Глава 1

Было уже около полуночи, а премьер-министр все еще сидел один в своем кабинете, читая огромный меморандум, смысл которого смутно доходил до него и затем бесследно исчезал.

Он ожидал телефонный звонок от президента одной далекой-далекой страны и между размышлениями, когда же позвонит этот нечестивец, предпринимал жалкие попытки заглушить воспоминания о невероятно долгой и утомительной неделе; на все остальное в его голове уже больше не оставалось места. И чем сильнее он пытался сконцентрироваться на документе, тем явственнее перед его взором всплывало злорадное лицо его политического оппонента.

Этот необычный противник не только появился в новостях в тот самый день и перечислил все те события, что произошли за последнюю неделю (можно подумать, об этом кому-нибудь нужно было напоминать), но и объяснил, каким образом министерство могло бы избежать сложившейся ситуации.

При мысли об этих обвинениях у премьер-министра участился пульс, ведь правды в них было столько же, сколько и лжи. Ну как правительство могло воспрепятствовать обрушению этого моста? Возмутительно считать, что на поддержку мостов тратится недостаточное количество средств. Мосту ведь было менее десяти лет, и даже лучшие специалисты не могли объяснить причины его обвала в двух местах, из-за которого дюжина машин упала в реку. Как можно говорить, что из-за нехватки полицейских произошли те два жутких, раскрученных репортерами, убийства? Или как правительство могло предугадать сумасшедший ураган, пронесшийся юго-западнее Лондона и ставший причиной стольких бед? И его ли это вина, что один из младших помощников премьер-министра, Герберт Чорли, выбрал именно эту неделю, чтобы провести побольше времени со своей семьей?

«В стране наступили мрачные времена» – закончил его оппонент, едва пряча ухмылку.

К сожалению, это было действительно так.

Премьер-министр и сам чувствовал, что люди выглядели несчастнее обычного. Даже погода была угнетающей: этот холодный туман посредине июля… Все было неправильно, ненормально…

Он перевернул страницу меморандума, и увидев сколько там еще читать, бросил это пустое занятие. Потянувшись, он угрюмым взглядом окинул свой кабинет. Это была ухоженная комната с красивым мраморным камином, расположенным напротив окон, не по сезону плотно зашторенных. С легкой дрожью премьер-министр встал, и подошел к окну, всматриваясь в туман, пытавшийся проникнуть в комнату. И именно в тот момент, когда он стоял спиной к двери, он услышал позади мягкое покашливание.

Он застыл лицом к лицу со своим испуганным отражением в темном стекле. Он узнал этот кашель. Он уже слышал его раньше. И министр очень медленно развернулся лицом к пустой комнате.

– Да? – сказал он, пытаясь придать голосу больше храбрости, чем было в нем на самом деле.

Какое-то мгновение он тешил себя невероятной мыслью, что никто ему не ответит. Однако голос ответил сразу, четко, словно зачитывал заранее подготовленное заявление. Он доносился, а премьер-министр понял это по первому кашлю

– от похожего на лягушку невысокого человека в длинном серебристом парике, что был изображен на маленькой, грязной, писаной маслом картине, расположенной в дальнем углу комнаты.

– Премьер-министру магглов. Срочно необходимо встретиться. Прошу вас ответить как можно скорее. С уважением, Фадж.

Человек на полотне выжидающе смотрел на премьер-министра.

– Э… – начал премьер-министр, – послушайте… сейчас не самое подходящее время… видите ли, я жду звонка… от президента…

– Это подождет, – тут же ответил портрет. У премьер-министра упало сердце. Именно этого он и боялся.

– Но я действительно надеялся с ним поговорить.

– Мы позаботимся о том, чтобы президент позабыл об этом звонке. Вместо этого он позвонит вам завтра вечером, – сказал коротышка. – Прошу вас как можно скорее ответить мистеру Фаджу.

– Я… ох… ну хорошо, – устало молвил премьер-министр. – Да, я встречусь с Фаджем.

Он торопливо направился к своему столу, по пути расправляя галстук. Едва он успел сесть в свое кресло и придать лицу, как он надеялся, расслабленное и безучастное выражение, как тут же в пустом очаге прямо под мраморной каминной плитой заплясали зеленые языки пламени. Стараясь не выдать и тени удивления и тревоги, он смотрел, как в пламени, бешено вращаясь, появился мужчина плотного телосложения. Мгновение спустя он выбрался и встал на довольно-таки симпатичный антикварный коврик, стряхивая золу с рукавов своего длинного в тонкую полоску плаща и держа в руках светло-зеленую шляпу-котелок.

– Э… премьер-министр, – Корнелиус Фадж двинулся вперед и протянул руку для рукопожатия. – Рад вас снова видеть.

Премьер-министр не мог ответить тем же, поэтому предпочел промолчать. Он совершенно не был рад видеть Фаджа, чьи регулярные появления, выводившие его из равновесия лишь фактом своего существования, в большинстве случаев означали наличие плохих новостей. К тому же Фадж был явно чем-то встревожен. Он похудел, полысел, волосы стали более седыми, а лицо – более морщинистым и уставшим. Премьер-министр и раньше видел политиков в таком состоянии, и это не сулило ничего хорошего.

– Чем могу помочь? – спросил он, кратко пожимая Фаджу руку и указывая гостю на самое жесткое кресло за столом.

– Никогда не знаешь с чего лучше начать, – пробормотал Фадж. Он выдвинул кресло, уселся и положил свой зеленый котелок себе на колени. – Ну и неделька, ну и неделька…

– Что, и у вас тоже? – сухо спросил премьер-министр, надеясь, что этим он даст понять, что у него и без визита Фаджа дел невпроворот.

– Разумеется, – Фадж устало потер глаза и угрюмо посмотрел на премьер-министра. – У меня была такая же неделя, как и у вас, премьер-министр. Брокдейлский мост… убийства Боунс и Венс… и это не говоря уже о том, что творится на юго-западе…

– Вы… э… ваши… то есть, хотите сказать, что кто-то из ваших причастен… причастен ко всем этим… к этим событиям?

Фадж угрюмо уставился на премьер-министра.

– Конечно причастны, – сказал он. – Наверняка вы уже и сами поняли, в чем тут дело?

– Я… – премьер-министр запнулся в нерешительности.

Именно из-за этого он так и не любил визиты Фаджа. В конце концов, он был премьер-министром, и ему не нравилось, когда его заставляли чувствовать себя несмышленым школьником. Разумеется, так было всегда с момента их первой встречи с Фаджем в его первую ночь в качестве премьер-министра. Он помнил это так, словно это было вчера, и понимал, что теперь эти воспоминания будут преследовать его до конца его дней.

Он стоял тогда один в этом же кабинете, наслаждаясь триумфом, к которому он шел столько лет, о котором так мечтал, как вдруг у себя за спиной он услышал покашливание, точь-в-точь как сегодня, и, обернувшись, услышал, как маленький неприглядный портрет говорит ему, что министр магии скоро прибудет, чтобы лично с ним познакомиться.

Разумеется, он подумал, что это долгая кампания и перенапряжение, связанное с выборами, наложили отпечаток на его рассудок. Он жутко испугался, что с ним разговаривает портрет, но это было лишь полбеды, по сравнению с тем, что он пережил, когда из камина к нему выскочил вышеназванный волшебник и пожал ему руку. Он и слова не мог вымолвить, пока Фадж объяснял ему, что по всему миру в тайне от остальных живут волшебники и волшебницы, и заверял, что об этом ему беспокоиться не стоит, потому что Министерство магии берет на себя всю ответственность за то, что происходит в обществе волшебников, следит за тем, чтобы немагическое население никогда не узнало об их существовании. Как сказал Фадж, дело это непростое – охватить все, начиная от контроля над использованием метел и заканчивая регулированием популяции драконов (в этот момент премьер-министр, помнится, схватился за стол, чтобы не упасть). Затем Фадж по-отечески похлопал по плечу все еще онемевшего премьер-министра.

– Нет причин для беспокойства, – сказал он, – скорее всего вы меня больше никогда не увидите. Я побеспокою вас лишь в том крайнем случае, если с нашей стороны произойдет что-то действительно серьезное, что-то, что может как-то повлиять на магглов, то есть на немагическое население. Другими словами, живите, как живете. А я вам должен сказать, что вы держитесь гораздо лучше вашего предшественника. Тот пытался выкинуть меня в окно, решив, что меня подослали его противники, чтобы разыграть.

В этот момент премьер-министр наконец-то обрел голос.

– Так вы, значит не… не разыгрываете меня?

Это была его последняя, бесперспективная надежда.

– Нет, – спокойно ответил Фадж. – К сожалению нет. Смотрите.

И он превратил чашку премьер-министра в крысу.

– Но, – едва слышно произнес премьер-министр, наблюдая за тем, как крыса жует уголок его новой речи, – но почему… почему мне никто не сказал?..

– Министр магии раскрывается только действующему премьер-министру магглов,– ответил Фадж, засовывая свою палочку назад в пиджак. – Мы считаем, что это лучший способ сохранить все в тайне.

– Почему же тогда, – умоляющим голосом простонал премьер-министр, – предыдущий премьер-министр не предупредил меня?

Фадж захохотал.

– Мой дорогой премьер-министр, а вы сами-то кому-нибудь расскажите?

Продолжая сдавленно посмеиваться, Фадж бросил в камин какой-то порошок, шагнул в изумрудное пламя и с шипением исчез. Премьер-министр стоял неподвижно и понимал, что, пока он жив, ни одна живая душа не узнает об этом случае, потому что никто во всем мире ни за что ему не поверит.

Потрясение понемногу проходило. Некоторое время он пытался убедить себя, что Фадж это всего лишь мираж, вызванный недосыпанием во время изматывающей предвыборной кампании. В тщетной попытке избавиться от всего, что напоминало бы ему о неприятном событии, он подарил крысу своей любимой племяннице, а личному секретарю поручил снять портрет уродливого коротышки, который возвестил о визите Фаджа. Однако, к ужасу премьер-министра, убрать портрет оказалось невозможно. После того, как несколько плотников, один или два строителя, историк живописи и канцлер казначейства безуспешно пытались отодрать его от стены, премьер-министр оставил попытки в надежде, что на период его пребывания в этом кабинете эта штука не сдвинется с места и не издаст ни звука. Он мог поклясться, что время от времени видел краем глаза, как обитатель картины зевал или ковырялся в носу, а раз или два просто уходил с картины, оставляя после себя лишь грязно-коричневый холст. Тем не менее, он заставлял себя не смотреть на картину слишком часто, и каждый раз, когда случалось что-то подобное, уверял себя, что это всего лишь игра его воображения.

Затем, три года спустя, такой же, как сейчас ночью, премьер-министр сидел один в своем кабинете, когда портрет вновь объявил ему о скором визите Фаджа, который выскочил из камина промокший до нитки, в состоянии полной паники. Не успел премьер-министр спросить его, зачем он замочил его ковер, как Фадж разразился целой речью о какой-то тюрьме, о которой премьер-министр никогда не слышал, о человеке, которого звали Сирьос Блэк, о каком-то «Хогвартсе» и мальчике по имени Гарри Поттер, словом, о том, что не говорило премьер-министру ровным счетом ничего.

– Я только что из Азкабана, – запыхавшись, заявил Фадж, переливая воду со своего котелка себе в карман. – это посреди Северного моря, знаете ли, отвратительно долетел… дементоры волнуются, – он пожал плечами, – от них еще никто никогда не убегал. В общем, я пришел сказать вам, что Блэк – известный убийца магглов, и возможно он собирается присоединиться к Сами-Знаете-Кому. Но, разумеется, вы даже и не знаете, кто такой Сами-Знаете-Кто! – Мгновение он с надеждой смотрел на премьер-министра, а затем сказал: – Ну, садитесь, садитесь, я вас введу в курс дела. Виски будете?

Премьер-министр был явно возмущен тем, что его попросили сесть в его собственном кабинете, не говоря уже о том, что ему предлагают его собственное виски, но сопротивляться не стал. Фадж вытащил свою палочку, сотворил из воздуха два больших стакана с янтарной жидкостью, сунул один из них в руку премьер-министру и опустился в кресло.

Фадж говорил больше часа. Он отказался произносить вслух одно имя, вместо этого написал его на клочке пергамента и сунул клочок в другую руку премьер-министра. Когда, наконец, Фадж встал, чтобы уйти, премьер-министр встал вместе с ним.

– Так вы полагаете, что… – он искоса глянул на имя в левой руке, – лорд Воль…

– Тот-Кого-Нельзя-Называть! – оборвал его Фадж.

– Простите. Значит, вы полагаете, что Тот-Кого-Нельзя-Называть до сих пор жив?

– Ну, Дамблдор говорит, что так и есть, – Фадж застегнул верхнюю пуговицу своего плаща в тонкую полоску, – но мы его ни разу не видели. По мне так он безопасен, пока его никто не поддерживает, поэтому именно о Блэке надо сейчас беспокоиться. Вы же предупредите кого следует? Замечательно. Ну, надеюсь, премьер-министр, мы с вами больше не увидимся! Спокойной ночи.

Однако они увиделись вновь. Меньше года спустя встревоженный Фадж появился прямо из воздуха в рабочем кабинете премьер-министра и доложил, что произошла какая-то заварушка на чемпионате мира по квиддичу (кажется, так он это назвал) и что в нее были вовлечены несколько магглов, но беспокоиться премьер-министру ровным счетом не о чем, а то, что вновь видели метку Сами-Знаете-Кого, так это еще ни о чем не говорит. Фадж был уверен, что это всего лишь единичный случай, и управление по связям с магглами уладило все вопросы с регулировкой памяти.

– А, чуть не забыл, – добавил Фадж. – Мы собираемся завезти в страну трех драконов и сфинкса для турнира трех волшебников. Обычное дело, но из Департамента контроля и надзора за магическими существами мне сказали, что согласно правилам мы должны известить вас, что ввозим в страну опасных животных.

– Я… что… драконы? – заволновался премьер-министр.

– Да, три штуки, – сказал Фадж. – А еще сфинкс. Ну, всего доброго.

Премьер-министр изо всех сил надеялся, что драконы и сфинкс будут худшим, что может случиться, но нет. Менее двух лет назад Фадж снова появился из камина, на этот раз с новостями о массовом побеге из Азкабана.

– Массовый побег? – осипшим голосом повторил премьер-министр.

– Не о чем беспокоиться, не о чем беспокоиться! – прокричал Фадж, стоя одной ногой уже в камине. – Мы их схватим, глазом не успеете моргнуть. Просто я решил, что вы должны об этом знать.

И не успел премьер-министр крикнуть «Эй, подождите минуточку!», как Фадж исчез в свете зеленых искр.

Что бы ни говорила пресса и оппозиция, но премьер-министр не был дураком. Он прекрасно видел, что, несмотря на заверения Фаджа при их первой встрече, видеться они стали достаточно часто и что при каждой их последующей встрече Фадж был все более встревоженным. Хотя премьер-министру и не доставляло особого удовольствия вспоминать о министре магии («другом министре», как он называл про себя Фаджа), он все время боялся, что Фадж появится с более угрожающими новостями. Поэтому, момент, когда весь растрепанный и раздраженный Фадж вновь вышел из камина, да еще и удивился тому, что премьер-министр не знает, почему он здесь, был худшим в череде событий и без того мрачной недели.

– Откуда мне знать, что там происходит в этом вашем… э… обществе волшебников? – раздраженно парировал премьер-министр на этот раз. – Мне надо страной управлять, у меня сейчас полно дел и без…

– У нас с вами одни и те же дела, – прервал его Фадж. – Брокдейлский мост обрушился не от старости. Ураган на самом деле не ураган. Те убийства – не дело рук магглов. А семейству Герберта Чорли будет гораздо безопаснее без него. В данный момент мы проводим мероприятия по доставке бедолаги в клинику волшебных заболеваний и травм имени св. Мунго. Акция запланирована на сегодня.

– Что вы… Что-то я… Что? – вскипел премьер-министр.

Фадж сделал глубокий вдох и продолжил.

– Премьер-министр, с сожалением вынужден сказать вам, что он вернулся. Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся.

– Вернулся? «Вернулся» это означает, что он жив? То есть…

Премьер-министр в мельчайших подробностях вспомнил тот ужасный разговор, когда Фадж рассказал ему о волшебнике, который держал в страхе всех, волшебнике, который совершил тысячу страшных преступлений, прежде чем таинственно исчезнуть пятнадцать лет назад.

– Да, жив, – ответил Фадж. – Это… даже не знаю… может ли быть живым человек, которого нельзя убить? Я не совсем это понимаю, а Дамблдор никогда толком не объяснял… в общем, у него есть тело, он ходит, разговаривает и убивает, так что, применительно к нашей беседе, да, он жив.

Премьер-министр не знал, что на это сказать, но его упорное желание казаться человеком осведомленным во всех областях заставило его зацепиться за любую деталь, которую он мог вспомнить из их предыдущих бесед.

– А Сирьос Блэк с… э… Тем-Кого-Нельзя-Называть?

– Блэк? Блэк? – Фадж растерянно завертел в пальцах свой котелок. – Сириус Блэк вы хотите сказать? Слава Мерлину, нет. Блэк мертв. Так уж вышло, что мы… э… ошибались насчет Блэка. В конце концов, он оказался невиновен. К тому же он не был сообщником Того-Кого-Нельзя-Называть. Знаете, – поспешно добавил он, все сильнее вращая свой котелок, – все улики указывали на него… было более пятидесяти свидетелей… но, так или иначе, как я уже сказал, он мертв. На самом деле убит. Прямо в здании Министерства магии. Хотя, это еще вопрос…

К своему величайшему удивлению, в этот момент премьер-министр почувствовал мимолетный прилив жалости к Фаджу. Однако это чувство практически сразу улетучилось, уступив место самодовольству от того, что хоть он и не умеет выходить из каминов, однако ни в одном из департаментов его правительства, при нем до сих пор не было совершено никаких убийств. Пока, во всяком случае…

Премьер-министр исподтишка постучал по дереву своего стола и сплюнул, а Фадж тем временем продолжал:

– Но Блэк это так, между прочим. Дело в том, что мы находимся в состоянии войны, и нужно предпринять необходимые шаги.

– Войны? – нервно повторил премьер-министр. – Вы случаем не преувеличиваете?

– К Сами-Знаете-Кому присоединились его сторонники, те, что сбежали из Азкабана в январе, – Фадж говорил все более торопливо, и крутил свой котелок с такой скоростью, что тот стал походить на светло-зеленое пятно. – С тех пор, как они вырвались на свободу, они всюду сеют разрушения. Брокдейлский мост – их рук дело. Он пригрозил массовыми убийствами магглов, если я не перестану преследовать его.

– Черт бы вас побрал, так это значит, вы виноваты во всех этих смертях! А я, значит, должен отвечать на вопросы о проржавевшей арматуре, разъедании температурных швов и еще сам не знаю о чем! – взорвался премьер-министр.

– Я виноват! – лицо Фаджа залилось краской. – Хотите сказать, что вы бы не спасовали перед таким шантажом?

– Может и нет, – премьер-министр встал и стал ходить по комнате, – но я бы приложил все свои усилия, чтобы схватить шантажиста, прежде чем он совершит подобные зверства!

– Неужели вы полагаете, что я уже не приложил все усилия? – возбужденно воскликнул Фадж. – Каждый аврор в Министерстве пытался и пытается найти его и схватить его сообщников, но так уж получилось, что мы говорим об одном из могущественнейших волшебников всех времен, волшебнике, которого не могут поймать вот уже почти тридцать лет!

– Значит, вы хотите сказать, что и ураган на юго-западе это его рук дело? – С каждым шагом премьер-министр терял терпение. Его приводила в бешенство одна мысль о том, что он знает причину всех этих ужасных бедствий, и не может об этом никому сказать. Это было едва ли не хуже, чем все эти обвинения в адрес его правительства.

– Не было никакого урагана, – печально ответил Фадж.

– Извините! – рявкнул премьер-министр, решительно вышагивая взад и вперед.– Вырванные с корнем деревья, сорванные крыши, погнутые фонарные столбы, пострадавшие люди…

– Это были Пожиратели Смерти, – ответил Фадж. – Сторонники Того-Кого-Нельзя-Называть. А еще… еще мы считаем, что здесь не обошлось без великанов.

Премьер-министр встал, как вкопанный, словно врезался в невидимую стену.

– Без кого не обошлось?

Фадж состроил гримасу.

– В последний раз, когда он хотел добиться большего эффекта от своих действий, он призвал великанов. Отдел дезинформации работал круглые сутки. Команды Стирателей меняли воспоминания всем магглам, которые видели, что произошло на самом деле, Департамент контроля и надзора за магическими существами почти полным составом отправился в Сомерсет, но великанов мы так и не нашли. Это была настоящая катастрофа.

– Да что вы говорите?! – возмутился премьер-министр.

– Не буду отрицать, что боевой настрой в Министерстве – хуже некуда, – сказал Фадж. – Кроме всего прочего, мы еще потеряли Эмели Боунс.

– Кого потеряли?

– Эмели Боунс. Главу Департамента магического правопорядка. Мы считаем, что Сами-Знаете-Кто убил ее лично, потому что она была очень сильной волшебницей, и, судя по всему, она отчаянно сражалась.

Фадж прокашлялся и с явным усилием перестал крутить свой котелок.

– Но это убийство было в газетах, – премьер-министр внезапно остыл. – В наших газетах. Эмели Боунс… Женщина средних лет, жила одна. Жуткое было убийство. О нем столько писали. Полиция была сбита с толку.

Фадж вздохнул.

– Надо полагать, – сказал он. – Убита в комнате, запертой изнутри. С другой стороны мы точно знаем, кто это сделал, хотя это ни на шаг не продвинуло нас к его поимке. А еще была Эммилина Вейн, об этом вы может даже и не слышали.

– Еще как слышал! – возразил премьер-министр. – Это случилось совсем неподалеку отсюда. У газет был просто праздник, «нарушение закона и порядка под носом у премьер-министра…».

– Будто нам этого мало, – продолжал Фадж, почти не слушая премьер-министра,-так теперь еще все вокруг кишит дементорами, которые нападают на людей то здесь, то там…

В давние, более счастливые времена эта фраза была бы для премьер-министра совершенно непонятной, но теперь он был более-менее осведомлен.

– Я считал, что дементоры охраняют узников в Азкабане, – осторожно сказал он.

– Так и было, – устало ответил Фадж. – До настоящего момента. Они покинули тюрьму и присоединились к Сами-Знаете-Кому. Не буду притворяться и говорить, что для нас это не было сильным ударом.

– Но, – произнес премьер-министр с чувством пробуждавшегося ужаса, – не вы ли мне рассказывали, что эти существа выкачивают из людей надежду и счастье?

– Совершенно верно. И их становится все больше. Вот откуда этот туман.

Премьер-министр безвольно опустился в ближайшее кресло. От мысли, что на города и деревни нападают невидимые твари и сеют среди его избирателей отчаяние и безысходность, ему стало не по себе.

– Послушайте, Фадж, вы должны что-то предпринять! Это ваша обязанность, как министра магии!

– Мой дорогой премьер-министр, неужели вы на самом деле думаете, что после всего этого я мог остаться министром магии? Две недели все волшебное сообщество кричало, требуя моей отставки. За весь свой период правления я не видел их такими сплоченными! – Фадж попытался улыбнуться.

Премьер-министр тут же потерял дар речи. Несмотря на негодование по поводу своего нынешнего положения, он искренне сочувствовал сидевшему напротив человеку, который выглядел сейчас словно выжатый лимон.

– Мне очень жаль, – сказал он, наконец. – Может, я чем-то могу вам помочь?

– Очень мило с вашей стороны, премьер-министр, но уже ничем. Сегодня меня послали к вам, чтобы ввести в курс последних событий, а также познакомить со своим преемником. Вообще-то он уже должен был быть здесь, но, понятное дело, сейчас у него дел хоть отбавляй.

Фадж оглянулся на портрет уродливого коротышки в длинном кудрявом серебристом парике, который кончиком пера ковырялся в своем ухе. Поймав взгляд Фаджа, портрет сказал:

– Будет с минуты на минуту, заканчивает письмо Дамблдору.

– Удачи ему, – впервые голос Фаджа звучал язвительно. – За последние две недели я писал ему по два письма в день, но он даже с места не сдвинулся. Если бы он только уговорил мальчишку, возможно, я бы все еще… Что ж, может Скримджеру повезет больше.

Фадж погрузился в полное обиды молчание, которое практически тут же было прервано портретом, внезапно заговорившим своим резким официальным голосом:

– Премьер-министру магглов. Необходимо встретиться. Срочно. Прошу ответить как можно скорее. Руфус Скримджер, министр магии.

– Да, да, хорошо, – растерянно ответил премьер-министр, и не успел он и дернуться, как языки пламени в камине вновь стали изумрудно-зелеными, взметнулись вверх, в самом их сердце появился еще один вращающийся волшебник, и, мгновение спустя, он уже стоял на антикварном коврике

Фадж поднялся и, после некоторых колебаний, премьер-министр последовал его примеру, наблюдая за тем, как вновь прибывший распрямился, смахнул пыль со своей длинной черной мантии и огляделся вокруг.

Первое, что пришло на ум премьер-министру, была глупая мысль о том, что Руфус Скримджер был весьма похож на пожилого льва. В копне темно-рыжих волос и густых бровях проглядывали седые пряди; сквозь очки в тонкой металлической оправе смотрели выразительные желтоватые глаза, а его легкая размашистая походка, несмотря на незначительную хромоту, обладала определенной грацией. Сразу же ощущалась проницательность и напористость. Премьер-министр вполне мог понять, почему в такие трудные времена волшебное сообщество предпочло, чтобы их лидером стал Скримджер.

– Здравствуйте, – премьер-министр учтиво протянул руку.

Скримджер бегло пожал ее, окинул комнату взглядом и вытащил из мантии свою волшебную палочку.

– Фадж все вам рассказал? – спросил он, направляясь к двери. Он коснулся палочкой замочной скважины, и премьер-министр услышал, как щелкнул замок.

– Э… да, – ответил премьер-министр. – И, если не возражаете, я бы предпочел, чтобы дверь оставалась незапертой.

– А я бы предпочел, чтобы меня не прерывали, – возразил Скримджер, – и не видели, – добавил он, направляя палочку на окна. Шторы тут же задернулись. – Так, ладно, я человек занятой, поэтому сразу к делу. Во-первых, нам необходимо обсудить вашу охрану.

Премьер-министр вытянулся в полный рост и ответил:

– Я вполне доволен той охраной, что у меня есть сейчас, так что большое…

– А вот мы – нет, – перебил Скримджер. – Магглам не поздоровится, если их премьер-министр попадет под действие заклятия Империус. Новый секретарь в вашем кабинете…

– От Кингсли Кандалболта я ни за что не откажусь, если вы это намереваетесь сделать! – с жаром возразил премьер-министр. – Он прекрасно знает свое дело, проверяет все два раза все то, что другие…

– Это потому, что он волшебник, – без тени улыбки сказал Скримджер. – Высококвалифицированный аврор, которого назначили сюда для вашей безопасности.

– Минуточку! – заявил премьер-министр. – Вы не можете просто так подсовывать ко мне в кабинет своих людей, я сам решаю, кто будет на меня работать.

– Мне казалось, что вы довольны Кандалболтом, – невозмутимо сказал Скримджер.

– Я… ну, в общем-то да…

– Тогда, значит, никаких вопросов? – подытожил Скримджер.

– Я… ну, пока что Кандалболт все делает… э… замечательно, – сбивчиво ответил премьер-министр, но Скримджер уже почти не слушал его.

– А теперь о вашем заместителе, Герберте Чорли, – продолжил он. – О том, кто так поразвлек народ, спрятавшись от всех неприятностей.

– Что с ним? – спросил премьер-министр.

– Приходит в себя от плохо насланного заклятия Империус, – ответил Скримджер. – В мозгах у него все перемешалось, но он все еще остается опасен.

– Да он же просто болтун! – слабо возразил премьер-министр. – Я уверен, ему бы немного отдохнуть… Может, опрокинуть стопочку, другую…

– Пока мы с вами разговариваем, его обследует группа целителей клиники волшебных заболеваний и травм имени св. Мунго. Троих из них он уже попытался задушить, – сказал Скримджер. – Думаю, его лучше на время изолировать от общества магглов.

– Я… ну… С ним все будет в порядке? – с тревогой спросил премьер-министр.

Скримджер слегка пожал плечами и двинулся назад к камину.

– Вот, собственно, все, что я собирался сказать. Я буду держать вас в курсе событий, премьер-министр. А если буду слишком занят, чтобы прибыть лично, пошлю Фаджа. Он согласился принять должность консультанта.

Фадж попытался улыбнуться, но у него плохо получилось. Выглядело это так, словно у него болит зуб. Скримджер уже запустил руку в карман, чтобы достать оттуда таинственный порошок, от которого огонь становился зеленым. Пару мгновений премьер-министр безнадежно смотрел на них двоих, и те слова, что весь вечер он сдерживал в себе, наконец, прорвались наружу.

– Но, ради всего святого… вы же волшебники! Вы же можете творить магию! Уверен, вы можете справиться… с чем угодно!

Скримджер медленно развернулся на месте, обменялся скептическим взглядом с Фаджем, который на этот раз все-таки смог улыбнуться, и спокойно сказал:

– Самое плохое в том, премьер-министр, что они тоже могут творить магию.

И с этими словами волшебники друг за другом шагнули в яркое зеленое пламя и исчезли.

Глава 2

Растянувшийся на многие мили холодный туман, застилавший окна Премьер Министра, дрейфовал над грязной рекой, извивающейся между насыпями, усыпанными мусором. Огромный дымоход, – пережиток старого, давно уже неиспользуемого завода, – возвышался над рекой, темный и зловещий. Вокруг стояла полная тишина, за исключением журчания черной воды; не было видно ни одного живого существа, кроме худой лисы, кравшейся вдоль насыпи в надежде обнаружить в высокой траве несколько старых оберток от рыбы с жареным картофелем.

Спустя некоторое время раздался слабый хлопок, и на краю реки появилась, словно из воздуха, худая, закрытая капюшоном фигура. Лиса замерла, осторожно взглянув на это странное и новое для здешних мест явление. Фигура казалось, некоторое время ориентировалась в пространстве, после чего решительно зашагала, освещая себе дорогу; слышен был лишь шелест ее плаща по траве. Со вторым и более громким хлопком появилась другая закутанная в плащ фигура.

– Подожди!

Резкий крик испугал лису, теперь почти полностью прижавшейся к земле. Она попыталась убежать, взобравшись по насыпи. Меркнула вспышка зеленого света, раздался визг, и лиса скатилась к подножью насыпи… мертвая.

Вторая фигура перевернула животное носком ботинка.

– Всего лишь лиса, – из-под капюшона раздался женский голос. Я подумала, что это возможно, аврор… Цисси подожди!

Но первая фигура, оглянувшаяся назад после вспышки света, уже карабкалась по насыпи, с которой только что упала лиса.

– Нарцисса… послушай…

Вторая женщина поймала первую за руку, но та вырвала ее.

– Уходи, Белла!

– Ты должна выслушать меня!

– Я уже все слышала. Я приняла собственное решение. Оставь меня!

Женщина по имени Нарцисса взобралась на вершину насыпи, где линия старых рельсов отделяла реку от узкой, мощеной улицы. Другая женщина, -

Белла, последовала за ней. Стоя рядом, они смотрели через дорогу на бесконечные ряды обветшалых кирпичных зданий, на их окна, такие унылые в темноте.

– Он, что, живет здесь? – презрительно спросила Белла. – Здесь? В этой навозной маггловской куче? Должно быть, мы первые из волшебников, кто ступил сюда…

Но Нарцисса не слушала; она уже преодолела рельсы и теперь переходила дорогу.

– Эй, подожди!

Белла, с развевающимся позади плащом, последовала за ней, и заметила как

Нарцисса бросилась через переулок между зданиями на вторую, почти идентичную улицу. Некоторые из уличных фонарей были сломаны: женщины бежали между полосами света и тьмы. Белла смогла догнать Нарциссу, только когда та свернула за угол, на сей раз успешно схватив ее за руку и развернув лицом к себе.

– Послушай, ты не должна делать этого, ты не можешь доверять ему.

– Но Темный Лорд доверяет ему, разве не так?

– Темный Лорд… Я думаю… Он ошибается… – Белла тяжело дышала; на мгновение ее глаза сверкнули из-под капюшона, когда она выглянула убедиться в том, что они действительно одни. – В любом случае, нам сказали никому не говорить о плане. То, что ты хочешь сделать – предательство Темного Лорда.

– Отпусти, Белла! – зарычала Нарцисса, доставая палочку из-под плаща, и угрожающе направляя ее на противницу. Белла только засмеялась.

– Боже, наслать заклятие на свою собственную сестру? Ты не сможешь…

– Теперь нет ничего, чтобы я не смогла сделать! – Нарцисса часто дышала, в ее голосе стали заметны нотки истерии. Затем она выбросила вперед, подобно ножу, палочку, и появилась другая вспышка света. Белла вырвала руку из руки ее сестры, как если бы она горела.

– Нарцисса!

Но Нарцисса помчалась вперед. Потирая руку, Белла вновь последовала за ней, сохраняя дистанцию, поскольку они продвигались все дальше и дальше в пустынный лабиринт кирпичных зданий. Наконец Нарцисса попала на улицу «Прядильный тупик», над которой возвышался, словно гигантский предостерегающий палец, высокий дымоход завода. Когда она проходила мимо забитых досками разбитых окон, ее шаги отзывались эхом от каменной мостовой. Наконец, женщина достигла самого последнего дома, где на первом этаже мерцал тусклый свет, с трудом пробивавшийся сквозь плотные занавески.

Она успела постучать в дверь до того, как задыхающаяся Белла, проклиная, схватила женщину. Слегка запыхавшиеся, они стояли и ждали, вдыхая запахи грязной реки, которые приносил с собой ночной бриз. Спустя мгновение раздалось какое-то движение позади двери, и она немного приоткрылась. За ней оказался мужчина, изучающий их, мужчина с длинными черными волосами. На фоне болезненного лица блестели черные как смоль глаза.

Нарцисса отбросила назад капюшон. Она была настолько бледна, что казалось, сияла в темноте; длинные светлые волосы, струящиеся по спине, делали ее похожей на утопленницу.

– Нарцисса! – воскликнул мужчина, открывая дверь немного шире, так, чтобы свет падал на женщину и ее сестру. – Какая приятная неожиданность!

– Северус, – несколько напряженно прошептала женщина. – Могу я поговорить с тобой? Это срочно.

– О, конечно.

Он отошел, позволив женщине войти в дом. Ее все еще скрытая под капюшоном сестра последовала за Нарциссой без приглашения.

– Снейп, – холодно поприветствовала его Белла, проходя мимо.

– Беллатрикс, – ответил он. Его тонкий рот скривился в слегка насмешливую улыбку, когда он закрывал за ними дверь.

Они прошли в крошечную гостиную, которая напоминала темную, переполненную клетку. Стены были полностью закрыты полками с книгами, в старых черных или коричневых кожаных переплетах. Изношенный диван, старое кресло, и шаткий стол стояли, освещенные тусклым светом, исходящим от свечей в лампе на потолке. Место производило впечатление дома, который долгое время пустовал в отсутствии жильцов.

Снейп пригласил Нарциссу присесть на диван. Она отбросила в сторону свой плащ, и села, уставившись на свои белые, дрожащие руки, крепко обхватившие колени. Беллатрикс медленно сняла свой плащ. Настолько темноволосая, насколько ее сестра была блондинкой, с тяжелым взглядом и сильной челюстью, она не сводила пристальный взгляд со Снейпа, остановившись позади Нарциссы.

– Так что я могу сделать для вас? – спросил Снейп, усаживаясь в кресле напротив двух сестер.

– Мы… мы одни, надеюсь? – тихо спросила Нарцисса.

– Да, конечно. Здесь только Хвост, но паразиты в счет не идут, не так ли?

Он навел палочку на стену c книгами позади него, и, с легким хлопком, приоткрылась скрытая дверь, открывающая взору узкую лестницу, на которой замер маленький человечек.

– Я надеюсь, ты понял, Хвост, что у нас гости, – лениво протянул Снейп.

Человечек вздрогнул, затем весь сгорбился, и, спустившись по оставшимся ступенькам, вошел в комнату. У него были маленькие, водянистые глаза, острый нос, и пренеприятная глупая улыбка. Его левая рука гладила правую, которая, казалось, была закована в серебряную перчатку.

– Нарцисса! – сказал он писклявым голосом. – И Беллатрикс! Как очаровательно…

– Хвост принесет нам напитки, если вы желаете, – сказал Снейп. – А затем он вернется в свою спальню.

Хвост вздрогнул, как будто Снейп бросил в него чем-то.

– Я – не твой слуга! – взвизгнул он, избегая глаз Снейпа.

– Неужели? А мне казалось, что Темный Лорд отправил тебя сюда, чтобы помогать мне.

– Помогать, да – но не обслуживать тебя напитками и…и убирать твой дом!

– Я понятия не имел, Хвост, что ты ждал более опасных поручений, – вкрадчиво сказал Снейп. – Но это можно легко устроить: я поговорю с Темным Лордом…

– Я сам могу поговорить с ним, если захочу!

– Конечно можешь, – насмешливо произнес Снейп. – Но тем временем принеси нам напитки. Бутылка сделанного эльфом вина подойдет.

Хвост мгновение колебался, размышляя, стоит ли продолжать спор, но затем развернулся и исчез за дверью. Они услышали какой-то шум и звон бокалов. Через несколько секунд Хвост вернулся, неся пыльную бутылку и три бокала на подносе. Он поставил их на шаткий столик и поспешил уйти, резко хлопнув за собой дверью-шкафом.

Снейп разлил вино по бокалам и вручил два из них сестрам. Нарцисса пробормотала слова благодарности, Беллатрикс же не сказала ничего, но продолжала смотреть на Снейпа с негодованием. Но это, было похоже, не злило его, а, напротив, забавляло.

– За Темного Лорда, – сказал он, поднимая бокал, и залпом осушая его.

Сестры повторили за ним. Снейп снова наполнил их бокалы. Нарцисса выпила еще и решительно произнесла:

– Северус, я сожалею, что так неожиданно побеспокоила тебя, но я должна была тебя увидеть. Я думаю, ты – единственный, кто может помочь мне…

Снейп поднял руку, чтобы остановить ее, а затем резко открыл палочкой дверь. Раздался громкий удар и визг, а затем звуки несущегося наверх по лестнице Хвоста.

– Мои извинения, – проговорил Снейп. – Хвост в последнее время взял привычку подслушивать за дверью, и я не знаю, чего он хочет этим добиться… Итак, что ты хотела сказать, Нарцисса?

Она глубоко, судорожно вздохнула и начала заново.

– Северус, я знаю, что не должна быть здесь, мне сказали никому ничего не говорить, но…

– Тогда ты должна заткнуться! – Зарычала Беллатрикс. – Особенно в такой компании!

– В такой компании? – язвительно повторил Снейп. – И что ты хотела этим сказать, Беллатрикс?

– То, что я не доверяю тебе, Снейп, и ты прекрасно это знаешь!

Нарцисса издала звук, который, возможно, был приглушенным рыданием, и закрыла лицо руками. Снейп поставил свой бокал на стол и снова уселся в кресле, улыбаясь в лицо Беллатрикс, которая с ненавистью смотрела на него.

– Нарцисса, я думаю, мы должны выслушать то, что жаждет высказать Беллатрикс, это спасет нас от утомительных прерываний. Так что продолжай, Беллатрикс, – сказал Снэйп. – В чем причина твоего недоверия ко мне?

– Сто причин! – громко произнесла женщина, выйдя из-за дивана, чтобы со звоном поставить бокал на стол. – С чего начать? Где ты был, когда Темный Лорд потерял свое могущество? Почему ты никогда не делал никакой попытки найти его, когда он исчез? Что ты делал все эти годы, пока жил под крылышком у Дамблдора? Почему ты остановил Темного Лорда, пытавшегося захватить Философский Камень? Почему ты не вернулся сразу, как только Темный Лорд возродился? Где ты был несколько недель назад, когда мы пытались восстановить пророчество для Темного Лорда? И почему, Снейп, Гарри Поттер все еще жив, хотя он был у тебя под носом все эти 5 лет?!

Она сделала паузу, ее грудь бурно вздымалась и опускалась, щеки раскраснелись. Позади нее неподвижно сидела Нарцисса, ее лицо было все еще закрыто ладонями. Снейп улыбнулся.

– Прежде, чем я отвечу тебе… о да, Беллатрикс, я собираюсь отвечать! Ты можешь передать мои слова тем другим, что шепчутся за моей спиной, и несут ложные рассказы о моем предательстве Темному Лорду! Так вот, прежде чем я отвечу тебе, позволь и мне задать несколько вопросов. Ты действительно думаешь, что Темный Лорд не спрашивал меня обо всем этом? И ты действительно считаешь, что я, не дав удовлетворительные ответы Темному Лорду, сидел бы сейчас с вами и премило разговаривал?

Она заколебалась.

– Я знаю, что он верит тебе, но…

– Но ты думаешь, что он ошибается? Или я, так или иначе, смог обмануть его? О, конечно, дурачил самого Темного Лорда, величайшего волшебника, наиболее совершенного Легилимента, которого когда-либо видел мир?

Беллатрикс ничего не сказала, но было видно, что она находится в легком замешательстве. Снейп не стал нажимать на нее дальше. Он снова взял напиток, и, потягивая его, продолжил:

– Ты спрашиваешь, где я был, когда Темный Лорд потерял свое могущество. Я был там, где он приказал мне быть – в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, потому что он желал, чтобы я шпионил за Альбусом Дамблдором. Я предполагаю, ты знаешь, что это было распоряжение Темного Лорда – принять должность учителя?

Она едва заметно кивнула и открыла было рот, но Снейп опередил ее:

– Ты спрашиваешь, почему я не пытался найти Темного Лорда, когда он исчез. Между прочим, по той же самой причине, по которой Эйвери, Яксли, Кэрроус, Макнейр, Люциус… – он слегка кивнул в сторону Нарциссы -…и многие другие не пыталась найти его. Моя вера в него тогда закончилась. Я не горжусь этим, я был неправ, но… Если бы он не простил всех тех, кто перестал быть верен ему тогда, у него было бы сейчас очень мало последователей.

– У него была бы я! – неистово воскликнула Беллатрикс. – Я, заключенная на долгие годы в Азкабан, не пожелавшая отречься от него!

– Да, действительно, все это замечательно, – сказал Снэйп скучающим голосом. – Конечно, находясь в Азкабане, ты не принесла никакой пользы Темному Лорду, но твой благородный поступок был без сомнения прекрасен…

– Благородный поступок! – завопила Беллатрикс; в ярости она выглядела просто безумной. – В то время как я терпела дементоров, ты преспокойно оставался в Хогвартсе, наслаждаясь любезностями Дамблдора!

– Не совсем, – спокойно сказал Снейп. – Ты знаешь, он не захотел назначить меня преподавателем Защиты от Темных Искусств. Он думал, это могло бы, ах, вызвать дежавю… соблазнило бы меня взяться за старое.

– О, так вот чем ты пожертвовал ради Темного Лорда – получил отказ в преподавании своего любимого предмета?! – Съязвила Беллатрикс. – Но почему ты оставался там все время, Снейп? Шпионил за Дамблдором для господина, которого считал мертвым?

– Едва ли, – ответил Снейп, – хотя Темный Лорд доволен, что я никогда не покидал свой пост: у меня в течение шестнадцати лет накапливалась информация относительно Дамблдора, которую я смог предоставить господину после его возвращения. Это более полезный подарок, чем бесконечные воспоминания о том, как неприятен Азкабан…

– Но ты остался…

– Да, Беллатрикс, я остался, – сказал Снейп, впервые за весь разговор проявляя нетерпение. – У меня спокойная работа, которую я предпочел заточению в Азкабан, наполненному Пожирателями Смерти, как ты знаешь. Защита Дамблдора держала меня подальше от тюрьмы. Это было наилучшим выходом, и я использовал предоставленный шанс. Я повторюсь: Темный Лорд не жалуется, что я остался в школе, так что я не вижу поводов и для твоего беспокойства. Следующее, что ты хочешь узнать, я думаю… – он немного повысил голос, поскольку Беллатрикс явно хотела прервать его, -…почему я стоял между Темным Лордом и Философским Камнем. На это легко ответить. Лорд не знал, может ли он доверять мне. Он считал, подобно тебе, что я отвернулся от Пожирателей Смерти и стал преданной марионеткой Дамблдора. Он находился в жалком состоянии, очень слабом, разделив тело посредственного волшебника. Он был не так глуп, чтобы открыться прежнему союзнику, если тот союзник мог сдать его Дамблдору или Министерству. Я глубоко сожалею, что Темный Лорд не доверял мне. Он бы возвратился к власти тремя годами ранее. Но я видел только жадного и недостойного Квирелла, пытающегося украсть камень, и, признаю, сделал все, что мог, чтобы препятствовать этому.

Рот Беллатрикс скривился, как если бы она приняла очень противное лекарство.

– Но ты не вернулся в час, когда Темный Лорд возродился, ты не прилетел к нему сразу, как почувствовал, что горит Черная Метка.

– Правильно. Я вернулся два часа спустя. Я вернулся по распоряжению Дамблдора.

– По распоряжению Дамблдора?! – начала она яростным тоном.

– Да подумай же! – нетерпеливо сказал Снэйп. – Подумай! Прождав два часа, всего лишь два часа, я обеспечил себе гарантию оставаться и дальше в Хогвартсе как шпион! Я позволил Дамблдору думать, что вернулся на сторону Темного Лорда только потому, что мне так приказали, благодаря этому я смог передать Лорду информацию относительно Дамблдора и Ордена Феникса! Пошевели мозгами, Беллатрикс: Черная Метка становилась все отчетливее в течение многих месяцев. Я знал, что он собирается вернуться, все Пожиратели знали! У меня было предостаточно времени, чтобы продумать свой план действий, рассчитать каждый свой последующий шаг, и сбежать подобно Каркарову, разве не так? Я уверяю тебя, первоначальное недовольство Темного Лорда моим опозданием полностью испарилось, когда я объяснил, что оставался преданным ему все время, хотя Дамблдор и думал, что я был на его стороне. Да, Темный Лорд считал, что я оставил его навсегда, но он сильно ошибался.

– Но в чем состоит твоя польза всем нам? – усмехнулась Беллатрикс. – Какую необходимую информацию ты предоставил?

– Моя информация была передана непосредственно Темному Лорду, – ответил Снейп. – Если он решил не делиться ею с тобой…

– Он делиться со мной всем! – разгорячилась Беллатрикс. – Он называет меня своим самым верным, самым преданным…

– Неужели? – сказал Снейп, явно выражая своим тоном недоверие. – До сих пор, даже после того фиаско в Министерстве?

– Это была не моя ошибка! – Беллатрикс снова вспылила. – Темный Лорд в прошлом всегда возлагал на меня самые ответственные задания. Если бы Люциус не…

– Ты не смеешь – ты не смеешь обвинять моего мужа! – Воскликнула Нарцисса низким, суровым голосом, глядя на свою сестру.

– Нет никакого смысла искать виновных, – спокойно сказал Снейп. – Что сделано, то сделано.

– Но не тобой! – яростно воскликнула Беллатрикс. – Нет, ты снова отсутствовал, в то время как мы все подвергалась опасностям, разве не так, Снейп?

– Мое задание состояло в том, чтобы не вмешиваться, – ответил Северус. – Возможно, ты не согласишься с Темным Лордом, но неужели ты считаешь, что Дамблдор не заметил бы моего возвращения к Пожирателям Смерти для борьбы с Орденом Феникса? И – прости меня – но о какой опасности ты говоришь?.. Вы столкнулись всего лишь с шестью подростками, не так ли?

– К ним вскоре присоединилась, как ты прекрасно помнишь, половина Ордена! – зарычала Беллатрикс. – И, в то время как мы боремся с этим чертовым Орденом, ты все еще утверждаешь, что тебе не известно местонахождение их штаба?

– Я – не Хранитель Тайны Ордена; я не могу открыть его местонахождение. Ведь ты знаешь, как работают наложенные чары. Темный Лорд удовлетворен информацией, которую я передал ему из Ордена. Это привело, как ты, возможно, догадалась, к недавнему захвату и убийству Эммелин Вэнс, и, конечно, помогло избавиться от Сириуса Блэка; я предоставил вам уникальную возможность завершить это дело.

Он склонил свою голову и выпил за Беллатрикс. Выражение ее лица не смягчалось.

– Ты избегаешь моего последнего вопроса, Снейп. Гарри Поттер. Столько раз за последние пять лет у тебя была возможность убить его. Но ты не сделал этого. Почему?

– Ты обсуждала этот вопрос с Темным Лордом? – спросил Снейп.

– Он… в последнее время, мы… Я спрашиваю тебя, Снейп!

– Если бы я убил Гарри Поттера, Темный Лорд не смог бы тогда использовать его кровь, чтобы стать более могущественным…

– Ты утверждаешь, что предвидел использование господином мальчика! – усмехнулась Беллатрикс.

– Я не говорил этого; я понятия не имел, что у него за планы; ты уже слышала – я думал, что Темный Лорд мертв. Я просто пытаюсь объяснить тебе, почему Темный Лорд не сожалеет, что Поттер был живым, по крайней мере, год назад…

– Но почему ты не попытался убить мальчишку?

– Господи, да разве ты еще не поняла? У меня только и была, что защита Дамблдора, не позволяющая заключить меня в Азкабан! Согласись, убив его любимого студента, я стал бы его врагом. Но была еще причина. Должен напомнить тебе, что, когда Поттер поступил в Хогвартс, вокруг него крутилось много историй и слухов о его якобы темной сущности и огромных волшебных способностях, которые появились у него после нападения Темного Лорда. Действительно, многие из приспешников Лорда думали, что Поттер мог бы стать волшебником, вокруг которого они смогут сплотиться еще раз. Мне тоже было любопытно, я допускал такую версию, и нисколько не собирался убивать его, когда он только оказался в замке.

Конечно, вскоре стало очевидным, что он не имел вообще никакого экстраординарного таланта. Он справлялся со всеми своими проблемами только при помощи более талантливых друзей и невероятного везения. Он невозможно посредственен, и столь же неприятен и самодоволен как его отец. Я сделал все, что мог, чтобы исключить его из Хогвартса, где я считаю, ему совсем не место, но попытаться убить его, или позволить кому-то сделать это? Я был бы дураком, если бы рискнул совершить убийство под носом у Дамблдора.

– И не смотря на все это, мы вынуждены верить, что Дамблдор все еще не подозревает тебя? – спросила Беллатрикс. – Он понятия не имеет о твоей истинной преданности, он до сих пор слепо доверяет тебе?

– О, я играл свою роль хорошо, – ответил Снэйп. – И ты забываешь самую большую слабость Дамблдора: он вынужден верить лучшим людям. Я наплел ему рассказ о самом глубоком раскаянии, когда покинул Пожирателей Смерти и перешел на его сторону. И, представляешь, он принял меня с распростертыми объятиями, хотя никогда более не подпускал меня к Темным Искусствам, насколько мог. Дамблдор был великим волшебником – о да, был, (Беллатрикс при этих словах издала негодующий звук), – сам Темный Лорд признает это. Но я рад сказать, однако, что Дамблдор стареет. Поединок с Темным Лордом в прошлом месяце потряс его. Тем более недавно он был сильно ранен, его силы ослабли. Но в течение всех этих лет, он никогда не прекращал доверять Северусу Снейпу, и в этом моя большая ценность для Темного Лорда.

Беллатрикс выглядела несчастной, она не была уверенна, как лучше всего ответить Снейпу. Используя в своих интересах ее молчание, Снейп повернулся к ее сестре.

– Итак… Ты пришла за помощью, Нарцисса?

Нарцисса взглянула на него, ее лицо красноречиво выражало полное отчаяние.

– Да, Северус. Я… я думаю, что ты – единственный, кто может помочь мне… мне больше некуда обратиться. Люциус находится в тюрьме и…

Она закрыла глаза, и две больших слезы скатились из-под ее век.

– Темный Лорд запретил мне говорить об этом, – продолжила Нарцисса с все еще закрытыми глазами. – Он хочет, чтобы никто не знал о плане. Это… очень секретно. Но…

– Если он запретил рассказывать, ты не должна делать этого, – сказал Снейп сразу. – Слово Темного Лорда – закон.

Нарцисса поперхнулась, как если бы он окунул ее в ледяную воду. Беллатрикс впервые стала довольной, с тех пор как переступила порог дома.

– Вот! – торжествующе сказала Беллатрикс сестре. – Даже Снейп советует тебе молчать!

Но Снейп встал и подошел к маленькому окну, посмотрел через занавески на пустынную улицу, затем резко закрыл их. Он обернулся и увидел хмурое лицо Нарциссы.

– Так случилось, что я знаю о плане, – сказал он низким голосом. – Я – один из тех немногих, которым Темный Лорд доверился. Однако будь я в неведении, Нарцисса, ты была бы виновны в большом предательстве нашего господина.

– Я была почти уверена, что ты знаешь о плане! – ответила Нарцисса, дыша более свободно. – Он так тебе доверяет, Северус…

– Ты знаешь о плане? – сказала Беллатрикс, и ее мимолетное удовлетворение моментально сменилось угрожающим взглядом. – Ты знаешь?

– Конечно, – сказал Снейп. – Но какой помощи ты хочешь от меня, Нарцисса? Если ты воображаешь, что я смогу убедить Темного Лорда передумать, я боюсь, что нет никакой надежды. Никто не сможет сделать этого.

– Северус, – прошептала она, слезы градом скатывались с ее бледных щек. – Мой сын… мой единственный сын…

– Драко должен быть горд, – безразлично сказала Беллатрикс. – Темный Лорд оказал ему большую честь. И я скажу это Драко: он не избегает своей обязанности, наоборот, он кажется довольным представившимся ему шансом показать себя, возбужден перспективами…

Нарцисса начала рыдать, не переставая при этом пристально и умоляюще смотреть на Снейпа.

– Но ведь ему только шестнадцать, и он понятия не имеет какая вокруг ложь! Почему, Северус? Почему именно мой сын? Это слишком опасно! Это – месть за ошибку Люциуса, я уверена в этом!

Снейп ничего не сказал. Он не смотрел на ее слезы, как будто они были неприличны, но он не мог не слышать ее слов.

– Именно поэтому он выбрал Драко, разве нет? – упорствовала Нарцисса, – Чтобы наказать Люциуса?

– Если у Драко получится, – ответил Снейп, все еще смотря куда-то вдаль, – он будет вознесен над всеми остальными.

– Но у него не получится! – рыдала Нарцисса. – Как он сможет, когда сам Темный Лорд?..

Беллатрикс поперхнулась, а Нарцисса, казалось, теряла самообладание.

– Я только хотела сказать… что никто еще не смог… Северус… пожалуйста… Ты, ты всегда был, любимым преподавателем Драко… Ты – старый друг Люциуса… Я прошу тебя.. Ты – фаворит Темного Лорда, советник, пользующийся наибольшим его доверием… Поговори с ним, убеди его!

– Темного Лорда не переубедить, и я не достаточно глуп, чтобы пытаться сделать это, – категорически ответил Снейп. – Я не могу притворяться, что господин не рассержен на Люциуса. Люциус был ответственен за все происходящее. Но он был схвачен, наряду со всеми остальными, и не смог достать пророчество. Да, Темный Лорд сердит, Нарцисса, действительно очень сердит.

– Тогда я права, он выбрал Драко из мести! – задыхалась Нарцисса. – Он не хочет, чтобы Драко преуспел в задании, он хочет убить его!

Когда Снейп ничего на это не ответил, Нарцисса, казалось, растеряла всю ту оставшуюся сдержанность, которой еще, казалось, обладала. Встав, она, пошатываясь, направилась в сторону Снейпа и схватила его за мантию. Ее лицо приблизилось к нему, ее слезы капали ему на грудь, она задыхалась.

– Ты мог бы выполнить поручение. Ты мог бы исполнить его вместо Драко, Северус. У тебя обязательно получится, и ты будешь вознагражден как никто из нас…

Снейп схватил ее запястья и разжал сжимавшие его руки. Глядя сверху вниз на ее заплаканное лицо, он медленно проговорил:

– Я думаю, в конце концов, Темный Лорд поручит это дело мне. Но сначала он хочет, чтобы попробовал Драко. Пойми, в маловероятном случае успеха Драко, я смогу и дальше оставаться в Хогвартсе, выполняя такую полезную роль шпиона.

– Другими словами, для него не имеет значения, будет ли Драко убит!

– Темный Лорд очень сердит, – повторил Снейп спокойно. – Он не узнал содержание пророчества. А он легко не прощает, и ты, как и я, прекрасно это знаешь, Нарцисса.

Она рухнула на пол к его ногам, захлебываясь от рыданий.

– Мой единственный сын… мой единственный сын…

– Ты должна гордиться! – безжалостно сказала Беллатрикс. – Если бы у меня были сыновья, я была бы рада отдать их на службу Темному Лорду!

Нарцисса издала слабый крик отчаяния и обхватила свои длинные, светлые волосы. Снейп наклонился, взял ее за руки и помог подняться, затем усадил на диван. Налил побольше вина и втиснул ей в руки бокал.

– Нарцисса, вот – этого достаточно. Выпей. И послушай меня.

Женщина немного успокоилась, вино разносило тепло по ее телу, она сделала судорожный глоток.

– Возможно… я могу помочь Драко.

Ее лицо было бумажное белое, глаза стали огромными.

– Северус – о, Северус – Ты поможешь ему? Ты позаботишься, чтобы ему не причинили вреда?

– Я могу попробовать.

Она отшвырнула свой бокал, который заскользил через весь стол, и, вскочив с дивана, встала на колени перед Снейпом, взяла его руку и прикоснулась к ней губами.

– Если ты обещаешь защищать его там… Северус, поклянись. Ты согласен дать Нерушимую Клятву?

– Нерушимую Клятву?

По лицу Снейпа нельзя было догадаться о его эмоциях, однако, Беллатрикс торжественно засмеялась.

– Ты слышала, Нарцисса? О, да, он попытается, я уверена… Все это – обычные, пустые слова, попытка увернуться от… от распоряжений Темного Лорда, конечно!

Снейп не смотрел на Беллатрикс. Его черные глаза пристально вглядывались в полные слез голубые глаза Нарциссы – она все еще продолжала сжимать его руку.

– Конечно, Нарцисса, я дам Нерушимую Клятву, – сказал он спокойно. – Возможно, твоя сестра согласиться стать нашим Свидетелем.

Рот Беллатрикс открылся. Снейп встал на колени напротив Нарциссы. Под удивленным пристальным взглядом Беллатрикс, они соединили правые руки.

– Тебе понадобится твоя палочка, Беллатрикс, – холодно сказал Снейп.

Она вытащила ее, все еще выглядя удивленной.

– И подойди поближе, – сказал он.

Она встала перед ними, и коснулась палочкой их сцепленных рук.

Нарцисса заговорила:

– Будете ли Вы, Северус, следить за моим сыном, Драко, выполняющим задание Темного Лорда?

– Я буду, – ответил Снейп.

Палочка Беллатрикс выпустила тонкий язык блестящего пламени, который обвил их руки подобно раскаленному проводу.

– И будете ли Вы всеми своими силами защищать его от возможного вреда?

– Буду, – произнес Снейп.

Второй язык пламени выскользнул из палочки и переплелся с первым, создав прекрасную, пылающую цепь.

– И, это необходимо… если Драко потерпит неудачу… – прошептала Нарцисса (рука Снейпа дернулась в ее руке, но он не разорвал цепь), – исполнишь ли ты поручение, которое Темный Лорд приказал выполнить Драко?

На мгновение повисла тишина. Беллатрикс наблюдала за ними с широко раскрытыми глазами, ее палочка продолжала соединять их руки.

– Да, – сказал Снэйп.

Изумленное лицо Беллатрикс пылало в отсветах пламени, вырывавшемся из палочки; огненная нить, переплетаясь с предыдущими, плотно наматывалась вокруг сцепленных рук, подобно веревке, подобно огненной змее.

Глава 3

Гарри Поттер громко храпел. Около четырех часов просидел он на стуле перед окном своей спальни, вглядываясь в сумерки, и, наконец, заснул; его щека прижималась к холодному стеклу, очки сползли, а рот широко открылся. На окне, сверкающем в оранжевом свете уличного фонаря, оставался след от его дыхания, а искусственный свет придавал его лицу безликую окраску, так что, казалось, это лицо не мальчика, а привидения, под копной черных взлахмоченных волос.

По комнате тут и там были разбросаны различные вещи и залежавшийся мусор. Совиные перья, огрызки яблок и липкие обертки устилали пол, учебники валялись на кровати вперемешку с мантиями, на столе лежала куча газет. Заголовок одной из них гласил:

«ГАРРИ ПОТТЕР – ИЗБРАННЫЙ?»

По-прежнему ходят многочисленные слухи о странных беспорядках в Министерстве Магии. Говорят, что Того-Кого-Нельзя-Называть видели снова.

– Нам запрещено говорить об этом. Не спрашивайте меня ни о чем, – сказал нам прошлой ночью по пути из Министерства Магии один из опрошенных Стирателей, отказавшийся назвать свое имя.

Тем не менее, надежные источники в Министерстве подтвердили, что эпицентр беспорядков находился в загадочном Холле Пророчеств Отдела Тайн. До сих пор окончательно не доказано существование данного места. Но все возрастающее число волшебников верят, что пойманные Пожиратели Смерти отбывают наказание в Азкабане за попытку украсть пророчество. Суть данного пророчества неизвестна, хотя распространена мысль о том, что оно имеет отношение к Гарри Поттеру, – единственной когда-либо известной личности, выжившей после Смертельного Проклятия. В ту памятную ночь Гарри Поттер также находился в Министерстве. Некоторые из волшебников зашли так далеко, что окрестили Поттера «Избранным», считая, что пророчество назвало его единственным, кто сможет избавить нас от Того-Кого-Нельзя-Называть.

Между тем местонахождение пророчества, если оно существует, до сих пор неизвестно. (Страница 2, 5 колонка)

Вторая газета лежала рядом с первой:

«СКРИМДЖЕР ЗАМЕНИТ ФАДЖА»

Большую часть титульной страницы занимала большая черно-белая фотография мужчины с несколько озадаченным лицом и копной густых волос, напоминающих львиную гриву. Фотография двигалась – мужчина усердно махал рукой.

Руфус Скримджер, бывший Глава штаб-квартиры Авроров Департамента Защиты Магического Правопорядка, заменил Корнелиуса Фаджа на посту Министра Магии.

Общество магов встретило назначение нового министра с большим энтузиазмом, несмотря на слухи о разногласии между новым Министром Магии и Альбусом Дамблдором, восстановленным в должности Главы Визенгамота спустя несколько часов после вступления Скримджера на должность.

Пресс-служба Скримджера подтвердила, что Министр встречался с Дамблдором сразу после своего избрания. Но Министр решительно отказался комментировать тему разговора. Между тем Альбус Дамблдор… (см. страница 3, колонка 2)

Слева от этой газеты лежала еще одна, сложенная так, что была видна только статья о мерах, предпринятых Министерством, чтобы гарантировать безопасность учащимся школы Чародейства и Волшебства Хогвартс.

Недавно назначенный на пост Министра Магии, Руфус Скримджер, сегодня сообщил о новых мерах, принятых Министерством Магии для гарантии безопасности студентов, прибывающих в школу Чародейства и Волшебства Хогвартс этой осенью.

– По очевидным причинам Министерство не будет говорить о принятых мерах безопасности, – сказал Министр, хотя наш надежный источник уведомил, что для охраны будут использоваться защитные заклятия и амулеты, множество анти-проклятий, и небольшой отряд авроров, специально выделенный для защиты Хогвартса.

– Видно, что новый Министр очень сильно заботиться о безопасности студентов, – сказала миссис Августа Долгопупс, – Мой внук, Невилл, – хороший друг Гарри Поттера; этим июнем он боролся вместе с ним с Пожирателями Смерти в Министерстве и…»

Конец статьи был закрыт стоявшей на газете большой птичьей клеткой. Внутри восседала величественная снежно-белая сова. Ее янтарные глаза повелительно осматривали комнату, голова иногда поворачивалась, чтобы взглянуть на храпящего хозяина. Пару раз она нетерпеливо клацнула клювом, но Гарри слишком крепко спал, чтобы услышать ее.

В центре комнаты лежал большой чемодан. Под открытой крышкой лежали остатки конфет, старая одежда, пустые чернильницы и сломанные перья. Рядом на полу валялся фиолетовый листок с гербом Министерства Магии:

ИЗДАЕТСЯ ОТ ИМЕНИ

Министерства Магии

ЗАЩИЩТИТЕ СВОЙ ДОМ И СЕМЬЮ ОТ ТЕМНЫХ СИЛ

На сегодняшний день общество волшебников под угрозой организации, именующей себя Пожирателями Смерти. Выполняя следующие простые правила, Вы сможете защитить себя, свою семью и дом от возможного нападения.

1. Не выходите одни из дому.

2. Будьте особо бдительны во время темноты. Если это возможно, старайтесь закончить все дела вне дома до наступления ночи.

3. Обеспечьте безопасность вашего дома, удостоверьтесь, что все члены семьи знают заклинания Щита и Разоружения, а в случае несовершеннолетних членов, Одностороннее аппарирование.

4. Договоритесь о вопросах безопасности с близкими друзьями и семьями, чтобы суметь распознать Пожирателей Смерти, использующих Оборотное зелье (см. 2 страницу)

5. Если вы заметите, что член семьи, коллега, друг или сосед совершает странные поступки, немедленно свяжитесь с патрулем магического правопорядка. Они могли попасть под заклятие Империус (см. 4 страницу).

6. Если над вашим домом или над любым другим зданием появится Черная Метка, НЕ ВХОДИТЕ. Немедленно свяжитесь с офисом Авроров.

7. Недостоверные источники утверждают, что Пожиратели Смерти могли снова начать использовать Инфери (см. 10 страницу). Если вы заметили любые следы присутствия Инфери, НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО сообщите об этом в Министерство Магии.

Гарри что-то пробормотал во сне и наклонил голову так, что очки уже спадали, но он все не просыпался. Будильник, починенный Гарри несколько лет назад, громко тикал на подоконнике, показывая без одной минуты одиннадцать. В разжатой руке Гарри лежал кусочек пергамента, исписанный аккуратным, наклонным почерком. Гарри перечитывал это письмо так часто, с тех пор как его прислали три дня назад, что оно успело полностью выпрямиться, хотя изначально было свернуто в тугую трубочку.

Дорогой Гарри,

Если ты не возражаешь, я посещу дом №4 на Тисовой улице в следующую пятницу, около 11 вечера, чтобы доставить тебя в Нору, куда ты был приглашен провести остаток летних каникул.

Если ты согласен, то я был бы также рад твоей помощи в одном вопросе, который я хотел бы решить по пути в Нору. Подробней об этом я скажу, когда увижу тебя.

Пожалуйста, пришли свой ответ этой совой. Надеюсь увидеть тебя в эту пятницу.

С уважением,

Альбус Дамблдор.

Выучив письмо наизусть, Гарри все равно продолжал перечитывать его каждые несколько минут, начиная с 7 часов этого вечера; тогда он впервые сел возле окна спальни, из которого была видна вся Тисовая улица. Гарри отослал назад свое «Согласен», как этого и хотел директор, и теперь все, что он мог сейчас поделать – это просто ждать. Либо Дамблдор придет, либо нет.

Гарри даже не стал собирать вещи. Все складывалось слишком хорошо, чтобы быть правдой. Профессор Дамблдор приезжает, чтобы забрать его от Дурслей после двух утомительных недель, проведенных в их обществе. Он не мог избавиться от ощущения, что что-нибудь пойдет не так: затеряется его ответ на письмо Дамблдора, Дамблдору помешают забрать его, письмо могло быть вообще не от Дамблдора, а чей-нибудь шуткой или даже ловушкой. Гарри просто не был способен упаковать вещи, чтобы потом, разочаровавшись, распаковывать их снова. Единственное, что он сделал на всякий случай: надежно закрыл свою белую сову Буклю в клетке.

Минутная стрелка на часах достигла цифры «12» и, одновременно на улице погас фонарь.

Гарри сразу проснулся – внезапная темнота стала для него сигналом. Он спешно поправил свои очки и отодвинулся от стекла. Затем он снова прижал свой нос к окну и выжидающе посмотрел на тротуар. Высокая фигура в длинном, вздымающемся на ветру плаще двигалась по садовой дорожке.

Гарри подпрыгнул так, как будто его ударило током, сбил свой стул и начал хватать все, до чего мог дотянуться, с пола, и кидать это в чемодан. Как раз тогда, когда он через комнату кидал набор мантий, два учебника и пакет чипсов, в дверь позвонили. Внизу, в гостиной раздался крик дяди Вернона:

– Какого черта?! Кто еще так поздно трезвонит?

Гарри застыл с медным телескопом в одной руке и с парой кроссовок – в другой. Он совсем забыл предупредить Дурслей о визите Дамблдора. Чувствую легкую панику, постепенно перераставшую в смех, он перепрыгнул чемодан и рывком открыл дверь спальни как раз, чтобы услышать низкий голос:

– Добрый вечер. Вы, должно быть, Мистер Дурсль. Я думаю, Гарри предупредил вас о моем визите?

Гарри сбежал вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, но за несколько шагов до пола он внезапно остановился: большой жизненный опыт научил его держаться подальше от дяди, насколько это возможно. В дверном проеме, стоял высокий, худой старик с серебреными волосами и достававшей до пояса бородой. На его крючковатом носу взгромоздились очки в виде полумесяца, он был в длинном черном дорожном плаще и остроконечной шляпе. Вернон Дурсль, чьи усы несомненно были гуще и чернее Дамблдорских, и который носил чистую одежду, уставился на посетителя, не веря своим глазам.

– Судя по вашему поведению, Гарри не предупредил Вас, что я приду, – весело сказал Дамблдор. – Однако давайте представим, что вы по дружески пригласили меня в ваш дом. Неблагоразумно в такие опасные времена задерживать гостей в дверях.

Он энергично переступил через порог и закрыл за собой дверь.

– Давно я здесь не был, – сказал Дамблдор, поворачиваясь к Дяде Вернону. – И должен заметить, у вас тут симпатично.

Вернон Дурсль не ответил. Гарри мог поспорить, что скоро к нему вернется голос – вена, пульсирующая на виске у дяди, достигала опасной отметки – но, судя по всему, что-то в Дамблдоре временно лишило его пыла. Может, внезапное появление волшебника, но, скорее всего, Дядя Вернон почувствовал, что этого мужчину будет очень трудно запугать.

– Ах, добрый вечер, Гарри, – сказал Дамблдор, смотря на него сквозь свои очки с самым удовлетворенным выражением. – Превосходно, превосходно.

Эти слова, кажется, пробудили Дядю Вернона. Было ясно, что любой человек, посмотревший на Гарри со словами «превосходно», никогда не заслужит внимания Вернона Дурсля.

– Я бы не хотел казаться грубым, – начал он тоном, грозившим грубостью в каждом своем слоге.

– …да…но, к сожалению, ненамеренная грубость случается очень часто, – серьезно закончил предложение Дамблдор. – Лучше вообще ничего не говорить, мой добрый друг. Ах, а это, должно быть, Петунья.

Дверь кухни открылась, и в комнату вошла тетя Гарри, одетая в резиновые перчатки и домашний халат поверх ночной рубашки. Очевидно она, как обычно перед сном, натирала всю поверхность кухни до зеркального блеска. Ее лошадиное лицо выражало крайнее изумление.

– Альбус Дамблдор, – представился Дамблдор, когда Дядя Вернон не сумел начать свое наступление на гостя. – Конечно, мы уже встречались. Гарри подумал, что пришло время напомнить тете Петунье, что именно Дамблдор послал ей тогда взрывающееся письмо, но тетя Петунья так и не произнесла ни слова.

– А это, должно быть, ваш сын, Дадли?

Как раз в это мгновение Дадли поравнялся с дверью в гостиную. Его большая, белобрысая голова высовывалась из узкого воротника пижамы, и выглядела несколько растрепанной; открыв рот, он застыл в изумлении. Дамблдор подождал несколько секунд, очевидно, ожидая, что кто-нибудь из Дурслеев скажет хоть что-то, но так как обстановка становилось все напряженнее, улыбнулся.

– Давайте притворимся, что вы пригласили меня в вашу комнату для гостей…

Дадли отпрыгнул в бок, как только Дамблдор двинулся в его сторону. Гарри, все еще сжимая свой телескоп и кроссовки, преодолел последние пару ступенек и последовал за Дамблдором, который устроился в кресле возле огня и осматривал комнату с нескрываемым интересом. Надо отметить, что выглядел он весьма необычно для этого места.

– Разве… разве мы не уходим, сэр? – тревожно спросил Гарри.

– Да, несомненно, но есть несколько вещей, которые мы сперва должны обсудить, – сказал Дамблдор. – И я бы предпочел сделать это прямо сейчас. Мы еще немного воспользуемся гостеприимством твоих тети и дяди.

– Вы уверены…?

Вернон Дурсль вошел в комнату, Петунья держалась за его плечо, а Дадли крался позади них.

– Да, – просто сказал Дамблдор, – Я должен.

Он вытащил свою палочку так быстро, что Гарри едва лишь заметил ее. С резким рывком диван двинулся вперед и ударил под колени всех троих Дурслей так, что они все разом на него попадали. Еще одно движение палочки – и диван вернулся на свое место.

– Ну, вот мы и комфортно устроились, – удовлетворенно сказал Дамблдор.

Когда он спрятал палочку в свой карман, Гарри увидел, что рука его почернела и сморщилась. Казалось, что она обгорела.

– Сэр… что случилось с вашей?..

– Потом, Гарри, – сказал Дамблдор. – Пожалуйста, садись.

Гарри сел в оставшееся кресло, стараясь не смотреть на Дурслей, которые, похоже, были в оцепенении.

– Теперь представим, что вы предложили мне подкрепиться, – сказал Дамблдор Дяде Вернону, – но очевидно, что столь оптимистические надежды – глупы.

Три взмаха палочкой, и пыльная бутылка и пять бокалов проплыли по воздуху. Бутылка наклонилась и разлила щедрую порцию жидкости медового цвета в каждый из бокалов, которые после этого полетели к каждому в комнате.

– Лучший выдержанный дубовый сироп мадам Розмерты, – сказал Дамблдор, поднимая свой бокал за Гарри, который поймал свой и сделал маленький глоток. Он никогда еще не пробовал что-либо похожее, но ему очень понравилось. Дурсли, после молниеносных, полных ужаса взглядов друг на друга, попытались полностью проигнорировать свои бокалы.

– Ну, Гарри, – сказал Дамблдор, поворачиваясь к нему, – возникла некоторая трудность, которую, как я надеюсь, ты поможешь нам разрешить. Под «нами» я, конечно, подразумеваю Орден Феникса. Но, прежде всего я должен сказать тебе, что неделю назад было найдено завещание Сириуса. Он оставил тебе все, что имел.

Сидя на диване, Дядя Вернон повернул голову, но Гарри даже не посмотрел на него, он не смог придумать ничего лучше, чем ответить:

– О… Хорошо.

– Это, в принципе, не удивительно, – продолжил Дамблдор. Тебе было переведено некоторое количество золота на счет в Гринготсе, и ты унаследовал все имущество Сириуса. Однако возникла одна проблема насчет…

– Его крестный мертв? – громко спросил Дядя Вернон с дивана. Дамблдор и Гарри оба повернулись и посмотрели на него. Бокал сиропа начал неистово биться о бок головы Вернона; он попытался отбить его подальше. – Он мертв? Его крестный?

– Да, – сказал Дамблдор. Он не спросил Гарри, почему тот не сказал об это Дурслям.

Проблема, – продолжил он к Гарри, как если бы не было никакой задержки, – в том, что Сириус также оставил тебе дом номер 12 на Гримволд Плейс.

– Он оставил ему дом? – жадно спросил Дядя Вернон, его маленькие глазки сузились, но никто не ответил.

– Вы можете продолжать использовать дом как штаб, – сказал Гарри. – Мне все равно. Вы можете взять его, он мне абсолютно не нужен. – Гарри никогда не желал жить в этом доме снова. Казалось, что память о том, как Сириус, лишенный свободы, скитался по этим темным, заплесневелым комнатам в одиночестве, будет преследовать Гарри вечно.

– Щедрый подарок, – сказал Дамблдор, – Однако мы временно покинули дом.

– Почему?

– Ну, – сказал Дамблдор, игнорируя бормотания Дяди Вернона, о голову которого неистово бился бокал сиропа, – Традиция семьи Блэков такова, что дом передается по прямой линии, к следующему мужчине с фамилией «Блэк». Сириус был последним в роде Блэков, так как его младший брат, Регулус, умер раньше его и они оба не имели детей. Совершенно ясно, он хотел, чтобы дом принадлежал тебе. Однако возможно, что в доме были установлены различные защитные заклинания, гарантирующие, что только чистокровные волшебники владеют домом.

Четкое воспоминание плюющегося, пронзительно кричащего портрета матери Сириуса, висящего в холле дома на Гримволд Плейс, всплыло в мозгу у Гарри.

– Спорю, что так оно и есть, – сказал он.

– Хорошо, – сказал Дамблдор. – И если такие заклинания действительно наложены на дом, то он, скорее всего, перейдет к старейшей здравствующей родственнице Сириуса, каковой является его кузина, Беллатрикс Лестрейндж.

Не осознавая, что он делает, Гарри нагнулся: телескоп и кеды повалились на пол. Беллатрикс Лестрейндж, убийца Сириуса, унаследовала его дом?

– Нет, – сказал он.

– Конечно, мы бы не хотели, чтобы она его получила, – невозмутимо сказал Дамблдор. -

Ситуация чревата осложнениями. Мы не знаем, будут ли держаться на доме наши наложенные чары, например – заклинание Ненаносимости, когда он перейдет к ней в руки. То есть получается, что Беллатрикс может объявиться в любой момент. Естественно, мы сразу покинули дом, как только поняли суть этой проблемы.

– Но как вы узнаете, что мне можно владеть домом?

– К счастью, – сказал Дамблдор, – есть простой тест.

Он поставил пустой бокал на маленький столик рядом с его креслом, но прежде чем он сделал что-то еще, Дядя Вернон закричал:

– Уберете ли вы от нас эти проклятые штуковины?

Гарри осмотрелся; все трое Дурслей закрывали руками свои головы; бокалы прыгали вокруг их голов, разбрызгивая повсюду свое содержимое.

– Ох, извините, – вежливо произнес Дамблдор, и как только снова поднял свою палочку все три бокала исчезли. – Но будь вы повоспитанней, вы бы просто выпили их.

Похоже, что Дядя Вернон готов был взорваться от множества неприятных выражений, но он просто вжался в диванные подушки, и ничего не сказав, остановил взгляд своих маленьких поросячьих глаз на палочке Дамблдора.

– Видишь ли, – сказал Дамблдор, поворачиваясь обратно к Гарри и продолжая, как будто Дядя Вернон их не перебивал, – если ты в самом деле унаследовал дом, то также получил…

Он взмахнул палочкой в пятый раз. Раздался громкий треск, и появился домашний эльф, с хоботом вместо носа, огромными ушами летучей мыши и громадными налитыми кровью глазами, лежащий на ковре Дурслей и одетый в грязное тряпье. Тетя Петунья издала пронзительный визг – ничего более противного в их доме еще не появлялось. Дадли поднял свои огромные, голые, розовые ступни с пола и поджал ноги чуть ли не до головы, думая, что существо может коснуться его пижамных брюк. Дядя Вернон закричал: Что это, черт возьми, такое?!

– Кричер, – ответил Дамблдор.

– Кричер не будет, Кричер не будет, Кричер не будет!! – проорал домашний эльф, почти так же громко как Дядя Вернон, топая своей длинной ступней и теребя свои уши. – Кричер принадлежит мисс Беллатрикс, о, да, Кричер принадлежит Блэкам, Кричер хочет свою новую госпожу, Кричер не пойдет к Поттеру, Кричер не будет, не будет, не будет…

– Как видишь, Гарри, – громко произнес Дамблдор, перекрывая карканье Кричера «не будет, не будет, не будет» – Кричер выражает небольшой протест, чтобы принадлежать тебе.

– Мне все равно, – сказал Гарри опять, с отвращением смотря на корчащегося и топающего домашнего эльфа. – Он мне не нужен.

– Не будет, не будет, не будет…

– Ты желаешь, чтобы он перешел во владение Беллатрикс Лестрейндж? Помня, что он весь прошлый год прожил в штабе Ордена Феникса?

– Не будет, не будет, не будет, не будет…

Гарри пристально посмотрел на Дамблдора. Он знал, что Кричеру нельзя разрешить уйти и жить с Беллатрикс, но мысль владеть им, существом предавшим Сириуса, была невыносимой.

– Прикажи ему что-нибудь, – сказал Дамблдор. – Если он перешел в твою собственность, то должен будет подчиниться. Если нет, тогда нам предстоит обдумать, как держать его подальше от своей законной хозяйки.

– Не будет, не будет, не будет, НЕ БУДЕТ!

Голос Кричера перерос в вопль. Гарри не нашел ничего другого, кроме как сказать:

– Кричер, заткнись!

На мгновение показалось, что Кричер задыхается. Он схватился за свое горло, его рот по-прежнему яростно клокотал, а глаза яростно выпучились. После нескольких секунд неистового глотания воздуха, он бросился лицом на ковер (Тетя Петуния зарыдала) и начал бить пол руками и ногами, выражая сильнейшую, но молчаливую, ярость.

– Ну что ж, это упрощает дело, – сказал Дамблдор бодро. – Похоже, что Сириус знал, что делает. Ты – законный владелец дома на площади Гримволд 12 и Кричера.

– Должен ли я… должен ли я держать его при себе? – ошеломленно спросил Гарри, так как Кричер метался в его ногах.

– Нет, если ты этого не хочешь, – ответил Дамблдор. – Я бы посоветовал тебе послать эльфа в Хогвартс, на работу в кухне. В этом случае другие эльфы могли бы за ним приглядывать.

– Да, – с облегчением воскликнул Гарри, – да, я именно так и поступлю. Э… Кричер… я хочу, чтобы ты отправился в Хогвартс работать на кухне с другими эльфами.

Кричер, который лежал на спине, зыркнул на Гарри снизу вверх, и с чувством глубокого отвращения с громким треском исчез.

– Хорошо, – сказал Дамблдор.– Есть также проблема с гиппогрифом, Клювокрылом. Хагрид искал его с тех пор как умер Сириус, но Клювокрыл теперь твой, так что, если у тебя насчет него другие планы…

– Нет, – тот час же ответил Гарри, – он может остаться с Хагридом. Я думаю, Клювокрыл будет доволен.

– Это Хагрид будет доволен, – сказал Дамблдор, улыбаясь. – Он уже и не надеялся увидеть Клювокрыла снова. Между прочим, мы решили, в интересах безопасности гиппогрифа, дать ему другое имя – Громокрыл. Могу поспорить, никто в Министерстве никогда не догадается, что этого гиппогрифа они однажды приговорили к смерти. Кстати, Гарри, твой чемодан собран?

– Э…

– Ты сомневался, что я приеду? – предположил Дамблдор.

– Я сейчас пойду и… э… закончу, – поспешно сказал Гарри, спеша поднять упавший телескоп и кеды.

Все заняло у него чуть меньше 10 минут. Наконец он достал из-под кровати мантию-невидимку, закрутил крышку на своей разноцветной чернильнице и закрыл чемодан. Потом, удерживая сундук в одной руке и держа клетку с Буклей в другой, он спустился вниз.

Гарри был разочарован тем, что Дамблдор не поджидал его в холле, значит он вернулся в гостиную. Никто не разговаривал. Дамблдор тихонько напевал что-то, вполне очевидно из-за своей непринужденности, но атмосфера была весьма прохладной, и Гарри не посмел даже взглянуть на Дурслей, когда сказал:

– Профессор – я готов.

– Хорошо, – сказал Дамблдор. – Осталась одна вещь. – Он повернулся, чтобы заговорить с Дурслями еще один раз.

– Как вы знаете, Гарри в этом году станет совершеннолетним…

– Нет, – сказала Тетя Петуния, – первый раз заговорившая со времени приезда Дамблдора.

– Извините? – вежливо сказал Дамблдор.

– Нет, не станет. Он на месяц младше, чем Дадли, и Дадлику исполнится восемнадцать только в следующем году.

– А.., – радостно ответил Дамблдор, – но в мире волшебников мы становимся совершеннолетними в семнадцать.

Дядя Вернон пробормотал: «Бред», но Дамблдор проигнорировал его.

– Сейчас, как вы уже знаете, волшебник по имени Лорд Волдеморт вернулся в страну. Наш мир сейчас находится на грани войны. Гарри, которого Лорд Волдеморт уже несколько раз пытался убить, сейчас даже в еще большей опасности, чем в тот день, когда я оставил его на вашем пороге пятнадцать лет назад, с письмом, насчет убийцы его родителей и выражающим надежду, что вы позаботитесь о нем;

Дамблдор остановился, и, несмотря на то, что его голос оставался легким и спокойным, без следа злобы, Гарри почувствовал какой-то исходящий от него холод, и заметил, что Дурсли прижались друг к другу.

– Вы не сделали того, что я просил. Вы никогда не заботились о Гарри так, как о сыне. Он не знал ничего, кроме пренебрежения и жестокости. Хотя могу поблагодарить вас за то, что вы не причинили ему такого же вреда, как этому неудачливому мальчику, сидящему между вами.

Инстинктивно Тетя Петуния и Дядя Вернон осмотрелись, надеясь увидеть еще кого-то, кроме зажатого между ними Дадли.

– Мы… плохо обращались с Дадликом? Что вы..? – Яростно начал Дядя Вернон, но Дамблдор поднял вверх свой палец, прося тишины.

– Магия, которую я применил пятнадцать лет назад, обеспечивала Гарри великолепную защиту, пока он называет это место «домом». Несмотря на то, каким несчастным он здесь был, несмотря на негостеприимность, несмотря на плохое обращение, вы, хотя бы, дали ему комнату. Эта магия перестанет действовать в тот момент, как Гарри исполниться семнадцать; другими словами, в момент, когда он станет мужчиной. Я прошу только одного: чтобы вы разрешили Гарри еще раз вернуться в этот дом, перед его семнадцатым днем рождения, тем самым вы подтвердите, что защита над Гарри будет оставаться до того времени.

Ни один из Дурслеев ничего не сказал. Дадли слегка похныкивал, он до сих пор пытался решить задачу, когда с ним плохо обращались. Дядя Вернон выглядел так, как будто у него что-то застряло в горле, а тетя Петуния, между тем, едва ли не плакала.

– Ну, Гарри… пора возвращаться, – сказал Дамблдор, наконец, встряхивая свой длинный черный плащ. – До встречи, – сказал он Дурслям, смотревшим так, как будто они ждали этого момента всегда. Надев свою шляпу, волшебник вышел из комнаты.

– Пока, – поспешно сказал Гарри Дурслям, и последовал за Дамблдором, остановившимся возле чемодана Гарри, на котором стояла клетка Букли.

– Мы не возьмем это с собой, – сказал он, снова доставая свою палочку. – Я отошлю вещи прямиком в Нору. Но я бы хотел, чтобы ты достал свою мантию-невидимку… на всякий случай.

С некоторыми трудностями Гарри вытащил мантию из чемодана, стараясь не показывать Дамблдору царивший там беспорядок. Когда он втиснул плащ в карман своей куртки, Дамблдор взмахнул своей палочкой, и чемодан, клетка и Букля исчезли. Дамблдор взмахнул еще раз и входная дверь отворилась, предоставив их взорам холодную, туманную ночь.

– А сейчас, Гарри, давай провернем одно маленькое приключеньице.

Глава 4

Несмотря на то, что последние несколько дней Гарри провел, думая лишь о прибытии Дамблдора и отчаянно надеясь, что он действительно заберет его отсюда, чувствовал себя он, надо отметить, очень неловко, в тот момент, когда они вместе шли вдоль Тисовой улицы. До этого он никогда не общался с директором вне стен Хогвартса: их всегда разделял профессорский стол Дамблдора. Воспоминание об их последнем разговоре лицом к лицу также не давало покоя Гарри, а лишь усиливало чувство неловкости перед директором. В тот день он долго кричал, не говоря уже о ценном имуществе Дамблдора, которое он разбил.

Дамблдор, однако же, был совершенно непринужден.

– Держи свою палочку наготове, Гарри, – посоветовал он.

– Но, сэр, я думал, что мне не разрешено использовать волшебство вне стен школы.

– Если на нас нападут, – сказал Дамблдор, – я разрешаю тебе использовать любые контрзаклятия и заклинания, которые только придут в голову. Однако я не думаю, что стоит беспокоиться по этому поводу сегодня вечером.

– Но почему, сэр?

– Ты – со мной, – просто ответил Дамблдор. – Так, наверное, здесь, Гарри. – Сказал он, внезапно остановившись в конце Тисовой улицы.

– Ты, конечно же, еще не сдавал тест на аппарирование?– спросил профессор.

– Нет, – ответил Гарри. – Ведь для этого мне должно быть семнадцать?

– Правильно, – сказал Дамблдор. – Так что тебе придется сильно держаться за мою руку. Желательно левую – поскольку, я думаю, ты заметил, что моя правая немного повреждена.

Гарри сжал протянутую Дамблдором руку.

– Хорошо, – сказал Дамблдор. – Отправляемся.

Гарри почувствовал, взмах руки Дамблдора и еще сильнее сжал его руку; единственное, что он помнил, как все вокруг них потемнело. Его тело как будто сжали со всех сторон, он не мог дышать, словно железные тиски сковали его грудь, глаза ввалились, а давление на барабанные перепонки усилилось настолько, что они готовы были лопнуть, а затем…

Затем Гарри резко вдохнул в себя холодный ночной воздух и открыл слезящиеся глаза. Было такое ощущение, что ему пришлось лезть сквозь очень тесную резиновую трубу. Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что Тисовая улица исчезла. Дамблдор и он стояли теперь на пустынной деревенской площади, в центре которой возвышался старый военный мемориал, вокруг которого стояло несколько скамеек. Вместе с ощущениями к Гарри вернулась и его способность мыслить, и только теперь он понял, что несколько секунд назад аппарировал первый раз в своей жизни.

– Все нормально? – спросил Дамблдор заботливо. – На самом деле, требуется немного времени, чтобы привыкнуть.

– Да, все хорошо, – сказал Гарри, потирая уши, которые, видимо, были недовольны, что покинули Тисовую улицу. Но думаю, что я предпочитаю метлы…

Дамблдор улыбнулся, расстегнув несколько пуговиц у горла, сделав плащ более свободным.

– Сюда, Гарри.

И он пошел вдоль пустой гостиницы и разномастных зданий. Как показывали часы на церкви, была почти полночь.

– Так… ответь мне на такой вопрос, Гарри, – сказал Дамблдор. – Твой шрам… он болел с тех пор?

Гарри неосознанно поднес руку ко лбу и потер свой шрам в форме молнии.

– Нет, – ответил он, – и мне интересно почему. Я думал, он будет теперь все время гореть, с тех пор как Волдеморт вернул себе всю свою мощь.

Гарри взглянул на Дамблдора и увидел, что тот выглядит очень довольным.

– А я думал иначе, – сказал Дамблдор. – Лорд Волдеморт, наконец, осознал всю опасность ТВОЕГО доступа к его мыслям и чувствам. Похоже, что теперь ОН использует Окклюменцию против тебя.

– Так или иначе, я не жалуюсь, – сказал Гарри, не желавший быть свидетелем мыслей Волдеморта, а особенно проникать в его разум.

Они свернули за угол, миновали телефонную будку и автобусную остановку. Гарри украдкой взглянул на Дамблдора.

– Профессор?

– Гарри?

– Э-э… – но где мы?

– Это, Гарри, очаровательная деревня Бадлей Баббертон.

– И что мы здесь делаем?

– Ах да, конечно, я же не сказал тебе, – пробурчал Дамблдор. Если честно, я уже сбился со счету, сколько раз за последние годы мне приходилось решать эту проблему, но мы снова потеряли одного из преподавателей. Мы прибыли сюда, чтобы убедить одного моего старого коллегу выйти из отставки и вернуться в Хогвартс.

– Но как я могу помочь Вам, сэр?

– О, думаю, мы найдем тебе применение, – неопределенно ответил Дамблдор. – Налево, Гарри.

Они продолжили свой путь по извилистой узенькой улице, по обеим сторонам которой расположились многочисленные здания. Свет во всех окнах был выключен. Странный холод, царивший в течение двух недель на Тисовой Улице, присутствовал и здесь. Подумав о дементорах, Гарри оглянулся и спокойно сжал палочку в кармане.

– Профессор, а почему мы не могли аппарировать непосредственно в дом вашего друга?

– Это было бы столь же грубо, как вломиться без спроса во входную дверь, – ответил Дамблдор. – Вежливость требует, чтобы все волшебники были защищены от нежелательного или неожиданного посещения их дома. В любом случае, в большинстве наших домов невозможно аппарировать. Например, на территории Хогвартса…

– …вы не можете аппарировать, будь то само здание школы или прилежащие к ней территории. – Быстро закончил Гарри. – Да, я знаю, Гермиона говорила мне.

– И она совершенно права. Снова поворачиваем налево.

Часы на церкви пробили полночь. Гарри интересовало почему Дамблдор не считает грубым обратиться к своему старому коллеге столь поздно, но теперь, когда разговор был начат, у него появились более неотложные вопросы.

– Сэр, я видел в Ежедневном Пророке, что Фадж был уволен…

– Да, ответил Дамблдор, сворачивая в извилистый переулок. – Его заменили, я уверен, ты знаешь, на Руфуса Скримджера, который раньше был главой Департамента Авроров.

– А он… как вы думаете,… подходит? – спросил Гарри.

– Интересный вопрос, – сказал Дамблдор. – Конечно, он на многое способен. Безусловно, более решительный человек, чем Корнелиус.

– Да, но я имел ввиду…

– Я знаю, что ты имел ввиду, Гарри. Руфус – человек действия и, борясь с Темными волшебниками на протяжении всей своей жизни, он хорошо знает, на что способен Лорд Волдеморт.

Гарри ждал, но Дамблдор так и не стал говорить о своих разногласиях с Министром, упоминавшимся в Ежедневном Пророке, и у него не хватало смелости продолжить эту тему, так что он решил просто сменить ее.

– И… сэр… Я прочитал, что случилось с мадам Боунс.

– Да, – сказал Дамблдор спокойно. – Ужасная потеря. Она была великолепной ведьмой. Так теперь сюда, я думаю… Ох…

Он показал куда идти увеченной рукой.

– Профессор, что случилось с вашей…?

– У меня нет времени объяснять тебе, Гарри – перебил Дамблдор. – Это – волнующая история, оставим ее до более подходящего случая.

Он улыбнулся, и Гарри понял, что все в порядке, и он может продолжать задавать свои несколько бестактные вопросы и дальше.

– Сэр… я получил буклет Министерства Магии о мерах безопасности, которые мы должны предпринять в случае нападения Пожирателей Смерти…

– Да, я тоже получил такой, – сказал Дамблдор, все еще улыбаясь. – Показался ли он тебе полезным?

– Вообще-то нет.

– Ну, не совсем. Например, ты не спросил меня, какое варенье мое самое любимое, чтобы проверить, действительно ли я профессор Дамблдор, а не самозванец.

– Не спросил… – начал Гарри, неуверенный окончательно, сделали ли ему замечание или нет.

– На будущее Гарри, мое любимое варенье – клубничное… хотя конечно, будь я Пожирателем Смерти, перед исполнением роли, я проверил бы свои гастрономические предпочтения.

– Э-э… да,

– сказал Гарри. – Так вот, в том буклете говорилось о каких-то Инфери. Но, кто они такие? Буклет был не очень ясен.

– Инфери – это трупы, – спокойно ответил Дамблдор. – Заколдованные мертвецы, выполняющие поручения Темного Лорда. Об Инфери не было слышно в течение долгого времени, до того как Лорд Волдеморт не обрел свою мощь… Он убил достаточно людей, чтобы сделать из них свою армию. Но, мы пришли, Гарри, это здесь…

Они приближались к маленькому, опрятному каменному дому, имевшему свой собственный сад. Гарри был слишком занят, переваривая в голове ужасную информацию насчет Инфери, чтобы обращать внимание на что-либо другое, но когда они дошли до ворот, Дамблдор вдруг резко остановился, и Гарри налетел на него.

– О Боже мой… О Боже… Боже…Боже.

Гарри проследил за пристальным взглядом профессора, смотревшим на переднюю дорожку, и почувствовал, как екнуло сердце – входная дверь была выбита.

Дамблдор осмотрел улицу. На ней не было ни души.

– Достань палочку и следуй за мной, Гарри, – сказал он спокойно.

Он открыл ворота и стремительно пошел вперед по садовой дорожке, стараясь не шуметь. Гарри поспешил за ним. Затем Дамблдор медленно отворил дверь, и его палочка была наготове.

– Люмос.

Кончик палочки Дамблдора загорелся, освещая узкую прихожую. Дверь слева от них была открыта, и держа палочку над собой, Дамблдор вошел в гостиную, а Гарри последовал за ним.

Их глазам открылась сцена полного разрушения. Прямо у ног лежали старые разбитые часы, циферблат которых был сломан, а маятник лежал немного дальше, подобно сломанному мечу. Фортепьяно перевернуто, его клавиши были разбросаны по всему полу. Рядом валялась упавшая с потолка люстра. Подушки лежали вспоротыми, а перья были повсюду. Осколки стекла и фарфора завершали картину, усыпав собой всю комнату. Дамблдор поднял палочку еще выше, чтобы осветить стены, но на обоях было разбрызгано что-то жутко красное и липкое. Судорожный вздох Гарри заставил Дамблдора оглядеться.

– Не очень симпатично, правда? – тяжело сказал он. – Да, что-то ужасное случилось здесь сегодня.

Дамблдор осторожно двинулся в центр комнаты, тщательно исследуя каждую сломанную вещь. Гарри следовал за ним, пристально глядя вокруг, немного напуганный тем, что он мог увидеть позади упавшего фортепьяно или опрокинутого дивана. Но пока что жертвы случившегося видно не было.

– Возможно завязалась драка и… и они забрали его с собой, профессор? – предположил Гарри, пытаясь не думать о том, как сильно пострадал хозяин дома, если судить по пятнам крови, разбрызганным по всем стенам.

– Я так не думаю, – спокойно сказал Дамблдор, глядя на перевернутое позади них мягкое кресло.

– Вы хотите сказать, что он…?

– Все еще где-нибудь здесь? Да.

И без предупреждения, Дамблдор вскинул палочку и ткнул ею в сиденье мягкого кресла, которое неожиданно воскликнуло: «Ой!»

– Добрый вечер, Хорас, – сказал Дамблдор, выпрямляясь.

Челюсть Гарри отвисла. На месте, где секунду назад стояло кресло, теперь сидел, скрючившись, очень толстый, лысый старик, поглаживающий свой отвисший живот, и смотрел искоса на Дамблдора огорченным взглядом.

– Совершенно не зачем было так сильно давить на меня палочкой, – сказал он грубо, пытаясь встать на ноги. – Было больно.

Свет от палочки искрился на его лысой макушке, его глазах, его огромных, серебряных, как у моржа усах, и на полированных пуговицах его бархатного каштанового жакета, надетого поверх сиреневой шелковой пижамы. Ростом он дотягивал только до подбородка Дамблдора.

– Как ты узнал? – ворчливо спросил он, вставая на ноги и все еще потирая свой отвисший живот. Он выглядел совершенно невозмутимо для человека, только что обнаруженного на полу при попытке притвориться креслом.

– Мой дорогой Хорас, – удивленно ответил Дамблдор – если бы Пожиратели Смерти действительно здесь побывали, над домом бы висела Черная Метка.

Волшебник хлопнул пухлой рукой по широкому лбу.

– Черная Метка, – пробормотал он. – Ведь чувствовал, что что-то забыл… ну, да ладно… Так или иначе мне все равно бы не хватило времени, я только и успел, что закончил наводить беспорядок в своей гостиной, когда в дом вошли вы.

Он глубоко вздохнул, а кончики его усов нервно завибрировали.

– Могу ли я помочь тебе с уборкой? – вежливо спросил Дамблдор.

– Да пожалуйста, – сказал хозяин.

Высокий худой волшебник и низенький толстый стали вплотную друг к другу, и одинаково взмахнули палочками. Мебель вспарила в воздух и встала обратно на свои места, поломанные украшения вновь стали целыми. Перья залетели обратно в подушки. порванные книги вернули себе свой прежний облик и разместились на полках, масляные светильники взлетели на столы и загорелись. Множество расколотых серебряных рам для фотографий пронеслись через всю комнату и приземлились, целые и блестящие, на стол, все трещины и дырки исчезали по мановению волшебной палочки, а стены вновь стали чистыми.

– Кстати, чьей кровью были испачканы стены? – громко спросил Дамблдор, под звон только что восстановленных часов.

– Стены? Ах, да… кровью дракона, – ответил Хорас, стараясь перекричать оглушительное звяканье люстры, возвращающейся обратно на потолок.

Наконец, было покончено с бренчавшим фортепьяно, и в комнате повисла долгожданная тишина.

– Кровь дракона, – повторил волшебник. – Из моей последней бутылки, а цены на нее сейчас ого-го какие! Однако, я могу пользоваться ею неоднократно.

Он взял маленькую хрустальную бутылку, стоящую на буфете и поднес ее к свету, исследуя вязкую жидкость, находившуюся в ней.

– Хмм… Немного запылилась.

Он поставил бутылку обратно на буфет и вздохнул. Именно тогда его пристальный взгляд упал на Гарри.

– Ого! – воскликнул он, и его большие глаза остановились на лбу Гарри, а точнее на шраме в виде молнии. – Ого!

– Это, – сказал Дамблдор, представляя их друг другу, – Гарри Поттер. Гарри, а это – мой старый друг и коллега, Хорас Слизхорн.

Слизхорн повернулся к Дамблдору, проницательно взглянув на него.

– Так ты считал, что сможешь с помощью этого мальчика убедить меня вернуться? Но мой ответ по-прежнему – Нет, Альбус.

Он старался не смотреть в сторону Гарри. У него был вид человека, решившего всеми силами сопротивляться искушению.

– Я надеюсь, мы можем хотя бы с тобой выпить? – спросил Дамблдор. – За старые добрые времена?

Слизхорн колебался.

– Ох…ну хорошо, но только один раз, – весьма нелюбезно ответил он.

Дамблдор улыбнулся Гарри и указал ему на кресло, мало чем отличающееся от того, которым Слизхорн совсем недавно пытался замаскироваться, которое стояло около пылающего камина и ярко горящего масляного светильника. Гарри сел, прекрасно понимая, что Дамблдор по некоторым причинам хочет полностью держать его под своей опекой. Ну и конечно, когда Слизхорн, занятый поиском графина и бокалов, вернулся в комнату, его взгляд немедленно остановился на Гарри.

– Хмм… – пробормотал он, быстро оглядевшись, как если бы испугался своего собственного интереса. – Вот… – дал он напиток Дамблдору, севшему уже без приглашения, затем сердито передал поднос Гарри, и молча уселся на подушки восстановленного дивана. Его ноги были настолько коротенькие, что не доставали пола.

– Ну, и как ты жил все это время, Хорас? спросил Дамблдор.

– Не так уж и хорошо, – сразу ответил Слизхорн. – Слабая грудная клетка. Хрипы и ревматизм. Не могу двигаться как раньше. Ну, это вполне понятно. Стар я стал…устал…

– И все-таки ты должен был двигаться достаточно быстро, чтобы устроить нам такой прием за такое короткое время, – сказал Дамблдор. – У тебя не могло быть больше трех минут форы.

Слизхорн ответил, несколько раздраженно, но все же гордо:

– Двух. Я не слышал, как убежал мой Распознаватель Западни, я принимал ванну. Однако, – серьезно добавил он, сдерживая себя от грубости, – факт остается фактом, я – старик, Альбус. Утомленный годами старик, заработавший право на тихую и спокойную жизнь с примесью комфорта.

И у него она есть, думал Гарри, осматривая комнату. Здесь было немного душно и тесновато, но нельзя сказать, что неудобно. Повсюду мостились мягкие кресла и пуфики для ног, было огромное изобилие напитков и книг, коробок конфет и пухлых подушек. Если бы Гарри не знал, кто живет здесь, он представил бы себе богатую, суетливую старую леди.

– Но ты еще не столь стар, как я, Хорас, – сказал Дамблдор.

– Хорошо, но ведь это твое право – решать когда уйти на пенсию, – прямо ответил Слизхорн. Его бледные глаза цвета крыжовника остановились на поврежденной руке Дамблдора. – Как я вижу, и у тебя реакции уже не те.

– Ты совершенно прав, – сказал Дамблдор, задирая рукав мантии, чтобы показать сожженные и обугленные части кожи; от одного их вида у Гарри по шее побежали мурашки. Да, я несомненно медленнее, чем был когда-то. Но с другой стороны…

Он пожал плечами и развел руки в разные стороны, как бы показывая, что и у их возраста есть свои достоинства. Гарри вдруг заметил кольцо на его здоровой руке, которое он никогда раньше у Дамблдора не видел: оно было большое, неумело подделанное под золото, с тяжелым черным камнем, по средине которого проходила глубокая царапина. Глаза Слизхорна также на мгновение задержались на кольце, и Гарри заметил его хмурый взгляд и мимолетную морщину на широком лбу.

– Так все эти предосторожности были направлены против злоумышленников, Хорас?… Против Пожирателей Смерти, или, может, все таки против меня? – прямо спросил Дамблдор.

– Что Пожирателям Смерти могло понадобиться от бедной старой клячи вроде меня? -усмехнулся Слизхорн.

– Я думаю, им бы очень хотелось, чтобы ты использовал свои значительные способности в таких областях, как принуждение, пытка, и убийство, – сказал Дамблдор. – Ты действительно хочешь убедить меня, что они еще не пытались перетянуть тебя на свою сторону?

Слизхорн злобно взглянул на Дамблдора, а затем пробормотал:

– Я не давал им такой возможности. В течение года все время передвигался по стране. Никогда не задерживался в одном месте дольше, нежели на неделю. Переселялся из одного маггловского дома в другой, и так постоянно. Владельцы этого дома сейчас в отпуске на Канарских Островах – мне здесь очень нравится, и я не хотел бы покидать это место, да видимо придется. Очень просто наложить на эти их абсурдные сигнализации, что они используют против врагов, Замораживающее Заклинание, и ты можешь быть уверен, что соседи не услышат твою игру на фортепьяно.

– Весьма изобретательно, – сказал Дамблдор. – Но ведь это весьма утомительно, для такой бедной старой клячи как ты, колесить по стране в поисках тихой жизни. Но если бы ты вернулся в Хогвартс…

– Если ты собираешься рассказывать мне, какая мирная жизнь ожидает меня в стенах этой пагубной школы, то можешь не тратить время и энергию, Альбус! Я, возможно, и нахожусь в бегах, но некоторые забавные слухи долетают и до меня, начиная с отставки Долорес Амбридж! Вот оказывается как ты обращаешься со своими преподавателями…

– Профессор Амбридж, увы, разошлась во мнениях со стадом кентавров, – сказал Дамблдор. – Я предполагаю, что ты, Хорас, лучше повел бы себя в подобной ситуации и не стал бы, зайдя в чащу леса, обзывать целую орду разъяренных кентавров «грязными полукровками».

– Так вот что она сделала? – спросил

Слизхорн. – Идиотка. Она мне никогда не нравилась.

Гарри издал негромкий смешок, отчего и Дамблдор, и

Слизхорн повернулись и посмотрели на него.

– Извините, – быстро поправился Гарри, – просто… Мне она тоже не особенно нравилась.

Неожиданно Дамблдор поднялся со стула.

– Вы уходите? – С надеждой спросил

Слизхорн.

– Нет, я просто хотел узнать, могу ли я воспользоваться твоей ванной комнатой, – ответил Дамблдор.

– О, – явно разочарованным тоном произнес

Слизхорн, – вторая дверь слева, вниз по коридору.

Дамблдор вышел из комнаты. Как только за ним закрылась дверь, наступило тягостное молчание. Через несколько минут

Слизхорн тоже встал, однако он, казалось, пребывал в раздумии, чем же себя занять. Он украдкой глянул на Гарри, затем подошел к камину и, повернувшись к Гарри лицом, стал греть свою необъятную спину у огня.

– Я не совсем догадываюсь, почему он тебя сюда привел, – резко произнес он.

Гарри просто смотрел на

Слизхорна. Водянистые глаза Хораса прошлись по его лбу, скользнув по шраму и на этот раз остановившись на лице.

– Ты сильно похож на отца.

– Да, мне уже говорили об этом, – ответил Гарри.

– Кроме глаз. У тебя…

– Глаза моей мамы, я знаю, – Гарри так часто слышал эту фразу, что она уже начинала его утомлять.

– Хм… Да. Учителю, разумеется, не положено иметь любимчиков, но она была моей любимой ученицей. Твоя мать, – добавил

Слизхорн в ответ на вопросительный взгляд Гарри. – Лили Эванс. Одна из самых способных учеников, которых я когда-либо знал. Живая, очаровательная девушка. Я всегда говорил ей, что она должна была попасть на мой факультет, и неизменно получал остроумные ответы на подобные заявления.

– А каким факультетом Вы заведовали?

– Я был главой Слизерина, – сообщил

Слизхорн. – Но ты, – быстро продолжил он, заметив выражение лица Гарри и направляя на него один из своих толстых указательных пальцев, – не смей предубежденно ко мне из-за этого относиться! Ты же был определен в Гриффиндор, как и она, не так ли? Да, обычно в семьях так и бывает. Не всегда, впрочем. Ты когда-нибудь слышал о Сириусе Блэке? Наверняка – о нем писали все газеты на протяжении последних двух лет. Так вот, он умер несколько недель назад…

Гарри показалось, будто невидимая рука скрутила все его внутренности, сжав все в комок.

– Так или иначе он и твой отец были друзьями в школе. Вся семья Блэка училась на моем факультете, но Сириус оказался в Гриффиндоре! Как досадно – он был талантливым мальчиком. Правда, его брат Регулус все-таки попал в Слизерин, но вместе с Сириусом получился бы отличный дуэт!

В этот момент он был похож на заядлого коллекционера, которого обошли на аукционе. Очевидно, погрузившись в воспоминания, он неосознанно уставился на противоположную стену, лениво поворачиваясь, чтобы обеспечить себе равномерный подогрев спины сзади.

– Твоя мать, безусловно, была рождена магглами. Я не мог поверить, когда узнал об этом. Я думал, она чистокровная волшебница, настолько способной она была.

– Одна из моих друзей родилась в семье магглов, – сказал Гарри, – а она лучшая среди студентов нашего курса.

– Забавно, что иногда так получается, правда? – спросил

Слизхорн.

– Не совсем, – холодно заметил Гарри.

Слизхорн удивленно глянул на него сверху вниз.

– Не следует думать, что у меня имеются какие-то предубеждения! – воскликнул он. – Нет, нет и еще раз нет! Разве не я только что сказал, что твоя мать всегда оставалась моей любимой ученицей? А после нее еще был Дирк Крессвелл – теперь он глава Отдела Связи Гоблинов – разумеется, родители его были магглами. Очень одаренный ученик, и он до сих пор снабжает меня ценной информацией обо всем, что происходит в Гринготтсе!

Самодовольно улыбнувшись, он слегка покачался на месте и указал на множество блестящих фотографий, висящих над комодом, каждая из которых была населена крохотными движущимися изображениями.

– Мои бывшие студенты, все фотографии подписаны. Среди них ты можешь заметить Барнабаса Каффа, редактора «Ежедневного Пророка», ему всегда интересно услышать, что я думаю по поводу свежих новостей. Амброзий Флюм каждый день рождения дарит мне большую коробку конфет – и все только потому, что я смог лично представить его Цицерону Харкиссу, который дал ему работу! А позади – ты увидишь ее, если повернешь голову – это Гвеног Джонс, которая, как ты знаешь, является капитаном Священноголовых Гарпий. Люди всегда бывают поражены, когда узнают, что я на короткой ноге с Гарпиями и могу достать бесплатные билеты, когда мне они понадобятся!

Эта мысль, по-видимому, привела его в отличнейшее расположение духа.

– И все эти люди в курсе, где Вас можно найти, чтобы послать Вам подарки? – спросил Гарри, недоумевая, почему Пожиратели Смерти до сих пор не выследили

Слизхорна, если его так просто смогли найти многочисленные коробки конфет, билеты на квиддич и жаждущие авторитетных советов и мнений посетители.

Улыбка сползла с лица

Слизхорна так же быстро, как ранее – кровь с его стен.

– Разумеется, нет, – сказал он, глядя на Гарри сверху вниз. – Я вот уже год, как ни с кем не общаюсь.

У Гарри возникло странное впечатление, что слова шокировали самого

Слизхорна; он выглядел довольно растерянным какое-то мгновение. Затем он пожал плечами.

– Все же… Предусмотрительный волшебник пытается затаиться, когда наступают темные времена. Дамблдор, конечно, хорошо рассуждает, однако стать учителем в Хогвартсе сейчас было бы равносильно публичному признанию в преданности и зависимости от Ордена Феникса! Я не сомневаюсь, что состоящие в нем люди достойны восхищения и очень храбры и все такое прочее, но мне отнюдь не улыбается…

– Вам не обязательно вступать в Орден, чтобы преподавать в Хогвартсе, – перебил его Гарри, который не смог сдержать насмешки, прозвучавшей в голосе: довольно сложно было сочувствовать комфортному образу жизни Слизхорна при мысли о Сириусе, которому пришлось прозябать в пещере и питаться крысами.

– Большинство учителей не задействовано в нем, и никто из них еще не был убит. Ну, если, конечно, не считать Квиррела, но он заслужил того, что с ним стало, если учесть, как тесно он был связан с Волдемортом.

Гарри был абсолютно уверен, что

Слизхорн окажется одним из волшебников, не переносящих, когда рядом с ними кто-то называет Волдеморта по имени, и тот его не разочаровал:

Слизхорн вздрогнул и протестующе заклокотал, но Гарри сделал вид, что не обратил на это внимания.

– Я считаю, что учителя Хогвартса находятся в большей безопасности по сравнению с остальными, так как директор школы – Дамблдор. Ведь он – единственный, кого боится Волдеморт, разве нет? – продолжал Гарри.

Несколько секунд

Слизхорн пристально смотрел в пустоту: казалось, он обдумывал слова Гарри.

– Н-да, вообще-то это правда, что Тот-Кого-Нельзя-Называть никогда не искал встречи с Дамблдором, – неохотно пробормотал он. – И, я предполагаю, неоспоримым фактом является то, что я не примкнул к рядам Пожирателей Смерти, а значит, Тот-Кого-Нельзя-Называть вряд ли может считать меня своим другом… И тогда мне, пожалуй, безопаснее было бы находиться поближе к Альбусу… Конечно, я не могу сказать, что смерть Амелии Боунз не потрясла меня. Если уж она, со всеми ее связями и защитой Министерства…

Дамблдор вновь вернулся в комнату, и

Слизхорн подпрыгнул, словно забыв, что находится в собственном доме.

– Ах, вот, наконец, и ты, Альбус, – произнес он. – Долго же ты отсутствовал. Кишечное расстройство?

– Нет, я просто читал маггловские журналы, – ответил Дамблдор. – Я, знаешь ли, люблю вязать различные узоры. Ну что ж, Гарри, мы довольно долго пользовались гостеприимностью Хораса. Думаю, нам пора уходить.

Вовсе не собирающийся сопротивляться этому Гарри вскочил на ноги.

Слизхорн, казалось, был захвачен внезапным решением Дамблдора врасплох.

– Вы уходите?

– Да, именно так. Я думаю, что еще могу понять всю безнадежность дела, когда сталкиваюсь с ним.

– Безнадежность?..

Слизхорн выглядел заметно оживившимся. Он мял свои толстые пальцы, глядя, как Дамблдор надевает свой дорожный плащ, а Гарри застегивает молнию на куртке.

– Что ж, мне чрезвычайно жаль, что ты не хочешь взяться за эту работу, Хорас, – произнес Дамблдор, поднимая здоровую руку в прощальном жесте. – Хогвартс был бы рад вновь принять тебя в свои стены. Вопреки всем мерам безопасности, тебя всегда радушно примут, если ты пожелаешь нанести нам визит.

– Да, что ж… Очень любезно с Вашей стороны, как я уже говорил…

– Тогда прощай.

– До свидания, – сказал Гарри.

Они уже подошли к входной двери, когда сзади раздался возглас:

– Хорошо, хорошо, я берусь!

Дамблдор обернулся и увидел запыхавшегося

Слизхорна в дверях гостиной.

– Ты вернешься на работу?

– Да, да, – нетерпеливо произне с

Слизхорн . – Должно быть, я сошел с ума, но да, я вернусь.

– Великолепно, – сказал Дамблдор, улыбаясь. – Тогда, Хорас, увидимся первого сентября.

– Да, да, увидимся, – хрюкнул

Слизхорн.

Пока они шли по садовой дорожке, до них долетел его голос: – Я хочу, чтобы мне прибавили жалованье, Дамблдор! Дамблдор усмехнулся. Ворота, качнувшись, закрылись за ними, и они с Гарри отправились в обратный путь сквозь темноту и клубящийся вокруг туман.

– Отличная работа, Гарри, – произнес Дамблдор.

– Но… Я ничего не сделал, – удивленно ответил Гарри.

– О, ты не прав. Ты показал Хорасу, какие возможности представятся ему в случае возвращения в Хогвартс. Он тебе понравился?

– Э-э-э…

Гарри не был уверен, понравился ли ему

Слизхорн. Он подумал, что тот был по-своему приятен… в некоторой степени. Но он также казался ему тщеславным. Как бы

Слизхорн ни возражал, он, тем не менее, очень удивился словам Гарри о том, что из ребенка не из волшебной семьи может получиться настоящая волшебница.

– Хорас, – сказал Дамблдор, освобождая Гарри от предыдущего вопроса, – любит собственный покой. Ему также льстит знакомство с известными, удачливыми и сильными мира сего. Он наслаждается чувством, что он способен влиять на этих людей. Он никогда не занял бы трон сам – он предпочитает находиться позади, за кулисами. Гораздо больше простора для деятельности, понимаешь? Раньше он отбирал любимчиков в Хогвартсе – некоторых за их честолюбие или ум, иногда – за их обаяние или талант, и он приноровился выбирать тех, кто далеко пойдет. Хорас сформировал некий клуб приближенных, где он сам, будучи центральной фигурой, вводил новичков в курс дела, налаживал полезные контакты между членами и всегда извлекал из этого пользу, будь то бесплатная коробочка с так горячо любимыми им замороженными ананасами или шанс порекомендовать следующего младшего ученика Отделу Связи Гоблинов.

Тут Гарри внезапно представился четкий образ огромного раздутого паука, плетущего вокруг себя паутину, поддергивая ниточку то тут, то там для того, чтобы подтащить больших и сочных мух поближе к себе.

– Я затем говорю тебе все это, Гарри, – продолжал Дамблдор, – не для того, чтобы восстановить тебя против Хораса или – как теперь нам стоит его называть – Профессора

Слизхорна, а для того, чтобы предостеречь тебя. Он непременно попытается прибрать тебя к рукам, Гарри. Ты был бы венцом его коллекции – «Мальчик-Который-Выжил» или, как сейчас тебя называют, «Избранный».

При этих словах Гарри пробрала дрожь, которая явно не имела ничего общего с прохладным туманом, окружавшим их. Ему напомнили слова, которые он услышал несколько недель назад, слова, имевшие для него четкое и ужасное значение: ни один из двоих не сможет жить, пока жив другой…

Дамблдор остановился, поравнявшись с церковью, которую они проходили раньше.

– Тебе будет легче, Гарри, если ты возьмешь меня за руку.

На этот раз немного приободренный, Гарри был готов аппарированию, но ему все равно не понравилось. Когда давление исчезло, и он снова почувствовал, что может свободно дышать, он понял, что стоит рядом с Дамблдором и перед ними вырисовывается искривленный силуэт второго его самого любимого места – «Норы». Несмотря на только что испытанный леденящий ужас, Гарри просто не мог не воспрянуть духом при виде того места, где, должно быть, сейчас находился Рон… А также миссис Уизли, готовившая лучше всех, кого он когда-либо знал.

– Если ты не возражаешь, Гарри, – сказал Дамблдор, когда они миновали ворота, – я хотел бы поговорить с тобой кое о чем, прежде чем мы расстанемся. С глазу на глаз. Может быть, вот здесь?

Дамблдор показал на обветшалый сарай, где семья Уизли хранила метлы. Немного озадаченный, Гарри через скрипучую дверь зашел вслед за Дамблдором внутрь сарайчика, напоминавшего шкаф средних размеров. Дамблдор зажег огонек на конце своей волшебной палочки так, чтобы она светилась как факел, и улыбнулся Гарри.

– Я надеюсь, ты простишь меня за то, что я упоминаю об этом, Гарри, однако я очень доволен и немного горд тем, как у тебя идут дела после всего того, что произошло в Министерстве. Позволь мне сказать, что Сириус тоже бы гордился тобой.

Гарри сглотнул, ему показалось, что он потерял голос. Он не думал, что сможет обсуждать Сириуса. Было очень больно услышать, как дядя Вернон сказал: – Его крестный мертв? И гораздо больнее – когда его имя случайно упомянул Слизхорн.

– Жестоко вышло, – мягко произнес Дамблдор, – ты провел так мало времени с Сириусом. Будущим долгим и радостным отношениям был положен внезапный и грубый конец.

Гарри кивнул, его глаза были прикованы к пауку, карабкавшемуся по шляпе Дамблдора. Он точно знал – Дамблдор понял все. Он, возможно, подозревал, что, пока не пришло письмо из Хогвартса, все свободное время у Дурслей Гарри провел лежа на кровати, отказываясь от обеда и глядя в затуманенное окно, наполненное лишь холодом, ассоциировавшимся у него с дементорами.

– Просто так тяжело, – наконец тихим голосом сказал Гарри, – понимать, что он больше мне никогда не напишет.

Внезапно его глаза защипали, и он сморгнул. Он чувствовал себя невообразимо глупо, признавая это, однако то, что за пределами Хогвартса существовал человек, которому было совсем не безразлично, что происходило с Гарри, который заботился о нем почти как родной отец, было самым лучшим качеством его крестного отца. А теперь почтовые совы больше никогда не утешат Гарри, прилетев с письмом от Сириуса, и не принесут ему прежнего успокоения…

– Сириус представлял собой много того, что ты прежде никогда не испытывал, – проникновенно сказал Дамблдор. – Конечно, потеря опустошила тебя…

– Но пока я находился у Дурслей, – перебил его Гарри, и голос его стал сильнее, – я понял, что не могу отгородиться от мира или… сломаться. Сириус наверняка бы не захотел, чтобы так произошло, ведь правда? И в любом случае, жизнь слишком коротка. Стоит взглянуть на Мадам Боунз, на Эммелин Вэнс… Я могу быть следующим, верно? Но если так, – с ожесточением произнес он, глядя Дамблдору прямо в голубые глаза, блестевшие в свете палочки, – то я позабочусь о том, чтобы унести с собой столько Пожирателей Смерти, сколько смогу, и Волдеморта вместе с ними, если получится.

– Это слова достойного сына своих родителей и истинного крестника Сириуса! – воскликнул Дамблдор, одобряюще похлопав Гарри по плечу. – Снимаю перед тобой шляпу. Или снял бы, если бы не боялся осыпать тебя с ног до головы пауками! А теперь давай перейдем к более существенной теме для разговора… Я смею предположить, что ты читал «Ежедневный Пророк» на протяжении последних двух недель?

– Да, – ответил Гарри, и его сердце забилось быстрее.

– Тогда, я предполагаю, ты заметил, что информация по поводу твоего приключения в Министерстве скорее не утекла со страниц «Пророка», а превратилась в форменное наводнение?

– Да, – снова согласился Гарри, – и теперь все знают, что я единственный…

– Нет, никому это неизвестно, – вмешался Дамблдор. – Во всем мире есть только два человека, которым в полной мере известно пророчество относительно тебя и Лорда Волдеморта, и оба они сейчас стоят в этом вонючем, полном пауков, сарае. Однако, много людей – да-да! – догадалось, что Волдеморт послал своих Пожирателей Смерти за пророчеством, и что оно касалось тебя. А теперь я, конечно, буду прав, если скажу, что ты никому не поведал, что тебе известно, о чем говорилось в пророчестве?

– Нет, – ответил Гарри.

– В общем-то, мудрое решение, – сказал Дамблдор, – Хотя, мне кажется, тебе следовало бы расслабиться в присутствии твоих друзей – Мистера Рональда Уизли и Мисс Гермионы Грейнджер. Да, – продолжал он, глядя на опешившего Гарри, – Я думаю, им следует знать. Ты делаешь им медвежью услугу, скрывая от них настолько важную информацию.

– Но я не хотел…

– … Обеспокоить или напугать их? – Спросил Дамблдор, разглядывая Гарри из-под очков в форме полумесяца. – Или, возможно, признаться, что ты сам обеспокоен и напуган? Ты нуждаешься в своих друзьях, Гарри. Как ты сам правильно сказал, Сириус не хотел бы, чтобы ты отгородился от всего мира.

Гарри не ответил, но, по всей видимости, Дамблдору и не нужен был ответ.

– Касательно другой, хоть и относящийся к предыдущей, темы… – Продолжал он, – Я хотел, чтобы ты брал у меня индивидуальные уроки в этом году.

– Индивидуальные? У Вас? – поразился Гарри, наконец выведенный из состояния молчания.

– Да. Мне кажется, пришло то время, когда я должен самолично обучать тебя.

– Чему Вы будете меня учить, сэр?

– Всему по чуть-чуть, – расплывчато ответил Дамблдор.

Гарри помолчал немного в ожидании, однако Дамблдор не спешил развивать эту тему, и тогда Гарри решил спросить еще кое о чем, что немного его волновало.

– Если я буду заниматься с Вами, сэр, мне не придется ходить на уроки Окклюменции к Снейпу?

– Профессору Снейпу, Гарри, – подчеркнул Дамблдор. – Нет, не придется.

– Отлично, – с облегчением выдохнул Гарри, – потому что они были просто…

Тут он запнулся, осторожно подбирая слова, чтобы не сказать, что он на самом деле думает.

– Я полагаю, слово «фиаско» прекрасно подойдет, – закончил за него Дамблдор, кивнув головой.

Гарри рассмеялся.

– Ну, значит, отныне мне не придется часто видеться с профессором Снейпом, – заключил он, – потому что он не допустит меня к урокам Зельеварения, если я не получу «Превосходно» по СОВ, а это невозможно.

– Не считай сов, пока они не прилетели, – тяжело сказал Дамблдор. – Которые, кстати, как я предполагаю, прибудут сегодня. Теперь, Гарри, еще две вещи, пока мы не распрощались. Прежде всего, я хотел, чтобы ты впредь всегда держал при себе мантию-невидимку. Даже в пределах Хогвартса. Просто на всякий случай, ты меня понимаешь?

Гарри кивнул головой.

– И последнее: пока ты здесь находишься, Министерство Магии охраняет «Нору» настолько хорошо, насколько это возможно. Эти меры, безусловно, принесли небольшое неудобство Артуру и Молли. К примеру, вся их почта предварительно проверяется в Министерстве, прежде чем ее отошлют по адресу. Они ничуть не возражают, ибо главное, о чем они заботятся, – это твоя безопасность. Тем не менее, ты бы плохо отблагодарил их, рискуя своей шеей, пока живешь с ними.

– Я понимаю, – быстро сказал Гарри.

– Что ж, отлично, – произнес Дамблдор, толкая облупившуюся дверь и выходя во двор. – Я вижу, на кухне горит свет. Давай-ка не будем лишать Молли возможности посетовать на то, как ты похудел за лето.

Глава 5

Гарри и профессор Дамблдор наконец-то достигли входа в Нору, окруженную целой кучей бытового мусора, свойственного всему Велингтону. Из сарая раздавалось негромкое кудахтанье цыплят. Дамблдор три раза постучал в дверь, и Гарри заметил какое-то движение за окном.

– Кто там? – спросил испуганный голос, в котором мальчик узнал голос миссис Уизли.

– Это Дамблдор, я привел Гарри. Дверь тут же открылась. Их встретила миссис Уизли, низкая, полная женщина, одетая в старый зеленый халат.– Гарри, дорогой! О Боже, Альбус, как ты меня напугал! Ты ведь говорил, чтобы я не ждала вас раньше утра!

– Нам повезло, – сказал Дамблдор, пропуская Гарри в дом. – Сльюэрна оказалось уговорить намного проще, чем я ожидал. Работа Гарри, разумеется. А, здравствуй, Нимфадора!

Гарри оглядел комнату и увидел, что миссис Уизли была не одна, несмотря на поздний час. Молодая ведьма с бледным лицом сердцевидной формы и серо-каштановыми волосами сидела за столом, сжимая в руках большую кружку.

– Здравствуйте, профессор, – промямлила она. – Привет, Гарри.

– Привет, Тонкс.

Гарри подумал, что она выглядит слегка уставшей, возможно, даже больной, ведь в ее улыбке было что-то наигранное. Она выглядела совсем не так привлекательно как обычно, без своих ярко-розовых, коротко стриженных волос.

– Пожалуй, мне пора, – сказала она, поднимаясь со стула и накидывая на плечи дорожный плащ. – Спасибо за чай и внимание, Молли.

– Тонкс, вы могли бы еще ненадолго здесь задержаться. – вежливо сказал Дамблдор. – Мне нужно идти – срочные дела в Министерстве – нужно встретиться с Руфусом Скримджером.

– Нет, нет, я не могу, – пробормотала Тонкс, избегая взгляда директора. – Доброй ночи…

– Дорогая, почему бы тебе не прийти на обед в эти выходные? Будут Ремус и Грозный Глаз…

– Нет, мне очень жаль, Молли, но я не могу… Все равно спасибо… Всем спокойной ночи.

Тонкс быстрым шагом прошла мимо Гарри и Дамблдора во двор; в нескольких шагах от порога она обернулась и… исчезла. Гарри заметил, что миссис Уизли выглядела слегка озабоченной.

– Ладно, встретимся в школе, Гарри, – сказал Дамблдор. – Не падай духом. Молли, я на тебя надеюсь.

Он поклонился миссис Уизли и прошел во двор, исчезнув на том же самом месте, что и Тонкс. Миссис Уизли закрыла за ним дверь, взяла Гарри за плечи и развернула лицом к тусклому свету стоящей на столе лампы, чтобы получше рассмотреть его лицо.

– Чем-то ты похож на Рона, – вздохнула она, посмотрев на него снизу вверх. – Вы оба выглядите так, как будто на вас наложили заклятие роста. Рон вырос на четыре дюйма с тех пор, как я в последний раз купила ему школьную форму. Ты голоден, Гарри?

– О да, – ответил Гарри, только теперь поняв, насколько он проголодался.

– Садись, дорогой, я сейчас что-нибудь приготовлю.

Как только Гарри сел, пушистый рыжий кот с приплюснутой мордочкой вспрыгнул к нему на колени и, утробно мурлыча, удобно там устроился.

– Значит, Гермиона здесь? – радостно спросил мальчик, поглаживая Живоглота за ухом.

– Ах, да, она приехала еще позавчера, – сказала миссис Уизли, постукивая по большому котлу палочкой. Он резко взлетел вверх и с грохотом обрушился на плиту, тут же начав кипеть. – Все уже спят: мы не ожидали, что ты прибудешь так рано.

Она снова подняла котел в воздух; он полетел в сторону Гарри и чуть не опрокинулся, но миссис Уизли успела подставить кастрюлю, чтобы не разлить луковый суп.

– Хлеба, дорогой?

– Да, спасибо, миссис Уизли.

Она взмахнула палочкой; хлеб с ножом приземлились на столе, нож тут же сам начал резать хлеб, а ломоть подлетел к тарелке супа Гарри. Миссис Уизли наконец отошла от плиты и села напротив него.

– Значит, ты все же убедил Хораса Сльюэрна принять эту работу?

Гарри лишь кивнул, так как рот в этот момент ожесточенно работал.

– Он выучил меня и Артура, – сказала миссис Уизли. – Он преподавал в Хогвартсе много лет, начал приблизительно в то же время, что и Дамблдор, полагаю. Тебе он понравился?

Гарри смог только неуверенно кивнуть и пожать плечами, так как его рот теперь был забит хлебом.

– Я знаю, что ты имеешь в виду – понимающе кивнула миссис Уизли. – Конечно же, он может быть очаровательным, когда сам того хочет, но все же Артуру он никогда особо не нравился. Министерство часто распускало слухи о его странных привычках. Он всегда помогал всем преодолевать различные трудности, но у него никогда не было достаточно времени на Артура – видимо, он полагал, что мой муж недостаточно честолюбив. Но это всего лишь показывает, что даже Сльюэрн допускает ошибки. Я не знаю, писал ли Рон тебе в каком-нибудь из своих писем – просто это так неожиданно – но Артура повысили!

Было очевидно, что миссис Уизли давно ждала, чтобы об этом сообщить. Гарри проглотил огромную ложку горячего супа и очень сильно обжег горло.

– Это действительно здорово! – прохрипел он.

– Ты такой милый, – широко улыбнулась миссис Уизли, возможно принимая его слезящиеся от боли в горле глаза за избыток эмоций по поводу новостей. – Да, Руфус Скримджер создал несколько новых отделов, отвечающих за нынешнюю ситуацию, и Артур возглавил Офис по Обнаружению и Конфискации Поддельных Защитных Заклинаний и Защищающих Объектов. Это очень важная работа, ему теперь по десять человек носят отчеты!

– Чем именно занимается отдел?..

– Понимаешь, во всей этой панике с Сам-Знаешь-Кем, начали нелегально продаваться всякие странные вещи, которые, якобы, предохраняют от нападения Сам-Знаешь-Кого и Пожирателей Смерти. Представь себе так называемые «защитные» зелья, которые на самом деле являются лишь соусом с небольшим количеством гноя бубонтюбера, или инструкции к защитным заклятиям, которые в действительности делают так, что твои уши удлиняются и отпадают… В принципе, эти правонарушители – люди вроде Наземникуса Флэтчера, которые никогда в своей жизни не работали и пользуются всеобщим страхом, но иногда они делают просто отвратительные вещи. Однажды Артур конфисковал целую коробку заколдованных Sneakoscopes которую, судя по всему, подкинул Пожиратель Смерти. Так что это действительно важная работа, и я ему говорю, что глупо мечтать о свечах зажигания, моторах и всяких других маггловских изобретениях, от которых он все еще без ума. – Миссис Уизли закончила свой монолог и сурово посмотрела на Гарри, как будто он только что сказал, что теперь всем необходимо рассуждать о свечах зажигания.

– Мистер Уизли еще на работе? – спросил Гарри.

– Да. Хм, он опаздывает… Он обещал вернуться к полуночи…

Она повернулась, чтобы посмотреть на большие часы, неуклюже поставленные на стопку каких-то бумаг у посудомоечной раковины. Гарри сразу узнал их: у них было девять стрелок, каждая подписанная именем какого-нибудь члена семьи, и обычно висевшие на стене в гостиной, хотя их нынешнее местоположение говорило о том, что миссис Уизли повсюду носила их с собой. Каждая стрелка сейчас указывала на отметку «в смертельной опасности».

– Они все время теперь стоят на этой отметке, – как-то слишком спокойно сказала миссис Уизли, – с тех пор, как вернулся Сам-Знаешь-Кто. Я думаю, что сейчас все находятся в смертельной опасности, не только наша семья… Но я не знаю никого, у кого есть такие же часы, а значит, не могу подтвердить. О!

Она показала на часы, где стрелка под именем Мистер Уизли наконец сдвинулась на отметку «в дороге.»

– Скоро вернется!

Через какое-то время в дверь постучали. Миссис Уизли подскочила и резво побежала к двери; прижавшись к двери лицом и держа одной рукой замок, она тихо спросила:

– Артур, это ты?

– Да, – послышался усталый голос мистера Уизли. – Но я бы сказал то же самое, если бы был Пожирателем Смерти, дорогая. Ты должна задать вопрос, чтобы узнать, кто там!

– Но, Артур, честное слово…

– Молли!

– Ну хорошо, хорошо… Какое твое самое заветное желание?

– Узнать, как аэропланы держатся в воздухе.

Миссис Уизли кивнула и открыла замок, но мистер Уизли, скорее всего, держал дверь с другой стороны, потому что она все еще была крепко-накрепко закрыта.

– Молли! Перед тем, как открывать, я и тебе должен задать вопрос!

– Артур, в самом деле, это же глупо…

– Как ты любишь, чтобы я называл тебя, когда мы наедине?

Даже в тусклом свете лампы Гарри увидел, что миссис Уизли густо покраснела; он сам вдруг почувствовал жар в области шеи и ушей, и поспешно глотнул супа, стукнув ложкой о тарелку как можно громче.

– Моллипусик, – подавленно прошептала миссис Уизли, снова пытаясь открыть дверь.

– Именно, – согласился мистер Уизли. – Теперь ты можешь позволить мне войти.

Миссис Уизли открыла дверь, и в комнату зашел ее муж, худой чародей, с редкими, но ярко-рыжими волосами. На нем были очки в роговой оправе и длинная, запыленная мантия.

– Я все еще не могу понять, почему мы должны проводить все эти церемонии каждый раз, когда ты приходишь домой, – сказала миссис Уизли, все еще с легким румянцем на щеках, пока она помогала мужу снять его мантию. – Я имею в виду, что Пожиратель Смерти бы вытянул из тебя ответ еще до того, как ты бы узнал, кто он!

– Я знаю, дорогая, но Министерство предписало эти меры, и я должен подавать пример. Тут чем-то очень вкусно пахнет – луковый суп?

Мистер Уизли повернулся к столу.

– Гарри! Мы не ждали тебя раньше утра!

Они крепко пожали руки, и мистер Уизли сел на стул рядом с ним, пока миссис Уизли наливала суп в его тарелку.

– Спасибо, Молли. Эта ночь была очень тяжелой. Какой-то идиот стал продавать метаморфические медали. Как только ты надеваешь ее на шею, можешь менять облик когда захочешь. Сто тысяч различных обликов, и всего за десять галлеонов!

– А что происходит на самом деле, когда их одеваешь?

– В большинстве случаев они просто окрашивают кожу в неприятный оранжевый цвет, но у некоторых людей вырастали щупальца по всему телу. Как будто больнице Св.Мунго сейчас больше нечем заняться!

– Это похоже на те штучки, которые бы Фреду с Джорджем показались забавными, – сказала, слегка заикаясь, миссис Уизли. – Ты точно уверен?..

– Конечно, да! – ответил мистер Уизли. – Ребята бы не стали заниматься такими вещами, особенно сейчас, когда людям так нужна защита!

– Значит, ты поэтому так опоздал, из-за этих метаморфических медалей?

– Нет, мы еще попали под действие ужасно противного заклинания, последствия которого были обнаружены у «Слона и Замка», но, к счастью, Магическая Команда по Защите Правопорядка уладила это к тому времени, как мы добрались туда…

Гарри подавил зевок, прикрыв рот рукой.

– Все, спать, – тут же сказала миссис Уизли. – Я уже подготовила для тебя спальню Фреда и Джорджа.

– Почему? А где они?

– О, они на Аллее Диагон, ночуют в маленькой квартирке над своим магазинчиком, так как сейчас слишком заняты, – проговорила миссис Уизли. – Должна признать, я не одобряла эту идею с самого начала, но, кажется, у них очень хорошо продвигается бизнес! Иди, дорогой, твои чемоданы уже наверху.

– Спокойной ночи, мистер Уизли, – попрощался Гарри, отодвигая стул. Живоглот скатился с его коленей и рыжей молнией выбежал прочь из комнаты.

– Спокойной ночи, Гарри, – попрощался, в свою очередь, мистер Уизли.

Гарри заметил как миссис Уизли в очередной раз взглянула на часы, как только они вышли из кухни. Все стрелки опять показывали смертельную опасность.

Спальня Фреда и Джорджа находилась на втором этаже. Миссис Уизли взмахнула палочкой на лампу, стоящую на прикроватной тумбочке и она сразу же зажглась, осветив комнату приятным золотистым светом. В комнате стоял странный запах, напомнивший Гарри запах пороха, хотя на подоконнике стояла большая ваза с весьма ароматными цветами. Значительная площадь комнаты была заставлена большим количеством закрытых картонных коробок, между которыми стоял и сундук Гарри. Помещение выглядело так, словно его использовали в качестве временного склада.

Букля радостно ухнула, увидев Гарри из клетки, стоящей на большом шкафу, и вылетела в окно; Гарри знал, что она хотела увидеть его перед тем, как отправиться на охоту. Он пожелал спокойной ночи миссис Уизли, надел пижаму, и забрался на одну из кроватей. В подушке, однако, он обнаружил что-то твердое. Гарри снял наволочку и вытащил липкую фиолетово-оранжевую конфету, в которой узнал Блевательный Батончик. Улыбнувшись самому себе, он повернулся к стенке и тут же уснул.

Через несколько секунд, как показалось Гарри, его разбудил звук, похожий на пушечный выстрел, и дверь внезапно открылась. Резко сев на кровати, он услышал, как кто-то отодвигает занавески; луч солнца ударил ему прямо в глаза. Закрывая их одной рукой, он другой потянулся за очками.

– Шосслущилосс?

– Мы не знали, что ты уже приехал! – послышался громкий и радостный голос, и Гарри сильно ударили по макушке.

– Рон, ты что, не бей его! – услышал он знакомый девчачий голос.

Рука Гарри в конце концов нашла очки и он в спешке надел их, хотя свет был настолько ярким, что даже в них он плохо различал фигуры. Длинная тень закрыла его в какой-то момент; он моргнул и увидел улыбающегося ему Рона Уизли.

– Ты в порядке?

– Никогда не чувствовал себя лучше, – пробормотал Гарри, потирая голову и откидываясь обратно на подушки. – Ты как?

– Неплохо, – ответил Рон, присаживаясь на одну из коробок. – Когда ты приехал? Мама только что нам сообщила!

– Где-то в час ночи.

– С магглами все в порядке? Как они к тебе относились?

– Как обычно, – сказал Гарри, когда Гермиона села на край его кровати, – они не уделяли мне особого внимания, но это меня вполне устраивало. А ты как, Гермиона?

– В порядке, – произнесла Гермиона, посмотрев на Гарри с жалостью. Гарри показалось, что он знает, о чем думает подруга, в любом случае, он не желал обсуждать смерть Сириуса или любое другое печальное событие в этот момент, так что он сказал:

– Который час? Я пропустил завтрак?

– Об этом не волнуйся, мама для нас специально приготовит завтрак и принесет его сюда. Она считает, что ты выглядишь недокормленным, – сказал Рон, закатывая глаза. – Так, чего интересного ты нам расскажешь?

– Ничего особенного, Я всего лишь проторчал пару недель у моих дяди с тетей, не так ли?

– Да ладно тебе! – воскликнул Рон. – Ты же был с Дамблдором!

– Это было не таким уж интересным приключением. Он всего лишь хотел, чтобы я помог убедить его старого друга снова преподавать в Хогвартсе. Между прочим, его зовут Хорас Сльюэрн.

– А, – разочарованно протянул Рон. – А мы думали…

Гермиона метнула на него сердитый взгляд, и Рон сразу сменил тему разговора.

– …мы так и думали.

– Да ну? – лукаво спросил Гарри.

– Да… Да, ведь Амбридж больше нет, и, конечно же, нам нужен новый преподаватель по Защите, разве не так? Э-э, а какой он?

– Он чем-то напоминает моржа, и он привык быть деканом Слизерина, – сообщил Гарри. – Что-то не так, Гермиона?

Гермиона смотрела на него с весьма странным выражением. Она поспешно и виновато улыбнулась.

– Нет, конечно нет! Так, э-э… Ты думаешь, он будет хорошим учителем?

– Не знаю, – пробормотал Гарри. – Но он ведь не может быть хуже Амбридж?

– Я знаю кое-кого в тысячу раз похуже, – послышался голос из коридора. В комнату вошла раздраженная Джинни, младшая сестра Рона. – Привет, Гарри.

– Что с тобой? – спросил Рон.

– Это все она, – пробурчала Джинни, усаживаясь на кровати Гарри. – Она меня достала.

– И что она на этот раз сделала?

– сочувственно спросила Гермиона.

– Эта ее манера со мной разговаривать!

– Я понимаю, – сказала Гермиона, понижая голос. – Она так самолюбива!

Гарри был сильно удивлен репликой Гермионы, ведь он решил, что они разговаривали о миссис Уизли, и не мог винить Рона за то, что он зло ответил:

– Не могли бы вы оставить ее в покое хотя бы на пять секунд?

– О, отлично, защищай ее, – огрызнулась Джинни. – Мы все знаем, что ты ее тоже терпеть не можешь.

Это замечание о миссис Уизли показалось Гарри очень странным. Он начал предполагать, что что-то пропустил:

– О ком вы..?

Прежде, чем он успел закончить вопрос, тут же нашелся ответ – дверь в комнату снова открылась, и Гарри инстинктивно натянул на себя одеяло прямо до подбородка так резко, что Гермиона и Джинни чуть не упали с кровати.

В дверном проеме стояла молодая женщина, женщина такой захватывающей красоты, что комната, казалось, стала немного тесноватой. Она была высокой и изящной, длинные светлые волосы падали на плечи и создавалось ощущение, что она излучала какое-то серебристое свечение. В дополнение к этому совершенству, она несла полный еды поднос.

– Гарри, – проговорила она мягким голосом. – Как мы давно не виделись!

Поскольку она прямо с порога понеслась к Гарри, миссис Уизли, стоявшая неподалеку, оказалась лишней.

– Не нужно было тащить это сюда наверх, я как раз хотел идти вниз!

– О-о, никаких проблем, – сказав это, Флер Делакур положила поднос с едой к Гарри на колени, а затем наклонилась, чтобы поцеловать его в обе щеки: при этом Гарри почувствовал, что там, где его коснулись губы Флер, начало жечь.

– Я долго хотела тебя увидеть. Ты помнишь мою сестру, Габ`иель? Она никогда не пе`естает гово`ить о `Арри Поттере. Она будет рада увидеть тебя снова!

– А… она тоже здесь? – прохрипел Гарри.

– Нет, нет, глупый мальчик, – с насмешкой сказала Флер. – Я имею ввиду следующим летом, когда мы… `азве ты не знаешь?

Ее огромные голубые глаза широко раскрылись, и она неодобрительно посмотрела на миссис Уизли, которая начала быстро оправдываться:

– Мы еще не успели все ему рассказать.

Флер опять повернулась к Гарри и отбросила назад свои серебряные волосы прямо в лицо миссис Уизли.

– Я и Билл скоро поженимся!

– O, – безучастно сказал Гарри. Он не мог не заметить как миссис Уизли, Джинни и Гермиона избегали смотреть друг на друга. Ух ты… Э-э-э… поздравляю!

Она наклонилась к нему и снова поцеловала.

– Билл очень сейчас занят, он сильно `aботает, а я `аботаю только неполный рабочий день в Г`инготтс для улучшения моего английского, поэтому он привез меня сюда на несколько дней, чтобы я как следует познакомилась с его семьей. Я была так рада слышать, что ты п`иедешь – здесь, в п`инципе, нечем заняться, если только тебе не нравится готовить и… цыплята! Ладно – наслаждайся своим завт`аком, `Aрри!

С этими словами она изящно развернулась и буквально выплыла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Миссис Уизли издала странный звук, который прозвучал как «хмм…»

– Мама ее ненавидит, – спокойно сказала Джинни.

– Я ее не ненавижу! – прошипела миссис Уизли. – Я всего лишь считаю, что они поторопились со свадьбой!

– Они знают друг друга уже год, – сказал Рон, который странно покачивался и все еще смотрел на закрытую дверь.

– В любом случае, это не очень долгий срок! И я знаю, почему так получилось. Это все из-за суматохи с Вы-Знаете-С-Кем, люди думают, что уже завтра могут умереть и поэтому торопят все события. Все то же самое происходило в прошлый раз, когда он был в силе, люди метались из стороны в сторону…

– Включая тебя и папу, – лукаво произнесла Джинни.

– Да, но твой отец и я были созданы друг для друга, не было смысла ждать, разве нет? – сказала миссис Уизли. – Что же касается Билла и Флер… ну… что у них есть общего? Он трудолюбивый, практичный человек, тогда как она…

– Корова, – кивнула Джинни. – Но Билл вовсе не практичный человек, мам. Он Уничтожитель Проклятий не так ли, ему нравятся приключения, немного гламура… Я полагаю, из-за этого он и пошел за этой Слизью.

– Хватит ее так называть, Джинни, – резко сказала миссис Уизли, отчего Гарри и Гермиона засмеялись. – Ладно, я лучше пойду… Ешь свой завтрак, пока он не остыл, Гарри.

Озабоченно оглянувшись, она ушла. Рон все еще выглядел так, как будто выпил крепкого пунша; он мотал головой как собака, отряхивающаяся от воды.

– Разве к ней не привыкнешь, если она живет с тобой в одном доме? – спросил Гарри.

– Ну, ты, возможно, привыкнешь, – пролепетал Рон, – но если она так неожиданно прыгнет на тебя, как тогда…

– Ты жалок, Рон, – проворчала Гермиона, отходя как можно дальше от Рона и опять поворачиваясь к нему, дойдя до стенки.

– Ты ведь не хочешь, чтобы она навсегда здесь осталась? – неуверенно спросила Джинни. Когда он пожал плечами, она сказала:

– Все равно мама захочет остановить ее в ближайшее время, если только сможет, это я тебе гарантирую.

– И как она собирается это сделать? – спросил Гарри.

– Она приглашает Тонкс на каждый ужин. Я думаю, она хочет, чтобы Билл влюбился в Тонкс. И я надеюсь, что так и будет, уж лучше она, чем эта… корова.

– Да, конечно, это безусловно сработает, – с сарказмом заметил Рон. – Послушайте, ни один нормальный мужчина не обратит внимания на Тонкс, пока Флер рядом. Я хочу сказать, Тонкс вполне симпатичная, когда не делает всяких глупостей со своими волосами и носом, но…

– Она ведь намного симпатичнее Слизи. – сказала Джинни.

– И умнее, она ведь аврор! – послышался голос Гермионы из-за угла.

– Флер не тупая, она была достаточно хороша, чтобы пройти Турнир Трех Волшебников, – добавил Гарри.

– А ты, естественно, нет! – огрызнулась Гермиона.

– Мне кажется, что тебе нравится, как Слизь называет тебя `Арри "? – едко поинтересовалась Джинни.

– Нет, – Гарри уже начинал жалеть, что вступил в разговор, – Я просто сказал, что Слизь, то есть, Флер…

– Я предпочитаю видеть Тонкс в нашей семье, нежели ее, – сказала Джинни. – В конце концов, она забавная.

– Мне в последнее время она не казалась забавной, – отозвался Рон. – Каждый раз, когда я встречал ее, она выглядела больше похожей на Плаксу Миртл.

– Это нечестно с твоей стороны, – раздраженно заметила Гермиона. – Она еще не опомнилась после того, что случилось… ну, вы понимаете… Я хочу сказать, он ведь был ее двоюродным братом!

Сердце Гарри подпрыгнуло. Они все-таки дошли до Сириуса. Он взял вилку и начал старательно запихивать в рот еду, надеясь тем самым отвергнуть любое приглашение поучаствовать в разговоре.

– Тонкс и Сириус едва ли знали друг друга! – воскликнул Рон. – Сириус пробыл в Азкабане половину ее жизни, и до того, как их семьи успели встретиться…

– Не в этом дело, – перебила его Гермиона. – Она думает, что он погиб из-за нее!

– С чего это она взяла? – спросил Гарри к собственному удивлению.

– Ну, она сражалась с Беллатрикс Лестрейндж, не так ли? Я думаю, она считает, что если бы она только успела ее прикончить, Беллатрикс не убила бы Сириуса.

– Но это глупо, – сказал Рон.

– Это так называемая «вина выжившего», – сказала Гермиона. – Я знаю, что Люпин пытался помочь ей, но она все еще очень подавленна. У нее теперь даже появились проблемы с ее Метаморфизмом!

– С ее… чем?

– Она не может изменять внешность, как раньше, – объяснила Гермиона. – Я думаю что ее сила была повреждена шоком, или что-то вроде этого.

– Я не знал, что такое возможно, – признался Гарри.

– Я тоже не знала, – сказала Гермиона, – но, я полагаю, если тебе действительно плохо…

Дверь снова открылась и в дверном проему появилась голова миссис Уизли:

– Джинни, – прошептала она, – спускайся вниз и помоги мне с ланчем.

– Но я разговариваю! – воскликнула Джинни.

– Немедленно! – приказала миссис Уизли и исчезла.

– Она хочет, чтобы я спустилась только потому, что не хочет оставаться одна со Слизью! – объяснила Джинни. Она отбросила свои длинные огненно-рыжие волосы так же, как это сделала Флер несколько минут назад и проплыла по комнате с руками, расставленными, как у балерины.

– Вы тоже давайте спускайтесь поскорей, – сказала она и ушла.

Гарри воспользовался наступившим молчанием, чтобы доесть свой завтрак. Гермиона рассматривала коробки Фреда и Джорджа, иногда поглядывая на Гарри. Рон, который ел тост Гарри, все еще пялился на дверь.

– Что это? – спросила Гермиона, держа в руках что-то напоминающее маленький телескоп.

– Не знаю, – сказал Рон, – но если Фред с Джорджем их здесь оставили, скорее всего они не готовы для продажи в магазине, так что поосторожнее с ними.

– Твоя мама сказала, что дела в их магазине хорошо идут, – припомнил Гарри. – Говорит, что Фред с Джорджем хорошо разбираются в бизнесе.

– Разбираются в бизнесе? – переспросил Рон. – Да они купаются в галлеонах! Я так хочу увидеть их магазин, жду не дождусь, мы ведь еще не ездили на аллею Диагон, так как мама говорит, что туда нельзя ехать без папы, для экстра безопасности, а он очень занят на работе.

– А что насчет Перси? – поинтересовался Гарри; один из старших братьев Уизли довольно давно не общался со всей семьей. – Он опять разговаривает с твоими родителями?

– Нет, – ответил Рон.

– Но ведь он знает, что твой отец был прав насчет того, что Волдеморт вернулся…

– Дамблдор сказал, что люди намного быстрее прощают ошибки других, чем признают, что сами были неправы, – сказала Гермиона. – Он сказал это твоей маме, Рон, я случайно услышала.

– Звучит именно так, как сказал бы Дамблдор.

– Он будет давать мне частные уроки в этом году, – внезапно вспомнил Гарри.

Рон подавился своим тостом, а Гермиона открыла в изумлении рот.

– И ты об этом ничего не говорил?! – воскликнул Рон.

– Я только что вспомнил, – признался Гарри. – Он сообщил об этом прошлой ночью в сарае, где вы держите метлы.

– Черт… частные уроки с Дамблдором! – удивленно произнес Рон. – Интересно, почему бы ему..?

Его голос оборвался. Гарри заметил, как они с Гермионой обменялись взглядами. Гарри опустил нож и вилку, его сердце почему-то стало биться быстрее, несмотря на то, что все, что он делал, это сидел в постели. Дамблдор велел сделать это… Почему бы не сейчас? Он уставился на вилку, которая ярко сверкнула на солнечном свете, и сказал:

– Я не знаю точно, почему он собирается давать мне частные уроки, но я полагаю, что это из-за пророчества.

Ни Рон, ни Гермиона ничего не сказали. У Гарри возникло такое ощущение, будто их обработали заморозкой. Он продолжил:

– Ну, то, которое он хотел украсть из Министерства.

– Никто не знает, о чем оно было, – быстро проговорила Гермиона. – Оно разбилось.

– Хотя в Пророке говорили…– начал было Рон, но Гермиона его перебила:

– Шшшш!

– Пророк говорил правду, – сказал Гарри, огромным усилием заставив себя посмотреть на их обоих: Гермиона казалась напуганной, а Рон заинтересованным. – Тот стеклянный шарик, который исчез не был единственной записью пророчества. Я все слышал в кабинете Дамблдора, он был единственным, кто слышал пророчество, так что он мог мне все рассказать. Из того, что там было сказано, выходит, – Гарри судорожно вздохнул, – что я единственный, кто может победить Волдеморта… В общем, в нем говорилось, что ни один из нас не сможет жить, пока жив другой.

Все трое посмотрели друг на друга в тишине. Вдруг послышался громкий хлопок, и Гермиона исчезла за облаком черного дыма.

– Гермиона! – закричали Гарри и Рон; поднос с завтраком упал на пол с громким звоном.

Гермиона появилась из-за дыма, кашляя, и сжимая телескоп. Большой синяк красовался под ее глазом.

– Я сжала его и он… он меня ударил! – она задыхалась.

Посмотрев на телескоп, они увидели небольшой кулачок на длинной пружине, торчащий из одного конца телескопа.

– Не волнуйся, – сказал Рон, с трудом сдерживая смех, – Мама быстро залечит, у нее это хорошо получается…

– Да ладно, ничего страшного! – пробормотала она в спешке. – Гарри, о, Гарри…

Она снова села на край его кровати.

– Мы могли только гадать о том, что случилось, когда вернулись из Министерства… Естественно, мы не хотели тебе ничего говорить, но, из того, что сказал Люциус Малфой о пророчестве, то, что оно было о тебе и о Волдеморте, ну, мы догадывались, что это может быть что-то вроде этого… Ох, Гарри…

Она посмотрела на него и прошептала:

– Ты боишься?

– Уже не так, как раньше, – сказал Гарри. – Когда я в первый раз его услышал, я был напуган… но теперь мне кажется, что я уже знал, что так должно случиться, знал, что я должен буду встретиться с ним лицом к лицу…

– Когда мы узнали, что Дамблдор сам поехал за тобой, мы подумали, что он расскажет или покажет тебе что-то о пророчестве, – взволнованно пробормотал Рон. – И мы ведь были близки к правде, не так ли? Он бы не стал давать тебе уроки, если бы ты был неудачником, не стал бы тратить свое время, он, наверное, думает, что у тебя есть шанс!

– Это правда, – согласилась Гермиона. – Интересно, чему он будет тебя учить, Гарри? По-настоящему сильной защите, возможно… мощным контр-заклятиям… анти-проклятиям…

Гарри не очень-то вслушивался в то, что она говорила. Какое-то странное тепло окутало его, и это не имело ничего общего с солнечным светом; напряжение в его груди, казалось, таяло. Он знал, что Рон и Гермиона были намного более шокированы, но не подавали виду, но тот факт, что они все еще были на его стороне, и всячески пытались его приободрить, а не убежать от него так, как будто он заразен или опасен для жизни, был дороже всего, что он мог бы им сейчас сказать.

– …и уклончивым чарам в целом, – закончила Гермиона. – Во всяком случае, это только один урок в этом году, а значит, на один больше чем у меня и Рона. Интересно, когда придут твои оценки по СОВ?

– Скоро, наверное, прошел уже целый месяц, – сказал Рон.

– Погодите, – Гарри вдруг вспомнил часть вчерашнего разговора. – Дамблдор мне вчера, кажется, говорил, что наши оценки придут уже сегодня!

– Сегодня? – переспросила Гермиона. – Сегодня? Но разве ты не… О Боже… Ты должен был раньше сказать…

Она вскочила на ноги.

– Пойду проверю, не прилетала ли какая-нибудь сова…

Спустившись вниз, уже одетый и с пустым подносом в руках, Гарри обнаружил Гермиону за обеденным столом очень взволнованной.

– Не двигайся, – сказала миссис Уизли, махая перед Гермионой волшебной палочкой, и сжимая в свободной руке открытую книгу Помощника Целителя на главе «Ушибы, порезы и ссадины». – Не понимаю, это всегда срабатывало.

– Скорее всего, Фред и Джордж решили, что будет забавнее, если синяк нельзя вылечить, – сказала Джинни.

– Но он должен исчезнуть! – взвизгнула Гермиона. – Я не могу вот так всегда расхаживать!

– И не будешь, дорогая, мы найдем средство убрать его, не волнуйся, – успокоила ее миссис Уизли.

– Билл рассказывал, что изобретения Фреда и Джорджа очень забавные! – пропела Флер, безмятежно улыбнувшись.

– Ага, конечно, я задыхаюсь от смеха, – огрызнулась Гермиона.

Она вдруг встала и зашагала по комнате, скрестив пальцы.

– Миссис Уизли, вы уверены, что этим утром не прилетело ни одной совы?

– Да дорогая, я бы заметила, – терпеливо ответила миссис Уизли. – Но сейчас только девять, еще полно времени…

– Я знаю, что плохо сдала Древние Руны, – отчаянно прошептала Гермиона, – Я допустила по крайней мере один неточный перевод. И практика по Защите От Темных Искусств была отнюдь не самой лучшей моей работой. Я думала, что Трансфигурация прошла хорошо, но потом, все пересмотрев…

– Гермиона, ты когда-нибудь заткнешься? Ты не единственная нервничаешь! – рявкнул Рон. – И когда ты получишь все одиннадцать «Превосходно»…

– Не надо, не надо, прошу, не надо! – истерически завизжала Гермиона, размахивая руками. – Я точно знаю, что все провалила!

– Что произойдет, если мы все провалим? – спросил Гарри у всех, кто был в комнате, но ответила в очередной раз Гермиона.

– Мы должны будем обсудить наши возможности с Деканом факультета, я спрашивала МакГонагалл в конце семестра.

Желудок Гарри скрутило, он уже начал сожалеть, что съел так много за завтраком.

– В Ша`мбатоне, – самодовольно начала Флер, – у нас была д`угая манера `ешать воп`осы. Я думаю, она была лучше. Мы сдавали экзамены после шести лет учебы, не пяти, а потом…

Слова Флер были прерваны диким криком Гермионы. Она дрожащим пальцем указывала в открытое окно. Три большие сипухи были хорошо видны на небе, становясь все больше и больше по мере приближения.

– Мне почему-то кажется, что это совы, – усмехнулся Рон, вставая у окна рядом с Гермионой.

– И их три, – подтвердил Гарри, становясь с другой ее стороны.

– Одна на каждого из нас, – испуганно прошептала Гермиона. – О нет… о нет… нет!

Она крепко сжала Гарри и Рона за руки.

Совы направлялись прямо в Нору, три большие сипухи несли по большому квадратному конверту.

– О нет! – завизжала Гермиона.

Миссис Уизли протиснулась между ними и открыла окно. Школьные совы приземлились на столе. Все три одновременно подняли правые лапки с письмами.

Гарри первым подошел к столу и взял у средней совы свое письмо. Он отвязывал его настолько дрожащими пальцами, что у него не сразу это получилось. Слева от него Рон пытался отвязать свои результаты экзаменов, справа стояла Гермиона, но у нее так дрожали руки, что пока она отвязывала письмо, тряслась вся сова.

В кухне стояла полная тишина. В конце концов, Гарри смог открыть конверт и вытащить из него желтоватый пергамент.

Сертификат Отменного Волшебства

Проходные баллы

Превосходно (П)

Выше ожидаемого (В)

Удовлетворительно (У)

Непроходные баллы

Неудовлетворительно (Н)

Отвратительно (О)

Тупица (Т)

Гарри Джеймс Поттер получил:

Астрономия У

Уход за Магическими Существами В

Заклинания В

Защита от Темных Искусств П

Прорицание Н

Травология В

История Магии О

Зелья В

Трансфигурация В

Гарри перечитал письмо несколько раз, его дыхание становилось спокойнее с каждым новым прочтением. Все было в порядке: Он всегда знал, что провалит Прорицание, и у него не было ни единого шанса сдать Историю Магии, учитывая, что он уснул на экзамене, но он сдал все остальное! Он пробежал пальцем по результатам… он хорошо сдал Трансфигурацию и Травологию, и даже превзошел ожидания в Зельях! И, что было лучше всего, он получил «Превосходно» по Защите от Темных Искусств!

Он посмотрел вокруг. Гермиона стояла спиной к нему, держась руками за голову; Рон выглядел удовлетворенным.

– Я провалил только Прорицание и Историю Магии, но кто обратит на них внимание? – счастливо пробормотал он. – Вот, посмотри…

Гарри взглянул на результаты Рона: Там не было ни одного «Превосходно»…

– Я так и знал, что ты будешь лучшим в Защите от Темных Искусств, – сказал Рон, дружески похлопав Гарри по плечу. – Мы неплохо сдали, не так ли?

– Молодцы! – гордо проговорила миссис Уизли, взлохмачивая волосы Рона. – Семь СОВ, это больше, чем баллы Фреда и Джорджа, вместе взятые!

– Гермиона? – выжидательно спросила Джинни, так как Гермиона еще не повернулась к ним. – Как ты сдала?

– Я… неплохо, – тихо ответила Гермиона.

– Да ладно тебе, – сказал Рон, подойдя к ней и выхватив письмо из ее рук. – Ну да, десять «Превосходно» и одно «Выше Ожидаемого» по Защите от Темных Искусств. – Он удивленно посмотрел на нее. – Ты, разумеется, сильно разочарована, не так ли?

Гермиона покачала головой, но Гарри засмеялся.

– Ну, мы теперь ученики ПАУК! – ухмыльнулся Рон. – Мам, есть что-нибудь пожевать?

Гарри опять посмотрел на свои результаты. Они превзошли все его ожидания. Он почувствовал лишь слабый укол совести… Это был конец его мечтам о карьере Аврора, он не набрал нужного количества баллов по Зельям. Он знал, что не наберет, но все же почувствовал странное ощущение в животе, когда снова посмотрел на свою оценку…

Странно, учитывая, что первый, кто сказал ему, что из него бы вышел хороший Аврор, был Пожирателем Смерти, но все-таки идея захватила его, и он не мог и подумать о какой-либо другой карьере. Более того, он решил, что это его судьба, после того, как услышал пророчество несколько недель назад… Один не сможет жить, пока жив другой… Разве он не соответствовал бы пророчеству, и не дал бы себе лучший шанс на выживание, если бы присоединился к тем высоко обученным волшебникам, работой которых являлись поимка и уничтожение Волдеморта?

Глава 6

В течение нескольких последующих недель Гарри не покидал Нору. Большую часть времени он проводил в саду семейства Уизли играя в квиддич (он и Гермиона против Рона с Джинни; Гермиона играла ужасно, а Джинни хорошо, таким образом они были разумно распределены), а вечерами ел тройные порции всего, что готовила для него миссис Уизли.

Это были бы счастливые и мирные каникулы, если бы не частые исчезновения, странные несчастные случаи (даже с летальным исходом), о которых чуть ли не каждый день оповещал Пророк. К неудовольствию миссис Уизли, празднование шестнадцатилетия Гарри было испорчено ужасными новостями, принесенными Ремусом Люпином, выглядевшим особо мрачным и изможденным: каштановые волосы уже наполовину поседели, а одежда более потрепана и залатана еще больше, чем обычно.

– Дементоры совершили еще несколько нападений, – сообщил он, в то время как миссис Уизли протянула ему большой кусок именинного пирога. – И это еще не все: в лачуге на севере, они нашли тело Игоря Каркарова. Над тем местом была наколдована Черная Метка – что ж, говоря откровенно, я удивлен тем, что он оставался в живых в течение года после побега от Пожирателей Смерти; брат Сириуса, Регулус, был убит несколькими днями позже, насколько я помню.

– Да, ну что ж, – поморщившись, произнесла миссис Уизли, – может быть нам стоит поговорить о чем то другом…

– Ремус, ты слышал о Флориане Фортескью, – спросил Билл, осушая очередной стакан вина, наполненный для него Флер, – человек, который бежал…

– Владелец кафе-мороженого в Косом переулке?– вмешался Гарри, в животе у него все похолодело, – Он угощал меня бесплатным мороженным. Что с ним произошло?

– Исчез, судя по тому, как выглядит его кафе.

– Куда? Почему? – Спросил Рон, в то время, как миссис Уизли впилась взглядом в Билла.

– Кто знает? Он наверняка чем-то не устраивал

Пожирателей Смерти. Он был хорошим человеком, Флориан.

– Раз уж мы заговорили о Косом переулке, – Сказал мистер Уизли, – похоже, что Олливандера тоже нет.

– Производителя волшебных палочек? – пораженно спросила Джинни.

– Его самого. Магазин пуст. Никаких признаков борьбы. Никто не знает, уехал ли он добровольно или был похищен.

– Но волшебные палочки – как люди будут без них обходиться?

– Найдется другой производитель. Но Олливандер был самым лучшим, и если другая сторона его схватила, нам от этого будет только хуже.

Через день после мрачного дня рождения прибыли их письма и списки учебников из Хогвартса. Гарри был удивлен – его назначили капитаном сборной по квиддичу.

– Тебе присвоили статус, равный старостам! – Гермиона плакала от счастья. – Ты можешь пользоваться нашей ванной и всем остальным!

– Ух ты, я помню что Чарли тоже носил такой, – сказал Рон, с ликованием исследуя значок, -Гарри, это круто, ты мой капитан, если конечно вернешь меня в сборную, как я предполагаю…ха-ха…

– Не думаю, что мы сможем надолго отложить поход в Косой переулок, ведь вам нужно столько всего купить, – вздохнула миссис

Уизли, глядя вниз, на список Рона, – мы пойдем туда в субботу, как только у вашего отца будет выходной. Я не пойду туда без него.

– Мам, ты действительно считаешь, что Ты-Знаешь-Кто будет прятаться за книжной полкой во

«Флориш и Блоттс»? – хихикнул Рон.

– О, видимо Фортескью и Олливандер просто ушли в отпуск, не так ли? – рассвирепела миссис

Уизли. – Если ты считаешь безопасность шуточным делом, то можешь оставаться дома, я сама куплю все, что нужно…

– Нет, я хочу пойти посмотреть на магазин Фреда и Джорджа!– торопливо сказал Рон.

– В таком случае, молодой человек, придержите свои мысли при себе, а пока я сама решу, созрели ли вы ходить с нами за покупками! – сердито сказала миссис Уизли, хватая часы, все девять стрелок которых указывали на

«Смертельную опасность», и водружая их на стопку выстиранных полотенец. – То же самое касается и возвращения в Хогвартс!

Рон повернулся и недоверчиво посмотрел на Гарри, в то время как его мать подняла корзину с бельем и вооружившись часами покинула комнату.

– Вот это да…Уже и пошутить нельзя…

Но следующие несколько дней Рон не проявлял признаков легкомыслия и не заикался больше о Волдеморте. В субботу у мистера Уизли не было никаких срочных вызовов, но несмотря на это, обстановка за завтраком была напряженной. Билл предпочел остаться дома с Флер (это было слишком для Гермионы, но весьма устраивало Джинни), и передал Гарри на другой конец стола мешочек, набитый деньгами.

– Откуда у тебя столько? – спросил Рон, округлив глаза.

– Это деньги Гарри, идиот, – сказал Билл. – Я достал их из твоего сейфа, Гарри, потому что в данный момент простым посетителям банка требуется около пяти часов, чтобы забрать оттуда золото, так как гоблины повысили все меры безопасности. Пару дней назад Арки Филфотту провели Исследование на Честность, его выставили… Уж поверь мне, так лучше.

– Спасибо, Билл.– Поблагодарил Гарри, засовывая мешочек в карман.

– Он всегда такой предусмотрительный. – Промурлыкала с обожанием Флер, поглаживая Биллу нос. Джинни, сидевшая позади Флер, сделала вид что ее рвет в тарелку каши. Гарри подавился хлопьями и Рон поспешно похлопал его по спине.

Был пасмурный, темный день. Одна из Министерских машин, на которых Гарри ездил когда-то в прошлом, уже ожидала их на переднем дворе, когда они вышли из дома, натягивая плащи.

– Хорошо, что отцу снова выделили машину. – Признательно сказал Рон, удобно устраиваясь, в то время как они медленно удалялись от Норы, а Билл и Флер махали им из окна кухни. Он, Гарри, Гермиона и Джинни комфортно расселись в просторном салоне автомобиля.

– Не привыкай к этому. Это только из-за Гарри. – Сказала миссис Уизли через плечо. Она сидела с мистером Уизли на переднем сиденье, рядом с водителем; переднее пассажирское сиденье было настолько просторно, что напоминало двухместный диван.– Он сейчас находится под усиленной охраной. Мы тоже его охраняем, пока он не доберется до Дырявого Котла.

Гарри промолчал. Он не очень то представлял, как будет ходить за покупками в сопровождении целого батальона Авроров. Он спрятал плащ-невидимку в рюкзак, и подумал, что если это было достаточно хорошо для Дамблдора, возможно это будет достаточно хорошо и для Министерства. Теперь, когда он об этом задумался, то понял что Министерство, возможно, и не знает о его плаще.

– Вам сюда. – Впервые за всю дорогу заговорил водитель, замедляя ход на Чаринг

Кросс и останавливаясь у Дырявого Котла. – Я подожду вас здесь. Вы надолго задержитесь?

– Думаю, что пару часов нам хватит. – Ответил мистер Уизли. – А, отлично, он здесь!

Гарри, как и мистер Уизли, посмотрел в окно, и его сердце подпрыгнуло. Возле гостиницы не было никаких Авроров, зато возвышался силуэт бородатого Хагрида, лесничего Хогвартса, на котором было длинное пальто, сшитое из множества шкурок.

При виде лица Гарри он просиял, не обращая внимания на пораженных магглов, проходящих мимо.

– Гарри! – Воскликнул он, приближаясь к автомобилю и, как только тот вышел, заключил мальчика в своих объятиях, чуть не сломав ему все ребра. – Клювокрыл, гиппогриф в смысле…Ты должен был это видеть! Он триста лет не был на свежем воздухе, а теперь он так счастлив…

– Я рад, что он доволен. – Усмехнулся Гарри, массируя ребра. – А мы и не знали, что охрана – это ты!

– Знаю, знаю! Прям как в старые времена, да?… Знаешь, в Министерстве хотели прислать нескольких Авроров, но Дамблдор сказал, что я сам справлюсь. – Гордо сказал Хагрид, выпячивая грудь и пряча руки в карманы. – Ну что, пошли…ах, да! Артур, Молли…

Впервые в памяти Гарри, Дырявый Котел был совершенно пуст. Только Том, ссохшийся и беззубый владелец бара, напоминал о бывалой толпе. Как только они вошли, Гарри с надеждой посмотрел вверх, но прежде чем он успел открыть рот, Хагрид с важностью сказал, – Сегодня мы тут пробегом, Том, надеюсь ты понимаешь… По делам Хогвартса, да, знаешь…

Том уныло кивнул и снова занялся протиранием бокалов; Гарри, Гермиона и чета Уизли вышли через бар на небольшой, холодный задний двор, где стояли мусорные баки. Хагрид вынул свой розовый зонтик и коснулся им нужного кирпича в стене. В нем ту же появилась дырка, которая переросла в сводчатую арку, ведущую в мощеный булыжником переулок. Они прошли через арку, и остановившись, стали осматриваться.

Косой переулок очень изменился. Красочных, блестящих витрин лавок, заставленных ингредиентами для зелий и котлами, не было видно за расклеенными повсюду плакатами Министерства. Практически все эти мрачные фиолетовые плакаты содержали советы о повышении мер безопасности и напоминали брошюры, высланные Министерством за лето всем волшебникам. На черно – белых снимкам передвигались Пожиратели Смерти, находившиеся на свободе. Беллатрикс Лестрейндж усмехалась с ближайшей к ним аптеки. Несколько окон и витрин, включая кафе-мороженое Флориана Фортескью, были заколочены. На другой стороне улицы растянулось несколько убогих киосков. На ближайшем из них, с вывеской «Флориш и Блоттс», под грязным полосатым тентом была прикреплена табличка:

АМУЛЕТЫ!

ЭФФЕКТИВНЫ ПРОТИВ ОБОРОТНЕЙ –

СВЕДИ ИХ С УМА –

И ПРОБЛЕМЫ КАК НИ БЫВАЛО!!!

Захудалый маленький волшебник, гремя охапкой серебряных амулетов на цепочках, уговаривал испуганных прохожих приобрести защитные обереги.

– Не желаете один для вашей маленькой девочки, мадам? – Обратился он к миссис Уизли, проходящей мимо. – Чтоб защитить ее симпатичную шейку?

– Если б я был при исполнении служебных обязанностей…– Сердито сверкая глазами начал истер Уизли.

– Да, но ты ведь не будешь сейчас никого арестовывать, мы же спешим. – Оборвала его миссис Уизли, нервно читая список. – Думаю, что в первую очередь надо заскочить к мадам Малкин, Гермиона хочет купить пару новых мантий, да и у Рона уже щиколотки выглядывают из-под своих, и тебе, Гарри, они тоже понадобятся – ведь ты так вырос… Так что пошли все вместе, давайте…

– Молли, нам всем не имеет смысла идти к мадам Малкин.– Сказал мистер Уизли. – Почему бы этим троим не пойти с Хагридом? А мы в это время заскочим во «Флориш и Блоттс» и купим им учебники.

– Не знаю… – С тревогой сказала миссис Уизли, она разрывалась между желанием поскорей закончить покупки и в то же время держаться всем вместе. – Хагрид, ты думаешь…

– Не беспокойся, Молли, со мной им ничего не грозит. – Успокоил ее Хагрид, махая им в след рукой, размером с крышку от мусорного бака.

Хотя миссис Уизли и не выглядела убежденной, она все же согласилась разделиться, и поспешила вместе с мужем и Джинни во

«Флориш и Блоттс», в то время как

Рон, Гарри и Гермиона в сопровождении Хагрида отправились к мадам Малкин.

Гарри обратил внимание, что у всех прохожих, попадавшихся им на пути, был такой же измотанный и беспокойный взгляд, как и у миссис Уизли. Никто не останавливался, чтобы поболтать. Все покупатели старались держаться тесными группами, при этом пристально следя за магазинами. Казалось, что никто не делал покупки самостоятельно.

– Думаю, что всем нам там будет тесновато. – Сказал Хагрид, останавливаясь перед входом и заглядывая в окошко. – Я постою на страже снаружи, ладно?

Гарри, Рон и Гермиона вместе зашли в маленькую лавку. На первый взгляд она казалась пустой, но вскоре за ними скрипнула дверь, и они услышали знакомый голос, который доносился из-за стеллажа зеленых и синих мантий.

– … я уже не ребенок, если ты заметила, мама. Я в состоянии сам пойти за покупками.

За тем последовал шум болтовни и Гарри узнал голос мадам Малкин.

– Но милый, в данной ситуации ваша мать права, никто из нас ходит в одиночку, без сопровождения, и нет ничего страшного в том, что вы еще ребенок…

– Смотрите куда суете эти булавки!

Из-за стойки появился подросток с бледным, резким лицом и светлыми волосами. На нем была красивая темно-зеленая мантия, по краям и подолу которой, блестели булавки.

Он подошел к зеркалу, и стал себя рассматривать. Через несколько мгновений он увидел в зеркале отражение Гарри, Рона и Гермионы. Его светло-серые глаза сузились.

– Мама, если тебя удивляет этот отвратительный запах, то знай, что сюда только что зашла грязнокровка! – сказал Драко Малфой.

– Не думаю, что здесь уместна такая речь, молодой человек! – Сказала мадам Малкин, вышедшая из-за стеллажа, в руках у нее были метр и волшебная палочка. – И я не позволю вам тут колдовать! – Добавила она, взглянув на стоящих около двери Гарри и Рона, – оба направили на Малфоя волшебные палочки. Стоящая за ними Гермиона зашипела: – Не надо, он этого не стоит!

– О, неужели вы осмелитесь колдовать вне школы? – Глумился он. – Грейнджер, кто подбил тебе глаз? Я бы послал ему цветы.

– Прекратите! – Резко сказала мадам Малкин, глядя через плечо, поддерживая троицу. – Миссис, пожалуйста…

Нарцисса Малфой показалась из-за стойки с одеждой.

– Уберите это, – холодно сказала она Гарри и Рону, – Если вы еще раз попытаетесь напасть на моего сына, то обещаю, это будет последнее, что вы сделаете.

– Да неужели? – Сказал Гарри, делая шаг вперед и вглядываясь в утонченное, высокомерное лицо; при всей своей бледности, Нарцисса все еще напоминала сестру. Он был одного роста с матерью Драко. – Вы позовете Пожирателей Смерти, чтоб они нас прикончили?

Мадам Малкин взвизгнула и схватилась за сердце.

– Ну, в самом деле, вы не должны обвинять… очень опасно такое произносить – уберите, пожалуйста, палочки!

Но Гарри и не собирался опускать палочку. Нарцисса

Малфой неприятно улыбнулась.

– Я вижу, что, будучи любимчиком Дамблдора, у тебя появилось ложное мнение, что ты всегда в безопасности, Гарри Поттер. Но Дамблдор не может всегда быть рядом, чтобы прийти тебе на помощь.

Гарри насмешливо обвел лавку взглядом. – Надо же…вы только посмотрите…а его здесь и нет! Так почему бы вам не уйти? Я думаю, в Азкабане для вас и вашего мужа-неудачника найдется камера на двоих!

Малфой сердито двинулся к Гарри, но запутался в полах слишком длинной мантии. Рон громко рассмеялся.

– Не смей так разговаривать с моей матерью! – Рявкнул Малфой.

– Все в порядке, Драко, – Сказала Нарцисса, касаясь плеча сына тонкими бледными пальцами. – Я уверенна, что Поттер встретится со своим дорогим Сириусом прежде, чем я увижусь со своим мужем.

Гарри поднял свою палочку выше.

– Гарри, нет! – застонала Гермиона, хватая его за руку, и пытаясь оттолкнуть его в сторону. – Подумай…Это того не стоит… У тебя могут быть неприятности…

Некоторое время мадам Малкин, казалось, была в нерешительности, но потом решила вести себя, как будто ничего особенного не происходит, и в ближайшее время не произойдет.

– Я думаю, что левый рукав можно было бы подогнать поплотнее, дорогой, позволь мне…

– Ай! – Взревел Малфой, шлепнув ее по руке. – Смотрите куда суете свои булавки! Мама, я уже не хочу эту мантию…

Он стянул мантию через голову и швырнул ее на пол, к ногам мадам Малкин.

– Да, ты прав, Драко, – Ответила Нарцисса, смерив Гермиону презрительным взглядом. – Теперь я знаю что за отбросы делают тут покупки… Мы купим лучшую одежду в «Твилффит и Клочьер».

Закончив эту гневную тираду, они вместе вышли из магазина. Выходя, Драко толкнул

Рона так сильно, как только мог.

– Неужели? – Сказала мадам Малкин, поднимая брошенную на пол мантию. Направив на нее кончик волшебной палочки, она перемещала ею по мантии так, как будто собирала пылесосом пыль.

Подгоняя мантии под Рона и Гарри, она была очень рассеяна, и даже попыталась продать Гермионе мужскую мантию, вместо женской; когда она наконец поклонилась им на прощание, было видно, что она рада их уходу.

– Все купили? – Беззаботно спросил Хагрид когда они подошли.

– Да. – Ответил Гарри. – А ты видел Малфоев?

– Видел. – Ответил Хагрид. – Но они не посмеют делать гадости посреди Косого переулка. Так что не беспокойся.

Гарри, Рон и Гермиона переглянулись, но прежде чем они успели вывести Хагрида из заблуждения, к ним подошли мистер и миссис Уизли с Джинни, все трое сжимали тяжелые свертки с книгами.

– Со всеми все в порядке? – Спросила миссис Уизли. – Купили свои мантии? Тогда мы можем заскочить в аптеку и в торговый центр «Совы» по пути к Фреду и Джорджу, так что держитесь вместе…

Ни Гарри, ни Рон в аптеке ничего ни купили, но зато в торговом центре «Совы» оба приобрели по большой коробке орехов для сов. Затем, вместе с миссис Уизли постоянно смотревшей на часы, они направились дальше вниз по улице, к лавке «Ужастики Умников

Уизли», которой заправляли Фред и Джордж…

– Мы не можем надолго задерживаться. – Сказал мистер Уизли, – Быстренько посмотрим на их магазин и вернемся в машину. Держитесь рядом…должно быть где-то здесь…номер двадцать два…двадцать четыре…

– Стоп. – Сказал Рон, перегораживая им путь.

Напротив унылого, завешенного плакатами Министерства магазина «Фронтс», находящегося прямо за ними, в глаза бросалась яркая витрина лавки Фреда и Джорджа, украшенная фейерверками. Случайные прохожие оглядывались на лавку через плечо, а некоторые были настолько ошеломлены, что останавливались, словно прикованные к месту. В левом окне витрины были выставлены великолепные товары, которые вращались, взрывались, сверкали, подпрыгивали, и визжали; глаза Гарри начинали слезиться от такого изобилия ярких товаров. Правое окно было закрыто огромным плакатом, фиолетовым, как и Министерские, но его украшали светящиеся желтые послания:

ПОЧЕМУ ВАС ТАК ВОЛНУЕТ ВЫ-ЗНАЕТЕ-КТО?!

ВАС ДОЛЖНО ВОЛНОВАТЬ…

ВЫ-ЗНАЕТЕ-ЧТО – ГОВНО!

И ЗАПОР,

ОХВАТИВШИЙ ВСЮ НАЦИЮ.

Гарри рассмеялся. Услышав радом с собой что-то вроде слабого стона и обернувшись, он увидел миссис Уизли, ошеломленно смотревшую на плакат. Ее губы безмолвно двигались, произнося название – «ВЫ-ЗНАЕТЕ-ЧТО – ГОВНО!».

– Их убьют в собственных постелях! – Прошептала она.

– Не убьют! – Сказал Рон, он как и Гарри, смеялся. – Это же гениально!

Вместе с Гарри они первыми вошли в лавку. Та была настолько забита покупателями, что Гарри не смог даже подойти к полкам с товаром. Он стал оглядывать все вокруг, сверху была гора коробок с надписью -

«Канареечные Помадки», которые близнецы усовершенствовали во время обучения на последнем, но так и не оконченном курсе в Хогвартсе. Гарри обратил внимание, что «Кровоточащая Помадка» имела самый большой спрос – на полке осталась всего одна коробка. Помимо этого, там стояли ящики с фальшивыми волшебными палочками, самые дешевые из которых превращались в резиновых цыплят или в летающие крылья, а самые дорогие били неосмотрительных покупателей по шее и голове, еще там стояли коробки с разнообразными перьями – самопишущими, самопроверяющими и умно-отвечающими. Как только среди покупателей появилось свободное место, Гарри протолкнулся к прилавку, возле которого стояла стайка десятилетних ребят, с восхищением рассматривающих крошечного деревянного человечка, который медленно поднимался по ступенькам на самую настоящую виселицу. Оба предмета были водружены на коробку, которая гласила: «палач многократного использования – произнеси это, или он будет вздернут на виселице!»

«ПАТЕНТОВАННЫЕ СОННЫЕ ЧАРЫ!»

Гермиона ухитрилась пробраться к большому прилавку возле кассы и сейчас читала надпись на тыльной стороне коробки, на которой красовалось цветное изображение– девушка в обморочном состоянии, стоящая на палубе пиратского корабля и окруженная группой симпатичных молодых людей.

«Одно простое заклинание, и вы, переступив грани возможного, окунетесь в получасовой сон (очень качественный и реалистичный), который легко впишется в среднестатистический школьный урок и останется незамеченным для окружающих

(побочные эффекты включают в себя пускание слюней и случайные оговорки).»

Возрастное ограничение – 16 лет.

– Ты знаешь, – сказала Гермиона, глядя на Гарри снизу вверх, – а ведь они действительно экстраординарные волшебники!

– За эти слова, – раздался голос за ними, – ты получишь одну штуку бесплатно.

Перед ними стоял сияющий Фред, облаченный в фиолетовую мантию, которая великолепно контрастировала с его огненно– рыжими волосами.

– Как дела, Гарри? – Они обменялись рукопожатием. – И что с твоим глазом, Гермиона?

– Это все ваш дерущийся телескоп. – с сожалением ответила та.

– О, вот это да, а я и забыл о них, – сказал Фред.– Вот…

Он вынул из кармана тюбик, и передал ей. Она с опаской его открыла, и из отверстия появилась густая желтая мазь.

– Намажь это на фингал и примерно через час он рассосется. – Сказал Фред. – Мы были вынуждены найти подходящую мазь от ушибов. Ведь большинство наших изобретений мы опробовали на себе.

Гермиона нервничала.

– Но ведь это безопасно, правда?

– Ну, конечно. – Бодро ответил Фред.– Пойдем, Гарри я устрою тебе небольшую экскурсию.

Гарри оставил Гермиону, наносящую мазь на подбитый глаз, и последовал за Фредом в конец лавки, где он увидел стеллаж с поддельными книгами и веревками.

– Магические фокусы для магглов! – Счастливо сказал Фред, указывая на полку. – Для чудаков, которые, как и наш отец помешаны на быте магглов. Заработок от этого не большой, но мы ведем честный бизнес, а это замечательные новинки… О, а вот и Джордж…

Близнец Фреда энергично пожал Гарри руку.

– Показываешь ему лавку?

Проходи в заднюю комнату, Гарри, именно тут мы делаем настоящие деньги -

Эй ты, если положишь что-нибудь в карман, заплатишь за это немало галлеонов!– Предостерегающе добавил он маленькому мальчику, который торопливо вытащил руку из банки со съедобными темными значками, которые гласили:

ОТ НАС ЗАТОШНИТ ЛЮБОГО!!!

Джордж отодвинул занавес около

Маггловских Фокусов и Гарри увидел темную комнату, в которой было не так много народу. На полках ровными рядами лежали тусклые свертки.

– Мы совсем недавно разработали новую линию товаров. – сказал Фред. – Это случилось благодаря нелепой случайности…

– Ты не поверишь, как много людей, включая работников Министерства, не умеют создавать приличные

Защитные Чары, это конечно потому, что не ты их учил, Гарри.

– Верно…Так мы решили смеха ради создать Защитные Шляпы, ну ты знаешь, даешь своему другу повод наслать на тебя заклятие, надев при этом на себя шляпу, а потом наблюдаешь за его выражением лица, когда заклятие от тебя отскакивает. И представь, Министерство закупило полтысячи этих Защитных комплектов! Мы до сих пор получаем на них огромные заказы!

– И мы решили увеличить ряд Защитных изделий, создавая Защитные плащи, Защитные Перчатки…

– Они не спасают от Непростительных Заклятий, но уберегают от мелких проклятий и чар…

– После этого мы решили внедриться в целую область Защиты от Темных Искусств, ведь это крупное денежное дело…– С энтузиазмом продолжил Джордж,– Это так круто! Смотри, Мгновенный Порошок Темноты, импортируем его из Перу. Незаменим, если требуется быстро скрыться.

– А наши Распознаватели Западни вообще раскупаются, едва касаясь полок. – Сказал Фред, указывая на кучку странных предметов, наподобие свистков, которые явно пытались скрыться из вида. – Просто нужно украдкой бросить один Распознаватель и он убежит, а, будучи уже вне поля зрения, начнет громко шуметь, тем самым создавая хороший отвлекающий маневр.

– Практично. – Впечатлительно сказал Гарри.

– Вот. – Сказал

Джордж, хватая пару Распознавателей и бросая их Гарри.

Молодая ведьма с короткими светлыми волосами выглянула из-за занавеса; на ней тоже была надета фиолетовая штатская мантия.

– Там снаружи одному клиенту нужен шуточный котел, м-р Уизли.– Сказала она.

Гарри было странно услышать, что близнецов называют мистерами, но они уже выходили наружу.

– Конечно, Верити, я уже иду. – торопливо сказал Джордж.-

Гарри, справишься здесь сам? Для тебя все бесплатно.

– Я так не могу! – сказал Гарри – он уже вынул мешочек с деньгами, чтоб расплатиться за

Распознавателей Западни.

– Здесь ты расплачиваться не будешь. – Твердо сказал Фред, отмахиваясь от золота Гарри.

– Но…

– Мы не забыли, что именно ты дал нам наш начальный капитал. – Серьезно сказал Джордж.– Бери все, что тебе нравится и если спросят, не забудь рассказать где ты это взял.

Джордж выскочил через занавес и пошел помогать покупателям, а Фред проводил Гарри до середины лавки, где

Джинни с Гермионой все еще сосредоточенно изучали Патентованные Сонные Чары.

– Твои подружки еще не видели продукцию серии «Чудесная Ведьма»?– спросил Фред.

– Леди, следуйте за мной…

Возле окна были выставлены ярко розовые изделия, вокруг которых столпились и воодушевлено хихикали взволнованные девочки. Гермиона и Джинни с опаской приблизились к стеллажу.

– Вот. – Гордо сказал Фред.– Здесь вы сможете найти самый широкий выбор приворотного зелья.

Джинни скептически подняла бровь.

– И оно на самом деле действует?

– Конечно же, действие длится 24 часа, и во многом зависит от веса мальчика…

– …и привлекательности девочки. – Закончил за него Джордж, который снова оказался возле них. – Но мы не продадим его нашей сестре. – Он внезапно перешел на строгий тон. – Во всяком случае, не сейчас, когда она встречается с пятью мальчиками одновременно…

– Что бы

Рон тебе не наплел, это все неправда. – Спокойно сказала Джинни, наклоняясь и беря с полки маленький розовый пузырек. – Что это?

– Десятисекундный выводитель прыщей. Гарантирует избавление от всех видов прыщей, начиная с гнойных и заканчивая угрями. Но не пытайся изменить тему. На данный момент ты встречаешься с Дином Томасом?

– Да. – Ответила Джинни.– И с уверенностью могу сказать, что в последний раз, когда мы с ним виделись, он был одним мальчиком, а не пятью. А это что такое?

Она указала на круглые пуховые шары розовых и фиолетовых оттенков, которые метались по клетке и испускали тонкий писк.

– Карликовые Пуфы. – Ответил Джордж.– А маленькие Пуфики так медленно растут, никак не можем ускорить этот процесс. Так, а что насчет Майкла Корнера?

– Я его бросила, он был полным неудачником. – Ответила Джинни, просовывая пальцы сквозь прутья клетки и наблюдая за пуфами, тут же закружившими вокруг него. – Они такие милые!

– Да, довольно приятные. – Признал Фред.– Но ты меняешь парней как перчатки, не так ли?

Джинни обернулась, чтобы посмотреть на него, ее руки были уперты в бока. А выражение лица было точь-в-точь как у миссис Уизли и Гарри даже удивился, что Фред не отпрянул.

– Тебя это не касается. И спасибо тебе, – Сердито добавила она Рону, показавшемуся за локтем Джорджа, тот был нагружен покупками. – Не вздумай больше рассказывать сказки обо мне этим двоим!

– С тебя три галлеона, девять сиклей и один кнат. – Сказал Фред, исследуя свертки в руках Рона. – Раскошеливайся.

– Но я же ваш брат!

– И покупаешь у нас товар! Три галеона, девять сиклей. Так уж и быть, скину тебе кнат .

– Но у меня нет трех галеонов и девяти сиклей!

– В таком случае верни товар, и постарайся положить все на прежние места.

Рон уронил несколько свертков, выругался, показал Фреду неприличный жест и был неудачно застукан миссис Уизли, которая появилась в самый неподходящий момент.

– Если я еще раз увижу этот жест, то заколдую твои пальцы, так что ты их не разлепишь! – Резко сказала она. – Мам, можно мне купить Карликовый Пуф? – Спросила Джинни на одном дыхании.

– Какой еще Пуф? – осторожно спросила миссис Уизли.

– Вот, посмотри, они такие милые…

Миссис Уизли отодвинулась от окна, чтоб разглядеть Карликовых Пуфов, и

Гарри, Рон и Гермиона на мгновение увидели улицу за ним. Драко Малфой один быстро шел по улице. Оборачиваясь через плечо, он прошел мимо Ужастиков Умников Уизли, и секунду спустя, исчез из их поля зрения.

– Интересно куда делась его мамочка. – Поморщившись, сказал Гарри.

– Похоже, что она его проворонила. – Ответил Рон.

– Что ж она так? – Сказала Гермиона.

Гарри ничего не ответил; он напряженно думал. Добровольно Нарцисса Малфой не упустила бы своего драгоценного сыночка из поля зрения; Малфой был вынужден приложить невероятные усилия, чтоб высвободиться из ее тисков.

Гарри, зная и ненавидя Малфоя, осознавал, что причина тому была отнюдь не невинной. Он огляделся вокруг. Миссис Уизли и Джинни склонились над Карликовыми Пуфами. Мистер Уизли восхищенно разглядывал колоду маггловских игральных карт. Фред и Джордж помогали клиентам. По другую сторону окна, стоя спиной к ним, Хагрид обводил взглядом улицу.

– Быстро идите сюда. – Сказал он, доставая из рюкзака мантию – невидимку.

– Ой, Гарри, я не думаю…– Ответила Гермиона, неуверенно поглядывая на миссис Уизли.

– Пошли. – Сказал Рон.

Еще секунду она колебалась, а потом обернулась мантией вместе с Гарри и Роном. Никто не заметил, что они исчезли; все были слишком заняты товарами Фреда и Джорджа. Гарри, Рон и Гермиона сжались и протиснулись к выходу настолько быстро, насколько это было возможно в их положении. Но пока они, наконец, оказались на улице, Малфой успешно скрылся из вида.

– Он пошел в том направлении. – Шепотом сказал Гарри, чтоб напевающий Хагрид ничего не услышал. – Идемте.

Они неслись вперед оглядываясь по сторонам, заглядывая в окна и двери магазинов, пока Гермиона не указала пальцем вперед.

– Вот он… – Прошептала она. – Поворачиваем налево.

– А мы бы и не догадались. – Шепнул Рон.

Обернувшись по сторонам, Малфой проскользнул в Лютный переулок и скрылся из вида.

– Быстрее, мы его потеряем. – Ускоряя шаг сказал Гарри.

– Наши ноги могут заметить! – Тревожно сказала Гермиона, когда плащ немного соскользнул и оголились их лодыжки; сейчас им было намного тяжелее втроем укрыться под одной мантией.

– Неважно. – Нетерпеливо сказал Гарри. – Давайте быстрее!

Но Лютный переулок, в котором продавались исключительно экспонаты Темного Искусства, выглядел совершенно пустынным. Проходя мимо лавок, они заглядывали в окна и открытые двери, но ни в одной из них не было покупателей. Гарри предположил, что было бы немного легкомысленно именно сейчас, в столь опасные и подозрительные времена, покупать изделия Темного Искусства, и тем более быть замеченным при их покупке.

Гермиона больно ущипнула его за руку.

– Ай!

– Тсс! Вот он! – Сказала она, дыша ему в ухо.

Они находились возле единственной, во всем Лютном переулке, лавки, в которой Гарри однажды уже был – «Горбин и Бэркс», там имелся широкий ассортимент ужасающих товаров. Посреди черепов в футлярах и старинных бутылок, спиной к ним, стоял Драко Малфой; за ним Гарри увидел тот самый старинный черный шкаф, в котором он уже прятался, чтоб избежать встречи с Малфоем и его отцом. Судя по тому, как Малфой жестикулировал, он оживленно что-то говорил. Владелец лавки мистер Горбин, сутулый с сальными волосами человек, стоял лицом к Малфою. Его лицо выражало любопытство, смешанное с негодованием и страхом.

– Если бы только мы могли услышать, о чем они говорят! – Сказала Гермиона.

– Мы можем!– Взволнованно ответил Рон.– Это зависит от…Черт…

Он уронил несколько маленьких свертков, пока возился с самым большим.

– Смотрите, Ушки Подслушки!

– Отлично! – сказала Гермиона, в то время как Рон распутав длинную веревку цвета кожи, просовывал ее в щель под дверью.– Надеюсь что на двери нет Заклинания Непроницаемости..

– Нет! – радостно сказал Рон. – Слушайте!

Они склонили головы вместе, и внимательно прислушались к кончику веревки – оттуда громко и четко доносился голос Малфоя, как будто его вещали по радио.

– …вы знаете как его исправить?

– Возможно. – Уклончиво ответил Горбин. – Думаю, что мне стоит взглянуть. Вы можете принести его ко мне в лавку?

– Я не могу. – Ответил Малфой. – Оно должно оставаться на месте.

Гарри увидел, что Горбин нервно облизал губы.

– Что ж, не взглянув на него, будет очень тяжело, практически невозможно, что-либо сделать. Ничего не могу гарантировать.

– Ничего? – Переспросил

Малфой; судя по тону, он явно глумился над Горбиным. – Возможно, ЭТО вас убедит.

Он подошел к Горбину, стоявшему за шкафом, и исчез из их поля зрения. Гарри, Рон и Гермиона подались вперед в надежде рассмотреть, что такое показывал Малфой, но увидели лишь испуганного Горбина.

– Если расскажите кому-нибудь, – сказал Малфой,– то очень дорого за это заплатите. Вы знакомы с Фенриром

Грэйбэком? Он наш семейный друг. И время от времени будет проверять, уделяете ли вы этому достаточно внимания.

– В этом вовсе нет надобности…

– Я сам решу этот вопрос. – Перебил его Малфой. -

Что ж, мне пора. И берегите то, что я уже вам дал, оно мне еще понадобится.

– Может, вы хотите забрать его прямо сейчас?

– Нет, конечно же, глупый человечишко. Как я понесу это по улице?

– Ах да, конечно…господин.

Гарри отметил, что Горбин поклонился так же низко, как кланялся однажды и отцу Малфоя.

– Никому ни слова, Горбин, включая мою мать, ясно?

– Конечно, конечно. – Бормотал Горбин, снова кланяясь.

В следующий момент дверной колокольчик громко звякнул, и из лавки вышел Малфой, выглядевший весьма довольным собой.

Он прошел настолько близко от Гарри, Рона и Гермионы, что их плащ заколыхался в районе колен. Горбин как окаменевший стоял посреди лавки; елейная улыбка стерлась с лица; он выглядел озадаченным.

– О чем они говорили? – Шепотом спросил Рон, скручивая Ушки Подслушки.

– Не знаю. – Ответил Гарри, напряженно думая. – Он хочет что-то починить…и хочет что-то оставить здесь на хранение. Вы видели, что он показал, когда сказал «ЭТО»?

– Нет, его не было видно за шкафом…

– Вы оба, оставайтесь здесь.– Прошептала Гермиона.

– Куда ты…?

Но Гермиона уже сбросила с себя мантию и посмотрев на свое отражение в витрине, пригладила волосы, а затем звякнув дверным колокольчиком вошла в лавку. Рон торопливо просунул Ушки Подслушки обратно в щель под дверью и передал Гарри один шнурок.

– Здравствуйте! Ужасное утро, не так ли! – Бодро сказала Гермиона Горбину, но тот не ответил, а лишь метнул на нее подозрительный взгляд. Радостно напевая, Гермиона прогуливалась около прилавка, на котором беспорядочно лежал товар.

– Это ожерелье продается? – Спросила она приостанавливаясь возле стеклянной витрины.

– Если у вас имеется полторы тысячи галеонов, то да. – Холодно ответил Горбин.

– О… Нет, у меня нет такой суммы. – Сказала Гермиона и продолжила идти вдоль прилавка. – А как насчет этого чудного… гм… черепа?

– Шестнадцать галеонов.

– Значит, он продается? Его никто…оно ни для кого не отложено?

Мистер Горбин покосился на нее. У Гарри было скверное предчувствие, что он понял, что она замышляет. Очевидно, она тоже поняла, что ляпнула лишнее, и предостерегающе вынула палочку.

– Дело в том… гм… что мальчик, который только что здесь был, Драко Малфой, он мой друг и я ищу ему подарок на день рождения. Но если он уже что-то заказал, то я не хочу купить ему такую же вещь, так что…гм…

Гарри счел этот рассказ довольно не достоверным и, похоже, Горбин подумал также.

– Вон. – Резко сказал он. – Вон отсюда!

Гермиона не ждала, пока ее попросят дважды и заторопилась к выходу, Горбин шел за ней по пятам. Когда звякнул дверной колокольчик, Горбин захлопнул за ней дверь и вывесил табличку «Закрыто».

– Ну что ж, – Сказал Рон, накидывая на нее мантию, – это была неплохая попытка, но ты вела себя немного неосмотрительно…

– В таком случае в следующий раз у тебя появится возможность показать мне, как это делается, мистер Специалист по Обману!

Рон и Гермиона спорили всю дорогу на пути к «Ужастикам Умников Уизли», где им пришлось перестать ругаться. Необходимо было незаметно прокрасться мимо обеспокоенных миссис Уизли и Хагрида, которые наверняка заметили их отсутствие. Уже в лавке Гарри сорвал мантию-невидимку, спрятал ее в сумку и присоединился к друзьям, которые в ответ на обвинения миссис Уизли вынуждены были солгать, что они все втроем находились в задней комнате, а она просто не очень-то их и искала.

Глава 7

Гарри потратил большую часть последней недели каникул, обдумывая поведение Малфоя в Лютном переулке. Больше всего его волновало довольное лицо Малфоя, когда тот выходил из магазина. Этот его счастливый взгляд не мог предвещать ничего хорошего. Однако, ни Рон, ни Гермиона не были озадачены поведением Малфоя настолько, насколько он, что особенно раздражало Гарри, хотя, возможно, им просто надоело обсуждать все это по прошествии нескольких дней.

– Я согласна, Гарри, что это было подозрительно,

– слегка нетерпеливо сказала Гермиона. Она сидела на подоконнике в комнате Фреда и Джорджа, опираясь ногами на одну из картонных коробок, и ища свой экземпляр

«Продвинутого Перевода Рун». – Но разве мы не сошлись на том, что такому поведению может быть множество объяснений?

– Возможно, он сломал свою Руку Славы, – сказал Рон невнятно, пытаясь выпрямить согнутые прутья в своей метле. – Помните, какая кривая была у Малфоя?

– Ну, а что насчет фразы Малфоя, – «

И берегите то, что я уже вам дал, оно мне еще понадобится» ? – постоянно спрашивал Гарри. – Такое ощущение, будто Борджин до этого уже получал от Малфоя какую-то вещь, и Малфой хочет вскоре забрать их обе.

– Ты думаешь? – сказал Рон, пробуя отковырнуть грязь с ручки метлы.

– Да, именно так я думаю, – сказал Гарри. Когда ни Рон, ни Гермиона не ответили, он сказал: – Отец Малфоя в Азкабане. Вам не приходило в голову, что Малфой хочет отомстить?

Рон поднял взгляд, моргая.

– Малфой… отомстить? Что он может сделать?

– Это только мое мнение, я не знаю! – Расстроено сказал Гарри. – Но он что-то замышляет, и, я думаю, мы должны отнестись к этому серьезно. Его отец Пожиратель Смерти и…

Гарри остановился, глядя на окно позади Гермионы, его рот открылся.

Потрясающая мысль только что осенила его.

– Гарри? – взволнованно спросила Гермиона. – Что случилось?

– У тебя же не заболел снова шрам, не так ли? – нервно спросил Рон.

– Он – Пожиратель Смерти, – медленно сказал Гарри. – Он заменил отца на месте Пожирателя Смерти!

Наступила тишина; потом Рон задохнулся от смеха.

– Малфой! Ему шестнадцать, Гарри! Ты думаешь, что Ты-Знаешь-Кто позволил бы Малфою присоединиться к себе?

– Это кажется маловероятным, Гарри, – сердито сказала Гермиона. – Почему ты так решил?

– У Мадам Малкин. Она не дотрагивалась до него, но Малфой начал вопить и отдернул свою руку подальше от мадам Малкин, когда она подошла к нему подкатать рукав. Это была его левая рука. На ней была Черная Метка!

– Ну… – с недоверием произнес Рон.

– Я думаю, что он просто хотел побыстрее уйти, Гарри, – сказала Гермиона.

– Он показал Борджину что-то, что мы не смогли увидеть, – упрямо гнул Гарри. – И это что-то серьезно испугало Борджина. Это была Метка, я знаю – именно ее он показывал Борджину. Вы видели как серьезно он это воспринял!

Рон с Гермионой обменялись взглядами.

– Я не уверена, Гарри…

– Да, я все еще думаю, что Ты-Знаешь-Кто не позволил бы Малфою присоединиться…

Рассерженный, но абсолютно убежденный в своей правоте, Гарри подхватил кучу грязной одежды для квиддича и вышел из комнаты. Миссис Уизли убеждала их уже в течение многих дней не оставлять стирку и сборы до самого последнего момента. Спускаясь, он врезался в Джинни, которая возвращалась в свою комнату, неся груду только что выстиранной одежды.

– Я бы сейчас не шла на кухню. – Предупредила она его. – Там буйствует Флер.

– Я буду очень осторожен, – улыбнулся Гарри.

Как Джинни и предупреждала, войдя на кухню, Гарри увидел Флер, сидящую за столом и увлеченно строящую планы относительно их свадьбы с Биллом, в то время как миссис Уизли, с самым злобным видом внимательно наблюдала за грудой самоочищающихся ростков.

– … Мы с Биллом уже выбрали двух подружек невесты – это Джинни и Габриэлла; они будут очень мило смотреться рядом. Я думаю одеть их в светло-золотые платья

– розовое смотрелось бы ужасно с волосами Джинни…»

– Ах, Гарри! – громко воскликнула миссис Уизли, перекрикивая монолог Флер. – Хорошо, что ты пришел – я хотела рассказать тебе о мерах безопасности, принятых для завтрашней поездки в Хогвартс. На станцию мы снова поедем на машинах Министерства, где нас будут ждать авроры.

– А Тонкс тоже будет там? – спросил Гарри, передавая ей свои вещи для квиддича.

– Нет, не думаю. У нее уже было другое поручение, когда Артур предложил ей помочь нам.

– Она решила замкнуться в себе, эта Тонкс, – размышляла Флер, разглядывая свое потрясающее отражение на выпуклой стороне чайной ложки. – Это большая глупость, я думаю…

– Да, спасибо, – едко сказала миссис Уизли, снова прерывая Флер. – Ты должен успеть, Гарри, попытайся уложить все свои вещи к сегодняшнему вечеру, насколько это, конечно, возможно, чтобы потом не было задержек в самый последний момент.

Наверное, именно поэтому их отъезд на следующее утро прошел более спокойно, чем обычно. Автомобили Министерства прибыли к Норе, чтобы забрать их с уже упакованными вещами; кот Гермионы, Криволапус, благополучно расположился в дорожной корзине; Букля, сова Рона – Сычик, и новый, пурпурный

Карликовый Пуф

Арнольд, принадлежащий Джинни, уже были заперты в своих клетках.

– О’евуар, до’огой! – сказала Флер, целуя его на прощание. Рон, с надеждой, поспешил вперед, но Джинни ловко подставила ему подножку. Рон упал, растянувшись в пыли прямо в ногах Флер. Рассерженный, покрасневший и забрызганный грязью, он сел в автомобиль, не попрощавшись.

Хагрид не ждал их на станции Кингс-Кросс. Вместо этого, два мрачного вида бородатых аврора, в темных маггловских костюмах, подошли к ним, как только подъехала машина, и в молчании провели их на станцию.

– Быстрее, быстрее, через барьер, – сказала миссис Уизли, казавшаяся немного взволнованной такими строгими мерами безопасности. – Гарри должен идти первым с… – Она вопросительно посмотрела на одного, быстро кивнувшего к Гарри аврора. Тот схватил Гарри за руку, пытаясь подвести к барьеру между платформами девять и десять.

– Я могу идти сам, спасибо, – раздраженно сказал Гарри, пытаясь вырвать свою руку из руки аврора. Затем подтолкнул тележку прямо к стене барьера, не обращая внимания на своего молчаливого компаньона, и, секунду спустя, оказался на платформе девять и три четверти, где уже стоял, выпуская клубы дыма, алый

«Хогвартс– Экспресс».

Гермиона и все Уизли присоединились к нему через несколько секунд. Не ожидая и слова от мрачного аврора, Гарри двинулся к Рону и Гермионе, чтобы вместе найти свободное купе.

– Мы не можем, Гарри, – тихо сказала Гермиона. Рон и я должны сначала идти в вагон для старост, а потом некоторое время патрулировать коридоры.

– О, да, я забыл, – сказал Гарри.

– Вам лучше побыстрее сесть в поезд, осталось всего несколько минут до его отправки, – прокричала миссис Уизли, сверяясь со своими часами. – Ну, удачного семестра, Рон…

– Мистер Уизли, я могу с вами переговорить? – спросил Гарри, вдруг вспомнив кое-что важное.

– Конечно, – удивленно сказал мистер Уизли, однако отошел вместе с Гарри от остальных, чтобы их не было слышно.

Гарри тщательно все продумал, и пришел к выводу, что если он и должен кому-то об этом рассказать, то мистер Уизли является именно этим человеком. Во-первых, потому, что он работает в Министерстве и у него есть хорошая возможность для дальнейших действий, а во-вторых, потому что мистер Уизли врядли рассердится на него за сказанное.

Он посмотрел на миссис Уизли и мрачного аврора, бросавших на них подозрительные взгляды.

– Когда мы были в Косом переулке, – начал Гарри, но мистер Уизли предупреждающе посмотрел на него:

– Могу ли я узнать, где вы с Роном и Гермионой пропадали все то время, когда, предположительно, должны были находиться в задней комнате магазина Фреда и Джорджа?

– Кто вам…?

– Гарри, пожалуйста, ты разговариваешь с человеком, который воспитал Фреда и Джорджа.

– Э-э.. да, хорошо, мы не были в задней комнате.

– Хорошо, давай теперь послушаем самое худшее.

– Ну, мы проследили за Драко Малфоем, используя мою мантию-невидимку.

– У вас была причина поступить так или это была простая прихоть?

– Мне показалось, Малфой что-то замышляет, – ответил Гарри, игнорируя полный раздражения и одновременно любопытства взгляд мистера Уизли. – Он улизнул от своей матери, и я хотел узнать, зачем.

– Конечно, ты хотел, – расстроено сказал мистер Уизли. – Хорошо, и ты узнал?

– Он зашел в «Борджин и Беркс», сказал Гарри, – и начал запугивать того типа, Борджина, чтобы он согласился придержать для него что-то. И еще он упомянул про другую вещь, которую Борджин уже хранит для Малфоя. Выглядело все это так, словно это были две одинаковые вещи, идентичные. И…

Гарри глубоко вздохнул.

– Есть еще кое-что. Мы видели как Малфой отпрыгнул от Мадам Малкин, когда она попробовала прикоснуться к его левой руке. Я думаю, там была Черная Метка. Мне кажется, он заменил своего отца в качестве Пожирателя Смерти.

Мистер Уизли выглядел озадаченным. Через мгновение он сказал:

– Гарри, я сомневаюсь, что Ты-Знаешь-Кто позволил бы шестнадцатилетнему…

– А кто-нибудь знает, что действительно Вы-Знаете-Кто позволяет, а что нет? – сердито спросил Гарри. – Мистер Уизли, я сожалею, но разве все, что я вам сообщил не заслуживает расследования? Если Малфой хочет что-то провернуть, да еще и угрожает Борджину, то это, вероятно, связано с чем-то Темным и опасным, разве не так?

– Честно говоря, я сомневаюсь насчет этого, Гарри, – медленно сказал мистер Уизли. – Ты знаешь, когда Люциус был арестован, мы совершили обыск в его доме и конфисковали все, что было опасным.

– Значит, вы что-то пропустили, – упрямо ответил Гарри.

– Да, возможно, – сказал мистер Уизли, но Гарри подумал, что он просто смеется над ним.

Послышался свист поезда, шум и двери начали закрываться.

– Ты должен поспешить, – сказал Артур, потому что миссис Уизли уже кричала: – Гарри, быстрее!

Он поспешил вперед, а мистер и миссис Уизли помогли ему поднять его вещи в поезд.

– Да, мой дорогой, ты приедешь к нам на Рождество, мы уже обсудили это с Дамблдором, так что увидимся очень скоро, – сказала миссис Уизли через окно, так как Гарри уже закрыл дверь за собой, и поезд тронулся.

– Позаботься о себе и…

Поезд набирал скорость.

– …веди себя хорошо и… – Она бежала трусцой, чтобы оставаться наравне с поездом.

– береги себя!

Гарри махал им, пока поезд не завернул за угол, и мистер и миссис Уизли не исчезли из вида. Он вспомнил, что Рон и Гермиона находятся в вагоне для старост, но Джинни стояла недалеко по коридору, болтая со своими друзьями. Он направился к ней, таща за собой багаж.

Люди глазели на Гарри, по мере его продвижения по вагону. Некоторые даже приникли к окнам купе, чтобы увидеть Мальчика-Который-Выжил. Он ожидал, что таращиться на него будут гораздо больше прежнего, после всех этих слухов в Ежедневном Пророке об «Избранном» Гарри, однако ему вовсе не хотелось быть снова в центре всеобщего внимания.

Он тронул Джинни за плечо.

– Давай найдем свободное купе?

– Я не могу, Гарри, я пообещала Дину встретиться с ним, – просияв, сказала Джинни. – Увидимся позже.

– А, хорошо, – ответил Гарри. Он почувствовал странный приступ раздражения из-за ее ухода, видя длинные рыжие волосы, развевающиеся позади нее. Он настолько привык к ее обществу этим летом, что даже забыл о том, что в школе они не общаются. Он оглянулся. Вокруг были лишь загипнотизированные девушки.

– Привет, Гарри, – услышал он знакомый голос из-за спины.

– Невилл! – облегченно воскликнул Гарри, заметив, что Невилл пробирается к нему.

– Привет, Гарри, – сказала девочка с длинными волосами и большими затуманенными глазами, стоящая позади Невилла.

– Полумна, привет, как дела?

– Очень хорошо, спасибо, – ответила Полумна. Она прижимала к груди журнал; большие буквы на обложке говорили о том, что внутри есть пара СпектроОчков.

– Придира все еще на высоте, да? – спросил Гарри, чувствующий некоторую признательность к журналу, в котором напечатали его прошлогоднее интервью.

– О да, все хорошо! – счастливо ответила Полумна.

– Давайте найдем места, – предложил Гарри и втроем они пошли по поезду через толпы тихо перешептывающихся студентов. Наконец, они нашли пустое купе, и Гарри с радостью поспешил внутрь.

– Они смотрели и на нас, – заметил Невилл, указывая на себя и на Луну. – Наверное, потому что мы с тобой!

– Они уставились на вас, потому что вы тоже были в Министерстве, – сказал Гарри, поднимая чемодан на багажную полку. – Наше небольшое приключение обмусоливалось в Ежедневном Пророке все лето, вы наверняка должны были это заметить.

– Да, я думал бабушка рассердится из-за всей этой рекламы, – сказал Невилл. – Но она была по-настоящему довольна. Говорит, что я начинаю быть похожим на своего папу. Она купила мне новую палочку, взгляни!

Он вынул ее и показал Гарри.

– Вишня и волос единорога, – сказал он гордо. – Мы думаем, это одна из последних палочек, проданных Оливандером – он исчез на следующий день – ой, вернись, Тревор!

И он нырнул под сиденье, чтобы забрать свою свободолюбивую жабу.

– Встречи АД будут продолжаться в этом году, Гарри? – спросила Полумна, которая отдирала пару СпектрОчков из средины Придиры.

– Нет смысла, ведь теперь мы избавились от Амбридж, правда? – заметил Гарри, присаживаясь.

Невилл ударился головой о сиденье. Он выглядел очень разочарованным.

– Я любил АД! Я много чему научился благодаря нашим встречам!

– Мне тоже нравились встречи – сказала Полумна. – Я чувствовала, что у меня появились друзья…

Это была одна из тех вещей, которые обычно говорила Полумна и которые заставляли Гарри чувствовать жалость и затруднение. Прежде, чем он смог ответить, раздался шум в купе; группа четверокурсниц шепталась и хихикала по ту сторону стеклянного окошка.

– Ты спроси его!

– Нет, ты!

– Я сделаю это!

И одна из них, девочка с большими темными глазами, приподнятым подбородком и длинными темными волосами отодвинула дверь купе.

– Здравствуй, Гарри, я Ромилда, Ромилда Вейн, – сказала она громко и уверенно. – Почему бы тебе ни присоединиться к нам в наше купе? Тебе не обязательно сидеть с ними. – Добавила она, указывая на Невилла, который нащупывал под сиденьем своего Тревора, и на Луну, которая теперь одела свои СпектрОчки, придававшие ей вид сумасшедшей, цветастой совы.

– Они – мои друзья, – холодно ответил Гарри.

– О, – сказала девочка, выглядя очень удивленной. – О. Хорошо.

И ушла, закрыв за собой дверь.

– Люди ждут, что у тебя друзья будут в 10 раз лучше, чем мы. – Сказала Полумна, еще раз вызывая неловкость своей честностью.

– Вы лучшие, – коротко сказал Гарри. – Ни один из них не был в Министерстве. Они не дрались со мной рядом.

– Очень хорошо сказано, – просияла Полумна и надвинула свои разноцветные очки подальше на нос; успокоившись, она стала читать Придиру.

– Тем не менее, мы не сталкивались с Ним, – сказал Невилл, появляясь из-под сиденья с паутиной и пылью в волосах и Тревором в руке. Ты – да! Ты должен был слышать мой разговор с бабушкой о тебе… Этот Гарри Поттер пережил больше, чем все Министерство Магии вместе взятое! Она бы все отдала, чтобы ты был ее внуком… – Гарри неловко засмеялся и перевел тему на результаты С.О.В. настолько быстро, насколько смог. Невилл стал рассказывать о его оценках и задался вопросом, разрешат ли ему пойти на курсы ПАУКА по Трансфигурации с результатом «Удовлетворительно», но Гарри особо его не слушал.

Детство Невилла Волдеморт разрушил так же быстро, как и детство Гарри, но Невилл понятия не имел, насколько он был близок к его судьбе.

Пророчество могло указывать на любого из них, но по каким-то своим, непостижимым причинам, Волдеморт выбрал именно Гарри.

Если бы Волдеморт выбрал Невилла, сидел бы сейчас он перед ним со шрамом в виде молнии на лбу, и испытывающий всю тяжесть сделанного пророчества… Умерла бы мать Невилла, чтобы спасти своего сына, как умерла Лили для Гарри? Конечно, умерла бы…

Но что если она не смогла бы встать между сыном и Волдемортом? Тогда бы не было никакого «Избранного»? Только пустое место, где сидит сейчас Невилл и Гарри без шрама, которого на прощание поцеловала собственная мама, а не мама Рона?

– Все хорошо, Гарри? Ты выглядишь как-то странно, – сказал Невилл.

– Извини… Я… – начал Гарри.

– Раксперт овладел тобой? – спросила Полумна, сочувственно глядя на Гарри сквозь ее большие цветные очки.

– Я… что?

– Раксперты… они невидимы. Они влезают в тебя через уши и затуманивают твой мозг, – сказала она. – Мне показалось, я почувствовала их присутствие в купе.

Она помахала в воздухе руками, как будто отбивалась от большой невидимой моли. Гарри и Невилл переглянулись и торопливо заговорили о квиддиче.

Погода за окном была такой же изменчивой, какой была все лето: то пугающий туман, то слабый солнечный свет. В один из таких ясных моментов, когда можно было заметить солнце прямо над поездом, Рон и Гермиона, наконец, зашли в купе.

– Хочу, чтобы тележка с завтраком поторопилась – я голоден, – тоскливо сказал Рон, падая на место рядом с Гарри и потирая свой живот. – Привет, Невилл, привет, Полумна. Угадай, что? – добавил он, поворачиваясь к Гарри. – Малфой не исполняет обязанности старосты. Он просто сидит в купе с другими слизеринцами; мы видели его, когда проходили мимо.

Гарри сел прямо, заинтересовавшись. Это не походило на Малфоя – отказаться от шанса демонстрировать свою власть в качестве старосты, которой он так злоупотреблял в прошлом году.

– Что он сделал, когда увидел вас?

– Как всегда, – сказал Рон безразлично, сделав грубый жест рукой. – Но это не свойственно ему, не так ли? – он снова сделал жест рукой. – Почему он отказался от шанса запугивать первоклассников?

– Не знаю – сказал Гарри, но его мозг лихорадочно работал. Не похоже ли, что Малфой нашел более важные дела, чем запугивание младших курсов?

– Возможно, он предпочел Инспекционную Дружину, – предположила Гермиона. – Возможно, ему надоело быть старостой…

– Я так не думаю, – сказал Гарри. – Я думаю, что он…

Но прежде, чем он смог объяснить свою теорию, дверь купе снова открылась, и затаившая дыхание девочка-третьекурсница вошла внутрь.

– Меня попросили передать это Невиллу Долгопупсу и Гарри П-Поттеру, – она запнулась, встретив взгляд Гарри, и стала пунцовой. Затем протянула два свитка пергамента, перевязанных фиолетовой лентой. Озадаченные Гарри и Невилл взяли свитки с их именами, и девочка вышла из купе.

– Что это? – спросил Рон, когда Гарри развернул свой.

– Приглашение, – сказал Гарри.

Гарри,

Я был бы восхищен, если бы ты присоединился ко мне на ленч в купе C.

Искренне…

– Но что он хочет от меня? – нервно спросил Невилл, как будто ожидая от приглашения подвоха.

– Без понятия, – ответил Гарри, который не был полностью уверен в своей догадке. -

Слушай, – добавил он, когда в голову ему внезапно пришла одна идея. – Давай пойдем под мантией-невидимкой, тогда мы бы могли хорошенько посмотреть на Малфоя и увидеть то, чем он занимается.

Эта идея, однако, не привела ни к чему: коридоры, битком забитые людьми, ищущими тележку с завтраком, не позволяли вести разговоры под мантией. Гарри с сожалением убрал ее обратно, чувствуя, что мантия пригодится ему теперь лишь в качестве защиты от всех этих взглядов, которые казалось только увеличились с тех пор, как он взошел на поезд. Время от времени, студенты выбегали из купе, чтобы лучше разглядеть его. Исключением стала Чжоу Чанг, которая сразу зашла в свое купе, увидев, что подходит Гарри. Он посмотрел в окно и увидел ее глубоко увлеченной разговором со своей подругой Мариэттой, которая носила очень толстый слой косметики, скрывающий прыщи, все еще покрывавшие ее лицо. Улыбаясь, Гарри прошел дальше.

Достигнув купе С, они сразу увидели, что были не единственными, кого пригласил

Слизхорн, хотя его прием оказался таким же теплым, как того ожидал Гарри.

– Гарри, мой мальчик! – сказал Слизхорн, подпрыгивая при их появлении так, что его большой живот, казалось, заполнил все оставшееся место в купе. Лысая голова и большие серебристые усы профессора мерцали так же ярко на солнечном свету, как и золотые кнопки на его жилете.

– Очень рад видеть тебя! А вы, должно быть, мистер Долгопупс!

Невилл кивнул, выглядя испуганным. По кивку Слизхорна, они сели друг напротив друга на единственные оставшиеся пустые сиденья, самые близкие к двери. Гарри посмотрел вокруг. Он увидел слизеринца с их курса, высокого чернокожего парня с выделяющимися скулами и большими глазами; двух семикурсников, которых Гарри не знал, и, зажатую в самом углу около Слизхорна, Джинни, которая как будто не знала, как она здесь вообще оказалась.

– Итак, вы всех знаете? – спросил Слизхорн Гарри и Невилла. – Блейз Забини учится с вами на одном курсе, конечно…

Забини не подал и виду, что узнал их, так же поступили и Гарри с Невиллом: Гриффиндорцы и Слизеринцы ненавидели друг друга.

– Это – Кормак МакЛагген, возможно, вы знакомы друг с другом? Нет?

МакЛагген крупный, с жесткими волосами, молодой человек, поднял руку, и Гарри с Невиллом кивнули ему.

– … это Маркус Белби…Наверное, вы его не знаете…

Возбужденно выглядящий, худощавый Белби напряженно улыбнулся.

– … а эта очаровательная молодая леди сказала, что знает вас! – закончил Слизхорн. Джинни состроила гримасу, выглянув из-за плеча Слизхорна.

– Хорошо, теперь самое приятное, – медленно сказал Слизхорн. – У нас есть шанс узнать друг друга получше. Возьмите салфетки. Я упаковал свой собственный ленч, так как в тележке с едой можно найти лишь что-то вроде лакричных палочек, а пищеварительная система старика уже не подходит для них. Фазан, Белби?

Белби взял и начал есть что-то, напоминающее холодного фазана.

– Я только что говорил молодому Маркусу, что я имел удовольствие учить его дядю Дамоклза. Выдающийся волшебник, выдающийся, и его Орден Мерлина вполне заслуженный. Вы часто видите дядю, Маркус?

К сожалению, Белби только что запихал в себя фазана, и, спеша ответить, начал ожесточенно стараться его проглотить, но глотал настолько быстро, что скоро стал фиолетовым и начал задыхаться.

– Анапнео. – Спокойно сказал Слизхорн, указывая палочкой на Белби, которому сразу стало легче.

– Нет… не очень часто, нет… – Задыхался Белби, из его глаз текли слезы.

– О, ну я предполагаю, что он сильно занят, – сказал Слизхорн, вопросительно глядя на Белби. – Сомневаюсь, что бы он изобрел Волкоотравляющую микстуру без напряженной и изнурительной работы!

– Я думаю… – сказал Белби, который, казалось, боялся взять еще один кусок фазана с тарелки, пока

Слизхорн не закончит разговор с ним. – Э-э.. он и мой папа не очень-то преуспевают последнее время, видите ли, так что я действительно не много знаю о…

Его голос затих, потому что Слизхорн холодно улыбнулся ему и обратился к МакЛаггену.

– Теперь вы, Кормак, – сказал Слизхорн. – Насколько я знаю, вы часто видите своего дядю Тибериуса, поскольку я видел картину, на которой вы вдвоем охотитесь на ногтэйлов, наверное, в Норфолке?

– О, да, это было забавно. – Сказал МакЛагген. – Мы охотились тогда с Берти Хиггсом и Руфусом Скримджером, но конечно, перед тем, как он стал Министром…

– Ах, вы знаете Берти и Руфуса? – просиял Слизхорн и предложил ему пироги на огромном блюде. – Теперь скажите мне вот что…

Каждый здесь был приглашен потому, что он был связан с кем-то известным или влиятельным

– все, кроме Джинни. Забини, который был допрошен после МакЛаггена, был сыном очень красивой ведьмы (из разговора Гарри понял, что она выходила замуж семь раз и каждый муж загадочно умирал, оставляя ей горы золота). Затем была очередь Невилла. Это были пренеприятные 10 минут, когда Слизхорн пытался понять есть ли у Невилла талант его родителей, знаменитых авроров, доведенных до безумия Белатриссой Лестрейндж и другими Пожирателями Смерти.

– И теперь, – начал Слизхорн, поворачиваясь на своем месте с видом конферансье, объявляющего звезду. – Гарри Поттер! С чего начать? Я чувствую, что лишь слегка успел прощупать тебя, когда мы встретились этим летом! – Он смотрел на Гарри несколько секунд так, как если бы Гарри был самой большой и сочной частью фазана. – «Избранный!» Вот как теперь тебя называют!

Гарри ничего не ответил. Белби, МакЛагген и Забини уставились на него.

– Конечно, – сказал Слизхорн , смотря на Гарри. – Ходили слухи в течение многих лет…Я помню когда после той ужасной ночи… Лили… Джеймс… А ты выжил…Говорят, что у тебя есть огромная сила…

Забини слегка кашлянул, как бы выражая этим свое удивление и скептицизм. Сердитый голос раздался из-за спины Слизхорн а:

– Да, Забини, ты столь талантлив в изложении…

– О, моя дорогая! – хихикнул Слизхорн , глядя на Джинни, которая впилась взглядом в Забини. – Ты должен быть осторожен, Блейз! Я видел, как эта молодая леди исполнила самый замечательный Летучемышинный Сглаз, который я когда-либо видел, поэтому я и пригласил ее к нам. Я не позвал бы ее просто так!

Забини высокомерно вздернул подбородок.

– В любом случае, – сказал Слизхорн , возвращаясь к Гарри. – Столько слухов ходило этим летом. Конечно, никто не знает каким из них можно верить. Ежедневный Пророк, как известно, очень часто ошибался, печатал лживые истории, но, судя по количеству свидетелей, той ночью в Министерстве было действительно жарко. А ты был в гуще всех событий…

Гарри, не зная как выкрутиться из создавшейся ситуации, просто кивнул и ничего не ответил. Слизхорн просиял.

– Такой скромный, такой скромный… неудивительно, что тебя так сильно любит Дамблдор… Ты ведь был там тогда? Большинство предположений, сделанных о твоем приключении в Министерстве столь сенсационны. Взять хотя бы это загадочное пророчество…

– Никто из нас не слышал пророчества, – сказал Невилл, поворачиваясь и краснея из-за резкости своих слов.

– Действительно, – сказала Джинни. – Я, Невилл и «Избранный» там были, но мы не слышали пророчества.

– О, так и вы тоже там были, да? – с большим интересом спросил Слизхорн, переводя взгляд с Невилла на Джинни.

– Да… ну… это верно, что Пророк, конечно, часто преувеличивает… – сказал Слизхорн , немного разочарованно. – Я помню моя дорогая Гвеног рассказывала мне… Гвеног Джонс, капитан Священноголовых Гарпий… – и он пустился в красноречивые воспоминания, но у Гарри сложилось отличное впечатление, что Слизхорн еще не закончил с ним, и что его совершенно не убедили слова Невилла и Джинни.

Весь день Слизхорн рассказывал анекдоты о знаменитых волшебниках , которых он когда-то обучал и которые все являлись членами «Клуб Слизняка», основанного самим профессором в Хогвартсе. Гарри все ждал момента, чтобы уйти, но не знал, как это сделать как можно вежливее. Наконец поезд выехал из еще одной полосы тумана и все увидели солнце, уходящее за горизонт. Слизхорн взглянул на гостей, часто моргая в сумерках.

– О, уже темнеет! Я даже не заметил, что в поезде включили лампы. Вам лучше пойти переодеться, всем вам. МакЛагген, обязательно зайдите ко мне, я дам вам свою книгу по Ногтэйлам. Гарри, Блейз – жду вас в любое время. То же самое касается и вас, мисс… – одарил он взглядом Джинни. – Хорошо, идите, идите!

– Я рад, что все это закончилось. – Пробормотал Невилл. – Странный он человек, не правда ли?

– Да, немного. – Сказал Гарри, смотря на Забини. – как ты там очутилась, Джинни?

– Он увидел меня с Захарией Смитом. – Сказала Джинни. – Ты помнишь того идиота из Пуффендуя, который был в АД? Он все продолжал спрашивать меня о том, что же случилось в Министерстве, и, в конце концов, так достал меня, что я закляла его – вот тогда Слизхорн и увидел меня и, наверное, решил, что я сильная ведьма, потому и пригласил меня на ленч. Странно, да?

– Я думаю, это лучший повод для приглашения, чем потому, что у тебя известная мать, – хмурясь, сказал Гарри, смотря на затылок Забини. – Или потому, что твой дядя…

Он внезапно остановился. Его только что озарила идея, возможно, опрометчивая, но поистенне замечательная идея… Через минуту Забини войдет в купе слизеринцев-шестикурсников, и Малфой будет там, считающий, что его никто не слышит, кроме друзей из Слизерина… Если Гарри, невидимый, зайдет в купе после Забини, его ведь ни увидят, ни услышат. Правда, осталось ехать совсем немного – до станции Хогсмид оставалось менее получаса, судя по пейзажам, мелькавшим за окном. Но его идею никто не поддерживает, а теперь представился удобный случай доказать свою правоту!

– Увидимся позже – на выдохе сказал Гарри, вынимая мантию невидимку и накидывая ее на себя.

– Но куда ты собрался? – спросил Невилл.

– Позже – прошептал Гарри и пошел, крадучись, за Забини так тихо, насколько это было возможно в шуме и движении поезда.

Теперь, правда, коридоры были почти пусты. Все возвратились в купе, чтобы одеть школьные мантии и собрать вещи. Как только Забини попытался закрыть за собой дверь в купе, Гарри поставил в зазор ногу, задержал дверь и с трудом ее открыл.

Забини, все еще цепляясь за ручку, упал боком на колени Грегори Гойла, а Гарри пользуясь шумом, бросился в купе, плюхнулся на свободное место Забини и по нему поднялся на багажную полку. Это был подарок судьбы, что Забини и Гойл рычали и таращились друг на друга, так как Гарри был уверен, что в воздухе промелькнули его ноги и лодыжки; действительно, в течение одного ужасного момента он думал, что замечен – глаза Малфоя проследили весь его путь. Но потом Гойл закрыл дверь, хлопнув ею и отбросив Забини от себя; Забини рухнул на свое место, гневно смотря на Гойла, а Винсент Крэбб возвратился к своему комиксу; Малфой, хихикая, лег поперек двух мест, положив голову на колени Пенси Паркинсон. Гарри лежал, неудобно свернувшись под плащом, надеясь, что каждый дюйм его тела оставался невидимым, и наблюдал как Пенси Паркинсон гладила белокурые волосы Малфоя, убирая их со лба, и улыбалась, как улыбаются все влюбленные.

Лампы, висевшие на потолке, ярко освещали все купе: Гарри мог видеть каждое слово в комиксе у Крэбба.

– Ну, Забини. – сказал Малфой. – Чего хотел Слизхорн ?

– Пытался наладить отношения с людьми, имеющими хорошие связи. – Ответил Забини, все еще негодующе смотря на Гойла.

Эта информация не порадовала Малфоя.

– Кого еще он пригласил? – спросил он.

– МакЛаггена из Гриффиндора. – ответил Забини.

– Да, его дядя – значительный человек в Министерстве, – произнес Малфой.

– … Кого-то по имени Белби из Рейвенкло…

– О, только не его, он же придурок! – воскликнула Пенси.

– … и Долгопупса, Поттера и эту девчонку Уизли. – закончил Забини.

Малфой внезапно сел, отодвигая в сторону руку Пенси.

– Он позвал Долгопупса?

– Ну, я так думаю, поскольку Долгопупс был там. – Безразлично сказал Забини.

– И чем же Долгопупс мог заинтересовать Слизхорн а?

Забини пожал плечами.

– Поттер, драгоценный Поттер, очевидно он хотел взглянуть на «Избранного», – глумился Малфой. – Но эта девчонка Уизли! Что такого особенного в ней?

– Она нравится многим мальчикам, – сказала Пенси, наблюдая краем глаза за реакцией Малфоя. Даже ты, Блейз, думаешь, что она красивая, мы все знаем твою склонность.

– Я бы не притронулся к этой маленькой предательнице крови, независимо от того, как бы она выглядела. – Холодно сказал Забини, Пенси выглядела довольной. Малфой снова опустился на ее колени и позволил ей дальше гладить себя по голове.

– Да-а… меня разочаровал вкус Слизхорн а. Возможно, он уже слишком стар. Позор, мой отец всегда говорил, что в свое время Слизхорн имел достойные познания в магии. Отец был его большим фаворитом. Слизхорн , вероятно, не слышал, что я нахожусь в поезде или…

– На твоем месте я бы не рассчитывал на приглашение, – сказал Забини. – Он спросил меня об отце Нотта, как только мы встретились. Они были старыми друзьями, но когда Слизхорн услышал, что его поймали в ту ночь в Министерстве, ему это не понравилось, поэтому Нотт и не получил приглашения. Я не думаю, что Слизхорн заинтересован Пожирателями Смерти.

Малфой выглядел сердитым, но выдавил из себя смешок.

– Да кто заботится тем, что его интересует? Кто он такой, если по честному? Всего лишь глупый преподаватель. – Зевнул для вида Малфой. – Я думаю, в следующем году меня даже не будет в Хогвартсе, так разве меня заботит, любит ли меня старый, жирный…

– Почему это ты не будешь в Хогвартсе в следующем году? – с негодованием спросила Пенси, сразу прекратив гладить Малфоя.

– Ну… на этот вопрос я не собираюсь отвечать

– ухмыляясь, сказал Малфой. – Но вне стен Хогвартса, возможно, я мог бы достичь большего…

Сердце Гарри начало бешено колотится. Что на это сказали бы Рон и Гермиона? Крэбб и Гойл таращили глаза на Малфоя, очевидно, они не понимали чего это большего можно достичь вне Хогвартса; даже Забини с любопытством, хоть и надменно, на него посмотрел; Пенси, ошеломленно глядя на Малфоя, продолжила поглаживание.

– То есть, ты думаешь…

Малфой пожал плечами.

– Мама хочет, чтобы я закончил обучение, но лично я не считаю это важным в такое время. Я считаю, подумайте об этом… Когда Темный Лорд принимает кого-то к себе на службу, разве он заботится о результатах С.О.В. или ПАУК? Конечно, нет… Он ценит преданность, исполнение своих заданий.

– И ты думаешь, что будешь способен сделать для него что-нибудь? – злобно спросил Забини. – В шестнадцать лет, безо всякой квалификации?

– Я только что все сказал. Его не будет интересовать, квалифицирован ли я. Может быть работа, которую он захочет, чтобы я выполнил – это что-то, для чего не требуется квалификация, – спокойно сказал Малфой.

Крэбб и Гойл оба сидели с открытыми ртами, похожие на окаменевших горгулий. Пенси пристально смотрела на Малфоя, так, словно никогда не видела ничего, настолько внушающего ужас.

– Я вижу Хогвартс. – протянул Малфой, явно смакуя то впечатление, которое он произвел на своих друзей, и указал на окно. – Мы должны переодеться.

Гарри был настолько занят, уставившись на Малфоя, что не заметил как Гойл взял свой чемодан; поскольку он потянул его вниз, чемодан задел Гарри по голове. У него вырвался вздох боли, и Малфой, искавший что-то на багажной полке, нахмурился. Гарри не боялся Малфоя, но не хотел, чтобы его нашла под мантией-невидимкой группа слизеринцев. Слезы все еще застилали глаза, когда он вытащил свою палочку, так чтобы не шелохнулась мантия, и затаил дыхание. К его облегчению, Малфой, наверное, подумал, что шум ему почудился; он оделся, как и все, взял свой чемодан, и, почувствовав, что поезд замедляет ход, застегнул свой новый плотный плащ вокруг шеи на застежки.

Гарри увидел, что коридоры снова заполнились студентами, и понадеялся, что Гермиона и Рон вытащат его багаж на платформу; он должен будет находиться здесь, пока купе полностью не опустеет. Наконец, с последним толчком, поезд остановился. Гойл открыл дверь и втиснулся в толпу второкурсников, ловко орудуя локтями. Крэбб и Забини последовали за ним.

– Иди. -

Сказал Малфой Пенси, которая протягивала ему руку, будто ждала, что он за нее возьмется. – Мне нужно кое-что проверить.

Пенси ушла. Теперь Гарри и Малфой остались наедине в купе. Люди проходили мимо, спускаясь на темную платформу. Малфой подошел к двери купе и закрыл ее так, чтобы люди не могли видеть его. Тогда он наклонился к своему чемодану и открыл его снова. Гарри посмотрел вниз с полки для багажа, его сердце забилось сильнее. Что Малфой хотел скрыть от Пенси? Собирался ли он посмотреть на тот сломанный предмет, который очень нужно было починить?

– Петрификус Тоталус!

Без предупреждения, Малфой направил свою палочку на Гарри, которого мгновенно парализовало. Как в замедленной съемке, Гарри свалился с багажной полки и упал с к ногам Малфоя, мантия-невидимка слетела с него, и он начал кататься по полу, пытаясь кое-как подняться на колени. Он не мог повести ни одним мускулом, лишь пристально смотрел на широко улыбающегося Малфоя.

– Я был прав, – торжественно сказал он. – Я слышал, как чемодан Гойла задел тебя. И мне показалось, что я видел белую вспышку в воздухе, когда зашел Забини…

Его глаза на мгновение задержались на Гарри.

– Ты не слышал ни о чем, что может навредить мне, Поттер. Но, пока ты еще здесь…

И он что есть силы ударил Гарри в лицо. Гарри почувствовал, как сломалась носовая перегородка, и кровь брызнула струей.

– Это – за моего отца. Так, давай посмотрим…

Малфой вытащил Мантию из-под неподвижного тела Гарри и бросил на него.

– Я не думаю, что они найдут тебя до того, как поезд вернется в Лондон, – спокойно сказал он. – Увидимся позже, Поттер… а может, и нет.

И потрудившись наступить Гарри на пальцы, Малфой вышел из купе.

Глава 8

Гарри не мог пошевелить ни одной мышцей своего тела. Он лежал под Мантией-Невидимкой, чувствуя, как из его носа струится поток горячей крови, и прислушивался к голосам и топоту ног в коридоре. Единственное, о чем он думал, что кто-нибудь обязательно проверит все купе прежде, чем поезд тронется дальше. Но тут же внезапно в голову пришла удручающая мысль: даже если сюда и заглянут, то его не увидят и не услышат. Потому он мог надеяться только на то, что кто-нибудь войдет в купе и наступит на него.

Лежа, как черепаха на спине, и ощущая, как кровь капает в рот, Гарри еще никогда в жизни не испытывал такой ненависти к Малфою. Какая же идиотская ситуация – лежать здесь… последние шаги постепенно затихли. Все до одного находились на темной платформе, до Гарри доносились лишь скрежет тележек да отдаленные голоса учеников.

Рон и Гермиона наверняка подумают, что он сошел с поезда без них. Но когда они уже прибудут в Хогвартс и займут свои места в Большом Зале, несколько раз осмотрят всех сидящих за столом и поймут, что Гарри здесь нет, он, без сомнения, будет уже катить обратно на полпути в Лондон.

Гарри попытался издать хоть какой-нибудь звук, просто замычать, но у него ничего не вышло. Вдруг он вспомнил, что некоторые волшебники, Дамблдор, например, могут творить волшебство без слов. Тогда он попробовал призвать свою палочку, которую он выронил, мысленно произнося слова «Акцио палочка!» снова и снова, но ничего не произошло.

Гарри казалось, что он слышит шелест листьев на деревьях, окруживших озеро, отдаленное уханье совы, но не было ни одного намека на то, что начались поиски или просто (он даже немного презирал себя за это) кто-то хватился Гарри Поттера. Все более и более сильное ощущение безнадежности охватывало его, когда он представлял себе как в одной из карет, доставляемых фестралами в Хогвартс, оглушительно хохочут над рассказом Малфоя Крэбб, Гойл, Забини и Пенси Паркинсон.

Поезд накренился, из-за чего Гарри перевернулся на другой бок. Теперь ему приходилось разглядывать пыльную нижнюю сторону сидений вместо потолка. Внезапно зарычал двигатель и пол начал вибрировать. Экспресс трогался, но никто и представить себе не мог, что он все еще находился в нем…

Вдруг он почувствовал, что кто-то сбросил с него Мантию-Невидимку, и голос над ним произнес:

– Привет, Гарри.

Темноту купе разрезала яркая вспышка красного цвета, и тело Гарри снова обрело подвижность. Он смог кое-как сесть, и начал торопливо вытирать тыльной стороной ладони кровь со своего покрытого синяками лица. Подняв голову, Гарри увидел Тонкс, держащую в руках Мантию-Невидимку, которую она только что сняла с него.

– Давай-ка выбираться от сюда, и побыстрее, – сказала она, поскольку окна купе уже застилал черный дым, и поезд набирал скорость. – Пойдем, Гарри!

Гарри поспешил за ней по коридору. Она открыла дверь поезда и прыгнула на платформу, которая уже начала уходить из под ног. Мальчик последовал за ведьмой. Слегка шатающийся после приземления, он увидел, как сверкающий алый поезд набрал скорость и вскоре скрылся за поворотом.

Холодный вечерний воздух освежил его сломанный нос. Тонкс посмотрела на него; она выглядела сердитой и смущенной, обнаружив Гарри в таком смешном положении. Без лишних слов она вручила ему Мантию-Невидимку.

– Кто это сделал?

– Драко Малфой, – горько сказал Гарри. – Спасибо за… ну…

– Нет проблем, – перебила его Тонкс без улыбки. Насколько Гарри мог видеть в темноте, ее волосы были все такого же мышиного цвета, и сама она выглядела жутко несчастной, как тогда, в «Норе». – Стой, я помогу тебе с носом.

Гарри не сильно понравилась эта идея. Он планировал обратится к мадам Помфри, медсестру, которой он больше доверял, когда дело касалось Заживляющих Чар, но было бы грубо сказать это своему спасителю, поэтому он застыл и закрыл глаза.

– Эпискей, – произнесла Тонкс.

Гарри почувствовал, как его нос сначала накалился, а затем резко разморозился. Он поднял руку и осторожно его ощупал. Казалось, все было в порядке.

– Большое спасибо!

– Лучше снова накинь мантию и пойдем, – все еще не улыбаясь сказала Тонкс. Едва Гарри надел свою мантию, она взмахнула палочкой. Из нее вырвалось серебряное четырехногое существо и исчезло в темноте.

– Это был Патронус? – спросил Гарри, припоминая, что Дамблдор так посылал сообщения.

– Да. Я велела передать в замок, что ты со мной. Иначе они бы начали волноваться. Ладно, пошли, не будем терять времени.

Они ступили на тропинку, ведущую к школе.

– Как ты нашла меня?

– Я заметила, что ты не вышел из поезда, и я знала, что у тебя есть эта мантия. Я подумала, у тебя могли быть причины скрыться под ней. А когда я увидела, что в одном из купе опущены занавески, то на всякий случай решила его проверить.

– Но как ты вообще здесь оказалась? – поинтересовался Гарри.

– Я теперь живу в Хогсмиде, для лучшей защиты школы, – ответила Тонкс.

– Здесь только ты, или..?

– Нет, Праудфут, Севейдж, и Долиш тоже.

– Долиш – это тот аврор, на которого в прошлом году напал Дамблдор?

– Да, он, – кивнула девушка.

Они тащились по темному, пустынному переулку, ступая по еще видневшимся следам от колес карет. Гарри посмотрел на Тонкс из-под мантии. В прошлом году она была более любопытна (вплоть до того, что даже раздражала этим время от времени), непринужденно смеялась, постоянно отпускала шутки в чей-нибудь адрес. Теперь она казалась старше и намного более серьезной и целеустремленной. Действительно ли так сказались на ней события прошлого года? Он почувствовал себя неловко, представив, как, по совету Гермионы, должен сказать ей что-нибудь утешающее о Сириусе: что это вовсе не ее вина, но он не смог произнести ни слова. Он вовсе не винил ее в смерти крестного; она ошиблась ровно настолько, насколько все (и уж точно намного меньше, чем он сам), но Гарри не любил говорить о Сириусе, если была возможность этого избежать. Так они и шли в тишине холодной ночи, и лишь длинный плащ Тонкс шуршал позади нее по земле.

Всегда путешествуя в уютной карете, Гарри прежде никогда не задумывался, насколько Хогвартс далеко находится от станции Хогсмид. С большим облегчением он увидел два высоких столба по бокам от ворот, на каждом из которых восседала статуя свирепого вепря. Ему было ужасно холодно, очень хотелось есть и поскорее уйти от этой новой, мрачной Тонкс. Но когда он протянул руку, чтобы открыть ворота, то обнаружил, что они закрыты.

– Алохомора! – уверенно воскликнул он, направив палочку на замок, но ничего не случилось.

– Это не подействует, – произнесла Тонкс, – Сам Дамблдор заколдовал их.

– Я мог ба перелезть через стену, – предложил Гарри, озираясь.

– Нет, не получится, – сказала Тонкс категорично. – На ворота наложены противовторгающиеся заклятия. Этим летом в несколько сот раз улучшилась охрана.

– Что ж, тогда, – заявил Гарри, раздражаясь неразговорчивостью ведьмы, – мне придется спать здесь в ожидании утра.

– Кто-то идет за тобой, – возразила Тонкс. – Смотри.

Вдалеке виднелся свет, исходящий от качающегося фонаря. Гарри несказанно этому обрадовался, и решил, что выдержит даже критику хрипящего Филча по поводу его опоздания, не говоря уже о напыщенных лекциях, как бы улучшилось поведение учеников, если снова ввести телесные наказания. Но когда неровный желтый свет приблизился к ним на расстояние десяти фунтов, и Гарри снял Мантию-Невидимку, то с отвращением увидел крючковатый нос и длинные, черные, сальные волосы Северуса Снейпа.

– Ну и ну, – едко проговорил Снейп, вынув свою палочку и прокрутив ею один раз диск замка, после чего цепи сами поползли назад, и ворота заскрипели, открываясь. – Я очень рад вашему возвращению, Поттер, хотя вы, видимо, решили, что школьная мантия испортит вашу наружность.

– Я не мог переодеться, у меня не было… – начал Гарри, но Снейп перебил его.

– Тебе больше нечего тут делать, Нимфадора, Поттер в полной – хм – безопасности со мной.

– Вообще-то я хотела, чтобы Хагрид получил послание, – возразила Тонкс, нахмурившись.

– Хагрид опоздал на пир, совсем как Поттер, поэтому я получил его. Кстати, – сказал Снейп, отходя в сторону, чтобы Гарри мог пройти, – мне было интересно увидеть твоего нового Патронуса.

С громким лязгом он закрыл ворота прямо перед ее лицом, снова дотрагиваясь до цепей волшебной палочкой, после чего цепи, гремя, вернулись на свое место.

– Мне кажется, старый выглядел куда надежнее, – сказал Снейп со злостью в голосе. – Новый выглядит слабым.

Когда Снейп взмахнул лампой, Гарри увидел смесь возмущения и злости на лице Тонкс. Затем она скрылась в темноте.

– Спокойной ночи, – крикнул Гарри через плечо, двинувшись в сторону школы со Снейпом. – Спасибо за… все.

– Увидимся, Гарри.

Снейп помолчал около минуты. Гарри ощущал, что от него исходят волны неистовой злобы, и Снейп просто не мог не чувствовать, как они жгут его. Он возненавидел Снейпа с первого взгляда, но это чувство усилилось еще больше из-за отношения профессора к Сириусу. Все, что сказал Дамблдор, Гарри проанализировал летом и сделал вывод, что издевки Снейпа над Сириусом, на счет того, что Блэк отсиживается, когда другие члены Ордена Феникса ведут борьбу с Волдемортом, послужили причиной для случившегося в Министерстве. Гарри ухватился за эту мысль, потому что она позволяла ему осуждать Снейпа, который чувствовал себя прекрасно, а также потому, что если и был человек, который не жалел о смерти Сириуса, то сейчас он шагал рядом с ним в темноте.

– Я думаю, пятьдесят очков с Гриффиндора смогут искупить твое опоздание, – внезапно произнес Снейп. – И, дай-ка подумать, еще двадцать за ваше появление в маггловской одежде. Знаете, я не помню, чтобы какой-то факультет так рано был в минусе: мы еще даже не начали десерт. Возможно, вы установили рекорд, Поттер.

Ярость и ненависть, пузырящиеся в Гарри, казалось, сейчас вырвутся наружу, но он предпочел бы ехать обратно в Лондон, чем сказать, почему он опоздал.

– Я полагаю, вам бы хотелось войти красиво, не так ли? – продолжил Снейп. – И за неимением летающего автомобиля вы решили ворваться в Большой Зал посреди торжества для создания драматического эффекта.

Гарри продолжал молчать, но ему казалось, что грудь сейчас разорвется. Он знал, что Снейп пришел за ним только для того, чтобы испытать наслаждение от мук Гарри, пока никто не слышит их разговора.

Наконец они достигли больших дубовых дверей. Они открылись и показался увешенный флагами и гобеленами Холл. Звуки разговора и смеха, звон тарелок и бокалов приветствовали их со всего зала. Гарри тут же пожелал надеть Мантию-Невидимку, чтобы незамеченным проскользнуть за стол Гриффиндора (который, как назло, оказался дальше всех от входа). Как будто прочитав его мысли, Снейп произнес:

– Никакой мантии. Вы можете войти так, чтобы каждый это увидел, ведь это именно то, чего вы добивались, я уверен.

Гарри развернулся и прошел прямо в распахнутые двери: лишь бы уйти от Снейпа. Большой Зал с четырьмя столами факультетов и учительским столом был, как всегда, украшен летающими свечами, благодаря которым тарелки сверкали и даже немного светились. Гарри, быстро идущий по Залу, начал привлекать к себе внимание сидящих. И только когда он уже дошел до своего стола и сел между Роном и Гермионой, за столом Пуффендуя люди начали привставать с места, чтобы посмотреть на него.

– Где ты… вот это да, что случилось с твоим лицом? – спросил Рон, таращась на Гарри, как и все близсидящие.

– А что такого с ним? Что? – удивился Гарри, хватая ложку и искоса глядя на свое отражение в ней.

– Ты весь залит кровью! – воскликнула Гермиона. – Пододвинься ко мне…

Она подняла свою палочку:

– Тергео! – и следы запекшейся крови исчезли.

– Спасибо, – поблагодарил Гарри, ощущая приятную свежесть. – А как выглядит мой нос?

– Нормально, – обеспокоено ответила Гермиона. – А почему с ним что-то должно быть не так? Гарри, что случилось? Ты так напугал нас!

– Я расскажу вам позже, – кратко сказал Гарри. Ему показалось, что Джинни, Невилл, Дин и Симус прислушиваются; даже Почти-Безголовый-Ник, привидение Гриффиндора, наклонился ближе, проплывая мимо.

– Но… – начала было Гермиона.

– Не сейчас, – прервал ее Гарри многозначительным тоном. Он очень надеялся, что все подумают, что он совершил что-то героическое, предпочтительно с участием нескольких Пожирателей Смерти и дементора. Конечно, Малфой разболтает эту историю так быстро, как только сможет, но все-таки был шанс, что ее не услышат многие Гриффиндорцы.

Он потянулся над Роном за ножкой цыпленка и жареной картошкой, но, не успел он и дотронуться до них, как они исчезли, замененные десертом.

– Как бы то ни было, ты пропустил Сортировку, – сказала Гермиона, как только Рон взял большой кусок шоколадного торта.

– Шляпа сказала что-нибудь интересное? – поинтересовался Гарри, откусывая от пирога из патоки.

– В основном, практически все то же самое… советовала нам сплотиться перед лицом врагов.

– Дамблдор вообще упоминал Волдеморта?

– Пока что нет, но он всегда говорит речь после пира, разве не так? Уже скоро.

– Снейп сказал, что Хагрид опоздал на празднество…

– Ты видел Снейпа? Как? – спросил Рон с набитым ртом.

– Напоролся на него, – уклончиво ответил Гарри.

– Хагрид опоздал всего на несколько минут, – произнесла Гермиона. – Смотри, он машет тебе, Гарри.

Гарри оглядел преподавательский стол и улыбнулся Хагриду, который и в самом деле махал ему. Хагриду еще никогда не удавалось так удачно умоститься: он сидел рядом с профессором МакГонагалл, главой факультета Гриффиндор, чья голова выглядывала между локтем и плечом Хагрида. Она неодобрительно посмотрела на такое энергичное приветствие. Гарри удивился, заметив сидящую рядом с Хагридом учительницу Прорицания, профессора Трелони: она редко покидала свою башню и до этого никогда не была на церемонии открытия. Выглядела она такой же странной, как и всегда: на шее сверкали различные бусы, сама же была закутана в шаль; ее глаза были увеличены до огромных размеров благодаря своеобразным очкам. Будучи уверенным, что она – шарлатанка, Гарри был шокирован, узнав, что именно она предсказала то, что Лорд Волдеморт убьет родителей Гарри и нападет на него самого. Именно поэтому он старался не находится с ней в одной компании. К счастью, в этом году он бросит Прорицание. Ее огромные глаза смотрели на него; Гарри тут же отвернулся, случайно глянув на стол Слизерина. Драко Малфой имитировал разбитый нос под воодушевленный смех и хлопки. Гарри пристально глянул на свой патоковый пирог. Внутри его снова все горело. Ну что ж, однажды он сразится с Малфоем один на один…

– Так что же хотел профессор Слизхорн? – спросила Гермиона.

– Его интересовало, что действительно произошло в Министерстве. – ответил Гарри.

– Не только его, всех остальных тоже. – фыркнула Гермиона. – Люди спрашивали нас об этом в поезде, правда, Рон?

– Да, – поддержал ее мальчик. – Все желали знать, действительно ли ты – «Избранный»…

– Об этом было много разговоров даже среди призраков, – прервал его Почти-Безголовый-Ник, наклоняя голову к Гарри так, что она опасно зашаталась на шее. – Я в твоем распоряжении; все знают, что мы друзья. Я уверил общество призраков, что не буду докучать тебе с вопросами, как бы там ни было. Я сказал им, что ты можешь доверять мне в полной мере: я предпочитаю умереть, чем подорвать твое благорасположение.

– Ну, это не многого стоит, ведь ты уже и так мертвый, – заметил Рон.

– И снова как тупым топором! – оскорблено произнес Почти-Безголовый-Ник, поднявшись в воздух и заскользив к противоположному концу стола Гриффиндора, в то время, как Дамблдор встал за преподавательским столом. Разговоры и смех, эхом раскатывающиеся под сводами Зала, тут же смолкли.

– Хорошего всем вам вечера! – поприветствовал он собравшихся, широко улыбаясь и разводя руки в стороны, как если бы он хотел обнять весь Зал.

– Что случилось с его рукой? – вздохнула Гермиона.

Она была не единственной, кто обратил на это внимание. Правая рука Дамблдора выглядела все такой же мертвой и черной, как в ту ночь, когда он прибыл, чтобы забрать Гарри от Дурслей. Шепот наполнил все помещение; Дамблдор, правильно все поняв, просто улыбнулся и натянул на руку фиолетово-золотую перчатку.

– Не о чем волноваться, – с легкостью сказал он. – Ну а теперь… добро пожаловать нашим новым студентам, а нашим старым студентам добро пожаловать назад! Еще один год, полный магического учения, ждет вас…

– Его рука выглядит совершенно так же, как и этим летом, – прошептал Гарри Гермионе. – Я думал, он вылечит ее за это время, или… Мадам Помфри ему поможет.

– Она выглядит совершенно неживой, – произнесла Гермиона так, будто бы ее тошнило. – Есть некоторые раны, которые нельзя вылечить… старые проклятья… некоторые яды без противоядия…

– … и мистер Филч, наш смотритель, попросил меня сказать, что наложен общий запрет на покупку любых вещей в магазине под названием «Ужастики Умников Уизли». Те, кто желает играть в квиддич за сборные своих факультетов, должны записаться у своих старост. Мы также ищем нового спортивного комментатора. Кроме того, давайте поприветствуем нового учителя, профессора Слизхорн, – Слизхорн встал, его лысая голова лоснилась от свеч, а живот, спрятанный под жилетом, отбрасывал на учительский стол внушительную тень, – мой старый коллега, который согласился занять свой давний пост учителя Зельеварения.

– Зельеварения? – эхом прокатился по Залу вопрос. Все желали знать, не ослышались ли они.

– Зельеварения? – одновременно сказали Рон и Гермиона, поворачиваясь к Гарри, – Но ты сказал…

– Профессор Снейп, тем временем, – сказал Дамблдор, повышая голос, – займет пост учителя Защиты от Темных Искусств.

– Нет! – воскликнул Гарри так громко, что многие повернулись в его направлении. Ему было все равно; он смотрел на учительский стол, словно громом пораженный. Как Снейп мог получить это назначение после всего? Разве не было общеизвестно, что Дамблдор не доверял ему эту должность на протяжении стольких лет?

– Но Гарри, ты сказал, что Слизхорн будет учителем Защиты от Темных Искусств! – сказала Гермиона.

– Я сам так думал! – сказал Гарри, стараясь припомнить, когда Дамблдор сказал ему это. Но сейчас, когда он задумался над этим, он вообще не мог припомнить, чтобы директор уточнял, на какую должность идет Слизхорн.

Снейп, сидящий справа от Дамблдора, даже не встал при упоминании своего имени; он лениво поднял руку при хлопках со стола Слизерина. Гарри спиной чувствовал победоносный взгляд человека, которого так ненавидел.

– Что ж, по крайней мере, есть и один положительный момент, – жестоко сказал он. – Снейп уйдет из школы в конце этого года.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Рон.

– Этот пост проклят. Никто не продерживается на нем больше, чем год… Квиррел вообще умер… Лично я собираюсь скрестить пальцы в надежде на еще одну смерть…

– Гарри! – воскликнула с укором потрясенная Гермиона.

– Он может просто вернуться и преподавать Зелья с начала следующего года, – здраво заметил Рон. – Этот Слизхорн может не согласиться остаться на большой срок. Грюм ведь не остался.

Дамблдор прокашлялся. Гарри, Рон и Гермиона были не единственными, кто разговаривал; весь Зал просто взорвался гулом голосов, обсуждающих новость: Снейп наконец-таки достиг заветной должности. По-видимому, не обращая внимания на эффект, произведенный его словами, Дамблдор больше ничего не сказал об изменениях в преподавательском составе, но выждал небольшую паузу, перед тем, как продолжить, чтобы установилась абсолютная тишина.

– Итак, теперь всем присутствующим здесь известно, что Лорд Волдеморт набирает силу, а его последователей становится все больше и больше.

Тишина становилась все напряженней и напряженней по мере того, как Дамблдор говорил. Гарри взглянул на Малфоя. Тот не обращал никакого внимания на Дамблдора, а с помощью волшебной палочки заставлял свою вилку парить в воздухе. Видимо, он нашел слова директора школы недостойными своего внимания.

– Я не могу передать, насколько опасна сегодняшняя ситуация, и как много сделано для того, чтобы мы все оставались в Хогвартсе в безопасности. Магическое укрепление замка стало намного сильнее, мы защищены благодаря новым и мощным заклятиям, но. Тем не менее, мы по-прежнему должны очень хорошо следить, чтобы никто из учеников или учителей не нарушил правил безопасности. Я призываю соблюдать вас все правила, которые преподаватели посчитают нужным установить, в частности то, что вам не следует находиться вне стен замка после захода солнца. Если вы заметили что-нибудь странное или подозрительное в здании школы или снаружи, немедленно доложите об этом персоналу замка. Я верю, что вы не подведете, ведь от этого зависит не только ваша безопасность, но и безопасность других.

Голубые глаза Дамблдора прошлись по залу, и он снова улыбнулся.

– Но сейчас ваши постели уже ждут, столь же теплые и мягкие, какими вы их и представляли. На сегодня ваша задача состоит в том, чтобы хорошо отдохнуть перед завтрашними занятиями. Поэтому позвольте пожелать вам спокойной ночи! Бип, бип!

С обычным скрежещущим звуком задвинулись скамейки, и сотни студентов потянулись толпой из Большого Зала в свои спальни. Гарри не спешил лечь спать и не хотел оказаться рядом с Малфоем, рассказывающим, как он разбил Гарри нос. Он отстал, делая вид, что завязывает шнурок на своем кроссовке и позволяя большинству Гриффиндорцев обогнать его. Гермиона бросилась вперед, ревностно выполняя обязанности старосты и провожая первокурсников, но Рон остался с Гарри.

– Так что на самом деле произошло с твоим носом, – спросил он, как только они отошли на достаточное расстояние от толпы, валившей из Зала.

Гарри рассказал ему. Это было испытание их дружбы, но Рон не засмеялся.

– Я видел, как Малфой показывал что-то с носом, – угрюмо сказал он.

– Да, впрочем, не важно, – резко сказал Гарри. – Послушай, что он говорил, прежде чем обнаружил, что я был там…

Гарри ожидал, что Рон будет поражен хвастовством Малфоя. Но Рону оказалось все равно.

– Пошли, Гарри, он просто хвастался перед Паркинсон… Что за задание мог Сам-Знаешь-Кто дать ему?

– Ты не думаешь, что Волдеморту нужен кто-то в Хогвартсе? Тем более, что Малфой будет не первым…

– Я бы хотел, чтобы ты престал произносить это имя, Гарри, – сказал укоризненный голос позади них. Гарри оглянулся и увидел, как Хагрид качает головой.

– Дамблдор говорит его, – упрямо сказал Гарри.

– Угу, ну…, в общем, енто ж Дамблдор, разве нет? – загадочно произнес Хагрид. – Дык почему ты опоздал, Гарри? Я волновался.

Задержался в поезде, – сказал Гарри. – А почему ты опоздал?

– Я был с Гроупом, – счастливо ответил Хагрид. – Совсем потерял счет времени. Он теперь живет в горах, это заслуга Дамблдора – замечательная большая пещера. Там ему намного больше нравится, чем в лесу. Мы оч хорошо поговорили.

– В самом деле? – спросил Гарри, стараясь не смотреть Рону в глаза; в прошлый раз, когда они встречались с братом Хагрида, норовистым гигантом с талантом вырывания деревьев с корнем, его словарный запас содержал пять слов, два из которых он не мог правильно произнести.

– О да! Он действительно продвинулся, – с гордостью произнес Хагрид. – Вы будете удивлены, но я собираюсь взять его к себе в помощники.

Рон громко фыркнул, но постарался сделать так, чтобы это прозвучало как чих. Теперь они стояли рядом с дубовыми дверьми.

– В любом случае, увидимся завтра, первым уроком после обеда. Приходите пораньше, и, конечно, поздоровайтесь с Бак… то есть Громокрылом!

Подняв руку на прощание, он скрылся в темноте.

Гарри и Рон посмотрели друг на друга. Гарри мог поспорить, что Рон испытывает то же самое, что и он.

– Ты ведь не выбрал Уход за Магическими существами, не так ли?

Рон кивнул.

– И ты тоже, да?

Гарри тоже кивнул.

– И Гермиона, – произнес Рон, – она ведь не выбрала, да?

Гарри снова кивнул. О том, что Хагрид скажет, когда поймет, что трое его любимых учеников бросили его предмет, Гарри старался не думать.

Глава 9

На следующее утро Гарри и Рон встретили Гермиону в общей гостиной. Надеясь хоть на какую-то поддержку своей теории, Гарри сразу же сообщил девушке о разговоре Малфоя, подслушанном в Хогвартс-Экспрессе.

– Но очевидно он хвастался перед Паркинсон, не так ли? – быстро вставил замечание Рон, пока Гермиона не успела что – нибудь ответить.

– Вобще-то… – сказала она неопределенно, – я не знаю… Это походило бы на Малфоя – пытаться казаться важнее, чем он есть на самом деле…, но говорить так – значит говорить большую ложь…

– Конечно – сказал Гарри, но не стал дальше высказывать свое мнение, так как многие пытались подслушать их беседу, не говоря уже о перешептывании и пристальных взглядах в их сторону.

– Это невежливо! – огрызнулся Рон на крохотного первокурсника, когда они присоединились к очереди перед выходом из гостиной.

Мальчик, шептавший своему другу что-то на счет Гарри, стал пунцовым и в страхе вывалился в коридор. Рон хихикнул:

– Мне нравится учиться на 6 курсе. У нас будет больше свободного времени в этом году. Только представьте – сидеть в гостиной и просто отдыхать…

– Это время мы будем использовать для повторения и изучения нового материала, Рон! сказала Гермиона, когда они выходили из коридора.

– Да, но не сегодня, – ответил Рон. – Сегодня мы действительно сможем расслабиться.

– Постой! – сказала Гермиона, выбрасывая руку и останавливая четверокурсника, пытавшегося пройти мимо нее с зажатым в руке зеленым диском. – Рычащие Летающие Тарелки запрещены в школе, отдай это, – серьезно сказала она мальчику.

Хмурясь, он передал ее Рычащую Тарелку, вырвался из ее рук и присоединился к своим друзьям. Рон подождал, пока мальчишка скроется, и забрал тарелку у Гермионы.

– Классно, я всегда хотел иметь такую.

Протест Гермионы был заглушен громким хихиканьем Лаванды Браун, которая нашла замечание Рона очень забавным. Она продолжала смеяться и когда прошла мимо них, глядя исподтишка на Рона. Всю дорогу Рон выглядел очень довольным собой.

Сегодня потолок Большого Зала был ярко голубым, с едва заметными облаками, такой же, как и небо, видимое в высокие окна. Поглощая овсянку, яйца и бекон, Гарри и Рон рассказали Гермионе об их вчерашнем разговоре с Хагридом и теперешнем замешательстве на счет уроков.

– Но ведь он же не мог рассчитывать на то, что мы действительно продолжим обучение Уходу за Магическими существами!– обеспокоено сказала она. – Я хочу сказать, разве мы когда-либо проявляли интерес к этому уроку?

– Нет, но тем не менее… – начал Рон, проглатывая целиком жареное яйцо. -…мы были единственными, кто старался из-за всех сил на его уроках, ведь мы любим Хагрида. А он посчитал, что нам нравится его глупый предмет. Кто-нибудь собирался сдавать его на ПАУК?

Ни Гарри, ни Гермиона не ответили; в этом не было никакой необходимости. Все отлично знали, что никто из них в этом году не собирался продолжать Уход за Магическими Существами. Они избегали смотреть в глаза Хагриду; хорошее настроение к ним вернулось только через десять минут, когда лесничий покинул Большой Зал.

Позавтракав, они остались на своих местах, поджидая профессора МакГонагал с новым расписанием, которое в этом году было гораздо сложнее. Профессор МакГонагал должна была сначала сверить результаты С.О.В с расписанием каждого ученика, чтобы позволить им заниматься на том или ином подготовительном к ПАУК курсе.

Гермиона сразу получила свое расписание, она продолжала заниматься Заклинаниями, Защитой Против Темных Искусств, Трансфигурацией, Гербологией, Нумерологией, Древними Рунами и Зельями. Без дальнейшей суматохи девушка поспешила на урок по Древним Рунам.

Невилл рассматривал свое расписание немного дольше, его круглое лицо выражало беспокойство; Профессор МакГонагал сверила расписание Невилла с результатами по С.О.В.

– Гербология, замечательно, – сказала она. – Профессор Стебель будет восхищена, увидев «Прекрасно» за С.О.В. по ее предмету. О, и ваша оценка по Защите от Темных Искусств «Выше Ожидаемого», но с Трансфигурацией, к сожалению, проблема. Оценки «Удовлетворительно» не достаточно, чтобы продолжать заниматься предметом для подготовки к уровню ПАУК. Только не думайте, что Вы бы не справились с данным курсом.

Невилл повесил голову. Профессор Макгонагол взглянула на него сквозь квадратные очки.

– Но, почему Вы хотите продолжать обучение Трансфигурации? Мне всегда казалось, что Вы не получаете удовольствия от моих уроков.

Несчастный Невилл пробормотал что-то вроде «моя бабушка так хочет».

– Хм… – фыркнула

Профессор МакГонагал. – Пришло время, когда ваша бабушка может более чем вами гордиться, особенно после событий в Министерстве. Раньше она и не могла на это надеяться.

Невилл покраснел и смущенно заморгал; Профессор МакГонагал никогда до этого не делала ему комплиментов.

– Сожалею, Долгопупс, но я не могу позволить Вам посещать мои курсы для подготовки к ПАУК. Но я вижу, что по Заклинаниям у Вас «Выше Ожидаемого», так почему бы не пойти на курсы по этому предмету?

– Моя бабушка считает, что Заклинания – самое легкое решение проблемы, – пробормотал Невилл.

– Идите на Заклинания, – сказала Профессор МакГонагалл, – а я напомню Августе, что ее провал С.О.В на экзамене по Заклинаниям не причина считать данный предмет ничего не стоящим.– Улыбнувшись в ответ на восхищенный взгляд Невилла, Профессор Макгонагол коснулась палочкой его расписания и передала его, уже со списком новых предметов.

Затем Профессор Макгонагол повернулась к Парвати Патил, чей первый вопрос был, преподает ли еще Флоренц, красивый кентавр, Предсказания.

– В этом году он и Профессор Трелони делят между собой занятия, – ответила Профессор МакГонагалл, с намеком неодобрения в голосе; всем было известно, что она презирает Предсказания. – Шестой курс берет Профессор Трелони.

Парвати, отправившись пять минут спустя на урок по Предсказаниям, выглядела немного удрученно.

– Так, Поттер… – сказала Профессор МакГонагалл, обратившись к Гарри и сверяясь с примечаниями. – По Заклинаниям, Защите от Темных Искусств, Гербологии и Трансфигурации у вас очень хорошие оценки. Но, почему вы не выбрали Зелья? Я думала, вы собирались стать Аврором?

– Да, собирался… но, профессор, Вы ведь говорили, что для этого я должен получить оценку «Прекрасно» на С.О.В по Зельям.

– Должны были, если бы Профессор Снейп до сих пор преподавал этот предмет. Но, Профессор Слизхорн, однако, счастлив принять на курсы ПАУК студентов с оценкой «Выше Ожидаемого». Вы желали бы и дальше посещать Зелья?

– Да, – ответил Гарри, – но я не купил необходимые книги и ингредиенты…

– Я уверена, что на первое время Профессор Слизхорн предоставит Вам все необходимые компоненты, – сказала Профессор МакГонагалл. – Вот, Поттер, ваше расписание. О, между прочим, двадцать человек уже подали заявки на участие в команде Гриффиндора по Квиддичу. Я передам этот список Вам, и Вы сможете провести отборочные испытания.

Несколько минут спустя получил свое расписание Рон; все его предметы совпадали с Гариными, и они стали изучать расписание вместе.

– Гляди, – воскликнул Рон, указывая на расписание, – у нас сейчас окно… и после большого перерыва… и после ланча… Превосходно!

Они вернулись в общую гостиную Гриффиндора, практически пустую, за исключением полдюжины семикурсников, среди которых была и Кэти Белл, единственный оставшийся член той гриффиндорской команды, в которой Гарри участвовал с первого года обучения.

– Я так и думала, что ты его получишь! – воскликнула она, указывая на значок, приколотый к гарриной груди. Предупреди мне, когда будут испытания.

– Не глупи, – сказал Гарри, – Тебе не зачем проходить испытания, я видел твою игру в течение пяти лет…

– Ты не должен так говорить, – предостерегающе начала Кэти. – Среди гриффиндорцев, я уверена, могут найтись игроки и получше чем я. Очень часто многие команды оказывались в проигрыше, так как Капитан хотел видеть в команде все тех же игроков или своих друзей…

Рон выглядел немного смущенно, чтобы отвлечься, он начал играть с Рычащей Летающей Тарелкой, которую Гермиона отобрала у четверокурсника. Тарелка начала выписывать зигзаги по гостиной, рыча и пытаясь оттяпать кусок гобелена. Янтарные глаза Живоглота следили за ней, и он шипел, как только тарелка пролетала близко.

Час спустя они неохотно покинули залитую солнцем гостиную и отправились на первый урок по Защите от Темных Искусств, в класс, расположенный четырьмя этажами ниже. Гермиона уже была там, держа охапку тяжелых книг и выглядя удрученной.

– Нам так много задали по Древним Рунам! – Сказала она с тревогой Гарри и Рону.

– Пятнадцатидюймовое эссе, два перевода, и я должна прочитать эту книгу к среде!

– Ничего страшного, – зевнул Рон.

– Подожди, – обижено сказала она. – Держу пари, что Снейп задаст нам гору домашней работы.

Пока Гермиона говорила, дверь классной комнаты открылась, и Снейп ступил в коридор; его болезненное лицо, как всегда, было окружено сальными черными волосами. Мгновенно повисла тишина.

– Входите, – сказал он.

В классе Гарри осмотрелся. Снейп уже успел придать комнате вид, соответствующий его характеру; здесь было более мрачно, чем обычно, так как шторы были опущены, и комната освещалась свечами. На стенах висели новые картины, многие из них изображали людей с ужасными ранами на теле, страдающих от невыносимой боли. Рассаживаясь, никто не произнес ни слова, все разглядывали эти темные, ужасные картины.

– Я не говорил вам доставать учебники, – сказал Снейп, закрывая дверь и подходя к своему столу, чтобы видеть весь класс; Гермиона торопливо кинула свой учебник "Противостояние

Невидимому" назад в сумку и убрала ее под стул.

– Я хочу поговорить с вами, и требую полного внимания.

Его черные глаза рассматривали поднятые к нему лица, задержавшись чуть дольше на лице Гарри.

– Пока у вас было пять преподавателей по этому предмету.

«Хм…И вы не замечали, что они сменяют друг друга как перчатки? Очень надеюсь вы будете следующим…» – злорадно думал Гарри.

– Естественно, у всех преподавателей была своя собственная программа обучения, – продолжал тем временем Снейп. – Учитывая всю эту путаницу, я удивлен, что многие из вас успешно сдали С.О.В по этому предмету. Я еще более удивлюсь, если все вы также успешно справитесь и с работой на экзамене по ПАУК, которая будет гораздо сложнее.

Снейп перешел в центр кабинета и заговорил более низким голосом; класс дружно вытянул шеи, чтобы держать его в поле зрения.

– Темные Искусства, – сказал Снейп, – очень разнообразны по своей форме; постоянно появляются их новые вариации, и при этом они сохраняются навеки. Борьба с Темными Искусствами подобна борьбе с многоголовым монстром, у которого, отрубив одну шею, сразу вырастает другая, еще более жестокая и более умная, чем прежде. Вы сталкиваетесь с чем-то изворотливым, видоизменяемым, и практически неразрушимым.

Гарри уставился на Снейпа. Конечно, за это стоило уважать Темные Искусства как опасного врага, но чтобы говорить о них, как Снейп, с любовной нежностью в голосе?

– Ваша обороноспособность, – сказал Снейп, немного громче, должна, поэтому, быть такой же гибкой и изобретательной, как и искусства, которые вы стремитесь уничтожить. Эти картины, – он указал на некоторые из них, проходя мимо, – дают ясное представление о том, что случится с теми, кто подвергнется, например, Заклятью Круциатус, – он махнул рукой на ведьму, ясно вопившую в агонии, – испытает на себе Поцелуй Дементора, – волшебник на противоположной картине лежал весь искривленный, глаза его были пусты – или подвергнется нападению Инфери, – указал он на кровавую массу, лежащую на полу.

– Было ли замечено использование Инфери, профессор? – спросила Парвати Патил высоким голосом. – Правда ли, что Он использует их?

– Темный Лорд пользовался услугами Инфери в прошлом – сказал Снейп, – поэтому было бы разумно предположить, что он использует их снова. Теперь…

Он снова направился к своему столу, обходя другую часть класса; его темная одежда вздымалась позади него.

– … Вы, я думаю, абсолютные новички в использовании Бессловесных Заклинаний. В чем состоит их преимущество?

Рука Гермионы взлетела в воздух. Снейп подождал немного, осматривая класс, и удостоверившись, что кроме Гермионы другого выбора у него нет, кратко сказал:

– Очень хорошо, мисс Грейнджер?

– Ваш противник не знает, какое заклинание вы собираетесь применить, – ответила Гермиона, – что дает вам преимущество в несколько секунд.

– Ответ практически слово в слово скопирован из "Стандартной Книги Заклинаний, Часть Шестая, – сказал Снейп (в углу захихикал Малфой), – но он сойдет за неимением других. Да, волшебники, использующие бессловесные заклинания, определенно имеют эффект неожиданности при нападении. Но не всем, конечно, удается овладеть этими чарами; все зависит от сконцентрированности волшебника и его мысленной мощи, которой, увы, многим…– его пристальный взгляд намеренно задержался на Гарри -…недостает.

Гарри знал, что Снейп имеет в виду их неудачные уроки Оклюменции в прошлом году. Он не стал отводить взгляд, а наоборот посмотрел на Снейпа с негодованием, пока тот не отвернулся.

– Сейчас вы разделитесь на пары, – продолжил Снейп.– Один партнер будет пытаться без слов наслать порчу на другого. Другой будет пытаться отразить проклятье в такой же тишине. Приступайте.

Снейп и не подозревал, что в прошлом году Гарри учил половину этого класса (всех тех, кто был членом АД.), исполнению заклинания Щита. Однако, никто из них никогда не пытался без слов насылать друг на друга различные проклятья. Ученики начали обходить правила стороной; много людей просто шептали заклинания вместо того, чтобы произносить их громко.

Как обычно, спустя десять минут Гермионе удалось, не произнося ни слова, отразить проклятье Ватных Ног, насланное на нее бормотавшим Невиллом. Такое достижение, несомненно, требовало от любого разумного преподавателя поставить как минимум двадцать очков Гриффиндору, – о чем горько подумал Гарри, но что умело проигнорировал Снейп.

Он скользил между практикующимися парами, выглядя как никогда похоже на летучую мышь, и задержался около Гарри и Рона, пытающихся справиться с заданием.

Рон, который должен был наслать заклятие на Гарри, был фиолетовым от натуги, его губы были плотно сжаты, чтобы, не дай Бог, произнести необходимое заклинание вслух.

– Душераздирающе, Уизли, – сказал Снейп через некоторое время. – Позвольте Вам продемонстрировать…– Он направил палочку на Гарри настолько быстро, что Гарри среагировал инстинктивно; все мысли о Бессловесных Заклинаниях были забыты, и он завопил:

– Протего!

Его Заклинание Щита было настолько сильным, что Снейп потерял равновесие и упал на стол. Весь класс обернулся на крик и теперь наблюдал, как оправившийся Снейп хмурится.

– Говорил ли я, что мы проходим Бессловесные заклинания, Поттер?

– Да, – натянуто сказал Гарри.

– Да, сэр.

– Вам незачем называть меня «сэр», Профессор. Слова вырвались из него прежде, чем он понял, что сказал. Несколько человек поперхнулось, включая Гермиону. Позади Снейпа, однако, Рон, Дин, и Симус благодарно усмехнулись.

– Наказание, в субботу вечером, в моем кабинете, – сказал Снейп. – Я не потерплю наглости в свой адрес, Поттер… даже от «Избранного».

– Это было блестящее, Гарри! – хохотал Рон спустя короткое время, когда они благополучно покинули урок.

– Ты действительно не должен был говорить так, – сказала Гермиона, нахмуренно глядя на Рона. – Что заставило тебя так поступить?

– Он собирался заклять меня, если ты не заметила! – Взорвался Гарри. – Спасибо, но я натерпелся достаточно на уроках Окклюменции! Почему он не найдет себе другого мальчика для битья? И чего добивался Дамблдор, позволив Снейпу преподавать Защиту? Вы слышали, как он говорил о Темных Искусствах? Он любит их! Изворотливые, практически неразрушимые…

– Ну… – сказала Гермиона, – мне показалось, он говорил тоже самое, что и ты.

– Что и я?

– Да, когда рассказывал нам, что значит столкнуться с Волдемортом лицом к лицу. Ты говорил, что между тобой и смертью не было ничего, кроме твоих мозгов и смелости. Ты говорил, что все делал наобум, не соображая, лишь сознавая, что через микросекунду – конец или пытка. А разве не это хотел сказать нам Снейп? Хватит ли одной храбрости и сообразительности, чтобы выжить?

Гарри был настолько поражен – она запомнила его слова также тщательно, как и определения из Стандартной Книги Заклинаний, что не знал о чем говорить дальше.

– Гарри! Эй, Гарри!

Гарри оглянулся; Джек Слопер, один из Загонщиков прошлогодней гриффиндорской команды, спешил к нему, держа в руке кусок пергамента.

– Это для тебя, – запыхавшись, сказал Слопер. – Слушай, я слышал, ты – новый Капитан. Когда собираешься проводить отборочные испытания?

– Пока не знаю, – сказал Гарри, подумав, что Слоперу потребуется много удачи, чтобы вернуться в команду. – Я сообщу.

– О, хорошо. Надеюсь, ты назначишь их в эти выходные.

Но Гарри уже не слушал; он только что узнал аккуратный, наклонный почерк на пергаменте. Оставив Слопера на середине предложения, он поспешно ушел с Роном и Гермионой, по пути разворачивая письмо.

Дорогой Гарри,

Я хотел бы начать наши частные уроки в эту субботу. Жду тебя в своем кабинете к 20.00. Надеюсь, ты хорошо проводишь свой первый день в школе.

Искренне твой,

Альбус Дамблдор.

P.S. Я люблю Кислотные Шипучки.

– Он любит Кислотные Шипучки? – озадаченно спросил Рон, читавший письмо через плечо Гарри.

– Это – пароль, чтобы пройти в его кабинет через горгулью, – сказал Гарри низким голосом. – Ха! Не думаю, что Снейп обрадуется… Я не смогу прийти к нему отрабатывать наказание!

Вместе с Роном и Гермионой они потратили всю перемену на размышления, что же Дамблдор собирается преподавать Гарри. Рон думал, что, наиболее вероятно, это будут различные захватывающие проклятья и заклинания, о которых не знают даже Пожиратели Смерти. Гермиона ответила, что такие виды волшебства незаконны, и высказала предположение, что Дамблдор, скорее всего, хочет обучить Гарри Защитным Заклинаниям.

После перерыва она пошла на Нумерологию, в то время как Гарри и Рон вернулись в общую гостиную и неохотно принялись за домашнюю работу для Снейпа. Она оказалась настолько сложной, что Гарри и Рон так и не закончили ее, когда Гермиона присоединилась к ним в перерыв после ланча (правда, ее помощь значительно ускорила процесс).

Как только работа была сделана, прозвенел звонок на послеобеденное сдвоенное Зельеварение, и троица отправилась по так хорошо знакомой дороге в подземелья, которые так долго принадлежали Снейпу. Подходя к классу, они заметили только дюжину человек, подготавливающихся к уровню ПАУК.

Крэбб и Гойл очевидно не достигли уровня, требуемого СОВ, но четверо Слизеринцев успешно сдали экзамен, включая Малфоя. Среди них было также четверо Когтевранцев и один Пуффендуец – Эрни Макмиллиан, который нравился Гарри, несмотря на свой довольно напыщенный характер.

– Гарри, – торжественно проговорил Эрни, пожимая руку Гарри, как только тот подошел, – не было возможности поговорить с тобой на уроке по Защите от Темных Искусств этим утром. Неплохой урок, я думаю, но Заклинание Щита уже пройденный номер, но, конечно, только для членов АД… А как вы, Рон… Гермиона?

Прежде, чем они смогли ответить «прекрасно», дверь темницы распахнулась, и на пороге возник живот Слизхорна, а затем и он сам.

Длиннющие моржовые усы окружали его сияющую улыбку. Среди учеников, входивших в класс, Слизхорн заметил Гарри и Забини и поприветствовал их, как всегда, с огромным энтузиазмом.

Темница была, вопреки обыкновению, уже полна паров и странных запахов. Гарри, Рон, и Гермиона заинтересованно вдыхали пары воздуха, проходя мимо больших, пузырящихся котлов. Четверо Слизеринцев сели вместе за один стол, также поступили и Когтевранцы. Это побудило Гарри, Рона, и Гермиону сесть за один стол с Эрни. Ближайший к ним котел был золотого цвета и испускал один из самых соблазнительных ароматов, который Гарри когда-либо вдыхал. Он напоминал ему одновременно и пирог с патокой, и древесный запах ручки его метлы, и что-то цветочное, как он думал, возможно, пахло в Норе. Он заметил, что дышит очень медленно и глубоко и что пары зелья, казалось, заполняют его всего, подобно напитку. Большая удовлетворенность разлилась по его телу; он усмехнулся Рону, который также лениво усмехнулся в ответ.

– Итак, итак, итак, – сказал Слизхорн, чья массивная фигура проглядывала сквозь мерцающие пары, идущие от котлов. – Достаньте весы, необходимые ингредиенты, и не забудьте ваши учебники «Зельеварение для совершенствующихся»…

– Сэр? – сказал Гарри, поднимая руку.

– Гарри, мой мальчик?

– У меня нет ни книги ни весов, и у Рона тоже – мы не думали, что сможем пойти на курсы подготовки к ПАУК по Зельям, понимаете…

– Ах, да, Профессор МакГоннагал говорила… но не беспокойся, мой дорогой мальчик, совершенно не беспокойся. Сегодня вы можете взять ингредиенты для зелий из моего личного запаса, и я уверен, что мы сможем найти пару весов. У меня также есть несколько старых учебников, вы можете пользоваться всем, пока не сделаете заказ у «Флориш и Блотс»…

Слизхорн подошел к стоящему в углу шкафу, и после нескольких мгновений вернулся с двумя очень потрепанными учебниками «Зельеварения для совершенствующихся» Либатиуса Борэджа, которые он дал Гарри и Рону наряду с двумя наборами потускневших весов.

– Теперь, – сказал Слизхорн, обращаясь ко всему классу и вздымая свою и без того уже выпирающую грудь так, что кнопки на его жилете грозились выстрельнуть в разные стороны, – я приготовил несколько зелий к вашему уроку, чтобы посмотреть, чисто из интереса, какие из них вы знаете. Все эти зелья вы научитесь варить сами после завершения подготовительного курса к ПАУК. Вы должны были слышать об этих снадобьях, даже если вам еще не приходилось их готовить. Кто-нибудь ответит мне, что это за зелье?

Он указал на самый близкий к Слизеринскому столу котел. Гарри немного приподнялся с места, и увидел что-то, напоминавшее простую воду, кипящую на огне.

Хорошо-напрактикованная рука Гермионы взлетела в воздух; Слизхорн кивнул ей.

– Это – Сыворотка Правды, бесцветное снадобье без запаха, вынуждающее пьющего говорить только правду, – ответила Гермиона.

– Очень хорошо, очень хорошо! – радостно сказал Слизхорн. – Теперь, – продолжил он, указывая на котел, ближайший к Когтевранцам, – это зелье всем хорошо известно… В последнее время о нем много говорилось в нескольких буклетах Министерства.

– Кто-нибудь знает…?

Рука Гермионы выстрельнула еще быстрее.

– Это Оборотное Зелье, сэр, – сказала она.

Гарри тоже узнал медленно пузырящееся, подобное грязи зелье, но не обиделся на Гермиону, получившей право первой ответить на вопрос; в конце концов, именно она преуспела в создании Оборотного зелья на втором курсе их обучения.

– Превосходно, превосходно! Осталось всего одно… да, моя дорогая? – сказал Слизхорн, уже выглядя немного смущенным, когда рука Гермионы взметнулась в воздух в третий раз.

– Это – Амортентия!

– Да, действительно. Наверное, глупо спрашивать, – сказал Слизхорн под большим впечатлением, – но я думаю, Вы знаете, что это за снадобье?

– Это самое мощное в мире любовное зелье! – ответила Гермиона.

– Правильно! Вы узнали Амортентию, я думаю, по ее отличительному перламутровому блеску?

– И пару, поднимающемуся характерными спиралями, – с энтузиазмом сказала Гермиона, – тем более, считается, что Амортентия пахнет для каждого по-разному, в зависимости от того, что нас привлекает, например я чувствую запах свежескошенной травы, нового пергамента и…

Но она вдруг порозовела и не закончила предложения.

– Могу ли я узнать имя очаровательной мисс? – Спросил Слизхорн, игнорируя замешательство Гермионы.

– Гермиона Грейнджер, сэр.

– Грейнджер? Грейнджер? А не связанны ли вы с Хектором Дагуорт-Грейнджером, основавшим Экстраординарное Общество Целителей?

– Нет. Не думаю, сэр. Я магглорожденная, видите ли.

Гарри заметил Малфоя, склонившегося к Нотту и шептавшего ему что-то; оба они хихикали, но Слизхорн не был встревожен этим; напротив, сияя, он перевел взгляд с Гермионы на сидящего рядом с ней Гарри.

– Ого! «Одна из моих друзей родилась в семье магглов, и она лучшая среди студентов нашего курса». Я предполагаю, что эта девушка – и есть тот самый друг, о котором вы говорили, Гарри?

– Да, сэр, – ответил он.

– Хорошо, хорошо, двадцать заслуженных очков для Гриффиндора, мисс Грейнджер, – радушно сказал Слизхорн.

Малфой выглядел так, как будто Гермиона ударила его кулаком в лицо. Гермиона же повернулась к Гарри с сияющим выражением лица и прошептала:

– Ты действительно сказал ему, что я – лучшая среди студентов? О, Гарри!

– Хорошо, но почему ты так восторгаешься? – прошептал Рон, по некоторым причинам выглядевший раздраженным. – Ты действительно лучшая среди студентов, и я бы тоже так сказал ему, спроси он меня!

Гермиона улыбнулась, но жестом показала «тише», чтобы они могли слышать о чем говорит Слизхорн. Рон выглядел немного рассерженным.

– 

На самом деле конечно, Амортентия не создает любовь. Невозможно приготовить в котле такое высокое чувство, как это. Нет, это зелье просто вызывает в вас безумное влечение или, другими словами, навязчивую идею. Вероятно, это самое мощное и опасное снадобье в этом классе… О, да, – сказал он, серьезно кивая Малфою и Нотту, оба которых скептически ухмылялись. – Когда вы проживете такую же долгую жизнь как и я, вы не будете недооценивать всю мощь одержимой любви…

– Теперь, – сказал Слизхорн, – настало время начать работу.

– Сэр, но Вы не сказали нам, что находится в этом котле, – заметил Эрни Макмиллиан, показывая на маленький черный котел, стоящий на столе Слизхорна. Зелье в нем весело плескалось; оно было цвета расплавленного золота, и его большие капли подпрыгивали над поверхностью словно золотые рыбки, но ни одна из них не выскакивала из котла.

– О… – промолвил Слизхорн. Гарри был уверен, что он и не забывал об этом зелье, а просто ждал когда его спросят о нем, дабы усилить впечатление.

– Да. Итак, дамы и господа, для самых любопытных отвечу, что это зелье Феликс Фелицис.

Предположу, – обратился он, улыбаясь, к Гермионе, которая судорожно вздохнула, – что Вы знаете, для чего нужен Феликс Фелицис, мисс Грейнджер?

– Это – жидкая удача, – взволнованно ответила Гермиона. – Она делает выпившего ее удачливым!

Целый класс, казалось, приподнялся и замер в ожидании. Теперь Гарри мог видеть Малфоя, а точнее его гладкий белокурый затылок, потому что он наконец находился в полном и нераздельном внимании учителя.

– Совершенно верно, еще десять очков Гриффиндору. Да, это очень забавное снадобье, Феликс Фелицис, – сказал Слизхорн. – Очень трудное в приготовлении, и очень бедственное в случае ошибки. Однако, в результате правильного приготовления, вы заметите, что все ваши усилия будут иметь фантастический успех… по крайней мере пока эффект от настойки не пойдет на убыль.

– Почему люди не пьют зелье все время, сэр? – нетерпеливо спросил Тэрри Бут.

– Потому что переборщив, вы будете испытывать головокружение, безрассудство, и опасную самонадеянность, – ответил Слизхорн. – Как говорится – слишком много хорошего зелья, знаете ли… К сожалению, оно очень ядовито в больших количествах. Но принимая его в малых дозах, и очень редко…

– А Вы когда-нибудь принимали его, сэр? – с большим интересом спросил Майкл Корнер.

– Два раза за всю жизнь, – сказал Слизхорн. – Первый раз, когда мне было двадцать четыре, и второй, когда мне было пятьдесят семь. Двух столовых ложек, принятых за завтраком, достаточно. Это были два самых удивительных дня в моей жизни.

Он мечтательно уставился в пространство. Притворялся он или нет, подумал Гарри, смотрелось это здорово.

– И это зелье, – сказал Слизхорн, вернувшись с небес на землю, – я преподнесу кому-нибудь в качестве приза в конце урока.

Повисла тишина, в которой, казалось, бульканье зелий звучало в десять раз громче.

– Один крошечный флакон Феликса Фелициса, – продолжил Слизхорн, доставая крохотную стеклянную бутыль с пробкой из своего кармана и показавая ее всему классу.

– Зелья достаточно для двенадцати часов удачи. С рассвета до заката, вы будете удачливы во всем, что ни попытаетесь предпринять.

– Теперь, должен предупредить вас, что Феликс Фелицис является запрещенным веществом в спортивных соревнованиях, на экзаменах или выборах. Так что победитель сможет использовать его только в обычный день… и будет наблюдать, как обычный день становится экстраординарным!

– Так, – оживленно сказал Слизхорн, – как вы сможете выиграть этот удивительный приз…

Откройте страницу десять учебника «Зельеварение для совершенствующихся». У вас в распоряжение немногим больше часа, за которое вы должны будете приготовить приличное снадобье Живой Смерти. Я знаю – это самое сложное зелье из всех, что вы готовили раньше, поэтому я не рассчитываю, что все полностью сумеют справиться с заданием. Однако, ученик, который приготовит зелье лучше всего, выиграет флакон Феликса. Так что, приступайте!

Стало шумно, поскольку ученики начали устанавливать свои котлы; повсюду слышалось громкое лязганье весов, на которые сыпались ингредиенты, но никто не говорил. Обстановка в классе накалилась до предела. Гарри видел, как Малфой лихорадочно листает свой учебник по Зельям. Было ясно как день, что Малфой хочет добиться удачливого дня во что бы то ни стало.

Гарри быстро склонился над изодранным учебником Слизхорна. К своему раздражению он увидел, что предыдущий владелец исписал страницы своими заметками вдоль и поперек, да так, что белые изначально края выглядели также, как и напечатанные части. Склонившись еще ниже, чтобы разглядеть названия ингредиентов (даже здесь, предыдущий владелец сделал аннотации и вычеркнули некоторые компоненты), Гарри поспешил к шкафу с запасами Слизхорна, чтобы найти необходимые ему ингредиенты.

Когда он мчался назад к своему котлу, то увидел Малфоя, нарезающего с небывалой скоростью валериановый корень.

Каждый старался видеть все, что делала остальная часть класса; это было и преимуществом и неудобством Зельеварения, так как было очень трудно контролировать процесс приготовления зелья.

В течение десяти минут весь класс заполнился синеватым паром. Гермиона, казалось, лучше всех справлялась с заданием, что неудивительно. Ее зелье уже напоминало «однородную, цвета черной смородины жидкость», которая считалась идеальной промежуточной стадией приготовления Живой Смерти.

Закончив нарезание корней, Гарри снова низко согнулся над книгой. Его очень раздражала необходимость все время расшифровывать строки из рецепта под всеми этими глупыми каракулями предыдущего владельца, который по некоторым причинам не согласился с инструкцией разрезать на части бобы сопофоруса и написал в альтернативной инструкции:

Раздавить плоской стороной серебряного кинжала, так выливается больше сока, чем при разрезании.

– Сэр, я думаю, Вы знали моего дедушку, Абрэксэса Малфоя? – Гарри оглянулся; Слизхорн проходил мимо стола слизеринцев.

– Да, – ответил Слизхорн, не смотря на Малфоя, – я был огорчен, услышав о его смерти, хотя конечно это не было неожиданностью для меня, драконья оспа в его возрасте…

И он ушел. Ухмыляясь, Гарри вернулся к своему котлу. Он мог с уверенностью сказать, что Малфой надеялся обратить на себя внимание Слизхорна, подобно Гарри и Забини. Возможно, он даже надеялся на некоторые льготы и снисхождение, которые привык получать от Снейпа. Но со стороны все это выглядело так, как будто Малфой намеревался выиграть Феликс Фелицис только за счет своих способностей.

Бобы сопофоруса оказалось очень трудно резать и Гарри обратился к Гермионе.

– Могу я позаимствовать твой серебряный нож?

Она нетерпеливо кивнула, не отводя глаз от своего зелья, которое до сих пор оставалось темно-фиолетовым, хотя согласно книге должно было быть уже светло-сиреневым.

Гарри раздавил свой боб плоской стороной ножа. К его удивлению, он немедленно начал источать огромное количество сока, которое, пораженно думал Гарри, просто не могло содержаться в настолько высушенном бобе. Торопливо слив весь сок в котел, он к своей неожиданности заметил, что зелье немедленно приняло точно такой же светло-сиреневый оттенок, как и было описано в учебнике.

Его раздражение к предыдущему владельцу мгновенно исчезло, и Гарри перешел к следующей линии инструкций. Согласно учебнику, он должен был помешивать зелье против часовой стрелки до тех пор, пока оно не станет прозрачным как вода. Согласно дополнению предыдущего владельца, он должен был, однако, делать одно движение по часовой стрелке после семерых помешиваний против. Мог ли старый владелец оказаться дважды прав?

Гарри размешал зелье семь раз против часовой стрелки, задержал дыхание, и сделал одно помешивание в другую сторону. Эффект был незамедлительным – зелье стало бледно розовым.

– Как ты это делаешь? – потребовала ответа раскрасневшаяся Гермиона, чьи волосы становились все более густыми в парах от ее котла; ее зелье все еще было решительно фиолетовым.

– Добавь одно движение по часовой стрелке…

– Нет, нет, в книге не написано про это! – перебила она.

Гарри пожал плечами и вернулся к работе. Семь движений против часовой стрелки, одно по часовой, пауза… семь движений против, одно по…

Через стол ругнулся Рон; его зелье напоминало жидкий лакричник. Гарри огляделся. Насколько он мог видеть, ничья другая микстура не была столь же бледной как и его. Он чувствовал ликование, чего никогда еще не случалось прежде в этой темнице.

– Время вышло! – крикнул Слизхорн. – Пожалуйста, прекратите размешивать ваши зелья!

И Слизхорн начал медленно идти среди столов, смотря в котлы. Он не комментировал увиденное, но иногда делал движение или сопение, оценивая зелье. Наконец он достиг стола, где сидели Гарри, Рон, Гермиона и Эрни. На приготовленное Роном зелье он с сожалением улыбнулся. Он прошел мимо морской смеси Эрни. Зелью Гермионы дал поклон одобрения. Когда же он увидел работу Гарри, его лицо приняло выражение недоверчивого восхищения.

– Явный победитель! – прокричал он по темнице. – Превосходно, превосходно, Гарри! О господи, ясно, что Вы унаследовали талант вашей матери. Лили прекрасно разбиралась в Зельях! Вот, пожалуйста, вот… один флакон с Феликс Фелицис, как я и обещал, и найдите ему достойное применение!

Гарри положил крошечную бутыль с золотой жидкостью во внутренний карман, чувствуя странную смесь восхищения от разъяренных взглядов Слизеринцев и вины, из-за разочарованного выражения лица Гермионы. Рон выглядел просто ошеломленным.

– Как ты сделал это? – шептал он Гарри, по пути из подземелий.

– Просто повезло, я думаю, – сказал Гарри, потому что Малфой мог его услышать.

Однако, как только они надежно расселись за гриффиндорским обеденным столом, он почувствовал себя достаточно безопасно, чтобы все рассказать им. Лицо Гермионы становилось с каждым словом все более окаменевшим.

– Кажется, ты считаешь, что я всех обманывал? – закончил он, почувствовав себя немного хуже из-за ее реакции.

– Ну, это ведь не была твоя собственная работа, разве не так? – натянуто сказала она.

– Он только следовал другим инструкциям, – возразил Рон. – Это могло обернуться катастрофой, но он рискнул и получил за это награду. – Вздохнул Рон. – Эта книга могла достаться мне, но я, как всегда, взял ту, на которой ничего не написано.

– Держись, – проговорил кто-то рядом с левым ухом Гарри, и он вдруг ощутил тот цветочный аромат, который почувствовал в подземелье Слизхорна. Он оглянулся и увидел, что к ним присоединилась Джинни. – Я правильно расслышала?

Ты следовал чьим-то указаниям, написанным кем-то в книге, Гарри?

Она выглядела встревоженной и сердитой. Гарри сразу понял, что было у нее на уме.

– Ничего страшного, – сказал он успокоительно, понижая голос. – Книга не похожа на дневник Реддла. Это только старый учебник с чьими-то заметками.

– Но ведь ты следуешь его указаниям!

– Я только использовал несколько его советов, написанных на краях страницы, честно, Джинни, в этом нет ничего опасного.

– Джинни права, – сказала Гермиона, сразу приободрившись. – Мы должны убедиться, что в учебнике не о чем беспокоиться. Я имею в виду все эти интересные пометки, кто знает?

– Эй! – сказал Гарри с негодованием, поскольку она вытащила из его сумки учебник по Зельям и подняла палочка.

– Спешалайз Ревелио! – воскликнула она, энергично стуча палочкой по лицевой обложке. Ничего не произошло. Книга просто лежала, выглядя старой, грязной и очень потрепанной.

– Закончила? – раздраженно спросил Гарри. – Или ты хочешь подождать и посмотреть, если у книги несколько других секретов?

– Кажется, она в порядке, – сказала Гермиона, все еще подозрительно смотря на книгу. – Думаю, что это действительно только… только учебник.

– Хорошо. Тогда я заберу его, – сказал Гарри, схватив учебник со стола, но случайно выронив его на пол. Никто происшествия не заметил. Гарри наклонился поднять книгу и заметил на задней обложке какую-то надпись, сделанную тем же самым маленьким, плотным почерком, как и инструкции, которые помогли ему выиграть флакон Феликс Фелицис, теперь благополучно спрятанный в паре носков в его чемодане наверху.

Эта книга – собственность Принца Полукровки .

Глава 10

До конца недели на уроках Зельеварения Гарри следовал инструкциям Принца – Полукровки, как бы они не отличались от рецептов Либатиуса. Уже после четвертого занятия Слизхорн, восхищаясь возможностями Гарри, говорил, что ему редко приходилось учить кого-то столь же талантливого. Ни Рон, ни Гермиона, однако, в восторге от этого не были. Гарри предложил разделить книгу вместе с ними, но у Рона не получалось разбирать почерк Принца, а попросить Гарри читать вслух выглядело бы слишком подозрительно. Гермиона тем временем трудилась над тем, что она называла «официальными» инструкциями, и чрезвычайно сердилась, когда ее результаты оказывались хуже.

Гарри задавался вопросом, кем же был Принц-Полукровка. Хотя объем домашних заданий не позволял ему прочитать «Зельеварение для совершенствующихся» от начала до конца, он просмотрел экземпляр и заметил, что во всей книге был лишь один лист, указания на котором не подвергались критике со стороны Принца: он не сделал на нем никаких пометок. Но все остальные страницы были исписаны вдоль и поперек дополнительными указаниями, иногда даже не относящимися к приготовлению зелий и скорее больше похожими на заклинания, которые Принц придумывал сам.

– Или сама, – заметила Гермиона, услышав, как Гарри указывал на них Рону субботним вечером. – Это могла быть девочка. На мой взгляд, почерк больше похож на почерк девочки, чем мальчика.

– Но он назвался Принцем-Полукровкой, – ответил Гарри. – А много ли девочек были принцами?

Гермиона не нашла, что на это ответить. Она лишь нахмурилась и выдернула свое сочинение о принципах рематериализации из рук Рона, который пытался прочитать его вверх ногами.

Гарри взглянул на часы и поспешно спрятал потрепанный учебник «Зельеварения для совершенствующихся» в свою сумку.

– Без пяти восемь. Я лучше побегу, чтобы не опоздать к Дамблдору.

– О, давай! – воскликнула Гермиона. – Удачи! Мы с нетерпением будем тебя ждать. Интересно, чему же он тебя научит?

– Надеюсь, все пройдет хорошо, – произнес Рон, и они проводили взглядом Гарри, выходящего через дверной проем.

Гарри шел по пустынным коридорам, и вдруг услышал шаги. Немного поразмыслив, он юркнул за статую. Из-за угла, что-то бормоча себе под нос, появилась профессор Трелони. Она на ходу тасовала колоду замызганных игральных карт.

– Пиковая двойка – конфликт, – бормотала она, проходя мимо места, где прятался Гарри. – Пиковая семерка – предзнаменование болезни. Десять пик – насилие. Валет пик – темный молодой человек, беспокойный, не любящий, когда ему задают вопросы.

Внезапно она замерла напротив статуи, за которой скрывался Гарри.

– Что ж, но это не может быть правдой, – произнесла профессор раздраженно, и Гарри услышал, как она, удаляясь, вновь принялась энергично тасовать карты, не оставив после себя ничего, кроме запаха огненного хереса. Когда шаги затихли, Гарри, не медля ни минуты, отправился на седьмой этаж к одинокой горгулье, стоявшей напротив стены.

– «Кислотные Шипучки», – произнес пароль Гарри, и горгулья сдвинулась в сторону. За проемом в стене показалась лестница, которая, как только Гарри ступил на ее ступени, плавными кругами доставила его к двери с медным молоточком, ведущей в кабинет Дамблдора.

Гарри постучал.

– Входите, – послышался голос директора.

– Добрый вечер, сэр! – сказал Гарри, входя в кабинет Дамблдора.

– О, добрый вечер, Гарри! Присаживайся. – Дамблдор улыбнулся. – Я надеюсь, ты доволен первой неделей, проведенной в Хогвартсе после каникул?

– Да, спасибо, сэр, – ответил Гарри.

– Я полагаю, ты был очень занят все это время? Насколько я знаю, ты уже и наказание успел получить!

– Ну-у… – начал было Гарри, вдруг почувствовав себя неловко, но Дамблдор выглядел не слишком строгим.

– Я договорился с профессором Снейпом. Ты отработаешь свое наказание в следующую субботу.

– Хорошо, – сказал Гарри, у которого, по его мнению, были дела куда поважнее отработки наказания у Снейпа. Теперь он пытался понять, чем же Дамблдор собирается занять его этим вечером. Круглый кабинет выглядел так же, как и всегда. На столах с тонкими ножками дымились и трещали серебряные инструменты; портреты предыдущих директоров и директрис мирно дремали в своих рамках; великолепный феникс Дамблдора, Фоукс, сидел на насесте возле двери, с живым интересом наблюдая за Гарри. Но не было и намека на то, что директор хотел освободить часть кабинета для практики.

– Итак, Гарри, – произнес Дамблдор деловым тоном, – Ты, я уверен, задаешься вопросом: что же я приготовил для тебя на время наших – как бы это лучше сказать – уроков?

– Да, сэр.

– Видишь ли, я решил, что настало время узнать тебе, что же все таки заставило Лорда Волдеморта попытаться убить тебя пятнадцать лет назад.

Наступила пауза.

– Но в конце прошлого года вы говорили, что рассказали мне все! – воскликнул Гарри. Ему было трудно сдержать обвиняющие нотки в своем голосе, поэтому он добавил, – сэр…

– Так оно и есть, – сказал Дамблдор спокойно. – Я рассказал тебе все, что знаю. С этого момента мы вместе будем путешествовать сквозь темные болота воспоминаний в чащах самых диких догадок и предположений. С этого момента, Гарри, я могу так же ошибаться, как и Хэмфри Бэлчер, которая верила, что пришло время котлов из сыра .

– Но вы думаете, вы правы?

– Естественно, но ведь и я совершаю ошибки, как обычный человек. Так как я – прошу прощения – несколько умнее остальных людей, то и ошибки мои, соответственно, имеют тенденцию быть более серьезными.

– Сэр, – произнес Гарри осторожно. – Связано ли то, что вы собираетесь рассказать мне, с пророчеством? Поможет ли это мне… выжить?

– Конечно, это во многом связано с пророчеством, – сказал Дамблдор так небрежно, словно Гарри спросил его о погоде на выходных. – И я надеюсь, это поможет тебе остаться в живых.

Дамблдор поднялся, обошел вокруг стола, миновал Гарри, нетерпеливо вертящегося на своем месте, и склонился к шкафу у двери. Когда он выпрямился, у него в руках был знакомый каменный сосуд, по ободку которого были выгравированы какие-то странные надписи. Он поставил Омут Памяти на стол перед Гарри.

– Ты выглядишь взволнованным.

У Гарри действительно было странное предчувствие. Его предыдущие опыты со странным сосудом, хранящим мысли и воспоминания, были столь же неприятны, сколь и полезны. В последний раз он увидел намного больше, чем желал бы видеть. Но Дамблдор улыбался.

– В этот раз ты войдешь в Омут Памяти вместе со мной. И что еще более необычно – с разрешением.

– Куда мы отправимся, сэр?

– В путешествие по тропам памяти Боба Огдена, – ответил Дамблдор, доставая из кармана бутылочку с бурлящей серебристо-белой жидкостью.

– А кем был Боб Огден?

– Он был работником Отдела Волшебного Законодательства, – сказал Дамблдор. – И умер некоторое время назад. Но перед этим я сумел найти его и уговорить оставить эти воспоминания мне. Мы сопроводим его на встречу, на которую он отправился по долгу службы. Подожди немного, Гарри…

Дамблдор безуспешно пытался откупорить бутылку. Его поврежденная рука выглядела негнущейся и болезненной.

– Может, лучше я, сэр?

– Не стоит, Гарри. – Дамблдор направил на сосуд свою палочку и пробка вылетела.

– Сэр, а как вы повредили вашу руку? – спросил Гарри уже который раз, смотря на почерневшие пальцы со смешанным чувством отвращения и жалости.

– Сейчас не время. Еще не время. У нас намечена встреча с Бобом Огденом. – Дамблдор вылил содержимое бутылочки в Омут памяти, где оно мерцало и пенилось – вроде и не жидкость и не газ.

– Ты первый, Гарри, – произнес директор, жестом указывая на сосуд.

Гарри нагнулся вперед, глубоко вдохнул и погрузил лицо в серебристое вещество. Он почувствовал, как его ноги оторвались от пола кабинета. Он падал, проваливаясь в окружающую темноту, и вдруг яркий солнечный свет ослепил его. Когда глаза привыкли к свету, Дамблдор уже стоял рядом с ним. Они находились в деревенском переулке, с обеих сторон ограниченном высокими изгородями, обвитыми плетущимися растениями, под ярко-синим, словно незабудка, небом. Примерно в десяти футах от них стоял низкорослый, пухлый человечек, носящий очки с чрезвычайно толстыми линзами, делающими его глаза маленькими, словно родинки, пятнышками. Он читал надпись на обвитом ежевикой деревянном указателе слева от дороги. Гарри понял, что это должен быть Огден. Он был единственным человеком, находящимся в поле зрения. Кроме того, его одежда была очень странной: так одеваются неопытные волшебники, пытаясь быть похожими на магглов. В данном случае на нем было надето длинное пальто и короткие гетры поверх полосатого купального костюма. Пока Гарри рассматривал его причудливое одеяние, Огден отправился вниз по переулку. Дамблдор и Гарри последовали за ним. Когда они проходили мимо указателя, Гарри обратил внимание на надписи. Стрелка, указывающая в том направлении, откуда они пришли, гласила: «Большой Ханглтон, 5 миль». На другой, направленной туда, куда отправился Огден, было написано «Малый Ханглтон, 1 миля».

В течение их недолгого пути им не встретилось ничего, заслуживающего внимания. Когда дорога круто повернула налево и вниз, перед ними внезапно открылся вид на огромную долину. Гарри увидел деревню – несомненно, Малый Ханглтон, – приютившуюся между двух крутых холмов, с церковью и отчетливо видимым кладбищем. На противоположном склоне холма, поперек долины, располагался прекрасный особняк, окруженный бархатной зеленой лужайкой. Огден ускорил шаг из-за крутого нисходящего склона. Дамблдор увеличил свои шаги, и Гарри также вынужден был поспешить. Он решил, что Малый Ханглтон был их пунктом назначения, и удивился, как тогда, когда они искали Слизхорна, почему они должны были приближаться к деревне с такого расстояния. Однако вскоре он понял, что ошибся – они шли не к деревне. Дорога свернула вправо, и когда они обогнули угол, то лишь успели заметить край пальто Огдена, исчезающего через дыру в ограде. Дамблдор и Гарри последовали за ним, ступая на узкую грязную тропу, ограниченную более высокими и более дикими живыми изгородями, чем те, которые они оставили позади. Тропинка оказалась крутой, скалистой и изрытой. Вскоре они достигли перелеска и встали позади Огдена, который остановился и достал свою палочку. Несмотря на безоблачное небо, высокие деревья отбрасывали настолько густые широкие тени, что Гарри лишь спустя некоторое время различил здание, прячущееся среди хитросплетений древесных стволов. Ему показалось странным, что кто-то выбрал такое местоположение для дома – деревья закрывали весь дневной свет и вид долины, находящейся внизу. Гарри засомневался, что дом был жилым – крыша покрылась мхом, черепицы местами было так мало, что виднелись доски. Кроме того, вокруг дома все заросло крапивой, чьи верхушки достигали самых окон, крошечных и облепленных грязью. Гарри уже готов был поспорить, что в доме никто не живет, когда одно из окон с грохотом открылось, и из него потянулась струйка пара или дыма – так, словно там что-то готовили. Огден двигался тихо, и, как показалось Гарри, довольно осторожно. Тень от деревьев скользнула по нему, и он остановился перед дверью, к которой кто-то приколотил мертвую змею. Вдруг послышался шелест и треск. С ближайшего дерева спрыгнул человек в тряпье и приземлился прямо перед Огденом, который попытался было отшатнуться назад, но запутался в полах собственного пальто.

– Вам здесь не рады.

Человек, стоящий перед ними обладал густой шевелюрой, но столь грязной, что невозможно было определить цвет волос. Некоторые из зубов отсутствовали, глаза смотрели в разных направлениях. Он мог бы показаться смешным, но это было не так. Эффект оказался пугающим, и Гарри не мог обвинить Огдена, отпрянувшего на несколько шагов, прежде чем начать говорить.

– Э-э… Доброе утро. Я – из Министерства Магии.

– Я вас не приглашал.

– Э-э… Я вас не понимаю, – сказал Огден нервно. Незнакомец вел себя весьма однозначно – волшебная палочка в одной руке и окровавленный нож в другой.

– Я думаю, ты понял, Гарри… – произнес спокойно Дамблдор.

– Да, конечно, – сказал Гарри, слегка обеспокоено. – Но почему Огден этого не понял? Тут он снова заметил змею на двери, и внезапно до него дошло. – Он говорит на языке змей?

– Абсолютно верно, – ответил Дамблдор, с улыбкой кивая.

Человек в тряпье теперь надвигался на Огдена, держа наготове нож и палочку. Огден начал говорить, но поздно – заклинание сбило его с ног. Поток желтой зловонной густой жидкости брызнул из его носа.

– Морфин! – раздался громкий голос. Пожилой мужчина вышел из дома, хлопнув дверью. Змея покачнулась. Этот человек был значительно ниже первого и довольно странного телосложения: его чрезмерно широкие плечи, и длинные руки наряду с ярко-карими глазами, редкими волосами и морщинистым лицом делали его похожим на пожилую обезьяну. Он остановился около человека с ножом, который заливался смехом, забавляясь видом лежащего на земле Огдена.

– Министерство, не так ли? – сказал пожилой человек, смотря сверху на Огдена.

– Верно, – сердито отозвался тот, держась руками за лицо. – А Вы, я полагаю, мистер Гаунт?

– Точно, – ответил Гаунт. – Вы должны были известить меня о своем появлении, не так ли? – продолжил он довольно сердито. – Это – частная собственность. Нельзя просто так врываться сюда, не ожидая того, что мой сын будет защищаться.

– Защищаться от кого? – спросил Огден, пытаясь снова подняться на ноги.

– Пустые зеваки. Злоумышленники. Магглы и другие отбросы.

Огден направил палочку на свой нос, из которого все еще текло желтое вещество, похожее на гной, и поток сразу прекратился. Мистер Гаунт тихо приказал Морфину:

– Иди в дом. И не спорь.

На этот раз Гарри узнал язык змей. Разбирая слова, он мог одновременно и слышать сверхъестественный шипящий шум, который должно быть не ускользнул и от Огдена.

Морфин, казалось, собирался возразить, но когда отец бросил на него угрожающий взгляд, он изменил свое мнение и странной ковыляющей походкой зашел в дом, хлопнув дверью. Змея снова печально покачнулась.

– Дело в вашем сыне, мистер Гаунт. Я здесь именно из-за него, – сказал Огден, вытирая остатки гноя об свое пальто. – Это был Морфин, не так ли?

– Да, это был он, – ответил Гаунт безразлично. – А вы абсолютно чистокровны? – спросил он внезапно с агрессией.

– Это не относится к делу, – холодно ответил Огден. Гарри почувствовал, как его уважение к этому волшебнику растет.

Но, судя по всему, Гаунт относился к нему совсем по-другому. Он смотрел в направлении шнурков Огдена и бормотал с уверенностью в голосе:

– Пожалуй, стоит задуматься об этом. Я совершенно точно видел носы вроде вашего внизу в деревне.

– Я не удивлюсь, если это дело рук вашего сына, – сказал Огден. – Может, мы продолжим нашу беседу внутри?

– Внутри?

– Да, мистер Гаунт. Я уже сказал, что прибыл по поводу вашего сына, Морфина. Мы присылали сову.

– Я не пользуюсь совами, – сказал Гаунт. – И не открываю письма.

– Тогда вы не можете возмущаться, что посетители приходят к вам без предупреждения, – произнес Огден раздраженно. – Я здесь из-за серьезного нарушения волшебных законов, произошедшего сегодня рано утром.

– Хорошо, хорошо, хорошо! – взревел Гаунт. – Войдите в дом, если вам так хочется!

Дом состоял из трех крохотных комнат. Две двери вели из главной, которая служила кухней и обеденным залом. Морфин сидел в грязном кресле у очага, вертя в руках живую змею, и тихо напевал что-то на змеином языке.

Ну же, маленькая змейка,

Ближе ты ко мне скользи,

С Морфином ты не наглей-ка,

А не то прибью к двери…

По шуму, доносившемуся из угла у открытого окна, Гарри понял, что в комнате был еще кто-то. Этим кем-то оказалась девушка в платье, цвет которого абсолютно сливался с цветом грязной серой стены позади нее. Она стояла около дымящегося горшка у грязной черной печи и расставляла на полке груду кастрюль и горшков весьма запущенного вида. Ее волосы были длинными, но тусклыми, лицо было гладким, бледным и довольно крупным. Ее глаза, как и глаза брата, смотрели в разных направлениях. Она выглядела немного аккуратнее, чем ее родственники, но Гарри отметил, что не видел раньше никого, чей вид был бы более затравленным.

– Моя дочь, Мероуп, – неохотно представил ее Гаунт, когда Огден вопросительно посмотрел в сторону девушки.

– Доброе утро! – поприветствовал ее Огден.

Девушка не ответила, бросив испуганный взгляд в сторону отца и продолжая расставлять горшки.

– Что ж, мистер Гаунт. Мы имеем все основания полагать, что ваш сын, Морфин, совершил волшебство перед магглами вчера поздно вечером.

Раздался оглушительный грохот – Один из горшков упал на пол.

– Подними это! – закричал на нее Гаунт. – Вот! Полюбуйтесь, пресмыкается на полу, как какой-нибудь ничтожный маггл. Для чего тебе волшебная палочка, ты, мешок с грязью?

– Перестаньте, мистер Гаунт! – выдавил из себя Огден. Тем временем Мероуп, уже подняв горшок, упустила его вновь. Покраснев, она неуверенно достала из кармана палочку, и, быстро бормоча заклинание, направила ее на горшок. Горшок отлетел от нее, ударился о противоположную стену и раскололся надвое. Морфин безумно захохотал.

– Исправь это немедленно, никчемное существо, немедленно! – заорал Гаунт.

Прежде чем Мероуп подняла волшебную палочку, Огден извлек свою и произнес:

– Репаро. – Горшок снова стал целым.

Гаунт некоторое время смотрел на Огдена так, будто собирался его ударить. Но вместо этого он набросился на дочь:

– Как же тебе повезло, что этот милый человек из Министерства оказался здесь, не так ли? Возможно, он даже заберет тебя отсюда, да? Видимо, он не возражает против отвратительных сквибов.

Не поблагодарив Огдена, Мероуп подняла горшок и дрожащими руками поставила его назад на полку. Долго еще она стояла между грязным окном и печью так, словно ничего не хотела, кроме как превратиться в камень и исчезнуть.

– Мистер Гаунт, как я уже сказал – причина моего посещения…

– Я хорошо слышал вас в первый раз! – взорвался Гаунт. – И что? Морфин проучил маггла немного – что из этого?

– Морфин нарушил закон, – сказал Огден серьезно.

Гаунт монотонно, подражая голосу Огдена, сказал (Морфин вновь закудахтал):

– Он преподал магглу урок, разве это незаконно теперь?

– Да, – произнес Огден. – Боюсь, что именно так. Он вынул из кармана небольшой свиток пергамента и развернул его.

– И каков же, в таком случае, его приговор? – сердито спросил Гаунт.

– В Министерстве пройдет слушание…

– Слушание! Слушание? Да кто вы такой, чтобы вызывать моего сына куда-либо?

– Я – Глава Департамента Магического Правопорядка.

– И вы думаете, что мы – ничто? – кричал Гаунт, надвигаясь на Огдена и тыча грязно-желтым пальцем в его грудь. – Вы думаете, что мы прибежим, как только Министерство скажет нам это сделать? Да ты знаешь, с кем говоришь, грязнокровка?!

– Я, конечно, впечатлен, что мне довелось общаться с самим мистером Гаунтом… – произнес Огден осторожно, все еще оставаясь на своем месте.

– Вот именно! – крикнул Гаунт.

На мгновение Гарри показалось, что он делает неприличный жест рукой, но тут же понял, что Гаунт просто показывает Огдену уродливое кольцо с черным камнем, которое он носил на среднем пальце.

– Видишь это? Видишь? Знаешь, что это? Знаешь, откуда взялось? Века оно хранилось в нашем семействе, подтверждая нашу чистокровность! Знаешь, сколько мне за него предлагали?

– Даже не представляю… – мигая сказал Огден, так как кольцо только что промелькнуло в дюйме от его носа. – И это не имеет значение. Ваш сын предал…

С воем Гаунт подбежал к своей дочери. Доли секунды Гарри думал, что он собирается ее душить – руки Гаунта потянулись к ее горлу. В следующее мгновение он тянул Мероуп к Огдену за золотую цепь, висевшей на ее шее.

– Видишь это? – ревел он, размахивая золотым медальоном перед Огденом, в то время как Мероуп шипела, задыхаясь.

– Я вижу, вижу! – поспешно произнес Огден.

– Слизерин! – вопил Гаунт. – Салазар Слизерин! Мы – его последние потомки, что ты на это скажешь?

– Мистер Гаунт, ваша дочь… – сказал с тревогой Огден, но Гаунт уже отпустил Мероуп. Она отбежала подальше от отца, потирая шею и судорожно хватая ртом воздух.

– Ну, – произнес Гаунт таким тоном, будто достиг очень важной точки в споре. – А вы говорите с нами так, словно мы – грязь на ваших ботинках! Поколения чистокровных волшебников – все, я уверен, даже больше, чем вы можете себе представить! – Морфин вновь закудахтал.

– Мистер Гаунт, – упорно продолжил Огден. – Боюсь, что ни ваши ни мои предки здесь ни при чем. Я здесь из-за Морфина, Морфина и маггла, с которым он общался вчера поздно вечером. Нам известно, – Огден опустил глаза к пергаменту. – Что Морфин наложил заклинание или проклятие на вышеуказанного маггла, увешав его осиными ульями.

Морфин хихикал.

– Тихо, мой мальчик, – прошипел Гаунт на змеином языке, и Морфин вновь затих. – Я считаю, что вы оправдываете виновного маггла.

– Вы же в это не верите, мистер Гаунт? Это было беспричинное нападение на беззащитного.

– Ха, я сразу понял, что вы – любитель магглов, – глумился Гаунт.

– Это обсуждение ни к чему нас не приведет, – твердо заметил Огден. – Судя по всему, ваш сын абсолютно не раскаивается в содеянном. – Он вновь заглянул в свой пергамент. – Дело Морфина будет рассматриваться четырнадцатого сентября. Он ответит за использование волшебства перед магглом и нанесение ему вреда. К тому же, этот самый маггл… – Огден прервался. Звон, стук копыт и громкий смех донеслись сквозь открытое окно. Очевидно, деревенский проулок находился очень близко к роще, где стоял дом.

Гаунт замер, прислушиваясь. Его глаза расширились. Морфин зашипел и обернулся. Мероуп подняла голову. Гарри заметил, что ее лицо побледнело.

– Какое безобразие! – раздался девичий голос так громко, будто его обладательница стояла совсем рядом. – Разве твой отец не мог снести эту лачугу, Том?

– Она не относится к нашим владениям, – послышался голос молодого человека. – Все по ту сторону долины принадлежит нам, но этот дом принадлежит старому бродяге по имени Гаунт и его детям. Его сын сумасшедший. Ты, должно быть, слышала истории, которые рассказывают в деревне…

Девушка рассмеялась. Звуки становились все громче и громче. Морфин попытался встать из кресла.

– Сиди, – одернул его отец.

– Том! – вновь раздался голос девушки. – Может быть, я ошибаюсь, но, мне кажется, кто-то прибил змею к тем дверям!

– О Боже, ты права! – ответил молодой человек. – Я же говорил – это сын, у него не все в порядке с головой. Не смотри туда, Сесилия, любимая.

– Любимая… – прошептал Морфин на змеином языке. – Любимая. Что ж, он все равно никогда не стал бы твоим.

Мероуп была такой бледной, что даже Гарри почувствовал ее слабость.

– О чем ты? – резко спросил Гаунт, переводя взгляд от сына к дочери. – Что ты сказал, Морфин?

– Ей нравится наблюдать за этим магглом, – сказал Морфин, довольно глядя на испуганную сестру. – В саду, через ограду, всегда, когда он проходит, не так ли? И вчера вечером…

Мероуп умоляюще посмотрела на брата, но Морфин безжалостно продолжил:

– Высовывалась из окна, чтобы посмотреть, как он возвращается домой, ведь так?

– Высовывалась из окна? – переспросил Гаунт спокойно. Все трое Гаунтов, казалось, забыли об Огдене, который выглядел изумленным и вздрагивал при каждом всплеске этого непонятного шипения.

– Это правда? – спросил Гаунт, делая шаг или два к перепуганной девушке. – Моя дочь, чистокровная наследница Салазара Слизерина, и грязный маггл?!

Мероуп отчаянно трясла головой и еще сильнее прижималась к стене, очевидно, не находя, что ответить.

– Но я проучил его, отец! – кудахтал Морфин. – Я проучил его, и он выглядел совсем не таким красавцем, весь облепленный пчелами, да, Мероуп?

– Ты – отвратительное создание, маленькая предательница! – взревел Гаунт, теряя контроль над собой, и его руки потянулись к горлу дочери.

– Нет! – закричали одновременно и Гарри и Огден. В то же время Огден поднял палочку и закричал: – Реласкио! – Гаунт отлетел от дочери, зацепился за стул и рухнул на спину. С гневным ревом Морфин выпрыгнул из своего кресла и бросился к Огдену, размахивая ножом и беспорядочно выкрикивая проклятия. Огден вынужден был бежать, спасая свою жизнь. Дамблдор приказал следовать за ним, и Гарри повиновался. Крики Мероуп эхом отзывались в его ушах. Огден пронесся по тропинке и выбежал на дорогу, наткнувшись на каштанового цвета лошадь, на которой ехал очень красивый темноволосый юноша. И он, и его симпатичная спутница, едущая рядом на серой лошади, рассмеялись при виде Огдена, который, отпрыгнув с пути лошади, вновь продемонстрировал им подол своего покрытого пылью пальто.

– Я думаю, этого достаточно, Гарри, – произнес Дамблдор, хватая его за локоть. В следующий момент они воспарили в невесомость в кромешной тьме и вдруг снова оказались на ногах в полумраке кабинета Дамблдора.

– Что затем случилось с девушкой? – спросил Гарри, как только Дамблдор зажег дополнительные лампы движением своей палочки. – Мероуп, или как там ее звали?

– О, она осталась в живых, – сказал Дамблдор, занимая место за своим столом и жестом указывая Гарри на стул. – Огден отправился в Министерство и уже через пятнадцать минут прибыл с подкреплением. Морфин и его отец пытались сопротивляться, но были схвачены и осуждены. Морфин, ранее уже нападавший на магглов, был приговорен к трем годам заточения в Азкабане. Марволо, который нанес повреждения нескольким сотрудникам Министерства, сопровождавшим Огдена, получил шесть месяцев.

– Марволо? – удивился Гарри.

– Да, – ответил Дамблдор, одобрительно улыбаясь. – Я рад, что ты все такой же проницательный.

– Этот старик был…

– …Дедушкой Волдеморта. Да, это так. Марволо, его сын Морфин и дочь Мероуп были последними из Гаунтов, очень древнего семейства волшебников. Их род отличался неуравновешенностью и жестокостью, процветающими из поколения в поколение. Недостаток здравого смысла вкупе с огромной самовлюбленностью привели к тому, что все родовое имущество было растрачено за много поколений до рождения Марволо. Как ты мог видеть, он остался в нищете и бедности, с непомерным высокомерием и скверным характером, да парой семейных реликвий, которыми гордился больше, чем сыном, и намного больше, чем дочерью.

– Так Мероуп… – Гарри пододвинул свое кресло к столу и наклонился к Дамблдору. – Так значит Мероуп… Вы же не хотите сказать, что она… мать Волдеморта?

– Именно так и есть, – сказал Дамблдор. – Мы, кстати говоря, встретили и его отца. Интересно, заметил ли ты его?

– Маггл, на которого напал Морфин? Человек на лошади?

– Великолепно! – воскликнул, сияя, Дамблдор. – Да, это был Том Реддл, имевший обыкновение проезжать мимо хижины Гаунтов и заставляющий сгорать от страсти Мероуп Гаунт.

– И они, в конце концов, поженились? – неуверенно произнес Гарри, который не мог себе представить двух людей, менее подходящих для того, чтобы влюбиться друг в друга.

– Я думаю, ты забыл, что Мероуп была ведьмой. И я полагаю, что ее способности склонялись далеко не в лучшую сторону от отцовского деспотизма. Как только Марволо и Морфин были заключены в Азкабан, она впервые получила полную свободу и шанс на спасение от той отчаянной жизни, которой она принадлежала восемнадцать лет.

– Вы же не думаете, что Мероуп готова была пойти на что угодно, чтобы разлучить Тома Реддла с его подружкой и влюбить в себя? И что же это было? Заклятие Империус? – предположил Гарри. – Любовное зелье?

– Лично я склонен предполагать, что она использовала любовное зелье. Уверен, это показалось ей более романтичным. И не думаю, что было трудным в один из жарких дней предложить одинокому «незнакомцу» ковш прохладной воды. В любом случае, через несколько месяцев после событий, свидетелями которых мы стали, Большой Ханглтон наслаждался неслыханным скандалом. Ты можешь себе представить сплетни, которые вызвал побег сына сквайра с дочерью бродяги, Мероуп. Но шок жителей был ничтожным по сравнению с шоком Марволо. Возвратившись из Азкабана, он надеялся встретить дочь, покорно ожидающую его возвращения с горячим обедом, дымящемся на столе. Вместо этого он обнаружил дюймовый слой пыли и записку с просьбой о прощении и разъяснениями того, что она сделала. Насколько мне известно, с тех пор он даже не вспоминал ее имени. Возможно, предательство дочери и послужило причиной ранней смерти Марволо, а может быть, он просто не знал, как прокормить себя самому. Азкабан сильно испортил его здоровье, и он так и не дождался возвращения Морфина.

– А Мероуп?.. Она… Она умерла, не так ли? Ведь Волдеморт был оставлен в приюте?

– Да, действительно. Здесь нам придется немного пофантазировать, хотя, по-моему, нетрудно предположить, как все было на самом деле. Видишь ли, через несколько месяцев после скандальной свадьбы, Том Реддл вернулся в родное поместье без жены. Окрестности обошел слух о том, что он что-то говорил об «обмане» и «похищении». Я уверен, что он имел в виду действие чар, но не смел сказать прямо, чтобы его не приняли за безумца. Слыша его слова, односельчане предположили, что Мероуп была беременна и Том женился на ней по этой причине.

– Но ведь у нее действительно родился ребенок!

– Да, но лишь через год после свадьбы. Том Реддл оставил ее, пока она была беременной.

– Что-то пошло не так, как надо? – спросил Гарри. – Почему любовное зелье перестало действовать?

– Опять же – это лишь догадки. Я предполагаю, что Мероуп так сильно любила мужа, что не могла позволить себе порабощать его волшебным способом. Она предпочла перестать поить его зельем. Возможно, она считала, что он на самом деле полюбил ее. Возможно, она надеялась, что он останется ради ребенка. Но она ошибалась в обоих случаях. Он оставил ее, и никогда больше не интересовался ни ее судьбой, ни судьбой их сына.

Небо снаружи было черным, словно чернила, а лампы, казалось, пылали ярче, чем прежде.

– Я считаю, что на сегодня достаточно, – сказал Дамблдор через пару минут.

– Да, сэр, – Гарри поднялся, но не уходил. – Сэр… Действительно ли так важно знать о прошлом Волдеморта?

– Очень важно.

– И… И это хоть немного поможет нам с пророчеством?

– Это очень поможет нам с пророчеством, Гарри.

– Хорошо, – сказал Гарри, немного запутавшись. Он обернулся, чтобы идти, но внезапно ему в голову пришел еще один вопрос. – Сэр, можно мне рассказать Гермионе и Рону все, что вы рассказали мне?

Дамблдор взглянул на него, некоторое время помолчал, затем сказал:

– Да, я думаю, мистер Уизли и мисс Грейнджер заслуживают доверия. Но, Гарри, я прошу, пусть они не рассказывают этого никому другому. Я не думаю, что будет лучше, если эта информация достигнет ушей шпионов Лорда Волдеморта.

– Нет, сэр. Я уверен, что об этом будут знать только Рон и Гермиона. Спокойной ночи. – Он снова развернулся и был уже у двери, когда кое-что заметил. На одном из столов с тонкими ножками, поддерживающих множество серебряных инструментов, лежало безобразное золотое кольцо с надтреснутым, большим черным камнем.

– Сэр, это кольцо…

– Да?

– Вы носили его, когда мы посетили профессора Слизхорна той ночью…

– Действительно, – подтвердил Дамблдор.

– Но это… Это же не то кольцо, которое Гаунт показывал Огдену?

– Вобще-то, Гарри, это именно оно.

– Но как?.. Оно всегда было у вас?

– Нет, я приобрел его недавно, – ответил Дамблдор. – Оно появилось у меня буквально за несколько дней до того, как я забрал тебя от дяди с тетей.

– Примерно тогда, когда вы повредили вашу руку, да, сэр?

– Да, Гарри, приблизительно тогда, – Дамблдор улыбался.

Гарри заколебался.

– Сэр, а как точно…

– Уже поздно, Гарри. Ты услышишь эту историю в другой раз. Доброй ночи.

– Доброй ночи, сэр!

Глава 11

Как и предсказывала Гермиона, свободное время между занятиями стало не отдыхом, как предвкушал Рон, а периодами, когда шестикурсники пытались справиться со все нараставшим количеством домашних заданий. Они не только самостоятельно работали так, как будто экзамены проходили ежедневно, но и на самих занятиях с них спрашивали как никогда раньше. Гарри в те дни с трудом понимал половину из того, что говорила профессор МакГонагалл, и даже Гермионе было задано повторить материал дважды. Неожиданно, к большому возмущению Гермионы, самым успешным предметом Гарри стало Зельеварение, конечно, благодаря помощи Принца-Полукровки.

Бессловесные заклинания теперь применялись не только на Защите от Темных Искусств, но и на Заклинаниях и Трансфигурации. Гарри частенько окидывал взглядом своих сокурсников в общей гостиной и видел их покрасневшие и напряженные лица; он прекрасно понимал, что они изо всех сил стараются применять заклинания, не произнося при этом вслух волшебные формулы. Для шестикурсников теперь стало радостью выбираться на улицу, в теплицы, хотя на Травологии они стали заниматься куда более опасными растениями, чем раньше; но здесь, по крайней мере, можно было вволю поговорить, если Ядощупница неожиданно не нападала сзади.

Одним из последствий такой неимоверной нагрузки и изматывающих часов тренировки в наложении бессловесных заклинаний было то, что ни Гарри, ни Рон, ни Гермиона так и не нашли возможности выкроить время и навестить Хагрида. Он прекратил есть за преподавательским столом, что само по себе было недобрым знаком, а в те редкие моменты, когда они все пересекались в коридорах или на школьном дворе, он странным образом не замечал ни их, ни их приветствий.

– Мы должны пойти к нему и все объяснить, – сказала Гермиона, глядя на пустующее кресло Хагрида за преподавательским столом.

– У нас завтра утром тренировка по квиддичу! – сказал Рон. – А еще нам надо практиковаться в наложении Водотворных чар для Флитвика! Кроме того, каким образом мы объясним ему, что ненавидели его глупый предмет?

– Мы его вовсе не ненавидели! – возразила Гермиона.

– Говори за себя, а я до сих пор не забыл соплохвостов, – мрачно сказал Рон. – И говорю вам, мы еще легко отделались. Вы не слышали о его планах относительно его ненасытного братца – мы должны были научить его завязывать шнурки.

– Я не могу не общаться с Хагридом,– грустно сказала Гермиона.

– Мы пойдем к нему после тренировки, – заверил Гарри. Он тоже скучал по Хагриду, хотя, как и Рон, считал, что им будет гораздо лучше без Гроупа. – Но отбор игроков может занять все утро, потому что у нас огромное количество желающих (Гарри несколько нервничал от предстоящего дебюта в роли капитана). Не пойму, с чего это неожиданно команда стала такой популярной.

– Да перестань, Гарри, – неожиданно вспылила Гермиона. – Популярна не команда, а ты! Ты никогда еще не был столь интересен и, откровенно говоря, столь притягателен. – Рон подавился большим куском копченой рыбы. Гермиона презрительно глянула на него и вновь повернулась к Гарри. – Все знают теперь, что ты говорил правду, так? Весь волшебный мир был вынужден принять тот факт, что Волдеморт вернулся, что ты дрался с ним дважды за два последних года и оба раза ускользал. Теперь они называют тебя «Избранным»; и ты хочешь сказать, что не понимаешь, почему люди очарованы тобой?

Гарри внезапно стало жарко, хотя потолок в Общем зале по-прежнему выглядел дождливым.

– У меня до сих пор остались следы от мозгов, которые напали на меня в Министерстве, погляди, – сказал Рон, задирая рукава мантии.

– Да, и вырос ты за лето на целый фут, – закончила Гермиона, не обращая внимания на Рона.

– Я высокий, – невпопад заметил Рон.

Через блестящие от капель дождя окна влетели почтовые совы, окатывая всех брызгами воды. Большинство учеников получало теперь больше писем, нежели обычно, потому что обеспокоенные родители хотели услышать от детей, что все хорошо, и сами заверить их в том же. Гарри не получал никаких писем с самого начала учебного года: единственный, от кого раньше они приходили, был мертв, но Гарри все же надеялся, что Люпин будет ему писать хотя бы изредка, и, не получая писем, он был разочарован. Однако в это раз Гарри был удивлен, увидев белоснежную сову Буклю, кружащую над остальными серыми и коричневыми совами. Она приземлилась около него, держа в лапах большой квадратный сверток. Секундой позже такой же пакет шлепнулся рядом с Роном, придавив усталого совенка Сычика.

– Ха! – сказал Гарри, разрывая обертку и доставая новенький учебник «Зельеделия для совершенствующихся» из магазина «Флориш и Блоттс».

– Замечательно, – просияла Гермиона. – Теперь ты сможешь вернуть назад ту исчерканную книжку.

– Ты спятила? – сказал Гарри. – Я ее оставлю! Смотри, я все продумал…

Он вынул старый экземпляр учебника из рюкзака и отрезал титульную обложку, пробормотав «Диффиндо». Страница отвалилась. Он проделал то же самое с новой книгой (Гермиона с каждым движением выглядела все более шокированной). После этого он поменял обложки местами и произнес: «Репаро». Теперь у него была копия Принца, ставшая как новенькая, и новая копия из магазина, выглядящая так, как будто ей долго пользовались.

– Я отдам Слизхорну новую книгу, он вряд ли будет возражать, она ведь стоит девять галлеонов.

Гермиона поджала губы, неодобрительно глядя на него, но в этот момент ее отвлекла третья сова, принесшая свежий выпуск «Ежедневного пророка». Она поспешно развернула газету и бегло просмотрела первую страницу.

– Кто-нибудь из тех, кого мы знаем, погиб? – спросил Рон деланно спокойным голосом, он задавал этот вопрос Гермионе каждый раз, когда она открывала газету.

– Нет, но были новые атаки дементоров, – сказала Гермиона. – И арест.

– Да, а кого арестовали? – спросил Гарри, думая в этот момент о Беллатрикс Лестрейндж.

– Стэна Шанпайка, – сказала Гермиона.

– Что? – поразился Гарри.

– Стэн Шанпайк, кондуктор популярного волшебного автобуса «Ночной Рыцарь», был арестован по подозрению в принадлежности к деятельности Пожирателей Смерти. М-р Шанпайк, 21 года, был взят под арест прошлой ночью после обыска в его доме в Клапхеме. – Прочитала Гермиона.

– Стэн Шанпайк – Пожиратель Смерти? – спросил Гарри, вспомнив веснушчатого парня, с которым познакомился три года назад. – Ерунда!

– Он мог быть под Заклятием Империус, – предположил Рон. Никогда нельзя знать наверняка.

– Непохоже, – сказала Гермиона, все еще читавшая статью. – Здесь сказано, что он был арестован после того, как кто-то подслушал его разглагольствования о планах Пожирателей Смерти в местном пабе. – Она была явно обеспокоена. – Если бы он находился под заклятием Империус, то вряд ли стал говорить об этом направо и налево, не так ли?

– Такое впечатление, что он просто хотел казаться важнее, чем он есть на самом деле, – сказал Рон. – Разве не он заявлял, что скоро станет Министром Магии, когда пытался произвести впечатление на вейлу?

– Да, он самый. Я не знаю, о чем они думают, принимая разглагольствования Стэна всерьез, – сказал Гарри.

– Думаю, Министерство просто хочет создать видимость их активных действий в поимке Пожирателей, – нахмурилась Гермиона. – Люди напуганы… Знаете, что родители близняшек Патил хотят забрать их домой? И Элоиза Мошкар вчера вечером уехала из Хогвартса.

– Что? – Вытаращил глаза Рон. – Но Хогвартс – без сомнения более безопасное место, чем их дома. Повсюду авроры, всевозможные защитные заклинания, а кроме того, тут Дамблдор.

– Я не думаю, что он здесь находится все время, – тихо заметила Гермиона, глядя на преподавательский стол поверх «Ежедневного пророка». – Разве вы не заметили? Его место на этой неделе пустовало столько же, сколько и место Хагрида.

Гарри и Рон посмотрели в том же направлении. Кресло директора было пустым. Теперь, когда Гарри задумался над этим вопросом, он понял, что не видел Дамблдора со времени их последнего занятия неделю назад.

– Наверное, он покидает школу по делам Ордена, – тихо сказала Гермиона. – Я имею ввиду, что… ну, ситуация ведь сложилась очень серьезная, не так ли?

Ребята не ответили, но Гарри точно знал, что они все думали об одном и том же. Днем ранее произошел ужасный случай: Ханну Аббот вызвали с урока Травологии, чтобы сообщить о смерти ее матери, которую нашли убитой в собственном доме. С тех пор Ханны никто не видел.

Когда через пять минут они вышли из-за стола, им попались Лаванда Браун и Парвати Патил. Помня о том, что сказала Гермиона насчет близняшек Патил, Гарри не удивился, увидев болтающих между собой подруг довольно грустными. Что его удивило, так это то, что, когда Рон поравнялся с ними, Парвати пихнула Лаванду в бок, и Лаванда улыбнулась Рону. Рон улыбнулся в ответ, а его походка сразу же стала важной. Гарри сдержал рвущийся наружу смех, вспомнив, что Рон не ходил так после того, как Малфой разбил Гарри нос; Гермиона же всю дорогу на стадион под холодным моросящим дождем выглядела сердито и слегка отстранено.

Как Гарри и ожидал, отбор игроков занял большую часть утра. Казалось, явилась половина Гриффиндора, от первокурсников, которые нервно сжимали полученные жуткие старые школьные метлы, до семиклассников, которые возвышались над остальными и выглядели слегка не в своей тарелке. В числе последних был и большой, с жесткими волосами парень из Хогвартс – Экспресса, которого Гарри сразу узнал.

– Мы встречались в поезде, в купе у Хораса Слизхорна, – заявил он весьма самоуверенно, выходя из толпы, чтобы пожать Гарри руку. – Кормак МакЛагген , вратарь.

– Ты ведь не пробовал в прошлом году? – спросил Гарри, отдавая должное комплекции МакЛаггена и прикидывая, что он мог бы закрыть все три кольца без единого движения.

– Я был в больнице, когда был отбор, – сказал МакЛагген , явно важничая. – Съел фунт яиц пикси на спор.

– Здорово, – сказал Гарри. – Ну… если ты подождешь здесь…

Он указал на край поля, где сидела Гермиона. Гарри заметил тень недовольства, пробежавшую по лицу МакЛаггена , и заинтересовался, не ждал ли МакЛагген от него каких-либо поблажек из-за того, что они оба – в числе фаворитов «старины Слизхорна».

Гарри решил начать с основ, попросив всех разбиться на группы по 10 человек и облететь поле. Это было хорошей идеей: первая десятка состояла из первокурсников, и было совершенно очевидно, что они еле держатся на метлах. Лишь один из них умудрился остаться в воздухе дольше, чем остальные, на несколько секунд, но был очень удивлен, когда врезался в одну из стоек колец.

Вторая группа состояла из десяти глупейших девиц, которых Гарри когда-либо встречал в жизни: когда он дунул в свисток, они лишь начали хихикать и цепляться друг за друга. В их числе была и Ромилда Вейн. Когда он велел им покинуть поле, они сделали это весьма бодро и забрались на трибуну, чтобы пообсуждать всех подряд.

Третья группа умудрилась сбиться в кучу, облетев только половину поля. Большая часть четвертой группы пришла без метел. Пятая группа состояла из Пуффендуйцев.

– Представители других факультетов, – заорал Гарри, которому это начало уже надоедать, – сейчас же покиньте поле!

После некоторой паузы двое юных Когтевранцев ушли с поля, фыркая от смеха.

Спустя два часа жалоб, вспышек гнева, одна из которых привела к поломанной Комете-260 и нескольким выбитым зубам, Гарри все же отобрал трех охотников: Кэти Белл, которая вернулась в команду после превосходного выступления; новичком стала Демелза Роббинс, которая продемонстрировала завидную способность уворачиваться от бладжеров; также в команду вошла и Джинни Уизли, которая превзошла всех соревновавшихся и к тому же забила 17 мячей. Довольный своим выбором, охрипший от крика на претендентов, Гарри теперь морально готовился к такой же битве с претендентами на места загонщиков.

– Это мое окончательное решение, и если ты не отойдешь от Вратаря, я тебя заколдую! – вопил Гарри.

Естественно, никто из выбранных загонщиков не мог даже сравниться с Фредом и Джорджем, но они были довольно хороши: Джимми Пикс, невысокий, но коренастый третьекурсник, который набил Гарри на затылке шишку размером с куриное яйцо, яростно отбив Бладжер; и Ричи Кут, который выглядел немного хило, однако бладжеры отбивал хорошо. Они присоединились к Кэти, Демелзе и Джинни, которые наблюдали за продолжающимся отбором игроков.

Гарри намеренно отложил выбор Вратаря на конец испытаний, надеясь, что более пустые трибуны и меньшее психологическое давление сыграют свою роль. К несчастью, к не прошедшим отбор претендентам присоединились те, кто просто пришли после завтрака посмотреть соревнования, поэтому народу стало значительно больше. Так как Вратари парили высоко в районе колец, толпа вопила очень громко. Гарри глянул на Рона, у которого всегда были проблемы с нервами в такой момент; он надеялся, что победа в прошлогоднем финале поднимет его дух, однако чуда не случилось: лицо Рона приобрело изысканно-зеленый оттенок.

Ни один из первых пяти претендентов не смог поймать более двух мячей. К большому огорчению Гарри, Кормак МакЛагген взял четыре мяча из пяти. На последнем он метнулся в противоположном направлении; толпа зрителей рассмеялась и заулюлюкала, и МакЛагген вернулся на землю, крепко стиснув зубы.

Рон, казалось, готов был потерять сознание, когда поднял свою «Чистую победу». «Удачи!» – раздался крик с трибуны. Гарри оглянулся, ожидая увидеть Гермиону, однако пожелание исходило от Лаванды Браун. Ему очень захотелось закрыть лицо руками, как это мгновением позже сделала Лаванда, но, как капитан, он должен был демонстрировать твердость, и он повернулся к Рону, чтобы начать его пробы.

Как оказалось, все его опасения были напрасны. Рон взял один, два, три, четыре, пять мячей подряд. С трудом удержавшись от желания присоединиться к аплодисментам в адрес Рона, Гарри повернулся к МакЛагген у, чтобы сообщить, что Рон превзошел его, и обнаружил, что тот стоит, весь красный от злости, в нескольких дюймах от него. От неожиданности Гарри даже отшатнулся.

– Его сестра играла вполсилы, – сказал МакЛагген с угрозой в голосе. Вена пульсировала на его виске, что живо напомнило Гарри дядю Вернона. – Она ему подыгрывала

– Чушь, – холодно ответил Гарри. – Один он чуть не пропустил.

МакЛагген сделал шаг к Гарри. – Дай мне еще попытку.

– Нет, – ответил Гарри. – Ты уже продемонстрировал свое умение. Ты взял четыре. Рон взял пять. Рон теперь Вратарь, он выиграл честно и заслуженно. Уйди с дороги.

На мгновение ему показалось, что МакЛагген его сейчас ударит, но тот сдержался и, с жуткой гримасой на лице, убежал прочь, бормоча что-то, сильно напоминающее угрозы.

Гарри обернулся и увидел свою новую команду, улыбающуюся ему.

– Хорошая работа, – сказал он. – Вы летали на самом деле здорово… Рон, ты просто молодец!

В то время как Гермиона бежала к ним со стороны трибун, Гарри увидел Лаванду Браун, которая под руку с Парвати Патил уходила с поля, у нее было весьма сердитое выражение лица. Рон выглядел жутко довольным собой и казался даже выше, чем обычно.

Договорившись, что следующая тренировка пройдет в четверг, Гарри, Рон и Гермиона пожелали всем удачи и отправились к домику Хагрида. Бледное солнце кое-где пробивалось сквозь плотные облака, и моросящий дождик наконец-то прекратился. Гарри ужасно хотелось есть, и он надеялся перекусить что-нибудь у Хагрида.

– Я думал, что не смогу взять четвертый мяч, – счастливо вещал Рон. – Из-за обманного бросок Демелзы, он был закрученный…

– Да, да, ты был великолепен, – подтвердила довольная Гермиона.

– В любом случае, я был лучше МакЛаггена , – сказал Рон с чрезвычайным удовлетворением. – Вы видели, как он неуклюже рванулся в обратном направлении на пятом мяче? Выглядело так, будто он был Дезориентирован.

К удивлению Гарри, Гермиона покраснела. Рон ничего не заметил – он был слишком увлечен детальным описанием того, как брал все мячи.

Большой серый гиппогриф, Клювокрыл, был привязан перед домом Хагрида. Увидев ребят, он защелкал своим острым, как лезвие, клювом и развернул крылья.

– Боже! – сказала Гермиона. – Он все еще нас боится.

– Иди первым, ты же на нем летал, помнишь? – сказал Рон. Гарри выступил вперед и низко поклонился, глядя Клювокрылу прямо в глаза и не моргая. Через несколько секунд Клювокрыл склонил голову в ответ.

– Ну, как ты?, – спросил Гарри тихонько, медленно придвигаясь, чтобы погладить Клювокрыла по голове. – Скучаешь по нему? Но тебе и с Хагридом хорошо, так ведь?

– Ой! – произнес громкий голос.

Хагрид вышел из-за угла своего дома, неся в руках огромный цветастый фартук и мешок картошки. Его здоровенный пес, Клык, который плелся позади, издал радостный лай и понесся вперед.

– А ну-ка прочь от него… Он повредит вам пальцы… А, это вы…

Клык прыгнул на Рона и Гермиону, пытаясь облизать им уши. Секунду Хагрид стоял и смотрел на них, затем развернулся и скрылся в доме, захлопнув за собой дверь.

– Боже! – пораженно воскликнула Гермиона.

– Не бери в голову, – мрачно сказал Гарри. Он подошел к двери и громко постучал. – Хагрид! Открывай, мы хотим с тобой поговорить.

Ответа не было.

– Если не откроешь, я ее взорву! – доставая палочку, пригрозил Гарри.

– Гарри! – воскликнула шокированная Гермиона. – Ты ведь не можешь на самом деле…

– Нет, могу, – сказал Гарри. – Отойдите назад…

Но прежде, чем он смог сказать что-либо еще, дверь распахнулась, и появился Хагрид, выглядящий одновременно озлобленным и встревоженным.

– Я преподаватель! – закричал он на Гарри. – Я преподаватель, Поттер! Как ты смеешь угрожать взорвать мою дверь!

– Прошу прощения, сэр, – сказал Гарри, делая ударение на последнем слове и демонстративно убирая волшебную палочку в карман.

Хагрид остолбенел.

– Это с каких таких пор ты называешь меня «сэр»?

– С тех самых, как ты зовешь меня «Поттер».

– Очень остроумно, – проворчал Хагрид. – Просто замечательно. Мы очень умные, не так ли? Ладно, заходите, неблагодарные маленькие…

Ругаясь себе под нос, он отошел в сторону, чтобы дать им войти. Гермиона проскользнула в хижину вслед за Гарри, выглядя слегка испуганно.

– Ну? – брюзгливо спросил Хагрид, когда вся троица уселась вокруг его огромного стола, а Клык положил свою голову на колени к Гарри и обслюнявил всю его робу. – Что надо? Стало меня жалко? Думаете, мне одиноко и все такое?

– Нет, – ответил Гарри. – Мы просто хотели тебя увидеть.

– Мы по тебе соскучились, – робко сказала Гермиона.

– Угу, соскучились, значит… – фыркнул Хагрид. – Угу, угу.

Он протопал вокруг стола, заварил чай в огромном заварочном чайнике, при этом что-то бормоча себе под нос. В конце концов, он шмякнул перед ними на стол три чашки, каждая размером с хороший ковш, с чаем кирпичного цвета, а также тарелку со своими каменными бисквитами. Но Гарри был настолько голоден, что готов был съесть и это, поэтому тут же взял одно печенье.

– Хагрид, – робко сказала Гермиона, когда он присоединился к ним за столом и стал резать картошку, причем с такой яростью, как будто расправлялся со своими врагами. – Мы правда хотели выбрать твои занятия по уходу за магическими существами, ты ведь знаешь.

Хагрид снова громко фыркнул. Гарри даже показалось, что брызги слюны лесничего попали на картошку, и он мысленно порадовался, что они не остаются на обед.

– Мы правда хотели, но никто из нас не смог втиснуть предмет в свое расписание!, – продолжила Гермиона.

– Да, конечно! – снова сказал Хагрид.

Вдруг послышался какой-то хлюпающий звук, и ребята стали озираться по сторонам. Гермиона тихо пискнула, а Рон вскочил и быстро перебрался на другую сторону стола, подальше от большой бочки, стоящей в углу. Она была полна чем-то похожим на личинки длиной в фут, скользкие, белые и извивающиеся.

– Это что, Хагрид? – спросил Гарри, стараясь, чтобы в его голосе прозвучала заинтересованность, а не отвращение, кладя на стол каменное печенье.

– Просто гигантские личинки, – ответил Хагрид.

– И они вырастут в…? – озадаченно спросил Рон.

– Ни во что не вырастут, – сказал Хагрид. – Они мне нужны, чтобы кормить Арагога.

И без малейшего продолжения он заплакал.

– Хагрид! – воскликнула Гермиона, подскакивая на месте, устремляясь, правда, в обход бочки, к Хагриду, и беря его за руки. – Что случилось?

– Это…он… – прорыдал Хагрид, слезы лились потоком из его глаз, хотя он и вытирал лицо своим цветастым фартуком. – Это… Арагог… Я думаю, он умирает… Он болел все лето и никак не поправляется… Я не знаю, что буду делать, если он… Мы были вместе так много лет…

Гермиона гладила Хагрида по плечу, выглядя при этом весьма растерянно. Гарри прекрасно понимал, о чем она думает. Он знал, что Хагрид подарил детенышу дракона плюшевого мишку, видел, как он пел песенки гигантским скорпионам с присосками и огромными жалами, пытался перевоспитать своего жестокого брата-гиганта, но этот случай был самым непостижимым из всех фокусов Хагрида – гигантский говорящий паук, Арагог, который жил в глубине Запретного леса и от которого Гарри и Рон еле убежали четыре года назад.

– Мы можем чем-то помочь? – спросила Гермиона, не обращая внимания на то, что Рон изо всех сил затряс головой.

– Нет, вряд ли, Гермиона, – просипел Хагрид, пытаясь остановить поток слез. – Понимаешь, остальное племя… семья Арагога… они стали весьма странными с тех пор, как он заболел, весьма беспокойными…

– Да, я думаю, мы видели эту часть племени, – сказал Рон приглушено.

– … думаю, теперь небезопасно кому-то, кроме меня, приближаться к их поселению, – закончил мысль Хагрид, сморкаясь в фартук и глядя вверх. – Но спасибо за предложение, Гермиона…Это много значит для меня…

После этого атмосфера заметно потеплела, хотя ни Гарри, ни Рон не высказали энтузиазма пойти и покормить гигантскими личинками умирающего гигантского паука, Хагрид счел, что они готовы это сделать и вновь стал прежним Хагридом.

– Ну, я знал, что вам будет трудно найти время для моего предмета, – сказал он грубовато, наливая им еще чаю. – Даже если бы вы пользовались маховиками времени…

– Мы не смогли бы, – сказала Гермиона. – Мы перебили все маховики времени в Министерстве Магии, когда были там прошлым летом. Об этом даже писали в «Ежедневном пророке».

– А, тогда ясно, – сказал Хагрид. – У вас просто нет возможности сделать это. Извините, что я был… – ну, вы знаете… – я просто переживал за Арагога… и беспокоился, что вам больше нравилось учиться у профессора Грабли-Дерг.

На это все трое категорично и лицемерно заявили, что профессор Грабли-Дерг, которая замещала Хагрида в течение определенного периода, – ужасный преподаватель, после чего Хагрид просто засветился от удовольствия.

– Я жутко хочу есть – сказал Гарри, когда дверь хижины закрылась за ними, и они поспешили через темный и пустой школьный двор; он отказался от попыток съесть каменное печенье Хагрида после того, как услышал подозрительный хруст собственного зуба. – И у меня сегодня отбывание наказания у Снейпа, поэтому почти нет времени поужинать…

Переступив порог замка, они заметили Кормака МакЛаггена, входящего в Большой Зал. Это удалось ему только со второй попытки, так как с первого раза он врезался в косяк двери. Рон злорадно расхохотался и устремился следом за ним, а Гарри поймал Гермиону за руку.

– Что? – агрессивно спросила Гермиона.

– Мне кажется, – сказал Гарри тихо, – что МакЛагген был Дезориентирован этим утром. И он стоял прямо перед трибуной, на которой ты сидела.

Гермиона смутилась.

– Ладно, я это сделала, – прошептала она. – Но ты бы слышал, что он говорил о Роне и Джинни! В любом случае, у него отвратительный характер, ты же видел, как он отреагировал, когда ты его не выбрал: тебе ведь не хотелось бы иметь в команде такого игрока?

– Нет, – сказал Гарри. – Скорее всего, нет. Но не было ли это нечестно, Гермиона? Я имею в виду, ты староста и все такое?

– О, отстань, – фыркнула она, а Гарри ухмыльнулся.

– Что это вы тут делаете? – спросил Рон, вновь появляясь в дверях Большого зала и подозрительно глядя на них.

– Ничего, – вместе ответили Гарри и Гермиона и поспешили за Роном. От запаха ростбифа у Гарри свело живот, но он успел сделать лишь три шага по направлению к столу Гриффиндора, как перед ним появился профессор Слизхорн.

– Гарри, Гарри, ты тот, кого я так надеялся увидеть! – дружелюбно прогудел он, подкручивая кончики своих моржовых усов и надувая свой большой живот. – Я надеялся поймать тебе перед обедом. Как ты посмотришь на то, чтобы вместо этого поужинать в моих апартаментах? Мы устраиваем маленькую вечеринку, для нескольких восходящих звезд, я уже пригласил МакЛаггена и Забини, очаровательную Мелинду Бобин – не знаю, знаком ли ты с ней? Ее семья владеет большой сетью аптек… И, конечно, мисс Грейнджер окажет мне честь, если придет к нам.

Слизхорн поклонился Гермионе и замолчал. Было впечатление, что Рона здесь просто нет, Слизхорн даже не посмотрел в его сторону.

– Я не могу придти, профессор, – быстро сказал Гарри, – у меня взыскание от профессора Снейпа.

– О Боже! – воскликнул Слизхорн, и лицо его забавно вытянулось. – Боже, Боже, я так на тебя рассчитывал, Гарри! Ладно, я побегу и поговорю с профессором Снейпом, объясню ему ситуацию. Я уверен, что я смогу договориться о том, чтобы он отсрочил отбывание взыскания. Да, так увидимся с вами обоими позднее.

И он выбежал из зала.

– У него нет ни единого шанса уговорить Снейпа, – сказал Гарри, как только Слизхорн отошел достаточно далеко. – Это взыскание уже и так откладывалось из-за Дамблдора, он не пойдет на это еще раз.

– Жаль, что ты не можешь пойти, я не хочу там быть одна, – озабоченно сказала Гермиона. Гарри понял, что она имеет ввиду МакЛаггена.

– Сомневаюсь, что ты там будешь в одиночестве, Джинни наверняка тоже приглашена, – раздраженно бросил Рон, которому явно не нравилось отношение к нему Слизхорна.

После обеда они направились в Гриффиндорскую башню. Общая гостиная была переполнена, так как большинство учеников уже пообедало, однако им удалось найти свободный стол и усесться за него. Рон, который пребывал в плохом настроении после встречи со Слизхорном, сложил руки на груди и уставился в потолок. Гермиона подняла «Ежедневный пророк», который кто-то оставил в кресле.

– Что-нибудь новенькое? – спросил Гарри.

– Да нет… – Гермиона развернула газету и просматривала материалы. – Ой, гляди, Рон, твой отец… о, с ним все в порядке! – добавила она поспешно, так как Рон сразу встревожился. – Здесь сказано, что он побывал у Малфоев. «Повторный обыск в резиденции Упивающегося смертью также не дал никаких результатов. Артур Уизли из Департамента неправомерного использования защитных заклинаний и предметов заявил, что они действовали на основании данных из закрытого источника».

– Да, от меня, – сказал Гарри. – Я рассказал ему на вокзале Кингс-Кросс о Малфое и о том, что он пытается заставить Борджина что-то исправить! Хорошо, пусть это не в их доме, он мог что угодно протащить в Хогвартс…

– Но как он это сделал, Гарри, – спросила Гермиона, опуская газету с удивленным видом. – Нас всех обыскали при входе в замок.

– Да? – удивился Гарри, – а меня – нет.

– О, конечно тебя не обыскивали, ты же опоздал. Так вот, Филч обыскал нас всех с помощью Сенсора секретов, когда мы вошли в замок. Любые предметы с темной силой были бы обнаружены, у Крэбба, например, конфисковали сжимающуюся голову. Так что, как видишь, Малфой не мог ничего пронести в замок!

Оказавшись в тупике, Гарри долго смотрел, как Джинни Уизли играет с Арнольдом в плюй-камни, прежде чем нашел другой выход.

– Кто-то мог прислать ему это с совой. Его мать или кто-то еще.

– Все совы проверяются, – сказала Гермиона. – Филч сказал нам об этом, когда проверял нас своим Сенсором секретов.

На этот раз Гарри не нашел, что ответить. По крайней мере, он не мог найти путь, по которому Малфой мог бы пронести в Хогвартс какой-либо опасный предмет. Он с надеждой посмотрел на Рона, однако тот сидел со сложенными на груди руками и смотрел на Лаванду Браун.

– Как ты думаешь, как Малфой…?

– Да брось это, Гарри, – сказал Рон.

– Слушай, это не моя вина, что Слизхорн пригласил меня и Гермиону на эту дурацкую вечеринку, ты же знаешь, что мы не хотим идти! – разозлился Гарри.

– Раз я не приглашен на вечеринку, то пойду-ка я лягу спать, – сказал Рон, вставая с кресла.

Он протопал к спальне мальчиков, оставив Гарри с Гермионой вдвоем.

– Гарри, – сказала новый охотник его команды Демелза Робинс. – У меня для тебя послание.

– От профессора Слизхорна? – с надеждой спросил Гарри.

– Нет, от профессора Снейпа, – сказала Демелза. Надежда Гарри угасла. – Он сказал, чтобы ты пришел в его кабинет в половине десятого сегодня вечером для отбывания твоего взыскания, причем – э-э-э – неважно, сколько приглашений на вечеринки ты получил. И он хочет, чтобы ты знал, что ты будешь отделять негодных флоббер-червей от хороших, пригодных для Зельеварения, и… он еще сказал, что нет необходимости приносить защитные перчатки.

– Хорошо, – сказал Гарри мрачно. – Спасибо, Демелза.

Глава 12

Где был Дамблдор, и что он делал?

За последующие несколько недель Гарри видел директора школы лишь дважды. Он редко появлялся на трапезах, и Гарри стал соглашаться с Гермионой, которая утверждала, что он периодически покидает школу на определенное количество дней. Неужели Дамблдор забыл про уроки, которые собирался давать Гарри? Но ведь он сказал, что эти занятия помогут им разобраться с пророчеством; тогда это дало Гарри чувство поддержки и утешения, но теперь он чувствовал себя одиноко.

В середине октября пришло время для первой за этот семестр прогулки в Хогсмид. Гарри задавался вопросом, позволят ли им в дальнейшем посещать деревню, несмотря на усиленную охрану школы, но все-таки был рад возможности отдохнуть; всегда было здорово выйти из стен замка хотя бы на пару часов.

В день прогулки Гарри проснулся очень рано. Утро было ненастным. Он решил скоротать время до завтрака за своим экземпляром «Зельеварения для совершенствующихся». Обычно он не лежал в кровати, читая учебники; такое поведение, по справедливому замечанию Рона, было неприличным для всех, кроме Гермионы, которая была просто предназначена для такого времяпрепровождения. Гарри, однако, считал, что книга Принца-Полукровки с трудом походила на учебник. Чем больше он досконально изучал ее, тем понятней ему становилось, насколько она ценна: там были не только замечания и облегченные рецепты приготовления зелий, которые помогли ему заработать блестящие отзывы Слизхорна, но и необыкновенно краткие заклятия и порчи, которыми были испещрены все поля книги. Причем, судя по перечеркиваниям и исправлениям, у Гарри не оставалось сомнений в том, что Принц изобрел и разработал их сам.

Мальчик уже испробовал некоторые из этих самодельных заклинаний Принца. Среди них была порча, вызывающая невероятно быстрый рост ногтей (однажды он наслал ее в коридоре на Крэбба – эффект оказался очень забавным). Другое заклятье приклеивало язык к небу (его он под общие аплодисменты дважды применял к ничего не подозревающему Аргусу Филчу). И, наконец, самое полезное из всех – заклинание Муффлиато. Оно наполняло уши окружающих странным шумом, позволяя разговаривать прямо на уроке, не боясь быть услышанным. Единственным человеком, которому все эти чары не казались забавными, была Гермиона, она категорически не одобряла их и совсем отказывалась говорить, если Гарри использовал заклятие Муффлиато на ком-либо поблизости.

Сидя на кровати, Гарри поворачивал книгу и так и эдак, чтобы как можно лучше рассмотреть комментарии к заклинанию, которое, судя по всему, вызвало у Принца некоторые затруднения. Оно несколько раз было перечеркнуто и переписано, но в самом углу страницы Гарри увидел неразборчивые каракули: «Левикорпус (нпр.)»

Не обращая внимания на свистящий ветер, буйство дождя со снегом за окном и оглушительный храп Невилла, мальчик вглядывался на замечание в скобках. Нпр., должно быть, означало «непроизносимое». Гарри засомневался, что ему удастся использовать это заклинание; ему все еще не давались непроизносимые заклятия, что Снейп не уставал отмечать на каждом уроке З.О.Т.И. Но, поразмыслив немного, он решил, что Принц, несомненно, гораздо лучший учитель, чем Снейп.

Направив палочку в пространство, он слегка взмахнул ею и произнес про себя:

– Левикорпус!

– Аааааааа!

Комнату внезапно озарила яркая вспышка, после чего все разом заговорили, проснувшись от крика Рона. Гарри в испуге отшвырнул в сторону учебник: Рон вверх тормашками висел в воздухе, как если бы зацепился лодыжкой за невидимый крюк.

– Прости! – воскликнул Гарри, в то время как Дин и Симус покатывались со смеху, а Невилл, упавший с кровати, поднимался на ноги. – Держись – я сейчас расколдую тебя…

Он отыскал учебник по Зельеварению и начал лихорадочно его листать, пытаясь найти нужную страницу. Наконец, это ему удалось, и он разобрал мелко написанное слово под заклинанием. Молясь, чтобы это оказалось контрзаклятием, Гарри подумал:

– Либеракорпус! – и Рон кучей свалился на свою кровать.

– Прости меня, – повторил Гарри еле слышно, а Дин и Симус продолжали хохотать.

– Завтра, – глухо пробормотал Рон, – я установлю будильник немного раньше, чем ты.

К тому времени, как они полностью оделись, надев на себя по нескольку фирменных свитеров миссис Уизли и захватив плащи, шарфы и перчатки, шок Рона уже спал, и он нашел новое заклинание Гарри весьма забавным. Настолько забавным, что даже решил, не теряя времени, рассказать за завтраком эту историю Гермионе.

– … и потом сверкнула еще одна вспышка, и я приземлился на кровать! – рассмеялся Рон, уплетая колбасу.

Во время этого анекдота Гермиона ни разу не улыбнулась и теперь крайне неодобрительна смотрела на Гарри.

– Не было ли это, случайно, очередным заклинанием из твоего учебника по Зельеварению?

Нахмурившись, Гарри взглянул на нее.

– Почему ты всегда ожидаешь самого плохого?

– Так оттуда?

– Ладно, оттуда. Какая разница?

– Выходит, ты решил испытать неизвестное тебе рукописное заклинание и посмотреть, что из этого получится?

– Почему ты придаешь такое значение тому, что оно написано от руки? – спросил Гарри, предпочитая не отвечать на ее вопрос.

– Потому что, скорей всего, Министерство Магии его не одобрило, – ответила Гермиона. – А также, – добавила она, увидев, что Гарри и Рон закатили глаза, – потому что я начинаю думать, что ум этого Принца довольно изворотлив.

Гарри и Рон хором осадили ее.

– Это был просто смешно! – сказал Рон, поливая кетчупом свою колбасу. – Шутка, Гермиона, только и всего!

– Подвешенные за лодыжку вверх тормашками люди? – спросила Гермиона. – Кто будет тратить время и энергию на составление таких заклинаний?

– Фред и Джордж, – ответил Рон, пожав плечами, – это в их стиле. И еще…

– Мой папа, – перебил Гарри. Он только что вспомнил об этом.

– Что? – воскликнули Рон и Гермиона одновременно.

– Мой папа использовал это заклинание, – повторил Гарри. – Я… Люпин рассказывал мне об этом.

Тут он, конечно, сказал неправду. На самом деле Гарри видел, что его отец применял это заклинание против Снейпа, но он никогда не рассказывал ни Рону, ни Гермионе о том особенном путешествии в память бывшего профессора Зельеварения. И вдруг ему в голову пришла удивительная мысль. Возможно, Принцем-Полукровкой был…?

– Может быть, твой папа действительно применял это заклятие, Гарри, – произнесла Гермиона, – но он – не единственный. Мы видели, как целая группа людей пользовалась им, или вы не помните? Люди, висящие в воздухе. Их заставили парить над землей, пока они спали и были беспомощны.

Гарри уставился на нее. Растерянный, он слишком хорошо помнил тот случай с Пожирателями Смерти на Чемпионате мира по квиддичу. Но Рон пришел ему на помощь.

– Это совсем другое дело, – твердо сказал он, – тогда они употребили заклятье во зло. Гарри и его отец только ради шутки. Ты не любишь Принца, Гермиона, – добавил он серьезно, указывая на нее колбасой, – потому что он лучше тебя разбирается в зельях…

– А вот это здесь совершенно ни при чем! – покраснев, воскликнула девочка. – Я просто думаю, что применять заклинания, когда ты даже не знаешь, для чего они, крайне безответственно, и перестань говорить «Принц», как будто это его титул. Спорим, что это всего лишь глупая кличка, и я совсем не думаю, что он показался бы мне очень милым человеком!

– Я не вижу никаких причин так думать, – горячо возразил Гарри. – Если бы он был подающим надежды Пожирателем Смерти, то врядли стал называть себя «полукровным», разве не так?

Как только Гарри произнес это, он понял, что как раз его отец был чистокровным волшебником. Но он тут же отогнал от себя эту мысль, потому что решил осмыслить ее позже…

– Пожиратели Смерти не могут быть чистокровными абсолютно все, иначе просто не хватит чистокровных колдунов, – упрямо сказала Гермиона. – Лично я считаю, что большинство из них – это полукровки, претендующие на то, чтобы быть чистыми. Они нападают только на магглорожденных, и они были бы очень рады принять тебя и Рона в свои ряды.

– Я ни за что в жизни не стану Пожирателем Смерти! – с негодованием воскликнул Рон, так активно размахивая перед лицом Гермионы вилкой, что кусочек колбасы, который был на нее нанизан, отлетел и попал прямо в голову Эрни МакМиллиану. – Вся моя семья – осквернители крови! А это столь же плохо для Пожирателя Смерти, как и быть магглорожденным.

– А вот меня бы они приняли с любовью, – саркастически сказал Гарри. – Мы смогли бы стать лучшими друзьями, если бы они только не пытались все время прикончить меня.

Рон рассмеялся, и даже Гермиона сдержанно улыбнулась. Но тут их отвлекла Джинни.

– Эй, Гарри, меня просили передать тебе это.

Это был свиток пергамента с именем Гарри, надписанным на нем знакомым тонким, косым почерком.

– Спасибо, Джинни… Это о следующем занятии с Дамблдором, – пояснил Гарри Рону и Гермионе, разворачивая пергамент и быстро просматривая его содержание. – Вечером в понедельник. – он почувствовал облегчение. – Не хочешь пойти с нами в Хогсмид, Джинни?

– Я иду с Дином, может быть, увидимся там, – ответила девочка и, помахав им на прощание, ушла.

Филч как обычно стоял у входных дубовых дверей, отмечая по списку учеников, у которых было разрешение на прогулку в Хогсмид. Проверка затянулась дольше обычного, поскольку Филч трижды проверял каждого своим Тайным Детектором.

– Не понимаю, зачем обыскивать нас при выходе. Какое имеет значение, вынесем мы контрабандой что-то, относящееся к Темным искусствам, или нет, – поинтересовался у Филча Рон, глядя на тонкий длинный Тайный Детектор с опаской. – Вам бы стоило проверять нас на входе, чтобы мы ничего не принесли с собой.

В ответ он получил еще несколько тычков Детектором в щеку, после чего продолжал вздрагивать даже когда они уже вышли во двор.

Прогулка в Хогсмид была не очень веселой. Гарри обмотал шарфом рот и щеки; открытая же часть лица намокла и даже окоченела. На дороге в деревню было полно учениками, низко согнувшихся под порывами сильного ветра. Уже не раз Гарри спрашивал себя, не лучше ли им было остаться в теплой гостиной Гриффиндора. И когда они наконец дошли до Хогсмида и увидели заколоченный досками Магазин Волшебных Фокусов «Зонко», Гарри окончательно пришел к выводу, что эта прогулка изначально была обречена на провал. Рон показал рукой в перчатке в сторону гостеприимно открытого «Медового Герцога», и вместе с Гарри и Гермионой нетвердой походкой зашел в переполненный магазин.

– Слава Богу, – дрожа, сказал Рон, когда они очутились в тепле и наслаждались ароматом ирисок. – Давайте останемся здесь на целый день.

– Гарри, мой мальчик! – пророкотал чей-то голос за их спинами.

– О нет, – пробормотал Гарри. Все трое обернулись и увидели профессора Слизхорна, на котором была большая пушистая шапка и пальто с точно таким же мехом на воротнике. В руке он сжимал большой пакет засахаренных ананасов и занимал по меньшей мере четверть магазина.

– Гарри, ты пропустил уже три моих скромных ужина, – произнес Слизхорн, добродушно пихая его в грудь. – Не нужно так поступать со мной, мой мальчик! Я рассчитываю увидеть тебя! Мисс Грейнджер нравится у меня, не правда ли?

– Да, – беспомощно пробормотала Гермиона, – они… действительно…

– Итак, почему ты не приходишь, Гарри? – потребовал ответа Слизхорн.

– Ну, у меня были тренировки по квиддичу, профессор, – оправдывался Гарри, который действительно планировал тренировки каждый раз, когда получал от Слизхорна маленькое, перевязанное ленточкой фиолетовое приглашение. Эта означало, что Рон не будет один, и что они будут вместе с Джинни смеяться, представляя себе Гермиону, запертую вместе с МакЛаггеном и Забини.

– Ну, тогда, надо думать, вы выиграете в первом матче, раз вы так много тренируетесь! Я искренне желаю тебе победить! – сказал Слизхорн. – Однако небольшой отдых еще никому не повредил. Как насчет вечера в понедельник? Ты же, наверное, не станешь тренироваться в такую погоду…

– Я не смогу, профессор, тем вечером у меня… ммм… встреча с профессором Дамблдором.

– Опять не выходит! – картинно воскликнул Слизхорн. – Ну ладно… ты же не сможешь постоянно ускользать от меня, Гарри!

И по-королевски взмахнув на прощание рукой, он вразвалку вышел из магазина, совершенно не обращая внимания на Рона, как если бы он был Засахаренным Тараканом.

– Не могу поверить, что ты снова увернулся, – произнесла Гермиона, покачав головой. – Знаете, у него не то, чтобы плохо… иногда бывает весьма забавно… – но, заметив выражение лица Рона, тут же добавила. – О! Взгляните, продаются роскошные сахарные перья – должно быть, их хватает на несколько часов!

Радуясь, что Гермиона сменила тему, Гарри выказал намного больше интереса к новым супер огромным сахарным перьям, чем обычно, однако Рон все еще был угрюмым и лишь пожал плечами, когда Гермиона спросила, куда бы он хотел пойти дальше.

– Пойдемте в «Три Метлы», – предложил Гарри. – Там хотя бы тепло.

И, вновь обвязав лица шарфами, они вышли из кондитерской. После тепла и уюта «Медового Князя» им казалось, что пронизывающий ветер колет их подобно ножам. Улица была полупустынна; никто не останавливался, чтобы поболтать, напротив, все спешили укрыться в помещении. Исключение составляли двое мужчин, стоящих перед ними возле «Трех Метел». Один был очень высоким и худым; с трудом вглядываясь через запорошенные очки, Гарри узнал бармена из другого бара Хогсмида – «Кабаньей головы». Но как только ребята подошли поближе, он поплотнее завернулся в плащ и отошел, оставив маленького человечка, теребящего что-то в руках. Подойдя к нему почти вплотную, Гарри внезапно осенило, кто это.

– Наземникус!

Приземистый, кривоногий человек с длинными, растрепанными рыжими волосами подбросил и случайно уронил древний чемодан, который вдруг раскрылся и изверг наружу содержимое целой лавки старьевщика.

– О, привет, Гарри, – произнес Наземникус Флетчер с наигранной непринужденностью в голосе. – Ну, не буду вас задерживать.

И он начал шарить по земле, собирая выпавшие из чемодана вещи с видом человека, страстно желающего поскорее уйти.

– Ты все это продаешь? – поинтересовался Гарри, наблюдая, как Наземникус выкапывает из снега неряшливо выглядящие предметы.

– Ах, да, в общем, вынужденные жизненные затруднения, – ответил Наземникус. – Дай-ка мне это .

Рон наклонился и подобрал что-то серебряное.

– Постой-ка, – произнес он медленно, – Это кажется мне знакомым…

– Спасибо! – сказал Наземникус, выхватывая кубок у Рона из рук и запихивая его обратно в сумку. – Ну что ж, увидимся… А-а-ай!

Гарри схватил его за горло и прижал к стене бара. Крепко держа его одной рукой, мальчик быстро достал свою палочку.

– Гарри! – взвизгнула Гермиона.

– Ты взял это в доме Сириуса, – отчеканил Гарри, нос к носу приблизившись к Наземникусу и вдыхая неприятный запах застарелого табака и алкоголя. – Это принадлежало семье Блэков.

– Я… нет… что ты…? – Лепетал Наземникус, лицо которого приобретало фиолетовый оттенок.

– Ты что, возвратился туда той ночью, когда он умер? – прорычал Гарри.

– Я… нет…

– Дай сюда!

– Гарри, прекрати! – завопила Гермиона, когда Наземникус посинел.

Вдруг раздался звук удара, и Гарри почувствовал, что его руки отпустили горло Наземникуса. Задыхаясь и хрипя, тот схватил упавший чемодан и – БАХ! – аппарировал.

Гарри с громкими проклятьями развернулся на месте, пытаясь увидеть, куда пропал Наземникус.

– ВЕРНИСЬ, ВОРЮГА…!

– Это бесполезно, Гарри. – Из ниоткуда появилась Тонкс, ее мышиного цвета волосы намокли под дождем со снегом.

– Наземникус, вероятно, уже в Лондоне. Нет никакого смысла кричать.

– Он стащил вещи Сириуса! Он стащил их!

– Да, но, тем не менее, – произнесла Тонкс, совершенно не обеспокоенная этим сообщением. – Вам стоит уйти с холода.

Она наблюдала, как они вошли в дверь «Трех Метел». Но как только они оказались внутри, Гарри взорвался:

– Он стащил вещи Сириуса!

– Я знаю, Гарри, но, пожалуйста, не кричи, люди смотрят, – прошептала Гермиона. – Пойдите и сядьте, я возьму нам выпить.

Гарри все еще кипятился, когда Гермиона возвратилась к их столику несколько минут спустя, держа в руках три бутылки сливочного пива.

– Неужели Орден не может контролировать Наземникуса? – взбешенно прошептал он друзьям. – Неужели они не могут заставить его по крайней мере прекратить воровать из штаба все, что плохо лежит?

– Шшш! – отчаянно прошипела Гермиона, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто их не подслушивал. Несколько колдунов с большим интересом уставились на Гарри, и Забини, развалившись, сидел за своим столиком неподалеку. – Гарри, я тоже была вне себя от ярости, когда узнала, что он крадет твои вещи…

Гарри поперхнулся сливочным пивом. Он совсем забыл, что теперь дом двенадцать на Гримволд Плейс принадлежит ему.

– Да, это – мои вещи! – воскликнул он. – Неудивительно, что он был не рад меня видеть! Ну что ж, придется рассказать Дамблдору о том, что происходит. Только он сможет припугнуть Наземникуса.

– Хорошая идея, – прошептала Гермиона, с облегчением понимая, что Гарри остыл. – Рон, куда это ты уставился?

– Никуда, – произнес Рон, торопливо отводя взгляд от барной стойки. Но Гарри знал, что он пытался поймать взгляд соблазнительной и привлекательной хозяйки, мадам Розмерты, в которую уже давно был влюблен.

– Надо думать, под «никуда» ты подразумеваешь небольшую порцию огненного виски, – язвительно сказала Гермиона.

Рон не обратил внимания на эту колкость, и с чувством собственного достоинства потягивал свое пиво. Гарри думал о Сириусе и о том, как он ненавидел эти серебряные кубки. Гермиона барабанила пальцами по столу, переводя взгляд от Рона к барной стойке и обратно. Опустошив до конца свою бутылку, Гарри сказал:

– Будем считать, что день закончился, пошли в замок?

Гермиона с Роном кивнули; прогулка оказалась невеселой, а погода с каждой минутой становилась все хуже. Они вновь укутались в плащи, водрузили на место шарфы, надели перчатки и вышли из паба на Главную улицу вслед за Кэти Белл и ее подругой. Мысли Гарри обратились к Джинни, когда они выбрались на дорогу в Хогвартс и шагали по замерзшей грязи. Они так и не встретились с ней, и Гарри в этом не сомневался, потому что она с Дином была в Чайной мадам Паддифут, где часто встречались счастливые парочки. Нахмурившись, он нагнулся навстречу промозглому дождю со снегом и поплелся вперед.

Через некоторое время Гарри вдруг заметил, что голоса Кэти Белл и ее подруги, которые доносили до них ветер, стали пронзительными и громкими. Гарри всмотрелся в их неясные фигуры. Две девочки спорили из-за чего-то, что Кэти держала в руке.

– Тебя это не касается, Ленни! – донесся до Гарри ее голос.

За поворотом снег с дождем усилился, полностью залепив Гарри очки. И как только он поднял руку в перчатке, чтобы протереть их, Ленни выхватила пакет у Кэти из рук, но та дернула его обратно, и он упал на землю.

В тот же момент Кэти поднялась в воздух, но не так забавно, как Рон, словно его держали за лодыжку, а очень изящно, раскинув руки, будто собираясь взлететь. И именно в этом что-то было не так, происходило нечто жуткое… Ее волосы растрепались под порывами свирепого ветра, глаза девушки были закрыты, а лицо оставалось совершенно бесстрастным. Гарри, Рон, Гермиона и Лени замерли на месте и стали наблюдать.

Когда Кэти воспарила уже в шести футах над землей, раздался душераздирающий крик. Девушка открыла глаза, и стало ясно, что чтобы она ни видела и ни чувствовала, это причиняло ее страшные муки. Она все кричала и кричала; Ленни тоже вскрикнула и схватила подругу за лодыжки, пытаясь опустить ее на землю. Гарри, Рон и Гермиона бросились вперед, чтобы помочь, но даже несмотря на то, что они схватили Кэти за ноги, она продолжала висеть над ними; Гарри с Роном попытались поймать ее, но она так сильно извивалась, что они с трудом могли ее удержать. Тогда они опустили девушку на землю, но она продолжала вопить, очевидно, совершенно их не узнавая. Гарри огляделся по сторонам; вокруг никого не оказалось.

– Оставайтесь на месте! – бросил он остальным через вой ветра. – Я пойду за помощью!

Гарри бросился в сторону школы; он никогда не видел, чтобы кто-нибудь вел себя, как Кэти, и даже не мог себе представить, чем это вызвано. Он резко завернул и столкнулся с кем-то, очень сильно напоминающим медведя, стоящего на задних лапах.

– Хагрид! – задыхаясь, произнес мальчик, одновременно пытаясь освободиться от живой изгороди, в которую он попал.

– Гарри! – воскликнул лесник, в бровях и бороде которого запутались хлопья снега. Одет он был, как обычно, в свое огромное лохматое пальто из бобрового меха. – А я тока от Гроупа, он становится лучше, ты бы…

– Хагрид, кое-кому причинили вред там, позади, или прокляли, или что-то еще…

– Чего-чего? – переспросил он, нагибаясь ближе к Гарри и пытаясь расслышать хоть что-то через завывания неистового ветра.

– Ученика прокляли! – заорал Гарри.

– Прокляли? Кого? Не Рона, не Гермиону?

– Нет, не их, а Кэти Белл – там…

Вместе они побежали назад по дороге. Не нужно было много времени, чтобы различить небольшую группу людей вокруг Кэти, которая все еще извивалась и кричала, лежа на земле; Рон, Гермиона и Ленни пытались ее успокоить.

– Назад! – проревел Хагрид. – Дайте мне на нее глянуть!

– С ней что-то случилось! – рыдала Ленни. – Я не знаю, что…

Хагрид всего лишь одно мгновение смотрел на Кэти, затем, не произнося ни слова, наклонился, поднял ее на руки и устремился к замку. Спустя несколько минут жуткие крики девушки затихли, и единственным, что нарушало тишину, был рев ветра.

Гермиона поспешно подошла к всхлипывающей подруге Кэти и обняла ее.

– Тебя ведь Ленни зовут, да?

Девочка кивнула.

– Это произошло совершенно внезапно, или..?

– Это случилось, когда порвался тот сверток, – прорыдала Ленни, указывая на промокший пакет на земле, завернутый в упаковочную бумагу и открытый так, что были видны зеленоватые отблески света. Рон наклонился и протянул к нему руку, но Гарри поймал ее и отдернул назад.

– Не прикасайся к нему!

Он присел. Из-под бумаги виднелось прекрасное опаловое ожерелье.

– Я видел его прежде, – произнес Гарри, вглядываясь в украшение. – Давным-давно оно находилось в лавке «Горбин и Бэркс». Этикетка гласила, что оно проклято. Кэти, по всей видимости, прикоснулась к нему. – он взглянул на дрожащую Ленни. – Как оно оказалось у нее?

– Ну, мы как раз из-за этого и спорили. Она возвратилась из уборной в «Трех Метлах», держа сверток в руках, и сказала, что это сюрприз для кого-то в Хогвартсе, и она должна передать его. Она выглядела очень веселой, когда говорила это… О нет! Нет! Я готова держать пари, что она была под заклятием Империус, а я не поняла!

Ленни вздрогнула, и снова все ее тело сотряслось от рыданий. Гермиона ласково поглаживала ее по плечу.

– А она не сказала, кто ей дал пакет, Ленни?

– Нет… и она не сказала бы мне… а я говорила ей, что это глупо, и не нужно нести его в школу, но она даже не слушала меня, и… и тогда я попыталась забрать у нее сверток… и… и… – У Ленни вырвался отчаянный вопль.

– Нам лучше вернуться в школу, – сказала Гермиона, все еще обнимая Ленни. – Там мы узнаем, как она. Пойдемте…

Гарри заколебался на мгновение, затем снял шарф, обмотанный вокруг лица и, не обращая внимания на удивление Рона, осторожно накрыл им ожерелье и взял его.

– Мы должны показать это мадам Помфри, – пояснил он свои действия.

Когда они двинулись по дороге вслед за Гермионой и Ленни, Гарри яростно размышлял. Но как только они миновали ворота в Хогвартс, он не смог больше держать свои мысли при себе и заговорил.

– Малфой знал об этом ожерелье. Он с удовольствием разглядывал его четыре года назад в «Горбин и Бэркс», когда я прятался от него и его отца. Вот что он купил в тот день, когда мы следили за ним! Он вспомнил про ожерелье и вернулся за ним!

– Я… я не знаю, Гарри, – нерешительно произнес Рон. – Столько людей бывают в «Горбин и Бэркс»… И разве эта девчонка не сказала, что Кэти принесла его из туалета для девочек?

– Она сказала, что из туалета она вышла со свертком, но ведь это не означает, что она взяла его именно там…

– МакГонагалл! – предостерегающе воскликнул Рон.

Гарри поднял глаза. Это действительно была профессор МакГонагалл, быстро спускающаяся к ним по каменной лестнице, преодолевая метель.

– Хагрид сказал, что вы четверо видели произошедшее с Кэти Белл – будьте добры все вместе подняться в мой кабинет. Что у вас в руках Поттер?

– Это вещь, которой она коснулась, – ответил Гарри.

– О Господи, – встревожено произнесла профессор МакГонагалл, взяв ожерелье у Гарри. – Нет, нет, Филч, они – со мной! – добавила она торопливо, когда через прихожую шаркающей походкой к ним приближался Филч со своим Тайным Детектором наперевес. – Немедленно передайте это ожерелье профессору Снейпу, но ни в коем случаю не прикасайтесь к нему, пусть оно остается завернутым в шарф!

Гарри с друзьями последовал за профессором МакГонагалл наверх, в ее кабинет. Залепленные снегом окна дребезжали в рамах, и в комнате было холодно, несмотря на огонь, потрескивающий в камине. Профессор МакГонагалл закрыла дверь и села за стол, лицом к Гарри, Рону, Гермионе и продолжающей всхлипывать Ленни.

– Ну? – резко спросила она. – Что случилось?

Запинаясь и постоянно останавливаясь, пытаясь унять слезы, Ленни рассказала профессору МакГонагалл, как Кэти пошла в уборную в «Трех Метлах» и вернулась, держа неподписанный пакет. Как она себя странно вела, и как они не могли прийти к согласию о передаче неизвестно чего, как спор из-за свертка привел к драке, во время которой он и порвался. Здесь Ленни настолько устала, что больше не сказала ни слова.

– Хорошо, – сказал Профессор Макгонагол уже более доброжелательно, – сходите, пожалуйста, в больничное крыло, Ленни, и попросите мадам Помфри дать вам что-нибудь успокоительное.

Когда девочка вышла из кабинета, профессор МакГонагалл обернулась к Гарри, Рону, и Гермионе.

– Что произошло, когда Кэти прикоснулась к ожерелью?

– Она поднялась в воздух, – начал рассказывать Гарри, опередив Рона и Гермиону, – и затем начала кричать и извиваться. Профессор, могу я поговорить с профессором Дамблдором? Пожалуйста!

– Директор школы уехал до понедельника, Поттер, – удивленно сказала профессор МакГонагалл.

– Уехал? – сердито переспросил Гарри.

– Да, Поттер, уехал! – резко произнесла профессор МакГонагалл. – Но все, что ты хотел рассказать ему об этом ужасном происшествии, ты можешь рассказать мне, я уверена!

Гарри на мгновение заколебался. Профессор МакГонагалл не вызывала чувства особого доверия; Дамблдор, хоть и во многом более странный, все же с большей серьезностью относился к его, хоть и диким, предположениям. Но это был вопрос жизни и смерти, и потому было некогда думать о том, что его высмеют.

– Я думаю, Драко Малфой дал Кэти это ожерелье, профессор.

С одной стороны от него Рон вдруг почесал нос, находясь в очевидном затруднении; с другой Гермиона переступила с ноги на ногу, словно пытаясь чуть отодвинуться от Гарри.

– Это очень серьезное обвинение, Поттер, – после небольшой паузы немного потрясенно произнесла профессор МакГонагалл. – У вас есть хоть одно доказательство?

– Нет, – ответил Гарри, – но… – и он рассказал ей о беседе между Малфоем и господином Горбином, которую они подслушали у лавки «Горбин и Бэркс».

Когда он закончил говорить, профессор МакГонагалл выглядела немного растерянной.

– Малфой отдал что-то «Горбину и Бэрксу» на ремонт?

– Нет, профессор, он просто хотел, чтобы Борджин сказал ему, как что-то исправить, но этой вещи с собой у него не было. Но дело не в этом, а в том, что в тот раз он что-то купил, и, я думаю, это было ожерелье…

– Вы видели, как Малфой выходил из лавки с таким пакетом?

– Нет, профессор, он попросил Горбина хранить его в магазине, пока он ему не понадобится…

– Но Гарри, – вмешалась Гермиона, – Горбин спросил его, не хочет ли он забрать эту вещь с собой, и Малфой сказал, что нет…

– Это потому, что он не хотел к нему прикасаться! – гневно ответил Гарри.

– На самом деле он сказал: «

Как я понесу это по улице?» – возразила Гермиона.

– Наверное, он не хотел показаться идиотом, несущим ожерелье, – вмешался Рон.

– О, Рон, – отчаянно воскликнула Гермиона, – но оно же было упаковано, так что он бы не коснулся его и легко спрятал бы в складках мантии, так, что никто и не заметил бы! Я думаю, то, что он припас у «Горбина и Бэркса», должно было быть либо шумным, либо большим: чем-нибудь таким, что наверняка привлекло бы к нему внимание на улице. И наконец, – добавила она громко, не дав Гарри себя перебить. – я спрашивал Горбина об ожерелье, разве ты не помнишь? Когда я вошла, чтобы разузнать, что Малфой оставил там на сохранение, ожерелье было на месте. И Борджин назвал мне цену, а вовсе не сказал, что оно уже продано или что-то еще…

– Тогда совершенно очевидно: он просто понял, что ты забежала всего на пару секунд, и, конечно, не собирался рассказывать тебе. Так или иначе, Малфой мог придти за ним потом…

– Достаточно! – прервала его профессор МакГонагалл, как только разъяренная Гермиона открыла рот, чтобы возразить. – Поттер, я оценила все, что вы мне рассказали, но мы не можем приписывать это преступление Малфою просто потому, что он посетил магазин, где это ожерелье, возможно, было приобретено. Тогда мы можем обвинить и сотни других…

– …именно это я и имел ввиду, – пробормотал Рон.

– Как бы то ни было, в этом году меры безопасности школы гораздо строже. И я не думаю, что ожерелье могло проникнуть в школу без нашего ведома…

– Но…

– и еще, – закончила профессор МакГонагалл, – мистер Малфой сегодня не был в Хогсмиде.

Гарри посмотрел на нее, но его все еще обуревали сомнения.

– Откуда вы знаете, профессор?

– Потому что он был оставлен мною после уроков. Он не сделал домашнего задания по Трансфигурации два раза подряд. Итак, спасибо, что поделились со мною вашими подозрениями, Поттер, – сказала она, чинно их обойдя, – но мне нужно подняться в больничное крыло и посмотреть, как там Кэти Белл. Желаю вам удачного дня!

Она оставила дверь кабинета открытой. Им не оставалось ничего другого, как молча выйти вслед за ней.

Гарри был рассержен на друзей за то, что они поддержали МакГонагалл; несмотря на это, он все же заставил себя присоединиться к разговору, когда они начали обсуждать произошедшее.

– Как вы думаете, кому Кэти должна была передать ожерелье? – спросил Рон, когда они поднимались по лестнице в общую гостиную.

– Кто его знает, – сказала Гермиона. – Но кто бы это ни был, ему просто повезло. Не думаю, что пакет можно было распечатать, не прикасаясь к ожерелью.

– Оно могло предназначаться кому угодно, – произнес Гарри. – Дамблдору – Пожиратели Смерти мечтают избавиться от него, он, должно быть, одна из их первостепенных целей. Или Слизхорну – Дамблдор считает, что он очень нужен Волдеморту, и им явно не нравится, что он примкнул к Дамблдору. Или…

– Или тебе, – обеспокоено прервала его Гермиона.

– Вряд ли, – возразил Гарри, – иначе Кэти бы просто повернулась прямо на дороге и отдала бы его мне, не так ли? Я шел за ней всю дорогу от «Трех Метел». Ей было бы гораздо проще отдать сверток вне Хогвартса, особенно учитывая Филча, обыскивающего всех входящих и выходящих. Странно, что Малфой попросил ее принести его в замок…

– Гарри, Малфой, не был в Хогсмиде! – воскликнула Гермиона, топая от досады ногой.

– Тогда, должно быть, у него есть сообщник, – парировал Гарри. – Крэбб или Гойл, или, если подумать, это мог быть другой Пожиратель Смерти. У него толпы друзей, лучших, нежели Крэбб и Гойл, теперь, когда он…

Рон и Гермиона обменялись взглядами, которые ясно говорили, что им не стоит продолжать спор.

– Укропный суп, – решительно сказала девочка, когда они дошли до Полной Дамы.

Портрет распахнулся, чтобы пропустить их в общую гостиную. Здесь было полно народу и пахло сырой одеждой; похоже, многие вернулись из Хогсмида пораньше из-за плохой погоды. Но испуганного ропота и обсуждений не было слышно, а значит новости о несчастье Кэти еще не распространились.

– Если подумать, это нападение не было достаточно продуманным, – сказал Рон, выталкивая одного первокурсника из кресла возле камина и садясь в него сам. – Проклятое ожерелье даже не попало в замок. Нельзя назвать эту задумку такой уж блестящей.

– Ты прав, – ответила Гермиона, ногой выталкивая Рона из кресла и отдавая его обратно первоклассникам. – Оно не было спланированным.

– Но с каких это пор Малфой стал одним из лучших мировых мыслителей? – спросил Гарри.

Ни Рон, ни Гермиона ничего не ответили.

Глава 13

Кэти была доставлена в отделение Магических Болезней и Повреждений больницы имени Святого Мунго на следующий день. За это время новость о наложенном на нее проклятии уже разнеслась по всей школе, хотя подробности были точно неизвестны и, похоже, кроме Гарри, Рона, Гермионы и Ленни, никто не знал, что Кэти не была настоящей целью покушения.

– О, и, конечно, Малфой в курсе, – сказал Гарри Рону и Гермионе, которые продолжали прикидываться глухими всякий раз, как Гарри упоминал его теорию о том, что Малфой является Пожирателем Смерти.

Гарри не знал, вернется ли Дамблдор вовремя к уроку в понедельник вечером, но Дамблдор не сказал ни слова об отмене урока, поэтому Гарри сам пришел к кабинету директора в восемь часов, постучался, и его пригласили войти. Расстроенный Дамблдор выглядел необычайно уставшим, а его рука оставалась все такой же черной, как и после ожога. Однако он улыбнулся, жестом показав Гарри присесть. Омут Памяти стоял на письменном столе, отбрасывая по всему потолку серебряные блики света.

– Ты тоже, смотрю, был занят в мое отсутствие, – сказал Дамблдор. – Как мне известно, ты видел произошедшее с Кэти?

– Да, сэр. Как она?

– Пока еще очень плохо, хотя ей относительно повезло. В тот день она надела перчатку, благодаря которой могла свободно держать ожерелье, но, как это не прискорбно, в перчатке была небольшая дырка. Если бы только она надела ожерелье или притронулась у нему незащищенной перчаткой рукой, она, возможно, немедленно бы умерла. К счастью, Профессор Снейп был способен быстро предотвратить распространение проклятия…

– Почему он? – быстро спросил Гарри. – Почему не мадам Помфри?

– Нахал, – сказал тихим голосом один из портретов на стене, и Финеас Найджелус Блэк, пра-пра-прадедушка Сириуса, поднял голову, перестав притворяться спящим. – Я никогда не разрешал ученикам задавать такие вопросы во времена, когда я управлял Хогвартсом.

– Да, спасибо, Финеас, – сдавленно произнес Дамблдор. – Гарри, Профессор Снейп знает гораздо больше о Темных Искусствах, нежели мадам Помфри. Во всяком случае, сотрудники клиники Святого Мунго ежечасно посылают мне доклады, и я надеюсь, что Кэти в скором времени полностью выздоровеет.

– Где вы были в эти выходные, сэр? – спросил Гарри, игнорируя внутренний голос, подсказывающий ему, что нужно быть менее напористым. Мнение его внутреннего голоса, по-видимому, разделял и Финеас Найджелус, тихо засопевший в своем портрете.

– Я бы не хотел об этом сейчас говорить, – сказал Дамблдор. – Однако я расскажу тебе, когда придет время.

– Расскажете? – удивленно спросил Гарри.

– Да, я надеюсь, – сказал Дамблдор, извлекая из недр мантии свежую бутылочку, наполненную серебряными воспоминаниями и открывая ее при помощи своей волшебной палочки.

– Сэр, – в порядке эксперимента спросил Гарри, – Я встретил Наземникуса в Хогсмиде.

– Ах да, я уже знаю, что Наземникус обработал твое наследство, – сказал Дамблдор, хмурясь. – Он как сквозь землю провалился после вашей с ним встречи в Трех Метлах. Я думаю, он боится сталкиваться со мной. Однако я уверен, что он больше не станет продолжать продавать старое имущество Сириуса.

– Этот облезлый полукровка украл фамильное сокровище Блэков? – разгневанно воскликнул Финеас Найджелус, и тут же ушел, несомненно, для того, чтобы посетить свой портрет на Площади Гримволд, 12.

– Профессор, – сказал Гарри после короткой паузы, – Профессор МакГонагалл передала Вам то, что я сообщил ей после несчастного случая с Кэти? О Драко Maлфое?

– Да, она поведала мне о твоих подозрениях, – ответил Дамблдор.

– И что вы думаете по этому поводу?

– Я приму все соответствующие меры, чтобы найти того, кто мог приложить руку к данному случаю, – произнес Дамблдор. – Но что беспокоит меня сейчас, Гарри, так это наш урок.

Гарри почувствовал себя немного обиженным: если их уроки были настолько важны, почему тогда между первыми двумя прошло столько времени? Тем не менее он больше не заговаривал о Драко Maлфое, но наблюдал за Дамблдором, который перелил свежие воспоминания в Омут Памяти и начал перемешивать содержимое емкости палочкой.

– Я уверен, ты помнишь, что мы остановились на том моменте, когда обаятельный маггл, Том Реддл, бросил свою жену-ведьму, Мероуп, и возвратился в свой родной дом в Литтл Ханглтон. Мероуп же отправилась одна в Лондон, ожидая при этом ребенка, который однажды станет Лордом Волдемортом.

– Как Вы узнали, что она была в Лондоне, сэр?

– Из-за свидетельства одного человека, Каракатуса Барка, – сказал Дамблдор. – Он, по странному совпадению, помог найти тот самый магазин, откуда прибыло ожерелье, о котором мы только что с тобой говорили.

Он в последний раз перемешал содержание Омута Памяти (его движения очень напомнили Гарри действия золотодобытчика, просеивающего золото), и легко прикоснулся к нему палочкой. Из кружащейся серебристой жидкости выросла серебряная, как призрак, но более материальная небольшая фигурка старика и начала медленно вращаться вокруг своей оси. Прядь волос, спадавшая на лоб старика, полностью закрывала его глаза.

– Да, мы приобрели данную вещицу при любопытных обстоятельствах. Ее продала нам молодая ведьма, как раз перед Рождеством, – о! – теперь уже много лет назад. Она сказала, что очень нуждается в деньгах, в общем-то, это и так было очевидно. Одета в тряпки и выглядела очень одиноко… Я видел, что она скоро родит ребенка. Она сказала, что медальон принадлежал Салазару Слизерину. Мы постоянно слышали подобные россказни. «Это принадлежало Мерлину! Это был его любимый заварной чайник!» Но когда я осмотрел его, то обнаружил на нем метку Слизерина, и нескольких простых заклинаний было достаточно для того, чтобы все стало ясно. Конечно, эта вещь была абсолютно бесценной. Она, казалось, не имела представления, сколько он стоил. Она была очень счастлива получить за него десять галеонов. О! Это была наиболее выгодная сделка из всех, которые мы когда-либо заключали!

Дамблдор энергично встряхнул Омут Памяти, и Каракатус Барк опустился обратно в серебряную массу, откуда он и появился.

– Он дал за него всего лишь десять галеонов? – возмущенно спросил Гарри.

– Каракатус Барк не отличался щедростью, – сказал Дамблдор. – Итак, мы знаем, что, когда беременнос�