Любимый герой Картера Брауна лейтенант полиции Эд Уилер вновь и вновь бросает вызов преступному миру. Загадочные убийства девушек с одинаковыми татуировками на руке; смертельный выстрел в подвале дома, населенного бывшими циркачами... В награду за риск ибыстроту реакции лейтенант неизменно получает роман с очаровательной юной леди.
ru en О. Лапикова Roland ronaton@gmail.com FB Tools 2006-02-11 http://www.litportal.ru 6DD743DE-30C0-4B32-95AF-F33B8C73711C 1.0 Пуля дум-дум Центрполиграф Москва 1998 5-218-00731-5

Картер Браун

Бархатная лисица

Глава 1

— Тело там, лейтенант, — приглушенно просипел старик. — Третья дверь направо.

Когда-то — должно быть, очень давно — он, судя по всему, был видным мужчиной, но теперь же превратился в съежившуюся мумию. Когда он говорил сиплым шепотом, сидя в кресле-каталке, казалось, вы слышали саму Смерть, провозглашающую о завершении еще одного жизненного пути. По моей спине пробежали мурашки.

— Спасибо, — зачем-то поблагодарил я, вопросительно посмотрев на невозмутимое лицо сержанта Полника, стоящего рядом. — Ну что, пошли?

— А что еще остается делать, лейтенант? — мрачно проворчал он. — Полагаю, дело об убийстве должно начинаться с осмотра трупа, не так ли?

Я вздрогнул от его бестактности, а старик издал резкий кудахтающий звук, выражающий, по всей видимости, неподдельное удовольствие.

— У вас хороший помощник, лейтенант Уилер, — сдавленно хихикнул он. — Не тратит попусту времени на выражение никчемных соболезнований, а сразу берет быка за рога.

— Пошли, — кивнул я Полнику и зашагал вперед по коридору, ведущему из гостиной в дальнюю часть дома.

Третья дверь направо вела в спальню. Это был истинно дамский будуар с роскошными бирюзовыми портьерами из тяжелого бархата, не пропускающими в комнату ни лучика яркого солнечного света позднего утра, с застланным белым, необыкновенно пушистым ковром полом. А стоявшая в центре элегантная кровать с четырьмя столбиками для балдахина, задавала тон всей обстановке. На таком же бархатном, как и портьеры, бирюзовом покрывале резко выделялись белый, золотой и красный цвета. На кровати брошенное или упавшее ничком лежало обнаженное тело девушки — ноги раздвинуты, руки широко раскинуты в стороны.

Длинные светлые волосы золотистыми локонами разметались вокруг головы и шеи, а лужица уже загустевшей крови растеклась по голой спине и оставила на бирюзовом покрывале по обеим сторонам тела безобразные бурые потеки. Между лопаток торчал до половины воткнутый нож.

— Ну и ну! — не выдержал Полник. — Тот, кто всадил его, без сомнения, знал свое дело, не так ли, лейтенант?

— Это уж точно, — подтвердил я. — Пожалуй, мы с тобой уже ничем тут не поможем. Вызови доктора Мэрфи и труповозку, а я пока поговорю с этим Мафусаилом в инвалидном кресле.

Я вышел из спальни и вернулся в гостиную, где в кресле все в той же позе сидел старик, уставившись своими тусклыми, безжизненными глазами куда-то в вечность. Заслышав шаги, он шевельнулся, и его взгляд приобрел осмысленное выражение, тонкие, бескровные губы искривила едва заметная злорадная улыбка.

— Ну, теперь — как выразился ваш добрый сержант — вы установили первый несомненный факт, что убийство имело место, в доказательство чему в спальне находится самый настоящий труп. И что дальше, лейтенант? Полагаю, последует полный набор утомительных вопросов? — Несмотря на сиплый шепот, старик выговаривал слова удивительно быстро. Под съежившейся оболочкой мумии все еще жило намного больше энергии, чем могло показаться с первого взгляда.

Я сдержанно кивнул.

— Около часа назад, где-то в десять тридцать, в полицейский участок позвонила женщина и сообщила, что произошло убийство; она дала адрес и повесила трубку.

Таким образом, первое, что мы установили, согласно выражению Полника и вашему, — здесь имело место убийство. Теперь установим следующий факт: кто вы, сэр?

— Меня зовут Пэйс; Роберт Ирвин Пэйс. — Мутные выцветшие глаза на мгновение оживились. — Рип , так звали меня, когда я был помоложе, Рип Пэйс. Особенно девушки! — Он снова закудахтал, и этот неприятный, похожий на скрежет металла звук начинал действовать мне на нервы.

— Только теперь я больше не Рип, — вздохнул он. — Скорее всего, просто РИП.

— Кто эта девушка?

— Моя падчерица, Вирджиния Мередит, — просипел он. — Она жила здесь, в этом доме.

— А что за женщина сообщила нам об убийстве вашей падчерицы?

— Карэн Донуорт, моя секретарша. Она тоже живет здесь — приглядывает за домом и следит, чтобы экономка и сиделка не оставались на ночь. А то от них и днем-то нет никакого покоя.

— Это она нашла тело?

— Да. И я велел ей позвонить шерифу. Ведь я правильно поступил?

— Конечно, — кивнул я. — Где она сейчас, ваша секретарша?

— В своей комнате. — На его морщинистом лице мелькнула презрительная усмешка. — Карэн так убивается, что можно подумать, будто Вирджиния была ее лучшей подругой.

— Я хотел бы поговорить с ней, мистер Пэйс.

— Так за чем же дело стало?

Кресло-каталка двинулось вперед, и тут в комнату, словно снежная лавина, ворвался сержант Полник.

— Док Мэрфи выехал, лейтенант. И труповозка тоже… — Тут он бросил взгляд на кресло и застыл с открытым ртом. — Простите мою бестактность, мистер Мафусаил.

— Неужели такое возможно? — Старик добродушно прокашлялся. — Неужели под внешностью питекантропа скрывается такое тонкое чувство юмора?

— Че? — Полник тупо уставился на Пэйса.

— Это мистер Пэйс, сержант, — поспешно сказал я.

И тут же мне в голову пришла, как мне показалось, неплохая мысль. — Чем стоять здесь, разинув рот, лучше сделай доброе дело, Полник. Пойди в комнату мисс Донуорт и скажи, что я хочу поговорить с ней. Таким образом, ты избавишь мистера Пэйса от лишнего беспокойства.

События развивались слишком быстро, чтобы сержант смог на лету уловить их суть. Моргая глазами, он все еще стоял с открытым ртом; его глаза растерянно уставились на меня, умоляя о том, чтобы я подробнее растолковал, что ему нужно делать.

— Мисс Донуорт, лейтенант? — хрипло повторил он. — Это та, которая на кровати? Так она же мертвая! — Он с недоумением пожал плечами. — Но если вы настаиваете, то ладно. Я принесу ее сюда, однако вряд ли она сможет что-либо рассказать вам. Это уж точно.

Наступил мой черед растерянно смотреть на старика и искать его сочувствия.

— Мисс Донуорт — моя секретарша, ее комната вторая справа, сержант, — с серьезным видом пояснил он шепотом. — Вы без труда узнаете ее, когда увидите — она пока еще жива!

— Ага, спасибо, мистер Мафусаил! — поблагодарил сержант. Он уже был на полпути, когда внезапно остановился и медленно, с очевидной неохотой, обернулся ко мне. — А если я встречу этого Пэйса, мне его тоже послать к вам?

— Нет! Забудь про него! Только мисс Донуорт, хорошо?

— Как скажете, лейтенант. — Полник пожал плечами и неуклюже затопал по коридору.

Дверь за ним закрылась, и мне не оставалось ничего другого, как посмотреть на злорадно ухмыляющегося старика.

— Должно быть, ваш сержант просто неоценим, когда нужно применить дедуктивный метод, лейтенант, — подколол он меня.

— Может, дедукция и не его конек, но с рутинной работой он справляется отлично.

— Например, если нужно остановить машину у светофора? — прошипел он.

— А знаете что? — Я даже не старался скрыть своей неприязни к нему. — По-моему, смерть падчерицы как-то не слишком вас расстроила, а?

— А почему я должен расстраиваться? — Он поплотнее завернулся в халат. — Дешевая потаскуха. Удивительно еще, что она протянула так долго. Двадцать восемь лет, из которых десять путалась с кем попало. Она прожила дольше, чем заслужила!

— Ее мать живет с вами? — спросил я.

— Жила, пока я не вышвырнул ее отсюда десять лет назад. — Он злорадно усмехнулся. — Через год она загнулась… впрочем, туда ей и дорога!

Дверь в гостиную снова открылась, и в сопровождении высокой брюнетки вошел сержант Полник.

— Это мисс Донуорт, лейтенант, — радуясь, что на сей раз, кажется, не ошибся, произнес он. Но я бы не удивился, если б узнал, что он, чтобы не сглазить, держал за спиной скрещенные пальцы.

— Карэн Донуорт, — спокойно и с достоинством произнесла, входя, девушка.

Ее прическа казалась слегка чопорной и старомодной — но, видимо, она соорудила ее наспех и выглядела очень уместной в данных обстоятельствах. Ниспадающая до самых бровей челка удлинялась к вискам; пряди волос, оставляя открытыми уши, стягивались на затылке в элегантный пучок. Большие темные глаза свидетельствовали об энергичности характера, который, как мне показалось, временами мог обернуться самой настоящей безжалостностью. Строгое платье теплого оранжевого оттенка деликатно обрисовывало полную упругую грудь, тонкую талию и крутой изгиб бедер. С точки зрения женственности она несомненно была привлекательной; но наденьте на нее менее строгое платье, а еще лучше совсем снимите его, — и перед вами предстанет самая что ни на есть сексапильная женщина.

— Лейтенант Уилер из службы шерифа, Карэн. — Пэйс провозгласил это своим обычным торопливым шепотом. — Полагаю, ты уже познакомилась с бдительным сержантом Полником?

— Да, — глядя на меня холодным, оценивающим взглядом, произнесла девушка. — Видимо, лейтенант, вы хотите поговорить о Вирджинии?

— Совершенно верно.

— Сегодня утром, около десяти, я пошла будить ее, — ровным тоном начала она. — Я довольно долго стучалась, но она не отвечала, тогда я открыла дверь… — На мгновение голос Карэн дрогнул. — И увидела… ее…

— А потом вернулись и сообщили мистеру Пэйсу? — подсказал я.

Она кивнула.

— Он велел мне позвонить в службу шерифа и сообщить об убийстве.

— Не называя своего имени, а только адрес?

Карен медленно покачала головой.

— Нет, это вышло случайно… Наверно, я была не в себе от шока и плохо соображала.

С подъездной дорожки донесся звук приближающегося автомобиля, а несколько секунд спустя громкий стук во входную дверь известил о прибытии доктора Мэрфи.

Полник пошел впустить его, а я продолжал разглядывать брюнетку.

— В котором часу мисс Мередит легла спать?

— Не знаю. Я легла еще до того, как она вернулась, — уже окрепшим, уверенным голосом ответила Карэн.

— В котором часу это было?

— В десять — десять пятнадцать. После того как я уложила мистера Пэйса, я пошла к себе, немного почитала и легла.

— И вы не слышали, когда она вернулась?

— К сожалению, лейтенант, я очень крепко сплю. — Она быстро взглянула на старика, потом добавила:

— Я служу у мистера Пэйса уже два года и привыкла к тому, что Вирджиния могла возвращаться в любой час ночи.

— Блуд! — Зашевелившиеся губы старика обнажили десны. — Сплошной блуд!

Я немного подождал, пока Полник проводит доктора Мэрфи через гостиную в коридор, ведущий к спальне, потом снова обратился к девушке.

— Вы того же мнения о Вирджинии Мередит, мисс Донуорт? Что она все время… — Я взглянул на старика. — Блудила?

Осуждающе поджав губы, мисс Донуорт внимательно изучала пол у своих ног.

— Ну. — Она деланно прокашлялась. — Я бы выразилась немного иначе, лейтенант, но по существу я согласна с мистером Пэйсом. У Вирджинии начисто отсутствовала какая-либо мораль.

— И вы считаете, что ее могли из-за этого убить?

— Вполне возможно. — Карэн передернула плечами. — Хотя, боюсь, не знаю…

Я на мгновение прикрыл глаза. Похоже, сегодняшний денек предвещал быть не из легких, особенно если от всех добьешься столько же проку, сколько от этой дамочки. Открыв глаза, я с тоской посмотрел на веснушчатый лысый череп старика, выглядевший так, словно его уже мумифицировали.

— А вы, мистер Пэйс? — спросил я. — Вы тоже считаете, что причиной убийства послужило беспутство молодой леди?

— А что же еще? — Выцветшие голубые глаза смотрели на меня с нескрываемым презрением. — Веди себя каждая, как Вирджиния, и, рано или поздно, непременно нарвется на хахаля, который не захочет больше терпеть такого обращения. Всегда отыщется какой-нибудь вспыльчивый ревнивец, которому надоест быть одним из многих, как вы полагаете?

— Вы кого-то конкретно имеете в виду? — быстро спросил я.

— В последнее время она часто встречалась со своим дружком, Уолтерсом, — заметно оживляясь, просипел старик. — Он как раз из тех типов, которых я имел в виду.

— Уолтере? — повторил я.

— Рей Уолтере, — уточнил он. — Большая шишка в меховом бизнесе. — Его глаза стали еще насмешливей. — На самом деле большая дырка от бублика — вот он кто!

— И где его можно найти?

— Он мелкий торгаш, вернее — толкач. Однако не настолько бедный, чтобы не иметь телефона, — хрипло прокашлялся Пэйс. — Вам остается только заглянуть в телефонную книгу, лейтенант!

Я улыбнулся.

— Ну спасибо! А вы, сэр, случайно, не слышали, как ваша падчерица возвращалась домой?

— Вы что, не соображаете, с кем говорите, лейтенант? — возмущенно просипел старик. — Чтобы я слышал? Я, считайте, уже обеими ногами стою в могиле — правда, туда меня еще не уложили! Когда доживете до моих лет, сон вам станет вовсе не нужен — что бы там ни утверждали эти чертовы врачи, образованные пустобрехи! Но они заставляют меня глотать на ночь этот проклятый секонал, и я засыпаю сном невинного младенца. Каждую ночь, после половины десятого, я отключаюсь, так что ничего и никого вообще не слышу.

Верно, Карэн?

Личная секретарша кивнула.

— Это правда, лейтенант. Я всегда слежу, чтобы мистер Пэйс каждый вечер принимал снотворное, и лишь потом сама отправляюсь спать. Он никогда не просыпается раньше девяти утра.

Неожиданно в глазах Карэн вспыхнула тревога. Проследив за ее взглядом, я увидел, что у скрюченного в кресле-каталке старика медленно опускаются морщинистые, испещренные прожилками веки. Затем тусклые голубые глаза закрылись и маленький обезьяний череп, мягко, без единого звука, откинулся на подголовник.

— Боюсь, он чересчур утомился, — быстро сказала Карэн Донуорт. — Лучше отвезти мистера Пэйса к себе, ему необходим отдых!

— Конечно, — кивнул я. — Действуйте. — И, немного помедлив, добавил:

— Если хотите, чтобы его осмотрел доктор Мэрфи, то я…

— Благодарю вас. — Она покачала головой. — В этом нет необходимости. Я уже привыкла к таким внезапным приступам и знаю, что нужно делать.

Взявшись за поручни кресла, она проворно покатила его по коридору. Когда старика провозили мимо, я бросил прощальный взгляд на несчастный мешок костей, удерживаемых вместе лишь старой, сильно износившейся за долгую жизнь кожей. Не сводя глаз с совершенно бескровного лица, я не мог бы с уверенностью сказать, дышит ли он. Старикашка и в самом деле казался очень древним; полагаю, если его что-то и удерживало на этом свете, так это только ненависть. Этот Рип Пэйс как-то не соответствовал общепринятым представлениям о благородной старости.

Я последовал за удаляющейся в глубь коридора каталкой, внимательно разглядывая обтянутые тонким хлопчатобумажным платьем и ритмично покачивающиеся ягодицы личной секретарши. Потом Карен Донуорт втолкнула кресло со стариком в последнюю по коридору комнату слева, а я вошел в третью направо.

Доктор Мэрфи, сложив руки на груди и прислонясь к стене, словно не находил для себя более подходящего занятия, без особого интереса разглядывал распростертый на постели труп. Но ничего более интересного не оставалось, разве что заняться изучением физиономии сержанта Полника. Увидев меня, Мэрфи вздернул бровь и придал своему и без того сатанинского вида лицу еще более мрачное выражение.

— Ну и как? — оживившись, спросил он. — Неужели легкокрылый Уилер уже раскрыл очередное убийство? Лейтенант, не томите меня: кто же из них убийца?

Старикашка в инвалидном кресле? Он уже во всем признался? Или эта очаровательная, но с виду фригидная темноволосая гурия, которая кажется такой подавленной, словно проглотила собственные миндалины?

— Какой вы, однако, шустрый! — осклабился я. — Готовы лопнуть — прямо как тот карбункул.

— Я знаю один случай! — вмешался вдруг Полник. — У моего старшего брата как-то выскочил карбункул! Да еще на самом кончике…

— Не надо, сержант! — взмолился Мэрфи. — Не забывай, что тут присутствует неискушенный лейтенант!

— ..носа! — Полник непонимающе уставился на доктора. — Тут нет никаких неискушенных лейтенантов, док. Только лейтенант Уилер.

— Что делается — все подались в шутники! — печально вздохнул я. — А вы, док, конечно же не обнаружили ничего стоящего? Я имею в виду — как давно она умерла и тому подобное?

— Примерно семь часов назад, — не задумываясь, ответил Мэрфи.

Я посмотрел на часы.

— Значит, где-то в четыре тридцать утра?

— Где-то так. — Неожиданно он нахмурился. — Тому, кто орудовал этим ножом, или очень повезло, или он отлично знал, что делает. По-моему, он угодил прямо в сердце, поскольку смерть наступила мгновенно. Но чтобы определить точнее, надо произвести вскрытие.

— А что вы можете сказать по поводу раскинутых ног и сжатых кулаков? — спросил я. — Как по-вашему, может мгновенная смерть вызвать подобную непроизвольную реакцию?

— Не уверен, — задумчиво произнес Мэрфи.

— Значит, в последний момент она догадалась, что ее ждет, и попыталась увернуться?

— Может быть, — неопределенно протянул доктор.

— Послушайте, док, — осторожно нажал на него я, — может, вы знаете что-то такое, чего мне неведомо? Может, вы кое-что от меня утаиваете?

— Я и сам пока не уверен, Эл. — Он говорил совершенно искренне, но в его голосе чувствовалось замешательство. — По-моему, подобную реакцию могло вызвать что-то другое. Это не машинальный рефлекс, черт его побери, а нечто совершенно иное.

— Например? — буркнул я.

Он пожевал нижнюю губу.

— Может, оргазм?

Я изумленно разинул рот.

— Оргазм? Вы хотите сказать, что она… что они… в общем, что в этот самый животрепещущий момент он и вонзил ей нож в спину?

Неожиданно придя в замешательство, доктор потер подбородок тыльной стороной ладони.

— Не уверен, что все произошло именно так. Подробности станут ясны только после вскрытия, но для оргазма могут быть и другие причины, причем совершенно извращенные. Известно, что садист приходит в экстаз от боли, которую причиняет другому, а мазохист, наоборот, испытывает оргазм от той боли, которую причиняют ему самому. По существующей теории, найдется немало мазохистов, испытывающих наивысшее наслаждение от такой сильной боли, которая может привести и к смерти.

— Вы хотите сказать: она знала, что тот, кто с ней был, может убить ее, и именно в этот момент испытала оргазм? — Мое горло издало какие-то булькающие звуки.

— Я хочу лишь сказать, что такое вполне возможно, — пробурчал Мэрфи. — Но это было бы просто дикостью…

— Обалдеть можно! — пробормотал я. — И все же подобное могло произойти? Господи, что случилось с нашим милым доктором, которого я знаю столько лет?

Может, вы просто начитались о связи различных половых извращений с криминальными наклонностями, а?

Мэрфи пристально посмотрел на меня, затем в его глазах неожиданно промелькнуло сомнение. Он не спеша направился к кровати.

— Мне кажется, вы не слишком внимательно осмотрели тело, Эл? — спокойно спросил он.

— Я не подходил близко, — признался я. — У нее нож между лопаток — что там еще разглядывать?

— Вот это! — отрывисто бросил Мэрфи.

Протянув руку, он резким движением откинул набок несколько прядей длинных золотистых локонов.

Я тупо уставился на жуткие пятна и вздувшиеся рубцы на мертвенно-бледной шее; все вопросы застряли у меня в горле.

— Если ты собрался убить кого-то и уже припас для этого нож, которым неплохо владеешь, — изрек Мэрфи, — то зачем перед этим душить свою жертву? Или нож был просто запасным вариантом, если с удушением вдруг что-то не заладится? — Один тембр его голоса обладал редкой способностью безжалостно тюкать меня по мозгам. — Или возьмем другой вариант — если кто-то пытается удавить тебя, станешь ли ты спокойно лежать, не мешая убийце делать свое дело?

— Что за чертовщина? — воскликнул я, внимательнее присматриваясь к бирюзовому бархатному покрывалу, на котором распластался труп.

Так я смотрел черт знает сколько времени. Значительно больше, чем требовалось заметить, что покрывало сморщилось лишь в непосредственной близости от тела. По краям его поверхность оставалась совершенно гладкой, без единой складочки, с какой стороны ни посмотри.

— Теперь поняли, о чем я? — спокойно спросил Мэрфи.

— Вы полагаете, она не сопротивлялась потому, что никакой борьбы попросту и не было? — Я покачал головой. — Согласен, но это совершенно невероятно.

Однако спасибо, что навели меня на более правдоподобное объяснение случившегося, док. Ее сначала задушили, затем воткнули нож в спину, а уж потом бросили сюда в такой позе, поскольку у этого убийцы довольно извращенное чувство юмора!

Глава 2

Если верить телефонному справочнику, то Реймонд Г. Уолтере занимался оптовой продажей мехов, а я всегда представлял себе мехоторговца эдаким детиной, стоящим посреди старого, грязного подвального склада площадью в пару акров, сплошь заваленного шкурками животных. Поэтому ультрасовременный офис из алюминия и тикового дерева оказался для меня настоящим сюрпризом. А для столь же ультрасовременной знойной секретарши неожиданным сюрпризом явился я сам — еще бы, ведь к ним пожаловал настоящий, живой полицейский.

— Лейтенант Уилер? Из службы шерифа? — Секретарша повторяла за мной слова с таким удивлением, словно я сообщил ей, что занимаюсь коллекционированием девственных представительниц человеческой расы и с этой целью прибыл из самых дальних уголков галактики. Хотя едва бы она слишком забеспокоилась и в таком случае, поскольку наверняка оказалась бы вне сферы моих интересов.

— Совершенно верно, — спокойно подтвердил я. — Не могли бы вы передать мистеру Уолтерсу, что мне необходимо срочно с ним увидеться?

— С мистером Уолтерсом… срочно? — Судя по ее ошеломленному выражению, моя просьба показалась ей еще более несуразной, чем тот факт, что я был лейтенантом полиции.

— Вы же слышали.

На ее шелковой блузке было расстегнуто слишком много пуговиц, поэтому если постараться и как следует изогнуть шею, то в том месте, откуда начинались черные кружева, можно было увидеть восхитительную выпуклость ее грудей. И пока она решала, как же со мной поступить, я изо всех сил вытягивал шею.

— Но это просто невозможно, — после некоторых раздумий заявила она. — Мистер Уолтере сейчас занят.

— Дело не терпит отлагательств, поскольку речь идет о полицейском расследовании! — Я постарался изобразить на своем лице демоническую ухмылку. — Полагаю, такая милая крошка, как вы, не захочет, чтобы в окружной тюрьме — куда она может попасть за неоказание содействия властям — ее обыскивала какая-нибудь отвратительная плоскогрудая полицейская мегера, которая на поверку вполне могла оказаться переодетым лейтенантом Уилером! — С невозмутимым видом я уставился на ложбинку между ее грудями. — Или вы об этом просто мечтаете? — Но она уже звонила Уолтерсу.

Через несколько секунд я входил в личный кабинет Реймонда Г. Уолтерса, вид которого меня просто потряс: он олицетворял собой воплощенную мечту любого чиновника о настоящем кабинете. Честное слово, он был действительно великолепен, и я подумал, что если толкач мехов может позволить себе такую роскошь, то не настало ли мое время толкать чуток посильнее, чтобы добиться в жизни хоть чего-то похожего.

Уолтере оказался крупным мужчиной, что не давало ему затеряться в пышном убранстве кабинета и само по себе производило впечатление. Это был широко костный детина, чей рост на пару дюймов превышал мои шесть футов. Судя по крепости его рукопожатия, он мог бы вполне успешно подрабатывать в должности костолома.

— Присаживайтесь, лейтенант, — пригласил он звучным басом. — Чем могу быть полезен?

Усевшись в элегантное, обитое дорогим бархатом кресло, я едва заметно улыбнулся.

— Расскажите, что вы делали этой ночью, мистер Уолтере.

На его физиономии отразилось неподдельное удивление, и я снова слегка улыбнулся ему. Лицо торговца мехами выглядело довольно примечательно: широкий лоб, нависающие кустистые брови, настороженные серые глаза. Как мне кажется, подобные черты чаще всего встречаются у людей жестких и расчетливых, редко испытывающих какие-либо сентиментальные чувства.

Я решил, что Уолтерсу где-то около сорока или чуть больше; а может, он был еще старше, поскольку густая, коротко стриженная каштановая шевелюра вполне могла ввести в заблуждение кого угодно.

— Вы это серьезно, лейтенант? — Удивление медленно сползло с его лица и уступило место холодной настороженности.

— Вполне, — резко ответил я.

— Ну… — Уолтере пожал широкими плечами. — Из офиса я ушел около семи, потом заехал за своей подружкой к ней домой, и мы вместе поужинали в «Вилла д'Арт».

Знаете это место? Оно недавно открылось — немного экстравагантно, все метрдотели гомики, но зато еда — просто божественная.

— Я у них завсегдатай, — не моргнув, вежливо улыбнулся я. — У нас, копов, постоянно одни и те же проблемы — как избавиться от непомерных доходов и облегчить свои карманы. Представляете, как это непросто, а?

— Да я просто так, к слову пришлось, — замялся Уолтере.

— И я просто так. Короче, вы с подружкой поужинали. А что дальше?

— Я отвез ее домой, — подавив раздражение, продолжал он. — Там мы немного выпили, и около двенадцати тридцати я отправился домой. У себя я попил чаю и лег спать — это еще где-то час спустя.

— Полагаю, ваша подружка может подтвердить ваши слова? Хотя бы до того момента, когда вы ушли от нее? — спросил я.

— Ну конечно! Почему бы нет? — Он не спеша вытряхнул из пачки сигарету; при этом его глаза не переставали наблюдать за мной. — А в чем, собственно, дело?

— Вы можете назвать ее имя и адрес? — небрежно спросил я.

— Без проблем, — фыркнул он. — Ее зовут Вирджиния Мередит, она живет по адресу Бейсайд, 1401…

— Мне известен этот адрес, мистер Уолтере.

— Изве… — Его глаза гневно сверкнули. — Так какого тогда черта вы развели всю эту канитель, лейтенант?

— Кто-нибудь может подтвердить время, когда вы вернулись домой? Может, миссис Уолтере?

— Никакой миссис Уолтере не существует! — огрызнулся он. — И я решительно отвергаю ваши грязные инсинуации, будто я солгал, когда… — Уолтере неожиданно замолчал, потом прикурил сигарету от позолоченной зажигалки. — И почему, черт побери, кто-то непременно должен подтвердить, в котором часу я вернулся домой этой ночью?

— Потому что сегодня ночью, где-то около четырех часов, Вирджиния Мередит была убита. И на данный момент вы, похоже, последний человек, который видел ее живой.

— Вирджиния убита? — Краска сошла с его лица, и он тяжело откинулся в кресле. — Этого не может быть, лейтенант! Вы уверены… — Уолтере быстро покачал головой. — Ну конечно же вы уверены, иначе не пришли бы сюда! А при опознании не могло произойти ошибки?

— Нет, это исключено, — ответил я. — Как она себя чувствовала перед тем, как вы расстались?

— Прекрасно, просто прекрасно. — Уолтере широко раскрытыми глазами несколько секунд смотрел на меня. — Господи Боже! Вы что, серьезно считаете, что Вирджинию убил я?

— На данный момент я вообще ничего не считаю.

Я просто задаю вопросы.

— Она сказала, что устала и хотела бы лечь пораньше, — наконец вымолвил Уолтере каким-то бесцветным, механическим голосом. — Половина первого для Вирджинии — это уже пораньше. В общем, как я уже говорил, мы немного выпили, и я ушел.

— А когда уходили, не заметили ли кого-нибудь внутри в доме или возле него?

— Нет, — уверенно ответил Уолтере. — Старик очень рано принимает свой секонал и отключается до утра.

А эта девица, Донуорт, которая присматривает за ним, всегда ложится до одиннадцати.

— Однако вы хорошо осведомлены о распорядке их дня, мистер Уолтере.

— Еще бы, — задумчиво кивнул он. — Я бываю там довольно часто. Ведь старина Пэйс — мой партнер. — На мгновение лицо Уолтерса исказила гримаса отвращения. — Эдакий спящий партнер, которому просто необходимо давать секонал, а то он при каждом удобном случае будет совать свой нос во все дела или, хуже того, попытается управлять ими.

— Как вы думаете, кто мог желать смерти Вирджинии Мередит? — не очень-то рассчитывая на ответ, все же спросил я.

— Старикашка, — не задумываясь, ответил Уолтере. — Но, я думаю, вряд ли у него хватило бы на это сил. Он ненавидел мать Вирджинии и всегда ненавидел ее саму.

Кроме того, должен заметить, что Вирджиния и эта самая Донуорт не выносили друг друга. Может, она рассчитывает, что хоть на смертном одре у этого старого козла оттает сердце и он оставит ей все свои денежки? Раз Вирджинии не стало, то теперь Донуорт — самый близкий ему человек.

— Вы неплохо ведете следствие, мистер Уолтере, — одобрительно заметил я. — Что еще можете сообщить?

— Вирджиния мертва… — гневно сказал он. — Черт возьми, она мне очень нравилась… И я не хотел бы, чтобы ее убийца вышел сухим из воды!

— Я вам сочувствую, — холодно произнес я. — Мистер Пэйс говорил, будто его падчерица путалась с кем попало. Точнее, если повторить его слова — она постоянно блудила.

— Ну, что до этого, то, полагаю, в ее жизни было немало мужчин, — с явной неохотой признал Уолтере. — Но я предпочитал бы не обсуждать эту сторону ее жизни. Мы с Вирджинией были просто хорошими друзьями, и все.

— Скажите, не знаете ли вы кого-то, кто лучше вашего был осведомлен об этой стороне ее жизни?

Он немного подумал.

— Наверное, вам стоит поговорить с Мари Галлант.

Может, она что-то знает. Это ее лучшая подруга… она была лучшей подругой Вирджинии.

— Вы знаете, где она живет?

— Нет, но она работает в модном ателье «Рэдин Фэшен», и вы можете застать ее там в любое время.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Однако, мистер Уолтере, вы мне так и не сказали, может ли кто-нибудь подтвердить, когда вы вернулись домой минувшей ночью?

— Никто, — честно признался он. — Я холостяк и живу один. — Торговец мехом слегка улыбнулся мне. — По крайней мере, большую часть времени! И что теперь, лейтенант? Меня арестуют?

— Нет. — Я улыбнулся в ответ. — Пока нет.

По лицу Реймонда было видно, что мой ответ не слишком утешил его, а я и не собирался этого делать.

Если парень, последним видевший жертву живой, не имеет алиби, это означает одно из двух — либо он говорит правду, либо он чертовски хитер. Так, насколько я помню, гласит второе правило полицейского, расследующего убийство.

— А вы не слишком-то симпатизируете мистеру Пэйсу, — констатировал я, меняя тему.

— Вы же видели его, лейтенант. — Рот Уолтерса скривился в неприятной усмешке. — Неужели у вас могли возникнуть хоть какие-то теплые чувства по отношению к нему, даже несмотря на его старость?

— Вряд ли, — признался я. — Но ведь это не мой «спящий» партнер по бизнесу, а ваш. Насколько велик процент от дела, в котором он «спит», мистер Уолтере?

— Пятьдесят один, — раздраженно ответил он. — Но зачем вам это знать, лейтенант?

— Пятьдесят один? — с уважением повторил я. — Интересно, а вы, случайно, не навещаете его каждый день, чтобы воочию убедиться, получает ли он свою постоянную дозу секонала?

Уолтере сверкнул глазами, и на мгновение мне показалось, что сейчас он набросится на меня. Однако, слегка поостыв, он вместе с окурком сигареты потушил в пепельнице вспыхнувший было гнев — Что вас еще интересует, лейтенант? — спросил он низким, хриплым голосом.

— Думаю, на сегодня достаточно. — Я поднялся с кресла. — Спасибо, что уделили мне время, мистер Уолтере. Надеюсь, мы с вами еще не раз встретимся.

— Знаете что? — натянуто произнес он вдруг. — Я всегда считал старикашку самым пронырливым ублюдком в этом проклятом мире, но куда ему до вас!

— Иногда хороший нюх — сущий клад в нашем деле, — невозмутимо ответил я. — Занятие меховым бизнесом сделало из вас толкача, а мое — на полицейском поприще — превратило меня в нюхача. И если уж говорить начистоту, мистер Уолтере, здесь что-то здорово пованивает. Мне кажется, тут дело в вашем алиби или, точнее, в его отсутствии. Для человека без алиби вы уж слишком осторожны насчет того, что вовсе не относится к делу. — Я широко улыбнулся. — Надеюсь, вы меня поняли?

Покинув офис меховщика, по дороге в «Рэдин Фэшен», я заскочил перекусить и облегчил свое и без того мизерное жалованье, потратившись на гамбургер и кофе.

Таким образом, немногим позже двух я припарковал свой «остин-хили»у здания, которое в те годы, когда с Кестером произошли самые крупные неприятности , знавало куда более лучшие времена.

Потертая табличка извещала, что ателье мод расположено на втором этаже. Я осторожно стал подниматься по скрипящим ступеням, надеясь, что, пока доберусь до верха, крыша не успеет рухнуть мне на голову.

Наконец я увидел нужную дверь с потускневшей трафаретной надписью на матовой стеклянной панели и постучал. Откуда-то изнутри раздался мужской голос, прокричавший, чтобы тот, кого бы там черт ни принес, заходил.

Открыв дверь, я шагнул внутрь и чуть не растянулся носом вниз, споткнувшись о переполненную мусорную корзину. Но мне как-то удалось удержаться на ногах — и очень вовремя, не то мои глаза выскочили бы из орбит прямо в эту самую корзину.

Передо мной предстал рослый, моложавый тип с гривой преждевременно поседевших, давно нуждавшихся в стрижке волос. Одной рукой он орудовал ножницами, а другой — куском мела. Однако меня так сильно взволновал не его облик, а вид модели, стоявшей на столе в центре комнаты. Потрясенный ее красотой, я вытаращился просто до неприличия.

Это была высокая, очень стройная и элегантная рыжеволосая девица. С одной стороны волосы ее были гладко зачесаны, зато на другой царил живописный беспорядок из буйных золотисто-каштановых прядей, прикрывавших правый глаз и роскошным каскадом спадавших к восхитительной ложбинке у ключицы. У нее были широко расставленные голубые глаза с зеленоватым отливом, прямой классический нос и высокие, словно высеченные из мрамора скулы, между которыми выделялся яркий, дразнящий рот. Презрительный, чувственный изгиб припухшей нижней губы свидетельствовал о непостоянстве ее хозяйки, как бы бросая вызов всем пылким представителям мужского пола.

Огромные коралловые серьги в виде колец тихонько дрогнули, когда она, повернув голову, с интересом посмотрела на меня своими томными лазурными глазами.

Ее тело было задрапировано куском разрисованного орхидеями шелка, оставлявшего обнаженным одно плечо и ниспадавшего почти до колен, туго обтягивая тонкую талию, ткань плавно переливалась на бедра, четко обрисовывая их восхитительный изгиб.

— Еще булавку, — потребовал давно не стриженный тип, проводя мелом поперек высокой груди.

Рыжеволосая осторожно извлекла одну булавку из нескольких, торчащих в углу ее рта, и подала ему. Он приколол кусок цветного шелка прямо под мышкой девушки и отступил на шаг, оценивая результат.

— Просто омерзительно, — пробурчал он. — Ну да черт с ним! — Он раздраженно схватил обеими руками край материала и с силой дернул вниз.

Послышался легкий треск, булавки не выдержали рывка, и весь кусок ткани мягким, бесформенным облаком опустился к ногам рыжеволосой. Тут мои глаза второй раз чуть не вылезли из орбит. Теперь девица стояла в одном белом бюстгальтере без бретелек, с трудом сдерживавшем выпиравшую грудь, на которую, очевидно, не действовал закон земного притяжения.

Шелковые белые трусики так нежно льнули к бедрам, словно это были мои собственные руки, и моим глазам не оставалось ничего другого, как опять, уже в третий раз, полезть из орбит.

— Я покончу с собой, — угрюмо произнес преждевременно поседевший тип. — Если мой гений, мой талант навсегда покинули меня, то что мне остается делать, кроме как броситься в реку? Или вылакать пинту цианистого калия со льдом? А может, лучше невзначай вскрыть себе вены в теплой ванне? Я даже вижу заголовок: «Модельер Клайд Рэдин умер так же, как жил — элегантно, благоухая одеколоном!»

— Клайд, милый, — промурлыкала рыжеволосая мягким, грудным голосом. — Не хочу тебя отвлекать, но у нас гость. Да еще с такими ошалевшими глазами, словно он с трудом сдерживается от изнасилования.

— Если он пытается что-нибудь продать, то у нас в настоящее время нет наличности, — пробурчал Клайд, даже не потрудившись повернуть голову в мою сторону. — Скажи то же самое в случае, если он пришел получить долг.

Красотка легко спрыгнула со стола, при этом ее бюстгальтер без бретелек чуть не свалился совсем. Я почувствовал острое сожаление, что этого не случилось, и одновременно прилив глухой ненависти к нынешним производителям дамского белья. Черт побери, они что, нарочно издеваются над такими горячими парнями, как я?

— Слышал, что тебе сказано? — бросила она все тем же ленивым голосом, от которого у меня буквально замерло сердце. — Забирай свои гляделки и проваливай к чертям собачьим!

Я показал ей свою полицейскую бляху, и она без особого интереса взглянула на нее, будто видела более похожую на настоящую в витрине магазинчика карнавальных принадлежностей за углом.

— Тут сказано — лейтенант? — Ее голос прозвучал недоверчиво. — Лейтенант чего? Отряда бойскаутов?

Или местного миссионерского общества?. Или тех, кто насилует несчастных рыжеволосых?

— Вам не откажешь в остроумии, — уныло пришлось признать мне. — А если я так прямо и заявлю — лейтенант полиции из службы шерифа?

Этих слов оказалось вполне достаточно, чтобы потенциальный самоубийца повернул голову и посмотрел наконец в мою сторону: в его живых глазах мелькнул зарождающийся интерес.

— Эй! — Он вопросительно взглянул на рыжеволосую. — Готов поспорить, ты вчера совершила нечто ужасное. Например, прикончила одного из своих старых приятелей или что-нибудь в том же роде, и даже не рассказала мне об этом. — Он надул губы, как маленький. — Я считаю тебя ужасной девочкой, Мари.

И ни за что больше не дам тебе играть моими чудесными тряпочками. Ни за что! Вот увидишь!

Он застыл в столь излюбленной комиками классической позе негодующего гомосексуалиста — одна рука на бедре, а другая выставлена вперед.

— Отныне мы, девочки, больше не будем разговаривать с тобой, Мари Галлант.

— Друг мой, у меня сегодня выдался такой утомительный день, — устало сказал я ему. — Может, лучше прекратим этот дешевый фарс, а? Я не из тех полицейских, которые полагают, что каждый парень, занимающийся модельным бизнесом, непременно должен быть гомиком — иначе он ни черта не смыслит в этом деле.

— Неужели? — Он неожиданно снова заговорил нормальным мужским голосом. — Я приятно удивлен, слыша подобное заявление, лейтенант…

— Уилер, — подсказал я.

— А я Клайд Рэдин, — без всякой на то необходимости представился он, — а это Мари Галлант. — Он кивнул в сторону рыжеволосой, которая тем временем не спеша натягивала юбку.

Она на мгновение остановилась, осторожно выплюнув оставшиеся булавки на стол, затем оправила юбку на бедрах и застегнула пояс.

— Приветик, настоящий лейтенант Уилер из службы шерифа, — беззаботным тоном произнесла она. — Так в чем дело? Пришли меня арестовывать?

— Я хотел бы поговорить с вами о вашей подруге — о Вирджинии Мередит.

— О Господи! — Мари состроила гримаску. — Она что, вляпалась в какие-то неприятности? Что с ней?

— Убита сегодня, в четыре часа утра, — как можно более официальным тоном произнес я.

Ее лицо мгновенно стало серьезным.

— Как это произошло?

— Она была заколота ножом, — ответил я. — Мне уже пришлось разговаривать с ее отчимом и его секретаршей у них дома, а потом с мистером Уолтерсом в его офисе.

Все они утверждают, что она путалась с кем попало. По словам Уолтерса, вы были ее лучшей подругой. Так, очевидно, вы сможете рассказать мне о ее дружках лучше, чем кто-либо другой?

Слегка поколебавшись, она облизнула розовым язычком очаровательную нижнюю губку, затем бросила быстрый взгляд в сторону модельера.

— Хорошо… — Она снова облизала губы. — Не уверена, что смогу вам особенно чем-то помочь, лейтенант, но постараюсь.

— Благодарю за намек, детка, — холодно произнес Рэдин. — Несомненно, лейтенант настоящий профессионал, когда дело касается таких многозначительных взглядов — я бы сказал, чересчур многозначительных, не так ли? И тебе это известно не хуже моего, поэтому ты так и посмотрела на меня, а?

— Клайд, пожалуйста. — Она устало прикрыла веки. — Давай не будем устраивать из этого сцену. У меня на нее просто нет сил.

— Своим многозначительным взглядом Мари пыталась тактично намекнуть — уверен, вы, очевидно, сами об этом догадались, лейтенант, — что к числу ее дружков принадлежал и я.

— Это правда? — спросил я.

— О, совершеннейшая! — Он хохотнул. — Вирджиния Мередит была самой потрясающей шлюхой, когда-либо жившей в этом вонючем городишке. Жаль, что она мертва, теперь у нас с ней не будет таких восхитительных ночей на сеновале!

— Клайд! — раздраженно одернула девушка. — Пожалуйста, прекрати говорить о Вирджинии в подобном тоне!

— Э, да ты, детка, просто отравлена предрассудками! — Он состроил гримасу. — И теперь, когда бедняжка Вирджиния мертва, мы не должны говорить о ней мерзости, даже если это правда, да? У тебя, дорогуша, просто не хватает мозгов, чтобы сообразить, что для меня это самая веская из причин не желать Вирджинии смерти. Но, я уверен, лейтенант и сам это понимает?

— Только при наличии некоторых подтверждающих фактов, — произнес я. — Таких, как, например, железное алиби на время убийства.

— Вы меня разочаровываете, лейтенант! — Он энергично тряхнул головой, и седые волосы упали ему на лоб. — Полагаю, что моего логичного — с мужской точки зрения — объяснения будет вполне достаточно.

— Нет, — ответил я, — не достаточно.

— Ну хорошо… — Он застыл в позе мыслителя из того же дешевого фарса. — Дайте мне подумать. Что же именно я делал вчера ночью? А может, мне вообще не стоит отвечать вам, пока я не проконсультируюсь у своего адвоката?

— Вряд ли ты сможешь это сделать, Клайд, — ехидно заметила Мари Галлант. — Ты ему до сих пор не отдал долг — забыл, дорогой?

— Ты права, Мари. — Вздохнув, модельер покачал головой. — Это просто возмутительно, что такие досадные мелочи, как деньги, могут встать между мною и адвокатом в самый неподходящий момент! Итак, полагаю, мне не остается ничего другого, как сознаться и очистить, так сказать, свою душу, как обычно говорят девушки посетителям турецких бань.

— Это вовсе не смешно, Клайд, — раздраженно прервала его Мари. — Если тебе еще не ясно, то посмотри на лицо лейтенанта! У него вот-вот лопнет терпение.

С любопытством глянув в мою сторону, модельер торопливо откашлялся.

— Хорошо, лейтенант. Насколько я помню, вчера я допоздна работал в ателье, затем лег спать.

— Где?

— Прямо здесь. — Он кивнул в сторону двери в дальней части комнаты. — У меня там убогая подстилка, которая вполне отвечает моим спартанским запросам и одновременно избавляет от необходимости платить отдельно за аренду квартиры.

— Вы легли спать один? — спросил я.

— Это была одна из самых безрадостных ночей в моей жизни, — признался он. — Мой пламенный талант постоянно требует вдохновения. Но в настоящий момент божественная искра, озаряющая меня, куда-то подевалась, и дела идут хуже некуда. Душа моя пребывает в депрессии и жаждет уединения, которое смогло бы принести утешение моему разбитому сердцу и дало покой истерзанным нервам!

— Значит, у вас напрочь отсутствует алиби?

— Полагаю, что вы вправе так считать, — великодушно согласился он.

— Когда вы в последний раз видели Вирджинию Мередит?

— Так, сегодня вторник… — Он немного подумал. — Значит, в субботу ночью, точнее, в воскресенье утром.

Я выскользнул из ее спальни где-то около пяти утра, а затем благополучно вернулся на свою подстилку, прямо сюда. — Он как-то неприятно усмехнулся. — Конечно, все держалось в большом секрете между нами двумя: так это и должно было оставаться и впредь.

— Почему? — поинтересовался я. — Она боялась, что об этом пронюхает ее отчим?

— Вы смеетесь? — Рэдин грубо загоготал, что должно было, по-видимому, означать неподдельное веселье. — Вирджинии было глубоко плевать на то, что думал о ней старый осел, — ее не задевали даже самые непристойные прозвища, которыми он награждал ее!

Но она между делом потихоньку насаживала на крючок этого придурка Уолтерса и отлично знала, что, если девица Донуорт застукает нас вместе, она с преогромным удовольствием обо всем ему доложит. И тогда конец — не бывать ее помолвке.

— Знаешь, Клайд? — В голосе Мари Галлант прозвучала явная неприязнь. — Я и раньше знала, что ты временами можешь быть просто омерзительным, но до настоящего момента даже не подозревала, насколько ты лицемерен!

— Как я тебе уже говорил, милая, — он недоуменно пожал плечами, — ты просто полна предрассудков, будто о мертвых — или только хорошее, или вообще ничего. И лейтенанту я рассказал только чистейшую правду, черт бы ее побрал!

— Твоя манера изложения меня просто коробит! — резко оборвала Рэдина Мари. — Если вы хотите поговорить со мной, лейтенант, то я бы предпочла пойти куда-нибудь, где не такая вонючая атмосфера. Меня устроил бы даже коллектор городской канализации!

Глава 3

Всего через какой-нибудь квартал от обветшалого здания, в котором размещалось ателье Рэдина, мы наткнулись на бар, а в нем, в самой глубине тускло освещенного помещения, имелась укромная кабинка.

Рыжеволосая заказала себе водку с мартини, а я остановил свой выбор на виски со льдом и капелькой содовой. Потом, немного подумав, плеснул в стакан еще толику содовой, как бы отдавая дань уважения полицейским инструкциям, гласящим что-то насчет недопустимости употребления алкоголя при исполнении служебных обязанностей. Но, с другой стороны, у кого повернется язык назвать выпивку с рыжеволосой красоткой в благопристойном баре исполнением служебных обязанностей? Это же чистой воды удовольствие!

Глотнув почти неразбавленной водки, Мари медленно покачала головой.

— Сукин сын этот Клайд! — в сердцах сказала она. — Если бы знать, что все мужики такие же мерзавцы, как он, то лучше снова превратиться в девственницу!

— В самом деле? — Глядя в свой стакан, я недоверчиво улыбнулся и быстро отхлебнул разбавленного для очистки совести виски.

— Да вам-то что! — Она бросила на меня презрительный взгляд. — Вы ведь тоже один из них!

Я чуть не захлебнулся собственной выпивкой.

— Из кого — из девственниц?

— Конечно, из мужиков!

— Что правда, то правда! — доверительным тоном подтвердил я. — Видите ли, служба шерифа почему-то на этом очень настаивает.

— Вирджиния умерла… убита!.. Может, ее тело еще не успело остыть, а он смеет говорить о ней такие гадости! — Мари снова покачала головой. — Ну не мерзавец ли он после этого?!

— Вы имеете в виду Клайда Рэдина?

— Вот именно! — Она допила свою водку и сунула стакан склонившемуся к ней официанту. — Меня это просто бесит!

— Так, может, лучше поговорим о Вирджинии Мередит? — поспешно предложил я. Судя по скорости, с которой Мари поглощала водку, в течение следующих пятнадцати минут она непременно должна была уже свалиться под стол.

— Вирджиния была милой девочкой и моей лучшей подругой, — произнесла она грустно. — Жизнь ее была не из легких, бедняжка не виновата, что просто с ума сходила по мужикам и все время только и делала, что тащила в постель кого попало, лишь бы он был в штанах.

Я как-то заторможенно решил, что это, должно быть, та самая женская логика, которую способна понять только женщина.

— Значит, говорите, у нее была нелегкая жизнь? — хрипло выдавил я.

— Этот старый хрыч, Пэйс, ненавидел Вирджинию не меньше, чем ее мать, — продолжала Мари. — Ему хотелось, чтобы дочь покатилась по той же самой дорожке, тогда бы он имел полное право сказать, что был прав. В общем, яблочко от яблони… ну и тому подобное.

— Что-то я не слишком вас понял, — признался я.

Официант принес еще водки с мартини, и Мари сначала сделала долгий, сосредоточенный глоток и лишь потом ответила:

— Он застукал мать Вирджинии с любовником и сразу же выставил ее из дома, а потом по-быстренькому развелся с ней. Примерно через год после этого она умерла от алкоголизма, а Пэйс предложил Вирджинии перебраться к нему. Видимо, ей больше некуда было деться, ведь она ненавидела отчима за то, что он так обошелся с ее матерью, а он, в свою очередь, — лишь за то, что она была дочерью собственной матери.

— Значит, они жили под одной крышей десять долгих лет, не переставая ненавидеть друг друга? — изумленно спросил я.

— По-моему, они оба получали от этого какое-то извращенное удовольствие. — Глаза Мари на мгновение затуманились, она пожала плечами. — Наверное, лейтенант, я не слишком ясно выражаюсь, да?

— Не очень, — признался я.

— Такое просто невозможно объяснить…

— Ну хорошо, — вздохнул я. — Может, пошлем к черту психоанализ и остановимся на ее любовниках?

— На любовниках Вирджинии? — Дразнящий рот Мари презрительно изогнулся дугой. — Открывайте счет, лейтенант, а я скажу, когда остановиться, но это будет очень не скоро!

— Ладно, — процедил я сквозь зубы. — Тогда, может быть, пока остановимся на тех мужчинах, которые занимали в ее жизни особое место?

— Все они были особенными — до тех пор, пока их хватало.

— Ну, тогда, может, остановимся на тех, кого вы знаете по именам?

— Этот грязный ублюдок, Клайд Рэдин! — Даже от одного воспоминания о модельере в глазах ее вспыхнул гнев. — Ну и конечно — Рей Уолтере.

— А еще кто?

Мари пожала плечами.

— По именам я знаю только этих двоих.

— Значит, ваша лучшая подруга Вирджиния была с вами не так уж откровенна? — съязвил я.

— Вот именно, лейтенант. — Мари тепло улыбнулась мне. — Эге! Да вы, кажется, обладаете даром видеть людей насквозь, а?

— Особенно лжецов, — устало отозвался я. — Что вас тревожит, мисс Галлант?

— Меня? Тревожит? — Ее голова неожиданно дернулась, и она нервно рассмеялась. — С чего вы взяли, лейтенант?

— Вы вдруг занервничали, а это доказывает, что врунья из вас никудышная, — спокойно сделал я вывод. — Видимо, вы припомнили имя одного из любовников Вирджинии, которое почему-то вывело вас из равновесия. Стало быть, вы лжете, утверждая, что знаете по именам только этих двоих.

— Вы заблуждаетесь, лейтенант. — Изображая невинность, Мари широко распахнула свои изумрудные глаза. — Если бы я вспомнила кого-то еще, то немедленно сообщила бы вам, ведь это мой гражданский долг!

— Знаете, мисс Галлант, когда вы стояли полуодетая там, в «Рэдин Фэшен», на столе, вы нравились мне значительно больше, — грустно заметил я. — Не только с сексуальной точки зрения, но и с точки зрения откровенности.

Я встал и пошел было прочь из кабинки, в то время как Мари гневно смотрела мне вслед.

— Да, мне нужен ваш домашний адрес, — в последний момент спохватился я.

Она почти выплевывала мне в лицо слова, поэтому я проделал то, чем грешат иные регулировщики, — записывал очень медленно, тупым карандашом, заставив ее трижды, четко выговаривая каждый слог, повторить адрес. Потом небрежно кивнул ей и попрощался.

— Вы ничего не забыли, лейтенант? — Голос Мари был столь же надменным, как и жест в сторону склонившегося официанта.

— О, совершенно верно! — с благодарностью кивнул я. — Спасибо за напоминание, мисс!

Я повернулся к официанту.

— За выпивку заплатит дама, — сказал я ему и направился к двери, не обращая внимания на разъяренную фурию, которая теперь предстала передо мной в лице задохнувшейся от возмущения Мари.

Вернувшись опять к обветшалому зданию, я поднялся на второй этаж и, не утруждая себя стуком в дверь, вошел в ателье Клайда Рэдина. Хозяин заведения повернул голову и настороженно посмотрел на меня. Он сидел, развалившись, в потертом кресле со стаканом в руке. На столике по соседству стояла наполовину опорожненная бутылка ржаного виски.

— А, это вы? — Рэдин усмехнулся и отбросил со лба прядь седых волос. — Я и не предполагал, что столь расточительный коп, как вы, может так быстро вернуться!

— Меня одолело любопытство, — небрежно отозвался я. — Как вы считаете, Мари Галлант и в самом деле прирожденная лгунья, каковой она, согласно моему предположению, должна являться?

— Знаете, лейтенант, ваш усложненный синтаксис не делает вопрос более легким. — Его живые как ртуть глаза, казалось, ни секунды не оставались на месте. Рэдина зациклило, словно компьютер, которого заставили решить вопрос: «Что есть Бог?»

— Не спешите с ответом, — сказал я ему. — Я подожду.

Он допил свое виски, протянул руку и преувеличенно осторожно поставил стакан рядом с бутылкой.

— «Прирожденная»— это слишком сильно сказано, — изрек Рэдин. — Само собой, она — баба, а это значит, что она такая же, как и все они, — лживая, иногда сентиментальная, но по большей части просто расчетливая сучка. И если нужно солгать во имя спасения собственной шкуры, она, естественно, солжет.

Но я не стал бы называть это прирожденной страстью ко лжи, лейтенант.

— Только что у нее случился неожиданный провал памяти, когда речь зашла о любовниках Вирджинии Мередит. Ей удалось припомнить лишь двоих — Уолтерса и вас. А поскольку она, полагаясь на ваши слова, отнюдь не прирожденная лгунья, то, быть может, это и была ложь во спасение? Как вы считаете?

— Все может быть. — Рэдин развел руками. — Просто понятия не имею об этом, лейтенант.

— Но вы-то знаете имена других любовников Вирджинии, не считая, разумеется, своего и Уолтерса? — попытался нажать я на Рэдина. — Или вы, как и Мари Галлант, тоже чего-то испугались, и у вас вот-вот случится внезапный провал памяти?

— Мари испугалась? — Рэдин недоуменно заморгал. — Но чего, лейтенант?

— Может, вы мне подскажете, чего?

— Да мне-то откуда знать? — слишком поспешно ответил он.

— Тогда вспомните, что подсказывает ваша память насчет имен других членов Общества поклонников Вирджинии Мередит, или оно состоит только из безмерно восхищающихся друг другом Уолтерса и Рэдина?

— Ну вы даете, лейтенант! — Модельер с иронией посмотрел на меня. — Разве не знаете, как это случается, когда лежишь на бабе? А вам не кажется, что выпытывать у Мари в такой момент, кто до вас проходил через подобную процедуру, — просто дурной тон?

— Но, дружище, вы ведь знаете об Уолтерсе, — с нажимом сказал я. — И, как мне кажется, вам известно и кое-что еще. Послушайте, мое терпение может однажды просто лопнуть. Мне нужны конкретные имена.

— Не давите на меня, лейтенант. — Голос Рэдина неожиданно сорвался на испуганный фальцет, да и сам он теперь напоминал изрядно потрепанного петуха — Ничего я не знаю!

— В субботу ночью вы — я правильно запомнил ваше изящное выражение? — лежали на бабе. До пяти часов утра. Воскресное утро вы провели с ней же у нее в спальне Во вторник утром ее зверски убивают, а у вас на это время нет алиби. Подумайте об этом серьезно, мистер Рэдин Может, это немного освежит вашу память?

Модельер выбрался из кресла и плеснул в стакан виски, рука его при этом заметно подрагивала.

— Мне нужно немного подумать, — пробормотал Рэдин.

— Я уже говорил, что не тороплю вас, — напомнил я.

Он отхлебнул половину налитого в стакан и вдруг, хитро блеснув глазами, посмотрел на меня. По этому блеску я без труда распознал в нем прирожденного дельца, который, нутром почувствовав выгоду от рискованной сделки, решился на отчаянный шаг.

— Полагаю, лейтенант… — Рэдин попытался придать своему голосу некоторую беспечность, но это плохо ему удалось. — Если я предоставлю вам некоторую информацию, она будет считаться конфиденциальной, не так ли? Я имею в виду, что вы не станете распространяться, от кого вы ее получили?

— Вот этого не могу вам гарантировать, — честно признался я. — Но постараюсь без особой необходимости не раскрывать имени своего информатора. Устраивает вас такое?

— Да. — Рэдин допил виски и снова отбросил со лба седую прядь. — Именно на это я и рассчитываю, лейтенант. Ведь речь идет о таком типе, с которым я не хотел бы связываться ни за что на свете. Однажды ночью мне рассказала о нем Вирджиния — она тогда выглядела не на шутку встревоженной. Очевидно, он довольно долго добивался ее благосклонности, но она не пожелала иметь с ним никаких отношений По ее поведению я понял, что она его здорово боится, хочет хоть как-то обезопасить себя, но почему-то не может ничего поделать. И я вовсе не смеялся над ее страхами, понимаете? Потому что этот тип — настоящее чудовище. От одной мысли о нем я начинаю нервничать.

— Кто он? — собрав воедино последние крохи своего безграничного долготерпения, спросил я.

— Стив Олбард. — Произнося это имя, Рэдин непроизвольно перешел на шепот.

— И что он за человек?

Рэдин недоверчиво посмотрел на меня:

— Вы хотите сказать, что это имя вам не знакомо?

— Никогда не слыхал, пока вы его не назвали.

— Стив Олбард — человек, который заправляет всей торговлей мануфактуры в этом городе! И вы о нем ничего не слышали? — Рэдин по-прежнему недоверчиво смотрел на меня: не разыгрываю ли я его. — Невозможно начать и модельный бизнес, не получив на то одобрение Стива Олбарда!

— Но ведь я никогда не занимался мануфактурой, — фыркнул я. — А где можно найти этого человека?

— Он занимает три верхних этажа в Майерсон-Билдинг, в самом центре города, — сообщил Рэдин. — На двух нижних размещаются офисы, а в пентхаусе живет сам Стив Олбард. Если не принимать во внимание горы, то этот пентхаус, пожалуй, самое высокое место в Южной Калифорнии, где паук когда-либо сплетал свою паутину!

— А что вы имели в виду, когда говорили, будто он заправляет всем мануфактурным бизнесом в Пайн-Сити? — спросил я.

— Он его контролирует: доставку, аренду, дилеров, оптовиков — словом, все, что связано с этим делом, — приходя в возбуждение, пояснил Рэдин. — И если вы вдруг попытаетесь обойти Стива Олбарда, то вам это все равно не удастся, вас просто протащат мордой по асфальту и вышвырнут из города!

Дверь пентхауса мне открыла сногсшибательного вида блондинка, и я с грустью подумал, что если в раскинутую на такой высоте паутину попадается подобного рода добыча, то, может, мне стоит скопить немного деньжат и арендовать шпиль Эмпайр-Стейт-Билдинг? Эта блондинка выглядела сногсшибательной именно в том смысле, в каком и должна выглядеть настоящая блондинка, которая встречается далеко не всегда, а точнее — крайне редко. Ее длинные вьющиеся локоны отливали старинным серебром, на котором тускло поблескивал свет потолочных ламп. Большой рот словно дразнил вас, а под одеждой вырисовывались потрясающие формы; туго обтянутые хлопчатобумажным свитером округлости пышных грудей выглядели еще более соблазнительными, чем если бы их хозяйка была обнаженной, а голубые брючки, которые когда-то приходились ей в самый раз, казалось, подсели на пару размеров Мне пришло в голову, что теперь их можно снять разве что с помощью консервного ножа…

Или лейтенанта Уилера-мечтателя, подсказало мне мое воображение.

Если ее прелести сразили меня с первого же взгляда, то по тому, как блондинка уставилась на меня и громко зевнула, я понял, что тоже успел произвести на нее определенное впечатление.

— Что вам здесь надо? — зевнув, спросила она.

— Да ничего особенного, — признался я. — Обычно, позвонив в чужую дверь, я просто убегаю. Однако на этот раз лифт уже ушел.

— Твоего санитара из дурдома здесь нет, радость моя, — сказала блондинка и снова зевнула. — Может, пойдешь и побеспокоишь кого-нибудь еще?

— Я ищу мистера Олбарда, — сообщил я. — Стива Олбарда.

— Да, это его дверь, — сладким голосом протянула она. — Но, может, тебе лучше исчезнуть еще до того, как я пожалуюсь ему, что ко мне пристает какой-то придурок?

— Заодно скажите ему, что этот придурок — лейтенант из службы шерифа, — предложил я ей. — Тогда, может быть, дать деру придется ему, а не мне, а?

Даже после того, как блондинка увидела мой значок, она еще долго сомневалась, пока до нее все же не дошло. По крайней мере, до такой степени, чтобы попросить меня подождать, пока она пойдет и узнает.

Я ждал, лелея в памяти образ плавно покачивающегося зада блондинки, так живо напомнившего мне рай султанского гарема.

Минуту спустя сногсшибательная женщина вернулась и раскрыла дверь чуть пошире.

— Стив сказал, чтобы вы вошли, лейтенант.

Гостиная походила на огромные джунгли, каким-то хитроумным образом скомпонованные из огромного количества толстых, длинноворсовых ковров, уютных диванчиков и чего-то вроде встроенного бара у одной из стен. Бар до того напоминал музыкальную шкатулку, что, казалось, только нажми нужную кнопку, и из него засвистит и заиграет «Дикси»и он тут же извергнет из себя десяток обнаженных танцовщиц, кружащих прямо в центре этой диковинной гостиной.

Сидящий на высоком, обитом кожей табурете тип, очевидно, должен был быть Стивом Олбардом. И пока я продирался сквозь заросли густого ворса ковров к бару, у меня хватило времени как следует разглядеть его. На расстоянии он выглядел совершенно обыкновенным: среднего роста, веса и возраста, с довольно заурядной внешностью, однако вблизи стало очевидно, что это только на первый взгляд. Ему было где-то около сорока пяти; черные волосы уже начали редеть, а темные глаза прикрывали тяжелые, припухшие веки, плотно сжатые губы образовывали вместо рта узкую щель, а на левой щеке белел едва заметный и довольно длинный вертикальный шрам. Его костюм стоил, должно быть, больше моего месячного жалованья; того же качества были и прочие атрибуты туалета, которые превосходно сочетались друг с другом.

Когда я подошел ближе, он развернулся на своем табурете и посмотрел на меня скучающим взглядом, даже не пытаясь как-то скрыть сквозящее в нем презрение. Я сразу почувствовал, что мы с ним подружимся с первой же встречи.

— Тэрри сказала, что вы — лейтенант полиции. — Он кивнул в сторону блондинки, которая развалилась на одном из диванчиков в такой позе, словно с минуты на минуту ожидала фотографа из модного журнала.

— Совершенно верно, — подтвердил я. — Лейтенант Уилер из службы шерифа.

— А что вам помешало достичь высот… ну, скажем, на каком-то деловом поприще? — насмешливо скривив губы, спросил Олбард. — Впрочем, не трудитесь отвечать, Уилер, — я и сам догадываюсь.

— Видимо, в том, что я так низко стою на социальной лестнице, виноваты мои неоправданно высокие амбиции, — скорбно покачав головой, признался я. — Всю свою жизнь я мечтал заняться торговлей мануфактурой, но когда однажды мне удалось поближе познакомиться с парнем, заправлявшим этим бизнесом, то я понял, что просто не создан для этого. Нет, конечно, я вполне мог бы наслаждаться жизнью, — разумеется, при хороших деньгах. Но мне хватило одного-единственного взгляда на мануфактурный бизнес, чтобы сразу понять — я не смог бы пасть столь низко, оставаясь при этом в ладу с собственной совестью.

Вместо этого я стал копом. Деньжата, конечно, не Бог весть какие, зато, когда я смотрюсь в зеркало, оно не трескается от отвращения.

— А вы нахал, Уилер! — холодно заметил Олбард.

— Не больше, чем вы, — радостно согласился я. — Вы не против, если мы на время оставим выпады по поводу наших профессий и перейдем к делу?

— К делу? Какому?

— Когда вы последний раз видели Вирджинию Мередит? — официальным тоном спросил я.

— Вирджинию… — Тяжелые веки Олбарда слегка вздрогнули, скрывая внезапно промелькнувшую в глазах тревогу. — А почему это так важно?

— Сначала говорите вы, потом — я. Понимаю, это довольно нудный способ общения, и существует еще множество разнообразных вариантов, которые мы с вами могли бы использовать. Однако принято считать, что выбранный мной способ — наилучший, понимаете? Своего рода приятная и вежливая прелюдия к беседе.

Ничтожную долю секунды во мне еще теплилась надежда, что Олбард отреагирует так же, как Рэдин, но такого парня было не так-то просто пронять чем-либо.

Если честно, он вообще никак не отреагировал на мое замечание, поскольку в этот момент слишком глубоко задумался о чем-то своем.

— Вирджинию Мередит? — медленно повторил он. — Точно не помню. Где-то неделю… может, дней десять назад.

— А вчера вечером вы не встречались с ней?

— Если бы это было так, радость моя, тогда бы я развлекалась здесь с его двойником! — внезапно подала голос блондинка, потом зевнула и вдруг хихикнула. — Ну и ловкач этот двойник! У него даже родинка на том же самом месте, что и у Стива! Как вам такая предусмотрительность?

— Впечатляет, — уныло произнес я. — Так как насчет моего вопроса?

— Тэрри уже ответила вам. — В голосе Олбарда чувствовалась уверенность. — А теперь моя очередь спрашивать. Что случилось с Мередит прошлой ночью?

— Это произошло сегодня, рано утром, — машинально поправил я его. — Ее убили.

— Вот это новость! — Сногсшибательная блондинка, выпрямившись, застыла на месте от неожиданности. — И кто это сделал?

— Вы не могли бы сделать мне одолжение? — Я в отчаянии посмотрел на Олбарда. — Не будете ли вы так любезны попросить даму немного помолчать? Вас-то я еще могу поставить на место, но с ней это просто невозможно!

— И где это случилось? — дребезжащим голосом спросил он, не отвечая на мою просьбу.

— В ее собственной спальне. В доме ее отчима.

— Старика Пэйса… — с отсутствующим видом проговорил Олбард. — Чьих же рук это дело? У вас есть хоть какая-то версия, лейтенант?

— Убийство произошло сегодня утром, — пробурчал я. — А иногда для того, чтобы поймать преступника, может понадобиться целых два дня.

— Насколько мне известно, она была ужасно необузданной девицей. — И, как бы ожидая подтверждения своим словам, Олбард посмотрел на меня. Но если он рассчитывал получить его, то явно слегка спятил.

— Как прикажете это понимать? — вежливо осведомился я.

— Ну… — Он передернул плечами. — Кто может быть уверен в правдивости всех этих россказней? Однако многие мои знакомые болтали по этому поводу Бог знает что… — Олбард снова повел плечами. — Но теперь, поскольку дама мертва, вряд ли стоит повторять подобные сплетни. Да и какой теперь в этом прок…

— Если какая-то деталь этих, как вы изволили выразиться, россказней поможет напасть на след убийцы, мистер Олбард, то можете считать это вполне оправданным, — торжественным тоном заявил я. Поскольку мануфактурный воротила наконец-то стал вести себя воспитанно, величая меня лейтенантом, я решил, что меньшее, что я могу для него сделать, — это вернуть ему хотя бы титул мистера.

— Я очень хорошо знаю старика, — небрежно заметил он. — Кажется, я знаю почти всех, кто так или иначе связан с мануфактурным бизнесом в этом городе.

— А я считал, что у старика пятьдесят один процент акций в меховом деле, — наивно произнес я.

— Мануфактура, меха — какая разница? По сути, все это один и тот же бизнес. Да, в самом деле, он владеет большей частью предприятия Рея Уолтерса и держит руку на пульсе его деловых операций. У него-то я и познакомился с Вирджинией, поскольку в последнее время довольно часто бывал у старика и встречался там с ней.

— Между вами ничего не было?

— Между нами? — Его глаза неожиданно метнулись в сторону застывшей в напряженной позе блондинки. — Никогда.

Телефон на баре рядом с Олбардом издал нежный переливчатый звук, и он снял трубку.

— В чем дело? — Несколько секунд Олбард слушал, так плотно сжав свои тонкие губы, что их стало почти не видно. — А почему, черт побери, он не хочет сам разобраться со всем этим и не беспокоить… — Он послушал еще немного. — Ну хорошо. Я сейчас спущусь. — Положив трубку, Олбард посмотрел на меня. — Вы не станете возражать, если я отлучусь на пять минут, лейтенант? Они там внизу устроили какую-то неразрешимую проблему и теперь утверждают, что не могут обойтись без своего руководителя!

— Конечно, конечно, — великодушно согласился я.

— Спасибо, я сейчас же вернусь. — Олбард спрыгнул с табурета сразу на обе ноги, пробрался сквозь заросли ковровых джунглей и, прикрыв за собой дверь, исчез в широком лестничном проеме.

Прикурив сигарету, я плюхнулся на ближайший диванчик и уставился на вызывающего вида блондинку, сидевшую напротив меня все в той же застывшей позе.

И тут мне в голову пришла прелюбопытная мысль: поскольку с ее лица не сходило вызывающее выражение, то насколько сильно она возражала бы, если бы этот вызов вынудил бездельничающего копа совершить над ней насилие? Ответ на подобный вопрос находился где-то между пятнадцатью и пятьюдесятью годами заключения в Сан-Квентине, это довольно интересная — но, увы, грустная! — мысль.

— Так что там насчет Стива и этой дамочки, Мередит? — вдруг резко спросила Тэрри.

— Как уже сказал Стив — ничего. — Я успокаивающе улыбнулся ей. — Кажется…

— А на что вы, радость моя, намекаете своим «кажется»? — сердито спросила блондинка.

— Ну, полагаю, у человека с таким положением, как у Олбарда, должно быть немало недругов, и, вполне возможно, что кто-то из них примется утверждать, будто своими домогательствами он запугал бедную девушку чуть ли не до полусмерти. Ведь такое предположение вполне естественно, а?

— Естественно? — Тэрри набрала в легкие побольше воздуха, и я вынужден был немедленно закрыть глаза, потому что воображение Уилера-мечтателя не смогло бы еще раз, без особо пагубных для себя последствий, перенести вид всколыхнувшейся при этом груди. — Ничего себе «естественно»! — возмутилась она. — Если бы я хоть на секунду заподозрила, что Стив обманывает меня с другой, я бы…

— Что вы бы? — подбодрил я ее.

— Не важно! — Тэрри медленно выпустила воздух. — Ведь вы же говорили, что подобные слухи распространяет кто-то из его врагов, не так ли?

— Ну конечно. — Я сочувственно кивнул ей. — Это или злые сплетни, или чистейшей воды правда.

— Но с другой стороны… — Она снова глубоко вздохнула, и Уилер-мечтатель поспешно закрыл глаза, а я чуть было не подавился собственной сигаретой! — Но с другой стороны, Стив в последнее время что-то слишком уж увлекся этой лавочкой Уолтерса — Пэйса. А ведь их заведение — не Бог весть какое солидное, чтобы в этом был хоть какой-то резон!

— Если только он не пытался закадрить Вирджинию Мередит… — бодренько предположил я.

— Вот именно! — Она резко вскинула голову, и вокруг нее образовался вихрь из волос цвета старинного серебра. — Вот возьму и выскажу Стиву все, что о нем думаю — он у меня дождется!

— А может, лучше высказать это мне? — с готовностью предложил я. — Я смогу воздать ему по заслугам значительно с большим эффектом, чем вы.

— Так-то оно так. — Несколько секунд Тэрри смотрела на меня невидящим взглядом, потом покачала головой. — Ну уж нет! А вдруг вы решите повесить на него это убийство?! Какие бы у него ни были отношения с этой дамочкой, я уверена, он не мог ее убить.

— Не мог?

— Ну да. — Тэрри неуверенно посмотрела на меня. — Не думаете же вы и в самом деле, что это он убил ее?

— Вы хотите услышать мое «не мог», — сказал я. — А не мог потому, что во время убийства находился здесь, с вами, — ведь так вы сказали?

Тэрри судорожно сглотнула.

— Ну не дура ли я? Конечно же Стив не мог ее убить!

Точно! — Она выдавила улыбку. — Спасибо, что напомнили… лейтенант.

— А знаете что? — Я улыбнулся в ответ. — Ведь до того времени, пока я не подловил вас, вы называли меня «моя радость». Что заставляет вас лгать мне, Тэрри?

— Я не лгу! — вспыхнула она. — Я просто в восторге от вашего вонючего хладнокровия… радость моя! — Глубокий, раздраженный вздох снова опасно натянул свитер. — И вот что я еще вам скажу, вы, мерзкий…

Но тут внезапно раздался щелчок открывшейся двери, Тэрри застыла с открытым ртом и затихла. Пробравшись к бару, Олбард мельком взглянул на нее и уселся на свой табурет.

— Эти болваны способны устроить международный скандал из любой ерунды! — презрительно сообщил. он. — Интересно, за что я плачу им деньги — и немалые! Они же ни черта ни в чем не разбираются!

— Знавал я таких прирожденных лжецов, — лениво протянул я. — В большинстве случаев даже они сами точно не знали, что говорят — правду или ложь. А потом, очутившись за решеткой за введение правосудия в заблуждение, делали удивленные лица: «А че я такого сделал?» Вам такое знакомо?

— Да. — Похоже, Олбарду стало скучно. — У вас еще есть ко мне вопросы, лейтенант? А то эти болваны под нами снова доведут дело до очередного кризиса.

— Нет. Спасибо за помощь. — Я посмотрел на блондинку, пребывающую все в той же застывшей позе, и изобразил благодарную улыбку. — Я уже получил ответы на все интересовавшие меня вопросы.

— Это каким же образом? — мрачно спросил он.

— Счастлив был познакомиться с королем мануфактурного бизнеса Пайн-Сити, мистер Олбард, — светским тоном произнес я. — Возможно, еще увидимся — и, кто знает, как скоро?

Повернувшись к нему спиной, направляясь прямо к дверям, я углубился в длинноворсовую растительность диванно-ковровых джунглей. Проходя мимо блондинки, я заметил, что ее голубые глаза излучали одновременно и ненависть, и страх. Не нужно быть копом, чтобы догадаться, что ненависть предназначалась мне, а страх относился к тому, что ждало ее после моего ухода.

— Где твоя воспитанность, детка? — Голос Олбарда звучал по-прежнему мягко, но в нем проскальзывали металлические нотки. — Почему ты не попрощаешься с лейтенантом?

Блондинка прикусила нижнюю губку, затем дрожащим голосом произнесла:

— До свидания, лейтенант!

— До встречи, Тэрри! — радостно пообещал я. — И еще раз спасибо!

— Но я же вам ничего такого не сказала! — почти в истерике воскликнула она.

— И тем не менее вы мне здорово помогли… радость моя! — Открыв дверь, я шагнул в вестибюль. — Даже очень здорово!

Глава 4

Это было типичное для Южной Калифорнии утро — в безоблачном небе палило солнце, а похожая на синусоиду полоса смога весело колыхалась над головой, и мне отчаянно хотелось дождя. Но конечно же его даже не предвиделось, и все по нашей собственной вине.

Еще бы — ведь это мы загнали индейцев в резервации и позволили им заниматься коммерцией. Теперь они настолько заняты продажей сувениров, что у них просто не остается времени, чтобы сплясать танец дождя.

Так, по крайней мере, утверждают сами индейцы, и я ни на секунду не сомневаюсь, что при этом они втихаря насмехаются над нами в своих вигвамах.

Я прибыл в управление очень рано, где-то без пятнадцати десять, и пришвартовал свой «остин-хили» рядом с пожарным гидрантом — просто чтобы показать, какое мерзкое у меня настроение. После того как я вчера положил на алтарь пентхауса Олбарда вместо жертвенного ягненка сногсшибательную блондинку, я решил, что для одного дня пакостей достаточно, и отправился домой, где слегка набрался. Не то чтобы эта блондинка так уж сильно волновала меня, ее все равно ждало нечто в этом же роде; к тому же это послужит ей уроком — никогда не торопиться с ложным алиби. А то, что она постоянно называла меня «радость моя», не имело к делу ни малейшего отношения. Ну, может быть, самую малость.

Приветствуемый первыми лучами света нового дня, я вошел в офис и увидел склоненную над пишущей машинкой медоволосую головку Аннабел Джексон, личного секретаря шерифа и единственную женщину, которая способна, когда ей заблагорассудится, побить меня как младенца. Она уже погрузилась в работу, и я не уставал твердить ей, что это очень скверная черта характера.

Конечно, если девушка будет только работать и совсем перестанет развлекаться, то, может, она и заработает кучу денег, но тогда у нее не останется времени тратить их на какого-нибудь неотразимого сердцееда вроде меня, например. Но когда дело доходило до решительных аргументов, Аннабел показывала себя еще той девицей, — ни дать ни взять чемпион в тяжелом весе! — и мои помятые ребра служили тому явным свидетельством.

— Доброе утро! Можете ни о чем не говорить! — бодренько приветствовал я ее.

Подняв медовую голову, Аннабел с любопытством посмотрела на меня своими обманчиво-наивными голубыми глазами.

— О чем это вы, лейтенант?

— О том, что шериф искал меня с половины десятого и что на этот раз он меня точно уволит! — блеснул я своей сообразительностью.

— Он даже не спрашивал о вас. — Аннабел ласково улыбнулась. — По-видимому, ваша совесть начала одерживать верх над застарелой ленью.

Я наморщил лоб.

— Если я и понимаю отдельные замысловатые слова, это не значит, что я улавливаю общий смысл сказанного. Шериф, говорите, даже не спрашивал обо мне?

Вы, должно быть, шутите?

— Последние полчаса они с доктором Мэрфи сидят, запершись в кабинете, — любезно сообщила Аннабел. — А до этого шериф беседовал с сержантом Полником… не знаю, как долго, потому что они начали еще до моего прихода!

— Как так? — завопил я. — Это что — заговор? Что он пытается со мной сделать? Он что, с ума сошел? Да ему же не обойтись без меня!

— Как без дырки в голове! — съязвила Аннабел.

— Именно, как без дырки… — Я гневно посмотрел на девушку. — Очень остроумно!

— Уилер! — Вырвавшийся из кабинета шерифа клич — подобно трубному гласу, если не громче — пронесся по зданию управления.

— Вот видите? — с триумфом обратился я к этой медово-блондинистой злючке. — Без меня ему не обойтись!

— А может, он просто собирается распрощаться с вами раз и навсегда? — Аннабел снова склонилась над машинкой и яростно забарабанила по клавишам, тем самым лишая меня возможности ответить ей подобающим образом. А может, оно и к лучшему, поскольку в данный момент мое остроумие слегка притупилось.

Войдя в кабинет шерифа, я увидел, что доктор Мэрфи расположился в одном из двух кресел для посетителей, на котором еще хоть как-то можно было сидеть. Сам шериф Лейверс сидел в излюбленной позе Будды — уютно сложив руки на объемистом животе. Увидев, как я вхожу, он вдруг побледнел.

— Никогда так больше не делайте! — внезапно ослабевшим голосом взмолился он.

— А как я еще могу попасть в кабинет? Может, через окно?

— Я имею в виду, не входите сразу же после того, как я крикну «Уилер». Это действует мне на нервы, — простонал он. — Я же к этому просто не могу привыкнуть.

Каждый раз, когда я зову, вас не оказывается на месте.

Вы или у себя дома валяетесь в постели с какой-нибудь беспутной бабенкой, или в доме беспутной бабенки, но все равно в постели, только в ее. Но чтобы вы были в управлении — никогда! Никогда! Я уже как-то привык, что практически совсем не вижу вас! А я человек, приученный к порядку и усидчивости. Так что, пожалуйста, не расстраивайте меня! Я даже не спрашиваю, почему вы так поздно явились на службу, из уважения к врожденной скромности доктора Мэрфи, а также потому, что любой добропорядочный семейный человек — такой, как я, например — все-таки предпочитает верить в моральные устои, которыми вы с таким рвением пренебрегаете. Так вот, если быть точным…

— Он сказал «точным»? — Я с любопытством уставился на Мэрфи. — Что вы тут с ним сделали? Подсунули под видом леденцов горсточку амфетаминов или чего-нибудь еще в этом роде?

— Ничего страшного, это полезно для его кровяного давления, — лаконично ответил Мэрфи. — Я имею в виду — выпускание пара из организма.

— Ну ладно! — рявкнул Лейверс своим обычным голосом. — Подурачились, и довольно, ребята.

— Так точно, сэр, — согласно субординации ответил я и осторожно примостился на краешек свободного кресла для посетителей.

— Полагаю, у вас не нашлось времени поговорить с Полником? — спросил шериф.

— Полагаю, я был для этого слишком занят, шериф, — произнес я скромно, с чувством достоинства. — На попрание всех старых моральных устоев уходит полный рабочий день — и этого еще мало.

— Продолжайте в том же духе, — фыркнул он. — Полник говорит, что проверил все, что вы ему вчера велели.

Окна были закрыты и заперты изнутри, — во всем доме, разумеется, есть кондиционеры; ни на одном из запоров дверей и окон не обнаружено следов взлома.

— А он разговаривал с экономкой и сиделкой? — поинтересовался я.

— Экономка болеет всю последнюю неделю. Она до сих пор еще не поправилась, — ответил шериф. — А чтобы было кому присмотреть за ней, сиделке с прошлой пятницы предоставили недельный отпуск.

— Короче, когда вчера утром было обнаружено тело, ни одной из них дома не оказалось, — подытожил я.

— Все выглядит таким образом, будто убийство совершено кем-то из домашних, — пробурчал Лейверс. — Или убийца вошел в дом вместе с этой девицей, Мередит, а возможно, и по ее приглашению.

— Шериф, — грустно начал я, — каждый раз, когда вы ведете себя подобным образом: сначала острите, потом с совершенно невинным видом выдаете вполне логичную версию, мне сразу становится ясно, что вы что-то от меня скрываете. Что-то такое, о чем я еще не знаю, ведь так?

Пожав своими могучими плечами, он поглядел на Мэрфи.

— Расскажите ему, док.

— Мы произвели вскрытие, Эл, — не спеша начал тот, — только не просите меня делать выводы. Я изложу лишь факты, хорошо?

— Ну вот, намечается хоть какой-то диалог! — воодушевился я. — Давайте, не томите, доктор Джекил , сразите меня своими фактами!

— До того, как ее проткнули ножом, она была уже мертва по меньшей мере полчаса, — сообщил Мэрфи нарочито безразличным голосом. — Ее удушили.

— Вы имеете в виду, что нож всадили уже в труп? — Я ошарашенно уставился на него.

— Я ничего не имею в виду, — скрипнул зубами он. — Я только излагаю факты. Если вам нужны подробности — почитайте рапорт. — Мэрфи кивнул на тощую папку на столе Лейверса.

— Верю вам на слово, — поспешно отозвался я. — Что еще?

— В ее желудке оказалась приличная доза секонала, и можно с полной уверенностью утверждать, что, когда ее убивали, она была или без сознания, или в весьма близком к этому состоянии.

— Секонал? — Я перевел непонимающий взгляд с Мэрфи на Лейверса. — Это то снадобье, которое старик принимает каждый вечер перед сном. Лишь убедившись, что он проглотил свои пилюли, его личная секретарша осмеливается лечь спать!

— Никаких следов взлома, никаких следов на лужайке со всех сторон дома, — вкрадчиво заметил Лейверс. — Убийца мог находиться только внутри дома, лейтенант!

Судя по тому, что я слышал о старике, у него не хватило бы на это силенок. Таким образом, остается только его секретарша. Как вы ее назвали, док, — выхолощенная? — Карэн Донуорт.

— А мотив? — слабо возразил я.

— Единственной родственницей Роберта Ирвина Пэйса была его падчерица, — терпеливо принялся объяснять Лейверс. — И теперь, когда ее не стало, он, по-видимому, должен оставить кому-то свои денежки, так ведь?

Насколько мне известно, он не из тех, кто тратится на приюты для собак и тому подобные заведения. Так кому же он оставит наследство, как не безмерно любящей его секретарше-референту, сиделке и неотлучной компаньонке в одном лице, Карэн Донуорт?

Шериф снисходительно улыбнулся.

— Каждый раз, когда дело об убийстве поставит вас в затруднительное положение, буду рад помочь, лейтенант.

— Ну ладно… — Мэрфи извлек свое нескладное тело из кресла. — Мне кажется, я вам больше не нужен. Смотаюсь в клинику — посмотреть, живы ли еще некоторые из жертв моих профессиональных ошибок.

— Наверное, я тоже пойду с вами, док, — обиженно пробормотал я. — Никому я здесь больше не нужен!

— Не стоит быть таким обидчивым, лейтенант, — довольно хихикнул Лейверс. — Может, в другой раз у вас тоже появится шанс пошевелить мозгами?

Несколько напряженных секунд я пристально изучал лунообразный череп шерифа.

— А у шерифа там что-то не так, — обратился я к Мэрфи. — Вам не трудно помочь мне с небольшой трепанацией черепа, а? Вдвоем мы быстренько с этим управимся — в наркозе, думаю, необходимости нет.

— Не знаю, не знаю… — Мэрфи с сомнением посмотрел на побагровевшую физиономию шерифа. — Не уверен, что смогу подыскать достаточно прочную ножовку, которая взяла бы такой толстенный череп…

— Вон отсюда! — проревел Лейверс.

— Может, как-нибудь в другой раз, Эл? — Мэрфи добродушно хмыкнул, направляясь в тот мир, в котором обитают ничего не подозревающие, доверчивые пациенты.

— Надеюсь, пока Полник занимался настоящей работой, вы все же употребили остаток вчерашнего дня на что-то полезное? — вежливо поинтересовался шериф. — Почему бы вам не поведать мне об этом, лейтенант?

Я уже открыл было рот, чтобы наврать шерифу с три короба, но, заметив холодный блеск в его глазах, мгновенно передумал. Пользуясь прерогативой каждого гордого человека, поставленного перед фактом прямого приказа своего беспощадного босса, я сделал то, что мне и было велено, а именно изложил ретроспективу моего вчерашнего дня — от Реймонда Г. Уолтерса до Стива Олбарда и его сногсшибательной блондинки Тэрри.

Когда я закончил, Лейверс что-то пробурчал себе под нос, вроде того, что, дескать, ему все ясно. Что до меня, то это бурчание показалось мне черт знает насколько обиднее любого ругательства.

— Ну хорошо. Выходит, у этого Уолтерса тоже была такая возможность: он последним видел ее живой и на время убийства у него нет алиби. Но если он собирался жениться на девушке, то зачем ему было ее убивать? — Шериф тяжело покачал головой. — Я по-прежнему делаю ставку на эту Донуорт. Не стоит забывать о секонале, Уилер!

— Я помню, шериф, — сквозь зубы ответил я. — Но нам не известно, что это за секонал — стариковский, который хранился в доме, или принесен откуда-то еще?

— Это точно, — проворчал он. — Почему бы вам этим и не заняться? Вот прямо сейчас. Сделайте для разнообразия хоть что-то полезное, а то все время отираетесь вокруг моего кабинета, из-за чего он стал похож на переднюю какого-нибудь замызганного борделя.

— Как прикажете… Мадам! — съехидничал я и, пока Лейверс не обрел в мгновение потерянного дара речи, выскочил из кабинета.

Этим ленивым жарким утром я вел свою машину к дому старика на абсолютно благопристойной — тридцать пять миль в час — скорости, игнорируя протестующее постукивание поршней под капотом «хили».

Мои мысли были заняты в основном убийством, хотя какая-то часть сознания — та, что реагировала на перестук мотора, — трудилась над второй частью еще одной неотложной проблемы. С первой ее частью я разобрался еще несколько месяцев назад, когда решил сменить свой пятилетний «остин-хили». Теперь мне нужно было определиться — на что? Учитывая мои доходы, новая машина должна была прослужить мне следующие пять лет, не меньше. Вот и получалось, что это решение было в некотором роде важнее всех прочих. Когда я добрался до жилища Пэйса, я уже остановил свой выбор — черт возьми, какая блестящая и оригинальная идея! — на новом «хили».

Припарковавшись на подъездной дорожке, я выбрался из машины и немного постоял, разглядывая фасад.

Дом выглядел необычайно элегантным и находился в самом центре не менее элегантного окружения, поэтому с трудом верилось, что именно здесь произошло столь зверское убийство, да еще таким чудесным ранним утром. Когда я поднимался на крыльцо, мимо моего уха прожужжала пчела, точнее, трутень, и это натолкнуло меня на любопытные, хотя и несколько отвлеченные размышления. А если бы Вирджиния Мередит была пчелиной королевой, и один из трутней, которому надоело быть одним из многих, в ярости напал на свою владычицу? Или: а вдруг Лейверс прав, и ее убила другая пчелиная королева — соперница в образе личной секретарши отчима Вирджинии Мередит?

Откуда-то из глубины желудка подступила тошнота.

Очевидно, на нервной почве. Интересно, не из-за того ли меня мутит, что я подозреваю всех так или иначе связанных с убийством во лжи, или это просто легкое расстройство пищеварения? В таком случае, чтобы избавиться от подозрительности, мне достаточно проглотить парочку этих рекламируемых по телевидению пилюль, которые так убедительно скачут по муляжу луженого желудка и почти так же быстро решают все ваши проблемы, как шериф из телевизионного сериала.

Двери мне открыла Карэн Донуорт, и, судя по ее кислой мине, мне обрадовались, как снегопаду в мае.

На ней было уже другое, столь же чопорное платье, на этот раз черное, что придавало ее фигуре псевдоскромный вид и само по себе могло заинтриговать, конечно, если бы у вас нашлось на это время.

— Мистер Пэйс сейчас отдыхает, — холодно заявила она. — Доктор сказал, что для него очень важно, после всех треволнений и напряжения вчерашнего дня, отдыхать как можно больше.

— А я ведь предлагал вам прибегнуть к услугам доктора Мэрфи, причем бесплатным, когда с мистером Пэйсом случился приступ, — с легкой укоризной заметил я. — А вдруг бы вы не заметили, что ему стало плохо? К тому же его сиделка в отпуске!

— Я отлично знаю, как надо ухаживать за мистером Пэйсом, — резко бросила Карэн. — А если вы не доверяете мне, лейтенант, то справьтесь у его врача!

— А кто он?

— Доктор Ландерс. — Ее большие темные глаза блеснули. — Как только мистер Пэйс будет в состоянии побеседовать с вами, я позвоню в управление, лейтенант. До свидания!

— Но вы-то пока чувствуете себя неплохо и вполне можете поговорить со мной. — Обворожительно улыбаясь, я двинулся прямо на нее.

Карэн в замешательстве попятилась назад, и я, оказавшись в холле, торопливо — чтобы она не успела опомниться — захлопнул за собой дверь.

— Ну, если вы так настаиваете, хорошо! — Она раздраженно передернула плечами и, развернувшись, повела меня в гостиную.

С деловым видом я последовал за ней, сосредоточившись на четком, ритмичном покачивании бедер личного секретаря. Если смотреть на нее как на личность, то она представляла собой настоящий «синий чулок»; но если наблюдать за вращением ее ягодиц — нечто совершенно противоположное. А с точки зрения копа это был один из тех редких случаев, когда самоотверженное служебное рвение и хищнический инстинкт холостяка естественным образом слились в единое целое.

Карэн уселась в кресло, аккуратно положив ногу на ногу, так что тому, кто рассчитывал поглазеть на ее ноги на дюйм выше колен, пришлось бы применить против подобной скромности физическую силу. Опустившись на диванчик напротив, я закурил сигарету.

— Вы давно работаете у мистера Пэйса? — чтобы завязать разговор, поинтересовался я.

— Скоро уже два года.

— Личным секретарем?

— Ну да.

— А как давно вы стали его сиделкой?

— А я ей и не стала, — безразличным тоном ответила Карэн. — Вы, наверное, так подумали, потому что постоянная сиделка в данный момент находится в отпуске? Просто мистер Пэйс не желает держать ночью в доме дипломированную сиделку, поэтому доктор Ландерс проинструктировал меня, что и как нужно делать в случае приступа. На самом деле все очень просто. Я лишь раздавливаю у него под носом таблетку цианида и вызываю врача.

— А как насчет секонала?

— Я должна проследить, чтобы он принял на ночь две капсулы. — Карэн сердито поджала губы. — С этим может справиться даже младенец.

— Понятно, — неопределенно протянул я. — А где вы держите секонал?

— На кухне, в аптечке.

— А рецепт от доктора Ландерса у вас есть?

— Ну конечно. На тридцать капсул, потом он обновляется каждые пятнадцать дней.

— Мне хотелось бы осмотреть эту аптечку, — попросил я.

— Как скажете.

Мы прошли коридором мимо дверей спален и очутились на кухне, которая оказалась просторной, вполне современной и, как и полагалось, стерильной на вид.

Аптечка сияла белой эмалью, а на дверце даже был нарисован красный крест. Открыв ее, Карэн достала пузырек с прикрепленным к горлышку ярлыком рецепта и передала мне.

— Вы не запираете аптечку? — полюбопытствовал я.

— Нет. — Ее глаза снова блеснули. — Мистеру Пэйсу все равно до нее не дотянуться, а я не питаю пристрастия к барбитуратам, лейтенант. И сомневаюсь. чтобы экономка или сиделка увлекались ими!

Я взвесил пузырек на ладони.

— Вы возобновляете рецепт заблаговременно или ждете, пока закончатся все капсулы?

— Я делаю это каждые пятнадцать дней, когда заканчивается лекарство, — терпеливо, словно я задал на редкость идиотский вопрос, объяснила Карэн.

— — И когда это было в последний раз?

— Четыре дня назад.

Сняв крышку, я вытряхнул содержимое пузырька на ладонь и принялся считать. Карэн следила за мной с каменным выражением лица.

— Так, по две на ночь… итого за четыре дня — восемь капсул, верно? Значит, должно остаться двадцать две, так?

— Совершенно верно. — Ее глаза слегка расширились. — Вы хотите сказать, что их меньше?

— Здесь восемнадцать. Хотите пересчитать?

— Да!

Я высыпал капсулы ей на ладонь и подождал, пока она пересчитает.

— Вы правы. — Карэн слегка покачала головой. — Но я не понимаю, куда могли подеваться еще четыре капсулы?

— Может, их кто-то взял? — предположил я.

— Да уж наверняка! — насмешливо воскликнула Карэн. — Но кто? И зачем кому-то…

— Это не сиделка и не экономка, — холодно прервал ее я. — Их здесь не было. И не мистер Пэйс — он со своей каталки попросту не дотянется до аптечки, а выбраться из нее без посторонней помощи он не в состоянии, не так ли?

— Ну да. Он для этого слишком слаб.

— Поэтому их взял кто-то, кто живет или часто бывает в доме, — жестко продолжил я. — Как мне кажется, выбор сужается до Вирджинии Мередит и… вас?

— Но я никогда не принимала этих таблеток!

— Зато их приняла Вирджиния Мередит. Это показало вскрытие, — мрачно сообщил я. — Но самое интересное — сознательно ли она выпила снотворное, или ей подмешали его в выпивку, или подсунули еще каким-то иным способом?

— Вы считаете, что это сделала я? — Лицо Карэн внезапно напряглось. — Думаете, я сначала напоила ее снотворным, а потом убила? Теперь понятно, почему вы так странно ведете себя с самого начала!

— Меня просто распирает любопытство, мисс Донуорт. Теперь, после смерти Вирджинии Мередит, кому оставит свое состояние мистер Пэйс?

Откуда-то позади меня раздался сухой, скрипучий звук, от которого волосы на моем затылке встали дыбом.

Я мгновенно повернулся и увидел в дверном проеме кресло-каталку, а в нем — скрюченную фигурку старика. Рот с туго натянутыми губами был широко открыт, и до меня постепенно дошло, что этот жутковато-таинственный звук исходил откуда-то из чрева мумии. Старый хрыч просто-напросто смеялся.

— Вы сказали, состояние, лейтенант? — просипел он. — Это вы так изящно называете деньги? Да, вы задали хороший вопрос. Теперь, когда Вирджиния прежде меня покинула этот свет, — кому достанутся мои деньги?! Признаться, эта мысль не давала мне покоя последние двадцать четыре часа.

Слезящиеся, похожие на птичьи глазки старика недобро блеснули.

— Я никогда не был в восторге от Вирджинии. Она постоянно напоминала мне о своей матери, к тому же и дурная наследственность проявлялась у нее тем же самым образом! Но тем не менее она была не виновата в этом: что досталось ей от матери, то досталось. — Задержав дыхание, он медленно облизнул губы. — И я должен был позаботиться о ней, пока находился в здравом уме и твердой памяти! Поэтому и решил выдать ее замуж за Уолтерса. Никого эта мысль не приводила в особый восторг, но после того, как я им кое-что разъяснил, оба стали более покладистыми.

— Вчера утром, сэр, вы ни словом не обмолвились о предстоящей свадьбе, — недовольно проворчал я.

— Вчера утром в спальне лежал труп Вирджинии, и все остальное отодвинулось на задний план, — прошептал старик. — Но теперь это всплыло снова. Видите ли, изменить свое отношение к женитьбе их заставил небольшой разговор с глазу на глаз. Мы были только втроем, а мой личный секретарь… — Он бросил ядовитый взгляд в сторону оцепеневшей девушки. — Все подслушала! Я поставил их в известность, что по моему нынешнему завещанию все, чем я владею, — включая контрольный пакет акций в деле Уолтерса — перейдет к Вирджинии. Но если она откажется от брака с Уолтерсом, я составлю новое завещание, в котором вообще лишу ее наследства. И если, наоборот, он не женится на ней, я оставлю ей только одно — пятьдесят один процент моей доли в бизнесе Уолтерса!

— Все это очень интересно, — заметил я, — но не понимаю…

— Потому что не дослушали до конца, — резко оборвал меня старикашка и хихикнул. — Согласно моему нынешнему завещанию, я оставляю все Вирджинии, но если она умрет раньше меня, моя доля в бизнесе переходит Уолтерсу, а все остальное — моему преданному личному секретарю, Карэн Донуорт!

— Нет! — Карэн зажала ладонью рот. — Это не правда!

Старик снова ликующе закудахтал.

— Лейтенанту не составит большого труда проверить это у моего адвоката. С моего благословения!

Несколько секунд он изучал перепуганное лицо Карэн, потом еще раз неприятно хихикнул.

— Вы небось считаете, раз я стар и одной ногой стою в могиле, то совсем выжил из ума? И думаете, поскольку вы даете мне каждый вечер эти чертовы пилюли, то я, как послушный дурак, глотаю их? — Халат на хилых коленях старика слегка распахнулся, когда он затрясся от смеха. — Конечно, если меня донимают сильные боли, я их пью. Но иногда нет — я просто выбрасываю капсулы! И такими вот ночами я слышал, как вы вместе с Уолтерсом находились в вашей девичьей спальне, как раз через стенку от моей! Я был настоящий дурак, полагая, что мне удалось перехитрить Уолтерса, заставив его жениться на Вирджинии. Но это ведь было далеко не так, правда, дорогая?

— Вы сумасшедший старик! — задохнулась от возмущения Карэн. — Грязный, старый негодяй! Я никогда не обращала внимания на мистера Уолтерса, и он, в свою очередь, не проявлял ко мне ни малейшего интереса!

— Вы не умеете лгать, дорогая моя! — Губы Пэйса издевательски изогнулись. — Что стояло между вами и человеком, которого вы так жаждали заполучить? Всего лишь несчастная Вирджиния — подумаешь, какой пустяк! И если ее по-быстрому убрать со сцены, то вы с Уолтерсом получали все, чего хотели, не так ли?

Старик поднял палец с обломанным ногтем и принялся пересчитывать пальцы другой руки.

— Вы получали друг друга — раз! После моей смерти он получал мои проценты в его бизнесе — два! И три — вам доставались все мои деньги!

— Нет! — протестующе воскликнула Карэн, ее лицо сморщилось, по щекам потекли слезы. Внезапно она пулей выскочила из кухни, промчалась по коридору и, влетев в свою комнату, захлопнула за собой дверь.

— Да, таков Рип Пэйс! — пробормотал старикашка. — Однако, лейтенант, я не смогу обрести покой, пока Вирджиния останется не отомщенной!

— А я считал, что вы не любили ее, — словно невзначай напомнил я.

— Да, она не нравилась мне, — подтвердил старик. — Но для того, чтобы любить кого-то, совершенно не обязательно, чтобы этот человек вам нравился. Так уж вышло, что Вирджинию я любил. Она была у меня единственной, о ком мне стоило заботиться!

— И вы считаете, что Карэн Донуорт, сговорившись с Уолтерсом, убила ее?

— Ну конечно, это сделали они! — уверенно ответил он. — В те ночи, когда я выбрасывал секонал, она заглядывала ко мне и, убедившись, что я заснул, звонила ему.

Минут через пятнадцать появлялся Уолтере, которого она впускала в дом. Они всегда выбирали ночь, когда Вирджинии не было дома, поскольку им было известно, что раньше двух она никогда не возвращается. Я лежал у себя в комнате и слышал все сквозь тонкую перегородку. Мне было слышно, как они там разговаривали, хихикали, громыхали матрасом и стонали!

Веки старика слегка опустились.

— Так же все повторилось и в понедельник ночью — полагаю, они все заранее обдумали! В этот вечер у Вирджинии с Уолтерсом было назначено свидание, и он заехал за ней в восемь часов. Я еще не ложился…

— Вчера вы и словом об этом не обмолвились, — снова недовольно заметил я.

— Но ведь посоветовал же я вам поговорить с этим похотливым котом, Уолтерсом! — Старик хихикнул. — Мне показалось, вам будет интересно выслушать сначала его. Он рассказал вам о свидании?

— Уолтере утверждает, что они вернулись сюда, немного выпили и где-то в половине первого он ушел, — неохотно сообщил я.

— Ох, хитер! — В голосе старика прозвучало восхищение. — Бьюсь о заклад, что так оно и было. Я имею в виду, что он привез ее сюда, потом оказалось, что Карэн еще не легла спать и кто-то из них предложил выпить. Тогда-то они и подмешали Вирджинии секонал. Потом Уолтере, видимо, ушел, предоставив грязную работу своей любовнице — или он сам подождал и задушил Вирджинию? Но, с точки зрения закона, это не имеет существенного значения, верно, лейтенант?

Ведь они оба виновны в равной степени?

— Если все произошло именно так, как вы описываете, то — да, — согласился я.

— Еще вчера вы не производили на меня впечатление недалекого копа! — несколько раздраженно просипел старик. — Я только что раскрыл за вас убийство, лейтенант. Чего же вам еще надо?

— Для начала проверить у адвоката содержание вашего завещания, — ответил я.

— Ну конечно! Мой адвокат — Декель, Джастин Декель. Его можно найти в…

— Я знаю. — «Декель, Лоринг и Вебстер» были, пожалуй, одной из самых солидных адвокатских фирм в Пайн-Сити.

— Хорошо, — кивнул старик. — Что еще?

— Расскажите мне о короле мануфактурного бизнеса Пайн-Сити, — попросил я.

— О ком?

— О Стиве Олбарде.

— Об Олбарде? — Он медленно сморгнул. — Олбард?

Что-то знакомое. Дайте немного подумать. Память у меня уже не та, что прежде. — Он снова издал смешок. — Совсем не такая, как когда меня звали Рип Пэйс. Тогда я даже не пользовался записной книжкой. Где бы я ни был — в Нью-Йорке, Денвере, Майами, — я всегда помнил все имена, телефоны, что они сделали или не сделали… Значит, говорите — Олбард?

— Да, тот самый тип, который в последнее время то и дело торчал у вас, — ледяным тоном произнес я. — Тот, кто сходил с ума по Вирджинии, а она даже на нюх его не переносила. Тот, который заправляет мануфактурным — а заодно и меховым — бизнесом. Именно тот Стив Олбард!

— Ах, этот Стив!.. — Голос старика становился все тише и тише, пока совсем не смолк.

Потом он скрючился, испещренные прожилками веки опустились, закрыв выцветшие голубые глаза. Голова откинулась на подлокотник кресла, и теперь невозможно было даже определить, дышит ли он.

— Мисс Донуорт! — Я выскочил в коридор. — Мисс Донуорт, скорее! Где этот чертов цианид?

— В аптечке, я сейчас достану!

— Я сам! — поспешно воскликнул я. — Вдруг вы сделаете что-нибудь такое, о чем я потом пожалею!

Проигнорировав ее ошеломленный, затравленный взгляд, я вернулся на кухню, открыл аптечку и, постучав пузырьками друг о друга, испустил вздох облегчения.

— Вот они! — громко произнес я, потом, склонившись к старику, щелкнул пальцами у него под носом.

Затем, закурив сигарету, я принялся ждать. Пару минут спустя, когда я уже начал беспокоиться, — ведь если я сделал что-то не так, то меня обвинят в непреднамеренном убийстве, — веки старика слегка вздрогнули. А еще через мгновение он приоткрыл глаза и, посмотрев на меня, состроил гримасу.

— Извините, лейтенант, — прошептал он. — Это все сердце. Постоянно подводит меня, когда я расстраиваюсь или устаю.

— Или когда предпочитаете избежать неприятных вопросов или щекотливой ситуации? — любезно подсказал я.

— Не понимаю, о чем вы? — Глазки старика холодно и напряженно следили за мной.

— Вы, видимо, слышали, как я искал таблетки цианида?

Он еле заметно улыбнулся.

— Я ничего не слышал!

— Ну что ж, тогда у меня есть для вас приятная новость, мистер Пэйс! — радостно сообщил я. — Теперь вам не нужно тратиться! Чтобы прийти в себя от таких приступов, как сейчас, вам больше нужны не лекарства, а всего лишь вот это!

Наклонившись, я резко щелкнул у него под носом.

Лицо старика искривилось, потом он неохотно кивнул.

— Значит, никаких таблеток, лейтенант?

— Абсолютно!

— Необычайно умный ход с вашей стороны, — насмешливо признал он. — Но что из этого следует?

— А то, что кое в чем вы меня обманываете, — ответил я. — Так, может быть, и во всем остальном?

— Но только не в том, что касается Вирджинии и обстоятельств ее убийства! Только не насчет этих хладнокровных…

— Мы с этим еще разберемся, — пообещал я.

— Вы что же, не собираетесь ее арестовывать? — Старик недоверчиво уставился на меня.

— Во всяком случае, не сейчас, — твердо ответил я. — Тут нужно действовать осмотрительно. Однако вашему доктору я позвоню прямо сейчас и останусь здесь, пока он не организует для вас круглосуточный медицинский пост. А на то время, пока Карэн Донуорт будет находиться в вашем доме, служба шерифа пришлет вам своего человека.

— В уме вам не откажешь… и все же вы дурак! — просипел старик. — Мне просто не терпится доказать вам это, лейтенант, умерев в течение ближайших суток! — Внезапно он хихикнул. — Как вы на это посмотрите?

— Помирайте себе на здоровье, а я прослежу, чтобы вам сделали самое тщательное вскрытие, какое только производилось в судебной практике этого округа! — пообещал я.

Старик довольно долго разглядывал меня, потом обиженно, словно сдаваясь, скривил губы.

— Да, — угрюмо просипел он. — Вы как раз из тех сволочных ублюдков, которые вполне способны на это!

Глава 5

Скучающий у дверей склада тип при моем приближении вдруг ожил.

— Мистер Уолтере здесь? — спросил я.

— Да, но он занят.

— Я тоже, — заметил я.

— Но вам туда нельзя… он… ну… — Его лицо на мгновение сморщилось в отчаянной попытке найти подходящий предлог, но потом вдруг прояснилось. — У него совещание… Вот! — Довольный своей сообразительностью, парень улыбнулся. — Точно, так и есть!

У него совещание!

Я сунул свой значок ему прямо под нос.

— Выбирай: или ты немедленно открываешь дверь, или тебе придется серьезно побеседовать со мной в полицейском управлении.

— Вот те на! — Его лицо побледнело. — Коп! Почему бы так сразу и не сказать, лейтенант?

Торопливо отступив в сторону, он нашарил в кармане ключи и открыл дверь.

— Мне придется запереть ее за вами, лейтенант, — смущенно пробормотал сторож. — Тут почти на сотню грандов шкурок. Это может стоить мне места, понимаете?

— Понимаю, — кивнул я.

— Спасибо. — Парень заметно повеселел. — Когда будете уходить, постучите, хорошо?

— Ладно.

Как только я вошел и за мной захлопнулась дверь, я сразу понял, что мои представления о меховом бизнесе были далеко не полными. Номинальная стоимость шкурок на глаз оценивалась тут тысяч в двести долларов, и такое богатство конечно же нуждалось в строгом присмотре. По глупости я решил, что сторож у дверей оберегает склад от воров, но потом, когда промерз до костей, догадался, что в первую очередь он необходим, чтобы следить за температурой внутри помещения, не давая ей подниматься до нуля градусов и выше. Этот проклятый склад представлял собой настоящий холодильник! И я, коченея от холода, понял, что совершенно не подготовлен для подобного визита, впервые в жизни горько пожалев, что на мне не надето теплое белье — по крайней мере, пять пар сразу.

Поблуждав вдоль ряда стальных контейнеров и чуть не налетев на здоровенный тюк в самом конце, я увидел прямо перед собой отгороженное помещение, служившее чем-то вроде кабинета. В нем сидели Уолтере и еще какой-то парень, они о чем-то беседовали. Когда до меня дошло, что оба они в легких костюмах, я почувствовал глубокое облегчение, какое, должно быть, испытывает заблудившийся в горах альпинист, который после недельного блуждания наконец натыкается на сенбернара-спасателя. Одного взгляда на тонкий слой инея, покрывавшего мой пиджак, было достаточно, чтобы резвой рысью припустить к ним. Заскочив внутрь и закрыв за собой застекленную дверь, я прислонился к ней спиной, с наслаждением вбирая в себя ласковое тепло воздуха, нагретого до нормальной комнатной температуры.

Несколько мгновений оба непонимающе смотрели на меня, затем собеседник Уолтерса стал тяжело подниматься с кресла, становясь все выше и выше. На какое-то мгновение мне со страха почудилось, что он, выпрямившись примерно на шесть с половиной футов, проломит головой потолок, но, к счастью, он перестал увеличиваться в длину. Телосложением этот тип походил на исполинского троглодита, и, когда всей громадой он навис надо мной, я почувствовал себя по сравнению с ним просто пигмеем.

— Эй, придурок! Откуда ты взялся? У нас конфиденциальная беседа! — слегка заглатывая звуки, пробасил он. — А впрочем, как ворвался сюда, так и вылетишь!

Огромная ручища схватила меня за грудки и, оторвав от пола, понесла к дверям.

— Постой, Джиперс! — испуганно завопил Уолтере. — Ты имеешь дело с лейтенантом Уилером из службы шерифа!

Великан замер на мгновение, и на его плоской физиономии появилась гримаса отвращения.

— Ты хочешь сказать, Уолтере, что этот парень коп?

— Ну да… Отпусти его! — в замешательстве воскликнул тот.

Сжатый кулак ослабил хватку, и через секунду мои ноги снова обрели под собой твердую опору. Машинально отирая рот тыльной стороной ладони, троглодит сделал шаг назад.

— Я ведь не знал, лейтенант…

— — Слава Богу, что вовремя узнал. — Я расправил ладонью помятый спереди пиджак, а также пострадавший галстук. — Вы всегда так обращаетесь с нежданными посетителями?

— Когда тут полно шкурок, я всегда опасаюсь, что какому-нибудь прохиндею непременно вздумается обчистить Рея, — невозмутимо отчеканил Джиперс. — А раз вы заранее не представились, то откуда мне было знать, что вы коп?

Такая убийственная логика вряд ли требовала ответа, поэтому я поспешил сменить тему.

— Сожалею, что помешал вам, — я посмотрел на Уолтерса, — но у меня чрезвычайно срочное дело.

— Не беспокойтесь, лейтенант. — Он уставился на меня таким тяжелым взглядом, словно это срочное и важное сообщение, отпечатанное крупным жирным шрифтом, вот-вот должно было появиться на моем лице. — Мы отложим наши переговоры, я позвоню тебе попозже, Джиперс, договорились?

— Конечно. — Троглодит пару раз кивнул своей лохматой башкой. — А может, ты позвонишь прямо Стиву?

— Хорошо, хорошо! — Уолтере бросил на него сердитый взгляд. — Так я и сделаю.

— Вот и ладненько.

По-видимому, троглодита вполне устраивало такое решение проблемы, и вся гора его мышц двинулась к дверям. Открыв их, Джиперс не спеша еще раз осмотрел меня с головы до пят и покачал головой.

— Что-то измельчали они в наши дни, а, лейтенант?

— Кто? — не поняв сразу, о чем идет речь, спросил я.

— Кто ж еще, копы! — Где-то в глубине его огромной грудной клетки громыхнуло нечто похожее на взрыв смеха, затем он захлопнул дверь и направился мимо стальных контейнеров в сторону выхода.

После его ухода кабинет сразу показался мне намного просторней, а рост самого Уолтерса — шесть футов два дюйма — довольно средненьким. Усевшись в освободившееся кресло, я закурил.

— Мне искренне жаль, что все так получилось, лейтенант. — Уолтере покачал головой. — Он прекрасный парень, однако его мускулы, увы, постоянно срабатывают раньше мозгов.

— Наверное, за это его и держит Стив Олбард — за мускулы? — как бы между прочим полюбопытствовал я.

— Стив… — Его лицо застыло. — Вовсе нет! Просто Джиперс разбирается в мехах не хуже меня. Олбард доверяет ему закупки; поэтому он и пришел сегодня ко мне. Стив подыскивает высококачественные леопардовые шкуры, а у меня есть несколько штук, которые вполне могут устроить его. Но и цена, соответственно, огромная — можно сказать, несусветная! Если производители и модные журналы еще годик будут способствовать превращению леопардов в мех, то этих животных совсем не останется на земле! — Он снова покачал головой. — Это ведь настоящая трагедия, лейтенант!

— А как на вас подействовала перспектива женитьбы на Вирджинии Мередит? — ловко ввернул я. — Тоже как настоящая трагедия?

Тяжелые кустистые брови Уолтерса сошлись на переносице, а по его серым глазам было видно, что он лихорадочно пытается обдумать линию поведения, но так и не может решить, с чего начать. Однако проще всего оказалось изобразить недоумение.

— Не уверен, что понял вас, лейтенант, — хрипло выдохнул он.

— Вы ведь собирались жениться на Вирджинии?

— Ну… — протянул Уолтере. — Это была, так сказать, лишь… идея.

— Нет, это была вполне конкретная идея, — поправил я его. — И принадлежала она старику Пэйсу, вознамерившемуся женить вас на падчерице, принуждая к этому шантажом. Если бы Вирджиния не пошла на это, то лишилась бы всего, что старик оставлял ей по завещанию, а в случае вашего несогласия он оставил бы ей нечто весьма прелюбопытное — контрольный пакет акций вашего бизнеса.

— Так, значит, старый хрыч пытается навесить убийство Вирджинии на меня?! — Губы Уолтерса скривились в циничной усмешке. — С его похоронами произойдет то же самое, что бывает у некоторых других негодяев — придут лишь те, кто захочет воочию убедиться в его смерти!

Ссутулившись, Уолтере придвинулся ко мне.

— Ну да, это было его предложение. Вирджиния, естественно, не хотела оставаться ни с чем после его смерти, а я, в свою очередь, не хотел, чтобы какая-то дама, на которой я отказался жениться, владела контрольным пакетом акций в моем деле! Поэтому мы все обсудили и решили, что у нас с ней единственный шанс — тянуть волынку, то есть делать вид, что оба согласны с его предложением, а потом как можно медленнее спустить все на тормозах в надежде, что старик умрет еще до того, как мы свяжем себя узами законного брака.

— Но тогда, после его смерти, — возразил я, — она получила бы все, не так ли? Включая и пятьдесят один процент в вашем бизнесе?

— Несмотря на то что одной из договаривающихся сторон выступала дама, мы заключили нечто вроде джентльменского соглашения, — спокойно пояснил Уолтере. — Вирджиния согласилась добровольно передать мне после смерти старика его акции.

— Джентльменское соглашение? — Я вопросительно поднял брови.

— Да, соглашение, подписанное обеими сторонами в присутствии свидетелей и хранящееся в сейфе у моего адвоката. — Он непринужденно улыбнулся. — Полагаете, что с моей стороны подобное не слишком-то джентльменский поступок, лейтенант? Но, черт побери, сами посудите, все же лучше, чем женитьба двух людей, которые даже не слишком-то и нравились друг другу. — разве не так?

— Не знаю, не знаю, — холодно произнес я. — Хотя это, скажем так, определенно лучше, чем зверское убийство, задуманное и осуществленное двумя пылко любящими друг друга людьми.

— Что вы хотите этим сказать, лейтенант?

— Согласно версии старика, вы и Карэн Донуорт были в более близких отношениях, чем недавно обрученная парочка.

Лицо Уолтерса на глазах превратилось в застывшую маску.

— Я и… Карэн Донуорт? Эта ледышка? И что только не взбредет в голову выжившему из ума старику!

— Однако он так утверждает. — Я пожал плечами. — И если это правда, тогда все становится на свои места, разве не так?

— Но не думаете же вы серьезно, что он… — Челюсть Уолтерса отвисла. — Вижу, что так оно и есть! А что говорит мисс Донуорт?

— У меня не было возможности расспросить ее, — признался я. — В самый неподходящий момент с ней случился настоящий приступ истерики. Однако, мистер Уолтере, я на время поместил вашу ледышку в холодильник и теперь незачем особенно торопиться с расспросами. И вообще, думаю, более разумно сначала выслушать вашу версию.

— Но это же просто смешно! — Уолтере вдруг с силой ударил по подлокотнику кресла. — Абсурд! Бред чистейшей воды! Такой фригидной женщины я не встречал еще за всю свою жизнь! Если бы вы не воспринимали все так серьезно, я бы просто рассмеялся вам в лицо!

— У меня есть на это веские причины. — И я поведал ему о секонале, обнаруженном в желудке Вирджинии, пропавших капсулах и о том, под каким соусом старина Пэйс преподнес мне все это.

Пока я говорил, по бегающим серым глазам Уолтерса можно было догадаться, что он лихорадочно ищет выход из создавшегося положения, но у него скорее всего ничего не получается.

— Это пока только одни слова, — возразил он, когда я закончил. — Ведь мы с мисс Донуорт будем отрицать все его наговоры.

— Однако у старика в запасе целый набор косвенных улик, которые как нельзя лучше приводятся к месту…

Кажется, я уже говорил об этом, — терпеливо объяснял я. — И кто в таком случае станет прислушиваться к доводам тех, кто подозревается в преднамеренном убийстве с особой жестокостью?

— Вы говорите так, лейтенант, словно вам это совершенно все равно, — пробормотал Уолтере. — Да, по-видимому, так оно и есть. Вы лишь выполняете свою работу, но от этого ваши слова звучат еще безжалостнее.

— У меня сейчас достаточно оснований, чтобы обратиться к Большому жюри за обвинительным заключением, — мрачно заметил я.

— Но вы же… — Он неуверенно улыбнулся. — Пока не сделали этого?

— Не сделал.

— Меня не покидает странное ощущение, что, стоит мне только высунуться, как я тут же получу по носу. Ну да ладно. Можно вопрос, лейтенант? Почему вы все же не обратились за обвинительным заключением?

— Потому, мистер Уолтере, что в этом деле есть кое-что еще, не дающее мне покоя. И вы можете помочь мне разобраться в этом. Возможно, ясность сослужит хорошую службу нам обоим.

— Я не в том положении, чтобы возражать, — хмыкнул он. — В чем же проблема?

— В мануфактурном короле — в Стиве Олбарде, — не давая ему опомниться, произнес я. — Куда бы я ни сунулся, всякий раз натыкаюсь на него. И всякий раз, когда подозреваю, что мне говорят не правду, причиной является все тот же Стив Олбард, при упоминании о котором все внезапно начинают нервничать. Почему?

Почему его так все боятся?

— Боятся Стива? — Уолтере натянуто рассмеялся. — Кто боится? Только не я, лейтенант!

— Я слышал, что и Вирджиния Мередит боялась его чуть ли не до полусмерти, — холодно сказал я. — Он домогался ее, но она и слышать о нем не хотела. Мне также известно, что последние несколько недель он постоянно торчал в доме Пэйса и что старик при упоминании его имени даже симулировал сердечный приступ. Потом, этот… как вы его назвали? — покупатель.

Ни дать ни взять — персонаж из фильма ужасов; еще до того, как я появился на складе, он уже торчал здесь.

— Я же говорил вам, лейтенант, что Стива интересуют качественные шкуры леопардов, и…

— И леопарды находятся на грани исчезновения, а это ужасная трагедия! — сердито закончил я. — Я уже слышал все это!

— Стив — самая крупная фигура в нашем бизнесе в Пайн-Сити, — поспешно произнес Уолтере. — Может, некоторых пугает именно это? Я просто ума не приложу…

— Но вас-то это не пугает?

— А почему, черт возьми, это должно меня пугать?

— Но ведь это пугает старика, который владеет контрольным пакетом ваших акций?

— Старого черта ничем не испугать! — взорвался Уолтере. — Готов поспорить, по каким-то соображениям он попросту разыграл вас.

— А Вирджиния его боялась?

— Возможно, боялась, хотя никогда об этом не говорила.

Я грустно улыбнулся.

— Мне кажется, вы лжете, мистер Уолтере. Думаю, сама мысль о Стиве Олбарде пугает вас значительно сильнее, чем перспектива быть обвиненным в преднамеренном убийстве!

— Поверьте, вы ошибаетесь, лейтенант! — горячо воскликнул он.

— Я перестал верить людям с тех самых пор, как начал работать в полиции, — сказал я. — И теперь верю человеку только в том случае, когда у него есть веские доказательства того, что он говорит правду. Ну, например, как если бы вы вошли в газовую камеру раньше Карэн Донуорт.

Поднявшись, я направился к двери, мысленно подготавливая себя к тому, что снова окажусь в этом чертовом холодильнике.

— Лейтенант! — Голос Уолтерса слегка дрогнул. — Возможно, я не так хорошо, как другие, знаю Олбарда.

Возможно, у кого-то есть веские причины бояться его, но у меня их нет, поверьте!

— И что с этого? — безразлично спросил я.

— Может, вы еще раз попробуете поговорить с кем-нибудь? — В голосе Уолтерса послышалась слабая надежда. — Может, они смогли бы вам рассказать что-то еще?

— Старик не станет, Вирджиния Мередит уже не сможет. Кого вы предлагаете, мистер Уолтере?

— Ну… — Он замялся. — Вы разговаривали вчера с Мари Галлант?

— Конечно. — Я холодно улыбнулся ему. — Как выяснилось, у нее очень плохая память на имена: она не смогла припомнить ни одного любовника Вирджинии, за исключением вас.

— Что? — Уолтере с шумом втянул в себя воздух и на несколько мгновений прикрыл глаза. Его лицо посерело. — А я как раз подумал, что она могла бы рассказать об Олбарде и Вирджинии — конечно, если между ними что-то было.

— Могла бы, — с мрачным видом кивнул я, — но она не желает. Что вы предлагаете, мистер Уолтере? Развязать ей язык с помощью резиновой дубинки?

— Она не такая уж… как вы это называете — крепкий орешек? — медленно произнес Уолтере. — И если немного на нее поднажать, то, по-моему, она раскололась бы, лейтенант.

— Ну надо же, какое совпадение, мистер Уолтере! — Я посмотрел на него с нескрываемым восхищением. — То же самое я только что подумал о вас!

К тому времени, как я, миновав ряды стальных контейнеров, яростно забарабанил в дверь, меня уже здорово трясло от холода. Дверь сразу же открылась, и я с наслаждением окунулся в чудесное тепло раннего вечера.

— Все в порядке, лейтенант? — уважительно поинтересовался сторож.

— Просто отлично, — ответил я. — А у тебя?

— Жду не дождусь, когда этот Уолтере закончит свои дела и отвалит домой, — с чувством ответил он. — А то болтайся здесь, пока он не уйдет. Куда приятнее сидеть в сторожке, положив ногу на ногу и попивая горячий кофе. — Парень ухмыльнулся. — Да вы и сами понимаете, лейтенант.

— А почему ты должен ждать его снаружи? — задал я довольно логичный вопрос. — Почему бы ему, когда он закончит, не позвонить тебе прямо в сторожку, чтобы ты пришел и выпустил его?

— Потому что внутри склада нет телефона, — ответил он. — Я уже не раз говорил об этом мистеру Олбарду, но, по-моему, этот скряга не желает тратиться.

— А какое отношение имеет ко всему этому Олбард? — рассеянно спросил я.

— А такое, что он — босс, вот какое!

— Но разве склад не принадлежит мистеру Уолтерсу?

— Нет, сэр! — Сторож энергично встряхнул головой. — Он только арендует здесь площадь, а владеет всем мистер Олбард. Уолтере считает более выгодным арендовать у него часть склада. Такие склады с холодильником — дорогое удовольствие!

— Догадываюсь, что не дешевое, — согласился я. — Это наводит на интересные мысли: возможно, самым фешенебельным местом в городе является окружной морг!

— Ну и странное же у вас чувство юмора, лейтенант. — Парня заметно передернуло.

— Не знаю, не знаю. — Я еще немного подумал. — Абсолютный покой и полнейшая конфиденциальность гарантированы, а?

Судя по выражению его лица, намечавшиеся между нами теплые, даже дружеские отношения вряд ли могли получить дальнейшее развитие. Я забрался в свой «остин-хили»и медленно окунулся в чарующий мир вечернего города, где люди, позабыв о насущных проблемах рабочего дня, сидели в барах за выпивкой, размышляя над тем, где бы провести вечер. Все их мысли по большей части концентрировались на ресторанах и женщинах, ночных клубах и женщинах, мягком свете интимных апартаментов и опять-таки женщинах. От этого мне сделалось невыносимо одиноко. Вот он я, одиночка Уилер, в суетящемся мире хипстеров . Пытаясь раскрыть убийство, он с нарастающей скоростью кружит по сужающейся спирали, попадая на каждом новом витке в очередную дыру, что, пожалуй, вовсе не стоит затрачиваемых им усилий.

Это оказалось простым совпадением, когда я понял, что долг самоотверженного копа может вести меня только в одном направлении. А именно в том, которое мне предложил Уолтере: отправиться с визитом к Мари Галлант и слегка на нее нажать. Точно таким же совпадением оказалось и то, что я, даже не заглядывая в записную книжку, вспомнил ее адрес, как будто он отпечатался у меня в мозгу. Искренне надеясь, что подобного рода самоотверженность должна быть соответствующим образом вознаграждена, я воодушевился и, прибавив газу, втиснулся в такой узкий просвет между машинами, в который могла вписаться разве что стройная рыжеволосая красавица.

Мари Галлант жила в элегантном многоквартирном доме, построенном на вершине холма, который возвышался над жилой частью города; дом был с балконами, и их счастливые обладатели могли со всеми удобствами любоваться панорамой окрестностей. Квартира Мари находилась на шестом этаже, и мне не потребовалось слишком много времени, чтобы, миновав весьма впечатляющий холл, вознестись на лифте наверх.

Дверной звонок отозвался внутри квартиры мелодичным звоном, который я всегда считал чем-то вроде визитной карточки хозяина. Однако на этот раз я великодушно решил не обращать на него внимания. Ведь для такой рыжеволосой красотки, как Мари Галлант с ее роскошной фигурой, подошла бы разве что «Увертюра 1812 года», причем с соответствующими случаю орудийными залпами, вот это точно пришлось бы мне по вкусу. Дверь распахнулась, и высокая, стройная фигура появилась в проеме; копна непокорных золотисто-каштановых волос разметалась по плечам, словно приветствуя меня.

— О нет! — отшатнулась она. — Только не вы!

— Я хочу лишь немного побеседовать с вами, — профессиональной скороговоркой проговорил я. — Всего несколько вопросов и — счастливо оставаться!

Еще когда Мари только открыла мне дверь, я обратил внимание на ее толстый свитер и подумал, что прятать под таким количеством шерсти столь прекрасные формы — самое настоящее варварство. Но мои размышления оборвались где-то посередине, потому что я вдруг заметил, что толстый вязаный свитер доходит… и я утратил дар речи! Он доходил только до бедер, а дальше…

Дальше шли потрясающе стройные ножки — длинные, с крепкими, округлыми бедрами, с ямочками на коленках и с икрами самой что ни на есть совершенной формы! А если вы продолжали пожирать их глазами, — как, например, это делал я — то дальше шли изящные лодыжки, маленькие ступни и десять аккуратных пальчиков с золотистым педикюром под цвет ее волос.

— Что с вами, лейтенант? — Мари пренебрежительно вздернула брови. — Неожиданный приступ столбняка, а?

— Просто я случайно глянул на ваши ноги…

— То-то они так запылали! — холодно подтвердила она.

— ..и меня вдруг, словно железной рукой, схватило за горло и парализовало.

— Вот и хорошо. Таким и оставайтесь. Стоит вам расслабиться, как я тут же вызову полицию, — безжалостно заявила она. — Может, для какого-нибудь сержанта это станет настоящим событием — я имею в виду арест лейтенанта.

— Вы говорите как особа весьма решительная, — угрюмо обронил я.

— А вы попробуйте и сами убедитесь! — пообещала она.

— По моим сведениям, все обстоит совсем иначе, — скромно заметил я. — Согласно имеющейся у меня информации, Мари Галлант не такой уж крепкий орешек, и стоит мне слегка поднажать на нее, как она тут же расколется.

Несколько секунд девушка подозрительно смотрела на меня своими изумрудными глазами, потом, видимо решив, что это может оказаться и не розыгрышем, раздраженно спросила:

— Кто же, интересно, снабдил вас такого рода информацией?

— Профессиональная тайна. — Я предостерегающе качнул головой. — Коп не должен раскрывать источников своей информации. Так гласит правило номер шесть!

Однако даже самоотверженный коп может размякнуть после парочки стаканчиков в теплой атмосфере великолепных покоев рыжеволосой красавицы.

— Ну надо же! — Мари глубоко вздохнула. — Чтобы услышать такое, мне нужно быть замешанной в расследовании убийства! И от кого — от лейтенанта полиции! — Склонив голову набок, она еще раз смерила меня взглядом. — Ну хорошо, можете войти и выпить свою пару стаканчиков. Однако мое предупреждение остается в силе!

— Ну конечно! — согласился я, следуя за ней в квартиру. — Однако вы же не станете возражать, если время от времени я буду украдкой посматривать на ваши ноги?

Мы уже дошли до гостиной, когда Мари повернулась ко мне; на ее лице отразилось неподдельное любопытство.

— Скажите же мне, кто вы на самом деле? — задумчиво спросила она. — Сексуальный маньяк?

— Конечно! — без колебаний подтвердил я. — А разве все остальные нет?

— Вам лучше присесть вот сюда! — Мари кивнула на диванчик. — По крайней мере, пока я смешаю коктейли, вы будете у меня под присмотром.

Я сделал все, как мне велели, а она, двигаясь такой походкой, которую можно было назвать разве что симфонией движения длинных стройных ног, подошла к винному бару.

— Скотч со льдом…

— И чуть-чуть содовой, — закончила за меня Мари.

— Нет, вы только подумайте? — гордо воскликнул я. — Она запомнила!

— Я всегда запоминаю, что пьет мой кавалер, особенно когда сама оплачиваю счет! — ледяным тоном ответила она.

Мари подала мне стакан, потом взяла свой и уселась лицом ко мне в кресло, отстоящее от моего диванчика самое малое на десять футов. То, как она скрестила свои ноги, можно было с полным правом, как я уже заметил, назвать симфонией обнаженных женских ног.

— Насколько я поняла, вы еще не поймали своего убийцу, лейтенант? — как бы между прочим поинтересовалась Мари.

— Пока нет, — признался я и поднял свой стакан. — За что выпьем? За ваши прекрасные ножки?

— Не отвлекайтесь от дела! — резко вернула она меня к действительности. — Несколько вопросов, парочка стаканчиков — и вы называете мне того, у кого такое лестное мнение о моей персоне. Не забыли? Таков наш уговор! Полагаю, это займет не более получаса времени!

— Что мне нравится в вас, Мари, — мечтательно произнес я, — так это то, что вы олицетворяете собой грезы любого мужчины о прекрасной даме — нежной, ласковой и любящей.

Она несколько секунд задумчиво смотрела на меня, потом осторожно прикусила нижнюю пухлую губку, показав ровные белые зубы.

— Что это сегодня с вами, лейтенант? Где же ваша лобовая тактика? — в раздумье спросила Мари. — Вчера вы были коп как коп — по уши в делах, злой и противный.

А сегодня… передо мной просто другой человек.

— Возможно, сказывается благотворное влияние ваших прелестных ножек, — с блаженным видом отозвался я. — Или я уже говорил вам об этом?

— Почему бы вам не переключиться на ваши вопросы ко мне? — перебила она, однако в ее голосе уже не проскальзывали прежние металлические нотки.

— Просто я мало-помалу оказываю на вас давление, — сказал я. — И мне не хотелось бы, чтобы вы раскололись до того, как я допью свою вторую порцию.

— Клайд Рэдин! — гневно воскликнула Мари. — Бьюсь об заклад, что это сказал обо мне этот ничтожный, дрянной человечишко! Ведь так?

— А почему вы подумали, что это он? — полюбопытствовал я.

— Да потому, что такие комментарии как раз в его духе! — Мари раздраженно передернула плечами. — Ну подожди у меня, Рэдин! Завтра ты получишь свое!..

— Нет, это не Клайд Рэдин, — уверенно возразил я.

— Не он?.. — Мари растерянно посмотрела на меня. — Вы не обманываете меня?

— Слово чести полицейского! — поклялся я.

— Тогда кто же это мог быть?

— Может, еще раз попробуете отгадать?

— Хватит дурачиться! — Судя по ее гневным глазам, в мыслях она уже схватила первый подвернувшийся под руку кухонный нож и аккуратненько разрубила меня пополам — с головы до ног.

— Но я вовсе не дурачусь. — Я пожал плечами. — Не хотите угадывать, не надо. Забудем об этом.

— Значит, не Клайд? — Мари медленно облизнула губы и, задумавшись, прикрыла глаза. — Тогда это, должно быть… нет!, — . Этого не может быть… это просто смешно!

— Вы в этом уверены? — вежливо осведомился я.

— У нее нет никаких причин для этого… — Мари сделала паузу и быстрым глотком почти опорожнила свой стакан. — Понимаю, это чистейший бред, но, может… это сказала Карэн Донуорт?

— Нет, — улыбнулся я. — И на сей раз не угадали!

— Я так и думала. — Тот факт, что она оказалась права, не сделал ее счастливее.

Немного погодя я допил свое виски — одновременно с ней. И еще раз мне удалось усладить свой взгляд симфонией движения обнаженных ног, когда Мари понесла стаканы к бару, чтобы снова наполнить их.

— Давайте выпьем за нашу сделку, лейтенант, — снова усаживаясь, предложила она. — Два стаканчика — и вы называете мне имя!

— Что, больше не хотите отгадывать?

— Что-то ничего не приходит на ум, — раздраженно ответила Мари.

— Уверены, что не хотите попытаться еще раз?

— Уверена, черт вас побери! — Она бросила на меня гневный взгляд.

— Ну хорошо. — Я великодушно улыбнулся. — Сделка есть сделка. — Я поднял стакан и не спеша выпил его содержимое. — По правде говоря, я удивлен, что вы не догадались.

— Ну и удивляйтесь себе, сколько влезет! — прошипела Мари. — Только скажите, кто же все-таки?

— Олбард, — небрежно ответил я. — Стив Олбард.

Выскользнув из ее ставших вдруг безжизненными пальцев стакан мягко опрокинулся на толстый ковер и залил ворс крепчайшей водкой.

— Кто? — хрипло переспросила Мари.

— Стив Олбард, — повторил я. — «Слегка нажмите на Мари, и она расколется вся по швам»— вот его слова.

Судя по проступившему на ее лице выражению страха, смешанного с ужасом, можно было предположить, что я только что сообщил Мари, будто ее левая нога отвалилась или еще что-то в этом же роде.

— Он так и сказал?

Я решил, что вряд ли мне выпадет более подходящий случай попрактиковаться и превратиться из любителя, каким я до сих пор был, в первоклассного лжеца, поэтому не стал упускать подвернувшейся возможности.

— Этот Олбард такой отзывчивый парень, — быстро сказал я. — Знаете, он даже предложил, что сам нажмет на вас, но я заверил его, что вполне справлюсь с этим и сам.

Одного лишь упоминания об Олбарде оказалось достаточно, чтобы и в самом деле расколоть Мари: ее лицо приобрело нездоровый сероватый оттенок, и она слегка зашмыгала носом.

— К своему стыду вынужден признаться, — оживился я, — что в данный момент не слишком-то уверен в успехе. Вы не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном?

— Нет! — взвизгнула Мари. — Возражаю! Не звоните ему!

— У меня странное ощущение, милая, что вы почти готовы к тому, чтобы продемонстрировать полное восстановление пробелов вашей памяти! — В моем голосе сквозило участие. — И еще до того, как я доберусь до телефона.

— Ну ладно! — хрипло выдавила Мари. — Ваша взяла! Только дайте мне пару минут, чтобы привести себя в порядок!

— Конечно! — Я негодующе посмотрел на нее. — Не садист же я какой-нибудь!

— Это как сказать, — с горечью отозвалась женщина. — А пока меня не будет, может, нальете мне еще стаканчик? Тут, в баре, полно мартини.

— Хорошо, — кивнул я.

Мари выбралась из своего кресла и на негнущихся ногах прошла в спальню. Увы, никакой симфонии в ее движении больше не наблюдалось! Подняв с ковра оброненный стакан, я подошел к бару и смешал коктейль.

Как известно примерно с восьми лет каждому представителю мужского пола, если дама просит немного времени, чтобы попудрить носик, это может растянуться до пятнадцати и более минут. Поэтому я налил себе еще и вышел на балкон, чтобы предаться восхищенному созерцанию открывшейся передо мной панорамы.

На улице почти стемнело, и по всей жилой части города зажглись мириады огней. Для компании у меня имелся стакан виски, а чтобы общество казалось более полным, я закурил. Фоном восхитительного вечера служил шум скоростного шоссе, и лицо мое овевал легкий ветерок. Впервые за последние сорок восемь часов я расслабился и почувствовал в душе какое-то умирогворение. Но немного погодя, уловив движение в гостиной, я вернулся назад.

Мари Галлант, уютно поджав под себя ноги, примостилась со стаканом на диванчике. Затененный свет лампы отбрасывал на ковер перед диванчиком уютный круг, оставляя нижнюю часть фигуры Мари в полутени, еще более отчетливо подчеркивавшей каждый изгиб ее потрясающих ног.

— Я так и должна все время называть вас «лейтенант»? — вкрадчиво спросила она.

— Можно просто Эл, — ответил я.

— А меня, соответственно, — Мари. Сядьте ко мне поближе, Эл. — Ее зубы сверкнули в улыбке. — Все обрушилось на меня так внезапно, мне так страшно и одиноко… я хочу, чтобы рядом с мной — на расстоянии протянутой руки — находился большой и сильный мужчина!

На подобное предложение я откликаюсь безо всяких проволочек — а вдруг девушка передумает? В общем, не прошло и секунды, как я уже сидел на расстоянии протянутой руки и страстно надеялся, что Мари Галлант все же понадобится протянуть мне эту самую руку.

— Я все пытаюсь понять, — промурлыкала она, — почему Стив Олбард сказал про меня такое?

— Ну и… — подбодрил я ее.

— И решила, что Олбард сделал непростительный промах, — резко ответила Мари. — Видимо, он подумал о Клайде и Вирджинии, решив, что если на меня как следует нажать, то я выложу все об их связи. Он, наверное, не знал» что я уже рассказала вам об этом вчера?

— Полагаю, нет, — спокойно ответил я.

— Ну тогда его ждет неожиданный сюрприз, о котором он даже не догадывается, — гневно прошептала Мари. — Я почти готова расколоться, но уже по поводу самого Олбарда!

— Пожалуй, это будет интересно послушать, — заметил я.

— Все началось с модельного заведения Клайда Рэдина, — начала Мари. — Почти четыре года я проработала манекенщицей на подиуме и, хоть это не скромно — хвалить себя, считалась первоклассной моделью. Но меня всегда тянуло попробовать себя в дизайне. Если вы обладаете вкусом и, если можно так выразиться, у вас есть чувство одежды, а вы постоянно демонстрируете ее, то чувство это со временем притупляется. — И вот около года назад я познакомилась с Рэдином. Это произошло в офисе Уолтерса. Я сделала для него пробные съемки. И вот после внимательного изучения фотографий у него родилась довольно оригинальная идея коммерческой рекламы мехов. Вместо того чтобы рекламировать уже готовые меховые изделия, он пригласил фотографа, чтобы снять меня завернутой в различные шкуры — в их первозданном, что ли, виде. Конечно, его реклама походила на слегка видоизмененный чизбургер, но, по-моему, вреда она бы не принесла!

— Милая Мари, если вы заменяете в чизбургере один сыр, то готов поспорить, что так оно и было! — со страстью заверил я.

— И тут появился Рэдин — где-то около Пяти вечера, — и мы втроем довольно долго болтали о дизайне одежды. Когда мы покидали офис Уолтерса, Рэдин пригласил меня выпить, и мы проговорили с ним до полуночи. Оказалось, что мы оба помешаны на одном и том же, а под конец он сообщил, что открывает собственное дело, и предложил мне работу. Ну я и согласилась.

Мари тихонько засмеялась.

— Поначалу казалось, что мои мечты о моделировании одежды воплощаются в жизнь! Даже эта вонючая дыра, которую Клайд громко величал «ателье», ни капли меня не беспокоила. Я считала, что каждый должен с чего-то начинать, и была уверена, что за полгода мы произведем настоящий фурор в мире моды! — Она вздохнула. — Но ничего из этого так и не получилось!

Как-то вечером у меня была назначена встреча с Вирджинией, и со мной увязался Клайд. Стоило им взглянуть друг на друга, как я сразу поняла, что она нашла себе новую жертву. Меня это мало волновало — Вирджиния есть Вирджиния! — а Клайд не маленький и сам в состоянии позаботиться о себе.

А потом, где-то с месяц назад, в ателье заявился человек по имени Джиперс. — Мари поежилась. — Я сказала — человек!.. Но он скорее походил на страшилище из луизианских болот! Этот тип заявил, что у него личное дело к Клайду, и предложил мне исчезнуть — так прямо и сказал! Я надеялась, что Клайд поставит его на место, но вместо этого мой отважный работодатель покорно повторил: «Исчезни, солнышко!»А когда я потом поинтересовалась, что за чудовище он держит в приятелях, Клайд ответил, что меня это совершенно не касается. Несколько дней спустя он сообщил, что один из его друзей хочет познакомиться с Вирджинией, попросил меня позвонить ей и пригласить в ателье, — где-нибудь часов в шесть вечера — пропустить по стаканчику или под каким-нибудь иным предлогом, но при этом ни слова не говорить ни о Клайде, ни о его друге.

Этот самый друг уже будет ждать в ателье, а я должна притвориться, будто он совершенно случайно заскочил на огонек, и представить его Вирджинии…

Другом Клайда оказался Стив Олбард. — Мари снова поежилась. — Всякий раз, когда я вспоминаю об этом человеке, меня бросает в дрожь! Около половины шестого Клайд как сквозь землю провалился, а мы с Олбардом молча сидели и глазели друг на друга. Потом появилась Вирджиния, и я уже была готова продекламировать свою фальшивую репризу, будто мистер Олбард случайно заглянул к нам, а потом представить их друг другу, но так и не успела открыть рта. Едва Вирджиния увидела его, она побледнела как полотно и бросилась к выходу. Но Олбард схватил ее за руку и потащил в конуру Клайда. Вирджиния вырывалась, кричала и плакала, а я попыталась помешать ему; тогда Олбард наотмашь ударил меня по лицу, и я упала. Потом он приказал мне убираться к чертовой матери, не то он прикажет Джиперсу заняться мною как следует.

Голос Мари звучал безучастно и отстраненно.

— Не успела я подняться, как Олбард затащил Вирджинию в комнатушку Клайда и запер за собой дверь.

Я бросилась на поиски Клайда, нашла его в баре, где он накачивался виски, и рассказала ему о происшедшем, а он все сидел и продолжал пить. Когда я спросила, что он собирается предпринять, этот негодяй заявил, что не может ничего поделать. И — мне подумалось — я тоже. Потому что наше ателье держалось на плаву только благодаря деньгам Олбарда. Если бы не он, нам бы всем давно пришел конец. Тогда я сказала, что мне плевать, ведь я подставила свою лучшую подругу и не собираюсь тут сидеть… А пока я это говорила…

Мари крепко зажмурилась.

— Пока я это говорила, внезапно какая-то тень на мгновение заслонила собой свет и за моей спиной кто-то проскользнул в кабинку. Я повернулась, чтобы посмотреть, кто это, и чуть не умерла от страха! Рядом со мной сидело то самое болотное чудище! Он заказал себе выпивку и не проронил ни слова. Так мы сидели молча больше часа — все втроем. Мне показалось, что за это время я несколько раз прожила всю свою жизнь!

Наконец Джиперс встал и посмотрел на меня, словно на насекомое под микроскопом. «Помалкивай насчет сегодняшнего вечера, — с угрозой произнес он, — и продолжай делать умное личико, как сейчас». И тут же он ушел.

— А что было дальше? — спросил я.

— А ничего, — с горечью ответила Мари. — Мне пришлось чуть ли не тащить Клайда на себе — так он набрался. В его конуре уже никого не было — Вирджиния и Олбард ушли. Я отправилась к Вирджинии домой, но секретарша старика сказала, что та еще не возвращалась. Тогда я вернулась в ателье и стала ждать.

Я попросила эту Донуорт, чтобы Вирджиния, как только придет, сразу же позвонила мне, но никаких звонков так и не последовало. Утром я сама позвонила ей, и Донуорт очень вежливо сообщила, что мисс Мередит просила передать мне, что ее нет дома и для меня ее вообще никогда не будет. Разве я могла осуждать Вирджинию за это?

— Конечно нет, — согласился я. — Она сердилась на вас за то, что вы свели ее с Олбардом. Но она почему-то ни в чем не винила Рэдина. Если верить его словам, они провели вместе всю субботнюю ночь и часть воскресного утра.

— Этот чертов Клайд! — в сердцах воскликнула Мари. — До чего же хитрая тварь! Подставил меня, чтобы я сделала за него грязную работу, а сам вышел сухим из воды! Я уверена, он поклялся Вирджинии, что и знать ничего не знал об этом.

— А на кой черт Олбарду финансировать ателье Рэдина, если от него сплошные убытки? — вслух подумал я. — Страсть к Вирджинии Мередит возникла только в самое последнее время, а своим бизнесом Рэдин занимался, как вы сказали, почти целый год.

— Совершенно верно, — устало подтвердила Мари. — Понятия не имею, зачем ему финансировать Клайда. Мы уже привыкли, что девяносто процентов моделей идет на выброс — больше они ни на что не годятся. А насчет остальных десяти Клайд надувал щеки, заявляя, что каждая из них уникальна, неповторима и вот-вот принесет нам славу и деньги. Он любовно упаковывал их и отсылал своим влиятельным друзьям-модельерам в Нью-Йорк, Чикаго или еще куда-то. И мы конечно же больше ничего о них не слышали. По-моему, мы так и не получили ни одного ответа! Но Клайд никак не желал угомониться.

Неожиданно зазвонивший телефон заставил Мари вздрогнуть. Когда она направилась к нему, мне показалось, что она идет на негнущихся ногах. Бросив в трубку несколько односложных фраз, она зажала ее ладонью и с нескрываемым удивлением посмотрела на меня.

— Это мистер Уолтере, Эл. Он хочет поговорить с вами, — приглушенно произнесла Мари. — Откуда он знает, что вы здесь?

— Может, у него дар ясновидения? — Поднявшись с диванчика, я подошел к ней. — Кто его» знает?

Мари передала мне трубку и осталась стоять рядом, недоверчиво поглядывая на меня.

— Уилер слушает, — произнес я в микрофон.

— Лейтенант, это Уолтере. — Его голос звучал как-то напряженно. — Я тут много думал…

— Похвальное занятие, — вежливо одобрил я.

— Вы были правы! — Уолтере невесело рассмеялся. — Вам следовало немного нажать на меня. Но и сейчас я готов расколоться.

— Неужели? — недоверчиво спросил я.

— Мне надо поговорить с вами, но я не хочу рисковать. Если кто-нибудь об этом пронюхает, то я могу оказаться в опасном положении. Вы меня понимаете?

— Да, — ответил я.

— Вы, конечно, догадываетесь, что я имею в виду.

Нам надо встретиться в таком месте, где нас никто не увидит и не подслушает!

— Да, — согласился я.

— Черт бы вас побрал! — воскликнул Уолтере. — Неужели вы не можете сказать что-нибудь, кроме этого проклятого «да»?

— Нет, — ответил я.

Повисла короткая пауза.

— Черт, я все понял! — В его голосе послышались извиняющиеся нотки. — Ну конечно! Ведь Мари Галлант слышит вас?

— Вот это по существу дела, мистер Уолтере, — подтвердил я.

— Я тут подумал, — он немного понизил голос, — что самым безопасным местом был бы склад. Сторож не станет торчать на улице в потемках, так что я заберу у него ключи и скажу, что сам отопру и запру за собой двери. Еще я скажу, что для осмотра партии шкурок мне потребуется не меньше часа, и предложу ему пойти и выпить чашечку кофе где-нибудь поблизости.

Я оставлю дверь незапертой, и вы сможете войти сами.

Я буду ждать вас в кабинете.

— Неплохая мысль, мистер Уолтере, — одобрил я.

— Вы сможете приехать через час?

— Да.

— Если мне не удастся избавиться от сторожа, то буду ждать вас на улице. Если увидите меня там, то уезжайте. Я перезвоню вам попозже, и мы договоримся о новом месте встречи.

— Отлично.

— Значит, через час?

— Хорошо, и — спасибо! — поблагодарил я и положил трубку.

Мари Галлант уже вернулась на диванчик и сидела там, баюкая в руке стакан. Я снова присел рядом с ней и взял свой стакан с виски.

— В чем дело? — подозрительно спросила она.

— Ничего особенного, — ответил я. — Я просил Уолтерса разъяснить мне некоторые детали его деловых отношений с отчимом Вирджинии. Вот он и звонил куда только мог, пытаясь разыскать меня. Надо же, какой обязательный!

— Никогда не могла понять, почему Вирджиния собиралась за него замуж, — медленно проговорила Мари. — Мне он всегда казался дураком набитым, и уж меньше всего годился ей в мужья. Но было ли тут еще чего-нибудь, чего я вовсе не понимала. Почему, скажем, Стив Олбард позволял ей все это?

— Может, он и не позволял, — обронил я.

— Почему вы… — Мари внезапно замолчала, ее глаза расширились. — Ой! Вы считаете, что это он убил Вирджинию, чтобы помешать ей выйти замуж за Уолтерса?

— Думаю, подобную версию не следует исключать, — ответил я. — Было бы неплохо выяснить это поточнее. — Допив свое виски, я посмотрел на часы. — Черт побери! — спохватился я. — Ну начисто вылетело из головы!

Я должен в восемь быть в управлении!

— А не могли бы вы позвонить и предупредить, что… ну, скажем, задерживаетесь? — хрипловато прозвучал голос Мари.

— Хотелось бы! — пробормотал я. — Но меня будет ждать шериф.

— Какая жалость, Эл! — тихо прошептала девушка. — Только мы начали поближе узнавать друг друга…

— Да, конечно, — тяжело вздохнув, согласился я. — Но, как говорится, долг обязывает.

— Это надолго?

— На час, не больше. — Я встал с диванчика.

Мари осторожно отхлебнула мартини.

— А может, еще вернетесь, Эл? Правда, за это время я могу как следует набраться и впасть — как это говорится — в порочное настроение.

— Как бы мне хотелось этого! — честно признался я.

— Какое забавное совпадение, Эл. — Мари озорно улыбнулась, держа у рта стакан с мартини. — Мне тоже!

Глава 6

Медленно проехав вдоль наружной стены склада и не обнаружив никаких признаков ни Уолтерса, ни кого-либо еще, я припарковал свой «хили»в сотне ярдов дальше по улице и пешком вернулся к складу. Сторожа тоже нигде не было видно. Дверь на первый взгляд казалась закрытой, но, когда я толкнул ее, она бесшумно отворилась. Я вошел и очень осторожно, чтобы не защелкнулся замок, притворил ее за собой.

Склад был погружен во тьму; я двинулся ощупью вдоль стены в поисках выключателя и сразу же почувствовал, как кожа на моем лице начала неметь от холода. Наконец моя рука наткнулась на выключатель, и заливший помещение резкий неоновый свет придал ему еще большее сходство с моргом. Я поспешно зашагал вдоль прохода между стальными контейнерами; холод уже успел проникнуть сквозь одежду, и меня начинало знобить, а он проникал все дальше и дальше, до самых костей. Добравшись до дальнего конца склада, я ворвался в райское тепло маленького кабинета и с облегчением захлопнул за собой дверь.

Катастрофа настигла меня так быстро и незаметно, словно она была кем-то талантливо инспирирована.

Первый намек на нее я получил, как только попал в кабинет и обнаружил, что в нем никого нет. Уолтерса на месте не оказалось, но поскольку дверь, как и было обещано, оставалась незапертой, я решил, что он где-то поблизости, — вдруг ему приспичило отлучиться в туалет? Прежде чем удариться в панику, стоило подождать еще несколько минут, и я, непроизвольно поежившись, закурил сигарету.

В течение следующих тридцати секунд я все еще продолжал трястись от холода, прилагая немалые усилия, чтобы справиться со своими зубами, выбивавшими такую ожесточенную дробь, словно они вознамерились раздробить себя в мелкую крошку. И тут я с горечью убедился, что царившее здесь днем райское тепло вечером превратилось в собачий холод; отопление было отключено, и теперь в кабинете хозяйничал такой же колотун, как и во всем складе. Ну и черт с ним, с этим Уолтерсом! Надо поскорей сматываться отсюда! Я уже проделал половину пути от кабинета к выходу, когда вдруг услышал резкий щелчок захлопнувшейся двери.

Входная дверь была стальной и очень прочной, и захлопнулась она намертво! Целых пять минут я колотил в нее как сумасшедший, чуть не сорвав от крика голос, пока до моего сознания не дошла простая истина: дверь захлопнулась не по чистой случайности — ее закрыли снаружи, и тот, кто это сделал, отлично знал, что я здесь. Поэтому я мог стучать и вопить хоть до посинения, все равно никто не собирался выпускать меня на волю. Да, Уолтере заманил меня в хитроумную ловушку, и я попался в нее как самый настоящий безмозглый коп. И если срочно не найти выхода из создавшегося положения, то меня вынесут отсюда в виде полуфабриката под названием «Уилер быстрозамороженный».

Замок представлял собой ту еще хитроумную автоматическую конструкцию, настолько внушительную на вид, что, для того чтобы заставить ее уступить, потребовался бы изрядный заряд гелингита . Резвой рысью я побежал вдоль стены склада; из моих ноздрей валил пар, словно я был жеребцом-двухлеткой, совершавшим ежедневную утреннюю пробежку. Наружные стены помещения были сделаны из стали, никаких тебе окон и других дверей, кроме входной. Я рванул галопом обратно в кабинет и уже в дверях вспомнил слова сторожа о том, что здесь нет телефона.

Мой костюм, когда я обратил на него внимание, почти весь покрылся толстым слоем белого инея. Жестокая дрожь, без удержу колотившая мое тело, становилась все сильней. Ноги и уши больше не чувствовали холода — до такой степени они окоченели. И если в самое ближайшее время я не придумаю, как спастись, то стану похожим на того, кто изобрел морг и сразу же стал его первым обитателем.

Стены пристройки, сложенные из кирпича и оштукатуренные, казались такими толстыми и прочными, что глупо было бы даже думать о том, чтобы проломить их, Как обычно бывает в таких помещениях, пол был бетонным. Вся мебель состояла из стального стола, кресел со стальным каркасом и такого же стального контейнера, который, по-видимому, использовали в качестве платяного шкафа для верхней одежды. Верхней одежды! А вдруг Уолтере держал здесь теплое пальто, чтобы надевать его, когда ему нужно было выйти в склад и проверить партию товара или что-нибудь в этом роде?

Одним прыжком оказавшись возле контейнера, я рванул дверь, и меня словно парализовало на месте.

С расстояния примерно в восемнадцать дюймов на меня пристально смотрели все три глаза Уолтерса, стоящего внутри шкафа. Третьим глазом, как я позже сообразил под бешеные удары сердца, на самом деле оказалась зиявшая прямо над переносицей дыра от пули крупного калибра. Мне почудилось, что Уолтере, словно соглашаясь со мной, слегка кивнул, и я, инстинктивно отступив назад, поймал плавно осевшее прямо на меня тело.

Опустив труп на пол, я, сопровождаемый укоризненным взглядом Уолтерса, забрался в контейнер, и… ничего там больше не обнаружил.

— А я-то думал, что меховщику может понадобиться теплая одежонка, когда он выходит на такой холод осматривать меха, — с досадой произнес я вслух дрожащим стаккато. — Я сказал — меха?

«Да ты просто… — ругал я сам себя, пулей вылетая из кабинета и бросаясь к рядам контейнеров. — Из тех самых недоумков, которые барахтаются в водопаде и при этом умирают от жажды!» Рывком открыв дверцу первого контейнера, я чуть не утонул в сверкающем море норковых пластин. Во втором контейнере я обнаружил несколько великолепных леопардовых шкур, а в третьем — бобровых. Меха! Великолепные теплые меха!

Пять минут спустя, когда я ввалился обратно в кабинетик, я походил на настоящего траппера , возвратившегося после необыкновенно удачного охотничьего сезона. На голову я натянул шкуру енота, плотно прикрыв ею уши, туловище утеплил парочкой леопардов, а ноги укутал в леггинсы из меха котика, подвязав их для надежности шнурками от ботинок. Обувью мне послужили бобровые шкурки, примотанные к ногам блестящими, словно масляными, норковыми пластинами.

Никогда я не стоил так дорого — ни разу в жизни, честное слово! И никогда в жизни не чувствовал себя так хорошо — я начал согреваться.

— Примите мои извинения, мистер Уолтере, — опускаясь рядом с ним на колени, искренне повинился я. — Это и в самом деле ловушка, но ее подстроили явно не вы. Кто-то другой решил, что это идеальная возможность избавиться от нас обоих единым махом!

Возможно, мне это только почудилось, но теперь, когда я принялся тщательно обыскивать карманы Уолтерса, его мертвые глаза смотрели на меня менее укоризненно. В бумажнике оказалось то, что и должно было там находиться — около сотни долларов десятками, карточка социального страхования, водительские права и тому подобное. Кроме всего прочего, я обнаружил сложенный листок из записной книжки с загадочной надписью, торопливо нацарапанной карандашом.

Она гласила: «Икс13, б.; А7, м.; А10, I». Полная бессмыслица, если это только не схема размещения гостей на ежегодном званом обеде ЦРУ.

Я уселся в кресло Уолтерса возле стола и обшарил содержимое ящиков. Ничего интересного в них не нашлось — только пачка накладных на товар, корешки квитанций и книга регистрации партий товара, которую я оставил на столе. Докурив сигарету, я принялся размышлять: сколько времени мне суждено проторчать здесь, прежде чем кто-нибудь снова отопрет складскую дверь? Это зависело от того, сколько — по их предположению — потребуется времени, чтобы я замерз насмерть или хотя бы потерял сознание. Если им нужно, чтобы я умер, то можно спокойно располагаться до утра — для пущей уверенности они не станут торопиться. Однако если им хватит того, чтобы я только потерял сознание, и тогда они без особых проблем смогли бы отделаться от меня, то часа будет более чем достаточно. А по моим расчетам, с тех пор как захлопнулась дверь, прошло не более пятнадцати минут.

Но если вы, с трупом за компанию, заживо погребены в складе-холодидьнике, то даже минута может стать черт знает какой длиннющей. А уж пять минут покажутся вам целой вечностью, и я мрачно подумал, что в лучшем случае придется ждать не менее сорока минут. Раскрыв регистрационную книгу, я лениво перевернул несколько страниц. Конечно, чтиво не слишком-то занимательное, но, по крайней мере, так можно хоть как-то убить время. Все отдельные записи и статьи велись очень аккуратно: перечислялись номера контейнеров, какие шкурки и меха в них хранились и в каком количестве, стояла дата поступления, а в некоторых случаях — и дата продажи.

Лишь пролистав несколько страниц, я понял, что во всех статьях мне попадается что-то знакомое. Особенно в одной, с записью: «А10, бобер, 6, 14.04, Ванкувер». Я снова взял листок из записной книжки с нацарапанными на нем карандашными цифрами. «А10, I»— аббревиатура точно такого же рода. Да и остальные тоже. Но что было особенного в этих контейнерах с бобрами, норковыми пластинами и леопардовыми шкурами? Чем они отличались от всех остальных? Я решил, что ничего не потеряю, если загляну в них — все какое-то занятие. Итак, Бесстрашный Эл, легендарный траппер Юкона, снова выскользнул на своих бобровых подошвах на бескрайние арктические просторы склада-рефрижератора.

В первом и во втором оказалось именно то, что и должно было там находиться, — бобровые шкурки и норковые пластины. Третий контейнер был пуст, и я не сразу сообразил, что хранившиеся в нем леопардовые шкуры теперь согревали мое тело. В общем, ничего мне это не дало, и я вернулся в кабинет. Ведь записи по поводу этих определенных партий товара Уолтере мог сделать по миллиону самых различных причин. Может, он собирался вскорости продать эти меха?., уже продал?., подготовил к продаже? Кто может сказать наверняка? Особенно теперь, когда Уолтере мертв, — кому есть до этого дело? Я тяжело плюхнулся в кресло и тут же завопил благим матом от боли, поскольку сел на что-то жесткое и угловатое.

Осмотр подтвердил, что я уселся на часть своего облачения из леопардовой шкуры, где находилась весьма неудобная шишка — и в таком месте, где, согласно моим представлениям, у леопарда не должно быть никаких шишек. Я внимательно присмотрелся к ней, поскольку, будучи человеком осторожным, вовсе не был настроен на близкий — я бы даже сказал, интимный — контакт с леопардом, который в тот самый момент, когда бесстрашный белый охотник взял его на мушку своего «магнума», страдал от какой-то непонятной болезни. Шишка оказалась на редкость интересной, а тщательное исследование показало, что она появилась уже после того, как хозяин шкуры расстался с ней. На самом деле, некий искусный портной просто вшил ее в шкуру; если бы этот умелец занялся ремонтом одежды, то наверняка составил бы себе целое состояние на одних только невидимых глазу заплатках. Распоров шов острым концом своей десятицентовой шариковой авторучки, я извлек тонкий металлический цилиндр с завинчивающейся крышкой.

Отвинтив крышку, я обнаружил, что» ее содержимое представляет собой белый порошок. Возможно, это был какой-то неведомый антилеопардовый порошок, и бедное животное рассталось со своей единственной шкурой благодаря хитрости шамана, а не вследствие встречи с хитроумным белым охотником и его ружьем «Магнум — 404»? Мне пришлось с сожалением признать, что я крайне мало разбираюсь в антилеопардовых порошках, если не считать того, что именно этот чертовски смахивал на героин. Осторожно обмакнув в него послюнявленный палец, я попробовал порошок на вкус и убедился, что и на вкус он точно такой же. Я завинтил крышку и взвесил цилиндр на ладони. Примерно две унции чистого героина. Денег, вырученных от его продажи на черном рынке, могло хватить на покупку огромного особняка, в котором все стены обиты леопардовыми шкурами.

Вернувшись к контейнерам, я сначала проверил бобровые шкурки, а потом норку. Когда минут через тридцать я закончил с этим делом, Бесстрашный Эл уже полностью завязал с меховым промыслом и стал счастливым обладателем семи небольших самородков цилиндрической формы, наполненных весьма дорогостоящим антилеопардовым порошком. Однако чудненькая получалась ситуация — без пяти минут миллионер оказался запертым в морге по собственной глупости! Я уже начал оплакивать свою загубленную жизнь, как вдруг вспомнил неподвижный взгляд Уолтерса и устыдился собственной слабости.

И снова потянулось время. Я зажег одну сигарету и нарочно медленно докурил ее до самого фильтра и лишь только тогда посмотрел на часы. С тех пор как дверь склада захлопнулась, прошло уже почти полтора часа, поэтому я твердо решил подождать еще пятнадцать минут, прежде чем снова закурить. Просидев минут пять без всякого дела в кабинете и почувствовав легкие признаки зарождающейся клаустрофобии, я решил прогуляться, но не успел дойти и до середины прохода между контейнерами, как услышал, как кто-то снаружи отпирает дверь.

В мгновение ока я сообразил, что у меня не хватит времени добежать до выключателя у двери — за это время я едва успею добраться до конца прохода и стать лицом к двери, вытянув в руке свой ствол 38 — го калибра. Дверь медленно и бесшумно приоткрылась, потом замерла и наконец открылась настолько, что я смог разглядеть того, кто стоял за ней. Задержав дыхание, я глядел на появившуюся в дверном проеме здоровенную фигуру мужчины… и тут он тоже увидел меня!

В руке он держал предмет, весьма напоминавший небольшое артиллерийское орудие, которое пальнуло практически в тот самый момент, как я увидел его. Пуля врезалась в стальную стенку контейнера в паре дюймов над моей головой и с визгом срикошетила в сторону. Мне было трудно промахнуться в такую большую мишень, отчетливо проступавшую на фоне дверного проема. Я выстрелил дважды, и это болотное чудище сделало шаг в мою сторону. Его пушка на мгновение клюнула носом вниз, изрыгнув три быстрых выстрела прямо ему под ноги; воздух снова наполнился отвратительным визгом рикошетящих пуль.

Он был настоящим великаном, а такие, насколько мне известно, так просто не умирают. Учитывая тот факт, что излишняя самоуверенность погубила значительно больше копов, чем их когда-либо умирало от пневмонии, я еще раз выстрелил Джиперсу в грудь.

Затем последовал ужасный промежуток времени, когда все происходило как в одном из тех ярмарочных аттракционов под названием «Попробуй, на что ты способен». Вы опускаете десять центов в игральный автомат и палите из вмонтированного в него ружья по движущимся чередой мишеням. Каждый раз, когда вы попадаете в одну из них, она опрокидывается и звонит колокольчик.

То же самое происходило и здесь, на складе: каждый раз, когда пуля попадала Джиперсу в грудь, он делал шаг вперед и, секунду спустя, стрелял в пол. Он проделал это снова, и для меня наступил мучительный момент, когда я отчаянно пытался представить — что произойдет после того, как я всажу ему четвертую пулю? Следующий шаг в мою сторону? Еще один выстрел в пол?

Но вот Джиперс издал долгий, протяжный вздох, словно лишился последних сил, ноги у него подкосились.

Последний раз выстрелив в пол, он уронил свою пушку на пол и сам последовал за ней.

Я подошел к тому месту, где он лежал, и с опаской, не сводя с него револьвера, посмотрел на тело. Джиперс растянулся на спине и больше не дышал. Все три мои пули угодили ему в грудь, почти рядом друг с другом, и я решил, что, учитывая сложившиеся обстоятельства, это совсем неплохой результат. У меня теперь не вызывало сомнения, что пули из его артиллерийской пушки в точности соответствуют той, что засела между глаз Уолтерса.

Я чуть было не возгордился собой, но вовремя вспомнил, что первым выстрелил все-таки Джиперс, и мне просто чертовски повезло, что я остался жив.

Я никак не мог взять в толк, почему же он промахнулся, пока случайно не бросил взгляд на свои ноги. И тут я все понял: для того, кто открыл дверь, ожидая найти здесь окочурившегося от холода копа, вид затаившегося вождя племени мау-мау в полном церемониальном облачении явился настоящим потрясением. По крайней мере, достаточно сильным, чтобы у Джиперса слегка дрогнула рука.

Освободившись от маскировочного одеяния траппера Эла Бесстрашного и оставив шкуры валяться на полу, я забрал ключи из брючных карманов Джиперса и поспешил наружу, на благословленное тепло тропической ночи, как можно плотнее захлопнув за собой дверь.

Я решил, что оба трупа будут там не в меньшей сохранности, чем в окружном морге; к тому же мне вовсе не хотелось тратить следующие три часа на рутину, которой не избежать, доложи я немедленно о случившемся в управление. С этим вполне можно подождать, мне сейчас и так катастрофически не хватало времени.

Как и следовало ожидать, в тесной сторожке, примыкавшей к складу, никого не оказалось. Когда Уолтерсу, а потом и мне, устраивалась ловушка, им вовсе не нужен был сторож, который мог оказаться свидетелем. Поэтому он, скорее всего, получил поощрение в виде освобождения от ночного дежурства. Сняв телефонную трубку, я набрал номер управления и приказал ответившему мне дежурному сержанту прислать сюда человека и установить круглосуточное наблюдение за складом. Все-таки хорошо быть лейтенантом — возражения приходится выслушивать только от шерифа, а от сержантов — никогда.

Он пообещал, что полицейский прибудет минут через пятнадцать, а я сказал, что дождусь его.

Парень по имени Кайли был мне хорошо знаком; он и в самом деле появился всего через двенадцать минут.

Я велел ему ни в коем случае не высовываться из сторожки и не спускать глаз с дверей склада. Если кто-нибудь попытается проникнуть внутрь, то ему следовало задержать его и позвонить в управление. Если меня не окажется на месте, пусть дежурный заберет арестованного в окружную тюрьму и держит его там до моего прихода.

— И не имеет значения, кто это будет, лейтенант? — Кайли вопросительно посмотрел на меня.

— Вот именно.

— А вдруг им окажется хозяин склада?

— А этого-то в особенности, — проворчал я. — Только меня не покидает предчувствие, что тебе вряд ли так повезет.

— Вам виднее, лейтенант.

— Ты выполняешь мои приказы, а я за них отвечаю, понятно? — спросил я.

— Так точно.

— И не рискуй, — добавил я. — Черт его знает, как все может обернуться.

— Я никогда не рискую, лейтенант, — притворно ужаснулся Кайли. — Ведь я же женатый человек!

— А вот я всегда готов рискнуть, — признался я. — Только с каждым разом становится все трудней найти девушку, согласную на то же самое!

— Да, тяжеловато быть холостяком, лейтенант. — Кайли растянул губы в улыбке. — Зато вы можете подсидеть шерифа Лейверса и скопить миллион баксов.

Дверь пентхауса мне открыла сногсшибательная блондинка, которая, увидев в моей руке револьвер, пронзительно заверещала. Отодвинув девицу в сторону, я быстро вошел внутрь. Бескрайние джунгли мануфактурщика оказались пустыми, поэтому я последовательно и быстро проверил обе спальни, две ванны и кухню — но и там было то же самое. Когда я вернулся в гостиную, блондинка, забившись в угол самого глубокого диванчика, сидела и дрожала. На ней была надета какая-то кукольная пижамка, и, увидав под прозрачным бледно-голубым нейлоном почти все ее трепещущие прелести, я едва удержался на ногах.

— Где Олбард? — рявкнул я.

— Пожалуйста, — прохныкала блондинка, — уберите свое оружие, пока я не умерла со страха.

— Оружие? — посмотрев вниз, я обнаружил, что все еще сжимаю в руке револьвер. — Ах да! — Я сунул его в кобуру. — Где Олбард? — повторил я свой вопрос.

— Они с Джиперсом ушли куда-то часа два назад. — Она поежилась. — Потом он вернулся один и недавно опять ушел.

— Может, начнем с самого начала, Тэрри? — взмолился я. — Пожалуйста, успокойтесь.

— Как я могу успокоиться?! — снова захныкала она. — Вы до смерти перепугали меня своим пистолетом! — Тут Тэрри глубоко вздохнула, и я немедленно закрыл глаза. — Я вся так и дрожу! — запричитала она.

— Хотите выпить? — Я быстро отступил к монументальному бару и налил два стакана. Для себя — как обычно, а для Тэрри — неразбавленный бурбон. Она взяла у меня из рук стакан и, не замечая, что пьет, отхлебнула почти половину.

— Ну как, давайте все по порядку, а? — очень вежливо попросил я.

— Значит, так… — Она медленно кивнула, и ее волосы взметнулись восхитительным каскадом старинного серебра. — Телефон зазвонил где-то около семи, трубку снял Стив. Я только что вышла из ванной, поэтому точно не знаю, о чем шел разговор. — Тэрри неуверенно улыбнулась. — Стив собирался сегодня пораньше лечь в постель — черт знает, что на него вдруг накатило! — а я уже была в спальне… — Она посмотрела на свои потрясающие груди, прикрытые прозрачным нейлоном, который мало что скрывал от посторонних глаз, и удовлетворенно улыбнулась. — И надевала пижаму.

В общем, не знаю, кто там звонил, но Стив ужасно разозлился; он только и делал, что ругался в трубку. Не успела я закончить расчесывать волосы, как появился Джиперс.

— А вы не уловили хоть что-нибудь из телефонного разговора? — с надеждой спросил я.

— Так, совсем немного. — Тэрри с задумчивым видом надула свои соблазнительные губки. — Сначала Стив пару раз повторил что-то насчет того, что это не он, а если кто-то поверил, что это он, то явно съехал с катушек. Потом он сказал: «Ты лучше задержи его у себя и не отпускай, пока я не позвоню». А потом добавил, что ему плевать, кто и что там про него говорил — главное, чтобы этого типа не выпускали из квартиры, пока он не перезвонит туда сам. — Тэрри натянуто улыбнулась. — По-моему, сплошная бессмыслица, да?

— Как раз все очень понятно, Тэрри, — ласково заверил я. — Итак, пришел Джиперс, и они оба ушли. Что дальше?

— Ну, Стив вернулся примерно через час — ив очень хорошем настроении… это было сразу видно по тому, как он завалил меня на… — Тэрри смутилась и на мгновение прикрыла глаза. — Потом Стив сказал, что ему нужно отлучиться на пару часов, но до полуночи он вернется, и мы еще успеем пораньше лечь в постель.

Я посмотрел на часы: десять пятнадцать.

— И куда он отправился?

Тэрри упрямо сжала губы.

— Не знаю.

— Я ведь могу подождать здесь, пока он вернется, моя милая. — Я холодно улыбнулся ей. — Вы этого хотите? Хотите, чтобы я застрелил его прямо у вас на глазах? Мне бы хотелось взять его живым, но он наверняка выхватит свою пушку. И тогда здесь начнут свистеть пули, которые могут попасть и в вас!

Тэрри снова задрожала, и бледно-голубой нейлон ее пижамки словно вздуло порывом ветра.

— Вы… вы шутите? — еле слышно прошептала она.

— Неужели вы думаете, что я пришел сюда с пистолетом, чтобы пошутить? Не забывайте, что я коп, — грозно напомнил я.

— Но… — Тэрри с трудом проглотила слюну. — А как же Джиперс? Что будет, если этот громила обнаружит вас здесь?

— С Джиперсом покончено! — сердито проворчал я. — Я — в целях самозащиты — убил его меньше часа назад.

Ваш дружок разыскивается за убийство, а также торговлю наркотиками и еще… но, по-моему, и этого вполне достаточно, а?

Стоило лишь на секунду взглянуть на ее лицо, чтобы понять — хватает и даже с избытком. Тэрри крепко зажмурилась, и ее щеки тотчас приобрели нездоровый серовато-зеленый цвет.

— Что же мне делать? — беспомощно воскликнула она. Теперь в ней впервые заговорил инстинкт самосохранения, мешающий женщинам принести себя в жертву ради своего покровителя.

— Скажите, где он, не то проведете всю ночь в тюрьме, — пообещал я.

— Он сказал, что ему нужно к старику Пэйсу по неотложному делу, — прошептала Тэрри. — Он должен быть там.

— Да, вот еще что, — вспомнил я. — В ночь убийства Вирджинии Мередит Стив действительно был дома?

— Я не виновата, — сказала она плачущим голосом, который подействовал на мои нервы сильнее, чем выстрел из пушки 38 — го калибра. — Стив пригрозил, что, если я не подтвержу этого, он отдаст меня Джиперсу и… и тот вдоволь поиздевается надо мной, потому что именно этим… он обожает заниматься с женщинами!

— Значит, той ночью дома его не было? — не отставал я, желая окончательно убедиться в своем предположении.

— Он вернулся под самое утро. Когда Стив вошел, я проснулась, и он стал кричать на меня!

— Ну спасибо, — поблагодарил я и одним глотком допил остаток виски.

Я уже почти дошел до двери, когда мне в голову пришла запоздалая мысль. Повернувшись к блондинке, которая ни жива ни мертва по-прежнему сидела забившись в угол диванчика, я обнаружил, что за последние пять минут с ней произошли разительные перемены.

Тэрри теперь мало походила на сногсшибательную блондинку; ее формы казались весьма перезрелыми, а сама она — весьма потасканной. Если бы ее выставили на распродаже, как подержанную машину, то продавец, конечно, мог бы заверить вас, что она побывала в руках лишь у одного владельца — маленького, пожилого джентльмена, который заводил ее не чаще раза в месяц, чтобы только проверить, в порядке ли двигатель; но даже беглого взгляда было бы достаточно, чтобы определить, что на счетчике у нее не меньше шестидесяти тысяч миль.

— Если хотите угодить на пять лет за решетку, — холодно произнес я, — позвоните Пэйсу и предупредите Стива, что я приходил к вам.

— Я не стану звонить! — испуганно воскликнула она. — Обещаю вам!

— Если вы передумаете, то пять лет — ваши. Я вам тоже обещаю, — пригрозил я.

— Мне плевать на него, — твердо заявила Тэрри. — Он сам во всем виноват, так пусть получает по заслугам! Я беспокоюсь только о себе!

Широко распахнув глаза, она с мольбой посмотрела на меня.

— Что теперь будет со мной, лейтенант? — жалобно прошептала Тэрри, отчего у меня даже защемило в груди. — Что меня ждет?

— Кто ж знает? — Пожав плечами, я направился к лифту.

Глава 7

Когда входная дверь медленно распахнулась, мне в голову пришла совершенно невероятная мысль, будто старикашка Пэйс внезапно пришел к заключению, что деньги в этом мире больше ничего не значат, и завел себе дворецкого. Наверное, его возили на один из тех голливудских аукционов, где распродают реквизиты из старых фильмов, и там он приобрел себе по сходной цене списанного вурдалака, но когда, вернувшись домой, решил подыскать ему новое применение, с ним оказалось немало хлопот. Очевидно, этот вурдалак играл эпизодические роли во всех фильмах ужасов Бориса Карлоффа и Белы Лугоша и ничего лучшего попросту не умел. Вот по этой самой причине он и открыл дверь с пушкой в руке.

Признаться по правде, меня просто взяла оторопь.

Еще бы — передо мной возникло массивное, приземистое туловище, а на том месте, где, по идее, должна была находиться голова хоть с каким-то подобием человеческого лица, я не увидел ничего! Хуже того, в этом вурдалаке я улавливал что-то смутно знакомое, словно когда-то где-то мы с ним уже встречались. Но где? Может, в моих кошмарах? От этой мысли меня пробрала нервная дрожь, и тут вурдалак шагнул из сумрака неосвещенного холла на свет крыльца.

— Эй, лейтенант! — проревел знакомый сиплый голос. — Почему вы не сказали, что это вы? — Сержант Полник смущенно сунул револьвер в кобуру и сделал вид, что не только не собирался направлять на меня свою пушку, но что у него ее вообще никогда не было.

— Я не знал, что шериф прислал тебя сюда, — с облегчением произнес я. — Кто в доме?

— Старик, его секретарша — помните, та дамочка с застывшей физиономией? — стараясь загладить неловкость полезной информацией, сообщил Полник. — И еще сиделка. Она как раз пытается сейчас заставить старого хрыча принять лекарство и лечь в постель… и еще у него в гостях этот жуткий тип, как его…

— Олбард? — подсказал я.

— Это у него такая фамилия? — с удивлением спросил Полник. — Я знаю только, что она начинается на «ол».

Взяв его за руку, я осторожно втолкнул сержанта в коридор.

— Я хочу, чтобы ты пошел и сообщил им, что это была патрульная машина с обычной проверкой, — тихо произнес я. — И постарайся расположиться как можно ближе к Олбарду, но так, чтобы он ничего не заподозрил.

— Слушаюсь, лейтенант, — хрипло шепнул Полник. — Но ведь я не обязан при этом проникаться к нему дружескими чувствами?

— Ни в коем случае, сержант! — горячо заверил его я. — Просто стань к нему как можно ближе, чтобы, когда я появлюсь там через пару минут, помешать ему выкинуть что-нибудь эдакое, понятно?

— Эге! Ну и урод! — презрительно фыркнул Полник. — Я еще понимаю, если у парня едет крыша, когда в комнату входит задастая бабенка… но делать это, когда в комнату входите вы, лейтенант?! Он что, совсем ненормальный?

— У Олбарда масса серьезных проблем, и я рад, что ты так быстро вошел в курс дела, сержант, — мрачно подтвердил я.

— Да уж. — Он согласно покачал головой. — Я сразу об этом догадался, лейтенант. Знаете, всякие такие мелочи… например, когда я называл его «Ол», он как-то странно поглядывал на меня!

— Ты молодец, — одобрил я. — В общем, будь к нему поближе, хорошо?

— Как прикажете, лейтенант, — пробормотал Полник. — Но должен вас предупредить, если этот недоумок что-нибудь учудит, я тут же врежу ему как следует.

И Полник, растворившись в сумраке коридора, направился к гостиной, а я, переждав невероятно долгие шестьдесят секунд, последовал за ним.

В стороне от всей компании, поближе к окну, сидела Карэн Донуорт. Лицо ее выражало полное безразличие, однако, судя по некоторым признакам, она находилась в очень напряженном состоянии. Старикашка Пэйс, как обычно, покоился в своем кресле-каталке — высохшая мумия, освещенная мягким желтым светом лампы с абажуром, отчего кожа на его морщинистом лице походила на древний, очень тонкий пергамент, готовый, казалось, лопнуть в любой момент. Напротив него, на краешке дивана, примостился Стив Олбард. Лицо его выглядело настолько довольным, что, разговаривая со стариком, он с трудом сдерживал ухмылку. А сразу за Олбардом стоял сержант Полник, с увлечением разглядывавший толстенный том, похожий на ежегодное издание «Наших пернатых друзей» за 1897 год.

Бесшумно ступая по толстому ковру, я вошел в гостиную, дошел до середины комнаты и только тогда был замечен Олбардом, случайно поднявшим на меня глаза.

— Здравствуйте, мистер Олбард, — вежливо поздоровался я. — Как нынче идут дела с импортом и распространением героина?

На какую-то долю секунды в его глазах с тяжелыми веками отразилось полнейшее недоумение: правильно ли он расслышал мои слова? — но через мгновение уже опомнился. С невероятным проворством Олбард вскочил с дивана, одновременно засунув руку во внутренний карман пиджака, и молниеносно вынимая ее обратно, но уже с пистолетом. Ствол проделал почти половину дуги, которую ему необходимо было пройти, чтобы нацелиться на меня, когда тяжелый том, со свистом рассекая воздух, обрушился на запястье Олбарда. Тот вскрикнул от боли, и выпавший из рук пистолет шлепнулся на пол. Полник бросил книгу, нагнулся через спинку дивана и огромной ручищей схватил Олбарда за плечо. Толстые пальцы сомкнулись, и Олбард легко, как затычка в бочку, впечатался в диван, снова оказавшись в сидячем положении.

Сержант неторопливо обошел его и поднял пистолет.

Когда он посмотрел на меня, его глаза выражали тревогу.

— Разве так можно, лейтенант! — В голосе сержанта звучало беспокойство. — Вы же серьезно рисковали! Если бы я не успел треснуть его…

Я вынул из правого кармана руку, в которой все еще сжимал револьвер.

— Я вовсе не рисковал, сержант, — возразил я, — поскольку рассчитывал, что ты обезоружишь его раньше, чем мне придется воспользоваться своей пушкой.

— Вы хотите сказать, что не хотели убивать меня, лейтенант? — прохрипел Олбард. — Кому вы пудрите мозги?

— Мне очень хотелось бы пристрелить вас, Стив, — честно признался я. — Но именно поэтому я и проинструктировал сержанта надлежащим образом — в надежде на то, что он отреагирует достаточно быстро и помешает мне застрелить вас на месте. И у него это получилось.

— Вот как? — Донесшийся с инвалидного кресла надтреснутый шепот произвел эффект разорвавшейся бомбы. — Явление героя-победителя в самый подходящий момент, а? Не сочтите за бестактность, но мне хотелось бы знать — что происходит в моем доме?

— Я пришел арестовать мистера Олбарда, — любезно объяснил я, — за целую кучу мелких, однако судебно наказуемых правонарушений, начиная с убийства. Надеюсь, такой ответ удовлетворит вас, мистер Пэйс?

— Убийство? Убийство кого?

— Ну, хотя бы Реймонда Уолтерса, — ответил я, — и, возможно, вашей падчерицы.

— Если вы считаете, что Стив имеет отношение к смерти Вирджинии, то вы явно не в своем уме, лейтенант, — отрывисто просипел старик. — Мы знакомы с ним уже многие годы! Он…

— Я знаю, кто он, — устало перебил я. — У меня и на ваш счет имеются довольно интересные — и вполне обоснованные — идеи, мистер Пэйс.

Слезящиеся глазки Пэйса на несколько долгих секунд с ненавистью уставились на меня, потом внезапно он отвел их в сторону.

— Так что же там произошло, Уилер? — вдруг охрипшим голосом спросил Олбард. — Где была допущена ошибка?

— Если уж устраивать кому-то ловушку на складе-рефрижераторе, рассчитывая на то, что он окочурится от холода, то для этой цели никак не подходит меховой склад, Стив, — сказал я.

Припухшие веки Олбарда на мгновение прикрылись, скрывая промелькнувшую в глазах досаду.

— Да, — пробормотал он, — это редкостная глупость.

А Джиперс? Что с ним?

— Он выстрелил первым и промахнулся, — ответил я. — В него же просто невозможно было не попасть.

— Он мертв?

— И уже, полагаю, как следует заморожен, — как можно более беззаботно произнес я. — Я сообщил эту добрую весть Тэрри и от нее узнал, что вы здесь, в доме Пэйса, и теперь она собирается навсегда покинуть наш городок. А вместе с ней рушится и ваше алиби на ночь убийства Вирджинии Мередит.

— Грязная, мелкая… — Лицо Олбарда исказила болезненная гримаса, и он умолк на полуслове.

— А вы — король мануфактурного бизнеса, — сурово отрезал я, — король героинового бизнеса, который смог заполучить желанную женщину, лишь заманив ее в ловушку и взяв силой!

— Лейтенант! — раздался с инвалидного кресла сиплый шепот. — Мне ничего не известно о том, что вы тут говорите, но я точно знаю, что Стив не убивал мою падчерицу. Это сделал Уолтере и вот эта вероломная женщина. — Пэйс резко повернул голову и бросил гневный взгляд в сторону Карэн Донуорт. — Это они убили Вирджинию.

— Мистер Пэйс, ведь это вам принадлежит пакет контрольных акций в оптовом бизнесе Уолтерса, не так ли? — вежливо осведомился я.

— Ну да, — резко бросил он.

— У меня есть при себе кое-что из вашего товара, — доверительно сообщил я. — Я оцениваю это примерно в сорок унций чистого героина. И прослежу, чтобы вы как можно скорей получили свои пятьдесят один процент за него!

— Героин? — прокаркал старик. — Какой еще героин? — Его голос сорвался на тонкий, вибрирующий крик. — Я ничего не знаю ни о каком героине! Вы пытаетесь впутать меня в какое-то…

Тут в гостиной мелькнул белый накрахмаленный халат, и рядом с Пэйсом очутилась сиделка.

— Вы не должны так нервничать, мистер Пэйс! Доктор говорит, что с вашим сердцем надо больше отдыхать… и вам давно уже пора быть в постели!

— Убирайся отсюда, сука безмозглая! — зашипел старик. — Убирайся ко всем чертям и оставь меня в покое!

— Ну-ну, мистер Пэйс! — В голосе сиделки снова послышались профессиональные нотки. — Спорить бесполезно; мы немедленно отправляемся спать!

Она обошла инвалидное кресло, явно намереваясь взяться за ручки и откатить старика в его комнату.

Губы Пэйса исказились в безмолвной ярости, что само по себе было страшнее всяких слов. Потом халат, прикрывавший высохшее тело, резко вздыбился, и из-под него показалась крючковатая рука, сжимавшая трость эбенового дерева.

— Сказано тебе — оставь меня в покое, безмозглая корова! — зашипел старик. В неожиданном порыве ярости он взмахнул тростью и резко стеганул ею по спине сиделки.

Она испуганно вскрикнула и, заливаясь слезами, выскочила из комнаты. Через несколько секунд ее рыдания резко оборвались — сиделка захлопнула за собой дверь спальни.

— То-то же! — с триумфом захихикал старик. — Это научит тупую корову делать, что ей говорят! — Его голова откинулась на подголовник, трость выскользнула из пальцев. — Итак… — продолжал он настолько тихо, что мне пришлось напрячь слух. — На чем мы остановились?

— На героине, — напомнил я. — На наркотиках. Думаю, вы с Олбардом занимались этим делом несколько лет, а меховой бизнес служил вам неплохим прикрытием. Вы могли спокойно скупать по всему белому свету шкурки и меховые пластины. А в нужный момент ваш заграничный агент получал сигнал, и в шкурку аккуратно вшивался маленький цилиндрик, который вместе с мехом поступал на склад Олбарда. Лично вы импортировали меха и наркотики, а функции дистрибьютора выполнял Олбард, который использовал в качестве прикрытия вполне законные торговые операции. Но когда для вас пришло время удалиться на покой, никто не захотел свертывать бизнес. Поэтому вы сделали хитроумный ход, подобрав себе честного партнера, которому вовсе не обязательно было знать о вашей подпольной деятельности. Кроме того, честный партнер — такой, как Реймонд Уолтере, — сам по себе служил дополнительным гарантом безопасности!

— Не понимаю, о чем вы, — еле слышно прошептал старик.

— Не понимаете и не надо! — Я равнодушно пожал плечами. — Поговорим о том, что вам известно, например, об убийстве вашей падчерицы.

— Я уже говорил с вами на эту тему, — окрысился Пэйс.

— А может, проблема заключалась в том, что, имея дело с таким партнером, как Стив Олбард, вы находились в постоянном затруднении, потому что не знали, чего ему захочется в следующий момент? — предположил я. — Может, вашей падчерицы?

Изрезанные прожилками веки опустились — старый хрыч снова прикинулся покойником.

— Но, конечно, вас это мало волновало, — продолжал я довольно громким голосом, чтобы Пэйс наверняка не пропустил ни слова из того, что я говорю. — Ведь вы ненавидели ее только за то, что она была дочерью своей матери, а не вашей! И были просто счастливы, обеспечив девочку деньгами и свободой катиться по той же самой дорожке, на которой загнулась ее мать. — Наблюдая за этим процессом, вы наслаждались! Может быть, только это и давало вам силы жить последние несколько лет? Вы хотели быть свидетелем окончательного падения Вирджинии, которое — как вы были уверены — уже не за горами? И вот, самое худшее, что могло случиться, произошло с ней всего две ночи назад, мистер Пэйс, — несмотря на все усилия, в моем голосе все же слышались презрительные нотки, — когда Вирджиния была зверски убита.

Так что теперь вы можете умереть со спокойной душой.

На этот раз глаза старика совсем закрылись, и он стал похож на забальзамированную мумию.

— Согласно моим предположениям, после того, как ваш партнер заманил Вирджинию в ловушку и взял силой, — мрачно продолжал я, — она решила отомстить ему. Каким-то образом она разузнала об истинной стороне вашего бизнеса и пригрозила, что сообщит обо всем в полицию, тем самым уничтожив Стива Олбарда. И ее не слишком смущал тот факт, что вместе с этим наступит и ваш конец, не так ли?

— Она только смеялась. — Казалось, этот жуткий шепот издавало само инвалидное кресло, а не старик. — «Я буду с вами так же милосердна, как вы с моей матерью»— так говорила она.

— Ее не останавливала даже перспектива потери наследства, — продолжал я. — Но, возможно, сдерживало то, что вместе с вами пострадает такой честный человек, как Уолтере?

— Очень недолго, — просипел старик. — Я пытался принудить ее выйти замуж за Уолтерса, это заставило бы Вирджинию попридержать свой язычок. После того происшествия со Стивом она хорошо запомнила, что такое Джиперс. Поэтому я выдвинул ультиматум: или она выходит замуж за Уолтерса, или Стив прикажет Джиперсу убить его, подстроив все, как несчастный случай. И тогда смерть Уолтерса будет на ее совести.

Какое-то время казалось, что трюк удался, — она согласилась на брак с Уолтерсом, но тут возникли осложнения с ним самим. Я попытался поговорить с парнем, как старший партнер по бизнесу, объяснить, какие выгоды он получит, женившись на Вирджинии, но Уолтере только рассмеялся мне в лицо. Поэтому нам пришлось нажать на него с другой стороны.

— Вы позволили Стиву объяснить ему, что на самом деле представляет собой бизнес, которым он руководил?

И что теперь ему ни за что на свете не убедить суд в том, будто бы он не знал о происходящем? — предположил я.

Обезьянья голова старикашки слегка шевельнулась в знак согласия.

— И это тоже подействовало только до поры до времени. А потом мы обнаружили, что они заключили между собой тайное соглашение — тянуть с женитьбой до моей смерти. А пока Уолтере надеялся кое-что разнюхать и собрать улики против Стива, чтобы, когда я умру, передать их полиции.

— И тогда вам не оставалось ничего более, как пойти на более кардинальные меры?

— Ничего другого не оставалось, — прошептал старик. — Я несколько дней размышлял над этим. Нет, не о том, что Вирджинию нужно убрать, — тут все было ясно! Вот только как? — Пэйс вдруг захихикал. — Все, что мне оставалось в этой жизни, так это сидеть в проклятом кресле и думать! И тут я обнаружил, что размышления о том, как можно извлечь из ее убийства наибольшую выгоду, прибавляют мне жизненных сил!

— И вы знали, что у вас есть такой незаменимый помощник, как Олбард, который предоставит вам все средства для достижения цели, — процедил я сквозь зубы. — И как только вы разработали план, он тут же приступил к его осуществлению, так?

— Боюсь, вы ошибаетесь, лейтенант! — Это было произнесено холодным, твердым голосом.

Я медленно повернул голову и увидел стоящую рядом с креслом старика Карэн Донуорт. Она держалась как-то неестественно прямо, опущенные по бокам руки были сжаты в кулаки.

— Понимаете… — Ее голос внезапно надломился. — Вирджинию Мередит убила я!

— Вы? — Я в замешательстве уставился на нее. — Зачем?

— Я… я не знаю! — Она приложила ко лбу дрожащую руку. — Глупо, не так ли? Только это правда — я не знаю, честное слово! Может, я всегда подсознательно ненавидела ее за разврат и беспутство… Я… я определенно не могу сказать, но причина, должно быть, в этом!

— Ну ладно, мисс Донуорт, — жестко проговорил я. — Тогда расскажите, как вы это сделали.

— Все происходило как в кошмаре! — Карэн всю передернуло, ее голос было едва слышно. — Я спала у себя в комнате и вдруг проснулась. И услышала голоса… Но тогда я решила, что все еще сплю и слышу все это в кошмарном сне. Голоса приказали мне встать; затем я почувствовала, будто кто-то потянул меня «за руку и теребил до тех пор, пока я не встала с постели.

Потом меня словно вытолкнули из комнаты, и голоса повторяли, что это мой долг и что Вирджиния — само воплощение зла.» Уничтожь ее, и вместе с ней будет уничтожено это зло!»— нашептывали они.

Карэн судорожно сглотнула.

— Неожиданно в моей руке оказался нож, а сама я очутилась возле ее кровати. Я посмотрела и увидела, что на ней ничком лежит Вирджиния.» Ударь ее!»— велели мне все те же голоса, и… — В глазах Карэн застыл ужас. — Моя рука словно уже не принадлежала мне.

Она сама замахнулась и вонзила нож Вирджинии в…

Ее глаза наполнились слезами, и она, отчаянно пытаясь справиться с собой, снова сглотнула.

— Извините! — Карэн яростно тряхнула головой. — Потом голоса, не переставая восхвалять мой поступок, повлекли меня в спальню и снова уложили в постель.

Следующее, что я помню, — это утро и каталку мистера Пэйса рядом со своей постелью. Он будил меня.

Я спросила его, что случилось, а он задал мне вопрос: правда ли это? Я ответила, что не, понимаю, о чем он говорит, и он рассказал, что я только что вошла в ночной рубашке в гостиную, позвонила в полицию и сообщила, что в доме произошло убийство, дала адрес и повесила трубку. Вспомнив свой ночной кошмар, я побежала в комнату Вирджинии и увидела ее, лежащую с ножом в спине! И тут до меня дошло, что все это было правдой. Мистер Пэйс сказал, что понимает, какой шок я испытала, когда обнаружила мертвое тело, и что он сам дождется полиции и расскажет об убийстве Вирджинии. Еще он посоветовал побыть у себя в комнате, пока меня не позовут…. Он был очень добр со мной…

Карэн на мгновение прижала тыльную сторону ладони ко рту, а когда убрала ее, я заметил на ней глубокий красный след от зубов.

— Теперь вы знаете всю правду, лейтенант, — безжизненным голосом произнесла она. — Вирджинию убила я.

— Давайте вернемся к вечеру накануне, — мягко предложил я. — Что произошло после шести часов?

— Ничего необычного, — ответила Карэн, немного справившись с собой. — После восьми за Вирджинией заехал мистер Уолтере, и они отправились ужинать.

Около девяти я отвезла мистера Пэйса в его спальню и уложила в постель. Мы немного поболтали, потом я дала ему снотворное и, вернувшись к себе, легла спать. — Она растерянно посмотрела на меня. — Все было как обычно.

— Давайте остановимся на некоторых деталях, — попросил я. — Как мистер Пэйс принял капсулы? С водой?

— Нет, в тот вечер он попросил горячего шоколада. — Карэн ласково улыбнулась инвалидному креслу. — Он даже настоял, чтобы я тоже выпила с ним, поскольку утверждал, что я выгляжу усталой.

— И вы пошли на кухню, чтобы приготовить его?

— Ну конечно. Потом вернулась в спальню мистера Пэйса с двумя чашками шоколада на подносе, и мы… — Слабая улыбка снова тронула ее губы, однако глаза по-прежнему оставались безучастными. — Он еще настаивал, чтобы я принесла ему хотя бы одно печенье, а то он не станет принимать лекарство!

— И вы снова отправились на кухню?

— Ну да.

— А тем временем он тщательно размешал в вашей чашке содержимое нескольких капсул секонала…

— Что он сделал? — Несколько мгновений Карэн в упор смотрела на меня, потом истерично засмеялась. — Но это же глупо, лейтенант! Зачем ему это? И как он мог их достать?

— Из пузырька в аптечке пропало четыре капсулы — помните?

— Но вы же сами говорили, что секонал был обнаружен в желудке Вирджинии, — возразила она. — Да и как мог мистер Пэйс дотянуться до шкафчика? Он не в состоянии даже приподняться со своего кресла!

— С помощью вот этого, например, — ответил я, осторожно поднимая эбеновую трость. — Но, мне кажется, на сей раз она ему и не понадобилась. Помните, вчера он рассказывал, будто слышал, как вы с Уолтерсом развлекались ночью в вашей комнате?

— Это не правда! — прошептала Карэн.

— Он говорил, что вы считаете его паинькой, который каждый вечер принимает по две капсулы снотворного.

« Иногда принимаю, а иногда — нет, — сказал он. — Иногда я их просто выбрасываю «. А может, он их и не выбрасывал, а прятал в какое-нибудь укромное местечко, где их никто не мог обнаружить?

— Но зачем? — пробормотала она.

— Затем, что для человека, не привыкшего к секоналу, такая большая доза — три или четыре капсулы… — Я вдруг осекся и, всмотревшись в выцветшие бледно-голубые глаза старика, понял, что ему на все наплевать, однако все же вежливо осведомился:

— Сколько капсул было, мистер Пэйс, четыре?

— Три, — просипел он в ответ. — Не много и не мало — как раз то, что надо. Я знал, что до того, как ее разбудят, она проспит несколько часов, а это в известной степени скажется на желаемом эффекте. Понимаете, меня не очень-то волновало, если снотворное подействует на нее слишком сильно. Ее в любом случае можно было разбудить. Меня беспокоило как раз обратное! Если бы доза оказалась не достаточной, то возникала опасность, что она проснется в полном сознании и начнет разбираться в своих ощущениях. Согласитесь, тогда было бы трудно убедить ее в том, что все происходящее — ночной кошмар.

Внезапно в глазах Карэн Донуорт вспыхнул лучик надежды.

— Так, значит, те голоса я слышала на самом деле! — дрожащим голосом воскликнула она. — Они мне не почудились! И то, будто меня тащили, подталкивали и… и… — Вдруг надежда в ее глазах потухла. — И все же это я убила Вирджинию, — упавшим голосом произнесла Карэн. — Ведь рука, воткнувшая нож в ее спину, была моей рукой!

— Да, голоса принадлежали вполне реальным людям с настоящими руками, — возразил я. — Они и направили вашу руку. Однако теперь это не столь уж важно, мисс. Как бы там ни было, Вирджиния Мередит была перед этим задушена.

— Она была…

— Вскрытие показало, что до того, как ее пронзили ножом, она уже была мертва по меньшей мере тридцать минут, — твердо заявил я. — Так что вы воткнули нож в труп.

— А секонал в ее желудке? — пробормотала потрясенная Карэн.

— Убийца Вирджинии, решив облегчить себе работу, взял из аптечки четыре капсулы секонала и незаметно подмешал ей в вино.

— Слава Богу! Это не я убила ее! — с облегчением прошептала Карэн и, заливаясь слезами, выбежала из гостиной.

— И все же вам не выиграть у меня, лейтенант! — донеслось из инвалидного кресла с призраком мерзкое хихиканье. — Я умру еще до того, как вы получите обвинительное заключение!

— РИП Пэйс, — задумчиво произнес я. — Интересно было бы знать — неужели успеете?

Глава 8

Мне кажется, я давил на кнопку целую вечность, прежде чем дверь квартиры приоткрылась и из-за нее осторожно выглянула золотисто-рыжая головка.

— Привет, Мари! — обрадовался я. — Однако этой ночью нам пришлось потрудиться дольше, чем мы рассчитывали. Но вот мы снова тут и жаждем удовольствий и развлечений!

Мари чуть не поперхнулась.

— Но, Эл! Ведь уже далеко за полночь!

— Вы намекаете, Мари, что наступило то самое время, когда благовоспитанные девочки — да и все остальные тоже — уже в кроватках? — Я громко рассмеялся своему искрометному юмору. — Будет вам, Мари! Отойдите в сторонку и дайте войти освободившемуся от дел соблазнителю!

Я настойчиво навалился на дверь плечом, и Мари, неожиданно ойкнув, исчезла из поля зрения. Когда я оказался в квартире и дверь за мной закрылась, я осмотрелся, чтобы выяснить, куда же подевалась девушка, и обнаружил ее тут же, на полу, у самых моих ног.

— Медведь неуклюжий! — сердито проворчала Мари. — За кого вы меня принимаете? За профессионального борца?

С восторженностью идиота я наблюдал, как она поднимается на ноги.

— Как бы мне хотелось, детка, — снова рассмеялся я, — чтобы вы и впрямь оказались профессиональным борцом! В таком-то наряде!

На Мари был только белый бюстгальтер без бретелек и такие же белые трусики. Ни то ни другое не скрывало прелестей ее восхитительной фигуры. Обняв девушку за плечи, я повел ее в гостиную.

— Нет! — вдруг отчаянно воскликнула она. — Вам туда нельзя!

Однако мы уже вошли туда, и тотчас выяснилось, что нас здесь трое. По блеску глаз и жесту, которым этот третий откинул со лба прядь преждевременно поседевших волос, я понял, что он едва сдерживает гнев.

— Вот как? — Я убрал руки с плеч Мари. — Какая приятная неожиданность, мистер Рэдин! Никак не предполагал встретить вас здесь!

— — Должно быть, вы и есть тот самый суперсыщик, который так забавлял меня в последнем сериале, лейтенант, — язвительно произнес тот. — Вы что, вообще никогда не отдыхаете?

— Только что на это рассчитывал, идя сюда, — признался я. — Но, по-видимому, Мари решила, что я обманул ее и не собираюсь возвращаться.

— Вот именно, лейтенант, — буркнул Рэдин. — Поэтому она и позвонила мне, пригласив скрасить ее одиночество, немного выпить. И вот я тут и не собираюсь уходить! Надеюсь, лейтенант, вы не слишком обидитесь, если я вам напомню, что в подобной ситуации третий — лишний!

— Совершенно с вами согласен, — поддакнул я и, обернувшись, пристально посмотрел в разгневанные глаза рыжеволосой красавицы. — Прекрасно понимаю ваше состояние, детка, — смущенно произнес я. — Конечно же вы не рассчитывали, что я вернусь. Так было задумано с самого начала, когда я вышел на балкон, а вы, заявив, что идете попудрить носик, позвонили из спальни Стиву Олбарду, не так ли?

Мари застыла на месте.

— Я не понимаю, о чем вы говорите!

— А звонили вы ему, чтобы проверить, правда ли, будто он сказал мне, что стоит на вас чуть-чуть нажать, и вы расколетесь, — спокойно объяснил я. — А он ответил, не принимаете ли вы его, случайно, за сумасшедшего. Но ведь, полагаю, кто-то же это сказал, и этим» кто-то» мог быть только Уолтере. Поэтому вам лучше задержать меня у себя, пока Олбард все проверит. Ему наплевать, что вы будете со мной тут делать — лишь бы не отпускали, пока он не перезвонит. «Говорите ему все, что угодно, — приказал он вам. — Только не отпускайте».

Я расстроенно покачал головой.

— А я-то надеялся, что вы запали на мою неотразимую личность! Потом Стив позвонил и велел сказать мне, что на проводе Уолтере, а также спросить у меня, откуда он узнал, что я здесь. Когда я подошел к телефону, со мной и в самом деле разговаривал Уолтере, которому в это время Олбард с Джиперсом приставили к виску дуло пистолета, чтобы быть уверенными, что он скажет мне именно то, что они ему велели.

— Да вы просто не в своем уме! — возмутилась Мари.

— А я как раз подумал, насколько важно всегда быть в курсе текущих событий, детка, — невозмутимо произнес я. — Похоже, быть в курсе всего происходящего в мире приравнивается к гражданскому долгу. Вы согласны со мной, мистер Рэдин?

— Я ни черта не понял, о чем вы тут толкуете! — ответил он. — Может, хлебнули лишнего, лейтенант?

Что происходит?

— Текущие события — вот что происходит в этом мире сегодня ночью, — добродушно объяснил я. — Такие, например, как смерть Джиперса, арест Стива Олбарда и конфискация почти всей его последней партии героина, вследствие чего вам больше не придется заниматься рассылкой своих великолепных моделей влиятельным друзьям по всей стране, мистер Рэдин! Вы можете спокойно умыть руки и покончить с наркобизнесом.

От его лица медленно отхлынула кровь.

— Что вы сказали?!

— Итак, остается лишь выяснить, кто убил Вирджинию Мередит, — бодро произнес я. — Старина Пэйс оказался настоящим кладезем информации. — Резко повернув голову, я посмотрел прямо в побледневшее лицо рыжеволосой. — А хотите я вас развлеку, детка? Вы знаете, что эта несчастная Донуорт и в самом деле считала, будто Вирджинию убила она сама. И даже поверила, что голоса, которые она слышала, почудились ей в жутком, кошмарном сне! Как вам это нравится?

Губы Мари непроизвольно дернулись, но она не проронила в ответ ни звука. Я снова повернулся к Клайду.

— И как же она была счастлива, когда я сообщил, что, согласно результатам вскрытия, Вирджиния была уже мертва по меньшей мере полчаса до того, как Донуорт воткнула ей в спину этот злополучный нож, — сказал я, обращаясь к модельеру.

— Мертва? — пробормотал он.

— Вы просто не отдаете себе отчета, насколько сильны, дружок. — Я издал легкий смешок. — Совершенно верно! За полчаса до удара ножом именно вы задушили ее!

— Вы обвиняете меня в убийстве Вирджинии? — Губы Рэдина вдруг судорожно задергались. — Но это же просто какой-то бред! Я был от нее без ума! И мы провели вместе субботнюю ночь…

— И большую часть воскресного утра, — закончил я за него. — Если хотите, я могу, чтобы было яснее, разложить все по полочкам — но только вкратце, а то от сознания того, что я нахожусь с вами обоими в одной комнате, у меня мурашки по телу бегают! В обмен за услугу — распространение наркотиков вместе с моделями, которые вы столь ревностно рассылали будто бы своим влиятельным друзьям во всех крупных городах страны — Олбард финансировал ваше ателье. Мари вы взяли к себе, полагая, что она обладает талантом дизайнера, а может, и потому, что вдвоем работать намного приятней?.. Или просто потому, что она бесподобно трахается? Но через некоторое время она познакомила вас со своей подругой, которая трахалась так, как вам и не снилось. Это была Вирджиния Мередит. И все шло отлично, пока не объявился Олбард, возжелавший Вирджинию и выбравший в качестве сводника именно вас.

Полагаю, Рэдин, если у вас и возникли какие-то возражения против навязанной вам неприглядной роли, то после краткого визита Джиперса они моментально отпали. Потом вы обманом заставили Мари предать лучшую подругу, тем самым избавив себя от угрызений совести.

После этого инцидента Мари ни на шутку пришла в ярость, и вам не оставалось ничего другого, как рассказать ей правду о своих деловых отношениях с Олбардом.

Но для вас, Клайд, было гораздо важнее, чтобы лучшая шлюха в городе не утратила к вам доверия, поэтому вы и ей поведали ту же историю. Только вы не подозревали, что Вирджиния уже знала истину о деловом партнерстве ее отчима и Олбарда. Для нее не составило труда установить взаимосвязь между оптовой торговлей мехами, которую контролировал отчим, и распространением наркотиков, которым заправлял Стив Олбард.

— Все это ложь! — прошептал Рэдин. — Грязная, мерзкая ложь!

— Потерпите еще немного — я же обещал быть кратким, — напомнил я. — А когда Вирджиния принялась угрожать Пэйсу и Олбарду, то они сразу же догадались, кто навел ее на след. Решив избавиться от нее, они поставили вас перед выбором — убить или быть убитым, ведь так? И все потому, что на убийство Вирджинии пришлось пойти в первую очередь из-за вас. Возможно, вам тяжело было сделать выбор, но еще труднее было найти помощника, который, согласно разработанному Пэйсом плану, был просто необходим.

Тогда-то вы и решили принудить к этому Мари.

Увидев в глазах девушки неподдельный ужас, я даже немного пожалел ее.

— А может, принуждать Мари взялся Джиперс? — полюбопытствовал я.

Мари чуть было не кивнула в знак согласия, но вовремя опомнилась.

— Полюбуйтесь, вот он наш герой, Клайд! — с издевкой сказал я. — Как можно осуждать его, если уламывать девушку помочь совершить преступление он предоставил Джиперсу?

— Клайд? — спросила Мари. — Если бы я хоть на секунду знала, что ты…

— Заткнись! — Отчаянный возглас Рэдина остановил ее. — Ты не соображаешь, что говоришь!

— Такой уж он есть, наш добрый, верный приятель Клайд, детка! — Нахмурившись, я строго посмотрел на нее. — Он не гнушался сводничать в угоду Олбарду… даже когда речь шла о его собственной девушке! Но у него оказалась кишка тонка, чтобы делать все самому!

И что же он предпринимает? Обманом заставляет партнершу по бизнесу подставить свою лучшую подругу.

Неужели вы хоть на секунду сомневаетесь, что он, стараясь избавить себя от лишних неприятностей, привлек Джиперса, чтобы угрозой заставить вас участвовать в убийстве девушки, по которой сходил с ума и которая была вашей — теперь уже бывшей — лучшей подругой?!

— А знаете что, лейтенант? — Глаза Мари опасно блеснули. — Вы правы. Одного я не понимаю: как можно быть настолько глупой, чтобы самой вовремя не разобраться во всем?

— Зачем ты позволяешь ему это делать, дорогая? — срывающимся голосом взмолился Рэдин. — Неужели не видишь его намерений? Он старается стравить нас друг с другом! Бессовестно лжет, играет словами…

— Клайд, милый! — Мари одарила его саркастической улыбкой. — Может, заткнешься?

Рэдин было открыл рот, чтобы снова что-то сказать ей, но, уловив ненависть в глазах Мари, тут же закрыл его и тяжело плюхнулся на диван; в его глазах появилось безысходное выражение затравленного зверя.

— Клайд назначил Вирджинии очередное полуночное свидание; он уже знал, что она ужинает с Уолтерсом, — продолжал я. — А это означало, что Вирджиния поспешит отделаться от него пораньше. Так оно и случилось. Около половины первого они расстаются. Немного погодя появляется ее любовничек, который отпирает двери дома ключом, предоставленным ему самой Вирджинией. Итак, он входит, воскликнув: «Сюрприз!

Сюрприз! Смотри, кого я привел! Твою бывшую лучшую подругу! Это вопиющее безобразие — ведь вы даже не разговариваете друг с другом. Справедливость требует, чтобы до того, как выгнать нас из этого дома, ты хотя бы выслушала, какое отношение имеет Мари ко всей этой истории, солнышко!» Так, или примерно так, все было?

— Почти в точности! — спокойно подтвердила Мари. — Похоже, вы здорово разбираетесь в крысиной психологии, лейтенант.

— И он говорит Вирджинии, что у Мари просто не было выбора, потому что Джиперс запугивал и даже мучил ее, чтобы с ее помощью преподнести Олбарду Вирджинию на блюдечке. И, немного погодя, когда происходит неизбежное примирение близких подруг, Клайд заявляет, что такое событие следует отметить, и отправляется за выпивкой. Видимо, старик снабдил его точными инструкциями, поскольку Клайд знал, где найти секонал; он взял четыре таблетки и подмешал их в питье Вирджинии.

— Это тянулось ужасно долго, — пробормотала Мари. — Пока Клайд красочно описывал, как Джиперс избивал меня чуть ли не до полусмерти, чтобы вынудить согласиться! Потом, пока Вирджиния колебалась и, наконец, простила меня. Потом прошла целая вечность, пока подействовал секонал. И еще одна — пока преданный любовник собирался с духом, а затем, вцепившись Вирджинии в горло, душил ее.

— Но почему старик придавал этому такое значение в своем плане? — полюбопытствовал я. — Чтобы подумали, будто Уолтере обезумел от ярости?

— Возможно, так и было задумано, — с горечью сказала Мари. — Но мне кажется, была и более веская причина. Ни Стив Олбард, ни старик больше не доверяли Клайду. И поэтому хотели получить некую гарантию, что в дальнейшем он будет делать то, что ему прикажут. Такой гарантией могло послужить его непосредственное участие в убийстве, — Мари на мгновение прикрыла глаза. — До сих пор слышу этот жуткий шепот: «Сильней, сильней, мой мальчик!» Старик сидел в своей инвалидной каталке и, не желая ничего пропустить, наслаждался каждым моментом предсмертной агонии Вирджинии. — Мари с такой силой прикусила нижнюю губу, что на ней выступила кровь. — А Клайд… он, словно зверь, который хотел угодить своему дрессировщику, старался вовсю… пыхтел и даже вспотел от натуги!

— Ради Бога, прекрати! — взмолился Рэдин. — Прекрати!.. Да, это я убил ее! Теперь вы довольны?

— А потом? — спросил я Мари.

— Мы пошли в комнату Карэн Донуорт и разбудили ее, — ровным голосом продолжала она. — Мне и сейчас все это кажется каким-то жутким сном! Мы не переставая шептали ей в уши, а несчастная девушка была так одурманена секоналом, что не соображала, что делает. Вытащив Карэн из постели, мы повели ее в спальню Вирджинии, где Клайд сунул ей в руки нож и… и потом пришлось ждать, пока не подъедет на своей каталке старый хрыч. Еще бы! Он и тут не хотел пропустить ни малейшей подробности из этого представления!

И тогда Клайд направил руку Карэн Донуорт…

— А что было потом? После того, как вы отвели Карэн обратно?

— Клайд ушел, а мне пришлось ждать вместе со стариком, пока, как он считал, не настало время позвонить в полицию. Мне казалось тогда, что прошла целая тысяча лет!..

— Я уже думал над этим, — произнес я. — Позвонившая девушка сообщила об убийстве и месте, где оно произошло, но не назвала своего имени.

— К тому времени мои нервы были уже на пределе, — продолжала Мари. — Однако старик настаивал, утверждая, что это самая важная часть его плана.

— Ну да, чтобы убедить полицию и саму Карэн Донуорт, что звонила именно она, а не кто-то другой, — кивнул я. — После того как вы позвонили в полицию, Мари, вы тут же вернулись домой?

— Да. — Взглянув на опущенную голову Рэдина, девушка презрительно усмехнулась. — Нам нужно было к полудню вернуться на работу и выглядеть бодренькими и веселыми — а вдруг к нам заявится полиция? Ведь вы и пожаловали, лейтенант, именно тогда, помните?

— Помню, помню, — отозвался я. — Можно еще один вопрос, Рэдин? Почему вы навели меня на Олбарда?

Медленно подняв голову, он посмотрел на меня несчастными глазами.

— Я испугался, — уныло ответил он. — Просто испугался! К тому же не хотел, чтобы меня подцепили на крючок в качестве главного подозреваемого. Я был не слишком уверен, что смогу выдержать несколько допросов подряд и не сорваться. А то, что Стив Олбард переживет все это без особых последствий, никогда не сомневался.

Взглянув на часы, я обнаружил, что у меня в запасе осталась минута, не больше. Я окинул пристальным взглядом высокую, стройную рыжеволосую красавицу.

Глядя на ее ссутулившееся полуобнаженное тело, которое даже в такой позе все еще оставалось прекрасным, я никак не мог понять, что заставило ее пойти на преступление.

Неожиданно Мари подняла голову; — ее щеки приобрели нездоровый, лихорадочно пунцовый цвет сырой свеклы.

— Вам что-то не дает покоя, лейтенант? — раздраженно спросила она.

— Да — вы, — ответил я. — Я чего-то недопонимаю.

Если бы героиновое партнерство Олбарда.

— Рэдина раскрылось, что вам грозило бы в худшем случае? Ведь вы совершенно ничего об этом не знали, поэтому вас даже не задержали бы! Может быть, вы потеряли бы работу и, вполне вероятно, здесь, в Пайн-Сити, не нашли бы другой. Однако могли уехать отсюда куда угодно, хоть за тысячу миль — а может, хватило бы и одной-двух сотен. Ведь все оставалось при вас: красивая фигура, обаяние, ваш неповторимый стиль! Однако вы предпочли помощь Рэдину в убийстве своей лучшей подруги! Почему?

— Моей лучшей подруги, лейтенант? Ах да, вы, конечно, имеете в виду Вирджинию Мередит? — рассмеялась Мари, и этот резкий, неприятный смех болью отозвался в моих ушах. — Моя так называемая лучшая подруга отбивала у меня всех моих любовников, — сквозь зубы процедила она. — У нас с моей дорогой Вирджинией существовало своеобразное соперничество.

Да, она любила мужчин, но почему-то больше всего на свете ей нравились именно мои мужчины. Каждый раз, когда она уводила у меня очередного обожателя, она считала это своим триумфом, да еще при этом хвастала передо мной! Вирджиния обожала сидеть в баре за коктейлем и по-дружески делиться со мной мельчайшими подробностями своих похождений: от первого, робкого прикосновения до апогея каждого романа — последних стонов оргазма! Словом, всем, что вытворялось в постели! Просто… ей очень нравилось сравнивать…

Поначалу я не слишком подавала вид, что обижаюсь, но с каждым разом мне становилось все более невыносимо это выслушивать. Конечно, я могла бы перестать видеться с Вирджинией, не знакомить ее со своими мужчинами, но ведь это означало бы лишь одно — что я признала себя побежденной! Я должна была одержать верх в придуманной ею игре, лейтенант, хотя бы раз, и тогда моя женская гордость была бы удовлетворена! Когда я познакомилась с Клайдом, то в первые же минуты встречи поняла, что я стану для него царицей Савской или кем-то в этом роде. Он предложил мне работу, о которой я так долго мечтала, а это означало, что большую часть времени мы будем проводить вместе.

На этот раз я была так уверена в себе! — Мари с горечью улыбнулась. — Так уверена, что и тут не удержалась и принялась хвастаться Клайдом перед Вирджинией. Я превозносила его необыкновенные мужские качества, утверждая, что он непревзойденный любовник, ну прямо-таки герой нашего времени! И, кроме того, так беззаветно предан мне, что готов целовать землю, по которой я хожу. Она сразу же попалась на .крючок, и мне бы остановиться, а я с восторгом продолжала распалять ее воображение. «Тебе надо обязательно познакомиться с ним, — говорила я Вирджинии. — Клайд тебе понравится. Вот увидишь, он станет для тебя настоящим откровением. Это такой надежный парень, которому можно доверять, как самой себе!»

Так я ей пела и пела, а однажды вечером повела Клайда в бар, чтобы вместе с ним — и с моей лучшей подругой — пропустить по стаканчику. Мне просто не терпелось увидеть лицо Вирджинии, когда она примется испытывать на нем свои дешевые, избитые трюки! Я не могла дождаться того момента, когда она поймет, что с Клайдом у нее этот номер не пройдет, потому что он принадлежит только мне одной и ему не нужен никто другой!

Резкий, неприятный смех Мари снова резанул меня по барабанным перепонкам.

— Когда они познакомились, было где-то около половины шестого вечера. А в десять тем же вечером они уже лежали в постели Вирджинии Мередит!

Застывший взгляд Мари на несколько секунд устремился куда-то мимо меня.

— Так что возможность помочь Клайду убить Вирджинию явилась для меня настоящим подарком судьбы, о котором можно было только мечтать! Внезапно раздавшийся переливчатый звонок в дверь прозвучал финальным аккордом к весьма драматичному рассказу Мари. Я пошел открывать.

— Я вовремя, лейтенант? — встревоженно спросил сержант Полник. — Не опоздал?

— В самый подходящий момент, сержант, — успокоил я его. — Оба дожидаются тебя здесь.

— Понимаете, лейтенант, в дело ввязался шериф, — обеспокоенно продолжал Полник. — Он бросился к складу, предупредив Кайли, чтобы до его прибытия внутрь никто не заходил. А когда, приехав, обнаружил героин и два трупа… — Сержант в волнении сглотнул. — Вы бы только слышали, лейтенант, как он только не обзывал вас!

— А что с Олбардом? — перебил я, не реагируя на сказанное.

— Он в окружной тюрьме. Из-за этого я и боялся опоздать, лейтенант. Вы приказали мне появиться здесь без четверти час, но когда я получил…

— С Олбардом возникли какие-то осложнения? — Я обеспокоенно посмотрел на Полника, будучи всегда уверенный, что даже Кинг-Конг не смог бы доставить сержанту каких-либо неприятностей… по крайней мере, после одной-двух минут соответствующей обработки.

— Не было с ним никаких осложнений, — все так же встревоженно ответил он, — дело в том, лейтенант…

— А как старина Пэйс? — снова перебил я. — Шерифу пришлось поломать голову, что с ним делать?

— Я и пытаюсь объяснить вам, лейтенант, — в отчаянии произнес сержант, — что задержался именно из-за этого старикана, Пэйса!

— Все-таки шерифу пришлось попотеть, да?

— Да не возникло никаких проблем, — фыркнул Полник. — Просто он заставил меня дожидаться труповозку.

— Труповозку? — Я ошалело посмотрел на него. — Но она же должна была поехать на склад!

— Она и была на складе, — начал сердиться Полник. — Потому-то мне и пришлось так долго торчать в доме старика. Труповозка должна была заехать туда на обратном пути!

— За каким чертом? — не выдержав, заорал я.

— За старым хрычом! — заорал он в ответ.

— С какой это стати?

— Да вы что? — Первобытная физиономия Полника побледнела. — Разве я не сказал вам самого главного, лейтенант? Через пять минут после вашего ухода старый дьявол отбросил копыта!

Получасом позже, уже вернувшись к себе домой, я прошел на кухню, чтобы накапать себе лошадиную дозу виски. Следующий день — это завтра или уже сегодня?..

Или он настанет когда-то потом? Черт с ним, какая разница! Шериф Лейверс перебьется еще несколько часов без моих объяснений, показаний, рапорта и тому подобного. Ведь я ухитрился провернуть двухнедельную работенку за пару дней и теперь имею полное право вознаградить себя несколькими часами сна. А если шерифу это не по нраву, буду только рад швырнуть ему на стол свой значок, чтобы он засунул его себе в… словом, сами понимаете, куда!

Я притащился с выпивкой в гостиную, взял со стола несколько пластинок и поставил одну из них на свой музыкальный центр — всегда был уверен, что музыка способна укротить даже дикого зверя! И сразу же из пяти колонок на стене загрохотали трескучие звуки мексиканского танца. Уменьшив громкость, я нажал кнопку перехода на следующую дорожку и стал ждать. Это оказалась испанская музыка для фиесты. Судя по звукам гитары и психоделическому щелканью кастаньет, под нее только и делали, что медленно и ритмично занимались любовью.

Такая музыка в точности соответствовала моему настроению. Но не успел я с горечью об этом подумать, как послышался звонок в дверь. Прежде чем направиться к ней, я задумался. У меня не было ни малейшего желания медленно и ритмично заниматься любовью с шерифом Лейверсом, даже если отбросить тот факт, что он вовсе не был создан для этого. Снова нетерпеливо звякнул зуммер, и я решился. Да какого черта я теряю?

Отдам ему значок прямо сегодня, не откладывая до завтрашнего утра.

— Что б ты сдох, старый уб… — резко распахнув Дверь, начал было я, но тут же осекся, да так и остался стоять с открытым ртом, тупо уставившись в огромные темные глаза, которые в замешательстве захлопали ресницами.

— Не очень-то вежливо с вашей стороны, — с легкой хрипотцой произнес мягкий, застенчивый голос. — Ведь я пришла поблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь, лейтенант!

— Вот черт… понимаете., . — смущенно забормотал я, — я решил, что это наш окружной шериф, мисс Донуорт..', да и день выдался еще тот, и… в общем, не хотите ли выпить?

— Спасибо! — Ее лицо озарилось улыбкой. — С удовольствием!

— Заходите, мисс Донуорт, — пригласил я.

— Карэн… — Она снова лучисто улыбнулась мне. — Пожалуйста, зовите меня просто Карэн!

— Ну конечно… э… Карэн, — закрывая за ней дверь, повторил я.

— А вы — Эл, — сказала она. — Когда я узнавала у сержанта ваш домашний адрес, то заодно спросила, как вас зовут.

Войдя в гостиную, мы остановились друг против друга. Теперь на ней было другое, огненно-красное платье из тонкого хлопка, которое не только не выглядело чопорным, но напротив, как нельзя более выгодно подчеркивало ее фигуру.

— Мне пришлось многое переосмыслить, Эл, — доверительно начала Карэн. — Произошло то, что и должно было произойти. Я так строго осуждала беспорядочную интимную жизнь Вирджинии, которая путалась с кем попало', что сама стала… ну, чуть ли не… фригидной! Это послужило мне как бы своеобразным предостережением, поэтому я даже не знаю, как мне отблагодарить вас, лейтенант?.. Ведь вы не только спасли мою жизнь, но и помогли понять собственные заблуждения.

Ведь я здоровая молодая женщина, а подавление природных инстинктов не только глупо, но и опасно. Понимаете?..

— Э… — пробормотал я. — Ну конечно… мне кажется…

— Я потеряла в жизни столько времени! — возбужденно продолжала она. — И сказала себе, что сейчас самое время пойти и поблагодарить этого чудного парня, Эла Уилера, за все, что он сделал для меня. Но потом задумалась: чем я могу отблагодарить такого симпатичного, мужественного парня? Пораскинув мозгами, я сказала себе, что я уже взрослая и должна быть свободна от всяких комплексов. Хотя, конечно, признаюсь, что они у меня были! — Карэн победно улыбнулась. — Ну так вот! Я сказала себе… — Она вдруг замолчала, полуприкрыв глаза. — Что это за восхитительная музыка, Эл?

— Исп…

— Не важно! — Карен снова широко распахнула глаза. — Мы поговорим об этом чуть позже!

— Может, выпьем?

— Замечательно! Налейте мне то же, что и себе, Эл!

Только двойную порцию, — небрежно добавила она.

Я прошлепал на кухню, стараясь как можно дольше возиться там с напитками, надеясь за это время вернуть себе прежнее самообладание. И мне это удалось — но лишь до того момента, когда я, вернувшись в гостиную, снова увидел Карэн, точнее, ее огненно-красное платье.

Небрежно брошенное на спинку дивана, оно живописно драпировало сиденье, а рядом с ним столь же небрежно раскинулась красная комбинация. Вслед за ними на диван полетели чулки, потом — пояс и такой же, в цвет платья, бюстгальтер.

Карэн стояла посредине ковра, на ней остались лишь ярко-красные трусики с черными кружевами, опоясывавшими бедра. Закинув руки за голову, она раскачивалась под звуки музыки, восхитительные полные груди тихонько вздрагивали ей в такт. Такое зрелище способно и последнего задохлика почувствовать себя суперменом!

Поскольку я был не в силах оторвать глаз от танцующего тела Карэн, то нечаянно стукнул донышком стакана о столик. Этого звука оказалось достаточно, чтобы она открыла глаза и посмотрела на меня.

— Какая чудесная музыка, Эл! — Карэн блаженно улыбнулась. — Что это?

— Испанская мелодия, — с трудом ответил я.

— Но ведь для чего-то она предназначена? — полюбопытствовала она. — Я имею в виду, под нее можно что-то делать?

— Насколько я могу судить, — набравшись духу, сказал я, — под ее аккомпанемент медленно и ритмично занимаются любовью…

— До чего же здорово! — восторженно выдохнула Карэн. — Почему бы и нам не попробовать, а, Эл?

— Замечательная идея! — искренне обрадовался я. — Но, может, сначала выпьем?

— Нет, не хочу. — Она, словно хищник, окинула меня алчущим взглядом. — А тебя что, мучит жажда?

— Да нет…

Медленно, не переставая раскачиваться, Карэн повернулась, потом подняла руки над головой и принялась прихлопывать ладонями в такт гитар. Одного вида ее обтянутой красным шелком вращающейся попки оказалось достаточно, чтобы я окончательно потерял рассудок.

— Эй, Эл! — нетерпеливо позвала она. — Ты что, занимаешься любовью на расстоянии — с помощью дистанционного управления?

Чтобы доказать, что она не права, я в три быстрых шага приблизился к ней и заключил в объятия. Все дело в том, что одни парни рождаются просто везучими, зато у некоторых других есть клевая аппаратура! В тот самый момент, когда я прижал к себе Карэн, дорожка сменилась, и через секунду комнату заполнили звуки «Вальса тореадоров».