У Счастливчика Уинслоу был лишь год в запасе, чтобы устроить свои дела в Калифорнии, иначе многомиллионное наследство деда должно перейти к его завистливым кузенам — братьям Роквелл. Но, чтобы дела пошли на лад, ему нужно сделать многое, а главное — найти верных и надежных помощников. У Молли Кеннеди было именно то, что он искал. Энергичная, схватывающая все на лету, она была готова сразу же приступить к своей работе. К своей настоящей работе. Талантливая актриса, не обремененная излишними моральными принципами, она была завербована исходящими завистью Роквеллами, чтобы, пробравшись в постель Счастливчика, выведать его подлинные замыслы. Молли начала опасаться за свою жизнь, ощутив слежку. И самое удивительное заключалось в том, что спокойно ощущать себя она могла лишь в объятиях человека, счастье и дело жизни которого ей было поручено разрушить.

Катриона Флинт

Утраченное сокровище

Пролог

Февраль 1897 года

Тэксон, Аризона

Письмо начиналось словами: «Мне сказали, что я — незаконнорожденный ублюдок от одного богатого человека. И этот человек — Вы.»

Симс Блейд в изумлении рассматривал письмо и… совершенно не верил написанному.

Язык прилип к пересохшей гортани, он глубоко вздохнул и нервно оглядел гостиную, где уже был накрыт для него завтрак. Слава Богу, никого не было поблизости. Хорошо бы промочить горло стаканом воды. Или выпить чего-нибудь покрепче.

Кто бы мог предположить такое? И многое он отдал бы, чтобы этого не случилось. Он почувствовал нервную дрожь в руке. Взгляд вновь уперся в письмо. Пульсирующие удары в висок дали знать о приступе мигрени. Взгляд затуманился на мгновение вспышкой серебристо-голубого цвета.

«Я разыскала Ваше имя в бумагах моей тетки после ее смерти. Мне ничего не надо от Вас. Если бы Вы только знали, как я Вас ненавижу! Но кое в чем, я все же нуждаюсь, богач. Я хочу, чтобы Вы убрали от меня своих разбойников!..»

У Симса перехватило дыхание от внезапного острого приступа головной боли.

За окном, во дворе элегантного отеля, подбитый голубь ворковал о своей печальной судьбе. Утренний ветерок нашептывал свою мелодию в кронах деревьев. Откуда-то доносилось мычание коровы. Симс Блейд вынул из конверта еще один листок и теперь с удивлением разглядывал его — это была афиша театрального представления. Женщину, изображенную на афише, он узнал не сразу. Головная боль стала невыносимой.

Да, это была она. Его ребенок! Та, которую он никогда не видел. О которой, ничего не знал. О, это была его великая ошибка, смертельный грех!

Симс даже не заметил, как в гостиную вошла мексиканка-горничная, чтобы снова налить ему кофе. Может, она и не выходила из комнаты?

Он вглядывался в изображение, да, она так на него похожа. Без сомнения, это его дочь. Моллин Кеннеди. Молли Кеннеди.

Как странно, ведь его дочь могла носить фамилию другого человека. Но, конечно, это было одним из условий, выдвинутых его адвокатом, когда он посылал деньги. Симсу не приходило в голову что-либо узнавать об этом ребенке, включая его имя.

«Она просто красотка», — подумал он. Божественно хороша, если можно было верить изображению на афише: темноволосая, отлично сложена, с лицом ангела, она явно превзошла по красоте свою мать. С ней не смогли бы соперничать даже две дочери Симса, хотя и были совсем недурны собой, особенно Джози.

— Без ложной скромности, можно сказать, — произнес он вслух, — что дети у меня отлично получаются. Что-то есть такое в крови…

Он снова вернулся к чтению письма.

«В моей жизни было так много ужасного, меня проклинали, клеймили разными прозвищами. С тех пор Вы — мой главный враг. Вы — чудовище, виновное во всех моих несчастьях».

Симс не мог поверить своим глазам. Головная боль не отпускала его. Он позвонил в колокольчик.

— Карло, — велел он мальчику, прибежавшему на вызов, — принеси мне ручку, немного бумаги и конверт.

Он сидел, не шелохнувшись, пока его приказание не было исполнено — на столе появился прекрасный набор для письма с гостиничным вензелем. Только тогда он продолжил чтение письма Молли Кеннеди.

«Почему Вы пытаетесь меня убить, старик? Я ничем не оскорбила Вас. Может тем, что родилась? Но в этом Ваша вина, подонок, а не моя…»

«Где эта маленькая дрянь набралась такого лексикона?» — недоумевал Симс.

Его собственное письмо Пэтси Мэрфи, дородному детине, громиле из Денвера, телохранителю Симса Блейда, было коротким и по существу. Он дал задание Мэрфи защитить эту девушку, не считаясь с расходами. К письму Симс приложил афишу и послание дочери, приклеил марку на конверт.

— Карло, — приказал Симс, — снеси это письмо на почту и скажи, чтобы отправили сейчас же.

Парень жадно схватил монету и бросился выполнять поручение.

Нил Блейд появился в гостиной минутой раньше, по заведенной традиции он собирался позавтракать со своим отцом. Высокий, хорошо сложенный, безупречно одетый, холеный блондин двадцати лет, Нил был одним из детей Симса Блейда, унаследовавший повадки охотника за удачей, столь свойственные его возрасту, пока же ему приходилось жить, сдерживая свои порывы.

— Доброе утро, папочка! Куда это так понесся малыш Карло, сбивая всех на своем пути?

Подыскивая подходящий ответ на вопрос сына, Симс поднялся с кресла, но тут же покрылся обильной испариной, застонал, и внезапно рухнул на пол.

Глава 1

Октябрь 1896 года

Калифорния

Уинслоу Форчун вынул из кармана часы, щелкнул золотой крышкой и, нахмурившись, наблюдал за часовой стрелкой, словно хотел повернуть время вспять. Двумя минутами раньше он уже проделал ту же процедуру.

«Черт!» — выругался он про себя. Поезд отставал на двенадцать минут, оставался еще целый час езды до Окленда. При таком темпе он обязательно опоздает на паром в три сорок пять до Сан-Франциско. Если удастся сесть на следующий паром, он все равно не поспеет на пятичасовую встречу с Сэмпсоном Левином. Он постарался унять нетерпение. Хорошо, что хоть сейчас с ним рядом не было этого вырядившегося рыжеватого адвоката, иначе он просто придушил бы его.

Это ведь он послал Форчуну загадочный вызов, не позаботившись дать хоть какое-то объяснение причины этой незапланированной встречи. Поведение Сэмпсона могло вывести из себя кого угодно — он был вынужден теперь ехать за сотню миль, чтобы удовлетворить прихоть этого адвокатишки. И если бы Уинслоу Форчун так отчаянно не нуждался в этой женщине, которую адвокат обещался разыскать, он никогда бы не сел в этот поезд в Плейсвилле в шесть сорок пять утра, чтобы трястись так до самого Сан-Франциско, черт возьми. Он был владельцем компании по лесозаготовкам, и нужно было сделать тысячу дел до наступления зимы, и у него не было времени для всяких глупостей.

Казалось, его жизнь состоит из сплошных неприятностей. Он потратил долгих четыре года в борьбе со своими врагами ради цели, которая с самого начала вызывала у него сомнение. И он все еще оставался в долгу у старика. Лучшие воспоминания детства были связаны у него именно с дедом, и их было немало. Разве тяжелые условия работы могли все это перечеркнуть?

Если бы он провалился, два его кузена — мастера на нечистоплотные дела, погрязшие в пороке, — могли бы выиграть наследство. Эта мысль разъедала его душу.

Форчун вытянул затекшие ноги и прикрыл глаза. В последние несколько лет он научился урывать момент для сна в самых разных обстоятельствах, где только мог, редко получалось проспать всю ночь. Мужчины нуждаются в том, чтобы видеть чудесные сны и верить, что они сбудутся. Форчун действительно верил в это.

Уже спустя несколько секунд он задремал и поэтому не увидел темноволосого парня в коричневом вельветовом норфолкском жакете и коротких панталонах, подкрадывавшегося к нему по проходу и прятавшегося за свободными сидениями. Этот парнишка не предвещал ничего хорошего. А ничего не подозревавший Форчун спокойно дремал, безразличный ко всему, происходившему вокруг.

Парень опять испуганно обернулся, ему показалось, что открылась задняя дверь вагона. От страха он забыл о намерении стащить шляпу у этого спящего господина и быстро юркнул на сиденье прямо перед Форчуном.

— Тимоти Кэнтрел, я знаю, что ты здесь, негодяй, — с угрозой в голосе вскрикнула престарелая мисс Фитцджеральд, войдя в вагон. — Вылезай сию же минуту!

Парень глубже вжался в сиденье, надеясь, что она пройдет мимо, не заметив его, когда ей придется перешагивать через вытянутые ноги Уинслоу Форчуна. Он готов был оттолкнуть ее и бежать, как только настанет удобный момент.

— Брось эти глупости и подойди ко мне! — вновь скомандовала она. — Благодари Господа, что твои отец и мать умерли и не могут видеть, как ты ведешь себя, будто черт в тебя вселился. Надеюсь, кончатся мои мытарства, когда твой дядюшка встретит нас в Сан-Франциско, ты ведь так нуждаешься в хорошей порке.

Она вся тряслась в такт хода поезда, передвигаясь по проходу, щеки горели от злости.

Мальчишка забился в угол между сиденьем и окном, но надежды было мало, он проиграл. Миц Фиц отыщет его, можно даже не сомневаться.

Он шептал слова мольбы, чтобы хоть как-то спастись. Он ненавидел мисс Фитцджеральд. Эта гадкая женщина, пинала и щипала его, но он ведь не ее ребенок. Он и не видел ее никогда раньше, пока она не явилась, чтобы забрать его и сестру Сару и отвезти их в Сан-Франциско, когда погибли их родители.

Он знал, что дядюшка Джед послал кучу денег мисс Фитцджеральд, и видел, как она пересчитывала их, но не мог понять, почему она такая мерзкая. Разве Сара виновата, что ее вырвало на лучшее платье мисс Фитцджеральд в самом начале их путешествия? И не его вина, что он рассмеялся, увидев ее физиономию в тот момент, ведь он так старался сдержаться.

Он услышал ее шаги в проходе. В тот момент, когда она уже совсем приблизилась к тому сиденью, где прятался Тимми, поезд неожиданно затормозил. Она не успела схватиться за спинку сиденья и рухнула прямо в проходе, споткнувшись о вытянутые ноги Уинслоу Форчуна.

Неожиданный толчок и Форчун вылетел со своего сиденья, растянувшись на полу прямо перед съежившимся от страха Тимми. При этом Форчун здорово ударился головой обо что-то во время своего полета. Мисс Фитцджеральд также валялась на полу, как упавший на спину жук, размахивая в воздухе всеми четырьмя конечностями.

Теперь Тимми мог снова смеяться.

Однако в этот момент поезд со зловещим скрипом снова затормозил, и ящики, чемоданы, сумки посыпались сверху из багажных отделений. Пассажиров выбросило с их мест, крики ужаса, боли и негодования сотрясали воздух.

Был только один пассажир, кому вся эта неразбериха доставила великое удовольствие, — маленький Тим. Но тут он вспомнил о Саре, ведь мисс Фитцджеральд оставила ее совсем одну в вагоне, когда бросилась за ним вдогонку.

Сара была такая крошка, всего два года, она могла испугаться.

Тимми перескочил через сиденье, потом еще через несколько и помчался по вагону, туда, где осталась его маленькая Сара. Он даже не заметил крови, сочившейся из раны на правом виске, забыв, что еще минуту назад думал только об одном — собственном спасении.

Форчун постепенно пришел в себя, в голове отдавалось мерное постукивание колес о рельсы — клак-клак, клак… «Что, черт возьми, произошло?..»

Неожиданно звук в голове прервался, и Форчун осознал, что поезд больше не двигается. «Авария?! Сошел с рельсов», — но не это сейчас беспокоило его. Все этот чертов Сэмпсон, это он во всем виноват, он вытянул Форчуна из дома, оторвал от дел. Форчун уже не чувствовал последствий удара, его сжигала только ярость.

Тимоти перебегал из вагона в вагон, он расталкивал пассажиров, заглядывал под лавки, перескакивал под лавки, перескакивал через ряды сидений, терзаемый мыслью о Саре. Где она? Что с ней случилось?

Две недели прошло с тех пор, как погибли их отец и мать. Погибли при самых идиотских обстоятельствах — их двуколка перевернулась по пути в Вэндали. Тимми до сих пор приходил в ужас от одной мысли о случившемся. А Сара только плакала и плакала, ее глаза молили окружающих вернуть ей маму и папу, даже ночью она просыпалась, вскакивала в своей кроватке и звала: «Мама, мама…»

Он должен найти Сару и защищать сестренку от шлепков и щипков миц Фиц. Как он мог оставить ее с этой мерзкой женщиной? Ведь эти последние две недели они ни на минуту не расставались, он даже ночью ложился с ней рядом, ласкал и баюкал ее, успокаивая.

Скорее бы добраться до дядюшки Джеда, он все расскажет ему: о родителях, о Саре, об этой мисс Фитцджеральд, пусть дядя отошлет ее немедленно обратно в Иллинойс, нечего тратить на нее деньги. Теперь он хотел поскорее добраться до Сан-Франциско и увидеть дядюшку Джеда, да, он рад будет увидеть его. Быть главой семьи для восьмилетнего мальчишки — слишком тяжелая ноша. Дядя Джед, конечно, им поможет, когда они доберутся до Сан-Франциско, но сейчас он должен отыскать Сару…

Она стояла на сиденье и уже не в состоянии была даже плакать, из груди вырывался тяжелый хрип, редкая слеза скатывалась по бледным щечкам. Когда она увидела брата, снующего в проходе, дыхание у нее перехватило, она вытерла воспаленные глаза рукавом и с трудом выдавила из себя:

— Ти… Ти-мми…

Откинув в сторону стоявшие на его пути чемоданы, он бросился к ней, подхватил и крепко сжал в своих объятиях, не чувствуя боли от детских ручонок, вцепившихся ему в волосы.

— Эй, Сара, все в порядке, теперь мы вместе! Она отпустила его и тут увидела кровь на его виске. Ее большие голубые глазенки вновь наполнились слезами.

— Тимми, бо-бо?..

— Нет, Сара, все хорошо… Там такой тарарам. Сара протянула ему ручку, испачканную кровью, и ткнула пальчиком в висок, где у Тимоти была еще не запекшаяся рана. Он попробовал рукой висок и сам удивился:

— Боже, откуда это?..

— Тимми, бо-бо?

— Нет, совсем не больно, ничегошеньки не чувствую, пойдем лучше посмотрим на мисс Фиц, поставим ее на ножки, пусть покричит на нас.

Тимми взял сестру на руки и стал пробираться в другой вагон в поисках мисс Фитцджеральд.

Уинслоу Форчун, придя в себя, вновь устроился на сиденье и теперь сидел прямо, сжав голову руками, стараясь унять боль.

— Кто мне скажет, Бога ради, что все же случилось? — спросил он, ни к кому не обращаясь персонально.

Он не был уверен, что сможет подняться, обзор же в таком положении был крайне ограничен. Даже голову было трудно поднять. Все, что он видел сейчас, — пол вагона, усеянный разбросанными сумками, пакетами, остатками еды. Справа от него на полу восседала худощавая некрасивая женщина, одетая в черное платье, пытавшаяся неуверенными движениями оправить вздернувшуюся юбку, из-под которой виднелось нижнее белье. Она попыталась подняться, но снова запутавшись в своем платье, осела на пол. Зрелище было настолько уморительным, что Форчун даже невольно хихикнул, но тут же поймал гневный взгляд дамы.

— Ужасный штат! Джентльмен перескакивает через упавшую даму и даже не предлагает ей помочь подняться! — свирепо прошепелявила дама.

«Ужасно не это, ужасно, что я заехал в такую даль, чтобы увидеть даму на спине, да притом еще и мерзкую», — подумал Форчун. Однако у него хватило такта не выражать своих мыслей вслух. Его родители стремились воспитать из него джентльмена, и кое-что из их уроков не прошло даром.

— Мадам, как только мне удастся самому встать на ноги, я постараюсь помочь вам встать на ваши, пока же я попросил бы вас попридержать свой язычок, голова у меня просто раскалывается.

— Ну, хорошо… — язвительно изрекла мисс Фитцджеральд, всем своим видом демонстрируя, насколько она оскорблена.

Как раз в этот момент и появился в вагоне Тимоти Кэнтрел с Сарой на руках.

— А-а, вот и это отродье! — констатировала мисс Фитцджеральд. — Очень мило, что вы явились… Но почему вы оба в крови?

Как же она ненавидела этих двух замарашек, но она вовсе не желала явиться перед мистером Джедом с двумя поганцами, измазанными кровью, ведь он может отказаться от своего обещания хорошенько заплатить ей.

Форчун, наконец, смог подняться на ноги и протянуть ей руку.

— Это ваши дети?

— Упаси меня, Господи, от этого! Я всего лишь сопровождаю их до Сан-Франциско.

— Наш дядюшка Джед встретит нас там, — подтвердил Тимми. Он протянул руку этому большому дяде, предварительно вытерев ее о штанину и убедившись, что она чистая. — Я — Тимоти Кэнтрел, а это моя сестра Сара. А это мисс Фитцджеральд, спасибо, что помогли ей.

— Приятно познакомиться, меня зовут Уинслоу Форчун. Могу я чем-то помочь твоей сестре?

— Нет, она останется со мной, — мальчик отрицательно мотнул головой. — Она боится незнакомых людей. Но в любом случае спасибо. — Он бросил настороженный взгляд на мисс Фитцджеральд, опасаясь очередной нахлобучки. — Мы едем из Иллинойса. А вы, сэр, откуда?

— Что же это такое, Тимоти? — встряла мисс Фитцджеральд. — Хотя твоя мамаша умерла, это отнюдь не означает, что можно забыть о хороших манерах, которым тебя наверняка учили…

При упоминании о смерти матери губы у Сары затряслись и глаза наполнились слезами, она снова стала всхлипывать. Форчун с недоумением взглянул на эту женщину. Какого черта она так разговаривает с этими несчастными малютками?

Он смущенно улыбнулся и, вытащив из кармана носовой платок, вытер им щечки девочки, приговаривая:

— Ты просто красавица, маленькая леди! Не могла бы ты немного постоять тут рядом со своим братишкой, а я осмотрю его ранку на голове? Ты можешь держать его за руку, я не причиню никакого вреда Тимоти!

— Со мной все в порядке… — отстранился было Тимми, но, все же поставил Сару на сиденье, сел рядом, не отпуская ее руку.

— Не могли бы вы, — Форчун обернулся к мадам, — достать воды, чтобы промыть рану, иначе может попасть инфекция.

— Ну-у, почему бы нет, думаю, что смогу, — она с неожиданной улыбкой посмотрела на Форчуна.

Пробираться по проходу было совсем не просто, пассажиры собирали по полу свои разбросанные пожитки и не сразу пропускали ее. В таком случае, она молча отодвигала их со своего пути как неодушевленные предметы.

Как только мисс Фитцджеральд удалилась, Форчун поднялся и стал разглядывать других пассажиров.

— Присмотри за своей сестрой, — сказал он Тимми, — тут еще кое-кто нуждается в моей помощи.

— Конечно, — кивнул паренек, — я всегда приглядываю за ней.

Мисс Фитцджеральд вскоре явилась с чистой тряпкой, чашкой воды и каким-то лекарством, обнаружив Сару, примостившейся на сиденье, под головой у нее лежал аккуратно свернутый сюртук Уинслоу Форчуна. Тимоти вместе с Форчуном помогали другим пассажирам. В глазах мисс Фитцджеральд мелькнуло некое подобие уважения, ей нравились сильные мужчины, у которых руки росли откуда надо. Она даже изобразила улыбку, но он этого, естественно, не заметил.

Тимоти не стал сопротивляться осмотру раны, Форчун настаивал и мальчик не стал спорить — он уважал в людях уверенность в своих поступках.

Вошедший в вагон кондуктор объявил, что поезд столкнулся с коровой, переходившей пути. Как только ее уберут с полотна, они продолжат путь.

— Спасибо вам, сэр, за помощь пассажирам, — обратился он к Форчуну. — В следующем вагоне мальчик сломал себе ногу, рана очень тяжелая. Меня разрывают на части, а нужно прекратить панику среди пассажиров и помочь тем, кто в этом особенно нуждается.

— Можете на меня рассчитывать, — кивнул в ответ Форчун. — В котором часу мы сможем добраться до Сан-Франциско?

Кондуктор вытащил из кармана массивные часы и задумался.

— Думаю, не раньше семи. Форчун тяжело вздохнул.

— Это очень расстроило ваши планы?

— У меня в пять часов была назначена встреча в офисе с моим адвокатом на Маркет-стрит. Возможно, ли послать ему телеграмму, что я опаздываю?

— Напишите мне текст сообщения, я сделаю все возможное на следующей остановке.

— Да, еще одно дело… Насколько я понял, эти двое детишек по фамилии Кэнтрел должны встретиться со своим дядей. Вы могли бы предупредить его тоже. Он будет волноваться, что с ними случилось. Его зовут, кажется, Джед Кэнтрел.

— Не беспокойтесь, сэр. Все будет исполнено. Наша компания старается, как можно лучше обслужить своих пассажиров.

Было уже половина седьмого вечера, когда поезд, наконец, прибыл на станцию в Сан-Франциско. Форчун дождался пока Тимоти и Сара не оказались под опекой своего дяди, затем нанял кэб для себя, дав адрес офиса Сэмпсона Левина. Устроившись в кэбе, Форчун недовольно оглядел себя: жакет ужасно помят, светлые брюки запачканы, лицо плохо выбрито. Так не выглядят преуспевающие бизнесмены, прибывшие на встречу к своему адвокату.

Выйдя на Маркет-стрит, Форчун оказался перед трехэтажным зданием, где располагалась контора адвоката. Почти все окна были темными. Он попросил кэбмена обождать на всякий случай. Сдерживая одышку, он поднялся на третий этаж и разыскал Дженкинса, секретаря адвоката.

— О, как я рад вас видеть, мистер Форчун. Я уже собирался уходить домой…

— А Сэмпсон еще в офисе?

— Нет, сэр. Он вынужден был уехать.

— Какого черта! Разве он не получил мою телеграмму?

— Да, конечно, сэр. Он был очень расстроен, что не смог вас дождаться, он оставил записку и просил разыскать вас в гостинице, где вы обычно останавливаетесь. Мистер Левин хотел бы встретиться с вами в восемь часов в театре «Мажестик», он забронировал ложу.

Форчун был вне себя от злости, он просто не мог поверить, что его так примут. После всего случившегося с ним за этот день ему только в театр пойти и не хватало.

Свет в зале погас и, горящие факелы осветили сцену, когда Уинслоу Форчун, отодвинув тяжелые портьеры, тихо вошел в обитую деревом ложу театра «Мажестик» и оказался за спиной человека, пригласившего его на это представление. Он, молча смотрел на декорации горы Олимп. Начиналось театральное действо, зрителем которого Форчун быть не собирался.

Сэмпсон Левин не только не заметил его прихода, но и не почувствовал его присутствия. Форчуну уже осточертела эта игра, он хотел знать, зачем его сюда вызвали.

— Что за дурацкие штучки, Сэмпсон? — Звуки оркестра перекрыли злой шепот Форчуна.

Изысканно одетый человек даже не оторвал глаз от сцены, не говоря уже о приветствии. Он явился на премьеру сезона и не собирался пропускать ни одной реплики со сцены.

— Я подумал, что вам хорошо бы немного отвлечься, — произнес он таким тоном, что было ясно — эта встреча не имела для него никакого значения.

— Проклятье! — терпение Уинслоу лопнуло, ему только развлечений в жизни и не хватает. Может, еще и в ладони похлопать по поводу этой бездарной пьески?

— Вы нашли для меня ту женщину или нет? Ответьте хотя бы на этот вопрос. Я заплачу столько, сколько скажете, она нужна мне…

Сэмпсон, наконец-то, соизволил повернуться к нему.

— Хорошо, что, кроме меня, этого никто не слышит. У любого другого возникли бы сомнения в ваших мужских достоинствах.

Форчун уже готов был кинуться на адвоката с кулаками, но сдержал себя.

— Вы знаете, что я имею в виду. Сэмпсон согласно кивнул.

— Если вы не научитесь расслабляться, вам не дожить до получения наследства вашего дедушки.

— Если вы не нашли учительницы для моей школы, то какого черта вы вызвали меня сюда?

— Поймите, это очень удобное место для разговора. Присаживайтесь и успокойтесь, — Сэмпсон теребил свои рыжие усики. — Я с таким трудом достал два билета, а вы даже не поблагодарили меня.

Форчун плюхнулся в кресло рядом и уставился на обильные женские формы, метавшиеся по сцене. «И это — Афродита? Богиня любви? Чудовищно!»

Ярость Форчуна, похоже, стала веселить Сэмпсона, но он сдерживался, чтобы не выдать своих чувств. Непристойная шутка, вертевшаяся на языке, могла просто взорвать этого крупного лесозаготовителя.

Форчун вкалывал за десятерых, Сэмпсон знал, что его клиент действительно нуждался в отдыхе. Что может быть лучшим отдыхом, нежели объятия страстной женщины?

Он же думал совсем о другом. Единственные его родственники, двое двоюродных братьев, делали все, чтобы ограбить Уинслоу, лишить его наследства в восемь миллионов долларов. Не сами деньги так волновали его. Они загубят дело его жизни, его труды. Глядя на древние Афины, вернее на декорации театра «Мажестик», все эти имитации мраморных колонн и обнаженных статуй богов, спустившихся на землю, он далеко витал в своих мыслях, за тысячи миль отсюда.

Тут на сцене появилась актриса в легкой тоге, почти голая. Уинслоу попытался сосредоточить внимание и разобраться, что же происходит на сцене.

«Боже, да ведь она так хороша собой! Я хочу ее!» — эта мысль потрясла его. Уинслоу никогда так не возбуждался от зрелища обнаженной актрисы на сцене. Это может взволновать мальчишку, а он взрослый мужчина, правда, голодный мужчина. Настолько голодный сейчас, что мог бы взобраться на сцену и взять ее прямо среди колонн и светильников.

Он впился в нее глазами. Произносимые ею слова будоражили мозг. А ведь это всего лишь комедийный фарс. Реплики были пустыми и совершенно не смешными.

— Что я здесь делаю? — он схватил адвоката за рукав. — Я приехал сюда не для того, чтобы лицезреть дурное действо!

Сэмпсон Левин тоже больше не мог сдерживать себя, пьеса закончилась. С сожалением он оторвал взгляд от богини любви. Она обождет. Он поднялся с кресла и жестом пригласил Форчуна следовать за ним.

— Кончается уже четвертый год тяжбы. Осталось еще двенадцать месяцев, и мы узнаем окончательную волю вашего дедушки. Приготовьтесь к худшему. Один из моих информаторов сообщил мне, что Роквеллы собираются убить вас, если вы не оставите своих претензий.

— О, Боже… Мои братья?

— Они хотят выиграть.

— Я не позволю им этого!

— Как вы остановите их? Везде полно их шпионов. А теперь они еще и убийцу наняли.

— Им не удастся меня победить, Сэмпсон. Все, что мне нужно, это продать мой лес на рынке.

Сэмпсон выбрал место, где их не могли подслушать. Конечно, за ними могли вести наблюдение, ведь на карту поставлены миллионы долларов. Никакая осторожность не помешает.

Четыре года Уинслоу Форчун работал день и ночь, чтобы выполнить условия, поставленные в завещании его дедом.

«Найдите возможность использовать великую американскую реку в коммерческих целях, — говорилось в нем. — И тогда все, чем я владею, будет вашим. В противном случае все отойдет бесполезным отпрыскам моей сестры».

Уинслоу попытался выполнить условие Аарона Форчуна. Он создал целую империю в Калифорнии. Оставалось только продать заготовленный им лес, но на его пути встало зияющее ущелье и братья Роквеллы, «дорогие кузены».

Шелдон и Хэрлен Роквеллы были как раз теми самыми бесполезными ублюдками его двоюродной бабушки. Они ненавидели его с детства и старались всячески подставить, но он и не подозревал, насколько велика их ненависть, пока дед не умер.

С того дня, как было зачитано завещание, мечта Аарона стала целью жизни его внука. Он боготворил деда, который так отличался от отца Уинслоу, чопорного и строгого священника. Он готов был на все ради выполнения завещанного ему дела. Поэтому и старался не вспоминать о братьях Роквеллах, которые занимались лишь тем, что отращивали задницы в Сан-Франциско и при любой возможности вредили ему.

Уинслоу был незлобивым человеком, однако сообщение адвоката о новой опасной затее Роквеллов привело его в ярость, ему требовалось все больше сил, чтобы сдерживать себя. Действие на сцене было таким далеким от его реальной жизни, но Уинслоу поймал себя на том, что видение богини любви не выходит у него из головы.

Сэмпсон с удовольствием затягивался дымом сигареты, внимательно поглядывая на Форчуна, и тут он почувствовал не только табачный дым. Подойдя к портьере, он отодвинул ее и заглянул в зал.

«Афины» в огне!

— Боже мой, Уинслоу! Все горит! Нужно поскорее выбираться отсюда, сейчас начнется паника!

Глава 2

Всю ночь — ночь, которую она мечтала провести, принимая комплименты и цветы, в радостном возбуждении празднества, в упоении от собственного успеха на сцене, — она мучилась кошмарами, всюду был огонь и дым. Пробуждение было тяжелым.

Она слышала каждый шорох за дверью, отзвуки разговоров, смеха, шлепанья башмаков в коридоре. Молли еще не отошла от ночных видений, она была совершенно измождена. Наконец, она встала и взяла подсунутую под дверь газету. Она быстро пролистала ее в поисках театральной рубрики.

Ее охватил страх, руки дрожали.

— О, Боже, утро должно было быть таким прекрасным…

Но все — ее триумф, положительные рецензии, восторженные слова, все это сгорело в огне пожара от чьего-то одного неловкого движения.

Ей хотелось обо всем забыть, но малодушие было не в ее характере, не было в ней и терпеливости.

— Спасибо тебе, Артур, — произнесла Молли с сарказмом. — Так мило с твоей стороны, что ты оставил мне эту газету.

Буквы с трудом складывались в слова, до нее не сразу стал доходить смысл написанного. Она читала все быстрее. Просто, чтобы убедиться, как все на самом деле ужасно.

«Смешливый огонь закончил комедию катастрофой! Пожар разрушил театр «Мажестик». Богиня любви осталась без работы.

Афродита явилась такой прекрасной, что все мужчины сходили с ума. Причина тому — ее скорбный вид, заставивший их… искать ближайший выход. Самым смешным в пьесе была сцена, когда богиня любви соскочила со своего пьедестала, чтобы покинуть сцену, охваченную огнем.

Театр «Мажестик» сильно пострадал от пожара и закрыт на ремонт».

Молли не могла больше сдерживать рыданий. Это были слезы разочарования, злости и страха одновременно.

Молли никогда не умела сдерживать своих чувств. Она продолжала всхлипывать, но напряжение спало. Она смяла газету и отшвырнула ее в угол комнаты, вскочила с постели и стала метаться по комнате, вдруг резко остановилась и сказала громко и отчетливо:

— Моллин Кеннеди, это уже не первая катастрофа, которую тебе приходится переживать. Ты больше не та глупая восторженная девчонка, какой была раньше. У тебя есть немного денег, чтобы уехать отсюда. И, в конце концов, зачем ты подцепила Артура? Ты ведь не где-нибудь в Панаме, в апельсиновых рощах. Так что приди в себя и оденься!

Она произнесла эти слова бравым тоном, но чувствовала себя мерзко. Она все еще была напугана.

— Все будет хорошо, ты родилась счастливой, приговаривала Молли, снимая ночную рубашку.

Она разговаривала сама с собой, пока мылась, одевалась и прихорашивалась. Это было привычкой с детства. Когда жизнь поворачивалась к ней спиной, она начинала издавать разные звуки. Слова не важны, важны звуки. Без шума и гама она бы оказалась в тишине и одиночестве со всеми своими страхами.

— Ты родилась счастливой, — сказала она, себе однажды, повторяя слова тетушки Биби, которая всегда кончала так свои письма.

Конечно, тетушка Биби видела это счастье в том, что Молли не оказалась в приюте для сирот или выброшенной на улицу. Девочка недоумевала, почему же вопреки своему счастливому рождению ее мать не заберет ее к себе, а отец даже не подозревает о ее существовании. Однако философский взгляд на жизнь не был ее коньком, она была весела и беззаботна и всегда готова к действию.

Вот и сейчас она разложила на кровати свои туалеты, размышляя, какой из них ей сегодня больше подойдет. Она почувствовала голод, значит, надо спуститься вниз и что-нибудь перекусить.

Она выбрала платье, которое приготовила за день до своего фиаско для празднования премьеры. Оно поможет ей выстоять в борьбе с этим миром.

— Чертовски неплохо смотрится! — она всегда прибегала к подобным словечкам, когда нужно было поднять себе настроение или испортить его классным дамам и нянькам, — они укрепляли ее дух, а в этот день она должна была быть особенно стойкой.

Зеленая вельветовая юбка маняще облегала ее фигуру. Сатиновая блузка с глубоким вырезом и шелковым отложным воротничком делали ее просто очаровательной. Она внимательно оглядела себя в зеркале.

— Ты родилась счастливой, — снова напомнила она себе, доставая черную сумочку.

«Палас», где она остановилась, был одним из самых известных отелей на западном побережье. Все восемь этажей были заполнены титулованными, богатыми и влиятельными мужчинами, жаждущими приключений и удовольствий. Но сейчас, этот отель уже так не привлекал Молли, она решила перебраться в какое-нибудь более скромное убежище, чем этот дворец, где бы ее никто не знал. Она надеялась незаметно прошмыгнуть через холл, но это ей не удалось, — слишком уж она была привлекательной женщиной.

Молли услышала, как ее окликнули по имени. Она хотела было укрыться за пальмой, росшей в высокой мраморной подставке, но тут прямо перед ее носом помахали какой-то бумажкой.

— Ваш счет за проживание, мисс!

Она остановилась в недоумении, с содроганием стала разглядывать счет — у нее не было столько денег.

«Где же Артур? Низкая душонка! Раньше он эскортировал ее повсюду, а тут пропал. Может, это какая-то ошибка?» Она взглянула на клерка за стойкой обслуживания клиентов. Он стоял с каменным выражением лица и ждал ответа. Молли оглянулась — Артура в холле не было.

Она встретилась с ним год назад в Сан-Диего, где устроилась работать певицей в ресторане гостиницы «Эль Коронадо». Это было самой большой удачей с тех пор, как она высадилась на калифорнийском побережье после панамского провала.

Артур быстро убедил ее, что она достойна лучшей участи. Молли согласилась, танцевать в салоне кабака на железнодорожной станции или — того хуже — собирать фрукты на плантации, чтобы хоть как-то выжить, — это не для нее — она создана для лучшей доли.

Артур Смит воспринял ее историю без всяких вопросов. Все, что его волновало, — симпатичное личико, соблазнительная фигура, сносный голос и артистический талант. Женщины были для него игрушками.

Гостиничный клерк жадно пожирал глазами ее грудь, просвечивающую сквозь тонкую ткань, вытирая об униформу потные руки. Она оставалась безразличной к подобным признакам внимания. Она вздернула головку, сунула с безразличным видом счет в сумочку и объявила:

— Я передам счет своему менеджеру мистеру Смиту. Он за все заплатит. Я никогда не снимаю для этого перчаток. — Больше она ничего не собиралась говорить этому юному нахалу и, проклиная этого чертова Артура, отправилась к выходу.

Клерк, с трудом оторвавший взгляд от обворожительного бюста, едва промямлил ей вслед:

— Но… мистер Смит… Мистер Смит уехал из отеля сегодня рано утром в наемном экипаже.

«Ублюдок! — только талант актрисы помог ей сдержаться, не показать своих чувств и не обернуться. — Он просто сбежал от меня, и они это видели. По крайней мере, он мог заплатить по счету, тогда я смогла бы уехать…»

Молли заметила в зеркале, какими взглядами провожали ее менеджер гостиницы, три клерка и полисмен. Руки в перчатках вспотели.

«Уехать из «Паласа»?.. Как?» — ее мучили сомнения, миндалевидные голубые глаза еще больше расширились и, сейчас она готова была воткнуть нож в задницу Артура. — Как же мне, надоумьте Христа ради, смотаться с мессы?»

А юноша-клерк так и стоял, тупо глядя ей вслед, очарованный видением Молли. Как же он ненавидел всех этих людей, которые заставили его быть таким нелюбезным с этой несчастной женщиной. Что ж, ему нужна эта работа — у его семьи не было другого дохода. Он не мог помочь ей ускользнуть на свободу, как хотел того. Ведь именно так поступают все благородные джентльмены в романах.

Тут он не выдержал и побежал догонять Молли.

— Простите, мисс, — он стеснялся поднять на нее глаза. — Мой напарник, который работал сегодня ночью, сказал мне, что мистер Смит ждал в холле, пока не принесли газету, затем он поднялся наверх и несколько минут спустя вернулся уже с вещами, велел нанять кэб.

Видно было, что парень на самом деле сильно расстроен. Молли даже хотелось как-то подбодрить его, но что она могла ему сказать?

Артур поднял ее на высоту, несоизмеримую с ее талантом и опытом, ввел в общество, раздул вокруг нее шумиху, весь город был оклеен афишами с ее портретом, набрал кучу кредитов, надавал обещаний, а когда премьера погорела в прямом смысле слова, сбежал как трусливый заяц.

Молли были близка к панике. У нее оставалось всего несколько долларов в сумочке — не хватит даже на приличный завтрак. Оставшиеся в номере наряды не покроют стоимости счета за отель. Артур был так уверен, что «Богиня любви» принесет ему успех, что задолжал куче людей.

Только правда могла ей сейчас помочь. Молли Кеннеди выглядела сейчас очень испуганной молодой женщиной, но она не была стервой. Глубоко вздохнув, она призналась:

— Мне очень жать, что мистер Смит сбежал… — голос ее задрожал, и по щеке сбежала отнюдь не гениальная актерская слеза. Гордость — это все, что у нее осталось. — Если мистер Смит не вернется, я останусь абсолютно без средств…

Сейчас Молли уже жалела, что впутывает парня в свои неприятности, — ему было лет шестнадцать, может, чуть больше, и он явно недоедал. Он ни в чем не виноват, у него есть хозяева, и они приказывают ему. Она потрепала его руку и одарила мягкой улыбкой, сказав при этом с легким европейским акцентом:

— Не беспокойся, я не хочу доставить тебе неприятности… Если меня арестуют, я покину отель, как леди, я и есть леди. Я все понимаю — это не твоя вина.

Он чувствовал себя так, будто проглотил целое яйцо, и ничего не мог сказать, даже если ему было бы что. Он всем сердцем хотел помочь этому смелому и прекрасному созданию.

Парень уже готов был вернуться в распоряжение менеджера отеля, когда двое мужчин появились у входа. Им всегда пользовались кэбмены, чтобы высадить солидных клиентов, не желавших проходить через парадный подъезд по каким-то своим соображениям. Они отчаянно спорили о чем-то друг с другом, не обращая никакого внимания на клерка, но тут же остановились, увидев Молли.

Она не встречала никого из них раньше, на вид обоим было около тридцати. Опасаясь, что это еще одни кредиторы Артура, она отступила назад.

Один из двоих, который был повыше ростом, холеный блондин в твидовом пиджаке, воскликнул:

— Это же она! Богиня любви!

— Совершенно точно, — подтвердил второй, смуглый щеголь, мнущий в руках элегантную шляпу. — Ее нельзя ни с кем спутать… даже одетой!

Сказано это было отнюдь не шепотом. Вокруг было много людей, и Молли почувствовала за спиной шепоток. «О, Боже, это еще не конец моим бедам!» — подумала она с тоской. Менеджер отеля, собрав вокруг себя трех подручных и стража порядка, внимательно следил за происходящим, готовый в любой момент пресечь ее попытку бегства.

Видевший все это, высокий незнакомец приблизился к Молли, демонстрируя прекрасные белые зубы и улыбку барракуды, полуутвердительно произнес:

— Неужели это вы, Афродита?!

— Вы не ошиблись, — ответила Молли с напускной небрежностью актрисы, привыкшей выслушивать комплименты.

Мужчина поклонился, как будто собирался нырнуть в бушующее море. Его бледное лицо отдавало холодом мрамора.

— Вы так прекрасны, мадам, мне не хватает слов, чтобы выразить свое восхищение, вы — богиня!

Подобное ей приходилось слышать не раз, но никто еще не позволял себе делать ей комплименты с таким равнодушным видом. Этот субъект раздражал ее. Она нахмурилась и всем своим видом изобразила безразличие.

В этот момент к ним подошел тот второй, блондин.

— Разрешите вас пригласить где-нибудь присесть с нами, в каком-нибудь тихом месте? У меня есть к вам предложение.

«К черту всех кредиторов и новых кандидатов в любовники, — мелькнуло в голове Молли. — Слишком много неприятностей до завтрака!»

— Простите, сэр, — решился прийти на помощь Молли ее юный почитатель, — мадам хотела дать мне одно задание, она очень торопится…

Блондин, не обращая внимания на неумелого заступника, продолжал:

— Не хотелось бы, чтобы мое поведение показалось вам бестактным, но у меня действительно есть деловое предложение к вам. Я хотел бы предложить вам одну роль… Впрочем, мне бы не хотелось посвящать в это половину населения Сан-Франциско, — он убедительно кивнул в сторону прислушивавшихся к их разговору постояльцев и обслуги. — В этом холле народу больше, чем на железнодорожном вокзале.

Роль? Он предлагает мне роль? Почему же я, актриса, должна отказываться? — Молли старалась не показать свое волнение. Она готова была плясать от радости.

— Мадам, я могу проводить вас в такое место, где вы можете спокойно поговорить, — мальчик готов был на любые услуги. — Вы можете пройти, например, в библиотеку…

Молли очень хотелось как-то отблагодарить его за поддержку, но ей не хотелось терять инициативу.

— Может быть, лучше мы пройдем в кафе, — я как раз собиралась позавтракать, — там и поговорим. У меня маковой росинки не было во рту со вчерашнего вечера.

— Вы почтите нас своим присутствием… Я вас приглашаю. Могу ли я предложить вам свою руку? — Блондин сказал это с облегчением, еще с трудом веря в свою небольшую победу.

Молли предпочла бы платить за себя сама, а не одалживаться за призрачные обещания, но еще раз взглянув на решительного вида полисмена и менеджера, она кивнув, согласилась на предложение.

— Приятного аппетита, мадам, — клерк взял из ее рук гостиничный счет. — Наши заботы могут подождать…

Она благодарно улыбнулась ему. Потом, повернувшись к двум джентльменам, ожидавшим ее, попросила:

— Господа, позвольте мне на минуту задержаться — мне нужно сказать несколько слов этому молодому человеку, увидимся в кафе.

Мужчины расступились, а Молли, схватив парнишку под локоть, отвела его в сторону.

— Возможно, счастье вновь улыбнулось мне… Пусть даже не главная роль, пусть небольшая… Я все равно соглашусь. Ты не знаешь, кто эти господа? Они имеют отношение к театру?

— Я не часто бываю в театре, — клерк смущенно опустил глаза.

— Маленькая роль, так маленькая, во всяком случае, я смогу оплатить счет, — и Молли пожала ему руку. — Большое спасибо тебе за сочувствие и доброту, я этого не забуду.

Юный клерк вспыхнул, щеки покраснели, а глаза так горели восхищением, сердце рвалось у него из груди. Она разжала его руку и он увидел на ладони золотую цепочку.

— Что вы?.. Я не могу взять это!..

— Бери! Это за твою доброту, — она одарила его улыбкой. — А теперь я должна идти, меня ждут. Мы еще увидимся.

Он, глубоко взволнованный, долго смотрел ей вслед.

В дверях кафе Молли почти столкнулась с крупным краснощеким господином, он окликнул ее по имени и крепко схватил за руку, — от него разило виски.

— Что вам угодно, сэр? Отпустите немедленно мою руку!

— Мне нужна ваша ласка, мадам!

— Пошли вы к черту! — она так резко оттолкнула его, что он, потеряв равновесие, осел на колени.

Резким громким голосом, как со сцены, Молли сказала:

— Вы не джентльмен! — и, повернувшись к дверям, вошла в кафе, как флагманский линкор в родную гавань.

Кафе было отделано в викторианском стиле: позолота, лепнина, темно-красные занавеси, обои в розовых и желтеньких цветочках, — все, что Молли так не любила и считала безвкусным.

Двое мужчин ждали ее за столиком. Они о чем-то спорили, но, увидев Молли, сразу прервали разговор. Блондин тут же вскочил со своего кресла. «По крайней мере, здесь полно народу, и они не причинят мне вреда», — подумала Молли.

— Мадам, прошу вас простить, что сразу не представился… Поймите мое волнение… когда я увидел вас… Вчера мы были в театре… еще до пожара… но, конечно, мы с вами незнакомы… — Блондин волновался, но Молли не оказала ему никакой поддержки. Конечно, они читали утреннюю газету и, все же предложили ей роль, или они не читали Рецензии, и этим объясняется их предложение дать ей роль?

— Меня зовут Шелдон Роквелл, — блондин произнес это таким тоном, как будто одно его имя что-то значило. — А это мой младший брат Хэрлен.

Тот, щелкнув каблуками как прусский кавалерист, церемонно поклонился.

Официант подал меню и Молли пробежала глазами названия чудесных блюд и деликатесов, все еще, не будучи уверена, что это не ловушка. Возможно, им просто льстило находиться на публике в компании с красивой и известной актрисой.

— Вы что-то говорили о роли для меня, мистер Роквелл?

— О, да, конечно! Я и мой брат хотели бы предложить вам… но сначала вы должны что-то заказать на завтрак. Вам надо отлично питаться — ведь женщины обычно так привередливы в еде…

«Я привередлива? Ты, пустозвон!» — она снова принялась изучать меню. И заказала больше, чем могла съесть:

— Ломтик бекона, яичницу с помидорами, жареные устрицы, горячую пшеничную булочку с медом, фруктовый салат со сливками и чашку черного кофе.

Хэрлен Роквелл даже присвистнул, но Шелдон, не обращая на него внимания, заказал для обоих чай и рогалики с джемом.

— Мы уже завтракали, — объяснил он свой скромный выбор.

Они почти не разговаривали пока ели. Молли же не могла припомнить, когда в последний раз она так ела — без всякого удовольствия. Ей уже казалось, что театр был только предлогом, и они не имеют к сцене никакого отношения.

— Вы часто бываете в театре? — спросила Молли.

— Нет, — Шелдону показалось, что он ответил слишком резко, и добавил: — Правда, я иногда хожу в оперу. Вы любите оперу?

— Опера есть… опера, — улыбнулась Молли, ее или любят, или ненавидят.

Шелдон был несколько удивлен ее ответом.

— Я люблю хорошие голоса. Впрочем, вы правы, ничто не сравнится с оперой.

Молли и так не сомневалась в своей правоте, она никогда в жизни не была в опере, и ей претил оперный фанатизм. Может, ей повезло, а может, это ему не понять ее игру.

Хэрлен шумно размешивал сахар в чашке. Он раздражал Молли, с первой минуты их знакомства ей показалось, что он способен на любую гадость. Молли очень хотелось вновь спросить о роли, но инстинкт подсказывал ей, что нужно подождать. Пусть он сам заговорит об этом. Если она проявит излишнее любопытство, это скажется на размере ее будущего гонорара.

— К сожалению, я уже давно не была в опере, у меня столько дел… — она старалась поддерживать разговор.

— Я вхожу в общественный оперный совет, — обрадовался Шелдон. — Мы хотим воскресить «Метрополитен-опера». Вы ведь знаете, он уже несколько лет закрыт. О, это так печально…

— Я думала, в Сан-Франциско есть оперный театр.

— «Гранд-опера» — просто коровий хлев, все покрыто пылью!..

Шелдон не сказал Молли, что богатые боровы, которые собираются в оперном комитете, создали его лишь для того, чтобы демонстрировать друг другу бриллиантовые заколки для галстуков.

— Вы тоже входите в оперный комитет, мистер Роквелл? — спросила она Хэрлена.

Он сам удивился подобному предположению.

— Я предпочитаю развлекаться на пляже, в танцевальных залах, кегельбанах…

«И публичные дома для таких придурков, как ты!» — произнесла про себя Молли.

Шелдон понял, что разговор принимает нежелательный оборот:

— Мы так сожалеем, что ваша премьера сорвалась из-за пожара.

Хэрлен издевательски хмыкнул. Шелдон осуждающе глянул на брата.

— Театр на ремонте и вы не сможете сейчас там выступать. Поэтому мы с братом решились предложить вам гарантированный заработок в течение года, может, чуть больше…

Молли была удивлена. Какая пьеса может гарантировать годовую прибыль? Но промолчала.

Шелдон воспринял ее молчание как плохой знак и решил подсластить пилюлю.

— Мы гарантируем вам содержание в течение года. Это хорошие деньги, уверяю вас. Мы также обещаем вам приличную квартиру, наряды, дорожные расходы…

— Мне придется работать не в Сан-Франциско?

— Нет, — Шелдон предложил расклад расходов на неделю, сумма была очень значительная. — Я ничего не забыл?..

— Премия! — напомнил Хэрлен.

— Да, да, вы получите за эту работу еще и премию.

— Сколько?

Шелдон вопросительно поглядел на нее, он все еще опасался, что она откажется, но теперь он понял, что просто неправильно изложил предложение. Деньги — вот, что ее интересовало. Он назвал большую сумму.

Молли и бровью не повела, не такая она простачка, как им кажется.

— Может, это и подходящая оплата для роли, о которой вы говорите, но я не новичок, и не все, что произносится со сцены, меня устраивает.

Хэрлен снова хмыкнул. Он провел достаточно времени в борделях, чтобы не понимать — эта штучка обойдется им даже дешевле, чем они думали. Может, скинуть цену?..

— Откровенно говоря, — продолжала Молли, — у меня появились сомнения. Уж не хотите ли вы предложить мне что-то неприличное? Да, мне нужна работа, но я должна знать, что я буду делать. Не крутите вокруг да около. Вы предлагаете мне играть на сцене или что-то другое?

— Ничего подобного, — Шелдон сменил тон, он привык, что леди, которых он знал, имели и свою цену, и свое место.

Молли сделала вид, что хочет встать и уйти.

— Подождите! — Шелдон взял ее за руку. — Мы нуждаемся в вас!

— Мы просто пропадем без вас, — мрачно добавил Хэрлен.

Молли почувствовала, что оба запаниковали. Предложение сделано, обещанной суммы хватит не только на то, чтобы расплатиться с долгом, но и хватит на многое другое.

— Продолжайте, — сказала она, снова усаживаясь за стол.

— Мы хотим, чтобы вы стали учительницей в школе.

Молли громко расхохоталась, не обращая внимания на удивленные взгляды посетителей кафе.

— Послушайте, — Шелдон вновь перешел на просительный тон. — Вы нужны нам.

Молли больше не скрывала своего любопытства.

— Вы что-нибудь слышали о наследстве Форчунов? — спросил Шелдон.

— Нет, а что?

— Да об этом говорит вся Калифорния. Аарон Форчун, мой дядя, нажил солидный капитал на золотых приисках. Это было давным-давно…

— Огромное состояние, — подтвердил Хэрлен. — Простой золотоискатель заделался богачом.

Молли задумалась, но не о том, что растолковывали ей братья. Судя по письмам и другим бумагам, оставшимся после смерти ее тети Биби, отец Молли когда-то тоже мыл золото и тоже разбогател.

— Аарон Форчун хотел, чтобы его имя вошло в книжки по истории вместе с другими именами крупных промышленников. Он считал себя первооткрывателем в Калифорнии, но никто на это не обращал внимания.

— Потому, что все это были бредни! — Хэрлен допил остывший чай.

— Но какое это имеет отношение к вашему предложению предоставить мне место учительницы? — недоумевала Молли.

— Наш дядюшка умер, так и не осуществив свою мечту освоить горные реки для торговых перевозок.

— Особенно в тех местах, где он мыл золото? — вопросительно уточнила Молли.

— Условия! Расскажи о них! — вмешался Хэрлен.

— Компания дяди Аарона перейдет к его внуку Уинслоу Форчуну, если ему удастся за пять лет осуществить мечту деда, — разъяснил Шелдон.

Молли все еще не понимала, чего от нее хотят.

— Так против чего вы боретесь, мистер Роквелл? Не хотите, чтобы реку использовали для торговли?

— Это дикие и опасные места, на реке — пороги размером с целый дом. Коммерческое ее использование не только затруднено, оно просто невозможно.

— На самом деле, главное, — деньги, — снова встрял в разговор Хэрлен. — Если Уинслоу Форчун проиграет, все восемь миллионов перейдут ко мне и Шелдону — других родственников нет.

— Поняла, значит, пятилетний срок заканчивается через двенадцать месяцев?

— Попали в точку, мадам. Братец Уинслоу зря теряет время и деньги, наследство ему не выиграть…

— И какова моя роль в вашей пьесе?

— Нам необходимо, чтобы кто-то информировал нас о том, что происходит в доме кузена.

— Так вам нужен шпион?!

— Можете называть это как хотите, — Шелдон пожал плечами.

— Мне очень жаль, господа, но я не умею одновременно петь, танцевать и произносить реплики, к тому же, у меня нет опыта в подобной роли. Не представляю, как можно выполнить такое задание…

— Очень просто. Вы будете работать на Уинслоу, общаться с ним, его служащими, — все еще не теряя надежды, произнес Шелдон. — Он нанял много людей, у них есть семьи…

— А детей кто-то должен учить… — продолжала мыслить Молли. Все вроде бы просто, но у этих двоих что-то еще на уме, какой-то подвох. — Это он сам предложил вам найти для него учительницу?

Шелдон неожиданно покраснел.

— Он не доверяет нам. Его адвокат дал объявление в газету, мы его прочли…

— А этот адвокат тоже получит свою премию в следующем году?

— Без сомнения, — Шелдона стала раздражать ее настойчивость. Он предлагает ей работу! Послать бы ее к чертям, но она им нужна. Им нужен человек, которого они смогут полностью контролировать, и эта актриска с долгами, как раз им подходит.

— Если я приму эту роль, то должна работать учительницей в лагере для лесозаготовителей, не более того?

— И посылать нам раз в неделю информацию со всеми подробностями.

— Вы должны стать другом Уинслоу, — добавил Хэрлен.

— Другом? Насколько же близким? — язвительно спросила Молли. Кажется, им нужна проститутка, а не актриса.

— Напрягите ваше воображение! — неожиданно резко сказал Шелдон. — Добывайте информацию любыми способами, которые вас устроят. Это все, что мы от вас требуем.

— И тогда нашему кузену придет конец! — Хэрлен даже подскочил с места от возбуждения.

Молли задумалась. Инстинкт подсказывал ей, что оба эти типа — отъявленные мерзавцы, но и упускать такую сказочную возможность — заработать приличную сумму денег — она не могла.

— Вернемся к вопросу оплаты. Будет вполне справедливо, если часть обещанного мне гонорара я получу авансом, — закончила разговор Молли.

Через час она была готова к отъезду. Вещи сложены, счет за проживание уже оплачен. На ней теперь было скромное серое дорожное платье — богини Афродиты больше не существовало. Ее ожидал небольшой домик, снятый братьями Роквеллами. Она заглянула в свою сумочку: ее не устраивала моральная сторона дела, но припрятанная кучка купюр дарует спасение. О, ужас! Артур перед тем, как сбежать, ограбил ее, вытащив из потайного карманчика все деньги, которые ей с таким трудом удалось скопить.

«Проклятье! Чертов ублюдок! Когда-нибудь я найду тебя и разобью твою мерзкую башку!»

Что же оставалось? Только уповать, что эта новая роль ей удастся. «Вперед — за наследством!»

В дверь постучали. Пришел коридорный забрать ее вещи.

— Вы готовы, мадам?

— Да, я ко всему готова, — и Молли, гордо подняв голову, покинула номер «Паласа».

Глава 3

Сэмпсон Левин восседал в кожаном кресле, вытянув ноги. Его мысли витали вокруг большого листа бумаги, лежавшего на столе. Это была афиша премьеры постановки комедии «Богиня любви» — причины вчерашнего пожара в театре «Мажестик». Постановка могла принести ей славу. Афишами был завешан весь город — на стенах, рекламных будках, деревьях… Вчера они были глашатаями победы, сегодня — свидетелями поражения.

Сэмпсон грустно помотал головой. «Прелестная женщина! Ее карьера погибла в огне…» А ведь у него были связаны такие заманчивые планы насчет нее…

Задумав что-то, он уже не отступал. В обед он заезжал в «Палас», но гостиничный клерк сказал, что актриса уже расплатилась и съехала. По счету платил высокий, хорошо одетый господин. За небольшую мзду он выудил все интересовавшие его детали отъезда актрисы…

Дверь с тяжелой металлической монограммой резко распахнулась, в кабинет, отстранив помощника Дженкинса, ворвался Уинслоу Форчун.

— Сэмпсон, когда же вы дадите мне ответ? Вы нашли женщину, которую я искал?

— Не все сразу, уважаемый, не все сразу!

Дженкинс бесшумно притворил дверь в кабинет, оставив адвоката наедине с клиентом. Сэмпсон отметил про себя, что Уинслоу одет в тот же мятый костюм, галстук небрежно повязан. «Интересно, как часто он меняет костюм?» Сам адвокат одевался у лучшего портного в городе и, разумеется, самого дорогого. Уинслоу же даже не удосужился отдать в гостинице свой костюм почистить и отгладить.

— Отличный день, Уинслоу! Присаживайтесь.

— Ужасный день! Я лучше постою.

— Как вам будет угодно, — Сэмпсон указал на афишу.

— Я только что разговаривал с редактором «Дейли ньюс», — сказал Уинслоу, разглядывая афишу. — Никто так и не откликнулся на наше объявление об учительнице. Никто!

— Я знаю, — спокойно ответил Сэмпсон, иронично поглядывая на этого медведя, случайно забредшего в приличный дом.

— Но почему!

— По многим причинам. Главная — не многие согласятся ехать в глушь, в преддверии зимы. Вы ведь наверняка уже искали добровольцев в Обурне, Плейсвилле, Джорджтауне?

— И еще в Сакраменто, Мейерсе, Коломе, Килей и других местах. Разве в Калифорнии не осталось учителей? Они что — перевелись, черт возьми?

— Никто не захочет работать у черта на куличках вдали от любого города. Такая перспектива отпугнет любого. За последние три года я послал к вам восемь женщин-учительниц, и все они сбежали.

— Две остались и вышли замуж, — возразил Уинслоу.

— Но остальные шесть не смогли этого сделать, — парировал Сэмпсон. — И что особенно плохо, они даже не доработали до конца семестра. Последнюю учительницу до сих пор разыскивают, но никто о ней ничего даже не слышал.

— Знаю, я нанимал людей, чтобы нашли ее, и… ничего. Конечно, она сбежала с ухажером. Другого объяснения я не вижу. Сэмпсон, если я не найду другую учительницу, мои люди бросят работу и увезут куда-нибудь свои семьи. Я уже потерял нескольких специалистов и плюс к тому же — я теряю свою репутацию. Я обещал им и не держу своего слова! — Уинслоу плюхнулся в кожаное кресло с высокой спинкой. — Я обещал своим рабочим, что построю школу в поселке для их детей. И сдержу свое слово. Мне нужен хоть кто-нибудь, чтобы воспитывать и учить детей.

Уинслоу был расстроен и тих. Сэмпсон наблюдал с любопытством за метаморфозой в поведении клиента и друга. Такое уже случалось не раз с тех пор, как он взялся вести это дело о наследстве. Эгоизм дедушки, мечтавшего попасть в книги по истории, сгубил молодость его внука. Стремление Уинслоу выполнить завещанное превратилось в манию. Собственные мечты и желания Уинслоу отступили на второй план, даже любовь побоку. Его невеста отказалась от помолвки, не желая ехать с ним в глушь. Он отпустил девушку, и она вышла замуж за одного банкира из Окленда.

Скоро кончатся пять лет, оговоренные в завещании, и вопрос о наследстве будет окончательно решен. Какая ноша упадет тогда с плеч Сэмпсона! С плеч Уинслоу тоже.

— Не так просто найти женщину на это место, Уинслоу. Где искать подходящую кандидатку?

— Я найму мужчину!

— Мужчина может заработать гораздо больше на другой работе…

— А я и буду платить ему больше.

— Черт возьми? В городе поговаривают, что последнюю учительницу разбудили среди ночи и швырнули в реку!

— Кто распускает такие слухи?

— Мне сказал об этом редактор «Дейли ньюс» вчера утром. А вам он не говорил?

— Нет, у него кишка тонка, заявить мне такое прямо в лицо!

— Думаю, вы правы, но сказал, что этот слух бродит по городу уже больше месяца.

— Агата Пауэл еще месяц назад работала в школе. Я знаю, откуда идет эта вонь, Сэмпсон!

— Ты, конечно, думаешь, что обедню испортили братья Роквеллы?

Уинслоу кивнул в ответ. Он уже давно подозревает, что именно Роквеллы создали проблему с учительницей. Подобные методы вполне вписываются в их понимание «цивилизованных» методов борьбы за наследство. Они перекупали лесорубов, суля им более высокие доходы в других местах, мешали отправке грузов, запугивали возможных покупателей его леса, подбивали сбежать учительниц… При этом Шелдон и Хэрлен в отличие от других мерзавцев, предпочитали делать грязную работу чужими руками.

— И это мои единственные родственники! Как бы я хотел быть сиротой…

— Мы это можем устроить, — поддразнил его Сэмпсон. — В Сан-Франциско можно подкупить кого угодно, были бы деньги.

— Всех, кроме учительницы. Что касается этих двоих братцев, то я не позволю никому другому расправиться с ними, это удовольствие я приберегаю для себя, когда все кончится.

— Я тебя понимаю. У каждого человека есть право самому придушить в объятиях дорогих родственников.

— Придушу я одного Шелдона. Хэрлена же раздавлю как букашку, а потом… — он снова взглянул на афишу. — Зачем ты мне это дал?

— В память о горяченьком шоу в Сан-Франциско. Такие афиши были расклеены по всему городу, я снял одну из них со стены у входа в контору.

— Пожар сильно разрушил здание театра? — ничего более умного он не нашелся спросить. В нем вспыхнули воспоминания, и он не хотел, чтобы Сэмпсон заметил его реакцию на афишу.

— Театр сгорел, но не до конца. После пожаров в Чикаго и Бруклине несколько лет назад люди стали бояться ходить в театры. Сгорели декорации, сцена. Вода усилила разрушения. Можно сказать — Афины пали. Критики более язвительны — «Богиня любви» сгорела от чувств.

— Для нее это катастрофа, — Уинслоу ткнул пальцем в афишу. — Она прелестна…

— Еще бы, — подмигнул Сэмпсон, — но как ты это заметил? Сейчас она просто безработная актриса. В «Мажестике» начался ремонт. Потом будут ставить другую пьесу…

Уинслоу глубоко задумался.

— А она не сможет учить детей? Я знаю одно местечко в горах, ну прямо созданное для богини!

Сэмпсон расхохотался.

— Извини, Уинслоу, но даже ты не сможешь найти богиню. Она исчезла. Эта афиша будет согревать тебя воспоминаниями в долгие зимние ночи в твоих горных краях.

— Ты очень любезен. И куда же она отправилась? — Уинслоу уже не старался скрыть свой интерес к этой женщине.

— Куда-куда?! — передразнил его Сэмпсон, — Она уже нашла себе покровителя и днем покинула «Палас». Роль сыграна, а ее менеджер сбежал из города. Она поступила так, как и любая друг женщина в ее обстоятельствах.

Уинслоу ничего не мог на это возразить. Конечно, она не святая. Жаль только, что он не успел сделать ей предложение раньше.

Сэмпсон думал о другом. У него не было личных мотивов связаться с прелестной Афродитой. Его вполне устраивала очаровательная вдовушка миссис Фриман, женщина страстная и независимая. С тех пор, как шесть лет назад умерла жена Сэмпсона, миссис Фриман взяла на себя обязанности на его супружеском ложе, предоставив ему полную свободу решать все остальные проблемы самому. Сэмпсон по достоинству оценил это преимущество своего положения, их связь не была ему в тягость. Она понимала его и не покушалась на его свободу. Чего же большего хотеть?

Сэмпсон заставил себя вернуться к проблеме Уинслоу. Скорее всего, его клиент проиграет борьбу за наследство, но надеялся, что приятель не очень болезненно перенесет этот удар судьбы, когда все разрешится. Ему был приятен этот Уинслоу Форчун. Кузены Роквеллы были ему совсем несимпатичны. Хотелось защитить Уинслоу от этих двух придурков. Однако чаша весов перевешивала в пользу этих чертовых братцев. Чтобы хоть как-то разрядить атмосферу, Сэмпсон предложил:

— Почему бы нам не совершить какое-нибудь дикое безрассудство в эту последнюю ночь вашего пребывания в Сан-Франциско?

— Пожалуй, я не против, если бы меня этой ночью сбили бы с пути праведного, — согласился Уинслоу.

— Только прошу вас, не в этом наряде. Давайте нанесем визит моему портному.

— К вашему портному? Какого черта? Вы уже предлагали мне это прошлой осенью, и он пошил мне несколько костюмов, которые я ни разу не носил. Кажется, я и так ему переплатил!

Сэмпсон добродушно рассмеялся.

— Хорошо, тогда выметайтесь отсюда! Я заеду за вами в отель в восемь часов.

— К этому часу я постараюсь вас удовлетворить и выряжусь как городской хлюст, обещаю.

— Да уж, пожалуйста, а то вы выглядите как Дикарь. Все, все, убирайтесь! У меня есть еще куча дел, нужно кое с кем повидаться…

— И найти для меня учительницу, — напомнил Уинслоу.

— Да, да, может, и это!

Глава 4

Хэрлен оглядывал Молли так, как будто он купил себе новую кобылицу. Она еще удивилась, как это он ей в рот не заглянул, проверить все ли зубы на месте. Стиснув зубы, она ждала оценки своего внешнего вида. Наконец, он удовлетворенно кивнул.

— Надо полагать, все в порядке? — Молли сменила свой экзотический акцент, которым отличалась ее речь в «Паласе», на тон, скорее свойственный разговору на рынке в Балтиморе. — Ну, так нет, все ужасно, гадко… — Она жестом указала на несколько приталенных черных шерстяных платьев, украшенных лишь маленькими шелковыми воротничками и манжетами. Еще хуже выглядела мрачная шляпка из кастора. Когда она училась в приходской школе, ее и то лучше одевали. — Я не могу это носить, во всем этом я буду выглядеть как монахиня.

— Черт возьми, вы ею и будете, сестра! Вы и под вуалью не сможете скрыть свое очарование уличной девки. Дешевой и глупой! — Хэрлен стал приближаться к ней, но Молли приняла боевую стойку, готовая защищаться.

— Только попробуй, ублюдок! Попробуй и останешься без своего причиндала, которым ты так гордишься на пляже! — Молли уже знала, как поставить на место Хэрлена Роквелла и его приторного братца Шелдона. Ей нужны деньги, конечно, но это не повод подпускать к себе эту парочку. Слава Богу, целый год она их не увидит. Один только год, и все будет кончено, тогда она сможет уехать из Калифорнии с полным карманом денег и высоко поднятой головой! Она покорит восточное побережье. «Богиня любви» будет жить. Афродита получит положенное богине.

Шелдон Роквелл вошел в комнату, не считал нужным предварительно стучать или спрашивать разрешения. Уплатив арендную плату за дом, он заработал себе такое право. Он даже бровью не повел, увидев, готовых сцепиться взбешенного с красной физиономией Хэрлена и Молли, обороняющуюся подсвечником.

— Вы уже одеты, отлично. Отправимся в контору адвоката Левина, он примет вас через полчаса. Я отослал ему записку вместе с газетным объявлением в «Дейли ньюс». Кэб уже стоит у входа. Левин будет вне себя от радости.

— Еще бы, такого он не ожидал! — Хэрлен заржал. Он отлично знал, какой проблемой стали для Уинслоу Форчуна поиски новой учительницы. Не было для него секретом и то, куда пропала предыдущая кандидатка и кто распускает слухи, о ее несчастной судьбе.

Шелдон с опаской поглядывал на брата. Его грязный язык мог испортить все дело.

— Но Левин не должен видеть нас или что-то заподозрить!

— Я не могу отправиться к этому адвокату в таком виде, — Молли представить себя не могла на людях в подобном одеянии, даже в грязной конторе какого-то адвоката. Кто же наймет такую уродину? — Это платье совершенно не годится.

Шелдон вытащил из жилетного кармана массивные золотые часы и посмотрел на время.

— Вы поедете в том, что на вас одето, нравится вам или нет. Вы опоздаете, если сейчас же не поедете.

— Чего спешить? — удивился Хэрлен. — Других кандидаток не будет.

— Повторяю, я никуда не поеду в таком виде!

— Поедете! И сию же минуту! — с этими словами Шелдон резко развернулся и вышел из комнаты.

— В кэб, капризная леди! — Хэрлен подтолкнул Молли к выходу. — Мы еще посмотрим, как вы исполните роль леди!

Вопреки своему наглому тону, он с опаской поглядывал на руку Молли, все еще сжимавшую подсвечник. Он был не против трахнуть ее, но уже попробовал ее коготки. Он не сомневался в ее решимости воспользоваться этим или любым другим предметом.

— После вашей встречи мы будем ждать в кафе «Собачье счастье», — и Хэрлен захлопнул дверцу кэба.

Офис Левина выглядел так, как Молли и ожидала: массивная мебель, стены обшиты деревом, книжные шкафы. Она немного волновалась в ожидании этой встречи, чувствуя себя не в своей тарелке. Ее настроение совсем испортилось, когда она перехватила хмурый взгляд клерка, осмотревшего ее наряд. Сердце учащенно билось, когда она входила в кабинет адвоката.

Известный своим красноречием и отменным стилем, Сэмпсон Левин ощущал себя актером-трагиком. Он не позволял себе лишних жестов и слов.

Однако в тот момент, когда Дженкинс ввел в кабинет Молли, Сэмпсон почти забыл о своем имидже. С несвойственным ему волнением, он уставился молча на прелестную даму. И только присутствие Дженкинса, ожидавшего дальнейших распоряжений, вернуло его в обычное состояние.

— Мистер Левин, — сказал Дженкинс торжественным тоном, — представляю вам мисс Моллин Кеннеди из Балтимора.

Сэмпсон вышел из-за стола, чтобы приветствовать ее, попутно отметив, какое на ней безвкусное платье.

— Очень приятно, мисс Кеннеди, — приветливо произнес Сэмпсон, пожимая ей руку. Он просто не верил такой удаче.

Молли несколько успокоил этот доброжелательный прием. Не остался без внимания и заинтересованный взгляд адвоката. В конце концов, может все и не так плохо?!

— Рада встрече с вами, мистер Левин, — произнесла Молли, таким тоном, как ей казалось, должна разговаривать учительница с директором школы.

— Мистер Левин, мисс Кеннеди откликнулась на наше объявление в газете, — сообщил Дженкинс.

— Прекрасно, прошу вас, присаживайтесь.

Молли грациозно села в кресло, она полностью контролировала себя.

— Как долго вы уже в Сан-Франциско, мисс Кеннеди? — спросил Сэмпсон. Так лучше всего начать разговор. Она и не знала, как давно он задумал встретиться с ней.

Он внимательно выслушал ответ. Она в городе уже почти целый месяц и живет у престарелых родственников. Ей приходится искать работу, так как старая тетя больна, и она должна материально помочь ей.

Сэмпсон был восхищен. Отличный предлог! Она говорила так уверенно, с таким достоинством и прекрасно будет смотреться в классной комнате. А у него были связаны с ней такие заманчивые планы.

Пока Сэмпсон говорил, Молли держала паузу. Размышляя, действительно ли он предложит ей эту работу. Никто не сообщил Молли, как озабочен был Уинслоу Форчун поисками учительницы, и она ожидала, что ей предстоит еще соревнование с другими кандидатками. Она не знала, сколько их уже было и сколько сбежали.

Молли представляла себя Саммит маленьким городком, похожим на другие подобные в Мэриленде, где она выросла. Она думала, что школа в Саммите не отличается от той, в которой она сама училась. Конечно, это не монастырская школа, та, наверное, побольше и поприличнее. Молли все еще: сомневалась, сможет ли она преподавать в такой школе?

Сэмпсона Левина также волновал этот вопрос. Он теребил усы, скрывая непроизвольную улыбку, а ведь она не сказала никакой глупости и ничего смешного. Он представлял себе реакцию Уинслоу Форчуна, когда богиня любви появится перед ним и объявит, что это и есть новая учительница. Его быстрый ум рождал все новые никчемные вопросы, и он с серьезным видом записывал ее ответы.

— У вас есть опыт работы учительницей? Вы выглядите так молодо.

— Мне двадцать два года, мистер Левин, это не так уж мало.

Порой ей казалось, что она гораздо старше своих лет. Слишком богатыми событиями были последние четыре года.

— Так вы уже преподавали?

— У меня есть некоторый опыт, правда, небольшой, — как все удачливые врунишки, Молли старалась полностью не отступаться от правды. — Я работала около года в монастырском сиротском приюте, преподавала там, учила детей английскому языку.

— Как называлась эта школа?

— Школа Явления Пресвятой Девы Марии в Балтиморе.

«Неплохо», — отметил про себя Сэмпсон. Он посчитал, что наступил момент для них обоих сказать правду.

— Каким образом вы встретили Шелдона Роквелла?

Изумлению Молли не было предела, но она сумела сохранить самообладание.

— Извините, кого встретила?

— Я спросил о Шелдоне Роквелле, том самом, который отправил мне записку о вашем согласии принять наше предложение.

Молли похолодела.

— Будь я проклят, какая чушь! Неужели этот придурок думал, что я не узнаю его почерк! Так что вас с ним связывает?

— Не понимаю, о чем вы говорите!

— Вы действительно хотите получить эту работу или только притворяетесь?

Молли не понимала, как это могло случиться, а в голосе адвоката послышались стальные нотки.

— Да, я хочу получить эту работу, — Молли делала ударение на каждом слове.

— Тогда скажите мне правду. — Молли уже открыла рот, чтобы ответить, но Сэмпсон прервал ее, глаза его стали холодными и колючими. — Не пытайтесь лгать. Я слишком хорошо чувствую, когда меня хотят надуть. Ваша игра была отменной, я восхищен, но постановка закончилась. Кстати, я был вчера в театре «Мажестик», когда начался пожар…

Молли побледнела, на глазах появились слезы. Она злилась на себя и весь мир, и была в отчаянии. Он смеялся над ней! Она вскочила с кресла и направилась к двери.

Слова Сэмпсона остановили ее:

— Уверен, критики несправедливы к вам. Хотя премьера и провалилась, вы были блистательны в своей роли. Я искренне восхищался вами.

— Это правда? — Молли обернулась.

— Не сомневайтесь. Я даже заехал в отель «Палас» сегодня во время обеда, хотел повидаться с вами и помочь продержаться какое-то время, пока вам не предложат другую роль…

— Но…

— Но вы уже уехали, и по счету заплатил господин.

— Да, правильно.

Сэмпсон улыбнулся.

— Я предположил, что именно Шелдон Роквелл предложил вам стать его протеже. И вот вы появляетесь здесь. Я разочарован. Между ролью Богини любви и ролью школьной учительницы лежит такая пропасть.

Глаза Молли вспыхнули.

— Так что же вы хотите предложить мне, мистер Левин?

— Стать учительницей в Саммите. Но вы должны убедить меня, что справитесь и с этой ролью. Кроме арифметики и письма вы могли бы учить детей пению и танцам. Ведь для вас это несложно?

— Конечно.

Сэмпсон был удовлетворен, она снова была актрисой. Никто другой не произнес бы это «конечно» с таким пылом, и был бы так убедителен. Возможно, у нее есть свой интерес в этом деле. И это не просто интерес Шелдона Роквелла. Он уже не сомневался, что Моллин Кеннеди (или как там ее зовут на самом деле) вполне сгодится, если он только не перепугал ее. Быть игрушкой богатого человека гораздо легче, чем стать классной дамой.

— В этой школе всего одна комната, мисс Кеннеди. А дети там всех возрастов, от первого до восьмого классов. Вы справитесь?

Горло пересохло, но она ответила как можно более убедительно:

— Да, да, смогу.

— Саммит всего лишь далекая деревня, до ближайшего города путь не близкий. Развлечений там маловато.

Надежда в глазах Молли не потухла. Сэмпсон продолжал:

— Вас нанимает Уинслоу Форчун, человек строгий и требовательный. Вы не получите от него никаких поблажек, вам придется постараться. Неважно, понравится он вам или вы будете его ненавидеть, но вам придется его уважать и слушаться. Вы все еще согласны?

— О да, я согласна. Мне нужна эта работа.

Сэмпсон не знал, чего ожидать от этой женщины, чьи портреты еще недавно были развешаны по всему городу. Во всяком случае, он не верил в честность женского энтузиазма при таких перспективах.

— Ну, что же… отлично, мисс Кеннеди. Это место — ваше… При одном условии…

«Только этого не хватало!» — по спине снова пробежал холодок. Конечно, без условий дело не обойдется.

— Мне плевать, что вам сказал Шелдон Роквелл об Уинслоу Форчуне. Это очень хороший человек. Честный и благородный. Мне бы не хотелось чем-то ранить его, ему и так достается из-за дьявольских проделок братьев Роквеллов. Шелдон, уверен, хочет, чтобы вы шпионили за ним. И не пытайтесь отрицать это. Вы не первый осведомитель, которого они засылают, и не последний.

— Если вы думаете, что меня наняли шпионить за ним или причинить вред вашему мистеру Форчуну, — удивилась Молли, — почему же вы тогда не отказываете мне в получении этого места?

— Потому что вы и должны быть шпионкой.

— Как?!

— Да вот так. Мне нужно знать все, что вы будете сообщать Роквеллам. Это единственная возможность быть уверенным, что Уинслоу Форчун выберется живым из всей этой передряги.

Молли снова побледнела, глаза расширились.

— Они хотят только получить наследство. Почему же вы опасаетесь за его жизнь?

— Не давайте себя обмануть. Они жаждут этих денег, и пойдут на все ради этого. Они уже пытались разрушить фабрику, калечили людей…

— Для чего вы говорите мне все это?

— Потому, что вы должны знать правду, прежде чем вы туда отправитесь.

— А вы всегда говорите правду, мистер Левин? Какой ваш интерес в данном деле?

Сэмпсон выдержал паузу, не отрывая взгляда от глаз Молли.

— Я был адвокатом Аарона Форчуна, и он возложил на меня ответственность быть его душеприказчиком. Мне уже заплатили независимо от того, кто выиграет наследство.

— Разве вы не надеетесь заработать на этом деле еще?

— В финансовом отношении нет.

— Но вы хотите, чтобы выиграл мистер Форчун?

— Я хотел бы быть уверенным, что наследство получит мистер Форчун. Он много работал для этого и сделал больше, чем мог бы любой другой на его месте, претворяя в реальность мечту своего деда. У меня нет уверенности, что он выиграет. Это была идиотская затея возложить весь груз забот на одного Уинслоу. Братья же Роквеллы ничего не делают, просто ждут, когда их кузен провалится. Я пытался убедить Аарона поставить условием завещания их совместную работу и разделить наследство на троих, но он уперся и ничего не хотел слышать.

— Может, он был уже в старческом маразме?

Сэмпсон посмотрел на Молли. На его лице была вновь ироническая улыбка.

— О нет. Он был тяжелым, несговорчивым человеком, но обладал, к сожалению, ясным умом. Иначе все обернулось бы по-другому. Надо смотреть правде в глаза, дела плохи. Уинслоу говорит, что нам больше ничего другого не остается, как крепче взяться за руки. Дурацкая ситуация! Вы уверены, что хотите влезть в это болото?

— Я уже влезла. Роквелл оплатил мои долги.

Заявление Молли удивило Сэмпсона.

— Я попала в дерьмо! А Роквеллы — это просто подонки.

Сэмпсон согласно кивнул в ответ.

— Вы еще и половины о них не знаете, — он начал ходить по комнате. — Эти мерзавцы на все способны. Вы понимаете, в какой опасности можете оказаться там, в Саммите?

— Не больше, чем здесь — без работы и средств к существованию.

— Хорошо, я понимаю ваше положение. Я сообщу Уинслоу, что нашел учительницу и попрошу его в пятницу встретить в Плейсвилле поезд.

— Подскажите, как вести себя с этим нелегким человеком?

— Просто будьте такой же прелестной! — ухмыльнулся Сэмпсон.

— А у него брови не вырастут выше шляпы?

— Возможно, ведь отец Уинслоу был священником, человеком строгих правил, и сын с трудом изживает следы такого воспитания.

Молли тоже рассмеялась и протянула Сэмпсону руку на прощание.

— Мистер Левин, мне доставила удовольствие встреча с вами.

— Уверяю вас, что получил еще большее удовольствие, дорогая! — сказал Сэмпсон, поцеловав ей руку, и проводил Молли до двери. — Еще одно слово. Почтмейстеры в маленьких городах излишне любопытны. Надеюсь, у вас есть две тетушки, которым вы обожаете писать письма. Возьмите карточку с моим домашним адресом.

Мужчина, ожидавший в передней, когда адвокат освободится, с удивлением посмотрел на вышедшую из кабинета даму и не мог отвести глаз, пока она не сошла с лестницы. Заметив, наконец, Сэмпсона, насмешливо следившего за ним, он тут же вскочил с дивана и поспешил к адвокату.

— Мистер Левин? Разрешите представиться Джед Кэнтрел. Я разыскиваю мистера Форчуна, мне сказали, что он ваш клиент.

Сэмпсон сомневался, впускать ли ему незнакомца в свой кабинет. — «Сюрпризам сегодня нет конца!»

— Я извиняюсь, что так неожиданно врываюсь к вам, но мистер Форчун может уехать и я не смогу сердечно поблагодарить его за помощь двум малюткам во время инцидента с поездом.

— Хорошо, входите и рассказывайте, — он впервые слышал, что Уинслоу проявил себя героем во время какого-то инцидента на железной дороге. Джед Кэнтрел уже не вызывал у него беспокойства. Высокий, мускулистый, лет около тридцати, волосы, видимо, недавно острижены, так как он пытался сдвинуть мозолистой рукой челку со лба, которой уже не было, под глазами темные круги.

— Дети моего брата ехали вчера на одном поезде с мистером Форчуном, — объяснил Кэнтрел. — Они теперь будут жить со мной, их родители погибли две недели назад, у них больше никого нет, кроме меня. Племянник рассказал мне, как был добр к ним мистер Форчун.

— Я передам мистеру Форчуну, что вы заходили.

— Буду вам благодарен. Боюсь, вчера я показался ему плохо воспитанным человеком, — был так занят детьми и своими проблемами, — я потерял работу и был просто в бешенстве.

— Кто вы по профессии, мистер Кэнтрел? — из любезности спросил Сэмпсон.

— Несколько лет я работал на шахте специалистом по взрывным работам, сэр.

— И вы хороший специалист?

Кэнтрел удивленно уставился на адвоката.

— Я всегда точно выполняю все, что прикажут, сэр, не более того.

— Почему же вас уволили?

— Мне дали задание и не приняли при этом необходимых мер безопасности. Это было смертельно опасно. Я пытался объяснить шефу, мы поспорили и он вышвырнул меня.

— Прошу вас, присаживайтесь… Я целый день только и занимаюсь делами Уинслоу Форчуна.

Кэнтрел сел в указанное ему кресло и ждал объяснения.

— Видите ли, у мистера Форчуна в последнее время было много проблем. Он, может быть, возьмет вас на работу. Скоро он сам явится сюда, если вы подождете его, и сам вам все объяснит. Скажите, как вы нашли меня? — спросил Сэмпсон, не веря в случайные совпадения.

— Кондуктор поезда сказал мне об этом. Он посылал вам телеграмму по просьбе мистера Форчуна.

— А-а… — удовлетворился ответом Сэмпсон и открыл секретер. — Не хотите ли коньяку, мистер Кэнтрел, пока будете ждать?

Шелдон и Хэрлен Роквеллы, выйдя из кафе «Собачье счастье», сели в кэб. Затея с бывшей актрисой явно удалась. Правда, пришлось выплатить ей задаток за исполнение новой роли. Шелдон радовался как ребенок, считая, что надул Левина, потому он и не скупился. Что значит какая-то ничтожная сумма по сравнению с восемью миллионами, которые они скоро получат. Он был в прекрасном расположении духа и велел кэбмену ехать на биржу.

Неожиданно он увидел на стене одного из домов афишу с изображением Молли.

— Боже праведный!.. Кузен Уинслоу сразу поймет, что она шпионка!

— Когда он увидит эту штучку, то станет рассматривать не лицо и ноги, — успокоил его Хэрлен.

— Может, ты и прав…

— Подумай лучше о другом. Вдруг милочка Молли Кеннеди решит заарканить нашего кузена и потащит его к алтарю, что тогда?

— Не будь идиотом. Разве сын священника свяжется с проституткой?

— Да о такой девке можно только мечтать. Если ты мужчина, конечно, — Хэрлен никогда не упускал случая намекнуть Шелдону на его сексуальные отклонения.

Шелдон обиженно уставился в окошко.

— Сын ты священника или нет, — продолжал Хэрлен, — а Уинслоу настоящий жеребец, а не кастрированный мерин.

— Заткнись-ка, брат, — воскликнул Шелдон.

— Пошел ты… — откликнулся Хэрлен.

Оба рассмеялись. Несмотря на то, что они были разные по характеру, они были преданы друг другу и, у них была общая цель.

— Пару раз трахнется с ним, заморочит ему голову так, что он решит на ней жениться. Я знаю таких баб. Похотливая сука!

— Сомневаюсь, что она на это решится. Мы платим ей столько, что обеспечим ее лояльность.

— Но не восемь миллионов долларов. И Уинслоу Форчун в придачу, — настаивал Хэрлен. — Почему бы ей не попытаться?

— Черт ее знает! Хэрлен, если эти мерзкие афишки попадутся ему на глаза, он ее сразу раскусит. Небольшое анонимное письмецо, даст лишний шанс нашей прелестной училке.

Хэрлен громко расхохотался.

— Отличная идея! А если не может? Она ведь действительно дешевая шлюха.

— Если эта падла заартачится, то сразу же исчезнет в ночи, как ее предшественница. Саммиту далековато до цивилизации, братишка. Горы высокие, ущелья глубокие, речка быстрая. С любой женщиной там может случится несчастный случай.

— Сматывайся, братва, учительница идет! — ломающийся голос Эдди Ходжеса потонул в грохоте Дикой реки, пенившейся внизу в глубоком ущелье.

Молли впивалась пальцами в деревянные перила моста, боясь сделать новый шаг вперед. Она закрывала глаза и молила Бога дать ей силы добраться поскорее до места. Больше всего Молли боялась глянуть вниз, тут же свалится в обморок. Она проклинала себя за привычку лезть во всякие авантюры и еще больше кляла Шелдона Роквелла, посчитавшего нужным объяснить ей, где расположен лагерь лесозаготовителей. Он только и сказал, что это поселение находится в нескольких милях от Плейсвилла, но не упомянул, что ей придется еще и перебираться через горные потоки, трястись в телеге, готовой в любой момент свалится в обрыв и месить ногами непролазную грязь, так называемой дороге, которая, случалось, петляла по самой кромке горы, заставляя вжиматься в каменную стену от страха потерять равновесие. Наконец, она обошла каньон, дорога стала ровнее. Молли чуть не рыдала, ожидая, что за очередным поворотом ее ждут новые тяжкие испытания. Вернуться назад? И снова карабкаться по краю обрыва? Страх пробирал ее до костей от одной этой мысли. Наконец, она оказалась у моста, где увидел ее Эдди. Молли совершенно обессилена. Ноги были как ватные и плохо слушались. А впереди — новый подъем.

— Я могу вам помочь, мисс? — Эдди взял Молли за руку, и она, доверившись своему маленькому спасителю, словно слепая, пошла за ним. Внизу гремел и пенился дикий поток.

«И эту речку кто-то хотел укротить? — подумала Молли. — Идиоты!»

Ее удерживало от рыданий только одно — рядом был один из ее будущих учеников, она не может ударить лицом в грязь.

Молли посмотрела на следующее препятствие.

— Это же опасно! — выдавила она из себя.

— Не-а, — Эдди казался довольным ее реакцией, — все здесь ходят.

— О-о, мой Бог! — губы пересохли, она представила, как скатывается вниз и летит, отскакивая от стен обрыва в пенистую пучину.

— Не беспокойтесь, мисс Кеннеди, — продолжал играть роль бравого парня Эдди, — худшее уже позади.

Молли не знала, правда ли это, или он ее просто успокаивает. Она с трудом сдерживалась от истерики. Только абсолютный идиот мог поверить, что эту речку можно укротить! Видимо, идиотизм у них семейная черта. Впрочем, этого нельзя было сказать об Эдди, который знал эти места как свои пять пальцев. Молли с благодарностью думала о малыше, оказавшем ей помощь.

Она посмотрела вверх. С вершины ели взлетела голубая сойка и теперь плавно кружилась над ней, высвистывая свою веселую мелодию. На нее отозвался хор других птиц, отдыхавших в кроне деревьев. Молли сорвала с головы шляпку и, запрокинув голову, следила за полетом птицы. Волосы тут же разметал налетевший ветерок. Внезапно сойка спикировала на землю прямо к отброшенной Молли шляпке. Ее прельстил блеск бусинок, украшавших головной убор.

Молли кинулась к птице, крича и размахивая руками.

— Эй, ты, воровка! Оставь в покое мою единственную приличную шляпу!..

Сойка издала испуганный крик и взлетела ввысь, оставив на шляпке Молли свою визитную карточку.

Рассердившись на птицу, Молли отвлеклась от своих страхов. Они отправились с Эдди дальше, через два часа Эдди радостно известил ее:

— А вот и Саммит!

Всего несколько строений. Поселение было совсем небольшим, не этого она ожидала. Это была такая дыра.

— Ну, вот мы и добрались! — объявил Эдди.

Она снова закрыла глаза и возблагодарила Господа. Больше ее ничем не удивишь, самое страшное позади. Тут она почувствовала, как колени сами подогнулись, и она стала падать, хватая руками воздух. «Как я устала, Господи!»

Две крепкие руки подхватили ее и поставили снова в вертикальное положение.

— Эй, с вами все в порядке?! — громко спросил ее кто-то.

— Дорога измотала ее, Уинслоу, — раздался детский фальцет. — Почти всю дорогу она шла с закрытыми глазами, когда я встретил ее у моста. Она из города, такие не привыкли к нашим дорогам.

Молли прислушивалась к этим голосам как в тумане, ей было все равно. Чьи-то крепкие руки поддерживали ее. Женский инстинкт подсказывал ей, что на эти руки она может положиться. Ей было хорошо и спокойно.

Молли открыла глаза и огляделась. Она стояла у конюшни, притулившейся к выкрашенному светлой краской двухэтажному домишке, не большой садик был засажен гвоздикой и мальвой. Она не могла разглядеть человека, поддерживавшего её, только слышала голоса. Эдди рассказывал что-то о лошадях. Молли отстранилась от своего спасителя и с интересом разглядывала этого сильного высокого мужчину. Его красивое худое лицо притягивало взгляд как магнит. У Молли сперло дыхание.

Инстинктивно она ощутила, что этот мужчина мог быть грубым и опасным. Молли открыла было рот, чтобы поблагодарить его, но слова словно застряли в горле. Мужчина наблюдал, как меняется выражение ее лица. Сердце учащенно забилось от его чувственного взгляда. Что он выражал? Досаду? Гнев? Недоверие? Может быть, все вместе?

«Чем я вызвала такую реакцию? Я не видела его никогда раньше». На всякий случай она отступила немного назад.

Из дома послышался громкий женский голос.

Кто-то на него отозвался. Скрипнула открываемая дверь. На крыльце появилась женщина с волосами цвета липового меда. Она была беременна, широкое черное платье не могло этого скрыть.

— Меня зовут Кэйси Холл, — произнесла женщина приветливым мягким голосом. — А это мой муж, Себастьян.

Появившийся из дома мужчина смущенно улыбнулся, явно не возражая, что жена не дала ему самому представиться. Он кивком поздоровался с Молли.

— Себастьян, прекрати глазеть на девушку, — Кэйси подошла и взяла Молли за руки. — Лучше проводи-ка ее в дом. Она, конечно, захочет переодеться с дороги. И вы, Уинслоу Форчун, не пожирайте ее глазами. Вы же ее смущаете! Смотрите, она даже покраснела.

Молли не просто покраснела, она вся пылала. Уинслоу Форчун! Это он, за ним она должна следить! Она уже было утонула в его бездонных серых глазах мгновение назад.

Эдди Ходжес распахнул дверцу тележки, чтобы Уинслоу и Себастьян могли выгрузить вещи Молли.

— Я так рада, что вы приехали, — поддержала ее Кэйси. — Мне так здесь одиноко с этими мужиками, пришлось оставить свою мать…

Молли удивилась грустным ноткам в голосе Кэйси, потому, что она никогда не испытывала расставания с матерью.

— А вы здесь тоже недавно? — поинтересовалась Молли.

— Мы приехали в лагерь этим летом, — кивнула Кэйси. — Все здесь новенькие, кроме миссис Макиальд. Еще ее отец обживал эти места. А дом принадлежит ее сестре, Мэйбл Френсис. Потом сюда приехал Уинслоу и построил этот поселок Саммит, можно сказать, целый городок. Пока здесь всего пять женщин. Мне так не хватало женской компании!

Кэйси замолчала, наблюдая, как мужчины втаскивают вещи Молли.

— Что у вас там?

— Только моя одежда, несколько модных журналов и школьные учебники.

— Оставь сундук пока здесь, — обратилась Кэйси к мужу. — Пока мы будем пить кофе, я хотела бы полистать журналы мод. Проживание в Саммите еще не означает, что нужно отставать от моды.

— У тебя сейчас не самая модная фигура Кэйси, — пошутил Себастьян. — Спорю, там нет ни одной картинки с платьем для тебя.

Кэйси покраснела.

— Это долго не продлится, Себастьян. А уж тогда я стану самой расфуфыренной дамой в Саммите, тебе придется съесть свою шляпу.

В предвкушении обещанного себе удовольствия Кэйси стала всячески обхаживать Молли.

— У меня приготовлен один сюрприз для вас, — призналась Кэйси, когда они осматривали дом.

Молли напряглась, с нее уже достаточно сюрпризов в этот день.

— Пройдите сюда, — она указала Молли на комнату, которая служила, судя по всему, гостиной.

Четыре женщины, одетые по случаю воскресенья в лучшие свои наряды, сидели рядком на старом, обитом вельветом, диване. Видно было, что ждут они давно.

— Это мои соседки собрались на чаепитие, — объявила Кэйси.

Женщины молчали, разглядывая новую учительницу. Молли волновалась как девочка перед причастием. В окно они видели, как она, близкая к обмороку, оказалась в объятиях Уинслоу Форчуна, и теперь многозначительно переглядывались. Девушка была хорошенькой и, всех волновало, что ее связывает с Уинслоу. У них были свои планы на Уинслоу Форчуна. Больше всего шансов стать ему хорошей женой было у Хильды Свенсен. Когда так мало развлечений, то чужие дела представляют наибольший интерес.

Молли была раздосадована, она не ожидала, что ее встретит целый оценочный совет. В такой обстановке пить чай и болтать вздор, было небольшим удовольствием.

— Замечательно! — произнесла Молли таким тоном, что всем был ясен подтекст: «Ужасно!»

— Кэйси, девушка еще не отошла после дороги, — сказала пампушка с одутловатым красным лицом, на вид ирландка средних лет: светлая кожа, розовые щеки, морщинистый лоб. Сверху зачесанных в пучок волос была надета небольшая голубая шляпка под цвет ее васильковых глаз. — Налейте ей мятного чая.

— Вы что-нибудь уже ели, девочка? — спросила блондинка, ее крупная челюсть не позволяла полностью закрывать рот, а алая шляпка плохо сочеталась со светло-каштановым платьем.

— Нет еще…

— А я, так просто голодна. Мы ждем вас уже четыре часа. — Она неловко поднялась с дивана, черный корсет сковывал ее движения, и отправилась на кухню.

— Простите, что заставила вас ждать… — Не обращайте внимания на Сельму, — смутилась Розовощекая. — Она всегда такая. Присядьте, отдохните, через минуту еда будет готова, вы почувствуете себя лучше. Меня зовут Анна Макдональд, а это — Милдред Франклин.

— Приветствую вас, — кивнула Милдред, тощая дама лет пятидесяти, одетая в серое платье, стянутая черным ремешком, с дорогой шляпой на голове. Она выглядела существом из другого мира в этой деревенской гостиной.

Сельма вернулась в комнату с заставленными тарелками подносом. Прежде чем Молли успела рассмотреть, что на столе, та уже запихивала в рот сандвич с запеченным яйцом, а потом и пирожок с джемом.

Это была вся женская компания в этом забытой Богом захолустье. Молли уселась на диван и стала осматриваться. В комнате было прохладно, хоть стояла еще теплая осень. Кэйси, поглощавшая ароматный кекс, заметила, что Молли чувствуя себя не в свой тарелке.

— Себастьян, — крикнула она в окно, — дорогой зажги камин, пока мы пьем чай.

Молли мечтала о той минуте, когда она сможет остаться одна и привести себя в порядок. Она очень устала и вся была в сомнениях. Однако дамы могли воспринять ее молчание как невоспитанность.

— Очень вкусные сандвичи, — выдавила из себя Молли.

— Ешьте еще…

В этот момент в гостиной появился Уинслоу Форчун и, не говоря ни слова, прошел в кухню, Молли еще больше смутилась, но сейчас нужно держать себя в руках. Первое впечатление этих дам очень много значит для нее — с ними ей придется проводить время в течение всего года.

Снова появился Уинслоу Форчун. Он с шумом шмякнул об пол тяжелый кожаный мешок. Молли вздрогнула.

— Извините, я не хотел напугать вас, — сказал Уинслоу, подойдя к Молли, — и не успел вам представиться. Меня зовут Уинслоу Форчун, я владелец лесозаготовительной компании.

Молли изобразила вежливую улыбку и протянула ему руку.

— Очень приятно, мистер Форчун. Я — Молли Кеннеди.

— Как глава школьного совета, я ваш наниматель, — он пожал ей руку. Веселые искорки в его глазах насторожили Молли. Может, он насмехается над ней? Он не отпускал ее руку, и три пары подозрительных женских глаз внимательно следили за этим обменом любезностями, а одна дама смотрела с неприязнью и ревностью. Молли раздражало поведение Уинслоу.

— Будь так любезна, Милдред, передай мне тарелку с лепешками, они очень вкусные, — попросила Анна Макдональд.

Дамы продолжали застолье. Уинслоу отпустил руку Молли.

— Не уходи, Уинслоу. Я принесу для тебя чашку, выпей с нами чаю, — предложила Кэйси.

— Прошу прощения, дамы, но я должен вернуться к работе. Кроме того, пить чай днем не в моих привычках, — он снова насмешливо посмотрел на Молли. — Вам будет веселее без мужчин. Себастьян! Ты готов идти?

— Не раньше, чем перехвачу несколько чудесных шоколадных печенюшек моей жены, — ответил заглянувший в гостиную Себастьян. — Я подкинул побольше поленьев в камин.

— Мисс Кеннеди, мне доставило большое удовольствие знакомство с вами, — сказал Форчун с несвойственной ему вежливостью, — но теперь я должен откланяться. До скорого, леди!

Молли с удивлением отметила в нем деловые способности.

Кэйси сияла, как гордая мамаша, чьих детей хвалили, и Молли не хотелось испортить ее мнение.

— Мне также очень приятно, мистер Форчун. Спасибо, что дали мне эту работу.

— Думаю, вы справитесь… «Конечно, он не догадывается, что меня наняли Роквеллы, что я шпионка, а не учительница, откуда ему знать», — убеждала себя Молли.

Ее еще никогда не приглашали на подобные чаепития. Девчонки в школе болтали о таких женских посиделках, но чужие разговоры не заменят своего опыта. А весь ее опыт непринужденного общения сводился к сладостным минутам свободы, когда она свертывала вместе с монастырским садовником, самокрутки и дымила в темных кутках.

Кэйси Холл хихикала, густо покрасневшая Хильда Свенсен хмурилась, Сельма Стоунлей много и громко болтала, Милдред Франклин изредка отпускала реплики, а Анна Макдональд… Ее Молли приняла сразу. Она оказалась права, когда говорила о благотворном влиянии еды и мятного чая, — Молли пришла в себя и теперь была готова к своей роли — приятной, вежливой и хорошо воспитанной учительницы.

— Мы же забыли о журналах мод! — напомнил Кэйси, когда женщины встали из-за стола.

— Давайте оставим их на завтра, — попросила Молли. — Они лежат на самом дне моего сундука. У меня нет сил, сейчас разбирать вещи, но я могу рассказать вам, что носят сейчас модницы в Сан-Франциско.

Уинслоу спешился, прошел по деревянному настилу и вошел в дверь дома с вывеской «Лесозаготовительная компания». Дверь за ним с шумом захлопнулась.

Он переживал сейчас смешанное чувство подозрительности, замешательства и гнева. «Черт тебя побери, Сэмпсон! Как ты мог учудить такое? Все, что я хотел, — найти обыкновенную школьную учительницу». Может, это только плод его воображения — «Афродита», распивающая чаи в компании Кэйси Холл?

Он опустил свое мощное тело на грубый деревянный стул. У него все вылетело из головы с тех пор, как в его объятиях оказалась беспомощная молодая женщина, не способная держаться на ногах. Разрази ее гром!

Симпатичная мордашка, соблазнительная фигурка, подтянутая попка, изящный бюст и все такое прочее… Она могла бы сойти за простую учительницу, но вот что смущало — слишком уж новым выглядел ее наряд, и уж больно здорово на ней сидело это простенькое платьице. Афродита, богиня любви с подмостков театра «Мажестик», и Моллин Кеннеди, простая сельская учительница, — одно и то же лицо?! Конечно, актрису в театре он видел лишь мельком, один раз и издалека.

А Моллин Кеннеди он держал еще недавно в своих объятиях…

«Так, с этим надо кончать…» — раз Моллин Кеннеди была принята им на работу, значит, он должен ее испытать. Это предстояло пройти каждому, кто попадал в Саммит. И он снова ощутил то волнение, которое возникло в нем, когда он держал ее тело и она прижалась к нему. Воображение его разыгралось. Он представил себе, как в класс входит учительница в наряде богини любви. Совсем еще девчонка! Трепещущая грудь вздымается под тонким шелком… «Все, хватит дурить!»

Он придвинул к себе лежавшую на столе толстую потрепанную книгу счетов, перелистал ее, сверяя цифры, но сконцентрироваться так и не смог, захлопнул ее и отложил в сторону.

С тех пор, как он вернулся из Сан-Франциско, каждую ночь Уинслоу видел один сон — богиня любви вырывалась из всполохов огня. Нужно привести свои мысли в порядок. Что хорошего было в этих его видениях? Что он мог чувствовать по отношению к женщине, с которой встретился впервые.

Вынув из кармана ключ, он отпер замок сейфа. Глупое пристрастие к золотым монетам… Завтра день зарплаты. Он имел привычку расплачиваться этими золотыми монетами, а не просто бумажками. Уинслоу стал пересчитывать деньги.

Сильный порыв ветра распахнул окно, растрепал ему волосы, принес в комнату медовый аромат горных цветов. Столбик золотых монет рассыпался, и монеты покатились по полу. Он опустился на колени, чтобы собрать их и в этот момент услышал шаги, приближающиеся к двери. Он быстро поднялся, запер сейф и приоткрыл верхний ящик стола так, чтобы быстро схватить оттуда пистолет, если начнут стрелять. В этих местах первый выстрел заменял силу закона. Конечно, времена Золотой лихорадки канули в Лету, наступили новые времена, но любители легкой наживы никогда не переводились. Сейф кассы был хорошей приманкой, и поэтому пистолет всегда лежал наготове. Готов был к отпору и Уинслоу Форчун.

В дверь постучали.

— Входите! — голос Уинслоу был громким и резким.

— Мистер Форчун, вы заняты? — В дверь просунулась голова Марка Дэнбери, помощника босса.

— Не очень. Заходи, садись. Какие проблемы?

Дэнбери в контору зря не шлялся, если не возникали вопросы, которые он сам не мог разрешить. Видно, что-то опять случилось с паровым котлом. Дэнбери был очень консервативен, он не признавал новых инженерных изобретений, экономивших время и рабочую силу, и не понимал ничего в котлах и вообще боялся всякой техники.

— Котел накрылся медным тазом!

— Черт бы вас побрал! — было не ясно, кого он крыл, своего помощника или машину.

Паровой котел использовался для спуска готовых к сплаву бревен вниз по реке. Машина была старая и уже никуда не годилась, но она помогала сэкономить множество рабочих рук, хоть и была постоянной головной болью Уинслоу. Возможно, виноват в этом был именно Марк Дэнбери.

— Ну, что случилось с ним на этот раз?

— Не могу понять, шеф. Он пыхтит и весь трясется. Рабочие опасаются, что он может взорваться, — Марк потер лоб. — Конечно, они всегда перестраховываются, но эти чертовы машины приносят одни неприятности.

Уинслоу расхохотался. И через сто лет, такие, как Марк Дэнбери, будут тянуть поезд с помощью лошадей. В отношении техники он абсолютный кретин, зато был отличным помощником в других делах, связанных с лесозаготовкой.

— Проверьте, хорошо ли смазаны поршни, Марк, я зайду к вам попозже, когда закончу свои дела. Плохо, если котел придется остановить.

— Конечно, плохо, босс. Ладно, что-нибудь придумаем…

Когда дверь за Марком закрылась, Уинслоу запер ее, прикрыл и проверил все окна. Ему больше не нужны визитеры, пока он не пересчитает деньги. Он снова отпер кассу и стал выстраивать столбики монет. Двадцати долларов не хватало. Он оглядел пол комнаты и обнаружил одну из распавшихся монет, застрявшую между досками.

Дело сделано, пора было идти домой и что-нибудь перекусить. Анна Макдональд отлично готовит и хорошо знает его слабость к сладкому.

Убирая в стол книгу счетов и чернильницу с ручкой, Уинслоу увидел свернутую в трубочку афишу. Он бросил ее в стол, когда вернулся из Сан-Франциско и забыл о ней. Ему хотелось развернуть и посмотреть на изображение актрисы, задевшей его за живое, но он остановил себя — не к чему, тридцатилетнему мужику, уподобляться мальчишке, возбуждающемуся от картинок голых баб. Он подумал, что хорошо бы предъявить эту афишу мисс Кеннеди и послушать ее разъяснения. Он дал себе слово больше не вспоминать полуобнаженную девицу из «Мажестика».

Встав из-за стола, Уинслоу направился к двери. Вставив ключ в замок, он… развернул свиток, захваченный с собой. Афродита, в сандалиях с перевязью на щиколотках, легкая прозрачная накидка… На него смотрела очаровательная, манящая своими формами, такая страстная Богиня любви на мраморном постаменте. Дыхание участилось, он почувствовал, как кровь запульсировала в его членах. Он представил, как срывает тогу, едва прикрывавшую богатства божественного тела. Из пересохшего горла вырвался мучительный стон. Ослабевшие руки с трудом удерживали легкий лист бумаги, готовый свернуться и скрыть манящий призрак.

«Вашу мать!..» Из дебрей желания, в которые он забрался, нелегко найти выход сыну приходского священника. Он снова представил себе молодую учительницу в этой прозрачной тоге…

Уинслоу скомкал афишу и бросил ее с остервенением на пол.

«Это ты во всем виноват, Сэмпсон Левин», — Уинслоу схватил обеими руками воображаемую шею адвоката и стал душить его. «Посылаю к вам женщину, которую вы искали», — написал Сэмпсон в своей записке, но мог ли вообразить Уинслоу, что это будет она? К черту ее! К черту Сэмпсона!

Он нагнулся и поднял смятую афишу, разгладил ее на столе и снова свернул в трубочку.

«Слушай, богиня! Если ты думаешь, что сможешь надуть меня, то глубоко ошибаешься! Если тебе не подпалило задницу в Сан-Франциско, подожди, пока я сделаю это сам. Ты лжешь, а я ненавижу лгунов, и я докажу тебе это»!

Он вышел из дома, вскочил на лошадь и помчался во весь опор к подножию холма, где ждал его Марк Дэнбери и пыхтящий котел.

Глава 5

Итак, вот он какой, этот Саммит…

Молли приводила в порядок свои впечатления. Пять напыщенных дам устроили ей экзамен. Хозяин компании, нанявший ее на работу, — странный и невоспитанный увалень. Начало — так себе.

Кэйси оставила ее одну и была занята на кухне приготовлением ростбифа и ирландского рагу из картофеля. Молли подошла к окну и принялась разглядывать окрестности. Всего несколько недавно построенных домиков. Аллея фруктовых деревьев, заросли орешника. Небольшая возвышенность закрывала перспективу. Конечно, у нее еще будет масса времени оглядеться. Целые месяцы! Она все осмотрит, если здесь есть, что смотреть.

В комнате было жарко — камин пылал славно. Она приоткрыла дверь и впустила в комнату поток свежего воздуха. Сладковатый пряный запах цветов и трав заполнил комнату. Тени становились длиннее. Заходящее солнце золотило верхушки деревьев и высвечивало края облаков. Скоро вернется Себастьян. Из кухни доносились манящие ароматы.

Хотя Молли и выпила с дамами чай, съела несколько сандвичей, но чувствовала, что уже проголодалась. Во всем виноват горный воздух. Была и другая причина — нервы. Она вспомнила надежные руки Уинслоу Форчуна, его прикосновения… его пренебрежительное отношение, его ироничные глаза. Неужели он считает ее врагом?..

Запахи из кухни становились невыносимыми. Молли прикрыла дверь на улицу и отправилась спросить Кэйси, — не нужна ли ей помощь, хотя она не могла похвастаться своим опытом искусной кулинарки. Что ж, еще одно испытание, на этот раз, по крайней мере, приятное.

Уинслоу вместе с механиком Бакли Бруксом копались в котле, пытаясь выяснить причину неполадки. Уинслоу подозревал, что главная причина, кроется не в самом механизме, а в людях. Он постоянно сталкивался с проявлениями вандализма и саботажа. В любой момент могла случиться новая неприятность. Виновных же найти не удавалось. Впрочем, Уинслоу хорошо знал, кто истинные виновники всех его неурядиц.

Все, что случилось худого, было направлено именно против него, и он часто впадал в бешенство. Вот и сейчас ему хотелось все бросить и поскорее вернуться домой.

Он видел, что мальчишки Макдональдов наловили с утра рыбы, и сейчас, наверное, она, поджаренная, уже покрылась золотистой корочкой. Обильная домашняя пища была одним из наиболее приятных моментов жизни в Саммите. Уинслоу оплачивал кулинарное искусство своей хозяйки, поэтому она заказывала разнообразные припасы, доставляемые из Плейсвилла. Домашняя атмосфера успокаивала Уинслоу Форчуна.

Лицо его просветлело, когда он подумал об Анне Макдональд. Он любил ее, как старшую сестру, заботливую и внимательную. Она приняла его под свое крылышко, как только он появился в Саммите, и всячески опекала. Она умоляла его открыть школу в Саммите и он поклялся, что сделает все возможное для этого.

Из Сан-Франциско ему присылали учительниц самой высокой квалификации — и все сбежали. Как он скажет Анне и Биллу Макдональдам, что эта новенькая, которая пила сегодня чай в гостиной Кэйси, еще неделю назад демонстрировала оголенный зад на подмостках театра? Как объяснит им это?

Пока он шел к дому, то увидел спешащую туда же Хильду Свенсен. Она была портнихой и еще помогала Анне по хозяйству. Хильда нравилась Уинслоу своим неугомонным нравом, она была неутомима, а ведь ей приходилось одной воспитывать десятилетнего сына, — муж Хильды умер и был гораздо старше ее. Хотя ее нельзя было назвать красавицей, но она могла подцепить любого мужчину, к ней многие подбивали клинья, она же, всем давала от ворот поворот. Уинслоу знал, что Хильда мечтает об одном — как бы заарканить его самого.

Теперь у нее появилось еще одно препятствие — Молли Кеннеди. И это была не игра воображения. Уинслоу хотел ее. Ему было стыдно, противно признаваться себе в этом, но это была правда, он втюрился в эту городскую красотку. В одном он был уверен: что бы он не чувствовал, от нее надо избавиться, и чем скорее, тем лучше. Самое удобное — поговорить с мисс Кеннеди пока Себастьян не вернулся домой. Он сам доставит ее в Плейсвилл и убедится, что она села в поезд. Куда она поедет, на север или юг, ему все равно, в какую сторону она отправится. Неужели она, в самом деле, посчитала, что может быть учительницей? И как же расстроится Кэйси, если лишится постоялицы. Он почувствовал себя виноватым перед столькими людьми.

За последние годы пространство между домами Макдональдов и Кэйси расчистили от зарослей кустарника и камней. Дом, который построил еще отец Анны, когда осваивал эти земли, был единственным в поселке, где была лишняя спальня и, можно было взять постояльца. Предшественница Молли, Агата Пауэл, та самая, что так внезапно исчезла, жила в маленьком доме, соседнем с Франклинами. Теперь там жил Джед Кэнтрел с племянником и племянницей, взятыми им на воспитание.

Заходящее солнце отражалось в окнах дома Кэйси, как отблески пожара. «О, Боже! Там действительно что-то горит! Из открывшегося окна кухни повалил черный дым. Конь, которого Уинслоу вел под уздцы, занервничал и стал бить копытом.

— Пожар! — закричал Уинслоу своим мощным голосом и, набросивши уздечку на столб загородки скотного двора, помчался к дому. Во дворах залаяли собаки, на крик выбежали люди.

Дверь дома, где остановилась Молли, распахнулась и на крыльце появилась Кэйси Холл с подносом и чайным сервизом, расписанным вручную китайскими мастерами. Уинслоу подскочил к ней и выхватил поднос.

— Не разбей! — всхлипнула Кэйси.

Уинслоу подхватил ее, отвел на безопасное расстояние и помог усесться на траву. Даже отсюда чувствовался жар пламени — старый дом уже весь пылал.

— Где учительница?

Кэйси не могла вымолвить ни слова, она жестом указала на дом. Уинслоу кинулся к дому. Афродита! Он так и представлял ее себе — богиня среди всполохов огня.

— О, дьявол! Этот чертов сундук!.. — Уинслоу увидел, как Молли пыталась вытащить свои вещи из горящего дома.

«Везде, где она появляется, все горит!» — вдруг подумал Уинслоу.

Сундук застрял в дверях и, Молли безуспешно пыталась протолкнуть его на крыльцо. Уинслоу бросился к ней.

— Да бросьте вы его и быстрей выходите! — крикнул он на бегу.

Не обращая внимания на Форчуна, Молли со злостью колотила ногой по сундуку. Все ее имущество было в нем, и она не желала предоставить его огню. Наконец, ей удалось упереться в сундук обеими руками и протолкнуть его в дверь. Сундук с грохотом покатился по ступенькам крыльца. Из него посыпались парфюмерия, трусики, панталоны, платья… Вслед ему летела Молли, потерявшая равновесие после решительного рывка. Когда Уинслоу подоспел к ней, Молли уже распласталась на земле. Вместо того, чтобы подать ей руку, он прорычал:

— Идиотка! Вы же могли погибнуть!

— А вас это волнует? — Молли сама встала на ноги. — Я в порядке. — Ее глаза светились яростью.

Неожиданно для самого себя Уинслоу расхохотался. «Боевая девочка!» Он помог ей оттащить сундук подальше от дома и вернулся к Кэйси. Та была в истерике.

— Там вещи моей малютки! — она пыталась освободиться от поддерживающих ее рук Уинслоу и кинуться к дому. Подоспевшая к ним Молли помогала утихомирить беременную женщину, которая царапалась как дикая кошка.

Вокруг собралась уже масса народу, наблюдавшего разрушительное действие пожара. Все знали, как Кэйси не хотела уезжать из дома своей матери и сколько сил она затратила, чтобы сделать это обиталище комфортным и милым. Теперь от всего, чем они владели, остался один чайный сервиз. Все сочувствовали ее горю, жизнь в горах вдалеке от цивилизации для женщин особенно тяжела, но на них все держалось. Если женщина была не в себе, то все к черту рушилось. Себастьян, как мог, успокаивал жену. Анна Макдональд предложила им пойти к ней переночевать, утром Себастьян пообещал отвезти Кэйси в Плейсвилл.

— Куда отнести сундук мисс Кеннеди? — спросил Уинслоу Джед Кэнтрел. Он задумчиво посмотрел на Молли. Проклятье! Не мог же он именно сейчас на глазах у всего поселка разоблачить ее! Она с такой добротой успокаивала Кэйси, что люди смотрели на нее с восхищением.

— Пока оттащите сундук в контору, а о месте ночлега мы подумаем позже, — приказал он Джеду.

— Анна приглашает пойти к ней поесть, отведите к ней мисс Кеннеди, — предложила подошедшая к мужчинам Хильда.

— Спасибо, скоро придем.

— Не беспокойтесь о детях, — сказала Хильда Джеду. — Матти присмотрит за ними.

Бросив на Уинслоу долгий задумчивый взгляд, она удалилась.

— Слава Богу, есть человек, который заботится о моих малышах пока я на работе, — сказал Джед с благодарностью. Его новая жизнь строилась нелегко. Каждый день он шел на риск, но теперь ему нужно было думать о племянниках. Без помощи Хильды он сейчас был бы связан по рукам и ногам.

— Она прекрасная женщина, — согласился Уинслоу. «Хорошо бы, — подумал он, — чтобы их взаимные симпатии переросли в нечто большее».

— Оттащи пока сундук, а я пойду, поговорю с учительницей.

— Скажите Анне, чтобы не ждала к столу, мы с Бакли придем, как только освободимся.

— У нас есть одна проблема… — начал Уинслоу, когда Джед удалился.

Молли выдавила слабую улыбку. Возбуждение стало спадать, и она старалась снова войти в свою роль.

— Слушаю…

Суматоха стихала и люди разбредались по своим домам — поесть и помолиться, что беда обошла их стороной. Вечерний воздух был наполнен гарью. Головешки все еще пылали в наступившей темноте.

Растрепанные волосы Молли спускались на плечи, обрамляя побледневшее лицо. Он подошел к ней и стер со щеки следы копоти. Кожа был теплой и мягкой. Это новое прикосновение к ней было его ошибкой.

«Проклятье!» — ему нужно было все сказать и вышвырнуть ее из поселка, но она снова околдовала его — он уже не мог ее обидеть — не здесь, не сейчас. Он сходил с ума от желания обнять её, защитить.

Словно уловив ход его мыслей, Молли положила ему руку на грудь.

— Я хочу остаться в Саммите, мистер Форчун. Любой дом меня устроит. Я действительно нуждаюсь в этой работе, больше, чем вы думаете.

Уинслоу чувствовал, что она не лжет, он верил ей — никакая актриса не способна на такое милосердие. Он оказался в тупике.

— Пойдемте, вам надо привести себя в порядок и поесть. У нас еще будет время поговорить, позже. Анна прекрасно готовит. Вас она пригласила особо.

Если бы не усталость, Молли могла рассмешить эта ситуация: новый босс стоял у ее кровати и зажигал керосиновую лампу, вид у него был очень расстроенный. Ей хотелось, чтобы он ушел — глаза слипались от усталости, но уроки хороших манер, которым учили ее сестры-настоятельницы в монастыре, не прошли даром. Как она могла поторапливать его! Ведь это его комната и его постель. Правда, ей не сказали, какими правилами этикета нужно воспользоваться, если сгоняешь человека с его же постели. Они просто не могли предугадать тех ситуаций, в которых Молли оказывалась в последние годы. Многие из них были достаточно двусмысленные.

— Я чувствую себя неловко, что доставляю вам столько хлопот, мистер Форчун.

Даже при свете керосиновой лампы ее лицо оставалось бледным. Она приняла его предложение без кокетства, но не сказала и слова благодарности. В ней было столько достоинства! Ему хотелось ненавидеть эту лгунью, а он ею восхищался.

— Не беспокойтесь, я найду, где переночевать. Многие рабочие на зиму уезжают в город, жилье освободится. Кроме того, Анна предложила мне поселиться в ее пристройке, когда там приведут все в порядок. Конечно, здесь вам будет не так комфортно, как в той комнате, которую приготовила для вас Кэйси, но, во всяком случае, у вас будет крыша над головой, — Уинслоу уселся на краешек сундука, стоявшего у кровати. Досада его не проходила. За ужином все восхищались смелостью поведения Молли во время пожара, теперь он был повязан еще и хорошим отношением к ней жителей поселка.

— С Кэйси все будет в порядке? — спросила Молли.

— Себастьян отвезет ее к матери в Плейсвилл, там о ней позаботятся, все будет хорошо…

— Ей предстоит трудный путь, — Молли вспомнила опасный мост, протянутый над ущельем и рев водной стихии внизу.

— Вам просто с непривычки показалось, что дорога опасна. К полудню Кэйси уже будет дома.

— И она не вернется больше в Саммит? — Молли помнила, как Кэйси чертыхалась по поводу Саммита.

— Может быть, уже, когда ребенок родится, Кэйси мечтает, что они с Себастьяном откроют небольшой магазинчик в Плейсвилле, но сейчас он нужен мне здесь. Мне просто не найти ему замену до весны. Себастьян незаменим, он занимается поставками провизии и оборудования в Саммит, и я ему очень верю. У меня начнутся большие сложности, если он уедет.

— Он сможет быстро достать мне необходимые книги? — Молли вспомнила, что вся ее библиотечка погибла в огне. Сэмпсон Левин посоветовал, какие ей нужно приобрести книги, чтобы она не ударила в грязь лицом. В понедельник нужно приступить к занятиям, а у нее даже учебников нет.

— Пока вам придется обойтись без книг… Молли показалось, что Уинслоу передразнивает ее, и она снова насторожилась. Однако усталость брала свое. Мягкое колебание пламени убаюкивало ее, она слышала его голос уже не так отчетливо.

«Интересно, как он отнесется к тому, что сейчас я начну храпеть!» Как хотелось ей сейчас увидеть его ободряющую улыбку. Он вообще-то умеет улыбаться?

— Себастьян возвратится в понедельник вечером. Я попрошу его купить все, что вам необходимо…

— Замечательно, — выговорила она чуть слышно.

— Вы выглядите очень уставшей, мисс Кеннеди. Спите.

— Благодарю вас за пропитание и проживание.

— Это входит в условие нашего соглашения, его голос снова был жестким и резким. — Я — человек слова, запомните это!

Молли едва не рассмеялась — его серьезность не соответствовала моменту.

— Еще раз спасибо вам за все.

— Это я вас должен благодарить за помощь Кэйси. Мужчины теряются, когда женщина в истерике…

— Ее можно понять… Она столько всего приготовила для будущего малыша.

— Мы не всегда понимаем такие вещи… — Уинслоу поднялся, готовился проститься, ему снова хотелось обнять ее, но он только сказал:

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мистер Форчун. Мне так сладко в вашей постели, — и вспыхнула от этих слов. — Простите… я не то имела в виду.

Уинслоу тоже смутился.

— Я понимаю. День был тяжелый, у меня у самого мысли путаются, и он впервые доброжелательно посмотрел на нее.

«Ну вот, наконец, я дождалась твоей улыбки, она тебе идет. Как жаль, что мы не встретились раньше…» — подумала Молли.

Наклонившись, он ласково потрепал ее по щеке.

— Спите спокойно… в моей постели. Я постучу вам в окно утром и разбужу.

Не говоря больше ни слова, Уинслоу вышел из комнаты.

Через мгновение Молли уже спала.

А вот Уинслоу заснуть не мог. Его уже не в первый раз мучила бессонница, мучил любовный голод, мысли путались.

«Я ненавижу ее», — убеждал он себя. Его бесила собственная беспомощность, отсутствие воли и самоконтроля. Он метался в темноте по комнате, как разъяренный дьявол, шепча проклятья. Там, за темным окном, в его постели лежала эта женщина, от которой он сходил с ума. Сколько огня было в ее глазах, когда она выскочила из горящего дома! Все его тело дрожало от желания.

«Сука!» — он не успокоится пока она здесь в горах.

Глава 6

— Анна передала мне, что вы хотите меня видеть, — сказала Молли, входя в контору.

— Присаживайтесь, мисс Кеннеди. Через минуту я освобожусь, — отозвался Уинслоу, собирая со стола счета за услуги Сэмпсона Левина. Сейчас он тратил массу денег, воплощая в жизнь мечту своего деда. Интересно, останется ли у него хотя бы цент когда его проект осуществится. Он захлопнул бухгалтерскую книгу, посмотрел на учительницу, и потом полез в стол и достал свернутую в рулон бумагу.

Развернув театральную афишу, он сунул ее пол нос побледневшей от страха Молли.

— Проклятье Господне!..

За окном раздалось требовательное мычание, пришло время дойки. А в конторе повисло тягостное молчание.

— Я ожидал увидеть такую реакцию, — разорвал тишину грозный голос Уинслоу Форчуна. — Можете что-то к этому добавить?

— Где вы ее взяли? — все еще не веря своим глазам, Молли уставилась на «Богиню любви», боясь поднять глаза.

— В Сан-Франциско. Я видел вас на сцене театра «Мажестик». Да, это было поистине волнующее зрелище!

— Итак, вы все знали с самого начала? Так что же вы валяли дурака. И изображали из себя заботливую пастушку.

Уинслоу насупил брови, он не ожидал, что она будет так защищаться. Знала бы она, что он чувствовал тогда и сейчас, когда нужно вывести ее на чистую воду.

— Я еще не был уверен, пока не достал эту афишу.

— Когда же вас осенило?

— Сразу, как только вы появились. Я направлялся к вам, чтобы все высказать, когда начался пожар…

— И потом уложили меня в свою постель? Какое свинство! — она выпрямилась в кресле и бросила на него гордый и гневный взгляд. — Итак, я уволена?

— Я только что отписал Сэмпсону Левину, чтобы он снова дал объявление.

— А что будет со мной?

— Это зависит от обстоятельств.

— Каких?

— Все зависит от ваших ответов на мои вопросы. Дети должны учиться. Я могу оставить вас здесь, пока не приедет новая учительница.

У Молли появилась надежда. От Анны она узнала, с каким трудом он нашел замену сбежавшим предшественницам. Может быть, не все потеряно?! Форчуну и без нее ясно, что в преддверии зимы ему не найти ей замену, как бы он ни хотел, чтобы она уехала из Саммита.

Молли смотрела на него с вызовом.

— Что ж, задавайте ваши вопросы! Моллин Кеннеди, так меня зовут.

— Не Афродита?

— Афродита покинула отель «Палас» на следующее утро после пожара и растворилась в тумане.

— Вы действительно из Балтимора?

— Да, я там родилась. Все, что я рассказала Петеру Левину, — правда.

— И вы действительно воспитывались в монастырской школе?

— Да, я жила в приюте до восемнадцати лет.

— А что потом?

— Я вышла замуж.

Уинслоу вздрогнул. Только ее мужа ему и не хватало.

— Так вы миссис, а не мисс Кеннеди.

— Я — миссис Берчи, — произнесла она с французским прононсом. — Я вдова. Этьен Берчи умер в Панаме больше двух лет назад.

— Вы слишком молоды, чтобы быть вдовой… — Он тоже был актером?

— Нет, он работал инженером на строительстве канала между Тихим океаном и Мексиканским заливом.

— Выдумки!

— Нет. Разве вы ничего об этом не слышали?

— Все, что вы говорите, для меня новость, мисс Кеннеди… или, как вас там… миссис Берчи.

Молли вскочила с кресла, разъяренная его издевательским тоном.

— Меня зовут Моллин Кеннеди, черт вас побери! Так вы позволите мне преподавать в местной школе или нет?

— Моллин Кеннеди… — произнес он с усмешкой. Это имя подходило к ней. Женщина для удовольствий, превратившая его жизнь в мучение.

Он снова рассматривал афишу, отброшенную Молли. Если он не затащит ее в постель, то попросту свихнется. Уинслоу аккуратно свернул афишу в трубочку. Молли снова села и смотрела на него с любопытством, ожидая продолжения фразы.

— Вы можете остаться здесь пока вам не найдут замену. И я не хочу, чтобы в поселке возникли пересуды, но предупреждаю, как только приедет новая учительница, вы покинете Саммит без возражений.

Разговор закончен. Он был не так уж хорош в роли блюстителя нравственности, но и она ведь не отступила. Он сидел с каменным лицом, мусоля бумажный рулон.

— Вы будете преподавать основные школьные предметы: чтение, арифметику, историю… И… никаких песенок и танцев вокруг парт!

— Ты — недоносок, сучий сын!.. — Молли подскочила к столу и, выхватив помятый рулон, швырнула его в физиономию Уинслоу. От неожиданности он оторопел и сидел с открытым ртом, впившись в подлокотники кресла побелевшими пальцами.

— И никаких фривольностей! Дети и так наслушались матерщины от рабочих… — слова Уинслоу остановили ее в тот момент, когда она была уже готова сама кинуться на него и расцарапать ему лицо.

«Погоди, я отомщу тебе!» — мысленно пригрозила она Уинслоу и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Хотя лицо ее было все еще бледным, прическа сбилась, а глаза метали искры, она все же справилась с собой.

«Какая выдержка!» — восхитился Уинслоу.

— Так мы договорились, мисс Кеннеди?

— Да, мистер Форчун, — она повернулась к нему спиной и сделала несколько шагов в сторону двери.

— Еще кто-нибудь знает? — спросила она, остановившись.

— О вашем триумфе в «Мажестике»? Из жителей Саммита — никто. Если вы не будете расклеивать афиши на стенах, все так и останется в секрете.

— Вы напомнили мне мать-настоятельницу из Тиморского приюта. Она также все время говорила какие-нибудь глупости и сама им радовалась.

— Если вы будете хорошо выполнять свою работу, никто ничего не узнает, я обещаю вам.

— А если я буду плохой девчонкой, вы повесите афишу на дверях конторы?

— Нет, на стене дома Анны Макдональд. Молли с такой силой хлопнула за собой дверь, что рабочие, скопившиеся во дворе, еще долго удивлением смотрели ей вслед.

Детишки ожидали ее в классе, как птенцы с появлением матери с червяком в клюве. Молли трепетала от страха. Она ожидала встречи с самой враждебной аудиторией.

— Доброе утро, дети, — постаралась, как можно приветливее произнести Молли, отойдя на всякий случай на безопасное расстояние за учительским столом, — меня зовут мисс Кеннеди.

Колени у мисс так дрожали, что она с запинкой выговорила собственное имя, как будто забыла слова своей роли.

Эти коротко остриженные сорванцы, казалось, только и ждали момента, чтобы выкинуть какую-нибудь пакость. Она по себе это знала — в приюте Молли была заводилой и инициатором всяких, проделок.

— Доброе утро, мисс Кеннеди, — ответил ей нестройный хор детских голосов. Энтузиазма в их приветствии было не больше, чем у висельника, которому перед казнью предложили прочесть молитву.

У Молли было свое представление о детях. На самом деле они не такие уж плохие, просто им, нравилось все, что запрещалось, и было скучно выполнять всяческие предписания. Они не доросли до порядков взрослых и не могли понять, в чем их разница.

— К сожалению, мои книги сгорели во время пожара, поэтому у нас сегодня, будут не совсем обычные занятия, если вы не возражаете.

Они не возражали. Что бы ни делать, лишь бы ничего не делать.

— Для начала, сегодня прекрасный день, и мы можем выйти из класса, чтобы понаблюдать природу. Затем мы обсудим ваши впечатления. Отметок ставить не буду. А завтра все пойдет, как положено.

Утро быстро промчалось, и после игры в баскетбол Молли читала своим одиннадцати ученикам «Остров сокровищ» — книгу она обнаружила в ящике учительского стола. Она читала вдохновенно, с чувством, и ее слушали с большим вниманием.

В этот день никто не подложил ей кнопку на стул. Детишки разбегались домой радостные и довольные.

«Может, из меня и получится учительница?» — подумала Молли, но знала, что экзамен еще не закончился. Форчун будет наблюдать за ней днем и ночью. Эта мысль не очень ее расстроила. Она устроит ему свой экзамен. Молли помнила, как учащенно билось его сердце и, кровь приливала к лицу, когда он приближался к ней, брал ее за руку, она — женщина и знает, какие чувства умеет возбуждать в представителях сильного пола.

Собравшись с мыслями, Молли составила расписание уроков на всю неделю. Глядя в открытое окно на дорогу, прорезавшую холм, заросший вековыми елями, она думала о том, какими интересами и веселыми сделает свои уроки, как детишки будут стараться, с каким вниманием будут ее слушать. Молли думала о Тимми Кэнтреле, казавшимся слишком серьезным для своих лет. За завтраком она узнала историю племянника и племянницы Джеда Кэнтрела и сейчас чувствовала, мальчику трудно приспособиться к новой обстановке, нужно быть к нему особенно внимательной.

Молли вспомнила свое детство. Она хорошо знала, что значит остаться сиротой в раннем возрасте. Окружающие оставались к ней, холодны и равнодушны, всего лишь несколько раз учительница похвалила ее, оценив ее старания. Как же она тогда старалась добиться новых похвал!

Полмили нужно было ей пройти от школы дома Макдональдов. По пути, она хотела заскочить на почту и, отправить письмо Роквеллам с описанием произошедшего в последние дни. Написала она не обо всем, так она не упомянула в своем отчете об афише, предъявленной ей Уинслоу Форчуном. Зачем лишний раз злить их и порождать сомнения в ее способностях. Молли презирала их и себя шпионку, охотников за наследством, которая предает всех тех, кто трудится в Саммите.

Марк Дэнбери наблюдал, как новая учительница сошла с дороги и направилась к лавке Фраялинов. Это и была местная почта. Появление новых лиц всегда вызывает в такой глухомани повышенное любопытство. Марк закупил продукты в лавке и теперь отдыхал под деревом, смакуя вересковую трубку. Молли не заметила его, но Марк находился на расстоянии вполне достаточном, чтобы заметить, как она вынула из книги конверт. Она была просто красавица по сравнению с предыдущей учительницей — та пробыла в Саммите совсем недолго. Трубка погасла и Марк стал рыться в карманах в поисках спичек.

— Совсем недурна?! — рядом с Марком неизвестно откуда вырос детина с красной рожей и редкими волосами.

— Да уж, — согласился Марк и после недолгой паузы сообщил: — Сегодня было от них письмо.

Здоровяк кивнул и, не говоря больше ни слова, направился в лавку. Через пятнадцать минут они снова встретились, Марк Дэнбери и его знакомый, сплавщик леса, работавший на компанию Форчуна. В ближайшем перелеске зашумела листва, раздался треск сломанной ветки.

— Не бойся, это олень, — успокоил Марк здоровяка. Он вскрыл письмо и стал молча читать.

Сплавщик ждал, опершись мощным плечом о ствол дерева. Ему больше ничего другого не оставалось, так как он не умел читать. Дэнбери второй раз перечитал послание. Ему доставляло удовольствие помучить этого здорового мужика.

— У нас появился новый партнер, — наконец объявил Марк.

— Кто это? — здоровяк смачно сплюнул.

— Тот, за кем они просят нас присмотреть.

— Значит, они не доверяют этому типу? Кто же это, черт побери? — несколько дней он не просыхал и теперь его трясло.

Марк постарался скрыть усмешку — в таком состоянии сплавщик мог быть опасным. Однажды он видел, как этот Ходжес до смерти избил одного парня. Никто не видел этого, кроме Марка, а таких свидетелей не оставляют.

— Они — мастера на всякие уловки, — Марк фыркнул. — Теперь их беспокоит, кто согреет постель Форчуна.

Краснорожий глядел с непониманием.

— Они прислали женщину, — пояснил Марк Ходжесу, который с похмелья слабо соображал.

— Женщину? — Ходжес с трудом поднял тяжелые веки.

— Что тебя удивляет? В постели легче всего выведать его секреты.

— Так они заслали сюда женщину? — смысл сказанного с трудом доходил до него.

— Да, да, женщину, — Марк начал раздражаться, — но только они не до конца доверяют ей. Вот почему мы должны проследить…

— Да-а-а… А как?

Марк вымученно вздохнул.

— На кон поставлена куча денег. Она может решить надуть наших друзей и выйти замуж за Уинслоу, если ей удастся охмурить парня. В таком случае… — Марк показал на себе, как он затягивает удавку, — ее придется прикончить.

— О-о-о… — Ходжес задумался — процесс этот давался ему с трудом. — А как мы узнаем, что она продалась Форчуну? — Ходжес знал Уинслоу многие годы, когда-то они были друзьями, и он не мог представить, что какая-то скверная девчонка сможет его окрутить.

— Не беспокойся, — хихикнул Марк, — узнаем… Ладно, уже поздно, не то мы останемся без обеда. Давай-ка поторопимся.

— Кто эта женщина? — спросил его Ходжес. Перспектива повесить на себя еще один труп не прельщала его.

— Идиот, новая учительница! Кто же еще?

— Учительница?! — здоровяк рыгнул на Марка винным перегаром.

Молли все время молчала, чувствуя себя неловко за столом в большой компании мужчин. Так и должна чувствовать себя молоденькая учительница, только что получившая работу. Неделю или две назад ей было бы вполне комфортно в окружении десятка поклонников, расточающих любезности в дорогом ресторане в Сан-Франциско. Теперь же, когда кто-нибудь из этих мужиков обращался к ней с вопросом, Уинслоу Форчун хмурился и пялился на нее. Больше всего ей хотелось бы сейчас стать невидимкой.

Рядом с Молли сидели Джед Кэнтрел и Бакли Брукс, розовощекий мужчина с чуть вьющимися каштановыми волосами и небольшими усиками, — оба они всячески обхаживали Молли, предлагая самые вкусные блюда. И оба были уверены, что женщины все просто без ума от них.

Когда Хильда внесла большую тарелку с жареными цыплятами и клецками, ее чуть с ног не сбил вбежавший в комнату Себастьян Холл.

— Мальчик! У меня мальчик! — вопил Себ, размахивая руками и пританцовывая. — Родился сегодня утром! Его зовут Стэнфорд Аллен! Роды прошли удачно, Кэйси в порядке!

Пять минут он носился по комнате, пока его насильно не усадили за стол. Анна и Хильда тут же потребовали рассказать все подробности.

— Доктор сказал, что ребенок родился немного раньше срока из-за стресса во время пожара, но он — здоровяк, весит целых восемь фунтов. Хорошо, что мы поторопились с утра, а то она могла родить прямо на мосту. Уже в дороге у нее начались схватки, еле успели.

— Вот здорово! — подмигнул Молли Джед Кэнтрел. Он поглядывал на нее с заговорщицким видом. После их встречи в конторе Сэмпсона Левина в Сан-Франциско.

На всякий случай Молли скосила взгляд на Уинслоу, не наблюдает ли он за ней, и одарила его самой очаровательной улыбкой, на какую была способна после многочисленных тренировок перед театральным зеркалом.

— Ну, разве это не радует вас, мистер Форчун!

— А-а, да-а… — Уинслоу был не готов к этому выпаду. — Конечно, это чудесно…

Было уже больше семи вечера, когда Молли наконец, прикрыла дверь в свою комнату и осталась одна. Себастьян Холл приехал только ради того, чтобы отдать заказанные Молли книги и сообщить о рождении сына. Сразу же после ужина он собирался уехать, чтобы быть рядом с Кэйси, которая все еще была слаба, и их маленьким Стэнфордом Алленом.

Молли заперла дверь и разложила книги на кровати, чтобы перед сном просмотреть их. Кроме того, ей нужно было еще разобрать свои вещи, многие из нарядов, привезенных из Сан-Франциско, не годились для Саммита. Задернув муслиновые занавески на окне, Молли осматривала свое новое жилище. Она уже кое-что сделала, чтобы комната выглядела более уютно, чем пристанище холостяка: повесила занавески, передвинула к окну столик и круглое кресло, постелила на пол цветастый ковер. Анна притащила из чулана дополнительный матрац для кровати. Все было помыто и вычищено, мебель натерта воском, — комната приняла жилой вид.

«Не так уж плохо!» — констатировала Молли, удовлетворенная обзором. И в Саммите можно жить, хотя жизнь здесь сильно отличалась от той, что она вела в Балтиморе или Сан-Франциско, тем более от Панамы. В этой, близкой к небесам деревушке, ее измотанная душа должна обрести покой. Надо только задобрить Уинслоу Форчуна.

Она вспомнила Панаму и Этьена. Каким коротким оказалось их счастье. Господи, как она любила его! Этьен Берчи был первым и единственным мужчиной, которого она любила. Она отдалась ему душой и телом без малейших сомнений. Какой же трагедией для нее была его смерть!

Молли не позволяла себе углубляться в прошлое, воспоминания ранили ее. Она быстро разделась. Кастрюля на небольшой плите уже начинала закипать. Она развела кипяток холодной водой и вылила ее в эмалированный таз, который пожертвовала ей Сельма Стоунлей. Она тщательно вымылась и надела на себя голубую ночную рубашку. Теперь она чувствовала себя, как Джульетта, с нетерпением ожидающая своего Ромео.

Конечно, она не заметила за занавесками темную фигуру тяжело дышавшего здоровяка, подглядывавшего за ней в щелку. То, что он не мог видеть, он довоображал своими пропитыми мозгами. Черт возьми, вместо того, чтобы залезть к ней в окно, он должен сдерживать себя. На крыльце послышались шаги, и Ходжес поспешил спрятаться в темноте за углом дома. Лампу в комнате прикрутили, и с улицы ничего уже нельзя было разглядеть. Сопя и ругаясь, Ходжес ретировался. Молли же, устроившись поудобнее в постели, пила чай и листала привезенные ей книги, — они могли оказать ей незаменимую помощь на новом поприще.

Сейчас она чувствовала себя уютно и в безопасности, первый бой она выиграла и собиралась бороться дальше «Никто не сможет обидеть меня», думала Моллин Кеннеди, засыпая с книгой в руках.

Когда учительница вышла из класса, юный Тимми Кэнтрел положил ей мышь в ящик стола. Это было сразу после ленча в пятницу.

Такая идея пришла в голову не ему — его надоумили старшие мальчишки. Все произошло, когда «Остров сокровищ» был дочитан и ватагу ребятишек согнал с улицы внезапно начавшийся дождь, и мисс Кеннеди отправилась домой сменить промокшую юбку. У одного Тимми хватило решимости выполнить задуманное.

Для нее настали печальные дни в Саммите. Впервые ей приходилось наказывать мальчика, Молли была к этому совершенно не готова, и еще хорошо помнила свои школьные годы. С одной стороны, без дисциплины начнется бардак, и у нее не останется шансов удержаться на своем месте, Молли понимала, что детишки устроили ей экзамен. Дальше будет хуже.

Что делать? Она обещала классу, что при ней никаких наказаний — вроде порки — в школе больше не будет. Класс ответил ревом восторга. Как же наказать виновного и не нарушить своего обещания? Молли со злостью ударила указкой по столу, имитируя всыпание розгами по маленькой розовой заднице.

Ила Фиск со страхом приложила голову к парте и накрыла ее руками, нервно вздрагивая. Все поняли, что наказание состоится. Матти Свенсен кулаком погрозил старшим товарищам.

— Во-первых, я отменяю чтение развлекательных книг на улице, — строго объявила Молли, пока не объявится виновный. Во-вторых, вы должны сто раз написать в своих тетрадях фразу: «я знаю, как нужно вести себя в классе». Приступайте. — Мисс Кеннеди села на стул и с наигранной серьезностью уткнулась взглядом в окно.

Она догадывалась, кто мог отважиться на эту авантюру с мышкой, которая испуганно скреблась в ящике стола. Тимми — не проблема, он с готовностью возьмет всю вину на себя. Эдди Ходжес, Берт Стоунлей и Отто Фиск — вот кого она должна приструнить, иначе потеряет контроль над классом, а значит, потеряет работу. Она не доставит Тимми Кэнтрелу удовольствие считать себя героем.

Когда уроки закончились, Молли отправилась домой вместе с Тимми. Она, молча довела мальчика до небольшого строения, где нашел приют Джед со своими племянниками. Хильда Свенсен встретила их на пороге с маленькой Сарой на руках.

— Мне нужно повидаться с мистером Кэнтрелом, — сказала Молли.

— Его нет дома, — Хильда даже не старалась выглядеть дружелюбной.

— Я подожду, — заявила учительница, словно не замечая тона собеседницы. — Это очень важно.

— Тимми, возьми Сару и погуляй с ней немного, пока не вернется Матти, я послала его отнести платье миссис Франклин.

— Мистер Кэнтрел сейчас работает у реки? — поинтересовалась Молли.

— Нет, он ушел с мистером Форчуном. А что? Есть какие-то проблемы?

Молли оглянулась, чтобы удостовериться ушел ли Тимми с сестрой.

— Мальчишки постарше подговорили его сыграть злую шутку. Он старается выгородить остальных. Я хочу, чтобы мистер Кэнтрел знал об этом, иначе они будут и в дальнейшем использовать Тимми для подобных безобразий.

— К сожалению, у Джеда совершенно нет опыта в воспитании детей.

У Молли тоже такого опыта не было, но ей нельзя было в этом признаться.

— Уверена, что мистер Кэнтрел не хочет, чтобы его племянник пошел по плохой дорожке.

— Вам виднее… — с неохотой согласилась та. — Я должна бежать к Анне помочь ей с ужином. А вы можете зайти позднее.

Хильда отнеслась к племянникам Джеда Кэнтрела, как к своим родным детям, и он уже не мог без нее обойтись, и она знала это. Кроме того, Хильда не могла не заметить, как изменилось поведение Уинслоу Форчуна после приезда новой учительницы. Опасность того, что и Джед втрескается в нее, была достаточно велика. Несмотря на ревность, Хильда понимала, как хороша мисс Кеннеди, но это совсем не та женщина, которая нужна Уинслоу или Джеду, — в этом Хильда была уверена.

— За ужином я и увижусь с мистером Кэнтрелом. Я приду к Анне позднее.

Хильда снова пожала плечами и молча удалилась. Она еще не до конца разобралась в своих чувствах и не до конца выбрала стиль поведений этой штучкой, мисс Моллин Кеннеди.

Разговор Молли с Джедом Кэнтрелом занял немного времени.

— Тимми, подойди ко мне, нам надо поговорить, — Джед не был особенно расстроен. Конечно, парень заслужил нагоняй, но надо быть терпеливым и добрым, и Молли настаивала на этом.

Тимми немного испугался, но быстро согласился, что нечего идти на поводу у более старших озорников, которые подставили его. Он оценил деликатность дяди, не позволившего себе окриков или подзатыльников. Тимми с удовольствием отметил, что новая учительница похвалила его за сообразительность и старание. Пряник оказался полезнее кнута.

Хильда, что-то бурчала себе под нос, готовя ужин для Молли. Конечно, ее бесило появление соперницы… Уинслоу был первым мужчиной после смерти ее мужа, старого Оли Свенсена, который не пытался ее лапать, а относился с вниманием и заботой. Она воспринимала это как признак чувства. Да что она, собственно, видела в этой жизни! Ей было четырнадцать, когда Оли Свенсен привез ее в Калифорнию, совсем сопливую девчонку, полную иллюзий. Глаза ее светились счастьем, теперь у нее был муж, любящий и заботливый — на всю жизнь.

Действительность оказалась совсем другой. Вздорный грубый старикашка соблазнил, чуть ли не девочку, чтобы она днем и ночью пыталась возбуждать его увядшие желания. Он набрасывался на нее, как боров, и воняло от него, как от ведра с отбросами.

Вот Уинслоу Форчун — совсем другое дело. О таком можно только мечтать. Хильда переживала, что эта прехорошенькая стерва разобьет ему сердце и испортит жизнь. Чего от нее еще ждать, если она липнет к каждому мужику! Неужели они не видят, что она собой представляет?! Даже Джед пялится на нее! Лучше б она провалилась к чертям собачьим, как ее предшественница.

Хильда была не права. Молли никто из этих мужчин не был нужен, она многое бы отдала, чтобы вообще не было в ее жизни, — этих Роквеллов, Сэмпсона Левина, Артура Смита, Уинслоу Форчуна. Спроси ее Хильда об этом, Молли бы честно призналась, как мало она ценит мужскую половину человечества. И на кой черт ей сдался еще один ухажер, каждый день рискующий жизнью. В отношении его, уж во всяком случае, у Хильды не было соперниц. А привязанность к детям была для Джэда более сильным козырем, чем смазливое личико. Все, что Молли хотела, это выполнить свое задание, получить деньги и отправиться, куда глаза глядят. А с Хильдой ей надо подружиться, ее ревность может сделать жизнь в Саммите невыносимой. В смышленой головке Молли стал складываться план действий. Она только мило улыбнулась, когда Хильда опрокинула ей на колени чашку с горячим кофе, — Хильда уже начала сражение.

— Вы просто тихоня сегодня, мисс Кеннеди, позлорадствовал Уинслоу Форчун. — Может быть, мыши в классе принудят вас отказаться от преподавания?

— Вы уже слышали об этом? — Молли удивилась не тому факту, что все в Саммите все знают друг о друге, а скорость, с какой распространялись новости.

— Мне рассказывали эту историю шесть или семь раз, пока я дошел до дома.

— Я слышал, что мышка забралась вам под юбку! — прыснул от смеха Билл Макдональд.

— Билли, как тебе не стыдно говорить такие глупости! — пристыдила мужа Анна.

— Не беспокойтесь, я успела запрыгнуть на стол, — вместе со всеми рассмеялась Молли.

Уинслоу вызвался проводить Молли домой.

— Ну, как прошла у вас неделя? — спросил Уинслоу, когда они вышли на темную дорогу.

— Все было хорошо до сегодняшнего полудня. Ничего страшного, я ожидала нечто подобное, дети есть дети…

— А я однажды подложил учительнице в стол змею.

— Вы?! Не верю, ведь вы такой…

— Какой? Глупый? Грубый? — давно уже Уинслоу не чувствовал такого радостного возбуждения. Он гнал сейчас от себя дурные мысли и радовался этой прогулке, как сбежавший от родителей пацан.

— … такой правильный! — закончила фразу Молли. Найденное определение было больше похоже на обвинение.

Уинслоу чистосердечно расхохотался.

— Не думайте, что я такой уж праведник! А вы в детстве разве были сладкой прилежной девочкой? Или тоже были плохишом?

— Я была просто нестерпимой, даже хуже, чем вы думаете. Монахини просто на ушах от меня стояли.

— А что ваши родители? Вы их тоже так радовали?

— Они умерли, когда я была еще в колыбели, — Молли солгала с очень точно найденной интонацией. — Сестра моей матери была уже в солидном возрасте, и ей было не под силу воспитывать ребенка, поэтому в шесть лет меня отдали в приют, и я выросла в окружении истомленных умерщвлением плоти монахинь.

Уинслоу подозревал, что не все, что она говорит — правда, но у него не было настроения выяснять отношения.

— А как вы попали в Калифорнию?

— Когда вернулась из Панамы…

— Где помогали строить канал?

— Этьен очень верил в этот проект, но он, как многие, умер там от малярии. Поэтому мне пришлось вернуться в Штаты… Ой, посмотрите, падающая звезда!

Уинслоу взял ее за руку.

— Быстро загадайте желание!

«Я хочу, чтобы в моей жизни все наладилось. И ты меня поцелуешь прежде, чем я сойду с это места!»

— Ну что, загадали?

— Да, я загадала, чтобы никто не подсунул мне в стол змею.

— Отлично! Я присмотрю за Эдди Ходжесом.

— Я тоже. Очень трудно надавать щелбанов парню, который на полголовы выше учительницы, тем более что-то вбить ему в мозги.

— Скажите мне, если у вас будут проблемы.

— Спасибо.

И опять он не верил ей. Она говорила спокойным тоном, не подбирая вежливых слов, но она никогда не попросит его осадить Эдди Ходжеса, это не в ее характере.

Странный шелест привлек их внимание.

— Что там такое?

— Возможно, это собака или енот, — Уинслоу взял ее под руку и повел по тропинке, освещаемой лунным светом. — Предосторожность не помешает. И закрывайте в своей комнате окно и дверь.

— Чего мне бояться? — с вызовом спросила она. И он, видимо, думает, что она из тех женщин, которые выполняют все приказы и советы мужчин.

За спиной снова раздался какой-то шорох. Молли остановила Уинслоу и прислушалась.

— Это более крупный зверь!

— Мне тоже так показалось. Будьте осторожны. Тут не все мужчины обучены хорошим манерам. Не забывайте, это дикие места.

После того, как он услышал звук запираемого запора, Уинслоу еще немного постоял под окнами Молли, вглядываясь в темноту, затем он обошел весь дом, осмотрел хозяйственные постройки. Он не зря предупреждал ее об опасности, но он и не сказал ей всей правды.

Отпечатки следов, которые он обнаружил под ее окнами и за домом принадлежали явно не лесному зверю. Это были следы человека. Значит, кто-то следит за Молли Кеннеди.

Сэмпсон Левин допоздна засиделся в своем офисе на Маркет-стрит. Он второй раз перечитал письмо Уинслоу Форчуна. Автор послания метал громы и молнии. И снова просил Левина подыскать ему учительницу. Чем ему так не понравилась Моллин Кеннеди? Может, он не любит шатенок? Сразу видно, что Уинслоу пожертвовал плотскими увлечениями в угоду деловым соображениям.

— Пошлите мистеру Форчуну ответ, я постараюсь что-то для него сделать, — отдал он распоряжение Дженкинсу.

— Хорошо, сэр. И я дам новое объявление в газету.

Сэмпсон отрицательно мотнул головой.

— Нет, с объявлением не будем торопиться. Я и так смогу найти ему какую-нибудь старую высохшую грымзу. Пусть пока Уинслоу немного охолонет. Он уже нашел ту женщину, которую искал, просто сам еще этого не понимает.

Дженкинс скептически усмехнулся. Он не понимал задумки своего шефа, но каждый раз восхищался его интуиции.

— Вам нужна будет еще какая-нибудь моя помощь сегодня?

— Нет, Дженкинс, уже поздно, на сегодня. — Идите домой, я сам запру контору.

Спустя некоторое время дверь в его кабинет бесшумно приоткрылась. Сэмпсон оторвал глаза от бумаг и с улыбкой приветствовал молодого китайца, появившегося в дверях.

— Входи, Леонг, очень рад тебя видеть.

Молодой человек также бесшумно прикрыл за собой дверь, прошел через кабинет и сел в кресло перед Сэмпсоном.

— Твое послание заинтриговало меня, — произнес Сэмпсон, внимательно разглядывая собеседника и пощипывая пальцами рыжие усы. — Я думаю, что вместе мы сможем что-то сделать.

— Вы знаете, что мне нужно. Вы сможете, мня помочь? — Его внешнее спокойствие не выдавало внутреннего волнения.

— О да, конечно… Ты будешь информировать меня обо всех затеях Роквеллов, а я найду для тебя эту девушку…

Глава 7

Марк Дэнбери присел за каменной стеной у руин дома старого Симса, поджидая подхода остальных. Он нервничал, и ожидание еще больше усиливало его тревогу.

Ходжес остался на дороге искать потерянную подкову подвернувшего заднюю ногу черного жеребца Эдгара Филмора.

— Вы его хоть кормили сегодня? Он бьет копытом, как нетерпеливая невеста, — поинтересовался Ходжес.

Филмор равнодушно пожал плечами. Он меньше всего беспокоился о лошади. Между тем он не был злодеем. Абсолютно нормальный, даже приветливый человек с рассеянной улыбкой и добродушными карими глазами, последние годы Марк мечтал только об одном — как ему выбраться из этой глуши и зажить спокойной жизнью. Его жена Перл, после нескольких выкидышей, превратилась из веселой жизнелюбивой девушки в безразличную ко всему, притихшую стерву, которую он с трудом переносил. Три года назад их первый сын умер от инфекции, и что самое плохое, их единственный, оставшийся в живых ребенок, Тэдди, страдал сильной астмой. Перл вынуждена была вернуться на равнину.

У Филмора тоже жизнь сложилась несладкая. Накопившиеся долги вынудили его начать работать на Роквеллов. Он еще не знал, что Марк сообщит им об их новых планах, но был на все заранее согласен. У него просто не было другого выбора — он остро нуждался в деньгах.

Через несколько минут приехали Лиланд Эймс и Бакли Брукс. Эймс рассказывал, как он обыграл своих партнеров на днях, Брукс спокойно слушал, как хвалился приятель, не веря ни одному его слову. Еще ни разу на его памяти Эймс не закончил ни одной партии с выигрышем. Последним появился Потти Симс, который привез выпивку и закуску для всей компании.

У Симса были свои причины связаться с Роквеллами. Его дед, как и Аарон Форчун, старался разбогатеть, моя золото. Капитала он не скопил. Более того, потерял землю, заложенную под векселя. Все они и собрались на том месте, где раньше жила семья Симса. Теперь он хотел вернуть эти земли, скупленные по дешевке Уинслоу Форчуном.

Потти Симс ненавидел Уинслоу за его удачливость, его деньги, амбицию. Без душевных копаний он согласился помогать Роквеллам.

Марк промочил глотку большим глотком виски, пока Симс и Брукс выкладывали из сумок хлеб, мясо, пиво…

— Для нас есть новое задание от Роквеллов, начал Дэнбери, не дожидаясь начала трапезы.

Мужики наработались за целый день и теперь голодными глазами пожирали съестное, перешептывались и в сердцах кляли Марка с его Роквеллами.

— Они разочарованы нашими усилиями, Форчун не хочет сдаваться.

— Чего им еще надо? — заворчал Ходжес. Разобрали узкоколейку, упавшее дерево придавило рабочих, техника все время ломается, дом подпалили. И все это только в этом месяце!

— Пожар возник в результате несчастного случая, — возразил Марк. — Это не наша заслуга. И помни, Роквеллы не хотят причинять другим людям никакого зла. Они хотят одного — чтобы Форчун бросил дело и исчез отсюда…

Заявление Марка вызвало интерес.

— Что значит — «исчез»? Каким образом? — заподозрил неладное Брукс.

— Мы должны избавиться от него.

— Они хотят, чтобы мы его прикончили? Эймс не выдержал и стал есть бутерброд. — Или только искалечили?

— Они хотят, чтобы он сдох!

— Ну, нет! Я в этом не участвую, — вскочил с земли Ходжес. — Он же мой друг!

— Не будь идиотом! — остановил его Симс. — У богачей вроде Форчуна не бывает друзей среди работяг, вроде тебя.

— Он был моим другом десяток лет, — упорствовал Ходжес. — Еще с тех пор, как сюда его привез дед.

— Роквеллы хотят его крови, — подтвердил Марк, а аргументы сплавщика его не волновали. — Они не могут рисковать наследством, а мы — своими деньгами.

— Он все равно не выиграет, — мысль о том, что надо кого-то убивать, испортила Бруксу аппетит. — У него сплошные неприятности.

Лиланд Эймс был с ним согласен:

— Мы не какие-нибудь мерзкие убийцы!

— Если Роквеллы хотят, чтобы он умер, мы убьем его! — со злобой процедил Марк Дэнбери.

— Нет, я не согласен, — Ходжес поднял с земли свою вытертую шляпу и собрался уходить. Не дождавшись поддержки, он побрел, не оборачиваясь, в Саммит.

— Тупой ублюдок! — выругался Симс. — Что мне нужно сделать, Марк? Уж я-то позабочусь о Форчуне!

Уинслоу тупо уставился в пространство.

Письмо, которое он адресовал Сэмпсону Левину с подтверждением необходимости прислать новую учительницу, лежало перед ним на столе недописанное.

Он пытался убедительнее составить фразу, когда его отвлекла другая мысль. Как перекинуть спиленные стволы деревьев с одной стороны каньона на другую, не прибегая к сплаву по реке? Решение проблемы, которое пришло ему сейчас в голову, было настолько простым, что он не мог понять, как это раньше не приходило ему в голову. Оно было настолько неожиданным, что рабочие посчитают его свихнувшимся, но какое это имеет значение, черт возьми!

Он быстро набросал план на чистом листе бумаги. Сердце учащенно билось. Да, он сумасшедший, но ведь его план, святой Боже, вполне реален! Нужно только его осуществить.

Уинслоу облизал пересохшие губы и в возбуждении рассматривал свой рисунок. Это решает главную проблему по транспортировке леса вниз, в долину.

Ходики на стене отбили семь часов.

Уинслоу разорвал недописанное письмо.

Он написал новое письмо Левину с просьбой прислать хороших инженеров. Нужно было также выяснить, кому принадлежит земля за тем участком, где он валил лес. Если его план сработает, ему понадобится еще земля для расширения лесозаготовок.

Уинслоу потушил лампу, взял шляпу и направился к выходу. Тут он вспомнил о рисунке. Пришлось вернуться к столу, он запер лист с планом в сейф. Он стоил больше, чем хранившееся там золото.

Компания Форчуна вдохнула жизнь в Саммит. В летний период здесь появилось много сезонных рабочих, пополнявших постоянное население поселка. Все это позволяло подработать местным землевладельцам, поставлявшим мясо, яйца, овощи для столовой компании. Фермеры охотно покупали акции компании, цены на акции быстро взлетели вверх на бирже. Много женщин нанималось готовить, обстирывать и выполнять другие подсобные работы. Таким образом, компания давала доход многим семьям.

До сегодняшнего вечера Уинслоу беспокоило, что будет со всеми этими людьми, если он не сможет наладить сплав леса в долину. Мысль о них поддерживала его, когда он почти падал от усталости или терял уверенность в своих силах. Сейчас ему нужно поговорить с людьми в поселке и рассказать им о своих проектах на будущее.

Уинслоу чувствовал себя помолодевшим, полным сил и надежды. Это не только его будущее, это и их будущее.

Джордж Франклин, приехавший из Новой Англии бородач с совершенно лысой головой, предложил построить клуб с баром.

— Верно! — поддержал его Ходжес, вынужденный прибегать к лосьонам. — Нужно иметь место, где можно выпить и расслабиться.

Ходжес, как и многие из тех, кто сейчас толпился на дворе у бакалейной лавки, пришел просто потому, что ему нечего было делать.

— На кой черт нам нужен здесь бар… Чтобы мужики еще больше напивались?! — раздавались выкрики из толпы.

Уинслоу не смущал такой ход дела. И раньше, когда все собирались этак, два раза в год, вечно начиналось с требований открыть бар, а заканчивалось дискуссией, нужны ли регулярные церковные службы. На завоз алкоголя в Саммит было наложено вето.

— Что происходит с Саммитом? — вопрос Уинслоу был чисто риторическим.

— Он расширяется! — отозвался Альберт Стоунлей.

— Места для жилья не хватает, — поддержал его Билл Макдональд. — Летом еще люди как-то перебиваются, а зимой во время снегопадов до лесопилки добираться будет сложно.

— Там и надо строить, — продолжил свою мысль Стоунлей.

— А что скажет Уинслоу? — спросил Макдональд. Этот проницательный человек сразу понял, зачем Форчун собрал здесь людей. Существование компании давало ему приличный доход, но у него были сомнения относительно ее будущего. Он отлично понимал, что произойдет, если Форчун провалит проект, сплава леса по бурной и порожистой горной реке. Понимали ли это остальные?

— Сегодня, больше чем когда-либо, я уверен, что компания, начавшая свою деятельность в конце века, будет существовать и в следующем, — произнес Уинслоу без всякого пафоса, ловя на себе внимательные взгляды слушателей. — Я думаю также, что поселок превратится в город и будет расти, как и мой бизнес.

— Так, как насчет бара? — вернул всех на землю вопрос Джорджа Франклина.

— Будет у нас бар? — эхом отозвался Ходжес.

Уинслоу не принимал Ходжеса всерьез. Пьянство уже разрушило его семью и развело их в разные стороны, а ведь когда-то они были друзьями.

— А ты уже хорошо продумал свое предложение? — спросил Уинслоу Франклина.

Джордж даже изложил свое предложение на бумаге, расписав детали и смету возможных расходов. Уинслоу просмотрел написанное и удовлетворенно кивнул — план был простой и не требовал больших вложений. Вопрос был решен.

— Если община выделит компании еще земли, мы оплатим все транспортные расходы и стоимость материалов. Людям будет, где отдохнуть после работы.

— Почему бы тебе не оплатить все строительство? — поинтересовался с подковыркой Стоунлей.

— У компании сейчас много убытков — более, чем всегда. Главная причина — саботаж рабочих, которых подкупали мои кузены. Я и так стараюсь оплачивать все, что касается нужд рабочих. И берегу деньги на случай моего провала. Пусть люди не беспокоятся, свое они получат. Кроме того, я считаю, что, если вы тоже вложите свои силы и средства в расширение Саммита, мы все будем заинтересованы в дальнейшем успехе компании.

Стоунлей выглядел недовольным. Ему хотелось выжать из Форчуна побольше денег, получить что-нибудь за воздух и приумножить свои доходы за чужой счет.

Франклин промолчал, а вот Билл Макдональд поддержал Уинслоу:

— Если мы станем вкладывать и свои деньги, мы все будем заинтересованы защищать Саммит и компанию — это ясно.

— И сколько ты готов вложить? — ехидно спросил Стоунлей. Он знал, что Анна унаследовала от родителей землю, которую Билл сможет выгодно заложить при расширении строительства. Кроме того, Билл Макдональд закончил институт в Плейсвилле, а ученых умников здесь не любили.

— Я отлично знаю, как приумножить свои накопления лучше тех, кто собирается пропивать свою зарплату в салунах. И я тут не один такой, — Билл огляделся, выискивая в толпе своих друзей.

Ходжес вытащил из кармана флягу и отхлебнул немного, с неохотой он дал по глотку Бакли Бруксу, Лиланду Эймсу. Эдгар Филмор отказался — ему еще надо было перековать жеребца — все, что у него осталось с лучших времен. Ходжес глотнул в последний раз. Стоявшие рядом почувствовали сильный запах. Милдред Франклин и Сельма Стоунлей брезгливо отодвинулись от Ходжеса. Мои малыши напомнили мне вчера вечером о Снежной королеве, — сказал Билл Макдональд. — Это мисс Кеннеди рассказывала им, как живут люди в других странах. Думаю, мы тоже не лопухи и умеем делать деньги. Если верить сказке, то мы можем ее превратить в реальность.

— Ты хочешь пригласить Снежную королеву в Саммит? — Стоунлей был недоволен, что не удалось выжать из Форчуна побольше денег на строительство.

— Много людей в Кисли, Джорджтауне, в горах и в других местах нуждаются в работе. Если будут уверены, что в Саммите они получат кров, еду и работу, тут можно будет горы свернуть.

— Девушки будут приезжать сюда на танцы, даже из Плейсвилла! — пошутил Уинслоу.

Приткнувшись около стены, у лавки на ящике сидел хмурый Марк Дэнбери, размышлявший, как лучше использовать Потти Симса для выполнения плана. Потти ненавидел Форчуна, но смелости у него было маловато. Тревожил Марка и отказ Ходжеса участвовать в убийстве Уинслоу, как бы он не переметнулся на вражескую сторону. С Эймсом и Филмором можно иметь дело, а Бакли Брукс тоже слабак, к тому же и лгун. Брать на себя ответственность за убийство Марк не решался. Он решил связаться со своими хозяевами в Сан-Франциско и сообщить о происходящих событиях, — пусть Роквеллы и ломают себе голову, как убрать с дороги Форчуна, а Марк только обеспечит прикрытие.

Через час после окончания вечернего собрания, Уинслоу вопреки своим планам очутился перед дверью Кеннеди Молли. Он мучительно старался придумать предлог, чтобы войти и поговорить с ней. Было достаточно поздно, но с улицы было видно, что в комнате учительницы еще горел свет.

Он тихо постучался, так и не придумав предлога.

Когда он увидел ее тень за занавеской, проходя мимо дома, то вспомнил о следах под ее окнами. Этот кто-то мог быть только с лесопилки или из поселка. Кто тогда? Может, он и не так опасен, в конце концов, приезд молодой красивой женщины взбудоражил многих мужчин. Но Уинслоу чувствовал, что здесь что-то не так. Пока она здесь, в Саммите, он за нее ответственен. «Надо бы достать ей плотные занавески», — подумал Уинслоу, чтобы защитить от нескромных глаз и желаний.

Молли открыла на стук дверь. Волосы были распущены до плеч, она стояла босая, в голубой ночной рубашке, и удивленно смотрела на позднего гостя.

Форчун был в растерянности, не зная, как объяснить свой поздний визит. Он не ожидал, что она уже разделась и готовилась ко сну.

— Мистер Форчун? Что-нибудь случилось? Почему он каждый раз такой хмурый, когда видит меня?» — Молли подумала, что у него есть известие о новой учительнице, и настроение сразу испортилось.

— Я знаю, что уже поздно, мисс Кеннеди, но мне надо поговорить с вами…

— Тогда входите.

Оказалось, это была большая ошибка с его стороны. Они находились с глазу на глаз в тесной комнате. Она села рядом, такая нежная и пылкая, от нее пахло парфюмом и волосы еще не просохли после мытья. Позади, стояла большая кровать, словно сделана для двоих. Когда она ляжет, я буду рядом с ней, — эта мысль ударила его, словно током.

«Что с тобой? Почему ты вся дрожишь?» спросила себя Молли. Неужели его приход так взволновал ее? Сердце учащенно билось. Как неудобно принимать его в спальне, но комната именно была спальней. Кроме кровати, здесь почта ничего не было, она занимала большую часть комнаты.

— Что у вас случилось? — снова спросила Молли.

«Да, Моллин Кеннеди, случилось — я одинок и усталый человек, я хочу вас. Прямо сейчас, в этой кровати!..»

— Я… я… — вслух он не мог ничего сказать, язык прилип к гортани, трудно было дышать. Я… просто хотел… поговорить с вами…

— Садитесь, — Молли вся съежилась, она чувствовала себя так, как будто это мать-настоятельница поймала ее на очередной шалости и пришла, чтобы устроить головомойку, но что она не так сделала?

В комнате было всего одно кресло, и Уинслоу уселся в него, еще больше оттеснив Молли к кровати. Он уставился на пол, не решаясь снова взглянуть на нее. Рубашка задралась, когда Молли садилась, и оголила ее коленки. Она не обратила на это внимания и судорожно пыталась понять, в чем ее вина.

Уинслоу смущенно поднял на нее глаза.

— Билл Макдональд рассказывал, что вы прочитали детям сказку о Снежной королеве?

— Ну и что же?

— Я хотел бы одолжить у вас эту книгу, — в комнате было слишком натоплено, либо у него была температура, Уинслоу весь горел, — не возражаете, если я сниму куртку?

— Конечно, разденьтесь, в комнате тепло. Давайте я ее повешу.

Они вместе встали, едва не столкнувшись лбами. Молли с трудом протиснулась между ним и кроватью, чтобы пройти. Они снова оказались в опасной близости друг от друга, он едва не коснулся ее груди. В еще большем волнении он снова плюхнулся в кресло.

Ее пахнущее свежестью трепетное тело кружило голову. Она была такой прекрасной и естественной. А какие глаза! Чувственные и невинные! Кто бы поверил, что они принадлежат женщине, щеголявшей почти нагой на сцене?!

Какие силы нужны, о Боги, чтобы не поцеловать эти губы!

— Так вы хотите почитать сказки? — вернул его на землю вопрос Молли.

Он кивнул в ответ. И стал рассказывать ей о собрании, о планах строительства в Саммите, о своих надеждах…

— Как чудесно! — воскликнула искренне обрадованная Молли, когда он рассказал о своей задумке устроить на Рождество для детей и взрослых праздник с карнавалом и танцами. — Мы с ребятами вам поможем все организовать. Его вдохновил ее энтузиазм. Я думаю, Анна и Хильда тоже обрадуются этой задумке. У них так мало радости в этом захолустье. И конечно примут участие в подготовке к празднику все дети. В какой день вы хотите устроить этот праздник, не имеет значения. В любой день, который мы выберем сами. Ничто не сможет помешать нашему празднику.

Ее звонкий смех еще больше возбудил Уинслоу. Она вынула из сундука, стоявшего у кровати, несколько книг и стала перелистывать их.

Уинслоу заразил ее своей идеей, в голове возникали самые разные задумки, и она уже представляла себе, как все это здорово может получиться.

Уинслоу было хорошо и радостно, он забыл о своих повседневных заботах и огорчениях. Кроме всего прочего, его воодушевляло то, что он нашел решение проблемы, которая уже несколько лет препятствовала осуществлению его плана. Как уютно ему было сейчас и радостно на душе, сидеть плечом к плечу с этой смеющейся красивой женщиной в голубой ночной рубашке. Как обрадуются все те, кто живет в округе. Он пригласит из Плейсвилла музыкантов, будут танцы. У Уинслоу впервые за долгое время отлегло от сердца.

Утром за завтраком Уинслоу поделился мыслями с Биллом Макдональдом об устроительстве праздника. К этому времени нужно собрать деньги и построить здание клуба. Праздник состоится в начале декабря.

— Я прочитал книги, которые мне дала мисс Кеннеди, и нашел много интересного, как празднуют Рождество в других странах… Мы организуем пиршество и танцы, будет лотерея и фанты, нам так не хватает в жизни праздника!

Хильда накрыла на стол и с интересом прислушивалась к разговору. Анна с любопытством наблюдала, как весело переглядывались Уинслоу с Молли. Разговор отвлек всех от жареной картошки и яичницы. Только Хильда все еще хмурилась.

Ей не понравилось, что Уинслоу повадился ходить в комнату мисс Кеннеди и там шепчется.

Ему нужна женщина, которая прикроет ему тылы, такой женщиной она представляла, естественно, только себя. Только она сможет стать ему отличной женой. Она будет много работать, и он станет гордиться ей. И она нарожает ему кучу детей. Она представила себе Уинслоу в своей постели…

— У Хэннигена есть яблочный пресс, он делает отличный яблочный сидр, для праздника это было бы неплохо, — сказал Билл.

— У разрушенного дома Симса остались несколько деревьев хурмы. Ребята после школы могут собрать, целую тележку плодов, а мы напечем пирожков и кексов, — предложила Анна.

— А как насчет цыган? — спросил Чарли Уэллс. — Моя мать рассказывала мне, что в Англии всегда приглашают цыган на праздники, пусть нам погадают.

— Гадание мы и сами можем организовать, — вмешалась Молли, не подумав. — У меня есть наряд… — она взглянула на Форчуна и осеклась.

— Я однажды участвовала в нем на карнавале. Уинслоу представил ее в прозрачной тоге на карнавале. Молли покраснела и уткнулась в свою чашку.

— Вы не хотите еще кофе, мисс Кеннеди? — Пришла ей на выручку Анна. С удовольствием выпью еще чашечку, — улыбнулась Молли. — А вы, миссис Свенсен, когда-нибудь были на карнавале? Довольная, что к ней обратились, Хильда кивнула и ответила потеплевшим от воспоминания голосом:

— Да у меня там, на родине, когда я была еще ребенком. Все делали какие-нибудь сувениры, а потом продавали эти поделки, чтобы купить сладости к праздничному столу. Женщины делали вышивки, корзины, веники и все кое…

— Можно я зайду к вам после уроков, и вы все подробно расскажете?

Хильда с радостью согласилась, она была довольна, что кто-то интересуется ее мнением, ее тоже привлекут к подготовке праздника, и не только на кухне.

В классе Молли появилась возбужденная и радостная, забыв, что ее поджидают неприятности у Эдди Ходжеса и Берта Стоунлея. Она должна медленно рассказать детям об идее карнавала, такого праздника еще не знал Саммит!

Молли посылала с Эдди Ходжесом записку отцу с просьбой зайти к ней в школу, когда будет удобно. Ответа не последовало.

— Эдди, почему твой отец до сих пор не пришел ко мне! — За всеми этими заботами и планами Молли не забыла, что главное в классе — дисциплина. Может быть, впервые в жизни она с благодарностью вспомнила монашек, которые воспитывали ее, теперь плоды их воспитания начинали давать всходы.

— Думаю, мой старик страшно занят, у него нет времени, чтобы зайти к вам, — Эдди смотрел на нее нагло и с вызовом.

Берти хихикнул. Остальные ученики, вспомнили «грандиозное» происшествие с мышью, поддержали смешками Берта Стоунлея.

— Эдди Ходжесу предстоит после уроков взять в руки веник и тряпку и вымыть пол в классе. А Берт Стоунлей проведет все перемены, стоя в углу, так будет продолжаться каждый день, пока в школу не явятся их отцы, — приказала мисс Кеннеди.

Анна затронула неприятную для Молли тему, когда они пили чай у нее на кухне на следующий день.

— Я слышала, Эдди мутит класс?

— Откуда вы это знаете? — удивилась Молли, позабыв, как быстро разносятся в Саммите слухи.

— Матти рассказывал. Еще близнецы поведали о его проделках. Он доставляет вам немало хлопот?

— Достаточно. То он сидит, тупо уставившись в окно, то он становится неуправляемым и ругается. Все это можно было бы просто игнорировать, но ко всему прочему он не выполняет домашних заданий, и я не понимаю, что с ним происходит.

— Это отец виноват — он сжег выпивкой свою печень и мозги.

— Таков конец всех алкашей, но что происходит с Эдди?

— Его отец становится совершенно неуправляемым, когда напьется. Он лупит мальчика. Пропадает, Бог знает где, путается с проститутками, проматывает все деньги. Мальчик считает, что должен о нем заботиться, — ведь его мать бросила их два года назад.

— Как бросила? Я думала, что она умерла…

— Нет, она не могла больше этого выносить и уехала. Тогда Ходжес совсем пошел вразнос. Бедная Лора! Не думаю, что у нее сладкая жизнь. Она устроилась официанткой в кафе в Кисли. Не представляю, как она живет на те гроши, что ей удается зарабатывать.

С этим сталкиваются все женщины, которым приходится пробиваться одним в этой жизни, — думала Молли, а вслух сказала:

— Во всяком случае, это честная работа.

— Она выглядела такой усталой и изможденной в последний раз, когда я ее видела. Мне сказали, что еще она подрабатывает в прачечной. У нее очень тяжелая жизнь…

— Однако все это не могло помешать отцу Эдди зайти ко мне в школу, я вызывала его запиской!

— Он не придет, Молли. Ходжес не умеет читать, — Анна вынула из печи пирог. — Он сам никогда не учился, его отец тоже был пьянчужкой, ему пришлось работать с детства. Он стыдится, что не умеет читать и писать. Ходжес не станет с вами разговаривать. Попросите Уинслоу вам помочь, Эдди его очень уважает.

— Может быть, завтра… — Молли задумалась. Конечно, парень не был бы таким шалопаем, будь его мать рядом. Надо что-то придумать, чтобы вернуть ее в Саммит.

Глава 8

На следующий день Молли не пошла к Уинслоу Форчуну. Вынув из сундука юбку, она аккуратно подпорола шов и отправилась в дом по соседству.

После полудня Хильда обычно усаживалась за швейную машинку и выполняла многочисленные заказы жителей Саммита. Молли правильно подобрала ключик к своей сопернице. Хильда с удовольствием приняла новую клиентку. Хильде также не доставало дружбы, как и самой Молли. В доме Свенсенов было всего две комнаты, не больше клетушки Молли, но все было организовано рационально и без излишеств. Одна из комнат была целиком занята портняжным реквизитом.

Прежде чем Молли успела объяснить цель своего визита, Хильда взяла из ее рук юбку, развернула и всю внимательно осмотрела.

— Это легко исправить, — с улыбкой сказала она.

Из-за дверей за раздевающейся для примерки юбки Молли следил Матти, сын Хильды.

«Комбинация!» — восторженно прошептал мальчик.

Молли, такая прекрасная, красовалась перед зеркалом в одном исподнем. Любовалась ею и Хильда, не видевшая раньше, такого чудесного нижнего белья: из-под ладно облегавшей тело шелковой комбинации виднелись кружевные панталончики, на ногах до щиколоток были тонкие шелковые чулки.

— Как красиво! — воскликнула Хильда. — Мне очень нравится ваше белье, я постараюсь сшить для себя такое же.

Молодые женщины так увлеченно обсуждали детали воображаемых туалетов, перебивая друг друга, смеясь и выкрикивая новые идеи, что не услышали стука в окно и шагов в прихожей. Матти едва успел скрыться.

— Хильда! — позвал Уинслоу Форчун, широко распахнув дверь и вломившись в комнату без предварительных церемоний. Он привык видеть Хильду в это время за машинкой на своем обычном месте.

Уинслоу в изумлении встал как вкопанный. Вывернутая мятая рубаха, которую он принес для починки, выпала на пол из дрожащих пальцев. Его синие глаза светились цветом штормового зимнего моря, на лице застыла глупая улыбка. Молли в ужасе всплеснула руками и старалась прикрыть глубокий вырез на груди. Какой кошмар предстать перед шефом в панталончиках и комбинации! Оба в шоке ошарашено глазели друг на друга, не зная, как выйти из этого неловкого положения.

«Черт меня подери!» — мысленно выругался Уинслоу, не в силах оторвать глаз от ее оголенных коленок.

— Мисс Кеннеди примеривала юбку, — в оцепенении объяснила Хильда. Она уловила его гневный взгляд и посчитала необходимым защитить молодую учительницу.

Молли мгновенно пришла в себя и спряталась за ширму. Она вся дрожала. Его недовольство и свойственной бестактностью она приняла на свой счет. Куда делась его приветливость, так пленившая ее вчера вечером… Для Уинслоу же быстрые смены настроений были обычным свойством его неустойчивого характера. Ей бы разозлиться на так неожиданно ворвавшегося Уинслоу, а она забилась за ширму, как испуганный охотниками заяц. Что он подумает о ней, увидев расхаживающей в одном исподнем средь бела дня?! И это после того, как ее выступление в одеянии Афродиты так взбудоражило его… Она готова была зареветь, кидаться на стены… Вместо этого осторожно выглянула из своего укрытия.

Она не могла ошибиться, подобные похотливые взгляды мужчин, Молли много раз ловила на себе, особенно со сцены. Так смотрят мужчины, которые хотят тебя и ненавидят себя за это. Он подавлял в себе страстное желание обладать эта женщиной.

В комнате царило гробовое молчание.

Форчун откашлялся:

— Простите, я стучался… У меня оторвались пуговицы на рубашке, одну потерял, Хильда, я хотел, чтобы ты пришила их, но это не к спеху, он нагнулся и поднял с пола рубашку, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты.

— Дядя Уин, — сказал вертевшийся под ногами Матти, — мисс Кеннеди — лучшая учительница, которая у нас была!

Форчун пожал плечами и ничего не ответил. Пальцы плохо слушались его, когда он судорожно пытался отвязать свою лошадь.

— Чертовы мальчишки! — проворчал Уинслоу, смачно сплевывая на землю.

Пробуждение было тяжелым. С трудом открыв глаза, он все еще лежал, не в силах поднять голову с подушки, ворочался и злился на весь мир. Наркотический дурман постепенно рассеивался. Шелдон Роквелл приходил в себя.

— Вы уже проснулись? — спросил молодой человек с иностранным акцентом. — Ванна сейчас будет готова.

Обкурившийся опиума, Шелдон возвращался в нормальное состояние только после купания и массажа. Позднее он попьет чаю и немного поест.

Наркотический экстаз на долгое время заменял ему питье, еду и сон. С первой затяжкой его охватывало чувство блаженства, несравнимое ни с одним другим удовольствием. Теперь же он должен был вернуться в этот чертов реальный мир.

Шелдон не был опустившимся наркоманом, но без опиума он уже не мог расслабиться. Он не шлялся по подозрительным курильням Чайнатауна в поисках сомнительных удовольствий, как многие постоянные обитатели китайского квартала. Ему казалось, что он в любой момент сможет завязать с наркотиками. Он даже дал себе зарок, что это было последнее путешествие в сладкий мир грез.

Но вот он снова накурился опиума. И свидетелем его слабости был только Леонг. Шелдон нанял этого опрятного молчаливого юношу-китайца несколько месяцев назад и никогда еще так не был доволен своим слугой. Леонг создавал ему безупречный комфорт, понимая его с полу-взгляда. В последний раз, заметив особую поволоку глаз Шелдона, боровшегося с искушением, он подошел и подал ему кальян.

Теперь же, вернувшись к реальности, он снова почувствовал, как издерганы его нервы. Хорошо снова прочистить мозги небольшой дозой, заглушить страх, что кто-нибудь узнает о его тайне жизни. Даже Хэрлен не знал об этом последнем увлечении Шелдона, хотя он мог уже не раз завязать, заподозрить существование связи брата с молодым китайцем. Чувственные воспоминания не заглушали страха, что рано или поздно его репутации настанет конец, все двери будут для него закрыты и он станет объектом общественного презрения.

«Так больше не может продолжаться!» — сказал он себе, не веря, что он в силах что-то исправить или изменить.

«И с наркотиками завязываю!» — пообещал себе, понимая, что такой способ восстановления стал болезненной привычкой.

Если все откроется, тогда конец его честолюбивым планам, конец участию в оперном проекте, — конец всему, он станет изгоем, а Шелдон нуждался в уважительном к нему отношении, чувственном признании, как нуждался в воздухе, чтобы дышать.

— Принеси мне крепкого чаю, — излишне резко приказал Шелдон, — грустные размышления забрали последние силы. Затем он отдался рукам Леонга.

Юноша обмыл его в ванне, тщательно растер и сделал массаж. Силы восстанавливались, теперь самое время было обдумать ситуацию с Моллин Кеннеди. О Боже, как же он презирал женщин! Только за восемь миллионов долларов он и мог связаться с ней. Использовать ее было идеей Хэрлена. Только ему могла прийти в голову мысль положить ее как шпионку в постель кузена Уинслоу. Ее письма были полны всякой чепухи, из которой ничего нельзя было понять. Между тем другие информаторы докладывали, что Уинслоу бывает у нее в комнате. Или братец Уинслоу ни на что не способен как мужчина, или Молли бесполезна как шпионка. Возможно, она даже опасна и создаст им еще большие проблемы — это надо предусмотреть.

Неделя, которую Молли провела в компании Роквеллов, не дала никаких результатов. Последняя ее стычка с Хэрленом не улучшила дела, он и так своим развязным языком мог отпугнуть кого угодно. Шелдон подумал, что сомнения его не развеются пока она там, в горах. А ведь когда он сажал ее в поезд, ему казалось, что камень свалился с плеч.

Он еще решит, что делать с ней, с этой женщиной. — Возможно, они просто не заплатят ей. Или… отправят на тот свет.

Хэрлен Роквелл не дочитал до конца убористые буковки на плотной кремовой бумаге.

— Что это еще за конское дерьмо? — возопил он, обращаясь к брату.

Шелдон густо намазывал кусок ростбифа горчицей, с удовольствием смакуя реакцию Хэрлена.

— Я думал, брат, что ты хорошо понимаешь и все предугадал, — Хэрлен швырнул письмо на стол и в бешенстве моргая глазами.

— А я думал, что ты все очень хорошо объяснил этой шлюхе.

В этот момент в дверь бесшумно прошмыгнул Фигаро, кот Шелдона. Увидев Хэрлена, он остановился, выставил передние лапы, потянулся, горделиво развернулся к Хэрлену задом и также бесшумно удалился.

Шелдон, потянувшийся было за вторым куском ростбифа, швырнул его обратно и бросил вилку с ножом. Аппетит окончательно был испорчен.

— Может, нам просто прикончить их двоих?!

Леонг вошел в столовую, чтобы убрать со стола. Налив братьям по чашке чая, он вышел из столовой.

— А он хорош! — проводил Хэрлен взглядом китайца, цинично улыбаясь.

— Да, меня он устраивает, — отозвался Шелдон, словно не услышав подтекста в реплике брата. — Тебе положить сахару?

Шелдон встал из-за стола и принес из бара бутылку коньяка.

— Конечно, она с ним переспала, такая не упустит возможности порыться в штанах брата Уинслоу.

— И после этого он нанял ее преподавать в школе? Ты что забыл, кем был его папаша?

Хэрлен плеснул себе коньяку в чашку.

— Я нанял ее шпионить за ним… — причина злости Хэрлена стала доходить до Шелдона.

— Ты нанял школьную учительницу! Ты вытащил со сцены полураздетую профурсетку, нарядил ее в приличное платье, наказал ей избегать речи бордельного жаргона и ходить, не виляя задом, посадил ее в поезд и отправил в горы учить маленьких недоносков алфавиту. И будь уверен эта шлюха только тем и занимается!

— Она должна переспать с кузеном! — он снова швырнул Шелдону послание от Молли.

— Что же она тебе об этом не сообщает?

— Ходжес видел ее с ним в комнате поздно вечером…

— Может, они только и делали, что обсуждали результаты пожара. Вокруг нее обязательно что-то горит!

— Ходжес сообщил Марку, что он провел в ее комнате больше часа.

— Ходжес — пьяница и болван! Этой ненасытной шлюхе часа будет маловато!

— Прекрати, меня тошнит!

Хэрлен продолжал ехидно лыбиться.

— Что-то ты неважно выглядишь, бледный с лица, похудел… Я несколько раз заходил к тебе за эти две недели, и каждый раз Леонг останавливал меня в парадном, сообщая, что ты отдыхаешь. А вид у тебя нездоровый. Может, ты заболел китайской лихорадкой?

— Я в порядке, давай оставим меня в покое, и оговорим о деле. Если до нее плохо доходит, чего от нее хотят, напиши ей подробные инструкции. Это ведь была твоя идея подцепить ее.

— Ты и напиши ей, Шелдон, а я не мастак писать письма, ты знаешь. И припугни ее, что ежели, что, то Уинслоу все узнает о ней, если она не залезет к нему в постель.

Хэрлен еще налил себе коньяку и выпил.

— И не надо сваливать на меня всю вину. Это была твоя идея, именно ты увидел объявление в этой газетенке, и именно ты решил, что женщина вытянет из Уинслоу все, что нам нужно. И ты сказал ей, что нужно делать. Ты в этом деле специалист, вот и напиши ей, как обработать Уинслоу, — Шелдона передернуло от собственного аргумента.

Хэрлен понял, что перегнул палку и пошел на попятную.

— Но ведь она меня недолюбливает, мягко говоря…

— Меня тоже.

— Ты просто устал. Как тебе не стыдно, брат. Ты опять накурился дури? В этом вся причина…

Шелдон побледнел и потупил глаза.

— Я… нет… я не…

— Не ври мне! Все — говно! Твой маленький желтенький Леонг много раз на этих днях мотался в Чайнатаун. Ты — конченый наркоман!

— Нет, не говори так!

— Что если эти твои пустоголовые ослы из оперного совета узнают, что их дорогой мальчик гробит жизнь в опиумном угаре?! Что будет, если об этом проведает Сэмпсон Левин? Он ненавидит нас, а ты ему даешь такие козыри! Ты просто ублюдок, сучий сын, говно собачье!

Шелдон вскочил с кресла и с кулаками готов был наброситься на брата.

— Хэрлен, а пошел ты!.. — он кинулся вон из комнаты под раскаты громового хохота Хэрлея Роквелла.

Форчун медленно ехал верхом на лошади и всматривался в голубое небо. Третий день не было ни одного облачка, ни намека на дождь, а ведь уже была середина ноября. В то время, как все радовались последним теплым осенним денькам, Уинслоу взывал о приходе зимы и непогоды.

Вчера он чуть не погиб, когда со скалы свалился огромный валун. Уинслоу обследовал каньон, он собирался организовать переброску леса, расслабился и едва успел отскочить от летевшей на него глыбы — это первое жесткое предостережение ему. Хотя Сэмпсон Левин предупредил его, Уинслоу до конца не поверил, что кузены способны заставить людей пойти на насилие. Однако теперь он не сомневался, что на него совершили покушение.

Он не только слышал голоса со скалы, но обнаружил на том месте, откуда скатился камень, табачный пепел и дубину, которую использовали в качестве рычага. Он не мог оставаться равнодушным к такому камнепаду, был расстроен и зол. Мысль о том, что его хотят убить, вызывала судороги в желудке. Он предпочел бы бороться с природными опасностями и стихиями.

Уинслоу молился о дожде и по другой причине. Летом наемные рабочие сгружали спиленный лес у реки, откуда его должны были сплавлять. После нескольких попыток сделать это, десяток стволов застрял в камнях на мелководье, и это стало новым препятствием для сплава. Разобрать завал не удавалось. Стволы были от восьми до десяти футов в диаметре и очень тяжелые, от воды они набухли и весили еще больше. Осенние дожди и таяние снегов поднимут уровень воды, и она выйдет из берегов. В противном случае пороги делали очень опасной работу сплавщиков.

Уинслоу спешился и сел на пень отдохнуть, призывая к природе сотрудничать с ним. Поблизости раздался смех и крики ребятишек, означавший, уроки в школе закончились. Возможно, он встретит учительницу, когда пойдет домой. Последняя их встреча не выходила у него из головы, и прошлой ночью он готов был уже отправиться к Белле Стронг, местной утешительнице одиноких, имевшей солидную клиентуру, но его задержали близнецы Анны Макдональд, показывали ему свои куклы, к тому же сама она нагрузила печеньями и кексами, чтобы он отнес их к себе домой. Один из рабочих остановил его по дороге и они поболтали. Желание посетить Беллу в концов испарилось — не она являлась к нему в течение нескольких дней, он видел ее только издали, когда она шла в школу или возвращалась назад. Он хотел снова предупредить ее об опасности: змеи, всякие там дикие животные и конечно, люди. Он обнаружил новые следы под окнами.

Пильщики леса, сплавщики и другой рабочий люд много работали, плохо жили и много не имели. Кое-кто скорее напоминал диких животных из лесов, где они работали. Горожанка Молли Кеннеди представляла собой легкую и желанную добычу и необходимо чтобы она была всегда начеку.

И, черт возьми, он просто хотел ее видеть. Его глаза загорелись. Он увидел Молли идущую по тропинке. В лицо ей дул прохладный ветерок, охлаждавший покрасневшие от возбуждения щеки и вырывавший локоны из ее тщательной прически. Она остановилась, прикрыла глазам наслаждаясь этим порывом свежего осеннего воздуха, мягкостью еще теплых лучей полуденного солнца.

Она чувствовала себя довольно уставшей, когда, даже на сцене, она не тратила столько душевных сил и энергии, как здесь, в школе. В тишине осеннего леса, в окружений высоких и мощных елей, вдыхая запах смолы, всех сочных трав и цветов, — все это помогало расслабиться и восстановить силы. Чирикающие птицы словно «разговаривали» с ней, обменивались впечатлениями, посмеивались над ней, славно было вырваться из этого курятника, где она целый день провела в окружении одиннадцати сорванцов!

Ей нравилось преподавать им. Первая испытательная неделя закончилась, и эти ребятишки приняли ее всем сердцем в свою компанию, и всячески старались ее ублажить, получить одобрение, выделиться среди остальных. Молли переполняло чувство гордости, что она таки сумела влезть в роль милой, в меру строгой училки, но она ни с кем не могла поделиться своей радостью. Кому она расскажет, что гордится собой, что с ней не сваляли дурака и она полюбила этих детей, как и они ее.

Молли снова побрела по тропинке, перескакивая через корни деревьев, обходя топкие места, застревая иногда на своих высоких каблуках, стряхивая с туфель налипавшие комки грязи. Она вся была погружена в свои мысли и не заметила человека, поджидавшего ее на пеньке впереди.

Она вспомнила, какой переполох вызвало появление Уинслоу Форчуна в доме Хильды, когда она разгуливала в одной комбинации, как она едва не расплакалась, как Хильда утешала ее, позабыв о недавнем предубеждении, теперь она не воспринимала ее враждебно. Хильда отпаивала ее чаем, обещала сшить ей платье для карнавала, слегка подбадривала Молли, оказавшейся в таком щекотливом положении. Она не могла, конечно, понять истинную причину расстройства Молли. А ведь он ей нравился, призналась Молли, этот Уинслоу Форчун, хотя это было и небезопасно для нее. Он крупный, сильный, ворчливый человек, который никогда не улыбался, а ей так хотелось увидеть это. Хотела освободить его голову от дурных мыслей, скинуть груз с плеч, подарить ему хотя бы счастливый день. Он может даже смеяться над ней, ну и пусть смеется. Она сама радовалась своим мыслям.

С Этьеном у нее все было иначе. Он был приятный человек, заботившийся о ней, угадывавший ее желания. Он стремился развеять ее грустные мысли, приободрить… когда не занят на работе, и вспоминал, возвращаясь домой о ее существовании. Он был ее учителем в искусстве любви, но огонь вспыхивавший в минуты близости никогда не разжигал всесокрушающую страсть. Она не замечала их разницы в возрасте, но Этьен был на двенадцать лет старше. Он помог ей развивать свою сексуальность, и в то же время сам был образцом спокойствия и благовоспитанности, лишний раз не демонстрируя своих чувств. За те несколько месяцев, что они были вместе, Этьен тратил на нее кучу денег: на подарки, развлечения и причуды. Естественно, ей все это нравилось, никогда раньше никто не пытался ублажить ее, побаловать, — жизнь казалась ей просто сказкой. Медовый месяц состоялся, а вот свадьбы не было, они так и не успели…

Одинокая и подавленная неожиданной ужасной смертью Этьена, она сразу стала взрослой. Молли оказалась в Панаме без средств, ей пришлось работать на апельсиновой плантации, пока она ждала присылки денег от своей тетки из Балтимора. На них она купила билет на пароход и отправилась Калифорнию. Но тетка умерла, ничего ей не оставив, и Молли снова пошла работать, она зарабатывала себе на хлеб пением в салунах.

Теперь-то она понимала, что любовь — это не подарки мужчин, очарованных ее красотой, не совместные примерки новых нарядов и не женские капризы, обращенные к случайным обожателям.

Настоящая любовь может быть только у живущих одной жизнью, одними интересами, делящих одни проблемы, умеющих радоваться своему счастью и друг другу.

— Мисс Кеннеди!

Молли едва не споткнулась от неожиданности. Солнце светило ей в глаза и она, прижав руку козырьком ко лбу, пыталась рассмотреть окликнувшего ее человека. Это был ее босс! У Молли вспыхнули щеки и защемило сердце.

Он смотрел на нее горящими голодными глазами. Она и на расстоянии почувствовала его желание и, в ней возникло ответное чувство. «Это добром не кончится!» — подумала Молли. Сейчас нужно сдержать себя любыми силами! Не нужен ей этот мужчина, разве что, как человек, который дает ей работу. Она, черт возьми, не хочет никаких перемен в их отношениях. Если она поддастся своему и его желанию, все пропало, она не должна позволить себе этого — она не такая дура. В ее жизни уже были случаи, когда чувства подавляли разум. И что получалось в результате?.. Этот человек представляет для нее опасность.

Молли чувствовала, как участился ее пульс, Уинслоу действовал на нее завораживающе. Она глубоко вздохнула несколько раз, успокаивая свое дыхание. Теперь она стояла в той позе, которая и приличествует молодой учительнице, встретившей своего работодателя.

— Добрый день, мистер Форчун, — голос немного дрожал, выдавая ее волнение.

Уинслоу готов был кинуться к ней, обнять и целовать, но… сдержал себя. К собственному удивлению он сказал резко и грубо:

— Не ходите по лесу! Мои мужики не могут валить лес, когда тут шляются дамочки. Здесь вам не сцена, аудитория самая неподходящая…

Его сбывающийся голос словно ударил ее по щеке. Снова грубо униженная, она почувствовала, как нарастает в ней ярость. Она никогда не гуляет в тех местах, где валят лес. Она искала одиночества, а не виляла хвостом перед лесорубами. Ей совершенно наплевать на всех этих неотесанных мужиков. Он просто грубый лгун!

Она ответила с плохо скрываемым бешенством.

— Вы наняли меня, чтобы я учила детей я и занимаюсь этим. К тому же успешно, смею вас заверить, но мое свободное время принадлежит только мне. Я хожу там, где мне нравится, делаю то, что хочу, и не ваше дело…

— Это не прогулочная дорожка парка в Балтиморе, — прервал ее Форчун. Он интуитивно уступил, чувствуя, что Молли готова была кинуться на него с кулаками. Уинслоу сам не ожидал, что скажет что-то подобное и в таком тоне, но он себя завел и ее сопротивление только подогрело в нем желание осадить Молли. — Здесь, между прочим, водятся дикие звери. Если не предостеречь, они могут напасть на вас. Они также опасны, как и те дикие люди, которым может показаться, что вы бродите здесь в поисках сладких утех. Я не смогу вас защитить ни от тех, ни от других, раз вы так легкомысленно себя ведете!

— Какое вам до меня дело!

Испуганная ее криком лошадь нервно дернулась и забила копытом.

— Не ходите по лесу!

Форчун хотел сказать еще что-то, но тут раздался выстрел.

Лошадь, и до того момента проявлявшая беспокойство, рванулась, встала на задние ноги и резким скачком бросилась в сторону, потащив за собой Уинслоу.

Ошеломленная звуком выстрела, Молли вышла из оцепенения, уже когда Форчун распластался на земле.

— Уин! — крикнула она в ужасе и кинулась к нему, опасаясь самого худшего.

А лошадь уже мчалась галопом по дороге по направлению к конюшне.

Он лежал на земле и стонал не столько от боли, сколько от отчаяния, что оказался в таком беспомощном положении на глазах у Молли.

— Вы ранены?

— Нет! — он чувствовал себя так, будто его переехал поезд.

— Но на одежде — кровь!

Уинслоу осмотрел руки, ноги, грудь, но следов ранения не обнаружил.

— Видимо, пуля задела лошадь, она брыкнула меня. Мне нужно ее найти.

— Кто же это мог стрелять? — спросила Молли, подхватив его за талию и помогая подняться.

— Охотники, должно быть, — он нерешительно принял ее помощь и обрадовался этой близости. Так, полуобнявшись, они вышли из леса.

— Трижды идиот! Все, что ты можешь, это попасть в лошадиный зад!

Потти Симс был вне себя от этих упреков, но упорно помалкивал. Разве его вина в том, что лошадь встала на дыбы, потащив за собой Уинслоу, когда он нажал на спусковой крючок? Ничьей вины в этом не было. Во всяком случае, он предпринял попытку убить Уинслоу, а не болтал впустую, просто удача оказалась на этот раз не на его стороне.

— Если у тебя и в следующий раз ничего не получится, — пригрозил Дэнбери, — можешь катиться к черту!

— Да уж, Потти, нужно тебе постараться, — сказал Лиланд Эймс в очередной раз проигравший в карты Бакли Бруксу.

Несколько дней спустя Молли вновь шла по лесу. Глубоко задумавшись об Уинслоу и обо всем, что с ним происходит, она незаметно для себя сошла с тропинки и побрела вглубь леса. Заметила она слишком поздно и поняла, что заблудилась. Обычно она хорошо чувствовала направление и быстро ориентировалась, но сегодня день у нее не заладился.

Неожиданно она споткнулась о корень сосны и пролетев вперед, упала. «Черт вас всех подери! Она так любила эти прогулки, красоту дикой природы гор, горделиво вытянувшиеся в небо сосны, краснокожие земляничные деревья — мадроны, ароматные кедры… Она сливалась с природой, становилась ее частью, вдыхала благоухание братьев, болтала с сойками или «жужжала» вместе с пчелами, собиравшими цветочный мед. И вот сейчас она потерялась.

Молли поднялась, стряхнула иголки с волос и отряхнула платье. Она осмотрелась вокруг, ее окружала сплошная зеленая стена, тянувшаяся до неба, загораживающая солнце. Она оказалась в зарослях манзониты, еще какого-то неизвестного ей кустарника, рядом рос ядовитый дуб. Зала слежавшихся листьев, иголок и шишек напомнили ей могильный запах.

Где-то невдалеке треснула сломанная ветка, зашуршала опавшая листва, Молли забеспокоилась и стала прислушиваться. Вдруг кто-то следит за ней? Нервы ее напряглись. А может, были вовсе не охотники, пальнувшие в лошадь Уинслоу? Она чувствовала, что кто-то есть рядом.

Молли вглядывалась в темноту леса, но никого не заметила. Она подняла с земли упавшую шаль и, стараясь особо не шуметь, встряхнула ее. Испуг не проходил. Холодок пробежал по спине, веко задергалось от напряжения.

Она не должна впадать в истерику, не должна потерять контроль над собой, она готова защищаться. Молли сделала несколько осторожных шагов, прислушиваясь и всматриваясь в лес. Чтобы успокоить себя, она стала вспоминать названия деревьев, трав, цветов. Такая идентификация делала их неопасными, и менее зловещим становился окружающий лес. Она осматривала плющ, поймавший в свои сети мощный ствол дерева, белые грибы, прорвавшиеся из земли сквозь ковер опавшей листвы.

Сердце забилось в нормальном ритме. Тишина вокруг — никакого движения. Ничто не трещало, не шелестело, не шушукалось. Ни криков, ни шагов. Лес был тих и молчалив, но чувство угрозы не проходило.

Молли облизала пересохшие губы — ужасно хотелось пить. Она вновь вслушивалась, и вновь ничего. По мху деревьев она определила направление на север. Она найдет дорогу обратно! Она выйдет отсюда — инстинкт и логика помогут ей — Молли приободрилась, выбрав направление.

«Чего ты испугалась? Разве впервые кто-то следит за тобой? И ничего страшного не произошло, — с этой мыслью она пошла вперед, пробираясь сквозь кустарник, сдерживая желание бежать напролом. Нет, если побежит, значит, она запаниковала, она пойдет нормальным шагом в выбранном направлении, как воспитанная леди в городском парке.

Молли не прошла и пятидесяти шагов, как пронзительный крик разорвал тишину. Такого ужасающего крика она не слышала за всю свою жизнь. Он отозвался эхом в горах. Это было похоже на испуганный вопль женщины или крик от ужасной боли.

Молли стояла как вкопанная и дрожала. Крик повторился. Она оцепенела, кровь прилила к голове и стучала в висках. У нее было состояние близкое к истерике. Уже не задумываясь, о направлении, Молли побежала, перескакивая через валежник, корни, не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветки деревьев и кустарника. Она потеряла счет времени и расстоянию. Наконец, к счастью, ей удалось выбежать на тропинку, но и тут она не остановилась, а припустила еще с большей, скоростью.

Крики стихли, но она не могла остановиться! Охватившая ее паника полностью подавила ее самоконтроль. Вдруг она врезалась в какую-то мощную и неподвижную преграду и почувствовала резкий запах. Туфли оторвались от земли, и она поняла, что кто-то крепко сжимает ее мощными руками. Ослабшие ноги безвольно болтались в воздухе, а руки были плотно сжаты. Кричать она не могла, звуки застревали в горле. В нос ударил резкий запах смеси табака и пропитанной потом одежды.

Пытаясь освободиться, она подняла голову и встретилась со взглядом пары темных глаз. Крик ужаса прорвался наружу.

Она уже видела однажды этого человека, но не могла вспомнить его имени. Мэттью? Мэт? Mapк? Да, правильно, Марк! Она слышала его имя от Уинслоу или Билла Макдональда, сейчас не помнила точно, как не могла вспомнить, что о нем говорили.

— Кто-то… лес… крики… — она еще не могла связно говорить.

Взгляд Марка Дэнбери стал мягче, он разжал руки и поставил Молли на землю.

— Я тоже слышал крики и пошел посмотреть, не случилось ли чего.

— Спасибо, — Молли инстинктивно отодвинулась от Марка, он криво усмехнулся, но не препятствовал ей.

Молли отступила еще на пару шагов назад, он внушал ей отвращение, и лучше, если она тотчас уйдет.

— Мне нужно идти домой… — она не успела закончить фразу, как увидела Уинслоу Форчуна и Билла Макдональда, скакавших к ним во весь опор.

Подъехав, они спешились, и Уинслоу кинулся к Молли.

— Черт возьми, что с вами случилось?

Только тут Молли заметила, что платье на ней порвано, прическа сбилась и волосы растрепались во все стороны. По взгляду Уинслоу было понятно, что именно он подозревает.

— Я услышала женские крики и побежала, — с трудом выговорила она.

— Вы слышали голос пумы, мисс Кеннеди, горного льва. Это очень опасное животное. Я предупреждал вас о возможности столкнуться здесь с диким зверем… или с охотниками. Почему вы опять пошли в лес?

— Вы не объяснили, что это так опасно…

Уинслоу пожал плечами — хоть тысячу раз скажи женщине об опасности, она все равно сделает по-своему. Он поблагодарил Марка за помощь учительнице и предложил отвезти ее домой на лошади. Желваки ходили на скулах Дэнбери, голос его был спокойным и мягким:

— Конечно, босс. Надеюсь, вы не очень поранились, мисс Кеннеди?

Молли не ответила. От этого человека не только дурно пахло, у него были дурные намерения, она это почувствовала.

— И не смейте отказываться! — грозно прошипел Уинслоу, подводя ее к лошади.

— Я и не собиралась, — ответила Молли, забравшись в седло. Не обращая внимания на улыбающегося Билла, Уинслоу вскочил на лошадь позади Молли. «Почему эта женщина постоянно вызывает у меня спазмы в горле и страстный порыв ее поцеловать?»

Всю дорогу они ехали молча. Уинслоу не испытывал никакого желания ругаться с ней. Он чувствовал биение ее сердца. Его сердце стучало в унисон.

Глава 9

В пятницу, в три часа пополудни, Бакли Брукс поджидал Хэрлена Роквелла у входа в публичный дом в Плейсвилле. Брукс притворился больным в этот день и не пошел на работу, чтобы съездить в город. Оба заговорщика решили поразвлечься, но сначала нужно поговорить о деле.

Хэрлену редко кто-то нравился, он вообще не любил людей, но к Бруксу он питал симпатию. Он не выпендривался перед Хэрленом, как многие другие, и также был склонен к похотливым развлечениям. Объединяло их и чувство алчности, хотя этим страдали и остальные, кто работал на Роквеллов.

— Итак, как идут дела у новой учительницы с Уинслоу? — спросил Хэрлен, созерцая парад проституток.

Бакли ощупал прелести приглянувшейся ему девочки восточного типа. Прошло еще несколько мгновений, прежде чем он ответил:

— Он, судя по всему, не в ее вкусе, она больше кокетничает с Джедом Кэнтрелом.

— Что? — взревел Хэрлен. Он с такой силой сжал сосок на груди крутившейся вокруг него блеклой блондинки, что у той от боли выступили слезы на глазах. Несмотря на это, она продолжала гладить Хэрлена по волосам и ластиться к нему. — Да я ее лично так отделаю, что этому Джеду не на что будет смотреть! Кузену это не очень понравится. Что ж, сама виновата! Я плачу ей, чтобы она спала с Уинслоу, а не с кем-то другим. Завтра мы с ней увидимся и покажем ей кузькину мать!

Отстранив навязчивую блондинку, Хэрлен притянул к себе пышногрудую полненькую брюнетку.

— Ты тоже можешь вставить ей, Бакли! Кузен Уинслоу никогда ничего не расскажет о своих планах этой суке, пока она не переспит с ним.

— Думаю, ты прав, — усмехнулся Бакли Брукс, представив, как его босс трахает учительницу. Их окружила стайка полуголых девиц. — Почему бы нам не заняться делом?..

Вот, что Молли совсем не любила, так это трепаться с кем бы то ни было, ни свет ни заря. Джед Кэнтрел собирался пораньше отправиться с ней в Пленсвилл, а вместо этого приставал к Молли с дурацкой болтовней. Она предпочла бы в тишине выпить кофе и внутренне собраться перед дорогой, которая так пугала ее. Предстоящая встреча ее не радовала.

Жалуясь мысленно на судьбу, Молли забралась в уже запряженную повозку и наблюдала, как всходит солнце. Ей пришлось выдумывать повод для этой неожиданной поездки. Две недели оставалось до карнавала, и Молли срочно понадобилось купить материю для маскарадного костюма. Кроме того, ей надавали еще кучу поручений, что купить, дали большой список заказов, — всем что-нибудь было нужно.

Роквеллы известили Молли в понедельник, что приедут в Плейсвилл к концу недели и хотят видеть ее в воскресенье. В письме не было ни приветствия, ни указания по поводу встречи — ни ее времени, ни места. Первой реакцией Моллин Кеннеди был страх.

«Услышь меня, Пресвятая Дева Мария, убереги от их козней!» — Молли редко прибегали к молитве, но сейчас ей больше не у кого было просить помощи.

С тех пор, как она поселилась в Саммите и стала преподавать в школе, прошло уже много времени, она втянулась в новую жизнь и старалась не думать о братьях Уинслоу Форчуна из Сан-Франциско. Они оставались далеко, и вспоминать их было неприятно. Если они узнают, что Уинслоу раскусил ее, что он видел, как она выступала в театре «Мажестик», и предъявил ей афишу, — это конец, Роквеллы ее погубят.

Она продолжала посылать им письма каждую неделю, а копии отсылала Сэмпсону Левину, но по сути дела, ничего не сообщала Роквеллам об операциях Форчуна и его планах. Она нередко просыпалась и в тишине ночи думала обо всем, случившемся с ней, — плохая из нее получилась шпионка. Она отдалась на волю событий и старалась не думать о том, что может произойти, когда они обнаружат, что она работает еще и на адвоката Левина. Вот тогда у нее действительно начнутся неприятности.

Самое плохое, что не было рядом друга, с кем можно было бы посоветоваться. Она подумывала о том, что можно признаться во всем Анне Макдональд, человеку искреннему и отзывчивому, как никто другой. Милдред слишком чванлива, а Сельма слишком эгоистична. Анна была единственным человеком, кому Молли могла довериться, но Анна была слишком привязана к Уинслоу, была его другом…

Всю дорогу от Саммита Молли была такой нервозной и рассеянной в ожидании встречи с Роквеллами, что почти ничего не замечала вокруг.

Джеду же Кэнтрелу хотелось поболтать с прелестной попутчицей. Первоначально было решено, что повезет ее в город Ходжес, но, когда Уинслоу нашел его, бывший приятель был совершенно в разобранном состоянии и пару слов связать не мог, тем более понять, что от него хотят. И поскольку Уинслоу не мог сам с ней поехать, у него была накачена встреча с инженером, прибывающим по вручению Сэмпсона Левина из Обурна, пришлось сесть на козлы Джеду Кэнтрелу, чему он несказанно обрадовался.

Молли, вцепившись в деревянную лавку сиденья, чтобы не вылететь из трясущейся и подскакивающей на ухабах повозки, вполуха слушала болтовню Джеда. Она уже произнесла все молитвы, которым обучили ее монашки в приюте, когда Джед вернул ее к действительности вопросом:

— Вам нравится здесь природа, мисс Кеннеди?

— Да, очень. Здесь все не так, как в Балтиморе, где я росла. — Да, такой красоты она не видела нигде, может, и нет больше такого места на всей этой чертовой планете. — Не отвлекайтесь слишком от дороги, мистер Кэнтрел, иначе заблудимся. — Молли увидела, что они доехали до того злополучного моста.

Подвесной мост закачался, когда лошади вступили на узкий деревянный помост. Река гремела внизу, ударяясь о гранитные глыбы. Воздух наполнен влагой.

Молли закрыла глаза, чтобы не видеть этой красоты, но чувствовала, как раскачивается мост и сердце ее учащенно забилось.

— Уровень воды очень низкий, — как ни в чем не бывало, продолжал болтать Джед. Нужен дождь. Если Уинслоу хочет пройти здесь пороги нужно много дождя… Вы в порядке, мисс Кеннеди?

— Все хорошо… — слабый голос Молли перекрывал шум бурлящей воды.

В определенном смысле это была правда. Но страх дал положительные результаты: очистилась от дурных предчувствий, с сердца будто камень упал. Она поежилась, провела рукой по волосам — пальцы остались влажными.

— Как же здесь холодно!

— Еще солнце не припекло, — отозвался Джед, направляя лошадь с моста на тропинку, вьющуюся вокруг горы.

— А вы родились здесь, в Калифорнии, мистер Кэнтрел? — спросила Молли, чтобы переключить свое внимание с дороги, идущей между каменной стеной и крутым обрывом.

— Я родился в Нью-Йорке, а воспитывался в Огайо. Последние пятнадцать лет только и делаю, что переезжаю с места на место. Прежде чем перебраться в Калифорнию, я работал в Колорадо.

— Так вы жили в Денвере? — впервые с начала разговора Молли на самом деле заинтересовалась.

— И да, и нет. Преимущественно я работал вне Денвера, на нескольких шахтах, но я много раз бывал в городе. — Джед Кэнтрел не рассказал Молли, что в Денвере у него была женщина, и он прожил с ней почти три года. Кое о чем стоит умолчать, если ты хочешь понравиться женщине.

Сердце у Молли екнуло, она спросила как можно более равнодушным тоном:

— Вы не встречали такого человека по имени Симс Блейд?

— Да кто ж его не знает, — расхохотался Джед, — этот старик очень богат, но он же с ума спятил!

— Правда?

— Старик Блейд, счастливчик ирландец!.. — Джед обрадовался, что Молли наконец-то проявила интерес к его болтовне, и старался поддержать ее внимание. Особенно много он не знал об этом Блейде, но не стал об этом распространяться. — К чему он прикасается, превращается в деньги. Говорят, у него есть нюх на золото, он чувствует его даже глубоко под землей. Что бы ни делал, он каждый раз выходит победителем. Он просто печатает деньги! — Джед притормозил лошадь, стараясь дать дорогу повозке, ехавшей навстречу. Управлял ею Бакли Брукс.

Ездоки обменялись приветствиями и разъелись. Джеду не пришло в голову поинтересоваться, что он так рано едет из Плейсвилла и где же он ночевал.

— Поговаривали, — продолжал Джед, — что Симсу Блейду везло и в карты, и с женщинами. Он был самый настоящий бабник. Что с вами? Вам плохо?

— Не беспокойтесь, я в норме, — Молли глубоко вздохнула и выдавила из себя улыбку. — А у него была большая семья?

Джед подозрительно покосился на свою спутницу, уж не ищет ли она себе богатого мужа. Ее спокойный взгляд удовлетворил его.

— Да уж и не помню, — Джед впервые пожалел сейчас, что родился не богачом.

Шелдон Роквелл обозревал Плейсвилл с балкона второго этажа гостиницы «У Гарри». Развалившись в шезлонге, он потягивал бренди из серебряной фляжки. Как и многие другие калифорнийские шахтерские городки, Плейсвилл вытянулся узкими улочками между глубокой равниной и окружающими холмами. Стоял чудесный осенний денек, но Шелдон был слишком взвинчен, чтобы любоваться природой или изучать разнообразие города.

Плейсвилл представлялся ему безнадежно провинциальной дырой, где единственным развлечением был публичный дом, который и посетил накануне Хэрлен и Бакли Брукс. Последний уговаривал Шелдона составить им компанию, от чего у Шелдона начались рвотные спазмы. Сама мысль о посещении дома под красным фонарем, была ему отвратительна.

Ко всему прочему Шелдон продул в карты местному шулеру три сотни долларов, когда Хэрлен со своим напарником покинули гостиницу. Шелдон, сделал еще один глоток из фляжки, который отозвался судорогой в пустом желудке. Пора бы и позавтракать.

Внизу на улице большая грязная собака с лаем набрасывалась на бредущую лошадь, запряженную в повозку с пустыми бидонами из-под молока. На лай из подворотни выскочила еще одна собака, присоединившись к первой. Дама в выцветшей шляпке и шерстяном пледе, сидевшая на козлах, попыталась кнутом отогнать злобных псов.

— Вот я и увидел самое значительное зрелище в этом городе! — проворчал Шелдон. — Пора! Пора завтракать!

Он вернулся в комнату. Хозяин гостиницы рекламировал это трехэтажное здание, как самый элегантный и современный отель в Плейсвилле. На Шелдона гостиница не произвела такого впечатления. Стандартная грубая мебель, продавленные перины, белье сомнительной свежести, аляповатые цветочки на обоях… Отвратительно! Еще более отвратительно, что ему придется снова общаться с этой девкой. Он ждал приезда Моллин Кеннеди.

Шелдон надеялся, что хоть завтрак будет сносным. Изысканная еда могла поднять ему настроение. Поесть, как следует, не помешает, так как он сильно похудел за последнее время. Потом ему еще предстояла встреча с Марком Дэнбери, который сильно раздражал Шелдона. Он никогда бы не связался с этим мужланом, но этот человек знал обо всем, что творилось в Саммите и успешно управлял другими подручными Роквеллов.

Джед остановился, когда они въехали в Плейсвилл, у первой же лавки, где продавался инструмент и всякие скобяные изделия, и помог сойти Молли с повозки. Ему, также как и Молли, дали обширный список того, что нужно было закупить, в первую очередь — динамит и толовые шашки.

— Анна просила напомнить вам, чтобы вы дали объявление в «Горный демократ» о предстоящем карнавале.

— Как я могу это забыть? Анна и Хильда целый день талдычили об этом. Не хотите ли сначала со мной позавтракать?

Молли не ожидала приглашения.

— Спасибо, но я уже перехватила несколько бутербродов перед дорогой. Мне нужно сделать много покупок.

— Ладно, тогда встретимся в два часа под колокольней с колоколом. Не покупайте все сразу, мы можем объехать на повозке несколько магазинов, и вам не придется все таскать с собой по городу. Я знаю у вас тоже большой список заказов.

Потеплевшая душой от его внимания, Молли поблагодарила Джеда за доброту.

— Будет удобнее, если покупки принесут в гостиницу «У Гарри», там мы сможем позже перекусить. Это удобнее, чем встречаться под колокольней.

«Милый человек, — подумала Молли, расставшись с Джедом, — но он не мужчина моего сердца. К ее собственному неудовольствию мысли ее вертелись вокруг Уинслоу Форчуна. — Мне никто нужен, ни один мужчина!»

Она разглядывала витрину шляпного магазина и вспомнила веселое происшествие в тот день, когда ехала впервые в Саммит. К счастью, Хилда Свенсен смогла устранить урон, нанесенный шляпке наглой сойкой.

Хильда продолжала засматриваться на Уинслоу Форчуна, но Молли понимала, что никаких надежд нет. Ей больше подойдет Джед. Погрузившись в эти мысли, Молли прошла мимо разочарованного владельца магазина, надеявшегося было, что ранняя посетительница станет знаком удачного дня.

Идя по улице, Молли думала о том, что бы такое предпринять, чтобы переключить внимание Джеда с нее на Хильду. Молоденькой вдове не хватает опыта в кокетстве. Она не так уж некрасива, но одевалась просто, без изящества, и у нее были грубые натруженные руки. Нужно также подумать о прическе, она часто не успевала привести голову в порядок.

Восхитительный запах свежеиспеченных булочек прервал ее размышления. Без колебаний она уселась за небольшой столик и, с удовольствием поела горячий яблочный пирог с кофе, рассказывала присоединившейся к ней миссис Бахенан, владелице кондитерской, новости о жизни в Саммите. Молли пригласила хозяйку на карнавал, не удержавшись от повторного заказа.

Однако ей нужно было идти дальше. Первым в списке числился магазин одежды Саймона. Хильда подробно объяснила ей, какие ткани нужно купить.

Мадам Саймон подобрала ей отрезы и нашла лоскуты шерстяной ткани, подходящие для латок на платье Молли, порванном во время пробежки по лесу. Она также продемонстрировала Молли отрез парчи голубовато-фиолетовых тонов.

— Вам очень пойдет платье, дорогая, из этого материала. Он так подчеркивает вашу красоту.

Выйдя из магазина, Молли поняла, что нести все, стало уже тяжело. Последней покупкой был лосьон и кое-какие презенты. Она также купила для Хильды шарф, который она могла бы подарить Джеду, как первый шаг к интимному сближению.

Молли догадывалась, что Джед был сильным мужчиной в постели, и нужен только небольшой толчок, чтобы Хильда окончательно переключилась на этого симпатичного блондина.

К полудню Молли закончила со своим списком и велела рассыльным из магазинов доставить все покупки в гостиницу «У Гарри». Оставалось встретиться с Роквеллами.

Она нервничала, не понимая, как и где, встреча состоится. Нужно чем-то занять себя предстоящий час. Не шляться же взад и вперед по Мейн-стрит. Молли решила купить себе небольшую ванну вместо ручного тазика, которым приходилось пользоваться, и стала расспрашивать прохожих, где ее можно купить. Ей указали магазин домашней утвари О'Кифа.

Владелец магазина выставил образцы товара прямо на улице перед входом. Она осматривала предметы, фантазируя, что бы купила в первую очередь, будь денег побольше, чем бы она украсила свое жилище.

Набор ванных удивил ее. Тут были и сидячие ванны и стоячие, и такие большие, что можно целиком в них лечь, самых разных отделок из разных материалов. Появившийся торговец озадачил ее еще больше: он был одет в черный сюртук, белую манишку, а на голове красовался цилиндр.

Странный вид торговца объяснялся тем, мистер О'Киф подрабатывал еще и тем, что помогал в организации похорон. В задней комнате магазина громоздились дубовые гробы и ритуальные принадлежности. Указав ему на выбранную ванну, Молли расплатилась одной из золотых монет, полученных от Сэмпсона Левина, и велела доставить ее в гостиницу.

Оставалось еще свободное время и Молли пошла без всякой цели по Сакраменто-стрит. На перекрестке с Пасифик и Голднер-стрит ее внимание привлекла табличка на каменном строении с именем владельца — Си Яп Ко. Заинтригованная необычным именем, Молли толкнула тяжелую дубовую дверь и вошла.

В воздухе витал запах благовоний и ладана. Маленькая черноволосая девушка в шелковой тунике и шароварах, вежливо поклонившись, приветствовала Молли. Войдя в дом без приглашения, Молли хотела откланяться, но девушка предложила ей пройти в комнаты.

Она была просто зачарована необычной обстановкой. Резные деревянные вазы, яркой окраски птицы, изображения драконов, везде цветы, запах благовоний, звуки музыки… Никогда раньше Молли не оказывалась в такой обстановке. Чувство Умиротворенности и покоя охватило ее.

День пока складывался удачно. Она сделала все покупки. И главное, — кое-что узнала о своем отце. Разговор с Джедом делал его реальным существом, а не тем бесплотным монстром, каким он представлялся ей с детства. Она испытала удивительное облегчение, узнав, что Симс Блейд реально существует.

Совершенно забыв о времени, Молли ходила по дому, с любопытством рассматривая окружавшие ее предметы. Этот совершенно иной мир манил ее.

Она, увы, уже опаздывала. Вздохнув с сожалением, она покинула странный дом и отправилась в гостиницу. В холле ее встретил Шелдон Роквелл. Выглядел он раздраженным.

— Где вы шляетесь?!

— Не знаю, как вы, а я проголодалась, — Не обращая внимания на грубый прием, заявила Молли. — А мне еще предстоит долгая дорога в Саммит.

«У нее отменный аппетит и она при этом не поправляется», — подумал про себя Шелдон и провел Молли к заранее заказанному столику. Сплошное разорение с ней!

— Прошу, заказывайте, — Шелдон протянул Молли меню.

Она выбрала жареный бифштекс, устриц, яичный салат и еще несколько блюд, которыми славилась местная кухня со времен Золотой лихорадки. Шелдон тоже решил себя не ограничивать, что еще оставалось делать в этом Плейсвилле — только хорошо есть. Официант поставил на стол высокие фужеры и серебряное ведерко с охлажденным французским шампанским, отлично подходившим к выбранному ассортименту блюд.

Молли с любопытством наблюдала за Роквеллом, размышляя, как ее прикончат — столкнут со скалы или просто пристрелят?

Шелдон же подавлял в себе неприятное ощущение от компании дамы и гадал, куда мог запропаститься Хэрлен.

Они молча чокнулись бокалами с шампанским. Каждый из них был готов к атаке.

— Как вы чувствуете себя в роли учительницы?

— Лучше, чем предполагала.

— Кузен Уинслоу доволен вами?

— Думаю, мистер Форчун осведомлен об успехах детей и принял мои методы воспитания…

— А как относятся к вам родители ваших учеников? — Шелдон снова наполнил свой бокал.

Молли игриво улыбнулась, не понимая, что ее шарм не производит впечатление на собеседника.

— Родители благодарили мистера Форчуна, что он нашел такую учительницу. У меня только с одним учеником есть проблемы, его отец пьет, а мать их бросила.

Шелдона совершенно не интересовали проблемы детей. Он не осадил ее, желая посмотреть, как глубоко она вошла в роль школьной примадонны. Кроме того, вокруг было много народу. Нужно дождаться Хэрлена и передать ее для порки ему.

Официант принес новые блюда и наполнил бокалы шампанским. Теперь они ели молча, смакуя поданные блюда. Устрицы были просто чудо!

Молли немного поплыла от шампанского — она давно его не пила.

— Итак, вы пригласили меня, чтобы узнать о моих успехах в школе?

— Нет, конечно, — Шелдон залпом выпил четвертый бокал. — Вы спите с Уинслоу Форчуном?

Хотя вопрос был задан тихо, но его могли расслышать за соседними столиками. Щеки ее покраснели, запульсировала жилка на шее, голубые глаза налились яростью.

— Нет, не сплю, — процедила Молли сквозь зубы. Этот мерзавец испортил ей все удовольствие от еды и шампанского. Молли оглянулась, не подслушивают ли их разговор.

Шелдон тоже все время осматривался, не идет ли Хэрлен. Он-то сумеет поставить ее на место. Шелдон знал, что не так повел разговор, но решил дожать, как бы она, ни злилась. По крайней мере, в общественном месте она не выцарапает ему глаза. Он не сомневался, что она способна располосовать его в порыве ярости столовым ножом, закусив побелевшие губы, он продолжал:

Я и Хэрлен наняли вас, чтобы сделать определенную работу. И мы прилично платим вам за это. Вы бы уже оказались в долговой тюрьме, если бы не мы.

— Мне платят за информацию, и только. Молли сумела благодаря актерской практике выровнять свой голос и взять себя в руки. Если кто-то и наблюдал сейчас за ней, то по ее виду не заметил бы, какие в ней бушуют страсти. Она помахала официанту, чтобы он принес кофе.

— Давайте разберемся. Информация, которую вы нам посылаете, абсолютно бесполезна, — продолжал Шелдон, когда официант ушел. — Нам начхать на эту школу и на меню Анны Макдональд, о чем вы подробно пишете. Нам нужна информация, которая поможет покончить с Уинслоу Форчуном.

— Я делаю то, что могу! — Она ненавидела себя за то, что ей приходится защищаться, но, с другой стороны, Молли была довольна, что не сообщила им ничего, что могло бы навредить Уинслоу.

— Нет, не делаете, вы не сообщили нам ни одного стоящего факта.

— Я старалась!

— Недостаточно старались! Мы от вас ждем совершенно иного. Кузену Уинслоу нравятся все женщины, но он человек особый, не такой, как Хэрлен, который готов переспать с любой шлюхой, залезшей ему в штаны. Шелдон, нервничая, сильно повысил голос. Чтобы успокоиться, он еще плеснул шампанского и выпил его.

— Я не буду этого делать! Я согласилась работать на вас, но получаю деньги не за это!

— Уинслоу, — человек строгих правил, он может глубоко чувствовать, но не станет спать, с кем попало просто под влиянием момента. Я также знаю, что он не сводит с вас глаз. Он — голодный мужчина и, не задумываясь, ляжет с вами в кровать.

Терпение Молли было на пределе. Они, видимо, решили, что она — обыкновенная шлюха. Так они узнают!..

Наблюдавший за их беседой Хэрлен стал свидетелем премилой сценки. Молли взяла бутылку из ведерка со льдом для шампанского и плеснула в физиономию Шелдона.

— Охладитесь-ка, сэр!

Подскочивший Хэрлен выхватил бутылку у нее из рук.

— Ну что, братец, я вижу, ты держишь ситуацию под контролем! — и громко заржал.

К всеобщему изумлению Шелдон встал и резко ударил Хэрлена в солнечное сплетение. Не глядя на осевшего на пол брата, Шелдон вышел из зала.

Джед Кэнтрел, поджидавший Молли у гостиницы, не заметил знакомую лошадь, оставленную Уинслоу Форчуном.

Он отправился в путь, как только повозка Джеда выехала за пределы Саммита. Почти вслед за ними он въехал в Плейсвилл.

Джед подремывал на козлах, напившись пива в баре Пирсона. Покупки Молли, уже погруженные в тележку, успокоили его относительно молодой учительницы, она могла задержаться еще в каком-нибудь магазине.

Всю дорогу назад Джед Кэнтрел не закрывал рта, замечая, что его спутница чем-то расстроена. Молли была в таком бешенстве, что не смогла бы нормально сказать ни слова. Перейдя от болтовни к более серьезным предметам, Джед сказал:

Переживаю, сумею ли я справиться со своими ребятишками?

Сейчас и ее беспокоил вопрос о своих подопечных. Останется ли она учительницей или ее выгонят взашей, после того, что она выкинула с Шелдоном.

Они проехали уже полпути, когда Молли, наконец, заметила, что Джед был чуть навеселе — от него разило пивом, и управлял он лошадью не уверенно.

— Повозка перегружена, — заметила Молли. — Что вы такое купили?

— Три бочонка свежего пива, виски, содовой воды. Кое-какие инструменты и еще… целый ящик динамита.

Молли так и подскочила.

— Динамита?!

— Не беспокойтесь, мисс Кеннеди, я лучший подрывник во всем штате. Вы в такой же безопасности, как были бы в объятиях своей мамочки!

Такое сравнение не успокоило Молли. Ее мать бросила Молли в этом бездушном мире сразу же, как только она родилась.

— Динамит не может взорваться без специального запала, — успокоил ее Джед. Он стал напевать песенку — «Я купил себе велосипед на двоих» и Молли вполголоса подпевала ему.

Заметив, что солнце стало клониться к закату, Джед подстегнул лошадь. Неожиданно из кустарника выскочила большая грязная свинья с тремя маленькими поросятами — они намеревались перебежать через дорогу прямо перед скачущей лошадью. Несколько лет назад умер старый фермер, обосновавшийся в этих местах, и его домашние животные разбежались и одичали.

Испугавшаяся лошадь резко рванулась в сторону, и одно из колес, застрявшее в глубокой колдобине подломилось и ездоки вылетели из повозки. Они распластались на земле. Неожиданный испуг сменился яростью и болью. Повозка перевернулась почти у самого обрыва. Только счастливый случай спас их от падения в пропасть, куда и взглянуть-то было страшно.

Ехавший сзади Уинслоу услышал крики Джеда и Молли.

В полдень он встретился в Обурне с инженерами, которых порекомендовал Сэмпсон Левин. Встреча была короткой и на редкость удачной. Они пообещали к началу весны привезти готовые чертежи и расчеты.

У Форчуна оставалось время, и он решил заехать в Плейсвилл, чтобы навестить Себастьяна и Кейси, посмотреть на малыша. Нужно было, конечно, купить какой-нибудь подарок. Уинслоу уверял себя, что это и есть причина посещения городка, а вовсе не контроль над Молли и Джедом.

Он на скорую руку перехватил в салуне напротив гостиницы «У Гарри» кусок бифштекса и кружку пива, потом заказал вторую. Новорожденные дети не вызывали у него особого восторга — все они одинаковые, но все равно это дело нужно обмыть, что он и сделал.

Стоял прекрасный осенний день. Впервые за долгое время что-то стало складываться в его бизнесе и он вдохновился радужными надеждами. Удалось избежать обвала и пули, значит, судьба, слава Богу, пока на его стороне.

Он рассматривал витрину магазинчика, в котором собирался купить подарок, когда заметил Хэрлена Роквелла, торопившегося в гостиницу.

Какого черта он объявился в Плейсвилле? А где же Шелдон?

Уинслоу был заинтригован. У него из головы тут же вылетела семья Холл вместе с подарком для новорожденного. Еще более мрачные предположения стали мучить его, когда он увидел, как повозка управляемая Джедом, остановилась у гостиницы. Может быть, и Молли там?

Уинслоу осмотрел прилегающие к площади улицы, — Молли нигде не было видно. Джед шел в гостиницу и стал перетаскивать в телегу свертки с покупками. В последнюю очередь он, согнувшись под тяжестью ноши, пот эмалированную ванну. Уинслоу хотел было подойти и помочь Джеду, но остановил себя и решил выждать и понаблюдать, откуда появится Молли.

Как он и ожидал, Молли вышла из гостиницы и влезла в повозку. Подозрения стали реальностью, он увидел все, что хотел. Быстро вскочив на лошадь, Форчун поскакал вон из города. Теперь он не сомневался, что Моллин Кеннеди работает на братьев Роквеллов. А как насчет Джеда? Это надо проверить.

Дурные мысли лезли в голову Уинслоу всю дорогу. Однако, услышав крики Молли и Джеда, он припустил лошадь во весь опор, как сумасшедший. Он выскочил из-за поворота дороги как раз в тот момент, когда повозка перевернулась, и Молли с Джедом распластались на земле.

Уинслоу соскочил с лошади и кинулся поднимать Молли, пока Джед старался сдержать взбрыкивавшую кобылу. Он плевать хотел на пришедшего в изумление Джеда и крепко обнял дрожащую Молли.

— Что, дьявол, с вами опять приключилось?

Уинслоу разжал руки, когда почувствовал, что Молли может стоять самостоятельно.

— Дикая свинья бросилась наперерез лошади и испугала ее.

Уинслоу принюхался, когда подошел Джед, от того несло перегаром.

— Сколько вы оба выпили?

— Я только попробовал немного пива перед тем, как покупать бочонки, а мисс Кеннеди вообще не пила, — попытался оправдаться Джед.

Уинслоу не собирался выяснять, врет тот или нет. Его опять раздирали противоречивые чувства. Он ненавидел ее за предательство и умирал от желания снова обнять эту женщину, держать ее в своих объятиях и не отпускать. Кстати, руки с ее талии он так и не снял, а она держала его за рубашку, нервно вздрагивая.

— Все ваши покупки высыпались из телеги, — напомнил Уинслоу Джеду.

— Да, я сейчас все соберу, упаковка немного попортилась, но все в целости. — Джед пошел собирать разбросанные по дороге свертки.

— Вам лучше, мисс Кеннеди? — Форчун рассматривал ее бледное лицо.

— Я в порядке…

— Но у вас кровь на руке. Поедемте скорее в Саммит, Анна наложит вам повязку.

— Я готов, босс, — крикнул Джед, поставив колесо на место.

Остаток пути все молчали.

Глава 10

— Вы когда-нибудь видели настоящих цыган? — спросила Хильда.

— Мне один раз пришлось встретить женщину-гадалку, она была настоящая цыганка, — вспомнила Молли. — Я со своими школьными приятельницами зашла в чайную, и там за столом мы увидели женщину, которая гадала по руке и на картах. Она зажгла ароматизированные палочки, рядом с ней горели свечи, создавая обстановку таинства.

Хильда, заинтересованная рассказом Молли оторвалась от работы, она подшивала цветастую юбку — наряд Молли к карнавалу.

— Я тоже встретила цыганку-гадалку еще там на родине, до приезда сюда. Она сказала, что мне предстоит долгая и тяжелая дорога, и когда я приеду туда, куда отправляюсь, мне предстоит пережить горе, и я пожалею, что отправилась в этот путь, но потом слезы высохнут и я буду счастлива, рядом со мной будет любящий человек, и я буди жить в большом доме с десятью здоровыми детьми.

— Десять детей? Какой ужас! В моем классе было десять девочек!

— Я люблю детей, и хочу иметь их много. А что вам напророчила гадалка? — спросила Хильда продолжая шить.

— Почти, то же самое: дорога, слезы… кроме десяти детей. Думаю, что это они пророчат всем. Она говорила, что я выйду замуж и окажусь в чужой стране, вначале буду очень счастлива, а потом буду много плакать. Мои мечты исполнятся, и я проживу долгую счастливую жизнь с сильным и красивым мужчиной.

— Половина моего предсказания уже сбылась, — Хильда внимательно осмотрела сделанный ею шов. — Впрочем, на вашем месте, я бы не доверяла мужчине, который хочет увезти вас в другую страну.

— Я и не доверяю, — Молли тихо рассмеялась. Все, что ей нагадала старая цыганка, сбылось, когда ей не было еще и двадцати лет, правда, она сомневалась насчет сильного мужчины и долгой, счастливой жизни с ним. Воспоминания вызвали у нее меланхолическое настроение. — Когда мы закончим с юбкой, я хотела бы заняться вашей прической, — Молли хотелось сменить тему разговора.

Анна Макдональд с энтузиазмом поддержала предложение Молли преобразить внешний вид Хильды и подарила ей из своих запасов отрез ткани и кое-какие украшения. Молли задумала сделать неотразимой свою соперницу. Джед пока еще не знал, какую роль заготовила для него Молли. Сначала его надо заинтриговать переменой в образе Хильды.

Вернувшись к себе в комнату, Молли разложила на кровати карнавальный наряд гадалки-предсказательницы и с удовольствием разглядывала обновку. Она вспомнила, как нервничали воспитанницы монастырской школы, сбежавшие с занятий, чтобы услышать предсказания о своем будущем. Другим девочкам цыганка нагадала красавчиков мужей, назвала даже имена их первенцев, описала дома, в которых они будут жить.

Девочки поджидали ее в чайной, взбудораженные, осуждая свое счастливое будущее. А Молли вышла от гадалки расстроенная и напуганная. Та предрекла ей шум аплодисментов, неожиданную встречу, грозящую опасностью и даже смертью, и много мужчин.

— Ты покоришь сердце многих, знай, моя дорогая. Одни будут желать твоего тела, другие будут тебя ненавидеть. Двое будут любить тебя до самой смерти. И лишь один важный господин откроет секрет, который ты носишь в сердце. Девочки с нетерпением ждали ее рассказа, предполагая, что Молли ждет более волнующая и этическая судьба, чем их собственная. Однако боязнь, что их непременно схватят сестры-настоятельницы и посадят в карцер, позволили Молли избежать объяснений.

Молли зашторила окна и заперла на щеколду дверь. Она очень удивилась, когда Уинслоу принес ей тяжелые плотные шторы, чтобы она оградила себя от излишне любопытных глаз. Все-таки он очень странный и необычный человек.

Она разожгла огонь в печке и стала перебирать вещи в своем сундучке. Сверху остальных нарядов лежало скромное платье тетушки Биби, присланное Молли после ее смерти два года назад из Балтимора вместе со свидетельством о кончине и другими бумагами.

Молли была в Панаме, когда тетя умерла. Почта работала очень плохо, а Молли находилась в отчаянном положении, и ей негде было жить, поэтому первое письмо адвоката-душеприказчика тети до нее не дошло. Она сама написала ему уже из Калифорнии и вскоре получила пакет с документами Кроме официальных бумаг в нем было несколько фотографий, финансовых отчетов, свидетельство о смерти матери Молли и неотправленное письмо от самой тети Биби.

Молли развернула тетушкино платье и прикинула, как оно будет сидеть на Хильде. Самой Молли платье было мало, так как тетка не могла похвастаться таким развитым бюстом. Кроме того, ей не шел серый с перламутровым отливом материал, платье было скроено просто, без всяких украшении.

Молли подумала, как бездарно истратила тетя на себя деньги, присланные отцом Молли. Она перечитала соглашение, подписанное ее родителями. Мать Молли обязалась дать ей хорошее воспитание, утвердить в католической вере, никогда не предъявлять финансовых или иных претензий к отцу и ни под каким предлогом не открывать его имя.

Можно сказать, что мать выполнила условия соглашения, — она сразу же после рождения Молли отдала ее на руки тетки, а та заперла ее в католическом сиротском приюте. Молли разглядывала пожелтевшее фото. Она никогда бы не признала в этом изображении свою мать, но на обороте было подписано: Мэри Роуз Кеннеди. Насколько она могла вспомнить, мать никогда не приходила проведать ее в доме тетки. Она была плодом греха, о котором Мэри Роуз хотела забыть. Молли было семь лет, она уже жила в приюте, когда мать умерла от чахотки.

Тетушка Биби не собиралась открывать племяннице тайну ее рождения. В письме, написанном за год до смерти, она пыталась оправдаться за промотанные деньги, упоминала «страшный грех», в результате которого Молли появилась на свет, и не сообщала больше ничего, чего бы не знала уже Молли.

Мэри Роуз Кеннеди была вдовой и работала сиделкой в больнице, куда и был доставлен после серьезной аварии ее будущий отец. Уход был настолько прилежным, что он сумел не только восстановить здоровье, но и обрюхатить Мэри Роуз. Тетка огорчалась, что Молли унаследовала от этого золотоискателя и шулера неприличный ирландский язычок, и пыталась оправдать сестру, — все это, несмотря на грех, от которого она страдала всю жизнь. Интересно, тебя не хватит кондрашка, Симс Блейд, если я позвоню в твою дверь и назову свое имя, мелькнуло в голове Молли, усевшейся на деревянный пол, перед ней были разложены теткины бумаги.

Если бы не они, Молли так и не узнала бы имя отца, удачливого бизнесмена из Денвера. Этот «смертельный грешник» по определению тети, был женат, и у него были дети.

Она припомнила, что рассказывал о нем Джед. Теперь она знала, Симс Блейд жив здоров, и по-прежнему процветает, что он создан из крови и плоти, и как все живые существа, конечно грешен. Жаль, что у нее нет его фотографии. Как он выглядит? Если верить тетке, сущий дьявол. И тому же, сумасшедший, по рассказу Джеда Кэнтрела.

«Я хоть немного похожа на него? Ни тетку, ни мать нельзя назвать красавицами. Значит, я пошла больше в отца?» — Молли представила его высоким, ладно сложенным, элегантным мужчиной с благородной проседью. Молли вспомнила слова гадалки: властный мужчина откроет тайну её сердца. — «Не бойся, старик, я не обижу тебя, если ты не станешь причинять мне вреда!»

Шум за дверью прервал ее размышления. Она спрятала бумаги обратно в сундучок, навесила и заперла замок. Кто там? Хильда? Или Уинслоу Форчун?

Молли свернула платье и оставила его на кровати. Она подошла к двери и отперла ее. Она вгляделась в темноту, но никого не заметила.

— Эй, тут есть кто-нибудь? — холодок пробежал по спине.

Не закрывая двери, она позвала еще раз — ни какого ответа.

«Наверное, это просто ветер…»

Но, как только она собралась закрыть дверь, где-то поблизости послышался шорох. С замирающим сердцем она быстро закрыла дверь, задвинула щеколду, прижавшись ухом к двери, и простояла так, прислушиваясь, какое-то время.

Молли долго не могла заснуть.

Шелдон Роквелл налил брату коньяку и вернулся на свое уютное место в кресле у камина. Ночь была ветреная и холодная, огонь согревал и успокаивал.

— Леонг переубедил меня кое в чем, — продолжал разговор Шелдон.

— Не сомневаюсь, он может… — Хэрлен ответил в традиционно циничной манере.

А Шелдон, как всегда, проигнорировал насмешливые нотки.

— Я дал ему почитать письма твоей дорогой актрисы…

— Кажется, она охладила твой пыл?! Шелдон передернул плечами. Он ненавидел женщин, однако понимал, что и от них может быть определенная польза.

— Леонг говорит, что она сообщила нам массу полезного, просто изложила все в своеобразной женской манере.

— Что, например?

— Например, то, что Ходжес напивается каждый день и не занимается тем, что мы от него хотим. Марк Дэнбери — полный профан в технике. Как он может что-то испортить, если не знает, как работает механизм? Леонг доказал мне, что Дэнбери и в своих отчетах привирает, — Шелдон облизал пересохшие губы. — Учительница говорит, что Лиланд Эймс проиграл в карты все деньги, которые ему заплатили. Потти Симс украл в прошлый четверг лошадь Эдгара Филмора и исчез куда-то. А Брукс, твой дорогой дружок, тоже где-то пропадает. Должно быть, в публичном доме, просто учительница об этом не знает.

— Ну и что все это значит?

— Все наши информаторы глупы и неэффективны! А кузен Уинслоу между тем жив и здоров, и прекрасно себя чувствует.

Подойдя к камину, Хэрлен сплюнул в огонь.

— Хочу обратить твое внимание на одного человека, о котором она упоминает. Это Джед Кэнтрел. Месяц или два назад Уинслоу нанял его для проведения взрывных работ и очень им доволен.

— Бакли Брукс говорит, что Джед Кэнтрел строит учительнице глазки.

— А больше ничего ценного он не сообщает? Суть в том, что этот Джед может оказаться для нас очень полезным со своим динамитом.

Хэрлен призадумался и налил себе еще рюмку коньяка.

— Давай выпьем, брат, за нашего нового помощника, Джеда Кэнтрела!

В Саммите царило всеобщее возбуждение. Все готовились к празднику. Из сундуков извлекались парадные наряды, из кухонь неслись умопомрачительные запахи, в печи отправлялись пироги, а из закромов извлекались копчености и сладости. Городок жил в ожидании праздника.

Было тихое ясное утро. Пощипывал легкий морозец, но для середины декабря погода была просто отменная, как по заказу.

Молли поднялась рано, еще до восхода солнца. Она примеривала свое экзотическое одеяние, пританцовывая и напевая.

Даже Уинслоу Форчун, который хотел, чтобы небеса ниспослали на землю ливень, радовался началу безоблачного дня.

— Похоже, будет прекрасный денек, — произнес он вслух. — Альберт Стоунлей будет очень расстроен.

— Он такой зануда, — подтвердила Анна, выкладывая на блюдо жареное мясо с картошкой, — всегда ожидает худшего, ничему не умеет радоваться.

— Ничему и никому! — добавил Билл, накладывая себе горстку пышных блинов, облитых маслом.

Не было такого человека в Саммите, который не готовился бы к празднику. Женщины жарили и пекли. Мужчины орудовали топорами и рубанками, воздвигая деревянное сооружение, где должно было состояться главное торжество. Даже в Тахо и Сакраменто послали приглашения на карнавал.

В последние дни строительные работы шли и ночью при свете костров.

После школы детишки собирали неснятые еще с деревьев плоды, мастерили поделки. Они изготовили гирлянды и фонарики для украшения зала. Эдди Ходжес с близнецами, Уилардом и Венделом Макдональдами, поставили в мелколесье капканы и ловушки, так что всех к празднику ожидал окорок. Двух пойманных ими кабанов вдобавок к прочим бинарным деликатесам.

К семи часам в Саммит стали стекаться фермеры округа, чтобы подсобить в последних приготовлениях и дополнить праздничный стол овощами и разной снедью. Один фермер пригнал аж трех бычков, другой тащил за собой упирающегося козла, а хозяин коневодческой фермы привел маленьких резвых пони, на которых бы дети могли кататься.

Возбужденная и радостная Молли увидела множество новых для нее приветливых лиц. Ей помогли соорудить палатку прорицательницы, вторую ее ученики украшали теперь гирляндами и цветами, фруктами и орехами. Рядом поставили бочки с яблочным сидром и пивом.

Вход в палатку гадалки, завесили тканью, внутрь поставили стол со свечами, земляной пол устлали еловыми ветками. Обиталище прорицательницы было таинственным и интригующим. Молли уселась в кресло и критично осматривала, свое временное обиталище. И тут, пригнувшись, в палатку вошел Уинслоу Форчун. Опустив в ярко раскрашенный ящик-копилку золотую монету, он пристроился на стуле напротив гадалки.

Они глазели друг на друга, как будто видели друг друга впервые. Немного смущенная, Молли прервала наконец затянувшееся молчание:

— Могу я рассказать вам о вашем будущем, мистер Форчун?

Уинслоу согласно кивнул.

— Смогу я победить в будущем, гадалка?

Они оба рассмеялись, хотя смех получился несколько нервным. Молли взяла его левую руку, повернув ладонью вверх, притянула к себе. Ладонь была теплой и мягкой, линии руки — четкими и глубокими. Молли почувствовала, как пульсируем в запястье кровь. Сейчас она чувствовала себя ответственной за его судьбу.

— У вас очень ясная линия сердца, — сказала Молли первое, что ей пришло в голову. — Линия жизни говорит о крепком здоровье и удачи в жизни.

— Что говорят эти линии о том, выиграю я наследство или нет? К своему удивлению, он поверил бы сейчас любому ее гаданию.

Его опять волновала ее близость, прикосновение руки. Ему хотелось пропустить ее пальцы между своих и прижать свою ладонь к ее ладони, притянуть к себе и поцеловать эти нежные волнующие губы.

Молли молчала, изучая линии на его руке.

— В каждом человеке борются два великих начала — судьба и его собственная воля. Вмешательство же Провидения, этого третьего великого начала, уклоняется от верного предвидения. Счастье и успех обозначаются вот этими большими и малыми линиями, которые идут параллельно к линии Сатурна. У вас рука человека, который между двадцатью и тридцатью годами имеет счастье и успех в области идеального и духовного, что оканчивается на тридцатом году жизни, и только с сорока рисуются снова успехи, но уже в материальном плане…

Я не уверена… Но вас ждет много трудностей и преград на вашем пути, и… даже — опасностей. Но вы молоды, сильны и здоровы, и вы идете по пути, который сами избрали для себя. Вы можете не выиграть наследство, но вы обязательно победите своих врагов.

Особенное счастье обозначается линией, которая идет параллельно вдоль всей линии Сатурна. Линия сердца дает указание на идеальную любовь, вот, посмотрите, холм Венеры указывает на вашу горячую натуру. Линия головы есть линия воли и храбрости. Точки на этой линии означают удачу в борьбе за избранную цель.

Линия головы и линия жизни у своего начала довольно далеко находятся друг от друга, почти все препятствия вы преодолеете и придете к победе, — Молли оторвала взгляд от руки Уинслоу и посмотрела ему в глаза. Страсти, бушевавшие в нем и отразившиеся в этом пристальном взгляде серых глаз, откликнулись волной, пробежавшей по всему ее телу.

Уинслоу смотрел на нее несколько удивленный, но он не казался разочарованным. Первоначальное волнение Молли совершенно улетучилось, она чувствовала себя необыкновенно уверенной, эта был такой удобный момент, чтобы сказать ему то, что она никогда бы не решилась сказать при другие обстоятельствах.

— Единственная, глубоко врезанная линия Меркурия, говорит о вашей деловитости и способности к бизнесу. Цель идеалистов — слава, цели практичных людей — богатство. Вы, конечно же человек рациональный, но стремление к богатству для вас не самое главное. Вы нуждаетесь в теплоте и любви, без этого ваша жизнь скучна и однообразна.

Холм Венеры на вашей руке — средней величины и сильно изрезан, это значит, есть большие требования, но мало силы, способной их удовлетворить. Все линии на этом холме — признак любви и счастья, ведь Венера, называвшаяся у греков Афродитой, была богиней любви. Несмотря на все страхи и препятствия, вас ждет в будущем большая и сильная любовь… Вы еще хотели бы узнать о чем-то?

— Нет, — Уинслоу поднялся со своего стула. — Вы очень хорошая гадалка. — Он опустил еще одну монету в прорезь ящика. — Успехов вам сегодня! Жители Саммита, уверен, оценят ваши усилия.

— Спасибо вам, добрый господин! Счастье идет за вами по пятам!

Когда Уинслоу выходил из убежища прорицательницы, Молли увидела целую очередь желающих прояснить свою судьбу. Она тяжело вздохнула и громко позвала:

— Входите, входите, я расскажу вам о вашем будущем!

Молли, удовлетворив, кажется, всех желающих, покинула свое убежище только к ужину. Она пошла, пройтись по поселку. Такого столпотворения Саммит еще не знал за всю свою историю! Дорога от дома до школы была заставлена повозками, вагончиками, тележками. Ее душа пела. Вокруг были веселые смеющиеся лица, у костров водили хороводы, кто пел, кто плясал.

Она остановилась у вагончика, где торговали всякой всячиной, и купила себе редкой красоты старинное кружево ручной работы, наговорив кучу комплиментов довольной розовощекой жене фермера.

Под кроной мадроны надувшийся сидром мужик тискал разодетую блондинку. Рядом на лотке были разложены передники с аппликацией, полотенца, салфетки и скатерти.

— Хильда!

— Привет, Молли, — Хильда была несколько смущена. — К гадалке уже нет очереди?

— Больше нету сил. Горло пересохло, хочу попить лимонада. Хочешь, пойдем со мной?

— Да, я бы и съела чего-нибудь, очень уж проголодалась. Пока я тут приторговывала своими поделками, вокруг все что-то ели и пили.

— Я бы тоже не отказалась от куска мясного стейка. Где-то здесь торгуют жены фермеров. Между прочем, ты отлично выглядишь.

Хильда смутилась еще больше, она не привыкла к комплиментам.

— Это платье такое красивое.

Хильда была в сером платье, подаренном Молли, в расшитом переднике, на плечах — цветастая шаль, волосы завитые аккуратно уложены. Хильда вся сияла.

— Ты думаешь Уинслоу пригласит меня на танец?

— Дураком будет, если он этого не сделает, — улыбнулась Молли. — У тебя отбоя от кавалеров не будет сегодня.

Через полчаса Молли опять открыла свой маленький бизнес. Наполненный деньгами ящик, лучше всего свидетельствовал об успехах начинающей гадалки. То, что она наговорила Форчуну, было выдумкой, конечно, но кое в чем из сказанного она была твердо уверена. Люди выходили от нее довольные, многие бросали деньги сверх положенной цены.

Одним из посетителей прорицательницы был дородный небритый детина.

— Я — Ходжес, — представился клиент, плюхнувшись на стул, едва не развалившийся под ним.

— Хотите узнать, что ждет вас в будущем, мистер Ходжес?

— Для этого я и пришел сюда, малышка.

— Тогда позолотите ручку.

Ходжес ойкнул и полез рыться во всех карманах, рубашка вылезла у него из штанов, оголив заросший волосами живот. Несколько раз переспросив о размере оплаты, он, наконец, кинул в ящик две монетки.

— Вы уже насобирали кучу денег!

— Не так много, — успокоила его Молли, взявшись за его потную измазанную руку. «Что я скажу этому горилле?» Вдохновение опять нахлынуло, как только она открыла рот. — У вас очень тяжелая работа, мистер, это видно по вашим мозолям. Вы начали работать, когда еще были маленьким мальчиком.

Злая гримаса на лице Ходжеса сменилась более добродушным выражением, он утвердительно кивнул. Молли продолжала:

— Вам с детства пришлось работать. Не так ли? В этом нуждалась ваша семья…

— Все-е-е так… Детей было много, мне пришлось вкалывать, я даже в школу не ходил из-за этой чертовой работы…

— Вот почему для вас так важно, чтобы ваш сын получил образование. Вы… и ваша жена, вы оба хотите восстановить семью.

— Верно… — изумился Ходжес. — Эдди славный малец. А у меня и Лоры не было возможности учиться. — От его скептицизма при встрече с гадалкой, кажется, не осталось и следа.

— Да, для вас очень важно, чтобы сын учился. А вам пришлось изучать только тонкости вашей работы…

— Я ушел в лес, когда мне было двенадцать, и очень хорошо знаю свое дело!

— Но кое-кто не ценит вас, и платят вам мало…

— Это точно, дьявол вас побери, попали в самую точку!..

Когда Ходжес выходил из палатки, то был абсолютно уверен, что встретил самое мудрое женское сердце в обличье цыганки, которое когда-либо рвалось на свет Божий.

Еще часа через два к Молли заглянул Матти Свенсен, он принес ей бутылку лимонного джуса, чтобы смочить горло. Молли ужасно устала от своей говорильни, у нее даже голова разболелась, очень хотелось пойти к себе в комнату и немного отдохнуть перед танцами.

Народ продолжал веселиться. Кто-то куда то торопился, кто-то торговал, кто-то просто болтал с прохожими, отовсюду слышались смех, не громкие разговоры. Пока Молли гадала, до нее носились раздражающие запахи готовящихся шашлыков, копченой козлятины, жареной картошки и других яств, в воздухе витал запах яблочного сидра. Она опять почувствовала голод.

— Расскажите и о моем будущем! — окликнул кто-то, когда Молли уже направилась к дому.

Молли обернулась и увидела того самого мужчину, который остановил ее в лесу. Она снова пыталась припомнить, как его зовут.

— К сожалению, я уже закончила.

— Обещаю заплатить вдвойне.

— Эти деньги пойдут на оплату строителей, уточнила Молли, вынужденная вернуться в свою палатку. Ей очень не хотелось оставаться наедине с этим человеком, что-то в нем настораживало, но у Молли уже не было выбора.

Она уселась в свое кресло и зажгла свечи. Мужчина уселся напротив и пристально уставил на нее.

— Хотите узнать свое будущее, мистер? Больше всего ей не хотелось прикасаться к его рукам, но она пересилила себя, повернув его ладонь к свету.

Во всех предыдущих случаях ее осеняло вдохновение, сейчас же ни одна дельная мыль не приходила в голову, да и язык уже начинал заплетаться. Она отхлебнула из бутылочки, промочив пересохшее горло.

— Простите, у меня даже голос сел… — Молли оттягивала время, чтобы придумать что-нибудь путное. Она понесла всякую традиционную чушь, что счастье ему улыбнется, его ждет долгая дорога и встреча в казенном доме. Тут ее снова осенило, — Я вижу впереди у вас, будет вода и какая-то преграда…

Она порола всякую отсебятину, а он также пристально и невозмутимо смотрел ей в глаза, не мигая и не отводя взгляда. Когда она закончила, то почувствовала, как вся вспотела от напряжения. Молли одарила его натянутой улыбкой.

— Благодарю вас и желаю всяческого счастья.

Он как-то странно пожал плечами, бросил монеты в ящик, поднялся и, не говоря ни слова, вышел.

Молли вздохнула с облегчением. Наверное, так чувствует себя грешник, которого бросил черт по дороге в ад. Она разыскала Билла Макдональда, отдала ему ящик с деньгами и быстро пошла по направлению к дому, пробираясь сквозь толпу гуляющих мужчин и женщин.

Эдгар Филмор, нервничая шлялся по городу. Дэнбери обещал купить ему новую лошадь, если он ночью, во время карнавала, уберет Уинслоу Форчуна. Все выглядело очень просто, когда Марк дал указания: подкрасться к нему сзади и ударить чем-нибудь тяжелым по голове, вынуть из кармана кошелек и сматываться. Все должно было выглядеть, как простое ограбление.

Теперь Филмора мучили сомнения. Что если у него не получится? Если он промахнется, как Потти Симс?

После убийства Форчуна, Филмор собирался удрать в долину, где уже поселились его жена и сын. Для этого ему нужна новая лошадь. Он даже может взять себе деньги, которые украдет у Форчуна. Его свербила еще одна мысль — о кассе, хранившейся в конторе компании. В любом случае этой ночью он покинет Саммит навсегда. Вне зависимости ой того, будет Уинслоу Форчун жив или мертв.

Молли дошла до дому, когда уже совсем стемнело. Может, это и глупость с ее стороны — сменить костюм цыганки на что-то другое, но ей очень хотелось показаться на публике в новом креп-сатиновом платье голубовато-фиолетового цвета, над которым Хильда трудилась несколько последних ночей, чтобы успеть к празднику. Молли захотелось быть самой собой, а не переодетой цыганкой.

«Хорошо бы сейчас принять ванну», — с грустью подумала Молли, поглядев на свое новоприобретение, стоявшее в углу комнаты, но времени на это у нее не было. Она не стала даже растапливать печь. На всю ночь предстояли танцы, а завтракать, как предполагалось, все будут в здании школы ранним утром, перед тем, как гости разъедутся.

Она умылась холодной водой из ванны, растерлась полотенцем, сделала новую прическу, побрызгала на волосы фиалковыми духами и надев новое платье. Теперь она была готова к танцам. Изображение в зеркале вполне удовлетворило, она снова стала прежней Моллин Кеннеди, прелестной и женственной. Как и Хильда, она надеялась, что сегодня ночью мужчина из ее снов пригласит ее на танец. Это будет ее первый танец с Уинслоу Форчуном.

Молли понимала, что если Джед Кэнтрел не обратит внимание сейчас на Хильду, ситуация для нее сложится крайне сложная, болезненная для обоих.

В лесу ухнула сова, но ее тут же спугнули звуки настраиваемых инструментов, — скоро должны были начаться танцы. Молли сделала перед зеркалом несколько па, вот уже несколько месяцев она не танцевала, и волновалась, как девочка на первом в жизни балу. Что если Уинслоу не пригласит ее? Тогда она сама пригласит его!

Она была настолько увлечена этой идеей, воображая, как его сильные руки берут ее за талию, как он кружит ее по залу, что не заметила человека, следившего за ней. Она почти бежала туда, к свету, где уже играла музыка.

Домчавшись до школы, она остановилась, чтобы перевести дыхание и успокоиться. Она снова почувствовала, что кто-то крадется у нее за спиной. Это не собака, не енот или какая-нибудь другая дикая живность. Черт побери! Молли расслышала, как кто-то ругается в ночи.

Молли разглядела рядом с площадкой для танцев Уинслоу Форчуна, размахивающего пивной кружкой и о чем-то спорившего с Биллом Макдональдом. Хильда танцевала с Альбертом Стоунлеем. Ее партнер, кажется, впервые отказался от маски скучающего скептика.

Кто же мог следить за ней? Сейчас все толпились у площадки. Может быть, Уинслоу послал кого-нибудь в контору? Или просто влюбленные искали темный уголок.

Она укрылась за углом школы и вглядывалась в темноту, не пойдет ли кто-нибудь по дороге или около нее — никого.

Молли подумала, что хорошо бы сообщить о своих подозрениях Уинслоу. Ведь очень многие знают, что деньги, собранные во время праздника для оплаты строителям, были отнесены в контору.

Что если кто-то вознамерится их украсть? Подойдя к толпе зрителей, Молли не очень громко позвала:

— Мистер Форчун!

Уинслоу оглянулся, глаза, привыкшие к свету ничего не могли разглядеть в темноте. Он подумал, что ему показалось.

— Уинслоу! — снова позвала Молл слегка выдвигаясь на освещенное пространство. — Мне надо с вами поговорить!

Наконец, он заметил ее. Поборов некоторое внутреннее сопротивление, он подошел к ней.

— Вы как-то странно себя ведете. Почему вы прячетесь? — По ее голосу Уинслоу почувствовал что-то неладное. — Что с вашим голосом?

— Сорвала. Слишком много сегодня напророчила и голос сел, — она схватила его за руку и потащила за собой в темноту, подальше от чужих глаз. — Мне надо с вами поговорить.

За целый день Уинслоу переговорил с массой народа. Мужики, толпившиеся под высокой елью у пивной бочки, обсуждали политику, говорили о бизнесе, погоде, житейских проблемах. Каждый старался перекинуться с ним хоть словом, узнать его мнение. Уинслоу пришлось выпить не одну кружку пива, хотя он был не большой мастак по этой части. Сейчас же его возбуждение еще больше усилилось — самая красивая женщина в поселке тащила его куда-то в темноту. Наконец, они остановились, и он тут же обнял ее рукой за талию, прижав к себе.

— Вы такая обворожительная… — Уинслоу склонил голову ей на плечо.

Молли резко оттолкнула его и отступила на шаг.

— Да подождите… Выслушайте меня! Уинслоу предпринял вторую попытку обнять ее, но Молли уперлась обеими руками ему в грудь.

— Уинслоу, я не за этим позвала вас. Несколько минут назад я заметила кого-то, кто прятался рядом с конторой. Вы кого-нибудь посылали туда?

Первое, что Уинслоу осознал, — она сменила наряд Кассандры на новое платье, облегчавшее ее изящную фигуру. Он несколько раз глубоко вздохнул прохладный воздух и успокоился.

— Вы видели мужчину? — спросил он уже обычным деловым тоном.

— Не знаю, я только слышала чьи-то крадущиеся шаги. Он, видно, споткнулся и выругался. Думаю, сначала он шел за мной, но я боялась обернуться и поспешила сюда, где люди.

— Может, по голосу вы кого-то узнали?

— Я тут же кинулась прочь, как только услышала шаги, — Молли все еще стояла, упершись руками в его грудь. Он сжимал ее запястья, стоял совсем близко, стараясь не дышать на нее, так как выпил много пива.

— Может, вам это показалось?

— Не думаю. Я уже несколько раз слышала у себя под окнами шаги, кто-то скребся у двери…

— Собака?

— Нет, это был человек. Я слышала, как он дышит.

— Почему же вы сразу не рассказали мне об этом.

— Как же я ночью побегу по поселку, если чувствую, что у меня за дверью кто-то караулит.

— Подождите здесь, я пойду, посмотрю, что там делается возле конторы. — Может, это кто-то из гостей напился и свалился в канаву. Невежливо будет с нашей стороны оставлять его там на всю ночь, мерзнуть. Кстати вы видели Джеда?

— Нет, ведь я только что пришла.

— Тогда попробуйте найти его у танцплощадки.

— Я пойду с вами.

— Нет, возвращайтесь на танцы. Вы ведь для этого принарядились?! — Уинслоу резко повернулся к ней спиной и исчез в темноте.

— Это небезопасно — идти одному! — крикнула Молли ему вслед.

— Вы еще объявите это всему свету… Молли, — ответил удаляющийся Уинслоу.

— Нельзя же быть такой задницей! — вполголоса произнесла Молли, задетая его саркастическим тоном.

Внезапно Уинслоу снова возник рядом.

— Почему вы вернулись?

— Взять фонарь и сказать вам, что для учительницы у вас странный лексикон…

— Простите, мистер Форчун, я не думала, что вы расслышите…

«Почему каждый раз, когда я хочу произвести на него хорошее впечатление, все так плохо кончается?» — Молли смущенно опустила глаза.

Но Уинслоу, вопреки ее ожиданиям, рассмеялся.

— Я не обиделся на вас. Ладно, пойдемте вместе. Уинслоу достал фонарь, и они вместе с Молли направились к конторе.

— Это вас монахини научили всяким таким словечкам? — шутливо поинтересовался Уинслоу.

— Нет, моим главным учителем был наш садовник, — с наигранным смирением ответила Молли.

— Как вы попали с этим сквернословом в одну компанию?

— Я была такой одинокой. Дружба с садовником была моей тайной, я очень любила его. А он прикармливал меня фруктами и сладостями.

— Сколько вам было лет, когда умерли ваши родители?

Молли не ответила. Она остановилась и показала рукой, где, по ее мнению, споткнулся тот мужчина. Уинслоу осмотрел место, но ничего подозрительного не обнаружил.

Эдгар Филмор затаился всего в нескольких шагах от них за кустарником. Сердце бешено стучало, и он с трудом сдерживал дыхание. Он подвернул ногу, но сейчас не чувствовал боли, думая только о том, чтобы незаметно смыться. Для этого надо было добраться до конюшни, отвязать первую попавшуюся лошадь и незаметно вывести ее из поселка.

— Тут никого нет, — сказал Уинслоу, — пойдемте в контору, проверим кассу.

— Хорошо, — Молли запнулась. — Вы спрашивали о моих родителях?.. Моя мать умерла, когда мне было семь лет. Насколько я знаю, мой отец еще жив, думаю, что он живет в Денвере.

Уинслоу поднял фонарь и осветил ей лицо. Разве она не говорила, что оба родителя умерли? Он увидел, что она действительно расстроена.

— Молли, извините меня…

— Это мне всю жизнь приходится извиняться. В приличном обществе не говорят об ублюдках, но я именно такая — незаконнорожденная. — Впервые она говорила об этом мужчине. — Мое рождение считали грехом, и тетка постоянно твердила мне, что я должна быть счастлива уже потому, что меня не выбросили на улицу…

Форчун не знал, что сказать. Впервые он почувствовал, как несчастна, должна быть она. Сколько горя пришлось пережить этой красивой женщине!

— Простите, что рассказываю вам такие неприятные вещи…

— Простите меня за бестактность… Давайте вернемся на танцплощадку, надо опробовать новый пол. Я вам разве не говорил, что я отличный танцор?!

Молли добродушно улыбнулась.

— Нет, но мы это сейчас проверим!

Когда они подошли к танцплощадке, к Молли тут же подскочил Джед Кэнтрел, приглашая ее на танец.

— Уинслоу искал вас!

— Когда? — Джед вертел головой в поисках отошедшего куда-то Форчуна.

— Почти сразу, как начались танцы.

— Я, должно быть, ужинал… — Джед решил сменить тему. — Если вам это интересно, то я вспомнил кое-что о Симсе Блейде.

— Ну, конечно же!

— Я видел старика в Сан-Франциско около года назад. Не помню точно, когда. Он приехал со своим сыном, здоровым рыжеволосым парнем. Как же его звали?..

— Уж я-то точно не знаю!

«Значит, у меня есть брат? Рыжеволосый братишка?»

— Я случайно вспомнил об этом. И знаете почему? Кто-то говорил мне, что этот старший сын Блейда убил свою жену и был арестован.

— Что?! — это никак не вписывалось в представление Молли об идиллической жизни ее богатенького папаши.

— Да! И Симсу Блейду, разумеется, удалось откупиться. Отец заявил, что в момент убийства был с ним рядом, поэтому с парня сняли обвинения.

Молли была просто в шоке. Может, права была тетушка Биби, когда говорила, что это семейка мерзавцев?

— Вы не знаете, у Блейда большая семья?

— Да, кажется, у него еще две дочери. Я читал сообщения о них в разделе светской хроники. Такие люди всегда на виду. Жена Блейда умерла несколько лет назад. Папаша так заботился о них, что повсюду ездил за ними, даже в театр и на званые вечера. Газеты печатают много всякого, всякой дряни. Писали даже, что еще один его сын сбежал из дому, поссорившись с отцом, и нанялся моряком на корабль. Возможно, все это враки…

В этот момент Джордж Франклин пригласил ее танцевать, и ошеломленная Молли не нашла в себе сил ему отказать. А Джед пригласил на танец Хильду.

Молли старалась не сбиться с ритма, угнетенная сказанным Джедом, хотя и была благодарна ему за это.

— Позвольте разбить вас, — голос Уинслоу вернул ее к действительности.

— Да…

— Вы не устали?

— Я никогда не устаю от танцев! — это было неправдой — больше всего ей хотелось сейчас остаться наедине с собой и хорошенько все обдумать.

— Когда вы все-таки устанете, позвольте мне пригласить вас позавтракать со мной.

— А что? Уже готовят завтрак? Я обещала Анне помочь…

— Пусть кто-нибудь другой — вы и так много потрудились для этого праздника. Так что вы скажете на мое приглашение?

— Да, конечно… — ответила она мягким, но каким-то безразличным тоном.

Глава 11

Прошло две недели. Клубное здание снова было украшено гирляндами, шарами и разноцветными бумажными фонариками. Прямо перед входом стояла красивая рождественская елка. Слабый ветерок колебал огоньки свечей. Это самое прекрасное Рождество в ее жизни.

В доме Макдональдов тоже стояла разукрашенная елка, правда, в целях безопасности свечки на ней не зажигали.

— Счастливого вам Рождества! — Элиас и Берта Дитрих, улыбающиеся и раскрасневшиеся с мороза, протянули Анне свои подарки, которые полагалось спрятать до поры до времени под рождественскую елку. Каждый год они по традиции приходили поздравить своих ближайших соседей! Анна же, как и было заведено в их доме, встречала гостей запеченной уткой, рыбным пирогом и устрицами. У Молли не было никаких семейных традиций, поэтому она просто радовалась празднику.

Год назад она праздновала Рождество в одиночестве в затрапезном отеле какого-то захудалого городка, отхлебывая горячий эль из глиняной кружки и поджидая неизвестно куда запропастившегося Артура Смита. А он всю ночь играл в покер в компании таких же бездельников. У них не было даже денег на приличный ужин. Рождество было ужасным.

Молли никогда не любила этот праздник. Когда она была маленькой, то, конечно, принимала участие в подготовке обряда в церкви, готовилась и с нетерпением считала оставшиеся дни. Но потом наступало разочарование. Другие девочки уезжали в свои семьи, и Молли, бывало, оставалась совсем одна в приюте, иногда компанию ей составляли другие детишки, у кого тоже не было любящих пап и мам. В такие дни монашки старались быть с детьми более приветливыми, но их общество, конечно же, не заменяло праздника в семье.

Дети Анны зажигали на елке свечи, Молли кинулась им помогать. Уинслоу наблюдал за ней… На Молли было то же голубовато-фиолетовое платье, что и во время карнавала, когда они вместе танцевали. Она зачесала волосы со лба, как делали это прабабушки. В ушах поблескивали обрамленные в золото жемчужинки, шею также украшала нитка жемчуга.

Она все еще оставалась для Уинслоу загадкой. Сегодня Молли выглядела еще более обворожительной, чем всегда, но глаза оставались печальными.

Уинслоу не сказал ей, что не оставил попыток найти ей замену в школе. Он ничего не собирался говорить ей, понимая, каким это будет для нее ударом. Форчун был жестоким человеком. Его воспитывал отец, человек холодный, сдержанный на проявления чувств и бескомпромиссный. Дед любил его, но старался не баловать, зная, что Уинслоу предстоит нелегкая жизнь. Он учил его полагаться больше на разум, чем на чувства.

Да, он согласился оставить Молли в Саммите, но при условии, что будет контролировать каждый ее шаг. Теперь он не сомневался, что она стала хорошей учительницей, не ортодоксальной, конечно, но увлеченной и вполне компетентной. Дети просто обожали ее.

Он наблюдал, как она возится с детьми у елки, вспоминая ее рассказ о собственном детстве. К несчастью, в жизни много таких детей, лишенных любви и заботы. Уинслоу не любил своего отца, а мать была задавленным, равнодушным ко всему созданием, но никогда они не давали ему понять, что огорчены его рождением. К деду он относил с глубоким чувством признательности и привязанности. Как себя должен чувствовать человек, которому с раннего детства говорят, что его рождение было ошибкой, смертным грехом?

— Эй, Уинслоу, что ты там забился в угол? Давай иди сюда, у нас весело!

— Я лучше побуду здесь, Билл…

Рождественский ужин по католической традиции должен быть простым, без излишеств, щедрым на веселье. Сначала детишки читали стихи, выученные в школе, затем Уилард и Венди ангельскими голосами пропели несколько рождественских песен. Джед Кэнтрел пересказал библейскую историю рождения Иисуса. Элиас Дитрих повеселил всех рассказом, как празднуют Рождество в Германии, а Билл Макдональд поведал притчу о добром человеке, нашедшем золотые монеты под Рождество.

Дом, освещенный лишь свечками на елке, был окутан атмосферой таинства. Лампы зажгли только тогда, когда Анна принесла сладкие пироги, печенье и кофе. Бакли Брукс вместе с Биллом, исполнили несколько веселых песенок под аккомпанемент механического органа.

— Я только могла мечтать о таком Рождестве, призналась Молли Анне.

— На этом праздник не кончается. Приходи завтра рано утром. Главный пир — впереди! Ветчина, ростбиф и индейка! При одной мысли об этом текут слюнки. И вот тогда мы зажжем рождественскую елку, — на последней фразе она так округлила глаза, что Молли расхохоталась.

Анна очень боялась, что свечки на елке могут быть источником пожара. Но существовала старая традиция поджигать дерево на следующий день после рождественской ночи. И Анна не смела, пренебрегать ритуалом.

— Вы видели когда-нибудь, мисс Кеннеди, как зажигают рождественскую елку? — спросил Уинслоу, проникший в кухню за очередной порцией сладких кексов.

— Думаю, в моей жизни было достаточно пожаров, — ответила Молли, сверкнув на него глазами.

Анна поняла, что у них есть какой-то общий секрет. Она уже отказалась от мысли, что Хильда Свенсен будет для Уинслоу хорошей партией, хотя такая работящая и умелая хозяйка могла бы стать крепкой опорой в жизни ее друга. Теперь она присматривалась к Молли.

То, что между Уинслоу и Молли существовала какая-то невидимая связь, взаимное тяготение, трудно было не заметить. Анна прожила с Баллом тридцать лет, родила трех сыновей. Она чувствовала, как между людьми пробуждается любовь, хотя они и сами об этом не догадываются.

Она улыбнулась — интересно будет посмотреть, что получится за пара, если соединятся такие разные люди. Оставалось позаботиться о Хильде. Ей нужен кто-то такой же трудолюбивый и неприхотливый. И Анна знала такого человека, надо только подтолкнуть ее, взбудоражить…

Надо сказать Джеду, чтобы завтра он привел с собой детей, и приготовить для них подарки. Анна не имела привычки отсрочивать выполнение задуманного.

Через час Молли вышла из дома Макдональдов. Ночь была морозной и ясной, звезды ярко светились в ночном небе.

— Я провожу вас домой. Молли вздрогнула от неожиданности, увидев Уинслоу.

— Я думала, вы давно ушли…

— Посидел немного на крыльце, хотелось подышать свежим воздухом. Билл все время подливал мне виски, и в натопленной комнате оно сразу ударило мне в голову.

— Мне казалось, что у вас нет никаких слабостей, — она не собиралась флиртовать с ним, своими выпадами постоянно поддевала его. Уинслоу был так увлечен ею, что любая двусмысленная фраза могла еще больше разжечь в нем страсть, все время хотел ее, и ему постоянно приходилось сдерживать свои порывы.

— У меня много слабостей, — он приблизился к ней, взял под руку и повел к дому. Даже без фонаря, и лунного света он прошел бы в любую погоду в темноте, когда не видно ни зги, к ее дому, сердце было его компасом.

— Вы сегодня прекрасны, но у вас такие печальные глаза. Почему?

— Нет, вам показалось. Я так радовалась празднику, правда.

— Завтра будет еще интереснее. Но вы, кажется, не любите Рождество?

— Ведь это семейный праздник…

— Семьи у вас нет. А вы хотели бы иметь семью? — он сам не знал, какого черта он лезет, куда не просят. Она создана для сцены и аплодисментов, и ей неведомы обыкновенные женские устремления: дом, семья, любящий муж… Или она не такая?

Молли привлекала его своей красотой, но он не пытался глубоко понять ее, проникнуть в сокровенное ее души.

— Я с детства мечтала жить в своей семье, и хотела этого, когда уже стала взрослой…

Уинслоу старался унять охватившее его волнение. Ему хотелось сейчас верить, что такая женщина, как она, может любить его больше, чем золотые побрякушки, восторг публики, успех премьер. Он боялся надеяться. Однажды у него уже вышла осечка, невеста сбежала, а для новой попытки у него не хватало мужества.

— Молли…

Уинслоу остановился и, обхватив ее за талию, прижал к себе. Она ощутила его горячее неровное дыхание.

— Саммит уже, наверное, весь спит! — она не оттолкнула его, не противилась, но и не приблизила свои губы к его губам, словом, Молли вела себя, как неопытная девчонка при первом свидании.

— Люди притомились. В праздник можно, наконец, выспаться. И вам нужно поспать, завтра будет суматошный день…

Они прошли оставшуюся часть пути молча, глядя на звезды, ощущая близость друг друга, думая каждый о своем.

Уинслоу считал, что рождественские каникулы — дрянное время. Многие годы он засыпал в постели один, проваливаясь в неглубокий тяжелый сон. Утром он чувствовал себя опустошенным и разбитым, понимая, что нуждается в тепле близкого человека, биении его сердца. Молли такая же одинокая, как и он, и она нуждается в любви.

Подобные мысли были опасны для Уинслоу, они подогревали в нем несбыточные желания. Пусть все идет своим чередом, время рассудит…

Никогда еще с тех пор, как не стало Этьена, Молли так не нуждалась в любящем мужчине.

Никогда еще так не страдал Уинслоу Форчун, угнетенный всепоглощающей страстью к женщине.

Ветер свистел в кронах деревьев, возможно ангелы так исполняли серенаду любви.

— Посмотрите наверх, за нами следит сова, — они остановились перед крыльцом ее дома.

— Меня не волнует сова, меня волнуете вы. Молли стояла в нерешительности.

— Моллин… — он позвал ее так тихо, что она едва расслышала.

Кончиками пальцев Молли провела по его щеке. Она чувствовала, что сейчас он поцелует ее, этого и боялась. Такое взаимное влечение возникало уже не раз, и каждый раз им что-то мешало перейти черту. Они понимала, что чувства Уинслоу становились все сильнее, он уже терял самоконтроль и наплевал на то, что она была актрисой, никогда не простит того, что заслали ее к нему Роквеллы.

— Нет, — сказала Молли мягко, но не отстранилась. Она хотела его, Господи, как она хотела. Как нуждалась в нем!

Уинслоу обхватил ее своими сильными руками и прижался к ней всем телом. Она не сопротивлялась. Даже через одежду она чувствовала его тепло и желание.

— Это Рождество, и таковы обычаи праздника… — его мягкие и теплые губы прикоснулись к ее щеке. Второй раз, третий, снова и снова он целовал ее — щеки, губы, глаза, лоб. Трудно было поверить, что этот грубый в сущности человек может быть таким мягким и нежным.

— Какие обычаи?.. — чуть слышно прошептала она.

Его губы снова нашли ее рот…

— Это наш обычай, твой и мой. И он будет повторяться каждый год…

— У нас этого не может быть…

Он не дал ей закончить, крепко поцеловав ее. У Молли закружилась голова. Она ничего не видела и не слышала вокруг…

Через несколько мгновений он ласково спросил:

— Почему?

— Потому… — у Молли не было сил отвечать ему, ни думать, ни отвечать. Она жаждала только одного — снова ощутить, как он впивается в нее своими страстными губами.

Где-то рядом залаяла собака, ее поддержали собратья, потом все стихло.

— Вот и мой дом, — Молли сказала это таким тоном, что сердце у Форчуна екнуло. Конечно, это не ее дом, это просто неуютное тесное временное пристанище.

— Вот мы и пришли.

Молли вошла в комнату, а Уинслоу подождал, пока она не зажгла лампу, стоя в дверях.

— Спасибо, что проводили меня.

— Молли… — Уинслоу подошел к ней и закрыл пальцами губы, словно сдерживая слова прощания.

Она была не в себе, сердце бешено колотилось, лицо раскраснелось, все тело охватило желание, мысли путались. Она готова была прижаться к нему, но не могла пошевелиться.

В комнату врывался ветер, принося с собой промозглость зимней ночи.

— Зажгите печь, а не то, вы простудитесь, — с этими словами Уинслоу хлопнул дверью, оставив Молли в одиночестве.

Она приткнулась к стене, ища опоры, ноги едва держали.

«Больше такое не должно случиться, или ты не позволишь ему приблизиться к тебе, или скажешь, кто ты есть. Он честный человек и не заслуживает такого предательства».

Молли знала, что вопреки собственному заверению она никогда не решится сказать ему о связи с Роксвеллами. Она — преступница, а он не такой добрый, чтобы прощать. Это очередной провал. Сначала, она провалилась как актриса, теперь — как шпионка. Мерзкая шпионка?

Наступил первый день Рождества, морозный и ветреный. Молли проснулась очень рано, взбудораженная ночными видениями: зажженные свечи, страстные поцелуи и… Уинслоу Форчун в ее постели.

В доме Анны царил переполох. Дети носились друг за другом с визгом и криками. Джед собрал перед домом пирамиду из дров. Санта Клаус принес много подарков. Дети получили по корзине, в которой были апельсины, яблоки, сушеные фрукты, мармелад и другие сладости. Девочки к тому же получили яркие ленты и красивые варежки.

Молли помогала Анне на кухне, когда появился Уинслоу.

— Эдди Ходжес остался совсем один.

— Один? — удивилась Молли, украшавшая салат зеленью, яйцами и редиской.

— Я думала, он уехал в долину навестить мать, — сказала Анна, беспокоившаяся о судьбе мальчика.

— Все может случиться. А отца его никто не видел несколько дней.

— Я очень волнуюсь, Уинслоу. Сходи, пожалуйста, к Ходжесам и забери мальчика. И не спорь, он же там сидит голодный, — никто с Анной и не собирался спорить. — Билл, а ты пойди и принеси хлопушки, ракеты для фейерверка, а потом порежешь лук.

— Не буду, — шутливо отпирался Билл Макдональд. — Я уже плачу — это от любви к тебе, старуха.

Молли очень расстроилась, услышав о брошенном Эдди. Она вышла на крыльцо продышаться и утереть невольно набежавшую слезу.

— Идите в дом, а то замерзнете, — Билл тронул ее за плечо. — Да, печальная история. Дети иногда становятся взрослее своих родителей, у которых нет царя в голове, а Эдди хороший парень…

Рождественский обед, как и обещала Анна, превратился в настоящий пир. Она пригласила массу людей. Уинслоу привел Эдди. Джед пришел с племянниками. Соседи сбежались, зная кулинарное искусство Анны.

Молли никогда так не объедалась в своей жизни. Разомлевшие гости решили немного прогуляться. Вернувшись опять в дом, все уселись за стол и стали продолжать пиршество. Готовила Анна действительно превосходно.

— Когда я рос в Колорадо, — вспоминал Бакли Брукс, уплетая мясной пирог с острым соусом, — мы были так бедны, что в Рождество готовился только постный суп, — это было после того, как убили моего отца. Мне казалось, что я уже никогда не смогу наесться вдоволь. Мы постоянно голодали, даже ходили просить милостыню. — Он выдержал небольшую паузу. — Только после того, как мать снова вышла замуж, мы питались более-менее сносно.

Молли не хотелось вспоминать о своем голодном детстве, в приюте сирот едой не баловали. Разве, что садовник изредка что-нибудь приносил ей.

Уинслоу внимательно следил за выражением лица Молли, понимая, что рассказ Брукса отозвался в ее сердце.

— Вы все детство провели в Колорадо? — Поинтересовалась Молли.

— Да, потом я приехал сюда, — Бакли жадно поглядывал на десертный столик, высматривая, чего он еще не пробовал.

— Вы жили в Денвере?

Уинслоу показалось, что это отнюдь не праздный вопрос.

— Большей частью в Денвере и потом приезжал туда много раз, — Бакли извинился, что ему надо пойти поискать подковы. Эдди Ходжес вызвался его сопровождать.

Молли была слегка разочарована, она еще о многом хотела его расспросить. Увидев, что Брукс остановился на крыльце поболтать с мужиками, она выскользнула из гостиной за ним.

— Мистер Брукс, у вас не найдется для меня минутки?

— Конечно.

— Я бы хотела…

Бакли Брукс перестал любезничать с Молли после того, как его друг Хэрлен предупредил, чтобы он держался от нее подальше, но если она чего-то от него хочет, он, черт возьми, не будет отказываться — от этой красотки не убудет.

— Я хотела спросить о Денвере…

— Да?

— Вы долго жили там…

— Порядком. — Брукс не собирался говорить ей, что провел несколько лет в денверской тюрьме.

В этот момент мужчины позвали Брукса, начиналась игра в подковы.

— Эй, мисс Кеннеди! Пойдемте, посмотрим! — позвал ее Эдди Ходжес.

«Ладный парень, — подумала Молли, — слава Богу, не в отца пошел!»

Смеясь и обмениваясь шутками с мужчинами, Эдди тоже принял участие в игре. Он ловко метал подковы, точно рассчитывая расстояние и силу броска. Молли аплодировала, отмечая его удачные броски, а Эдди с благодарностью улыбался ей в ответ.

Пока Брукс ждал своей очереди, к нему подошел сзади Джед.

— Она расспрашивала тебя о Блейде? — спросил Кэнтрелл.

— О ком?

— О Симсе Блейде из Денвера.

— Нет, — удивился Брукс.

— А ты его знаешь?

— Только слышал о нем. А кто о нем не слышал? Один из тех удачливых богачей, которые смотрят сверху вниз на нас, бедняков, которые зарабатывают для них деньги. Я только слышал о нем, черт побери, но не удостоился знакомством — не того поля ягода.

— Думается мне, что учительница ищет себе богатенького мужа, — Джед знал, что Брукс завистлив к чужим деньгам, видимо, это у него с детства.

— Это ни меня, ни тебя не касается! — оборвал его Бакли, недовольный тем, что его отвлекают от игры.

— Да, конечно, — пожал плечами Джед.

— Кажется, она ухлестывает за Уинслоу, — задумчиво произнес Бакли. Отвадить от нее Джеда, было желанием Роквеллов. — Не зря он поселился неподалеку от ее дома, ночью не заблудиться…

Эта мысль не приходила Джеду в голову. У него были свои соображения насчет Молли, но нельзя было не заметить, что Уинслоу все время крутится вокруг нее, какие бросает на нее взгляды. Джеду хотелось пофлиртовать с учительницей, но вставать на пути Уинслоу, предложившего ему работу в трудное время, он не хотел.

— Она хочет найти готового богача, поэтому интересуется Блейдом. А богатство Форчуна под вопросом, да и врагов у него слишком много.

— Да уж… Что ты решил? — впрямую спросил Брукс. — Ты принимаешь предложение Роквеллов?

— Они посулили кучу денег…

— Ты ведь не хочешь от них отказаться, не так ли? — ехидно ухмыльнулся Бакли.

Их отвлекли крики мужиков, сгрудившихся в кругу ямки. Бакли с Джедом тоже пошли посмотреть, что там происходит.

Уинслоу наблюдал за происходящим из окна кухни. Что за странная женщина! Молли стояла в самой гуще мужской компании, а Эдди и Джед разъясняли ей тонкости игры с подковами. Он заметил, как она подходила к Бруксу. Что же она — клеится ко всем мужикам в поселке?

— Она очень приятная женщина, Уинслоу, — он не услышал, как сзади подошла к нему Анна.

Уинслоу хотел было сказать, что смотрит вовсе не на Молли, но разве обманешь столь наблюдательную Анну?

— Я уже предупредила Молли и Хильду, чтобы держались подальше от Бакли Брукса. Он-то уверен, что все женщины от него без ума. Брукс не честный человек. В моем возрасте женщины хорошо это чувствуют.

— Молли не прислушивается к чужим советам, а может, ей и не нужен честный человек?

— Вероятно, она просто хотела у него что-то узнать…

— Брукс — ненадежный источник информации. Уинслоу и Анна хорошо понимали друг друга, хотя такие разговоры наедине случались нечасто, так, как Анна вечно хлопотала по хозяйству. Уинслоу глубоко ценил ее расположение к дружбе.

— Молли — хорошая женщина, повторяю тебе, Уинслоу.

— Она не такая, как хочет казаться.

— Это она-то прикидывается?! — Анна рассмеялась. Уинслоу был иногда таким наивным.

— Она не была учительницей.

— Конечно, не была, дорогой. Она еще совсем молоденькая женщина, которая сама пробивается в жизни — ее прислал мистер Левин. Ты разве не доверяешь ему? Будь справедлив, у детишек не было до сих пор такой хорошей учительницы. Она очень старается. Мои сыновья просто обожают ее. И Матти, и другие…

— А я не могу!

— И ты, конечно, можешь. Давай разберемся с самого начала. Между вами пробежала черная кошка. Я видела, с каким настроением ты встретил ее у дома Кейси…

— Ты что, следила за нами?

— Конечно. Как и все другие женщины в поселке. Что же нам тут еще делать? Только перемывать косточки таким, как вы.

Уинслоу занервничал.

— У меня нет времени на женщин.

— У мужчин всегда нет времени. Они заняты только своими делами…

— Пока этот год не закончится, я не позволю себе отвлекаться от работы. Если я потеряю компанию, что тогда смогу предложить любимой женщине?

— Себя, и свою любовь. Хорошей женщине, только это и надо.

— Я подозреваю, что Молли — одна из подручных Роквеллов. Перед карнавалом я видел ее в гостинице в Плейсвилле. Перед тем, как она оттуда вышла, туда зашел Хэрлен Роквелл.

— Не может быть! Это меняет дело… — Анн была явно расстроена. Ей трудно было поверить, что Молли могла связаться с этими мерзавцам Роквеллами. — Ты уверен, Уинслоу?

— Да, в тот же день Джед рассказал мне, что они и к нему подходили.

— Если бы я собиралась что-нибудь разрушить то постаралась бы найти человека, умеющего обращаться с динамитом.

Уинслоу был с нею абсолютно согласен, он этого ждал.

— Я велел ему взять у них деньги. Из того, что они ему наговорили, ясно — еще несколько человек выполняют их поручения.

— Ты и раньше это знал.

— Он выяснил, кто это.

— Нет, но надо разочек устроить какой-нибудь взрыв, чтобы они ему поверили. Если быть честным до конца, я не совсем доверяю Джеду. Если он перекинется на их сторону, то будет очень опасен. Как же я ненавижу это свое положение, Анна, я никому не могу доверять.

— И особенно — Молли. Теперь я понимаю твои сомнения. И все равно, инстинкт подсказывает мне, что она не такая плохая, как ты думаешь.

— Я уж и не знаю, что и думать…

— И не уверен, можешь ли ты любить ее. Правда?

Он ничего не ответил. Анна ободряюще потрепала его по плечу.

— Пошли с нами, все на выход! — из гостиной выглянул Билл. — Мы собираемся зажечь рождественскую елку!

— Возьми пару ведер воды, — велела Анна, — а я приготовила песок, если придется что-нибудь тушить.

Уинслоу посмеялся над ней, но безропотно пошел выполнять приказ.

— Я видел, как вы разговаривали на улице с Бакли Бруксом… — в конце этого долгого и веселого дня Уинслоу снова провожал Молли до долгу.

Молли как-то странно посмотрела на него.

— Он не был настроен болтать со мной.

— Я думаю, он не упустит шанса заарканить такую красивую женщину. Во всяком случае, по его собственным рассказам, он большой ловелас.

— Думаю, он просто болтун. Он не в моем вкусе и не вызывает у меня никакого интереса как мужчина.

Форчуну трудно было представить, что кто-либо упустит свой шанс переспать с ней. О Боже, о чем он еще мог думать после той ночи, когда сжимал ее в своих объятиях и целовал? Он и сейчас помнил вкус ее губ.

— Так, что же Бакли сказал вам?

— Немногое, — Молли не могла понять, в чем он ее на этот раз подозревает. — Он рассказывал сегодня за обедом, что жил в Колорадо. Я подумала, может, он знает Симса Блейда, моего отца. Я так хотела расспросить его, но нам помешали. В чем, не важно, все равно он его не знает.

— Ваш отец живет в Денвере? — Уинслоу еще сомневался, что именно этим был вызван интерес к Бруксу.

— Джед сказал мне, что он все еще живет там. Он видел его и читал о нем в газетах… Я не пытаюсь с ним встречаться, но мне хотелось бы знать, что он за человек.

— Молли, если вы хотите больше узнать об отце, почему бы вам просто не написать ему письмо?

— Я не могу этого сделать.

— Почему?

— Моя мать подписала соглашение, что мы никогда не побеспокоим его.

— Возможно, он пытался, таким образом огородить себя от шантажа в то время. Это соглашение не касается вас.

— Все равно, не могу.

— Разве вы уже не та девочка, которая отрицает всякие правила?

— Я об этом не думала.

Они дошли до ее дома. Уинслоу не удержался, поцеловал Молли.

— Рождественская традиция! — шепнул ей Уинслоу.

Он хотел остаться, Боже, как он хотел остаться сейчас с ней, но собрал всю свою волю в кулак и хотел уже попрощаться.

Молли вошла в комнату и зажгла лампу.

Она была просто в шоке: дверцы шкафа распахнуты, вся одежда разбросана, сундук открыт документы валялись на полу. Кто-то обыскал скромное жилище, но что он искал?

— Успокойся, дорогая. Все хорошо, все хорошо любовь моя! — Уинслоу гладил ее по голове, а она, уткнувшись в его плечо, тихо всхлипывала.

«Какая скотина могла это сделать? Кто же преследует ее?»

Глава 12

Канун нового, 1897 года

Молли прихорашивалась перед зеркалом. Она вдела в уши изумрудные серьги — последний подарок Этьена. Она предпочитала их не носить — слишком болезненными были воспоминания, но сейчас они очень подходили к ее зеленому вельветовому платью.

Анна пригласила ее в гости на празднование Нового года. Молли хотелось быть сегодня особенно красивой и танцевать всю ночь, так хотелось отвлечься от неприятных мыслей. Уинслоу сказал, что зайдет за ней и проводит до дома Анны. Он не спрашивал ее согласия, а просто велел ей идти с ним.

Какой же он все-таки неотесанный мужлан! — возмутилась Молли.

После обыска Молли чувствовала себя не в своей тарелке. Противно было думать, что кто-то трогал своими ручищами ее нижнее белье. Ночью ей снились кошмары, ее насиловали, издевались над ней. Просыпалась она в холодном поту.

Молли посмотрела на часы — что-то Уинслоу запаздывает. Она не могла так просто сидеть и ждать. Когда это мужчины заставляли ее ждать?

Если он не явится через пять минут, я пойду без него или еще лучше — я сама за ним зайду!

Накинув на плечи тяжелую шерстяную накидку, отороченную горностаем, Молли навесила на дверь новый замок, принесенный Уинслоу, спустилась с крыльца и направилась к конторе компании.

Уже пройдя половину пути, она услышала громкие мужские голоса:

— У тебя нет такого права разговаривать со мной в таком тоне, черт возьми!

— У меня есть право, ты на меня работаешь Ходжес! Из-за тебя мы оба чуть не погибли. Нас спас только случай!

— А в чем я виноват?

— Ты был пьян! Ты все время пьян! Тебя ничего не волнует, кроме виски!

— Это ложь!

— Ты даже бросил Эдди одного в Рождество. Он бы так и голодал, если бы Анна не позвала его к себе. Твое пьянство уже разрушило семью. Теперь ты рискуешь потерять работу! Только из-за нашей старой дружбы я прощал тебе твои выходки, но мое терпение лопнуло.

— Послушай, друг, мне не нужна эта проклятая работа!

Ходжес едва не сбил Молли с ног в дверях конторы. Озверевший сплавщик несся, не разбирая дороги и не замечая ничего и никого на своем пути.

Шокированная тем, что она услышала, Молли прикрыла дверь конторы и отправилась обратно к своему домику. Озябшими руками она с трудом открыла замок, вошла, присела на кровать и стала ждать Уинслоу. Мысль о том, что сегодня ему возможно угрожала опасность, парализовала ее — она боялась потерять его.

К полночи пошел снег. Стол у Анны Макдональд снова получился обильным и разнообразным — встречали наступающий 1897 год. В полночь все чокнулись за общее счастье и благополучие.

Празднество отвлекло Молли, и она почти забыла о своих страхах. Она, как ребенок, веселилась, играя с малышами в снежки.

К тому времени, когда Уинслоу и Молли ушли из гостей, снегопад усилился. Мягкие хлопья попадали за шиворот и слепили глаза.

— Как же чудесно! — воскликнула Молли.

— Мир прекрасен, когда я рядом с вами.

Она обернулась к Уинслоу в недоумении, будучи уверена, что этот человек не способен произносить ласковые и теплые слова.

— Мистер Форчун, вы решили пофлиртовать со мной?

— Боюсь, я далеко не лучший специалист в этом деле, — смутился Уинслоу.

Молли нагнулась, слепила снежок и хотела кинуть в него, но Уинслоу перехватил ее руку, притянул к себе и поцеловал. У Молли перехватило дыхание.

— Еще!

Уинслоу снова прижался к ней губами.

— Вы же замерзнете! — Уинслоу взял у нее ключ и отпер дверь. — Зажгите лампу!

— Не сейчас, — Молли уже не думала о возможности нового взлома и обыска, ее волновал сейчас только Уинслоу. Она снова почувствовала его горячее нетерпеливое дыхание. Она запустила пальцы в его волосы и всем телом прижалась к нему. Уинслоу весь горел желанием. По ее телу разлилось ответное тепло. Ничего не существовало вне их. Весь мир был Уинслоу и большего она не хотела.

Молли еще крепче прижалась к нему. Больше всего она желала сейчас отдаться ему, ласкать его…

Уинслоу откинул в стороны полы ее пальто и стал шарить рукой по спине, нащупывая застежку. Стянув с нее платье, Уинслоу пожирал глазами то, что до сих пор от него скрывалось. Он все еще не мог поверить, что перед ним не фея из сна, а реальная женщина, и она хотела его.

Молли была в корсете, хотя раньше его почти не носила. Увидев новую преграду, Уинслоу трясущимися пальцами пытался побыстрее расстегнуть пуговицы. Раньше он с таким сложным изобретением не сталкивался. Молли не пришла ему на помощь, а стала расстегивать на нем одежду, радуясь его нетерпению, неумелости и страстности.

— Что мы делаем?! — внезапно она оттолкну, его. Голова кружилась от неудовлетворенного желания, но она постаралась взять себя в руки.

Молли пошарила в темноте по столу в поисках спичек и лампы. При свете огня она увидела его красное, искаженное бешенством лицо, но и она была зла на него. Это чувство лишь усилило интимное желание. Никогда она еще не испытывала такого голода на мужчину. Она едва сдерживалась от того, чтобы завалить его на ковер и продолжить начатое, но…

Когда Молли расстегнула ему брюки и начала стаскивать их, Уинслоу уже не смог больше сдерживаться и кончил.

— Вы ведь были замужем, и знаете, что с мужчинами такое случается, — Уинслоу стоял в распахнутой рубашке и в полуспущенных брюках, от его былой гордой осанки не осталось и следа.

Молли кивнула головой. Она с трудом думала, губы пересохли. Внутри у нее все подрагивало. Желание оставалось таким же сильным.

Уинслоу приблизился к ней.

— В вас столько страсти, Молли, и такие нежные губы. Грудь, созданная для ласк… Неужели вы оттолкнете мужчину, восхищающегося всем этим, очарованного вашей красотой, сгорающего от нежности к вам и любви?

— Прекратите! — она сама не узнала свой голос, низкий и хриплый.

«Не нужны мне его поцелуи и ласки!» Она чувствовала себя такой одинокой после смерти Этьена, такой несчастной. Она считала, что уже никого никогда не полюбит. И вот Уинслоу поцеловал ее в Рождество. Она влюбилась в него. Нет, это произошло раньше, гораздо раньше, когда она впервые увидела его у дома Кейси, и это чувство становилось все сильнее.

— Я хочу вас, Молли. Никого я так никогда не хотел, никакую другую женщину. Разрешите, я останусь с вами…

— Нет, — Молли ускользнула от него, когда Уинслоу совсем оттеснил ее к кровати.

— Зачем вы обижаете меня? — он попытался схватить ее за руку.

— Это вы оскорбляете меня! Я появилась на свет в результате невоздержанности желаний двоих людей, которые забыли обо всем на свете, — это назвали смертельным грехом, и я всю жизнь страдала из-за этого. Я не хочу, чтобы подобное случилось с моим ребенком. — Она попятилась от Уинслоу в дальний угол. — Убирайтесь, Уинслоу! Оставьте меня в покое! Натянув брюки, Уинслоу схватил свою куртку и прямо в расстегнутой рубашке выбежал из дома, хлопнув дверью.

Молли легла в постель, но заснуть не могла. Она встала, долго ходила по комнате, потом оделась и вышла подышать. Шел мокрый снег, но она не обращала на это внимания.

Ноги сами привели ее к дому, где временно устроился Уинслоу. В окне еще горел свет. «Он тоже не спит!» — она даже обрадовалась этому. Заставить ее так страдать, он не имел права сейчас спать, Молли слепила три снежка и кинула их в ближайшее дерево. Несмотря на ветер, было не холодно, пахло смолой и хвоей.

Начинался новый год. Что принесет он в ее жизни? Может, все ее беды остались в прошлом?

Молли вернулась к своему дому, поднялась на крыльцо и еще немного постояла, глубоко вдыхая прохладу ночи. Ее охватило меланхоличное настроение.

На ощупь она открыла дверь и переступила через порог. Ворвавшийся с улицы поток воздуха загасил лампу. Протянув перед собой руки, чтобы не натолкнуться на кресло, она пошла к столу, чтобы зажечь снова лампу.

— А-а-а! — Молли вскричала от испуга, столкнувшись с кем-то.

Она попыталась кинуться прочь. Но ее крепко схватили. Она почувствовала сильный запах перегара.

Ее сильно ударили в плечо, потом еще раз. Она закричала от боли и попыталась увернуться от ударов. Она испугалась, что ее собираются убить. Сработал инстинкт — Молли сильно и резко ударила нападающего коленом между ног, — это был ее единственный шанс.

Он зарычал от боли, но не выпустил ее из рук, а швырнул на пол. Она свернулась калачиком, защищая лицо и живот. Молли ожидала ударов ногами, но незнакомец с криком «шлюха!» кинулся к дверям и исчез в ночи.

Молли лежала на полу и рыдала. Так жестоко с ней еще никогда не обращались. Плечо сильно болело, да еще она ударилась при падении.

— Молли, с вами все в порядке?! — дверь снова распахнулась.

Она ничего не ответила, просто не могла, ее душили рыдания.

На пороге стоял Уинслоу Форчун с лампой и в распахнутой куртке.

— Боже праведный!.. — Уинслоу захлопнул дверь, поставил лампу на пол и склонился над ней. Он подхватил ее на руки и осторожно перенес на кровать.

Уинслоу бережно разжал ее руки и заставил лечь на спину. Он ощупал, не сломаны ли кости, стараясь не причинять ей боли. Затем он усадил ее на кровать и принес платье.

— Все уже в порядке… Вы можете идти… — Молли продолжала всхлипывать.

— Я уйду только с вами! — сказал он твердо, заставив ее подняться.

Поддерживая Молли за талию, Уинслоу, довел ее до своего дома.

— Все хорошо… — сказала Молли, когда он уложил ее в свою кровать и накрыл стеганым одеялом.

— Сегодня вы останетесь здесь на ночь, а завтра я отвезу вас к доктору в Плейсвилл.

— Ни за что! — она попыталась приподняться на локтях, но вскрикнув от боли, завалилась на подушку. — Достаточно мне того, что меня так жестоко избили. Я никуда не поеду в такую погоду!

— Но у вас травмы!

— Не такие уж они тяжелые, — она с трудом сдерживалась, чтобы снова не разреветься. Боль, страх и гнев подавили самоконтроль. Ей так хотелось выплакаться на его груди.

— Подождем до утра. Анна присмотрит за вами, а потом мы решим, нужно ли ехать в город, — Уинслоу подкинул дров в печку.

Она старалась прикрыть зареванное лицо руками.

— Кто бы это мог быть? Вы разглядели его? — спросил Уинслоу, присаживаясь к ней на кровать.

— Мой мозг отказывается это понимать… Я его не видела…

Уинслоу нежно погладил ее по голове.

— Как не видели? Он что, ворвался, когда вы уже потушили лампу?

— Я вышла немного пройтись, а когда вернулась в комнату, кто-то уже был здесь. Возможно, прятался за дверью, не знаю. Лампу задуло, когда я вошла. Это все, что я знаю.

— Он ударил вас?

— И не один раз.

— Это все?

— А, что вы еще хотели услышать?.. О-о… нет, больше он ничего не пытался сделать — никаких попыток изнасиловать не было. Он ударил меня несколько раз, и тут мне удалось ответить ему…

— Вы его ударили?

— Да, в самое уязвимое место… У вас еще есть вопросы?

— Оставим их на другой раз.

— Тогда оставьте меня, пожалуйста, одну. Я очень устала.

Но Уинслоу не ушел. Он подложил поленьев и повернув кресло спинкой к кровати, уселся в него, пока она не уснула. Затем он расстелил на полу тулуп и улегся рядом с кроватью.

Остаток ночи он провел в полной готовности отразить любое нападение, так что Молли была в полной безопасности с таким стражем.

Прошло два дня. Молли сказала Анне и Хильде, что хочет побыть одна. Она делала вид, что окончательно поправилась, и ее сиделки были уверены, что так оно и есть.

Оставшись одна, она уже не могла больше сдерживать своих чувств и разрыдалась.

Кто напал на нее? Кто мог желать ей зла? Шелдон Роквелл мог так отомстить ей за холодный душ, который она устроила ему в гостинице. Кто-нибудь из рабочих с перепоя мог кинуться на нее, пытаясь изнасиловать?! Просто кто-нибудь, таким образом, мстил Уинслоу?

Тут ее мысли приняли совершенно другое направление. Она вспомнила предсказания гадалки. Что она говорила? Кажется, так, что один могущественный человек раскроет секрет ее сердца. Кто же этот «могущественный человек»? Уинслоу Форчун? Вряд ли. Молли была склонна думать, что гадалка указала ей на Симса Блейда, ее отца. Но зачем ему угрожать ей? А почему бы нет? Она представляла собой определенную угрозу для отца семейства и уважаемого члена общества. Как отнесутся его дети, знакомые, члены церковного совета к тому, что у него есть незаконнорожденная дочь. Наверняка, он разыгрывает из себя оплот морали и благопристойности, а тут — смертный грех. Молли встала с кровати и нервно ходила из угла в угол. Неужели это отец хочет ее смерти? Она взяла несколько листков бумаги и, усевшись в кресло приступила к письму. Она выскажет ему всю свою ненависть, всю накопившуюся боль. Рука дрожала, строчки теснились, налезая друг на друга, некоторые слова были совсем неразборчивыми.

«Мне сказали, что я — незаконнорожденный ублюдок от одного богатого человека. И этот человек — Вы».

Таким было начало письма. Когда Молли кончила писать, она вложила письмо в конверт и добавила к нему афишу представления «Богини любви».

«У него последние волосы от этого выпадут!» злорадствовала Молли.

Она накинула пальто и выбежала на улицу. Она хотела успеть отправить свое послание с дневной почтой.

Неделю спустя, когда Молли немного остыла, затея с письмом уже казалась ей нелепой и неосторожной выходкой.

С другой стороны, она с удовлетворением представляла себе, как старый хрен скопытится, получив ее послание. Ее злость не утихала.

Молли ждала, ответит ли ей Симс Блейд.

Дни шли своей чередой. Молли была в депрессивном состоянии. Погода отвечала ее настроению, небо затягивалось облаками, снегопады шли все чаще.

Уинслоу был угрюмым и замкнутым — он считал дни до начала весны, когда можно будет организовать сплав леса по реке.

Саммит погрузился в уныние.

Нападение на молодую учительницу вызвало много пересудов, но так и не выяснилось, кто ворвался к ней в дом. А те, кто мог знать, никогда бы в этом не признались. У Молли прошли ушибы, но осталась душевная травма. Она готова была отомстить, и чувствовала, что за ней по-прежнему следят.

Молли не ошибалась, за ней действительно следили. Насильник знал теперь ее тайну. Она — дитя тайной страсти, дочь греха! В ее сундуке он обнаружил письмо с подтверждением этого факта.

Теперь он знал, что его так тянуло к ней, — все очень просто, — он должен убить ее и покончить с этим порождением порока, и воображал, как его руки сомкнутся на ее шее, как она будет биться в конвульсиях, и потом затихнет…

Скоро, очень скоро… ему представится такой случай…

Около месяца спустя мальчик-посыльный принес с почты письмо для одного из постояльцев гостиницы «Орндорф», лучшего отеля в городе. Оно легло на стол Симса Блейда.

Рыжеволосый коротышка ожидал своего сына, чтобы вместе с ним позавтракать, но Нил запаздывал. Обычно пунктуальный, сын Симса Блейда иногда впадал в уныние и не замечал времени. Старший Блейд подозревал, что причина рассеянности сына кроется в какой-то женщине, но возможны были и другие причины, например, тоска по дому.

Симс Блейд собирался вернуться в Денвер, как только закончит дела в Техасе. Нужно было навести порядок на золотых приисках, полученных им благодаря счастливому случаю, — он выиграл их в покер.

Блейд взял со стола конверт и вскрыл его.

«Всемогущий Боже! Что это?» — тени прошлого ожили, чтобы уничтожить его?!

Блейд читал и перечитывал первые строки. Смысл написанного не сразу дошел до него. Он рассматривал ее изображение на афише, искал знакомые черты, восхищался ее красотой, но и был шокирован, что она, его дочь, может появиться перед публикой в подобном одеянии, как уличная девка.

Осуждение того, кем она стала, не спасло его от душевных мук и раскаяния. Его дочь, которую он никогда не видел, о которой ничего не знал с самого рождения, оказалась в беде, — она одинока и ей угрожает опасность. Он должен действовать и немедленно!

Он отослал Пэтси Мэрфи приказ разыскать Моллин Кеннеди и стать для нее невидимой защитой.

Нужно ли рассказать обо всем Нилу? Сын был самым любимым из его детей и, кроме того, достаточно смышленый, но Симсу требовалось время на размышление, пока же он сомневался, нужно ли ему еще кого-то посвящать в свою тайну.

Головная боль становилась невыносимой.

Симс увидел Нила, вошедшего в гостиную. Он хотел подняться с кресла, чтобы приветствовать сына, но слова застряли у него в горле. Теряя сознание, Симс рухнул на пол.

В Денвере шел снег — редкое явление в это время года.

Агнесса Смейли передала Пэтси Мэрфи послание их шефа.

— Спасибо, дорогая, — Пэтси воспринимал всех женщин одинаково, вне зависимости от их положения и возраста, неизменно демонстрируя свой ирландский шарм.

Секретарю шефа Агнессе Смейли было шестьдесят…

— Шеф тебя не забывает!

— Отлично, значит, у него есть для меня поручение.

Агнесса поморщилась. Поручения, которые выполнял Пэтси, могли перепугать кого угодно. Это был настоящий бандит, несмотря на ирландские ужимки и говорок светского ловеласа. Хотя он был симпатичен Агнессе как мужчина, но все же, она считала его настоящим дикарем.

Известно, из чего лепили Адама, а для создания Пэтси Мэрфи, скорее всего, использовали пивную бочку. Высокий широкоплечий увалень. Портрет был бы неполным, если не сказать, что Пэтси обладал физиономией кулачного бойца и уличного громилы. Симс Блейд очень ценил своего телохранителя, прощая ему некоторые вольности.

Уже четыре года Пэтси работал на Блейда, и старик к своему удивлению обнаружил, что у этой горы мышц был острый и изобретательный ум. Симс даже решил придать Пэтси побольше светского блеска и использовать его в своем бизнесе, но он решительно отверг такую перспективу. Пэтси предпочитал действие, схватку, интриги…

Он вскрыл конверт и внимательно изучил послание шефа, затем хорошенько рассмотрел афишу.

«Что такое! Вот старый мерзавец! Значит, прибавился еще один цыпленок в его курятнике?! Но он может вызвать переполох на семейном фронте! Подозреваю, что у шефа еще найдутся отпрыски. О-о-о… да она хороша, эта пташка!»

Пэтси еще раз перечитал данные ему инструкции и пошел собираться в дорогу. Ему предстояло ехать в Калифорнию. Впереди его ждали неожиданности и опасности — все, что доставляло ему, большое удовольствие.

Он был рад, что его избавили от роли няньки Селестины, одной из дочерей Блейда. Она простудилась и еще несколько дней проведет в постели, что хоть как-то гарантирует ее от новых неприятностей. Тому, кто его сменит, Пэтси не завидовал, но теперь уж это не его проблема. Скоро Симс и Нил вернутся в Денвер, и с девочкой все будет в порядке. Конечно, он знал, что сам себя успокаивает. Как такой чертенок уродился в такой благородной семье?..

Пэтси торопился на ближайший поезд в Сакраменто, в котором зарезервировал место в купе первого класса.

Последняя пятница февраля выдалась холодной и ветреной.

В вознаграждение за удачную неделю Молли повела свою ребячью команду на прогулку. Все хотели посмотреть, как идет строительство клуба.

— Немногие школьники могут похвастаться, что собрали столько денег для нужд своего города, — сказала Молли. — Вы можете гордиться собой.

Ребята встретили похвалу гулом одобрения.

— Мисс Кеннеди, когда клуб достроят, нас будут туда пускать?

— Конечно, клуб строится для всех, в том числе и для детей. В нем будут устраиваться праздник и всякие интересные вечера. А раз в месяц будет проходить церковная служба.

Молли увидела, что Тимми залез на стропила и кидается оттуда снежками.

— Тимми, немедленно слезай вниз. Ты же можешь оттуда упасть!

Иногда маленький Кэнтрел становился неуправляемым. Правда, теперь он не был таким подавленным, как в октябре, когда приехал в Саммит.

— А мы еще что-нибудь сможем организовать? — спросил Матти Свенсен.

— Мы можем придумать план действий, а потом я поговорю с мистером Форчуном.

— Какой план? — заинтересовался Эдди Ходжес. Он подозревал, что их заставят петь или читать стихи перед всем Саммитом, или делать какие-нибудь другие глупости. Учительница сходила с ума по поэзии, чего он совершенно не понимал. Да и как посмотрит отец, когда увидит его в роли декламатора.

— Нужно продемонстрировать вашим родителям, чему вы научились за целый год. Можно будет почитать стихи, разучить несколько новых песен, устроить какое-нибудь шоу, но над этим надо еще подумать.

Ребята страшно обрадовались, что им удастся выступить на настоящей сцене. Посыпались разные предложения. Не отмалчивался и Эдди. Он стал гораздо спокойнее в последнее время и не создавал учительнице особых хлопот. Молли пока не поняла причин такой перемены, но не приставала к мальчику с расспросами, — от добра, добра не ищут.

— А вы когда-нибудь были в настоящем театре? — спросил Эдди.

— Да, но он сгорел… — она тут же осеклась, вспомнив, с кем разговаривает. — Мы здесь организуем настоящий театр!

Молли была довольна прогулкой. После подобных променадов ребята лучше вели себя и больше усердствовали в учебе. Даже Берт Стоунлей с братом Саймоном и Тилли Франклин поутихли.

— А теперь, дети, раз вы так хорошо вели всю неделю, мы сейчас отправимся в лавку мистера Франклина, и я угощу вас сладкими кексами.

Распустив детей по домам, Молли пошла к Хильде, и они сидели на кухне и пили чай, болтая о детях. Она рассказала о предполагаемом выступлении ребят в клубе.

— Это вы здорово придумали, Молли. И взрослым, надо что-то для них организовать, ведь все они участвовали в сборе денег на строительство клуба.

— Вы гораздо лучше выглядите в после дни. Уже совсем поправились?

Молли не хотелось хитрить с Хильдой — они стали почти подругами.

— Ночью я плохо сплю, мучают дурные сны.

— Уинслоу сказал Биллу, что хочет поселить вас в своем доме, там вы будете в безопасности и под присмотром. Билл отговаривал его. Пойдут всякие пересуды, а вам это ни к чему. Вы могли бы поселиться у Анны, но у них так мало места.

— Да уж, конечно, Милдред и Сельма не упустят случая обсудить такое переселение со всем светом.

— Но ведь Уинслоу ничего плохого не имел ввиду, Молли.

— Я знаю, он просто очень внимательный к людям.

— И, к тому же, заботливый. Это большая редкость, остальные мужики не такие.

— Да, конечно, он такой… — Молли старалась подобрать точное слово и задумалась. А какой Уинслоу на самом деле?

— А ведь вы влюбились в него, правда? Молли даже поперхнулась от такого вопроса прямо в лоб. Хильда, влюбленная в Уинслоу, приперла ее к стенке. Его доброту она воспринимала, как особые знаки внимания, так как ее жизненный опыт был достаточно ограничен. Как девчонка, она откликалась на простое ласковое слово, считая добрым всякого, кто не причинял ей вреда.

— Ему не нужна женщина, которую он не уважает, — уклончиво ответила Молли.

Хильда смотрела на нее с немым вопросом. Молли хотела с кем-то поделиться, но ей нужна была более мудрая собеседница.

— Когда мне было восемнадцать лет, я вышла замуж… Монахини дали мне поручение сопровождать одну из учениц домой в Вашингтон, когда закончился учебный год. Родители девочки настояли, чтобы я погостила у них несколько дней и познакомилась с достопримечательностями города, это было замечательное путешествие. Все было так интересно! Когда они узнали, что у меня день рождения, то надарили мне кучу подарков. Это были первые в моей жизни настоящие подарки…

Потом я встретилась на одной вечеринке, куда нас пригласили с моей подопечной, с одним французом инженером. Он был намного старше меня.

И тут же влюбилась в него, он тоже. Через несколько дней мы поженились. Он должен был поехать в Панаму, где ему предложили работать, и мы поехали вместе.

— Как романтично! — Хильда была заворожена рассказом. Конечно, она подозревала, что Молли не была раньше учительницей. И была уверена с самого начала, что такой красивой городской женщине нечего делать в Саммите. Только из-за каких-то неприятностей ее могло занести в такую глухомань.

— Все и было очень романтично. Для меня начинались волнующие приключения. Сбывалось то, о чем могла только мечтать одинокая девочка-сирота, но случилось несчастье, — Этьен заболел малярией, как и многие другие, и вскоре умер.

Хильде не трудно было догадаться, что случилось потом.

— Вы остались совсем одна…

— Я была так несчастна, денег не было, и была просто в ужасе, что делать и как жить дальше. С огромными трудностями мне удалось покинуть Панаму, и я оказалась в Калифорнии, но и там меня ждали новые беды.

— У вас были еще какие-нибудь родственники?

— Когда я вернулась в Штаты, то узнала, что моя тетка умерла, — Молли глубоко вздохнула. Еще у меня есть отец. Я выяснила, что он живет в Денвере. Джед Кэнтрел сказал, что знает его. Он не был женат на моей матери. Она работала сиделкой в больнице и выхаживала моего будущего отца после аварии. Теперь я знаю, что у него есть семья, которая живет с ним в Денвере.

Хильда расчувствовалась — ей было так понятно чувство одиночества и отчаяние женщины, потерявшей мужа, и теперь она всем сердцем переживала за Молли.

— Конечно, я могла бы обратиться к нему за помощью, ведь денег у меня совсем не было, но гордость мне не позволила. Я стала работать певицей в барах, кафе… В конце концов, я стала актрисой. Мне предложили главную роль в постановке в Сан-Франциско…

— И Уинслоу узнал об этом? — догадалась Хильда. Она восхищалась мужеством Молли, теперь она понимала причину дурного расположения духа Форчуна в последнее время. Он влюбился в женщину, которая выступала на сцене, что, с его точки зрения, было неприлично.

— Уинслоу все знал. Он присутствовал на моей премьере, — Молли рассмеялась. — О, нет, он не приглашал меня в Саммит!

— А как же вы сюда попали?

— Он был просто в шоке, когда увидел, кого ему прислал его адвокат Сэмпсон Левин.

— Этот Левин — отпетый негодяй, не так ли?

Уинслоу так не думает. Хильда тоже рассмеялась. Она представила, как Уинслоу крыл своего адвоката, узнав о его проделке.

— Значит, это Левин подобрал для него такую прелестную женщину. Он знал, что рано или поздно Уинслоу влюбится в новую учительницу. Именно ему, Сэмпсону Левину, она, Хильда, обязана потерей Уинслоу. У Хильды закололо сердце. — Молли, а ведь вы не ответили на мой вопрос.

— Вы любите Уинслоу Форчуна?

— Конечно, нет.

— М-м-м… Я думала, что актрисы умеют более искусно обманывать.

Глава 13

Уинслоу сидел за своим столом, напротив Молли.

— Так, когда вы будете готовы с вашим представлением? — у него не было особого настроения обсуждать что-либо кроме работы, но, возможно жители Саммита нуждались в таком развлечении.

— Нам нужно две-три недели, чтобы как следует подготовиться.

— К тому времени строители закончат работу. Если погода не помешает…

А погода действительно беспокоила его. Постоянно шел дождь со снегом. Уинслоу радовался этому в отличие от других жителей Саммита. Он молил небеса ниспослать побольше дождей, иначе не удастся сплавить лес по реке. Погода могла навредить его делу больше, чем Роквеллы.

Молли встала, чтобы проститься.

— Как вы себя чувствуете, Молли?

— Мне уже лучше…

— Очень жаль, что мне не удалось найти человека, напавшего на вас. Я обнаружил чьи-то следы у вашего дома той ночью, но не смог вас оставить опять одну, чтобы выследить его, а утром следы занесло снегом.

— Я понимаю.

— У вас еще какие-то проблемы? Молли отрицательно покачала головой. В дверь постучали. Молли обернулась и увидела здорового мужика, снявшего перед ней широкую шляпу.

— Простите, если помешал вашему разговору. Я разыскиваю мистера Уинслоу Форчуна, проговорил он с явным ирландским акцентом.

— Проходите, — Молли пропустила незнакомца и вышла из конторы.

— Меня зовут Пэтси Мэрфи, — представился мужчина. — Меня к вам послал Себастьян Холл.

— Он предупредил меня, присаживайтесь.

Обычная компания, собиравшаяся у Анны Макдональд на трапезу, уже ужинала, когда подошел запоздавший Уинслоу.

— Прости, Анна, что задержался. Хочу представить тебе Пэтси Мэрфи, я взял его на работу вместо Себастьяна.

Для опоздавшего принесли стул и тарелку.

— Откуда вы? — поинтересовался Баркли Брукс.

— Из Чикаго. Отвратительное место, должен вам сказать. Даже в собственной постели нельзя чувствовать себя в безопасности. Решил попытать счастья в Калифорнии. Здесь у вас в горах отличные места, мне очень понравилось. Я увидел объявление в газете «Горный демократ» и меня послали к мистеру Холлу, а он уже отправил меня сюда. Себастьян отличный мужик, — продолжал Пэтси, накладывая в тарелку тушеный с помидорами картофель. Он не стал объяснять, какими путями попал в Саммит, чтобы не усложнять себе жизнь. — Я думаю, Себастьян был расстроен, что на его место берут другого. Ему нравилась жизнь в Саммите. Он сказал, что здесь много отличных парней.

Выслушав Пэтси, Анна подложила ему на тарелку самый большой кусок мясного пирога. Ведь люди воспринимают откровенную лесть также охотно, как и откровенную ложь.

Он старался не глазеть на красотку, сидевшую с ним за одним столом. В жизни она выглядела даже лучше, чем на афише, присланной ему стариком Блейдом. Мягкий овал, правильные черты лица ладная фигурка, — лучшей подружки, чтобы согревала долгими зимними ночами, не найдешь.

Уединившись после ужина Пэтси тут же сел писать отчет своему боссу. Блейд был заботливым отцом и всегда волновался о своих детях, считая их неспособными самим защитить себя от жизненных невзгод. Он никогда их не спрашивал, нуждаются ли они в такой опеке или нет.

Теперь у старого Блейда появился еще один объект для защиты.

Пэтси составил объемный и детальный отчет, не забыв упомянуть, сколько она кладет на щеки пудры и, как пялится на нее владелец лесозаготовительной компании. Он был доволен своей работой, — послание должно было полностью удовлетворить любопытство Симса Блейда.

Вначале бесцеремонный осмотр ее прелестей новым работником Форчуна вызвал у Молли чувство дискомфорта, но она подметила, что, с таким же вниманием он изучал Хильду, Анну и бифштекс в своей тарелке. Пэтси был одинаково любезен со всеми. Еще она заметила, что он много говорит, при этом мало отвечает на поставленные ему вопросы. Это был не худший выбор Уинслоу Форчуна, хотя, как подозревала Молли, и тут не обошлось без вмешательства Роквеллов.

Пэтси пленил Анну и Хильду своими комплиментами, он расхваливал кулинарные способности хозяйки, благодарил, когда ему подавали ново блюдо. Краем глаза он следил за Джедом Кэнтрелом, ревниво воспринимавшего нового постояльца. Пэтси про себя посмеялся над Джедом, он любил подразнить людей, как и его босс.

В Саммите воцарилась атмосфера ожидания.

Несмотря на ветер и снег, строительные работы были закончены в срок.

За сценой был поставлен стол с угощением, чтобы после представления отметить открытие клуба.

Молли благодаря опыту не впала в премьерный ажиотаж, как другие, она была спокойна и деловита. Импровизированная сцена выглядела великолепно. Ее одиннадцать маленьких воспитанников выучили назубок свои роли. За час до представления они уже нарядились в свои праздничные костюмы и теперь явно нервничали, не зная, чем себя занять. Молли, как могла, старалась поддержать их.

Выглянув из-за занавеса в зал, она увидела уже собравшихся родителей, переживавших больше, чем их отпрыски. Все ждали начала представления. Тут Молли разволновалась сама — так приятно было ощущать признание родительской любви. Явился даже старший Ходжес. К удивлению Молли он был в приличном пиджаке и галстуке, волосы аккуратно причесаны.

Ее переполняло чувство гордости за то, что она и ее ученики тоже участвовали в строительстве клуба, собирая необходимые средства. Внезапно она ощутила, какое важное место в ее жизни занял Саммит и его обитатели.

А Уинслоу Форчун в это время мчался на лошади. Он торопился сделать одно важное дело — Разыскать Лору Ходжес — это нужно Эдди. Уинслоу подсознательно чувствовал свою ответственность за мальчика.

После занятий в школе Эдди зашел к нему в контору, чтобы поговорить. В конце разговора Уинслоу обещал узнать, что-нибудь о его матери. Парень был очень расстроен и смущен, потому, что кто-то сказал ему, что Лора спит с мужчинами за деньги.

Уинслоу всегда питал симпатию к этой женщине, жене старого товарища. Эдди расстроился и Уинслоу сам предложил поехать в Плейсвилл, чтобы разыскать Лору. Эдди хотел отправиться с ним, но Форчун уговорил мальчика остаться, так как мисс Кеннеди очень рассчитывала на него в предстоящем представлении. Вся программа рухнет, если не будет Эдди.

…Уинслоу ужаснулся, когда увидел ее жилище — сущая лачуга для нищего.

— Лора! — входя, позвал Уинслоу. — Не волнуйся, — сказал Уинслоу, мы здесь долго не задержимся, и снова позвал: — Лора, я…

Кто-то зашевелился в полумраке, послышался глухой грудной кашель.

Зрители расселись на лавках. Кто-то громко захлопал в ладоши. В зале стало темно.

И тут послышался звон колокольчика — бум-бум-бум и снова — бум-бум-бум. Поднялся занавес, зажглись лампы на сцене, и зрители увидели замечательную декорацию: море, пальмы и тропическое солнце.

Маленькая фигурка метнулась по сцене, размахивая копьем. Тишину разорвал гортанный боевой клич. В ответ выскочила с другой стороны другая фигурка и тоже призывно завопила.

— Ба-а! Черт! Они же голые!..

Без сомнения, это была одна из самых скверных ночей для Уинслоу. Такого и врагу не пожелаешь.

Лора Ходжес решила, что пришел один из ее клиентов. Узнав Уинслоу, она просто взбесилась, потом впала в апатию. Она рыдала, рассказывая о своей жизни.

Много горького услышал Уинслоу. Он мог бы осудить эту падшую женщину, бросившую своего мужа и сына, и теперь за гроши спавшую со всякими бродягами, но Уинслоу пришел к ней не морали читать.

Лора была сильно больна. Он не узнавал в ней ту счастливую хорошенькую женщину, которую знал столько лет. Он увидел издерганную помятую женщину в грязных лохмотьях. Уинслоу хотел сразу же бежать из этой лачуги, от этой грязной проститутки, но кто же еще спасет ее? Уинслоу выложил из карманов все деньги, которые у него были с собой, и обещал прислать еще.

Он уговаривал ее порвать с порочным промыслом, привести себя в порядок и вернуться в Саммит.

— Ложись на кровать, Лора, и попробуй согреться. Я растоплю печь и схожу еще за дровами, чтобы тебе хватило на день-два. Завтра я пошлю за доктором…

Уинслоу уже вскочил на лошадь, когда к домишке Лоры подъехал Бакли Брукс с двумя мужиками.

— Э-эй! Это же наш босс! Уинслоу, ты тоже приехал разрядить свое оружие?! — расхохотался Бакли.

— Лора не принимает сегодня клиентов, — он не собирался драться из-за уличной девки.

— Меня она примет, — Бакли соскочил с лошади и пошел к двери.

— Она больна! — крикнул ему вслед Уинслоу.

— А ей и не придется ничего делать, надо только раздвинуть ноги.

— Похоже, у нее холера, — Уинслоу верно считал, что может остановить этого похотливого болвана Бакли Брукса.

— Не будем рисковать, Бакли, — сказал один из его провожатых. — Поедем лучше к здоровым шлюшкам, я не хочу здесь заразиться. Чего доброго еще помрешь за минутное удовольствие!

Уинслоу дождался, пока вся троица не убралась. Казалось, в эту ночь уже ничего ужасного не случится, но он ошибался.

Начиналась пурга, дорога покрылась льдом. Холодный ветер пробирал насквозь. Ледяные игл впивались в лицо и руки.

Уинслоу вернулся в Саммит еле живой. Он испытывал ненависть к жизни и к окружающему миру и валился с ног от усталости, мечтая только об одном — скинуть промокшую заледеневшую одежду и согреться в теплой постели, но перед этим он должен был хотя бы на минуту заскочить в клуб и сказать несколько слов людям.

Замерзший, усталый и голодный, он направил лошадь к зданию клуба.

В зале было темно, значит, представление еще не закончилось, решил Уинслоу. У входа он встретил Альберта Стоунлея, пыхтевшего дешевой тарой.

— Как все проходит? — Уинслоу надеялся, что Альберт не станет сейчас по своей привычке приставать к нему с пустыми разговорами.

— Не понимаю, что происходит с миром, возмущением произнес Стоунлей, — ребята носятся по сцене, в чем мать родила!

Уинслоу, не останавливаясь, прошел вперед, решив, что плохо расслышал сказанное Альбертом, который склонен все видеть в черном свете.

О, Боже!.. На сцене была Моллин Кеннеди во всей своей красе, завернутая в простынь… Больше на ней ничего не было, а вокруг нее плясали с воплями маленькие дикие людоеды… Уинслоу в бешенстве выскочил из зала на улицу. Все спуталось в его голове.

— Альберт, я пойду в школу. Скажи мисс Кеннеди, что я жду ее там…

— А ты пойдешь с нами? Сельма специально для тебя напекла ромовые кексы.

— Мне не до кексов сейчас, Альберт! — Уинслоу зашагал в темноту.

Молли пришла в школу через полчаса. Уинслоу ждал ее, сидя на учительском месте. На столе стояла зажженная свеча.

Молли была в таком возбуждении, что, казалось, сейчас пустится в пляс. Постановка получилась лучше, чем она ожидала. Даже уход нескольких зрителей не смутил ее.

— Мистер Стоунлей сказал, что вы хотите меня видеть.

Уинслоу сидел, молча, казалось, что он совершенно спокоен.

— Мистер Форчун?!

— Вы постоянно нуждаетесь в контроле, не так ли?

— Что?..

— Вам необходимы аплодисменты и восхищение публики, без этого вы жить не можете, или я ошибаюсь?

— Я вас не понимаю…

— Что за представление вы устроили? Вам недостаточно того, что случилось в Сан-Франциско? Там вы щеголяли голышом, выставляя напоказ свои прелести перед похотливой публикой. И здесь решили продолжить ту же традицию? Да еще вовлекли в этот стриптиз своих учеников. Вы развращаете эти невинные создания! — Форчун вскочил со стула. — Ни черта на вас не действует!

— Развращаю? Да вы с ума, видно, спятили!

— Да, спятил, когда вы только появились в моей жизни. Вы — беспардонная девица!

Оскорбленная Молли кинулась на него с кулаками.

Уинслоу увернулся от удара и схватил ее за руки.

— Завтра же убирайтесь отсюда. Завтра! Или я лично вышвырну вас из Саммита!

Всеми силами Молли пыталась вырваться. Она несколько раз ударила его ногой и потом еще в пах коленом.

— О-о-о! Идиотка! — Уинслоу взвыл от боли и согнулся, отпустив руки Молли. — Вы сумасшедшая, мисс Кеннеди!

— Пошел к чертям, мистер Форчун! — Вырвавшаяся Молли влепила ему звонкую пощечину.

— Стервозная ведьма! Блядь! — ругался Уинслоу, которому, впервые в жизни пришлось ретироваться от рассвирепевшей женщины. Хорошо еще, что у нее не было под рукой какого-нибудь оружия.

Все еще морщась от боли, он, хромая, переместился к заднему ряду парт. Нога тоже сильно болела после удара, горела щека.

Как он будет завтра смотреть в глаза людям. Они поверили, что он выписал опытную учительницу, а вместо этого приставил к их детям склонную к раздеванию на публике девку. Это же надо — голышом бегала по сцене!

А ведь он знал, кто она такая, и не имел права допускать ее в школу. Надо было сразу посадить ее в поезд до Сан-Франциско и отправить восвояси, без всякого сожаления! А он пожалел ее, и вот чем дело кончилось.

Дьявол! Зачем он обманывает сам себя? Он оставил ее потому, что мечтал с ней переспать. Вот, в чем правда, это же понятно, как ясный Божий день! С самого начала он хотел трахнуть ее, хочет этого и сейчас, хотя она и двинула ему по предмету мужской гордости.

Уинслоу застонал от боли. Что скажут люди после того, как их чада носились в одних набедренных повязках по сцене? Да, его просто линчуют, как только узнают…

— Эй, Уинслоу, ты еще здесь?

Он затаился в ожидании расправы. В классе появился Билл Макдональд.

— Приятель, ты пропустил такое представление! Я не видел ничего лучшего за всю свою жизнь. Уинслоу уставился на него в полном недоумении.

— А она действительно очень талантлива, эта мисс Кеннеди. Ты знаешь, она сама написала сценарий! Детишки с таким мастерством исполняли свои роли! Это было просто замечательно! Я думал, что помру со смеху.

— Но Альберт сказал, что они были совсем нагишом!

— Старый дурак даже минуты не посидел в зале, все время прохлаждался на улице, смакуя свои табачные окурки. Зато он первым явился к праздничному столу. А куда Молли пропала? Ее все ищут и хотят поздравить с удачной постановкой. — Черт ее знает, где она теперь… — Джордж Франклин требует, чтобы она произнесла речь.

— Думаю, она устала. Волнение… и все такое. Уинслоу ничего другого не оставалось, как следовать в клуб за Макдональдом.

Все поздравляли Уинслоу с удачной постановкой, как будто это он стоял на сцене, прикрывая наготу простыней. Уинслоу глупо улыбался. Голод давал себя знать, и он накинулся на ромовые кексы, все время поглядывая на дверь, чтобы поскорее улизнуть.

— А какой начался переполох, когда одна из ламп упала, и начался небольшой пожарчик! — продолжал делиться впечатлениями один из зрителей.

Уинслоу в ужасе зажмурил глаза. «Боже, еще один пожар. Из-за нее все время что-то горит!»

— Мисс Кеннеди запаслась ведерком воды. Она обо всем подумала, — Хильда улыбнулась Пэтси Мэрфи и пошла разыскать сына.

Джордж Франклин шмякнул Уинслоу сзади по плечу.

— Ты выглядишь сегодня, как поротая задница. Что-нибудь случилось?

— Нет, все в порядке, — Уинслоу с трудом сдержал истерический хохот.

Уинслоу хотелось выпить чего-нибудь покрепче для храбрости, но под рукой не оказалось бутылки, он не держал спиртное впрок. Немного помедлив, он решился постучать в дверь, потом слегка толкнул ее, она легко открылась. От страха кольнуло в сердце. «Почему она не заперта?»

— Молли?! — он вошел в комнату без стука. Молли испугалась и вскрикнула от неожиданности.

Уинслоу, не был бы так поражен, если бы его огрели по голове поленом. Она вскочила из ванны вся мокрая и в мыльной пене.

Молли была совершенно голая.

Когда он решился пойти к ней, чтобы извиниться, то ему и в голову не приходило, что она может быть чем-то занята или просто готовится ко сну. Тем более, он не ожидал увидеть ее в ванной — в этой чертовой ванной с голубыми цветочками.

— Дверь была открыта. Почему вы не заперли ее?

— Вот и закройте ее с другой стороны, — Молли быстро плюхнулась в воду и с ужасом закрыла лицо руками.

Уинслоу захлопнул дверь и стоял, прислонившись к косяку, не в силах сделать ни шагу.

Уинслоу не мог оторвать от нее глаз. Даже в его ночных видениях она не была такой прекрасной.

Молли посмотрела на этого парализованного ее наготой идиота. Она бы запустила в него чем-нибудь тяжелым, чтобы привести в чувство, но к счастью для Уинслоу, под рукой не нашлось ничего подходящего. Мокрая мочалка для этого не подходила.

— Что вы еще хотите от меня? — спросила она срывающимся голосом.

— Я пришел извиниться, — Уинслоу сам удивился, что еще может складывать слова в предложения. — Простите, я был не прав. Я совершил ужасную ошибку…

В комнате было натоплено, и Уинслоу весь вспотел. Он скинул теплую куртку, бросив ее прямо на пол.

— Молли… — он так и не подобрал нужных слов, она не успела сообразить, что он делает. Уинслоу нагнулся к ней и на руках вытащил из ванны.

— О, Господи, Уинслоу, что вы творите… Он прервал ее, крепко поцеловав. Его теплые губы чуть подрагивали. Молли прижалась к нему, обняв руками за шею. Ее язык встретился с его. Она вся дрожала.

Уинслоу решил, что она замерзла. Одной рукой он подхватил полотенце и окутал им Молли, растирая ей спину. Потом уложил ее на кровать и начал срывать с себя одежду.

«А он хорошо сложен,» — подумала Молли увидев крепкий мускулистый торс, покрытый густыми волосами.

Он принялся расстегивать пуговицы на брюках, но она остановила его.

— Дай, я сама это сделаю… — больше всего на свете она хотела сейчас прикоснуться к нему. Неукротимое желание охватило ее.

— О, Боже, Молли… скорее…

Молли откинулась на перину, и Уинслоу лег рядом.

— Не прогоняй меня сегодня!

«Как он может сейчас об этом думать?!»

— Конечно, нет, ведь я хочу тебя.

За окном горные духи дули, что есть сил, завывали и закручивали снежные вихри. Внешний мир был равнодушен и холодил душу, а в комнате бушевали неутомимые и неутолимые страсти.

Молли любила и раньше, но ничего подобного до сих пор не испытывала. Она и не подозревала в Уинслоу такую мужскую силу. Он так долго ждал, что теперь не мог насытиться, бросаясь все в новую атаку. Молли совершенно выпала из-под реальности, и лишь изредка спускаясь на землю в короткие передышки.

Чуть приоткрыв глаза, Молли с благоговейным трепетом коснулась его щеки.

— Это такое блаженство! Ты заставил кипеть мою кровь…

— Любовь моя! Я схожу с ума от одного твоего взгляда! — его поцелуй был глубоким и долгим, и, чем больше он смотрел на нее, тем острее чувствовал желание обладать ею вновь. — Господи, как я хочу тебя!

— И я хочу тебя, моя радость! — Молли ласкала его, впитывая запах его тела, заражаясь его жгучим нетерпением новой близости.

Молли провела рукой по его спине, чуть впиваясь ногтями в кожу. Мышцы на спине напряглись, и Уинслоу взвыл от удовольствия. Ее руки нашли и направили его. Она задала ритм и снова отключилась. Он был в ней, и Молли остро чувствовала накаты теплой волны. Все ее существо сконцентрировалось в ожидании нового прилива…

Ритм все убыстрялся. Она бежала по вершине каньона, разгоняясь, набирая скорость, и вот оторвалась от земли и полетела, чувствуя сопротивление ветра, прорываясь сквозь пелену облаков, рассматривая круживших рядом птиц. Вдруг резкий удар прервал ее взлет. Крик радости и испуга, боли и услаждения разорвал ночную тишину, и, казалось, эхом отозвался в горах. Теперь она камнем падала вниз, сложив крылья. Не имея сил сопротивляться, она зажмурилась, ожидая момента падения с трепетным нетерпением.

Но Молли не разбилась, а погрузилась в блаженную дремоту, все еще содрогаясь от конвульсий оргазма. Ослабевшее тело распласталось на простынях. Дышать не было сил, лишь тихие стоны прорывались у нее из груди.

И так было еще раз и еще — всю ночь.

Огонь в печи едва теплился, когда Уинслоу открыл глаза, пробужденный светлым утром. Они снова закрылись. Сил подняться не было — не хотелось расставаться с теплой постелью. И почувствовал на плече тепло тихого дыхания. Значит, он не один?

«Боже, милостивый, что же я наделал!» — мысль прогнала остатки сна, сознание проявилось. Ему стало ясно, что вся прежняя его жизнь напрочь разрушена. Все тело приятно ломило.

Молли шевельнулась и крепче уткнулась ему в грудь. От этого прикосновения его мышцы напряглись и он почувствовал, как нарастает в нем желание снова окунуться в ее манящую теплоту, слиться с ее жаждущим телом, но боялся потревожить такой спокойный сон.

Уинслоу резким движением скинул одеяло и поднялся с кровати, стал собирать свою одежду, разбросанную по полу.

— Привет! — раздался у него за спиной ее голос.

Не оборачиваясь, он натянул брюки, заправил не застегнутую рубашку и схватился за куртку.

— Ты уже уходишь? — Молли вылезла из одеяла и уселась на кровати, выставив на его зрение свои прекрасные груди. Она вся светилась, как сытая и холеная кошка.

Уинслоу не мог смотреть ей в глаза. Брюки стали слишком тесными, самоконтроль слабел, он снова хотел ее.

— Меня могут увидеть — от этого пострадает ваша репутация…

— Ты вернешься? — мягко спросила Молли, обращая внимания, на его несколько отчужденный тон.

Он отрицательно замотал головой.

— Нет, это было ошибкой, и никогда вновь не повторится, — и дверь за ним резко захлопнулась.

— Какой же ты идиот, Уинслоу Форчун! Ну и пошел к черту!

Молли уткнулась в подушку и разревелась.

Глава 14

Ходжес вышел из бакалейной лавки. На улице его поджидал Марк Дэнбери.

— Мне нужно поговорить с тобой. Встретимся через пять минут за домом Стоунлея.

— Ты что, избегаешь меня? — спросил Марк.

— Почему?

Дэнбери был достаточно наблюдателен, чтобы не заметить изменений, произошедших в этом громиле.

— Я приказываю тебе убить Форчуна!

Ходжес медлил с ответом. На Марка он не смотрел, упершись взглядом в землю. Вытащив из кармана пакетик с леденцами, он засунул один в рот и причмокивая, стал его сосать.

— Я не смогу это сделать, — наконец выдавил из себя Ходжес.

— Ты это сделаешь, тебе за это платят! Симс и Фалмор никуда не годятся!

Ходжес ничего не ответил, но посмотрел на Марка с такой злобой, что тот невольно попятился.

— Роквеллы очень беспокоятся. Уже середина февраля, а Форчун до сих пор жив здоров. Ты же можешь свернуть ему шею одной рукой!

Ходжес продвинулся к Марку и схватил его за грудки.

— Я же сказал — нет!

Марка охватил страх. Он знал, каким монстром становится в ярости Ходжес.

— Но ты же делал это раньше, я сам был свидетелем…

Ходжес легко оторвал его от земли и отбросил в сторону.

— Я сказал — нет!

Марк не решился подняться.

— Ты убьешь его! Или шериф узнает о том твоем убийстве!

Молли стояла на обочине и смотрела, как пара мулов тащила телегу, груженую тяжелыми бревнами. Эдди Ходжес шел рядом и хворостиной подстегивал измученных животных, громко подавая команды.

На телеге сидел Билл Макдональд.

— Приветствую вас, мисс Кеннеди. Посмотрите на Эдди, из него получится отличный возничий.

Молли одобрительно помахала мальчику рукой, и он был горд такой похвалой. Она знала, что только благодаря Уинслоу мальчик не бросил школу. Он стал лучше учиться после того, как Уинслоу поговорил с ним о важности образования для его будущей жизни. После уроков Эдди шел помогать лесорубам, а по ночам, усталый и заспанный учил уроки. Молли знала об этом и не придиралась к нему зря, стараясь всячески поощрять его и не скупиться на похвалы.

Через две недели занятия в школе закончатся и для Эдди, и для самой Молли.

Она сошла с грязной, разбитой телегами дороги и пошла к холмам на севере от поселка. Уже начала пробиваться зеленая травка, набухли почки, а на камнях, покрытых вечным темно-зеленым мхом проглядывали редкие желтые цветочки. Она так полюбила природу этих мест, и после школы всегда любила прогуляться по окрестностям, стараясь не углубляться далеко в лес, где, как знала по своему опыту, легко заплутать.

Она нуждалась в этих прогулках, чтобы снять напряжение дня, подышать свежим горным воздухом, подумать в одиночестве.

Она размышляла о своем будущем, об Уинслоу, о себе. Что их ждет?

Только один раз, после той бурной ночи, он заходил к ней в комнату — постучал в дверь как-то после ужина и попросил разрешения войти. Сердце у Молли заколотилось как сумасшедшее.

Ей так хотелось снова оказаться в его объятиях, сказать о своей любви. Она поднялась с кресла ему навстречу и стояла, выжидая.

— Вы что — беременны?

Его грубый тон и бесцеремонный вопрос лишил ее дара речи.

— Если это так, я должен знать и принять соответствующие меры, — Уинслоу говорил так, как будто его приговорили к повешению.

Молли настолько ранило его поведение, что она всхлипнула, повернулась к нему спиной и отошла к кровати, прикрывая лицо руками, чтобы он не видел ее слез. Как же она ненавидела сейчас этого грубого и бестактного мужлана. Гордость и ярость заставили ее взять себя в руки.

— Молли! — он подошел к ней сзади, обнял ее за плечи и повернул к себе.

— Оставьте меня в покое! — крикнула она срывающимся голосом.

— Ты носишь в себе моего ребенка?

— Нет! Если бы это было и так, я не собираюсь лизать вам пятки, — это касается только мена одной!

— Скажи мне правду! Я должен знать. Ты беременна?

— Нет, мистер Форчун, — процедила Молли сквозь зубы. — Вам не о чем беспокоиться. Никто не узнает о вашем маленьком грешке. У вас нет никаких обязательств по отношению ко мне. А теперь убирайтесь! Я не желаю вас больше видеть!

И он ушел.

Во время ужинов у Анны, Уинслоу был вежливым и уравновешенным, иногда с безразличным видом спрашивал что-то о школе, — обычные вопросы, на которые получал обычные ответы. Она знала, что он ненавидит себя за проявленную слабость, и так будет всегда. И ей хотелось ненавидеть его в ответ.

Молли осунулась и исхудала. Кроме разбитой любви у нее стали возникать и другие проблемы. Так она обнаружила, что кто-то рылся в ее школьном шкафу и столе. Поначалу она заподозрила, Уинслоу. Кто-то просматривал ее книги и положил их не на то место, где она их оставила. Молли решила, что Уинслоу таким глупым способом проверяет, что она читает детям. Два дня спустя она нашла содержимое ящиков стола на полу. И тут, уж она действительно испугалась. Ведь это мог быть тот же вандал, что напал на нее ночью в ее комнате.

Побоявшись далее оставаться в опустевшей школе, Молли поторопилась к Анне на ужин. На дороге она увидела распустившийся куст дикой розы. Она знала, как Анна любит цветы и сошла с тропинки, чтобы нарвать букет.

Уколовшись о шипы, она увидела, как капелька крови упала ей на блузку. Тут она расплакалась, не от боли, а от жалости к прекрасному цветку, который защищал свою жизнь.

Анна обрадовалась букету роз и тут же поставила их в простой стеклянной вазе на стол.

— Уинслоу просил меня передать, что хочет вас видеть сегодня после ужина в своей конторе.

— Почему бы ему не сказать мне это самому?

Анна недовольно засопела. Эта парочка ведет себя, как два обиженных друг на друга детеныша после глупой размолвки.

— Я только передаю поручение, — ответила Анна. — Возможно, он не придет сегодня ужинать, поскольку уехал куда-то, вроде в Килей.

— Чтобы увидеть Лору Ходжес?

— Вы о ней тоже все знаете?

— Бакли не удержался и все выложил.

— У него язык без костей, это точно. А вы знаете, что Уинслоу дал ей достаточно денег, чтобы она прекратила свой промысел? И то, что он послал к ней врача и оплатил лечение в больнице? У нее подозревают чахотку. Вы не знали этого? И Бакли Брукс об этом не знает. — Анна говорила все это с каким-то непонятным напряжением, со дня их знакомства между Молли и Анной выросла странная стена отчуждения…

Молли очень расстроилась.

— Извините… — она сама не знала, за что: за Бакли Брукса? Лору Ходжес? За себя?

— Я не на вас рассердилась, Молли. Я люблю вас и Уинслоу. Мне больно видеть, как вы обижаете друг друга. Почему бы вам не забыть о ваших обидах и не постараться понять друг друга?

— Это невозможно… Слишком поздно… Мы уже столько наговорили друг другу…

— Чепуха! Вы живы и здоровы. Вам обоим просто надо сделать над собой усилие, и все проблемы разрешатся сами собой.

Молли отрицательно покачала головой.

— Я устала от вас обоих! Вы превратили застолья в моей гостиной в траурное прощание. Скоро я буду рассаживать вас обоих в разные углы, как делаю это с напроказничавшими малышами.

Молли печально улыбнулась. Скоро закончатся занятия в школе, и все действительно разрешится само собой. Она скопила немного денег, их достаточно, чтобы навсегда покинуть Саммит. Так будет лучше для всех. Обратно она ни за что не вернется.

Молли печально вглядывалась в будущее, вышагивая по тропинке к зданию конторы после ужина. Возможно, она поедет в Денвер, но не раньше, чем получит ответ от Симса Блейда…

— Мисс Кеннеди!

Молли обернулась и увидела Пэтси Мэрфи, шедшего сзади.

— Вы не против, если я составлю вам компанию?

Молли доброжелательно рассмеялась.

— Боюсь, недолгим будет наш путь вместе. Меня ожидает в конторе мистер Форчун.

— У вас проблемы, милая девушка?

— Конечно. Мистер Форчун всегда чем-нибудь взбешен…

— Бедняга! У него столько забот в последнее время. С рабочими и с рекой не все ладно. Мне кажется, он нуждается сейчас в некотором снисхождении и сочувствии.

— Вот вы и посочувствуйте ему, а от меня он этого не дождется!

С тех пор, как Пэтси появился в Саммите, он часто беседовали после ужина. Он был прост в общении и дружелюбен, но не кокетничал с Молли, оставив это для Хильды, чем ужасно бесил Джеда, ходившего таким же хмурым, как и Уинслоу. Сама же Молли была настолько занята собой, что отстранилась от проблем своей подруги, предоставив ей самой разбираться со своими ухажерами.

Пэтси был умелым слушателем, и Молли эпизод за эпизодом рассказала ему о своем детстве и кое-что о том, что случилось с ней после приюта.

— Вы случайно не пишете обо мне книгу? — посмеиваясь, спросила однажды Молли, когда он стал расспрашивать ее о родителях, и Пэтси тут же сменил тему разговора. О том, что она незаконнорожденная до сих пор знали только Хильда, Уинслоу и… Симс Блейд.

— Вы же знаете, дорогуша, какие мы, ирландцы, любопытные дьяволята, — прикинулся простаком Пэтси. — Вы заметили, какая сегодня хорошенькая Хильда в своем новом платье?..

Молли и Пэтси поднялись на холм, с которого тропинка шла прямо к конторе, обсуждая, насколько полезны такие променады после кулинарных экзерсисов Анны Макдональд. Он довел ее до самого крыльца здания конторы и остановился в нерешительности.

— Здесь творятся странные вещи, Молли… — Он хотел еще что-то добавить, но осекся.

— Знаю, со мной тоже… — мысли Молли вернулись к обыску ее стола.

— Они происходят и с Уинслоу, — Пэтси сомневался, что ей стоит говорить, а что нет.

— У него действительно серьезные неприятности?

— Дело не только в технических проблемах. Уинслоу сам находится в опасности.

— Нет!.. — сердце тревожно защемило. — Вы что-то знаете? Скажите мне правду!

— Любопытный человек много видит и много слышит. Поверьте, и вы должны быть осторожны. Печально, если вы пострадаете заодно с ним, — уклончиво ответил Пэтси.

— Что вы имеете в виду? Отвечайте же!

— О-о-о… Не волнуйтесь, ничего особенного. Ирландцу не пристало впустую болтать языком. Просто будьте осторожны, особенно когда остаетесь одна в своей комнате.

— Уинслоу живет рядом в доме…

— Да, конечно, но я бы предпочел сам жить в соседней комнате с вами, тогда я бы смог отколошматить любого, кто вздумает нанести вам вред.

— Спасибо, Пэтси. Теперь мне пора, до завтра, — Молли поднялась по ступенькам и вошла в контору.

Мэрфи провожал ее взглядом. «Бедная девочка! Она без ума от Форчуна». Пэтси не сложно было догадаться, что между ними была связь. Он проследил, как Уинслоу подошел к ее дому и громко стал требовать ответа, беременна ли она, но Пэтси опустил этот факт, в своем очередном послании боссу.

В таких делах Пэтси становился романтиком. Он не считал, что историю двух разбитых сердец стоит выносить на всеобщее обозрение, даже если единственным свидетелем станет Симс Блейд. Время может все изменить. Скорее всего, изменится и отношение Молли к Уинслоу, если она здесь останется. Пэтси точно знал, что Уинслоу угрожает реальная опасность. Его размолвка с Молли по сравнению с этим — сущие пустяки.

Вот о чем он и напишет Блейду.

Пэтси ничего не знал о жизни босса с тех пор, как отправился в Калифорнию, и это его немного беспокоило. Каждые две недели он отсылал в Денвер свои отчеты. Теперь он сообщит, что выяснил точно, — против владельца компании замышлялось убийство. Пэтси готов был встать на защиту Уинслоу, но это не входило в рамки его задания. Он предложил хозяину разрешить ему взвалить Молли себе на плечи и вернуться с ней в Денвер, где она будет в полной безопасности, но Симс ничего не ответил. Из этого Пэтси заключил, что старик опасается встречи Молли с другими его детьми.

Не стоит ли обратиться напрямую к Нилу Блейду, у мальчика — здравая голова, и напрямую спросить, что делать: защитить Уинслоу, любовника Молли, или забрать ее в Денвер? Пэтси чувствовал, что ждать больше нельзя. Ирландский инстинкт подсказывал ему, что-то должно случиться, ужасное и непоправимое.

Вечером он опустил письмо в почтовый ящик.

Уинслоу не было в конторе, когда пришла Молли. Она уселась в кресло и стала ждать, стараясь не нервничать.

— Я не слышала, как вы вошли!

— Простите, если испугал вас. Попробуйте, — Уинслоу протянул ей пакет с кексами.

— Нет, благодарю вас. Анна и так перекормила всех за ужином.

— А я заметил, что вы очень плохо едите в последнее время.

Молли не придумала, что ответить, и промолчала. Конечно, он пригласил ее в свою контору не для того, чтобы обсуждать ее аппетит. Уинслоу сел за свой письменный стол.

— Заканчивается школьный год. И, должен вам признаться, вы отлично проявили себя.

Молли пожала плечами, от него она не принимает комплиментов. Этот человек мог заниматься с ней всю ночь любовью так, что она сходила с ума от удовольствия, а наутро заявляет, что все это было страшной ошибкой и, повернувшись к ней задницей, уходит. Она полупрезрительно посмотрела на него, ожидая, что последует дальше.

Как же было больно Уинслоу прочесть недоверие и равнодушие в ее глазах! Неужели он убил все ее чувства? Он знал, что есть только один ответ на этот вопрос — да. Да, он ранил ее чувства.

Ни одной ночи с того их свидания он не спал спокойно. Каждый вечер он сдерживал себя, чтобы не кинуться к ее ногам. Боль сердца стала невыносимой, были минуты, когда он взывал о смерти.

— Школьный совет проголосовал за то, чтобы выделить вам премию за ваше старание. Это небольшая сумма, конечно, но поверьте, что это знак нашей искренней признательности… Вы… в таких условиях…

— Благодарю вас, мистер Форчун. Что-нибудь еще?

— Мы хотим, чтобы вы остались здесь преподавать и в следующем году…

Уинслоу, делая это предложение, сам не был уверен, что Саммит в его нынешнем виде будет существовать в следующем году — вешних вод было мало, сплав слишком опасен. Возможность продажи леса в долине вызывала большие сомнения. Он проиграл — наследство достанется Роквеллам.

Его собственных денег хватит лишь на то, чтобы продержать компанию еще несколько месяцев, в любом случае его будущее было неясным.

— Мне казалось, вы мечтали меня кем-то заменить?!

— Да, было такое, — отпираться было бессмысленно, — но только вначале…

— И что же изменило ваше мнение? Или это мнение других членов школьного совета, высказанное вопреки вашему слову? Они настояли, чтобы я осталась?

— Я хотел, чтобы вы уехали, потому что не доверял вам, и не думал, что женщина с вашим прошлым хорошо справится с новыми обязанностями. Вы не консервативны, дети полюбили, благодаря вам школу и достигли больших успехов, чем мы могли предположить.

Он вытер вспотевший лоб и посмотрел на нее глазами побитой собаки.

— Я изменил свое отношение к вам. Никакой другой учительницы нам не надо. Я просил Сэмпсона Левина возобновить публикацию объявлений не потому, что искал вам замену, а… потому, что… боялся за вас после того нападения, хотел вывести вас из зоны опасности, оградить от новых неприятностей…

— И как долго вы хотели удерживать меня здесь?

— Хотя бы до февраля.

— Но вы ничего не говорили мне о своих планах, а я уже стала собирать вещи. У меня свои планы…

Уинслоу достал из пакета кекс, но тут же положил его обратно.

— После той ночи… когда мы были вместе, я убеждал себя, что должен остаться один…

— Вы в этом преуспели…

— Я не хотел обидеть вас, Молли, не думайте так. Я просто с ума сходил от мысли, что вы увезете с собой моего ребенка. Поэтому я и хотел знать, не беременны ли вы. Поймите же, я никогда бы не бросил вас в таком положении. Наш ребенок никогда бы не страдал от недостатка любви и заботы!

— Я верю… — Молли прикусила губу, чтобы не дать своим чувствам прорваться наружу. — Значит, у вас нет замечаний по моей работе?

— Никаких.

— Вы могли бы раньше сказать хотя бы Анне, что переменили свое решение. Кажется, она в курсе всех ваших секретов?!

— Не всех, но она высказала свое недовольство… По ее мнению, несколько нежных слов могут все изменить…

— Не смогут, так ведь?

— Нет.

— Но вы не ответили мне, чья это была идея оставить меня еще на год в Саммите, ваша или членов совета?

Уинслоу замотал головой, он чувствовал себя старым и разбитым.

— Провели анонимное голосование, и все поддержали вашу кандидатуру. Думается, что нам не удастся найти кого-нибудь, кто поедет в Саммит.

— Вы очень тяжелый человек, мистер Форчун, — Молли мысленно аплодировала своей выдержке. Он снова обидел ее, но больше не увидит ее слабой.

— Да, я такой.

— По крайней мере, не солгали, как поступили бы другие мужчины в подобных обстоятельствах.

— Я не знаю, как ведут себя другие мужчины таких случаях.

— Конечно, не знаете. И раз уж вы были честны со мной, я не хочу вас обманывать. Велите Сэмпсону дать новое объявление. Я не хочу больше работать на вас, — она поднялась и направилась к двери.

— Молли! — в несколько прыжков он опередил ее и заслонил спиной выход.

Она не отошла и не отвела взгляда от его просящих помилования глаз. Ее голос был тихий и убийственно спокойный:

— Я не могу больше жить поблизости от вас. Я не могу при вас есть… У меня пропадает аппетит, как только я вас вижу. Я не могу оградить себя от ваших попыток поцеловать меня или переспать со мной. Вы постоянно раните меня, и сами этого не замечаете. Я устала от вашей грубости и глупости. Мне осточертела такая жизнь!

Одной рукой Уинслоу держал дверь, другой плечо Молли. Он просто опешил от ее слов, особенно от тона, каким они были сказаны.

— Я думаю о вас день и ночь, я просто схожу с ума! Почему вы не верите мне?

Она попыталась отстраниться от него и выскользнуть в дверь.

— Если бы вы знали, как я устала от вас… Пустите меня!

Неожиданно он склонил голову ей на плечо, прижавшись губами к шее.

— Не уходите! — прошептал Уинслоу.

— Я хочу уйти… вне зависимости от того, уеду ли я насовсем или приму предложение школьного совета.

Он поднял голову, стараясь сдержать порыв чувств.

— На улице уже темно, позвольте мне проводить вас.

— В этом нет необходимости. Я и раньше обходилась без провожатых.

— Ну зачем вы так.

— Затем, что я привыкла рассчитывать только на себя. От вас у меня одни неприятности, я устала.

Уинслоу отступил, пропуская Молли. Он проводил ее взглядом, пока она не скрылась за холмом.

«И для меня так будет лучше. Если я пойду с тобой, то мы уже не сможем расстаться».

Желтоватая тарелка луны висела над Саммитом. Тяжелые темные облака проплывали мимо, не заслоняя полностью ночное светило. В животе Ходжеса раздалось бурчание, напомнившее, что он с утра ничего не ел.

— «В небе полна-а-я луна…» — пропел себе под нос пьяным голосом Ходжес. — Ты пока здесь побудь, а я съел бы что-нибудь…

Эта мысль настолько захватила его, что он тут же прекратил слежку и растворился в темноте. Ему было жалко себя и обидно.

Во всем виноваты Форчун и эта… как ее там… женщина. Лора! Нет, Лора — его жена. А эту зовут… Ходжес силился вспомнить, как же зовут эту учительницу… Черт с ней! А еще во всем виноват… Дэнбери, чертов Дэнбери! Ублюдок! Недоросток.

Ходжес ездил в Плейсвилл, чтобы закупить на полученную зарплату несколько бутылок виски оно бы решало все проблемы. Отпив тут же у лавки полбутылки, он решил отправиться к шлюхе, о которой говорили сплавщики.

Какой-то дешевенький бордель. Он заплатил девке, а когда вышел на улицу, обнаружил, что его деньги исчезли.

— Она украла мои деньги?! — с этим криком Ходжес ввалился обратно.

— Мы для этого здесь и ублажаем вас, — заявила другая проститутка.

Все заржали. И он тоже захохотал, хотя больше хотелось плакать. Но Ходжес никогда не плакал, в детстве у него пересохли все слезы. А ведь когда-то девки от него с ума сходили в постели. Он был молодым и привлекательным, женщины ему проходу не давали. Он работал, как часовой механизм. И Лора так говорила. Она просто млела от него… Но Лора бросила его! А теперь даже грязные шлюхи смеются над ним. Ходжес допил бутылку и шатающейся походкой побрел по грязной дороге, разыскивая свою лошадь.

— Где моя кобыла? Я потерял свою кобылу!

Лошадь исчезла вместе с сумкой, наполненной бутылками. Ходжес даже не мог хорошенько вспомнить, где он ее оставил.

— Черт с тобой, лошадка! — он посмотрел на небо. — Черт с тобой, Луна!

Эхо разнесло вой горного льва.

— А ты заткнись! — он, как мальчишка, выгнул палец пистолетом, и прицелившись в темноту, щелкнул языком. — Я пристрелил тебя!

Ходжес оступился и мешком рухнул на землю, уткнувшись головой о камень.

— Ты задавил его! — мужчина соскочил с козел, осматривая человека, которого они переехали на телеге, второй тоже склонился над Ходжесом.

— Черт бы его побрал, пьяная свинья! Кажется, дышит! Давай, положим его на телегу и отвезем в больницу.

— На кой черт нам сдался этот пьяный бродяга! Чтобы его поднять понадобится человек шесть.

Уинслоу разбирался в конторе со счетами, услышал стук в дверь.

— Открыто!

В дверь просунулась голова Пэтси Мэрфи.

— У вас не найдется несколько минут поговорить со мной, Уинслоу?

Уинслоу обрадовано откинул бумаги, можно было передохнуть.

— В чем дело?

— Все время происходит что-то непонятное. Можно подумать, что Саммит — заколдованное место, но я не верю в нечистую силу.

Уинслоу внимательно изучал собеседника.

— Все может быть.

— Вчера на вас чуть не свалилось дерево, если бы на полметра точнее, и голова раскололась бы, как грецкий орех.

Уинслоу молча кивнул.

— А на прошлой неделе кто-то натянул проволоку между деревьями. Правда, странно?

— Ничего странного. Если бы я ехал быстрее, то не заметил отблеска проволоки, голову обратно бы не пришили.

— Вам нужен телохранитель, мистер Форчун.

— Вы знаете подходящего парня? — впервые Уинслоу задумался о необходимости для продолжения его бизнеса принять меры безопасности, чтобы защитить себя от Роквеллов.

— Я мог бы выполнить эту работу.

— Вам когда-нибудь приходилось этим заниматься, мистер Мэрфи?

— Да, я защищал и мужчин, и женщин.

— Где?

— В Денвере, перед тем как сюда приехать.

— Мне помнится, что вы приехали из…

Мэрфи пожал плечами.

— Денвер, Чикаго, Нью-Йорк, Белфаст… Куда меня только жизнь не заносила.

— Вас наняли Роквеллы?

— Эти два бандита? Нет, конечно.

— Но вы ведь знаете о них?

— Я услышал о них впервые в Плейсвилле. Я не работаю на мерзавцев, и не собираюсь…

— Вы что, такой чистоплюй? На кого же вы работали последний раз?

— На Симса Блейда.

Имя показалось Уинслоу знакомым, но в этот момент, он ни с чем его не ассоциировал.

— Что вы будете делать, как мой телохранитель?

— Оберегать вас.

— Но я не хочу, чтобы вы повсюду шлялись за мной!

— Я не собираюсь вмешиваться в вашу частную жизнь, если вы это имеете в виду.

— Нет, не в этом дело, но если вы станете моей тенью, пойдут пересуды, люди решат, что я испугался.

— Выбирайте, что для вас важнее — спокойно делать свое дело или выслушивать сплетни. Когда вы провожаете мисс Кеннеди, вам же не приходит в голову беспокоиться, кто, что скажет.

Уинслоу расхохотался.

— Да вы еще и мошенник! Так вы считаете, что хорошо справитесь с такой работой?

— Без сомнения.

— Что ж, вам придется прилично платить.

— Это верно, тогда у меня не возникнет желания самому красть.

— Ну, и что вы собираетесь теперь делать?

— То, что делал и раньше — держать глаза и открытыми, и не терять из виду вашу задницу.

Он затаился за углом конторы. В доме погасили свет. Из груди вырвался вздох облегчения.

Все его тело ныло и болело, голова просто раскалывалась. Он уже собрался перелезть через перила, чтобы подкрасться к двери, когда кошка проскочила с мерзким визгом прямо между ног, а за ней погналась другая.

Дверь конторы распахнулась, на крыльцо вышли двое — Форчун и ирландец.

— Кошачья свадьба!

— Скорее разборка перед свадьбой.

Прятавшийся мужчина снова шмыгнул за угол.

Шум в голове усиливался, страшная головная боль заглушала все звуки, глаза плохо видели. Он понял, что для мести сейчас неподходящий момент, и нырнул в кусты.

Проснулся Ходжес на следующее утро в амбаре Альберта Стоунлея, не понимая, как он здесь оказался. Его лошадь, все не расседланная, щипала траву перед амбаром.

— Моя голова!.. Это ты скинула меня? — крикнул Ходжес лошади. От этого крика боль только усилилась. Лошадь проигнорировала его вопрос.

Он снова откинулся на солому и закрыл глаза. В темноте замелькали искаженные хохотом лица мужчин и женщин, окруживших его. Тут огромный черный кот прыгнул ему прямо в лицо. Ходжес сильно зажмурился, но ничего не произошло. Он снова открыл глаза.

— С выпивкой надо завязывать, все…

Глава 15

— Что случилось? Почему вы вернулись в Сан-Франциско? Погода, я так понимаю, не главная причина, — спросил Сэмпсон Левин.

Молочное марево тумана окутало город, так что Сэмпсон не сразу отыскал небольшой, но комфортабельный отель, где остановилась Молли. Кэбмен поджидал его снаружи.

— Мне пришлось уехать. Я подумала, что сначала надо вернуться в Сан-Франциско, собственно говоря, мне больше и ехать некуда.

— И правильно сделали, что вернулись. А, как отнесся Уинслоу к вашему отъезду?

— Я ничего не сказала ему. Просто отправилась в Плейсвилл и там села на первый же поезд.

Сэмпсон рассмеялся. Она, действительно, смелая и непредсказуемая женщина.

— Я надеюсь, что мы хорошо поужинаем сегодня. Если этот сумасшедший с гор не кинется в погоню за вами и убьет меня за то, что я отбиваю вас у него, хотел бы, по крайней мере, хорошо поесть перед смертью.

— Он не погонится за мной, Сэмпсон. Я уверена, что ему сейчас не до меня.

— Что это вы с собой сделали? — Сэмпсон с любопытством осматривал ее новую прическу. Он не спешил сменить тему, пока не придет время, она должна прийти в себя, тогда он получит все интересующие его сведения.

— Вам нравится? Я сходила к тому же парикмахеру, который делал мне в свое время прическу Афродиты.

— Он узнал вас?

— Кто? Андрэ? Конечно, узнал. Он решил, что я возвращаюсь на сцену. Говорит, что в театре не поставили ничего стоящего после того, как я уехала.

— Молли, рядом с вами я чувствую, как молодею, такой у вас аппетитный вид.

— А вы и так молоды, дорогой. Ваше приглашение на ужин означает, что вы решили приударить за мной?

— Почему бы и нет. Моя любимая женщина бросила меня на время, уехала в Англию на лето. Так что я совершенно свободен, — Сэмпсон посмеивался над собой, чувствуя, как не хватает ему миссис Фримен, как он одинок и считает дни до ее возвращения.

Ресторанчик, где Сэмпсон заказал столик, оказался очень милым и уютным, обслуживание было безупречным, а кухня просто замечательная. Молли расслабилась, радуясь привычному комфорту большого города, от которого была оторвана несколько месяцев.

— Так почему же вы думаете, что Уинслоу не отправится за вами в погоню?

Молли улыбнулась, Сэмпсон представлял себе Уинслоу этаким провинциальным ковбоем, который пытается собрать в загон разбежавшееся стадо коров.

— Потому, что он жаждет избавиться от меня.

— Вы настолько не сошлись характерами.

— Мы просто озверели друг от друга!

— Не могу в это поверить, — Сэмпсон был уверен, что все, как раз наоборот. Шестое чувство подсказывало Левину, что они таки стали любовниками.

— Уинслоу считает, что я — идиотка и совершенно порочное создание. Я же думаю, он эгоистичный, грубый, чокнутый придурок.

Сэмпсон снова отметил страстность, с которой она это говорила. Такая женщина требует к себе внимания и нежности. Лучше ее Уинслоу никого не найдет.

— Как долго вы решили пробыть в Сан-Франциско? — Сэмпсон подумал, что это поможет ему отвлечься на несколько дней, она способна вдохновить любого мужчину.

— Неделю, может, две.

— Если вы возражаете, я бы составил вам компанию на это время. Я полностью к вашим услугам.

— Благодарю вас, Сэмпсон. Вы меня вполне устроите в качестве эскорта, я тоже не люблю ужинать одна. — Молли только-только покинула Саммит, но уже чувствовала, что ей не хватает привычного общения и знакомых лиц. — А в театрах идет что-нибудь интересное?

— Последней шумной премьерой была «Богиня любви».

Три следующих дня Молли посвятила хождению по магазинам и осмотру города, который она, в сущности, не знала.

На углу Юнион-стрит она к своему удивлению приметила Артура Смита, своего сбежавшего менеджера. Она ничего не забыла, и готова была бы ждать еще несколько лет, когда, наконец, сможет вцепиться ему в горло. Молли попросила кэбмена остановиться и последовала за Артуром в клуб «Пасифик Юнион».

— Я уже сказал вам, мадам, сюда нельзя, — здоровенный детина в униформе преградил ей путь. — Это мужской клуб!

Никто не сможет остановить ее. Она убьет этого негодяя, как только догонит. Молли сделала попытку прошмыгнуть в дверь с помощью десяти долларовой банкноты, но вышибала, схватив ее руку, не пропустил.

— Уберите руки, мистер невежа! — сверкну на него глазами Молли.

Тот вспыхнул, но руку не отпустил.

— Вы не можете войти сюда, женщинам это запрещено!

— Немедленно пропустите меня!

— Вы должны уйти, мадам!

— Вы повредите мне руку, болван!

— Вы должны уйти, мадам!

— Только после того, как я попаду внутрь! — повысила интонации, как в театре с плохой акустикой.

Мужчины в клубе услышали ее голос. В числе и Артур Смит. Он сидел за покерным столом, когда услышал столь знакомый ему голос из прошлого. Смит подскочил, как подстреленный, все еще не уверенный, что он не ошибся.

— Мистер Артур Смит! — крикнул тот же голос. — Я хочу, чтобы вышел мистер Артур Смит.

Партнеры за столом неодобрительно поглядывали на него, а он осматривался, нет ли запасного выхода.

— Артур Смит! Выходи, мерзавец! — голос Молли сорвался на крик.

Артур извинился перед партнерами и, взял шляпу и плащ, пошел к выходу. Он отлично знал характер Моллин Кеннеди, она своего добьется, чего бы ей это не стоило. Несколько месяцев о ней не было ничего слышно, и вот она здесь. Это означало, что он в опасности.

— Мистер Смит, пожалуйста, выведите отсюда эту леди, — вышибала не хотел рисковать своей работой. Женщины должны знать свое место.

Молли стояла, упершись в приоткрытую дверь. Она не сдвинется с места, пока не явится Артур Смит.

Мерзкий воришка выглядел испуганным.

— Как я рад тебя снова увидеть, Молли! — он произнес это так, будто во рту было полно каши.

— Заткнись, Артур!

— Не прогуляться ли нам, дорогая?

— Отличная мысль! А то этому болвану придется замывать тут пол от твоей крови!

Вышибала с облегчением захлопнул за ними дверь. Артур взял Молли под руку и повел к пустой скамейке, к счастью, оказавшейся невдалеке. Он сейчас рухнет, если не присядет.

— Я пытался тебя искать, Молли, — после некоторого молчания начал Артур.

— И в долговой тюрьме ты меня искал?

Артур весь сжался, ожидая, что она может сейчас ему глаза выцарапать, а в гневе она могла бы и убить его.

— Я уехал, чтобы найти для тебя ангажемент в другом месте, — сделал он слабую попытку оправдаться. — Я заботился о тебе…

Молли расхохоталась ему в лицо.

— Поэтому ты бросил меня одну в отеле «Палас» На растерзание твоим кредиторам, ты, ублюдок!

— Я верил в твою звезду и в успех «Богини». Нам нужна была новая попытка!

— Поэтому ты и сбежал?

Артур не мог больше вымолвить ни слова. Он чувствовал, будто проглотил кусок мыла.

— Проклятый кретин, тебя видели, как ты сматывался из отеля с вещами! Ты еще к тому же и обокрал меня, стащив все деньги, которые мне таким трудом удалось скопить. С ними у меня, по крайней мере, была бы возможность куда-то уехать и некоторое время продержаться. Когда я спустилась вниз, в холл, меня уже поджидали менеджеры отеля и полисмен.

— О, Боже! — только и выдавил из себя Артур. — Мое сердце…

Он прижал руку к груди.

— Все твои уловки мне давно знакомы! Я все это уже видела. Ты помнишь, как ты заставил меня забрать все деньги с карточного стола, когда партнеры по покеру понесли тебя к доктору? Или уже забыл? — Молли решила, что он опять пытается надуть ее, но лицо Артура стало цвета красного мрамора, а губы посинели.

Он сделал несколько глубоких вздохов, и стал, понемногу приходить в себя.

— Я очень хочу пить.

— Может, прикажешь мне сбегать за водой? Ты, ублюдок, оставил меня с неоплаченными счетами, украл мои деньги! Ты знал, как тяжело они мне достались, и все равно ты их украл!

Артур с трудом встал со скамейки и шатаясь побрел по улице, даже не взглянув на Молли. Она хотела кинуться за ним вдогонку и совершить свою месть. Какие только пытки она ни придумывала для него за эти несколько месяцев. Он ее подставил украл ее деньги, разрушил надежды, заставил влезть в аферу с Роквеллами.

Молли не кинулась за ним. Что сейчас толку мстить этому пустому, бесчестному, разбитому человеку? Она скорее испытывала к нему жалость и презрение.

Шелдон с отвращением посмотрел на стакан с зельем, приготовленный Леонгом. Он не верил, что какой-то отвар из трав может отбить у него тягу к наркотикам. Ничего уже не могло заглушить в нем желания снова взять в рот мундштук своего волшебного кальяна.

Выпив одним глотком содержание стакана, Шелдон взял утреннюю газету и стал просматривать новости. Его ничего не интересовало в эти дни. В разделе светской хроники его привлекла одна информация: известный адвокат последние два вечера провел в компании красивой школьной учительницы, приехавшей издалека, мисс Моллин Кеннеди.

— Леонг! — взревел Шелдон. Испуганный Леонг, возлежавший на шелковой подушке и дремавший, подскочил и прибежал на зов.

— Вы меня звали, мистер Роквелл?

Шелдон протянул ему газету.

— Она здесь! Эта шлюха уже в Сан-Франциско!

Леонг не спеша прочитал заметку — никаких эмоций. Он положил газету на стол перед Шелдоном.

— Вы хотите видеть мисс Кеннеди?

— Нет! — Шелдон с силой грохнул стаканом об стол, остатки зелья выплеснулись на газетные страницы. — Но я хочу знать, почему она здесь?

Он обхватил голову руками, массируя виски, чтобы унять боль.

— Я найду ее.

— Да, найди ее и узнай, где она живет, и долго еще здесь пробудет? Может, она снова решила вернуться на сцену? И разыщи Хэрлена, пусть придет ко мне.

Леонг молча кивнул и вышел из комнаты.

Хэрлен не появлялся уже больше месяца после того, как застукал брата во время наркотической оргии, продолжавшейся уже неделю. Между ними возникла ужасная ссора. Хэрлен страшно ругался, пытаясь привести Шелдона в чувство. Леонг боялся, что брат его босса может убить Шелдона в порыве ярости.

Хэрлен грозился, что всем станет известно о тайной жизни Шелдона, если он не завяжет с наркотиками. Он грозился задушить Леонга, если он еще, хотя бы раз достанет этот дурман. Хэрлен в принципе не был против приема наркотиков в ограниченных дозах, но сейчас состояние Шелдона представляло опасность для них обоих.

— Ты уверен, что он всерьез грозился? — спросил Шелдон, когда немного пришел в себя после загула.

Леонг в своей обычной манере молча кивнул в ответ. Его устраивало отсутствие Хэрлена. Шелдон был напыщенным и требовательным эгоистом, но, по крайней мере, не был таким грубым и жестоким, как его брат.

— Все равно, пусть придет, он помогает мне думать. Теперь мне уже лучше, твое зелье помогло. Я больше не притронусь к кальяну… — Шелдон понимал, что сам этому не верит. А Хэрлена нужно вернуть, их разногласия не должны мешать достижению общей цели. — На Хэрлена я найду управу.

Леонг сомневался в способности Шелдона влиять на брата, особенно в таком состоянии. Ему предстояло терпеть обоих еще какое-то время, пока не сыщется Мэй Линг.

— Вы какая-то сегодня подавленная, моя дорогая. Что с вами?

Они ужинали в загородном доме Сэмпсона Левина. Для разнообразия он решил сменить ресторан на домашнюю кухню.

Молли грустно улыбнулась.

— Я вспомнила постановки, которые мы посмотрели за эти дни. Как бы мне хотелось снова быть на сцене!

Однако Молли думала совсем о другом. Весь день она размышляла, что будет делать дальше. Молли решила, что больше ни за что не вернется в Саммит, даже за вещами. Она попросит Сэмпсона переслать ей их куда-нибудь, где остановится. Ее подсчеты были нерадостными — денег осталось почти столько же, сколько было, когда она уезжала из Сан-Франциско в первый раз.

— Я слышал лестные отзывы о постановке, которую вы подготовили в Саммите, — подыграл ей Сэмпсон.

Она с благодарностью улыбнулась в ответ, Сэмпсона согревало ее присутствие. Она была такая очаровательная и такая несчастная. Он был старше ее и мудрее, и ему так хотелось утешить ее.

— Вы правы, Сэмпсон, моего таланта, как раз хватило на Саммит, но я не гожусь для Сан-Франциско или другого такого же города.

— Вы слишком самокритичны.

— Просто я пытаюсь быть честной.

— Я думал, что вы хотели бы восстановить постановку «Богини любви» и поехать на гастроли по всему восточному побережью.

— Нет, это была катастрофа… и я не знаю, что делать.

— В самом деле?

— Уинслоу предложил мне контракт еще на год.

— Я предвидел, что рано или поздно он примет такое решение, — Сэмпсон был очень доволен, что не ошибся в своих расчетах.

— Он сказал мне, что все члены школьного совета проголосовали за такое решение. Кроме того, он уверен, что им не удастся найти мне замену.

— Уинслоу просто очарователен в своей наивности!

— Но я ему сказала, что больше не нуждаюсь в этой работе. — Она с любопытством ожидала реакции Сэмпсона, подозревая, что он опять что-то задумал.

— Жизнь полна надежд, когда вы молоды и влюблены.

Хильда налаживала швейную машину, которая стала барахлить. Она должна была к воскресенью закончить праздничный костюмчик для Матти. Тилли Франклин пригласила его и других друзей на вечеринку к себе домой.

Стук в дверь отвлек ее от работы. Она, довольная, улыбнулась — от заказчиков не было отбоя.

— Открыто!

— Добрый день, прекрасная леди! — Весь дверной проем загородила дородная фигура Пэтси Мэрфи.

— Пэтси, что ты здесь делаешь?

— Я принес тебе подарок ко дню рождения.

— День рождения у меня, насколько я знаю, только на следующей неделе.

— Я знаю, мне Анна сказала, но я хочу отдать тебе его сегодня, — он достал из кармана красную коробочку с нарисованными сверху гвоздиками.

— Что это?

— А ты открой.

Хильда смотрела на него с благодарностью и восхищением. Уже давно мужчины не дарили ей подарков, даже каких-нибудь пустяков.

— Леденцы? — она положила карамельку и зажмурилась от удовольствия. — Сто лет никто не дарил мне сладостей!

Она снова открыла симпатичную коробочку, развернула цветную фольгу и вдохнула ароматный запах.

— Как замечательно, Пэтси! Хочешь попробовать?

Он широко улыбнулся.

— Я лучше попробую вот эту конфетку! — он нагнулся и поцеловал ее в губы.

Хильда ойкнула от неожиданности и отпрянула, но Пэтси обнял ее за шею и прижал к себе, снова поцеловав. Поцелуй был долгим и чувственным. Чуть отпустив ее, он посмотрел Хильде в глаза.

— Хочешь, еще попробуем?

— Я… я… не знаю…

— Но тебе ведь не было противно?

— Нет.

— Тогда давай еще.

— Да! — Хильда вскочила со стула и обняла его. Она не считала, что какой-нибудь мужчина может увлечься ею, но поцелуй Пэтси был таким сильным искушением. Она почувствовала, как кровь убыстрила свое движение, она трепетала всем телом и готова была целоваться целый день.

У Пэтси ничего дурного в мыслях не было, когда он заказал Джорджу Франклину привести для него красивую коробку конфет для Хильды. Но после четвертого поцелуя понял, что он разбудил в этой молоденькой белокурой вдове зверя. У Хильды не было большого опыта в амурных делах, но годами скрываемая страстность прорвалась теперь наружу, компенсируя неумелость.

А Пэтси наслаждался ролью учителя и готов был продолжать уроки любви.

Они были так увлечены взаимными ласками, что не услышали, как открылась дверь, и в комнату вошел Джед Кэнтрел.

— Чем вы тут, черт возьми, вдвоем занимаетесь?

— Целуемся, — весело ответила Хильда, с сожалением выпуская из своих объятий Пэтси.

— То-то я смотрю…

— Убирайся, Кэнтрел, — оборвал его Пэтси, который и не собирался отпускать Хильду. — Пойди, взорви что-нибудь!

— Это отвратительно!

— Почему же, Кэнтрел? — Пэтси явно издевался над Джедом. Он знал, что Джед не теряет времени зря и уже проложил дорожку к одной вдове фермера. К тому же этот дуралей не обращал внимания на Хильду, разве что влюбился, когда приводил к ней своих малышей. — Или ты сердишься, что не тебя она обнимает?

Джед, не говоря ни слова, выскочил за дверь.

— Да он просто вне себя. Что с ним?

Пэтси положил ее руки себе на плечи.

— Он просто ревнует.

— О, нет…

— Да, да. Он по уши в тебя влюблен, дорогая. Думаю, он теперь будет охотиться за мной, — Пэтси снова поцеловал Хильду. — Поэтому лучше я догоню его и успокою.

Леонг прекрасно исполнил данное ему поручение. К вечеру он сообщил, в каком отеле остановилась Молли Кеннеди. В Сан-Франциско она уже пять дней и в гостинице сказала, что останется до конца недели, возможно, что и дольше. Плата за номер была внесена вперед. Эта информация обошлась Леонгу в два доллара, отданных гостиничному клерку. Шелдон тут же возместил ему убытки.

Шелдон с Хэрленом явились в гостиницу поутру, как раз в тот момент, когда Молли собиралась пойти завтракать.

— Тени с того света! — констатировала Молли. Даже Артура Смита она встретила бы сейчас с большим удовольствием. По крайней мере, тот хотя бы стучался в дверь перед тем, как войти.

— Что? — Хэрлен и не собирался перед ней расшаркиваться.

— Ничего! Что вы здесь рыщете в такую рань?

— Это мы хотели бы знать, что вы тут делаете, мисс Кеннеди? — жестко спросил Шелдон. — Почему вы вернулись в Сан-Франциско? И почему не сообщили нам об этом?

Молли ничего не ответила. Она вышла из комнаты и направилась в маленькое кафе напротив гостиницы, заставив братьев следовать за ней. Она уселась за столик и сделала заказ. Рассчитывать на благотворительность не приходилось, а она была голодна и не собиралась отказывать себе в завтраке в связи с их неожиданным появлением.

— Я здесь потому, что мне наскучило в Саммите, — наконец, ответила Молли.

— Я говорил тебе, — Хэрлен обернулся к Шелдону. — Я знал, что ей недостаточно дали по морде в горах! Эта падла жить не может без тумаков!

Шелдон не обращал внимания на своего братца.

— Почему вы не спросили у нас разрешения вернуться?

— А почему я должна была у вас об этом спрашивать? Кажется, этот городок пока вам еще не принадлежит.

— Мы вас наняли!

Молли равнодушно пожала плечами. Официант принес ей кофе со сладкими булочками. Она не без удовольствия умяла сдобу, облизав с изящных пальцев прилипшую на них глазурь.

— Я думаю, нам надо кое-что выяснить.

— Что? — спросили Роквеллы в один голос.

— Вы оба мне крайне не симпатичны. И я не собираюсь работать на вас. Мне не нравится лазить по горам и следить за грязными уставшими лесорубами или за вашим грубияном-кузеном. Больше вы от меня ничего не дождетесь, я умываю руки.

Они обалдело глазели на нее.

— И я не собираюсь возвращаться в Саммит, чтоб вы знали. Там можно с ума сойти от скуки: ни ресторанов, ни театров, ни магазинов. И люди там… — она помолчала, подыскивая верное слово, определяющее этих замечательных людей, которых успела так полюбить, — мучаются вдали от цивилизации. А Уинслоу Форчун — самый занудный из всех, кого я когда-либо встречала…

— Он выгнал вас с работы?

— Нет, как раз наоборот. Школьный совет единогласно проголосовал за продление со мной контракта, но я отклонила их предложение. Я уезжаю… в Денвер, — Молли запнулась, — к… своим родственникам.

— Объясните, почему вы разъезжаете по городу вместе с Сэмпсоном Левиным? И не пытайтесь лгать, даже газеты об этом пишут.

— Я заходила к нему и сказала, чтобы он дал новое объявление.

— А вы не могли известить его об этом запиской?

— Мне понадобился сопровождающий, чтобы, пройтись по магазинам и обновить мой гардероб перед тем, как я покину Калифорнию. Мне нужны новые шляпки, не такие, как носят жены фермеров в горах, в которые вы меня обрядили. Кроме того, я предпочитаю ужинать в хороших ресторанах и культурно проводить время, а не слушать вой диких зверей в лесу. Сэмпсон все это мне и предложил. Учительствовать в сельской школе довольно тяжелая работа, и я нуждаюсь в отдыхе и развлечениях.

— Завтра же вы сядете в поезд и отправитесь обратно в Саммит. Можете ехать в Денвер, или куда угодно, только после того, как закончится год, оговоренный в нашем соглашении, и ни днем раньше.

— Я уже сказала, что устала от всего этого!

— Мы заплатили ваши долги.

— С меня хватит!

— Отправляйтесь обратно в Саммит, мисс Кеннеди, и выполняйте работу, за которую вам заплавали, или рады не будете, что на свет родились.

Леонг поджидал адвоката в комнате секретаря, он должен был вскоре приехать после обеда. Он выглядел необычно взволнованным.

— Что случилось? — Сэмпсон сразу понял, что китаец принес плохие вести, иначе он бы не явился сам в его контору средь бела дня.

— Они послали меня в чайную найти кого-нибудь, чтобы ее убить!

Сэмпсон задумался. Это похоже на Роквеллов — он ожидал чего-нибудь подобного.

— Ты выполнил поручение? Нашел кого-нибудь?

— Нет, я решил сначала прийти к вам.

— Погуляй часок, а потом возвращайся к Шелдону и скажи, что все исполнил.

— Вы хотите, чтобы я нанял убийцу?

— Нет, просто скажи им, что все устроил. Можешь назвать чье-нибудь имя, хотя Шелдона вряд ли будут интересовать детали, я его знаю. Просто пока притворись, а я тем временем увезу мисс Кеннеди из города. Все понял?

— Да… Что-нибудь вам удалось выяснить о Линг? — Леонг не мог уйти, не узнав самое важное для него.

— Не беспокойся, все идет своим чередом. Мои друзья увезут ее и спрячут.

Несколько месяцев назад Леонг пришел к Сэмпсону Левину с просьбой помочь ему найти и спасти девушку, проданную в рабство. Сэмпсон даже не знал, родственница ли она Леонгу или любовница. Важно было другое — парень готов был на все, чтобы спасти девушку. Благодаря своим связям, он выяснил, что существует преступный синдикат, поставлявший молодых китаянок в публичные дома.

— Ты будешь готов бросить все, как только оповещу тебя, и сразу уехать?

— Да.

— Это будет очень скоро. Как только мы вырвем ее из их лап, вы оба моментально должны будете скрыться. Предупреждаю тебя, вы оба окажетесь в смертельной опасности. Если вас схватят, вам конец.

— Я знаю. Я готов ко всему, — он собрался уходить.

— Леонг! — остановил его Сэмпсон. — Мы можем больше не увидеться. Спасибо тебе за то, что ты сделал для меня и моего друга. Ты нанес большой вред Роквеллам.

Леонг молча кивнул и вышел из кабинета.

Форчун стоял на крыльце своего домика, и глядел в ту сторону, где жила Молли. Казалось, что он начинает различать свет лампы за занавесками, но это было, увы, не так. Он потерял ее. Несмотря на все его отношение к ней, на все сомнения, он просто идиот, что упустил ее.

Уинслоу сошел с крыльца и побрел, как лунатик, к лесу, не разбирая дороги. Ночь была теплой и тихой, ночь для любви, но он был так одинок.

Сначала Уинслоу был зол на нее — уехала, даже не сказав «прощай». Он закрывал глаза и видел перед собой ее лицо и продолжал твердить себе «слава Богу, она уехала», хотя в душе все еще надеялся, что Молли вернется.

«По крайней мере, одной проблемой стало меньше», — обманывал себя Уинслоу.

Жизнь в Саммите шла своим чередом, а вот аварии стали чаще, почти каждый день что-нибудь да случалось. Теперь хоть за Молли не надо было опасаться. В Сан-Франциско с ней ничего не случится, там она вне опасности, и если что, Сэмпсон присмотрит за ней.

Бакли Брукс крался за ним, полагая, что на этот раз ему удастся исполнить задуманное. Все складывалось лучше, чем он ожидал, ночь, темнота, никого вокруг. Если все сложится, как следует, то завтра он сядет в утренний поезд до Сан-Франциско и поедет за обещанной наградой.

Уинслоу остановился, Брукс тоже встал за кустарником, вынул револьвер и стал ждать. Как только Уинслоу снова появился на тропинке, возвращаясь к дому, Бакли нажал на спусковой крючок.

Бакли увидел, как Уинслоу упал. Раздался его предсмертный хрип. Бакли бросился бежать со всех ног, на звук выстрела могли сбежаться соседи. Он хотел сразу же покинуть Саммит, но решил подождать до утра, чтобы не вызывать особых подозрений и порадоваться, когда весь Саммит будет обсуждать, кто же убил Уинслоу Форчуна? А ведь это он, Бакли Брукс, покончил с этим богатеем и выскочкой!

Бакли хотелось развеяться. Выпить было нечего, значит, нужна женщина. Можно было пойти к Белле, но она наверняка занята. Бакли собирался нанести визит той самой вдове фермера, к которой стал захаживать Джед Кэнтрел. Бакли был уверен, что ему-то ни одна женщина не откажет — от ворот поворот.

— Что вы здесь делаете так рано? — Молли столкнулась с Сэмпсоном в холле гостиницы.

— Я надеялся поймать вас, пока вы не ушли в город, — Сэмпсон ждал ее уже около часу, беспокоясь, не случилось ли уж чего с ней.

— Я хотела сегодня пойти в картинную галерею и исторический музей. Еще столько интересных мест я не видела в Сан-Франциско. — Молли не хотелось признаваться, что она бесцельно шаталась по городу, стараясь не думать о своем будущем. — Я видела, как в парке катаются на велосипедах. Была даже одна женщина, которая решилась на это. Как вы думаете, я смогу научиться? Мне бы очень хотелось попробовать.

— Давайте вернемся в ваш номер — мне надо с вами поговорить, — его встревоженный голос удивил ее. — Это очень важно, Молли.

Когда они вошли в номер, Сэмпсон рассказал ей, что сообщил ему Леонг.

— Просто не могу поверить! Они хотят меня убить?

— Шелдон приказал своему слуге найти убийцу вчера. Быстро собирайте ваши вещи. Я помогу вам уехать из города.

— Я не вернусь в Саммит, я больше там не выдержу. Уинслоу ненавидит меня. Я не смогу быть с ним рядом…

— Умоляю вас, не теряйте времени, собирайтесь быстрее! Вы останетесь на ночь в моем доме. Миссис Макдаф присмотрит за вами. Доверьтесь мне, а потом мы что-нибудь придумаем.

Сэмпсон помог Молли снести ее багаж в холл и послал рассыльного за кэбом. Пока они ждали его возвращения, к ним подошел хозяин отеля.

— Мистер Левин, для вас записка из конторы.

— Благодарю вас!

— В чем дело, Сэмпсон? — спросила Молли, увидев, как побледнел Левин.

— Дженкинс сообщает, что мне пришла телеграмма от Билли Макдональда. Прошлой ночью стреляли в Уинслоу Форчуна…

— О-о-о, нет! — она зажала рот рукой, сдерживая рыдания. — Посадите меня на поезд, я возвращаюсь в Саммит.

Глава 16

— Что вы здесь делаете? — завопил Уинслоу находясь в инвалидной коляске.

Он находился в комнате Анны, когда появилась Молли. Он-то надеялся, что навсегда избавился от этого наваждения.

Рука Уинслоу была забинтована и висела на перевязи, ноги были укутаны пледом, а на лице была содрана кожа.

Молли и не рассчитывала, что он будет особенно рад ее видеть, но известие о том, что он ранен, заставило ее сказать себе, что жить без него она не может. Как в плохой мелодраме, появилась героиня, ожидая увидеть своего возлюбленного, истекающего кровью, даже умирающего… В поезде она воображала, как будет ухаживать за ним, залечивать раны и кормить из ложечки. Тогда он поймет, что она значит в его жизни.

Вместо этого она увидела подстреленного кабана, вопившего, чтобы она убиралась. И без доктора было видно, что рана не смертельная. Почему же она была так взволнована?

Вынужденное сидение в коляске, отрывавшее от дел, бесило Уинслоу — он был раздражен и капризен, более чем обычно.

— Спасибо за теплый прием, Уинслоу! Я кинулась сюда, как сумасшедшая, узнав от Сэмпсона, что в вас стреляли… что вы убиты…

— Что?! — Уинслоу обнял бы ее сейчас и расцеловал, но представил себе, как глупо это будет выглядеть в его нынешнем положении.

Молли сунула ему в руки конверт.

— Это от Сэмпсона Левина.

Оставив Уинслоу одного, Молли прошла на кухню и крепко обняла Анну.

— Я так скучала по тебе!

— А я подумала, что ты уехала насовсем! Без тебя тут стало так одиноко.

— Как он?

— Скверно.

— Могу себе представить, расскажи, что случилось?

— Поздно ночью он вышел пройтись и кто-то в него стрелял. Только по чистой случайности его не убили.

— Рана тяжелая?

— Пуля прошла через руку навылет, а когда он падал, то разбил себе лицо и вывихнул ногу. Уинслоу не видел, кто стрелял.

— Прекратите болтовню! Как будто бы меня здесь нет! — Уинслоу подкатил к порогу кухни.

Анна погрозила ему пальцем.

— Теперь, слава Богу, Молли приехала, и у тебя будет на кого орать!

— Прости, Анна, мне надо пойти переодеться.

— Молли, — шепнула ей Анна, — он счастлив, что ты приехала.

— Я бы этого не сказала. Думаю, мне понадобится много сил, чтобы это понять.

Сэмпсон сообщал Уинслоу о новых проделках Роквеллов. Теперь Форчун не сомневался, что они используют любые методы, чтобы убрать его с дороги.

— Вы просто счастливый человек! Это же большая удача — отдыхать в кресле, когда другим людям приходится вкалывать, — в комнате Уинслоу, появился Пэтси Мэрфи.

— Предлагаю тебе присоединиться к моему отдыху, только принеси печенье из кухни. Тут можно сдохнуть от всех этих запахов.

Пэтси принес с кухни поднос с тарелкой шоколадного печенья и чашечками кофе.

— Ты говорил мне, что работал в Денвере и называл имя хозяина.

— Да, у Симса Блейда.

— Теперь я вспомнил, откуда я знаю это имя. Блейд — отец Молли?

— Да, — Пэтси уселся на стул рядом с коляской.

— Странное совпадение! И вы оба оказались в забытом Богом Саммите в одно и то же время, — Уинслоу проигнорировал смешок Пэтси.

— Так зачем ты здесь?

— Может, просто случай? Или божеское провидение? Я, правда и сам не верю в такие совпадения. Симс Блейд научил меня их создавать.

— Это он послал тебя? — Уинслоу попытался найти положение, в котором рана и ушиб не так бы болели.

— Признаюсь, это так. Он хотел, чтобы я защитил девочку.

— Откуда он узнал, где находится эта «девочка»?

— Все очень просто, она сама написала ему, и крыла его папашу такими отборными словечками…

— Когда Молли написала отцу? Мне она сказала, что никогда не войдет с ним в контакт, потому, что он ее бросил.

— Сразу после того, как на нее напали. Она обвиняла отца в этом нападении. Вот он и послал меня выяснить, кто ей угрожает, и защитить, — Пэтси подумал с минуту, потом сказал: — Симс Блейд — гордый человек и гордится тем, что сам вытащил себя из нищеты, много работал и благодаря этому сколотил большое состояние.

— Да, этим можно гордиться.

— Да, но бывает, что богатство порождает излишнее самомнение, — и Блейд не святой. Он обманывал свою жену, хотя очень любил Мэгги. — Пэтси потянулся и взял одно печенье, пока Уинслоу их все не съел. — Я не знал ее, но он рассказывал о жене, как о святой.

— Что же, он обманывал святую? — спросил Уинслоу не без издевки.

— Не все так просто. У нее было больное сердце, последние пять лет жизни она была прикована к постели. Доктора запретили им исполнять супружеские обязанности, опасаясь беременности в ее состоянии. А он — ненасытный мужик, даже до сих пор. Молли всего на год старше Селестины, младшей дочери Симса.

— Я могу понять, что он испытывал неудовлетворенный сексуальный голод, но как он мог бросить своего ребенка? Она ведь так страдает…

— Симс любил свою жену. Известие об измене убило бы ее.

— Но он даже не интересовался судьбой своего ребенка от другой женщины! — настаивал Уинслоу.

— Он дал деньги на ее воспитание. И как только получил от нее весточку, сразу же послал меня, ее защитить… Кстати, вы видели афишу с ее изображением?

— Неужели она послала отцу афишу «Богини любви»?

Пэтси кивнул.

— Послала вместе с письмом. Ей хотелось шокировать его. Может, он и старый развратник, но предпочитает думать, что его дочери невинны, как первый снег.

Уинслоу ухмыльнулся: «Она знает, как кого уколоть».

— Она догадалась, что Симс Блейд прислал тебя?

Пэтси отрицательно покачал головой.

— Я собирался позже сказать ей об этом. Она чудесная девочка! И совсем не театральная фифа, как я ожидал.

— По афише нельзя судить о человеке, — Пэтси задумчиво посмотрел на Уинслоу.

— Особенно о женщине. Нужно узнать ее поближе, так ведь?

Уинслоу густо покраснел, как мальчишка.

— Я имел в виду характер…

— Конечно, я так и понял…

Уинслоу заподозрил, что Пэтси что-то знает об их отношениях, и решил сменить тему разговора.

— Сколько времени ты еще здесь пробудешь?

— Сначала я думал месяц-два, пока не поймаем этого негодяя, избившего Молли.

— Я не раз находил под ее окнами чьи-то следы. Не твои?

— Вы думаете, что я настолько глуп, чтобы это сделать?

— А вот я был слишком неосторожен, — Уинслоу показал на свою руку. — Итак, ты собираешься уезжать? Я спрашиваю об этом потому, что появилась новая проблема — Молли угрожает опасность, — мои кузены наняли убийцу, чтобы уничтожить ее.

— Я остаюсь здесь. И вам я могу понадобиться, у меня крепкие кулаки.

— Хорошо, — Уинслоу знал, что в Саммите не так много людей, на которых он мог бы положиться.

— Против вас замышляют нечестную игру.

— Кстати, об играх! Насколько серьезны твои намерения относительно Хильды? Джед ходит сам не свой.

— Она чудесная женщина. Может, и не такое чудо, как Молли, но настоящее сокровище. Мужчина не должен скрывать от женщины, насколько он ее ценит. Хильда не игрушка, и я проучил Джеда.

— А чему ты учишь Хильду?

Пэтси потрепал рукой свой подбородок.

— Не терять надежды.

Неожиданно с заднего двора послышался странный свист и раздались три взрыва.

— Что там такое? Новое покушение? — Уинслоу попробовал подняться с коляски.

— Сидите спокойно! Я пойду и все выясню. Скоро вы все узнаете.

Уинслоу удивился, каким проворным и быстрым оказался этот великан.

Через несколько минут появилась взволнованная Анна, трясущейся рукой она теребила воротничок платья.

— Уинслоу, случилось несчастье. На дороге, ведущей в лагерь лесорубов, подорвалась телега с людьми… там Билл… и Эдди…

С улицы слышались крики и плач. Уинслоу вскочил с коляски на ноги.

— Я должен быть там! — он снова завалился в коляску, застонав от боли.

— Ты не сможешь ни идти, ни ехать верхом.

— Кто-нибудь мне поможет, — он снова встал, с помощью Анны доскакал на одной ноге до крыльца. Пэтси усадил его на телегу, за которой бежали Молли и Хильда.

На дороге были разбросаны стволы деревьев, пострадавших от взрыва, и остатки телеги. Трое мулов были ранены, а один, умирая, бездыханно лежал на земле. Билла Макдональда со сломанной ногой уже оттащили на обочину. Здесь же сидел в шоке Эдди Ходжес, судя по всему, серьезно не пострадавший.

— Что случилось? — крикнул с телеги Уинслоу.

— Что-то взорвалось на дороге, на телеге сорвало цепь, и бревна покатились ко всем чертям! — ответил Билл и, обернувшись к старшему Ходжесу, сказал: — У тебя вырос отличный парень. Озверевшие мулы могли меня просто растоптать, а он помог мне выбраться и успокоил животных.

— А что взорвалось?

— Видимо, тротиловые шашки. Я думал, что попал в ад.

Ходжес, не сказав никому ни слова, уверенный, что с Эдди все будет в порядке, пошел в сторону лагеря лесорубов.

— Я отвезу Билла в Плейсвилл, — предложил Анне Джордж Франклин. — Можешь поехать с нами, а то ведь ты всю ночь спать не будешь, я тебя знаю.

Хильда и Молли убедили ее, что смогут одни приготовить еду, и, забрав близнецов, отправились к дому Макдональдов.

Уинслоу остался проследить, как будут расчищать дорогу для движения остальных подвод, груженных заготовленным для сплава лесом. Он велел задержать на час транспортировку леса, пока тщательно не проверят всю дорогу.

Один из рабочих рассказал Уинслоу, что видел, как Ходжес вскочил на чью-то лошадь и с диким криком помчался во весь опор в лагерь.

— Хотите, чтобы я пошел посмотреть, что там делается? — спросил Пэтси.

— Кажется, я догадываюсь о причинах его странного поведения. Садись на козлы и гони, что есть сил, в лагерь.

Они домчались до лагеря, застав сцену жестокой драки, вернее — избиения.

— Я убью тебя, падла! — кричал Ходжес, избивая ногами валявшегося на земле Бакли Брукса. Тот был весь в крови и уже не мог сопротивляться, а только охал, перекатываясь в грязи от каждого нового удара, стараясь закрыть пах и лицо.

— Ты можешь их разнять? — спросил Уинслоу Пэтси.

— Вы думаете, стоит? Если это Брукс устроил взрыв, его все равно изувечат раньше, чем мы передадим его шерифу.

Уинслоу смотрел на Бакли без сожаления. Никогда ему уже не красоваться перед женщинами, если он вообще еще живой.

— Все-таки лучше остановить Ходжеса, а то его привлекут за убийство. Я не хочу быть безучастным свидетелем.

Пэтси схватил ведро с водой и выплеснул его в лицо Ходжесу, только тогда он остановился и отошел от уже бездыханного Бакли.

— Его стоит тут же вздернуть! — вмешался один из рабочих.

— Я уже принес веревку, — поддержал его другой.

— Нет, вы его не повесите! — угрожающе сказал Пэтси Мэрфи. — Хватит насилия, хватит крови, заприте его! — За этой сценой молча, наблюдал прятавшийся за спинами рабочих Марк Дэнбери.

— Оставь его в покое, Ходжес! — крикнул Уинслоу. — С него хватит, пусть теперь им займется шериф.

— Он чуть не убил моего сына!

— Я знаю, но с Эдди теперь все в порядке. Пойди, забери его и дай поужинать.

— Ладно, — Ходжес собрался уехать в Саммит, но Уинслоу жестом попросил его подъехать ближе к телеге, на которой он сидел.

— Скажи мне только одно — это Брукс виновен во всех авариях и происшествиях?

— Да, и стрелял в тебя он.

Уинслоу не стал спрашивать, откуда это известно Ходжесу. Он порылся в кармане и вытащил монету.

— Вот, возьми пять долларов и купи Эдди какой-нибудь подарок. А лучше свози его в Плейсвилл и покатай на карусели. Ты свободен до конца недели, но смотри, не промотай деньги в пивной.

— Я больше не пью, — насупился Ходжес. — Спасибо, Уинслоу. Мы поедем проведать Лору.

— Я очень рад, что Эдди не пострадал.

Рабочие подняли Брукса, вид у него был жалкий.

— Брукс, ты меня слышишь?

В ответ раздался нечленораздельный крик. Все его лицо было сплошным кровяным месивом, он сплюнул несколько выбитых зубов.

— Заприте его на ночь в сарае, а утром его отвезут в Плейсвилл и передадут шерифу. Не дай Бог, Бакли, тебе снова появиться в Саммите! — Уинслоу заметил в толпе Дэнбери. — Марк, проследи, чтобы он не удрал. Если он попытается это сделать, стреляйте!

Дэнбери навесил на сарай замок, и только тогда рабочие стали расходиться.

Спустя несколько дней Джордж Франклин привез из Плейсвилла ящик для мисс Молли Кеннеди с запиской от Сэмпсона Левина.

«Молли, вы хотели научиться ездить. В добрый путь! Если они вам не пригодятся, отдайте детям. Сэмпсон».

В ящике были велосипеды.

— Не говорите никому, пожалуйста, что находится в этом ящике, — попросила Молли Джорджа Франклина.

— В Саммите нельзя удержать что-либо в секрете.

— Подождем немного, хотя бы до пятницы. А тогда мы для всех устроим развлечение. Спрячьте пока этот ящик.

Молли взялась присмотреть за детьми, а Хильда три дня и три ночи шила. Это были настоящие дамские костюмы для верховой езды и черные шапочки с козырьком. Когда она сама обрядилась в этот необычный наряд, зрелище было сногсшибательное. Молли скакала вокруг нее в полном восторге. Костюмы оказались еще симпатичнее, чем были изображены в ее модных журналах.

— Я бы носила такой костюм все время, — сказала Молли, натягивая белые панталоны со штрипками и голубой с блестками приталенный пиджачок.

— Боюсь, что мы будем выглядеть неприлично. Разве женщина может появиться на людях без юбки?! — засомневалась Хильда.

Вечером они пробрались незамеченными на задний двор Франклинов и сделали первые попытки удержаться на велосипедах. У них это отлично получалось, и обе с трудом сдерживали крики восторга.

На следующий день они снова пришли к лавке и вытащили свои велосипеды. Миссис Франклин была в шоке.

— Куда это вы собрались в таком виде?

— На прогулку, — смеясь, сказала Хильда.

— На велосипедах мы объедем весь поселок, — добавила Молли.

Когда они проезжали мимо ворот Альберта Стоунлея, у того выпала изо рта сигара и он еще долго смотрел им вслед, ошарашено вращая главами.

— Ма-а-а! — с криком выбежали из дома двойняшки Макдональды. — Иди сюда скорее!

— О-о-о! Нет! Я не верю своим глазам! — Анна высунулась из окна кухни. — Вы же разобьетесь! Хильда, что ты делаешь? Молли!..

Молли осторожно, оторвав одну руку от руля, помахала Анне. Хильда осмеливалась только криками поприветствовать подругу.

«Он задушит ее, когда узнает, что она вытворяет, — подумала Анна, возвращаясь к плите. Ведь Уинслоу только первый день, как вышел на работу. Лучше-ка я испеку шоколадный торт, это его немного смягчит».

Ближе к лагерю дорога стала хуже, и Молли с Хильдой с трудом удерживали рули.

— Смотрите, что они делают!

— Во-о-о дают! — рабочие побросали работу и сбежались посмотреть на двух велосипедисток. Их провожали с криками и свистом.

Доехав до конца лагеря, они остановились.

— Что будем делать дальше? — спросила Хильда.

— Поедем обратно той же дорогой, — ответила Молли.

— Ты с ума сошла! Они ведь так на нас смотрели! Я чувствую, как будто меня перед всеми раздели.

— Чепуха!

— У нас будут неприятности, Молли.

— Наплевать! — она уже предчувствовала, как воспримет Уинслоу ее выходку.

Набравшись храбрости, они отправились в обратный путь. И снова их встречали криками восторга, свистом и аплодисментами. Громче всех веселился Пэтси, чему особенно порадовалась Хильда, а Молли старалась не смотреть по сторонам, чтобы не встретить взгляд Уинслоу.

Они слезли с велосипедов только у дома Анны, и близнецы тут же оседлали чудесные машины, пытаясь повторить подвиг двух отважных женщин. К ним прибежали возбужденные Матти и Тимми с Сарой на руках.

— Пошли, попьем лимонаду! — предложила Хильда. У обеих пересохло горло от такой езды.

Молли отдыхала на полянке за своим домом, расстелив одеяло прямо на земле, когда подъехал Уинслоу. Повязку с руки он уже снял, но рана все еще побаливала, и без чужой помощи он пока еще не мог слезть с лошади.

— Какого черта? Что такое вы еще выдумали? Хотите меня с ума свести? — крикнул Уинслоу с лошади.

Молли равнодушно посмотрела на него.

— Я не думала, что вас может свести с ума вид велосипеда.

— А как называется то, что было на вас?

— Костюм для верховой езды, — она встала и покрутилась перед ним. — Вам нравится?

Уинслоу был ужасно зол, но не мог убедить себя, что ему не нравится.

— Да, — он пытался сдержать невольную улыбку.

— Что? Я не расслышала.

— Да, да, мне нравится.

Его ответ удивил ее. Молли хотела доказать ему, что это в порядке вещей, но он сразу сдался. Она гордилась собой, что не побоялась устроить такой заезд на глазах у всего Саммита, и мужчины оценили их смелость.

— Вам идет все, что вы носите. Вы очаровательная женщина и вас полюбили в Саммите.

— Вы случайно не тронулись умом после покушения?

— Просто я хорошенько обдумал то, что сказал мне Пэтси.

— Что?!

Уинслоу с трудом спустился с лошади, впервые без чужой помощи.

— Он сказал, что мужчина должен ценить женщину и уважать ее чувства.

Молли смотрела на него с подозрением.

— Мой отец, Молли, был черствым человеком, он осуждал всех и вся и подозревал, что все грешны. Я никогда не слышал, чтобы он просто поблагодарил за что-нибудь мою мать или сказал ей ласковое слово. Он только отдавал приказы, а она их выполняла без возражений. Сразу после его смерти она снова вышла замуж. Она и не пыталась скрывать, что рада его смерти. Со вторым мужем она жила более счастливо. Боюсь, что я перенял многие привычки своего отца, — Уинслоу дотронулся до плеча Молли и провел пальцами по ее руке. — Я никогда не говорил вам, что вы безумно красивы, я восхищаюсь вами.

— Нет, не говорили, и я не хотела возвращаться сюда.

— Я тоже не хотел этого, — он схватил ее за руку, когда она попыталась отстраниться от него. — Вы здесь в опасности, Молли. И сейчас больше, чем раньше.

— Но ведь Бакли здесь уже нет.

— Роквеллы найдут другого, чтобы уничтожить вас.

— Так вы все знаете?

— Сэмпсон сообщил мне, что они наняли убийцу, — Уинслоу погладил ее руку, потянув к себе.

— Вы хотите меня поцеловать прямо здесь, Уинслоу?

— Признаюсь, не могу удержаться…

— Не хотите, чтобы я вам сначала рассказала про Роквеллов?

— Я все о них знаю. Я видел вас в гостинице в Плейсвилле, когда они были там тоже. Они бы не отправились в такую даль без особой надобности. Грязную работу они оставляют для своих наймитов.

— Я была одной из них.

— Какое же задание они вам дали?

— Я не сделала того, что они от меня ожидали.

Уинслоу поцеловал ее в шею.

— Что же их так взбесило?

— Мой отказ переспать с вами, чтобы выведать секреты.

Он прижался лицом к ее волосам и рассмеялся.

— Теперь все это не имеет значения… Я люблю вас.

Молли внимательно ему посмотрела в глаза.

— Это правда?

Уинслоу повалил ее на землю и поцеловал, ощущая ее вкус и запах.

— Конечно, это правда! С того момента, когда я впервые увидел вас… тебя. И ты любишь меня.

— Я? Откуда ты знаешь?..

— Потому, что ты целуешься со мной… на главах у Анны, Билла и половины твоего класса, которые сейчас смотрят на нас изо всех окон.

— О-о-о, нет! — Молли попыталась вырваться, но Уинслоу навалился на нее всем телом, обняв за шею и талию.

Она уже больше не сопротивлялась, и он снова крепко поцеловал ее. Уинслоу проклинал себя, что столько месяцев он мучил себя и ее, лишая их обоих счастья быть рядом, радоваться друг другу и любить.

— Я должен молить тебя о прощении за мое скверное к тебе отношение все это время. Позволь мне исправиться — я приглашаю тебя в воскресенье на пикник.

Молли уже не могла собраться с мыслями, она расслабилась от его поцелуев.

— Да… А что мы будем делать до воскресенья?

— А ты не догадываешься? — Уинслоу снова и снова целовал ее в губы, глаза, лоб, брови…

Луч света пробрался из-за тяжелых занавесей и разбудил Молли. Казалось, никогда еще она не просыпалась такой умиротворенной.

— Я думал, мы еще понежимся в кровати, любовь моя.

— Нет, посмотри, какой чудесный день, — Молли выскользнула из кровати и распахнула окно. — Если я останусь, то мы целый день будем заниматься любовью здесь, а я хочу увести тебя куда-нибудь, и там…

Уинслоу тоже встал и прижался к ее спине, целуя в шею, за ухом, в волосы, и не мог оторваться.

— Не возбуждай меня!

— Тебе неприятно?

— Нет ничего более приятного, дурачок! — она обернулась и поцеловала его в губы. — Но ты ведь приглашал меня на пикник?

— Да, и я прокачу тебя на лодке.

— По этой сумасшедшей реке? Ты хочешь утопить меня?

— Я знаю одну красивую тихую заводь, там можно спокойно покататься на лодке.

— Хорошо. Теперь я буду послушной девочкой. Поедем туда, куда ты хочешь. Я так люблю тебя, что не стану спорить…

Место, куда привел ее Уинслоу, действительно было очень красивым. Стремительная река разрушила каменные стены, образовав глубокую и довольно обширную заводь, похожую на небольшое озеро. Вода была прозрачной и холодной, солнечный свет пробивался сквозь толщу воды, освещая подводные камни.

Молли устроилась на корме лодки, опустив руки в воду, а Уинслоу греб веслами. На воде играли солнечные блики. Вокруг был такой покой. Уинслоу рассказывал, как сплавляют лес по реке, преодолевая крутые пороги, а Молли, разомлевшая, слушала его, вспоминая его ласки.

Внезапно какой-то грохот вывел ее из состояния дремоты, Молли открыла глаза и стала осматриваться.

— О, Боже! — воскликнул Уинслоу. — Сиди спокойно! — приказал он.

Уинслоу стал быстро грести к небольшой пещере, вымытой водой под скалой.

Сверху катились и падали в воду еловые бревна, одно со свистом врезалось в воду прямо рядом с лодкой, едва не перевернув ее.

— Ведь сегодня воскресенье, никто не работает, — прошептала Молли, когда они были уже в пещере.

— С тобой все в порядке?

Молли заметила, как дрожат его руки, когда он опустил весла.

— Да, а ты как?

— Просто замечательно! Опять кто-то хотел нас убить!

— Ты уверен, что это не случайность?

— Да, бревна сами по себе со скалы не скатываются… Нам нужно быстрее добраться до поселка. Сегодня уж я выясню, кто забыл о божьем указании не трудиться в этот день.

Уинслоу выпрыгнул из лодки и стал подтягивать ее к берегу. В этот момент Молли испуганно вскрикнула.

— Бога ради, что случилось?

Молли была близка к истерике, молча указав рукой на воду.

— Там… тело…

— Где? — Уинслоу все еще находился в каком-то непонятном шоке и соображал медленно.

— В воде, оно зацепилось за корягу. Уинслоу снова забрался в лодку и вгляделся туда, куда указывала Молли.

— Боже милостивый!.. — не говоря больше ни слова, он помог Молли выбраться на берег и почти потащил ее по едва различимой тропе, круто идущей наверх, к Саммиту.

Только оказавшись в окружении друзей в доме Анны, Уинслоу рассказал об их находке.

— Прости нас всех, Господи, за прегрешения наши! — Билл схватился за голову. — Кто же будет следующий? Ты узнал утопленника?

— Труп сильно разложился, лица не узнать, но я заметил остатки плаща или накидки из красной шотландки.

— Красная шотландка?.. — переспросила Анна. — Такая накидка была у Агаты Пауэл, прежней учительницы. Она ее довольно часто надевала.

— Вот вам и разгадка ее странного исчезновения, — подвел итог Уинслоу. Когда он предположил в разговоре с Сэмпсоном, что учительница сбежала со своим любовником, ему такое объяснение казалось единственно правдоподобным. Ее разыскивали, но не нашли.

Все были опечалены этим открытием. Агата Пауэл была тихой скромной женщиной, жившей очень уединенно.

— Как же она попала в воду? Если она упала сверху, то зацепилась бы где-нибудь за камень или дерево, — размышлял Билл Макдональд.

— Пусть это выяснит следствие, — Уинслоу выглядел очень уставшим и постаревшим. — Я пошлю кого-нибудь в Плейсвилл за шерифом.

— Некого. Вчера даже повара уехали из лагеря на уик-энд.

— Не все, кто-то сбросил на нас бревна, когда мы катались на лодке.

— Сегодня? — изумился Билл. Уинслоу кивнул.

— Одно из бревен едва не задавило нас.

— Бедняжка Молли! Когда же это все кончится? — всхлипывала Анна.

— Вам нужно выпить! — Билл принес бутылку виски.

— А я-то думала, что у вас получилась отличная прогулка, — Анна обняла Молли.

— Так все и было, — ответила Молли, когда они пошли на кухню за стаканами и закуской.

— Когда Уинслоу тут только появился, чтобы найти место для лагеря, — рассказывала Анна, — он был совсем другим, уверенным в своих силах, полным надежд, жизнерадостным. Он весь светился от энергии и энтузиазма. У нас он отдыхал после трудного дня, было столько шума и веселья. А в последние два года стал замкнутым, нелюдимым, раздражительным и даже грубым. Только ты можешь спасти его, Молли, и отвлечь от этой безумной борьбы с кузенами.

— Я очень люблю его, Анна, и постараюсь сделать все, чтобы он был счастлив.

— Тебе будет нелегко с твоим характером.

— Он сильный человек и многое готов стерпеть. Я сама себя часто не понимаю, берусь за чужие роли… Но теперь мы вместе, а это самое главное. Любовь сохраняется только тогда, когда есть взаимоуважение и умение прощать друг другу слабости… А теперь я хочу пройти к себе.

— Ты уверена? Может, выпьешь с нами?

— Нет, я очень устала.

Она мечтала скорее добраться до своего домика и влезть в ванну.

Уинслоу ругал себя, что отпускает Молли одну в таком расстроенном состоянии, но ему нужно было найти кого-нибудь в поселке, чтобы послать в Плейсвилл за шерифом.

По дороге он встретил Лиланда Эймса. С первого взгляда Уинслоу понял, что тот опять проигрался в пух и прах и ищет, у кого бы занять деньжат, чтобы отыграться.

— Плачу за месяц вперед, если ты сейчас же отправишься в Плейсвилл и привезешь сюда шерифа Гилберта.

— Идет! — обрадовался такой удаче Лиланд. — А что случилось?

— Я обнаружил труп в реке у заводи.

— А кто-нибудь еще его видел?

— Не знаю. Какое это имеет значение? Тело долго пролежало в воде. Предполагаю, что это труп Агаты Пауэл.

— Учительницы, которая пропала в прошлом году? — Лиланд спрятал выданные Уинслоу деньги.

— Да, ты можешь денек погулять в Плейсвилле, — он был уверен, что Лиланд тут же кинется в казино.

— Отлично, спасибо!

После избиения Ходжесом Бакли Брукса Эймс предпочитал держаться подальше от Ходжеса и Дэнбери. Ему вовсе не хотелось попасть на допрос к шерифу.

Уинслоу повернул назад и поторопился к домику Молли, понимая, как нуждается она сейчас в утешении и поддержке.

Тимми Кэнтрел ловил кролика. Ему очень хотелось приручить животное, кормить его и ухаживать за ним, но кролик этого не знал, что Тимми просто предлагает ему свою дружбу, и, вынутый из вилков, вырвался из рук и стремглав бросился в лес. Тимми побежал за ним, но куда там…

Тут он увидел учительницу и даже хотел поприветствовать ее. Мисс Кеннеди была не одна. Мужик, которого Тимми видел в лагере лесорубов, тащил ее к повозке, а она пыталась сопротивляться и отбивалась от него ногами.

Тимми от страха застыл на месте. Он хотел кинуться на выручку, но страх сковал его.

Мужчина закинул Молли на телегу, связав ей руки и ноги, вскочил на козлы и погнал телегу в сторону лагеря через лес.

Джед Кэнтрел выяснял отношения с Пэтси Мэрфи в доме Хильды. Он явился в тот момент, когда она повисла на шее Пэтси и целовала его. Ирландец принес ей букет цветов и флакон духов. Мужчины готовы были сцепиться, а Хильда ретировалась на кухню приготовить кофе, очень довольная, что стала желанной сразу для двух таких кавалеров.

— Дядя Джед! Скорее! Там… увозят мисс Кеннеди! — кричал Тимми, подбегая к дому.

Пэтси оттолкнул Джеда и выскочил на крыльцо.

— Где она, парень? Говори же! — завопил он. Тимми еще больше испугался от крика этого великана.

— Что случилось, Тимми? — присоединившийся к ним Джед старался говорить спокойно, видя реакцию мальчика.

— Там, за холмом! Какой-то мужик тащил ее к телеге, потом связал и повез к лагерю.

— Кто это был, сынок? — уже почти ласково спросил Пэтси.

— Я видел его в лагере, но не знаю, как его зовут.

— Кто-нибудь остался в лагере? — спросил Пэтси у Джеда.

— Кажется, Дэнбери…

— Где твоя лошадь?

— В конюшне у Стоунлея, твоя тоже там.

— Предупреди Уинслоу, — приказал Пэтси Тимми и кинулся к конюшне.

— Этот Дэнбери работает на Роквеллов? — спросил Пэтси Джеда пока они отвязывали лошадь.

Джед не ответил.

— Черт побери! Я знаю, что и ты получал от них деньги!

Ошарашенный Джед уставился на Пэтси.

— Чего ты добиваешься?

— Я работаю на Уинслоу. И еще — Симс Блейд послал меня, чтобы защитить Молли — она его дочь.

— О, черт!..

Он вывел лошадей из стойла, когда к конюшне подъехал Ходжес.

— Дэнбери работает на Роквеллов? — резко спросил Пэтси.

— Похитили учительницу, — объяснил Ходжесу Джед. — Видимо, это дело рук Дэнбери.

— Он ублюдок! И ненавидит женщин! Надо быстрее ее спасать!

Мимо них проскакал обезумевший Уинслоу. Трое мужчин поскакали вслед.

Телега неслась, подскакивая на кочках и рытвинах. Дэнбери гнал лошадь, что было сил, будто черт в него вселился.

Симс сбежал, потом — Филмор, в тюрьму отправили Бакли Брукса и он не мог нигде найти Эймса. Марк был уверен, что Ходжес выдаст его, а Роквеллы не прощают неудачников.

«Это она во всем виновата, — твердил себе Дэнбери, — это ее вина, не моя, она — исчадие ада!»

Молли швыряло из стороны в сторону, и она билась о борта телеги. Она понимала, что только безумец мог решиться на такое, да еще средь бела дня. И еще она понимала, что сейчас время работает против нее, ее исчезновение не сразу обнаружат, Дэнбери успеет сделать свое грязное дело.

Превозмогая боль от врезавшихся в запястье веревок, она попыталась освободиться от пут. Наконец, веревка поддалась, и она сумела вытащить руку, — Дэнбери связывал ее впопыхах.

Оглянувшись на насильника, который мертвой хваткой вцепился в вожжи, Молли вытащила изо рта кляп и развязала веревку на ногах. Дэнбери не заметил, как она на ходу спрыгнула с телеги.

Когда Дэнбери обернулся через плечо, чтобы глянуть, нет ли за ним погони, телега была пуста. Он так резко остановил лошадь, что едва не слетел с козел. Дорога была узкой, с телегой не развернуться, и Дэнбери побежал назад на своих двоих.

Молли с трудом поднялась, ощущая боль во всем теле, но страх был сильнее боли. Она видела, что телега остановилась впереди. Молли со всех ног кинулась в сторону поселка. Никто не поможет ей, если ее схватит Дэнбери! Только быстрые ноги могли спасти ее от смерти.

В голове промелькнуло воспоминание о трупе в воде — не этот ли человек убил бедную учительницу?

Сзади уже слышалось прерывистое дыхание преследователя. Она постаралась бежать быстрее, но туфли подвели ее. Молли споткнулась и упала, чувствуя, как тянутся к ней его руки.

Дэнбери подхватил Молли, поднял ее над землей и стал с силой трясти, как тряпичную куклу, рыча что-то о дьявольском отродье и сатанинских силах.

Страх уступил место ярости. Этот ублюдок так просто не разделается с ней! Она ногтями впилась ему в лицо, расцарапала кожу, стала выдавливать глаза.

Взрыв от боли, Дэнбери с силой отшвырнул Молли на землю.

— Ты… сука… грязная девка… падло… исчадие ада… ублюдок! Тварь!..

— Так это ты напал на меня и рылся в моих вещах и бумагах?!

Он размахнулся, чтобы ударить ее ногой, Молли увернулась и удар пришелся вскользь по плечу.

— Это ты избивал меня ночью?!

Дэнбери чуть промедлил, и Молли успела вскочить на ноги.

— Нет! — прорычал Марк, отказываясь взять на себя чужую вину, хотя собирался совершить большее преступление. — Бакли Брукс! Он узнал твой секрет, сука!

— Роквеллы наняли тебя убить меня? — выяснять в такой ситуации не было смысла, и Дэнбери угрожающе наступал на нее, а Молли пятилась, готовая отразить новую атаку, но, возможно, это давало ей шанс отвлечь Марка.

— Я — слуга Господа! И я избавлю мир от дьявольского отродья!

— Бред собачий! Это Роквеллы хотят, чтобы ты убил меня!

— У них цель покрупнее! — вдруг Дэнбери остановился, в глазах его поблек сумасшедший блеск.

Молли еще отступила назад.

Услышав топот лошадей, Дэнбери прыгнул на Молли, свалил ее с ног и стал душить. Молли ударила его кулаком в лицо и почувствовала, как капнула на нее его кровь из носа.

Увидев на дороге Дэнбери, склонившегося над распростертой на земле Молли, Уинслоу выхватил револьвер и два раза выстрелил в воздух.

— Не стреляй! — крикнул мчавшийся немного позади Пэтси. — Ты можешь попасть в нее!

Молли еще раз ударила его кулаком в лицо и, высвободив ногу, ударила коленом ему в пах.

Марк разжал руки и схватился за мошонку, воя от боли. Молли удалось немного отползти от него.

К ним уже бежали Уинслоу и Пэтси, а Ходжес и Джед чуть поодаль.

Уинслоу, увидев, что Марк и Молли расцепились, выстрелил на бегу в Дэнбери.

Пуля попала в плечо. Марк пополз к Молли.

Уинслоу сделал еще пару выстрелов. Одна пуля угодила в шею, другая перебила позвоночник. Марк ткнулся лицом в землю.

Уинслоу подскочил к почти бездыханной Молли.

— Я знала, ты успеешь… — прошептала она чуть слышно и закрыла глаза.

Уинслоу стоял перед ней на коленях, уткнувшись лицом в ее грудь, оцепеневший от страха за любимую.

Пэтси ногой перевернул Марка на спину. Рядом стояли Ходжес и Джед, глядя на мертвеца.

— У него с головой было не все в порядке, — сказал Ходжес. — Особенно насчет женщин. Он был настоящим садистом, избивал шлюх, подглядывал в окна, получая от этого какое-то непонятное удовольствие.

Пэтси, отстранив Уинслоу, поднял Молли на руках. Он чувствовал свою вину за то, что с ней случилось, и не смог вовремя ее защитить. Вместо этого он сцепился из-за Хильды с Джедом.

— Джед, подгони телегу, — попросил Пэтси. — Верхом она ехать не сможет, надо ее срочно отвезти к Анне… Мистер Форчун, придите в себя, худшее уже позади.

Уинслоу кивнул, посмотрев на него невидящим взглядом.

Молли уложили в гостиной Анны и дали выспаться. На следующий день, казалось, весь Саммит толпился у дома, обеспокоенный ее здоровьем. Молли хотела встать и поблагодарить всех, за проявленную заботу, но Анна была непреклонна нужно лежать.

Уинслоу сидел всю ночь рядом с ней, отказываясь есть или пить. Только сейчас он убедился, что Молли уже вне опасности, и мог говорить.

— Думаешь, теперь все кончилось? — Билл Макдональд со сломанной ногой сменил Уинслоу в инвалидной коляске.

— Неудача только подстегнет Роквеллов. Пока все не кончится, жди беды, — задумчиво ответил Уинслоу.

— Я этого уже не выдержу! — Анна была настолько выбита всеми последними событиями из привычной колеи, что даже привычные хлопоты не смогли ее успокоить.

— К черту это наследство! — апатия Уинслоу объяснилась истеричным состоянием. — С этого дня все пойдет по-другому!

Он поднялся со скамеечки, сидя на которой провел ночь.

— Моллин Кеннеди! Ты выйдешь за меня замуж?

— Что? — Молли привстала на локте от неожиданности.

— Готова ли ты перед алтарем поклясться, что любишь меня и станешь мне верной женой?

— Если тебя не смутит то, что невеста будет вся в синяках! — Молли вся сияла.

Анна захлопала в ладоши и кинулась целовать Молли.

— Я боялась, что у него не хватит решительности!

— Конечно, нам страшно терять свободу! — рассмеялся Билл.

Уинслоу вынул из кармана кольцо, украшенное бриллиантом и сапфирами, и надел на палец Молли.

— Вчера я не успел… Мой дед подарил бабушке это кольцо на свадьбу, надеюсь, у него был хороший вкус.

Молли обхватила Уинслоу за шею и поцеловала.

— Я люблю тебя… не за то, что твой дед разбирался в драгоценностях. Дорогой мой, я буду любить тебя, пока жива!

Уинслоу расстегнул белую плащ-накидку своей жены, кинул ее на кресло и крепко обнял Молли.

За те два месяца, что прошли со дня их свадьбы, его чувства обострились. Она обнимала его за талию, пока он вел ее к широкой кровати. Молли радостно замурлыкала — его губы нашли ее рот, и они снова окунулись в тот волшебный мир, который открыли для себя так недавно.

Часа два спустя Молли лежала на кровати, раскинув руки, тяжело дыша, пытаясь восстановить ясность мысли. Уинслоу стоял в распахнутом халате рядом с кроватью и любовался ею.

— Хорошо, что мы послали ему свадебную фотографию, — сказала Молли, не раскрывая глаз.

— Да, судя по его письму, он очень обрадовался, — Уинслоу наклонился и убрал влажную прядь волос с ее лба.

Молли поймала его руку и поцеловала каждый палец.

— Мне бы хотелось, чтобы они все полюбили меня.

— Так и будет, вспомни приписку Нила к письму твоего отца. Теперь у тебя огромная семья: я, отец, три брата и две сестры. Ты хочешь поехать к ним в Денвер на Рождество?

Молли вскочила с кровати и расцеловала Уинслоу.

— Но до этого нам ведь есть чем заняться, верно? — она потянула его обратно к кровати.

Им обоим с трудом верилось, что такое счастье возможно.

Громкий стук в дверь вернул их с небес на землю. Молли вскочила на Уинслоу, крепко прижав его голову к своей груди.

— Мы ведь не слышим, правда? Кроме нас, никого нет в этом мире!

— Откройте дверь! — раздался крик с улицы и снова стук в дверь. — Случилось несчастье!

Уинслоу нежно отстранил Молли и встал с кровати, надевая халат.

— Не уходи, я боюсь! — попыталась остановить его Молли.

Уинслоу надел брюки, рубашку и, наклонившись над Молли, поцеловал ее в лоб.

— Не беспокойся, моя любовь, все будет хорошо. Я только узнаю, в чем дело.

Уинслоу вышел из спальни, а Молли, набросив его халат, побежала вслед.

— Что случилось? — спросила она вошедших с кислыми лицами двух мужчин.

— Этой ночью взорвали плотину на реке у Фолсома, — ответил Билл Макдональд. — Три года работы пошли к чертям!

Чтобы она не видела выражение его лица, Уинслоу повернулся к Молли спиной. Его плечи чуть вздрагивали, выдавая сильное волнение.

— Уинслоу!

— Все кончено. Они выиграли.

— С помощью убийств, подкупа и других преступлений, — подтвердил шериф. — Они заплатили еще пятьдесят долларов, чтобы выиграть восемь миллионов, проклятые ублюдки!

— Слава Богу, хоть на этот раз никто не ранен и не убит, — сказал Билл, отвечая на немой вопрос Форчуна.

Шериф с Макдональдом просидели у них около часа, рассказывая подробности о случившемся.

— Я знаю, что уже ничего нельзя исправить, но я должен увидеть все собственными глазами, — подвел итог разговору Уинслоу.

Когда все ушли, он обнял Молли и шепнул ей на ухо:

— Я очень скоро вернусь!

Она с грустью посмотрела ему в глаза.

— Поверь, мне так жаль…

— А мне — нет! Я рад, что все кончилось. Роквеллы получат, наконец, деньги, которые они так жаждали у меня украсть. А я выиграл значительно больше — у меня есть ты, любимая. У нас есть надежды, немного денег и грандиозные планы. Все у нас будет отлично!

— Я люблю тебя, — Молли уткнулась ему в грудь лицом, чтобы он не увидел ее слезы.

— И я люблю тебя, а это чего-то да стоит.

Эпилог

Сентябрь 1897 года

Саммит, штат Калифорния

Ночную тьму разрывали молнии, дождь стукал в окно, выл ветер, а в доме было сухо и жарко, в камине пылали поленья.

Уинслоу натирал блаженствовавшей в ванне Молли спину, мочалкой с мылом, смывая затем его теплой водой. Он пропустил свои руки у нее подмышки и стал ласкать груди.

— Разве здесь у меня спина?! — Молли зажмурилась от удовольствия.

— Может быть, — Уинслоу опустил руки ниже и погладил ее округлившийся живот, где уже жил и ворочался их будущий малыш.

— Отпусти меня! Лучше расскажи мне все подробно, — настояла Молли. — Так они вообще ничего не получили?

Уинслоу обещал показать ей письмо Сэмпсона после купания, но она умирала от любопытства.

— Ни цента! — Уинслоу продолжал тереть ей спину.

Молли заерзала в ванне, пытаясь поймать его за руку.

— Ну не мучай меня, расскажи!

— Я уже тебе рассказывал, что они наняли профессионала, чтобы взорвать плотину. Джед, тут, конечно, ни при чем. Из перекрытия вырвало целую секцию, и поток воды понесся, сметая все на своем пути. Восстановить плотину невозможно. Поэтому я дал телеграмму Сэмпсону, что компания закрывается, и что мне придется всех уволить. Я просил его только об одном — выплатить людям из этих восьми миллионов выходные пособия и возместить убытки пострадавшим от наводнения.

— И он выплатил? — Молли приложила руку к своему животу, чтобы он почувствовал, как пульсирует новая жизнь.

— Все до последнего цента, но это не все. Полицейские схватили парня, который подложил взрывчатку, и он на следствии признался, что ему заплатили Шелдон и Хэрлен Роквеллы. Сэмпсон возбудил против них иск и добился согласия судьи на арест всего их имущества для погашения убытков. Каков бы ни был исход суда, а он может длиться месяцами, годами, Роквеллы останутся банкротами. А знаешь, как он доказал, что я выполнил обещание, данное моему деду? Вынесенные шквалом воды бревна, заготовленные в Саммите, доплыли аж до залива в Сан-Франциско!

Молли вскочила и кинулась ему на шею. Ванна перевернулась и залила мыльной водой всю комнату. Уинслоу смыл с нее остатки мыла прямо на пол и, завернув в полотенце, отнес на кровать.

К черту всех Роквеллов, когда Молли, радостная, возбужденная, мокрая, носящая в себе его ребенка, была тут, рядом, любящая и счастливая!

Позже, когда Уинслоу уже засыпал, она открыла пальцами его веки, требуя к себе внимания.

— А что теперь с твоими кузенами? Я бы хотела отнести им в тюрьму передачу.

— Боюсь тебя разочаровать, дорогая, но кто-то из их информаторов в полиции сообщил Шелдону и Хэрлену о готовящемся аресте, и они сбежали на каком-то корабле, говорят, в Австралию.

Молли помрачнела.

— Значит, и теперь они не дадут нам спокойно жить?! И потом они ведь могут вернуться?!

— Сэмпсон об этом позаботился. Он разослал во все порты, где они могут сойти на берег, телеграммы в полицейские управления с подробным описанием милых братцев. Даже если им удастся смыться от полиции, их денег вряд ли хватит для того, чтобы снова нанимать убийц…

Рассказ Уинслоу прервал сильный стук в дверь.

— Ш-ш-ш! Тихо! — она укрыла себя и Уинслоу с головой одеялом. — Подумают, что мы спим, и уйдут.

— Не надейся! — Уинслоу откинул одеяло и встал с кровати. — Я узнаю руку Пэтси, он чего доброго так и дверь выбьет.

Уинслоу стал шарить в темноте в поисках стула, на котором оставил свой халат, натолкнулся на ванну и, поскользнувшись на мыльном полу, шлепнулся с криком и грохотом.

Пэтси с силой налег на дверь, щеколда сорвалась, и он ворвался в комнату с фонарем, готовый защищать и убивать.

Его взору предстало уморительное зрелище — совершенно голый Уинслоу барахтался на мокром полу, цепляясь за скользкую ванну, чтобы подняться.

Пэтси несколько минут заходился от хохота, прежде чем подошел к Уинслоу и протянул ему руку.

— Да, дорогое это удовольствие — мыть полы душистым мылом, но, кажется, я вам помешал? Примите извинения, я просто хотел…

— Сначала пройди на сухое место, я не хочу стать свидетелем еще одного несчастного случая.

Пэтси устроился в дальнем углу в кресле.

— Ходжес только что вернулся из Плейсвилла, он ездил туда забрать Лору и привез мне телеграмму от Нила Блейда.

Молли, завернувшись в одеяло, привстала на кровати.

— Пэтси, что случилось? Отец заболел?

— Нет, успокойтесь, дорогая. Он здоров, как дуб. Речь идет о Селестине. Крошка поехала навестить друзей месяц назад и ничего не сообщила, как она доехала. Старик с трудом согласился отпустить ее, он старается держать своих пташек под личным присмотром. Нил хочет, чтобы я срочно вернулся в Денвер, — Пэтси помолчал немного. — Да я тут вам и не нужен больше. Роквеллы смылись, им до вас не добраться. Помощников у вас теперь здесь хоть отбавляй, каждый день приезжают новые люди на строительство. Уинслоу, это была отличная идея — построить мост через ущелье и перевозить бревна в вагонах до начала сплава. Так, что я с вами прощаюсь, а рано утром поеду.

— Значит, мы увидимся на Рождество в Денвере?

— Обязательно, милая… К тому времени я уже выпорю Селестину и отвезу ее к папочке. Она только моей тяжелой руки и боится.

Уинслоу крепко обнялся с Пэтси.

— Ты отличный мужик, мистер Мэрфи!

— Ты тоже не промах, мистер Форчун! Береги нашу красавицу, старик Блейд с нетерпением ждет первого внука, чтобы он продолжал его дело.

— Надеюсь, нам снова не придется бороться за наследство, — хитро улыбнулась Молли, Моллин Форчун.