Похоже, все неудачники мира искали защиты у Макси Барнел, журналистки из дешевой газетки «Регард», выходившей в заштатном городке Бульдер, штат Колорадо. Вместо проникновенных очерков и интервью со знаменитостями Макси занималась с издерганными жизнью невротичками, сбившимися с ног в поисках своих загулявших мужей… Или шустрыми клерками из придорожных мотелей, воображение которых питалось историями о похождениях заезжих парочек. Все изменилось в тот день, когда босс Макси стал жертвой покушения. Решив, что ее час пробил, она решает применить все свои сыщицкие способности, чтобы раскопать правду об этом несчастье. Но ей предстоит найти лишь массу неприятностей на свою голову. И только отважный детектив придет ей на помощь в самую трудную минуту. Рядом с ним она готова провести всю свою жизнь до старости… или то, что ей осталось.

Кэрол Кейл

Чужие секреты

1

Макси прикоснулась пальцами к клавиатуре пишущей машинки и напечатала: "Июльским вечером, в понедельник, в городе Бульдер, Штат Колорадо, Макси Барнел села писать роман, поскольку, как ей казалось, это непременно когда-нибудь должен сделать любой более менее стоящий репортер. При этом она себя чувствовала как золотая рыбка, попавшая в слишком тесный для нее аквариум".

Вздохнув, она откинулась на спинку стула и уставилась на испещренный пометками большой настенный календарь, на котором, словно обломки кораблекрушения, в беспорядке лепились кусочки ее жизни. Потом она выдвинула ящик письменного стола и стала перебирать его содержимое: благодарственное письмо от учеников третьего класса школы, в которую она наведывалась по праздникам; снимок, сделанный уличным фотографом с Перл-стрит, где, стоя против здания редакции своей газеты, она, ее шеф Джим и ее бывший муж Джим хохочут как сумасшедшие; маленькая цветная фотография матери, улыбающейся, но отчего-то все равно грустной.

Конечно, Стивен Кинг сумел бы состряпать из всего этого недурной роман, но у нее, черт возьми, не получается. Ну и наплевать! На самом деле сейчас Макси больше всего хотелось созвониться с кем-нибудь, чтобы встретиться, например, в ресторанчике Беннигана или в денверском баре, потанцевать, немного выпить, в общем, перестать тратить драгоценные мгновения своей молодости на копание в самой себе и всякую прочую чепуху.

Так кому бы позвонить? Дьюк Эмори немедленно примчится на своем «джипе» и отвезет ее туда, куда она пожелает. Не стоит. Нехорошо обнадеживать попусту старого дружка. Тим Риттенхаус? Но однажды как-то он назначил ей свидание, а она не пришла, потому что тогда была влюблена в Риса. Тим из тех парней, кто обязательно все припомнит и скажет: "Я же тебе говорил…" Нет, этого сейчас она точно не хочет слышать. Значит, остаются подружки, с кем можно немного поболтать, а там, может быть, к ним присоединятся и ухажеры. Бэв Мейнер!

Встав из-за стола, Макси подошла к телефону и раскрыла записную книжку. Облокотившись о полку и уперев свободную руку в бок, она набрала номер. Настроение ее улучшилось, и она уже думала, что бы ей надеть.

— Да!

— Привет, Бэв! Как поживаешь?

— А кто это?

— Не узнаешь? Это Макси.

— Ой! Мы с тобой не разговаривали сто лет!

— Ага! Обе совсем закрутились. Я подумала, хорошо бы увидеться.

— Отлично! Когда тебе удобно?

Она придвинула к себе остывающий кофе.

— Может, не будем откладывать? Что у тебя вечером? Пойдем в бар? — В голосе Макси прозвучала надежда.

— Слушай! Ты ведь ничего не знаешь — мы с тобой так долго не общались. Месяц назад я вышла замуж, у меня теперь крохотная приемная дочка. Приходи как-нибудь на ленч, познакомишься с ней.

— Хорошо! — с фальшивым воодушевлением ответила Макси. Разочарование же ее было самым искренним. — Ленч — мне надо посмотреть, когда я свободна.

— Договорились, звони.

— Ладно. Значит, дочка? Ну и ну!

— Шейла просто прелесть… — начала Бэв.

— Погоди, не рассказывай ничего. Я сама увижу, когда приду, — оборвала ее Макси. — Пока!

Теперь ее дурное настроение усугубилось чувством вины, потому что она твердо знала, что позвонит Бэв в следующий раз не раньше, чем девочка станет подростком.

Разочарование Макси усиливалось по мере того, как она приближалась к концу записной книжки. Добравшись до «U», она отчаялась и, вернувшись к пишущей машинке, уставилась в пустой лист.

Из открытого окна доносился непрерывный автомобильный гул, на площадке возле дома какой-то чудак колотил баскетбольным мячом по воротам гаража, глуховатая хозяйка дома на полную мощность включила «Новости» четвертого канала. Зазвонил телефон. Макси с радостью кинулась к аппарату — кому-то все же захотелось с ней поговорить.

— Это пиццерия? — поинтересовался гнусавый голос.

— Нет, — огрызнулась Макси. — Вы ошиблись. — Она бросила трубку.

Оставив в машинке первую главу своего едва начатого романа, решила пораньше лечь спать, убеждая себя, что, хорошо выспавшись, завтра будет восхитительно выглядеть. Еще один такой вечер, и она станет просто неотразима.

Во вторник Рита Стэмп открыла глаза на шоссе западнее Бульдера. Солнечные лучи, бившие в окна машины, заставили ее зажмуриться. Спросонья она решила, что Джералд остановился у шлагбаума — проходил поезд. Действительно, раздался пронзительный гудок.

Она окончательно проснулась, испугавшись, что они застряли на переезде. Вдоль противоположного берега Колорадо тянулся железнодорожный путь, только никакого поезда не было видно. Теперь она вспомнила, как они встали в хвост длинной очереди у моста. Вытерев пот с подбородка, она пыталась разглядеть что-нибудь сквозь пыльное стекло. Дорога впереди была свободна. Снова послышался гудок, и она оглянулась. За их «бьюиком» выстроилась бесконечная цепочка легковых машин и грузовиков. Шофер стоявшего сразу за их машиной огромного трейлера увидел, что она обернулась, и погрозил ей пальцем. Сердце Риты испуганно сжалось, и она с недоумением посмотрела на водительское кресло рядом с собой. Оно оказалось пустым.

Где Джералд? Она озиралась, ища его рядом с машиной. Но его не было ни справа, у бетонной стены, ни слева — у опоры моста. Она смотрела то в правое, то в левое окно, все больше приходя в ярость от того, что Джералд бросил ее в таком дурацком положении.

Теперь она вспомнила. Муж заглушил мотор, когда они подъехали к хвосту очереди. Через несколько минут он вышел из машины и подошел к другим водителям, которые столпились на берегу широкой быстрой реки. Джералд стоял на берегу, облокотившись о парапет и глазея на рельсы, огибавшие скалу. Тут-то она и заснула.

Сзади хлопнула дверца трейлера, и Ритино раздражение сменилось паникой. Видимо, разгневанный шофер хотел сказать ей пару ласковых. Она взглянула на замок зажигания. Ключа не было. Этот идиот унес с собой ключ! Чья-то тень закрыла левое стекло.

— Может, все-таки поедем, мадам? — У человека, задавшего этот вопрос, было широкое бородатое лицо и покрасневший от солнца нос. — Вам не кажется, что машину легче вести, когда сидишь за рулем? — продолжал он.

— Я не могу ехать. Вел машину муж, но он вышел, а я заснула.

Рита беспомощно кивнула головой в ту сторону, где она последний раз видела мужа, и вдруг ей показалось, что по дороге идет Джералд. Но человек приближался, и она разглядела, что к ним идет женщина в шлеме и красном жилете.

— Так, может, передвинем вашу жестянку на обочину, и пусть все едут куда кому надо, — развязно продолжал шофер.

— У меня нет ключа. Муж забрал его с собой. Не представляю, куда он запропастился.

— Эй, кто-нибудь! Давайте сюда, мы ее подтолкнем, — заорал бородатый в сторону вереницы столпившихся за ними машин.

Она вздрогнула.

— Без ключа ничего не получится, — тупо сказала Рита. Она плохо разбиралась в автомобилях, но твердо знала, что без ключа не обойтись.

— Мы вас на руках оттащим на обочину.

Она увидела подходивших мужчин. Кто-то плюхнулся на место Джералда рядом с ней и снял тормоз, остальные дружно навалились на «бьюик» сзади. Машина дернулась и покатилась.

— Подождите! — взмолилась Рита. — Надо же дождаться мужа!

Шофер выскочил из машины, оставив дверцу открытой, и одной рукой уперся в потолок салона, помогая толкать. Она закрыла глаза. Слышно было только шарканье подошв по асфальту и тяжелое дыхание.

— Стоп! — заорал шофер и, снова сев рядом с ней, дернул тормоз.

Рита открыла глаза. Передние колеса уже стояли на обочине. Рита растерянно смотрела на удалявшегося шофера, понимая, что ей не удастся открыть свою дверцу, поскольку машина прижата к ограждению. Переползая на место водителя, бедняга смертельно боялась задеть тормоз.

Девушка-регулировщица, стоявшая на противоположной стороне дороги, подала знак, и автомобили медленно тронулись с места. Девушка невозмутимо жевала резинку, не обращая ни малейшего внимания на шуточки водителей потянувшихся мимо нее машин и наблюдая поверх их вереницы за Ритой.

Подойдя к ограждению моста, Рита взглянула вниз. Вдоль кипящей бурунами реки шла бетонированная велосипедная дорожка, чуть правее виднелся туалет. Может быть, Джералд там? Вдруг ему стало плохо? Однако непонятно, как туда можно попасть. Она вновь и вновь всматривалась в расстилавшийся внизу пейзаж, все еще надеясь разглядеть на фоне его Джералда. От напряжения и яркого, бьющего в глаза света у нее разболелась голова.

Машины тем временем двигались мимо нее, поднимая пыль. В одной из них, возможно, находился тот, кто знал, куда же подевался Джералд. В душе Риты боролись беспокойство за мужа и злость. Она чувствовала себя одинокой и растерянной.

Девушка размеренно помахивала рукой, выстраивая машины в один ряд. Убедившись, что движение восстановлено, она перешла через дорогу и подошла к Ритиному "бьюику".

— Вам вызвать буксир? — спросила она.

— Да, наверное. — Рита тряхнула головой, отгоняя тревожные мысли. — И еще полицию.

— А что случилось?

— Пропал мой муж. Мы остановились вместе со всеми. Сказали, что стоять придется не меньше, чем полчаса. Муж вышел из машины, а я задремала; когда проснулась, Джералда уже не было. Вдруг он упал в реку?

Девушка с сочувствием поглядывала на нее, и от этого Рита ощущала себя еще более несчастной. Она понимала, как жалко выглядит в мятом голубом сарафане, из-под которого видны бледные незагорелые ноги. Волосы слиплись от пота, а лицо красное и распаренное. Стройная загорелая регулировщица расстегнула нагрудный карман и достала рацию.

— Сектор пять? Вызывает сектор один. Бринкман, это ты?

— Да, Эми. Что у тебя?

— У нас тут недоразумение из-за пробки. Около меня находится дама, муж которой был за рулем. Потом они застряли, и муж исчез.

— Она без машины?

— Она как раз с машиной, но муж захватил с собой ключ зажигания.

На некоторое время рация умолкла. Мимо них проехал автобус с затемненными стеклами, подняв у ног Эми небольшую пыльную бурю.

— Черт бы побрал этих туристов, — раздался наконец голос Бринкмана. — Я пришлю буксир.

— Послушай, а ты не думаешь, что нам надо вызвать полицию? Может, он свалился в Колорадо. Мало ли что?

Рита тяжело вздохнула.

— Ты же знаешь, у меня и без того забот хватает.

Похоже, Бринкман был очень недоволен.

— Завтра у тебя их может стать еще больше, если мы сейчас ничего не предпримем.

Эми шагнула в сторону, чтобы выплюнуть жевательную резинку.

— Ладно, ждите. Скоро приедут.

Девушка убрала рацию. Рита вернулась в «бьюик» и, придерживая ногой приоткрытую дверцу, стала ждать. Она мрачно поглядывала на проезжающие автомобили. Ей казалось, что все знают, какая у нее стряслась беда.

Молодой полицейский с детским выражением лица был подчеркнуто вежлив. Рита бросила взгляд на его именную бляху — "Дуглас Тими". Надо будет запомнить на всякий случай. Сидя на переднем сиденье прохладной патрульной машины с работающим кондиционером, она отвечала на совершенно, по ее мнению, не относящиеся к делу вопросы, вроде того, где она родилась и где живет.

Она уже рассказала ему, как выглядит Джералд, и он передал эти сведения по радио. Правда, ей казалось, что полицейский говорил совсем не то, и все время хотелось отобрать у него микрофон и самой объяснить все его коллегам.

Солнце отбрасывало длинные тени, пересекавшие каньон, но девушке-регулировщице все же приходилось заслонять глаза ладонью, направляя поток машин мимо «бьюика» и полицейского автомобиля. Когда Рита ответила на все вопросы юного Тими, к ним подъехала еще одна патрульная машина, и она вынуждена была снова отвечать на те же вопросы некоему Джону Марено, который бесцеремонно открыл дверцу их машины, заставив кондиционер работать впустую.

За исключением тех случаев, когда ее штрафовали за превышение скорости, у Риты не было никакого опыта общения с властями. Ей казалось, что полиция должна немедленно организовать поиск Джералда, вызвать водолазов, собак… Вместо этого они тратили время на дурацкие расспросы, как будто сомневались, действительно ли они с мужем ехали домой, в Денвер, по шоссе 1 — 70 через Гленвудский каньон. Наконец терпение ее лопнуло, и она, решив больше не церемониться, сказала им все, что думала.

— Мистера Стэмпа уже начали разыскивать, миссис, — заметил Тими бесстрастно и одновременно почтительно. — Если его найдут, вы тут же узнаете об этом по радио. А так подробно мы расспрашиваем вас обо всем потому, что надеемся, вдруг вы вспомните какую-нибудь подробность, что-нибудь новое, и это подскажет нам, где его искать.

— Хотелось бы, чтобы вы постарались сосредоточиться на том отрезке времени, когда ваш муж заглушил мотор, перед тем, как вы заснули, — столь же терпеливо, но требовательно попросил Марено. — Итак, вы говорите, он немного посидел с вами?

Рита кивнула. Платок, которым она вытирала лицо, превратился в отвратительный мокрый комок. Ей ужасно хотелось кофе.

— Радио у вас в машине работало?

Отрицательно покачав головой, она представила себе высокий запотевший стакан чая со льдом.

— Мистер Стэмп говорил что-нибудь в это время?

— Нет.

— А вы что-нибудь говорили?

— Нет, я уже почти спала.

Полицейский Марено записал что-то в своем блокноте, словно она произнесла нечто значительное.

— А потом к вам подошли и сказали, что ждать придется не меньше получаса. Так сколько же времени ваш муж еще провел в машине?

— Две-три минуты. Он выключил мотор и опустил окна. Многие вышли еще раньше. Люди прогуливались по дороге, любуясь видом, словно на экскурсии. Джералд спросил: "Хочешь взглянуть на водопад?" А я только головой покачала, показывая, что очень устала, и он пошел один. Хлопнула дверь, он обошел машину спереди и пошел к ограждению. Потом остановился и стал смотреть вниз. Тут я заснула.

— Кто-нибудь заговаривал с ним?

Рита облизала пересохшие губы и потерла лоб.

— Возможно. До меня доносились время от времени мужские голоса, но было плохо слышно, и слов я не могла разобрать.

Марено надел темные очки.

— Может быть, вы все-таки что-нибудь слышали?

Ей захотелось как следует тряхнуть его, чтобы он сосредоточился и перестал задавать одни и те же вопросы.

Призвав на помощь всю имевшуюся у нее выдержку, она повторила свою последнюю фразу.

Вдали замаячил пикап дорожной службы. Он приближался, поднимая тучи пыли, и Рита вглядывалась в стекла, надеясь рассмотреть сквозь них лицо Джералда. "Вот и он, мэм, — наверное, скажет водитель. — Камень сорвался и угодил ему прямо в голову. Память у него отшибло, но уж имя-то жены он помнит. Все время повторял: Рита, Рита". И тут ее муж, повадки которого она так хорошо изучила за двадцать лет их брака, достанет брелок с ключами тем самым жестом, который означает, что он готов сесть за руль, и направится к их «бьюику». Она последует за ним, заберется в салон, привычно пахнущий сигаретами и одеколоном Джералда, и они двинутся в Денвер, без конца обсуждая происшедшее.

Пикап был достаточно близко, и она увидела, что в нем нет никого, кроме водителя, приветственно махнувшего Эми рукой.

Рита судорожно рванулась к ближайшей дверце патрульной машины, нащупала ручку.

— Куда вы, миссис Стэмп? — хором спросили стражи порядка.

— Я сама его найду! — И она с наслаждением хлопнула дверцей.

2

Грэди Федерс сказал Жози Вилла, что отправляется в двенадцатый номер, чтобы починить унитаз. Но вместо этого, заперевшись в номере, вмонтировал в телефонный аппарат передатчик. Если бы он покупал такую штуку в магазине, это обошлось бы ему в тысячу баксов, но он сконструировал все сам, потратив всего сотню. Он любил эту работу. С наслаждением крутанув напоследок пару раз отверткой, он проверил клеммы, установил корпус. Усевшись в ногах широченной двуспальной кровати, Грэди, поигрывая отверткой, с удовольствием окинул взглядом свои владения. Белые стены, белый потолок, мебель из светлого клена, синие шторы, синее покрывало на кровати, цветной телевизор, приятное освещение, два прикроватных столика, алюминиевая подставка для чемоданов, в углу вход в ванную комнату площадью пять квадратных метров и один хитрый телефон.

Он лег на постель и уставился в слабо освещенный потолок, который казался безупречно чистым. А что, если сегодня никто не приедет? Но уж если кто-то появится — неважно, он или она, — то непременно получит двенадцатый номер. Такого приспособления у него еще никогда не было, и ему не терпелось испытать его.

Кто-то легонько постучал в дверь, и Грэди понял, что это Жози. Он вскочил с кровати, сунул отвертку в задний карман и вразвалку отправился открывать. Жози сложила руки перед собой таким образом, будто собиралась запеть арию, и отступила на несколько шагов в сторону конторки. Она приехала в Штаты всего полгода назад, поэтому ее английский состоял всего из нескольких слов, а Грэди и вовсе не знал испанского — впрочем, его это нисколько не волновало.

— Мама Винни, — сообщила Жози и приложила к уху кулак, указывая мизинцем на рот.

Зачем учить английский, если у нее получаются отличные шарады. Он кивнул и захлопнул за собой дверь. Пропуская его, Жози отскочила фута на три, словно он собирался ее ударить. Но Грэди был здесь ни при чем, так как девушка боялась поголовно всех. Зато единственным человеком, которого боялся Грэди, была мама Винни. Молодой человек нерешительно подошел к конторке и, вздохнув, взял трубку.

— Привет, Винни.

— Грэди, ты сделал то, что я тебе велела?

— Ты о чем, ма? — Он автоматически стирал пыль с телефонных кнопок.

— Ты звонил в городское управление?

— Да, — соврал он. — Но этого чиновника не было.

— Не морочь мне голову. Тебе не нужен никакой чиновник. Попроси у них карту.

Ее голос гулко и повелительно звучал в его ухе.

— Нам нужна карта, чтобы определить границы участка, а чиновник понадобится, только если возникнут какие-нибудь сложности, — пролаяла она хриплым голосом завзятой курильщицы.

Мать его говорила мужским голосом. Да и внешне она была похожа на мужчину — коротко стриженные седые волосы, низенькая квадратная фигура, пронзительный, жесткий взгляд. Два года назад Винни отошла от дел и, передав бразды правления Грэди, поселилась на берегу озера, проводя дни за рыбалкой и карточной игрой. Однако одним из любимых ее занятий было портить жизнь сыну.

Последняя ее идея была переоборудовать мотель под офисы. Если Грэди повезет, ему удастся растянуть это дело на год, но уж если мамаше попадет вожжа под хвост и она самолично явится в Форт-Коллинз, то осуществит все за неделю.

— Ладно, — ответил он. — Я получу бумаги. Как у тебя там погода?

— Не тяни, Грэди. Позвони сразу же, как получишь.

Как всегда, она закончила разговор не попрощавшись. Грэди осторожно положил трубку.

Мотель не приносил больших доходов, но все же денег хватало на пропитание и, кроме того, у Грэди была возможность заниматься любимым делом — мастерить всякие электронные штуки. Винни и не подозревала о размерах трат на его хобби. Когда он упрекнул мать в том, что она хочет лишить его куска хлеба, та ответила, что с его опытом работы он легко может найти себе место управляющего в отеле. "А кому бы захотелось работать по найму после того, как был сам себе хозяином?" — спросил он Винни в очередном телефонном разговоре; слава Богу, она почти не появлялась в городе. Продолжая старую песню, мать в очередной раз напомнила ему, что они с отцом открыли свое дело за пять лет до его рождения и не знали с тех пор покоя ни днем ни ночью, а что касается мотеля, то все равно хозяйка — она, и какая ему разница, на кого работать.

Разница была существенная. В чужом отеле он не сможет заниматься тем, что он обожал — оснащать комнаты подслушивающими устройствами.

Он начал интересоваться электроникой еще в колледже, и скоро электроника сделалась его единственной страстью, даже в ту пору, когда все мальчики его возраста стали интересоваться девочками. Его не увлекали ни спорт, ни компании, держался он всегда скромно и не был честолюбив. Грэди был похож на Энтони Перкинса, но лишь застенчиво улыбался, когда ему напоминали об этом. Жизнь его впервые наполнилась особым смыслом, когда он купил в магазине вольтметр. Он был не в ладах с цифрами, говорил тоже не очень складно — толком не мог составить речь из дюжины слов, но зато разобраться в сложном устройстве, собрать прибор, спаять схему не составляло для него труда. При этом он сам мог придумать что-то новое. Когда им были освоены радио, генераторы, роботы и антенны, он занялся более хитроумными приспособлениями, причем секретного назначения. Для приятеля, желавшего досадить родителям, он изобрел устройство с дистанционным управлением, искажающее изображение и звук в телевизоре; он придумал электрошоковое «ружье» мощностью 75 000 вольт и, испытав это искрящееся и оглушающее оружие на стволе дерева, он засунул его в дальний ящик стола; небольшая штучка, при помощи которой можно было бесплатно звонить по телефону-автомату, тоже оказалась ненужной, так как ему некому было звонить. Однажды он порадовал родителей, вмонтировав в корпус телевизора датчик, оповещающий о приближении гостей к дверям гостиничного офиса.

Наконец, когда он заканчивал колледж, он заказал по почте за 19,95 доллара (шесть недель на доставку) набор деталей для записи на магнитофон телефонных разговоров. Воображая себя агентом ФБР, он подключил дешевый кассетник к телефону в офисе, что позволило ему, не выходя из своей комнаты, узнать о том, какой подарок он получит на день рождения, какая из незамужних соседок забеременела и от кого и прежде отца узнать, что тот заболел раком.

Представляя себе, какие возможности таят в себе двадцать гостиничных телефонов в номерах постояльцев, Грэди начал экономить каждый грош, чтобы оснастить каждую комнату подслушивающим устройством.

Когда он закончил колледж, а мать овдовела, она доверила ему управление мотелем. Ему стоило большого труда сохранять скорбную мину в течение трех недель, которые занял ее переезд. Еще через три недели его комната превратилась в шпионский наблюдательный пункт, который непрерывно пополнялся все новым и новым оборудованием. В его арсенале не было двух одинаковых «жучков». Он совал их в телефонные аппараты, вентиляционные решетки, крепил к лампам и рамам картин. Большинство этих приборов передавало не только телефонные разговоры, но и почти все звуки, раздававшиеся в комнатах мотеля. Что-то записывалось на магнитофон, что-то ловилось транзистором, использовал он и обычный передатчик.

Потягивая пиво, Грэди сидел в наушниках и смотрел в мерцающий экран молчащего телевизора, прислушиваясь к чужим голосам, произносившим незнакомые имена, к покашливанию, вздохам, стонам. Он не преследовал никакой цели, ему был интересен сам процесс: он сравнивал разные типы устройств, их надежность, чистоту звука, удобство в обращении, причем не в уме, а тщательно записывая сведения в специальный блокнот особой, предназначенной только для этого шариковой ручкой.

Его не интересовало содержание разговоров постояльцев, их сексуальные упражнения, которые вызывали у него скорее отвращение — соглядатаем он не был. Его интересовала чисто техническая сторона подслушивания. Он хотел стать виртуозом этого дела — только и всего.

Но рано или поздно Винни своего добьется, сложное оборудование придется демонтировать, его «штаб» отдадут под чужой офис, а ему надо будет искать работу уже не в выдуманном, а в реальном мире.

В ФБР, пожалуй, он не решится устраиваться, — вместо того, чтобы восхититься его талантом, его могут привлечь к ответственности за противозаконные действия.

Грэди знал постояльца, который прибыл первым в мотель этим вечером. Эрл Сарфилд, оптовый торговец офисным оборудованием, останавливался здесь каждые три месяца по пути в Небраску.

— Приветствую вас! — важно произнес он, как будто вошел в «Хилтон», и сам был весьма известной персоной.

Грэди поднял голову от газеты и сдержанно улыбнулся, не испытывая особого расположения к человеку, украшавшему свою машину всякими дурацкими наклейками.

Сарфилд положил перед Грэди кредитную карточку и ослабил узел галстука. У него было квадратное мясистое лицо и рыжие вечно растрепанные волосы. Своей раздражительностью он напоминал Грэди пекинеса.

— Мне как всегда.

"Как всегда" означало двенадцатый номер, но молодой человек колебался — ему не хотелось испытывать новое устройство на таком неприятном типе, к тому же явно намеренном провести ночь в одиночестве. Он долго возился с кредитной карточкой.

— Ну и жара… — Сарфилд вытер пот со лба и, обернувшись, бросил взгляд на свой пыльный «олдс». — Сегодня я поехал по 1 — 70 и угодил в жуткую пробку — стояли полчаса. У них, видите ли, ремонт. Сто лет уже ремонтируют эту дорогу — сколько можно? Я чуть не расплавился. Ну и жара…

Грэди внимательно перечитал счет, прежде чем протянуть его Сарфилду. Тот размашисто расписался и поставил жирную точку. Два серебряных кольца с бирюзой не делали его пухлые веснушчатые пальцы более привлекательными, скорее свидетельствуя о дурном вкусе.

Ключ от двенадцатого номера висел на своем обычном месте. Конечно, его можно было бы отдать более интересному клиенту, но что же делать, — это было не первое разочарование в жизни Грэди.

— Как всегда, двенадцатый, — произнес он, отдавая ключ.

Убирая кредитную карточку в бумажник, Сарфилд зажал ключ зубами, и бирка с номером «12» свешивалась у него изо рта.

Спустя двадцать минут, Грэди ругался про себя, заполняя регистрационную карточку хорошенькой жизнерадостной блондинки и ее мужа, приветливого англичанина, которые, безусловно, были бы куда более интересными объектами для испытания нового подслушивающего устройства. Из-за их спин Грэди увидел, как машина Сарфилда разворачивается в направлении города.

Через несколько часов восемь из двадцати комнат мотеля были сданы. Недурная предстоит ночка! Наверняка удастся услышать кое-что поинтереснее, чем храп Сарфилда или звуки телевизора из его номера.

После половины десятого обычно никто не приезжал. Грэди решил устроиться поудобнее. Он достал пару бутылок пива из холодильника, из шкафа вынул пакет картофельных чипсов и отправился в спальню. Поставив все это на столик возле кровати, приготовил наушники. Потом раздумал пить пиво и вернулся в кухню за лимонадом. Не обнаружив на кухне льда — пластиковое ведерко оказалось пустым, — Грэди направился к большому холодильнику, который помещался в кладовке. Супруги из пятнадцатого номера не обманули его ожиданий. И без микрофона было слышно, как блондинка пилит своего муженька за то, что по его вине они остановились в этой дыре. Объект ее нападок монотонно и ритмично повторял: "Да заткнешься ты наконец…"

Грэди добрался до холодильника, вытряхнул лед в ведерко и уже возвращался к себе, когда заметил в окне подъезжавшую машину Сарфилда с включенными фарами.

Поставив «олдс» на стоянку двенадцатого номера, торговец выключил мотор, но не спешил вылезать из машины. Грэди был заинтригован, он остановился у окна, наблюдая за Сарфилдом. Наконец он заметил какое-то движение на пассажирском месте и не смог сдержать довольной улыбки. Не исключено, что его новый передатчик сегодня все же поработает. Как-то раз Сарфилд уже использовал одноместный номер для двоих, воображая, что очень ловко провел хозяев мотеля.

Воспользовавшись своим правом, Грэди решительно подошел к машине и заглянул в окно. В тускло освещенном салоне виднелся силуэт женщины с короткой стрижкой и немного крупноватыми ушами.

— Добрый вечер, — сказал Грэди. — Хорошо поужинали?

Сарфилд прокашлялся:

— Да… Приятно встретить старую знакомую. Она моя коллега, и у нас тут наклюнулись кое-какие общие дела.

— Понятно.

— Послушай, — обратился Сарфилд к женщине, как будто это только что пришло ему в голову, — Тэрри, тебе есть где переночевать? Может быть, у Грэди не все еще занято?

Тэрри замешкалась с ответом.

— Ладно, — бодро продолжил Сарфилд, — я отвезу тебя, как только мы закончим.

Он открыл дверцу, и Грэди отступил в сторону. Вместо того чтобы выйти, Сарфилд повернулся к своей приятельнице и попросил сигарету.

Застукав торговца с Тэрри и радуясь его смущению, Грэди направился к двери офиса, но не спешил закрывать ее. Женщина пыталась вылезти из машины, однако Сарфилд не помогал ей. Должно быть, она была уродина и не привыкла к любезностям мужчин.

Торопясь в свою комнату, чтобы побыстрее надеть наушники, Грэди больно ударился бедром о кухонный стол.

Приблизительно в это же время Макси опять сняла телефонную трубку.

— Тим? Это Макси Барнел.

Последовавшая пауза показалась ей слишком долгой. Потом вежливый голос поинтересовался:

— Как дела, Макси?

— Так себе. Ты, конечно, слышал, что мы с Рисом разошлись.

— Я же тебе говорил. Не понимаю, как ты…

— Да хватит тебе. Слушай, я хочу попробовать покататься на летних лыжах. Может, попробуем вместе?

— Летние лыжи? А что это?

— Да я и сама толком не знаю. Это когда съезжают летом с голого склона. Ты никогда не пробовал?

— М-мм… Не приходилось.

— Жаль.

В кухонное окно была видна аллея. Темнело. Тим молчал. Из трубки доносились звуки рок-музыки.

— Похоже, у тебя вечеринка? — предположила Макси.

— Н-нет, — неуверенно возразил Тим.

— Не буду тебя задерживать, — сказала Макси, решительно вычеркивая его фамилию из записной книжки.

3

Рита Стэмп была слишком утомлена, чтобы продолжать беспокоиться о том, куда запропастился Джералд. Она в изнеможении плюхнулась на жесткий пластиковый стул.

На металлическом столике в опасной близости от ее локтя стоял картонный стаканчик с холодным кофе. Почти каждые пять минут кто-нибудь из полицейских совал голову в маленький кабинет с голыми стенами и задавал очередной дурацкий вопрос. "Курил ли Джералд? Путешествовал ли он прежде на машине? Не угодно ли ей еще кофе?"

Кто-то бесконечно ходил по коридору, какие-то голоса шутили, переругивались, напевали. Хлопали двери. Стучали машинки и трезвонили телефоны. Сейчас она была бы уже дома, они бы с Джералдом поужинали, и, отправив грязные тарелки в посудомоечную машину, она сидела бы с газетой перед телевизором, ожидая повтора "Золотых девушек".

Осторожно неся перед собой на панке кофейник, вошел молодой полицейский. Он уселся возле Риты, положив ногу на ногу, потом опасливо посмотрел на картонный стакан и на всякий случай отодвинул его подальше. Не взглянув не нее, он принялся листать папку. На сей раз Рита не стала разглядывать его именную бляху; она уже давно не стала запоминать имена, и фамилия этого светловолосого парня с едва заметными белесыми бровями ее совершенно не интересовала.

— Миссис Стэмп, за вами приехала дочь. Перед тем как вы уедете, я бы хотел еще кое-что уточнить.

Она безвольно кивнула. Только этого не хватало. Дженис немедленно начнет упрекать ее, поучать, и это будет продолжаться до самого Денвера.

— Здешнее отделение фирмы «Бьюик» любезно предоставило ключ. Ваш зять приехал сюда вместе с женой, чтобы отогнать машину домой.

Час от часу не легче. Не хватало еще зависеть от Берти Гудмана и дожидаться его указаний.

— Назавтра мы вызвали водолаза, просто чтобы исключить всякую возможность… вы понимаете. Поскольку гидростанция и плотина всего в миле ниже по реке, район поиска ограничен.

Закрыв папку, он наконец взглянул ей в глаза.

— Я понимаю, что вам уже надоело отвечать на вопросы, но прошу вас…

— Хорошо, — сказала она покорно.

— Какова была цель вашей поездки в Гленвуд-Спрингз?

Рита вздохнула.

— Джералд торгует мылом в тех краях. В этот раз ему надо было ехать с ночевкой, и он взял меня с собой. Через Гленвуд-Спрингз мы возвращались домой.

Полицейский задумчиво пожевал губами.

— А какое мыло он продает?

До такой степени нелепого вопроса ей еще не задавали.

— Для гостиниц.

— А вы не могли бы предположить, что могло заставить вашего мужа скрыться?

— Нет.

— Может, осложнения с властями?

— Нет.

— У него нет какой-нибудь смертельной болезни?

— Нет.

— Что-то неладное в семье?

— Нет.

— Денежные затруднения?

— Нет.

Сейчас Рита отвечала автоматически. Полицейский вполне мог спросить, не хочет ли она назначить свидание голливудской знаменитости или получить в наследство миллион долларов, не уплатив при этом налогов, и она бы по инерции ответила "нет".

— А как насчет врагов? Не было ли у него ссор с кем-нибудь последнее время?

Впервые она расплакалась несколько часов назад, когда окончательно поняла, что все происходившее с ней вовсе не короткое недоразумение. Но сейчас ее отчаяние достигло предела. Ей захотелось стать маленькой и позвать маму, которой давно уже не было в живых, чтобы та утешила ее. Миссис Стэмп опустила голову на руки, лежавшие на столе, и безутешно разрыдалась. Судя по всему, им с Джералдом не придется побывать на Гавайях, когда он выйдет на пенсию.

Макси почти докрасила ногти, когда зазвонил телефон. Он все звонил и звонил, и она вспомнила, что не подключила Эрнестину — так Макси называла свой автоответчик. Растопырив пальцы, она аккуратно подняла трубку, опасаясь смазать лак.

— Привет, куколка. Как поживает моя любимая журналистка?

— Добрый вечер, Брэдли.

— Ты одна?

— Сейчас — да.

Ей показалось, что даже на расстоянии она почувствовала резковатый запах его одеколона.

— Хочу тебе кое-что прочитать. Правда, это из "Ромео и Джульетты". Слушай: …Место, время, мое решенье — грозны и зловещи; они ужаснее, чем тигр голодный, они грозней, чем бурный океан. [1]

Почему-то ей вспомнилось, как Рис заметил однажды, что Брэд коротковато стрижется.

— Ну что, Макси? Может, встретимся? Как у тебя завтра вечером?

— Погоди, сейчас загляну в календарь.

Она положила трубку и, докрасив последний ноготь, подула на него. Потом вернулась к телефону.

— Извини, но до конца месяца у меня нет ни одного свободного вечера.

— Я потрясен. Ты очень занятая женщина.

— Да, но я рада, что ты позвонил.

Повесив трубку, Макси рассмеялась. Все-таки жизнь не настолько уж безнадежна.

Новый передатчик в двенадцатом номере работал блестяще. Грэди присел к столу, небрежно поставив мокрое ведерко со льдом на середину своей постели, и, дрожа от нетерпения, подключил наушники. Встроенный в телефон «жучок» должен был улавливать все звуки в радиусе двадцати пяти футов.

Грэди превратился в слух. Из наушников доносились вздохи, хлюпанье и стоны.

— О Тэрри! — произнес Сарфилд.

Грэди чуть не подпрыгнул — он только что прибавил звук, и первые же произнесенные слова раздались словно рядом.

— Тэрри, Тэрри, Тэрри…

Качество звука заставило Грэди радостно улыбнуться. Каждая гласная, каждая согласная, все оттенки тембра голоса были исключительно отчетливы.

— Давай померяемся, — сказал голос, басовитый, как у Винни. — Я длиннее, мне и выбирать.

— Как это? Первый раз слышу…

— Лучше заткнись и послушай. Я лягу поперек кровати, свесив ноги, а ты на коленях у кровати.

— Хочешь сначала пива. Куда спешить?

— И льда. У этого парня был лед.

— Ты пьешь пиво со льдом? — удивился Сарфилд.

— Да не в пиво… Для меня — сюда, сюда и сюда. Поторопись, а то я совсем изнемогаю.

Грэди услышал, как в отдалении хлопнула дверца холодильника. Следующие полчаса забыв о тающем в ведерке льде, пиве и чипсах, он наслаждался чистотой звука, доносившегося из наушников, в то время как Сарфилд и Тэрри наслаждались друг другом.

Грэди впервые сталкивался с гомосексуалистами, и, несмотря на то, что они вызывали у него отвращение, он получал удовольствие от замечательной новой аппаратуры. Это было, пожалуй, самое совершенное из всех изготовленных им устройств, жаль только, что он никому не мог этого рассказать.

Когда все кончилось и Тэрри объявил, что ему пора, Сарфилд бесцеремонно предложил гостю возвращаться в город на автобусе. Топ-топ-топ, — протопал Тэрри к выходу. Хлоп! — закрыл за собой Сарфилд дверь ванной.

Расслабившись, Грэди откинулся на спинку стула. Перед тем как лечь спать, он по очереди прослушал каждую комнату мотеля. Ничего интересного: храп, телевизор, поскрипывание матраса у блондинки и англичанина, тишина, тишина, телевизор, тишина.

— Так как тебя зовут, солнышко? — донесся вдруг вкрадчивый тихий голос из восемнадцатого.

Грэди сделал погромче и задержал дыхание.

— Так и будем молчать, да? Почему ты мне не доверяешь? Разве я сделал тебе что-нибудь плохое? Уже сорок пять минут сижу здесь и слушаю, как ты то вопишь, то плачешь. Ну что ты трусишь? Я тебя трогал? Нет. Я же такой гуманный. Гуманный, поняла? Дай-ка я сяду поближе, хорошо? Теперь я возьму тебя за ручку. Смотри, совсем не больно. Куда ты засунула деньги? Ты думаешь, я дал тебе столько, чтобы сидеть и смотреть, как ты ревешь?

Монолог прерывался женскими всхлипываниями, которые прекрасно звучали бы в новом передатчике из двенадцатого, но у этого аппарата батарейки уже садились, и Грэди напрягся, вслушиваясь в непонятные звуки.

— Так, уже лучше. Вот и последняя пуговица. Ну-ну… Спокойней…

Грэди наморщил лоб, пытаясь вспомнить, кому он давал ключ от этого одноместного номера. Американец, в спортивной рубашке, лысеющий, держался спокойно, машина "форд-эскорт".

Женщина заверещала.

— Терпение мое кончается, понятно? Деньги взяла, значит, я с тобой делаю что захочу.

— Я первый раз, первый раз, — бормотала она.

У Грэди побежали мурашки по телу, он вскочил со стула.

— Дерьмо, — процедил мужчина.

Кровать застонала, вторя Жози Вилла, голос которой он узнал.

— Голову больно!

— Да не трону я твою голову, не волнуйся! Если только слегка задену. Ладно, это не снимай.

Грэди озадаченно уставился в стену, решая, стоит ли ему нарушать принцип невмешательства и надо ли идти в восемнадцатый номер спасать Жози. Глупая мексиканка, наверное, и не поняла, что от нее требовали услуг проститутки; она думала, должно быть, что парень хочет купить у нее сигарет. Грэди чувствовал себя очень неуютно, предвидя скандальную сцену, к тому же постоялец мог поинтересоваться, откуда он знает, что Жози угрожает опасность.

— О-о-о! — взвыла Жози.

Грэди сорвал наушники. Предположим, он с улицы услышал крик, в руке его случайно оказался молоток (Грэди окинул взглядом свои инструменты, — выбирая что потяжелее).

Грэди решился — он двинулся к выходу, огибая темное здание мотеля, он чувствовал некоторый подъем — его воодушевляла новая удачная конструкция «жучка» в двенадцатой комнате, хотя прямого отношения к предстоящему делу это и не имело.

Он замедлил шаги у шестнадцатого номера, крадучись приблизился к двери восемнадцатого. Перед тем как постучать, он еще раз прислушался, однако ничего не услышал.

— Кто там? — спросил недовольный голос.

— Управляющий. Откройте!

Грэди покрепче сжал молоток. Некоторое время спустя звякнула цепочка и дверь распахнулась. Мужчина оказался крупнее, чем предполагал Грэди; он был без рубашки.

— Чего надо?

Грэди расправил плечи и значительно произнес:

— У меня есть основания полагать, что вы насильно удерживаете в своем номере девушку.

— Она здесь по своей воле, а тебя это не касается.

Грэди вставил молоток в щель двери, не давая мужчине закрыть ее.

— Дайте-ка я с ней поговорю.

Мужчина ругнулся и потер лысину.

— Иди отсюда.

— Жози! — крикнул молодой человек в глубь комнаты.

— Ой, Грэди! — отозвалась Жози. Раньше она называла его только "хозяин".

Мужчина замешкался, Грэди решительно оттолкнул его и прошел в комнату. Жози стояла около смятой постели в одних черных трусиках, прижимая все остальное, включая и туфли, к груди. Позже Грэди припомнил, что фигура у нее оказалась очень даже ничего, видимо форменное платье помешало ему это заметить раньше. Но в тот момент ему было не до того — он боялся, что мужчина бросится на него.

— Выходи! — Грэди кивнул головой в сторону двери.

Хлюпая носом, Жози побрела к выходу.

— Вы знаете, сколько лет девочке? Ей еще нет и шестнадцати.

Словно подтверждая его слова, Жози размазывала кулаком слезы по щекам и по-детски всхлипывала.

— О, я не… — Мужчина взялся за ручку двери.

— Хотелось бы, чтобы вы тоже убрались отсюда. И больше никогда не приезжайте, — добавил Грэди, окрыленный легкой победой.

Он значительно взглянул в окно, где под ярким фонарем стоял «форд-эскорт» постояльца с прекрасно видным отсюда номером.

— Или я вызову полицию, — припугнул Грэди.

Мужчина потер подбородок, и юноша с удивлением и радостью отметил, что рука его дрожала. Затем он полез в задний карман брюк и вытащил бумажник.

— Вот! — Он сунул Грэди три мятые двадцатидолларовые бумажки. — Этого хватит? У меня нет больше наличных. Надеюсь, все улажено?

Как загипнотизированный, Грэди потянулся к банкнотам, но лысый отступил на несколько шагов:

— Значит, все? — уточнил он.

— Все!

Двадцатки скользнули в руку Грэди, и дверь захлопнулась перед ним. Молодой человек забыл о молотке, и тяжелый предмет, упав, больно стукнул его по ноге. Он обернулся к Жози, которая сосредоточенно пересчитывала свои деньги.

— Ловко получилось! — коверкая слова, произнесла девушка, и он впервые увидел, как она улыбается.

Собственно, никакой ловкости они не проявили, все это была чистая случайность, но все-таки Грэди впервые заработал такие деньги без всяких усилий и очень быстро.

Вернувшись к себе, он стал выключать передатчики, но задумался, присев с наушниками на краешек кровати. Грэди припомнил, как примерно с год назад в важном господине, который оставался в черном «кадиллаке», он узнал сенатора, в то время как его «жена» записывала в регистрационную карточку вымышленные имена. Поскольку Грэди не интересовали политические интриги, он испытал на них свою новую воздушную антенну, интересуясь лишь качеством звучания разговоров. Сейчас ему пришло в голову, что в бумажнике у сенатора могло оказаться куда больше, чем шестьдесят баксов.

Еще он вспомнил случай, когда один тип, накануне назвавшийся детективом из Вайоминга, перевозящим арестованного в Альбукерк, уехал наутро на восток в одиночестве, в то время как его подопечный двинулся самостоятельно в сторону южной границы, едва ли стремясь попасть в ту самую тюрьму в Альбукерке.

Грэди долго не мог заснуть, представляя, обладателем каких крупных сумм он мог бы легко стать.

Деньги сами по себе не волновали его, они нужны были ему только для покупки всяких электронных штук. Но с тех пор, как Винни втемяшилось в голову переделать мотель в офисы, над ним нависла угроза лишиться не только любимого занятия, но и остаться без куска хлеба и крыши над головой.

Единственный выход — открыть свой собственный мотель… Беспокойные мысли роились у него в голове. Наверное, теперь ему понадобится более совершенный магнитофон хорошо бы еще завести видеокамеру. Шантаж тут ни при чем. Просто он заставит совершивших ошибку расплачиваться — это будет справедливо. Придется заниматься этим до тех пор, пока не удастся скопить деньги на собственный мотель. И, может быть, еще на машину…

4

Три дня спустя, разговаривая по редакционному телефону, Макси рассеянно обозревала туго обтянутые голубыми джинсами ляжки своего бывшего супруга. У нее мелькнула мысль, что она много раз видела его обнаженным, однако она тут же напомнила себе, что делать это доводилось не только ей, но и еще дюжине женщин в Денвере и его окрестностях.

Она попросила собеседницу повторить вопрос.

— Я хочу убедиться, что это безопасно! — прокричала пожилая дама, словно Макси была глуховата, хотя она всего лишь отвлеклась на минуточку. — Компания мне ничего не скажет, потому что они всегда хотят содрать как можно больше за электричество.

— Значит, вы уезжаете в отпуск и хотите отключить электричество, потому что… — Макси запнулась, опасаясь, что говорит что-то не то. Но ее опасения были напрасны.

— Я не хочу, чтобы дом был подключен к сети, — объяснила женщина.

— Так чего же вы боитесь? Ведь у вас не было аварий?

— Не было, потому что мы соблюдаем осторожность, — недовольно ответила ее собеседница, досадуя, что ей пришлось иметь дело с таким бестолковым экспертом.

Рис нагнулся к ящику стола и потянулся за папкой, убрав наконец из поля ее зрения ляжки.

— Уверяю вас, миссис… — Макси заглянула в свой блокнот, — Джаспин, ни одна капля электричества не просочится в ваш дом, пока вас не будет.

Рис усмехнулся, а Джим Донован в дальнем углу комнаты, не отрывая пальцев от клавишей компьютера, покачал головой.

— Я думаю, мне надо сделать так, как я хочу, — недовольно подвела итог женщина.

— Что, еще один подписчик не удовлетворен консультацией? — спросил Рис, листая папку. Его голубые глаза насмешливо блеснули.

Макси потянулась и зевнула.

— Ты знаешь, что у некоторых млекопитающих зевота — признак агрессии? — Рис подошел ближе, и она почувствовала запах его одеколона.

Поэтому-то она и предпочитала работать дома. Ее маленькая удобная квартирка в пяти минутах ходьбы от редакции была оборудована всем необходимым для работы — в придачу там имелся холодильник со всякими вкусностями, — и ее не одолевали связанные с Рисом воспоминания. Дома было гораздо удобнее писать еженедельную колонку, а большие статьи тем более.

Два с половиной года назад, когда газета только открывалась, Джим взял на работу Риса; а через восемь недель смог нанять и Макси. Именно в редакционной комнате Макси и Рис впервые увидели друг друга, здесь завязался их бурный роман, в результате которого спустя пять месяцев они поженились, а спустя еще десять месяцев развелись. Мягкосердечный Джим так и не решился уволить ни того, ни другого в разгар драмы, надеясь, что одна из конфликтующих сторон уволится сама. Но со временем страсти остыли, бывшие супруги заключили перемирие и стали почти друзьями. Хотя Макси на всякий случай и старалась соблюдать дистанцию, атмосфера в комнате была обычно вполне мирной.

После развода Макси прежде всего вернула себе девичью фамилию Барнел.

Джим постоянно подтрунивал над колонкой, которую вела Макси, придумывал для нее всякие шутливые прозвища и рубрики, но сама-то она считала, что толку от ее статей гораздо больше, чем от материалов обоих представителей сильного пола, хотя бы потому, что колонка привлекала читателей.

Она отхлебнула горячего кофе и стала черкать в своем блокноте, вымарывая ненужные строчки. Дурацкий звонок, еще один, а вот еще глупее. Подросток, видите ли, недоволен, как в его школе ведут гимнастику. Телефон прозвонил пять раз, прежде чем Макси сняла трубку, убедившись, что никто из мужчин не намерен отвечать. Укоризненно посмотрев на Риса, положившего ноги в теннисных туфлях на стол и невозмутимо читавшего газету, Макси прижала трубку подбородком и представилась.

— О, как хорошо, что я попала именно на вас! Мне ужасно нужна ваша помощь!

Представив себе очередную пожилую горожанку, озабоченную проблемами потребления электричества, Макси заставила себя бодро отозваться:

— Слушаю!

— Ваша замечательная газета приходит к нам по пятницам, и я всегда начинаю с вас!

— Спасибо. — Голос Макси потеплел. — Чем я могу вам помочь?

— У меня пропал муж.

Чертыхнувшись про себя, — ведь сейчас опять придется попусту тратить время, — Макси мягко произнесла:

— Вряд ли я смогу вам чем-либо помочь. Вам надо обратиться в полицию.

Женщина пробормотала что-то невнятное. Макси разобрала только: "От них никакого толку!"

— Тогда надо нанять частного детектива. Я не сталкивалась никогда с этой проблемой и понятия не имею, как разыскивать пропавших людей.

— Почему же? Вы же прошлой весной нашли Амабель!

Придвинув к себе вчерашнюю газету, Макси открыла ее на второй странице и уставилась на свою фотографию.

— Амабель была… То есть французский пудель.

— Я знаю, но человека ведь легче найти. У людей есть кредитные карточки, отпечатки пальцев наконец…

— Извините. — Макси внимательно изучала фотографию. На газетном снимке ее светлые волосы и белые зубы получились серыми, а левая ноздря казалась больше правой. — Но вам действительно необходимо частное рас…

— Вы не можете себе представить, как это дорого. Откуда у меня столько денег?

Макси стала пририсовывать себе усы над верхней губой, но ручка почему-то не писала на газете.

— А может, стоит обратиться к юристу, миссис… Простите, я не знаю вашего имени…

— …Стэмп. Рита Стэмп. Про нас писали в газетах. Случилось это в Гленвуд-Спрингз, во вторник. Я подумала, что вам может быть интересно: вы отыщете его, потом опишете все в книге…

Макси вспомнила эту историю.

— К сожалению, у меня сейчас нет времени, чтобы заняться книгой, но я благодарна вам, что вы вспомнили именно обо мне. Я уверена — ваш муж найдется. Живой, — добавила она с некоторым опозданием.

Однако на том конце провода уже положили трубку. Разыскивая Амабель, она всего-навсего дала ее описание в своей колонке и обратилась к читателям с просьбой сообщить в газету, если кто-то увидит похожую собаку.

Следующие два месяца Макси осаждали владельцы потерянных собак и кошек, так что ей пришлось даже обратиться к своим читателям через газету с просьбой решать подобные проблемы как-нибудь иначе.

Если сейчас она выполнит просьбу миссис Стэмп, то все покинутые жены графства Бульдер выстроятся в очередь перед редакцией, предлагая ей опубликовать приметы сбежавших мужей. Механически водя ручкой по газетным строкам, она пробегала их глазами:

"Вопрос: Я получил письмо: оказывается, я выиграл в тотализатор пять миллионов долларов. Фирма "Хардшорн, Биглоу и Джоунс" уведомила меня, что я должен выслать им двадцать долларов для оформления документов, чтобы получить выигрыш. Я хотел бы узнать, не помешает ли этому ошибка, допущенная в написании моего имени: Норма вместо Норман?

Н. Г. Бульдер.

Ответ: Ни в коем случае не посылайте фирме "X., Б., Дж." ни двадцати, ни десяти, ни даже одного бакса. Телефон их не отвечает, а в «Майами-бюро» скопилась уже целая папка жалоб.

Мы располагаем сведениями, что скоро разразится скандал, а передача "60 минут" готовит о них сюжет".

Так, недурно… Макси потянулась за кофейником, открыла его и поморщилась от запаха содержимого.

"Вопрос: Мой муж заказал по почте несколько кассет, которые должны были помочь ему бросить курить в течение одного месяца, если каждый день включать магнитофон перед тем, как заснуть. Он по-прежнему выкуривает по три пачки в день, так как маркировка на кассетах оказалась ошибочной — они предназначены для возбуждения сексуальности. Можем ли мы предъявить претензии фирме, так как по их вине я забеременела?

К. Ф. Брумфилд.

Ответ: Боюсь, вам не удастся доказать, что беременность является следствием воздействия магнитофонных записей на подсознание, а не результатом вашей неосторо…"

Снова телефон. Макси сжала зубы и выждала, пока он прозвонил пять раз.

— Эй, ребята, кто-нибудь из вас знает, как пользоваться великим изобретением мистера Белла?

— Все равно звонят тебе, — сказал Рис.

Джим, погруженный в себя, продолжал молча нажимать на клавиши.

— Спорю на пять баксов, что звонят не мне, — возразила Макси.

— Идет. — Рис откинулся на спинку стула, сцепив руки за головой.

— Редакция, Макси Барнел, — выпалила Макси в трубку.

— Июль… два ноль. Передайте Джиму Доновану, что ему придется перерезать себе глотку.

— Кто это? Ты, Гофман? — Гофман был внештатным художником, рисовавшим для них политические карикатуры.

— Я не шучу, девушка. — Телефон буднично щелкнул, раздались короткие гудки.

Макси бросила трубку, словно обожглась ею.

— Джим! — закричала она, не обращая внимания на Риса, который шутовски протянул к ней ладонь. — Опять тебе угрожают! Наверное, кому-нибудь не понравился последний выпуск.

Джим равнодушно кивнул.

Оттолкнувшись ногами, Рис подъехал в кресле к столу Макси.

— Плати, подруга!

— Не мне звонили. — Она шлепнула по его протянутой руке.

— Они ведь говорили с тобой и никого другого не звали. Значит, звонили тебе.

— У меня полно работы. Отстань!

Он придвинул к себе ее еженедельник:

— В каком дерьме мы копаемся на этой неделе? Ага: разбитые дороги, министерство жилищного строительства… отлично, отлично. А это еще что? — Общ. з.? Общественная задница? Ну почему Джим тебе дает самые интересные задания? — Он расхохотался.

— Это Бульдерское общество защиты нравственности, которое состоит из старичков обоего пола. Они готовы читать всю порнографию, лишь бы она не попала кому-нибудь другому в руки. Буду счастлива, если ты возьмешь у них интервью вместо меня.

Отъехав назад к своему столу, Рис взял свой календарь:

— Меняю твою «задницу» на заседание городского совета.

— Не выйдет.

В комнату стремительно влетела, потряхивая темными кудряшками, крепенькая маленькая почтальонша. Как всегда игнорируя Риса, она направилась к Джиму. Протягивая ему конверты, она засияла, по-видимому, желая вызвать у него ответную улыбку.

— Наверное, опять читатели возмущаются? — пошутил Джим.

— Вы бы получали от читателей только благодарственные письма, если бы печатали истории повеселее. — Упругая грудь девушки находилась на уровне его глаз.

— Мы не получали бы вообще никаких писем, если бы писали только о приятном, — у нас бы просто не осталось читателей. Так, счета… — добавил он, отбрасывая в сторону четыре конверта.

Кресло скрипнуло, Джим опять повернулся к компьютеру. Не дождавшись обычного: "Приходите к нам поскорее еще, Лаки" (Лаки — именно так, судя по бирке на груди, звали почтальоншу), направилась к двери.

Макси открыла блокнот на чистой странице и попыталась сосредоточиться. Опять телефон!

— Я ухожу домой! — заявила она, протягивая руку к трубке.

— Газетчики должны уметь работать в любых условиях, — заметил Рис. — Мы находимся в гуще жизни.

— Алло! Редакция, Макси слушает.

— Пожалуйста, Риса Мэйси.

Судя по тону, звонившая женщина была настроена серьезно.

— Мистера Мэйси сейчас нет, — приторно ответила Макси. — Не могу я вам чем-нибудь помочь? — ехидно поглядывая на Риса, поинтересовалась она.

— Передайте ему, что если сегодня до шести часов он не внесет квартирную плату, то завтра найдет свое имущество на тротуаре.

— Большое спасибо, что позвонили. Я с удовольствием ему передам.

Сраженная неожиданной сердечностью, женщина пробормотала:

— Да, благодарю вас, конечно… всего доброго.

— Я что, выиграл в лотерее? — поинтересовался Рис.

— Фигушки. Кое у кого лопнуло терпение.

Наслаждаясь тем, как Рис на глазах утрачивает самодовольство, Макси поведала ему о звонке квартирной хозяйки.

В редакции стало спокойнее, и она с головой ушла в работу над статьей о проблемах городской публичной библиотеки, читальный зал которой облюбовали бездомные. Когда она выключила машинку, Риса уже не было, а Джим в глубокой задумчивости разглядывал ластик. В животе у нее забурчало, напоминая о том, что наступило время ленча. Послушно следуя зову желудка, она захлопнула блокнот, надела на ручку колпачок и выплеснула остатки противного холодного кофе.

— Давай я отвезу тебя домой, а ты меня чем-нибудь покормишь, — предложил Джим.

Предложенная сделка была больше в духе Риса. Макси согласно кивнула, пытаясь припомнить, каково на данный момент состояние ее холодильника. Предстояло накормить двоих, причем один из них — ее начальник.

Джим быстро вскочил и торопливо накрыл пластиковым футляром клавиатуру компьютера.

— Во второй половине дня мне надо взять несколько интервью в суде, — сказала Макси, засовывая блокнот в сумочку. — Потом, я полагаю, мне необязательно возвращаться в редакцию, я поработаю дома.

Джим внимательно оглядел редакционную комнату, как будто собирался закрыть офис на уик-энд, а не на час. Пропуская ее вперед, он повесил на дверь табличку "Буду в… час", поставил цифры 1.15. Дверь заскрипела. Она отчаянно скрипела, сколько Макси ее помнила, и, видимо, будет скрипеть и дальше еще много лет, пока это помещение будет занимать редакция газеты «Регард». Офис находился почти напротив их более старого и солидного конкурента — ежедневной газеты "Дейли Камера" — на пешеходной Перл-стрит, расположенной в деловой части города.

Мощенная булыжником улица с множеством магазинчиков и лавок славились своими экзотическими ресторанами. Перл-стрит была излюбленным местом акробатов, уличных музыкантов и праздных гуляк.

Макси, улыбаясь, отрицательно покачала головой, отказываясь от предложения уличного фотографа сняться в компании фанерного президента Буша. Обходя его, она нечаянно наткнулась на Джима, и тот пошатнулся, словно был намного ее легче.

— Ты что, успел поддать?

— Это ты плохо на ногах держишься.

Он взял ее за локоть, и они повернули в боковую улицу.

— Еще далеко?

— Три квартала.

— Проще было пешком дойти до моего дома.

— Ты умеешь заставить окружающих чувствовать себя виноватыми. Ну ничего, я постараюсь отыграться.

Блестящий салатный «фольксваген» Джима выглядел так, словно большую часть времени стоял в гараже, "новый внутри и снаружи" — как говорят торговцы автомобилями. Автомобиль нагрелся на солнце, и в нем было жарко, как в сауне.

Джим повернул направо.

— Что скажешь, Макси?

— Гм, — задумчиво ответила Макси, вернувшаяся к мыслям об обеде. Суп, салат. Может быть, хватит бекона на пару сандвичей?

— Мы всю неделю вкалываем, испытываем минутное облегчение, выпустив очередной номер, а потом, как мазохисты, начинаем все сначала. А для чего? Если завтра газета не выйдет, никто и не заметит. — Джим судорожно закашлялся, произнеся эту страстную тираду.

— Хандришь?

— Видимо, я стал слишком старым, чтобы жить в таком темпе. — Джим судорожно потер лоб. — К тому же меня перестали развлекать анонимные письма и угрожающие звонки.

— Тебе пора в отпуск, ты не отдыхал, по крайней мере, два года. Дней на десять вполне можешь оставить редакцию на нас с Рисом. На меня уж точно. Поезжай куда-нибудь и отвлекись. В Диснейлэнд, например.

— Ты всерьез считаешь, что вы с Рисом сумеете выпустить два номера подряд, не убив друг друга при этом? — Насмешливая улыбка скользнула по губам шефа.

Макси внимательно изучала его профиль. Действительно, Джим нуждается в отдыхе. Она давно к нему не приглядывалась, и сейчас только заметила, что он похудел, осунулся и стал какой-то задумчивый и печальный. Вообще-то в свои сорок лет он выглядел неплохо. Густые, чуть тронутые сединой волосы, небольшая бородка, которая ему очень идет, гладкий, высокий лоб, спокойный взгляд. Однако в последнее время он и правда стал вялым. Куда девалась его былая энергия? Макси поймала себя на том, что уже второй раз за сегодняшний день вспоминает, как она впервые переступила порог редакции. С солнечной улицы она попала в затененное и оттого кажущееся мрачным помещение, и волновалась, ожидая встретить прохладный прием, однако незнакомец, которого она увидела, повел себя так, словно они были знакомы много лет.

— Отлично, что ты пришла! — приветствовал ее бородач, стоявший в довольно нелепой позе в дальнем углу комнаты. — Будь добра, подойди поближе!

"Может, лучше зайти попозже, когда здесь будет еще кто-нибудь? — мелькнула у нее мысль. А мужчина, продолжая улыбаться, нетерпеливо поманил ее к себе.

Лавируя между столами и креслами, Макси двинулась к нему.

— У меня неприятность, — пояснил он, указывая на что-то ниже пояса.

Первым ее движением было повернуться и бежать без оглядки.

— Вон там, в стаканчике для карандашей, ножницы, — продолжал мужчина. — Освободи меня, пожалуйста.

Кусок его рубашки застрял в валике принтера.

— Глупо получилось. Я наклонился, а принтер был включен. Это тот самый случай, когда поломка произошла по вине пользователя, гарантийным ремонтом не удастся воспользоваться.

— С вами не первый раз такое? — Макси, не удержавшись, рассмеялась.

Джим не рассердился, он и сам улыбался, наблюдая, как Макси режет рубашку. Обретя свободу, он плюхнулся в кресло и принялся рассматривать обрезки ткани.

— Дорогая была рубашка. Да и принтер полетел.

— Я могу быть чем-нибудь вам полезна? — выпалила Макси, совершенно позабыв речь, которую она заготовила, идя наниматься на работу.

— Наверное, да. Ты ведь ищешь работу? — Он ногой придвинул ей стул. Она села. — Что ты умеешь делать?

— В своем родном городе в Огайо я работала в информационном агентстве, полтора года назад стала репортером. А на первых порах, когда приехала в Колорадо, вела делопроизводство и сидела с детьми редактора одной газеты.

— Теперь понятно, почему ты так ловко обращаешься с ножницами. Но зарплата у нас никудышная.

— Я согласна, — ответила Макси.

С тех пор они трудились вместе; работы было много, и Джиму правда пора было отдохнуть.

Довольная тем, что, возможно, ей удастся самостоятельно делать газету целых две недели, Макси пригнулась и указала на белый фасад.

— Вторая дверь от угла. Кажется, есть место у входа.

Заглушив мотор, Джим с интересом взглянул на дом.

— Я давно должна была бы пригласить тебя, — виновато сказала Макси, — да все как-то не получалось.

Макси поднималась по лестнице, прыгая через две ступеньки. Джим следовал за ней.

— Тебе нравится? Правда, отличное место? — Она дотронулась до красивой кованой решетки. — Здесь все такое просторное. Моя хозяйка живет на первом этаже, а я над ней. Осторожно, очень крутые ступеньки.

Макси достала из сумочки ключ. Джим положил руку ей на плечо; Макси удивленно оглянулась.

— Ты не обидишься, если я зайду к тебе в другой раз?

— Ты себя плохо почувствовал?

Джим напряженно вглядывался в лестничный пролет. Макси поймала его взгляд и тоже попыталась разглядеть там что-то интересное. Перила; может быть, их следовало бы протереть, но неужели они заслуживают столь пристального внимания?

— Тебе нехорошо? — повторила Макси.

Джим в задумчивости тер лоб, губы были плотно сжаты.

— Да нет. Знаешь, я не так уж хочу есть, как просто чертовски устал.

— А вдруг ты заболеваешь? Говорят, сейчас ходит грипп. Поезжай домой и отлежись.

Джим жил один в деревянном коттедже неподалеку от Бульдера. Несколько недель назад он и его соседи были вынуждены на три дня покинуть свои жилища, так как в округе бушевал лесной пожар. В их еженедельнике Джим опубликовал статью — гневную отповедь беспечным туристам, бросающим куда попало окурки и зажженные спички.

Отойдя на шаг, шеф сунул руки в карманы и натянуто улыбнулся:

— Некогда мне отлеживаться. — Спустясь на несколько ступенек, он добавил: — Знаешь, пожалуй, я был неправ. Наша газета все-таки нужна людям. И не исключено, что я поручу ее вам на недельку-другую.

Макси спустилась за Джимом на улицу. Ее не покидала тревога, казалось, что он может упасть, и тогда она понадобится, чтобы поддержать его.

— Договорились! Обещаю, что не буду выпендриваться и работать лучше тебя.

Он рассмеялся, на этот раз по-настоящему, и сел в машину.

— Спасибо, детка, мне уже лучше. — Включая зажигание, он помахал ей рукой.

Машина отъехала от тротуара.

— Увидимся! — крикнула Макси вслед.

Но больше они не увиделись. Никогда.

5

В ту ночь шел дождь. Не тот мелкий, моросящий, от которого поднимаются отдающие асфальтом испарения, а настоящий ливень. Комната Макси была под самой крышей, и, засыпая, она с удовольствием прислушивалась к шуму барабанящих по железу струй. Ей приснилось, что она несется на лыжах за снегоходом по белой равнине, а ветер треплет ее длинные волосы и развевает розовый, накинутый на плечи халат.

Утром Макси показалось, что и дождь ей тоже приснился: к тому времени, как она встала и оделась, солнце не оставило на листьях и траве и капли влаги. Когда Макси, не нарушая обычного субботнего распорядка, запихивала в багажник своей «тойоты» корзину с бельем, по небу плыли легкие белые облачка. Если бы она не забыла стиральный порошок, то уехала бы до того, как позвонил Рис.

Когда раздался звонок, она уже взялась за дверную ручку. "Пусть работает автоответчик, не буду подходить", — подумала она, но тут раздался голос Риса: "Макси, случилось что-то ужасное, возьми трубку".

Прижав к груди коробку с порошком, она подошла к телефону:

— Это ты, Рис?

— Плохие новости, Макси. Я не могу…

— Возьми себя в руки и объясни толком.

— Джим погиб, — выдохнул он.

Поставив порошок, она неловко опустилась на стул.

— Как?

— Бомба в машине. Только что у меня была полиция. Подонки, вот подонки…

Макси поняла, что последнее не относится к полиции.

Проведя ладонью по лицу, она почувствовала, как в ней закипает злость на себя: ну почему она не предложила Джиму уехать отдыхать две недели назад? Если бы эти мерзавцы сделали это хотя бы неделю спустя, он бы уже уехал!

— Они едут к тебе, — продолжал Рис.

Макси испуганно взглянула на дверь, которую она оставила открытой и лишь спустя некоторое время сообразила, что на этот раз Рис как раз говорит о полиции.

— А-а-а… Понятно, понятно…

— Я подъеду через час, хорошо?

Забыв, что он ее не видит, она кивнула и положила трубку. Какое-то время она бесцельно слонялась из угла в угол, машинально беря какие-то предметы, всхлипывая и сморкаясь, потом налила себе стакан молока, поставила его на холодильник и, так и не выпив, отошла. Из открытой входной двери доносился уличный шум — окна лестничной клетки выходили на проезжую часть, — в раздражении она захлопнула дверь.

Макси почти не сталкивалась со смертью близких. Мать воспитывала ее одна, выросла она в крошечном городке размером с футбольное поле; у них было мало друзей и не было родственников. Только теперь, почувствовав острую боль утраты, она поняла, какое это благо, Джим тоже был из породы одиноких людей; наверное, они так хорошо понимали друг друга еще и поэтому. Он не интересовался ее жизнью, не делился с ней своими проблемами и заботами, не приглашал на вечеринки.

На лестнице раздались шаги, кто-то потоптался возле двери, потом постучал. Через дверной глазок двое мужчин казались подозрительными, но на одном была полицейская форма. Макси надела цепочку и чуть приоткрыла дверь.

— Мисс Барнел? — спросил тот, который был в штатском, показывая на свой значок. — Сэм Рассел, детектив. Работаю в городской полиции.

Макси вдруг пришло в голову, что она не знает, как должен выглядеть полицейский значок. Тем не менее, сняв цепочку, она пропустила их в комнату.

Макси предложила им сесть, и Рассел устроился на краешке кресла, оглядывая помещение, потом его глаза остановились на Макси. Она ожидала, сидя на подлокотнике дивана.

— Это полицейский Нейлор, — представил Рассел своего спутника. Тот кашлянул, достал коричневый блокнот и щелкнул шариковой ручкой.

Макси подумала, что для своего возраста он полноват, и скоро будет вынужден отказаться от пиццы и сладкого.

— Вы знаете, почему мы пришли, мисс Барнел?

Этот дежурный полицейский вопрос Рассел задал приятным, чуть хрипловатым голосом. Он не был похож на героя-детектива, какими их изображают в кино, а скорее напоминал комика, в основном из-за своего наряда: желто-красная рубашка в цветочек, из тех, что Армия Спасения посылает в Гонолулу, никак не подходила к сине-черным клетчатым слаксам, которые, к тому же, были коротковаты для него. Зато таких длинных и темных ресниц Макси еще не встречала ни у одного представителя мужского пола.

— Рис Мэйси звонил мне полчаса назад, — ответила Макси, стараясь сосредоточиться.

— Сожалею, что пришлось побеспокоить вас, но, полагаю, вы не меньше нас заинтересованы, чтобы виновные были найдены. Сначала покончим с формальностями. Где вы были с шести часов вечера до четырех утра?

— Здесь, одна, и почти все время спала.

— В последний раз вы видели Джима Донована…

…Она рассказывала ему, еще раз вспоминая маленький «фольксваген» Джима, отъезжающий от тротуара.

— Я ведь так и не знаю подробностей. Что, взорвалась его машина?

— Да. Предположительно около шести часов вечера он подъехал к дому и оставил машину на дорожке. Ночью кто-то подключил взрывное устройство к зажиганию. Донован погиб сегодня на рассвете, заводя машину.

Макси взглянула на свои сжатые кулаки. Ей не терпелось написать об этом, Джим бы ее понял.

— Мы предложим вознаграждение через газету тем, кто поможет расследованию.

— Подождите несколько дней. Может быть, и не понадобится, полиция сама справится.

— Хорошее вознаграждение…

— У вас есть предположения, кто бы мог это сделать?

Стараясь казаться спокойной, Макси сказала:

— Рис, конечно, вам уже рассказывал, что в редакцию газеты часто приходили угрожающие письма, бывали неприятные звонки. И поскольку Джим был главным редактором «Регард», все это адресовали в основном ему. Я вчера только разговаривала с одним парнем. Может быть, это он?

— Можете точно передать, что он сказал? Вы записываете телефонные разговоры на автоответчик?

Макси закрыла глаза, стараясь как можно точнее припомнить сказанное.

— "Июль… два ноль. Передайте Джиму Доновану, что ему придется перерезать себе глотку". И еще: "Я не шучу, девушка".

— Вы что, засмеялись? Почему?

— Сначала я решила, что кто-то из знакомых нас разыгрывает.

— Вы узнали голос? — Рассел, кажется, начал сердиться, решив, что она что-то не договаривает.

— Нет, раньше я никогда его не слышала.

— Тогда почему?..

— Наверное, мне просто не хотелось верить, что ему всерьез угрожают. — Детектив был явно разочарован. — Я узнаю голос, если услышу его.

В комнате стало тихо, только шуршали страницы блокнота.

Рассел оперся подбородком на руку и в упор посмотрел на Макси:

— Как, по-вашему, что значит "июль… два ноль"?

Она пожала плечами:

— Двадцатого вышел наш последний номер.

— А что письма? Они сохранились?

— Не знаю. Может, Рис знает…

Она снова почувствовала себя репортером, и ей стало немного легче. Захотелось самой разобраться в этой истории.

— Нам необходимо осмотреть ваш офис. А как насчет личной жизни Донована? Приятели, подружки…

— Он никогда ни о ком не рассказывал. Мне кажется, Джим предпочитал одиночество. Его родители живут в Аризоне. О Боже! Надо ведь им сообщить!

— Об этом уже позаботились.

Макси на мгновение представила его в черном смокинге и белоснежной рубашке с золотыми запонками. Потрясающий мужик!

— Мы будем держать вас в курсе дела. — Он встал, приблизился к окну и окинул взглядом хозяйский гараж. Бесформенные брюки, как ни странно, только подчеркивали стройность его фигуры.

Макси тоже поднялась:

— У вас есть ключ от редакции? Мне бы хотелось взглянуть на письма, если они сохранились. Может, я смогу узнать почерк.

— Ключ у меня есть.

— Мы сами просмотрим бумаги и вернем их вам и мистеру Мэйси. — Он протянул ей визитную карточку с номером телефона, напечатанным крупными золотыми цифрами.

Пока спутник Рассела, чье имя она успела забыть, так и не произнеся ни единого слова, спускался по лестнице, детектив, уже из дверей, окинул взглядом небольшую квартиру Макси: новая перегородка, отделяющая кухню от комнаты, узкие высокие окна, разностильная мебель, нет ни картин, ни безделушек, зато много книг. Из окна видна аллея, за нею — жилой дом.

— Что-нибудь еще?

— У вас хороший вкус — уютная квартирка.

Прошло около получаса. Глядя в окно, Макси думала о том, что в ближайшем будущем ей предстоит поиск работы. Хорошо бы, будущий офис оказался не дальше, чем в пятидесяти милях отсюда. Она не спросила Риса, знает ли он, где находится ее дом, но, как оказалось, он знал. Характерный для него требовательный стук в дверь никак не передавал его смятения.

Макси открыла, и, повинуясь первому порыву, они обнялись. Правда, объятия их продолжались не более трех секунд. Она указала ему на кресло, где только что сидел детектив Рассел, и, не говоря ни слова, пошла на кухню варить кофе.

— Обязательно должен быть еще хотя бы один выпуск, — крикнула она через перегородку. — В память о Джиме. Мы предложим вознаграждение тем, кто поможет найти убийц.

— Мы должны получить разрешение от наследников пользоваться банковским счетом нашего еженедельника. Наверное, наследники — родители.

— Думаю, они согласятся. А если нет — я сама оплачу последний выпуск. — Макси вернулась в комнату с двумя дымящимися кружками. — Слушай, ведь придется возвращать деньги подписчикам.

Рис глотнул кофе:

— Я напишу некролог. Еще у меня есть соображения насчет рубрики "Такова жизнь": помещу там высказывания друзей о Джиме.

— Скорее, "Такова смерть". — Макси опустилась на диван, задумчиво глядя на кружку. — А я напишу об угрозах и об убийстве.

— Ты можешь копнуть глубже: поговори с психологами, узнай мнение каких-нибудь общественных деятелей, которым тоже угрожали…

— Еще свяжусь с графологом. Пускай проанализирует письма. — Она ощутила обычный энтузиазм и почувствовала себя виноватой.

— Ну, не знаю… Какие-нибудь лженаучные соображения могут вызвать недоверие, и, кроме того, пустят людей, которые захотят помочь полиции, по неверному следу.

— Неважно. Мы можем рядом поместить комментарии: мол, заключения, сделанные на основе анализа почерков, дают предположительные результаты…

Зазвонил телефон. Макси осторожно поставила кружку на подлокотник дивана. Печально улыбнувшись, Рис пошутил:

— Ну что, чья очередь поднимать трубку?

— Пускай поработает Эрнестина.

— Эрнестина?

— По-моему, неплохое имя для автоответчика.

Густой баритон Сэма Рассела заставил ее поспешно вскочить, и не успел он приступить к изложению сути дела, как Макси уже проворно подскочила к телефону и прижала трубку подбородком.

— Алло, слушаю!

— Мисс Барнел, хочу узнать, не получали ли вы угроз по почте?

— Я часто получала сердитые письма, но мне никто не угрожал.

— А мистер Мэйси?

— Он здесь, сейчас я у него спрошу.

Рис отрицательно покачал головой, и она продолжала:

— Нет, он тоже не получал. А вы нашли письма к Джиму?

— Да, целую пачку.

— Можно мне их просмотреть?

— Мы поработаем с ними несколько дней, а потом вы можете прийти за ними ко мне в офис.

— У вас уже есть какие-нибудь зацепки? — спросила она, прекрасно сознавая, что именно такие вопросы задают плохие репортеры.

— Мисс, мы делаем все возможное.

Рис съездил вместе с Макси в прачечную, вернувшись, они съели по сандвичу с ореховым маслом и лишь потом отправились в редакцию. У обоих было тяжело на душе. Обычно радующая солнечная, ясная погода навевала сегодня еще более мрачные мысли. Не улучшила настроения и веселая праздная толпа на Перл-стрит.

На том же самом углу, что и вчера, стоял фотограф с фанерным президентом Бушем. Ну почему она не сфотографировалась у него вчера вместе с Джимом? К удивлению Риса, Макси схватила его за руку и не отпускала до тех пор, пока он не начал открывать редакционную дверь.

Они оглядывали комнату, как будто впервые попали сюда. Рис подошел к креслу Джима и осторожно, так что даже не скрипнуло, опустился в него.

Тупо понаблюдав некоторое время за тем, как Рис выдвигает ящики, перебирает папки, Макси подошла к компьютеру Джима и включила его.

— Джим успел набрать несколько статей, — сказала она. — Здесь на несколько полос, даже больше.

— Хорошо, что он загрузил компьютер, — в столе ничего нет.

Стеллаж для бумаг, стоявший около стола Джима, был непривычно пуст. Макси пошарила рукой по нижней полке:

— Одни счета.

Она взяла его календарь:

— Зубной врач, встреча в клубе "Ротари".

Одна запись показалась ей непонятной: "Моэ к вет.". Пролистав последние почти пустые страницы, она не обнаружила ничего необычного.

Вздохнув, Макси подошла к своему столу и стала составлять список людей, у которых она предполагала взять интервью. Она написала уже четыре фамилии, как вдруг ее осенило.

— У Джима была собака? — нарушила она молчание.

— М-м-м… Джим никогда не говорил. — Рис деловито составлял собственный список.

— Тут на календаре написано: "Моэ к вет.".

— А-а-а, — протянул Рис без всякого интереса.

— Надо поехать посмотреть.

— Посмотреть?

— Нельзя допустить, чтобы бедное животное умерло с голоду.

— Полиция, наверное, забрала ее.

— Еще хуже. Нехорошо будет, если собака Джима пропадет. Ты ведь хотел завести собаку?

— Мне не позволит хозяйка. — Рис поднял голову и внимательно посмотрел на нее, пытаясь понять, не шутит ли она. — Кажется, ты тоже любишь собак.

— Не слишком, — отозвалась Макси. — Грязи от них много. К тому же они стучат когтями, когда ходят по паркету.

— Может, Моэ и не собака. Может, ты станешь счастливой обладательницей боа-конструктора или пони?

Макси положила ручку и встала:

— Так поехали, посмотрим.

6

Магнитофон был включен на воспроизведение. Грэди сидел у себя в спальне-штабе и наблюдал за ползущей магнитной лентой, которая исправно передавала звуки, производимые Жози в двенадцатом номере. Девушка шустро двигалась по комнате, готовя ее для следующих постояльцев, и напевала что-то себе под нос.

Чтобы еще раз испытать качество звука, Грэди переключил магнитофон на запись и понес в двенадцатый лампочку для ночника, которая там была совершенно не нужна. Жози распевала уже во весь голос, когда Грэди открыл дверь. Он показал на лампу и направился к кровати. Плюхнувшись на матрас, он несколько раз подпрыгнул и тоже пропел несколько строчек из "Розовой пантеры". Сунув руку под абажур, он позвал:

— Жози! — потом чуть громче: — Жози!

Повернув голову, он увидел, что она вышла в коридор, чтобы положить на тележку использованные полотенца. Грэди откашлялся:

— Проверка! Один, два, ну и так далее.

Сунув лампочку в нагрудный карман, он направился в ванную. Прикрыв за собой дверь, он пустил воду в ванну, повторяя: "Раз, два, три…" Потом, закрутив кран, снова открыл дверь. Прислушавшись, он понял, что Жози все еще в коридоре, копается возле тележки. Присев на край ванны, Грэди задумчиво уставился на воду и пробормотал:

— Ну что, завтра этот «жучок», может быть, принесет пользу. Попляшете у меня, грязные свиньи.

Жози вскрикнула, и молодой человек испуганно вскочил. В комнате он застал такую картину: Жози стояла, согнувшись пополам, и задыхалась, — сначала он даже не понял, что она смеется.

У Риса был ключ от черного хода. Уезжая как-то в командировку, Джим оставил ему запасной ключ на всякий случай. Ведя свой «фиат» по узкой извилистой дороге немного быстрее, чем хотелось бы Макси, Рис время от времени сомневался, найдет ли он дом Джима.

— К сожалению, ничем не могу помочь тебе. Никогда здесь не бывала.

В нескольких ярдах от дороги протекал ручей. Вода блестела под яркими лучами солнца. Миновав очередной крутой поворот, они увидели небольшой мостик, за которым стояло, видимо, полицейское оцепление. Рис осторожно проехал по узкому бревенчатому настилу и притормозил.

Домик Джима, обшитый досками, был невелик. У шефа явно не было времени ухаживать за участком, на котором виднелось лишь несколько деревьев. Зеленый дом стоял на лужайке, заросшей сорняками, по которой были живописно разбросаны дикорастущие кустарники и камни. Сразу за домом отвесно поднималась стена Бульдерского каньона. Раньше к дому вела двойная подъездная дорожка, делавшая петлю. Теперь симметрия была нарушена — на месте одной колеи чернела выгоревшая трава. Как раз по краю зловещего выжженного пятна полицейские протянули веревку, на которой развевались желтые флажки.

— Что-то я не слышу лая, — заметил Рис.

— Может быть, Моэ был с Джимом, когда… — Комок подступил к горлу Макси.

Рис решительно распахнул дверцу:

— Пошли!

Гравий на дорожке был такой крупный, что скорее напоминал щебенку, идти по ней было трудно — приходилось все время смотреть под ноги. Они миновали ограждение. То, что осталось от «фольксвагена», уже увезли, Макси боялась взглянуть на оставшиеся на траве обломки. Она со страхом смотрела на фасад зеленого домика — оба окна были выбиты, видимо, взрывной волной, от цветочных горшков у крыльца осталась груда черепков.

Рис поднялся на ступеньку и достал ключ.

— Подожди, давай лучше постучим, — сказала Макси. — Вдруг там до сих пор полицейские?

Рис стукнул в дверь, и они прислушались. Макси пожала плечами:

— Наверное, они все закончили и уехали.

Отперев дверь, Рис пропустил вперед Макси.

— Моэ! Моэ!

Ничего не слышно.

— Посвисти, — сказала она Рису, проходя в дом.

Рис свистнул, как лихой разбойник. Никто все равно не отозвался.

— Я схожу во двор. Может, Моэ — дворовая псина. А ты пока поищи миску.

Макси осталась одна, когда, открыв дверь, увидела лежавшую на кровати женщину. Она лежала поперек кровати на животе, повернувшись лицом к стене.

Еле удержавшись от крика, Макси зажала рот рукой и застыла на пороге.

— Простите меня… — начала она.

В ответ ни звука. Крови вроде не видно. Она неуверенно огляделась. Стены, обшитые сосновой доской, высокие узкие окна, на приоткрытой дверце стенного шкафа висят джинсы и пижама Джима, на некрашеном полу — маленький лоскутный коврик, прикроватный столик, кровать, накрытая пледом, и на ней женское тело.

На женщине была полотняная юбка из дорогого магазина, белая шелковая блузка; кожаные босоножки, стоявшие на коврике, тоже куплены явно не на распродаже.

Макси, собравшись с духом, обошла кровать, чтобы разглядеть лицо лежавшей. Склонившись, она разглядела черный тонкий провод, тянувшийся через щеку женщины и скрывавшийся где-то возле уха под аккуратно уложенными волосами.

— Что происходит? — сказал Рис, появляясь на пороге.

От неожиданности Макси пошатнулась и, теряя равновесие, попыталась устоять, схватившись за то, что попалось ей под руку. Это оказалось плечо женщины. Макси успела почувствовать, что оно теплое, и тут же увидела испуганно открывшийся глаз и услышала пронзительный визг, от которого чуть не лопнули барабанные перепонки.

— Кто вы? — закричала женщина так, словно Макси была в соседней комнате.

Макси показала на свое ухо, чтобы напомнить ей, что она в наушниках.

— Кто вы такая, черт возьми?! — Женщина говорила теперь скорее зло, чем испуганно.

Из наушников, когда она кинула их на кровать рядом с транзистором, послышалось негромкое попискивание.

— Простите, что напугала вас, — извинилась Макси. — Но вы тоже меня испугали — я решила, что вы мертвая. Мы сотрудники Джима — Макси Барнел и Рис Мэйси. А вы?…

Женщина расправила на коленях юбку:

— Я Тэсс Донован, жена Джима.

Посмотрев на Риса, Макси поняла, что выражение — "глаза на лоб вылезли" — иногда можно понимать и буквально.

— Джим был женат? — ошеломленно поинтересовался он.

— Мы расстались шесть лет назад. У меня агентство по продаже недвижимости в Альбукерке.

— Понима-а-ю… — недоуменно протянул Рис. Но похоже было, что он ничего не понимал.

Зато Макси поняла, что сидевшая перед ней женщина была не из породы скромных женушек, готовых радоваться тихой семейной жизни, нисколько не интересуясь, сколько зарабатывает муж.

— Итак… — Тэсс подняла брови и приготовилась слушать. — Что вы здесь делаете?

Макси нисколько не смутилась:

— Мы приехали за Моэ.

— Моэ?

— За питомцем Джима, — пояснил Рис.

— А… за котом?

Значит, кот. Макси еще раз внимательно оглядела комнату.

— Я его выкинула. — Тэсс небрежно махнула в сторону окна.

— Вы не любите кошек, — заключила Макси, как бы добавляя про себя последний штрих к портрету Тэсс Донован.

— Люблю, но не настолько, чтобы тащить этого кота к себе домой. Вы что-нибудь еще хотели узнать? У меня полно дел до отъезда. Я прилегла на минутку и нечаянно заснула.

— Когда же вы приехали? — Макси уже готова была подозревать ее в чем угодно.

— Сегодня утром.

— Наверное, вы готовитесь к похоронам? Заказываете службу?

— Никакой службы не будет. Джим не любил шума.

— А вы обсудили это с его родителями? — поинтересовалась Макси, начиная терять терпение.

— Я им сообщила, — Тэсс выделила слово «сообщила». — Они оба старые и беспомощные, к чему им пышная церемония?

Придвинувшись к краю кровати, Тэсс стала нашаривать ногами босоножки.

— Миссис Донован, — вкрадчиво начал Рис, — мы с Макси хотели бы выпустить еще один…

— У вдовы и без того достаточно забот, — перебила его Макси. — С этим мы сами разберемся. — Она подошла к нему, схватила за руку и подтолкнула к двери. — Если мы можем чем-нибудь помочь, Тэсс…

Предложение Макси повисло в воздухе. Они, почти одновременно кивнув, миновали кухню и вышли на улицу.

На верхней ступеньке крыльца Рис выдернул руку:

— Что это на тебя нашло?

— Благородное негодование. Пошли отсюда.

— Тебе что, не понравилась Тэсс?

— Терпеть не могу людей с рыбьей кровью. Пусть они даже строят из себя благородную форель.

— У нее, между прочим, неплохие ножки, и почему ты не дала мне спросить о выпуске памяти Джима?

— Да потому, что она нам точно не поможет, а скорее всего, постарается помешать.

Они уже прошли мимо того ужасного места, где взорвался «фольксваген», когда услышали за спиной крик:

— Эй, подождите!

Обернувшись, они увидели спешившую за ними Тэсс. Задыхаясь, она произнесла:

— Ведь у вас остался ключ от этого дома. Пожалуйста, верните мне его.

— Ах, да, — спохватился Рис и полез в карман.

— Ты же его мне отдал, милый, — сказала Макси голосом, сладким, словно патока, и, достав из сумки ключ от своей собственной квартиры, протянула его Тэсс.

Небрежно бросив "до свиданья", Макси решительно направилась к машине. Рис последовал за ней.

— Зачем… — начал Рис.

— У нее есть причина не хотеть, чтобы мы входили в дом, — прошептала Макси театральным шепотом.

— Мы ведь посторонние, и, собственно, какое нам дело…

— Ну и кретин же ты! — Макси, укоризненно взглянув на него, села в машину.

— А ты, умница, как теперь попадешь в свою квартиру?

— А ты никогда не слышал, что у ключей бывают дубликаты? Давай поищем Моэ.

Субботний день медленно перетекал в вечер; к восьми часам Грэди отдал уже ключи от пяти номеров. Однако с ключами от двенадцатой комнаты он не спешил расставаться: ни один из прибывших постояльцев не показался ему ни достаточно преуспевающим, ни чересчур загадочным. Ковыряя под ногтями ножом для бумаги, молодой человек сидел за конторкой в своем офисе и мечтал о том, как через несколько месяцев крупнейшая газета штата Колорадо опубликует сообщение об открытии нового комфортабельного мотеля.

У входа затормозила машина, явно нуждавшаяся в мойке. Из нее вышла женщина, она засунула руки в задние карманы ладно сидевших джинсов и направилась к офису. На белой майке красовалась вызывающая надпись — "Сдаемся внаем. Желающие могут обращаться". Женщина широко зевнула и тряхнула светлыми кудряшками.

— Есть номер на двоих? — спросила она, облокотясь загорелой рукой на конторку.

— Да, мэм. — Грэди протянул ей бланк, раздумывая, стоит ли ее селить в двенадцатый. — Издалека приехали?

Она не ответила, сосредоточенно заполняя бланк. За стеклом машины мелькнула какая-то тень. Багажа не было видно. Грэди взял ключ от двенадцатого и положил перед ней на стойку:

— Доброй вам ночи.

Через три часа он лежал у себя в комнате на кровати, прислушиваясь к звукам, несущимся из магнитофона:

— О-о-о! — пауза. — Да-да! — Снова пауза. — М-м-м.

Пустая трата пленки. Все-таки нужно видеооборудование. В один прекрасный день, наверное, появится парочка, на которой можно будет заработать хорошие деньги. Надо быть во всеоружии. Он потянулся, включил ночник и принялся перелистывать каталог по электронике.

— А-а-а! О-о-о!

Вот, например, классная камера. Ее помещают в голове у манекена, чтобы наблюдать за торговым залом. Просто беда для магазинных воришек! Всего две четыреста баксов.

Раздался мелодичный смех:

— Если бы твоя милая женушка увидела тебя сейчас!

Мужской голос, обладатель которого не произнес до сих пор почти ни одного слова, неожиданно выдал длинную фразу:

— Забудь об этом, Нита. Она теперь все равно что умерла.

Грэди выронил каталог и стал напряженно вслушиваться.

— Пива хочешь? — спросила женщина.

Пружины кровати скрипнули, щелкнула крышка банки.

— Так ты останешься здесь? — продолжала женщина.

— Не знаю. Думаешь, здесь достаточно безопасно?

— Наверное, несколько дней можно. Пока я не вернусь. — Она хихикнула. — Разберусь с боссом, — у меня с ним старые счеты, — и назад.

— Только не перестарайся. Не стоит поднимать шума.

— Думаю, никому не придет в голову, что между нами есть какая-то связь. Расслабься, Кен, дорогой, мое солнышко, котик, птичка…

Пылкие слова Ниты вызвали у Грэди усмешку. Он надеялся, что сейчас они приступят к обсуждению своих планов и уже не сомневался, что преступных, или будут вспоминать о том, что уже успели натворить. Однако из магнитофона вскоре донесся могучий храп Кена.

С утра Грэди пристроился у окна офиса, держа наготове фотокамеру. Он очень сожалел о том, что у него нет телеобъектива. Ему пришлось довольствоваться лишь четырьмя нечеткими кадрами, сделанными в те минуты, когда женщина засовывала багаж в машину, и одной фотографией, на которой мужчина и женщина беседовали возле автомобиля. Молодой человек поспешно отскочил от окна и принялся засовывать камеру в ящик стола, увидев, что женщина направляется к офису.

Когда дверь хлопнула и она вошла, вертя ключ на пальце, Грэди уже улыбался как ни в чем ни бывало. Она подала ему ключ, но тут же отдернула руку, едва он потянулся за ним.

— Сколько вы возьмете с нас за неделю?

— За целую неделю? За каждый день, как я вам сказал, минус десять процентов.

— А можно расплатиться сразу за все в конце?

— Даже не знаю… — Он потер небритый подбородок. Неизвестно, то ли он напал на золотую жилу, то ли ему подложат свинью.

— У моего мужа дела здесь поблизости. Комната нас устраивает, и цена подходящая. — Женщина чуть-чуть наклонилась к нему, и теперь он почувствовал густой запах ее духов. — А что, если мы заплатим половину сейчас, а половину, когда будем уезжать? Вам это должно быть выгодно.

— Наверное, да. — Он старался выглядеть бесстрастным, соображая, как побыстрее достать видеокамеру. Можно взять на прокат.

7

Июльское воскресенье в Бульдере, штат Колорадо. В такой день приятно побродить по окрестным холмам, или просто позагорать в шезлонге, или отправиться за покупками на Перл-стрит.

Однако сегодня Макси не расположена была предаваться удовольствиям. Надев любимые джинсы и полосатую рубашку, она побежала в редакцию. Вставляя ключ в замочную скважину, она подумала о том, сколько раз Джим так же приходил сюда по воскресеньям. Открывал дверь, работал целый день, закрывал, шел домой. Казалось бы, ничего особенного, все одно и то же, но она ничего бы не пожалела, лишь бы вернуть те дни.

— Привет, — сказал Рис. — Ты тоже не усидела дома?

Он устроился за ее столом, а его, как обычно, был завален бумагами. Перед ним лежал последний выпуск их еженедельника; несколько заголовков было подчеркнуто ярко-зеленым маркером. Вместо того чтобы освободить ее место, он подтолкнул к ней свое кресло на колесиках.

— Что это? — Не обратив внимания на кресло, она склонилась над столом, разглядывая разрисованную газету.

— Эти статьи я хочу проверить. Надо выяснить — нет ли в них мотивов, которые могли бы объяснить убийство Джима.

— Не хватайся за все сразу. Я хочу заняться тем же.

— Пожалуйста, я возьму первую половину газеты, а ты вторую.

— Что ты несешь? Вторая целиком состоит из рекламы и объявлений.

— Ну и что. Его могли убить и из-за этого.

Макси достала из своего стола экземпляр газеты за двадцатое июля, желтый маркер и, усевшись за стол Джима, принялась за работу.

— А как Моэ? — спросил Рис, переворачивая очередную страницу.

— Он просто прелесть. — Макси сняла зубами колпачок и подчеркнула три фамилии на первой странице.

Моэ оказался желтоглазым серым котом с белыми лапами и светлым подбрюшьем. Когда она нашла его, он приветствовал ее как старого друга и, громко мяукая, горько пожаловался ей на дурные условия содержания в приюте для бездомных животных.

— Как ты думаешь, почему Джим назвал его Моэ? — спросила Макси, когда они везли его к ней домой.

— Потому что он не похож ни на Керли, ни на Ларри, — отпустил очередную шуточку Рис.

Макси отметила еще одну фамилию и перевернула страницу. С фотографии на нее смотрела ничего не подозревающая, улыбающаяся Макси Барнел. Она не ведала еще, какое несчастье подстерегает ее впереди. Макси перечитала вопросы и ответы в своей колонке. Неужели жертва флоридских мошенников имеет отношение к убийству? Или перевозбудившийся муж? Если эти люди и имели на кого зуб, то только не на Джима.

Следующая страница. Статья Джима о пожаре в Бульдерском каньоне: "…Дайте дураку спичку — и дело сделано — пожар. Злой умысел или случайность? Какое это имеет значение для тех, кто остался без крыши над головой! …Виновные должны понести ответственность".

— Статья о пожаре? — Рис заглянул ей через плечо. — Я ее уже отметил для себя.

— Слушай, если мы начнем спорить уже сейчас, то вряд ли выпустим приличный номер на следующей неделе. Давай составим список статей, которые вызывают подозрение, и разделим его пополам.

— Вы, как всегда, правы. Да нет, нет, я не шучу, — добавил он, заметив, что она зло прищурилась.

Через час список был готов. Напечатанный на машинке через один интервал, он занял две страницы. И все же Макси полагала, что в него вошли не все имена тех, кто мог подозреваться в причастности к убийству. "Ну ничего, — решила она. — Список можно будет дополнить, если проверка не даст никакого результата". Она уговорила Риса уступить ей статью о пожаре. Пожалуй, с этого она и начнет — пожарники ведь работают и по воскресеньям.

— Пожарная часть слушает, — после первого же гудка отозвался низкий мужской голос.

— Здравствуйте, это говорит Макси Барнел из «Регард». Я хотела бы узнать, установлена ли причина пожара в Бульдерском каньоне.

— Гм… Вам лучше поговорить с лейтенантом. — Микрофон прикрыли рукой, но Макси все-таки услышала: — Эй, Дейв, иди поговори с девицей из "Регард".

— Слушаю, — раздался еще более густой бас.

— Я хотела бы выяснить результаты расследования причин пожара, который случился в начале месяца.

Судя по тону, собеседник не испытывал ни беспокойства, ни интереса:

— Обычный лесной пожар, следствие неосторожности.

— Фамилии и адреса тех, кто виноват.

— Господи! Не знаю я… Подождите. — Трубку положили на стол, и Макси услышала обрывок жаркого спора о достоинствах местной бейсбольной команды. С грохотом задвинули металлический ящик. — Шизуко Тогава.

— Как, простите? — Ее шариковая ручка замерла над блокнотом.

— Японец. — Он продиктовал фамилию по буквам. — Живет в Токио. Вам адрес нужен?

— Вы уверены, что это он виноват? — Макси удивленно подняла брови.

— Они с женой. Оба были глубоко удручены собственной неосторожностью, а мужа нам пришлось удерживать — он все порывался сделать себе харакири перочинным ножом. Они вылетели на родину на следующее утро и тут же выслали чек на десять тысяч долларов.

— Ну и ну…

— Вот так. Хотите еще что-нибудь узнать?

— Спасибо, достаточно.

Она сказала неправду, ей было этого вовсе недостаточно. Надо было искать того, кто мог убить Джима.

Рита Стэмп сидела в тени на складном металлическом стуле возле своего дома и лущила горох для заморозки. Ее дочь Дженис и зять Берти валялись без дела неподалеку на солнцепеке, но помощи не предлагали. Берти, устав, видимо, кидать зеленые сливы в дверь гаража, снял с себя рубашку.

"Можно подумать, что сейчас он покроется ровным загаром. Белый, как сметана. Наверняка сгорит", — подумала Рита. Альф бродил по двору, высунув от жары язык. Берти щелкнул пальцами и посвистел. Пес остановился, поднял уши и, не обращая внимания на Берти, бросился к Рите.

— Старина Альф скучает по папе больше, чем ты, — сказала Дженис.

Рита хмыкнула и взяла следующий стручок.

— Через какое время он будет считаться умершим? — спросил Берти.

— Ты в завещании не упомянут, так что не волнуйся, — огрызнулась Рита.

— Ты хочешь сказать, что папа оставил завещание? — сказала Дженис таким тоном, словно уличила мать во лжи.

А почему, собственно, ложь? Ведь Джералд вполне мог написать завещание и ничего ей не сказать. Она промолчала и потянулась за новым стручком.

— Жаль, что он продал свою коллекцию ружей, — бросил Берти и, сорвав маргаритку, принялся методично обрывать лепестки. — Там было кое-что, от чего бы я не отказался.

Рита беспомощно уронила руки на колени и взглянула на молодых людей. Ей пришло в голову, что им обоим не помешало бы постричься и помыться.

— Не говорите о нем как о покойнике. Он обязательно вернется.

Следующая статья Джима, которую они с Рисом отобрали и которая досталась ей, касалась нового закона штата Колорадо о защите прав охотников. Статья была довольно предвзятая: "С введением этого закона, — писал Джим, — уже не считается предосудительным шуметь, кричать, трубить в рожок, вызывая лавины и камнепады в горах. Национальная ассоциация охотников сделала все возможное, чтобы закон, позволяющий человеку истреблять животных, был принят. Представитель НАО Род Мюлленбергер отказался отвечать на вопрос, сколько сот долларов было потрачено на то, чтобы протащить этот закон. Какова бы ни была сумма, понятно, что это снова плата за молчание".

Макси почесала в затылке и полезла за телефонной книжкой Джима. На букву «н» она нашла координаты НАО и телефон Мюлленбергера. Размышляя, как приступить к делу, она задумчиво рассматривала Риса, который заснул за ее столом, положив голову на руки. Придвинув к себе телефон, она набрала номер.

— Алло! — пропищал детский голос.

— Могу я поговорить с мистером Мюлленбергером?

— Пап! — крикнул ребенок прямо ей в ухо. — Он идет, — добавили уже тише. Сопение, раздавшееся в трубке, указывало на то, что ребенок ждал вместе с Макси.

— Как ты проводишь лето? — спросила Макси у малыша.

— Хорошо, недавно мы устраивали фейерверк.

— Да ну? У тебя, конечно, есть игрушечное ружье или пистолет?

— Алло! — послышался другой, но тоже довольно писклявый голос.

— Добрый день. Мне нужен Род Мюлленбергер.

— Это его жена. Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь?

— Я пишу статью для "Солдат удачи". Хотелось бы договориться о встрече с мистером Мюлленбергером.

— Хорошо. Может быть, в следующую среду? Где-нибудь во второй половине дня?

— Прекрасно. Но нельзя ли мне все-таки поговорить с…

— Двадцать пять, одиннадцать, Флэтайрон-Вэй.

Макси торопливо записала в блокнот.

— Какой город?

— А, Бульдер. Я передам, что вы приедете. До свидания.

— Может быть, запишете мою фамилию?

Послышался щелчок, и в трубке загудело. Макси представила себе, как эта бестолочь сообщает мужу, что он должен встретиться неизвестно с кем и непонятно в какое время в среду. Неудивительно, что этот человек неравнодушен к ружьям. Остается только выяснить, любит ли он еще и бомбы.

"В моем мотеле будет бассейн", — решил Грэди. И еще кафе с баром, а там огромный аквариум с рыбками, какой он видел в одном месте. Он поставит «жучок» в каждый стол. Молодой человек лежал на спине, закинув руки за голову, и вполуха прислушивался к тишине в двенадцатом номере.

После того, как они договорились насчет номера, женщина, назвавшая себя Анитой Окли, уехала, а мужчина остался. В полдень мальчик принес к нему в комнату заказанную пиццу, больше никаких событий не было, весь день прошел спокойно. Таким же обещал быть и вечер.

Сев, Грэди включил свет и положил на колени последний выпуск «Санди-Пост». "Не видели ли вы этого человека? — гласила подпись под фотографией коротко стриженного мужчины. — Джералд Стэмп из Денвера. Исчез в четверг. Семья предлагает двести долларов тому, кто сообщит о месте его нахождения".

Грэди покачал головой. Ну и ну, всего-навсего двести баксов. Не очень-то они хотят, видно, чтобы он нашелся. Впрочем, за один телефонный звонок и двести не так уж плохо.

Теребя нижнюю губу, Грэди опять задумался о том, как бы получше организовать наблюдение за затворником из двенадцатого номера. Встав с кровати, он заправил рубашку в брюки, сунул ноги в сандалии и, достав два полотенца из шкафа с чистым бельем, вышел из комнаты. Вечер был приятный и прохладный, небо усеяно звездами.

Грэди шел к двенадцатому номеру, раздумывая о том, не стоило ли ему и на этот раз прихватить с собой молоток. Из-под двери виднелась полоска света и доносилось невнятное бормотание диктора. Судя по всему, это были «Новости» девятого канала.

Постучав в дверь, молодой человек крикнул: "Служащий мотеля!" Телевизор смолк, и примерно через минуту дверь распахнулась. Перед ним стоял человек примерно его роста и комплекции. На нем были широкие штаны и рубашка свободного покроя. Седая львиная грива, как у Альберта Энштейна, лицо, испещренное морщинами. Нет, это не Джералд Стэмп. Обнажив нижний ряд зубов, старикан довольно приветливо улыбнулся:

— В чем дело?

— Миссис Окли просила принести пару лишних полотенец. Видимо, хотела вымыть голову. — Грэди протянул руку и ждал, когда мужчина возьмет полотенца. Тому пришлось взять их.

После некоторого замешательства мужчина пробормотал что-то себе под нос, а потом внятно произнес:

— Должно быть, это ошибка. Она сегодня не вернется.

— Да? О, простите, что побеспокоил вас, мистер… э-э-э… Окли?

— Окли, — кивнул тот. — Спасибо, юноша, я передам их миссис Окли. — Попятившись, он улыбнулся и закрыл дверь.

Возвращаясь к себе, Грэди задумчиво щурился. Старый хрен… Неужели он до сих пор гигант в постели? Наверное, богатый, раз заполучил такую красотку, как эта Анита. А вообще что-то тут не то. Грэди показалось, что он чувствует, как пахнет хлоркой в бассейне его нового мотеля.

8

Понедельник. Даже слово какое-то противное — понедельник. Макси глубже зарылась в подушку, и если бы у ее уха не заурчал Моэ, требуя завтрака, она бы опять заснула. Зазвонил телефон. Отогнав кота, Макси на ощупь нашла трубку.

— Доброе утро, мисс Барнел. Это Сэм Рассел. Хочу сообщить вам, что вы можете просмотреть бумаги Донована в любое время, хотя пока я не могу вам разрешить взять их с собой. Они включены в дело. Вероятно, мистер Мэйси тоже захочет ознакомиться?

— Хорошо, мы сегодня обязательно заедем. Вы узнали хоть что-нибудь про бомбу?

— Похоже, что это не бомба.

— Что? — Макси вскочила.

— Кто-то соединил проводом зажигание с бензобаком.

— Простите, не поняла.

— Когда Донован завел машину, искра зажигания попала в бензобак.

— Значит, не исключен несчастный случай?

Моэ легко вспрыгнул на кровать очень грациозно, несмотря на свои солидные размеры. Макси поглаживала его мягкую шерсть.

— Нет, несчастный случай исключен, — уверенно ответил Рассел. — Машину именно хотели взорвать — это хорошо продуманное убийство.

— А-а-а… — протянула Макси.

— Мы будем поддерживать с вами связь.

— Обязательно.

— А у вас все в порядке? — В его голосе Макси послышались заботливые нотки.

— Кажется, да. А почему вы спрашиваете? Вы думаете, что… ну… может быть, я, или Рис… Мы же теперь одни остались в газете.

— Одному Богу известно. Мне бы не хотелось вас тревожить, но всякое может случиться. Лучше, если вы будете проявлять осторожность. Будьте осмотрительны, Макси, вы поняли? Хотя мы отрабатываем не только эту «газетную» версию, мы проверяем друзей и знакомых Донована, возможно, у него была и возлюбленная… Мало ли у кого мог найтись повод возненавидеть Донована. Послушайте, только поймите меня правильно: у Риса Мэйси не было причины ненавидеть шефа?

— Ну-у-у…

— Подумайте как следует, прежде чем ответить.

Макси потерла переносицу, закрыла глаза и постаралась представить себе двух мужчин: легкомысленного Риса и решительного, серьезного Джима. Ни тот, ни другой не были скандалистами. Она не могла припомнить, чтобы между ними были серьезные разногласия, кроме того случая, когда они поспорили, какого пива купить для торжества по случаю первой годовщины существования редакции. Припомнилось, как они сидели за своими столами и весело поглощали сосиски, купленные у уличного торговца…

— Макси, куда вы пропали?

— Вы же сказали мне, чтобы я как следует подумала. Я подумала — они никогда не ссорились.

— Вы же помните, что ни у вас, ни у Риса нет алиби на то время, когда был подготовлен взрыв. Я не предполагаю, что это сделали вы или Рис, но мой долг…

— Я понимаю… — Макси хотела уже закончить разговор на этой невеселой ноте.

— Итак, мой долг диктует мне, что я должен предложить вам поужинать со мной сегодня.

Застигнутая врасплох, Макси выпалила первое, что пришло ей в голову:

— С удовольствием, только с условием, что вы наденете другие брюки.

— Где же ты собираешься обедать с нашим доблестным инспектором? — спросил Рис, когда Макси сообщила ему о предстоящем ужине. Они сидели у себя в офисе, занимаясь каждый своим делом.

— Между прочим, знакомство с полицией может оказаться весьма полезным для журналиста, — ответила Макси, вычеркивая из своего блокнота Общество защиты нравственности и внося Национальную ассоциацию охотников. В скобках она пометила — Мюлленбергер. — Кроме того, не мешает наладить отношения с Сэмом еще и потому, что я подозреваюсь в убийстве Джима. Впрочем, как и ты.

— Да что ты? И какие же у нас мотивы?

На этот, казалось бы, риторический вопрос они неожиданно получили ответ через двадцать минут. Дверь отворилась, и вошел долговязый и худощавый, сложением напоминавший подростка, человек. Однако глубокие морщины вокруг рта и возле глаз говорили о том, что он или вынужден слишком часто улыбаться, или слишком много времени проводит на солнце и ветре. Белесые жидкие волосы его были гладко зачесаны назад. Макси почему-то подумала, что он должен говорить с австралийским акцентом.

— Мисс Барнел? — Он сделал неправильное ударение.

— Барнел, — поправила его Макси.

— Лео Краун. — Он дружески протянул Макси руку. — А вы Рис Мэйси? Рад, что застал вас обоих. Надеюсь, ничего, что я без звонка?

Решив, что он коммивояжер, Макси напустила на себя суровый вид.

— Я из страховой компании. Не возражаете, если я сяду?

Она указала ему на стул и довольно сдержанно сказала:

— Простите, но мы сегодня очень заняты, как, впрочем, и всю неделю. Мы должны выпустить очередной номер газеты, несмотря на то, что нет нашего главного редактора.

— Я все знаю. Именно потому я и пришел. Джим Донован был нашим клиентом. Я должен задать вам несколько вопросов, прежде чем мы выплатим вам страховой полис. — Он деликатно взялся за спинку стула, ожидая, когда ему еще раз предложат сесть.

— А, понятно. Что бы вы хотели узнать, мистер Краун? — поинтересовался Рис.

— Зовите меня просто Лео. — Он уселся и положил ногу на ногу. — Во-первых, я хочу сказать, что предлагаемые вопросы — это формальность, вызванная тем, что мистер Донован погиб при невыясненных обстоятельствах.

Направление мыслей Макси приняло неожиданный характер. Ей пришло в голову, что Сэм Рассел мог бы поучиться одеваться у мистера Крауна: серые брюки, клетчатая рубашка спокойных тонов, темные в тон носки.

— Джим оформил полис около года назад. Он когда-нибудь обсуждал это с кем-то из вас? — Они одновременно отрицательно покачали головами. — Это обычное страхование от несчастного случая. Полис предусматривает оплату долгов, связанных с газетой, а также погашает долг по закладной на дом.

— Отлично, — сказала Макси, с горечью подумав о том, как, наверное, порадуется Тэсс.

— Однако выплата может быть отсрочена, до окончания расследования. Как я понимаю, вы оба в числе подозреваемых, хотя и без особых оснований. Я уверен, что…

— Мистер Краун, пожалуйста, перейдите к делу. Что вы хотели спросить?

Он улыбнулся:

— Это вы убили Джима Донована?

Макси, стараясь сдержать гнев, ответила:

— Нет, не я.

— Есть ли у вас какие-либо собственные предположения по поводу убийства?

— Разумеется, нет.

— Мистер Мэйси, к вам те же вопросы.

— Нет, нет и нет.

— Ни с одним из вас мистер Донован не говорил о том, что собирается нанять кого-нибудь, чтобы его убили?

В изумлении они уставились на него.

— Нет? Нет. И никто из вас не нанимал убийц? Нет? Нет. Так как вы не в суде и не давали присяги, ваши ответы не очень-то много значат, но, тем не менее, я должен был вас об этом спросить. Вы понимаете?…

— Нет, я ничего не понимаю! — Макси вскочила, с грохотом отодвинув стул. — Зачем вам понадобилось задавать нам эти глупые вопросы?

Он подался вперед и в упор посмотрел на нее.

— Потому что наследники, — те, на кого была оформлена страховка, — не должны быть виновны в смерти завещателя.

Макси шлепнулась на стул.

— Рис и я?

— "Регард" и все остальное будет принадлежать вам — Краун выразительно обвел глазами комнату.

У них было полно работы — надо было писать статьи, брать интервью, фотографировать, договариваться с рекламодателями, но они сидели в редакции и ничего не делали, подавленные таким неожиданным даром и одновременно ответственностью.

— Ты уже начал искать другую работу? — спросила Макси у Риса.

— Первым делом я хотел решить, куда мне переехать.

— В Нью-Йорк? Или, может, на Гавайи?

— В Колорадо-Спрингз.

— А теперь как?

— А теперь, наверное, я буду болтаться здесь вместе с тобой до тех пор, пока один из нас не взвоет. — Откинувшись на спинку кресла, Рис с грохотом водрузил ноги на стол. В конце концов, теперь это его собственность! — До сих пор не могу понять, почему Джим это сделал? Почему он повел себя так предусмотрительно? О чьем будущем он заботился? Твоем? Моем? Газеты?

— Мы были его семьей, а газета — ребенком, — ответила Макси, сжав зубы. — Он бы взбесился, если бы увидел, как мы сейчас попусту теряем время. — Она вскочила и схватила сумку. — Я еду в полицию читать письма. Кстати, и тебе предложили сделать то же.

— Другими словами, тебя надо отвезти.

— Первое, что нам надо сделать, — это нанять секретаршу, — говорила Макси, опуская правое стекло «фиата». — Нужно, чтобы кто-то занимался письмами, рекламой и, главное, подходил к телефону.

— Да брось, у тебя самой это отлично получается.

— …Студента, с факультета журналистики, который бы согласился работать за небольшую плату, чтобы набираться опыта.

— Девушку, хорошенькую, незамужнюю, умеющую готовить.

— Благодарю, я сама составлю текст объявления.

— И еще с хорошим характером. Чтобы с ней легко было иметь дело.

— Да заткнись ты!

Рис нетерпеливо постукивал по рулю, остановившись перед светофором.

— Слушай, может, не надо говорить Расселу, что Джим оформил на нас свою страховку?

Макси махнула рукой:

— Значит, ты считаешь меня не только занудой, но и дурой?

В полицейском участке на Тридцать третьей улице было прохладно и тихо. Дежурный указал им кабинет Сэма Рассела. Это была угловая комната на первом этаже, окна которой выходили на автостоянку. Кабинет казался бы просторным, если бы в нем стоял один стол. Допустим, можно было бы поставить и второй, но туда воткнули четыре. Сэм находился в комнате в одиночестве. Сидя за дальним от входа столом, он сделал приглашающий жест и указал им на пластиковые стулья. Присев, Макси тайком бросила взгляд на его широкие черные брюки, которые, как всегда, плохо сочетались с рубашкой лимонного цвета в крапинку.

— Мы нашли четыре письма, — сказал Сэм, доставая их из папки. — Донован предусмотрительно сохранил конверты, поэтому мы можем установить, что он получил их в этом году. Два из них — в этом месяце. Причем оба, похоже, написаны одним и тем же почерком.

Он разложил конверты на столе, и Макси склонилась, чтобы получше рассмотреть их. На двух последних адрес написан был карандашом, крупными печатными буквами, фамилия Джима с ошибками — Доннаван.

— Обратного адреса, конечно, нет. — Рис заглянул ей через плечо.

— Можно прочесть? — потянулась Макси.

Сэм кивнул, и она достала из одного конверта листок желтой почтовой бумаги.

"Ты думаешь, что тебе и твоей ублюдочной газете все можно…"

Без подписи. В обоих конвертах были одинаковые листки, и тексты тоже мало отличались:

"Ты еще свое получишь, сукин сын. Береги свою задницу, мистер всезнайка…"

— Прелестно, — пробормотал Рис.

Два других письма были длиннее, но тоже полны угроз и проклятий. Автор первого был недоволен статусом дипломатической неприкосновенности, о котором, насколько помнила Макси, Джим никогда не писал, под письмом стояла подпись "Шон Катлери". Второе касалось налогов, санитарной инспекции, плохих дорог и папы Римского и подписано было "Герб Герберт Третий".

Сэм задумчиво потер лоб:

— Мы установили, что Герберт задолго до взрыва был помещен в больницу, а Катлери — такой человек действительно существует — переехал в Калифорнию три месяца назад. Мы готовы выслушать ваши соображения.

— А можно нам сделать фотокопии? — спросила Макси, указывая на два одинаковых письма.

— Разумеется.

Девушка понюхала бумагу, посмотрела ее на свет, потерла листки, потом передала их Рису, который несколько раз пробежал их глазами.

— Боюсь, мы ничем не сможем вам помочь, — огорченно пробормотала Макси.

— Мы, собственно, и не ожидали ничего особенного.

— Черт! — выругался Рис, брезгливо бросая письма на стол.

9

Остаток дня Макси и Рис усердно трудились, чтобы восполнить потраченное время. Рис не слезал с телефона, обзванивая людей, высказывания которых о Джиме могли бы пригодиться ему для рубрики "Такова жизнь".

Просмотрев список телефонов Колорадского университета, Макси нашла номер факультета психологии. Женщина, ответившая на звонок, посоветовала ей обратиться к доктору Патриции Боннэр как к специалисту, который занимается проблемами людей, пишущих письма с угрозами.

Ее соединили с доктором Боннэр, и мягкий женский голос поинтересовался, чем можно ей помочь.

— Я пишу статью для еженедельника «Регард». Может быть, вы слышали, что недавно был убит наш редактор.

— Да, это ужасно. Мне очень нравились его статьи.

— Джиму Доновану не раз угрожали письменно и по телефону. Я хотела узнать, возможно ли описать тип человека, получающего удовольствие от такого рода занятий, чтобы сослаться на вас в статье.

— Да-да, я понимаю. Видите ли, анонимщиками, как правило, становятся те, кого мы обычно называем неудачниками. Люди такого склада пассивны, не любят брать на себя ответственность, поэтому их не продвигают по службе, они не повышают свой социальный статус. У них накапливается обида, и свою неудовлетворенность они пытаются вымещать на тех, кто более удачлив и известен.

Все это Макси знала и без этого.

— А что-нибудь еще? Вы не могли бы назвать какой-либо признак, который отличал бы этих людей от всех остальных?

— Часто они страдают сексуальными расстройствами.

— Понятно. Кто же, интересно, чаще этим занимается — мужчины или женщины?

— Примерно одинаковое число тех и других — половина на половину. К сожалению, у нас недостаточно данных. Далеко не все жертвы, получающие письма с угрозами, сообщают об этом властям. Но даже тем, кто обращается за помощью, не всегда могут помочь. Полиция, почти как правило, оказывается бессильна.

Макси поблагодарила собеседницу и попросила уточнить написание ее фамилии. Перед тем как попрощаться, доктор Боннэр сказала:

— Да, и еще…

— Что?

— Чаще всего угрозы остаются невыполненными.

Макси откинулась на спинку стула, чувствуя себя слегка разочарованной. Хотя чего, собственно, она ожидала от разговора с ученой дамой. Чтобы та сразу описала ей внешность преступника: "темноволосый кареглазый бисексуал ниже среднего роста"? Итак, что еще у нее осталось? Графолог? Она перелистала справочник и нашла фамилию — "специалиста по почерку" Ким Овиэт. Макси соединилась с автоответчиком и оставила номер телефона, объяснив свою просьбу.

Компьютер выдал ей список фамилий правительственных чиновников, которые тоже могли бы получать анонимки с угрозами. Через сорок минут у нее набралось достаточно материала для целой статьи, причем один мировой судья, которому она позвонила, непосредственно за полчаса до этого получил письмо, адресованное "дерьмовому судье".

— Тебя подвезти домой? — спросил Рис.

— О Боже! Неужели уже полшестого? — Поспешно допечатав страницу, Макси вскочила и собрала сумку. — Да. Если тебе удобно, я не возражаю.

— Боишься опоздать на свидание? — поинтересовался Рис тоном шестиклассника, поддразнивающего свою подружку на перемене.

Макси решила ответить ему в тон:

— Если ты завидуешь…

— Ничего подобного, у меня тоже свидание. Мы идем в библиотеку.

— Ясное дело, куда же еще приглашать девушку, если нечем даже за квартиру заплатить.

Они уже вышли на улицу. Широким жестом Рис распахнул перед ней дверцу автомобиля.

— Хочешь меня опять позлить? Не выйдет! — Рис был безупречно галантен.

— Что же ты собираешься делать в библиотеке со своей барышней? Картинки рассматривать?

— Нет, будем в старых газетах искать статьи, где упоминаются взорванные машины.

Макси отвернулась. Ей больше не хотелось шутить.

Поднимаясь по лестнице, Сэм Рассел так громко насвистывал жизнерадостный мотив популярной "Звездной пыли", что Макси открыла дверь еще до того, как он постучал.

— Ну как, нормально? — спросил он, оглядывая себя так, будто забыл, что надел.

На нем была красная рубашка из какой-то синтетики, зато черные джинсы выглядели вполне прилично.

— Нормально! А как вы находите меня? — Макси попыталась восстановить равноправие. На всякий случай она выбрала коротенькое платье цвета натурального льна, опасаясь, что яркий цвет будет плохо сочетаться с нарядом Сэма.

— Нормально! — ответил детектив без тени насмешки. — Что-то я не заметил в прошлый раз, что у вас есть кот.

Он нагнулся, чтобы погладить Моэ. Кот терся о его ноги, но Сэма нисколько не смущало, что к его черным брюкам липла светлая кошачья шерсть.

— Это кот Джима.

— Правда? Эх, если бы он умел говорить!

Полицейский выпрямился и хлопнул себя по нагрудному карману:

— Вы не против, если мы соединим приятное с полезным? Я захватил несколько фотографий, и мне бы хотелось, чтобы вы на них взглянули. Кроме того, забыл вас кое о чем спросить.

— Да, конечно. — Макси и сама собиралась вытянуть из Сэма что-нибудь еще.

Они пошли в недорогой ресторанчик на Двадцать восьмой улице, где подавали отличное барбекью. Сэм выбрал столик и сел напротив Макси.

— Давайте пока рассмотрим фотографии, если не возражаете, — сказал Рассел, раскладывая бережно на столике перед Макси несколько снимков после того, как официант принял у них заказ. — Вы уверены, что это не испортит вам настроения? — Его рука неуверенно повисла над столом, словно по первому ее знаку он готов был все убрать.

— Конечно, не возражаю. Ведь и для вас это не лучший способ провести свободное время.

— Это типы, которые любят устраивать взрывы.

Макси долго всматривалась в каждое лицо, но ни одно из них не было ей знакомо. На всякий случай она постаралась их как можно лучше запомнить.

— Нет, не видела никогда этих отвратительных физиономий.

Сэм убрал фотографии и положил ладонь на ее руку:

— Так чем же вы сегодня занимались?

— Мы готовим номер в память о Джиме, так что целый день я работала.

Если бы это было обычное свидание, она рассказала бы сейчас о Лео Крауне. Однако она решила промолчать. Макси поднесла к губам стакан. Сэм был настоящий сыщик. Следующий вопрос, который он задал, звучал так:

— А что будет теперь с «Регард»? Вы будете продолжать выпускать газету?

Она отпила больше, чем хотела, пока обдумывала ответ:

— Мы еще не решили окончательно. Рис говорил, что собирается искать работу в Колорадо-Спрингз, а без него мне не справиться.

Макси мысленно похвалила себя за правдивость.

Вздохнув, Сэм убрал ладонь с ее руки и, машинально поигрывая металлическим браслетом, задумчиво сказал:

— Если теперь газета свободна от долгов, то почему бы вам не продолжать ее издавать?

Макси поняла, что полицейский все знает, и устроил ей небольшую проверку. Покраснев от смущения, она выпалила:

— Откуда вам все известно?

Принесли заказанные блюда, и это дало Расселу возможность на вопрос не отвечать. Как только официант отошел, Макси, не в силах сдержать себя, воскликнула:

— Вы ведь не думаете, что я убила Джима из-за страховки?

Он немного отклонился назад и стал внимательно рассматривать ее исподлобья, потом отвел взгляд:

— Не думаю, но… — Он взял с тарелки булочку.

Тоже принимаясь за еду, Макси решила, что пришла ее очередь задавать вопросы:

— А вы-то до чего-нибудь докопались? Что вам, например, известно о жене Джима?

— О жене? При чем тут его жена?

— Ну, о каких-нибудь родственниках или друзьях? Вы же собирались разрабатывать и эту линию.

— У него не было близких родственников и друзей. Соседи хорошо к нему относились, но он не был ни с кем особенно дружен. Может, вы вспомнили о ком-нибудь, кого мы могли упустить?

Покачав головой, Макси задумалась. Как ни старалась, она не могла вообразить Джима сердитым или раздражительным.

— Все-таки, я думаю, это сделал какой-нибудь сумасшедший подписчик "Регард".

— Что ж, будем искать.

Некоторое время они ели молча. Неожиданно Сэм спросил:

— Может быть, вас еще что-нибудь интересует?

— Конечно. — Макси отпила кофе. — Откуда вы родом, давно ли работаете полицейским, женаты ли и есть ли у вас дети?

— Надеюсь, это не для печати?

— Не обещаю.

— В таком случае, я должен быть осмотрителен. — Он надолго замолчал, и Макси решила уже, что он хочет переменить тему, но он продолжал: — Ну ладно. Вырос я в Аризоне, в полиции десять лет, никогда не был женат и не думаю, что у меня есть дети. А как насчет вас?

— Зачем мне вам рассказывать, если вы наверняка смотрели мое досье и знаете всю подноготную?

Он скользнул глазами по ее глубокому вырезу и едва заметно улыбнулся. Макси это не понравилось; какое-то время они молчали, но как раз то, что Сэм не пытался заполнить паузу бессмысленными разговорами, ей нравилось.

— А что, у вас действительно такая интересная "подноготная"?

— Да нет, едва ли моя жизнь интересна кому-то кроме меня. Все, что со мной происходит, либо слишком серьезно, либо сентиментально.

Полицейский рассмеялся. Он впервые смеялся при ней, и смех у него был хороший — искренний и заразительный.

— Нет, серьезно, я ведь вам рассказал все о себе, а теперь ваша очередь.

— Вы хотите сказать, что в одной скупой фразе поведали о себе все? — Макси выпрямилась. — Впрочем, ладно, слушайте: я выросла в Огайо… — Она остановилась, словно ожидая поощрения, и он кивнул. — Репортером я работаю три года. — Он снова кивнул. — То, что я была замужем за Рисом, вы знаете, как и то, что у меня нет детей.

— А родственники где-нибудь поблизости? — спросил Сэм.

— Нет, ни поблизости, ни где бы то ни было еще. У меня нет ни братьев, ни сестер, а родители умерли.

Сэм погасил улыбку, но продолжал смотреть на нее. Макси сделала большой глоток ледяной воды, ей вдруг стало казаться, что в ресторане слишком шумно. Она тряхнула головой и смело посмотрела на Сэма. Тот тихо спросил:

— Что же мы будем делать после ужина?

Этот вопрос Макси предвидела, а потому ответ был давно обдуман и подготовлен. Правда, она не предполагала, что произнесет его с сожалением.

— Я должна отправляться домой, — невозмутимо сказала она. — Завтра на работе у меня очень трудный день.

Сэм пожал плечами:

— Что же делать.

Макси представила, как она опять одна сидит у себя на кухне, печатая все ту же первую главу своего романа. Она взяла Сэма за руку:

— Я сказала, что должна отправляться домой, но готова рассмотреть и другие предложения…

Он проницательно посмотрел на нее, словно она была подозреваемая, а он должен был добиться от нее признания вины. У нее засосало под ложечкой. Немного подумав, Сэм улыбнулся и слегка дотронулся до ее плеча.

— Может быть, вы согласитесь пройтись со мной по магазинам и помочь мне выбрать новый костюм?

Второй раз за день, услышав телефонный звонок, Рита Стэмп снимала трубку, но никто ей не отвечал.

— Джералд! — продолжала взвывать она даже после того, как в трубке раздавались гудки.

Вернувшись к своему рукоделью — починке белой блузки в стиле «кантри», она вся обратилась в слух в ожидании очередного звонка, в то время, как руки ее ловко орудовали иголкой. Вдруг звонил Джералд? Может, его держат взаперти, он позвонил ей, но не успел ничего сказать, потому что кто-то вошел? Рита перекусила нитку, отложила в сторону блузку и взяла следующую вещь. Следовало бы сообщить в полицию об этих звонках, но она предвидела, что, вежливо поблагодарив, полицейские не придадут ее словам никакого значения. Что толку? Она разложила у себя на коленях клетчатую бело-голубую рубашку Джералда. Надо пришить пуговицу. Но, минуту подумав, она взялась за край ткани и разорвала рубашку пополам.

— Вам действительно этот нравится? — спросил Сэм у Макси, разглядывая себя в зеркале.

Продавец с «сантиметром» в руках отошел в сторону, пока Макси, прищурившись, разглядывала Сэма, облаченного в серый костюм в едва заметную полоску. Стройный и высокий, в прекрасно сидящем костюме, он выглядел настолько вальяжно, что его фотографию можно было бы поместить на обложку "Джентльмен'з квортерли".

— Да, мне нравится.

— Помогите, пожалуйста, выбрать еще пару рубашек к костюму, — сказал он, снимая пиджак.

Позже, когда они шли уже по улице, Макси, облизывая рожок с шоколадным мороженым, поинтересовалась:

— А вы не дальтоник случайно?

— Не-а, просто я младший из семи братьев. И рубашки, подобранные к штанам, как правило, не доживали до того времени, когда штаны доставались мне. Я считал, что мне повезло, если получал пару неношеных носков.

— Семь мальчиков? А сестры?

— Одна.

— Одна? Бедная девочка!

— Да, вышло, как в той детской истории, когда кошка воспитывала мышку, и та, когда выросла, стала считать себя кошкой. Андреа считала себя мальчиком.

— А кто-нибудь из ваших родных живет поблизости?

— Ближе всех — брат в Стимбоат-Спрингз. Нас разбросало по всей стране, с тех пор как не стало родителей.

— Большая семья это, наверное, здорово, — сказала Макси, доедая мороженое. — А меня растила одна мама. Отец был не слишком хороший семьянин, он уехал в Калифорнию и стал там гонщиком.

Сэм положил ей руку на плечи:

— А я наоборот всегда завидовал единственным детям, которым не приходится ни с кем делиться сладостями и игрушками, и мать принадлежит только им.

— Вообще, это действительно не так уж и плохо. И потом, я научилась быть одна и ни от кого не завишу.

— Всегда наступает момент, когда человек устает быть один, — он прижал ее к себе и в упор посмотрел в глаза.

"Наверняка с ним что-то не то, иначе давным-давно какая-нибудь женщина его бы на себе женила", — подумала Макси, чувствуя, что ей ох как нелегко будет устоять.

Не похоже, что у Кена Окли было много дел в городе. Никаких телефонных звонков, сидит целый день в своей комнате, выходит только перекусить в бар неподалеку. Грэди думал об этом, наблюдая, как Кен Окли идет по гравиевой дорожке вдоль шоссе, засунув руки в карманы мешковатых брюк. Окли начал чуть прихрамывать, как будто у него разыгрался артрит, однако это не помешало ему оглянуться на открытый джип, в котором ехали молоденькие девушки. "Вот старый козел", — подумал Грэди.

Поняв, что мистер Окли направляется к офису, Грэди поторопился сесть за конторку и сделал вид, будто очень занят.

— Добрый вечер, — сказал, появляясь на пороге, Окли.

— Чем могу служить?

— Нельзя ли где-нибудь поблизости недорого взять на прокат машину?

— Надо подумать. Есть несколько таких мест. — Грэди взял телефонную книгу, потом, не вытерпев, спросил: — Хотите поехать куда-нибудь по делу?

Произнеся это, он тут же пожалел о своем вопросе — настолько холоден и непроницаем сделался взгляд постояльца.

— Впрочем, это не мое дело, — пробормотал Грэди, пролистывая справочник. — Пожалуй, ближе всего "Нейшнл".

Он повернул книгу к Окли, и тот стал водить по листу грязным ногтем.

— Нет, попробую позвонить сюда — "Дешевая рента автомобилей".

Голос мистера Окли был мягким и вежливым. Грэди показалось, будто хищник, на секунду выпустив ногти, тут же спрятал их.

Сэм ловко припарковал свой скромный «шевроле» около дома Макси. Заглушив мотор, он кивнул на бампер «тойоты», где красовалась яркая наклейка: "Хотите знать правду — читайте и выписывайте «Регард», и подпись — "Макси".

— Ваша?

— Какой вы догадливый. Я редко вожу машину, а сейчас, честно говоря, просто боюсь.

— Хотите, я проверю ее?

Улица была пустынна. Сэм встал на одно колено и заглянул под машину. Макси заглянула ему через плечо.

— Для начала надо проверить, не болтаются ли где-нибудь провода и не течет ли бензобак. — Он встал, отряхнул руки и подошел к передней части «тойоты». — Давайте-ка я подниму капот. Так, посмотрим мотор, — продолжал Сэм. — Вы видели когда-нибудь динамит? Обычно это две-три палочки, соединенные проводами вот с этой штукой. Поняли? Проверяйте каждый раз, перед тем как заводить машину.

— А опасно просто открывать капот? — Макси нервно поежилась.

— Нет-нет. Если только взрыватель не соединен с пружиной, которая поднимает его. А для этого требуется очень сложное устройство.

"Интересно, — подумала Макси, — закончится ли сейчас их свидание?" Вслух она произнесла:

— Пожалуй, лучше я куплю велосипед.

Взяв ее под руку, Сэм направился к двери. Прощаясь, он даже не попытался поцеловать ее. Поднимаясь по лестнице, Макси подумала — сделал ли он это умышленно, стараясь еще больше возбудить ее интерес к нему, или просто забыл.

10

Выпуск газеты, посвященный Джиму, оказался небольшим, всего шесть страниц. Ни у Макси, ни у Риса не было желания искать рекламу, но, как обычно, в номере были их колонки, оставили они и рубрику "Куда пойти на этой неделе". В середине дня во вторник уже можно было делать макет.

— Ну и как твое свидание? — спросил Рис, открывая тюбик резинового клея.

— Очень познавательно. А как у тебя? — Макси спросила это без иронии, в ее голосе слышался неподдельный интерес. — Тебе удалось что-нибудь откопать в старых газетах?

— Я узнал только, что поблизости давно ничего такого не происходило.

Макси обрезала лист бумаги.

— Завтра, когда отвезем все в типографию, я тоже стану копать дальше.

— Знаешь что, — сказал Рис, обводя портрет Джима рамочкой, — в ближайшие несколько недель нам надо говорить друг другу, куда мы идем.

— Ты, словно Господь Бог, хочешь все знать.

— Да, и это наверняка будет к обоюдной пользе. — Рис отошел немного и взыскательно посмотрел на свою работу. Хватит у нас ленты с черной линейкой, чтобы обклеить по периметру первую полосу?

Макси порылась у себя в столе и достала катушку с лентой, на которой были изображены улыбающиеся рожицы.

— Уверен, что Джим был бы доволен, но публика нас может не понять, — сказал Рис.

Как обычно в это время, появилась Лаки. Она положила пакет с почтой на стол Джима и, не сказав ни слова, ушла, как будто Рис и Макси были виноваты в том, что произошло. Не успела закрыться дверь, как они увидели Тэсс Донован, одетую в брюки и элегантный розовый свитер. Из соломенной сумки она достала пачку бумаг и тоже бросила их на стол Джиму.

— Думаю, вам может понадобиться копия страхового полиса моего мужа, — сказала она.

— Спасибо, — поблагодарила ее Макси, еще раз ощущая, насколько ей неприятна эта женщина.

— Хотите кофе? — осведомился Рис.

Тэсс окинула взором пыльную неубранную комнату и отказалась.

— Вы, наверное, очень сердитесь, что мы как бы лишили вас возможности продолжать дело Джима, — предположила Макси.

Словно не расслышав ее слов, Тэсс, обращаясь к Рису, заметила, что она заехала к ним по дороге в аэропорт. Полиция считает, что ей нет необходимости здесь оставаться. Ей предстоит заключить двухмиллионную сделку, и клиенты не расположены ждать.

— Тэсс, а чем зарабатывал Джим на жизнь, когда вы только поженились? — спросила вдруг Макси.

Бросив быстрый испытующий взгляд на Макси и, видимо, решив, что вопрос вполне безобиден, Тэсс ответила:

— Преподавал в колледже английский.

— Да, ненамного выгоднее, чем издавать газету.

— Верно, приходилось нелегко. Я была простой секретаршей, а Джим вечерами подрабатывал в пиццерии, на бензоколонке, где только можно…

— Надеюсь, не везде сразу.

— Нет, конечно. — Настороженность Тэсс постепенно таяла, она расценила расспросы Макси как проявление участия. — Зарабатывали мы мало, но старались все же кое-что отложить. Джим поначалу не знал даже, как менять колеса, когда начал работать в гараже. Мне приходилось во всем этом разбираться и помогать ему, — похвасталась она.

— А вы хорошо разбираетесь в машинах? — поинтересовалась Макси.

Тэсс зло поджала губы и, направившись к двери, уничижительно бросила:

— Во всяком случае, не настолько, чтобы уметь их взрывать.

— Ну и ну, Барнел! Еще не успела стать редактором, а одного врага уже нажила.

— Давай сегодня еще раз съездим к Джиму и как следует осмотрим дом.

— Зачем? — нахмурился Рис.

— Мы же репортеры. Нам положено все высматривать и вынюхивать.

— Полиция уже побывала там много раз. Что ты надеешься там найти?

— Узнаю, когда увижу.

Они снова ехали в «фиате» Риса. Перед тем как тронуться, Макси объяснила ему, куда надо заглядывать, перед тем как заводить машину, чтобы невзначай не взорваться.

Уже приближалась ночь, и становилось прохладнее. Шины шуршали по остывающему асфальту, внизу, перекатывая камешки, мирно журчал Бульдерский ручей. На обочине дороги иногда можно было заметить зверей, которых предостаточно водилось в этих краях.

Рис снизил скорость, они миновали мостик и подъехали к тому месту, где раньше было полицейское ограждение. Прежде чем остановиться, он развернул машину, чтобы удобнее было выезжать.

— Ты не боишься привидений? — спросил он, берясь за ручку дверцы.

— Нет! — решительно отрезала Макси, приподнимая ноги, чтобы выскочить из машины.

Рис достал ключ, который Макси утаила от Тэсс, открыл дверь, и они оказались в темной маленькой кухне. Фонарь, предусмотрительно захваченный Макси, им не пригодился, так как в доме еще не отключили электричество.

— Ага! — девушка подняла палец. — Чувствуешь запах? Как ты думаешь, что здесь жгла Тэсс?

— По-моему, у нее сгорели тосты, — ответил Рис, поддевая мусорный бачок носком ботинка.

Они открывали ящики, заглядывали в коробки, находили начатые упаковки спагетти, банки кофе; посуда, ножи, вилки — ничего интересного. Внимание Риса привлек настенный календарь, прилепленный магнитом к холодильнику.

— Зубной врач, терапевт, ветеринар… Тоже ничего необычного, — заметил он.

— Надо было нам куда-нибудь приглашать его, хоть пытаться развлечь… — Макси казалась расстроенной.

В коридоре в стенных шкафах они нашли водонагреватель, там же хранилась зимняя одежда. Открыв аптечку в ванной, Макси обнаружила пузырек аспирина и упаковку пластыря.

— Боже, даже болезни у него были такие обыкновенные!

Они отправились в спальню, и Рис начал шарить по карманам одежды, висевшей в шкафу. Макси занялась столиком возле кровати. Небольшой блокнот, два карандаша, три ручки, карманный калькулятор, словарь, пара пластинок фруктовой жвачки.

— Даже ни одного презерватива, — констатировала Макси.

— Может, их Тэсс прихватила с собой.

Взяв блокнот, она начала обводить карандашом сохранившиеся оттиски букв с предыдущей оторванной странички, надеясь разобрать, что было там написано. И ей это удалось. Она прочла: "Заплат. нал. до пон.". Макси бросила блокнот на место и занялась большим ящиком бюро. Он оказался пустым, как, впрочем, и все остальные ящики.

— Мне казалось, что будет страшно этим заниматься, а на самом деле я чувствую только грусть.

Макси поворошила стопки белья: маек, трусов, открыла еще один ящик — пусто, следующий — пусто. Вот и последний. У нее защипало в носу и в глазах, когда она увидела выцветший пробный номер "Регард".

— Эй, смотри, что я нашел, по крайней мере один небанальный уик-энд у него был. — Рис показал Макси корешок авиабилета в Сент-Луис.

— Может быть, полиции удастся выяснить, зачем он туда ездил, — ответила Макси, доставая из ящика тетрадь в черной обложке, лежавшую рядом с газетой.

Открыв ее на середине, она увидела стихотворные строчки, написанные рукой Джима.

— Рис, ты знал, что Джим писал стихи?

— Нет. И что, стоящие? — Заглянув ей через плечо, Рис прочел: "Любимая, ты далеко…" — Похоже, старина Джим не был таким отшельником, как может показаться на первый взгляд, — заключил он. — Ну что, пора ехать?

Макси сунула тетрадь в сумку, чтобы дома прочесть стихи, и напоследок еще раз оглядела комнату, с сожалением признавая, что здесь действительно ничего интересного нет.

— Двенадцатый, пожалуйста.

Узнав вкрадчивый голосок Аниты Окли, Грэди решил прослушать их телефонный разговор самым простым и испытанным способом.

— Привет, дорогой, — сказала женщина.

— Ну наконец-то, — проворчал Окли. — Почему ты не позвонила вчера вечером?

Интонация Аниты изменилась:

— Ты что, забыл? Мы ведь договорились никогда не предъявлять друг другу претензий.

— А тебе что, жалко было позвонить лишний раз? Ты с ним разделалась?

Анита усмехнулась:

— Представь себе — чем хуже я с ним обращаюсь, тем он ко мне лучше относится.

— Устрой же что-нибудь, чтобы Дэл охотно с тобой расстался.

— Ты еще не знаешь — я получила повышение. — Она опять усмехнулась.

Окли мрачно молчал, а Анита продолжала:

— Если бы я дорожила этой работой, было бы наоборот.

У мотеля затормозила машина, и Грэди чертыхнулся про себя.

— Я тут чуть не рехнулся от скуки. Позвонил сегодня в прокат, но за машиной еще не съездил, думал, ты сегодня явишься, — сказал Окли.

— Только обходись без кредитных карточек. Надеюсь, ты это и без меня знаешь.

— Прекрати. А если так волнуешься обо мне, так приезжай сама поскорей.

На улице хлопнула дверца машины, у двери офиса послышались торопливые шаги. Грэди, оставив наушники, поспешил к своей конторке. Черт! Магнитофон не подключен, и окончание разговора ему не удастся услышать. Последнее, что он слышал, была страстная мольба Окли: "Солнышко! Мне здесь так одиноко, я думаю только о…".

Дверь открылась, и на пороге появился бледный запыхавшийся мужчина, вокруг которого мельтешили четыре малыша. На то, чтобы поселить их в двадцать девятом, самом дальнем номере от офиса, ушло пять минут, две минуты, чтобы заполнить бланк, и три минуты, чтобы собрать рассыпавшиеся бумаги из подставки, которую перевернули дети. Когда они ушли, Грэди вернулся к телефону, обрадовавшись, что разговор еще не закончился.

— …Мне наплевать! — кричала Анита. — Иди ты к черту!

— Завтра вечером — последний срок, — обрезал Окли ледяным тоном. — Если тебя не будет к полуночи, можешь не приезжать совсем, я сумею все устроить и без тебя.

Анита темпераментно наградила Окли рядом эпитетов, правда, ни один из них не напоминал о ее былой нежности, когда она называла его «солнышком» и "котиком".

В среду утром, без десяти десять, Макси закончила читать корректуру. Она выпрямилась, потерла поясницу и сложила страницы в стопку.

— Я встречаюсь с одним парнем. По дороге могу заехать в типографию, — предложил Рис. Он протянул ей листок бумаги. — Вот список людей, с которыми я увижусь сегодня.

— Я тоже наметила с кем встретиться. Подожди, сейчас я напишу для тебя. — Она положила перед собой листок. — Черт, противно все время быть настороже. Рис, будь, пожалуйста, осмотрительней.

— Я что, дорог тебе? — Похоже, на этот раз он говорил без своей обычной иронии.

— Конечно, дорог. И потому не хочется, чтобы полиция в случае чего заподозрила, что я тебя угрохала, чтобы целиком завладеть газетой. — Она закончила писать. — Кстати, забыла тебе сказать, Сэму известно, что страховой полис завещан нам.

— Чем же он тебе угодил, что ты так быстро проболталась?

— Ничем. Ему, наверное, сказал Лео Краун.

— Да что ты говоришь? Неужели и Лео не смог устоять перед нашим блестящим полицейским?

Макси скомкала бумажку, которую писала для Риса, и кинула в него. Тот поймал, не расправляя, сунул в нагрудный карман и ушел.

Оставшись одна, она пододвинула к себе телефон и обратилась к списку упомянутых в номере «Регард» от двадцатого июля. Итак, преподобный Джон Пол Лейтон, который только что пожертвовал две тысячи долларов на приют для бездомных. Вряд ли он был замешан в каком-либо скандале на сексуальной почве, или грозил быть уличенным в растрате благотворительных средств.

Переговорив с ним, Макси узнала, что Д.П. Лейтону уже восемьдесят девять лет и он занимает комнату в доме друга, так как собственной квартиры или дома у него нет. Не успела она поставить звездочку против его фамилии, как дверь отворилась и на пороге показалась крупная мужская фигура.

— Здравствуй, Макси.

— Здравствуй, Мори, — ответила Макси владельцу расположенной по соседству закусочной. — Ты принес нам текст объявлений?

Она кивнула на кресло. Не садясь, он протянул ей противосолнечные очки и отошел в сторону, предоставив ей рассматривать их. Макси узнала оправу.

— Очки Джима. Он что, оставил их у тебя?

Джим любил завтракать у Мори. Туда ходили умеренные и спокойные люди вроде него.

— За несколько дней до…

Макси кивнула, поражаясь, что до сих пор она чувствует комок в горле, когда речь заходит о Джиме. Взяв себя в руки, она спросила:

— Когда это было? В пятницу? В четверг?

— Ну… В тот день, когда выходит газета. Он мне принес экземпляр.

Значит, в четверг, двадцатого.

— Можешь присесть на минутку?

Мори с трудом втиснулся в узкое для него кресло.

— Вообще-то я тороплюсь, — заметил он.

Добродушный гигант Мори по образованию был школьный учитель, однако, повинуясь душевной склонности, он занялся бизнесом, больше всего на свете мечтал о том, чтобы его закусочная заняла достойное место среди самых уважаемых заведений подобного рода.

— Джим завтракал в тот день один? — спросила Макси, продолжая разглядывать очки и размышляя, действительно ли слова "июль два ноль" имеют отношение к дате выпуска газеты.

Вполне возможно, что в тот четверг произошло что-то другое: Джим кого-то увидел, сделал или сказал то, что имело роковые последствия для него. Мори долго молчал, видимо, припоминая тот день.

— Вроде один. Если только Рис с ним был, не помню.

— А ты не заметил, он с кем-нибудь разговаривал? Может, затеял какой-нибудь спор — с ним это бывало.

Мори снова задумался.

— Ну, разве что с Рисом.

— С Рисом?

— Ну да, насчет того, кому расплачиваться. — Хозяин закусочной застенчиво улыбнулся. — Иногда они так увлекались спором, что, я думаю, они оба забудут заплатить.

Когда Мори ушел, Макси встала, подошла к компьютеру Джима и положила очки перед экраном, завершив этим натюрморт.

К обеду Макси обзвонила и вычеркнула почти всех подозреваемых из своего списка, в конце которого значился Джералд Стэмп, о чьем исчезновении сообщала их газета. Она вспомнила, что миссис Стэмп ей звонила. Кажется, это было в пятницу, за несколько часов до того, как погиб Джим.

Сообщения о том, что следы Джералда Стэмпа обнаружены, до сих пор не было. История была довольно темная, и «Регард» дала бесстрастную объективную информацию о загадочном событии. Вряд ли, конечно, кто-то мог ополчиться против Джима из-за нескольких сухих строчек, где излагались только факты.

Все-таки на всякий случай следует позвонить миссис Стэмп. Чтобы взбодриться, Макси сделала глоток холодного кофе и стала набирать номер Стэмпов.

— Алло! — судя по голосу, женщина или бежала к телефону, или была очень взволнована.

— Миссис Стэмп? Это Макси Барнел.

Молчание. Чувствуя, что ее самолюбию нанесен чувствительный удар, она добавила:

— Из «Ретгард», помните?

— Да, конечно. Очень рада вас слышать. Джералда до сих пор не нашли, а кто-то все время звонит и вешает трубку. К тому же, трезвонят "Пивные бочки"…

— Пивные бочки?

— Так называется его команда. Они не знают, надо ли искать ему замену. Джералд играет в шары.

— Значит, вам кто-то звонит и молчит?

— Два-три раза в день. Ничего не говорят и вешают трубку.

— Может быть, у вас не в порядке линия? Вы жаловались телефонной компании?

— Конечно, но они говорят, что это не по их вине. И еще заявили, что если я не оплачу в ближайшее время телефонные счета, мне вообще не придется больше ни о чем беспокоиться.

— Но почему они так сказали? — удивилась Макси.

— Оказывается, последние пять или шесть месяцев Джералд не платил по счетам.

Скорее всего, это не имело отношение к убийству Джима, но журналистское чутье подсказало Макси, что эта история стоит того, чтобы ею заняться.

— Миссис Стэмп, если хотите, я могу приехать к вам.

— Ой, правда? Это было бы чудесно, я просто уже дошла. От дочки и зятя никакого толку, лучше бы они уехали на Аляску, как все время грозятся. В общем, приезжайте, я сейчас объясню, как добраться. Мы живем в Денвере, вы помните? Ехать довольно далеко, но ближе, чем до Аляски.

Дослушав бестолковые указания миссис Стэмп, Макси сама нарисовала карту и решила, что, несмотря на трудности, этим все-таки стоит заняться.

11

Грэди поднял трубку только после третьего звонка, потому что сперва он решил дожевать сандвич.

— Да, говорите.

— Ну что, ты взял план участка?

Грэди откашлялся:

— Э-э-э, понимаешь, мам, тут все не так просто.

— В чем дело?

— Земельное управление должно еще… разобраться. Карта пло… — Грэди запнулся, потому что он не умел достаточно убедительно врать.

— Так что с ней?

Резкость Винни, как всегда, заставила его похолодеть.

— Нечетко…

— Что нечетко?

— Ну, плохо напечатано.

— К концу недели я должна получить план.

— Нет про…

В трубке раздался щелчок. Грэди вытер пот со лба, чувствуя себя червяком, на которого чуть не наехало автомобильное колесо.

Прикрикнув на собаку, Рита Стэмп открыла дверь прежде, чем Макси успела позвонить. Несмотря на нечеткие объяснения Риты, найти их дом было несложно. Это была обычная кирпичная постройка, ничем не отличавшаяся от тех, что торговцы недвижимостью обычно предлагают молодым парам "для начала".

Взяв Макси за руку, хозяйка привела ее в гостиную, усадила на стул и спросила тихим, торжественным голосом, как распорядитель на похоронах:

— Вы так любезны, большое спасибо, что приехали. Не хотите ли кока-колы или чего-нибудь еще? — а потом зычно, как сержант на плацу, крикнула: — Молчать, Альф!

Схватив пса за ошейник, она потащила его на кухню, но там заговорила с ним ласково:

— Успокойся, Альф, тетя хорошая, она не будет у нас ничего красть. — Уже из кухни Рита начала объяснять Макси: — Это собака Джералда, поэтому она меня не очень слушается. Когда рядом был Джералд, я даже не понимала, от скольких забот была избавлена. Например, сегодня я хотела достать банку варенья, но оказалось, что Джералд всегда приносил банки из подвала сам, а я никогда этого не делала. Пришлось просто смешать сахар с корицей для пирога, — закончила миссис Стэмп, усаживаясь в качалку рядом с Макси.

— Полиция сообщала вам что-нибудь по поводу его исчезновения? — спросила Макси, доставая из сумки ручку и блокнот и показывая всем своим видом, что она готова приступить к работе.

— Они нашли его бумажник.

— Неужели? Где?

— На велосипедной дорожке у реки. Примерно в миле от места, где стояла машина. В той стороне, откуда мы ехали.

— Там ничего не было?

— Деньги и кредитные карточки пропали. — Рита вцепилась в подлокотники кресла так, что у нее побелели пальцы. — Пропали и пятьдесят долларов, которые я как раз могла бы заплатить телефонной компании.

— Миссис Стэмп… Рита… вы говорили, ваш муж не оплатил несколько счетов. С ним это раньше случалось? Простите меня за неделикатный вопрос, но каковы были его финансовые дела?

— Ничего, спрашивайте, полиция уже интересовалась этим. Они одни и те же вопросы задают по сто раз. Якобы они должны проверить и такую версию, — не сбежал ли Джералд, чтобы избавиться от финансовых проблем. — Макси открыла было рот, но Рита опередила ее: — Но это невозможно! Оставить меня одну, вот так, чтобы я беспокоилась… Нет, это невозможно. Даже если бы нам совсем нечем было платить по счетам, если бы мы задолжали бакалейщику, он бы этого не сделал.

— А вас никогда не касались денежные проблемы? — спросила Макси. Тон ее был сочувственным. Она искренне не понимала, как можно быть настолько зависимым существом.

— Нет, не касались. Я даже не представляю, куда подевалось то, что было у нас отложено. Немного, конечно, но кое-что было. А теперь вот позвонил еще юрист и спросил, продолжать ли ему вести дело о банкротстве, а я откуда знаю?

— Может быть, вы назовете имя следователя, который занимается делом Джералда, и я смогу у него еще что-нибудь узнать?

— Они все время меняются. Фамилия последнего что-то вроде Покмарк.

— Покмарк?

— Может, вы мне действительно чем-нибудь поможете? — сказала Рита заискивающе. — Вы напишите статью о том, как я попала в беду, и люди откликнутся. Часто тем, о ком пишут, что у них произошло несчастье, присылают денежные пожертвования, сочувствуют. Только не упоминайте о том, что я поместила объявление, обещая двести долларов тому, кто сообщит какие-то сведения о Джералде, а то подумают, что у меня и правда есть эти двести долларов.

— Рита, а как бы вы описали своего мужа, я имею в виду не внешность, а личность. Какой он человек?

— Боже, даже не знаю, никогда над этим не задумывалась.

Рита, подняв брови, смотрела на Макси, как будто ожидая, что та будет задавать ей наводящие вопросы.

— Ну, молчаливый или разговорчивый, серьезный или любит пошутить?

— И то и другое.

— И то и другое?

— Когда он разговаривает с клиентом, может так его уболтать и рассмешить, что у него рот заболит, а дома, бывало, двух слов из него не вытянешь. Я считала, что он хочет отдохнуть от людей, когда приходит домой. Его часто раздражало, когда мы с дочкой расспрашивали его о чем-нибудь, он вообще не любил шума. Однажды Джералд ударил дочку, когда она болтала без умолку, хотя тогда она была еще совсем маленькая. — Рита запнулась на середине последней фразы, но остановиться не сумела и выпалила все до конца. — Только этого не пишите, пожалуйста, а то получится, что он злой, а это не так, он просто вспыльчивый.

— Понимаю, — кивнула Макси. — А какие у него увлечения, интересы? Вы говорили, он играет в шары?

— Да. Еще он любит охоту, рыбную ловлю, оперу.

— Значит, он часто уезжал с ночевками и вообще не был домоседом?

— Вы спрашиваете, как полицейские. Да, он с юности привык ходить в туристические походы. Но не думайте только, что он сбежал, для того чтобы жить где-нибудь в пещере возле Гленвуда.

— Ну что вы, я так не думаю. А вы еще, кажется, упомянули об опере?

— Да. Я-то просто ненавижу эти завывания на каком-нибудь иностранном языке, но Джералд просто с ума сходил от всяких там костюмов, копий, шпаг и тому подобного. Да, я говорила вам, что у него была коллекция ружей?

— Нет, не говорили. — Похоже, Джералд был человек разносторонний. — А можно я посмотрю ее?

— Он все продал месяца четыре назад.

— А почему он это сделал?

Рита пожала плечами:

— Наверное, ему надоело. И потом, я думаю, нужны были деньги.

— На что же он потратил деньги? Он вам говорил?

— Могу только сказать, что я их не видела.

— Кому же он продал ружья?

Наверняка полиция уже шла по этому следу, но все равно Макси почувствовала возбуждение, знакомое всякому охотнику, выслеживающему дичь.

— Большую часть купил какой-то парень в Гранд-Джанкшн. Помню, как-то в воскресенье Джералд туда ездил.

— А фамилии его вы не знаете? Сохранились какие-нибудь бумаги?

— Полиция пересмотрела все бумаги Джералда, но ничего не нашла. Им вообще, по-моему, кажется, что я все придумала, но это не так, ружья были.

— Может, остался список ружей?

Рита отрицательно покачала головой. Ее явно раздражала эта тема.

— Я отыскала одну фотографию, где Джералд снят на фоне своей коллекции, но полицейским я ее показывать не стала. Какой толк? Сунут в папку и забудут.

— Мне бы очень хотелось взглянуть на нее.

На цветном снимке довольный человек в индейском головном уборе держал в одной руке револьвер, а в другой двустволку. Вся стена за ним была увешана винтовками и охотничьими ружьями.

— Можно я возьму эту фотографию? — попросила Макси. — Не стану класть ее в папку, и обязательно верну ее вам, — пообещала она.

— Хорошо, только если вы захотите напечатать ее в газете, то не забудьте написать, что ружей уже нет, а то какой-нибудь негодяй захочет их украсть, а у меня остался только один пистолет — он лежит под кроватью. Джералд учил меня стрелять из него — но чтобы выстрелить, я должна заткнуть уши и закрыть глаза, поэтому пользоваться им мне вряд ли придется.

Макси поднялась.

— У вас прелестный маленький дом. Нельзя ли заглянуть на кухню и в сад? Вы давно здесь живете?

— Мы переехали сюда, когда дочка была еще совсем маленькая, а теперь она замужем.

Не умолкая ни на минуту, Рита вывела Макси на бетонную площадку за домом.

— Я работаю в саду, а Джералд ухаживал за газоном, а сейчас его нет… Может, кто из ваших читателей захочет покосить?

Действительно траву пора было полить и подстричь. В саду росло одно чахлое дерево, два ряда кустов, и еще были разбиты несколько грядок, таких ухоженных и аккуратных, что они казались искусственными.

— А эти назойливые телефонные звонки, когда они начались? — спросила Макси, уже направляясь к выходу.

— Первый был в воскресенье вечером.

— Кто бы это мог быть?

— Иногда я слышу, как вешают трубку, иногда сразу гудит, когда я снимаю, иногда мне кажется, что вот-вот что-то сейчас произнесут. Как будто дух Джералда старается заговорить со мной. Я читала когда-то такую историю…

— Если вдруг вы услышите голос Джералда, уверяю вас, это будет настоящий Джералд, а не его дух, и тогда, надеюсь, вы позвоните мне.

— Да, вам и в полицию. Но ведь похитители говорят всегда: "Не вступайте в контакт с властями, если хотите опять увидеть дорогого вам человека".

— Почему вы думаете, что вашего мужа похитили? Ведь у вас нет денег на выкуп.

— Может, они обознались. Я однажды видела фильм…

— Я и так отняла у вас слишком много времени, — перебила Макси Риту, спускаясь по ступенькам и уже обдумывая свою следующую встречу.

— Когда будете писать статью, — попросила Рита, и глаза ее вдруг наполнились слезами, — упомяните, пожалуйста, что я ужасно без него скучаю, — вдруг он прочтет?

Резиденция президента местного отделения Национальной ассоциации охотников была под стать домику Риты Стэмп. Две гипсовые утки украшали цветочную клумбу возле крыльца, укрытого от солнца полотняным навесом. Макси остановила «тойоту» у тротуара и, не найдя звонка, постучала в дверь.

— Входите! — донесся голос из глубины дома.

Чувствуя себя не очень уютно, Макси открыла дверь незнакомого дома и, переступив порог, крикнула:

— Здравствуйте, это Макси Барнел. Я приехала к мистеру Мюлленбергеру!

— Последняя комната в конце коридора! — ответили ей издалека.

Она закрыла за собой дверь и чуть помедлила, чтобы сориентироваться. И без того узкий коридор был загроможден с обеих сторон книжными полками, столами, велосипедами и, естественно, увешан ружьями. Девушка двинулась вперед, заглядывая в открытые двери: гостиная, столовая, кухня. Всюду лежали стопки журналов, игрушки, кипы сложенного белья и беспорядочно разбросанная одежда. Мебели было многовато, и это создавало ощущение тесноты.

— Мистер Мюлленбергер! — еще раз позвала Макси, подозревая, что за последней дверью находится уже спальня.

— Входите!

Прежде чем войти, она заглянула в комнату. Человек, лежавший на постели и облаченный в пижаму, приветливо улыбнулся ей.

— Чем могу помочь вам? — спросил он.

Чувствуя себя Красной Шапочкой, Макси представилась:

— Я Макси Барнел из «Регард». Ваша жена сказала, что вы можете принять меня сегодня.

— Входите, входите. Простите, что я не встаю. Садитесь сюда. — Он указал на качалку в ногах кровати.

Пробираясь между стопками книг и кучами одежды, Макси заметила в углу комнаты инвалидное кресло. И наконец все поняв, успокоилась.

— Несчастный случай, ехал на мотоцикле, — пояснил Мюлленбергер, перехватив ее взгляд. — Четвертого июля. Сломал обе коленные чашечки, но собираюсь выжить.

Сложив руки на животе, он разглядывал ее поверх очков в металлической оправе. Довольно молодой, худощавый, с длинными волосами, он оказался совсем не таким, как представляла себе Макси. Она в нерешительности смотрела на качалку. Стоит ли садиться и терять время? Понятно, что он не в таком состоянии, чтобы лазить под машинами, устраивая взрывы. Неожиданно ей пришло в голову, что у нее есть и другой повод побеседовать с Родом Мюлленбергером. Она вынула фотографию Джералда Стэмпа и присела в кресло.

— Вы слышали, наверное, что в Гленвуд-Спрингз исчез человек. Его жена попросила меня помочь ей раскрыть эту тайну. Я не уверена, что мне удастся что-либо сделать, но все же хочу попытаться. Оказалось, что он коллекционировал оружие.

Мюлленбергер взял фотографию и стал молча ее разглядывать.

— Известно, что Джералд Стэмп продал свою коллекцию несколько месяцев тому назад кому-то в Гранд-Джанкшн, но никакой расписки не сохранилось. Не могли бы вы посоветовать, как найти покупателя коллекции?

— Ну, во-первых, это не коллекция, — сказал он, возвращая фотографию.

— Но ведь это же только часть всего собранного.

— Да, однако и по этому уже видно, что это не коллекция, человек просто любил огнестрельное оружие. У него не было направления, настоящий коллекционер собирает вещи вполне определенные — скажем, кентуккийские винтовки или пистолеты восемнадцатого века. А у Стэмпа здесь что попало — и кольт, и винчестер, и ремингтон.

— Значит, его коллекция не представляла никакой ценности?

— Попадаются отдельные ценные образцы, но все вместе вряд ли кого-нибудь могло заинтересовать, во всяком случае, не настоящего собирателя. Возможно, если кто-то хотел купить оружие, просто любое оружие, он мог бы купить и все.

— Террорист?

Образ Джералда Стэмпа становился все более загадочным.

— Не обязательно. Просто любой, кто имеет лицензию на торговлю оружием, мог пополнить свои товарные запасы. На вашем месте я бы взял справочник и обзвонил оружейные магазины в Гранд-Джанкшн.

— Отличная идея! — Убрав фотографию, Макси посмотрела ему в глаза. — А еще меня интересуют люди, которые умеют взрывать машины.

Ее собеседник отвел взгляд.

— Да, я слышал… ваш редактор… Очень сожалею.

— Конечно, я понимаю, что такого рода орудия уничтожения не ваша специальность. Едва ли вы можете мне посоветовать, как выследить того, кто убил его.

Мюлленбергер поправил у себя за спиной смятую подушку.

— Мисс Барнел, вам известно, что НАО подготовила тысячи солдат для отправки на фронты первой мировой войны? Часто они больше вообще нигде не обучались, прежде чем попадали за океан. Во время второй мировой было то же самое.

— Да нет, я…

— Мы гордимся тем, что уже сделали, и хотим быть полезными, если вдруг опять потребуется. Но поскольку людей, любящих оружие, очень много, то наверняка среди них есть и негодяи. Вы меня понимаете?

— Да.

— Вполне возможно, что убийца мистера Донована — большой любитель оружия, но, уверяю вас, не эта склонность сделала его убийцей.

— Конечно, я понимаю. Надеюсь, вы скоро встанете на ноги, — добавила она, улыбаясь.

— Не сомневайтесь. Вот смотрите. — И он поднял обе забинтованные ноги на несколько дюймов над кроватью.

Макси понимала, что должна бы порадоваться, но почему-то вместо этого огорчилась.

— Вдруг вам что-либо понадобится? Кто-нибудь есть в доме?

— Жена и дети скоро вернутся.

— Понятно. Спасибо за помощь.

— Не за что. Если у вас будут еще вопросы — звоните, — сказал Мюлленбергер, когда Макси подошла к двери. — Да, и еще… — Макси повернулась и удивленно подняла брови. — У этого Стэмпа, — он предостерегающе поднял палец, — не было коллекции, зато был целый арсенал.

— То есть?

— То есть, много ружей, которые могут стрелять. Поэтому вы должны быть осторожны.

— Спасибо за совет.

Макси была уже у выхода, когда услышала, как Мюлленбергер прокричал ей вслед:

— Если вам понадобится научиться стрелять в целях самообороны, обращайтесь в Ассоциацию!

12

Вернувшись в офис, Макси воспользовалась советом Мюлленбергера и обзвонила все магазины, торгующие оружием в Гранд-Джанкшн. О Джералде Стэмпе никто ничего не знал, кроме того, что было написано в газетах.

Часа в четыре, после утомительных и не менее бесплодных поисков, явился Рис. Он предложил ей выпить и готов был даже раскошелиться на обед, но Макси отказалась, увеличив на сегодня список его поражений.

Старина Окли, отсиживавшийся в Форт-Коллинзе, окончательно пал духом — полночь приближалась, а Аниты все не было. Грэди вместе с ним прислушивался к шуму моторов подъезжавших автомобилей и ждал, когда зазвонит телефон. Около десяти часов Грэди услышал в двенадцатом грохот. Он затаил дыхание, ожидая, что Окли начнет сейчас все крушить от злости. Однако стало тихо, и лишь в двенадцать часов ночи чувствительный передатчик позволил Грэди услышать, как звякнула цепочка и щелкнул замок. Скользнув в офис, молодой человек увидел в окно, что Окли направляется по шоссе к бару, причем совсем не хромая.

Номер газеты памяти Джима, вышедший в четверг, выглядел достойно, и Макси им очень гордилась. В верхнем правом углу, обведенный траурной рамкой, был портрет Джима, слева, симметрично портрету, — текст объявления с обещанием вознаграждения тому, кто поможет пролить свет на это трагическое событие.

Как и Рита, Макси не знала, где взять деньги для вознаграждения, — в данном случае пятьсот долларов. Но если понадобится, она готова выпросить, украсть, одолжить — все что угодно, лишь бы убийца Джима был найден. Она считала, что найти его — ее долг.

Она пощупала бицепсы своего бывшего супруга, когда он, нагнувшись над ней, изучал свежий номер "Регард".

— Как ты, готов начинать собирать следующий номер?

— Похоже, ты меня нанимаешь? — спросил Рис. — За сколько же?

Подыгрывая ему, она запустила руку в карман джинсов и вытащила смятую квитанцию и какую-то мелочь.

— О, ну тогда я согласен. Вперед!

Сэм Рассел позвонил, когда Макси разбирала почту. Они с Рисом кидали монетку, и Рис проиграл — ему досталось заниматься рекламой.

— Привет! — поздоровалась она с Сэмом, вскрывая последний конверт и откладывая в сторону очередной счет. — Лео Крауну пора нас вводить в права наследования, и мне ужасно не хочется портить репутацию Джима и становиться злостной неплательщицей.

— А что, он никогда не заставлял ждать кредиторов?

— По-моему, бухгалтерия у него в полном порядке.

— Ему никто не должен, и он никому?

— Думаю, шантаж здесь ни при чем. — Устроившись поудобнее в кресле, Макси потянулась. — А что у вас нового?

— Единственные отпечатки пальцев, которые удалось обнаружить на конвертах, принадлежат Доновану.

Макси помолчала, потом спросила:

— И что же?

— Да ничего. Я собираюсь сегодня где-нибудь поужинать, но терпеть не могу делать это в одиночестве.

Макси даже не спросив, в чем он будет, предложила:

— Может быть, у Беннингана, в половине седьмого?

Входная дверь открылась, в комнату ворвался уличный шум.

Макси пришлось заткнуть ухо пальцем, чтобы услышать ответ Сэма:

— Лучше в семь, и можете считать, что у вас сегодня свидание.

— Ого! А мне казалось, что это я делаю вам одолжение.

Посетительницей Макси оказалась молодая женщина с тонкими косичками в коротеньком ярком сарафане. Впрочем, ничего необычного, на Пэрл-стрит такое не редкость. Макси улыбнулась ей и сделала знак, что поговорит еще одну минуту. Кивнув, женщина бросила клетчатый рюкзак на стул возле стола Макси и сложила руки на груди. Сэм произнес:

— … Поднимите и проверьте.

Макси не очень поняла, что он хотел сказать, но ей это было и неважно.

— Тогда увидимся вечером, — сказала она.

— Пока, Макс!

Она вздохнула и повесила трубку. Сначала эти его наряды, теперь имя ей придумал… Почему она не может найти мужчину, который не нуждался бы в перевоспитании?

— Чем могу быть вам полезна? — спросила она терпеливо ожидавшую женщину.

— Вы оставили сообщение на моем автоответчике. Я оказалась здесь поблизости и решила узнать, что вы хотели. Если вы насчет рекламы, то мне платить нечем.

— Боже! Простите! Не могу сообразить. Как ваша фамилия?

— Ким Овиэт. — И поскольку вид у Макси был по-прежнему недоумевающий, добавила: — Вы хотели учиться играть на гитаре?

Макси покачала головой.

— Вам нужен графолог?

— Точно! — Макси с облегчением вздохнула. — Извините меня за такую забывчивость. Садитесь, пожалуйста.

— Я беру за устное заключение десять, а за письменное — двадцать долларов, — сказала Ким, никак не реагируя не приглашающий жест Макси, указывавшей ей на стул. Она ожидала, подойдут ли ее условия.

— Я не собиралась вам платить, я хотела взять у вас интервью. Это послужило бы вам рекламой, вы бы стали известны. — Женщина скептически поджала губы и немного отступила. — А если ваша экспертиза поможет следствию, вы получите вознаграждение — пятьсот долларов.

Ким протянула руку за рюкзаком, но не для того, чтобы уйти, а чтобы освободить стул.

— Хорошо, я согласна. Что вы хотите узнать?

Макси принялась ворошить бумаги на столе, открывала и закрывала ящики, пытаясь вспомнить, куда она сунула фотокопии писем, которые сделала в полиции.

— Тут у меня должны быть письма с угрозами. Может быть, вы могли бы сказать что-нибудь о человеке, который написал это?

— Попробую.

— Ага, вот они! — Макси извлекла из папки листки. После того как она разложила их перед Ким, наступила долгая тишина.

— Прежде всего, я могу сказать, что этот человек — пессимист. Видите, строчки ползут вниз? — Ким ткнула в листок ногтем, покрытым перламутровым лаком.

— Ага.

— Скрытный.

— Понятно.

— Бережливый, рассудочный…

— Рассудочный?

— Холодный, собранный, спокойный.

— Вы уверены? — не удержавшись, спросила Макси.

— Да, очень выдержанный.

— Почему вы так думаете? Ведь, судя по содержанию письма, человек в ярости?

— Графологи не анализируют смысл слов, они читают почерк. Видите черточку на «в»? Она слегка загибается вниз, это значит, что человек прекрасно владеет собой; кроме того, она ровно посредине, не высоко и не низко, а это тоже свидетельствует о самообладании.

Макси процедила сквозь зубы:

— Тем самым, мы ищем респектабельного, консервативного, хорошо владеющего собой человеконенавистника.

Уловив скепсис в словах Макси, Ким встала и, протянув ей листки, взяла рюкзак.

— Насколько я понимаю, вам не интересно, что означает большая петля у «t», — сказала она.

— А что она означает?

— Доброту и участие.

Макси поднималась по лестнице, цокая высоченными каблуками, за ней следовал Сэм Рассел. Они побывали в ресторане, где много всего съели и выпили, потом сходили в кино, и теперь ее раздирали противоречия: с одной стороны, ей очень хотелось спать, а с другой, было любопытно: такое же безвкусное белье у Сэма, как и одежда.

Моэ, кот Джима, встретил их возле двери и пожаловался на одиночество. Макси мягко отодвинула его ногой и включила свет, ободряюще улыбнувшись Сэму, который нервно поправлял узел на желто-красном клетчатом галстуке.

— Садись, — сказала она, направляясь в ванную, чтобы глянуть на себя в зеркало. — Я сейчас вернусь.

— Можно я пока сварю нам кофе? — спросил он, проходя на кухню.

Не успела она ответить, как зазвонил телефон.

Она замерла, услышав осипший голос Риты Стэмп: "Макси, Макси!" Похолодев от испуга, она кинулась в комнату, чтобы поднять трубку.

Раздался какой-то грохот, потом чертыханье, как будто Рита на том конце провода уронила аппарат. "Извините, но я не могу больше вынести этого!" — послышался ее голос.

Тишина. Макси в ужасе уставилась на Сэма, который застыл, держа в руке ложку с растворимым кофе.

— Наверное, лучше… — начала она.

Автоответчик воспроизвел ужасающий грохот. Безмятежная тишина, еще минуту назад царившая в комнате Макси, была нарушена взрывом. Макси дернулась, словно ее ударило током, Сэм просыпал кофе на пол. Он подтащил ее к телефону, сорвал трубку и пытался что-то кричать в нее. Потом он начал жать на рычаг, чтобы разъединиться, но ничего не получалось.

— Там трубку не повесили! Ты знаешь, где она живет? — Сэм устремился к двери.

— Да, но…

— Идем, надо позвонить в полицию.

— Она живет в Денвере! — прокричала Макси, когда, прыгая через несколько ступенек, они бежали к машине.

Ранее ничем не примечательное жилище Риты Стэмп было сейчас хорошо заметно издалека. Сэм остановил машину на противоположной от Ритиного дома стороне улицы, и они подошли к полицейскому ограждению. Пока Рассел разговаривал с коллегой, Макси разглядела, что в доме повсюду горит свет. Завершив разговор кивком головы, Сэм взял ее под руку и повел к дому.

— Не трусишь?

— Я ведь репортер.

— Ну что ж, если ты такая смелая, то пойдем.

— А что случилось?

— Она мертва. Может быть, тебе придется ее опознать.

Нельзя сказать, чтобы это известие было для Макси совершенно неожиданным, но ее как будто обдало ледяной водой. Сэм предъявил свой полицейский значок, и люди в форме пропустили их в дом.

— Не дотрагивайся ни до чего, — предупредил Рассел, мельком заглядывая в пустую гостиную и кухню и направляясь в глубину небольшого коридора, откуда слышались голоса. Комната была полна народа, здесь были только мужчины, в основном, одетые в форму. Сэма и Макси заметили, и один из полицейских отрывисто бросил:

— Сюда нельзя!

— Грэг Чески! — окликнул кого-то Сэм через головы.

— Давай сюда! — отозвался голос из глубины комнаты.

Держась за Сэма, Макси вошла в комнату и застыла перед кучей окровавленного тряпья, с ужасом осознавая, что перед ней Рита Стэмп. Женщина лежала на кровати, одна нога, казавшаяся очень белой, была спущена на пол. Макси захотелось поправить ее задравшуюся юбку, хотя лучше было бы закрыть не бедра, а лицо Риты, вернее то, что от него осталось.

Макси отвернулась, боясь, что ее вырвет.

— Эй, Сэм, как тебя сюда занесло? — приветствовал их коренастый человек с усиками.

— Привет, Грэг! — отозвался Сэм. — Я так понимаю, что мы свидетели по этому делу. — Это Макси Барнел, она разговаривала с миссис Стэмп в тот момент, когда раздался выстрел. — Он кивнул на валявшуюся на теле Риты телефонную трубку.

Теперь Макси заметила небольшой пистолет, лежавший в нескольких дюймах от безжизненной руки.

Грэг поинтересовался у Макси:

— Она ваша родственница? Подруга?

— Я хотела помочь ей как профессионал. Я всего лишь несколько раз с ней беседовала.

— Но это точно она, Рита Стэмп? — спросил Грэг.

Макси заставила себя повернуть голову, избегая смотреть на изуродованное лицо. Сэм прохаживался по комнате, держа руки за спиной и напоминая любознательного посетителя музея.

— Как ты думаешь, это убийство или самоубийство? — спросил он коллегу.

— Возможно, или то, или другое. А что она сказала по телефону?

— Слушайте, а нельзя ли это обсудить в другой комнате? — попросила Макси.

— Разумеется. — Грэг широким жестом указал на дверь, словно гостеприимный смотритель музея.

13

— Это правильные часы? — зевнув, спросила Макси.

Сэм вел машину по шоссе Денвер — Бульдер. Он покосился на приборную доску:

— Два сорок восемь. Плюс — минус несколько секунд. А что такое? Тебе давно пора спать?

Она закрыла глаза и откинула голову на подголовник, но тут же в памяти всплыло окровавленное лицо Риты Стэмп.

— Боже! Не представляю, как ты это выносишь… Все время иметь дело с мертвыми телами.

— Конечно, я бы предпочел иметь дело с живыми.

Она исподтишка бросила взгляд на его профиль, но тут Сэм повернул голову, и Макси торопливо отвела взгляд.

— Что-то там было не так, — сказала она.

— Ты заметила что-нибудь конкретное?

— Не могу сказать точно, но то ли чего-то не хватало, то ли что-то было не на месте.

Сэм замолчал, видимо, давая ей время сосредоточиться. Вскоре в голове у Макси стал складываться план статьи, в которой она опишет смерть Риты Стэмп. Ей захотелось поделиться своими соображениями с Сэмом.

— Твой друг Грэг сказал, что все замки целы, вещи на месте. — Сэм даже не кивнул, давая ей возможность порассуждать без помех. — Это мог быть и ее пистолет. — Макси вспомнила, как Рита рассказывала ей, что может выстрелить лишь закрыв глаза и уши. — Никогда не слышала, чтобы женщины кончали с собой с помощью оружия.

— Бывает и это.

— Но она боялась ружей и пистолетов.

— Значит, ты не думаешь, что это самоубийство?

Макси долго молчала, потом ответила:

— С одной стороны, у меня нет оснований сомневаться, что это самоубийство, но как вспомню ее, кажется, что убийство.

— Что же все-таки она хотела сказать по телефону? Не видишь ли ты в ее словах какого-то скрытого смысла?

— Скрытого смысла?

— Да, сами по себе слова достаточно понятны: ей, конечно, было тяжело, может быть, она отчаялась, что муж найдется, под рукой оказался пистолет…

— Но почему она мне позвонила?

— Самоубийцы, как правило, оставляют записки, но мы живем в век электроники, поэтому ей проще было надиктовать на автоответчик.

— Возможно, она хотела, чтобы знали, что это самоубийство и что Джералд, ее зять, или кто-то еще ни при чем.

— Но тогда бы она выражалась более определенно.

— Да она вообще была такая… У нее не хватило бы воображения, чтобы придать словам какой-то скрытый смысл. Бедная Рита.

Они остановились у светофора, и Макси решилась спросить о том, что ее мучило:

— Скажи, Сэм, а если бы я сама подошла к телефону, тогда, может быть…

— Да все было бы то же самое. Ты ничего не могла бы изменить.

Макси не поняла, как он это сказал — успокаивающе или пренебрежительно.

Весь следующий день пошел насмарку. Было уже почти половина четвертого утра, когда Сэм проводил ее до двери и ушел, не поцеловав на прощанье. Она сразу же заснула, но проснулась через час с ужасной головной болью, которая не прошла и после двух таблеток аспирина. Поняв, что ей уже не заснуть, Макси села за стол и начала писать репортаж о событиях прошедшей ночи, пока все еще было свежо в ее памяти.

Она еще раз прослушала на Эрнестине взволнованный Ритин голос, надеясь услышать что-то еще. В четвертый раз прокрутив пленку, Макси пробормотала: "Ничего не понять!"

Когда солнце засияло уже вовсю, она приняла душ, сделала себе тосты, потом подумала, не попытаться ли все-таки заснуть, но решила, что не стоит.

Когда она пришла в редакцию, Рис, сидя за ее столом, торговался по телефону с Лео Крауном:

— Если страховая компания готова выплатить нам наши деньги только через несколько месяцев, то, может быть, вы и будете объясняться с нашими кредиторами — доведите до сведения, что их счета будут оплачены через два месяца. Я так и думал, что когда вы соберетесь вводить нас в дело, а его-то, собственно, уже и не будет.

Макси освободила стол Риса и села работать. Тот, не попрощавшись, с грохотом бросил трубку.

— Привет, Рис. Ты знаешь, как раз сегодня Джим собирался отвозить Моэ к ветеринару.

— Ну так и вези его, — рассеянно посоветовал Рис.

— Куда? Когда? Зачем?

Не получив ответа ни на один вопрос, Макси заставила себя встать и подойти к столу Джима. Взяв его записную книжку, она нашла фамилию доктора Юла Циммермана. Макси набрала номер. Ей ответил женский голос. Она сказала:

— Здравствуйте, я Макси Барнел. Хотела бы привезти к вам сегодня кота Джима Донована, но не знаю, на который час назначено.

Пока женщина просматривала записи, Макси размышляла, в чем ей везти кота.

— Простите, но на сегодня он у нас не записан. Может быть, вы перепутали день?

— Наверное. — Макси недоуменно смотрела в календарь Джима, где в графе «пятница» его четким почерком было написано: "Моэ к вет.".

— Как вы сказали зовут кота? А что с ним, он болен?

— Нет, не болен. Хозяин записал его несколько недель назад. Я не знаю… — Макси мучительно старалась припомнить, какую медицинскую помощь оказывают обычно котам. — Ему не надо делать прививку?

Послышался шелест бумаг.

— Нет. До октября ничего не надо делать.

— Понятно.

— Может быть, вы спросите мистера Донована?

Потрясенная тем, что в графстве остался человек, который не слышал о гибели Джима, она ответила:

— Благодарю вас, теперь я хозяйка Моэ.

Конечно, Джим, наверное, только собирался записать Моэ к врачу. Решив вечером как следует осмотреть кота, Макси подумала, стоит ли биться над этой загадкой.

Утро было на редкость бестолковое: случайные посетители, бесконечные звонки. К тому же сломалась машинка, постоянно терялись нужные записи, и банка с кофе оказалась пустой. Как всегда, когда время тратится впустую, день кажется бесконечным. В три Рис ушел, сказав, что договариваться насчет рекламы, но при этом подозрительно не захватил с собой ни одного документа.

Отсидев положенные восемь часов, Макси собралась было уже домой, но решила ответить на последний звонок.

— "Регард" слушает! — сердито сказала она.

— У тебя что, сегодня поганое настроение? — поинтересовался Сэм.

— Привет, Сэм. — Ее голос потеплел.

— Это было самоубийство, — сказал он без всяких предисловий. — На револьвере только ее отпечатки пальцев поверх отпечатков Джералда. Больше никто его не трогал и не вытирал. Пулевое отверстие тоже свидетельствует о том, что она сделала это сама.

— Значит, дело закрыто?

— Осталось только оформить бумаги.

— А что нового насчет Джералда?

— Не исключено, что он удрал от долгов. Может быть, даже покинул страну.

— А как насчет Джима?

Сэм устало вздохнул:

— Это что, пресс-конференция? Я отправляюсь сейчас домой, чтобы выспаться.

— Дай мне свой домашний телефон. — Макси открыла сумку и достала блокнот.

— Зачем тебе?

— А вдруг мне ночью придет что-нибудь в голову?

— Например?

— Откуда я знаю, что мне может прийти в голову посреди ночи? Ты чего испугался? Может, думаешь, я у тебя еще что-нибудь попрошу?

— Записывай. Только его нет в телефонной книге, так что больше никому не давай.

— Черт возьми! Вот почему ты до сих пор не женат!

— Тебя интересует, почему? — Чувствовалось, что он не только раздражен, но и начинает злиться.

— Я имею в виду, что ты до такой степени боишься утратить драгоценную свободу, что даже не даешь свой телефон в справочник.

— Послушай, Макс, если хочешь, я тебе скажу, почему я не женат. Я как следует насмотрелся на женатых полицейских. Разводов больше чем достаточно. А я еще не встретил женщину, которая бы согласилась быть на втором месте, а работа для меня — главное.

Растерявшись, Макси не нашлась, что ответить. Запас ее шуточек истощился.

— Если к тебе начнут ломиться в дом, набирай "911".

— Очень признательна.

— Если тебе понадобится что-нибудь еще, звони "344-58-76".

— А это что за волшебный номер?

— Тот, который ты хотела узнать. — Голос его потеплел. — И еще, Макси, я хотел сказать, что ты мне чертовски нравишься.

Сэм повесил трубку, и она застыла у телефона с открытым ртом.

Входя в дом, Макси все еще думала о последних словах Сэма. Поднимаясь по лестнице, она слышала, как Моэ взывает к ней из-за двери. Вставя ключ в замок, она заговорила с ним неестественно-приторным тоном, которым обычно обращаются владельцы животных к своим питомцам:

— Ну ладно, ладно, вот и я, сейчас будем ужинать…

Она наклонилась и оттащила кота от двери, чтобы пройти в комнату, и тут ее словно пронзило воспоминание о том, как Рита Стэмп так же оттаскивала собаку, разговаривая с ней таким же сюсюкающим тоном.

Достав из кармана юбки листок, она прошла прямо к телефону. Сэма, конечно, еще не было дома. Услышав его сухую просьбу, записанную на автоответчик, оставить свое сообщение и номер телефона, она столь же лаконично назвалась и продиктовала номер телефона.

Не обращая внимания на требования Моэ немедленно покормить его, она включила Эрнестину и еще раз прослушала крики Риты Стэмп.

Когда позвонил Сэм, Макси валялась на диване рядом с уже сытым котом, доедая ванильное мороженое.

— Ты что, проверяешь, когда я прихожу домой? — с ходу спросил он.

— Что с собакой Риты Стэмп?

— А это имеет значение?

— Возможно. В тот день, когда я была у Риты, пес все время лаял, был очень беспокойный, а когда она звонила, его было совсем не слышно, и потом я его не видела.

— Его могли забрать соседи, или он убежал. А то, что он не лаял во время Ритиного звонка, — лишнее доказательство, что это было самоубийство — зачем ему лаять?

— Вот когда ты точно узнаешь, где собака, тогда можешь обнародовать свои гипотезы, и я с тобой соглашусь.

— Думаешь, сначала кто-то убрал собаку, а потом убрал Риту? — Голос Сэма звучал снисходительно и терпеливо. Так разговаривал с Макси отец, когда она была совсем маленькая.

— А почему бы и нет? — так же терпеливо ответила Макси.

— Потому что убийца вряд ли будет убивать собаку, а потом ее прятать. Часто самоубийцы сами уничтожают своих собак, чтобы те не стали бездомными.

— Рита не до такой степени любила собаку, но зато любила себя.

— Слушай, Макс, мне очень приятно с тобой побеседовать, но сейчас я бы с удовольствием поспал.

— Не зови меня Макс, — сказала она в загудевшую трубку. — А Альф не стал бы лаять на Джералда! — прокричала она, будто бы он мог ее услышать.

Отставив телефон, Макси взяла Моэ на руки и, поглаживая, стала внимательно осматривать его лапки, уши, ища незаметные ранки или признаки какой-нибудь болезни. Так ничего и не обнаружив, она пришла к выводу, что кот не нуждается в медицинской помощи.

Суббота. День стирки. Прошла ровно неделя с тех пор, как не стало Джима. Макси собирала грязное белье, яростно заталкивая его в пластиковую корзинку. Телефон зазвонил, когда она, уже подхватив корзину шла к двери. У нее возникла полная иллюзия "deja vu". [2]Ей показалось, что это с ней уже было. Она дождалась, когда включилась Эрнестина. Ни голос, ни фамилия звонившего ни о чем ей не говорили.

— Я хозяин мотеля в Форт-Коллинз…

Решив, что это обычные рекламные штучки и ее зазывают приехать на уик-энд, она повернулась и вышла.

Присев, Макси заглянула под машину, проверяя, по совету Сэма, все ли в порядке. Она сознавала, что выглядит глупо, но лучше уж выглядеть так, чем все время волноваться.

— Вы что-нибудь потеряли?

Повернув голову, она увидела пару остроносых мокасин.

Скользнув взглядом по волосатым мускулистым ногам, она добралась до бахромы белых шортов, оперлась рукой о крыло машины и закончила визуальное путешествие на лице Лео Крауна.

— Доброе утро, — сказал он, обнажая зубы в широкой улыбке.

— Доброе утро. У вас ко мне дело?

— Мистер Мэйси не доволен, — начал он, — что мы долго не выплачиваем страховку. Я хотел бы объяснить вам, в чем дело.

— Слушаю вас.

— Нам известно, что вы были замужем и до сих пор сохраняете дружеские отношения с вашим бывшим мужем, поэтому мне нелегко вам сказать… у нас есть основания подозревать, что мистер Мэйси знает об убийстве Джима Донована больше, чем говорит.

— Какие же у вас есть на это основания?

— Нам стало известно, — продолжал Лео Краун, переходя на таинственный шепот, что в последнее время Рис Мэйси наделал много долгов, расплатиться с которыми из своего обычного заработка он не в состоянии. Кроме того, вы ведь знаете, что у него нет алиби…

— Полиция не рассматривает его как подозреваемого. — Решительно открыв дверцу машины, она заставила Крауна отскочить в сторону. — Кроме того, если вы думаете, что Рис намеревается разбогатеть, став совладельцем «Регард», то вы не в своем уме.

Макси засунула корзину с бельем на заднее сиденье.

— Да нет, что вы, просто наш профессиональный долг…

Макси села за руль и включила зажигание. Бросив взгляд на физиономию Лео Крауна, с удовольствием отметила его растерянность. Она резко рванула с места, чего прежде никогда не делала.

Воздух в зале, где стояли стиральные машины, был раскален, что соответствовало душевному состоянию Макси. Поставив корзину с бельем возле двух крайних машин, она принялась яростно запихивать полотенца в одну из них. Конечно, Рис болтун и враль, но уж никак не убийца. Не могла она выйти замуж и влюбиться, то есть наоборот, сначала влюбиться, а потом выйти замуж, за убийцу. Кроме того, Рису не хуже, чем ей, известно, что «Регард» не приносит доходов, во всяком случае сейчас, когда они так отчаянно нуждаются в финансировании.

Кроме того, Рис и Джим были друзьями, родственными душами, их взгляды и интересы совпадали, также как и политические убеждения. Оба они терпеть не могли спорт и любили литературу. К религии тоже относились одинаково. Чтобы Рис пожертвовал этим братством ради сомнительной перспективы разбогатеть? Исключено!

Кроме того, — Макси совала одну за другой монеты в отверстия, — Рис чересчур ленив, чтобы спланировать и осуществить убийство.

Она выбрала стул подальше от посетителей с детьми и, взяв номер журнала по домоводству, погрузилась в чтение рецепта десятислойного торта, как будто именно сегодня собиралась начать кулинарный эксперимент.

Единственным электронным устройством, которого не любил Грэди, был автоответчик. И вот теперь, когда он наконец решился, у него отозвался именно автоответчик. Таким образом у него появилось время еще раз все обдумать.

День был слишком хорош, чтобы из прачечной сразу же возвращаться домой, поэтому Макси поднялась на холм и довольно долго сидела, сверху любуясь Бульдером. Причем ее настроение несколько раз менялось — от мрачного и подавленного до возбужденного, а затем возвышенно-романтического.

Обратно Макси ехала дальней дорогой вокруг подножия Золотой горы. По пути ей несколько раз попадались звери — пара оленей, бурундуки, три енота. К тому времени, когда она несла корзину с чистым бельем к себе наверх, то ощущала, что уже вполне готова к новой рабочей неделе.

Призывы Моэ заставили ее ускорить шаги:

— Иду, иду! Сейчас! Сначала мы поедим, потом чуть-чуть приберем, а потом можем взять на прокат кассету. Хочешь посмотреть "Кошку не раскаленной крыше"? Или, может быть, "Кота Балу"? Или "Китти Фойл"?

Макси перестала беседовать с Моэ, чтобы прослушать автоответчик. Сначала была запись голоса Риты, потом — владельца мотеля в Форт-Коллинз.

— Да-да-да… — пробормотала она.

"Это Краун, — Макси чертыхнулась, но стала слушать. — Я не настаиваю, чтобы вы звонили мне, но хочу, чтобы вы знали — Рис задолжал владельцу казино в Лас-Вегасе. Если это всплывет, независимо от того, совершил он преступление или нет, вы можете оказаться замешанной. Если вам все-таки что-нибудь понадобится, звоните мне…"

Она прокрутила пленку немного вперед, сама не зная, на кого она больше злится — на Лео Крауна или на Риса.

"Мисс Барнел, меня зовут Уэст Фауцет, я узнал из вашей газеты насчет вознаграждения за сведения о смерти мистера Донована…" Макси взяла карандаш и бумагу, чтобы записать номер телефона.

14

Тот же голос, который был записан на автоответчик, отозвался:

— Склад Фауцета.

— Мистер Фауцет? Это Макси Барнел. Вы располагаете сведениями об убийстве Джима Донована? — Она закрыла глаза, чтобы сосредоточиться.

— По-моему, да. Возможно, я и не прав, сами решите. Но двадцать четвертого апреля какой-то человек пришел в офис, чтобы договориться об аренде помещения. Он назвался Джимом Донованом и дал адрес — "Регард-стрит, десять, Бульдер".

— Боже, как вам удалось все это запомнить?

— Видите ли, мы ведем записи и контролируем срок внесения арендной платы. Когда я направил по почте уведомление, оно вернулось с пометкой, что такого адреса нет. Фамилия мне показалась знакомой, и я вспомнил о недавних событиях.

— Вы думаете, что убийство Джима связано с тем, что он снял склад?

— У меня возникли сомнения, он ли это был? Видите ли, по условиям контракта мы не имеем права вскрывать помещение, если даже клиент не вносит арендную плату. Иногда люди забирают свое имущество и вообще уезжают из города, а мы об этом даже не знаем.

— Ну и что?

— Но мистер Донован хоть и не заплатил, но его отсек заполнен — он ничего не забирал.

Слушая его, Макси думала, зачем Джиму понадобилось ехать в другой конец штата, чтобы снимать там какое-то помещение.

— Что же оказалось на складе?

— Оружие.

Макси чуть не выронила трубку:

— Оружие?!

— То-то и удивительно, именно оружие!

— А какое? — От удивления Макси не могла задать более умного вопроса.

— Всякое: винтовки, ружья…

— Что, целый арсенал?

— Да нет, ну, стволов двадцать.

Для Джима Донована, заклятого врага Национальной ассоциации охотников, и этого много. Что бы это значило? Она не знала даже, о чем еще спросить, чтобы хоть что-то понять.

— А как выглядел этот Джим Донован? — наконец произнесла она.

— О, вот этого я не могу сказать. Столько времени прошло… Даже если бы меня вызвали на опознание, сомневаюсь, что я узнал бы этого человека.

— А как он расплачивался? — Макси, прижав трубку плечом, достала бумажник и порылась в нем. — Выписал чек или, может, кредитной карточкой, наличными?

— Он платил наличными и сразу за квартал, так что не оплачен совсем небольшой срок. Но теперь, как я понимаю, раз он умер…

— Да-да, я с вами обязательно расплачусь. Я приеду в начале недели. Пожалуйста, до тех пор ничего не предпринимайте.

— О! Конечно!

Макси нашла в сумочке фотографию, которую дала ей Рита Стэмп, положила ее перед собой, продолжая разговаривать с мистером Фауцетом:

— Продиктуйте мне, пожалуйста, адрес.

Машинально записывая то, что он диктовал ей, Макси думала о Рите. Ведь она говорила ей, что муж продал коллекцию оружия в Гранд-Джанкшн около четырех месяцев назад.

Макси уже не сомневалась, что нашла оружие Джералда Стэмпа, и ее охватил азарт, который, наверное, и заставлял Риса играть в Лас-Вегасе. Единственное непонятно, зачем Джиму Доновану понадобилось покупать оружие Джералда Стэмпа?

Поблагодарив Фауцета, она простилась с ним и тут же набрала домашний номер Сэма.

— Слушаю.

— Привет. Ты, кажется, как всегда, собой доволен?

— Кто это?

Макси обиженно фыркнула:

— Некая, как ты выражаешься, Макс Барнел.

Голос Сэма потеплел:

— Привет, чем могу быть полезен?

— Я только что разговаривала с человеком из Гранд-Джанкшн, который сдает складские помещения. Он уверяет, что весной Джим снял у него отсек, который забил оружием. И знаешь, Сэм, я совершенно уверена, что все это принадлежит Джералду Стэмпу. — Закатив глаза, Макси нетерпеливо поинтересовалась: — Ты что, спишь? Я тебя разбудила? Джералда Стэмпа, человека, чью жену мы…

— Ах, да. Но почему ты так думаешь?

Злясь не его безразличие, Макси принялась ему все объяснять:

— Ты не хочешь завтра поехать туда вместе со мной и все выяснить?

— Завтра воскресенье.

— Ну и что?

— У меня выходной.

— У меня тоже выходной! А еще детектив называется.

— Да, это только в книжках написано, что детективы день и ночь ищут преступников, не ложась спать. А на самом деле у них тоже должно быть свободное время, как у нормальных людей.

— Отлично, давай назовем это свиданием, по дороге устроим пикник.

— Прости, но у меня другие планы. Лучше поедем в понедельник.

Она еле удержалась, чтобы не послать его куда подальше.

— Хорошо, если только я не съезжу завтра без тебя.

— Прошу тебя не делать этого! — Не успела она поздравить себя с тем, что он наконец-то выказал неравнодушие, как Сэм добавил: — Главное, снять отпечатки пальцев, а ты можешь все испортить, если сама вскроешь склад.

Ну что ж, это бывало. Макси случалось уже разочаровываться в мужчине после нескольких свиданий. Этот болезненно относится к своей свободе, злится, когда спрашиваешь, почему он не женат, или просишь дать номер домашнего телефона. Жеребец, который думает, будто его хотят запереть в конюшне.

— Созвонимся! — небрежно бросила она.

— Макси, не обижайся, а? У меня такая мигрень, будто с меня скальп снимают.

— Ясно, извини, — сказала она и услышала гудки.

Макси в свою очередь бросила трубку и выругалась:

— Черт!

Подперев подбородок кулаком, она уставилась в окно, следя за проплывающими облаками. От этого гипнотического зрелища веки ее стали смыкаться. Чтобы не заснуть, она встала и потянулась, пытаясь размяться. Прозвучавший телефонный звонок вызвал ее недовольство. Еще раз прогнувшись, она ответила:

— Слушаю. — Тишина. — Слушаю! — повторила она, вспоминая о загадочных звонках, про которые ей рассказывала Рита.

— Извините, я ждал, пока соединится. Это мисс Барнел?

— Да.

— Чудесно. Очень рад, что застал вас. Я уже звонил вам раньше, но, понимаете, мне кажется, сейчас он уже собирается уезжать.

— Кто «он» и кто вы?

— Убийца мистера Донована, я имею в виду того, кого ищут. Видите ли, я управляющий мотелем…

Макси снова опустилась на стул.

— Где вы находитесь? В Форт-Коллинз, вы говорите? Откуда вы знаете, что этот человек убил Джима?

— Наверняка я не знаю, поэтому и не звоню в полицию, но у меня есть подозрения. Вы можете приехать?

Она снова приготовила карандаш и бумагу.

— Как называется ваше заведение?

— Мотель в Форт-Коллинз, а меня зовут Грэди. Понимаете, я не хочу, чтобы некоторые обстоятельства дошли до полиции…

— Надеюсь, мы договоримся с вами, мистер Грэди. Объясните, как мне вас найти.

— Зовите меня просто Грэди. Надо ехать по 286 шоссе, мы находимся на южной окраине города.

Записывая его объяснения, Макси соображала, как ей побыстрее добраться до Форт-Коллинз. На дорогу уйдет час, а, может быть, и больше.

— Грэди, а вы уверены, что можно обойтись без полиции?

Макси порылась в сумке, проверяя, положила ли она туда фотографию Джералда Стэмпа.

— Уверен. У меня, я же сказал, серьезные причины, по которым я не хотел бы иметь дело с полицией.

— Вас в чем-то подозревают?

— Да нет, ничего такого… Приезжайте лучше побыстрей.

Не дождавшись ее ответа, он положил трубку. Макси задумалась. Надо бы позвонить Сэму, но что толку? У него болит голова, к тому же он, кажется, вообще относится к ней как к надоедному насекомому. Скорее всего, Гассел посоветует ей позвонить в отделение полиции Форт-Коллинз, но она успеет это сделать, приехав сначала туда и узнав, что же хочет ей сообщить управляющий мотелем.

Положив еду в миску Моэ, Макси подумала, что можно взять с собой Риса, но, набрав его номер, не услышала даже автоответчика. Ладно, от него все равно мало толку. Заперев квартиру, она сбежала по лестнице, заглянула под машину, села за руль и выехала на шоссе, ведущее в Форт-Коллинз.

Найти мотель было несложно. С виду он был не совсем обычный, поскольку строили его в пятидесятые годы. Внутри здание, как вскоре убедилась Макси, тоже выглядело весьма старомодно — от плюшевых штор и покрывал на кроватях до просторных ванных комнат, в которых гулко отдавалось эхо.

На стоянке было четыре машины: две с колорадскими номерами, и две из других штатов. Подходя к офису, Макси взглянула на свое отражение в оконном стекле и осталась довольна. Она повернула дверную ручку и очутилась в комнате, обставленной по моде пятидесятых годов. Ее родители, наверное, останавливались в таком мотеле. Из глубины помещения тут же вышел молодой мужчина, улыбавшийся ей застенчиво и приветливо.

— Слушаю вас.

— Грэди? Я Макси Барнел.

Немного помедлив, он сказал:

— Вы выглядите лучше, чем на фотографии в газете.

— Ну и слава Богу. Так ваш подозреваемый еще здесь?

Положив сумку на пол, она облокотилась о конторку.

— Да.

— Ну?

В руках у него была эластичная лента, которую он в задумчивости растягивал. Макси так и хотелось вырвать ленту из его рук. Она и сама испытывала волнение и неловкость, так что даже нечаянно наступила на сумку, стоящую у ног. Нагнувшись, она достала фотографию Джералда и показала ее Грэди:

— Ваш постоялец похож на этого человека?

Грэди поднес фотографию к свету.

— Это Джералд Стэмп, — сказал он.

— Вы знаете Джералда Стэмпа? Он здесь?

— Да нет, я просто видел его фотографии в газетах и по телевизору. Мужчина из двенадцатого не Джералд Стэмп, он старше.

— А как его фамилия?

Явно разочарованная, Макси сунула фотографию Стэмпа в сумку.

— Кен Окли. — Резиновая лента наконец разорвалась, и Грэди, взяв со стола карандаш, принялся крутить его в руках. — Регистрационные листы заполняла его жена, ее зовут Анита.

— А какая у него машина? — Макси обернулась и еще раз оглядела автомобили.

— Белый «таурус». Окли взял его на прокат. Утром он стал складывать вещи в багажник, и я подумал, что он собирается уезжать. Я ожидал этого, так как накануне он разругался с женой, и поэтому ему уже не надо было ее ждать.

Макси с заговорщическим видом пригнулась к конторке и спросила:

— Но почему вы считаете, что именно он убил Джима?

— Я слышал, как вчера ночью он говорил с женой по телефону. Вернее, это было уже сегодня, был час ночи. Он говорил: "Подумаешь, выстрел в голову! Одно маленькое отверстие — и все дела. То ли дело Джим Донован — вот это жуткая смерть. Можешь мне поверить, уж я-то знаю кое-что про взрывы. Советую с сегодняшнего дня помнить об этом, когда заводишь машину…"

— Погодите! — Макси замахала руками, чтобы остановить его. — Как вам удалось все это запомнить? Это же совершенно невозможно!

— Ну, может быть, я запомнил и не слово в слово, но очень близко к тому. Я умею внимательно слушать. — Грэди посмотрел на нее виновато, как смотрел Рис, возвращаясь домой далеко за полночь.

— Как вам удалось услышать их разговор?

Грэди покраснел от смущения.

— Окли показался мне подозрительным, и я стал слушать, когда он позвонил жене. Я думал, он может смыться, не заплатив. — Грэди выронил карандаш, но не нагнулся, чтобы поднять его. — Я подслушивал через коммутатор.

Макси изучающе посмотрела на него.

— Да, — добавил он, покачиваясь на каблуках, — просто подслушивал через коммутатор.

— Так что он там вначале говорил насчет легкой смерти? — Макси не стала объяснять Грэди, что подслушивать нехорошо.

— А, удивительное совпадение, что у вас оказалась фотография Джералда Стэмпа. Окли и его жена как раз обсуждали самоубийство Риты Стэмп.

— Вы это тоже запомнили дословно?

— Конечно, — сказал он простодушно. — Окли говорит: "Ты слышала насчет Риты Стэмп?" А Анита отвечает: "Господи, еще бы. Глупая, глупая женщина! Решила, что не сможет прожить без одного-единственного мужчины, хотя в мире их полно".

Произнося часть диалога от имени миссис Окли, Грэди перешел на фальцет, так что слова его звучали весьма достоверно. Макси слушала затаив дыхание.

— Ну вот, Окли и говорит, — продолжал Грэди, — "Ты на что это намекаешь, дорогуша?" И знаете, что я вам скажу? Если бы он говорил так со мной, только без «дорогуши», разумеется, то я бы побоялся ответить так, как ответила его жена. Он ей угрожал, понимаете?

Макси машинально кивнула:

— И что же она ответила?

— Она ответила: "Я намекаю на то, что с меня достаточно, ты мне надоел. С этого момента твоя жизнь меня не интересует". А он ей: "Что случилось, детка? Жалкое самоубийство растревожило твою совесть?" А потом он как раз и сказал, что маленькая пуля это ерунда, а вот смерть Донована это кое-что.

— Можете повторить все сначала?

Грэди повторил все слово в слово, если, конечно, Макси не изменила ее собственная память.

— Я бы хотела взглянуть на этого Окли. Он сейчас в своей комнате?

Грэди покачал головой:

— Ушел ужинать.

Если бы она была профессиональным сыщиком, то, воспользовавшись его отсутствием, проникла бы к нему в комнату и обыскала ее. Но Макси подобная идея не вдохновляла. Она принялась ходить от конторки к окну, размышляя о том, что поведал ей Грэди.

— То, что вы мне сейчас рассказали, не может быть использовано как доказательство. Не думаю, что этим заинтересуется полиция. Даже если Окли не станет отрицать, что он все это говорил, то вполне может сказать, что таким образом запугивал свою жену. Хотя, похоже, они знали Риту Стэмп.

— А вот и он, — кивнул Грэди на окно.

Макси повернулась. По шоссе, опустив голову и чуть прихрамывая, шел мужчина.

— Что это он несет? — Макси невольно перешла на шепот. Человек держал в руке специальную сумку для животных. — Что у него в сумке?

— Возможно, собака.

— Собака? — в ужасе переспросила Макси.

— Да. Вообще-то это нарушение правил, но с этим Окли не хотелось связываться. Он сказал, что всего лишь на несколько дней.

— Собака! — Макси потрясенно схватила Грэди за руку.

15

— О Господи! Он идет прямо сюда, — сказал Грэди.

Он переминался с ноги на ногу, будто решал, в какую сторону ему бежать.

— Давайте, регистрируйте меня! — сказала Макси, склоняясь над конторкой.

— А? Что?

— Да регистрируйте же меня. Сделаем вид, будто я приехала на ночь, вы сдаете мне комнату.

Дверь за ее спиной с шумом открылась, и она едва удержалась, чтобы не повернуться. Грэди подвинул ей регистрационную карточку и потянулся за ключом.

— Значит, вы на одну ночь? — спросил он.

— Совершенно верно.

Она вписала девичью фамилию матери и выдуманный номер водительских прав, а потом обернулась и рассеянно улыбнулась пожилому господину, поставившему у ног пустую коричневую сумку. Мужчина стоял спиной к окну, но Макси успела заметить, что лицо у него было цвета сырой замазки, усы и волосы нуждались в стрижке. Глаза смотрели холодно и пронзительно, как у хищника, выслеживающего добычу.

Они кивнули друг другу, и Макси снова повернулась к Грэди.

— Четырнадцатый, пожалуйста, только не перепутайте — он сразу после двенадцатого. Тринадцатого нет, потому что у людей полно предрассудков, и мало кто соглашается жить в тринадцатом номере, — тараторил Грэди, и вдруг глаза его расширились от ужаса, так что Макси решила, что Окли направил на него ружье. — Ой, Винни! Что она-то здесь делает?

Обернувшись, Макси увидела серебристый «кадиллак», остановившийся возле входа. Из него выходила коротко стриженная худощавая женщина. Макси схватила ключ и хотела поспешить вслед за Окли, который, заметив «кадиллак», видимо, раздумал разговаривать с Грэди и, подхватив свою сумку, направился к двери, которая в этот момент открылась и за нею показалась приехавшая дама.

Все трое какое-то время нерешительно топтались, пока женщина не проявила решительности, первой переступив порог.

— Я уезжаю утром, — произнес Окли, все еще загораживая Макси выход.

Макси обернулась и бросила Грэди напоследок:

— Мистер э-э-э… — Она не могла вспомнить его фамилию. — Вы не забыли, что я хотела позвонить? Будьте добры, соедините меня вовремя. — Макси многозначительно посмотрела на него.

Грэди промычал что-то невразумительное, его внимание было явно сосредоточено сейчас на женщине, которая уже рылась в бумагах на столе.

Толкнув дверь, Окли пропустил Макси вперед. Стараясь не дотронуться до него, она вышла, почувствовав, что от него пахнет пивом. Слыша за собой шаги Окли, она шла мимо ряда комнат, беспечно поигрывая ключом. Шаги затихли — Окли, видимо, остановился у своего номера, а она подошла к четырнадцатому, чувствуя, что тот наблюдает за ней от своей двери. Макси вообще плохо умела обращаться с незнакомыми дверьми, а тут она еще к тому же волновалась: ключ не желал поворачиваться в замочной скважине. И тут вдруг в номере Окли залаяла собака. Макси стало совсем жутко.

— Вам помочь?

Для своих лет господин был весьма подвижен. Он быстро подошел, взял ключ своими веснушчатыми пальцами и ловко повернул его. Дверь тут же открылась.

— Спасибо, у вас это здорово получается.

Макси протянула руку, чтобы взять у него ключ. Такое же ощущение у нее было в восемь лет, когда она впервые попробовала зажечь спичку. Постукивая ключом по своему подбородку, Окли внимательно изучал ее лицо.

— Послушайте, а вы не Макси Барнел?

— Боюсь, что вы…

— Да нет, точно Макси Барнел. Я вас всегда читаю. — Его голос звучал на удивление бодро.

Едва ли он мог узнать ее по фотографии в газете. Скорее всего, успел разглядеть на ее маленькой «тойоте» наклейку с названием газеты.

— А, понятно! — Он подмигнул ей. — Вы не хотите, чтобы вас кто-нибудь узнал. С кем-нибудь встречаетесь здесь?

Несмотря на шутливый тон, его взгляд оставался цепким и злым.

— Почти угадали, — небрежно бросила Макси и пощелкала пальцами, напоминая, чтобы он вернул ей ключ.

— А как насчет автографа? — Обняв ее за плечи, он втолкнул ее в комнату и закрыл дверь.

Вырвавшись, Макси схватилась за ручку двери и вскрикнула, когда ладонь Окли прижала ее пальцы к холодному металлу. Отворачиваясь, чтобы не чувствовать резкого запаха пива, Макси так же холодно и прямо посмотрела на него и сказала:

— Убирайтесь из моей комнаты!

Губы его тронула кривая ухмылка:

— Может быть, присядете, мисс Барнел, расскажете, зачем вы сюда явились?

Теперь у нее подвело живот, как тогда, в восемь лет, когда она уронила спичку и чуть не устроила пожар. Надо было предвидеть опасность. Хотя бы уже в таком возрасте…

Крепко сжав ее плечи, Окли повел ее к кровати, затем толкнул, заставив сесть.

— Ну-ка, отвечайте! — потребовал он.

Она сложила руки на коленях и прищурилась. В соседней комнате несколько раз пролаяла собака и смолкла, теперь было слышно лишь жужжание кондиционера. Коленки Макси вибрировали в том же ритме. Окли нагнулся к ней, требовательно сказав:

— Ну, Макси! — Голос его уже не казался старческим.

Надо было сосредоточиться, но в голову лезли самые дурацкие мысли, вроде того, куда он дел свою сумку, ведь только что он был с ней. Никто до сих пор не бил ее по лицу. Первое, что она почувствовала, было удивление, сменившееся Надеждой, что подобное никогда больше не повторится, а затем яростью. Прижав дрожавшие пальцы к горящей щеке, она зажмурилась, чтобы скрыть выступившие слезы.

— Что вам надо? — спросила она.

— Мне-то ничего, а вот вам что надо?

В кино она достаточно нагляделась на злодеев, которые, как он, улыбались, наслаждаясь унижением жертвы. Ох, только бы Грэди скорее позвонил в полицию!

Грэди наблюдал, как мать роется в его почте.

— Что ты ищешь, Винни? — уныло повторял он.

— Хоть какое-то доказательство того, что ты выполнил мою просьбу.

Поколебавшись с минуту, она бросила в бумажную корзину рекламный проспект из журнала "Популярная механика" и продолжала свое занятие.

— Я вел переговоры по телефону, — ныл Грэди. — Бумаг пока нет, заседание комиссии будет только в конце месяца.

— Отлично. В следующий уик-энд я привожу клиента, который хочет осмотреть здание. Пусть Жози вымоет окна. А на что там похожа твоя комната? — Она шагнула к двери.

— Я все приведу в порядок к пятнице! — Кинувшись наперерез, он встал на ее пути.

Грэди не убирал на день свое оборудование для подслушивания, потому что никогда прежде мать не проверяла его комнату.

— А что, в комнате что-то не в порядке? — немедленно отреагировала Винни.

— Там все вверх дном, я собираю модели… Через неделю будет убрано, клянусь.

Винни, гневно раздувая ноздри, направилась к телевизору, включила его и сказала:

— Я бы что-нибудь выпила.

— Воду? Пиво? — Грэди направился к холодильнику, надеясь, что она не останется на ночь.

— Показать фокус? — предложил Окли, усаживаясь рядом с Макси на кровать и сжимая ее колено, чтобы она не могла вскочить. — Смотрите!

Он взялся за свой дряблый второй подбородок и, дернув с силой, оторвал кусок кожи, словно лоскут.

— Ну что, я похож на героя фильма ужасов? — Он провел указательным пальцем по щеке, на которой остался глубокий неровный след.

Макси поняла, что он хочет запугать ее, и решила, что ни за что не доставит ему этого удовольствия. Однако трудно было сохранять спокойствие, видя, как из-под личины старика появляется мужчина средних лет, который, к тому же, проделывает эту разоблачительную операцию в надежде, что она уже никогда и никому не сможет об этом рассказать. Макси открыла рот, чтобы закричать.

— Молчи! — сказал Окли, задирая брючину, и она увидела пистолет в кобуре, укрепленный ремнями на его волосатой икре.

— Опера… — Макси сумела произнести это довольно отчетливо.

— Что?

— Рита говорила, что ее муж увлекается оперой. Но я-то думала, что как зритель, а вы, оказывается, гримируетесь, переодеваетесь и играете.

— Да, вы почти угадали. Но в основном я увлекаюсь бутафорией, люблю грим, костюмы… Я не могу сейчас как следует стереть все это с себя без специального состава, но вы и без того догадались. — Он стряхнул с пальцев кусочек засохшего грима на ковер.

Макси посмотрела в окно. По шоссе проехал грузовик, его ведет человек, который, наверное, едет домой, чтобы поужинать, принять душ, он и не ведает, что за стенами этого мирного дома кому-то угрожает смерть.

— Ну, обо мне достаточно. Перейдем к вам. Я хотел бы узнать, как вы выследили меня.

— А я не следила за вами, — упорствовала Макси. — Сейчас должен приехать мой друг, у нас свидание, и он надеется найти меня уже в постели. Кстати, он полицейский из Бульдера.

Он театрально отпрянул, сделав вид, что испугался:

— Должно быть, большая шишка, если вам приходится так далеко прятаться. У него, наверное, жена и куча ребятишек? — Взглянув исподлобья, он спросил: — Значит, расстеленная постель и интимный полумрак?

Однажды Макси видела, как Моэ играл со сверчком, прежде чем съесть его. Но она совсем не хотела быть в роли этого сверчка. Макси спросила:

— Почему вы спрятались от Риты?

— Потому что она была глупая гусыня. — Он небрежно покрутил пистолет в руке. — Вечно была мне обузой, ни одной собственной мысли. Когда пошатнулись наши финансовые дела, она только хлопала глазами и свято верила, что старик Джералд все как-нибудь устроит.

— Вы должны были гордиться, что она…

— Не было в ней ничего такого, чем можно было бы гордиться. Когда мы поженились, она была хорошенькая, но это продолжалось года два, а потом она висела у меня на шее, словно якорь.

— Могли бы развестись.

— Дело не только в ней. Я разорился. Кредиторы загнали меня в угол. Скажите честно, Макси, с вами не бывало такого — кругом одни неприятности, и вам просто хочется исчезнуть?

"Вот сейчас, например, у меня точно такая ситуация", — подумала Макси, но, пожав плечами, показала, что внимательно его слушает.

— Так вот представьте себе такое: кругом одни неприятности, возвращаюсь я как-то домой через Колорадо-Спрингз, так ничего и не уладив, останавливаюсь, чтобы выпить пива, а в баре сногсшибательная блондинка строит мне глазки. — Окли развалился на постели, оперевшись головой на руку, и погрузился в воспоминания.

Скользнув взглядом по двери, Макси заметила, что он успел накинуть цепочку. Давно бы уже пора услышать сирены полицейских машин.

— Анита Окли была как глоток молодости, она дала мне надежду. Идея исчезнуть пронзила меня, словно озарение. Ей она тоже ужасно понравилась. К тому же и работа у нее оказалась подходящая. Догадываетесь?

Макси растерялась, решив, что не поняла вопроса.

— Вот видите, вы не очень сообразительны, — продолжал Стэмп. — А работала она в дорожном управлении, и план был составлен ею. Когда на шоссе перед мостом образовалась пробка и я вышел из машины, Анита уже ждала меня в пикапе дорожной службы с запасным шлемом регулировщика. Никто и внимания не обратил, когда мы уехали.

— Вы спрятались у нее дома?

— Угадали. На несколько дней. А потом она привезла меня сюда. Анита хотела уволиться с работы, но так, чтобы ее выгнали, чтобы не вышло так, будто она уволилась сразу после моего исчезновения. Но теперь… — Стэмп запнулся, и молчание длилось довольно долго, так что Макси уже решила, что он жалеет о содеянном.

Однако тайком взглянув на него, она поняла, что, может быть, он о чем-то и сожалеет, но не раскаивается. Он плотно сжал губы, а глаза его стали не просто холодными, а ледяными. Макси сидела молча, стараясь прислушиваться к тому, что происходит в мотеле. Было тихо, размеренно жужжал кондиционер, за окном проезжали машины, но воя сирен не было и в помине.

— Анита была так хороша в постели, — начал опять Стэмп. — Так изобретательна, неутомима, безотказна — прямая противоположность моей законной жене. Она возбудила во мне такие чувства, о которых я сам никогда и не подозревал, заставила меня жалеть о том, что я упустил в жизни.

Стэмп подкатился к Макси и положил ей руку на плечо. Она не смогла отвести взгляда и встретилась с его хищными глазами. Он спросил:

— Кто-нибудь знает, что вы здесь?

— Я же говорила — мой друг.

Последовавший удар был сильнее, чем первый, он заставил ее упасть навзничь. Стэмп схватил ее за горло и прижал к матрасу.

— Насколько я понимаю, — прошипел он, — у меня хватит времени сделать с вами то, что я хочу.

Пожалуй, уже не стоило делать вид, что она не понимает, о чем он говорит. Макси чувствовала, что храбрости у нее не намного больше, чем денег у Стэмпа. Когда он чуть ослабил хватку, она облизала пересохшие губы:

— Почему вы убили Риту?

Рука его совсем ослабела, и, вызывая в ней отвращение, он начал поглаживать ее по щеке, по шее.

— Убил я ее потому же, почему сначала бросил. А вообще-то мне пришлось ее убить из-за того, что она застукала меня ночью в доме, а я уверен, что она не смогла бы не проболтаться. Я все время звонил, ждал, когда ее не будет, но эта идиотка ни разу никуда не вышла.

— А что вам понадобилось дома?

— Собака. — Он рассмеялся. — Без нее я действительно чувствовал себя одиноким, очень скучал по старине Альфу.

— Как же вы позволили Рите позвонить мне и сказать то, что она сказала?

Хмыкнув, он в раздумье почесал ухо рукоятью пистолета.

— Идиотка вообразила, что я возьму ее с собой, и мы будем вместе скрываться, как герои какого-нибудь приключенческого фильма. Вот она и решила позвонить вам, чтобы вы не беспокоились. Не правда ли, весьма разумно с ее стороны. Ну, я ей сказал: "Хорошо, позвони своей подружке Макси и скажи ей, что ты не можешь больше этого вынести". Еще она хотела сказать, чтобы вы не пытались ее найти, но уж этого я ей не позволил.

— О-о-о! — не удержавшись, взвыла Макси, когда его рука скользнула в вырез ее кофточки. — Прошу вас, не надо!

— Ш-ш-ш… — Он легонько похлопал ее по плечу пистолетом. — Если бы я был ученым, знаете, что бы я исследовал? Зависимость сексуального возбуждения от чувства страха. Как, по-вашему, хорошая идея?

Крепко зажмурив глаза, Макси вспомнила, как она говорила Грэди, что вряд ли полиция и суд всерьез отнесутся к его показаниям против Окли. К тому же она не успела поведать Грэди о своей догадке насчет собаки, так как вошел Окли. Грэди ведь не знает, что ее запер в номере Джералд Стэмп! Ею овладело отчаяние. Рука Стэмпа целенаправленно двигалась к застежке на ее джинсах. И тогда Макси в отчаянии спросила:

— А что же Джим Донован?

— При чем здесь Джим Донован?

— Зачем вы его убили?

— Я не убивал.

— Убили. Иначе почему вы назвались его именем, когда отвозили свое оружие в Гранд-Джанкшн?

— Ах, и это вы тоже выследили? — Сначала он нахмурился, но потом расхохотался, как будто она его здорово чем-то позабавила. — Кажется, мир вот-вот лишится нового Шерлока Холмса!

— А вы лишитесь вашего драгоценного оружия, потому что вовремя не внесли плату за аренду склада, — сказала она, стараясь отвлечь Стэмпа.

— Благодарю за предупреждение. Я обязательно пошлю деньги по почте. — Покачав головой, он добавил: — Даже когда у меня на счету ничего не осталось, я не мог решиться продать свою коллекцию. Рите я сказал, что продал ее, а она просто исчезла, как и я.

— Зачем же вы использовали фамилию Джима?

— Назло. — Стэмп с удовольствием хмыкнул. — Когда я делал вид, что продаю свои ружья, я пришел в «Регард», чтобы дать объявление, — вас тогда не было. А Донован завел свою дурацкую песню о том, что нельзя без контроля продавать оружие, вообще нельзя иметь оружие, и он отказывается печатать мое объявление. Я сказал ему, что я о нем думаю, а он попытался вышвырнуть меня за дверь. — Вспоминая это, Стэмп время от времени бормотал вполголоса ругательства.

Да уж, точно тогда ее не было в редакции, и никто ей об этом позже даже не рассказал, а зря. Тогда, может быть, она быстрее разобралась бы во всей этой истории.

— Так вот, когда я приехал в Джанкшн, — продолжал Стэмп, немного успокоившись, — я был очень зол на вашего Донована; а мне все равно надо было назвать какое-нибудь вымышленное имя, и я ему таким образом отомстил.

— И еще послал парочку писем с угрозами. Звонили тоже вы?

Он отрицательно покачал головой, и вид у него был настолько недоумевающий, что Макси ему поверила.

— Хорошо, допустим, — сказала она. — Но тогда зачем вы взорвали его машину?

— Этого я не делал.

Их разговор начинал уже напоминать спор двух одноклассников. Видимо, Стэмп тоже это осознал. Он наклонился над ней и, отвратительно улыбнувшись, сказал:

— Детка, сейчас я тебя изнасилую, а потом постараюсь тем или иным способом убрать. Но, радость моя, врать тебе не входит в мои планы.

16

— Что значит, уверена ли я? Ты что, глухой, не слышишь, что в какой-то из комнат лает собака?

Грэди едва поспевал за Винни. С одной стороны, его не прельщала встреча с Окли, с другой, он с удовольствием бы понаблюдал, какое впечатление произведет его мамаша на этого противного старикашку со взглядом удава. Она продолжала ворчать:

— У людей совести нет. Правила висят прямо на дверях, там сказано, что держать животных в номерах запрещается…

Винни остановилась возле двенадцатого, минуту прислушивалась, потом осторожно постучала. Из комнаты донесся лай, и она торжествующе посмотрела на Грэди. С решительным видом она чуть отступила и приготовилась ждать, пока откроют.

— Похоже, его нет дома, — сказал Грэди отчасти с облегчением, но в то же время и слегка разочарованно.

— А на двенадцатой стоянке разве не его машина?

— Но он мог пойти в бар, да и мало ли куда еще.

Собака теперь уже не только лаяла, но и скреблась в дверь.

— Ты слышишь, что она делает с нашей дверью! — воскликнула Винни, направляясь назад к конторке.

— Что ты собираешься предпринять? — Грэди увидел, как она достала из ящика связку дубликатов ключей.

— Хозяин собаки, наверное, боится открывать, думает, мы его выселим, и, черт возьми, он совершенно правильно думает!

— Мама, не делай этого! Собака может тебя искусать.

— Пожалуй, да. — На этот раз она прислушалась к его словам. — Ну хорошо, тогда я посижу напротив и подожду, пока хозяин выйдет или войдет.

— Давай я все улажу. Зачем тебе заниматься этим неприятным делом, если я и сам справлюсь?

— Знаю я тебя. Справишься! Оставишь все как есть.

— Да нет, честно, я заставлю его убраться отсюда.

— Вообще-то я хотела еще заехать к тете Пауле, перед тем как вернуться на озеро.

— Ну конечно! Стоит ли из-за такой ерунды портить себе вечер?

— А который час? Господи! Скорей включай телевизор! Я же пропущу розыгрыш лотереи.

Джералд Стэмп оторвал низ от блузки Макси. Он хотел сделать кляп.

— Боюсь, ты забудешься и будешь стонать слишком громко. Смотри, держи себя в руках. — Издевательски улыбаясь, он комкал ткань, не выпуская, однако, из руки пистолета.

— Нет, подождите! — Макси торопилась сказать хоть что-то, пока еще можно было. — Я хочу вам сообщить что-то важное!

— Да что вы говорите! — Стэмп слегка отодвинулся и демонстративно посмотрел на часы. — Что ж, даю три минуты!

Собственно, говорить было нечего. Что она могла сказать? Что ей не хочется испытывать физических страданий, умирать? Пожелать ему гореть в адском пламени? Сейчас для нее самое важное — протянуть время, продлить минуты жизни. Черт, ничего не приходит в голову — Стэмп в упор смотрит на нее, за стеной воет собака…

Ее мучитель нетерпеливо взглянул на часы, и она выпалила:

— Я оставила записку своему приятелю-полицейскому, там я написала о своих подозрениях…

— Каких подозрениях? Пятнадцать минут назад ты даже не знала, кто я такой. Может, придумаешь что-нибудь поправдоподобнее?

— Я дам вам денег! — вам же нужны деньги, правда? — все, что у меня есть на счету; потом вы можете связать меня в моей квартире и уйти. Поверьте, я не буду вас преследовать, никогда больше не вспомню даже вашего имени!

— Ну, это уже немного лучше. — Он задумчиво потер подбородок, с которого слезла полоска искусственной кожи. А сколько у тебя денег?

— Десять… двадцать тысяч. — Она увидела, что Стэмп разочарован. — Нет, пятьдесят… шестьдесят, правда! — продолжала врать Макси.

— Брось, Макси! Ты умная женщина, могла бы придумать что-нибудь получше. Мы же оба понимаем, что ты водишь меня за нос. Раз у тебя такое скудное воображение, я вынужден прекратить этот разговор, потому что мне скучно.

Стэмп не ошибся, действительно она умная, возможно, умнее его, и именно поэтому не позволит воспользоваться ею и потом бросить где-то ее тело, как груду мусора.

— Мне надо пойти в ванную, — словно проснувшись, сказала Макси.

Он вздохнул, показывая, что терпение его на исходе:

— Можешь пойти в ванную, но дверь останется открытой, и я буду смотреть, что ты там делаешь.

— Да! Настоящий супермен! — фыркнула она. — Женщина идет в ванную, а он держит ее под прицелом пистолета, не спуская с нее глаз.

— Именно так, — спокойно ответил Стэмп, не поддавшись на провокацию.

Макси встала и, следя за ним краем глаза, прикинула, есть ли хоть какая-то возможность подбежать к входной двери, но Стэмп, следуя за ней на расстоянии вытянутой руки, заставил ее направиться прямо к ванной комнате. Она остановилась напротив умывальника, подняла голову и увидела в мутном зеркале отражение Стэмпа.

— Послушайте, Джералд, я не могу воспользоваться никакими удобствами, пока вы пялитесь на меня. Посмотрите, как можно отсюда выбраться? Здесь даже нет окна.

— Может, мне доставляет удовольствие смотреть, как бабы писают. — Он захохотал.

— Кричать я не буду, ваша собака так громко лает, что переорать ее невозможно; если даже кто-то что-то услышит, то подумает, что это телевизор. К тому же, вы через секунду ворветесь и заткнете мне глотку. Прошу вас, оставьте меня на несколько минут.

Стэмп снисходительно улыбнулся:

— Ладно, Макси, даю еще две минуты, только дверь не запирать. Как только хоть что-то мне покажется подозрительным — сразу войду.

Как воспитанная девочка, Макси поблагодарила его. Она осторожно прикрыла дверь и с трудом удержалась, чтобы не закрыть защелку. Она села на крышку унитаза, оглядывая ванную в поисках предмета, которым можно было бы обороняться от Стэмпа.

Едва ли здесь найдется что-нибудь подходящее: умывальник, пластмассовые стаканы с подставками, мыло, купальная простыня, полотенце для рук, коврик, пластмассовые крючки, мусорная корзина величиной с детское ведерко для песка.

— Ну что, получается, крошка моя?

Голос Стэмпа показался ей очень громким. "Нет, не получается, но не то, что ты думаешь", — подумала Макси. Она включила кран, чтобы он услышал шум воды. Стараясь не греметь, она встала и подняла крышку бачка — да, кирпичей нет и там, только вода, но вряд ли ей удастся утопить в ней Стэмпа. Бесшумно вернув крышку на место, она отодвинула занавеску душа — только голые стены и пол.

— Время истекло, — сказал Стэмп.

Макси закрыла кран и спустила воду.

— Еще одну минуту, я себя не очень хорошо чувствую.

Ему это почему-то показалось забавным, он заржал. Пожалуй, единственное, чем удастся воспользоваться, это полотенце. Им можно связать руки или затянуть его на горле. Впрочем, для этого, быть может, лучше подойдет что-то из одежды? Макси скинула кофточку и расстегнула лифчик: кружево, эластик, бретельки, чашечки. "Настоящая праща, — подумала она, — положить что-нибудь тяжелое и врезать по голове. Но что? Все здесь или легкое, или намертво привинчено". Уже готовая сдаться, она подняла глаза кверху — и увидела душ. А ведь лейку можно открутить! Она едва не вскрикнула от радости.

— Я всегда почти угадываю, — сказала Винни, отворачиваясь от экрана, — но они только дразнят, чтобы я продолжала покупать билеты. По-моему, с меня хватит. Пусть не думают, что меня так легко обдурить.

Она взяла свою белую пластиковую сумку и, судя по всему, собиралась уезжать. Грэди постарался скрыть нетерпение. И тут Винни задала ему очередной головоломный вопрос:

— Какие у тебя планы на вечер?

Какое-то время шестеренки в голове Грэди крутились вхолостую, потом взгляд его упал на «таурус» Окли, и он сказал:

— Я собираюсь выдворить из мотеля собаку вместе с хозяином.

— Учти, я могу заехать на обратном пути.

— Не стоит, ма, я один справлюсь с этим старикашкой.

Дверь открылась, и в ванную вошел Стэмп. Его губы кривились в похотливой усмешке. Увидев, что Макси просто стоит около умывальника, он вернулся в комнату, небрежно показав пистолетом, чтобы она следовала за ним. Терять было нечего — она лихорадочно стала отвинчивать головку душа. Наконец тяжелый металлический предмет, заскрежетав, отделился от шланга и упал ей в руки. Через несколько секунд праща была готова. Еще через несколько секунд Стэмп настежь открыл дверь. Теперь он сказал:

— Не похоже, чтобы ты плохо себя чувствовала. Боишься просто, и это вполне можно понять.

Что-то привлекло его внимание за окном, он слегка отступил к кровати и повернул голову. Макси двинулась за ним, вытащила из-за спины свое оружие и, размахнувшись, метнула в него. Она всегда была плохим стрелком, может быть, потому, что у нее начисто отсутствовал охотничий инстинкт, но на этот раз речь шла о жизни и смерти, и, наверное, оттого она попала туда, куда и целилась, — в кисть Стэмпа, сжимавшую пистолет. Он упал на покрывало, а его владелец от неожиданности тоже шлепнулся на постель.

Макси взвизгнула, как будто ее режут, и стала дергать за оставшийся у нее в руке конец «пращи», чтобы привести ее в боевую готовность. Стэмп не старался дотянуться до своего оружия, вместо этого он рывком приподнялся и бросился на нее; они вместе повалились на ковер.

Наконец Грэди добрался до своей спальни и включил двенадцатый номер. Постукивание когтей по деревянному полу, повизгивание — все свидетельствовало о том, что пес в одиночестве, иначе бы он не был так беспокоен. Разве только старик там, но плохо себя чувствует. Может, у него сердце прихватило?

Грэди размышлял, не позвонить ли ему в комнату Окли. Но что толку? Или его нет, или, если ему плохо, он все равно не подойдет к телефону. Не зная, как поступить, окончательно сбитый с толку неопределенностью, молодой человек включил микрофон следующей комнаты, четырнадцатой. Здесь стоял старый, не очень мощный «жучок», вделанный в раму репродукции с картины Ван-Гога «Подсолнухи», висевшей прямо над кроватью. Батарейки садились каждые четыре дня, и сейчас как раз пора было их менять. Грэди с напряжением вслушался, стараясь понять, что за звуки до него доносятся. Какое-то пыхтение, невнятный шум и даже стон. Если бы он не знал, что это номер мисс Барнел, он решил бы, что там занимаются тем, чем обычно занимаются постояльцы в его заведении.

Для начала Стэмп отобрал у Макси лифчик, одной рукой прижимая ее локтем к ковру. С интересом рассмотрев ее изобретение, он запустил его в ванную комнату. Задев умывальник, увесистый предмет грохнулся о кафельный пол. Стэмп грязно ругался, брызжа слюной ей в лицо, он буквально исходил злобой.

Грэди в ужасе уставился на передатчик. Несмотря на слабые батарейки, он узнал голос Окли. Сами по себе слова его не удивили, некоторые парочки таким образом общались между собой в интимные минуты, но никто из них не произносил их с такой холодной, беспощадной яростью. Вот мисс Барнел произнесла что-то едва слышно, но с жалобными интонациями. Грызя ноготь, Грэди размышлял над новой проблемой. Звонить в полицию? Внезапно он вспомнил, что мисс Барнел просила его не забыть о телефонном звонке. А у него это совсем вылетело из головы, пока тут его изводила Винни.

Убавив громкость, Грэди взял трубку и набрал «911». Раздавшийся из микрофона крик, даже при уменьшенном звуке, заставил его похолодеть. Окли убивал женщину, и никакая полиция не успеет приехать, чтобы помешать мерзавцу выполнить свое намерение!

Вскочив, он бросился к шкафу с инструментами. Молоток, который так помог ему, когда надо было спасать Жози, показался на этот раз недостаточно серьезным оружием. Грэди вернулся к телефону. Очень важно принять сейчас верное решение. Интересно, как бы на его месте поступила Винни?

17

Перевернув Макси на живот, Стэмп вдавливал ее лицо в жесткий ковер, его колено больно впилось ей в поясницу, в носу у нее что-то хрустнуло, и к верхней губе потекла теплая жидкость. Язык стал сухим и жестким, она хотела глубоко вздохнуть, но не хватало воздуха. Сопротивляться Макси уже почти перестала, так как чувствовала, что задыхается, ощущение было такое, будто она тонет, и реальность как бы скрывается за толщей воды.

Когда Макси уже теряла сознание, ей показалось, что Стэмп отпустил ее. Тряхнув головой, она попыталась поглубже вдохнуть, но он схватил ее сзади за волосы, надавливая еще сильней на спину, так что тело ее выгнулось, словно тугой лук. Похоже, он собирался сломать ее, причем в буквальном смысле слова.

Сначала Макси показалось, что шум, который она слышит, — это толчки крови в голове и стук сердца. Но когда Стэмп ослабил хватку и закрыл ей рот рукой, она поняла, что стучат в дверь. Стэмп дышал так же тяжело, как и она. Он отпустил ее волосы и, слава Богу, убрал со спины ногу, затем приподнял ее и потянул за собой. Присев на кровать, он уложил ее себе на колени, а сам протянул руку к пистолету. Стук прекратился.

Макси так хотелось услышать что-то вроде: "Выходите! Руки вверх! Вы окружены!" Вместо этого робкий голос Грэди осведомился: "Мисс Барнел?"

Рука Стэмпа плотнее зажала ей рот.

— Мисс Барнел, это Грэди. Вы просили принести еще одно полотенце и лед…

Макси увидела, как кровь из ее носа закапала на тыльную сторону ладони Стэмпа. Спина противно ныла.

В замке зашевелился ключ. Джералд Стэмп напрягся.

— Эй, не входите! — закричал он.

— Простите, — послышалось в ответ. — Я думал, никого нет. Просто я хотел оставить кое-что для мисс Барнел.

— Ладно, подожди. — Ругаясь вполголоса, Стэмп встал. — Ты застал нас в самый неподходящий момент. Понимаешь, о чем я?

— Простите, я отниму у вас всего одну минуту — просто отдам то, что принес, и тут же уйду.

Стэмп наклонился к влажному, запачканному кровью лицу Макси и прошипел:

— Одно слово, и я стреляю ему в живот, поняла?

Макси попыталась кивнуть, Стэмп накинул на нее покрывало и стер уголком ткани кровь с разбитого носа. Прижимая руку с пистолетом к правому боку, он пошел снимать цепочку.

На улице уже стемнело, и когда дверь приоткрылась, Макси в желтом электрическом свете увидела силуэт Грэди. Она поняла, что он пришел сюда ради нее, и хотела сделать ему какой-нибудь знак, дать понять, что она в беде. Но сейчас ей было трудно даже повести глазами, у нее раскалывалась голова — истязания Стэмпа довели ее почти до обморочного состояния, и она не могла ничего придумать. У нее только мелькнула совершенно бесполезная мысль, что ее опасения насчет недостатка улик против Джералда Стэмпа были напрасны. Сейчас он совершит еще два убийства, и доказательств его вины будет более чем достаточно; Грэди не обязательно признаваться, что он прослушивал телефонные разговоры постояльцев.

Макси с трудом повернула голову и увидела, что Стэмп стоит против света, падавшего снаружи, протягивая одну руку за полотенцем, которое принес Грэди, а другую, с пистолетом, пряча за спину. Было заметно по физиономии Грэди, что он озадачен: знакомая фигура в мешковатых штанах, голос Окли, его шевелюра, но почему-то лицо совсем другого человека. Только бы не заметил Стэмп, что Грэди рассматривает его с удивлением! Макси хотела уже закричать, потому что увидела, как рука Стэмпа, сжимавшая пистолет, дернулась.

Выстрела она не услышала, раздалось только какое-то потрескивание, и в тот же миг Стэмп отлетел почти к кровати, задев головой металлическую раму, на которой держался матрас. С минуту он лежал словно мертвый, потом тело его задергалось в конвульсиях.

Макси с трудом приподнялась и жадно смотрела на своего мучителя, с которым творилось что-то непонятное. Изо рта его вырвались невразумительные звуки. Она обратила внимание на прожженную на левом рукаве рубахи дыру, из которой поднималась тонкая струйка дыма.

— Господи! — Грэди переступил через упавшее на пол полотенце и вошел в комнату. Он поднял валявшийся пистолет Стэмпа и положил его на телевизор.

— Что вы с ним сделали? — прошептала Макси, заметив, что Грэди держит какой-то предмет, похожий на палку.

— Простите, что я пришел так поздно, — сказал он испуганно, разглядев кровоподтеки на лице Макси. — Сначала надо было спровадить Винни, а это, — он показал на загадочный предмет, — я не трогал уже четыре года, поэтому пришлось менять батарейки. Только я вышел из офиса, подъехала пара, им я сказал, чтобы не терять на них время, что у нас все занято. Винни меня убьет!

— Что вы с ним сделали? — Макси указала на Стэмпа.

Грэди с недоумением посмотрел на предмет, который он держал в руке, словно и сам впервые его увидел.

— Этой палкой можно оглушить слона. Семьдесят пять тысяч вольт. Я его испытывал только на дереве. Господи…

Джералд Стэмп свернулся клубком и едва слышно постанывал.

— Слава Богу, Грэди, что вы пришли. — Он выпрямился, вид у него был очень довольный. — Но откуда вы могли знать, что вам понадобится это штука?

— Вам нужен доктор, — сказал Грэди, уходя от ответа.

— Сначала надо сдать этого гада в полицию. Они уже выехали?

Грэди сник и уже не глядел на нее героем.

— Н-не совсем…

— Что это значит? Или они едут, или нет. Что значит "не совсем"?

— Мисс Барнел, вы сможете дойти до моей комнаты? Я хочу вам кое-что показать, перед тем как мы вызовем полицию. Только прежде я свяжу мистера Окли.

— Стэмпа, — поправила его Макси. — Это Джералд Стэмп.

— Господи! — сказал он, наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть лежавшего на полу человека. — Господи!

— Слушайте, Грэди, я едва жива. Давайте побыстрее позвоним в полицию.

— О, конечно!

Грэди без колебаний отрезал шнур от шторы и связал недвигавшегося Стэмпа. Макси все еще трясло, она завернулась в покрывало с постели как с сари и побрела к двери. Они миновали двенадцатый номер, где Альф заходился лаем, словно чувствовал, что его хозяин в опасности.

На улице тем временем начался дождь, и когда они пришли в комнату Грэди, которая показалась Макси темноватой и тесной, она подумала, что здесь слишком мало окон и много случайной, разностильной мебели.

— Я никому это никогда не показывал, но, понимаете, вот почему я не хочу… — Грэди указал на какой-то большой механизм, похожий на дорогой музыкальный центр. — Если вы вправду считаете, что я спас вас, может быть, поможете мне придумать какую-нибудь историю поправдоподобнее, чтобы я мог объяснить полиции…

— А что это? — осторожно спросила Макси.

— Я все это сделал сам!

Грэди с гордостью посмотрел на машину и уселся перед ней в вертящееся канцелярское кресло. Он нажал на какую-то кнопку, и на них обрушился громкий лай Альфа. Макси казалось, что пес сумел выбраться из комнаты и находится теперь в шаге от нее.

— Номер двенадцать, — пояснил Грэди. — Высокая частотность, очень хорошая слышимость. Теперь мы можем проверить, как там Ок… Джералд Стэмп. Нажимаем сюда и сюда.

Результат был менее впечатляющим. Макси услышала только какое-то ровное и слабое жужжание, скорее всего это был кондиционер.

— У вас что, в каждой комнате "жучки"? — Макси испытывала негодование и одновременно огромную благодарность, что он все-таки подслушал их «диалог» со Стэмпом. — Значит, вы слышали, как мы разговаривали, потом дрались, вообще все? Вы что, всегда подслушиваете?

— Да, но это не то, что вы думаете. — Грэди заискивающе посмотрел на нее. — Меня не интересуют люди. Я не извращенец, я просто люблю электронику, всякие хитроумные механизмы, я их собираю и получаю удовольствие, когда они заработают.

Макси опустилась на край его кровати, ей страшно захотелось растянуться на ней.

— Так что вам надо от меня?

— Не могли бы вы не сообщать полиции, что вы… я… подозревали Стэмпа потому, что я подслушал на коммутаторе, и еще я пришел с электроружьем в вашу комнату, потому что услышал, как вы кричите.

— О, Грэди, я чувствую себя ужасно и хочу, чтобы все поскорее кончилось, но молчать… лгать… Вы ведь и дальше собираетесь использовать вашу подслушивающую аппаратуру, в то время как постояльцы ваши ни о чем не подозревают.

— Я не буду больше этого делать! — закричал он. — Вам не о чем беспокоиться, потому что Винни, моя мама, продает мотель на следующей неделе, и я буду безработным. — Он умоляюще смотрел на нее, но, почувствовав, что не убедил, добавил: — Если вы мне не верите, спросите маму.

— Ладно, ладно, — сдалась Макси. — Только позвоните поскорее в полицию.

Они ждали, когда приедет полиция. Грэди сидел, закинув ноги на стол, Макси лежала на его постели, лицо ее покрывала влажная салфетка.

— Значит, мне полагается пятьсот баксов за Джима Донована и двести за Джералда Стэмпа, — подводил итоги Грэди.

— Не думаю, чтобы на счету у Стэмпа были какие-то деньги. Кроме того, вознаграждение предлагала Рита, а она умерла.

— Хорошо, на это я тогда не буду рассчитывать. Но и те пять сотен, которые предлагали ребята из газеты, вы, стало быть, мне тоже пригодятся.

Макси вздохнула с искренним сожалением:

— Мне жаль, Грэди, но вы не помогли раскрыть убийство Джима Донована. Стэмп не убивал его.

— Не убивал? С чего вы взяли?

— Стэмп сказал мне.

— И вы ему поверили?

Наконец-то издалека донесся вой сирен. Приподняв с лица уголок салфетки, Макси взглянула на часы: семь минут одиннадцатого. Она много бы дала сейчас за то, чтобы сидеть дома и смотреть «Новости» четвертого канала. Завтра вечером и о ней расскажут в "Новостях".

— Неужели вы всерьез поверили тому, что сказал этот тип? — не унимался Грэди.

— А зачем ему врать? Он ведь признался, что убил свою жену. Ну еще одно убийство… Он же тогда думал, что я все равно не смогу никому ничего рассказать. — Макси невольно содрогнулась.

— Ну хорошо, а если не он, то кто же?

Вопрос повис в воздухе. Они оба молчали, прислушиваясь к приближающемуся вою патрульных машин и "скорой помощи". Собака Джералда Стэмпа тоже не умолкала.

Грэди, не желая, чтобы Макси дожидалась приезда полиции в его тайной резиденции, помог ей встать и отвел в офис, усадив там на скрипучий жесткий стул.

За окном замелькали желтые, красные, синие огни, Макси приободрилась и встала, но, почувствовав себя очень слабой, оперлась о стол. Следующие полчаса офис был битком набит народом. Кто-то входил, выходил, задавал вопросы ей, Грэди, причем вопросы ставились в корректной форме и были весьма толковы. Какой-то полицейский принес ей пластиковый стаканчик черного кофе, и Макси очень обрадовалась. Когда Стэмпа выводили из четырнадцатого номера, Грэди, стоя у окна, комментировал:

— Он идет сам, но двое полицейских поддерживают его под руки. Какой-то он серый, но, может быть, это из-за освещения кажется? А эта штука у него на лице слезает, как будто он какой-то зомби.

Делая последний глоток кофе, Макси неловко нагнула голову и почувствовала резкую боль в спине. Она послала вдогонку Стэмпу парочку проклятий.

— Теперь его сажают в «скорую», и полицейские туда же влезают. Так, уезжают… С «мигалкой», но без сирены. А там вон кто-то и фотографирует. Как вы думаете, это репортер?

Макси хотела пожать плечами, но процедура оказалась довольно болезненной. Слава Богу, что хоть кончик носа перестал болеть. Грэди отскочил в сторону, пропуская двух полицейских в форме и врача, который, испытующе глядя на Макси, спросил:

— Как вы думаете, сумеете ли вы добраться до ближайшего госпиталя на заднем сиденье пикапа или все-таки отправить вас на "скорой"?

— Если вы покажете мне дорогу, я сама смогу вести машину. Пожалуй, мне лучше поехать домой, чтобы обратиться к своему врачу.

Ее бравада не произвела на собеседника никакого впечатления, и он приказал одному из полицейских помочь ей дойти до пикапа.

— Может быть, вы хотите вызвать кого-нибудь, мисс Барнел? Давайте мы сообщим, где вы, — участливо добавил он.

Первый, о ком она подумала, был Сэм Рассел. Но к нему так и так должна поступить информация о делах Стэмпа и Донована. Она вспомнила, как он был резок с ней. Вдруг у него продолжается приступ мигрени?

Тогда, может быть, Рис? Было бы очень приятно, если бы он примчался встревоженный и заботливый. У него такие сильные и ласковые руки. Уж что-что, а утешать женщин он умеет. Едва она подумала об этом, как желание вызывать бывшего мужа пропало. Так кто же тогда?..

Мужчина ожидал ответа, а Макси все медлила, с ужасом осознавая, что ей некому позвонить. Самая близкая родственница, и географически и по крови, — тетушка в Омахе, а самая близкая подруга недавно вышла замуж, ни слова не сказав Макси, и даже оказалась матерью "чудного ребенка".

Первый раз с тех пор, как началась эта катавасия, ей ужасно захотелось заплакать, но это желание лишь укрепило ее в намерении взять себя в руки и не поддаваться слабости. Растянув потрескавшиеся губы в улыбке, Макси бодро взглянула на врача.

— Моэ слишком ленив, чтобы подходить к телефону. Это мой кот, — пояснила она удивленно уставившемуся на нее мужчине.

Рентген показал, что спина и шея в порядке. Доктор сделал местную анестезию и ловко двумя пальцами поставил ей хрящ в носу на место. Он уверял ее, что когда синяк и отек пройдут, она будет красавицей. Макси поблагодарила его, сказав, что это ее старая заветная мечта.

Ночью она крепко спала на белоснежном больничном белье, ей ничего не снилось. А утром, убедившись, что у нее все на месте и она может двигаться с прежней легкостью, Макси отыскала у себя в сумочке записную книжку и отправилась звонить, начиная таким образом первый день как бы заново подаренной ей жизни.

18

Позвонив Рису, Макси сказала, что задержится, и объяснила почему. Потом она позвонила Сэму и, сообщив, что ехать в Гран-Джанкшн уже не нужно, тоже объяснила почему. Последним звонком она вызвала такси, чтобы ее отвезли в мотель и она могла забрать свою машину.

Когда она вышла из ворот госпиталя в яркий солнечный колорадский день, в голове у нее уже сложился план действий на сегодня. Последним, но далеко не маловажным пунктом этого плана значилось найти себе надежного друга.

Сэм попросил ее заехать к нему в офис, когда она вернется в город. Макси не стала даже заходить домой, чтобы привести себя в порядок, — если его не устроит ее вид, пусть катится к черту вместе со своими пестрыми нарядами.

У входа женщина-дежурная изумленно взглянула на нее, а коллеги Сэма, сидевшие с ним в одной комнате, кивнули и тут же поспешно отвернулись. Сэм поднял глаза от бумаг и сдержанно кивнул на стул. Дописав что-то, закрыл папку.

— Похоже, что тебя преследовал тигр, — обратился он к Макси.

— Так оно и было, причем очень голодный тигр.

Коллеги Сэма поднялись, обсуждая, куда бы им отправиться перекусить.

— Кажется, все обошлось? — спросил Сэм.

— К завтрашнему дню пройдет.

— Выходит, Стэмп не убивал Донована?

— Думаю, нет.

— Мы проверим его алиби.

— В это время он мог быть с Анитой Окли.

— Проверим.

— А как твоя голова?

— Прошла.

Оба сотрудника Сэма уже выходили из комнаты; они окликнули кого-то в коридоре и засмеялись, услышав ответ.

Сэм аккуратно положил ручку на папку, стараясь поместить ее точно по центру, потом отодвинул стул и встал. С лицом, бесстрастным, как у греческой статуи, он обошел стол, взял ее под локоть, заставив подняться, и осторожно обнял. Так они стояли несколько минут, и Макси почувствовала себя странником, случайно набредшим в пустыне на оазис.

Неделя, прошедшая с тех пор, как она побывала в мотеле Грэди, подходила к концу. Макси давала интервью местным газетам, радио и телевидению, но самые захватывающие подробности она оставила, разумеется, для собственной статьи в «Регард». Не нарушая данного Грэди обещания, она сообщила лишь о том, как тот пришел спасать ее, услышав крик, при этом не объясняя, как именно ему это удалось.

Рис вот уже несколько дней относился к ней до того заботливо и внимательно, что Макси захотелось даже сказать ему какую-нибудь гадость, хотя она и понимала, что это будет несправедливо.

— Когда читаешь твою писанину, челюсти сводит от скуки, — наконец брякнула она, чтобы позлить его.

Однако даже после этого он был по-прежнему кроток.

Макси чувствовала подъем. Смертельная опасность, с которой она столкнулась, словно заставила ее острее почувствовать вкус к жизни.

В среду, окончательно разобравшись с очередным номером, она, придя домой, позвонила Сэму, чтобы наконец разобраться и с ним.

— Приезжай, пожалуйста, я приготовлю обед… — Голос ее звучал почему-то хрипло.

— У тебя что, болит горло? — участливо поинтересовался Сэм.

— Нет, — недовольно фыркнула Макси. — Так ты приедешь или нет?

— Боюсь, сегодня у меня не получится, Макс. У меня тут горы бумаг, надо обязательно все закончить.

— Ну-ну, а я думала, что ты оценил преимущества "частного расследования" перед рутинной полицейской возней.

Трубка замолчала, наконец Сэм окликнул ее:

— Эй, Макси?

— М-м-м?

— Когда мне приехать?

— Можно было уже вчера, — ответила Макси значительно, но потом все испортила, глупо засмеявшись.

Сэм приехал через час и сказал, что совсем не голоден. …Потом они лежали на влажных смятых простынях и смотрели на темнеющий потолок.

— Ты не хочешь впустить кота? — спросил Сэм.

— Что? — Макси засыпала.

— Он мяукает уже минут десять.

— А-а-а, а я решила, что это ты.

— Очень смешно.

Макси улыбнулась, но на самом деле ей хотелось плакать. Плакать оттого, что жизнь коротка, а поиски счастья бесконечны.

В четверг после обеда Сэм позвонил ей на работу.

— Я подумал, что тебе это будет интересно, Макс. — В конце концов она примирилась с тем, что он ее так называет. В общем-то, она даже привыкла. — Мы задержали парня, который признался, что звонил однажды Доновану и угрожал. Сказал, он разговаривал с женщиной, может, это была ты? Хочешь приехать? Вдруг ты узнаешь голос?

Однако и эти надежды не оправдались. Действительно, она говорила, что узнает голос, если снова услышит его, но прошло слишком много времени. Подозреваемый произносил те же самые слова, а Макси слушала его по телефону. Она не могла сказать ничего, кроме того, что это, возможно, тот же самый голос.

У парня было алиби — в то утро, когда погиб Джим, он находился в полицейском участке. Сэм отпустил его, взяв подписку о невыезде.

— Его зовут Ди Вилберт. Тебе что-нибудь говорит это имя? — спросил Сэм, когда они остались одни.

— Нет. Где вы его нашли?

— Он сам нас нашел. Сказал, что совесть заставила его так поступить, но, похоже, его привлекла перспектива получить вознаграждение. Он утверждает, что какой-то незнакомый человек уговорил его за двадцать баксов позвонить. Он думал, кто-то из друзей Донована решил пошутить. Ему велели сказать что-нибудь грубое и оскорбительное, вот и все.

— Как же выглядел тот, кто его нанял?

— Средних лет, среднего роста, — не худой, не толстый, с бородой.

— С бородой! Какие же вам еще нужны приметы, чтобы отыскать этого человека?

— У нас же университетский город! Да тут каждый второй носит бороду!

— Да, тяжелая работенка у детективов, — ехидно протянула Макси.

— Зато и у нас случаются весьма приятные неожиданности. — Сэм подмигнул, чтобы Макси не сомневалась, на что он намекает.

Пятница была отмечена двумя событиями.

Во-первых, письмо.

В обычное время вошла Лаки и бросила на стол Макси толстую пачку писем. У Макси не было привычки бросать работу, чтобы просматривать почту, но тут ее внимание привлек весьма необычный конверт с голубым почтовым штемпелем Сент-Луиса, адресованный Джиму.

"Дорогой мистер Донован, благодарим Вас за пожертвование. Если мы в дальнейшем можем быть вам полезны, пожалуйста, обращайтесь к нам.

Искренне ваш Лоуренс Элвин Нибердинг".

— Эй, — окликнула Макси Риса, просматривавшего папку с рекламой видеоклипов. — Ты слышал когда-нибудь о клинике Нибердинга в Сент-Луисе?

Рис подумал.

— По-моему, нет.

— Ты показывал полицейским билет на самолет до Сент-Луиса, который мы нашли у Джима?

— А что?

— Ты же хотел узнать, не смогут ли они выяснить, зачем он туда ездил.

— Я забыл. — Рис перестал перелистывать страницы и принялся делать какие-то отметки на одном из листков, не обращая внимания на Макси.

Макси сунула письмо в свою сумку, чтобы кое-что выяснить потом в городской библиотеке.

Второе значительное событие произошло, когда Рис отправился обедать, а Макси вышла подышать воздухом и стояла в дверях офиса, прихлебывая кофе и наблюдая за прохожими. Обычная толпа: домохозяйки, школьники, хиппи, панки… Какая-то особа в цветастом платье едва заметно улыбнулась Макси, словно была с ней знакома, но не уверена, узнают ли ее.

— Ким! — окликнула ее Макси. — Мисс Овиэт, будьте добры, я хотела бы с вами поговорить, если можно.

Молодая женщина остановилась, поверх ярко-красного платья накинута пестрая шаль, в ушах — кольца величиной с браслеты. В общем, сейчас она напоминала скорее не дитя, а цыганку.

— Простите, если в прошлый раз я сказала вам что-то обидное, — попросила Макси. — Может, зайдете выпить кофе. Я хотела вас еще кое о чем спросить.

Ким в нерешительности остановилась. Судя по всему, она хотела сначала отказаться, но потом кивнула и шагнула к двери:

— Ну ладно, на минуту.

Наливая ей кофе, Макси сказала:

— Если вы помните, мне показалось странным, что вы в таких радужных тонах описали человека, который посылает анонимки. Так вот, мне пришло в голову: ведь наверное, когда писались эти письма с угрозами, человек намеренно изменял почерк?

Ким отпила кофе и согласно кивнула:

— Наверное.

— Значит, если почерк был изменен, вы могли ошибиться и насчет характера того, кто писал? Вы говорили, что тот человек хладнокровный, спокойный и в общем приятный. Но ведь могло быть, что писавший представляет собой нечто совершенно противоположное — он же писал не так, как обычно.

Ким отрицательно покачала головой:

— Нет, такого быть не может. Человеку неискушенному может показаться, что измененный почерк принадлежит другому человеку, но графолога не обманешь, он поймет, что писал один и тот же. Если, разумеется, у него не произошло изменения личности, что влечет за собой и изменение почерка.

Макси весьма сомневалась в истинности слов мисс Овиэт, но промолчала, боясь обидеть графолога еще раз.

— Вот, — сказала она и протянула Ким листок бумаги, исписанный Рисом, который тот по своему обыкновению бросил на ее стол. Это были примерные темы статей для следующего номера. — А что бы вы могли сказать мне о человеке, который это написал?

Она решила, что лучшей проверки для Ким ей не придумать. Уж что-что, а характер Риса Макси изучила в совершенстве.

— Умный, спокойный, доброжелательный, бережливый, выдержанный.

— Ха-ха! — не удержалась Макси. — Этот человек — бабник и игрок. А выдержки у него не больше, чем у комара.

— Возможно, в чем-то он и несдержан, — Ким не желала сдаваться, — но не во всем. Он, скорее всего, много работает — может быть, отдает долги, он упорен. Посмотрите, как низко расположены поперечные черточки на его «t». Причем все без исключения.

Макси подумала, что наверное черточки на «t» у Ким тоже расположены низко, уж очень она упорна.

— И еще он оптимист, — продолжала Ким, — у него строчки бегут вверх.

— Потрясающе, — соврала Макси, сожалея о даром потраченном времени. — Спасибо вам за помощь.

— Это что, была проверка?

— Возможно, в некотором роде.

— Вы хотели узнать, не один и тот же ли это почерк? — В голосе Ким слышалась укоризна.

— Нет, я…

— Вы думали, что я скажу, не раздумывая: "Обе бумаги писал один и тот же человек"?

— Нет, я не думала…

— Я только могу утверждать, что эти люди похожи. Но один пишет так, что строчки у него лезут вверх, и это знак того, что он счастлив, а у второго — вниз, как будто он несчастен.

Ким удалилась, даже не попрощавшись. Макси, сидя за своим столом, уставилась в пустоту. Потом, взяв ручку, она записала в блокнот то, что только что сказала ей Ким: умный, упорный, спокойный, выдержанный, терпимый, бережливый, оптимист.

Убийца, во всяком случае тот, кто писал угрожающие письма, обладает такими же свойствами, за исключением последнего.

Бережлив ли Рис? Вообще-то прижимистым он не был. А если начать расспрашивать его насчет долгов, он все равно ничего не скажет, только будет смеяться.

Но ведь Рис и Джим были друзьями, черт побери! И Макси было также трудно представить себе, что Рис взрывает Джима, как и вообразить себе Джима, подкладывающего взрывчатку в «фиат» Риса.

Рис обедал целых два часа, что было, впрочем, даже хорошо, потому что, когда он вернулся, Макси стоило большого труда вести себя как ни в чем ни бывало.

Не удержавшись, она спросила:

— У тебя этой весной была борода?

Рис редактировал свою статью и ответил рассеянно:

— М-м-м… Не помню.

— Вспомни-ка. Ты ведь сбрил бороду месяца три назад?

— В жару борода мешает.

Рис поднял наконец голову и пристально посмотрел на Макси; она повернулась в кресле и уставилась в компьютер.

Макси заперла редакцию и вышла на улицу. Перл-стрит готовилась к вечеру, тут и там появились музыканты: гитара, банджо, труба. Клоун приветствовал Макси, дотронувшись до своего яркого розового парика. Свернуть с Перл-стрит на другую улицу было все равно, что шагнуть из театральной декорации в реальную жизнь.

Макси миновала Каньон-бульвар и подходила уже к городской библиотеке. В меркнувшем свете дня у стоянки она увидела человека, державшего под мышкой книги, другую руку он засунул в карман брюк. У Макси сильно забилось сердце; ей показалось, что это Джим. Но, разумеется, она ошиблась. Ей вспомнилось замечание Сэма насчет того, сколько бородатых в их городе.

В справочном зале библиотеки еще один бородач помог ей отыскать раздел медицинских учреждений США. Клиника Нибердинга. Она пробежала глазами название, адрес, номер телефона, фамилию директора. А вот и специализация клиники — лечение бокового амиотрофического склероза, чаще известного как "болезнь Лу Герига".

Макси, ничего не видя, смотрела перед собой. "Выдержанный, — подумала она. — О Боже!"

Домой Макси шла пешком. На нижней ступеньке своей лестницы она остановилась, вспомнив, как Джим спускался по ней, так и не зайдя в гости. "Я должна была, должна была его удержать!" — подумала она уже в который раз.

Моэ не очень-то нравилось, когда его тискали, но Макси все-таки удалось поймать его, и она, улыбаясь, гладила его мягкую шерсть. Потом, опустив кота на пол и поставив перед ним миску с едой, она пошла в спальню.

Тетрадь Джима лежала на бюро, там, где она оставила ее в тот вечер. Случайно открылась та же страница, которую Макси начинала уже читать, но так и не закончила:

Любимая, ты далеко

И место, что с тобою рядом на постели, пустует,

Снег падает за окнами и тает,

Застыв от холода, тоски,

Всего, что мучает.

Присядешь у огня и ждешь,

Когда приду я и нарушу словами и дыханьем тишину.

Мгновенья полетят стремительно,

Но я, часы убрав,

Не стану думать, как мало мне осталось дней прожить…

Аккуратные строки, написанные Джимом, бежали по странице вниз.

Макси не могла заставить себя лечь спать — ей надо было разобраться во всем немедленно. Она захватила бумажник, ключи от машины и уже направилась к двери, когда на память ей пришли те мгновения, которые она вынуждена была провести в мотеле наедине с Джералдом Стэмпом. Подбежав к телефону, она надиктовала на автоответчик Сэма адрес и номер телефона Риса.

Макси ни разу не приходилось бывать в квартире, которую снимал Рис, она даже не была уверена, что он живет сейчас по адресу, записанному в ее маленькой красной книжечке. Она знала, что он вел непрекращающиеся бои с квартирной хозяйкой.

Двухэтажный старый дом, нуждавшийся в ремонте, стоял на узенькой усаженной тополями улице в западной части города. Номер квартиры Риса был прибит к деревянной стене у крыльца с ветхими перильцами. Поднимаясь по шаткой лестнице, Макси чувствовала себя словно перед визитом к зубному врачу. Она постучала в застекленную дверь, никто не ответил, и она постучала еще раз, сильнее.

— Минуту, — отозвался Рис.

Макси прислонилась к перилам. Дверь наконец распахнулась.

— Макси! Заходи, заходи.

Рис был в клетчатом халате и шлепанцах на босу ногу. Он поспешил объяснить:

— Я собирался в душ. Садись.

Макси не стала особенно извиняться за вторжение — не тот случай. Комната была аккуратнее, чем она могла предположить. Порядок нарушали лишь лежавшие повсюду книги, газеты, пластинки и магнитофонные кассеты. Вертящееся кресло с высокой спинкой, в которое она села, оказалось вполне удобным. Рис опустился на цветастую кушетку и, опершись на руки, принял небрежную позу. Только взгляд у него был внимательный и выжидающий.

Макси сделала над собой усилие и начала:

— Я не боюсь тебя, Рис, но имей в виду, что Сэму известно, где я.

Рис изумленно фыркнул:

— Ты, конечно, весьма лакомый кусочек, особенно сейчас, — этот маленький прелестный шрам на носу делает тебя еще красивее. Но я ни за что не стану соблазнять женщину, если только она сама этого…

— Я не об этом, — перебила Макси.

— А о чем? — спросил он с невинной физиономией. Да, его физиономия всегда ей очень нравилась, пока она не выяснила, что эта физиономия по вкусу еще очень многим женщинам.

— Об убийстве Джима.

— Понятно.

— Мне так и не ясен мотив. Неужели все дело в Тэсс?

Растерянность Риса, судя по всему, была искренней.

— Как это в Тэсс?

— Тебя что, привлекли ее миллионные сделки, а Джим не захотел с ней разводиться?

— Макси, — осторожно обратился к ней Рис тоном, каким обычно пытаются успокоить психически неуравновешенных женщин, — я впервые увидел Тэсс Донован в тот день, когда мы приехали с тобой в дом Джима.

— Один мотив отпадает. — Макси загнула палец. — Остается еще два. Ты украл или занял деньги у Джима, чтобы заплатить свои долги. Может, ты задолжал каким-нибудь головорезам из Лас-Вегаса, они срочно потребовали денег, а Джим отказывался…

— Макси! — Рису уже было не до смеха. — Что ты несешь? Во-первых, у Джима не было никаких денег, а во-вторых, у меня нет крупных долгов. Достаточно крупных для того, чтобы устраивать взрывы. Макси, только подумай, о чем ты говоришь! Ты, по-моему, рехнулась!

Макси потерла виски и устало кивнула.

— Ладно, я рада, что ты не убивал ни по первой, ни по второй причине. Тогда перейдем к третьей.

— Макси, что за дьявол в тебя вселился?

— Джим попросил тебя, чтобы ты убил его, или ты сам решил, что так будет лучше?

Рис вспыхнул, потом побледнел как мел, однако когда он заговорил, голос его звучал твердо:

— Макси, прошу тебя, объясни мне все толком. С какой стати ты предъявляешь мне обвинения?

Макси подалась вперед и в упор посмотрела на него.

— Ты хочешь сказать, что не знал о смертельной болезни Джима? У него был амиотрофный латеральный склероз.

Рис смотрел на нее удивленно.

— Господи Боже, а что это такое?

— Болезнь Лу Герига.

Рис откинулся на спинку кушетки и замолчал. Стало до того тихо, что Макси услышала, как за окном от порыва ветра зашелестели деревья, как тикают часы и из соседней комнаты доносится негромкая музыка.

— Ты решила, что я совершил убийство во имя милосердия, — сказал Рис. — Чтобы избавить Джима от медленной и мучительной смерти. Это уже лучше, чем предыдущие твои предположения, но…

— Анализ твоего почерка свидетельствует о твоей решительности. — Макси, едва заметно улыбнувшись, дала ему понять, что не обвиняет его, а, скорее, говорит комплимент. — Не темни, Рис, мне ты можешь сказать. Я понимаю. Не думаю, что и я могла бы решиться на подобное, мне не нравится способ, который ты выбрал, но я не могу отказать тебе в мужестве.

Рис встал и жестом попросил ее остаться на месте.

— Я хочу тебе объяснить кое-что.

Макси подвинулась на самый краешек кресла, готовая тут же упасть на пол, если Рис вернется с пистолетом. Но он вернулся не с пистолетом, а с хрупкой хорошенькой девочкой в махровом халате, который был ей сильно велик.

Взглянув в ее темные глаза, Макси поняла, что «девочке» лет двадцать пять, не меньше.

— Макси, сто Мэри. Мэри — Макси. — Он обнял девушку за плечи, словно брал под свою защиту. — Мы познакомились в Лас-Вегасе. Она танцовщица.

— Ты что, держишь ее в заточении?

Мэри продолжала улыбаться. Возможно, она не понимала по-английски.

— Тебя ведь интересует только то, что связано с Джимом, не так ли? — осведомился Рис. — Итак, в Лас-Вегасе я был один-единственный раз. Лео Краун все наврал насчет моего проигрыша — играл я в основном в автоматах и оставался при своем. Дело в том, что у Мэри есть младший брат, которого надо было выручить из беды, и мы вместе с ней подписали долговое обязательство, о котором, скорее всего, и пронюхал Краун.

У Мэри была грива распущенных каштановых волос, Макси мечтала о таких, когда была подростком. Возможно поэтому ей захотелось вцепиться в эту роскошную шевелюру. Рис продолжил:

— Мэри — мое алиби, мы были вместе всю ночь и утро, когда погиб Джим.

— Чепуха, — фыркнула Макси. — Показания любовников, подтверждающих невиновность друг друга, никто всерьез не принимает.

— Да, но у нас есть свидетель.

— О, как ловко.

— Моя предыдущая подружка видела нас. Я забыл, что у Лизы остался ключ.

Мэри пожала плечами и по-детски уткнулась лицом в ладошки.

— …После того, как я выставил Лизу из квартиры, она уселась на лестнице и стала вопить, что не уйдет, пока я не выгоню Мэри. Когда мы днем вышли из дома, она была еще тут — писала на стене дома ругательства краской из аэрозольного баллончика.

Макси покачала головой и рассмеялась. Рассказ Риса примирил ее с Мэри, она пожалела бедную девочку.

— Почему же ты не рассказал об этом Сэму Расселу?

— Я бы рассказал, если бы он выдвинул против меня обвинение и мне пришлось бы защищаться. Кроме того, я опасался, что Лизе таким образом представится замечательный случай отомстить мне: она ведь могла бы сказать, что я выскользнул из дома и достаточно долго отсутствовал.

Макси, вздохнув, поднялась и грустно улыбнулась Рису.

— Ладно, завтра увидимся. Рада была познакомиться, Мэри.

— Я тоже, — подала наконец голос Мэри. — Приходите в любое время. — У нее был ярко выраженный акцент уроженки Бруклина.

Макси уже садилась в «тойоту», когда ее с порога окликнул Рис:

— Тебя к телефону, Сэм Рассел.

— Скажи, чтобы ехал ко мне! — крикнула Макси. — И что ты невиновен!

Макси остановилась у своего дома. Из тени выступила знакомая фигура.

— Ты ждешь уже, наверное, целых полчаса, чувствую, мне придется за это расплачиваться.

— Да, и жду с нетерпением, — ответил Сэм, обнимая ее за плечи и ведя к лестнице. — Что новенького?

Макси вставила ключ в замок.

— Я расследовала вместо тебя дело о гибели Джима.

— Понятно, ты вошла во вкус. Расследования дела Риты Стэмп тебе показалось мало. Вы занялись не своим делом, леди.

Они поднимались по лестнице, и Сэм поддерживал ее за талию.

— Ты должен жить где-то рядом, чтобы каждый вечер помогать мне взбираться по лестнице, — сказала Макси.

Сейчас она поняла, что ей очень важно узнать все-все про него, и еще, чтобы он тоже все знал о ней. Жить одна она могла, но оказалось, что в любой момент можно и умереть, а вот умереть в одиночестве ей не хотелось.

Макси лежала на прохладной простыне. Им было только что так хорошо с Сэмом.

— Как ты думаешь, страховая компания откажется выплатить деньги Джима? Если откажется — газете конец.

— Компания, дорожащая своей репутацией, должна выплатить. Хотя Лео Краун может придумать что-нибудь новенькое.

Сэм снова привлек ее к себе и, наклонившись, нежно поцеловал в разбитый нос.

— Дело не в том, что я так уж хочу стать хозяйкой «Регард», но Джим старался, чтобы она жила, приложил столько усилий, чтобы скрыть реальные обстоятельства своей гибели. Понимаешь, — голос ее дрогнул, — он хотел, чтобы его смерть никому не навредила, он даже выбрал дождливую ночь, чтобы быть уверенным, что взрыв не вызовет лесного пожара.

— Да, — согласился Сэм, вытирая ей слезы. Он погладил ее по голове, именно этого она терпеть не могла, но сейчас ей было почему-то приятно.

— …И еще Моэ. Он хотел быть уверен, что о Моэ позаботятся, поэтому и придумал ложный визит к ветеринару и записал в календарь. Чтобы я узнала, что у него есть кот.

Сэм большим пальцем поглаживал ее брови.

— Ну-ну, успокойся, я все понимаю.

— …Писал сам себе письма с угрозами, нанял этого Ди Вилберта, чтобы тот позвонил в редакцию. — Макси вздохнула. — Я должна получить страховку, чтобы было все так, как решил Джим.

Макси рисовала сердечки на голой груди Сэма. Через несколько месяцев Джим был бы не в состоянии двигать пальцами, болезнь лишила бы его возможности делать даже такие нехитрые движения. И вот, пока Джима еще слушались руки, он плеснул бензина, соединил проводок с зажиганием и повернул ключ.

Сэм дал ей выплакаться, и она уснула.

Почти целую неделю Грэди демонтировал и укладывал в ящики электронное оборудование. Чувство у него было такое, будто он хоронит близких друзей.

Сейчас он сидел за кухонным столом рядом с матерью, напротив расположился мистер Рендолф Ньюби. Подписавшись под дюжиной документов, Винни закурила. Мистер Ньюби открыл черную папку из кожзаменителя и достал длинный белый чек.

— Вот, это вам, миссис Федерс. — Он протянул бумагу Винни.

Та причмокнула и покачала головой, как будто цифра, которую она увидела, была для нее большим сюрпризом, а не много раз оговоренной ценой.

— Смотри, Грэди, вот твое наследство, если, конечно, я его раньше не промотаю. — Винни даже рассмеялась, что было на нее совсем не похоже.

Мистер Ньюби сложил бумаги в папку и пристукнул кулаком по столу, как бы в знак того, что успешная сделка совершилась.

— Скажите, мистер Федерс, — обратился он к Грэди, — каковы ваши дальнейшие планы?

"Не ваше дело", — чуть не рявкнул Грэди, но рядом с ним сидела Винни с зажженной сигаретой в руке. Грэди уклончиво ответил:

— Я просматривал объявления в газетах… Хочу найти работу менеджера в отеле, но пока…

— Мы, вероятно, скоро начнем делать пристройку, — перебил его Ньюби, — с той стороны, или второй этаж. Это очень подходящий участок для целого офисного комплекса.

Он улыбнулся, но тут же снова стал серьезным. Винни загасила сигарету и сунула банковский чек в сумку.

— Так вот, мистер Федерс, — продолжил Ньюби, — как насчет того, чтобы поступить к нам на работу?

Грэди хотелось кого-нибудь хорошенько ударить или, на худой конец, что-нибудь разбить. Он сцепил пальцы и сдержанно ответил:

— Я не разбираюсь в строительстве. Возможно, я мог бы провести электричество.

Ньюби опять улыбнулся.

— Вы меня не поняли. Нам нужен человек, который жил бы здесь постоянно. Смотритель, тот, кто следит за всеми помещениями, офисами днем и ночью.

Грэди удивленно вытаращил глаза, а потом рот его расплылся в улыбке.

— Мистер Ньюби, я именно тот, кто вам нужен, — сказал он.

В. Шекспир. Ромео и Джульетта. Акт V, сцена 3. (
Ложной памяти (