Район Змеи

Кэролайн Дж.ЧЕРРИ

РАЙОН ЗМЕИ

РАЙОН ГИДРЫ: ЗАКРЫТ НА КАРАНТИН. Приближаться только вдоль установленных коридоров. Смотри: ИСТРА. Навигационный Справочник

РАЙОН ГИДРЫ: ДАННЫЕ ЗАСЕКРЕЧЕНЫ. За информацией обращаться к КсеноБюро. Энциклопедия Ксенолога

СКОПЛЕНИЕ ГИДРЫ: Район, закрытый на карантин.

Обязательные правила, смотри: Код. Юр. Гум. ХХХVII 91.2.

Среди видов, живущих на Альфа Гидры III, имеется по крайней мере один разумный, маджат. Первый контакт произошел с командой зонда Делия в 2223 году.

Взаимопонимание достигнуто только после прибытия следующего зонда, Делии, в 2229 году. Земли, принадлежащие маджат, предоставлены для крайне ограниченного исследования на основании Договора Гидры 2235 года.

Определено единственное место для торговли – на Бета Гидры II, называемой обычно Истрой. В районе действует внутреннее законодательство, повсеместно воспринимаемое как результат сотрудничества людей и маджат, и таким образом район изъят из-под юрисдикции Союза. Предупреждаем граждан Союза, что договор не предусматривает защиты имущества и жизни в случае нарушения пространства, закрытого на карантин и что закон Союза запрещает перелет каких-либо особей или кораблей человеческих или иных цивилизаций из указанного пространства в пространство Союза, за исключением лицензионных торговых кораблей, имеющих право добираться до определенной точки на Истре вдоль наблюдаемых коридоров. Союз готов использовать силу, чтобы воспрепятствовать нарушению сферы карантина.

Сведения о внутренних методах управления целиком находятся в области домыслов, но на основании некоторых данных можно предположить, что резиденцией правительства является альфа Гидры III, обычно называемая Цердин, а также, что орган управления оставался относительно стабильным на протяжении нескольких столетий, прошедших с момента его возникновения…

Согласно полученным сообщениям, маджат отвергли все попытки контактов с людьми, за исключением торговой компании, основанной командой зонда Делия. Компания Контрин признается ныне органом, управляющим живущими там людьми. Население миссии в начальный период было увеличено с помощью импорта человеческих яйцеклеток, и наружное наблюдение говорит об основании колонии людей еще на нескольких планетах в сфере карантина, не считая Цердина и Истры…

Основной экспорт: программы для биокомпьютеров, медицинские препараты, волокна и субстанции, известные как живые драгоценности. Все эти материалы производятся исключительно в указанной сфере и только маджат. Основной импорт: металлы, изысканные яства, строительные машины, электроника, произведения искусства.

КсеноБюро, Справочник 2301

Маджат: вся информация засекречена. КсеноБюро, Справочник 2301

Это правда… что мы зависим от них. Мы не можем получить эти материалы где-либо еще, как и не можем производить их самостоятельно.

Секретный рапорт ЭконБюро.

Рекомендуется использование всех доступных средств, включая тайные операции, для получения данных с Истры. Точная информация чрезвычайно важна. Тайный документ Союза Безопасности

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Если где-то на свете можно быть ребенком в Семье, то наверняка в Кетиуй на Цердине. Чужих сюда прибывало немного, и потому прямой опасности почти не было. Поместье находилось возле города и Древнего Зала Альфы, но горы и занятия жителей позволяли изолироваться от политики Семьи. Здесь были поля и озеро, сад свечедеревьев, растущих, словно оперенные шпили, между четырнадцатью куполами, а вокруг долины возвышались курганы. Все маджат при контакте с людьми пользовались посредничеством Кетиуй, разделяющего курганы и поддерживающего мир благодаря специфическому таланту Мет-маренов, Клана Семьи, управляющего этой землей. Поля – как человеческие, так и маджат – тянулись с одной стороны, с другой стояли лаборатории, а сбоку – склады, где ази укладывали и охраняли богатства, полученные от торговли с курганами, продукты деятельности лабораторий и компьютеров, бывшие главным обменным товаром. Кетиуй было городом, а не просто Кланом: спокойным, самообеспеченным, почти не меняющимся для своих хозяев. Контрин измеряли свою жизнь в декадах, а не годах, и редкие дети, рожденные, чтобы сменить умерших, нимало не сомневались, кем должны стать и каков порядок в мире.

Раен развлекалась, отсекая листья дневоростов короткими, точными выстрелами. Дул ветер, делая задачу более трудной, и она старательно направляла тонкое, как игла, пламя. Ей было пятнадцать лет, и уже с двенадцати она носила на поясе небольшой излучатель. Контрин были потенциально бессмертны, и она родилась исключительно потому, что один из близких родственников погиб из-за собственной невнимательности, и не хотела, чтобы ее преемник появился слишком быстро. Раен хорошо стреляла, и одним из немногих ее развлечений были пари; сейчас как раз решалось одно из них с кем-то из дальних родичей, касающееся расстояния до цели.

Стрельба в цель, пари, бег среди живых изгородей на поля, чтобы посмотреть из работающих ази, глубокий транс гипноучебы в Кетиуй или работа с компьютерами в лабораториях – все это заполняло ее дни, неотличимо похожие друг на друга. Она не нуждалась в увеселениях: время для этого еще придет, когда надоест бессмертие и развлечения понадобятся, чтобы ускорить течение лет. Сейчас же следовало учиться, получать навыки, необходимые для защиты этой долгой жизни. Изысканные наслаждения взрослых были еще не для нее, хотя наблюдала она за ними с растущим интересом. Сейчас она сидела на склоне холма и быстрыми, точными выстрелами срезала листья с качающегося на ветру побега. Если сейчас пойти в лабораторию и провести обязательное время у компьютера, можно закончить до ужина и вечером поплавать в озере. Днем было слишком жарко. Вода отражала раскаленное добела небо и невозможно было просто взглянуть на нее без визира. Однако ночью все, жившее в ней, поднималось со дна, и лодки, как светлячки, двигались по черной поверхности, ловя рыб, бывших редким деликатесом на столах Кетиуй. В других долинах жили животные, там держали даже стада, но в Кетиуй не осталось ни одного живого существа, кроме людей. Не могло остаться.

Раен а Сул хант Мет-марен была высокой, худощавой пятнадцатилетней девицей, вероятно, уже достигшей своего полного роста. Смешанное происхождение – Иллит и Мет-марен – дало ей длинные руки и ноги, узкое лицо. На правой руке она носила хитиновый сверкающий узор, живший в ее теле: свой идентификатор, опознавательный символ всех Контрин, гарантию безопасности со стороны курганов. Это был знак для маджат, которые не различали черт лица. Бета не обозначали никак, ази носили небольшую татуировку, а знаком Контрин были эти живые драгоценности, которые носила и она.

Ветка наконец упала, прожженная насквозь, Раен сунула излучатель в кобуру и встала. Надвинув на голову капюшон солскафа – солнечного комбинезона – она, прежде чем выйти из тени, установила визир так, чтобы защитить глаза. Ее ждала учеба, поэтому особо спешить было нечего, и Раен пошла кружным путем по краю леса, где было прохладней и не так круто.

Внимание ее привлек монотонный, назойливый звук, девушка огляделась и посмотрела в небо. Пролетающие геликоптеры не представляли особой редкости: озеро Кетиуй являлось заметным издалека ориентиром для всех, кто летал на ручном управлении и направлялся в северные владения. Но эти два шли слишком низко и приближались. Гости. Раен обрадовалась: ей не придется сегодня сидеть за компьютером. Свернув с тропы к лаборатории, она побежала вниз через камни и кусты, с детской беззаботностью лавируя на крутом склоне, радуясь предвкушаемому веселью и отмене занятий.

Что-то шевельнулось между деревьями, Раен тут же остановилась и положила ладонь на рукоять излучателя. Она боялась не зверей, а людей и всего того, что скрывалось и пряталось.

Маджат.

С удивлением заметила она среди листьев темную фигуру, замершую в защитной позе и в полтора раза превосходящую ее ростом. Фасеточные глаза мерцали при малейшем движении головы. Раен хотела окликнуть, уверенная, что это какая-нибудь Работница, потерявшая дорогу из лаборатории – порой их подводило зрение и, оглушенные химикалиями, они теряли ориентацию. Хотя она не должна была зайти так далеко…

Голова повернулась в ее сторону – это была не Работница. Сейчас отчетливо были видны массивные челюсти и панцирь.

Раен не могла разглядеть эмблему кургана, а глаза людей не различали окраски маджат. Этот замер среди пятен света, пробивающегося сквозь листья, и выглядел как набор торчащих суставов и кожистых конечностей – Воин, к которому не следовало подходить. Воины появлялись иногда, чтобы посмотреть на Кетиуй, на то, что смогут увидеть их слепые глаза, после чего уходили, не выдавая своих тайн. Девушка жалела, что не видит его эмблему: он мог быть воином любого из четырех курганов, тогда как только миролюбивые голубые и зеленые контактировали с Кетиуй. Торговля с красными и золотистыми совершалась при посредничестве зеленых. Красный или золотистый Воин был бы очень опасен.

Кстати, он был не один, рядом медленно поднимались другие: трое, четверо. Страх стиснул ее горло – иррациональный страх – ведь еще никогда в истории Кетиуй маджат никому не причинили вреда в пределах долины.

– Вы на земле Кетиуй, – произнесла Раен, подняв руку, по которой они могли ее опознать. – Возвращайтесь. Возвращайтесь.

Маджат какое-то время смотрел на нее, потом отступил. У него нет эмблемы, с удивлением заметила она. Чужак чуть снизил свое положение в знак согласия; во всяком случае она надеялась, что он хотел выразить именно это. Она стояла неподвижно, ожидая какой-либо перемены, может, атаки. Сердце лихорадочно колотилось. В лабораториях она никогда не оставалась с ними одна, и сейчас вид мощного Воина и его товарищей, пятящихся по ее приказу, казался слишком фантастическим.

– Хозяин кургана, – прошипел маджат и неожиданно с ошеломляющей скоростью бросился бежать сквозь кусты. Остальные побежали следом.

ХОЗЯИН КУРГАНА… – Горечь сквозила в ровном голосе Воина. ДРУЗЬЯ КУРГАНА, – предпочитали говорить маджат в лабораториях, осторожно касаясь людей и склоняя головы с мнимой искренностью.

Рев двигателей геликоптеров стал оглушительным; Раен ждала, внимательно поглядывая по сторонам. НИКОГДА НЕ ПОВОРАЧИВАЙСЯ К НИМ СПИНОЙ, – слышала она с самого рождения даже от людей, связи которых с курганами были самыми тесными. Маджат двигались слишком быстро, а обычная царапина, нанесенная хотя бы Работницей, была смертельно опасной.

Она попятилась, решила, что можно уже повернуться и бежать дальше, но все еще продолжала оглядываться через плечо.

Вертолеты уже стояли на земле, и струи воздуха из-под винтов пригибали траву под воротами у самого берега озера.

Колокольный звон возвестил Клану, что прибыли чужие. Раен еще раз оглянулась, проверяя, что маджат окончательно исчезли, и легкой рысцой побежала к геликоптерам. Машины были красные с зелеными полосами: цвета Клана Тон, друзей септа Сул Мет-маренов. Двигатели смолкли, и из геликоптеров начали выходить мужчины и женщины. Ворота открылись, и Мет-марены вышли приветствовать гостей, большинство без солскафов: настолько неожиданным был визит и велика радость от прибытия Тонов.

Первые гости носили плащи Тонов, среди них виднелась белизна и желтизна Ялтов, тоже принимаемых сердечно. Однако за ними из геликоптеров вышли люди в черном с красной оторочкой – Холды и другие, в голубизне Мет-маренов, но с черной оторочкой вместо белой септа Сул.

Септ Руил Мет-маренов и Холды. Раен остановилась как вкопанная, остальные тоже. Приветствие перестало быть сердечным. Если бы не защита дружественных Тонов, ни один Руил или Холд не осмелился бы ступить на эту землю.

Однако затем ее родственники расступились и позволили им войти. Геликоптеры выплюнули еще несколько Тонов и Ялтов, но никто уже не приветствовал их. И еще кое-кто вышел из машин – два десятка ази, в солскафах, с опущенными визирами, анонимных.

Вооруженные ази. Раен смотрела на них с недоверием, нервно огибая посадочное поле. То и дело оглядываясь, она добралась до ворот. Происшедшее потрясло ее до глубины души; она злилась на Руилов, вторую ветвь Мет-маренов. Появление Руилов означало неприятности, а ази-охранники были доказательством их наглости. В этом она не сомневалась, ведь Тонам охрана не требовалась.

С деланным равнодушием прошла она сквозь ворота. Ази септа Сул плотно закрыли их, оставив ази пришельцев на солнце, и Раен пожелала им удара. Понуро поплелась она к дому – весь день насмарку.

2

Она по-прежнему испытывала удивление, видя черноту септа Руил среди бело-голубых плащей Сулов и тем более красные и черные цвета Холдов; шокировал тот факт, что их впустили в столовую, где проходили собрания Клана.

Раен сидела рядом с матерью и чувствовала себя в безопасности. Ее мать, Морел, зачала ее с одним из Иллитов, который сам был в родстве с Тонами. Возможно, кто-то из присутствующих приходился ей дальним родственником. Но даже если так оно и было, мать, которая должна была это знать, молчала, а гипнозанятия не дали никаких указаний.

Во главе стола сел дедушка… даже больше, чем дедушка, но так было просто – самый старый из Мет-маренов, седоволосый и сгорбившийся под тяжестью прожитых десятилетий – пятистам оборотов Цердина вокруг своего солнца. Он был старейшим из септа Сул, да и Руил тоже, поэтому они должны были его уважать. Раен всегда смотрела на него со страхом, встречаясь с ним в последнее время довольно редко, ибо он лишь изредка покидал свою комнату в западном крыле, не вмешиваясь в домашние дела. Если он куда и отправлялся, то в Древний Зал Альфы, чтобы принять участие в Совете, где располагал большим блоком голосов. Мет-марены в отличие от других Кланов, члены которых рассеялись по всем мирам района, держались вблизи от дома, от Кетиуй. Из всех двадцати семи Кланов и пятидесяти восьми септов, образующих Семью, Мет-марен Сул были единственными, обязанности которых лишь изредка позволяли выезжать куда-то дальше от Цердина и курганов. Здесь располагалось представительство Семьи, связующее звено между курганами и людьми, тогда как Мет-марен Руил, бездомные с момента распада, перебирались с места на место по всей планете и гостили, где только могли.

Холды помнили день, когда Мет-марены сражались с Мет-маренами. Они заплатили кровью за предоставление убежища убийцам – Руилам, поэтому вескими должны были быть причины, приведшие к встрече Холдов и обоих септов Мет-маренов под одной крышей.

Ялтам и Тонам пришлось использовать все свое влияние, чтобы заставить деда согласиться на это собрание. Холды и расколовшиеся Мет-марены сидели за одним столом, старательно разделенные Ялтами и Тонами. Холды и Руилы демонстрировали отвагу, граничащую с бравадой, принимая все, что подавали на стол Сулы.

У Раен были небольшие нелады с желудком и потому она отказалась, когда официант-ази подал очередное блюдо.

– Кофе, – сказала она, и ази Мев шепотом передал ее просьбу другим. Чашка оказалась перед ней очень быстро: ведь Раен была дочерью правнучки старейшего, потомком по прямой линии, а в Клане была принята наследственная иерархия. С одной стороны, это ей льстило, однако с другой, создавало проблемы. Это позволяло сидеть сегодня за столом среди старших, большинство из которых чувствовали себя оскорбленными этим. Раен старалась вести себя как мать, с заученным пренебрежением ко всему происходящему. Увы! Напротив сидел Руил, кузен Брин, дерзкий и вызывающий, и Раен избегала его взгляда, как только могла.

– Мы прибыли с надеждой на примирение, – говорил старший Тонов с другого конца стола. – Мет-марены, позволите ли вы говорить в этом месте Руилу или по-прежнему предпочитаете посредников?

– Ты хочешь сказать, – торжественно начал дедушка, – что мы должны принять к себе нашу неправую ветвь? Они оторвали ее по собственной воле, став нежеланными гостями в Кетиуй. Курганы стараются избегать Руилов, потому что они оскорбили их, и в этом не наша вина. Это земля курганов, и те, кто не способен мириться с этим, не могут здесь жить.

– Наши способности, – вставил Тел Руил Мет-марен, – ведут нас к другим курганам, недоступным для Сул.

– К золотистым и красным, – подбородок деда дрожал от гнева. – Ты сам себя обманываешь, Тел: они не любят людей, а уж Руилов и подавно. Я знаю, у вас есть связи среди красных, – слухи об этом дошли уже до всех. Мне известно, что вас интересует и почему вы постарались втянуть в дело Тонов и Ялтов. Ваши планы строительства на озере Кетиуй неприемлемы.

– Ты глава Клана, – ответил Тел неприятным стонущим голосом, – и должен быть беспристрастным в делах септов. Однако, ты закоренел в ненависти, начавшейся до того, как большинство здесь присутствующих появились на свет. Возможно, септ Сул испытывает зависть, потому что Руилы договорились с двумя курганами, куда сами Сулы не могут даже подойти. Это маджат пришли к нам – не мы к ним. Нас выбрали. Тоны видели это и могут подтвердить: все соответствует Договору. Красный курган обещал нам сотрудничество при условии, что мы обзаведемся имением вблизи их территории на озере. Мы явились просить, Старейший. Это все. Просить.

– Мы поддерживаем их просьбу, – заметил Тон.

– Ялты согласны, – сказал старший другого Клана. – Разум подсказывает Мет-маренам окончить споры и извлечь выгоды из этого решения.

– Холды просят о том же?

Воцарилась тишина. Раен сидела неподвижно, чувствуя, как сильно бьется ее сердце.

Встал старший Холдов.

– Мы некоторым образом замешаны в данной ситуации, Мет-марен. Эта ссора длится уже слишком долго. Если есть возможность сейчас закончить, мы обязаны вмешаться. Не сделай мы этого, Мет-марены получат мир, а мы нет. Мы хотим забыть прошлое, поймите это.

– Вы явились, чтобы подержать Руилов.

– Старые долги, Мет-марен.

Они не говорили о дружбе, даже Раен это заметила. Некоторое время было неприятно тихо.

– У нас есть такие возможности, – продолжал Холд, – которыми нельзя пренебрегать.

– Ближе к делу, – вставил Ялт. – Мы просим тебя об этом.

– Нет, – послышались голоса Сулов. Однако старейший не возразил, он медленно обвел взглядом лица присутствующих и кивнул.

Мать Раен тихо выругалась.

– Выйди, – сказала она, а когда Раен обиженно посмотрела на нее, добавила: – Ну, иди же.

Другие, даже взрослые, тоже покидали то, что становилось советом старейших. Никто не спорил. Раен поцеловала мать в щеку, пожала ей руку и угрюмо вышла вместе с молодежью до тридцати лет и старшими третьего и четвертого уровня, не имеющими голоса в совете.

Все собрались в зале рядом. Родственники Раен тоже не пришли в восторг от того, что должно было произойти.

НЕ БУДЕТ МИРА, – слышала она со всех сторон. – ТОЛЬКО НЕ С РУИЛАМИ.

Говорили еще о красных и золотистых, что напомнило ей о странной встрече на холме. Раен никому не говорила о ней, слишком гордая, чтобы добавить ко всеобщему замешательству еще и эту ничего не стоящую, на ее взгляд, информацию. Разгневанная, она миновала своих кузенов и кузин, не обращая внимания на услужливых ази и пошла по коридору. Озеро Кетиуй, девственное и прекрасное, принадлежало септу Сул. Сулы старались поддерживать берега в естественном виде, маскировать причалы для лодок, укрывать все следы человеческого присутствия. Руилы хотели построить там имение, которое будет постоянно на глазах, хотели занять место там, где Сулам приходилось бы постоянно смотреть на них, мириться с их присутствием. Эти дела с красными и золотистыми наверняка придумали Руилы, чтобы добиться поддержки других Кланов. Невозможно поверить, что они сумели установить контакт с дикими курганами.

Ложь, наглая ложь.

Она почти пробежала мимо ази, стоявших на посту у дверей, и выбежала во двор, на свежий воздух. Вздохнула всей грудью, взглянула в темноту, между свечедеревьями на берегу озера Кетиуй, и сразу заметила Сияющий Огнями, мерзкий геликоптер.

Услышав шаги, Раен обернулась и заметила троих мужчин, ближайший из которых носил темный цвет Холдов. Она замерла, поскольку, придя сюда прямо от стола, была без оружия, но детская гордость удержала ее от бегства, к которому призывал разум.

Перед ней остановился высокий мужчина, и Раен разглядывала его, стоя спиной к двери так, чтобы свет из оконных щелей падал на его лицо. Ему было за тридцать, если считать года, как делали это бета; у Контрин это означало, что возраст его мог колебаться от тридцати до трехсот лет. Худощавое, угрюмое лицо. "Пол Холд", – поняла вдруг она, с типичным для гипнознаний deja vu. Двоих, стоявших за ним, она не знала.

Присутствие Пола означало неприятности: он потерял одного из родственников в борьбе с Мет-маренами. Кроме того, он пользовался репутацией человека аморального, вольнодумца, шутника и шута. Качества эти не очень-то вязались с его худощавым лицом, пока он вдруг не улыбнулся сразу став выглядеть моложе.

– Добрый вечер, маленькая Мет-марен.

– Пусть и для тебя он будет добрым, Пол Холд.

– Может, и я должен знать твое имя?

Она подняла голову повыше.

– Меня нет на твоих гипнолентах, сэр Холд. ПОКА нет. Меня зовут Раен.

– Это Танд и Морн, – кивнул он на стоявших за ним соплеменников, одного молодого, похожего на мальчишку, второго настолько похожего на самого Пола, что он явно был ем родственником и по отцу и по матери одновременно. Не переставая улыбаться, Пол вытянул руку и с ошеломившей ее дерзостью приподнял лицо девушки за подбородок. – Раен. Я запомню.

Она отступила на шаг, чувствуя заливающий щеки румянец. Раен не знала, как вести себя в такой ситуации, и смущение ее превратилось в ярость.

– А кто послал вас бродить под окнами?

– Мы охраняем вертолет, маленькая Мет-марен. Хотим быть уверенными, что гостеприимство Мет-маренов именно таково, каким должно быть.

Это ей не понравилось, она повернулась на пятке, на мгновенье испугавшись, что они попытаются ее остановить. Однако они не шевельнулись, и она еще раз презрительно обернулась, чтобы они не подумали, что это от них бежит она с собственной веранды.

– Кажется, я оставила дома оружие, – заявила Раен. – Обычно я ношу излучатель для защиты от вредителей.

Лицо Пола сразу посерьезнело.

– Спокойной ночи, Мет-марен.

Она открыла дверь и вошла в светлый, безопасный дом, к своим соплеменникам.

3

Перед рассветом раздался шум мотора. "СТАРТУЕТ ГЕЛИКОПТЕР", – подумала Раен, поворачиваясь на бок и пряча голову под подушку. Разговор в столовой продолжался страшно долго, иногда настолько громкий, что слышно было через дверь. Собравшиеся в зале наконец разошлись, чтобы вернуться к обязанностям или развлечениям. В Клане воцарилась некоторая расслабленность; молодежь и менее важные старшие, обиженные удалением с совещания, искали способ продемонстрировать эту обиду. Несколько человек напились, несколько нашли более экстравагантные развлечения, так что одна из горничных-ази, перепуганная, прибежала в комнату Раен и легла там спать.

Ее впустила Лия, личная ази Раен, женщина, приближающаяся к своему последнему, сороковому году жизни. Раен взглянула на нее, щуря глаза. Лия спала на стуле у дверей, а беглянка устроилась на кушетке у стены. Добрая старая Лия, обеспокоенная суматохой, наверняка заняла это неудобное место, заботясь о безопасности Раен.

Любовь – вот чем была Лия, руки которой обнимали девушку все пятнадцать лет ее жизни. Мать означала авторитет, красоту, привязанность и безопасность, но любовь давала Лия, искусственно созданная для материнства, хотя ази были бесплодны.

Мимо такого часового невозможно было проскользнуть незаметно. Раен пыталась встать и одеться по возможности тихо, но Лия проснулась и закружилась по комнате, подбирая одежду, потом разбудила спящую горничную, приготовила ванну и застелила кровать. Она сама проверяла каждую мелочь. Раен терпеливо сносила это, хоть и хотела как можно скорее посмотреть, что творится внизу. Однако для Лии у нее имелись неограниченные запасы терпения; отказ мог бы обидеть ее. Ей исполнилось уже тридцать девять лет, и оставался всего год до того, как проявится и убьет ее дефект, который ей привили. Раен знала об этом и очень жалела, хоть и не была уверена, что Лие известен свой возраст. Ни за что на свете не согласилась бы она сделать ее несчастной хотя бы на мгновенье, как не могла позволить, чтобы Лия узнала причины такого ее поведения.

ЭТО ЧАСТЬ ВЗРОСЛЕНИЯ, – объяснила ей как-то мать. – ЦЕНА БЕССМЕРТИЯ. АЗИ И БЕТА ПОЯВЛЯЮТСЯ И ИСЧЕЗАЮТ, АЗИ БЫСТРЕЕ ВСЕХ. И ВСЕ МЫ ЛЮБИМ ИХ, ПОКА НЕ ВЫРАСТЕМ. ТЕРЯЯ НЯНЮ, НАЧИНАЕШЬ ПОНИМАТЬ: КТО ОНИ, А КТО МЫ. ЭТО ЦЕННЫЙ УРОК, РАЕН. УЧИСЬ РАДОВАТЬСЯ МГНОВЕНИЮ, УЧИСЬ ПРОЩАТЬСЯ.

Лия подала плащ цвета Клана, и Раен решила, что он будет вполне уместен. Застегнув пряжку, она позволила ази поправить его на плечах, потом подошла к окну и взглянула на посадочную площадку, освещенную первыми лучами Солнца.

Один вертолет еще оставался, и значит, совещание не закончилось. Выйдя в коридор, она сбежала вниз, к залу совета, где по-прежнему угрюмо прогуливались несколько человек, явно не настроенных делиться информацией с пятнадцатилетней девчонкой, хотя бы и родственницей старейшего. Она сразу почувствовала это и услышала голоса, по-прежнему доносящиеся изнутри.

Покачав головой, Раен прошла дальше, думая о завтраке, хотя обычно не ела его. Занятий не будет, по крайней мере это было ясно. Впрочем, она охотно отдала бы неделю каникул, чтобы только удалить Руилов и их друзей из поместья Сулов.

Ей вдруг вспомнилась троица Холдов – интересно, все ли еще они на веранде?

Их там не оказалось. Уперев руки в бедра, она прижалась спиной к стене и глубоко вздохнула. Ази шли на поля так же, как делали это каждое утро. Лучи солнца коснулись свечедеревьев и живой изгороди: наступало лучшее время дня, до том как солнце Гидры покажет свое истинное лицо и зальет жаром небо и землю.

И только одинокий вертолет портил красоту пейзажа.

За углом здания Раен заметила какое-то движение – чужой ази, в солскафе, несмотря на такое раннее время.

– Что ты здесь делаешь? – крикнула она и тут увидела тени, живой волной скользящие по газону: высокие, как на ходулях фигуры, движущиеся так быстро, что глаз не успевал следить за ними.

Девушка повернулась, оказалась лицом к лицу с вооруженным ази и закричала.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

Раен споткнулась, поскользнулась и остановилась, опершись о торчащий камень. Острая боль пронзила бедро. Одежда липла к коже: рана открылась, и материал пропитался кровью. Она коснулась его, взглянула на покрасневшие сразу пальцы и вытерла их о камень. Затем снова двинулась вверх. Дышать и удерживать равновесие становилось все труднее.

Время от времени она оглядывалась назад, на поля, лес, озеро, на весь мнимый покой долины Кетиуй. Все погибли, все без исключения. Септ Руил завладел Кетиуй, и повсюду лежали тела членов септа Сул. Не хватало только ее трупа, но хвалиться тут было нечем – она просто упала, раненая, и ее скрыли кусты, растущие у веранды.

Все были мертвы, и она тоже умирала.

Солнце не давало ей отдохнуть, пылая на белом от жара небе, оно покрывало волдырями открытую кожу, грозило слепотой, несмотря на обернутый вокруг лица плащ. Камни обжигали руки и разогревали тонкие подошвы ботинок. Из глаз текли слезы, сразу же испарявшиеся в сухом, раскаленном воздухе. Уже давно утратила она шанс найти укрытие – с тех пор, как начала карабкаться по скалам. Если Руилы решат ее искать – наверняка найдут. Она оставила достаточно следов, чтобы погоня без труда могла идти по пятнам крови, текущей из обожженных ладоней и раны на бедре. У Руилов наверняка есть термодатчики, и они легко могут выследить ее ночью с воздуха. Если они решат схватить ее, надежды скрыться нет.

И все-таки Раен бежала и карабкалась, потому что не могла вернуться, потому что больше, чем своих кузенов из септа Руил, боялась она красного кургана, той живой волны, которая залила Кетиуй, шипастых ног, топтавшихся по ней в кустах, и смертельно опасных челюстей. Можно было умереть разными способами, и за последние часы она видела их множество, но смерть, которую несли маджат, была наиболее жестока. Именно воинов маджат боялась она больше всего, а их стремительность отнимала всякую надежду на спасение.

Еще одно падение. Она лежала, вытянувшись на земле и медленно пыталась подняться. Руки дрожали как в лихорадке, Раен содрала кожу с ладоней, колен и локтей, порвала плащ. Жажда и чудовищный жар скал причиняли большие страдания, чем ссадины, но даже их затмевали волны боли, шедшей от раны на боку. Она с трудом вздохнула, на ощупь ища ладонью какую-нибудь опору.

Потом она снова бежала и каким-то образом сумела добраться до склона. Опираясь на руки так же часто, как на ноги, она медленно карабкалась вверх, дрожа, оскальзываясь и поднимаясь еще выше. Можно было бежать в лес или по дороге в сторону Города, но она выбрала это. Мать, дядя, да вообще любой, поступили бы иначе, старались бы добраться до Города, она же выбирала путь в панике и решилась на игру в прятки между камнями, в труднодоступном районе, где не проедут их машины. Но прежде всего холмы принадлежали голубому кургану, их старым соседям. Красные вряд ли нарушат их границу, как бы ни уговаривали их Руилы.

Паническое, ошибочное решение. Здесь не было помощи, не было людей, не было возврата. Раен знала, что ее ждет, и слезы, катившиеся по лицу, были результатом не только боли, но и ярости.

В сознании возник очередной провал, а затем она увидела голый пригорок – последнюю границу, которую запрещалось пересекать людям. В этом месте сходились тропы маджат. Раен затаила дыхание и наугад принялась искать среди камней дорогу вниз, в тень. Наконец она почувствовала под ногами утоптанную тропу, остановилась. Скалы перед ее глазами качались, наклоняясь в разные стороны.

Она достигла своей цели. Никто не придет сюда, никто не возьмет на себя такой труд и риск. Подходящее место для такого личного дела, как смерть. Она уже знала, что ей не осталось ничего иного. Нужно только сесть и подождать, пока кровь вытечет из раны на боку, а солнце сварит ее мозг. Боль уже вряд ли усилится, она достигла своего пика и стала слабее, как только девушка остановилась. Достаточно просто подождать. Ее мать, старейший, родственники и ази… она уже не жалела их. Их страдания кончились, ее – пока нет.

Раен покачнулась и дернулась, стараясь предотвратить падение, которого вдруг испугалась. Это движение привело к тому, что она сделала шаг, потом еще один. На мгновение перед глазами потемнело, и паника толкнула ее вперед, спотыкающуюся и вытягивающую руки в сторону скал, которые она видела перед собой. Навалившись на них, девушка вновь обрела способность видеть и продолжала идти вниз. Эти темнота и слепота были как временная смерть; настоящая тоже приближалась: она уже не чувствовала так мучительно солнечного жара. Раен бежала от этой смерти, боролась с мраком, шаталась и спотыкалась, но шла все дальше.

Колючки разорвали ее одежду и кожу на плече, она попятилась и принялась обходить преграду. Она хорошо знала, что это за изгородь, знала, что в этом месте должна остановиться. Должна! Однако измученным телом управляла собственная логика, и она двигалась, не думая об опасности. Разум следил за этим словно издалека, следуя за телом, беспомощный и растерянный, – и вдруг нашел цель.

Семейный Договор рухнул: он погиб вместе с ее матерью, дедушкой и всеми родственниками, был убит Руилами и Холдами. Однако был еще более древний Договор, вписанный в кожу ее израненной ладони – ее хитиновый узор, живые камни.

Она была Контрин, из Семьи, владевшей звездами Гидры, получившей от маджат право колонизации и торговли. Из Семьи, жившей под эмблемой змеи, там, где другие жить не могли. Она была Мет-марен, друг Кургана.

Раен перестала испытывать страх: ей было куда пойти, что делать, она могла заставить Руилов страдать. Перед ее мысленным взором возникло улыбающееся лицо матери, добавившее ей смелости: ТОЛЬКО ПОБЕДА ЛУЧШЕ, ЧЕМ МЕСТЬ. На лице Раен застыла гримаса торжества; сейчас ей стало нужно еще немного воздуха, еще немного жизни и смерть кого-то другого.

Темнота накатывала все чаще. Девушка тащилась от валуна к валуну, шаталась на поворотах, отводила колючие ветви тыльной стороной руки, покрытой хитином… ветви кустов, служивших маджат барьерами.

– Я из Кетиуй! – крикнула она во мглу, окутывающую туманом ее чувства, в холод, заглушающий боль. – Голубой курган! Я Раен Мет-марен! КЕТИУЙ!

Темнота навалилась снова. Она добралась до очередного барьера из кустов, слыша, как что-то стучит над ней о скалы, как падают камни, задетые не ее ногой. Они были вокруг – высокие, кожистые фигуры, затуманенные тени, сверкающие драгоценностями в ослепительном блеске солнца.

– Вернись! – произнесла одна из них баритоном флейты.

Раен заметила черное отверстие в земле, закрыла ладонью рану и сделала последнее, отчаянное усилие. Она уже не чувствовала под собой ног. Не чувствовала ни жары, ни холода, верха или низа, никаких цветов. Тело ударилось о камни, израненная ладонь скользнула по ним, а потом и мгла куда-то исчезла.

2

Работницы затащили ее и уложили поудобнее, стараясь не повредить хрупкую конструкцию, нежную, как свеже отложенное яичко. Их щупальца деловито убирали рваную одежду, стирали отвратительные запахи внешнего мира и счищали пролитую жизненную жидкость. Воины бегали по вестибюлю, обеспокоенные ее вторжением, и ждали распоряжений. Во всем секторе царило замешательство.

Одна из Работниц постигла суть проблемы, обогнула своих подруг, коротко пискнула, чтобы очистили проход, и побежала. Она, как и все жители кургана, была в подсознательном контакте с Матерью, но этот вид связи не годился для передачи подробностей. Требовалось лично сообщить обо всем.

Ее ненадолго задерживали другие работницы, иногда встречавшиеся в коридорах. ЧЕЛОВЕК-В-КУРГАНЕ – ощущали они среди запахов ран и жизненных жидкостей. Тревога продолжалась. Теперь вперед выдвинутся Воины, а Работницы будут возводить баррикады и блокировать туннели. Работница шла дальше, сознавая срочность своей миссии. Ее беспокойство питалось суматохой вокруг, смутным сознанием того, что самые важные дела вышли из-под контроля и угрожали всему кургану: уже ширился хаос, а худшее еще только приближалось.

Слабый свет грибов и сладкий запах Матери особенно насыщал внутренние, ближайшие к Камере залы кургана. Работница миновала Носильщиков Яичек, касаясь, ощущая, передавая сообщение, заставлявшее их ускорять шаги. Какой-то Воин оттолкнул ее в сторону, промчавшись мимо. Он возвращался из разведки, но информация, которую он нес, имела значение только для Воинов. Работница не приняла ее, хоть та и наложилась на ее собственную. Вытягивая передние конечности, она вступила в Камеру.

Мать сидела среди волнующейся массы Трутней и придворных, запах ее имел магнетическую силу. Работница подошла к Ней и в экстазе раскинула усики, отдавая вкус и запах и получая их взамен.

Мать думала, одновременно издавая звуки, иногда по звучания похожие на человеческие слова. Сложная игра голоса и вкуса маджат создавала тонкую сеть, непрерывно сплетающую оба уровня информации.

ВЫЛЕЧИТЕ ЕЕ, – последовало наконец решение. – НАКОРМИТЕ. ОНА И3 КУРГАНА КЕТИУЙ. ЭТО МОЛОДАЯ КОРОЛЕВА РАЕН, РАБОТНИЦЫ ГОЛУБОГО КУРГАНА ВСТРЕЧАЛИ ЕЕ. Я ЧУВСТВУЮ РАНЫ И ПРОЛИТЫЕ ЖИЗНЕННЫЕ ЖИДКОСТИ. ВОИНЫ ПРИНЕСЛИ ИНФОРМАЦИЮ О НАПАДЕНИИ КРАСНОГО КУРГАНА НА РАЙОН КЕТИУЙ. ПРИМИТЕ ЭТУ ГОСТЬЮ.

КОРОЛЕВА. Запах положил начало изменениям в биохимическом статусе Работницы, серьезным изменениям; Трутни также поняли его и беспокойно зашевелились, стараясь соприкоснуться. Разум кургана был един, и Работница представляла лишь один из его узлов. Мать была главным контуром, ключом к смыслу всей деятельности. Остальные сомкнулись – Работницы, Трутни, Искатели и Воины, – каждый черпая из общего интеллекта и по-своему обогащая его.

КЕТИУЙ. Среди них нашелся Трутень, который помнил, ибо именно это было функцией Трутней. Потянулись образы земли до и после строительства человеческого кургана, под названием Кетиуй… купола, сначала один, потом другие, растущие между ними деревья. Память голубого кургана уходила далеко вглубь, хотя обитатели его жили недолго: в воспоминаниях сохранились события, происходившие миллиард лет назад, включая образование гор и то, как возникло озеро, как – несколько раз – оно высыхало, чтобы появиться снова. Память Трутней уходила еще дальше, во времена, что были до курганов, более старых, чем холмы Кетиуй, во времена слабого и еще более слабого интеллекта. Впрочем, эти воспоминания сейчас не имели значения. Люди появились недавно, всего несколько сотен лет назад. Курган сортировал информацию и изучал ее, познавая септ сул Мет-маренов, его цели, его соперничество с септом Руил и их союзниками. Люди думали; их интеллект усиливали необычные чувства, которых не было у кургана; их разум размещался в отдельных телах. Эта концепция продолжала беспокоить курганы: сам факт, что смерть особи может стать причиной утраты сознания, был непостижим для них. Сейчас Мать привела его как аргумент: возможна гибель разума, который нельзя воссоздать.

– КОРОЛЕВА, – беспокойно повторяли Работницы.

– УМИРАЕТ, – добавила одна из них, нарушая порядок.

– ЭТО НЕ ПРОТИВНИК, – заверила курган Мать. Однако страх не исчез, мешая процессу мышления. – МЫ ЗНАЕМ, ЧТО КРАСНЫЙ КУРГАН ГРУППИРУЕТСЯ В РАЙОНЕ КЕТИУЙ. ВЫСТУПАЮТ ЗОЛОТИСТЫЕ. ПОТОМ ПРИБЫВАЕТ РАНЕНЫЙ ЧЕЛОВЕК; МОЖЕТ, ЕСТЬ ЕЩЕ И ДРУГИЕ. ИНФОРМАЦИИ НЕТ. КРАСНЫЙ КУРГАН ВМЕШАЛСЯ В ДЕЛА, КОТОРЫЕ ЕГО НЕ КАСАЮТСЯ. КРАСНЫЙ КУРГАН ЛЮБИТ СТРАННЫЕ СВЯЗИ, СВЯЗИ С ЛЮДЬМИ. ДОГОВОР ПОД УГРОЗОЙ. НАКОРМИТЕ МОЛОДУЮ КОРОЛЕВУ КЕТИУЙ. ВЫЛЕЧИТЕ ЕЕ. ОНА МНЕ НЕ УГРОЖАЕТ И НУЖНА КУРГАНУ. У НЕЕ ЕСТЬ ИНФОРМАЦИЯ. ОНА ОБЛАДАЕТ ИНТЕЛЛЕКТОМ И ПАМЯТЬЮ. ЗАБОТЬТЕСЬ О НЕЙ. ЛЕЧИТЕ.

Работница ушла – одна часть Разума начала действовать. Остальные тоже занялись делами, руководимые собственным пониманием слов Матери, реакциями, типичными для их функций и биохимических превращений.

Потом Разум взялся за необычайно трудное дело и обманул самого себя.

По заданию матери трое Воинов выбежали из кургана под солнечные лучи. За колючими изгородями они остановились и принялись сознательно изменять состав своих энзимов, ломая упорядоченный комплекс знаний, прошлого и настоящего. Курган лишился их, потому что при этом они утратили интеллект.

Трое Воинов погибли, попав в долине в засаду красного кургана. Красным оставалось только поверить в ложь, которую они прочли в химическом составе истерзанных тел: о том, что голубой курган насладился смертью молодой королевы Кетиуй, что никого не осталось в живых.

3

– Что тебе надо? – буркнул Лиан, оглядывая зал Совета и представителей Семьи в многоцветных одеждах, занимающих места под знаком змеи – гербом Контрин. Среди них появились новые лица, новые союзы, а его ослабевший взгляд искал друзей и прежних союзников. Старейший Холдов исчез, замененный более молодым мужчиной, голубой плащ Мет-маренов имел ЧЕРНУЮ оторочку септа Руил, от нескольких старейших септов и Кланов не осталось и следа или же прибыли какие-то молодые чужаки, одетые в их цвета. Лиан, Старейший Семьи и первый в Совете, чувствовал, как дрожат у него руки. Он хотел встать, но тут же сел снова.

Он принялся считать, одновременно пытаясь сориентироваться, какие изменения произошли в Семье за последние дни. Некоторые из старейших Кланов смотрели на него с вопросом и мольбой во взгляде: он всегда открывал сессию, уже семьсот лет заседая в Совете людей на Цердине, конференции двадцати семи Кланов Семьи.

– Дядя, – позвал Терент из Велз-Каенов. – Старейший?

Лиан отвернулся, ненавидя трусость, составлявшую отныне большую часть здравого смысла. Места отсутствующих заняли их убийцы. Чистку провели с невероятной быстротой и эффективностью, во множестве мест одновременно. Трудно было оценить сейчас, как обстоят дела и как распределятся голоса после того, как будет брошен вызов. Образовалось нечто новое, а может, только возникало что-то смертельно опасное для всех, занимающих в Семье высокое положение. Разум советовал ждать и слушать других.

Лиан ощутил давящую тяжесть своего возраста, воспоминаний о слишком большом количестве сделанных выборов, об опыте, который советовал ему: жди и собирай информацию.

– Старейший! – крикнула старшая Малиндов. Встав с места, она продемонстрировала свое положение среди раскольников. – Ты откроешь сессию?

Весь зал замер в ожидании, а он отказался жестом ладони, так и не сумев справиться с дрожью. По залу прокатился ропот удивления и недовольства. Лиан посмотрел на Мот, старую Мот, казавшуюся еще более старой, чем он, если судить по лицу и неуверенным движениям, хотя на самом деле она была моложе его на полвека. Женщина ответила ему взглядом выцветших глаз, окруженных сетью морщин. Потом склонила голову. Как и он, она оценила новую ситуацию в Совете, и руки ее теребили складки плаща. Из тех, что прилетели в Район первыми, в живых остались немногие. Даже бессмертие вынуждено было уступить чрезмерному самолюбию. В тот день в Совете их было еще меньше. Возникли новые силы, уже сто лет терпеливо ждавшие своего времени. Новый Холд встал, с иронией поклонился и заговорил, предлагая перемены, которые уже произошли.

4

Раен выжила. Она осознавала этот факт постепенно, болезненно, на грани безумия.

То, что она была Мет-марен и не боялась маджат, сохранило ей рассудок. В абсолютной темноте, нагая и слепая, она все время ощущала телом прикосновения Работниц, влагу, непрерывно омывающую ее открытые раны, кожу и волосы; бесконечный ручеек влаги и пиши, доставляемой к ее губам их жвалами. Невидимые в темноте тела двигались вокруг, касаясь ее щетинками или клешнями. Однако ни одна из Работниц не наступила на нее, а их монотонное бормотание притупляло слух, как непроницаемый мрак притуплял зрение.

Она была внутри кургана, куда с самых первых дней не попадал еще никто из Контрин. Договор запрещал это, но дружелюбные голубые, давние соседи Кетиуй, не прогнали ее. Раен почувствовала слезы на глазах, и Работница тут же всосала их, гладя ее лицо легким прикосновением усика. Раен шевельнулась, и бормотание тут же стало громче, грознее. Они не хотели позволить ей двигаться. Девушка почувствовала жесткое прикосновение к своим ранам, вздрогнула и вскрикнула от боли, а они склонились над ней, не удерживая ее, но препятствуя любому движению. Она не могла оттолкнуть их и сдалась боли, которая стабилизировалась на постоянном уровне, а затем и вовсе растворилась в монотонном звуке. Не было ни прошлого, ни будущего, жалость и страх поглотило мгновение, длящееся без конца.

Она чувствовала Мать, посылавшую Работниц, которые попадали сюда, касались ее и бежали дальше. В бессознательном состоянии ей казалось, что чувствует прикосновение этого разума, видит невидимое, ощущает движение в бесконечных темных коридорах – логику кургана. О ней заботились. Темнота не имела конца, звук медленно изменялся, словно сменяясь глухотой, как касание превращалось в одеревенение. Долгое время все это было слишком трудно, чтобы об этом думать, и слишком сильно, чтобы противиться.

Но от последнего сна она пробудилась с чувством отчаяния.

– Работница, – обратилась она к окружающему бормотанию, стоя на узкой границе между возвращающимися силами и уходящим рассудком. – Помоги. Помоги мне.

С трудом вспомнила она, как пользоваться голосом, но человеческие слова прозвучали непривычно в ушах, давно уже слышавших только песню маджат.

– Работница, скажи Матери, что и хочу с ней говорить. Отведи меня к ней – сейчас.

– Нет, – ответила Работница. Она вдохнула побольше воздуха и выпустила его сквозь полости, Создавая иллюзию хоть и лишенного интонации, но все-таки человеческого голоса. Прочие звуки стихли. – Излишне. Мать знает твое состояние, знает все, что необходимо.

– Мать не знает, что я планирую.

– Скажи. Скажи этой особи.

– Месть.

Усики пробежали по ее лицу, губам, телу, хватая запах. Работница не понимала. Взятые отдельно, особи маджат были довольно ограничены. Работница не годилась для передачи эмоциональной информации и, зная об этом, Раен использовала ее осторожно и с беспокойством. Ее с детства предупреждали: будь внимательна с ними. Сбитые с толку маджат опасны. Они могли вызвать Воина.

Усики исчезли, и внезапно Раен ощутила отсутствие их прикосновения. Другие Работницы тут же заполнили пустоту, без устали гладя ее тело.

– Пошла за Матерью?

– Да, за Матерью.

Она всматривалась в темноту, ошеломленная эйфорией успеха. С трудом провела ладонью по конечностям и усикам Работниц, коснулась липких от слизи ран, потом шевельнулась, проверяя свои силы.

– Есть какие-нибудь ази в пределах слышимости? – спросила Раен.

– Мать должна вызвать ази.

– Я встану, – спокойно и решительно заявила девушка.

Работницы помогли ей. Усики и клешни поддерживали ее и подталкивали, возможно, ощущая сознательную целенаправленность движений. Она опиралась об их кожистые тела и хитиновые панцири, веря им, несмотря на страх перед болью. Их знание законов равновесия было инстинктивным и, значит, лучшим из возможных. С их помощью она поднялась, не совсем понимая, где верх, а где низ, и протянула руки во мрак, касаясь суставов, усиков и твердых оболочек клешней. Потом с трудом сделала несколько шагов по неровному полу; Работницы двигались вместе с ней, поддерживая девушку уверенно и деликатно.

– Отведите меня к Матери, – сказала она.

Песня прозвучала хриплой угрозой.

– Опасность для королевы, – перевела одна из них, и остальные повторили те же слова.

Они боялись за Мать, и это было понятно: ведь Раен тоже самка, а в кургане могла находиться только одна женская особь. Работницы по-прежнему поддерживали ее, пытались кормить, успокаивали. Она отвернулась, повергнув их в еще большее замешательство. Девушка испытывала боль, ноги были как ватные. Рана от ожога на бедре от усилия открылась, и Работницы позаботились о ней, покрыв влажными прикосновениями. Открытая рана напомнила о прежней боли. У Раен было время подумать, что может ждать самку-пришелицу, но она не хотела этого делать. Мать наверняка контролирует все, что здесь происходит, и до сих пор терпит ее присутствие.

Работница, кажется, вернулась, Раен определила это по общему движению в направлении потока воздуха.

– Приведите, – произнесла пришедшая на языке людей, в знак вежливости. – Мать разрешила.

Раен двинулась к этому голосу, направляемая мягкими прикосновениями покрытых щетинками конечностей. Вслепую протягивала она руки в темноту, идя за дуновением воздуха. Туннели были высокие и широкие… должны были быть такими, ведь по ним ходили высокие Воины. Когда правая стена внезапно исчезла, Раен упала и застонала от боли: твердая земля коснулась ее раны. Работницы обеспокоенно застрекотали, немедленно подняли ее и повели дальше, уже более осторожно. Становилось теплее, и капли пота появились на ее обнаженной коже, беспокоя Работниц, которые лихорадочно пытались не отставать от нее и одновременно удалять вызывающую беспорядок влагу.

Туннель стал вдруг виден в слабом сиянии – первом свете, который она видела за бесчисленные дни. Это было единственное доказательство того, что она не ослепла, хотя свет был настолько слаб, что не было уверенности, действительно ли она ем видит… круги, овалы, какие-то бесформенные фигуры. Потом она сообразила, что на самом деле видит, что эти силуэты – отверстия, сквозь которые пробивается бледно-зеленая фосфоресценция. Там мелькали тени маджат, двуногие, в определенных позах обманчиво человеческие, словно тени мужчин в богатых одеждах.

Раен ускорила шаги и едва не потеряла сознания в тепле помещения. С трудом сохраняя равновесие, подпираемая со всех сторон, предстала она перед Матерью.

ОНА заполняла всю Камеру. Раен повисла в объятиях Работниц, ошеломленная видом той, чье существование управляло курганом, разум которой был центром коллективного Разума. Если здесь существовал хотя бы один индивидуум, то именно ОНА – легенда детства, окруженная массой Трутней, самцов, поблескивающих хитиновым богатством кургана, словно в сцене из бредового сна.

Воздух заколебался.

– Ты такая МАЛЕНЬКАЯ, – произнесла Мать. Раен вздрогнула от звуков этого голоса, сотрясшего стены Камеры и заставившего завибрировать кости.

– Ты прекрасна, – прошептала Раен, и слезы брызнули из ее глаз, слезы волнения и боли одновременно.

Мать осталась довольна. Ее слуховые усики выдвинулись вперед, она склонила свою большую голову и клешнями подтянула Раен к себе, после чего коснулась усиками Слез.

– Соль, – заметила она.

– Да.

– Ты уже здорова.

– Скоро буду.

Гигантская голова склонилась еще ниже.

– Разведчики сообщают, что Кетиуй закрыто для них. Такого еще не было никогда с тех пор, как возникли эти холмы. На границе Кетиуй мы убили Работницу из красного кургана. Видишь ли, молочная королева, Работницы не появляются, пока Воины не очистят территорию. Мы нашли в ней следы свежих воспоминаний зеленых и золотистых. И людей. И жидкостей жизни. Зеленые сотрудничают с золотистыми, нас избегают. Почему?

Раен обеспокоенно покачала головой. Разум ее начинал работать в человеческих понятиях. Маджат по-прежнему находились в долине, хотя Договор ограничивал их присутствие. Красный курган – союзники Руилов. Вся Семья могла подняться против Руилов, но не сделала этого; она согласилась, и красный курган остался в долине. Девушка не задумывалась о других вопросах, не заботилась о логике. Рассудочность была чужда ей.

– Я отберу у них Кетиуй, – заявила она, понимая, что это безумие. – Отберу.

– Месть, – сказала Мать.

– Да, месть. Да!

Мать с шипением втянула воздух в свои полости.

– Этот холм принадлежал голубому кургану во времена, когда мы еще не знали людей. Потом они пришли, и мы, маджат, убили первых. Но затем мы поняли – поняли звезды, машины и людей. Мы дали согласие на одну Семью, все-все: красный курган, голубой, зеленый и золотистый. На один человеческий корабль, чтобы среди нас приземлился один человеческий курган. И прилетел один корабль, который привез яички других людей. Так нас обманули, но мы смирились с этим. Мы позволили, чтобы курган Контрин торговал с нами, множился и строился во имя всех людей. Мы согласились, чтобы курган Контрин поддерживал порядок и не пускал других. При этом мы получили металлы, ази и знания о невидимых вещах; мы увеличили наши курганы и отправили королев к другим солнцам. Ази работают для нас своими человеческими глазами и руками, а торговля дает нам пищу, много пищи. Мы можем выкормить большее число маджат, чем за много прошедших циклов. Мы стали путешествовать кораблями Контрин на Мерон, Андру, Калинд и Истру, образуя новые поселения Разума. Нас устраивал такой обмен, мы обрели сознание, намного превосходящее то, что было до появления здесь людей. Ваши курганы развивались и процветали, обеспечивая пищу для наших, но потом вдруг вы разделились, а теперь делите и нас. Внезапно произошел раскол, началась война-в-гнезде людей; такое уже случалось, мы видели подобные вещи. Однако теперь нам грозит война-в-гнезде маджат, а такого не было со времен, наступивших еще до прибытия людей. Мы беспокоимся. Мы хотим сосредоточить Разум, но мы разрослись слишком широко; миры слишком далеки, а корабли слишком медлительны, чтобы нам помочь. Мы не сумели этого предвидеть, и сейчас слепы. Помоги мне, королева Кетиуй. Почему так происходит? Чем это кончится?

Трутни запели и заволновались вокруг Матери. Голоса их были писклявы, а большая часть песни звучала слишком высоко, чтобы ее могли слышать человеческие уши. Звук заглушал слова, захлестывал мысли, скрежетал по костям.

– Мать! – прорыдала Раен. – Я не знаю. Не знаю. Но что бы ни происходило в Семье, мы сможем их остановить. Голубой курган может их остановить.

Зашумел втягиваемый в полости воздух, Мать опустилась пониже и издала басовую ноту, утихомирив Трутней.

– Королева Кетиуй, возможно ли, чтобы наши два вида чрезмерно размножились? Какова правильная плотность вашей популяции, молодая королева? Может, вы достигли критического уровня, которого не предвидели? А может, уравнения, описывающие наше с вами развитие, изменились из-за введения сложного фактора наших контактов? Этого не должно еще произойти. Мы пытаемся достичь слияния, но ничего не получается. А где слияние человеческих существ? Ты знаешь ответ на этот вопрос?

– Нет. – Раен дрожала, слушая оглушительный голос Матери и сознавая отсутствие опыта, опыта всех людей в контактах с маджат. Вытянув руку, она с полным отсутствием уважения коснулась обонятельных пятен, прямо под большими мозаичными глазами. Мать приняла это без гнева, хотя могучие челюсти могли сомкнуться в любой момент, а среди Трутней прокатилась волна беспокойства.

– Послушай меня, Мать. Мы в Кетиуй всегда были друзьями голубого кургана. Сейчас мне нужна помощь. Они убили… всех, кроме меня. И думают, что победили. Септ Руил привел с собой красный курган. Ты думаешь, что они их когда-нибудь отправят обратно, что они знают, как это сделать? Нет, красные не уйдут никогда. Они навсегда останутся в Кетиуй, в нашей долине, и Семья не попытается их остановить, ибо уже сделала бы это, если бы хотела.

– Это кажется разумным.

– Я могу отобрать у них Кетиуй. Если голубой курган мне поможет, я отберу его.

Захлопнув челюсти, мать подняла голову и, пока думала, произвела на свет дюжину новых существ, Работницы подхватили и унесли яички, Трутни засуетились вокруг нее, издавая беспокойный писк, затихающий на верхних регистрах.

– Это очень опасно, – заметила Мать. – Вмешательство нарушает Договор и увеличивает беспорядок. Кроме того, у тебя нет трансляционных компьютеров. Без точных инструкций Воины и люди не смогут сотрудничать.

– Я могу им ПОКАЗАТЬ! Повести их. Некоторые знают Кетиуй, правда? Они уже были там. Остальные могут идти за ними.

Мать колебалась. Голова ее вновь качнулась.

– Ты права, молодая королева, но, подозреваю, по другой причине, чем та, о которой думаешь. Все-все Воины знают Кетиуй. Мы не совсем понимаем, каким путем следуют твои мысли, однако, ты можешь послужить фокусом. Да, это возможно. Очень рискованно, но возможно.

– Нужно только немного подождать. Еще несколько дней, и я попытаюсь. Мне понадобится излучатель, ази и Воины. Тогда мы отнимем Кетиуй. Местные ази включатся в борьбу, когда я прикажу им. Месть, Мать! А голубой курган сможет входить в Кетиуй и выходить оттуда, когда только захочет.

Воцарилась тишина. Мать с шумом втянула воздух, выпустила его и втянула снова. Песня Трутней то усиливалась, то затихала.

– Я рожаю Воинов, – сказала наконец Мать. – В данных обстоятельствах они нужны кургану. – Говоря это, она отложила еще несколько яиц. – Но я не могу рожать ази, их утрата будет невосстановима. Мы можем провести только одну атаку на Кетиуй. Голубой курган обманул красный, сообщив о твоей смерти, – для этого наружу вышли испорченные Воины. Но те, что пойдут с тобой, не должны быть испорченными, ибо не смогут ни запомнить своей миссии, ни правильно функционировать. Красные кольцом окружают Кетиуй. Когда ты их встретишь и когда падут голубые Воины, ты не сможешь больше вернуться сюда. Вкус выдаст твое существование, и красные явятся, потому что мы впустили человека внутрь кургана, а это будет принято плохо. Тогда нам придется сражаться здесь и там, используя всех наших Воинов. Если в этой битве мы потеряем многих, последуют очередные атаки красного и прочих курганов, а времени для выращивания новых воинов не будет. Скажи, королева Кетиуй, разумно ли это? Может, ты попробуешь найти Трутней и поселиться где-то в другом месте с большими надеждами на будущее? Ты могла бы родить собственных Воинов. Могла бы купить ази. Основать новый курган.

Раен взглянула в мозаику глаз, для которых существовала лишь как теплое пятно.

– В красном кургане тоже выращивают Воинов, правда? Если они планировали атаку на Кетиуй, значит, Воины рождаются уже давно. Несколько лет. Что случится, если они пойдут дальше? Тебе нужен Кетиуй под контролем септа Сул. Если же будешь тянуть… тогда тебе не хватит времени, чтобы родить Воинов, а красные… – она сделала паузу. Внезапно ее осенило, каким ключом нужно воспользоваться, как расшевелить голубых. – Красный курган убивал людей, убивал Мет-маренов. Вопреки Договору. Возможно, Руилы подготовили их, но убийства совершил красный курган, согласился их совершить. Ты хочешь, чтобы они навсегда остались вашими соседями, Мать? Я знаю дороги в Кетиуй, которых Воины не могут увидеть, и смогу провести их внутрь. Голубые попадут внутрь, сколько бы красных ни охраняло ворота. Я знаю, что смогу это сделать.

Мать молчала.

– Да, – сказала она наконец. – Да.

Туман сгустился перед глазами Раен, заслонив зеленоватое свечение, тени маджат, мерцание Трутней. Она подумала, что сейчас упадет, а это было недопустимо, потому что перечеркнуло бы все достигнутое. Девушка коснулась клешней матери и попятилась, не зная принятого церемониала. Никто не обратил на нее внимания, никто не казался оскорбленным. Она нашла входной туннель. Свечение гнилушек было как воспоминание света на сетчатке, а впереди ждал мрак, черные круги, дыры в свете. Раен вошла в одну из них, и глаза стали ей не нужны. Воздух звенел от песни Работниц, более глубоких голосов Воинов и писка Трутней; то и дело ее касались щетинистые конечности.

Работницы кишели вокруг нее, направляли, ласкали, искали губ, чтобы познать мысли, хотя биохимия людей была для них непонятна. Возможно, на ней еще оставался запах Матери. Она не отступала, а тоже касалась их, ошеломленная своим успехом. Маджат были центром ее мечтаний и кошмаров, маджат – подземная сила, обитающая здесь, где люди были всего лишь пришельцами. Она коснулась Матери, жившей под холмом в те времена, когда ее самой еще не было на свете, и Мать позволила это. Она была Контрин, принадлежала к Семье, а эмблема, вживленная в ее правую руку, давала ей право на защиту могущественных курганов, всегда ценимых в Кетиуй больше, чем где бы то ни было в Семье… друзья кургана… Раен рассмеялась, удивив Работниц, и, продолжая смеяться, потеряла сознание.

5

Задвигались стулья, и все заняли места. Женщина ази, созданная для функций, не имеющих ничего общего с домашними делами, прошла вдоль длинного стола, подавая напитки и улыбаясь.

Эрон Тел похлопал ее по бедру и шепотом разрешил уйти. Она принадлежали ему, так же, как летний дом в горах Алтрин, и он не обращал внимания на ее прелести, хотя кое-кто из гостей провожал ее жадным взглядом. Эрон с удовольствием смотрел, как они разглядывают его собственность. Предметы, украшавшие комнату, были уникальны, их привезли из миров извне Района, и сейчас все разглядывали их с должным восхищением… но без зависти, поскольку ее трудно было вызвать у родственников из Семьи. Однако смотрели и одобряли.

Страх вошел в комнату в облике Воина маджат, занявшего пост у дверей. Он представлял собой силу. Илс Рен-барант, Дел Холд и некоторые другие привыкли к присутствию маджат, так же, как Тел а'Руил, но это не уменьшало страха и понимания, что за этим созданием стоят его бесчисленные соплеменники, сознание кургана.

– Ты уверен в нем? – спросил Холд. – Он запоминает, даже если не понимает.

– Он носит сведения только в свой курган, – объяснил Эрон. – А так уж получилось, что его курган играет определенную роль в сегодняшней встрече. Необычайно существенную роль, кузен.

Он кивнул, тихо свистнул, и Воин подошел к столу и присел, возвышаясь над людьми. Он был живым записывающим устройством: регистрировал информацию.

– Красный курган, – заговорил Эрон, – занял позиции в некоторых критических точках, здесь и на других территориях. Они неподкупные охранники, лучшие, чем обычные средства предосторожности. Их желания не противоречат нашим, совсем наоборот.

Он открыл лежащую перед ним на столе пластиковую папку, и все торопливо сделали то же самое. Собравшиеся отличались друг от друга. Здесь были его союзники и несколько стариков, благодарных за то, что их пощадили во время общей чистки. Благодарных – Эрон мысленно рассмеялся, внимательно глядя на исписанные страницы, – что их допустили на это собрание, в круг, где определялись будущие решения Совета. Сложив руки, он наклонился и улыбнулся с отработанной сердечностью.

В этом и состоял его талант – в искусстве убеждения. Он пользовался им сознательно, заранее предвидя всеобщее согласие со своим предложением. Как и все Контрин, он был красив, и выглядел лет на тридцать, хотя на самом деле был на два столетия старше, что, кстати, можно было сказать о большинстве собравшихся, за исключением нескольких Холдов. Кроме того, Эрон был обаятелен – черта, на которую Контрин обычно не обращали внимания, поскольку им хватало власти, – и знал, как этим обаянием пользоваться, тем самым управляя другими. Сейчас он представлял внутренние союзы Холдов, Рен-барантов и Руил Мет-маренов и не собирался на этом останавливаться.

– Пункт первый: расширение доступности в пределах, разрешенных Договором. Ограничения обмена между нами и курганами были слишком жесткими, – он вытянул руку и, перепугав часть присутствующих, положил ладонь на туловище Воина. Маджат покорно снес это, не меняя позы ожидания. – Старые запреты играли свою роль, они защищали обе стороны, предотвращали недоразумения. Но и маджат, и люди хотели более тесных контактов. Возникли новые реалии, возможным стало сотрудничество на новых территориях. Красный курган оказался наиболее податливым к ощущениям подобного типа. Они заинтересованы в тесном сотрудничестве, так же, как и – через их посредничество – золотистые.

– Ази, – баритон Воина заставил дрожать даже столешницу, а лица старших побледнели от страха. Эрон внимательно наблюдал за ними, отмечая в памяти каждую реакцию.

– Мы расширяем курганы, – сообщил Воин. – Защищаем курганы людей в обмен на товары. Нам нужно больше полей, орошения, больше продуктов, больше ази. Вы можете дать нам это. Красный курган и Контрин… – он втянул воздух, – могут говорить без трансляционных компьютеров. Мы нашли взаимопонимание, идентификацию, СЛИЯНИЕ. Мы наслаждаемся… взаимными желаниями.

Эрон заметил, что это удивило собеседников, и скривил губы в иронической усмешке, тут же ставшей теплой и дружеской.

– Мощь курганов, кузены, это мощь Контрин. Космос людей отверг нас. Проводимая ими политика ограничила наше влияние, нашу численность, прирост генерации бета, количество ази. Колонизированные планеты внутри Района имеют население, численность которого стабилизировалась на уровне, достигнутом четыреста лет назад. Всей нашей философией было ЗАТОЧЕНИЕ в пределах Района. Мы все смирились с навязанной нам ситуацией… под влиянием теории, что маджат и люди не могут сотрудничать. Нет, можем. Нам незачем оставаться в определенных когда-то границах, никто не заставит нас подчиняться этим ограничениям, Первый пункт программы, лежащей перед вами, принципиален: расширение доступности в пределах, разрешенных Договором. Ваше голосование по этому вопросу становится необычайно важным. Маджат хотят сотрудничать с нами не только на уровне Работниц. Мы уже получили Воинов, выполняющих наши поручения, а скоро, дорогие родственники, возможно, получим и… Трутней – ключ к биологическому компьютеру, каковым по сути является курган. Люди будут непосредственно работать с тем, что позволяет маджат в курганах не пользоваться машинами и при этом быть способными к наиболее сложным операциям. Подумайте только: подобная мощь, объединенная с нашей, холистический способ восприятия маджат, усиленный чувствами людей, их воображением и интуицией. Возникнет новая структура. Нам больше незачем будет мириться с самоограничением.

Никто не шелохнулся, все глаза с надеждой смотрели на него.

Нет, это уже не было спекуляцией, они сделали это фактом. Здесь, в этой комнате, заседал настоящий Совет, здесь принимались решения и никто не выступал против, не смел противиться, глядя в мерцающие глаза красного Воина. По эту сторону длинного стола, в руках Телов, Мет-маренов, Рен-барантов и Холдов была сосредоточена власть; остальные будут голосовать так, как подскажет им страх, что с ними случится то же самое, что уже постигло других. А может… может, они строят свои планы. Старый порядок вел к застою, столетия проходили безо всяких изменений. Сейчас наступило время этих изменений, появлялись новые возможности. Кое-кто захочет их использовать.

– Пункт второй, – сказал Эрон, не глядя на листок. – Предложение расширить программы разведения ази. Фермы на Истре подавали прошения об этом, и старый Совет отказывал им. Сейчас мы предлагаем выдать им лицензии вместе с компенсацией за прежние отказы. Производительность Истры и других планет может быть увеличена четырехкратно а восемнадцатилетняя программа роста ази с коррелирована с восемнадцатилетним циклом развития маджат. Курганам можно будет платить ази, а для популяции Района обозначить новые границы. Пункт третий, кузены: предоставление правительствам бет-полномочий на десятипроцентное увеличение разрешений на рождение. Потребность надзора как в промышленности, так и в сельском хозяйстве должна возрасти соответственно. Четыре: лицензии на рождение Контрин, скоррелированные на уровне тех же десяти процентов. Уже были некоторые трения по этому вопросу, и они могут повториться. Пять: официальный роспуск некоторых септов и присвоение их цветов и привилегий другим, из того же самого Клана. Это просто легализует уже предпринятые шаги.

С левой стороны зала, где под стеной места заняло молодое поколение, послышался громкий смех. Пол Холд, сидя вытянув ноги, не обращал внимания на гневное лицо дяди.

– Какие-то вопросы? – продолжал Эрон. – Кто-то желает выступить?

Все молчали.

– Мы рассчитываем на ваши голоса, – заявил Тела Руил. – И не забудем о них.

Типичная наглость Мет-маренов, – подумал Эрон, следя за реакцией собравшихся. Открытая угроза Руила вызвала такое же раздражение, как совершенно неуместный смех Пола, но старшие молча стерпели и то и другое.

Звякнуло стекло и рассыпалось по плитам пола. Эрон в бешенстве перевел взгляд на Пола, сидящего неподвижно, с открытыми ладонями. В первое мгновение он хотел вскочить, но передумал и с благодарностью посмотрел на Илса Рен-баранта, ладонь которого вовремя удержала его от необдуманного поступка. С удовлетворением отметил он, что Дел Холд идет вдоль стола, чтобы дать племяннику нагоняй.

Мет-марены и Холды: это была ненависть давняя и глубокая, в последнее время еще более сильная, чем прежде. Пол вел себя как клоун, протестуя против торжественного настроя. Он был лучшим актером, чем специально выведенные ази. С демонстративным смущением он отдернул вытянутую руку и спрятал ее под плащом.

– Простите, – с иронией прошептал он одними губами.

Тел а Руил тяжело дышал с красным лицом, Рен-барант старался успокоить его. Танд Холд и кузен Пола, Морн, смотрели в сторону, стараясь подчеркнуть свое отсутствие интереса. Эрон извиняюще улыбнулся и сел поудобнее.

Тел а Руил с трудом сохранял спокойствие, а небольшая группа представителей старейших Кланов с другом конца стола была явно потрясена. Гнев застыл на их лицах.

Эрон совершенно успокоился и сердечно улыбнулся.

– Мы стараемся гладко войти в переходный период. Разумеется, есть некоторые трудности, но и выгоды тоже. Совершенно необходимо ничего не выдать бета и людям Извне, и вы наверняка понимаете это. Надеюсь, понимаете вы и то, какую прибыль это может нам принести. Мы располагаем энергией, которая, будучи ограничена прежними узами, причиняла лишь неприятности. Теперь мы сумеем ее использовать. Кто-нибудь хочет взять слово для обсуждения этих вопросов?

Он немного подождал.

– Значит, все согласны?

Склонили головы все, даже по другую сторону стола.

– В таком случае, предлагаю пройти в бар и поговорить в менее официальной обстановке. Можете забрать свои напитки. Обговорим текущие вопросы.

Все облегченно отодвинули стулья, выходили парами и тройками, разговаривая вполголоса. Люди старались огибать Воина маджат, который медленно, как робот, шевелил головой.

Эрон резко взглянул на Дела Холда и грозно кивнул в сторону Пола и двух его товарищей, которые по-прежнему спокойно сидели под стеной. Как и их старшие родственники, они не спешили покидать зал. Рос Холд с дочерями тоже остался, чтобы защищать интересы Клана.

Дел однако не выдержал твердого взгляда Эрона, повернулся к Полу и, когда тот вставал, попробовал схватить за рукав. Пол спокойно отодвинулся, насмешливо глядя на дядю. Он был сыном племянницы Дела, сиротой с раннего детства и, хоть оставался под опекой дяди и поддерживал его старания получить власть в Клане Холдов, не позволял себя контролировать. Он обладал талантом раздражать Семью, что сносили спокойно и со смехом, поскольку он атаковал Холдов так же часто, как остальных, и это всем нравилось.

– Главное в юморе, – холодно заметил Эрон, – утонченность.

– В таком случае, кузен, ты необычайно серьезный человек, – ответил Пол, схватил под руку молодого Танда и, довольно смеясь, вышел в бар.

Морн направился следом. Только раз обернулся он на Эрона, и на лице его не было радости.

Эрон вздохнул и вопросительно посмотрел на Дела.

Старейший Холдов стиснул губы.

– Он представляет угрозу, – сказал Эрон. – Кто-нибудь должен следить за ним, иначе он может помешать.

– Может, отправить его куда-нибудь? – предложил Илс. – Туда, где его чувство юмора не будет сидеть без дела. Скажем, на Мерон? Это его устроит?

– Он уедет, – тихо произнес Холд. – Морн поедет вместе с ним.

– Только на время, – заверил Эрон и сжал плечо Холда.

Они вместе пошли в бар, а Рос с дочерями следовал за ними.

– Жаль мне этого парня. Но сам понимаешь, мы не можем сейчас позволить себе этого. Решать должны более опытные.

А когда ситуация стабилизируется, – подумал он, – с Полом может произойти какой-нибудь не вызывающий подозрений несчастный случай. Его интеллект проявлялся не только в юморе. Пол а Рен хант Холд был ребенком последней крупной чистки и участником следующей, когда Мет-марены боролись между собой. Пол Холд и Морн – первый, известный своими шутками, и второй, никогда не улыбающийся. Оба были способны на измену.

Эрон приветливо улыбнулся, оказавшись среди своих гостей, людей, благодарных за приглашение сюда, в центр реальной власти.

Здесь были Холды, Мет-марены, Рен-баранты и другие ключевые фигуры Совета, тогда как Тоны и Ялты вместе с их блоком понесли большой урон. Группы, представленные в этом месте, давали многое: не только власть на Цердине, но и голоса, которые могли потрясти Район.

6

– Ночь, – сообщила работница.

Раен чувствовала это. Она научилась распознавать циклы и ритмы жизни кургана, говорящие о том, что снаружи опускался мрак: все больше маджат возвращалось, потоки воздуха меняли направление, звучали другие песни. Внутри же мрак был всегда одинаково черным.

Девушка попросила фосфоресцирующих грибов, чтобы иметь хоть немного света, и Работницы принесли их, разместив на стене камеры, принадлежавшей теперь ей.

Таким образом она доказала себе, что по-прежнему видит. Впрочем, свечение нужно было лишь для ее спокойствия. Она научилась видеть наощупь. С помощью изменений в непрекращающейся песне кургана, научилась понимать точку зрения маджат.

КРАСИВАЯ, КРАСИВАЯ, – говорили они ей, очарованные цветом ее теплового излучения. – У ТЕБЯ ЕСТЬ ЦВЕТА ВСЕХ КУРГАНОВ, – заверяли ее Работницы, – ГОЛУБЫЕ, ЗЕЛЕНЫЕ, ЗОЛОТИСТЫЕ И КРАСНЫЕ, ВСЕ ВРЕМЯ МЕНЯЮЩИЕСЯ; НО ТВОИ КОНЕЧНОСТИ ВСЕГДА ПРИНАДЛЕЖАТ ГОЛУБОМУ КУРГАНУ.

Рука девушки была покрыта хитином голубых, и это неизменно восхищало ее, этот секрет, в создании которого принимали участие маджат. Генетическая инженерия Контрин и биохимия маджат сообща создали жизнь на всех мирах Района. Маджат были способны к анализу и синтезу с невероятным диапазоном и точностью, могли брать пробы и менять вещества так же естественно, как человек шевелил пальцами. Сотрудничество с ними было бесценно для лабораторий Контрин, но лишь теперь Раен поняла, что курган никогда в полном объеме не участвовал в работе. Работницы маджат, приходившие в лаборатории, всегда были изолированы от Работниц в кургане, чтобы не привносить туда биохимического замешательства. Они туда не возвращались, а оставались в лабораториях до конца, обреченные на общество людей и зависящие от их, запрограммированные на несколько человек, которые осмелились их коснуться. Они мало отдыхали, не спали и работали, пока не кончалась их энергия, Потом людям приходилось убирать тела; никто из маджат не сделал бы этого.

Мое присутствие здесь угрожает Разуму, – думала Раен, испытывая угрызения совести. – Может, находясь здесь, я совершила то, чего они всегда боялись, нарушила химическое равновесие кургана и изменила их. Может, они оказались в ловушке.

Однако, имелись еще ази, человеческие Работницы. Маджат жили рядом с ними, не изменяясь.

НО ПРАВДА ЛИ, ЧТО ОНИ НЕ ИЗМЕНЯЮТСЯ? – задумалась Раен. И сразу возникла ужасная мысль; – А Я? – Песня зазвучала оглушающе, заставляя дрожать кости. Ее начала Мать, подхватили Работницы, свой баритон внесли и Воины – чужие в собственном доме, выделенная для убийства часть разума кургана. Трутни пели редко… а может, их песня, как большая часть языка маджат, звучала на частотах, недоступных слуху людей.

Раен встала и прошлась, проверяя, вернулись ли к ней силы. Она достала одежду, произведенную маджат, тонкую, бледную ткань из паутины коконов. Обычно она не носила ее, потому что это беспокоило Работниц, приглушая ее цвета. Раен не смущалась своей наготы.

– Я готова, – сказала девушка. Работницы коснулись ее и побежали передать сообщение.

Появился Воин, она известила его о своих планах, и он ушел.

Вскоре явились ази – люди, хоть и не совсем, маджат не признавали их людьми. Выращиваемые в лабораториях, стерильные, но не лишенные наружных половых органов, они трудились как Работницы с более проворными пальцами и разумом, более подходящим для контактов с людьми – новая принадлежность кургана, появившаяся, когда маджат начали сотрудничать с людьми, необходимая часть Разума. Их производили бета, продававшие затем другим бета, а также Контрин, которые передавали курганам часть этих короткоживущих клонов, созданных из клеток бета.

Они явились, неся голубые огни, лишь немногим более яркие, чем иллюзорное свечение грибов. Ази собрались вокруг нее, возможно, ошеломленные хитином на ее ладони и сознанием того, что она относится к Контрин, хотя обнажена, как они, и находится внутри кургана. Этих ази выращивали не для битвы, но они были хитры, стремительны и готовы услужить. Маджат высоко ценили их, и ази знали свою цену в кургане, однако были слегка безумны, как большинство тех, кто жил среди маджат.

– Мы выходим наружу, – сообщила им Раен. – Вы получите оружие и будете выполнять мои распоряжения.

– Да, – ответили они нестройным хором; голоса их звучали певуче и были лишены всякой интонации, как голоса маджат. Эти ази вызывали смутный страх. Они попадали сюда в более молодом возрасте, нежели обычно продавали ази, и перенимали многие обычаи маджат.

Сейчас они касались ее, чтобы лучше запомнить, и она касалась их тоже. Затем подняла одежду, которую ей дали, завернулась в ткань, и перевязала ее в нескольких местах. Несмотря на легкость материала, чувствовала она себя странно; нахлынули воспоминания внешнем мира.

Появился Воин и сел. Его хитиновая голова и мощные челюсти мерцали в огнях, принесенных ази, словно инкрустированные фантастическими драгоценностями.

Он подал ей излучатель. Сам он тоже носил дополнительное оружие, кроме того арсенала, которым снабдила его природа. Маджат ценили эти мелочи, свидетельствующие о статусе Воина, хотя люди считали их просто символами.

Раен схватила излучатель, подогнанный для человеческой руки; холодный, тяжелый предмет быстро разогрелся в ее ладони. Форма оружия, его твердость доставили ей удивительное наслаждение. Это была сила, сила, которая заставит Руилов заплатить за свои поступки.

– Оружие ази, – произнес Воин. – Мы вооружим их?

– Да. – Она сунула свободную руку между мощными челюстями, коснувшись обонятельных пятен. – Вы готовы?

Воин низко запел, и появились другие, выходя из невидимых туннелей в мерцание света. Они несли оружие, часть которого была закреплена на их кожистых телах, остальное раздали ази. Человеческие глаза клонов вспыхнули нечеловеческим огнем, они возбужденно улыбались.

– Идем, – приказала она.

За ее словами стоял авторитет Матери, согласие кургана, и все пошли по темным туннелям. Новые Воины присоединялись к молчаливому шествию, песни стихли, и все двигались в полной тишине, и в полной темноте – ази оставили свои огни.

Вскоре колонна вышла в холодный вестибюль, а затем оказалась под ночным небом. Раен задрожала от ветра, ошеломленная видом звезд и яркостью ночи. Воины собрались вокруг нее, касались, ожидая объяснения и направления. Она была центром, управляющей единицей для этой части Разума. Босая и проворная, она двинулась вперед между камнями.

7

Звезды отражались в озере, а резкие, искусственные огни танцевали на поверхности воды у другого берега, там, где Сулы никогда не зажигали света. Раен остановилась на последней скальной полке под деревьями и взглянула на долину. Впервые ее раны заныли, а дыхание перехватило от вида, которого глаза маджат практически не видели. Кетиуй-над-озером.

Ее дом.

Она ощущала печаль, большую, чем когда-либо прежде.

До сих пор Раен была лишена человеческой шкалы оценок, но сейчас все прошлые смерти обрели реальность. Мать, кузены, друзья… все они теперь лишь пепел. Руилы не пощадили никого, и уж особенно Старейшего, чтобы никто не мог воспротивиться их планам. Несмотря на это Семья не сделала ничего, чтобы вмешаться. Руилы по-прежнему находились здесь, в противном случае курган знал бы это, и маджат сказали бы ей. Красный курган тоже находился здесь, в этом они были уверены. Горечь поднялась в ней, как волна, горечь и ненависть. Раен вытерла глаза левой рукой, в правой, покрытой хитином ладони она сжимала излучатель.

– Мет-марен, – поторопил ее Воин, и она спустилась вниз, не обращая внимания на камни. Ноги дрожали от усилий, но Воин подхватил ее своими сильными конечностями. Один его шаг был больше, чем несколько ее, суставы легко сгибались под углами, невозможными для людей, мышцы крепились к наружному и внутреннему скелету. Ази тоже протянули ей руки, поддержали, передали ждущим внизу Воинам, а те заторопили, как обычно делали Работницы. Они приспосабливались легче остальных маджат, были способны к независимым суждениям и сложным поступкам.

– Туда, – указала она дорогу через лес, по знакомым тропам, и они тихо пошли за ней – не хрустнула ни одна веточка. Они шагали быстрее, чем она могла бы бежать.

Красный Воин! Он выскочил из-за скрывавших его кустов, но переоценил свою быстроту; голубые помчались за ним, перевернули, укусили. Вся группа на мгновение замерла, как статуи, голубые склонились над поверженным врагом, с обычной для маджат терпеливостью сжимая челюсти. Потом голова побежденного отпала, а голубые Воины вновь ожили и двинулись вперед, часть по дороге, остальные рядом, быстрыми касаниями передавая друг другу вкус.

– Большие силы красных, – сообщил Раен один из них, торопливо коснувшись усиком ее губ. При этом он забавно затанцевал, объясняя звуками то, что она должна была понять по вкусу. Голос его звучал едва слышно.

– Люди Руил. Не ждут опасности. Не ожидают нападения.

Воины были возбуждены, их слишком быстрые движения выдавали избыток энергии. Некоторые возвращались, чтобы поторопить отстающих. Они эскортировали темный поток тел вниз по скалам и дальше, среди деревьев. Ази касались друг друга и радостно скалили зубы, готовые броситься вперед. Раен не верила в их рассудительность и шепотом приказала им отойти. Она шла так быстро, как только могла. Рана в боку снова болела, колючки и камни ранили босые ноги. Девушка не обращала внимания на боль: она уже перенесла более худшую, а кроме того, чувствовала в желудке усиливающуюся судорогу страха.

Я слишком медлительна, – подумала она, на мгновенье поддавшись панике. – Задерживаю их.

И тут же возникла другая мысль: ТАМ, ВНИЗУ, ЕСТЬ ВЗРОСЛЫЕ, ПРИВЫКШИЕ УБИВАТЬ, ЕСТЬ АЗИ, ВЫВЕДЕННЫЕ ДЛЯ БИТВЫ. ЧТО Я ДЕЛАЮ ЗДЕСЬ?

Впрочем, они не ждали нападения, голубые прочли это. И наверняка они не ждали маджат. Раен взглянула на своих спутников – существа, даже инстинкты которых были направлены на убийство. Их энтузиазм, их безумие придавало ей спокойствие.

Они приблизились к краю леса, где росли густые заросли и колючие изгороди.

– Быстрее! – поторопил ее Воин, болезненно сжимая руку. Маджат отличались от людей, которые выказывали уважение командиру – в кургане имелся только один Разум. Прижав руку к разболевшейся ране, она побежала, используя сбереженную энергию.

Здесь были тропы, которые она знала, тропы, которыми бегала в прежние дни, дорожки, которыми пользовались работники ази, идя на поля, места, где изгороди образовывали лишь тонкую стену. Она двигалась в этой путанице с проворством, которое могло равняться только проворству ази. Перед ними появилась стена, барьер внутренних садов возле лабораторий. Она не стала преградой для Воинов, которые живой цепью потянулись через нее, создав проход для ази, всей массой хлынувших внутрь. Они тянули и толкали ее, желая помочь в подъеме по их нагим, скользким от пота телам. Получилось; цепь распалась, последний Воин прошел над барьером, словно шагающий на ходулях шедевр равновесия и силы, втянутый внутрь своими товарищами.

Воины были довольны этой операцией, их челюсти щелкали, закрываясь. Внезапно они перешли на бег и как черная волна с невероятной скоростью помчались вперед.

Группа красных, катающиеся по газону тела, сплетенные в смертельном объятии. Фронт атакующих распался, маджат и ази бежали к узлам сопротивления. Раен в панике замерла, операция выходила из-под ее контроля.

Впрочем, она тут же вздохнула поглубже, крепче сжала излучатель и побежала делать то, для чего явилась сюда.

Рядом появился Воин, потом следующий, затем еще полдюжины и группа ази. Она бежала к главному входу, охраняемому маджат красного кургана. Лучи выстрелов плели вокруг нее сложную сеть, Воины падали, извивались на земле, издавая своими резонансными полостями странный писк. В обычных условиях она была бы перепугана, но сейчас выбора не оставалось, она могла только бежать к дверям… Они зашли слишком далеко, чтобы отступать. Наконец, они добрались до входа, и Воины сомкнулись. Раен прожгла механизм замка и дернула дверь. Ази, потом один из Воинов пришли ей на помощь, а затем вбежали следом за девушкой в главный холл Кетиуй.

– Все выходы блокированы, – выдохнул Воин, бежавший рядом ней, и она поняла, куда делись остальные.

Это была стратегия маджат, быстрая и действенная.

Главный коридор центрального купола тянулся перед ней совершенно пустой… когда-то здесь был ее дом. Ярость ударила ей в голову.

Внезапно откуда-то издалека донесся треск и вой сигналов тревоги: голубые вошли внутрь. Домашние ази испуганно забегали во все стороны, ища место, где могли бы спрятаться, и кричали, падая под натиском маджат.

Красный курган! Раен подняла излучатель и выстрелила, сломав их строй. Одновременно голубые выдвинулись вперед и бросились в атаку.

Послышались крики людей. В западном крыле открывались двери, из-за которых выбегали Руилы, преследуемые голубыми. Раен оставила маджат для маджат, направила оружие на новые цели и принялась стрелять, как на тренировке. Время замедлилось, враги падали один за другим, молодые и старые, до самого конца не веря своим глазам. Лица их выражали ужас.

Потом Раен услышала низкие звуки: голубые во всех частях здания что-то в панике передавали друг другу, что-то, чего она не понимала. От восточного крыла прибежали другие красные, золотистые, толпа вооруженных ази. Раен стреляла непрерывно. Отчаявшаяся, но спокойная, она не видела никаких возможностей бегства. Некоторые из ази Кетиуй и еще живые голубые пытались пробиться к ней, но падали под выстрелами. Атакующие маджат бежали по их телам.

Какой-то Воин упал без головы почти у ее ног, его конечности еще дергались, едва не свалив ее. Обнаженный ази рухнул рядом и тогда она повернулась и, с трудом сохраняя равновесие, бросилась бежать, ибо потеряла всякую надежду. Уцелевшие голубые выбегали наружу.

А потом какая-то огромная тяжесть прижала ее к земле.

8

Второй раз Раен лежала неподвижно и ждала, пока решится, жить ей или умереть. Однако на этот раз ее окружали ярко-белые стены и хромированные инструменты, а рядом сидела какая-то испуганная ази, постоянно смотревшая в пол и не говорившая ни слова.

Это не мешало Раен. Не была ничего такого, что она хотела бы услышать. Она находилась не в Кетиуй, и факт этот говорил о многом. Наркотики приглушали все ее чувства, и она ничего не желала достаточно сильно.

Так продолжалось, как ей казалось, много дней. Ее кормили, потому что она не могла есть сама, передвигали, чтобы обеспечить отправление физиологических потребностей. Все это время она молчала, а от ази не услышала ни одного слова.

Однако в конце концов лекарства перестали действовать, и она проснулась. В комнате находился охранник-маджат.

Красный курган. Она узнала эмблемы, знаки, которые они носили для людей, неспособных различать их цвета.

Воин красного кургана.

Вот теперь тут-то она и поняла, что проиграла – и при этом нечто большее, чем просто Кетиуй.

Маджат подал ей одежду, серую, без цвета Клана, и она надела ее, чувствуя совершенно чужое прикосновение материала. Потом села, держа руки на коленях, на край кровати, равнодушно глядя на стену. Охранник-маджат не двигался, и Раен знала, что он не сменит позы, пока она не шевельнется.

Возвращение в мир людей было для нее шоком, как понимание того, что она потеряла и чем стала. Раен сильно исхудала, у нее по-прежнему болели ноги, но шрамы остались только на боку. Она стискивала правую руку левой, водя пальцами по бисеринкам хитина, что были ее опознавательным знаком: Раен, септ Сул, Мет-марен, Контрин. Ее заставили одеться в серое, а не в свои цвета, однако знак на ладони нельзя было убрать без серьезной операции – удаленный хитин отрастал снова.

Она слышала о Контрин, лишенных личности, искалеченных убийцами или по приказу Совета. Эта угроза пугала ее больше, чем она решилась бы в этом признаться. Ведь это было все, что у нее осталось. Скоро ей должно было исполниться шестнадцать лет, и она была смертельно испугана.

Минуло много времени, прежде чем пришел вызов, которого она ждала. Не сопротивляясь, Раен пошла за охранниками-ази.

9

Они олицетворяли власть Семьи, главы двадцати семи имений и пятидесяти с чем-то меньших владений вместе с внепланетными наделами. Носили цвета Кланов и септов и поблескивали хитиновыми панцирями… скорее украшением, ибо закрывали они в основном только правую руку; оружие в зале Совета было запрещено.

Здесь сидели старые мужчины и женщины, хотя это было бы трудно определить, глядя на их лица. Раен разглядывала полукруглый амфитеатр, в центре которого ее поставили. Со смешанными чувствами заметила она, что никто из присутствующих не носил голубизны Кетиуй.

Потом увидела Кана, некогда самого молодого в Совете, в свои семьдесят два года он был Старейшим почти уничтоженного убийцами септа Белн Клана Иллит и выглядел тридцатилетним. Дальше сидела Мот, преклонный возраст которой был виден очень хорошо, морщинистая и словно бы хрупкая; в Семье предполагали, что вскоре она покинет их. Женщине перевалило уже за шестьсот лет, ее волосы полностью поседели и становились все реже. И Лиан, Старейший Семьи… Раен взглянула на него с новой надеждой – Лиан все еще жив, дядюшка Лиан, который при возрасте в семьсот лет продолжал противостоять убийцам, возможно, потому, что Семья хотела проверить, сколько может прожить Контрин и не сойти с ума. Он был одним из первых, старый, как поселения людей на Цердине, самый главный в Совете.

И к тому же он дружил с дедушкой: Раен с раннего детства помнила его, как гостя в доме, однажды он даже заметил ее у ног дедушки. Сейчас она отчаянно старалась перехватить его взгляд, надеясь, что он еще сможет ей помочь. Напрасно. Он сидел, погруженный в свои мысли, спокойный, рассеянный и старый, просто старый, как бета. Раен смотрела дальше.

Там сидели Эрон Тел и Илс Рен-барант, союзники, друзья Руилов. Сулы презирали их. Имелись и другие, подобные им. Раен гипноизучила весь Совет и все кланы, важные для Сул Мет-маренов, так что теперь знала имена и лица, характеры и истории. Однако в зале не было тех, кого она ожидала увидеть, и другие носили их цвета. Какие-то молодые представляли Тонов и Ялтов, и Раен содрогнулась, понимая, что происходило в Семье: то же, что в Кетиуй, но в гораздо больших масштабах.

Новые люди пришли к власти на Цердине и в других местах, новая группа обрела влияние. И в группе этой не хватало только Руил Мет-маренов.

Встал Эрон Тел, включил микрофон и обвел взглядам ряды сидений.

– Совету нужно решить один вопрос, – сказал он. Опека над ребенком Раен а Сул Мет-марен.

– Я сама займусь собой! – крикнула она, а Эрон медленно повернулся и внимательно посмотрел на нее, чувствуя за собой поддержку большинства. Она вдруг поняла, под чью опеку ее хотят отдать и в чем она может заключаться. Страх сжал ее горло, не давая больше протестовать.

– Ты уже пыталась, – голос Эрона из динамиков эхом прокатился по залу Совета. – Тебе удалось стереть с лица этого мира септ Руил – до последнего ребенка. Кое-кто пытался убедить меня, что "ребенок" – неподходящее определение в данном случае. Если бы ты представляла Клан Мет-маренов, тебе пришлось бы отвечать за свои поступки, а тебе этого вряд ли захочется, правда? Совет склонен принять во внимание твой возраст.

– Я – Клан Мет-марен, – крикнула она.

Эрон отвернулся и сделал знак рукой. Огни потускнели, засветились центральные экраны и появилось Кетиуй. Сердце Раен учащенно забилось, она знала, что в этом показе будет такое, что должно причинить ей боль.

Вам не удастся, – подумала она, – я не доставлю вам этого удовольствия.

На экранах виден был сад возле лабораторий, а на траве, через равные промежутки лежали тела. Изображение приблизилось, и она узнала – ази из Кетиуй, в основном обычных работников, спокойных и не опасных ни для кого, убитых и уложенных перед камерой. Ряд трупов тянулся бесконечно, в своей массе незнакомые, с чужими лицами, ибо она не знала всех, работавших на полях. Однако там была Лия и другие. Раен почувствовала внезапный укол в сердце, испугалась что покажут трупы родственников, хотя те давно уже должны были сгореть. Она надеялась, что именно так и произошло.

На экране появились холмы, где кишели маджат: красные, зеленые, золотистые. Она заметила мертвых голубых, потом камера приблизилась к самому вестибюлю голубого кургана. Около входа лежали белые предметы, яйца с разорванными коконами, наполовину сформированных маджат подвергли воздействию воздуха. Тела голубых свалены в кучу, из которой местами торчали нагие конечности ази.

И снова Кетиуй – в огне. Стены рушились от жара, свечедеревья гибли во вспышках пламени.

Экраны погасли, снова вспыхнул свет. Раен стояла неподвижно, лицо ее было сухо, ни следа слез. Она испытывала странный холод в области сердца.

– Ты видела сама, – заговорил Эрон. – Поместье Мет-маренов полностью уничтожено. Не осталось в живых никого из взрослых, имеющих право голосовать.

Не доверяя собственному голосу, Раен только пожала плечами и стиснула зубы. Она была Контрин, знала технику убийства из-за угла и требования политики, предвидела, каким будет ее будущее в руках враждебного Клана. Изучив историю Семьи, она знала, какие решения принимаются после чистки. Даже старшие, имевшие чувствительную совесть, не будут протестовать, не захотят рисковать ради такой ничтожной причины, как она. Особенно, учитывая то, что она не может отблагодарить.

Девушка вглядывалась в пустой экран, мечтая об оружии. Она поняла, что ее врагами были не только Руилы.

Кто-то шевельнулся в углу зала, где она никак не ожидала движения. Это была старая Мот, уже много лет лишь украшение заседаний Совета, представляющая небольшой септ Элф с Терна, всегда молчаливая и голосующая так же, как большинство. Она часто засыпала во время сессий.

– Голосования не было, – сказала она.

– Нет, было, – заверил ее Эрон. – Ты, наверное, задремала, Мот.

Его сторонники услужливо рассмеялись – их было так много…

И тогда встал Старейший, Лиан, и прислонился к балюстраде. Над ним никто не смел подшучивать, как над Мот. Воцарилась тишина.

– Голосования не было, – повторил он, и никто не рассмеялся. – Я вижу, Тел, ты посчитал, сколько вас тут, и счел голосование Совета лишним.

Слезящимися глазами он посмотрел на Раен:

– Позволь, Раен а Сул кант Мет-марен, от имени Семьи извиниться перед тобой и выразить искренние соболезнования.

– Сядь, Старейший, – сказал Эрон, Старик коротко пожал руку Мот, которая покинула свое место и спустилась по лестнице вниз, в центр, где стояла Раен. Ступени и собственная тога доставляли ей немало хлопот. Кто-то недовольно крикнул, но никто не шевельнулся, чтобы помочь или остановить.

– Протокол, – заявила она, ступив на пол зала и оглядывая собравшихся. – Есть кое-какие процедуры, которые вы опустили.

– Я хочу вам кое-что сказать, – заговорил со своего места Старейший, включив микрофон. – Это опасный прецедент: уничтожение Клана и… предположение, что вы получите поддержку. Я здесь с тех пор, как первый корабль прибыл в Район, и говорю вам: я давно заметил, что люди, живущие здесь, портятся.

– Садись! – крикнул кто-то.

– В курганах, – говорил Старейший, – имелись богатства, ожидавшие, пока мы их возьмем, но люди и Разумы курганов не договорились между собой. Зонд, впервые опустившийся на Цердин, был перехвачен красным курганом, а команда попала в плен – те, кто выжил. Это был зонд Делия. Потом прилетел зонд Делия, и у них получилось. В космосе людей уже заговорили о стерилизации Цердина, прежде чем зараза распространится, но внезапно курганы изменили свой подход к делу. Они хотели торговать, хотели нашего присутствия, хотели… одного корабля. Они говорили: один курган для людей, а Район останется для них.

Все угрюмо молчали. Мот потянула Раен за рукав, сжала ее руку мягкой ладонью. Кто-то хотел встать, кто-то из Делтов, но Илс Рен-барант удержал его.

Тишина затягивалась. Лиан неуверенно осмотрелся и продолжал дрожащим голосом:

– Мы обманули их, привезли полмиллиарда оплодотворенных яйцеклеток и необходимое оборудование. Мы поселились в месте, где стоит это здание, построили лаборатории и принялись выводить людей, тогда как наш единственный корабль совершал торговые рейсы, а те, кто смыслил в общении, договаривались с курганами.

Голос его звучал все увереннее.

– Вы думаете, Советники, маджат не знали тогда, что нам нужно? Разумеется, знали. Однако люди оставались для них тайной, и мы хранили эту тайну. Маджат видели структуру человеческого кургана, видели все большее число людей и зарождающийся общественный порядок, отвечающий их эталонам. Это мы и запланировали. Однако, они по-прежнему не имели понятия, что такое неколлективный разум и на что он способен. Просто один большой курган, считали они, курган людей. Может, они и догадывались, но стереотипы мышления не позволяли им интерпретировать то, что они видели. Когда же они начали это понимать, их ужаснули различия между нами и особенно концепция смерти. Они включились а наши химические превращения, поняли происходящие процессы и разработали лекарство от старости. До них дошло, хоть и не очень ясно, что такое наша индивидуальность. Курганы насчитывают миллионы лет. Знаете ли вы, почему маджат беспокоила наша смертность? Потому что у них существуют всего четыре индивида: красный, зеленый, золотистый и голубой. Это и есть для них единицы. Эти индивиды на протяжении миллионов лет научились общаться друг с другом, привыкли к стабильности, воспоминаниям, вечности. Как должны были они вести себя с группой короткоживущих людей? И вот они излечили смерть… для некоторых из нас, кто имел счастье появиться на свет как Контрин. Поколения бета, продукция наших грузовых камер, умирают, как обычные люди, однако мы будем жить вечно. Если бы нас родилось слишком много, мы довели бы себя до экономического краха, поэтому даже мы, Контрин, время от времени убиваем друг друга. Маджат это шокирует.

– Однако теперь все изменится, правда? – продолжал он после паузы. – Вы убедили Воинов красного кургана убивать Контрин; голубой курган пустил к себе человека. Все меняется. Маджат сделали очередной шаг по пути к пониманию людей, а одна из четырех индивидуальностей, живущих на Цердине уже миллионы лет, оказалась на краю смерти. Процесс этот обратим: маджат по-своему, более нас, уважают жизнь. Вы уговорили их сознательно убить бессмертный разум, и однажды увидите, как они вам за это заплатят. Благодаря науке маджат некоторые из вас смогут дожить до этого дня. Уже семьсот лет мы развиваемся здесь и во всем Районе, у вас есть все, что нужно. Бета занимаются работой и торговлей; наши дорогие друзья, бета, обнаружили важнейшее, в чем действительно нуждаются курганы: они покупают людей – ази, запрограммированных генетически, которые не могут размножаться и по экономическим причинам умирают в возрасте сорока лет. Так что даже бетам не приходится заниматься физическим трудом. Они только разводят ази и поддерживают равновесие между спросом и предложением. А барьер, отделяющий нас от Внешних Миров, настолько прочен, что весь Район и все, что здесь производится, принадлежит нам, включая бета и ази. Никто и никогда не пытался преодолеть барьера.

Он на мгновенье умолк.

– Вы были когда-нибудь там, на Краю? Я был, За семьсот лет можно сделать все, что кажется интересным. Грязные миры, не такие, как Цердин, но мы заложили там курганы, расширяя четыре местные индивидуальности маджат, а может, создав совершенно отдельные индивидуальности. Кто-нибудь спрашивал их об этом? Мы вышли на новый уровень отношений с нашими хозяевами, включились в их процесс размножения, стали незаменимы. Без наших металлов маджат никогда не смогли бы покинуть Цердин. У них нет глаз, которые замечали бы звезды, они видят только свое солнце и разогретую этим солнцем собственную землю. Мы изменили это. Даже маджат не нужно уже работать, как семьсот лет назад, они развиваются, и их становится все больше. А здесь, на Альфе, наш Совет… наш мудрый, опытный Совет принимает окончательные решения об уровне развития популяции, о том, сколько нас может родиться и где, сколько бета, где бета могут разводить ази и когда число ази должно быть уменьшено. Разве не являемся мы мозгом людей, делающим для собственного вида то же, что королевы для курганов? И делая это, мы стали ИНЫМИ, дорогие мои друзья.

Он задумался.

– Я был здесь, был с самого начала и наблюдал эту перемену. Я прибыл Извне и помню. Вы… вы знаете это по записям, вы, молодые, столетние, новички в Совете. Я старый человек и торможу прогресс. Вам кажется, что вы знаете все, ибо родились в Районе, в новые времена, которых такой старец Извне не сможет понять. Однако я говорю вам все это, потому что вы должны помнить. Потому что маджат скажут вам, что курган, утративший память и переставший мыслить, ступил на путь вымирания. Вы знаете, что ни один корабль Извне никогда не пытался добраться до Цердина? Никогда со времен Делии? Нас подвергли карантину. Они всюду вокруг нас, в космосе людей. Наша пара маленьких звездочек – островок в море человечества, и все же они не пытаются сюда проникнуть. Вы не задумывались, почему? Потому что не хотят маджат. Они хотят то, что маджат производят: хитиновые драгоценности, биотики, программы. Люди Извне встречаются с бета и ази на Истре и платят за наши товары. Платят столько, сколько мы захотим. Эти вещи стоят нам немного, они же ценят их превыше всего. Но они не хотят маджат, не хотят курганов в своем пространстве. И прежде всего не хотят нас. Альфа Гидры, Глаз Змеи, исключен из космоса Человека на основании переговоров. И никто не хочет сюда входить. Никто.

– Переходи к делу, – прервал его Эрон.

Лиан медленно повернулся и посмотрел на него. В зале воцарилась напряженная тишина, а потом вдруг раздались крики, люди начали сползать с кресел на пол. Из ладони Мот вырвался яркий луч, сразивший Эрона. Раен бросилась к стене, ожидая битвы и нервно высматривая вооруженных Советников.

– Планируя убийство, – произнес Лиан, пока Мот целилась в друга Эрона, Илса, – помните, что мы с Мот старейшие.

Илс рухнул мертвым. Мужчины и женщины кричали, пытаясь укрыться за креслами, а Мот продолжала стрелять, Повсюду лежали тела: на полу, свешиваясь через подлокотники, через балюстраду, на ступенях. Когда она наконец прекратила стрелять, половина Совета, еще оставшаяся в живых, скорчилась у дверей.

– Вернитесь на места, – приказал Лиан.

Медленно, со страхом, они выполнили приказ, Мот не выпускала из рук излучателя.

– А сейчас, – сказал Лиан, – голосование.

Кого-то вырвало, в зале пахло горелым мясом.

– Раен а Сул хант Мет-марен…

– Слушаю.

– Ты можешь уйти. По-моему, тебе лучше покинуть Цердин и поискать какой-нибудь скромный Клан. Ты пережила всех своих врагов и, думаю, исчерпала свой лимит удачи. Не стоит искать убежища среди Кланов на Цердине, слишком легко ты можешь стать причиной интриг, а Семья видела их уже слишком много.

– Но… – попыталась она протестовать.

– Нет причин задерживать тебя дольше. Голосование – это просто формальность. Кетиуй уничтожено – это факт, который Совет не сумел предотвратить. Ты нарушила Договор, втягивая в дело маджат. Те, что были тут замешаны, мертвы, их влияние уничтожено. Твои оценки были оценками ребенка, к тому же перенесшего тяжелые испытания. Ты не желаешь опеки; по-моему, справишься и без нее. Итак, я советую тебе, Раен а Сул: избегай маджат. Ты получишь привилегии большинства и, если вновь предстанешь перед Советом, не забывай об этом. Можешь идти. Я бы предложил тебе Мерон. Местный контактный пункт Совета окажет тебе всяческую помощь. У меня есть там старое имение, которым ты можешь пользоваться. Ты не останешься без друзей и советников.

– Они не нужны мне.

Горечь вырвала у нее эти слова. Раен заметила, что Лиан сжимает губы, и поняла, что не должна отказываться. Однако капитуляция была не в ее обычае. Она взглянула на Мот, на Старейшего, после чего повернулась и с усилием направилась к дверям и свободе.

Она не остановилась и не оглянулась, чтобы никто не видел слез на ее щеках. Впрочем, они высохли быстро.

Девушка знала коридоры, ведущие из Древнего Зала на Альфе до Города. Покидая Цердин, она сохранила только одежду, которую ей дали, и собственную личность – хитиновый идентификатор на руке.

Покинуть Цердин… очень хорошо. Здесь не было ничего, в чем она нуждалась.

10

Бета в Городе были шокированы и удивлены тем, что среди них появился кто-то из Семьи, к тому же без охраны. Возможно, они предчувствовали какие-то неприятности, уже прослышав об уничтожении одного из Кланов Контрин и голубого кургана, и потому боялись контактов с Раен. Однако отказаться не могли.

Раен купила обезболивающие и другие лекарства и некоторое время жила в снятой комнате, медленно приходя в себя. Она запаслась одеждой и оружием, после чего паромом перебралась на орбитальную станцию, где, используя кредит Семьи, наняла корабль, самый экстравагантный из всех, какие смогла найти. Раен легко впадала в гнев, и бета из команды избегали ее.

Это было первое путешествие Раен.

Оказавшись на Мероне, она не приняла предложения Старейшего, а купила дом и жила в нем, пользуясь неограниченным кредитом, который обеспечивал ей хитиновый узор на правой ладони. На этой планете находились Холды – Пол и Морн, – и она заинтересовалась ими. У нее вновь появилось занятие, она перестала скучать, планируя убить их и остерегаясь покушения на себя. Так продолжалось до тех пор, пока однажды они дерзко не постучали в ее дверь, а Пол насмешливо поклонился.

Пол Холд вовсе не изменился, Он оглядел ее с ног до головы, а она смотрела на него и стоящего рядом Морна, чувствуя неприятный холодок при мысли, что излучатель, стоящий на предохранителе, спокойно покоится в кобуре на поясе – она не успеет его достать.

– Твои операции в целом слишком сложны, – заметил Пол, широко улыбаясь. – Но хорошо продуманы, маленькая Мет-марен. Я восхищен твоим запалом и необычайным интеллектом. Пожалуйста, брось эти покушения.

Раен тряслась от ярости, но страх заставил ее думать логично. Внезапно она поняла, как должна вести себя с этим человеком, и… улыбнулась.

– Брошу, – сказала она. – Спасибо за комплимент, Пол Холд.

– Какая выдержка, Мет-марен!

– Я должна покинуть Мерон?

– Останься, – рассмеялся он, махнув своей покрытой хитином ладонью. – У тебя есть то, чего всегда не хватало Руилам: чувство равновесия. Я знаю, что в этих условиях никто из нас не будет в безопасности. Новый план возникнет еще до ужина.

Он вновь засмеялся и протиснулся мимо нее в дом. Морн вошел следом.

Сдвинув предохранитель излучателя, она враждебно смотрела на них, не сводя взгляда с их рук. Пол скрестил руки на груди и кивнул кузену.

– Можешь идти, Морн, – сказал он. – Я не хочу тебя задерживать.

Морн окинул ее внимательным взглядом, его худощавое лицо не выражало никаких эмоций. Молча подошел он к двери и закрыл ее за собой.

Пол уселся в ближайшее кресло, вытянул длинные ноги, его лицо, похожее на череп, скривилось в заразительной улыбке.

Он съел ужин, который она подала, сделал ей предложение, которое она отвергла, и посмеялся с некоторым разочарованием, услышав отказ. Юмор Пола славился среди Контрин, хоть и вызывал возмущение; сейчас он доверил ей свою жизнь. Раен отказалась от мысли отравить его, а он не воспользовался оружием, которое, несомненно, имел при себе. Они вместе посмеялись, и она пожелала ему спокойной ночи.

С тех пор они появлялись на одних и тех же приемах общества Контрин на Мероне, и тепло, как старые друзья, улыбались друг другу, потешаясь комментариям, которые это вызывало. Однако никогда больше не встречались наедине.

А затем произошло покушение на ее жизнь.

Это случилось на Мероне, год спустя после того, как Пол и Морн разлетелись в разные стороны: Морн на Цердин, Пол на Андру. Произошло это ночью, в поместье другого Контрин, Делта, Кола а Хелим, который интересовал ее в последнее время. Было ей тогда двадцать один год. Кол погиб, она – нет. Покушение не удалось, и совершили его ази, у которых стерли прошлое и удалили отличающую их татуировку. Раен порвала с Делтами, подозревая какую-то внутреннюю интригу, может, одну из соперниц. Переехав, она заняла скромную резиденцию на Силаке.

Там до нее дошло известие о смерти Лиана – убийство. Теперь уже никто не узнает, сколько лет он мог бы еще прожить. Самый долгоживущий Контрин умер насильственной смертью, и вся Семья испытала раздражение. Попытка переворота закончилась неудачей, убийцы погибли, что явилось карой за поражение и местью Семьи, считавшей долгую жизнь Лиана чем-то вроде талисмана и примера собственного бессмертия.

Место Старейшего заняла Мот и стала первой в Совете, отчего он остался практически таким же, каким был, и Раен не очень интересовалась им, впрочем, как и всем, что было связано с политикой. Кетиуй не существовало давно, но ее по-прежнему мучили кошмары и развлекало только одно: в конце концов она обнаружила, что покушение на нее было связано с планируемым падением Лиана. Однако переворот не удался, заговорщики – Телы и несколько менее важных Кланов – были разбиты, и дела снова пошли по-старому. Семья всегда знала, где искать Раен, и если бы она оказалась важна для какой-либо из сторон, наверняка кто-нибудь попытался заручиться ее поддержкой или убить, чтобы она не поддержала противника. Ничего подобного не произошло. Остатки Клана Тонов на Цердине заняли положение связных с курганами. Раен вернулась на Мерон и, услышав, что Тоны узурпировали эти функции, бросилась в вихрь грешной жизни, разнообразя ее поразительным количеством вариантов и нюансов. Она снискала определенную славу в светских кругах Мерона.

Разумеется, она обладала определенными привилегиями и никогда не нуждалась ни в чем, что можно купить за деньги. Порой она веселилась в обществе Контрин, иногда, будучи не в настроении, воздерживалась от любых контактов. На бета и ази посматривала с высокомерием, что было естественным результатом ее рождения, ожидаемой продолжительности жизни (после смерти Лиана следовало признать ее бесконечной) и власти – абсолютной для бета, но исчезающе малой там, где она хотела бы ею воспользоваться. Партнером Раен стал Хол а Норн хант Иллит, редко появляющийся на приемах член Клана, занимающегося главным образом банковским делом. Она считала, что они могут оказаться родственниками, и пыталась заставить его вспомнить, кто из его близких был любовником Морел а Сул Мет-марен. Однако Хол уверял, что их было несколько, и она почувствовала себя обманутой.

Впрочем, ее разочаровало не только это, но Хол был удобной пристанью, а кроме того, они имели общие интересы. Мало кто из людей мог бы дискутировать с ним о теории компьютеров, она же хотела и могла.

Несмотря на значительную разницу в возрасте, ему уже давно перевалило за триста, он все более увлекался ею.

Зато она чувствовала себя все хуже и потому начала по возможности деликатно – выпутываться из этой связи. Она прерывала свою изоляцию, чтобы вернуться в общество, которого, кстати, не терпела. Частью этой жизни был внук брата Хола, Джек.

Во всем этом Раен находила определенное удовольствие.

Мот поддерживала в Совете и в Районе порядок, спокойствие и благосостояние. Никто на Цердине или вне его не планировал покушений, ее жизнь казалась ничего не значащей, ибо никто не верил, что она продлится долго. Казалось, враги решили переждать ее, а это означало мнимый покой. Раен считала, что в правление Мот могла бы даже вернуться на Цердин, если бы попросила об этом. Все-таки она не решилась на этот шаг, поскольку, с одной стороны, пришлось бы унизиться перед Советом, чего она не хотела, а с другой верить, что Мот проживет достаточно долго, чтобы успеть войти в число ее друзей. Вряд ли такое могло быть. Но прежде всего она не хотела снова смотреть на развалины Кетиуй.

Ничто не тянуло ее на Цердин. Совсем иначе обстояло дело с Мероном.

А потом начались стычки маджат на Мероне, схватки между красными, зелеными и голубыми. Золотистые укрылись и не показывались никому. Красные добрались до улиц Города, перепугали бета и стали причиной нескольких смертей среди охваченной паникой толпы.

Пострадали одно или два владения Контрин.

Раен покинула Мерон, потеряв четверых ази, служивших у нее несколько лет.

Ази погибли во сне и не страдали, Раен же мучилась от злости. На какое-то время она нашла себе цель посчитаться с бывшим любовником, Иллитом, который впустил красных в резиденцию. Это удалось ей с раздражающей легкостью, и долго потом Раен мучилась сомнениями, был ли у Хола Иллита какой-то выбор. Голубой курган, как говорили, устроил несколько стычек и отступил, замуровавшись в своем холме, тогда как красные бродили, где хотели. С Цердина прибыли Тоны, чтобы попытаться уговорить их вернуться.

Подобные беспорядки произошли на Андре, когда там была Раен. В конце концов она решила установить прямой контакт с голубым курганом, но безрезультатно.

Голубые замуровались, но остальные безнаказанно кружили по улицам. Раен исполнилось тридцать четыре года, девятнадцать из них прошло после Кетиуй, с тех пор, как она покинула Цердин. С маниакальным упорством вернулась она к тренировкам, которые забросила в последние годы. Совершенно замкнувшись в себе, она перестала оплакивать прошлое, даже Кетиуй, последнее, что любила. Раен стала Контрин, такой же, как Мот, как некогда был Лиан. Она достигла соответствующего возраста.

– Она на Калинде, – сообщил Пол.

Мот спокойно смотрела на него и двух его родственников.

– Ее можно убрать, – заметил Морн.

Мот покачала головой.

– Пока нет.

– Старейшая… – Танд склонился над столом и безо всякого уважения заглянул в ее глаза, что часто встречалось среди Холдов, да и вообще среди молодого поколения. – Голубой курган вызвал беспорядки на Мероне, и она была там; на Андре – и она была там: теперь на Калинде – и снова она здесь. Есть причины верить, что она прямо связана с этим, вопреки всем постановлениям и советам. Она порвала все прежние связи.

– Ее вкус улучшился, – вставил Пол, лениво улыбаясь. Он поудобнее уселся в кресле и сцепил пальцы на животе. – Самое время.

Морн гневно взглянул на него, но Пол лишь махнул пренебрежительно рукой, встал и поклонился с демонстративной вежливостью. Дверь за ним закрылась.

– Она замешана в это, – повторил Танд.

Мот не выказывала возбуждения. Танд наконец понял, выпрямился и заложил руки за спину.

– Вы пытаетесь склонить меня к чему-то, – констатировала Мот.

– Мы решили, что в твоих интересах, в интересах Семьи срочно предпринять кое-что.

– Я вызываю тебя к себе, только чтобы получить информацию, Танд Холд. Твои советы часто помогают, и тогда я их слушаю.

Танд склонил голову.

СУКИН ТЫ СЫН, – подумала она. – ХОЧЕШЬ ЗАБРАТЬСЯ НАВЕРХ, ВСЕ РАВНО КАКИМ СПОСОБОМ, ТОЛЬКО БЫ ПОБЫСТРЕЕ И БЕЗОПАСНЕЕ. И НЕНАВИДИШЬ МЕНЯ. ДА И МОРНА ТОЖЕ.

– Есть что-то еще? – спросила она.

– Мы ждем инструкций по этому делу, – ответил Морн.

Мот пожала плечами.

– Наблюдайте – ничего другого я от вас не хочу.

– Откуда столько терпения с этой крошкой?

Мот вторично пожала плечами.

– Она последняя из Клана, дочь старого хорошего друга. Возможно, это сентиментальность.

Морн принял ответ за иронию и перестал задавать вопросы.

– Вам нужно только следить за ней, ничего больше.

– И не провоцируй никаких происшествий, Танд. Не создавай неприятных ситуаций.

Танд тихо вышел, Морн последовал за ним. Мот села поудобнее и вгляделась в разноцветные огоньки, плывущие по поверхности стола.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

1

В салоне "Сокровища Андры" было необычайно тихо. Обычно в первый вечер путешествия здесь толпились богатые пассажиры-бета, элегантно одетые согласно моде внутренних миров. Алкоголь быстро развязывал им языки и гасил нервозность, С которой эти сливки нескольких планет приветствовали начало рейса и отлет со станции Калинда. Здесь можно было встретить высших чиновников различных корпораций, служащих администрации, порой несколько экспертов в разных областях, одетых соответственно обществу, или богатых и пресыщенных землевладельцев.

В ту ночь тоже подавали напитки, а официанты-ази деловито кружили между столами. Однако гости сидели неподвижно, неуверенно поглядывая в сторону столика у стены. Они были элитой, властью и духом сообщества бета и вдруг оказались рядом с аристократкой более высокого порядка. Она принадлежала к Контрин, ее узкое лицо было одной из бесконечных вариаций генетически установленного типа. Серый плащ и комбинезон, хоть и элегантные, годились скорее для улицы, чем для этого салона.

Возможно, она маскировала панцирь… и почти наверняка скрывала оружие. Хитиновый имплант на правой руке был идентификатором, не оставляющим ни малейших сомнений: узор свидетельствовал о неограниченном кредите в интеркомпе, в любой системе Района. Неограниченный кредит… деньги, за которые боролись богатые представители бета, были лишь тенью ее возможностей.

Она улыбалась им холодно и цинично, и тогда элита, собравшаяся в салоне "Сокровища Андры", старалась смотреть в другую сторону, приглушенными голосами продолжать свои необычайно важные разговоры и не обращать внимания на действительность, сидящую в углу среди пустых столиков. Внезапно они почувствовали себя неуверенно, даже с прислугой ази, разносящей напитки… клонированные люди, творения их собственных лабораторий, как и они сами, были результатом деятельности Контрин семисотлетней давности. Близость ази внезапно становилась… сравнением.

Прием закончился рано. Парами и большими группами гости уходили из салона, поначалу осторожно, потом все более открыто. Конт'Раен а'Сул наблюдала за ними с циничным весельем. Повернув голову, она встретила взгляд стоявшего поблизости официанта-ази. Движение в салоне постепенно замирало. Ази стоял неподвижно, прикованный к месту ее взглядом.

– Умеешь играть в сей? – спросила она.

Испуганный ази кивнул. Сей была развлечением в местах, как правило, менее элегантных, чем это, игрой лотерейной, хотя и с элементами стратегии.

– Принеси, что нужно.

Бледный ходил он среди коллег, пока не нашел комплект для игры. Нажав кнопку игры на поверхности стола, чтобы записывать результаты, он положил перед Раен три палочки и два кубика.

– Садись, – приказала Конт'Раен.

Весь в поту, он повиновался. Ази был молод и всего несколько лет занимался работой, для которой был создан. Для него запроектировали приятный внешний вид и интеллект, чтобы он мог служить пассажирам, но образования он не получил, за исключением сплетен, которые слышал, и того, что видел, находясь среди пассажиров-бета. Вежливость, которой его обучили, позволяла ему теперь работать. Другие ази смотрели на него с угрюмым любопытством, явно опечаленные его несчастьем.

– Как тебя зовут? – спросила Раен.

– Джим, – ответил он. Это был единственный выбор, который он совершил в жизни, единственное решение, принятое им самим: имя. Его знали только другие ази и кое-кто из команды. Потеря анонимности наполнила его беспокойством.

– Какая ставка? – спросила она, поднимая палочки.

Он удивленно уставился на нее. Кроме имени и своей жизни, ази не имел ничего – он был собственностью транспортной компании.

Раен ждала, вертя палочки ладонями, одна из которых мерцала хитином и неограниченной властью.

– Это долгое путешествие, и я буду скучать, Скажем, мы проведем не одну игру, а целую серию, – она отложила палочки, прикрыв их ладонью. – Если выиграешь, я выкуплю тебя у "Андра Лайнз", дам свободу и десять тысяч кредитов за каждую выигранную игру. Десять партий каждый вечер до конца путешествия. Но ты должен выиграть всю серию, чтобы получить деньги: ставка касается только целого.

Он заморгал, пот заливал ему глава. Свобода и богатство… он мог прожить жизнь безо всяких угроз, может, даже ничего не делая. Эта награда превосходила его понимание, ази никогда так не везло. Он проглотил слюну, гадая, что придется поставить со своей стороны.

– Но если проиграешь, – продолжала она, – я выкуплю твой контракт для себя, – ее губы раздвинулись в мертвой улыбке. – Играй, чтобы выиграть, Джим.

Раен предложила ему первый ход, и он поднял палочки. Ази в салоне молча следили за ними.

В первый вечер он проиграл: четыре-шесть.

2

Небольшая группа людей собралась в каюте высшего чиновника корпорации ИСПАК. Такие собрания или частные приемы проходили теперь часто, Прошли три дня, а салон по-прежнему был оккупирован – никто туда уже не ходил, разве что днем. Разумеется, в их распоряжении был зал на нижней палубе, где путешествовали пассажиры второго класса, однако они предпочитали не снисходить до их общества, во всяком случае, не в данных обстоятельствах. Гордость их и так уже достаточно пострадала.

– Может, она летит на Андру, – неуверенно предположил кто-то. – Короткая трасса… может, это только каприз…

Чиновника с Андры, похоже, не восхитило это предположение. Контрин никогда не путешествовали рейсовыми кораблями, всегда нанимали собственные, на которых роскошь превосходила все, что могли себе представить пассажиры "Сокровища Андры", Они летали в одиночестве. Возможно, нетерпение, близость цели путешествия… даже угроза жизни заставили ее покинуть планету первым кораблем. Гипотеза вполне могла оказаться верной. Однако дела на Андре были достаточно осложнены и без присутствия Контрин. А эта… эта Контрин вела себя так, как никогда не вел никто из них, ее решения были непредсказуемы. Хуже того, имя Раен а Сул вызывало какие-то смутные воспоминания, хотя имена редко использовались в отношениях между Контрин и людьми… Людьми… Они не любили называть себя бета.

Эта Контрин уже была когда-то на Андре и, возможно, возвращается на нее. Маджат были там, где им быть не положено, а теперь еще эта Раен. Раньше можно было совершенно не думать о Контрин, можно было прожить много лет и не увидеть никого из них. А теперь она вошла в их общество.

– Ходят слухи… – сказала одна из женщин и откашлялась. – Ходят слухи, что на борту есть маджат.

Кто-то выругался и на мгновенье установилась нервозная тишина. Это возможно. Маджат путешествовали, такое редко, но происходило. Если слух был верен, наверняка, этот маджат ждал где-то в одиночестве, погруженный в сон. Маджат, удаленные от кургана, теряли ориентацию и становились опасными. Этот проснется только для того, чтобы выполнить миссию и обеспечить себе возвращение домой – такое дело доверил ему курган.

Все это время, имея перед собой ясную цель, он будет сдержан и сознателен, но потом снова должен будет заснуть, чтобы проснуться только вблизи своего кургана.

Рассказывали ужасные истории о проснувшихся слишком рано маджат; особенно на Андре, Калинде и Мероне часто повторяли истории об их безумии, бессмысленных поступках, убийствах людей. Несмотря на это транспортная компания не могла отказать маджат, так же, как и Контрин.

Это был вопрос собственности, вопрос истоков власти в Районе. Некоторых вопросов лучше было не задавать.

Тишина угнетала собравшихся в каюте, не предназначенной для такой большой компании. Лед позвякивал в стаканах. Хозяин откашлялся.

– Контрин не путешествуют в одиночестве, – заметил он. – У них всегда есть охрана. Где же она?

– Может… может, это кто-то из нас? – неуверенно сказал житель Калинда. – Лучше быть внимательным к тому, что говорим.

Никто не шевельнулся, никто даже не поднял взгляда.

Контрин никогда не решались на что-либо подобное. Они панически боялись убийства, охраняли свое бессмертие, отличающее их касту так же безошибочно, как хитиновые импланты. Это была еще одна причина, по которой людям было трудно смириться с присутствием Контрин: продолжительностью жизни они превосходили их гораздо больше, чем сами они превосходили ази, которых создавали. Люди были созданы для смерти, Контрин – нет. И не хотели ни с кем делиться этим даром. Только владыки были в Районе вечными, а люди были для Контрин легко воссоздаваемым резервом.

Кто-то предложил выпить. Потом они слушали громкую музыку и разговаривали шепотом, только с теми, кого хорошо знали. В конце концов и этот прием закончился рано.

Потом они собирались еще, по двое или трое. Некоторые не выходили из кают, опасаясь смутной угрозы коридоров, обеспокоенные событиями на всех мирах Района. Если на корабле действительно находился маджат, никто не хотел наткнуться на него.

В салоне продолжалась игра. Джиму везло больше, и он вел в счете – тридцать семь к тридцати одному.

Остальные ази следили за бросками палочек и кубиков, словно от этого зависела их собственная судьба. На следующий вечер счастье вновь отвернулось от него: сорок-сорок.

3

"Сокровище Андры" совершил прыжок и медленно направился к орбитальной станции планеты. Десять благодарных судьбе пассажиров первого класса сошли с корабля, но Контрин осталась. Сошло большинство пассажиров с нижней палубы, но еще больше село. Джим называл их спринтерами. В первом классе тоже появилась тройка новичков, летящих на Мерон. Результат игры в салоне был восемьдесят четыре на восемьдесят шесть.

Корабль отошел от планеты, как говорил Джим, в сторону Ситина и безжизненных лун Ортана, совершил прыжок и появился вблизи мерцающего Мерона. Пассажиры, которые остались на борту, выказывали горькое разочарование тем, что Контрин не вышла на Мероне; заключались даже пари на эту тему. Салон оставался занятым.

Результат игры составлял двести сорок два на двести сорок восемь.

– Может, выйдешь из игры? – спросила Конт Раен, когда результат вновь стал ничейным. – Даю тебе шанс.

Джим покачал головой. Он по-прежнему надеялся, больше чем когда-либо в жизни.

Раен рассмеялась и выиграла следующую партию.

– Соглашайся, – сказал ночью один из ази. – Контрин не продают своих ази, когда те становятся им не нужны, а убивают их, независимо от возраста. Таков у них закон.

Джим пожал плечами – он слышал это уже много раз. Казалось, каждый считает своей обязанностью сообщить ему об этом. Он сидел на подстилке в помещении ази, тряс в стиснутом кулаке кубики и бросал их, пробуя различные варианты. Теперь ему не приходилось работать – Контрин заметила его усталость и заплатила за освобождение от обязанностей. В еде его тоже не ограничивали; если он был голоден, ему не приходилось надеяться на чаевые, чтобы что-то себе купить. Вообще-то он не пользовался этой привилегией, только один или два раза, когда заметно вел в счете и у него разыгрался аппетит. Джин бросал кубики вопреки туманным предчувствиям, мучившим его в эти дни. Он играл сам с собой, чтобы проверить свое счастье.

Выйти из игры он не мог, не мог вернуться к другим и жить дальше, зная, от чего отказался. Он не сумел бы забыть, что мог стать свободным и богатым. Контрин почувствовала это и рассмеялась. Даже он понимал иронию ее предложения.

4

"Сокровище Андры" добрался до Силака и причалил к станции.

КОРАБЛЬ ПРОДОЛЖАЕТ ПОЛЕТ НА ИСТРУ, – появилось на экранах сообщение для троих пассажиров, собиравшихся здесь выйти с остальными и ждать оказии. Такой великолепный корабль, как "Сокровище Андры", не мог отправляться в рейс с пустыми каютами. Однако пассажиров, которые упаковали багаж, чтобы теперь вновь его распаковать, мучили опасения, верно ли они поступают, летя дальше, вместо того, чтобы выйти и ждать другой корабль, неважно, как долго. На борт поднялось несколько новых пассажиров, и корабль двинулся в путь, пугая своими пустыми коридорами.

– Это из-за Контрин, – шепнул своей жене чиновник ИТАК. – Она летит на Истру.

Женщина, бывшая партнершей и в работе, молчала, беспокойно глядя на мертвый экран интеркома, словно боясь, что кто-нибудь может их подслушать.

– Ты думаешь иначе? – спросил он беззвучно, одними губами.

Женщина испуганно смотрела на него. Их миссия на Мероне, закончившаяся фатальным поражением, была достаточным несчастьем. Им не повезло, что они выбрали "Сокровище Андры", соблазненные его экстравагантностью, как компенсацией за унижение, испытанное на Мероне. Они работали в планетарной корпорации и хотели совершить это путешествие подобно своим коллегам из внутренних систем, хоть раз попробовать роскоши перед разорением, ждущим их на Истре.

– Нужно было сойти на Силаке, – сказала женщина. – Теперь осталась только Педра, а оттуда нет никаких регулярных рейсов. Нужно было выйти. Теперь она наверняка заметит, что мы с Истры.

– Не понимаю, – ответил он, – каким образом она может быть связана с нами. Она села до Мерона. Разве что… пока мы мучились на Мероне, сообщение ушло на Цердин. Я спрашивал ази, где она села на корабль, и он сказал – на Калинде, а это всего один прыжок от Цердина.

– Незачем было спрашивать.

– Но в этом нет ничего необычного.

– Это опасно.

– Но…

– Тише! Не так громко.

Оба посмотрели на интерком, обеспокоенные его постоянным присутствием.

– Он не живой, – сказал мужчина.

– По-моему, она хозяйка корабля, – заявила женщина. – Потому и не видно никакой охраны. Вся команда, ази…

– Это безумие.

– А если нет, сможешь ты все это объяснить? – Он покачал головой – действительно не мог.

5

Они достигли Педры и приняли на борт толпу пассажиров второго класса, ошеломленно таращившихся на роскошь кают. Таких огромных кораблей здесь еще не видали. В первом классе пассажиров убыло: один остался на Педре, никто не сел.

Результат игры составлял четыреста восемнадцать на четыреста двенадцать. Команда заключала пари. Кое-кто даже появился в салоне, чтобы посмотреть, как ази увеличивает разрыв до тринадцати очков. До сих пор такой большой разницы еще не было.

– Тебе невероятно везет, – заметила Контрин. – Хочешь выйти?

– Не могу, – ответил Джим.

Контрин медленно кивнула и заказала напитки для них обоих.

"Сокровище Андры" отошел от лишенной солнца Педры и совершил прыжок, чтобы оказаться уже в пространстве Истры, Беты Гидры II, в хвосте Змеи, месте контакта Района с Внешними Мирами. До окончания рейса оставалось всего несколько дней.

В игре к тому времени результат составлял четыреста пятьдесят девять на четыреста пятьдесят один. Вечером было уже четыреста шестьдесят два на четыреста пятьдесят три, и со лба Конт'Раен не исчезала глубокая морщина.

Она бросила палочки, определяющие способ броска кубиков, – выпали звезда, звезда и черное, не самый удачный результат. Имея черное, она могла отказаться от первого хода и передать палочки Джиму – так она и сделала. Ази выбросил шесть, она двенадцать и выиграла звезду; вторую звезду взяла без броска: двадцать четыре. Ази отказался от первого хода за зловещую черноту. Раен выбросила четыре, он двенадцать, выиграл черное и потерял все очки, полученные в этой игре.

– Сдаешься? – спросила Конт'Раен.

Джим покачал головой. Он устал, а ситуация в этой игре стала почти безнадежной: у нее девяносто очков, у него – ноль. Однако никогда еще он не бросал игры, насколько бы долгой и утомительной она ни била. Раен тоже не сдавалась. Склонив голову в знак признания его выдержки, подала палочки. Если бы выпало черное, он мог бы выбирать ходы, и это давало ему минимальный шанс на выигрыш.

Внезапно у дверей возникло какое-то движение. У входа стояли двое пассажиров, мужчина и женщина, бета. Ази из салона, давно не видевшие посетителей, которых могли бы обслуживать, на мгновение замерли, потом бросились готовить стулья и столик на двоих и принимать заказ.

Игра продолжалась. Джим выбросил два корабля и звезду. Корабли он выиграл и получил двадцать очков, но Раен выиграла звезду и всю игру.

– Четыреста пятьдесят четыре, – тихо сказала она, – против твоих четырехсот шестидесяти двух.

Он согласился.

– Бросай первый.

Джим покачал головой – он мог отказаться. Раен собрала палочки.

Заскрипел отодвигаемый стул, кто-то из двух пассажиров подошел к их столику. Раен заколебалась, гневно глядя в сторону. Палочки остались в ее руке.

– Я сэр Мерек Элн, – начал мужчина, потом указал за спину. – А это леди Парн Кест, моя жена.

Раен склонила голову, словно переживала одну из прекраснейших минут своей жизни. Бета, похоже, не поняли ее иронии.

– Конт'Раен а Сул. Благословение для вас обоих, – добавила она с ледяной вежливостью.

– Госпожа… ты летишь на… Истру?

Раен холодно улыбнулась.

– А разве есть что-то более удаленное?

Мерек Элн нервно заморгал и проглотил слюну.

– Корабль отправится оттуда в обратный путь. Истра это граница Района.

– Значит, именно туда мне и нужно.

– Мы… из ИТАК, Истранской Торговой…

– …Ассоциации, с лицензией от Контрин. Я знаю зарегистрированные корпорации.

– Мы хотели бы предложить тебе нашу помощь… гостеприимство.

Она смерила его взглядом с ног до головы. Потом леди Кест.

– Как это вежливо, – сказала она наконец. – Я еще никогда не получала такого предложения. Возможно, я приму его. Не думаю, чтобы на Истре были другие Контрин.

– Их нет, – подтвердил Элн слабым голосом. – Контрин, если захочешь обговорить с нами дела, приведшие тебя сюда…

– Нет…

– Мы могли бы… помочь.

– Ты не слушал меня, сэр Мерек Элн. Уверяю тебя, что дела ИТАК меня не интересуют.

– Однако ты выбрала Истру.

– Не я.

Мужчина удивленно посмотрел на нее.

– Я не меняла курса корабля, – объяснила Раен.

– Если мы можем быть полезны…

– Ты предложил мне свое гостеприимство, я сказала, что обдумаю это предложение. В данный момент, как, надеюсь, ты видишь, я занята. Меня ждут еще четыре игры. Если хотите, можете смотреть. – Она повернулась спиной к сэру Мереку Элму и леди Кест, чтобы взглянуть на терпеливо ждущего Джима. Ази были привычны к неподвижности, когда не выполняли поручений.

– Что ты знаешь об Истре? – спросила она.

– Это мир курганов. Контактная точка с Внешними Мирами. Их солнце – бета Гидры.

– Контактная точка… Не припоминаю, чтобы в последнее время ее посещал кто-нибудь из Контрин. Когда-то я знала одного, который там был, но вряд ли там можно найти какие-то развлечения.

– Не знаю, – заколебался Джим, в обществе истран он чувствовал себя неуверенно. – Я собственность компании "Андра Лайнз" и мои знания не выходят за пределы корабля.

– Эта пара тебя нервирует? Если хочешь, я попрошу их выйти.

– Нет, – запротестовал он.

Раен пожала плечами и бросила палочки.

Выпали тройные звезды, и она бросала первой. Двенадцать. У Джима выпало два, и Раен получила тридцать шесть очков. Джим собрал палочки, словно они были отравлены, и выбросил три белых. Раен лучше бросала кубики и автоматически выиграла эту партию.

– Твоя удача явно начинает сдавать, – заметила она, подавая ему палочки. – Но у тебя по-прежнему преимущество. Я проигрываю четыреста пятьдесят пять к четыремстам шестидесяти двум.

В тот вечер он проиграл все остальные партии, за исключением последней, что довело результат до четырехсот шестидесяти трех к четыремстам пятидесяти семи. Разрыв сократился до шести. Джим обильно потел. Раен заказала выпить для них обоих, и Джим осушил свой стакан одним глотком, все время глядя в пустой угол салона и избегая взглядов болельщиков.

– Эти люди тебя беспокоят, – сказала Раен. – Но если ты выиграешь… что ж, ты окажешься среди них, свободный и очень богатый. Может, более богатый, чем они. Ты подумал об этом?

Он молча выпил следующий стакан, капля пота сползла по его щеке.

– Сколько игр нам осталось? – спросила она.

– Мы прибудем через три дня.

– В последний вечер времени хватит?

Джим покачал головой. Это его устраивало – он по-прежнему имел преимущество.

– Значит, двадцать партий, – она взглянула на истран, затем помахала рукой, приглашая их сесть к столу между нею и Джимом.

Бета подошли, разгневанные и обиженные.

– Может, сыграешь еще раз, для удовольствия?

– Пожалуй, нет, – ответил он. – Я суеверен.

Ази подали выпивку.

Джим разглядывал участок стола между своими ладонями.

– Это было долгое путешествие, – сказала Конт'Раен. – К счастью, в этом салоне нашлось приятное общество. – Скажите, господа, что было причиной вашего выезда?

– Дела, – коротко ответила Кест.

– Вот как?

– Контрин… – начал Мерек Элн, и она посмотрела на него. Облизнув губы, он сел поудобнее.

– Контрин, на Истре в последнее время было беспокойно, и дела еще далеко не закончены. Я думаю… ты наверняка получала сообщения об этом.

Она пожала плечами.

– В последнее время я мало интересовалась политикой. Итак, вы уехали с Истры по делам?

Мерек Элн явно заколебался, побледнел и вытер пот со лба. Наконец решился.

– Нам нужны средства, – признался он, и голос его звучал чуть громче шепота. – У нас возникли трудности, в некоторых местах начались стычки, были случаи саботажа. Нужно быть очень внимательным к своим партнерам. Если бы ты привела силы порядка…

– Ты слишком многого от меня ждешь. Я отдыхаю – это моя профессия.

Ирония была настолько очевидна, что даже бета почувствовали ее. Все молчали. Конт'Раен допила до конца свой стакан, встала и вышла. Джим торопливо извинился отошел к ази. Ему пришло в голову, и уже не в первый раз, что Конт'Раен попросту безумна. Еще он подумал, что если бы сейчас она позволила ему выйти из игры, он сделал бы это и до конца своих дней служил на корабле, довольный судьбой. На следующий вечер он потерял еще два очка. Результат составил четыреста шестьдесят семь к четыремстам шестидесяти трем. В ту ночь он не смог заснуть: завтра ждал последний раунд. Никто в комнатах ази не разговаривал с ним, все далеко обходили его, словно он был болен чем-то заразным. Точно так же они вели себя с теми, кто должен был скоро закончить свою жизнь. Если он выиграет, его будут ненавидеть; если проиграет, это лишь подтвердит то, во что они верили – судьбу, сделавшую их тем, чем они были. Скорчившись на матраце, он подтянул колени к подбородку и наклонил голову, отсчитывая бесконечно длинные секунды последних часов.

6

Джим сел за стол раньше, чем обычно, ожидая с палочками и кубиками. Появились истране. Ази обслужили их, тогда как даже команда из бета начала собираться в салоне, чтобы увидеть результат игры. Только на совершенно необходимых постах остались люди, но и тем обеспечили постоянную связь через мониторы.

Джим предпочитал смотреть на стол, нежели на лица свободных людей, владевших его контрактом и сейчас ожидавших зрелища. Сегодня ночью он уже не будет принадлежать им, независимо от исхода игры.

В коридоре послышался звук легких шагов, и Джим поднял голову. Конт'Раен шла к столику. Он встал, как делал это каждый вечер, чтобы выразить свое уважение, ази, как обычно, подали напитки.

Она села первой, он за ней.

Джим не видел и не интересовался, что делают остальные. Сначала кубики бросила Контрин, затем он, получив право на первый ход.

Первую партию выиграл он, вторую – она. В салоне слышно было напряженное дыхание болельщиков.

Раен выиграла третью, четвертую и пятую партии.

– Перерыв? – предложила она, но Джим вытер капли пота с верхней губы и отрицательно покачал головой.

Он выиграл шестую, проиграл седьмую и восьмую партии.

– Четыреста шестьдесят девять на четыреста шестьдесят девять, – объявила она, глаза ее возбужденно сверкали, Попросив льда, она выпила стакан воды. Джим осушил свой одним глотком и холодной ладонью вытер лоб. Ему по-прежнему было жарко. В салоне толпились болельщики, он попросил еще воды и на этот раз выпил медленнее.

– Ты рискуешь большим, – сказала Конт'Раен. – Уступаю первый ход.

Он принял палочки, внезапно перестав ей доверять, перестав верить в ее великодушие. Он никому уже не верил. Теперь он знал, на кого ставили ази. Их взгляды, пока Контрин отбирала у него преимущество, ясно говорили, кто был за него, а кто против. А ведь когда-то он считал, что некоторые из этих людей его любят.

Джим бросил – ничего, только черное и белое. У Раен выпало то же самое. Игра шла медленно, осторожно. На двадцати четырех он выбросил одну черную, решил разыграть этот ход против ее тридцати шести и выиграл не только два корабля, но и черное, уничтожив свои очки. Потом стал играть более осмотрительно, постепенно возвращая очки. От следующего черного отказался, и до конца боялся черного с ее хода, которое так и не появилось. Постепенно дошел до восьмидесяти восьми, но Раен, имея шестьдесят два, забрала тройку звезд и выиграла девятую партию.

Четыреста шестьдесят девять на четыреста семьдесят.

– Что предлагаешь, если будет ничья? – спросила она.

– Одиннадцатую партию, – хрипло ответил он и только тут сообразил, что мог предложить нейтрализацию ставок. Однако она уже кивнула, и теперь он должен был выиграть десятую партию, чтобы получить право на одиннадцатую.

Раен собрала палочки, живой хитин на ее ладони сверкал как драгоценность. Палочки покатились по столу. Белое, белое, белое.

Партия для победителя.

Она подала ему кубики – вежливость, вытекающая из традиций игры. Вытерев влажные ладони о рубашку, Джим взял кубики и бросил. Шесть. Собрав кубики, Раен бросила сама.

Семь.

– Конец, – сказала она.

Мгновение было тихо, потом зрители зааплодировали, за исключением ази, которые отступили под стены. Они еще раз поняли, что выхода для них нет. Джим заморгал, дышал он с трудом и никак не мог справиться с дрожью.

Конт'Раен собрала палочки и сломала их, одну за другой. Потом медленно допила свой стакан. Шум в салоне стихал, офицеры и ази вспомнили, что их ждут обязанности. Осталась только пара истран.

– Выходите, – бросила Раен.

Оба заколебались, словно хотели запротестовать, затем молча вышли. Джим вглядывался в стол, ази никогда ни на кого не смотрели прямо.

– Допей до конца, – сказала она, и Джим повиновался; он нуждался в этом и никак не мог осмелиться.

– Спасибо, – продолжала Раен тихим голосом. – Ты помог мне справиться со скукой, а это удавалось немногим людям.

Он поднял голову, по-прежнему чувствуя то же отчаяние, которое не позволило ему отказаться от игры.

– Ты мог отказаться, – напомнила она ему.

– Я мог выиграть.

– Разумеется.

Он проглотил остаток жидкости, в основном растаявшего льда, и еще раз подумал, что Контрин совершенно безумна и по своему капризу может приказать убить его, как только они причалят. Она явно путешествовала одна, возможно, предпочитала одиночество. Он не понимал ее мотивов, его создали для службы на кораблях Андра Лайнз, и он не мог делать ничего иного. Раен подошла к столику истран, подняла стоявшую там бутылку и критически изучила этикетку. Потом налила в бокалы для него и для себя. Неуместность ее поведения еще раз убедила его, что она безумна. Ей следовало потребовать чистые бокалы, без остатков льда. Джим внутренне встряхнулся, вспомнил, что все это уже не имеет смысла. Оба выпили необычный тост.

– Никто из них… – пробормотала она, кивая на пустые столики и стулья, воспоминание об отсутствующих пассажирах, – никто из них не способен на игру с Контрин. – Никто. – Она улыбнулась и внезапно стала серьезной.

Потом подняла бокал в ироническом поздравлении.

– Твой контракт уже выкуплен. Ты умеешь стрелять?

Джим удивленно покачал головой. Он никогда не касался оружия, редко даже видел его.

Она засмеялась и отставила бокал.

– Идем, – сказала она и встала.

Потом, на верхней палубе, среди роскоши апартаментов Контрин произошло то, чего он, собственно, и ждал.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

1

– Рейсовый корабль, – буркнула Мот, разглядывая свои морщинистые ладони и не обращая внимания на окружающих ее глав Кланов. Она тихо засмеялась, вспомнив рапорта о суматохе вдоль линии перелета.

– Я боюсь, – заявил Цен Моран, – в этом вопросе у меня нет твоего чувства юмора. Дело связано с Истрой, с курганами и теми Мет-маренами, которые уцелели. Не думаю, что мы можем позволить себе смеяться.

– Убьем ее, – предложил Рос Холд.

Мот холодно взглянула на него, и он умолк.

– За что? Не припоминаю, чтобы посещение Истры оправдывало такие действия.

– Истра – критическая точка.

– Согласна.

Холд отвел глаза. Мот запомнила это и перевела взгляд на Морана и остальных.

– Я считаю, что присутствие Контрин на Истре может иметь некоторое позитивное влияние на ситуацию, при условии, что действия будут осторожны и разумны. Мет-марен обычно не поддерживает связей вне Семьи.

– Мир курганов, – буркнул Моран. – Еще один мир курганов, к тому же критический.

– Единственный мир курганов, где нет постоянного резидента Контрин. Мы изолировались от этой… контактной точки. Да, Истра довольно угрюма, однако, подозреваю, мы просто не хотим ни в чем ограничивать себя. Но маджат это не мешает, правда? На моей долгой памяти только Лиан посетил это место после постройки Города бета. Это было очень давно. Возможно, следует подумать над этим. Может, мы сами создали мертвую зону в своей разведке? Сообщения с Истры приходят очень редко, и кто-то из Контрин должен там появиться. Это наверняка не повредит их экономике.

– Но эта Контрин, Старейшая? – запротестовал Кан а Белн. – Проблемы возникали по всему Району, а эта Мет-марен родом из владык кургана, из ТОГО Клана… простейший прогноз покажет, что…

– Оставим ее в покое, – потребовала Мот.

– Дойди дело до голосования, – вставил Моран, – и это решение провалилось бы. Самым логичным кандидатом был бы Тон, а вовсе не Мет-марен.

Мот спокойно смотрела на него. Предложение должно быть внесено официально, и значит, кому-то из них пришлось бы поставить под ним свою подпись, рискнуть своим личным влиянием и сетью своих агентов. Вряд ли Моран считал свое высказывание ультиматумом, просто он близко связан с этими неэффективными Тонами. Имелось множество горячих точек большого значения, которые могли бы расшевелить оппозицию. Когда придет вызов, если он вообще последует во время Совета, то не за такую мелочь, как поручение убийства. Эти действия не вызывали особых страстей. Убийства совершались Кланами или их посланцами всегда тихо и без суматохи.

– Оставим ее в покое, – повторила Мот. – Пока.

На мгновенье за столом стало тихо, потом постепенно начались разговоры на другие темы, извинения, уход небольших групп. Мот наблюдала за ними, запоминая, кто с кем вышел. Она пришла к выводу, что большая группа планирует ее устранение.

А ПОСЛЕ МЕНЯ, – подумала она, язвительно улыбаясь, – ПУСТЬ ЭТО ПРОИЗОЙДЕТ.

Она разложила сообщения, пришедшие в комитет относительно всех дел, которыми должен был заняться Совет: излишки ази, напряженность среди бета, не имеющих возможности найти работу, неразбериха в курганах, на Цердине стычки зеленых и набирающих силу голубых с красными и золотистыми. Деятельность Клана Тонов, поверенных курганов в городе Мет-маренов, оказалось неэффективной, рапорты скрывали это под лавиной слов.

Снова и снова повторялись сообщения, что красные искали контакта с Контрин, приносили дары, появлялись на территориях бета.

Мот наткнулась на предложение клана Иллит использовать излишек ази для строительства кораблей на Педре. Идея получила поддержку и, возможно, пройдет при голосовании. Это могло бы помочь ликвидировать кризис, вызывающий недовольство на многих планетах.

Мот, хмуря брови, изучила проект, потом нажала кнопку вызова и сидела, положив подбородок на ладони, вглядываясь в убедительную статистику. Вошел Холд; задумавшись, она заставила его ждать, пока закончит чтение.

– Рейсовый, – снова рассмеялась она и пристально посмотрела на молодого Танда Холда. – Убить ее. Ты тоже так считаешь. Я слышу это уже так давно, что у меня болят уши. Нужно признать, что вы упрямы. Где Морн?

Танд Холд пожал плечами.

– Не знаю, Старейшая, – ответил он, глядя ей в глаза.

– Пол с ним?

– Этого тоже не знаю. Когда мы расставались, они были вместе.

– Где ты его оставил?

– На Мероне, – он все не отводил глаз. – Пола интересовали в основном развлечения, у Морна были свои дела, у меня – свои. Никто их не контролирует.

Она внимательно смотрела на него, потом отвела взгляд.

– Ты хочешь убрать ее.

– Я стараюсь советовать как можно лучше. Почему вы так чувствительны к этому делу? Какая-то личная неприязнь?

– Нет. Твой агент, следящий за другими агентами, наверняка дал бы тебе знать, будь здесь что-то личное.

Она рассмеялась на эту его дерзость. Самый молодой из Холдов был рядом с ней уже слишком долго и слишком близко.

– Тогда почему? – Мот не хотела менять тему. – Разве она пыталась когда-нибудь вмешаться в дела Семьи? Она не лезет в экономику и только путешествует время от времени.

– Она твой агент? – Уже пять лет Танду хотелось задать этот вопрос.

– Нет, – тихо ответила Мот. – Но я защищаю ее, как если бы она была им. А может, все-таки – да, некоторым образом. Но почему ты так ее боишься, Танд?

– Потому, что она нетипична. Ее поступки напоминают лотерею. К тому же она уцелела и должна испытывать ненависть, но никогда ее не выказывает… за исключением одного раза, но тогда дело касалось прямой мести. Она не руководствуется старыми обидами.

– Понимаю.

Сейчас она нашла место, где может серьезно навредить. Там есть люди с Внешних Миров, есть курганы и никого, кто следил бы за ней. Только бета. Ее перелет на Истру должен иметь какую-то цель.

– Ты так считаешь? В своем поведении она обычно не руководствуется определенными причинами.

– Я верю, что на этот раз все по-другому.

– Может, ты и прав. Однако за все эти годы она ни разу не пыталась вернуться на Цердин.

– Принципиальной ошибкой было оставить ее в живых.

– Семья искала улик против нее с тех пор, как она улетела, но не нашла ничего.

– Значит, она умна и опасна.

Мот снова рассмеялась; листая донесения, она оставляла их в беспорядке.

– Как долго живут маджат?

– Средняя особь около восемнадцати лет. – Казалось, Танда слегка раздражала внезапная смена темы. – Королевы дольше.

– Неверно. Как долго живут маджат?

– Курганы бессмертны.

– Вот это правильный ответ. И сколько это составляет?

– По их подсчетам – миллионы лет.

– А сколько мы за ними наблюдаем, Танд? Молодой человек переступил с ноги на ногу, опустил голову, посмотрел на пол, потом на стену, явно демонстрируя нетерпение.

– Порядка шестисот, может, семисот лет.

– А как долго может длиться цикл в пределах жизни бессмертного организма?

– Какой цикл? Старейшая, боюсь, я не понимаю, куда ты клонишь.

– Да, мы этого не знаем, верно? Вместе со смертью теряются все наши воспоминания. Остаются лишь записи… только то, что мы сочли важным, в данный момент, в конкретных обстоятельствах. А Трутни помнят все.

Танд тряхнул головой, пот выступил у него на лбу.

– Старейшая, я бы предпочел, чтобы ты говорила яснее.

– Я бы хотела иметь под рукой достаточно древние хроники. Ты не замечаешь перемен? Нет, конечно, нет. Ты живешь всего третью часть столетия, я – всего шесть с половиной. И чего стоит мой опыт? Договор удерживал курганы вдали от дел людей, а теперь красные и золотистые появляются среди нас, даже среди бета. Курганы ведут войны – на Цердине, Мероне, Андре, Калинде… На Калинде это голубые и зеленые против красных. На Андре и Цердине – голубые и зеленые против красных и золотистых. На Мероне – голубые против красных и зеленых, а золотистые скрываются.

– А Истра…

– Трудно что-либо предвидеть, правда?

– Не понимаю, что ты хочешь этим сказать, Старейшая.

– И пока не поймешь, распускай среди Кланов слухи, что у Мот еще есть свои достоинства и устранение ее будет очень неразумным поступком.

– Мы говорили, – попытался напомнить Танд, – о Раен а Сул.

– Да-да. – Мот покачала головой и заморгала. – Когда тебе почти семьсот лет, мозг начинает отказывать, в нем слишком много информации. Бывает что-то похожее на пророчества, ассоциации, полные утонченного анализа фактов. – Она не могла справиться с дрожью рук, вызванной усилием проследить эти перекрывающиеся вопросы. Автоанализ. Из всех процессов этот был самым трудным понять, почему ассоциируются определенные данные. Глаза ее жгло, пальцы не чувствовали документов, зажатые в них. Она вдруг поняла, что Танд что-то говорит.

– Иди, – прервала она его, и он вышел.

Мот смотрела, как он выходит. Теперь сомнений не осталось: смерть ее запланирована.

2

Ази в конце концов успокоился в новом для него мире и жил так, словно роскошь кают верхней палубы была чем-то совершенно обычным. Раен тихо встала, проскользнула через защитную сеть, закрывавшую широкое ложе и, зевая, потянулась. Она думала о переезде, об упаковке личных вещей, раскиданных по кабине за месяц путешествия.

Этот ази… Она еще не знала – помощь он или балласт, не была уверена, верно ли поступила, сомневалась даже сейчас. Обычное состояние по утрам.

Сделав над собой усилие, она отбросила сомнения, не желая думать ни о чем, кроме сегодняшнего дня. Это было лучшее решение, по крайней мере на час, на время ожидания и одиночества. Раен ожидала, что перелет будет невыносимо скучным, и вот он закончился, а она пережила за это время минуты высшего возбуждения, ради которых стоило жить, слишком редкие, чтобы глупые сомнения отняли эту радость. Она вновь зевнула и потянулась, потом подошла к консоли и отстучала заказ на двойной завтрак.

С экрана замигала красная лампа – сигнал тревоги.

Сердце ее забилось быстрее, и Раен нажала тройку, канал, зарезервированный для информации об опасностях и предупреждений.

ПАССАЖИР МАДЖАТ ПРОСНУЛСЯ. ПРОШУ ПОКИНУТЬ РАЙОН СЕКТОРА 31.

Это можно было предвидеть: тревога для корабля, не для нее. Раен включила коммуникатор.

– Говорит 512. Предлагаю немедленно предпринять чрезвычайные меры предосторожности в секторе 31. Это не Работница. Прошу подтвердить прием.

Она получила подтверждение, протерла глаза и залезла под душ. Долг перед обществом был выполнен.

Ласка теплой воды и запах мыла – есть вещи, которых даже перспектива вечности не могут умалить. Вода стекала по ее телу, на котором – несмотря на все пережитое осталось немного шрамов. Она была худощава, хоть и вела довольно ленивую жизнь. Раен стояла под горячими струями воды до тех пор, пока сердце не начало учащенно биться, потом выпустила облако приятного пара, расчесала волосы и включила продув сухого воздуха.

Сухая, причесанная и спокойная, она вытащила купальную простыню и, завернувшись в нее, вошла в холод кабины, снова направившись к консоли. У нее возникла новая идея.

На столе лежали документы Джима. Раен просмотрела их, набрала номер складов корабля – назвала несколько вещей и попросила продемонстрировать. На экране появились рисунки – точное изображение его тела и разновидности костюмов. Одобрив несколько из них, она распорядилась записать их на свой счет, потом выбрала дорожную сумку, набор личных вещей и немного украшений.

Это развеселило ее, Раен предвидела радость Джима.

Однако, когда погас экран и единственное приятное занятие этого утра закончилось, она вновь подумала об Истре. Веселье вдруг сменилось угрюмостью, результатом утренней головной боли.

Возможно, вчера вечером она слишком много выпила.

А может, это меланхолия ази, так хорошо подходящая к ее настроению.

Встряхнувшись в конце концов, она оделась, выбрав простой прилегающий костюм из толстой шерсти. Потом, впервые на корабле, демонстративно надела панцирный рукав. Легкий светлый хитин, укрепленный ка тонкой основе, тянулся от живых драгоценностей на кисти до ключицы. Он был прекрасен, и это обрадовало Раен.

После такого долгого путешествия день требовал определенного церемониала.

Горько засмеявшись, она взглянула на спокойно спящий результат действия своей удачи. Он считал ее всемогущей и, пока это касалось корабля, подобного "Сокровищу Андры", наверняка был прав.

В шкафу висело несколько плащей – Раен вынула белый. Она хотела надеть его, чтобы закрыть бронерукав и оружие, с которым расставалась только в каюте, но потом повесила на место и взяла другой, голубой с белой оторочкой – запрещенный.

Даже обладание им было вызовом, брошенным Семье.

Почти два десятилетия никто не носил этих цветов.

Раен вынула плащ. Может, какой-нибудь бета заинтересуется, может, перешлет ее имя и описание в Совет.

Пусть, по крайней мере оно будет точным. Если они проглядели все другие сигналы, этот прочтут наверняка.

Накинув плащ на плечи, она застегнула его и снова взглянула на ази.

Джим лежал в самом углу большого ложа, скорчившись в эмбриональной позе, он сворачивался так даже во сне. Ее беспокоила эта подсознательная защита, она-то надеялась, что он уже расслабился.

– Проснись! – крикнула она. – Джим! Вставай!

Он шевельнулся, еще не совсем придя в себя, потом выпрямился и сел. Протерев глаза, скривился, очевидно, испытывая ту же головную боль, что и она. Он показался ей удивительно потерянным, Словно положил что-то не на место. Может быть, самого себя.

Раен решила, что ему нужно время, и перестала обращать на него внимание, подумав, что это лучшее, что может сделать. Вскоре он встал, собрал вещи с пола и направился в ванную. Там долго лилась вода, потом зашумели вентиляторы.

ОН ЧИСТЫЙ, – одобрительно подумала Раен, включила оперативный канал и села в кресло. Она ждала, слушала разговоры смотрела на экран с равнодушием человека, который сам много раз стоял на мостике корабля, швартующегося к станции. Трудоемкие процедуры и контроль большого рейсового лайнера были типичны для бета, сверх меры осторожных. Но вообще-то швартовка корабля таких размеров в доке станции не допускала мелких ошибок. Масса времени уходила на контроль измерительных систем, не оставляя ничего визуальной оценке.

Пятый канал давал изображение цели путешествия именно это она и хотела увидеть. На экране виднелась маленькая капля станции, которая за ближайшие часы должна была сильно вырасти. Дальше была Истра, расплывчатый голубоватый диск, а в верхней части экрана сияла сквозь фильтры сама Бета Гидры, Хвост Змеи, грозный блеск которой предупреждал, что нечего ждать рая на поверхности планеты.

Два главных континента – два порта – покрывал в основном песок. Дожди выпадали в извилистой полосе, на юге первого континента и на побережье второго. Грозы задерживались огромным горным хребтом, образуя обводненные районы на берегу и одну из самых страшных пустынь Района по другую сторону гор. На памяти людей система дождей не менялась ни разу. Жизнь, возникшая на Истре до появления маджат, не успела достичь разума, а существа, у которых, возможно, появились его зачатки, предпочитали держаться подальше и от людей, и от маджат.

Раен гипноизучала Истру и располагала всей информацией, которую нашла в записях. Планета была заселена не очень плотно, ее жители занимались сельским хозяйством, благодаря чему она обеспечивала себя сама.

Семья считала неразумным показывать себя Внешним Мирам с лучшей стороны и потому этот мир служил только для обеспечения станции. Станция была настоящей Истрой. Агломерат доков и складов, круживший на орбите, не имел равных во всем Районе. Здесь проходила вся торговля с Внешними Мирами.

Стоило посмотреть на это, раз уж забралась так далеко. Впрочем, верно было и то, что станцию оборудовали довольно примитивно. Раен могла бы здесь попросту потеряться, если бы упустила из виду корабль.

Ее настроение ухудшалось с каждой минутой, пока она смотрела на экран с растущей убежденностью, что должна остаться на борту и вернуться в центр Района, туда, где было место Контрин. Под влиянием импульса она совершала уже различные безумства, однако это имело совершенно иной аспект. То, что она забралась так далеко, частично реализовало ее намерения.

Семья наверняка уже знает; невозможно, чтобы они не заметили.

Бесконечная жизнь и вынужденное безделье, бесполезность и одиночество – это была пытка, по сравнению с которой каждая перемена становилась праздником, а перспектива изменений парализовала. Это могло ее победить, и Семья решила, что в конце концов победит.

Губы Раен скривились в язвительной улыбке. Она по-прежнему была нормальна, хоть и приближалась к грани, То, что она оказалась здесь, на Краю, было триумфом ее воли.

Над дверью вспыхнула голубая лампочка – прислуга.

Раен встала, чтобы открыть, вспомнила, что еще не закрепила излучатель на поясе, и задержалась на мгновение, чтобы исправить ошибку.

Это были двое ази, принесшие завтрак и недавно купленные ею вещи. Она впустила их и стояла у открытой двери, пока они расставляли приборы на столе и раскладывали на скамье груду пакетов.

Есть завтрак неизвестного происхождения… она шла на риск, хотя в замкнутом пространстве корабля шансы на успех были больше, чем обычно. Однако меньше, чем в салоне. Принимать пакеты тоже было рискованно.

Вообще путешествовать без охраны, среди чужих, граничило с безумием. Впрочем, так же, как взять к себе ази, Джима. Маленькая треугольная татуировка под его глазом была настоящей, так же как номер серии на плече.

И то, и другое выцвело, как и должно было, и это исключало подставку… но не возможность того, что кто-то вмешался в программу, добавив в нее убийство.

Подобная угроза была неизбежным риском, и следовало мириться с нею, чтобы не сойти с ума от стресса. Раен улыбнулась, когда ази поклонились, выполнив свое поручение, и дала им большие чаевые – еще одно развлечение. Выражение счастья на их лицах доставило ей удовольствие. Она испытывала возбуждение, думая о вещах, купленных для Джима, и не могла дождаться, чтобы увидеть его реакцию. Его меланхолия стала своего рода вызовом, она была проще, может, более постижима, чем ее собственная.

– Джим! – позвала она. – Иди сюда!

Он вышел, наполовину одетый в свою униформу, со слегка взъерошенными волосами, все еще румяный после горячего душа. Раен указала на свертки – похоже, его ошеломило количество вещей.

Усевшись, он заглянул сначала в меньшие пакеты, коснулся пластиковой упаковки части одежды и ботинок из тонкой кожи, потом несессера. В одной из коробок нашел часы, очень дорогие. Коснулся пальцами циферблата, после чего закрыл крышку и отложил в сторону.

Даже следа улыбки не появилось на его лице, лишь пустота и… ошеломление.

– Должно подойти, – заметила она, когда он по-прежнему не выказывал ожидаемой радости. Побежденная, Раен пожала плечами – видимо, он был более трудным случаем, чем ей казалось.

– Завтрак остывает, поторопись.

Подойдя к столу, он остановился, ожидая, пока она сядет – эта вежливость раздражала своей механичностью. Ни слова не говоря, Раен заняла место, позволила поправить себе стул. Джим сел, взял вилку, дождавшись, когда она возьмет свою, и начал есть только после нее.

За все время он ни разу не взглянул на женщину.

Несмотря ни на что, убеждала она себя, его способность к адаптации исключительно высока. Ограниченная чувствительность ази, о которой говорили бета, оправдывала поведение, которое в ином случае можно было бы счесть оскорбительным. Ребенком она не могла этого понять, ведь была Лия, которая ее любила и которую любила она сама. Правдой, однако, было то, что ази не реагировали, как настоящие люди, а также, что среди них больше не было Лии, во всяком случае она не нашла ни одной.

ГЕНЕТИЧЕСКИ ЗАЛОЖЕННАЯ НЕЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ? – гадала Раен, наблюдая за Джимом. Ни во что подобное она не верила. Генетики Контрин никогда не занимались такими неопределенными вещами, как эмоции. Как Мет-марен, она лучше других знала результаты, достигнутые в лабораториях. Нет, это должно быть какое-то конкретное биологическое изменение, разве что бета знали больше Контрин, а в это она не хотела верить. Это должно опираться на что-то простое, не требующее помощи маджат.

Пониженная чувствительность к боли? Она представляла, как того достигнуть. Наверняка это вызвало бы определенные психологические реакции, до некоторой степени желаемые. Биологическое самоуничтожение, встроенное в ази, доказывало, что бета имели представление о генетике.

Джим внезапно заинтересовал ее, как многое другое, часто отрывающее от более важных занятий. Она начала думать о доме, об удобствах, о человеческом тепле Лии.

Обычно она заканчивала этим, но сегодня могла позволить себе большее. Внезапно она почувствовала, что жизнь должна ей чуточку удобств и снисходительности, чуточку…

Раен остановилась, начав рассуждать холодно, оценивая проблему как чисто интеллектуальный способ получения дополнительных знаний. Джим был загадкой, к тому же нелегкой. Внезапно она поняла, что все ази были загадкой, над которой она никогда не задумывалась. Их присутствие не удивляло, как одежда, которую носишь каждый день, не зная, каких умений требует ее производство. Она не знала этого до тех пор, пока не захотела сделанного на заказ плаща, и явилась туда, где могла бы его получить. Там она обнаружила чудесную мастерскую, полную ниток и удивительных машин, и старого бета, который ради удовольствия вручную ткал материалы и которого радовала возможность работы с редкими шелками маджат. Производство тканей требовало целой цепочки древних искусств, которые вызвали ее восхищение. Таланты бывали разные, но у нее самой не было творческих способностей.

То же самое случилось с ази, уже в первую ночь когда они сели играть, хотя она только теперь поняла, почему игра была такой важной – она позволяла заполнить время, давала занятие, успокаивающее разум, которое требовалось проанализировать и понять.

Возможно, это было высшее искусство. Ткачество, скульптура, поэзия – что еще оставили для бета Контрин? Создание людей.

Лицо Джима не представляло ничего особенного. Наверняка в районе Андры можно встретить множество подобных, разного возраста. Возможно, они выполняли ответственные задания, как и Джим: были техниками, домашней прислугой, дворниками, бригадирами, охранниками, специалистами по развлечениям – последнее на пресыщенном Мероне, где все было дозволено. Множество близнецов Джима наверняка работали у маджат, поскольку маджат ценили интеллект. То, что Джин был еще и приятен на вид, наверняка не пришло им в голову, потому что глаза их не могли этого оценить. Это заметила "Андра Лайнз". Все ази из обслуживающего персонала принадлежали к дорогим образцам, и ни один не походил на другого. Они явно должны были удовлетворять желания пассажиров и вне салона; Джим выказывал некоторый опыт в такого рода обязанностях. Это было лишним, как лишней и экстравагантной была роскошь убранства корабля. Зачем возлагать на самых впечатлительных и способных ази задачи значительно ниже их возможностей? Типичная нарочитость бета кто мог платить, тот покупал и приказывал, даже если это не имело смысла.

Джим закончил есть и сидел, глядя на тарелку, не зная, что нужно делать. Он очень напоминал машину, у которой кончилась программа.

Многие ази действительно действовали как машины.

Оторванные от своих обязанностей или забранные из дома или фабрики, к которым принадлежали, они теряли способность выполнять даже самые простейшие операции. Часть впадала в кататонию, и приходилось их умерщвлять, если не удавалось разбудить и обучить заново. Однако Джин, если бы выиграл, мог бы сойти за бета… не будь у него татуировки. Он смог бы жить самостоятельно. Он был так же мыслительно активен, как каждый Настоящий человек.

Такой же была Лия.

Джим наконец поднял голову, может, почувствовав ее сосредоточенность. Снова эта печаль, какую она видела каждую ночь, глубокая, неприкосновенная меланхолия, на которую она смотрела как в зеркало над игровым столом. Подозрение, что некоторые игры невозможно выиграть, несмотря на то что играть приходится.

– Ты ничего не спрашиваешь, – заметила она.

Он продолжал молчать.

– Мы летим на Истру.

– Значит, я лечу с тобой.

Это прозвучало, как вопрос, и она поняла, о чем он думал. Усевшись поудобнее, разглядывала его.

– Да, кажется, ты привык путешествовать, верно? Тебе никогда не хотелось полететь на планету? Наверняка ты хотел увидеть порты, в которые заходил этот корабль.

Он кивнул, и глаза его чуть прояснились.

– Ты можешь покупать, что захочешь… – сказала Раен. – Мое состояние уже давно перестало меня развлекать, и я перекладываю это проклятие на тебя. Все, что пожелаешь, любой твой каприз. Если бы ты выиграл, твои средства были бы ограничены, со мной же нет никаких границ. Мое общество опасно, но имеет и кое-какие преимущества. Если на этом корабле есть что-то, что ты хотел бы иметь, можешь это купить.

Предложение лишь смутило его. Он встречал бета в дорогих нарядах, заказывающих изысканные блюда, пользующихся всеми развлечениями – другого опыта у него не было. Любой бета, предложи она ему это, тут же придумал бы что-нибудь.

– Может переоденешься? Тебе необязательно продолжать носить эту форму. Проверь, подходят ли костюмы, а потом подумай об упаковке. Еще до полудня мы будем в доке. Мне нужно устроить несколько дел, а потом мы развлечемся, поищем компанию, в которой можно порезвиться. Ну, давай же.

Едва ли он успокоился, но все-таки встал, подошел к сиденью и начал перекладывать пакеты. Смахнул стопку коробок на пол, собрал их и тут же смахнул другие.

Неуклюжесть совершенно не подходила к нему. Присев, Джим неуверенно сложил все, старательно выбрал несколько свертков. Вся эта сцена испугала Раен, ударила ее словно сжатый кулак. Нарушение двигательной функции, вызванное слишком большим количеством перемен. Мертвая точка в механизме. Это случается. Вмешательство только ухудшило бы положение.

Раен вспомнила Лию и отогнала эту мысль.

Джим с ворохом пакетов в руках вышел в спальню.

Со стороны экрана послышались приглушенные голоса, и Раен встала, чтобы выключить его. Плохое настроение вернулось, тем более сильное, чем старательней она пыталась его игнорировать.

Я МОГЛА БЫ ПРОСИТЬСЯ НА ЦЕРДИН, – подумала она. – МОГЛА БЫ УМОЛЯТЬ МОТ И СОВЕТ ПРИНЯТЬ МЕНЯ ОБРАТНО. МОГЛА БЫ И ДАЛЬШЕ ЖИТЬ СРЕДИ КОНТРИН, ДОМА. ДОСТАТОЧНО ТОЛЬКО ПОКОРИТЬСЯ СОВЕТУ.

Этого всегда хватало. Но она этом не сделает. Не сейчас.

Она начала собираться, открывая ящики и шкафы в поисках забытых мелочей. Свет в комнате стал вдруг красным, весь апартамент наполнился предупредительным сиянием.

– Госпожа? – жалобно спросил Джим, выглядывая из спальни.

Раен четырьмя шагами пересекла комнату и включила аварийный канал. Она уже знала, чего следует ждать.

ПАССАЖИР-МАДЖАТ, – поплыли по экрану буквы, – ДВИЖЕТСЯ. СЕКЦИЯ 50, ПРОШУ ЗАКРЫТЬ ДВЕРИ И ОСТАВАТЬСЯ В КАБИНАХ. В СЛУЧАЕ ПОТРЕБНОСТИ В ПОМОЩИ ВЫЗЫВАТЬ СТАНЦИЮ 3.

Раен нажала 3.

– Безопасность, говорит 512. Предупреждение принято. Вы не могли бы его выключить? Спасибо.

Лампы вспыхнули обычным белым светом. Джим продолжал стоять в дверях. Раен проверила излучатель и вновь закрепила на поясе под плащом.

– Маджат засыпают на время полета, – объяснила она. – Когда они просыпаются, то сбрасывают панцирь, и некоторое время их кожа остается мягкой. Когда они без панциря, инстинкт велит им идти в сторону дневного света. Понимаешь, при системе тяготения этого корабля верхние палубы… он не атакует, просто ведет себя естественно. Лучше всего оставить его в покое. В таком состоянии он глуховат, потому что Слуховые антенны у него еще не окрепли. Глаза тоже не совсем в норме. Нельзя становиться у него на пути, и я пойду проследить за этим. Если хочешь, можешь остаться здесь. Немногие люди желают оказаться рядом с маджат.

– Ты хочешь, чтобы я пошел? В голосе его не было энтузиазма, хоть и чувствовалось желание помочь. Она не заметила паники, поэтому кивнула.

– Если не будешь делать ни одного движения без моего разрешения. Риск невелик.

– Ты и маджат… вы вместе?

– Я предупреждала, что мое общество бывает опасным. Присутствие маджат плохо влияет на некоторых людей. Надеюсь, ты не из них.

Она открыла дверь и вышла в коридор, где лампы по-прежнему светились красным. Джим шел следом. Дверь захлопнулась.

– Закрой ее, – распорядилась Раен. – И всегда закрывай за мной.

Лицо его блестело от пота, он боялся, но все-таки закрыл замок и двинулся следом за ней по коридору.

3

Коридор 50 находился рядом с лифтами и аварийными шахтами. Раен не удивило, что слепой маджат добрался до пятого уровня – туннели были естественной средой его обитания.

Сейчас он ждал, скорчившись перед переборкой – путаница конечностей и фантастических хитиновых протуберанцев. Он поблескивал красным светом, отраженным от влажной, свежей кожи, ошеломленный возникшим перед ним барьером.

– Он слеп к большей части того, что его окружает, – объяснила Раен Джиму. Оказалось, что антенны маджат были не такими уж мягкими – он уловил голос и повернулся, возбужденно шевеля челюстями. Это был Воин, беззащитный и нагой, словно только что вылупившийся.

– Стань там, в углу, – распорядилась Раен. – Спрячься, если он начнет вести себя плохо. И не пробуй удрать: ни один человек не обгонит Воина. Зато зрение его основано полностью на инфракрасной части спектра, и оно зависит от разницы температур. Если между вами окажется что-то холодное, он потеряет тебя. Он видит этот коридор совершенно иначе, чем мы: может быть, видит нас, может, места, где металл разогрет работающими за стеной машинами. Или прикосновением ладони. Если хочешь от него укрыться, не касайся обнаженной кожей металла или каких-либо гладких поверхностей. И еще одно: он не просто ощущает запах, он его читает.

Слуховые антенны по-прежнему двигались, улавливая звуки, но с этого расстояния маджат не мог их различить. Внезапно он поднялся на двух ногах и предупреждающе завыл. Раен медленно направилась вперед. Закинув плащ за спину, она вытянула вперед обе ладони, тыльными сторонами вверх. Маджат громко втянул воздух.

– Контрин, – произнес он глубоким голосом. – Контрин голубого кургана.

– Воин голубого кургана, – Раен говорила отчетливо и громко, чтобы он мог понять.

– Да, – вздохнул он, выпуская из полостей воздух. – Да-а-а.

Слуховые антенны передвинулись вперед, словно человек готовился слушать. Туловище Воина опустилось, маджат подвернул передние конечности – вся его поза теперь говорила об облегчении и доверии. Раен испытала странное чувство, словно что-то искала, перелетая с одной планеты на другую, и только теперь нашла.

– Я знала, что голубой должен лететь этим кораблем, – сказала она. – И потому прибыла.

Он наклонился, желая ее коснуться, но внезапно замер. Воздух быстро входил и выходил из голосовых полостей. Шум превратился в слова.

– Другой. Другой. Другой.

Раен поняла, что именно увидели его еще не пришедшие в норму глаза, и оглянулась на Джина, ждущего в углу.

– Это просто ази, Воин. Мой, моего кургана. Не обращай на него внимания.

Маджат заколебался, потом подошел к ней, склонил голову. Он искал прикосновения, и она подняла обе руки к его обонятельным пятнам. Мгновенье он вдыхал запах, потом наклонился жестом, похожим на человеческий поцелуй, раскрыл челюсти и поднес псевдоклешни к ее губам. Ядовитое жало оказалось очень близко, жвалы охватили ее голову. Неправильный вкус вызовет их смыкание, чисто инстинктивное, а в отличие от Воинов, Раен не была защищена хитином. У нее был лишь бронированный рукав. Однако вкус оказался верным, и маджат осторожно принял его от нее.

– Отсутствие информации, – сообщил он. – Откуда? Откуда?

– Цердин, – ответила она. – Когда-то.

– Королева. – Анализ данных продолжался внутри его тела, челюсти с сомнением захлопнулись. – Чувствую дружбу. Чувствую опасность.

– Я Раен а Сул. Раен а Сул хант Мет-марен.

Маджат замер, даже жвалы не шевелились. Одинокий Воин понимал только воспоминания Воинов, хотя другие могли прочесть в его теле гораздо больше.

– Опасность, – беспомощно повторил он, слуховые антенны раскачивались взад-вперед. Недавно разбуженный, он таким образом предупреждал о своей дезориентации. Он по-прежнему верил ей, хотя уже и не до конца. Челюсти неуверенно шевельнулись.

– Воин, ты добрался до Астры. Это то место, куда послал тебя голубой курган?

– Да. – Он отодвинулся от нее, вжимая тело в угол возле переборки. – Запрещено. Запрещено. Запрещено.

Раен не шевельнулась. Воины часто казались лаконичными и теряли нить разговора, однако этот выглядел совершенно потерянным. Он скорчился, поджимая конечности. Сейчас он мог напасть по любому поводу.

– Воин, – сказала она. – Я помогла тебе. Не будь меня на борту, корабль могли… задержать. Во время сна с тобой-особью мог произойти несчастный случай. Этого не случилось. До того как ты вылупился, я была в голубом кургане Цердина, внутри. Ты с Калинда, но разве на Калинде нет памяти о Мет-маренах? Прежде чем покинуть Цердин, вы знали нас, Мет-маренов, друзей кургана. Там был холм и озеро возле места, называемого Кетиуй. Мы говорили с вами… от имени всех курганов людей.

– Воин, – напомнил он ей. Не следовало ожидать, что он будет помнить. Однако слуховые антенны вытянулись вперед, челюсти ритмично двигались.

– Курган Мет-марен. Мет-марен. Кетиуй. Друзья кургана. Первые люди, Мет-марены. Да. Есть в памяти Воина.

– Да, – подтвердила она и вытянула руки, предлагая касание, если бы он захотел его принять. Здесь не было королевы, чтобы посоветовать Воину, не было Трутней, чтобы помнили за него. Она почти поймала его… почти.

Раен старалась не выдать своего возбуждения. Он не мог знать, как избегали ее другие голубые. Он летел на Истру. И прежде голубые искали другие миры, но это послание достигнет цели, она проследит за этим. В других местах голубые избегали ее и им не везло: путешествуя, они либо не просыпались, либо гибли в засадах. Только этот выжил, на единственной планете, где она имела возможность его защитить.

Это был единственный мир, где не было никого из Семьи, кто мог бы ее остановить и запретить доступ к курганам.

– Воин, тебя послали на Истру. Так?

– Да.

– Возможно, наши цели близки. Скажи, зачем ты сюда прибыл. Какое известие несешь?

Маджат молчал, возможно, думал. Он представлял новое поколение; восемнадцать лет было временем одного поколения для его вида, повсюду в Районе жила уже новая генерация голубого кургана, везде голубые скрывались в своих жилищах, а зеленые приходили в лаборатории Тонов и работали, как обычно, выполняя Договор под руководством Тонов.

Так продолжалось до прошлого года.

– Зачем ты прибыл? – повторила Раен.

Он осторожно подался вперед, глядя не на нее, а куда-то дальше. Потом повернул голову.

– Ази. Ази Мет-марен.

Он хотел прикосновения. Маджат называли группированием эту потребность убедиться в эмоциях других.

Джим стоял там, где она ему велела, в красном свете он выглядел странно.

– Мой ази, – подтвердила Раен, чувствуя учащенные удары сердца. – Джим. Джим, подойди ко мне. Медленно.

Он мог впасть в панику и броситься бежать, однако подошел к ней, и остановился на некотором расстоянии, словно внезапно парализованный. Воин сделал три быстрых шага и склонился над ним.

Джим закрыл глаза от страха. Раен вытянула руку, схватила его за плечо и сильно встряхнула.

– Коснись, – приказала она. – Ты должен его коснуться.

Когда он шевельнулся, протягивая руку к туловищу, она схватила его ладонь и сунула между челюстями, к обонятельным пятнам. Могучий Воин склонился ниже, раздвинул челюсти и коснулся псевдоклешнями губ Джима, воспринимая вкус, а не только запах. Лицо Джима заливал пот, Воин пробовал и его, стирая влагу со лба ази.

– Верь ему, – шепнула Раен, продолжая сжимать его плечо. – Стой спокойно и не двигайся. Голубые не причинят тебе вреда с той минуты, как этот Воин окажется на Истре. Он не может распознавать лица, но теперь знает вкус. Может, даже сумеет отличить тебя от твоих дублей. Думаю, сумеет.

Она отошла. Воин был теперь заметно спокойнее; он еще раз коснулся ее.

– Голубой курган, – произнес он глубоким баритоном. – Опасность.

– Опасность ждет голубых везде. – Раен сунула руку между челюстями – сознательный риск, успокаивающий жест. – Друг кургана. В тебе есть вкус красных? Кетиуй? Убийства?

Челюсти сжались, как только она убрала руку, достаточно сильно, чтобы отхватить голову человеку или маджат.

– Убийство, – повторил он. – Красный курган, убийство, да.

– Я была там, на Цердине, когда красные убивали голубых. Голубой курган с Калинда помнит это? С Цердина отправились посланцы, некоторые должны были выжить и дойти.

– Не ясно. Функция Трутней.

– Но ты знаешь о Цердине?

– Цердин. – Он втянул воздух и медленно выпустил его. – Да. Цердин. Первый курган. Эта-особь не совсем понимает. Эта-особь должна сообщить. Голубая королева Истры переведет. Королева поймет.

– Наверняка.

– Эта-особь не увидит больше Калинда. Эта-особь отрезана. Должен только передать сообщение королеве Истры. Потом стать без мыслей.

– Может, королева Истры тебя примет, Воин, и изменит инструкцию.

– Эта-особь надеется.

– Эта-особь тоже, Воин.

Антенны мягко ласкали ее лицо. Бесполый Воин не понимал ничего, кроме выполнения долга, но несмотря на это особи маджат могли испытывать что-то личное, а Воины бывали – в очень незначительной степени – эгоцентричны.

Раен положила ладонь на его переднюю ногу.

– Что привело тебя сюда? Как звучит послание, Воин? Ответь.

Большая бронированная голова легко повернулась, движением, которое для глаз маджат выражало массу нюансов.

– Эта-особь не знает. Я чувствую МЕСТЬ, королева Кетиуй.

Значит, информация была сложной, скрытой в биохимии организма. Маджат сообщил ей только понимание Воина, и для него послание означало – месть. Раен вздрогнула, вспомнив далекое прошлое.

– Я знала тебя раньше, Воин.

– Память Воина, – подтвердил он и коснулся ее, коснулся их обоих. – Мет-марен. Да. Не все Контрин друзья. Верю тебе. Верю, королева Кетиуй.

Известие было передано восемнадцать, нет, девятнадцать лет назад, и Воин был с ним. Раен коснулась его дрожащей ладонью.

– Скоро мы швартуемся, Воин. Будь осторожен, не трогай людей бета. Они не опасны для тебя.

– Да, – согласился он, встал и осмотрелся, крутя головой в разные стороны. – Потерялся, – пожаловался он. – Человеческий курган. Потерялся.

– Иди, – сказала Раен, подвела его к перегородке, взяла правый усик и коснулась им аварийного держателя. Маджат ухватился за него, оказавшись в безопасности, как человек, пристегнутый ремнями. – Останься здесь, Воин. Пусть твоя кожа высохнет. Ты далеко забрался, поэтому жди и не нападай на людей, если не угрожают тебе. Я приду к тебе в свое время.

– Потерялся. Эта-особь должна найти голубых Истры.

Раен погладила чуткие боковые усики, понимая, насколько сложное и трудное задание ждало Воина, без солнца над головой, закрытого в холодной, металлической конструкции. Маджат не до конца понимали, что существуют различные солнца, что не все планеты являются одним миром. Они доверяли себя нанятым бетам, надеясь, что попадут на нужный корабль, летящий в нужном направлении. Голубых посланцев ждали дополнительные преграды, потому что Контрин неохотно позволяли им путешествовать, и с ними часто происходили несчастные случаи.

– Я поведу тебя, – заверила Раен. – Останься. Жди меня.

– Голубой курган, – прошипел он, склоняясь под лаской. Щелкнули челюсти. – Жду. Да.

– Моя камера за двенадцатой дверью, считая от поворота Налево.

– Эта-особь охраняет.

– Хорошо, – согласилась она, коснулась усиков и отступила. Коридор был холоден, процессы в теле маджат проходили медленно, поэтому он охотно согласился остаться здесь и отдохнуть. Она подумала – не забрать ли его в кабину, но там он был бы вместе с Джимом, стоявшим, прислонившись к стене, словно в шоке. Еще раз погладив Воина, Раен ушла, забрав Джима. Можно было надеяться, что Маджат ничего не грозит; бета будут обходить этот коридор, но если бы кто-то на корабле хотел с ним расправиться, он сделал бы это во время сна, а не сейчас.

Этот посланец должен дойти.

ЛУЧШИЙ ЛИ ЭТО СПОСОБ? – спрашивала Мать на Цердине. У маджат не было детей, только яички и взрослые особи. Мать спросила совета у человека, а ответил ребенок. Мать не могла этого знать. Договор мудро требовал, чтобы люди не имели доступа в курган, к королевам, Трутням, Разуму. Раен ненавидела себя за только что сделанное: она вписала собственное сообщение в память Воина в момент, когда он не мог посоветоваться с королевой. Ее сообщение дойдет до голубых Истры – как правда, такая же важная, как настоящее известие. Это был ее ключ к курганам.

4

Джим вышел из ванной бледнее, чем заходил. Он вытошнил завтрак и решился на еще одно долгое купание. Сейчас, завернувшись в полотенце, он бросился на широкое ложе и не выказывал желания шевелиться.

Раен склонилась над ним и коснулась влажного плеча.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Он не оцарапал тебя?

– Хорошо, – невнятно ответил он, и она решила, что лучшее, что может для него сделать – оставить в покое.

Джим был по-прежнему разогрет после купания, поэтому она накинула на него край одеяла, пожала плечами и вернулась к собственным делам.

Раен начала собираться, укладывая вещи в несколько чемоданов, поцарапанных и помятых в многочисленных путешествиях. Ей не хотелось с ними расставаться, поскольку они вмещали все, от чего она не желала отказываться, перебираясь с планеты на планету. Большинство вещей, купленных на корабле, она поначалу собиралась оставить, но передумала и просто плотнее упаковала багаж. На Истре ей вряд ли удастся найти что-то такое же хорошее.

В конце концов Раен добавила еще пятый и шестой свертки: аппарат для гипнообучения и бесценные записи.

Она не доверяла чужой аппаратуре, а записи… записи хранила еще долго после того, как они переставали быть нужны для получения знаний, некоторые ради удовольствия, другие из сентиментальности, а несколько для проверки определенной информации. Было еще с полдюжины таких, дубликаты которых не имели права на существование. Совет пришел бы в ужас, узнав, что она их имеет. Хол Иллит допустил ее к своей системе безопасности; он понимал только собственные капризы и собственное тщеславие, даже когда умирал. Раен пересчитала записи, убедилась, что все на своих местах, ничто не пропало и не перепуталось.

Она бы, конечно, воспользовалась аппаратом, чтобы занять оставшийся час, но в кабине находился Джим, а Раен не собиралась повторять ошибку Иллита. Читая гипнозаписи, человек становился совершенно беззащитным, а она не могла и не хотела этого делать в присутствии чужого, хотя бы только ази. Томясь от скуки, она расхаживала по комнате, потом села и включила один из развлекательных каналов.

Драмы бета были примитивны и скучны: работай ради успеха, добивайся успеха, чтобы не нужно было работать, потребляй, потребляй, потребляй. Потребление стало свидетельством статуса. Экономически это приносило желаемые результаты, но драмы стали невыносимо скучными. Раен переключила экран на операцию швартовки, решив, что интереснее смотреть за вращающейся все ближе станцией, игрой света и теней на ее плоскостях.

Из соседней комнаты послышались какие-то звуки Джим встал. Она прислушалась, не пойдет ли он вновь в ванную – не пошел, и Раен решила, что ази чувствует себя хорошо. Из спальни доносились его шаги, шелест пластиковой упаковки, наконец щелчок закрывшегося чемодана. Выглянув из-за спинки кресла, она увидела его, одетого в довольно старомодный костюм – Джим ставил свой багаж возле ее чемоданов.

Действительно, он мог бы быть бета или даже Контрин – он был достаточно высок для этого, однако волосы имел чуть светлее, и к тому же – татуировка под глазом.

– Ты превосходно выглядишь, Джин.

Он смущенно опустил голову.

– Спасибо, леди.

– Оставь эти формальности, когда мы одни. – Она повернула кресло и внимательно оглядела его. – Надо понимать, ты чувствуешь себя лучше.

Он подтвердил и почти неслышно прошептал:

– Прошу прощения.

– Ты не впал в панику и не убежал. Присядь.

Он сел на скамью у стены, все еще бледный.

– Мет-марены, – начала Раен, – не очень-то популярны среди Контрин. Рано или поздно кто-нибудь попытается убить меня, – она вытянула правую руку тыльной стороной вверх. – Хитин, который ты видишь, относится к голубому кургану. Двадцать лет назад голубой курган и Мет-маренов постигло общее несчастье, так что у меня с Воином есть кое-что общее. И еще скажу тебе: когда-то у меня работало несколько ази. Каким-то образом ворота остались открыты на ночь, и красный маджат проник внутрь. Я спала чутко, ази нет. Можешь поверить, комната их выглядела очень неприятно, но ази, который в ту ночь вышел бы со мной в холл, мог бы мне пригодиться.

– На корабле… – он всегда говорил тихо, теперь даже тише, чем обычно, – есть процедуры безопасности, я знаю их.

– Тебя учили самообороне?

Он покачал головой.

– Просто сказали о замках, допусках и действиях при пожаре?

Он кивнул.

– Это лучше, чем ничем. Послушай: ты должен следить за моей собственностью, вещами, которыми я пользуюсь, и местами, куда возвращаюсь, гораздо внимательнее, чем за мной самой. Я сумею защититься, а мои противники не решатся на прямое нападение, поскольку существуют более простые способы. Нет, скорее они попытаются добраться до моих вещей или найти незапертую дверь. Понимаешь, о чем я говорю?

– Да, леди.

– Мы швартуемся примерно через час. Ты мог бы помочь и привезти сюда багажную тележку. Сомневаюсь, чтобы проход был безопасен для ази, пока там находится Воин, но тебе он не причинит вреда, если ты позволишь коснуться себя и опознать. Ты будешь в безопасности, как я сама. Сможешь это сделать?

Джим кивнул.

– Помни, мы можем быть вместе очень долго.

Он встал.

– Девятнадцать лет. – А когда она удивленно нахмурила брови, добавил с неуверенной улыбкой: – Мне двадцать один.

Юмор ази. Он доживет до сорока. Она испытала странное чувство, которое издавна вызывали у нее только воспоминания о голубых. Вспомнилась Лия, кроткая ази ее детства, вновь перед глазами проплыли мертвые лица, резня и огонь… Раен отогнала мрачные мысли.

– Я ценю лояльность, – сказала ока, поворачиваясь к экрану.

Его не было довольно долго. Раен принялась кружить по комнате, поймала себя на этом и остановилась.

Может, пойти к нему? Нет, она не хотела показывать бета своего волнения.

В конце концов замигала голубая лампочка, и Раен торопливо открыла дверь, отодвинувшись, чтобы пропустить Джима и тележку.

– Какие-то неприятности? – спросила она.

Джим удовлетворенно покачал головой и принялся грузить чемоданы, а закончив, сел. Делать больше было нечего. Раен наблюдала за процедурой швартовки, уже виден был их док, станция не умещалась в экране – удивительная структура именно таких размеров, как она о ней слышала.

И корабли, корабли необычайных конструкций, пришвартованные в доках – грузовики с удивительными, продиктованными необходимостью формами. Они никогда не приземлялись, лишь соединялись переходами со станцией. Единственным стандартным механизмом в них была система швартовки, она имела одинаковые размеры и у самой маленькой яхты, и у самого крупного лайнера. Какой-то корабль как раз отсоединялся, когда они приближались – старый грузовик. Знаки на корпусе не походили ни на один из известных Раен символов, или эмблем. Не сразу узнала она округлый знак Сол и почувствовала дрожь волнения. Корабль с Внешник Миров, гость Района. Он плыл как сонное видение, миновал их и исчез в тени "Сокровища Андры".

– Извне, – громко произнесла Раен. – Смотри, Джим, тот в третьем доке такой же конструкции.

Джим промолчал, внимательно вглядываясь в изображение.

– Край, – сказала Раен. – Мы добрались до Края.

5

Мерек Элн чувствовал, что у него дрожат пальцы.

Скрестив руки но груди, он взглянул на Парн Кест.

– Лучше позвони, – сказал он. – Время еще есть.

– Но ведь вмешался маджат, – запротестовала она. – Маджат! Сколько это существо могло находиться на борту?

– Он наверняка с ней. – Мужчина оглянулся на дверь и задрожал еще сильнее при мысли о маджат, свободно бродящем по коридорам. По крайней мере Контрин успокоила его. Это подтвердил аварийный канал, по которому передали благодарность, хотя трудно было сказать, что Контрин нужна чья-то признательность. Однако могли произойти гораздо более худшие вещи. Они возвращались издалека, полгода не знали, как развиваются события на Истре, а последнее сообщение для них было отправлено еще раньше.

Внезапно решившись, он подошел к консоли.

– Мерек! – Пар встала и схватила его за руку; капли пота выступили на их лицах. Не сказав ничего больше, женщина опустила руку. Они больше не были в безопасности. Даже возвращение домой не давало гарантии безопасности.

Мерек сел за пульт и включил канал связи. Линию без малейшего перерыва заполняли инструкции швартовки, и ему пришлось отправить сообщение за гораздо более высокую цену.

Центр связи затребовал информацию о состоянии финансов, обычного кредита им было мало. Они приняли серию цифр и кодов, чтобы пропустить ее через планетарный банк, а затем номер адресата, представителя компании ИТАК на станции.

ПЕРЕДАЧА, – сообщил экран.

Мерек отстучал сообщение: УВЕДОМИТЬ ПРАВЛЕНИЕ, ВОЗВРАЩЕНИЕ МИССИИ С МЕРОНА. СРОЧНО ПРЕДСТАВИТЕЛЮ ИТАК НА СТАНЦИИ. ПРОШУ ЖДАТЬ НАС У ВХОДА. НЕОБХОДИМА ОХРАНА. С ГЛУБОКИМ БЕСПОКОЙСТВОМ ЖДЕМ ОТВЕТА.

Последовала долгая, неизбежная пауза.

– Зря ты упомянул о Мероне, – заметила Парн. – Не нужно было. Не по открытому каналу.

– Сама хочешь все сделать?

– Я бы вообще не звонила.

– Тогда никто бы нас не ждал, кроме… какого-нибудь чиновника из конторы, А на станции многое могло измениться. Я хочу иметь личную охрану.

Он потер лоб, повторяя в памяти шифры.

ГЛУБОКОЕ – означало неприятности, БЕСПОКОЙСТВО в последней фразе – маджат. Он не осмелился упомянуть о Контрин, никогда не знаешь, где скрываются их агенты.

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ИТАК БУДЕТ ЖДАТЬ У ВОРОТ, – появился ответ. – ПОНИМАЕМ ГЛУБОКОЕ БЕСПОКОЙСТВО. ПРИМИТЕ СОБОЛЕЗНОВАНИЯ.

Правильный код и элегантно переданный, Мерек закусил губу и подтвердил прием.

ИТАК заботилась о своих людях, если только имела время, чтобы сделать ход. Если Контрин или кто-то другой тоже отправил сообщение, лучшим выходом было сбросить маску и попросить о помощи.

Парн взяла его за руку и обняла. Он не был уверен, правильно ли поступил, ведь Парк не согласилась с ним.

Однако, если новости опередили их, если с корабля передали в порт список пассажиров, следовало убедиться, что среди встречающих человек ИТАК будет самым главным.

6

– Воин, – тихо позвала Раен.

Он шевельнулся и отпустил аварийный захват.

– Воин, мы пришвартовались. Это я, Раен Мет-марен. – Она подошла ближе и коснулась его, он тоже коснулся ее и быстрым движением проверил Джима. Ритуал группирования закончился.

– Да, – откликнулся маджат.

– Джим, – Раен указала на ближайший лифт, ази вкатил туда тележку и встал у стены. За ним вошли маджат и Раен.

Дверь закрылась и лифт двинулся. Воздух быстро стал тяжелым – кабина была герметична, а крупный маджат потреблял много воздуха. Он пах чем-то сухим и странным, словно старой бумагой. Хитин, хоть еще и сверкал, уже высох. Там, где Воин сбросил свой старый панцирь, команда корабля найдет сокровище. Разумеется, никаких драгоценностей трутней, но все равно ценный декоративный материал. Таким образом курган расплатился за перевозку.

Воин разглядывал людей, слегка обеспокоенный сменами направления движения лифта; крупная голова неуверенно склонялась, глаза сверкали под лампой, панцирь переливался радужными полосами.

Раен гладила его усики, стараясь успокоить, и он тихо запел для нее песню Воинов.

– Слышишь? – обратилась Раен к Джиму. – Курганы полны таких звуков, людям редко предоставляется возможность их услышать.

Лифт снова сменил направление и с шипением остановился. Открылась дверь. Дежурившие ази вскочили, Оставив им достаточно места.

Пройдя сквозь люк, они оказались в холодной, чужой атмосфере станции Истры, среди темных пространств и ярких огней. Команда ждала, чтобы попрощаться с ними.

Этот обычай не менялся, наверняка они также попрощались с каждым пассажиром этого рейса. В их взглядах и улыбках Раен заметила ожидание. "Сокровище Андры" мог возвращаться домой, в безопасное и дружественное пространство, к обычным пассажирам. Его кабины снова займут нормальные бета, которые никогда не думали увидеть вблизи Контрин или маджат.

Раен подала руку каждому из них и рассмеялась.

Пальцы их были влажные и холодные, они как могли избегали прикосновения хитина к своим рукам.

– Безопасного путешествия, – желала она всем.

– Безопасного путешествия, – повторял Воин, не знающий чувства юмора.

Никто даже не пытался помочь им сойти с трапа. Джим управился с багажом, всем телом налегая на тележку, которую они ненавязчиво присвоили, и, ступив на движущуюся дорожку, они поехали вниз.

В конце трапа уже за барьером безопасности стояла пара Истран, а с ними группа чиновников и трое ази, но не домашних. Охранники. Раен сунула руку под плащ, положив пальцы на рукоять излучателя и прикидывая, кого из них нужно убрать первым, если понадобится.

Движущаяся дорожка доставила их в самый низ, и они оказались на большой плоскости. Здесь не было сверкающего хрома Мерона или живых растений Калинда, ничего от космополитической роскоши станции Цердина. Здесь не тратили денег на показуху, на дорогие, защищенные окна, видны были только темные машины, автоматы, обнаженные контакты и провода, пункты обслуживания, открытые и всегда под рукой.

Это была торговая станция, построенная не для удовольствия туристов, а для приема и отправления грузов. Транспортеры пересекались над головами, транспортные люки и темные коридоры вели в узкие камеры, тут и там работали ази, угрюмые, одетые в серое, сосредоточенные на своих обязанностях.

Раен глубоко вдохнула атмосферу этого места и посмотрела влево, на третий док, в надежде увидеть экзотический корабль Внешних Миров. Но доки выглядели одинаково: огромные трапы, люди, казавшиеся рядом с ними карликами, места, закрытые путаницей канатов и заслоненные машинами. Прошло несколько человек, но слишком далеко, чтобы узнать их. К тому же у Раен не было времени.

– Потерялся, – пожаловался Воин, нервно касаясь ее. Воздух был достаточно холодным, чтобы дыхание превращалось в пар. Маджат в этих условиях был почти слеп, и легко было предвидеть, что он быстро станет вялым.

Истране подошли ближе, беспокоя воина еще сильнее.

Раен погладила его левой рукой и посмотрела на Мерека Элна.

– Лучше бы вам сохранять дистанцию, – сказала она.

Сэр Мерек Элн остановился, и вместе с ним остальные. Взглянув на маджат, он проглотил слюну.

– Это моя группа, – объяснил он. – У нас нанят паром. Не хочешь ли к нам присоединиться, Конт'Раен? Я… я по-прежнему хотел бы поговорить.

Раен удивилась. Этот человечек-бета приходил к ней и предлагал свои услуги. Кроме того, он был достаточно храбр, чтобы приблизиться к маджат.

– С моими спутниками там будет довольно тесно, сэр.

– Если ты согласишься, у нас будет достаточно места.

– Бета, – произнес Воин. – Человек-бета. – Одним шагом он преодолел разделявшее их расстояние, желая коснуться странного существа, сделавшего ему предложение. Раен немедленно остановила его, схватив за чуткую слуховую антенну; маджат вздрогнул, но стерпел оскорбление.

Мерек Элн не бросился бежать, хотя наверняка то была одна из страшнейших минут его жизни. Раен почувствовала, что ее уважение к этому бета растет.

– Сэр, – начала она. – Наше присутствие здесь должно быть необычайно важно для тебя лично.

– Пожалуйста, – тихо сказал он. – Пожалуйста. Сейчас станция не настолько безопасна, чтобы долго стоять на открытом месте. ИТАК может обеспечить тебе охрану. Поговорим по дороге. Это важно.

Все ее инстинкты восставали против принятия этого предложения. Это было рискованно, бессмысленно рискованно, вмешиваться в местные дела, предварительно не познакомившись с ними детально. И все же она кивнула и пошла за ними, Джим следом. Воин шагал рядом, медлительный словно движущаяся статуя. Он старался идти в том же темпе, что и люди.

Путь их пролегал вдоль доков, все ближе к месту швартовки корабля Внешних Миров.

Раен старалась не смотреть в ту сторону слишком откровенно, и это рассеивало ее внимание, отвлекало от наблюдения за окружающим. Но там были люди Извне, она знала, что это они, узнав их по необычным нарядам и тому, что они крутились вокруг того дока.

– Можно ли встретить их на поверхности? – спросила она. – Они прилетают туда? У них есть постоянная торговая миссия.

Это обрадовало ее; не в силах больше сдерживаться, она остановилась и посмотрела на группу людей, стоявших возле дока. Интересно, настоящие ли это люди? Одетые не слишком изыскано, они выполняли работу, подходящую для ази. Прервав ее, они с интересом смотрели в их сторону… скорее на маджат, чем на нее.

Извне. Из обширных, свободных Внешних Миров, где люди по-прежнему были такими, как когда-то Контрин. До сих пор они видели только тени Контрин. Интересно, знают ли они, кто такие бета, понимают ли хоть немного, кто такие на самом деле Контрин, кто такая она сама?

– Госпожа, – поторопил ее Элн. – Пожалуйста, быстрее.

Она отвернулась от чужаков, автоматически осматриваясь в поисках возможной ловушки. Воин обеспокоенно коснулся ее, и они пошли следом за Элн-Кестами, не зная, то ли избежали засады, то ли оказались среди группы убийц.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

1

– Старуха что-то крутит, – заметил Танд, – и это мне не нравится.

Старейший Холдов, гулявший с племянником, остановился на мгновенье, чтобы сорвать мертвую ветку цветка ночи. Листья отпрянули от прикосновения, на секунду свернулись, Потом успокоились.

– У нее пачки сообщений о курганах. Статистика. Может, она затеяла что-то против Тонов? Не знаю. Не могу сказать.

Старейший взглянул на Танда, он хорошо понимал, что рискует. Танд оставался вне кругов движения, имеющих доступ к информации, и о многом не имел понятия. Так и должно быть – учитывая положение Танда, лучше было, чтобы он не знал. Он оказался слишком близко к этой старой женщине, и если обрушится удар, вся известная ему информация в течение нескольких часов окажется у Мот.

– Что за статистика? Об ази?

– И о них тоже. Она постоянно просит дополнительные данные об Истре. Ее… развлекает поведение Мет-марен. По крайней мере так это выглядит. Но когда члены комитета уже вышли, она бормотала что-то о Мет-марен, которая служит ее интересам, не знаю, сознательно или нет. Я спросил ее прямо – является ли Мет-марен ее агентом, она ответила – нет, и на этом разговор закончился.

Холд отбросил сухие лепестки, сердце его никак не могло успокоиться.

– Мет-марен становится все более раздражающей.

– Может, еще одно покушение?

Холд сорвал с растения лист, остальные плотно свернулись и остались в таком положении. Он принялся обрывать мягкие части от скелета жилок – в воздухе разнесся резкий запах.

– Танд, вернись в Древний Зал. Тебе нельзя оставаться здесь.

– Сейчас же?

– Да.

Одним из достоинств Танда была его способность к адаптации. Холд оборвал очередной лист. Он верил, что Танд не будет колебаться ни секунды и прямо из сада отправится к главным воротам Города. Послышались удаляющиеся шаги, хлопнула дверь.

Его поездка останется тайной. Обычный визит в Город, потом снова на Альфу и в Древний Зал. Найдутся такие, кто охотно солжет ради него.

Холд вытер ладонь и пошел по другой тропе, к дальним помещениям поместья Элвиллон, в восточное крыло, откуда имел доступ к иным источникам информации.

Картина начинала складываться.

Дела на Истре были давно защищены от инспекции Совета. Сообщения пересылали через Мерон и подвергали жесткой цензуре, прежде чем отправить дальше.

Холд миновал каменные коридоры и добрался до охраняемой сферы домашнего компьютера. Включив его, он отправил сообщение, состоявшее из самых банальных фраз. Подтверждения приема не было, однако через три часа, хоть уже и было поздновато для визитов, на территории Холдов приземлился геликоптер, покрыв волнами поверхность небольшого пруда.

Холд вышел навстречу прибывшему. Они шли рука к руке и остановились у пруда, где Холд покормил старую сонную болотную змею, которая жила в нем. Всеядное животное глотало кусочки хлеба, открывая и закрывая челюсти с двойными суставами.

– Она почти так же стара, как дом, – заметил Холд.

Эрл Рен-барант стоял неподвижно, сложив руки на груди. Холд выпрямился, болотная змея щелкнула челюстями, сползла с берега и почти беззвучно исчезла в черной воде.

– Всплыли кое-какие старые дела, – начал Холд. – Я даже подозреваю, что они никогда не переставали быть актуальными, просто мы были слишком невнимательны, позволяя Старейшей решать. Я все больше убеждаюсь, что дело не просто в капризе.

– Мет-марен? – Рен-барант нахмурил брови, потом покачал головой. – Устроить это теперь будет нелегко. Она действует наугад – ничего конкретного. Не знаю, стоит ли рисковать.

Холд внимательно посмотрел на него.

– Наугад? А что произошло на Мероне?

– Личные счеты, забытые после первого покушения. Джин и Хол начали ссору с Филлитами. Несчастный случай.

– А на Калинде?

– Дело курганов, но она не была туда замешана. – Голубые вновь успокоились, да и красные кажутся удовлетворенными.

– Верно. Мет-марен улетела, оставив разрушения на Мероне и Калинде. Внимание заинтересованных привлекается туда, где это нам совсем невыгодно. Талант прежних владык курганов… Эрл, у нас есть враг. И очень опасный.

– Но она же не скрывала своего полета на Истру. Зачем устраивать такой шум, если она не безумна, как мы предполагали? Личный корабль мог добраться до цели одним прыжком. У нее было достаточно времени…

– Об этом узнал весь Совет, правда? Все было настолько необычно, что привлекло их внимание… привлекло туда, где это внимание нам совсем не нужно.

Рен-барант задумался.

– Ты думаешь, она нормальна и все хладнокровно рассчитывает?

– Не хуже, чем ты и я. Или Мот. Я получил информацию, Эрл. Когда лайнер покидал Калинд, на его борту находился маджат. Мы еще не знаем, далеко ли он летел – то ли с нею до конца, то ли вышел где-то по дороге.

– Голубой посланец?

– Еще не знаю. Можно предположить, что голубой или зеленый.

Рен-барант выругался.

– Тоны должны были заблокировать эти действия.

– Маджат заплатил за перелет, а бета не умеют их различать, Мет-марен поднялась на борт в последний момент, специальный паром, много шума. Мы узнали о ней очень быстро. Она демонстративно пользовалась кредитом, мы нашли ее платежи, по крайней мере одному кредитору, которым являлась транспортная компания "Андра Лайнз" через своего агента. Но маджат платил драгоценностями, без чеков, его погрузили на корабль спящим, не вызывая подозрений, несомненно, кто-то получил за это большие деньги. Наличными, без участия банка. Не осталось никаких следов. Мы не знаем, сколько они на самом деле заплатили. Вероятно, большая часть этого пошла на взятку. О маджат мы узнали, только начав расспрашивать выходящих пассажиров; бета неохотно повторяют сплетни подобного рода. Но вся эта операция, факт, что курган сумел обойти наш досмотр так хорошо и надолго…

– Тоны ничего не делают. Может, стоит подумать, действительно ли они нам помогают?

– Она Мет-марен. Владыки курганов из Тонов не имеют никакого влияния среди голубых. Совет смог отдать Тонам эту должность, но не может помочь им справиться с ней. Вопрос в том, смогут ли Тоны контролировать голубых? По-моему, это превосходит уровень их компетенции, даже если они утверждают противоположное. Мет-марен была эскортом маджат. Она перехитрила Тонов и сделала так, что Совет начнет теперь присматриваться к Истре. Старуха коллекционирует статистические сводки, в последнее время начала ими интересоваться. Есть вероятность, что она интересуется ими дольше, чем мы предполагаем.

Рен-барант тихо прошипел что-то.

– И еще одно, – добавил Холд. – Старуха говорила, что Мет-марен полезна. Полезна. И этот ее внезапный интерес к статистике Истры. Близится расчет за Педру. Лучше подготовиться, прежде чем старуха атакует нас публично. Истра – наше слабое место.

– Может, кому-то нужно туда отправиться?

– Я начал действовать два дня назад, – заметил Холд, а когда Рен-барант удивленно взглянул на него, добавил: – ЭТОТ вопрос скоро будет решен. Но я имею в виду не Мет-марен.

– Да, – ответил, помолчав, Рен-барант. – Понимаю.

– Танд рядом с ней и останется там. Организация должна усилиться и подготовиться к действиям. Ты знаешь программу и связи, и я доверяю все дело тебе.

– Сам я не могу, и так зашел слишком далеко.

Рен-барант угрюмо кивнул, и они разошлись в разные стороны, но гость еще раз остановился и оглянулся.

– Мот может использовать Мет-марен разными способами. Например, чтобы пустить противника по ложному следу.

Рос Холд взглянул на него и кивнул. Мот уже давно доказала что способна на такие интриги.

– Мы рассчитывали, что время разрешит наши проблемы, и это была серьезная ошибка. Нужно будет заняться ими обеими… одновременно.

Болотная змея еще раз выплыла на поверхность, и Холд бросил ей последний кусок. Змея схватила его, ожидая еще, но напрасно. Скользнув под воду, она уплыла.

2

Истранский паром оказался древним реликтом. Станция предлагала довольно скромные удобства, но в небольшом пространстве корабля, который должен был доставить пассажиров на поверхность, их было еще меньше. Только обивка была новой – свидетельство скорее символического ремонта. Раен с интересом оглядела системы парома и заглянула в кабину, где двое пилотов спорили над чертежами.

Истране заняли места, все девять: Мерек Элн и Парн Кест, несколько мужчин, выглядевших как чиновники, и охранники ази. Воин втиснулся в угол между креслами. Только там он мог поместиться, не беспокоя при этом пассажиров бета. Обе пары клешней он сомкнул на кронштейнах задних сидений и замер, словно статуя терпения.

Джим поднялся по трапу, после чего с некоторым смущением разместил тележку в грузовом отделении, за скромным багажом Элн-Кестов и с трудом закрыл дверь.

Раен позволила ему первому занять место возле закрытого визира, потом сама села напротив Мерека Элна и застегнула ремни. Сердце ее учащенно колотилось, когда она вспомнила об обществе, в котором оказалась, и музейном экспонате, который должен был через минуту войти в атмосферу.

– Просто удивительно, – заметила она, обращаясь к Джиму. Мерон со своими декадентскими, рискованными развлечениями никогда не располагал ничем похожим на истранский паром.

Джима не очень-то взволновало происшедшее, но глаза его блестели от любопытства и… нет, не страха, а лихорадочного внимания, словно он желал охватить все подробности одновременно. Руки его дрожали так, что он не сразу застегнул пряжку ремня. Пилоты прервали разговор ровно настолько, чтобы проверить герметичность люка, после чего вернулись в кабину. Через минуту захваты раскрылись, последовало мгновение невесомости и смена направления силы тяжести после включения двигателей. Док станции постепенно удалялся; шум в кабине был оглушительным.

– Контрин, – крикнул Мерек Элн, наклонившись в кресле.

– Хочешь объясниться? – спросила Раен.

– Мы благодарны…

– Неважно. Можешь говорить дальше.

Мерек Элн громко проглотил слюну. В кабине установилась полная невесомость и тишина, если не считать вентиляторов, обеспечивающих циркуляцию воздуха. Полумесяц Истры полностью заполнил передний экран, на заднем медленно уменьшалась конструкция станции. Раен решила, что они падают на ночную сторону планеты.

– Мы рады, что ты решила лететь с нами, – сказал Элн. – Нас беспокоила твоя безопасность на станции и на планете. Возникли некоторые трудности – возможно, ты о них слышала.

Раен пожала плечами. До нее доходили слухи о беспорядках тут или там, о кризисах… и о делах еще более серьезных. Она охотно узнала бы об этом побольше.

– Возможно, – заметил Элн, – именно поэтому ты и прибыла.

Она взглядом указала на неподвижную фигуру Воина.

– Можешь спросить о причинах у него, сэр.

Мерек некоторое время молчал.

– Контрин, – вступила в разговор леди Кест, выглянув из кресла за мужем. – Каковы бы ни были причины твоего появления здесь, ты должна понимать, что многим рискуешь. Станция слишком велика и слишком трудна для наблюдения. В Новой Надежде на Истре мы можем по крайней мере гарантировать тебе безопасность.

– Леди, может, мы похищены?

Все вокруг внезапно умолкли.

– Контрин, – сказал Эли, – ты наверняка шутишь. Мы хотели бы убедить тебя, что существующую здесь опасность нужно принимать всерьез.

– Сэр, леди, пока вы стараетесь говорить только о некоторых аспектах ситуации, я не вижу оснований относиться к этому разговору всерьез. Вы были на Мероне и возвращаетесь домой. Ваши внутренние проблемы наверняка серьезны, но ваше поведение говорит о том, что вы предпочли бы, чтобы меня здесь не было.

Тишина продолжалась.

– Были беспорядки, – произнес кто-то сзади. – Станция особенно подвержена саботажу и другим подобным действиям. Мы боимся и неоднократно посылали просьбы о помощи, но ни на одну не получили ответа.

– Семья проигнорировала их. Ты хотел сказать это, сэр?

– Да.

– Это удивительно, господа. А как вы думаете, кто стоит за вашими проблемами?

Никто не ответил.

– Верно ли, что вы подозреваете Семью в том, что она виновата в ваших неприятностях?

На лицах бета выступили капли пота. Все молчали.

– Или, может, курганы?

Никто не шевельнулся, даже не моргнул.

– Какие-либо действия против меня были бы неразумны, господа. Семья не монолит, совсем наоборот. Вы можете быть спокойны: я ничего не знаю. Можете попытаться меня обмануть. Зачем вы летали на Мерон?

– У нас там просроченные кредиты у ИСПАК. Мы рассчитывали на какую-нибудь материальную помощь…

– Мы надеялись, – резко прервала его Парн Кест, – установить контакты с Внешними Мирами… чтобы пробить эту стену молчания. Нам нужны дополнительные налоговые и торговые льготы, и мы надеялись на кратковременный договор с ИСПАК, на помощь. Зерно и продукты. Контрин, мы содержим фермы и имения, которые никоим образом не могут приносить прибыль. Мы в отчаянном положении. Получено согласие на увеличение численности – нашей и ази – в два раза, и мы ждали решения, которое закончит это дело. Однако, начался кризис, и нас никто не слушает. Маджат принимают часть избытка ази, и только этот рынок спасает нас от экономического краха. Но продукты… продукты для всех жителей Истры… Близок день, когда мы не сможем накормить курганы. Конт'Раен, мы живем сельским хозяйством и ази. Новая Надежда, Новый Порт и станция… да и маджат тоже, – все получают продукты с ферм. Но продукты нужны и для ази, которые на этих фермах работают, а их достаточно, чтобы четыре раза удовлетворить полную потребность Истры. Началась паника, поместья превратились в укрепленные лагеря.

– Когда мы прибыли, – слабым голосом продолжал Мерек Элн, – нам сказали, что ИТАК в состоянии конфисковать ази с меньших ферм, однако нет способа, чтобы силой забрать их с больших. С учетом законов мы не можем лишить их контрактов – ни через продажу, ни через умерщвление. Нам необходимо иметь…

– …лицензию Контрин на перевозки или изменение численности, – закончила Раен. – Или на умерщвление без медицинских причин. Я довольно хорошо знаю вашу политику, сэр Элн. Итак, вы не можете ни экспортировать, ни умерщвлять…

– Ни кормить их бесконечно, Контрин. Экономика ферм требует некоторого количества ази в зависимости от поверхности грунта. Кто-то… совершил ошибку.

Губы Элна дрожали, когда он говорил это. Для бета он решился на слишком многое.

– А случаи насилия на станции?

– Ничего подобного пока не произошло, – вставил один из чиновников.

– Но вы боитесь, что произойдет. Почему?

– Вину за ситуацию на фермах свалят на корпорацию. Владыкам трудно поверить, что виноват кто-то другой.

Снова стало тихо.

– Вас наверняка обрадует, господа, известие, что есть способы передать сообщение с этой планеты так, чтобы его услышали на Цердине. Я смогу это сделать. Однако возможны такие решения проблемы, которые этого не требуют. Может, даже более выгодные, – она вспомнила о Джиме и наклонилась к нему, положив руку на его колено. – Того, что ты слышишь, нельзя повторять никому.

– Я не повторю, – заверил он, и Раен поверила ему похоже, он искренне желал бы не слышать этого разговора.

– Какие действия предприняты корпорацией? – спросила она, снова обращаясь к Элну и Кест.

Эти двое и их спутники старательно избегали ее взгляда.

– Начался голод?

– Мы импортируем, – ответил тихий неуверенный голос.

Раен взглянула на него, постепенно понимая значение произнесенных слов.

– Через стандартные каналы?

– Все по лицензии. Пищевые продукты разрешены…

– Я знаю правила. Вы получаете зерно, торгуя с Внешними Мирами.

– Нам не пришлось вводить ограничение на продовольствие. Мы сохранили спокойствие и можем всех накормить.

– Мы пытались найти другие решения, – заверил Мерек Элн. – Нигде в районе нет избытков. Внутри не удалось достать ничего. Мы старались, Конт'Раен.

– Ваш визит на Мерон?

– Частично и это тоже, но без результата.

– Сэр Элн, напрашивается один вопрос. Если вы покупаете зерно у Внешних Миров, то чем за него платите? Возможно, не следовало спрашивать об этом здесь, на пароме бета, в их обществе, по пути на их планету.

– Маджат, – произнес кто-то из чиновников, нервно поглядывая на Воина. – Драгоценности маджат. Программы.

– Согласно указаниям Контрин?

– Мы… изучили то, что присылали лаборатории Цердина. И увеличили перевозки.

– Согласно указаниям Контрин?

– Это наша собственная продукция, Контрин. Никто не запрещает. Другие миры курганов тоже этим занимаются.

– Я знаю, что это легально, можете не цитировать мне правила.

– Мы просили о помощи. Мы соблюдаем закон и не сделали ничего запрещенного.

Все по закону… и нарушает равновесие всей торговли, если проделывается в крупных масштабах. Стоимость драгоценностей и других продуктов маджат росла благодаря запланированным трудностям при покупке.

– Вы отдаете продукты, произведенные маджат, людям Извне, чтобы накормить планету, – тихо скандала Раен. – А что получают маджат? Зерно? Ази? У вас с ними договор?

– Количество людей невелико, – слабо откликнулась леди Кест. – Велико оно лишь по отношению к нашим производственным способностям. Наша торговля опирается на ази. Мы надеемся на понимание Контрин и на экспортную лицензию.

– И курганы помогают вам в кризисной ситуации. Достаточно, чтобы прокормить избыток людей, избыток ази и самих себя. Цены, которые вы им навязываете, должно быть, чудовищны.

– Они… нуждаются в зерне и не протестуют.

– Знаешь, леди, – тихо сказала Раен, – я верю тебе.

Желудок подскочил к ее горлу, когда паром включил атмосферные двигатели. Маджат шевельнулся и гневно фыркнул, раздраженный новым для него ощущением, потом снова замер, а бета и охранники-ази облегченно вздохнули.

– Довольно необычный вход, – заметила Раен. Она чувствовала, что они летят под слишком острым углом.

– Мы не можем пересечь Высокий Пояс – отвратительная погода.

Она смерила говорящего взглядом, и пульс ее на мгновенье участился. Па крайней мере пока приходилось считать их слова правдой. Больше она не говорила, следя за их лицами.

Корабль спускался вниз под углом более острым, чем того требовал здравый смысл, и следовало ожидать сильных сотрясений, Джим, не привыкший даже к хорошим посадкам, был уже серо-зеленый, Элн-Кесты тоже.

На Истре имелись две корпорации: ИТАК на поверхности и ИСПАК, опекающая станцию и энергетический комплекс. ИСПАК был представительством Контрин – как и на всех станциях, у них должен существовать прямой канал с Цердином. Они были слишком важны, с возложенной на них обязанностью защиты планеты. В случае конфликтной ситуации ИСПАК могла бы заблокировать Истру, оставив ее без энергии. Будь у Раен возможность выбора, она не связалась бы с ИТАК… разве что ставки стали бы действительно высокими.

Никакой лицензии, никаких ответов на запросы, никаких налоговых льгот. Другие миры получали их – планеты, на которых жили Контрин. Универсальный кредит брали прямо из налогов, для маджат были те же условия, что и для Контрин, если они пользовались кредитом. Однако они производили товары и в результате могли располагать наличными, тогда как для Контрин это было невозможно. Во всей системе, объединенной сетью станций и каналов интеркомпа, а также линиями рейсовых перевозок, существовали сложные формы разрешений и лицензий. Вся система поддерживалась в хрупком и точном равновесии. Мир не мог существовать без постоянного прокачивания информации через центральную станцию на Цердине.

Однако Истра шаталась под тяжестью, которой не могла выдержать, да и другие миры раздувались от избытка населения. Избытков же сельскохозяйственной продукции не существовало. Совет, поднявший разрешенную плотность населения на планете, где не хватало пахотной земли, оставался глух к любым протестам.

Цикл ази, от лаборатории до контракта, продолжался восемнадцать лет или чуть меньше, если покупателями были маджат. Прошло уже девятнадцать лет, а Совет закрыл глаза и не слушал жалоб, невразумительно обсуждая развитие новой отрасли. После семисот лет удерживания системы в состоянии равновесия разрешено было повысить плотность населения.

Раен смотрела на экран, прижав тыльную сторону правой ладони к губам и чувствуя ими жесткое прикосновение хитина.

Голубой курган, посланец голубого кургана… Курганы, торгующие непосредственно с бета… планета, захлестнутая волной ази, когда весь Район начинал испытывать растущее напряжение. Истра была картиной того, что ждет другие планеты, а тем временем Совет, казалось, не слышит мольбы о помощи.

Мот по-прежнему находилась у власти и управляла Советом. Уйди она, и затрясется весь Район.

ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ? – подумала Раен, словно Мот могла ее услышать.

Надев на лицо улыбку, как надевают новую одежду, она посмотрела на сэра Элна и леди Кест, обеспокоенных внезапной переменой ее настроения.

– Кажется, вы приглашали меня к себе. Что, если я соглашусь?

– Это будет большая честь для нас, – хрипло ответила Кест.

– Я воспользуюсь вашим гостеприимством… но не задаром. Мой вкус бывает довольно экстравагантным, и я буду сама оплачивать расходы. Не могу требовать от других, чтобы они терпели мои капризы, Даже ИТАК. Согласны, господа?

– Ты необычайно вежлива, – с явным облегчением заметил сэр Элн.

Они начинали испытывать неудобства от прохождения атмосферы. Паром летел как раненая птица, двигатели работали резкими рывками, напрягая все силы, чтобы уменьшить скорость. Наконец, после достижения атмосферной скорости, раздвинулись бортовые экраны.

Снаружи видна была смолистая чернота, рассеченная вспышками молний – они появились слишком близко от земли.

Космопорт осветился голубизной огней, и внезапно корабль оказался на полосе. Еще один рывок, и паром замер на месте.

Они приземлились целые и невредимые; паром покатился в сторону далекого терминала. Раен взглянула на Джима, который с трудом разжимал стиснутые на подлокотниках кресла пальцы и глубоко дышал, и ободряюще улыбнулась ему. Паром легонько покачивался на неровной поверхности полосы.

– Багаж, – тихо сказала Раен. – Следи за ним. И помни, когда мы среди людей, не позволяй никому подходить к чемоданам.

Он кивнул и протиснулся мимо нее. Один из охранников-ази вынимал из грузового отделения сумки Элн-Кестов.

Паром наконец добрался до стоянки и коснулся рукава терминала. Пилоты, явно закончившие спор, отошли от приборов, чтобы открыть люк.

Раен встала, оглянулась на неподвижного Воина; остальные ждали ее. Из люка тянуло холодом, маджат почувствовал это и повернул голову.

– Идите первыми, – обратилась Раен к истранам и их ази, и те послушно выполнили распоряжение. Джим вышел за ними, таща тележку с багажом. Затем Раен кивнула Воину. Оба пилота скрылись в кабине и торопливо захлопнули дверь.

Вся группа стояла уже у входного коридора, чиновники ИТАК по-прежнему держались впереди. Раен шла вместе с Джимом и Воином, шаги которого в сравнении с людьми казались необычайно медлительными.

Таможенники ждали у выхода. С глупым выражением на лицах они таращились на приближающегося Воина и не пропускали людей ИТАК, блокируя всю группу. Воин забеспокоился. Элн-Кесты и остальные полезли за карточками, которые требовали таможенники, носившие знаки ИСПАК.

Раен удивилась. Мгновенье она смотрела на людей в форме, потом протолкалась к ним и кивнула Элн-Кестам, чтобы шли за ней. Таможенники были шокированы, даже разозлены, и тогда Раен сжала правую ладонь в кулак и подняла ее вверх.

В первое мгновенье никто не понял, что это значит.

Контрин в одежде цветов Клана и с Воином маджат а эти бета просто таращили глаза! Наконец сообразили и стали расступаться в стороны.

– Быстрее, – бросила Раен, одинаково резко обращаясь ко всем: ази, бета и маджат. Нервы ее были напряжены, она никогда не любила общественных мест, а глупость этих людей потрясала.

Они оказались в большом, битком набитом зале. "Аэропорт" – гласила надпись на информационном стенде. Плакат рекламировал еженедельные полеты в Новый Порт, рядом висело расписание полетов на Побережье.

Этим можно было объяснить скопление народа, хотя лишь немногие из людей имели багаж.

Видимо, это магазины, – решила Раен. – Вероятно, они попали в лучшее для покупок место во всем здешнем Городе бета.

Повсюду видны были подсвеченные, большие знаки ИТАК; субкорпорации, рекламирующие свои товары и продающие их в небольших фирменных магазинах, тоже имели в своих знаках эти буквы. Запахи из ресторана и занятые столики заставляли усомниться, что этот мир оказался на грани голода и рационирования продуктов.

Товары были не хуже, чем с Астры, и недостатка в них не было заметно.

Бета, целые толпы бета – и во всей этой массе вовсе не начиналась паника. Взрослые и немногочисленные дети смотрели на них и на Воина… смотрели долго, но его присутствие не вызывало страха. Было просто невероятно, но в этом мире Воина маджат совершенно игнорировали, так же как Контрин, легко узнаваемую в своих одеждах цвета Клана.

– Они не уверены, – поняла вдруг Раен. Никто из них в жизни не видел Контрин. Может, они что-то и подозревали, хотя из-за своей краткой жизни вряд ли имели шанс опознать цвета, уже двадцать лет запрещенные на внутренних мирах. Возможно даже, они не знали Кланов. Бета с Истры давно, а некоторые – никогда не встречались с Контрин.

Но маджат они должны были узнать. Бывало, что бета умирали от страха и топтали друг друга в паническом бегстве… пока маджат на улицах не стали обычным явлением. Она слышала, что такое случалось в местах, которые она покинула.

Волосы на затылке Раен зашевелились от странного ощущения, что весь мир переворачивается. Она разглядывала витрины и яркую рекламу, своим видом противоречащие близкой гибели, о которой ей говорили Элн-Кесты, однако прежде всего следила за толпой людей, прогуливавшихся и стоящих у прилавков, поворачивающих головы, когда они проходили. Их руки беспокоили ее больше всего. И то, что она не видела происходящего сзади.

– Я чувствую голубой курган, – пропел вдруг Воин. – Нужно установить контакт.

– Где? – спросила Раен. – Объясни. На что ты смотришь? Это тепловой знак?

Маджат замер неподвижно, челюсти его лихорадочно зашевелились, слуховые антенны отклонились назад. Он потерял способность слышать, как если бы человек заткнул уши пальцами. Раен обернулась, чтобы проверить, на что он смотрит. Послышался крик, который тут же подхватили другие люди.

Воины.

Они выскочили из бокового коридора вдесятером и уже были совсем рядом, а звук, который они издавали, переходя в слышимый людьми диапазон, становился пыткой для ушей. Голубой Воин отступил за прилавок, нападающие бросились за ним с ошеломляющей быстротой. Из соседнего зала выбежала еще группа, переворачивая стойки с одеждой. Люди кричали, падая перед бегущими маджат, старались выбраться из магазина.

Раен подняла излучатель – она даже не помнила, когда успела его вытащить – и выстрелила туда, где это имело смысл: в нервный узел первого из Воинов. Затем повернулась и подстрелила следующего. Она медленно отступала, запнулась, уткнулась в стену и остановилась, стреляя без перерыва.

Красные. Трое пели, остальные осаждали прилавок, за которым скрылись перепуганные бета и Воин. Раен выстрелила в нападавших и немедленно повернулась влево, видя крадущуюся к группе красных фигуру Воина. Она повалила одного, потом второго, Воин бросился на третьего, и они покатились по полу, в путанице ног и среди писка резонансных полостей. Уловив краем глаза какое-то движение, Раен немедленно выстрелила; теперь она сражалась не одна, охранники-ази пришли ей на помощь. Бета не поднимали рук против маджат, этого не допускала их психосхема; однако ка полу уже лежали мертвые люди.

Одно тело почти лишилось головы, оторванной могучими челюстями, кровь заливала пол, и ноги маджат скользили в красных лужах. Многие были покусаны.

Оставшиеся в живых красные попытались сгруппироваться, но выстрелы Раен не позволили им сделать это. Другие маджат собрались на повороте, сгруппировались и думали. Это были не красные, иначе они ввязались бы в схватку. Те из красных, что еще жили, были явно потеряны. Огонь ази в основном лишь ранил маджат, и сейчас Раен, пользуясь своим знанием их анатомии, закончила дело уничтожения. Голубой Воин возбужденно поглядывал по сторонам.

Среди группы стоявших вдали людей сверкнула вспышка выстрела, и Воин рухнул на пол. Конечности его задрожали, воздух со скрежетом выходил из резонансных полостей.

– Остановите их! – кликнула Раен ази. Маджат бросились вперед, падая под массированным огнем – пять, шесть, семь. Один поскользнулся и упал, его лапа безвольно повисла; двое других прикрывали его отход – эти были легкой добычей. Раен убила одного, второго повалили выстрелы ази.

Внезапно они остались одни, и Раен осмотрелась, глядя на маджат, все еще дергавшихся в агонии. Это продлится еще несколько минут, но сознание уже покинуло их. Мерек Эли и Парн Кест погибли, так же как их спутники из ИТАК. Пострадали случайные прохожие. Вдали завыла сирена, но для покусанных было слишком поздно, они уже давно перестали дышать.

Голубой Воин еще шевелился. Раен отошла от стены и двух оставшихся в живых охранников-азы, чтобы пробраться в центр залитого кровью пола, где в луже прозрачной органической жидкости маджат лежал Воин.

Она протянула руку, и он узнал ее.

Втянув воздух в камеры, он выдвинул дрожащие слуховые антенны.

– Вкус? – спросил Воин.

– Красные не получили его, – заверила Раен. – Мы убили их всех.

– Да.

Кто-то крикнул в глубине коридора и снова появились высокие фигуры, торопливо пробиравшиеся вперед. Раен подняла руку, приказывая ази не стрелять.

– Прибыли голубые, – объяснила она. Воин попытался встать, но уже не контролировал своих конечностей.

Раен отступила на шаг. Голубые растолкали медицинский персонал и силы безопасности, которые успели прибыть; последние метры прошли настороженно, недоверчиво поглядывая по сторонам, пока Раен не подняла правую руку. Тогда они сразу узнали в ней Контрин голубого кургана.

Теперь они задвигались быстрее. Кто-то сразу подошел к поваленному красному, чтобы забрать вкус. Он что-то крикнул остальным на языке маджат, и двое из них склонились над Воином.

Они забирали вкус, сплетая челюсти живых и умирающего. Первый из Воинов отступил, славно в растерянности, и тогда второй забрал вкус, словно целовал умирающего. Подходили все новые и новые; где-то громко зарыдал человек, медики старались незаметно растаскивать раненых. Третий, четвертый Воины склонялись над умирающим голубым с Калинда – сообщение копировалось, и это должно было продлиться до окончания органической жидкости у посланца.

Пятый прошептал что-то на языке маджат, и Воин в ответ вздохнул. Голубой с Истры стиснул челюсти, и голова Воина покатилась по полу.

– Контрин, – сказал еще один, останавливаясь перед Раен.

– Я Раен Мет-марен. Скажи это Матери, Воин.

– Эта-особь прибыла с Калинда. Мать поймет. Вы сможете добраться до кургана?

– Да, нужно идти. Быстро.

И он ушел. Двое Воинов забрали голову и тело убитого, чтобы другие курганы не узнали даже частицы сообщения. Сгруппировавшись, они повернулись и ушли.

Однако двое остались. Один выступил вперед – голубой с Истры, – вытянув слуховые антенны в знак мирных намерений. Наклонившись, он раздвинул челюсти.

Это был дар Истры, пятый Воин, тот самый, который принял вкус и убил. В некотором смысле он был ТЕМ Воином, очередным звеном цепи.

Раен коснулась его обонятельных пятен, приняла и отдала вкус в поцелуе маджат. Он беспокойно отпрянул, как ни беспокоен был Воин, однако, располагая его знаниями о ней, провел группировку легким прикосновением клешней.

– Мет-марен, – тихо сказал он. Его товарищ выдвинулся вперед, чтобы принять вкус. Раен видела его сомнения, нервные движения челюстей и дрожь усиков.

Наконец, маджат успокоился и коснулся ее.

Раен подошла к двум охранникам-ази, по-прежнему стоявшим у стены и неподвижно смотревшим на нее, словно в шоке. Никто не отдавал им приказов, они потеряли своих хозяев. Мерек Элн и Парн Кест погибли от укусов, одному из чиновников челюсти маджат оторвали голову, остальные были покусаны. Погиб также третий охранник-ази и несколько случайных прохожих.

Раен заметила тележку с багажом, втиснутую в нишу за прилавком, рядом сидел Джим, скорчившись, поджав колени к подбородку. Обеими руками он сжимал рукоять излучателя, был бледен и стучал зубами, но ствол излучателя был неподвижен.

Он охранял багаж, как она ему и приказала.

Раен на мгновение заколебалась, не зная, что хочет сделать Джим. Впрочем, он не выстрелил… пожалуй, даже не смог бы. Она спокойно подошла к нему и вынула излучатель из судорожно стиснутых пальцев. Почувствовав присутствие Воина за спиной, повернула голову и приказала ему отодвинуться, потом присела и положила ладонь на напряженную руку ази.

– Нужно отсюда выбираться. Пойдем, Джим.

Он кивнул. В его состоянии, на грани кататонии, это был поступок, граничащий с чудом. Раен похлопала его по плечу и ждала, пока он вытрет пот со лба и неуверенно попытается встать.

Потом вспомнила о двух ази, которые были с ними на пароме и слышали все, что там говорилось. Быстро поднявшись и обойдя Воина, она подошла к прилавку.

Ази не двигались с места. Тем временем появились полицейские и бета со знаками ИТАК.

– Вы, – Раен указала рукой на двух ази, – теперь принадлежите мне. Я забираю ваши контракты, формальности будут улажены в нужное время. Вам не разрешается ничего говорить. Ничего. Вы поняли? Я покупаю вас только потому, что не люблю умерщвлять без необходимости.

Казалось, они ей поверили. Раен повернулась к полицейским, ждущим на безопасном расстоянии. Они боялись подойти ближе к двум Воинам маджат.

– Хватит суматохи, – сказала Раен, показывая тыльную сторону правой ладони. Хитиновый имплант и ее плащ заменяли любые документы. – Это дело курганов, и пусть вам этого будет достаточно.

Она склонилась над телом Мерека Элна, чтобы вынуть из кармана идентификационную карточку, которую тот показал таможенникам. Как она и ожидала, на ней оказался адрес, кажется, в районе ИТАК.

– Мне нужен транспорт для меня, трех ази, нашего багажа и двух Воинов. А также вооруженный эскорт.

Мгновенье они стояли неподвижно, словно полагая, что ее просьба должна прийти официальным путем, однако затем начальник отдал распоряжения, и один из полицейских быстро удалился.

– Есть возможность, – продолжала Раен, – что все дело останется в курганах. И все-таки соберите необходимые силы и установите наблюдение за этим домом.

Она подала полицейскому карточку.

– Можете проводить нас к машине.

Офицер взглянул на карточку и через коммуникатор отдал необходимые распоряжения. Он хотел оставить карточку себе, но Раен решительно протянула за ней руку. Потом кивнула двум охранникам, чтобы занялись багажам. Джим уже явно приходил в норму, хотя все еще дрожал, опершись на прилавок. Раен отдала ему излучатель, который он спрятал, лишь после нескольких попыток попав в карман. Неуверенно шагая, он направился к выходу. Воин и его товарищ шли сбоку, а персонал магазина, работники терминала и все остальные, имевшие право находиться в охраняемой зоне, беспокойно посматривали на них.

– Машина ждет у дверей, – сообщил начальник. – Представитель Совета едет сюда, чтобы поговорить с тобой, Контрин. Нам крайне неприятно…

– Передайте соболезнования близким родственникам погибших. Я хочу иметь список этих родственников, а также фамилии и номера убитых. Им будут выплачены компенсации, оплачены похороны. Отправьте эти списки на мой адрес. А что касается представителя, то в данный момент меня больше всего интересует вселение в дом. И еще одно. Насколько я поняла, в Городе действует торговая миссия Внешних Миров. Я хочу, чтобы кто-нибудь из этой миссии, все равно кто, явился ко мне по возможности быстро.

– Госпожа…

– Не советую консультироваться по этому вопросу с ИТАК. И обманывать меня тоже не стоит.

Дверь наружу открыли; Раен слышала, как офицер передает по коммуникатору ее распоряжения. Перед выходом ждал полицейский транспортер ИТАК, окруженный вооруженной охраной. Раен держала руку на рукояти собственного излучателя – она не доверяла никому.

Быстро погрузили багаж, в тесном пространстве машины расселись ази и маджат.

– Мы можем найти автомобиль, – предложил начальник, но Раен покачала головой. Она не хотела оставлять багаж и по-прежнему боялась маджат. Правда, они не умели различать лица, но были достаточно возбуждены, чтобы не обращать внимания на такие мелочи.

Маджат садились последними, обеспокоенные большим количеством людей, которых нельзя было трогать.

Раен коснулась ладонью чутких усиков, чтобы привлечь внимание Воина.

– Нельзя касаться ази в машине. Нельзя их пугать. Верь и не двигайся. Передай это другому Воину.

Маджат фыркнул в ответ, может быть, запротестовал, но оба вошли внутрь. Офицер захлопнул дверь, Раен села рядом с водителем. Готовый к действию излучатель лежал на ее коленях, когда они отъезжали от ворот терминала к спуску. Раен назвала полицейскому адрес и чуть расслабилась, пытаясь не думать о Воинах и тройке ази за перегородкой, о том, как они себя чувствуют, когда маджат запрещено кого-либо трогать, а трое ази скорчились рядом в темноте.

Город скользил мимо них, ряды куполов исчезали между полосами грунта – сияющий город, в большей своей части герметически закрытый под землей. В воздухе неприятно пахло медью, над головами клубились грозовые тучи, изредка сверкали молнии. Капли дождя стучали по стеклу. Вскоре они снова ехали под землей, за большим общественным транспортером. Раен ненавидела это блуждание по районы города, но в ту ночь это, пожалуй, был самый безопасный способ.

Курганы маджат не располагали ни каналом связи со станцией, ни другими средствами связи, и все-таки маджат ждали их, а красный курган успел даже подготовить засаду. Нет сомнений, им помогали люди.

Погиб не только Воин, но и двое послов, которые долгое время находились в обществе Контрин и, возможно, сказали слишком много.

Раен решила не верить ИТАК, однако не думала, чтобы они посмели открыто выступить против нее. Другое дело, если бы они знали, что она одна, что за ней не стоит весь септ и Клан.

Придется блефовать. Впрочем, Контрин занимались этим все время. Правда, хотя вооруженные корабли находились исключительно в руках Семьи, в случае необходимости они всегда оказывались слишком далеко.

И все же они существовали, так же как точное знание о психопрограммировании, использованном для создания всей популяции бета. Так же как возможность выдачи лицензий и накладывания эмбарго, управления индексом рождаемости, контроля за каждым экономическим фактом существования бета, поодиночке или классами.

Сидевший рядом бета не пытался вести себя дружески: он просто молчал, словно ее и не было – воплощенный ужас. Она уже сталкивалась с пособники реакциями, помнила паром, порт, салон на корабле… догадывалась, что может означать ее прибытие для Истры, которая не видела Контрин столетиями – много поколений бета. Внезапно завеса будет сорвана, и весь мир испытает то же, что люди с "Сокровища Андры".

В подобном настроении, стискивая потные пальцы на рукояти излучателя и постепенно осознавая все трудности устройства засады, она не очень заботилась о чувствах истран.

3

Машина покинула систему туннелей и выехала на окружную дорогу, огибавшую жилые районы. Они были ярко освещены, в центре были места для парков или чего-то подобного. Вдоль улицы тянулась высокая стена, появились ворота с номерами; 41, 42, 43… Залитое дождем зеркальце отражало многочисленные огни. Перед номером 47 стояла большая группа машин; охранник пропустил их через открытые ворота. Фары освещали владение с неестественной отчетливостью; изогнутые контуры деревьев, пятнистые стволы, пучки мелких листьев. Сад был полон камней, дом был белым, двухэтажным строением, прилегающим к соседним так, что все вместе они образовывали многосегментное кольцо, словно одну большую виллу с отдельным садом для каждого сегмента. Водитель объехал две преграждавшие дорогу машины и остановил транспортер перед входом, где стояли полицейские в форме.

Раен вышла из машины, чувствуя удары капель дождя, и подождала, пока водитель и второй полицейский откроют заднюю дверь. Оба торопливо отпрянули, когда двое Воинов выбрались наружу и встали неподвижно, демонстрируя свое недовольство. За ними появились Джим и охранники ази, целые и невредимые, как удовлетворенно отметила Раен.

– Джим и вы двое, – сказала она, – отнесите багаж в дом. – Потом оглянулась на полицейских. – Здесь кто-то живет?

– Здание закрыто уже полгода, – мужчина в гражданском костюме вышел вперед. Он был темноволос, лысоват и полон. Рядом с ним встала женщина, похожая на него и возрастом, и сложением.

– Хела Дейн, – представилась она. – А это мой муж, Элан Проссерти, вице-президент контрольного совета.

– ИТАК выражает свои соболезнования в связи с происшедшими событиями, – снова заговорил мужчина. Если бы мы знали, что ты прибудешь без достаточной охраны… Ты не ранена, Контрин?

– Нет, – она вспомнила, что все еще держит излучатель, и сунула его на место под плащом. – Я гость Элн-Кестов. Посмертный. Сожалею, что это произошло при подобных обстоятельствах, но несмотря ни на что, я решила принять их приглашение. Если кто-нибудь из вашей службы безопасности займет пост у ворот… снаружи, если это вам больше подходит… чтобы отбить интерес у самых назойливых посетителей, остальным я смогу заняться сама. Я просила, чтобы сюда прибыл еще кое-кто. Он здесь?

Дейн-Проссерти шли за ней, сквозь раздвигавшуюся толпу полицейских и охранников, и вскоре оказались в здании, где воздух был затхлым и влажным. Внутри тоже находились агенты безопасности и еще одна группа, четыре человека, заметно отличавшиеся бледными лицами и странными одеждами.

Люди из Внешних Миров.

– Контрин, – сказала Велз Дейн, – вот глава торговой организации, сэр Эб Таллен и его эскорт.

Вооруженный эскорт, она заметила это с первого взгляда. Таллен был седым, худым и старым. Раен протянула руку, и чужак пожал ее без колебания; он улыбался, но глаза его оставались холодными и непроницаемыми… настоящими. Контрин не имели никакого отношения к психосхеме, скрывавшейся за этим лицом.

– Конт'Раен а Сул хант Мет-марен, – сказала она. – Вы необычайно вежливы, сэр Таллен. Я рада, что вы приехали.

Таллен сохранял спокойствие, хотя после приглашения, переданного полицией, особого выбора у него не было.

– Это случай, которого мы не могли пропустить, – ответил он. – Известная компания Контрин…

– Семья, сэр. Компания наложила свою печать на многие дела, но дни ее уже миновали.

Невежество чужака потрясало. Раен вдруг почувствовала любопытство, но время и место не подходили для разговора, особенно при бета, стоящих за спиной. Она оглянулась, чтобы вежливо кивнуть чиновникам ИТАК.

– Очень мило, что вы приехали сюда все. Я верю, что небольшие трудности уже разрешены и больше не возникнут. Не могли бы вы освободить меня от всей этой суматохи, господа? Передайте мою благодарность полицейским. Я верю, что линии связи свободны от подслушивающих устройств и что именно это они проверяли здесь. Надеюсь, можно не говорить, насколько я огорчусь, если окажется, что какие-то детали ускользнули от их внимания. Тогда мне пришлось бы провести следствие в ОЧЕНЬ высоких кругах, господа. Впрочем, я уверена, что ничего подобного не произойдет.

Их лица отразили панический страх.

– Нет, – сразу же заверила Дейн.

– Нет, – эхом повторил ее муж.

– Разумеется, – очень тихо заметила она, положила ладони на их плечи и направила обоих к холлу. – Очень вам благодарна, что вы согласились сюда приехать в такую ночь. Передайте совету соболезнования по поводу Элн-Кестов и разрушений в порту. Если кто-то из вас свяжется со мной завтра, я буду счастлива выразить свою благодарность более материальным образом. Все вы очень помогли мне, а такая самоотверженность требует награды. Особенно ваша, господа. Вы уверены в охранниках у ворот? На них можно рассчитывать? Я всегда хочу знать, кто ответственен, а сейчас мне нужно поговорить с этими людьми. Это не продлится долго. Обычная вежливость. Спасибо.

Супруги позволили вывести себя в холл, и Раен услышала, как они отдают распоряжения полицейским.

Возникло какое-то замешательство и, оглянувшись, она увидела, что двое маджат вошли в дом и двинулись вдоль коридора. Они совершали собственный контрольный обход.

Взглянув на Эба Таллена, Раен пожала плечами.

– Я остаюсь здесь, сэр, и хочу, чтобы ваша миссия об этом знала. С удовольствием поговорю с вами в свободную минуту, как только дела здесь немного поправятся.

– Ты член правительства, Конт'Раен…

– Достаточно просто Конт'Раен. Контрин являются и правительством и населением. У вашей миссии есть постоянное местонахождение?

– Насколько мы поняли, наше присутствие на планете получило официальный…

– Ну, разумеется. ИТАК имеет право выдать подобное приглашение. Я не собираюсь вмешиваться, совсем наоборот, даже довольна этим. – Что, кстати, было правдой. Раен лучезарно улыбнулась. – Не попроси я о встрече, вы наверняка гадали бы, знаю ли я о вашем присутствии и что о нем думаю. Я объяснила это способом, исключающим недоразумения, и сейчас мы можем спать спокойно. Я очень устала – полет продолжался так долго. Вы окажете мне честь и свяжетесь со мной завтра?

Смутить этого человека оказалось не так просто, как Дейн-Проссерти. Спокойно кивнув, он улыбнулся.

– С удовольствием, Конт'Раен.

Она протянула руку.

– Сколько людей из Внешних Миров находится на Истре?

Чужак пожал руку, и Раен почувствовала, что он слегка обеспокоен ее вопросом.

– Количество постоянно меняется. Сегодня нас двадцать два. Четверо улетели на станцию в начале недели.

Мы прибываем и уезжаем довольно часто, от этого зависит наша деятельность, как торговых посредников.

– Меня это не удивляет, сэр Таллен. Поверьте, я не буду вам мешать. Свяжитесь со мной завтра.

– Несомненно.

– Сэр. – Она слегка наклонила голову. Таллен понял это как конец разговора, кивнул, собрал своих людей, и они вышли. Каждый из чужаков, проходя мимо, кланялся.

Итак, это были не обычные охранники; Раен с интересом следила за ними. Как эти чужаки поддерживают дисциплину, какие необычные миры их послали и что они на самом деле понимали?

Полиция ушла, снаружи взревели двигатели отъезжающих машин. Дейн-Проссерти тоже исчезли. Раен вышла в холл. С одной стороны сквозь открытую дверь виден был дождь, с другой Джим и двое охранников ази расставляли ее багаж, Маджат выскользнул из-за другой двери, остановился рядом с ней и присел ожидая.

Глубоко вздохнув, Раен огляделась. Это было удобное жилище, хотя мебель свидетельствовала об отвратительном вкусе. Она вдруг посочувствовала Элн-Кестам, поскольку место это обладало каким-то не характерным для бета теплом. Не красота, как у Контрин, но своего рода уют.

– Ты останешься, королева Контрин?

Она посмотрела на меньшего Воина.

– Да. Это место – мой курган.

Раен повернулась к Джиму и новым ази.

– У вас двоих есть какие-то имена?

– Макс, – ответил первый.

– Мерри.

Они отличались друг от друга. Макс был брюнет, Мерри – блондин; у Макса карие глаза, у Мерри – голубые. Однако крепкое телосложение было одинаково, лица с квадратными подбородками имели одно и то же выражение. Глаза говорили о них почти все: спокойные, холодные, уверенные в себе сейчас, когда их существование было вновь упорядоченно. Они могли опознать опасность, следить за замками и устройствами безопасности, они будут яростно сражаться, как только владелец их контрактов укажет неприятеля.

– Будете выполнять распоряжения Джима так же, как мои собственные, – заявила Раен. – И дайте маджат узнать вас. Джим, покажи им.

– Воин, будь осторожен с этими ази.

Оба маджат словно в замедленном темпе переместились вперед, остановились возле Джима и выдвинули слуховые антенны, ожидая его вкуса. Память голубого с Калинда.

Максу и Мерри требовалось показать, что нужно делать, но прикосновение челюстей они перенесли спокойнее, чем сделали бы это бета. Возможно, совместная поездка с маджат изгнала из них всякую тревогу.

– Хорошая работа, – похвалила Раен. – С этой минуты каждый маджат узнает вас. Мой багаж отнесите наверх, остальное суньте в какую-нибудь комнату сзади.

– Джим, проследишь за этим. Потом проверьте здание: убедитесь, что все двери закрыты, а системы оповещения действуют. – Она провела пальцем по столу, после чего стерла с него пыль. – Герметизация нарушена, так что будьте внимательны. И помните, ази Контрин имеют право стрелять в любого, кто представляет угрозу. В любого. Даже в Контрин. Ну, двигайте.

Они ушли, и с Раен остались только два Воина.

– Вы помните меня, – сказала она.

– Королева Кетиуй, – ответил больший, склонив голову. Это напомнил о себе разум убитого голубого Воина.

– Я друг кургана. Я привела к вам голубого с Калинда, сообщение от кургана Калинда. Вы можете его прочесть?

– МЕСТЬ.

– Я из голубого кургана, я Мет-марен с Цердина, из первого кургана. Что здесь происходит, Воин? Как красные узнали о нас?

– Красные, красные, много красных. Они ходят здесь, ходят там. Золотистые. Убиваю.

– Откуда красные узнали о нас?

– От людей. Красные напирают. Очень. Я защищаюсь, защищаюсь. Бета дают нам зерно, ази, много.

– Откуда ты знал, что должен идти в аэропорт, Воин?

– Мать посылает. Убил красного; вкус миссии, поисков голубого, поисков дороги в аэропорт. Доложил, и мать меня послала, быстро, быстро, слишком поздно.

– Но вы приняли сообщение голубого с Калинда?

– Да.

– Эта-особь, – вставил второй маджат, – посланец королевы Кетиуй. Пошли сейчас же. Пошли.

– Поблагодари Мать, – ответила она. – Иди.

С невероятной быстротой он помчался к двери, простучал ногами по плитам пола и исчез в темноте.

– Эта-особь, – пропел больший, – охраняет.

– Этот-курган благодарит. – Раен коснулась выдвинутой головы, погладила антенны. Воин довольно зажужжал, потом вышел под дождь, не представлявший для маджат неудобства, скорее, удовольствие. Раен знала, что он не нуждается во сне, что без устали будет патрулировать район, словно система оповещения исключительной чувствительности.

Закрыв входную дверь, Раен облегченно вздохнула.

Багаж исчез; сверху доносился голос Джима, отдающего приказы.

Температура была неприятно высока. Раен прошла через холл, нашла домашний компьютер и увидела, что он уже включен. Вероятно, работа полиции, но ее беспокоил потенциальный риск. Имей она подходящий персонал, обязательно потребовала бы проверки. Однако в данной ситуации она скинула плащ и сама взялась за дело, ища наиболее очевидные методы работы, сначала визуальные, потом все остальные. Наконец, включила климатизацию помещений.

Катастрофы не произошло, и Раен ощутила дуновение свежего ветерка. Сев поудобнее, она убедилась, что видит на экране отражение двери, и пробежала взглядом список стандартных домашних программ. Затем вызвала план дома – типичная система безопасности, пассивные сигналы тревоги, ничего опасного. Бета бы не решились на это. Соединившись с городским компьютером, она вынула карточку Мерека Элна, начала поиски. Смерти были уже зарегистрированы – удивительная скорость. После смерти хозяев их владение вернулось к ИТАК. Элн-Кесты не использовали лицензию на одного ребенка и, хотя Парн Кест имела живых родственников, это не давало им прав на здание, записанное на фамилию Элна. Раен распорядилась купить владение.

Чиновники-люди, – подумала она, – здорово удивятся, когда проверят утром городской компьютер и данные ИТАК. А предметы, бывшие в собственности Парн Кест и Мерека Элна, она отправит родственникам, как только убедится, что никто ничего по ним не определит. Это ее долг по отношению к ним.

Макс и Мерри спустились вниз, после чего долго осматривали первый этаж и гараж, в поисках прорех в системе безопасности. Наконец доложили, что все в порядке. Раен внимательно посмотрела на них: они казались усталыми и наверняка проголодались.

– Компьютер показывает наличие консервированных продуктов на кухонном складе. Комнаты ази по другую сторону сада, кухня там же. Это вас устраивает?

Они кивнули. Раен отослала обоих и занялась пересчетом времени. Они с Джимом потеряли обед, а ужин запоздал на несколько часов. Это объясняло дрожь в мышцах, которую она ощущала. Подумав, Раен отправилась за Максом и Мерри, чтобы вместе искать кухонный склад.

Воин может питаться сладкой водой, он будет даже доволен таким питанием. А благодаря своим особым способностям, проследит чтобы они не были отравлены.

4

Джим ел немного и молча, демонстрируя явное облегчение. С самого утра это был первый раз, когда он не вытошнил съеденное. Раен заметила тени у него под глазами и рассеянный взгляд, похожий на тот, который под конец путешествия видела у команды "Сокровища Андры". Пересиливая себя, он встал, чтобы вымыть посуду.

Раен никак не могла понять – это его собственная идея или привычка, с которой он не мог справиться.

– Оставь, – сказала она.

Джим не пошел бы с ней наверх, не остановись она, чтобы его окликнуть.

За второй дверью направо находилась спальня; Джим старательно убрал ее. Комната была прелестна даже для глаз Контрин, с легкой мебелью белого и бледно-зеленого цвета. В потолке имелось большое окно, залитое дождем, сквозь него видны были вспышки молний.

– Опасно, – заметила Раен, имея в виду совсем не молнии.

– Есть экраны, – объяснил он, показывая выключатель.

– Оставь. Они не защитят нас от убийцы-Контрин, но вряд ли что-то грозит нам со стороны тех, кого можно найти на Истре. Будем надеяться, что никто из Семьи не оказался настолько предусмотрительным, чтобы меня опередить. Где твой багаж?

– В холле, – неуверенно ответил он.

– Принеси его.

Он повиновался и начал выкладывать свои вещи.

Джим был явно обеспокоен, и Раен вспомнила, как он выглядел в терминале: одеревеневший, с излучателем в руке. Удивительно, что он вообще выхватил оружие.

Закончив, Джим спрятал сумку в шкаф и остановился около двери.

– С тобой все в порядке? – спросила Раен. – Снаружи ходит Воин, мимо него не проскользнет никто. Можешь не беспокоиться.

Он смущенно кивнул, словно не зная, как себя вести.

– Это окно тебе не мешает? – Ей пришло в голову, что он не привык к планетам и капризам погоды.

Джим снова покачал головой.

Раен успокаивающе положила руку ему на плечо, и он тоже коснулся ее. Она взглянула ему в лицо, на сей раз холодное и трезвое. В ярком свете ламп татуировка была отчетливо видна, а глаза оставались равнодушными и отсутствующими, без всякого выражения.

Джим опустил руку, когда она не ответила, но даже при этом лицо его не изменилось. Он переживал потрясения, но старался реагировать спокойно, как сейчас, тогда как бета или Контрин признались бы, что обеспокоены.

– Ты хорошо проявил себя, – заметила она, ожидая его реакции, хотя бы следа удовлетворения.

Ограниченная чувствительность… Нахлынули подозрения, которых не хотелось принимать. Он вел себя нормально, по-человечески реагируя на чувства. Некоторые ази этого не могли, скорее всего Макс и Мерри оказались бы слишком тупыми. Но даже Джим, подумала вдруг Раен, вел себя в минуту потрясения не так, как настоящий человек. Она коснулась его, и он коснулся ее, но это могло быть лишь родом тропизма, как отворачивание лица от солнца или протягивание замерзших рук к огню. Одобрение было лучше порицания.

Так же было и с Лией. Не любовь, а программа.

Психопрограммирование, только менее утонченное, чем в случае с бета.

МЕСТЬ БЕТА, – мелькнуло у нее в голове. – ОТЛИЧНАЯ ШУТКА, ЧТО ВСЕ МЫ ЕЩЕ ДЕТЬМИ УЧИМСЯ ИХ ЛЮБИТЬ.

Лежа в большой постели Мерека Элна и чувствуя рядом тепло Джима, она поняла, как хорошо иметь его рядом. Он был более уверен в себе, чем в первую ночь в кабине корабля, ночь, от которой их отделял всего лишь один невероятный день. Он настойчиво старался быть поближе к ней, даже во сне, и Раен нашла это трогательным. Может, она была для него символом безопасности, даже если сознательно он думал иначе. Что бы его ни ограничивало, он был рядом, живой и полный если не настоящей человечности, то по крайней мере милых тропизмов. Тот, с кем можно поговорить, разум, как зеркало отражающий ее мысли, твердыня среди тьмы. Раен отогнала эти мысли. Здесь, на Краю, рвались все и всяческие связи. Она лежала на спине, разглядывая свою руку, сплетенную с рукой Джима. Гроза кончилась и сквозь верхнее окно она видела звезды: пылающее око Ахерната и прочие маленькие огоньки. Бремя одиночества Района давило как никогда сильно. Всплыли воспоминания о корабле Извне, улетающем в пространство, о присутствии чужих в этом доме.

КАК ЖИВУТ ТАМ, ГДЕ ЛЮДИ НИКОГДА НЕ МЕНЯЛИСЬ? – подумала она. – МОЖЕТ, МЫ ВСЕ ПОДВЕРЖЕНЫ ПЕРЕМЕНАМ?

Внезапно перспектива изменилась, словно небо оказалось внизу. Раен вздрогнула, и Джим зашевелился наполовину разбуженный.

– Тс-с, – успокоила она его. – Спи.

Он снова заснул, положив голову на ее руку, ища тепла.

ТРОПИЗМ. ЭТО МЫ СОЗДАЛИ БЕТА, И ВСЕ ИХ ВЕРОВАНИЯ. А ОНИ НЕ ЗАХОТЕЛИ ЖИТЬ ТАК, КАК БЫЛО ЗАПРОЕКТИРОВАНО. ИМ НУЖНЫ БЫЛИ АЗИ. ОНИ СОЗДАЛИ ИХ И ИСКАЛЕЧИЛИ, ЧТОБЫ В СРАВНЕНИИ С НИМИ ВЫГЛЯДЕТЬ НАСТОЯЩИМИ ЛЮДЬМИ. ЧТО ЖЕ МЫ УКРАЛИ У БЕТА? И ЧТО ОНИ ЗАБИРАЮТ У АЗИ?

Раен тряхнула Джима за плечо, чтобы разбудить. Он неуверенно заморгал.

– Джим, может, на "Сокровище Андры" был другой ази которого ты хотел бы иметь здесь, рядом с собой?

Он удивленно смотрел на нее.

– Нет.

– Ты пытаешься защитить их передо мной?

– Нет.

– И нет никого: друга, товарища, мужчины, женщины?

– Нет.

На мгновенье она задумалась над его одиночеством, таким же большим, как ее собственное.

– Враги?

– Нет. – Это было – обычное "нет", спокойное и холодное. Может, чуточку удивления. Она решила, что он говорит правду, и погладила его по голове жестом, который запомнила от Лии в Кетиуй, когда была еще ребенком.

У нее, по крайней мере, были враги.

Джим не имел никого. Он и ази маджат, нагие создания, движущиеся с призрачными огоньками по туннелям кургана, были братьями. Никто из них не был более или менее человечным.

– Я из голубого кургана, – прошептала она то, чего не говорила еще ни одному человеку. – Самого мягкого из четырех "я" маджат, но все-таки маджат. Септ Сул мертв, Клан Мет-маренов тоже. Убийцы. Я из голубого кургана, и только это осталось у меня. Был такой старик… семисот лет… он видел Истру, видел Край, куда не заглядывают никто из Контрин. Маджат поселились здесь уже давно, но Контрин не хотят. Только он и я. – Она провела пальцем вдоль его руки и, хотя мысленно была где-то далеко, удовлетворенно отметила мускулы. Девятнадцать лет назад изменились некоторые ограничения, не менявшиеся никогда прежде. Кто-то очень старался, чтобы этого не произошло. Девятнадцать лет…

– Я посетила каждый мир курганов Района и не причиняла Семье хлопот. Но не из любви, нет, просто в Совете правит старая женщина по имени Мот. Формально она не диктатор, но фактически именно им и является. Она не мешает мне, вообще ничего не делает и всегда любила это. А то, что ослабло девятнадцать лет назад, теперь созрело. Кланы ждут, ждут все время. Скоро Мот умрет, и начнется борьба за власть, какой Район еще не видел.

– Госпожа…

– Ты прав, слушать это опасно. Не называй меня госпожой, Надеюсь, ты достаточно умен, чтобы сидеть тихо, правда? Эти ази в комнатах внизу… я не верю им. Никогда. Даже Воины видят разницу между вами, зная что ты дольше находишься со мной. Если уж приходится кому-то верить, лучше всего Воину. Правда, он не узнает твоего лица, но заметит, что ты относишься к голубым. Он предложит вкус или касание, тебе или другому голубому. Завтра я покажу тебе, где искать знаки у голубых, ты должен научиться это делать, а потом объяснить Максу и Мерри. Если же у тебя возникнут какие-то сомнения относительно маджат, убей его. Я не шучу, смерть для них дело обыденное. Воин всегда возвращается, и только человек – нет.

– Почему?.. – вопрос в устах Джима был редкостью. – Почему они атаковали нас в аэропорту?

– Не знаю. Думаю, все дело в Воине.

– Но почему? – Два вопроса один за другим. Чудесно, ты возвращаешься в норму.

– Госпожа?

– Раен, – она легонько стукнула его кулаком, чувствуя прилив надежды. – Мое имя Раен, и называй меня так. Ты справишься, на корабле ты растрачивал себя по пустякам. Помни: ты должен научиться обращаться с оружием, всему, что может та пара внизу, и многому другому. Ты наверняка сможешь научиться, ты на это способен. А теперь спи.

Он не заснул и ворочался с боку на бок, пока наконец не положил голову ей на плечо.

Чувство безопасности. Раен поняла, что оно у них взаимно.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

1

Мать голубого кургана Истры приняла вкус и отступила, шевеля челюстями. Трутни успокаивали ее своей песней. Она ненадолго перестала откладывать яички.

– Другой курган, – выдохнула она, и стены Камеры задрожали от низкого звука. – Голубой курган. Контрин голубого кургана. Мет-марен с Цердина. Кетиуй.

Трутни придвинулись ближе, коснулись ее. Склонив голову, она сделала знак ближайшему, тот передал ем второму, а сама Мать третьему, Известие плыло, словно дуновение ветра, и вместе с ним рождалась песня. Из Камеры разошелся необычайно мощный импульс, и во всем Кургане замерло движение, Работницы и Воины поворачивались, где бы ни находились, направляя головы в сторону Камеры.

В зале яичек перепуганные Работницы почувствовали неопределенную опасность и начали возводить стены в коридорах. Только они в эту минуту выполняли какую-то работу. Мать склонила голову в сторону докладывающего Воина, тот впервые с начала существования познал тревогу Матери и включился в ее биохимические превращения, переживая реакции ее тела, пока сообщение кружилось по органическим жидкостям.

Остальные столпились поблизости, ища понимания.

Они не были способны к полной интерпретации известия, каждый понимал известие по-своему.

В сообщении говорилось о движении, начавшимся много циклов назад; слабый вкус Цердина, их родного мира. Разум помнил небольшой холм. Память уходила во времена до прибытия людей, имеющих вкус соли и быстро исчезающих, времена, когда озера еще не было, и холм тоже еще не поднялся. Проходили века, и Разум вибрировал в экстазе от этой поддержки памяти. Были расставания, новые королевы рождались из яичек, отправляемых на кораблях, курганы мчались к невидимым звездам сквозь расстояния, которые Разум постигал, только когда глаза маджат смотрели на новый источник тепла в небе, отличавшийся от старого типом, периодом и интенсивностью, когда расчеты маджат обнаруживали углы и расстояния, а также сложность, превосходящую способность понимания разума, и мистицизм, чуждый умственным процессам маджат.

Пространство, темнота и холод.

Смерть.

Наконец, Разум нашел нечто, благодаря чему мог понимать смерть и конечность миров, время до и после своего существования.

Конечное, по меркам людей, время внезапно обрело значение.

Разум понял.

Разум Калинда… его вкус ошеломлял, и в нем присутствовал вкус Андры, Мерона, вкус Цердина, волны, начинающейся на Цердине и растекающейся в стороны: насилие и враждебность. Разрушение. Цердин. Разрушение.

Всякое движение в кургане замерло. Даже опекающие яички Работницы остановились, парализованные громадой увиденного.

Рост. Разрастание, отрицающее смерть.

Разум потянулся наружу, где не было контакта, ибо слишком большие расстояния делали невозможным слияние. Существовало только желание его – помеха биохимии кургана.

– Риск, – пожаловался Воин, почувствовав вкус присутствия Контрин и избиения голубых, убийство посланцев.

Он не мог понять большего, но курган мог.

– Она… – начала Мать, поднимаясь над барьерами разных типов. Это была функция королевы, когда биохимия действовала на иных уровнях, – она из кургана Мет-марен. Она и ЕСТЬ курган. Кетиуй. Ее Работницы прибыли потом, собранные из странных курганов. Это ази. Она несет вкус опасности, но она не враг голубых. Она спасла посланца с Калинда, была на Мероне и Андре, ее вкус есть в этих воспоминаниях. Она была ВНУТРИ кургана на Цердине, действовала с Воинами голубых против других маджат, против людей. Красные с Истры несут вкус ненависти к ней. Вкус Цердина содержится в памяти красных, вкус людей и смерти голубых. Большое побоище, да. Но особь Раен Мет-марен является Контрин голубого кургана. Она была частью разума Цердина.

– Угроза королеве, – не сдавался Воин.

Однако Трутни, которые помнили, пели иначе. Мать голубого кургана Цердина жила в сознании голубых Калинда, так же как песня, в которой упоминалось Кетиуй и смерть, много смертей, начало перемен. Преждевременное начало.

– Мет-марен, – вспомнила Мать, передавая информацию Разуму. – Из первых людей. Друг кургана.

Известие поглотило ее, и Мать излила на Трутней свой гнев. Частицы Разума раскинулись во все стороны, разбросанные через невидимые бездны звезд и времени, которое никогда прежде не имело значения. Пространство существовало, время тоже, и слияние было невозможно.

Трутни зашевелились, гладя Мать усиками, все более беспокойные. Они повернулись влево, и Мать тоже сместилась. Глазами Воинов и Искателей она смотрела на восходящее солнце – не Альфу, а Бету Гидры и видела ее в темноте кургана.

Трутни обшаривали память и продолжали двигаться, желая найти решение. Совершив полный оборот, они вновь устремились к солнцу Истры. Работницы поменяли ориентировку, зашевелились Воины.

Движение началось вновь, медленное и преисполненное достоинства. Мать редко двигалась, но теперь уже дважды весь курган сменил ориентацию.

Ощутив вызов Матери, Воин коснулся ее, включился в ее биохимию и задрожал от мощи известия, которое получил.

Повернувшись, он побежал, ломая узор танца. Подошла Работница, получила вкус и тоже помчалась с максимальной скоростью, по пути лихорадочно контактируя с другими. Танец прекратился, Работницы и Воины рассыпались в разные стороны. Трутни продолжали петь песню, полную диссонансов, Мать не откладывала яичек. Необычайная жидкость стекла по ее челюстям, Работницы собрали ее и передали Опекунам Яичек, которые озадаченно запели.

2

В памяти компьютера ждала масса сообщений: от Дейн-Проссерти, которые не теряли времени; вопросы от Совета ИТАК; от ИСПАК вежливое приветствие и сожаление, что она не осталась на станции; из полиции список погибших и их ближайших родственников, который она просила; от разных предприятий ИТАК предложения услуг и подарков, Раен ответила на большинство из них: послала официальные соболезнования родственникам погибших, вместе с распоряжением оплатить похороны и выплатить по десять тысяч кредитов всем осиротевшим, с реализацией через ИТАК; вежливые поздравления Совету ИТАК, а Дейн-Проссерти заверение, что если им нужна какая-либо лицензия, их просьба будет решена позитивно, с намеком, что в этом вопросе лучше соблюдать секретность.

Затем она распорядилась отпечатать остальные сообщения и на время забыла о них, предпочтя спокойный завтрак с Джимом. Макс и Мерри ели в комнатах ази, а Воин поглощал свои жидкие деликатесы в саду. Его пост был почти невидим – затененное место среди скал и колючих растений, неприятный сюрприз для непрошеных гостей.

Раен решила, что может немного отдохнуть, хотя отсрочка встречи с ИТАК таила в себе определенный риск, поскольку эти люди могли действовать иррационально, если чересчур разволнуются.

Существовала также возможность того, что некоторые группировки Семьи держали здесь агентов. И даже, что кто-то мог ее опередить. Медленный полет "Сокровища Андры" дал им достаточно времени.

А может, после двадцати лет молчания и послушания послать Совету привет с Истры? Мысль была забавной, но Раен не хотела увеличивать тяжести, под которой Мот уже начинала шататься. В данный момент не в ее интересах было усиливать дестабилизацию, слабые толчки, начинавшие сотрясать Район. Контрин могли бы атаковать ее на Истре, однако ни при каких условиях не захотят сводить давние счеты на глазах у бета, особенно здесь, на краю, под окном Наружу. Нет, следовало опасаться лишь убийства из-за угла, а Мот, как обычно, попытается уклониться от действий, словно воплощение энтропии.

Допивая чай, она решила, что не будет посылать никаких сообщений. Пусть сами определяют размеры своих проблем. Что касается ее, она уже их имела и не нуждалась ни в каких определениях. Она нашла место, где могла стоять на собственных ногах, а ее любопытство было более холодно и равнодушно, чем их тщеславие.

Раен хотела узнать бета и ази и приглядеться к теням, которые Контрин отбрасывали на стены своей тюрьмы.

Джим закончил завтрак, положил руки на стол и смотрел на пустую тарелку между ними. Если не шевелиться, видимо, думал он, она перестанет его замечать, и тогда он не будет ей мешать, Удивительно, но такая стратегия часто давала результаты. Всю жизнь она видела ази, делавших нечто подобное: сознательно превращавшихся в мебель. Она никогда не замечала их, пока не начинала настаивать, чтобы посидеть с кем-нибудь за столом, пока он не становился нужен как собеседник или партнер для беседы или чего-то большего.

Молча встав из-за стола, словно тоже стараясь стать невидимой, она подошла к компьютеру. За время завтрака распечатка стала чудовищно длинной. Раен оторвала ее и просмотрела, найдя приглашения от нескольких крупных сельскохозяйственных кооперативов, управляемых ИТАК. Они просили о срочной и конфиденциальной встрече. Как видно, слухи уже разошлись. Часть сообщений поступила от ИТАК с другого континента, называвшегося Западом. Обычные вежливости. От ИСПАК просьба принять участие в – как они это назвали срочном совещании. ИТАК с Востока с благодарностью подтверждала получение отправленного перед завтраком послания, и просила, чтобы Раен почтила своим присутствием Совет ИТАК в любое удобное для нее время.

Сообщение подписал некий сэр Дейн, председатель. Раен улыбнулась, вспомнив вдруг леди Дейн и ее мужа. Как видно, у бета тоже имелась своя Семья, и Раен начинала догадываться, как возникают союзы и зависимости в ИТАК. Она мало чего добьется, купив Проссерти, а вот за Дейн нужно следить повнимательнее.

Наконец она наткнулась на то, что искала: вежливое приветствие от сэра Таллена из торговой миссии, напоминание о ночной встрече и номер, по которому его можно найти. Он жил в отеле, вероятно, единственном, принимая во внимание возможности Новой Надежды.

Всем, кроме Таллена, она отправила одинаковый ответ: СООБЩЕНИЕ ПРИНЯТО. ПЛАНИРУЮ СВОЕ РАСПИСАНИЕ ДНЯ. СПАСИБО. Р.С.М.-М.

И Таллену:

В ДВА ЧАСА В МОЕЙ РЕЗИДЕНЦИИ. КОРОТКАЯ ВСТРЕЧА. РАЕН А СУЛ…

Она сообщила об этом полицейскому у ворот, чтобы избежать возможных недоразумений. Раен не сомневалась, что информация будет передана ИТАК.

Затем, минуя автоматический контроль, она соединилась с регистром ИТАК. Макс и Мерри были официально переведены к ней и даже оформлены как подарок компании. Отказавшись, она уплатила хорошую цену за их контракты.

Теперь запасы. Воспользовавшись услугами нескольких местных фирм, она заказала все, начиная с продуктов и кончая электронным оборудованием и в больших количествах, не заботясь об экономических проблемах планеты. Фрукты, зерно и сахар составляли непропорционально большую долю в списке покупок. Следящие за ней агенты ИТАК наверняка потеряют голову.

Десяти соседям из четвертого круга она отправила сообщение с гербом Семьи: МОИМ СОСЕДЯМ: С ВЕЛИЧАЙШИМ СОЖАЛЕНИЕМ СООБЩАЮ, ЧТО ПОКУШЕНИЕ НА МОЮ ЖИЗНЬ ДЕЛАЕТ НЕОБХОДИМЫМ ПРИНЯТИЕ ОПРЕДЕЛЕННЫХ СРЕДСТВ ПРЕДОСТОРОЖНОСТИ. КРУГ ЭТОТ МОГУТ ПОСЕЩАТЬ ОПАСНЫЕ ГОСТИ, А ДЕЙСТВИЯ, ПРЕДПРИНЯТЫЕ МОИМИ АГЕНТАМИ, МОГУТ ПРИВЕСТИ К ВТОРЖЕНИЮ НА ТЕРРИТОРИИ СОСЕДНИХ РЕЗИДЕНЦИЙ. В ДАННЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ Я НЕ МОГУ БРАТЬ НА СЕБЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ЖИЗНЬ И ИМУЩЕСТВО СОСЕДЕЙ. ОДНАКО, ЕСЛИ БЫ ВЫ СОГЛАСИЛИСЬ ПЕРЕЕХАТЬ НА ВРЕМЯ МОЕГО ПРЕБЫВАНИЯ НА ИСТРЕ, ГОТОВА КУПИТЬ ИМЕНИЯ ИЛИ СНЯТЬ ИХ, С МЕБЕЛЬЮ ИЛИ БЕЗ НЕЕ. СОГЛАСНА НА ЛЮБУЮ РАЗУМНУЮ ЦЕНУ И ПОКРОЮ ВСЕ РАСХОДЫ, СВЯЗАННЫЕ С ВРЕМЕННЫМ ИЛИ ПОСТОЯННЫМ ИЗМЕНЕНИЕМ МЕСТА ЖИТЕЛЬСТВА И ПЕРЕЕЗДОМ В СРАВНИМЫЙ КРУГ, ПЛЮС 5000 КРЕДИТОВ В КАЧЕСТВЕ КОМПЕНСАЦИИ ЗА НЕУДОБСТВА. КОНТ'РАЕН А СУЛ ХАНТ МЕТ-МАРЕН, N47. ЖДУ ОТВЕТА.

Сев поудобнее, она закрыла глаза и расслабилась.

В мозгу ее начали возникать первые комбинации.

Прежде всего коды Контрин. Контрин построили и обслуживали всемирный компьютер и интеркомп. Бета тоже имели доступ к некоторым данным и целую иерархию первенства, но данных для доктрин было гораздо больше, некоторые даже предназначались только для определенных Кланов или тех, кто работал непосредственно с конкретными отделами управления на Альфе например, с данными о торговле, лабораториях или других вопросах, рассматриваемых в Совете. На этом основывалась демократия Семьи: на секретности, предоставлявшей определенным Кланам определенные функции. Это гарантировало постоянную необходимость Совета. Мет-марены с самого начала участвовали в строительстве всемирного компьютера, проводя серию абстрактных работ, касавшихся нескольких теорий: логики маджат, математики разделенного разума кургана, способности к переводу, биокомпьютеров, а также скучной механики складирования и торговли с курганами. Иллиты же интересовались экономикой.

Каждый из Контрин мог включиться в сеть всемирного компьютера и даже интеркомпа, чтобы получить информацию о жизни бета. Данные о торговле тоже не представляли секрета, особенно для тех, кто знал несколько простых кодов: складирование продуктов, количество кораблей в портах, лицензии и заявки на лицензии. Вся эта информация имела статистическую природу и была довольно скучна. Мало кто из Контрин, не отвечавших непосредственно за дела Клана, интересовался тем, сколько зерна и в какой город отправлено.

Раен интересовалась. Возможно, Хол Иллит понял, что она у него украла. Может, именно стыд склонил его к участию в покушении на нее, хоть он и не имел никакого опыта в этой области. Зато нужно признать, он был отличным учителем.

А Элн-Кесты, как выяснилось, когда она сравнила их рассказ со статистическими данными, не лгали.

Из соседней комнаты донесся какой-то шум, звяканье приборов. Джим, вероятно, был счастлив, занимаясь тем, к чему его готовили столько лет. Шум раздражал Раен.

Обычно она проделывала некоторые операции в уме, и сейчас это шло с трудом, то ли из-за задумчивости, то ли из-за шума. Пришлось перевести расчеты на боковые экраны и проверять их визуально.

Звяканье приборов прекратилось. Мгновение царила тишина, потом шум начался снова. На сей раз это было передвигание мебели и звук шагов.

Бросив ручку, она выругалась и вышла в холл, Джим был там, переставлял какую-то статую.

– Этот шум мне мешает, – заявила Раен. – Я хочу поработать.

Он указал рукой на комнаты вокруг, и Раен заметила, что они чистые и приведены в порядок.

ПОХВАЛИ, – молил его взгляд, и она почувствовала, что гнев ее испаряется. Все-таки это была единственная причина его присутствия на корабле, да и в любом другом месте.

Глубоко вздохнув, она покачала головой.

– Прошу прощения, – сказал он своим приглушенным как обычно голосом.

– Отдохни пару часов, хорошо?

– Да, леди.

Он все не уходил, вероятно, ожидая, что это сделает она, ведь ей было куда идти. Раен вспомнила, как он вел себя за завтраком, как сидел неподвижно… в психическом отношении… ужасно. Нечто подобное пыталась сделать из нее Семья. Раен не могла на это смотреть.

– Наверху есть набор для гипнозанятий, – сказала она. – Знаешь, как им пользоваться?

– Да, леди.

– Если ты не можешь запомнить, я сделаю ленту, которая будет повторять только "Раен". Идем наверх, посмотрю, знаешь ли ты, как с ним обращаться.

Он пошел за ней, и Раен указала ему шкаф, откуда Джим послушно вытащил набор. Затем она нашла в косметичке пузырек и вынула таблетку.

Джим без осложнений смонтировал прибор, хотя некоторые детали его явно удивили. Это было естественно, типы аппаратов различались между собой. Раен проследила, чтобы он правильно подключил провода, потом подала таблетку, которую он проглотил, не запивая водой.

– Это отличное развлечение, – заметила Раен и открыла коричневый контейнер с записями. – Ты всегда можешь пользоваться комплектом, даже должен делать это. Белые ленты прекрасно подходят для тебя. – Она была уверена, что ни один ази не нарушит инструкции, ей никогда не приходилось сталкиваться с подобным они были просто неспособны на это. – Но не трогай черные, понял? Если я сама дам тебе какую-нибудь, это дело другое, но сам не бери. Понял?

– Да, – ответил он.

Она отобрала для него именно несколько черных, производства Контрин. Самая ценная из них была пьесой, драмой с участием зрителя. Немного хороших манер пойдет ему на пользу, подумала она. Короткая лента рассказывала об Истре, и Раен вложила ее в аппарат.

– Ты знаешь эту машину, правда? Представляешь себе риск? Нужно убедиться, что гипноповторение не превышает двух часов.

Джим кивнул. Препарат начинал действовать, и Джим уже не мог разговаривать. Он не мог сосредоточиться, и несколько раз промахнулся мимо выключателя, так что Раен нажала его сама.

Задержки хватило, чтобы он успел занять место. Поудобнее откинувшись, сложил руки на животе, глаза его подернулись пеленой. Аппарат начал работать, и Раен показалось, словно каждый нерв его тела вдруг отключился – Джим безвольно опал в кресле. Теперь нужно было уходить – без таблетки действие машины раздражало, и она никогда не любила смотреть на людей в состоянии гипнозанятий. Это было неприятное зрелище: открытый рот, время от времени нескоординированные сокращения мышц. На всякий случай она еще раз проверила часы. Функция повторения могла привести к смерти, наступающей в результате потери влаги, и была так же приятна или страшна, как лента в аппарате. На этот раз она была отключена, поэтому Раен повернулась и вышла, Закрыв комнату, в которой остался только аппарат и его человеческий придаток.

В контейнере находились все ленты, которыми она пользовалась с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать лет, и еще несколько, которые держала из сентиментальности.

ЕСЛИ БЫ ОН УЗНАЛ ИХ ВСЕ, – подумала она, – ОН МОГ БЫ СТАТЬ МНОЙ. Впрочем, она тут же рассмеялась, думая о вещах, которых не было на лентах, вещах отвратительных и полных горечи.

Смех стих, и Раен оперлась на перила, решив, что пора вернуться к более важным делам.

НУЖНО ЗАНЯТЬСЯ КУРГАНАМИ, – подумала она, спускаясь вниз.

3

Эб Таллен привел с собой пожилую женщину по имени Мара Чанг и мужчину средних лет, Бена Оррина. Воин в их присутствии выказывал явную нервозность его беспокоили люди, которых он не мог коснуться. Также нервно вели себя рядом с ним полицейские, эскортировавшие чужаков до задания.

Напитки подал Макс, поскольку Джим все еще оставался наверху. Раен осталась довольна, потому что Макс вполне прилично сыграл роль домашнего ази. Она внимательно разглядывала чужаков, стараясь понять, что для них важно и интересно.

Казалось, что прежде всего это Макс. Сэр Оррин даже смотрел на него в упор и, поймав себя на этом, тут же занялся стаканом.

Раен улыбнулась, перехватила взгляд Макса и кивком отправила его в нейтральное место за спинами гостей.

– Господа, – сказала она, делая вежливый жест, – я вас приветствую. Приветствую от всего сердца. Можете быть спокойны, я не планирую никаких ловушек. Я знаю, чем вы занимаетесь на Истре, но это для меня неважно. Вероятно, некоторые особы в Семье временно сочли вашу деятельность выгодной. Ведь она помогла решить проблемы этой планеты. Какие претензии может иметь к вам Район?

– Если бы ты, Конт'Раен, объяснила, чьим интересам служишь, мы знали бы что к чему.

– Сэр Таллен, я не веду никакой игры. Я просто здесь и решила не обращать внимания на дела, которые вы ведете на Истре. Одни группировки в Семье были бы довольны вашей деятельностью, другие пришли бы в ярость. Совет занялся бы этим вопросом и трудно предсказать, к каким выводам мог бы прийти. Но меня это не интересует. Курганы накормлены – и это первая большая выгода. Ази не голодают – это во-вторых. Благодаря этому Истра пригодна для жизни, и я теперь живу здесь. Вы поняли?

Стало тихо. Таллен выпил и внимательно посмотрел на нее.

– Ты кого-то представляешь?

– Я Мет-марен. Некоторые называют нас владыками курганов. Мы никогда не любили этого названия, но оно отражает сущность проблемы. Именно это я и представляю хотя для некоторых это спорный вопрос.

– Ты контролируешь маджат? Она покачала головой. Никто не КОНТРОЛИРУЕТ маджат. Кто бы ни сказал вам это – он солжет. Я посредник. Переводчик.

– Хотя, как ты сказала, это и спорный вопрос.

– Как я уже упоминала, господа, в Семье имеются фракции. Вы можете встретить таких, которые будут отрицать все, что я сказала. Вам придется самим принимать решение и оценивать риск. Я пригласила вас сюда, среди прочего потому, что хотела объяснить все сомнения, чтобы вам не требовалось спрашивать ИТАК о делах, про которые вы можете спросить прямо меня. Наверняка вам непонятна необходимость сохранения в тайне определенных торговых сделок. Я считаю, что не стоит тратить сил на сокрытие фактов, которые для меня совершенно несущественны. По-моему, будет вежливее сообщить вам это.

– Ты необычайно прямолинейна, Конт'Раен. И вместе с тем не сказала ни слова о причинах твоего прибытия сюда.

– Нет, сэр. И не собираюсь, – она опустила голову и выпила, смягчая этим жестом резкость отказа. – Признаться, вы очень меня заинтересовали… вы и Внешние Миры. Сколько там планет?

– Более пятидесяти вокруг звезд людей.

– Пятьдесят… А звезды не-людей? Вы нашли такие вне Района?

Таллен отвел взгляд. Он разочаровал ее, хоть и сделал это с сожалением.

– Это секретная информация, Конт'Раен.

Она крутанула жидкость в стакане и нахмурилась, думая о Внешних Мирах и корабле со станции, летящем именно туда.

– Нам нужна стабильность Района, – заметил Таллен.

– В этом я не сомневаюсь, – она внимательно разглядывала чужаков. – Зато сомневаюсь в том, что смогу ответить на ваши вопросы.

– Но ты выслушаешь их? – спросил он, а когда она пожала плечами, продолжал: – Кто у вас правит? Кто определяет политику? Кто преобладает, люди или маджат?

– Правит Мот, определяет Совет, людей и маджат разделяет природа.

– И несмотря на это, ты переводишь?

– Перевожу.

– И остаешься отделена?

– А это, сэр, пусть останется вопросом, – ответила она, вторично потеряв над собой контроль. – Есть еще одна причина, господа, по которой я вас пригласила. Надеюсь, вы честно ответите на вопрос, который я задам: среди сделок, которые вы совершаете в Районе, есть такие, что связаны с нарушением карантина? Не устраиваете ли вы побеги жителям Района? И не согласитесь ли повторить это в будущем?

Они были шокированы.

– Нет, – отрезал Таллен.

– Хочу подчеркнуть, что вопрос этот для меня не интересен. Хотя нет, – она пожала плечами и улыбнулась. – Я лично была бы очень заинтересована увидеть то, что находится за Краем, Но это невозможно. Выхода нет.

– Абсолютно. Как бы мы ни жалели об этом, нам нельзя рассчитывать на поблажку в этом вопросе.

– Что ж, благодарю. Это меня беспокоило. Я получила ответ, и, пожалуй, верю вам. С моей стороны мы разделались со всем. Возможно, встретимся неофициально, если у вас найдется свободное время.

– С удовольствием, Конт'Раен.

Склонив голову, она поставила стакан, давая понять, что разговор окончен. Последовали еще необходимые формальности, рукопожатия, вежливое прощание. Раен лично проводила гостей до дверей, следя, чтобы Воин не приближался, пока они не сели в машину и не захлопнули за собой дверцы.

– Макс, – окликнула она, – проследи за воротами и проверь системы безопасности.

Он оказался слишком усердным и выбежал с одним визиром. Раен забеспокоилась, потому что солнце Истры было нисколько не мягче, чем солнце Цердина. Новые ази всегда излишне услужливы; в каком-то смысле они были хуже домашнего компьютера.

Машина доехала до ворот и скрылась за ними. Макс проверил замки и направился обратно, а Воин критически следил за всем происходящим. Войдя в здание, Макс остановился в ожидании дальнейших инструкций.

– Отныне защищайся от солнца, когда выходишь, – раздраженно заметила Раен и отослала его. Встреча с чужаками вызвала у нее депрессию. Она рассчитывала на иной результат, хотя и сама не знала, почему.

Закрыв и заблокировав дверь, она вдруг заморгала от внезапной смены освещения и оглянулась. На лестнице стоял Джим. Он казался слегка рассеянным – обычное явление после гипнозанятий. Джим провел наверху больше времени, чем требовалось на прослушивание ленты, – может, уснул, что было частой реакцией.

– Надеюсь, ты не повторял ленту? – спросила Раен, вспомнив рвение Макса.

– Я прослушал ее несколько раз.

– Тебе же нужно было просто расслабиться.

– Я думал, что должен ее заучить, – он пожал плечами. – Мне нужно что-то сделать?

Она покачала головой и вернулась к работе.

Привезли покупки, и Джим вышел вместе с Максом и Мерри, чтобы во время разгрузки следить за Воином, Все прошло без особых трудностей, потому что потом они ничего не говорили. Шестеро соседей прислали сообщения, что ищут квартиры в других местах, трое молчали, и попытки связаться закончились ничем – отвечал домашний компьютер. Пришло несколько сообщений от разных групп, в том числе ИТАК и ИСПАК.

В доме было тихо. Джим, где бы он ни был и чем бы ни занимался, чтобы убить время, не подавал признаков жизни, Появился он, только чтобы приготовить ужин, молча съел его в обществе Раен и снова исчез. Она поговорила бы с ним, но была занята анализом результатов работы с сетью и риском, связанным со слишком глубоким входом в интеркомп. Легкие прикосновения, однако, не давали результата с защищенными банками данных, включающими тревогу при слишком настойчивых попытках прорваться. К счастью, ее мозг не имел никакой блокады.

Джим ждал ее в полночь, когда она вернулась в постель, но даже тогда она не была настроена на разговоры. Он быстро понял это и отказался от попыток. Впрочем, работа близилась к концу, и на время Раен могла забыть о ней.

Так она и сделала, и Джим, похоже, остался доволен.

4

Утром она встала одна, позволив Джиму выспаться. Страх, что какое-то срочное сообщение, угроза или доказательство принципиального изменения ситуации может ждать в компьютере, заставил ее сбежать вниз еще до того, как она полностью открыла глаза.

Однако новости оказались того же типа, что приходили весь предыдущий день. Раен просмотрела их еще раз, не решаясь поверить в свою безопасность, а когда убедилась в этом, просмотрев все вторично, откинула волосы с глаз и прошла на кухню, приготовить себе чашку кофе. Кофе был одним из деликатесов Внешних Миров, несмотря на угрозу голода, более дешевым здесь, нежели на центральных планетах. Истру наверняка нельзя было назвать отсталой, если говорить о вещах, полученных от чужаков.

Раен выпила свой завтрак, заспанными глазами глядя на сад, видимый за высоким окном кухни. В этом доме было слишком много окон и входов, а стены были слишком низкими, чтобы защитить даже от людей. Они закрывали то, что происходило снаружи, образуя при этом не защиту, а лишь небольшое препятствие.

Восходящая Бета Гидры слабо светила сквозь дымчатое стекло. Лучи освещали стены сада, далеко за которыми едва виднелись купола другого района Города, отделенного полосой поросшей кустами степи – очередная угроза. Под стенами лежала глубокая тень. Солнце золотило грани скал, края длинных листьев растений, ветви нескольких садовых деревьев, сучковатых и перекрученных так, что они казались мертвыми, пока ты не замечал, что цепи, свисавшие вдоль ствола, – это листья Лиана, днем лежавшая между камнями, словно забытый кусок грязного шланга, на рассвете чудесным образом выбросила листья. Точно так же вели себя другие растения, зеленеющие и цветущие в короткий период умеренного сияния и холода. Днем сад возвращался к печальной действительности; то же самое происходило и на Цердине. Элн-Кесты заботились о своем саде, с его истранской красотой, они не сажали в нем модных экзотических растений с Калинда, которые погибли бы, лишенные опеки. А эти жили и цвели. Раен не ожидала такого утонченного вкуса от людей, салон которых выглядел так ужасно. Потом она вспомнила о бело-зеленой спальне, ее явно проектировал тот же человек, что занимался садом, кто-то весьма нетипичный для бета.

Большая тень появилась за окном, и сердце ее замерло. Это был Воин, во всяком случае маджат, желавший войти внутрь, Раен открыла дверь, сжимая в кармане излучатель, но это действительно был только Воин. Усевшись на пол, он стряхнул с себя росу.

Немного сладкой воды вполне хватило ему. Поглощая ее, он пел для нее, а Раен в благодарность осторожно ласкала слуховые антенны.

– Другие идут, – сказал он после паузы.

– Другие голубые? Откуда ты знаешь, Воин?

Он прогудел ноту языка маджат, потом перевел, скорее всего не очень точно:

– Разум.

– Значит, голубой курган близко?

Он шевельнулся, не прекращая пить, потом передвинул туловище.

– Там.

Теперь он стоял, направив голову от центра города, через четвертый жилой круг.

– Они придут оттуда, – сообщил он, после чего снова переместился. – Голубой курган там. Наш Холм.

Значит, они обогнут восьмую часть звездной застройки города, после чего повернут к стенам сада. Маджат умеют бегать очень быстро.

– Когда?

Воин оторвался от сладкой воды и показал телом угол падения солнечных лучей, наклонившись далеко в сторону вечера. Значит, поздно после наступления сумерек.

– Этот курган надеется что ты останешься с нами, Воин.

Он вновь начал пить.

– Эта-особь любит сладкое. Хорошо, королева Кетиуй.

Она беззвучно засмеялась.

– Хорошо, Воин.

Она коснулась его, вызвав довольное урчанье, после чего вернулась к своим занятиям. Разумеется, Воин сделает так, как велит неподкупный курган. Однако, он будет протестовать против удаления отсюда, а его протест был не менее важен, чем любой другой.

Итак, курган реагировал. Раен занялась делом, но внутри у нее все ликовало: курган услышал ее, принял.

Трюк с Воином с Калинда помог. Она вновь обрела утраченную связь. Почти двадцать лет множество попыток и наконец – удача. Теперь у нее были союзники, за ее спиной стояла мощь курганов.

Ситуация диаметрально изменилась. Существование здесь, на Краю, перестало быть растянутым самоубийством, бегством туда, где враги не смогут дотянуться до нее. Круг замкнулся. Она внезапно поняла это и удивилась предсказуемости своих действий. Она вторично бежала в курган.

Пришло время для атаки.

5

Из описи следовало, что в домашнем гараже стоит машина, исправная и готовая к поездке. Макс и Мерри, судя по их документам, умели водить.

– Идите, – распорядилась она, – и проверьте лично. Я не собираюсь доверять компьютеру.

Они вышли. Городской банк данных снабдил ее атласом населенной части планеты, уместившимся всего на нескольких страницах. Новая Надежда и Новый Порт были единственными городами, Новый порт действительно меньшим. Большое количество людей жило еще в Побережье, городке, бывшем административным и торговым центром севера. Точки, означавшие оставшуюся часть популяции, были раскиданы по всей карте, в зонах дождей, на фермах насосных станциях, складах вдоль дорог. Большую часть суши на Истре покрывали белые пятна с надписью: "Не заселено". На востоке вздымался Высокий Пояс, на западе тянулась невероятно широкая полоса болот, названная Рискованной – истране предпочитали названия, которые определяли тип района. Рядом с точками-фермами Раен заметила цифры: 2, 6, 7. Стояли они и около складов и городов, достигая у новой Надежды 15896.

Количество жителей, – подумала она. – Их так мало, что они сообщают даже о двух-трех.

Три страницы атласа представляли планы городов, построенных по одному проекту. Все было очень просто: восьмилучевая звезда с жилыми кружками вдоль лучей и незастроенные треугольники, гордо называемые парками.

В действительности за стеной вместо парка тянулась сожженная солнцем путаница кустов и местных деревьев, не знавшая ухода людей. В годы возникновения у Новой Надежды имелись свои мечты, но не хватило Контрин, которые помогли бы воплотить их в жизнь. Никто не вводил налоговых льгот, ничьи вклады не укрепили экономику планеты, не украсили ее, не развили искусства.

Большую часть кругов составляли склады, а в двух ближайших к порту лучах города вообще не было иных зданий. Существовали местные предприятия, производившие в основном нужные здесь сельскохозяйственные машины, легкое оружие, одежду, продукты. Имелась служба быта и администрация, жилые блоки обычных бета, апартаменты среднего класса, а один луч занимали исключительно роскошные круги резиденций, такие, как круг 4, в котором стоял ее дом. Высшие чиновники ИТАК жили в круге 1, низшие – в круге 10. Отель, где жили чужаки, стоял во втором круге восьмого луча, а конторы ИТАК располагались в самом центре, в круге ноль.

Нужно запомнить, – подумала Раен.

Наверху хлопнула дверь, потом послышались тихие, неуверенные шаги. Раен проверила время – уже поздно.

В темном экране она увидела отражение стоящего в двери Джима, оттолкнулась ногой и повернула кресло к нему.

– Сегодня ты выспался, – с улыбкой заметила она.

– Нет, леди.

Она глубоко вздохнула, пропустив мимо ушей его "леди".

– Тогда что? Ты снова развлекался лентами?

– Я запомнил их не очень хорошо и потому прослушал еще раз.

– Это просто забава. Я хотела, чтобы ты немного развлекся и, может, при случае чему-нибудь научился.

– Я пытаюсь научиться, леди.

Она покачала головой.

– Не переутомляйся. Я только хотела, чтобы тебе было чем заняться.

– Что подать на обед, леди?

– Раен. Что угодно. Приготовь что-нибудь. У меня еще осталось немного работы, я закончу через полчаса. Нам нужно обзавестись служанкой, я не хочу, чтобы ты работал поваром.

– На корабле я иногда помогал на кухне, – ответил он.

Она не ответила. Джим вышел, в стекле экрана она увидела, что он наткнулся на Воина, и хотела встать, чтобы вмешаться, но к своему облегчению заметила, что Джим по собственной инициативе и без страха коснулся маджат. Воин тихо запел песню кургана, странно звучащую в человеческом жилище.

– Сладкая вода, – услышала еще Раен глубокий голос маджат, а потом довольное урчание.

Машина оказалась исправной. Раен взглянула на улицу, уносившуюся за цветным стеклом, затем села поудобнее. Мерри вел машину с явным удовольствием.

Макс и Воин, получив точные инструкции относительно друг друга и возможных визитеров, охраняли дом и сад.

Однако Раен не хотела оставлять Джима на волю случая и способностей Макса. Сейчас он ехал на заднем сиденье дорогого автомобиля Элн-Кестов. Когда она оглянулась, Джим с любопытством смотрел в окно.

ОН ХОРОШО СПРАВЛЯЕТСЯ СО МНОЖЕСТВОМ НОВЫХ ДЕЛ, – мысленно похвалила его Раен. – ДАЖЕ ОЧЕНЬ ХОРОШО. Она легко улыбнулась, потом посмотрела вперед, потому что машина въехала в туннель и нужно было назвать Мерри адрес.

– Луч Д, круг 5, – сказала Раен, когда Мерри плавно выехал на дорогу к центру. Запрограммированная машина набрала скорость.

Какой-то неуместный здесь силуэт мелькнул за окном со стороны Мерри, и Раен обернулась. Вдоль прозрачных стен, ограждающих тротуар, двигались фигуры на негнущихся ногах.

Туннели. Самая естественная вещь для маджат, привыкших к подземельям. Но вместе с тем она видела также пешеходов бета, и никакой паники не было.

– Мерри, у маджат свободный доступ сюда? Они входят и выходят, когда захотят?

– Да, – подтвердил ази.

На мгновенье мелькнула мысль соединиться с домом и предупредить Макса, но Макс и Воин были уже предупреждены. Не стоит передавать информацию, которую Макс наверняка знал. Всегда есть какая-то опасность и всегда была. Раен спокойно сложила руки на груди, разглядывая широкую трубу туннеля и огни, мелькающие за окнами все быстрее и быстрее.

– Значит, маджат свободно ходят по всей Новой Надежде? И бета с этим мирятся?

– Да, леди.

– Они работают для бета?

– Эта возможность удивила ее, потом заставила недовольно скривиться.

– В некоторых местах – да. В основном на фабриках. Вот почему никого в порту не удивило присутствие Воина. Они привыкли. Долго ли так продолжается, Мерри?

Ази вглядывался в дорогу перед собой. Квадратное лицо выражало напряжение, словно тема разговора смущала его.

– Полгода. Сначала начиналась паника, теперь нет. Курганы не мешают людям, Маджат ходят по одной стороне тротуара, люди по другой. Есть тепловые знаки.

КРАСНЫЕ, КРАСНЫЕ, – пытался сказать ей Воин. – ХОДЯТ ЗДЕСЬ. ХОДЯТ ТАМ. КРАСНЫЕ НАПИРАЮТ.

– Какой курган, Мерри? Может, какой-нибудь чаще других?

– Не знаю, леди. Я не знал, что есть какие-то различия, пока ты мне не показала. Я буду следить, – он нахмурился, явно обеспокоенный. Он был не так ограничен, как показалось ей сначала. – Люди не любят, когда они приходят в город, но не обращают на это внимания.

Раен закусила губу, ухватилась за кресло, когда машина вошла в поворот, и заметила на тротуаре еще больше маджат. Они лениво кружили в большом улье центра. Кроме того, ходили люди в плащах и солскафах, применявшихся здесь из-за высокой температуры планеты. Парами ходили вооруженные полицейские – люди ИТАК. ИТАК была везде.

Они вновь повернули. "Д" – указывали знаки.

Маджат в ежедневном контакте с бета… с разумами-которые-умирали. Когда-то маджат избегали таких встреч, желая действовать только при посредничестве Контрин. Смерть беспокоила маджат – не смерть ази, поскольку она не имела значения, так же как смерть отдельных маджат. Но бета всегда воспринимались ими как индивидуальные сознания, и маджат со страхом избегали их присутствия, неспособные постичь концепции, нарушающие их понимание мира.

Сейчас они спокойно и без страха ходили среди разумов-которые-умирали. Раен вздрогнула, словно ощутив тень понимания.

С растущей скоростью мчались они по центральной полосе трассы Д, и уличные огни сливались в одну яркую полосу. Машина вдруг повернула на полосу свободного движения, притормозила и направилась к въездному трапу круга 5. Мерри переключился на ручное управление и въехал на затененную площадь без машин и пешеходов. Большое пространство окружали многоэтажные, наклоненные внутрь здания, снаружи, наверное, образующие один из куполов. Верхняя оболочка пропускала достаточно света, чтобы в этом окруженном колоннами колодце не было темно.

Они подъехали к главному входу, где стеклянная дверь и белая стена производила впечатление лишенной тепла функциональности. Над входом виднелась надпись: БЮРО РАБОТЫ 50-Д ИТАК.

Раен прикинула, не оставить ли обоих ази в машине, но решила, что это будет неразумно.

– Мерри, – сказала она. – Не думаю, чтобы кто-то побеспокоил нас здесь. Сожалею, что тебе будет жарко, но все же останься в машине, и заблокируй окна и двери. Соблюдай спокойствие, но если понадобится – стреляй. Я хочу, чтобы эта, машина была на месте, когда мы выйдем. Каждые десять минут связывайся с Максом и проверяй, все ли в порядке дома. Только никаких разговоров. Понимаешь? – Да.

Она вылезла из машины и кивнула Джиму. Тот пошел следом, демонстративно отставая на шаг. Раен замедлила шаги, он догнал ее, и они вместе вошли в холл здания.

Здесь царил неестественный покой, коридоры были пусты, никто не сидел за столами. Климатизация действовала слишком хорошо, а в воздухе висел легкий запах бумаги и антисептиков.

– Это место беспокоит тебя? – спросила она Джима.

Ее это волновало, но она знала, что даже оставить его у дверей и то рискованно.

Джим отрицательно покачал головой. Взглянув вглубь коридора, Раен заметила свет, горящий в одном из кабинетов. Они медленно направились в ту сторону, их шаги эхом разносились по пустому зданию.

Нахохлившийся в кабинете мужчина явно услышал, как они идут, и встал. Комната, хоть и оборудованная на современный лад, была слегка запущена, на столе лежали груды бумаг. На двери имелась табличка: "ДИРЕКТОР".

– Сэр, – сказала Раен.

Он внимательно оглядел их, заморгал и, похоже, внезапно оценил ситуацию, потому что лицо его из румяного вдруг стало мертвенно-бледным. Он нечасто встречал Контрин в цвете Клана и мужчину в безукоризненном костюме, какие носили на внутренних планетах, но со знаком ази на лице.

– Леди…

– Я так понимаю, – сказала Раен, – что здесь можно нанять различный персонал.

– Да, леди, у нас есть контракты.

– Большое количество контрактов, Прошу проводить меня, сэр…

– Итавви, – прошептал он.

– …Итавви… по всему предприятию.

Невысокий бета, седой и лысеющий, казалось, совсем растерялся.

– Мой кабинет… я не должен…

– Не заметно, чтобы ты страдал от потока посетителей, сэр. Все заведение, этаж за этажом, полный процесс, пока мне не надоест.

Итавви кивнул и вытянул руку к переключателю интеркома на столе. Раен сделала шаг вперед, положила ему на плечо свою покрытую хитином руку и медленно покачала головой.

– Нет. Я уверена, ты сможешь нас провести. Тихо, спокойно, чтобы не мешать никому работать. Ты не против, сэр?

6

Бюро работы оказалось лабиринтом извилистых коридоров с белыми стенами, совершенно одинаковых. Кнопки в лифтах указывали на подземелья, идущие вниз до пятого уровня. Раен помнила, что здание имеет не менее двадцати этажей, хотя лифты ходили только до седьмого, вероятно, из-за искривления купола. Они шли через залы, которые сэр Итавви показывал им, казалось, безо всякой цели. Прошли мимо двери с надписью:

БИБЛИОТЕКА

ОТДЕЛ 1. УРОВЕНЬ 1.

ВХОД ТОЛЬКО ПОСЛЕ

ПРЕДЪЯВЛЕНИЯ КРАСНОЙ КАРТОЧКИ

Раен сама не знала, что ищет, понимала лишь, что здание это должно быть забито людьми, занимающимися делами, и вместе с тем видела пустые столы и молчащие залы.

Наконец, Итавви ввел их в лифт, которым они поднялись на третий уровень, в совершенно такие же залы.

Однако на этот раз здесь были люди. Техники в серых халатах удивленно останавливались, видя таких необычных гостей; одетые в белое ази уступали им дорогу, чтобы затем вернуться к уборке или своим тележкам.

Итавви вел дальше.

– С меня хватит этой бесцельной прогулки, – заявила Раен. – Что ты хочешь показать нам, сэр? Еще двери?

– Доступные контракты, леди.

Раен шла молча, разглядывая таблички на дверях, ища какой-нибудь источник информации. Время от времени от коридора отходило ответвление, всегда вправо, всегда одной длины, заканчивавшееся тяжелыми запертыми воротами с надписью: ВХОД ТОЛЬКО ДЛЯ ОБЛАДАТЕЛЕЙ КРАСНЫХ КАРТОЧЕК.

Остановившись, Раен указала на ворота.

Что там находится, сэр Итавви?

– Камеры хранения, – смущенно объяснил он. – Если позволишь, леди, мы пройдем в более приятные отделы…

– Открой эту дверь. Я хочу увидеть.

Итавви с несчастным выражением лица подошел к двери, вынул свою карточку и разблокировал замок.

За воротами оказались еще одни, точно такие же. Все трое остановились в узком пространстве между ними, наружные ворота закрылись с грохотом защелкивающихся замков. Итавви сунул карточку в отверстие вторых Ворот. Они почувствовали какой-то запах, и перед ними открылось пространство, заполненное светом ламп, серостью бетона и паутиной помостов.

Пахло антисептиками, смешанными еще с чем-то.

Итавви слишком явно показывал, что охотно закрыл бы ворота, позволив гостям только один короткий взгляд, но Раен упрямо двинулась вперед, подталкивая Итавви перед собой – она не позволит какому-то бета закрыть дверь за ее спиной.

Бетон, влажный от антисептиков; запах людей и отходов.

Клетки. Ярко освещенные бетонные клетки без дверей, в каждой кусок матраца и человек, словно личинка в ячейке сот. Пять шагов на пять, может, даже меньше, без дверей, без коридоров между клетками. Только сеть помостов вверху и лестницы, которые – если их опустить – позволяли этим людям выбраться, лишь по несколько человек одновременно.

Линия клеток исчезла, закрытая кривизной купола, далеко впереди, угрюмым эхом отражались звуки шагов по стальным помостам. Люди внизу поднимали головы и смотрели на них без особого интереса.

Раен осмотрелась, чувствуя тошноту, и втянула в легкие зловонный воздух.

– Их контракты продаются?

– Только для использования на планете.

– У вас нет экспортной лицензии?

– Нет, леди.

– Насколько я понимаю, большое количество ази было конфисковано на фермах. Но их контракты трудно перекупить. Где их разместили? Здесь?

– У нас есть камеры хранения в других местах.

– Оборудованные так же, как эта?

Итавви не ответил, и Раен представила себе, какие камеры хранения может построить припертая к стене правящая корпорация – торопливо, в малонаселенном районе.

То, что она видела перед собой, в сравнении с теми можно было, наверное, считать роскошными апартаментами.

– Однако все складированы, – заметила она. – Это подходящее слово?

– В сущности… – прошептал Итавви.

– Вы по-прежнему производите ази в том же темпе?

– Леди, лучше бы тебе спросить в Центре ИТАК… я не знаю причин…

– Твоих знаний достаточно, сэр Итавви. Ответь на мой вопрос. Уверяю, ты ничем не рискуешь.

– Я не знаю ни о каких изменениях. Я не связан с эмбрионикой, у них отдельная администрация, по другую сторону, номер 51. В бюро они приходят только после шести лет, и количество прибывающих не уменьшается. Сомневаюсь, чтобы произошла какая-то перемена. Мы получили распоряжение производить.

– Из какого источника?

– Лицензия Контрин, леди, – хриплым шепотом ответил чиновник. – Мы просили о скромном увеличении производства, а получили четырехкратно большую лицензию.

– Несмотря на то, что имели разрешение Контрин на их продажу по достижении восемнадцати лет. Нормы экспорта не изменились.

– Мы надеялись, леди, что получим лицензию, когда придет время. Мы просили об этом, даже о согласии на ликвидацию, Этого нам тоже нельзя делать. Имения заполнены сверх всякой меры. Они должны возвращать нам ази по истечении года, для обучения. Но теперь теперь они работают главным образом для того, чтобы прокормить собственных работников… боятся и не хотят их отдавать, ни постоянных, ни сезонных. – Итавви вытер лоб. – Задерживают поставки продовольствия, чтобы удержать рабочую силу. Ничто не попадает на склады: наше продовольствие, продовольствие для станции. ИСПАК грозила прекращением подачи энергии, если фермы не изменят поведения, но ИТАК… убедила их. Подобный шаг не остановил бы фермеров, у них есть собственные коллекторы, собственная энергия. И они не отдадут ази.

– Они организованы?

Бета покачал головой.

– Это крестьяне. Недальновидные, тупые крестьяне. Они держат ази, потому что это их рабочая сила и способ выживания, если бы ИСПАК выполнил свою угрозу. Фермы всегда были частью процесса: мы высылали туда ази в конце обучения, а потом забирали тех которых контрактовали для специальных заданий. Выгода и для ази, и для фермеров. А сейчас, леди, фермы хотят прекратить сотрудничество.

– Сомневаюсь, что они недальновидны, сэр Итавви. Если дойдет до драки, у них будут люди.

– Ази.

– Думаешь, они не захотят сражаться?

Уважительность бета не позволила ему дать искренний ответ, хотя ей показалось, что он не до конца убежден.

– Я не верю, что они не общаются между собой, – заметила Раен. – Ведь все ведут себя одинаково. Правда?

– Не знаю, леди.

– Только на Востоке или на Западе тоже?

Итавви облизал губы.

– Я думаю, везде.

– Без организации, без плана борьбы с голодом.

– Начаты новые ирригационные работы. Река, которая снабжает водой Новую Надежду, под угрозой. Они расширяют…

– Без лицензии?

– Без лицензии, леди. ИТАК протестует, но мы ничего не можем сделать. Они борются друг с другом, дерутся за землю и воду, – он вытер пот со лба. – Бывает, что двое или трое фермеров объединяются вместе. Они торгуют, эти фермеры.

– Торгуют?

– Между собой. Оборудованием, ази. Переводят их с места на место.

– Ты уверен?

– Так утверждает полиция. На некоторых фермах больше ази, чем мы туда посылали.

Раен взглянула на тянущиеся вдаль камеры.

– Оружие? – спросила она.

– У фермеров оно всегда было.

Она медленно пошла вперед, разглядывая маленькие каморки. Потолок словно придавливал к полу, все было серое и черное, а лампы горели белым светом. Никаких цветов, лишь одетые в серое люди.

– Почему они изолированы? – спросила вдруг она. – Для безопасности?

– Каждого обучают по-своему. Случайные контакты могли бы затруднить процесс специализации.

– Они попадают сюда в возрасте шести лет? Камеры самых молодых чем-то отличаются?

Бета молчал. Потом пожал плечами.

– Покажи мне, – распорядилась Раен.

Итавви повел ее по коридору, под ними появлялись все новые камеры. Весь комплекс, казалось, не имеет конца. Она не видела никаких стен, никаких границ, только центр, где собирались помосты – огромную бетонную темноту в свете прожекторов.

– Они когда-нибудь покидают это место? – спросила Раен, когда они шли над каморками, провожаемые редкими взглядами снизу. – Разве им не нужна зарядка?

– У них есть такая возможность, – ответил Бета. – Тренировки по очереди.

– А фабрики? Они работают на фабриках?

– Те, которые обучены этому, – возможно, Итавви почувствовал ее раздражение, потому что поспешно добавил: – Шесть часов на фабрике, два часа гимнастики, два гипнозанятий. Мы делаем все возможное в данных обстоятельствах, леди.

– А что с детьми?

– Ази опекают их.

– Попеременно? Шесть часов, потом два гимнастики?

– Да, леди.

Они продолжали шагать по помосту.

– Но вы уже не посылаете их на фермы? С каждой неделей у вас их все больше, и вы не можете их переместить.

– Мы делаем все возможное, леди.

Они дошли до середины, до лифта. Итавви открыл своей картой дверь, и они вошли внутрь. Там он нажал семерку, и кабина с резким рывком помчалась вверх. На седьмом уровне вышли, лязг замков и скрежет засовов эхом разносился в пустоте.

В остальном было тихо.

Все эти уровни, как начинала понимать Раен, были одинаковы: бесконечные ряды каморок, этаж за этажом. Семь над землей, пять под ней. И тишина. Огромное пространство, все эти люди в камерах – и ни одного голоса.

Итавви провел их по помосту наружу, и Раен взглянула вниз. Здесь находились дети, шести-семилетние дети. Обращенные вверх лица выражали легкий интерес, ничего больше. Никаких игр, никаких развлечений. Они сидели или лежали на матрацах – одинаковые серые комбинезоны, одинаково стриженные головы и серьезные лица. В этом возрасте невозможно было даже различить пол.

Никто не смеялся, никто не плакал.

– Боже, – прошептала она, сжимая поручень. Итавви остановился. Раен вдруг захотелось выйти; она оглянулась: Джим стоял у поручней и смотрел вниз. Нужно увести его из этого места. И побыстрее.

– На этом уровне есть выход? – спросила она идеально спокойным тоном. Итавви указал направление, и Раен медленно пошла за ним. Джим шел следом.

– Какова средняя цена контракта? – спросила она.

– Две тысячи.

– Но ведь нельзя же так снизить стоимость производства?

– Нельзя, – признал Итавви.

Идти пришлось долго, и Раен никак не могла придумать ничего, что бы нарушило тишину. Нельзя было торопиться, выдать свои чувства, обеспокоить и испугать бета. И оглянуться на Джима она тоже не могла. Даже не хотела.

Они добрались до двери, такой же как на третьем уровне, миновали ее и снова оказались в стерильно чистых коридорах, заполненных светом ламп и свежим воздухом без запаха. Раен раз за разом глубоко вздохнула.

– Я увидела то, что хотела, – заявила она. – Мы можем вернуться в ваш кабинет.

Он заколебался, словно хотел о чем-то спросить, но передумал. Спустившись лифтом на первый этаж, они прошли в кабинет. Итавви казался обеспокоенным, Раен не пыталась его успокаивать.

Заговорила она, только когда они вновь оказались в комнате.

– У меня есть имение, – сообщила она, – бессмысленно лишенное прислуги. Добавьте к этому проблемы охраны. Сколько контрактов можно здесь купить?

Лицо Итавви постепенно меняло выражение.

– Наверняка достаточно, чтобы удовлетворять твои потребности, Контрин.

– Корпорация платит людям в зависимости от прибыли, полученной в их отделе, верно? Все эти пустые кабинеты… это не какой-то местный праздник, не правда ли?

– Нет, леди.

Бета занял место за столом, а Раен уселась в кресло и кивнула Джиму, чтобы сел рядом.

– Итак, сколько можно приобрести контрактов на охранный персонал?

Бета проверил на компьютере.

– Достаточно, леди.

– Сколько точно?

– Две тысячи сорок восемь, леди. Девятьсот восемьдесят два мужчины, остальные женщины. Тысяча четыреста моложе тридцати лет, остальные старше.

– Включая конфискованных ази или только тех что в этом здании?

– В этом здании.

– Это очень много.

– Непропорционально много, леди.

– Куда они обычно попадали?

– В подразделения корпорации. На фермы… это трудный район.

– Так значит, большинство этих ази с запутанными контрактами, остающихся вне города, тоже будут переучивать на охранников?

– Некоторое количество наверняка, леди.

Глаза Итавви лихорадочно блестели, губы дрожали.

Он что-то неразборчиво бормотал. Раен исподлобья разглядывала его, потом кивнула.

– Покупаю, – сказала она. – Все две тысячи сорок восемь контрактов. Кроме того, солскафы и ручное оружие.

– Полагаю, фирма, поставляющая охранников, присылает их готовыми к работе.

Он облизал губы.

– Да, леди, хотя некоторые покупатели имеют собственные мундиры и снаряжение.

– Ничего, справитесь.

Она встала и прошлась по комнате. Итавви с растущим беспокойством следил, как она просматривает лежащие на терминале компьютера инструкции. Она взглянула на номер, запомнила его и равнодушно улыбнулась.

– Я покупаю также остальных, как только вы сможете их подготовить. Эти запутанные контракты… если ты проверишь завтра, сэр, то увидишь, что все выяснилось, и их можно продать. Я верю, что ты сможешь незаметно перевезти ази оттуда сюда, как только освободится место.

– Леди…

– А что с детьми, сэр Итавви? Как вы обеспечиваете их потребность в контакте с людьми? Гипноленты решают этот вопрос?

Итавви вытер губы ладонью.

– На каждом этапе развития… да, леди. Количество особей, экономия… практически невозможно, чтобы у кого-то нашлось время и доступ к тысяче программ, разработанных за века исключительно для этой цели.

– Восемнадцать лет до созревания. И нет возможности ускорить этот процесс?

– Для некоторых заданий они уходят до достижения восемнадцати лет.

– Ази маджат?

– Да.

– А что случится, если выпустить их без программирования?

– Хаос. Резкое расстройство личности.

Она помолчала, взглянула на Джима, потом снова на бета.

– А больше, чем две тысячи сорок восемь контрактов? Сколько времени потребует обучение? В каком масштабе можно его проводить?

– В минимальном объеме… несколько дней, – Итавви повернулся к лежащим на столе бумагам, что дало ему возможность опустить взгляд. – Можно запустить одну гипноленту на всех каналах. Это проще всего. Однако формальности… вопросы, которые это вызовет… их нужно переводить, транспортировать, а ИСПАК…

– Я знаю, сэр Итавви, что ты предан ИТАК. Но ИТАК – творение Контрин, и ты должен понимать существование моральности высшего порядка. Если бы я оказала тебе некую услугу, а взамен просила о молчании и продолжении сотрудничества, сам понимаешь, это было бы не предательством интересов ИТАК, а доказательством преданности самому источнику существования корпорации.

Бета вытер лоб и кивнул. Он забыл о своих бумагах, и глаза его лихорадочно горели. Теперь он смотрел прямо на нее, не в силах отвести взгляд.

– Я оборудую здесь резиденцию, – тихо сказала Раен. – Постоянное присутствие Контрин, понимаешь? А такой резиденции нужен персонал. Когда процесс закончится, после полного переобучения по моему желанию, мне по-прежнему будут нужны люди на высших уровнях. Люди, которым я смогу доверять.

– Да, леди, – прошептал он.

– Крупные владения. Ну те, с концентрированными силами ази, о которых ты упрямо твердишь, что они не организованы… с ними можно покончить без кровопролития, если имеешь большую силу. Мир вернется на Истру. Теперь ты понимаешь, какому делу следует служить. Это решение, сэр, решение, которое будет хорошо и для ИТАК. Ты, конечно, понимаешь, что в моей власти выдавать лицензии. Других Контрин здесь нет, и я могу позволить экспорт в таком объеме, какой вам необходим.

– Я собираюсь сделать это, спасти всю систему, если только получу необходимую помощь со стороны людей на некоторых ключевых постах.

Мужчина дрожал всем телом.

– Я понимаю, что не должен связываться по этому вопросу со своими начальниками.

Раек медленно покачала головой.

– Да, если хочешь и дальше наслаждаться жизнью. Я необычайно чувствительна к вопросам безопасности.

– Можешь располагать мною, леди.

Она слабо улыбнулась – еще раз убедилась в характере бета.

– Благодарю, сэр. А теперь слушай. В луче "В" сразу за городом есть старая ферма, зарегистрированная на имя нового владельца, некоего сэра Исана Тела. Ты найдешь несколько ази, обученных управлению, лучших из лучших. В домашнем компьютере инструкции для них. Ты найдешь таких ази?

Итавви кивнул.

– Отлично. Все, кого ты имеешь, и все охранники за исключением двухсот мужчин, которых ты отправишь в мою собственную резиденцию, должны попасть в резиденцию Исана Тела. С запасами и снаряжением. Сможешь это сделать?

– Мы… можем. Да.

Она покачала головой.

– Не МЫ. Ты. Сам проследишь за всеми деталями. Сплетни, если появятся, укажут мне их источник. А если я найду ошибки в обучении… думаю, незачем говорить, как я к этому отнесусь, сэр. Ты будешь просто-напросто мертв. Однако, с другой стороны, ты можешь стать очень богатым… богатым и в безопасности. Кроме упомянутых контрактов, мне нужны полдюжины домашних слуг, отправленных по моему адресу, и по крайней мере три десятка в имении Тела, чтобы заботились об охранниках. Это возможно?

Итавви кивнул.

– Сэр Итавви, сегодня родится новый человек, сэр Мерек Сед. Он будет очень богатым человеком, с владениями на нескольких планетах, имеющим торговую лицензию и счет в интеркомпе, номер которого я тебе сообщу. Этим человеком станешь ты. Это будет художник. Я собираюсь покупать произведения искусства, чтобы украсить дом, так же будет поступать сэр Исан Тел. Поначалу советую тебе быть осторожным. Слишком демонстративная похвальба богатством может вызвать ненужный интерес. Однако, если ты будешь ловок, Мерек Сед удалится от дел, располагая соответствующим состоянием. У тебя есть семья, сэр Итавви?

Он снова кивнул, дыша с заметным трудом.

– Жена, – сказал он. – И дочь.

– Их можно вписать в документы Мерека Седа. Только ты и я будем знать, откуда взялся этот человек. Покинув Истру, ты будешь в полной безопасности. Я включу в данные твою жену и дочь и сообщу тебе их новые номера. За определенную цену.

– Какую цену?

– Лояльность по отношению ко мне. И полная секретность.

Она вырвала из блокнота листок бумаги, взяла со стола ручку и написала три номера.

– Первый из них, это номер, по которому ты можешь со мной связываться. Сделай это завтра. Второй – номер документов Мерека Седа, а третий – номер счета, который даст тебе возможность увидеть, что тебя ждет. Используй только наличные, никаких кредитных покупок. Не посещай часто один и тот же магазин. Не создавай стереотипов поведения и не позволяй другим понять, как изменилось твое положение. Помни, если ты вызовешь подозрения, для меня последствия будут лишь мелкой неприятностью, для тебя же гораздо более серьезны. И для твоей семьи тоже. Я – могу защищаться и справлюсь с неприятностями, однако боюсь, что для других они могут оказаться фатальными.

Она вытянула руку с листом бумаги. Итавви взял его.

– Охранники в мой дом… они явятся сегодня?

– Да.

– С полным снаряжением?

– Да. Это можно устроить. У нас есть доступ к складам.

– А переброска ази в имение Тела?

– Начнем еще сегодня, леди. Если тебя интересует лишь владение оружием, а не специализированные защитные действия, предлагаю сокращенный курс обучения.

– Ускоренная программа?

– Наполовину, Контрин.

– Принимается.

– Если бы я имел разрешение на разблокировку информации…

– С твоего терминала это невозможно, но если после доставки ази ко мне ты проверишь номер 47А – запиши, пожалуйста, – то увидишь, что некоторые проблемы перестали существовать. Имение Тела расположено у Южной дороги 3. Записал?

– Да, леди.

Раен улыбнулась.

– Спасибо, сэр Итавви. Деньги поступят после доставки. И еще одно: если однажды ты найдешь в домашнем компьютере личное сообщение от сэра Тела, немедленно проверь счет Седа. Ты найдешь забронированные места на перелет в ИСПАК и дальше для Седа с семьей. Разумно будет воспользоваться этой возможностью. Я забочусь о своих агентах, сэр, если возникает необходимость.

– Леди, – прошептал он.

– Итак, мы договорились. – Встав, она протянула ему покрытую хитином руку, сделав это сознательно, зная, что бета ненавидят касаться живых драгоценностей. Итавви тоже встал и пожал ее руку, осторожно, но с удовлетворением.

– Джим, – коротко бросила Раен и вышла. В холле она обернулась: Итавви по-прежнему сидел в кабинете… вероятно, останется там еще какое-то время. Она взяла Джима под руку. – Все в порядке?

Джим кивнул.

ВСТРЕВОЖЕН, – подумала она. – ЭТО ЕСТЕСТВЕННО. Но он старался не выдать этого. Раен пожала его руку, выпустила и направилась к двери. Машина ждала там, где они ее оставили. Внимательно оглядевшись, Раен вышла на раскаленную улицу. Свет, достигающий тротуара, не был достаточно экранирован, вентиляции не хватало. Мерри с явным облегчением открыл дверь и немедленно включил кондиционер. Он был весь в поту, волосы липли ко лбу.

– Все в порядке? – спросила она, пропустив Джима на заднее сиденье.

– Дома спокойно. Никаких проблем.

Раен захлопнула дверь и еще раз оглянулась на Джима.

Он казался невозмутимым, даже здесь, где мог позволить себе проявление чувств. Он был спокоен, так же спокоен – она вдруг отметила это сходство, – как те лица, обращенные к ним из клеток, молчащие, неспособные плакать.

– Центр, – приказала она Мерри, скрестив руки на груди. – Нанесем еще один визит. Нас ждет ИТАК.

7

Круг, бывший сердцем ИТАК, очень напоминал Бюро работы, правда пошире, повыше и вероятно, уходил глубже под землю.

На подъезде к Центру было полно машин. Вероятно, каждая машина на всем континенте регулярно появлялась здесь, в городе, где все – за исключением высших чиновников ИТАК – ограничивались общественным транспортом. Перед главным входом они нашли свободное место для стоянки – свободное, вероятно, потому, что было забронировано. По распоряжению Раен Мерри остановил машину, выпустил их и заблокировал дверь.

Они с Джимом прошли уже довольно далеко по зданию, прежде чем бета начали реагировать. Поначалу это были просто удивленные взгляды, но новость быстро разнеслась по Центру, и когда они добрались до главного холла со стеклянной скульптурой посредине, их уже ждала делегация чиновников, которые должны были проводить гостей наверх. При этом они уверяли, что Совет как раз собирается, чтобы приветствовать Контрин.

Раен взглянула на статую, размещенную в потоке света и использующую сияние Беты Гидры для игры цветов и форм.

– Превосходно, – буркнула она, поглядывая на бета. – Это местный художник?

Чиновники закивали, нервными жестами приглашая ее пройти внутрь. Пожав плечами, Раен пошла за ними. Джим медленно брел сзади, стараясь как можно меньше попадаться на глаза. Никто с ним не заговорил, никто не подал вида, что заметил его присутствие. Несмотря на одежду, татуировка позволяла опознать его с первого взгляда. Защита, вероятно, думали все, не зная, насколько он безвреден. Бета толпились вокруг них, кто-то бормотал что-то о скульпторе по стеклу, сыне предпринимателя с Побережья.

Они вошли в лифт, поднялись на самый верхний уровень и вышли прямо в какой-то кабинет, обставленный с роскошью, сравнимой со многими резиденциями на Истре. Здесь ждала очередная группа: начальники отделов, секретари, директора – скучная процедура представления.

Раен вежливо улыбалась, запоминая тех, с кем стоило познакомиться. Она встретила Дейн-Проссерти, самого сэра Дейна, председателя, а также двух других Дейнов, занимающих высокие должности. Через открытую дверь в зале заседаний видны были кресла, стоящие вокруг большого стола, и эмблема ИТАК на стене, похожая на герб Контрин в зале Совета.

ИЛЛЮЗИИ, ИЛЛЮЗИИ, – мысленно улыбнулась Раен и вошла вместе с Джимом, посадив его рядом с собой и оскорбив этим присутствующих. Появились женщины ази, спрашивая, какие подать напитки. Она заказала для себя и Джима то же, что он просил на корабле, а потом ждала, удобно устроившись, наблюдая, как бета занимали места, заказывали напитки и шепотом разговаривали, пытаясь разобраться в порядке размещения за столом. Наконец, принесли дополнительный стул и подали напитки, сначала для Раен, Джима и Дейн-Проссерти.

Раен чуть пригубила и смотрела на тех, кто еще ждал. Официантки-ази бегали без передышки.

ОЧЕНЬ ДЕКОРАТИВНЫЕ, – думала Раен, меряя холодным взглядом молодых женщин. Она пыталась понять, местные они или импортированы и удовлетворяют ли вкусу женщин-бета, заседающих в Совете.

ИМПОРТИРОВАННЫЕ, – решила она наконец.

Правда население Района было изрядно перемешано, но все-таки за семьсот лет были выработаны некоторые типы ази, которые жили недолго, в связи с тем, что вид их был подвержен влиянию моды. Похоже, этих женщин доставили с декадентского Мерона. Раен словно наяву вновь увидела перед собой лаборатории и шеренги каморок в Бюро работы.

– Сэр Энис Дейн, – заговорился она. – Я помню сообщение от вас. – Раен лучезарно улыбнулась. – Это очень учтиво – собраться здесь специально ради меня. Я не займу у вас много времени.

– Конт'Раен Мет-марен, мы в восторге от твоего визита.

Она кивнула.

– Спасибо. Ваши служащие весьма помогли мне. Я им благодарна. Я вполне понимаю, что мое присутствие здесь явилось причиной изрядного замешательства, и не сомневаюсь в том, что у вас есть много вопросов. Позвольте избавить вас от необходимости задавать их. Вы хотите знать, не помешает ли мое прибытие торговым операциям, а прежде всего, имеют ли незабвенной памяти супруги Элн-Кест что-то общее с моим появлением здесь.

Лица собравшихся отразили замешательство, они явно не привыкли к такой откровенности. Раен поднесла стакан к губам, и трое бета чисто автоматически сделали то же самое.

– Я знаю ваши проблемы, а также некоторые детали, которых не видим, пока не узнаю, кто организовал встречу моей группы после приземления. Это все.

– Леди… – начал Дейн-старший. – Контрин… курганы… курганы неподвластны нам. Нам чрезвычайно неприятно из-за того, что произошло, но это дело курганов.

Раен мрачно нахмурилась: обычный метод Контрин сваливать все грехи на маджат. Услышать это из уст бета походило на насмешку, На секунду ей показалось, что она недооценила утонченность сэра Дейна, но взглянув на его беспокойно дрожащий подбородок, она быстро сменила мнение.

– Дело курганов? Если так, сэр, значит, маджат получили оборудование, приспособленное к их возможностям. Иначе откуда им знать, что мы прибываем?

Дейн беспомощно развел руками.

– Информация была широко доступна.

– Общественная станция? – эта идея показалась ей невероятной.

– Общий канал ИТАК, – слабым голосом ответил Дейн.

Раен недовольно махнула рукой, заканчивая эту тему.

– Я найду собственные методы обеспечить себе безопасность. Если ваши принципы позволяют маджат свободно входить и выходить из кабинетов ИТАК, их следует изменить.

– Мы протестовали…

– Если маджат не уходят, упомяните меня и напомните о договоре. Если и это не поможет… Ну что же, дела зашли слишком далеко, не правда ли? Маджат безо всяких ограничений ходят по городу.

– Они не делают ничего плохого. Они…

– Можете мне поверить, лучше избегать дел курганов и ссор Контрин. Это напоминает мне… Поскольку вы не знаете принципов, связанных с присутствием Контрин, я ради нашей пользы дам вам один совет. Кланы ссорятся между собой, как и все. Если сюда явится еще кто-то из Контрин, самым безопасным для вас будет сообщить мне об этом немедленно и соблюдать нейтралитет. Такой гость предположит, что у меня есть среди вас агенты, и что я лично заинтересована охраной Истры. Друг, разумеется, отнесется к вам хорошо. Враг… если я буду устранена… может вызвать изрядную суматоху, разыскивая моих агентов, которые со своей стороны будут пытаться скрыться. Вы понимаете опасность, господа? Сомневаюсь, что Истре пойдут на пользу такие происшествия. Что касается выгод от моего здесь пребывания, вы заметите их достаточно быстро. Вам нужна лицензия; по-моему, кто-то из Контрин блокирует ваши просьбы. Кстати, я думаю, что кто бы из противников не появился здесь, он будет представителем именно этой группы. Понимаете, господа? Я могу помочь вам получить эти лицензии. Я уже начала покупать в больших количествах… э… некоторые товары, которые позволят мне жить здесь с удобствами и в безопасности. Разумеется, это укрепит ваш бюджет и облегчит развитие компании. Ваши просьбы не дошли до Совета на Цердине, они были отсечены и, если положение не изменится, вас ждет разорение. Я немедленно предприму шаги, направленные на улучшение ситуации. Думаю также, действия эти быстро выявят противников – наших общих противников.

– Контрин, – с трудом произнес Дейн. – Нападение на тебя никак не может быть нашим делом. Никто здесь не хочет…

– Ты можешь говорить только о своих надеждах, сэр Дейн, а не о фактах. Я разберусь сама. От вас мне нужно только сотрудничество.

– Мы гарантируем его тебе.

Раен улыбнулась.

– Благодарю, господа. Я нашла на Истре определенные возможности изменения образа жизни. Мне иногда нравится путешествовать. Самолет…

– Но твоя безопасность…

– Можете мне поверить: самолет был бы очень кстати. Вооруженный, если вы считаете это обязательным.

– Мы обеспечим его тебе, – неуверенно пообещал Дейн, но мужчина, сидевший справа от него, успокоил его решительным кивком головы.

– Я сама обеспечу защиту своего имения, однако буду благодарна, если ИТАК возьмется временно проследить за самолетом, предназначенным для меня. Разумеется, все это не будет подарком – необходимые суммы будут вычтены из налогов ИТАК. Присутствие Контрин никогда не приносит финансовых затруднений. Совсем наоборот, господа.

– Нас очень беспокоит… – вставила леди Рен Миллин, начальник отдела сельского хозяйства, – твоя личная безопасность. Пока диссиденты и саботажники атакуют только склады, но достаточно одного более решительного…

– Спасибо за заботу. У вас имеется тяжелое оружие для наведения порядка на планете. Хорошо бы некоторое его количество попало в мою резиденцию, скажем, на тысячу человек.

На всех лицах появилось выражение шока.

– Это всего лишь средство предосторожности против диссидентов, саботажников и безумцев. Если факт, что мы хорошо вооружены, станет известен общественности, что не должно составить труда, учитывая склонность ИТАК использовать общие каналы, соблазн станет меньше. Я искренне надеюсь, что мне не придется пользоваться этим оружием. Но вы наверняка не захотели бы отвечать за смерть Контрин на вашей планете, к тому же от рук кого-нибудь из местных. Вы бы очень удивились, узнав, как отнесутся к этому Кланы, даже враждующие с моим. Семье пришлось бы резко откликнуться на это происшествие. Таковы требования политики, а потому проследите, чтобы это оружие доставили. В конце концов моя безопасность – это ваша безопасность. Но хватит этих неприятных разговоров. Меня восхищает ваше гостеприимство, и я постараюсь ответить на него, как только устроюсь в новом доме, Если вы знаете о каких-нибудь развлечениях, буду благодарна за информацию. Замучила скука. Я искренне надеюсь на местное общество.

Бледность еще не совсем покинула их лица. Они бормотали какие-то вежливые фразы, заверяли, что польщены возможностью встречи с ней в менее официальной обстановке. Раен тихо засмеялась.

– И еще чужие! – воскликнула она тоном искренней невинности.

– Господа, я видела на станции корабль Внешних Миров. Для вас это наверняка привычное зрелище, но для прибывшего с внутренних планет необычайно волнующее переживание. Я встретила этих людей, имела возможность немного поговорить с ними. Вы иногда приглашаете их?

На мгновение стало неприятно тихо.

– Мы можем это организовать, – заверила наконец леди Дейн.

– Великолепно, – Раен допила остатки из своего стакана и отставила его.

– Мы с удовольствием доставим тебе все, что в наших возможностях, – с трудом выдавил сэр Дейн. – Может, еще что-нибудь выпьешь, Конт'Раен?

– Нет, спасибо, – она встала, подождала Джима и демонстративно взяла его под руку. – Я в восторге от вашей предупредительности. Спасибо. И не беспокойтесь о том, что я могу здесь обнаружить. Я знаю, вам приходится использовать необычные методы, обращаться к необычным источникам. Сообщаю вам, что знаю об этом все… и постараюсь не замечать того, что могло бы угрожать вашей лицензии. Поддержание порядка в таких трудных условиях – доказательство необычайных способностей. Я не могу считать это ошибкой, господа. И простите меня – обещаю, что следующий мой визит будет чисто дружеским.

Мужчины бросились к двери, чтобы открыть ее перед ней. Она благодарно улыбнулась и вышла, ведя Джима под руку. В секретариате ждала толпа агентов службы безопасности, Агенты, вооруженные полицейские и Дейн-старший лично предлагали им свое общество в лифте и в главном холле. Раен ненадолго задержалась перед стеклянной скульптурой.

– Найдите для меня адрес этого художника, – обратилась она к Дейну. – И пришлите мне его сегодня вечером. Вы можете это сделать, не так ли?

– С удовольствием, – ответил тот.

Раен отправилась дальше. Толпа расступалась перед ней и тут же смыкалась сзади.

– Возможно, – продолжал сэр Дейн, пока полиция отгоняла зевак от двери, чтобы освободить проход, – тебя заинтересует одна вещь, которая находится у меня дома.

– Если ты окажешь мне честь и…

Какие-то тени зашевелились за дверьми из цветного стекла, под колоннами, вокруг машины… Слишком высокие тени, слишком фантастические по форме.

– ЛЕДИ! – крикнул Джим.

Сунув руку под плащ, она выхватила излучатель. Сэр Дейн вытянул руку, не касаясь ее.

– Полиция удалит их. Прошу тебя, леди!

Раен, не обращая на него внимания, выбежала на улицу с группой агентов и полицейских.

Зеленые. Воины. Ждут около выхода и машины.

– С дороги! – крикнул им полицейский. – Уходите отсюда!

Слуховые антенны на мгновение выдвинулись вперед это был отказ. Маджат отступили на шаг, выравнивая свою линию.

– Зеленый курган! – крикнула Раен, видя попытку сгруппироваться. Она вытащила руку из-под плаща, показывая излучатель и хитиновый узор. Слуховые антенны выдвинулись вперед. Машина стояла справа, Мерри наверняка не разблокировал дверей.

– Джим, – бросила она через плечо, – иди к машине. Садись.

– Голубой, – пропел предводитель зеленых. – Контрин голубого кургана.

– Я Раен Мет-марен. Что делают зеленые в городе бета?

– Владыка кургана, – произнесло сразу несколько голосов, остальные маджат грозно зацокали. Строй их сломался, они слегка раздвинулись.

– Внимание! – крикнула Раен и выстрелила, когда зеленые уже бросались вперед. Предводитель с писком упал, несколько Воинов прыгнули. Раен повернулась и выстрелила, не заботясь о том, успели уйти прохожие или нет. Очередные маджат рухнули на землю. Полицейские и агенты охраны открыли огонь, а Дейн выкрикивал приказы. Вопли перепуганной толпы заглушали его голос.

Зеленые внезапно повернули и бросились бежать. С ошеломляющей быстротой они пересекли тротуар и укрылись в подземном переходе, в туннелях, вне досягаемости выстрелов. Умирающий маджат царапал бетон в предсмертных судорогах, люди кричали и плакали. Раен оглянулась: Джим стоял у машины, живой и невредимый; Дейн, окруженный охраной, выглядел так, словно его тошнило.

– Проверьте, нет ли опасности для здания, – приказала Раен кому-то из полицейских. Другого, защищенного панцирем, вытаскивали из-под тела мертвого маджат уже вне опасности, он все еще трясся всем телом.

Кого-то рвало у колонны. Два тела без голов лежали на тротуаре. Раен угрюмо посмотрела на Дейна.

– Вот вам результат заигрывания с курганами, сэр. Теперь вы понимаете, к чему это приводит?

– Это не зависит от нас. Они приходят, а мы не можем их удалить. Они…

– Они кормят этот мир. Покупают зерно. Правда?

– Мы не можем удалить их из города, – лицо Дейна было мокрым от пота; руки его дрожали, когда он вынимал платок и вытирал лицо. На мгновенье Раен показалось, что сейчас еще один бета умрет в результате происшедшего. Полицейские, похоже, подумали о том же, потому что бросились поддержать его.

– Я верю вам, сэр Дейн, – заверила она, испытывая жалость к этому бета. – Оставьте их мне. Только заблокируйте доступ в здания; используйте замки, где только возможно, устанавливайте броневые плиты, решетки на окнах. Трудно переоценить угрозу. Я знаю их, можете мне поверить.

Дейн молчал, его жирное лицо все еще было белым от ужаса.

Мерри открыл дверь машины. Раен гневно кивнула Джиму, который скользнул внутрь и упал на заднее сиденье. Сама она уселась впереди, сунула излучатель на место и захлопнула дверцу.

– Домой, – приказала она Мерри, потом пригляделась к нему внимательнее. – Справишься?

Мерри был белым, как мел. Раен представила, что он должен был пережить, пока только стекло отделяло его от челюстей маджат. Однако он сумел съехать с рампы и выбраться на трассу, а там включил коммуникатор.

– Макс, – хрипло произнес он. – Макс, все в порядке. Они ушли.

Раен услышала ответ Макса, доложившего, что дома все нормально. Она оглянулась. Джим сидел неподвижно, рассеянно глядя перед собой.

– У меня был излучатель, – сказал он. – Он лежал у меня в кармане. Излучатель – в кармане.

– Сначала тебе нужно потренироваться на неподвижных целях, а не на маджат.

Он вздохнул поглубже и успокоился, как обычно это делают ази. Машина легонько вздрогнула, выбравшись ка нужную трассу, и увеличила скорость.

Через заднее стекло Раен заметила группу маджат на тротуаре. Те же или другие, точно сказать было невозможно.

Сев поудобнее, она вытерла губы, заметив при этом, что вспотела и дрожит. Машина мчалась слишком быстро, чтобы им могло что-либо угрожать: на такой скорости никто не смог бы их опознать, огни снаружи превратились в размытые полосы.

На съезде А4 они не встретили никаких маджат, вокруг дома тоже не было следов их присутствия. Раен успокоилась, впервые за время пребывания здесь довольная видом полицейского у ворот. Перед соседним домом стоял грузовик, на который грузили мебель. Раен равнодушно смотрела на него, ожидая, пока откроются ворота.

Мерри медленно подъехал ко входу и высадил их, после чего отправился ставить машину в гараж, по другую сторону аллеи, под землей.

Из-за угла здания появился Воин. Раен внимательно посмотрела на него, щурясь от яркого солнца. В этот момент любой маджат вызывал у нее беспокойство.

Макс открыл дверь, впуская их обоих в тень и прохладу холла.

– С тобой все в порядке, леди?

– Да. Можешь не беспокоиться. Мерри расскажет тебе, как было дело.

Воин скользнул внутрь, антенны его дрожали.

– Ты чувствуешь зеленых? – спросила Раен. – Зеленые атаковали нас. Мы убили нескольких. Они убили людей.

– Зеленые, – Воин коснулся ее нервным движением и тут же успокоился, когда она положила ладонь на его обонятельные пятна, передавая информацию. – Они перешли на другую сторону. Сейчас они красно-золотисто-зеленые. Зеленые самые слабые. Легче всего убить. Слушают красный Разум.

– Кто слушает, Воин?

– Всегда слушают. Красные – Разум Воинов. Я отделен. Я голубой Воин. Хорошо, что убила зеленых, Они убежали? Доложат?

– Да.

– Хорошо?

– Они уже знают, что я здесь. Пусть расскажут об этом в своем кургане.

– Хорошо, – подвел итог Воин. – Хорошо, что взяли вкус, королева Кетиуй. Да.

Он коснулся ее и выбежал наружу.

Джим стоял под стеной, лицо его было напряжено. Раен сжала его руку.

– Иди, отдохни, – сказала она, а когда он ушел, глубоко вздохнула.

Через боковую дверь вошел Мерри.

– Никаких проблем, пока нас не было? – спросила Раен у Макса.

Тот покачал головой.

– Принеси чего-нибудь холодного, хорошо?

Она отправилась в заднюю часть дома, к компьютеру.

Память сообщений была полна. Экран сиял как при срочных передачах.

Раен запустила считывание. Полдюжины сообщений появились одно за другим, почти каждое начиналось словами – СРОЧНО. СВЯЗАТЬСЯ С ДЕЙНОМ.

Но одно было иным.

Я ЗДЕСЬ, – просто сообщало оно. – П.Р.Х.ПОЛ.

Раен опустилась на стул.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

1

Донесения все поступали – хаос ширился даже на Цердине.

Мот вздрогнула, взглянула на груды распечаток, потом устало улыбнулась и посмотрела на Танда.

– Есть какие-то результаты по статистическим данным с Истры?

– Они здесь, Старейшая. В третьем ряду.

Она вытянула руку, но пальцы дрожали, и бумаги рассыпались по столу. В последнее время она слишком мало спала, слишком редко могла позволить себе отдохнуть. Несколько раз глубоко вздохнув, Мот вновь потянулась за бумагами.

Танд собрал документы подровнял и положил перед ней.

– Уже, наверное, ходят слухи, что старуха разваливается, – буркнула она.

Танд продолжал молчать.

Мот просмотрела бумаги, не торопясь, чтобы продемонстрировать верность руки, подняла кубок, сумев не разлить ни капли. Сделав глоток, отставила его. Сердце бешено колотилось.

– Выйди, – распорядилась, довольная своей небольшой победой.

Танд направился было к двери, но заколебался.

– Старейшая… – начал он, возвращаясь и остановившись перед ней.

Очень близко.

– Старейшая…

– Мне ничего не нужно.

– Ходят слухи, Старейшая. – Танд присел у подлокотника, и сердце ее замерло от ощущения его близости.

Он заглянул ей в глаза с удивительной у него искренностью – превосходный актер.

– Послушай, Старейшая. Со временем приходит момент, когда нужно уйти, скинуть с себя тяжесть, позволить произойти замене. Здесь всегда был Лиан или его родственники, а теперь – ты. Неужели твоя смерть обязательное условие замены?

Ее поразил этот необычайный маневр Танда. В левой руке, укрытой под плащом, она держала излучатель, удаленный от его груди всего на несколько сантиметров, возможно, он догадывался об этом, однако лицо его сохраняло выражение невинности и глубокою убеждения.

– Мне всегда удавалось пережить очередные чистки, – прошептала она. – Разве пришло время следующей, Танд? Ты пришел меня предупредить?

Последний вопрос она задала с явной иронией. Еще немного и нажала бы на спуск, но Танд не выказывал и следов страха.

– Уйди из Совета, – убеждал он. – Уйди, Старейшая. Сейчас. Передай свои полномочия. Ты начинаешь испытывать тяжесть лет, ты устала. Я вижу это: очень устала. Ты можешь уйти сейчас и в тишине и покое наслаждаться жизнью, сколько тебе еще осталась. Разве ты не заслужила этого?

Она тихо засмеялась, поскольку подобные слова были необычны для Холда.

– Но ведь мы бессмертные, – прошептала она. – Танд, может, мне удастся их обмануть, и я не умру… никогда?

– Только если уйдешь.

Напряжение в его голосе было предостережением.

Может быть, – подумала она, – молодой Холд действительно испытывал к ней какие-то человеческие чувства, может, все эти совместные годы что-то значили для него. Уйти из Совета и позволить, чтобы все данные попали в руки кого-нибудь с более критическим взглядом? Отказаться и позволить решать тому, кого они выберут?

Нет.

Мот тихо вздохнула, глядя в темные блестящие глаза Танда.

– Много времени прошло с тех пор, когда Совет действовал без вожака. Кто займет место Старейшего? Линд? Он не подходит для нынешних времен. Все погубит, не продержится даже месяца. А кто придет после него? Брин? Она нисколько не лучше.

– Но ты же не можешь руководить бесконечно.

Она закусила высохшую губу, но излучатель в ее руке был неподвижен.

– Может быть… – прошептала Мот, позволив голосу задрожать, – может быть, мне действительно нужно подумать об этом. Я так много лет была рядом с Лианом, пока он не умер. Мне кажется, я справлялась с делом совсем неплохо. Не так ли, Танд?

– Да, Старейшая. Очень хорошо.

– После смерти Лиана власть перешла ко мне именно потому, что я так долго стояла рядом с ним. Я была у руля почти так же часто как он. Даже убийство не нарушило заведенного порядка, потому что я была на месте. Потому что я знала систему и знала, где собраны важные данные. Отказаться? Нет. Это приведет к неразберихе, а есть вещи, о которых мне известно… – голос ее упал до едва слышного шепота, – …и которые являются для Семьи вопросом жизни и смерти. Моя смерть – будь то убийство или простая случайность – станет катастрофой. Но, может, пришло время сложить часть ответственности. Может, ты и прав. Мне нужно найти себе партнера, соправителя.

В глазах Танда мелькнуло удивление.

– Таком, каким была я для Лиана… в самом конце. Я выберу самого сильного в Совете, того, кто пользуется максимальной поддержкой. Позволю Совету выбрать.

Мот видела, как растет его замешательство, и с трудом удерживалась от улыбки.

– Да, молодой Танд, – прошептала она. – Именно так я и сделаю.

Она махнула правой рукой, позволяя ему уйти. Казалось, он так и не знал до самого конца, где она держала левую, а если знал, то имел стальные нервы. Танд встал, угрюмый и серьезный, вся его заботливость исчезла.

– Я разошлю извещение, – добавила Мот. – Созову Совет на завтра. Ты их уведомишь, будешь моим курьером.

– Нужно ли сообщать старшим о причинах?

– Нет, – ответила она, зная, что он ее не послушает. – Я сама предложу им этот проект, а потом они смогут подумать над выбором. Передача власти всегда была серьезной проблемой для империй, – она посмотрела Танду в глаза. – Те, кто сумели сделать это спокойно, выжили. Кто знает, кому из нас суждено погибнуть в общем замешательстве?

Мгновенье Танд стоял неподвижно. Мот позволила ему обдумать ситуацию: потом снова махнула рукой, уже окончательно выпроваживая. Он ушел спокойно и с грацией, как обычно, но Мот знала, что он взволнован.

Когда Танд вышел, Мот подперла голову руками и затряслась от смеха. Немногие владыки могут при жизни развлекаться созерцанием борьбы за наследство. А удовольствие видеть Холдов и их помощников, ослепленных блеском, который сорвет с них маску, публично ПРИГЛАШЕННЫХ к власти, пока она еще жива… Давно она так не смеялась.

Покушение на нее было подготовлено – и близко. Танд вел себя загадочно… возможно, внезапный приступ сентиментальности… а может, просто передал чье-то предложение. И вдруг она с каменным лицом предлагает двойную ставку. Разумеется, ее убьют, как только их избранник наберет силу. Но время… главное сейчас было время.

Мот улыбнулась себе, но улыбка мгновенно исчезла, когда она взяла в руки пачку фальшивых сообщений с Истры и положила их вместе с другими.

Мет-марен понадобится время.

Покинуть это место, Цердин, Совет и их всех, уехать, туда, где жили древние Кланы, к дорогим, уже мертвым друзьям – только такого отдыха она хотела; снова найти то, что умерло много лет назад, тех, кто строил, а не просто потреблял.

В одной из папок находилось досье на Мет-марен. Мот открыла ее и печально посмотрела на женщину, в которую превратился бывший ребенок.

Данные были собраны хаотически, их связи трудно было проследить, а Мот под старость испытывала тягу к мистицизму, единственной возможности сохранить здоровую психику… она слишком много знала, слишком велик был объем информации.

Лиан тоже предвидел это. Под конец жизни он жаловался, что у него начались видения. Эта слабость подстегнула заговорщиков и ускорила его смерть.

Он погиб во время одного из этих видений, дрожащий, с пеной на губах. Воспоминание об этом испортило Мот настроение.

Она должна сделать это.

"Яйцеклетки", – стонал умирающий Лиан. – "Яйцеклетки… яйцеклетки… яйцеклетки…" – словно вспоминал детей-бета, несчастных сирот, поколение без родителей.

Тысячи их созревали слишком быстро, под массовой опекой, как по транспортеру, двигались они к зрелости, становились мужчинами и женщинами в возрасте десяти лет, чтобы могли заняться следующими и еще следующими… а затем, получив разрешение, рожать настоящих детей, так как всегда и все делали по разрешению.

НАУЧИТЕ ИХ РОСКОШИ, – сказал однажды Лиан. – РАЗВРАТИТЕ, И МЫ ВСЕГДА БУДЕМ ИХ КОНТРОЛИРОВАТЬ. ДАЙТЕ ИМ ПОЗНАТЬ РАБОТУ И ПЛАТУ, И ПЛАТИТЕ ИМ БЕЗДЕЙСТВИЕМ И ТЩЕСЛАВИЕМ. ТАКИМ СПОСОБОМ МЫ ВСЕГДА БУДЕМ ПРАВИТЬ ИМИ.

А потом бета от лени создали ази.

Яйцеклетки яйцеклеток.

Мот вздрогнула, вспоминая поколения, заселившие Район.

Семьсот лет. С одной планеты на множество. И темп роста населения, уже не поддающийся контролю.

Яйцеклетки. Потенциал.

Я ПОСЛЕДНЯЯ, – подумала Мот. – ПОСЛЕДНЯЯ, КОТОРАЯ КОГДА-ТО БЫЛА ЧЕЛОВЕКОМ, В КОМ ОСТАЛАСЬ ПРЕЖНЯЯ ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ. ДАЖЕ МЕТ-МАРЕН НЕ ТАКАЯ. СОВЕРШЕННО НЕ ТАКАЯ. Яйцеклетки, откладывающие яйцеклетки.

СЕМЬЯ, – подумала она, вспомнив старую поговорку об абсолютной власти и абсолютной развращенности.

ТОЛЬКО У АЗИ НЕТ ПОДОБНОЙ ВЛАСТИ. ТОЛЬКО АЗИ ОСТАЛИСЬ НЕВИННЫМИ.

2

Пол Холд уселся поудобнее, положил ноги на стол, сложил руки на груди и осмотрелся, пожав плечами.

Раен приняла от Джима стакан и угрюмо следила, как Пол берет свой. При этом он смерил Джима взглядом с ног до головы, наверняка сделав выводы. Джим опустил голову – типичная реакция ази.

– Спасибо, Джим, – тихо сказала она. Еще немного, и она попросила бы его сесть с ними. Но Пол – это не Совет ИТАК, при желании он мог быть жестоким. И такое желание возникало у него часто.

Джим исчез за дверью, Воин остался. Маджат сидел в углу, возле небольшого столика, абсолютно неподвижный, словно часть меблировки.

– Все в стиле, – суммировал Пол свои впечатления и пренебрежительно махнул рукой. – У тебя странный вкус, Мет-марен. Хотя ази ты выбрала старательно.

– Что ты здесь делаешь?

Пол громко рассмеялся.

– Прошло уже восемнадцать лет со дня, когда мы вместе ужинали, Мет-марен, и мне безумно захотелось получить очередное приглашение.

– Большое путешествие ради малой прибыли. Неужели тебе не хватало стола Роса Холда?

Он хотел поддеть ее, но она сумела достойно ответить. За годы узкое лицо Пола не изменилось: он достиг возраста, когда перемены долгое время незаметны. Сложив годы, она решила, что ему не меньше семидесяти.

Он набрался опыта, разрыв между ними уменьшился, но остался отчетливо виден.

– Я давно слежу за тобой, Мет-марен, – заметил он. – Ты единственная, кто меня действительно интересует.

– Значит, ты делал это очень осторожно. Тебя послали Холды?

– У тебя удивительное чувство юмора, – он широко улыбнулся. – Об этом говорит твой способ путешествовать. Это дало мне достаточно времени, чтобы догнать тебя. – Пол хлебнул из стакана и поставил ем рядом. – Ты знаешь, что вызываешь беспокойство?

Она пожала плечами.

– Тебя убьют.

– Они?

– Ну не я же, Мет-марен.

– Тогда зачем ты здесь? – с иронией спросила она. – Чтобы встать у них на пути?

Он небрежно махнул рукой, глядя на нее прищуренными глазами.

– Я ревнив, Мет-марен, а ты обошла меня, – он снова рассмеялся. – Годами я учился дразнить Совет, но, честное слово, ты обогнала меня. И в таком юном возрасте. Знаешь, что здесь происходит?

Раен не ответила.

– Наверное, да, – решил он. – Но пора уже уходить.

– Убирайся обратно на Цердин, Пол Холд.

– Я прилетел не с Цердина. До меня дошли сплетни, и я решил сюда заглянуть. Ты – мое личное суеверие, и я не хочу смотреть, как ты проигрываешь. Уходи отсюда, немедленно. На другой конец Района. Они поймут этот жест.

– Воин, – бросила Раен, вставая.

Маджат ожил, шевельнул челюстями и выпрямился в полный рост. Пол замер.

– Скажи, Воин, из какого кургана этот Контрин?

– Зеленый курган, – ответил Воин и издал ноту языка маджат. – Контрин зеленого кургана.

Пол махнул рукой с хитиновым узором – небрежный жест, выражение насмешки над самим собой.

– Разве от меня зависел выбор кургана? Это лаборатория Мет-маренов выбирала узоры, оставив голубой для своих друзей… к которым мы не относились.

– Вот именно, не относились.

Пол встал, подошел к окну, после чего с сознательной бравадой встал перед клешнями Воина.

– Ты уже давно перешла границы здравого смысла. Понимаешь ли ты, на какую глубину выбралась? Над какой бездной оказалась?

– Что мой Клан погиб из-за тщеславия других? Что двадцать лет назад что-то привели в действие и до сих пор не могут остановить? Как вы сохраняете это в тайне от Мот? А может, не сохраняете?

Темные глаза Пола смотрели на нее.

– Я начинаю нервничать, когда ты лезешь в детали.

– Надеюсь, ты подумаешь, прежде чем сделать необратимые шаги.

– Я многому научилась, Пол Холд. Ты сам когда-то преподал мне урок, и потому я всегда испытывала к тебе некоторую симпатию. Никакой обиды как ты и сказал, мы интересовались друг другом. Ответишь ли ты сегодня на мои вопросы?

Он развел руками.

– Я не в чести у Холдов. Откуда мне знать ответы, которые тебе нужны?

– А того, что знаешь, ты не захочешь выдать.

– Мот не проживет долго – вот все, что я знаю. Что касается остального, то Холды твои враги, но ничего личного, сама понимаешь. Холды хотят того, к чему стремился Тел.

– И никто не остановил того, что начал Эрон Тел?

Пол пожал плечами.

– Не знаю, не знаю. Не спрашивай меня, у них нет ко мне доверия.

Это могло быть правдой. Раен следила за руками и глазами Пола, гадая, не вытащит ли он вдруг оружие.

– Спасибо за твою заботу, Пол.

– Послушай совета, и уходи отсюда на другой конец Района. Они поймут, Раен а Сул. Воспримут это как капитуляцию. Кому это важно? Ты переживешь их всех, если будешь осторожна. Бегство сейчас – твой единственный шанс. У меня здесь есть корабль, и я могу тебя забрать. Семья не причинит тебе вреда. Холды могут не верить мне, но не нападут.

Раен рассмеялась и тогда увидела лицо Пола, не похожее на то, которое знала до сих пор: угрюмое, напряженное, без следа веселости, что случалось всего несколько раз в его беззаботной жизни.

– Уходи, – очень тихо сказала она. – Беги, Пол Холд, и ты уцелеешь.

Он помолчал.

– В чем, собственно, дело?

– Я думаю, Пол Холд, не превосходишь ли ты меня. В конце концов, тебя могли подослать.

– Я думаю, Семья скоро займется тобой.

– Правда? А где Морн, Пол?

– Не знаю, – он пожал плечами. – Может, на Цердине, может, где-то рядом. Может, это будет Морн или – Танд. Или кто-то из Рен-барантов. А может, никто. Когда Мот падет, они лишат тебя прав, и ты останешься на Истре, слепая, глухая и немая.

– Мот на моей стороне, правда?

– Была. Я не знаю, кто это будет, на самом деле не знаю. Я вылетел с внутренних миров, когда понял, куда ты летишь… понял, что это не отвлекающий ход. Морн полетел в противоположном направлении, Танд отправился в центр еще раньше. Сейчас он, наверное, с Мот. На Истре происходят события, которые потрясли бы Район, если бы ты с ней связалась.

– Ты хочешь спровоцировать меня на это?

Пол вновь пожал плечами.

– Держу пари, – насмешливо заметил он, – старуха уже знает большую часть этих данных.

– А может, уже слишком поздно? Волне нужна восемь дней, чтобы дойти сюда.

– Возможно, – признал он. – Но это не мое дело.

– Значит, ты веришь, что пока я не хочу выдавать себя? А ты знаешь, что можешь ошибаться?

Пол молчал.

– Полагаю, ты не собираешься поселиться на Истре? – резко спросила Раен.

– У меня есть одна проблема, – заметил Пол. – Если я вернусь, они потребуют сотрудничества, если улечу слишком быстро, догадаются, что услышал что-то, склонившее меня к этому. Из-за тебя у меня будут неприятности, Мет-марен.

– Да, Если ты не лгал.

– Протестую, – оскорблено заявил Пол. – Я вернусь на свой корабль и подожду, пока ты все спокойно обдумаешь. Но кто-то придет к тебе, помни это.

– В этом я не сомневаюсь. Тогда мне очень пригодилась бы помощь. Однако я помню веранду в Кетиуй: ты тогда знал. Знал, когда мы разговаривали. Правда?

– Да, знал. – Пол посерьезнел. – И уехал с остальными Холдами до нападения. Это была месть, Мет-марен, месть, уходящая в другое поколение. Она не имела ничего общего с тобой.

– Но теперь имеет.

Он не ответил, не сделал даже малейшего движения.

– Эта месть принадлежит мне, – заявила Раен. – Я всегда глубоко уважала твой интеллект, Пол Холд. Ты заседал в совете Холдов еще до того, как я появилась на свет. Ты уже жил, когда Клан Мет-маренов распался на септы Сул и Руил. Ты имеешь связи, которых у меня нет, имеешь доступ на Цердин. Ты оставался в живых, приводя Совет в замешательство в два раза дольше, чем я живу на свете, Тогда, в Кетиуй, ты знал, и сейчас хочешь убедить меня, что не знаешь того, что хотят другие?

Пол глубоко вздохнул и медленно кивнул, опустив голову.

– План заключался в том, чтобы раскрыть Район. Это была идея Тела. Строить, размножаться. И все это есть сейчас на Истре. Ты сама поняла.

– Достаточно, чтобы все испортить.

– Тебя наверняка убьют. Свалят Мот и убьют тебя, прежде чем ты успеешь раскрыть их планы.

– Их?

– Их. Я не в фаворе и хожу своими путями, как и ты. Я сбегу, когда придет время, или останусь, если захочу. Но у тебя выбора не будет. Стоит ли этого твоя вендетта?

– Это вопрос не для обсуждения.

Он обернулся, заглянул в фасеточные глаза Воина и отвел взгляд с выражением легкого отвращения.

– Владыки курганов. Ты это имеешь в виду, правда? Руилы пытались использовать курганы точно так же, как Тел. Сама видишь, к чему это привело.

– Никто не использует курганы, – ответила она. – "Владыки курганов" – это определение Руилов, Сулы никогда так не говорили. А Клан Тонов все еще пробует вести эту опасную игру. Красные снова появились на Цердине?

– Они приносят дары всем, кто когда-то был связан с ними.

Антенны Воина нервно дрогнули.

– Договор, – произнес он.

Пол озадаченно посмотрел на него.

– Неужели вы не понимаете риска? – спросила Раен. – Курганам ничего не нужно… ничего из того, что могли бы дать им Холды.

– Ази, – пояснил Пол. – Они просят больше ази. Больше земли. Больше зерна.

– Курганы растут, – вставил Воин. – Курганы здесь… растут.

Раен посмотрела на него. Это правда, чистейшая правда Все совпадало с данными, которые она успела собрать.

– Не понимаешь? – повторила она. – И Совет тоже? Кто первый заговорил об экспансии? Тел, Руил или… красный курган?

– Тел утверждал, что имеется исключительный шанс, что даже Трутней можно привлечь к сотрудничеству с людьми.

Сердце Раен билось быстро и сильно. Положив ладонь на одну из слуховых антенн, она мягко погладила ее.

– О, Пол, неужели ты не понимаешь? Трутни – это Память, люди не могут до них добраться.

Пол пожал плечами, но в глазах его осталось беспокойство.

– Мет-марены мертвы. Владыки курганов ушли, все, кроме тебя. А до тебя Совету не добраться, правда? Мот говорит, что ты очень важна.

– Это мне льстит, – сухо ответила Раен. – Руилы обманывали самих себя. Они никогда не были владыками курганов, а просто служили курганам. Уходи, Пол, вернись на корабль. Скажи им, что они спятили. Я дам тебе достаточно доказательств, чтобы ты мог такое сказать.

Пол покачал головой.

– Я не смогу добраться туда живым, и никто не захочет меня слушать. Они не могут, дела зашли слишком далеко. Мот погибнет, прежде чем я доберусь туда. Восемь дней продолжается движение волны или корабля, и это в лучшем случае. Я не могу… не успею.

– А кто-то уже летит сюда.

– Иначе и быть не может.

Пол говорил разумно. Раен продолжала гладить Воина, зная, что каждое слово он записывает в памяти, чувствуя нервную дрожь антенны под рукой. Наконец, он успокоился.

– Существуют филиалы ИТАК на другом континенте. Кроме того, есть голубые вблизи города. Так, Воин?

– Да. Все курганы, красные, золотистые, зеленые, голубые. Новый порт.

– Тот же Разум, Воин?

– Тот же Разум.

– Без королевы?

– Воины. Работницы. С этого Холма.

Раен взглянула на Пола.

– Допустим, я поверю тебе и попрошу оказать услугу. У тебя есть здесь своя команда?

– Двенадцать ази. Корабль принадлежит мне. Это моя единственная собственность, на нем легко перебираться с места на место. В наше время это кажется разумной предосторожностью.

– У меня нет резиденции на том континенте.

– Ты хочешь убрать меня с дороги?

– Ты мог бы улететь на Запад и в течение одного-двух дней изучить ситуацию.

– Возможно, у тебя нет этого времени. Они тебя остановят. Я не шучу.

– В таком случае разум подсказывает побеспокоиться о себе, правда? Если они лишат меня прав, ты по-прежнему будешь иметь их. Верно, Пол Холд?

– Ты удивительно быстро меняешь свое мнение. Кажется, ты уже рассчитываешь на меня?

– Приходится делать то, что должен.

– Ты сунешь мою шею под нож и даже не почувствуешь угрызений совести.

– По моим расчетам, если ты стартовал с внутренних миров, у нас есть немного времени. Ты можешь оказать мне эту услугу и еще успеешь удрать. И на твоем месте, Пол Холд, я удрала бы как можно дальше.

Пол отказался от своей позы и внимательно разглядывал Раен.

– Ты узнала о чем-то важном. Я хочу знать только, что это такое.

– Холды должны попросить у меня помощь. Или Мот. Может, тогда я прилечу, – она погладила антенну Воина, и тот повернул голову, реагируя на ласку. – Мне приятно видеть тебя, Пол Холд. Можешь быть уверен, я не сказала бы этого никому другому из Семьи. Старые знакомые меня уже не интересуют. Семья… тоже нет. Я нашла здесь то, что ты искал всю жизнь.

– И что это такое, Раен а Сул?

– Край. То, что нас ограничивает.

– У тебя нет тщеславия Роса Холда.

Она невесело рассмеялась.

– Мое тщеславие похоже на твое: давить, пока сопротивление не ослабеет. На этом конец. Берегись красного кургана. Понял?

– Ты обеспокоила меня.

– Ты никогда не мечтал о покое.

– Что я должен искать на Западе?

– Охранников-ази. Покупай всех, кого сможешь, и отправляй на Восток, в бюро работы. Оружие тоже.

– Ты планируешь гражданскую войну?

Раен снова улыбнулась.

– Скажи фермерам на Западе… и филиалам ИТАК… чтобы готовились к буре.

– Я не могу предупреждать их, не зная, в чем дело.

– Выбор зависит от тебя. Лети или оставайся.

– Я знаю, что мне выбрать, детка.

– Во всяком случае, лучше покинь этот дом. Вскоре здесь будет полно голубых, а твоя рука слабая гарантия дружбы. Уезжай из Новой Надежды в любом направлении, которое тебе понравится.

Пол скривился, изображая печаль.

– А я думал об ужине и других вещах, после него.

– В другой раз, Пол Холд. Хотя, признаться, это соблазнительное предложение.

В его глазах вспыхнули насмешливые огоньки.

– Тогда я не теряю надежды. Правда, ты нашла себе ази для утешения, и у меня тоже есть прислуга. Это грустно, правда?

– Ничего, еще придет время.

Он низко поклонился.

– Ты знаешь мой номер. Он никогда не меняется.

– И ты знаешь мой. Бета на Истре, – добавила она на прощание, – играют в ту же опасную игру, что Холды и Тоны. Красный курган приносит им дары. Уверена, что на Западе красные ходят, где захотят.

– Я не умею вести себя с маджат.

– И не пытайся. Не позволяй им приближаться, стреляй под любым предлогом.

– Риск, – вставил Воин, вновь возвращаясь к жизни. – Будь внимателен. Трутень зеленого кургана. Опасность. Красный курган убивает людей, много, много, много. Ты не из Разума зеленого кургана. Нет слияния. Совсем.

– Что он говорит? – спросил Пол. – Я никак не могу понять их.

– Это просто. Он знает, что ты незнаком с маджат, и предупреждает, что без дружбы кургана хитин на руке не защитит тебя даже от зеленых. Красные, да и зеленые тоже, научились убивать личности. Красный курган может уже заключать договоры с разумами-которые-умирают, и смерть не составляет для них проблемы. Более того, они научились лгать. Подумай о Разуме кургана, Пол, подумай о том, что для лжи кургану нужно лишиться своих мыслей. Но чтобы обмануть людей, этого не требуется – необычайное открытие. Красный курган ушел с дороги моральности маджат настолько далеко, насколько это возможно. Холды, Телы и Тоны помогли этому… а может, и наоборот. Ну, иди же. У тебя мало времени. Будь осторожен в порту. Ты вооружен?

Он шевельнул пальцами.

– Разумеется.

Раен подала ему руку, и он пожал ее, заставив себя улыбнулся.

– Я подарю тебе Запад. Это все, что тебе нужно?

– Пока этого хватит, – улыбнулась она и добавила уже серьезно: – Не уходи от корабля. Речь идет о жизни.

Он вышел, закрыв за собой дверь, и через минуту она услышала перед домом двигатель машины. Раен прошла к компьютеру, открыла ворота и еще раз увидела его на экране, когда он выезжал. Потом ворота закрылись. Подошел Воин и остановился за ее спиной.

– Эта-особь слышала разговор о других курганах. Красные. Неприятности.

– Эта-особь обеспокоена, Воин. Эта-особь начинает подозревать, что курганы знают больше, чем ты мне сказал.

Он отступил, постукивая клешнями.

– Красный курган. Красный курган является… – он издал резкий писк на языке маджат. – Нет человеческого слова, королева Кетиуй. Долго-долго красный курган и золотистый курган… – снова резкий, скрипучий звук. – Красный курган полон… человеческие слова: набивать-набивать-яйца-больше.

– Экспансия. Они стремятся к экспансии. К росту.

Воин задумался. Он наверняка знал эти термины, но они его не удовлетворяли.

– Слияние, – сказал он наконец. – Посланцы красного кургана прибывают. Много, много. Красный курган… легко прибыть посланцам. Контрин разрешают. Золотистые – да. Зеленые – иногда. Много, много. Никаких голубых.

– Знаю. Но голубой с Калинда добрался до вас. Что он вам сказал?

– Королева Кетиуй… много, много, много посланцев, красных, золотистых, зеленых. Никаких голубых. Голубые отдыхали, не участвовали в набивать-набивать-набивать, Без слияния. Сейчас голубой посланец. Мы пробуем Разум Цердина.

– Воин, что было в сообщении?

– Месть, – ответил Воин. Это была суть послания с Калинда. Внезапно его слуховые антенны дрогнули и передвинулись влево. – Слышу. Другие.

Она покачала головой.

– Не слышу, Воин. Человеческий диапазон невелик.

Маджат внимательно слушал.

– Голубые. Прибывают. Много-много. До свидания, королева Кетиуй.

И он выбежал.

3

Солнце уже почти скрылось за горизонтом, теперь не нужно было носить плащей и солскафов и защищать глаза. В саду кишели маджат. Раен не позволяла Джиму отходить от нее ни на шаг, так же как Максу и Мерри. Ока не верила возбужденным Воинам и сейчас прохаживалась по саду, стараясь, чтобы маджат поняли, что ази принадлежат этому месту. Внезапно среди Воинов появились новые ази, одетые в лохмотья, прибыли и другие, меньшие маджат с небольшими челюстями. Работницы, целая толпа.

Ази подходили к ней, ища прикосновения костлявыми ладонями. Глаза их были защищены даже сейчас, в сумерках, и двигались они странно, как-то нервно. Сначала один, потом несколько других сняли маски и попытались губами обменяться вкусом с Джимом, Максом и Мерри, но тут же отскочили, когда Раен приказала им отойти.

– Кто это был? – со страхом спросил Джим.

– Тебе нечего бояться, – успокоила она его. – Они принадлежат маджат и перенимают их повадки. Видя, как вся троица реагирует на присутствие своих аналогов из кургана, крикнула: – Ази голубого кургана! Войдите в дом, найдите нижний уровень и останьтесь там!

– Да, – хором ответили они, неподвижно глядя на нее.

Потом побежали искать подвалы, темные места, где будут чувствовать себя почти как дома.

Работницы безо всяких инструкций взялись за работу, начали клешнями подцеплять каменные блоки и копать в мягкой влажной земле.

Внезапно зазвенел сигнал у въездных ворот.

Ра