---

Чайлд М. Шторм надежды Радуга М. 2006 5-05-005791-4 Maureen Child Marooned with a Marine 2000

Морин ЧАЙЛД

ШТОРМ НАДЕЖДЫ

Глава 1

Что еще нужно сделать сегодня? — размышлял сержант артиллерии Сэм Паретти, глядя в темнеющее небо. Стоя на невысоком деревянном возвышении, он перевел взгляд на пустынный ландшафт. По расписанию сейчас здесь надлежит звучать оглушающей стрельбе. Сержант должен приводить и уводить ряды новобранцев морской пехоты и наблюдать за их стрельбой. Вместо этого он проверяет, приведено ли место в порядок после ухода новобранцев в казармы. Из-за проклятого урагана выброшен псу под хвост исключительно хороший для стрельбы из винтовок и пистолетов день.

— Тебе больше нечем заняться? — крикнул он, задрав голову к небесам. Раскаты грома были ему ответом, и Сэм подумал, что Всемогущий дает ему понять, что заботы сержанта-стрелка корпуса морской пехоты слишком мелки для Бога.

Усилившийся ветер трепал ткань его камуфляжных брюк и рубашки. Он решительно натянул козырек бейсболки на лоб и сошел с возвышения, завязнув в грязи до лодыжек.

Заметив краем глаза, как что-то блеснуло под ногами, он наклонился и поднял латунный патрон. Потрогав большим пальцем холодный металл, он затолкал находку в карман брюк и двинулся дальше, последний раз проверяя полигоны перед тем, как отправиться к себе на квартиру упаковывать вещи для эвакуации.

— Сержант-стрелок Паретти, — крикнул кто-то.

Сэм остановился и, повернувшись, наблюдал, как к нему спешит штабной сержант Билл Купер.

— Что-то случилось, Купер? — спросил Сэм, когда тот приблизился.

Сержант вытянулся, устремив взгляд на Сэма.

— Вольно, — скомандовал тот.

Поза штабного тут же стала вольной. Держа руки за спиной, он поднял глаза на Сэма и спросил:

— Разве ничего не случилось, артиллерия? Ветер сорвал головной убор штабного и понес его назад. — Проклятье, — проворчал он и продолжил:

— Ты уезжаешь сейчас?

Сэм покачал головой и скрестил руки на груди. Он стоял, широко расставив ноги, но сильные порывы ветра покачивали его.

— Пока нет. Черт, движение будет затруднено на многие мили.

— Да, — ответил Купер, — но моя жена готова ехать. Знаешь, она из Калифорнии. И привычна к землетрясениям. Но там не бывает таких ураганов.

Калифорния… Это слово напомнило Сэму о последних событиях в его жизни. Несколько месяцев назад он ездил в солнечный штат на свадьбу старшего брата. А всего два месяца назад здесь, в Южной Каролине, от него ушла калифорнийская девушка.

Карен Бекетт. От одной мысли о ней кровь в нем закипала. Стремительно ворвавшись в его жизнь, она так же стремительно ушла, оставив его еще более одиноким, чем прежде. Чертова судьба еще раз посмеялась над ним.

Хотел бы он знать, где она сейчас. Эвакуировалась ли? Не страшно ли ей? Последняя мысль показалась ему смешной. Карен? И страх? Несовместимые вещи.

— Ну, — сказал сержант, прервав размышления Сэма. — Еще что-нибудь от меня нужно до моего отъезда?

— Нет, — ответил Сэм, покачав головой. — Я обойду полигон напоследок, а ты можешь отправляться.

— Ладно, артиллерия. Значит, теперь увидимся, когда все это закончится.

— Конечно, — сказал Сэм. Будь его воля, он остался бы и переждал шторм здесь. Но приказ не оставляет выбора. Либо эвакуируйся, как положено, либо будешь обвинен в неповиновении. — Передавай привет Джоан.

Купер улыбнулся/

— Обязательно. Возвращайся вовремя, артиллерия.

— Как обычно, — пробормотал Сэм вслед сержанту, который, пригнувшись, двинулся зигзагами вслед улетевшей шляпе. Ну, добавил он про себя, почти как обычно. Однажды он не вернулся вовремя. В тот раз позволил сердцу управлять собой. Именно в тот раз Карен больно ударила его, оставив ни с чем.

Проклятье, но лишь бы с ней все было в порядке.

Карен Бекетт ехала по узкой двухполосной дороге, рассматривая встречный транспорт и думая, что бессмысленно было уезжать сейчас.

Приходится ползти бампер в бампер с другими машинами. И ничего не поделаешь, если нужно попасть именно на юг Калифорнии. Два года назад умерла ее бабушка, завещав Карен старый фамильный дом. Тем самым она предоставила внучке превосходное место для бегства, когда в этом возникла необходимость. Когда ей нужно было скрыться.

Усилием воли она заставила себя не думать об этом. Сейчас не время бередить старые раны, нужно спасаться от урагана. Хотя точно и неизвестно, нанесет ли он удар. Ведь уже не раз было, что власти объявляли: «Укладывайте вещи!», а час или два спустя это решение отменялось. Карен взглянула в окно на несущиеся по небу тучи. В новостях уже три дня только и сообщалось, что об этом мерзком маленьком шторме, набирающем силы над океаном. Три дня предупреждали о возможной эвакуации.

Три дня ее друзья и соседи укладывали все — от туалетной бумаги до шоколадных кексов.

Уже два года Карен жила в Южной Каролине и пока не собиралась возвращаться. Но этот чертов ураган сломал ее планы. Да, дорога назад в Калифорнию определенно не прогулка по парку. Конечно, это не землетрясение. Карен подумала, что раз она выдерживала колебания 6,5 балла, то выдержит и ураган.

— Эй, — сказала она, подбадривая себя. — У меня еще есть время. Не меньше часа. Может, пропустить транспорт, если есть надежда избежать встречи с ураганом? Лучше бы старое доброе землетрясение, — бормотала она, разворачивая серебристую обертку конфеты.

Высокие деревья по обеим сторонам дороги закрывали обзор. Из-за обрушивающихся на стекла машины каскадов дождя ей казалось, что она едет по слегка размытому зеленому тоннелю.

Капли барабанили по крыше в ритме рок-н-ролла, вырывающегося из ее радиоприемника.

Сунув в рот конфету и напевая, она миновала въезд на базу новобранцев морской пехоты.

Она хотела заставить себя не смотреть, по все равно пристально вглядывалась в знакомые ворота справа. Все больше волнуясь, она скользила по длинной узкой дороге с топью и водой по обеим сторонам.

По меньшей мере сотня автобусов, заполненных морскими пехотинцами, эвакуированными с базы, вытянулись на шоссе насколько хватал глаз. Она знала, что Пэррис-Айленд учебная часть для новобранцев и что большинство мужчин и женщин в этих автобусах, вероятно, рассматривали эвакуацию как приятное освобождение от обязанностей воина-новичка.

Где-то на этой дороге в одном из автобусов находился морской пехотинец, тот самый, особенный, чей образ постоянно стоял перед ее глазами. Даже порвав отношения "с Сэмом Паретти, Карен не могла забыть его, освободиться от мыслей о нем. В самое неподходящее время, когда меньше всего ожидала этого, она вспоминала его лицо, и у нее перехватывало дыхание.

Она помнила его прикосновения, его запах, его манеры. И представляла все так живо, как будто это было вчера. Несколько кратких месяцев их знакомства и та скверная ночь, когда они расстались. Его растерянные светло-карие глаза, когда она сказала, что не хочет больше его видеть.

С колотящимся сердцем и вспотевшими ладонями Карен заставила себя оторвать взгляд от базы и смотреть прямо перед собой. Проглотив комок в горле, она взяла еще две конфеты и, держа пальцами обертку из фольги, закинула обе в рот. Но шоколад не помог избавиться от мыслей о сержанте-стрелке Сэме Паретти.

Хотя отношения между ними прекратились, она надеялась, что с ним все в порядке.

Сэм захлопнул крышку багажника, обошел машину и устроился на водительском сиденье.

Перед тем как нажать сцепление и запустить коробку передач, он минуту прислушивался к безупречному урчанию заведенного мотора.

Фары прорезали темноту яркой полосой, осветив дорогу перед ним. База была уже практически пуста. Дьявольщина, ощущение призрачного города. Представилось, как тысячи морских пехотинцев убегают от проклятого шторма. Это совсем не устраивало Сэма и многих из парней, которых он знал. Женатых мужчин еще можно понять. Чего не сделаешь, чтобы жена и дети были в безопасности. Но семья не для таких, как он.

Сильнее сжав руль, он направил автомобиль к главным воротам. Этот ураган мог стать превосходной тренировкой на выживание, и безумно досадно, что командование не захотело воспользоваться такой возможностью. Покачивая головой в такт музыке, звучащей по радио, Сэм свернул на дорогу, выводящую на шоссе, идущее в глубь страны. Музыка надрывалась в кабине его новенького черного спортивного автомобиля, полноприводного и очень мощного.

— По крайней мере свободно от транспорта, проворчал он, когда мчался по дороге, оставляя за собой петушиный хвост воды, взлетающей из-под колес. Людей здесь оставалось совсем мало, и в 3:30 утра он мчался по дороге практически один.

Одна.

Что же, превосходно.

Карен повернула ключ зажигания снова и тревожно прислушалась к усталым «щелк», «щелк», «щелк», возникшим уже полчаса назад. Мотор умирал по непонятным причинам и, сломанный, звучал как поврежденные часы.

Она поджидала попутный транспорт, одна на темной дороге, в преддверии урагана, наступающего на пятки.

Жизнь еще не преподносила ей ничего подобного. Всматриваясь в темноту, она съела еще одну конфету. Крупные капли дождя дробно стучали по автомобилю и стекали по ветровому стеклу. Ветер усилился, деревья по сторонам дороги изгибались в буйном танце, как будто ими дирижировал безумец. Ее небольшой автомобиль содрогался, когда ветер немилосердно толкал его. Пальцы Карен сильнее сжимали руль, как будто усилием воли она могла успокоить свой бедный автомобиль. Страх начал овладевать ею.

На что надеяться? Она уже пыталась воспользоваться сотовым телефоном, но не смогла ни до кого дозвониться. Ни один из редких автомобилей, проезжавших мимо, даже не снизил скорость. Ей оставалось только надеяться, что мотор все-таки заработает нормально.

Краем глаза Карен уловила сзади отблеск и стала смотреть в зеркало заднего вида. Надо же! Пара ярких кругов во мраке. Фары. Быстро приближаются. Может быть, этот автомобиль остановится? Если да, то дай бог, чтоб ее потенциальный спаситель не оказался серийным убийцей. Хотя выбора у нее сейчас не было ураган «Генри» надвигался.

— Скорее, скорее, — шептала она, не отрывая взгляда от зеркала, где, как маяки надежды, в тумане отражались фары. Автомобиль затормозил и остановился сзади. — О, благодарение небесам! — Карен прошептала молитву, чтобы не попасть из огня да в полымя.

Продолжая наблюдать в зеркало заднего обзора, она увидела, что водитель открыл свою дверь. Когда зажегся верхний свет, стало ясно, что он один. Хотелось бы, конечно, чтоб ее спасла симпатичная, нормальная семья.

— Не имеет значения, — сказала она себе решительно. — Кто бы это ни был, он мой спаситель.

Мгновение спустя ее спаситель стоял рядом с ее дверью, стуча согнутыми пальцами в закрытое окно. Она быстро опустила стекло и зажмурилась от дождя, хлестнувшего ее по лицу.

— Ну как тут не удивиться? — прозвучал бесконечно знакомый голос.

Сердце Карен затрепетало.

— Сэм?

— Он самый, — заверил он, вглядываясь в нее.

Вода стекала по его ветровке, собиралась на козырьке бейсболки и ниспадала по его обеим сторонам. Карен посмотрела в его светло-карие глаза и поняла, что у Бога есть чувство юмора.

Иначе зачем бы он послал ее спасителем именно того мужчину, которого она решила больше никогда не видеть?

— Что ты делаешь здесь, на обочине дороги? спросил Сэм.

Глупый вопрос. Неожиданно для себя она выпалила:

— Такая дивная ночь, я решила остановиться и немного полюбоваться красотами природы.

— На самом деле, Карен, — сказал он. — Надвигается ураган, разве ты не слышала?

— Да что ты? — Она потянулась за конфетой и зажала ее в руке, как талисман. — Послушай, у тебя есть передатчик или что-нибудь в этом роде? Я пыталась вызвать помощь по телефону, но он не работает.

Сэм тряхнул головой и фыркнул:

— Дорогая, даже если бы он работал, звонить некому. Твой единственный шанс на помощь в настоящий момент — это я.

Ее левое плечо и рука промокли, и она подвинулась вправо.

Бормоча что-то неразборчивое, он глубоко вздохнул и сказал:

— Пойдем. Возьмем твои вещи, и ты поедешь со мной.

— Куда? — спросила она.

Он коротко засмеялся:

— Разве это при нынешних обстоятельствах имеет значение?

— Не думаю, — согласилась она, хорошо понимая, что выбора у нее нет. Она могла отказаться и остаться в своем автомобиле, ожидая… надеясь, что, может быть, кто-нибудь еще остановится. А если нет? Что, если это был последний автомобиль на этой дороге? Что, если она останется здесь одна? Нет уж, пусть лучше Сэм Паретти, чем ураган.

— Дай мне ключи, — сказал он, протянув руку. — Я возьму твои вещи из багажника.

Услужливый, как всегда, подумала она, вытаскивая ключи из зажигания и протягивая ему. Затем взяла свою сумочку, термос и пакет с конфетами с пассажирского сиденья. Закрыв окно, она накинула на голову капюшон и шагнула в пасть зарождающегося шторма. Ветер мгновенно сорвал капюшон с ее головы, волосы намокли и облепили лицо, теплые потоки дождя заливались за воротник и стекали по спине. Ее джинсы отяжелели от пропитавшей их воды и облепили ноги, теннисные ботинки хлюпали по жидкой грязи, которая мутным потоком неслась по дороге.

Здесь, в низине, пройдет не один день, пока вода уйдет. Казалось, что улица деревни превратилась в озеро, шоссе — в реку, а поле — в океан.

Карен согнулась навстречу ветру и, сопровождаемая косым дождем, шла к машине, слыша бормотание Сэма:

— Женщины. На кой черт им столько вещей?

— Извини меня за неумение обходиться без ничего, кроме карманного ножа, — огрызнулась она.

— Ты едешь не на каникулы, — сказал он, поднимая обе сумки. — Это эвакуация.

— Что? — Чего он ожидал? Что она сорвется из дома, прихватив только бумажный мешок со сменным бельем?

— Ладно, проехали, — проворчал он, тряхнув головой.

Он прошел к своей машине и положил вещи в багажник. Стоя сзади, Карен разглядывала огромный спортивный автомобиль и кучу всякого снаряжения, которое он купил вместе с ним.

— Палатка? — прокричала она, с трудом пересиливая ветер. — Ты планируешь разбить где-то лагерь?

— Не исключено, — сказал он и прошел обратно к ее автомобилю. Вытащив из багажника бутылку прохладительного напитка и пластиковую сумку для продуктов, он закрыл крышку и двинулся обратно. — Что ты положила сюда? спросил он, запихнув ее сумки в багажник и захлопнув крышку.

— Еду, — объяснила она. — Самое необходимое.

— Шоколад? — спросил он, приподняв бровь.

Ее пальцы плотнее сжали сумочку, которую она держала в руках.

— Это самое необходимое, поверь.

— Легко. Сейчас начнется. — Он взял ее за локоть и подвел к машине со стороны пассажирского места. Открыв дверь, он почти приподнял Карен и втолкнул внутрь. Дверь со стуком закрылась, и внезапная тишина оглушила ее.

Сэм влез мгновенье спустя, и они оказались заперты в маленьком уютном пространстве. Он повернул голову, и, когда их взгляды встретились, Карен невольно подумала, что хуже быть застигнутой ураганом или остаться наедине с Сэмом Паретти?

Глава 2

Она здорово смахивала на мокрую мышь.

И все же была прекраснее всех женщин, которых он знал, черт побери.

Сэм не отрывал от Карен взгляда, как бы желая насмотреться и удовлетворить желание, мучившее его два долгих месяца. Проклятье. Ему казалось, что прошли годы с тех пор, как он видел ее в последний раз.

Случай привел его к сломавшемуся автомобилю с мигающими подфарниками. Он до последней минуты не узнавал ее автомобиль. Разумеется, он остановился бы в любом случае.

Ввиду надвигающегося шторма не мог бы проехать мимо человека, нуждающегося в помощи.

И вот цена его поступка: он мог смотреть на Карен, но не мог к ней прикоснуться. От раздражения голос Сэма звучал громче, чем требовалось, он с силой рубанул воздух рукой и спросил:

— Какого черта ты все еще здесь? Ты должна была эвакуироваться много часов назад.

Тонкие дуги светлых бровей высоко взлетели.

— Привет, Горшок! — сказала она. — Это Котелок. Ты черный.

— Правильно, — сказал Сэм, признавая, что он тоже давно должен был покинуть город. Но у меня несколько иное положение.

— Действительно? — спросила она и откусила кусочек шоколада. — А именно?

— Хотя бы то, — сказал он, взглянув сквозь ветровое стекло на ее машину, — что мой автомобиль в исправности. — Я говорил тебе еще три месяца назад, что твоя колымага на ладан дышит. Это несчастье на колесах. — Он возмущенно тряхнул головой. — Я предупреждал, чтобы ты не рассчитывала на нее.

Нахмурившись, Карен сдвинулась на сиденье, развернула следующую конфету и сунула ее в рот, прежде чем ответить. Как будто это была некая волшебная пилюля, придающая уверенность.

Впрочем, она всегда тянулась к шоколаду, когда нервничала. Или была расстроена. Или счастлива. Он помнил, что шоколад — характерный признак личности Карен Бекетт.

— Да, говорил, — ответила она, — но ты предрекал моему авто немедленную кончину, а он выдержал больше трех месяцев, верно?

— Конечно, — сказал он, кивнув, — он держался, пока не слишком был нужен тебе. А потом умер.

— Слушай, Сэм…

Это самая упрямая и несговорчивая женщина, которую он когда-либо встречал.

— Ради бога, Карен, — выпалил он, закипая. Если бы я не проезжал мимо, что бы ты делала? Торчала бы здесь, пережидая ураган в этом бесценном образце автомобильной техники?

Она сидела не двигаясь и смотрела на него, как королева смотрит на своих подданных:

— Со мной все было бы хорошо.

— Да уж, верно, — кивнул он, чувствуя, что волна раздражения вновь охватывает его. Никто, ну никто не мог действовать на него так, как Карен Бекетт. — Первое, что я заметил, когда остановился, чтобы выручить тебя, как хорошо тебе было.

Бросив на него свирепый взгляд, способный испепелить более слабого мужчину, Карен сгребла свою сумочку и конфеты и потянулась к ручке:

— г Знаешь что? Если плата за поездку — слушать твои нотации.., я лучше пойду.

Она быстро открыла дверь, и струи дождя ворвались в машину. Сэм молниеносно перегнулся через ее колени, схватился за ручку и дернул, захлопывая дверь:

— Не будь идиоткой.

— Я не идиотка.

— Я не говорил этого.

— Ты сказал, в том-то и дело, — возразила она и отодвинулась еще дальше от него. — Только что сказал…

— Хорошо, хорошо, — воскликнул Сэм, поднимая обе руки и показывая, что капитулирует. Все замечательно!

Она строго посмотрела на него, сложила руки перед собой и устремила пристальный взгляд вперед.

Он долго изучал ее профиль, потом произнес:

— Неблагоразумно ссориться, Карен. Мы больше не вместе.

Этих слов было достаточно, чтобы сердце у нее заныло.

— Действительно, — сказала она тихо.

Порыв ветра налетел на автомобиль, и стекла затрещали. Дождь грохотал по капоту и по крыше, издавая звуки, как будто целая толпа плясала ирландский народный танец. Природа простерла свои длани над людьми, временами забывавшими, кто здесь главный. Сэм перевел взгляд на картину снаружи и попытался сосредоточиться на том, что сейчас самое важное.

Не на том, что они с Карен расстались. Не на том, что его сердце все еще болит из-за нее. А на реальнейшей угрозе, нависшей над ними.

Он не очень беспокоился о себе, но сейчас, когда рядом была Карен, чертовски хотел, чтобы она осталась невредимой.

Сдержав тяжелый вздох, он попытался получше рассмотреть ее. В слабом свете, исходящем от приборной доски, Карен выглядела подавленной. Ее зубы впились в нижнюю губу, она пристально смотрела в окно, за которым бушевал яростный шторм. Сэм понимал, что ей хотелось быть где угодно, только не здесь, и сочувствовал ей, но в то же время был рад, что Карен с ним. По крайней мере в настоящий момент он знал, что она невредима.

— Итак, — сказал он громко, чтобы перекрыть шум ливня, — мы заключили временное перемирие?

Карен повернула голову и посмотрела на него, как бы обдумывая предложение. Наконец кивнула:

— Перемирие. — И протянула руку для пожатия, чтобы скрепить соглашение.

Он взял ее ладонь и сразу же почувствовал проскочивший между ними разряд электричества. Сэм быстро отпустил ее руку, но ощущение, охватившее его, сдавило сердце.

Карен тоже должна была почувствовать это, сказал он себе, наблюдая, как она потянулась за очередной конфетой. Когда она снимала обертку, ее пальцы дрожали, и он понял — все, что было между ними, еще живет в ней. Но какой в этом прок? Ведь она ясно выразила свое отношение к нему два месяца назад, когда ушла, не удостоив его даже взглядом. Он откашлялся, чтоб не выдать старую обиду, и сказал:

— Ты по-прежнему жуешь конфеты, и к сорока годам у тебя не останется зубов.

— Зато вкусно, — пробормотала она.

— А когда зубы все выпадут, как ты будешь есть конфеты?

Она взглянула на него:

— Шоколад солодовый. Суррогат.

— Предусмотрительная.

— Зануда.

Сэм усмехнулся и заметил, что у нее дернулся в улыбке уголок рта. Проклятье, почему бы ему не удержаться от этой маленькой.., дискуссии.

— Ну, — сказал он, запуская мотор, — что скажешь, если мы поищем место, где встать на якорь во время шторма?

— Действуй, герой!

— Э-э, — протянул он. — Это мой автомобиль, я Одинокий Странник, а ты — Принцесса.

Когда минут через десять зазвонил ее сотовый, Карен безумно обрадовалась, что он работает, даже не удивившись, кто может звонить в 3 часа ночи. Она догадалась, кто это.

— Привет, мам, — сказала она, бросив взгляд на Сэма. Его смешка было достаточно, чтоб она опять разозлилась.

— Карен, дорогая… — Сквозь атмосферные помехи издалека донесся голос ее матери. — Где ты?

Надеюсь, в каком-нибудь безопасном месте?

— Конечно, я в безопасности, — ответила она.

Физически, во всяком случае. Эмоционально не уверена. Эта встреча с Сэмом Паретти не то, что ей нужно. Воспоминания о времени, когда они были вместе, еще слишком свежи. Слишком сильны и слишком мучительны.

— Ты далеко от моря? — спросила мать, возвращая Карен к действительности.

— Я в пути.

— В пути? Тебе следовало давно покинуть город.

— Было слишком затруднено движение, чтоб уехать раньше, — объяснила Карен и матери, и Сэму.

— Марта.. — громко заговорил отец Карен по параллельному аппарату. — Почему мы тянем и не даем ей ехать дальше, ведь мы уже убедились, что с ней все в порядке?

— Спасибо, папа. — Карен всегда могла рассчитывать на здравый ум своего отца.

— Ничего этого не случилось бы, если бы ты не переехала, — заявила мать. — Здесь, в Калифорнии, ты была здорова и невредима…

— Оставь, ради Бога и всего остального, вмешался отец.

— Мам, я в абсолютной безопасности…

— Сейчас, — вставил Сэм.

— Кто это? — спросила мать.

Карен закрыла глаза и помолилась о терпении.

— Э… — Она бросила на Сэма свирепый взгляд, нисколько не смутивший его. — Я с другом, — наконец сказала она.

Он засмеялся напряженному тону ее голоса, когда она запнулась на слове «друг».

Да, они не друзья. И больше не любовники.

Так что получается.., друзья-противники?

— Какой друг? — продолжала спрашивать мать.

— Марта…

— Передай от меня привет, — сказал Сэм достаточно громко, чтоб его было слышно.

Карен вздохнула, подчиняясь неизбежному:

— Это Сэм. Он передает привет.

— Сэм? Ты не говорила, что опять встречаешься с ним.

— Я с ним не встречаюсь…

Сэм снова засмеялся, и ей захотелось крикнуть на него.

— Карен, что происходит?

— Ненавижу, когда вмешиваются, — сказала Карен очень неосторожно, потому что это был самый верный путь привлечь внимание матери. Но я действительно помогаю Сэму следить за дорогой.

— Помогай, дорогая, — сказал отец и добавил: Будьте оба внимательны.

— Правильно, — сказал мать оживленно. — Я натерпелась от этих ураганов — это одна из причин, по которым я покинула Восточное побережье. Я знаю, каково это. Езжай в глубь страны и позвони нам, как только сможешь. Правда, вероятно, телефонные линии будут перегружены и…

— Марта!!! — голос Стюарта Бекетта стал еще строже.

— Знаю, знаю. Хорошо, дорогая, не останавливайся, пока не будешь в безопасности.

— Обещаю, не волнуйся. — Карен улыбнулась в трубку. Несмотря на то что родители, как и любые другие родители, могли свести с ума, она их нежно любила. Разлука с ними была одним из минусов ее проживания в Южной Каролине. — Я позвоню, как только смогу.

После очередного повторения «Будь осторожна» она отключила телефон и сунула его в сумочку. Прислушиваясь к визгу шин по скользкому шоссе и грохоту дождевых капель, ударяющих по автомобилю, Карен повернула голову и внимательно посмотрела на Сэма.

— Зачем ты это сделал?

— Что?

— Уведомил родителей, что ты со мной в машине.

Он пожал плечами:

— Не знал, что мне полагается скрываться.

— Тебе не полагается скрываться, — проворчала она. — Только они сразу захотят знать, что происходит, и…

— А ты не хочешь рассказывать им то, что хотела рассказать мне, так ведь?

Она слегка напряглась от его колкого тона.

— Сэм, я сказала тебе, что у меня были причины порвать с тобой.

— Точно, ты так сказала. Но к несчастью, не посчитала нужным объяснить мне, каковы они.

— Это имеет значение?

— Да, черт побери! — Он почти кричал, потом сдержал себя и понизил голос:

— Постарайся понять, я не хочу повторения этого.

— Думаешь, я хочу?

Сэм тряхнул головой:

— Не знаю.

Напряжение в салоне машины стало почти осязаемо.

Желудок Карен сжался, а сердце заболело.

Совсем недавно им было так хорошо вместе, а сейчас…

— Итак, — сказал Сэм, резко изменив тему, как твои родители?

Ладно, подумала она, нужно соблюдать приличия. Нужно быть вежливой. В конце концов, неизвестно, как долго им придется быть вместе, в такой ситуации неразумно раздражаться.

Бессмысленно делать друг другу больнее, чем они уже сделали.

— У них все хорошо, — сказала она, изучая Сэма. В свете огней приборной доски его профиль выглядел суровым, как будто высеченным из камня. Но Карен прекрасно помнила, как легко его суровость переходила в улыбку. Занервничав, она потянулась за конфетой, развернула ее и сунула в рот.

— Твоя мама все еще уговаривает тебя переехать в Калифорнию?

Карен улыбнулась.

— Она уже исправляется. Это только сейчас по телефону она заговорила об этом.

Он кивнул, не отрывая внимательного взгляда от поливаемой дождем дороги, и сказал:

— Я думал, что после нашего расставания ты сделаешь это. Переедешь, я имею в виду.

Ох, эти первые несколько дней после того, как она порвала отношения с Сэмом!.. Больше всего ей хотелось найти место, чтобы спрятаться. Но она не стала убегать опять. Однажды она уже сделала это, убежав из Калифорнии в Южную Каролину. Побег не поможет. Ей оставалось только опуститься на землю и попытаться забыть, что они с Сэмом были так близки. Глупая случайность.

— Так почему ты не хочешь возвратиться домой? — спросил он.

— Потому что, — сказала она, глубоко вздохнув, — сейчас мой дом здесь. Мне нравится жить на юге. Мне нравится жить в маленьком городе. У меня и мысли не было возвращаться.

— Ну и не будем об этом, — сказал он, бросив на нее быстрый взгляд.

— Ладно, — кивнула Карен, расценив его слова как нежелание восстанавливать их прежние отношения. — Я только хотела сказать, что, если нам и придется побыть некоторое время вместе, это ничего не означает.

— Согласен.

— Значит, мы поняли друг друга.

Его руки крепче сжали руль, и она видела, что он глубоко вздохнул, успокаивая себя.

— Да, — наконец отозвался он. — Можешь расслабиться. Я не испытываю никакого желания снова нарываться на душевные страдания, Карен вздрогнула, как будто ее ударили.

Сэм взглянул на нее, объехав сломанные ветви дерева.

— Извини. Я не должен был говорить этого.

— Все нормально.

— Нет, — сказал он тихо. — Ты сделала то, что должна была сделать. Я почувствовал это, хотя и не понял почему.

От чувства вины у нее засосало под ложечкой. Она знала, что обидела его. Но она должна была порвать с ним до того, как он станет ей настолько дорог, что она не в силах будет пережить его потерю.

Боже, как глупо это звучит, даже для нее.

Ведь она не объяснила ему причину разрыва.

Она надеялась, что он сможет уговорить ее. А если бы он сделал это, то однажды они оба очень пожалели бы об этом.

Мелькали мили. Сэм полностью сосредоточился на дороге и сиюминутных проблемах, стараясь не думать больше ни о чем. Если бы он был один, то отъехал бы в сторону от дороги и сделал бы остановку прямо сейчас. Ему бы хватило поставить палатку, чтобы переждать шторм.

Но из-за появления Карен все менялось.

Нужно найти мотель, достаточно крепкий для того, чтобы выдержать усиливающийся ветер.

Деревья по сторонам дороги согнулись почти пополам, их перепутанные ветви тянулись к автомобилю, как будто пытаясь ухватить его.

Сэм пропускал мотель за мотелем, потому что они были слишком близко от моря, решив проехать подальше в глубь страны, чтоб Карен была в безопасности. Наконец, оценив силу ветра, он прекратил гонку.

Тут-то и возник приземистый мотель в стороне от шоссе. Около дюжины машин сгрудились на стоянке, сломанная неоновая вывеска «СВ…Б…ДНО» мигала на фасаде.

— Гостиница «Капля росы»? — спросила Карен, когда он свернул к зданию.

Он усмехнулся:

— Звучит уютно, разве нет?

— Уютно? — переспросила она, вглядываясь в залитое дождем окно. — Он выглядит, как будто ему сто лет.

— Прекрасно. То, что нам надо.

— Почему ты так думаешь?

Он припарковался перед входом и выключил мотор. Взглянув на Карен, объяснил:

— Если он старый, значит, пережил много ураганов. Выдержит и этот.

Правильно, подумала Карен. Вопрос лишь в том, выдержит ли она?

Глава 3

Она наблюдала за ним сквозь ветровое стекло. Волны дождя делали его фигуру расплывчатой, и Карен казалось, будто она видит сон: они с Сэмом дома, вместе и сейчас окажутся в одной постели…

Но грезы рассеялись, когда перед стойкой появился владелец мотеля, почесывая свою бочкообразную волосатую грудь. Пожилой человек с солидным животом, выдающим его чревоугодие, с серыми волосами, торчащими непокорными пучками вокруг головы. Он ухмыльнулся Сэму и подвинул ему регистрационный журнал.

— О, да это просто «Ритц», — пробормотала Карен, когда хозяин стал ковырять в зубах ногтем большого пальца.

Ее взгляд скользил по строению, выглядящему декорацией к фильму ужасов 50-х. Мощные каменные стены были покрыты пятнами грязи. В середине стоянки росло одинокое дерево, согнувшееся пополам от порывов ветра, пытающегося вырвать его из клочка земли, в который оно вцепилось. Проблески света из-за потертых драпировок высвечивали автомобили, выглядящие заброшенными.

— Ладно, — твердо сказала она себе, отвернувшись от стоянки и переведя взгляд на Сэма, сейчас ты испытываешь судьбу. Не беда, что это место страшнее атомной войны и не может ничем помочь.

В конторе Сэм тряс руку хозяина и оба весело улыбались.

— Хмм. Встреча единомышленников, — прокомментировала Карен издевательским тоном.

Минуту спустя Сэм выскочил из мотеля, промчался под дождем и ветром к автомобилю, открыл дверь, запрыгнул внутрь и отряхнулся, как большой пес, вышедший из озера.

— Вот это да! — сказал он Карен, вытирающей капельки воды с лица. — Этот шторм — нечто!

— Я в курсе, — сказала она, взяв у него регистрационную карточку. — Где наши комнаты?

Он фыркнул, запустил руку в свои черные, по-военному коротко остриженные волосы и повернулся, глядя на Карен.

— Понимаешь, такое дело… — начал он.

— Какое? — спросила она осторожно. Мигающий указатель сломался, а владелец мотеля исчез в своей комнате.

— Джонни говорит, что ночь беспокойная.

— Джонни? — Боже мой, когда это Сэм успел так коротко сойтись с хозяином мотеля?

— Ну да, Джонни.

Сэм потянулся к ключу и повернул его. Мотор ожил, Сэм тихонько нажал сцепление и направил автомобиль вниз, мимо стоящих машин. Въехав в последнюю доступную щель, остановился и выключил мотор.

Карен ожидала его ответа, а дождь продолжал колотить по корпусу машины, и ветер завывал все сильнее. У нее уже не хватало терпения.

— У него свободна только одна комната, объяснил Сэм.

— Одна комната, — эхом повторила Карен.

— Ага, — сказал он и, немного поморщившись, добавил:

— Учитывая, что это маленький южный город и что у меня мало вещей, я вынужден был сказать Джонни, что…

— Что? — спросила Карен, подозрительно глядя на него.

— Загляни в регистрационный бланк, — пожал он плечами.

Карен поднесла бумагу к скудному свету приборной панели и прочитала. Изумившись, перечитала еще раз. Затем, обратив взгляд на Сэма, она сурово спросила:

— Ты зарегистрировал нас как сержанта-стрелка и миссис Паретти?

Хорошо ей выяснять, а ведь это чертовски оскорбительно, подумал Сэм. У него и в мыслях не было регистрировать их как мужа и жену, но, посмотрев в лукавые глаза хозяина, он решился сделать это. Он не хотел позволить такому парню, как Джонни, даже в воображении прикоснуться к Карен. И что ему делать со своим правом быть защитником, если эта женщина испугалась даже того, что ее всего лишь назвали женой?

— Успокойся, Карен, — сказал он уверенно, Это не значит, что ты должна меня любить, уважать и подчиняться мне.

— Я знаю, но…

— Это просто маленькая ложь, понимаешь? Сэм посмотрел на нее. — Для того, чтоб не усложнять ситуацию.

— Кому не усложнять?

— Что произошло с нашим перемирием? спросил он разочарованно.

Прошла долгая минута, прежде чем она кивнула и сказала:

— Хорошо, ты прав. Перемирие. В конце концов, ведь когда-нибудь кончится этот безумный ураган.

Она собирала свои конфеты в сумочку, а он думал о том, что нужно сделать в первую очередь, и о том, что они с Карен, возможно, будут вместе.., наедине.., три следующих дня. И ночи.

О, мужчина. Он почувствовал, что этот ураган превратил для него суровую службу в отпуск на Таити.

Внутри гостиницы было не лучше, чем снаружи. Карен онемела, увидев это «великолепие». Стены, покрашенные в бледно-оранжевый цвет, ржаво-коричневый ковер, подчеркивающий их безобразие. Две лампы, прикрепленные к столикам, стоящим по сторонам двуспальной кровати. Стенной шкаф без дверцы щеголял тремя проволочными плечиками на гнутых перекладинах, ванна издали казалась маленькой и позеленевшей.

Карен плюхнулась на край матраса и услышала хруст покрывала под собой. Где они только берут такие? — удивилась она, уставившись на синтетическое, похожее на стеклянное, покрывало кричащей расцветки.

— Ну, — сказал Сэм, роняя сумки у двери. Сухо.

— По большей части, — сказала она и показала пальцем в дальний угол, где мокрое пятно расползалось по потолку.

Он прищурился на пятно:

— Ну, с этим легко справиться.

Естественно, подумала она. Такова его позиция. Если что-то сломано, Сэм всегда починит, исправит. Так же он пытался исправить, уладить и то, что случилось между ними. Но это было единственным, что оказалось ему не под силу.

— Ладно, — признался он. — Дом не соответствует своему названию, но зато он выстоит в ураган, а это все, о чем мы должны беспокоиться.

Она смотрела на него, на его сильный подбородок и слегка изогнутые губы и чертовски хорошо понимала, что ураган — не единственное, чего ей следует опасаться. Жить в крохотной комнате мотеля, где всего одна кровать, с мужчиной, от одного прикосновения которого у нее все внутри переворачивалось, — это не шутки.

Сэм смотрел на нее сверху, как будто читая ее мысли.

— Это временно, Карен, — сказал он охрипшим от волнения, неузнаваемым голосом. — Несколько дней вместе, и мы вернемся каждый к своей жизни. Будет все так, как ты хотела.

— Несколько дней? — переспросила она. Боже милостивый.

Он принужденно хмыкнул и тряхнул головой:

— Было время, когда несколько дней в моем обществе не заставляли тебя выглядеть так, будто ты приговорена к двадцати годам тюрьмы.

Колкость его слов задела ее, и сердце опять заныло. Она не хотела причинять ему боль. Знал ли он, как больно ей? Мог ли он видеть, как трудно ей было оттолкнуть его, когда все ее существо стремилось к нему? Что она утратила сказку, которую обретала только в его объятиях?

— Сэм, — сказала она, встав с кровати и глядя в его лучистые карие глаза, — это не ты.

Это…

— Угу, я знаю, — прервал он ее и выставил руку, удерживая ее от продолжения. — Это нечто, чего ты не можешь объяснить. Кажется, я помню твои слова и, если ты не возражаешь, не хочу слушать их опять.

Она покраснела, кровь прилила к щекам.

— Ладно. Извини.

Коротко кивнув, он сказал:

— Пойду принесу вещи.

— Тебе помочь?

— Нет, спасибо, — сказал он сухо и пошел к двери. — Я справлюсь. — Взглянув через плечо, он добавил:

— Почему ты не поговоришь со своими родителями до того, как связь прервется?

Береги батарейки.

Он шагнул в ветер и дождь и исчез в темноте. Оставшись одна, Карен прошла к стенному шкафу, сняла куртку и повесила ее на плечики.

Но как только проволочные плечики коснулись деревянной перекладины, та с грохотом обвалилась. Полюбовавшись на примятую перекладиной куртку и со вздохом оставив ее на дне шкафа, Карен подумала, что, если это и был какой-то предупреждающий знак, она все равно не способна его разгадать. Решив, что хуже не будет, она решительно подошла к телефону, подняла трубку и стала набирать номер. Сейчас нужно постараться не дать маме увлечься предположениями о возобновлении отношений между ней и Сэмом.

Марта Бекетт безумно хотела иметь внуков и была не прочь использовать извечное оружие упреков в попытке убедить единственную дочь произвести на свет детишек до того, как бабушка станет слишком старой, чтоб насладиться общением с ними.

Как раз когда мать взяла трубку, Карен, полуобернувшись, заметила, что Сэм возвратился в комнату.

— Алло?

— Привет, мам, — сказала Карен, переведя глаза на что-то менее опасное.

— Дорогая, — пропела мать. — Я так рада, что ты снова позвонила. Удалось спрятаться от шторма, надеюсь? Ты в безопасности?

— Угу, — сказала Карен. По крайней мере в безопасности от урагана.

— Хорошо. А теперь я хочу знать все о тебе и Сэме. Ты не говорила мне, что вы снова вместе!

— Это не так, мама, — сказала Карен, зная, что убеждать ее бесполезно, но по старой школьной привычке делая хотя бы попытку.

— Я же говорила твоему отцу, что вы обязательно будете вместе!

Карен тяжело вздохнула и подняла руку, борясь с нахлынувшим волнением.

— По-моему, надо сделать так, — сказал Сэм, двигаясь по маленькой комнате как тигр в клетке, — чтобы у каждого из нас была своя территория.

— Что?

— У каждого своя территория. — Он усмехнулся, садясь на кровать, где Карен снова устроилась у спинки, скрестив длинные ноги. Даже в слабом свете прикроватных ламп светлые волосы Карен сияли, как на солнце. Ее голубые глаза наблюдали за ним, и уголок рта дернулся в полуулыбке, напомнившей ему другие времена, счастливые времена.

Он вспомнил ленивые воскресные утра в ее постели. Пробуждения в ее объятиях. Мягкую тишину ее дыхания на его груди, лимонный запах ее волос, возбуждающее волшебство ее прикосновения.

— Сэм? — позвала Карен, повысив голос, уже не первый раз произнеся его имя.

— А? — Он провел рукой по макушке и сказал себе, что те дни в прошлом. Карен решила прекратить то, что было между ними, и, если у него есть хоть капля здравого смысла, придется помнить об этом и забыть все остальное. Или по крайней мере попытаться. — Во всяком случае, — сказал он твердо, — кровать твоя. Я буду спать на полу.

— Согласна. Видишь ли, феминистка во мне старается убедить меня, что лучше спать на полу. Но…

— Ну-ну?

— Женщина во мне ненавидит спальные мешки и считает, что кровать гораздо удобнее.

Он хохотнул:

— Помню, помню. Тебя и вправду не назовешь заядлым туристом.

— Тогда шел дождь.

— У нас была палатка.

— Да, и мошкара со всей округи спасалась в ней от дождя. — Карен улыбнулась, и в этот момент в памяти обоих воскресли подробности последнего выходного дня, который они провели вместе.

Они долго смотрели друг на друга, затем Карен, спрыгнув с кровати, подхватила одну из своих сумок:

— Давай устраиваться.

— Ладно, — пробормотал он и постарался взять себя в руки, чтобы не выдать своего состояния.

Полчаса спустя их договорной лагерь был воздвигнут. В футе от кровати Сэм обустроил себе жизненное пространство, сделав все как положено. У стены он сложил необходимые предметы — бутылку воды, радиоприемник на батарейках и фонарь. Его спальный мешок лежал раскрытый на полу, а он стоял на нем на коленях, разворачивая плед.

— Что ты делаешь? — спросила Карен.

Он посмотрел на нее через плечо. Его брови поднялись, когда он сказал значительно:

— Готовлюсь к урагану. В отличие от некоторых,..

— Я готова, — возразила она, не глядя на него.

— Да уж, — произнес он скептически. — Я заметил.

Карен наконец закончила красить ногти на пальцах ног и встретилась с ним взглядом:

— Эй, я распаковалась двадцать минут назад.

— Ты распаковала свой прохладительный напиток.

— Мне хотелось пить.

— Карен…

— Расслабься, сержант, — сказала она. — Не похоже, что мы можем делать что-то толковое, торча здесь в ожидании, когда обрушится этот проклятый шторм.

— Но мы можем раскрашивать наши ногти в восхитительные оттенки розового цвета.

Она улыбнулась, подняв светлую бровь.

— Хочешь, покрашу и тебе?

Он ошарашенно уставился на нее и заметил огонек в ее глазах.

— Очень смешно.

— Тебе пойдет розовый цвет.

— Нужно обратиться с предложением к командиру корпуса. Пусть сделают нашу повседневную форму в розовых тонах.

— Было бы повеселее, чем эти уродливые вещи цвета джунглей, которые ты носишь.

— Да, — сказал он, вставая и примеряя к окну свой плед, — но розовый морской пехотинец будет выделяться на фоне джунглей, а это как раз то, чего мы стараемся избегать.

Немного помолчав, она спросила:

— Бываешь в джунглях?

Он мельком глянул на нее.

— Был недавно. А что?

— Просто так, — сказала она, опустив голову.

Сэм удивился, но решил на время выбросить это из головы.

— Так что ты сейчас делаешь? — опять спросила она.

Сэм вгляделся в окно, но вместо разыгравшегося шторма увидел отражение Карен в темном стекле. Она переоделась в просторные белые шорты и голубой синтетический топик с тонким, как спагетти, ремешком. Он видел ее длинные обнаженные ноги со свежеокрашенными ногтями, ее светлые волосы, свободно лежащие на плечах. А когда она повернула голову и посмотрела на него, он кожей почувствовал ее взгляд.

— Сэм? — позвала она, и он попытался сосредоточиться не на ее отражении, а на темноте за окном и хлещущих в стекло струях дождя.

— Да?.. — Он приподнял занавески, а край пледа, держа его над оконной рамой, прикрепил кнопкой. — Закрываю окно. — Двигаясь вдоль окна, он закреплял плед кнопками, пока ткань полностью не закрыла стекло, — На всякий случай, — сказал он. — Если оконное стекло треснет от ветра, занавески не задержат осколки. А плед задержит, чтоб они нас не поранили.

— Тебя, мысленно поправился он. В конце концов, ведь только она была на кровати. Только ее могло поранить летящее стекло.

Закончив с драпировкой, он опустил занавески обратно на всю длину и повернулся к Карен. Хозяин судьбы.

— Ты профессиональный волшебник, да? спросила Карен с улыбкой, и он принял ее слова за комплимент.

— Да, госпожа, я такой.

Проклятье, как же она хороша. Ничего другого ему так не хотелось, как лечь рядом с ней, обнять ее и целовать до беспамятства.

Но после того, что произошло…

— Ты голодна? — спросил он.

— Конечно.

Сейчас он все устроит. Оживленно потерев ладони, он сказал:

— По счастью, у меня полностью готовая еда.

— Действительно? Хорошо, я купила…

— Нет, — сказал он, выставив руку. — Обед за мной.

— Что ты имеешь в виду?

— Хмм. — Он наклонился над рюкзаком и изучал его содержимое некоторое время. — Запеканка из головы тунца, ветчина и печеный картофель… — Он взглянул на нее и не заметил восхищения. — Одно из моих любимых блюд макароны с сыром. Что хочешь ты?

— Гамбургер.

— Извини, в сухом пайке не бывает гамбургеров.

— Зато у меня в сумке есть сандвич. Салями, ветчина, жареная говядина и сыр. А еще французский хлеб, — перечисляла Карен, пытаясь его соблазнить.

Сэм взглянул на нее:

— Грандиозно для ланча, но я предпочитаю горячую пищу.

— Вообще-то это правильно. Но запеканка из головы тунца? — Она содрогнулась, слезла с кровати и направилась к своей сумке. — Я — пас.

— Как хочешь, — буркнул он и добавил вполголоса:

— Ты верна себе.

Она остановилась и медленно повернула голову в его сторону:

— Как это понимать?

— Что?

— Ты не умеешь разговаривать шепотом, сержант, — съязвила она. — Твой голос напоминает грохот пушек. Так что ты подразумеваешь под словами, что я верна себе?

— Ничего. — Он ничего не скажет. И сожалеет о том, что у него вылетели эти слова. Бессмысленно окунаться во все это снова. Он знал это слишком хорошо. Карен совсем не из пустышек.

Она решила порвать с ним, порвала и не собиралась менять свое решение. Так что вопрос в том, действительно ли он хочет провести ближайшие несколько дней в спорах с той единственной, которая встретилась ему в жизни.

— Трус, — укоризненно сказала она.

Он перехватил ее взгляд и, не спуская с нее глаз, двинулся к ней.

Глава 4

Ладно, подумала Карен, пристально глядя в эти лучистые карие глаза, она готова признать, что погорячилась. Конечно. Какому мужчине понравится, если его назовут трусом? А морскому пехотинцу — тем более.

— Трус? — повторил Сэм, и тоном и лицом выражая изумление. — Ты называешь меня трусом? Ты? Ха! Уж кто бы говорил, а ты бы помалкивала!

— Ладно, ладно. Может, я не должна была называть тебя трусом…

— Может?

— Ну, хорошо, — согласилась она. — Я не должна была, но это не дает тебе права ругаться.

— Не я отказался от всего хорошего, Карен, что было между нами, — напомнил он. — Не я был слишком напуган ответственностью. Не я сказал «Все кончено» и даже не подумал объясниться.

Нет, он не заслужил этого. Но попытка объяснить ему все могла быть еще болезненнее, чем просто уход.

— У меня были причины.

— Да, но ты была слишком напугана, чтобы поделиться ими.

— Я не была напугана, — возразила Карен и сделала шаг, забыв о ватных шариках, проложенных между пальцами. Проклятье. Конечно, она очень виновата перед ним, думала она. Немного прихрамывая, она шагала к стене и обратно. Хорошенькое объяснение в этой комнате.

— Тогда почему? — спросил он. — Почему бы тебе не сказать мне, что происходит?

Она инстинктивно сложила руки на груди в защитной позе. Не нужно втягиваться опять в этот спор. Не нужно говорить об этом сейчас.

Ей не хочется говорить об этом сейчас. Даже если они проторчат вместе неизвестно сколько времени.

— Это сугубо личное, — просто сказала она, надеясь как на чудо, что он примет это объяснение и оставит ее в покое.

— Личное? — Ошеломленный, он смотрел на нее как на сумасшедшую. — Как может быть что-то настолько личным, чтобы нельзя было рассказать об этом мужчине, который тебя очень хорошо знает и любит каждый дюйм твоего тела?

Карен затрепетала от его слов, воскресивших в памяти картины их близости, когда они лежали в объятиях друг друга. Его руки обнимали ее, их ноги соприкасались. Его дыхание шевелило ее волосы.

Проклятье, так нечестно. Использовать воспоминания против нее.

— Не надо, — только и смогла выдавить из себя Карен. О боже, лучше бы она переждала ураган в своей сломанной машине. По крайней мере тогда только ее тело было бы в опасности.

Здесь же под угрозой оказались ее сердце.., ее сознание, разум.

— Не надо что? — спросил Сэм, смягчив голос, но достаточно резко. — Не надо вспоминать, что было между нами? Или не надо говорить об этом?

— И то и другое, — сказала она, пытаясь избавиться от воспоминаний.

Он сделал шаг к ней, и Карен отступила. Не потому, что боялась его. Нет. Даже во время самых серьезных ссор она не боялась Сэма. Совсем нет. А сейчас она просто не была уверена, что способна сопротивляться желанию броситься в его объятия, если он только прикоснется к ней. Проклятье, они врозь уже больше двух месяцев. Сможет ли она пересилить желание, охватившее ее? Только не это, подумала она. Она ведь решила держаться подальше от него, твердо решила.

— Это нечестно, — прошептала она, раздраженная реакцией своего тела на его близость.

Ради бога, она ведь не девчонка-подросток, которая томится по капитану футбольной команды.

— Нечестно? Ты заговорила о честности? спросил Сэм, искренне удивленный. — Ты хочешь честности? Черт, Карен, между нами было нечто хорошее, и ты легко и просто разрушила это.

— Мне это вовсе не так просто далось, — сказала она, стараясь не замечать язвительности в его голосе и обвинения в его словах. Как он мог подумать, что ей легко было так поступить? Да это было самое тяжелое из того, что она когда-либо испытывала в жизни.

— Уверен, очень даже просто. Легко. Для тебя, — сказал он, резко подняв и опустив руки. Я помню твою поспешность. Ты выскочила за дверь с такой скоростью, будто боялась, что она тебя прихлопнет.

Правильно, подумала она. Все правильно.

Карен медленно миновала угол и отступила в маленький закуток перед ванной. Тогда она пулей вылетела из дома, стремясь закончить все это как можно быстрее. Она постаралась возвести между ними стену, но не хотела давать никаких объяснений. Она не была готова к разговору с Сэмом. А самое главное — не хотела дать ему шанс переубедить ее.

Карен безрассудно считала, что, если просто и бесповоротно порвет отношения, это будет легче для обоих. Ведь если предстоит ампутировать руку, то следует отрубить ее разом, а не отрезать по кусочку. Правда, тут-то речь не о руке…

Она не мигая смотрела в его блестящие глаза цвета виски, излучающие гнев и боль, — Я сделала то, что должна была сделать, сказала Карен, желая, чтобы ее голос звучал как можно тверже. Но откуда взяться твердости, если ее одолевали сомнения?

— Вот как ты считаешь, — прошептал Сэм, и от его проникновенного хрипловатого голоса жар искрами рассыпался по всем ее жилам.

Как часто ночами Карен слышала этот голос в темноте! О, с такими мыслями она явно не была в безопасности.

— Слушай, Сэм, — быстро сказала она, крепко держась одной рукой за дверь в ванную, мы заключили перемирие, помнишь? Ведь это была твоя идея.

Несколько долгих мгновений он строго смотрел на нее, потом провел обеими руками по своему лицу.

— Хорошо, — сказал он, кивнув, хотя она видела, чего ему стоила эта капитуляция. — Мы не будем воевать. Но мы будем разговаривать.

У Карен внезапно засосало под ложечкой.

Попав как в капкан в эту крошечную комнату мотеля, она не сможет долго избегать Сэма. И, посмотрев на его как будто вырезанные из камня черты, она поняла, что отношения между ними стали еще сложнее, чем были.

Он уперся руками в дверной косяк и наклонился к ней.

— Мы очутились здесь вместе, Карей. Убегать некуда, укрыться негде. И до того, как ураган закончится, мы с тобой поставим все точки над "i".

Этих слов оказалось достаточно, чтобы она пришла в себя. Ей никогда не нравилась его позиция: «Я морской пехотинец, и здесь приказываю я». Это не действовало на нее, когда они были вместе, и это, безусловно, не подействует сейчас, когда они расстались.

— Мы поговорим, — сказала Карен твердо, когда я буду готова к этому.

По ее тону было ясно, что это вряд ли случится.

— О да, — ответил он, — мы поговорим.

Диктатор — вот он кто. Настоящий диктатор.

Разве нет? Это то, что она должна постоянно помнить, сказала она себе. Вместо этого ее мысли вновь и вновь возвращались к его нежности, к минутам их близости, к его смеху. Если бы она побольше обращала внимания на его недостатки, возможно, ей легче было бы справиться с собой сейчас.

— Пропусти, сержант, — буркнула Карен, проходя в ванную. Она не намерена извиняться за свои чувства. И не намерена объяснять их Сэму. Сейчас по крайней мере.

Он положил руку на дверь, не давая ее закрыть:

— Что ты собираешься делать?

Карен отвела его руку.

— Я приму ванну, если позволит Господин Вселенной. — Она захлопнула тонкую дверь и задвинула символический запор. Этот запор не смог бы спасти и от десятилетнего, поэтому ей оставалось полагаться только на благородство Сэма. Она прислонилась к двери и уставилась на шелушащуюся зеленую краску потолка, не видя его. В памяти всплыл серебристый гроб, накрытый флагом, окруженный одетыми в черное людьми, и глаза затуманились слезами.

Крепко зажмурившись, она попыталась прогнать видение. Оно померкло, но Карен знала, что оно никогда окончательно не покинет ее.

Оно всегда будет с ней.

— Принимай ванну, Карен, — сказал Сэм. Но рано или поздно ты выйдешь оттуда. И я добьюсь правды.

Она пыталась не обращать внимания на боль в сердце. Сэм здесь, и с этим ничего не поделаешь. Каждую ночь она видела в снах только его.

Отойдя от двери ванной и вытираясь полотенцем, Сэм думал, что правильно поступил, отложив неизбежный разговор. Он не стал продолжать его и когда Карен вышла из ванной, а решил принять душ и остыть, прежде чем вновь попытается поговорить с ней. Эти их разговоры всегда имели тенденцию приводить к ссоре или взрыву эмоций или к тому и другому вместе. И он знал, что нужно собраться с мыслями, чтобы настоять на своем.

Сэм энергично стер с зеркала влагу полотенцем. Затем бросил его на перекладину. Пристрастно изучая свое отражение, он видел несколько утомленного 34-летнего артиллерийского сержанта. Не украшала его и щетина.

Черт, четыре часа утра — не подходящее время для бодрствования и бритья, хотя он выглядел более усталым в этот ранний час, чем мог бы.

Но при обычных обстоятельствах он спал по крайней мере пару часов.

Трудно поверить, что они с Карен бодрствовали всю ночь. Поиски мотеля, вселение, спор — это был приятный, насыщенный вечер. Ночь, поправил он себя.

Он быстро побрился, оделся и вышел из ванной, готовый встретиться с Карен и еще немного поговорить.

Но комната была пуста.

— Черт, — хрипло пробормотал он, кинувшись к двери. — Если она ушла, если снова покинула меня, я… — Не закончив фразы, он рывком распахнул дверь, и на него обрушились ветер с дождем.

Щурясь в темноте от вспышек молний, он быстро осмотрел автомобильную стоянку, и сердце его ушло в пятки. Не нужно было доводить до ссоры. Сейчас из-за него, из-за того, что он не смирился с прошлым, Карен могла оказаться в опасности. Страшно подумать, что могло с ней случиться в такую погоду.

И тут он увидел ее. Карен стояла позади его автомобиля с запрокинутой к бушующему небу головой и с поднятыми руками. Порывы ветра качали ее, дергали промокшие насквозь шорты, трепали волосы, создавая светлое сияние вокруг ее головы, а она стояла, как будто не чувствуя разбушевавшейся стихии.

Сэм бросился к ней через дождь, полный то ли возмущения, то ли восторга. Задыхаясь, спросил:

— Какого черта ты здесь делаешь?

Не повернув головы в его сторону, Карен ответила, глядя вверх, на взлохмаченные тучи:

— Мне был необходим воздух. Мне нужно…

— Убежать? — спросил он, напрягая голос, чтоб перекричать рев ветра.

— Да, — согласилась она.

— От меня?

Она повернула голову и взглянула на него.

— Может быть, — сказала она, запустив обе руки в свои волосы, — а может быть, я хотела ощутить приближающийся шторм.

— Мы ощущали его приближение всю ночь, напомнил он ей, тряхнув головой.

— Нет, мы не ощутили, — сказала Карен. Мы бежим от него. Готовы к нему, но совсем не ощутили его.

— Ты сумасшедшая? — спросил он, когда она снова подняла руки, как будто надеялась, что ветер подхватит ее и понесет вдоль стоянки.

— Может быть, — сказала она, улыбаясь косому дождю. — Но я люблю ветер. Всегда любила сидеть на траве, когда надвигался большой шторм, и чувствовать, что я — его часть. — Она коротко рассмеялась. — Шторма на юге Калифорнии изрядные. Но этот… — Она повернула голову, позволив ветру снова трепать ее волосы. — Когда ветер налетает на тебя, разве не чувствуешь его силу? Он наэлектризован.

— Если тебя ударит молния, ты тоже будешь чертовски наэлектризована, — сказал Сэм, опасливо поглядывая на небо.

— Ты не понимаешь, — сказала она.

Он взял ее за руку и развернул лицом к себе.

— Зато понимаю, что все люди покинули этот штат, скрываясь от урагана «Генри», ты же торчишь на стоянке, как будто встречаешь долго отсутствовавшего возлюбленного. — Именно так, как ему хотелось бы, чтобы она ждала его.

Его руки потянулись к ее плечам. Обняв ее, он не обращал внимания на ветер, дождь и раскаты грома, а пристально смотрел в ее лучистые голубые глаза, в которых тоже бушевал шторм.

— Ты можешь оставить этот разговор, Сэм? спросила она. — Хотя бы на время?

Он не мог. Он весь был ожидание ответа.

Хотел держать ее в своих руках. Но немая мольба в этих строгих женских глазах убедила его подождать. Кивнув, он крепко ее обнял, взял за плечи и повел к мотелю.

— Давай обсохнем.., и попытаемся немного поспать.

Карен наклонилась к нему:

— Звучит заманчиво.

— У нас будет достаточно времени поговорить позже.

— Да, — согласилась она.

Сэм почувствовал: Карен надеется на то, что он забудет об этом разговоре. Но он не забудет.

До того как ураган «Генри» завершится, Сэм Паретти выяснит, что же, к черту, происходит с Карен Бекетт.

Глава 5

— Сто девяносто девять. — Сэм закончил зарядку, выпрямился и вытер пот с лица маленьким мотельным полотенцем. Затем оперся о стену и посмотрел на Карен.

Когда он перестал считать вслух, в комнате наступила тишина, которая больше, чем грохотавший снаружи шторм, ударяла по измученным нервам.

Он призывал себя к терпению, хотя один Бог знает, как нелегко это было. Но он обещал ей прошлой ночью, что не будет ее торопить. Обещал не задавать вопросов — и не задавал их. Но невозможно ждать бесконечно, а Сэм никогда не отличался терпеливостью святого.

Он надеялся, что несколько часов сна изменят ее настроение и она ответит на мучивший его вопрос. Но, увы, подумал он, приглаживая волосы на макушке, дистанция между ними еще больше увеличилась. Напряжение в маленькой комнате все более возрастало, и Сэму становилось трудно дышать.

Карен же не выглядела взволнованной и казалась даже счастливой и независимой, раскладывая игральные карты. Каждое ее движение сводило его с ума. И как только Сэм подумал, что сейчас он прервет это ее занятие, Карен отложила карты и уткнулась носом в книгу. Еще один способ изолироваться от него, игнорировать не только его присутствие в комнате, но и вообще его существование.

Сэм смотрел на нее, расположившуюся на кровати с раскиданными подушками. Она читала книгу в мягкой обложке, одна рука зарылась в сумку с конфетами. Ее CD-плеер лежал на кровати рядом, и даже через наушники Сэм слышал резкое завывание саксофонов. Она отгородилась от него весьма тщательно, как если бы захлопнула и забаррикадировала дверь.

Подтянув колени, он положил на них руки и, сдвинув брови, изучал красочную обложку книги, которую Карен явно находила очень увлекательной. Сексапильная женщина прижалась к мускулистому длинноволосому парню.

Герой держал в одной руке меч, а другой обхватил невероятно тонкую талию женщины. Любовный роман. Карен игнорировала его — живого — и читала о любви в книге.

Здесь сидит он, реальный мужчина, который хочет ее больше жизни, и вместо того, чтобы обратить внимание на него, она находит удовольствие в фантазиях. Проклятье, ему нет дела до чувств какого-то качка из романа.

Карен шевельнулась на кровати, переместив бедра. Сэм, пристально наблюдавший за ней, заметил румянец на ее щеках. Прикусив нижнюю губу, она тяжко вздохнула и быстро перевернула страницу, как будто не могла остановиться, потом снова пошевелилась, ее дыхание участилось, грудь высоко поднималась и опускалась с каждым вздохом.

Ему сдавило грудь, во рту пересохло. Перед ним замелькали картины недавнего прошлого.

Сэм вспомнил запах кожи Карен, ее страстный, полный жгучего желания отклик на его объятия. Он проглотил тяжелый комок, образовавшийся в горле.

Он наблюдал за Карен, поглощенной чтением, и его сердце глухо билось в груди. Неужели она не осознает, насколько лучше реальность по сравнению с книжной фантазией? Он сдернул полотенце с плеч и швырнул на пол.

Хватит, сказал он себе, встал на колени, потянул за шнурок наушник и отбросил от ее головы. Когда Карен удивленно посмотрела на него, Сэм спросил:

— Что ты все прыгаешь, как будто лежишь на горячей плите?

— Я не прыгаю, — сказала она, глубоко издохнув.

— Еще как прыгаешь, — сказал он, его взгляд скользнул по ее телу. — У меня начинаются судороги, когда я смотрю на тебя. Почитай и мне, мягко попросил он, желая узнать, что заставило ее покраснеть.

Карен посмотрела на него, затем вытащила второй наушник и положила рядом с первым.

Оттуда доносился шелест джаза. Она прокашлялась.

— Ты сам попросил, — сказала Карен и начала читать вслух:

— «Гэвин достиг ее, и она отступила. Не слишком далеко, но достаточно, чтобы побудить его опять шагнуть к ней…»

— Хмм… — Для него это прозвучало как мягкий упрек. Как будто это были слова самой Карен. Сэм слушал ее чтение и чувствовал, как внутри у него все натянулось и вот-вот взорвется.

— «Я ждал достаточно долго, — сказал он, читала с выражением Карен. — И, притянув ее к себе, он припал к ее губам. Он хотел сломать запреты, наложенные ею на низших…»

Карен замолчала и перевела дыхание. Глянув на Сэма краем глаза, она спросила:

— Ну, ты хочешь слушать дальше?

— О да, — сказал Сэм, потянувшись погладить ее бедро. Она вздрогнула, и это придало ему смелости.

— О, как же… — прошептала она, ее опущенные веки затрепетали. — Сэм…

— Впрочем, — сказал он нежно, — ты можешь остановиться. Я понял, что будет дальше.

— Неужели? — сказала она, и недоверчивая улыбка появилась на ее губах. — Ты заинтересовался сюжетом?

Он снова потянулся к ее бедру.

— Еще бы, такой захватывающий.

— Ладно, — прошептала она, подняв книгу, и напряженным голосом продолжила:

— «Катерина запустила свои пальцы в волосы Гэвина, подавшись к нему. Ее язык встретился с его языком в неистовом танце страсти, и от нарастающего в ней желания ее колени ослабели. — Карен остановилась, тяжело сглотнула и прочла: Он припал к ее груди, и она застонала, падая вместе с ним в жаркий, колышущийся омут страсти».

Неудивительно, что эти книги хорошо продаются, подумал Сэм, замечая, что его вожделение все возрастает. Он побился бы об заклад, что никогда не был так возбужден… Но все это напрасно. Потому что, глядя на Карен и слушая ее чтение, он явственно ощущал атмосферу безнадежности. Его нервы были напряжены до предела, он почти не контролировал себя.

— Это же книга, — прошептал он, что заставило Карен повернуться и посмотреть на него.

Их взгляды встретились, и в обоих был и вызов, и беспомощность. Он увидел в ее голубых глазах отражение своих желаний и среагировал инстинктивно. Отбросив благоразумие, Сэм схватил ее на руки и почувствовал, что она только этого и ждала.

— Давай напишем собственную любовную сцену, а? — прошептал он перед тем, как их губы встретились. Она ответила ему страстным поцелуем, который изумил его.

Он перенес ее с матраса к себе на пол. Ее руки двигались по его обнаженной спине, и каждое ее прикосновение еще больше возбуждало его. Это было то, чего он так желал и чего был лишен слишком долго. Он впился в ее губы безумным поцелуем, требуя ее ответа. И Карен не разочаровала его. Прижавшись друг к другу, они покатились по полу, пока не достигли стены. Он застонал от предвкушения того, что сейчас произойдет. Она учащенно дышала, пока его язык прокладывал горячую влажную дорожку по ее коже и пока не достиг пульсирующей точки. Карен стаскивала с него рубашку, царапая его кожу ногтями, а он скользил ладонью по ее телу и смаковал каждый его изгиб и желобок.

Держа ее в объятиях, Сэм откатился от стены. Карен оказалась сверху, и он прижал ее к себе еще крепче. Она гладила руками его грудь и плечи. Потом крепко обхватила его ногами, подняла руки, сама сорвала с себя рубашку и отбросила ее в сторону. И снова легла на него, тело к телу, нежное к сильному, гладкое к волосатому. Чувства захлестнули их целиком, и уже ничто не могло их остановить.

Сэм удерживал ее голову одной рукой, а другой обхватывал то одну, то другую ее грудь, большим и указательным пальцами пощипывая соски. Все в нем трепетало, когда у нее вырывался нежный стон.

— Сэм, — прошептала она, облизывая губы, и, ухватившись за его плечи, изогнулась под ним.

— Я знаю, детка, — сказал он и опустил свою руку вниз, вдоль ее живота и ниже. — Я оплошал, Карен, — пробормотал он, наклоняя голову, чтобы захватить губами ее сосок. Его язык описывал круги вокруг кончика соска, и она инстинктивно двигалась в его сторону с безмолвным требованием продолжения. Сэм улыбнулся ей и потянул эластичный пояс ее шорт. Одним быстрым движением стащил их и швырнул на пол. Он жадно смотрел на нее, впервые после долгой разлуки.

Это был не сон. Это было наяву. Они снова были вместе. Только кусочек зеленого кружева отделял его от горячей нежной глубины, о которой он так мечтал.

Она развязала пояс его шорт.

— Ты нужен мне, Сэм. Сейчас.

— Ты мне тоже, дорогая. — Он отодвинулся от Карен, только для того, чтобы освободиться от шорт, а потом обнял ее, прижимая к себе.

Она жадно проводила руками по его спине, как будто не могла насытиться, обезумев от страсти и его близости.

Сэм зарылся лицом в изгиб ее шеи, вдыхая ее запах, будто желая надышаться в последний раз. Ни с одной женщиной, подумал он неожиданно, он не испытывал таких ощущений.

Это волшебство, эта изумительная близость могли быть только с Карен, и обретение этого вновь сейчас было похоже на второе рождение.

Карен, стонала, когда его руки ласкали ее тело. Его пальцы пробрались под кружевные трусики, и она подалась к нему, страстно желая ощутить там его прикосновение.

Она так долго была без него. Его прикосновения возбуждали ее, кровь закипала, все в ней трепетало, голова кружилась. И несмотря на это, каким-то уголком сознания она понимала, что делать это не нужно. Не надо позволять ему управлять ее чувствами, не надо упиваться ощущением его прикосновений.

Но остановиться Карен уже не могла, даже если бы нашла силы сказать ему «нет». Она должна быть с ним. Должна хотя бы на мгновение ощутить слияние их тел.

И когда его пальцы проникли внутрь ее, эти разумные мысли улетучились. Она двигалась вместе с ним, не в состоянии сдерживать стоны наслаждения. Ее ногти вонзились в его мускулистое тело.

Окно трещало от дождя и ветра, атакующих его. Снаружи мир был диким и необузданным из-за шторма. Но и внутри них происходит то же буйство.

Ее бедра двигались в ритме прикосновений Сэма, и она только отчасти осознала это, когда он сорвал с нее трусики. Сейчас она жаждала только одного — быть во власти его нежных и ловких рук.

Он передвинулся, проводя губами и языком по ее телу, вдоль живота к закруглениям ее бедер. Его шершавые, мозолистые ладони скользили по ее телу, поглаживая и лаская его.

Глядя па него, Карен видела первозданное желание, полыхающее в его глазах, и ответный отклик поднимался в ней. Напряжение в ней нарастало, кровь пульсировала, тело трепетало от острого желания. Хватит прелюдии, подумала она, подняв руки и подавшись к нему. Она жаждала ощущать его внутри себя.

— Я хочу тебя, Сэм, — прошептала она, облизывая сухие губы, и добавила:

— Не просто хочу, а хочу очень сильно и немедленно.

— Не больше, чем я хочу тебя, родная. — сказал он и погладил ее, с улыбкой наблюдая, как она трепещет. Ей хотелось рыдать от наслаждения, от потрясающей мягкости его прикосновений. От волны желания, неподвластной сознанию. Карен подтянула бедра, Сэм наклонился над ней, немного помедлил и одним мощным толчком вошел в нее. Их тела слились.

Он двигался над ней, и в ее крови взрывался фейерверк. Она чувствовала себя необычайно бодрой и живой. Ей было хорошо как никогда.

Древний танец с ним оказывался всегда новым. Каждый раз это было как будто впервые, и она знала, что не будет больше никого, с кем ей было бы так же хорошо, как с Сэмом. Она хотела этого снова и снова. Она хотела испытывать волшебство, которого была так долго лишена. Если и придут сожаления, то не сейчас.

А в этот момент не было ничего важнее Сэма.

Не отрываясь от него, она потянулась губами к его губам. Мир для них заиграл тысячами сверкающих красок.

Глава 6

Когда его голова прояснилась, Сэм перекатился на другой бок, прижимая Карен к себе.

Он не мог оторваться от нее ни на секунду. Он так долго был без нее. Обхватив Карен руками, он все крепче прижимал ее к своей груди, а она, слушая биение его сердца, замирала в его объятиях. Он медленно гладил ее спину, как будто утешая испуганную малышку, и чувствовал, как Карен успокаивалась.

Так всегда было между ними, подумал он, рассеянно глядя в потолок. Вспышка страсти сменялась умиротворением двух сердец, бившихся в унисон. И он потерял эту близость, ее страсть, ее смех. Да, последние два месяца были тяжелейшими в его жизни.

Она немного отодвинулась и пробормотала:

— О, Сэм…

У него перехватило горло и невидимый железный обруч сдавил грудь до боли в сердце.

Уже? Не прошло и пяти минут, и она уже начала раскаиваться? Нет, черт побери.

— Не надо, Карен, — попросил он, целуя ее в макушку. — Не говори, будто ты сожалеешь о том, что случилось.

— Нет, я…

— Я предполагал это, — перебил он ее и подвинулся ближе, чтоб лучше видеть голубые глаза, все еще затуманенные полученным наслаждением. — Я не хочу слышать раскаяний.

Не сейчас.

— Сэм, — сказала она, нахмурившись.

— Проклятье, Карен, — пробормотал он. — Не покидай меня.

— Я и не собиралась, — сказала она наконец. Только молния на твоем спальном мешке врезалась мне в спину.

— О! — обрадовался он и сел, потянув ее за собой. — Извини.

Она отбросила волосы за плечи.

— Это стоило того.

— Да, — сказал он, целуя ее, — стоило.

Она отклонила голову, уходя от поцелуя, и сказала мягко:

— Но…

Раздражение брызнуло из него, как картечь.

Вот оно, подумал Сэм. На попятную. Снова убегать. Несмотря на то, что он изо всех сил старается заставить Карен забыть об этом ее решении. Что бы она ни говорила, он знает правду, знает, что она чувствует. Такую страсть нельзя подделать. Карен хотела его так же, как он хотел ее. Даже если она не могла или не должна была допустить это.

Сэм поднял руку, чтобы убрать волосы с ее лица, и приостановился на миг, наслаждаясь ощущением шелковистости мягких волос, скользящих сквозь пальцы. Он взял Карен за руку и встал, потянув ее за собой, прижав крепко к себе.

Она тряхнула головой и хотела что-то сказать, но Сэм прикрыл ей рот кончиками пальцев. Их взгляды встретились, он скользнул рукой к ее ягодицам и с наслаждением увидел, что она зажмурилась и вздохнула.

— Сегодняшняя ночь, Карен, — прошептал он, — это не прошлое. Не будущее. Это сейчас.

Здесь. Ты и я.

— Это ничего не разрешает, Сэм.

— Может, этого не должно быть, — предположил он, любовно скользя по ней взглядом. Может быть, только это и нужно.

— Но…

— Никаких «но»… — сказал он, наклоняясь для поцелуя, но она слегка отвернула голову.

Когда Сэм чуть отстранился, чтобы посмотреть на нее, Карен встретила его взгляд и прошептала:

— Не прошлое. Не будущее. Только ночь.

Потом поднялась на цыпочки, обняла его за шею и поцеловала крепко-крепко, долго-долго.

Она оторвала свои губы от его, прижалась к Сэму, касаясь грудью его груди, снова раздувая угольки тлеющего пламени. И он вновь потерял голову.

Они упали на кровать. Сэм мысленно поклялся, что растянет это время как можно дольше. Обоих мучило желание наслаждаться этим моментом, когда за стеной все по-прежнему было в разладе и на всем свете существовали они одни.

Прохладные простыни укрыли их, и старая кровать заскрипела, когда Сэм подвинулся, приглашая Карен на середину матраса, и затем вытянулся позади нее.

В отношениях между ними всегда была гармония. И он хотел напомнить ей об этом. Напомнить обо всем, что они потеряли, когда она оставила его. В слабом свете прикроватной лампы Сэм изучал каждый дюйм ее тела, чтобы навсегда запечатлеть в памяти ее образ, случись что-нибудь после этой ночи. Он не знал, чем это обернется — благом или пыткой.

— Сэм… — прошептала Карен и погладила его грудь. — Что мы делаем?

Он встретил ее взгляд.

— То, для чего рождены, Карен, — сказал он нежно, гладя ладонью изгиб ее бедра.

Она прикусила нижнюю губу и повернулась к нему, повторяя его движения.

— Мы рождены обижать друг друга, — прошептала она.

— Не сегодня ночью, — ответил он.

— Нет, — сказала она, проглотив комок в горле. — Не сегодня ночью.

Он наклонился к ее соску. Его язык очертил окружность. Он сосал ее грудь, и все внутри него напряглось, когда она застонала.

Карен извивалась под ним, отдаваясь своим ощущениям. Невозможно, пронеслось в ее голове. Как могло ее тело снова так сильно воспламениться? Только минуту назад она испытала сокрушительное наслаждение, а сейчас возбуждена еще больше.

Только Сэм мог сотворить это с ней. Мог так наэлектризовать каждое нервное окончание, что кожа почти светилась в темноте. Как она могла оставить его?

Смутно она слышала грохот шторма снаружи, но ураган, овладевший ее сознанием и душой, был гораздо сильнее.

— Сэм, пожалуйста… — пробормотала Карен, даже не представляя, о чем она просит.

— Я никуда не собираюсь, дорогая, — прошептал он, еще теснее прижимаясь своей грудью к ее груди. — Нет, пока не выверну тебя наизнанку.

Она пыталась сказать ему, что он уже почти достиг этого, но не в состоянии была произнести так много слов.

— О… — Ее руки сжимали простыню, она двигалась вместе с ним. Он покрывал поцелуями ее тело, проводил языком круги по ее коже, легонько покусывал. Они вместе подошли к высшей точке наслаждения.

Карен снилось, что она пытается бежать, но только все глубже погружается в какую-то бездну. Раскаты грома врывались в ее сон и превращались в звуки стрельбы из ружей, производящих салют. Серые тучи опустились над кладбищем, угрожая обрушиться проливным дождем на людей, скорбящих о морском пехотинце.

Карен сидела перед гробом на металлическом складном стуле.

Она слышала шепот людей позади себя.

«Какая трагедия, — говорили они, — какой ужас». Она слышала приглушенный голос, спрашивающий: «Как вы думаете, она не забыла аннулировать приглашения в церковь? Ведь бракосочетание должно было состояться в следующем месяце». Нужно было сказать им, что она позаботилась об этом, но Карен не могла произнести ни слова. Не могла двигаться. Она чувствовала себя замороженной.

Этот холод не отпускал ее с того дня, когда она увидела странный автомобиль, ехавший по дорожке к ее дому, увидела двух морских пехотинцев в голубых униформах, вышедших из него и медленно проследовавших к ее двери. Так она узнала о процедуре объявления родственникам о смерти морского пехотинца.

Ее пальцы вцепились в аккуратно сложенный флаг на коленях, как будто это было для нее жизненно важно. Ни родителей, ни родственников, никого из семьи. Только невеста со свадебным платьем, которое она еще не надевала, брачные обеты, которые она не произносила, и пустая церковь.

Карен пристально смотрела на гроб и пыталась убедить себя, что все это не правда. Ружья выстрелили снова, и она вздрогнула. Ей хотелось услышать его смех, хотелось, чтобы он сказал, что все это розыгрыш. Но этого не происходило. Дэйв Кендрик, США, морской пехотинец, лежит в этом ящике, и изменить это не способно ничто в мире.

Вдруг присутствующие на похоронах исчезли, она осталась наедине с открытым гробом.

Цветы под дождем рассыпались по земле. Она встала и, прижимая к груди флаг, подошла к серебристому гробу, понимая, что не нужно этого делать. Ветер завывал, деревья качались и сбрасывали листья, которые падали вокруг нее.

Сердце болит, сказала она себе. Не надо подходить ближе. Не надо смотреть.

Однако она подошла, но вместо лица Дэйва увидела лицо Сэма, холодное и застывшее. Она проснулась от собственного крика.

— Карен! — услышала она голос Сэма, мягкий и заботливый. — Все хорошо, Карен, это только сон. Иди ко мне. Все хорошо. Сейчас у тебя все хорошо.

Она ощутила его руки, почувствовала, как он высвобождает ее из сна. Она услышала, как стучит его сердце, когда положила голову ему на грудь. И все же этого было недостаточно, чтоб прогнать видения страшного сна.

Боль угнездилась внутри нее, окутав сознание тонкой оболочкой. Сэм обнял ее крепче, и Карен прильнула к нему.

— Ты невредим, — бормотала она. — Ты в порядке. Ты жив.

— Конечно, я жив, милая, — сказал он, гладя Карен по спине в попытке унять ее дрожь. — Я здесь, с тобой.

Не умер. Не холодный и безжизненный, а живой, теплый и сильный.

— Докажи это мне, — сказала она, проводя ногтями по его груди, исследуя каждый дюйм его тела. — Подтверди сейчас же.

И прежде чем он ответил, она толкнула его на спину и села на него верхом. Ее руки двигались по его груди, задерживаясь, чтобы почувствовать, как бьется его сердце. Глядя ему в глаза, она взяла его руки и положила их себе на грудь. Он нежно сжимал ее, а она ласкала его тело, и Сэм отвечал ей тем же.

Он стонал, когда ее пальцы мяли и щипали его соски, посылая стрелы наслаждения прямо вниз.

Она снова жаждала его. Ей было нужно, необходимо почувствовать его силу, чтобы изгнать остатки жуткого сна, все еще тревожившие ее сознание. Она двигалась на нем, встав на колени, и, медленно опускаясь, вводила его в себя медленными, восхитительными дюймами.

Она вздохнула, когда он застонал снова и хотел приподняться, и остановила его.

— Нет, — сказала она, задыхаясь, — оставь это мне. Доверься сейчас мне.

— Да, мэм, — пробормотал он, и его руки скользнули на ее талию, на ее бедра.

Карен прогнулась, сидя на нем, упиваясь чувством того, что полностью обладает им. И когда она ощутила трепет, то вся отдалась этому волшебству, этому чуду, удивительной силе, соединяющей их.

Раскаты грома сотрясали стены, дождь хлестал в стекла, завывал ветер.

Глава 7

Должно быть, она заснула, потому что, когда снова открыла глаза, обнаружила, что укрыта. Одеяло было подоткнуто под бока, а лампа отвернута.

Карен медленно потянулась и зевнула в подушку. Давно она не чувствовала себя так хорошо, так спокойно. По крайней мере физически.

А вот ее ум — это другая история. Снова закрыв глаза, она повернулась на бок и подтянула колени почти к подбородку. Поза эмбриона. О, это хороший знак.

Лежа в тишине, если не считать шторма за окном и мурлыкающего радио, Карен вспоминала все, что произошло за последние несколько часов. У нее было такое чувство, как будто ее тело похитили. Она ощущала, что ее кожа горит, и неудивительно, если светится в темноте.

Как можно быть такой глупой? Она порвала с Сэмом два месяца назад. Но за последние несколько часов они вместе все отбросили прочь.

Но теперь хватит. Только как объяснить ему?

Сможет ли она, глядя ему в глаза, сказать:

«Спасибо за секс, но я должна уехать»?

Нет. Это совершенно невозможно. Она слишком хорошо знала Сэма Паретти. Он не поверит в это.

— Я знаю, ты проснулась, — сказал он.

Легок на помине.

— Не вполне, — сказала Карен, натягивая одеяло на голову. Может, если она спрячется, Сэм уйдет?

— Ты не можешь оставаться там весь день.

— Но могу попробовать.

— Карен, — сказал Сэм, и его голос был твердым и непреклонным, — нам нужно поговорить.

Она вздрогнула. Проклятье. Неужели недостаточно секса? Неужели недостаточно того волшебства, что было между ними? Он действительно хочет поговорить? Подумать только, ведь есть женщины, которые жалуются, что мужчины никогда не говорят с ними.

— Карен?

— Карен спит. Оставьте сообщение после сигнала…

— Хорошо, вот сообщение. Передайте ей, чтоб просыпалась и послушала музыку.

— Слишком рано для музыки. По крайней мере кажется, что рано. — Окно было завешено пледом, шторм продолжался, и Карен не знала, день, ночь или утро в мире. Но сейчас не это ее заботило.

Сэм взялся за одеяло, которым она была укутана, и подергал его. Она держала крепко, не отпуская ни на дюйм. Разговаривать Карен не хотела. К тому же она была совсем голая.

— Я не отстану, — сказал Сэм, возмущенно выдохнув.

— Упрямый, — пробормотала она. — Ты самый упрямый мужчина из тех, кого я когда-либо знала.

Он фыркнул:

— Что ты говоришь!

Ясно, что разговора не избежать. Она глубоко вздохнула и стала себя настраивать, неохотно отпустила край одеяла, едва удостоив Сэма взглядом. Он стоял в ногах кровати, на нем была облегающая футболка и очень короткие тренировочные шорты. Сначала внимание Карен привлекли его мускулистые руки, потом взгляд переместился выше, к его широкому подбородку, и еще выше, пока не встретился с его взглядом, полностью, по ее мнению, исключающим сердечность и страсть, которые были всего несколько часов назад.

Сейчас Сэм выглядел как человек, нашедший ее на залитой дождем дороге, когда все это только начиналось. Такой же сердитый, недоверчивый, нетерпимый.

Поняв неизбежность объяснения, она вздохнула и сказала:

— Если мы собираемся немного поговорить, то я хочу кофе.

— Пожалуйста. — Он налил в чашку кофе из маленького электрического котелка.

Конечно, подумала она. Естественно, он подготовился к разговору.

Держа чашку, он ждал, пока она устроится, подложив подушку под спину, и сядет. Он протянул ей чашку, и Карей взяла ее, покачивая в ладонях и вдыхая чудесный аромат. Вдруг несколько глотков кофе помогут ей подготовиться к предстоящему сражению? А в том, что это будет сражение, она не сомневалась после того, как подняла голову и столкнулась взглядом с ясными карими глазами, сверкающими от нетерпения. Хорошо, сказала она себе, убирая волосы с лица и закидывая их за спину, начинать так сейчас.

— Что ж. Ты желаешь откровенного разговора, сержант? Ну, приступай, — сказала она и глотнула из чашки. Кофе ударял ей в голову как молот. Щурясь, она подтянула одеяло, чтоб прикрыть грудь, откинулась на подушки и смотрела на мужчину, расхаживающего в футе от кровати.

— Я хочу знать, что, черт побери, происходит, Карен, — сказал он требовательно. — Не надо извинений, не надо обещаний. Только правда о том, почему ты избегала меня последние два месяца.

— Иногда правда — совсем не то, что нужно говорить, — сказала Карен после очередного подкрепляющего глотка. — Тебе будет лучше, если все останется как есть.

— Как есть? — повторил он скептически. — С твоими рыданиями и моими догадками? — Он фыркнул. — Да, этот бойкот действительно хорош. Прекрасное решение.

— Прекрати, — огрызнулась она, сжимая чашку с кофе все сильнее, пока не испугалась, что чашка лопнет. — Ты ничего не знаешь.

Сэм встал как вкопанный лицом к ней, сложив мускулистые руки на груди.

— Если ты скажешь мне, я буду знать, не так ли?

И что будет потом? — хотелось бы ей знать.

— Слушай, — сказал он, пытаясь успокоиться, хотя в его голосе было ужасное нетерпение, всегда бесившее ее, — я хочу знать, что происходит в твоей голове. Мы только что провели несколько часов, любя друг друга, и это было фантастично. Как и всегда раньше. И все-таки ты уходишь. Не объяснив мне ничего.

Внезапно щеки ее вспыхнули.

— И черт возьми, — закончил Сэм, — я заслуживаю объяснений.

— Да, — пробормотала Карен. — Я полагаю, заслуживаешь. — Ей хотелось только одного чтоб нашелся кто-то, кто объяснил бы ему это.

— Наконец-то какой-то прогресс, — сказал он.

— Но тебе это не понравится.

— Это очень мило с твоей стороны.

Она сделала глубокий вдох, выдохнула и скользнула взглядом по его груди и надписи на его футболке. Когда она смотрела на надпись, ее решение укрепилось. Надпись была короткая и по существу. Она превосходно иллюстрировала пропасть, лежащую между ней и ее будущим с Сэмом. «ПРИ НЕОБХОДИМОСТИ ЧТО-ТО БЫСТРО УНИЧТОЖИТЬ ЗВОНИТЕ 1-800 — США, МОРСКАЯ ПЕХОТА».

— Что? — спросил он, замечая изменившееся выражение ее лица.

— Твоя футболка, — сказала она и отпила еще кофе.

Он посмотрел вниз, хлопнул рукой по груди и спросил:

— А что с ней?

— Ох, ничего, — сказала она напряженно. — Я только не понимаю, как можно считать себя настолько могущественным, чтобы что-то уничтожать?

— Это только футболка, Карен.

— Нет, не только, — сказала она, вновь испытывая страх и разочарование. — Это установка.

Установка морского пехотинца.

— Как это понимать? — спросил Сэм и снова сложил руки на груди в безотчетно оборонительной позе.

Карен смотрела в эти золотые глаза, и внутри нее зарождалось негодование. Боже, этот мужчина любит ее так горячо и всеобъемлюще.

Так почему она не может смириться кое с чем?

Повернув голову, она спросила:

— Как получилось, что ты пошел в корпус?

Сэм уставился на нее, совершенно обескураженный, его бровь изогнулась, он пожал плечами и сказал:

— Мой отец был морским пехотинцем, потом оба моих брата…

— Так это было предопределено? — спросила Карен, желая понять, что делает службу в армии, в частности в морской пехоте, привлекательной. Сэм мог выбрать что-то другое, делать совсем другую карьеру. А он вербует новобранцев, которые гордятся, что они первыми бросаются в самые опасные места и последними покидают их. Почему?

— Нет, это не было предопределено, — сказал Сэм. Его ответ был прост, как у человека, убежденного в своей правоте. Но если он хочет, чтоб она была с ним честна, то и сам должен поступать так же. Даже если это звучит немного жестко. — Это то, чего я всегда хотел и хочу. Мне нравится служить своей родине. Быть полезным. Быть частью чего-то важного.

К его удивлению, Карен шмякнула чашку на тумбочку. Глаза ее сверкали гневом.

— Полезным? Ты называешь драку и убийство ради мира в некой безымянной стране полезными?

Сэм почувствовал, что в нем растет раздражение. Что за критика? С какой стати? Он считал Карен умнее. И не понимал, чего она хочет от него. Ведь она чертовски не права, не понимая значения корпуса морской пехоты и к тому же сведя с ума одного из его сержантов.

— Мы не убиваем просто ради мира на земле.

— В самом деле? — отозвалась она иронически.

Он глубоко вздохнул, пытаясь сохранить спокойный тон, и сказал:

— Мы сражаемся, когда нас просят. Мы идем, когда нас посылают. Это наша работа защищать. Не разрушать.

Карен откровенно рассмеялась, а Сэм рассвирепел.

— Что тут такого чертовски веселого?

Она махнула в его сторону рукой:

— Ты носишь не правильную футболку для такого аргумента.

Он нахмурился:

— Я сказал, что это только футболка.

— Да? Считаешь, что фирма-производитель ценит твой юмор?

— Слушай, Карен…

— Нет, — сказала она быстро, становясь на колени и прикрывая нагое тело простыней, как щитом. — Ты же хотел поговорить. Вот мы и разговариваем.

— Ты не разговариваешь, ты атакуешь. Это разница. — С чего это вдруг Карен так взъелась на морскую пехоту? Никогда раньше она не проявляла беспокойства по поводу того, что Сэм — морской пехотинец. И причина не просто в статусе морского пехотинца — она клянет весь корпус. Почему?

— Ты морской пехотинец, — усмехнулась она. Защищаешь сам себя.

— Надеюсь, — сказал он, приняв небрежную позу, совершенно не соответствующую его чувствам.

— Знаешь, а я не думаю, что ты сумеешь защитить себя, — сказала Карен. — Ты занимаешься смертью. Ты обучаешь молодых ребят и девушек — некоторые из них никогда до этого не держали ружья — быть меткими стрелками.

Убивать.

Он услышал, как скрежещут его зубы, и не удивился бы, если бы они вылетели изо рта.

— Ты права. Я обучаю их. Я их учу защищать себя и своих товарищей — морских пехотинцев.

Я учу их, как вести себя в сложной ситуации и выходить из нее.

— У меня свое мнение, — быстро возразила Карен. — Зачем тебе нужна работа, которая связана со смертью?

— Потому что это важно, — ответил Сэм запальчиво, терпение его было на пределе, — То, что я делаю, то, что делают морские пехотинцы, — важно. Для этой страны, для тебя, для каждого, кто хочет спокойно спать ночью — в своей постели. — Он обошел кровать, остановился в футе от Карен и пристально смотрел в ясные голубые глаза, которые часто являлись ему во сне и наяву. — Боже, Карен, — сказал он.

Его голос вдруг стал усталым. — Ты знаешь меня. Ты действительно думаешь, что я стал морским пехотинцем, чтоб иметь возможность убивать, разрушать, уничтожать?

Краска залила ее щеки, и она быстро опустила глаза. Но он приблизился, раздраженный и решительный, с намерением переубедить ее.

— Ты думаешь, мы только воюем? А как насчет спасательных работ?.. Сомали. Панама. И много другого, что было бы нелепо пытаться перечислять. Морские пехотинцы рисковали жизнями, пытаясь помочь людям. — Сэм поскреб рукой макушку, вздохнул, чтобы успокоиться, и сказал:

— В общем, да. Я думаю, то, что я делаю, — важно.

Прошла целая минута или больше, только приглушенный грохот шторма снаружи и тихий голос диктора по радио звучали в комнате.

Наконец Карен сказала мягко:

— Хорошо. Это важно. Но почему ты?

— А почему не я? — возразил он.

Он наблюдал, как она привстала на коленях, завернутая в простыню, и встретила его взгляд.

— Мой бог, Сэм! Ты мог делать все что угодно. Твой отец владеет одной из крупнейших компьютерных фирм в стране. Несмотря на это, ты выбираешь жизнь в регулярных войсках, равняясь на Джона Уэйна <Джон Уэйн — персонаж голливудских ковбойских боевиков. (Прим, пер.)>. Почему?

Черт, его отец задавал ему этот животрепещущий вопрос постоянно. Старший Паретти был морским пехотинцем до того, как занялся бизнесом, очень успешным. Он ушел в отставку из корпуса и постоянно пытался склонить сыновей работать с ним.

Но Сэм хорошо знал братьев — у отца не было шансов вытащить ни одного из них из корпуса.

— Потому что сидеть за столом, занимаясь чепухой с компьютером, не мой идеал интересной работы.

— О! — сказала она, фыркнув. — Зато обучение молодежи меткой стрельбе интересно?

— Чертовски, — отрезал он и крепко обхватил себя за плечи. — То, что я делаю, имеет смысл.

Я обучаю молодых правильно стрелять, прятать головы, не теряться. То, чему я обучаю их, поможет им остаться в живых. — Он хорошо делает свою работу, черт побери, и не собирается оправдываться перед Карен или перед кем-то еще. — И я склонен думать, что это немного важнее, чем обучать их, как послать e-mail.

Она кивнула, глядя на него снизу.

— И все-таки это не имеет значения, ведь так?

— Что?

— То, чему ты их учишь. Даже если они знают все, помнят все, делают все правильно.., они иногда терпят неудачу, а некоторые из них умирают.

— Все умирают, Карен, — напомнил он ей. Морской пехотинец ты или нет, никто не живет вечно.

— Не во всех стреляют, — пробормотала она.

— Правильно, — сказал он коротко. — Тем не менее не все морские пехотинцы погибают.

— Может быть, — согласилась Карен. — Но эта возможность для них намного реальнее, чем для большинства, ты не думаешь?

Она снова отбросила волосы назад и откинулась на подушки, не сводя с него глаз.

Карен не смогла скрыть от него свои эмоции. Сэм увидел страх, блеснувший в ясных голубых глазах. Ему случалось видеть в них страсть, восхищение, слезы, раздражение. Но до этого момента он никогда не видел в глазах Карен страха, и сейчас, когда увидел его, был потрясен. Может, это причина ее ухода от него?

Страх? Страх за него? И если это так, то как же помочь ей преодолеть его?

Мягко и осторожно Сэм произнес:

— Эта работа бывает опасной. — Черт, он достаточно повидал, чтобы знать, о чем говорит. Зарывшись в песок дюны, щурясь от солнца пустыни и пытаясь выискать взглядом неприятеля в мерцающем мареве, чтоб быть уверенным, что ты достаточно защищен от неожиданности. — Но эта работа тоже имеет смысл.

Карен тяжело вздохнула. Окно угрожающе трещало, гром грохотал. Но, подумал Сэм, шторм, бушующий снаружи, — ничто по сравнению с тем, что происходит здесь, в этой маленькой комнате.

— Даже если это твои парни?

— Какие парни? — удивился он. — О ком еще мы говорим сейчас, кроме меня?

— Все о тебе, конечно, — пробормотала она, отмахиваясь. — Ох уж эти мужики! Если бы миром правили женщины, нам не нужна была бы армия. Мы бы договорились. Мы бы не посылали сыновей воевать.

— В самом деле? — спросил Сэм, обидевшись за всех мужчин. — Имя Маргарет Тэтчер что-нибудь говорит тебе? А Голда Мейр? Они обе весьма жесткие женщины, Карен. Они не позволили никому гулять по их странам. И не боялись подкреплять свои слова действиями.

Карен хотела возразить, но он прервал ее.

— И, — продолжал он, — есть не одна тысяча женщин — морских пехотинцев, с которыми тебе хорошо бы познакомиться. Они выносливые и стойкие, как мужчины, так что, может быть, женский пол состоит не только из кошечек, не так ли?

Она кивнула, но ее щеки покрылись пятнами.

— Согласна, хорошо. Допустим. Это не только мужское дело. Это военное дело.

— Откуда это все у тебя, Карен? — спросил он. — Почему ты вдруг нападаешь на корпус?

Она засмеялась коротко и резко.

— Это не вдруг.

— Моя работа не беспокоила тебя, когда мы встретились. — Сэм не спускал с нее глаз, пытаясь понять. Пытаясь увидеть, откуда взялась стена между ними. Действительно ли Карен ушла от него из-за его работы.

— Ты ошибаешься. Но так случилось потому, что я не ожидала… — Она внезапно замолчала, подняла руки и отбросила волосы с лица, закрепляя их крепко на затылке.

Его взгляд упал на сползшую простыню и открывшиеся груди Карен. Потом он твердо посмотрел ей в глаза:

— Не ожидала чего? Забот?

— Я не об этом, — пробормотала она, ее голос напрягся от сдерживаемых эмоций.

Что-то внутри у него тяжело перевернулось, и его раздражение улетучилось, его залило волной сочувствия к женщине, так явно мучающейся от чего-то такого, что она не могла решиться открыть ему.

— Ты явно что-то скрываешь от меня, — сказал Сэм негромко и мягко, чувствуя, что наконец они приблизились к тому, что ее так страшило. Страшило настолько, что она готова бежать от него прочь сломя голову.

— Я бы не хотела повторения этого.

— Чего именно? — Сэм остановился у кровати.

Карен подняла голову, посмотрела ему прямо в глаза и сказала тихо:

— Я бы не хотела еще одних военных похорон. Я бы не хотела получить еще один флаг и соболезнования моей страны.

Глава 8

— Что, черт побери, все это значит? — спросил Сэм в замешательстве.

— Это значит, — ответила Карен, преодолевая тяжесть нахлынувших на нее эмоций, — что однажды такое уже было со мной. Я не буду любить тебя. Я не хочу быть на твоих похоронах и слушать залп в твою честь.

— Ладно, расскажи мне, — попросил Сэм. — Кто это был?

— Мой жених. — И она рассказала ему о Дэйве. Как сквозь дамбу, прорванную громадным давлением океанской воды, слова неудержимо полились из ее уст, она перескакивала с одного на другое, ей очень хотелось, чтобы ее услышали и поняли. — Он тоже был стрелком-сержантом, — закончила Карен. Мысленно она унеслась в прошлое, туда, где остался смутный образ Дэйва Кендрика. Его улыбка, его походка, его громкий смех. Ей было не по себе, что воспоминания со временем меркнут. По крайней мере сейчас, когда Карен думала о Дэйве, это была просто легкая сентиментальная боль в сердце, а не то опустошающее душу страдание, которое практически уничтожило ее три года назад. — Он любил меня так же сильно, как ты, сказала она Сэму и удивилась, что в ее тоне прозвучало обвинение ему.

— Что произошло?

— Несчастный случай, — сказала Карен. Просто дурацкий несчастный случай. На полигоне что-то случилось с ружьем. Дэйв умер. — И за одно мгновение для нее все в мире переменилось. Она носила по нему траур и пыталась строить свою жизнь заново. Но в Калифорнии очень многое вызывало воспоминания. Она переехала в Южную Каролину, в дом бабушки. И здесь нашла другого пехотинца.

У судьбы действительно было нездоровое чувство юмора. Прикоснувшись руками к своему лицу, Карен набрала воздуха и проглотила его, как будто это был медицинский спирт. Ну вот и все, сказала она себе. Теперь Сэм будет знать. Он поймет, почему отношения между ними должны прекратиться. Почему она не может позволить им развиваться дальше.

— Позволь мне догадаться, — сказал он нежно, очень нежно, и Карен уронила руки и встретилась с ним взглядом. — Ты убежала от меня потому, что у тебя была любовь с морским пехотинцем, который погиб от несчастного случая?

Она слегка насторожилась от его тона: он не выказал ни малейшего понимания.

— Правильно, — сказала она.

Отойдя от кровати, Сэм остановился и пристально смотрел на нее сверху. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но отвернулся от нее. Потом повернул голову и тихо произнес:

— Это самое нелепое из всего, что я когда-либо слышал.

— Что? — отозвалась Карен. Ответом на ее признание в своей боли был его упрек.

— Это не просто нелепость, — продолжал Сэм, взметнув руки вверх, — это эгоистичная нелепость.

— Эгоистичная? — вскинулась она, соскочив с кровати, и, стащив простыню, обернула ее вокруг тела наподобие тоги. — Я эгоистична? Ты считаешь, что я эгоистка?

— Вообще-то ты совершенно права, — проскрипел Сэм и наклонился, нависая над ней. Ты сдалась, Карен. Тебе наплевать на меня и на то, что я чувствую. Ты решила собраться и уйти, потому что я могу погибнуть?

Почему это звучит так дико из его уст? Карен немедленно отогнала эту мысль и попыталась объяснить:

— Дэйв был всегда таким же хорошим солдатом, как и ты. И все равно он погиб. Можешь ты гарантировать, что с тобой этого не случится?

— Черт, нет, конечно!

— Тогда уходи, — отрезала Карен.

— Ты уверена?

Она сложила руки на груди, подняла подбородок и кивнула вызывающе.

Сэм закрыл лицо руками. Потом опустил руки и спросил Карен:

— Значит, если бы ты была замужем за бухгалтером и он скончался бы за своим письменным столом, ты бы никогда не стала встречаться с другим бухгалтером?

— Это не одно и то же.

— В чем разница?

— Твоя профессия по определению более опасна, чем профессия бухгалтера.

— И я ей обучен.

— Как и Дэйв.

— То, что один морской пехотинец умер, не значит, что я тоже умру.

— Я понимаю, — пробормотала Карен, чувствуя, что гнев внутри нее убывает, сменяясь отчаянием и ощущением пустоты. Ни один из них не может ничего изменить. — Ты ожидаешь, что я буду встречаться с мужчиной той самой профессии, которая убила моего жениха?

Сэм потянулся к ней и положил руки ей на плечи. Теплота этого прикосновения пронзила ее, и Карен пыталась не думать о том, как много она теряет. Но будущая жизнь без Сэма Паретти представилась ей разверзшейся черной бездной.

— Если бы я считал, что этого достаточно, чтоб рассеять твои опасения… — она смотрела в его глаза цвета виски, и Сэм продолжил:

— ..может, я бы подумал о том, чтоб оставить корпус.

Ощущение счастья пронзило Карен, но тут же угасло. Сэм завершил свою мысль:

— Но это ничего не изменило бы. Ты боишься не корпуса, Карен. Ты боишься боли.

— Разве кто-то не боится?

— Да, я полагаю, — сказал он. — Разница между тобой и всеми остальными в том, что большинство людей идут вперед и живут своей жизнью. А ты предпочитаешь прятаться.

— Это не страх, — возразила Карен.

— Разве? — Он взял ее лицо в свои руки. — Тебе проще убежать в неизвестность, чем рискнуть просто забыть об этом страхе. Одна беда: ты совсем не учитываешь, что на этом пути не будет радости.

— Ты не понимаешь.

— Нет, дорогая, — сказал Сэм печально, — это ты не понимаешь, что делаешь. В лучшем случае жизнь — это азартная игра, Карен. Каждый день ты убегаешь от риска, что этот день может стать последним. Но если ты всю жизнь боишься смерти, то никогда не живешь полной, настоящей жизнью. Тогда уж лучше сразу лечь в могилу.

Возможно, сказанное им имело смысл, но страх был непобедим, и Карен слишком долго стояла к нему лицом. В тени было спокойно, безопасно. Жить в страхе в любом случае означает риск нарваться на боль.

Смерть Дэйва травмировала ее. Но ее чувства к Сэму были настолько глубже, что его смерть убила бы ее.

— Я не могу, — сказала Карен. — Я никак не могу остаться с тобой, Сэм.

Он почувствовал, как у него сжалось сердце.

Снова тоска и боль. Страх просвечивал в ее глазах, и ее смятение усилилось. Как он может бороться с ее страхом? Как может убедить ее, что, прячась от страха, она только дает ему власть над ней?

Сэм обнял ее, утешая. Раскаяние нарастало в нем и смешивалось с раздражением, возникшим с той минуты, как она объяснила, почему порвала отношения с ним.

— Знаешь что, Карен? — сказал он. — Видимо, ты была права, что ушла.

— То есть?

— Да. — Он почесал рукой щеку и сказал:

— Я обречен быть морским пехотинцем, несмотря ни на что. Это мое. И если ты не можешь принять это, то тогда как раз вовремя ушла.

— Я…

— Я серьезно, — сказал он, перебивая ее, потому что слова рвались из него. — Я не гарантирую тебе, что доживу до старости, — как и никто другой. Но муж — морской пехотинец — достаточно серьезно, чтобы испытывать страх.

Послушай, мужчины и женщины, морские пехотинцы и их жены, понимают, что это необходимо, и делают то, что должны делать.

— Я знаю, и поэтому…

— Ты убежала, — закончил Сэм за нее и повернулся к стопке одежды, сложенной на краю его импровизированного ложа в футе от кровати. Стащив шорты, он натянул джинсы и продолжал говорить, одеваясь:

— Как я уже сказал, ты правильно поступила. Мне не нужна женщина, которая боится за меня. Тогда я буду все время беспокоиться о тебе и о том, как ты убегаешь от страхов, одолевающих тебя, а эти мысли будут огорчать меня и могут убить. — Он влез в ботинки, застегнул их, схватил куртку.

Глядя на Карен, он сказал:

— Так что если ты не та женщина, о которой я мечтал, то так будет лучше. Для нас обоих. Я согласен.

Ошеломленное выражение ее лица заставило Сэма почувствовать себя подонком, но, проклятье, какого черта еще можно сделать? Он мог победить неприятеля. Но как он может победить призрак умершего морского пехотинца?

— Сэм…

— Давай прекратим этот бесплодный разговор, хорошо?

— Ты уходишь? — спросила Карен, переведя взгляд на куртку, которую он держал в руках.

Дьявольски верно. Ему необходимо покинуть эту маленькую комнатку. Ему необходима передышка. Ему надо побыть одному.

— Да, — сказал он. — Поразмышляй, пока меня не будет, а я порыскаю вокруг, может, разыщу гамбургер, который ты хотела.

Она слегка улыбнулась, и его сердце надорвалось от вида опущенных уголков ее рта. Он с трудом удержался, чтобы не подойти к Карен, не взять ее на руки и не попытаться еще раз убедить ее в том, что она не права. Но если последних нескольких часов, проведенных вместе, не было достаточно для этого, то все, шансов у него нет, яснее ясного. Она сдвинулась в угол и плотнее прикрылась простыней. Пытаясь подойти к ней сейчас, он может только причинить еще большую боль им обоим. Лучше дать друг другу небольшую передышку.

Но в то же время ему была ненавистна мысль оставить ее здесь одну. Беззащитную.

Он кашлянул, подошел к Карен и протянул ей пистолет. Она взглянула на него и спросила:

— Зачем?

— Я хочу, чтоб он был у тебя, пока я отсутствую, — сказал Сэм. — Возможно, здесь, в этой дыре, нет ни души, но ведь никогда ни в чем нельзя быть уверенным, а мне будет спокойнее, если я буду знать, что у тебя есть какая-то защита.

Она подняла на него глаза:

— А мне в этой дыре было бы спокойнее за тебя, если бы у тебя было оружие.

— У меня есть другой, — сказал он и похлопал по карману куртки. — Ты имеешь представление об оружии? О пистолете?

Вздохнув, Карен взяла у него пистолет, открыла затвор и вернула на место. Посмотрев на Сэма снизу, она улыбнулась:

— Я не люблю их, но знаю, как ими пользоваться — Дэйв научил меня.

Сэм кивнул, но не удержался и подумал о том, что Дэйв мог бы обучить ее еще кое-каким вещам. Как принимать жизнь такой, как она есть, например. Не бояться любить снова только потому, что произошло несчастье.

— Дэйв бы тебе понравился, — сказала Карен и повернулась, чтобы положить пистолет в ящик прикроватного столика. — Он был во многом похож на тебя.

Его сердце опять заныло, и Сэму хотелось крикнуть ей. Попросить ее не быть такой небрежной с тем, что было между ними. Напомнить ей, что не каждый находит любовь. Но вместо этого он только сказал:

— Мне нравится его вкус — в отношении женщин, во всяком случае.

Карен протянула руку к нему и положила ее на его предплечье:

— Сэм, я…

— Не беспокойся об этом, — быстро сказал он, чтоб не слышать ее извинений в том, что она не может любить его из-за риска потерять. — Слушай, чем скорее я уйду, тем скорее вернусь. — Натянув куртку, Сэм накинул на голову капюшон и двинулся к двери. Повернув ручку, сказал:

— Закрой за мной и никому другому не открывай.

— Не открою.

Кивнув, он открыл дверь, шагнув в пасть шторма, и закрыл ее за собой.

— Будь осторожен, — сказала Карен, но слишком поздно: Сэм уже ушел.

Время ползло, час сменялся другим.

Карен надела джинсы и одну из рубашек Сэма. Она объяснила себе это тем, что рубашка Сэма больше, чем ее, и поэтому в ней свободнее и удобнее. Но если честно, то она должна была признаться себе, что ей нравится ощущать запах Сэма, который хранила его рубашка, и это было почти так же хорошо, как оказаться в объятиях Сэма.

Слезы опять запросились из глаз, когда Карен пересекала комнату в семидесятый раз. Если бы вытянуть пройденное в одну линию, то, наверно, уже образовалось бы расстояние до Монтаны, подумала она. Но это не помогло стереть из ее сознания и сердца Сэма.

— О боже, — пробормотала она, обхватывая себя руками. Зачем она сказала ему о причине разрыва с ним? Конечно, он не сочтет ее достаточно серьезной. Он ведь морской пехотинец до мозга костей. Как и Дэйв.

Карен подошла к окну, отодвинула плед Сэма и посмотрела на улицу. Дождь все еще лил, но с меньшей силой. Тучи заволокли небо, ветер завывал и стонал, как заблудшая душа.

Женщина в комнате смотрела на женщину в стекле и думала, что Сэм прав. Но разве она недостаточно сильна, чтоб быть женой морского пехотинца? Или прячется за своими страхами, потому что не хочет мириться с тем, что может не выдержать борьбы с тревогой и разлуками, которые являются неотъемлемой частью военной жизни?

Это соображение было тяжело принять. Если бы Дэйв был жив, отказалась бы она от замужества? Могла бы она лишить его того, в чем нуждается каждое живое существо? Обиделся бы Дэйв, если бы она пыталась заставить его отказаться от службы в армии, отказаться быть самим собой?

Мысли роились в ее голове одна мрачнее другой. Темнота прильнула к окну, и дождь хлестал в него. И Сэм был где-то там, посреди урагана. Карен положила ладонь на холодное стекло, как будто, прикасаясь к нему, она могла поддерживать связь с Сэмом. А не заботиться о разрыве с мужчиной, который любил ее и пытался восстановить связь между ними.

Его толкал ветер.

Его поливал дождь.

А Сэм едва замечал это. Его голова была слишком занята Карен, чтоб думать о чем-то еще.

Он проходил дом за домом, видя темные заколоченные окна, брошенные автомобили, закрытые ставнями магазины. Как будто он был последним уцелевшим человеком на планете.

Промокший насквозь, Сэм продолжал двигаться, наклонившись навстречу ветру, нуждаясь в этом одиночестве, чтоб попытаться понять, что, к дьяволу, он обязан сделать. Отказаться от Карен? Забыть о том, что было между ними? О том, что он чувствовал, когда они были вместе? Черт, большинство людей проводят всю жизнь в поисках того, что они с Карен обрели.

Логическая половина его мозга пыталась рассуждать: «Если она не соглашается принять тебя таким, какой ты есть, какая же это может быть жизнь?» Но логика не имела понятия о том, что он чувствует. И кроме того, он не из тех, кого бросают. Может ли он отказаться от Карен, не попытавшись бороться за нее?

От этой мысли он остановился.

Конечно, он не может отказаться от нее, уйти.

Разве он ушел бы, если бы Карен была больна?

Или ранена? Нет. Тогда почему он будет отворачиваться от нее лишь потому, что она напугана?

Улыбка поползла по его лицу, несмотря на усилившийся дождь, поливающий его. Откинув голову назад, Сэм посмотрел в небо и сказал:

— Мне жаль, что ты потерял Карен, Дэйв. Но я ни в коем случае не потеряю ее.

Он не знал, как убедить ее решиться. Но он всегда смело смотрел в лицо трудным проблемам и преодолевал их. Он находил путь и становился победителем. И если он проиграет, то, уж во всяком случае, не потому, что оставил попытки.

Придя к этому, Сэм увидел проблеск света в темноте. Улыбаясь, он побежал на этот свет, полный желания скорее закончить свои дела и вернуться в мотель.

Назад к Карен.

Карен свернулась калачиком на кровати. Сэма не было несколько часов, и тишина в комнате начала действовать ей на нервы. Удивительно, какой огромной и пустой кажется комнатушка мотеля сейчас, когда Сэма здесь нет. И как сильно она желает, чтоб он был здесь.

— О, ради бога, — пробормотала Карен, возмущаясь собой. — Ничего странного в том, что Сэм потерял голову. Даже я не понимаю себя.

Ветер дубасил в дверь неожиданными сильными порывами. Было похоже, что кто-то пытается выломать ее. Здравый смысл говорил Карен, что бояться ей нечего. Едва ли найдутся воры-взломщики, которые рискнут под ураганным ветром покуситься на «супермебель» в таком месте, как это.

Все же ей было легче от сознания того, что при случае есть чем защититься. У нее есть пистолет.

Ирония судьбы. Она чувствовала себя в безопасности благодаря Дэйву, тому, что он обучил ее обращению с оружием. И благодаря Сэму, придавшему ей уверенности, что она сможет защитить себя с помощью пистолета.

То, что пугало ее до смерти, было как раз тем, что избавляло ее от страха сейчас.

Глава 9

Стук в дверь испугал ее, и Карен едва не упала с кровати. Ее ноги застряли в скомкавшемся покрывале, и она задержалась, выпутываясь и отшвырнув его к двери.

— Сэм?

— Да, это я, — ответил он. — Открой.

Она скинула цепочку и распахнула дверь.

Он ввалился с пятьюдесятью галлонами дождевой воды. Подавшись к двери, Карен захлопнула ее и заперла опять, перед тем как повернуться лицом к мужчине, которого была так счастлива видеть.

Он отсутствовал три часа, и все это время перед ней представали всякие страшные картины: вот Сэм мертвый лежит в кювете, или его подхватил ураган, или он просто бросил ее, потому что был так взбешен из-за нее. Сейчас Сэм был здесь, промокший насквозь. Карен была так рада видеть его, что забыла о разговоре, заставившем его уйти в шторм.

Она обвила руками его шею и прижалась, спрятав лицо у него на плече. Ее не беспокоило, что промокшая ткань его куртки замочит ее рубашку или что его руки не обвились вокруг нее в ответном порыве. Было достаточно для этой минуты знать, что он невредим и вернулся к ней.

— Соскучилась? — спросил он, и она уловила улыбку в его голосе.

Отстранившись, но не отпуская его, она смотрела снизу в светло-карие глаза, которые смотрели на нее гораздо спокойнее, чем три часа назад.

— Немного, — сказала Карен, пожав плечами.

Темная бровь поднялась.

— Беспокоилась?

— Немного, — солгала она и ослабила объятие.

Он обнял ее за талию и прижал к себе покрепче.

— Ты беспокоилась.

— Тебя не было три часа.

— Ты посчитала?

— Я засекла, — согласилась она, отказываясь признаться даже себе, как хорошо оказаться снова в его объятиях. После их спора и его отлучки она боялась, что уже никогда больше не ощутит его объятий.

Сэм кивнул и медленно отпустил ее.

— Ты вся намокла, — сказал он, бросив взгляд на ее грудь, облепленную его промокшей рубашкой. — Моя рубашка никогда не выглядела лучше, чем сейчас.

Жар охватил ее. Карен почти почувствовала пар, поднимающийся от ее сырой, рубашки.

Она стащила ее с себя, ухватив за край, и смотрела, как Сэм повернулся, снимая куртку и относя ее в ванную, чтоб повесить на стойку и дать стечь воде. Вернувшись в комнату, он подошел к Карен и протянул ей белый пакет.

— Что это? — спросила она.

— Слегка помятый и уже не горячий гамбургер, — сказал он, улыбаясь победной улыбкой, которая подействовала на нее как вращение на карусели.

— Гамбургер, — повторила она, открывая пакет.

— Не такой уж хороший, — сказал он, стаскивая футболку и разыскивая сухую. — Но это все, что я мог найти в мини-маркете на заправочной станции.

— Ты купил мне гамбургер, — сказала она снова, наклонившись над пакетом и вдыхая восхитительный запах. Даже после их размолвки он помнил о ее желании, думал о ней.

Сэм засмеялся и сказал, всовывая руки в рукава футболки:

— Ты сказала это так, как какая-нибудь другая женщина сказала бы: «Ты купил мне цветы».

— Это лучше, чем цветы. — Она развернула гамбургер, откусила и стала неторопливо жевать, не обращая внимания на то, что он слегка влажный и остывший. Это был гамбургер, и этого было достаточно. — Хочешь попробовать?

— Нет, спасибо, — сказал он, стаскивая мокрые джинсы.

У Карен сердце подпрыгнуло в груди, когда она взглянула на своего промокшего героя — на его мускулистые ноги, широкую грудь, обтянутую футболкой с надписью «Five Hundred Mile Club», его открытую улыбку.

— Ты не голоден?

— Не-а. Я поел на станции, Карен кивнула.

— У них работает телевизор, — сказал Сэм, и, согласно «Новостям», похоже, шторм наконец иссякает.

— Неужели? — спросила она и уселась на край матраса. Зажав бумажный пакет в одной руке и гамбургер в другой, Карен смотрела, как Сэм приближается к ней.

— Да, — ответил он, приглаживая волосы руками. — Сегодня ночью ожидается последний удар. Завтра должно проясниться.

— Завтра, — сказала Карен, заставляя себя откусить еще от гамбургера, несмотря на то что он неожиданно приобрел вкус опилок.

— Похоже, наши маленькие каникулы почти закончились.

— Похоже. — Только почему она не испытывает радости по этому поводу?

— Я должен возвратиться на базу. — Сэм сел рядом с ней на кровать. — Мы вернемся в нормальную жизнь, и все это останется позади.

— Правильно, — сказала она, но почему-то внутри у нее стало холодно и пусто.

— Ты этого хотела? — спросил он, и его голос был глуше, чем шепот.

— Разумеется, — ответила она, но прозвучало это неубедительно, было лишено какого-либо энтузиазма.

Сэм смотрел на Карен и чувствовал, что приближается решающий момент. Ведь если Карен действительно очень хочет разорвать все связи между ними, почему бы ей не плясать от радости, услышав новость о прекращении шторма? И, оценив ее реакцию, Сэм утвердил мысленно тот план, который он составил в последний час. Он был в полном отчаянии, и идея пришла к нему как озарение, поэтому он ухватился за нее, как будто только это могло сохранить ему жизнь в бушующем океане.

Он решил, что прямолинейное наступление не тот путь, идя по которому он сумеет убедить Карен превозмочь свой страх. Вместо этого он зайдет с фланга, усыпит ее бдительность и лишит равновесия. Согласно хорошей старой поговорке «Молчал да и вымолчал», незаметная атака.

Он не знал, сработает это или нет. Он любит Карен, но, черт возьми, ему не нужна женщина, которая не в состоянии смириться с ежедневными неудобствами, связанными с тем, что ее супруг военный. Карен была достаточно сильной, он это знал. Проблема была не в ней.

Он готов был попытаться: то, что он нашел с Карен, стоило усилий. Только бы суметь доказать ей это.

Она сунула недоеденный гамбургер обратно в пакет и свернула бумагу.

— Не голодна? — спросил Сэм невинно, подозревая и надеясь, что исчезновение аппетита у Карен связано с перспективой их разлуки.

— Хмм… — Она пожала плечами и встала. Да нет, пожалуй. — Она оглядела комнату от кровати до дверей. — Я полагаю, если мы уезжаем завтра, пора начинать укладываться.

Складывать вещи — явно не то, чего Сэм хотел сейчас, но он играл роль.

— Да, — сказал он и добавил, вставая:

— Может, удастся выскочить отсюда побыстрее.

Карен потянулась к шоколадным конфетам, рассыпанным на столике. Развернув яркую красную обертку, она сунула конфету в рот и стала жевать. Проглотив ее, как горькую пилюлю, она сказала:

— Извини, Сэм.

— За что? — Он втиснул руки в задние карманы джинсов, склонил голову набок и смотрел на нее выжидающе. Это продолжалось недолго.

Она взглянула на него и сказала:

— Ты знаешь, за что. За то, что я не в состоянии быть такой, какой ты хочешь. Делать то, что ты хочешь.

Он кивнул понимающе и подошел к ней. Карен неосознанно дала ему шанс, на который он втайне надеялся. Сейчас был благоприятный момент, чтобы воплотить его маленький план в действие и молиться, чтобы он сработал.

— Это нормально, Карен, — сказал он. — Я понимаю. Некоторые люди не в силах мириться с военной жизнью.

Она насторожилась, и ему пришлось спрятать довольную усмешку.

— Сила здесь ни при чем, — сказала она.

— Конечно, — согласился он вежливо, утешительно кивая ей. — Я же сказал, что понимаю.

Ее губы дрогнули, и ему показалось, что он услышал, как сцепились ее зубы. Карен могла не хотеть или быть неспособной рискнуть выйти за него замуж, но ее чертовски раздражало, что ее не обвиняют в этом.

— Но, — сказал он, поймав ее взгляд, — пока я искал для тебя гамбургер, я мог подумать.

— Замечательно.

Ее брови высоко поднялись. Он хорошо представляет ее каприз и раздражен тем, что потерпел поражение.

— Не хочешь выслушать мою блестящую идею?

— Мне сесть?

— Если ты устала — разумеется, — сказал он, указав на разворошенную постель.

— Я постою.

— Я так и думал, — пробормотал он, улыбнувшись. Он знал ее лучше, чем она знала себя. У Карен Бекетт было слишком много сил. И упрямства, и гордости. Только ее, видимо, так больно ударило, что она растерялась и забыла, что еще можно встать и идти дальше. Сейчас как раз подходящий момент, чтобы напомнить ей об этом. Потом будет слишком поздно. Для них обоих.

— Что за идея, Сэм? — спросила она и добавила быстро:

— Только, пожалуйста, не говори, что ты хочешь дать мне немного времени подумать о том, как нам остаться вместе. Потому что это ничего не изменит. Я не могу выйти замуж за тебя, и это решено.

— Ну ладно, — сказал он, любуясь ее ясными голубыми глазами, потемневшими от подозрения. Может, он не стал бы делать это. Но если он отступит, не попытается, то тогда, сказал он себе, они оба потеряют возможность быть счастливыми. И Сэм приказал себе забыть о чувстве вины и действовать по плану. Кроме того, ведь абсолютно ясно, что она любит его, черт побери. Прислонившись к стене, он скрестил ноги в подчеркнуто небрежной позе и, вытащив руки из карманов, сложил их на груди. Слушай, как я представляю это, — сказал он. Сейчас, когда мы все выяснили и знаем установки друг друга, я считаю, что нет веских причин рвать отношения и не поддерживать связь, так ведь?

— Что? — спросила Карен, совершенно ошеломленная, потянулась за конфетой и быстро развернула ее. — Ты серьезно?

— Почему нет? — ответил он, наслаждаясь выражением ее лица, полного недоверия. — Нам хорошо вместе, — сказал он, прежде чем она успела возразить ему. — Нам интересно вдвоем. И если мы оба так считаем, нет причин отказываться от общения.

Он затаил дыхание, пока она обдумывала это. Все зависело от ее реакции.

Карен посмотрела на него, прищурившись.

— В этом аргументе есть нечто ошибочное, сказала она мягко. — Конечно, не ручаюсь, что я права.

— Что здесь ошибочно? — спросил он, небрежно пожав плечами. Оторвавшись от стены, Сэм подошел ближе к ней, положил руки ей на плечи и сжал их. — Мы оба взрослые люди, так ведь?

— Да, но…

— Нам очень хорошо друг с другом, верно?

— Да…

— Тогда в чем проблема? — Он улыбнулся ей, поднял руку и погладил ее лицо. Она закрыла глаза от его прикосновения, и, когда открыла их снова, он сказал:

— Мы ничего не теряем, Карен. Я знаю, ты не хочешь выходить замуж за морского пехотинца. А я никогда не оставлю корпус. Но кто нам может помешать установить свои правила?

— Сэм, — сказала она, повернув голову. — Я не уверена, что это хорошая идея — продолжать поддерживать отношения, проводить вместе время, когда мы знаем, что это ни к чему не приведет.

Вот он, переломный момент. Сэм должен был играть ва-банк, и он знал, что сейчас самое время настоять на своем. Он решил открыть свою последнюю карту.

— Испугалась? — бросил он вызов.

Карен напряглась, на что он и надеялся.

— Нет, не испугалась.

— Хорошо, — быстро отреагировал он, не давая ей возможности думать об этом слишком долго. — Тогда договорились?

— Это безумие.

— Может быть.

— Мы пожалеем об этом.

— Мы не узнаем ничего, пока не попытаемся. — Сэм вдохнул полной грудью, надеясь, что ее гордость сподвигнет ее принять его предложение. Если нет, то он не уверен, что сможет продолжать попытки.

— Без давления? — спросила она, склонив голову набок и глядя на него снизу.

— Без давления, — согласился он, зная, что давление на Карен только оттолкнет ее.

Вздохнув, она медленно и нерешительно кивнула, и Сэм понял, что этот сдержанный вздох — знак облегчения. Потом она протянула ему правую руку.

— Хорошо. Значит, — сказал он, мягко притягивая Карен к себе, — мы договорились. — Медленная довольная улыбка изогнула его губы, когда он позволил себе полностью расслабиться впервые после прихода со своим безрассудным планом. — Ox, — сказал он, пристально глядя в ее удивленные глаза. — Я думаю, лучше скрепить эту сделку не рукопожатием.

Он поцеловал ее, завладев ее губами с решительностью, делающей честь корпусу морской пехоты. Он сломал ее оборону. Обняв Карен, прижав к себе, он дал ей все — прошлое, настоящее и все еще неопределенную мечту о будущем.

Карен, обняв его, прислушивалась к утихающему шторму снаружи. Ветер всхлипывал, и дождь время от времени брызгал на стекло. Все кончалось — и шторм, и это почти сказочное время, проведенное с Сэмом.

Она устроила голову у него на груди и прислушалась к равномерному биению его сердца.

Гладя ладонью его грудь, она внутри себя ощущала удивительное тепло. Но знала, что у всего этого не будет продолжения. Это невозможно.

Соглашение, которое они заключили, было обречено на провал. Но, даже зная, что впереди маячит боль, Карен не могла отказаться от соглашения. Потому что это давало возможность, независимо от того, что случится позже, потом, побыть с Сэмом еще некоторое время.

— О чем ты думаешь? — спросил он, нарушая тишину.

Она откинула голову и посмотрела на него:

— О нашем соглашении.

— Передумала? — спросил он, проводя рукой по ее обнаженной спине.

Карен затрепетала, закрыв глаза, и прислонила голову к его плечу. Если бы у нее был малейший повод, она бы сказала «да» и отступила, пока еще могла ощущать свое сердце только треснутым, но не разбитым. Но повода такого она не нашла.

— Нет.

— Рад слышать это, — пробормотал он и, взяв за талию, поднял ее над собой.

Карен вздохнула, наслаждаясь видом его крепкого, сильного тела, глядя сверху в эти любимые глаза цвета виски.

— Ты уверен в этом? А?

Он улыбнулся:

— Это превосходное решение, дорогая.

Его пальцы пробежали по ее позвоночнику, и Карен затрепетала. О, ей грозила серьезная беда.

— Превосходное, ты думаешь? — поинтересовалась она.

— О, да, — прошептал Сэм, подняв голову достаточно высоко, чтобы припасть к ее шее. Ни обязательств, ни беспокойств, только два хороших друга, получающие удовольствие от общения.

— Два хороших друга? — повторила она, отводя голову в сторону, чтоб ему было удобнее.

— Два хороших друга… Лучшие друзья, дорогая, — промурлыкал он и быстро перевернул ее на спину, улыбаясь ей сверху.

Друзья, сказала она себе, когда он наклонил голову, чтоб взять в рот ее сосок. И Карен вся изогнулась.

Она прижалась к Сэму, захваченная волной удовольствия, которое только он мог доставить ей. Друг, напомнила она себе, когда водоворот эмоций поглотил ее тело.

А внутри разрасталась печаль о том, что когда она потеряет любимого, то сразу же потеряет и лучшего друга.

Глава 10

Карен отметила, что дом перенес шторм удовлетворительно, если не считать того, что соседское дерево перегородило подъездную дорожку, разломав трехфутовый частокол при падении. Медленно обойдя дерево, она увидела, что корни торчат наружу.

Можно было порадоваться, что она не встретилась с порывом ветра, способным на подобное. Правда, это было не такое уж большое дерево, но все-таки это было дерево, спаси господи.

— И после этого люди говорят, что калифорнийцы помешались на страхе перед катаклизмами, — пробормотала она и, повернув голову, увидела треснувшее стекло кухонной двери и осколки кровли.

— Да уж, — сказал Сэм, принеся ее сумку к дому. — У вас в Калифорнии земля должна разверзнуться, чтобы можно было увидеть такие корни.

Она посмотрела на него с кривой улыбкой:

— Пожалуй, ты прав.

На ее ботинки налипла грязь вперемешку с опавшими с дерева листьями, пока она шла за Сэмом.

Он поставил сумку на землю и внимательно посмотрел на дом. Но, кроме стеклянной двери и кровли, ничто серьезно не пострадало.

— Посмотри, как хорошо выстоял старый дом, — сказал он, взглянув на нее. — Нам посчастливилось. Ураган никогда не одолеет нас.

Ему придется унести свою энергию назад в море.

— Благодаря Богу, — отозвалась Карен и посмотрела вдоль улицы. Большинство старых деревьев остались стоять, но у некоторых ветви были обломаны. Скамейки с газонов и детские велосипеды валялись посреди дороги, куда их закинул ветер, и окрестности казались испуганными в этой первозданной тишине после шторма.

Это напоминает призрачный город, подумала Карен, и не удивилась бы, услышав подходящую к этой обстановке музыкальную тему.

Большинство людей еще не вернулись из вынужденного изгнания. Скоро местность будет взбудоражена голосами людей, вновь собирающихся вместе. Но сейчас было ощущение, что она и Сэм — единственные люди на земле.

— Э-эй, Карен, доброе утро, — сказал кто-то.

Вирджиния Томас, соседка и владелица дерева, которое упало на участок Карен, высунула голову из окна гостиной и улыбалась им.

— Миссис Томас, — сказала Карен, — я не знала, что вы вернулись.

— Приехали час назад, голубушка, — сказала женщина и улыбнулась Сэму. — Уезжали к моей сестре переждать шторм, и сейчас ее муж Мик везет моего сумасшедшего Джоя, чтоб не дать ему гонять на машине.

Джой Томас — все его 5 футов 6 дюймов был сама предупредительность. Меньше всего он походил на гонщика. Но Вирджинии ее муж казался смесью супермена, Мэла Гибсона и Рокки.

— Джой поехал к брату за пилой, — говорила Вирджиния. — Он просил передать вам, что уберет дерево с вашей дорожки, как только вернется.

— Не торопитесь, — сказала ей Карен. — Кроме того, сейчас нет автомобиля, для которого нужна подъездная дорожка. — Тут она вспомнила о своем брошенном автомобиле и почувствовала себя почти виноватой, что оставила его увязшим в грязи. Нужно позвонить в сервис, подумала она, и в прокат. Ладно, позвоню потом, сказала она себе.

— Дорогая, — спросила Вирджиния, высунувшись еще дальше из окна, — а где ваш несчастный автомобиль?

— Он заглох на шоссе, — поворачиваясь к блондинке в окне, вмешался Сэм. — Благодаря этому я нашел Карен, и мы благополучно переждали шторм вместе.

Карен посмотрела на него. Вирджиния Томас была приятной женщиной, но больше всего на свете она любила поболтать.

Светлые брови соседки поднялись очень высоко. Она подперла рукой щеку, послала им заинтересованную улыбку и попросила:

— Ну, расскажите же.

Если он это сделает, я его убью на месте, подумала Карен.

— Да рассказывать особенно нечего, — сказал Сэм, сверкнув улыбкой. — Мы с Карен старые друзья. Получилось удачно, что я случайно наткнулся на нее, когда она торчала на обочине дороги.

— Друзья? — повторила Вирджиния, уголки ее рта опустились, и взгляд стал разочарованным. Она явно надеялась на нечто более романтичное.

Друзья. Карен почувствовала укол раздражения, когда увидела, как Сэм улыбается Вирджинии. Ну что же. Ей нужно привыкнуть к этому. Все лучше, чем ничего, правильно?

Да, правильно.

Карен заговорила, неожиданно потеряв терпение:

— Увидимся позже, Вирджиния. Я собралась проверить дом, а Сэму пора возвращаться на базу и…

— О, идите, дорогие, — сказала женщина, скрываясь внутри. — Видит Бог, кругом полно дел. Джой, сразу как приедет, распилит дерево.

Карен подняла руку в знак благодарности и повернулась, глядя, как Сэм идет к ней.

— Кажется, она милая.

— Да, — сказала Карен. — Они с мужем приобрели участок сразу после того, как мы с тобой расстались. — Поэтому Вирджиния купилась на сказку о «старых друзьях». Видит Бог, стоит ей почуять хотя бы намек на роман, она кинется обхаживать и угощать Карен, пытаясь выведать подробности.

— Понятно. — Кивнув, он бросил взгляд в ту сторону, где стоял его автомобиль. — Я помогу тебе и потом поеду на базу.

Когда он повернулся и направился к дорожке, Карен выдавила улыбку. С серого неба едва моросил дождь. Ветер затих, и все в мире стало проясняться. Но только не у нее на душе.

И с этой «счастливой» мыслью она двинулась к дому. Вытащив из сумочки ключи, Карен отперла дверь кухни. На полу поблескивали осколки разбитого стекла, и посреди старого линолеума образовалась порядочная лужа. Узорчатый палас, на котором стоял стол, намок и был в пятнах от задутого через разбитую дверь ветром дождя, но в остальном помещение выглядело прилично.

Карен обвела взглядом уютную кухню и обнаружила, что бормочет молитву благодарности за то, что дом и его содержимое уцелели.

Все вещи ее бабушки, от ярких медных, подвешенных на перекладине кастрюль до крохотной статуэтки ангела на полке для тарелок, были невредимы. И неожиданно Карен поняла, как много значит для нее этот дом.

Это было не только место жительства. Он стал для нее домом в лучшем смысле этого слова. Воспоминания жили в каждой комнате. И когда она прислушивалась, иногда ей казалось, что она слышит смех бабушки. Придя в дом, ты как будто попадал в теплые объятия, и сейчас Карен почувствовала это.

— Немного сыро, — сказал Сэм позади нее, но в остальном выглядит неплохо.

— Да, — сказала она, повернувшись к нему лицом, — здесь хорошо, большое спасибо. — Она провела по щекам руками, опустила их и повернулась на каблуках. Сейчас, когда их общее заточение закончилось, она не знала, как себя вести, что говорить.

Но в следующую минуту Сэм взял инициативу на себя.

— Хотелось бы остаться и помочь тебе, — сказал он и поставил ее сумки на сухое место. — Но новобранцев возвращают на базу, и мы должны принять их.

— Все нормально, — сказала она. — Я понимаю. Кроме того, помощь на самом деле не нужна. Надо только помыть пол.

— Может быть, — сказал он, изучая потолок непонятно почему. — Но я приеду через пару дней. Хочу хорошенько осмотреть крышу.

— О, — сказала она быстро, — ты не должен делать это.

Он посмотрел на нее и усмехнулся:

— Знаю, что не должен. Я хочу.

— Сэм, — сказала она мягко, — ты ничего мне не должен. У тебя нет передо мной никаких обязательств.

Он повернул голову и улыбнулся ей:

— Эй, мы же друзья. Ты что, забыла? Друзья помогают друг другу.

Карен глотнула воздух и поспешно выдохнула. Опять это слово.

— Ладно, дружок. Через пару дней.

Он с улыбкой глянул на нее, и ей неожиданно захотелось узнать, о чем он думает. Но Сэм молчал. И эта молчаливость с самого начала нравилась ей больше всего.

Он снова оглядел кухню.

— Не то что мотель «Капля росы», правда? — спросил он.

Карен улыбнулась через силу:

— Есть какой-то шарм в том, что сломан указатель и по потолку расползается мокрое пятно.

Сэм посмотрел ей в глаза пристально, с таким упорством, как будто начал раздувать в ней огонь. Потом его брови поднялись, и он подмигнул:

— В конце концов, кровать была удобная.

— Да, это так, — проговорила Карен, хотя на самом деле кровать была словно набита камнями и вовсе не была удобной. Но не тогда, когда Сэм лежал рядом.

О, она опять в серьезной опасности.

— Лучший ураган в моей жизни, — сказал Сэм, медленно скользя по ней взглядом, как будто гладя ее.

— В моей тоже, — согласилась Карен, добавив:

— И кстати, спасибо, что подобрал меня, вернее, спас в ту первую ночь.

— Всегда пожалуйста. — Он взглянул на свои наручные часы и повернулся к ней:

— А сейчас ты в порядке?

— Я в порядке, — заверила его Карен, стараясь, чтобы он не заметил боль глубоко у нее внутри, как будто она уже потеряла его.

— Ну, хорошо, — сказал Сэм, подходя к ней ближе, — я поехал.

Она еще не ответила, а он вдруг наклонился и накрыл ее губы своими, завладев ее дыханием, разогревая ее тело до самых пяток. Поцелуй оборвался так же внезапно, и Сэм повернулся, дружески шлепнул Карен по заду и сказал:

— Скоро увидимся, дружок.

И ушел, а Карен осталась стоять одна в своей залитой водой кухне в смятении, с бушующей кровью и горящими щеками.

О, да. Дружба развивалась.

Он отсутствовал три дня.

Сэм потер макушку и бросил взгляд вдоль главной улицы. Следы шторма еще остались, но жизнь продолжалась. С заколоченных окон уже были сняты доски, основная грязь и обломки были убраны. Через несколько недель все будет выглядеть так, как будто шторма никогда не было.

Но он был. И приход урагана изменил для Сэма все. Медленно повернув голову, он посмотрел на агентство недвижимости. От сознания, что там Карен ожидает его, захватывало дыхание. Трудно поверить, но эта маленькая игра с Карен, которую он затеял, стоила ему больше нервов, чем день ответственной работы в лагере новобранцев.

До урагана он был уверен, что морская пехота — его будущее и он знает, что должен делать. Но сейчас его будущее перестало быть подвластным ему.

Решение оставалось за Карен. Как, вероятно, и было все время.

Сэм всегда был способен с головой погружаться в работу. Но даже действия по удалению последствий урагана или обучение очередного набора новобранцев не освобождали от мыслей о Карен. О, он занят. И он слишком профессионал, чтоб позволить личной жизни влиять на его работу. И видит Бог, его профессиональная деятельность требует полной концентрации.

Но в моменты передышек или наедине с собой, когда он закрывал глаза, пытаясь заснуть… Карен была с ним.

Постоянно всплывали в памяти те несколько коротких дней, когда они были вместе в самом неподходящем для романтических свиданий месте.

Сейчас, вдали от Карен, он пытался припомнить свой план.

Друзья.

— Черт, — пробормотал он, глянув на знак агентства недвижимости «Магнолия», — о чем я думал? Как я мог допустить это притворство, что она моя приятельница?

— Пехота?

Сэм резко повернулся навстречу сержанту Биллу Куперу, спешащему к нему, и его жене Джоан, беременной, почти на сносях.

— Извини, мы опоздали, Сэм, — сказала она, прикладывая руку к животу, — но Билл останавливался из-за меня дважды. — Она пожала узкими плечами, отбросила длинные рыжие волосы за спину и констатировала:

— Чем дальше, тем больше мне хочется прицепить ванную комнату к автомобилю и тащить ее за собой. Постоянно нужна.

Это было немного больше, чем Сэм желал бы знать, но он улыбнулся Биллу с завистью.

Джоан Купер была так явно счастлива со своим мужем и ожидаемым вскоре третьим ребенком, что трудно было не позавидовать ее чертовски удачливому мужу.

— Мы ценим, что ты нашел время, чтоб представить нас своей приятельнице, — сказал Билл. Агентов по недвижимости так много, что не знаешь, кого выбрать.

— Карен вам понравится, — заверил их Сэм. Она порядочная и непринужденная в общении. Он знал, что должен чувствовать вину. Он представлял Карен Куперам ради своей выгоды. У него был тайный мотив.

Когда Билл сказал ему, что они с Джоан хотят купить дом для своей стремительно растущей семьи, Сэм сразу ухватился за этот шанс. Что может быть лучше, чем показать Карен эту образцовую чету — морского пехотинца и его жену, которые счастливы, познакомить ее с Джоан Купер.

Маленькая рыжая головка и непомерно большой живот были превосходны для небольшой демонстрации. Джоан была настолько откровенно без ума от Билла и так волновалась о детях, что это побудит Карен передумать.

— Итак, — сказал Сэм, потирая руки, — вы, ребята, готовы?

— Давайте устроим этот просмотр, — сказала Джоан с усмешкой, — перед тем, как я снова пойду рожать.

— Здорово, Джоан.

Она потянулась и поцеловала Билла в щеку.

Сэм наблюдал за друзьями, сжав челюсти, стараясь не реагировать на неожиданно возникшую боль. Слова Джоан звучали так, как это сказала бы Карен, и ему трудно было удерживать на лице эту чертову улыбку. Зависть, подумал он. Примитивная зависть.

— Ну, мои дорогие, — сказал он, — пойдем.

Карен наблюдала за приближающимися людьми, когда услышала за спиной вопрос:

— Да уж не Сэм ли это?

— Да, — сказала Карен и была рада, что он не может видеть ее сейчас. На ее лице отразились все переживания этих трех дней, которые показались неимоверно долгими.

Она подскакивала от каждого телефонного звонка, спешила к двери при любом подобии стука или услышав шум двигателя. Все бесполезно, думала она мрачно. Он не звонил, не приезжал починить крышу, не приезжал просто повидаться с ней.

Ничего. Никаких знаков с того утра, когда он позвонил ей насчет Куперов, сообщив, что они ищут дом. Она провела всю ночь, ворочаясь и вскакивая в слишком просторной кровати, преследуемая сновидениями о нем. И каждый день она пыталась убедить себя, что так лучше. Что друзья не претендуют на время друг друга. Что чем дольше она не видит Сэма, тем легче будет.

Но сама не верила этому.

— Голубушка, — с придыханием сказала Джерри Соммервил, — этот мужчина выглядит лучше некуда, клянусь.

— Я знаю. — Черт побери, подумала Карен, когда ему стукнет шестьдесят, он все равно будет покорять женские сердца.

— Я никогда не понимала, почему ты порвала с ним, дорогуша, — сказала Джерри и прищелкнула языком. — По-моему, чертовски досадно расстаться с таким великолепным мужчиной.

— Он приехал по делу, — сообщила Карен.

Джерри схватилась руками за голову в бесполезной попытке подправить свои серебряные волосы, такие жесткие, что их не пробила бы и пуля.

— Милая, — сказала женщина с улыбкой, — если он не с тобой, то это большое упущение.

— Держите ваши гормоны под контролем, шепнула Карен, когда Сэм, подергав, открыл дверь и пропустил перед собой женщину на сносях.

— Ох, я слишком стара для игры гормонов, шепнула Джерри, двинув локтем, — но мои глаза видят хорошо. — Выпрямившись, она приветливо улыбнулась трем вошедшим и пересекла комнату. — Входите, — пригласила она, ее мягкий южный акцент придавал ее голосу еще больше теплоты и приветливости. Взяв женщину за руку, она проводила ее к стулу перед столом Карен. — Садитесь сюда, милая.

— Спасибо.

Но Джерри, как видела Карен, уже переключила внимание на Сэма:

— Давно не виделись, Сэм. Как вы?

— Хорошо, спасибо, — произнес он и пожал протянутую ею руку. — Рад видеть вас снова, мадам.

Джерри переводила заинтересованный взгляд с Карен на него, затем низким голосом сказала:

— Я оставлю вас: дела, — и упорхнула к своему столу в другом конце комнаты.

Карен встретилась взглядом с Сэмом, и на одно мгновение ей показалось, что они в комнате совершенно одни. Но потом реальность восторжествовала, и Сэм первым отвел глаза.

— Карен, — сказал он, махнув рукой в сторону пары позади себя, — это штабной сержант Билл Купер и его жена Джоан. Ребята, это моя приятельница Карен Бекетт.

Она полоснула его быстрым взглядом, пытаясь прочитать выражение его лица, когда он произносил слово «приятельница», но его черты были непроницаемы.

После нескольких минут общего разговора Джоан переместилась к краю стула, оперлась ладонями о стол Карен и спросила:

— Итак, вы можете найти что-нибудь, подходящее нам по цене?

— Я нашла несколько домов, — сказала Карен, потянувшись за фото, которые она напечатала после того, как Сэм по телефону сделал заказ.

Разложив их на столе, она дала женщине возможность познакомиться с ними, пока мужчины разговаривали.

— Мне нравится этот, — сказала женщина с маленькой рыжей головкой, ткнув пальцем в дом, который Карен сама считала лучшим. Можем мы посмотреть его?

— Конечно, но не стоит ли показать его сначала вашему мужу?

Джоан махнула рукой и хихикнула.

— Он живет в палатке и не испытывает нужды в стенах, — сказала она. — Если это не в районе базы, он даже не будет смотреть.

Хмм. Взгляд Карен скользнул к Сэму.

— Откровенно говоря, Карен… — Джоан остановилась, — ничего, что я называю вас Карен?..

— Конечно.

Женщина улыбнулась ей:

— Так или иначе, я сказала Биллу, что хочу купить дом, и он не мог понять зачем, если мы будем переезжать на следующий год или чуть позже в любом случае. Но мне нравится думать, что у нас есть свой дом, который где-то ждет нас. — Она замолчала, похлопывая себя по животу. — Кроме того, с появлением номера три мы уже не будем помещаться в комнате на базе.

— Понятно, — сказала Карен.

— Я так думаю. Кроме того, мы можем сдавать жилье семьям других морских пехотинцев, пока будем в отъезде.

Карен наклонилась вперед и бросила взгляд на Сэма, чтобы удостовериться, что он не слышит.

— Вы всегда ездите с ним? — спросила она.

— За исключением военных операций. Тогда его нет месяцев шесть, он только с парнями. Джоан посмотрела на мужа. — Фактически это первый ребенок, при рождении которого он будет присутствовать.

— Вы шутите.

— Нет. Но сейчас мы на базе новобранцев, а отсюда не посылают на военные действия. Она усмехнулась. — И я не совсем понимаю, счастлив он от этого или нет.

Восхищение засветилось во взгляде Карен, обращенном на Джоан. Она справилась с рождением двух детей, пока ее муж был бог знает где. И, похоже, это ее совсем не беспокоит.

— Вы потрясающая женщина, — сказала она, не удержавшись.

Джоан откинула голову, посмотрела на нее лукаво и спросила:

— Благодарю. Но почему?

— Одна? Рожать, когда ваш муж где-то за тысячи миль? — Она тряхнула головой. — Я не знаю, смогла бы я так.

Женщина звонко рассмеялась и посмотрела на мужчин — убедиться, что они увлечены чем-то своим, — потом опять обратилась к Карен:

— Милая, женщина на базе не одинока. Другие жены помогают, когда это нужно. Кроме того, я, вероятно, больше разговариваю с Биллом, когда он отсутствует, чем когда он дома.

— Вот как?

— Правда-правда. — Женщина взмахнула рукой. — Телефон звонит не переставая, а с тех пор, как у нас появился e-mail, мы общаемся каждый день.

— Но разлуки, должно быть, тяжелы для вас. Когда Карен сказала это, она подумала про себя, как бы она переживала разлуки. Ведь она и сейчас жила одна. Так какая разница? Ну, какое-то время Сэма рядом не будет. Но она и так его лишилась.

Зачем ей думать об этом? Она не может выйти за него замуж. Не может быть женой морского пехотинца.

Джоан засмеялась:

— Не совсем. Что тяжело, так это когда он возвращается домой весь в мыслях о работе.

Месяц или больше ему нужно для того, чтобы вспомнить, что приказы отдаю я. В нашем доме командую только я. — Она помолчала и улыбнулась себе, как будто в памяти ее возникло что-то особенно чудесное. — Но, боже мой, эта первая неделя, когда он возвращается… — Джоан вздохнула, — лучше медового месяца.

— Могу представить, — сказала Карен задумчиво, потому что действительно имела об этом представление. Да хотя бы посмотреть на произошедшее между нею и Сэмом в мотеле, а ведь они были в разлуке только два месяца. А после шестимесячного расставания они, вероятно, задушили бы друг друга в объятиях.

— Это как влюбиться заново, — сказала Джоан, поглаживая рукой живот, — да еще и дети, которые всегда рядом.

Карен смотрела на женщину, любовно поглаживающую свой раздутый живот, и чувствовала волну зависти, поднимающуюся в ней.

Джоан выглядела такой счастливой. И по-видимому, никакие страхи за безопасность мужа не могли лишить ее стремления наслаждаться той жизнью, что она выбрала.

И Карен не удивилась бы, если бы сама смогла быть такой сильной. Или дать страхам победить ее и никогда не иметь мужа и детей, чего она всегда хотела?

Смущенная этими мыслями, Карен встала и сказала оживленно:

— Поедем смотреть дом?

— Конечно, — откликнулась Джоан, поднимаясь со стула. — Но перед тем, как ехать… — добавила она, перейдя на шепот, — у вас здесь есть ванная?

Глава 11

Карен вместе с Джоан переходила из комнаты в комнату в свободном доме, слушая, как та планировала, что из мебели сюда подойдет. И когда Джоан описывала, как она представляет себе детскую комнату, Карен про себя отметила, что именно за это любит свою работу. За то, что помогает людям получать удовольствие от приобретения имущества. Потому что она не просто продавала дома. Она помогала людям обрести дом.

И ей было странно, что сама она до сих пор не имеет этого. Не просто места, которое она любит, а дома, наполненного любовью, теплом и детским смехом. Места, где нет страха. Где семья могла бы жить и любить. Взгляд Карен скользнул к французским дверям, за которыми располагался задний двор. Билл и Сэм бродили по траве, поднимая обломанные ветки, затем отошли к сараю.

— Одно можно сказать о корпусе, — сказала Джоан, подойдя к ней, — они создают привлекательных мужчин.

Карен засмеялась, пройдясь взглядом по широкой спине Сэма, его мускулистым рукам, узким бедрам под хлопчатобумажными брюками.

— Великолепно, разве нет? — спросила Джоан.

— Да, — сказала она, улыбаясь про себя, когда Сэм засмеялся словам Билла.

— Но вы только друзья, да?

По-видимому, их маленький сговор не обманул Джоан. Но тогда, подумала Карен, зачем это? Это ведь не правда. Они гораздо больше, чем друзья, независимо от того, как представил это Сэм.

Поэтому вместо ответа, которого не требовалось, она посмотрела на свою клиентку и задала вопрос:

— Как вы справляетесь с этим?

Удивленная Джоан посмотрела на нее:

— Справляюсь с чем?

— С опасностями работы Билла: беспокойство.., страх.

Рыжеволосая женщина погладила свой живот ладонью, как будто успокаивая ребенка внутри:

— Я не думаю об этом.

Пораженная, Карен выпалила:

— Как же вы можете не думать?

Тряхнув головой, Джоан помолчала секунду, как бы подыскивая нужные слова, и спросила:

— Разве, если я буду волноваться, он будет в большей безопасности? Скорее, мои страхи отвлекут его, и его могут убить.

Карен не подумала об этом раньше, а сейчас поняла, что ее беспокойство могло отвлекать Дэйва. Она вспомнила, что всегда избегала разговоров о его работе. И отчетливо всплыло огорчение в его глазах, когда он пытался выяснить, что ее беспокоит. А она не говорила ему.

Думала, что скроет свои страхи.

— Я считаю, — продолжала Джоан задумчиво, — что они защищены лучше, чем большинство людей.

Карен собиралась возразить, но Джоан перебила ее:

— Конечно, его работа опасная. Но он обучен справляться с этим.

— Но…

— Как много людей умирают на дорогах каждый день, хотя вождение — их любимое, безопасное занятие.

— Конечно, но…

Джоан как будто угадала мысли Карен и подхватила:

— Гарантий нет. Он может быть школьным учителем, шагнуть с бордюра и попасть под автобус.

— Конечно, — сказала Карен, соглашаясь с этой логикой, — и все же…

— ..он не будет без этого счастлив, — закончила Джоан, повернув голову в сторону мужа, который обследовал открытый сарай. — Морской пехотинец — это не то, что он делает, — добавила она, — это то, что он есть.

Эти слова попали прямо в сердце Карен.

Сэм говорил ей то же самое о себе только неделю назад. Кто же она? — хотелось бы знать.

Женщина, которая слишком боится смерти, отваживаясь жить? Слишком боится любви из-за вероятности ее потерять? Эта мысль причинила ей острую боль.

Карен сделала глубокий вдох и перевела взгляд с Джоан на темноволосого мужчину, стоящего за французской дверью. Она всегда считала себя сильной. Неужели она обманывала себя все эти годы? Неужели она из-за смерти Дэйва позволяет себе отказаться от жизни?

И будет продолжать укрываться до старости, когда останутся только сожаления вместо добрых воспоминаний?

— Хорошая у вас работа, — сказала внезапно Джоан, отрывая Карен от ее мыслей.

— Что?

— Вам доставляет удовольствие то, что вы делаете, разве нет?

— Да, но…

— Разве вы не стали бы сопротивляться, если бы кто-то сказал, что вы не можете продолжать ее ни в коем случае?

— Конечно, сопротивлялась бы, — подтвердила Карен, — но на самом деле это не одно и то же, так ведь?

— А вот и нет, — Джоан положила руку на плечо Карен. — Это то, что вы делаете, разве нет? Это важно для вас. Это часть вашей личности.

— Да, — сказала Карен, глядя на Сэма сквозь стекло, — это так.

— Так же и с ними, — сказала Джоан спокойно. — Только их работа — защищать всех нас.

Они защищают даже тех, кто не одобряет того, что они делают.

Карен смутилась и почувствовала, что покраснела. Сказанные Джоан простые слова сильно подействовали на нее. Она не собиралась оскорблять эту женщину и поспешила быстро сказать:

— Извините, я не хотела вас обидеть.

— Я знаю.

Глядя ей в глаза, Карен увидела, что та понимает это, и ее вина усилилась. Ей нравилась Джоан Купер. Она была сильная, искренняя и оптимистичная. Из тех женщин, с которыми Карен хотела бы дружить.

— Только…

— Вы беспокоитесь.

— Да.

— Может быть, слишком сильно, — сказала Джоан беспечно. — Иногда, если слишком беспокоишься, забываешь жить. — Она повернула голову посмотреть на мужа, только что высунувшегося из сарая с испачканным ухмыляющимся лицом. Улыбаясь, Джоан сказала:

— Я думаю, что получаю больше удовольствия от жизни с Биллом, чем штатские жены, просто потому, что знаю риск. Поэтому я более решительна в удовольствиях, пока они у меня есть.

— Это хорошая позиция, — сказала Карен.

— Ее не слишком трудно развить, — объяснила Джоан. — Если хочешь этого по-настоящему.

— Может быть, — прошептала Карен, не сводя глаз с Сэма.

— Не хотелось бы обманывать вас, — сказала Джоан. — Иногда это непросто. Жена морского пехотинца должна быть независимой. Сильной.

Готовой быть и матерью и отцом на месяцы.

Она должна следить за домом и временами быть готовой пересечь всю страну в одиночку.

Карен кивнула. Все это не пугало ее. С этим она могла смириться. Но страх потерять Сэма доводил ее до дрожи в коленях.

— Я видела достаточно браков военных, которые распались, — сказала Джоан спокойно. Большинство — из-за обычных причин, по которым умирают браки. Но многие из них разладились из-за того, что жены не могли вынести одиночество. Профессиональному морскому пехотинцу.., нужна не женщина рядом — ему нужен партнер. Равный. Если вы неспособны на это, — она замолчала и ждала, пока Карен посмотрит ей в глаза, — оставайтесь друзьями.

Любая мелочь может нанести вам глубокую душевную рану.

Карен кивнула еще раз и проглотила тугой комок в горле.

— А если я способна на это?

Джоан улыбнулась ей широко и искренне:

— Если способны.., это лучшая жизнь, на которую вы можете надеяться.

Сэм слушал, как Билл рассказывал ему о том, что мог бы построить гараж, если ему немного помогут. Но не это занимало его внимание. Его больше интересовало, о чем говорят Джоан с Карен в доме. Он видел, как они мелькают в окнах, переходя из комнаты в комнату.

Они непринужденно болтали, как будто были давно знакомы. Ему только хотелось знать, о чем, черт побери, они говорят.

Те, кто хорошо знали Сэма, могли догадаться о его мыслях по лицу.

— Ты слушаешь, пехота? — спросил Билл.

— А? — Сэм посмотрел на него. — Да-да, конечно.

Тот засмеялся:

— Я вижу.

— Эй, — позвала Джоан из открытой двери. Мы готовы ехать, если вы закончили копаться в этой грязи.

— Копаться? — возразил Билл. — Я изучаю участок.

— Да, — со смехом согласилась его жена, все следы твоего изучения — на твоем лице и рубашке.

Билл усмехнулся и, отряхнувшись, направился к дому. Сэм последовал за ним, и, как только он вошел в двери, его взгляд устремился на Карен. Он пытался читать в ее глазах, увидеть, о чем она думает, что чувствует, но было похоже, что она ожидала этого и тщательно скрывала свои эмоции.

Наверное, это плохой знак.

— Итак, — спросил он, остановившись перед ней, — продажа состоялась?

— Думаю, что да, — сказала она, поворачивая голову в сторону Джоан, уводящей мужа из холла к главной спальне. — Ей действительно понравилось. Сейчас они обсудят это.

Сэм тряхнул головой, не отводя от нее взгляда:

— Насколько я знаю Билла, все, чего хочет Джоан, хорошо и для него.

— Ну и замечательно, — улыбнулась Карен.

— Как ты? — спросил он, окидывая ее взглядом. Искусно уложенные светлые волосы делали ее шею еще стройнее. Небесно-голубой деловой костюм подчеркивал ее фигуру, и практичные темно-голубые туфли до смешного были милы его сердцу.

Она глянула на него через плечо:

— Хорошо. А ты?

— Занят, — сообщил он и добавил:

— Извини, что не приехал проверить крышу.

— Все нормально, — сказала она. — Джой… муж Вирджинии.., он проверил ее. Сказал, что все в порядке.

— Хорошо. Вы с Джоан, кажется, нашли общий язык.

— Она симпатичная.

— Она болтушка, — сказал Сэм.

— Действительно.

Карен пыталась проскользнуть позади него, но он остановил ее, взяв за руку. Она смотрела на него снизу вверх широко открытыми ясными глазами, и его сердце екнуло в груди.

Эти «дружеские» штучки не так уж просты, как ему казалось, когда он впервые выступил с этим безрассудным проектом. Почему он решил, что таким образом добьется своего?

Но когда Билл и Джоан вернулись в комнату, все, что Сэм мог бы сказать, замерло на его губах. Карен отошла от него с деланной улыбкой.

Ему было интересно, почувствовали те двое неожиданно возникшее в комнате напряжение или это ему только показалось.

— Мы покупаем, — сказала Джоан.

— Ну и отлично, — сказала Карен, идя навстречу Джоан. — Вернемся в офис и начнем оформлять документы.

Женщина улыбнулась ей, потом озабоченно погладила свой живот.

— Что с вами? — спросила Карен. — Вы в порядке?

— Да, — ответила та, помедлив. Улыбнулась мужу и сказала:

— Не смотри так испуганно, сержант. У нас есть еще пара недель.

— Я и не испуган.

— Правильно, — сказала она с улыбкой, направляясь в сопровождении Билла к двери.

— Билл может не показывать вида, — сказал мягко Сэм, когда пара покинула дом, — но я уверен, что он действительно боится.

Карен посмотрела на него снизу вверх:

— А тебе было бы страшно?

Он скупо улыбнулся:

— Перспектива родов в пустом доме? Чертовски страшно. — Он помолчал и вгляделся в ее глаза, прежде чем добавить:

— Каждый чего-то боится, Карен. Важно, как ты поступишь со своим страхом. Убежишь из дома и оставишь Джоан одну? Или победишь страх и примешь ребенка?

Легкая, почти незаметная улыбка тронула ее губы.

— Дай угадаю. Скорее, постараюсь победить страх…

Сэм глубоко вздохнул, надеясь, что это знак "каких-то изменений в ней.

В течение следующих нескольких недель Карен видела Джоан чаще, чем могла ожидать.

Очевидно, та решила, что пора предпринять самые решительные меры, чтобы залучить Карен в жены морского пехотинца.

Карен побывала в поселке, где останавливались многие морские пехотинцы, живущие на базе, на пару минут. Выпила кофе и перекусила с Джоан и несколькими женщинами с их детьми разного возраста. Она заезжала на базу, посетила торговый военный центр, военный продовольственный магазин и все, что еще могла Джоан показать ей.

Если честно, это дало результат. Близость семей пехотинцев показала Карен совершенно другую сторону ситуации. Почему-то она всегда думала о военном супружестве как о стоическом монашестве и представляла семейный дом тихо терпящим, тянущим ношу жертвы со спокойной решимостью.

Но эти женщины были веселы.

Карен за всю жизнь так много не смеялась, как за последние несколько дней. Она подружилась с женами морских пехотинцев и слушала о военной жизни от тех, кто ею жил. И хотя, конечно, эти женщины испытывали определенное беспокойство за мужей, оно в значительной мере затмевалось чувством гордости за то, чем они занимались. И Карен ощутила зависть.

Подъезжая к главным воротам и готовясь остановиться возле часового на вахте, она осознала, что больше всего завидовала тому, что у них есть чувство семьи. Эти женщины участвовали в чем-то, недоступном посторонним. Они принадлежали к обществу людей, посвятивших свои жизни служению своей стране. И они связаны верностью и почтением и крепчайшей связующей силой на свете — любовью.

Они помогают друг другу и смеются вместе, и каждая из них знает, что может положиться на женщину, сидящую рядом. Не многим людям известно это чувство родства. Она подъехала к воротам и отдала невероятно молодо выглядевшему капралу пропуск. Он сверил его со списком, затем дал знак в сторону маленькой белой сторожки у ворот.

Въезжая по уже хорошо знакомой дорожке в сердце базы, она блуждала взглядом по вывескам вдоль дорожки. «Добро пожаловать на базу новобранцев. Мы воспитываем морских пехотинцев».

И впервые Карен почувствовала прилив гордости.

— ОИСЗУ, — сказала женщина в передней части комнаты, затем стала расшифровывать аббревиатуру:

— О — образ жизни, И — интуиция, С — связь, 3 — знания, У — умения. — Она помолчала немного, улыбаясь собравшимся в комнате двадцати женщинам и немногочисленным мужчинам, сидящим на складных стульях. Вы группа добровольцев, решивших совершенствовать понимание военного образа жизни по причине перспективы вступления в брак через общение и получение знаний и информации.

Карен чувствовала себя самозванкой. Она не была супругой и вряд ли будет ею, судя по предложенному Сэмом слову «друг». Но Джоан посоветовала ей посетить собрание ОИСЗУ, чтобы получить более конкретное представление о военной жизни. И по некоторым причинам это звучало очень своевременно.

Она обменялась взглядом с женщиной рядом и заметила, что некоторые выглядят очень смущенными. Говорящая тоже, видимо, заметила, потому что улыбнулась и сказала:

— Это не так официально, как звучит. Мы поможем вам познакомиться с историей корпуса морской пехоты, научим различать чины, расскажем о ваших медицинских пособиях, об управлении движением, о том, как научиться нормально воспринимать все то, чем занимается муж, его участие в боевых действиях.

И когда приступили к детальному обсуждению военной жизни, Карен забыла о том, что она здесь посторонняя.

— Эй, посторонняя, — окликнул Сэм, когда она шла к нему по траве.

— Эй, сам такой. — Она охватила его взглядом и отметила, что в камуфляжной униформе он выглядит превосходно. Она согласилась встретиться с ним здесь, на Лошадином острове, но сейчас подумала, что надо было назначить встречу в более людном месте. Здесь была только кучка людей, бродивших в поисках места для приземления.., этого было недостаточно, чтоб она чувствовала себя в безопасности.

— Я захватил несколько сандвичей на всякий случай, — сказал он и встал, улыбаясь ей.

— О, Сэм… — Она глянула на два сандвича в форме подводной лодки и на колу, стоящую рядом, потом снова на него. — Извини, но я не могу остаться.

Он нахмурился и запихнул руки в карманы брюк.

— Почему?

— Я обещала Джоан поехать с ней в ЦРР и забрать детей.

— ЦРР, — повторил он.

— Да. Ты знаешь — Центр развития ребенка.

— Я знаю, что это такое, — огрызнулся Сэм.

Безумие какое-то. Он с таким трудом сумел увидеться с ней. Карен была так увлечена своими новыми друзьями, что, казалось, забыла об одном старом особенном друге.

И когда он осознал эту мысль, то чуть не задохнулся — ради всего святого, он ревновал Карен к компании женщин.

Ее светлые брови высоко поднялись, и он уже не хотел слушать ее, зная, что его не устроит ничего из того, что бы она ни сказала.

Ладно, превосходно.

— У Билла дела, — сказала она, — и я не хочу, чтоб Джоан оставалась одна, когда роды.., уже совсем близко.

— Я понял, — сказал Сэм, выставив руку, чтоб остановить поток слов. — Ты занята.

— Я только пытаюсь помочь Джоан.

— Я знаю, — сказал он и проворчал себе под нос:

— Мне бы следовало догадаться, что так случится.

— Что?

— Жены морских пехотинцев держатся компанией. — Он повел головой и плечами. — Тебя засосало в их компанию, и теперь я никогда тебя не увижу.

Легкая улыбка заиграла на ее губах. , — Я не знала, что морские пехотинцы — нытики.

— Мы никогда не ноем, — поправил он ее. Мы при случае выражаем недовольство.

— Верно замечено. — Карен сверилась с наручными часами и снова посмотрела на него снизу вверх.

— Ты уже идешь?

Она кивнула:

— Да.

— Поспеши.

— Спасибо, дружок, — сказала она и, поднявшись на носки, быстро поцеловала его в щеку.

Она ушла, а Сэм остался стоять один, наблюдая, как она спешит к своему автомобилю.

Подняв руку к щеке, он понял: любой прохожий заметил бы, что кожа его горит.

Дружба на деле была чертовски трудной штукой.

Глава 12

Шум вечеринки достигал Сэма, стоящего в темном углу заднего двора Куперов. Свет лился из окон и рисовал золотые квадраты на газоне. Силуэты дюжины людей вырисовывались на прозрачных занавесках, висящих на окнах, и в ночи плыли мягкие звуки джаза.

По двору бродили люди, и их смех задевал его. Было похоже, все они прекрасно проводили время. Сэм потер рукой шею и задал себе вопрос, что он здесь делает. Он потом скажет Джоан, что ему пришлось уйти. Просто он уверен, что совсем не в настроении для вечеринки.

Новобранцы, которые достались ему в этот раз для обучения, оказались непонятливее, чем обычно. По натуре Сэм был скрытен, и его терпение было на грани срыва. Плюс он не видел Карен с того пятиминутного пикника два дня назад. О да, он подходящая компания сегодня вечером.

— Проблемы, пехота?

Оторвавшись от своих черных мыслей, Сэм повернулся, глядя на приближающуюся Джоан.

— Нет, мадам, — сказал он. — Просто отдыхаю от всего этого веселья.

Она криво улыбнулась:

— Да, я заметила твой зверски веселый настрой.

Сэм кивнул, оперся о трехфутовую стену и скрестил ноги. Хлебнув пива, чем он был занят весь последний час, он признался:

— Правильно, я определенно не мистер Любезность сегодня вечером.

— Но тогда, — сказала Джоан, — ты должен приклеить улыбку на лицо и притвориться. Карен только что пришла.

— Она пришла? — Он оторвался от стены одним движением и посмотрел в сторону дома, как будто мог видеть сквозь стены. Конечно, Карен здесь, подумал он. Они с Джоан стали неразлучными за последние дней десять.

— Да, — сказала Джоан, — только что. И выглядит великолепно.

Это его не удивило. Черт, Карен и должна выглядеть великолепно. В сознании возник ее образ, и его тело горячо отозвалось. Он сделал глоток уже тепловатого пива, надеясь избавиться от какой-то дурацкой лихорадки, зарождавшейся внутри.

Это не помогло.

— Я думаю, старший сержант Милз пытается ей понравиться, — предположила Джоан.

— Почему нет? — сказал Сэм, но ее слова глубоко укололи его. Как будто в замедленной съемке он повернул к ней голову и спросил: Извини. Что Дэйв Милз делает с Карен?

Джоан пожала плечами:

— Ничего пока, но держу пари, они сильно продвигаются вперед. И после этого.., кто знает?

В самом деле, кто знает? Жуткое жжение началось в глубине его желудка. Дэйв Милз. Высокий блондин. Достаточно хороший морской пехотинец, но у него репутация, которая, будь у Сэма сестра, побудила бы его держать ее подальше от этого мужчины. И Джоан познакомила его с Карен.

Он изучал лицо этой женщины в слабом свете и пытался разгадать, что кроется за его совершенно невинным выражением.

— Твоя работа? — спросил он тихо.

— Работа? — повторила она. — Ничего подобного. — Она положила одну руку себе на грудь, а другую подняла, как бы присягая:

— Я только представила твою подругу очень симпатичному, привлекательному, подходящему ей мужчине.

Проклятье. Знать бы, что эта подруга станет источником одних неприятностей.

— Это не проблема, так ведь?

Проблема, подумал он. Не было бы проблемы, если бы Дэйв, черт побери, держался от Карен подальше. Сэм повернулся, поставил бутылку на ограду и сказал себе, что идет бороться.

Единственное, что сейчас имело значение, это то, что рядом с Карен Дэйв Милз. По крайней мере, этому он помешает. Но не прошел Сэм и нескольких шагов, как замер, услышав стон Джоан. Он оглянулся и понял, что противоборство с Карен придется отложить.

Представительный блондин маячил перед ней, улыбаясь, но все, о чем Карен могла думать, — где Сэм? Она кивала на каждую фразу Дэйва, но ее мысли были далеко от разговора.

Не нужно было соглашаться на этот безумный план Джоан.

Заставить Сэма ревновать? Дать ему понять, что его уловка с «дружбой» понята Карен как попытка втянуть ее в свой мир, чтобы она приняла его? То, что сделала эта уловка, было не главным. Гораздо важнее было то, что Сэм познакомил ее с женщиной, которая сумела убедить ее, что она, Карен, достаточно сильна, чтоб смело встретить все то, что хотела смело встретить.

Но это не извиняет его за надуманное «давай будем друзьями». Ей следовало понять с самого начала, что у него есть задняя мысль. Если бы у нее была возможность обдумать все тщательно, она могла бы быть другом. Но в то же время ее сознание и тело охватывали воспоминания о страсти.

Поэтому, будучи хорошим воином, он, естественно, нанес удар, когда ее сопротивление было самым слабым.

Карен сделала глоток, глянула на Дэйва Милза и улыбнулась. По-видимому, он нуждался в этом поощрении.

Чтоб не быть невежливой, она заставила себя слушать, что говорит ей этот мужчина. В конце концов, не его вина, что он не Сэм. Карен смотрела на него и пыталась вызвать в себе симпатию к нему, к его темно-голубым глазам, ямочке на правой щеке. Но этого не происходило. Не удивительно, подумала она, блуждая взглядом и выискивая лицо высокого темноволосого морского пехотинца с глазами цвета выдержанного виски. Она увидела его, и мгновенно ее сердце забилось быстрее и во рту пересохло. Но радость сменилась беспокойством, когда она заметила рядом с ним женщину.

— Джоан! — воскликнула Карен.

Сэм проследовал через кухню в гостиную, поддерживая Джоан одной рукой за плечи. Она прислонилась к нему, держа свою правую руку на большом животе. Подарив гостям улыбку, больше похожую на гримасу, она тихонько застонала.

Все задвигались. Кто-то выключил музыку.

Билл подскочил к жене.

— Мы готовы? — спросил он.

— Не знаю, как ты, — сказала мужу Джоан, а я наверняка.

— Моя машина стоит у входа, — быстро сказал Сэм. — Твоя загорожена.

— Хорошо, — сказал Билл. — Ты поведешь.

— Я тоже поеду, — вызвалась Карен.

Какая-то женщина сказала, что возьмет мальчиков Джоан и Билла с собой, а кто-то предложил прибрать в доме и запереть его после. Каждый принял участие, подумала Карен.

Как семья, они работали вместе, помогая друг другу. Слезы защипали глаза. Она смотрела на Сэма и хотела сказать ему, что она поняла. Что до нее наконец дошло. Но сейчас было не до этого.

— Действительно, пора ехать, — прошептала Джоан.

Хор голосов напутствовал их добрыми пожеланиями.

— Как долго это может продолжаться? спросил Сэм в десятый раз, шагая по комнате ожидания.

— Я не знаю, — вздохнула Карен и закрыла журнал, который читала. Бросив его на диван, она потянулась и встала. Глянув сквозь стекло закрытой двери в дальний конец комнаты, на стоящий там стол, она обнаружила, что узнать о Джоан не у кого.

Сэм доехал за 10 минут вместо 15. И Карен волновалась, не повредило ли это Джоан. Куперы исчезли за вращающейся дверью, оставив Сэма с Карен наедине.

Вздохнув, Карен взяла свой свитер и сумочку, потом направилась к двери. Ей необходимо было подышать свежим воздухом, чтобы снять напряжение, висящее в комнате как густой туман.

— Куда ты идешь?

— Выйду ненадолго, — сказала она, даже не удосужив Сэма взглядом.

— Я пойду с тобой.

Здорово, подумала она, когда дверь перед ней распахнулась. Она хотела выйти, чтобы успокоиться, но теперь-то уж это вряд ли удастся, так как причина напряжения была рядом с ней.

— Холодно? — спросил Сэм.

— Нисколько, — ответила она.

Сунув руки в карманы, Сэм проследил за ее взглядом и сказал тихо:

— Чудесная ночь.

— Да. — Ладно. Погода. Универсальная тема, подумала она.

— Ты тоже выглядишь сегодня чудесно, сказал он.

Она незаметно глянула на него краешком глаза. Но, не дожидаясь ее ответа на комплимент, он продолжил:

— По крайней мере, Дэйв Милз определенно был согласен с этим.

— Что ты имеешь в виду?

— Я видел тебя, — сказал Сэм хриплым и жестким голосом. — С ним. Улыбалась ему, будто он самый очаровательный мужчина на свете или вроде того.

— И что? — спросила она, испытывая в глубине души удовольствие от этого.

— А то, что я знаю Дэйва, — сказал он. — Он вовсе не очаровательный.

— Возможно, для тебя, — кивнула Карен, пряча улыбку от его сердитого взгляда.

— Ни для кого, кроме его матери. — Вытащив руки из карманов, он положил их Карен на плечи и ожидал, чтоб она посмотрела ему в глаза, прежде чем спросить:

— Что происходит, Карен?

— Ничего. — Она пожала плечами и отступила от него. — Джоан хотела только представить мне приятного мужчину.

— Ха-ха. — Блеск в его глазах сказал ей, что он не поверил этому ни на миг.

Ладно, хорошо. Она откинула волосы за спину и сложила руки на груди. Шевельнув ногой, она постучала носком туфли об асфальт.

— Я думала, ты будешь рад, что Джоан представила меня мужчине.

Он воздел руки и уронил их снова, — Какого черта ты должна так думать?

— Почему бы моему другу не желать мне счастья? — уколола она.

— Я не друг тебе, черт возьми, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

— В самом деле? — спросила она, раскинув руки и потянувшись, чтоб ткнуть указательным пальцем ему в грудь. — Это был всего лишь план, не так ли? — спросила она, не дав ему ответить. — В общем, «Карен, давай будем друзьями».

— План? — повторил он и потер лицо рукой.

— Я права, не так ли? — спросила она, делая шаг ближе. — Черт возьми, я знаю, что права.

Сэм смотрел в эти ясные голубые глаза и мог поклясться, что даже в лунном свете видел искры, вспыхивающие в их глубине. Что ж, разговор пошел не так, как он надеялся.

— Ты уверял меня, что проще простого остаться друзьями, желая накинуть на меня петлю, разве нет? — спросила Карен, потихоньку обходя его.

— Я думал только…

— Ты думал… — перебила она, и он повернул голову, чтоб поймать ее взгляд, — что стоит только представить меня Джоан и нескольким другим женам военных.., достаточно мне побыть среди семей морских пехотинцев и увидеть, что все это действительно собой представляет, и мои страхи начнут испаряться.

— Я подумал только, что тебе может понравиться встречаться с некоторыми приятными людьми.

— Которые счастливы быть женами морских пехотинцев.

— Совпадение? — предположил он.

— Правильно, — отмахнулась она и продолжала это медленное движение вокруг него. — И ты решил, что неделя с небольшим в их компании избавит меня от страхов, которые преследовали меня годами?

— Стоило попытаться, — пробормотал он и почувствовал, что короткие волосы на затылке поднимаются от ее свирепого взгляда.

— Да, — сказала она, — судя по твоему виду, я правильно поняла. — Она остановилась перед ним, сцепив руки сзади себя, и посмотрела в его глаза глубоким взглядом, прежде чем спросить твердо:

— Какой план сейчас, сержант?

Предложишь список морских пехотинцев, которых ты хотел бы мне представить? Хороших, милых мужчин?

Только от мысли об этом у него забурлило в животе, а позвоночник окаменел.

— Черт, нет, — сказал он. — Ты только моя, дорогая. Никто не коснется тебя, кроме меня.

— Это правда?

— Черт, конечно, правда, — сказал он.

— Ты хочешь быть моим другом? — спросила она.

— У меня достаточно друзей.

— Ты хочешь быть моим психиатром?

— Тебе это не нужно.

— Правильно, не нужно. — Она сделала шаг к нему, уперлась руками в бедра и вопросила: Так чего именно ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтоб ты вышла за меня замуж, черт возьми! — воскликнул он.

— Хорошо, я согласна, — выпалила Карен тут же.

Изумленный, Сэм просто глазел на нее долгую минуту. Потом, когда медленная улыбка поползла по его лицу, его сердце забилось снова, и он почувствовал тепло, которое давным-давно не согревало его душу.

Он потянулся к ней, обнял, притянул поближе и прижал ее тело к своему, пока не почувствовал ее как бы частью себя. И даже этого ему было мало. И это понятно.

— Ты уверена? — спросил он, и его хрипловатый шепот легко коснулся ее слуха.

— Да, уверена, — прошептала она, обвивая руками его шею и прижимаясь к любимому.

Он поднял руки, прикоснулся к ее щеке и, повернув ее лицо к себе, спросил:

— Больше не боишься?

Она в ответ на его прикосновение на миг зажмурилась.

— Всегда есть какой-то страх, — заявила она и снова посмотрела на него снизу вверх. — Но я больше боюсь никогда не быть с тобой, чем потерять тебя.

— Ты никогда не потеряешь меня, милая, сказал он, лаская ее взглядом, как любовным прикосновением.

— Ты не можешь обещать мне это, — прошептала она и тяжело вздохнула, перед тем как добавить:

— Никто не может. Но я готова рискнуть. Я хочу жить с тобой, Сэм. Я хочу детей от тебя.

Невидимая рука сжала его сердце, и сладкая боль пронзила его.

— Я люблю тебя, Сэм Паретти. Гораздо сильнее, чем могла бы представить.

— Я тоже тебя люблю, родная, — прошептал он, целуя кончики ее пальцев.

— И куда бы корпус ни послал нас, ты будешь морским пехотинцем, а я буду продавцом недвижимости.

— Согласен.

— И мы будем вместе воспитывать детей.

— Согласен, — сказал он, улыбаясь так широко, что улыбка грозила растянуть лицо.

— И ты будешь любить меня всегда, — нежно сказала она, глядя ясными голубыми глазами прямо в его душу.

— Не сомневайся в этом, милая, — сказал он и наклонил голову для поцелуя, чтоб закрепить их соглашение навсегда.

— Эй вы, двое!

Они отпрянули друг от друга и повернулись к открытым дверям госпиталя. Билл Купер стоял там, и у него был вид человека, который только что выиграл в лотерею.

— Вы можете заняться этим позже, — крикнул он. — Пошли встречать мою новорожденную! И он поспешил обратно к жене и дочери.

— Сегодня ночью начались две новые жизни, сказала Карен, продевая свою руку под руку Сэма, когда они двинулись в сторону госпиталя. — Жизнь ребенка и наша с тобой жизнь вместе. Может, и он, и мы будем счастливы.

— Мы не можем не быть счастливы, милая, сказал Сэм, улыбаясь ей. — И ты можешь довериться мне в этом. Я морской пехотинец.

Эпилог

Три года спустя… Лагерь Пендлтон, Калифорния

— Итак, я хочу, чтобы вы все помнили, что ОИСЗУ призван помочь вам. Задавайте любые вопросы. Мы здесь для того, чтоб сделать военную жизнь легче. — Карен улыбнулась своим слушателям и посмотрела на часы.

Задержалась, как обычно, подумала она.

День был распределен на утренние показы продаваемых домов, собрание ОИСЗУ и прием у врача. Сейчас ей нужно поторопиться, а то Сэм будет опять раньше ее дома, и это бесконечная история.

Сойдя с возвышения, она быстро попрощалась с друзьями и двинулась к задней двери пристройки. Но только она потянулась к ручке, как дверь открылась и, освещенный полуденным солнцем, появился ее муж, глядя на нее.

Попалась, подумала она и поспешила загладить свой «проступок».

— Привет, Сэм, — сказала она и улыбнулась черноволосой малышке у него на руках. — Привет, Джуди. Тебе хорошо сегодня с папой?

Маленькая девочка кивнула так сильно, что ее берет наполовину сполз с головы. Когда Карен взглянула в глаза дочери цвета виски, ее сердце перевернулось. Копия отца, подумала она. И они почти неразлучны. Сэм и Джуди везде были вместе. В том числе и при разыскивании мамочки, когда она задерживалась.

— Не подлизывайся ко мне, — сказал Сэм, пытаясь быть строгим. — Тебе сегодня нужно было побыть дома при твоем-то самочувствии. Ты знаешь, что сказала врач.

Карен провела рукой по своему большому животу. До появления на свет еще одного Паретти оставалось больше двух месяцев. Но Сэм беспокоился.

— Она рекомендовала отдыхать, но не бездельничать.

— Отдыхать не значит проводить занятия ОИСЗУ.

— Кто-то же должен помогать новым женам быть с их парнями, — возразила она.

— И только ты можешь это делать, а? — спросил Сэм, обняв ее за плечи и двигаясь к машине.

— Кто еще? — спросила Карен, только сейчас понимая, как далеко она ушла за три года. Она избавилась от страхов, отгораживающих ее от счастья.

Это действительно был удивительный мир, если ты давал ему хоть маленький шанс.

— Я должен следить за твоим отдыхом? сказал Сэм, повернув голову.

Если бы он мог, то заставил бы ее проводить каждую беременность в постели, чтобы быть уверенным, что она отдыхает достаточно, в чем, как он считал, нуждается. Но Карен знала, что единственное, в чем она нуждается, — это он.

— Купишь мне обед? — Она улыбнулась ему, когда дочурка произнесла два милых словечка:

— Папочка, цыпленок!

Он вздохнул драматически, улыбнулся малышке, чмокнул ее в щеку, а Карен — в макушку.

— Все, чего хотят мои девочки, для меня закон, — сказал он. — Цыпленок так цыпленок.

Да, подумала Карен, прижавшись к мужу и слушая музыку смеха дочери, это чудесный мир, если ты дашь ему шанс.