Принц Антонио Бонифаче богат, красив, и он жаждет научить жизни и любви молоденькую неопытную девушку...

Kathryn Jensen «Mail-Order Prince in Her Bed», 2003

 Роман / Пер. с англ.В. Челиоковой.

 М.: ОАО Издательство «Радуга», 2004.

Серия «Любовный роман»

ISBN 0-373-76498-7

ISBN 5-05-005853-8

OCR & SpellCheck: Vinara

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Ситуация оказалась еще хуже, чем он предполагал. Антонио Бонифаче вышел из лифта на десятом этаже вашингтонского небоскреба и уставился на табличку на тяжелой дубовой двери: «Клейн энд Клейн, реклама и связи с общественностью». Он сверился с адресом на бумажке и сжался, словно в ожидании удара. Он-то думал, что отправляется в дом к женщине.

«Делай не больше того, что требуется», - приказал он себе. Нужно просто объясниться с этой Марией Макферсон, клиенткой, которая наняла Марко Серило перед тем, как Антонио и Иммиграционная служба США выставили его из страны.

«Извините, мисс. Мистер Серило больше не работает в «Услугах королевского эскорта». Скажите, сколько вы заплатили ему, и я с удовольствием возмещу ваши расходы» - это все, что нужно сказать.

Что тут трудного? Правда, он не предполагал, что придется решать эту проблему в офисе.

Но отступать он не намерен. Он не позволит Марко трепать славное имя своей семьи. Бонифаче д'Апулия в древности занимали высокое положение при дворе Медичи, они поддерживали великих художников, включая Микеланджело и Леонардо да Винчи. Среди его предков были два папы и много выдающихся государственных мужей. Пока жив Антонио, ни одна шельма не посмеет запятнать это имя!

Он повернул ручку двери и шагнул в приемную, обставленную в бежево-серых тонах, в строгом скандинавском стиле. За столом секретарши никого не было. Что же делать?

Из-за полуприкрытой двери донесся взрыв смеха. Антонио решительно подошел и заглянул в щель.

Большая комната была полна народу. В центре на длинном столе красного дерева стоял торт с зажженными свечами, и хорошенькая сероглазая девушка с волосами цвета шампанского собиралась их загасить. Она осторожно, по одной задула свечи и выпрямилась.

- Вот. Угощайтесь, а мне нужно работать.

- Не спеши, Мария. - Путь ей преградила высокая брюнетка с коротко стриженными волосами. - Твой подарок еще не прибыл.

По комнате пронеслось хихиканье, и Антонио догадался, что все знают, каков этот подарок. (Чертов Марко...) Одна именинница ничего не подозревает.

Внезапно у него возникло ощущение, что где-то он уже видел это нежное личико. Ощущение не исчезало, но вспомнить ни время, ни место он не мог.

Мария занервничала.

- Тамара, пожалуйста... Не надо было так беспокоиться из-за меня...

- О, для нас это удовольствие! Мы будет радоваться подарку не меньше тебя, дорогая.

- Если ей повезет, то меньше! - крикнул кто-то, и все покатились со смеху.

Вот что они задумали, понял Антонио. Решили «мило» развлечься - заказали застенчивой девушке «принца по вызову», как было заявлено в вульгарной рекламе «Услуг эскорта».

По счастью, его друг сенатор увидел объявление и прислал ему. Шельма Марко использовал имя и официальный титул Антонио - князь Каровиньо. Слава богу, этот наглец не догадался поместить еще и портрет!

Словом, этой мисс Макферсон повезло, что он узнал о подлой проделке бывшего слуги и выгнал несостоявшегося Казанову. Девушке не придется пострадать от дурацкой и непристойной выходки Марко, что бы тот ни включил в перечень услуг. Антонио понимал: там могло оказаться что угодно.

Но если он сейчас войдет и объявит, что игра окончена, не будет ли еще хуже? Возможно, он только отсрочит мучения бедняжки, и они придумают что-то новенькое. Его сердце прониклось сочувствием. Надо найти способ избавить ее от дальнейших гнусных розыгрышей...

Решение пришло мгновенно. Антонио толкнул дверь и вошел в комнату. Разговоры стихли. Он обвел присутствующих взглядом, улыбнулся женщинам, презрительно посмотрел па мужчин и обратился к имениннице:

- Ах, синьорина, какое счастье наконец встретить вас! Я так много о вас слышал, сага mia[1].

На губах Марии замерла тревожная улыбка. Она растерянно заморгала.

- Вы... слышали обо мне?

- Si[2]. Ваши друзья позаботились о том, чтобы вы могли отметить со мной свой праздник. Я полагаю, остаток дня у вас свободен? - (Брюнетка вытаращила глаза, в ее взгляде читались растерянность и зависть.) - Моя машина ждет вас.

Мария окинула присутствующих паническим взглядом, бочком придвинулась к Антонио и умоляюще прошептала:

- Не надо... Я понимаю, что это шутка.

- Но синьорина Макферсон, для меня это удовольствие, - громко сказал он и незаметно подмигнул девушке. Положив руку ей на плечи, он твердо направил ее к двери. На ней было мешковатое черное платье, на ощупь слегка колючее. Антонио представил, как она будет выглядеть в голубом кашемире.

Тамара наконец вышла из ступора и кинулась к ним. Она подала Марии сумку, пальто и сунула ей карточку.

- Развлекайся, дорогуша. Здесь написано, какие услуги заказаны для тебя в этот вечер. Завтра все-все расскажешь.

Мария вспыхнула, сгребла в охапку свои вещи и, не оглядываясь, вышла из офиса под насмешливые возгласы коллег.

- Зайдем в лифт, - обратилась она к Антонио, - я вам все объясню.

- Конечно. - Он шел за ней и любовался ее прекрасной фигурой. Да, кашемир ей очень бы подошел. Просто она не умеет одеваться. Или не может позволить себе качественные вещи.

Как только закрылись двери лифта, Мария сказала:

- Слушайте, я понимаю, что это ваша работа, но теперь не надо прикидываться аристократом. Они хотели меня смутить. Вы свою работу выполнили. - Она стояла вскинув голову, серые глаза потемнели, как будто объяснение стоило ей большого мужества. - Не знаю, за что еще вам заплачено, но это не имеет значения. Я не встречаюсь с незнакомыми мужчинами. Меня не интересуют... любовные приключения. - Она пылала от смущения.

- Вы планировали иначе отметить свой день рождения? - спросил Антонио. - Праздничный ужин с семьей?

- Нет. - Она растерянно улыбнулась. - Никакого праздника. Поеду домой и буду наслаждаться свободой, горячей ванной и книгой.

Он вопросительно поднял брови.

- Одна?

- Да, одна! - выпалила она. - За кого вы меня принимаете?!

- За прелестную, умную, чувствительную женщину, - сказал Антонио. Он не старался подольститься, просто размышлял вслух.

Девушка нахмурилась.

- Кто вы и как мне отделаться от латинского любовника?

Он решил не обижаться.

- Меня зовут Антонио Бонифаче, князь Каровиньо, - торжественно представился он. - Я всего лишь желал спасти вас от дальнейших неприятностей и от ваших друзей. Кстати, я итальянский гражданин, а не латинский любовник, как вы изволили выразиться...

- Послушайте, вы, - неожиданно энергично прервала его она. - Я понимаю, что вас наняли. Как подтвердить, что вы выполнили работу? Где-нибудь расписаться? Давайте я подпишу, и дело с концом!

Они уже вышли на улицу и стояли возле длинного черного лимузина, рядом с которым застыл шофер. Он почтительно прикоснулся к козырьку форменного кепи и распахнул дверцу машины.

Мария широко раскрытыми глазами посмотрела на Антонио.

- Это тоже входит в пакет услуг?

- Это входит в пакет услуг, как вы выражаетесь. - В незнакомом городе он всегда нанимал машину с шофером. Дома же сам водил свой «феррари».

- О боже, я еще никогда не ездила в лимузине!

Умилившись ее непосредственности, Антонио предложил:

- Позвольте мне хотя бы доставить вас домой. По пути я все объясню.

Она колебалась.

- Ну не знаю... Может, достаточно того, что меня раньше отпустили с работы...

- Я бы на вашем месте не стал отказываться, - посоветовал он и подал ей руку.

Мария подняла голову и увидела лица, прильнувшие к окнам офиса.

- Хотите, чтобы ваши друзья узнали, что вы... как это говорится?., сделали ноги?

Она засмеялась.

- Нет, я не доставлю им такого удовольствия. - Она позволила усадить себя па заднее сиденье. Подвинулась, освобождая место для Антонио, и обратилась к шоферу: - Я живу в Бетесде, Мэриленд, Мулен-стрит, 755.

Машина тронулась.

- Мне нужно многое вам объяснить, мисс Макферсон, - начал Антонио.

Вздохнув, Мария покачала головой.

- Вы очень любезны и красивы. И хорошо играете роль. Но я не нуждаюсь... в услугах такого рода.

Она провела рукой по глянцевой карточке, которую Тамара сунула ей в карман, и по телу пробежала почти неприметная дрожь, на верхней губе выступил пот.

- Может, просто доедем до конца квартала и там вы меня высадите? Я доберусь на автобусе, как всегда.

- Нет, - резко сказал он.

- Нет? - Она встревожилась.

- Я передумал. Я решил, что вы заслуживаете праздника. У вас есть друзья, которых вы хотели бы пригласить? - Про Марко, Иммиграционную службу и про то, кто он, можно будет рассказать, когда она немного успокоится.

- Друзья? Вообще-то нет. Школьные подруги остались в Коннектикуте, а те, с кем я работаю... - Мария не договорила.

- Они на вас не похожи.

- Да, они на меня не похожи. Когда у кого-то день рождения, они выискивают способ, как поставить человека в смешное положение. Выдумывают оскорбительные розыгрыши. Я хотела сегодня взять выходной, как в прошлом году, но начальница сказала, что я буду ей нужна. — Мария вздохнула. — Это всего лишь шутки, но я не люблю быть в центре внимания.

Антонио кивнул, заинтригованный полным отсутствием эгоизма. Так обычно не поступали знакомые ему женщины.

- Тогда отпразднуем ваш день только вдвоем. Si? - Его самолет только завтра. Он редко покидает свои рощи, давильни и фабрики. Провести день с красивой американкой не так уж плохо.

Засмеявшись, она посмотрела на пего.

- Только вдвоем? О нет, не думаю.

- Почему нет? Красивая девушка вроде вас в день своего рождения заслуживает хотя бы изысканного обеда в соответствующей обстановке. Почему вы не хотите доставить себе это маленькое удовольствие?

Мария застонала. Ему это показалось очень сексуальным.

- Как заманчиво! За это уже заплачено?

Антонио засмеялся. Что за непосредственность!

Сначала он собирался объяснить ей ситуацию и высадить возле дома, но потом сообразил, что завтра Марию станут расспрашивать, а она не умеет лгать. Признается, что нанятый принц ее покинул, и все будут злорадствовать.

Но если он действительно поухаживает за ней самым невинным образом, разумеется, - у нее будет что рассказать, и она выйдет победительницей.

Идея ему понравилась. Похоже, она милый человечек. Ему захотелось защитить ее от мерзких поддразниваний сотрудников.

Мария обхватила себя руками и вжалась в спинку сиденья. За окнами проплывал Вашингтон. Знаменитые вишневые деревья были усыпаны набухшими бутонами.

Но чувствовала она себя ужасно, даже живот свело от волнения. Она не знала, куда девать руки, куда смотреть, задержала взгляд на чувственных губах спутника, потом перевела его па сильные руки, спокойно лежавшие на коленях.

Боже, она даже не знает, как его на самом деле зовут, а уставилась на его колени! Она подозревала, что он не прочь переспать с ней, возможно, ему даже за это заплачено. Может, осмелиться и посмотреть в карточку с перечнем услуг?

От этой мысли ее бросило в краску. Она попыталась смотреть на пейзаж за окном, но видела только отражение мужчины в стекле. Он наблюдал за ней, думая, что она этого не видит. По ее спине побежали мурашки.

- Сначала мне нужно переодеться, - сказала Мария, опустив глаза на скучное черное платье, -если мы собираемся пойти на ланч.

- Чудесно. Наденьте что-то, в чем почувствуете себя женственной и неотразимой, - низким баритоном отозвался он.

Что же надеть? Почти все ее вещи черного или серого цвета. Одежда, не привлекающая внимания, придает профессиональный вид и защищает от посягательств. Для выходных есть джинсы и свитера. У Марии не имелось причин покупать что-то другое, даже если бы была возможность. Может, соседка Сара одолжит подходящее платье?

- Вам подойдет туалет от Унгаро, - задумчиво сказал ее спутник, - или Дольче. Или что-то из новой коллекции Позитано.

- Позитано?! - засмеялась она, вспомнив, как рассматривала журнал «Вог». — Это итальянский кутюрье? Послушайте, не надо переигрывать.

- Разве я переигрываю? - Он поднял густые темные брови. На полных губах мелькнула усмешка.

- Я же знаю, что вас наняли. - Она вытащила карточку, щелкнула по ней пальцем и улыбнулась, давая понять, что не видит в этом ничего дурного. - Принц? Вас так представляют?

- Да, это мой титул. Так он звучит по-английски, - сказал Антонио и отобрал у нее карточку.

Мария фыркнула.

- Тоже мне, принц. Титулы остались в сказках. Разве ваша фирма этого не знает?

- Мне все равно.

Через полчаса они подъехали к ее дому. Шофер подскочил и открыл дверцу машины. Мария увидела, что Антонио собирается выйти вслед за ней.

- Вы остаетесь здесь, - сказала она решительно.

- Долг джентльмена - проводить даму до двери, - возразил он.

- Джентльмен или нет, но вы будете ждать в машине.

Она не собирается впускать в свою квартиру мальчика по вызову, или как их там называют. Даже лимузин около ее дома может вызвать ненужные сплетни.

Хорошо, что соседи па работе. Хотя кое-кто сидит дома как привязанный. Интересно, если сказать миссис Крэнски из седьмой квартиры (она, конечно, уже торчит у окна), что она едет па похороны, поверит ли та?

Мария набрала код, вошла в подъезд и поднялась в лифте на восьмой этаж. Еще секунда - и она ворвалась в квартиру, прерывисто дыша.

Она что, с ума сошла? Согласилась справлять день рождения с незнакомым мужчиной! А может, ничего страшного? Подумаешь, важность - пообедать с парнем, дать ему чаевые, которые позволяет бюджет, и вернуться домой к шести часам.

Через несколько минут на ней был темно-красный свитер и строгая черная юбка. Туфли на низком каблуке, черные колготы. Единственное золотое украшение - серьги-гвоздики в виде сердечка, которые ей дали бесплатно, когда она проколола уши, - и свежий макияж завершили ее туалет. Она была готова ко всему!

Ко всему, кроме этого шикарного мужчины, кем бы он ни был, поняла Мария, подойдя к машине. Увидев ее, он дал знак шоферу, и тот распахнул дверцу.

- Надо признать, вас, парни, основательно натренировали, - буркнула она, откинувшись на подушки сиденья.

- Что? - не понял он.

- Сейчас практически ни у кого нет таких милых, старомодных манер, - нервно объяснила Мария. - Мама постоянно на это жаловалась. - Она понимала, что несет чепуху, но не могла остановиться, пытаясь таким способом сдержать биение сердца. - Кстати, как мне вас называть? Принц?

Опять он на нее так смотрит. Как будто она его забавляет. Не то чтобы Мария возражала против интереса к себе, просто до сих пор к ней никто не относился с таким вниманием.

- Антонио, - сказал он. — Это мое имя.

- А-а. - Что ж, может быть, и так.

- Вы живете с мамой? - спросил он.

- Нет, - печально ответила она. - Мама умерла от рака два года назад.

- Сожалею.

Она помнила, что он на нее смотрит, и поморгала, чтобы отогнать слезы.

- Это было тяжело. Мы были очень близки.

- Но вас утешают другие члены семьи...

Мария отрицательно помотала головой.

- У меня больше никого нет. Но все о'кей. Отец не появлялся па горизонте; я единственный ребенок. Есть тетка в Коннектикуте, мы обмениваемся открытками. - Она старалась говорить беспечно.

- Значит, вы одна, - сказал он. - Совсем одна.

Она взглянула на него - и могла поклясться, что увидела в его глазах подлинное сочувствие. Странно, что при его работе он способен проявлять заботу о других. Она думала, что такие мужчины должны иметь иммунитет к бедам своих клиенток.

Антонио подался вперед и что-то сказал шоферу.

Они проскочили Висконсин-авеню и выехали на Чеви-Чейс. Машина остановилась перед магазином, мимо которого она не раз проходила, но не осмеливалась туда зайти.

- «Версаче» - это не ресторан, - беспомощно сказала Мария.

- Знаю, но у меня изменились планы. Там, куда мы пойдем, вам будет удобнее в несколько ином наряде.

- А разве так плохо?

Склонив голову набок, он оглядел ее.

- Вы достойны лучшего.

Мария невольно фыркнула.

- Я уверена, что это не входит в перечень услуг. Парни из моей конторы никогда бы не пошли па такую экстравагантную выходку. Вы знаете, какие здесь цены?

- Об этом не беспокойтесь, - коротко ответил Антонио.

Она уставилась на него, потом улыбнулась, осмелев.

- Ладно, играть так играть! Лишь бы никто не покусился на мой счет!

Он засмеялся:

- Согласен, сага.

Через час они покидали «Версаче кутюр» с коробкой, в которой лежали старые вещи Марии, переложенные блестящей тканью. На девушке был элегантный бледно-голубой кашемировый костюм с золотой брошью и итальянские туфли на тонких каблуках. Все было куплено путем загадочного соглашения между Антонио и продавщицей. Мария не видела ни чеков, ни пластиковой карты. Продавцы почтительно кланялись, когда он выходил из бутика.

Мария подумала, что если он и не принц (этого она никак не могла принять), то у него есть заоблачных размеров кредит, да и подобное уважение продавцы не станут выказывать какому-нибудь хлыщу, работающему по вызову.

Следующей остановкой оказалась итальянская траттория «У Матти». Антонио сделал заказ, и она была в восторге от его выбора: мясо ягненка с густой томатной подливкой и восхитительное вино «Бароло».

Когда они вернулись в лимузин, Мария не могла удержаться от вопроса:

- Значит, вы и правда итальянец?

-Да.

- И богатый?

- Очень. - Вопросы не раздражали его, а лишь развлекали.

Мария задумалась о тех давних временах, когда была весьма доверчивым ребенком.

Но это было в далеком детстве. А вот дать незнакомцу очаровать себя, может, даже соблазнить - это уже шуточки из мира взрослых. Игра, в которую она не намерена играть, будь этот красавец хоть трижды богачом.

- Во-от оно что, - протянула она и сняла его руку со своего колена. - Вы честный и добрый принц, и у вас, конечно, имеется прекрасное объяснение, почему вы задержались в нашей стране, подрабатывая платным кавалером.

- Да. Мой бывший камердинер выдал себя за меня, что вызвало большую тревогу в нашей семье.

- Камердинер... - задумчиво повторила она. - А чем вы занимаетесь у себя в Италии? Владеете виноградником?

Он с гордостью поправил:

- Оливковые рощи, давильни, где из оливок делают масло, и фабрика расфасовки. Семейное дело многих поколений.

-Я надеюсь, вы понимаете мое замешательство. Я не знаю вас, по хорошо знаю своих коллег. Однажды они наняли стриптизера, одетого под разносчика пиццы, чтобы удивить сотрудника, уходящего па пенсию. Еще был поющий кенгуру.

- Как что - кенгуру?

- Вам незачем знать. Я поехала с вами только для того, чтобы избежать неприятностей в офисе.

Он слегка расстроился.

- А я думал, потому что вы никогда не катались в лимузине.

- Это тоже, - быстро признала Мария, огорченная, что он заметил ее ребячливый восторг. — Но чтобы радоваться дню рождения, мне не нужны все эти обеды и вина. Достаточно хорошей книги и пенистой горячей ванны. И я ничуть не против побыть одна.

Это была правда. До известной степени.

Ей всегда не хватало времени для себя, чтобы читать, вести дневник, ухаживать за цветами. Чашка чаю, тенор, поющий для нее, пока она нежится в ванне, - вот ее скромное представление о рае.

Но временами, в последнее время все чаше, Марии хотелось, чтобы рядом был человек, с которым можно вместе пообедать, рассказать ему о событиях дня, свернуться возле него калачиком, перед тем как заснуть.

Секс? Наверное, неплохо бы и секс. Все говорят, что это замечательно, хотя она подозревает, что слухи преувеличены. Со временем она испытает это сама, когда выйдет замуж.

А до тех пор она не отдастся никому. Ее мать допустила такую ошибку и стала матерью-одиночкой. Да, Марию тревожит, что идет год за годом и уходит время, когда можно рожать. Но она не даст себя одурачить.

Рука Антонио вернулась к ней на колено. Она не сбросила ее, только скосила глаза.

- Куда теперь?

- В «Эспазио Италия». В прошлый приезд я видел там очаровательные вещицы, которых нет у нас. Хочу купить подарки родным и, если вы позволите, также и вам.

Она пожала плечами, решив, что проще согласиться, чем спорить с упрямцем.

- Звучит безобидно. Поехали.

Почему же она чувствует себя так, будто шагнула с обрыва в пропасть? Почему инстинкт подсказывает ей, что это согласие разбудило такие силы, с которыми она будет не в силах справиться?

ГЛАВА ВТОРАЯ

Обилие керамики из Сицилии, Таормины и Гротталье привело Марию в восторг. Яркие краски солнечного Средиземноморья создавали прекрасное настроение.

Антонио купил красивую вазу и фигурку черной лошади; их тщательно упаковали - для дальней дороги. Казалось бы, нелепо покупать то, что сделано в родной стране, но, наверное, там он так занят своими оливковыми рощами, что ему некогда ходить по магазинам.

Он хотел подарить Марии вазу, которая ей поправилась, но она увидела цену и вежливо отказалась. «Когда-нибудь я сама накоплю денег и приду сюда». Только она знала, что не придет. Все здесь было великолепно, но никак не вписывалось в ее бюджет.

Наконец на склоне дня они поехали обратно; Марии казалось, что она тает, раскинувшись на сиденье лимузина. Она не могла припомнить, когда чувствовала себя такой отдохнувшей, такой довольной. Если коллеги хотели ее унизить, то их затея провалилась. И Антонио, и весь этот день оказались изумительным подарком.

Машина подкатила к ее дому и остановилась. Мария собралась потянуться к дверце, но Антонио обхватил ее за шею, повернул к себе и нежно поцеловал в губы.

Это случилось так быстро, что она не успела воспротивиться. Он слегка отодвинулся, чтобы проверить ее реакцию. Мария ошеломленно молчала.

- Ты все еще мне не веришь. Вижу по глазам.

Она ответила шепотом:

- Я верю, что ты Антонио Бонифаче из Италии. В то, что ты принц или князь, поверить труднее.

- Жаль, что ты такая осторожная. - Он тихонько поглаживал пальцем ее подбородок, щеку,

мочку уха.

- Что в этом плохого? - сказала она, загипнотизированная его голосом и прикосновением.

- Ты потеряешь много радостей жизни. Сердце ее бешено колотилось.

- Ведь мы говорим не о шоколаде и киношке?

-Нет.

- Послушай. - У нее вдруг пересохло в горле. - Я догадываюсь, к чему ты клонишь. Не в моих правилах спать с кем попало.

- Я знаю. - Его палец продолжал свою прогулку - по губам, вниз по горлу.

- Откуда?

- По тебе сразу видно, Мария Макферсон. Ты была послушной девочкой, теперь стала осторожной девушкой. Ты не завлекаешь мужчин, то есть не делаешь этого преднамеренно. А на деле...

Он задумчиво изучал лицо Марии; внезапно его рука потянулась к ее затылку, и пальцы погрузились в волосы. По телу словно пробежал электрический разряд.

- На деле я гадаю, была ли ты всегда столь осторожна.

- В чем? - прошептала она.

- В том, чтобы избегать удовольствия. Отказываться от радости общения с мужчиной.

Он спрашивает о девственности.

- Это... это мое личное дело.

Он снисходительно улыбнулся, но руку не опустил. Грубость была приятна, Мария такого не ожидала. Рука Антонио игриво вцепилась в золотистые локоны.

- Небольшое наблюдение: если ты решила искать спутника жизни - я очарован. Это благородно - ждать того единственного мужчину, который будет тебя достоин. Я только не понимаю, почему такая прелестная девушка столь бесстрастна, что не желает поэкспериментировать.

- Я не говорила, что я не любопытна, - брякнула Мария и поняла, что в этом конкурсе остроумия допустила тактический промах.

Она вдруг заметила, что шофер куда-то исчез.

- Каждому любопытно испытать то, о чем все говорят, - сказала она. - Тем более в каждом фильме есть хоть одна такая сцепа. Это вполне естественно.

- Конечно. Естественно.

Опять эта загадочная улыбка. Антонио не требовал объяснений, но что-то заставляло Марию продолжать:

- Послушай, я не хочу секса с тобой, и это не связано с твоей привлекательностью. Поверь, если бы я выбирала мужчину только по внешности, то выбрала бы тебя. К тому же у тебя хорошие манеры и с тобой не скучно.

- Только спать со мной ты не хочешь?

Он ее дразнит, хотя выглядит серьезным! В глубине синих глаз поблескивают искры.

- Нет! - выдохнула Мария. - Я тебя не знаю, Антонио. Может, ты женат.

- Я честно назвал тебе свое имя. Теперь так же честно говорю: я не женат. Господи! Ты все еще мне не веришь. - Он искренне расстроился. - Как же нам узнать друг друга? Скажи мне.

Мария вздохнула. Ей не хотелось обижать его.

- Ладно. Если желаешь, зайди на чашку кофе. Но только кофе и кекс. Я не заманиваю тебя.

- Конечно, - с готовностью согласился он.

Но она побаивалась, что ее предупреждения будет недостаточно, - глаза его опасно мерцали. С другой стороны, стены в ее доме как бумага, на крик сбегутся соседи, и быстро пожалует полиция.

Она открыла дверь, ведущую прямо в комнату, и по привычке сразу ее заперла. И тут же почувствовала за спиной Антонио - теплое дыхание щекотало шею, призывая обернуться.

Если не ускользнуть, он ее опять поцелует. Мария сделала шаг в сторону, поднырнула под его руку и шмыгнула в кухню.

Против ожидания, он не отправился за ней. Вместо этого стал расхаживать по комнате, разглядывая безделушки: собрание ракушек, причудливые кофейные чашечки на полке вишневого дерева. Она тем временем варила кофе, готовясь к войне.

Наконец они в наэлектризованном молчании сели пить кофе. Марии казалось, что она слышит биение своего сердца, ладони ее взмокли.

Вопреки здравому смыслу именно она вернулась к прерванному разговору:

- Я считаю, секс возможен, только если в будущем он предполагает брак. Вся жизнь моей матери могла сложиться иначе; отец бросил ее, как только она сказала о беременности.

- И она растила тебя безо всякой поддержки?

- Да. Ей было очень тяжело, я не хочу для себя такой участи. Мне нужен сначала муж, потом дети. В таком порядке, понял?

Он откусил кекс и кивнул.

- Понял.

- Но ты прав, человеку свойственно любопытство. Коллеги то и дело отпускают шуточки и поглядывают, поняла я или нет. Знают, что я... ну, не имею опыта, и забавляются.

- Ты прелесть. - Антонио улыбнулся. Он поставил тарелочку на стол и наклонился к Марии, упершись руками в колени. - Я не так одержим сексом, как тебе кажется. Уже несколько лет у меня не было ни времени, ни желания обладать красивой женщиной.

Она ошеломленно откусила большой кусок. Необыкновенный человек! Не верится! Ни одной женщины за несколько лет?

- Не хочешь ли сказать, что теперь ты не стараешься загладить то, что натворил твой бывший слуга, а проводишь со мной время по собственному желанию?

- С самого начала. — Он отвел глаза прежде, чем она смогла понять их выражение. - Что будет, когда ты завтра придешь на работу?

Мария поморщилась.

- Меня забросают вопросами, где мы были и что делали.

- И что ты скажешь?

- Расскажу про ресторан, вкусный обед и чудесную керамику.

- Они пристанут, интересуясь, что было дальше.

- Да, наверное. - От этой мысли у Марии испортилось настроение. - Но я признаюсь, что больше ничего не было.

- И они опять будут смеяться.

Ей пришла в голову смелая мысль.

- Я могу сочинить. Как ты считаешь? Кину им лакомый кусок - скажу, что мы очутились в одной постели, - тогда они отстанут. Увидят, что у них не выгорело смутить меня.

- Ты хорошо умеешь лгать?

Она поджала губы, подумала.

- Не очень.

- Тогда у тебя проблемы.

Антонио встал и отошел к единственному окну. Оно выходило на кирпичную стену соседнего дома. Мария понимала, что его мысли витают где-то далеко, и не винила его. Они из разных миров. Наверное, ему с ней скучно.

- Позвони в офис и скажи, что завтра не придешь, - предложил он.

- Почему?

Он повернулся, в глазах прыгали чертики.

- Потому что у тебя любовная связь.

- Что?!

- Потому что ты не в силах вырваться из объятии мужчины, с которым весь день занималась любовью.

Она поперхнулась.

- Ты спятил!

Он шагнул к ней и рывком поднял с дивана.

- Хочешь вернуться в офис смиренной, кроткой овечкой? Мишенью для насмешек?

- Нет, по рано или поздно придется вернуться. Ведь это моя работа. Они сразу поймут, что ничего не было.

- Вот именно.

- Если бы можно было узнать, что это такое... Понимаешь, не делать, но узнать.

- Да, есть определенные фильмы, но женщины твоего типа на них не ходят.

- Я даже не уверена, что хотела бы посмотреть их. - К горлу подкатила горячая волна. - Heт, я не собираюсь отдаваться мужчине, пока мы не будем женаты. Вот так, - твердо повторила Мария.

- Не совсем так.

Она искоса посмотрела на Антонио.

- Если это трюк, чтобы затащить меня в постель...

- Не трюк, а предложение.

Он как будто не замечал, что она не выражает энтузиазма.

- Полагаю, ты не дожила до двадцати двух лет не целованной?

- Мне двадцать пять, спасибо. Да, конечно, я целовалась. Тысячу раз целовалась, - защищалась она.

- Ладно. Ты дотрагивалась до мужчины, позволяла трогать себя?

- Ты имеешь в виду ласки? - Мария понимала, что отчаянно краснеет. - Конечно. Немножко. Это было здорово.

- Раз всего лишь здорово, значит, тебя не ласкали, - сказал Антонио низким, охрипшим голосом.

Если бы он стоял ближе, она бы испарилась — даже на расстоянии ощущался жар. Хорошо бы ее тело вело себя прилично.

- Я не совсем понимаю, что ты предлагаешь.

- Я предлагаю продемонстрировать тебе, что бывает между мужчиной и женщиной, без риска для твоей девственности. Я научу тебя, сага.

- Не думаю, что это хорошая идея.

Она пошла было к двери, чтобы попросить его уйти, но Антонио ее нагнал, и она застыла в дюйме от его широкой груди.

- Я тебя не обижу. Я прекращу сразу, как только ты скажешь, что тебе не нравится, - пообещал он. -

Мария нахмурилась. Что за дурацкая идея! Как может она обсуждать такое дикое предложение?!

Ответ нашелся быстро: потому что Антонио ей нравится. А еще ей было любопытно.

Марии хотелось знать, как будет выглядеть и что будет делать ее муж в первую брачную ночь. Хотелось знать, как вести себя, чтобы доставить ему удовольствие.

Сначала она внушала себе, что один из волнующих моментов супружества - ожидать неведомого, нового. Со временем, не встречая никого, кто бы серьезно заинтересовал ее в плане брака, Мария призадумалась: может, она просто боится?

Она смотрела на Антонио. Он стоял совсем близко.

- Возможно, если бы мы лучше знали друг друга... тогда о таком опыте стоило бы подумать. Было бы доверие...

- Позвони в офис, - прошептал он.

Мария не могла оторвать от него глаз. Даже дышать перестала. Это безумие, твердила она себе. Это импульсивно, опасно... и, черт возьми, захватывающе интересно!

Интригующее предложение. Да и Антонио вызывает доверие. В нем есть что-то основательное: серьезный, спокойный, образованный, интеллигентный. И щедрый - на время и деньги. Короче, с ним безопасно.

Помимо этого, ей еще не встречался мужчина, который был бы так красив. Она заметила, как на него смотрели женщины в ресторане и в магазинах. Он нравился не ей одной. Можно ручаться, что если кто и знает, как заниматься любовью, то это Антонио,

- И позвоню! - вырвалось у нее, по она тут же обуздала свои разбушевавшиеся гормоны. — Можно завтра развлекаться так же, как сегодня. Но не более...

Антонио кивнул.

Как захочешь. Сходим в музей, пообедаем, поговорим о жизни. - Он ободряюще улыбнулся.

- Вот и хорошо. - Мария облегченно выдохнула. - Больше не будем говорить о сексе, ладно?

- Ни слова, - торжественно обещал он.

Она задержала на нем испытующий взгляд. И поверила.

Но почему же все тело зазвенело, как будто его погладили эти руки, сильные и обветренные, как стволы его оливковых деревьев? Откуда чувство, что между ними молчаливо заключен пакт, условий которого она не знает?

Антонио стоял перед картиной, которую сегодня больше всего хотел увидеть. В Национальной художественной галерее была выставка «Женский портрет эпохи итальянского Ренессанса». Когда он в первый раз увидел Марию, то подумал, что встречал ее раньше. Позже он вспомнил.

Мария стояла рядом и смотрела на нежное и гордое лицо па портрете. Она сосредоточенно хмурилась, обхватив себя руками.

- О чем ты думаешь? - спросил он.

Она медленно покачала головой.

- Не знаю. Она кажется такой живой, такой современной! Похоже, стиль Леонардо актуален и сегодня.

Табличка под картиной гласила: «Портрет Женевры де Бенчи». Антонио много раз видел ее на родине. Впервые ему указала на нее мать, потому что у них были одинаковые имена.

Портрет был выдающийся не только благодаря таланту автора, но также благодаря простой, естественной красоте женщины, которая ему позировала.

- Расскажи, что ты видишь.

Мария удивилась, но возражать не стала. Антонио придвинулся к ней поближе, как бы для того, чтобы лучше слышать тихий голос в музейной тишине. От нее приятно пахло - мылом и детской присыпкой; просто, но эротично. Он смотрел на изгиб шеи, такой же, как у дамы на портрете.

- Ну, волосы у нее блестящие и светлые, косы искусно переплетены лентами и мелким жемчугом. Колье из золотых цепочек скреплено камеей. Белокурые волосы... - Мария задумалась. -Должно быть, в то время ее считали редкой красавицей.

- Да, итальянцы обожают светлые волосы и бледный цвет лица у детей и женщин. До появления химического обесцвечивания блондинки были редкостью в наших краях.

- У нее красивое платье. И изысканные кружева.

- Еще один признак богатства, - согласился Антонио.

- Есть кое-что... — Она нахмурилась.

- Неужели не видишь? - спросил он и придвинулся так близко, что губы почти коснулись ее уха.

У Марии расширились глаза.

- Не думаешь же ты, что мы с ней похожи?

- Явное сходство, - заверил он, довольный, что она это заметила. Он поднял прядь ее волос, свив в кольцо. - Посмотри-ка на меня, сага.

Она повернулась и прошептала:

- Антонио, люди смотрят.

- Неважно. Просто я разглядываю еще одну женщину эпохи Ренессанса.

Смущенно засмеявшись, Мария оттолкнула его руку.

- Я сегодня столько развлекалась, что забыла, как ты умеешь подольститься к женщинам.

Она ошибалась.

Сколько времени он даже не смотрит на женщин? С тех пор как умерла Анна, он не позволяет себе этого удовольствия. Но Мария не просто красива. С первого взгляда он почувствовал странную близость с ней. Только позже понял почему. Из-за этой картины.

Семья де Бенчи состояла в родстве с его семьей.

Антонио представил себе Марию с жемчугами, вплетенными в светлые волосы, и на мгновение закрыл глаза от внезапно охватившего его желания.

Почему два года спустя после смерти Анны он позволяет иностранке так на него влиять? Она не та женщина, с которой можно завести интрижку. Она не утешит его израненную душу. Она ищет мужа, а он никогда на ней не женится.

Сердце сдавила холодная рука. Он сжал зубы и отодвинулся от Марии.

В музее они больше не разговаривали.

В следующей, частной, галерее Антонио молча провел ее по комнатам, где были выставлены греческие и римские древности.

Она восхитилась итальянской майоликой и провела пальчиком по пурпурной грозди винограда.

- Какая прелесть! Только посмотришь на нее - и уже счастлива.

Он в изумлении уставился па Марию. Неужели этой девушке так мало надо для счастья? Но в нежных серых глазах светилась чистая, простая радость от лицезрения красивой вазы... Ему бы уметь так радоваться.

- Что с тобой? Я тебя чем-то расстроила? - озабоченно спросила Мария.

Он не сразу смог заговорить.

- Ничего страшного. Извини, если испортил тебе день.

Она засмеялась.

- Вовсе нет. Знаешь, я еще никогда так не развлекалась. И наверное, не буду. Ты замечательный компаньон, Антонио. Теперь я чаще буду выкраивать время на музеи. Я просто должна, это не слишком дорого.

- Я тоже должен, - сказал он и с облегчением услышал, что голос не дрожит. - Должен снова начать жить.

-Что?

- Ничего, сага. Пойдем обедать. Я тут знаю одно местечко, тебе понравится.

Антонио отвел ее в «Кер де Лион», популярный ресторан, который он рассчитывал сделать своим клиентом - он собирался через рестораны внедрить свое оливковое масло на американский рынок.

Сводчатые потолки «Кер де Лиона» улучшили настроение, к тому же он решил не омрачать Марии этот день.

Они сидели в парчовых креслах за столом, отгороженным от зала плотной белой шторой. Антонио рассказывал об Апулии, его древней родине в Италии, а она завороженно слушала.

Завтра уеду, подумал он. Он и так уже перенес время отлета, дальше задерживаться незачем. С Марко он разобрался, пора возвращаться к своим рощам. Здесь, в Вашингтоне, весна только начинается, а в Каровиньо она уже в разгаре и полно важных дел.

Они вернулись из ресторана в три часа.

- Не надо было пить столько вина, - хихикнула Мария, тыча ключом в замочную скважину. -Я просплю до ужина, хотя вряд ли мне захочется съесть хоть крошку. Как все было вкусно!

Он улыбнулся, отобрал у нее ключ и открыл дверь. Мария покружилась по комнате и повалилась на диван.

- Ты завтра уедешь, да? - спросила она, не открывая глаз.

- Да, - с сожалением сказал он, - Я должен.

- Может, это и к лучшему.

- Что? - Антонио нахмурился. Это что-то новое. - Мне казалось, тебе требовалось мое общество только в туристических целях.

- Да... нет... не уверена. - Мария вздохнула и с усилием открыла глаза. - Может, это во мне говорит вино, но, когда ты вчера ушел, я подумала... Нет, не скажу.

- Скажи, - попросил он, улыбнувшись ее смущению.

Она густо покраснела.

- Я не хочу, чтобы ты неправильно меня понял, но... твоя теория, чтобы меня, так сказать, натаскать к экзамену... мне это подходит.

Он тихо засмеялся и ощутил полузабытое напряжение внизу живота.

- Ты же говорила, что должна получше меня узнать, чтобы доверять, разве не так?

- Так. - Она сейчас с трудом припоминала свои слова. - Да, это правда, надо доверять человеку, с которым ты близок, верно?

- Мудро, - сказал Антонио, бросая на стол ключи от квартиры. - Особенно для женщины.

- Да, особенно... - она говорила с трудом, - когда партнер гораздо опытнее тебя. Опыт в такого рода делах может означать, что у него вирус и все такое.

- На этот счет можешь не беспокоиться, - заверил он.

- Почему?

Она очень мило хмурилась, надувала губки - призрак маленькой девочки в теле женщины. Он

нагнулся поцеловать ее, но она его не поощрила, опьянение еще не прошло.

- Потому что я всегда был очень осторожным, - сказал Антонио. Он мог бы добавить: потому что целых два года у него не было женщины, а до того пять лет была только Анна. - Скажем так: я безопасен. Но если встанет этот вопрос, я применю защиту, чтобы тебя успокоить.

- Конечно, применишь. - Мария подсунула под голову подушку. - «Если встанет вопрос», -передразнила она. - Но в твой сеанс обучения, кажется, не входит пункт, когда что-то встанет.

Он засмеялся и погрозил ей пальцем.

- Синьорина, что-то действительно встанет, но, как говорят в вашей стране, мы не пройдем весь путь.

Ее нахмуренный лоб разгладился.

- Вот и хорошо. Значит, не о чем беспокоиться?

- Не о чем.

- Ладно. Тогда начали. - Она отбросила подушку; вид у нее был протрезвевший и решительный.

Антонио был шокирован.

- Я думал, ты не хочешь... Бережешь себя для...

- Да. Конечно. Я просто хочу, чтобы ты показал мне то, что я должна знать. Все, кроме финальной части.

Он разразился смехом.

- Ты хоть знаешь, о чем говоришь?! Мария, ты слишком много выпила. Завтра пожалеешь, что просила меня об этом.

- Нет. - Она опять надулась, и он готов был сгрести ее в объятия.

- Да. - Антонио сел рядом с ней, прижал к себе ее голову. - Посидим, пока из тебя не выветрится хмель. Если через час не передумаешь, сделаем так, как ты хочешь.

Она подняла на него доверчивые глаза.

- Ладно.

Мария не заметила, как заснула. Когда она проснулась, то сразу ощутила легкий, томительный запах мужского одеколона, потом какое-то движение под щекой. Она быстро открыла глаза.

- Антонио!

- Да? - раздался мужской голос.

Мария поняла, что лежит, уткнувшись щекой в его колено. Она рывком села, с ее плеча слетела его рука.

- Ты все еще здесь? Сколько времени?

- Полшестого.

- Я проспала больше двух часов?

- Да. Я тоже спал. Сидя.

- Спасибо, что остался.

- Я не мог уйти не попрощавшись.

- Так ты уходишь?

- Ты ведь этого хочешь? - Он нежно коснулся кончика ее носа. - Помнишь, о чем просила меня перед тем, как заснуть?

Она помнила. Еще как помнила.

Странное дело: теперь она была уверена, что может усвоить уроки, которые хочет получить.

- Я помню, - сказала Мария, следя за выражением его лица. - И по-прежнему хочу, чтобы ты мне показал.

Он долго молча смотрел на нее.

- Знать как - это дело мужчины. Дело женщины - только сказать «да» или «нет».

Кровь хлынула к лицу, горячо пробежала по телу. Мария попыталась заговорить, но не получалось. Наконец она выдавила:

- Я говорю «да».

Антонио кивнул и больше не задавал вопросов. Осторожно отстранив ее, он встал.

- Тогда сделаем все по правилам.

Она следила, как он надевает пальто и идет к двери. Ее охватила паника.

- Ты уходишь?!

- В магазин. - Он взял ключи. - Приду через час. Пока меня не будет, - он вернулся, чтобы поцеловать ее в лоб, - прими свою любимую горячую ванну. Вот только читать ты не будешь.

- Почему?

- Ты будешь думать обо мне. - Он заглянул ей в глаза и быстро поцеловал в губы. - Воображай мое и свое тело. Думай о поцелуях, которые длятся так долго, что можно задохнуться. - И ушел.

Мария испуганно смотрела на дверь. Боже, что она натворила?!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Мария все еще была в ванне, когда дверь квартиры открылась и закрылась.

Звякнули ключи о столик. Скрипнул паркет. Послышались шаги. Она сглотнула раз, другой -ком в горле не проходил,

В дверь ванной легонько постучали. Мария нырнула в густую пену и пискнула: «Да!»

- У меня тут для тебя кое-что есть. - В щель просунулась рука и положила на полку сверток. Рука исчезла и появилась снова с бокалом шампанского. - Держи.

Как в тумане, она выбралась из ванны, но когда вытерлась, развернула сверток и выпила шампанское, то почувствовала себя намного смелее. Любопытство вернулось.

Она все сделала так, как велел Антонио, - лежала в ванне с закрытыми глазами и представляла себе мужское тело. И думала о тех частях своего тела, которых не касалась ничья рука. От предчувствий звенело в ушах.

Она вынула из розовой коробки хрустящую бумагу, под ней лежало тонкое неглиже, нереально нежное, стекавшее между пальцами. Шелк. Натуральный, блестящий шелк с элегантным кружевом на бретельках.

Припудрившись, Мария скользнула в это эфемерное творение, и оно окутало ее от груди до пят, не скрывая контуры тела и набухшие соски грудей. Такой великолепной одежды у нее не было никогда. И такой сексуальной.

Когда волосы высохли, она наложила на губы блеск и подкрасила глаза. Наконец глубоко вздохнула, допила шампанское и вышла из ванной.

Она не знала, каким увидит Антонио - в плавках? обнаженным? Но он сидел на диване совершенно одетый. Увидев ее, встал, окинул одобрительным взглядом и приподнял бокал.

- Мария, ты красавица.

Она моргнула, не веря, но все же довольная.

- Ты переоделся, - заметила ома. На нем были слаксы и свитер цвета карамели, скорее всего кашемировый. Ворот белой рубашки не был стянут галстуком.

- Заходил к себе.

- Как мило. И белье, и шампанское. Антонио, я хочу помочь тебе заплатить за все это, ты очень щедр, но с моей стороны было бы неправильно...

Он отмахнулся.

- Вопрос цены не обсуждается. Продолжаем.

Он встал, пошел в крохотную кухоньку и поманил Марию за собой. На столе стояло блюдо с крупной клубникой и чашка взбитых сливок. Он окунул ягоду в сливки и поднес к ее губам.

- Это часть урока.

Ягода была сочная и вкусная, но, когда Антонио предложил вторую, она отвела его руку.

- Ты передумала? - спросил он.

- Нет, - торопливо ответила она, но, кажется, была готова отказаться. Ей не удавалось разобраться в своих чувствах.

Он дружелюбно коснулся ее плеча.

- Если хочешь, поговорим.

Мария посмотрела па его руку. Обручального кольца не было, отсутствовал и след от недавно снятого кольца. Антонио сказал, что не женат, но она не могла себе представить его без женщины, красивой женщины: он был слишком хорош собой, чтобы долго оставаться в одиночестве.

Она бочком примостилась на высоком табурете возле бара и нервно спросила:

- Антонио, скажи, с чего ты начинаешь, когда занимаешься с женщиной любовью?

- Мы разговариваем, едим что-нибудь легкое и вкусное, как сейчас. Вино, музыка. - Он вдруг сдернул ее с табурета и закружил в вальсе. - Мы танцуем.

Она смеялась.

- А потом?

- Смотря по обстоятельствам. Я могу ласкать ее. Вот здесь. - Он погладил Марию по ключице, плечу, груди. Он чувствовал, как под рукой разогревается ее тело. - Потом обращаю внимание на ее реакцию.

Мария жалобно поглядела на него.

- Такую, как у меня?

- Да. - Он был очень доволен.

- А потом?

- Если на мои ласки она отвечает с удовольствием... - Антонио задумался, словно вспоминал па давно забытого танца.

Мария зачарованно смотрела в его потемневшие глаза и не понимала, почему он остановился.

- Если она поддается, - продолжил он, - я ее целую.

- В губы? - спросила она, когда он не подкрепил слова действием.

- На этой стадии - да. - В его глазах зажглись искорки смеха.

Марии совсем не было страшно. Он не набросился на нее, он дает ей возможность самой показать, когда она будет готова для следующего шага.

- Как это - в губы?

Синие глаза остановились на ее губах.

- Милая, думаю, я не смогу...

- Не сможешь что?

Антонио как будто заговорил сам с собой: «Какой мужчина откажется от такого дивного предложения?» Он отставил бокал с шампанским, отобрал бокал у нее, а потом крепко прижал ее к себе.

Она подумала: это великолепно! Вот, значит, как мужчина заставляет женщину чувствовать близость. Чувствовать себя защищенной, хотя от него-то ей и нужно защищаться!

Он наклонился и, приподняв ее подбородок, коснулся губ. На этот раз поцелуй был не таким нежным. Он открытым ртом захватил ее губы, впивал их вкус, запах, ореховую свежесть. Она подумала, что ему, наверное, нравится это, раз он так делает.

Руки скользнули ей за спину. Она оказалась прижатой к столу, одна рука ее поддерживала, другая ласкала груди. Он нащупал сквозь ткань сосок н обвел его по кругу большим пальцем - Марию словно охватило пламя. Огонь пронесся по членам и растекся теплым озером внизу живота.

- Боже! - выдохнула она, моргая. - Что это было?

Он улыбнулся.

- Так скоро?

Она помотала головой и засмеялась.

- Ты говоришь, что я... В самом деле?

- Попробуем еще раз, - хрипло пробормотал Антонио и опять сжал ее в объятиях. Несмотря на неопытность, она поняла, что давит ей на плоский живот - доказательство мужского желания.

Мария испугалась и отшатнулась. Может, она просила больше того, с чем может совладать?

Антонио выпрямился и посмотрел на нее. Напряженным, рычащим голосом спросил:

- В чем дело?

- Кажется, я не смогу.

- Я действую слишком быстро. Нужно подольше.

- Нет, не поэтому, - заверила Мария. Дрожащими пальцами она коснулась его щеки и заглянула в глаза. Помимо уже знакомого желания, она увидела в них муку и не поняла, в чем причина.

- Я думала, что твой урок будет похож на лекцию профессора, как было в колледже или на уроке анатомии.

- Ты бы предпочла это?

Она ответила не задумываясь:

- Нет! Но я чего-то боюсь. - И нервно рассмеялась. - Не знаю чего - тебя или того, что узнаю о себе. Вдруг оно мне не понравится.

Мгновение он ее разглядывал, потом взял бокал шампанского и поднес к ее губам. Она послушно выпила.

- Видишь, что ты сделала?

- Выпила вина.

- Именно. Я тебе что-то предложил, ты прикинула, хочешь или нет принять это, потом попробовала.

- И что?

- Так и бывает между мужчиной и женщиной. - У него был очень музыкальный голос, он завораживал. - Мужчина предлагает женщине нечто новое и, надеюсь, приятное и смотрит, нравится ли ей это. Если нет, она ему скажет, и он попробует дать что-то другое. Если она решит, что ее ничто не устраивает, ей стоит только намекнуть, и все кончится.

Мария улыбнулась: ей понравилось, как он объяснил действо, которое всегда казалось смущающим и рискованным. Пожалуй, именно поэтому она берегла себя для мужа; этот страх испытывает любая женщина. Ужасно, если человек, которому она доверит свое тело, может оскорбительно воспользоваться своей властью. Она будет страдать физически и морально.

Но Антонио уже доказал, что может справиться с тем, что на него нахлынет. А у нее еще столько вопросов... Она постучала по столу полированными ноготками.

- Такая остановка... для мужчины временами... не совсем удобна?

Он смеялся от души, смех плескался в его глазах.

- Дорогая леди, вы понятия не имеете, до чего неудобна.

-Тогда почему...

Он закрыл ей poт пальцем.

- Потому что так надо. Потому что занятие любовью не может быть прекрасным, пока мужчина и женщина не расслабятся, не будут доверять друг другу и стараться ублажить партнера.

Мария глотнула шампанского и задумалась. Попробовала отпить еще, но бокал был пуст. Она поставила его на стол и, очнувшись от тумана приятных предчувствий, увидела, что Антонио надевает пальто.

- Ты куда?

- В отель.

- Почему? О, пожалуйста, останься! - взмолилась она. - Я хочу, чтобы ты остался, правда.

- В таком случае я, пожалуй, не смогу следовать своим же советам. Понятно?

- Останься. - Мария протянула к нему руки.

Антонио решился мгновенно.

- Хватит слов. - Он снял пальто и швырнул его на стул. - Я покажу тебе. Помни, что я говорил. Одно слово - и я прекращаю. Я защищу твою девственность, это не подлежит обсуждению. Это так же ценно, как ты сама.

Антонио уже сказал себе, что он сошел с ума. Опасная игра, и во имя чего? Чтобы обучить наивную девушку? Вряд ли. Он заботится о себе. Этим вечером он почувствовал, что ожил!

Этим вечером он отреагировал на женщину с таким яростным вожделением, как будто вырвался из ада. По крайней мере на время. Его увлекла невинность Марии, свежее личико, доверчивый взгляд. За два дня, проведенные с ней, он будто всплыл из глубины океана на свет и впервые за долгие годы по-настоящему дышал.

Подумать только, он имел наглость обещать такие вещи молодой женщине! Но как раз это его и спасло.

Конечно, он не сможет позволить себе полное удовольствие, но он будет радоваться, пировать. Ведь он уже продемонстрировал ей вкус момента. И она ему ответила.

- Антонио, все в порядке? - Мария похлопала по дивану рядом с собой.

- Нет. - Он подошел, сгреб девушку в охапку, возбужденный ее доверчивостью. Его обуревали тысячи чувств, желаний, которых он не испытывал очень давно. - Пойдем в кровать... чтобы представить обычную обстановку. Куда?

- Туда, - она показала на дверь.

Он подхватил ее на руки, отнес в спальню и нахмурился, увидев узкий матрас.

- Ты что? Это двуспальная кровать, - сказала она.

- Подойдет, - решил Антонио. Он бы многое отдал сейчас за свое пружинящее ложе на вилле. Он посадил ее на покрывало и сел рядом.

- Снять? - Мария показала на полупрозрачный шелк, облегающий тело.

Он содрогнулся при мысли об этом.

- Ш-ш-ш... Теперь молчи, можно только говорить, правится тебе или нет. Согласна?

- Да, - сказала она, и глаза озорно блеснули.

Антонио медленно раздел ее, но сам раздеваться не стал - он боялся, что не сможет с собой справиться, Мария слишком сильно возбуждала его.

Она лежала перед ним обнаженная, и он начал с того, что осторожно погладил груди - маленькие, прелестные. Он накрыл их ладонями, и розочки сосков набухли, как бутоны. Он нагнулся и поочередно их поцеловал.

Она вздохнула.

- Это значит «да»? - спросил он.

Девушка кивнула.

Он накрыл холмик груди ртом, тихонько сжал сосок зубами. Она прогнулась. Он провел языком по кругу, поперек, и ее руки впились ему в плечи. Антонио ждал толчка, говорящего «нет», но толчка не последовало.

Еще одно «да».

Он проделал то же со второй грудью, и Мария стала извиваться под ним. Ом опять подождал, но услышал только глубокое дыхание, означавшее удовольствие.

Антонио неспешно ласкал и целовал ее тело. Обхватив бедра, он сдавил их, рука скользнула между ног. Губы добрались до светлой поросли между ног, и он почувствовал, как она напряглась, не зная, что он будет делать дальше. Что ж, вкусить ее сладостную сущность он оставлял другому мужчине. Его задача - показать основы, и он был намерен честно выполнить свою роль.

Медленно он приподнялся и посмотрел ей в глаза, без слов приказывая сосредоточиться на том, что он делает. Она поняла и не отвела взгляд.

Он положил ладонь на ее живот, спустился ниже и остановился, не нажимая, не дразня, просто ожидая ответа на невысказанный вопрос: «Ты меня впускаешь?»

Она прикусила нижнюю губу, посмотрела ему в глаза и наконец слегка раздвинула ноги.

- Спасибо, - еле слышно шепнул он.

Он стал тихо, нежно ее поглаживать, наблюдая. Ее глаза затуманились. Веки подрагивали, дыхание участилось, губы сжались и снова раскрылись, голова запрокинулась. Его палец погладил нежный, влажный центр, прошелся по узелку, охраняющему то драгоценное, женское, куда он с восторгом бы проник, но отодвинулся, пока искушение не стало слишком велико.

Антонио закрыл глаза, мягко двигая пальцами, чтобы довести ее до взрыва лучезарного восторга. Когда он уже не мог выносить огонь, охвативший его, то со стоном уткнулся лицом в ее грудь и, зажмурившись, боролся со взбесившимся зверем, требовавшим удовлетворения.

- Антонио? - услышал он тихий шепот Марии.

- Si, сага?

- Думаю... я уже поняла, как это бывает.

- Вот и хорошо.

- Наверное, ты можешь отпустить меня.

-Si.

Чтобы это сделать, ему потребовалось собрать все оставшиеся силы. Он посмотрел на Марию - сияющие глаза, дразнящая улыбка, розовые щечки. Она полна энергии. Как это у нее получается, когда он лежит, будто раздавленный трактором? Но ему это нравится!

- Значит, вот как бывает... Знаешь, это великолепно! - сказала она. - Нет, это больше, чем развлечение. Такие ощущения! Потрясающе! У меня все тело трепещет!

Он открыл один глаз и осторожно сказал:

- Есть продолжение.

- Я надеюсь, такое же хорошее.

- Даже лучше. - Он провел пальцем по краю ее подбородка. Жаль, что он обещал не... Но уж коль обещал... - Но это потом. С мужем.

Мария пристально посмотрела па него.

- С тобой все в порядке? Ты выглядишь как-то... Тебе было не очень скучно? Я понимаю, ты сам получил не много удовольствия. Мы могли бы...

Антонио неохотно выбрался из кровати. Он чувствовал, что начал оживать. Нужно немедленно уходить, пока его тело не показало Марии, как он далек от того, чтобы скучать. Глядя на ее обнаженное тело, подрагивающее от пережитого восторга и новизны ощущений, он едва справлялся с собой.

- Извини, я не могу больше задерживаться. Завтра утром улетаю.

- Понимаю, тебе пора. Уже поздно, - ласково сказала она.

Она как-то ухитрялась выглядеть невинной, несмотря на все, что сейчас позволяла с собой делать! В последнем порыве Антонио поднес к губам ее руку и поцеловал.

- Береги себя, Мария, - прошептал он. - Дождись хорошего человека.

- Ладно, - улыбнулась она. Глаза ее сияли; они были незабываемо прекрасны. Он заставил себя повернуться и уйти.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Ночной кошмар с мстительным постоянством возвращался по утрам, и он в тысячный раз переживал самый черный день своей жизни - день, когда вошли карабинеры и сообщили, что произошел несчастный случай.

Антонио рыдал, катался по гостиничной кровати, не в силах справиться со спазмами в груди. Он мог только ждать, когда они пройдут.

Месяцами он сходил с ума от горя, не в состоянии смириться с тем, что Анна умерла. Что она никогда не вернется к нему, к их маленькому сынишке, в их красивую виллу в гористой, дикой Апулии, которую она так любила.

Вместе с ней ушло желание любить и быть любимым. Его больше не интересовали женщины. Он перестал видеть во сне, как Анна приходит в его постель. Он не желал любовных игр. Он больше не чувствовал себя мужчиной.

Антонио умер вместе с женой - по крайней мере духовно.

Обливаясь холодным потом, он смотрел в потолок. Боль, сдавившая грудь, не позволяла дышать.

Врач скачал, что приступы, длившиеся иногда часами, вызваны мощными спазмами мускулов, и причина - пережитый стресс. Он обещал, что со временем это пройдет. Сам Антонио считал, что боль - кара за то, что в тот день он не сел в машину вместе с Анной.

Сейчас, уставившись в потолок, он ждал, когда боль отступит. Чтобы ускорить этот процесс, он старался думать о приятном - о сыне, об оливковых рощах, которые готовятся к новому урожаю, о хорошем вине и ростбифе, пахнущем розмарином.

Ничто не помогало.

Тогда он стал думать о Марии. Закрыв глаза, Антонио вспоминал два дня, что провел с ней. В то время он заботился только о том, чтобы доставить ей удовольствие, но сейчас чувствовал, как возвращается возбуждение.

Он вспоминал, как она смеется, и тиски, сдавившие грудь, ослабли. Он полежал еще несколько минут, опасаясь, что боль вернется. Вспомнил, как Мария трепетала под его ласками, как удивленно и восторженно округлились ее глаза, когда она впервые почувствовала кульминацию.

Дышать стало легко.

Через десять минут боль окончательно прекратилась. Антонио сел в кровати и нахмурился. То, что американка обрела такую власть над ним, было и хорошо, и плохо. Хорошо - потому что излечивало боль. Плохо - потому что он распрощался с Марией навсегда.

Впервые после той громадной потери он стал самим собой: мужчиной, способным на страстную любовь - к своей стране, к урожаю, к сыну и даже к женщине.

Он радовался этому открытию и в то же время боялся его. Что, если Мария станет дорога ему? Он не переживет еще одной потери близкого человека.

Любовь - это проклятие!

Нет, то, что вспыхнуло в нем вчера, совсем не любовь, это вожделение. Он встал и пошел в ванную. Конечно же, к Марии Макферсон его влекло только вожделение.

Да, но что, если он уедет из США и никогда больше не увидит Марию? Возникнут ли такие же чувства к другой женщине? Сможет ли он хотя бы дышать без боли? Снова смеяться, улыбаться? Находить удовольствие в женском теле?

У него нет выбора, он должен возвращаться в Каровиньо. Значит, необходимо найти способ взять Марию с собой в Италию, хотя бы на время.

Мария проснулась, чувствуя себя новым человеком - женщиной. Так вот о чем весь этот шум! Секс - замечательная штука! Не смущение, не боль и не грязь. По крайней мере так это выглядело вчера. Она хихикнула и почувствовала себя чуточку порочной, когда мечтательно подумала о том, что была бы не прочь «поучиться» у него еще раз!

Но тут возникала проблема: во-первых, придется перестать врать себе самой, что она бережет себя для мужа, и во-вторых, Антонио возвращается в Италию.

Он сказал, в Каровиньо. Маленький городок где-то на юге. Она даже не догадывается где. Италия - большая страна. Единственный город, который она знала на юге, был Неаполь.

Пригорюнившись, Мария еще минут двадцать повалялась в кровати, потом решительно отбросила простыню и промаршировала в ванную. Она никому не позволит испортить ей выходные дни.

Она пойдет в магазин. Как говорит соседка Сара Брейди, а она в таких вещах разбирается, лучшее лекарство от мужчины - покупка обновки.

Мария поехала в торговый центр, обошла универмаги и мелкие лавочки, но после тех мест, где она побывала с Антонио, ничто не вызвало ее интереса.

День проходил, а она все думала о нем. Они провели вместе всего два дня, но она наслаждалась каждой минутой их общения. Это было нечто большее, чем просто времяпрепровождение. В Джорджтауне она зашла в тот самый магазин керамики, целый час любовалась терракотой и расписными горшками, но, конечно, ничего не купила, цены там высокие. Ей просто было приятно вспоминать, как они были здесь вместе.

В маленьком кафе Мария заказала салат «Цезарь» и сказала себе, что это в честь Антонио и Италии.

Когда она запирала машину, из подъезда вышла Сара и, увидев Марию, ухмыльнулась.

- Что это ты такая веселая? — спросила Мария.

- Да вот гадаю, как бы и мне получить такую же посылку, - сказала соседка и взмахнула рыжими кудрями.

Мария нахмурилась. Она ничего не заказывала на дом.

- Какую посылку?

- Ту, что ждет тебя под дверью. - Размахивая сумкой, Сара пошла по улице, на ходу добавив: -Классно выглядит!

Мария ехала на свой этаж, думая о загадочной посылке, а выйдя из лифта, ахнула от удивления.

- Антонио! Ты что тут делаешь?

- Жду тебя. Не знал, где можно найти тебя в выходной день. Соседка сказала, что ты не могла уйти надолго.

У Марии екнуло сердце. Она нашарила в сумке ключи и отперла дверь.

- Ну что ж, заходи. У тебя отменили рейс? - Он не отвечал. Она остро почувствовала его напряженность. - Что-то случилось?

- Ничего не случилось, - услышала она его низкий баритон, но не поверила.

Антонио рассеянно оглядывался.

- Почему же ты не улетел в Италию?

Он посмотрел на нее с обманчиво беспечной улыбкой.

- У меня появилась замечательная мысль.

- Вот как? - Он что, опять собирается ее учить? Она не хочет заводить с ним интрижку. Или хочет? Мария расстроилась. - Послушай, Антонио, ты мне ужасно нравишься, но я же говорила тебе, у меня не будет любовника до свадьбы.

- Я помню. Но речь не о любовных отношениях, а о бизнесе. Я тебе говорил о семейном деле -оливковые рощи и фабрика по производству масла.

- Да, но при чем тут я? Я в этом ничего не понимаю.

- Ты нужна мне не для этого, Мария. - Торжественный тон заставил ее насторожиться. Антонио взял ее за руки и усадил рядом с собой на диван. - Несколько лет назад я решил представить «Бонифаче олив ойл» американской публике, но так и не нашел путь к гарантированному успеху. -Он перевел дух. - Я хочу, чтобы ты выработала для меня стратегию. Ты занимаешься рекламой, ты американка и знаешь, что и как продается в этой стране.

Мария косо посмотрела на него и отняла руку.

- Почему ты не сказал об этом раньше?

- Потому что мне это только сегодня пришло в голову.

Но она не очень-то ему доверяла.

- Значит, я буду работать на тебя?

- На компанию. Я президент. Значит, на меня.

 Мария разозлилась. Он хитрит, манипулирует ею? Зачем?

- Ты хочешь сказать, что даешь мне работу в своей стране, со всеми страховками...

- Можешь быть уверена, ты будешь получать хорошую зарплату. - Он вынул из кармана листок и положил перед ней на стол. - Я связался с компаньоном в Вашингтоне и спросил, сколько должен получать работник твоей квалификации. Потом умножил на два.

- Так много?!

- Я хочу, чтобы это стало шагом вперед в твоей карьере.

Может, она и молода и не очень опытна, но не так наивна.

- И какие же у меня будут обязанности, кроме внедрения компании на американский рынок?

К чести Антонио, он не стал притворяться, что не понял.

- Ты не обязана становиться моей любовницей. Во времена Медичи это было бы неизбежно, но в новом тысячелетии женщин так не покупают. - Он стрельнул в нее глазами. - Как это ни печально для многих мужчин, включая меня. - (Она покраснела.) - Тебе решать, каковы станут паши личные отношения. В любом случае я буду с вниманием относиться к твоим профессиональным советам и учитывать их. Я также буду рад, что ты скрасишь мою жизнь своим энтузиазмом и жизнерадостностью. - Он поднес ее руку к губам и поцеловал. - Если ты решишь ограничиться деловым общением, я отнесусь с пониманием и уважением. Хотя мне это и не понравится.

Мария была так поражена, что не могла сердиться.

- Ты действительно находишь меня привлекательной? Вокруг столько женщин... Не понимаю.

- Ты привлекательна, но дело не только в этом. Мне с тобой легко. Уверен, мы могли бы стать близкими друзьями, но я понимаю, у тебя свои планы на будущее. Если по окончании работы ты решишь уехать, я не стану мешать.

Она молча кивнула.

Почему бы им не быть вместе? Почему для нее так много значит замужество? Сколько женщин махнули бы рукой на все запреты, имея в перспективе такого любовника, как Антонио!

- Поехали в Италию, - прошептал он. - Обещай провести там не меньше полугода для старта моего продукта в США. Работа сложная и займет много времени. Но если ты согласишься, то получишь отличное жалованье, тебе будут готовить любимые блюда и у тебя останется время на путешествия.

Мария понимала, что выгод еще больше: приобретя опыт, она станет выше котироваться в США, ее охотно возьмут в большие компании и на более высокую должность, чем сейчас.

Марая готова была сразу согласиться, но с первого момента знакомства их окружала наэлектризованная атмосфера, и, что бы Антонио ни обещал, она боялась, что дело кончится интимными отношениями.

- Что будет, когда мы станем работать бок о бок? Что, если ты потребуешь или я сама забуду о своих обещаниях?

- Хороший вопрос.

- Я не хочу оказаться в классической ситуации, когда секретарша бегает от босса.

- Боишься, что не догоню? - развеселился он.

- Антонио!

- Извини, не удержался. Поверь моему слову, ведь я уже доказал, что держу его. Не забыла, Мария?

Еще бы! Она помнила каждое его движение, каждое ощущение, которое она испытывала, когда он прикасался к ней. И он сдержал слово, не овладел ею, и было очевидно, что ему это далось нелегко. Мария попыталась объясниться:

- Пойми, если я буду с тобой, то как же мистер Хороший Человек? Я должна сохранить свое сердце.

- Понимаю, И принимаю только то, что ты сама захочешь дать. - Его улыбка казалась искренней, хотя и игривой. – Ну, так как?

- Я не могу быстро принять столь важное решение.

Антонио огорченно вздохнул и положил на стол карточку.

- Мне пора. Через несколько дней позвони мне. Ты не пожалеешь, если приедешь, Мария. Смелее! Рискни, ведь жизнь так коротка!

ГЛАВА ПЯТАЯ

Он посоветовал ей рискнуть.

Но она не хотела идти на риск. Она любила ванильное мороженое и катание на ярмарочных каруселях и терпеть не могла роликовые коньки. Когда выбирала колледж, то остановилась на местном, чтобы жить дома, а потом поступила в Коннектикутский университет, потому что от его общежития ходил автобус до дома. Она всегда выбирала то, что легче, проще, спокойнее.

Так же спокойно двигалась ее карьера. Хотя рекламная контора кому-то могла показаться большим скачком, Мария оказалась там просто по протекции отца подружки. Оставить места, где она выросла, и поехать в чужую страну – не просто опасно. Это страшно! И все-таки что-то толкало ее совершить этот поступок.

И через три недели она уволилась с работы, известила об освобождении квартиры, попрощалась с соседями и сдала мебель на хранение.

В Риме, где предстояла пересадка на маленький самолет до Бриндизи, она с удивлением подумала, что оборвала почти все связи с прошлым. Это так не похоже на нее, робкую, осторожную Марию. Чем все кончится — неизвестно.

В иллюминатор она разглядывала пейзажи Апулии, нефритово-зеленое Адриатическое море с полоской песка по берегу. Потом земля поднялась над водой, иногда она прерывалась зубчатыми утесами или красочными виллами и наконец превратилась в плоское, усеянное рощами поле. Они летели так низко, что она различала лимоны, висящие на деревьях.

Сердце билось от тревожных предчувствий. Какие-то из этих рощ могут принадлежать Антонио, какой-то из этих домиков может стать ее домом на полгода. Раньше она и вообразить себе не могла, что осмелится па такое предприятие.

В Бриндизи пассажиры спустились на поле по железному трапу. Когда выгрузили багаж, Мария нашла свои сумки и только собралась их взять, как ее отодвинула чья-то рука.

- Я понесу.

Она обернулась, готовясь отказать носильщику, которому надо будет платить, и увидела улыбающегося Антонио.

- Добро пожаловать в Италию. Это твои?

- Да, - сказала Мария, и сердце подпрыгнуло до самого горла. - Я не знала, что ты меня встретишь. - Антонио послал ей указания, как добраться до Бриндизи на такси.

- У меня высвободилось время. Как прошел полет?

- Первый был очень долгим, но я спала.

- Ну и хорошо. Сначала отдохнешь, а потом я провезу тебя по своим владениям, включая рощи.

- Я совсем не устала, - возразила она. Это было не совсем так, но Марии хотелось поскорее познакомиться с рощами, фабрикой и домом, где ей предстояло жить. Ей не терпелось начать работать на Антонио, ведь он будет так много, платить!

- Отлично, тогда по дороге забросим твой багаж и прогуляемся по рощам. Фабрика подождет до другого раза. 

Мария знала, что Антонио богат, что у него большое родовое имение, но, пока не оказалась в Каровиньо, не осознавала, насколько его стиль жизни отличается от всего, к чему она привыкла.

Имение находилось в километре от деревни.

- Наш дом называется masseria fortificata, то есть укрепленная ферма, она была построена в шестнадцатом веке, - рассказывал Антонио. - Когда-то высокие каменные стены защищали резиденцию господина, амбары, сараи и дома работников от набегов грабителей н пиратов, которые порой забирались на несколько миль в глубь побережья.

Главным зданием была двухэтажная оштукатуренная вилла кремового цвета с плоской крышей и распахнутыми зелеными ставнями. Огромные окна были защищены от солнца современными жалюзи. Здание напоминало поместья Средиземноморья, фотографии которых Мария видела в географических журналах.

- Насколько я помню историю, - сказала она, - эта часть полуострова много раз переходила из рук в руки.

- Это и было причиной строительства замков и укрепленных ферм, - подтвердил он. - Сначала эти места завоевали древние греки, потом их вытеснили римляне. С моря постоянно нападали сарацины. Какое-то время мы находились под протекторатом Священной Римской империи и отдельных феодалов.

- Которые тоже сражались между собой за территорию, - добавила она:

Он с одобрением сказал:

- Ты знаешь историю. Это может пригодиться.

Мария порадовалась, что во время долгого полета проштудировала учебник для старших классов.

Она видела, как отразилась смесь культур на архитектуре, искусстве, сельском хозяйстве этого региона, и Апулия казалась ей более понятной в сравнении с известными центрами туризма - Римом и Венецией. Может быть, сделать это зерном рекламы?

Ей были отведены комнаты на втором этаже; балкон выходил в цветущий сад. Стоял апрель, и розы уже цвели. Азалии, лимонные деревья и гибискус источали чудесный аромат. Моря не было видно, но воздух был пропитан слабым запахом соли.

- Как красиво, - вздохнула Мария.

- Надеюсь, тебе здесь будет хорошо, - сказал Антонио, слегка прижимаясь к ее плечу. - Массерию веками расширяли и перестраивали, пока она не стала такой, как сейчас. Под тем крылом здания - катакомбы, там прятались во время набегов. А колонны в конце сада стояли, когда этого дома еще не было. Под фонтанами находится каменная кладка, которую относят к этрусской цивилизации.

Ну и корни у этой семьи! - подумала Мария. На ее родине не многие могут проследить историю рода в течение пары сотен лет. Здесь же время измеряют тысячелетиями!

- Папа, папа! - раздался детский крик.

Антонио повернулся к двери, ведущей в холл.

Малыш с черными курчавыми волосами и карими глазами бежал к ним навстречу. Поджидая его, Антонио опустился на одно колено.

- Чао, Микеле. Опять потерял няню? Мальчик радостно повис на шее отца.

- Микеле, познакомься, это синьорита Мария. Мария, это мой сын Микеле.

Мария протянула малышу руку.

- Очень рада с тобой познакомиться, Микеле.

Мальчик уткнулся отцу в плечо.

- Ну что же ты, никогда не флиртовал с красивыми леди? - засмеялся Антонио.

Мария погладила мальчика по руке.

- Ничего, мы еще узнаем друг друга...

Со стороны холла донеслась итальянская речь, Мария обернулась - в дверях стояла высокая седая женщина и приветливо улыбалась.

- Ах ты, проказник, убежал от няни!

Мария плохо знала итальянский, но простые фразы понимала.

- Не волнуйся, я познакомил его с Марией. Мария, это моя мама Женевра Тереза Бонифаче. Мама, познакомься, Мария Макферсон из Вашингтона.

Мария протянула руку. Старая дама холодно оглядела ее, кивнула, но руки не подала. Мария допустила ошибку? В Италии это не принято?

- Вы будете работать на моего сына, - холодно сказала она по-английски.

- Да. Мы будем разрабатывать план, как внедрить ваше оливковое масло на рынок США.

Женевра пожала плечами.

- Я считаю, его никуда не надо отправлять, мы прекрасно обходились и без расширения бизнеса. - Она скользнула взглядом по Марии, значительно посмотрела на сына и, забрав у него малыша, удалилась.

- Я сказала что-то не то? - спросила Мария.

- Нет, все в порядке.

Мария вышла па балкон и вдохнула сладкий воздух. Через некоторое время Антонио подошел к ней и взял за руку.

- Извини. Она была не слишком приветлива.

- По-моему, она расстроена, что я приехала.

- Нет, она боится.

- Боится меня? — поразилась Мария.

- Мама думает, что ты приехала не для того, чтобы работать. Кажется, она подумала, что ты моя...

- Любовница? - Мария покачала головой.

- Да. Видишь ли, мама обожала Анну, мою жену. Она выросла вместе с ее матерью, и они дружили всю жизнь. Когда у нас родился Микеле, мама была счастлива.

- А потом твоя жена погибла.

- Да. Но она сумела справиться с горем потому, что стала заботиться о Микеле, он тогда был еще младенцем. Он для нее - весь мир.

- Но как же я могу этому помешать?

- Если ты не просто сотрудница, а любовница... или жена, то можешь отнять у нее малыша.

- Я объясню ей, что она заблуждается. - Мария глубоко вздохнула.

- Переубедить мою матушку - задача не из легких. Она уже считает тебя опасной интервент-кой. Удачи!

Мария вздохнула. Она не рассчитывала па семейные сложности в придачу к новой работе.

- Пойдем, познакомишься со своими клиентами, - Антонио потащил ее к выходу.

- Я считала, что мой клиент - ты.

- Оливки - вот твоя настоящая клиентура, - заявил Антонио. - Они дают жидкое золото, которое мы надеемся поставлять в Америку.

Когда они вышли на лестницу, ведущую в сад, он отпустил ее руку — как она поняла, чтобы ни мать, ни кто-либо другой не увидел, что он до нее дотрагивается. Вот и отлично. У них будут чисто деловые отношения.

Но, оказавшись снова возле него, Мария не могла не волноваться. Антонио был красивый, сильный, чувственный мужчина. Про таких героев она девочкой читала в романах - волевой мужчина с чувством чести. Он был настолько благороден, что лично пришел извиниться за поступок своего бывшего камердинера. И сдержал слово, когда она попросила показать, что происходит между мужчиной и женщиной! Уникальный, загадочный человек! Какая женщина не захочет назвать его своим?

Марии пришлось в который раз напомнить себе, что это не в ее правилах.

Они прошли через сад, и она потерла шероховатую поверхность камня, возраст которого -сотни, если не тысячи лет. Подумать только, тысячу лет назад другая пара подошла к этой стене и остановилась, чтобы обняться...

- О чем ты думаешь? - спросил он.

Она вздрогнула и солгала:

- О возможностях рекламной кампании.

- Каковы же они?

К счастью, Мария обдумывала это раньше. Она заговорила про радио, телевидение, конкурентов...

- Понятно, - сказал он и обошел кустик, росший на дороге. Их руки соприкоснулись. В плечо ударил ток. Антонио не отодвинулся.

Возле ворот он остановился. Перед ними раскинулось море оливковых деревьев; их стволы и ветви были причудливо скручены, под каждым деревом лежало что-то вроде марли.

- Зачем это? - спросила Мария.

- Для падающих плодов. Ткань уберегает их от повреждения.

- А как собирают оливки?

- Древним способом - руками. Пробовали машинами, по они могут повредить плод, а несколько таких ягод испортят бочку масла.

Она улыбнулась.

- Как ты заботишься о своем продукте.

- В этом моя жизнь, - серьезно ответил Антонио.

Она это видела. Она также понимала, что оливы, видимо, спасли ему жизнь после смерти жены, иначе горе убило бы его. Не думая о том, что делает, Марий погладила его по щеке.

Антонио замер. Мария не смогла сразу отвести руку. Осторожно спустила ее к подбородку, с замиранием сердца ощутила пробивающуюся щетину.

- Нет! - Голос прозвучал хрипло.

Она застыла. Шли секунды. Вдруг Антонио схватил Марию за плечи и привлек к себе. Она понимала, что сейчас он ее поцелует, и не пыталась уклониться.

Требовательные губы впились в рот с такой силой, что казалось, он мог раздавить ее, как оливку. С ней был изголодавшийся мужчина, но Мария понимала, что ему нужно от нее что-то большее, чем просто секс. Она обвила его шею, поцелуи наполняли ее желанием.

Одна его рука легла ей на талию, другая спустилась ниже, и он прижал ее к себе так сильно, что она словно слилась с ним.

Внезапно он прервал поцелуй и уткнулся в ее пышные волосы.

- Мария... - простонал он.

- Антонио, я не знаю, как...

- Нет! Молчи. Еще минуточку дай подержать тебя. Извини, - сказал он наконец. - Не знаю, как это вышло. Я хотел снова испытать то, что ушло давным-давно.

Ах, вот оно что. Она - суррогат умершей жены. Мария осторожно высвободилась.

- Извиняться незачем, - напряженно сказала она. - Для тебя это были трудные годы.

- И все же прости. Я не должен был целовать тебя, тем более здесь и без твоего согласия.

Мария вздохнула. Нельзя же сказать ему, что она трепещет и готова умолять его продолжать?!

- Наверное, нам надо придерживаться деловых отношений, - скованно заметила она. - Иначе я не смогу выполнить работу, ради которой приехала.

- Больше этого не будет.

- Хорошо, - сказала Мария. Но подумала: как жаль!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Не волнуйся, я возьму Микеле с собой. — Антонио протянул руки, и малыш радостно кинулся к нему.

- Но у тебя сегодня много работы. — Синьора Бонифаче закрыла глаза, испытывая очередной приступ мигрени.

Что же, у него действительно много работы; за неделю, что прошла после приезда Марии, Антонио мало что сделал, но он знал, что матери, даже после приема лекарства, нужно не меньше часа, чтобы прийти в себя. Ей лучше всего полежать в темноте и тишине, а с трехлетним шумливым малышом это невозможно.

- Я возьму его с собой в поле и, если к обеду ты будешь чувствовать себя лучше, поеду на фабрику.

Это было не очень удобно, но он не хотел оставлять мальчика со служанками, у которых и так немало работы. К тому же Микеле стеснялся чужих.

Маленький домик Женевры стоял в южной части сада. После смерти Анны к нему пристроили вторую детскую, где Микеле проводил большую часть времени.

Убедившись, что мать легла отдыхать, Антонио взял Микеле на руки и пошел вдоль низкой живой изгороди. Здесь они встретили Марию.

- Доброе утро, - сказал он.

 Микеле со смехом уткнулся личиком ему в шею.

- Доброе утро вам обоим, - откликнулась Мария. - Такая прекрасная погода, что я решила перед работой прогуляться. Ты едешь на фабрику?

- Планы пришлось изменить. Микеле побудет со мной какую-то часть дня.

- Очень мило, день отца и сына.

- Да, но незапланированный. У матери бывают приступы мигрени, и тогда она ничего не может делать, в том числе заниматься с ребенком.

- Микеле, ты недоверчивый мальчик, а? - ласково спросила Мария. Малыш украдкой поглядел на нее. - Антонио, может, я побуду с ним несколько часов? Заодно приведу свои мысли в порядок, перед тем как набросать эскиз проекта.

Антонио задумался. Оп не хотел отвлекать Марию посторонними делами, но помощь ему бы не помешала.

- Если ты не против. Но сомневаюсь, что он к тебе пойдет.

- Гм... Может, мы придумаем, чем заняться. — Когда-то ее соседка работала няней, и Мария знала, как управляться с сорванцами. - Какая у него любимая игра или книжка?

Антонио со смущением подумал, что не знает.

После смерти Анны Женевра все взяла на себя и растила Микеле как собственного сына. Поначалу это было облегчением, но со временем он начал отвыкать от малыша.

- Игры? Не знаю. Но кажется, он любит, когда его возят в коляске по рынку. Да, Микеле? -Мальчик взвизгнул и стал извиваться в руках отца, спеша вырваться.

- Где его коляска? - засмеялась Мария.

Как только горничная Женевры выкатила из сада коляску, Микеле сам в нее забрался и стал раскачиваться, как будто заводил машину.

- Ну вот, с утра мы пойдем на рынок, - весело сказала Мария. — Может, что-то купить?

Антонио с удивлением увидел, что сын охотно идет с незнакомкой.

Ему захотелось пойти вместе с ними. Приятно провести время с сыном - этого достаточно для объяснения того, почему он гуляет с Марией. За то короткое время, что она живет в массерии, они часто разговаривали, но после эпизода в саду старались не оставаться наедине. Однако он по-прежнему ее желал.

Раздражающий, но непреложный факт. Наверное, придется либо преодолеть это усилием воли, либо каким-то другим способом утолить свой голод.

Он достал из бумажника деньги - эквивалент сотне долларов - и протянул ей.

- Я не сомневаюсь, что у Софии на кухне всего полно, но если тебе что-то приглянется, пожалуйста, купи. Только не давай ту цену, которую запрашивают. Всегда торгуйся.

- Спасибо, - Мария взяла деньги. - Куплю что-нибудь Микеле или нам обоим.

Она была такой красивой под утренним солнцем. Он смотрел, как она уходит, толкая перед собой коляску и болтая с Микеле. Мальчик не протестовал, что незнакомка увозит его, хотя обычно боялся чужих людей.

Но Марии можно полностью доверять. С Микеле ничего не случится.

Мария шла по узким улочкам Каровиньо, везя коляску по гладким камням, выложенным еще в средние века. Дома были в основном каменные, массивные деревянные двери висели па вековых петлях с вековыми замками. Она как будто улетела в машине времени назад, в прошлое.

Антонио сказал, что рынок расположен на холме, под стенами замка, и туда приведет любая улица, идущая вверх. Тащить наверх коляску было нелегко, но наконец дорога стала пологой и достаточно широкой, чтобы пропустить «форд» или осла с тележкой.

Маленькая красивая площадь возникла внезапно. В ларьках красовались глиняные горшки, плетеные коврики и половики, яркие медные кастрюли. Прямо на мостовой были разложены ткани всех цветов радуги, громоздились горы спелых апельсинов, огромных лимонов, коричневого миндаля, артишоков, оливок, картошки, зелени.

Микеле завизжал от восторга, когда она покатила коляску между рядами палаток с душистым хлебом и булочками, посыпанными сахаром.

- Пора перекусить? - спросила его Мария. Малыш нетерпеливо подпрыгивал на сиденье. Она купила целый пакет сладких булочек и одну дала ребенку. Он откинулся на спинку коляски и стал сосредоточенно уплетать лакомство. Она тоже с удовольствием съела булочку.

Они катались взад-вперед. Мария купила немного фруктов, красивую шаль, чтобы послать ее Саре, и собралась было идти домой, когда увидела переулок с ларьками, где продавали обувь. Она обратила внимание на кожаные сандалии.

- Вам правится, синьорина?

- Очень красивые, - сказала она по-итальянски. - Это мой размер?

- По-моему, маловаты, - ответил черноглазый молодой человек. - Марко, принеси другую пару, - обратился он к другому продавцу.

Хмурый парень, скорее всего брат первого, пробормотал: «Да, Фредерико» - и исчез за стопкой коробок. Вскоре он вернулся с нужной парой.

Мария стала мерить сандалии; когда она подняла глаза, то увидела, что парень внимательно смотрит на Микеле.

- Какой красивый мальчик! - сказал он.

«Марко», - подумала Мария, Кажется, так звали мужчину из службы эскорта, вместо которого пришел Антонио?

- Никак это малыш Микеле? Как вырос! - сказал Марко. - Вы работаете у синьора Антонио?

- В некотором роде. Вы его знаете?

- Кто же не знает его сиятельство! Он очень богат, верно?

- Марко! - вмешался Фредерико. - Я обслужу эту красивую даму.

Но Марко не уходил. Он нагнулся и погладил мальчика по головке. Мария инстинктивно придвинулась к Микеле. Марко улыбнулся ей.

- Какой милый ребенок. Вот счастье для синьоры, не правда ли, братец?

- Да, счастье, - угрюмо ответил продавец. - Отправляйся сортировать ботинки.

- А что, князь вернулся из путешествия? - не обращая внимания на брата, спросил Марко.

- Да, вернулся, - ответила она и обратилась к Фредерико: - Сколько с меня?

Продавец назвал сумму в евро, она предложила на четверть меньше, и Фредерико тут же согласился.

- А как синьора, она здорова? - не отставал Марко, пока она расплачивалась.

- Да, вполне, - ответила она, не собираясь обсуждать эту тему с посторонними. - Я спешу. Спасибо, нам надо идти.

- Будем с нетерпением ждать новой встречи с вами, - продолжал Марко. - Очень скоро, синьорина.

Мария быстро шла, чувствуя, что он глядит ей вслед. Она тронула головку мальчика, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Она не могла сказать, что ее так встревожило. Пройдя два квартала, девушка остановилась купить апельсины и спросила у продавщицы, надеясь, что та поймет ее итальянский:

- Там двое мужчин торгуют обувью, вы случайно их не знаете?

- Да, это братья Серило, Марко и Фредерико.

Теперь она вспомнила. Марко Серило – так его называл Антонио. Из-за него Антонио прилетел в Нью-Йорк, чтобы прекратить спекуляцию своим именем.

В интересе Марко к этой семье было что-то тревожащее. Даже его брат занервничал. Мария почти сбежала с холма и остановилась перевести дух только за воротами массерии.

- Что случилось? - спросил Антонио.

Придя домой, Мария попросила одну из служанок позвонить Антонио на фабрику, и он сразу же примчался.

- Что-то с Микеле? С мамой?

- Они оба в порядке. - Микеле прикорнул на диване в ее комнате. - Может быть, я зря беспокоюсь, но ты должен знать. На рынке я наткнулась на Марко Серило.

- Марко? Что он тут делает?

- По-моему, работает у брата. Они торгуют обувью.

- Их семья много лет держит лавки в Каровиньо, Сан-Вито и Остуни. Но пока Марко работал у меня, он не желал с ними знаться, с презрением относясь к их работе.

- Он выглядит не слишком счастливым.

- Неудивительно. - Антонио сухо засмеялся. - Что тебя напугало?

- Скорее насторожило. Он задавал слишком много вопросов о тебе, твоей матери, о семье вообще. 

- Может, просто интересовался? Он был неплохой камердинер, но очень жуликоватый. Ухитрялся у всех что-нибудь украсть, хотя бы малость.

- Ты не думаешь, что он попытается отомстить тебе?

Антонио задумался.

- Мы росли вместе - я, братья Серило и другие. Если кто-то из нас, мальчишек, сбивался с пути, всегда находился взрослый, который брал его за ухо и отводил домой. Возникали, конечно, недобрые чувства и зависть, но, я думаю, Серило - не опасные парни. Если Марко задумает причинить неприятность, то это будет на уровне озорства. - Он погладил Марию по плечу.

- Наверное, ты прав, ты их лучше знаешь, - пробормотала она.

Он протянул руки к сыну, но тот прижался розовой щечкой к груди Марии. Антонио засмеялся.

- Ты прав, парень. Если бы она позволила мне уткнуться носом в ее грудь, я бы ни за что не

сдвинулся с места. - Мария покраснела, он снова засмеялся и растроганно посмотрел на женщину с ребенком. - Ладно. Пожалуй, меры предосторожности не помешают. За парнями надо присмотреть, я приставлю к ним пару своих людей. Если Марко и Фредерико что-нибудь затевают, мы будем знать. Так лучше?

- Намного. — Она посмотрела на Микеле. — Кажется, он заснул.

- Отнесем его в детскую, он проспит час или два, а мы пока перекусим.

- Хорошо, но это будет деловой ланч. Я хочу поделиться с тобой кое-какими идеями.

Они устроились на каменной террасе. Синьора все еще не выходила из своей виллы. Им подали артишоки с плавленым козьим сыром, тонко нарезанные помидоры с базиликом в душистом оливковом масле и хлеб, только что испеченный в каменной печи. Антонио выбрал к обеду местное белое вино.

Марии казалось, что она в раю. Пару месяцев назад она и подумать не могла, что будет жить в Италии и есть средиземноморские деликатесы. Жизнь полна сюрпризов!

С первыми каплями дождя Антонио предложил перейти в дом.

Мария посмотрела на облака.

- Просто несколько капель упало. Грех сидеть в доме в такой прекрасный день.

Антонио знал, как быстро здесь набегает шторм, но спорить не стал.

- Как хочешь.

Через минуту небо над ними разверзлось. Мария схватила тарелку и бокал и нырнула в дом, Антонио за ней, и они оказались, имеясь и отдуваясь, в его кабинете, в насквозь промокшей одежде.

- Ты предупреждал. Надо было послушаться.

- Надо было. Я всегда знаю, что лучше.

- В том, что касается погоды, - заметила она.

- В других вещах тоже.

- В самом деле? Например? - Мария скептически подняла брови.

Она его спровоцировала.

- Например, когда оливки достигают спелости, какой галстук выбрать к костюму и нужно ли тебе спать со мной. - Антонио достал полотенце и стал вытирать ей плечи и волосы.

Украдкой взглянув на нее, он увидел, что она не улыбается.

- Я пошутил, - быстро сказал он.

Мария шутку не приняла. Сдавленным голосом она сказала:

- Мне кажется, мы договорились.

Он пожал плечами. Притворяться дальше не было смысла.

- Я передумал и считаю, что твое обучение надо продолжить.

- А может, мне не нужна докторская степень в науке любви. Достаточно и бакалавра. - Она посмотрела па него из-под ресниц, и он чуть не сгреб ее в объятия.

- Век живи - век учись, - объявил Антонио и промокнул полотенцем свитер у нее на груди. -Послушай, я обещал не применять силу. Я также уважаю твое намерение потерять девственность только с мужем. Формально.

- Ты играешь словами, - прошептала она, - а также с моим сердцем.

Он напрягся.

- Мария, сердце тут ни при чем. Мы взрослые люди и имеем право радовать друг друга. То, что мы не влюблены и не собираемся пожениться, не означает, что нельзя получить небольшое удовольствие.

Она подняла руку к его щеке и с улыбкой произнесла:

- Насколько я помню, это куда больше, чем небольшое удовольствие.

- Это секс, - сказал он. - Не больше и не меньше.

Мария отвела глаза.

- Возможно, для мужчины. Но женщина не может избежать эмоциональной связи с партнером. Я читала.

- Ты слишком много читала. — Он отнял у нее полотенце, отшвырнул и прижал ее к себе. Губы впились в ее губы, и у Марии подкосились ноги.

Наконец она отодвинулась, оборвав поцелуй, и еле слышно произнесла:

- Действительно, я слишком много читала. Антонио было очень трудно сдерживаться.

- Может быть, притяжение между нами — вещь более сложная, чем... - он застонал. - Я не понимаю!

Боже, как он хотел ее! Но Мария имеет право отказаться. Однако он сделал еще одну попытку;

- По-моему, это вполне возможно - соединиться без любви.

- Соединиться? - Она посмотрела на него как на совершенно незнакомого человека. - Довольно странное слово для страсти.

Страсть? Да, подумал он, это страсть. Только для него слово «страсть» всегда было синонимом любви. И он ни о чем другом не думал с того момента, как ее увидел.

- Мария, ты очаровательная девушка, которая доводит меня до безумия. Не понимаю, почему я до сих пор не сделал ничего, чтобы ты умоляла меня заняться любовью.

Она издала сдавленный смешок.

- Умолять? Заманчивая перспектива. Он шутливо нахмурился.

- Кажется, мне послышался призыв?

Она отвела глаза, изображая равнодушие, но он чувствовал, как она трепещет.

- Считай как хочешь. Но мы не доведем наши отношения до конца, чем бы они ни были.

- Ладно. Помнишь, я говорил тебе, что мое дело - предложить, твое - выбирать?

- Помню. - Она скосила на него глаза.

- Хорошо. Как тебе это? - Он погладил ее бедра, живот, плечи, переместил руки на грудь.

Она сделала один шаг назад, другой. Сзади была стена.

- Дальше отступать некуда. Я еще не слышу «стоп», - прошептал он.

Мария молча покачала головой. Расширенными глазами она смотрела, как он расстегивает блузку. Рука скользнула под лифчик, нежно накрыла грудь; потом большой палец стал ласкать сосок. Она откинула голову к стене и закрыла глаза.

Антонио смотрел на ее рот, ожидая запрета, но она только глубоко вздохнула. Он сходил с ума от желания и ненавидел себя за то, что соблазняет се. Он хотел ее, хотел отчаянно, готов был сделать все, чтобы она отказалась от своих дурацких запретов и отдалась ему.

Он растерял все доводы против. Опустив голову к ее груди, он накрыл ртом нежную плоть и легонько пососал. Его жажда все разгоралась, он обратился к другой груди и почувствовал, что ее тело подалось ему навстречу, что она гладит его голову и прижимает ее к себе.

- Я не... не умоляю, - выдохнула она.

- Зато я умоляю.

Он не мог больше ждать; схватил ее за кисть, потянул вниз и торопливо расстегнул молнию.

Тепло ее руки довело его до края пропасти. Но он закрыл глаза, сосредоточился н сумел удержаться, Антонио поднял ее юбку, нашел резинку трусиков. Она замерла. Он не дышал, ожидая.

Она его не остановила, пробормотала что-то невнятное, что прозвучало как приглашение. Он стал поглаживать нежную кнопочку плоти, охранявшую ее девственность.

Дальше он не пойдет, пока она сама не попросит. Может быть, для нее этого достаточно? Она уже содрогается в его руках. Если бы она вернула ему такой же дар... но это, наверное, слишком.

Они могли бы продолжать доставлять друг другу наслаждение, не отнимая у нее ее мечту.

Мария интуитивно поняла, что нужно делать. Он застонал от удовольствия.

Великолепно! Великолепно! Еще чуть-чуть... Антонио закрыл глаза и уткнул голову в ее грудь. Он испытал такой экстаз, которого не знал доселе.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

- Извини. Слово, которое сорвалось с его губ, оглушило ее как удар молнии.

- Что? - прошептала Мария. Она все еще стояла, притиснутая им к стене.

- Не надо было этого делать, - хмуро сказал Антонио и отстранился.

Она витает в дивном тумане чувственного удовлетворения... а этот человек говорит, что все было ошибкой?

- Ты считаешь, что не должен был целовать меня? Ласкать или просить, чтобы я...

- Все вместе, - буркнул он. - Я не собирался вынуждать тебя.

- Значит, ты меня надул? - выпалила Мария и застегнула блузку. - Я вполне могла остановить тебя, но не захотела, вот как это было.

- Ты злишься.

Она подумала: злюсь, черт возьми! Имею право злиться. Антонио что-то бурчал, приводя в порядок одежду.

- Я воспользовался твоей слабостью, - сказал он.

Она не собиралась позволять ему жалеть ее. Ей нравилось то, чем они занимались, она в восторге и не даст ему из-за угрызений совести отнять у нее это.

- Ты только думаешь, что воспользовался, - жестко поправила Мария. - Может, я для того и приехала, чтобы ты на меня набросился? Может, это я использовала тебя, об этом ты не подумал?

Он заморгал.

- И представить себе не мог. К тому же ты не знаешь, как я был близок к тому, чтобы...

- Пойти до конца? Заняться любовью?

- Да. Это тянулось слишком долго. Я тебе рассказывал. Предупреждал. Ты хоть понимаешь, что при этом происходит с мужчиной? Он закрывается в своей раковине. Перестает чувствовать.

Ей не хотелось проявлять сочувствие после того, как он ее оскорбил.

- Должно быть, это было больно, - сказала она.

- Больно. Но когда я с тобой, Мария, когда в нас обоих борются желания, боль уходит. Я снова чувствую себя полноценным человеком.

У нее остановилось сердце. Через пять секунд оно снова заработало, и Мария смогла дышать. Не прилагая к тому усилий, она стала единственной, кто овладел его чувствами, и единственной, кто вернул ему способность испытать счастье.

- Как хорошо, - прошептала она, но при этом все-таки подумала, что ей нельзя проявлять слабость и впускать Антонио в свою душу так, как это сделал он.

- Что хорошо? Что ты обрела надо мной такую власть?

- Нет, что я могу тебя исцелить. - Она улыбнулась, погладила его по щеке и прижала руку к тому месту, где у него билось сердце. - Я рада, что ты снова начал чувствовать, Антонио. Нельзя жить и не испытывать все радости жизни. - Она добавила про себя: даже если ты добьешься этого, сломав мою жизнь.

- Возвращение чувств имеет свои недостатки, - криво усмехнулся Антонио. - Хоть и восхитительно было показывать тебе, как получить удовольствие от мужчины, я не могу не желать большее.

- Не знаю, что тут можно поделать, - прошептала Мария.

- А по-моему, отлично знаешь.

- Я... раньше... я больше ничего не понимаю! - Она вздохнула. - Но мечта стоящая, не правда ли?

- О муже и детях? Стоящая, Мария. Ценная.

Он всматривался в нее, как будто хотел заглянуть в душу. - Но не вини меня за то, что я хочу обладать тобой. Несколько недель, месяцев. Будь моя воля, я бы держал тебя здесь столько, сколько ты захочешь.

Она смотрела испуганно и возбужденно. Он хочет сделать ее своей женщиной. Чтобы она жила с ним, как будто они женаты. Хотя это не одно и то же.

- Ну как?

- Мне надо подумать. Очень трудно выбирать между настоящим и будущим.

- Я знаю, - сказал Антонио и нежно поцеловал ее в губы. - Я знаю, саrа.

Под золотым итальянским солнцем Мария расцвела. Дни были долгие, наполненные солнцем и работой, и все-таки она была спокойна, как никогда в Вашингтоне.

Она одевалась в просторные штаны, подвернутые на щиколотках, длинную хлопковую белую рубашку и сандалии, распускала по плечам волосы и чувствовала себя свободной как никогда.

Странно, что, несмотря на постоянный риск, она была оживленной и веселой.

Риск. Так она определяла ситуацию. И принимала этот риск. Была ли с Антонио или одна, Мария с отчаянной силой хотела его ласк, хотела заниматься любовью без ограничений, понимая при этом, что с ним у нее нет будущего.

Если Мария целиком отдаст себя принцу, она, может быть, со временем выйдет замуж, но это будет совсем не то. Может быть, муж и примирится с тем, что у нее был другой мужчина. Но она всегда будет об этом помнить.

Это неправильно. Ее клятва при венчании должна быть честной. Душой и телом она отдастся мужу. Но ее будет преследовать память об Антонио. Его глаза она будет видеть, занимаясь любовью, его губы, целующие ее, его руки, ласкающие ее тело. Ей никогда не забыть того, что они делали. Хуже всего - он тоже этого не забудет.

- Синьорина Мария! - раздалось сзади. По высокой траве к ней бежала горничная Женевры. -Подождите, пожалуйста!

- Что случилось, Анжела?

- Синьора. Она в большом неудобстве.

- Она хочет, чтобы я побыла с Микеле? - спросила Мария.

Горничная колебалась.

- Она бы сама взяла его, если бы могла, но он хочет бегать и играть в шумные игры. Он же маленький, - извиняющимся тоном закончила Анжела.

- С ним она не может отдыхать, а у вас есть своя работа. Понимаю.

Мария также понимала, что Женевра не хочет, чтобы американка занималась с ее внуком. Девушка старалась игнорировать неприязненные взгляды, которые бросала Женевра при редких встречах во дворе или в доме. Мария ничем не могла ей угодить. Но нужно позаботиться о сыне Антонио.

- Я возьму Микеле, и мы поищем его отца. Скажите своей хозяйке, что отведете его к Антонио. Она не станет возражать.

Анжела с облегчением улыбнулась и побежала назад, а Мария просмотрела в электронной записной книжке свои заметки, щелкнула кнопкой, закрывая компьютер, и сунула его в глубокий карман.

Через десять минут она шла к дому, обдумывая «Американский ланч Бонифаче». Сознание частично прокручивало возможную стратегию, привлекательные сюжеты, зацепки, а частично следило за дорогой, которая вилась по холмистой местности как змея.

Надо как-то связать рекламу с местностью, с традициями, думала она. Вот эта дорога проложена сотни лет назад и до сих пор ведет людей от деревни к деревне, потом к морю, оттуда - в Грецию, Египет, в огромный мир.

Невдалеке мелькнула черная машина. «Феррари» остановился возле нее.

- Чао! - крикнул Антонио, высунувшись из окна. - Возвращаешься?

- Несколько минут назад меня поймала Анжела: у твоей матери опять приступ.

Антонио вскинул брови.

- И она послала за тобой? Добрый знак!

- Не совсем так. По-моему, это идея служанки. Анжела доложит матери, что Микеле отвели к тебе.

- Она придет в ярость, когда обнаружит, что ей солгали. - Антонио нахмурился.

Упершись обеими руками в машину, Мария наклонилась к нему.

- Никакой лжи. Я бы в конце концов привела мальчика к тебе. В любом случае ты должен проводить с ним больше времени, - твердо заключила она.

- Ты приказываешь мне проводить больше времени с сыном? - изумился Антонио.

- Нет, предлагаю. Антонио, я знаю, что ты очень занят, но, если я побуду с ним два часа, пока ты работаешь, вы бы потом вместе пообедали. Может быть, к тому времени и твоей матери станет лучше.

- Ладно, - согласился он, и уголки полных губ изогнулись в улыбке. - Так, глядишь, у меня войдет в привычку обедать с сыном.

- Вам обоим это понравится.

- Залезай, подвезу.

Мария скользнула на переднее сиденье. Дверца звонко защелкнулась. Она удивилась: неужели эта великолепная машина и ее тесная колымага, купленная с третьих рук, имеют одно название -автомобиль?

Ведя машину, Антонио не прерывал беседу, высказав целый ряд идей насчет продвижения своего масла в Америку.

- Все это хорошо, - заметила Мария, покусывая ноготь, - но неправильно.

- Что ты имеешь в виду?

- Ясли бы не большая конкуренция, я бы ухватилась за твою идею о знаменитом шеф-поваре. Изучение рынка показывает, что домашняя кухня - а она является твоей главной целью - уже имеет ряд известных брендов. Им и будет отдано предпочтение, если ты не предложишь что-то уникальное, что-то такое, что заставит людей попробовать новый продукт. Только так можно победить.

Она увидела, как Антонио нахмурился, и подумала, что он рассердился на нее за то, что она отвергла его идею, но тут же поняла, что он смотрит на что-то за воротами имения.

Прикрывшись рукой от бьющего в глаза солнца, Мария увидела, как среди зарослей мелькнула кепка, которая могла принадлежать любому мужчине из деревни, но она мгновенно подумала только об одном.

- Не думаешь ли ты...

- Я не знаю, кто это, - прервал Антонио. - Но там определенно стоял человек, он спрятался за дерево, когда увидел, что мы подъезжаем.

- Это Марко.

- Или кто-то другой, - буркнул он встревоженно.

- Как ты думаешь, он буйный тип?

- Нет. Но я не понимаю, зачем ему или кому-то другому стоять здесь, в километре от города.

Автобусы проезжают мимо, и поблизости нет никаких домов.

- А если человек просто гулял, то зачем ему прятаться? - задумчиво произнесла Мария.

- Вот именно. - Синие глаза Антонио зажглись злобным огнем. - Пойду посмотрю. Оставайся в машине. Дверцу запри. - Он резко затормозил и вставил ключ в замок зажигания. - В случае опасности езжай домой и вызывай карабинеров.

Напряженный тон напугал Марию. Она сидела, вцепившись руками в коленки, и смотрела, как он широкими шагами обошел машину и скрылся в зарослях.

Она оглядывалась, прислушивалась, но ничего не видела и не слышала. Сосчитала до десяти... потом еще раз до десяти. Ничего не было слышно.

Наконец в сотне метров вниз по дороге появился Антонио и побежал к машине. Она потянулась и открыла ему водительскую дверцу.

- Никого, - раздраженно прорычал он. - Но я почти уверен, что это был Марко. Рост, фигура, цвет волос. - Он выругался по-итальянски. - Моим ребятам придется кое-что объяснить.

Мария чувствовала, что он прав. Если кто-то вполне невинно прогуливался, то зачем ему прятаться? Ее охватил беспричинный страх; она дрожала, хотя светило горячее солнце.

Подъехав к вилле, Антонио затормозил, вздымая пыль, выскочил из «феррари» и побежал к дому. Мария поспешила за ним.

- Я заберу Микеле, - крикнула она вслед Антонио, исчезнувшему в офисе.

Почти сразу же послышался его приказ помощнику:

- Вызови Джино и Лючио по их мобильникам.

Мария пошла па кухню. Анжела хлопотала над чаем, Микеле сидел на высоком стуле и мусолил печенье. При виде Марии он радостно закричал: «Рия, Рия!»

- Привет, красавчик. Решил перекусить?

Мальчик протянул ей горсть липких крошек. - На.

- Нет, спасибо. Не хочу портить аппетит перед обедом, - весело откликнулась она и обратилась к Анжеле: - Я заберу его. Антонио в офисе, но еще некоторое время будет очень занят. - Она помедлила, гадая, удобно ли сейчас выудить необходимую толику информации. - Я редко вижу Женевру. Она меня избегает?

Анжела робко отвела взгляд. Она стала деловито заливать заварку кипятком.

- Синьора... она в последние дни больше времени проводит в своем домике. По-моему, она очень занята.

- Чем?

Анжела нерешительно покачала головой.

- Просто волнуется. И грустит.

- О чем? - Но Мария знала о чем.

- Она потеряла синьору Анну. Они были очень близки. Прямо как мать и дочь... Я думаю, она бы хотела, чтобы ее сын снова женился и подарил ей еще внуков.

- Но при чем тут я?

- Вы очень милая, но вы не княжна, синьорина Мария, - дипломатично сказала она.

Мария смутилась.

-Я... не княжна?

- Так сказала синьора. Анна, та была из арис... - Анжела запнулась.

- Аристократии, - подсказала Мария.

- Si. Еще до того, как вышла замуж за молодого синьора Антонио. Она была красивая, добрая и очень хорошо относилась к синьоре. А теперь сын привел в дом другую женщину, американку, которая работает и... - Анжела вздохнула.

- И не княжна. - Мария отобрала у Микеле печенье и откусила с сухого конца. Что же нужно сделать, чтобы завоевать симпатию этой женщины? Купить себе титул? Смешно.

Может, хватит стараться? В конце концов, какое ей дело до того, как мать Антонио переносит ее присутствие? Она обязана отработать здесь шесть месяцев. Можно даже сократить этот срок, если закончить работу раньше. После этого она уедет из Италии, и ей никого не надо будет ублажать, кроме самой себя.

Только что может быть хуже этого?..

- Не огорчайтесь, - Анжела ласково коснулась ее руки. - В глазах синьоры никто недостоин занять место княгини.

Анжела выскочила из кухни с подносом, а Мария тяжело опустилась на стул.

- Что ж, хотя бы такое утешение, - пробормотала она.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Антонио расхаживал по блестящему мраморному полу своего офиса. Он был в бешенстве. Постучав, вошли двое; в огрубевших от работы руках они мяли кепки. По обычаю этих мест, для поездки по шумным дорогам Веспаса у каждого на плече висело ружье - подстрелить пару голубей к обеду или для защиты имущества. Было время, нападали на овец и коз, по их всех давно извели. Оставались только двуногие враги.

- Как было дело? - требовательно спросил Антонио на местном диалекте.

Лючио, старший из двоих, сделал шаг вперед и вытянулся, как солдат перед генералом.

- Мы караулили их дом в Каровиньо. Один из братьев Серило, я уверен, что это был Фредерике, вышел, я двинулся за ним. Джино остался следить за Марко. Мы не знали, что он улизнул, пока вы не позвонили.

Значит, скорее всего, это был он, подумал Антонио.

- Вы не заметили, делал ли Марко что-то такое, что могло бы подсказать, что он задумал?

- Пожалуй, ничего. Они ходили или в свою лавку, или домой. Иногда в бар. Ничего подозрительного я не заметил.

- Да, - кивнул Антонио. - Больше никуда?

- Два раза на пляж. Разгуливали там с красотками, иногда с какой-нибудь из них уединялись. Все как обычно. - Глаза Джино заблестели при воспоминании о мужских забавах.

Значит, братья Серило охотились за девушками. Что в этом плохого? Ни намека на опасность. Но чутье подсказывало ему, что нужно продолжать наблюдение.

- Что нам делать дальше? - спросил Лючио.

- Еще какое-то время не спускайте с них глаз. Я хочу знать, зачем Марко околачивался возле моего дома, ни с кем не заговаривая.

Если этот человек решил отомстить, он может попортить оливковую рощу: уничтожить часть урожая, отравить деревья или почву. Кто знает, какие еще идиотские мысли придут ему в голову.

Надо предупредить управляющего, чтобы был настороже.

- Так вот вы где!

Мария подняла глаза и увидела, что к ним через сад идет Антонио.

Она вывела Микеле поиграть возле фонтана, прихватив из офиса бумагу для принтера, чтобы делать из нее лодочки. Микеле радостно запускал свою флотилию по голубой глади бассейна, плескался, поднимая волны и подгоняя кораблики. Он основательно промок, но Мария понимала,

что на горячем солнце все высохнет за несколько минут.

- Мы плаваем в открытом море, - объяснила она.

- Вижу. Микеле, по-моему, несколько судов у тебя утонули.

Мальчик с еще большим энтузиазмом стал брызгаться, чтобы объяснить отцу, в чем состоит игра. Еще один кораблик кувыркнулся.

Мария тихо спросила:

- Что-нибудь выяснил?

- Не много. Мои сторожевые псы упустили Марко, так что, возможно, его мы и видели на дороге. Понятия не имею, зачем он тут рыскал.

- Он может проникнуть в дом?

- Может. Он уже воровал, почему бы не продолжить? У отца осталась большая коллекция монет. В главном доме висят картины, которые отец собирал всю жизнь. За каждую из них на аукционе дадут шестикратную цену, па черном рынке - пятизначную. Возможно, он наблюдал за массерией, чтобы выбрать подходящее время для кражи.

- Кто за нами наблюдал? - раздался низкий сонный голос.

Мария обернулась. На дорожке, ведущей в розарий, стояла синьора Женевра Бонифаче.

- Я надеюсь, вам стало лучше? - сказала Мария.

Женщина проигнорировала вопрос.

- Тонио, что это за разговоры о наблюдении и краже?

- Ничего страшного, мама. Кажется, мы видели Марко Серило возле нашего имения. Позавчера на рынке он вызвал у Марии некоторые подозрения, и я приставил людей следить за ним.

- Он, конечно, расспрашивал про пашу семью, - отчеканила синьора. - Он привык к нам. Марко хороший мальчик.

- Я не хотела бы его безосновательно обвинять, просто вопросы показались мне странными, - заметила Мария.

- Он спрашивал о моем здоровье? - Женевра без труда перешла на английский.

- Да, но он также интересовался...

Женщина отмахнулась от Марии.

- Вот видишь, он милый, заботливый мальчик. Он попал в беду, это с молодежью случается, но хочет, чтобы его простили, хочет вернуться на прежнее место работы. Мы могли бы нанять его для обслуживания гостей, ты согласен?

- Мама, признаю, что Марко очень мил, но ему не доверяет никто из прислуги. Он обворовывал нас и их. И использовал наше имя в своих целях.

- Если бы Анна была с нами, она защитила бы его.

Антонио побледнел, как мраморная скамья, на которой он сидел. Пораженная, Мария попыталась помочь ему. Она обратилась к Женевре:

- Я уверена, ваша невестка была очень снисходительной, но...

Более того, - прервала ее Женевра, - Анна была превосходной женой. Превосходной дочерью. Такая красавица. Она подарила мне красивого внука. - Она погладила Микеле по головке, и он убежал, зажав в кулачке мокрую лодочку.

Мария промолчала. Анна была безупречна, и американка никогда не заменит ушедшую принцессу, не сделавшую в жизни ничего плохого. Антонио, положив руку на плечо Марии, возразил:

- Мама, мы все любили Анну. Но я думаю, что она бы не спустила Марко такие опрометчивые выходки.

- Может быть, - согласилась Женевра. Она повернулась к Марии. - Микеле я забираю с собой. Посмотрите, как он промок и замерз, бедняжка. Вы должны были следить, чтобы он держался подальше от воды. Его мать ни за что бы этого не допустила.

- Мама!

Но та уже растирала мальчика полотенцем, которое Мария заранее приготовила. Тот рвался к своим корабликам, но бабушка по-итальянски говорила ему о грязных игрушках и о том, что если промокнешь, то можешь умереть от воспаления легких.

Какая ужасная женщина, подумала Мария, но возразить матери Антонио не могла. Пожав плечами, она тихо заметила:

- Он так хорошо играл.

Антонио обнял ее за плечи.

- Я извиняюсь за грубость матери. По ее мнению, Анна за всю жизнь не сделала ничего плохого.

- Это заметно.

- Я поговорю с ней, чтобы она не слишком придиралась, особенно когда это касается Микеле. Если бы я разрешил ему играть в фонтане, она бы и меня отругала, но с улыбкой.

Мария вздохнула.

- Она напрасно считает, что я представляю угрозу.

- Даже если бы ты постаралась, то не смогла бы оторвать от нее меня и Микеле. - Глаза его блеснули.

Она приняла вызов.

- Если бы я захотела тебя, я бы тебя получила. И обожаемого ею Микеле тоже, - ответила Мария, не очень-то веря собственным словам.

- О-о? - Он засмеялся. - Значит, стоит тебе улыбнуться своей Обольстительной улыбкой - и мы оба падем к твоим ногам?

- Что-то в этом роде. - Она стрельнула глазами из-под ресниц. Флиртовать с Антонио было приятно, тем более что среди бела дня в саду это совершенно безопасно.

- Ну-ка покажи, как ты это сделаешь.

Мария покраснела.

- Глупо. Я в такие игры играть не умею.

- Еще как умеешь! - сказал он с ребяческой проказливостью и стал похож на Микеле, который предлагал ей замусоленный кусочек печенья. - Ты говорила, что хочешь найти мужа. Неужели ты думаешь, что это происходит без всяких усилий со стороны женщины?

- Я всегда считала, что свадьба является следствием постепенного сближения двух людей, а не сознательной попыткой соблазнения. - Мария начала беспокоиться. Когда рядом нет Микеле, защитит ли ее дневной свет?

Куда подевались слуги? Когда нужны, так их нет.

Она не боялась Антонио. Вернее, боялась того, что в ней взыграют предательские чувства. Когда он так улыбается, когда звучит этот сочный, дразнящий голос, то все, о чем она способна думать, так это о ночи, когда он принес ей шампанское и дивное неглиже. И показал, как восхитительна может быть любовь.

Но не с ним, напомнила она себе. Ради бога... не с человеком, который не собирается разделить с тобой свою жизнь.

Оторвавшись от волнующих мыслей, Мария подняла глаза и увидела, что Антонио стоит совсем близко. Она нахмурилась.

- Ну как, Мария, принимаешь вызов? Чего тебе бояться? Мы посреди сада, в любой момент может подойти один из садовников. Неужели ты думаешь, что я готов к тому, чтобы меня застали со спущенными штанами?

Она еще раз огляделась и провела языком по приоткрытым губам. Хотя сад казался местом уединения, чему способствовали ограда и кусты роз, с того места, где они стояли, был виден дом.

- Ладно, - осторожно согласилась Мария. - Как я узнаю, что победила?

- Ага! - он засмеялся в восторге оттого, что она подняла перчатку. - Ты победишь, если я унижусь до того, что стану умолять тебя отдаться, или... - он поднял палец, пресекая ее возражения, - или если ты увидишь физический отклик на твои попытки соблазнить меня.

Она, смеясь, покачала головой.

- Это будет несложно.

Антонио был абсолютно серьезен.

- Я вполне владею собой.

Что ж, он сам сказал, что это место безопасное.

- Ладно, - согласилась Мария и обошла его вокруг, сцепив руки за спиной. Она оглядела его сверху донизу: густые темные волосы, мощные бицепсы, крепкие ягодицы и загорелые ноги. Спору нет, картина впечатляющая.

Мария застыла перед ним, такая же высокая и стройная, как он. Она улыбнулась, ловя отклик на его губах. Но он кашлянул и сжал их в непреклонную прямую линию.

- Начали, - промурлыкала она. - Как тебе вот это? - Она положила его руки себе на бедра, сама обвила его руками за шею и призывно покачнулась. - Потанцуем?

- Музыки нет, - прохрипел Антонио.

- Я подпою. - Она напела мелодию и почувствовала, что у него взмокли ладони.

- Это нечестно. - Он снял руки с ее покачивающихся бедер.

- Для соблазнения все средства хороши, - пропела Мария.

- Возможно, но... Мария, может быть, не надо... гм... Я не ожидал, что ты так... - Он не сводил глаз с ее руки, которая медленно расстегивала пуговицы на блузке.

Она не собиралась заходить дальше двух пуговиц - очень мало в сравнении с женскими купальниками.

- О господи! - Похоже, Антонио не думал о пляже и бикини. Она улыбнулась, довольная произведенным эффектом. Но может быть, этого мало?

Легким толчком Мария усадила его рядом с собой на скамью - они скрылись за подстриженными кустами. Прежде чем Антонио шелохнулся, она приблизилась к нему так, что их губы почти соприкоснулись, дунула на них и подразнила, коснувшись кончиком языка.

Он застонал, чертыхнулся и... схватил ее, покрывая поцелуями.

Но она мгновенно опустила руку вниз, на молнию, и ощутила то, что и ожидала.

- По-моему, доказательство очевидно, - шепнула она. - Я победила!

Глаза у Антонио потемнели, они сверлили ее.

- Ты не можешь меня так оставить!

- Как вы сказали, принц, здесь слишком людно, чтобы можно было позволить себе оказаться без штанов.

Впервые в жизни она почувствовала абсолютную, сногсшибательную власть над мужчиной! Какое открытие! И как ей это нравится!

Его глаза вспыхнули демоническим огнем. Мария отпрянула.

- Нет, Антонио, нет! Не забывай, это только игра. Я приехала сюда работать.

Он некоторое время не двигался, потом кивнул и пошел, бросив на ходу:

- Приму холодный душ.

Мария хихикнула и догнала его.

- Извини, это было жестоко. Но ты слишком в себе уверен! А я никогда раньше не подстраивала ловушки. Это оказалось забавно.

- Забавно? - Он продолжал размашисто шагать.

Надо сменить тему, подумала Мария.

- О каких гостях говорила твоя мать? - спросила она, стараясь попадать в ногу с Антонио.

- Не знаю, - буркнул он. - Она подумывала о приеме, когда ты только приехала в Каровиньо. Чтобы приветствовать тебя и представить нашим друзьям и соседям.

- Не думаю, что теперь ей захочется это.

- Да, учитывая ее последние слова. Однако если она что-то решила, то уже не отступает. Возможно, она считает, что прием необходим, несмотря на то, что не одобряет твое присутствие.

- Возможно, - скептически сказала Мария. Скоро это станет ясно.

А пока у нее много работы, и ей некогда гадать о намерениях его матери.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В детстве Антонио никогда не мечтал убежать из дома. Все, чего он хотел, находилось здесь, в Каровиньо и его окрестностях.

Но сейчас... когда его мать что-то замышляет против женщины, которую он принял на работу с целью продвинуть свою компанию в двадцать первый век, он больше всего желал оказаться далеко-далеко отсюда.

Он старался держаться подальше от Марии. Рядом с ней тело отказывалось подчиняться разуму. Он мучительно хотел дотронуться до нее, хотя она, казалось, не обращала на него ни малейшего внимания. Он жаждал овладеть ею. День и ночь он мечтал о ней, ему так не хватало ее ласк и ее смеха.

Он вспоминал сияние глаз, когда его руки блуждали по запретным уголкам ее тела. Как будто с тех пор прошло всего несколько секунд!

Теперь он понял, что такое наваждение.

Несколько недель спустя Антонио нечаянно забрел на кухню и застал там Марию. Он подошел, сжав зубы, но приветствие получилось радостным:

- Чао! Кофе? Хорошо пахнет.

- А, привет, - сказала она и сунула в карман электронную записную книжку. - Да, София делает кофе только по утрам, а я привыкла, работая, всегда иметь чашку под рукой. Поэтому днем всегда варю сама. Хочешь?

-Si.

Она палила две чашки свежего, дымящегося ароматного кофе, и тут в кухню прибежал Микеле. Он радостно закричал: «Рия!» - и обхватил ручонками ее колени, не обращая внимания на отца. Антонио нахмурился.

- Когда он с тобой, он меня даже не замечает.

- Микеле привязан к тебе. Это он кокетничает. - Она со смехом подняла мальчика на руки, прижала к себе.

- Где твоя няня? - спросил Антонио.

- Няня! - Микеле махнул рукой в сторону двери.

Через секунду появилась Женевра. Ее глаза метали молнии. Судя по всему мигрень снова мучила ее. Мария с искренним участием сказала:

- Могу я что-то для вас сделать?

- Не знаю... Микеле с самого утра балуется, и я не могу уложить его спать.

- Если хотите, я могу заняться с ним, - предложила девушка.

Женевра взглянула на сына.

- Тонио сказал, что вы работаете и вам нельзя мешать.

- Мама, сколько раз я говорил, давай наймем няньку. Ты не должна возиться с ребенком, когда тебе плохо.

- Я не хочу, чтобы моего внука воспитывали служанки! - выпалила Женевра. Ей стало совсем плохо. Она зажмурилась и, дрожа, опустилась на стул.

Мария сказала:

- Моя работа подождет, я могу заняться ею вечером, когда Микеле заснет. А сделать несколько звонков он мне не помешает.

Женевра прижала руку к виску, но не смогла ответить.

- Ты принимала таблетки? - спросил Антонио.

- Нет. Я боялась заснуть.

Он покачал головой.

- Я бы взял Микеле, но мы сегодня испытываем на плантации новые машины. Я не хочу, чтобы он там толкался, это не место для ребенка. Конечно, можно перестроить график...

- Не надо, - сказала Мария, - поезжай. — И ласково обратилась к Женевре, уводя Микеле: -Ступайте к себе и отдохните как следует.

Антонио смотрел, как они выходят в сад. Несмотря на вызывающую холодность его матери, Мария вела себя с ней почтительно и благородно.

Он сомневался, может ли взваливать на нее обязанности няньки, когда она должна выполнять работу, требующую высотой квалификации и внимания. Это было несправедливо, но он не знал, как поступить в данной ситуации.

Несколько минут спустя он увидел, как она с Микеле возвращается.

- А, ты еще здесь, - сказала Мария, входя с мальчиком на кухню.

- Решил допить кофе, - задумчиво сказал он. Мария усадила Микеле в высокое креслице и

налила стакан молока.

- Ну, крошка, что мы сегодня будем делать? Микеле попеременно отпивал молоко и грыз

печенье.

- Я знаю, - решила она и налила себе кофе. - Мы поедем на пляж. Погода прекрасная; ручаюсь, ты любишь купаться в море.

- Отличная мысль! - обрадовался Антонио.

- Ты же работаешь, не забывай. - Мария показала ему язык. - А у нас выходной.

- Вообще-то я не уверен, что вас можно отпускать одних так далеко от дома.

- Что ты имеешь в виду?

Он вздохнул.

- Братья Серило все же беспокоят меня. Наверное, нужно послать с вами человека.

- Телохранителя? - удивилась Мария.

- Для безопасности. Подожди минутку. - Антонио быстро проверил, кто чем занимается, и вернулся на кухню. - План меняется, - заявил он. - Все заняты. Я сам поеду с вами на пляж.

- А как же работа?

- Справятся без меня. А свои дела я перенесу на завтра. Должен же и у меня быть выходной. -Он улыбнулся. - К тому же ты вечно изводишь меня нравоучениями, что надо проводить больше времени с сыном.

Мария отвела глаза, как будто что-то ее расстроило.

- В чем дело? Ты не хочешь, чтобы я ехал?

Она мгновенно взяла себя в руки и с улыбкой ответила:

- Конечно, мы оба хотим. Это будет чудесно.

Мария знала, как напряженно работает Антонио. Он заслуживает перерыва, и они чудесно проведут время втроем.

Почти как семья...

Они поехали на восток, потом вдоль берега, пока Антонио не нашел то, что искал, - местечко возле рыбацкой деревушки Спеччиола, горстки бледно-розовых, зеленых и голубых домишек по обеим сторонам немощеной улицы.

Пляж был широкий, песок - ослепительно белый. На берегу, как разноцветные киты, лежали перевернутые рыбацкие плоскодонки.

Хотя место идеально подходило для купания и пикников, было почти пусто, только несколько парней и девушек резвились вдалеке.

- В детстве мы всегда здесь играли, - сказал Антонио. Он оглядел скалы, примыкающие к пляжу, - крутые, серые, поросшие скрюченными соснами и потрепанной ветрами лозой. - Видишь вон там черные пятна?

Мария прикрыла рукой глаза и с трудом отыскала темнеющие среди скал тени.

- Это пещеры? - спросила она.

- Si. - Антонио вскочил и бросился за сыном, перехватив его у самой кромки воды. Взяв малыша на руки, он вернулся на одеяло, которое Мария расстелила на песке. - Мама приходила в ужас. Мы часами лазили по пещерам, случалось и заблудиться. Выходили совсем не там, где входили.

- Что там, в пещерах?

- Сейчас только мусор. Согласно легенде, здесь скрывались пираты и прятали свою добычу. Но мы никогда ничего не находили.

- Все равно интересно!

- Еще как, особенно для мальчишек.

Микеле очень хотелось залезть в воду, и Мария повела его купаться. Сняв рубашку, Антонио пошел за ними. Они поочередно держали малыша за руки, пока он шлепал ножками по воде и брызгался.

Наконец малыш утихомирился. Мария насухо вытерла его и уложила на одеяло, Антонио раскрыл большой полотняный зонт. Она поглаживала ребенка, тихонько что-то мурлыкала, и вскоре он заснул.

Мария отодвинулась на другой край одеяла и закрыла глаза. Изумительно, подумала она, засыпая.

Антонио наблюдал, как естественно, по-матерински Мария возится с его сыном.

Похоже, она знает и понимает, что нужно ребенку. Когда после купания он стал капризничать, Антонио подумал, что малыш чем-то поранился, она же сразу сообразила, что он просто хочет спать.

Антонио не дыша смотрел па эту восхитительную картину. На Марию. Удивительная, прекрасная женщина, щедро дарящая ласку двум одиноким, заброшенным мужчинам.

Встав на колени, он тронул ее за плечо. Мария открыла глаза.

- Он красивый мальчик, - сказала она. - И хороший.

- Ты очень нравишься Микеле. - Он представить себе не мог, что кто-то может ее не любить -не считая матери.

Почему же он медлит, сдерживает свои чувства? Не то чтобы он считал это изменой Анне -время траура давно завершилось.

Вторжение Марии в его жизнь изгнало ту боль, которая мучила его два года после смерти жены.

И теперь он хочет наслаждаться жизнью! Хочет снова почувствовать все! А больше всего -Марию. Антонио не мог припомнить, когда прежде испытывал такую неистовую, сводящую с ума потребность обладать одной-единственной женщиной. Может, виновато двухлетнее воздержание? Или сеанс «обучения», в результате которого он лишь соблазнил самого себя?

Нет, здесь что-то большее.

Благодаря ей он по-другому стал смотреть на жизнь, смог заглядывать в будущее.

Микеле нужен настоящий отец. Такой, который не просто любит его, но может научить, как стать истинным мужчиной, способным любить женщину и создать семью.

Антонио обнял Марию за талию. Она не напряглась, не отодвинулась. И продолжала смотреть на него холодными серыми глазами.

Он оглядел пляж - купальщики ушли. Никого не было. Он медленно наклонился над ней и поцеловал в гладкий, согретый солнцем лоб. В щеку. В изгиб уха. Она подняла подбородок, и его губы оставили дорожку на нежной, девственной шее.

Антонио растянулся рядом с Марией и придвинул ее к себе. Ему было слышно биение ее сердца. Он так много хотел ей сказать, но не находил слов для выражения чувств, которые и сам не мог объяснить. Он был полон ею. И очень смущен.

Он погладил ее и ощутил покалывание в пальцах. Прижал губы к ее губам.

И вдруг неожиданно она обвила его шею руками и поцеловала в губы.

- Мария, - выдохнул он.

- Все хорошо, - прошептала она и начала целовать его лицо.

Стирает невидимые слезы, подумал он. Слезы, которые он уже не хотел проливать. Впервые за долгое время его переполняла радость. Чистая, прекрасная радость.

Мария накрыла их обоих краем тонкого покрывала. Ее пальцы осторожно ласкали его грудь, поднялись к горлу, где застряли те слова, которые он не мог выговорить, ерошили волосы. Он расслабился, руки сами собой нашли ее бедра.

Тело восстало. Но мозг, слава богу, продолжал работать. Он кричал, что нельзя заниматься любовью здесь, сейчас, на пляже... Когда любой может их увидеть. Когда сынишка может проснуться.

Антонио отодвинулся от Марии и сел.

_ Что-то не так? - прошептала она.

- Я должен возвращаться. У меня много дел.

Она молча смотрела на него. Наконец кивнула, как будто поняла, что его гонит отсюда вовсе не работа.

- Как ты думаешь, Микеле проснется, если перенести его в машину? - спросил Антонио.

Мария села, пригладила светлые волосы, спускающиеся почти до талии, и в нем опять толкну-лось горячее желание.

- Он так хорошо спит, не хочется будить. Мы останемся здесь. Все будет прекрасно. Через час можешь прислать за нами машину.

Не отвечая, Антонио вытащил мобильник из кармана брюк, валявшихся на песке, отошел на несколько шагов, поговорил и захлопнул крышку.

- Сейчас приедет один из моих людей. Я подожду его.

Мария смотрела на небо и молчала. Она понимает, подумал он. Работа - это предлог, чтобы уйти. Мысленно он ругал себя за то, что довел ее до слез. Но он должен был либо уехать, либо нарушить данное слово. Он всего лишь мужчина, а каждому мужчине на планете отведена определенная доза самоограничения. Его запас уже израсходован.

Антонио влез на скалу по прорубленным в ней ступеням и смотрел на Марию сверху. Наконец появился охранник. Антонио уехал не оглядываясь, чтобы не мучить себя, но перед мысленным взором стояла картина: она лежит на одеяле рядом с его сыном под лучами щедрого средиземноморского солнца.

Марии до сих пор не приходилось самостоятельно разрабатывать, организовывать и проводить рекламную кампанию, и она обдумывала каждую деталь, бесконечно все перепроверяла. Но по мере того, как приближалось время съемок киноролика, она успокаивалась, чувствуя, что держит в руках все нити.

И все-таки по ночам ей плохо спалось. Иногда она слышала, как плачет Микеле в маленьком домике напротив; обычно это длилось недолго, и она понимала, что Женевра вставала к нему и успокаивала. Но если Мария знала, что бабушка приняла лекарство, то сама шла к мальчику, брала его на руки, ворковала над ним, стуком в дверь давала Женевре знать, что малыш не один. Он засыпал, уткнувшись головкой в ее плечо, и она уносила его к себе.

В одну из таких ночей дверь спальни Антонио оказалась приоткрытой, и, когда Мария проходила мима, их взгляды встретились. Он сделал шаг, и она замерла, не смея дышать, - столько страсти горело в его глазах. Но он остановился.

Она спросила:

- Хочешь взять его к себе?

Он медлил.

- Нет, ты лучше с ним справишься.

У нее в душе шевельнулась еле ощутимая горечь.

- Он твой сын, Антонио. Я не вечно буду здесь жить и утешать его.

Он вздрогнул, как от удара, но ей было все равно. Она научилась смотреть правде в глаза, пора и ему сделать это!

Он молча взял у нее мальчика, повернулся и скрылся в комнате. Мария закрыла глаза и пожелала себе набраться сил.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

После той ночи, когда Антонио столкнулся в дверях с Марией, державшей на руках его сына, он решил, что нужно что-то менять. Он начал каждый день уделять время Микеле, пусть это даже был только совместный завтрак. Оп заметил, что стал мало есть — так любопытно было наблюдать за сынишкой. Они играли за столом, потом вдвоем прогуливались, и Антонио был счастлив как никогда.

Он также перестал избегать Марию: бесполезно, все равно не удастся выбросить ее из головы. Вдали от девушки он рассеян, думает о ней, и работа не очень-то клеится. Почему бы не радоваться ее обществу, пока это возможно? Недели пролетают одна за одной. Время истекает.

Хорошо еще, что мать стала мягче относиться к Марии, это очень облегчало жизнь. Женевра объявила, что вечеринка, на которую она намекала раньше, должна стать приемом в честь американки. Может, поздновато для приветствия, но по крайней мере это покажет, что Бонифаче гостеприимны и благодарны ей за помощь с Микеле.

- Я боялся, что тебе не нравится Мария, - сказал Антонио, когда мать изложила ему свои планы и назвала дату.

- Она неплохая женщина, - признала Женевра. Она пила утренний кофе; Антонио, сидя рядом, подбрасывал на колене сына. - Мария была так любезна, что смотрела за Микеле, когда я была не в состоянии. Но она не нашего крута.

- Что ты имеешь в виду? - нахмурился Антонио.

Мать пожала плечами.

- Американка, к тому же работающая. О чем тут говорить?

- Мама, ты рассуждаешь как сноб. Времена изменились.

- Для некоторых людей - да. Но мы должны беречь чистоту крови. От Бонифаче рождались короли, один император, мужчины и женщины, вошедшие в историю. Ты не должен об этом забывать, Тонио.

- Я не забуду, мама, даю слово, - улыбнулся он. - В любом случае я рад, что ты согласилась принять Марию в нашем доме. Она упорно работает на мою компанию, и это заслуживает уважения.

- Она получит столько уважения, сколько заслужила, - туманно ответила Женевра.

Антонио посмотрел на мать, пытаясь отгадать смысл ее слов. Но она отвела взгляд. Он вздохнул. Наверное, он слишком многого от нее ждет. Хватит того, что она хочет все же выразить Марии признательность.

Гости разбрелись из большого салона на первом этаже главного дома по саду, как разноцветные цветочные лепестки, подхваченные ветром. Меньше чем за две недели сад преобразился. Под бело-зеленым навесом, окруженным цветущим гибискусом и нежными орхидеями, расположился оркестр. Искусно вырезанные скульптуры из льда и столы с изысканными закусками были размещены так, чтобы гости могли свободно передвигаться, выбирать деликатесы и разговаривать, не толпясь и не заставляя других ждать очереди.

Чтобы обслуживать прием, были наняты местные жители. Мария была тронута и щедростью Антонио, и тем уважением, которое горожане оказывали князю и его семье. Но ей по-прежнему остро хотелось ощутить на себе его руки. Втайне она желала навсегда остаться в этом чудесном городе, тысячью нитей связанном с прошлым. Остаться здесь, где так много значит погода, сезон и рыночный день.

Пока она размышляла, заиграл оркестр, и к ней подошел Антонио.

- Позволь пригласить тебя на вальс.

Слезы подступили к глазам, вот ужас! Князь, вальс, бальный зал - все это ошеломляло и приводило в восторг.

- С удовольствием, - сказала Мария и только тогда сообразила, что не умеет танцевать вальс.

Но с Антонио это не имело значения. Он вел ее под размеренный ритм - шаг, шаг, скольжение... шаг, шаг, скольжение... - держал твердо и нежно, следя, чтобы она не выскользнула из его рук, когда они кружились среди прочих пар.

Он посмотрел на нее. Она отвернулась, чтобы он не заметил слез, но он поднял за подбородок ее голову и посмотрел в глаза.

- В чем дело? Тебе не нравится вечер?

- Он очень необычен... Извини, если я испортила тебе праздник.

- Ты не испортила. - Он вдруг разозлился. - Мария, говори, о чем ты думала, почему так расстроилась.

- Я уезжаю.

- Со временем. - Она промолчала, и он нахмурился. Лицо затвердело. - У тебя контракт.

- Я его выполню, - торопливо заверила Мария. - Но мы идем с опережением графика. Съемки рекламы закончатся через месяц, и тогда мне придется уехать. Редактирование фильма, озвучание и концовку надо делать в США. Это все я закончу в Вашингтоне, пока буду координировать печатную рекламу с телевизионными и радиовыпусками.

- Я и не знал. - Антонио расстроился.

- Послушай, - ласково сказала она, - это даже к лучшему. Мы оба знаем, что между нами не может быть ничего другого, кроме того, что было. Мы уже это обсуждали. Я не хочу, чтобы ты чувствовал, будто тебя вынуждают вступать в отношения, которые ты не сможешь достойно завершить. А я не могу променять свое будущее на интрижку, даже если она продлится долго.

- Понятно, - произнес он и впился в нее взглядом, так что она почувствовала, как сжимается горло и подступают предательские слезы. Но тут дипломатичное покашливание и хлопок по плечу заставили Антонио повернуться.

Высокий стройный блондин, улыбаясь, сказал по-английски с легким акцентом:

- Позвольте разбить вашу пару, если леди согласна.

Мария удивилась, но облегченно вздохнула.

Он подошел вовремя: она ни секунды не могла оставаться в руках Антонио, она бы разрыдалась. Мужчина представился, уводя Марию на широкое пространство паркета. Он оказался племянником Женевры Бонифаче.

- Вы местный? - приветливо спросила Мария.

- Я живу в Милане. - Он сообщил, что учится в университете.

Они весело проболтали два следующих танца, потом другой гость отобрал Марию у блондина. Он тоже представился и сказал, что приехал из Неаполя, чтобы познакомиться с ней. Когда он, как и предыдущий партнер, сообщил, что не женат, и обрисовал свое финансовое положение, она начала что-то подозревать.

Мария поискала глазами Женевру: та стояла с двумя молодыми людьми. Один из них повернулся в сторону Марии и понимающе кивнул.

Странные дела, подумала она, кажется, и он сейчас подойдет к ней с приглашением на танец.

Она видела, что Антонио стоит в другом конце зала и хмуро глядит в бокал. Интересно, заметил ли он, что происходит?

Так и есть: как только закончилась мелодия, один из тех, кто беседовал с Женеврой, подошел и представился как новый партнер.

Мария улыбнулась ему, скорее развеселившись, чем обидевшись на хорошо спланированную операцию.

- Скажите, что говорила Женевра Бонифаче вам и вашему другу?

Он смутился.

- А, синьора... она была предельно осторожна. Уверяю вас.

- Осторожна в отношения чего?

- Ну... вашей миссии. Ее настораживает причина, по которой вы приехали в Каровиньо. - Его английский сильно хромал, но она все понимала.

- И какова же эта причина?

Кавалер сбился с шага, но быстро выправился.

- Я не хотел бы доставлять сложности синьоре, - прошептал он.

Мария ободряюще улыбнулась.

- Нет, конечно.

- Она по секрету сообщила мне, что вы хотите найти мужа, - тихо сказал он. - Я не мог поверить, что такая красивая и богатая девушка, как вы, синьорина, не нашла себе мужа в Америке.

Мария разинула рот. Он с гордостью закончил;

- Но она объяснила, что вы любите итальянцев. Это вполне можно понять.

- Вот оно что. — На этот раз улыбка далась ей с трудом. — И вы заинтересовались?

Он энергично закивал:

-Si!

- А что, если я сообщу вам, что не богата? Что у меня нет другого имущества, кроме подержанной мебели и машины десятилетней давности?

Он смутился, заморгал.

- Наверное, синьора Бонифаче ошиблась. Может быть, потому и предлагала щедрое приданое.

- Приданое? - Мария задохнулась. Комнату заволокло красным туманом, пол накренился и покачнулся. Чтобы не упасть, Мария ухватилась за лацканы пиджака партнера. - Приданое...

- Да, она обещала, что, когда вы выйдете замуж, она даст вам в приданое пятьдесят тысяч американских долларов. Очень щедро, правда?

Мария проглотила ком в горле и выговорила:

- Ода, очень!

Она в бешенстве огляделась в поисках Женевры, но та исчезла, может быть, почувствовала, что ее разоблачили. А может быть, как метательный снаряд, бросилась за следующим перспективным кавалером.

Тем временем ее партнер прижался к ней и прожурчал на ухо:

- Давайте начистоту: вам нравится Руфио?

Мария выскользнула из его рук.

- Вы мне очень нравитесь, Руфио. Но не настолько, чтобы выходить за вас замуж. Извините. -Она улыбнулась и ринулась к выходу.

На полпути ее перехватил Антонио. Оп вцепился ей в плечо и притянул к себе.

- Куда вы так спешите, мисс Популярность?

Она хмуро взглянула на него.

- Пусти. Я намерена поговорить с твоей дражайшей матушкой.

- Вот как? Разве тебе недостаточно мужчин? Ты могла бы их всех монополизировать.

О господи, неужели он не нашел другого времени разыгрывать из себя чудовище! Ох уж эти мужчины!

- О да, я наслаждалась от души! - выпалила она. - Всю жизнь мечтала оказаться лотом па аукционе для холостяков Италии!

Антонио ослабил хватку, и она рывком высвободилась. Но он преградил ей путь. Выражение его лица предвещало бурю.

- Женщина, о чем ты говоришь?

- Я говорю об истинном мотиве этого сборища. Твоя мать имела в виду меня!

- Конечно. Она устроила прием в твою честь. Она заранее обсуждала со мной каждую мелочь, чтобы сделать тебе приятное.

- Обсуждая ледяные скульптуры и меню, она случайно не упоминала, что дает за мою голову выкуп в пятьдесят тысяч долларов?

В васильковых глазах Антонио появилось недоумение.

- О чем ты говоришь, Мария?

- Женевра предложила деньги любому, кто сумеет на мне жениться. Думаешь, кто-нибудь из них согласился бы заманить меня в постель за меньшую сумму?

- Я не верю.

- А я - верю. И поговорю с ней! Прямо сейчас!

- Подожди!

Но было уже поздно. Мария ринулась в битву. Антонио выругался сквозь зубы и пошел за ней. Он серьезно сомневался, доживут ли обе дамы до завтра, если он не вмешается.

Но Мария оказалась проворнее.

Пока он пробирался сквозь толпу гостей, она уже отозвала синьору Бонифаче в сторону и тихо с ней разговаривала. Антонио пришел в ужас, но не решился подойти.

Может, ситуация утрясется сама собой? Размечтался! Нет, он вступит, если стороны перейдут к физическим действиям, хотя трудно было представить, как его аристократическая матушка ударит кулаком Марию.

Однако... Мария была явно готова к драке.

Осторожно, кругами Антонио приблизился к женщинам, чтобы уловить хоть несколько слов, не будучи уличенным в подслушивании. Мать хмуро молчала, Мария говорила, оживленно жестикулируя — ни дать ни взять итальянка. Он невольно отметил, что у нее это получалось очень мило.

Оказавшись за спиной матери, Антонио с удивлением увидел, что Мария улыбается. Как будто чему-то радуется, а если это и не так, то она, чертовка, хорошо притворяется. Он придвинулся поближе.

- Я понимаю вашу позицию, - говорила Мария. - Но вам незачем беспокоиться по поводу того, что я уведу ваших мужчин. Через два месяца я закончу все, что должна была сделать, и вернусь в Штаты. Одна. Я сюда приехала только работать.

Антонио надеялся увидеть, как угаснет ее улыбка при этих словах, но тщетно. Это очень его расстроило. Он-то хотел уговорить Марию остаться с ним... У него нет шансов.

Два месяца. Восемь недель желаний и разочарований. Если бы она сдалась и переспала с ним, он мог бы надеяться со временем вырвать ее из своего сердца. По своему опыту и опыту друзей Антонио знал, что при таких отношениях любовь чаще всего проходит через несколько месяцев.

Почему он не может добиться от этой женщины короткой связи? Он готов был пнуть ногой ближайшую ледяную скульптуру, черт бы ее побрал.

Если бы он не принадлежал к столь знатному роду, он мог бы соврать Марии, как это делают другие мужчины. Сказал бы, что любит ее, обещал бы жениться. Может, приплел бы мать, чтобы объяснить, почему нельзя сразу объявлять о помолвке: мол, Женевру нужно подготовить к этому. Если бы Мария осчастливила его на эти восемь недель, он бы пользовался всеми благами любовника.

К сожалению, он не такой человек.

Заговорила мать, и Антонио навострил уши, делая вид, что накладывает еду на тарелку. Женевра говорила по-английски, старательно подбирая слова:

- Мария, я всего лишь думала поощрить кавалеров. Так поступила бы любая мать.

- Но вы мне не мать, - мягко уточнила Мария. - И меня не интересует брак ни с одним из ваших кавалеров.

- Вы молодая, красивая девушка. У вас должны быть друзья среди джентльменов. Как я заметила, вы пока не привлекли ничье внимание.

- Я сюда приехала, чтобы работать, и не хочу отвлекаться на свидания. Я знаю, как вам дороги сын и внук. Даже если бы в моей власти было увезти их от вас, я бы ни за что этого не сделала.

Он с интересом ждал, как отреагирует мать. Она держалась надменно и торжественно.

- Возможно, вы не имеете намерения разбить нашу семью. Но я вижу все. Вы любите Тонио. А он одинок и потому потянулся к вам. Но он больше никогда не женится. Вот увидите, Мария Макферсон.

Мария молча поглядела вслед Женевре, потом опустила глаза.

Подошел Антонио.

- Извини. Она всегда говорит то, что думает. Иногда это бывает неуместно или даже ошибочно.

Мария подняла на него сухие глаза.

- Кажется, на этот раз она попала в точку.

Антонио помотал головой.

- Она права только в том, что я не хочу еще раз жениться, но все остальное...

- Насчет того, что я тебя люблю? - Мария неестественно засмеялась. - Нельзя любить того, кто не отвечает взаимностью. Разве можно так не уважать себя? Я вижу, что ты меня не любишь, значит... - Ее прекрасные серебристо-серые глаза наполнились слезами. С дрожащих губ сорвалось: - О, черт бы тебя побрал, Антонио!

Она резко повернулась и побежала - мимо сверкающей ледяной бабочки, мимо столов с подносами, полными бутербродами с икрой. Он видел краем глаза, что мать за ними наблюдает. Антонио стрельнул в нее взглядом, призванным показать, что он человек самостоятельный, и кинулся догонять Марию.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Марии казалось, что ее сердце искромсано. Неужели она настольно прозрачна? Неужели каждый, кто на нее взглянет, понимает, что она безумно влюблена в Антонио?

И зачем она только приехала! Страшная ошибка! Она же с самого начала понимала, что Антонио стремится к интимным отношениям! Чисто физическим - никаких обещаний, обязательств.

Она это знала! И все равно безрассудно положилась па его слово, а теперь сделала еще хуже — призналась, что любит его. Ей некого винить, кроме самой себя. О чем она только думала?!

Мария остановилась па мгновение, чтобы сбросить бальные туфли, и побежала босиком через сад и дальше, за ворота имения. Она неслась в сторону города, по узким пустым улочкам, все вверх и вверх.

Ругаясь сквозь зубы, сдерживая слезы, она стремительно удалялась от массерии, и ноги уже болели, израненные булыжной мостовой. Наконец она одолела вершину холма, на котором тысячу лет назад вырос Каровиньо, и извилистая тропинка, усеянная галькой, пошла вниз.

Странно, что за все время ей попалось всего несколько пешеходов - похоже, весь город приглашен на бал. И каждого мало-мальски пригодного холостяка известили о ее доступности! От унижения она застонала.

Наконец Мария остановилась на крутом склоне, покрытом валунами и миндальными деревьями. Внизу раскинулась темная оливковая роща, среди деревьев белели хижины с коническими крышами, похожие на детские кубики. Мария упала на траву и разразилась рыданиями. Хорошо бы никогда не было того дня рождения, когда ей исполнилось двадцать пять лет и когда в ее жизнь вошел этот самодовольный, сводящий с ума, изумительный мужчина!

Через какое-то время она услыхала прерывистое дыхание и топот ног. Торопливо стерев с лица слезы, Мария прижалась к земле.

- Ты не говорила... что ты... чемпионка по кроссу, - прошипел Антонио.

- Убирайся, - буркнула она. Никакие слова не заставят ее снова его полюбить, так она решила. Никакие. - Кстати, как ты меня нашел?

- По белому платью. В лунном свете оно как маяк. Я повис... черт! Я висел у тебя на хвосте с тех пор, как ты выскочила на шоссе. Ты меня доконала! - Он отдышался и сел на землю рядом с ней. - Она угадала? Ты меня любишь?

Она повернулась и уставилась ему в глаза.

- Я тебя ненавижу!

Она возненавидела его еще больше, потому что он был дьявольски красив в черном смокинге, при луне, на фоне глыбы гранита. Какая девчонка не потеряет рассудок от одного его вида!

- Ты меня ненавидишь, - протянул он, изучая выражение ее лица.

Она отвела глаза.

- Я не собираюсь тешить твое мужское самолюбие. Давай остановимся на том, что мы - разные. И хотим от жизни разного.

- А что, если я не знаю, чего хочу? - Это было сказано таким голосом, что Мария дрогнула.

Она встряхнула головой, отгоняя неуместное чувство.

- Я тебе не верю. Во всяком случае ты хорошо знаешь, чего не хочешь. Ты не хочешь иметь жену и новых детей. А это как раз то, чего желаю я.

Антонио открыл было рот, чтобы что-то сказать, но она перебила:

- Я хочу самую обычную семью, где два человека любят друг друга и вместе растят детей и каждый знает, что другой не оставит его в беде.

Может быть, ты все еще переживаешь ту трагедию, но я в это не верю. Потому что несколько месяцев наблюдала за тобой. Может, тебя не вдохновляет такой брак из-за твоей княжеской крови. Или он ограничивает твою свободу, не знаю. - Она взглянула ему прямо в лицо. - Но это моя жизнь, и я сама выбираю, как мне жить, черт возьми!

- Конечно, выбираешь ты, - наконец признал он.

- Я не нуждаюсь в твоем разрешении! - Она оттолкнула его, вскочила, собираясь бежать, но Антонио уже был на ногах. Прежде чем Мария успела сделать шаг, он схватил ее за руку.

- Ну нет, не убежишь! Мне не угнаться за тобой - целую милю по бездорожью, ночью! - Одной рукой он прижимал девушку к груди, другой повернул к себе ее лицо. - Поговорим?

- Я не желаю краткосрочных отношений ни с тобой, ни с кем другим!

- А долгих отношений с мужчиной, которому ты глубоко симпатична?

Мария фыркнула. Она снова не услышала слов о любви или свадьбе и вздохнула, понимая, что он ищет компромисс. Ей этого недостаточно, она не делит жизнь на части!

- Послушай, - прошептала она, - я понимаю, ты считаешь, что это самое большее, что ты можешь дать. Но что, если мы займемся любовью, а я забеременею?

Он выглядел неописуемо огорченным.

- Ну, Мария... я думал, что ты...

Неожиданно она расплакалась, злясь на себя за то, что не может сдержать слезы.

- Ты думал, что у меня не может быть ребенка? Что я получу твое княжеское позволение прервать беременность? И этим закончатся мои надежды иметь семью?

Он встряхнул ее за плечи и закричал:

- Прекрати! Мария, послушай меня хоть минуту!

Она всхлипнула.

- Прости, что я вызвала такой переполох. Я тебе благодарна, благодарна больше, чем могу выразить, за то, что узнала тебя. Теперь у меня есть надежда, понимаешь?

Глотая слезы, Мария думала: ну нет, она не даст ему это сделать, не позволит переубедить. Лучше уж кричать. Но, черт возьми, почему он так смотрит?

Она отвела глаза, чтобы уклониться от этого синего взгляда. Ничего она не хочет чувствовать к нему - ни симпатии, ни любви, ни тем более страсти.

- Мария, честное слово, я не знаю, что нам делать. - Он прижал ее к груди, а когда она попыталась вырваться, чуть не раздавил. - Поверь, я борюсь с собой с того самого момента, как тебя увидел. А сюда ты приехала отчасти и для своей пользы. Для карьеры. Сама знаешь, если мы с тобой не потеряем головы, ты уедешь с шикарным резюме.

- Если тебя действительно волнует мое будущее, почему ты только тем и занимаешься, что стараешься меня соблазнить?

Он долго молчал. Тучи заволокли луну. Вдали лаяла собака. Ветерок обвевал голые плечи. Мария ждала, затаив дыхание. Пусть скажет хоть что-нибудь.

- Ты вызываешь желание, саrа. И не обвиняй меня в этом. Я отвечаю за свои действия, но что касается чувств - тут я бессилен. Они такие, какие есть.

Она с ужасом чувствовала, что душой склоняется на его сторону, вопреки собственным интересам. Ну почему, почему женщина всегда готова защищать кого угодно... за свой счет?

- Интрижка со мной не излечит тебя от горя. - Она коснулась его щеки, но тут же отдернула руку. От таких непроизвольных жестов становилось еще хуже. - Я тебя разбудила. Теперь тебе просто нужно найти женщину, согласную играть по твоим правилам.

Ей самой было противно то, что она говорила. Пойди найди себе женщину... Но больше она ничего не могла посоветовать.

- Все не так просто, - сказал Антонио, изучая ее лицо. - Мне не нужен никто другой. Ни одна женщина не действует на меня так, как ты. - Рукой он запрокинул ей голову.

Она приказала себе сопротивляться. Она велела себе не слушать его речей. Не давать себя целовать на этом каменистом склоне, среди ночи.

Если он собирается это делать.

Что же он медлит?!

- Видишь ли, когда ты так смотришь на меня, я почти слышу, как ты просишь тебя поцеловать. Что ж, не могу тебе в этом отказать.

Он наклонился и слегка коснулся ее губ. Босые ноги перестали чувствовать землю. Голова закружилась. Чтобы не упасть, Мария уцепилась за него.

- Не надо, Антонио... - (Он поцеловал еще раз, тверже.) - Ты говорил, что стоит мне сказать «нет», и ты остановишься.

- Но только если ты этого хочешь, - шепнул он.

- Хочу!

- Твое тело говорит мне другое.

- Тело - подлый предатель!

Антонио отстранился, чтобы посмотреть на нее. Мария медленно подняла глаза - и напрасно. Он был так близко, она чувствовала его запах, тепло рук - она была полна им. Больше девушка не противилась судьбе - она наконец решила для себя, что он ее судьба.

Мысль эта пришла к ней как прозрение, как внезапное осознание, и вовсе не являлась следствием потери трезвости рассудка. Пусть не в одно мгновение, но она поняла силу собственного любовного голода.

А может, если она уйдет от Антонио, это станет главной ошибкой в ее жизни? Может, судьбой назначено, чтобы он был ее большой любовью?

Может, если она не рискнет ради него всем, что имеет, второго шанса не будет?

Сколько раз в жизни встречаешь совершенство? Некоторые - никогда. А она закрывает дверь перед замечательным мужчиной! Которого уважает. Как знать, может, когда она все же откроет дверь, за ней не будет стоять Хороший Человек? Если вообще кто-то будет стоять.

Ей двадцать пять, а она все еще девственница. Она все ждала, но никто не приходил. Только Антонио... Мария хотела его отчаянно, всей душой, каждым вздохом. Если она сейчас скажет «нет», то что это будет - отказ ему в удовольствии или отказ себе в единственном шансе на счастье?

- Эта оливковая роща - твоя? - спросила она охрипшим голосом.

-Да.

- А маленькие хижины — тоже твои?

- Да. Они называются трулли. Дальше тропинка ведет в массерию.

- А в них живут? - спросила она, вскинув голову.

В его глазах что-то сверкнуло.

- Одну хижину я держу для себя. Иногда ночую там, как делали отец и дед.

- Веди меня туда.

- Ты уверена? Понимаю, я тебя запугивал... я был...

Она накрыла ему губы пальчиком.

- Настойчивым - да. Но не запугивал. - Мария вздохнула и посмотрела вниз, на имение, -Там я не могла, здесь... Здесь никого нет. Пойдем в твою хижину, пожалуйста!

Он молча нежно поцеловал ее, взял за руку и повел по склону вниз к древнему строению, такому же старому и горделивому, как вся эта земля.

Снаружи хижина была похожа на чум эскимосов, только сложенный из каменных блоков, отесанных вручную. Венчал ее забавный каменный шар. Мария нырнула в низкую дверь. Внутри чувствовался застоялый запах дров, травы и цветов, въевшийся в стены за века.

Она подумала: здесь живет память многих поколений. Память о детях, которых растили отцы и деды. Кто знает, сколько любовников уединялось здесь и, возможно, зачинало новую жизнь.

Хотя издали строение выглядело причудливо-карликовым, оно оказалось практичным. Стены толщиной в полметра могли защитить от стихии и, возможно, от набегов воров и грабителей, некогда рыскавших по окрестностям.

Когда глаза привыкли к темноте, она стала различать мебель, смутно видневшуюся на фоне оштукатуренных стен. Маленький щербатый стол. Два стула с высокими узкими спинками, деревянный буфет, кровать. 

Кровать имела деревянную раму, где на веревочных петлях лежал матрас, обтянутый грубым, но чистым тиком. По бугристой поверхности было видно, что он набит сеном.

Мария ощущала единение с веками, ей передавалось нечто изысканное, что принесли сюда когда-то другие женщины, искавшие и нашедшие гнездышко для встречи с любимым.

- Не слишком элегантно, - извинился Антонио за ее спиной. Он обнял ее руками как шалью, и она обернулась, сияя улыбкой.

- Здесь прекрасно, - сказала Мария и уткнулась лицом ему в грудь.

Он пинком закрыл дверь, и в комнате стало темно. Он нагнулся, бережно поцеловал ее и шепнул: «Постой минуту».

Чиркнула спичка, зажегся яркий оранжевый свет, по стенам и потолку забегали тени.

Встретившись глазами с Антонио, Мария увидала множество чувств, сконцентрированных в его взгляде, - она не отказалась бы ни от одного.

- Боишься? - спросил он.

Она покачала головой. Как она может его бояться? Он всегда вел себя так, что она знала: он не причинит ей боли, по крайней мере умышленно. Сейчас ею овладело другое чувство. Антонио всегда был с ней болезненно честен, а это дороже того, что дают другие мужчины. Он никогда не пытался ею манипулировать.

В фирме «Клейн энд Клейн» бытовала поговорка: любая гласность хороша. Правильно процитировали клиента или нет, или писатель попал в самый заурядный книжный обзор, или последнее выступление артиста подвергли разгромной критике - главное, ты попал в прессу, о тебе упомянули, вот и бери от этого все, что можешь.

Антонио дал ей прекрасную работу и шанс увидеть мир, а теперь дает ей свое тело. Его душа и сердце для нее закрыты, он предупредил. Что ж, она возьмет все, что он может дать. А когда истечет ее время, она уедет с высоко поднятой головой, перенесется в другую жизнь, где не будет его.

А если появится человек, за которого она захочет выйти замуж... Что ж, если он не смирится, что она спала с мужчиной, которого искренне любила, значит, в нем нет сочувствия, которое она хочет видеть в муже.

Антонио подошел и подхватил Марию па руки. Внутренний голос ругал его - зачем он привел ее сюда, хотя она сама высказала такое желание. Как смеет он отнимать у нее единственное сокровище, которое она надеялась отдать другому! Но все обвинения он отбросил. Пусть потом он возненавидит себя за то, что сделал, - сейчас он должен думать только о Марии.

Он будет бережным. Он сделает так, чтобы она испытала лишь радость в эти драгоценные моменты, что они будут вместе. А когда придет время расстаться, он постарается защитить ее от сердечной боли.

Но он может кое-что еще:

- Мария, - шепнул он, держа ее на руках. - Да?

- Никаких обещаний.

- Я знаю.

- Кроме одного. - Антонио нежно поцеловал светлый локон. - Если когда-нибудь тебе потребуется помощь... любая - деньги, совет, - приходи ко мне. Я не откажу. Она посмотрела па него.

- Я не хочу твоих денег, Антонио.

- Просто запомни. Если когда-нибудь тебе понадобится покровитель, я все сделаю, чтобы помочь тебе. Все.

- Ты не обязан искупать вину, - шепнула Мария. - Я иду на это с открытыми глазами. Может, это моя судьба - встретить тебя и спать с тобой до того, как я пойду по жизни дальше.

Спать, подумал он. Звучит грубо и вульгарно. Чувства, которые он надолго запер в себе, мысли о Марии... они парили над заурядностью...

Антонио хотелось поспорить с ней, встряхнуть ее, крикнуть, что она не просто любовница, не просто половинка безвкусной связи, но он не мог найти определения тому, что происходило в эти месяцы между ними.

Она была нужна ему. Он хотел ее так, как никогда в жизни не хотел ни одну женщину.

- Что ты делаешь со мной? - простонал он и поцеловал ее с таким жаром, что сам был поражен.

Ему никогда и никто не был нужен до такой степени. Даже Анна. У них был традиционный брак - породнились две семьи. Да, он ее любил, и, наверное, для какой-то части души эта потеря останется невосполнимой. Но Мария затронула в нем такие струны, которых никогда не касалась Анна. Власть Марии над ним пугала и возбуждала.

Он неистово целовал ее, чтобы отогнать скорбь о том, что у них нет будущего. Она не сопротивлялась и отвечала так же страстно.

Он нащупал молнию на спинке платья, расстегнул, спустил платье с плеч, за ним лифчик. Полные груди влекли к себе, он накрыл их ладонями. Она выгнулась. Как ты прекрасна.

- Ты не обязан это говорить. - Ее глаза сверкнули.

- Я ничего не обязан. Я хотел сказать тебе, как ты хороша, потому что это правда.

Мария улыбнулась, не веря. Обняв его за шею, она смотрела на него застывшими серыми глазами. Он почувствовал, как в его грубые ладони уперлись набухшие соски, символ желания, и медленно погладил ее.

Он хотел се так, словно никогда в жизни не знал женского тела.

Когда он отнес ее на кровать, она дала ему раздеть ее до конца, не противясь и не помогая. Он обхватил пальцами узкие лодыжки и провел руками вверх - по икрам, коленям, бедрам... - потом опять вниз. Повторяя движения, он следил, как расширялись ее глаза, понимал, что она хочет большего. Как и он.

Был момент, когда он задумался: она - его служащая, гость в чужой стране. По разным причинам все еще девственница. Она не передумала найти мужа. Все сходилось к тому, что Антонио - ее кошмар, конец ее мечтаниям.

Даже в последний миг, когда иссякло терпение, он медлил. Давал ей шанс остановить его. Скажи она слово - и он отпустит ее.

Ему бы это очень не понравилось. Но зато не мучили бы угрызения совести. Одно слово.

Он его не дождался.

Мария притянула его к себе. Он был полностью одет, она лежала под ним обнаженная и прекрасная, на матрасе, в доме, где когда-то обитали его предки. Мужчины, отвоевавшие эту землю, победившие греков, посадившие здесь оливы. Мужчины, построившие замки для защиты от сарацин, от вторжения с Севера, а под конец — от феодалов-захватчиков.

Он был воспитан в традициях аристократов-воинов. Это было у него в крови, это было его наследием. Но сегодня князь Антонио Бонифаче беспомощен перед американской девушкой, которая просит у него такую малость. Ей не нужны деньги, титул, имение. В этот момент он мог дать ей только одно - ощущение своего женского естества.

О да, многое он ей уже показал, удовлетворяя ее любопытство. Но теперь не любопытство привело ее в эту кровать. Чувство. Сильное, нежное, возможно, близкое к любви. Она была так доверчива, что он не хотел ее напугать и оставить в памяти что-то другое, кроме восторга.

Он брал ее медленно.

Потерся губами о губы. Поцеловал шею, языком коснулся груди. Когда Мария тихо застонала и обняла его за шею, как бы стараясь удержать, он взял вспухший сосок губами и подразнил его. Она всхлипнула и изогнулась. Он перешел на другую грудь, снедаемый голодом, который кружил голову. Ее руки протиснулись между их телами. Она ласкала его так, как он учил, интуитивно сжала, обострив наслаждение.

Антонио со стоном расслабился. Он выгибался, трепетал и желал, чтобы это никогда не кончалось. Уткнувшись лицом ей в шею, он вдохнул запах нежной кожи и скрипнул зубами, когда по телу прокатилась следующая волна, требовавшая освобождения. В тот же момент у него мелькнула мысль. Предохранение.

Антонио вспомнил, что в бумажнике лежит презерватив. С тех пор как Мария приехала в Италию, он стал носить его с собой. Потому что собирался затащить ее в постель и разумно было подумать о предохранении.

Он откатился, вынул из кармана кожаный бумажник, вынул пакетик, бумажник положил па прикроватный столик. Она с интересом наблюдала.

- Спасибо, что подумал об этом.

Он кивнул, слишком занятый, чтобы разговаривать... Идиот! Он чувствовал себя как школьник, впервые приступающий к этому занятию.

- Давай подержу, - Мария взяла у него из рук колечко.

Антонио срывал с себя одежду и швырял ее на стул, одну вещь за другой. Мямля, мямля, ругал он себя, стараясь собраться и опять укладываясь рядом с ней на кровать. Она с любопытством разглядывала презерватив.

- Хочешь, ты сама это сделаешь?

- Я не знаю как, - призналась она, чуть пожав плечами. У него екнуло сердце.

Он показал. Внутри у него все клокотало.

- Какой ты стал... большой, - хихикнула Мария.

- Никогда не смейся над этим. Боишься, что не подойдет тебе? - Полегче, сказал он себе, хотя в нем звенел каждый нерв. Если он сейчас же не успокоится, то потеряет контроль над собой. А больше всего он не хотел причинить ей боль. Разрушить очарование. - Я обещаю, что твое тело будет вполне совместимо с моим, - мягко сказал Антонио, отводя с ее глаз прядь волос. - Мы подходим друг другу.

У нее был скептический вид, но она подняла руки и погладила его по груди. Новая волна жара пронеслась по телу.

Он склонился над ней. Кончиками пальцев прорисовал уголок между бедер, нежно раздвинул ноги. Под его рукой ее тело расцвело - для него. Она была готова.

Он не хотел, чтобы следующий этап причинил Марии боль, и стал целовать жарче, сильнее, и она тяжело дышала и извивалась под ним, и только тогда он снял печать. Подняв голову, Антонио увидел, что ее глаза сверкают. В них не было признака дискомфорта.

- Дальше будет легче, — прошептал он. - Но если...

- Прошу, не останавливайся! - Она сомкнула ноги вокруг его бедер, открываясь ему.

Войти в нее он желал более всего на свете, чтобы не оставалось сомнений, что он овладел его. Хотя бы на эти несколько минут.

Но ей сейчас нужен не такой любовник.

Он проникал в нее осторожно, понемногу, проверяя. Как корабль, четко и безболезненно прорезающий воды.

Он уже готов был спросить, все ли у нее хорошо, когда Мария рывком притянула его к себе. Ему не оставалось ничего другого, как закрыть глаза и наслаждаться ее горячим, шелковистым телом. Потом ему показалось, что ей неудобно под его весом, он приподнялся на локтях и устремил на нес благодарный взгляд.

- Ну как ты?

- Хорошо, — прожурчал ответ. — Это все? Он засмеялся.

- Нет. - Господи, надеюсь, что нет, подумал ом. - Ты готова идти дальше?

-Да!

Больше они не разговаривали. Он хотел довести ее до пика раньше, чем дойдет сам. Это было почти невозможно, потому что он уже балансировал на грани, как альпинист на кромке скалы.

С этой секунды вся его энергия ушла на то, чтобы им обоим было приятно. Антонио не остановился, когда Мария, задыхаясь, отяжелела.

Когда выкрикнула его имя. Когда задрожала в волне экстаза - уже четвертой, кажется?

Только когда ее глаза приоткрылись, и пальцы вцепились в волосы, и она захлебнулась в изнеможении, он нанес последний удар и позволил себе разрядку.

Его охватило пламя. Время исчезло. Взорвалось пространство, сметая барьеры и формы, и он уже не знал, где он, кто он, кем был или кем не был.

Ничего не осталось, кроме этой женщины, лежащей рядом. Восторг. Зной. Вечность. Чувства, которые не имели смысла, но были реальнее всего, что он знал раньше.

И все это время Мария крепко держала его. Держала и не давала упасть. На несколько неоценимых секунд Антонио почувствовал себя бессмертным.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Шли дни, наполненные солнцем, пьянящим счастьем, любовью. Единственное, что могло бы сделать Марию еще более счастливой, - это уверенность, что Антонио навсегда останется в ее постели, в ее жизни.

Но она никогда не принадлежала к людям, считающим, что их чаша полна наполовину. Ей было достаточно того, что он ее хотел и не хотел никого другого. Да, ради него она рассталась с какой-то частью своей мечты. Она больше не была девственницей, но все равно верила, что рано или поздно у нее будет муж и будут дети. А пока она воображала, что Антонио - ее муж. Ей легко было представить себе Микеле собственным ребенком. С этой фантазией она ходила в оливковую рощу, заканчивала работу и училась становиться счастливее с каждым прожитым днем.

Хотя синьора Бонифаче ничего не говорила Марии о ее отсутствии в доме после обеда, который, по заведенному в Италии обычаю, подавался в девять часов, девушка понимала, что Женевра, как умный человек, знает, что она где-то встречается с ее сыном. Она просто не затрагивала эту тему; Мария вела себя так же.

У синьоры участились приступы головной боли во время обеда. Она выходила из-за стола и просила Марию присмотреть за Микеле, хотя в это время мальчик уже спал.

Когда это случилось в третий раз, Антонио отставил бокал вина и воскликнул:

- Мама, но он же спит! Пусть за ним присмотрит Анжела. Мария занята.

- Значит, занята? - буркнула Женевра, вставая. - Подумай о сыне, Антонио! Уважай память его матери!

Потрясенная, Мария смотрела в спину уходящей женщины. Предупреждение касалось ее не меньше, чем Антонио. Она увидела, что он сидит, уставившись в тарелку. Мария подошла и опустилась на колени возле его стула.

- Извини. Мое появление все разрушило.

- Нет! - вспылил Антонио. - Разве я не имею права на новую жизнь? На счастье? - Его глаза стали цвета бурного моря. - Я говорил с ней о нас, пытался разуверить. Она не слушает.

- Понимаю, - прошептала Мария. - Женевра нам не верит.

- Какое ребячество! Я объяснял ей, что ты пробудешь здесь недолго.

От этих слов у нее набежали слезы на глаза. Жестокость была неумышленной, но от этого не стало легче. Мария решила для безопасности переменить тему.

- Я разработала сопроводительный текст к телерекламе. Хочешь послушать?

Он взял ее за руку.

- Да. Но не сейчас. Через несколько часов. Сейчас наше время. Не хочешь же ты нарушить традицию?

Она улыбнулась. Разговору о работе он предпочел любовь. Многие ли женщины могут похвастаться, что их мужчина так ревностно охраняет свою личную жизнь?

- Ладно. После, - согласилась она.

И несколько часов спустя, когда они лежали в хижине в объятиях друг друга, а сбитые простыни явственно свидетельствовали о бурных играх, Антонио предложил:

- Рассказывай о своих планах.

Мысли Марии плавали в сладком тумане. Пришлось сделать над собой усилие и сосредоточиться на стратегии, которую она вырабатывала вес это время. Весну сменило лето, близилась осень, оливки налились спелостью, созрел урожай — пришло время и ей собирать урожай своих упорных трудов.

- Для этого надо вернуться в офис. Я должна тебе кое-что показать.

Он застонал и прижал ее к своему крепкому телу, блестевшему от пота.

-И я должен спуститься с этой возвышенной позиции?!

- Ну извини, - ехидно ответила она.

Они оделись и пошли рука об руку через поле и сад домой. Была полночь, все спали.

V себя в офисе Мария села за компьютер, Антонио придвинул стул и с интересом наблюдал, как она вставила дискету и открыла файл.

- Вот конкуренты, - сказала она и ткнула клавишу.

Увидев список, Антонио забеспокоился.

- Что же делать? Как втиснуться на этот рынок? Мы сможем?..

- Думаю, сможем. Прежде всего нужно убедить покупателей вместо привычных марок попробовать «Бонифаче олив ойл».

- Наша семья веками выращивает оливы. Наше масло знаменито, у него изысканный вкус и тягучая консистенция! И я уверен, что смогу перебить цену конкурентов!

- Я не сомневаюсь в его вкусе и в твоей способности справиться с ценами. Но я бы сделала упор на качестве. Это как разница между столовым вином и шампанским. - Мария схватила карандаш и что-то черкнула в блокноте.

Выключив компьютер, она стала рассказывать:

— Здесь нужно подключить воображение. Я хочу представить американцам твое масло и одновременно земли Апулии. - Эта концепция сформировалась у нее за недели работы. Она очень надеялась, что Антонио разделит ее энтузиазм. Она говорила, не давая ему вставить слово. - Никто про это место не слышал. Я хочу, чтобы у американцев твое масло прочно ассоциировалось с массерией, замком, городом, рощами. Чтобы покупательница, беря с полки бутылку твоего масла, сразу представляла себе дикие и прекрасные узловатые деревья, древнее имение, улочки Каровиньо. Чтобы, готовя еду на твоем масле, она мысленно совершала маленькое путешествие в Италию.

Он засмеялся.

- Грандиозный трюк! Как ты его протащишь?

- Я отыскала в Риме киногруппу; они освободятся через пару недель и заснимут рощу и окрестности. Мы подчеркнем, что в традициях вашей семьи всегда было качество и забота о продукте, начиная от сбора плодов и кончая кухней покупателя.

Она ждала реакции Антонио. По его лицу расползалась улыбка.

— Неплохо, Мария. Даже очень хорошо. Мне нравится.

- Отлично! Мы пустим ряд коротких сцен, дающих представление о теплых краях, солнце, запахе спелых маслин. Но это еще не все.

-Другие сцены?

- Другой угол. Покупатель не только увидит прекрасный край и услышит по радио его описание, он - или она - получит возможность посетить Каровиньо. Чтобы участвовать в конкурсе, покупатель должен просто нам написать, как он применяет «Бонифаче ойл». Победитель тот, кто ответит оригинальнее всех.

Он долго думал; взгляд стал отвлеченным, и Мария гадала, что может его не устраивать во второй части проекта. Если Антонио его отвергнет, у нее есть запасной вариант, но она считала его менее эффективным.

- Кажется, все замечательно, - наконец сказал он и обнял ее. - Когда начнем?

- Через две недели. То, что ролик будут снимать итальянцы, придаст ему особый колорит, непохожесть, а ты получишь дополнительный пиар в Италии. Но если в группе никто не говорит по-английски, мне понадобится переводчик.

- У меня есть кое-кто на примете. Я тебя с ним свяжу. Как насчет текста?

Какой шустрый, подумала Мария.

- Я его разрабатываю. К началу съемок будет готов.

Он улыбнулся.

- Ты не просто прелестна, ты блистательна. Мария опустила глаза. Похвала была приятна

больше, чем ей хотелось признаться. Но еще больше она гордилась выполненной работой.

Ей очень хотелось все сделать хорошо - ради Антонио и ради себя. А конкуренция огромна! От успеха этого проекта зависит ее дальнейшая жизнь. Раз у нее нет будущего с Антонио она вольна сама выбирать себе дорогу.

Был солнечный сентябрьский день, когда итальянская съемочная группа впервые появилась в массерии. Неделю они снимали рощи, давильню и фабрику, а потом сделали ряд красочных кадров в окрестностях Каровиньо. Свет, атмосфера, оттенки - все было важно для Марии, которой предстояло убедить зрителей. И хотя она не была специалистом в производстве фильмов, однако нашла отличную бригаду. Они извели кучу пленки на этот ролик.

Ей достался тяжелый труд по редактированию. Из огромного фильма надо было сделать ролик в шестьдесят секунд, чтобы представить «Бонифаче олив ойл» в наиболее выгодном свете.

В эти долгие, напряженные дни одно было неизменно: она в своем офисе, а Антонио в поле прекращали работу ровно в восемь, вместе обедали в его патио, а потом шли в хижину. Они занимались любовью каждую ночь. Иногда это было что-то нежное, ласковое, отчего, казалось, таяли кости и уходили все тревоги; в другой раз - быстрое, резкое, жадное, и это выбивало из головы те мелкие неприятности, о которых приходилось думать днем.

В это утро, сидя за чашкой крепкого кофе-экспрессо, Мария увидела, как Антонио выходит из сада - в широкополой шляпе, белой муслиновой рубашке, распахнутой на груди, и широких штанах из того же материала, в сапогах, поскольку вчера прошел дождь и землю развезло. Он был похож на джентльмена-фермера и в то же время как будто сошел со страниц журнала для женщин. На фоне стены буйно-красного гибискуса он напоминал картину Гогена полинезийского периода.

- Чао, - сказала Мария.

Он поцеловал ей руку.

- Куда сегодня отправится твоя бригада?

- Опять на фабрику. Я уже позвонила управляющему; думаю, все пройдет как надо.

- Ну и лады. Мне пришлось встать пораньше - вчера ветер унес из-под деревьев сетки. Мы потеряли часть первосортных плодов, но сетки вернули на место, ущерб будет невелик.

- Мне тоже придется поехать на фабрику, - со вздохом призналась Мария. - А в саду так хорошо - сидишь себе и пьешь кофе.

Она провела пальцем по краю кофейной чашки ручной росписи: горделивый петушок, символ города, где сделали чашку. Она будет скучать по этим местам, этим людям. На сердце легла грусть.

Она собралась встать из-за стола, но тут с дальнего конца сада донесся пронзительный крик. Женевра прорывалась через кусты, отчаянно размахивая руками.

- Тонио, Тонио! Пропал Микеле!

Антонио побежал навстречу матери.

- Он не мог далеко убежать, — сказал он по-итальянски.

Мария улавливала немногое, но и этого было достаточно, чтобы встревожиться. Женевра проснулась утром и, не слыша возни мальчика, решила, что он еще спит. Когда она вошла к нему в комнату, малыша в кровати не было.

Антонио снисходительно улыбнулся. Сынишка - любитель приключений. Он и сам в детстве выбирался из кроватки, чтобы исследовать запретные уголки массерии.

- Мы его найдем, - успокоил он Женевру.

Мария вызвалась помочь:

- Я поищу в доме и расспрошу горничных. Он часто забегает в мою комнату. Может быть, увидел, что бабушка спит, и отправился искать меня.

Женевра одарила ее ядовитым взглядом.

- Вы все время старались оторвать его от меня. Теперь видите, что из этого получилось.

Антонио резко сказал:

- Сейчас не время сводить счеты. Мария только помогала семье. Давайте искать. - Он выскочил за ворота, чтобы поднять по тревоге своих людей. Потрясенная, разбитая Женевра встала и побрела к своему дому.

Мария вздохнула. Надо как-то с ней помириться. Она ее не слишком любила, но понимала. Та не хотела, чтобы ее, бабушку, обвинили в потере ребенка, вот и сделала из Марии козла отпущения.

Мария застала се сидящей на каменной скамье возле дома. Лицо старой дамы было белым, она стиснула па коленях руки так, что посинели косточки пальцев.

Мария села рядом, положила руку ей на плечи.

- Его найдут. Давайте я провожу вас в дом и приготовлю чай.

Женевра медленно повернула к ней голову. Солнце Италии подчеркнуло глубокие складки на лбу и в углах рта. Глаза у нее были цвета земли Каровиньо, волосы поседели.

Великое дело - традиции, подумала Мария. Здесь принято почитать старость; возможно, она невольно нарушила тонкий баланс семейных отношений.

Она под руку провела Женевру в дом, усадила в кухне па жесткий деревянный стул. Поставила чайник па газ. В буфете нашла чашки, блюдца, заварку и мед, выставила все ла стол. Мать Антонио угрюмо молчала.

- Вам холодно? - спросила Мария, видя, что Женевра обхватила себя руками.

Та как будто не слышала.

- Что будет с моим бамбино? Один, далеко от дома...

- Его найдут. - Марии самой хотелось бы в это верить. Оставалось только надеяться.

Она пошла искать черную шаль, в которую Женевра обычно куталась по утрам. В спальне ее не было, в гостиной тоже. Из холла она увидела, что в комнате Микеле что-то черное свисает с кресла-качалки.

Она собралась подобрать вязаную шаль и тут заметила приколотую булавкой записку. Подойдя ближе, Мария прочла накарябанные чернилами слова. Сердце упало. О господи!

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Полиция приехала и уехала ни с чем. Они обыскали массерию и прилегающую местность, хотя люди Антонио уже несколько часов прочесывали окрестности в поисках мальчика.

Сняли отпечатки пальцев в комнате Микеле. Распространили фотографию малыша. Записку похитителей предстояло исследовать экспертам, прилетевшим из Рима.

Никто ничего не мог обещать. Обычно похищение детей ничем хорошим не кончается - жертву или не находят, или находят мертвой.

Все это знали, но вслух не говорили.

- Я так не могу! - рычал Антонио, меряя шагами кабинет. - Мы могли бы что-то делать...

Мария была полна жалости и к нему, и к мальчику.

- Полиция сообщит нам, как только что-то узнает. А ты через два дня оставишь деньги в том месте в Бриндизи, как они требуют, больше ты ничего не можешь сделать.

- Деньги! - Он разразился бранью по-итальянски. - Это работа Марко. Я доберусь до этого идиота, убью его!

- Антонио, у нас нет доказательств, - пыталась остудить его Мария. - Капитан уверен, что это мог быть кто угодно. Ты сам ему сказал, что у тебя много врагов.

- Не врагов, конкурентов! Это большая разница! - Он свирепо потряс головой.

Полиция проверяла, у кого мог быть зуб на князя и его семью, но сам он думал только о Марко. Он продолжал следить за братьями Серило до последнего времени. Его люди божились, что минувшей ночью оба были дома; однако, когда пришла полиция, жена Фредерико не могла сказать, где муж и шурин.

Полиция допускала возможность акции террористов. При этих словах Антонио увидел на лице Марии выражение ужаса. Он разделял ее чувства. Однако в богатой Италии уже не раз случалось, что ребенка похищали с целью выкупа, а на эти деньги приобретали оружие.

- Не знаю, что думать... что делать. — Антонио стоял у окна и смотрел в сад, бессильно сжимая кулаки. - Террористы... не похоже. В записке говорится о деньгах, которые устроят бедняка, но не армию.

Он круто повернулся и так сжал Марию, как будто цеплялся за якорь.

- Оставайся здесь. - Он поцеловал ее в макушку. - Я иду искать этого бандита и своего сына.

- Но твои люди и полиция ничего не нашли.

- Я подумаю, куда Марко мог забраться. Где бы он чувствовал себя в безопасности.

Антонио ушел; Мария закрыла глаза, она испытывала острое чувство жалости. Бедный мальчик, как он сейчас напуган. Она молилась, чтобы похитители, кто бы они ни были, не причинили ему зла.

Вошли две молоденькие заплаканные горничные.

- Мы можем чем-нибудь помочь, синьорина? - спросила одна из них.

- Нет. Ступайте к хозяйке. Врач сказал, успокоительное скоро перестанет действовать, тогда нужно будет дать ей еще одну таблетку. - Врач беспокоился за сердце Женевры, шок тяжело отразился на старой женщине, давление подскочило.

Еще три часа Мария провела в бессильном ожидании. Солнце перевалило зенит и неумолимо клонилось к горизонту. Через несколько часов стемнеет, и поиски будут невозможны.

Сердце разрывалось, голова болела немилосердно. Хорошо бы прилечь, но не было ни сил, ни воли дойти до своей комнаты.

Если Антонио прав и за всем этим стоит Марко, копец может быть благополучным. Хотя она видела его на рынке совсем недолго, ей не показалось, что он в состоянии убить ребенка.

Если бы знать, чем помочь...

Антонио появился около полуночи. Мария ждала в саду, освещенном фонарями. Он был мертвенно-бледен, глаза провалились. Казалось, последние силы покинули его.

- Саrа mia, - выдохнул он, падая ей на руки. Она не задавала вопросов, просто ждала, когда он придет в себя. Потом прошептала:

- Пойдем, тебе надо отдохнуть.

Антонио оттолкнул ее и свирепо уставился в сторону рощи. Плечи его дрогнули, но он сдержался.

- Не могу. Наверняка есть место, куда я не заглянул.

- Я уверена, что полиция побывала везде. Микеле не будет пользы от того, что ты изнуряешь себя. - Она погладила его по лицу. Он был сейчас такой ранимый, хрупкий. За это она его еще больше любила. - Пойдем. Ты поспишь часа два и будешь яснее мыслить.

Он молча дал увести себя в, спальню. Она закрыла дверь, включила одну, ближайшую, лампочку. В полутьме Антонио выглядел еще более измученным.

Он сел на кровать. Мария опустилась на пол, расшнуровала ботинки, сняла их, потом носки. Встав, расстегнула пуговицы на рубашке, стянула ее с мощных плеч и рук. Сейчас Антонио не казался сильным.

Она расстегнула брюки и ремень, легким толчком в грудь уложила его на кровать головой на подушку. Когда она накрывала его простыней, он схватил ее за руку.

- Ляг со мной, саrа. Пожалуйста, - хрипло прошептал он.

Мария скинула туфли, платье и нырнула к нему под покрывало. Вытянувшись, положила голову ему на плечо и стала поглаживать грудь.

Всей душой ей хотелось совершить чудо: вернуть ему сына. Она знала, о чем он сейчас думает: терзается, что не уберег мальчика. Может быть, в некотором отношении он и был не очень внимательным отцом, но он любил Микеле!

Через какое-то время дыхание Антонио стало ровным. Мария подумала, что он заснул, но, как только попробовала изменить положение, он крепко сжал ее.

- Не уходи. Пожалуйста, - прошептал он. Эти слова были ей дороже бриллиантов - значит, она нужна Антонио даже в это жуткое время.

Был только один способ хоть немного успокоить его. Она стала медленно, по спирали гладить ему грудь, ребра, снимая напряжение. Постепенно он расслаблялся. Голова запрокинулась. Антонио вздохнул.

- Наверное, сейчас не время, - с сожалением сказал он.

- Самое время, - возразила она. - Мы нужны друг другу.

- Не знаю, насколько я нужен тебе, Мария, но ты мне нужна как никогда.

Мария стянула с себя лифчик и трусики, бросила их на пол. Антонио смотрел серьезными, неподвижными глазами. Она легла на него, и тело ее растаяло.

- Расслабься, - прошептала она. - Давай я.

Антонио поднял на нее глаза, горевшие страстью. Она села, он обхватил ее бедра, приподнимая.

Содрогаясь, Антонио простонал:

- Женщина...

Она чувствовала, как парализующее напряжение отпускает его. Потом он раз за разом кричал ее имя, содрогаясь всем телом, притянул себе на грудь, и их тела сплелись в бесконечном единении.

Потом он заснул.

Мария открыла глаза и увидела, что кровать пуста.

Может быть, есть новости о Микеле?! Она соскочила с кровати, быстро оделась и побежала на кухню. Там София кормила завтраком прислугу, полевых рабочих и четырех офицеров полиции. Антонио не было. При ее появлении люди в униформе встали.

- Что нового? - спросила она.

- Наши все еще обходят дом за домом в Каровиньо и по соседству. - Офицер говорил по-итальянски, но медленно, и она понимала. - Другие прочесывают поле. Синьорина, мы боимся, что похитители могли увезти его куда-то далеко. Но один из них все равно придет за выкупом.

При мысли, что чужие люди увезли Микеле в неизвестную даль, ей стало страшно. Она обратилась к Анжеле:

- Где синьора?

- Я отнесла ей завтрак, но она не стала есть. Врач сказал, пусть она лучше спит. Он сделал ей укол, потому что она не принимает таблетки.

Мария кивнула. Что ж, врач поступил мудро.

- Кто-нибудь знает, где Антонио? - спросила она.

- Час назад он был в саду, - ответил один из рабочих.

- Я видел, как он недавно вышел через задние ворота, - добавил юноша, работающий в доме.

Мария отказалась от завтрака, предложенного кухаркой. Аппетита не было. Она вышла из дома, но ни в саду, ни во дворе Антонио не было. Машина стояла на месте, ключи торчали в замке зажигания.

До конца дня он так и не появился, и никто не мог сказать, где он. О Микеле тоже не было вестей. Мария сходила с ума от беспокойства. Полицейские сказали, что не остается ничего другого, как ждать, и, когда завтра похитители получат выкуп, малыш вернется домой. Было заметно, что ситуация их удручает.

Никогда в жизни ей не было так страшно.

Повинуясь импульсу, Мария вскочила в «феррари» и поехала к воротам, заверив охранника, что вернется до темноты.

По дороге Мария вспоминала те места, где бывала с Антонио. Где можно спрятать мальчика?

По берегу были разбросаны рыбацкие деревушки. Если это дело рук Марко, он мог увезти Микеле на лодке и сейчас держит его в открытом морс; но она понимала, что ресурсы Марко ограниченны, и лодку он мог только украсть.

Показался пляж возле Спеччиолы, куда они однажды приезжали. Антонио рассказывал, что мальчишкой играл там в пещерах. Кажется, и другие играли. А Марко с братом приходил сюда, чтобы подцепить женщину, как сообщали наблюдатели Антонио. Не мешало бы поискать там, решила Мария, катя по извилистой дороге. Вдоль синего моря пролегла полоска белого песка. Итак, куда Марко затащил мальчика? Где он чувствует себя в безопасности? Там, где никто не станет его искать.

Сердце забилось быстрее. Мария свернула с шоссе на проселок.

Пещеры, думала она. Пещеры в известняковых скалах - вот идеальное место, чтобы спрятаться.

Припарковав машину, она прошлась по деревне, вытянутой вдоль берега, спросила нескольких женщин, не видели ли они братьев Серило и мальчика, но те покачали головами.

Дальше она шла по песку. Рыбацкие лодки вышли в море, на берегу оставались только сети, развешанные для просушки. Старик сидел на камне и чинил сеть, глядя на воду; его руки двигались автоматически. Подойдя ближе, Мария увидала затуманенные глаза и подумала, что он почти слепой. Но петли он вязал крепко и точно.

Она спросила:

- Не проходили здесь двое мужчин с мальчиком? - Если он не видит, то мог их слышать.

Старик выпрямился, но не ответил. Мария повторила вопрос на ломаном итальянском.

- Si. - Он говорил по-итальянски, и она частично поняла - что-то про раннее утро, еще до того, как его сыновья ушли рыбачить.

- Пещера? - возбужденно повторила она. Старик показал пальцем в сторону пляжа. С бьющимся сердцем она посмотрела в указанную сторону. В конце пляжа стояли несколько домов, но над ними высился утес, в нем были пещеры!

Мария поблагодарила, пожала старику обе руки и побежала - сначала вдоль берега, потом свернула к подножию утеса, чтобы ее было не так заметно.

Она подумала, что разумнее всего вернуться па виллу и сообщить полиции, где находится Микеле. Какая досада, что она не взяла мобильный телефон! Сейчас бы позвонила в массерию. Заодно узнала бы, вернулся ли Антонио.

Хорошо еще, что на ней не сандалии, а прогулочные туфли на резиновой подошве, они не скользят по камням. Мария лезла на скалу, цепляясь за выступы. Когда она добралась до входа в первую пещеру и вытерла влажные ладони о шорты, на них остались кровавые следы. Она ступила в кромешную темноту пещеры и прислушалась.

Ничего.

Но краю утеса Мария прошла к следующей пещере. Ей показалось, что она пуста, как и первая. Девушка собралась двигаться дальше, но тут услышала всхлипывания.

Она замерла, прислушиваясь.

Мужской голос кричал: «Замолчи!»

Плач усилился. Мария осторожно заглянула в пещеру, по стенам колыхался отсвет фонаря.

Она кралась в полутьме, пока не увидела грубую занавеску над расстеленным одеялом. На одеяле лежал Микеле, привязанный за ногу к ржавому якорю. Он обеими ручками дергал цепь и плакал все громче.

- Я сказал, заткнись! — прорычал тот же голос. Она вытянула шею и увидала Марко, сидевшего на полу.

- Он мал, не понимает, - сказал Фредерико. - Говорил я тебе, не надо было этого делать.

- Все нормально. Они получили наше требование. Завтра заберем денежки, и дело с концом. Думаешь. Бонифаче не заплатит за свое дитятко? - Он гадко засмеялся. - Надо было просить в два раза больше, он бы заплатил как пить дать! - Марко повернулся к малышу, который перешел на пронзительный крик. - Заткнись, или я засуну тебе кляп в рот, детка!

Мария не поняла слов, но увидела страх в глазах ребенка. Ну почему у нее нет никакого оружия?! Она бы перестреляла похитителей и увезла Микеле! Как заставить их отдать мальчика? Может, они вооружены? Стрельба напугает его, и станет только хуже.

Нужно было уходить и звать подкрепление, но Мария была не в силах оставить Микеле в руках этих выродков. Он снова закричит, а Марко выйдет из себя и ударит его.

Скоро стемнеет.

Может, подождать, пока они заснут? В темноте можно будет пробраться в пещеру и украсть мальчика.

У входа Мария нашла нишу, откуда ее не было видно. Солнце село. Микеле в изнеможении затих. Она ждала.

Малыш заснул, Фредерико клевал носом; наконец сон сморил и Марко. У нее не было часов, но чувствовалось, что близилась полночь.

Она осторожно выбралась из своего убежища. Бесшумно прошла в пещеру, вгляделась в спящих мужчин - они не пошевелились. Мария подошла к Микеле и уже придумала, как взять его на руки, чтобы он не проснулся, как тишину пещеры прорезал восторженный вопль:

- Рия! Рия!

Она в ужасе прижала палец к губам, оглядываясь, где можно спрятаться. Хватать ребенка и бежать было уже поздно. Она повернулась к выходу - там стоял Марко Серило, а его брат сидел и хмуро смотрел на нее.

Марко зловеще улыбнулся.

- Эй, братишка! Смотри, кто к нам пожаловал!

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Весь день Антонио ходил по окрестностям, заглядывая во все уголки. Он обыскал мелкие домишки, хижины, сараи и лачуги, куда, как он думал, не заглянула полиция. Глубокой ночью он вернулся домой измученный, разбитый. Он не пошел в спальню, чтобы не тревожить Марию. Днем и вечером он звонил в полицию и знал, что у них тоже нет новостей. Ему сказали, что Микеле, возможно, увезли из страны.

Впервые в жизни Антонио понял отчаяние матери, потерявшей сына; он, как отец, страдал не меньше. Его бесила собственная беспомощность.

В офисе Антонио налил себе стакан траппы из хрустального графина. Густой, крепкий напиток обжег внутренности. Он поклялся себе, что, если Микеле вернется живым и здоровым, он изменится, станет самым лучшим отцом.

И в некотором смысле лучшим человеком. Антонио упал на диван и закрыл лицо руками.

Он не заметил, как рыдания перешли в глубокий сон.

Когда он проснулся, в окна сочился слабый свет; он понял, что скоро наступит рассвет. Заставив себя встать, Антонио побрел наверх, чтобы проверить, как там Мария. Потом он умоется и пойдет к капитану полиции, которому поручено доставить выкуп.

Войдя в спальню, он сразу заподозрил неладное; кровать была застелена, в ней не спали. Быстро осмотрев дом и двор, он не нашел Марии, пропала и его машина.

Никто из домашних машину не брал. Мария отправилась на поиски Микеле?

Его охватила паника. Он побежал к воротам.

- Американка... Вы ее видели?

Охранник проверил запись в журнале.

- Она уехала вечером на вашей машине, ваша светлость, но похоже, еще не вернулась.

Мысли метались. Если она нашла Микеле... это прекрасно! Но почему они не вернулись? Что случилось?!

На ум приходил только один ответ: да, нашла, но кто-то ее остановил!

От страха потерять их обоих Антонио окаменел. Он заставлял себя думать спокойно и трезво, но в конце концов сделал то, что всегда делал в случае беды: побежал через рощи узловатых, древних олив. Инстинкт, который вел его предков на битву, позволил завоевать ту землю, которую

он теперь возделывает, приносил победу над врагами и стихией, толкал его к действию.

Наступило утро.

Мария следила, как неуловимо меняется свет от дымчато-серого к ясному светло-голубому. Микеле спал, положив голову ей на колени. Когда Марко заметил, что Мария оказывает успокаивающее действие на мальчика, он посадил их вместе, а к якорю привязал одну Марию.

Микеле заснул, как только она стала тихонько напевать колыбельную. Сама она не смела сомкнуть глаза от страха.

А братья продолжали спорить.

- Отвезем их на берег и отпустим на все четыре стороны, - говорил Фредерико. - Оставить их здесь - это все равно что убить, они умрут от голода и холода.

- А если сделать по-твоему, это будет недостаточным наказанием для князя, - фыркнул Марко. - Мой план лучше. У него столько денег, что выкуп для него - небольшая потеря. А это, - он кивнул в сторону пленников, - его доконает.

У Марии забилось сердце. Значит, ей больше не суждено увидеть Антонио. Она не сможет рассказать ему, как сильно его любит, как дорог ей этот малыш, как она полюбила эту прекрасную страну.

Но горше всего Мария оплакивала судьбу Микеле. Вели бы она могла хоть что-то сделать для его спасения...

- Ты не можешь это сделать! – воскликнула она, вскинув голову. Сердце билось где-то у самого горла.

Похитители повернулись к ней.

- Что «это»? Убить вас? - Марко захохотал. - Ты не оставила нам выбора, синьорина. Ты все испортила. Не смеши меня, обещая, что не выдашь нас, если мы тебя отпустим.

- Конечно, я вас выдам, - выпалила Мария, не задумываясь. - Но ребенок! Невинный ребенок! Малыш действительно стоит гораздо больше. Если вы вернете его отцу.

В печальном взгляде Фредерико она уловила жалость и уважение. Он понял, что она умоляет сохранить жизнь ребенку.

- Она права, Марко. Оставим тут ее, заберем ребенка и получим выкуп.

- Нет! - взревел Марко с неожиданной яростью. - Одних денег мало! Для князя она ничто, простая наемная работница, а ребенок - другое дело. Если его никогда не найдут, князь будет страдать всю жизнь. Я так решил. - Он стукнул себя кулаком в грудь. - Я этого хочу!

- Но я этого не хочу! - раздался голос.

Марко круто повернулся. Мария уже увидела

Антонио Бонифаче - черный силуэт почти закрыл вход. Глаза его потемнели, рот был злобно оскален, голос звенел от ярости.

- Не подходи! - крикнул Марко. - У меня твой сын и женщина. Оба умрут, если попытаешься добраться до меня.

- Не думаю, Марко, - угрожающе сказал Антонио.

- А я думаю, - ухмыльнулся Серило и вынул из-под рубашки пистолет.

- Не надо. Марко, - взмолился Фредерико. - Ты заходишь слишком далеко. Денежки - это неплохо, но не убийство. - Он потянулся к пистолету, по Марко отдернул руку.

- Если тебе надо кого-то наказать, пусть это буду я, - прорычал Антонио и сделал шаг вперед. -Ну, убей меня. Ведь ты этого хочешь?

- Нет! - закричала Мария и прижала к себе малыша. Он проснулся и заплакал. Антонио даже не посмотрел в их сторону.

- Сейчас я отберу у тебя пистолет. Потом возьму своего ребенка и свою женщину и увезу их домой. Ты больше никому не причинишь вреда.

Марко хмуро кривил рот, как будто не понимал, что происходит.

- Дурак ты, князь. Оружие только у меня, - и он направил пистолет в грудь Антонио.

Мария взвизгнула и прижала головку ребенка к своей груди. В голове бились слова Антонио: «и свою женщину... свою женщину...» Поздно, сказал внутренний голос. Слишком поздно!

Внезапно одно событие начало сменяться другим с невероятной быстротой.

Фредерико с криком кинулся на брата и отвел ствол пистолета. Раздался выстрел, Антонио прыгнул на Марко и повалил его на пол. Из-за спины Марии в пещеру с криком ворвались люди в форме.

Через секунду все было кончено.

Полицейские пробрались в пещеру через другой вход; они скрутили Марко и его брата и препроводили обоих вниз, где их ждали машины с мигалками.

Антонио взял на руки Микеле и прижал к груди Марию. Он целовал ее в макушку и непрерывно шептал: «Спасибо, спасибо, спасибо, ты нашла моего сына, Мария».

Она заливалась слезами, безуспешно стараясь остановиться и не в силах вымолвить слово.

- Ты как? Не ранена?

- Нет. Микеле тоже в порядке, я проверила. Уж он доставил им хлопот!

Антонио неопределенно улыбнулся и поцеловал ее в лоб.

- А как вы нас нашли?

- Увидели на дороге «феррари». Из пещеры доносились голоса. А теперь едем домой!

Она, смахнув слезы, посмотрела на него.

- Еще одна вещь.

 -Да?

- Что значит «твоя женщина»? - Она прикусила губу.

Антонио вытаращил глаза.

- Это потребует объяснений.

Но поговорить им удалось только через два дня. Все это время в воротах дома толпилась пресса, звонил телефон. Братьев Серило отправили в тюрьму в Бриндизи.

Вдобавок Антонио зачем-то ездил в Рим и в Неаполь - он сказал, что поездки связаны с оливковыми рощами и что это очень важно.

Пока его не было, Мария проводила время с Микеле и Женеврой. Мать Антонио в первый день пригласила се к себе на обед, во второй - на ланч и была необыкновенно любезна. Она напрямую не благодарила Марию за участие в спасении внука, но было понятно, что теперь отношения между двумя женщинами станут совсем другими, а большей благодарности Марии и не требовалось.

В оставшиеся до отъезда дни ей предстояли мелкие дела - правда, их было очень много, - а остальное она доделает в Штатах.

Мария волновалась и грустила, видя, как ее проект завершается. Что означало также конец пребывания в Италии, с Антонио.

В тот вечер, когда Антонио вернулся из Рима, он пригласил Марию пообедать с ним. Он выглядел озабоченным и серьезным. Она опасалась, что полученная травма вернула ему страх потери. При мысли о расставании у нее самой болело сердце.

К обеду Мария оделась со всей тщательностью. Она выбрала свое любимое платье — ослепительно белое, длинное, с открытыми плечами. Как-то солнечным утром она купила его на рынке, чтобы оно всегда напоминало ей об Италии.

Было тепло, вечерний воздух был напоен запахом роз. Антонио распорядился накрыть стол в патио перед кабинетом. Вдоль низкой каменной стены, окружавшей дворик, стояли свечи, на столе - цветы. Вес было так романтично, что, если бы не нервное возбуждение, Мария оценила бы его старания.

Мария села, и Антонио протянул ей бокал белого вина.

- Наконец-то мы можем расслабиться в тишине. Она кивнула, пригубила вино, но не почувствовала, что расслабилась.

- Сказать, что мы в последнее время много потрудились, - значит ничего не сказать.

- Как я видел, за эти два дня ты заметно продвинула проект.

- Ты читал мой отчет? - удивилась Мария. Она положила отчет ему на стол, но не думала, что он заглянет в него.

- Да. Блестяще. Ты такой стратег, Мария, тебе бы генералом быть.

Она засмеялась и отставила бокал.

- Не знаю. Просто я считаю, что такой подход должен сработать в Америке. Да и телевизионная реклама получилась эффектной.

Антонио не поддержал разговор, она почувствовала надвигающуюся грозу и подтолкнула его: -А ты ездил...

- В Рим, к нотариусу. И объехал всех родственников в Неаполе. Потому что я принял важное решение, оно касается...

- Структуры компании? - подсказала Мария.

- Да, изменения затрагивают компанию, но также и мою личную жизнь.

Серьезный вид Антонио и пристальный взгляд подсказывали, что это каким-то образом касается ее.

- Может, ты объяснишь?

Он придвинул стул вплотную к ней и взял ее за руку.

- Я хочу, чтобы ты забыла все, что я говорил раньше.

- Все? - Мария смутилась.

- Я говорил, что никогда больше не женюсь. Тогда я так и думал. Я не знал, что ты сыграешь важную роль в моей жизни. В жизни моего сына. Ты спасла его.

Мария опустила голову. Так вот в чем дело, грустно подумала она. Обед благодарности. Что ж, приятно, что Антонио выражает ей признательность. Но это конец их сладко-горького романа.

Она подняла голову и увидела у него на ладони кольцо.

-Ох!

- Оно не в твоем стиле. Велико для маленькой руки. Слишком вычурно по сегодняшним меркам. Но я был бы горд и счастлив, если бы ты его носила.

Бриллиант был огромный, каратов в пять; его окружали рубины, красные, как королевская кровь. Огранка камней выглядела старинной, хотя золото блестело так, будто кольцо куплено только что, специально для нее.

- Невероятно, - вздохнула Мария, разглядывая столь щедрый дар,

- Оно триста лет служило венчальным кольцом Бонифаче. Наши невесты надевают перстень

и носят до тех пор, пока не наступает пора передавать его сыну.

- Невесты? - У нее путались мысли, в голове стоял туман. - Антонио, - жалобно сказала она, -не говори загадками. Не дай мне вообразить, что это кольцо - не просто награда за Микеле.

Он простонал.

- Извини. Я, как всегда, все делаю неправильно. Это так трудно... Я не хочу терять тебя, саrа. Выходи за меня замуж. Пожалуйста.

До нее вдруг дошло, что он опустился на одно колено. Антонио! На коленях перед ней! Он говорит прекрасные, невозможные слова!

- Скажи еще раз.

Он засмеялся.

- Не веришь?

- Не верю тому, что слышу. Повтори!

- Мария, я люблю тебя. Выходи за меня замуж. Пожалуйста! Эти два дня я убеждал нотариусов, сотрудников, мать, всех и каждого, что ты станешь моей женой и будешь играть активную роль в моей компании. Мы, итальянцы, во всем любим продуманность, и к такой перемене нужно было подготовить семью - семью по крови и по делу. Теперь я могу тебе уверенно обещать, что ты получишь все, чего заслуживаешь. Я знаю, что для тебя важна карьера, и в качестве моей жены ты будешь руководить отделом международного маркетинга.

Муж. Карьера. Она была как во сне. А семья?

- А как насчет детей? Я люблю Микеле как собственного сына, но...

- Я знаю. Разве я не сказал?

- Ты говорил, больше никаких детей.

- Если уж я иду на риск, беря тебя в жены, то принимаю все. Я хочу еще детей. И на этот раз я буду растить их вместе с их матерью.

- А что думает Женевра?

Антонио подмигнул.

- Трудновато с ней было. Микеле для нее всегда останется особенным, но мы поговорили перед моим отъездом в Рим. Мама понимает, что мы будем ее любить и уважать, если только она отнесется к нам с таким же уважением. Я ей сказал, что ты никогда не будешь пытаться выжить ее из дому или отнять внуков.

- Конечно! - мгновенно согласилась Мария.

- А еще я ее подкупил.

- Не может быть!

- Я сказал, что ты принесешь ей много-много бамбино, чтобы она их нянчила.

Мария засмеялась.

- Ты испорченный тип.

Он подмигнул и сжал ей руку.

- Не очень. И потом, я исправлюсь.

В эту ночь Мария спала в кровати Антонио с кольцом на пальце. И они начали создавать новое поколение Бонифаче. Создавать семью, где будут любить и спорить и в поте лица своего производить масло, ставшее вековой традицией. Семью, чья преданность своей родине и друг другу прорастает из земли, дающей оливы, и продолжается в потомках.

ЭПИЛОГ

В центральном офисе рекламной фирмы «Клейн энд Клейн» царило необычайное оживление. Хотя в списке их клиентов значились известные имена представителей политики, индустрии и шоу-бизнеса, им всегда хотелось заполучить новое большое имя. А «Бонифаче олив ойл», еще год назад никому не известный, был одним из самых перспективных импортеров.

Тамара Джексон примчалась на работу спозаранок. Она гордилась своими успехами в деле добывания могущественных клиентов, но никто из них не мог сравниться с «Бонифаче олив ойл». Ей удавалось внешне держаться холодно, но внутри она трепетала.

Тамара постучала в дверь конференц-зала и вошла, не дожидаясь ответа. В дальнем конце стояла женщина в элегантном черном шелковом костюме и смотрела в окно. На ней была шляпка - просто шик, в стиле сороковых годов, с короткой вуалькой, прикрывающей верхнюю часть лица. Длинные волосы были уложены в замысловатую прическу.

Тамара вспыхнула от зависти.

- Княгиня, добро пожаловать в Вашингтон. Надеюсь, вы хорошо долетели?

- Просто отлично, - сказала женщина и обернулась.

Итальянская княгиня безупречно говорила по-английски. Нет, не так: у нее был американский выговор. Тамара вглядывалась в лицо под вуалью.

- Вы американка? - спросила она.

- Si. - Женщина сняла шляпку. - Привет, Тамара. Как поживаешь?

- Мария?! - Она задохнулась, попятилась и села па первый попавшийся стул. - О господи! Как это?..

- С тобой все в порядке? - участливо спросила Мария.

- В порядке? Не знаю... - выдохнула Тамара. - Я, ей-богу... смотрю на тебя, девочка... То есть извините, княгиня... Мария! Я должна говорить «ваша светлость»? - Она что-то бессвязно лопотала, мельтешила, но безжалостно приказала себе взять себя в руки и закончила: - Ну, сейчас ты дашь мне пинка.

Мария сладко улыбнулась.

- Я собиралась.

- Мы все время издевались над тобой... Я так сожалею. Трудно было удержаться, ты представляла такую доступную мишень.

- Кажется, да. Представляла. - С ударением па последнем слове.

Да, подумала Тамара, ты сильно выросла с тех пор, как ушла из «Клейн энд Клейн». Невероятная перемена!

Тамара покусала губы, глубоко вздохнула и смирилась с неизбежным.

- Но твой трюк побил все наши трюки - признала она. - Стоит только посмотреть па тебя. Что ж, полагаю, нет смысла затягивать встречу. К кому ты собираешься обратиться, отказавшись от нас? В «Мастер Эдженси»? Или к Зандевскому?

Мария смотрела на своего давнего врага... вернее, на женщину, которую одно время считала своим главным врагом. Вспомнив их шалости на ее счет, она улыбнулась. Вообще-то это были шутки. Глупости, одним словом. А она была настолько стеснительна, что не видела за ними доброго к себе отношения и убегала, вместо того чтобы смеяться вместе со всеми.

Но теперь они в расчете. Превосходно.

- Я хочу, чтобы «Бонифаче олив ойл» получил наилучшее освещение, - осторожно начала Мария. - Я знаю, что ты, Тамара, всегда с блеском делаешь свое дело. - Она села к столу и раскрыла папку. - Посмотрим, что ты приготовила для меня.

Тамара проглотила ком в горле, улыбнулась, придвинула стул. Мария не сказала «да», но она не сказала и «нет».

- Это ты сделала ту сногсшибательную рекламу?

Мария кивнула.

- Божественно! - Тамара закатила глаза; когда Мария слегка улыбнулась, в той окрепла уверенность в себе. - Мы составим изумительную команду, княгиня!

[1] Дорогая моя (ит.)

[2] Да (ит.)