Под Новый год, как известно, случаются разные сюрпризы — иногда приятные, иногда не очень. То, что Евгении Охотниковой — телохранителю с большим опытом — пришлось в эти дни работать, вряд ли можно назвать неожиданностью. Такой профессионал, как она, в любое время готов защищать клиентов от всяких сомнительных личностей. На сей раз неприятности случились у симпатичной бизнес-леди Светланы Лисовской, которая, обратившись за помощью к бабке-гадалке, едва не потеряла свой бизнес и не разорилась. Старуха стала вымогать у Лисовской деньги, подожгла один из ее магазинов, подослала людей, чтобы те избили Светлану и ее мужа, — в общем, не помогала, а вредила. Но вот почему?..

Марина Серова

Девять жизней частного сыщика

Глава 1

Мое тело, как снаряд, прорезало воду. Поверхность ушла далеко вверх. Я донырнула до самого дна бассейна и поплыла, сопротивляясь выталкивающей силе, прочь от трамплина, считая секунды. Прошлый рекорд был триста двадцать одна, но я не покладая рук работала, чтобы его превзойти. Главное, чтобы остальные посетители не приняли меня за утопленницу, а то полезут спасать, как в прошлый раз. Желающих тут хоть отбавляй, в основном мужского пола. Потом начинают придуриваться: мы думали, что вам плохо, показалось, что вы тонете. Если бы, конечно, попался достойный кандидат, то я бы позволила ему и искусственное дыхание проделать, однако таковых почему-то не находилось. Считая секунды, я посмотрела на циферблат водонепроницаемых часов на руке — опять тороплюсь. В уме я досчитала до двухсот сорока, а таймер показывал, что прошло всего три минуты сорок две секунды. Развернувшись под водой, я поплыла к лесенке. Сердцебиение отдавалось в ушах так, что казалось, еще немного — и лопнут барабанные перепонки. Не считаясь ни с чем, организм требовал воздуха. Уже было понятно, что собственного рекорда мне не побить. Взявшись за поручни, я вытащила себя из воды и с разочарованием посмотрела на таймер — пять минут двадцать секунд. Ощущалось легкое головокружение, предметы в глазах двоились. Тяжело дыша, я выбралась на бортик бассейна. Вид двенадцатиметрового трамплина вызвал у меня отвращение. «Все, довольно! Побью рекорд в следующий раз», — сказала я себе, опасаясь, как бы от чрезмерно долгого пребывания в воде у меня не вырос рыбий хвост. До этого я без малого два часа плавала туда-сюда по дорожкам на скорость, затем занялась прыжками с трамплина, дополняя это плаванием под водой с задержкой дыхания. Для одного дня этого достаточно. Утром был десятикилометровый кросс. После обеда я планировала пострелять в тире. Хватит ли меня еще на спортивный клуб вечером?

— Женя! Женя! Евгения Максимовна! — послышался сзади радостный женский голос.

Я повернулась и увидела Агееву, пятидесятилетнюю женщину, у племянника которой я не так давно работала телохранителем. Случай был довольно сложный. Недоразвитый племянник унаследовал от отца, проживавшего в Бразилии, огромное состояние. Прознавший об этом брат-отморозок Агеевой решил забрать все себе, попутно вырезав всех наследников. Осложнялось все тем, что убийцу считали погибшим еще в девяностые на бандитской разборке. После ареста брата Агеева усыновила племянника, и они уехали в Бразилию, поэтому меня очень удивило ее присутствие здесь, в центре Тарасова, в бассейне. На ней был слитный купальник цвета морской волны с переливом и имитацией рыбьей чешуи. Кожа практически черная от тропического загара. За время, прошедшее с нашей последней встречи, Агеева как-то подозрительно помолодела, похорошела. Наверняка посетила пластического хирурга, оставив у него треть состояния своего приемного сына.

— Вы, какими судьбами у нас, Алиса Юрьевна? — поинтересовалась я, приблизившись к ней. — Вам что, в тропиках океана мало, забрались в нашу глушь?

— Ностальгия, знаете ли, замучила, — сверкнула белозубой улыбкой Агеева. — Потянуло на родину. Скоро Новый год, а там солнце, жара, все чужое. Вы представляете себе Новый год под пальмой у океана?

— Если это вас так беспокоит, постройте у себя там крытый павильон с хорошей теплоизоляцией и холодильными установками, завезите снег с вершин Кордильер, — предложила я. — Елку можно достать по соседству, в Канаде, чтоб через океан не везти. Эффект звездного неба закажете у Спилберга. Как только появится ностальгия, сразу в павильон. Поиграете с Александром в снежки, и все пройдет. Выйдет недорого, миллионов пять, если для постройки наймете молдаван.

— Неплохая идея, — похвалила меня Агеева. — На днях обязательно позвоню Стивену, спрошу, сможет ли он подъехать. А если серьезно, я прилетела в Россию рассмотреть возможность инвестиций в здешнюю экономику. У меня подруга занимается строительными материалами. У нее пара магазинов, три склада. На днях она позвонила и попросила кредит на развитие. А я решила махнуть сюда, чтобы посмотреть, что да как, на месте. — Разговаривая, мы медленно шли вдоль бортика.

— Александр с вами? — спросила я, вспоминая ее великана-племянника, влюбившегося в меня под конец расследования.

— Нет, оставила его в Бразилии. Там он в безопасности, — ответила Агеева. — У него отличная сиделка. В доме уйма прислуги, охрана. Могу побиться об заклад, что им сейчас не скучно.

— Да, с ним соскучиться невозможно, — подтвердила я.

— Меня сюда Светка вытащила, я имею в виду подругу, — продолжала Агеева. — Мы съездили посмотрели ее магазины, потом выяснилось, что не все так гладко, как показалось на первый взгляд.

— Подруга хотела вас кинуть? — предположила я.

— Нет, не в этом смысле. У нее серьезные проблемы, а она надеялась скрыть от меня. Говорит, что не хотела беспокоить по пустякам. Но мне кажется, что это не пустяки. Сам бог просто вас послал. Если бы мы здесь не встретились, я бы сама, наверно, звонить не стала, потому что Светка не разрешила. Сказала, что собирается обратиться в детективное агентство, вроде у них возможностей больше. — Алиса Юрьевна указала на подошедшую к нам женщину: — А это Светлана, моя подруга.

Агеева представила ей меня, обрисовав, чем я занимаюсь. На вид Светлана была лет на десять моложе Агеевой. Черные длинные волосы до плеч, слипшиеся от воды, чуть полноватая, круглое лицо. Курносый нос и пухлые щеки делали лицо несколько простоватым. Однако пухлые губы с лукавым изгибом и глубокие прозрачные голубые глаза говорили, что человек не так прост, как кажется.

Было заметно, что Светлана следит за своей внешностью, на что указывала безупречная линия бровей, скорректированная в косметическом салоне, а также ровный загар посреди зимы.

— И что вам тут Алиса наговорила про меня? — спросила она хрипловатым контральто. — Что мне необходим телохранитель и что я боюсь нос на улицу высунуть? — Светлана посмотрела на Агееву снисходительно улыбаясь, и я заметила багрово-желтоватый синяк, начинающийся у нее от виска и заканчивающийся на щеке. Под волосами проглядывалась приличных размеров ссадина, а на руках синяки в виде пятен желтого цвета с зеленоватым оттенком. Видимо, три-четыре дня назад на Светлану кто-то напал. Судя по синякам, ее хватали за руки и били по голове. То, что Светлана со следами побоев пришла в бассейн, говорило о ее волевом характере, желании доказать окружающим, что она не испугана, хотя на самом деле это не так. По началу разговора я поняла, что она станет противиться предложенной помощи, так как все привыкла решать сама, и поэтому надо действовать тонко, чтобы не спугнуть возможного клиента. Как можно небрежнее я произнесла:

— Алиса Юрьевна мне ничего такого не рассказывала. Упомянула только, что у вас какие-то там проблемы. Но я занимаюсь лишь серьезными делами, а вам могу подсказать несколько детективных агентств…

— А почему вы думаете, что мое дело не серьезное? — с недовольством спросила Светлана.

— Потому что, если бы напавшие на вас люди хотели вас убить, то мы бы с вами не разговаривали здесь. — Я решила разыграть из себя Шерлока Холмса, впечатлив своей наблюдательностью. — Произошло это три дня назад поздно вечером, когда вы выходили из машины у своего дома. Повторных нападений не было. Вас просто хотели запугать.

— Ты ей все рассказала, я же просила никому… — напустилась на Агееву подруга.

— Ничего я ей не рассказывала, только намекнула, что у тебя проблемы, — отбрыкивалась бывшая клиентка, а я наблюдала за всем, сдерживая улыбку.

Светлана повернулась ко мне. В глазах подозрение и интерес.

— Откуда вы знаете, как все было? Кто вам рассказал? В милиции…

— Вы что думаете, что я каждый день просматриваю в дежурной части сводки о хулиганских нападениях? — спросила я весело. — Поверьте, у меня без этого есть чем заняться. О том, как все произошло, мне рассказали ваши синяки. Их форма говорит, что вас ударили несколько раз о гладкую плоскую поверхность, удерживая одной рукой за предплечье, а другой, судя по всему, за волосы. Затем вы потеряли сознание, и избиение прекратилось. Синяки округлой формы на руке имеют менее интенсивный цвет, чем на голове, значит, хватали вас через зимнюю одежду. Нападения обычно совершаются в вечернее время, когда жертва, приближаясь к дому, теряет бдительность. Если бы на вас напали в подъезде и ударили головой о стену, повреждения были бы намного сильнее, с множественными ссадинами. Отсюда напрашивается ответ, что на вас напали, когда вы выходили из машины у дома. У складов и рядом с магазинами на вас бы не напали — там охрана и грузчики. Преступники побоялись бы. Все объясняется просто.

— А как вы узнали, что это произошло три дня назад? — не унималась Светлана.

— Определив давность образования синяка у вас на голове по его цвету, месторасположению, величине и глубине, — ответила я. — Сопоставив все факты, я сделала заключение, что степень опасности для вашей жизни не столь велика. Скорее всего, конкуренты наняли каких-нибудь молокососов, чтобы вас попугать, или это мелкий рэкет.

— Увидели бы вы моего мужа, думали бы по-другому, — проворчала Светлана. — Он похож на радугу, так его разукрасили. Вы не все знаете.

— Ну ладно, приятно было пообщаться, — проговорила я, делая вид, что собираюсь уходить.

— Подождите, пожалуйста, — попросила меня Светлана, — я хотела бы узнать, сколько вы берете за свои услуги, чтобы, так сказать, иметь представление об уровне цен в этом бизнесе.

— Две тысячи в сутки без учета дополнительных расходов на спецаппаратуру, наем дополнительных сотрудников для проведения слежки, плату информаторам, — отчеканила я, как «отче наш», — все зависит от степени сложности дела.

— Мне Алиса рассказывала о ваших похождениях, но в это что-то с трудом верится, глядя на вас вот так, вживую… — с сомнением проговорила Светлана.

— Внешность обманчива, — скромно заметила я. Попрощавшись со своими собеседницами, я пошла в душ. После душа в раздевалке я опять столкнулась с Агеевой и ее подружкой.

— Вы не могли бы не уезжать, а подождать меня здесь? — попросила Светлана.

— Хорошо, подожду, — пожала я плечами. Она пошла в душевую, а ко мне подскочила Агеева.

— Евгения Максимовна, вы произвели впечатление на Светлану. Как вы лихо завернули про синяки. Мне кажется, у вас неплохой шанс быть нанятой. Правда, Светлана очень скрупулезный человек. Сначала она все перепроверит. — Похлопав меня ободряюще по плечу, Агеева также заторопилась в душевую.

Я причесала волосы, подкрасила ресницы, на губы нанесла помаду розового цвета с блеском. На ногу под джинсы я пристегнула ножны с десантным ножом. На запястье правой руки надела браслет с метательным лезвием, замаскированным под безделушку. Четыре таких же лезвия были вделаны в пояс на джинсах в декоративные пряжки. На полочке за вещами находился мой сотовый и портативный навигатор. Накинув легкий, не стесняющий движения пуховик, я положила в карман сотовый, предварительно просмотрев пришедшие сообщения. Потом по навигатору проверила, находится ли моя машина в месте, где я ее оставила, — машина никуда не делась, с ней было все в порядке.

Из душевой показалась Светлана. Не сразу узнав меня в одежде, она попросила дать ей пару минут, чтобы переодеться.

— Не торопитесь, я буду ждать вас у входа, там и поговорим, — ответила я, извлекая из шкафчика свою спортивную сумку. Когда она направилась к шкафчику с одеждой, я открыла в сумке потайное отделение и достала оттуда электрошок и газовый баллончик. Рассовав средства защиты по карманам, я покинула здание бассейна через служебный вход, вскрыв простенький замок на двери.

В лицо ударил морозный ветер. В воздухе, мерцая, кружились снежинки. Я тихо прошла до угла здания и выглянула, чтобы выяснить, что делается перед главным входом. Моя машина стояла на стоянке среди других машин. На ступеньках весело болтали две девчонки лет по четырнадцать в цветных «алясках» и вязаных шапочках с помпонами. Женщина лет сорока привела в бассейн мальчишку с рюкзаком на спине, наверно сына. Ничего угрожающего. Спокойно и уверенно я двинулась к машине. Признаков, что к ней приближались в мое отсутствие, я не заметила. Забравшись в салон, сразу полезла в тайник под передним пассажирским сиденьем, где я оставила перед посещением бассейна свой револьвер. Шкафчики в раздевалке для хранения оружия не годились, так как взломать их — дело нескольких секунд. Надев кобуру с револьвером, я пошла встречать Светлану. Было интересно, что она мне скажет.

Светлана вышла через стеклянные двери «Нептуна» минут через пятнадцать в норковом полушубке и меховом берете. Следом семенила Агеева в темно-зеленом длиннополом пальто. На голове шапка, напоминающая папаху. Я предложила им пройти к моей машине:

— Там тепло и никто не помешает. Тем более если вы, Светлана, опасаетесь за свою жизнь, не стоит торчать у всех на виду. — Возражать Светлана не стала.

— В машине так в машине, — сказала она нейтральным тоном. Снег хрустел под ногами. Тусклое солнце светило сквозь разрывы белых снеговых облаков, как расплывчатое желтое пятно.

— Знаете, каково это, из тропиков перенестись сразу в нашу зиму с настоящим морозом и снегом, — мечтательно протянула Агеева. — Уже давно не было настоящей зимы, а как я уехала — пожалуйста.

— А это всегда так. Хорошо там, где нас нет, — пробормотала я, открыв дверцу машины.

Светлана села с другой стороны на переднее пассажирское сиденье. Захлопнув дверцу, я устроилась на месте водителя и спросила:

— Так о чем мы будем разговаривать?

— Я бы хотела узнать, может ли кто из бывших клиентов дать вам рекомендацию, кроме Алисы Юрьевны? — поинтересовалась Светлана, внимательно следя за моей реакцией.

— Конечно, могут, — кивнула я и продиктовала с десяток фамилий с номерами телефонов. — Любой из них охотно подтвердит степень моей квалифицированности.

— Отлично, отлично. — Светлана делала пометки в своей записной книжке. — Кравцов, это директор Тарасовского молочного комбината?

— Да, — подтвердила я. — Вы его знаете?

— Конечно, в одних же кругах вращаемся, — сказала Светлана рассеянно, потом задумалась и спросила: — А где вы учились, если не секрет? Я знаю, в Москве есть школа для женщин-телохранителей, или вы учились в какой-то другой?

— К школам телохранителей я не имею никакого отношения, — отрезала я и пояснила: — Раньше при КГБ имелся вуз для женщин. Назывался он Ворошиловка. Это закрытое учреждение, где готовили боевиков для разведывательно-диверсионных спецподразделений. Я училась там. Потом стажировалась в девятом управлении КГБ, в ФСО, а также еще в ряде спецслужб. Далее служба в спецподразделении КГБ «Сигма». Более подробно я вам рассказать ничего не могу, потому что давала кучу подписок о неразглашении.

— Ясно, значит, проверить ничего нельзя, — озадаченно наморщила лоб Светлана.

Сидевшая на заднем сиденье Агеева только тяжело вздохнула.

— Увы, — пожала я плечами. — Сплошная секретность.

— А как вы вообще действуете? В чем ваша работа заключается? — Светлана выжидающе посмотрела на меня.

— Вы хотите, чтобы я выложила вам свои секреты? — с недоумением спросила я.

— Нет, просто хотелось бы в общих чертах представить себе вашу работу. Какие функции вы можете выполнять. — Светлана запнулась, подбирая слова. — Ну вот у Алисы, например, вы следили за ее больным племянником, одновременно его охраняя, и дополнительно вели расследование. Я вот подала заявление в милицию. Вы сможете мне гарантировать, что проведете расследование лучше их? Вы, в одиночку.

— Я бы не стала так ставить вопрос, кто лучше, — осторожно заметила я. — Мое расследование эффективнее и быстрее. Я пользуюсь теми же средствами, что и они, но не связана рамками должностных инструкций и законов. Если милиции не удается разговорить подозреваемого либо свидетеля, то у меня он выбалтывает все, даже детские шалости и сокровенные мечты. Кроме того, милиция, как организация, объединяющая множество людей, — механизм инертный. Пока запросят санкции, получат разрешение. У меня же все без бумажной волокиты.

— Ага, понятно. — Было видно, что я завалила ее информацией. Однако Светлана еще не собиралась сдаваться. Зацепившись за фразу, что я могу разговорить любого, она ехидно спросила: — А вот как вы преступников заставляете признаться, пытаете их, что ли?

— Только не надо считать меня палачом из гестапо, — попросила я, — у меня дома ни дыбы, ни железной девы, полной шипов, нет. Иногда мне не надо даже дотрагиваться до бандита, чтобы он со слезами начал звать маму. Все в силе убеждения.

— Мне что-то верится в это с трудом, — призналась Светлана. — Извините, конечно, но как такое возможно? Вы что, гипнотизер какой или экстрасенс?

— Нет, — буркнула я, теряя терпение. Ей только следователем в КГБ работать.

— Давайте так: если я начну звать маму вот прямо сейчас, то вы приняты на работу, — сказала с вызовом Светлана, но предупредила: — Только с условием: вы меня не касаетесь, не причиняете мне боли.

— И тогда, значит, вы меня примете на работу? — мрачно спросила я, обдумывая варианты, как можно пощекотать нервы клиентки без последствий для нее и себя и чтоб меня потом еще на работу наняли. Прокатить с ветерком по такой погоде не получится — слишком опасно.

— Да, совершенно верно, — подтвердила с улыбкой Светлана, — как только я позову маму, вы приняты.

Агеева, слегка забеспокоившись, подала голос со своего места:

— Света, а может, не надо?

— Надо, — упрямо ответила она. — Мне до чертиков интересно.

— Хорошо, вы получите, что желаете. — Со вздохом я достала револьвер из кобуры, показала Светлане, выдвинула патронник и высыпала на ладонь патроны. — Как вы думаете, оружие настоящее?

— Ну, поскольку оно у вас в кобуре, наверно, да, ведь телохранители не ходят с газовым, — пробормотала Светлана.

— Если не верите, у меня есть глушитель. Можем опробовать любой патрон на выбор, — предложила я и выбрала один. — Видите, пуля, капсюль, все на месте.

— Ну, верю, верю, что они настоящие, — с раздражением проговорила Светлана. — Но не теряйте времени напрасно, если собираетесь мне угрожать своим оружием. Я все равно знаю, что вы не выстрелите.

— Отчего такая уверенность? — спросила я спокойно, нажав на кнопку блокировки дверей.

— Дешевый трюк, — нервно хохотнула Светлана, заметив мой маневр. — Вы не выстрелите, потому что как потом будете объяснять приехавшей милиции, откуда труп в вашей машине.

— А это не моя машина. Я угнала ее сегодня утром со стоянки, пришив сторожа. Меня преследуют какие-то типы, вот и приходится заметать следы. — На глазах женщин я вставила один патрон в патронник и защелкнула его. — А вас ведь они подослали?

— Кто они, что вы говорите? — нервно переспросила Светлана, продолжая улыбаться через силу. Агеева на заднем сиденье побледнела и молчала.

— Значит, хотите, чтобы я заставила вас звать маму? — зло осведомилась я, глядя опешившей Светлане прямо в глаза. — Сейчас вы будете звать не только маму, но и папу, и дедушку с бабушкой. Посмотрим, как у вас с удачей. — Крутанув барабан, я навела пистолет на Светлану и нажала на спусковой крючок. В звенящей тишине салона раздался сухой щелчок. Светлана вскрикнула:

— Да вы что делаете, с ума сошли?

— У вас два выхода, Светлана, или продолжите испытывать удачу, или будете звать маму. У меня такой девиз: «Если клиент не сдается — его уничтожают». — Я вновь нажала на спусковой крючок. Осечка.

— Если вы меня случайно застрелите, то потом сядете, — предупредила Светлана, срываясь на крик. — Алиса будет свидетелем.

— Ее я тоже убью, я не дура, — равнодушно бросила я.

— Я ничего не расскажу! — завопила с заднего сиденья Агеева, превнося в атмосферу салона паники. — Выпустите меня, пожалуйста! — Она безуспешно дергала за ручку, пытаясь открыть дверь.

— Наверно, теперь придется убить вас в любом случае, — задумчиво проговорила я, с тоской посмотрев на Светлану. Быстро, один за другим, я нажала на спусковой крючок три раза.

— Мама! Мама! — завопила Светлана, вжимаясь в дверь со своей стороны и закрываясь руками.

Я опустила револьвер.

— Ну как?

Ответа не было с минуту. Потом, дрожа всем телом, Светлана осторожно опустила руки и спросила:

— Ч-что к-как?

— Как, говорю, моя игра? Вижу поверили, что я убийца-психопатка, — весело сказала я, извлекая из револьвера патрон. — Пустышка, внутри нет порохового заряда, а капсюль — отполированный кусочек латуни.

— Так это вы так пошутили? — протянула Светлана, понимая, что попалась. У нее даже глаз задергался.

— Господи, что вы творите! У меня чуть сердце не остановилось, — простонала с заднего сиденья Агеева.

— А вы держались отлично, — решила я подсластить пилюлю. — Многие крутые бандиты на вашем месте писались в штаны.

— Я сходила в туалет в «Нептуне», — зло ответила Светлана, и я подумала, что, похоже, перегнула палку. Сейчас она пошлет меня подальше и уйдет. По лицу было видно, что женщина готовится выложить все, что обо мне думает. Однако, открыв рот, она ничего не произнесла; закрыв его, она задумалась.

— Может, вы разблокируете двери, мне что-то нехорошо, — робко попросила Агеева.

Я сняла блокировку, и она вышла из машины на улицу, впустив внутрь холод.

— У вас было такое лицо, — с расстановкой произнесла Светлана, криво улыбнулась и покосилась на меня: — В какой-то момент я поверила. Вот если вы так же припугнете бабу Любу…

— Что за баба Люба? — Мне показалось, что я ослышалась. Меня собираются нанять для запугивания старушки.

— Есть тут одна деятельница, — ледяным голосом произнесла Светлана, сжав кулаки так, что побелели костяшки. — Называет себя потомственной колдуньей, а на самом деле бандитка и грязная вымогательница.

Наблюдая за тем, как Агеева на улице пританцовывает от холода, я уточнила:

— Как же вы пересеклись с этой колдуньей? Чего она от вас хочет?

— Не поверите, но я ходила к ней советоваться в вопросах бизнеса, — покраснев, призналась она. — Сейчас чувствую себя полной дурой. Между прочим, многие бизнесмены Тарасова ходили к ней за консультацией. Прежде чем идти, я разузнала у знакомых. Все они отзывались о ней хорошо.

— Давайте разберемся, — прервала я рассказ. — Вы что, решили меня нанять после того, что только что произошло? Я думала, вы меня пошлете.

— Я собиралась послать, но потом поняла, что лучше вас колдунью никто не сможет приструнить. Я же сама напросилась.

— Тогда рассказывайте дальше, — велела я, не выказав эмоций.

Все началось осенью. Одна фирма предложила купить Светлане партию цемента по низкой цене. Все документы на товар были в порядке, а директор фирмы объяснял столь низкую цену тем, что ему был должен цементный завод за услуги транспортировки. Завод отдал долг товаром по его себестоимости, отсюда низкая цена. Звонок на цементный завод подтвердил слова директора, однако на душе у Светланы было неспокойно. В этот же день в городской администрации она услышала от коллеги по бизнесу, что тот ни шагу не делает без совета личной колдуньи и поэтому его бизнес процветает. Светлана хотела расспросить его подробнее, но предприниматель не пожелал делиться своими секретами. Вернувшись домой, Светлана сразу же направилась к почтовому ящику и нашла то, что искала — рекламку колдуньи в тринадцатом поколении, некой бабы Любы. Эту рекламку бросали в почтовый ящик чуть ли не каждый день. Светлана уничтожала ее не читая, но на следующий день листок, словно по волшебству, появлялся снова.

Светлана внимательно изучила информацию, содержащуюся в рекламе. Кроме помощи в бизнесе, которую оказывала баба Люба, колдунья умела насылать и снимать порчу, излечивала все болезни наложением рук, помогала вернуть пропавшую собственность (в том числе автомобили), снимала венец безбрачия, возвращала в семью мужей, избавляла от пьянства, наркомании и так далее, и тому подобное. Казалось бы, все это было чистой воды надувательство, но Светлана все же решила проверить информацию. Если колдунья шарлатанка, то ее можно будет послать в любой момент, не опасаясь проклятий. Решившись, Светлана позвонила по номеру, указанному в рекламном листке. Телефон отозвался короткими гудками. И во второй, и в третий, и в четвертый раз было то же самое.

Светлана уже собиралась бросить свою затею, как внезапно, на седьмой раз ей ответил мягкий женский голос. Женщина сказала, что она и есть знаменитая баба Люба, великая целительница, живущая на земле не одну тысячу лет. Светлана хотела представиться, но колдунья велела не делать этого, сама назвала ее по имени-отчеству и добавила, что чувствует — у нее проблемы в бизнесе.

— Не то чтобы проблемы, — возразила Светлана, только баба Люба не дала ей продолжить.

— Любая мелочь со временем может развиться в большую проблему, — заверила она.

Светлана поинтересовалась, когда ей можно прийти к колдунье, на что та ответила:

— Через неделю, ко мне большая очередь.

Конечно, Светлану подобные сроки не устраивали. Она попросила побыстрее. За неделю поставщик десять раз предложит товар кому-нибудь другому.

— Можно побыстрее, но это потребует дополнительной концентрации энергии. Молиться придется даже ночью, используя редкие благовония, — заговорила баба Люба, как бы прикидывая, во что это ей обойдется.

— Назовите сумму, — попросила Светлана, догадавшись, к чему идет дело.

— Четыре тысячи, — легко ответила колдунья. — Придете завтра к девяти. За сутки перед приемом вы должны соблюдать строгий пост, пить только воду. Когда пойдете ко мне, всю дорогу повторяйте молитву для хорошего пути. — Она продиктовала молитву и свой адрес. — Все запомнили?

— Конечно, запомнила, — ответила Светлана.

В назначенное время она стояла перед дверью в колдовской вертеп, размещавшийся в обычной однокомнатной квартире пятиэтажного дома. На лестничной площадке дежурили двое братков. Они обыскали Светлану, назвав себя стражами света, проверили ее металлоискателем и лишь после этого пропустили.

В жилище ведьмы было все: и православные иконы с крестами, и идолы, и пучки колдовских трав, развешанных по стенам, обитым черной материей, сплошь изрисованной непонятными символами. Баба Люба, как и полагается колдунье, встретила Светлану за столом, заставленным мистическими приспособлениями. Колдунья оказалась вовсе не древней старухой. Тысячелетия, проведенные на земле, практически не отразились на ее внешности. На вид не больше шестидесяти. Модная стрижка, макияж, вся в золоте.

Тасуя колоду карт Таро, баба Люба предложила Светлане сесть. Та присела на жесткий, грубо сколоченный деревянный стул и собралась было изложить суть своей проблемы, как вдруг колдунья остановила ее повелительным жестом:

— Не трудись, я все знаю. Тебя тревожат соблазнительные возможности, но ты боишься сделать шаг. Только не это главное. Недруги наслали на твой дом страшное проклятие…

Баба Люба говорила и говорила, понижая голос до невнятного бормотания. Светлана почувствовала, что засыпает, вздрогнула, моргнула и чуть не вскрикнула, увидев в своей руке чашку с мутно-коричневой жидкостью. Во рту ощущался странный вкус, немного смахивающий на тыквенные семечки. Напротив сидела колдунья и с деловым видом пересчитывала деньги. Перед глазами Светланы проплыли восемь пятисотрублевых купюр. Перегнув купюры пополам, колдунья сунула их в черную шкатулку, украшенную черепами.

— За амулет заплатите в среду, как договорились двенадцать тысяч. Если надумаете, я сотворю для вас хороший оберег. На сегодня все. До свидания, и да пребудет с вами бог.

Сил возражать не было. Ощущая себя полнейшей дурой, Светлана направилась к выходу, потом все же опомнилась и спросила. — Так что же насчет поставщика?

— Смело заключай договор, — ответила колдунья. — Я поставила защиту. Вас ждет большая прибыль. Я вижу на витрине магазина щит с надписью «Скидка на цемент 15 %».

Визит произвел на Светлану неизгладимое впечатление. Весь последующий день ее клонило в сон, подташнивало и слышались какие-то голоса. Ночью снились кошмары.

Утром она поехала к поставщику и заключила договор на поставку цемента. В ее магазинах он продавался с пятнадцатипроцентной скидкой. Это привлекло множество новых клиентов, которые помимо цемента брали заодно и другие стройматериалы. В течение недели бизнес круто пошел в гору. Сама того не желая, Светлана уверовала в магическую силу бабы Любы, стала ходить на ее сеансы, купила амулет Меркурия, помогающий в торговых операциях, заплатила кругленькую сумму за снятие проклятия и тому подобное. Но без всякой на то причины все, чего Светлана добилась, в один прекрасный день начало разваливаться. Несколько сделок, которые баба Люба посоветовала заключить, принесли колоссальные убытки. Сантехника от одного поставщика оказалась со скрытым дефектом. Товар другого забраковали в санэпидстанции. Оба поставщика скрылись в неизвестном направлении, оставив Светлану с грудой никому не нужного хлама. Светлана предъявила свои претензии колдунье. В ответ баба Люба заявила, что против Светланы работает очень сильный маг. Она изо всех сил старается его побороть, но нужно очень много денег на золотой песок и алмазную пыль для специальной церемонии астрального удара.

Смущаясь, Светлана призналась мне, что пообещала колдунье сто тысяч. Десять дала в задаток. На нее словно наваждение нашло, да и колдунья пообещала, что эти деньги вернутся к Светлане в десятикратном размере. Но тщетны были обещания бабы Любы. Вместо денег в понедельник утром заявились милиция в сопровождении налоговиков. Новую партию цемента арестовали, так как она оказалась украденной с завода, а документы на нее подложными. Тут Светлана окончательно разуверилась в магии. Позвонив бабе Любе, она сообщила, что их договор расторгается.

— Договор будет расторгнут, когда ты заплатишь сто пятьдесят тысяч, — ответила ей колдунья зло.

— За что это вдруг? У меня из-за вас чуть весь бизнес прахом не пошел, — с обидой спросила Светлана.

— А я, что ли, виновата, что у тебя такие сильные враги? — вопросом на вопрос ответила колдунья и пообещала в случае невыплаты долга, наслать на Светлану разнообразные напасти, начиная с золотухи и кончая черной немочью и безумием.

Не сдержавшись, Светлана послала бабу Любу на три буквы и сбросила звонок.

Однако настырная колдунья через минуту позвонила снова.

— У тебя есть сын и муж. Подумай о них, если собственная жизнь тебя не заботит, — послышался в трубке ее ядовитый шепоток.

Светлана отключила сотовый, сказав себе, что с нее довольно наглого вымогательства. Ничего колдунья им сделать не сможет, а все ее чары — ложь и надувательство. Однако угрозы колдуньи материализовались через три дня в виде четырех отморозков. Они подкараулили Светлану и ее мужа, когда те выходили из машины, и избили. Светлана отключилась почти сразу, избежав тем самым более тяжелых последствий. Геннадий Петрович, ее муж, пытался сопротивляться и поэтому получил больше. Сделав свое черное дело, бандиты быстро убежали, а Светлана, придя в себя, вызвала милицию. Дальше, как обычно, зафиксировали побои, сняли показания, составили фотороботы нападавших, однако так никого и не нашли. Светлана рассказала следователю, что баба Люба угрожала ей расправой. Послали наряд по указанному адресу, но о колдунье там ни слуху ни духу. Квартиру баба Люба снимала у одной пенсионерки, проживавшей с сыном в частном доме. За квартиру платила исправно. Соседей не беспокоила. Куда подевалась, никто не знал.

Однако три дня назад раздался звонок. Звонила баба Люба на сотовый Светланы. Она уже перестала скрывать свое истинное лицо, говорила не как колдунья, а как обычная бандитка.

— Слушай сюда, девочка. Менты тебе не помогут. Супротив моего колдовства они как пыль на пути урагана. Твой долг вырос втрое. Если не решишься уплатить в ближайшие дни, то мои ученики отвернут твоему мужу голову, а сыну… Сына ты вообще получишь по почте в разных посылках. Думай! Я тебе перезвоню.

Отдать пятьсот тысяч Светлана физически не могла. Счета были арестованы налоговой, а дома в сейфе оставалось чуть больше ста тысяч. Кинулась по знакомым, насобирала еще двести тысяч. Нет, она и не думала платить вымогательнице. Деньги нужны были как приманка. Когда баба Люба перезвонила, Светлана сказала, что пока нашла только триста тысяч. Колдунья ответила, что для начала сгодится и назначила встречу на рынке. Туда Светлана пришла не одна, а сопровождаемая сотрудниками милиции в штатском. Только колдунья оказалась хитрее и не пришла в назначенный час, но позвонила Светлане вечером и сказала:

— Все, Света, мне надоело быть с тобой доброй. Хотела кинуть, сдать. Теперь умоешься кровью. Ясно тебе? Кровью!

Оставался один выход — нанять телохранителя.

— Что, Евгения Максимовна, приходилось вам в своей практике сталкиваться с колдунами? — спросила Светлана у меня, закончив рассказ.

— Чаще, чем вы можете себе представить, — ответила я. — Еще во времена КГБ в Западной Германии нашему спецподразделению дали задание вырвать советского дипломата из сатанинской секты. Так вот, во владении секты находился целый замок. Ваша колдунья по сравнению с теми — мелкая шарлатанка.

— Но у нее все равно есть какая-то сила. Многое, что она со мной проделывала, нельзя объяснить наукой или чем еще, — сказала Светлана задумчиво.

— Лично я в вашем рассказе не услышала ничего необъяснимого, — пожала я плечами. — Эта баба Люба немного разбирается в гипнозе, владеет азами нейролингвистического программирования, а свое невежество компенсирует, подливая клиентам ядовитые алкалоиды растительного происхождения, чтобы полностью подавить их волю. То, что вы не превратились в полнейшего зомби, показывает наличие у вас сильной воли.

— А как она узнала, что я сомневаюсь насчет сделки по цементу? Я же ничего не говорила, — с подковыркой спросила Светлана.

— Люди сейчас, как дети малые, верят во всякую чертовщину, — вздохнула я и разложила все по полочкам. — Колдунья имеет прикрытие из бандитов и информаторов во многих структурах. Прежде чем вам подбрасывать брошюру, они досконально изучили имеющуюся в наличии информацию, может, даже разговаривали с вашими знакомыми или поставили прослушку на телефон. Я ничему не удивлюсь. Вот скажите, разве у бизнесмена время от времени не возникает сомнений при заключении сделок. Людям вообще свойственно сомневаться. Колдунья могла просто брякнуть наугад.

— Может, и так, — кивнула Светлана.

Задняя дверца машины хлопнула — в салон села Агеева. Растирая руками щеки, она с удивлением спросила:

— Вы что, тут поселиться решили? Я там мерзну, мерзну…

— Мы с Евгенией Максимовной обговаривали детали нашего совместного предприятия, — нетерпеливо бросила Светлана и, прищурив глаза, поинтересовалась: — Неужели так все просто, и какой-то шарлатанке по силам загипнотизировать человека, чтобы он ей безропотно платил деньги? Ведь во время ее сеансов я вырубалась, а потом ничего не помнила. Знаете, как провалы в памяти. Зашла к ней, вышла, а посередине пустота. Тут, по-моему, нужно иметь особый дар.

— Говорю же вам, нет у нее дара, — сказала я упрямо. — Любого человека можно обучить этим приемам. Главное, чтобы жертва была внушаемая, верила, и еще ряд обстоятельств.

— Что, хотите сказать, вы в любой момент можете такое проделать? — подначила меня Светлана.

— Конечно, прямо сейчас, — я сделала вид, что гипноз — это так же просто, как ковыряние в носу. — Если желаете, могу ввести вас в транс, и вы забудете, как вас зовут, или вообразите себя собакой, станете лаять и пытаться чесать ногой ухо. — На самом деле я, конечно, приукрашивала, но надо же было как-то получить работу.

Услышав мои слова, Агеева в миг согрелась и выскочила из машины. Светлана же, увидев ее реакцию, сказала:

— Давайте обойдемся без транса. Верю вам на слово. Вы специалист широкого профиля.

— Жизнь заставила, — вздохнула я тяжело.

— Евгения Максимовна, я бы хотела нанять вас на работу, но как-то боязно, — проговорила Светлана. — Я уже побывала в руках одной гипнотизерши, вдруг еще вы меня так же обработаете и оберете до нитки. Введете там, ну куда вы вводите, и я потом помнить ничего не буду.

— Светлана, у меня нет привычки обирать своих клиентов. — Я даже обиделась на ее предположение. — Позвоните по телефонам, которые я вам дала, спросите, если не доверяете словам Алисы Юрьевны.

— А может, они все под гипнозом, — захихикала Светлана, но тут же извинилась: — Не обращайте внимания, это нервное. Я пошутила. Вы не обиделись?

— Нет, я сама люблю хорошую шутку, — улыбнулась я в ответ. — Кстати, против гипноза, если не применяются специальные медицинские препараты, есть простые и действенные методы. Во-первых, не вступать с предполагаемым гипнотизером в контакт, не жать протянутую руку, не давать свою, если вам хотят погадать, не слушать, что они вам говорят, и не смотреть говорящему в глаза. Второе правило: никогда не пейте и не ешьте ничего, что вам предлагают всякие подозрительные личности типа вашей бабы Любы. Когда вам что-то говорят, повторяйте про себя: «Все попытки моего подчинения потерпят крах». Или: «Мой разум чист от чужой воли, моя воля сильнее». Повторяя, сосредоточивайтесь на своих словах, а не на словах оппонента. Главное помнить, что гипноз не подействует, если вы сами ему не подчинитесь.

— И что, это сработает? — с сомнением спросила Светлана.

— На сто процентов, — убежденно сказала я, — проверено на себе. Меня до сих пор никому не удавалось загипнотизировать. Даже когда вводили легкие наркотики, я удачно сопротивлялась. Сильные же препараты любого превратят в зомби и исковеркают мозг так, что до конца дней окажешься запертым в психушке. Тут уж, как говорится, против лома нет приема.

— Ладно, Евгения Максимовна, я сегодня до вечера подумаю и перезвоню вам, чтобы сообщить свое решение, — пообещала Светлана. Под словом «подумаю» она подразумевала проверку моих рекомендаций у старых клиентов. Что ж, это ее право.

Через боковое стекло в салон заглянула Агеева. Наверно, она хотела определить, в трансе подруга или вообще отключилась. Светлана помахала ей рукой, показывая, что все в порядке, сунула мне свою визитку, а затем, попрощавшись, выбралась из машины.

Я проследила за ними взглядом. Они отошли и сели в серебристо-лимонный «Шевроле», очевидно принадлежавший Светлане. Дождавшись, пока «Шевроле» вырулит со стоянки, я двинулась в путь. Впереди было еще много дел.

Глава 2

Передо мной на столе в разобранном виде лежали два пистолета. Закончив чистить оружие после посещения тира, я поставила секундомер и на скорость стала собирать «Гюрзу», который удалось достать по большому блату. Такими пистолетами вооружены телохранители президента. Девять миллиметров, вес девятьсот восемьдесят пять граммов, емкость магазина восемнадцать патронов, с пятидесяти метров пробивает бронежилет, а со ста — салоны автомобилей. Незаменим, когда противников много и все на машинах. Прост и удобен в обращении, два автоматических предохранителя.

Отложив его в сторону, я взялась за «Малыш» — малогабаритный пистолет, который легко спрятать даже под вечерним платьем. Обойма с пятью патронами, прицельная стрельба всего на десять метров, зато на убой. Однако, несмотря на все плюсы пистолетов, я их все-таки недолюбливала. В самый ответственный момент они могли заклинить, чего не происходило с револьверами. Кроме того, стрелять из револьвера можно сразу, как только вытащишь его из кобуры, не надо тратить драгоценные секунды на передергивание затвора, досылающего патрон в пистолете. Для профессии телохранителя, в экстренной ситуации, где на кону стоит жизнь клиента и твоя собственная — это достоинство основополагающее. Еще: револьверные патроны с тупоконечной пулей, которая обладает большим останавливающим действием, необычайно эффективны. Получив такую пулю, противник сразу лишается способности двигаться. В то время как, например, пуля от «калашникова» прошивает насквозь, но не останавливает человека, если не поражены жизненно важные органы. Поэтому и «Гюрзу», и «Малыша» я брала на дело как дополнительное средство, чтобы иметь время на перезарядку револьвера. В самый неподходящий момент в комнату вошла тетя Мила, моя тетушка, у которой я жила, переехав из Владивостока в Тарасов после смерти матери и скоропалительной повторной женитьбы отца.

— Женя, мне надо с тобой серьезно поговорить, — подступила ко мне тетя Мила. — Брось свои железки, потом будешь ковыряться.

— Тетя, я, между прочим, на рекорд шла, — с укором сказала я, посмотрев на секундомер.

— Женя, нормальные девушки не сидят дома и не играют с оружием, а выходят замуж и воспитывают детей, — назидательным тоном затянула тетя Мила старую песню.

Я поспешила сменить тему, спросив:

— У тебя было какое-то важное дело ко мне, помнишь?

— Ах да, вспомнила. Только не говори, что это ерунда.

— Ты про новогодние праздники? — догадалась я.

— Да, осталась неделя. Я заранее так все прикидываю, планирую, что приготовить. Но как бы мне в новогоднюю ночь не остаться у праздничного стола одной, — проговорила тетя Мила с печалью. — Скажи мне точно, ты на Новый год будешь дома или опять куда-нибудь умчишься со своей работой? Я могла бы пойти к Марии Александровне, она меня приглашала. Но боюсь, что ты придешь и будешь тут сидеть одна.

— Можешь не волноваться, я о себе как-нибудь позабочусь, — буркнула я недовольно. — Извини, конечно, только мне трудно сказать, где я окажусь в Новый год, потому что сама не знаю. Мне сейчас подвернулась новая работа, выгодное предложение. Как бы не пришлось отмечать Новый год с клиентами.

— Ох уж эта твоя работа! Как она мне не нравится, Женя, — начала тетя, потом, помолчав некоторое время, продолжила: — Женя, знаешь…

— Что? — Я посмотрела на тетю Милу.

— Ничего, — быстро ответила тетя Мила и взялась за ручку двери. В эту же секунду я вскочила со стула и аккуратно придержала тетю за плечо.

— Что значит «ничего»? Я же чувствую, что ты что-то важное хотела сказать.

— Важное? — переспросила тетя Мила. — Ну я решила не приставать, поняв, что тебе может не понравиться.

— Тетя, давай все выкладывай, — потребовала я в ультимативной форме. — Ведь знаю, ты все равно не отстанешь.

— Я, как бы это сказать… — Тетя Мила не могла подобрать слов, наконец, собралась и с облегчением выпалила: — Я готовила кое-какие блюда в качестве эксперимента. Не продегустируешь ли?

— Это все, что ли? — разочарованно протянула я. — А я уж было испугалась, что ты пристукнула сантехника из ЖЭКа, который нам краны чинил, и не знаешь, что делать с телом.

— Ну ты скажешь тоже, — улыбнулась тетя Мила.

Вместе мы пошли на кухню пробовать ее шедевры.

— Можно было бы оставить дегустацию на вечер, — предложила я, однако тетя возразила, заявив, что до вечера измучается. Дегустация началась с мясных блюд. Тетя отрезала маленький кусочек и подавала мне, спрашивая, достойно ли блюдо занимать новогодний стол. Я отвечала, замечая отсутствующее выражение на лице тети. Казалось, что в данный момент она думает вовсе не о кулинарии.

— Это что, рыбная котлета? — поинтересовалась я, пережевывая очередной образец.

— А, что? — очнулась тетя от своей задумчивости.

Я повторила вопрос.

— Нет, фаршированная щука, блюдо из еврейской кухни, — ответила тетя Мила рассеянно.

— А это? — Я взяла с тарелки кусочек белого мяса, похожего на куриное, в томатном соусе.

— Грузинское чахохбили, — пояснила тетя со вздохом. — Окорочка перчат, солят, заливают смесью вермута с джином — и в духовку. Потом готовят томатный соус.

— Вкусно, — кивнула я, проглотив, нанизала на вилку кусочек с другого блюда, который оказался свиной вырезкой в клюквенном соусе.

— Я купила еще зайца, а теперь думаю, какой к нему делать гарнир — картошку или рис? — С трагическим видом тетя Мила посмотрела в окно. — Эх, Женя, Женя, почему ты не умеешь готовить?

— Я не не умею, — обиделась я. — Если бы я всерьез начала заниматься этим, то готовила бы не хуже тебя.

— Правда? — Тетя с надеждой глянула на меня.

— Правда, — подтвердила я уверенно и поправила: — Но у меня нет на это ни времени, ни желания.

— Зато у тебя есть желание бегать где-то по ночам, стрелять из пистолетов и подвергать свою жизнь опасности, — горько сказала тетя Мила. — Я всегда желала тебе только добра, поверь мне, Женя.

— Тетя, давай говори, что ты хочешь мне сказать, не мучайся, — проговорила я с улыбкой. Лицо тети Милы удивленно вытянулось.

— Ой, тетя, я ведь тебя знаю, не притворяйся, — засмеялась я.

— Женя, а ты не заругаешься? — с опаской спросила тетя Мила.

Я напряглась. Подобные заявления не предвещали ничего хорошего. Спокойно и весело я произнесла:

— Обещаю, тетя, не заругаюсь.

— И не применишь ко мне физическую силу? — продолжала тетя. — Я, конечно, знаю, что тебе совесть не позволит причинить мне боль, но в некоторых ситуациях…

— Да что ты такое натворила? — не выдержала я, подходя к ней с вилкой.

— Хорошо, скажу. — Защищаясь, тетя выставила вперед руки. — Только положи вилку.

Я заметила, что все еще держу в руках этот столовый прибор, со смущенным видом положила вилку на тарелку и села.

— У Марии Александровны есть компьютер, ей сын подарил на день рождения. Помнишь, это бизнесмен, с которым мы хотели тебя познакомить, — зашла тетя издалека, — но ты не захотела.

— Да, я его великолепно помню, кавалер хоть куда, — кивнула я, а мысленно добавила: «Жаль, что голубой».

— И вот мы с Марией Александровной занимались Интернетом. Ей показал, как это делается, мальчишка из сервиса, а она показывала мне. Там столько интересного, всякие темы: и искусство, и литература. Совершенно случайно мы попали на страничку «Знакомства». — Всем своим видом тетя постаралась показать, насколько это было случайно и мимолетно. — Я решила посмотреть, может, там кто-нибудь и для меня найдется. Мы с Марией Александровной покатывались со смеху, разглядывая фото претендентов. Они там такое пишут о себе! Потом вдруг раз, смотрю — хороший парень, молодой, симпатичный, вдовец. Ну и я… то есть Мария Александровна мне подсказала — говорит, у тебя же есть милая племянница, познакомь ее с ним. Я ей отвечаю: Жене не понравится, она не любит этого. А Мария пристала, и все.

— Она, в общем, тебя силой заставила, — мрачно пробормотала я, отодвигая в сторону бокал.

— Да, силой, — кивнула тетя Мила, виновато улыбнувшись. — Я от твоего имени написала ему письмо, описала, какая ты, что у тебя собственное дело, приносящее стабильный заработок, сообщила о занятиях спортом. Чтобы сделать тебя более привлекательной, я немного присочинила, что ты умеешь готовить, выращиваешь комнатные цветы, вяжешь… — Увидев мои округлившиеся глаза, тетя Мила поспешно объяснила: — Женя, не волнуйся. Когда вы познакомитесь, он про вязание и не вспомнит.

— Ну ты даешь! — только и смогла выговорить я. — Спасибо, что не записала меня в кружок хорового пения и народных ремесел.

— Женя, я написала о тебе только хорошее, — заверила меня тетя Мила. — Что ты не пьешь, проводишь вечера дома, стираешь, отлично готовишь и слушаешь классическую музыку… Неудивительно, что он согласился на тебе жениться.

— Хм, прямо вот так в первый день и согласился? — хмыкнула я, стараясь представить себе этого чудака.

— Почему сразу? Мы, то есть вы, некоторое время переписывались перед этим. — Тетя Мила мечтательно закатила глаза. — Он такие чудесные письма писал.

— Что значит некоторое время? — ошарашенно спросила я.

— Мы три месяца переписывались. Как порядочная девушка, я отклонила его первое предложение через месяц. А вчера написала, что подумаю, — ответила тетя, вполне довольная собой. — Женя, ну не дуйся. Это отличный парень. Ему тридцать. Владелец модельного агентства в Лондоне с доходом сто тысяч долларов в год. Свой дом в пригороде. Любит детей, обожает английскую поэзию…

— Он что, еще и иностранец? — спросила я, вовсе обалдев от тетиных проделок.

— Да, Стив Мелоун. Кстати, сейчас он путешествует по России, чтобы написать книгу. Хорошо знает русский, — ответила тетя и тут же предложила: — Женя, а не хочешь рулетика со сливочным кремом к чаю?

— Нет, спасибо. У меня что-то аппетит пропал, — процедила я. — Значит, он согласен жениться?

— Да. А ты как на это смотришь?

Я молчала. Не дождавшись ответа, тетя вышла из кухни, а вернулась уже с распечатанным на компьютере листом. С него на меня смотрел смуглый черноволосый мужчина с голубыми глазами, вполне симпатичный.

— А что ты на это скажешь?

— Я на это скажу, — произнесла я с расстановкой, — бери этого Стива Мелоуна и выходи за него замуж сама. Вы так чудно общались эти три месяца, что мне, ей-богу, совестно разбивать вас.

— Женя, ты что? Он мне почти в сыновья годится! — возмутилась тетя Мила.

— Ничего, сейчас это модно, — сказала я, сохраняя на лице серьезное выражение, — выйдешь за него, махнешь в Лондон, а квартиру оставишь мне.

— Подожди, Женя, уж не хочешь ли ты от меня избавиться? — с подозрением спросила тетя Мила.

Я не выдержала и расхохоталась.

— Чего смеешься? — не поняла тетя.

— И ты еще спрашиваешь? — спросила я, утирая выступившие на глазах слезы. — Сватаешь меня за какого-то прохиндея, а сама заявляешь, что я хочу от тебя избавиться.

— Он не прохиндей, — вступилась тетя Мила за англичанина. — Он, может, в эту минуту сидит в нашей гостинице и ждет твоего звонка. Он написал мне, что без ответа не уедет из России.

Привез с собой обручальное кольцо с золотистым бриллиантом в четыре карата за семьдесят тысяч долларов. Видишь, как он серьезно настроен.

— Вижу, — ухмыльнулась я. — Годовой доход, значит, сто тысяч, а кольцо купил за семьдесят. Что, ему остальных хватило оплатить все счета? Большой дом в Англии — его содержание обходится весьма недешево плюс другие расходы. А ведь еще свадьба впереди. Англичанин бы так не поступил, не купил бы такое кольцо девушке, с которой познакомился по Интернету. Это полнейшая туфта.

— Может, он копил, — предположила тетя.

— Да, с первого класса, — усмехнулась я.

— Так ты что, ему даже не позвонишь? — опечаленно спросила тетя Мила. — Я чувствую такую неловкость. Человек ждет.

— Я буду чувствовать неловкость, если позвоню. У меня нет времени расшаркиваться тут перед каждым встречным, — отрезала я. — Позвони ему сама. Скажи, что я ушла в монастырь или меня похитили пришельцы, короче, придумаешь что-нибудь.

— Женя, ты очень жестокая, — заметила тетя, неодобрительно качая головой. Мои слова ее расстроили. Даже на душе стало муторно.

— Нет, тетя, я обычная. Просто это ты слишком добрая и доверчивая. От таких типов надо держаться подальше, — попыталась я донести до нее простую истину, а потом встала, подошла к ней и обняла. — Тетя, я же за тебя беспокоюсь.

— Ой, Женя, что обо мне — надо о себе думать, — сказала она, обнимая меня в ответ. — Тогда про второго я и говорить не буду.

— Что?! — я едва не задохнулась от возмущения.

— Был еще второй. Он немец, симпатичный, но безработный, — проговорила тетя Мила виновато. — Мы с ним тоже переписывались. Признавался в любви. Писал, что одолжит у какого-то родственника денег и приедет свататься. Я ему говорила, что не надо, а он уперся: «Жить без тебя не могу, и все». «Нет, с тетей Милой хоть стой хоть падай!»

— Сказала бы, что у тебя есть другой, богатый, — проворчала я недовольно. — Что ты бомжей со всего мира собираешь? Своих не хватает?

— Жень, я не могла ему так сказать. Как-то неудобно, — пробормотала она сконфуженно. — Сама не рада, что связалась. Что теперь делать?

— Ничего, забудь, — посоветовала я. — Если кто-нибудь из них попытается с тобой связаться, не вздумай им сообщать адрес или переводить деньги на лечение больной бабушки, отца, брата и тому подобное. У этих липовых миллионеров всегда резко начинаются проблемы в бизнесе. Их обворовывают, крадут документы, и появляется куча болезненных родственников. Я с тоской посмотрела на тетю Милу: «И что мне с ней делать — одна фантазия за другой!» Тетя Мила заметила этот взгляд и, словно прочитав мои мысли, клятвенно пообещала вести себя осторожно, впредь не заводить сомнительных знакомств. Глаза у нее в этот момент были очень честные.

— Ты мне уже обещала это, когда хотела познакомить меня с соседом, — напомнила я. — А то, о чем ты мне сейчас рассказала, вообще ни в какие ворота не лезет… Я не знаю даже, как реагировать.

— Как мне теперь искупить свою вину, Женя? — смиренно спросила тетя. — Ведь я из лучших побуждений.

— Свари мне кофе, — попросила я. — И ты прощена.

Тетя Мила несказанно обрадовалась:

— Может, хочешь печенья? Я тут испекла песочное, — предложила она, воспрянув духом.

Я ответила, что подумаю над ее предложением, и, вернувшись в комнату, убрала со стола оружие. Потом, используя сообщенные Светланой данные, попыталась вычислить бабу Любу по базам данных МВД. Имея информацию о личности преступницы, я легко могла склонить Светлану к заключению контракта со мной. Отправными точками в поиске являлись внешность, примерный возраст, рост, место жительства колдуньи. К тому же у нее наверняка случались приводы в милицию за мошенничество. Не исключено, что за долгую жизнь тетя Люба успела посидеть.

На экране появился список подозреваемых.

— Сколько, оказывается, мошенниц в Тарасовской области! — присвистнула я, бегло просмотрев список, в котором было более сотни фамилий. — Что, если баба Люба вообще гастролерша из соседнего региона?

Размышляя над этим вопросом, я вошла на сайт газеты «Вести Тарасова» и подняла подшивку за последний месяц, уделяя основное внимание разделам частных объявлений. Среди нескольких объявлений целителей я нашла и бабу Любу. Маленькое объявление из нескольких строк, а ниже телефон. Сравнивая это объявление с объявлением в газете за первое число, я заметила, что телефонный номер колдуньи изменился. Подняла подписку за два месяца — снова у бабы Любы новый телефон. За три месяца — опять изменения. Строго раз в месяц мошенница меняла телефон, а три месяца назад вообще никакой бабы Любы не существовало. Получалось, либо она в этот момент только переехала в Тарасов, либо раньше занималась чем-то другим. Пробив по телефонам адреса, я выяснила, что так же часто баба Люба меняла и место жительства. То она жила в Карасеве, то в Грачеве, затем вновь возвращалась в Тарасов. Ее тяга к перемене мест объяснялась просто: «напарив» людей в одном месте, она спешила убраться подальше, чтобы избежать расправы. Перечитывая список адресов, я вдруг поняла, что можно ведь менять не только адрес с телефоном, но и имя. Скажем, сегодня она баба Люба, а завтра баба Маша. Улыбнувшись своей идее, я опять пошла по подшивке, сравнивая объявления, даты их появления, телефоны и адреса. Интуиция меня не подвела. За три месяца до бабы Любы чудесами в Тарасове занималась некая Хелена Великая, белый маг, предки которой являлись выходцами из самой Атлантиды. Как значилось в ее объявлении, волшебница была практически всемогущей. Так же, как и баба Люба, Хелена раз в месяц меняла место дислокации, а время ее существования ограничилось пятью месяцами. Почерк схожий.

Итак, можно предположить, что в ближайшее время баба Люба, сменив личину, вновь объявится в колонках газетных объявлений, предлагая свои услуги. Магический бизнес слишком выгоден, чтобы его вот так запросто бросать, когда уже все налажено, отработана четкая схема, прикрытие, накоплен опыт.

Из динамиков компьютера звучала легкая музыка. Напевая себе под нос, я откинулась на вращающемся кресле, воображая, как прищучу мошенницу, если Светлана меня наймет, конечно. Задарма я не подставлюсь. Взгляд упал на распечатку с фотографией жениха, которого нашла для меня тетя Мила. «Забавно посмотреть, кто он есть на самом деле», — усмехнулась я. Если знаешь, где искать, то времени много не потратишь.

В интернетовский поисковик я ввела имя претендента, и на экране высветилась фотогаллерея «Иудушки брачных сайтов», где был специальный раздел «Доска позора» — фотографии и личные данные женихов, не оправдавших дамских ожиданий. Среди кучи психов, извращенцев и проходимцев компьютер показал мне Стива Мелоуна. Как я и думала, Стив — обычный альфонс, вор, а также психически неуравновешенный тип.

— Женя, у тебя глаза еще не квадратные от компьютера? — поинтересовалась тетя Мила, входя в комнату. — Я там кофе сварила, не желаешь ли сделать перерыв?

— С радостью, — бросила я, вставая.

На полпути к кухне меня остановил звонок телефона. Звонила Светлана. Поздоровавшись, она сразу перешла к делу:

— Евгения Максимовна, я рассмотрела ваше предложение и пришла к выводу, что цена две тысячи в сутки слишком высока. Мне предложили более выгодные условия.

— Светлана Андреевна, если не секрет, кто вам сделал это выгодное предложение? — спросила я, стараясь говорить серьезно. Человек с моей квалификацией не мог стоить меньше двух тысяч, а в столице раза в два-три дороже. Дешевле стоят только услуги бывшего мента или спецназовца, которые понимают в ремесле телохранителя столько же, сколько я в квантовой физике.

— Извините, но я не могу вам сказать этого, — ответила Светлана, — у меня большое желание нанять вас, однако цена…

Как опытный игрок, я чувствовала, что она блефует.

— Очень жаль, Светлана Андреевна, — вздохнула я. — Между прочим, я уже насобирала кое-какую информацию, и ваша баба Люба почти у меня в руках. Но я не собираюсь вас уговаривать. До свидания.

— Подождите, — сдалась Светлана. — Что вы выяснили?

— Вы хотите меня нанять? — спросила я удивленно. — У вас же есть более выгодное предложение.

— К черту его, приезжайте ко мне через час, все обсудим. — Решительным тоном Светлана сообщила мне свой адрес и объяснила, как добраться.

— Женя, ты не умерла там? — осведомилась тетя Мила.

— Иду, — сообщила я и направилась в кухню, где тетя разливала свежесваренный ароматный кофе.

На деревянном столе с резными ножками стояли блюдца с чашками, наполненными горячим напитком, и блюдо с печеньем.

Присев за стол, я в минуту осушила чашку с кофе и съела с полдюжины печений.

— За тобой что, гонятся? — строго спросила тетя.

— Что-то вроде того, — сказала я, вскакивая. — Спасибо за кофе, все было очень вкусно.

— Ой, будто что поняла. Проглотила одним махом, — покачала головой тетя Мила. — Ужинать-то придешь?

— Не знаю, — бросила я на бегу. На компьютере все еще стояло досье Стива Мелоуна. Я позвала тетю и показала, кому она хотела меня спихнуть.

— А был таким милым, — пораженно прошептала тетя.

— Бывает, — вздохнула я, выключая компьютер.

За пятнадцать минут мне удалось привести себя в порядок — одеться и накраситься, а также собрать необходимое снаряжение. Из оружия я взяла с собой револьвер и метательный нож. Защитные средства вроде газового баллончика и электрошока положила в сумочку вместе со всякими мелочами, кошельком, косметичкой, туда же положила детектор «жучков».

Решив не светить свою машину возле дома нанимательницы, за которым могли наблюдать, я заказала такси и через семь минут, собранная и сосредоточенная, вышла на лестничную площадку.

На улице было тихо и морозно. Холодный чистый воздух при вздохе обжигал ноздри. Снег похрустывал под ногами. Я прошла и села в поджидавшую меня синюю «семерку». Не в меру серьезный парень водитель коротко спросил:

— Куда?

Я ответила, и машина сорвалась с места, немного пробуксовав на льду. Мы выехали на дорогу, сохраняя полное молчание. Глядя по сторонам, я замечала, как готовится город к предстоящим праздникам. В разных местах попадались вышки городских служб с рабочими, украшавшими гирляндами дома, столбы уличного освещения и деревья. На площади перед сбербанком устанавливали гигантскую елку. Перед казино «Золото инков» тоже, но поменьше и не живую, а искусственную с эффектом мерцания. Все эти приготовления почему-то меня совсем не трогали. Профессиональному телохранителю не до праздников. Его задача — всегда быть начеку, не расслабляться и не давать волю чувствам.

— Остановите здесь, — попросила я водителя, затем рассчиталась и вышла за квартал до нужного дома.

Сделала я это, чтобы узнать, что происходит в окрестностях. Пятнадцать минут у меня еще было в запасе. Изображая приезжую, я побродила вокруг со смятой бумажкой в руках, спрашивая у прохожих несуществующий адрес. Оказалось, что многие знают, где находится придуманная мною улица, правда, показывали в разные стороны. Я изо всех сил делала вид, будто запоминаю, что мне впаривают, а сама незаметно поглядывала по сторонам, высматривая, нет ли поблизости подозрительных машин. На улице-то не последишь, холодно, поэтому если и есть слежка, то ведется она или из автомобиля, или из дома напротив: из квартиры или подъезда. На крышу соваться сейчас тоже вряд ли кто решится — и холодно, и скользко, неровен час, шею свернешь. Проверила сверху донизу подъезды соседнего дома — тоже ничего.

Соблюдая все меры предосторожности, я поднялась к квартире клиентки с семиминутным опозданием и позвонила в звонок. Дверь открыли не спрашивая. Высокий худощавый мужчина со следами побоев на лице окинул меня внимательным взглядом. На вид ему было около пятидесяти. Поджарый, с ежиком пепельно-серых волос и седыми висками.

— Вам кого? — спросил мужчина.

— Мне бы Светлану увидеть. Мы с ней на шесть договорились о встрече, — сказала я, опустив капюшон пуховика.

— А, вы телохранительница, — улыбнулся мужчина и отступил, пропуская меня. — Входите, жена вас уже ждет. Я — Геннадий Петрович.

— Евгения Максимовна. — Пожав протянутую руку, я вошла.

Жилище Лисовских было оформлено с современном стиле. Максимум свободного места. На полу ковролин. Геннадий Петрович открыл нишу в стене, убрал мою одежду и обувь и проводил в гостиную, где на огромном кожаном диване сидела Светлана и разговаривала по сотовому. Геннадий Петрович указал мне на кресло. Я села.

— Выпьете что-нибудь? — предложил он, но я отказалась и принялась рассматривать обстановку.

Декоративный камин — дань моде. В странную треугольную колонну из материала, имитирующего природный камень, дизайнер вставил с одной стоны телевизор, с других граней — остальную технику. В такой же колонне в противоположном углу комнаты находился аквариум. На полу — толстый ковер. Под потолком странная люстра, похожая на корабль пришельцев, взорванный вандалами, — непонятное нагромождение металла, стекла и пластика.

— Извините, Евгения Максимовна, одну минуту. — Светлана отстранила от уха сотовый, закрывая микрофон ладонью, и вновь заговорила. — Да, Инесса, проверь все накладные. Товар тоже проверяй, каждую коробку. Мало ли чего они там говорят!

— Ее от телефона ничем не оторвать, — улыбаясь, сказал Геннадий Петрович и, присев в кресло рядом со мной, спросил: — Если не секрет, Евгения Максимовна, давно вы в этом бизнесе? Я имею в виду вашу работу телохранителем?

— Достаточно давно, — уклончиво ответила я.

— Ладно, позже перезвоню, — пообещала Светлана своей собеседнице, отключила связь и повернулась ко мне. — Итак, Евгения Максимовна, подпишем договор?

— Можно и без бумажной волокиты, — пожала я плечами. — Не хочу, чтобы мое имя упоминалось в связи с этим делом.

— Как скажете, — согласилась Светлана. — Может, чаю?

— Чуть позже. — Я достала из кармана портсигар, вытащила сигарету и вопросительно посмотрела на хозяйку.

— Да курите. Гена, подай пепельницу, пожалуйста. — Светлана тоже взяла сигарету, и мы закурили.

— Давайте перейдем к делу, — предложила Светлана. — Евгения Максимовна, что вы выяснили о колдунье? Вы сказали, что она у вас в руках.

— Ах, эта тварь! Ну если она мне попадется! — зло воскликнул Геннадий Петрович, пощупав ссадину на щеке.

— Гена, спокойно, — посоветовала Светлана мужу.

В общих чертах я рассказала, что удалось выяснить. Это раззадорило Геннадия Петровича.

— Так надо поездить по этим квартирам и поспрашивать у хозяев про старуху. Я могу взять ребят из службы безопасности. — Он уж было собрался немедленно вскочить и выполнить задуманное, но я его остановила:

— Геннадий Петрович, я займусь этим сама. Дело может оказаться опаснее, чем вы предполагаете.

— Ой, что там опасного?! Старуха-шарлатанка наняла какую-то шантрапу, они вчетвером избили нас с женой! — расходился Геннадий Петрович все больше, не реагируя на мои слова. — Пусть сейчас попробуют ко мне сунуться, я им башку отстрелю.

— Вы что, купили ствол? — с удивлением спросила я. — За это же срок немудрено схлопотать.

— Я все предусмотрел, — заверил меня Геннадий Петрович с важным видом. — Есть разрешение на ношение, а пистолет не совсем огнестрельный. Стреляет резиновыми пулями со стальным сердечником, и тем не менее тонкий стальной лист пробивает. Думаю, башку тоже пробьет. Сейчас покажу его вам. Скажете, что думаете, как специалист. — С этими словами он умчался в сторону кухни, а мы со Светланой остались наедине.

— Мы его позавчера купили, — поведала мне она с невеселой улыбкой. — Муж через знакомых в милиции быстро сделал разрешение, съездили потом в «Охоту». Пятнадцать тысяч стоит. Дороже, чем большое ружье, представляете. Теперь носится со своим пистолетом, как курочка с яичком, не знает, куда засунуть. Ему на работе сейчас делают сейф. Ведь опасно, когда в доме ребенок, тем более мальчишка. Мальчишки в этом возрасте вечно куда-то лезут, а подержать в руках настоящий пистолет — это для них вообще предел мечтаний. Я боюсь, что Димку даже сейф не остановит. Он такой смышленый. Подсмотрит, куда ключ прячем, и залезет. Сердце чувствует, что сможет…

— Еще как, — подтвердила я. — А ваш сын сейчас в школе?

— Нет, — ответила Светлана и стряхнула пепел в голубую хрустальную пепельницу. — Я забрала его из школы и от греха подальше отправила к брату в часть. Он у меня командир авиаполка, что стоит под Волгоградом. В Димке души не чает. Обещал защищать, как президента. Я считаю, что поступила правильно.

— Да, неплохой ход, — кивнула я. — Если вашим вымогателям и стало известно, куда вы отправили сына, лезть в воинскую часть они не решатся, не тот уровень. Скорее…

— Откуда им может стать известно, где мой сын? — перебила меня Светлана нервно. — Мы же никому не говорили, даже от сына скрывали до последнего момента, чтобы не проболтался своим друзьям. Муж сам на машине отвез его туда.

— Сейчас покажу, откуда, — сказала я и, загасив сигарету в пепельнице, полезла в сумочку за детектором «жучков».

В гостиную вошел Геннадий Петрович с пистолетом — точной копией «макарова» в одной руке и с обоймой от него в другой.

— Вот, посмотрите.

Я закрылась рукой:

— Геннадий Петрович, не направляйте оружие на меня, пожалуйста.

— Да он не заряжен, — беспечно бросил Геннадий Петрович и в доказательство нажал на курок. Грянул выстрел. Пуля вошла в кресло рядом со мной.

— Вот видите, — покачала я головой. — Хорошо, что вы никудышный стрелок и что патроны не боевые.

— Я, как?.. Не понимаю… — залепетал Геннадий Петрович изумленно. — Оно же, это…

— Придурок! — заорала на него Светлана не своим голосом. — Посмотрите, новое кресло испортил и человека чуть не убил. Убери отсюда эту гадость! Господи, ты и меня потом пристрелишь.

— Это же случайность, — робко оправдываясь, Геннадий Петрович попятился к двери, красный от стыда.

— И откуда у него руки растут? — запальчиво спросила Светлана, обращаясь ко мне.

— Не знаю, — ответила я усмехнувшись. Показав детектор «жучков», я приложила палец к губам и прошептала: — Сейчас выясним, знают ли бандиты, где ваш сын, или нет.

Встав, я бесшумно прошлась по комнате, водя прибором по стенам, мебели, бытовой технике. Везде детектор фиксировал лишь пустоту либо стандартную частоту электросети. Светлана выжидающе следила за мной.

— Ну что?

— Ничего, — буркнула я.

Вслед за гостиной я проверила обе спальни, рабочий кабинет, коридор, ванную комнату, туалет и кладовку. Везде нулевой результат. Титаническая работа не выявила ни одного «жучка». Теперь можно было спокойно разговаривать, не опасаясь чужих ушей.

Напоследок я даже посмотрела оба балкона.

— Что думаете по этому поводу? — поинтересовался Геннадий Петрович, когда я закрывала балконную дверь.

— Думаю, баба Люба не любит себя утруждать, придерживаясь простых и действенных методов, типа шпаны у подъезда, — ответила я. — За вашим домом не следят, в квартире «жучков» нет. Возможен такой вариант, что, пуганув вас раз и не получив желаемого, она отстанет. Ведь вы заявили в милицию. Зачем ей такие проблемы? Она-то рассчитывала на безропотное подчинение.

— Значит, я зря переполошилась, наняла вас, — проговорила Светлана, разливая чай. На черном столе стоял поднос с чашками, кувшинчик со сливками, сахарница и вазочка с клубничным вареньем.

— Я бы не торопилась с выводами. Подождем несколько дней, а там видно будет, — предложила я, понимая, что ставлю под удар свой контракт. Нет опасности — значит, работа окончена. — Что сказали ваши знакомые в милиции, Геннадий Петрович? — обратилась я к Лисовскому.

— Мы с женой написали заявление. Возбуждено уголовное дело. Начато предварительное расследование. Поскольку баба Люба скрылась, ее объявили в розыск. Вот, в общем, и все.

— Ну а какие у них прогнозы? — спросила я нетерпеливо. — Они что-то раскопали? Вам ничего не рассказывали? Хоть что-нибудь они выяснили, ведь три дня прошло.

— Говорят, что по некоторым данным колдунья выехала с территории области. — Геннадий Петрович поморщился, было видно, что он сам не верит в это. — Следователь, который занимается нашим делом, допросил хозяйку съемной квартиры. Вместе мы составляли фоторобот.

— А я знаете что скажу про этот фоторобот, — встрепенулась Светлана, — дерьмо самое натуральное, похожа на негритянку какую-то. Кого можно по такому фотороботу найти?

— У них был штатный художник, но он заболел, — добавил Геннадий Петрович.

— Понятно, — кивнула я. — Они ждут, что баба Люба раскается и явится в отделение с повинной.

— Это вы точно подметили, — усмехнулась Светлана и пригласила нас к столу. — Давайте чаю, что ли, с горя тяпнем.

— Можно и чего покрепче, — сказал Геннадий Петрович, потирая руки.

— Я не пью вообще, — поспешно предупредила я, однако беспокоилась напрасно. Светлана не разделяла стремлений мужа и строго пресекла его поползновения.

— Никаких покрепче! Гена, тебе же нельзя. Твоя поджелудочная. Забыл, что ли?

— Моя поджелудочная в порядке, — пробурчал недовольно Геннадий Петрович и вздохнул.

Я попробовала ложечкой варенье и посмотрела на сушки. Помня, насколько дороги услуги стоматолога, я решила их не трогать.

Светлана опустила свою чашку на блюдце и спросила:

— Евгения Максимовна, и что мы будем делать дальше?

— Во-первых, я посоветовала бы обезопасить жилище, — ответила я. — Независимо от того, будет вас преследовать колдунья или нет, сигнализация не помешает. Поставьте квартиру на пульт вневедомственной охраны. Лихих людей везде полно, а сигнализация отпугнет их.

— А я ведь собиралась поставить сигнализацию, а ты меня отговорил! — накинулась Светлана на мужа. — Бесполезно! Захотят, все равно залезут! Платить еще охране!

— Да делай что хочешь! — повысив голос, сказал Геннадий Петрович в ответ.

— А тебе все равно? — ехидно спросила Светлана.

Чтобы остановить надвигающуюся ссору, я вклинилась в разговор.

— Во-вторых, могу вас научить, как правильно входить в подъезд, подниматься по лестнице, входить в квартиру. Есть ряд простых правил, которые вам не помешает узнать.

— Да на меня с пистолетом пусть только кто рыпнется, — самоуверенно заявил Геннадий Петрович, — сразу в башку.

— Главное, чтобы не себе, — подколола я его. — Понимаете, Геннадий Петрович, все может произойти так быстро, что вы не успеете вытащить пистолет.

— Я успею, — не согласился он, — я тренировался.

— А что, если пистолет в одежде запутается, или даст осечку, или заклинит? Что тогда? — спросила я с нажимом. Про его мастерство в обращении с оружием я вообще решила промолчать, дабы не ущемлять самолюбие. — Знаете, если есть вероятность, что неприятность произойдет, то она обязательно произойдет по закону подлости.

Мои слова заставили Геннадия Петровича задуматься.

— Да что вы его слушаете, — махнула рукой Светлана.

— Поэтому лучше не попадать в неприятную ситуацию, чем искать из нее выход, — продолжала я невозмутимо. — Следующий шаг — это обеспечение вашей личной безопасности в течение ближайших дней. Охранять сразу вас двоих — задача для меня нереальная. Либо наймите второго телохранителя, либо пусть кто-нибудь из вас возьмет отпуск, чтобы побыть это время дома. Опасность не так велика, поэтому я не настаиваю на более радикальных мерах.

— Мне охрана не нужна, — с гордостью произнес Геннадий Петрович.

Я уж думала, что он снова начнет втирать про свой пистолет, но ошиблась. Оказалось, что по должности — Геннадий Петрович являлся техническим директором завода «Эфир» — ему положен автомобиль с шофером за счет предприятия. А его шофер, Станислав, в дополнение к своим водительским обязанностям выполняет функции телохранителя. В прошлом Станислав был десантником, умеет обращаться с оружием, занимался самбо, кандидат в мастера спорта.

— У нас в Ворошиловке инструктора обычно говорили, что объем бицепсов не влияет на скорость пули, — произнесла я с расстановкой. — У вашего охранника есть лицензия на ношение оружия?

— Есть, — кивнул Геннадий Петрович. — У него «макаров» постоянно с собой. Выходит, меня прикрывает около машины, доводит до подъезда.

— Это хорошо, — протянула я, — чисто с психологической точки зрения ваш секьюрити может отпугнуть бандитов. Кстати, а почему он о вас так печется, были прецеденты или из-за проделок колдуньи?

— Нет, ничего не было, — покачал головой Геннадий Петрович, — просто на всякий случай. Ну, знаете, как бывает — уволишь какого-нибудь бузотера, а вечером он пьяный в дупель у подъезда встречает тебя с кирпичом. Такого не было, но некоторые грозились.

— Ясно. Дело упрощается. — Я посмотрела на Светлану. — Тогда, Светлана Андреевна, нам предстоит работать с вами. У вас есть шофер? Спрашиваю это потому, что лучше не совмещать обязанности водителя и телохранителя.

— Да, у меня есть водитель, — ответила Светлана, — но я и сама вожу, поэтому водителя оставляю своему бухгалтеру. Ей ведь приходится перевозить значительные суммы денег.

— Предлагаю с завтрашнего дня ездить исключительно с водителем, — сказала я. — Выходим, я вас прикрываю, садимся в машину. Дело в том, что, когда угрожают, лучше не оставлять свое транспортное средство без присмотра. Объясняю на конкретной ситуации. Вы подъехали к налоговой, вышли, а в ваше отсутствие к машине подвесили взрывное устройство.

— Вы уж совсем меня запугали, — жалобно сказала Светлана. — Кому понадобится меня взрывать?

— Я говорю это вам на будущее, — пояснила я. — От всякого рода наездов никогда нельзя зарекаться.

Я рассказала, как должны планироваться маршруты движения. Одним и тем же путем добираться до работы и обратно никак нельзя. Гипотетический наемный убийца всегда вычисляет в действиях жертвы повторяющиеся моменты, на этом и ловит.

— Вы, Геннадий Петрович, наверняка тоже ездите по наезженной дорожке? — посмотрела я на Лисовского.

— До настоящего момента меня не хотели покалечить, поэтому я и не забивал себе голову этим, — нехотя проговорил Геннадий Петрович.

— Вы представляете, сколько людей думали так же? — спросила я серьезно. — Но пересмотреть свои взгляды они не успели — им помешала смерть.

— Должен сказать, Евгения Максимовна, вы мастер запугивать, — признался Геннадий Петрович.

— Да, точно, у меня даже сердце закололо, — заметила Светлана, закуривая сигарету.

— За это мне и платят, — пояснила я. — Я обязана напоминать людям, насколько хрупка их жизнь.

— Мы поняли, — заверил меня Лисовский.

Светлана поддержала его:

— Хватит ужасов, или я сегодня не усну.

Из прихожей послышался звонок телефона.

— Это, наверно, мне, — вскочила с дивана Светлана.

Я поспешила за ней и, проскользнув вперед, взялась за трубку:

— Не возражаете, если я отвечу за вас?

— Как это вы ответите? — нахмурилась Светлана. — Это же мне из магазина. — Она запнулась и, понизив голос, спросила: — Думаете, звонит баба Люба?

Кивнув, я сняла трубку.

— Да, слушаю. — Я удачно сымитировала голос Светланы. — Кто это? Отвечайте! Мне некогда тут выслушивать дыхание всяких извращенцев.

Светлана удивленно вскинула брови, хотела что-то сказать, но, так и не сказав ничего, закрыла рот.

— Ну что, Света, стукнула на меня ментам, долг не хочешь платить, — послышался в трубке женский голос. — Если к завтрашнему утру ты не надумаешь платить — сдохнешь.

— А как мне заплатить, где я тебя найду? — спросила я покорно.

— Хочешь подставить меня ментам? У тебя не пройдет. — Баба Люба хохотнула. — Я перезвоню тебе завтра и сообщу, куда принести деньги. Думаю, к утру ты достаточно поумнеешь, чтобы понять — менты тебе не помогут.

— Я уже поняла, — бросила я, но в трубке уже зазвучали длинные гудки.

Подошел Геннадий Петрович. Светлана поняла, что я закончила, и спросила:

— Это была она?

— Да, она. Хотела денег. — Я нажала на рычаг и стала набирать номер знакомой с телефонной станции.

— Нет, она все-таки дура, что надеется от нас что-нибудь получить! — воскликнул в сердцах Геннадий Петрович. — Надо же иметь такую наглость. Ни милиции, ничего не боится.

— Гена, представляешь, Евгения Максимовна разговаривала с ней моим голосом. Та даже ничего не заметила! — восторженно принялась рассказывать Светлана мужу о моем разговоре с колдуньей.

Лисовский стал ворчать, что нечего было вообще с ней разговаривать, но Светлана не соглашалась:

— Евгения Максимовна специально тянула время, чтобы определить звонок. Сейчас она звонит на телефонку.

— Думаешь, баба Люба прямо с домашнего звонила? Как же, жди. Можно подумать, она сейчас сидит рядом с телефоном и ждет, пока мы ее вычислим, — с сарказмом сказал Геннадий Петрович.

— Да много ты вообще понимаешь, — ответила Светлана, не подобрав более внятных аргументов. — Ворошиловский стрелок.

Пока они спорили, я выяснила все, что нужно. Колдунья звонила с сотового, зарегистрированного на семнадцатилетнего парня. Она попросила, наверно, на улице позвонить или воспользовалась ворованным аппаратом. Специальная методика позволила определить примерный район, откуда звонила баба Люба. Она находилась где-то в центре города — между улицами Комсомольской и Новобазарной.

— По крайней мере, мы знаем, что она в городе, а не покинула регион, как говорили ваши знакомые, — подвела я итог, положив трубку. — Утром колдунья обещала перезвонить, чтобы сообщить место для передачи денег. Обещала, что за ночь вы поумнеете.

— Фиг она получит, — буркнул Геннадий Петрович.

— Что она имела в виду, когда говорила, что к утру, мы поумнеем? — с беспокойством спросила Светлана. — Мне это не нравится.

— Мне тоже, — сказала я. — Колдунья готовит вам какой-то сюрприз. — Я протянула Светлане свой сотовый. — Позвоните, узнайте, как там ваш сын.

Светлана взяла у меня сотовый и стала быстро набирать нужный номер.

— Думаете, они его нашли? — бледнея, прошептал Геннадий Петрович.

— Лучше проверить, — сказала я спокойно.

— Борис, Борис, здравствуй, что с Димой, он в порядке? — Светлана почти кричала.

— Света, успокойся. — Геннадий Петрович неловко обнял жену. Я заметила, что у него самого дрожат руки. Однако тревога оказалась ложной. Борис, брат Светланы, успокоил сестру, а затем позвал к телефону Лисовского-младшего. Светлана едва не заплакала от счастья.

— Ну вот, а вы говорили, — покосился на меня с укоризной Геннадий Петрович.

— Передайте Борису, чтобы в ближайшие часы не спускал с Димы глаз, — велела я Светлане. — Объясните, что звонили вымогатели.

Послушно кивнув, она сделала все, как я хотела, затем положила трубку и с надеждой посмотрела на меня, словно ожидая чуда. Я напряженно думала, от чего еще к утру могут поумнеть мои клиенты. Нападение на них самих, штурм квартиры, уничтожение или хищение имущества — вариантов достаточно. Следует все предусмотреть по возможности.

— Если ваша колдунья вовсе отмороженная, то она может прислать «быков» сюда, — медленно произнесла я. — Беру их на себя. Светлана Андреевна, а где вы ставите свою машину?

— В гараже перед домом, — ответила Светлана. — Считаете, они ее попытаются угнать?

— Почему бы и нет, — пожала я плечами, — что они еще могут сделать? Иных рычагов воздействия они не имеют. Позвоните своей охране в магазинах и на складах, предупредите, пусть ночью не спят, ждут гостей. А я попытаюсь обезопасить гараж от проникновения. Не забудьте также позвонить в фирму, устанавливающую сигнализацию, в которую вы хотели обратиться. Сама я отъеду за аппаратурой. Все ясно?

— Наверно, надо в милицию сообщить про звонок? — робко спросила Светлана.

— Сообщите, — сказала я и направилась к выходу.

Глава 3

Основное пространство гаража моей клиентки занимал серебристо-лимонный «Шевроле». Я втащила Светлану внутрь, пояснив, что не стоит светиться, прикрыла стальную дверь из листа «пятерки», задвинула изнутри засов и приступила к выполнению своего плана. Первым делом проверила машину на предмет «жучков». По замыслу гараж должен был стать ловушкой для угонщиков. Полазив под капотом и вскрыв приборную панель, я сделала так, что машину никто, кроме хозяйки, не сможет завести. Далее установила гранаты с наркотическим газом, срабатывающие от сигнала датчика движения, размещенного мной у дверей. Датчик я запитала от привезенной с собой банки аккумулятора, а параллельно от обычной электросети в двенадцать вольт, идущей на светильник в погребе. В случае потери напряжения исполнительное реле переключало датчик с основной сети на аккумулятор, а мне на сотовый приходил сигнал со специального передающего устройства, что гараж обесточили извне и надо готовиться к приходу преступников. Это если «быки» окажутся достаточно умными. Если же они сразу попрут напролом, не отключив электричества, то при пересечении зоны обнаружения датчика с задержкой по времени в десять секунд — все должны успеть войти — сработают гранаты с наркотическим газом, и на сотовый придет сигнал, что ловушка захлопнулась. Подручными средствами я замаскировала систему сигнализации.

— Вы столько, наверно, знаете, — сказала Светлана с оттенком зависти, следя за моими действиями.

— Без этого нельзя, — вздохнула я. — Пойдемте, я закончила. — На установку сигнализации у меня ушло почти два часа. Солнце успело покинуть небосклон, и на улице стремительно потемнело. Во дворике перед домом прогуливался кое-какой народ — в основном молодежь. Со всех сторон слышался говор, смех. Глянув на Светлану, я сообщила ей, что она выглядит так, словно готовится к похоронам самого близкого человека. — Мыслите позитивно. Думайте о чем-нибудь хорошем. Улыбнитесь, наконец. Мы их сделаем. Не надо показывать противнику своей слабости.

— Легко вам говорить, — хмуро ответила Светлана, — привыкли рисковать жизнью каждый день, а для меня это в новинку. — Мы обошли группу подростков, шумно обсуждавших свои проблемы.

— Хотите, анекдот расскажу, что ли? — предложила я и заговорила, выделяя каждую фразу голосом и мимикой: — Вчера купила себе ежика, а сегодня он умер. Ветеринары говорят, от старости… Конечно, был бы молодой, убежал бы от «КамАЗа». — Улыбнулась.

Светлана принужденно ответила на улыбку:

— Мрачновато. Ежика жалко.

— А как вам девиз Пенсионного фонда: «Живи быстро, умри молодым!»

— Это на них похоже, — улыбнулась Светлана шире. — Только почему у вас все про смерть?

— Давайте не про смерть, — бодро сказала я. — В деревне на завалинке курят два мужика. Один: «Вчера деверь из Америки приехал, сигаретой угостил, „Мальборо“ называется». Второй: «Ну и как оно?» Первый: «Да так себе, пока куришь ентот, как его, фильтер, хреново, а потом как „Прима“».

Рассказывала я разными голосами, подражая глубоким старикам, вкладывая все актерское мастерство, не забывая при этом поглядывать по сторонам. Насмотревшись моих кривляний, Светлана прыснула со смеха, потом, справившись с собой, сказала, утирая выступившие слезы:

— Вам в актеры надо было идти, Евгения Максимовна, риск меньше, известность.

— А у меня зато работа интереснее, — парировала я, обошла клиентку и первой заглянула в подъезд. — Держитесь сзади, Светлана Андреевна. — Поднимаясь по лестнице, я сначала заглядывала на площадку выше этажом и шла, прикрывая Светлану, до площадки следующего этажа, уделяя особое внимание пространству перед лифтом, затем разворачивалась, загораживая клиентку от верхнего лестничного пролета, и так до четвертого этажа. Перед тем как открыть дверь, позвонила условным звонком — четыре длинных, два коротких, один длинный, один короткий — лишь после этого вошла, убирая револьвер в кобуру и складывая газету, которой я его прикрывала.

— Что там? — нервно спросил Геннадий Петрович, почесывая затылок. — Что-нибудь вышло?

— Гараж — неприступная крепость, пусть только сунутся, — заверила я его.

— Евгения Максимовна — настоящий мастер, — похвалила меня Светлана. — Мне кажется, она бы сама смогла установить у нас в квартире сигнализацию. Зачем кого-то нанимать?

— Смогла бы, не спорю, — кивнула я, — но куда важнее обнаружить местонахождение бабы Любы, или я не права? Может, вы предпочитаете и дальше трястись от страха и прятать сына у родственников?

— Нет, нет, конечно. Лучше ищите эту сволочь, — пошла на попятную Светлана. — Я сказала так, к слову, чтобы подчеркнуть ваши заслуги.

— Спасибо, — сказала я сухо. — Устанавливая сигнализацию, не забудьте о камере наблюдения. Пусть рабочие вмонтируют ее в глазок или где-нибудь над дверью, чтобы не было заметно. Сигнал от нее я выведу на ваш компьютер. Сейчас же основная задача — выжить в предстоящую ночь.

Светлана взялась за приготовление ужина. На мой вопрос, почему не нанять для этих целей домработницу, она ответила, что не так уж часто они ели дома. В основном быстро перекусывали то в буфете, то в каком-нибудь кафе.

Тем временем я установила несколько миникамер в подъезде на лестничной площадке, а картинку с них вывела на домашний компьютер Лисовских через средства связи и TV-тюнер. После, просматривая на сайтах местных газет информации о целителях, я спросила Геннадия Петровича, что сказали его знакомые из милиции, когда он сообщил о звонке колдуньи.

— Сказали, чтобы позвонил, как только вымогательница сообщит место передачи денег, — ответил он со вздохом. — Обещали, что на этот раз ее обязательно возьмут.

— Что же в прошлый раз не взяли? — Я следила взглядом за мелькающими на мониторе страницами.

— Хм, спросили бы у них сами, — хмыкнул Геннадий Петрович с кривой усмешкой. — Вы считаете, у вас лучше выйдет?

Я не ответила, так как обнаружила то, что искала. Среди объявлений нашлось одно, появившееся сегодня. Утром его еще не было. Потомственная целительница и святая баба Настя исцеляла силой молитвы, святой водой и крестным знамением. Лечила все. Изгоняла бесов. Снимала проклятие, а также порчу и сглаз.

— Вот эту надо бы проверить, — указала я пальцем в монитор. — Главное, что рядом, у университета.

Геннадий Петрович прочитал информацию на мониторе:

— Думаете, это она?

— Не думаю, но проверить бы неплохо, — ответила я. — Если будет время, прямо завтра же и займусь.

Появилась Светлана, она выглядела измученной и вымотанной.

— Пойдемте поедим. И черт меня дернул заняться этой готовкой. Все из рук валится. Лучше бы из ресторана заказали ужин.

— Не стоит, — сказала я. — В данный момент лучше поменьше появляться на улице, а тем более приглашать кого-то в дом. Под видом доставки к нам сюда могут заглянуть и ребятки бабы Любы.

— Что же нам теперь, с голоду пухнуть? — с возмущением спросил Геннадий Петрович.

— Несколько дней можно прожить на бутербродах, — ответила я. — Мне не впервой, или сварим макарон. Они легко готовятся, минут двадцать, не больше.

— Вы, что, предлагаете нам каждый день макароны есть? — раздраженно спросила Светлана. — Да у меня несварение начнется.

— Вы просто не пробовали хорошие макароны, — заверила я.

Молча мы прошли на кухню, где на тарелках уже было выложено аппетитное жаркое с гарниром из красной фасоли.

Сев за стол, я смело схватилась за нож и вилку, однако с первого кусочка поняла, что жаркое, приготовленное Лисовской, несмотря на красивый вид, значительно уступает тетиному. В нем было много перца и соли, да к тому же мясо оказалось жестким, как резина. Конечно, мой желудок, натренированный в разведшколе, мог переваривать что угодно, и все же я привыкла вкусно поесть.

Геннадий Петрович бодро отправлял в рот кусок за куском, не выказывая никакого недовольства, видно, свыкся с готовкой жены за долгие годы супружеской жизни. Сама Светлана ела свое кушанье как-то неохотно, только поковырялась вилкой в тарелке, цепляя по одной фасолине. Перехватив мой взгляд, она поинтересовалась, как я нахожу мясо, не сильно ли пересолено.

— Очень вкусно, — соврала я и улыбнулась. — А ваш сын в каком классе учится? Совсем взрослый, наверно?

— В седьмом, — ответила Светлана и насторажилась. — Что, это важно для дела?

— Не совсем, — засмеялась я. — Интересуюсь так, из любопытства. У самой-то детей пока нет. Хотелось бы знать, что меня ждет в будущем.

— О, вас еще ждет, — расслабленно улыбнулась Светлана и принялась рассказывать о своем опыте. Геннадий Петрович вспомнил историю, как рыбачил с сыном на островах. Закидывая удочку, сын крючком зацепил отца за ухо — с гордостью Геннадий Петрович продемонстрировал шрам. — Убрав со стола тарелки, Светлана налила чай и достала из холодильника пирожные с заварным кремом.

— Знаю, что для фигуры это вредно, и не могу удержаться, — сказала она с виноватым видом.

— Да у вас с фигурой все нормально, видела вас в бассейне, — заметила я.

— Мне кажется, стоит немного похудеть, — вздохнула Светлана и потянулась к пироженому.

— Не вздумай, а то разведусь, — с улыбкой сказал Геннадий Петрович, ущипнув жену. — Не хочу, чтоб ты тут по квартире костями гремела.

Спать меня положили в детской комнате. Это было удобно, потому что комната располагалась ближе всего к входной двери. Перед сном под кровать я положила заряженный револьвер. Минут через десять улеглись и мои клиенты. Лежа в постели, я расслабилась, сделала пятнадцать плавных вдохов-выдохов и провалилась в сон. Выспаться не получилось. В районе пяти часов в квартире раздался звонок.

В одно мгновение я оказалась на ногах и с револьвером в руках. Звонил телефон. В коридор выбежала растрепанная Светлана в красной шелковой рубашке, на ходу натягивая халат. Я сама взяла трубку и, послушав говорившего, передала Светлане. Звонили из милиции, сообщали, что час назад сгорел один из магазинов Светланы. Сторож с черепно-мозговой травмой доставлен в больницу. Моей клиентке предлагали приехать на место происшествия.

Из спальни вышел Геннадий Петрович.

— Света, кто звонил? — спросил он.

— Из милиции. Магазин на Грозненской сожгли. — Светлана устало опустилась на стул. — Что же они делают? — Она с отсутствующим выражением лица посмотрела на меня.

— Собирайтесь, едем, — бросила я и направилась в детскую за своими вещами.

С обычными предосторожностями я вывела клиентов из подъезда. Мы пересекли двор и остановились перед гаражом. Светлана открыла дверь. Мы вошли, а затем я быстро отключила ловушку при помощи специального выключателя, замаскированного на уступе над воротами.

Дорога до сгоревшего магазина заняла сорок минут, он находился практически на окраине города у выезда, недалеко от КП ГАИ. Очень удобно для преступников. Поджигают, быстро проезжают пост, и ищи ветра в поле. Когда заметят пожар, их уже и след простыл.

Светлана, находившаяся за рулем «Шевроле», остановила машину на небольшой площадке перед магазином, вымощенной бетонной плиткой. Впереди под углом одна к другой стояли две пожарные машины. Пожарники, используя брандспойты, подавляли остаточные очаги огня в полностью выгоревшем здании. Зрелище было удручающим — черные от копоти стены, провалившаяся внутрь крыша. В воздухе густой удушливый запах гари. Жители окрестных частных домов, возбужденные случившимся, толпились на улице. Их едва сдерживало жиденькое оцепление из шести милиционеров, не позволявших посторонним приближаться к пожарищу. От оцепления отделился молодой парень в кожаном пиджаке с кожаной папкой под мышкой. Он подошел к Светлане и вежливо поздоровался с ней. То был участковый. Началось долгое и нудное разбирательство. Геннадий Петрович позвонил, и минут через двадцать подъехали еще двое на вишневой «шестерке». Один из них представился майором следственного управления. Это и был знакомый Геннадия Петровича. Когда пожарные закончили, милиция принялась за составление протокола. Участковый бегло опросил свидетелей, но никто ничего не видел и не слышал.

К магазину направился эксперт, которого привез майор. Немного позже Геннадий Петрович представил мне майора, назвав меня родственницей со стороны жены.

— Что вы по этому поводу думаете? — кивнула я на пепелище, где сверкала вспышка фотоаппарата эксперта.

— В магазине в подсобке хранилось множество горючих веществ, поэтому сложно будет определить, был ли поджог или, скажем, замыкание проводки, — ответил майор. — Пожар бушевал более часа. Если и были какие-то доказательства, то они, скорее всего, уничтожены. Конечно, мы будем прилагать усилия, чтобы определить истинную причину…

Дальнейшее я слушала вполуха. Ничего вразумительного он все равно не сказал. Будем искать — и все дела.

— Да вы найдите хоть что-нибудь! — разъярился под конец Геннадий Петрович.

От греха подальше, я отвела его в сторону.

К началу рабочего дня подтянулись продавцы и грузчики сгоревшего магазина. Вид у них был растерянный. После того как всех допросил следователь, Светлана отправила работников домой, пообещав в скором времени решить их судьбу.

За Геннадием Петровичем с завода приехал автомобиль, черный «БМВ 635 CSI». По звуку двигателя и внешнему виду он, хоть и потрепанный, мог еще дать фору любому новому, потому что за его состоянием отлично следили. Из «БМВ» вылез водитель Лисовского, Станислав, крепкий накачанный парень с суровым лицом. Короткий ежик черных волос, на бычьей шее золотая цепь в палец толщиной, а на среднем пальце левой руки массивный золотой перстень с несколькими небольшими прозрачными камешками, скорее всего фионитами. Под кожаной жилеткой пистолет в кобуре. Слухи о его габаритах были сильно преувеличены. Немного выше меня, да и только.

— Ну и дела, — присвистнул Станислав, приблизившись. — Что, Геннадий Петрович, на работу сегодня, наверно, того…

— Сейчас. — Лисовский тронул жену за плечо. — Света, я тебе еще нужен?

— Да нет, езжай, — вздохнула она.

Они о чем-то еще разговаривали между собой, а я сосредоточила свое внимание на водителе. Подошла, познакомилась, представившись родственницей Светланы.

— А я-то думаю, что это за красавица бродит вокруг! — воскликнул Станислав с широкой глуповатой улыбкой во весь рот. Его карие глаза жадно обшарили меня с ног до головы. — А вы не похожи на Светлану, вот чтоб мне с места не сойти, — заметил водитель.

— Так бывает, — пояснила я и, чтобы он проникся ко мне доверием, похвалила его машину.

— Сам пригнал из Германии в середине девяностых, не какая-нибудь рухлядь с подкрученным спидометром, какие нам сейчас суют из ближнего зарубежья, — похвалился он. — Была практически нулевая, только фара разбита да крыло помято. Из-за этого получилось чуть ли не в три раза дешевле, чем здесь. Сам восстановил.

Поддакивая ему, я незаметно вытянула из него всю информацию — адрес, телефон, имена и фамилии знакомых, где учился, работал, какие места посещал вне рабочего времени. Общее впечатление от разговора осталось положительное. Веселый, открытый парень, немного безбашенный.

— Ну, Стас, хорош трепаться. По коням! — скомандовал ему Геннадий Петрович, хлопая по спине. На лице Станислава отразилось разочарование от необходимости покидать меня.

— Тогда сходим куда-нибудь, посидим, — предложил он с надеждой.

— Не вопрос, — ответила я, подражая его грубоватой манере общения. — Сейчас занята, а потом перезвоню тебе и немного прошвырнемся по кабакам.

— Заметано! — обрадовался Станислав.

— Эй, тебя что, силой за баранку усаживать? — поинтересовался Геннадий Петрович, высовываясь из «БМВ».

Улыбнувшись мне напоследок, Станислав ринулся выполнять свои служебные обязанности, я же заторопилась к Светлане, заметив, что к ней приближается странного вида субъект с дорогим кожаным портфелем. Выяснилось, что субъект — представитель страховой компании. Разговор с ним не улучшил Светлане настроение.

— Чертовы страховщики, всю кровь выпьют, — проворчала моя клиентка, едва тип удалился. — Я, наверно, поседею, пока заставлю их заплатить.

Уже около десяти мы поехали посмотреть, как обстановка в других владениях Светланы. Проверили два склада, завернули в магазин у крытого рынка в центре. Там и начались неприятности. Светлана как раз критиковала продавцов за неправильную расстановку товара, когда зазвонил телефон, стоявший на прилавке. Продавщица сняла трубку и, выслушав говорившего, передала трубку Лисовской:

— Это вас, Светлана Андреевна, говорят из налоговой.

Светлана взяла трубку.

— Да, слушаю. — Она запнулась, и я увидела, как меняется выражение ее лица, глаза удивленно расширяются, а щеки бледнеют.

— Да, я поняла. У меня сотовый сломался, скоро куплю новый. — Голос безжизненный, как ветер в пустыне. Знаками я показала, чтобы Светлана передала трубку мне, а продавцам — чтобы очистили помещение.

Видя, что происходит что-то странное, женщины за прилавком не стали задавать вопросов и потихоньку выскользнули из зала. В телефонной трубке я услышала обрывок фразы:

— Деньги положите в спортивную сумку с замком, потом…

Я перебила бабу Любу и спросила, копируя Светлану:

— А у меня нет спортивной сумки.

— Купи, — отрезала колдунья. — Мне положить на твои проблемы. Запомни, через час у тебя должно быть пятьсот тысяч рублей в спортивной сумке. Потом я перезвоню тебе домой и скажу, куда ехать. За тобой будут следить. Не дай бог, где нарисуется мент, я тебе такую клизму пропишу!

— Про клизму ясно, — спокойно сказала я. — Дай только времени чуть больше, часа четыре, чтоб бабки собрать. Час нереально.

— Даю два, — безапелляционно произнесла колдунья. — Не соберешь — пожалеешь. В условленное место приедешь одна.

— Нет, — бросила я.

— Что за «нет»! — рявкнула колдунья. — Зубы за «нет», я сказала — одна!

— Я боюсь, — захныкала я. — Можно хотя бы сестру с собой возьму. Одна я по-любому не поеду. У меня руки дрожат, даже машину не могу вести.

Колдунья на некоторое время задумалась, потом зло бросила:

— Ладно, бери, но если еще кто будет или я вдруг увижу вместо сестры твоего мужа, вам жопа.

— Да, я все поняла, — заверила я.

Связь прервалась.

— Что она? — спросила испуганно Светлана.

— Ничего особенного, — ответила я. — Пятьсот тысяч через два часа вы должны доставить в условленное место. Никакой милиции.

— Что делать? — Голос Светланы дрогнул. — Я не смогу достать таких денег так быстро. Эта налоговая проверка, счета арестованы. Сплошной кошмар. За два часа даже не успеешь машину быстро продать, да и денег все равно не хватит. У меня все деньги вложены в развитие предприятия. Господи, что же делать?

— Едем в типографию, — ответила я, просчитав возможные варианты. — Там у меня есть знакомые, которые помогут.

— Владелец ваш друг? — предположила Светлана.

— Нет, я знаю там наборщика, дядя Федя зовут, — улыбнулась я.

Недоумевая, откуда простой наборщик может взять пятьсот тысяч, Светлана поплелась за мной к машине.

За руль «Шевроле» села я. Светлана была слишком взвинченна, чтобы вести машину.

— Мне в данный момент срочно нужно десять тысяч тысячерублевыми купюрами, — сообщила я, выруливая от магазина.

— Не понимаю, зачем вам десять тысяч, когда нужно пятьсот, — с раздражением проворчала Светлана. Она достала из сумочки бумажник и отсчитала столько, сколько было нужно. — Вот, возьмите. Может, все-таки объясните.

— Я превращу эти десять тысяч в пятьсот, — пообещала я с серьезным видом.

— Только смотрите, чтобы нас потом не посадили за ваши чудеса, — буркнула Светлана, с опаской поглядывая на меня. — Я бы никогда не решилась печатать деньги!

— Никто не собирается ничего печатать, — успокоила я ее.

Дядя Федя, худой старик лет под семьдесят, в телогрейке, накинутой поверх грязной темно-синей блузы, вышел из ворот типографии нам навстречу, докуривая маленький хабарик. Обжигая пальцы, дядя Федя уронил практически истлевший бычок на землю и растоптал носком ботинка.

— Опять, что ли, деньги понадобились?

— Да, дядя Федя, без тебя как без рук, — улыбнулась я старику. — Нарежь нам пять пачек под тысячерублевки.

— Чего так мало-то, даже мараться не хочется, — проворчал старик. — Давай я тебе пачек двадцать сделаю, еще и скину с каждой рубль.

— Давай, к черту, режь, — выпалила я, посмотрев на часы, — единственное условие: надо уложиться в сорок минут.

— Я могу и сорок нарезать, — пробубнил старик.

— Не надо сорок, дядя Федя, — взмолилась я, подталкивая его и Светлану к проходной. — Пойдемте, пойдемте, время не ждет.

К каждой пачке резаной на пресс-ножницах бумаги дядя Федя приложил госзнаковскую бумажную ленту и клей, а потом еще помог запечатывать.

— Остальные не надо запечатывать, пяти достаточно, — остановила я старика после того, как он запечатал пять пачек. — Эти оставишь, я заберу их в следующий раз.

— Да я быстро их сейчас заклею, — заволновался наборщик.

— Не надо, — твердо сказала я, протягивая сто рублей — плату за двадцать пачек резаной бумаги, из которых забрала лишь пять.

— Не надо так не надо, — с радостным видом дядя Федя выхватил купюру. Рядом появились еще двое рабочих типографии.

— Что, дядя Федя, снова деньги нарезаешь, а мы вот на тебя настучим, если пузырь не поставишь, — заявил молодой, похожий на цыгана парень с черными кудрявыми волосами.

— Я вам настучу, — погрозил старик кулаком, — так настучу, что враз побежите портки менять.

Запихнув пачки в объемную сумочку Светланы, мы отбыли из типографии. В машине по пути домой Лисовская спросила:

— А этот дядя Федя, он что, ваш родственник?

— Нет, просто помогал в нескольких делах, — ответила я. — Его все дядей называют, такое обращение.

Светлана с тревогой посмотрела на часы:

— А мы успеем?

— Успеем, — заверила я. — Еще целых пятьдесят минут, куча времени.

— Евгения Максимовна, если честно, я до сих пор не поняла, в чем состоит ваш план, — сказала она, закуривая сигарету и протягивая мне открытую пачку.

Я взяла сигарету и принялась объяснять:

— Сейчас приезжаем домой, я гримируюсь под вас и отправляюсь на встречу. Там отдаю деньги. В сумке будет маячок. Этот человек с деньгами приводит меня к бабе Любе.

— А вы говорили, что будете с сестрой, помните, там, в магазине, когда колдунья позвонила, — напомнила Светлана.

— Это подстраховка на тот случай, если я не успею загримироваться, — ответила я, выпуская сигаретный дым и стряхивая пепел в окно. — Гримироваться под вас не так-то просто. Вы немного другой комплекции, потом форма лица, даже если я надену платок и закрою глаза солнечными очками.

— А зачем все это нужно? — не поняла Светлана. — Я сама могу отвезти деньги, а вы поедете как моя сестра.

— Не все так просто. — Я посмотрела в зеркало заднего вида, проверяя, нет ли слежки. — У меня насчет этой встречи, Светлана Андреевна, нехорошие предчувствия. Вы уже один раз подставили бабу Любу с деньгами. Меня терзают сомнения. Вдруг она затеяла все не из-за выкупа, а хочет только лишь отомстить вам.

— Как отомстить? — переспросила Светлана.

— Ну, убить или покалечить, — ответила я. — Понимаете, интуиция меня не подводит.

Внезапно Светлане пришла идея, и она тут же ее высказала:

— Евгения Максимовна, а вы не подумали, что человек, которого пришлют за деньгами, сначала проверит пачки и, увидев резаную бумагу, догадается, что мы их подставляем.

— Я рассматривала и такой вариант, — ответила я, поворачивая руль и направляя «Шевроле» к подъезду. — Если он сразу проверит пачки, придется его хватать и колоть. Можете не сомневаться, он мне все расскажет. Если же все будет складываться удачно, то на последнем этапе можно подключать милицию. Пусть сами берут бабу Любу и разбираются с ней. — Окинув взглядом двор, я вывела Светлану из машины, и мы прошли в подъезд.

— А они точно сейчас за нами не наблюдают? — шепотом спросила Светлана на лестнице.

— Я по крайней мере ничего не заметила, — ответила я. — Не думаю, что какая-то захудалая колдунья-вымогательница имеет широкие технические возможности для слежки.

В квартире перво-наперво я при помощи одежды и накладок изменила свою фигуру. Затем настал черед гримировального наборчика. Светлана сидела перед большим зеркалом на стуле чуть позади меня и наблюдала, как я корректирую лицо. Получилось настолько хорошо, что не было нужды пользоваться платком. В сумке со своими вещами я нашла подходящий парик, надела, и Светлана ахнула:

— Очень похоже!

— Очень не считается, — ворчливо заметила я. — Должно быть безупречно. Чувствую, что если ваша колдунья лично явится на встречу, то я засыплюсь со своей маскировкой. Мошенники обычно очень проницательны и чувствительны.

— Да, она видит всех насквозь, — согласилась Светлана.

Я еще раз придирчиво осмотрела себя, кое-где поправила грим и спросила: — В костюме, что сейчас на мне, вы часто выходите?

— Ну да, достаточно часто. Водолазки мне вообще нравятся и этот жакет «Lorenzo Rivа» с брючками. Я к этому наряду еще сапоги подобрала в цвет, тоже сиренево-черные, еле нашла.

— Боюсь, сапоги ваши мне точно не подойдут, — посмотрела я с сомнением на классически выполненные сапожки, извлеченные Светланой с полки для обуви. Яркий солнечный свет, бьющий в окна квартиры, подсказывал, что мне будет довольно жарко и неудобно в своем наряде, да еще в шубе, предложенной клиенткой. Поэтому от шубы я отказалась и надела симпатичную куртку из светло-серого плотного материала, которая не стесняла движений. Из сумки я вытащила свои сапоги на низком каблуке со стальными набойками. Их черный цвет великолепно вписался в ансамбль.

В коридоре надрывно зазвонил телефон. Светлана, вздрогнув, посмотрела на меня. Я пересекла комнату, вышла в коридор, сняла трубку и вежливо осведомилась:

— Алло, кого вам угодно? — ответила я голосом Светланы. У собеседника на другом конце провода даже не возникло подозрений.

— Тебя, Света. Бабки собрала? — ласково поинтересовалась колдунья.

— Собрала, — ответила я.

— Бери их, садись в свою тачку и выезжай в сторону центрального парка, — велела колдунья. — Сначала поедешь по проспекту, у церкви направо, мимо кондитерской фабрики, за ней налево и прямо. У входа в парк вас будут ждать. Езжай точно так, как я говорю, иначе знаешь, что будет. Адское пламя по моему приказу уничтожит все, что ты имеешь, дотла. Помни: я слежу за тобой каждую минуту. Выполняй. — Ее голос оборвался длинными гудками.

Я положила трубку, бросив:

— Все идет по плану.

— Вы едете, да? — взволнованно спросила Светлана, ерзая на стуле.

— Да, еду, — ответила я, подошла к своей сумке, выложила на стол содержимое и положила «куклы» — пачки тысячерублевок, пояснив: — Беру свою, вы мне потом новую купите.

— Не волнуйтесь о какой-то там сумке, — махнула рукой Светлана. — Главное, чтобы все получилось.

— Получится, — кивнула я и, повесив сумку на плечо, собралась на выход.

— А мне можно позвонить мужу, сообщить, что происходит? — спросила Светлана. — Мне что-то одной в квартире страшно оставаться.

— Нет, подождите немного, — ответила я, останавливаясь на пороге. — Включите свой сотовый. Если что, сразу звоните в милицию. Если я не перезвоню вам через полчаса, то тоже звоните в милицию. Пусть ищут меня где-то на пути отсюда к детскому парку. — Видя перепуганное лицо Светланы, я добавила: — Ну эти гады ведь могут меня ранить.

— А если убьют? — хрипло спросила она, глядя мне прямо в глаза. — У вас же плохое предчувствие. Убьют вас, потом приедут и меня убьют тоже. А я тут одна. Как я им помешаю?

— Не убьют, — ответила я и указала на засов на стальной двери. — Задвиньте засовчик после моего ухода. Пока они будут вскрывать дверь, милиция сто раз успеет приехать. У вас тут отделение под боком.

В подъезде никого не было. Это показывали мои камеры, когда перед выходом я взглянула на экран компьютера. Спустившись спокойно вниз, я вышла из подъезда, села в «Шевроле» Лисовской и поехала, куда мне велели.

То, что баба Люба точно указала маршрут, заставляло меня нервничать. За любым кустом могла ждать засада. У поворота за кондитерской фабрикой я остановила машину. Дорога показалась мне слишком занесенной. Похоже, ею никто не пользовался. Но баба Люба хотела, чтобы я ехала именно этим маршрутом, значит, добивалась, чтобы я засела здесь, или просто не проверяла дорогу, сочиняя план, сидя у себя дома в тепле с картой города в руках. Двигатель работал на холостых оборотах, расходуя топливо. Некоторое время я размышляла, потом плюнула на все и поехала. Машина проехала полдороги и завязла, буксуя в открывшейся под снегом канавке. Ее как специально выдолбили, чтобы ловить машины. Ни вперед, ни назад машина не двигалась. Выругавшись, я в сердцах ударила кулаками по рулю. Сзади появился джип, смотревшийся, как старый дырявый рыдван. Однако я не обрадовалась этому, потому что почувствовала — парни в джипе вовсе не спешат ко мне на помощь, а канавка — ловушка, приготовленная специально для меня. Звонком по сотовому я предупредила Светлану:

— Под любым предлогом напроситесь к соседям и сидите у них, пока я не перезвоню. Если не перезвоню через двадцать минут, звоните в милицию! — Светлана попыталась узнать, что случилось, но я отключила телефон.

События разворачивались стремительно. Вытащив из кобуры револьвер, я засунула его в рукав куртки, готовясь к нападению. Джип притормозил, и из него выскочили парни лет по двадцать — двадцать пять, вооруженные кто пистолетом, кто бейсбольной битой, а один передернул затвор карабина, выпрыгивая в глубокий снег. Обогнув машину с двух сторон, они полезли внутрь «Шевроле». Один худой, с лицом наркомана, открыв дверцу с моей стороны и тыча в лицо пистолетом, бешено заорал:

— Тварь! Деньги давай! Где бабки, сука? Замочу! Давай бабки!

Второй, в вязаной шапочке, выбил прикладом окно с противоположной стороны, затем сунул в салон ствол карабина, целясь мне в лицо. Остальные замерли чуть подальше.

Лысый здоровый позади сжимал обеими руками бейсбольную биту. С довольным лицом он разбил у «Шевроле» задний фонарь, хохоча как идиот. С другой стороны стоял хмурый чернявый парень в легком расстегнутом пальто и целился в меня из обреза.

Не провоцируя их, я осторожно взяла сумку, передала ее нервному с пистолетом:

— Вот, пожалуйста, забирайте, только ничего мне не делайте.

— Там бабки, да? Бабки! — заорал нервный и полез в сумку проверять.

— Да, деньги все там, можете пересчитать, — сказала я со слабой надеждой, что мои слова заставят отморозка поступить наперекор. Однако он, похоже, не слышал меня, схватил первую же попавшуюся пачку и разорвал. Краем глаза я заметила, что парень с «Сайгой» смотрит не на меня, а на деньги, вернее, на то, как из разорванной пачки в руках его напарника на снег посыпались белые бумажки. Незаметным движением я выхватила револьвер из рукава и, отклоняясь с линии огня, схватила карабин бандита за цевье. В эту же минуту наркоманистый с ревом распрямился, поднимая пистолет:

— Она нас кинула!

Парень с карабином, испугавшись моего движения, дал залп, а я так развернула ствол, что пуля угодила наркоманистому в грудь и, прошив его насквозь, раздробила ему ключицу. Тут же хлестнул выстрел из моего револьвера. Выпустив «Сайгу», отморозок отлетел от машины и грохнулся спиной в сугроб. Зажимая дыру чуть выше грудной клетки, наркоманистый выронил пистолет, пал на колени и, огласив округу жутким воплем, согнулся пополам. Я успела пригнуться, а следом внутрь дождем из мелких кубиков влетело заднее стекло «Шевроле», снесенное зарядом из обреза. Пуля пробила здоровенную дыру в сиденье прямо надо мной. Я выстрелила в просвет между сиденьями, прострелив парню оба плеча. Здоровяк с бейсбольной битой понял, что у него мало шансов против револьвера, и поспешил ретироваться в джип. Я выскочила из салона «Шевроле» с «Сайгой» в одной руке и револьвером в другой. Не задумываясь, с ходу врезала ногой в лицо наркоманистому. Тот нащупывал здоровой рукой револьвер в снегу, намереваясь пустить его в ход. Поверженный, он растянулся на земле, пятная снег своей кровью. С карабином наизготовку я повернулась к джипу. Лысый, забравшись внутрь, пытался завести двигатель, но то ли от нервов, то ли по причине ветхости автомобиля заводиться последний не собирался. Прицелившись, я расстреляла оставшийся в рожке карабина боезапас, поливая огнем джип. Его лобовое стекло рухнуло внутрь, подголовники на передних сиденьях отлетели. Лысый пережидал обстрел, спрятавшись под приборную доску. Я отбросила бесполезный карабин и пошла к джипу с револьвером в руке.

— Если у тебя, козел, есть там какое-нибудь оружие, даже не пытайся воспользоваться им, вышибу мозги, — сказала я спокойно.

— Я не вооружен, — пискнул жалобно бандит из джипа. — Не стреляй!

— Не буду, если не сделаешь глупость, — предупредила я ледяным тоном.

Парень в пальто с простреленными руками с воем пополз от меня в сторону. Я обошла джип, открыла дверцу со стороны водителя и ткнула лысого в мягкое место:

— Подвинься, прокатимся! — Бандит торопливо исполнил мое приказание, перебравшись на пассажирское сиденье. Я села и с первого раза завела двигатель, победно посмотрев на парня: — И откуда у тебя руки растут? — Задним ходом мы отъехали от расстрелянного «Шевроле». Развернув джип, я погнала машину в сторону от оживленных улиц, дабы не привлекать внимания людей к пулевым отверстиям на корпусе и к отсутствию лобового стекла.

— Сотовый есть? — обратилась я к притихшему бандиту.

— Да, возьмите. — Он сунул мне свой мобильник, словно это была динамитная шашка с зажженным запалом.

— Мне не надо, — оттолкнула я телефон. — Вызови врачей своим друзьям, может, кто жив остался. Ну, живо! — Я направила ствол револьвера в его сторону, и это прибавило бандиту сноровки.

— Не забудь представиться, — велела я, когда он выкрикивал в трубку сумбурно и бессвязно объясняя, что произошло. — Фамилию, адрес…

— Меня зовут Павел Критский, я живу… — начал бандит, затем сделал паузу и пробормотал, косясь в мою сторону: — Потому что меня заставили.

Я вырвала у бандита трубку и разбила о приборную доску. От испуга тот вскрикнул и закрылся руками.

— Сиди спокойно, убивать тебя я пока не планирую, — сказала я. — Лучше ответь, кто вас послал?

— Если я скажу, то со мной такое сделают, — пропищал бандит из-под руки. — Не спрашивай. Я не могу сказать.

— Слушай сюда, сморчок, — сказала я доверительным тоном, притормозив в тупике за «Губернским рынком». — Если не скажешь, я наложу на тебя такое проклятие, что колдунья, пославшая тебя, поседеет от ужаса, встретившись с тобой снова. Ты даже не представляешь, на что я способна.

— Так ты тоже колдунья? — спросил с паникой в голосе парень, убирая руки от лица. — Как же так? Она обещала, что мы просто заберем деньги. Я не знал.

— Да мне по фигу, ты, низшее существо! — рявкнула я. — Рассказывай все, как было, или я отдам тебя на съедение демонам. — Чтобы мои слова звучали убедительнее, я изо всех сил пихнула бандюгана дулом пистолета под ребра и начала читать на латыни названия растений, необходимых для ведьминого ремесла. Список меня заставили выучить еще в Ворошиловке на занятиях по природе религиозных культов и тоталитарных сект: — Hyosciamys niger, ocitum basilicum…

— Нет, не надо проклятий, я все скажу! — закричал бандит, отстраняясь от револьвера. — Это все багдадка. Она нам бабок должна была. Сказала, там-то и там-то поедет тетка с деньгами. Надо пойти да забрать. Мы с утра там лед на дороге немного выдолбили и присыпали снегом. Смотрим, ты катишь, прямо как колдунья базарила.

— Что за багдадка? — переспросила я со зверским лицом. — Это что, у нее кличка такая? Как ее зовут? Где познакомились? Колись, баклан! Порешу, падла!

— Это, не знаю я, как ее… просто слышал от Киргиза, как он ее багдадкой называл, еще Лара, — запинаясь, заговорил парень. — Познакомил нас Киргиз.

Киргизом бандит называл мужика, с которым он и его друзья познакомились в занюханном баре Рабочего района. В тот день они сидели бухали, и к ним вдруг подсел невысокого роста мужик азиатской наружности, угостил, а потом за рюмкой завел задушевную беседу, какие нынче тяжелые времена и как трудно заработать молодым. Павел с дружками быстро просекли, что косоглазый, прозванный ими Киргизом, предлагает им дело. Работа была простая — подкараулить тетку у подъезда и немного отрихтовать физиономию. Оскар, так звали Киргиза, обещал за это по две штуки на нос.

— Что за тетка? — уточнила я.

— Ну вы. Не помните, что ли? — робко спросил бандит, прижимаясь к дверце, чтобы быть подальше от моего револьвера. — Она нам дала вашу фотку, чтоб по ошибке кого другого не нахлобучили.

— В моем теле тогда находилась иная сущность, поэтому я тебя, крысеныш, не сразу срисовала, — сказала я.

— А-а-а, — с пониманием протянул лысый и продолжил рассказ. Он с приятелями сделал дело, получил бабки и сразу же нарвался на второй заказ от Киргиза. Надо было подпалить магазин. Киргиз сказал, что его хозяйка хочет получить бабки за страховку, дал ключи от входной двери и объяснил, как действовать. В магазине имелся сторож, какой-то старикан. Его надлежало связать и запихать на улице в сортир. Но Яшка, гад, проломил старику голову, когда они вошли внутрь, а потом, разбив на второй двери стекло и отодвинув засов — дескать, некогда возиться, быстро расколотил бутылки с горючкой на полках, поджег, и все смылись. На следующее утро на встречу в баре Киргиз привел с собой старуху.

Вместо обещанных за магазин денег им предложили новое дело. Яшка, не получив причитающегося, заявил, что подряжаться больше не желает. Остальные тоже поддержали, так как раз от раза задания становились все опаснее. Однако старуха каким-то образом заставила их передумать. Они буквально вырубились прямо за столом под ее негромкий говорок, а очнулись уже в переулке за баром. Киргиз открыл багажник обшарпанного джипа, демонстрируя парням оружие, прикрытое сверху мешковиной, а колдунья диктовала инструкцию. Словно зомби они сели в машину и поехали, куда им сказали. На прощанье старуха грозила, что за кидалово она, если что, наложит такое проклятие, что они будут гнить заживо, умоляя о смерти. Парни, не верившие раньше в колдовство, поверили ее словам и перетрухнули не на шутку.

— Она настоящий дьявол или демон какой, — прошептал лысый, заканчивая рассказ. — Когда колдунья узнает, что я открыл рот, все, готовь гроб. Я по глазам видел, что она не врет.

— Где вы с ней после дела должны встретиться? — спросила я, переваривая сказанное отморозком.

— Мы ни о чем не договаривались, — растерянно ответил бандит, — уехали, и все. Она вроде как подарила нам бабки, что ты… вы везли.

— А раньше вы с ней что, только в баре встречались? — засомневалась я. — Что ж она или этот Киргиз вам никакого телефона не оставляли для экстренной связи? Гонишь!

— Нет, это не гонки, правда, — страстно возразил парень. — Шифровались, гады, чтоб не подставиться. Я не вру!

— Гад, мозги вышибу! — заорала я, зажав его руку и несколько раз наотмашь саданув бандита рукояткой револьвера по лицу. Только ни избиение, ни угрозы не заставили бандита изменить своих слов. Решив, что лысый, возможно, говорит правду, я выкинула его и уехала.

Дорога пролегала через квартал бараков, гаражей, двухэтажных кирпичных домов пятидесятых годов постройки, стихийных свалок бытового мусора и хлама. Парочка домов стояли брошенными с выбитыми стеклами. Загнав джип в самую чащобу, я притормозила, выключила двигатель и покинула салон. Дверцы оставила открытыми, чтобы облегчить работу местным вандалам. Шагая по тропинкам, заваленным снегом, я ощупывала свое лицо. Грим превратился на морозе в шершавую корку, и у меня возникли подозрения, что я обморозилась, катаясь с выбитой лобовухой. Мороз хоть и ослаб, но на скорости даже минус один становился серьезной проблемой. Пробираясь по мерзлым глыбам развороченной земли, что лежали напротив ветхого барака, я набрала на сотовом номер Светланы:

— Евгения Максимовна, ну что там? Я вся как на иголках, — спросила Лисовская, радуясь моему звонку. — Вы узнали, где колдунья живет?

— Нет, пока неудача, — призналась я. — Но не отчаивайтесь, у меня есть план. Потом расскажу, а сейчас позвоните в милицию и сообщите, что вашу машину угнали прямо от дома. Час назад она еще стояла под окном, а сейчас нет. Только уверенно говорите, так, как я вам говорю.

— А что с машиной? — со страхом спросила Светлана.

— Ее изрешетили бандиты. — Продравшись через кусты, я вышла на пустую дорогу. Никого. Только легкий ветерок гнал поземку по заледенелому асфальту. Продолжая говорить, я перешла дорогу и на другой стороне, преодолев ржавый шлагбаум, вошла на территорию гаражного кооператива. — Понимаете, Светлана Андреевна, я не хочу, чтобы с произошедшей перестрелкой связывали вас или меня. Так вы заявите об угоне, и с вас взятки гладки. Вы же сейчас у соседей?

— Да, чай пьем, — подтвердила она. — В данный момент в коридоре, вышла поговорить с вами без помех.

— Вернитесь и вызывайте милицию, — велела я. — Через полчаса, может, час подъеду. Колдунья не звонила?

— Нет, — ответила Светлана.

— Ладно, до встречи. — Я отключила сотовый, продвигаясь дальше. У одного из гаражей я заметила большую проталину. Приблизилась, пощупала ворота и в первое мгновение, испугавшись, отдернула руку. Показалось, что железо раскалено. Что бы это означало?

Потрогав ворота вторично, я постучала по ним кулаком. Никто не ответил. Тогда я, оглянувшись по сторонам, вытащила из кармана отмычки. Аномальная температура гаражных ворот на деле объяснялась просто — какие-то предприимчивые люди устроили в гараже сушилку для древесины. Сотни брусков сто на сто и двести на двести лежали, закрепленные на специальных стеллажах. Каждый ярус обогревали специальные нагревательные элементы, а в углу работала вытяжка. Раскаленный воздух дрожал в свете люминесцентных ламп. «Тепло», — подумала я с наслаждением. Закрыв дверь изнутри, я порылась в хламе, сваленном у стены, и обнаружила бутылку спирта, половину двухлитровой бутылки воды и чистую ветошь. Была даже посуда, используемая хозяевами сушилки для гаражных посиделок. На стене висел кусок засиженного мухами зеркала. Глядя в него, мне кое-как удалось снять с лица грим. Закончив, я заторопилась к выходу, ощущая легкое помрачение сознания вследствие ужасающей жары. Если сначала мне хотелось согреться, то теперь — только вырваться из удушливого ада, пахнущего сосновой смолой. Закрыв дверь, я пошла дальше, туда, где по моим расчетам должна была находиться автобусная остановка. Жар, накопленный телом, казалось, излучается через поры, образуя вокруг меня тепловой барьер. Минут через пять я дошла еще до одной дороги. Здесь было оживленное движение. Без большого труда я остановила маршрутку, двигавшуюся в нужном направлении, и, втиснувшись, поехала, мысленно рассуждая об истиной подоплеке действий колдуньи. Странно, но если она хотела от Светланы денег, почему не договорилась с отмороженными помощниками о месте встречи? Получалось, что она подарила вымогаемые пятьсот тысяч, а банду послала на заклание, полагая, что Светлана снова обратится в милицию. Она вовсе не рассматривала удачный исход дела. Лысый, Павел Крицкий, говорил о деньгах, как о плате за магазин. Вдруг дело вовсе не в деньгах, а Светлану колдунье заказали конкуренты? Колдунья подсказывала моей клиентке неверные решения в заключении сделок, вымогала деньги и приказала сжечь магазин — лишь для разорения Лисовской. Версия показалась мне правдоподобной. Тем не менее в любом случае первым делом следует разыскать колдунью. Она — ключ ко всему. Я вышла из маршрутки недалеко от нужного мне места, немного попетляла, проверяя, не следят ли за мной (профессиональная привычка) и далее направилась прямо в квартиру Лисовских.

Светлана была у соседей. В полной тишине я переоделась. Сложила куртку, одежду и сапоги в пакет, взяла с собой пузырек с растворителем и сходила на мусорку, где сожгла весь свой наряд. Затем я сняла с рук невидимые перчатки из тонкой полимерной пленки и почистила револьвер.

В квартиру вошла Светлана. Увидев меня, она ахнула и схватилась за сердце:

— Фу, как вы меня напугали. Вы здесь, а я там мечусь. Господи, с ума сойти можно.

— В милицию заявили про угон? — сухо спросила я.

— Да, велели прийти и написать заявление, — кивнула она. — Вы расскажите, что там у вас произошло?

— Передача денег сорвалась. Пару человек я подстрелила. Не исключено, что скоро к вам заявится милиция, обвиняя в умышленном поджоге собственного магазина и в том, что вы сами заказали собственное избиение, угрозы по телефону. — Зарядив револьвер, я сунула его в кобуру.

— Вы серьезно? — с недоверием спросила Светлана. — Но почему? Они что, уже совсем офонарели?

— Отморозков, избивших вас, колдунья наняла поджечь магазин, объяснив, что хозяйка хочет получить за него страховку. Эти же люди участвовали в передаче денег. Когда милиция спросит у них очень вежливо, они во всем признаются. Смекаете? — Мои слова заставили Светлану нахмуриться.

— Вот черт! — в сердцах бросила она. — Как же быть? Страховщики просто заплачут от счастья, узнав это.

— Не паникуйте. Против вас у них ничего нет, кроме их слов, — спокойно сказала я. — К тому же теперь они станут уверять, будто это вы их расстреляли. Вы были у соседей, поэтому в милиции решат, что они врут. Вам нечего бояться, если вы, конечно, действительно ни при чем.

— Что? — переспросила Светлана, решив, что ослышалась.

— Вы не нанимали их, ведь верно? — С улыбкой я посмотрела клиентке в глаза.

— Да вы что! — задохнулась она от возмущения.

— Ладно, спокойно, это была шутка, — пояснила я, предупреждая поток гневных оправданий со стороны Светланы.

В дверь настойчиво позвонили. Мы замерли. Светлана с немым вопросом в глазах повернулась ко мне.

— Если милиция, то про меня молчите. Пойду посижу в спальне, пока вы с ними будете разговаривать.

— А если они обыщут квартиру? — спросила Светлана, сморщив лоб. — Как я объясню ваше присутствие?

— Для начала для обыска они должны получить санкцию прокурора. Ее так быстро не получишь, — ответила я, не выказывая ни малейших признаков волнения. — Если же они заглянут в комнату, то назовете меня знакомой. Мы познакомились в бассейне. Я пришла в гости. Раньше мы не виделись и не перезванивались. Пришла я внезапно.

Звонок повторился и был более продолжительным, чем ранее.

— Я все так быстро не запомню, — жалобно взмолилась Светлана.

— Главное — успокойтесь. Инициативу в разговоре предоставляйте мне. — Я взяла Лисовскую за руку. — Ничего страшного не происходит. Идите спокойно открывайте дверь.

Я не ошиблась. Светланиными гостями, столь настойчиво звонящими в дверь, оказались оперативники. Сидя в спальне на кровати, я слышала их приглушенные голоса.

Пришли они по поводу перестрелки у кондитерской фабрики. Все бандиты выжили и дружно указали на Светлану как на человека, напавшего на них. Светлана, на удивление, держалась очень уверенно.

— Эти подлецы врут. Сами же угнали у меня машину, а потом несут чушь, лишь бы отмазаться. Кстати, если вас заинтересует один немаловажный факт, скажу, что во время этой перестрелки я находилась у соседей, пила чай.

— Часто ли вы посещаете своих соседей и пьете чай? — осведомился один из оперативников.

— Редко, не хватает времени. Работа, знаете ли, — со вздохом ответила Светлана. — Сегодня у меня ужасный день и захотелось поговорить с кем-то. — Мысленно я похвалила Светлану за сообразительность.

Оперативник предложил Лисовской пройти к соседям. Хлопнула входная дверь, и воцарилась тишина.

Чтобы с толком провести время, я прилегла поверх одеяла, расслабилась и провела комплекс упражнений дыхательной гимнастики, затем, открыв глаза, полежала просто так, прокручивая в голове план дальнейших действий. Светлану ведь запросто могли арестовать. Часы на белоснежном трюмо показывали половину четвертого.

Когда вернулась Светлана, было уже пять.

— Как прошло? — поинтересовалась я.

— Отлично, — улыбнулась Светлана. — Боря, ну, Борис Гаврилович, оперативник, после допроса соседей сказал, что знал: парни вешают им лапшу на уши. — Светлана рассказала, что с нее взяли показания об обстоятельствах угона машины. Потом попросили описать людей, избивших их с мужем несколько дней назад. Она постаралась описать налетчиков с максимальной точностью. Переглянувшись, оперативники сообщили, что, по-видимому, угонщики и нападавшие — одни и те же люди. Сами устроили перестрелку, не поделив добычу, а когда их взяли — давай причесывать. Сказки про белого бычка, да и только. Сдерживая улыбку, Борис спросил у Светланы, не киллер ли она экстракласса, и добавил:

— Эти придурки, хоть врали бы правдоподобнее, а то неловко даже вспоминать, глядя на вас, Светлана Андреевна, как они рассказывали про перестрелку. Вы там были круче некуда. Продырявили троих здоровых вооруженных мужиков, вдобавок избили, отняли оружие, угнали джип, похитили их товарища и увезли его в неизвестном направлении. — Светлана вместе с соседями, знавшими ее, посмеялась над дикими выдумками.

Перед уходом оперативник попросил завтра с утра заехать в УВД, чтобы провести опознание задержанных молодцов, валяющихся в настоящее время в больнице с кучей огнестрелов.

— Повезло, — констатировала я и предложила перекусить.

Светлана взялась готовить макароны. Она разорвала упаковку и высыпала их в кипящую воду. — Что к ним сделать? — задумчиво пробормотала Светлана. — Со вчерашнего дня есть немного беф-строганов, разогреть, что ли, с татарским кетчупом или пожарить яичницу. Евгения Максимовна, вы как?

— С тертым сыром, если можно, — ответила я.

— А я себе поджарю яичницу, — проговорила Светлана, убирая назад бефстроганов, — а вы ешьте макароны с сыром.

Не успела Светлана приготовить глазунью, как макароны уже сварились. Поставив над пустой кастрюлей дуршлаг, я слила в него макароны. В лицо пахнуло влажным теплом и приятным духом готового блюда.

— Совсем прозрачный, — заметила Светлана, проверив отвар, и залюбовалась макаронами. — Надо же, целенькие.

— Да. Обычные макароны хороши тем, что если дешево хочешь поклеить обои, можно использовать отвар, — пошутила я, — он такой густой, бери и намазывай. Макароны же перевернешь, а они стоят в форме дуршлага, бери и нарезай, как торт — слиплись. С хорошими же макаронами такого не получится.

Светлана добавила немного масла, размешала и разложила по тарелкам. Я сама себе потерла сыр, а Светлана ела с яичницей.

Приехал с работы Геннадий Петрович, привез продукты. Разбирая сумку, он выложил на стол пакет с кексами.

— Ну вот, где тут похудеешь, — с наигранной обидой воскликнула Светлана.

Геннадий Петрович от макарон отказался, сказав, что наелся их в армии. Но видя, как мы их с аппетитом уплетаем, попросил тоже немного на пробу, а затем в приказном порядке заставил Светлану наложить ему целую тарелку и поджарить яичницу.

Светлана в красках пересказала ему события сегодняшнего дня. Он чуть с табуретки не упал, слушая.

— В общем, вот так мы за несколько часов лишились магазина, машины и десяти тысяч рублей, использованных на куклы, — грустно улыбнулась Лисовская.

Я не преминула добавить, что сожгла одежду, которую дала мне надеть клиентка на передачу денег.

— Просто восхитительно, — кивнула Светлана, не меняя выражения лица.

— Если страховая компания по какой-либо причине не заплатит, будет совсем хреново, — проговорил с горечью Геннадий Петрович.

Светлана посмотрела на меня:

— Что дальше, Евгения Максимовна? Обнадежьте нас как-нибудь. Мы с мужем на грани, видите. Все ухудшается, катится под гору. Неизвестно, чего ждать.

— Не буду отрицать. Дела пока действительно не блестящие, но есть положительная тенденция, — заверила я супругов с умным видом. На самом же деле на душе было паршиво. Впереди предстояла уйма работы, а казавшаяся надежной ниточка оборвалась.

Курьеры, явившиеся за деньгами, так и не вывели меня на колдунью.

— Хм, положительная тенденция, — эхом повторил Геннадий Петрович. — Ночью сожгут еще магазин. Вот такая тенденция.

— Думаю, случившееся у кондитерской фабрики на время заставит колдунью притихнуть, — ответила я на выпад Лисовского. — Баба Люба попытается доискаться, что произошло на самом деле и передали ли вы деньги. Сразу вот так магазин она жечь не будет. У нас есть несколько дней, два-три.

— Вы уверены? — спросила Светлана.

— Да, — ответила я твердо. — Сейчас я позвоню одной внезапно появившейся целительнице. Если повезет, под ее именем будет скрываться ваша баба Люба. Это укладывается в алгоритм, по которому она действовала до сих пор. Если нет, то имеется запасной план, о котором я пока умолчу.

— Хорошо бы, если б вышло с этой целительницей, — тяжело вздохнул Геннадий Петрович и, отхлебнув кофе, взял с блюда кекс.

— Я сегодня размышляла и пришла к выводу, что колдунья может работать на ваших конкурентов, Светлана Андреевна, — озвучила я клиентке вновь возникшую версию. — Как у вас с конкурентами? Были ли стычки с кем-нибудь, угрозы?

— Я как-то об этом и подумать не могла, — удивленно вскинула на меня глаза Светлана. — Ведь верно. Такое вполне может быть. Однако подсказать кто, не могу. — На лице Светланы отразилось искреннее сожаление. — Этот бизнес сейчас развивается. Там, где раньше торговали стройматериалами со дворов частных домов, строят полноценные магазины. Они растут на каждом углу, как грибы после дождя. Почти у каждого свой хозяин. Я одна из первых в Тарасове стала владеть сетью магазинов и складов подобной специализации, и пока никто открыто вроде бы не угрожал. Нет, ни с кем из конкурентов конфликтов у нас не было.

— Как грибы после дождя, — кивнула я, понимая, что проверка всех магазинов займет не одну неделю. Посмотрев в записную книжку своего мобильника, я нашла введенный накануне номер целительницы бабы Насти и нажала набор. Ответил секретарь колдуньи, ведущий запись на прием.

— Здравствуйте, мне немедленно надо на прием к вашей бабе Насте. Меня прокляли! Я умираю! Мне страшно! — завопила я в трубку, словно находилась на грани страшной мучительной смерти. Секретарь делал робкие попытки вставить слово, но я ему не давала ни малейшего шанса, тараторя: — Попросила мужа в бутике купить простенькое платьице от Армани, всего-то четыре тысячи евриков, а он зажмотился, в скандал. Зафрахтовал самолет и свалил. Ну, думаю, дело нечисто. Потом смотрю, домработница постель перестилает, а под подушкой у мужа черная нитка, завязанная узлом. Слышите! Черная нитка! Сразу догадалась — колдовство. Бориса и меня прокляли. Он ведь раньше никогда не велся из-за таких пустяков. У меня «Армани» два шкафа. Ну я охране сразу приказала запереть домработницу в чулан и позвонила подруге. Она в колдовстве ух как рубит. И знаете, что? Лена мне и говорит: «Держу газету сейчас, а в ней объявление о снятии проклятия». Она мне телефончик и переслала. Вот звоню. Что у вас там, диктуйте адрес, как доехать. — Я замолчала, дожидаясь ответа. Лисовские замерли за столом с открытыми ртами. Я сделала им знак, чтобы сохраняли тишину.

После продолжительной паузы секретарь слегка осипшим голосом проговорил:

— У нас, девушка, запись… Работаем по записи. Очередь большая.

— Какая очередь? Сбрендил, что ли! Ты кому говоришь про очередь? Меня прокляли! Я не буду ждать какой-то очереди. Ясно?

— Ясно, — послушно повторил секретарь, — но это будет дороже, намного дороже.

— Дороже, — передразнила я. — Сколько ваша бабка берет?

— Че…десять тысяч, — выдавил секретарь и поправился: — Это за обычный. Если срочно, то двадцать пять, — короткая пауза, — плюс амулет от проклятия, но он очень дорогой. Про это надо разговаривать с самой святой.

— Ладно, кончай меня грузить и говори адрес, как доехать, — велела я злобно, — просто достал уже. Несешь чушь.

Секретарь быстро продиктовал мне адрес, чтобы избежать скандала с очень выгодной клиенткой, какой я старалась показаться. Его объяснения, как сориентироваться на местности, мною были прерваны.

— Ну чего меня грузить! Толком ничего не можешь объяснить. С психикой все в порядке, да? Я шоферу скажу, и он довезет.

— Извините, не подумал, — буркнул секретарь сконфуженно и попросил: — Вы продиктуйте мне имя, фамилию и адрес. Это надо, чтобы карточку заполнить.

— А больше ничего не надо? — враждебно спросила я, понимая, что данные нужны для проверки личности. — Тебе, может, еще код от сейфа сказать, где мои драгоценности лежат, или код отключения сигнализации? Визит будет без всяких там имен и фамилий.

— Ладно, хорошо, — уступил моему напору секретарь.

— Сейчас приеду, — процедила я.

— Ой, подождите, у нас сейчас клиент. Не могли бы вы часа через два, ну через час, — извиняющимся тоном сказал секретарь.

— Сейчас! — отрезала я. — Выкиньте вашего клиента. Я оплачу убытки.

— А, ладно, — махнул рукой на все секретарь, — приезжайте, ждем.

Я вновь набрала номер, на этот раз городского такси, сделала заказ и отключила сотовый.

— Вы что, прямо так и поедете, — спросила с непониманием Светлана. — Миллионерши не так выглядят.

— Точно, — кивнула я, будто она открыла мне великую истину. — Нужно переодеться во что-то посолиднее, иначе меня раскроют.

— Ну дай ей что-нибудь из своего, — вздохнул Геннадий Петрович, — правда, у тебя вряд ли найдется платье за четыре тысячи евро.

— Евгения Максимовна, я, конечно, дам вам, что нужно для дела, но обещайте, что потом вещи вернутся ко мне, — сказала Светлана с опаской. — Вы поняли, о чем я? Их не надо сжигать.

— На одежде, что я сожгла, были следы пороха после перестрелки. Если бы при обыске их нашли, вам бы не поздоровилось, — пояснила я.

— Ну, в этот раз не оставляйте следов, — скривилась Светлана недовольно. — Пойдемте выберем.

Мой выбор ее обескуражил. Косуха в заклепках, которую муж купил Светлане на юбилей после года совместной жизни для прикола, поношенные джинсы с непонятным поясом из металлических пластин. Их Светлана носила еще в школе и из сентиментальности сохранила до сегодняшнего дня. Джинсы подошли мне великолепно.

Шнурованные армейские ботинки я взяла свои. Под куртку поверх кофты натянула майку, предварительно порвав ее практически на лоскуты. На голову нацепила искусно сделанный парик из светлых волос, ниспадающих на плечи великолепными локонами. Макияж мне в ускоренном темпе делала сама Светлана, а я потом поправила немного обводку губ да чуть-чуть больше наложила тонального крема на подбородке.

Такси внизу ждало уже пятнадцать минут. Я же в это время надевала бижутерию — поддельные бриллианты, которые практически неотличимы от настоящих. В нос, в губу и на левую бровь надела имитацию пирсинга.

— Ну как? — поинтересовалась я в конце у клиентов.

— Я все равно ничего не понимаю, поэтому промолчу, — ответил Геннадий Петрович. Светлана не издала ни звука, но по глазам я прочла, что она считает меня ненормальной.

«Что ж, время нас рассудит, — подумала я, ринувшись к выходу с сумочкой из кожи крокодила в руках. — Пусть считают, что это подлинный „Гуччи“».

Мой внешний вид шокировал и людей на улице, и шофера такси. То ли еще будет.

Глава 4

Дверь в квартиру целительницы мне открыл двухметровый пузатый и сутулый мордоворот с иссеченной шрамами головой. В кобуре под мышкой у него болтался «макаров».

— Вы записаны? — спросил мордоворот рокочущим басом, не выказав даже капли удивления.

— Я звонила, — с вызовом громко ответила я. — Ваша бабка меня ждет. С дороги, олух!

— Андрюша, пропусти ее, это наш клиент, — раздался из комнаты голос, не похожий на старушечий.

— Проходите, — велел охранник, отодвинул одной рукой половину занавеса из черной парчи, расшитой золотыми звездами и полумесяцами, а другой указал направление, будто в однокомнатной квартире можно было заблудиться. Я прошла помещение, где перед гостями разворачивалось основное представление. Обстановка точь-в-точь, как рассказывала Светлана. Наверняка еще в сотне квартир ворожей я нашла бы то же самое. Их словно под копирку оформляли — свечи, иконы, кресты из православия соседствовали с письменами древних славян, руническими знаками, пентаграммами, испещренными буквами из всех известных алфавитов: еврейского, сирийского, арабского, халдейского и, конечно же, алфавита магов; куча загадочных предметов, чаш, курильниц. В обязательном порядке магическое зеркало, хрустальный шар и несколько колод карт.

Целительница баба Настя оказалась типичной цыганкой лет тридцати, одетой в яркие восточные одежды.

— Клевый у вас дизайнер, — сообщила я ей, оглядываясь по сторонам. Уже с порога было ясно, что это не та, кого я ищу. Но раскрываться и сразу уходить — не лучший выход, так как колдунья может заподозрить неладное. Пойдет слух, что кто-то проверяет притоны волшебников. Это спугнет бабу Любу, если она намеревается войти в мир под новым именем. Поэтому я решила подыграть целительнице, находившийся в легком шоке от моего наряда.

— Что, бабуля, снимешь с меня проклятие или будешь таращиться, как гаишник на депутатский мандат? — весело спросила я.

— А вы всегда так одеваетесь? — осторожно спросила колдунья.

— Нет, сегодня я постаралась замаскироваться, чтоб не бросаться в глаза. — Я прошла без приглашения, села за стол напротив бабы Насти, закинув ногу на ногу. Взгляд целительницы скользнул по моему перстню с крупным поддельным бриллиантом в шесть каратов, окруженным камнями поменьше. Будь камни настоящими, украшение потянуло бы тысяч на восемьдесят баксов. Прикрыв рукой лоб, цыганка сразу застонала, будто собиралась родить здесь же.

— О-о-о! О-о-о! А-а-а! Господь всемогущий! У вас, девушка, не все в порядке дома. Вижу страшное проклятие, дальнюю дорогу. Вас преследуют темные силы. Аура повреждена.

Половина энергетических каналов перекрыта, а из остальных демонические сущности пьют энергию. Еще вас сглазила женщина с темными волосами.

— Да что вы говорите! — выдохнула я в ужасе, театрально округлив глаза. — Что же делать-то?

— Работа нам предстоит долгая и трудная, требующая больших затрат как духовных, так и материальных. — Колдунья подалась вперед, взяла мою руку, поглаживая приблизила к свече, чтобы получше разглядеть перстень. Подделку мог заметить только профессионал, а цыганка, на мое счастье, таковым не являлась, поэтому застонала пуще прежнего: — Ой, как мне тяжело, тяжело. С тобой пришло такое зло, но мы поборемся за твою душу. Только я смогу тебе помочь победить смерть.

— Хорошо бы, — поддакнула я.

Колдунья перевернула руку ладонью вверх, стала водить по линиям, бормоча:

— Линия жизни, ой как не нравится мне ваша линия жизни, прерывистая какая-то. Вижу в будущем много болезней. А что у вас на холме Меркурия?

— Что, что у меня там? — испуганно вскрикнула я.

— Недавно вы потеряли какую-то вещь, дорогую, — пробормотала колдунья.

— Ничего я не теряла, — сказала я серьезно. Старый трюк. Если человек богат, то у него все вещи недешевые, и каждый день мы что-то теряем. Кто-то на моем месте вспомнил бы про потерянную заколку для волос, а у кого-то обворовали квартиру, где среди вещей можно выделить одну самую ценную, к которой хозяин относится особо трепетно.

Мое заявление не понравилось колдунье.

— Если я говорю, что вы что-то потеряли, значит, потеряли, — непреклонно сказала она. — Вспомните, может, какую-нибудь мелочь.

— А, у меня машину угнали два года назад! — воскикнула я, будто вспомнив, — «ягуарчик» такой серебристый.

— Ну вот, а вы говорите не потеряли, — облегченно вздохнула колдунья. — Искать машину будем?

— Как искать? — вытаращилась я.

— У вас с собой нет случайно фотографии вашей машины? — спросила колдунья с надеждой.

— Нет, вот именно сегодня не захватила, — едва не разрыдалась я, затем взяла себя в руки и предложила: — Хотите, я ее нарисую. Я в детстве неплохо рисовала, дайте только бумагу и фломастеры.

— Не надо. — Колдунья поморщилась, сообразив, что перед ней умственно отсталый человек. — Я могу и так найти. Сейчас сконцентрируюсь. — Она напряглась и закряхтела, предельно концентрируясь.

— Вы хотите в туалет? — невинно спросила я.

— Да не мешайте вы, когда я занимаюсь концентрацией! — взорвалась колдунья.

— Нечего на меня кричать, — с обидой сказала я. — Кстати, вот так сильно концентрироваться, как вы, вредно. Геморрой может быть, мне врач говорил.

Рука колдуньи потянулась к ритуальному ножу, но на полпути она смогла остановиться и пересилить гнев:

— Может, вы все-таки скажете свое имя. Без него я не вижу, где ваша машина.

— Святослава, — буркнула я.

— Ладно, Святослава, через астрал я видела ваш угнанный автомобиль, — сказала баба Настя усталым голосом, развернула карту России и стала водить по ней пальцем, бормоча. — Ваша машина уже не в Тарасове, она за пределами области, где-то в Новгороде. Чтобы сказать точнее, нужны деньги. Духи за подсказку требуют жертву — корову. Я потом ее куплю и передам им. Тысячи долларов хватит.

— Не проблема, — бросила я надменно, — подсчитаете в конце сеанса сумму и дадите счет. Чего мне сейчас из-за штуки в сумочку лазить.

— Хорошо, — улыбнулась колдунья. — Ваша машина стоит в гараже или где-то поблизости на улице Коммунистической, дом сорок пять.

— А это точно моя машина? — спросила я недоверчиво. — Там на лобовом стекле висит Гарфилд, котенок такой плюшевый на веревочке.

— Да, висит, преступники его не сняли, — подтвердила колдунья.

— Ну тогда моя, — улыбнулась я и демонстративно посмотрела на изящные золотые часики, усыпанные поддельными бриллиантами. — Вот дерьмо, у меня скоро встреча с косметологом, потом массаж и тренажерный зал. Что-то я совсем засиделась.

— Подождите! — испуганно воскликнула колдунья. — Я же еще не сняла с вас проклятие.

— Да, еще каналы не открыли, сглаз не сняли. Кто-то там что-то у меня сосет. Это все долго! Завтра займемся, — пообещала я, поднимаясь.

— Я сделаю это быстро. — Баба Настя вцепилась в меня и усадила обратно. — Правда, возможно, такое напряжение будет стоить для меня жизни, но господь велит мне спасти вас. Я даже собственной жизни не пожалею.

— Какая же вы хорошая! — умилилась я. — Ну, давайте, только быстро.

Ритуал снятия проклятия напоминал агонию смертельно раненного человека. С выпученными глазами, пеной на губах колдунья грянулась на пол.

— Вам плохо? — закричала я в притворном ужасе, стремясь перепрыгнуть через стол, чтобы посмотреть, не представилась ли по-настоящему ворожея. Нередки случаи, когда в роли магов, волшебников и других подобных им выступали просто больные люди, шизофреники, психопаты и маньяки. Вдруг у цыганки от чрезмерной игры развился эпилептический приступ. Как чертик из табакерки, колдунья выскочила из-под стола.

Я отпрянула. Пошатнувшись, баба Настя села на стул и закрыла лицо руками:

— Я была на грани смерти, — простонала она. — Только святые ангелы меня спасли, вынеся на своих крылах.

— А что с проклятием? — спросила я, пораженная ее мастерством.

— Я все сделала, вы теперь чисты, — был ее ответ.

— Замечательно, и сколько стоит все это удовольствие? — Я попыталась в уме предугадать ее ответ. Моим вариантом было двадцать тысяч долларов. Колдунья оказалась скромнее.

— Одиннадцать тысяч долларов, — сказала она, глядя мне в глаза. — Но это столько, сколько я потрачу на восстановление своих сил. Можете вообще мне ничего не платить, бог вам судья. Некоторые мне не платили, но потом у них начинались такие беды, что мне хотелось плакать от глупости людской.

— Плачу вам пятнадцать, — расщедрилась я, встала и пошла к выходу.

— Эй, а деньги? — обескураженно спросила колдунья. — Вы забыли заплатить.

— Ой, не голова, а пивной котел! — воскликнула я, хлопнув себя по лбу. — Скажите мне номер своего счета, деньги вам переведут сегодня же.

— Нет, так не пойдет, Святослава, — помрачнела колдунья. Словно подчиняясь ее мысленному сигналу, в проеме арки возник зверского вида охранник.

— Вы знаете, я наличность с собой не таскаю, опасно, — сказала я, не спуская с охранника глаз. — Вы что, не верите моему честному слову? И не стыдно вам с вашей силищей подозревать меня в мошенничестве? А, баба Настя?

— Я вас ни в чем не подозреваю, — проворчала она. — От греха подальше оставьте мне перстень в залог и идите с миром.

— Не могу, — с сожалением ответила я, — этот перстень дорог мне как память. Да и муж заругает, если вернется. Заплачу, не переживайте. — Я пошла на охранника. Тот растопырил руки и решил меня задержать.

— Я ходила на курсы самозащиты, — честно предупредила я иссеченное шрамами чудовище, — целых две недели ходила.

— Детка, я боксер с пятнадцатилетним стажем, — рыкнул в ответ охранник с бульдожьей ухмылкой, — советую не рыпаться. Реши с Настей все вопросы, а потом пойдешь.

— Как знаешь. — Я нанесла молниеносный удар в его солнечное сплетение, затем серией ударов прошлась по болевым точкам и заключительным выпадом — пяткой в челюсть — послала спортсмена в глубокий нокаут. Повалившись на пол, охранник оборвал занавес при входе…

— Так противно на душе становится от всего этого, — сообщила я доверительно застывшей на месте колдунье, затем вышла из квартиры, ощущая разочарование. Однако отсутствие результата тоже результат. Мне удалось выяснить, что баба Настя не имеет ничего общего с колдуньей, терроризирующей моих клиентов.

Когда я шла прочь от дома по дорожке, меня обогнала красная «Мазда» и преградила путь. Двое выскочивших из машины парней в дубленках предложили прокатиться.

— Вообще-то хорошая идея, я уже начала замерзать. — Ударом ноги я вырубила ближайшего ко мне мордоворота и, перескочив через машину, вырубила второго.

Дуло моего револьвера нацелилось в лицо шоферу.

— Покиньте, пожалуйста, транспортное средство, пока я добрая.

Водитель с поднятыми руками выскочил из «Мазды». Его «ТТ», который парень с перепугу так и не успел достать, висел впереди, зацепившись за растянутые петли свитера.

— Опасно вот так с оружием, — указала я водителю глазами на пистолет, а когда он глянул вниз, врезала ему с разворота ногой. Отлетев на три метра, бедняга рухнул в кучу снега. Я же забралась в машину, наслаждаясь теплом еще не выстуженного салона. Доберусь теперь с комфортом.

На улице сгустились сумерки. Зажглись фонари на столбах, освещая падающие снежинки. Опять начинался снегопад.

Включив заднюю передачу, я вдавила педаль газа, выруливая…

Лисовские вдвоем встретили меня перед входной дверью. Сразу посыпались вопросы:

— Как там? Это она? Что там было?

— Это не она, — коротко ответила я, разуваясь. Лисовские мигом погрустнели.

— Я так и знал, — недовольно ответил Геннадий Петрович. — Так она вам и сдалась.

— Что же вы раньше молчали, что обладаете даром ясновидения? — поинтересовалась я устало. — Сказали бы сразу, я бы не теряла время попусту.

— Евгения Максимовна, не заводитесь, — велела мне Светлана. — Гена ляпнул не подумав.

— Ладно, успокоимся, — миролюбиво предложила я. — Попью сейчас чаю и покажу вам кое-что любопытное, а завтра займусь проверкой съемных квартир вашей колдуньи, где она жила раньше. — Под интересным я подразумевала галерею портретов мошенниц из базы данных МВД. У меня с собой имелся диск с необходимой информацией. — Садитесь вот здесь, перед компьютером, а я включу режим просмотра слайдов. — Я указала Светлане на стул. Геннадий Петрович принес для себя табурет с кухни. — Если какое-нибудь лицо покажется знакомым, останавливайте и смотрите внимательнее. — Сама я встала у них за спиной с чашкой чая и бутербродом с ветчиной. Драки, погони и колдуньи отнимали чертовски много сил, поэтому мой желудок постоянно требовал еды. Светлана просматривала личные карточки осужденных, изредка останавливалась на какой-нибудь особо колоритной физиономии и восторгалась послужным списком.

— Так мы до вечера не управимся, — намекнула я ей.

С явной неохотой Светлана прекратила свои эксперименты, сосредоточившись только на лицах мошенниц. Прошло порядочно времени. В квартире было тихо, лишь слышна была работа вентилятора охлаждения процессора да дыхание троих человек.

— Все, пошло по второму кругу, — констатировала я и остановила просмотр.

Светлана провела руками по лицу, простонав.

— Чуть не уснула!

— Что, вообще ничего похожего? — спросила я с разочарованием.

— Ничего, — сказала Светлана. — Может, ее среди них нет?

— Может, и нет, — тяжело вздохнула я. — Давайте тогда попробуем составить фоторобот. У меня хорошая программка есть.

— Давайте попробуем, — с обреченным видом согласилась она.

— Я эту бабу все равно не видел, так что пойду посмотрю футбол, — поднялся с табуретки Геннадий Петрович. — Если что, зовите.

— Идите, — согласилась я. В присутствии Геннадия Петровича действительно не было необходимости. Колдунью он в глаза не видел, даже не говорил с ней по телефону.

Когда он ушел, я заняла место на табуретке, включила для Светланы программу составления фотокомпозиционного портрета подозреваемого.

— Пол — естественно, женский, выбирайте, Светлана Андреевна, мышью овал лица из представленных. — Я указала Лисовской на экран монитора. — Если нет, щелкните «дальше».

— Не знаю, смогу ли я, — засомневалась Светлана, но я ее уверила, что сможет.

На составление портрета ушло без малого два часа. Подредактировав результат, я удовлетворенно произнесла: — Вот оно, лицо врага!

Ничем не примечательное, славянского типа лицо бабы Любы опытный гример мог изменить как угодно, если бы не слишком полные губы и нос, немного опущенный вниз.

Голубые глаза легко превращались в карие при помощи контактных линз. Прическа тоже дело наживное.

— Это нам поможет? — поинтересовалась Светлана, вместе со мной оценивая портрет.

— Да не очень, — вздохнула я. — Колдунья могла быть загримирована, когда вы ее видели. Тетенька-то не банальной ворожбой занимается, а вымогательством. Ей просто жизненно необходимо скрывать свою личность. Уверена, вы не единственная ее жертва. Другие или не обращались в милицию, или с ними случилось что-нибудь неприятное, что они не смогли этого сделать.

— Вы имеете в виду, их убивали? — прошептала Светлана, плотнее запахивая полы халата, будто в комнате резко похолодало.

— Ну не так радикально. — Я вставила в принтер бумагу и нажала на печать. — Допустим, человек болел раком. Колдунья убеждает его отказаться от лечения, вытягивает деньги, а затем человек умирает. Если не начнут бузить родственники, то все шито-крыто. Бизнесмен никогда, за редким исключением, не признается, что его кинула гадалка. Он попытается отомстить, используя свои связи. Однако у таких бабушек тоже есть крыша. С теми, кто сильнее их, они не связываются. Кинуть можно человека, на которого имеется какой-то компромат. Много возможностей. Колдунья, как паук, сидит и ждет, когда в ее сети попадет крупная добыча, потрошит ее и смывается.

— Мне сейчас так стыдно, что я попалась на эту магическую туфту, — вздохнула Светлана.

— Не занимайтесь самобичеванием, Светлана Андреевна, человек имеет право на ошибку. — Я вставила в принтер новый листок, а на вышедшем проверила качество печати.

— Как бы мне не пришлось заплатить за свою ошибку слишком дорогую цену, — проговорила Лисовская, пряча глаза.

— Мыслите позитивно, — посоветовала я.

— Постараюсь. — Светлана встала. — Спокойной ночи, Евгения Максимовна.

Уже в одиночестве я распечатала десяток фотографий колдуньи, чтобы показывать их владельцам съемных квартир, где проживала колдунья. Десять фотографий имели различия. Анализируя тип лица колдуньи, я попыталась представить, как она могла менять его раз от раза. Больше десяти делать не имело смысла, свидетель запутается, а так сохранялся небольшой шанс, что я рассчитала все верно. Квартиры бабы Любы проверяла милиция, но мне хотелось проверить их самой. Вдруг упустили какие-то детали, не допросили свидетелей. Основное же внимание я решила уделить местам проживания Хелены Великой. Против нее уголовных дел не заводили. Интересно, что сгоняло ее с насиженных мест? Мною был разработан оптимальный маршрут на завтрашний день. На посещение одной квартиры я отводила себе час. Если обнаружится что-то важное, давала еще дополнительно тридцать минут.

Отложив план, я взялась за водителей моих клиентов. В первую очередь проверила шофера Светланы, так как добраться хотят именно до нее. Завтра я еще уговорю ее остаться дома, а послезавтра уже придется пользоваться его услугами. Мартов Сергей Прокопьевич, пятьдесят шестого года рождения, был женат три раза, в настоящее время в разводе. Имеет троих дочерей от последнего брака. В двух предыдущих браках детей не имел. До того, как стать водителем, двадцать пять лет проработал на лакокрасочном заводе наладчиком. Уволен в связи с ликвидацией предприятия. Перед тем как устроиться к Светлане, работал таксистом. Светлана дала мне его фотографию. Лично познакомиться мы еще не успели. Загнав информацию в компьютер, я прогнала Мартова по базам данных силовых ведомств — невинен, как младенец. Шофер Геннадия Петровича тоже не имел связей с криминалом, приводов в милицию, счетов на крупные суммы, а также достаточно ценного имущества, чтобы это показалось подозрительным. Проведенной работой я осталась довольна.

Хоть что-то хорошее за богатый обломами день. На ближайшее время я наметила проверить остальных работников частного предприятия Лисовской. Кто-то вполне мог оказаться в сговоре с конкурентами либо что-то знать об этом. Первыми на подозрении были директора магазинов, заведующие складами, главный бухгалтер, то есть вся верхушка администрации.

Взглянув на часы, я поняла, что пора спать, выключила компьютер и пошла умываться перед сном. Утро вечера мудренее.

Пробежку ровно в шесть утра я с сожалением отменила. Проснувшись, выглянула на улицу и поняла, что за окном творится что-то невообразимое, настоящая пурга. Ветер выл, словно голодный пес. Подстегиваемый ветром снежный поток поминутно менял направление. Видимость была нулевая.

После зарядки я пошла в душ. Потом перекусила на кухне бутербродами и стала переодеваться, готовясь к предстоящей поездке. Проснулись Лисовские.

Светлана проводила на работу мужа и стала собираться сама, но мне всеми правдами и неправдами удалось заставить ее остаться дома.

— Я за один день управлюсь с арендодателями, а потом вы сможете вернуться к повседневной жизни, — заверила я. — Отдохните денек, Светлана Андреевна, устройте себе праздник.

— Какой там праздник, — махнула рукой Светлана, — никакого настроения. Ведь скоро Новый год, а у меня голова забита так, что некогда об этом и подумать. Бизнес разваливается…

С собой в дорогу я взяла кожаную папку. Заехала к тете Миле, переоделась в форму прокурорского работника, нашла нужное удостоверение. Это здорово помогало. Когда люди видели корочки, то становились словоохотливыми и уступчивыми. По фотороботу, составленному Светланой, хозяева квартир сразу узнали бабу Любу и пожаловались, что их целыми днями осаждают бывшие клиенты колдуньи и требуют вернуть деньги. Ничего интересного в этих трех местах я не нашла. Настало время переходить на Хелену Великую. Последняя жила некоторое время в Карасеве, снимала там частный дом.

Дорога до этого маленького городка давалась с трудом. Снег залеплял окна машины, не давая «дворникам» отдохнуть. Чтобы избежать столкновения из-за плохой видимости, я держала скорость в районе шестидесяти, не больше. Суеверный человек на моем месте давно бы предположил, что бурю специально наслала колдунья, чтобы помешать расследованию.

Въехав в Карасев, я притормозила у первого попавшегося магазина. В магазине были лишь две старухи посетительницы да продавщица средних лет, платиновая блондинка с кричащим макияжем. Первая старуха с пакетиком пряников шла на выход, а вторая, в телогрейке и пуховом платке, считала у кассы мелочь.

— Баба Аня, давайте я возьму, сколько нужно, сама, — предложила продавщица. — Вы же со своей катарактой ни хрена не видите.

— Ты возьмешь. Знаю я вас, продавцов. Придешь домой, а денег нету, — проворчала старуха.

— Какая погодка-то, как метет! — сказала я громко на весь магазин, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Да, погода еще та, вот не знаю, дойду ли до дома, — проскрипела старуха с пряниками, остановилась и с интересом посмотрела на меня. — А вы нездешние? Я вас раньше никогда не видела. К родственникам приехали?

— Это, наверно, дочка Самойловых, — вступила в разговор вторая бабка, не дав мне рта открыть. — Совесть заела, решила стариков навестить.

— Точно, она. А я ведь сразу не узнала сослепу, — подтвердила старуха с пряниками.

— У меня тут не музей, — вклинилась продавщица. — Или покупайте, или идите болтать на улицу.

— Я вообще зашла спросить, где у вас тут Хелена Великая живет, — сказала я с надеждой, что старухи слышали о колдунье и смогут что-нибудь рассказать о ней. Лучше ехать к хозяевам съемной квартиры, обладая какой-то информацией, чем так, с наскока.

— Леди Хелена? — переспросила старуха. — Так ты, дочка, лечиться приехала. Опоздала! Эта Хелена взяла наши денежки и тю-тю.

— Она что, шарлатанкой была? — изумилась я.

— Эх, девочка, ты еще молодая, доверчивая, — вздохнула старуха. — Все эти целительницы — только деньги драть! У меня вот ноги болели. Отнесла этой Хелене все свои сбережения. Она мне говорит, что вот-вот наступит облегчение, вот-вот наступит. А ноги как болели, так и болят. Хорошо еще не послушалась эту паразитку и не перестала принимать лекарства. Вот у Демченко был диабет. Она поверила Хелене, перестала принимать лекарства и померла, царство ей небесное.

Заслышав, о чем разговор, не выдержала и вторая старуха, которую продавщица назвала бабой Аней.

— Я вот когда к ней ходила, вообще такого страху натерпелась, — заговорила она возмущенно. — Как не придешь, так «Впереди тебя ожидает смерть, родственники покинут тебя, ты умрешь одна. Труп обнаружат только летом, когда завоняешь. Неси деньги, чтобы этого не случилось. На тебе порча на смерть». Тьфу, чтоб эту Хелену черти взяли!

Старуха в сердцах плюнула на пол, что вызвало недовольство продавщицы.

— Что вы у меня тут митинги устраиваете!

— Ты, Ирка, лучше молчи, а то расскажу твоему мужу, как в магазин в обед Валерка захаживает, — пригрозила старуха продавщице. — Ох он и задаст тебе!

Продавщица, побледнев, замолчала, а наш диспут продолжился:

— А вот случай с Крынниковыми, — вспомнила старуха с пряниками. — Вообще кошмар! После этого ворожейка и сбежала. Испугалась, что посадят.

— Точно, — поддакнула вторая. — Но наш участковый, колок неотесанный. Я к нему, а он мне: «Не лезь, бабка, эксперты уже все установили. По пьянке это произошло». Я-то сразу поняла, что это колдунья Стаса до греха довела.

— Что было-то? — спросила я, раздираемая любопытством.

— То и было, что Стас, директор мельницы, пошел зачем-то к Хелене, и после визита к ней его словно подменили. Пить стал, на работе не появлялся. Вон ее хахалю, — бабка указала на продавщицу, — Стас по пьянке в кабаке рассказал, что жена ему с кем-то изменяет, а дети не его.

— Что за хахаль! — рассерженно закричала продавщица.

— Молчать! — рявкнула в ответ баба Аня так, что зазвенели оконные стекла, и ладонью врезала по прилавку. — Не лезь в разговор, Ирка!

— Что дальше было? — Я спешила узнать дальнейшие похождения Стаса, которому колдунья вбила в голову бредовые идеи. Людям помоложе ворожеи всегда говорят про измену близкого человека, клиентам средних лет — про неудачу в бизнесе, импотенцию, алкоголизм и смерть в автомобильной катастрофе, старшему поколению пророчат смерть в одиночестве.

— А дальше Стас продолжал ходить к Хелене, — ответила старуха. — Пил больше и больше, бил жену. А через месяц вовсе свихнулся, пытался убить ее и детей. Они чудом вырвались, а Стас застрелился. Стрельнул прямо в рот.

— Да, ужас, — согласилась я.

— И куда милиция смотрит? — спросила старуха с пряниками. — Ведь ее надо было ловить!

Я показала старухам свое удостоверение:

— Я как раз приехала в Карасев, чтобы расследовать это дело.

— Поздновато, однако, — ехидно заметила баба Аня, окинув меня взглядом. — Она теперь ускакала, что и не сыщешь. На Канарах, поди, пузо греет, а вы тут чухнулись расследовать.

— Мы ее достанем, — уверенно сказала я. — Вы не съездите со мной к дому колдуньи? Выполните, так сказать, роль понятых.

Уговаривать старух не пришлось. Их интересовал только один вопрос, если Хелену поймают, то вернут им их деньги или нет. Положительный ответ успокоил бабок окончательно. Мы сели в мою машину, и я записала данные понятых.

— А Лешку посадят или как? — со злорадством поинтересовалась баба Аня, когда мы подъезжали к нужному дому. — Ну, Ляпин Лешка, хозяин дома, — пояснила старуха.

— А, Алексей Иванович Ляпин? Конечно, посадим, если нужно будет, — пообещала я, пытаясь рассмотреть строение за деревянным забором. Но за снежной пеленой были видны лишь расплывчатые контуры большого дома. Мы вышли из машины и по щиколотку в снегу пошли к дому. Глядя на то, как рос снежный покров, я опасалась за обратную дорогу. Немудрено ведь и застрять.

Первой у дверей оказалась баба Аня. Она нажала кнопку звонка, а когда хозяин поинтересовался, кого принес черт в такую погоду, звонко крикнула: — Эй, Лешка, тебя тут арестовывать пришли из прокуратуры!

— А вот этого не надо было делать, — строго сказала я. Кто мог знать, как хозяин дома прореагирует на подобные слова: кинется бежать, откроет пальбу или забаррикадируется в доме.

В ответ на мои тревожные мысли дверь в доме открылась, и на порог вышел хозяин, мужчина лет шестидесяти, невысокого роста, полноватый, с круглым лицом и курчавыми русыми волосами с проседью. Отплевываясь от снега, он спросил:

— Что за шутки?

— Это не шутки, — сунула я ему в нос удостоверение и сделала знак старухам: — Понятые, проходите.

— Что происходит! — завопил Ляпин, оттесняемый от прохода бабками. — По какому праву?

— Вы обвиняетесь в пособничестве многочисленным убийствам, вымогательству, мошенничеству в особо крупных размерах. — Я сунула ему в руки ордер на обыск, подготовленный заранее на компьютере. — Ознакомьтесь, у вас будет проведен обыск.

Поскольку хозяин находился в ступоре, входную дверь пришлось закрывать мне.

— Проходите в комнату, Алексей Иванович, ваша песенка спета.

Как зомби Ляпин прошел в комнату, очевидно, являющуюся в доме залом. Я усадила Алексея Ивановича на диван, вырвала из рук ордер и обратилась к жене и шестнадцатилетней дочери:

— Вы тоже присаживайтесь.

— Почему моя песенка спета? — с ужасом в глазах переспросил Ляпин. — Я же ничего не делал.

— Целительница Великая Хелена здесь жила или нет?! — рявкнула я на него.

— Здесь, — робко ответил Ляпин. — Ну и что? Я к ее делам не имею никакого отношения. Она просто снимала у меня комнату. Это не преступление.

— У нас имеются другие данные, — спокойно сказала я, — вы помогали ей и получали за это неплохие деньги. Откуда, спрашивается, у вас взялась цифровая техника, DVD-проигрыватель, музыкальный центр, плазменный телевизор, да и многое другое. — Я обвела рукой обстановку комнаты. — Что, у вас все куплено на зарплату? Вон профессиональная видеокамера, такая на семь штук зеленых потянет.

— Вещи не мои. Их Хелена оставила, — пошел в отказ Ляпин, сделав жалостливое лицо. — Я ничего не знаю.

— Леша правда ей не помогал, она только жила у нас, — вступилась за Ляпина жена. А дочка подтвердила:

— Мы ее сами боялись, даже в комнату не заходили.

— Я хочу осмотреть комнату, где проживала колдунья, — объявила я.

Одновременно все Ляпины бросились показывать.

— Не входить, я сама, — прикрикнула я, прорываясь в комнату. — Вы здесь убирались?

— Да, когда она съехала, — закивала женщина.

— И пыль вытирали, — вздохнула я, оглядываясь. В комнате три на четыре из мебели были только кровать, шкаф да стол. Прошлась по кругу, подошла к шкафу и заглянула внутрь. На дне шкафа стоял небольшой дощатый ящик. Две доски, оторванные сверху, обнажали серую оберточную бумагу. Я осторожно заглянула под бумагу, а там полно круглых серых пластинок, диаметром сантиметра четыре и толщиной три миллиметра. После минутного замешательства я поняла, что это заготовки для амулетов, которые колдунья впаривала клиентам. Взяла один, подкинула в руке — из свинца. Тронула ящик за ручку. Тот даже не шелохнулся. Весит килограммов около шестидесяти. Неудивительно, что колдунья бросила его, не взяла с собой. Бежать приходилось, в спешке увозя награбленное.

Я внимательно осмотрела гладкую полированную поверхность двери, выискивая отпечатки пальцев. Они были, но интересно чьи: хозяев или нашей целительницы?

— Принесите скотч и несколько листов чистой бумаги, — велела я не оборачиваясь.

— Что? — переспросил растерянно Ляпин.

— Белая чистая бумага, три листа, скотч, — повторила я, сжав зубы. — Да, еще ручку и кусочек поролона. — Я достала пакет с дактилоскопическими пленками и аэрозольный баллончик. Обработав отпечатки из баллончика, подождала, чтобы подсохли, потом перенесла на пленки. Вернувшийся Ляпин передал мне то, что я просила, страшась даже спросить назначение этих предметов. На оберточной бумаге было несколько четких отпечатков. Вырвав нужные участки обертки, я оклеила скотчем отпечатки, предохраняя от повреждения и для того, чтобы с ними было легче работать в дальнейшем. Получилось, на мой взгляд, неплохо. Собранные материалы отправились в пакет, а я подготовила губку, выдула на нее пасту из стержня, на стол выложила бумагу, громко объявив:

— Господа Ляпины, подходите по одному, мне нужны ваши пальчики, я объясню, что делать.

— А мне тоже сдавать отпечатки? — с неуверенной улыбкой спросила дочь Ляпина.

— Конечно, милая, возраст у тебя подсудный, так что, если даже не замешана в делах Хелены, пойдешь по статье «недоносительство», — ласково сказала я.

Мои слова повергли в шок даже понятых — старух из магазина. Все благоговейно молчали перед лицом неумолимого и безжалостного следователя прокуратуры, боясь открыть рот.

— Да это беспредел какой-то! — воскликнула молодая девушка с обидой, не сдержавшись.

— Это справедливое возмездие, — возразила я холодно, — развели тут, понимаете, бесовщину. Алексей Иванович, что, ждете особого приглашения?

Вздрогнув, Ляпин засуетился, стал совать мне свои руки.

— Сюда, промокните каждый палец, а потом прижмите к бумаге. — Видя, что у него не получается, помогла, хоть и пришлось запачкать руки самой. Следом настала очередь жены, потом дочери. Мне важно было получить их отпечатки пальцев, чтобы потом сравнить со снятыми со шкафа и с оберточной бумаги.

— А нам надо отпечатки сдавать? — глухо спросила баба Аня. Они с подругой скромно жались к стене, будто стремились слиться с интерьером.

— Нет, — буркнула я и обратилась к Ляпиным: — В эту комнату после отъезда целительницы еще кто-нибудь входил, кроме вас троих? — Получив отрицательный ответ, я собралась и быстренько выскочила на улицу, пообещав еще вернуться.

Снег продолжал валить. Ветер подхватывал плотные потоки снежной массы, расшвыривая их, как ему было угодно. Еле выбравшись на шоссе, я медленно повела машину по направлению к выезду из Карасева. Можно было, конечно, ехать и побыстрее, но я не хотела рисковать зря. Тише едешь — дальше будешь, тем более в такую погоду. Навстречу из снежной завесы где-то на середине пути как привидение вынырнул серебристо-белый джип «Тойота». Я взяла немного правее, чтобы не зацепить лихача. Мгновение — и джип с отмороженным водителем промчался мимо. Чтобы скрасить свое путешествие, я поймала на УКВ какой-то хит-парад современной музыки и включила погромче. Минут через пятнадцать рядом с моей машиной снова возник джип. Я вовремя успела среагировать — нырнула вниз, пригибая голову, а неизвестные из джипа секундой позже открыли пальбу из ружей. Боковые стекла моей машины снесло роем волчьей картечи. Я нажала на педали сцепления и тормоза и схватилась за револьвер. Джип проскочил вперед, а я оказалась у него в хвосте. Внезапно впереди полыхнули красные огни стоп-сигналов. Белый джип тоже тормозил. Я вывернула руль, избегая удара. В ответ на это, джип ударил меня бортом, снося с дороги. Я увеличила скорость, чтобы вырваться. Джип ударил опять, зацепив меня помятым бампером, и тут мы вылетели на мост. Я выстрелила из револьвера, целясь в человека, который навел на меня из окна джипа дробовик шестнадцатого калибра. Я промахнулась и уклонилась от выстрела, нажала на тормоза. Но не успела остановиться — джип толкнул меня на ограждение моста. Пробив ржавые металлические конструкции перил, моя машина стала падать на ледяной панцирь реки. Сразу за мостом Сомовка сильно расширялась. Мост был невысоким, и полет продолжался всего пару мгновений. Проломив лед, машина нырнула под воду. С шипением из салона рванулся воздух, под ноги хлынула ледяная речная вода. Я метнулась к выбитому окну, но в него воткнулась длинная острая льдина, ударив мне по руке. Из-за низкой герметичности салона, машина камнем пошла вниз. Мне удалось сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем все пространство внутри заполнила вода. Ледяные щупальца холода поползли по телу, отбирая тепло. Задерживая дыхание, я развернулась, вышибла ногами застрявшую в окошке льдину и, схватившись руками за край крыши кузова, вытолкнула себя из салона. Работая руками и ногами, я поплыла к поверхности, пытаясь разглядеть место пролома. Однако не так-то это было легко. Лед казался сплошным. Выхватив из ножен на лодыжке нож, я вонзила его в лед.

Неожиданно он поддался. Не помня себя от радости, я рванулась вверх, цепляясь за твердую кромку руками. Вырвавшись на поверхность, я вдохнула обжигающий воздух и остервенело поползла из воды. Каждая секунда пребывания в ней приближала меня к смерти от переохлаждения. И так чудо, что я до сих пор жива. Вытянув себя на поверхность, я на карачках поползла к берегу. Останавливаться было нельзя. Бездействие — верная смерть. Мокрую одежду на морозе стал облеплять снег. Появилась ледяная корка, шуршащая при каждом движении. Руки, касавшиеся льда, потеряли чувствительность.

— Встать! — заорала я себе и чудовищным усилием воли поднялась. От холода горело все тело, но я верила, что выберусь. Я сделала шаг, другой, третий, затем ускорила движение, потом побежала, засунув кисти рук под мышки. Воспоминания, как удалось очутиться на шоссе, стерлись из моей памяти. По дороге несся лесовоз. Я изо всех сил замахала руками. Вряд ли водитель лесовоза лелеял надежду задавить меня, возможно, он просто напился или много часов находился за рулем, а тут еще снег, плохая видимость. И мое появление на дороге в таком виде способно было породить неприятные мысли. В общем, как бы то ни было, лесовоз не остановился. Сообразив, что дело может обернуться смертоубийством, я отскочила на обочину. Лесовоз промчался мимо, протащив за собой шлейф снежинок и выхлопных газов. Я с тоской посмотрела ему вслед. Неужели придется замерзнуть на обочине? Нет, нельзя останавливаться. Вдруг из снежной пелены навстречу мне вылетел «ГАЗ-66». Я замахала руками, а затем отскочила на обочину в снег. Пролетевшая мимо машина к моему восторгу остановилась метрах в пятидесяти дальше по дороге. Спотыкаясь и поскальзываясь, я побежала к грузовику, пока водитель не передумал. «ГАЗ» мирно стоял на дороге. Двигатель работал, расходуя бензин. Лишь только когда я коснулась ручки двери машины, то поняла, что спасена. Водитель, седовласый мощный мужик мрачно поинтересовался, когда я влезла в салон:

— Ты чего тут забыла? Случилось что-то, что ли?

— Авария, — махнула я рукой. — Не удержалась на дороге и свалилась в реку. — В кабине было тепло, а это самое важное. Остальное в данный момент мне казалось несущественным.

— С моста? В реку? И вылезла! — воскликнул шофер, удивленно округляя глаза. — Ну ты даешь! Тебе в больницу надо, насквозь, наверно, промерзла. — Он снял с себя телогрейку и отдал мне. — Снимай с себя мокрое, — велел он. — Ты похожа на сосульку.

— Спасибо за комплимент, — усмехнулась я, переодеваясь. — До Тарасова не подвезете?

— Вот, блин, я вообще-то в другую сторону, — хмуро заметил водитель. Было видно, что ему не очень-то хочется разворачиваться. Тут меня вдруг осенило. Тот джип, что сбил меня, был вызван Ляпиным. Вернее, он связался с колдуньей по телефону, сообщил, что было, а она решила меня устранить руками своих подручных. Надо отдать должное профессионализму тех, на джипе. Я-то уже успела уверовать, что баба Люба ни на что, кроме дешевых фокусов и разбоя, не способна.

— Вообще-то я не прочь вернуться и в Карасев, — сказала я с расстановкой водителю, — у меня там знакомый. Переоденусь у него, погреюсь, чаю попью.

— Вот отлично! — обрадовался водитель, включая первую передачу.

Дернувшись, грузовик тронулся с места.

Глава 5

Семейство Ляпиных собралось за столом у электрического самовара. За чаем происходило бурное обсуждение недавних событий. Жена и дочь ругали Алексея Ивановича за то, что он пустил в дом колдунью, а он в ответ орал, что ничего страшного не произошло.

— Как не произошло? — зло спросила дочь. — А следователь прокуратуры, а отпечатки пальцев! Она прямо сказала…

— Да никакая она не следователь! — оборвал ее Алексей Иванович. — Знающие люди сказали мне, что в прокуратуре так дела не делаются. Эту девку наняли конкуренты Хелены. С ней уже разобрались, можете не волноваться, она тут больше не появится.

— Чайком не угостите? — со злым весельем поинтересовалась я, бесшумно возникая на пороге кухни. В коридоре мне на глаза попался телефон с диском, испачканным пастой, что говорило о том, что Алексей Иванович, проводив меня, не вымыв рук после снятия отпечатков, сразу позвонил своей благодетельнице. А услышанный разговор рассеял последние сомнения. Передо мной с чашкой чая в руке сидел виновник моих злоключений, окончившихся потерей автомобиля и купанием. Картина, возникшая за столом при моем появлении, называлась «Не ждали».

Жена Алексея Ивановича пролила на себя горячий чай и вскрикнула, меняясь в лице. Дочка, подавившись бубликом, закашлялась, а глава семейства просто остолбенел.

— Знаете, по дороге отсюда на меня напали злые люди, чуть не убили меня, угробили дорогую машину, которая покоится теперь на дне реки, я чуть не погибла. — Разговаривая ласковым голосом, я достала из кобуры револьвер и демонстративно проверила барабан. — Не судите меня строго, но я расстроена этим всем. Расстроена так, что могу сейчас натворить всяких глупостей. Возможно, от того, что я сделаю, мне будет не по себе, а по ночам начнут сниться кошмары. — Барабан с щелчком вернулся на место. Я встала так, будто целюсь в собравшихся за столом.

— Вы, вы… Я не виноват. Я просто… Меня просили, — заикаясь, заговорил Ляпин. — Вы же не причините нам вреда? — Он указал на дочь. — Она же еще ребенок.

— В мире гибнет куча детей. Одним больше, одним меньше, — сказала я. — Алексей Иванович, будьте со мной откровенны — и останетесь живы.

— Лешка, скотина, расскажи ей все! — закричала жена, пихнув мужа в бок.

— Да что рассказывать? — болезненно скривился Ляпин. — Хелена уехала после случая со Стасом, ну, директором мельницы. Он спьяну застрелился, а Хелена побоялась, что ее приплетут. Уезжая, она попросила меня позвонить потом и сообщить, как дела, ищут ее или нет. Все было тихо. Я, как договаривались, отзвонился. И вот вы приезжаете и задаете вопросы, берете отпечатки пальцев. Я испугался, позвонил ей, а Хелена сказала, что вы не из прокуратуры.

— Это все? — спросила я, поигрывая револьвером.

— Да, все! Честно! — закивал головой Ляпин. При этом вид у него был, как у раскаявшегося грешника. — Ей очень не понравилось, что вы нашли отпечатки.

— Правда? А не дашь ли мне телефончик Хелены? — спросила я вежливо. — Позвоню, может, она меня полечит.

Ляпин с готовностью продиктовал номер телефона. Я занесла его в телефонный справочник своего сотового.

— Большое спасибо. Теперь мне нужна сухая одежда и горячий чай, желательно с малиновым вареньем.

Прошло полчаса. Я сидела в сухой одежде за столом, поедая из вазочки малиновое варенье и запивая его горячим чаем. Перед чаем я опрокинула две стопки «Арарата», поэтому чувствовала себя почти умиротворенно от того, что посчастливилось выжить. По телу разлилось приятное тепло. Револьвер, тускло поблескивая матированной нержавеющей сталью, лежал передо мной на столе, предупреждая неадекватные реакции хозяев дома. Те сидели в молчаливой задумчивости по трем другим сторонам стола.

— Что, господа, я могу рассчитывать на ваше молчание? — осведомилась я, поставив бокал на стол.

Глаза Ляпиных устремились к револьверу. С серьезными лицами хозяева дружно закивали.

— Нет, нет, мы будем молчать!

— Если не будете, я вернусь!

В ответ молчание.

— Милая, вызови-ка мне такси! — приказала я дочке Ляпина спокойным твердым голосом, — воспользуйся своим сотовым.

Девушка вытащила телефон и, набрав дрожащими руками номер такси, спросила:

— А ехать-то куда? Они всегда спрашивают.

— В центр Тарасова к городской прокуратуре, — ответила я, отрезав себе половину булочки с повидлом.

Ляпина-младшая сказала, что нужно оператору, и мы стали ждать, когда он перезвонит. Наконец такси подъехало. Засунув револьвер в кобуру, я отобрала у девушки сотовый, разбила его о стену, взяла сумку с мокрыми вещами и двинулась к выходу, попутно вырвав из стены провод городского телефона, таким образом лишив Ляпиных связи с внешним миром.

На такси без приключений я добралась до Тарасова. Вышла, конечно, не перед прокуратурой, а задолго до нее. До квартиры Лисовских доехала на маршрутке, по привычке путая следы. Меня никто не преследовал. Открыв ключом дверь, я вошла в квартиру и нос к носу столкнулась со Светланой Андреевной.

— С вами все в порядке, вы как-то неважно выглядите? — с беспокойством спросила она, заметив царапины на моем лице и ссадины на руках. — Вы дрались?

— Нет, просто упала, — бросила я и, поставив сумку на пол, принялась стаскивать с ног сапоги.

— Надеюсь, вы не сильно ушиблись? — с сочувствием покачала головой Светлана. — Сейчас так скользко.

— Ушиблась-то не сильно, но вот машине пришел конец, она на дне реки, — буркнула я, скинув пальто и подавая его Светлане.

— Как же… Вы что, на машине упали в реку?! — Глаза Светланы расширились от ужаса.

— Не сама, конечно, меня столкнули ваши недоброжелатели. — На одном дыхании я пересказала клиентке всю историю. Светлана так и села.

— Не пугайтесь так. Видите, я жива и невредима. Доказательства — отпечатки пальцев — при мне. Спасибо водонепроницаемому пакету. Кроме того, я добыла номер сотового колдуньи. Мы с вами движемся в правильном направлении.

— Направление-то правильное, но дорожка уж очень опасная, — заметила Светлана. — Если уж вы с вашим опытом едва не погибли, то что будет со мной, с мужем, с сыном. Мне не по себе.

— Светлана Андреевна, я рядом, — напомнила я, — второго шанса они не получат.

Светлана промолчала. Мы перекусили, а затем я занялась отпечатками пальцев, добытых в доме Ляпиных. Сначала я отсканировала дактилоскопические пленки, отпечатки на оберточной бумаге и листы с чернильными отпечатками и стала сравнивать. Отпечатки со шкафа совпали с отпечатками семьи Ляпиных. Зато отпечатки с оберточной бумаги не принадлежали никому из семейства. Неизвестный оставил на бумаге четкие следы большого, указательного, среднего и безымянного пальцев. В них имелись шесть отличительных признаков. Самый примечательный — это небольшой шрам на основании подушечки большого пальца, пересекающий линии до центра завитка в середине. Далее двойное соприкосновение линий на указательном пальце и характерные дельты сбоку. На среднем — слияние, несколько крючков и глазок. На безымянном пальце присутствовали как завитки, так и дуги.

Светлана находилась рядом со мной, живо интересуясь происходящим. Я ей поясняла отдельные моменты, не вдаваясь в подробности.

— А ваша профессия очень увлекательна, — высказала мне клиентка, наслушавшись моих лекций.

— Да, — кивнула я, вводя неизвестные отпечатки в программу идентификации. — Можно узнать много нового, открыть неизвестные стороны жизни, познакомиться с интересными людьми, при условии, если выживешь.

Светлана перестала мечтательно улыбаться и тихо спросила:

— А долго компьютер будет проверять отпечатки?

— Как повезет, — пожала я плечами. — Область поиска я сузила, насколько это возможно. Посмотрим.

Нам повезло. Результаты появились через десять минут. Владелицу отпечатков пальцев звали Клара Филипповна Веретей, неоднократно привлекавшаяся за воровство, разбой, мошенничество и вымогательство. Провела в местах лишения свободы в общей сложности двадцать лет. В последний раз была осуждена за убийство сообщника — не поделили награбленное. Бежала в девяносто седьмом, и следы ее затерялись. У Веретей на теле имелись татуировки: на ягодице кобра, обвивающая кинжал, на левом плече — звонок с надписью 1963–1972 (отметила срок за разбой); на груди с левой стороны «КПСС — враг народа»; на правом предплечье — горящая свеча с надписью сверху на ленте «Vita BREVIS», внизу сердце, с боков карточные символы трефы и пики — воровской оберег.

— Разрисованная бабуся, — хихикнула я, просматривая содержимое файла. — Теперь понятно, почему ее Киргиз назвал багдадкой. — И пояснила Светлане: — Так на зоне при советской власти называли авторитетных зэчек. Посмотрите. Узнаете?

— Надо же, — выдохнула Светлана, рассматривая фотографию Веретей. — Не очень, но похожа.

Я показала ей один из фотороботов, сделанных мной:

— Видите, как похожа, — показала следующий лист, — эту опознали Ляпины, — положила на стол фоторобот бабы Любы рядом с двумя остальными. — Вот ваша бабка-угадка. Прослеживаете эволюцию образа?

— Да, это одна и та же женщина, — подтвердила Светлана. — Даже не верится, что так можно менять лицо.

— Поверьте, можно. — Я набрала на домашнем телефоне Светланы номер колдуньи, который дал мне Алексей Иванович.

— Здравствуй, Клара Филипповна. Наверно, не ждала меня услышать, падла!

— Эй, откуда узнала мой номер? — растерянно спросила баба Люба, услышав в трубке голос Светланы, который я умело имитировала. То, что я назвала ее по имени, колдунья и не заметила.

— Я про тебя все знаю. Дернешься — размажу, как клопа! — сказала я с угрозой. — Знаешь, что стало с теми, кого ты прислала за деньгами? Так вот, то же будет и с тобой, если будешь продолжать свои наезды. Ты даже не представляешь, с кем связалась.

— Да ты гонишь! Не могла ты их всех положить! — с недоверием воскликнула колдунья. — Они тоже врут. Ты кого-то наняла. Не знаю, зачем эти придурки мне втирают всякие байки.

— Они не врут, — произнесла я ровным голосом. — Я их пощелкала, как курят. Могла замочить, но пожалела… Совсем еще дети. Но тебя, старая тварь, не пожалею, будь спокойна. Башку потом в Сомовке выловят.

— Поищи там свою подружку, которую послала в Карасев, — посоветовала баба Люба ехидно.

— Она мне не подружка, — зло буркнула я. — Так, следователь из прокуратуры. Я забашляла, чтоб тебя нашли и посадили, а ты ее в реку. Сурово! Боюсь, господ из прокуратуры это расстроит. Тебя даже арестовывать не станут, пристрелят при попытке к бегству.

— Ты все врешь! — в ярости закричала колдунья. — Она не могла быть из прокуратуры.

— Не верь, дело твое, — не стала возражать я. — Считай ее кем хочешь, но предупреждаю тебя в последний раз: отвали, забудь про бабки, Веретей. Ничего тебе не обломится и не звони мне больше.

Колдунья молчала, и я положила трубку. Пусть поразмыслит на досуге, что к чему.

— Вы думаете, она испугается? — спросила Светлана с недоверием.

— Нет, такую трудно чем-то испугать, — ответила я. — Однако баба Люба помучается, откуда узнали ее настоящую фамилию и что нам еще известно. Это позволит выиграть время. Пока она будет метаться, я ее найду и прищучу.

— Ой, как я надеюсь на это, — вздохнула Светлана. — Поджога еще одного магазина я не переживу. Все ведь думают, что это я сама, чтобы получить страховку. А как вы ее найдете?

— Секрет фирмы, — улыбнулась я, просматривая на компьютере личное дело мошенницы.

Я не сказала Светлане, но в нем имелась информация о сестре Веретей. Ее сестра до настоящего времени проживала в Тарасове на окраине, в частном секторе. Завтра спозаранку следует ее навестить. Вряд ли она там скрывается. Но вдруг сестра знает, где ее искать. Из дела мне было известно, что у Веретей с сестрой были натянутые отношения. В восемнадцать лет она не поделила с ней мальчика. И из ревности Веретей плеснула сестре в лицо кислоты. Остался страшный ожог с левой стороны головы, но уголовное дело не заводили. Вскоре Клару посадили за другое преступление, и она пошла по этапу. А сестра так и осталась жить в Тарасове в доме родителей. Если ее аккуратно расспросить, то, возможно, она расскажет что-нибудь интересное, даст какую-нибудь зацепку. Например, поможет выяснить личность человека по кличке Киргиз. Другим направлением поиска я определила тюремных подруг колдуньи. Их имена и фамилии значились в материалах дела.

В дверь позвонили. Вернулся с работы Геннадий Петрович. Впустив его, я спрятала револьвер в кобуру.

— Да, раньше я опасался, что жена будет встречать меня со скалкой, а вышло еще чище — встречает телохранительница жены с револьвером. Теперь дважды подумаешь, прежде чем засидеться с друзьями в ресторане, — пошутил он устало.

— Как на работе? — спросила у него Светлана, приобняв.

— По-старому, — буркнул Геннадий Петрович и поцеловал жену в щеку.

Светлана рассказала мужу, как я потеряла машину.

— Ну, замечательно. Что, теперь придется покупать новую? — спросил он у нее. — Что-то, Евгения Максимовна, вы нам дорого обходитесь. Возникают даже сомнения в вашей квалификации. Нашу-то машину тоже бандиты изрешетили.

— Да неужели, — холодно бросила я.

— Не ворчи, — осадила его Светлана. — Евгения Максимовна ради нас жизнью рисковала. А ты тут начинаешь.

— Ой ладно, Света, это ваши с ней дела, не хочу даже вмешиваться, — махнул рукой Геннадий Петрович. — Мне главное, чтобы с тобой ничего не случилось.

Пришел водитель и принес пушистую голубую елку примерно двухметровой высоты.

— Не кособокая, как в прошлом году? — спросила Светлана, сузив глаза. — А то поедешь за новой.

— Вот, смотрите, ровнее не придумаешь. Геннадий Петрович сам выбирал. — Станислав и так и сяк показал елку Светлане. — Видите, самая лучшая.

— Хорошо, поставь в гостиной, — благосклонно согласилась она.

Шофер установил елку в специальную подставку, собрался уходить, но Светлана его задержала.

— Станислав, будь другом, повесь еще гирлянду заодно. Гену потом не допросишься.

— Может, еще и нарядить? — проворчал шофер недовольно.

— Нет, наряжать я сама буду, а вот гирлянду повесь, все-таки электричество, — ответила Лисовская. Тут Светлане позвонили на сотовый, и она отвлеклась от праздничных приготовлений.

— Зуб даю, тебя запрягут снежинки вырезать, — прошептал Станислав и подмигнул мне.

— Не волнуйся, я отмажусь, — заверила я его, — скажу, ты мне хвастался, что еще с детского сада их лучше всех вырезал.

— Евгения Максимовна, — Светлана закончила говорить по телефону, — завтра к десяти приедут сигнализацию устанавливать. Хорошо бы, чтобы вы проконтролировали это дело. — И, обращаясь к Станиславу, продолжила: — Ну чего столбом стоишь? Не знаешь, где гирлянда, что ли? Загляни в кладовку, она на том же самом месте, где ты ее оставил в прошлом году.

— Ну совсем мне мужика заездила, — громко сказал Геннадий Петрович, входя в комнату.

— Праздник послезавтра, а вы уже елку наряжаете.

— Вас заездишь, — буркнула Светлана.

Чтобы меня действительно не запрягли, я незаметно проскользнула в комнату к компьютеру и занялась проработкой подруг Веретей. Все закоренелые рецидивистки, одна краше другой. План на завтра пришлось подкорректировать, сместив намеченные дела на послеобеденное время, а с утра поставить наблюдение за мастерами из «Систем контроля доступа».

Через полчаса из гостиной послышался торжествующий голос Светланы:

— Видишь, не горит! А перед Новым годом мы бы с ней мучились, все бы настроение себе испортили.

— Я сейчас поправлю, — пообещал Станислав. — Какая-то лампочка неплотно в гнезде сидит или перегорела.

Их разговор заставил меня вспомнить о тете Миле. Сейчас она, наверно, тоже готовится к Новому году. Купила елку и думает, как ее поставить. Не раздумывая, я позвонила ей.

— Алло, привет, тетя. Как дела?

— Привет, Женя. Да все нормально, — ответила грустно тетя Мила. — На Новый год, как я понимаю, ты не появишься. Я ведь сразу подозревала, что так и будет.

— Извини, тетя. Дело оказалось сложнее, чем я думала, — сказала я виноватым голосом. — Но могу обрадовать. Я близка к его завершению. Остался, как говорится, один шаг до победы. — В квартире резко погас свет. Я озадаченно посмотрела на погасший монитор компьютера. — Тетя, я тебе перезвоню. Срочное дело. До скорого. — Нажав на сброс, я убрала сотовый в карман жилетки.

— Я знаю, это выбило автомат, — сказал уверенным голосом в темноте Геннадий Петрович. — Станислав возился с гирляндой и коротнул. Сейчас пойду и включу.

— Я ничего не коротил, — возмущенно оправдывался шофер. — В городе, наверно, авария.

— Да, в городе, как же, — усмехнулась Светлана. — В соседнем доме-то есть свет. Разуй глаза! Это, наверно, мальчишки баловались. Выключили и убежали.

— Надо проверить щиток в коридоре в любом случае, — повторил Геннадий Петрович и направился к входной двери.

— Так, всем оставаться на местах! — негромко, но властно сказала я, выключая блок питания компьютера.

Геннадий Петрович остановился, открыл дверь в комнату и, понизив голос до шепота, спросил в темноте:

— Что, думаете, это отморозки колдуньи подстроили? Хотят, чтобы мы вышли на площадку?

— Мысли я читать не умею и не знаю, чего они хотят, — сказала я, встав из-за стола, — скорее всего, они хотят проникнуть внутрь и попытаться получить с вас деньги, запугать. Просто убивать вас у них нет никакого резона.

— А, вы думаете так. Ну хорошо, что нет резона убивать, — пробормотал Геннадий Петрович обнадеженно. — Может, правда только замыкание, а мы тут уже фантазируем.

За черным силуэтом Лисовского возник силуэт жены.

— Что делать-то будем? — спросила Светлана.

— Схожу и проверю, что там происходит.

Нащупав сумку, я достала из нее катушку со стальным тросом на прочном ремне и специальные скользящие зажимы для рук. Застегнув пояс с катушкой на талии, я надела на голову прибор ночного видения, пристегнула кобуру с револьвером. В эту минуту в дверь осторожно постучали.

— Спросите, кто там, — велела я, заканчивая приготовления.

Светлана осторожно приоткрыла первую дверь и крикнула:

— Эй, кто там? Чего вы хотите?

— Здесь в подъезде человека убили, — жалобно произнесла молодая девушка. Было похоже, что она на грани истерики. — Я наткнулась на него и боюсь, что убийца где-то рядом. Еще свет отключили. Мне страшно. Впустите меня, пожалуйста, пока милиция не приедет.

Я едва предотвратила попытку Светланы открыть дверь. Отстранив ее, я прикрыла вторую дверь и тихо сказала:

— Разговаривайте с ней, тяните время, но не впускайте в квартиру, ни при каких условиях. Я пойду с другой стороны, проверю, что в подъезде.

— А если ее убьют, пока вы будете проверять?! — гневно прошептал Геннадий Петрович.

— Не убьют. Убийцу спугнут ваши голоса, — ответила я непреклонно. — На сто процентов уверена, что это подстава. Девку подослали. Если вам дорога жизнь, то слушайтесь меня. Вызовите милицию и не высовывайтесь, даже если подожгут дверь.

— Хорошо, мы слушаемся, — заверила Светлана. — Только идите быстрее, я сейчас сдвинусь от напряжения.

Я пошла к окну, а Светлана снова приоткрыла первую дверь и осторожно спросила:

— Вы еще здесь?

— Да, откройте. Мне так страшно, — отозвалась девушка.

— А почему вы думаете, что человек, на которого вы натолкнулись, мертв? Может, он пьян? — спросила Светлана. — Вы щупали у него пульс?

За дверью наступило продолжительное молчание. Я бесшумно открыла окно, зацепила трос за батарею и, перемахнув через подоконник, заскользила вниз на тросе, сжимая в руках молоток для отбивания мяса.

Стоявший у подъезда парень, увидев мой спуск, сунул руку за пазуху и вытащил пистолет. Брошенный мною молоток попал парню в лоб. Не издав ни звука, тот рухнул под дверь. Отстегнув трос, я подскочила к парню и пощупала пульс на шее — жив. Череп тоже вроде бы цел. Приложив ключ к замку домофона, я вошла внутрь и положила пистолет в угол, а подобранный молоток засунула за пояс. В том, что меня услышали коллеги парня наверху, я не сомневалась, поэтому, шаркая и топая, поднялась на площадку первого этажа и голосом древней старухи проскрипела:

— И где эти проклятые ключи, куда я их задевала? Чтобы этому Чубайсу в огне сгореть за то, что свет отключили!

Покряхтев и поохав, я открыла отмычками первую попавшуюся дверь и тут же ее захлопнула. У хозяев квартиры, должно быть, волосы встали дыбом от моих манипуляций. Бесшумно я побежала наверх по лестнице, преодолевая пролет за пролетом. Перед четвертым сбавила темп и пошла медленнее. У двери в квартиру Лисовских стояли четверо мужчин. Наркоманского вида белокурая, высокая худая девица с дико вытаращенными глазами уговаривала Светлану открыть дверь. Я видела это через прибор ночного видения в зеленоватом свете. Они же меня не видели. У парней в руках были пистолеты, и в случае, если бы Светлана все же открыла, резко бросились бы внутрь квартиры.

Они с напряжением ждали этого момента. Лица серьезные. На скулах играют желваки. Только Светлана, к счастью, не открывала.

Я метнулась наверх. В последнее мгновение парни, заметив движение, попытались оказать сопротивление, но преимущество было на моей стороне. Грянуло несколько выстрелов. Завизжали, рикошетя, пули, и полетела шрапнель. Свалив подсечкой ближайшего из бандитов, я отключила его ударом пятки в грудь. Схватив за руку другого и уперевшись ногой в его живот, я перекинула бугая через себя так, что он полетел вниз, считая ступеньки. Бандит, находившийся справа, услышал возню на полу и недолго думая стрельнул в этом направлении, едва не прострелив мне голову. Я уклонилась, и пуля попала одному из бандитов в колено. Вообразив, что в него палит враг, раненый не остался в долгу и пальнул в своего товарища. Лестничную площадку огласили стоны, мат и визг наркоманки. Раненый бандит закричал в темноту:

— Я свой, Костян, не стреляй! — Парень с простреленной коленкой, прислонившись к стене, достал зажигалку, намереваясь подсветить место побоища, но я вырубила его ударом в челюсть и спихнула вниз по лестнице. Туда же пихнула и визжавшую наркоманку.

Под лестницей на площадке образовалась куча мала. Оставшийся на ступенях разрядил обойму своего «макарова» в железную дверь, где по его расчетам находился противник. Он и не подозревал, что я уже рядом. Когда «макаров» сухо щелкнул вместо выстрела, я встала напротив бандита и выполнила прямой удар в солнечное сплетение, в челюсть левой и затем в грудь правой. Пистолет выскользнул из повисшей плетью руки бандита. Я не дала бугаю упасть на пол, а, подхватив за шиворот, спихнула его с лестницы к друзьям.

Двумя прыжками спустившись следом, я схватила бандита, раненного в колено, и закричала ему в лицо:

— Говори, кто нанял, или замочу! Говори, тварь!

Испытывая страшную боль в простреленной ноге, бандит завизжал:

— Пусти, я все скажу!

Я прекратила издевательство:

— Говори!

— Киргиз, ну, узкоглазый один, попросил стрясти с одной тетки долг. Ну, мы и пошли.

— Как с ним связаться? — заревела я в лицо парню. — Быстро говори, или я тебе ногу оторву!

— Никак, он сам мне звонит. Мы в баре встретились. Хороший человек просил помочь. Почему нет? — простонал бандит, вырываясь из моих рук. — Мы ничего не собирались делать с хозяевами, если бы они отдали лимон, как договаривались с Киргизом.

Я ощупала бандита, нашла и забрала сотовый.

На улице завыли, приближаясь, милицейские сирены. Не тратя времени на дальнейшие бессмысленные разговоры, я применила к бандиту усыпляющий прием и побежала к двери Лисовских. Постучав, прошептала:

— Это Евгения, открывайте, все в порядке.

Мне открыли. Светлана с мужем сразу с порога завалили меня вопросами.

— Ничего страшного. Баба Люба подослала к вам опять каких-то лоботрясов с пушками, с ними и размяться-то по-человечески нельзя. — Подскочив к окну, я собрала трос, закрыла окно на все шпингалеты, отстегнула карабин от батареи, смотала и убрала катушку с тросом обратно.

— Что мы будем говорить милиции? — поинтересовалась Светлана. — Я слышала выстрелы. Вы кого-нибудь убили?

— Нет, это придурки, что к вам заявились, сами стреляли друг в друга в темноте, — сказала я спокойно, наливая себе воды на кухне. — А милиции скажете все, как было на самом деле. Вы сидели в квартире, слышали перестрелку, но выйти из квартиры побоялись. Вот и все. Про меня не распространяйтесь.

— Ладно, мы поняли, что к чему, — ворчливо сказал Геннадий Петрович. — Я вот только боюсь, что нам не поверят. Спросят, кто их так, а из мужиков только я да Станислав здесь. Возьмут и свалят на нас.

— Не сгущайте краски, — посоветовала я, поглядывая из-за шторы на улицу.

К подъезду подкатили несколько милицейских машин. Из них высыпали люди в форме и ринулись в подъезд. Долго ничего не происходило. Потом включили свет.

— Чувствую, начнется сейчас веселье, — пробормотал Станислав, глядя мне через плечо. — Ишь как забегали-то.

Минут через двадцать в квартиру Лисовских начали ломиться оперативники. Светлана открыла дверь и поинтересовалась:

— Что происходит в подъезде? Мы слышали выстрелы. Показалось, что прямо к нам в дверь стреляют. Не знали, что и делать.

— Правильно показалось, — мрачно подтвердил оперативник. — Это ведь вы вызывали милицию, сообщали, что к вам в квартиру ломятся.

— Да, я звонила, а что? — с непониманием спросила Светлана. — Я писала заявление в милицию. Нас с мужем избили на улице, потом угрожали по телефону, сожгли магазин, а сегодня вечером отключили свет, и какая-то девчонка стала просить впустить ее. Потом началась стрельба.

— Давайте сядем и обо всем спокойно поговорим, — предложил оперативник. — Вы по минутам подробно изложите, что происходило.

Оперативники прошли к столу. Нам было предложено назвать себя и причины, по которым мы находились в данной квартире:

— Вы ведь не все здесь живете постоянно? — хитро прищурился оперативник.

Я назвалась подругой Светланы.

К двенадцати подъехал следователь. Мне не пришлось даже напрягать память, чтобы вспомнить его фамилию, так как с Земляным мы встречались буквально несколько недель назад по ходу моего прошлого дела. Едва заметив меня, следователь подошел ко мне и попросил отойти с ним в сторонку поговорить.

— Ваших рук дело? — спросил он без вступления, как только мы остались наедине в соседней комнате.

— Конечно, нет. Как вы могли такое подумать? — напустила я на себя невинный вид.

— Револьвер можно посмотреть? — попросил он, ткнув пальцем в выпуклость кобуры под жилеткой.

— Вы, надеюсь, помните, что у меня имеется лицензия на ношение оружия? — Я вытащила револьвер, передала его Земляному и спросила: — Что, предъявить лицензию?

— Не надо. — Он оглядел и понюхал револьвер. Не обнаружив признаков, что из оружия стреляли, вернул его мне.

— Ну что, убедились? — Я улыбнулась, глядя Земляному в глаза.

— Не надо думать, что для меня главное наехать на ни в чем не повинных людей, — спокойно выдержав мой взгляд, ответил следователь. — Мне лишь не нравится, когда меня водят за нос. Что за бред? Зачем этим отморозкам в темноте стрелять друг в друга.

— Я-то почем знаю? — пожала я плечами. — Кому-нибудь что-нибудь показалось в темноте, испугались, а может, вообще обнаркоманились. Это ваша — работа докапываться до причин.

— Охраняешь Лисовскую от колдуньи? — не обращая внимания на мои слова, спросил Земляной.

— Откуда у вас такая информация? — спросила я спокойно.

Земляной не ответил. Он вытащил из пачки сигарету и, прикурив, предложил вернуться на кухню. Допросы продолжались до половины второго ночи. Так ничего и не выяснив, оперативники убрались восвояси. Бандитов из подъезда увезли кого на «Скорой», кого в милицию. Я предложила Лисовским укладываться спать. Станислав сказал, что тоже, пожалуй, поедет, потому что уже скоро вставать на работу, а он еще не ложился.

— Раньше десяти не приезжай, — предупредил водителя Геннадий Петрович.

Зевая, Светлана прикрыла рот ладонью и сказала:

— Я так измотана, что сейчас просто упаду замертво.

— А у меня голова трещит от вопросов, — признался Геннадий Петрович. — Строчат, как из пулемета. Под конец я вообще не помню, что отвечал. В мозгах каша какая-то. Завтра буду ходить, как пьяный.

Перебросившись еще парой фраз, мы пошли спать.

Глава 6

В шесть утра на улице царили предрассветные сумерки. Редкие люди, что работали в соседних городах, уже спешили на автобусную остановку. В зимнем спортивном костюме я выскочила на улицу и побежала заранее назначенным маршрутом. Десять километров зимой — это не то, что десять километров летом. Но несмотря на трудности я сделала, что намечала. После кросса я забежала на несколько минут к тете Миле. Та, привыкшая к моим ранним пробуждениям, уже не спала, поинтересовалась, как дела.

— Дела идут, — уклончиво ответила я и, заглянув в гостиную, увидела елку на крестовине. — Ага, елку уже без меня поставила.

— А что тебя ждать, — проворчала тетя Мила из кухни. — Так мы ее вообще лишь к сентябрю поставим. У тебя же постоянно какие-то дела. Прибегаешь только поесть, вся взмыленная.

— Почему только поесть, я тебя проведать забежала, — обиженно ответила я.

— Что, даже от блинчиков с грибами откажешься? — с подковыркой спросила тетя Мила. — И от курицы, фаршированной рисом?

— Гости от угощения не отказываются, а сегодня я гость, — ответила я. — Так что, тетя, накрывай на стол, а я пока в душ.

Позавтракав и выслушав все последние жизненно важные новости в стране и за рубежом, я предложила тете помочь нарядить елку.

— А ты не торопишься? — спросила тетя Мила.

— Мои проснутся не раньше девяти. — Я посмотрела на часы. — Двадцать минут у меня есть.

— Но за двадцать минут ты не успеешь, — попробовала возразить тетя.

— Я елку наряжаю и разряжаю, как автомат Калашникова — раз, два и готово, — самонадеянно заявила я.

— Ну посмотрим, — неуверенно сказала тетя.

Сначала мы передвинули елку на то место, которое указала тетя. Потом я прикрепила гирлянду, проверила — горит. Настала очередь игрушек. Из своей комнаты тетя Мила принесла коробку, развернула, начала вытаскивать по одной и подавать мне, поясняя при этом историю каждой. Некоторые игрушки достались ей в наследство от дедушки с бабушкой, практически антиквариат. Я торопливо развешивала их на ветки.

— А вот эта моя любимая, — пояснила тетя Мила, подавая какой-то невзрачный матовый шар с золотистыми снежинками на боках. — Женя, повесь ее повыше, только смотри не разбей.

— Вот не надо мне такое под руку говорить, — буркнула я, дотягиваясь до ветки рядом с макушкой.

Под ногой что-то хрустнуло. Я вздрогнула, испугавшись, что раздавила случайно оставленную на полу игрушку, посмотрела вниз, а сама задела матовым шаром ветку. Крепление игрушки оказалось ослабленным, и шар соскользнул. Я пыталась его поймать, но запуталась в гирляндах, едва не повалив всю елку. Шар упал и с хлопком разбился на сотню матовых искрящихся осколков.

Я с ужасом взглянула на тетю Милу. Та потрясенно смотрела на уничтоженную игрушку, и по ее щекам медленно катились слезы.

— Да я куплю тебе десять таких же! — воскликнула я, чувствуя, что все лицо горит. — Вот крепление оказалось слабым. Я хотела ее спасти…

Тетя Мила всхлипнула и утерла слезы. Я сунула ей в руку крепление, чтобы она убедилась в отсутствии злого умысла в моих действиях. Лучше бы сама повесила этот чертов шар.

Тетя Мила посмотрела и с трагическим выражением произнесла:

— Все, последняя.

— Да не переживай так, тетя, из-за какой-то игрушки! — сказала я ободряюще. — Подумаешь, какой-то шарик.

— Это мой отец, твой дед покупал, — вздохнув, пояснила тетя Мила. — Я всегда вызывалась вешать и разбивала один шарик. Он меня наказывал. Было двенадцать. Я расколотила одиннадцать, а двенадцатый убрали и больше не вешали, поэтому он уцелел. Когда я смотрела на него, то всегда вспоминала отца, но вешать не решалась. Подумала, что ты сможешь его повесить, если я проклята.

— Да не проклята ты! Что ты говоришь такое! — воскликнула я. — Игрушки были так сделаны. Слабое крепление. Чуть дернешься, и все слетает.

— Но отец-то их как-то вешал, — с сомнением сказала тетя Мила.

— Приноровился, значит, — пожала я плечами.

— Он меня так ругал! — всхлипнула тетя Мила. — Говорил, что я косорукая.

— Тетя, ты не косорукая, — уверенно сказала я, обняла ее, посмотрела на часы и спохватилась: — Мне пора.

Вызвав такси, я вернулась к Лисовским. Светлана разогрела в микроволновке большую пиццу, и они с мужем завтракали.

— Присоединяйтесь, Евгения Максимовна, позавтракайте, — предложила Светлана. — Набегались. Наверно, километра три пробежали.

— Нет, спасибо, у меня сегодня разгрузочный день, — ответила я, посмотрев на неприглядные треугольные кусочки, которые после кулинарных изысков тети Милы и едой-то назвать было нельзя.

— Ох, у вас сильная воля, а я бы не смогла удержаться, — проговорила Светлана, взяв с блюда еще кусочек. — Обожаю пиццу.

— Если вы не против, я сделаю себе кофе. — Я взяла с сушилки бокал, и так как варить молотый не хотелось, бросила пару ложек растворимого, немного сгущенки и залила все кипятком. — Знаете, Светлана Андреевна, за вашей квартирой установили наблюдение. — Приблизившись к окну, я указала на белую пятерку во дворе. — Вон, видите «жигуленок» возле котельной. В нем двое.

Светлана встала рядом, вглядываясь.

— Кто это может быть, как вы думаете?

— Милиция, кто же еще, — ответила я. — Думаю, не без подачи Земляного поставили засаду. Нам же и лучше. Если колдунья подошлет еще каких-нибудь босяков, их тут же повяжут.

Вскоре приехали два молодых парня из фирмы устанавливать сигнализацию. Молчаливые и серьезные, они быстро делали свое дело. Когда они устанавливали датчики проникновения, я следила, чтобы не оставалось слепых зон.

— Ну что? — спросил у меня Геннадий Петрович.

— Парни знают свое дело, наверно, уже тысячу таких же систем установили, — вынесла я свой вердикт.

— Гена, Станислав подъехал! — крикнула мужу Светлана.

— Иду, — отозвался Геннадий Петрович.

— Маршруты меняете? — спросила я резко, надеясь поймать Лисовского на лжи.

— Да, меняю, — со вздохом бросил Геннадий Петрович. — Скоро всю машину умотаю с этими чертовыми маршрутами.

Чуть погодя ко мне подошла Светлана.

— Сейчас мальчики закончат, и поедем с вами по магазинам. Надо все проверить.

Я кивнула, подумав, что опять придется перекраивать свои планы по розыску Веретей.

Заметив, что я погрустнела, Светлана воскликнула:

— Ну, милая вы моя, я не могу постоянно сидеть дома! Если не проверять директоров магазинов лично, то все растащат и пожаров не понадобится.

— Светлана Андреевна, я полностью с вами согласна, — кивнула я покорно. — Просто хочется побыстрее найти вашу колдунью, чтобы покончить со всем этим безобразием.

— Найдете, найдете, я в вас верю, — похлопала меня по плечу Светлана. — Я сказала Сергею заехать за нами через полчаса. Если что, подождет.

Как только система была собрана и испытана, мы со Светланой спустились к ожидавшему нас «Мерседесу». Сергей Прокофьевич Мартов, шофер Светланы, оказался действительно огромным, но не в высоту, а вширь. Как он только втискивался за баранку?

— Здравствуйте, Светлана Андреевна, — зычным голосом сказал Мартов, распахивая перед Светланой дверцу.

Светлана села, а Сергей Прокофьевич, захлопнув дверцу, переваливаясь, обошел машину и влез на водительское место, не обратив на меня никакого внимания.

Уязвленная, я забралась назад.

— Сергей, познакомься, это моя хорошая знакомая — Евгения Максимовна Охотникова, — представила меня Светлана.

— Очень приятно, — бесцветным голосом проговорил шофер, кивнув мне.

— Что-то ты, Сергей, сегодня какой-то невеселый, — заметила Светлана. — Проблемы, что ли, какие?

— Нет, все в порядке, — буркнул Сергей.

Оглянувшись несколько раз, я заметила, что нас ведет красная «Хонда». За рулем мужик лет под сорок, маленький, седой. Разглядеть более детально я его не могла, так как машина находилась на значительном расстоянии. Неужели в милиции решили вести круглосуточное наблюдение, или это кто-то другой? Как бы то ни было, я обратилась к шоферу:

— Сергей, видите «Хонду» сзади, красную? — Мартов кивнул. — Сможете оторваться? — спросила я.

— Зачем это? — нахмурился он недовольно, решив, что я, вероятно, начиталась детективов.

— Оторвись, Сережа, — мягко попросила Светлана.

— Оторвись. Я вам кто, отрываться? — пробурчал шофер и неожиданно свернул влево, да так, что мы чуть не поседели, проскочил между автобусом и грузовиком. Какой-то мужик в длиннополом пальто и норковой шапке в последнее мгновение выскочил из-под колес «Мерседеса» на пешеходном переходе. Свернув еще раз, Сергей подрезал кофейного цвета «шестерку», обогнал трамвай и свернул в двадцати метрах перед ним.

— Я просила не угробить нас, а просто оторваться, — уточнила я.

— Да, Сережа, нельзя ли потише немножко.

— Хотели, чтобы я оторвался, — я оторвался, — пробурчал шофер.

— А можно я на пять минут сяду за руль, — задала я вопрос, обозревая дорогу за «Мерседесом».

— Нет, нельзя, — отрезал Мартов. — Машина не моя личная, и за руль я никого не пускаю.

Переубедить его не удалось даже Светлане. Сергей заявил, что прежде уволится, чем пустит кого-то за руль, не для того он с утра до вечера неусыпно следил за техническим состоянием «Мерседеса», чтоб потом давать порулить всякому, кто не попросит.

Выслушав его ворчание, я подумала, что на месте Светланы давно бы уволила такого своенравного водителя. Однако Светлана отнеслась к высказываниям водителя спокойно. Ее мысли были заняты лишь разваливающимся на глазах бизнесом. Мы подъехали к первому из магазинов Лисовской. Светлана прошлась по залам, проверила раскладку товара, затем документацию, поговорила с директором, и мы поехали дальше.

В следующем магазине она встретила своего бухгалтера. Та проводила ревизию. Обнаружилась недостача, и директриса, Светлана ее называла Инессой, пробовала оправдываться.

— Да мне на ваши отговорки наплевать! — рявкнула на нее Светлана. — Раскидать недостачу на всех работающих!

Извинившись передо мной, Лисовская удалилась с бухгалтером в кабинет директора, а я ждала снаружи, слоняясь по коридору и поглядывая на часы. Сидели в кабинете они порядочно. Я уже начала беспокоиться, живы ли они вообще, однако вскоре Светлана вышла, разговаривая с кем-то на повышенных тонах по сотовому. Она сделала мне знак идти за ней. На улице все было спокойно. Я сама открыла перед Лисовской дверцу «Мерседеса», незаметно бросая взгляды по сторонам.

— Видите, чуть отвернешься — начинаются проблемы, — раздраженно сказала мне Светлана. — Они что, надеются, что меня внезапно поразит слабоумие! Ну я им задам! Инесса новенькая, еще неопытная. Это будет ей уроком. Другую на ее месте я бы просто вышвырнула.

Я лишь кивала и слушала, пока мы ехали к складу — следующему пункту нашего маршрута. Мартов угрюмо молчал, изредка переключая станцию на радиоприемнике в поисках хорошей песни. Насколько я успела понять, он предпочитал шансон, и в частности творчество Успенской и Штурм. Не обнаружив их в эфире, он включил диск. Светлана поморщилась, но возражать не стала, достала портсигар, взяла сигарету и прикурила. Я последовала ее примеру, а глядя на нас, закурил и шофер. Мы заехали на заправку. Минуты полторы ждали своей очереди. С кряхтеньем Мартов выбрался и поплелся к кассе оплатить горючее.

— Он всегда такой «веселый»? — спросила я у Светланы.

— Да нет. Обычно он говорливый, а сегодня как подменили, — ответила она. — Случилось что-то, наверно. При вас говорить не хочет. Потом спрошу.

На складе Светлане не понравились мешки с цементом.

— Вы что, из каждого мешка отсыпали, что ли? — сурово спросила она у заведующей.

— Нет, такие привезли. Мы взвешивали, погрешность в пределах нормы, — ответила заведующая, бегающая вокруг мешков. — Это иллюзия такая. Расфасовка немного другая, вот и кажется. Можем при вас взвесить.

— Не надо, — проворчала Светлана, — пойдемте к вам в кабинет.

С обреченным видом заведующая поплелась за хозяйкой.

Я выглянула в окно и увидела, как шофер с сигаретой, зажатой между пальцев, разговаривал с кем-то. Взглянув через другое окно, я поняла, что никого другого у магазина нет, а Мартов болтает сам с собой, причем так вдохновенно, что закрадывалось опасение, вменяем ли он.

Закончив на этом складе, мы поехали на следующий. По пути я внимательно следила за шофером. Чем дольше я за ним наблюдала, тем больше замечала странностей. Он постоянно дергал себя за воротник, словно он его душил, ерзал, то бледнел, то краснел, а по лицу скатывались крупные капли пота. Несколько взглядов Мартова, брошенные на меня в зеркало заднего вида, заставили меня занервничать. В них было столько ужаса, что я быстро вытащила из сумочки зеркальце, чтобы проверить, а сняла ли я с лица питательную маску, а то так заработаешься и будешь ходить. Но с лицом у меня оказалось все в порядке. Я бросила взгляд назад. Горизонт чист.

— Перекусим? — спросила Светлана, отрываясь от документов. Она не замечала странностей в поведении шофера. — Есть тут недалеко одно кафе, «Изба» называется. Там такие пельмени готовят. — Светлана показала большой палец. — Вот такие. По старому рецепту. Цены, конечно, кусаются, покруче, чем в любом ресторане, но это того стоит.

— Я пойду туда, куда пойдете вы, — ответила я, — даже в притон. Конечно, сначала попытаюсь отговорить вас от этого.

— По притонам я не шатаюсь, — недовольно сказала Лисовская.

— Я просто фигурально выражаясь, — сказала я, косясь на Мартова. Тот шумно задышал и открыл боковое стекло.

Убранство кафе напоминало древнеславянский сруб. В дверях я еще раз обернулась, посмотрела на «Мерседес». Бледный Мартов, увидев, что я на него смотрю, быстро отвернулся.

— Вас что-то беспокоит? — спросила у меня Светлана, когда мы заняли столик у окна в углу зала. Подошла официантка и дала нам меню.

— Меня беспокоит ваш шофер Сергей, — ответила я, листая меню — пухлый талмуд в дерматиновом переплете.

— А что с ним не так? — удивилась Светлана. — Подумаешь, у человека плохое настроение.

— Да тут дело не в плохом настроении, — медленно ответила я, подняла глаза от меню на клиентку и поинтересовалась: — Скажите, пожалуйста, Светлана Андреевна, а ваш шофер выпивает? Был ли от него когда-нибудь запах?

— Нет, ничего такого, — покачала головой Светлана.

— Жена Мартова на работу звонила, искала его когда-нибудь, говорила, что муж пропал куда-то? Такого не было? Может, слухи до вас доходили какие? — продолжала я допрос. — Не лежал ли он в больнице продолжительные сроки, скажем, больше месяца, или много раз, но короткие?

— Ну что вы меня пытаете? — хлопнула по столу ладонью Светлана. — Хватит! Он нормальный мужик.

Я замолчала, но осталась при своем мнении. По крайней мере, сегодня в поведении шофера было много странного. С ним стоит держать ухо востро.

Мы заказали пельмени. Я дополнительно заказала себе блюдо, называемое «Сковорода от шефа» — говядина жаренная с овощами, под острым соусом. Из десерта взяли фруктовые салаты. Светлана пила ананасовый сок, а я кофе, чтобы взбодриться. Вчерашний сверхнапряженный день давал о себе знать. Немного хотелось спать.

Расплатившись, мы вышли из кафе. Я впереди, контролируя местность. Мартов зачем-то копался в багажнике.

— Сережа, мы поедем или как? — осведомилась Светлана, останавливаясь рядом с «Мерседесом». Из-под поднятой крышки багажника выглянул шофер с лицом, достойным фильмов ужасов — бледное, потное, безумно вытаращенные глаза, кроваво-красные от полопавшихся сосудов. Его губы беззвучно шевелились.

— Ты чего? — испуганно воскликнула Светлана.

Я отстранила ее рукой и загородила собой, сжимая в руках револьвер.

С лунатическим выражением лица Мартов проворно бросился на нас, размахивая кувалдой. Я выстрелила три раза, но пули, попавшие одна в руку, другая — в ногу, не остановили его. В следующую секунду я отскочила, и кувалда, просвистев в том месте, где была моя голова, врезалась в боковое стекло. Быстро сориентировавшись, я изо всех сил врезала Мартову сзади по голове. Отброшенный силой удара, водитель припечатался лицом к крыше салона, разбил нос и с ревом повернулся. Единым усилием мускулов левой руки он высвободил кувалду и замахнулся. Я выстрелила. Пуля перебила кость, и Мартов не удержал свое оружие. Выронив кувалду, он шагнул ко мне с совершенно диким лицом. Я резко распахнула переднюю дверцу, пятясь задом. Краем глаза я заметила, как Светлана бежит обратно к кафе. Шофер посмотрел в ее сторону, поэтому налетел на открытую мною дверцу. Через пустой оконный проем я саданула его кулаком в солнечное сплетение, наградила мощным ударом в челюсть с левой, обогнула дверь и ногой ударила сбоку в корпус. Мартова развернуло на машину спиной. Следующий удар ногой втолкнул его наполовину в салон. Собрав все силы, я отключила его двумя прямыми ударами в голову. Он так и повис, застрявший в дверях.

Я вызвала милицию, попросив, чтобы они захватили с собой медиков.

Светлана тем временем наводила панику на посетителей — металась по кафе и просила помощи у сидевших за столиками. Героев драться с ополоумевшим водителем не находилось. Менеджер сам позвонил в милицию, потом стоял, наблюдая через окно за нашим поединком вместе с остальными. Выдернув Мартова из салона «Мерседеса», я положила его на асфальт и связала его руки за спиной.

Покончив с этим, я вошла в кафе.

— Боже мой! Что это за ужас? — закричала, кидаясь ко мне Светлана. — Он что, сошел с ума?

— Успокойтесь, все закончилось, — придержала я ее.

— Но почему он… Он же так давно работает на меня, — проговорила Светлана сквозь слезы. — Как он мог поднять руку?

— Я когда за ним наблюдала, то подумала, что он перекололся эфедроном, — сказала я, понизив голос. — От него наблюдаются сходные реакции, состояние, похожее на шизофрению, страх, мания преследования и острые психозы, выражающиеся приступами паники и немотивированной агрессии.

— Но он не может быть наркоманом, я его знаю, — чуть не плача, проговорила Светлана.

— Значит, ему сыпанули какой-нибудь дряни, пока не знаю, где и когда, но уверена, что выясню это, — ответила я, схватила со столика рядом стакан минеральной воды, которую при мне налил для себя розовощекий упитанный посетитель кафе в бежевом костюме, и, выпив залпом, поставила стакан на место.

К кафе лихо подлетела «двенадцатая» вневедомственной охраны. Выскочив из салона с оружием наизготовку, они замерли, рассматривая побитый кувалдой «Мерседес» и связанного израненного Мартова. Я вышла, чтобы предупредить их, что развязывать буяна опасно для здоровья. А свихнувшийся водитель, очнувшись, заорал, что не даст вырезать ему органы. В это же время подъехала «Скорая помощь», а за ней милиция. Мартова увезли. Нам же со Светланой пришлось объясняться с властями.

Вернулись мы домой к семи вечера на такси.

— А что Сережка, что он вас не довез? — приступил с расспросами Геннадий Петрович. Ожидая возвращения жены, он выглядывал из окна на кухне и видел, как мы подъехали к дому на такси.

— Сережка в больнице, — устало отозвалась Светлана, снимая шубу. — Напал на нас, пытался убить кувалдой, а Евгения Максимовна его скрутила.

Пораженный услышанным, Лисовский стал расспрашивать обо всем подробно. Его выводы совпали с моими.

— Сергея опоили чем-то, — заявил он, морща лоб, — точно, так и было.

— Несомненно, вы правы, — подтвердила я и предложила, пока не забыла: — Геннадий Петрович, не выглядывайте так больше из окна.

— Свет же был выключен, и я аккуратно, — смутился он, багровея, — знаю же, что могут через окно подстрелить.

— Если уж я снизу увидела, как вы выглядываете, то снайпер с прибором ночного видения тем более, — резко ответила я, вешая свою одежду в стенной шкаф.

— Что, эта бандитка снайпера наняла? — со страхом в голосе спросил Геннадий Петрович.

— Я не знаю, кого она наняла, однако нельзя исключать такого варианта, — ответила я.

Зевнув, Светлана сообщила, что идет спать.

— Вчера из-за этих допросов не выспалась, да и ночью в голову лезла всякая дрянь.

Я пожелала ей спокойной ночи, сама же после пары чашек кофе оккупировала компьютер и взялась за проверку фирм конкурентов по отработанной методике, которой я со временем научилась от знакомого хакера. В современном мире компьютер становился одним из самых страшных средств ведения войны, поэтому я как могла, старалась вникнуть в тонкости взлома защищенных серверов, способы потрошения баз данных и многого другого. В трудных случаях, конечно, приходилось обращаться к услугам квалифицированных специалистов в этой области, в более легких обходилась собственными силами. Больше половины исследованных мной владельцев фирм имели в прошлом криминальные связи либо сами привлекались по различным статьям. Финансовое положение частных предприятий, торгующих стройматериалами, в целом было неплохим. Обычные придирки со стороны налоговиков, а также других служб.

Из-за высокого уровня конкуренции устранение одной Светланы не принесло бы заказчику огромных барышей. Затраты на устранение были бы намного больше прибыли, если только этот самый кто-то не затеял широкомасштабного наступления.

По милицейской базе данных я проверила, вдруг еще кто-то из коммерсантов обращался с заявлением о вымогательстве или угрозах. Ничего подобного не обнаружилось. В довершение подкорректировала материалы по знакомым Веретей, сформировала единый список. Из него выбрала четверых, что проживали в Тарасовской области. Покончив с этим, я выключила компьютер, расстелила постель и легла, гадая, удастся ли мне завтра осуществить задуманное или нет. Последнее, что я увидела, перед тем как провалиться в сон, были зеленые цифры на часах, ровно двенадцать тридцать.

В три часа ночи в коридоре послышался шорох. Я открыла глаза и взялась за револьвер. Бесшумно поднявшись с матраса, расстеленного на полу — постель поскрипывала, поэтому я всегда стелила себе на полу — прислушалась. Точно, кто-то ходит. Под дверью вспыхнула полоска света, и мне стало легче. Убийцы, проникая в дом, обычно так не делали. Распахнув дверь комнаты, я увидела Светлану, стоявшую у входной двери. Она ойкнула и, повернувшись, вжалась в дверь.

— Что вы тут делаете? — спросила я, подавив зевок.

— Мне показалось, что кто-то дверь пытается открыть, — прошептала Светлана. — Подумала, пойду посмотрю, если что, вас разбужу.

— Вы вообще спали? — Я положила револьвер на тумбочку за дверью и, накинув на себя халат, запахнулась. Не ровен час, Геннадий Петрович встанет и узреет меня в нижнем белье.

— Вообще не могу уснуть, — призналась Светлана, глядя на меня покрасневшими глазами. — Мне кажется, что баба Люба еще кого может подослать.

— На этот случай есть я и сигнализация, — указала я на пульт на стене рядом с дверью, — не волнуйтесь и ложитесь спать. У вас снотворное какое-нибудь есть? А то могу предложить свое.

— Нет, у меня есть, — кивнула Светлана. Я вместе с ней прошла на кухню. Светлана приняла тазепам, а я выпила стакан минеральной воды.

— День, когда арестуют проклятую бабку, я буду отмечать, как самый большой праздник, — вздохнула Светлана, убирая упаковку с таблетками в аптечку.

— Надеюсь, мне удастся преподнести вам к Новому году этот подарок, — улыбнулась я. — Вы завтра на работу-то встать сможете?

— Не знаю, — покачала головой Светлана, — чувствую себя совершенно разбитой.

— Так и не ходите, — предложила я, — останьтесь завтра дома, а я прошвырнусь по знакомым колдуньи.

— Но мне надо на работу, — упрямо сказала Светлана. — Хочу поздравить работников, некоторым причитаются премии. Я уже назначила встречу в центральном офисе на четыре часа. Потом будет небольшое застолье.

— Без вас, что ли, этого не сделают? — спросила я.

— Сделают, но мне хотелось показать, что я ничего не боюсь и никакие угрозы не повлияют на благосостояние моего предприятия, — ответила она гордо.

— Воля ваша, — согласилась я, — постараюсь сделать как можно больше до обеда, а затем буду сопровождать вас. Да, я утром рано уйду, а вы скажите мужу, чтобы до обеда тоже из дома не выходил, ждал моего возвращения. У меня предчувствия какие-то нехорошие насчет моей вылазки.

— Может, тогда вам не ездить? — испуганно спросила Светлана, — Предоставьте это милиции.

— У меня нет времени на бюрократические проволочки, — буркнула я.

На кухню заглянул Геннадий Петрович в серебристо-кофейной пижаме и поинтересовался, по какому поводу посиделки. Светлана, пригладив его растрепавшиеся во сне волосы, спросила, не мог бы он завтра не ездить на работу. Геннадий Петрович с серьезным видом принялся доказывать, сколько завтра у него важных дел.

— Будете пить там до умопомрачения, — предположила Светлана, улыбнувшись. — Ничего, подождут до обеда, ничего с ними не случится.

— Света, да ты чего? Какой пить! Я когда-нибудь пьяный приходил? — решил Геннадий Петрович отстаивать свою позицию до последнего. Противостояние закончилось в пользу Светланы. Она стояла на своем несокрушимо, как гранитная скала. Махнув на них рукой, я пошла в комнату продолжить прерванный сон.

Глава 7

Визг тормозов. Машина с небольшим юзом прокатилась вперед и замерла перед покосившимися деревянными воротами приземистого частного дома с крышей из зеленоватого шифера. Я выпрыгнула из машины в снег, захлопнула дверцу и, закуривая сигарету, подошла к воротам.

Взгляд во двор выявил на снегу узкую протоптанную дорожку до дверей дома. Окна были задернуты шторами. Из печной трубы на крыше шел легкий дымок. Слева от дверей хозяйка сложила кучу колотых березовых поленьев. Сам дом повсюду имел следы запустения, разрухи. Облупившаяся краска, грязные потеки с крыши, целлофановые мешки с мусором — вот так жила сестра разыскиваемой мной колдуньи, Клары Филипповны Веретей, — Вилена.

— Эй, хозяева! Есть кто дома? — закричала я, пробуя открыть калитку. Поворотный засов хлопал, но дверь не открывалась. Я сунула руку в квадратное отверстие на заборе, прикрытое резиновым клапаном, нащупала деревянную оглоблю, державшую дверь, и попыталась сдвинуть ее в сторону. Зацепившись за гвоздь в заборе, я порвала куртку, выругалась, дернула оглоблю сильнее, решив, что она, наверное, примерзла. Дернула еще раз, и оглобля, сорвавшись, поползла в проушинах. Открыв дверь, я вошла во двор, рассматривая разорванный рукав.

— Эй, есть кто-нибудь или все повымерли? — Мой голос эхом раскатился по двору. Не дождавшись ответа, я заглянула в почтовый ящик. Там были счета за электроэнергию из расчетно-кассового центра, а также предвыборные листовки троих депутатов, которые валялись в ящике еще, наверное, с марта. Что-то зашуршало, заскреблось. Я напряглась, вглядываясь, и улыбнулась осторожно вышедшей из-за пустой рассохшейся бочки рыжей растрепанной кошке. Она с безграничной тоской в зеленых глазах посмотрела на меня, зажмурилась и тоненько мяукнула.

— Извини, ничего с собой не захватила, — сказала я.

Кошка с озабоченным видом села и, казалось, задумалась, почему по свету ходят такие жмоты, что приходят в гости с пустыми руками.

Я подошла ближе. За входной дверью завозились, и кошка, услышав это, кинулась на дверь, мяукая так жалобно, будто не ела месяц. В приоткрывшуюся дверь выглянула старуха, похожая на фотографии Веретей из ее личного дела с одной разницей — левой сторны лица женщины практически не было. Вместо него ужасный сморщенный нарост, посреди которого глаз, заплывший бельмом.

— Чего надо! — рявкнула женщина, разглядев меня здоровым глазом. — Чего во двор залез?

— Я из электросети, проверяю показания электрических счетчиков, — заговорила я. — У меня есть удостоверение, если вы боитесь.

— Ничего я не боюсь, — резко ответила старуха. — Так ты баба?

— Нет, я не баба, — не согласилась я, — не баба, а молодая женщина. Мне еще и тридцати нет.

— Красивая, наверно? — с затаенной ненавистью спросила старуха.

Я задумалась, что же ответить, чтобы старуха не возненавидела меня окончательно. Ее лицо изуродовано. Это, должно быть, сводило ее с ума всю жизнь.

— Ну, не знаю, красивая я или нет, но замуж почему-то никто не берет, — с жалостью к самой себе сказала я. — Мужики-то пошли какие — то алкаш, то импотент, то вор. А недавно заболела какой-то гадостью. По телу пошли лиловые пятна. Врач сказал, от нервов.

— Милая, ты чего думаешь, только у тебя проблемы? — зло спросила Вилена. — Посмотри на меня. На хрена мне слушать твою ересь?

— Я всего лишь хотела проверить счетчик, — виновато сказала я. — Вы меня впустите?

Старуха медлила, раздумывая. Тогда я с безразличным видом бросила:

— Если не впустите, то я напишу акт, что от проверки отказались. Тогда к вам придут электрики в сопровождении милиции и отключат свет.

— Вот этого не надо, — проворчала старуха, отпихнула ногой рвавшуюся в дом кошку так, что бедное животное пролетело по воздуху несколько метров, потом, распахнув дверь шире, отступила, пропуская меня.

Я прошла внутрь. Здесь обстановка была не лучше, чем снаружи, походила на грязный притон. Разбросанные вещи, куча грязной посуды, тарелка, полная окурков. Я-то рассчитывала увидеть совсем другое — милую одинокую старушку, с которой можно поговорить по душам за чашкой чая, а на самом деле попала в дом к какому-то Франкенштейну. На ходу я придумывала новый план, как выведать у Вилены Филипповны местонахождение ее сестры. Обезображенное лицо было ужасно. — Может, сыграть на этом? — родилась у меня в голове мысль.

— Ну, чего пялишься, интеллигентка хренова. Не прибрано у меня! — рыкнула старуха. — Смотри счетчик и уматывай!

— Это ваше? — я сунула старухе в руки содержимое почтового ящика. — Показывайте, где счетчик.

Вилена Филипповна, даже не взглянув, что я ей дала, заковыляла вперед и, указав в угол гостиной под потолок, буркнула: — Вона он. Бери стул, лезь и смотри.

Строго следуя инструкциям тиранши, я подобралась к счетчику. Прибор учета был совершенно новенький. Кабель недавно подводили, и на стене виднелся след от его прошлого местоположения. Взгляд упал на цифры. Всего сто шестьдесят четыре киловатта. Мне вспомнились три квитанции. Как раз расход за три месяца, следовательно, счетчик установили где-то в конце сентября — начале октября.

— Ты долго там будешь копаться? Чего, замерзла, что ли? — окликнула меня Вилена Филипповна, прохаживаясь за спиной. — Что нашла-то?

— Нет, ничего. А когда в последний раз была проверка счетчика? — спросила я, изображая крупного специалиста. — В этом году проверяли?

Старуха долго не отвечала, потом резко гаркнула недовольным голосом:

— Не помню я! По-моему, в этом году не проверяли.

— Ясненько. Что ж, все понятно, — сказала я вслух, а про себя подумала: «Странно, не такая уж она старая, чтобы забыть замену счетчика три месяца назад. Для одинокой старухи это должно было стать целым событием».

Спустившись со стула, я открыла папку, в которой лежали распечатанные на принтере акты проверки приборов учета, и стала заполнять верхний. Старуха молча наблюдала за мной единственным глазом, переминаясь с ноги на ногу. Я решила, что самое время претворять мой план в жизнь, и заговорила:

— Вот вы говорите, что у вас проблем хватает, а меня вот предала родная сестра. Что может быть страшнее?

Здоровая половина лица старухи задергалась. Я попала в яблочко.

— И как же она тебя предала? — ехидно спросила Вилена, прищурив глаз.

— Да нам от матери досталась квартира. А она со своим хахалем подделали документы, продали ее и денежки захапали, — пожаловалась я. — Представляете? Я сразу к сестре, а хахаль говорит, мол, иди отсюда, или башку оторву.

— Не надо просто быть лохушкой, — процедила сквозь зубы старуха, давай заканчивай и выметайся. Я не намерена с тобой тут язык чесать.

«Что же делать? — подумала я. — Ее ничем не проймешь».

Между тем не давала покоя мысль о счетчике. Она забыла, что его устанавливали. Почему? Для проверки памяти Вилены Филипповны я, записывая дату на бланке, пробормотала:

— Блин, а какое сегодня число?

— Тридцатое, — злобно подсказала старуха, стремившаяся побыстрее избавиться от назойливой гостьи.

— А день недели? — посмотрела я на нее, застыв с ручкой над листом бумаги.

— Четверг, — буркнула старуха.

— Так-так, — изобразила я задумчивость. — Я последний акт выписывала в прошлый понедельник, а какое же тогда было число, какой номер акта ставить-то?

Вилена Филипповна ответ выдала почти мгновенно:

— Прошлый понедельник — это двадцать шестое декабря. Где учились-то, в дурке, что ли?

— В университете, — гордо выпятилась я.

— Ой, нашлась тут умная, а считать не умеет, — подколола меня старуха.

Я невесело рассмеялась, внимательно наблюдая за лицом Вилены Филипповны. Нет, расстройством памяти женщина не страдала. Она не забыла, когда устанавливали счетчик, а просто не знала этого. Интуиция подсказывала мне только один вариант, как такое могло случиться — она не была хозяйкой дома Виленой Филипповной. Чтобы получить подтверждение своим мыслям, я схватила старуху за руку и перевернула кисть ладонью вверх. На подушечке большого пальца красовался тоненький шрам, который я уже видела на отпечатках с ящика со свинцовыми заготовками для медальонов.

Старуха выдернула свою ладонь из моих рук и зло вскрикнула:

— Что, совсем свихнулась? Чего тебе надо? — Выхватив из кармана носовой платок, она стала нервно протирать руку, будто боялась заразиться от меня проказой. В ее взгляде промелькнул страх. Потом она опустила глаза, сгорбилась, как бы закрываясь от меня, бормоча себе под нос старческим, скрипучим голосом всякие ругательства.

— Что вы сделали с сестрой, Клара Филипповна? — холодным спокойным тоном спросила я, давая понять, что раскрыла ее хитрость. — Надеюсь, с ней ничего плохого не случилось и она не закопана где-нибудь в огородике?

Клара Веретей, выдававшая себя за сестру, среагировала мгновенно. Повернувшись, она выдула мне в лицо какой-то белый порошок с ладони. Контейнер с ним находился у нее в носовом платке. Я успела закрыться рукой, но все равно какая-то часть этой дряни попала мне в глаза и нос. Ощущения примерно такие же, как если бы в тебя стрельнули из газового пистолета. Мгновенно я практически ослепла. Вглядываясь сквозь зыбкую пелену, упавшую на глаза, я с револьвером в руке кинулась за старухой. Та в моих глазах представляла расплывчатый серый силуэт на фоне окна. Колдунья, шарахнувшись от меня, побежала в сени. Возня, затем звякнул металл. Нехороший звук. Полуслепая, я наткнулась на стол, перевернула его и бросилась на пол. Гулко бухнул обрез. По звуку я поняла, что с перепугу колдунья жахнула по мне из обоих стволов. Пули прошли мимо, вырвав из столешницы солидные куски и обдав меня дождем из щепок. Наугад я выстрелила три раза в ответ, целясь в район, где могли находиться ноги колдуньи, но не попала. Хлопнула входная дверь. Преступница убегала. Вскочив с пола, я ринулась в сени, по пути больно ударившись о косяк, и едва не загремела со ступенек, ведущих к входу в дом изнутри, а в довершение налетела на входную дверь. Отстранившись, нащупала ручку, но дверь не открывалась, затем — замок, пальцы прошлись по защелке — нет, он был не закрыт. Дверь подперли снаружи. Я попыталась выбить ее, но быстро поняла, что это бесполезно. Дверь была сработана на славу, из толстых досок. Тут потребовался бы таран или граната, чтобы ее вышибить.

Я уловила хруст снега снаружи. Колдунья не ушла, а что-то там делала. Пелена с моих глаз медленно спадала. Проступили контуры входной двери. Направив на нее револьвер, я выстрелила в то место у ручки, где дверь, судя по всему, подперли. Три выстрела. Пулевые отверстия на дверном полотне выглядели ровной линией, только результата моя стрельба не дала. В воздухе лишь стало больше пороховых газов. Удар по двери ногой показал, что она все еще надежно закрыта. Я отступила, перезаряжая револьвер. С улицы слышались звуки торопливых шагов, бульканье. Запахло бензином. Похоже, колдунья намеревалась сжечь меня вместе с домом. Внезапно с воем полыхнуло пламя. Его языки поползли под входную дверь, замелькали в окне. Я помотала головой в надежде прогнать пелену. Зрение чуть-чуть прояснилось, только и всего. С улицы послышался шум двигателя машины, потом вскрик Веретей и хлопок. Несколькими прыжками я достигла кухни, подхватила стол, вышибла им оконное стекло, а заодно часть рамы, которая оказалась довольно хлипкой.

Разбежавшись, выпрыгнула через объявшее деревянное строение пламя. Из огня я обрушилась в глубокий снег, увязая в нем, перекатилась, вскочила, выставив руку с револьвером вперед, но поняла, что все уже кончено. Колдунья темной массой лежала немного впереди у открытой калитки. Тем временем прочь от дома на приличной скорости уходила машина. Разглядеть ее я не смогла, а преследовать не решилась. В моем состоянии погоня могла окончиться плачевно. Вместо этого, подбежав к Веретей, я проверила пульс на шее и, убедившись, что она жива, перевернула на спину. Снег под ней покраснел от крови.

Мое зрение восстановилось только к приезду пожарных. Тогда я смогла определить, что в колдунью стреляли предположительно из пистолета с близкого расстояния. Причем пистолет был снабжен глушителем. Пулевое отверстие слева над глазом ровное, четкий поясок обжигания от пули коричнево-серого цвета, в то время как от пуль обычного стрелкового оружия остаются ярко-черные следы сжигания смазки и копоти при вхождении в тело.

Вопреки тяжелейшему ранению Клара Филипповна продолжала жить. После пожарных подъехала милиция во главе со следователем Земляным. Чуть позже примчалась «Скорая».

— Что, Евгения Максимовна, доигрались? — поинтересовался следователь, наблюдая, как врачи перекладывают раненую на носилки. — Пристрелили ни в чем не повинную бабульку. Чем она вам помешала?

— Эта бабулька — опасная рецидивистка, бежавшая, кстати, из колонии, — раздраженно ответила я и, наклонившись, задрала у колдуньи рукав, демонстрируя наколку, — знакомая картинка? — Одним движением я содрала с лица раненной накладку из силикона, имитирующую ожог кислотой. Под накладкой была нетронутая чистая кожа. — Как вам это? И стреляла в нее не я, невооруженным же взглядом видно, что стреляли из пистолета с глушителем. Убийца или убийцы уехали от дома на машине. Я как раз выскочила из окна. — Я кивнула головой на пожарище. — Машину не рассмотрела, извините.

— Лицензия на оружие у вас с собой? — хитро прищурился Земляной.

— Конечно, я же законопослушный человек, — ответила я.

— Дайте сюда ваш револьвер, — потребовал Земляной.

Я послушно передала ему свое оружие, а следователь, понюхав ствол, передал помощнику, коротко распорядившись: — Сергей, оформи изъятие и на экспертизу. — Затем спросил: — Так вы утверждаете, что не стреляли из своего револьвера?

— Я не утверждала этого, — возразила я, понимая, куда он клонит. — Я стреляла в доме, защищаясь, когда Веретей напала на меня вон с тем обрезом, что упаковывают ваши парни. Я, между прочим, целилась только в ноги, и из дома старуха вышла без единой царапины. Вы что, думаете, я полоумная, оставаться на месте преступления с орудием преступления на руках, да еще пытаться спасти жизнь того, кого недавно хотела убить? Зачем мне так делать? Не проще было бы добить и смотаться.

— Вы испугались, запаниковали, не знали, что делать, — с улыбкой сказал Земляной. — Как вам такая версия?

— Никудышная, — буркнула я. — Что, по мне видать испуг или панику? Я выгляжу паникующей?

— Нет. Поэтому я и не стану вас арестовывать. — Земляной перестал улыбаться. — Черканите-ка под подпиской о невыезде. — Он взял у коллеги подготовленный бланк и протянул мне. — Где галочка.

Я расписалась, радуясь своему счастью. Ведь если бы я сбежала с места преступления, то стала бы основной подозреваемой, а так меня отпускают. Конечно, это благодаря тому, что Земляной знает меня не первый день.

— Значит, мне можно идти? — спросила я, оглядываясь на чадящие руины, оставшиеся от дома семьи Веретей. Пожарные струями воды сбивали последние языки пламени, появляющиеся то тут, то там.

— Конечно, можете, идите, — сказал Земляной и, вспомнив, спросил: — Есть предположения, кто ее хотел убить?

— Пока нет, — вздохнула я, подумав, что происшествие совсем не похоже на разборки конкурентов. Веретей легко и просто чуть не отправили на тот свет. Парни знали, что делают. Мошенница, ранее служившая им, с моим появлением стала опасным свидетелем, и они решили перестраховаться.

— Вот, значит, вы нам под елку какие подарки подсовываете? — с печальным видом Земляной посмотрел на кровавое пятно на снегу, которое фотографировал эксперт. — Эх, Евгения Максимовна, сообщи вы о своих подозрениях нам, ничего бы не случилось. Лезете везде, лезете…

— Извините, конечно, но что сделано, то сделано, — ответила я. — У меня и в мыслях не было, что Клара здесь. Думала, поговорю с ее сестрой, а когда поняла, что это она сама и есть, то уже стало поздно куда-либо звонить. Бабулька напала на меня, так что я еле выжила. Словно дикий зверь.

— Да, та еще штука, — кивнул Земляной. — Мне давно рассказывали о ее деле. Веретей с подельниками грабили квартиры состоятельных горожан. Под видом цыганки она подходила на улице к жертве, заговаривала, гадала, а потом у человека пропадали ключи от квартиры. Сами того не помня, жертвы выкладывали ей все о себе — когда дома никого нет и что где лежит. После она с подельниками без особых проблем очищала квартиру. Если кто оказывался дома, Клара при помощи гипноза и химикатов стирала память у жертвы, а дальше все шло по отработанной схеме. Один раз у банды случилась промашка. Они грабили дачу любовницы крутого областного чиновника, а тут он сам нагрянул вместе с охраной. Телохранители заметили странных уголовных личностей на территории дачи, смекнули, что к чему, завязалась перестрелка. Чиновник позвонил в соответствующие органы. Короче, живой с дачи вышла только Веретей. Ее четверых подельников застрелили при штурме. Любовнице тоже не повезло. Шальная пуля попала в сердце. Веретей за все делишки впаяли на полную катушку… Так вот в тюрьме все боялись подходить к ее камере. Держали в одиночке — потому что заключенные шарахались от нее, как от чумы. Надзиратели тоже боялись лишний раз заглянуть в глазок, говорили, что она их гипнотизирует. Пара охранников заявили, что она наслала на них проклятие, а у одного из следователей после разговора с ней случился нервный срыв. Бедняга несколько дней лежал в психушке…

В этот момент я вспомнила шофера Светланы, Мартова, спятившего недавно. Случаи идентичные.

— И что было дальше? — спросила я, заинтересованная рассказом.

— Дальше ничего, — пожал плечами Земляной, вытаскивая из пачки сигарету. — Неизвестно, как это случилось, но однажды, заглянув в камеру, охрана не обнаружила Веретей. Колдунья как в воду канула. Расследование не дало никаких результатов. Отдельные горячие головы осмелились утверждать, что Веретей обладает даром телепортации. Официальная же версия состояла в том, что она воспользовалась гипнозом и охранник сам вывел ее наружу.

— Вы охрану перед ее палатой выставите? — спросила я, пытаясь определить возможные варианты дальнейшего развития событий.

— Естественно, — кивнул Земляной, прикурил от зажигалки, выпустил облачко сигаретного дыма и сказал: — Если вы не убийца, то настоящий убийца попытается закончить начатое.

— Я не убийца, — заверила я.

Когда я вернулась в квартиру клиентов, то оказалось, что Геннадий Петрович все-таки пошел на работу. Если клиент упрется, то ничего не попишешь. Светлана была поражена случившимся в доме Веретей. По приезде я сразу же доложила ей, как обстоят дела.

— Что же, если колдунья в больнице, то нам бояться больше нечего, и я могу позвонить брату, чтобы сына отправили домой? — спросила она. — Пусть ребенок встретит Новый год дома по-человечески.

— Светлана Андреевна, мне кажется, что не стоит торопиться с этим, — разочаровала я клиентку. — Колдунью кто-то нанял, чтобы устроить вам неприятности, и я не думаю, что этот кто-то остановится.

— Но кто он? Кому надо устраивать нам неприятности?! — воскликнула Светлана. — В нашем бизнесе я еще не слышала о таких зверствах. Ну, я еще допускаю, что склад подожгли конкуренты, но убийство — это уже слишком.

— Я тоже считаю, что это не конкурентная борьба, — сказала я и попросила: — Светлана, пожалуйста, подумайте, нет ли у вашей семьи каких-нибудь врагов посерьезнее, чем конкуренты. Может, с кем-то из родственников вы не поделили какое-нибудь наследство? А может, вам мстит отверженный поклонник? Подумайте, сосредоточьтесь — это очень важно.

— Давайте я буду одновременно думать и сервировать стол. Все, что прислали из ресторана, расставлено на столах на кухне.

— А почему вы не воспользовались услугами профессионалов из ресторана? — удивленно поинтересовалась я. — Они бы в два счета навели у вас на праздничном столе порядок.

— Дело в том, что мне хотелось бы, чтобы на праздничном столе что-то было сделано собственными руками, — ответила Светлана, задумчиво рассматривая пучки зелени. — Сама не готовила, то хоть сама расставлю и украшу, как мне хочется. Это, так сказать, мой каприз.

— Знаете, Светлана, я бы на вашем месте не собирала много гостей, — посоветовала я. — Преступник, что охотится за вами, может именно в это время нанести свой следующий удар. Может быть все, включая выстрел из «Мухи» в окно. Мы же до сих пор не знаем, с кем имеем дело. Убийства-то их не останавливают.

— Да, чувствую, празднички будут еще те, — вздохнула Светлана. — Я в принципе догадывалась, поэтому заранее предупреждала всех, чтобы имели запасной вариант. Теперь просто позвоню и обрадую. Будем встречать Новый год, забаррикадировавшись в собственной квартире, как партизаны в Аджимушкайских каменоломнях.

— Здесь лучше, чем в каменоломнях, — ободрила я Светлану, — шикарная квартира, море еды. Вашему сыну у дяди тоже, думаю, скучать не придется. Уверена, скоро все закончится. Одно из двух: или преступник затихнет, или как-нибудь проявит себя. Во втором случае я буду рядом.

— Вы говорите, проявит себя. Это как? Снайпер пальнет мне прямо в голову, а вы будете рядом?

— Тот, кто доставляет вам проблемы, так не действует, — ответила я уверенно. — Этому человеку важно вас разорить, унизить, разрушить бизнес. Если бы он хотел вас убить, то уже сделал бы это давно. У него была масса возможностей.

— Ну спасибо, успокоили, — протянула Светлана. Насупившись, с важным видом она нарвала листиков петрушки и украсила ими блюда с салатом. Несколько листиков приладила на жаркое. Я налила себе чаю, бросила лимон и присела на табурет, наблюдая за высокохудожественным трудом Светланы.

С работы вернулся Геннадий Петрович в сопровождении шофера. Станислав тащил тяжелые сумки. Я краем глаза увидела, что в сумках подарки — коробочки, перевязанные разноцветными ленточками. Прихлебывая чай, я поздравила Станислава с наступающим. Он поздравил меня в ответ и поинтересовался, какие у меня планы на праздники.

— А то мы вместе могли бы куда-нибудь забуриться. Я с друзьями отмечаю. У нас компания — класс. Весело будет, отвечаю! Серьезно, может, присоединишься. Никаких претензий с моей стороны, без базара. Только поглумимся в каком-нибудь клубе, и все. У меня кореш уже входные билеты заказал, не то в «Осьминог», не то в «Ностальгию».

— Рада бы, но все выходные я на работе, — ответила я не без сожаления.

— Понятно, — опечаленно пробормотал Станислав.

Прежде чем он успел что-то добавить, подошел изрядно повеселевший после заводского застолья Геннадий Петрович со Светланой.

— Станислав, поздравляем тебя с наступающим Новым годом и надеемся, что в следующем году ты будешь так же радовать нас отличной работой. — Пожелав шоферу всех мыслимых благ, Лисовский подарил водителю конверт. — Это от меня и моей жены.

Станислав обрадовался, сунул конверт в карман и, пожелав нам всем счастливых новогодних праздников, ушел.

Геннадий Петрович поймал на себе мой сердитый взгляд.

— Евгения Максимовна, ну не дуйтесь. Новый год на дворе. Ну мне надо было на работу.

— Я не дуюсь, — ответила я сухо. — Если бы с вами что случилось, то это ваш осознанный выбор. Я предупреждала.

— Да что эта старуха могла мне сделать? — самоуверенно сказал Геннадий Петрович. — Ее банду всю повязали. Что она одна может? Подсыпать только что-нибудь, как Мартову. Но я Станислава предупредил, чтобы к машине никого на пушечный выстрел не подпускал, даже детей.

— Не в старухе дело, — бросила я.

— Геннадий, я же тебе не рассказала. Эту сволочь при содействии Евгении Максимовны подстрелили, — вступила в разговор Светлана.

— Не при моем содействии, — поправила я. — Ее подстрелили те, кто ее нанимал.

— А, конкуренты Светкины, — кивнул Геннадий Петрович, — помню, как вы говорили. Не знал, что бизнес строительных материалов так опасен. Колдуньи всякие, убийства, шантаж. Может, бросишь все, Света, к едрене фене?

— Ага, сейчас, — хохотнула Светлана, — не дождутся они от меня такого подарочка. Что, прикажешь жить на твою зарплату, а когда выйдешь на пенсию, то на пенсионные? Нет, тогда уж лучше сразу в гроб ложиться. Я не хочу нищенствовать.

— Да у меня пенсия-то нормальная будет, — краснея, забормотал Геннадий Петрович. — Я ведь столько лет директором работал, неплохой оклад…

— Не рассказывай, смешно, — махнула рукой Светлана. — Перетаскайте лучше с Евгенией Максимовной тарелки на стол в гостиной, а я пока обзвоню приглашенных, скажу, что все отменяется.

— Как отменяется? Когда это решили? — вскинулся Геннадий Петрович.

— Давеча, пока тебя не было, — пояснила Светлана. — Приказом Евгении Максимовны мы переходим на осадное положение.

— Ну, если осадное положение, может, и стол накрывать не будем, — с раздражением предложил Геннадий Петрович. — Что за пир во время чумы? Может, скоро начнем и продукты экономить?

— Хватит паясничать. — Светлана хмуро посмотрела на мужа. — Я согласна с Евгенией. Не хочу, чтобы с кем-нибудь из гостей что-нибудь случилось.

В районе девяти мы сели за стол. Произнесли пару тостов. Я попробовала поросенка, немножко говяжьего филе с жареной клубникой, кусочек копченой форели, фаршированной спаржей. Как меня ни уговаривали хозяева, вместо спиртного я наливала сок, пообещав, что в двенадцать часов выпью с ними бокал шампанского, а больше ни-ни.

— Ну, что-то у нас застолье поминки напоминает, — заметил Геннадий Петрович и ответил на звонок по сотовому. — Да, спасибо… И вас с наступающим… Всех благ.

Светлана с отсутствующим видом переключала каналы телевизора, где самым впечатляющим была реклама кока-колы. Ее крутили по всем каналам. Везде красные рефрижераторы, Дед Мороз за рулем.

Отложив сотовый, Геннадий Петрович пообещал, что еще немного выпьет и начнет так зажигать, что мы тоже не удержимся и пустимся в пляс.

— Геннадий, помнишь, мы договаривались, чтобы не напиваться до безумия? — напомнила ему Светлана, отвернувшись от телевизора. — Сейчас в нашей ситуации не до танцев. Не успеешь оглянуться, позвонят и сообщат, что склад сгорел. Два дня назад привезли лакокрасочной продукции почти на полмиллиона, еще отделочные материалы. Я кредит взяла…

— Не думайте об этом. По крайней мере, постарайтесь, — посоветовала я. — Вы наняли дополнительных сторожей плюс сигнализация. Все должно пройти нормально. — Я говорила, а в сознании разворачивалась сцена, как, перепившись в новогоднюю ночь, лежат нанятые Светланой сторожа, а вокруг шныряют подозрительные личности в масках и обливают все бензином, а обезвреженная сигнализация молчит.

Мои слова немного приободрили Светлану. Она налила себе в бокал до половины красного вина и выпила большими глотками.

— Хе-хе, — посмотрел на нее муж лукавыми глазами. — Посмотрите на нашу непримиримую противницу пьянства.

— В медицинских целях, — криво улыбнувшись, пояснила Светлана.

За окном тем временем шла пальба из всех видов петард. Разноцветные огни то и дело взмывали вверх. Взрывы отдельных снарядов звучали выстрелами из гаубиц и грозили обрушить стекла в квартире. После взрывов следовали вспышки веселья, смех, визг, крики.

— О том, чтобы выйти на улицу, насколько я понимаю, не может быть и речи, — уточнил Геннадий Петрович, глядя на меня.

— Я вам не тюремщик, — пожала плечами я, наколов на вилку виноградину, — выходите, но не удивляйтесь, если голову оторвет взрывом петарды.

— Вы так всего боитесь, — сощурил глаза Геннадий Петрович, — там убьет, туда не ходите, петарда голову оторвет… — По мере того как его разбирал алкоголь, Геннадий Петрович становился все более словоохотливым.

— Это моя работа — предвидеть любую опасность, — ответила я упрямо. — Если я берусь защищать, то защищаю того, кто нуждается в моей защите. Если же вы считаете, что мои услуги вам не требуются, то нет проблем…

— Ваши услуги нам требуются сейчас, как никогда раньше, — проговорила устало Светлана, ковыряя в тарелке с салатом.

— Здорово бы было нанять каких-нибудь артистов, чтобы пели тут и развлекали нас, — размечтался с рюмкой водки в руках Геннадий Петрович. — Сейчас многие так делают.

— Ага, возьмем пригласим Рикки Мартина миллиончика за два долларов, да с Томом Крузом, — невесело улыбнулась Светлана.

— Нет, лучше кого-нибудь из американских артисток, — возразил Геннадий Петрович, — ну, там посимпатичнее. Эта вот есть, Анжелина Джоли или Памела Андерсен.

— Кого-кого? — переспросила Светлана с недобрым блеском в глазах. — Да они просто разряженные шлюхи!

Бурные дебаты за новогодним столом прервал звонок в дверь.

— Ого. Кто это, интересно, приперся? — удивленно проговорил захмелевший Геннадий Петрович и, опрокинув рюмку, закусил маринованными грибами.

Звонок в дверь повторился.

— Так, всем оставаться на своих местах, — негромко, но властно объявила я. — Сейчас сама посмотрю, кто к нам пожаловал.

На экране монитора, установленного в коридоре, шла картинка пространства лестничной площадки перед дверью в квартиру Лисовских. Там в маскарадных костюмах стояли пятеро неизвестных. Один Дед Мороз, Снегурочка, человек, изображавший, очевидно, Кощея Бессмертного, Емеля, парень в пальто и маске волка, а шестой в обычном сером костюме, поверх расстегнутая дубленка, на лице — клоунский нос.

— Ну, кто там? — облокотился о мое плечо подошедший Геннадий Петрович, дыша парами спиртного мне в ухо.

— Артисты, о которых вы мечтали, — пробормотала я, с растущим в душе подозрением рассматривая ряженых на мониторе. Мне это определенно не нравилось. Парень в сером костюме позвонил еще раз.

— Так это Андрей, начальник смены со склада, — приглядевшись к звонившему, воскликнул Геннадий Петрович. — Мы вместе работаем на «Эфире». Вот мудаки, вырядились. Поприкалываться решили, что ли, обормоты. — Охваченный буйным весельем, Лисовский снял трубку домофона и весело завопил, заставив гостей вздрогнуть: — Андрей! Вы чего здесь? С Новым годом тебя, чертяка!

Пришедшие испуганно стали оглядываться. Им показалось, что с ними говорит голос с небес.

Тот, кого Лисовский назвал Андреем, заметил замаскированный в двери динамик и извиняющимся голосом сказал:

— Геннадий Петрович, простите, если помешали вашему празднику, но работники технической службы скинулись и подготовили для вас скромный подарок. Меня и ребят отрядили его вам вручить.

— Что это? — радостно спросил Геннадий Петрович.

— Сюрприз. Откроете и узнаете, — задорно ответил Андрей.

— Стойте. — Я остановила порыв Геннадия Петровича открыть дверь. — Вы же были на работе. Почему подарок не вручили там? Не странно ли это?

— Ни хрена тут странного, — грубо оборвал меня Лисовский. — Я на работу забежал на пять минут, посидел на банкете у директоров и помчался покупать подарки. Моим сообщили, что я заболел. Банкет-то у службы был в обед. Вот они сюда и притащились. Да успокойтесь, знаю я их. — Отстранив меня, Геннадий Петрович начал открывать замки.

Беспокойство меня не покидало, а напротив, усиливалось. Незаметно из пряжки на поясе я извлекла два метательных лезвия, спрятала их в ладонях и приготовилась, встав рядом с мужем клиентки. Наконец дверь открылась. Гости молчаливой толпой вошли внутрь.

— Ну, где мой подарок? — поинтересовался Геннадий Петрович, светясь от счастья. — Ну, вырядились ребята! Ну даете!

— Вот тебе подарок, — зло оскалился Андрей и наставил на Лисовского дуло револьвера. — Посмотри ребенка, — коротко бросил он девушке. Снегурочка без звука рванулась в комнату, Дед Мороз двинулся на Светлану, а Кощей и Емеля пошли ко мне. В это же время Волк расстегнул кожаную папку, в которой были какие-то бумаги, и выудил несколько листов.

Я поняла, что надо действовать. Молниеносные тычки в горло одному и другому, прямой удар в солнечное сплетение обоим, потом проход с подсечкой. В ту секунду, когда оба обрушились на пол, я была уже у Андрея, державшего Геннадия Петровича. Удар — пистолет бандита отклонился в сторону. Выстрел из-за глушителя прозвучал хлопком. Пуля застряла в стене. Я вонзила лезвие в нервный узел плеча, парализовав руку, другим ударом сломала вторую, а ударом в челюсть отправила парня в глубокий нокаут. В следующую секунду развернулась и пригвоздила вторым лезвием правую руку Волка, дернувшегося за пистолетом. Парень в волчьей маске застонал и завалился на стол, не в силах вздохнуть из-за стали, вошедшей в легкое. Дед Мороз откинул полу красной шубы. Там у него на ремне висел компактный пистолет-пулемет «Каштан» с глушителем, используемый в спецподразделениях ФСБ. Секунда — и я уже стояла рядом, ухватив «Каштан» за ствольную коробку. Второй рукой я провела захват, вдавив большой палец в болевую точку под ключицей. Подсечка с переносом центра тяжести противника — и Дед Мороз уже на полу. В довершение я врезала ему прямым в челюсть. Противник отключился, а я, отстегнув от пояса проигравшего пистолет-пулемет, перевела его на стрельбу одиночными и вскочила с пола, готовая действовать. Я слышала из гостиной щелчок передергиваемого затвора и помнила, что Снегурочка может появиться в любую минуту. Ударив по голове рукояткой пистолета-пулемета из высокопрочной пластмассы бандита в волчьей маске, я избавила его от дальнейших мучений. Вся сцена заняла не более десяти секунд.

— А зачем же? Я не понял что-то, — ошарашено пробормотал Геннадий Петрович. Я схватила его за руку и без разговоров втолкнула в темный кабинет, туда же впихнула Светлану. В этот момент в дверном проеме возникла Снегурочка с «Каштаном». Мы выстрелили одновременно. Снегурочка отскочила за косяк, и мои пули расщепили дерево, изуродовав облицовку двери. Я упала на пол, и пули Снегурочки прошли выше, прошив насквозь двери ванной комнаты. Лампочка светильника, взорвавшегося от прямого попадания, погасла, погрузив коридор во тьму.

Снегурочка, скрывавшаяся в гостиной, нервно крикнула:

— Сдавайтесь, я не причиню вам вреда! — и тут же высунув в коридор автомат, беспорядочно расстреляла остальные патроны, превращая помещение в ад из визжащего свинца, рикошетившего во всех направлениях. Меня лишь чудом не задело. Когда пистолет-пулемет замолчал, а ударный механизм сухо щелкнул, я выскочила из укрытия, возникла как призрак перед Снегурочкой и ударом ноги выбила оружие.

— Стоять, тварь! Не дергайся! — Однако мой окрик не сработал. Девушка, оказывается, имела специальную подготовку и, когда я двинулась к ней, атаковала приемом из айкидо.

Я перешла в защиту, но не сумела сохранить равновесие. Мы вместе оказались на полу. Снегурочке удалось захватить меня рукой за шею. Тренированные мышцы ее руки напряглись, перекрывая мне в легкие доступ воздуха. Второй рукой она вытащила из-за спины пистолет с глушителем. Силясь ослабить ее захват, я одновременно с этим вцепилась в ее руку с пистолетом. Снегурочка выстрелила, и стекло огромного аквариума вместе с водой, рыбами, водорослями и прочей дребеденью обрушилось прямо на нас. Закрывшись телом Снегурочки я вывернулась из ее захвата и провела удушающий прием ногами, подержала, пока девица не перестала трепыхаться, а потом, перевернув на живот, связала руки за спиной поясом от ее же шубы и оттащила в коридор к товарищам.

Геннадий Петрович осторожно выглянул в коридор и, увидев меня, обрадовался:

— Вот это вы, Евгения Максимовна, даете! Здорово вы их! — Из-за его спины выглянула испуганная Светлана, заметила кровь на моих руках и ноге.

— Вы ранены?

— Помогите мне связать бандитов, — попросила я супругов. — Дайте скотч или какие-нибудь веревки. Скотч, конечно же, лучше.

Пока Лисовские искали скотч, я позвонила на сотовый Земляному, разыскивая в аптечке на кухне бинт, чтобы перевязать ногу, и какой-нибудь антисептик.

— Да, слушаю, — ответил Земляной веселым голосом.

— Это Евгения Максимовна. Тут такое дело образовалось… — начала я. На этом месте веселье следователя как рукой сняло.

— О господи! Новый год же! — простонал он трагически. — Ваше дело не может подождать?

— Вообще-то не может, — огорчила я его. — В квартиру моих клиентов ворвалась вооруженная банда. Сейчас они лежат в коридоре на полу, и я не знаю, что с ними делать.

— Они мертвы? — вскричал Земляной, теряя самообладание. — Сколько вы трупов там наделали, черт бы вас побрал!

— Все живы, — ответила я спокойно. — Мы их связали, так что сами решайте, что с ними делать. — Сказав, я сбросила звонок и хмуро посмотрела на Андрея, который привел бандитов. Парень лет двадцати пяти, темно-русые вьющиеся волосы, сильно вытянутое узкое лицо, тонкий прямой нос, ввалившиеся щеки и резко выделяющиеся скулы. Сам высокий, худощавого телосложения. Вид какой-то изможденный. Наклонившись, я взялась за его сломанную руку и слегка пошевелила ею. Со стоном Андрей открыл глаза. Его лицо побледнело, а черты исказила гримаса боли. Ствол трофейного «Каштана» ткнулся ему в нос. Мой голос, отдающий металлом, прозвучал в наступившей тишине сильно и твердо:

— Что, Андрей, готов рассказать, кто тебя послал сюда, или для начала переломать тебе ноги?

— Ты не посмеешь, — простонал он, кося глаза в черное дуло ствола.

— Если она не посмеет, то я тебя, гаденыш, так обработаю, что мать родная не узнает, — неожиданно сказал сзади Геннадий Петрович и с размаху дал ногой парню под дых.

Андрей согнулся, закашлялся и застонал. Я пресекла дальнейшие попытки избиения допрашиваемого, оттеснив Геннадия Петровича в сторону. Воинственно настроенный Лисовский, даже отступив, продолжал выкрикивать:

— Ну, щенок, теперь ты у меня попляшешь! Я с тебя с живого не слезу, скотина!

Я посмотрела на Андрея. Его серые глаза беспокойно перебегали с меня на Геннадия Петровича и обратно.

— Парень, если я тебя сейчас пристрелю, мне ничего не будет, — сказала я мягко, поигрывая у него на глазах автоматом. — Вы ворвались в квартиру моих клиентов с оружием. Этим вы подписали себе, можно сказать, смертный приговор. Давай говори, больше упрашивать не буду. — Для верности я слегка съездила ему кулаком по морде, а затем взялась за лезвие в плече, расшатала и выдернула, сердито прикрикнув. — Хватит орать, хлюпик!

Наоравшись, Андрей замычал, давясь слезами, и проговорил:

— Я все расскажу, только больше не надо бить! Все расскажу!

— Вот и молодцом, — кивнула я. — Начинай. Слушаем тебя внимательно. И побольше подробностей.

Дрожащим голосом, прерывая рассказ стонами, Андрей начал рассказывать свою историю. Из его повествования мы узнали о существовании подпольного бизнеса на заводе «Эфир». С незапамятных времен неучтенную продукцию — уксусный ангидрид — вывозили с завода по поддельным документам и продавали за наличные деньги сомнительным фирмам, а те, в свою очередь, перевозили продукцию за границу в страны Юго-Восточной Азии, где из промышленности остались только заводы по производству наркотиков. На них-то и поставлялся ангидрид. Часть ангидрида оседала в самом Тарасове в маленьких подпольных цехах. Андрей признался, что иногда ночью они на складе расфасовывали ангидрид в пластиковые канистры и отвозили заказчикам на личном автотранспорте. Однако, когда на заводе поменялась администрация, дело встало. На проходной задержали цистерну неучтенной продукции. Разразился скандал, уволили главного бухгалтера и начальника снабжения. Отлаженный механизм торговли ангидридом начало лихорадить. Заказчики звонили, требовали проплаченный товар. Фирма-посредник, в свою очередь, давила на людей с «Эфира», занимавшихся поставками. Но новое руководство завода не шло на уступки, опасаясь последствий. Ведь за торговлей ангидридом наблюдала и таможенная служба, и милиция, и ФСБ. Все знали, что его можно использовать не только для фармацевтики. Положение становилось критическим.

— Ну, тогда Оскар сказал, что возьмет переговоры на себя, — с жалким видом сказал Андрей.

— Что за Оскар? — уточнила я сразу.

— Оскар, ну, директор «Тарасов — Евротранса», транспортной компании. Мы ему ангидрид сдавали крупными партиями, — пояснил Андрей.

— А, этот косоглазый крысеныш! — воскликнул Геннадий Петрович, вспомнив. — Он как-то месяца два назад приходил ко мне в кабинет, сулил огромные барыши, уверял, что у него все схвачено и в милиции, и в ФСБ, и на таможне. Я ему сказал, что мне денег хватает, и выпроводил, а он на прощанье оставил визитку, посоветовав, что если денег вдруг станет не хватать, обратиться к нему. А я пока еще из ума не выжил. За эти деньги меня потом закопают где-нибудь.

— Геннадий Петрович, а что же вы об этом мне не рассказали? — с укоризной спросила я у него.

— Вы и не спрашивали, — пожал плечами Геннадий Петрович. — К тому же с колдуньей, которая нам угрожала, это никак не связано. Это касается лишь моей работы.

— Зря вы так думаете, — покачала я головой и перевела взгляд на Андрея. — Что было дальше? Оскар решил ваши проблемы?

— Нет, не решил, — буркнул Андрей. — Позвонил сегодня утром и велел подъехать вместе с Володей, менеджером по снабжению, к автосалону «DWO».

— Володя, вот этот? — Я сорвала с валявшегося рядом в беспамятстве налетчика волчью маску.

— Он, — подтвердил Андрей. — Мы подъехали, а Оскар дал нам еще троих человек и велел ехать к вам, чтобы вы подписали все документы на вывоз, а потом… — Он замолчал и отвел глаза в сторону.

— Потом велел убить, — подсказала я, понимая весь расклад.

Андрей закивал, потом быстро сказал, оправдываясь:

— Но не мы должны были убивать, а эти, ну которых нам в помощь послали. Я не убийца.

— Что-то верится с трудом, — ехидно заметила Светлана. Она стояла, прислонившись к косяку на пороге кабинета мужа, скрестив руки на груди. В ее взгляде, направленном на Андрея, сквозила неприкрытая ненависть. — Как ты, подонок, приставил Гене пистолет к голове! Просто так, что ли?

— Да я же для острастки, чтобы подписал, — растерянно пробормотал Андрей. — Из-за Геннадия Петровича нам всем бы башки пооткручивали.

— Открутят еще, — пообещал Лисовский сурово, — вот приедет милиция, тогда и попляшете.

— Одну минуту. — Я взяла Геннадия Петровича за руку и вывела в гостиную. Туда же прибежала Светлана, которой я сделала знак следовать за нами. Тихо, чтобы не слышали бандиты, я обратилась к супругам, — Слушайте внимательно. Когда приедет милиция, вы не распространяйтесь о том, что только что услышали.

— Как это? — изумилась Светлана. — Вы что, предлагаете покрывать преступников?

— Нет, не покрывать! — возразила я с жаром. — Следует чуть придержать эту информацию. Дело слишком серьезное. Ведь на основании показаний Андрея этого Оскара не посадят. Если последний не врал, то благодаря своим связям он сможет скрыться от правосудия, а потом чужими руками устранить свидетелей, то есть меня, вас и этих клоунов в коридоре.

— Но что же делать? Этот косоглазый не остановится и пришлет других головорезов, — спросил с непониманием Геннадий Петрович. — У него же все куплены.

— Ну, положим, не все. Этот Оскар сильно преувеличил, — сказала я уверенно. — Не волнуйтесь, у меня есть план, и думаю, осуществить его будет нетрудно. Кстати, чего это вы называете Оскара косоглазым? Он что, похож на типичного азиата?

— Да, смуглый, маленький, глаза хитрые, раскосые. Шустрый страшно, — перечислил Геннадий Петрович.

— Помните, я рассказывала вам, что бандитов, избивших вас, нанял некий тип по кличке Киргиз, — напомнила я. — Могу поклясться, что Киргиз и Оскар одно лицо. Он же и нанял бабу Любу, чтобы она разорила вашу жену, чтобы вам понадобились деньги и вы сами по собственной воле пришли к нему и вступили в грязную игру.

— Вы серьезно так думаете? — разинул рот Лисовский.

А Светлана пораженно посмотрела на мужа и воскликнула:

— Так вот откуда все пошло, твою мать! А я тут с ума схожу, не знаю, на кого и думать.

— Тише. — Я приложила палец к губам, призывая к тишине. — Не забывайте, что рядом куча бандитов валяется, которым наши разговоры слушать не обязательно.

В дверь требовательно позвонили. Звонивший секунд тридцать не отпускал кнопку звонка, видно, очень торопился гость.

— Кто это? — прошептала Светлана, повернувшись ко мне.

— Милиция, — бросила я и пошла к двери.

— Что мы им скажем? — схватил меня за рукав Геннадий Петрович.

— То и скажете, колдунья опять подослала к вам бандитов.

— Но она же в больнице, может, даже окочурилась! — возразила возмущенно Светлана.

— Плевать, вы ничего больше не знаете, — приказала я жестко, — нам бы только день выиграть.

— Хорошо, вам виднее, — проговорил Геннадий Петрович.

На экране монитора действительно был следователь Земляной, злой от того, что его вытащили из-за праздничного стола. За его спиной толпились плечистые оперативники, проверяющие оружие.

— Только не врывайтесь к нам, как эскадрон смерти, — попросила я Земляного по домофону. — Я открываю дверь, никакой опасности нет.

— Давай, открывай быстрее! — недовольно рявкнул следователь.

Я открыла. Стражи порядка вошли, и сразу посыпались вопросы. Андрей, «охотно» болтавший со мной, с Земляным был не так откровенен. Искоса поглядывая на меня, он сурово молчал, изредка выкрикивая, что ему нужен врач. Владимира, менеджера, так в бессознательном состоянии и увезли в больницу. Оскаровская троица вообще притворялась немыми от рождения.

В двенадцать я предложила всем собравшимся шампанского, но на меня посмотрели, как на полоумную.

— Что ж, а я выпью, — объявила я, и под бой курантов осушила фужер, как обещала.

Свет в коридоре починил один из оперативников, вкрутив в уцелевший патрон запасную лампочку из закромов Лисовских. Светлана ужаснулась метаморфозе, произошедшей с коридором благодаря очереди из «Каштана».

— Я точно разорюсь от всего этого, — простонала она, прикрывая глаза ладонью.

Я подошла и сообщила, что мне это напоминает тренировочный полигон спецназа.

— Вас что, это веселит? — обиженно спросила Светлана.

— Нисколько, однако подумайте над тем, что вы до сих пор живы и сможете все это поправить, — предложила я, набирая на сотовом номер тети Милы.

— Кому вы звоните? — с подозрением спросил Земляной, заметив мои действия.

— Тете, — ответила я с вызовом. — А что, это запрещено?

— Нет, звоните, — великодушно разрешил он.

Тетя Мила ответила сразу. Я поздравила ее с Новым годом и спросила, как она там.

— Я дома, сижу одна. Думала, ты все-таки придешь. Что-то идти никуда не захотелось, — невесело произнесла она. — Да еще мальчишки на улице взрывают петарды. Я в газете читала, что одной женщине эта ракета попала в глаз и прожгла все прямо до мозга. Вот ужас-то…

— Меньше читай газет, — усмехнулась я в трубку и спросила: — Тетя, ты там знакомилась по Интернету с одним типом. Он вроде приехал в Тарасов и сидел в гостинице с кольцом, ожидая меня, чтобы тащить в загс. Я еще просила позвонить ему и послать…

— К чему ты клонишь? — не выдержала тетя Мила.

— Ну, ты ему звонила или нет, — ответила я, — вот что меня интересует.

— Нет, не звонила, не решилась пока, — призналась тетя Мила нехотя, — но потом, может, завтра, позвоню обязательно.

— Не надо, я сама позвоню, — сказала я. — Дай мне номер его телефона.

— Женя, ты же не собираешься ввязываться в какую-нибудь авантюру? — обеспокоенно спросила меня тетя Мила. — Уж не хочешь ли ты с ним что-нибудь сделать?

— Тетя, за кого ты меня принимаешь? — пристыдила я ее. — Я не поклонница авантюр. Только позвоню ему и велю убираться.

Помявшись, тетя все же дала мне нужный номер телефона, и я, не откладывая, позвонила по нему:

— Здравствуйте, Стив, с Новым годом вас!

— И вас тоже, — ответил тенором незнакомец, вознамерившийся жениться на мне, а потом кинуть. — Кто это?

— Это Женя. Мы переписывались по Интернету, — сказала я, изображая радостное волнение. — Ну, Женя, неужели вы успели меня забыть, а ведь обещали жениться, говорили, что с кольцом ждете меня в гостинице.

— Разумеется, я ничего не забыл, — спокойно с достоинством ответил Стив. — Ничто не заставит меня забыть вас, даже если минуют века и небо с землей поменяются местами. Я просто растерялся, услышав ваш голос. Я так долго ждал этого и уже боялся, что вы никогда не позвоните, посчитав меня недостойным. Моему счастью нет предела, пусть даже в следующую секунду вы отвергнете меня…

— Я не отвергну, — прервала я поток слов. — Наоборот, я хочу встретиться с вами и все обговорить.

— Отлично, — обрадовался Стив. — Приезжайте ко мне в гостиницу. Я закажу в номер шикарный ужин.

— О, это для меня не приемлемо. Я так не могу, — стала ломаться я. — Давайте встретимся на нейтральной территории. Где и когда, я перезвоню вам завтра. Как, договорились?

Стив не нашел, что возразить.

— Ладно, до завтра. Буду ждать вашего звонка с нетерпением.

Я с довольным видом сбросила звонок.

— Что, хорошие новости? — поинтересовалась Светлана.

— Мой план начнет осуществляться с завтрашнего дня, — сообщила я ей. — И у меня предчувствие, что все получится.

Глава 8

План начал воплощаться в жизнь с девяти утра. Вытащив из постели сонного Лисовского, я велела ему позвонить Оскару и показала распечатку набранного мною текста:

— Это вы должны будете ему сказать.

Геннадий Петрович, сидя за столом на кухне, протирая глаза и зевая, стал читать то, что мне удалось придумать. Я налила ему кофе, чтобы лучше думалось, достала из микроволновки разогретый рогалик. Закончив читать, Геннадий Петрович залпом выпил кофе и, вздохнув, сказал:

— Я не понимаю, для чего все это нужно. Мы должны сообщить в милицию или в ФСБ, а не сами лезть на рожон.

— Геннадий Петрович, дело в том, что в силовых структурах при подготовке подобных операций задействуют много людей, и велика вероятность утечки информации даже при строжайшей конспирации. Оскар удерет, а у вас и вашей жены будут большие неприятности. Пока он на свободе, вы не сможете вздохнуть спокойно. — Допив свой кофе, я вымыла бокал и убрала в сушилку.

— А со мной они ничего не сделают на встрече? — неуверенно спросил Лисовский, опуская глаза. Он вечно строил из себя героя и не хотел прослыть трусом, однако предприятие не выглядело прогулкой в детском парке. Любой бы на его месте напрягся. Мне предстояло убедительными доводами развеять его опасения.

— Пойдем с самого начала, — сказала я и пункт за пунктом изложила свой план. — Сейчас вы звоните Оскару и говорите, что хотите выслушать его предложения. Он спросит, почему вы передумали. Вы ответите, как я написала. — Геннадий Петрович согласно кивнул. — Далее вы предлагаете ему встретиться в ресторане «Русский стиль» в три часа. Оскар умный и хитрый. На людях он вам ничего не сделает, даже если что-то заподозрит. Нам главное получить запись, где он предлагает заняться махинациями с ангидридом. Если он привезет вам деньги, то вообще будет замечательно. Как только мы получаем доказательства, я просто звоню Земляному. Милиция приезжает, и Оскара арестовывают.

— Конечно, все замечательно, — проворчал Геннадий Петрович. — Но почему этот следователь не может как положено допросить Андрея. Тот признается, расскажет про Оскара. Его арестуют, и тогда не надо будет огород городить.

— Во-первых, Андрей признался мне потому, что я не из милиции и легко могла его пришить, — начала я терпеливо объяснять Лисовскому. — Земляному разговорить его будет намного сложнее, так как он связан рамками закона. Конечно, Земляной опытный следователь и обязательно разговорит Андрея, но не так быстро. За это время вас могут попытаться устранить по принципу «кто не с нами — тот против нас, а если враг не сдается — его уничтожают». Вы же, Геннадий Петрович, не собираетесь связывать свою судьбу с наркомафией? Верно?

— Конечно, нет! Пошли они подальше! — воскликнул Лисовский. — Сначала сунут денег, а потом мой труп найдут в посадках. На хрен мне это нужно!

— Когда Оскару предъявят обвинение на основании показаний Андрея, он только рассмеется в лицо следователю. Прямых-то доказательств нет. Адвокаты мигом вытащат его из тюрьмы, если он вообще туда попадет, а не скроется раньше, предупрежденный сообщниками.

— Вы точно уверены, что это будет безопасно? — нахмурившись, спросил Лисовский. — Я что-то никак решиться не могу.

На кухню вошла Светлана в халате и шлепанцах. Мрачно оглядев нас, она принюхалась:

— Кофе пахнет, что ли?

— Хотите налью? — предложила я, хватаясь за турку. — Варила себе. Думаю, дай на вашу долю тоже сварю.

Светлана благосклонно позволила налить себе кофе, сама намазала маслом ломтик батона и со вздохом сказала:

— У людей дом убран по-праздничному, а у нас в коридоре словно бомбу взорвали. — Поблагодарив, она приняла от меня кофе.

— А о чем вы тут бубнили битый час, не поделитесь со мной?

Я рассказала Светлане про план, и он ей не понравился.

— Гена никуда не пойдет, и точка, — сказала она, хлопнув ладонью по столу. — Пусть милиция занимается бандитами, а вы, Евгения Максимовна, будете охранять нас.

— Света, я вроде бы не маленький и сам могу решить, что мне делать, — поднялся на дыбы обиженный Геннадий Петрович. — Мне вот кажется, что план неплохой.

— Ты не пойдешь! — зло повторила Светлана.

— Я пойду, куда захочу, — уперся Геннадий Петрович.

Я решила, что в этот момент мне лучше будет пойти прогуляться на балкон, покурить. В семейные ссоры лучше не вмешиваться, потому что всегда останешься виноватой. Возмущенные голоса супругов были слышны и на балконе. Минут через пятнадцать ко мне вышел Геннадий Петрович. Закрыв за собой дверь, он сообщил, что хочет участвовать в моем плане, а Светлана не возражает.

— Что ж, отлично. Звоните Оскару. Бумагу захватили?

Он показал мне распечатку и, взяв сотовый, набрал номер телефона директора «Тарасов — Евротранс». На том конце ответили. Геннадий Петрович поздоровался, представился и сообщил, что готов пойти на сотрудничество, но только чтобы потом у него не было проблем ни с таможней, ни с милицией. Оскар заверил, что не будет, потом поинтересовался причиной, побудившей Лисовского согласиться.

— У моей жены серьезные проблемы с бизнесом. К ней прицепилась банда мошенников во главе с колдуньей, ну и тянули с нее деньги. Подожгли магазин. Вот теперь, чтобы покрыть расходы на восстановление разрушенного, пришлось обращаться к вам. Жена еще платит телохранителям, так что понимаете… — Геннадий Петрович замолчал, а Оскар предложил помочь разобраться с колдуньей.

— Нет, не надо, с ней уже разобрались, — ответил Геннадий Петрович. — Свои же бандиты пристрелили. А вчера они ворвались к нам в квартиру и среди них были парни с «Эфира». Представляете? Ну их менты и повязали. Я не знаю, что они говорят. Следователь сказал, что молчат как рыбы. Но, думаю, это не надолго. Вот отобьют им почки — все расскажут.

Оскар сам предложил встретиться, чтобы обговорить детали будущего сотрудничества, так как это не телефонный разговор.

— Давайте в «Русском стиле» в шесть, — сказал Геннадий Петрович, напряженно поглядывая на меня. — Оскар согласился. Этим разговор и закончился.

— Ну все, началось, — прокомментировал Лисовский, вздохнув. — Вы думаете, что он клюнул?

— А куда ему деваться, — кивнула я. — Ангидрид ему как воздух нужен. Не думаю, что в стране полно мест, где его можно достать.

— Это точно, — согласился Геннадий Петрович, — таких заводов, как наш, единицы. И не думаю, что везде творится беспредел, позволяющий воровать ангидрид цистернами. Я был в шоке, когда это открылось.

— Ладно, подышите, а я пока поговорю с вашей женой.

Я вернулась в квартиру и застала Светлану, нервно курившую на кухне. Пришлось приложить немало усилий, прежде чем удалось убедить ее в верности выбранного пути.

Позвонив Земляному, я поинтересовалась, как на допросах держится Андрей.

— Он пока не признался, что его наняла колдунья и зачем ворвался в квартиру твоих клиентов. Держим его в одиночке. К нему никто не подберется. Оружие, которое изъяли у него, на баллистической экспертизе. Так, на глазок, уже можно предположить, что именно из него стреляли в Веретей. — По голосу было понятно, что он не спал всю ночь и смертельно устал. — Остальных, которыми командовал Андрей, раскидали по разным камерам СИЗО. Пока молчат. Но что вам, Евгения Максимовна, волноваться? Бандиты за решеткой. На свободу они не выйдут в ближайшие лет десять. Это я вам гарантирую. Мотив преступления лично мне ясен — неприязнь Андрея к новому директору. Лисовский мне сказал, что он заворовался. Его собирались уволить, вот он и затеял эту авантюру, чтобы подгадить директору и подчинить себе. Не получилось. Тогда Андрей нанял бандитов и, захватив с собой документы, явился к Лисовскому, чтобы тот подписал накладные. Осталось выбить признания и раскрутить всю цепочку подпольной торговли ангидридом. Не сразу, конечно, но я сделаю это.

— Рада, что у вас боевой настрой, — сказала я, попрощалась, сбросила звонок и набрала номер Стива Мелоуна. — Привет! — бодро сказала я в трубку.

— Да, кто это? — голос напоминал выходца с того света.

— Это Женя, твоя любовь, — напомнила я. — Что, была трудная ночка? — Я с завистью подумала, что все нормальные люди веселились, а сейчас отсыпаются.

— Какая Женя? — последовала продолжительная пауза, затем собеседник воскликнул, — А! Женя! Нет, не забыл! Вы незабываемы…

— Это хорошо, — бросила я. — Встречаемся сегодня в шесть в «Русском стиле». Ресторан как раз недалеко от гостиницы. Из окон вывеска видна. Возражения есть?

— Нет, — растерянно проговорил Стив.

— Тогда пока. Встретимся там. Я сама закажу столик. Вас проводят к нему. — Я отключила сотовый, чтобы Стив не смог перезвонить. В ресторане я собиралась следить за встречей Лисовского с Оскаром откуда-нибудь из-за соседнего столика. А чтобы не мозолить всем глаза, при мне должен находиться кавалер, которого было бы не жалко, если вдруг выйдет неприятность с бандитами. Стив идеально подходил для этого — вор, мошенник, да и просто скотина в человеческом облике.

После утреннего кофе хотелось поесть чего-нибудь посущественнее, поэтому я подначила Светлану, и мы вместе с Геннадием Петровичем перекусили блюдами, оставшимися от вечернего праздничного стола. Далее по плану была лекция о шпионской аппаратуре:

— Вот это — миниатюрный беспроводной передатчик, выполненный в виде булавки для галстука. Последнее слово техники, — показала я булавку, украшенную поддельными бриллиантами. — Передатчик будет в вашем галстуке, Геннадий Петрович, а приемник с записывающим устройством — у меня. Похож на обычный цифровой плеер. Емкость памяти — полтора гигабайта.

— Можно посмотреть? — попросила Светлана. Я дала ей приемник и извлекла из небольшого футлярчика передатчики-горошины. — Это нам для связи между собой. Геннадий Петрович, я буду слушать ваши переговоры и по необходимости консультировать вас, как себя вести.

— Мне пистолет с собой брать? — спросил Лисовский, потом хлопнул себя по лбу и воскликнул, — Фу ты, черт! Там же металлоискатель при входе. С пистолетом не пустят.

— Вот именно, — улыбнулась я. — Теперь понимаете, почему я предложила организовать встречу в «Русском стиле»? Оружие в зал пронести проблематично.

— Вы что, тоже пойдете без оружия, Евгения Максимовна? — поинтересовалась Светлана с беспокойством. — Вы, конечно, владеете восточными единоборствами, только…

— Я пойду с оружием, не волнуйтесь. — В моей руке возник «Малыш» — маленький компактный пистолет. На глазах супругов я продемонстрировала, как пистолет незаметно размещается за широкой металлической пряжкой моего ремня. Пряжка была достаточно массивной, в виде рельефной головы льва с разинутой пастью, выдавленной в металле и украшенной фианитами. Кроме того, из пряжки выдвигались два метательных лезвия. Еще по одному лезвию находилось в трех металлических элементах ремня сзади и с боков. — Вот это для подстраховки. — Из сумочки я достала блокнот, на котором была прикреплена авторучка, сняла ее и показала поближе. — Стреляющая ручка. В зале я взведу ее и прикреплю к браслету на запястье. В любую секунду можно будет выхватить и произвести выстрел. Если вы все еще волнуетесь, то доложу, что в КГБ нас учили превращать в оружие любой предмет из окружающего пространства.

— Да, Евгения Максимовна, экипированы вы как следует, — сказала с оттенком ехидства Светлана. — Но не думайте, что только вы одна такая умная. Бандиты тоже могут пронести стреляющие ручки или подобную хрень.

— И зачем им это? — спросила я. — Оскар поедет договариваться с вашим мужем, а не на разборку. Про правила ресторана они знают, поэтому внутрь пойдут без оружия. Снаружи, конечно, будет ждать парочка горилл, вооруженных до зубов, но они нам не помешают, так как встреча закончится приездом милиции.

Светлана не стала возражать. Мои слова ее убедили. Однако в действительности я рассматривала вариант, когда бандиты являлись на встречу вооруженные. Если такое произойдет, то у меня имелся запасной план. Пультом дистанционного управления я приводила в действие взрывное устройство, укрепленное на кабеле в распределительном щите подстанции, питающей ресторан. Подстанция находилась прямо во дворе ресторана.

Термитный заряд за секунды пережигает кабель, замыкание, зал погружается в темноту, а я начинаю действовать, используя прибор ночного видения. Но это уже крайний случай. Сомнительно, чтобы бандиты начали размахивать пистолетами в зале, переполненном людьми. Судя по разговорам, Оскар не отморозок.

— На встречу, Геннадий Петрович, вы поедете со Станиславом, — продолжила я инструктаж. — Пусть он ждет в машине на улице перед входом. Скажете, чтобы не смел никуда отлучаться. Это важно для подстраховки.

— Хорошо, так и будет, — с серьезным видом согласился Лисовский.

Я посмотрела на Светлану:

— А вам, Светлана Андреевна, придется остаться дома. Дверь никому не открывайте. Если кто-то будет ломиться, сразу вызывайте милицию. Ну, я уже объясняла, как действовать в подобных ситуациях.

— Вы думаете, что они решатся напасть на квартиру? — спросила с ужасом Светлана. Ее глаза широко распахнулись, а руки сцепились в замок.

— Если бы я так думала, то сидела бы здесь, а не организовывала все это, — ответила я. — Предупреждаю вас, я страхуюсь от случайностей. Напасть они могут лишь в случае, если Оскар псих и неадекватно воспринимает происходящее. За вашей квартирой установлено милицейское наблюдение. Сверху и снизу на лестнице сидят оперативники. Земляной пока еще не отозвал их. У вас сигнализация, сотовый. Возможность, что к вам начнут ломиться, ничтожно мала. Да и Оскару это не нужно, ведь он добился, чего хотел. Ваш муж согласился ему помогать.

Но Светлану не так-то легко было успокоить. Въедливая от природы, она докапывалась до всего. Сузив глаза, она спросила:

— Евгения Максимовна, мне тут в голову пришла одна неприятная мыслишка. Андрей говорил, что у Оскара в милиции свой человек. Если этот свой человек пойдет в камеру к Андрею да расспросит его, а тот расскажет, как признался вам и сдал Оскара? Что тогда?

— Возможны два варианта, — ответила я, не смутившись, — в первом — Оскар понимает, что это подстава и не приезжает на встречу, во втором — он думает, что вы решились пойти на сделку, испугавшись его. Это будет видно по его поведению на встрече.

— А вы будете рядом, Евгения Максимовна? — наверное, уже в десятый раз переспросил Лисовский.

— Я со спутником буду за соседним столиком, только не надо на меня постоянно таращиться, иначе нас раскусят, — проговорила я с ворчливыми нотками.

— А что за спутник? — быстро спросила Светлана с другой стороны.

— Один знакомый мужчина. К делу данный факт вообще не относится, — ответила я, стараясь, чтобы мой тон был достаточно любезен. — Этот человек нужен для конспирации. Мы будем изображать парочку влюбленных. Вернее, он будет изображать влюбленного. Он мастер в этом деле, а я буду заниматься своей работой.

Лисовские еще два раза переспрашивали меня по каждому пункту плана и только затем успокоились.

Я вызвала такси и съездила к «Русскому стилю», чтобы проверить место и еще раз просчитать возможные пути отхода. Важна была каждая мелочь. У пожарного входа я заметила груду каких-то ящиков. Не зная этого, можно было выскочить из двери и впечататься в них, сделав таким образом подарок преследователям.

Закончив осмотр, я подошла к подстанции. Отмычкой вскрыла висячий замок, затем специальным треугольным ключом разблокировала засов и вошла внутрь. Отходящие кабели электрики забыли пометить, но мне все же удалось найти нужный. С соседней секции питалась детская больница, поэтому я предприняла все меры, чтобы вырубило лишь ресторан, а не всю подстанцию. Для этого пришлось защиту на ресторан сделать более чувствительной. Регулируя, я на несколько секунд отключила ресторан, но тут же быстро включила обратно. Вышла, закрыла дверь и поехала назад к Лисовским, тщательно проверяя, нет ли «хвоста». Слежки не было, или ее вели профессионалы, превосходящие меня на голову, в чем я сомневалась.

Супруги не находили себе места, ожидая шести часов. Геннадий Петрович расхаживал взад-вперед, не в силах усидеть на месте. Светлана курила сигареты одну за другой, сидя перед включенным телевизором, где транслировались развлекательные новогодние программы.

В половине четвертого я начала гримироваться. Поразмыслив над образом, я решила импровизировать. Первым делом изменила форму носа — сделала его с горбинкой и увеличила размер. В глаза вставила контактные линзы карего цвета. Лицо сделала более смуглым, как у восточных женщин. Над верхней губой налепила родинку. Зубы при помощи вставных челюстей-накладок стали лошадиными. Посмотрим, что скажет на это мой женишок. Я знала — брачного афериста уродливой внешностью не отпугнуть, но тем не менее пусть помучается, представляя, что ему придется ложиться со мной в постель. Маленькая месть.

— Да вас бы и мать родная не узнала, — пробормотал наблюдавший за процессом перевоплощения Геннадий Петрович. Светлана же, которая во время моих экспериментов с лицом принимала душ, вообще вскрикнула, когда шла в комнату и увидела перед зеркалом незнакомую женщину.

— Евгения Максимовна, в кого вы себя превратили? Зачем нужно было так делать? Можно было загримироваться немного посимпатичнее.

— Зато второй раз никто не посмотрит, — ответила я, поправляя парик из черных вьющихся волос до плеч. — Геннадий Петрович, вызывайте Станислава!

Шофера Лисовского выдернули из постели. После бурной ночи он отсыпался в доме родителей и по счастливой случайности не успел опохмелиться.

— Вы, в натуре, изверги какие-то. Предупреждать надо, — сказал Станислав, когда у него прошел шок от моей новой внешности. — Мудрецы! Сначала гуляй, Вася, отдыхай, пей, а потом — срочно на работу, да еще чтоб трезвый. Вы чего тут удумали?

— Если вы чем-то недовольны, то напишите жалобу в ООН, — предложила я спокойно. — Или в суд по правам человека.

— Прикалываешься. Сама-то, вижу, совсем не пила, — сердито заметил Станислав.

— Чего бузишь тут! — рявкнул на водителя Геннадий Петрович. — Видишь, дело такое.

— В общем, выезжайте сейчас, покрутитесь по городу минут двадцать и подъезжайте к «Русскому стилю», — сказала я, надевая куртку.

Светлана подала пальто Геннадию Петровичу.

— Эх, жизнь, блин. Сейчас обязательно какой-нибудь гаишник с бодуна наедет, — вздохнул Станислав.

Не покидая подъезда, я проследила, как Геннадий Петрович со Станиславом садятся в машину, потом прикрыла металлическую дверь, поднялась на крышу, по ней перешла в соседний подъезд, вышла. На улице позади дома поймала такси. Десять минут — и я в «Русском стиле». Раздевшись в гардеробе, я спокойно миновала охрану. Женщина-охранница после сигнала детектора лишь ощупала мою сумочку, не раскрывая. Не найдя ничего подозрительного, она велела проходить, даже не взглянув на меня. Администратор зала, молодой парень в строгом костюме, появился рядом из полумрака и мягко осведомился:

— У вас столик заказан?

— Нет, но я думаю, мы сможем уладить этот вопрос, — ответила я, опуская руку в сумочку за бумажником.

Вскоре я уже сидела в центре зала с меню в руках и украдкой разглядывала посетителей. Занята была от силы половина столиков, но на остальных стояла табличка «Стол заказан». Полумрак, приглушенный свет, а на сцене в лучах цветных прожекторов певец вживую исполняет песню «Снегири».

Когда певец закончил и получил от зрителей заслуженные аплодисменты, появился ведущий. Он объявил, что новогодняя программа начнется в девять, будет много известных в области певцов, цирковой коллектив акробатов, дрессированные мартышки, стриптиз и приглашенные звезды — Юрий Лоза, «Фабрика звезд» и Пьер Нарцисс. Они приехали поздравить с юбилеем развлекательного комплекса «Русский стиль» нашего руководителя Мордунова Олега Васильевича, депутата областной думы.

— Это будет просто феерическое шоу, которого вы не забудете никогда! — громко пообещал конферансье.

На сцену вышла девица и начала исполнять песни из репертуара Валерии.

— Вы выбрали что-нибудь? — подскочила ко мне официантка.

— Пока чашечку кофе. Я жду человека, и когда он придет, закажем по-настоящему. — Я захлопнула и отодвинула от себя меню.

Принесли «Мокачино». Пригубив, я поставила чашку на блюдце и посмотрела на часы. Без пятнадцати шесть появился Геннадий Петрович. Глазами он разыскал меня в зале. Лисовский немного нервничал. Как бы он все дело не испортил.

Отвернувшись, я сделала вид, что не знаю его, затем украдкой посмотрела, как Геннадий Петрович занял свой столик.

Почувствовав чье-то приближение, я обернулась. Это был мой кавалер. Стив поздоровался на хорошем русском. Я взглянула на него, и лицо англичанина задергалось.

— Ох, извините, произошла какая-то ошибка. Я здесь должен был встретиться с другой женщиной.

— Да никакой ошибки. Это я. Садись, поговорим, — развязно сказала я. — Извини, что по Интернету послала тебе фотографию подруги, но на мой фейс ты бы не клюнул.

Профессионал Стив Мелоун нашелся быстро.

— В женщинах я ценю больше всего душевную красоту и качества характера, — не моргнув глазом, соврал он, присаживаясь к столику. — Кстати, вы выглядите потрясающе.

— Правда? — улыбнулась я, имитируя смущенность и показывая свои лошадиные зубы.

По лицу Стива пробежала тень, и тем не менее он мужественно взялся за меню.

— Сейчас закажем что-нибудь выпить, отметим нашу встречу. — И как бы невзначай спросил: — А скажите, Евгения, вы в остальном были со мной искренни? Я говорю про чувства. У вас же действительно свой бизнес?

— Да, да, свое дело, хороший доход, — закивала я. — Только не хочу, чтобы мной интересовались только из-за денег.

— Я не из таких! — бурно возразил Стив. — Странствуя по России, я изучал жизнь людей и был поражен красотой души русских женщин, из-за этого и решил непременно связать судьбу с русской. А тут ваше письмо, как подарок судьбы. Такая глубина чувств! В университете я учил русский, читал ваших классиков, и мне понятны…

— Давай, заказывай уже, — оборвала я Стива бесцеремонно. — Для начала надо проверить, мужик ли ты вообще.

— Это как? — испугался англичанин.

— Ну, выпьешь стакан водки, значит, наш человек, тогда и будем разговоры разговаривать, — ответила я, не упуская из виду столик Лисовского. Геннадий Петрович пока скучал в одиночестве.

— А письма точно вы мне писали? Может, вы кого-то просили? — с тоской в глазах спросил Стив.

— Ты че, мне не веришь? — насупилась я. — Да сейчас скажу ребятам, они тебе, иностранная морда, ноги попереломают. Живым отсюда не выйдешь. Слышал что-нибудь о русской мафии?

— Да, — пролепетал Стив, сглотнув. Мир для него в эту минуту, должно быть, показался с овчинку. Он был трусливым, как большинство альфонсов.

— Бутылку водки, фужер, черный хлеб и селедку под острым соусом, — заказала я официантке и предупредила ее попытку убрать чашку с недопитым кофе: — А кофе оставь.

Официантка ушла, а кавалер, через силу улыбнувшись, спросил:

— Вы в письмах писали, что хорошо умеете готовить. Вас мама, наверно, научила?

— Нет, в тюрьме научили. Там и не такому научат, — бросила я, не глядя в его сторону. — Помню, Конопатая наехала на меня, а я свертела оборотку из ножниц — и ей в печень. Меня в карцер. А я там из хлебного мякиша волыну слепила, как в натуре, и взяла охранника в заложники. Прикинь, пистолет получился, как настоящий, не отличишь. Скульптор, блин.

— Конопатая, оборотка, в печень, — в ужасе повторил Стив, комкая салфетку.

Я хмуро подняла глаза:

— Слушай, сделай морду посчастливее, ведь свадьба на носу.

Титаническими усилиями Стив изобразил на лице блаженство, но получилось так, будто он маялся животом.

— Где кольцо? — спросила я, посмотрев на часы. Было ровно шесть. Оскара поблизости не наблюдалось.

Дрожащей рукой Стив протянул мне коробочку, на которой красовался известный бренд. Внутри оказалась качественная подделка. Кольцо из желтого золота с цитрином.

— Что это? — спросила я, исследуя камень на просвет.

— Желтый бриллиант, — через силу выговорил вспотевший Стив. — Чистой воды, четыре карата.

— Хорошая цацка, — подмигнула я англичанину. — Эх вы, иностранцы, идиоты. Ходите по улице с бриллиантами, а у нас в России ведь за копейку зарежут.

Это сообщение не привело Стива в восторг.

Принесли заказ. Я наполнила фужер и придвинула его к руке Стива. Он отдернул руку, словно фужер был раскаленным.

— А ты… вы пить не будете? — спросил он дрожащим голосом.

— Ты че, фраер, ведь я же будущая мать, я даже ширяться бросила. Врачи говорят, что для ребенка это вредно. Пей, хватит базарить. Если не выпьешь — пожалеешь. Наши мужики не любят, когда добро переводят.

Стив Мелоун трагически посмотрел на фужер, взялся за причудливую ножку, скривился и, собрав в кулак все мужество, опрокинул фужер одним махом. Для англичанина, привыкшего к легким разбавленным коктейлям, виски со льдом и мартини, подобный поступок можно было сравнить с подвигом Геракла. Что творилось с лицом мошенника после, надо было снимать на кинопленку для потомков. Его морда то краснела, то бледнела. Глаза, казалось, вот-вот выкатятся из орбит, так они были выпучены. Рот открыт в немом крике, но из горла раздавался лишь жалкий писк. Фужер почти выпал из рук Стива.

— На, закуси. — Я подсунула ему тарелку с селедкой и тут же налила второй фужер до краев. — Как говорится, между первой и второй перерывчик небольшой.

— Я не смогу, — прохрипел через силу Мелоун.

— Сможешь, — заверила я, краем глаза заметив движение в зале.

Двое плечистых молодцов в дорогих костюмах безупречного покроя вошли в зал и прошлись до столика Лисовского. Один из них был мне смутно знаком. Я напрягла память и вспомнила парня из управления «Р» КГБ. Он вроде бы занимался установкой подслушивающей аппаратуры, был в этом экспертом. Близко я с ним не была знакома, но лицо запомнила и фамилию — Беккер. Тут же я вспомнила глаза человека в маске из машины, сбившей меня на реке. Тогда я подумала, что мне показался знакомым взгляд бандита. Теперь я поняла, что это был Беккер. Неприятное осложнение, надо сказать. Через микрофон-горошину я слышала, как Беккер сообщил Лисовскому, что Оскар Абатович Каюров будет через минуту, и попросил распахнуть полы пиджака и поднять галстук.

— Что за ерунда, — негромко возразил Геннадий Петрович.

— Хотим проверить, не подключены ли вы, — спокойно сказал Беккер.

Я порадовалась, что суперсовременный импульсный передатчик так хорошо замаскирован, что даже профессионалу его не заметить без специальной аппаратуры. Беккер по старинке искал провода или громоздкие передатчики старых моделей, используемые милицией. Ничего не обнаружив, он позвонил на сотовый, сказал пару слов, и они с напарником отошли за соседний столик, расположенный ближе к проходу. Администратор снял со столика табличку «Заказано», а официантка принесла меню. Суровые парни взяли по стакану минералки и сидели, все время поглядывая по сторонам, изучая зал и посетителей.

— Я, пожалуй, пить больше не буду, — извиняющимся тоном проговорил Стив Мелоун, икая время от времени.

Я взяла со стола вилку и процедила:

— Что, фраер, злить меня вздумал. Тебе ведь и милиция не поможет, если я за тебя возьмусь. Пей или всажу вилку в кадык.

Одним махом Стив опрокинул фужер, немного позеленел и хотел уже было вскочить с места, но я взглядом остановила его: попробуй только.

— Что вы со мной собираетесь сделать? — пролепетал он, хватаясь за ломоть хлеба.

— Ты же предложил мне руку и сердце, дурилка. — Я показала кольцо на своем пальце. — Мы, конечно же, поженимся. Или ты передумал? — Я постаралась сделать лицо как можно злее.

— Нет, нет! Конечно, нет, — затараторил англичанин, мечтая, наверное, лишь о том, как бы вырваться живым из лап русской невесты, которую он совсем недавно собирался облапошить.

— Что у вас там происходит? — ожила горошина в моем ухе. — Полчаса слушаю и не пойму, вы роль, что ли, разучиваете?

— Тихо, молчите, не ваше дело, — сказала я в микрофон, замаскированный под пуговицу на рукаве.

— Хорошо, молчу, — донеслось от Геннадия Петровича.

— Это вы мне? — осведомился Стив. — Что не мое дело?

— Ты вообще заткнись, женишок, — посоветовала я.

Вот наконец в зал вошел Оскар в сопровождении мужчины за сорок с пивным брюшком. Оба в костюмах. Оскар в золотистом, а телохранитель в сером. Телохранитель сел за столик к Беккеру и его товарищу. Они негромко стали о чем-то переговариваться.

Оскар поприветствовал Лисовского:

— Геннадий Петрович, вижу, праздники у вас проходят не очень, раз вы, не дождавшись их окончания, захотели со мной встретиться? — сказал он, усаживаясь и открывая меню.

— Да уж, какие, к черту, праздники, — горестно начал Геннадий Петрович. — Жена почти что прогорела со своим бизнесом, нас избивали, угрожали, врывались в квартиру. Мне даже показалось, что я Нового года не переживу.

— Переживете, если будете действовать правильно, — заверил Оскар. Он перелистывал страницы меню, выбирая блюда. — Главное, Геннадий Петрович, держаться поближе к нужным людям, и тогда ваши проблемы сами собой кончатся. Не имей сто рублей, а имей сто друзей! Верно ведь? Влиятельных друзей, которые смогут вам помочь.

— Да, вы правильно говорите, — кивнул Лисовский. — И я подумал, что вы можете мне помочь.

— Правильно подумали, — согласился Оскар. — Я такой человек, что не могу другого бросить в беде. Как говаривал восточный мудрец Ходжа Насреддин, «Делай добро и бросай его в воду». Я так и поступаю.

— Да, я это понял, — пробормотал Лисовский, смущенный красноречием оппонента.

— Вы, я вижу, ничего не заказывали? Закажите, сейчас же праздник, и дела лучше обсуждать за богатым столом. Я угощаю, Геннадий Петрович, — предложил Оскар, глядя на Лисовского.

«Хитрый жук, — подумала я. — Если так пойдет, то ничего мы не сможем записать».

Оскар заказал целую кучу блюд. Лисовский ограничился тремя, но все равно их столик едва смог вместить все.

— Давайте выпьем, — предложил Оскар. — У меня есть тост, чтобы наше сотрудничество было равноправным, честным, обоюдовыгодным и долгим.

Они выпили вина, закусили. Геннадий Петрович попытался перейти к делам, но Оскар понес опять всякую абстрактную чушь — как коротка человеческая жизнь, как быстротечно время, и люди так и не успевают за срок, данный им на земле, насладиться всеми благами цивилизации.

— Я отойду на пять минут, — сообщил мне Стив.

— Куда это ты собрался? — зыркнула я на него исподлобья. — Пойдешь, когда я тебе скажу.

— Вы не понимаете, мне очень надо, — проговорил Стив заплетающимся языком и уронил голову на руки, огласив окружающее пространство храпом.

— Так-то лучше, — улыбнулась я. Перепивший кавалер — рядовое явление. Теперь мы еще больше походили на обычных посетителей. Кто увидит в пьянющем мужике и его спутнице-страхолюдине реальную опасность? Да никто.

Опасность, однако, углядела официантка.

— Вашему спутнику плохо? — спросила она, тронув меня за плечо.

— Нет, просто на работе устал, — беззаботно сказала я, протянула руку, выудила из внутреннего кармана бумажник Стива и вручила официантке сто долларов. — Это вам за беспокойство. Сейчас жених придет в себя, и мы еще закажем.

Официантка, сияя от счастья, отошла, а я вернула бумажник храпящему владельцу, оставив на столе кредитную карточку, чтобы потом оплатить заказ.

Пиршество Оскара и Лисовского продолжалось часа два без намека на серьезный разговор. Говорили о чем угодно, но не о контрабанде ворованного ангидрида. Мне надоело слушать то, как они обсуждают вкусовые качества тех или иных блюд и где лучше подают заливное. Неторопливо обсудили вина. Оскар любил «Божоле», а Геннадий Петрович высказался за «Токайское». Заказали несколько бутылок. Оскар старался расположить к себе Лисовского, подливая и подливая ему вина. Потом перешли на более крепкие напитки, сначала взяли по порции выдержанной текилы, далее заказали «Chivas regal».

— Пейте поменьше, — приказала я в микрофон.

В девятом часу к моему облегчению разговоры свернули в нужное русло. Я украдкой нажала под столом кнопку записи на приемнике.

— У меня в данный момент есть проблема, — сказал Оскар Лисовскому доверительно. — Есть некая фирма, которая хочет купить крупную партию ангидрида, но не официально, за наличный расчет. Они не хотят привлекать к себе внимание и дают щедрую плату. Вы меня понимаете?

— Да, понимаю, — ответил Лисовский, — но и вы поймите меня. Продажа ангидрида жестко контролируется. Сырье учтено. Выход продукции обусловлен техпроцессом. Если бы вам нужна была мелкая партия, то можно было бы сослаться на утечки. А крупная… Кстати, сколько вам нужно?

— Двести сорок тонн в течение четырех месяцев, — ответил Оскар. — Мы хотим все перегнать одной партией.

— Ого! Да вы не понимаете, о чем говорите! — воскликнул Лисовский. — Предприятие в месяц вырабатывает двести тонн. Тут уж никак не отчитаешься.

— Геннадий Петрович, я немного знаком с технологией, поэтому могу вам подсказать решение, — хитро сказал Оскар. — У вас есть цех регенерации уксусной кислоты, но он у вас стоит. А что, если его запустить, но об этом не докладывать. Из полученного сырья вы сможете сделать неучтенный ангидрид и скрыть недостачу.

— Но ангидрид-то из вторичного сырья получается низкого качества. У предприятия возникнут проблемы с покупателями, — возразил Лисовский.

— Ну, разбодяжьте плохой ангидрид хорошим, — упрямо гнул свою линию Оскар. — Подумаешь, пошлете одну партию с более низким качеством.

— По договору придется выплачивать неустойку, — заметил Лисовский, — новому хозяину это не понравится.

— Сошлетесь на старое оборудование, пообещаете все исправить. Вы же будете стараться не за бесплатно. Проявите смекалку, — улыбнулся Оскар.

— Ну, вообще-то, можно отбрехаться, — пробормотал Лисовский. — Надо подумать, все рассчитать.

— Только думайте быстрее, — сказал Оскар. — Срок до пятого, потом мне понадобится ваш ответ, а я вам скажу точную сумму, на которую вы сможете рассчитывать. — Он достал из внутреннего кармана пухлый конверт и придвинул его по столу к Лисовскому. — Здесь задаток, десять тысяч, чтобы мысль работала лучше.

— Вы не оставляете мне выбора, — вздохнул Геннадий Петрович. — Меня интересует ряд вопросов, без ответа на которые я не соглашусь участвовать.

— Спрашивайте, отвечу, на что смогу, — усмехнулся Оскар. По его лицу было заметно, что мысль об отказе Лисовского ему показалась забавной.

— Документы на груз, как их оформлять? — спросил Лисовский. — Начальник ФТС у нас просто зверь. Мне кажется, через него с двумястами сорока тоннами не прорвешься.

— Нам таможня дает добро, — заверил его Оскар. — Вашего начальника я беру на себя. Он все подпишет, все растаможит. Не волнуйтесь. С милицией тоже проблем не будет. Я же говорил, у нас все схвачено. Делайте свою работу, а я буду делать свою.

— Закругляйтесь, Геннадий Петрович, — сказала я в микрофон в рукаве, но Лисовский пропустил мою фразу мимо ушей.

— А кто у вас в милиции, может, я его знаю? — спросил он, как о каком-то пустяке.

— Такая информация не подлежит разглашению, — после паузы ответил Оскар с легкой настороженностью в голосе. — Зачем вам знать имена? Меньше знаешь — лучше спишь.

— Это верно, — кивнул Лисовский. — Я же просто так спросил. Интересно, хватит ли у вашего знакомого звезд и достаточно ли они крупные.

— Достаточно крупные, — процедил Оскар. Он почувствовал в словах Геннадия Петровича ложь и насторожился. Преступники — это обычно люди с высокочувствительной психикой. Малейшая оплошность, оброненное слово — и ты под подозрением. А Лисовский уж слишком надавил, стараясь выяснить побольше.

— Геннадий Петрович, говорю же вам, уходите, прощайтесь и уходите немедленно, — повторила я, видя, что подопечный задергался под взглядом матерого преступника.

— Когда мне начинают вот так задавать вопросы, мне кажется, что я оказался на допросе у следователя, — с расстановкой сказал Оскар. — Такое любопытство до добра не доводит.

— Извините, брякнул не подумавши, — сказал Геннадий Петрович, утирая салфеткой испарину со лба. — Наверно, мне лучше уйти. До свиданья. — Он встал, пожал руку Оскару, повернулся, чтобы уходить, но Оскар негромким, но властным голосом остановил его.

— Погодите, вы деньги забыли, иначе ради чего вам вообще участвовать.

— А, да, конечно, — пролепетал Лисовский, схватил конверт и сунул себе в карман.

— Сядьте, разговор еще не окончен. — Оскар жестом показал Геннадию Петровичу на стул.

Я поняла, что начались неприятности.

Глава 9

Геннадий Петрович растерянно взглянул на меня. Я сделала вид, что смотрю в другую сторону.

— Сядьте, — повторил Оскар, не спуская глаз с Лисовского. — Вы что, затеяли какую-то игру?

— Какую игру, вы о чем? — Геннадий Петрович сел на стул.

— В милицию вы не звонили, это точно, — проговорил Оскар и махнул Беккеру. Тот подошел к нему.

— Макс, ты проверил этого человека? — спросил у него Оскар, указывая на Геннадия Петровича.

— Да, вроде все нормально, — кивнул Беккер.

— Что значит вроде? — зло спросил Оскар подчиненного. — Мне кажется странным твой подход к делу. Посмотри его еще раз. Дергается, как вошь на гребешке.

— Знаете, мне не нравится все это. Я не согласен на вашу сделку и лучше пойду. — Лисовский хотел встать, но его снова усадили. Беккер снял с его галстука радиофицированную булавку и повертел в руках, изучая. Дело приобретало нежелательный оборот, и надо было что-то срочно предпринимать. Маленькая надежда, что передатчик не найдут, растаяла, когда Беккер отстегнул от декоративной части иголку.

— Он подключен, — был его вердикт.

— Где твои друзья, где-то поблизости? — прошипел Оскар, обводя взглядом зал. Беккер в этот момент бросил передатчик на стол и раздавил его ударом хрустальной пепельницы. На секунду показалось, что мне выстрелили в ухо. Я не успела сдержать болезненную гримасу, и взгляд Оскара зафиксировался на мне. Я сделала гримасу еще более болезненной, изображая, что пытаюсь растолкать пьяного в дымину кавалера. Но трюк не удался. Оскар послал ко мне своего телохранителя, сам встал, и они вдвоем с Беккером загородили от меня Геннадия Петровича.

— Все, действуем по запасному плану, — скомандовала я Геннадию Петровичу, через все еще действующий передатчик. — Приготовьтесь. — Моя рука скользнула в сумочку. Пальцы нащупали прибор ночного видения.

На сцене певец начал исполнять под гитару заунывный романс. Несколько пар, поднявшись со своих мест, закружились в танце. Жгучий брюнет-армянин, приблизившись ко мне сзади, спросил:

— Девушка, можно вас пригласить? Меня Армэн зовут.

— Нет, нельзя, — ответила я, повернувшись. — У меня сейчас плохое настроение.

Армена даже не обескуражила моя внешность. Не привыкший к отказам, он не собирался уходить.

— Мы потанцуем, и у вас сразу улучшится настроение.

— Я сомневаюсь в этом, — буркнула я, положила прибор ночного видения на колени и взялась за пульт дистанционного управления. Другой рукой я схватила вилку и сделала вид, что ковыряюсь в селедке.

— С вами хотят поговорить. Пройдемте к столику моего хозяина, — предложил мне подошедший охранник.

— Эй ты, слышишь, она со мной танцует, — притиснулся к охраннику Армен.

Телохранитель, опираясь одной рукой о столик, второй отвел полу пиджака, демонстрируя кобуру с пистолетом.

— Вот тебе и рамка металлодетектора, — подумала я. — Но этого и следовало ожидать. Профессионал всегда найдет способ пронести оружие.

— Понял? Вали отсюда, — угрожающе проворчал телохранитель. Его внимание было отвлечено от меня. Грех не воспользоваться ситуацией.

Я нажала на кнопку на пульте, а в следующую секунду пригвоздила руку противника вилкой к столу и врезала ему в солнечное сплетение. Глядя на это, Армену сразу расхотелось со мной танцевать. С выпученными глазами он шарахнулся к своему месту.

Погас свет. Телохранитель, задыхаясь, рухнул на столик. Я добавила ему по голове ведерком для шампанского и вскочила, напяливая очки ночного видения. В зале началась суматоха. Танцевавшие на ощупь пытались пробраться к своим местам. Ведущий со сцены кричал, чтобы никто не паниковал, обещая, что через несколько минут включится резервная линия. Но моими стараниями она, естественно, не включилась. Через зал я бросилась на помощь к Геннадию Петровичу, но на пути у меня оказался коллега Беккера. Он встал со своего места с пистолетом в руке, отчаянно чиркая зажигалкой. Прямой удар в голову, и бандит повалился на пол, так и не поняв, что его сразило. Геннадий Петрович был впереди. Оскар тащил его к выходу, натыкаясь в темноте на стулья и столики других посетителей. В руке у Оскара блестел узкий стилет, лезвие было прижато к горлу Геннадия Петровича. Беккер с пистолетом прикрывал шефа, двигаясь сзади. Я схватила с ближайшего столика бутылку шампанского, проскользнула к Беккеру и с размаху обрушила бутылку на его голову. Во все стороны брызнуло вино и полетели осколки. Беккер, выронив пистолет, рухнул на соседний столик, вызвав панику у сидевших там людей. Испуганные женщины завизжали. Кто-то вскочил с места, требуя, чтобы немедленно включили свет.

— Я убью его, если ко мне приблизятся! — заорал Оскар, перекрикивая поднявшийся гвалт. — Не приближайтесь! Макс! Макс! Где ты?

Ответом ему были возмущенные и перепуганные вопли посетителей.

Я обошла Оскара справа, приблизилась на расстояние метра и, выбрав момент, схватила руку бандита со стилетом, резко отводя в сторону. Сообразив, что случилось, Геннадий Петрович вырвался из рук Оскара, освобождая мне место для маневра. Я врезала Оскару ногой в живот и, вывернув руку со стилетом за спину, завела до лопатки. Когда пальцы Оскара ослабели, я вынула из них клинок, толкнула бандита на пол. С Лисовским вроде бы все было в порядке. Но упорный Оскар не собирался сдаваться. Зажигалкой он поджег скатерть ближайшего столика. Пламя в считаные мгновения взметнулось вверх, осветив темноту. Я повернулась и зажмурилась. Пока я снимала прибор ночного видения, Оскар бросился на меня со стулом. Его лицо искажала ярость и радость от того, что он получил возможность увидеть врага.

— Пожар! Пожар! — завопили в зале.

Опрокидывая мебель, посетители ринулись к выходу. Охранников, топтавшихся в арке, толпа вынесла наружу.

Оскар швырнул в меня стул. Я легко уклонилась. Тогда бандит, растопырив руки, бросился ко мне, полагая, что я позволю ему удушить себя. Вертушкой из тайквандо я сбила Оскара с ног, налетела сверху и отключила ударом в челюсть. Геннадий Петрович подошел ко мне, но я его вовремя отпихнула — очнувшись, товарищ Беккера открыл стрельбу. Отскакивая с линии огня, я подхватила оказавшуюся под рукой тарелку и запустила в бандита. Увернуться он не успел. Метательный снаряд разбился о его голову, разорвав кожу на лбу. Обливаясь кровью, бандит рухнул на пол. Опрокинув вверх ножками горящий стол, я выплеснула из попавшегося на глаза ведерка воду и остатки льда. Зал снова погрузился в кромешную тьму. Нацепив прибор ночного видения, я поспешила к Лисовскому. Он заполз под один из столиков.

— Геннадий Петрович, пойдемте, я вас выведу, — ухватила я его за руку.

В зал вбежала охрана ресторана с фонариками. У двоих в руках были пистолеты, двое других держали дубинки.

— Говорят, тут драка началась, что-то загорелось, — с недоумением в голосе сказал один из охранников.

Я схватила с пола свою сумочку и укрылась за столиком.

— Давайте сюда. — Я подтолкнула Геннадия Петровича к нише в стене, где располагалась VIP-кабинка, открыла дверь и впихнула Лисовского туда.

— Господи, что же мы теперь будем делать, они нас убьют, — в панике зашептал мне Геннадий Петрович, хватаясь за отвороты пиджака. Ему было невдомек, что я под прикрытием темноты уже давно всех уложила.

— Расслабьтесь, основная опасность миновала. — Ободряюще похлопав Лисовского по плечу, я достала сотовый.

Земляной словно ждал моего звонка, ответил сразу:

— Да, слушаю.

— На моего клиента здесь напали нехорошие люди, — начала я.

— Дайте угадаю, перестрелка в «Русском стиле»? — спросил Земляной с мрачным весельем. — Знаете, Евгения Максимовна, для вас нет ничего святого, праздники ведь.

— Вы бы подъехали с отрядиком СОБРа, — предложила я. — Тех, кто был внутри ресторана, я нейтрализовала, но снаружи может находиться прикрытие.

— Выезжаю, — вздохнул Земляной. — Как я понял, это связано с делом вашего клиента.

— Верно, — подтвердила я, отключив сотовый.

Снаружи происходило какое-то движение. Я накинула валявшееся рядом полотенце на руку, прикрыв зажатый в ней «Малыш». Прибор ночного видения запихнула в карман.

Дверь в кабинку неожиданно распахнулась, и охранник осветил нас фонариком. Геннадий Петрович с ужасом на лице прикрылся руками, ожидая выстрела, но ничего не произошло.

— Пожалуйста, покиньте зал. У нас в ресторане возникли небольшие проблемы, — сказал спокойно охранник. — Это для вашей же безопасности. Следуйте за мной.

— А нельзя ли нам посидеть тут, пока не приедет милиция? — вежливо попросила я.

— Нет, нельзя! Выходите отсюда! — рявкнул охранник, теряя самообладание. — Мы эвакуируем из здания всех посетителей. Приказ администрации.

В следующую секунду его фонарик взорвался в руке и погас, а сам охранник вскрикнул и повалился на пол, зажимая простреленное плечо.

— Сидите тихо, — велела я Лисовскому, надела прибор ночного видения и аккуратно выглянула из-за двери.

Двое неизвестных пробирались по залу с бесшумными пистолетами в руках. У обоих были приборы ночного видения. Люди из прикрытия Оскара Каюрова. Я нырнула обратно, размышляя, что предпринять. Ищут-то они, скорее всего, своего шефа. Если не высовываться, может быть, и не заметят. Однако, с другой стороны, если нас обнаружат в этой кабинке, мы окажемся в мышеловке. Вырваться будет уже нельзя. Я решила предупредить развитие подобной ситуации. Из-за пряжки на поясе я достала взрыватель, из сумочки — баночку с дневным кремом, которая на самом деле являлась световой гранатой в пластмассовом корпусе. Открыла крышечку, ввернула взрыватель в гнездо гранаты.

Шаги приближались. Я высунулась. Ближайший ко мне бандит поднимал с пола Оскара. Второй смотрел в сторону сцены. Выдернув предохранительную чеку, я швырнула гранату в середину зала и захлопнула дверь. Граната взорвалась с треском и шипением. Зал потонул в ослепительной вспышке. Яркий свет прорезался даже в щели вокруг двери. Ослепленные вспышкой бандиты закричали, испытывая жуткий шок, и в зале вновь стало темно.

Я выскочила, перепрыгнула через стонавшего охранника и подскочила к первому бандиту. Сорвав прибор ночного видения, он закрыл глаза предплечьем и размахивал пистолетом. Отличная мишень. Я выбила у бандита пистолет, провела подсечку и, уложив на пол, отключила ударом в шею. Второй бандит повернулся на шум. Прибор ночного видения болтался у него на шее. Не размышляя, он разрядил всю обойму в место, где я находилась. Избегая пуль, я откатилась в сторону. Патроны у стрелявшего кончились, и он, выбросив пустую обойму, с щелчком вставил новую. В воздухе нельзя было продохнуть из-за порохового дыма. Пол был усеян битой посудой и стеклом.

Застыв на месте, я бесшумно вытащила из браслета метательное лезвие. Когда стрелявший бандит развернулся ко мне, я замахнулась и всадила лезвие ему в запястье. Бандит перехватил пистолет в другую руку, выстрелил, целясь совсем в другую сторону. Второе лезвие поразило плечевой нерв, и бандит выронил оружие. Молнией я метнулась к нему. Израненный, он смело повернулся мне навстречу, руководствуясь чутьем, отразил удар по корпусу, но удар в колено пропустил. Отлетев метра на три, бандит выбил спиной витражное стекло и вылетел в окно, утянув за собой занавес.

В окно ворвался холодный ветер. Я присела, прислушиваясь. Больше ни звука, лишь стонал раненый охранник ресторана. В проходе арки резко возникли парни в камуфляже и масках с прорезью для глаз. Я протерла рукоятку «Малыша» и отбросила его в сторону, так как пистолет был не зарегистрирован.

Когда меня обнаружили, я притворилась отключившейся.

— Девушка, с вами все в порядке? — раздался голос у меня над ухом, а лицо осветил фонарик. Говоривший легонько встряхнул меня. Его пальцы коснулись сонной артерии на шее. Застонав, я открыла глаза.

— Помогите мне. Я бежала и споткнулась. Потом ничего не помню.

Отставив в сторону автомат, боец СОБРа взял меня под руку и помог подняться. Зал ресторана освещали десятка полтора фонариков.

— Здесь раненые! — крикнул кто-то сбоку. — Давайте сюда, вытащим их наружу.

Возня. Мелькающие силуэты в дрожащем свете.

— У меня здесь близкий человек. Мне нужно его найти. Он не должен здесь оставаться, — обратилась я к СОБРовцу.

— Если он здесь, то мы его сами найдем, — пообещал он.

Однако я потянула бойца к кабинке.

— Он там, его тоже надо вывести. Я без него не пойду.

Мы вошли в кабинку. Фонарь осветил Лисовского. Тот зажался за диваном, прикинувшись мертвым.

— Геннадий Петрович, все в порядке. Это милиция, — сказала я.

Лисовский открыл глаза и спросил с подозрением:

— А вы уверены, что если милиция, то все в порядке?

— Выходите сейчас же, — требовательно повторила я.

Лисовский повиновался.

Под присмотром собровца мы вышли из зала, спустились по лестнице на первый этаж, прошли через вестибюль, где в гардеробе при свечах нам вернули одежду, и вышли на улицу. У здания ресторана за кольцом оцепления собралась уже целая толпа зевак. За спиной, в здании ресторана, вспыхнул свет. Вызванная милицией бригада электриков восстановила питание.

— Не сюда, — подсказал собровец, придерживая меня за рукав куртки. — Вон там, в автобусе следователь. Вам надо с ним сначала поговорить.

— Нет проблем, — ответила я. — Раз надо поговорить, значит, поговорим.

В автобусе нас ожидал Земляной.

— Вот посетители ресторана, я их в зале обнаружил, — представил нас собровец, — пострадавшие.

Земляной посмотрел на Геннадия Петровича, перевел взгляд на меня, пригляделся и, улыбнувшись плотоядно, сказал нараспев.

— Пострадавшие, говорите. Вот оно как, значит, — и распорядился: — Можете идти.

Собровец ушел, а следователь предложил нам присесть.

— Так, давайте рассказывайте, что там произошло в ресторане, или я за себя не отвечаю.

— Разве я когда-нибудь что-нибудь скрывала от родной милиции? — улыбнулась я доброжелательно. — Слушайте, можете записывать…

В конце рассказа Земляной заявил, что я действовала непростительно глупо, подвергала того, кого должна была защищать, опасности. Надо было доложить о полученной информации ему.

— Интересно, а как бы вы действовали? — спросила я. — У вас, наверно, какие-то особые методы есть, о которых я не знаю?

— Ну, насчет особых методов я не скажу, — замялся Земляной, — но народу мы точно задействовали побольше, оцепили бы район, перекрыли подходы к зданию, в зале было бы несколько сотрудников в штатском, и, как только возникла бы опасность, они бы среагировали.

— Вы просто не представляете, с кем имеете дело, — покачала я головой. — Если уж меня вычислили, то вас и подавно. Каюров не явился бы даже на встречу. Это сейчас легко говорить, когда он у вас в руках.

— Вам лучше со мной не спорить, — хмуро пробормотал Земляной. — Я и так постоянно иду на уступки.

— Ладно, забудем, я действительно поступила глупо, — призналась я с улыбкой, — но все же закончилось хорошо.

— Это с какой стороны посмотреть, — следователь посмотрел на отмалчивающегося Геннадия Петровича. — Про бандитов не говорю, хрен с ними, а вот двое охранников ресторана ранены, причем один довольно тяжело, у двух других сотрясение мозга.

— Я тут ни при чем, — сразу предупредила я. — Это все ребята Оскара Каюрова.

— У вас оружие с собой? — строго спросил Земляной. Затем его лицо просветлело от воспоминания, что он сам лично приказал оформить изъятие. — Ах да, черт возьми, оно же у нас.

— Вот именно, — подтвердила я. — У меня и соответствующая бумага имеется. — Затем я передала следователю запись разговора, и он нас отпустил, выдав повестки на четвертое число.

Дома, не находя себе места, Геннадия Петровича ждала Светлана. Лисовский позвонил ей из машины и сообщил, что мы едем с победой. Выслушав радостные вопли жены, Геннадий Петрович передал телефон мне:

— Она хочет с вами поговорить.

— Что, действительно все закончилось? — услышала я счастливый голос клиентки. — Даже не верится.

— Светлана Андреевна, поговорим об этом дома в спокойной обстановке, — предложила я. — Сейчас будем.

Геннадий Петрович, потрогав царапину на шее, оставленную стилетом Оскара, пробормотал:

— Я, Евгения Максимовна, вот что думаю, лучше Светке пока не рассказывать все, как было на самом деле. Пусть сначала успокоится.

— Как скажете, — пожала я плечами.

— А мне хоть расскажете? — поинтересовался Станислав. — Такое ведь не каждый день бывает — стрельба, куча ментов.

— Потом расскажу, когда будет более подходящее время, — пообещал Лисовский.

За праздничным столом, сервированным работниками ресторана, Лисовские впервые за долгое время действительно расслабились. Геннадий Петрович налил себе и жене водки, а я, как обычно, наполнила фужер апельсиновым соком из графина. Мы чокнулись за благополучное завершение дела. Светлана, поморщившись, закусила ломтиком колбасы и спросила:

— Евгения Максимовна, теперь-то можно возвращать сына домой? Хотя бы Рождество отпразднуем всей семьей.

— Давайте выждем пару дней и посмотрим, как пойдут дела, — предложила я. — Оскар ведь и из тюрьмы может что-то предпринять. Он вообще-то не из таких, кто мстит. Для него главное выгода, но все же лучше подстраховаться. Вреда от этого не будет.

За следующие два дня произошло много событий, показавших, что я своими действиями растревожила осиное гнездо. Третьего вечером арестовали начальника таможенной службы области и с ним несколько чинов поменьше. В службе, как по телевидению объявил прокурор, началась проверка. Четвертым арестовали заместителя начальника отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков ГУВД области. Начальник отдела, знакомый мне по паре дел, в телефонном разговоре признался, что начал копать под своего зама с момента перевода его в управление три месяца назад. Уж слишком странным был перевод, по его мнению. Зама ему навязали буквально силой.

— Ну теперь, Никита Тимофеевич, вздохнете свободно, — сказала я, чтобы поддержать его, но тот уныло ответил, что теперь и ему по шапке дадут.

Когда мы с Геннадием Петровичем в установленный час явились к Земляному, он в беседе сообщил нам, что Оскара утром убил сокамерник. Вроде бы поссорились из-за карточного долга.

— Вы верите в это? — поинтересовалась я.

— Нет, конечно, — вздохнул следователь. — Каюрова устранили люди, которые за ним стояли. Но вам-то бояться нечего. Вашим клиентам угрожал лишь Оскар. Мелочь, что повязали с ним, уже не открутится. Все как один дают показания. Все сядут. Доказательств у нас предостаточно.

— А мне надо будет выступать на суде, или мы как-то сможем уладить этот вопрос? — осторожно спросила я, выжидающе посмотрев на следователя.

— Нет, милая моя, придется поучаствовать, — притворно ласково ответил Земляной. — За этим делом пристально наблюдают с самих верхов. Шутка ли, напали на след целого синдиката пособников наркобизнеса. Самое интересное вообще только начинается. Благодаря смерти Каюрова главарям не удастся ускользнуть.

— То есть вы пойдете до конца? — спросила я с интересом. — Неужели есть какие-то зацепки?

— Есть, да не про вашу честь, — буркнул Земляной. — Это тайна следствия. — Он прищурил глаза и спросил: — Уж не надумали ли вы и дальше совать нос в это дело, Евгения Максимовна? Очень не советую.

— Зачем мне совать? — пожала я плечами, будто не понимая вопроса. — Мне за это никто не заплатит, а если появится такая возможность, то вообще с радостью запихнут в каталажку. Можете не переживать.

— Да, как же, — ворчливо бросил Земляной, — только я расслаблюсь, вы опять что-нибудь учините.

— А вы не расслабляйтесь, вам положено быть в напряжении, — посоветовала я и, натолкнувшись на зверский взгляд следователя, поспешно добавила со страданием в голосе: — Я же всегда, всегда хочу только помочь вам. У людей беда. Не могу же я пройти мимо, вот и влезаю в неприятности.

— Ай, да ладно, — махнул рукой Земляной.

Повинуясь внезапному порыву, он рассказал о результатах баллистической экспертизы моего револьвера. Она показала, что из него не стреляли в Веретей. Я это и так знала. Чего я не знала, так это того, что в огороде дома, принадлежавшего сестре колдуньи, нашли захоронение. В нем по предварительным данным обнаружен труп хозяйки — Вилены Веретей с проломленным черепом. Ее убили три месяца назад. Колдунья, очнувшись после ранения, рассказала, как случайно во время ссоры порешила собственную сестру за то, что она отказалась приютить ее в своем доме. Убив сестру, Клара Веретей стала выдавать себя за Велену. Этим решались проблемы и с законом, и с надоедливыми клиентами. Несколько раз к ней заходил участковый, но так и не заметил подмены.

— Представляете, какова наглость? Веретей мне прямо в глаза заявила, что когда поправится уйдет, и ни один мент ее не сможет задержать, — сказал Земляной.

— Опыт у нее есть, — заметила я.

— Какой опыт, все это бабушкины сказки, — решительно отверг мои слова следователь. — Она просто подкупила охрану и сбежала, а наши решили замять скандал. Теперь пусть попробует. Ладно, свободны оба, зайдете четвертого.

Мы вышли из автобуса и вдохнули морозный воздух свободы.

Прощаясь с Лисовскими, я напутствовала их, чтобы больше никогда не обращались к целителям, святым, колдуньям и знахарям. До добра это не доводит. От уличных гадалок тоже лучше держаться подальше.

— А я не поддаюсь гипнозу, — самоуверенно заявил Геннадий Петрович и привел пример. — Вот Кашпировский был, ну, еще в девяностые по телевизору показывали. Все как есть по вечерам перед экраном башками крутили в трансе, и все у них рассасывалось, а мне хоть бы хны.

— Знавала я таких, неподдающихся, — усмехнулась я. — Идут на спор к цыганам, а возвращаются без штанов. Они свое мастерство оттачивали веками, так что лучше не испытывать судьбу. Кроме того, если они заметят, что гипноз на вас не действует, а им очень надо вас обобрать, цыгане поступят по-простому — окружат вас табором, дубинкой по башке, и очнетесь потом в подворотне в носках.

— Да, я что-то об этом не подумал, — протянул Лисовский.

Светлана сходила в спальню, где у нее был сейф, и вернулась с пачкой пятисотенных купюр.

— Это вам за работу. Когда я вас нанимала, Евгения Максимовна, то даже не подозревала, на что вы способны в действительности. Я бы с радостью наняла вас на постоянную работу, но боюсь, что в данный момент мне будет это не по карману. Потом обещаю подумать. Оставьте мне свои координаты.

— Спасибо за доверие, Светлана Андреевна, однако я не стремлюсь к постоянству, — ответила я. — Настолько серьезные проблемы, какие были у вас сейчас, вряд ли когда возникнут. Так что у вас нет причин меня нанимать. Да я и сама не хочу сидеть сиднем и получать за это незаслуженные деньги. Я со скуки умру.

— Как знаете, — кивнула Светлана, протягивая мне ключи. — Вот, как договаривались — машина у подъезда. Вам осталось зарегистрироваться в ГАИ, и все. Цвет вишневый.

С бьющимся от радости сердцем я приняла ключи. Машину я уже видела, когда Станислав подвозил нас к дому, и еще подумала: мне бы такую. И надо же — желание сбылось. Мы попрощались, и я поспешила вниз, быстрее опробовать свое новое транспортное средство, пока его, чего доброго, не угнали.