По мотивам популярного телевизионного сериала BONES Специальный агент Силли Бусс вне себя от гнева: ему позарез нужно найти похищенного свидетеля по делу криминальных авторитетов Чикаго Раймонда и Винсента Гианелли, а он вынужден заниматься поисками сумасшедшего, который оставляет на улицах города… скелеты с сопроводительными записками. Расследовать «Дело о скелетах» Буссу помогает антрополог Темперанс Бреннан по прозвищу Бонз (Кости), специально прилетевшая из Вашингтона. В ходе расследования Бусс и Бреннан постоянно сталкиваются с труднообъяснимыми фактами, а число скелетов все растет… Кто стоит за всем этим – безумный маньяк или расчетливый преступник? Удастся ли Бреннан и Буссу собрать все части этой головоломки – пазлы из костей?
Макс Аллан Коллинз «Поховання» Книжковий Клуб «Клуб Сімейного Дозвілля» Харків 2007 978-966-343-544-2 «Bones™: Buried Deep» by Max Allan Collins, featuring the character created by Kathy Reichs, POCKET STAR BOOKS, 2006. «BONES™» is trademark of Twentieth Century Fox Film Corporation, registered in the U. S. Patent and Trademark Office Based on the Fox Television Series BONES™ created by Hart Hanson. A Novel by Max Allan Collins. Featuring the character created by Kathy Reichs. Образ героини создан Кэти Рейкс

Макс Аллан Коллинз

Захоронение

(Образы Кэти Рейкс)

Эта книга – целиком и полностью плод фантазии автора. Имена, персонажи и места преступлений являются вымышленными, и любое совпадение с реальными событиями следует считать непреднамеренным и случайным.

Пазлы из костей

Бреннан и доктор By извлекли скелет из пластикового пакета.

Когда контейнер убрали, а останки оказались на столе, Бреннан начала поверхностный осмотр, время от времени поглядывая на доктора By, но ту вполне удовлетворяли выводы Бреннан, – это было видно по ее глазам.

– Бусс, – произнесла Бреннан, – это не подделка. Или, во всяком случае, если это и розыгрыш, то шутнику он обошелся в кругленькую сумму.

– Ты уверена?

– В одном я уверена точно – эти кости не из пластика. Это я могу сказать тебе наверняка. Они очень даже настоящие.

– Ты уже можешь делать выводы? Это Мюсетти?… Извини. Я знаю, что это невозможно…

Бреннан приподняла бровь.

– В принципе, это не невозможно.

– Да?

– Обычно мне необходим некоторый справочный материал относительно жертвы, чтобы с большей вероятностью провести идентификацию… Но в данном случае я могу сказать, что этот скелет – определенно не Стюарт Мюсетти. Или, точнее говоря, я могу с уверенностью заявить, что это не весь Стюарт Мюсетти.

– Это заметно, – согласился Бусс. – В последний раз, когда я видел этого парня, у него было гораздо больше кожи и волос и, конечно, мяса на костях.

Бреннан покачала головой.

– Ты меня не понял.

– И чего же я не понял?

– Этот скелет не принадлежит одному человеку.

Посвящается доктору Грегу Хайнсу и Мисси Джонс тем, кто собрал скелет

Автор выражает благодарность судебному следователю и соавтору Мэтью В. Клеменсу

Все, кто занимается исследованиями данного предмета, должны запомнить: кости – прекрасные свидетели. Они говорят негромко, но правдиво, и никогда ничего не забывают.

Доктор Клайд Коллинз Сноу, судебный эксперт

Чем более странным и гротескным кажется происшествие, тем тщательнее оно должно быть рассмотрено, и каждая мелочь, касающаяся этого дела, если она продумана и научно обоснована, может пролить свет на то, что произошло.

Слова Шерлока Холмса Артур Конан Дойл. Собака Баскервилей

Пролог

1944 год

Безлунной июньской ночью лакированная красно-коричневая яхта Аль Капоне пронеслась по поверхности озера Мичиган, словно камешек, пущенный мальчишкой.

Судно было подарком от кое-кого, кто задолжал криминальному боссу услугу. Капоне, единственный раз поднявшийся на борт этой яхты, моментально заработал морскую болезнь и клятвенно пообещал, что ноги его больше там не будет.

Но время от времени – даже сейчас, спустя несколько лет после того как Снорки вышел из тюрьмы и переселился во Флориду – боссы преступной группировки и их сотоварищи по бизнесу находили яхте применение. Не настолько большая, чтобы ходить в Канаду за виски во времена сухого закона, яхта пригодилась людям Капоне для быстрых ночных вылазок на середину озера, где она встречалась с большими судами, а затем приходила обратно с мелкими партиями товара.

После отмены сухого закона на борту маленькой скоростной яхты точно так же путешествовали другие виды контрабанды, но этой ночью ни спиртного, ни наркотиков она не везла. Однако ее пассажир, Энтони Гианелли, не отказался бы сейчас от фляжки с выпивкой или даже от сигареты с марихуаной, чтобы справиться с охватившим его ознобом.

Нет, сегодняшний рейс определенно отличался от всех предыдущих.

Джонни Батаглия, стоявший за штурвалом, внимательно вглядывался в темноту. Стараясь избежать любопытных глаз, рулевой – излишняя предосторожность, с точки зрения Гианелли, – вел яхту без огней и вынужден был напрягать зрение, чтобы понять, куда они движутся.

Не самый умный и не самый остроглазый из верных банде людей, Батаглия все же имел некоторые достоинства – жесткий, как бифштекс в дешевой забегаловке, смелый, как бык, и преданный, как английский бульдог, на которого он немного походил.

Как и Гианелли, Батаглия был всего лишь исполнителем, но они оба знали, что Гианелли был мозгом этой операции, – в отличие от своего мощного подельника, Гианелли сочетал в себе потенциал организатора и дальний прицел на более серьезные и выгодные дела.

Более высокий, стройный и куда более аккуратно одетый, чем Батаглия, Гианелли еще не принадлежал к числу людей, отдающих приказы, но он держал глаза открытыми, а рот – на замке, и знал, что сегодняшнее задание стало очередной ступенькой его карьерной лестницы, ведущей к верхам Организации.

Все, что от них сегодня требовалось, – это проделать путь незамеченными.

Гианелли не очень нравилось находиться здесь, в окружении такого количества воды, и он испытывал неясную тревогу, глядя, как постепенно исчезают в темноте огни Чикаго, еле заметно мерцая на горизонте, но это была его работа, и он собирался ее выполнить.

Волнение, которое он испытывал, было обусловлено не только и не столько возможностью быть пойманным, сколько тем, что его жена совсем недавно вернулась домой с их маленьким сыном, Раймондом, и Гианелли хотел провести с семьей столько времени, сколько он сможет выкроить.

Забота о столь желанном будущем наследнике и возможном продолжателе отцовского дела сейчас сводилась только к обычному уходу за новорожденным, а это всегда было исключительно женским делом. Но Гианелли все равно чувствовал, что должен быть дома.

Преимуществом его работы был гибкий график, и слава Богу, что он не за границей, не в Европе, попавшей под сокрушительное наступление нацистов, или, что было бы еще хуже, не в Тихом океане с япошками (как Синатра), за что спасибо Господу и лопнувшей барабанной перепонке.

Вместо всего вышеперечисленного – вот он, подскакивает на водной глади, часть маленькой флотилии в совершенно особой войне, и мечтает о теплой шинели. Костюм Гианелли – дорогой, в мелкую серую полоску, – был слабой защитой от пронизывающего ветра, хлеставшего через ветровое стекло яхты.

Черт побери, и это июнь! Однако посреди всей этой воды, да еще ночью, холод стоит такой, что с тем же успехом на дворе мог бы быть март.

Батаглия зябко поводил широкими плечами – холод доставал и его. А вот сзади, на палубе, капитан полиции Эд Хилл не подавал ни малейших признаков того, что замерз. Впрочем, в этом нет ничего удивительного – Хилл, мертвый уже четыре часа, был холоден сам по себе, независимо от происков погоды. Труп был завернут в брезент, – гробик под стать тем, что так распространены в Карибских банановых республиках.

Эта мысль вызвала у Гианелли легкую усмешку, – черный юмор для бандита, как и для многих солдат, стал нормой жизни.

Хилл не был обычным полицейским. Если бы не этот факт, любое место на этом озере было бы достаточно подходящим, чтобы стать его могилой.

Однако Хилл был небольшим, но значительным винтиком в деле, которое вели федералы против Пола Рикка, человека, занимавшего кресло во главе совета Организации, при помощи которой Аль Капоне, а затем и Фрэнк Нитти управляли Чикаго.

Рикка, «Официант», был осужден в прошлом году, в декабре, и в начале этого года отправился в Атланту отбывать десятилетний срок, оставив все дела на способного, но начисто лишенного воображения Тони Аккардо.

Все знали, что мистер Рикка все еще у руля, но сейчас его дела ведет «Джо Бэттерз» – «псевдоним», которого удостоил Аккардо сам Аль Капоне за то, что молодчик в свое время увлекался бейсболом (хотя и не был блестящим спортсменом).

Роль, которую сыграл Хилл в поимке Рикка, принесла копу официальную благодарность… и Тони Аккардо в качестве врага. Обычно копы были неприкосновенны, но этот совершил ошибку, присвоив деньги Организации и решив, что это сойдет ему с рук.

Этой ночью Гианелли и Батаглия решили выразить Хиллу свое неудовольствие. И сделали это у Хилла дома. Миссис Хилл в это время отсутствовала – она поехала в Милуоки проведать сестру. Если бы Гианелли не увидел собственными глазами, как женщина садилась в поезд, он никогда не решился бы на такое безумство – шлепнуть копа в его собственном доме.

Бизнес есть бизнес, но они ведь не дикари.

Ни женщин, ни детей – таково было их правило. Обычно еще и «ни копов, ни репортеров», – по крайней мере, пока те не выпросят. Если у тебя нет правил, ты всего лишь ничтожество, мало чем отличающееся от животного.

Гианелли посмотрел на большой сверток, видневшийся на корме яхты. Он ничего – ничего – не чувствовал по отношению к трупу на палубе: ни злости, ни ненависти, ни удовольствия, ни даже безразличия. Хилл перешел им дорогу и заплатил за это – и теперь на палубе валялся конечный результат одной из их «операций». Ничего больше.

Никто, имевший дело с Организацией, не хотел, чтобы Хилл однажды снова всплыл; а если они выбросят его труп вблизи от берега, оставалась вероятность того, что ублюдка со значком вынесет на берег волнами. Поэтому относительно Хилла у них были другие планы.

– Это, должно быть, Американская сталь, – подал голос Батаглия, стараясь перекричать ветер и шум мотора, и Гианелли заметил слабый свет.

Справа по борту, подумал он. Или это все-таки порт? Гианелли был почти уверен, что тот покажется с правой стороны.

– Да, – согласился Гианелли, чувствуя себя последним идиотом из-за того, что вынужден кричать через плечо, даже несмотря на то что на борту их было только двое… не считая дохлого копа. Который уж точно, черт бы его побрал, не станет прислушиваться.

Огни казались далекими. Их местонахождение выдавало только то, что они были чуть больше, чем несколько звезд, мерцавших на небе.

– Направляемся туда, – сказал Гианелли.

Батаглия кивнул.

Еще десять минут, и они пройдут мимо гигантского сталелитейного завода и достигнут заброшенных песчаных дюн на берегу Индианы.

Аккардо сказал свое слово, и их должна встретить машина. Они наконец-то избавятся от Хилла и к утру вернутся домой. Во всяком случае, план был именно таков.

Американский сталелитейный завод, работавший по три смены в день, выпускал листы металла, которым потом суждено было стать танками, огнеметами, кораблями и одному Богу известно чем еще из военных причиндалов. Яхта подошла к заводу. Грохот разбивающихся о берег волн заглушал все звуки, даже шум мотора.

Батаглия повернул лодку в сторону завода, и рев мотора сменился недовольным ворчанием.

– Что-нибудь видишь? – спросил Батаглия.

Гианелли медленно осмотрел береговую линию – вокруг было так темно, что примерно с тем же результатом он мог заглянуть в оружейное дуло.

– Вообще ни черта не вижу! – констатировал он.

Где эта чертова машина, и где тот сукин сын, который вроде как обязан их встречать? Интересно, это просто надувательство или все-таки подстава?

Гианелли напряг зрение, стараясь на фоне общей черноты выделить силуэт, который мог бы быть искомой машиной. Но все, что он смог увидеть, были подъемы и спуски песчаных дюн. В этом месте не было случайных построек и случайных прохожих – из-за чего они и выбрали это место. Вот только сейчас здесь просто должен быть кое-кто… их чертов связной!

– Где его черти носят? – удивился Батаглия.

Яхта шла вдоль берега, мотор работал на холостом ходу, справа от них – песок. Гианелли слышал только шум прибоя, накатывавшего на песчаный берег, по мере того как течение сносило яхту немного вперед и вправо.

Справа по борту – напомнил себе Гианелли.

Вдруг впереди, чуть выше линии берега, он увидел вспышку света… тут же погасшую.

Он действительно это видел или ему просто показалось?

– Ты заметил? – спросил Гианелли у своего напарника.

– Что заметил? – отозвался Батаглия, обернувшийся к корме.

Возможно, все-таки показалось…

Гианелли нашел глазами то место, где он увидел вспышку, напряженно уставился в темноту и принялся ждать. Он ждал. И ждал… И ждал…

И… вот она!

Маленькая светлая точка приблизительно в пятидесяти ярдах выше по берегу – фонарик, кто бы сомневался.

– Вижу! – сказал Батаглия, беря курс на мерцающий огонек.

Когда они приблизились к берегу, Гианелли понял, что ожидавший их мужчина стоит на небольшом волноломе. Батаглия выключил мотор, чтобы они могли подойти вплотную к деревянной конструкции, и мужчина выключил фонарик.

Батаглия бросил встречавшему веревку, и тот подтянул их к доку, привязав веревку к швартовочной тумбе.

Пока Батаглия и здешний «приемщик» вытаскивали сверток с яхты на причал, Гианелли изучал берег, по-прежнему не находя ни малейших признаков обещанной машины. Или в этом виновата безлунная ночь?

– Где твои колеса? – прошептал он. Учитывая характер их деятельности, шепот, больше чем какой-либо иной тон, давал шанс на то, что его услышат.

– Ближе к дороге, – ответил их проводник.

Гианелли вытащил из кармана пиджака маленький фонарик и осветил им лицо мужчины.

Мужчины?

«Да этот паренек совсем еще сопляк, не больше восемнадцати!» – подумал Гианелли. Короткие черные волосы, большие карие глаза и подбородок, взглянув на который сразу же можно было сказать, что с бритвой он еще незнаком.

– Ближе к дороге? – переспросил Гианелли приглушенным голосом, так как помнил, что ночью звуки разносятся особенно далеко.

– Да. – Паренек был немногословен и просто констатировал факты.

– А какого черта она там? – спросил Батаглия, и в его голосе послышалось раздражение.

Паренек издал протяжный вздох, когда они положили свою ношу на причал.

– Либо мы тащим эту дрянь к дороге, – сказал он, и его взрослый баритон совершенно не соответствовал детскому лицу, – и там грузим в машину, либо я веду машину сюда, чтобы нам было удобнее ворочать труп… а потом объясняю копам, почему машина увязла в песке, а мы влипли в кое-что похуже.

Батаглия казался недовольным, но Гианелли согласился с парнем.

– Голова у тебя неплохо работает. Как тебя зовут?

– Дэвид Мюсетти, – сказал парень, понижая голос так же, как и Гианелли.

– Складно мыслишь, Дэви. Пошли, Джонни, дотащим этот мертвый груз до машины.

Четверть часа спустя труп обрел пристанище в багажнике «шеви» сорок второго года выпуска, и пока Батаглия возился, устраиваясь на заднем сиденье, Гианелли занял место рядом с водителем, а Мюсетти завел мотор.

– Знаешь, куда мы направляемся? – спросил Батаглия.

– Да, – по голосу Мюсетти можно было подумать, что речь идет о выборе ресторана. – Бывал там раньше.

Они пересекли железнодорожные пути, тянущиеся вдоль Южного Побережья, по которым ходил поезд из Чикаго в Саут-Бенд, штат Индиана. Гианелли и несколько типов из банды когда-то переправляли на этом поезде труп. Законопослушно упаковав его в чемодан.

«Песчаный Экспресс», – называли парни этот поезд.

Но позже такие грузы стали доставлять исключительно на машинах – федералы вплотную взялись за железнодорожников, вычисляя случаи саботажа в военной экономике, так что транспортировать мертвецов в чемоданах стало весьма затруднительно.

Мюсетти вывел «шевроле» на Двенадцатое шоссе и включил дальний свет. Они пересекли границу штата Индиана и не проехали и мили, как наткнулись на копа, остановившего какого-то беднягу перед ними.

Весьма довольный собой полицейский насмешливо наблюдал за тем, как пьяный водила пытается прямо пройтись по ограничительной линии на дороге.

Гианелли отметил, что Дэвид не затормозил и не ударил по газам, когда они наблюдали за поучительной сценкой, и обратился к водителю:

– Парень, а ты довольно хладнокровный тип.

Мюсетти пожал плечами, взглянув в зеркало заднего вида, перед тем как повернуть без сигнала налево, на грязную дорогу, которая была не шире коровьей тропы к водопою.

Затем парень выключил фары. Они проехали в обратном направлении – дорога шла через лес, то поднимаясь на холмы, то спускаясь вниз – около полумили, прежде чем Мюсетти заглушил мотор.

Минуту посидев в молчании, они выбрались из машины.

– Ну что ж, приступим, – сказал Батаглия. Забавно, он совершенно спокоен, подумал Гианелли.

Он мог расчувствоваться во время просмотра душещипательного фильма, и ему стоило больших трудов не разрыдаться на похоронах друга или члена семьи (любой из двух семей). И, наверное, даже этот легавый двурушник заслуживал какого-то сочувствия.

Но на войне как на войне – трупы вызывают не уважение, а распоряжение – и исполняющий распоряжение не чувствовал ничего, кроме желания поскорее покончить с этим делом и пойти домой…

Гианелли взялся за лопату и приступил к делу, пока подельники волокли труп к его последнему пристанищу. Грунт здесь был болотистым, поэтому копать было легко, но Гианелли жалел, что не додумался обуть что-нибудь подешевле своих неправдоподобно дорогих ботинок.

Через некоторое время труп очутился в довольно глубокой яме. Гианелли было интересно, что бы почувствовал капитан Эд Хилл, если бы знал, сколько мафиози, за которыми он охотился все эти годы, собрались проводить его в последний путь.

– Когда настанет Судный день, – сказал Гианелли, – и все трупы восстанут из земли, этого несчастного ублюдка могут и недосчитаться.

Батаглия засмеялся, а Мюсетти никак не отреагировал на эти слова.

Вскоре этот неразговорчивый малый вывел машину на хайвэй и повернул в направлении дюн. Теперь, когда дело было сделано, они ехали медленно, и Гианелли мог расслабиться и поразмыслить.

Болото стало хранилищем многих тайн, Гианелли знал это. Никто не явится сюда в поисках пропавших тел. Трясина будет хранить свои секреты вечно.

Или, во всяком случае, до Страшного суда.

А то и дольше. Гианелли тихо рассмеялся, и Батаглия посмотрел на него как на идиота.

Какой же ангел захочет сунуться в это гиблое место, за этими никчемными костями, чтобы воскресить какой-нибудь из трупов, лежащих там?

Глава 1

Наши дни

Словно толстая пленка мазута, разлитая по поверхности озера Мичиган, удушливая волна жары, царящей с ранней весны, накрыла Чикаго.

Летом началась засуха, а в конце июля к «радостям жизни» добавилась забастовка мусорщиков; долгие ночи и еще более долгие дни город «благоухал», действуя на нервы своим обитателям. За последние семь недель груды мусора превратились в гигантские, кишащие заразой компостные кучи. Репортеры частных газет называли город «Чикаго-на-Навозе» и «Городом Большой Вони», но ни одна из сторон, повинных в забастовке, и ухом не вела, и Мать-Природа, похоже, решила избавиться от проблем, хорошенько прокипятив Чикаго.

В этом городе, где улыбки стали редкостью, специальный агент Силли Бусс, сидящий в приемной Федерального здания имени Эверетта Дирксена, по части улыбок мог бы сейчас дать фору Чеширскому коту.

Больше шести месяцев он вел дело против боссов чикагской мафии, Раймонда и Винсента Гианелли, и теперь, – благодаря дружку Гианелли, ставшему информатором, – Бусс держал отца и сына под колпаком.

Сидя за столом со стороны обвинения, Бусс лучился тихой самоуверенностью. В конце концов, самоуверенность всегда была неотъемлемой чертой агента ФБР, но в сочетании с квадратной челюстью, стрижеными под машинку каштановыми волосами и голубыми, со стальным отливом, глазами, его самоуверенность сегодня отдавала чванливым нахальством.

Суд не был назначен на сегодня, но Бусс нарядился в «судебный» костюм. У каждого уважающего себя профессионала, работающего в правоохранительной системе, наверняка в шкафу висит такой же костюм, предназначенный исключительно для особых дней в суде.

Костюм Бусса был темно-серым в мелкую, чуть более светлую полоску, и стоил немного меньше, чем его первая машина, но сегодня агент хотел выглядеть соответственно своему великолепному настроению.

Рядом с Буссом сидел федеральный прокурор Даниэль МакМайкл, что-то царапая в желтом казенном блокноте, лежащем между кипами бумаг. Черные волосы МакМайкла уже начинали редеть, и он зачесывал их на косой пробор. Серый костюм прокурора был, по меньшей мере, вдвое дороже костюма Бусса.

У МакМайкла были темные глаза, которые могли излучать дружелюбную теплоту, если дело касалось его сторонников, и холодную, как лед, надменность, если речь шла о врагах. Похожий на луковицу нос словно проводил границу между цветущими полными щеками и тонким ртом. Когда уголки рта приподнимались на несколько градусов, как сейчас, считалось, что прокурор улыбается.

У Дэна МакМайкла были широкие плечи и сильные руки атлета, но впечатление портил неожиданно мягкий взгляд человека, лучшие дни которого остались далеко позади. Если бы МакМайкл делал карьеру в бейсболе, а не в прокуратуре, он вряд ли стал бы выдающимся игроком, но тренер, дающий ценные советы молодым игрокам, из него вышел бы великолепный.

Бусс работал с МакМайклом над несколькими делами и уважал его за юридически выверенный подход. Они выигрывали дела и добивались обвинения, а преступники получали достаточно долгий срок заключения в федеральной тюрьме.

В углу, слева от них, стараясь не привлекать к себе внимания, сидела Анна Джонс, миниатюрная кареглазая блондинка, работавшая судебным протоколистом, и слегка улыбалась, чуть приоткрыв рот. По мнению Бусса, улыбка предназначалась ему.

Хотя, возможно, тут его самоуверенность была ничем не оправдана…

Посмотрев на часы, агент ФБР отметил, что, хотя он и ожидал, что Гианелли уже должны будут быть здесь, официально они еще не опоздали, Встреча была назначена ровно на одиннадцать, и у предполагаемых подсудимых осталось несколько минут, чтобы прибыть вовремя.

Что они и сделали – в 10:59 и тридцать секунд дверь распахнулась, и друг за другом вошли трое мужчин.

Первым шел Раймонд Гианелли, крепко сбитый, но очень элегантный в коричневом костюме, рубашке шоколадного цвета и коричневом галстуке в желтую полоску. Выбранная им цветовая гамма гармонировала с его светло-карими глазами, но волосы вошедшего были черными, с легкой сединой на висках, а кожа была настолько смуглой от загара, что казалась продубленной; Бусс отметил про себя, что так загореть можно только в солярии, но никак не на пляже.

За Раймондом следовал его сын, Винсент.

Он был выше и тоньше своего мускулистого отца, ухоженный и чисто выбритый, с улыбкой, скорее напоминавшей ухмылку. Его каштановые волосы были очень коротко подстрижены, а глаза гораздо темнее отцовских. Винсент надел коричневый костюм из ткани с мелким узором, на тон светлее, чем у отца, светло-зеленую рубашку и подобранный в тон галстук. Его коричневые итальянские туфли наверняка стоили больше, чем лучший костюм Бусса, а то и МакМайкла.

По мнению Бусса, Винсент Гианелли походил на классического психопата, кем и являлся. Парню не было дела ни до кого, кроме себя, любимого, за исключением, может быть, отца, но это основывалось скорее на бизнесе, чем на родственных чувствах, и отношения между ними строились скорее на принципах Макиавелли [1], чем на эмоциях.

Единственным живым существом, небезразличным Винсенту, был огромный мастино-неаполитано по кличке Лука, названный так, скорее всего, в честь Луки Брази из «Крестного отца».

Бусс знал это, как и многое другое о своей «жертве».

Преступники часто бывают до странности нормальными – обычные люди, которых семейные узы или особенности характера толкнули на кривую дорожку.

Гианелли – в частности, Винсент – были не из этой породы.

За Гианелли-младшим плелся хвостиком их семейный адвокат – Рассел Селаччи, больше всего напоминавший маленький цирковой фургончик.

Адвокат был одет в черный деловой костюм, эффектный вид которого сводился на нет серебристыми полосками на белой рубашке и сине-розово-желто-зеленым полосатым галстуком, кричащие тона которого наводили на мысль о том, что данный предмет одежды был свистнут нынешним владельцем у профессионального клоуна.

Буссу стало интересно: если Селаччи расстегнет свой пиджак, не выскочит ли оттуда дюжина клоунов, как они делают это в цирке, высыпаясь из маленькой машинки?

Хотя вошедшее трио держалось подчеркнуто высокомерно, воспоминание о Барнуме и Белли [2] вызвало у Силли Бусса улыбку.

– Специальный агент Бусс, – сказал Гианелли-старший звучным баритоном, – вы, я вижу, в прекрасном настроении, что довольно странно для человека, который предстанет перед судом за ложное обвинение.

Бусс позволил своей улыбке расплыться в ухмылку.

– У меня действительно прекрасное настроение, спасибо… и единственным ложным обвинением с моей стороны было бы заявление о вашей невиновности.

– Господа… – сказал МакМайкл, и его взгляд стал строгим, когда он посмотрел на Бусса.

Агент ФБР ответил быстрым взглядом, выражение которого заверяло прокурора: «Я будухорошо вести себя, Дэн».

Внимание прокурора переключилось на остальных, и МакМайкл продолжил:

– Вы не присядете?

Трое мужчин заняли стулья, стоящие возле стола, – Раймонд Гианелли в центре, Винсент слева от него. Селаччи вы тащил из дипломата канареечный блокнот и пристроил его перед собой, а дипломат рядом.

MакМайкл обернулся к белокурой протоколистке:

– Мисс Джонс, вы готовы?

Она ответила лаконичным кивком.

– Ну что ж. – МакМайкл снова оглядел присутствующих. – Вы готовы, мистер Селаччи?

– Готовы, мистер МакМайкл.

– Итак, я для протокола назову присутствующих здесь сегодня. Я сам, Даниэль МакМайкл, прокурор Соединенных Штатов; специальный агент Силли Бусс из Федерального бюро расследований…

Буссу показалось, что он заметил, как улыбнулась Анна, записывая его имя. Или же он снова принял желаемое за действительное?

– Раймонд Гианелли, – произнес МакМайкл, – Винсент Гианелли…

Гианелли-младший вовсю скалил зубы в сторону Анны, очевидно подумав, что ее улыбка предназначалась ему, – или он просто решил поиздеваться над Буссом?

Федеральный агент напрягся. Улыбка исчезла с лица мисс Джонс, теперь Анна смотрела на свои пальцы, порхающие над протоколом.

МакМайкл продолжал:

– …и Рассел Селаччи, адвокат семьи Гианелли. Раймонд и Винсент Гианелли оповещены о своих правах?

– Как обычно, – сказал Селаччи.

Перебирая бумаги на столе, МакМайкл сказал:

– Приступаем непосредственно к делу. И начнем с того, что по вашему приказу было совершено преднамеренное убийство Марти Граматика.

– Бездоказательно, – отозвался Селаччи.

Глаза Винсента Гианелли вспыхнули, и он вскочил.

– Это все Мюсетти! Это долбанное брехло…

– Винсент, – произнес Селаччи с особой интонацией.

Раймонд Гианелли бросил на сына короткий взгляд, и Винсент рухнул на свой стул, скрестил руки на груди и обнаружил что-то невероятно интересное на стене слева от себя. На это что-то он и уставился, затихнув.

Причиной того, что все они оказались сегодня в этой комнате, был Стюарт Мюсетти.

Друг детства Раймонда, сын Дэвида Мюсетти, доверенного помощника отца Раймонда, и сам первый помощник семейного клана Гианелли, Стюарт Мюсетти – решив, что семья не прочь избавиться от него – хорошенько взвесил все «за» и «против», а затем решил сменить своих боссов на Федеральную программу защиты свидетелей.

За прошедшие несколько месяцев Бусс неплохо узнал Мюсетти.

Учтивый, почти лишенный индивидуальности, с лысиной, обрамленной кружком седых волос, Мюсетти носил очки в серебристой металлической оправе и походил скорее на профессора математики, чем на человека, виновного как минимум в двадцати убийствах, совершенных на протяжении тридцати лет его работы на семью Гианелли.

Когда этот киллер совсем уж зарвался с послужным списком, его поимка легла на плечи Бусса, и у того ушел добрый месяц на допрос Мюсетти, а затем еще пять недель на исследование выдвинутых против него обвинений и на сбор улик, способных подтвердить ценность его свидетельских показаний против шефа.

Теперь же, благодаря недержанию речи у Мюсетти и огромной работе, проделанной Буссом, федеральный агент мог «прижать» семью мафиози.

Наконец-то Гианелли сели в лужу.

– Убийство Граматика, – повторил МакМайкл, возвращая себе контроль над ситуацией.

Раймонд Гианелли пришел в себя.

– Это трагедия для нас. Старый друг, безвременно ушедший. У вас есть вопросы?

– Да. Очень простой вопрос. Это вы отдали приказ о его убийстве?

Селаччи выпрямился и позволил себе легкую усмешку:

– Это ведь несерьезный вопрос, как вы сами понимаете…

Гианелли положил руку на плечо адвоката.

– Все в порядке, Рассел. Все в порядке… Ответ – нет, я не отдавал приказа убить Марти Граматика.

– И вы не говорили человеку, которому отдавали приказ… – МакМайкл заглянул в свои записи: – «Убедиться в том, что этот ублюдок не увидит завтрашнего рассвета»?

Гианелли казался безразличным, когда его взгляд встретился с взглядом МакМайкла. Мафиози сжал и разжал кулаки, а затем улыбнулся, словно добрый дядюшка, разговаривающий с любимым, но, к сожалению, невероятно тупым племянником.

– Вы должны понять, – сказал Гианелли, – что я знаю Стюарта Мюсетти очень долгое время… практически всю жизнь… Но у нас возникли разногласия на почве ведения бизнеса, и Стюарт вообразил, обоснованно или нет, что с ним поступают нечестно. Он затаил обиду. Мы все здесь взрослые люди. Мы знаем, что люди, затаившие обиду и злобу… – Гианелли улыбнулся Буссу, – начинают мстить. Мой сын, несмотря на всю его несдержанность, сказал вам правду: Мюсетти лжец.

МакМайкл продолжил его мысль:

– То есть, вы хотите сказать, что Мюсетти не более чем рассерженный служащий, не удовлетворенный своей долей?

– Бинго! – выпалил Винсент, заработав еще один не сулящий ничего доброго взгляд отца.

Бусс начал кое-что понимать: он ожидал, что МакМайкл вызовет отца и сына по отдельности, использовав в дальнейшем допросе расхождения в полученных от них показаниях, когда на допрос они явятся вместе. Но час назад МакМайкл решил сменить тактику.

– Ну что ж, – смущенно сказал тогда МакМайкл. – После всего, через что мы прошли вместе, Силли, разве ты не доверяешь мне?

– Я доверяю тебе, Дэн, но… Я думаю, что заслужил кое-какие объяснения.

МакМайкл кивнул.

– Да, заслужил. Я допрошу их обоих, папашу и младшенького, я задам им обоим одинаковые вопросы, и мы будем точно знать, о каких именно ответах они между собой договорились. Они узнают, в чем мы собираемся их обвинить, и будут прорабатывать эту версию и дальше. А затем, через несколько дней, у меня будут абсолютно другие вопросы… исключительно для Винсента. Мы побеседуем с ним отдельно, запишем его показания, а затем я встречусь с папашей, причем в кармане у меня будут лежать свежие факты, которые выболтает его вспыльчивый сынуля.

– Что ж, в этом есть смысл…

Прокурор пожал плечами.

– Если ничего не случится и эта семейка каким-то образом сольет наши обвинения, как они уже не раз это делали, то путаница в показаниях на предварительном слушании будет достаточной причиной для продолжения следствия.

МакМайкл произнес слово «сольет» так, словно говорил об уже случившемся факте. Как многие другие федеральные прокуроры в этом здании, он был напуган.

В дни боевой юности Раймонд Гианелли обзавелся кличкой «Сантехник», поскольку занимался тем, что вычислял и устранял утечку информации из банды. Теперь Гианелли поднялся по карьерной лестнице, но кличка к нему прилипла намертво, хоть и несколько изменила свое значение.

Каждый раз, когда появлялись новые обвинения, Сантехник каким-то образом умудрялся «слить» их. За все время, что он пробыл сначала на побегушках, а потом и во главе самой большой мафиозной группировки Чикаго, Гианелли ни разу не пришлось ночевать в тюрьме.

Сейчас Раймонд Гианелли бесстрастно уставился на федерального прокурора МакМайкла.

– Понятия не имею, чем думают люди в этом заведении… а также те, кто работает в Федеральном бюро… да, и вы тоже, агент Бусс! Мы просто занимаемся своим семейным бизнесом. Вас что, оскорбляет наше сицилийское происхождение? Вы считаете это достаточным поводом для того, чтобы притеснять нас?

Эта чепуха заставила Бусса потерять контроль над собой. Словно со стороны он услышал свой голос:

– Вы собирается разыграть карту с надписью «расизм»? Вас «притесняют по расовому признаку»? Да вы что, издеваетесь?

– Мистер Бусс, – вмешался МакМайкл.

Селаччи ткнул в сторону Бусса своей ручкой.

– Вы выходите за рамки приличий, агент Бусс. Кроме того, вы плохо воспи…

Голос Раймонда Гианелли, спокойный, но исполненный силы, легко перекрыл лепет адвоката.

– Агент Бусс, – произнес он, – я просто сопоставил ваше отношение к нам с выдвинутыми вами же обвинениями. Марти Граматик был моим другом на протяжении многих, очень многих лет… он также был другом Винсента. С какой стати мне было его убивать?

Бусс наконец взял себя в руки.

– Потому что он перешел вам дорогу. Он мешал вам!

Гианелли безразлично пожал плечами.

– Это всего лишь ваше, причем голословное, утверждение.

– Это не мое утверждение, – возразил Бусс. – Я просто повторяю полученные нами свидетельские показания.

Гангстер снова пожал плечами. Но вот чему этот ублюдок может улыбаться?

Бусс ощутил, как по его спине пробежал холодок, – он знал, что на сей раз Дядя Сэм взял Гианелли за жабры, так что же вызвало у Сантехника эту улыбку?

Внезапно Бусс почувствовал, что их дела явно не в таком порядке, как хотелось бы… Что-то определенно пошло не так.

Словно в ответ на невеселые мысли Бусса специальный агент Джош Вулфолк открыл дверь и неуклюже затоптался в дверном проеме.

МакМайкл раздраженно обернулся к вошедшему.

– Мистер Вулфолк, мы все здесь очень заняты.

– Да, сэр, я знаю и заранее прошу прощения, но…

Вулфолк закончил предложение недвусмысленной пантомимой, ткнув пальцем в Бусса, а затем «прошагав» пальцами по воздуху в сторону коридора.

Взгляд МакМайкла метнулся с одного агента ФБР на другого. В воздухе повисло напряжение…

А вот с той стороны стола, где расположилось семейство Гианелли, воцарилась расслабленная тишина и полное благодушие.

* * *

Очутившись в коридоре, Вулфолк оглянулся по сторонам. Он был ниже ростом и стройнее Бусса, хотя и старше. У Вулфолка были черные, зачесанные на правую сторону волосы, под темными глазами агента появились мешки, придававшие ему измученный вид.

– Что? – спросил Бусс, с каждой секундой раздражавшийся все больше и больше.

– Ну… это все Лось…

– Какой лось? – Бусс понял, что он уже ничего не понимает.

– Мюсетти, – произнес наконец Вулфолк.

Внутри у Бусса все застыло, как не раз бывало во времена его службы в армии, когда он, снайпер, обнаруживал цель.

Время, казалось, замедлило ход, и Бусс замер. Он медленно дышал и не ощущал ни нервозности, ни напряжения, ничего.

Во всем мире существовали только он, курок и цель.

В настоящий момент целью являлся Вулфолк.

– Что случилось с Мюсетти?

– Он… исчез.

Внутреннее спокойствие Бусса словно взорвалось.

– КУДА?

Вулфолк, находившийся на грани истерики, отозвался:

– Да черт же его знает…

Бусс глубоко вдохнул и оторвал взгляд от «цели».

– А что насчет четырех агентов, отвечавших за его безопасность?

Второй агент замялся и передернул плечами.

– Они тоже исчезли.

– Тоже исчезли! Но как… куда?

– Не имею об этом ни малейшего понятия.

Мысли Бусса понеслись вскачь.

– Когда они последний раз выходили на связь?

– Они отчитались о ситуации из охраняемого дома, это было незадолго до завтрака, – ответил Вулфолк. – Два агента отправились туда в обед и нашли только пустой дом. Все словно испарились.

Прикусив костяшки пальцев, Бусс взглянул на своего коллегу невидящими глазами.

– С тех пор от них не было никаких вестей?

– Ни слова.

Прокурор МакМайкл вышел в коридор, аккуратно затворив за собой дверь кабинета.

– Что происходит? – поинтересовался он.

Бусс и Вулфолк обменялись взглядами.

Бусс ответил:

– Они все исчезли.

Лицо прокурора окаменело.

– Кто?… Что случилось?

Бусс кратко пересказал только что услышанные новости.

– Мюсетти и четыре федеральных агента? – спросил МакМайкл дрогнувшим голосом. – Пропали? Да как, черт побери, такое могло случиться?

– Хотел бы я это знать, – ответил Бусс, переводя взгляд на закрытую дверь. – А вот те, кто об этом знает, вряд ли будут столь любезны, что просветят нас. Неудивительно, что эти скоты были сегодня утром так спокойны, – они не сомневались в том, что Мюсетти будет похищен, а лучшего алиби для них, чем пребывание в нужное время в компании федерального прокурора и агента ФБР, мечтающих надрать им задницы, и придумать нельзя…

Взгляд МакМайкла тоже остановился на закрытой двери.

– Мы их упускаем. – Прокурор перешел на шепот. В его голосе отчетливо прозвучало отчаяние. – Сантехник снова отправил наши обвинения в унитаз и слил воду…

– На данный момент, – перебил его Бусс, – меня гораздо больше интересует судьба четырех агентов ФБР.

– Ну естественно, – протянул МакМайкл разочарованно. – Кто бы сомневался…

– Я связался с полицейским участком, они направили группу экспертов на место происшествия… – подал голос Вулфолк.

– Хорошо.

– И у нас достаточно агентов, чтобы проработать абсолютно все возможные версии.

Кивнув Вулфолку, Бусс открыл дверь и вернулся в кабинет. Он не сомневался, что двое мужчин проследуют за ним.

Бусс обошел стол и поднял взгляд, уставившись в глаза Раймонда Гианелли.

Мафиози встретил его взгляд, не мигая.

Первым порывом Бусса было впечатать Гианелли в стену, засунуть ствол ему в ухо и вежливо поинтересоваться, что тот может сообщить о четверых пропавших агентах…

Но овчинка не стоила выделки.

Бусс продолжал смотреть на Гианелли, беря эмоции под контроль, успокаивая злость, снова превращаясь в снайпера.

Его голос был абсолютно спокоен, когда он наконец заговорил.

– Не хотите сказать мне, где они находятся?

Гианелли наконец моргнул:

– Кто находится? Где?

– Вы ведь желаете заключить сделку, – продолжал Бусс. – Сейчас самое время это сделать. – Он отступил так, чтобы стол оказался между ними, и оперся руками о столешницу. – Это тот единственный раз, когда мы можем сесть за стол переговоров с вами или с вашим сыном.

Пожав плечом, Гианелли ответил:

– Вы, похоже, не поняли, агент Бусс. Невиновная сторона не нуждается ни в каких сделках. А я – именно невиновная сторона. Только виновный нуждается в сделке, чтобы поправить свои дела, а ко мне это не относится.

Бусс ничего не сказал, выдержав паузу. Он не собирался тратить время напрасно, препираясь с этими отбросами, тогда как его коллеги уже, возможно, вышли на след похитителей.

Потом он произнес:

– В таком случае на сегодня достаточно.

– Вы хотите, чтобы мы так просто ушли? – спросил Винсент Гианелли. – После того как мы впустую потратили уйму времени, добираясь сюда?

МакМайкл исполнил невысказанное пожелание Бусса, сказав:

– Да, другие неотложные дела требуют нашего присутствия.

– И вам это прекрасно известно, – добавил Бусс.

Гианелли-старший поднялся, улыбаясь.

– Я скажу вам, что мне известно, агент Бусс. Мне известно, что такое незаконное задержание, и я узнаю его везде. А еще я знаю одного парня, который любит толочь воду в ступе, отнимая у меня время.

Бусс не ответил.

Адвокат Селаччи покачал головой:

– Вы достигли здесь только того, что нанесли моим подзащитным оскорбления, а также…

МакМайкл перебил его:

– Возникли непредвиденные обстоятельства. Сегодня заседания не будет.

Когда неприятная троица покинула здание, Бусс вместе с Вулфолком спустились на стоянку.

Мысли Бусса крутились вокруг того, что правильнее было бы отправить Мюсетти за пределы города, тогда его защита оказалась бы гораздо эффективнее. Однако начальство распорядилось поместить его в небольшой район частных коттеджей, под названием Огден Дюнс, который находился в Национальном Озерном парке Индиана Дюнс.

Бусс считал, что это довольно безопасное место, однако, как показала практика, все же недостаточно безопасное.

Даже не принимая во внимание светофоры, у Вулфолка ушло около часа на то, чтобы пробиться в густом потоке машин, наводнивших полуденный Чикаго, и свернуть на длинную двухполосную трассу, ведущую к Огден Дюнс.

Первое, что они увидели, подъезжая к закрытому поселку на побережье озера Мичиган, был «лежачий полицейский», размерами не уступавший ритуальному кургану Великого Индейского Вождя. Затем они заметили охранников, замерших под огромным знаком, запрещавшим въезд за металлический забор, окружавший поселок.

Обычно навстречу прибывшим выходил охранник в униформе. Он спрашивал, к кому они направляются, а затем звонил адресату.

На протяжении последних десяти дней к приехавшим выходили агенты ФБР, одетые в униформу охранников, – как правило, кто-нибудь из тех четверых, которые были приставлены к Мюсетти.

Теперь, когда Вулфолк остановил автомобиль у поста охраны, с ними не стали церемониться.

К машине подошли двое, оба были одеты в стандартные серые костюмы и носили темные очки специальных агентов.

Один из подошедших направился к окну с левой стороны автомобиля, и Бусс ясно разглядел как вытащенный пистолет, так и то, что агент держал его низко опущенным, почти спрятав за своим бедром.

Стоявший со стороны водителя агент направил «пушку» на Вулфолка, который, во избежание внештатных ситуаций, уже держал свой значок на виду.

По мнению Бусса, вся эта канитель, устроенная Бюро, напоминала запирание дверей сарая, когда лошадь уже сбежала. И, черт побери, это была лошадь, в седле которой унеслись четыре наездника, тщательно разработанная операция, его карьера…

Бусс опустил стекло, чтобы показать свой значок высокому белобрысому агенту, который снял очки, чтобы сверить – так ли уж похож протянутый значок на его собственный. Бусс видел этого человека в чикагском отделении, но понятия не имел, как его зовут.

Наконец агент ответил Буссу благосклонным кивком и снова надел очки.

– Какого черта тут происходит? – спросил у него Бусс.

Агент посмотрел на него, ничего не ответив, а затем почти незаметно пожал плечами.

С другой стороны машины агент дал Вулфолку знак, что они могут продолжать движение.

Вулфолку пришлось проехать еще четверть мили по шоссе, прежде чем он повернул направо, на боковую улицу, где они остановились у третьего справа дома.

Две полицейские машины были припаркованы на той же улице, рядом с еще двумя, принадлежащими Бюро, плюс машина группы экспертов из чикагского отделения, неуклюже притулившаяся на въезде во двор двухэтажного дома с опущенными черными жалюзи на всех шести окнах.

Выбираясь из машины, Бусс отметил, что, если не считать полицейских машин, привлекших внимание парочки зевак, это место выглядело точно так же, как в тот день, когда Бусс его нашел, – так же, как и любой другой квартал в этом маленьком районе на берегу озера… Тихим, скромным, ничем не примечательным.

У Гианелли были длинные руки, но единственный путь, который мог вывести его к этому месту, начинался со стукача внутри самого Бюро расследований – и само это предположение вызывало у Бусса приступ тошноты.

Перед Силли Буссом стояло сейчас две задачи первоочередной важности – найти Стюарта Мюсетти и обнаружить утечку информации в Бюро, выяснив, кто выдал Гианелли местонахождение их главного свидетеля.

– Кто ведет дело? – спросил Бусс, когда они с Вулфолком выбрались из машины на тротуар.

Оба вытащили свои значки и прикрепили их к нагрудным карманам, чтобы у находящихся в доме не возникало вопросов.

– Дилан, – ответил Вулфолк. – Он, наверное, внутри.

Роберт Дилан – всегда Роберт и никогда Боб, чтобы избежать плоских шуточек по поводу певца-однофамильца, – был специальным агентом, работавшим в основном в чикагском отделении Бюро. Дилан даже для начальника был той еще задницей, но он был честен, и Бусс уважал его.

Бусс и Вулфолк поднялись на крыльцо. Не успели они притронуться к дверной ручке, как дверь распахнулась, выпуская двух полицейских экспертов, несущих свои кейсы.

Одним из экспертов был высокий афроамериканец – Бэлл, как гласил значок у него на груди. Второй была рыжеволосая женщина, почти такая же высокая и стройная, как и ее спутник; на ее значке была фамилия Смит.

– Что-нибудь нашли? – спросил Бусс.

Женщина наградила их мрачной улыбкой:

– Немного.

Бэлл кивнул головой:

– Это место чище, чем моя квартира.

Эксперты продолжили свой путь, а Бусс и Вулфолк проследовали в дом.

Гостиная была пуста, если не считать обычной для сдаваемых внаем домов меблировки: диван у стены, два кресла по углам, телевизор на тумбе, расположенной у огромного окна.

Бусс провел ладонью по экрану – холодный.

Агенты прошли в столовую.

Четыре стула вокруг прямоугольного дубового стола, лучики солнца, пробивающиеся сквозь тонкие занавески на трех окнах. Комната выглядела так, словно в нее вот-вот должны были зайти пообедать.

На кухне агенты обнаружили хорошо известного Буссу еще со времен академии широкоплечего, румяного парня по имени Майк Стентон.

Кухонные столики, холодильник справа, плита и микроволновая печь слева, а посреди кухни – островок пустого пространства, и сервировочный столик в дальнем правом углу.

Сам завтрак стоял нетронутым на столике, так что нападение скорей всего произошло незадолго до того, как здесь собирались поесть. Ни малейшего беспорядка не наблюдалось, так что у агентов, скорее всего, даже не было времени вытащить оружие.

– Бусс, – констатировал Стентон вместо приветствия.

– Ага. Где Дилан?

– На заднем дворе, с местными. Пытается выяснить, не могли ли они выйти через эту дверь.

Пройдя к двери черного хода, Бусс спустился по ступенькам во двор. Вулфолк шел за ним, наступая ему на пятки.

Дилан оказался там – мужчина, разменявший пятый десяток, с квадратными плечами и квадратной челюстью. Его черные волосы были зачесаны назад, холодные темные глаза сканировали территорию. Острый прямой нос придавал агенту сходство с ястребом.

Два офицера в форме и два местных детектива крутились возле Дилана, на их лицах было написано такое жуткое разочарование, что оно могло означать только одно – они не только не в состоянии найти то, что ищут, но даже не имеют понятия о том, что именно им следует искать.

Бусс приблизился к группе, и Дилан вздернул подбородок, приветствуя его.

– Что тут произошло? – спросил Бусс.

Дилан пожал плечами.

– Они прошли через главные ворота, захватили охрану… а дальше твои догадки будут ничем не хуже моих. Скорей всего, плохие парни захватили одного из наших ребят в заложники, чтобы добраться до Мюсетти. Но даже этого мы не можем сказать наверняка.

– Господи Иисусе, – пробормотал Бусс.

– Что мы знаем наверняка, так это то, что Мюсетти и наших парней здесь нет… и не видно никаких следов – борьбы. Никто из соседей ничего не видел и не слышал. Даже маслина пропала. Детективы проводят сейчас опрос соседей, живущих у озера. Возможно, нападавших ожидала яхта.

– При дневном свете, жарким летним днем, когда на пляже полно народу? – уточнил Бусс. – Сомнительно.

– Согласен, – сказал Дилан. – Но нужно же с чего-то начинать. Я хочу, чтобы ты взялся за это дело, Силли.

– Считай, договорились. Но что будет с делом Гианелли?

Лицо Дилана превратилось в каменную маску.

– Без Мюсетти дела Гианелли не существует.

– И тут без возражений.

– Хорошо. Сделай это, Бусс, найди Мюсетти. Найди четверых наших ребят.

– Да, сэр.

Дилан махнул рукой.

– Вулфолк будет работать с тобой. Найди Мюсетти и спаси нашу общую задницу.

Бусс узнавал приказ, когда слышал его. Он повернулся, но прежде чем он успел сделать шаг, голос Дилана остановил его.

– То немногое, что нам удалось выяснить, ляжет на твой стол до конца дня. С этого момента начинай рыть землю… Следует выяснить, видел ли кто-нибудь на этой улице что-то подозрительное.

– Есть, сэр.

В полночь Бусс все еще сидел за своим столом, хотя все остальные давно разошлись по домам. Звонок с проходной заставил его пулей выскочить в вестибюль, где его дожидались четыре агента…

Те самые четыре агента, которые нянчились с Мюсетти. Один из них все еще был одет в униформу охранника коттеджей.

Именно этот агент и рассказал, что, когда он вышел к машине, из-за дерева выскочил человек с автоматическим пистолетом и взял его в заложники. Затем события развивались по тому сценарию, что и предполагал Дилан: нападавшие прошли к дому и использовали заложника, чтобы попасть внутрь и сцапать Мюсетти.

– Они завязали нам глаза, – рассказывал Буссу агент, – запястья и лодыжки сковали наручниками, посадили нас во что-то вроде грузовичка и возили по кругу, пока мы совсем не перестали соображать, в каком направлении движется машина. Никто из нас не сможет сказать, где нас носило и куда мы направлялись.

Бусс провел агентов наверх, в участок, и задал еще кучу вопросов, но мало что узнал.

Никто из агентов не мог сказать, где они были, а Мюсетти с самого начала отделили от них и увезли на другом автомобиле… И все агенты были абсолютно уверены, что их подопечного уже нет в живых.

Возразить в данном случае было нечего.

Несмотря на всю безнадежность дела, на протяжении следующих сорока двух дней Силли Бусс искал Мюсетти с таким усердием, словно это был не старый боевик, а, по меньшей мере, чаша Святого Грааля.

Агент ФБР работал по шестьдесят, а то и по восемьдесят часов в неделю, прерываясь только для того, чтобы поесть и поспать.

Он допросил любовницу Мюсетти, его бывшую супругу, Гианелли, каждого мужчину, женщину, ребенка, которые имели хоть какое-то отношение к семейству Гианелли… и ничего не выяснил.

Те скудные улики, что были собраны по делу нападения на убежище Мюсетти, проверялись и перепроверялись несколько раз, но каждый след заканчивался тупиком.

Прошло шесть недель, а все, что Бусс мог предоставить в результате расследования, – это стопка материалов, не имевших никакой практической ценности, мешки под глазами и ощущение того, что Стюарт Мюсетти исчез без следа и надолго… То же самое ощущение возникало и по отношению к делу, возбужденному в суде против Раймонда и Винсента Гианелли.

Жаркое лето сменилось теплой осенью.

Мусорщики закончили забастовку. Засуха продолжалась, но сырость от гниющих мусорных куч исчезла, что сделало климат Чикаго более приемлемым для жизни.

Лишь одно не изменилось с того мерзкого дня – Бусс по-прежнему засиживался на работе до полуночи.

На сорок третью ночь он решил наконец бросить все и отправиться домой, но тут назойливый вопль телефона заставил его остановиться и поднять трубку.

– Специальный агент Бусс, вас беспокоит Барни.

– Барни?

– Ну, тот парень с пропускного пункта – помните?

– Ах да, Барни… Прости, не узнал тебя по голосу.

– В это время в здании обычно находитесь только вы, сэр. Так что я подумал, что вам первому необходимо это сообщить. Я здесь кое-что обнаружил… Кое-что, что необходимо увидеть кому-то из ваших коллег. Я решил для начала показать это вам.

Бусс был не в настроении шутить с Барни или кем-либо еще.

– Что там у вас?

– Это… ну… короче, это кости, сэр. Я думаю, это можно назвать… как у вас это называется? Неопознанным скелетом.

Бросив трубку, Бусс сорвал свою куртку с вешалки и метнулся к лестнице.

Две минуты спустя он был уже возле проходной, где сидел седой пузатый Барни и таращился на него сквозь стеклянные стены, окружавшие пропускной пункт.

Снаружи, на тротуаре Плимут-сквер, Бусс тоже кое-что заметил. Он вышел из здания (Барни плелся за ним) и присмотрелся к стоявшему в глупой позе человеческому скелету.

Бусс огляделся по сторонам, предполагая, что кто-то решил отрепетировать шутку на Хеллоуин… но вокруг никого не было.

Бусс почувствовал, как сжался его желудок при мысли ó том, что перед ним может находиться то, что осталось от его главного свидетеля.

В тусклом свете фонарей, освещавших ночной Плимут-сквер, кости казались очень яркими, словно выбеленными. Обойдя вокруг скелета, Бусс заметил нечто, что удивило его еще больше, несмотря на всю очевидную странность ситуации.

Кости скелета соединялись тонкими проволочками.

Кто-то потратил немало времени на то, чтобы скелет выглядел так же, как и памятный Буссу по школьным временам муляж из кабинета биологии.

Между костями стопы, недалеко от пальцев, Бусс увидел сложенный в несколько раз листок бумаги.

Записка?

Любопытство толкало его вытащить возможное послание, но его опыт подсказывал ему, что этого не стоит делать до приезда экспертов.

Взглянув еще раз на зажатую между костьми бумажку, Бусс достал мобильный из кармана куртки.

– Что мне следует сделать? – спросил Барни, выглядывая из-за его плеча.

– Набрать 911 и сказать им, что у нас случилось. Я побуду рядом с телом, пока ты не вернешься.

– Ну да, я… думаю, он ведь никуда уже не уйдет?

– Он – нет, Барни. А вот тебе следует поторопиться. Охранник кивнул и испарился.

Бусс набрал номер Вулфолка и, когда сонный агент поднял наконец трубку, обрисовал ему ситуацию.

– Это Мюсетти? – спросил Вулфолк.

– Это всего-навсего скелет. Он, знаешь ли, не представился. Откуда я знаю?

– Ладно, ладно… Что мне делать?

– Тащи свою задницу сюда. Я хочу просмотреть видео с камер наблюдения нашего здания, окрестных зданий и всех возможных камер наблюдения в радиусе шести кварталов.

Кто-то преподнес нам этот дурацкий подарочек, и я хочу знать, куда отправить открытку с благодарностью. Закончив разговор, Бусс вернулся к игре в гляделки со скелетом.

Мюсетти?

Все может быть. Но, как Бусс и сказал Вулфолку, он не знает этого наверняка.

Зато он знает кое-кого, кто сможет просветить его по данному вопросу. Кое-кого, кто точно скажет, чей это скелет торчит сейчас перед зданием Бюро на Плимут-сквер.

Бусс взглянул на часы – они показывали два часа ночи.

Она, вполне естественно, взбесится, но Бусса это сейчас не волновало. Ему нужна была помощь. Помощь, которую может оказать ему только она.

Он набрал номер и решительно нажал на кнопку соединения.

Глава 2

Темперанс Бреннан была вне себя от гнева.

А поскольку главной причиной ее плохого настроения был специальный агент Силли Бусс, раздражение было вполне обоснованным и закономерным.

За ее спиной остался стол в Джефферсонском институте, на котором ждали ее внимания восьмисотлетние останки коренного жителя Америки с наконечником стрелы в грудной клетке. Вот где ей следовало бы сейчас находиться, вот где необходимы были ее знания… Там она и находилась, засидевшись допоздна, пока доктор Гудмен не позвонил ей и не обрадовал тем, что Буссу позарез необходима ее помощь.

Бреннан успела только добраться домой, побросать в сумку необходимые вещи и помчалась в аэропорт, надеясь попасть на ближайший рейс.

Как бы ей хотелось вместо этого оказаться снова в лаборатории, со своим восьмисотлетним другом, который так требовал ее внимания к своим повреждениям… Но мертвый индеец, даже такого преклонного возраста, и вполовину не был так требователен, как специальный агент ФБР Силли Бусс.

Так что вместо этого Бреннан стояла, щелкая хирургическими щипцами в дюйме от штампа на покрывале в номере дешевого чикагского отеля.

Когда раздался тот звонок? В два часа ночи или около того. Затем последовал перелет, и сейчас, когда по местному времени еще даже не наступил полдень, Бреннан оказалась во вшивом отеле в центре города… Она не спала по крайней мере сутки. Так что неудивительно, что ее рука дрожала от усталости, когда щипцы сомкнулись на ткани покрывала. Темперанс не пробыла в номере отеля и десяти минут, но ей уже не терпелось убрать это покрывало подальше. Она потянула его вверх и отступила, волоча покрывало за собой и стараясь случайно не коснуться ткани свободной рукой, а затем отшвырнула этот отвратительный предмет в угол комнаты.

Ее поведение могло показаться странным для человека, который был настолько сосредоточен на науке, как она, но Бреннан была ученым до мозга костей и мыслила соответственно. Хотя, возможно, с легким уклоном в паранойю.

Общеизвестный миф, популярный в кругах полицейских и криминальных экспертов, касался именно экспертизы ДНК, проведенной во время расследования нашумевшего дела об изнасиловании, в котором обвинялся Майк Тайсон. В деле фигурировало покрывало из отеля в Индианаполисе, на котором в ходе экспертизы обнаружили больше сотни специфических следов ДНК, но ни один из них не принадлежал Тайсону. И это при том, что номер в отеле обходился съемщику в семьсот пятьдесят баксов за ночь.

Вовсе не нужно быть судебным экспертом, чтобы, услышав эту байку, возненавидеть отельные покрывала раз и навсегда. Положив хирургические щипцы на прикроватный столик так, чтобы до них было нетрудно дотянуться, Бреннан коснулась щекой подушки и постаралась расслабиться, выключив мозг, – непростая задачка, учитывая все, что произошло сегодня.

Вдруг она услышала что-то похожее на легкий стук, но не смогла точно определить, откуда он доносится.

После непродолжительного перерыва звук повторился. С третьего раза Бреннан сообразила, что на самом деле кто-то стучит в дверь. Ей все-таки удалось уснуть, но на десять секунд или на десять часов – она не могла бы сказать с уверенностью.

Бреннан бросила взгляд на часы, и электрические цифры, светящиеся в темноте, сказали ей, что сейчас 17:17. Больше четырех часов выпали из ее жизни без следа.

Снова раздался стук, заставив ее подняться, пригладить волосы перед зеркалом, а затем проковылять к двери, чтобы посмотреть в глазок на визитера.

Так, словно ей было из-за чего волноваться.

Как Бреннан и предполагала, открывшаяся дверь явила ее взору специального агента Силли Бусса. Он скорчил серьезную мину, судя по всему, обусловленную последними событиями, однако, увидев Бреннан, агент расплылся в ослепительной улыбке.

– Привет, Бонз [3], – сказал он. – Спасибо, что приехала.

– Разве я не просила не называть меня так?

– Ну… сегодня ты просишь об этом впервые.

Бреннан едва удержалась от того, чтобы поприветствовать визитера хорошим прямым в челюсть.

Бусс прошел мимо нее в комнату.

– Решил устроить себе экскурсию по моим апартаментам?

– Что тут интересного… Но ведь ты сама собиралась меня пригласить, разве не так, Бонз?

– Я еще не решила. И перестань, пожалуйста, называть меня так – ты ведь знаешь, как я это ненавижу.

– Многие на твоем месте приняли бы это за комплимент.

– Да неужели!

Бусс в шутливом испуге закрыл лицо руками, но позволил себе еще одну улыбку, прежде чем стал серьезным.

– Послушай, Бо… доктор Бреннан, это и вправду срочно. Мне нужна твоя помощь. И я стучал в твою дверь через каждый час, но ты, похоже, впала в кому.

Она неожиданно поняла, что «краткие промежутки» между стуком были куда продолжительнее, чем ей казалось.

– Это называется сном, Бусс. Ты вызвал меня посреди ночи. Мне необходимо было отдохнуть. Ты разве никогда не спишь?

– Что теперь гадать, как еще это называется. Слушай, извини, что я не позвонил тебе лично и не рассказал о сути дела. Но ты же знаешь эту связь… Поверь, я не стал бы вытаскивать тебя из-под одеяла, если бы ты не была нужна мне в этом деле буквально позарез.

Оба поняли, что последняя фраза прозвучала как-то не так, и Бреннан сверкнула глазами, а Бусс запнулся, но тут же продолжил:

– Слушай, тебе не нужно особо вникать в суть дела, которое я пытаюсь распутать уже несколько месяцев, потому что…

– Мне это не нужно. Я вполне могу плыть по течению, подключившись на любом этапе.

– Я веду важное дело, возможно, самое большое дело против мафии со времен Готти [4]. У нас исчез главный свидетель, а вчера кто-то притащил скелет к нашему крыльцу – я не преувеличиваю. Мне нужно твое заключение касательно того, кому принадлежат эти кости.

– Человеческий скелет? – уточнила Бреннан.

– Нет, – саркастически отозвался Бусс. – Лягушачий.

Оба поняли, что это должно было быть шуткой, и наконец-то обменялись улыбками, – едва заметными, нервными, – а затем молча смотрели друг на друга, пока Бусс подбирал слова.

Бреннан было знакомо это чувство – Анжела Монтенегро, ее лучшая подруга по Джефферсону, могла бы найти великолепный ответ на шутку, а вот Бреннан вообще не могла думать о том, что сказать.

Когда сомневаешься, о чем стоит говорить, – говори о деле.

Бреннан спросила:

– Где скелет?

– В Федеральном здании имени Эверетта Дирксена.

Бреннан приподняла бровь:

– А ты не шутил, говоря о крыльце. Это в центре города, верно?

– Верно. Там находится офис ФБР.

– Похоже на то, что кто-то нарочно пытается раздуть из этого федеральное дело.

Бусс издал звук, отдаленно напоминающий смешок.

– Похоже, правда? Кто-то решил натянуть нам нос.

– Тогда мне лучше посмотреть на… ну, это ведь можно назвать местом происшествия?

– Можно, – поскучнев, ответил Бусс. – И это не будет преувеличением.

– Тогда первое, что нам следует сделать, – это внести свою лепту в благоустройство улиц Чикаго. А именно – убрать скелет с тротуара.

Бреннан схватила свою сумку.

Бусс слегка поморщился, как он всегда делал, когда о чем-то задумывался и не поспевал за ходом ее мыслей.

Так часто бывало, и она к этому привыкла.

– Пошли? – спросил он.

Бреннан последовала за ним по коридору от комнаты до лифта, а затем сказала:

– Пока вы, мальчики и девочки из ФБР, не предоставите мне подходящее для серьезной работы место в этом федеральном здании, а также все необходимые инструменты, компьютерное обеспечение и…

– Я понял, – прервал ее Бусс. – Тебе нужно, чтобы я перетащил сюда твою лабораторию. Желательно – на себе.

– Ну, – сказала Бреннан, поворачиваясь к нему и изображая на лице свою самую доброжелательную улыбку, – похоже, было бы дешевле и логичнее переслать скелет ко мне, а не заставлять меня лететь к нему. Именно это я и сказала бы тебе, если бы ты удосужился вчера ночью поговорить со мной лично.

Бусс давил на кнопку вызова немного дольше, чем требовалось.

– Слушай, можешь подать на меня в суд, но я хотел, чтобы ты была здесь. Бонз, дело здесь, ответы, соответственно, тоже здесь…

– А лаборатория – в Вашингтоне!

Бусс повернулся к ней, глядя на нее с миротворческим терпением.

– Мы найдем тебе подходящее место в Чикаго.

Дверь лифта открылась.

В кабине они были одни, но каждый был занят собственными мыслями, и разговор прервался. Оба смотрели, как индикатор отсчитывает этажи, и молчали, словно незнакомые попутчики, которым не о чем разговаривать во время столь короткого путешествия.

Бреннан ломала голову над дилеммой.

Если бы Бусс смилостивился и организовал перевозку скелета, она могла бы работать в своей собственной лаборатории, у нее были бы все необходимые инструменты, свой распорядок дня, а также возможность спать в собственной кровати. С ее, и только ее, личным одеялом. Если бы да кабы… Это же Бусс.

– Музей Филда, – сказала она.

– Что? Ну откуда у них лаборатория? Там же одни динозавры.

Бреннан улыбнулась.

– Ты так говоришь, словно тебе восемнадцать лет.

Бусс пожал плечами.

– Слушай, я не особо люблю ходить по музеям…

– Я заметила.

Не обращая внимания на ее сарказм, он сказал:

– Это на другом берегу озера, верно?

– Да. Не то аквариум, не то Музей науки и технологии, Джефферсон в хороших отношениях с Филдом. Если хочешь, я могу позвонить доктору Гудмену и…

– Нет. Предоставь это мне. Тебе нужно осмотреть кости непосредственно там, где их оставили, или мне лучше отвезти их в музей?

– Место происшествия сфотографировали?

– А у собаки есть блохи?

– Тогда вперед, перевози скелет. Это сэкономит кучу времени.

Они спустились на первый этаж, и Бусс вытащил мобильный телефон.

К тому времени, как они выбрались из гостиницы, он уже успел договориться о том, чтобы музей Филда предоставил доктору Бреннан приличное место для работы. Агенты привезут скелет в музей не позже, а то и раньше, чем Бреннан и Бусс доберутся туда.

Они ехали по Лейк-шор-драйв, Бусс вел машину, а Бреннан молилась о спасении своей молодой жизни, пока он перестраивался из ряда в ряд, проталкиваясь в оживленном потоке машин. Ей не оставалось ничего другого, кроме как считать мгновения, отведенные ей на этой планете.

– Ты твердо вознамерился нас здесь угробить? – спросила Бреннан, когда туша огромного грузовика промелькнула меньше чем в тридцати сантиметрах от ее окна.

– Я спешу, – ответил Бусс, с досадой мотнув головой. – Такое объяснение не приходило тебе в голову?

– Торопишься на тот свет?

Бусс сверкнул на нее глазами, и в этом взгляде ясно читалось нелестное мнение о некоторых, находящихся в машине.

– Никак не могу раскусить тебя. То ли ты от природы робкая, то ли умело притворяешься, чтобы всласть надо мной поиздеваться.

– Ничего не поделаешь, я от природы такая загадочная.

– О Боже, буду иметь в виду… Но я тороплюсь, потому что ты не единственная загадка. В частности, меня интересует, что написано в той чертовой записке.

– И где же находится этот «чертов» подарочек?

– У скелета. Зажат в его – или ее – ноге.

Бреннан нахмурилась.

– Имеешь в виду – между пальцами?

Бусс отрицательно мотнул головой.

– Не совсем… Сама увидишь.

– Ты ее еще не читал?

– Я хотел, чтобы к твоему приезду все оставалось в том виде, в каком мы его обнаружили. Кроме того, это стандартная процедура при обнаружении подобных вещей, нравится это мне или нет. А теперь помолчи, пожалуйста.

Бреннан вздохнула.

– Я не собиралась на тебя набрасываться. Просто очень устала… Но почему ты не вытащил записку осторожно и не прочитал ее?

– Потому что это… ну ты в курсе… кости. И каждый раз, когда я в твое отсутствие прикасался к костям, ты заставляла меня потом об этом пожалеть. А теперь, выходит, я схлопотал за то, что не притронулся к костям… Ну и как с тобой работать после этого?

Бреннан сама удивлялась, почему они с Буссом не могут и пять минут поговорить, не вступив в пререкания. Анжела бы посмялась над этой ситуацией: в ее психологии, почерпнутой в основном из журнала «Космополитан», была ровно сто одна колонка, и одна из них называлась «сексуальное напряжение».

У Бреннан на этот счет была своя теория.

Она прекрасно знала, что проводит чертову уйму времени с мертвыми людьми, – которые, естественно, не могут ей возражать и напрашиваться на ссору, – и навыки общения с живыми себе подобными у нее малость заржавели. Но это еще не означало, что ей следует бросаться на шею каждому, кто попадается у нее на пути, как, похоже, ожидала от нее Анжела.

– Извини, – пробормотала Бреннан в сторону Бусса.

Мертвые куда менее сложны в общении, с ними проще иметь дело, и в конце концов, она не раз помогала им найти дорогу домой, вернуться к семье.

А о скольких живых людях она могла бы сказать то же самое?

Уж точно не о Пите, ее «бывшем». Единственное, в чем она ему помогла, – это еще больше запутаться в жизни. Но обвинять себя в этом Бреннан не собиралась, – это было бы глупо, поскольку Пит и до знакомства с ней добивался неплохих результатов в превращении своей жизни черт знает во что.

Темперанс Бреннан была твердо уверена в том, что на данном этапе своей жизни, как, впрочем, и в прошлом, она гораздо комфортнее будет чувствовать себя в компании скелета, который ждет ее в музее Филда, чем с девяносто девятью процентами живых людей, которые ее окружают. Она взглянула на Бусса – вот кто являлся исключением.

Иногда.

Остаток пути Бусс объяснял ей состояние дел после исчезновения Стюарта Мюсетти, а также делился своими предположениями относительно принадлежности скелета, ожидавшего их в музее Филда.

У входа в музей они встретили привлекательную женщину азиатского типа, такого же роста и телосложения, как у Бреннан. Женщина была одета в белый халат поверх красной блузы с треугольным вырезом и черные брюки. Гладкие волосы цвета воронова крыла свободно падали на плечи. Раскосые черные глаза смотрели приветливо, хотя прямой нос тщился придать строгость ее лицу. Женщина сверкнула великолепными белыми зубами в быстрой улыбке, протягивая руку для знакомства.

– Специальный агент Бусс, я доктор Джейн By.

Он пожал протянутую руку, так и светясь щенячьим дружелюбием. Предсказуем, как всегда.

– Рад познакомиться с вами. – Бусс кивнул в сторону Бреннан: – А это…

– Доктор Темперанс Бреннан, – закончила за него доктор By, пожимая девушке руку. – Ваша слава бежит впереди вас. Не могу выразить словами, как я счастлива наконец познакомиться с вами лично.

– Я тоже рада с вами познакомиться, – ответила Бреннан.

– Вы о ней слышали? – спросил Бусс у сотрудницы музея.

Доктор By кивнула.

– Доктор Бреннан и ее коллеги по Джефферсону известны во всем мире своими выдающимися достижениями в нашей области.

Бусс изобразил на своем лице нечто, что с натяжкой можно было принять за улыбку.

– Я знал, что Бонз одна из лучших, но чтобы настолько… Доктор By прервала его, уставившись широко раскрытыми глазами на Бреннан:

– Он называет вас «Кости»?

Бреннан фыркнула в сторону агента ФБР:

– Да, и мне уже надоело просить его этого не делать.

Доктор By бросила на агента взгляд, в котором сквозило разочарование.

– Как же вы можете быть столь неучтивым, специальный агент Бусс?

Бусс наконец придал своей улыбке более пристойный вид:

– Ну, мы же с ней друзья… в некотором роде… и уж точно коллеги, и…

Доктор By подняла руку, призывая его к тишине.

– Специальный агент Бусс, если бы для специалистов в области антропологии выпускали бейсбольные карточки, доктор Бреннан была бы Кеном Гриффи-младшим [5], в начале его карьеры.

Покачав головой и поморщившись в их адрес, Бреннан сказала:

– В вашей последней фразе я не поняла ни слова.

Доктор By улыбнулась ей.

– Это нормально. Вы вовсе не обязаны разговаривать как «рубаха-парень». А я выразилась на их «национальном» языке. Мне приходится это делать, живя в таком городе как Чикаго… Я просто объяснила уровень вашей квалификации теми словами, которые в состоянии понять мужчина.

– Да, и теперь мне все ясно, – от чистого сердца заверил ее Бусс.

Бреннан, поняв, что ее коллега решила взять ее под свое покровительство, обратилась к Буссу:

– Слова доктора By вовсе не были комплиментом.

– Конечно же, были! Она сравнила тебя с…

– Я имею в виду слова, обращенные ко мне.

Бусс пожал плечами.

– А мне без разницы. Я ведь понял, что она сказала.

Мобильный доктора By запищал, и она достала его из кармана белого халата.

– Да?

Послушав с минуту, она сказала «спасибо» и выключила телефон.

– Извините, – обратилась доктор к Бреннан и Буссу, – Это был мой босс. Он сообщил, что ваш багаж только что прибыл с черного хода. Хотите взглянуть на него?

– Да, – ответила Бреннан.

Они прошли мимо доски объявлений, конторки, где продавали билеты, и небольшой очереди людей, которые собирались пройти в музей на экскурсию. Бусс и Бреннан проследовали направо за доктором By, которая открыла дверь и пригласила их войти.

Они очутились в длинном пустом коридоре с белыми стенами, с правой стороны которого находились три или четыре двери.

Доктор By открыла первую из них и подождала, пока они пройдут, – на этот раз на серую бетонную лестницу.

Подождав на лестничной площадке, пока гостеприимная хозяйка закроет дверь и присоединится к ним, Бусс и Бреннан пошли дальше – шаги отдавались эхом, напоминавшим выстрелы.

Бреннан спросила:

– Как долго вы здесь работаете, доктор By?

– Я проходила здесь интернатуру, когда училась, – сначала на бакалавра по Северо-Западу, а затем на степень магистра и профессора философии по Лойоле [6].

– А. – Бреннан нечего было добавить.

– Так что, отвечая на ваш вопрос, я работаю здесь около пятнадцати лет. Начала с мытья полов и пробила себе дорогу наверх. Некоторое время я была даже доцентом… но в основном мое место за кулисами, а именно – здесь.

Лестница закончилась, и доктор By открыла еще одну дверь, ведущую в слабоосвещенный коридор, в конце которого виднелась еще одна дверь, на этот раз открытая.

Они вошли в большое, пропахшее антисептиками помещение, занимавшее, казалось, весь этаж: с деревянными стеллажами на стенах, великим множеством склянок с химикалиями и различных инструментов. Центр комнаты занимали три прямоугольных рабочих стола.

Пусть здесь было не настолько современное оборудование и не столь хорошее освещение, как в ее собственной лаборатории, но Бреннан почувствовала себя как дома.

О доме напомнил черный пластиковый мешок на молнии, лежащий на центральном столе.

– Ваш анонимный истец, – констатировала доктор By.

Прежде чем приступить к работе, оба антрополога надели лабораторные халаты и резиновые перчатки. Затем Бреннан прошла вперед, а доктор By отступила на несколько шагов, готовясь ассистировать, если возникнет такая необходимость.

Очень осторожно Бреннан расстегнула молнию на мешке.

И мгновенно обнаружила две интересные детали.

Первая – кости скелета были соединены между собой проволокой, и вторая – несколько костей были обесцвечены.

Кроме того, от костей шел хорошо ощутимый запах земли. Бреннан не любила делать скоропалительные выводы, но могла бы поспорить, что этот скелет провел немало времени под землей.

– Все это может быть обычной мистификацией, – сказала она Буссу.

– Мистификацией? – спросил он, нервно переводя взгляд с доктора By на Бреннан.

– Когда в последний раз ты видел, чтобы скелеты жертв перевязывались проволочкой?

Бусс задумался, и по выражению его лица Бреннан поняла, что от хода своих мыслей он не в восторге.

– Никогда.

– Как-то не вяжется эта проволочка с твоим пропавшим свидетелем.

– Ладно, признаю, что я мог поспешить с оценкой ситуации.

– И что, никто из осматривавших место происшествия не додумался, что это может быть просто наглядным пособием из ближайшей школы или нечто в этом роде?

Робко улыбнувшись, Бусс ответил:

– Я из ФБР, Бонз. Если кто-то из наших парней что-то говорит, люди обычно этому верят.

– Странная доверчивость.

– Слушай, я сам осматривал эту штуку. Она напомнила мне о школьном пособии, но звоночка в мозгу не прозвучало.

«Нет, зануда ты эдакая, – подумала Бреннан, – звоночек прозвучал в кабинете моего босса».

– Бусс, ты представляешь, как легко кому бы то ни было взять подобную вещь в ближайшей школе и подсунуть ее тебе под окно?

– Думаю, такое возможно, – ответил Бусс.

Обе женщины улыбнулись одновременно, и агент напрягся, приготовившись к защите.

– Ну что еще? – спросил он.

Доктор By ответила:

– Она только что провела тебя, Бусс. Хотя покупка настоящих человеческих костей – вполне легальное дело в Соединенных Штатах, но настоящий скелет стоит больше тысячи долларов. В то время как пластиковый обойдется где-то около трехсот.

– Но, – добавила Бреннан, – настоящие скелеты используются в качестве наглядных пособий некоторыми академическими учреждениями, – там, где это обусловлено учебным планом. Обычно это маленькие скелеты, их закупают в Индии… Но это еще не значит, что в нашем случае мы не имеем дело с глупой шуткой.

Бусс сощурился.

– А если нет?

– Может, и нет. Кто станет выкапывать кости из могилы, чтобы просто пошутить?

– Ох.

– Но кто-то их все же выкопал.

– С чего ты взяла?

– От них исходит запах земли.

Бусс посмотрел на нее:

– Ну что ж, мне стоит послать людей проинспектировать кладбища?

Бреннан покачала головой.

– Не стоит. На кладбищах, если я не ошибаюсь, людей принято хоронить в гробах. Просто засыпать тело землей несколько экстравагантно, не так ли?

– Да. Конечно. Ты опять права.

Бреннан и доктор By извлекли скелет из пластикового пакета.

Когда контейнер убрали, а останки оказались на столе, Бреннан начала поверхностный осмотр, время от времени поглядывая на доктора By, но ту вполне удовлетворяли выводы Бреннан, – это было видно по ее глазам.

– Бусс, – произнесла Бреннан, – это не подделка. Или, во всяком случае, если это и розыгрыш, то шутнику он обошелся в кругленькую сумму.

– Ты уверена?

– В одном я уверена точно – эти кости не из пластика. Это я могу сказать тебе наверняка. Они очень даже настоящие.

– Ты уже можешь делать выводы? Это Мюсетти?… Извини. Я знаю, что это невозможно…

Бреннан приподняла бровь.

– В принципе, это не невозможно.

– Да?

– Обычно мне необходим некоторый справочный материал относительно жертвы, чтобы с большей вероятностью провести идентификацию… Но в данном случае я могу сказать, что этот скелет – определенно не Стюарт Мюсетти. Или, точнее говоря, я могу с уверенностью заявить, что это не весь Стюарт Мюсетти.

– Это заметно, – согласился Бусс. – В последний раз, когда я видел этого парня, у него было гораздо больше кожи и волос и, конечно, мяса на костях.

Бреннан покачала головой.

– Ты меня не понял.

– И чего же я не понял?

– Этот скелет не принадлежит одному человеку.

Бусс вытаращил глаза.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Это составной скелет, – ответила Бреннан.

– Ни черта не понял.

Доктор By постаралась помочь Буссу:

– Взгляни, разница очевидна, если посмотреть на берцовые кости. Знаешь, что это?

– Большие кости ноги.

– Правильно, агент Бусс, – похвалила его доктор By. – А теперь посмотри на них внимательно. Сравни обе кости. Не замечаешь в них различий?

Подойдя к столу, Бусс осмотрел правую берцовую кость. Кость как кость, на первый взгляд вполне нормальная. Знать бы еще, что он должен найти в ней неправильного? Он не был уверен, что именно ему нужно заметить.

Бреннан наблюдала за ним со всё возрастающим интересом.

Он осмотрел левую берцовую кость, отметив темные выпуклые линии, расходящиеся в разные стороны от головки кости.

– Эта была сломана?

Доктор By позволила себе тонкую усмешку.

– Правильное замечание, но неверный вывод.

Бусс закатил глаза.

– Ладно, она не была сломана.

Подойдя к одному из стеллажей, доктор By выдвинула ящик и достала из него две длинные кости. Она протянула Буссу одну из них, выглядевшую почти идентичной левой берцовой кости скелета. Даже темные линии были точно такими же.

– Когда мы рождаемся, – сказала доктор By, – наши кости еще не вполне сформированы. Луч состоит из кости, но работа эпифиза заключается в том, чтобы…

Бусс выразительно вытаращился.

– В головке сустава находится хрящ, который постепенно становится костью. Эти линии означают, что формирование кости из хряща еще не закончилось.

Бусс кивнул, давая знать, что на сей раз он все понял.

– Левая берцовая принадлежала человеку, который был гораздо младше того, от кого скелету досталась правая берцовая кость.

– Сообразил, – похвалила его Бреннан.

– Ну, – спросил Бусс, продолжая мысль, – так сколько же им лет?

– Правая берцовая, – сказала Бреннан, показывая ему вторую кость из тех, что доктор By достала из шкафа, – полностью сформирована и развита. Она явно принадлежала взрослому человеку.

– А левая?

– Подростку. Кому-то, кому не исполнилось двадцати, – ответила доктор By.

Кивнув, Бусс поинтересовался:

– Что еще уже определено зоркими глазами экспертов?

– Таз принадлежит мужчине, – ответила Бреннан. – Форма костей скорее клиновидная, чем U-образная, что указывает на принадлежность мужскому организму.

– Тому же, которому принадлежит правая берцовая кость? – спросил Бусс.

– А вот этого мы не узнаем до тех пор, пока не проведем дальнейшего исследования, – сказала Бреннан, качая головой. – Судя по их состоянию, тазовые кости и правая бедренная кость развиты одинаково и принадлежат человеку или людям одного возраста. То же можно сказать и о черепе.

Доктор By продолжила ее мысль так, словно они уже долгие годы работали вместе:

– Черепные швы тесно срослись – это значит, что череп принадлежит взрослому человеку.

– Что насчет расы?

– Судя по конструкции носовых костей, а также суженному лицу, череп, скорее всего, принадлежит европеоиду.

Бреннан кивнула, соглашаясь.

– Надбровные дуги также говорят о том, что череп принадлежит мужчине. Плюс у нас есть хорошо сохранившиеся челюсти, так что можно провести дентальный анализ и просмотреть медицинские карточки пропавших без вести.

Бусс заключил:

– Итак, скелет составлен из как минимум двух человек. Один из них старше, другой – младше двадцати.

– Да, – согласилась Бреннан. – Мы узнаем больше после детальной экспертизы, а пока давайте сосредоточимся на записке.

Бусс – глаза которого загорелись, словно у ребенка, которому сказали, что уже можно подойти к рождественской елке и начать распаковывать подарки, – пододвинулся ближе.

Используя свои щипцы второй раз за сегодняшний день, естественно, после тщательной стерилизации, Бреннан вытащила листок бумаги из щели между костями скелета.

Она знала, что лучше пользоваться щипцами, чем руками, ведь после эта бумажка перейдет в распоряжение ФБР, к документалистам, экспертам по дактилоскопии и графологам.

Итак, антрополог вытащила листок бумаги, перенесла его на другой стол, затем, используя все те же щипцы и остроконечный стоматологический зонд, поданный доктором Бу, Бреннан стала осторожно разворачивать сгибы послания.

Это оказался обычный листок белой бумаги для принтера, обычного формата A4, ничего особенного в нем не было… пока он не был полностью развернут.

Все трое склонились над листком.

Послание было отпечатано на принтере, и шрифт, пожалуй, был тоже самым обычным – Бреннан не много знала о подобного рода вещах, ее знакомство с компьютером ограничивалось набором собственных отчетов.

Более тесные контакты с компьютером были оставлены на долю ее молодого, но невероятно талантливого ассистента – Зака Эдди; или – если нужно было что-то очень уж сложное, как процесс трехмерного иллюстрирования или реконструирования внешности по костям, которые использовались при идентификации останков, – дело доставалось Анжеле Монтенегро, которая была компьютерной феей их лаборатории.

Но не нужно быть экспертом, чтобы понять, что послание аккуратно отпечатано – заглавными буквами через два интервала.

АДРЕСАТ – ФБР:

НАДЕЮСЬ, ЧТО МОЙ ПОДАРОК ПРИВЛЕК ВАШЕ ВНИМАНИЕ. Я НЕДАВНО ПОНЯЛ, ЧТО МОЯ КАРЬЕРА БЛИЗИТСЯ К ЗАКАТУ. Я МНОГИЕ ГОДЫ ШУТИЛ С МЕСТНЫМИ ПОЛИЦЕЙСКИМИ, НО ОНИ ОКАЗАЛИСЬ НЕ В СОСТОЯНИИ ДАЖЕ БЛИЗКО ПОДОЙТИ К МОЕМУ СЛЕДУ. НА ЭТОТ РАЗ Я БРОСАЮ ВЫЗОВ БОЛЕЕ ДОСТОЙНОМУ ПРОТИВНИКУ. ИССЛЕДУЙТЕ МОЙ ПОДАРОК, И ВЫ ПОЙМЕТЕ, ЧТО СВОИМ ДЕЛОМ Я ЗАНИМАЮСЬ НЕ ПЕРВЫЙ ДЕНЬ И МОЯ ДОБЫЧА НЕ ИЗ ЛЕГКИХ. ЖЕРТВА, НЕСПОСОБНАЯ СЕБЯ ЗАЩИТИТЬ, – ЭТО ВРЯД ЛИ ДОСТОЙНАЯ МИШЕНЬ, ВЕРНО? МНОГИЕ ДО ВАС СТАРАЛИСЬ ИЗО ВСЕХ СИЛ, НО ЭТОГО ОКАЗАЛОСЬ НЕДОСТАТОЧНО. ИХ ВСЕХ ОКАЗАЛОСЬ НЕДОСТАТОЧНО. Я БРОСАЮ ВАМ ВЫЗОВ. СМОЖЕТЕ ЛИ ВЫ СДЕЛАТЬ ТО, ЧЕГО НЕ СМОГЛА НИ ОДНА ИЗ МОИХ ЖЕРТВ И ЧЕГО НЕ СМОГЛИ МЕСТНЫЕ ВЛАСТИ? СМОЖЕТЕ ЛИ ВЫ ОСТАНОВИТЬ МЕНЯ? ЕСЛИ ВЫ СМОЖЕТЕ ПОЙМАТЬ МЕНЯ, Я ПОКАЖУ ВАМ ВСЮ СВОЮ КОЛЛЕКЦИЮ, ЭКЗЕМПЛЯР КОТОРОЙ ПОСЛУЖИЛ ПОЧТАЛЬОНОМ, И, ПОВЕРЬТЕ, ЭТА КОЛЛЕКЦИЯ ОГРОМНА,

СЭМ.

– Сэм? – спросил Бусс, ни к кому не обращаясь.

Бреннан перевела взгляд с записки на Бусса.

– Кажется, – сказала она, – у тебя проблема.

– Кажется!

Она проигнорировала его сарказм.

– И, кстати, не одна. Если этот Сэм написал правду, то у тебя не только исчез главный свидетель, но и появился серийный убийца.

Бусс вытянул губы трубочкой.

– Что ж, может, он появился, чтобы закончить то, что не удалось сделать его сыну.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – пожала плечами Бреннан.

– Сын Сэма. Дэвид Беркович. Ни о чем не говорит? Серийный убийца, прикончивший дюжину человек, а еще шестерых ранивший. Он получал инструкции от соседской собаки. Неужели не слышала?

Бреннан кивнула, сощурившись.

– Да. Я читала о нем книгу.

Агент ФБР выглядел еще более озабоченным, чем в тот момент, когда возник на пороге ее номера в отеле.

– Эй, ты в порядке, Бусс? – с сочувствием спросила Бреннан.

– Если бы я знал, – проворчал он. – Вряд ли этот след ведет к моему пропавшему свидетелю.

Бреннан моргнула:

– И это все, что тебя беспокоит?

Бусс покачал головой, поморщившись.

– Нет, есть еще этот новоявленный маньяк, дело которого начальство с удовольствием повесит на меня, позабыв о Мюсетти.

Доктор By выглядела сбитой с толку, но Бреннан все поняла. Бусс вовсе не был эгоистом, он был сосредоточен на работе, работе, которую больше некому выполнить, поэтому на сочувствие жертвам у него не было ни сил, ни времени, точно так же, как и у его коллег по ФБР.

Сейчас же перед ним встала задача, сменившая важное текущее дело, и быстро отделаться от нее у него вряд ли получится.

Бреннан вспомнила о восьмисотлетнем трупе, дожидавшемся ее в лаборатории Джефферсона.

Она прекрасно понимала, что сейчас чувствует Бусс.

Бусс взял себя в руки.

– Когда вы сможете предоставить результаты?

Доктор By и Бреннан с минутку посовещались.

– Сегодня уже поздно начинать, – ответила Бреннан. – Музей скоро закрывается, а мои коллеги из Джефферсона через час разбегутся по домам. До тех пор пока мы не предоставим материал для исследований людям, которые могут нам с этим помочь, у нас ничего не получится. Так что ответы будут готовы не раньше чем завтра, во второй половине дня.

Бусс закрыл глаза, постоял так немного, затем кивнул.

Бреннан ожидала, что агент рассердится и начнет требовать результаты прямо сейчас, по принципу «вынь да положь», как он всегда делал раньше. Но Бусс ничего не сказал, и видно было, что думает он совсем не об этом.

– Ты собираешься здесь оставаться? – спросил он.

– Да, – ответила Бреннан. – Я должна разобрать скелет и точно выяснить, сколько человек послужило для него материалом. Это отнимет большую часть ночи.

– И как же ты собираешься возвращаться в отель?

Бреннан об этом не подумала.

– Я вызову такси, – ответила за нее доктор By. – Это не проблема.

– Хорошо, – отозвался Бусс. – Значит, у меня будет время еще раз пробежать глазами дело Мюсетти. Подниму свидетельские показания. К тому времени как я приеду в офис, мой босс уже отправится баиньки, и офис будет в моем полном распоряжении. Но первое, что он от меня потребует завтра, – это результаты. – Бусс зевнул. – А до того времени, как он решит отложить дело Мюсетти в долгий ящик, у меня осталось двенадцать часов.

Бреннан наблюдала, как Бусс, пользуясь ее щипцами, пытается подцепить записку и отправить ее в пластиковый пакетик для улик. Затем агент повернулся и зашагал прочь.

Бреннан несколько раз доводилось работать с Буссом, но никогда еще она не видела его в таком состоянии, как сейчас. Раньше он выглядел крайне самоуверенным, настолько, что это резало глаза.

Но это было раньше.

Нечто подобное Бреннан приходилось видеть на школьных соревнованиях: все еще не отошедшие от спортивного азарта лихорадочно блестящие глаза тех, кого неожиданно срезали на предпоследнем этапе.

Дело о пропавшем Мюсетти подтачивало Бусса изнутри. Он проигрывал эту битву, а тут еще и неожиданно свалившийся ему на голову серийный убийца…

Бреннан посмотрела на скелет, все еще лежащий на столе. Бусс мог думать, что проигрывает, но теперь он был не одинок.

И она приложит все силы к тому, чтобы они оба смогли и выиграть.

Глава 3

Сейчас Силли Буссу больше всего на свете хотелось кому-нибудь от души врезать. И не обязательно «кому-нибудь», стенка тоже вполне подошла бы.

Держать в узде свой характер было для Бусса чем-то из разряда его снайперского мастерства – не только необходимым для работы условием, но и целым искусством. Но в такие дни, как сегодня, и дзэн-буддист вряд ли смог бы сохранять полное спокойствие.

Специальный агент Роберт Дилан – начальник Бусса по делу Мюсетти/Гианелли и глава чикагского отделения, – как и предполагал Бусс, приказал ему оставить дело против организованной преступности, которое успешно «зависло» после исчезновения свидетеля, и сосредоточиться на деле серийного убийцы, любителя скелетов с записочками.

Того обстоятельства, что скелет был собран из костей нескольких человек, для Большого Начальника Дилана было достаточно, чтобы важность дела перекрыла все формальности: Дилану, как, впрочем, и Буссу, было совершенно ясно, что появление серийного убийцы в Чикаго вызовет такую вонь, по сравнению с которой забастовка мусорщиков покажется легким бризом.

И что на этом фоне значит дело об исчезнувшей бандитской крысе, которая наверняка уже отдыхает на дне реки Чикаго (или озера Мичиган, или Бог знает где еще).

Бусс понимал ход мыслей своего начальника. Черт, на месте Дилана он сам думал бы точно так же.

Но от такого признания легче ему не становилось. Из кабинета Дилана Бусс отправился в свой, где его дожидался видеомагнитофон.

Этой ночью Бусс спал не больше четырех часов.

Оставив доктора By и Бреннан в музее, он вернулся в свой кабинет и до полуночи сидел над свидетельскими показаниями по делу Мюсетти.

Когда глаза начали слипаться, Бусс отправился в отель, проспал от трех до семи, затем принял душ, переоделся и к восьми часам снова был на рабочем месте.

Дилан пришел ненамного позже Бусса и потребовал от него отчета за прошедшие двадцать четыре часа.

Отправив дело Мюсетти отлеживаться в подсознании, Бусс вошел в свой кабинет исполненным решимости поймать убийцу.

В конце концов, чем скорее этот чокнутый маньяк окажется за решеткой, тем быстрее Силли Бусс сможет вернуться к розыску своего пропавшего свидетеля.

Агент закрыл дверь кабинета, вставил в магнитофон первую из кассет с записями камеры слежения, расположенной на фасаде их офиса, включил телевизор и опустился в кресло. К этому времени он уже был спокоен, как будто вернулся с получасового сеанса хорошего массажа.

У бывшего снайпера сохранились многие умения, и среди них простейшим было управление своими эмоциями. Умение держать эмоции под контролем было одной из заповедей снайпера. Эмоциональный стрелок – плохой стрелок.

Бусс выжил в отвратительных условиях тех мест, куда его забрасывала служба в армии, благодаря умению сохранять спокойствие вне зависимости от окружения и обстоятельств.

Перемотав кассету на начало, он нажал на пульте кнопку воспроизведения.

Видеомагнитофон ожил. Черно-белое изображение было зернистым и показывало вестибюль здания имени Дирксена сверху, со стороны стола охраны, за которым в ту ночь сидел Барни. Стол охраны в объектив не попадал, так что Бусс не смог определить, находился ли охранник на своем месте.

Вестибюль был пуст, но Бусса больше интересовал не он, а то, что происходило за окнами. Включив замедленное воспроизведение, Бусс старался уловить малейшие признаки движения за окнами, снаружи здания.

В углу экрана, под датой, было время, в которое велась съемка. Бусс не рискнул перемотать кассету, боясь пропустить нечто важное.

Прошло около семи минут записи, и внезапный стук в дверь заставил Бусса подскочить на месте, несмотря на все его спокойствие.

Нажав на паузу, он спросил:

– Что?

Дверь открылась, явив физиономию Вулфолка, который, убедившись, что Бусс один, вошел в комнату.

Как обычно, прическа специального агента была безукоризненной, а вид – измученным. Он был одет в темно-синий костюм, чуть более светлую рубашку, консервативный галстук в синюю полоску, а на левом лацкане пиджака виднелся значок с изображением американского флага.

Бусс, который всегда старался выглядеть профессионалом, рядом с Вулфолком чувствовал себя подростком, поскольку был одет в свободную рубашку и потрепанные джинсы.

Да и Вулфолк, который был едва ли на пять лет старше Бусса, вел себя с ним, как с новичком, которого почтил присутствием он, вашингтонский агент, старый профи.

– Что случилось? – спросил Бусс.

Вулфолк немного помедлил и ответил:

– Дилан сказал, что над «Делом скелета» мы работаем в паре.

Так, дело уже приобрело собственное название.

– Бери стул и садись, – сказал Бусс.

Вулфолк последовал его совету, а затем поинтересовался:

– И что мы делаем?

– В данный момент смотрим телевизор.

Бусс объяснил, зачем они это делают, и снова нажал на воспроизведение.

Минут через десять оба агента подались вперед, заметив и кадре темную фигуру, волочащую за собой нечто.

Изображение было таким зернистым, а движущаяся фигура – такой далекой, что понять, что именно происходит, было довольно сложно, но Бусс про себя отметил время и нижнем углу экрана.

Это был без сомнения их клиент.

Одежда незнакомца была преимущественно темной, он Косил широкополую шляпу, рубашка была, скорее всего, хлопчатобумажной и более светлого оттенка. При таком изображении и под этим углом никаких иных деталей агентам разглядеть не удалось.

Расположив скелет на видном месте, незнакомец покрутился вокруг него несколько секунд, очевидно придавая ему нужное положение. А затем исчез.

Все действие заняло у него не более двадцати секунд.

– Так значит, он у нас на кассете? – спросил Вулфолк.

– Я бы предпочел, чтобы он был у нас в камере. Тюремной, – ответил Бусс. – Но для начала неплохо.

Кассета продолжала крутиться. В кадр вошел охранник, Барни, потом он отпрыгнул от окна, подбежал к своему столу, снова исчезнув с экрана, – видимо, звонил Буссу. Менее чем через пять минут после «активных действий» охранника оба, Бусс и Барни, прошли через холл и вышли на улицу.

– Хватит, – сказал Бусс, – вставляй следующую кассету. Вулфолк послушался.

Эта кассета была отснята камерой слежения, расположенной снаружи здания и направленной сверху вниз на Плимут-сквер. Бусс включил перемотку и стал смотреть запись не сначала, а со времени интересующего их момента.

Вот и он, их фигурант, устанавливающий скелет перед зданием, поправляющий свой «подарок», а затем шагающий прочь.

На этот раз агенты смогли увидеть, как он скрылся за углом.

Бусс отмотал пленку немного назад, и они снова просмотрели запись, уделив особое внимание тому, как незнакомец ставил на место скелет и разворачивал его.

Бусс ткнул пальцем в экран:

– Ты это заметил?

– Что именно? – спросил Вулфолк, подавшись вперед и всматриваясь в изображение.

– Здесь, – сказал Бусс, снова отмотав пленку на несколько секунд назад и нажав на паузу в тот момент, когда их неизвестный подозреваемый придавал руке скелета нужное положение.

– Ну и что я должен был заметить? – все еще недоумевал Вулфолк.

– Вот здесь, – ответил Бусс, вставая и показывая на экран.

– Где?!

Обойдя экран, Бусс показал на руку подозреваемого.

– Его рукав соскользнул, и между ним и перчаткой видна полоска кожи. Вот это белое пятно. Так что мы имеем дело с белым парнем.

Вулфолк кивнул:

– Вот теперь вижу.

Бусс скорчил рожу.

– Да уж, примета очень индивидуальная. Она позволит нам его опознать.

– Ну, надо же с чего-то начинать, – пожал плечами Вулфолк.

Они еще несколько раз просмотрели кассету, но ничего нового не обнаружили. Просмотрев видео с камер слежения на других зданиях и окрестных светофорах, агенты отследили движения неизвестного на протяжении трех кварталов. В любом случае, заканчивалась запись тем, что злоумышленник заворачивал за угол и исчезал.

И ни на одной пленке не было ничего, кроме фигуры в черном, в шляпе, скрывающей прическу, и в широкой рубашке, скрадывающей телосложение.

– Ну и куда же он потом, черт его подери, делся?

Бусс снова прокрутил запись, отмотал назад и снова прокрутил, снова отмотал, снова прокрутил…

– Кассеты не подскажут нам ответ на этот вопрос, а у меня идей нет, – ответил он наконец.

– Но куда-то же он шел!

Они просмотрели записи с разных кассет еще несколько раз.

– Куда-то в обход этого здания, – Вулфолк показал на причудливо украшенное здание на углу улиц Адамса и Ла-Салле.

Бусс поставил черно-белое изображение на паузу. Он понял, что его коллега не смог разглядеть характерные пятна на кирпичной кладке здания, пятна, по которым этот дом легко было идентифицировать как работникам различных служб, гак и рядовым гражданам.

– Это Гнездовье, – сказал он.

– Никогда о таком не слышал.

– Ты же работаешь в центре Чикаго! Как тебе это удалось?

– Я ведь не вырос здесь, Силли. Я на посту всего лишь с февраля.

Бусс откинулся на спинку кресла, снисходительно улыбнувшись напарнику. Затем хорошо поставленным голосом профессионального экскурсовода он начал просветительскую работу:

– Гнездовье находится на месте временной застройки, заселенной после большого пожара в Чикаго. Это место привлекло множество голубей. Жители дома обозвали его Гнездовьем, или Голубятней, и название прижилось. Резиденция архитекторов Дэниела Бернхема и Джона В. Рута, которые спроектировали большинство известных в городе зданий.

Вечно усталые глаза Вулфолка широко раскрылись.

– Ты-то откуда это знаешь?

Бусс пожал плечами.

– Мне нравится архитектура. В детстве я мечтал ею заняться.

– Что-то я совсем не представляю тебя архитектором.

– Мне нравится сама идея того, как это работает: это ведь благодатное поле – придумываешь что-то и превращаешь картинку, возникшую в твоем мозгу, в нечто реальное, нечто нужное людям – дом, церковь.

Вулфолк задумался над его словами.

– Ну, возможно, это не так уж и отличается от нашей работы.

Бусс не понял причину такого вывода, в чем и признался.

– Мы ищем улики и собираем из кусочков общую картину, а затем поднимаем свои задницы и носимся со своей абстрактной идеей до тех пор, пока она не превратится в нечто достаточно конкретное, чтобы поймать плохого парня. И посадить его.

Бусс улыбнулся:

– Джош, в тебе есть глубины, о которых я даже не подозревал.

Вулфолк улыбнулся в ответ:

– В тебе тоже. Ну и что за картинка появилась в твоем мозгу, Силли, в результате просмотра этого поганого видео?

Бусс указал на замершую на экране фигуру.

– Подозреваемый исчез либо войдя в здание, которое к тому времени должно быть уже закрыто, так как дело было ночью… либо прошел дальше по аллее и нырнул в канализационный люк. Либо сделал что-то еще.

– Наш следующий шаг?

– Найди мне видеокассеты с камер слежения всего этого района, на здании Гнездовья есть камеры охраны. Нужно поговорить с ночными сторожами, дежурившими в тот день.

Вулфолк был уже на ногах.

– А ты чем займешься?

– Я встречусь с нашими экспертами в музее и узнаю, что они выяснили касательно скелета. Когда вернусь, начну собирать информацию обо всех пропавших без вести и серийных убийцах на нашей территории, особенно маньяках того типа, что оставляют визитные карточки, любят бросать вызов и хотят, чтобы их ловили.

– Понял, – ответил Вулфолк.

– И помни: чем быстрее мы поймаем этого парня, тем быстрее займемся пропавшим Мюсетти.

Ответив быстрым кивком, Вулфолк вышел из комнаты.

Когда Бусс приехал в музей Филда, ему пришлось подождать, пока кто-то из персонала не проведет его сквозь все запертые для обычных посетителей двери. Наконец он оказался на территории, отныне принадлежащей доктору By и Бреннан.

Если бы они не переоделись, Бусс подумал бы, что они провели в музее всю ночь.

Бреннан выглядела свежей и отдохнувшей. На ней были черные слаксы и серая блузка. Доктор By надела серые брюки и синюю безрукавку и, так же как и Бреннан, находилась в состоянии полной боевой готовности.

Бусс адресовал доктору By широкую улыбку, и она с удовольствием ответила ему тем же.

– Доброе утро, доктор By, Бонз. Что нам известно?

Бреннан приподняла брови, и ее улыбка лишь наполовину была именно улыбкой:

– Нам известно то, что некоторые, начинающее утро с того, что называют меня «Бонз», делают это утро гораздо менее добрым.

– Извини, – почти серьезным тоном сказал Бусс.

Доктор By вскинула руки в жесте миротворца.

– Шерлок Бонз простит вас, учитывая всю ту работу, которую она проделала с того момента, как вы нас покинули.

Бусс хмыкнул, а улыбка Бреннан стала куда более искренней.

Возвращаясь к делу, Бусс спросил:

– Ну так что вы узнали о подарочке, который я нашел Под дверью?

Доктор By передала инициативу Бреннан, и та подвела их ближе к рабочему столу.

Скелет был разобран на составные части, и большинство костей грудой лежали на другом столе, словно олицетворение щенячьей мечты.

Однако на том столе, к которому их подвела Бреннан, кости были сложены приблизительно по форме тела.

– Зачем вы его развязали? – спросил Бусс, чей инстинкт требовал, чтобы улики сохранялись в целости и сохранности.

– Мы свяжем его обратно, как рождественскую индейку, – успокоила Бусса Бреннан.

Она указала на место рядом со скорбной кучкой.

– Мы сохранили всю проволоку, не разрезая, и очень бережно с ней обращались, пока работали, – сказала она. – Думаю, отпечатков пальцев на ней вы не найдете, но все же отошли ее в лабораторию, вдруг экспертам улыбнется удача?

– Считай – сделано, – ответил Бусс.

Бреннан снова выразительно приподняла брови.

– Так что насчет останков? Мы уже выяснили по берцовым костям, что у нас в наличии как минимум два разных тела.

– Да. Которые играли роль одного.

– Правильно, – сказала доктор By. – Теперь же мы твердо уверены, что вы можете удвоить подозрения.

– Четыре источника? – переспросил Бусс, разглядывая разложенные на столе кости. – У нас четыре потенциальных жертвы?

Бреннан предупреждающе подняла ладонь.

– Мы не можем быть в этом уверены, пока не получим результаты всех необходимых тестов.

Доктор By продолжила ее мысль:

– Однако результаты предварительного исследования заставляют нас склоняться к этой версии.

Женщины обменялись взглядами и кивками.

Удивленный Бусс выпалил:

– Но, Бонз, ты же не «склоняешься»! Ты ведь всегда была сухим практиком. Если ты не могла чего-то доказать, ты в это не верила.

– Я знала, что сегодня ты потребуешь от нас максимум из того, что мы можем сказать. Так что я немного отступила от своих убеждений.

Бусс только пристально на нее посмотрел.

Она указала на часть скелета на столе.

– Вот, посмотри сюда, на позвоночник.

Бусс наклонился вперед:

– На спину?

– На большую ее часть, – ответила Бреннан. – Верхние семь позвонков называются шейными, следующие двадцать – грудными позвонками, затем идут пять поясничных, крестец и копчик.

– О'кей, – сказал Бусс, не понимая, к чему она ведет и чем вызван этот урок анатомии.

– Пока что можно игнорировать крестец и то, что находится ниже.

«Без проблем», – подумал Бусс. Со времен колледжа он успешно игнорировал все эти понятия. Точнее, со времен поступления в колледж…

– Семь шейных позвонков, – продолжала Бреннан, – взяты из одного тела.

– По крайней мере, так мы полагаем, – вставила доктор By.

– Да, – подтвердила Бреннан, склонив голову набок и снова подняв ладонь. – В ожидании наших тестов… Но, по крайней мере, позвонки настолько подходят друг к другу, словно действительно составляли раньше единое целое – так понятно?

Бусс пожал плечами.

– Характер износа идентичен для всех семи позвонков. Они прилегают друг к другу так, словно проработали рядом долгое время.

Бусс попытался осмыслить это:

– Как болт и гайка, которые несколько лет были свинчены вместе?

– Вот именно, – ответила доктор By. – Если попытаешься закрутить другой болт, окажется, что он немного не подходит. Но берешь старый – и вуаля, великолепно становится на место.

Бусс кивнул, и эксперт музея Филда улыбнулась ему.

Они понимали друг друга с полуслова. Неужели она с ним флиртует? Обычно парни сразу догадываются, когда женщина флиртует с ними, но Буссу как-то удавалось в упор не замечать подобных вещей.

Тесса, юрист, с которой он раньше встречался, практически набросилась на него, и только тогда он понял, что происходит. Вынырнув из своих размышлений, Бусс заметил, что Бреннан посмеивается над ним.

– Что? – вскинулся Бусс.

– Ничего, – ответила она тем тоном, который всегда означал, что «ничего» на самом деле может подразумевать что угодно. – Ты слушаешь?

– Конечно же, я слушаю!

Бреннан вернулась к скелету, указывая на нужные участки по мере того, как рассказывала о них:

– На самом деле, это относится как к семи шейным позвонкам, так и к двадцати грудным. Характер их изношенности говорит о том, что они были взяты из одного тела.

– Подожди-ка, – перебил Бусс. – Ты хочешь сказать, что и шейные, и грудные позвонки принадлежат одному и тому же человеку?

– И да, и нет, – ответила Бреннан. – Шейные позвонки взяты из одного тела, и грудные позвонки взяты из одного тела, но сами тела могут принадлежать разным людям.

– У тебя голова не болит? Нет? А вот у меня заболела.

Доктор By озабоченно повернулась к Буссу:

– Дать вам аспирин?

Тот отказался, склонившись над скелетом, и продолжил:

– Шейные позвонки принадлежат одному человеку, грудные – тоже одному человеку, но ничто не указывает на то, что это один и тот же человек?

Бреннан кивнула.

– Причем характерные признаки на грудных позвонках указывают, что у их бывшего хозяина явно были проблемы с одной из ног. Позвонки сточены неровно, так обычно не бывает.

Она указала на участок, о котором говорила.

– Видишь эти утлы? – спросила она. – Они должны быть более плавными на стыке. Кроме того, межпозвоночных дисков нет, а они должны были находиться вот здесь, взгляни. Из-за их отсутствия позвонки начали тереться друг о друга. Что бы там ни произошло с его ногой, но каждое движение этого человека отдавалось болью в спине – особенно когда он ходил. И боль эта должна была быть необычайно сильной.

– А что не так с его ногой? – спросил Бусс.

– С ней могло случиться что угодно, – ответила ему доктор By.

– Например?

– Например, к такому результату мог привести сбой работы эпифиза…

– Сбой работы чего?

Бреннан указала на концы берцовой кости.

– Помнишь, что мы вчера говорили тебе об участии эпифиза в формировании растущих костей?

– Помню.

– Так вот, это та же ситуация. Это чаша хрящевой ткани на конце сустава берцовой кости. Она отвечает за правильное развитие кости и работает как амортизатор. Если в работе эпифиза по каким-то причинам происходит сбой, сустав расшатывается и кость в суставе двигается из стороны в сторону.

Она подняла берцовую кость со стола.

– Нога движется неправильно, поэтому каждый шаг сопровождается болью в суставе и спине.

Доктор By добавила:

– Возможно, нога была сломана, а затем неправильно срослась. Кроме того, мы можем иметь дело с родовой травмой, которую не удалось вылечить. Объяснений может быть множество.

– А в итоге? – спросил Бусс.

– А в итоге, – ответила доктор By, – если обе эти берцовые кости полностью здоровы, а неправильный износ грудных позвонков все же имеет место, то резонно предположить, что они не могут принадлежать одному скелету.

– О'кей, – сказал Бусс, испуская свой самый тяжелый вздох за весь сегодняшний день. – Так что у нас как минимум три жертвы.

– Шейные позвонки принадлежат жертве, которая умерла гораздо раньше, чем та, кому принадлежат все остальные кости, в том числе и позвоночник в целом. Поэтому мы можем только предполагать, поскольку… – начала Бреннан.

– Нужно провести больше тестов, – прервал ее Бусс.

– Верно.

Бусс снова указал на скелет.

– Так что там с шейными позвонками?

– Первое, – сказала Бреннан чересчур менторским, на взгляд Бусса, тоном, – ты должен понимать, что разложение этих трупов могло происходить в разных условиях, но стадии разложения неизменны.

– Понял.

– Таким образом, первое, – кости разлагаются медленнее остальных тканей и в процессе разложения на них остаются следы разложения тканей. Кости выглядят грязными и как бы засаленными – на большинстве костей это видно.

– И это понятно.

– Следующая стадия характерна тем, что на костях все еще сохраняется часть мумифицировавшихся или гниющих тканей, но они покрывают меньше чем половину скелета.

Бусс кивнул.

– На третьей стадии с костей исчезают все ткани и большинство органических остатков, но кости сохраняют засаленность. Грудные позвонки и большинство костей ее сохранили. Затем, на четвертой стадии, кости становятся совершенно сухими, шейные позвонки, похоже, уже прошли эту стадию и начали пятую – когда кости белеют и начинают шелушиться. На шестой стадии высохшие кости изнашиваются быстрее, поскольку утрачивают упругость и становятся губчатыми, но ни на одной из костей мы не нашли признаков шестой стадии.

– Таким образом, – сказал Бусс, – шейные позвонки старше?

– Да. Я бы сказала, что жертва, которой они принадлежат, мертва уже около… – Бреннан взглянула на доктора By, которая кивнула, – сорока лет.

Бус присвистнул.

– Назад в шестидесятые?

– Возможно. Очень возможно.

– А также возможно, что кто-то использовал настоящие кости, но все-таки обманул нас, знаете, сфабриковал дело, – чтобы ввести нас в заблуждение качеством подделки.

Покачав головой, доктор By ответила:

– Думаю, это исключено. Такие кости на дороге не валяются. Сорокалетние шейные позвонки – это не череп индейца, который можно найти в городском парке.

Ее мобильный зазвонил, и, извинившись, доктор By достала его из кармана, нажала на кнопку соединения и сказала: «Джейн By». Затем несколько минут она молча слушала собеседника, после чего ответила: «Хорошо, я сейчас поднимусь», – и прервала разговор.

– Извините, – обратилась она к Бреннан, – но наверху кое-что требует моего присутствия. Я вернусь, как только смогу.

Бреннан и Бусс кивнули ей, и доктор By вышла. Бусс любовался ее походкой, пока она не скрылась за дверью.

Переведя взгляд на Бреннан, которая снова усмехалась, глядя на него, Бусс спросил:

– Так вы с доктором By утверждаете, что мы имеем дело с серийным убийцей, который орудует уже сорок лет?

– Я знаю, что эта версия кажется притянутой за уши, – ответила Бреннан, снова переходя к делу, – но по результатам исследования так и выходит.

Престарелый убийца?

Убийце, насмехавшемуся над Буссом, уже, как минимум, шестьдесят?

Бусс скрипнул зубами. Его боссу такое вряд ли понравится.

Голос Бреннан вывел его из задумчивости:

– Это ведь подтверждает и записка. – Она указала в сторону стола. – Там говорилось что-то о прощальном жесте или о чем-то в этом роде. Так чему ты удивляешься?

– Ты упоминала об оставшихся тестах, – сказал Бусс, игнорируя вопрос. – Что они в себя включают?

– Останки нужно переправить в Джефферсон, чтобы мой персонал смог осуществить анализ ДНК, отследить записи дантистов… выяснить, что принадлежит одному человеку, а что нет, и все в этом роде. Кроме того, Анжела сделает голографическую реконструкцию. – Бреннан улыбнулась. – Там есть свои профессиональные тонкости.

– Сколько времени вам понадобится? – спросил Бусс, не обращая внимания на внезапное дружелюбие.

– Сложно сказать, – ответила Бреннан, – но чем скорее мы приступим, тем лучше.

– Мы? – переспросил он, догадываясь, к чему это может привести, и не обрадовавшись перспективе. – Ты же не имеешь в виду «ты и я»?

– Нет, – возразила Бреннан, – я имею в виду «я и скелет». Вот что значит «мы». Чем быстрее мы окажемся в Вашингтоне, тем быстрее я позвоню и скажу тебе результат.

– Ты… возвращаешься?

Она кивнула.

– Конечно, а почему бы нет? Больше я тебе здесь не нужна. Дело крутится вокруг скелета, а скелет должен быть в моей лаборатории.

Бусс не мог бы сказать почему, но он вдруг почувствовал, как на него свалилась вся тяжесть последних дней. Они с Бреннан вместе занимались этим делом. Они были… Ну, себе-то он может в этом признаться… Они были командой.

– Ты же только что приехала, – сказал он, хотя и знал, что это прозвучит неубедительно, еще до того как слова были произнесены.

Бреннан взглянула на него с притворным снисхождением.

– Да, и не пожалела об этом… но теперь мне нужно быть там, где меня ждет работа.

– Ara, – сказал Бусс, опустив голову. – Конечно, ты права.

– Когда вернется доктор By, мы упакуем останки, – Бреннан указала через плечо на стол с костями, – и я буду готова к дороге.

Бусс кивнул.

– Ты можешь заказать мне билеты на ближайший рейс? До него осталось совсем немного времени.

Бусс достал мобильный и ответил:

– Сейчас напрягу кого-нибудь из офиса.

– Хорошо. Спасибо.

– Ты же знаешь меня, Бонз. Я всегда к твоим услугам.

Через пять минут он объяснил проблему одному из агентов, который обычно занимался такими заданиями. Положив трубку в карман, Бусс ждал теперь ответного звонка с информацией о билете.

Он наблюдал за Бреннан, которая паковала кости ноги, сначала осторожно заворачивая их в вату, а потом помещая в картонную коробку, которой наверняка придется путешествовать в качестве ручной клади.

Буссу было непонятно, почему он так хочет, чтобы Бреннан осталась. Ничего личного между ними не было, они были разными, как небо и земля, и назвать их друзьями было бы неверно, – до дружбы их отношения не добирали баллов.

Так в чем же эта чертова проблема?

Бусс тряхнул головой, отгоняя эти мысли.

Проблемой был серийный убийца, вот это действительно была проблема, пусть и не единственная, но этот урод опасен по определению, как сам Сатана.

Если Бусс не ошибся в своих предположениях, этот киллер не попался ни разу за свою сорокалетнюю карьеру, в течение которой он убил минимум четверых, а максимум – Бог знает сколько людей.

Доктор By вернулась, и Бусс наблюдал, как обе ученых продолжают оборачивать и паковать кости. Не успели они закончить свое занятие, как зазвонил мобильный и агент, которому Бусс давал указания, отчитался о том, что билет для Бреннан забронирован.

– Тебе досталось место на самолет, отлетающий в девять, – сообщил ей Бусс.

Бреннан посмотрела на часы.

– Отлично, спасибо. Я надеюсь, ты подбросишь меня к отелю, чтобы я забрала оттуда свои вещи.

– Конечно.

Бусс намеревался вызвать ей такси и вернуться к работе, но она, видимо, уже решила, что он повезет ее в аэропорт, и, в качестве исключения, он решил не сопротивляться.

Он просто кивнул, и Бреннан продолжила свой разговор с доктором By.

Это меньшее, что ты можешь для нее сделать, – сказал себе Бусс.

В конце концов, это он вытащил ее в Чикаго, не встретив по приезде, и лучше сейчас оказать ей услугу, чем потом расплачиваться за свою невежливость.

Опыт Бусса подсказывал, что женщины таких вещей никогда не забывают, в то время как мужчины с трудом понимают, как можно помнить такую ерунду.

Но Бусс знал еще одно: Бреннан помогала ему, и он должен оказать ей ответную любезность, хотя бы исходя из профессиональной этики.

Бреннан подняла коробку, и Бусс шагнул ей навстречу, но она покачала головой. Она сама понесет это, и помощь с его стороны вовсе не так нужна, как ему кажется. Бреннан знает, что он считает себя гораздо сильнее и поэтому уверен, что должен таскать тяжести вместо нее.

Ладно, может, она неправильно его поняла, но и в этом случае ей не нравился подтекст. Может, он и не считает ее слабой, может быть, он просто привык помогать людям, даже научно-ориентированным дамочкам, которые на каждом шагу доказывают свою значимость.

Доктор By протянула Буссу свою визитку:

– Если у вас возникнут какие-нибудь вопросы, специальный агент Бусс… любые вопросы… вы можете без стеснения звонить мне.

Он взял визитку, и рука доктора скользнула по его руке.

Бусс улыбнулся, благодарный за такой дружеский жест со стороны привлекательной женщины.

Доктор By улыбнулась ему в ответ.

– Звонить можно в любое время. Мой домашний номер записан на обороте.

– Я учту это.

Бреннан с вежливым нетерпением вклинилась в разговор:

– Эта коробка легче не становится, знаете ли.

Пожимая руку доктора By, Бусс сказал:

– Спасибо вам за все. В особенности за гостеприимство.

– Нам было приятно с вами работать. – Она произнес ла это так, что Бусс услышал «мне было приятно».

От двери донеслось нечто вроде тихого рычания в исполнении Бреннан, и Бусс поспешил открыть перед ней дверь. Его мысли крутились вокруг того, что из старых правил поведения верно для современных женщин, а что нет…

Оказавшись возле машины, Бусс открыл багажник, и Бреннан осторожно поставила туда коробку. Затем она забралась на пассажирское место быстрее, чем он решил, стоит ли рискнуть и придержать дверь, пропуская ее в машину.

Скоро Бусс уже пробивался по Лейк-шор-драйв в сторону отеля. Поездка прошла в полной тишине: и водитель, и пассажир были заняты собственными мыслями. Бусс размышлял о том, как ему подступиться к поимке этого чертова убийцы, о котором известно только то, что о нем ничего не известно…

Припарковав машину у входа в отель, Бусс вышел, сверкнул своим значком перед лицом портье и сухо произнес:

– Официальное дело. Машину не отгонять. Мы скоро вернемся.

Портье, сообразивший, что чаевых он не дождется, кивнул Буссу и отвел глаза.

Идя за Бреннан, Бусс сортировал в уме то немногое, что на данный момент удалось выяснить.

Подозреваемый, доставивший скелет, был белым. Был ли это сам убийца или просто его посыльный!

Бреннан и доктор By говорили, что скелет составлен из останков четверых людей. Были ли все они жертвами убийцы?

Одна из составных частей скелета пролежала в земле сорок лет, – старая жертва или просто кусок из могилы, призванный сбить его с толку?

Пока антрополог укладывала вещи в сумку, Бусс уяснил лишь одно – недостатка в вопросах он не испытывал. А вот недостаток ответов был катастрофическим.

Что ж, некоторые ответы Бреннан и ее коллеги передадут ему из Джефферсона. Бусс снова почувствовал себя уставшим, уставшим до мозга костей (самое подходящее определение), и вряд ли ему в ближайшее время представится возможность выспаться.

Бреннан поставила свою сумку в багажник, рядом с коробкой, в которой лежал упакованный скелет, и Бусс погнал машину в сторону аэропорта О'Хара.

После пяти минут тишины Бреннан спросила:

– Ты собираешься принять ее предложение?

Вопрос застал Бусса врасплох.

– Чье предложение?

Некоторое время она молчала, пристально глядя на него, пока он не отвел взгляд от дороги и не встретился с ней глазами, затем ответила:

– Доктора By. – Голос и взгляд Бреннан были бесстрастными, а тон безразличным. – Я не великий знаток разнообразных намеков, но даже мне понятно, что она тобой интересуется.

– Даже если и так, я этого не заметил, – ответил Бусс, практически не кривя душой. Однако совсем неплохо, что Бреннан подтвердила его догадку.

Теперь Бреннан смотрела прямо перед собой.

– Не знаю, – пожал плечами Бусс. – Может, я и последую твоему совету и позвоню ей.

– Моему совету?!

Бреннан так вытаращила глаза, что, казалось, они сейчас выпадут на сиденье автомобиля рядом с ней.

– Хочешь перекусить? – спросил Бусс. – До отлета еще есть время.

– Я не голодна.

Они снова замолчали.

Когда Бусс вел машину по серпантину на въезде в аэропорт, его мобильный снова подал голос из кармана.

– Бусс.

– Вулфолк. Боже, как я рад, что поймал тебя!

Агент слегка задыхался.

Бусс нахмурился.

– Что?

Вулфолк доложил обстановку.

Когда он закончил рассказывать, единственное, что мог ответить Бусс, свелось к двум словам:

– О Боже!

Он отключил телефон и повернулся к Бреннан, которая нахмурилась, глядя на него, – ей явно не понравилось то, что она поняла из его кратких реплик.

– Кости сегодня никуда не летят, – сказал он ехидно. – Ни твои собственные, ни твои же, но упакованные в коробку, стоящую в багажнике.

Глава 4

Раздражение Темперанс Бреннан разделилось на два уровня, – и ни один из них, в чем она сама отдавала себе отчет, не был обоснованным и рациональным.

Нельзя сказать, что она испытала приступ ревности, когда Бусс заявил, что позвонит доктору By. Это, в конце концов, не ее дело. С какой стати это должно ее волновать?

Опять же, с Буссом у Бреннан не было никаких отношений помимо деловых – они не ходили на свидания и даже ни разу не зашли после работы куда-нибудь выпить…

О'кей, герой ее романа, «Породы костей», был весьма и весьма похож на Бусса, хоть она и не планировала этого. Просто в ее сознании возник сборный образ собственно Бусса, вымышленного агента и нескольких других агентов – и роль Бусса в этом коктейле вовсе не была ведущей.

Когда коллеги Бреннан заводили разговор о том, что ее герой – это Бусс и только Бусс, ей хотелось невежливо плеваться, но Анжела – чьей миссией на Земле, видимо, было сводить людей вместе и делать всех и вся счастливыми и добродушными, – пошла еще дальше в своих выводах, несмотря на яростное сопротивление Бреннан.

Заметив, что она анализирует реакцию Бусса на привлекательную Джейн By и отношение доктора к кому-то, с кем ей приходится работать, Бреннан только укоризненно покачала головой, адресовав укоризну себе же.

Если уж и анализировать ее отношения с Буссом, то они больше походили на отношения между братом и сестрой (на что Анжела без тени иронии заявляла, что кровосмесительные связи противоречат законодательству). Даже если бы Бреннан испытывала к Буссу те чувства, которые приписывает ей Анжела, она прекрасно сознавала, что такие отношения были бы непрофессиональными; профессионализм же для Бреннан был чем-то вроде одной из спиралей ее ДНК, так что вопрос в любом случае можно считать закрытым.

К тому же у нее сейчас не тот жизненный период, чтобы начинать заботиться о личной жизни.

Что ее мучило больше всего, так это чувство зависти к доктору By, антропологу музея Филда, – которую Бреннан уважала и которой симпатизировала. Доктор By знала, чего она хочет, и не боялась просто пойти и взять это. Для Бреннан это умение казалось недостижимым, по крайней мере, в сфере отношений мужчина – женщина.

Зависть к кому-то, кто превзошел ее в умении добиваться желаемого, раздражала Бреннан еще больше. Она злилась на себя. Объект зависти казался ей хорошеньким, точнее, если уж честно, был весьма привлекательным.

И это обстоятельство никоим образом не уменьшало ее зависть.

Бреннан не любила таких чувств и не доверяла им. Как ученый, она старалась проанализировать свои ощущения и сделать выводы.

Чувства – это не более чем эмоции, желание чего-либо, о чем мозг решил, что неплохо бы тебе это иметь.

Еще минуту назад у ее раздражения была великолепная возможность кануть в небытие: Бреннан поднялась бы на борт самолета, который несся бы к ее родной лаборатории с готовыми к исследованию останками, и между ней и агентом Буссом оказалось бы полконтинента.

Бреннан сидела в его служебной машине, смотрела в окно в ожидании знака «Добро пожаловать в аэропорт О'Хара», когда они ехали по серпантину, ведущему к их конечному пункту.

А затем мобильный Бусса запищал, и ситуация резко изменилась.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Бреннан, стараясь, чтобы голос не был таким раздраженным и злым, как того требовало ее настроение. – Я не успеваю на этот рейс?

Это были первые слова, которые она сказала Буссу после довольно продолжительного молчания.

Сидя за рулем остановившейся машины и так и не заглушив мотор, он казался погруженным в свои мысли. Бусс ответил с отсутствующим видом:

– Наверное, нам придется провести федеральную регистрацию этого скелета.

– Что еще за глупая волокита! С какой стати нам это делать? Я перевожу такие вещи на самолетах довольно часто, и всегда без проблем!

Теперь, когда Бусс повернулся к ней, Бреннан смогла прочесть тревогу в его глазах. Черты его лица были освещены заходящим солнцем.

– Ты не сможешь перевезти эти улики, – объяснил он, – потому что ты не поднимешься на борт самолета.

– Да какого же черта? Почему нет?

Бусс прочистил горло, словно сомневался, что его слова произведут должный эффект.

– Потому что ты нужна нам… ты нужна мне…

– О, успокойся, мое трепещущее сердце! – проговорила Бреннан насмешливо. – Ну и зачем я тебе нужна?

– Похоже, у нас объявился еще один скелет.

– Еще один?… – Она растерянно моргнула. – Ты, должно быть…

Но она не окончила предложения, потому что выражение лица Бусса явно говорило – он определенно не шутит.

Он прилепил мигалку на крышу автомобиля и, разворачивая машину, включил сирену.

Мчась вперед на большой скорости и уворачиваясь от такси, Бусс сказал:

– Только что поступил сигнал – возле театра в Старом городе обнаружен скелет номер два.

– В Старом городе?

Теперь их мягко вжало в сиденья, потому что Бусс выехал на скоростную трассу.

– Северная часть города делится на два района: Старый город и Ригливайл.

– Похоже, ты много знаешь о Чикаго.

Бусс подрезал грузовик, потом вильнул, перестраивая машину на два ряда левее.

– Иногда мне кажется, что я всегда здесь жил, занимаясь борьбой с организованной преступностью. На самом деле в детстве я лишь несколько раз бывал в Городе Ветров [7].

Странно, но часть сознания Бреннан совершенно не собиралась оставаться здесь, в то время как другая его часть, более эмоциональная, злилась из-за того, что следствие может обходиться и без нее.

Наконец Бреннан спросила:

– А этот… новый скелет?

– Что?

– Он связан точно так же, как и первый?

– Не знаю. Мой коллега – Вулфолк – мне мало что рассказал, так что информированы мы с тобой на равных.

Некоторое время они ехали в молчании – другие машины предпочитали убраться с их дороги, чтобы не давать Буссу повода пройти в сантиметре от их боков.

Бреннан сохраняла внешнее спокойствие, но в душе у нее зашевелилось нечто вроде мрачного предчувствия, вызванного невозможностью бросить тут все и заняться исследованием массовых могил, порожденных войнами в Боснии, Гватемале и еще полудюжине разных мест.

Они неслись по трассе, пробиваясь сквозь поток машин, неслись к скелету – мертвому уже человеку, который явно не сможет подняться и сбежать… но Бусс все равно несся так, словно рассчитывал оказать скелету первую неотложную помощь.

– Почему? – спросил Бусс, когда поток машин вокруг них немного поредел.

– Что почему? – не поняла вопроса Бреннан.

– Почему ты спрашиваешь, был ли скелет связан, так же как и в прошлый раз?

Обрадовавшись возможности отвлечься от грустных мыслей, касающихся скоропостижной смерти в автокатастрофе, Бреннан задумалась над его вопросом.

– Просто рассчитываю время, – ответила она наконец.

– И что же ты рассчитала?

– Ну, сейчас ведь только начинает темнеть. Что представляет собой район вокруг театра?

Бусс понял ход ее мыслей:

– Там уйма магазинов, ресторанов, баров, различных контор…

Бреннан кивнула:

– А поэтому много народа, передвигающегося как пешком, так и в машинах.

– Вот именно.

– Итак, при дневном свете или вроде того, при большом количестве прохожих… кому-то удалось поставить перед театром человеческий скелет?

– Не совсем перед театром, – поправил ее Бусс. – Его 'нашли в парке позади здания. Но я понял твою мысль. Можно предположить, что кто-то все же заметил человека, тащившего скелет или, по крайней мере, подозрительно большой пакет.

Бреннан нахмурилась.

– Скелет обнаружили в аллее?

– Ага. Кстати, это знаменитая аллея.

– И чем же она прославилась?

– В ней застрелили Джона Диллинджера.

– Грабителя банков тридцатых годов? – спросила она, нахмурившись еще сильнее.

– Двадцать второго июля тысяча девятьсот тридцать четвертого года, если быть точным. Мелвин Первис и группа агентов ФБР застрелили Диллинджера возле этого театра.

– ФБР. Ты не думаешь, что это имеет гораздо большее значение, чем кажется на первый взгляд?

– Нет. Это было просто местное подразделение, которое называлось Отделом расследований. Вот Первис, застреливший Диллинджера, это действительно важная фигура, в отличие от наших рядовых агентов.

– Разве ты не понимаешь, Бусс?

– Не понимаю чего?

– Тебя намеренно дразнят. Этот убийца собрался натянуть нос Федеральному Бюро Расследований.

– Может, ты и права… – сдвинул брови Бусс.

– Ты хочешь сказать, что я безусловно права?

Его глаза следили за движением на дороге, поэтому ответ пришел так поздно, что Бреннан почти забыла, к чему он относится.

– Ты права, – сказал Бусс.

Почти забыла.

Район, куда они прибыли, полностью отвечал описанию Бусса: множество прохожих, направлявшихся в магазины, бары и, конечно же, к знаменитому театру, который сейчас, к сожалению, был закрыт, о чем оповещала табличка на фронтоне, обещающая «скорое открытие» и выступление труппы из Виктори-Гарденс [8].

Прохожие двигались в основном по противоположной стороне улицы – полиция натянула заградительную ленту, отделявшую аллею и часть улицы перед театром.

Пока Бусс пристраивал машину на парковке, Бреннан рассмотрела несколько зевак, наблюдавших за происходящим. Полиция и федеральные агенты сгрудились у входа в аллею парка; разномастные машины, как с определительными знаками, так и без, были припаркованы как можно ближе к месту происшествия.

Бусс достал свой значок и приколол его к нагрудному карману.

Полицейские пропустили их на огороженную территорию, приподняв перед ними ограничительную ленту, и Бреннан прошла за агентом в темную аллею.

Ночь уже вступала в свои права, поэтому их путь был освещен галогеновыми фонарями. Если возле полицейской ленты фонарей было только два, то здесь они располагались через каждые десять шагов на протяжении всей аллеи. В том же месте, где виднелась группа людей, встроенные фонари освещали что-то, лежащее на земле.

Трое мужчин, одетых в почти одинаковые костюмы, разговаривали друг с другом, наблюдая, как Бреннан и Бусс приближаются месту происшествия.

Поравнявшись с этой группой, Бреннан отметила, что мужчина, который стоит к ним ближе всех, держится очень прямо, его квадратные плечи расправлены, грудь выгнута вперед, а дорогой костюм еще сильнее подчеркивает его значимость.

Это наверняка какой-то начальник, подумала Бреннан.

Бусс представил его:

– Специальный агент, возглавляющий чикагское отделение – Роберт Дилан. А это антрополог, о котором я вам говорил, – доктор Темперанс Бреннан.

Дилан протянул руку:

– Добро пожаловать на борт, доктор Бреннан.

Когда он пожимал ее руку, Бреннан постаралась ничем не выдать своего раздражения. «Добро пожаловать на борт»? Нашел себе пассажира на круизном лайнере! Хватка у него была – что надо, а взгляд, которым он скользнул по Бреннан, напоминал взгляд хищной птицы.

Но следующая его фраза прозвучала довольно дружелюбно:

– Ваша известность опережает ваше появление.

– Благодарю. Никогда не думала, что антрополог может найти работу прямо на улицах Чикаго.

– А мы даже не мечтали, что вы когда-нибудь будете работать с нами.

Дилан повернулся к высокому мужчине, которому на первый взгляд можно было дать около тридцати пяти или около того, с короткими каштановыми волосами, волевым подбородком, покрытым двухдневной щетиной, и живыми светло-карими глазами. Выражение его лица больше, чем что-либо иное, подсказало Бреннан, что он принял ее в команду сразу… и не только за профессиональные качества.

Дилан сказал:

– Это лейтенант Бретт Грин, из полиции Чикаго.

Грин протянул ей руку. На нем были черные брюки, черная рубашка с расстегнутым воротом и черная кожаная куртка.

– Рад познакомиться, доктор Бреннан.

Его рукопожатие было теплым и дружественным, словно подтверждая его отношение к ней.

– Взаимно, – ответила Бреннан с вежливой улыбкой.

Бусс представил ей третьего мужчину.

– Это специальный агент Джош Вулфолк. Он мой напарник в этом расследовании.

Бреннан внезапно покоробили эти слова. Разве не она напарница Бусса в этом деле?

Будучи ниже ростом и старше Бусса, Вулфолк был похож на менеджера среднего звена благодаря строгой прическе – зачесанным направо волосам, светло-синей рубашке, синему галстуку и темно-синему костюму.

Бреннан пожала и его руку, поздоровалась, а затем уставилась на предмет, на котором перекрещивались лучи прожекторов.

Она ожидала, что скелет будет таким же, как и в первый раз, но сейчас перед Бреннан лежал большой пакет для мусора, который был развязан, так что виднелось его содержимое.

Но с того места, где она стояла, внимательно рассмотреть содержимое пакета было невозможно.

– Что удалось выяснить? – спросил Бусс.

Пренебрегая тем обстоятельством, что рядом находятся агенты ФБР, чикагский полицейский Грин заговорил первым:

– Местный бродяга заметил, как кто-то бросил здесь мусорный пакет и быстро ушел.

Грин опустился на корточки рядом с пакетом и осторожно отогнул его край, чтобы заглянуть внутрь.

Там находился хребет и под ним куча костей.

Грин продолжил:

– Бродяга, по его словам, подумал, что внутри может находиться что-то полезное… и поэтому открыл пакет. – Грин засмеялся. – Когда он увидел кости, то покрылся пятнами, бросился на проезжую часть и замахал руками, останавливая дежурную машину.

– Где сейчас ваш свидетель? – спросил Бусс.

Грин мотнул головой в сторону дороги:

– Отдыхает в патрульной машине.

Опускаясь рядом с Буссом на корточки, Бреннан заглянула в пакет, который Грин все еще держал открытым.

В резком свете прожекторов скелет казался белым, словно выцветшим. Она также увидела как минимум одну бедренную кость, обе плечевые, ребра, две большие берцовые и россыпь костей поменьше.

На этот раз не было никакой проволоки, но на первый взгляд скелет был полным.

Снова.

– Нам нужно отвезти это в музей Филда, – заметила Бреннан.

– Он уже закрыт, – сказал Дилан, взглянув на часы.

Бреннан посмотрела на Бусса.

– Позвони Джейн By. У тебя есть ее домашний телефон, так что ты можешь им воспользоваться. Теперь ты должен это сделать.

Бусс лукаво посмотрел на нее.

– Хорошая идея.

– Что за By? – спросил Дилан.

Грин улыбнулся этой фразе, пытаясь поймать взгляд Бреннан.

– Доктор By, – ответил начальнику Бусс, – наш человек в музее Филда, а также неплохой антрополог.

– Как бы то ни было, звони ей, – буркнул Дилан.

– Но перед тем как вы заберете этот пакет, – сказал Грин, подзывая двух полицейских с носилками, – он со всем содержимым отправится в участок для описи.

Бреннан кивнула.

– Никаких проблем, думаю, не возникнет.

Все три офицера одарили ее рыбьими взглядами.

– Какими будут следующие действия? – спросила она, глядя на Бусса. – Снимете отпечатки пальцев с пакета и его содержимого?

Дилан саркастически взглянул на нее:

– Мы обычно не слушаемся приказов местных полицейских.

Пожав плечами, Бреннан сказала:

– Я просто консультант, и только в одном из аспектов этого дела… Но могу ли я внести предложение? Почему бы вам не прекратить соревнование между конторами и просто не начать работать над этим делом вместе? Таким образом дело будет продвигаться гораздо быстрее.

Дилан только нахмурился и ничего не ответил.

Бреннан отвернулась от федерального агента и обратилась к лейтенанту Грину:

– Вы успеете снять все данные с пакета, чтобы завтра рано утром он оказался у меня в музее Филда?

Грин улыбался, глядя на Бреннан, но после ее слов он перевел взгляд на Дилана и его улыбка погасла.

– Да, конечно. Без проблем, вот только…

– Вам нужен адрес музея?

И снова лейтенант повел себя так, словно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Да нет же, я прекрасно знаю, где находится музей Филда.

– Хорошо. А где находится ближайший участок, в котором вы сможете провести экспертизу?

Грин ответил ей, а затем обратился к остальным:

– Я ничего не имею против содействия доктору Бреннан, но это тело, кости это или простой труп, найдено на обычной аллее Чикаго. С какой стати мне передавать это дело Федеральному Бюро?

– Первый скелет был найден возле государственного строения – здания имени Дирксена. Здесь тот же состав, и это то же дело.

– А нас вы проинформировали?! – возмущенно воскликнул Грин.

– Да ладно вам, офицер, – ответил Дилан. – Вы же видели, что записка адресована нам. Теперь грузите пакет и кости. Мы забираем их. – Он опустил пластиковый пакетик для улик, в котором находилась записка, в свой карман. – И мы проследим, чтобы это оказалось в Куантико так быстро, насколько это вообще возможно.

– Что вы нашли, Роберт? – спросил Бусс.

– Еще одна записка, Бусс, – ответил вместо начальника Вулфолк.

Бусс уставился на Дилана.

– Вы не очень-то спешили сказать мне об этом.

– Просто речь о ней еще не зашла, – сухо отрезал начальник.

Бреннан не знала, плакать ей или смеяться, глядя на это чисто мужское позирование. А если бы ее здесь не было, интересно, они вели бы себя так же? Ответ на этот вопрос был для нее очевиден.

– Давайте вернемся к машине, – сказал Дилан.

Бреннан пошла за мужчинами по аллее. Вызванные на место происшествия полицейские пропустили их к машине, в которой находился бездомный свидетель, обнаруживший скелет.

Когда они поравнялись с машиной, Бреннан заметила еще одного неизвестного ей мужчину, который, несомненно, был федеральным агентом; он снимал цифровым фотоаппаратом группу зевак, толпившихся возле ограничительной ленты.

Глядя на то, как мужчина фотографирует людей, Бреннан вспомнила, что слышала когда-то о серийных убийцах. Они часто крутились возле мест, где проходило расследование, рядом с людьми, которые занимались их поимкой, пытаясь узнать о ходе следствия все возможные детали. Это давало им ощущение собственной силы – и понимание того, как близко к краю пропасти они ходят.

А потребность в ощущении собственной силы – это неотъемлемая черта каждого серийного убийцы…

Бреннан всматривалась в лица зевак – старые и молодые, европейские, афро-американские, азиатские, их взгляды скользили по ней, мимо нее, слева, справа…

Был ли убийца среди них?

Он – или она – мог оказаться любым из этих людей… а мог и не оказаться. Ведь простым взглядом этого определить нельзя. И снова Бреннан поймала себя на мысли, что с мертвыми гораздо проще, чем с живыми.

Бусс, Вулфолк, Дилан и Грин образовали маленький полукруг между двумя машинами без знаков отличия. Бреннан подошла к ним, и Вулфолк и Грин расступились, чтобы дать ей дорогу.

Вулфолк держал небольшой фонарик, который включил, когда Дилан развернул записку.

Даже несмотря на то что записка была упакована в пластиковый пакет, читать ее было легко:

АДРЕСАТ – ФБР:

Я НЕ МОГУ ЖДАТЬ ВЕЧНО, А ЧАСЫ ВСЕ ИДУТ И ИДУТ. ВЫ ДОЛЖНЫ СТАРАТЬСЯ ЛУЧШЕ, ЧЕМ ЭТО ДЕЛАЛИ ДО ВАС МЕСТНЫЕ ПОЛИЦЕЙСКИЕ. У НИХ БЫЛО МНОЖЕСТВО ШАНСОВ ОСТАНОВИТЬ МЕНЯ, И ВСЕ ЭТИ ШАНСЫ БЫЛИ ИМИ УПУЩЕНЫ. Я ДАРЮ ВАМ ЕЩЕ ОДИН ЭКЗЕМПЛЯР ИЗ СВОЕЙ КОЛЛЕКЦИИ, ЧТОБЫ ПОДТВЕРДИТЬ СЕРЬЕЗНОСТЬ СВОИХ НАМЕРЕНИЙ.

ЕСТЬ МНОЖЕСТВО МЕСТ, ГДЕ МОЖНО ОБНАРУЖИТЬ ТРУПЫ МУЖЧИН, И МНОГИЕ ИЗ НИХ НАХОДЯТСЯ ОЧЕНЬ БЛИЗКО. ДУМАЮ, ЧТО ОБЛЕГЧУ ВАМ ЗАДАЧУ, УКАЗАВ РАЙОН, В КОТОРОМ Я ЧАСТО ОХОТИЛСЯ.

ВРЕМЯ БЕЖИТ, ДРУЗЬЯ МОИ, СТАРАЙТЕСЬ, СТАРАЙТЕСЬ ЛУЧШЕ. Я ВЕЗДЕ, И ВАМ НЕ ДОЛЖНО СОСТАВИТЬ ТРУДА НАЙТИ МЕНЯ.

Я БУДУ ЖДАТЬ.

ТИМ.

– Тим? – спросил Бусс. – А что случилось с Сэмом?

– Сэмом? – переспросил Грин.

– Так он подписался в первый раз, – объяснил Бусс.

– А был и первый раз? – Чикагский полицейский недобро прищурился.

Бреннан заметила, как Бусс бросил быстрый взгляд на Дилана.

– Подобная записка была найдена вместе с первым скелетом возле здания имени Дирксена, – ответил Дилан. – Мы вышлем вам копию.

– Копию?! – взорвался Грин. – Да ладно, не спешите, это ведь такая ерунда – ключевые улики в деле о серийном убийце! Собираетесь ли вы принять предложение доктора Бреннан и сотрудничать с нами, или что вы намерены делать?

Лицо Дилана оставалось бесстрастным, но тон выдавал его напряжение.

– Лейтенант Грин, – сказал он, понизив голос, – держите себя в руках. Вокруг сейчас полно народу, в том числе и представителей прессы, я уж молчу о телевизионщиках, которые снимают происходящее на одному Богу известно какое количество камер, – и что вы хотите предоставить этим любителям жареных фактов? То, что наши конторы не могут найти общий язык?

Грин начал было что-то говорить, но потом оглянулся по сторонам, замолчал и глубоко вдохнул.

– Хорошо. Вы правы. Но аллея возле театра – это не федеральная территория.

– Да, но первый скелет был обнаружен на федеральной территории, – отрезал Дилан. – В любом случае, мы пока не знаем, стоит ли доверять этой записке или это просто диверсия.

Грин моргнул.

– Диверсия?

– Мы не уверены, что именно представляет собой этот скелет, лейтенант. Имеем ли мы дело с подделкой или с настоящим убийством, – эту часть мы предоставим выяснить доктору Бреннан и ее коллегам. Отныне и далее мы будем сразу же информировать вас обо всем, что касается этого дела, лейтенант, – даю вам слово.

– Хорошо, – согласился Грин. – Если вы сдержите свое слово, с моей стороны больше не будет никаких претензий. Вы ставите нас в известность обо всем, что касается записок, а мы займемся более существенными уликами. А теперь, будьте уж так любезны, просветите меня – кто такой этот чертов Сэм?

– Как я уже сказал, – ответил Бусс, – так убийца подписал первую записку. А теперь мы видим, что к нему примазался еще и Тим.

Грин нахмурился.

– Первая записка выглядела так же?

– На первый взгляд, – сказал Бусс, – мы имеем дело с одним и тем же корреспондентом.

– Сын Сэма может иметь к этому какое-то отношение? – подумав, спросил Грин.

Пожав плечами, Бусс произнес:

– Я тоже об этом подумал. Но, если честно, я неуверен. Может быть, он использует для каждой новой записки новые имена серийных убийц. Кто-нибудь слышал о Тиме, причастном к серийным убийствам?

Ему ответил Вулфолк:

– Был один парень по имени Джуди.

– Джуди? Нам нужен Тим.

– Стивен Тимоти Джуди. Парень насиловал и убивал женщин в Индиане, Техасе, Луизиане и Калифорнии. В общей сложности – одиннадцать жертв, включая детей одной из убитых.

Грин добавил:

– Был еще Тимоти МакВейг. Осужден за взрыв, устроенный в Мурра Билдинг в Оклахоме. Это было в девяносто пятом году.

– Это не серийный убийца, – возразил Бусс.

– Если ему нравится насмехаться над вами, – сказала Бреннан, – то для подписи он может использовать имена тех, с кем уже имело дело ФБР. Логично поискать в этом направлении.

Дилан уставился на нее.

– Насмехаться над нами?

– Доктор Бреннан высказала предположение, – объяснил Бусс, – и, как я думаю, вполне логичное предположение, о том, что это место для того, чтобы подбросить труп, он выбрал потому, что на этой аллее когда-то был застрелен Диллинджер.

Грин засмеялся.

– Это же глупость… Извините, док, но это просто…

– Нет, – оборвал его Дилан, – она снова права. Это место связано с одним из первых и самых больших триумфов Бюро: устранением общественного врага номер один.

– Этот парень действительно решил попортить нам нервы, – кивнул Бусс.

Дилан принял еще более хмурый вид, чем обычно.

– Думаю, нам следует ответить ему той же монетой.

– Да, сэр. – Бусс повернулся к Грину. – Я хотел бы поговорить с тем бездомным аборигеном.

– Без проблем, – ответил Грин.

Дилан опустил руку на плечо Бусса.

– С этого дня, Силли, это дело целиком ложится на твои плечи.

– Спасибо, Роберт. Я понял.

Дилан уселся в свой автомобиль без знаков отличия и завел мотор. Все смотрели, как он выруливает на трассу и теряется из виду в потоке машин.

Зеваки потеряли интерес к происходящему, поскольку с улицы невозможно было рассмотреть, что же происходит на аллее, а ближе их не подпускали дежурившие у ленты полицейские. Ни крови, ни чего-либо в этом роде, а значит – нет причин болтаться поблизости. Самое время отправиться домой и поужинать.

Вулфолк помахал перед коллегами запиской, вложенной в пакет для улик, сказал: «Я займусь этим», – и исчез, словно его и не было.

Грин подвел Бреннан и Бусса к неприметной машине, стоявшей у самого края парковки. Детектив открыл заднюю дверь и сделал приглашающий жест. Высокий, немолодой уже мужчина выбрался наружу с заднего сиденья.

Бреннан удивилась, увидев, что его руки были сзади скованы наручниками.

Худой и высокий, как жердь, мужчина был одет в потертый черный костюм, на несколько размеров больше, чем нужно, и рубашку, которая когда-то была белой. Поверх рубашки болталась футболка с Суперменом. На ногах мужчины были грязные теннисные туфли.

Бреннан предположила, что он не мылся несколько недель, и дуновение ветерка тут же принесло подтверждение ее догадки.

Бродяга был волосат как обезьяна, хотя на голове растительность уже начала редеть. Из седой бороды торчал широкий нос, занимающий добрую половину лица.

Однако его дикий вид смягчался незлобивым выражением голубых глаз.

– Почему он в наручниках? – спросила Бреннан. – Я думала, что он всего лишь свидетель.

Грин наградил бродягу тяжелым взглядом.

– Он попытался сбежать после того, как рассказал патрульным, что именно он нашел.

– Есть ли вероятность того, что он сам принес этот пакет в парк?

– Эй-эй! Я ничего такого не делал! – отозвался бродяга. – Я сказал копам, что я нашел, и просто собирался уйти. Это же все еще Америка, правда?

Бусс смерил его взглядом.

– Это все еще Америка, но уж простите великодушно, что мы не принимаем ваши слова за библейское откровение.

– И это свободная страна! – Мужчина пожал плечами.

– Еще двое человек утверждают, что видели, как кто-то тащил пакет в аллею. Мы попытались воссоздать ситуацию по их показаниям, но, к сожалению, оба лучше рассмотрели вот этого парня, чем того, кто притащил пакет. Сейчас они отправлены в участок для дачи показаний.

– Это просто замечательно, – сказал Бусс. Затем он обратился к бродяге:

– Как тебя зовут?

– Пит.

– Пит, а по фамилии?

– Я есть хочу.

– Ты не сможешь поесть до тех пор, пока не начнешь отвечать на вопросы, – ответил Бусс.

Голубые глаза бродяги сверкнули.

– А если отвечу – я получу свой обед?

– Возможно. Так как твоя фамилия?

– Знаете, мне жмут наручники. И я не смогу есть, пока у меня руки скованы.

Бусс ответил раздраженным вздохом.

В разговор вмешалась Бреннан:

– Лейтенант, может быть, вы снимете с него наручники? Пожалуйста.

– Если я это сделаю, он тут же попытается сбежать.

– Возможно, – согласился Пит, задумчиво покачивая своей лохматой головой.

Указывая на дверь ресторанчика, находящегося неподалеку, Бреннан спросила:

– Ты и вправду хочешь поесть?

– А Папа Римский и вправду католик?

– Если мы снимем с тебя наручники, ты сможешь есть и разговаривать одновременно? Под разговором я имею в виду ответы на наши вопросы.

Бродяга обдумал это предложение.

– А пива мне купите?

Бреннан направила указательный палец на необъятный нос бродяги:

– Один обед, одно пиво, – и ответы на все наши вопросы.

– И никаких наручников?

– И никаких наручников.

– А как насчет еще одного пива после обеда?

– Если будешь отвечать нам как на духу, то с этим проблем не возникнет.

На лице Пита расцвела улыбка.

– Порукам!

Пит повернулся спиной к Грину, чтобы лейтенант смог расстегнуть и снять наручники.

– Это может оказаться неудачной идеей, – проворчал Грин, но наручники все же снял.

– Если он попытается бежать, вы можете просто пристрелить его, – заметила Бреннан.

От этих слов Пит резко вздрогнул.

Чтобы бродяга не подумал, будто она пошутила, Бреннан постаралась, чтобы ее лицо сохранило абсолютно серьезное выражение.

Ресторан предлагал мексиканскую кухню; они заняли столик в самом дальнем углу зала – это было единственное место, на которое они могли рассчитывать при таком необычном спутнике.

Поскольку Бусс и Бреннан сели рядом, Грину досталось весьма неприятное соседство с ароматным Питом.

Не дожидаясь, пока принесут заказ, Бусс спросил:

– Итак, Пит, что же ты видел?

Питу еще не принесли заказанных для него блюд, список которых отнюдь не был коротким, поэтому бродяга чавкал чипсами и потягивал пиво, а на вопрос Бусса он сначала кивнул, а потом, прожевав, ответил:

– Я был на боковой улочке, направлялся в мою аллею.

– Твою аллею? – уточнил Бусс. – Часом, не на ту, что находится возле театра?

– Ну… Я был от нее в нескольких кварталах, но я прибавил шагу, когда увидел чудилу, выходящего из машины.

Бусс подался вперед.

– Ты разглядел машину?

– А то. Уж будьте уверены.

– И какая это была машина, Пит?

– Синяя.

Бреннан почувствовала, как Бусс напрягся, поэтому несколько секунд она очень внимательно рассматривала этикетку своего пива.

С выражением человека, долго и безуспешно пытающегося продеть нитку в иголку, Бусс предположил:

– А марку машины ты, естественно, не опознал. Пит покачал головой.

– Последняя машина, которая у меня была, – это «додж» шестьдесят восьмого года выпуска. А остальные мне как-то ни к чему. Я и его-то не удержал.

– И номера ты тоже не запомнил. – Бусс уже признал свое поражение.

– Не-е. – Пит от души хлебнул пива. – Только чудила-то был странный. Я его потому и заметил.

Когда кто-нибудь вроде такого вот Пита замечает, что человек показался ему странным, – к этому стоит прислушаться внимательнее.

– Что в нем было странного? – вскинул голову Бусс.

– Одет он был как бомж, чудила этот.

– Ты можешь выражаться точнее?

Пит подумал секунду, продолжая чавкать чипсами.

– Он был одет, как я, и морда у него была грязная, как у меня. А только вылез-то он из новой дорогой тачки. Мне это показалось странным. А вам?

– Еще как, – ответил Бусс. – Ты заметил его в этом квартале?

– Нет… Это где-то чуть к востоку отсюда, около Халстеда и Орчарда… там, где дома в два ряда стоят, знаете? Тот тип припарковался в этом районе. Видать, потому, что вокруг никого не было. Повезло ему.

– Повезло? В чем?

– А нашел же дыру, где машину можно приткнуть. Короче, я было подумал – ну его к бесу, пойду себе дальше к аллее… И тут он вылезает из машины, весь из себя такой бездомный, что аж дальше некуда, открывает багажник и вытаскивает оттуда свой пакет с мусором. Ну и перекидывает его через плечо, как долбанный Санта, и идет дальше.

– Куда он направился?

– За угол, потом в сторону Фуллертона и Линкольна, а потом прямо в аллею. А что я? Я всю дорогу шел за ним.

– Зачем ты пошел за ним?

– Издеваетесь, что ли? – Пит фыркнул, продолжая жевать чипсы. – У него же пакет мусорный был… и классная тачка. Если уж он несколько кварталов тащит этот пакет, а не бросил его рядом с машиной, значит, зачем-то ему это надо и он не хочет, чтобы мешок кто-то нашел. А если он не хочет, чтобы пакет кто-то нашел, так, может, он и есть Санта, и Рождество в этом году настанет для Пита гораздо раньше, чем для остальных.

После этих слов Бреннан взглянула на Пита другими глазами. Он был не просто бездомным, он определенно был душевнобольным.

Очень вежливо и мягко она спросила:

– Пит, а что такой умный парень, как ты, делает на улице?

Пит пожал плечами.

– Много всякой дряни было, которая не принесла мне ничего, кроме боли. Ну я и решил уменьшить свои убытки и выбрать дорожку полегче.

Она не совсем поняла, что он имел в виду, и собиралась задать ему еще пару вопросов, но Бусс прервал ее:

– Как выглядел этот Санта?

– Я же сказал! Весь из себя бездомный пижон.

– Будь точнее, Пит. Ты должен отработать свой ужин.

Пит задумался, продолжая жевать. В его бороде застряли крошки сыра и чипсов.

– Ниже меня ростом, немного горбился, так обычно ходят старики… А может, и не совсем так, у него же мешок на плече был, вот он и покосился на сторону. Пакет-то тяжелый был. Еще этот чудила очки надел, темные. Дорогущие. Можно подумать, все бродяги в таких очках разгуливают!

Бусс слегка наклонил голову.

– С чего ты взял, что очки были дорогими?

– Ни с чего я не взял. Мне так показалось. Я обычно различаю дешевку, которую можно стырить без проблем, и дорогие вещи, за которые тебя поймают и посадят.

– Ты хорошо рассмотрел его лицо?

– Только то, что он рожу грязью вымазал. Но он был белый, если вы об этом.

– А какие-нибудь особые приметы? Хоть что-нибудь?

Пит покачал головой и допил свое пиво, языком ловя последние капли.

Потом он обратился к Бреннан:

– Слушайте, а нельзя ли мне получить то, второе, пиво? Люди, я для вас тут языком треплю как сумасшедший, и неплохо бы мне горло промочить.

– Конечно, – сказала Бреннан.

Бусс тоже не возражал, поэтому они подозвали официантку и заказали для Пита еще одну бутылку пива.

Затем агент ФБР спросил лейтенанта Грина:

– Ты можешь выделить мне пару человек для осмотра того места около Орчарда?

– После того как поедим, – ответил Грин, – я сам отвезу туда Пита, так что он сможет указать, где именно видел ту машину.

– Запросто. Только пообещайте, что довезете меня обратно до моей аллеи. – Пит не упустил случая выторговать себе еще что-нибудь.

Грин кивнул и даже слегка улыбнулся.

– Вы, ребята, лучшие из копов, от которых я столько времени бегаю, – сказал Пит, а затем, обращаясь к Бреннан, добавил: – А ты самая хитрющая.

Бусс улыбнулся в ответ, Бреннан тоже, немного покраснев.

– Спасибо, Пит, – ответила она.

Их заказ наконец принесли. Ели они в тишине, если, конечно, не обращать внимание на звуки, которые издавал Пит, с энтузиазмом поглощающий содержимое своего подноса. Но не обращать внимания на эти звуки было очень сложно.

Когда с едой было покончено, Бреннан спросила у Бусса:

– Что скажешь о записке?

Бусс взглянул на Пита, но тот явно не собирался отвлекаться от тарелки с едой. Как и Бреннан, агент ФБР вовсе не считал неоправданным риском обсуждать что-либо в присутствии Пита.

– Две разные подписи? – спросил он. – Часы, которые идут? Места неподалеку, где можно обнаружить трупы мужчин? Думаю, тот, кто писал эту записку, просто посмеялся над нами, печатая первое, что взбрело ему в голову.

– Тут неподалеку есть несколько гей-баров, – сказал Грин.

– И пусть себе будут, – ответил Бусс, не желая продолжать эту тему. – Этот урод собирается заставить нас гоняться за призраками, пока он не надорвет себе задницу от смеха.

Грин на секунду задумался.

– Точно так же, как смеялся над нами, полицейскими, ты это имел в виду?

– Я этого не говорил.

– А тебе и не нужно этого говорить. В своей записке этот ублюдок выразился достаточно точно. Как ты считаешь, как долго он этим занимается?

– Некоторым костям около сорока лет, – ответила Бреннан, – но наверняка мы еще не знаем.

Грин нахмурился, приняв информацию к сведению.

– Сорок лет, и мы даже не знаем о нем? Он ни разу не попался? Ерунда получается.

– Это не ерунда, – возразила Бреннан. – У этого парня есть доступ к скелетам, и некоторые из них очень старые. Если нам удастся выяснить, где он их берет, возможно, нам будет легче его вычислить.

Грин кивнул.

– Сделаем все возможное.

Бусс оплатил счет, и они вышли в свежую, прохладную ночь.

Грин и Пит направились к полицейской машине, а Бусс, – который припарковал машину, не рассчитывая на то, что потом они пойдут в ресторан, – быстро зашагал в противоположную сторону. Бреннан с трудом поспевала за ним.

– Эй! – крикнула она. – Где пожар?

Он остановился и улыбнулся.

– Просто пытаюсь немного утрясти еду в желудке… А заодно выветрить раздражение.

Дальше они пошли рядом, стараясь шагать в ногу.

Когда они проходили по Линкольн-авеню, из некоторых баров до них доносились звуки чикагского блюза, из других – танцевальная музыка; несколько магазинов до сих пор не закрылись, и их витрины освещали тротуар. Бреннан и Бусс прошли мимо клуба под названием «Большая сцена», в котором, судя по вывеске, сегодня предлагали развлечения с участием группы двойников, называвшейся «Шер и Шерообразные».

– Он может оказаться скрытым гомосексуалистом, – заметила Бреннан, но не очень уверенно.

Бусс дернул плечом:

– Не он первый, не он последний… Но сорок лет? Если он ни разу не попал в поле зрения полиции, это означает, что все эти годы он действовал очень, очень редко… и очень осторожно.

– Может быть.

– Возможно, Грин прав, – это слишком большой срок, чтобы ни разу не ошибиться и ни разу не попасться.

– А ты не думаешь, что это может зависеть от его жертв? – произнесла Бреннан.

Бусс остановился и повернулся к ней.

– Что ты имеешь в виду?

Бреннан тоже остановилась.

– Я имею в виду, что его жертвами становились как молодые, так и старые, но все эти люди могли не попасть в список пропавших без вести. А если он все время охотился в тех слоях общества, которые обычно не получают усиленного содействия со стороны правоохранительных органов?

– Эй, я всегда и ко всем отношусь одинаково внимательно!

– Сейчас, возможно, отношение изменилось, – согласилась она, – но подумай, насколько процветала гомофобия в полиции в те годы, когда он начинал свою «деятельность»?

Бусс остановился, задумавшись над ее словами, затем снова пошел по улице, все ускоряя шаг.

Догнав его, она продолжила:

– Даже сейчас гомосексуалисты понимают, что им нечего рассчитывать на объективное и честное отношение со стороны полиции.

Бусс чувствовал себя более чем неловко.

– Ты права.

– Насколько аккуратно ведутся записи о пропавших без вести? Я имею в виду – по-настоящему.

Он не ответил.

– Кстати, есть ведь и такие, как Пит. Если он в один прекрасный день исчезнет – кому до этого будет дело?

Бусс по-прежнему молчал.

– Согласись, Бусс, этот человек очень умен… а информация, которую я получила, изучая кости, только подтверждает его ум. Я не спрашиваю, почему его до сих пор не поймали, я спрашиваю – как, черт подери, ты собираешься его поймать?

Бусс снова остановился и повернулся к ней.

– Просто.

– Да неужели? И как же?

Он неожиданно улыбнулся.

– С твоей помощью, естественно.

И они зашагали дальше.

Глава 5

Силли Бусс с удивлением обнаружил, что прогулка в компании Бреннан может оказаться довольно приятной.

Конечно, она доставала его разговорами о несправедливом отношении к гомосексуалистам со стороны правоохранительных органов… Но ведь она говорила правду.

А его раздражение было вызвано скорее тем, что его напрягала сама тема. Черт, да в последнее время его вообще все раздражало!

Теперь же, – когда Бреннан просто шла рядом, и оба они были словно затеряны в огромном городе, затеряны и никому не нужны, и вечер был прохладным, а ночная жизнь только начиналась, – Бусс чувствовал себя… хорошо.

– Что тебя беспокоит? – спросила она.

Ну разве не чудесно – вот он, и чувствует себя просто прекрасно, а она смотрит на него и тут же интересуется, чем это он обеспокоен.

– Ничего. – Бусс сверкнул на свою спутницу глазами. – С чего это ты вдруг решила, что я чем-то обеспокоен?

Бреннан хихикнула, и это был теплый, удивительный звук: раньше Бусс ни разу не слышал ее смеха и даже не предполагал, что она умеет смеяться так.

Он поймал себя на том, что и сам начал улыбаться в ответ, и произнес:

– Так, а теперь ты решила надо мной посмеяться.

Улыбаясь своим мыслям, Бреннан ответила:

– Похоже на то.

– И почему же?

– Просто… ты ведешь себя так типично по-мужски. – Она понизила голос, наблюдая за его реакцией. – Вот и все.

Бусс не ответил, занятый тем, чтобы удержать уголки рта, так и расползавшиеся в улыбку.

Бреннан покачала головой, но продолжала улыбаться.

– Почему мужчинам так сложно признать, что что-то идет не так? Зачем нужно сразу становиться в позу?

– Я не становился в позу.

– А было очень похоже на то.

– Ничего подобного! Просто мужчины предпочитают решать проблему, а не беситься по поводу ее возникновения.

– Разговаривать не означает беситься, – сказала Бреннан, и ее улыбка стала немного снисходительной.

– Эй, я не имел в виду, что я взбешен. Знаешь ли, я просто хотел сказать, что…

– Что у тебя есть проблема.

Бусс кивнул, затем пожал плечами.

– Слушай, как только я начинаю говорить, о чем я сейчас думаю, ты обвиняешь меня в том, что я взбесился.

– Эй! Ну если так, то бесись себе на здоровье.

Проходя мимо ночного клуба, из которого доносилась громкая музыка, они замолчали, а затем Бусс продолжил:

– Я знаю, что мне необходимо сосредоточиться на этом «Деле о скелетах»… Но мои мысли заняты не им, а этим проклятым Мюсетти.

Бреннан сочувственно нахмурила лоб:

– Он свидетель по одному из твоих дел. По самому важному из твоих дел.

– Правильно, и я отвечал за его безопасность. Мюсетти может и не быть частью этих скелетов, но он почти наверняка уже мертв. И сперли его прямо из-под моего носа, из охраняемого…

– Но тебя ведь даже не было там, – сказала Бреннан.

– Вот именно! Именно… А возможно, мне нужно было там находиться.

– Ну и что бы ты смог сделать?

– Что бы я смог сделать?

– С тем, что произошло. Ты не всеведущ. Или ты у нас Супермен?

Бусс остановился и уставился на нее. А затем улыбнулся.

– Это была шутка, Бонз? Не знал, что ты умеешь шутить. И знаешь героев поп-культуры.

Он не смог бы сказать, была это улыбка или ухмылка, которой Бреннан сопроводила свой ответ:

– Знаешь, я ведь не все свое время провожу в лаборатории.

Бусс молча посмотрел на нее, иронично приподняв одну бровь.

Ее щеки округлились от смеха; ага, значит это все-таки была улыбка, тогда…

– Ладно, – сказала Бреннан. – Я раньше не проводила все свое время в лаборатории. У меня, знаешь ли, было детство. И обычная жизнь. Так что кое-что я все-таки знаю.

Они снова зашагали по улице, и Бреннан стала держаться ближе к нему.

– Я не становился в позу, как ты сказала. Просто мне приятней прогуливаться, а не спорить с тобой по пустякам.

Последовал еще один смешок.

– Ну, такое долго продолжаться не могло.

– Послушай, ты кое в чем права – я действительно расстроен из-за того, что мне приходится тратить все свое время без остатка на дело этих чертовых скелетов… Без обид.

– Без обид, – согласилась Бреннан.

– После всех тех месяцев, что ушли на другое дело… Я чувствую, как Гианелли ускользают от меня, словно песок сквозь пальцы, и я ни… фига не могу с этим поделать.

– Бусс, – сказала Бреннан, – официально разрешаю тебе использовать в моем присутствии слова «ни хрена» и так далее. Я не упаду в обморок и не завяну, как оранжерейное растение от сквозняка.

Бусс от души рассмеялся:

– Знаешь, Бонз, сегодня вечером ты для меня – лучшее лекарство. Как насчет того, чтобы чего-нибудь выпить?

Она была не против.

После того как недомолвок между ними не осталось, они направились в кафе и весьма удивили бармена – среди его клиентов еще не было парочки, которая бы ночью заказывала только два черных кофе – и все. Бреннан и Бусс уселись в плюшевые кресла в зале кафе, намереваясь спокойно продолжить разговор.

– Я прекрасно понимаю, почему мысли о Мюсетти не дают тебе покоя. На какой стадии находилось расследование, когда вклинился этот серийный маньяк?

– Ни на какой, – Бусс покачал головой. – Гианелли допрашивали несколько раз, но не вытянули из них ни одного лишнего слова.

В голубых глазах Бреннан появилось задумчивое выражение.

– Что насчет агентов, которые, как ты говорил, охраняли Мюсетти?

– Мы с ними перепробовали все – городской шум, который доносился до них во время поездки, голоса, которые они могли слышать, запахи, – все. Результат – ни хрена.

– Еще зацепки есть?

Бусс отхлебнул кофе.

– До сих пор не найдена машина, в которой их везли.

– Есть ли отпечатки в доме, в котором находились агенты и твой свидетель?

– Никаких. Кроме тех, что оставил сам Мюсетти и его охранники.

Она промолчала.

Бусс невесело усмехнулся.

– В данном случае было бы настоящим чудом, если бы отпечатки все же нашлись. Там даже следов преступления нет – словно их уволокли призраки.

Бреннан нахмурилась:

– А нет ли другого способа выследить твоего свидетеля? Я знаю, что это не мое поле деятельности, так что прости, если что не так, но ведь у ФБР есть немалые ресурсы и опыт в таких делах.

Бусс снова покачал головой.

– Мы работаем над этим, но дело движется очень медленно. Три или четыре раза допросили подружку Мюсетти…

– Что за подружка?

– Лиза Витто. Работает в ресторане под названием «Сиракуза», это на Оак-Брук. Ресторан, кстати, принадлежит Гианелли.

– Вряд ли это поможет добиться от нее откровенности. Правда?

– Возможно. Но мы же не разговаривали с ней в ресторане, – мы ведь не идиоты. Беседы происходили у нее в квартире. И все-таки – ничего.

– А вы не пробовали подключить к делу женщину-агента?

Бусс сдвинул брови.

– Нет. Ты действительно считаешь, что это имеет смысл? Ты еще ни разу не была замечена в дискриминации по половому признаку, Бонз.

– Это не дискриминация и не сексизм, в любом из их проявлений. Я реалист и смотрю на вещи как реалист. – Она откинулась на спинку стула. – Некоторым женщинам легче разговаривать с женщинами, чем с мужчинами.

Он отмахнулся:

– Даже если и так, я не думаю, что мисс Витто что-либо известно. Она не знала, где прятали Мюсетти, поэтому не могла его выдать, ни намеренно, ни случайно.

– Ты уверен, что Мюсетти не сказал ей?

– Не забывай, что этот парень находился под нашим наблюдением на протяжении довольно долгого периода времени.

Бреннан приподняла бровь.

– Угу, до тех пор пока его не украли прямо из-под вашего наблюдательного носа.

– Это было грубовато, Бонз, но ты права. И все же я не думаю, что Мюсетти так уж хотел исчезнуть… А именно это и произошло бы, открой он мисс Витто хоть что-нибудь.

– У меня есть предложение.

– И почему я этому не удивляюсь?

– Если мы сконцентрируемся на том деле, в котором хоть за что-то можно зацепиться, ты сможешь вернуться к раскрутке этих мафиози гораздо раньше, чем гоняясь за двумя зайцами.

Бусс не особо рад был это слышать, но он понимал, что Бреннан права.

Так же, как и во всем остальном.

Ему следует закончить дело со скелетами, а затем вернуться к Мюсетти. Остальные агенты разделяли его мнение о том, что дело Гианелли практически зависло, – читая ежедневные рапорты, Бусс понимал, что у его коллег опускаются руки.

Никаких версий, никакой работы, никакого результата.

Пора было что-то делать.

Бусс и Бреннан вышли из бара, вернулись к машине и направились к ближайшему круглосуточному отделению авиаперевозок, откуда отправили кости первого скелета в институт Джефферсона.

Ночью Джефферсонский институт с его длинными коридорами и бесконечными переходами казался Анжеле Монтенегро филиалом дома с привидениями.

Анжела – сотрудница Джефферсонского отделения антропологии – была высокой, с волнистыми темными волосами, ниспадающими на плечи, и сердцем художника.

Работа с Темперанс Бреннан, так же как и с членами ее команды, не раз доводила Анжелу до белого каления, и не раз «на решала подать заявление о переводе в другой отдел.

Однако всякий раз ее преданность Бреннан брала верх.

Этим вечером Анжела, одетая в черные облегающие джинсы и голубую блузку с короткими рукавами, которая была такого же цвета, как и рабочий халат, шагала по коридорам лаборатории с безалкогольным коктейлем в одной руке и пачкой печенья в другой. Сегодня коридоры не казались ей прибежищем привидений.

Остальные члены команды тоже были в лаборатории, конечно, за исключением их бесстрашного и бессменного командира, которая находилась с Буссом в Чикаго, и один Бог знает чем они там занимались. От этой мысли по губам Анжелы скользнула лукавая улыбка, которая тут же исчезла.

Вообще-то увеличившаяся ежедневная нагрузка уже не раз заставила Анжелу пожалеть о том, что ее лучшая подруга находится сейчас не рядом с ней, а в Городе Ветров. Но тут уж ничего не поделаешь.

Анжела открыла дверь лаборатории и секунду постояла на пороге, окидывая взглядом знакомое, но все равно впечатляющее окружение. В отличие от остальной части института, пропитанной чопорным академическим духом, в лаборатории царила абсолютно другая атмосфера.

Судебно-медицинская лаборатория, в которой была возможность опустить воздухонепроницаемую плексигласовую пленку – на случай биологической опасности, – производила впечатление декорации к научно-фантастическому фильму, чему способствовали и безупречно чистые стальные конструкции, и плексигласовые столы с подсветкой, и полупрозрачные контейнеры для образцов и инструментов, стоявшие вдоль стен.

С другой стороны, если долго и внимательно всматриваться в интерьер этой комнаты, лаборатория начинала походить на железнодорожную станцию Старой Европы. Анжела бывала на таких станциях, когда путешествовала со своим отцом-музыкантом.

Благодаря подвесному потолку из полупрозрачных панелей помещение казалось более светлым и просторным, если это было днем, а ночью возникало такое чувство, будто сквозь потолок можно рассмотреть звездное небо. Кроме того, на панелях потолка отражался резкий свет ламп, что давало дополнительное освещение.

Ассистент Бреннан, ах-какой-молодой Зак Эдди, склонился над столом, стоящим слева от Анжелы. Он изучал кости, разложенные в правильной анатомической позиции, причем взгляд у него был такой, словно это положение костей являлось заслугой исключительно гипнотического взгляда его глаз, спрятанных за очками. Отвернись Зак – и кости тут же расползутся.

Справа пристально смотрел в микроскоп коротко стриженный Джек Ходгинс. Судя по всему, он сортировал микробы.

Все сотрудники лаборатории были очень разными, сложно было представить их в одной команде, но судьба распорядилась так, что здесь сосуществовали и сотрудничали совершенно не похожие друг на друга люди, каждый со своими странностями, привычками, фобиями и прочими радостями, как принесенными с собой, так и приобретенными прямо здесь.

Бреннан, их Пчелиная Королева, парила над своими владениями, и, несмотря на явное отсутствие навыков работы в команде, ей удалось из мешанины характеров создать подобие семьи. Они и были семьей, семьей «профессионально-перекошенных», как однажды выразился Бусс.

В кармане Анжелы зазвонил мобильный. Она быстро сунула печенье в карман халата, избавляясь от компрометирующих улик.

Ее мобильный снова зазвонил, и оба, Зак и Ходгинс, вскинули головы на звук. Теперь они походили на прекрасно вышколенных служебных собак, почуявших опасность.

После третьего звонка Анжела вытащила мобильный из кармана и ответила.

– Это я. – В голосе Бреннан отчетливо слышалась усталость.

– Что случилось, милая? – тут же спросила Анжела. – У вас с Буссом снова вышла размолвка?

– Нет, это кое-что другое.

Анжела засмеялась.

– Ты хочешь сказать, что вляпалась во что-то грязное?

– Когда я вернусь, нам с тобой предстоит серьезный разговор.

– Что? – почти обиженно спросила Анжела. – Я не могу поинтересоваться твоей личной жизнью? Ну и что за подругой я буду, если не стану…

– Прекрасной подругой, если не станешь, – от всего сердца ответила Бреннан, а затем перешла к делу. – Я послала кое-какой груз на адрес института. Мне нужно, чтобы ты, Зак и Джек провели все возможные тесты и сказали мне все, что выясните о содержимом этой посылки.

– А что это за содержимое?

– Полный скелет. Только он не принадлежит одному телу.

– Основную мысль я уловила, дорогая, но хотелось бы уточнить, что это значит.

– Это значит, что в посылке достаточно костей, чтобы составить полный человеческий скелет, но кости принадлежат разным телам. Кто-то собрал нечто вроде фальшивого скелета из настоящих частей, не связанных друг с другом.

– Головоломка в головоломке, а?

– Теперь я не поняла, что ты имеешь в виду, Анжела.

– Ты что, смеешься надо мной, милая?

– Возможно. И еще я хочу, чтобы ты выяснила, сколько останков разных людей находятся в этом скелете, и, по возможности, идентифицировала этих людей.

– О, и это все, что тебе от меня нужно? Когда тебе понадобится результат?

– Вчера.

Анжела взглянула на Зака и Ходгинса.

Они уже догадались, что она разговаривает с Бреннан, и немного приблизились к ней. Такие дружелюбно настроенные овчарки.

– Ты все-таки смеешься надо мной, – сказала Анжела в телефонную трубку. – Кстати, ты уже и разговариваешь совсем как Бусс. Знаешь, я не думаю, что вам полезно проводить так много времени вместе.

– Можешь поразмышлять об этом еще немного, до тех пор, пока не принесут мою посылку, а потом приступай к делу.

– Ты же знаешь меня, милая. Можешь на нас положиться. – И Анжела выключила телефон.

– В чем положиться? – настороженно поинтересовался Ходгинс.

Ходгинс был свято уверен в том, что все и вся – от правительства до актеров сериала, который он смотрел за завтраком, участвуют в глобальном заговоре, призванном скрывать от обычных людей правду. Какого рода эта «правда» и зачем ее скрывать, Ходгинс понятия не имел.

Обычно Анжела посмеивалась над ним или не принимала во внимание теорию коллеги, считая его немного помешанным, но иногда его рассуждения о заговоре звучали удивительно к месту, и это ее немного пугало.

– Мы должны изучить скелет, который Бреннан переслала нам из Чикаго.

– Хмм, – в голосе Ходгинса прозвучал скептицизм, но в уголках его губ пряталась улыбка. Он любил свою работу. – И это все?

– Мы же все время этим занимаемся, – вклинился в разговор Зак, который никогда не утруждал себя заботой об изысканных манерах.

– На этот раз есть небольшая особенность, – ответила Анжела, отхлебнув из бутылки с содовой, о которой почти забыла.

– Особенность? – спросили одновременно Зак и Ходгинс. – Какая?

– Один скелет, – сказала Анжела, – и несколько допоров…

* * *

Бусс припарковал машину перед отелем. Он придержал дверь, когда Бреннан выходила, а затем помог ей вытащить сумку с вещами из багажника.

– Ты поедешь со мной завтра в музей? – спросила у него Бреннан.

Он кивнул.

– Если не случится ничего непредвиденного.

– Разбуди меня рано утром. Я хочу быть там как можно раньше.

– Будет сделано, босс.

– Бусс, это был не приказ.

– А прозвучало очень похоже.

Бреннан сделала еще одну попытку:

– Разбуди меня завтра пораньше, пожалуйста.

– Без проблем, – произнес он, улыбаясь.

Она ответила ему кривой усмешкой, схватила свою сумку и прошла сквозь вращающуюся дверь в фойе отеля.

Бусс повернул ключ зажигания и, даже не задумываясь над тем, который час и что он делает, погнал машину к офису.

К концу дня у него наконец-то появилась возможность выяснить, как продвигается дело Мюсетти/Гианелли.

На следующее утро Бусс проснулся рано, разбудил Бреннан (как и заказывали) и появился в отеле.

Она дожидалась его появления в фойе и сразу же потащила его в машину.

Бреннан надела коричневую блузку, деревянное ожерелье в тон, желтые брюки и коричневый вельветовый пиджак, который должен был защищать ее от холода осеннего утра.

Когда она устроилась на пассажирском сиденье, Бусс протянул ей кофе в картонном стаканчике с пластиковой крышкой. Видимо, вчера в баре он запомнил ее вкусы, – кофе был черным и обжигающим.

– Ты уже завтракала? – спросил он.

Бреннан покачала головой.

Бусс указал на бумажный пакет, стоящий на полу у пассажирского места. Бреннан подняла его и открыла.

– Рогалики – великолепно!

Он вел машину, она завтракала, в результате разговор не клеился. Бусс чувствовал себя неловко, хотя никакой видимой причины для этого не было. Вчерашний вечер прошел в довольно приятной обстановке, но сегодня был новый день, который требовал официального тона, который Буссу (а потому и Бреннан) не особо хотелось поддерживать.

И вот снова – доктор Джейн By ждала их возле входа в музей, но на этот раз рядом с ней их дожидался лейтенант Грин, в руках у которого была коробка с надписью «СОБСТВЕННОСТЬ ПОЛИЦИИ. ДЛЯ УЛИК».

Пока Бусс и Бреннан не поздоровались, доктор By и полицейский почти не обращали внимания на внешние раздражители – они были полностью поглощены своим разговором.

– Как ты можешь называть себя футбольной болельщицей, да еще и живя в Чикаго, если ты не фанатеешь от Медведей?! – возмущался Грин.

Доктор By скорчила гримасу.

– Я ходила в школу в Бостоне. Патриоты рулят, Медведи – продуют!

Грин покачал головой и сказал:

– А кто, по-твоему, продул в восемьдесят пятом году?

– Поросшая травой история. Кто выиграл последние три Суперкубка?

Грин не нашелся с ответом.

Бреннан наклонилась к Буссу и прошептала:

– Похоже, тебе дали отставку.

– Похоже, ты этому как-то подозрительно радуешься, – тоже шепотом ответил Бусс.

Доктор By наконец-то отвлеклась:

– Доброе утро! У меня уже все готово для осмотра.

Бусс и Бреннан обменялись приветствиями с лейтенантом Грином, и доктор By с преувеличенным энтузиазмом сказала:

– Лейтенант был настолько любезен, что сам привез нам улики, поэтому можно приступать к работе.

Бреннан кивнула:

– Тогда приступим.

Столы в рабочей комнате были пустыми и чистыми, и доктор By и лейтенант Грин поставили коробку на стол, находившийся у дальней стены, после чего Джейн и Бреннан приготовились к работе за средним столом.

Пока оба доктора занимались приготовлениями, Бусс и Грин нашли кофейный автомат, стоявший в комнате отдыха дальше по коридору.

Агент ФБР скормил автомату мелочь, и мужчины сели возле маленького круглого стола.

Кроме них в комнате никого не было – было еще довольно раннее утро, и в музее царила тишина. Бусс просто грел руки о чашку с кофе – это была уже вторая чашка за утро, а н не хотел взвинчивать себя избытком кофеина.

– Ты узнал еще что-нибудь у нашего бездомного свидетеля Пита? – поинтересовался Бусс у полицейского.

Грин покачал головой.

– Нет. Должен признать, Пит довольно забавный и неплохой человек, в отличие от прочей бездомной публики. Он провел меня к месту, где подозреваемый оставил машину, и показал, какой дорогой тот шел, неся скелет.

– Криминалисты нашли что-нибудь на месте происшествия?

Грин ответил с невеселым смешком:

– Ничего.

– А как насчет жителей того района?

– Их проверяет целая команда, но на это нужно время.

– Приостановленные или просто старые дела, касающиеся этого района, нашлись?

Грин отхлебнул кофе.

– Мои коллеги просматривают списки всех, кто пропал без вести сорок лет назад. А твои люди что-нибудь нашли?

– Пока ничего. Но мой партнер, Вулфолк, этим занимается.

– Я думал, что твой партнер – эта девушка.

Бусс вскинул брови:

– Не дай Бог, она услышит, что ты называешь ее «девушкой», лейтенант Грин… Но она тоже может считаться моим партнером. Все, что касается скелетов – ее епархия.

Грин кивнул:

– Кое-что я вроде выяснил, и считаю, что тебе неплохо бы об этом знать. Я позвонил кое-кому, кого я знаю… и поговорил о возможных подозреваемых.

– И что с подозреваемыми?

– Да не волнуйся так, этому делу уже много лет.

– В таком случае оно может иметь отношение к первому скелету. И пусть этому делу даже сотни лет – выкладывай.

Грин вздохнул и уставился на свой кофе.

– Это случилось в том же районе – в Орчарде, я имею в виду. Парень жил на той же улице. Это произошло около двадцати лет назад. Я тогда был совсем еще сопляком, только что окончившим академию. Детективы работали над делом об исчезновении людей… гомосексуалистов – в этом районе тогда пропали несколько человек.

Бусс попытался справиться с раздражением:

– И вчера ты ничего мне не сказал!

Грин втянул в себя воздух, потом шумно выдохнул:

– Да собирался я сказать, собирался… Как бы то ни было, наши ребята тогда не нашли ни одного прямого доказательства, хотя был и подозреваемый, который идеально подходил на роль убийцы. Я имею в виду подходил с моей точки зрения. А кем я был тогда? Только что вышедший из академии новичок с краснеющими ушами.

– И никто больше не занимался твоей теорией?

– Да нет вроде бы. Подозреваемый был очень странным… Этого человека звали Билл Джордженсен… Ему тогда было пятьдесят. А пропавшие ребята были молодыми. Все жертвы были молоденькими, отличались хорошим здоровьем, некоторые даже работали. И никто из моих коллег не принимал всерьез эту идею. Они просто не могли поверить, что пятидесятилетний пердун может справиться с такими ребятами, какими были все пропавшие без вести. К тому же гомосексуалисты – это люди, следить за которыми нелегко. Нельзя сказать, что они часто переезжают, но никого не удивит, если такой парень сядет в чью-то машину и уедет в неизвестном направлении. Из-за возникших на работе проблем или просто в поисках новых ощущений… На то может быть уйма причин.

Бусс кивнул.

– Конечно. Но почему ты решил, что человек в таком возрасте, как твой подозреваемый, мог помочь этим парням исчезнуть?

Грин допил кофе одним глотком… и стаканчик отправился в полет через всю комнату, точно угодив в мусорное ведро. Затем полицейский повернулся к Буссу со странным выражением на лице.

– Этот парень, Джордженсен, был в прекрасной форме. Удивительно прекрасной для человека пятидесяти лет. Он занимался гимнастикой – даже работал тренером. У него психология спортсмена, бывают такие типы.

– Это не лишено смысла. Что еще?

Грин покачал головой.

– Улик против него действительно практически не было. Но у него не было алиби на все случаи исчезновений, плюс его не раз видели в тех же барах, из которых пропали парни… но никто не связал одно с другим.

– Понятно.

Грин пожал плечами.

– Учитывая обстоятельства, задержать его мы не могли, – не хватало информации. А поскольку я был в команде новичком, то все, что я мог, – это продолжать со всевозможным усердием копать в этом направлении.

Бусс немного помолчал, задумавшись.

– Ты этого не рассказал вчера, хотя мог бы. Почему?

– По двум причинам. Первая: я так яростно охотился за Биллом Джордженсеном, что он подал на меня жалобу… Не смотри на меня так, Бусс, я был молодым, полным энтузиазма, и я думал, что напал на след серийного убийцы.

– Ладно, это я могу понять.

– Так что поставь себя на мое место – я получил выговор с записью в личном деле, меня тогда чуть не уволили. Видишь ли, я привлек прессу, а Джордженсен подал на меня в суд за оскорбление чести и достоинства…

– Ты говорил о двух причинах.

– Правильно. Вторая причина в том, что Джордженсен выехал из того района и я потерял его след. Черт, ему ведь сейчас уже как минимум семьдесят, – и я не знаю, жив ли этот тип до сих пор.

– Ты мог бы это проверить, – сказал Бусс. Грин покачал головой.

– Я мог бы это сделать, но я использую только те источники информации, которым доверяю. И лучше, если на первых порах информация будет добываться вне нашей системы. Даже после стольких лет найдется немало людей, которым совсем не понравится, если я снова начну крутиться вокруг Джордженсена. Мне не нужны лишние проблемы.

– Ты так боишься проблем, что обращаешься к федералам?

Грин примиряюще поднял руки:

– Мой босс и его начальство прекрасно знают, что мы работаем вместе, Бусс, и не нужно быть Диком Трейси, чтобы понять, что в этом деле мы будем цепляться за малейшую возможность. Даже недалекие детективы, профукавшие дело двадцать лет назад, и те поймут положение вещей.

Бусс допил кофе, размышляя над всем этим. Затем он сказал:

– С этим действительно могут возникнуть проблемы. Грин издал смешок:

– Ладно, тогда давай займемся твоим подозреваемым. Бусс моргнул.

– Каким подозреваемым?

– Вот именно, – сказал Грин с усмешкой. – Выдай мне идею получше, приятель, и я с тобой соглашусь.

Бусс еще немного подумал.

– Ну что ж… От нас не убудет, если мы присмотримся получше к этому Джордженсену.

– Как я уже сказал, у меня есть знакомый, с которым я сегодня об этом говорил. – Полицейский глубоко вдохнул, потом медленно выдохнул. – Думаешь, у нас есть шанс поймать этого проклятого фигуранта? Если это все-таки Джордженсен, он точно не попадал в поле зрения полиции с того дня… И честно говоря, он единственный, кто сейчас подходит на роль подозреваемого. Хотя проблемы все-таки будут…

Бусс внимательно посмотрел на полицейского.

– Сейчас уже не восьмидесятые годы… И ты уже старый Профи… дай я еще совсем неплох.

– Плюс еще эта твоя «девушка», – ехидно добавил Грин. Настолько ехидно, насколько это вообще возможно для чикагского полицейского.

– Эта «девушка» – в своем роде гений, – ответил Бусс. – Да, в этом деле задействованы лучшие люди, лучшее оборудование, лучшее сопровождение… и сейчас самое подходящее время для того, чтобы начать действовать.

С минуту они просидели в молчании, погрузившись каждый в свои мысли.

Затем Грин сказал:

– Совсем недавно этот урод подбросил свою жертву прямо на твой порог.

Бусс кивнул и произнес:

– А вторую жертву он принес уже гораздо ближе к твоему порогу, так что и ты в деле.

Детектив скривил губы:

– Если это все-таки Джордженсен, то он ржет над нами обоими во всю глотку.

– Что ж, значит, стоит дать ему понять, как глупо нас недооценивать.

Бусс и Грин провели еще около четырех часов, попивая кофе и обсуждая футбол. Каждый из них периодически связывался с коллегами по мобильному, чтобы выяснить, как продвигается расследование.

Наконец, Бреннан подозвала мужчин к столу, на котором они с доктором By разложили кости из мусорного пакета.

– Двести шесть костей, – сказала Бреннан. – Еще один полный скелет.

– На этот раз это один человек? – спросил Бусс.

– Не думаю, – ответила она. – Наш любитель головоломок снова в своем репертуаре. Берцовая кость…

– Две самые большие из этих штук, – сказал Бусс, бросив взгляд на Грина.

– Не замечаешь в них ничего странного? – спросила у агента ФБР Бреннан.

Бусс тут же поискал глазами эпифизальные линии, которых ни на одной из костей не оказалось.

– Нет, – ответил он.

Грин заметил:

– Одна длиннее другой.

Обратив на это внимание только сейчас, Бусс почувствовал, как у него засосало под ложечкой.

Он был далек от того, чтобы переживать по поводу своей невнимательности, проявленной перед новыми коллегами… Особенно перед двумя привлекательными женщинами, если быть честным. Нет, эта глупость, присущая только новичкам, не имела к нему ни малейшего отношения, и, как бы то ни было, они с Грином в любом случае начинали казаться двумя перекачанными тестостероном дураками в компании этих женщин, каждая из которых была более образована, чем Бусс и Грин, вместе взятые…

Сконцентрируйся на деле, приказал себе агент ФБР.

Подняв глаза на Бреннан, Бусс заметил, что она смотрит на него, и ощутил беспокойство… Взгляд был таким, словно она только что с легкостью прочитала его мысли.

– Обе кости принадлежат взрослым людям, но одна на десять сантиметров короче другой, – сказала Бреннан.

– Десять сантиметров, – задумчиво повторил Бусс.

Грин ехидно подсказал ему:

– Четыре дюйма.

Не отреагировав на насмешку, Бусс спросил:

– Что это может значить?

Бреннан развела руками.

– Если принять во внимание разницу длины костей, значить это может либо то, что этот человек в свое время серьезно пострадал, либо то, что мы снова имеем дело с разными телами.

– Когда вы говорите «человек», вы имеете в виду мужчину? – поинтересовался Грин.

– Надбровные дуги черепа указывают на то, что это был мужчина, – ответила доктор By. – Они более выступающие, чем это характерно для женщин.

– Тазовые кости тоже принадлежат мужчине, – добавила Бреннан.

Кивнув, Бусс спросил:

– Еще что-нибудь?

– Пальцы, – ответила Бреннан.

Бусс опустил взгляд на руки скелета.

Пальцы были разной длины, что, естественно, было абсолютно нормальным, но ненормальным было то, что левый указательный палец был длиннее обоих средних и безымянных, один большой палец был длинным, другой коротким, да и другие пальцы выглядели как-то ненормально, с точки зрения Бусса.

– Вы уверены, что правильно разложили кости? – спросил он.

И тут же очень пожалел, что произнес это, но слово – не воробей, и поймать ему удалось только испепеляющую ярость Бреннан.

– Эй, я просто так спросил… – пробормотал он.

– Безусловно, мы разложили кости в единственно правильном порядке, – сказала Бреннан.

– Уж простите непрофессионалов, но не просветите ли вы нас? – спросил Грин.

– С удовольствием, – ответила Бреннан. – Пальцы состоят из нескольких костей.

Она показывала, о чем ведет речь, словно читала лекцию для студентов.

– Вот это называется пястные кости, – продолжала она, – далее – проксимальная фаланга, срединная фаланга и дистальная фаланга.

Бреннан подняла свою руку.

– Вот так это должно выглядеть на самом деле. Насколько вы видите, эти две руки не только не подходят друг другу, но и пальцы на каждой из них располагаются неправильно.

Бусс и Грин кивнули, давая знать, что объяснение принято и понято.

Бреннан продолжила:

– Наш подозреваемый использовал как минимум два трупа, чтобы сложить этот скелет… а возможно, гораздо больше, чем два.

– О Боже, – сказал Грин.

– То же я могу сказать и о ногах, – добавила доктор By, показывая, о чем идет речь. – Несмотря на то что комплект костей полный, они определенно не принадлежат одному человеку. Их вид, характер износа, расположение – все это неправильно.

– А что у него с безымянным пальцем? – спросил Бусс, показывая на палец, показавшийся ему странным.

– Он сломан, – ответила Бреннан, – и, по-видимому, давно. Вот почему мы предполагаем, что он принадлежал не тому человеку, которому принадлежали остальные фаланги. Кости дистальной фаланги раздроблены, а в срединной никаких повреждений не наблюдается. Это совершенно ненормально.

– Почему? – спросил Бусс. – Это в принципе невозможно?

– Возможно, – произнесла она, – но такое встречается крайне редко… Особенно если учесть степень повреждения этой фаланги.

Бреннан повернулась к доктору By.

– Я считаю, что эти две кости принадлежат разным людям.

Доктор By кивнула в знак согласия.

– Итак, – сказал Бусс, – можно ли считать, что эти кости принадлежат тем же людям, что и те, которые составляли первый скелет?

– Похоже, – ответила Бреннан. – Но без детального тестирования рано делать окончательные выводы. Я буду знать больше, когда проведу тестирование костей в Джефферсоне.

– Ты собираешься отвезти их сама?

– Да. Здесь хорошее оборудование, и я благодарна доктору By за помощь и гостеприимство, но я смогу сделать гораздо больше, если…

– Я не могу отпустить тебя, Бонз, – отрезал Бусс, качая головой. – У нас два скелета за два дня. Ты и вправду считаешь, что парень на этом успокоится?

Бреннан удивленно вскинула брови, задумалась на несколько секунд, и – небывалое дело – не стала спорить.

– О'кей, тогда мы упакуем этот скелет и отправим его и Джефферсон. И чем скорее мы это сделаем, тем лучше.

– Хорошо, – согласился Бусс. – А что с первым скелетом?

– Я еще не звонила сегодня в Джефферсон.

Бреннан достала свой мобильный из кармана и немедленно принялась наверстывать упущенное.

Анжела подняла трубку после второго гудка, и Бусс, вспомнив снайперские годы, весь обратился в слух, чтобы различить реплики обеих сторон.

– Милая, что случилось?

– Готовьтесь получить второй скелет.

– А ты не теряешь времени даром. Ты где, в Чикаго или в Сараево?

– Не поверишь, но все еще в Чикаго.

– Нам предстоит такая же работа?

– Похоже на то. Я уже выяснила, что этот скелет сложен из костей как минимум двух людей. Вы уже получили первый скелет?

– Это было первое, что мы сделали сегодня утром. Мы уже начали анализ ДНК, а Джек работает над образцами почвы и грязи, оставшихся на костях.

– Прекрасно. И не стесняйся звонить мне, как только что-то выяснишь.

– Это не такие уж быстрые тесты.

– Зато кое-кто другой у нас торопыга, – сказала Бреннан. – Доставка скелетов происходит каждый день.

Она прервала разговор.

– Мне тоже нужно позвонить, – произнес Грин. – Я сейчас вернусь.

Он быстро вышел, а Бусс стал наблюдать за тем, как доктор By и Бреннан упаковывают кости для перевозки, складывая их в коробку размером с небольшой столик. Закончив работу, Бреннан написала на коробке адрес.

К тому времени как упаковка была закончена, вернулся Грин, качая головой.

– Не могу поверить, – сказал он, подходя к Буссу. – Я даже не знаю, хорошая это новость или плохая…

– Твой разлюбезный подозреваемый все еще жив?

Бреннан напряглась, услышав слово «подозреваемый», но промолчала.

– Да, – ответил Грин. – Переехал он не так уж и далеко. Это в пригороде Чикаго.

Бусс ухмыльнулся:

– Хочешь нанести ему дружеский визит?

Грин обдумал это предложение.

– Прошло довольно много времени, двадцать лет – это не шутки. Думаешь, мой старый друг меня вспомнит?

– Если кто-то добивается в суде ордера на твой арест, – сказал Бусс, – его очень трудно забыть. Слишком уж это врезается в память.

– Что за ордер на арест? – вмешалась Бреннан.

Бусс не отреагировал на ее вопрос, снова обращаясь к Грину:

– Как ты думаешь, этот ордер можно возобновить?

Грин покачал головой.

– Уже нет. Слишком много времени прошло.

– Что за ордер? – повторила свой вопрос Бреннан.

Но Бусс снова пропустил его мимо ушей.

– Теперь это общее дело, а не только твои проблемы.

– Общее дело, – эхом отозвался Грин.

Бреннан выглядела невероятно заинтригованной.

Направляясь к двери, Бусс сказал:

– Нам с лейтенантом Грином нужно кое-куда съездить.

Бреннан преградила им путь, выразительно посмотрев в глаза сначала одному, потом второму.

– Без меня вы, ребята, никуда отсюда не поедете.

Грин начал было что-то говорить, но Бусс опустил руку ему на плечо, прерывая. Полицейский замолчал и удивленно взглянул на агента.

– Ты хочешь увидеться со своим приятелем Джордженсеном, пока он не перестал дышать?

– Ну да. Конечно. Естественно.

Бусс добродушно ухмыльнулся.

– Тогда не начинай споров с Бонз, потому что к тому времени, когда вы закончите, мы все будем выглядеть так же, как та штука, что лежит в коробке и ждет своей отправки в Джефферсон.

Бреннан всем своим видом подтверждала его слова.

– Ну что ж, – произнес Грин, искоса взглянув на Бусса, – тебе виднее. В конце концов, ты сам сказал, что вы Партнеры.

Бреннан перевела взгляд на Бусса. Вызывающее выражение исчезло с ее лица, рот приоткрылся, но она так ничего и не сказала.

Повернувшись к доктору By, Бусс спросил:

– Мы можем рассчитывать на еще одну услугу с вашей стороны?

Она кивнула и, не дожидаясь, когда он продолжит, произнесла:

– Я прослежу, чтобы багаж был отправлен сегодняшним рейсом.

Бусс изобразил на лице лучшую из своих улыбок.

– Спасибо!

Грин подогнал машину ближе к выходу, намереваясь и дальше показывать путь, пока Бреннан и Бусс шли к машине агента. Поездка от музея Филда в пригород Чикаго Алгонкин заняла у них около часа.

Большую часть их беседы составляли объяснения Бусса по поводу того, куда, к кому и зачем они едут, а также краткая характеристика старого знакомца Грина.

Только раз Бреннан прервала его, чтобы спросить:

– Ты сказал Грину, что я твой партнер?

– Ну да, сказал.

– А то я думала, что твой партнер – это тот парень, Вулфилд.

– Он Вулфолк, и да, он мой партнер, которого мне назначило ФБР… Но это наше дело, Бонз.

– Приятно слышать.

– Всегда пожалуйста.

– Только вот что, Бусс…

– Что?

– Прекрати называть меня Бонз.

Но это последнее предложение прозвучало не вполне убедительно.

Бусс следовал за Грином сначала по скоростной линии четырехполосной трассы, потом по двухполосной улице жилых кварталов, в конце которой детектив свернул и остановился у трех небольших домиков, образовывавших тупик в конце улицы.

Джордженсен жил в среднем доме, между его жилищем и домами соседей было довольно большое расстояние. Двухэтажное здание был выдержано в коричнево-красных тонах, архитектура напоминала об эпохе Тюдоров. Слева находился гараж на две машины, от гаража и подъездной аллеи к дому вела аккуратная дорожка.

Классическая постройка семидесятых годов, основательная, надежная и не лишенная привлекательности.

Это совсем не было похоже на дом, в котором может обитать маньяк-убийца, отправляющий скелеты жертв на адрес ФБР.

Но Бусс, как и все другие агенты, знал одну непреложную истину – когда имеешь дело с серийным убийцей, не стоит рассчитывать, что его дом будет выглядеть чем-то вроде готического особняка на холме из фильма «Психо».

Обычно эти дома ничем не отличаются от других домов того же района. Как правило, они безлики, так же, как и их владельцы. И так же, как и их владельцы, за неприметным фасадом они могут скрывать что угодно.

Бусс и Бреннан подождали Грина возле дорожки, ведущей к дому. Осмотревшись, Бусс заметил калитку, выдержанную в китайском стиле, которая, очевидно, вела на задний двор.

– Каков наш план? – спросил Бусс.

Грин неприятно хохотнул:

– Я собирался просто постучать во входную дверь и, если мистер Джордженсен будет любезен ответить, просто сказать ему «привет». Возобновить, так сказать, знакомство.

– С этим и я справлюсь, – сказал Бусс.

– А мне что делать? – поинтересовалась Бреннан.

– Держаться в тени, – посоветовал Бусс.

– Этому мужчине семьдесят лет. Думаю, что справиться с ним…

– Не стоит, – прервал ее Грин, – путать этого мужчину с семидесятилетней бабушкой.

Бреннан фыркнула.

– Я понимаю, что…

Грин снова не дал ей закончить предложение:

– Если он сделал то, что, как я думаю, он сделал, у него не возникнет никаких сомнений, стоит ли оборвать чью-то жизнь. Доктор Бреннан, вы когда-нибудь слышали, чтобы серийный убийца сам раскаялся в содеянном?

– И буду «держаться в тени», – пообещала она. – Но у меня чуть один важный вопрос.

– Задавайте свой вопрос, – разрешил Грин.

– Чем мистер Джордженсен зарабатывает себе на жизнь?

– Когда я в последний раз этим интересовался, то есть когда я занимался поисками пропавших без вести, – ответил Грин, – мистер Джордженсен преподавал анатомию в университете Святого Себастьяна.

– Никогда о таком не слышал, – сказал Бусс.

Бреннан только хихикнула.

– Это небольшое учебное заведение в северной части города, – пояснил Грин. – В основном там изучают медицину.

– Была ли какая-либо связь между пропавшими людьми и этим университетом? – поинтересовалась Бреннан.

– Не через Джордженсена лично, – ответил ей Грин. – Но один из его студентов был знаком с одним из пропавших. В этом деле не было ничего, что точно указывало бы на Джордженсена, но он постоянно маячил в поле зрения.

– Думаю, нам пора подняться и поздороваться, – сказал Бусс, обращаясь к Грину, – пока соседи не начали звонить Джордженсену с вопросами, что за странное трио незнакомцев устроило консилиум у него во дворе.

Они зашагали по дорожке к дому. Грин шел первым, а Бреннан, согласно инструкции, замыкала шествие.

Подходя к двери, Бусс снял пистолет с предохранителя. Может, этому человеку и семьдесят, но, как верно заметил Грин, Джордженсен подозревался в серии убийств.

Проходя мимо окна, Бусс заметил, как колыхнулась занавеска. Или ему это просто показалось? Бусс не был уверен.

Как только Грин подошел к крыльцу, дверь распахнулась и на пороге возник невысокий, крепко сбитый мужчина, который придерживал входную дверь левой рукой.

Мужчина был очень маленького роста, с крашеными черными волосами и пронзительным взглядом маленьких черных глаз. У него был практически лишенный губ рот и короткий прямой нос. На мужчине были теннисные туфли, джинсы и красная футболка, открывающая впечатляющие бицепсы, которые, казалось, принадлежали человеку гораздо более молодому.

Если это и в самом деле Джордженсен, подумал Бусс, то он выглядит лучше, чем половина агентов ФБР, которых ему доводилось видеть.

– Чем могу помочь, ребята? – спросил мужчина сильным баритоном. Его голос не был неприветливым, но в нем отчетливо слышалась насмешка.

Грин полез в карман за своим значком.

– Мистер Джордженсен…

– Ты! – завопил Джордженсен.

В его руке словно из ниоткуда возник пистолет, и с первого выстрела он попал прямо в грудь Грину. Лейтенанта отбросило на Бусса, помешав тому направить свой собственный пистолет на стрелявшего, уже готовящегося выстрелить снова.

Бреннан просто перескочила через упавшую парочку, затем в прыжке ударила правой ногой по руке Джордженсена, держащей пистолет. Сила удара была такова, что оружие, перевернувшись в воздухе, полетело во двор, а убийца не устоял на ногах и начал падать назад. Но он успел схватить Бреннан за рукав, и в дом они упали вместе.

Бусс собрался с силами и осторожно столкнул с себя Грина. Беглый осмотр подсказал ему, что лейтенант не сильно пострадал, так что агент вскочил на ноги, держа пистолет наготове. Входная дверь была открыта, и Бусс буквально влетел в гостиную.

Гостиная, должно быть, являла собой довольно аккуратное место… пока по ней не прокатились Бреннан и Джордженсен, опрокинув лампы, разбив стеклянный столик для кофе и разбросав по всей комнате лежавшие на нем журналы.

Слева от себя Бусс услышал тяжелое дыхание. Он обошел диван, завернул за угол и оказался в столовой, где стояли стол и три стула. Еще три стула были перевернуты.

Бреннан и Джордженсен переместились на кухню, и Бусс последовал за ними, не опуская пистолет. Первое, что он заметил, войдя в кухню, был Джордженсен, поднявший над головой огромный тесак для мяса.

Если бы не Бреннан, стоявшая между Буссом и Джордженсеном, агент мог бы выстрелить, но он боялся зацепить женщину.

– Мистер Джордженсен, – сказала Бреннан, с трудом переводя дыхание, – мы пришли, чтобы просто поговорить с вами.

– Мне не о чем разговаривать ни с вами, – завопил тот, и глаза у него были совершенно безумными, – ни с этим дебильным копом!

– Бонз, – сказал Бусс, – сделай шаг в сторону.

Не оборачиваясь к нему, Бреннан крикнула:

– Заткнись, Бусс! Сегодня больше никто стрелять не будет!

Агент ФБР изучал кухню, выискивая место, с которого ничто не будет заслонять его мишень. Кухня была большая, выдержанная в темных тонах, за исключением стальных приспособлений.

– Стрелять, может, и не будут, – сказал Джордженсен. – А как насчет резать!

Он оскалил зубы и бросился с ножом на Бреннан. Она упала на линолеум.

Бусс нажал на курок, но Бреннан потянула Джордженсена за собой, и пуля Бусса попала пожилому мужчине в плечо. Нож выпал из его руки и со звоном ударился о холодильник. Бреннан локтем ударила Джордженсена в висок, после чего тот отключился.

Между тем нож, повинуясь закону земного притяжения, воткнулся в пол.

Все замерли.

Запах пороха заполнил кухню. У Бусса заложило уши от громкого выстрела, а глаза застыли, уставившись на нож, торчащий из линолеума в нескольких сантиметрах от Бреннан.

Бреннан не замедлила вскочить на ноги и заорать на него:

– Ты что, решил принять участие в игре «Убей Темперанс Бреннан»?!

Похоже, звук выстрела – не самое худшее, что сегодня предстояло выдержать его ушам. В этом Бусс очень быстро убедился.

– Я же сказала тебе: не стрелять! Какую часть предложения ты не понял? Бусс, этот нож…

Он спрятал пистолет в кобуру, затем взял ее за плечи, сильно, но не грубо.

– Я тоже испугался.

Она отшатнулась от него, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

– Я… Я не испугалась, просто… Я собиралась его успокоить. И мне это почти удалось…

– Бонз, ты кричишь, – сказал Бусс.

– Я знаю, что я кричу! Некоторые болваны в меня тут стреляют!

– Не в тебя, а в того, кто рядом с тобой. Давай позже с этим разберемся. Нужно проверить, что там с Грином.

Словно в ответ на эти слова, Грин появился в дверях кухни. Он снял пиджак, рубашка была расстегнута, и под ней виднелся бронежилет. Пуля все еще торчала в нем, как раз напротив сердца.

Лейтенант широко улыбнулся обоим.

– Проклятье, как же эта дрянь болит…

– Ты в порядке? – спросил Бусс.

Грин неопределенно мотнул головой.

– Бывало и похуже…

Вдалеке послышались звуки сирен.

Грин указал подрагивающей рукой в ту сторону, откуда доносился звук.

– Вызвал подмогу. Но вам, как я вижу, она не нужна. – Полицейский кивнул в сторону лежащего на полу мужчины. Кровь делала его красную футболку почти мареновой.

– Этот старый пердун мертв? – спросил он.

– Нет, – ответил Бусс. – Бреннан просто успокоила его. Локтем.

Грин с восхищением уставился на Бреннан широко раскрытыми глазами.

– Ого! Ты не шутишь?

Бусс улыбнулся антропологу:

– У Бонз множество скрытых талантов.

Грин внимательно посмотрел на Джордженсена.

– Напомните мне, чтобы я никогда с вами не ссорился, леди. Опасно злить Рембо в юбке.

Бреннан изогнула брови:

– Я не ношу юбок, и я не поняла, что вы имеете в виду. Грин уставился на Бусса.

– Она не очень интересуется кино, – пожал плечами агент ФБР.

Взяв чистое полотенце, Бреннан опустилась на одно колено и занялась раной лежащего на полу мужчины.

Внимательно посмотрев на Грина, Бусс сказал:

– Тебе нужно немного посидеть и отдохнуть, приятель. Ты неважно выглядишь.

Грин отошел в угол кухни и сел на стул.

– Как бы ни воспевали в фильмах отчаянную храбрость, но когда в тебя стреляют – это хреново.

Вой сирен становился всё ближе.

– Теперь у мистера Джордженсена гораздо больше причин на тебя злиться, – сказал Бусс.

Бреннан подняла глаза, закончив перевязку.

– Вы были правы, лейтенант, этому парню определенно есть что скрывать.

Бусс нахмурился.

– Я с тобой, Бонз… Как только прибудут полицейские, займемся осмотром дома.

Глава 6

Темперанс Бреннан, – плечи расправлены, голова высоко поднята, – являла собой иллюстрацию к выражению «деловая женщина» и при этом дрожала.

Только оказавшись снаружи дома, в котором теперь суетились полицейские, судмедэксперты, аналитики и группа срочного реагирования, она ощутила страх. Это было запоздалое и уже не нужное чувство, но справиться с ним Бреннан не могла.

Она не солгала Буссу: там, на кухне, она действительно не боялась, все ее внимание было поглощено Джордженсеном и его ножом.

Но когда над ее ухом раздался пистолетный выстрел и пуля пролетела в миллиметрах от нее и попала в Джордженсена, а нож просвистел в ее направлении, – вот тогда запас ее самоконтроля был исчерпан.

Сложная штука – контроль над собой. Вот только что он был, а в следующую секунду его уже нет. Совсем недавно ты в университете Джефферсона изучала наконечник стрелы в груди восьмисотлетнего коренного американца, и вот ты уже в Алгонкине, штат Иллинойс, возишься с раной семидесятилетнего мужчины, предположительно – серийного убийцы.

Что хорошо было в ее лаборатории – там она контролировала ситуацию, была у руля…

Пусть дела не всегда шли так, как было запланировано, но в лаборатории царила чистая наука, и даже неожиданности были привычной ее частью.

Нельзя сказать, что в лаборатории Джефферсона не случалось неприятностей, но даже если ломалась кость, которой сотни, а то и тысячи лет, – а стоимость кости зависит ОТ того, останется ли она целой, – даже когда дела шли из рук вон плохо, пули не свистели над головой Бреннан и ножи в нее не летели.

Приехало довольно много полицейских, так что у ФБР недостатка в подручных не было. Несколько любопытных соседей сновали около дома. Агент Дилан, находившийся с одной стороны здания, в третий раз отчитывал Бусса за стрельбу; с другой стороны здания шел разбор полетов между полицейским начальством и лейтенантом Грином.

Приехала «скорая помощь», и Джордженсена забрали в госпиталь. Ранение было не опасным, но пулю следовало вынуть и проследить за возможными осложнениями с учетом возраста пострадавшего.

Джордженсен уехал в сопровождении полиции. Он был виновен как минимум в покушении на жизнь лейтенанта Грина и нападении на Бреннан. Если агенты ФБР и прибывшие полицейские обнаружат в доме какие-нибудь улики, то список обвинений пополнится.

Бреннан, которую никто не отчитывал, никто не допрашивал и самочувствием которой никто даже не поинтересовался, стояла в стороне, чувствуя себя очень одинокой.

Это было хорошо – она могла спокойно проанализировать ситуацию, успокоиться. Она сделала свое дело, теперь пусть работают профессионалы, а она отдохнет.

Именно так Бреннан себя и чувствовала, пока в ее кармане не запищал мобильный телефон. Пока она рылась в карманах, телефон звонил все громче и громче, и в ее сторону начали оборачиваться. Наконец она нашла мобильный и нажала на кнопку соединения.

– Бреннан, – сказала она.

– Приветик, милая, – раздался радостный голос Анжелы.

Отвернувшись от Дилана и остальных, Бреннан рассказала Анжеле, что произошло со времени их последнего разговора.

– О Господи… – сказала Анжела. – Ты в порядке?

– Да, – ответила Бреннан.

И при этом почти не солгала.

– Я имею в виду не только физически, милая, но и морально, эмоционально. Ты, должно быть…

– Спасибо за заботу, Анжела, но мне хотелось бы узнать, как продвигается дело с первым скелетом.

– Пытаемся идентифицировать отдельные части, но, честно говоря, это долгая история.

Это была не та фраза, которую Бреннан хотелось бы услышать.

Внезапно в трубке раздались голоса, затем Анжела прервала разговор на секунду, чтобы поговорить с кем-то, кто сейчас находился рядом с ней.

– Джек хочет тебе кое-что сообщить, – сказала Анжела. – Передаю ему трубку.

Доктор Джек Ходгинс был штатным энтомологом, но он великолепно разбирался в спорах и минералах, и в этих областях знаний мог бы дать фору преподавателям этих дисциплин в университете.

– Темперанс, – Джек говорил жестким, «металлическим» тоном, напоминавшим об автоматной очереди, – как тебе Чикаго? Я имею в виду, ты уже разобралась с делом Антона Семарка?

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Тысяча девятьсот тридцать четвертый год, бандиты Капоне под руководством Фрэнка Нитти убили майора Семарка в Майами. Пресса окрестила этот день «ошибкой Франклина Рузвельта», потому что покушались они как раз на президента.

Бреннан покачала головой:

– Это весьма информативно, но я прекрасно проживу и без этой информации. У тебя есть для меня что-то более существенное?

– Да ладно, доктор, это же Чикаго! Это же… как Диснейленд для организованной преступности! Могу, например, рассказать о «чикагской семерке»…

– Я имею в виду нечто существенное по делу, – прервала его Бреннан.

– Ага, – сказал Джек, – ладно. Извини. Да, я выяснил кое-что интересное о той грязи, которая покрывала кости.

Бреннан ждала продолжения.

– В этой грязи содержится много кварца и кислорода.

– Песок?

– Не тот песок, который ты можешь встретить на пляже… но почва точно была песчаной.

– В Чикаго?

– Ага, – сказал Джек. – И первой моей мыслью было отправить вас проверять окрестные пляжи. Заодно и отдохнули бы. Но потом я подумал о том, насколько велико это озеро…

– Ты хочешь сказать, что все эти кости были закопаны на пляже?

– Ну да, детки поиграли… Нет, Бреннан. Это определенно песчаная почва, но не чистый песок, которым покрыт берег.

– То есть?

– То есть это место находится неподалеку от озера, но и не слишком близко к нему. Это может быть возле реки, и не обязательно впадающей в озеро – просто в пригороде… Плюс это плодородная почва. Для болота у нее слишком низкая кислотность.

– Значит, территория поиска практически необъятная, – вздохнула Бреннан. – А ты не можешь уточнить, какие места вокруг Чикаго подходят под эту характеристику?

– Я над этим работаю. Некоторые тесты проводятся именно сейчас, так что как только будет результат – ты тут же об этом узнаешь.

– Хорошо, Джек.

Попрощавшись, она отключила телефон.

Бреннан отправилась на поиски Бусса. Она обнаружила его у подъездной дорожки к дому, в компании Дилана и команды полицейских, приехавших по вызову.

Когда Бреннан подошла к ним, они расступились и уставились на нее.

– Как успехи? – спросила она, останавливаясь на том месте, где образовался разрыв в их импровизированном круге.

– Это лейтенант Рон Гарланд, – сказал Бусс.

Высокий стройный мужчина со светлыми, аккуратно подстриженными волосами и грустными голубыми глазами шагнул вперед.

На нем были серые брюки, белая рубашка с расстегнутым воротом и синяя ветровка с надписью «Полиция Чикаго. Группа оперативного реагирования» на левом нагрудном кармане.

– Рон, это доктор Темперанс Бреннан, – представил ее Бусс, когда они обменивались рукопожатием. – Расскажи ей то, что только что рассказал мне.

Прочистив горло, Гарланд смущенно сказал:

– Это… большая честь для меня – познакомиться с вами. Я ваш большой поклонник… в смысле – ваших книг.

Бреннан улыбнулась и отвела взгляд. Она всегда чувствовала себя немного не в своей тарелке, общаясь со своими читателями, но тот факт, что представитель закона оценил ее книги, был ей приятен.

И все же она не знала, что ей ответить на этот комплимент, поэтому ограничилась простым «спасибо».

– Я имел в виду, расскажи ей о том, что вы обнаружили в доме, – хмуро взглянул на лейтенанта Бусс.

Гарланд одарил агента ФБР взглядом, в котором ясно читался адрес, по которому кое-кому неплохо было бы прогуляться.

– Не обращайте внимания, – вмешалась Бреннан, – агент Бусс со всеми так себя ведет.

Гарланд улыбнулся ей, а затем его лицо снова стало предельно серьезным.

– Доктор Бреннан, в платяном шкафу, в спальне мы обнаружили тайник. В тайнике мы нашли вот это.

Один из полицейских шагнул к ней, показывая большой зеленый альбом, уже упакованный в пластиковый пакет для улик.

– И что это? – спросила Бреннан.

– Нечто вроде памятного альбома, – ответил Гарланд. – В таких обычно хранят газетные вырезки.

– А что хранилось в этом?

– Этот урод слишком буквально понял выражение «альбом для вырезок», – сказал Гарланд. – Я много чего повидал на своем веку, но такой дряни мне еще не попадалось…

Бреннан ощутила холодок в желудке.

– Насколько буквально?

Гарланд вздохнул, казалось, всем телом, от макушки до пальцев на ногах.

– Вероятно, он снимал по куску кожи с каждой из своих жертв. И аккуратно вкладывал в этот альбом.

Бреннан сглотнула, чувствуя, что ее внутренностям как-то вдруг резко стало не хватать места и желудок вознамерился исправить эту ситуацию.

Гарланд продолжил:

– И, боюсь, это не самая плохая новость на сегодня.

Бреннан наконец справилась со своим желудком, вернув его на место.

– Что может быть хуже?

– Он хранил еще и кости.

Бреннан мгновенно почувствовала себя лучше.

– Это же прекрасно!

Гарланд ошеломленно моргнул.

– Извините… Я хотела сказать, что с точки зрения расследования это обстоятельство окажется очень полезным. Такие вещи… Знаете ли, это мой конек.

Гарланд расслабился, поняв, что добавить ему нечего.

Он промолчал; Бреннан сама поняла, что он хотел ей сказать и чего от нее ждут. Обстоятельства резко изменились к лучшему – ее сведенный судорогой желудок, не перенесший новости об альбоме, успокоился, а ее почти шоковое состояние после схватки на кухне сменилось олимпийским спокойствием.

Впервые с того момента, как Бреннан покинула музей Филда, она вновь ощутила себя самой собой и на своем месте.

– Показывайте, где это, – обратилась она к лейтенанту.

Бреннан и Бусс прошли за Гарландом через гостиную, столовую и кухню. В углу, где стоял холодильник, обнаружилась еще одна дверь. Она так сливалась со стеной, что неудивительно, что Бреннан не заметила ее раньше. Дверь вела в подвал, где находились ванная и сушилка, там же была и еще одна дверь, ведущая в гараж.

Гарланд остановился у двери в гараж и повернулся к Буссу и Бреннан. Он попросил их отступить на шаг назад, что они и сделали, при этом Бреннан оказалась между Буссом и душевой кабинкой.

Гарланд указал на пол.

Бреннан увидела, что в полу прорезан люк. Металлическое кольцо, вделанное в крышку, оказалось совсем рядом с ней.

– Здесь он устроил захоронение.

Бреннан переглянулась с Буссом, на которого, судя по всему, найденное повлияло гораздо сильнее, чем на нее.

Что моментально ее успокоило. Большой парень, со снайперской выдержкой… боится темного подвала. Подвала, который не вызывает у нее ни волнения, ни страха, хоть она и знает, что ждет ее внизу.

Натянув пару хирургических перчаток, Бреннан присела на корточки, ухватилась за кольцо и потянула его вверх. Люк поддался на удивление легко, а когда крышка полностью открылась, лязгнула система безопасности, зафиксировав ее в таком положении.

Удушающей волной хлынул запах.

Посмотрев на Гарланда, Бреннан сказала:

– Вы правы. Тут что-то основательно испортилось.

Мужчины не сказали ни слова, когда она осторожно подалась вперед, села на край ямы и опустила ноги в темноту.

Гарланд протянул ей рабочий фонарь, который она выставила на среднюю мощность, так, чтобы луч был не только сильным, но и широким.

Затем Бреннан взглянула на озабоченные лица мужчин и улыбнулась:

– Ребята, со мной все будет хорошо.

И спрыгнула в люк.

Она оказалась в очень широком, но низком, не выше полутора метров, помещении с земляным полом. Сверху нависали перекладины, на которых крепился пол первого этажа.

Опираясь на руки и колени, Бреннан поползла вперед, водя лучом фонарика из стороны в сторону. Она старалась ориентироваться по запаху разложения, который не давал ей усомниться в том, что за находка ее ожидает. Бреннан знала запах смерти.

Вопрос в другом – сколько находок ждут ее?

Наконец она достигла (если ее способность ориентироваться в пространстве ее не подвела) передней стены дома и направила луч фонарика в угол, в котором стояли несколько мешков из-под удобрений.

Некоторые мешки были полными, некоторые – пустыми.

Дом был не большим, но подземный этаж, по-видимому, шел вдоль всего здания. Думая о двух скелетах, сложенных из различных останков, Бреннан увидела, что материал для новых скелетов занял бы большую часть ее лаборатории.

Она обошла подвал по периметру и уже собиралась вернуться наверх, когда в свете фонаря что-то блеснуло.

Даже приблизившись к блестящему предмету, Бреннан не смогла его хорошо разглядеть. Для этого ей пришлось счистить с предмета слой земли. Это оказалось кольцо с бриллиантом.

Бреннан отгребла в сторону еще немного земли, аккуратно работая пальцами, и увидела, что кольцо надето на палец, палец принадлежал кисти, а кисть – руке.

Вернувшись к люку, она посмотрела вверх, на Гарланда и Бусса, склонившихся над отверстием.

– Мне нужно хорошее освещение, – сказала она, обращаясь к Гарланду, – принесите сюда побольше фонарей, нужно осветить все. И, если можно, обеспечьте приток свежего воздуха.

Криминалист кивнул и улыбнулся.

– Свет и кондиционирование воздуха – без проблем, доктор Бреннан.

Она перевела взгляд на Бусса.

– Позвони доктору By… Нет, подожди. Помоги мне выбраться отсюда, я сама позвоню ей.

Гарланд и Бусс одновременно протянули ей руки, Бреннан ухватилась за них, и ее легко вытащили на поверхность.

– Спасибо, ребята, – сказала она.

Мужчины обменялись взглядами. Они были слегка удивлены бесстрастным отношением Бреннан к такому количеству обнаруженных трупов.

Бусс протянул ей свой телефон.

– Номер доктора By уже набран, просто нажми на кнопку соединения.

Бреннан кивнула, с удивлением отметив про себя, что он еще не выставил номер Джейн By в списке быстрой связи.

Антрополог из музея Филда подняла трубку после первого гудка. Бреннан объяснила ей ситуацию и перечислила все, что им понадобится.

– Я могу взять с собой несколько интернов, – сказала доктор By.

– Здесь очень мало места. Они просто не смогут протолкнуться. Так что будет лучше, если работать будем только мыс тобой.

– У меня уйдет некоторое время на дорогу.

– Никакой спешки здесь нет, – ответила Бреннан, – эти жертвы уже никуда не убегут. Убедись, что ты взяла все, что нужно. Главное – вовремя начать, поскольку это дело займет у нас немало времени.

Бреннан закончила разговор.

– Не знаешь, где можно найти трупную ищейку? – спросила она у Бусса.

– Трупную ищейку?

– Животное, которое натаскано для поиска трупов. Ну, как те собаки, что ищут бомбы и наркотики.

Бусс покачал головой.

– Не знаю, есть ли такие в Чикаго, – сказал он. – Давай просто воспользуемся радаром.

Бусс позвонил и подал запрос; пока они ждали приезда техников и доктора By, они вышли во двор, где нашли лейтенанта Грина. Полицейский курил сигарету.

– Как ты себя чувствуешь, приятель? – спросил Бусс.

Грин пожал плечами.

– К тому времени, как мой босс закончил внушение, у меня задница болела куда больше, чем грудь.

Агент ФБР рассмеялся.

– Я тоже выдержал экзамен на звание боксерской груши. Бреннан удивилась.

– Мы же задержали убийцу, который помимо всего прочего стрелял в лейтенанта Грина. С каких это пор за это устраивают выволочку?

Грин хмыкнул, но не саркастично, а скорее устало.

– Похоже, док не в курсе изнанки подобных расследований.

Бусс не ответил Грину, он обратился к Бреннан:

– Каналы, Бонз. Никто из нас не согласовал это с руководством.

– И что из этого?

– Ну, технически мы с лейтенантом даже не работаем вместе. Кроме того, мы потащили с собой нашего антрополога-и-плоть-и-кость-эксперта, зная, что подозреваемый весьма опасен. Это не тот поступок, за который в ФБР, также как и в полиции, можно получить письменную благодарность.

– Послушай, я на работе тоже сталкиваюсь с бюрократизмом – а кто с ним не сталкивается? Но ведь это же просто абсурд…

– Помимо всего прочего, – вступил в разговор Грин, – я еще и позволил себя подстрелить. А боссы этого очень не любят – больше бумажной работы. Доказывай потом, что ты не верблюд…

Бреннан изумленно покачала головой:

– Но ведь убийца пойман!

– И это единственная причина, – ответил Бусс, – по которой Грин и твой покорный слуга все еще здесь, а не вздернуты на рее.

Повернувшись к агенту, Грин сказал:

– Терпеть не могу, когда меня вешают.

Бусс кивнул.

– Через месяц после этого сложно подобрать рубашку под цвет лица.

– Как вы можете шутить? – спросила Бреннан. – Вы вычислили и поймали убийцу, и вас же за это наказывают, а вы шутите?

Бусс пожал плечами.

– Если у тебя есть другие предложения, я готов их выслушать.

Она задумалась над его словами и поняла, что бороться с бюрократией действительно бессмысленно.

Кроме того, Бреннан ясно видела точку зрения самой системы. Правоохранительные органы не могут себе позволить ломиться поочередно во все двери Америки, выискивая плохих парней.

Им действительно сегодня повезло.

Она только надеялась, что их удача на этом не закончится: адвокат Джордженсена вполне мог выдвинуть против них обвинение в совершении насилия и заявить, что улики были подброшены.

Бреннан не много времени провела в судах, но она понимала, что если попадется плохой судья в плохой день, то любое дело может просто вылететь в трубу.

– Чуть не забыла, – сказала она, – Незадолго до того как я спустилась в подвал, мне звонил Джек.

– Джек? – спросил Грин.

– Доктор Джек Ходгинс, – объяснил Бусс. – Член команды доктора Бреннан, работающей в Джефферсоне… Чокнутый профессор.

«Любимое словосочетание Бусса для характеристики меня и мне подобных», – подумала Бреннан.

Бусс обладал способностью, пусть и не вполне осознаваемой, будить в ней капризную маленькую девочку, а это ни к чему хорошему не приводило. Сейчас ей больше всего хотелось пнуть его в колено… или выше.

Бусс поймал ее взгляд и с видом оскорбленной невинности спросил:

– Что?

Проигнорировав его вопрос, Бреннан сказала:

– Учитывая то, что сообщил мне Джек, кости были захоронены в песчаной почве.

– Полезная информация, – ответил Бусс, нахмурившись, – но в этом месте почва определенно не песчаная.

– Я это заметила, – сказала Бреннан.

– Вы уверены, док? – спросил Грин.

– Судя по тому, в чем я испачкалась, копаясь в подвале, это чистый чернозем.

Бусс снова выглядел озабоченным.

– Что ты хочешь сказать?

– То, что наш общий друг Джордженсен собирал здесь скелеты, это очевидно. Но собирал он их не из тех тел, что мы здесь нашли.

– Да ладно вам, док. Мы нашли под этим домом офигенное количество костяков!

Даже Бусс был ошеломлен тем, как лейтенант начал выражать свои мысли, но Бреннан ответила ему совершенно спокойно:

– Даже если это и так, это еще не означает, что те два скелета имеют отношение к найденным здесь костям.

Бусс пытался вычислить логику поступков Джордженсена.

– У него ведь могло быть несколько мест, в которых он закапывал трупы.

– Если он охотился только на бродяг и геев, то есть на людей, исчезновения которых на этой планете могут и не заметить, то за все эти годы он действительно мог почувствовать себя неуловимым… И ему определенно нужно было иногда менять район охоты, а значит, и места для захоронений он мог выбирать разные.

Коротко кивнув, Бусс повернулся к Грину и спросил:

– Как насчет постоянного места жительства Джордженсена?

– Расследование ведется, так что скоро узнаем, – ответил Грин. – Нужно охватить немалый отрезок времени, за один день всего не выяснишь.

Грин имел в виду неудачное расследование, во время которого он упустил Джордженсена и схлопотал служебное порицание. По его тону было ясно, что ему все еще неприятно об этом вспоминать.

– Тогда, – продолжил Грин, – мы ничего не нашли в его доме.

– Это означает, – сказал Бусс, – что парень устраивал свои частные кладбища, и вычислить…

Бреннан перебила его, недовольная тем, как быстро агент ФБР перескакивает с одной темы на другую:

– Бусс, он мог хоронить своих жертв в песчаной почве, находящейся где угодно, возможно даже за несколько сотен миль отсюда. Строить предположения бессмысленно. Мы будем работать с тем, что уже есть, а затем двигаться дальше.

Бусс собрался было возразить, но передумал, и по его глазам Бреннан поняла, что он с ней согласен.

Приехали техники с многофункциональным радаром, который был отрегулирован так, что месторасположение тел указывалось желтыми маркерами.

Доктор By со своими инструментами приехала полчаса спустя.

Они с Бреннан натянули спецодежду, надели белые бумажные маски, прикрывающие нос и рот, и латексные перчатки; затем перенесли инструменты в комнату, служившую Джордженсену прачечной, и приготовились спуститься под пол.

Теперь комната разительно изменилась – повсюду тянулись шнуры удлинителей, гудел мотор вентилятора, которого Бреннан не видела, но знала, что он должен быть уже внизу, в подвале.

Сквозь люк струился яркий свет, и это доказывало, что лейтенант Гарланд выполняет свои обещания.

Сам лейтенант показался в дверях, ведущих в гараж.

– Все в порядке? – спросил он у Бреннан.

Бреннан жестом попросила его минутку подождать.

Затем она легла на пол, просунула голову в люк и осмотрела их будущее рабочее место.

По периметру помещения были расположены галогеновые лампы, направленные так, чтобы их лучи перекрещивались в центре.

«Прекрасно», – подумала Бреннан.

Лампы, хоть и направленные строго по центру, были расположены так, чтобы свет не слепил глаза Бреннан и доктора By, как только антропологи повернутся к стене.

Два вентилятора, работающие на небольшой мощности, создавали потоки воздуха, которые хоть и освежали атмосферу, но были не настолько сильными, чтобы поднялась пыль, когда антропологи начнут копать.

Поднявшись с пола, Бреннан улыбнулась и показала лейтенанту большой палец:

– Великолепно, лейтенант.

Он вскинул руку в шутливом салюте:

– Благодарю вас, доктор. Доброй охоты. Но это не обойдется вам даром…

– Да ну?

– У меня в машине ваш роман. И я собираюсь попросить у вас автограф.

Прежде чем она смогла ответить, лейтенант скрылся из виду.

Бреннан первой спрыгнула в люк, приняла инструменты, переданные ей доктором By, и отошла в сторону, давая своей коллеге возможность спуститься.

Передвигаться им пришлось на четвереньках. Бреннан показала доктору By, как они расположатся возле тела, руку которого она обнаружила.

Сотрудница музея Филда принесла с собой цифровую фотокамеру и видеокамеру, так что они документировали каждое свое действие и каждую свою находку.

– Хочешь, чтобы я начала работать с этим местом? – спросила доктор By сквозь маску.

– Да. А я начну возле второго места, которое нашел радар.

Перед тем как приступить к работе, Бреннан секунду помедлила, глядя на коллегу.

Доктор By сфотографировала рабочее место и начала понемногу убирать землю, освобождая оставшуюся часть тела.

Как Бреннан уже успела убедиться, доктор By прекрасно справлялась с работой в лаборатории, и теперь ей было интересно, как та поведет себя «в поле». Бреннан отметила, что в осторожности и профессионализме Джейн By и здесь ей не уступает.

Бреннан принялась за работу, осторожно снимая верхний слой почвы маленьким садовым совком.

Эта работа не терпит суеты.

Люди обычно думают, что антропологи и археологи просто разгребают землю вокруг предмета, потом отряхивают его от грязи и пыли, а затем, не помыв рук, быстренько несут в ближайший музей.

Однако на самом деле работа по извлечению трупа, который был закопан так, чтобы его не смогли обнаружить посторонние, гораздо более сложная. Здесь нельзя допускать ошибок.

Многие коллеги Бреннан слушали классическую музыку или занимались дыхательными упражнениями, чтобы сохранять спокойствие во время монотонной и кропотливой работы. Бреннан просто настраивалась на то, чтобы ничего не пропустить, и относилась к своей работе с тем терпением, которого та заслуживала.

Если у людей, похороненных здесь, есть родственники и близкие, то они должны получить останки и предать их земле в соответствии с общепринятым ритуалом; кроме того, она помогала сейчас расследовать дело убийцы, который лишил жизни дорогого им человека.

И если она не допустит в работе ошибок, она не упустит ни одной улики. Для этого и необходима предельная концентрация внимания.

Бреннан не замечала, как летит время, пока садовый совок не скользнул по чему-то, что определенно не было землей.

Она стала работать еще медленнее, по сантиметру убирая почву. Расчистив небольшое пространство, она увидела обнаженные кости или человеческую кожу… и рассмотрела в грязи часть голени, покрытой тонкими коричневыми волосками.

Джордженсен явно не бросил своего дела. Несмотря на возраст, он оставался серийным убийцей с тех пор, как присланные им первыми кости были покрыты плотью.

Ни одно из найденных тел еще не разложилось до состояния скелета. Бреннан была удивлена и напугана тем, что семидесятилетний, пусть и все еще сильный, мужчина не так давно убил еще двоих людей.

И конечно, этот «старик» совсем недавно чуть не лишил жизни полицейского, агента ФБР и ее саму. Смело, такого можно было бы ожидать от активного и сильного человека, но Бреннан никогда не ждала бы такого от кого-либо, похожего на Джордженсена. Его годы сказывались только в одном, мимоходом подумала Бреннан, он шутя справлялся с людьми, но ему было трудно закопать их достаточно глубоко – тела лежали удивительно близко к поверхности пола.

Очистив побольше пространства, она заметила еще один интересный факт.

Тело было залито известью.

Бреннан было известно, что преступники часто пользовались известью, веря, что она ускоряет процесс разложения. Она не знала, откуда взялась эта байка, ставшая уже городской легендой, но была уверена в одном – на самом деле все было с точностью до наоборот.

Известь не только не способствовала разложению, как надеялись преступники, она практически замораживала этот процесс.

Через восемь часов, когда ночь уже вступила в свои права, антропологи эксгумировали [9] два тела, с которыми работали, и нашли доказательства присутствия еще как минимум трех трупов.

После этого решено было сделать перерыв до завтра, а затем, когда рассветет, возобновить работу.

К концу следующего дня они выкопали еще три трупа и нашли четвертый, который тоже был извлечен из подвала. Воспользовавшись радаром, они убедились, что на этот раз работа была закончена.

Ни одно из тел не разложилось до костей, и ни одно не пробыло под землей дольше нескольких лет. Поскольку следы разложения были не сильными, трупы отправили в участок для аутопсии [10].

Бреннан покидала подвал, твердо уяснив для себя некоторые вещи.

Вильям Джордженсен был серийным убийцей, который действовал не первый год, шесть тел убедительно это доказывали. Последние две жертвы были убиты не раньше чем три года назад.

В этом она была уверена.

Бреннан и доктор By извлекли из подвала все трупы, но кое-что не увязывалось с предположением о том, что именно Джордженсен подкинул полиции и ФБР те два скелета.

Ни одно из тел, найденных под домом Джордженсена, не было настолько старым, как те кости, что привели их сюда.

Где же остальные тела?

У Бреннан было чувство, что она пропустила что-то, не заметила какой-то важной детали, и это чувство доставляло ей не меньшее беспокойство, чем разболевшийся внезапно зуб.

Жертвы Джордженсена покоились в самодельных могилах, но ответ на загадку двух реконструированных скелетов, похоже, покоился гораздо глубже.

Во дворе Бреннан увидела Бусса и лейтенанта Грина, наблюдавших, как грузят в машину последний из выкопанных трупов.

Когда автомобиль скрылся из виду, к ним присоединилась доктор By. Она уже сняла комбинезон и теперь стояла перед ними в джинсах и черной футболке с изображением «Роллинг Стоунз», больше похожая на девчонку-фанатку, чем на известного ученого.

– Я уже здесь, люди, – сказала она, – и должна заметить, что дело было уникальным.

Бреннан с признательностью пожала ей руку:

– Спасибо за все, что ты для нас сделала.

– Спасибо, что позволила копать вместе с тобой. Для меня это большая честь.

Бреннан улыбнулась.

– Взаимно.

Бусс и Грин по очереди пожали доктору By руку, и она пошла к своей машине. Грин кивнул им и последовал за Джейн, и за уходящими, освещенными лучами заходящего солнца, протянулись по земле длинные тени.

Скоро Бреннан и Бусс остались во дворе совершенно одни. В доме еще были полицейские, забиравшие аппаратуру из подвала, но работа Бусса и Бреннан была на сегодня закончена.

Бреннан почувствовала себя уставшей и совершенно обессилевшей. Обычно после раскопок она некоторое время проводила в одиночестве. Как бы ни было ей приятно общество Бусса, даже учитывая то, что обычно она не чувствовала себя комфортно в мужском обществе, но перспектива провести час в его машине, возвращаясь в отель, – это была последняя вещь в списке того, чего бы ей хотелось.

Бреннан взглянула на агента ФБР.

– Бусс, окажи мне небольшую услугу.

Бусс посмотрел на нее. В сгущающихся сумерках было трудно разобрать выражение его лица.

– Все что захочешь.

– Вызови себе машину и позволь мне воспользоваться твоей.

– Ну… нет.

Бреннан с недоумением уставилась на него.

– Десять секунд назад ты сказал «все что угодно».

– Именно поэтому я не ответил «ни фига подобного».

– Назови хоть одну причину, по которой «ни фига».

– Первая, – поучительно начал он, – тебе неизвестно, какие дороги ведут в город.

– Откуда ты можешь знать, что мне известно, а что нет?

– Это же задачка для начинающих. Ты добиралась на машине только к музею и театру. И ты абсолютно не ориентируешься в Старом городе.

– Отлично, – ответила Бреннан. – Я вызову такси.

Она резко отвернулась и шагнула вперед, но Бусс остановил ее, положив руку на плечо.

– Бонз, я могу отвезти тебя, куда захочешь.

– Послушай, Бусс, – она стряхнула его руку, и ее голос стал ледяным, – я уже взрослая, мой IQ выше среднего, и я получила достаточное образование, чтобы прочитать надписи на указателях и разобраться с картой. Я самостоятельно находила дороги в Гватемале, Боснии и еще полудюжине разных стран по всему миру. И мне не нужны твои услуги, чтобы добраться куда бы то ни было.

Бусс даже отступил на шаг.

– Ого! С чего это вдруг я заработал такую отповедь?

Плечи Бреннан поникли.

– Прости. У меня был тяжелый день.

– Ладно. Так давай я просто отвезу тебя в отель.

Он зашагал к машине, и она последовала за ним.

Стараясь, чтобы ее голос звучал как обычно, Бреннан сказала:

– Я не хочу никуда ехать, Бусс. Все, что мне нужно – это немного побыть в одиночестве.

Он остановился, она тоже. Некоторое время Бусс, ничего не говоря, изучал ее лицо.

Наконец он полез в карман, достал свой мобильный и быстро набрал номер, все еще не сводя с нее глаз. Он не просто смотрел на нее: казалось, он видел ее насквозь.

Кстати говоря, это произвело на Бреннан странное впечатление, и ей впервые стало неуютно.

– Вулфолк, – сказал Бусс в трубку, – я сейчас в доме Джордженсена. И мне нужна машина. Приезжай и забери меня.

Последовала пауза, а затем из телефона донеслись тихие звуки.

Бусс нахмурился.

– Просто приезжай и забери меня, ладно? Для этого и нужны партнеры.

Вулфолк ответил ему молчанием, и Бусс отключил телефон, сунув его обратно в карман. Из другого кармана он вытащил ключи от машины и протянул Бреннан.

– Карта в бардачке.

Ключи были теплыми на ощупь.

– Спасибо, – сказала она, – считай, что я у тебя в долгу.

Он кивнул.

– И не только за это… А теперь вали отсюда.

Она направилась к машине, испытывая угрызения совести из-за того, что бросает его здесь одного, но иначе она не могла поступить – ей просто необходимо было побыть в одиночестве.

За ее спиной раздался голос Бусса:

– Позвони мне завтра утром.

Она повернулась к нему и улыбнулась:

– Это приказ?

Он улыбнулся в ответ:

– Вот именно. Так что в семь утра я буду ждать тебя в фойе отеля, и только попробуй опоздать.

– Смотри сам не опоздай.

Машина завелась легко, и Бреннан выехала на дорогу, ведущую к скоростной трассе, зная, что Бусс смотрит ей вслед.

Эти его слова, обращенные к Вулфолку: «для этого и нужны партнеры», – неужели они предназначались именно ей?

Как бы то ни было, сейчас она чувствовала себя прекрасно: она за рулем, она контролирует ситуацию, она в одиночестве и она свободна.

Сначала Бреннан ехала медленно, поглядывая на боковые улицы и ожидая, когда она сможет выехать на скоростную трассу.

Здесь город и его окрестности выглядели очень похоже, словно смешиваясь друг с другом. Иногда Бреннан путешествовала, не видя вокруг ничего, кроме тенистых лесов, тянувшихся на многие мили, и свет фар встречного автомобиля был для нее редкостью.

А иногда мир являл собой мили и мили больших магазинов, ресторанов, автозаправок, закусочных и стрип-баров, вперемешку с кофейнями и прочими небольшими заведениями.

Она постаралась полностью отключиться, позволив свежему ветру обдувать ее лицо, и просто вела машину, заставив себя забыть о трупах и о нераскрытых преступлениях. И отпустила на свободу печаль, которая охватила ее при мысли о семьях погибших, которым придется присутствовать на опознании тел.

Медленно, но верно, ее сознание переключилось на другие вещи.

Бреннан подумала о своих друзьях, оставшихся в лаборатории. В ее мозгу плавно скользили мысли о Буссе, о том деле, которым он занимался до того как вызвал ее в Чикаго… о том, как искать пропавшего свидетеля Стюарта Мюсетти…

И вдруг у нее возникла идея.

Глава 7

Карта, лежавшая в бардачке, привела Темперанс Бреннан в Оак-Брук – пригород Чикаго, который был заполнен множеством магазинов, офисов и почти девятью тысячами жителей.

Проезжая по дорогам возле дорогих ресторанчиков на свежем воздухе, она нашла то, что искала.

Неподалеку от бисквитной фабрики виднелось внушительное одноэтажное здание, стоящее немного обособленна от остальных, с белыми оштукатуренными стенами и крышей из оранжевой черепицы, наталкивающих посетителей на мысль о солнечных берегах Сицилии.

Вывеска на фасаде гласила: «СИРАКУЗА».

Внезапно почувствовав голод и, как ни странно, желание отведать именно блюда итальянской кухни, Бреннан въехала на стоянку перед рестораном и даже нашла свободное место для машины Бусса.

Даже такому человеку, как Бреннан, который тщательно поддерживает свою физическую форму, пришлось приложить усилие, чтобы открыть дверь ресторана, сделанную из цельного дуба и оснащенную металлической, стилизованной под старину, ручкой.

Дверь как бы предупреждала посетителей о том, какая обстановка ждет их внутри.

В том же стиле – и с той же основательностью – под старину были оформлены коридор и общий зал ресторана: Темная обивка стен, темные занавески на окнах, темные столики, – все это практически терялось в полумраке зала, где единственными островками света были небольшие красно-белые светильники, стилизованные под канделябры со свечами.

Зал, в котором подавались обеды, был заполнен людьми, за столами сидели и пары, и целые семьи с детьми.

Отделенная от общего зала комнатка оказалась небольшим баром. Она была освещена гораздо лучше, чем остальное помещение ресторана. Кроме всего прочего, свет исходил от двух больших телевизоров с плоскими экранами, которые показывали один и тот же бейсбольный матч. Звук на обоих телевизорах был выключен. Синеватые отблески экранов придавали бару странную атмосферу, словно он находился под водой.

Голос Фрэнка Синатры исполнял песню «Лучшие времена скоро настанут», немного более громко, чем обычно положено фоновой музыке, так, словно он был распорядителем на этом балу. Было ли так и задумано или нет, но музыка привлекала внимание и поднимала настроение.

Привлекательная женщина лет тридцати или около того – высокая брюнетка в белой рубашке с черным галстуком, в черных брюках и такой же жилетке – стояла в небольшой нише у входа, где был столик, на котором лежала книга заказов, и небольшое удобное кресло.

На губах женщины застыла профессионально-радушная улыбка.

– Добрый вечер, – сказала она, – меня зовут Джулия. Вы ждете компанию?

– Нет, я буду одна, и мне хотелось бы поужинать в зале для некурящих.

– Вы заказывали столик?

Бреннан покачала головой.

Джулия быстро просмотрела книгу заказов, затем сказала:

– Вам придется немного подождать, один из столиков скоро освободится. Если желаете, можете пока посетить бар. Как вас зовут?

– Бреннан.

Женщина записала ее имя в книгу.

– Джулия, возможно, вы сможете мне помочь. У вас работает подруга моей подруги. Ее зовут Лиза Вито. Сегодня ее смена?

Улыбка женщина не изменилась, но глаза стали холодными.

– Подруга вашей подруги? Мисс Бреннан, вы как-то связаны с полицией?

– Нет, – ответила Бреннан, ощущая неловкость и удивление, – я антрополог, если это имеет значение.

Джулия не нашлась, что на это ответить. Затем ее глаза скользнули по бару и снова вернулись к Бреннан.

– Лиза работает барменом? – спросила Бреннан.

С почти незаметным кивком Джулия ответила:

– Я вам этого не говорила. Пойду проверю, не освободился ли ваш столик.

Она исчезла в обеденном зале, а Бреннан направилась в другую сторону, к бару.

В баре было занято только несколько столиков, за ними расположилась компания мужчин среднего возраста, которые курили сигареты, потягивали выпивку и с удовольствием следили за развитием бейсбольного матча.

За стойкой бармена стояла измученного вида брюнетка, возраст которой уже приближался к сорока. Она была одета в черную жилетку, черные брюки и белую рубашку с галстуком-бабочкой и выглядела так, словно ничто за пределами этого бара ее не интересовало.

Бреннан села на высокий табурет у стойки бара, стараясь как можно дальше отодвинуться от компании курильщиков.

На стене она заметила множество фотографий в рамках, висящих на разных уровнях. На фотографиях чаще всего встречались двое мужчин, вероятно владельцы ресторана, то вместе, то поодиночке, пожимая руки или получая поцелуи и поздравления от многочисленных людей, чьих улыбающихся лиц Бреннан не узнала.

Бармен медленно подошла к ней – эта женщина несомненно когда-то была красавицей, но теперь выражение лица лишало ее изрядной доли привлекательности.

Вблизи стало заметно, что у нее лицо в форме сердечка, большие темные глаза в обрамлении длинных, подчеркнутых тушью ресниц и обильно подведенный красной помадой рот с чувственными губами. Теперь ее возраст сложно было определить, ей могло быть как под тридцать, так и за сорок. Несколько седых волос в прическе могли свидетельствовать как о возрасте, так и о модной новинке парикмахерского искусства, Бреннан не смогла этого определить.

Бармен улыбнулась, и в ее улыбке было больше сердечности, чем профессионализма.

– Тяжелый день?

– О да.

– Позвольте угадать… Вы предпочитаете вино.

– Вы явно не первый день здесь работаете, – ответила Бреннан, тоже улыбаясь. – Шардоне, пожалуйста.

– Я могла бы догадаться и об этом, – сказала женщина за стойкой, снимая бокал с полки и ставя его на стойку, затем она достала бутылку вина.

Вытащив пробку, бармен налила вино и изящным жестом придвинула бокал к Бреннан.

– Прошу вас, милая.

Это слово так живо напомнило Бреннан об Анжеле, что она мгновенно почувствовала расположение к этой женщине.

Это было абсолютно нелогично, но после двух дней, проведенных в подвале со скелетами, Бреннан могла простить себе и не такое.

Она положила двадцатку на стойку, но когда бармен потянулась к деньгам, Бреннан прижала купюру пальцем. Бармен взглянула на нее, все еще улыбаясь, но теперь удивленно.

– Я… хм… сейчас принесу сдачу.

– Мне не нужна сдача, – ответила Бреннан.

– Тогда что же вам нужно, милая?

– Лиза Витто… это случайно не вы?

Взгляд женщины метнулся по бару, потом она снова посмотрела на Бреннан.

– Мне нужна двадцатка, но не нужны неприятности. Поэтому давайте я просто принесу вам вашу сдачу, – шепотом сказала она.

– Как пожелаете.

Вернувшись с мелкими деньгами, бармен снова шепотом обратилась к Бреннан:

– На этот раз они прислали женщину-полицейского? Что вы надеетесь выведать в этом ресторане?

– Я не из полиции. Мне просто захотелось пообедать. И выпить чего-нибудь. – Бреннан сделала глоток вина, не отводя глаз от бармена. – Меня зовут Темпе-ране Бреннан, и я научный работник, занимаюсь антропологией.

– Ну что ж… Кому-то ведь нужно этим заниматься, что бы это слово ни означало.

– Я ученый. Изучаю кости. Я работаю в музее, в исследовательском отделе. – Она пожала плечами. – Так что иногда я помогаю нашему правительству, понимаете, о чем я?

Бармен отошла к дальней стороне стойки, подала увлеченным игрой мужчинам свежее пиво, затем медленно, делая вид, что протирает стойку, но при этом глубоко задумавшись, она вернулась к Бреннан.

– Я поняла, что, помогая правительству, вы иногда изучаете кости для ФБР. – Голос бармена звучал приглушенно, с хрипловатыми интонациями. Мужчина счел бы его сексуальным, но Бреннан чувствовала, что хрипотца вызвана скорее отчаянием.

Она снова глотнула вина.

– Время от времени.

– И вы хотите спросить меня о Стюарте.

Это не было вопросом.

Стюартом звали ее любовника Мюсетти, который проходил свидетелем по делу Гианелли и был похищен и, возможно, убит.

– Да, Лиза, именно об этом я и хотела спросить.

Женщина так замотала головой, что ее покрытая лаком прическа чуть не рассыпалась на отдельные пряди.

– Послушайте, мисс Бреннан, один только Господь знает, как я хочу, чтобы Стюарта нашли, но я действительно сказала ФБР все, что мне известно.

– Вы уверены!

Лиза Витто кивнула.

– А вы знаете, где вы находитесь? Знаете, кому принадлежит этот ресторан?

Семье Гианелли – подумала Бреннан, но предпочла проигнорировать вопрос, вместо этого спросив:

– Вы любите его?

Слезы заструились по щекам женщины, она резко обернулась к шкафу, чтобы достать платок и совладать с собой. Макияж был безнадежно испорчен.

– Да. Да, я люблю его. Но вы произносите это так, словно он еще жив.

– Это вполне возможно.

Глаза Лизы снова наполнились слезами.

– Ваши бы слова да Богу в уши…

– Лиза, вы говорили людям из ФБР, что любите Стюарта?

– Нет.

Словно нечаянно Бреннан спросила:

– О чем еще вы не говорили им?

В покрасневших глазах Лизы появилась решимость.

– Честно говоря, я не знаю. Есть такие вещи, о которых они не спрашивали, но сейчас… Господи, я ничего не могу сейчас припомнить… Честное слово.

– У вас есть предположения о том, где он может сейчас находиться?

Лиза снова быстро осмотрела бар.

– Послушайте, у меня есть несколько идей на этот счет, но они не о том, где может находиться он сам.

– Боюсь, я не совсем вас поняла.

– У меня есть предположения о том, где может находиться его тело.

– Ох! И что вы думаете насчет того, чтобы поделиться этими идеями?

Несмотря на слезы, взгляд Лизы по-прежнему был решительным и исполненным гнева.

– Я думаю, что они устроили моему любимому поездку на Песчаном Экспрессе.

– Я не знаю, что это означает, – сказала Бреннан.

– Вам и не нужно этого знать, милая. Они убили его и закопали. Глубоко и надежно.

– Они? Вы имеете в виду отца и сына, которым принадлежит это место?

Лиза молча смотрела на нее.

– Вы считаете, что они причастны к убийству человека, которого вы любите, и при этом продолжаете здесь работать?

Кивнув, Лиза ответила:

– Стюарт был с ними заодно, и все равно их это не остановило. Он был храбрым, а я нет. Оставаясь здесь, я даю им понять, что не собираюсь менять свою позицию.

– Оставаясь с ними, вы хотите дать им понять, что не собираетесь мстить за Стюарта?

– Именно так, милая. Других причин нет. Стюарта, я полагаю, уже нет в живых… И он никогда уже ничего не скажет, не выступит свидетелем в суде… Бесполезно пытаться найти его, чтобы свести с ними счеты.

«Если я найду, где он похоронен, – подумала Бреннан, – то это не так уж и бесполезно».

– Спасибо вам, Лиза, – сказала Бреннан, протягивая женщине свою визитку с номером мобильного телефона и номером телефона в отеле. – Если передумаете, просто позвоните мне.

– Если я и передумаю, – Лиза сделала выразительное движение бровями, – то звонить я буду вам не отсюда.

Но визитку она взяла и, спрятав ее в рукаве, без лишних слов отошла к другой стороне стойки.

Бреннан обернулась и вдруг обнаружила, что за ее спиной стоит какой-то мужчина.

– Ох, – сказала она, – вы меня напугали.

Его голос оказался зычным и дружелюбным:

– Я не хотел этого. Примите мои извинения.

Высокий, с темными волосами и небольшими залысинами на лбу, этот мужчина был одет в темный, прекрасного покроя костюм и белую рубашку с великолепно подобранным галстуком. Его внешность говорила о том, что он итальянец, а улыбка, вероятнее всего, приводила женщин в восхищение, но Бреннан она показалась вкрадчивой и неискренней.

– Вы мисс Бреннан? – спросил мужчина.

Его голос был похож на бренди, но оттенков хватило бы на букет хорошего коллекционного вина.

– Да, это я, – ответила она.

– Ваш столик ждет вас, – сказал он, отступая в сторону, чтобы дать ей пройти, но потом снова обернулся к ней. – Темперанс Бреннан? Писательница?

– Вообще-то я Темперанс Бреннан – антрополог, но я действительно кое-что написала.

– О Господи! Бестселлеры теперь называются «кое-что»…

Мужчина протянул руку, и ей не оставалось ничего другого, как пожать ее.

– Винсент Гианелли, – представился он с легким поклоном, – один из владельцев этого места.

Бреннан уже поняла это, но все ее мысли были заняты тем, чтобы не показаться грубой и при этом получить свою руку обратно.

– Что ж, – сказала она, – я рада знакомству с вами. В одном из путеводителей я прочла, что «Сиракуза» – одно из лучших заведений в пригороде Чикаго, подающих итальянскую кухню.

Рукопожатие наконец завершилось. Бреннан очень хотелось проверить, все ли ее пальцы на месте.

– Мне нравится думать, что мы лучшие и в Чикаго. – Гианелли сверкнул белозубой улыбкой. – Послушайте, я ваш преданный поклонник, я очень люблю ваши книги. Вам не следует платить за ужин, мисс Бреннан…

– Спасибо, но это не обязательно, мистер Гианелли.

Он предупреждающе поднял руку.

– Я не имел в виду бесплатного ужина. Я хотел бы, чтобы вы расплатились… – Он повернулся к бармену: – Лиза, принеси фотоаппарат!

– Ох… нет…

– Не стоит стесняться. – Гианелли снова взял Бреннан за руку, и она позволила ему это сделать, хотя внутри у нее все сжалось. – Мы очень гордимся нашей Стеной Славы.

– Я заметила… Тут столько людей…

– Здесь собраны фотографии самых разных знаменитостей, – сказал он, – мой отец был знаком даже с Фрэнком и Дино.

Если б она еще знала, о ком это он…

– Конечно же, – продолжал Гианелли, – я тогда был всего лишь ребенком… но кто считает годы? Белуши, Айкройд [11], все, кто хоть что-то значил в Чикаго, все они обедали в «Сиракузе», и все они попали на Стену Славы.

– Должна признать, это производит впечатление, – сказала Бреннан, стараясь, чтобы ее улыбка не выдала ее истинных чувств.

– Дитка [12], Уолтер Пейтон [13], Джордан [14], Сэмми Coca [15]… назовите любого, и окажется, что он преломил с нами хлеб. Даже писатели, такие как Билл Брасчлер и Элеонора Тэйлор Бранд… А теперь и вы.

Бреннан повернулась к фотографиям, делая вид, что изучает их, и ей показалось, что кое-кого она уже где-то видела, однако никто из попавших на Стену Славы не был ей знаком… Пока она не перевела взгляд на фотографию, висевшую в самом углу, почти скрытую тенью.

На фото был запечатлен лысеющий мужчина средних лет, пожимающий руку совсем юному Винсенту Гианелли.

Этого мужчину она знала. Это был Джон Уэйн Гэси.

Один из самых известных серийных убийц… Его фото должно красоваться на Стене Стыда… Но по какой-то непонятной причине снимок серийного убийцы, улыбающегося, словно сумасшедший клоун, висел на Стене Славы.

– Мисс Бреннан, с вами все в порядке? Вы побледнели.

– Это… На этой фотографии вы пожимаете руку Джону Уэйну Гэси, не так ли?

Гианелли скорчил гримасу.

– Да, я знаю, это признак дурного тона, не так ли? Мой папаша точно так же относится к этой фотографии – старик снимает ее, а я вешаю, он снимает, я вешаю… И так до бесконечности. Это превратилось у нас в семейную шутку.

Хорошенькие шуточки, подумала Бреннан.

– Видите ли, этот парень, Гэси… – продолжал говорить Винсент, – был тогда президентом Торговой Палаты или кем-то в этом роде… Нэнси Рейган или жена Джимми Картера, кто-то из них занимал тот же пост, насколько я помню.

– Так что это просто… ваша оригинальность? Вы просто говорили с ним?

Он улыбнулся своей ослепительной улыбкой, свидетельствующей о часах, проведенных в кабинете дантиста.

– Это же часть моей работы, вы не находите? Ведь сейчас, например, я разговариваю с вами.

Винсент указал на фотографию, висевшую у барной стойки, на которой он был в неофициальной одежде, а рядом стояла большая рыжеватая собака.

– Это моя любимая фотография, – сказал Гианелли, – здесь я вместе с Лукой, моим мастино-неаполитано.

Бреннан одобрительно кивнула ему. Как можно ненавидеть и презирать убийцу, который любит собак?

Честно говоря – запросто.

Подойдя к ним, Лиза сказала:

– Фотоаппарат готов, Вине.

Повернувшись на звук голоса этой женщины, Бреннан обнаружила, что она стоит совсем рядом с Винсентом Гианелли, а он обнимает ее за плечи и держит за руку.

«Вы знаете, как сделать действительно интересную фотографию», – подумала она.

И в ее сознании, словно в ускоренной съемке, промелькнула следующая картинка: она хватает Винсента за запястья, выкручивает ему руки, заставляя опуститься на колени, и хватает его за глотку одним из боевых приемов…

Конечно, смешно и думать, что такое произойдет в реальной жизни, но только такую фотографию она хотела бы видеть висящей на Стене Славы в ресторане «Сиракуза». Вполне невинное желание, не правда ли?

В то же время Бреннан чувствовала, как у нее по спине бегают мурашки от того, что она стоит рядом с гангстером, за которым так долго охотился Бусс… Кстати, этот гангстер пользуется великолепным одеколоном…

Какого черта!

Бреннан застыла возле Гианелли, пожимая ему руку, и Лиза быстро сделала фотографию. Вспышка ослепила Бреннан, она закрыла глаза, и у нее под веками поплыли разноцветные круги. Когда она открыла глаза, по ним резанула новая вспышка, и это ощущение было просто отвратительным. Снова замелькали цветные круги.

Бреннан почти не видела Лизу, которая прятала камеру под стойку бара, но заметила, что бармен напряженно улыбается.

– Большое вам спасибо за это, – сказал Гианелли, убирая руку с плеча Бреннан, но другой рукой продолжая удерживать ее. – Я очень люблю ваши книги, они очень легко читаются. Позвольте мне проводить вас к столику.

Бреннан проследовала за ним. Ее зрение постепенно приходило в норму, но в голове по прежнему был сумбур.

– Вы прекрасно описываете всякие ужасы, – произнес Гианелли.

– Спасибо. Я рада, что вам нравятся мои книги.

– О, я вообще люблю подобные вещи… Особенно что-то вроде «Молчания ягнят».

– Интересно.

Он оглянулся и посмотрел на нее, в его темных глазах горел огонь.

– Да, но даже до того как я посмотрел этот фильм… Я был еще совсем ребенком, когда начал увлекаться всякими тайнами, преступлениями и ужасами.

Винсент внезапно остановился, так, что Бреннан почти налетела на него, и шепотом, словно открывая какой-то секрет, добавил:

– В особенности – серийными убийствами.

– Неудивительно, что вам понравились мои книги, – сказала Бреннан, пытаясь справиться со своими губами, так и норовившими сложиться в улыбку.

Винсент подарил ей искреннюю, совершенно обезоруживающую улыбку. У предполагаемого гангстера-психопата, безусловно, был шарм, в этом ему трудно было отказать.

Возле маленького столика, стоящего у окна, которое выходило на автостоянку, Гианелли галантно пододвинул для Бреннан стул, и она села.

Но Винсент не ушел. Он нависал над ней, положив руку на спинку свободного стула, стоявшего у того же столика, словно ожидая, что она пригласит его присоединиться.

– Итак, – продолжил он, – я думаю, вы уже слышали эти глупые байки о нашей семье.

– Байки?

Он пожал плечами.

– Обычные стереотипы, с которыми так трудно бороться, – каждый итальянец в Чикаго по умолчанию считается Аль Капоне.

Бреннан решила подыграть ему.

– С моей точки зрения, большинство организованных преступных группировок в городе управляются уличными бандами, однако повзрослевшими и более сообразительными.

Она практически процитировала заголовок «Чикаго Трибьюн», который недавно прочла.

Но Винсент принял ее замечание за чистую монету:

– Вот именно! Хотите услышать одну интересную вещь?

– Конечно.

– Никто из нашей семьи… ни разу за все время… не привлекался к суду и даже не был задержан.

Бреннан моргнула.

– Что ж… Не многие семьи могут похвастаться подобным.

– Конечно! А над чем вы работаете в Чикаго? Это связано с ФБР, или вы просто ищете новый материал для книги?

Она снова попыталась улыбнуться, но на этот раз внутри у нее все похолодело, так что она не была уверена в результате.

– Вы были так любезны… – сказала Бреннан, – и я не хочу показаться грубой… но, честно говоря, это то, о чем я не имею права рассказывать.

Винсент взмахнул руками.

– Конечно, конечно… Бизнес есть бизнес, я все прекрасно понимаю. Федералы терпеть не могут, когда кто-то суется в их дела, и тем более, когда кто-то узнает о них.

– Благодарю вас за то, что не стали настаивать.

– Нет проблем, – произнес Гианелли и затем продолжил: – Просто скажите мне, пожалуйста, это ведь был серийный убийца? Тот, кто оставил кости возле театра?

Каким-то чудом Бреннан удалось не открыть рот от изумления.

Она считала, что никто за пределами круга Бусс/Бреннан не знает деталей этого дела, но раз уж полиция Чикаго была на месте происшествия, ей следовало бы догадаться, что это дело не удержишь в тайне. Слишком много людей и этом участвовали, чтобы можно было рассчитывать на полную секретность.

В конце концов, до средств массовой информации это не дошло, и на том спасибо.

Однако Винсент Гианелли оказался вполне в курсе дела.

– Вам не нужно отвечать, – сказал Винсент. – Я так понял, что вы не хотите разглашать деталей своей работы? Что ж, пусть будет так.

Подошел официант, невысокий, молоденький, не старше двадцати, парень, с налакированными темными волосами. Как и остальной персонал ресторана, он был одет в стандартную униформу: пиджак, белая рубашка, черные брюки и неизменный галстук.

– Это Гектор, – сказал Винсент. – Он наш лучший работник, и сегодня он обслуживает только ваш столик.

Похожий на итальянца парень с улыбкой поставил перед Бреннан ее бокал, который она оставила в баре. Бокал был снова наполнен вином.

Несмотря на все проявленное гостеприимство, она не могла заставить себя пригласить Винсента Гианелли присоединиться к ней. Она не чувствовала себя достаточно уверенной в том, что сможет вытащить из него хоть какую-то информацию о пропавшем Мюсетти и не выдать при этом себя.

Кроме того, Винсент так или иначе собирался уходить.

– Мне действительно очень нравится, как вы пишете, – сказал он. – Если вам что-нибудь понадобится, говорите, не стесняйтесь.

Бреннан кивнула.

– Благодарю вас, мистер Гианелли.

– Винсент. Пожалуйста, просто Винсент.

– Спасибо вам, Винсент.

– Вы всегда желанный гость у нас, Темперанс.

Отворачиваясь и шагая прочь, Винсент Гианелли выглядел весьма довольным собой.

Бреннан не смогла определить, был ли этот бандит, занимающийся ресторанным бизнесом, и в самом деле поклонником ее книг, или же он просто пытался вытянуть из нее информацию. Похоже, он прекрасно осведомлен о том, что происходит в этом городе, и узнает обо всем гораздо раньше репортеров, так что наверняка у него есть сведения о том, что она работает вместе с Буссом.

С другой стороны, она ведь не участвовала в расследовании дела Мюсетти/Гианелли, она приехала позже, так какое ему до нее дело?

Гектор принес ей меню.

– Я покину вас на минуту, чтобы вы могли спокойно сделать свой выбор. – С этими словами официант снова исчез.

Когда Гектор вернулся, Бреннан уже определилась с выбором блюд и попросила принести еще один бокал вина, пока она будет ожидать заказ.

Ела она быстро и получала от еды немалое удовольствие. Гангстеры хозяева этого заведения или нет, но семья Гианелли знала, как вести ресторанный бизнес.

Когда официант принес ей послеобеденную чашку кофе, Бреннан попросила счет.

– За счет заведения, – ответил Гектор.

– Нет Я никогда…

Гектор пожал плечами.

– Мистер Гианелли знал, что вы захотите расплатиться. Он сказал, что обед за счет заведения – стандартная процедура для наших почетных гостей, чьи фотографии попадают на Стену Славы.

– А он не предупредил вас, что я буду настаивать на оплате счета вне зависимости от принятых у вас традиций?

Гектор широко улыбнулся.

– Да, он сказал и это, причем повторил вашу фразу слово в слово.

Бреннан поняла, что официант пытается очаровать ее, но на нее такие штучки не действовали.

– Гектор, пожалуйста, принесите мне счет.

Официант покачал головой.

– В «Сиракузе», конечно, посетитель всегда прав… но лишь до тех пор, пока его правда не противоречит указаниям мистера Гианелли. Его желания – закон для нас.

– Гектор!

– Прошу прощения, мисс Бреннан, но счета у меня нет.

– Тогда позовите сюда мистера Гианелли.

– Не могу, мисс. Мистер Гианелли уже уехал, и сегодня он больше не вернется в ресторан.

Не тратя лишних слов, Бреннан вытащила две двадцатки и положила их на стол. Пусть у Гектора здесь свои принципы, но Бреннан не могла себе позволить оказаться в долгу у людей из породы Винсента Гианелли. Ни при каких обстоятельствах.

Она села в машину, успокаиваясь по мере того, как изучала карту, подсвечивая себе мобильником, и выбирала кратчайший путь к отелю.

Как только ее пальцы коснулись ключа в замке зажигания, Бреннан внезапно подумала обо всем, что ей известно о таких вот преступных группировках, о мафии, «Коза ностре», а поскольку она интересовалась исключительно документальными сведениями, мысли оказались не из приятных.

Кроме того, ей внезапно вспомнился «Крестный отец», – один из немногих фильмов, которые она удосужилась посмотреть за свою жизнь.

Вспомнив сцену, в которой жена Майкла Итальянца взрывается в своей машине, включив зажигание, Бреннан ощутила дрожь.

Затем она посмотрела на себя в зеркало заднего вида и улыбнулась:

– Не сходи сума.

Она ведь не работала ни по одному делу, связанному с этой семейкой! Это было привилегией Бусса.

Бреннан просто хотела немного помочь ему, поговорив с подружкой Мюсетти (хоть и знала, что он рассердится из-за этого). И – как и предупреждал ее Бусс, – это оказалось совершенно бесполезной затеей.

Она повернула ключ, и машина ожила, что вызвало у Бреннан новую улыбку и слова:

– Вот видишь, мы все еще не взорвались.

Выведя машину со стоянки на проезжую часть, она прошла несколько кварталов и свернула на скоростную трассу, направляясь на восток.

Ночь была темной, но туч на небе не было, и светило множество звезд, обрамляющих кажущийся очень белым серп наполовину родившейся луны. Соблюдая ограничение скорости, Бреннан просто наслаждалась ощущением одиночества и свободы.

Несмотря на то что в Джефферсоне ей приходилось работать в команде, Бреннан всегда была одиночкой, и последние несколько дней, на протяжении которых ее постоянно окружало множество людей, отобрали у нее много сил. Неожиданная возможность побыть в одиночестве казалась ей праздником.

Как и раньше, мимо нее проносились машины, но сейчас, ночью, движение было куда менее оживленным.

Когда белый фургон пристроился сзади ее машины, Бреннан сразу же его заметила, но не придала этому значения. Рано или поздно он свернет, а пока им просто по дороге. Рано или поздно…

Но фургон не сворачивал.

Через несколько миль Бреннан уже нервно следила за фургоном, но не решила пока, стоит ли доставать телефон и связываться с Буссом.

Как только она потянулась за телефоном, фургон резко обогнал ее и скрылся из виду.

Подобные вещи начинали действовать ей на нервы.

Два дня выкапывать трупы жертв серийного убийцы, затем «расслабляться» в компании преступника, долбаного мафиози из ресторана… Что ж.

Неудивительно, что она чувствует себя опустошенной, физически и морально.

Бреннан знала, что достаточно ей просто хорошо выспаться, и ее состояние моментально придет в норму.

Но нельзя же спать за рулем, хотя и очень хочется… нужно заставить себя добраться до отеля.

Остаток пути прошел без приключений. Бреннан загнала машину в гараж отеля, поблагодарив зевком этот долгий день за то, что он наконец закончился. Она сама нашла дорогу домой, что станет чувствительным ударом по самолюбию Бусса, а сейчас она поднимется к себе в номер, примет душ и будет спать… спать…

Бреннан вырулила к парковочному блоку возле наклонного выезда из гаража, вышла из машины, вытащила свои вещи и закрыла автомобиль.

Лифт, идущий на верхние этажи, находился в дальнем конце гаража, и, передернув плечами, она направилась в ту сторону, мимо стоящих по обе стороны машин. Почти подойдя к лифту, она заметила белый фургон.

Бреннан остановилась, борясь с желанием подойти и заглянуть в окна машины.

Конечно же, этот автомобиль похож на тот, что преследовал ее по дороге домой… Но таких фургонов по городу катается великое множество, а особых примет, позволяющих точно сказать, та ли это машина, как назло не было.

Бреннан как раз проходила мимо машины, и тут задняя дверца фургона резко распахнулась.

Инстинктивно выставив руки перед собой, Бреннан несколько смягчила удар, и дверь не ударила ее по лицу, но поскольку инерция была велика, Бреннан потеряла равновесие от удара, чуть не упала и попятилась назад. Ее сумка соскользнула с плеча и закатилась под стоявшую рядом машину.

Три фигуры в черном, в масках, скрывающих лица, выскочили из фургона и окружили Бреннан.

Она подпрыгнула, ударив одного из них в грудь, но расстояние оказалось больше, чем она рассчитывала, к тому же остальные двое быстро приближались к ней с разных сторон.

Первый резко выбросил кулак в ее сторону, она перехватила его руку, но не успела увернуться от удара, который нанес ей второй.

Бреннан почувствовала, как воздух резко выскальзывает из ее легких, и упала, стараясь откатиться подальше и рассчитывая на то, что ей удастся нанести ответный удар, но тут один из нападавших ударил ее по голове. В ушах Бреннан зазвучали колокола, сирены и свистки, перед глазами поплыли круги, и она пропустила еще один удар, на этот раз в живот. Теперь ее избивали все трое. Бреннан свернулась клубком, стараясь защитить жизненно важные органы, по удары следовали один за другим.

Ее сознание металось, как раненая птица, и Бреннан подумала, что ей необходимо собраться с силами и начать действовать, иначе…

Иначе ее сейчас забьют до смерти.

Она пнула ногой наугад и сшибла одного из нападавших на пол. Остальные, ошеломленные внезапным сопротивлением жертвы, на мгновение замерли.

Этим мгновением Бреннан и воспользовалась.

Она ударила второго мужчину в промежность, одновременно откатываясь в сторону; нападавший захлебнулся в безмолвном крике. Третий из бандитов снова ударил ее по голове. Упавший схватил ее, и Бреннан показалось, что на бетонном полу осталась большая часть ее мозгов… За щищаясь, она непроизвольно вскинула руку, и под ее кулаком хрустнул нос ее мучителя.

Парни в масках поняли, что легкой добычи из нее не получится, в этом она их уже убедила.

Каждая кость в теле Бреннан вопила от боли, но она поднялась на ноги.

То же сделали и нападавшие.

Один из них достал пистолет, в то время как двое остальных вскочили обратно в фургон. Пистолетное дуло начало двигаться в сторону Бреннан.

Она нырнула за ближайшую машину, не теряя ни секунды, и стекла ее убежища моментально покрылись паутиной трещин. Пули грохотали по металлу, одна из них срикошетила от цемента, и что-то – возможно, пуля, а возможно, просто кусочек стены, оцарапало ногу Бреннан.

Она заглянула под днище машины, надеясь увидеть, станет ли стрелявший обходить машину, но все, что она увидела – это свою сумку.

Схватив ее за ремень и подтянув к себе, Бреннан принялась судорожно рыться в ее содержимом. Все, что могло подходить на роль оружия, сводилось к небольшому диктофону. Услышав, как зарычал мотор фургона, Бреннан поднялась. Автомобиль сдавал назад, собираясь выехать со стоянки. Он немного притормозил, подбирая третьего парня; затем водитель ударил по газам и машина рванулась к выезду.

Бреннан метнула диктофон вслед машине и, услышала глухой удар, когда он разбил заднее стекло фургона.

Фургон исчез, нападавшие тоже. Едва держась на ногах, Бреннан пыталась удержать в желудке прекрасный итальянский обед. Через несколько минут обед примирился с местом жительства, и она достала мобильный телефон, выбрала в списке быстрого вызова номер Бусса и нажала на соединение.

Вдалеке послышался вой сирен: кто-то услышал выстрелы на стоянке и не поленился набрать 911.

– Бусс, – послышалось в трубке после второго гудка.

– Они до меня добрались, – выдавила из себя Бреннан.

– Что? КТО? Темперанс… Ты в порядке?

Она не знала, что ему ответить.

– Где ты? Темперанс!

– В отеле, – сказала она, чувствуя, что теряет сознание, – на стоянке…

И все утонуло в темноте.

Бреннан очень не хотелось открывать глаза.

Если ее голова так болит с закрытыми глазами, то что же, черт побери, с ней будет, когда глаза откроются?

Бреннан вовсе не хотелось об этом узнать.

Поэтому она просто лежала, проводя внутреннюю инспекцию на тему: что у нее болит, а что нет.

Пересчитать «что нет» оказалось секундным делом, в список входили ногти на ногах, одно ухо и где-то сантиметровый кусочек кожи между упомянутыми частями тела.

Все, что произошло в гараже отеля, пронеслось в мозгу Бреннан со скоростью поставленного на быстрый просмотр фильма. Она знала, что открыть глаза все-таки придется, хотя бы для того, чтобы определить, где именно она находится – у хороших ребят или же у веселой компании из белого фургона.

Осторожно, по миллиметру за раз, Бреннан стала открывать глаза и наконец смогла рассмотреть обстановку. К ее удивлению, головная боль утихла.

Немного.

Повернув голову направо, Бреннан увидела больничный монитор. Цифры указывали, что ее кровяное давление в полном порядке, сердцебиение тоже было в норме.

Ну что ж, должно же у нее хоть что-то быть в норме.

Головная боль опять заняла прежние позиции, и Бреннан вынуждена была снова опустить веки на несколько долгих мгновений, ожидая, пока приступ пройдет.

Когда она снова открыла глаза, боль стала немного слабее и уже не была такой обжигающей. Продолжая свои наблюдения, Бреннан окончательно убедилась, что находится в больнице, что означало следующее: она все-таки попала к «хорошим ребятам».

Еще через некоторое время Бреннан увидела большое окно с опущенными жалюзи.

Продолжая осмотр, она поняла, что к ее правой руке тянутся трубочки от двух пластиковых пакетов, висящих на стальной треноге.

Раствор в одном из них опознанию не поддавался, а вот во втором точно было обезболивающее.

Великолепно.

Если она так прекрасно чувствует себя под капельницей с обезболивающим, то как себя должна чувствовать замороженная индейка?

Усилием воли заставив себя повернуть голову, Бреннан увидела на левой стене телевизор на кронштейне, расположенный так, чтобы его удобно было смотреть с кровати. Рядом стоял шкаф для одежды, возле которого находился с виду весьма неудобный металлический стул. На стуле сопел носом мирно спящий агент ФБР Силли Бусс.

Бусс был одет в белый больничный халат, чистый, как алиби Билла Джордженсена.

На несколько мгновений боль исчезла совсем.

Голос, раздавшийся у двери, произнес:

– Вы только посмотрите, кто почтил своим присутствием бренный мир живых!

Бреннан перевела взгляд на источник звука. Это была стройная женщина, одетая в белые брюки и такой же халат.

– Я сестра Оакли, – сказала женщина, входя в комнату, – но вы можете называть меня просто Бетти.

Переведя взгляд в сторону стула у стены, Бреннан увидела, что Бусс сонно пялится на то, как сиделка проверяет ее пульс.

– Как мы себя чувствуем? – спросила медсестра.

– Мы себя чувствуем так, словно трое долбоюношей превратили нас в отбивную, – ответила Бреннан.

Медсестра кивнула.

– Что ж, именно так и должно быть. Но пульс в порядке, чувство юмора тоже… Я скажу доктору Келлеру, что вы очнулись. Он скоро придет.

Сиделка сверкнула улыбкой и исчезла из поля зрения.

Протирая глаза, Бусс придвинулся к Бреннан.

– Сколько я тут провалялась? – спросила она.

Бусс взглянул на часы.

– Что-то около двадцати четырех часов.

Внезапно она ощутила жуткую сухость во рту.

– Я хочу пить.

Бусс подошел к столику, взял с него стаканчик, накрытый крышкой, из которой торчала трубочка, и помог Бреннан напиться. Холодная вода оказалась поразительно вкусной.

– Не хочешь рассказать мне, что случилось? – спросил Бусс.

Бреннан пересказала историю, произошедшую с ней в гараже.

– Трое ублюдков? – удивленно переспросил Бусс.

Она кивнула:

– Это что, официальный термин ФБР для обозначения боевиков, Бусс? «Ублюдки»?

– А как бы назвали их вы, антропологи?

Бреннан на минуту задумалась.

– Ублюдки подойдут.

– Можешь хотя бы приблизительно описать их?

Бреннан покачала головой и тут же пожалела об этом.

– Трое мужчин в черном, на лицах маски. Почти одинакового роста, один более крепкого телосложения… но это все, что я могу о них сказать.

Она всю жизнь возилась исключительно с костями, поэтому обращала внимание на такие вещи, как телосложение, рост, развитость мышц… Никаких особых примет нападавших она не заметила, да и никто не смог бы этого сделать.

Трое ублюдков, да, именно ублюдков, двигались так быстро, что она была занята исключительно попыткой выжить.

– Что насчет фургона? – спросил Бусс.

Бреннан напрягла память, приглушенную лекарствами.

– Он был белым.

– Ты запомнила марку, модель?

Она снова порылась в воспоминаниях.

– Нет. Извини. Возможно… Что-то из «Дженерал Моторз».

– Номер машины?

– Нет.

– Наклейки на бамперах?

– Нет… Но я разбила заднее стекло своим диктофоном.

Бусс нахмурился.

– Диктофоном?

– Я бросила его в машину… Знаешь, маленький кассетный диктофон, который я использую, чтобы записывать свои наблюдения. – Она пожала плечами и снова ощутила боль. – У меня больше ничего не было.

Бусс продолжал хмуриться.

– На месте никакого диктофона не обнаружили.

– Кто-то, вероятно, забрал его, – сказала Бреннан. – Кто-то из приходивших на стоянку, потому что плохие парни уже уехали… Военный трофей. – Внезапно ее пронзила неприятная мысль: – А что насчет моей сумки?

Бусс покачал головой.

– Извини. Сумку мы тоже не обнаружили.

– Дерьмо. – Ей больше нечего было сказать.

– Кто угодно мог забрать ее. Перед тем как приехали копы, ты минут пять провалялась в отключке.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо…

Ее инструменты, ее деньги (все, что были на руках), ее кредитные карточки и, черт бы побрал, все ее удостоверения личности, – все это пропало.

– Мой мобильный?

Он кивнул и достал что-то из кармана.

Ее телефон.

– Он по-прежнему с тобой. Ты держала его в руке, – сказал Бусс.

– Ты просмотрел видео с камер охраны? – спросила Бреннан.

– Ага. Только от него мало толку – белый фургон без опознавательных знаков, даже модель сложно определить, К говоря уже о том, чтобы рассмотреть номер их лицензий.

Бреннан ощутила, как внутри ее разливается пустота.

– Расскажи, где ты была, когда уехала от меня, – попросил Бусс.

– Обещаешь, что не будешь злиться?

– Не обещаю, – с подозрением взглянул на нее Бусс.

Бреннан начала свой рассказ…

– «Сиракуза»?! – заорал Бусс.

Она пожала плечами, и движение снова отозвалось болью.

– Мне захотелось поесть.

Его глаза, казалось, метали молнии.

– Ты…

– Я просто думала, что смогу тебе помочь…

– А я что, просил тебя об этом?

– Нет, – защищаясь, ответила Бреннан, – ноты говорил, что Лизу Витто ни разу не допрашивала женщина, и мне захотелось попробовать.

– С твоими-то навыками общения?

У нее чуть не сорвалось с языка: «Кто бы говорил». Но она знала, что Бусс прав.

– Извини, – с трудом выговорила Бреннан.

– И что, сказала ли тебе Лиза Витто хоть что-то, чего она не сказала мне?

– Только то, что она любила Стюарта Мюсетти.

– Ей и не нужно было этого говорить, – проворчал Бусс, – и так понятно, что она его любит.

– Я сказала «любила». Обрати внимание на прошедшее время в предложении. Она уверена, что он уже мертв.

Бусс ничего не ответил.

Бреннан задумалась на минуту, потом сказала:

– Ты ведь всегда говоришь, что я мало интересуюсь внешним миром.

– Решила сменить тему, чтобы увести разговор от своего поступка?

Она проигнорировала его сарказм.

– Можешь снова посмеяться над тем, что я не знаю чего-то, разрекламированного поп-культурой…

– Еще как могу.

– Лиза сказала мне, что она уверена – они, то есть семейка Гианелли, увезли ее любимого Стюарта на Песчаном Экспрессе.

Бусс покачал головой.

– Понятия не имею, что бы это могло означать.

– Ты не шутишь?

– Нет. Я действительно не знаю, что значит эта чертовщина.

Бреннан вздохнула, но на этот раз обезболивающее оправдало себя, – боли она не почувствовала.

– Ну что ж, ты в этом не одинок.

– Одно хорошо – список подозреваемых, которые могли бы на тебя напасть, теперь ограничен.

– Как?

– Это обязаны быть Гианелли. Это их почерк. Кроме того, Винсент видел, как ты разговаривала с Лизой.

Бреннан нахмурилась:

– Но ведь ты тоже разговаривал с Лизой, и не раз. Почему же тебя они не тронули?

– Потому что они никогда без крайней нужды не связываются с ФБР или полицейскими. А ты – гражданское лицо.

– Тогда к чему было притворяться моим поклонником и… как это называется?… Разыгрывать со мной?

– Заигрывать.

– К чему он все это делал, если уже тогда собирался послать за мной команду боевиков?

– Возможно, он пытался задержать тебя там, чтобы дать кому-то из своих «шестерок» время собрать команду и погрузить ее в грузовик. – Бусс пожал плечами.

– А не могло это быть обычным нападением, не связанным…

– Сильно сомневаюсь.

– У Джордженсена есть знакомые преступники?

– Ты что, шутишь? – удивился Бусс. – У престарелых серийных убийц обычно нет на подхвате команды накачанных ублюдков. Он пользовался исключительно своими руками.

– Но он действительно серийный убийца, и действительно престарелый. Он убивал молодых людей, но ему было трудно их закапывать. Может быть, у него все же были помощники?

– Бонз, этот слабый старичок чуть не прикончил нас троих безо всякой помощи!

– Принимается… – сказала Бреннан. – Но у кого, по-твоему, больше причин устраивать нападение на меня: у Гианелли, над чьим делом я не работаю, или у Джордженсена, улики по делу которого мне пришлось целых два дня выкапывать буквально из-под земли?

Бусс снова покачал головой.

– Серийные убийцы иногда работают в паре, но я не слышал, чтобы хоть кто-то из них работал вчетвером.

Очень высокий молодой человек в больничном халате и со стетоскопом, висящим на груди, зашел, уставясь в больничную карту, словно примерный школьник в учебник. Он носил строгие очки в металлической оправе, его темные прямые волосы были аккуратно уложены.

Исполненным профессионального интереса тоном он спросил:

– Как мы себя сегодня чувствуем, мисс Бреннан?

Выглядел он совсем юным. Казалось, что он недавно поступил на медицинский факультет, а не работает врачом в клинике.

– Отвратительно, – честно ответила она. – Но достаточно хорошо для того, чтобы рычать на любого, кто использует слово «мы» для обозначения меня и моей боли.

Бусс посмотрел на врача, потом перевел взгляд на Бреннан и прошептал:

– Дуги Ховстер отдыхает.

Она покачала головой:

– Знать не знаю, о ком ты.

Судя по взгляду, которым доктор Келлер наградил Бусса, ему это имя точно о чем-то говорило.

– Я достаточно квалифицирован, чтобы наблюдать доктора Бреннан.

– Сколько вам лет, док? – спросил Бусс. – Двадцать?

– Двадцать семь, – ответил врач, нахмурившись, – если это имеет значение.

– Не обращайте на него внимания, – обратилась к врачу Бреннан. – Интеллект его пугает.

– Что ж, думаю, это не та тема, которая сейчас достойна обсуждения. – Келлер вернулся к своим записям и зачитал вслух: – Сотрясение мозга, два ребра сломаны, сильный ушиб лодыжки, многочисленные гематомы, кровоподтеки, царапины. Подведем итог, доктор Бреннан. Скоро вы будете в полном порядке. Несколько дней постельного режима – и мы с чистой совестью сможем вас выписать.

Мобильный Бусса подал признаки жизни. Доктор Келлер укоризненно нахмурился:

– Посетители обязаны выключать свои телефоны, находясь в палате. Вы…

Агент ФБР мотнул головой и вышел из комнаты в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Врач начал осмотр потерпевшей, и к тому времени, как он закончил, в палату вернулся Бусс.

– Мне нужно уехать, Бонз.

– Без меня ты никуда не поедешь!

Бусс улыбнулся:

– Вижу, тебе и вправду полегчало. Слушай, наше дело становится еще более странным.

– А такое возможно?

– Похоже, что да… Джордженсен сидит под арестом, и все же следующий скелет уже ждет меня. Я выезжаю.

Бреннан резко села на постели, широко открыв глаза.

– Ты имеешь в виду, мы уезжаем?

– Доктор Бреннан… – попытался вмешаться доктор Келлер.

– Где моя одежда? – спросила она у Бусса, игнорируя слова врача.

– В шкафу, – ответил агент ФБР. – Но послушай, я и сам справлюсь. Тебе нужно отдох…

– Это еще один скелет! Именно поэтому я должна ехать. Ты ведь для этого меня вызвал в Чикаго, верно?

– Верно, но послушай же…

Доктор Келлер повысил голос:

– Я вынужден вмешаться и настаивать на…

Бреннан показала на иглу капельницы в своей руке:

– Вы сами вытащите ее, доктор, или это сделать мне?

Молодой врач отрицательно покачал головой:

– Я не могу. Ваши повреждения носят такой характер, что…

Бреннан вырвала иглу из вены. Брызнула кровь, и на лице Бусса возникло испуганное выражение, когда она прижала к ранке свою рубашку, чтобы унять кровотечение.

Доктор Келлер, по-видимому, пребывал в шоке.

– Доктор Бреннан! – изумленно воскликнул он.

Она пристально посмотрела в глаза молодого врача.

– Насколько я могу судить, – сказала она, – у нас с вами есть три варианта развития событий. Первое: вы можете попытаться остановить меня, и я надеру вам задницу.

Бусс выразительно вздернул брови и посмотрел на врача.

– Она действительно это сделает, Дуги.

– Второе. Вы можете вызвать охрану, но когда они придут сюда, меня здесь уже не окажется. И третье. Вы перевяжете эту штуку, и мы с вами вежливо расстанемся ко взаимному удовольствию.

Все еще качая головой, доктор Келлер сказал:

– Мисс Бреннан, я боюсь, что не…

Бусс положил руку ему на плечо.

– Док, вам о чем-нибудь говорит имя Сизиф?

Врач растерянно моргнул.

– Это… кхм, он был царем в Коринфе и прославился своей жестокостью, поэтому когда он попал в Гадес, царство мертвых, ему определили наказание – все время толкать в гору большой камень, который скатывался вниз, как только достигал вершины…

Кивнув, Бусс сказал:

– Великолепное знание греческой мифологии, особенно странное для выпускника медицинского факультета. Так что если я вам скажу, что пытаться переспорить Бонз – это сизифов труд, вы поймете, что я имел в виду?

Бреннан недоверчиво уставилась на Бусса, и тот хмыкнул:

– А ты считала, что только ты закончила колледж, Бонз?

– Уже так не считаю, – ответила она с улыбкой.

Доктор Келлер принялся за перевязку, качая головой, так как Бреннан довольно сильно повредила руку, вытаскивая капельницу.

Пока врач занимался своим делом, Бреннан воспользовалась свободной рукой, чтобы взять свой телефон с тумбочки и набрать номер Анжелы.

– Что случилось, милая?

Бреннан, стараясь быть предельно краткой, рассказала о последних событиях.

Анжела была в ярости.

– Господи… Но с тобой все в порядке?

– Ты всегда об этом спрашиваешь, – сказала Бреннан.

– Я же твоя подруга! Это естественный вопрос…

– Мне нужно, чтобы ты заехала ко мне на квартиру.

– Зачем?

– Ты единственная, кто знает, где я храню личные документы, а я хочу заблокировать свои кредитные карточки.

Голос Анжелы стал еще серьезнее.

– Ох, конечно же, ведь твою сумку украли… Я отправлюсь туда прямо сейчас.

– Спасибо.

Бреннан закончила разговор.

Менее чем через полчаса она и агент ФБР уже мчались по городу к месту нахождения третьего скелета.

Глава 8

Поглядывая на Бреннан, которая затихла на пассажирском сиденье, погрузившись в свои мысли, Силли Бусс ничего не мог с собой поделать: ему не давали покоя угрызения совести. Ему следовало бы встать на сторону врача и настоять на том, что Бреннан просто необходимо остаться в больнице.

Ее кожа, обычно здорового цвета, казалась выцветшей, на лбу и над верхней губой высыпали мелкие бисеринки пота.

– Ты в порядке? – спросил Бусс.

Она обернулась к нему с легкой улыбкой и осторожно кивнула.

– Да, в порядке. Где нашли этот новый скелет?

– Неподалеку от заповедника Лейк-Форрест. На шоссе шестьдесят два.

– И где это находится?

– Северо-западный пригород, Баррингтон-Хиллз.

Бреннан лежала в больнице Нортвестерн Мемориал, в центре города. Это означало, что им предстоит долгий путь на запад, по шоссе 1-90.

Агент ФБР гнал машину на большой скорости, но не включил ни мигалку, ни полицейскую сирену, ловко маневрируя в густом потоке машин. Он выбрался из Чикаго, бросая машину то вправо, то влево, обходя попутные автомобили по всем трем полосам. Ориентируясь по заходящему солнцу, Бусс пересек трассу 1-90, выскочил на 1-290 и вскоре вывел машину на скоростную шестьдесят вторую.

Бусс знал, что при обычных обстоятельствах Бреннан засыпала бы его вопросами. Сейчас же, похоже, все ее силы уходили на то, чтобы удерживать равновесие – физическое и эмоциональное. Что ж, он будет помогать ей по мере сил.

Шаг за шагом.

У этой дороги было только две полосы, но они уже приближались к месту назначения. Вдоль дороги изредка встречались дома, но в основном за окнами автомобиля мелькали деревья. Солнце висело прямо над горизонтом, деревья по обе стороны казались Буссу своеобразным туннелем. Он надел солнцезащитные очки… но это мало чем ему помогло.

Бусс знал, конечно, что они будут ехать по направлению к лесному заповеднику, и все равно его поразил контраст между огромным городом с миллионным населением и обилием величественных деревьев.

– Кто нашел скелет? – спросила Бреннан.

Он вжал педаль газа в пол.

– Туристы. Они связались с полицией по мобильному телефону.

– Как ты узнал об этом?

– После находки в доме Джордженсена полицейские пообещали звонить мне, если обнаружат большое количество «Молочных костей».

– Молочных костей?

– Это собачьи бисквиты. – Бусс искоса взглянул на нее. – Ты вообще знаешь, что такое телевизор?

– Да, – сказала Бреннан, внезапно ощутив, что у нее нет сил даже ответить на его колкость.

Он решил воспользоваться представившейся возможностью.

– А что такое включенный телевизор, ты знаешь?

Она помедлила с ответом.

– Так я и думал.

– Ты неправильно меня понял. Нет… Я просто задумалась. Прогноз погоды, «Дискавери», исторические каналы и много всего прочего… Я просто не смотрю всякую ерунду.

Бусс отметил про себя, что Бреннан начала оживать, включившись в обычную для них перепалку.

Они снова замолчали. Бреннан старалась бороться с побочным действием всех тех лекарств, которыми ее накачали, и – пока они ехали через зеленый коридор среди прекрасных деревьев и Бусс сбавил скорость, – она прислонилась лбом к боковому стеклу. Холод стекла и живописный пейзаж помогли ей почувствовать себя немного лучше.

Бусс не трогал ее, давая отдохнуть.

Через некоторое время они въехали на стоянку возле заповедника Спринг-Лейк-Форрест.

Представитель местной полиции стоял у ворот стоянки, рядом с машиной, принадлежавшей местному полицейскому участку, и останавливал все автомобили, пытающиеся въехать на территорию заповедника. Когда Бусс подогнал машину к парковке, полицейский поднял руку, давая ему знак остановиться. Солнце мешало рассмотреть этого человека как следует, но чтобы никто не пропустил предупреждения, в другой руке у него был фонарик. Он предусмотрительно не направлял луч фонарика в глаза водителю, но держал его так, чтобы запрещающий жест было сложно не заметить.

Бусс знал, что полицейские чувствуют себя в большей безопасности, когда выставляют заслон на дороге, чем когда проверяют каждую машину, подъехавшую к месту происшествия.

Бусс остановил машину и, когда проверяющий направился к нему, опустил стекло. Бусс успел достать свой значок, предъявил его полицейскому и представился:

– Специальный агент Бусс и судебный эксперт доктор Бреннан.

Полицейский, невысокий, с холодными стальными глазами, указал на несколько машин, уже стоявших на парковке.

– Загоните машину туда. За стоянку выезд запрещен, там нет дороги. Вам придется идти пешком.

Бусс кивнул.

– Где наш скелет?

– Я вызову вам проводника, – сказал полицейский. Он нажал кнопку рации, висящей на плече. – Бобби?

Тишина.

Наконец, голос из рации ответил:

– Да?

– Это Карл. Подходи сюда. Прибыли специальный агент и эксперт. Хотят, чтобы ты показал им находку.

– Уже иду.

Карл ж Бусс кивнули друг другу, и агент снова завел машину, направляясь к парковке.

Там Бусс выскочил из машины, чтобы открыть для Бреннан дверцу, но когда он обогнул автомобиль, она уже выбиралась наружу.

Когда Бусс подошел к ней, она покачнулась в его сторону, и он поддержал ее. Бреннан перевела дыхание, стараясь собраться с силами.

На лице Бусса появилось виноватое выражение.

– Мне не следовало соглашаться на эту безумную затею и брать тебя с собой.

– Я в порядке, – сказала Бреннан, отстраняясь от него. – Правда в порядке.

Он предусмотрительно вытянул руку, чтобы поймать ее в случае чего, но не дотронулся до Бреннан. Бусс оставил ей ее личное пространство. Эта женщина гордилась своей независимостью, и он уважал ее за это. Даже восхищался ею.

И все же он спросил:

– Ты уверена, Бреннан?

– Конечно, уверена. Нас ждет работа.

Бусс думал, что бы еще сказать, когда луч фонарика прорвался к ним из сгустившихся сумерек. Кто-то из местной полиции приближался к парковке, освещая себе путь фонариком.

– Добро пожаловать в заповедник Спринг-Лейк-Форрест, – сказал полицейский, вежливо, но не более того. Это был блондин с темно-голубыми глазами и овальным курносым лицом; Бусс не дал бы ему и двадцати лет.

– Спасибо, что встретили нас, – сказал специальный агент. – Вы – Бобби?

– Да.

– Я Бусс, а это доктор Бреннан.

Руки юноша не подал, ограничившись кивком.

Затем он сказал:

– Я провожу вас к тому кладбищу, где это обнаружили.

– Принято к сведению, – ответил Бусс.

Неприветливый Бобби покачал головой:

– Самая странная штука из тех, что попадались мне в этих местах… Вы лучше смотрите под ноги. Становится довольно темно, а путь нам предстоит длинный. Запросто можно споткнуться и сломать себе что-нибудь.

«И не мечтай, нахал малолетний», – подумал Бусс.

Однако он имел дело с Бреннан, которая находилась в полубессознательном состоянии, – вернее, на девяносто процентов бессознательном состоянии… А пробираться приходилось по абсолютно темному лесу.

Учитывая удаленность от города и даже окружающих Чикаго пригородов, эти леса были самым темным местом из всех, где Буссу приходилось бывать со времен службы в армии. Единственными источниками света были фонарик их сопровождающего и несколько мерцающих звезд.

Кто-то другой, оказавшись на их месте, мог бы почувствовать величие мироздания, кто-то наслаждался бы природой, кто-то чувствовал бы себя незначительным и потерянным… Но Силли Буссу этот лес напомнил джунгли, в которых он провел довольно много времени в бытность свою снайпером. Воспоминания нахлынули на него, и он вынужден был напомнить себе, где на самом деле он находится.

Их проводник, Бобби, шел впереди, они шагали следом за ним, – сначала Бреннан, а за ней Бусс, готовый в любую минуту ее подхватить. Дорожка, по которой они шли, была хорошо протоптанной и в основном ровной, но покрытые листьями ветви мешали Бобби осветить ее фонариком хотя бы на три шага вперед.

Держась в хвосте процессии, Бусс ощущал, как по его спине скатываются капельки пота, и начал удивляться тому, как быстро появился Бобби, которому пришлось проделать этот путь до стоянки после того, как с ним связались по рации.

Затем деревья по бокам дорожки поредели, и внезапно Бобби отступил влево, Бреннан вправо, а Бусс оказался лицом к лицу с пустыми глазницами. Череп находился как раз на уровне лица Бусса, что вызвало у него неприятные ощущения. Казалось, что перед ним вынырнул из кустов покойник из дешевого фильма ужасов.

Руки скелета были вскинуты в жесте, указывающем на кладбищенские ворота. Как и у первого скелета, кости были связаны на манер школьного наглядного пособия.

Бусс отступил на шаг и посмотрел в ту сторону, в которую указывал скелет.

Небольшое, по крайней мере по современным меркам, кладбище стало последним пристанищем для сотни, или около того, людей, умерших между тысяча восемьсот пятьдесят четвертым и тысяча восемьсот девяносто девятым годами.

Кладбище окружала металлическая ограда, находившаяся (что удивительно) в хорошем состоянии, ворота были приоткрыты, что подсказало Буссу – это скорбное место не осталось без визитеров.

По крайней мере, сегодня.

Сейчас, если не считать Бобби, сюда пришли почтить покойных еще два человека из местного полицейского участка, а также специальный агент Дилан и такой же специальный агент Вулфолк. Теперь к компании присоединились и они с Бреннан.

Бусс заметил, что с другой стороны ограды кто-то освещает себе путь фонариком. Луч прыгал, словно кто-то наводил его поочередно на все могилы.

– Эксперты уже выехали на место происшествия? – спросил Бусс у Бобби.

Сопровождающий нахмурился и повернулся к двум офицерам в униформе местного участка.

– Шериф, этот агент ФБР хочет узнать, вызвали ли мы…

– У меня нет проблем со слухом, Бобби, – сказал шериф, выступая вперед и встречаясь глазами с Буссом. – Да, мы вызвали группу экспертов, я позвонил в полицию Чикаго, как только мы нашли это. Кстати, меня зовут Грег Траке.

Шериф – мускулистый, кряжистый темноволосый мужчина, которому на первый взгляд можно было дать около пятидесяти лет – протянул руку.

Бусс пожал ее, представившись и представив Бреннан.

– Рад, что вы с нами, доктор, – сказал Траке, пожимая руку Бреннан. – Знаете, у нас не случалось убийств уже месяцев восемь… и ни разу мы не находили чего-нибудь подобного.

– Вы проверяете могилы, считая, что кости взяли оттуда? – спросила Бреннан. – Зачем?

Траке кивнул в сторону кладбища.

– Там сейчас Мэри Ньюмен. Она является членом местной ассоциации библиотекарей. Мэри пишет какую-то работу по истории этого кладбища, так что я счел нужным пригласить ее. Если кто и заметит, что на кладбище «поработали», так это она.

Пока они ждали, когда мисс Ньюмен закончит осмотр, Бусс наблюдал за тем, как Бреннан исследует скелет при неверном свете луны.

Через некоторое время она обратилась к стоящему рядом проводнику:

– Бобби, можно воспользоваться твоим фонариком?

Недовольный Бобби зыркнул на начальника. Шериф кивнул.

Молодому полицейскому пришлось расстаться с фонариком; Бреннан медленно водила лучом вверх-вниз, изучая скелет.

Остальные, как завороженные, смотрели, как она исследует грудную клетку скелета, переводит луч с ребер на спину, затем на ноги, спускаясь к ступням…

В костях стопы должна была находиться еще одна записка.

Обернувшись к шерифу, Бреннан спросила:

– Вы уже сфотографировали это?

Траке снисходительно кивнул:

– Да, но должен предупредить вас, что до приезда экспертов никто не имеет права прикасаться к чему бы то ни было.

«А вот этого говорить не следовало», – подумал Бусс. Под воздействием лекарств или нет, но Бреннан сейчас…

– Большое спасибо за бесценную информацию, шериф, – с язвительной вежливостью отозвалась Бреннан. – Жаль, что вы не сказали этого раньше, пока вокруг места преступления топтались ваши люди. Я не собиралась ничего трогать, я просто собираю информацию.

«Темперанс Бреннан верну-у-у-улась!» – подумал Бусс, пряча улыбку.

Шериф, выглядевший как человек, которому только что отвесили пощечину, не нашелся с ответом.

Но пока он искал подходящие слова, в разговор вступил непосредственный начальник Бусса, Дилан, но его слова не были адресованы ни шерифу, ни Бреннан.

– Мисс Ньюмен, – спросил он, – что вы обнаружили?

Бусс обернулся и увидел женщину, подошедшую к воротам кладбища с внутренней стороны. Высокая, стройная, с круглыми щеками и прямым носом, на котором сидели очки в проволочной оправе, мисс Ньюмен выглядела очень энергичной и деловитой. Она носила джинсы и ветровку с логотипом бейсбольной команды, из-под бейсболки выбивались светлые волосы.

– Все в порядке, – заявила она совершенно спокойным и звучным голосом, словно в двух метрах от нее не белел человеческий скелет. – Ни одна из могил не тронута.

– Мэри, ты уверена? – спросил Тракс.

– Грегори, ты что, во мне сомневаешься? – Она пыталась отвечать спокойно, но в ее голосе слышалось раздражение. – Ты лучше, чем кто бы то ни было, знаешь, что это место было частью моей жизни на протяжении последних десяти лет.

– Извини, Мэри, – Траке невольно съежился. Похоже, этому крепко сбитому парню сегодня явно не везло с представительницами «слабого» пола.

Пять минут спустя прибыла наконец группа экспертов, и началась работа с местом происшествия. На стоянку заехало около десяти машин, принадлежавших городской полиции, полиции штата и собственно ФБР, но несколько экспертов все же занялись ее исследованием. Тот, кто принес сюда скелет, наверняка пользовался машиной.

Никаким иным способом скелет не мог бы попасть сюда, разве что преступник спрыгнул в лес с парашютом. Но кто в здравом уме станет прыгать с самолета в обнимку со скелетом?

Конечно, разбрасывание подобных игрушек по городу тоже не признак здоровой психики, но такой вариант все же немного сложен даже для этого «кого-то».

Бусс заметил, что Бреннан снова рассматривает скелет, подсвечивая себе фонариком.

– Что-то заметила? – спросил он.

Направив луч в середину скелета, Бреннан подозвала его:

– Посмотри вот на это. Что ты видишь?

– Собачью радость.

– Остроумно, – ответила она, – но не топчись на расстоянии, он не кусается. Посмотри внимательнее.

Бусс честно осмотрел кости, но вынужден был признать свое поражение.

– Честное слово, я понятия не имею, что мне нужно здесь увидеть.

– Вот это, – сказала Бреннан, указывая на то место, где ключица встречается с грудиной, чуть выше ребер.

– Смотрю на «это», – послушно произнес Бусс, все еще не понимая, что она от него хочет.

– Видишь эти пятна грязи на ребрах?

– Это я вижу. И что?

– Почему их нет на ключице?

Она перевела луч на указанную кость, и он смог рассмотреть ключицу, на которой действительно не было ни одного пятна.

– Ладно, на ключице грязи нет. О'кей. И что из этого следует? – спросил Бусс.

– Эта кость… именно эта кость… не была закопана и землю. А если принять во внимание ее цвет, плоть была снята с нее искусственным способом.

Он повторил, не уверенный, что правильно ее расслышал и понял:

– Плоть, снятая искусственным способом?…

– Да. Иногда, в лаборатории, если нам нужно изучить кости частично разложившегося тела… я имею в виду, когда нам нужно изучить только кости… мы избавляемся от остатков ткани на них, используя активные ферменты и воду.

– А я-то думал, что это у меня поганая работа, – отозвался Бусс.

– Это просто наука, Бусс. Какая разница, с чем возиться, с бандитами или полуразложившимся трупом, если от этого зависит поимка преступника?

– Ты говорила, что кости приобретают сальность от того, что на них разлагается плоть… А эта, как ты говоришь, была искусственно избавлена от тканей, и все равно выглядит отвратно.

Бусс немного повернулся, чтобы посмотреть, не слушает ли кто-нибудь, о чем они говорят.

Никого поблизости он не заметил: полицейские, Дилан и Нулфолк отошли, давая дорогу экспертам, которые направлялись к скелету с кейсами в руках.

Бусс понял, что инстинктивно заслоняет Бреннан, которая воспользовалась щипцами, чтобы снять что-то со скелета, спрятать это в пластиковый пакетик и быстро сунуть пакетик и щипцы в карман.

С ними поравнялся руководитель исследовательской группы, высокий, гибкий брюнет, который сразу же представился – лейтенант Прет. Они поздоровались, и Бреннан объяснила, что скелет нужен им для исследований, и чем скорее, тем лучше.

– Доктор Бреннан, – ответил Претт, улыбаясь, – за вас замолвил словечко лейтенант Грин.

Она моргнула.

– Так вы…

– Да, в полном вашем распоряжении. Он сказал, что вы на особом положении и мы должны по возможности исполнять ваши пожелания. Не выходя за пределы разумного, конечно.

Бреннан улыбнулась.

– Здорово.

Эксперты приступили к работе, – и через час, когда все необходимые процедуры были сделаны, предоставили скелет Бреннан и Буссу.

– Где записка? – спросил Бусс.

– Мы забрали ее. Это естественно, – ответил Претт.

– Она нужна нам.

– Вы говорили, что вам нужен скелет, – он вам и остался.

– Нам нужен скелет и все, что было при нем, в том числе и записка.

Претт скорчил гримасу, затем попытался улыбнуться.

– Агент Бусс, я уже сказал доктору Бреннан, что мы согласны сотрудничать. Это общее расследование. Но это по-прежнему место, которое находится под моей юрисдикцией. Я отдал вам скелет, и это все, что я на данный момент могу сделать.

К ним подошел специальный агент Дилан. Исполненным профессионального превосходства тоном он сказал:

– Это федеральное расследование, лейтенант. Мы забираем эту записку, а вы получите по почте ее копию вместе с подробным отчетом о наших находках.

Претт собирался ответить, и, судя по выражению его лица, ответ вряд ли содержал нечто приятное, но тут вмешалась Бреннан:

– Мы тратим время на пустые споры, которые ни к чему не приведут. Спасибо вам большое за скелет, я действительно очень благодарна. Но нам нужно кое-что еще, а вы пообещали мне сотрудничество.

Претт покачал головой, но это не было отказом, потому что он тут же подозвал одного из экспертов, который вручил Бреннан записку.

Послание, которое должен был передать им костлявый почтальон, не было помещено в пластиковый пакет для сбора улик.

– Благодарю за содействие, – бросил Дилан, обращаясь к Претту, и зашагал прочь.

Бреннан мило улыбнулась явно взбешенному лейтенанту и спросила:

– Можно попросить вас еще об одной услуге?

Претт невесело хохотнул:

– Что вам еще? Моего первенца? Имейте в виду, у моей жены случится инфаркт.

– Нет, мне нужно не это. Необходимо поместить скелет в пакет для улик… У вас ведь есть такой?

– Под «есть» вы подразумеваете «принесите и отдайте»?

– Да.

Вскоре Бусс и Бреннан уже оборачивали скелет пластиковыми пакетами, которые принес один из полицейских, затем аккуратно уложили обернутые кости в большой пакет На молнии и поместили на заднее сиденье машины Бусса.

Выбравшись на дорогу, Бусс позвонил доктору By, несмотря на позднее время, и договорился о скорой встрече в музее Филда.

Закончив разговор, Бусс добрался до развилки и свернул на скоростную трассу.

Бросив взгляд на Бреннан, он заметил озадаченное выражение ее лица.

– Что не так? – спросил он.

– Я знаю, что седативные препараты влияют на мозг, но… мне показалось, что ты говорил о трассе шестьдесят два.

– Это она и есть, – ответил Бусс, кивнув на указатель, мимо которого они как раз проезжали.

– Тогда почему на указателе написано, что мы едем по дороге, ведущей к Алгонкину?

– Потому что трасса шестьдесят два как раз и ведет к Алгонкину.

Бусс старался следить за дорогой, но его взгляд время от времени возвращался к Бреннан, которая была чем-то серьезно озадачена.

Когда его терпение иссякло, он снова спросил:

– Что?

– Что-то не сходится.

– И что же именно?

– Мы приняли за рабочую версию то, что скелеты подбрасывал Джордженсен, так?

– Правильно. И мы его поймали.

– Но этот последний скелет мы нашли сейчас, когда он уже третий день сидит в камере.

– Тоже правильно, но это еще не значит, что он не оставил этот скелет заранее, до того как мы его задержали. Он вполне мог это сделать, а скелет нашелся только спустя три дня.

– Возможно, – согласилась Бреннан, – но подумай вот о чем. Где был оставлен первый скелет?

– Возле здания имени Дирксена.

– Почему там?

– Потому что там он точно привлек бы наше внимание.

Бреннан кивнула:

– Именно это и произошло.

– Да.

– Что насчет второго скелета?

Они выехали на параллельную трассу, и Бусс смог выжать из машины максимум. Час был поздний, и автомобилей на дороге было очень мало. Вдали появились огни города, и Бусс снова ощутил себя частью цивилизации.

– Возле театра.

– Но куда привел нас бездомный свидетель?

– К старому дому Джордженсена.

– А теперь?

Бусс пожал плечами.

– Дорога на Алгонкин. Ну и что?

– Где жил Джордженсен?

Поняв, к чему она клонит, Бусс ответил:

– В Алгонкине.

Кивая, Бреннан продолжила:

– Тебе ничего не кажется странным? Разве он может рыть таким неосмотрительным?

– Еще как может, если хочет, чтобы его поймали.

Бреннан покачала головой.

– Я так не думаю. Ты же был тогда в кухне. И продолжаешь думать, будто он хотел, чтобы его поймали? Вспомни, как он себя вел.

– Может, он просто решил окончить карьеру и умереть в зените славы?

– Бусс, Джордженсен вел себя совсем не так, как вел бы себя человек, приготовившийся к смерти. Он не хотел уйти из жизни, забрав нас с собой. Он хотел выжить. И это ему удалось.

– Шизики часто творят подобные вещи, Бонз. Это мое поле деятельности, так что поверь мне на слово – серийные убийцы часто делают что-то, не отдавая себе отчета и своих поступках.

Она ничего не ответила, глядя на дорогу перед собой.

Бусс продолжал:

– Он выбрал это кладбище, даже не задумываясь, возле какой дороги оно находится. И скелет указывал на кладбище, а не на дорогу. Но подсознательно убийца хотел быть пойманным, поэтому среди всех кладбищ Чикаго он выбрал именно это, находящееся неподалеку от дороги на Алгонкин.

Но на Бреннан его убеждения не подействовали.

– Это не логично.

– Точно так же, как нелогично убивать молодых людей, хоронить их у себя в подвале и лепить «новые» скелеты из костей разных жертв. Серийные убийцы редко дружат с логикой. Это не соответствует их больному восприятию реальности.

– И все равно я думаю, что мы упустили нечто важное, – сказала Бреннан.

– Если тебе от этого станет легче, прочитай записку. Ее мы точно пропустили. А там может быть нужный намек.

Она достала пакет для улик, в который упаковала записку, включила свет в салоне автомобиля и расправила пластик, чтобы можно было читать сквозь него.

– Снова заглавные буквы.

– Что он пишет?

– «Адресат – ФБР, – начала она читать вслух. – Я дал вам два шанса, и вы доказали, что вы так же беспомощны, как и полиция до вас. Насколько я должен упростить вам задачу? Я дал вам столько зацепок, я сделал эту задачу такой легкой, что с ней справился бы и ребенок. И все равно вы некомпетентны, глупы и неспособны меня поймать. Мое терпение истощилось, пока я наблюдал за вашими беспомощными метаниями. Возможно, я должен просто выслать вам свое имя и домашний адрес? Я уже проделывал это с полицией, может, только так я смогу рано или поздно увидеть вас у моей двери». Подписано «Придурок».

– Придурок? Это как в фильме «Месть придурков»?

– Я опять не понимаю, о чем ты говоришь. Просто «придурок». И все.

– Три записки, три разные подписи, – задумчиво сказал Бусс. – Вот теперь я точно не вижу во всем этом никакого смысла…

Бреннан выключила свет в салоне.

– А ты представь на секунду, что мы еще не поймали Джордженсена, зато нашли этот скелет.

– Какая разница?

– Я заметила, что эта дорога ведет к Алгонкину, ты тоже… Что, если Джордженсен сделал это, чтобы навести нас на след? Тогда зачем использовать три разные подписи? Чтобы запутать нас?

– Бонз, ты снова ищешь логику там, где она и близко не стояла. Этот путь ведет в никуда.

– Блокнот и ручку.

Бусс вытаращился на нее.

– Следи за дорогой! – сказала Бреннан. – У тебя есть блокнот и ручка?

Управляя машиной одной рукой, другой рукой Бусс рылся в карманах в поисках блокнота и шариковой ручки. Найдя их, он передал добычу Бреннан.

Она вдруг затихла, что-то быстро черкая в блокноте. Сконцентрировалась. Ушла в собственные мысли, не обращая на него ни малейшего внимания.

Бусс использовал паузу в разговоре для того, чтобы обдумать, что следует предпринять по делу пропавшего Мюсетти. Теперь, когда вся эта чертовщина со скелетами закончилась, его руки были развязаны и он мог действовать.

А «Дело скелетов» действительно близилось к завершению. Подозреваемый под следствием, улики собраны. Пока ничто не указывало на связь Джордженсена с этими скелетами, но тут уж работа не для него, а для чокнутых профессоров вроде Бреннан. Эксперты завершат дело.

Бреннан по-прежнему не отрывалась от блокнота, выпав из реальности.

Вскоре Бусс въехал на стоянку позади музея Филда. Над черным ходом горела красная лампочка сигнализации, что означало – доктор By еще не приехала и им придется немного подождать.

– Что ты сняла со скелета и спрятала в пакетике? – спросил Бусс.

– Ты имеешь в виду маленький пластиковый…

– …пакетик в твоем кармане. Так что там?

– В одном из узлов на проволоке, которой был связан скелет, застряли волоски. Я немедленно пошлю их Джеку для идентификации.

И, словно и не было этого разговора, Бреннан снова уткнулась носом в блокнот. Бусс посмотрел на нее, пожал плечами и вернулся к мыслям о деле Мюсетти.

Внезапно Бреннан издала некий ликующий звук, почти смех, видимо, очень довольная собой и тем, что она сделала.

– Анаграмма! – провозгласила она.

– Чего?

– Эти подписи. Это анаграмма.

– Все три подписи?

– Именно все три. Если правильно переставить буквы этих именах, то вот что ты получишь…

Бусс посмотрел в сияющие глаза Бреннан, затем бросил взгляд на блокнот, освещенный только падающим из окна охраны лучом света.

В мешанине зачеркиваний ясно виднелось слово MASTERMIND [16].

– И чем тебе не понравился «придурок»? – уныло спросил Бусс. – По-моему, больше подходит.

Бреннан уставилась на него взглядом оскорбленной в лучших чувствах Медузы Горгоны.

Бусс понял, что сморозил глупость.

– Хотя это не лишено смысла…

Взгляд Бреннан не изменился.

– Ладно, ладно, – он поднял руки, сдаваясь, – ты абсолютно права.

Доктор By открыла дверь черного хода, Бусс и Бреннан вытащили свою находку и понесли ее в лабораторию.

Скелет был уложен на центральный стол и избавлен от упаковки. Бреннан переоделась в медицинский халат и натянула резиновые перчатки, доктор By последовала ее примеру. Затем обе женщины принялись исследовать кости. Бусс топтался рядом и скучал, делая вид, что и он при деле.

Доктор By и Бреннан соревновались в знании теории, и вновь стало ясно, что кости явно принадлежат разным людям.

– Ребра и ключицы взяты из разных тел, – говорила Бреннан, – я объяснила тебе причину еще на месте происшествия.

Бусс кивнул.

– На некоторых костях явно видны следы роста, так что они принадлежат молодому человеку, остальная часть скелета – более взрослому мужчине.

– И как много из них принадлежит одному и тому же?

– Скорее всего, тазовые кости, некоторые кости рук и все, что ниже коленной чашечки, принадлежали одному и тому же человеку.

– А остальные, насколько я понял, менее изношены?

– Со времени смерти – да, – ответила она.

– И что же это означает?

Бреннан улыбнулась.

– Чем больше информации получаешь, тем больше у тебя знаний. А чем больше знаний – тем больше шансов найти ублюдка, который послал все эти дурацкие записки.

– В этом есть смысл. Чертовски верно!

– Мы упакуем все это и сразу же перешлем в Джефферсон.

Бусс с недоумением взглянул на нее.

– И что ты собираешься делать дальше?

Бреннан выглядела очень уставшей, очень бледной, на лбу снова появилась испарина.

– Я думаю, что мне просто необходимо немного поспать.

Бусс ответил ей полуулыбкой, и она вернула ему вторую половинку.

А затем просто рухнула. Она не ударилась об пол по одной-единственной причине – Бусс все время был настороже и успел подхватить ее на руки.

– Позвони 911 и вызови «скорую», – сказал он доктору By.

Доктор By схватила телефон и набрала номер, спросив:

– С ней все будет в порядке?

Бусс аккуратно уложил Бреннан на пол.

– Думаю, она просто переутомилась. Но нужно убедиться, что с ней действительно ничего страшного.

Доктор By продолжала изучать его лицо, пока говорила по телефону.

Затем, завершив звонок, она недоверчиво спросила:

– Она ведь действительно тебе не безразлична?

– Разумеется, Бреннан мне не безразлична, – отозвался Бусс, не заметив скрытого подтекста этой фразы. – Она ведь мой партнер.

Глава 9

Второй день подряд Темперанс Бреннан просыпалась на больничной кровати.

Нужно признать, что это было немного неприятно, и не только по причине состояния ее здоровья.

Пусть Бреннан и не была самой женственной женщиной в этом городе, но отсутствие возможности сменить одежду и исчезновение ее сумочки приводили ее в уныние. Она одевалась в одно и то же на протяжении… сколько дней уже прошло, кстати?

Бреннан попыталась вспомнить, когда в последний раз заходила в свой номер в отеле, но ей это так и не удалось.

Как минимум два дня она не принимала душ, и, с тех пор как украли ее сумочку, Бреннан даже не расчесывала волосы. Она проверила наличие капельницы рядом с кроватью; так и есть, на месте. Снова взглянув на стальную конструкцию, Бреннан убедилась, что по крайней мере обезболивающими в этот раз ее не накачивают.

В довершение всех бед, она не нашла своего мобильного телефона и понятия не имела, где тот может находиться. Это означало, что Бреннан действительно выпала из жизни.

Еще неделя в Чикаго, и ей сильно повезет, если у нее останется хотя бы одежда. Кстати, на данный момент ее одежды в поле зрения тоже не наблюдалось.

И помимо всего прочего, на стальном стуле возле шкафа для одежды не сидел, как в прошлый раз, Силли Бусс. Странно, но именно этот факт задел Бреннан больше всего.

Она была одна.

Телевизор был выключен. Часы показывали восемь утра.

Скоро должны были принести завтрак, и больничная это еда или нет, но данное обстоятельство обрадовало Бреннан – она умирала от голода.

Зазвонил ее мобильный, объявив о своем присутствии, и с детской радостью она обнаружила телефон в складках одеяла. Бреннан быстро вытащила его и нажала на кнопку соединения. Она знала, что в больницах запрещено давать пациентам их мобильные, но Бусс, видимо, понял, как она будет себя чувствовать, проснувшись, и спрятал для нее телефон, чтобы хоть как-то подсластить пилюлю.

Внезапно на Бреннан нахлынуло чувство благодарности к отсутствующему Буссу, и это чувство не было ей неприятно… Или она еще не отошла от действия болеутоляющих лекарств?

Телефон заговорил голосом Анжелы:

– Милая, где ты там?

– Извини, Энжи, все еще «там».

– Где именно «там»?

– Снова в больнице.

– С тобой все в порядке?

Вечный вопрос.

– Я выживу, Энжи. Просто не рассчитала силы – не учла, каким напряженным окажется предстоящий день. Последнее, что я помню, – это музей Филда, и не успела я моргнуть глазом – как я уже здесь, снова на больничной койке. Похоже, уже утро следующего дня. Или не следующего… Какое сегодня число?

Анжела ответила, и перед глазами у Бреннан снова поплыло.

– Да, кстати, – сказала Анжела, – я заблокировала твои кредитные карточки. Никаких проблем. Когда ты вернешься? Нужно что-то делать с твоими удостоверениями личности и прочим.

Сознание Бреннан прояснилось.

– Спасибо. Ты просто ангел.

– Немногие разделяют твое мнение на этот счет, милая. И еще, мы наконец-то сдвинулись с мертвой точки с этими исследованиями по двум скелетам, которые ты нам успела послать.

– Это лучшее лекарство для меня, из всех существующих в мире! Выкладывай!

– Я уже выслала тебе по электронной почте фотографии потерпевших, которые я реконструировала по черепам. У тебя хотя бы ноутбук остался?

– В номере отеля… если у меня еще есть этот номер в отеле… А что насчет медицинских карточек у дантистов?

– Оба скелета…

– Ох! Пока я не забыла, скелетов теперь три. Последний должен быть уже на пути в Джефферсон.

Анжела пропела:

– Это человек дождя… [17]

– Понятия не имею, о чем ты.

– Выздоравливай, заканчивай это дело и возвращайся. Тогда, возможно, я тебе все объясню.

– Энжи, спускайся с небес на землю и продолжай рассказывать об идентификации.

– Результаты я тебе тоже послала. Один из скелетов когда-то носил имя Дэвид Паркс. Пропал без вести в пятьдесят девятом году.

– Кем он был?

– Полиция показала нам кукиш и посоветовала связаться с Буссом, чтобы он сделал запрос.

– Интересно.

– Я тоже так думаю. Кстати, передай привет тому симпатичному парню, с которым работаешь.

– Передам. Энжи, это ведь не все, что ты можешь о нем сказать?

– О Силли Буссе? Тебе виднее, это ведь ты работаешь с этим симпатягой…

– Энжи! Я говорю о Дэвиде Парксе! Уточняю – о парне, чьи кости ты исследуешь.

Бреннан прекрасно знала, что отказ полиции сотрудничать с ними не мог остановить Анжелу, раз уж та вышла на охоту за информацией. Есть ведь еще компьютеры, в которых она неплохо разбиралась…

– Я знаю, что он пропал в 1959 году, – повторила Анжела. – Я тут немного покопалась в сети. «Дэвид Паркс» – это не «Джон Смит», но все же имя довольно распространенное.

– И ты нашла?…

– Некоторые старые газеты. Судя по статьям, Дэвид Паркс работал бухгалтером и у него был свой бизнес. А затем в одну прекрасную ночь Дэви просто исчез с лица нашей голубой планеты…

– И все?

– Из того, что я накопала в сети, следует, что в пятьдесят девятом полиция не смогла ни за что уцепиться. Все друзья Паркса, все, с кем он общался… кстати, все они мужчины, понятия не имели, куда он мог деться.

– И ты нашла доказательства того, что все его друзья были исключительно мужчинами?

– Мне известно только то, что у него не было ни жены, ни подружки, и вообще роль женщин в его жизни ограничивалась тем, что его кто-то когда-то родил.

Бреннан нахмурилась.

– И ты считаешь это достаточным доказательством того, что он был «голубым»? Вспомни, в начале шестидесятых было не принято афишировать добрачные отношения.

Анжела, совсем не собираясь спорить, сказала:

– Ты ведь сама говорила, что ваш серийный убийца охотится за гомосексуалистами. Я просто сделала предположение. Вроде бы все сходится.

– Сходится, но все-таки нет никаких достоверных фактов, свидетельствующих о том, что Дэвид Паркс был гомосексуалистом.

– Милая, сложно найти доказательства того, что «кто-то» – это именно «кто-то».

Бреннан не стала возражать.

– Что еще?

– По Парксу больше ничего. Информации очень мало, в основном обрывки… Прошло так много времени. Зато есть кое-что по второму скелету.

– Кто он?

– Мелкая сошка в какой-то банде. Его звали Джонни Батаглия.

Бреннан почувствовала холодок, пробежавший по шее.

Анжела продолжила:

– Он исчез осенью шестьдесят третьего, оставив жену и двух дочерей, а также кучу неоконченных расследований своей деятельности по всему побережью.

– Этот точно не «голубой», – сказала Бреннан.

– Никогда не знаешь наверняка, – равнодушно заметила Анжела. – Но ты, кажется, говорила, что Бусс расследовал дело семьи Гианелли, перед тем как ты приехала?

Покалывание в шее сменилось чувством тяжести в желудке.

– Да, занимался, пока его не переключили на дело этих скелетов.

– Что ж, – сказала Анжела, – тогда тебе будет интересно узнать, что Батаглия, как утверждают, работал с отцом Раймонда Гианелли на протяжении сороковых и пятидесятых.

– Не вижу никакой связи с нашими скелетами.

– У нас тут тоже нет никаких идей, но мы все еще работаем над идентификацией ДНК остальных костей.

– Буссу вы тоже послали информацию по Парксу и Батаглия? – спросила Бреннан.

– Да, и скорей всего, он ее уже получил.

– Хорошо.

Появилась санитарка. Она несла поднос, на котором стояла чашка кофе, стакан сока, тарелка и миска, накрытые крышками. За санитаркой вошла белокурая медсестра, одетая в белый халат и белые брюки.

– Вы не имеете права пользоваться мобильным телефоном на территории больницы, доктор Бреннан.

Казалось, большие голубые глаза медсестры, поджатые губы и серьезное выражение ее лица делали все возможное, чтобы произвести на Бреннан должное впечатление.

Но это им не удалось.

«Можно подумать, что больница находится в самолете», – недовольно подумала Бреннан.

– Пора отключаться, – сказала она Анжеле и выключила телефон.

Бреннан осторожно села на постели, пока медсестра осматривала ее.

– Вам уже лучше? – спросила та, улыбаясь строптивой пациентке.

Нужно отметить, что Бреннан и вправду стало лучше. Возможно, больница была не таким уж и плохим местом для отдыха… Бреннан вспомнила первый вечер в Чикаго, проведенный в гостиничном номере. Здесь определенно было лучше.

– Скоро будет обход, и доктор Келлер зайдет к вам. А пока наслаждайтесь завтраком, и, пожалуйста, никаких больше телефонных звонков. Договорились?

Медсестра оставила Бреннан в компании подноса с едой и собственных мыслей.

Еда на подносе ничего особенного собой не представляла. Включая овсянку, вид которой живо напомнил малоаппетитные вещи, частенько появляющиеся на рабочем столе Бреннан в лаборатории. И все же с завтраком она расправилась быстро и с удовольствием, и даже не отказалась бы еще от одной чашки кофе, хоть и варили его, судя по вкусу, в карбюраторе…

Убедившись, что медсестры в коридоре не наблюдается, Бреннан снова достала телефон и связалась с Буссом. Быстро ознакомив его с последними новостями, она посоветовала проверить почту, распечатать присланные Анжелой файлы и, когда соберется проведать ее, тащить все с собой.

– А что, – спросил он, – тебя уже выписывают?

– Они и в первый раз не собирались меня выписывать. И что из этого вышло?

– Понял, принял. Уже еду.

Час спустя Бусс вошел в дверь ее палаты, как всегда, одетый в темный костюм, строгий галстук и белую рубашку.

Доктор Келлер язвительно заметил, что скоро эта форма одежды приживется во всех больницах, и Бреннан поняла, что он все еще сердится за вчерашнее.

Под мышкой у Бусса были две толстые папки с бумагами. Он плюхнулся на стул рядом с ее кроватью.

– Ну? – спросила Бреннан.

Он покачал головой:

– Я не успел просмотреть их. Не стал тратить время: знал, что ты в них все равно вцепишься.

– Как мне нравится новый рассудительный Бусс… – с улыбкой сказала она, – мне, видимо, надо почаще попадать в больницу.

– Все равно сложно читать и вести машину одновременно.

Бреннан взяла одну из папок и удивилась ее тяжести.

– Не знала, что Анжела столько всего нашла.

– Она и не находила. Просто когда я увидел имя Батаглия, я позвонил в полицейское отделение Чикаго и поставил всех его сотрудников на уши. Они тут же прислали мне дела Батаглия и Паркса, и я их тоже распечатал. Похоже, они все старые дела теперь хранят на дисках.

– Ну разве наука не удивительна? – сказала Бреннан, регулируя спинку кровати так, чтобы удобно было читать.

На папке, которую ей отдал Бусс, была от руки написана фамилия «Паркс».

Бреннан это не удивило. Она не сомневалась, что информацию о бандите он оставит себе. Что ж, ей тоже есть чем заняться.

Информации оказалось обескураживающе мало, Анжела практически все передала ей на словах.

В сорок восьмом году Дэвид Паркс прибыл с северо-востока, два с половиной года работал в компании средней руки, заработал репутацию надежного и рассудительного финансиста, затем уволился по причинам, не указанным в полицейском рапорте.

Спустя четыре месяца Паркс открыл собственное дело, купил офис в Сильверсмит Билдинг на Десятой Южной Уорбаш, и это дело было его единственным источником дохода на протяжении восьми лет.

Досье свидетельствовало о том, что Паркс был законопослушным гражданином, по крайней мере, по меркам пятидесятых годов, но после расследования его исчезновения появились подозрения, что он занимался не только законными делами.

Заявление об исчезновении Паркса подал некто по имени Теренс Райн, с которым пропавший без вести договорился встретиться в ресторане «Бергофф», чтобы поужинать и выпить вместе после работы, однако встреча, назначенная на вечер четырнадцатого июля 1959 года, не состоялась.

Паркс был человеком, известным своей обязательностью и пунктуальностью, но он не позвонил Райну, чтобы отменить их встречу (свидание?). Райн заволновался и позвонил в полицию. Следующие шесть месяцев детективы занимались поисками Паркса, но безрезультатно. Наконец, дело Паркса было приостановлено и «зависло».

Некоторые места Бреннан перечитывала несколько раз.

Около полудня, в день своего исчезновения, Паркс обедал в кафе возле своей компании, и с ним за столиком сидел некий Марк Кош, снимающий офис в том же Сильверсмит Билдинг. Кош был ювелиром, он и раньше часто обедал с Парксом, и, по его показаниям, четырнадцатое июля ничем не отличалось от прочих дней, Паркс вел себя совершенно естественно.

И другие свидетели, другие показания… Анжела оказалась права: все, кто имел отношение к покойному, были исключительно мужчинами.

Дэвид Паркс никогда не был женат и не имел никаких связей с женщинами, у него не было даже сестер.

Единственной женщиной в жизни Паркса оказалась его мать, ко времени его исчезновения давно покойная.

Последним листом в деле Паркса оказался список его клиентов, который, как и было отмечено в полицейском рапорте, насчитывал не так уж много имен.

Всего семь.

Семь фамилий…

Одна из которых сразу же бросилась Бреннан в глаза.

Она перевела взгляд на своего партнера, который с головой ушел в чтение файлов по делу Батаглия.

– Бусс, – позвала она.

Даже не посмотрев на нее, тот поднял вверх указательный палец, призывая немного подождать… Сколько подождать – секунду, минуту, час?

Это была одна из привычек Бусса, которая просто бесила Бреннан. Чем бы он ни занимался, он считал себя центром мироздания…

Но на этот раз, приятель, номер не пройдет.

– Бусс!!!

– Что? – подскочил тот.

Заглянула сиделка.

– У вас все в порядке?

– Извините, – мило улыбнулась Бреннан, – я не собиралась так кричать.

Сиделка с подозрением посмотрела на нее, но ничего не сказала и вышла.

– Ты действительно не заглядывал в это дело? – спросила Бреннан.

– Нет, – ответил Бусс, одним глазом продолжая просматривать дело Батаглия. – Когда я разговаривал с Грином по телефону, он просто сказал, что Паркс был бухгалтером. А этот чертов Батаглия – гангстером, и это все, что я знаю о них на данный момент.

– Так вот, насчет бухгалтера…

– Что?

– У него было всего полдюжины клиентов.

– И что? – пожал плечами Бусс.

– Одного из клиентов звали Энтони Гианелли.

Бусс захлопнул дело Батаглия и бросился к ее кровати, вырывая толстую папку с файлами из ее рук.

– Ты, главное, не стесняйся. – Бреннан опустила руки и удивленно приподняла брови.

– Спасибо, – ответил он, читая файлы и не обращая внимания на ее сарказм.

Вошел доктор Келлер, глянул на агента ФБР, зарывшегося носом в папку с бумагами, и сокрушенно вздохнул.

– Так, и почему я не удивлен?

Не обращая внимания на Келлера, Бусс сказал:

– Тут определенно есть какая-то связь… Но неужели Джордженсен как-то связан с Гианелли? Работал на него?

– Прошу прошения, – в голосе доктора Келлера зазвенел металл, – я уверен, что ваша работа очень важна, агент Бусс, но моя работа важна не меньше. И моя работа заключается в том, чтобы лечить мисс Бреннан.

– Извините, – сказал Бусс, закрывая папку.

Отодвинув агента с дороги, Келлер поинтересовался:

– Чувствуете себя лучше, доктор Бреннан?

– Да, спасибо. После того как я как следует выспалась, это неудивительно.

– В сочетании с лекарствами это очень хорошо помогает.

Врач начал осмотр, заставив Бусса выйти из комнаты, и в завершение сказал, что Бреннан может покинуть больницу.

– Рада это слышать, доктор.

Молодой врач криво улыбнулся.

– Да неужели? Можно подумать, что вы не собирались уйти отсюда в любом случае.

– Возможно.

Он вздохнул.

– Что ж, мне неприятно было бы вызывать охрану, поэтому я решил просто выпустить вас. Ваше состояние можно назвать удовлетворительным, но нужно некоторое время, чтобы зажили царапины. Постарайтесь не напрягаться.

– Можете рассчитывать на меня, доктор.

– Да, но хотелось бы знать, в чем? – сказал доктор Келлер с недовольным выражением лица.

Через полчаса – пять минут из которых ушли на рычание Бреннан, отказывавшейся от кресла-каталки, – они с Буссом оказались на больничной стоянке.

– Нам нужно повидать Гианелли, – сказал Бусс, умудряясь выглядеть одновременно воодушевленным и мрачным.

– Которого из них? Отца или сына?

– Обоих. Одновременно.

– И что ты сможешь им предъявить?

Бусс замолчал, пытаясь найти ответ, но к тому времени как они сели в машину, ответ все еще не был найден.

– Ладно, – наконец сказал он, заводя машину и трогаясь с места. – Возможно, ты и права. У нас ничего на них нет. Но куда-то мы точно должны поехать.

– Конечно должны, – согласилась Бреннан, – в мой отель.

Бусс выехал на дорогу.

– Считай – принято. Но зачем?

– Мне нужен мой ноутбук.

– А что в нем?

– Довезешь меня живой до отеля – и я кое-что тебе покажу.

Он фыркнул и засмеялся.

– Прекрасная женщина, номер в отеле, многозначительные обещания – чем я заслужил такое счастье?

Бусс свернул на дорогу, ведущую в отель.

– В моей фразе не было ничего, намекающего на…

– Шутка, – быстро ответил он.

«Включая часть о "прекрасной"»? – подумала Бреннан.

Бусс не собирался удовлетворять ее любопытство. Он был занят исключительно дорогой и своими мыслями, и вид у него был обеспокоенный.

Бреннан не собиралась игнорировать эту его оговорку, но решила сначала поднакопить информации.

Бусс подождал, пока она быстренько примет душ и переоденется, а затем они уселись за небольшим столиком, на котором стоял ноутбук, подключенный к скоростному интернету по линии отеля.

Бреннан скачала файлы, присланные Анжелой. Анжела разработала собственную программу, шутливо прозванную «Анжелятором», в которой она сначала создавала трехмерные изображения исследуемых костей, а затем при помощи компьютерной графики воссоздавала лица тех, кому принадлежали черепа. Объем знаний и опыт Анжелы были такими, что погрешность выстроенных ею по костям портретов заключалась в основном в длине волос и цвете глаз.

Бреннан повернула экран так, чтобы Бусс тоже мог видеть изображения. Тот придвинул стул ближе и выслушал ее объяснения.

– У меня от всей этой зауми голова болит, – честно признался Бусс.

– Без комментариев.

– Вполне возможно, что Паркс был геем.

– Вероятно.

Он кивнул.

– Вероятно… и это делает его потенциальной жертвой Джордженсена… но вот Батаглия на эту роль совершенно не подходит.

– А что, в мафию геев не принимают?

– Во всяком случае не тех, чей первый арест состоялся по обвинению в изнасиловании шестнадцатилетней официантки.

– Ох, – вздохнула Бреннан. – Это меняет дело. И Паркс был связан с Гианелли.

Бусс снова кивнул, соглашаясь.

– Обе жертвы были связаны с Гианелли.

Они вместе рассматривали фотографии двух мужчин, скомпонованные Анжелой.

У Батаглии было широкое лицо, крупный нос и глаза навыкате, которые делали его похожим на бульдога.

Паркс был блондином с голубыми глазами, круглым лицом, высокими скулами и походил на сову.

Мобильный Бреннан снова зазвонил, и она быстро нажала на кнопку.

– Это Зак.

Ее ассистент Зак Эдди, высокий, с копной темных волос и криво сидящими очками, в скором времени заканчивал докторскую диссертацию, но при этом умудрялся выглядеть как выпускник колледжа.

– Что случилось? – спросила Бреннан.

– Третий скелет только что прибыл, и мы уже начали проводить тесты. Я думал, тебе будет интересно об этом узнать.

– Спасибо, Зак. Продолжай информировать меня.

– Подожди минуту. С тобой хочет поговорить Джек.

В телефоне раздался голос Ходгинса:

– Я выяснил кое-что об этой почве.

– Привет, Джек. О почве? И что же тебе удалось выяснить?

– На первых двух скелетах совсем не тот состав почвы, что в пробе грунта, присланного нам из-под дома Джордженсена.

– Это мы и так знали.

– Да, – продолжил Джек, – но теперь мы знаем больше. Я провел еще несколько тестов и сравнил образцы… Почва, обнаруженная на скелетах, находится в месте, которое называется Индиана Дюнс. Точнее, в Индиана Дюнс есть внутренняя топь, и пробы свидетельствуют о том, что эта почва именно оттуда.

– Великолепная работа, – похвалила Бреннан.

– Спасибо, конечно… Но особо не обольщайся, я сузил вам территорию поиска, однако все равно это сотни гектаров.

– Откуда посоветуешь начать?

– Думаю, начать нужно с главного въезда.

– Спасибо, Джек. Ты действительно нам очень помог.

– Ага… С третьего скелета я тоже кое-что снял. Не уверен, тот ли это состав, но я сейчас собираюсь провести хроматографию [18] и спектрометрию [19]. Как только появятся результаты, я сразу же тебе позвоню.

– Спасибо, – еще раз сказала Бреннан и закончила разговор.

Она вкратце пересказала Буссу полученные новости. Он внимательно ее выслушал, и через несколько минут они уже мчались по дороге в Индиану.

Откопав в бардачке карту Индианы, Бреннан выполняла обязанности штурмана.

– Индиана Дюнс? – вслух подумал Бусс.

– Ага… о чем задумался?

Его глаза были очень серьезными.

– О Песчаном Экспрессе.

Она уже почти забыла о странном выражении, которое услышала от Лизы той ночью, в «Сиракузе»… разговаривая с ней о пропавшем Мюсетти.

В свою защиту Бреннан могла бы сказать, что некоторое время она была оторвана от реальности. Обезболивающие, которыми ее накачали в больнице, работа в музее Филда… Но теперь, когда Бусс произнес словосочетание «Песчаный Экспресс», оно внезапно приобрело новый смысл.

– Там бандиты хоронят своих жертв, – сказала Бреннан, – этакое неофициальное кладбище для врагов и предателей.

– Похоже на то. Пропавшие бандиты растворяются в ночном воздухе, а Организация поддерживает свой зловещий имидж. К тому же, если мы застрянем там надолго, учти, что там нет никакого освещения.

Сердце Бреннан екнуло, и она спросила:

– Что ты собираешься делать?

– Насколько велика территория поиска?

– По словам Джека, там около сотни гектаров земли.

Бусс покачал головой:

– А нам вообще известно, что именно мы ищем?

– Конечно же, могилы.

– Но все эти могилы явно без симпатичных надгробий и аккуратной оградки, правда?

– Правда…

– На чем хорошие новости не заканчиваются. Нам придется ползать по болоту, – скорбно заключил Бусс.

– Если быть точным, то это не болото, а болотистая местность.

Бусс издал невеселый смешок:

– Болотистая местность, болото, трясина – какая, к черту, разница?

– В болоте уровень грунтовых вод выше. Если бы тела были похоронены в болоте, то кости оказались бы в воде. Мы же обнаружили на них частички грунта.

Бусс посмотрел на Бреннан.

Она ответила тяжелым взглядом:

– Бусс, ты можешь перестать на меня пялиться и следить за дорогой?

Он снова уставился на дорогу.

– Я просто хотел сказать, что нам придется нелегко.

– Как будто нам когда-нибудь было легко, – фыркнула Бреннан.

Бусс холодно улыбнулся.

– Это действительно огромная территория, – признала она.

– И придется задействовать множество агентов, которые даже не будут знать, что именно и где им искать.

Бреннан обдумала его слова.

– Мы же можем воспользоваться радаром, как в доме Джордженсена.

Машин на дороге стало меньше. Они въехали в зону нежилых кварталов. Бреннан смотрела в окно. Машина выехала на Чикаго-Скайвей, и пейзаж разительно изменился и стал более пустынным.

Южная часть города давно уже не представляла для властей особого интереса. Здесь работали преимущественно самые бедные жители Чикаго, а также обитали те, кому даже здесь с работой не повезло. После того как дорога свернула к Гэри, пейзаж за окном отнюдь не впечатлял.

Сталелитейные заводы, которые некогда процветали, теперь пришли в упадок, и у большинства живущих здесь застыло на лицах выражение пассажиров «Титаника». Вода явно подступала к самой палубе…

Они все еще были живы, но впереди их ждала лишь преждевременная смерть и забвение.

Телефон Бреннан снова зазвонил, выводя ее из состояния меланхолической задумчивости. В трубке снова раздался голос Джека Ходгинса.

– Что ты нашел, Джек?

– Помнишь примеси, о которых я тебе говорил?

– Да.

– Они были на всех костях первых двух скелетов, есть и на третьем… Но в таких небольших количествах, что я чуть не пропустил этого факта. А теперь смог наконец сделать анализ и выводы.

– Ты хочешь истомить меня ожиданием?

– Сорок шесть процентов извести.

Она поудобней устроилась на сиденье.

– Как в случае с Джордженсеном?

– Тпру, стоять, не гнать, доктор Бреннан!.. Куда вы так спешите с выводами, на тот свет? Сорок шесть процентов извести, семь процентов окиси алюминия, по три процента оксида железа и сульфур триоксида соответственно.

У Бреннан ушла лишь секунда на то, чтобы осмыслить сказанное.

– Цемент.

– Цемент.

– Но ты же говорил про Индиана Дюнс. Откуда там взяться цементу?

– Откуда мне знать? – ответил Джек. – Могу лишь предположить, что где-то в окрестностях Индиана Дюнс что-то строят или, наоборот, снесли. Но это, вне всякого сомнения, тот район. Все тела были захоронены в болотистой местности в Индиана Дюнс.

Они свернули со скоростной трассы на двухполосную, ведущую на восток, и наконец-то на дороге появились машины.

– Кроме того, – сказал Джек, – я нашел следы органики растительного происхождения. Рогоз, тростниковые и рдест, которые встречаются только на болотистой почве.

– Спасибо, Джек, – сказала Бреннан. – Это нам поможет.

– Конечно, поможет… Такие виды флоры растут вместе только на зыбучке, к которой ведет Двенадцатое шоссе, это к югу от главной трассы Индианы.

– Мы как раз в дороге, – сказала Бреннан. – Ты сам пришьешь себе золотую звезду на погоны или подождешь, пока я приеду?

Судя по голосу, Джек улыбался.

– Я подожду вашего возвращения, док.

Бреннан закончила разговор и объяснила Буссу, куда ехать.

– Где мы сейчас? – спросила она.

– На Двенадцатом шоссе.

Бреннан оглянулась, изучая окрестности. С северной стороны находились железнодорожные рельсы, бегущие параллельно дороге, за рельсами был лес, а за лесом, насколько она помнила, озеро Мичиган. Небольшой указатель возле рельсов подсказал, что они находятся в южной части Чикаго, а рельсы принадлежат железной дороге Саут-Бенд.

Бреннан спросила у Бусса:

– Как ты догадался, что нам нужно именно в эту сторону?

– Я прятал Мюсетти неподалеку отсюда, в местечке под названием Огден Дюнс.

– Дюны… Дюны… Песчаный Экспресс?

Бусс выглядел расстроенным.

– Извини, – сказала она.

– Правда глаза колет.

– Значит, ты бывал здесь раньше?

– Угу.

– Здесь неподалеку есть стройки?

Он немного подумал.

– Сейчас реконструируют некоторые дома на побережье.

– Там используют много цемента?

– Не особенно. Дома в основном деревянные… Но Департамент Национальной Безопасности строит сейчас двухполосную трассу, которая будет проходить через весь штат и заканчиваться возле Американской стали.

– Национальной безопасности? – переспросила Бреннан.

– Сталь все еще представляет немалый интерес для национальной безопасности. Это естественно – нет стали, значит, нет танков, нет оружия и всего прочего… Поэтому Департамент заинтересован в том, чтобы поставки осуществлялись по охраняемой дороге. Он же и финансирует строительство.

– Где это?

Бусс показал вперед и влево.

– Вот это видишь?

Бреннан увидела огромное здание, скорее всего, сталелитейный завод, возле которого дорога сворачивала к северу, а рельсы продолжали тянуться прямо.

– Это и есть Американская сталь?

– Она самая, – ответил Бусс, – а дорога будет подходить к ней справа.

– А где тут болотистая местность?

– Чуть к востоку от завода.

Бреннан выпрямилась на сиденье.

– Они что, строят дорогу прямо на болоте?

– Не прямо на болоте, конечно, но недалеко от него.

Она удивленно уставилась на Бусса.

– Вот только не надо на меня за это рычать, Бонз. Это не я придумал проводить там дорогу.

Она по-прежнему не сводила с него взгляда.

– Эй, но они же почти закончили! Строительство будет завершено еще до наступления зимы. Серьезно, я бы тоже не стал строить дорогу именно там, но со мной они, знаешь ли, не советуются.

Бреннан не сказала ему, что такая реакция с ее стороны вызвана вовсе не вмешательством в дикую природу, в конце концов, природа тут не такая уж и дикая…

Они проехали мимо строящейся дороги, которая тянулась на добрую милю к югу, пересекала Двенадцатое шоссе и, судя по всему, железнодорожные пути недалеко от Американской стали. В этом было не много смысла, но после разговоров с представителями ФБР Бреннан могла судить, что наличие здравого смысла в решениях начальства – это пункт, далекий от начала списка приоритетов.

Она сдалась, даже не пытаясь понять, чем руководствуется правительство, и просто смотрела в окно, заметив, что западный ветер крутит пыль над дорогой.

Бусс включил сигнал поворота, как только Бреннан заметила знак, объявляющий, что они въезжают на территорию Индиана Дюнс.

Бусс заехал на парковку, затем повернул машину так, чтобы передний бампер смотрел на железнодорожный спуск.

Они вышли из машины, и Бреннан с удовольствием потянулась.

Было так здорово выбраться наконец из машины. Пыли, конечно, тут предостаточно, но через некоторое время перестаешь замечать ее в воздухе… А вот листья растений и трава вокруг были серыми от мелкой цементной крошки.

Справа от них находилась огромная карта, прикрепленная к отдельно стоящему стенду. Через прозрачный пластик, на котором была нарисована карта, проглядывали все те же рельсы.

– Что теперь? – спросила Бреннан.

– Мы можем сами поискать это место, – ответил Бусс.

Она пожала плечами и подошла к карте, Бусс последовал за ней.

– С каких пор эта зона считается запретной?

– А с чего ты взяла, что мне это известно?

Бреннан достала телефон и набрала номер лаборатории.

– Зак Эдди, – отозвалась трубка.

– Это я.

– Как дела, доктор Бреннан?

– Отлично, Зак. Ты возле компьютера?

– А как ты думаешь?

– И, естественно, в сети.

– Естественно…

Она сказала ему, что нужно выяснить, и услышала стук клавиатуры.

– Этот государственный парк официально открыт с 1926 года, – ответил Зак.

– Эта местность – государственный парк? – спросила Бреннану Бусса.

– Большей частью. Это южный округ государственного парка Индиана Дюнс, начиная отсюда и дальше к востоку.

– Ладно, Зак, спасибо. – Она нажала на кнопку «отбой». – Итак, парк основан в двадцать шестом году. Как долго тут все засыпано цементом?

– Месяцев шесть, – ответил Бусс, прищурившись.

Бреннан изучала карту и направления ветров, указанные на ней. Одно из направлений наиболее часто дувших здесь ветров проходило как раз через то место, где они стояли, затем – возможно, через милю, – перекрещивалось с другими ветрами и рассеивалось над болотистой частью местности.

– Все зависит от ветра, – сказала она, – но все эти направления находятся слишком далеко от стройки, чтобы принести достаточное количество пыли.

Бусс нахмурился.

– Мы не в том месте?

Чуть к западу от них, если верить карте, было расположено небольшое местечко, на котором должны были находиться несколько столиков, парковка и железная дорога для пригородного поезда, которая проходила через болотистую местность.

Туда вел небольшой спуск, который они пропустили по дороге сюда.

Бреннан улыбнулась и указала пальцем на карту.

– Бусс, я думаю, мы только что здорово сократили территорию поиска.

Они вернулись к машине и помчались к этому удобному для пикников местечку. Теперь, на обратном пути, они увидели указатель с надписью «Вестбоунд», однако на другой стороне дороги указателя не было, он валялся на обочине, и именно поэтому они пропустили спуск.

Бусс заехал на небольшую стоянку.

Они снова вышли, и на этот раз Бреннан была гораздо более осторожной в своих высказываниях о цели их поисков. Бусс открыл багажник и вытащил небольшую лопатку, которой она пользовалась в доме Джордженсена.

– Советую снять пиджак, – сказала Бреннан, – иначе ты рискуешь с ним распрощаться.

Бусс последовал ее совету и бросил пиджак на заднее сиденье. Теперь, когда пистолет в наплечной кобуре ничто не закрывало, он казался больше, чем обычно. Достав из багажника складную вешалку, Бусс аккуратно расправил на ней пиджак и повесил в салоне автомобиля.

Взяв лопатку, он спросил:

– Мы ничего не забыли?

Бреннан покачала головой:

– Пока что нам больше ничего и не нужно. Вот когда мы найдем то, что ищем, тогда и будем думать, что еще нам может понадобиться…

Они зашагали по дорожке. Бреннан шла впереди. Пусть это расследование ведет Бусс, но место нашла именно она.

Солнце было еще высоко в чистом осеннем небе, но с запада дул легкий ветерок, и Бреннан ощутила озноб, пожалев, что поехала в одной футболке с длинными рукавами, не догадавшись захватить ветровку.

Однако через некоторое время, когда они вошли в лес, деревья которого защищали от ветра, Бреннан пожалела, что не надела что-нибудь полегче и не такое плотное.

Дорожка, по которой они шагали, была протоптана туристами и часто тонула в высокой траве и тонких побегах растений, которым пришлась по вкусу песчаная почва. По составу земли Бреннан сделала вывод о том, что они приближаются к тому месту, где могли находиться скелеты, и с грунтом под домом Джордженсена у этой почвы было мало общего.

Прядка волос щекотала ей лицо, в то время как странные мысли щекотали ее мозг.

– У Джордженсена есть водительские права? – спросила она.

– Понятия не имею. А что?

– Ну, если это он подбрасывал нам скелеты, то от этого места до его дома довольно долгий путь.

– Несколько часов, – согласился Бусс.

– К тому же, если у него было это место, зачем он прятал трупы под домом?

Бусс нахмурился.

– Ты все еще думаешь, что он – тот самый парень, который возился со скелетами, Бонз?

– Звучит немного неправдоподобно, не так ли? Я сомневаюсь, что именно Джордженсен доставлял скелеты, но он виновен в нескольких убийствах, и это означает, что ты можешь просто отмахнуться от версии, что доставлял скелеты кто-то другой…

– Можно предположить, что некто захотел подставить нам Джордженсена, скрывая истинного виновника, – сказал Бусс. – Хорошая, кстати, версия.

В этом солнечном месте росло множество сосен и буковых деревьев, на которых еще остались листья, но деревья были измучены сильной засухой, царившей этим летом. Листьев было недостаточно, чтобы защитить от солнца, однако деревья и кустарники были везде. Тут рос и золотарник, и несколько других тощих побегов, названий которых Бреннан не знала.

Однако она прекрасно знала растения, остатки которых нашел Джек, исследуя пробы грунта со скелетов.

Бреннан пошла дальше, в заросли. Ее глаза искали малейшую зацепку, проверяли растения на наличие цементной пыли. Она рассматривала грунт, ища то, что подходило под описание…

Наконец, они приблизились к площадке для пикников, с которой открывался вид на местную топь. На зеленой полянке стояли столики для пикника и корзины для мусора, а на листьях осело большое количество цементной пыли.

Остановившись, Бреннан указала Буссу на это обстоятельство.

Агент ФБР вышел на полянку. Лицо его заливал пот, на рубашке под мышками образовались темные круги. Бреннан тоже чувствовала себя липкой от пота. Ее лицо покрывала испарина, а волосы прилипли к голове, поэтому ей Метко было представить, что сейчас ощущает Бусс.

– Цементная пыль, – сказала она.

– Слишком много для топи в низине, – добавил Бусс. – И почему эти места называют влажными?

Земля под ногами была очень сухой. Видно было, что дождя здесь не было уже несколько недель, если не больше. Бреннан вздохнула, уперев руки в бока.

– Засуха очень сильно подействовала на это место. Я думаю, что по крайней мере на полметра вглубь грунт будет сухим.

Впереди она заметила заросли рогоза и тростника.

– Теперь смотри внимательно, – сказала она Буссу, – мы приближаемся к месту, где может находиться то, что мы ищем… если мы опять не промахнулись с территорией.

– Что именно мы ищем?

– Улики. Зацепки.

Он коснулся ее плеча, останавливая.

– Маленький вопросик дилетанта в таких делах: какие зацепки?

Повернувшись к нему лицом, Бреннан ответила:

– Ты мне однажды сказал интересную фразу по поводу порнографии: как только увидишь – сразу узнаешь.

Бусс сжал челюсти и кивнул.

Бреннан опустила голову и сошла с дорожки, направляясь вправо, в сторону далекой стройки.

– Куда ты собралась, Бонз? – спросил Бусс, не двигаясь с места.

– Если бы ты был убийцей, – сказала она, не оборачиваясь, – ты бы закапывал трупы прямо на тропинке?

– Я бы закапывал их возле болота.

– Правильно.

Бусс пошел следом за ней.

Примерно через сто метров Бреннан увидела, как что-то белое блеснуло на солнце слева от нее, возле куста какого-то лиственного растения.

Она остановилась…

Блеск исчез.

– Что? – спросил Бусс, останавливаясь рядом с ней.

Бреннан не ответила, не отрывая взгляда от кочки, возле которой увидела блеск, стараясь рассмотреть его снова.

Ничего.

Она отступила на два шага назад и снова увидела блеск. Не сводя глаз с объекта, она пошла в нужном направлении. Покрытый пылью, но белый и блестевший на солнце, как жемчужина, это был кусочек, как ей показалось, кости, примерно в сантиметр шириной, утонувший в земле.

– Ну что? – снова спросил Бусс, идя за ней и глядя в землю.

– Разве ты не видишь?

Он встал рядом с ней, закрыв своей тенью блестящий предмет, и Бреннан вынуждена была оттолкнуть его в сторону, чтобы солнечные лучи могли осветить это место. Затем ткнула пальцем в белую точку.

– Камень? – спросил он. Она посмотрела Буссу в глаза.

– Камень?

– Не камень?

– А может быть, кость?

– Ты уверена?

Она подняла голову и удивленно вскинула брови.

Он слабо улыбнулся.

– Понятно, значит, уверена. Но кто сказал, что это человеческая кость?

С помощью камеры в мобильном телефоне Бреннан сфотографировала это место с трех разных позиций, затем взяла садовую лопатку и принялась за дело.

Внезапно лопатка наткнулась на что-то твердое.

Бреннан вытащила ее из земли и попробовала на несколько сантиметров левее.

На этот раз сопротивления не было.

Она копала осторожно, обходя непонятный предмет по периметру.

Затем сделала еще несколько снимков, перед тем как убрать столько земли, сколько возможно, не прикасаясь к самому объекту.

Убрав землю, Бреннан отложила лопатку и принялась работать тем инструментом, которому она доверяла больше – своими руками.

Чем больше она копала, тем чаще останавливалась и делала фотографии.

Бусс, который не мог ей помочь, отошел на несколько шагов и достал свой мобильный.

Когда Бреннан сделала перерыв, он сказал:

– Я только что говорил с Вулфолком.

– Что он сказал?

– У Джордженсена словесный понос. Они его разговорили и теперь не знают, как заставить замолчать. Он словно доктор Фил, вышедший из-под контроля.

– Я понятия не имею, кто такой…

– Бонз, Джордженсен признался, что на протяжении пятидесяти лет убивал гомосексуалистов.

– Значит, кости наших скелетов вполне могут принадлежать его жертвам.

Бусс покачал головой.

– Могут, но он это отрицает.

– Отрицает?

– Если он все-таки это делал, то зачем ему сейчас это отрицать? Он признался в тридцати убийствах, но Вулфолк говорит, что как только речь заходит о скелетах, Джордженсен категорически отрицает свою причастность.

– Даже так…

– Ага, и называет парня, который это делает, настоящим придурком.

Бреннан снова начала копать.

– Продолжай. Что там еще?

– Вулфолк говорит, что людская молва утверждает, будто это дело рук других криминальных семеек, решивших подставить Гианелли.

Она нахмурилась и посмотрела на Бусса, приостановив работу.

– Подставить Гианелли?

– Тебе следует понять, – сказал Бусс, – что Гианелли здесь заправляют всем, а если чего-то и не касаются, то только по одной причине: им это неинтересно. Они общественные деятели… В Чикаго они некто вроде рок-звезд. Помнишь Джона Готти?

Она кивнула.

– Гианелли-старший из той же породы гангстеров. Ему необходимо внимание, он хочет быть известным, а молодой Гианелли еще хуже. С тех пор как Аль Капоне устроил резню на День святого Валентина… ты хотя бы об этом слышала?

– Да.

– Так вот, с тех пор и по сегодняшний день гангстеры стремятся попасть в анналы истории.

Бреннан наконец достала объект из земли.

– Вот.

– Это человеческая кость? – спросил Бусс, подходя.

Бреннан молча подняла предмет так, чтобы Бусс смог хорошо его рассмотреть. Это был череп, наполненный землей, но, на первый взгляд, целый.

Человеческий череп.

– Джек-пот, – сказал Бусс.

– Возможно, – ответила Бреннан, – если мы сможем провести его опознание.

Она развернула череп, чтобы Бусс смог увидеть его заднюю часгь.

– Полагаю, – сказала она, – именно это и послужило причиной смерти.

В затылке черепа виднелись два отверстия, явно проделанных пулей небольшого калибра.

– Двойной удар, – сказал Бусс, – модный у гангстеров вид казни.

– Нам нужно больше людей, – сказала Бреннан. – И просто необходим радар.

– Любой каприз, – ответил Бусс, связываясь по телефону с вышестоящими инстанциями. – Думаю, мы только что нашли кладбище мафии.

– Что бы это ни было, – сказала Бреннан, – это больше походит на те скелеты, которые нам присылали… И их здесь должно быть много.

Бусс вызвал помощь, затем, пряча телефон в карман, окинул взглядом видневшуюся вдали стройку и застыл.

Он улыбнулся, широко раскрыв глаза.

– Что?

– Вот и причина, – ответил Бусс. – Стройка слишком близко подошла к кладбищу! Они вынуждены были переместить это захоронение. Не могли же они рисковать, ожидая, что строители обнаружат такое количество костей!

– Возможно, – неохотно согласилась Бреннан, поскольку не была сторонницей поспешных бездоказательных выводов.

– Это же логично, Бонз. А ты у нас любишь логику… Бандиты закапывали здесь трупы Бог знает сколько времени. Разве могли они допустить, чтобы внезапная стройка наползла на их тайное место? Им нужно было перепрятать тела. Более того, у них появилась необходимость избавиться от этих тел… И, не пропадать же добру, они решили запутать нас этим делом с серийным убийцей.

– Ну а об этом как они узнали? – скептически спросила Бреннан.

– Поверь мне, никто не знает о происходящем в этом городе больше, чем члены Организации. – Бусс развел руками. – Полицейские, да и мы, федералы, просто пытаемся удержаться на плаву, а вот преступники… Они плавают на любой глубине, им известно все и обо всем, что поможет им набить карман, получить выгоду.

– В твоих словах есть определенная логика.

– Спасибо большое.

– Но какая им польза от информации о том, что сумасшедший вроде Джордженсена попадется нам в руки?

Бусс задумался и нахмурился.

– Эй, не подумай, что я вставляю тебе палки в колеса… – сказала Бреннан.

– Да нет же, Бонз. Ты высказала очень интересную мысль… Об этом стоит подумать. Не буду тебя отвлекать.

Если они действительно стоят посреди кладбища, ей предстоит огромная работа…

Бреннан осмотрелась, еще раз изучая окружающую местность.

Здесь очень большое поле для исследования. Похоже на одну из тех общих могил, что попадались ей в Боснии и Гватемале.

Бусс снова говорил по телефону, докладывая обстановку, пока Бреннан шагала по лужайке, думая о том, сколько же неприкаянных душ получили билет в один конец на Песчаном Экспрессе.

Даже если все они были гангстерами, они заслуживают чего-то большего, чем безвестная и безымянная могила.

Они достойны хотя бы того, чтобы о них узнали…

Глава 10

Теперь место, называвшееся Инлэнд Марш, было заполнено агентами, полицейскими и экспертами.

Бреннан и Бусс вытащили счастливый билет: их привел сюда гибрид науки, засухи, удачи и упрямства. Эта гремучая смесь позволила им сорвать джек-пот в научной лотерее – найти череп.

Полиция Чикаго стояла на ушах, поднимая все записи о пропавших без вести и пытаясь определить владельца найденного Бреннан черепа. Та же информация обрабатывалась компьютерами ФБР.

Сам череп отправился в Джефферсон, и команда Бреннан трудилась над экспертизой и идентификацией.

Сейчас Бреннан давала указания двум техникам, бродившим по полю с радарами. Справа от нее полицейские эксперты в буквальном смысле рыли землю, проводя подготовительную работу в местах, обозначенных командой с радаром как потенциальное место захоронения.

Часть приехавшей команды ФБР изучала территорию возле стройки в поисках недавних захоронений, другая часть делала то же самое, но у железнодорожного полотна. Поиски велись во всех направлениях.

Несколько агентов отправились на железнодорожную станцию допрашивать всех, кого удастся найти. Оставшийся в здании имени Дирксена персонал был занят поиском досье людей, которые могли закончить свой путь на этом поле. Список обещал быть длинным.

Силли Бусс думал. И делал выводы.

Внезапно отдельные кусочки, – которые, по их мнению, принадлежали разным головоломкам, – сложились вместе, и ситуация приняла совершенно новый оборот. Теперь Бусс смог взглянуть на это дело под другим углом, мало того, теперь легко было развернуть картину на сто восемьдесят градусов и посмотреть на нее с точки зрения «плохих парней».

Это было грубовато, но очень походило на почерк мафии: мертвые «шестерки», кости которых валялись здесь в изобилии, скелеты, связанные из этих костей, а теперь еще и череп, пробитый двумя пулями, который был покрыт песчаной почвой… Слишком много совпадений, и Бусс – как и многие другие представители закона – знал, что даже незначительные на первый взгляд совпадения нельзя упускать из виду.

Итак, бандиты привозили сюда трупы на Песчаном Экспрессе, а затем хоронили их. Этот факт не вызывал сомнений.

Зачем было перемещать кладбище?

И снова ответ напрашивался сам собой.

Строительство дороги подошло слишком близко к кладбищу, и было понятно, что если обнаружат хотя бы один труп, то вскоре найдут и остальные, поскольку полиция этого так не оставит.

Криминальные авторитеты прекрасно понимали, что при таком количестве найденных трупов у них начнутся неприятности, и неприятности эти будут большими. Очень большими. Лучше уж перестраховаться.

Трупы начали выкапывать…

Но что с ними делать дальше?

Возможно, у кого-то возникла блестящая идея.

Кто-то, кому (по каким-то причинам) было известно о совершавшихся убийствах и о существовании человека, которого станут подозревать в первую очередь, – вспомнил о старом преступнике, уже побывавшем под следствием. Вполне вероятно, что такой человек решит «достойно» завершить свою «карьеру» и уйти в блеске славы.

Если скелеты подбрасывает сумасшедший убийца, который намеренно дразнит полицию и водит за нос ФБР, кто подумает, что за этим стоит Организация?

И, кроме того, сколько информации может вытащить ФБР из кучки лишенных плоти костей?

«Много информации, ребята, – думал Бусс, глядя на суету вокруг, – очень много».

Он посмотрел на Бреннан, которая подгоняла парней с радаром, и улыбнулся. Этот «Кукловод», кем бы он ни был, просчитался. Он не думал, что у Силли Бусса есть тайное оружие по имени Темперанс Бреннан.

То, что кладбище принадлежало мафии, не вызывало сомнений. Теперь было два варианта дальнейших действий. Первый – исходить следует из того, что кладбищем заведует семья Гианелли и за подбрасывание скелетов тоже несут ответственность они; второй – это сделал кто-то, кому власть Гианелли над городом встала поперек горла. Неплохая идея – подбросить федералам большое количество безымянных трупов, которые рано или поздно приведут к таким блистательным и знаменитым, непобедимым гангстерам.

Бусс направился к Бреннан, сидевшей на складном стуле у маленького столика, на котором лежал ноутбук. Рядом топтались два техника с радаром.

– Похоже, тут ничего нет, – обратилась она к техникам, – попробуйте на три метра к северу.

– У тебя найдется минутка? – спросил Бусс.

Она оторвалась от монитора и улыбнулась:

– В работе, на которую уходят часы, всегда найдется минутка.

– Ты в порядке?

Глаза Бреннан сияли, но круги под ними были темнее, чем обычно.

– Лучше не бывает!

– Слушай, если ты опять потеряешь сознание во время работы…

– И почему мы сразу не договорились не вспоминать об этом?… Работайте пока сами, Эрни, – обратилась она к технику.

Тот кивнул и продолжил поиски.

Бреннан пошла за Буссом, и они отыскали местечко, где можно было поговорить без свидетелей.

Он рассказал ей о своих предположениях.

– Это не мой профиль, – сказала Бреннан.

– Но это твое дело, раз уж ты встречалась с Гианелли. Я доверяю твоей интуиции. И твоим мозгам.

– Думаешь, это действительно может быть делом рук конкурирующей банды?

Бусс пожал плечами.

– Уйма народа в Чикаго не любит Гианелли. Эта семейка мешает многим прокручивать собственные дела, слишком уж влиятельными и богатыми стали Гианелли…

Мобильный Бреннан зазвонил.

– Бреннан.

Бусс наблюдал за тем, как изменялось выражение ее лица.

Сначала ее лицо стало удивленным, потом изумленным.

– Ты, наверное, шутишь, – сказала она в трубку.

Бреннан странно посмотрела на Бусса, потом закончила разговор, сказав на прощание:

– Спасибо, Джек. Ты – лучший.

Пряча телефон в карман, Бреннан сообщила:

– Это был Джек.» Бусс кивнул.

– Я детектив, смог догадаться.

– У нас есть анализ ДНК той ключицы из последнего скелета, о которой я сказала тебе, что она была искусственно избавлена от тканей.

– Я помню. И что тебя так удивило?

– Не думала, что они так быстро справятся, – ответила она, приподняв брови. – Они уже выяснили личность жертвы.

– Не тяни резину, кто это?

– Я не уверена, будет ли это для тебя хорошей новостью… Бусс, это твой пропавший свидетель, Мюсетти. ДНК совпадает.

Бусс выглядел так, словно только что пропустил хороший удар в челюсть.

– Ты уверена, – сказал он, и это не было вопросом.

Бреннан кивнула.

– Ты ведь взял у него образец ДНК, когда он согласился участвовать в Программе Защиты Свидетелей… Как раз для такого случая, верно?

Бусс ответил беспомощным кивком.

– Я знаю, что ты не хотел терять свидетеля, – произнесла она, – но ведь ты предполагал, что Мюсетти, возможно, уже мертв. Его подруга сказала, что он уехал на Песчаном Экспрессе, и теперь мы находимся в конечном пункте следования.

– Угу.

– Вот и ответ на твой вопрос, Бусс. Это не конкурирующая группировка.

Он быстро сориентировался:

– Значит, за всем этим все-таки стоят Гианелли.

– Бусс, не хотела бы забегать вперед…

– Забегай, забегай.

– Можно мне… высказать теорию?

– Я весь внимание.

Бреннан задумчиво провела пальцами по щеке.

– Думаю, Гианелли-младший, Винсент, получил приказ от отца избавиться от этих трупов. Мы уже нашли здесь следы недавних раскопок. Множество следов. Они убирали кости подальше, чтобы их никто случайно не обнаружил.

– Поскольку стройка близко, – сказал Бусс, – им пришлось опустошить не одну могилу.

– Правильно. Возможно, они подогнали грузовик, может, даже самосвал, работали экскаватором, грузя кости вперемешку с землей. Скелеты рассыпались, поскольку трупы разложились почти полностью, и вынимать кости поодиночке было долго и ни к чему.

– Да уж, к чему тут церемонии, – кивнул Бусс.

– Таким образом, – продолжала она, – можно предположить, что поначалу Винсент избавлялся от костей как угодно. Он мог утопить их в озере, закопать в другом месте, сварить из них суп в ресторане…

– Хватит меня пугать, – ответил Бусс с улыбкой, – я уже понял, к чему ты ведешь. В этом есть смысл.

– Не притворяйся, будто сам до этого не додумался. В какой-то момент Винсенту приходит в голову интересная идея. Это была многоходовая комбинация. Он использовал кости, чтобы разозлить ФБР и отвлечь ваше внимание от исчезновения Мюсетти. А если совсем повезет, тогда одного настырного агента отправят искать серийного убийцу и у него не останется времени копать под семью Гианелли.

Бусс нахмурился.

– Хорошо, ты права. Если бы скелет не оказался перед главным офисом ФБР, то дело, скорее всего, попало бы в руки полиции Чикаго. Это было обставлено как вызов дяде Сэму… Но откуда Винсент знал, что именно я буду заниматься этим делом?

– Бусс, я с ним говорила. Он представился поклонником моих книг, и, без сомнения, он их читал. Он знает, кто я такая, знает о тебе… И еще ему известно, что над некоторыми делами мы работаем вместе и ты используешь мои знания в области антропологии.

– Не знаю. Все равно это выглядит неубедительно… Этот больной идиот должен быть чертовски талантливым…

– Он не идиот, Бусс. Да, он ненормальный. Но он довольно умный и хитрый. И вот еще что… Он может и не быть поклонником моих книг, но он точно в восторге от всего, что касается серийных убийц.

Бусс нахмурился еще больше.

– Ну а это ты откуда знаешь?

– Ты когда-нибудь обедал в «Сиракузе»? Я – да.

– Это я помню… Но я тоже был там несколько раз.

– Помнишь их «Стену Славы»?

Он кивнул:

– Типичный ресторанный фокус, особенно для итальянских ресторанов. Создают себе репутацию.

– А фотография владельца ресторана, с улыбкой пожимающего руку Джону Уэйну Гэси – это тоже типично?

– Ты шутишь.

– Хотела бы я, чтобы это было так… Гианелли сам признался мне, что интересуется преступлениями и тайнами известных серийных убийц. Значит, он наверняка знает все тонкости проведения расследований по таким делам. Он знал о старике, который убивал молодых людей, и о том, как его однажды упустила полиция.

– И поэтому, – продолжил за нее Бусс, – он навел нас на след Джордженсена. Сбил нас с толку и здорово над нами посмеялся.

Бреннан подняла ладонь, останавливая его.

– Не забывай, что это всего лишь гипотеза. Сейчас только начался сбор улик…

– Правильно. И я знаю, где еще следует покопаться в поисках улик, указывающих на Винсента, и копаться я буду не в земле.

– А где?

– Бонз, Винсент Гианелли произвел на тебя впечатление человека, который может правильно собрать скелет из разрозненных костей? Достаточно у него для этого мозгов?

Она подумала над этим.

– Скорее всего, нет. Я сказала, что он далеко не глуп и к тому же хитер и изворотлив. Но ум и образованность – разные вещи. Сомневаюсь, что он достаточно образован.

– Вот именно, – сказал Бусс. – Возможно, пока его парни закапывали кости в новом месте или просто сбрасывали их за борт посреди озера Мичиган, Винс поехал домой и засел за учебники.

Бреннан удивленно посмотрела на него:

– И как это поможет тебе найти улики?

Бусс улыбнулся:

– Мне не это поможет. Мне поможет такая хорошая вещь, как обыск по подозрению в причастности к преступлению против ФБР.

Бреннан в ужасе приоткрыла рот:

– Ты этого не сделаешь!

– Конечно же сделаю. Почему бы и нет?

– Но это вторжение в частную собственность! У тебя дело, в котором одна часть доказательств, одна часть обстоятельств, и все это круто замешано на предположениях, и ты хочешь этим воспользоваться, чтобы вторгнуться в частную собственность?!

– А кому какое дело? Все совершенно легально!

Бреннан сверкнула глазами.

– Но это же неправильно.

– Да что ты так взвилась? Это часть моей работы, а не твоей.

– Первое: я писатель. Второе: я гражданин Соединенных Штатов, а граждане нашего государства должны испытывать отвращение к такого рода…

Бусс хмыкнул:

– Что такое, Бонз? Боишься, что я застану Гианелли за чтением твоих книг? Или у нас соревнование, кто больше сделает для этого дела?

Некоторое время она молча смотрела в его глаза. Затем, с трудом сдерживая раздражение, сказала:

– Бусс, я работала в Боснии, Гватемале, Таиланде и многих других странах, где одна группа людей старалась истребить другую группу.

– Я знаю, – ответил Бусс, и в его голосе послышалось уважение. Он тоже побывал в некоторых из этих стран – с оружием в руках.

Бреннан спросила:

– Ты знаешь, чего первым делом старается добиться группа агрессора?

Бусс покачал головой.

– Контроля. Они пытаются контролировать другую группу, контролируя информацию.

Он поднял руки, словно сдаваясь.

– Слушай, я понимаю твою точку зрения, и я не спорю с твоими утверждениями. Но в нашей стране есть закон, и я представитель этого закона. В любом случае, мне не нужен «контроль» над Гианелли. Если его совесть чиста, ему нечего бояться.

Бреннан навела на него указательный палец.

– Ты меня все-таки не понял… Ты меня просто не хочешь слушать. Нельзя же настолько не уважать права человека! Твои слова звучат как лозунги нацистов в тридцать седьмом году. Как Маккарти в пятьдесят третьем [20], как…

Бусс не выдержал:

– Нацист? Вот как ты теперь меня называешь? Ладно, все, с меня довольно!

Он резко повернулся и зашагал прочь. Пусть остается здесь со своей правдой и своими принципами, а у него есть работа, и он должен эту работу выполнить.

Позади раздалось:

– Бусс…

Но он не ответил.

Найдя Вулфолка, Бусс приказал ему проследить за ведением работ, в то время как он сам вернется в город и займется бумагами.

Бусс посетил несколько книжных магазинов и ближайшую к дому Винсента Гианелли библиотеку.

Было ли это следствием того, что сказала Бреннан, или просто во время поисков у него появилось время подумать, но агент ФБР чувствовал себя немного не в своей тарелке из-за выбранной им тактики. Пусть он и занимался расследованиями уже несколько лет, но сейчас его отношение к работе, легальной или нет, изменилось.

Однако на желание добиться конечного результата это не повлияло.

В библиотеке Бусс выяснил, что Винсент Гианелли не посещал городских библиотек со времен окончания школы. Такому обороту событий Бусс вовсе не удивился.

Зато в магазине «Варне и Нобиль» ему повезло: судя по чекам, Гианелли приобрел здесь примерно с полдюжины книг о серийных убийцах, два или три учебника анатомии и заказал несколько томов по строению скелета.

Это был момент истины, но Бусс не ощутил радости, только пустоту.

Ну что ж, по крайней мере у него появилась информация, позволяющая считать Винсента Гианелли тем самым Кукловодом, что подбрасывал им скелеты.

Бусс находился в своем кабинете, когда стук в дверь отвлек его от размышлений.

Это была Бреннан.

– Не возражаешь?…

– Заходи. Не стесняйся. Чувствуй себя как дома.

На ней были джинсы, белая блузка и темно-серый пиджак, а волосы были завязаны на затылке в конский хвост. Бреннан выглядела отдохнувшей и посвежевшей и определенно чувствовала себя лучше, почти оправившись от нападения на парковке.

Прошли сутки с тех пор, как они расстались на Инлэнд Марш, и после этого они ни разу не разговаривали. Бусс все еще переваривал те слова, которые она бросила ему в лицо.

Теперь, когда Бреннан устроилась в кресле напротив его рабочего стола, между ними в комнате словно повисла невидимая стена тишины.

Она заговорила первой:

– Все в порядке?

Он пожал плечами:

– Нормально.

Бреннан опустила глаза.

– Я… хм… думаю, мне нужно извиниться за свои вчерашние слова.

– Да ну?

– Нацист – это было слишком… сильное слово.

– Ты так думаешь?

– Да. Мне следовало бы сказать «фашист».

Бусс моргнул.

Но она улыбалась. Затем сказала:

– Слушай, я правда прошу у тебя прощения.

Бусс бросил на стол карандаш, который вертел в руках, и тяжело вздохнул.

– Знаешь, мне тоже не мешало бы перед тобой извиниться. Я не силен в этих пойми-закон-как-сам-пожелаешь штучках. Даже если официально они применяются повсюду.

– Да, но… Но ты ведь все равно ими занялся?

– Ага. И, боюсь, что не очень об этом жалею, потому что я получил результат.

– Тогда жалеть уже поздно, – пожала плечами Бреннан.

Он показал на стопку бумаг, лежащую на столе.

– Вот здесь – списки купленных Винсентом Гианелли книг о серийных убийцах, пособия по анатомии, которые он заказывал, по строению скелета…

– И ты все еще считаешь, что это был единственный способ найти доказательства его причастности?

Бусс минуту подумал.

– Я не вижу никаких других зацепок.

Она кивнула и достала из кармана маленький пластиковый пакетик.

– Что это? – спросил Бусс.

– Помнишь волоски, которые я сняла с третьего скелета, тогда, возле кладбища? Они торчали из узелка на проволоке.

– Помню. Они человеческие?

– Вообще-то нет.

Бусс снова тяжело вздохнул, пытаясь успокоиться.

– Я так и думал, что из этого ничего не выйдет… как и из многого другого в этом деле.

– Это собачья шерсть, – сказала Бреннан.

Он нахмурился, с недоумением посмотрев на нее.

– Собачья шерсть?

– И не просто собачья. Шерсть неаполитанского мастиффа. – Бреннан невинно улыбнулась, и Бусс почувствовал, что определенно сел в лужу. – Кто из твоих знакомых держит дома мастино-неаполитано?

– Винсент Гианелли.

– Правильно. И теперь обыск в его доме можно провести на вполне законных основаниях.

– Это действительно шерсть с его собаки?

Бреннан пожала плечами.

– Мы еще не знаем, потому что тесты не были проведены. Но порода достаточно редкая, и шерсть может послужить уликой в этом деле.

Бусс хотел было сказать, что умывает руки, но вместо этого произнес:

– Я собираюсь его проведать.

– Хорошая идея.

– Хочешь… поехать со мной?

Она улыбнулась.

– Я думала, ты никогда мне этого не предложишь…

Поскольку Гианелли-старший жил то на Золотом Берегу, то в резиденции на Форрест-парк, Винсент Гианелли выбрал для своего дома район Дес-Плейнс, одинаково удаленный от мест проживания своего отца. Винсент жил в двухэтажном дворце, находящемся в престижном районе, в самом конце Биг-Бенд-лейн.

Бусс и Бреннан поехали к нему в гости не одни. Компанию им составили Вулфолк и лейтенант Грин (выступавший исключительно как независимый наблюдатель), а за ними следовала машина группы быстрого реагирования.

Стальные ворота блокировали подъезд к дому. Когда Бусс нажал кнопку домофона, висевшего у ворот, ему никто не ответил.

– Парень наверняка побежал заметать следы, – обратился Бусс к сидящей на пассажирском сиденье Бреннан.

Затем он достал рацию и отдал короткий приказ. Минуту спустя группа захвата выбила ворота и первой зашла внутрь. Часть группы направилась к дому, часть осталась у машины.

Бусс подъехал к подъездной дорожке, над которой ветви старых деревьев образовали своеобразный тоннель. Тем временем группа захвата исследовала кусты на предмет охраны и камер слежения. Бусс и Бреннан вышли из машины, к ним присоединились Вулфолк и лейтенант Грин, припарковавшиеся возле машины группы захвата.

Бусс пошел к дому, держа рацию в руке, Бреннан шла за ним.

Кирпичный дом был примерно в квартал шириной, перед главным входом был расположен небольшой портик. По обе стороны от главного входа, на втором этаже, располагались большие окна, по четыре с каждой стороны. Большая каминная труба находилась в центре крыши, трубы поменьше были расположены ближе к стенам.

Оглядываясь по сторонам с видом скучающего эстета, Бусс заметил, что позади здания находится огромный гараж и надворные постройки, больше похожие на бунгало или дом для гостей. Там, должно быть, обитала охрана и слуги.

Заговорила рация:

– В парке все чисто.

Парень из группы захвата позвонил в дверь и, когда на звонок никто не ответил, вышиб замок. Дверь ударилась о стену, отлетела назад и со скрипом провисла на одной петле, напоминая сломанную ветку дерева.

По рации продолжали поступать сообщения о том, что все чисто.

Группа захвата направилась в дом.

Гианелли был так невежлив, что не вышел навстречу гостям.

Дом также оказался пуст, даже собаки нигде не было. Бусс вернулся на крыльцо. Пока парни из группы захвата осматривали бунгало и домик для гостей, Бусс, Бреннан, Вулфолк и Грин решили проверить гараж.

Бусс расправился с замком не хуже парня из группы захвата, и они вошли внутрь большого темного гаража. Пошарив рукой по стене, Бусс нашел и повернул выключатель.

Машины и фургоны выстроились вдоль стен, расположенные так, что, казалось, они в любой момент могут сорваться с места и унестись через главные ворота, находившиеся в дальнем конце гаража.

«Бентли», «хаммер», «порше», «эскалада», «ягуар», «эстон мартин», «феррари» и любимая машина Винсента, «корвет» шестьдесят третьего года выпуска.

Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, Бусс ослабил узел галстука и шагнул вперед, заглядывая в боксы для машин и держа пистолет наготове.

Он нашел множество деталей и инструментов, насосов, домкратов… Но не нашел Гианелли.

По рации сообщили, что в бунгало и домике для гостей тоже все чисто.

Бусс нахмурился, опуская пистолет. «Что, прилетели инопланетяне и забрали всех с собой?»

В переводе с языка Бусса на членораздельную речь, эта фраза означала: неужели находившихся здесь людей похитили? И это сделал тот же фигурант, который приезжал за Мюсетти? Ситуации были похожи, но… Это было нереально, учитывая, кто в тот раз отдавал приказы.

Или же его не похитили, а предупредили?

Если это так, если все же имеет место утечка информации из ФБР, то рано или поздно, решил Бусс, он доберется до этой крысы.

Бреннан обнаружила еще одну дверь, спрятанную за большим станком, стоявшим у стены в углу. Она отступила в сторону и дала Буссу возможность первому обследовать комнату.

Он открыл дверь, за которой оказалась лишь темнота и ступеньки винтовой лестницы, на которые падал свет из гаража.

Посветив себе мини-фонариком, Бусс нашел выключатель, и под потолком загорелись лампы дневного света.

Он тут же понял, что находится в рабочем кабинете сумасшедшего.

Их взору открылась комната, заставленная рабочими столами, похожими на те, что Бусс видел в музее Филда. На ближайшем столе, залитом кровью, лежал скелет без головы. Кровь капала со стола и растекалась большой лужей по полу.

Бреннан осторожно обогнула стол, пытаясь рассмотреть останки вблизи и не наступить при этом на кровавое пятно. Бусс остался на ступеньках, следя за ней. Она смотрела на кровь.

Остановившись с другой стороны стола, Бреннан внезапно изменилась в лице и прошептала:

– О нет… Жаль… Как жаль…

Бусс спрыгнул со ступенек, бросившись к тому месту, ще она стояла, направив пистолет в пол… но в этом не было необходимости.

На полу, в луже запекшейся крови, лежала собака Гианелли с перерезанной глоткой.

В большом баке, стоявшем у стены, виднелся пузырек с остатками перекиси водорода, между костями ступни скелета снова торчала записка.

Бреннан достала ее и развернула. Заглавными печатными буквами на клочке бумаги значилось: «ПРОВЕРЬ БАГАЖНИК».

Вернувшись по лестнице в гараж, Бусс быстро подошел к «корвету» Гианелли. Ключи торчали в замке багажника, именно там, где он и ожидал их увидеть.

То, что находилось в багажнике, тоже нельзя было назвать неожиданной находкой.

Там лежала голова Винсента Гианелли.

Это неожиданно сильно подействовало на Бреннан, которая больше привыкла к голым безымянным черепам. С этим черепом она недавно разговаривала, так что он не был безымянным, к тому же на черепе находилось гораздо больше мускулов и волос, чем на тех, которые она привыкла видеть на работе…

Лицо Винсента сохранило странно умиротворенное выражение, но гематомы на щеках и характер повреждений на шее подсказали антропологу, что избавление скелета Гианелли-младшего от плоти началось, когда он был еще жив.

Не самый приятный способ покинуть этот мир.

Все посторонились, когда Бреннан достала мобильный, чтобы сфотографировать голову в багажнике. Затем, надев хирургические перчатки, она вытащила голову из багажника, удерживая ее за волосы, и осмотрела шею Винсента снизу.

Ей нужно было знать характер повреждений.

Положив голову в багажник, на прежнее место, Бреннан направилась вниз по ступенькам, чтобы обследовать шейные позвонки скелета. Как она и предполагала, характер повреждений и количество позвонков совпадали.

Итак, она была права в своих предположениях.

Конечно, предстоит дальнейшее тестирование, но и без него ясно, что на этот раз скелет безоговорочно принадлежит одному человеку: убитому хозяину дома.

Она обернулась и обнаружила, что Бусс стоит за ее спиной.

– Как ты думаешь, кто это сделал?

Он покачал головой.

– Ты будешь вести это расследование?

– Да. Но убийства подобных людей редко раскрываются и заканчиваются судом. К этому уже все привыкли.

Ее взгляд переместился со скелета на труп собаки, и Бреннан спросила:

– Кто мог совершить подобное?

– Любой, кому приказали это сделать, – хладнокровно ответил Бусс. – Это часть бизнеса подобных людей.

– Ужасный бизнес! – произнесла Бреннан, вздрогнув.

Бусс очень осторожно обнял ее за плечи.

– Это главная причина того, что мы так гоняемся за ними.

Он легонько сжал ее плечи и отпустил.

Бреннан с трудом могла поверить, что Бусс способен на такие действия, поэтому молчала, не зная что сказать.

Бусс был мрачнее тучи.

– Мне нужно сообщить обо всем его отцу Раймонду Гианелли. Хочешь поехать со мной?

– А нужно?

Он пожал плечами.

– Тебе решать. Но ведь именно ты обнаружила и опознала тело.

Он был прав.

Глава 11

Когда Темперанс Бреннан увидела резиденцию Раймонда Гианелли, она поняла, что поразивший ее размерами дом Винсента по сравнению с этим монстром может претендовать разве что на звание сарайчика для садовых инструментов.

Дом располагался в тихом фешенебельном районе Форрест-парк, и только высокая каменная стена вокруг здания могла напомнить о деятельности, которой занимался хозяин дома. Во внутреннем дворике прогуливались вооруженные охранники со специально обученными собаками, – здесь, в отличие от дома Винсента, все были на своих местах.

Возле ворот двое одетых в черное «шкафов» неприветливо уставились на Бусса и Бреннан, но, ознакомившись с удостоверениями личности, позволили им проехать.

Бусс завел машину на большой двор, находившийся у главного входа, где их ожидала еще одна группа парней в черном, – антиподов группы быстрого реагирования.

Агента ФБР и антрополога провели в обшитую панелями красного дерева комнату, служившую хозяину кабинетом.

Размеры стола как минимум втрое превышали общепринятые. Возле стола стояло огромное кожаное кресло, подавляющее своими габаритами.

Два стула для посетителей были повернуты к столу, и Бреннан внезапно почувствовала себя провинившейся школьницей, которую вызвали в кабинет строгого директора.

Вошел Раймонд Гианелли, одетый в строгий деловой костюм. Его лицо казалось маской безразличия, когда он уселся в кожаное кресло и, не поздоровавшись, произнес:

– Что на этот раз, специальный агент Бусс?

Лицо Бусса было серьезным, в глазах его не было ни малейшей враждебности.

– Это задание не доставляет мне удовольствия, мистер Гианелли, несмотря на характер наших с вами отношений… Мы прибыли, чтобы сообщить вам о том, что ваш сын Винсент убит.

Гианелли не двинулся с места, выражение его лица совсем не изменилось.

– Как?

Бреннан открыла было рот, чтобы ответить, но Бусс дотронулся до ее руки, и она промолчала.

Ответил Бусс:

– Это имеет какое-то значение?

Гангстер скрестил руки на груди и немного подался вперед:

– Вы прекрасно знаете, что имеет. Не валяйте дурака, агент Бусс.

Бусс молчал.

Гианелли приподнялся с кресла и повысил голос:

– Как погиб мой сын?

Бреннан не выдержала и заговорила. Ее тон был сухим и сугубо профессиональным.

– Его пытали. Мы не знаем, как долго это продолжалось. Потом его голова была отделена от туловища. Во время этой процедуры он был еще жив. Я сожалею.

Бусс нахмурился, явно недовольный ее вмешательством, но Гианелли только кивнул и сказал:

– Благодарю вас.

Затем он обратился к Буссу:

– Кто она?

– Доктор Бреннан. Антрополог. Иногда она помогает нам с расследо…

– Вы могли бы многому у нее научиться.

Голос Гианелли был по-прежнему ровным, но если слушать внимательно, можно было уловить в нем появившуюся дрожь. Он продолжил:

– У нее прекрасная манера правдиво отвечать на вопросы.

– В этом ей не откажешь, – согласился Бусс.

– Где сейчас мой мальчик? Я хочу его увидеть.

– Нет, сэр, – вмешалась Бреннан, – я бы вам не советовала.

Гианелли прожег ее взглядом. Сейчас его лицо превратилось в маску боли и ярости.

– Я сам хочу его увидеть, понятно вам?

– Вы имеете на это право, – ответил Бусс.

Раймонд Гианелли поехал с ними – без телохранителей, без вооруженной охраны, без адвоката. Его сопровождали только Бусс и Бреннан.

Они приехали к моргу Кук-Кантри, в который отправили останки Винсента.

У входа в помещение морга, в холодном, выкрашенном зеленой краской коридоре, они подождали, пока появятся работники морга, которые должны были сопроводить их на опознание.

Вскоре они очутились по другую сторону стеклянных дверей в конце коридора, и два бледных, одетых в зеленые халаты санитара вкатили накрытую простыней тележку.

Бреннан хотела бы знать, как Гианелли объяснил себе странную выпуклость простыни на том месте, где должна была находиться голова трупа.

В то время как скелет лежал на каталке, голова была поставлена на обрубок шеи, и это заставляло простыню неестественно вздуваться.

Один из сотрудников морга сдвинул простыню, чтобы голова была видна посетителям.

Раймонд Гианелли вскинул руку ко рту, с его губ сорвалось страшное, неразборчивое бормотание. Он, конечно же, многое повидал на своем веку, и его жизнь была полна незаконных действий самого разного плана, но такое зрелище было слишком тяжелым даже для него.

Простыня сдвинулась дальше, и Бреннан увидела, как Гианелли перевел взгляд на скелет.

Затем его глаза закрылись, по щекам заструились слезы, и Раймонд Гианелли, – который безжалостно убивал и приказывал убивать Бог знает какое количество людей, – сделал такое движение, будто собирался рухнуть в обморок.

Бреннан и Бусс машинально подхватили его под руки и вывели из морга в близлежащий парк. Гианелли содрогнулся и присел на скамейку, беззвучно оплакивая сына.

– Мы скорбим о вашей утрате, – миролюбиво сказал Бусс.

Гианелли вскинул на агента внезапно ставшие бешеными глаза:

– Да что вы говорите? Берите пример с леди: не стоит мне лгать. Вам приятно видеть моего сына мертвым, и вы рады до безумия, что одним Гианелли в мире стало меньше!

Тон Бусса не изменился.

– Родители не должны хоронить своих детей.

Бреннан хотела вмешаться, потому что реплика Бусса могла быть воспринята как оскорбление, а не как выражение сочувствия, но, к ее удивлению, эти слова подействовали на пожилого мужчину успокаивающе.

Он просто закрыл лицо руками, стараясь унять свою боль.

Назад они ехали в молчании. Гианелли на заднем сиденье полностью ушел в свои мысли, Бреннан думала о том, что гангстер старой закалки после такого потрясения наверняка попытается устроить кровавую бойню.

Когда они свернули к дому Гианелли, он сказал:

– Я хочу заключить сделку.

Бусс покачал головой.

– Я сочувствую вашему горю, мистер Гианелли, но ничего не изменилось. Я уже сказал вам, сэр, что вы упустили свой шанс договориться со мной. Я предлагал вам сделку в тот день, во время допроса. Вы отказались.

Бреннан не могла поверить собственным ушам. Она начала что-то говорить, но взгляд Бусса убедительно посоветовал ей не встревать в разговор.

Он явно чего-то добивался.

Она осторожно бросила взгляд назад, на Гианелли. Тот сидел, обхватив себя руками, опустив лицо и сильно наклонившись вперед.

– Я ведь многое могу рассказать, – выдавил он из себя. – Я могу сдать вам всех, кто работает в этом городе. Могу рассказать не только о нашей семье – обо всех.

– Вы не сможете отомстить всем, – ответил Бусс. – Вы хотите использовать меня как оружие возмездия… но я в такие игры не играю.

Глаза Гианелли вспыхнули, ноздри раздувались.

– Для вас все это просто гребаная игра, не так ли, фэбээровский козел?

Бусс не ответил.

Он припарковал машину возле дома Гианелли. Один из охранников подошел, чтобы открыть для босса дверцу автомобиля… Но что-то остановило его. Наверное, Гианелли жестом отослал охранника, показывая, что хочет остаться наедине с гостями.

Что бы там ни было, Бреннан этого не заметила.

Наконец Бусс заговорил:

– Я вижу только один выход из сложившейся ситуации. Согласны?

– Согласен.

– Ваша проблема в том, Гианелли, что я могу избавиться от ваших недругов и без вашей помощи… И от вас тоже, если уж на то пошло… Разве что у вас есть для меня нечто важное. То, до чего я сам не докопаюсь. Если вы готовы сообщить мне эту информацию, мы договорились. Если нет – нам больше не о чем разговаривать.

Долгое время Гианелли сидел, не произнося ни слова. Когда он наконец заговорил, Бреннан удивилась тому, как ровно и спокойно звучал его голос.

– Я понял, чего ты хочешь, Бусс.

– Действительно?

– Ты хочешь узнать имя парня, который навел нас на Мюсетти. Хочешь вычислить крысу.

– Я слушаю.

Гианелли откинулся на спинку сиденья.

– Можно считать, что сделка состоялась?

Не оборачиваясь, Бусс сказал:

– Для вас наступили тяжелые времена, Раймонд. Но мы сможем вас защитить. Мы поместим вас в элитное, так сказать, учреждение. Там не будет ваших коллег. И никто не прижмет вас в душе, разве что какому-то проворовавшемуся конгрессмену очень приспичит.

– Насмешил.

– Отдайте мне предателя в ФБР, и я выйду на всех остальных. Смерть вашего сына не останется безнаказанной. Поделитесь с нами информацией, и убийцы окажутся за решеткой.

Гианелли вздохнул, и в этом вздохе была печаль и сожаление.

– Это самое трудное дело с тех пор, как я вынужден был убрать Стиви. Мюсетти и я, мы росли вместе, наши отцы очень дружили… Мы были лучшими друзьями, командой. И прошли так всю жизнь… Пока не появился мудак, который начал забивать ему голову дерьмом. Он убеждал Стиви, что я хочу от него избавиться… Это была полная чушь, – я любил Стиви. Но он предал меня… предал нашу семью, предал моего мальчика… Пусть Винсент и не был совершенством, но я его любил. И не смог простить предательства. А Винсент просто взбесился.

– Я понимаю, – сказал Бусс.

– И все равно, я не собирался убивать Стиви, я хотел с ним договориться. Я позволил вам убрать его с глаз долой, чтобы спасти сына… Но этот сучий потрох, этот ублюдок, который накрутил Стиви против меня, он вовсе не хотел, чтобы все прошло тихо. Именно этот урод рассказал нам, где прячут Мюсетти. Я с удовольствием отдам его тебе, Бусс.

Бреннан не отрываясь смотрела на Бусса. Он дышал тяжело и выглядел напряженным, но продолжал таращиться сквозь ветровое стекло, молча и даже не глядя на собеседника.

Гианелли выдержал паузу и сказал:

– Специальный агент Роберт Дилан.

Бусс кивнул, как будто услышал вчерашнюю новость.

Бреннан же чуть не упала в обморок.

Дилан?!

Она покосилась на Бусса – он что, верит этому? Вот так, без доказательств?

Словно услышав ее мысли, Гианелли сказал:

– У меня достаточно улик для вас. Я арендую банковскую ячейку, там находятся кассеты с записями наших разговоров. Ублюдок о них не знает. Они понадобятся?

– Да. – Бусс наконец повернулся к своему собеседнику. – Я пришлю к вам человека, вы вместе поедете в банк, мистер Гианелли, и заберете оттуда улики. И получите все, о чем мы договорились.

Гианелли кивнул.

Бусс сказал:

– Дайте мне время выкинуть крысу из наших рядов, и мы снова поговорим. Я приеду сюда.

Гианелли сделал почти неуловимый жест, и к машине тут же подскочил охранник. Он открыл дверь и придержал ее, на сей раз без запинок.

Проследив за тем, как постаревший на глазах глава организованной преступности скрылся в доме, Бусс медленно развернул машину и поехал в сторону центра города.

Бреннан не могла молчать ни минуты.

– Ты что, веришь ему?

Бусс искоса глянул на нее:

– Какой ему смысл лгать?

– Он лжец. И хочет отомстить за смерть сына.

– Последняя часть предложения верна, но с первой ты просчиталась, Бонз. Гианелли кто угодно, только не лжец. Он живет в собственном мире и играет по его правилам. Каждое его слово – на вес золота. Для него это дело чести.

– Значит, ты ему веришь?

– Трудно ему не поверить. Несмотря на то что он совершил за все эти годы, сейчас Гианелли играет на стороне ФБР.

Она нахмурилась.

– Трудно себе это представить.

– Думаешь, его враги успокоятся после смерти Винсента?

– Ох. Нет, конечно нет.

– Так что Раймонд получает двойную выгоду. И, как ты и сказала, помимо всего прочего он хочет отомстить за сына.

Они медленно ехали в потоке машин, направляясь к офису Бусса.

Он продолжил:

– Чего я не сказал открытым текстом, так это того, что сейчас Гианелли нужна защита. Если уж их враги добрались до Винсента, они доберутся и до него. И он и я знаем это, так что говорить об этом вслух необязательно.

– Защищаешь ранимое мужское самолюбие от горькой правды в присутствии женщины?

Бусс кивнул.

– Гианелли принадлежит к людям старой закалки.

– А Дилан? Ты что, подозревал его и раньше?

– Вообще-то… да.

– И ты ни разу об этом мне не сказал?

Бусс улыбнулся самодовольной мальчишеской улыбкой. Бреннан мысленно зашипела.

– Бонз, у меня не было ничего, кроме подозрений. Ни улик, ни состава преступления. И я должен был тебе признаваться в своих подозрениях? Тебе, ученому? Ни за что.

Она откинулась на сиденье. Сегодня все слишком часто переворачивалось с ног на голову.

Пока Бреннан обдумывала происшедшее, Бусс связался с Вулфолком и объяснил ему сложившуюся ситуацию. Разговор был на удивление коротким… Значит, с Вулфолком он своими подозрениями делился, и еще как…

К тому времени как они добрались до офиса, Вулфолк уже отследил счета Дилана, связался с банком и – через два часа, когда в банке побывал Гианелли – оформил изъятие кассет и документов с уликами из банковской ячейки. Теперь у них было достаточно информации, чтобы всерьез взяться за Дилана.

Следом за двумя агентами Бреннан прошла в кабинет Дилана.

Начальник Бусса и Вулфолка – уже бывший – как всегда выглядел скроенным из квадратов: квадратные челюсть, плечи, туловище… Дилан сидел за столом, который был гораздо меньше, чем в кабинете Гианелли. На нем был ладно сидящий темный костюм, рубашка в бело-голубую полоску с белым воротничком и желтый галстук.

– Какие новости с полей? Что накопали на болоте? – спросил он.

Бусс ответил ему стандартной формулой:

– Вы имеете право сохранять молчание. Все, что вы скажете…

– Какого черта? – взвился Дилан.

– Вы поняли ваши права, Роберт?

– Конечно, понял. А теперь я требую объяснений, Бусс!

– Раймонд Гианелли сдал нам тебя, Роберт. Похоже, у него начались проблемы с того момента, как кто-то отрезал голову его сыну и ободрал его тело до костей. Так что папочка решил завести друзей в ФБР. И отдал мне… тебя.

– И ты поверил этому сукину сыну?! – взревел Дилан, вставая и в бешенстве сжимая кулаки.

Вулфолк вытащил папку с бумагами.

– Мы отследили твои деньги, Роберт.

Бусс добавил:

– И получили аудиокассеты.

– Какие еще аудиокассеты?!

Бусс неприятно улыбнулся.

– Не хочу забегать вперед. На допросах ты их не раз прослушаешь.

– Черт побери, да это же подстава! Это что, расплата за все те годы, что я горбатился в этой вшивой конторе?

– Расплата, – заметил Бусс, – это очень подходящее слово. Сядь, Роберт. Я хочу, чтобы ты уяснил, в чем дело.

Когда Бусс закончил говорить, злость Дилана куда-то испарилась. Он сжался в кресле, как будто изо всех сил старался стать как можно более незаметным, а то и провалиться сквозь землю.

В голосе Бусса не было ни ехидства, ни юмора, когда он сказал:

– Просто прими это, Боб. Ты изрядно облажался в самом начале.

Дилан только затравленно фыркнул.

Бреннан почувствовала, что она что-то пропустила. В самом начале? Что он имеет в виду?

– Я понял это, когда наши агенты не пострадали при налете на Мюсетти. Это ведь ты запретил трогать наших ребят, верно? Включил такое условие в сделку. Собирался остаться лояльным по отношению к Бюро?

– Иди ты к черту, Бусс.

– Для чего ты это делал? Просто ради денег?

Но с этого момента Дилан, видимо, решил воспользоваться своим правом хранить молчание. И молчал, даже когда Вулфолк надел на него наручники и вывел из кабинета.

Что касалось Темперанс Бреннан, теперь она могла с чистой совестью бежать в свою лабораторию, к восьмисотлетнему коренному жителю Америки, который ждал ее возвращения…

Но ее планам не суждено было сбыться до следующего утра, поэтому, когда солнце коснулось горизонта, они вместе с Буссом вернулись к дому Гианелли-старшего на Форрест-парк.

– Ты действительно думаешь, что он все еще там? – спросила она, когда они прибыли на место.

– Ему некуда больше идти. Кроме того, за его домом наблюдают.

– Ах.

– И к тому же за ним будут охотиться, куда бы он ни подался. Даже если он сбежит в Тибет и залезет на Эверест, его все равно найдут и убьют.

– Кстати, к Эвересту проще добраться с юга, через Непал.

– Буду знать, – улыбнулся Бусс.

Как он и предполагал, Гианелли ждал их в своем кабинете. Он надел черную рубашку с открытым воротом и черные брюки. Со времени их последней встречи он, казалось, постарел на десять лет.

Старый гангстер стоял возле единственного окна и вглядывался куда-то вдаль, поверх темнеющих деревьев.

– Вы готовы ехать? – спросил Бусс.

– Решили свои проблемы?

– Дилан под следствием.

– Тогда я готов ехать.

Постояв немного в молчании, Гианелли повернулся к ним лицом. Его щеки были мокрыми от слез.

– Я никогда не одобрял эту его затею со скелетами… Я думал, что это немного чересчур. Слишком экспрессивно, понимаете? Но я старался уважать его решения, ведь мальчик пытался встать на ноги, выйти наконец из моей тени… Он сказал, что, если отвлечь вас делом серийного убийцы, вы от нас отвяжетесь.

– Так и случилось, – сказал Бусс. – Мой начальник Дилан снял меня с дела Мюсетти и поручил расследовать заварушку со скелетами.

– Я так и думал. Может быть, мальчик действительно знал, что делает?

– Но откуда Винсент узнал о существовании Джордженсена?

Гианелли грустно улыбнулся.

– Бусс, в этом городе без нашего ведома никто даже пукнуть не смеет. Парень убивал извращенцев, так кому какая разница? Обществу было на это абсолютно наплевать. А мой мальчик всегда интересовался серийными убийцами, изучал их… Не знаю уж, зачем ему это понадобилось… И никогда уже не узнаю…

Бреннан отметила про себя слово «извращенцы». Как многие другие люди старой закалки, Гианелли был добрым католиком и считал гомосексуализм грехом. Все поколения Гианелли выросли с четкой системой ценностей…

Внезапно она многое поняла о Гианелли. Такого, чего не замечала раньше.

Даже если Раймонд Гианелли любил своего сына, как только может любить отец своего ребенка, этому человеку не было никакого дела до человеческой жизни вообще.

Бреннан подумала, что Винсент определенно был психопатом, но он скорее всего получил это по наследству, и все его неприглядные качества вовсе не были пробелом в воспитании, наоборот, они с детства тщательно культивировались, чтобы потом он смог занять свою нишу в этой жизни.

Улицы Чикаго, да и весь мир, смогут вздохнуть свободнее, когда этих двоих не станет.

Бреннан знала, что Бусс засадит Гианелли за решетку до конца его дней, а это значит, что с улиц исчезнут дюжины нанятых им убийц. Ее тошнило от этого дела, и причина была даже не в жутком состоянии Винсента Гианелли, которого она обнаружила…

Счет трупов, выкопанных на Инлэнд Марш, пошел уже на десятки, и ее команде понадобятся месяцы работы, чтобы идентифицировать всех жертв.

Немного утешало лишь то, что на этот раз убийцы не уйдут от наказания.

– Винсент должен был занять мое место… – со скорбью в голосе сказал Гианелли. – Продолжить дело семьи… Но как и любой другой, кто хочет продвинуться по карьерной лестнице в нашей Организации, он должен был пройти боевое крещение. И этим крещением стал Стюарт.

Бусс нахмурился.

– Вы хотите сказать, что Винсент собственноручно убил Мюсетти?

– Да, – сказал старик, пытаясь скрыть грустную, но гордую улыбку. – Даже сыну Раймонда Гианелли нужен был свой скелет в шкафу.

Послесловие

Я хотел бы поблагодарить лейтенанта Криса Кауфмана, который работает в полицейском участке Беттендорфа, и всех его коллег, за консультации и советы, экспертов, лейтенанта Пола Ван Стинхайза из полиции Скотт Кантри, равно как и его коллег – за информацию о способах ведения расследования.

Исследователь и соавтор Мэтью В. Клеменс выражает благодарность Стефану Шмитту, из Департамента Судебного Правопорядка, за его исследования в области археологии и выступления на научных конференциях.

Также нам очень помогли Мишель Кудер и Мэри Кей Мэджот из центра туризма Дороти Бэлл, расположенного в национальном парке Индиана Дюнс, штат Индиана. Автор благодарит их за информацию, касающуюся Инлэнд Марш и прилегающих к нему областей.

Выражаю благодарность Кети Рейкс за то, что поделилась деталями проведения антропологических экспертиз.

И большое спасибо Скотту Шеннону за то, что познакомил меня со всеми этими прекрасными людьми.

Благодарю режиссера Дженнифер Хеддл, а также продюсеров и сценаристов сериала «Кости», и весь коллектив «Фокс Телевижн», за то, что делились со мной материалами и вдохновением.

Об авторе

Макс Аллан Коллинз – автор, которого в 2004 году газета «Паблишерз Викли» назвала писателем нового поколения. Неоднократный номинант и лауреат премии Эдгар как лучший мистик Америки, он получил четырнадцать номинаций на премию Шеймуса, присуждающуюся организацией «Приват Ай Райтерс», за свои романы о Натане Хеллере, «Настоящий детектив» (1983) и «Украденные» (1991).

Его роман «Проклятый путь» стал сценарием для награжденного «Оскаром» фильма с участием Тома Хэнкса (режиссер Сэм Мендес).

Макс Аллан Коллинз является создателем многочисленных комиксов с участием Дика Трейси, Мисс Три и Бэтмена, а также романа в картинках «РМП: расследование на месте преступления». Эти комиксы сделаны по мотивам известных сериалов «Фокс Телевижн». Кроме того, автор сам разработал множество компьютерных игр, головоломок и пазлов и написал по этим фильмам серию книг, ставших бестселлерами.

Как независимый режиссер Макс Аллан Коллинз снял фильм «Мамочка» (1996) и его продолжение – «Мамин день» (1997). Его фильм «Эксперт» в 1995 году стал мировой премьерой. Также Макс Аллан Коллинз снял по собственному сценарию фильмы для домашнего просмотра: «Наше время: осада Лукас-Стрит-Маркет» (2000), «Тени тьмы» (2004) и антологию короткометражек, включая документальный фильм, за который получил награду – «"Майк Хаммер" Микки Спиллейна».

Его увлечения включают в себя кинокритику, написание рассказов, песен и книг по мотивам фильмов, таких как «Спасти рядового Райана». Его собственный фильм, в котором сыграл автор, – «Элиот Несс: неприкосновенная жизнь» – был номинирован на премию Эдгар за лучшую роль; в 2004 году за это проголосовала организация «Писатели-мистики Америки». Книга, которую Аллан Коллинз пишет по этому фильму, находится уже в стадии завершения.

Коллинз живет в Мускатине, штат Айова, со своей женой, Барбарой Коллинз, и сыном. Макс Аллан и Барбара иногда работают вместе и пишут рассказы и романы под псевдонимом Барбара Аллан.

body
section id="n_2"
section id="n_3"
section id="n_4"
section id="n_5"
section id="n_6"
section id="n_7"
section id="n_8"
section id="n_9"
section id="n_10"
section id="n_11"
section id="n_12"
section id="n_13"
section id="n_14"
section id="n_15"
section id="n_16"
section id="n_17"
section id="n_18"
section id="n_19"
section id="n_20"
Джозеф Реймопд Маккарти (1908–1957) – председатель сенатской комиссии конгресса США по вопросам деятельности правительственных учреждений и ее постоянной подкомиссии по расследованиям (с 1953). Развернул кампанию преследования прогрессивных деятелей и организаций.