Цвейг Стефан

Магеллан

Стефан Цвейг

Магеллан

(Человек и его деяние)

ОТ АВТОРА

Книги зарождаются из самых различных чувств. На создание книги нас может толкнуть вдохновение, чувство благодарности; в такой же мере способны разжечь духовную страсть и досада, гнев, огорчение. Иной раз движущей силой становится любопытство, психологическая потребность в процессе писания уяснить себе самому людей и события. Но и мотивы сомнительного свойства: тщеславие, алчность, самолюбование - часто, слишком часто побуждают нас к творчеству; поэтому автору собственно каждый раз следовало бы отдавать себе отчет, из каких чувств, в силу какого влечения выбрал он свой сюжет. Внутренний источник данной книги мне совершенно ясен. Она возникла из несколько необычного, но весьма настойчивого чувства -пристыженности.

Было это так. В прошлом году мне впервые представился долгожданный случай поехать в Южную Америку. Я знал, что в Бразилии меня ждут прекраснейшие места на земле, а в Аргентине - ни с ч°м не сравнимое наслаждение: встреча с собратьями по духу. Уже одно предвкушение этого делало поездку чудесной, а в дороге присоединилось все, что только может быть приятного: спокойное море, полное отдохновение на быстроходном и поместительном судне, отрешенность от всех обязательств и повседневных забот. Безмерно наслаждался я райскими днями этого путешествия. Но внезапно, на седьмой или восьмой день, я поймал себя на чувстве какого-то досадливого нетерпения. Все то же синее небо, все та же синяя безмятежная гладь! Слишком долгими показались мне в эту минуту внезапного раздражения часы путешествия. В душе я уже хотел быть у цели, меня радовало, что стрелка часов каждый день неустанно стремится вперед. Ленивое, расслабленное наслаждение ничем как-то вдруг стало угнетать меня. Одни и те же лица все тех же людей казались утомительными, монотонная жизнь на корабле раздражала нервы именно своим равномерно пульсирующим спокойствием. Лишь бы вперед, вперед, скорей, как можно скорей! И сразу этот прекрасный, уютный, комфортабельный, быстроходный пароход стал для меня недостаточно быстрым.

Может быть, какая-то секунда понадобилась мне, чтобы осознать свое нетерпение и устыдиться. . Едва я начал думать об этих первых плаваниях конквистадоров морей, как я глубоко устыдился своего нетерпения.

Это чувство пристыженности, однажды пробудившись, уже не покидало меня в продолжение всего пути, мысль о безыменных героях не давала мне ни минуты покоя. Меня потянуло подробней узнать о тех, кто первыми отважился вступить в бой со стихией, прочесть о первых плаваниях по неисследованным морям, описания которых волновали меня уже в отроческие годы. Я зашел в пароходную библиотеку и наудачу взял несколько томов. Из всех описаний людей и плаваний меня больше всего поразил подвиг одного человека, непревзойденный, думается мне, в истории познания нашей планеты. Я имею в виду Фернандо Магеллана, того, кто во главе пяти крохотных рыбачьих парусников покинул Севильскую гавань, чтобы обогнуть земной шар. Прекраснейшая Одиссея в истории человечества - это плавание двухсот шестидесяти пяти мужественных людей, из которых только восемнадцать возвратились на полуразбитом корабле, но с флагом величайшей победы, реющим на мачте. Многого я из этих книг о нем не вычитал, во всяком случае для меня этого было мало. Возвратившись домой, я продолжал читать и рыться в книгах, дивясь тому, сколь малым и сколь малодостоверным было все до сих пор рассказанное об этом геройском подвиге. И снова, как много раз прежде, я понял, что лучшей и плодотворнейшей возможностью объяснить самому себе необъяснимое будет воплотить в слове и объяснить его для других. Так возникла эта книга - по правде говоря, мне самому на удивление. Ибо в то время как я, в соответствии со всеми доступными мне документами, по мере возможности придерживаясь действительности, воссоздавал эту вторую Одиссею, меня не оставляло странное чувство, что я рассказываю нечто вымышленное, одну из великих грез, священных легенд человечества. Но ведь нет ничего прекраснее правды, кажущейся неправдоподобной! В великих подвигах человечества, именно потому, что они так высоко возносятся над обычными земными делами, заключено нечто непостижимое; но только в том невероятном, что оно свершило, человечество снова обретает веру в себя.

NAVIGARE NECESSE EST

1

В начале были пряности. С тех пор как римляне в своих путешествиях и войнах впервые познали прелесть острых и дурманящих, терпких и пьянящих восточных приправ, Запад уже не может и не хочет обходиться как на кухне, так и в погребе без especeria - индийских специй, без пряностей. Ведь вплоть до позднего средневековья пища северян была невообразимо пресна и безвкусна. Пройдет еще немало времени, прежде чем наиболее распространенные ныне плоды - картофель, кукуруза и помидоры - обоснуются в Европе; пока же мало кто подкисляет кушанья лимоном, подслащивает сахаром; еще не открыты изысканные тонические свойства чая и кофе; даже государи и знатные люди ничем, кроме тупого обжорства, не могут вознаградить себя за бездушное однообразие трапез. Но удивительное дело: стоит только в самое незатейливое блюдо подбавить одно единственное зернышко индийских пряностей - крохотную щепотку перца, сухого мускатного цвета, самую малость имбиря или корицы - и во рту немедленно возникает своеобразное, приятное раздражение. Между ярко выраженным мажором и минором кислого и сладкого, острого и пресного начинают вибрировать очаровательные гастрономические обертоны и промежуточные звучания. Вскоре еще не изощренные, варварские вкусовые нервы средневековых людей начинают все более жадно требовать этих новых возбуждающих веществ. Кушанье считается хорошо приготовленным, только когда оно донельзя переперчено, до отказа едко и остро; даже в пиво кладут имбирь, а вино так приправляют толчеными специями, что каждый глоток огнем горит в гортани. Но не только для кухни нужны Западу столь огромные количества especeria.

Женская суетность тоже требует все больше и больше благовоний Аравии, и притом все новых - дразнящего чувственность мускуса, приторной амбры, розового масла; для женщин ткачи и красильщики вырабатывают китайские шелка, индийские узорчатые ткани, золотых дел мастера раздобывают белый цейлонский жемчуг и голубоватые нарсингарские алмазы. Еще больший спрос на заморские товары предъявляет католическая церковь, ибо ни одно из миллиардов зернышек ладана, курящегося в кадильницах, мерно раскачиваемых причетниками тысяч и тысяч церквей Европы, не выросло на европейской земле, каждое из миллиардов этих зернышек морем и сушей совершало свой неизмеримо долгий путь из Аравии. Аптекари в свою очередь являются постоянными покупателями прославленных индийских специй - таких, как опий, камфора, драгоценная камедистая смола; им по опыту известно, что никакой бальзам, никакое лекарственное снадобье не покажется больному истинно целебным, если на фарфоровой баночке синими буквами не будут начертаны магические слова arabicum или indicum 2. Все восточное в силу своей отдаленности, редкости, экзотичности, быть может и дороговизны, начинает приобретать для Европы неотразимую, гипнотизирующую прелесть. , , - эти определения в средние века (так же как в восемнадцатом веке эпитет ) тождественны словам: роскошный, утонченный, изысканный, царственный, драгоценный. Ни один товар не пользовался таким спросом, как пряности: казалось, аромат этих восточных цветов незримым волшебством околдовал души европейцев.

Но именно потому, что мода так настойчиво требовала индийских товаров, они были дороги и непрерывно дорожали. В наши дни почти невозможно точно проследить лихорадочный рост цен на эти товары, ибо все исторические таблицы денежной ценности, как мы знаем по опыту, достаточно абстрактны. Наглядное представление о бешено взвинченных ценах на пряности лучше всего можно получить, вспомнив, что в начале второго тысячелетия нашей эры тот самый перец, что теперь стоит на столиках любого ресторана, перец, который сыплют небрежно, как песок, сосчитывался по зернышкам и расценивался едва ли не на вес серебра. Ценность его была столь постоянна, что многие города и государства расплачивались им, как благородным металлом; на перец можно было приобретать земельные участки, перцем выплачивать приданое, покупать за перец права гражданства. Многие государи и города исчисляли взимаемые ими пошлины на вес перца, а если в средние века хотели сказать, что кто-либо неимоверно богат, его в насмешку обзывали . Имбирь, корицу, хинную корку и камфору взвешивали на ювелирных и аптекарских весах, наглухо закрывая при этом двери и окна, чтобы сквозняком не сдуло драгоценную пылинку. Как ни абсурдна на наш современный взгляд подобная расценка пряностей, она становится понятной, когда вспомнишь о трудности их доставки и сопряженном с нею риске. Бесконечно велико было в те времена расстояние между Востоком и Западом, и каких только опасностей и препятствий не приходилось преодолевать в пути кораблям, караванам и обозам, какая Одиссея выпадала на долю каждому зернышку, каждому лепестку, прежде чем они с зеленого куста Малайского архипелага попадали на свой последний причал прилавок европейского торговца! Разумеется, само по себе ни одно из этих растений не являлось редкостью. По ту сторону земного шара все они коричные деревья на Тидоре, гвоздичные на Амбоине, мускатный орех на Банде, кустики перца на Малабарском побережье - растут в таком же изобилии и так же привольно, как у нас чертополох, и центнер пряностей на Малайских островах ценится не дороже, чем щепотка пряностей на Западе. Но в скольких руках должен перебывать товар, прежде чем он через моря и пустыни попадет к последнему покупателю - к потребителю! Первая пара рук, как обычно, оплачивается всех хуже: раб малаец, который собирает только что созревшие плоды и в плетеной, навьюченной на смуглую спину корзине тащит их на рынок, не наживает ничего, кроме ссадин и пота. Но уже его хозяин получает известный барыш; купец-мусульманин покупает у него товар и на крохотном челноке, в палящий зной везет его с Молуккских островов восемь, десять, а то и больше дней до Малакки (близ нынешнего Сингапура). Здесь в сотканной им сети уже сидит первый паук-кровосос; хозяин гавани - могущественный султан взимает с купца пошлину за перегрузку товара. Лишь после внесения пошлины купец получает право перегрузить душистую кладь на джонку покрупнее, и снова широкое весло или четырехугольный парус медленно движет суденышко вперед, вдоль берегов Индии. Так проходят месяцы: однообразное плаванье, а в штиль бесконечное ожидание под знойным, безоблачным небом. И затем снова стремительное бегство от тайфунов и корсаров. Бесконечно трудна и несказанно опасна эта перевозка товара по двум, даже по трем тропическим морям. В дороге из пяти судов одно почти всегда становится добычей бурь или пиратов, и купец возносит благодарственные молитвы, когда, благополучно миновав Камбай, наконец достигает Ормуза или Адена, где ему открывается доступ к Arabia felix3

или к Египту. Но новый вид перевозки, начинающийся с этих мест, не менее труден, не менее опасен. Длинными покорными вереницами стоят в этих перевалочных гаванях тысячи верблюдов, послушно опускаются они на колени по первому знаку хозяина; один за другим на них навьючивают крепко увязанные, набитые перцем и мускатным цветом тюки, и, мерно покачиваясь, начинают свой путь по песчаному морю. Долгие месяцы тянутся по пустыне арабские караваны с индийскими товарами - воскресает в этих названиях - через Бассору, и Багдад, и Дамаск в Бейрут и Трапезунд или через Джидду в Каир. Идут они через пустыню дальними, древними путями, хорошо известными купцам еще со времен фараонов и селевкидов. Но на беду, не хуже известны они и бедуинам - этим пиратам песчаных пустынь; дерзкий набег зачастую одним ударом уничтожает плоды трудов и усилий многих месяцев. То, чему посчастливилось спастись от песчаных смерчей н бедуинов, становится добычей других разбойников: с каждого верблюда, с каждого тюка геджасские эмиры, египетские и сирийские султаны взимают пошлину, и притом немалую. Сотнями тысяч дукатов исчисляется ежегодный доход с пошлин за провоз пряностей одного только египетского грабителя. А когда, наконец, караван доходит до устья Нила, близ Александрии, там его уже поджидает последний, но отнюдь не самый скромный взиматель податей - венецианский флот. Со времени вероломного уничтожения торговой соперницы - Византии - эта маленькая республика целиком присвоила себе монополию торговли пряностями на Западе; вместо того чтобы прямо отправляться к месту назначения, товар следует на Риальто, где его с аукциона приобретают немецкие, фламандские и английские маклеры. И лишь тогда, в повозках на широких колесах, по снегам и льдам альпийских ущелий, катят эти плоды, два года назад рожденные и взращенные тропическим солнцем, к европейскому торговцу и тем самым - к потребителю.

Не меньше чем через двенадцать хищных рук, меланхолически вписывает Мартин Бехайм в 1492 году в свой глобус, в знаменитое свое , должны пройти индийские пряности, прежде чем попасть в последние руки - к потребителю: . Но хоть и двенадцать рук делят наживу, каждая из них все же выжимает из индийских пряностей довольно золотого сока; несмотря на весь риск и опасности, торговля пряностями слывет в средние века самой выгодной, ибо наименьший объем товара сочетается здесь с наивысшей прибылью. Пусть из пяти кораблей - экспедиция Магеллана доказывает правильность этого расчета

четыре пойдут ко дну вместе с грузом, пусть из двухсот шестидесяти пяти человек двести не возвратятся домой - это только значит, что капитаны и матросы расстались с жизнью, купец же и здесь не остается в накладе. Если по прошествии трех лет из пяти кораблей вернется лишь самый малый, но груженный одними пряностями, этот груз с лихвой возместит все убытки, ибо мешок перца в пятнадцатом веке ценится дороже человеческой жизни. Не удивительно, что при большом предложении не имевших никакой ценности жизней и бешеном спросе на высокоценные пряности расчет купцов всегда оказывается верным. Венецианские палаццо, дворцы Фуггеров и Вельзеров едва ли не целиком сооружены на прибыли от индийских пряностей.

Но как на железе неминуемо образуется ржавчина, так большим прибылям неизменно сопутствует едкая зависть. Любая привилегия всегда воспринимается другими как несправедливость, и там, где отдельная группа людей безмерно обогащается, сама собой возникает коалиция обделенных. Давно уже косятся генуэзцы, французы, испанцы на оборотистую Венецию, сумевшую отвести золотой Гольфстрим к Канале Гранде, и еще более злобно взирают они на Египет и Сирию, где ислам неодолимой цепью отгородил Индию от Европы: ни одному христианскому судну не разрешается плавание в Красном море, ни один купец-христианин не вправе пересечь его. Вся торговля с Индией неумолимо осуществляется через турецких и арабских купцов и посредников. Такое положение вещей не только бессмысленно удорожает товар для европейского потребителя, не только заведомо урезывает прибыль христианских купцов возникает новая опасность: весь избыток драгоценных металлов может отхлынуть на Восток, ибо меновая ценность европейских товаров значительно уступает ценности индийских. Уже из-за одного этого весьма ощутительного убытка нетерпеливое желание западных стран освободиться от разорительного и унижающего их контроля становилось все более настойчивым, и силы, наконец, объединились. Крестовые походы отнюдь не были (как это часто изображается романтизирующими историками) только мистически-религиозной попыткой отвоевать у неверных ; эта первая европейско-христианская коалиция являлась в то же время и первым продуманным и целеустремленным усилием разомкнуть цепь, преграждавшую доступ к Красному морю, снять для Европы, для христианского мира запрет торговли с восточными странами. Но так как эта попытка не удалась, так как Египет остался во власти мусульман и ислам по-прежнему преграждал дорогу в Индию, то, естественно, возникло желание сыскать другой свободный, независимый путь в эту страну. Отвага, побудившая Колумба двинуться на запад, Бартоломеу Диаша и Васко да Гаму - на юг, Кабота - на север, к Лабрадору, рождалась прежде всего из целенаправленного стремления наконец-то открыть для западного мира вольный, беспошлинный, беспрепятственный путь в Индию и тем самым сломить позорное превосходство ислама. В истории важнейших изобретений и открытий окрыляющим началом всегда является духовное, нравственное побуждение, но толкают на претворение этих открытий в жизнь чаще всего мотивы материального порядка. Разумеется, уже одной своей дерзновенностью замыслы Колумба и Магеллана должны были воодушевить королей и их советников; но никогда эти проекты не были бы поддержаны деньгами, нужными для их осуществления, никогда монархи и спекулянты не снарядили бы флот для отважных конквистадоров, если бы эти экспедиции в неведомые страны не сулили в то же время тысячекратного возмещения затраченных средств. За героями этого века открытий в качестве движущей силы стояли купцы, и этот первый героический порыв завоевать мир был вызван весьма земными побуждениями. Вначале были пряности.

В истории всегда чудесны те мгновения, когда гений отдельного человека вступает в союз с гением эпохи, когда один человек проникается творческим устремлением своего времени. Среди стран Европы была одна, которой еще не удалось выполнить свою часть общеевропейской задачи - Португалия, в долгой героической борьбе освободившаяся от владычества мавров. Но теперь, когда добытые оружием победа и самостоятельность закреплены, молодой, полный сил народ пребывает в вынужденном бездействии. Естественное стремление к экспансии, присущее каждому успешно развивающемуся народу, пока еще не находит выхода. Все сухопутные границы Португалии соприкасаются с Испанией, дружественным, братским королевством, следовательно для маленькой бедной страны возможна только экспансия на море, посредством торговли и колонизации. На беду, географическое положение Португалии по сравнению со всеми другими мореходными нациями Европы является - или кажется в те времена - наименее благоприятным. Ибо Атлантический океан, чьи несущиеся с запада волны разбиваются о португальское побережье, слыл, согласно географии Птолемея (единственного авторитета средних веков), беспредельной, недоступной для мореплавания водной пустыней. Столь же недоступным изображается в Птолемеевых описаниях Земли и южный путь - вдоль африканского побережья: невозможным считалось обогнуть морем эту песчаную пустыню, дикую, необитаемую страну, якобы простирающуюся до антарктического полюса и не отделенную ни единым проливом от terra australis 4. По мнению старинных географов, из всех европейских стран, занимающихся мореплаванием, Португалия, не расположенная на берегу единственного судоходного моря Средиземного, находилась в наиболее невыгодном положении.

И вот жизненной задачей одного португальского принца становится это мнимо невозможное превратить в возможное, отважно попытаться, согласно евангельскому изречению, последних сделать первыми. Что, если Птолемей, этот geographus maximus 5, этот непогрешимый авторитет землеведения, ошибся? Что, если этот океан, могучие западные волны которого нередко выбрасывают на португальский берег обломки диковинных, неизвестных деревьев (а ведь где-нибудь они да росли), вовсе не бесконечен? Что, если он ведет к новым, неведомым странам? Что, если Африка обитаема и по ту сторону тропиков? Что, если премудрый грек попросту заврался, утверждая, будто этот неисследованный материк нельзя обогнуть, будто через океан нет пути в индийские моря? Ведь тогда Португалия, лежащая западнее других стран Европы, стала бы подлинным трамплином всех открытий и через Португалию прошел бы ближайший путь в Индию. Тогда бы Португалия не была больше заперта океаном, а напротив, больше других стран Европы призвана к мореходству. Эта мечта сделать маленькую, бессильную Португалию великой морской державой и Атлантический океан, слывший доселе неодолимой преградой, превратить в водный путь стала in nuce 6 целью всей жизни iffante 7 Энрике, заслуженно и в то же время незаслуженно именуемого в истории

Генрихом Мореплавателем, Незаслуженно, ибо, если не считать непродолжительного морского похода в Сеуту, Энрике ни разу не ступал на корабль, не написал ни одной книги о мореходстве, ни одного навигационного трактата, не начертил ни единой карты. И все же история по праву присвоила ему это имя, ибо только мореплаванию и мореходам отдал этот португальский принц всю свою жизнь и все свои богатства. Уже в юные годы отличившийся при осаде Сеуты (1412), один из самых богатых людей в стране, этот сын португальского и племянник английского короля мог удовлетворить свое честолюбие, занимая самые блистательные должности; европейские дворы наперебой зовут его к себе. Англия предлагает ему пост главнокомандующего. Но этот странный мечтатель всему предпочитает плодотворное одиночество. Он удаляется на мыс Сагриш, некогда священный (sacrum) мыс древнего мира, и там в течение без малого пятидесяти лет подготовляет морскую экспедицию в Индию и тем самым - великое наступление на Mare incognitum 8.

Что дало одинокому и дерзновенному мечтателю смелость наперекор величайшим космографическим авторитетам того времени, наперекор Птолемею и его продолжателям и последователям защищать утверждение, что Африка отнюдь не примерзший к полюсу материк, что обогнуть ее возможно и что там-то и пролегает искомый морской путь в Индию? Эта тайна вряд ли когда-нибудь будет раскрыта. Правда, в ту пору еще не заглохло (упоминаемое Геродотом и Страбоном) предание, будто в покрытые мраком дни фараонов финикийский флот, выйдя в Красное море, два года спустя, ко всеобщему изумлению, вернулся на родину через Геркулесовы столбы (Гибралтарский пролив). Быть может, инфант слыхал от работорговцев-мавров, что по ту сторону Libya deserta 9 - западной Сахары - лежит - bilat ghana, и правда, на карту, составленную в 1150 году космографом арабом для норманского короля Роджера II, под названием bilat ghana совершенно правильно нанесена нынешняя Гвинея. Итак, возможно, что Энрике, благодаря опытным разведчикам, лучше был осведомлен о подлинных очертаниях Африки, нежели ученые-географы, непреложной истиной считавшие только сочинения Птолемея и в конце концов объявившие пустым вымыслом описания Марко Поло и Ибн-Батуты. Но подлинно высокое значение инфанта Энрике в том, что одновременно с величием цели он осознал и трудность ее достижения; благородное смирение заставило его понять, что сам он не увидит, как сбудется его мечта, ибо срок больший, чем человеческая жизнь, потребуется для подготовки такого гигантского предприятия. Как было отважиться в те времена на плавание из Португалии в Индию без знания океана, без хорошо

оснащенных кораблей? Ведь невообразимо примитивны были в эпоху, когда Энрике приступил к осуществлению своего замысла, познания европейцев в географии и мореходстве. В страшные столетия духовного мрака, наступившие вслед за падением Римской империи, люди средневековья почти полностью перезабыли все, что финикийцы, римляне, греки узнали во время своих смелых странствий; неправдоподобным вымыслом казалось в ту эпоху пространственного самоограничения, что некий Александр достиг границ Афганистана, пробрался в самое сердце Индии; утеряны были превосходные карты и географические описания римлян, в запустение пришли их военные дороги, исчезли верстовые камни, отмечавшие пути вглубь Британии и Вифинии, не осталось следа от образцового римского систематизирования политических и географических сведений; люди разучились странствовать, страсть к открытиям угасла, в упадок пришло искусство кораблевождения. Не ведая далеких дерзновенных целей, без верных компасов, без правильных карт опасливо пробираются вдоль берегов, от гавани к гавани, утлые суденышки, в вечном страхе перед бурями и грозными пиратами. При таком упадке космографии,, со столь жалкими кораблями еще не время было усмирять океаны, покорять заморские царства. Долгие годы самоотвержения потребуются на то, чтобы наверстать упущенное за столетия долгой спячки. И Энрике - в этом его величие - решился посвятить свою жизнь грядущему подвигу.

Лишь несколько полуразвалившихся стен сохранилось от замка, воздвигнутого на мысе Сагриш инфантом Энрике и впоследствии разграбленного и разрушенного неблагодарным наследником его познаний Фрэнсисом Дрейком. В наши дни, сквозь пелену и туманы легенд, почти невозможно с точностью установить, каким образом инфант Энрике разрабатывал свои планы завоевания мира Португалией. Согласно, быть может, романтизирующим сообщениям португальских хроник, он велел доставить себе книги и атласы со всех частей света, призвал арабских и еврейских ученых и поручил им изготовление более точных навигационных приборов и таблиц. Каждого моряка, каждого капитана, возвратившегося из плавания, он зазывал к себе и подробно расспрашивал. Все эти сведения тщательно хранились в секретном архиве, и в то же время он снаряжал целый ряд экспедиций. Неустанно содействовал инфант Энрике развитию кораблестроения; за несколько лет прежние barcas - небольшие открытые рыбачьи лодки, команда которых состоит из восемнадцати человек превращаются в настоящие naos - устойчивые корабли, водоизмещением в восемьдесят, даже сто тонн, способные и в бурную погоду плавать в открытом море. Этот новый, годный для дальнего плавания тип корабля обусловил и возникновение нового типа моряков. На помощь кормчему является - специалист по навигационному делу, умеющий разбираться в портуланах, определять дивиацию компаса, отмечать на карте меридианы. Теория и практика творчески сливаются воедино, и постепенно в этих экспедициях из простых рыбаков и матросов вырастает новое племя мореходов и исследователей, дела которых довершатся в грядущем. Как Филипп Македонский оставил в наследство сыну Александру непобедимую фалангу для завоевания мира, так Энрике для завоевания океана оставляет своей Португалии наиболее совершенно оборудованные суда своего времени и превосходнейших моряков.

Но трагедия предтеч в том, что они умирают у порога обетованной земли, не увидев ее собственными глазами. Энрике не дожил ни до одного из великих открытий, обессмертивших его отечество в истории познания вселенной. Ко времени его кончины (1460) вовне, в географическом пространстве, еще не достигнуты хоть сколько-нибудь ощутимые успехи. Прославленное открытие Азорских островов и Мадейры было в сущности всего только нахождением их вновь (уже в 1351 году они были отмечены в Лаврентийской портулане). Продвигаясь вдоль западного берега Африки, корабли инфанта не достигли даже экватора; завязалась только малозначительная и не особенно похвальная торговля белой и по преимуществу слоновой костью - иными словами, на сенегальском побережье массами похищают негров, чтобы затем продать их на невольничьем рынке в Лиссабоне, да еще находят кое-где немного золотого песку; этот жалкий, не слишком славный почин - все, что довелось увидеть Энрике от своего заветного дела. Но в действительности решающий успех уже достигнут. Ибо не в обширности пройденного пространства заключалась первая победа португальских мореходов, а в том, что было ими свершено в духовной сфере: в развитии предприимчивости, в уничтожении зловредного поверья. В течение многих веков моряки боязливо сообщали друг другу, будто за мысом (что означает мыс ) судоходство невозможно. За ним сразу начинается , и горе кораблю, который осмелится проникнуть в эти роковые воды. От солнечного зноя в тех краях море кипит и клокочет. Обшивка корабля и паруса загораются; всякий христианин, дерзнувший проникнуть в это , пустынное, как земля вокруг горловины вулкана, тотчас же превращается в негра. Такой непреодолимый ужас перед плаванием в южных морях породили эти россказни, что папе, дабы хоть как-нибудь доставить инфанту моряков, пришлось обещать каждому участнику экспедиций полное отпущение грехов; только после этого удалось завербовать нескольких смельчаков, согласных отправиться в неведомые края. И как же ликовали португальцы, когда Жил Эанниш в 1434 году обогнул дотоле слывший неодолимым мыс Нан и уже из Гвинеи сообщил, что достославный Птолемей оказался отменным вралем, . Теперь дело сдвинулось с мертвой точки; Португалии уже не приходится с великим трудом разыскивать моряков - со всех сторон являются искатели приключений, люди, готовые на все. С каждым новым, благополучно завершенным путешествием отвага мореходов растет, и вдруг налицо оказывается целое поколение молодых людей, ценящих приключения превыше жизни. 10 - эта древняя матросская поговорка вновь обретает власть над человеческими душами. А когда новое поколение сплоченно и решительно приступает к делу - мир меняет свой облик.

Поэтому смерть Энрике означала лишь последнюю краткую передышку перед решающим взлетом. Едва успел взойти на престол деятельный король Жуан II, как начался подъем, превзошедший всякие ожидания. Жалкий черепаший шаг сменяется стремительным бегом, львиными прыжками. Если вчера еще великим достижением считалось, что за двенадцать лет плавания были пройдены немногие мили до мыса Боядор и еще через двенадцать лет медленного продвижения суда стали благополучно доходить до Зеленого Мыса, то сегодня скачок вперед в сто, в пятьсот миль уже не является необычайным. Быть может, только наше поколение, пережившее завоевание воздуха, и мы, тоже ликовавшие, когда аэроплан, поднявшись над Марсовым полем 11, пролетал по воздуху три, пять, десять километров, а спустя десятилетие уже видевшие перелеты над материками и океанами - мы одни способны в полной мере понять тот пылкий интерес, то бурное ликование, с которым вся Европа наблюдала за внезапным стремительным проникновением Португалии в неведомую даль. В 1471 году достигнут экватор, в 1484 году Дьогу Кам высаживается у самого устья Конго, и, наконец, в 1486 году сбывается пророческая мечта Энрике: португальский моряк Бартоломеу Диаш достигает южной оконечности Африки, мыса Доброй Надежды, который он поначалу, из-за встреченного там жестокого шторма, нарекает , . Но хотя ураган в клочья рвет паруса и расщепляет мачту, отважный конквистадор смело продвигается вперед. Он уже достиг восточного побережья Африки, откуда мусульманские лоцманы с легкостью могли бы довести его до Индии, как вдруг взбунтовавшиеся матросы заявляют: на этот раз хватит. С разбитым сердцем вынужден Бартоломеу Диаш повернуть обратно, не по своей вине лишившись славы быть первым европейцем, проложившим морской путь в Индию; другой португалец, Васко да Гама будет воспет за этот геройский подвиг в бессмертной поэме Камоэнса. Как всегда, зачинатель, трагический основоположник, забыт для более удачливого завершителя. И все же решающее дело сделано! Географические очертания Африки точно установлены; вопреки Птолемею, впервые показано и доказано, что свободный путь в Индию существует. Через много лет после смерти своего наставника мечту Энрике осуществили его ученики и последователи.

С изумлением и завистью обращаются теперь взоры всего мира на это незаметное, забившееся в крайний угол Европы племя мореходов. Покуда великие державы - Франция, Германия, Италия - истребляли друг друга в бессмысленной резне, Португалия, эта золушка Европы, тысячекратно увеличила свои владения, и уже никакими усилиями не догнать ее безмерных успехов. Почти внезапно Португалия стала первой морской державой мира. Достижения ее моряков закрепили за ней не только новые области, но и целые материки. Еще одно десятилетие - и самая малая из всех европейских наций будет притязать на владычество и управление пространствами, превосходящими пространства Римской империи в период ее наибольшего могущества.

Разумеется, проведение в жизнь столь непомерных притязаний должно было очень быстро истощить силы Португалии. И ребенок сообразил бы, что крохотная, насчитывающая не более полутора миллионов жителей страна не сможет надолго удержать в руках всю Африку, Индию и Бразилию, колонизировать их, управлять ими или хотя бы даже только монополизировать торговлю этих стран, и менее всего сможет на вечные времена оградить их от посягательств других наций. Капле масла не успокоить бушующего моря; страна величиной с булавочную головку не может навсегда подчинить себе в сотни тысяч раз большие страны. Итак, с точки зрения разума, беспредельная экспансия Португалии - нелепость, опаснейшее донкихотство. Но героическое всегда иррационально и антирационально; когда отдельный человек или народ дерзает взять на себя задачу, превышающую его силы, силы эти возрастают до неслыханных размеров. Пожалуй, ни одной нации не доводилось так великолепно сосредоточить в одном мгновенном и победоносном усилии свои силы, как это осуществила Португалия на исходе XV века. Не только собственного Александра и собственных аргонавтов в лице Албукерке, Васко да Гамы и Магеллана внезапно породила эта страна, но и собственного Гомера - Камоэнса, собственного Тита Ливия - Барруша. Словно из-под земли появляются ученые, зодчие, предприимчивые купцы; подобно Греции при Перикле, Англии в царствование Елизаветы, Франции при Наполеоне, здесь целый народ на всех поприщах осуществляет свой сокровенный замысел и как зримый подвиг являет его взорам всего мира. В продолжение одного незабываемого часа всемирной истории Португалия была первой нацией Европы, предводительницей человечества.

Но любое великое деяние отдельного народа совершается для всех народов. Все они чувствуют, что это первое вторжение в неизвестность в то же время опрокидывает общепринятые дотоле мерила, понятия, представления о дальности, и вот при всех дворах, во всех университетах с лихорадочным нетерпением следят за новыми вестями из Лиссабона. В силу какой-то чудесной прозорливости Европа постигает творческие возможности этого расширившего рамки мира великого подвига португальцев, постигает, что вскоре мореходство и открытия новых стран перестроят мир решительнее, чем все войны и осадные орудия, что долгая эпоха средневековья кончилась и начинается новая эра , которое будет мыслить и созидать в иных пространственных масштабах. Флорентийский гуманист Полициано, представитель мирной научной мысли, в сознании величия этой исторической минуты поет хвалу Португалии, и в его вдохновенных словах звучит благодарность всей просвещенной Европы: .

Ошеломляющее событие прерывает грандиозное продвижение Португалии на восток. Кажется, что уже достигнут, что королю Жуану обеспечены корона и все сокровища Индии, ибо после того как португальские моряки обогнули мыс Доброй Надежды, никто уже не может опередить Португалию и ни одна из европейских держав не смеет даже следовать за ней по этому закрепленному за нею пути. Еще Энрике Мореплаватель предусмотрительно выхлопотал у папы буллу, отдававшую все земли, моря и острова, которые будут открыты за мысом Боядор, в полную, исключительную собственность Португалии, и трое пап, сменившихся с того времени, подтвердили эту своеобразную , одним росчерком пера признавшую весь еще неведомый Восток с миллионами его обитателей законным владением династии Визеу. Итак, Португалии, и только Португалии, подчинены все новые миры. С такими незыблемыми гарантиями в руках люди обычно не обнаруживают большой склонности к рискованным предприятиям; поэтому вовсе не так недальновидно и странно, как это a posteriori 12 считает большинство историков, что beatus possidens 13 король Жуан II не проявил интереса к странному проекту безвестного генуэзца, страстно требовавшего целого флота para buscar el levante por el ponente, чтобы с запада добраться до Индии. Правда, Христофора Колумба любезно выслушивают в Лиссабонском дворце, наотрез ему не отказывают. Но там слишком хорошо помнят, что все экспедиции на якобы расположенные к западу между Европой и Индией легендарные острова Антилию и Бразиле кончались плачевными неудачами. Да и чего ради рисковать полновесными португальскими дукатами для поисков весьма сомнительного пути в Индию, когда после многолетних усилий верный путь уже найден и рабочие на корабельных верфях у берегов Тежу день и ночь трудятся над созданием большого флота, который, обогнув Мыс Бурь, прямиком пойдет к Индии?

Поэтому, как камень, брошенный в окно, ворвалось в Лиссабонский дворец ошеломляющее известие, что хвастливый генуэзский авантюрист действительно пересек под испанским флагом Oceano tenebroso 14 и спустя каких-нибудь пять недель плавания в западном направлении наткнулся на землю. Чудо свершилось! Нежданно-негаданно сбылось мистическое пророчество из Сенековой , долгие годы волновавшее умы мореплавателей.

.

Поистине, 15. Правда, Колумб, новый , и не подозревает, что он открыл новую часть света. До конца своих дней этот упрямый фантазер упорствует в убеждении, что он достиг материка Азии и, держа от своей курс на запад, мог бы через несколько дней высадиться в устье Ганга. А этого-то как раз Португалия смертельно страшится. Чем поможет Португалии папская булла, отдающая ей все земли, открытые в восточном направлении, если Испания на более кратком западном пути в последнюю минуту обгонит ее и захватит Индию? Тогда плоды пятидесятилетних трудов Энрике, сорокалетних усилий его продолжателей превратятся в ничто. Индия будет потеряна для Португалии вследствие сумасбродно-смелого предприятия проклятого генуэзца. Если Португалия хочет сохранить свое господство, свое преимущественное право на Индию, ей остается только с оружием в руках выступить против внезапно объявившегося противника.

К счастью, папа устраняет грозящую опасность. Португалия и Испания наиболее любимые и милые его сердцу чада, это единственные нации, чьи короли никогда не дерзали восставать против его духовного авторитета. Они воевали с маврами и изгнали неверных; огнем и мечом искореняют они в своих государствах всякую ересь; нигде папская инквизиция не находит столь ревностных пособников в преследовании мавров, маранов и евреев. Нет, папа не допустит вражды между любимыми детищами.

Поэтому он решает все еще не открытые страны мира попросту поделить между Испанией и Португалией, притом не в качестве , как это говорится на лицемерном языке современной дипломатии, нет; папа, не мудрствуя лукаво, дарит своею властью наместника Христова обоим этим государствам все еще не известные народы, страны, острова и моря. Он берет шар земной и, как яблоко, только не ножом, а буллой от 4 мая 1493 года режет его пополам. Линия разреза начинается в ста левгах (старинная морская мера протяжения) от островов Зеленого Мыса.

Все еще не открытые страны, расположенные западнее этой линии, отныне будут принадлежать возлюбленному чаду - Испании; расположенные восточнее возлюбленному чаду - Португалии. Сперва оба детища изъявляют согласие и благодарят за щедрый подарок.

Но вскоре Португалия обнаруживает некоторое беспокойство и просит, чтобы линия раздела была еще немного передвинута на запад. Эта просьба уважена договором, заключенным 7 июня 1494 года в Тордесильяс, по которому линия раздела была перемещена на двести семьдесят левг к западу (в силу чего Португалии позднее достанется не открытая еще в ту пору Бразилия).

Какой бы комичной ни казалась на первый взгляд щедрость, с которой чуть ли не весь мир одним росчерком пера даровался двум нациям без учета всех остальных, все же это мирное разрешение конфликта следует рассматривать как один из редких в истории актов благоразумия, когда спор разрешается не вооруженной силой, а путем добровольного соглашения.

Заключенный в Тордесильяс договор на годы, на десятилетия предотвратил всякую возможность колониальной войны между Испанией и Португалией, хотя само решение вопроса было и осталось лишь временным. Ведь когда яблоко разрезают ножом, линия разреза должна проступить и на противоположной, незримой его части. Но в какой же половине находятся столь долго искомые острова драгоценных пряностей - к востоку от линии раздела или же к западу, на противоположном полушарии? В части, предоставленной Португалии, или в будущих владениях Испании? В данный момент ни папа, ни короли, ни ученые не могут ответить на этот вопрос, ибо никто еще не измерил окружности земли, а церковь и вовсе не соглашается признать ее шарообразность. Но до окончательного разрешения спора обеим нациям предстоит еще немало хлопот, чтобы управиться с гигантской подачкой, которую им кинула судьба: маленькой Испании - необъятную Америку, крохотной Португалии - всю Индию и Африку.

Неслыханная удача Колумба сначала вызывает в Европе беспредельное изумление, но затем начинается такая лихорадка открытий и приключений, какой еще не ведал наш старый мир. Ведь успех одного отважного человека всегда побуждает к рвению и мужеству целое поколение. Все, что в Европе недовольно своим положением и слишком нетерпеливо, чтобы ждать - младшие сыновья, обойденные офицеры, побочные дети знатных господ и темные личности, разыскиваемые правосудием - все устремляется в Новый Свет. Правители, купцы, спекулянты напрягают всю свою энергию, чтобы снарядить побольше кораблей; приходится силой обороняться от авантюристов и любителей легкой наживы, с ножом в руках требующих скорейшей доставки их в страну золота. Если инфанту Энрике, чтобы залучить на корабль хоть минимальное число матросов, приходилось испрашивать у папы отпущение грехов для всех участников своих экспедиций, то теперь целые селения устремляются в гавани, капитаны и судовладельцы не могут справиться с наплывом желающих идти в матросы. Экспедиции непрерывно следуют одна за другой, и вот действительно, словно внезапно спала густая завеса тумана, повсюду - на севере, на юге, на востоке, на западе - возникают новые острова, новые страны: одни, скованные льдом, другие, заросшие пальмами. В течение двух-трех десятилетий немногие сотни маленьких кораблей, выходящих из Кадиса, Палоса, Лиссабона, открывают больше неведомых земель, чем открыло человечество за сотни тысяч лет своего существования. Незабываемый, несравненный календарь той эпохи открытий. В 1498 году Васко да Гама, , как с гордостью сообщает король Мануэл, достигает Индии и высаживается в Каликуте; в том же году капитан английской службы Кабот открывает Ньюфаундленд и тем самым - побережье Северной Америки. Еще год - и одновременно, но независимо друг от друга, Пинсон под испанским флагом, Кабрал под португальским открывают Бразилию (1499); в это же время Гаспар Кортереал, идя по стопам викингов, через пятьсот лет после них входит в Лабрадор. Открытие следует за открытием. В самом начале века две португальские экспедиции, одну из которых сопровождает Америго Веспуччи, спускаются вдоль берегов Южной Америки почти до Рио де Ла-Плата; в 1506 году португальцы открывают Мадагаскар, в 1507 году - остров Маврикия, в 1509 году они достигают Малакки, а в 1511 году берут ее приступом; таким образом, ключ к Малайскому архипелагу оказывается в их руках. В 1512 году Понсе де Леон попадает во Флориду, в 1513 году с Дарьенских высот первому европейцу, Нуньесу де Бальбоа, открывается вид на Тихий океан. С этой минуты для человечества уже не существует неведомых морей. За сравнительно малый отрезок времени - одно столетие - пройденное европейскими кораблями пространство увеличилось не стократно, нет, тысяче кратно! Если в 1418 году, во времена инфанта Энрике, весть о том, что первые barcas достигли Мадейры, вызвала восторженное изумление, то в 1518 году португальские суда сопоставьте по карте эти расстояния - пристают в Кантоне и Японии; скоро путешествие в Индию будет считаться менее рискованным, чем еще недавно плавание до мыса Боядор. При столь стремительных темпах мир меняет свой облик от года к году, от месяца к месяцу. День и ночь сидят в Аугсбурге за работой гравировщики карт, и космографы не в силах справиться с огромным количеством заказов. У них вырывают из рук влажные, еще не раскрашенные оттиски. Печатники не успевают издавать для книжного рынка книги с описаниями путешествий и атласы - все жаждут сведений о Mundus novus 16. Но едва только успеют космографы тщательно и точно, сообразуясь с последними данными, выгравировать карту мира, как уже поступают новые данные, новые сведения. Все опрокинуто, все надо начинать заново, ибо то, что считали островом, оказалось частью материка, то, что принимали за Индию

новым континентом. Приходится наносить на карту новые реки, новые берега, новые горы. И что же? Не успеют граверы управиться с новой картой, как уже приходится составлять другую - исправленную, измененную, дополненную.

Никогда, ни до, ни после, не знали география, космография, картография таких бешеных, опьяняющих, победоносных темпов развития, как в эти пятьдесят лет, когда, впервые с тех пор, как люди живут, дышат и мыслят, были окончательно определены форма и объем Земли, когда человечество впервые познало круглую планету, на которой оно уже столько тысячелетий вращается во вселенной. И все эти беспримерные успехи достигнуты одним единственным поколением: эти мореходы приняли на себя за всех последующих все опасности неведомых морей, эти конквистадоры проложили все пути, эти герои разрешили все - или почти все - задачи. Остается еще только один подвиг - последний, прекраснейший, труднейший: на одном и том же корабле обогнуть весь шар земной и тем самым, наперекор всем космологам и богословам прошедших времен, измерить и доказать шарообразность нашей Земли. Этот подвиг станет заветным помыслом и уделом Фернано де Магельаеша, в истории именуемого Магелланом.

МАГЕЛЛАН В ИНДИИ

Март 1505 г. - Июнь 1512 г.

Первые португальские корабли, отплывшие из устья Тежу в неведомую даль, стремились только к открытию новых земель; последующие старались мирно завязывать торговлю со BHOBЬ открытыми странами. Третья флотилия уже снаряжена по-военному, и с этой даты, 25 марта 1505 года, прочно устанавливается тот трехтактный ритм, который будет господствовать на протяжении всей начавшейся теперь колониальной эпохи. Веками будет повторяться все тот же процесс: сперва основывается фактория, затем - якобы для защиты ее от нападений - воздвигается крепость. Сперва ведется мирная меновая торговля с туземными властителями, затем, как только налицо окажется достаточное количество солдат, у князьков попросту отнимают их владения, а следовательно, и все их добро. Не пройдет и десяти лет, как опьяненная первыми успехами Португалия забудет, что первоначальные ее притязания сводились к скромному участию в торговле восточными пряностями: в удачливой игре благие намерения быстро исчезают. С того дня, как Васко да Гама высадился в Индии, Португалия немедленно принялась оттеснять от нее все другие народы. Ни с кем не считаясь, она всю Африку, Индию и Бразилию рассматривает как ей одной принадлежащие владения. От Гибралтара до Сингапура и Китая не должен отныне плавать ни один чужеземный корабль; на половине земного шара никто, кроме подданных самой маленькой страны маленькой Европы, не смеет заниматься торговлей.

Потому столь величественное зрелище и являет собою 25 марта 1505 года, когда первый военный флот Португалии, которому предстоит завоевать эту новую, величайшую в мире империю, покидает Лиссабонскую гавань - зрелище, которое можно сравнить разве лишь с переправой Александра Великого через Геллеспонт.

Ведь и здесь задача столь же непомерна. Ведь и этот флот отправляется в плавание не за тем, чтобы подчинить Португалии какую-нибудь одну страну, один народ, а чтобы покорить целый мир. Двадцать кораблей стоят в гавани; с поднятыми парусами ждут они королевского приказа поднять якоря. И это уже не корабли времен Энрике, не открытые баркасы, а широкие, тяжелые галеоны с надстройками на носу и на корме, мощные корабли с тремя, а то и четырьмя мачтами и многочисленной командой. Кроме нескольких сотен обученных военному делу матросов, на корабле находится не менее тысячи пятисот воинов в латах и полном вооружении, человек двести пушкарей, а сверх того - еще плотники и всякого рода ремесленники, которые по прибытии в Индию немедленно начнут строить новые суда.

С первого взгляда должен уразуметь каждый, что перед столь гигантской эскадрой и задача поставлена гигантская - окончательное покорение Востока. Недаром адмиралу Франсишку д'Алмейде пожалован титул вице-короля Индии, недаром самый прославленный герой и мореплаватель Португалии, Васко да Гама, , самолично выбирал и испытывал снаряжение. Военный характер задачи Алмейды несомненен. Алмейде поручено сравнять с землей все мусульманские торговые города Индии и Африки, во всех опорных пунктах воздвигнуть крепости и оставить там гарнизоны. Ему поручено - здесь впервые предвосхищается руководящая идея английской политики - утвердиться во всех исходных и транзитных пунктах, запереть все проливы от Гибралтара до Сингапура и тем самым пресечь торговлю других стран. Далее вице-королю предписано уничтожить морские силы египетского султана и индийских раджей и взять под такой строгий контроль все гавани, чтобы ни один корабль не португальского флага не мог перевезти и зернышка пряностей. С этой военной задачей тесно переплетается другая - идеологическая, религиозная; во всех завоеванных странах распространить христианство. Вот почему отплытие этого военного флота сопровождается таким же церемониалом, как выступление в крестовый поход. В соборе король вручает Франсишку д'Алмейде новое знамя из белого дамаста с вытканным на нем крестом господним, которому предстоит победно развеваться над языческими и мусульманскими странами. Коленопреклоненно принимает его адмирал, и, также преклонив колени, все тысяча пятьсот воинов, исповедавшись и приняв причастие, присягают на верность своему властелину, королю португальскому, равно как и небесному владыке, чье царствие им надлежит утвердить в заморских странах. Торжественно, словно религиозная процессия, шествуют они через весь город к гавани; затем орудийные залпы гремят в знак прощанья, и корабли величаво скользят вниз по течению Тежу в открытое море, которое их адмиралу надлежит - от края до края - подчинить Португалии.

Среди тысячи пятисот воинов, с поднятой рукой приносящих клятву верности у алтаря, преклоняет колена и двадцатичетырехлетний юноша, носитель безвестного доселе имени Фернан де Магельаеш. О его происхождении мы знаем только, что он родился около 1480 года. Место его рождения уже спорно. Указания позднейших хроник на городок Саброуза, в провинции Тразуж-Мондиш, опровергнуты новейшими исследованиями, признавшими завещание, из которого это сообщение почерпнуто, подложным; наиболее вероятным в конце концов является предположение, что Магеллан родился в Опорто, и о семье его мы знаем только то, что она принадлежала к дворянству, правда лишь к четвертому его разряду - fidalgos de cota de armes. Все же такое происхождение давало Магеллану право иметь наследственный герб и открывало ему доступ ко двору. Предполагают, что в ранней юности он был пажом королевы Элеоноры, из чего, однако, не явствует, что в эти годы, покрытые мраком неизвестности, его положение при дворе было хоть сколько-нибудь значительным. Ведь когда двадцатичетырехлетний идальго поступает во флот, он всего-навсего sobre-saliente (сверхштатный), один из тысячи пятисот рядовых воинов, что живут, питаются, спят в кубрике вместе с матросами и юнгами, всего только один из тысяч , отправляющихся на войну за покорение мира, в которой всегда там, где погибают тысячи, остается в живых лишь десяток-другой, и всегда только одного венчает бессмертная слава сообща совершенного подвига.

Во время этого плавания Магеллан - один из тысячи пятисот рядовых, не более. Напрасно стали бы мы разыскивать его имя в летописях индийской войны, и с достоверностью обо всех этих годах можно только сказать, что для будущего великого мореплавателя они были незаменимой школой.

С безвестным sobresaliente особенно не церемонятся. Его посылают на любую работу: он должен зарифлять паруса во время бури и откачивать воду; сегодня его посылают на штурм города, завтра он под палящим солнцем роет песок на постройке крепости. Он таскает тяжести и охраняет фактории, сражается на воде и на суше; он обязан ловко орудовать лотом и мечом, уметь повиноваться и повелевать. Но, участвуя во всем, он во все постепенно начинает вникать и становится одновременно и воином, и моряком, и купцом, и знатоком людей, стран, морей, созвездий.

И наконец, судьба приобщает этого юношу к великим событиям, которые на десятки и сотни лет определят мировое значение его родины и изменят карту Земли. Ибо после нескольких мелких стычек, напоминающих скорее разбойничьи налеты, чем честные бои, Магеллан получает подлинное боевое крещение в битве при Каннаноре (16 марта 1506 года).

Битва при Каннаноре является поворотным пунктом истории португальских завоеваний. Могущественный каликутский владыка заморин приветливо встретил Васко да Гаму после его первой высадки и выразил готовность вступить в торговые сношения с этим неведомым народом. Но вскоре он понял, что португальцы, через несколько лет явившиеся снова на больших и лучше вооруженных судах, явно стремятся к господству над всей Индией.

С ужасом видят индийские и мусульманские купцы, сколь прожорливая щука вторглась в их тихую заводь. Ведь эти чужеземцы одним ударом покорили все моря; ни один корабль не решается покинуть гавань из страха перед этими жестокими пиратами; торговля пряностями замирает. В Египет больше не отправляются караваны. Вплоть до венецианского Риальто чувствуется, что чья-то суровая рука перервала нить, соединяющую Восток и Запад.

Египетский султан, лишившийся дохода от торговых пошлин, пускает в ход угрозы. Он уведомляет папу, что, если португальцы не прекратят грабительского хозяйничанья в индийских водах, он будет вынужден в отместку разрушить гроб господень в Иерусалиме. Но ни папа, ни император, ни короли Европы не в силах обуздать захватнических вожделений Португалии. Поэтому пострадавшим остается только объединиться для своевременного отпора португальцам, покуда те еще окончательно не утвердились в Индии. Наступление подготовляет каликутский владыка при тайной поддержке египетского султана, а по видимому, также и Венецианской республики, которая - ведь золото сильнее кровных уз - тайком посылает в Каликут оружейников и пушкарей. Готовится внезапный и сокрушительный удар по христианскому флоту.

Однако часто бывает, что присутствие духа и энергия какого-нибудь второстепенного лица на столетия определяет ход истории. Счастливая случайность спасает португальцев. В те времена по свету скитался отважный, равно привлекательный как своим мужеством, так и непосредственностью итальянский искатель приключений по имени Лодовико Вартема. Не страсть к наживе, не честолюбие влекут молодого итальянца в далекие края, но врожденная непреоборимая любовь к странствиям. Без ложного стыда этот бродяга по призванию заявляет, что , он решил попытаться .

Первым из неверных прокрадывается в запретный город Мекку отважный Вартема (его описание Каабы и поныне еще считается классическим) и затем, после многих приключений, добирается не только до Индии, Суматры и Борнео, где до него побывал уже Марко Поло, но первым из европейцев (и это сыграет немалую роль в подвиге Магеллана) и до заветных Islas de la especeria 17. На обратном пути, в Каликуте, переодетый дервишем Вартема узнает от двух ренегатов-христиан о готовящемся нападении каликутского владыки. Из христианской солидарности он с опасностью для жизни пробирается к португальцам и, к счастью еще во время, успевает предостеречь их. Когда 16 марта 1506 года двести каликутских кораблей намереваются врасплох напасть на одиннадцать кораблей португальцев 18 , те уже стоят в полной боевой готовности.

Это самый кровопролитный из всех боев, принятых вице-королем: восемьюдесятью убитыми и двумя сотнями раненых (огромная цифра для первых колониальных войн) расплачиваются португальцы за свою победу, правда победу, окончательно утвердившую за ними господство над всем побережьем Индии.

Среди двухсот раненых находится и Магеллан; как всегда в эти годы безвестности его удел - получать только ранения, но не знаки отличия. Вскоре его вместе с другими ранеными переправляют в Африку; там его след теряется, ибо кому придет в голову день за днем протоколировать жизнь простого sobresaliente? По видимому, он некоторое время прожил в Софале, а затем, вероятно в качестве сопровождающего транспорт пряностей, отбыл на родину. Возможно (в этом пункте хроники разноречивы), что летом 1507 года он возвратился в Лиссабон на одном судне с Вартемой. Но дальние края уже завладели сердцем мореплавателя. Чуждой кажется ему Португалия, и весь его недолгий отпуск превращается в нетерпеливое ожидание следующей индийской эскадры, которая доставит Магеллана на его настоящую родину: в мир дерзновенных начинаний.

Перед этой новой эскадрой, в составе которой Магеллан возвращается в Индию, стоит особая задача. Достославный спутник Магеллана, Лодовико Вартема, несомненно, доложил при дворе о богатствах города Малакки и дал точные сведения о столь долго искомых , которые он, первый из европейцев и христиан, узрел ipsis oculis 19 . Его рассказы убеждают португальский двор, что покорение Индии останется незавершенным, а захват ее богатств неполным, пока не будет завоевана сокровищница всех пряностей - Islas de la especeria. Но для этого нужно сначала овладеть ключом, их замыкающим, забрать в свои руки Малаккский пролив и город Малакку (нынешний Сингапур, стратегическое значение которого не укрылось от англичан). Согласно испытанным лицемерным методам, португальцы, однако, не сразу посылают военную эскадру, а сперва снаряжают четыре корабля под начальством Лопиша да Сикейры, которому поручено осторожно подобраться к Малакке и в обличье мирного купца произвести разведку берега.

Небольшая флотилия без особых приключений достигает Индии в апреле 1509 года. Плавание в Каликут, каких-нибудь десять лет назад провозглашенное беспримерным подвигом Васко да Гамы и прославленное летописцами и поэтами, теперь под силу любому капитану португальского торгового флота. От Лиссабона до Момбасы, от Момбасы до Индии известен каждый риф, каждая бухта. Уже нет нужды ни в лоцманах, ни в . И только когда Сикейра, выйдя 19 августа из Кочинской гавани, берет курс на восток, португальские суда снова вступают в неизвестные воды.

После трехнедельного плавания, 11 сентября 1509 года, корабли португальцев впервые приближаются к Малаккской гавани. Уже издали убеждаются они, что добрый Вартема не соврал и не преувеличил, говоря, будто в этой гавани . Парус к парусу теснятся на широком рейде большие и малые, белые и пестрые, малайские, китайские, сиамские лодки, ялики и джонки. Сингапурский пролив в силу своего географического положения - aurea Chersonesus 20 - не мог не стать важнейшей перевалочной гаванью Востока. Любой корабль, направляющийся с востока на запад, с севера на юг, из Индии в Китай или с Молуккских островов в Персию, должен пройти этот Гибралтар Востока. Обмен всевозможными товарами происходит в этом : здесь гвоздика с Молуккских островов и цейлонские рубины, китайский фарфор и сиамская слоновая кость, кашемир из Бенгалии и сандаловое дерево с Тимора, арабские клинки из Дамаска, малабарский перец и невольники с острова Борнео. Вавилонское столпотворение рас, племен, языков происходит на этом главном рынке Востока, где над путаницей деревянных лачуг мощно вздымаются ослепительно белые дворец и мечеть.

Изумленно глядят португальцы со своих кораблей на огромный город; эта сверкающая на ярком солнце драгоценность Востока, которая должна стать прекраснейшим из прекрасных украшений в индийской короне португальского владыки, возбуждает их алчность. Изумленный и обеспокоенный в свою очередь смотрит малаккский властитель и на грозные корабли чужеземцев. Так вот они, эти разбойники, не признающие обрезания! Теперь проклятое племя нашло дорогу и в Малакку! Давно уже на многие тысячи миль распространилась весть о сражениях и побоищах Алмейды и Албукерке. В Малакке знают, что эти страшные лузитане пересекают моря не для мирного торга, подобно водителям сиамских и японских джонок, но чтобы, коварно выждав момент, обосноваться здесь и все разграбить. Наиболее разумным было бы совсем не впускать эти четыре корабля в гавань; ведь когда грабитель уже вошел в дом - все пропало! Но у султана имеются надежные сведения о боевой мощи этих тяжелых пушек, чьи черные безмолвные жерла грозно глядят с укрепленных палубных надстроек португальских судов; он знает, что эти белые разбойники бьются как черти, против них немыслимо устоять. Итак, лучше всего на ложь ответить ложью, на лицемерную приветливость - притворным радушием, на обман - обманом и первому броситься на противника, прежде чем тот успеет занести руку для смертоносного удара.

С неимоверной пышностью встречает поэтому малаккский султан посланцев Сикейры, с преувеличенной благодарностью принимает их дары. Португальцы желанные гости, велит он сказать им, они могут торговать здесь сколько угодно. Через несколько дней он прикажет доставить им столько перцу и других пряностей, сколько они смогут погрузить на свои корабли. Он любезно приглашает капитанов на пиршество в свой дворец, и если это приглашение ввиду некоторых предостерегающих указаний и отклоняется, то моряки все же весело и свободно разгуливают по неведомому гостеприимному городу. Блаженство - снова ощущать под ногами твердую почву, развлекаться с податливыми женщинами и больше не спать вповалку в смрадном кубрике или в одной из грязных деревушек, где свиньи и куры ютятся рядом с голыми, звероподобными людьми. Весело болтая, сидят матросы в чайных домиках, бродят по рынкам, наслаждаются крепкими малайскими напитками и свежими фруктами; нигде, с тех пор как они покинули Лиссабон, им не оказывали столь сердечного, радушного приема. Сотни малайцев на маленьких быстроходных лодках снова и снова подвозят съестные припасы к португальским кораблям, с обезьяньей ловкостью карабкаются по снастям, дивятся чужеземным, невиданным предметам. Завязывается оживленный товарообмен, и команда с неудовольствием узнает, что султан уже заготовил обещанный товар и предложил Сикейре на следующее утро прислать к берегу все шлюпки, чтобы еще до захода солнца погрузить на суда неимоверное количество пряностей.

И действительно, Сикейра, обрадованный возможностью быстро доставить драгоценный груз, отправляет на берег все шлюпки с четырех больших кораблей и на них значительную часть команды. Сам он в качестве португальского дворянина считает ниже своего достоинства заниматься торговыми сделками; он остается на борту и играет в шахматы с одним из товарищей - самое разумное занятие на корабле в томительно жаркий день. На трех других больших судах тоже царит сонная тишина. Но некое странное обстоятельство обращает на себя внимание Гарсиа да Соузы, капитана пятого судна маленькой каравеллы, входящей в состав экспедиции: он видит, что все большее число малайских лодок шныряет вокруг почти обезлюдевших кораблей, что под предлогом доставки товаров на борт взбирается по вантам все больше и больше обнаженных малайцев.

Наконец у него возникает мысль: не готовит ли медоточивый султан предательское нападение одновременно с моря и с суши?

По счастью, на маленькой каравелле имеется одна не отправленная на берег лодка; Соуза приказывает самому надежному человеку из своей команды как можно скорей добраться до флагманского судна и предупредить капитана. Этот надежнейший из его команды не кто иной, как sobresaliente Магеллан. Быстрыми, сильными взмахами весел направляет он лодку и застает капитана Сикейру беспечно играющим в шахматы. Но Магеллану не нравится, что за спиной Сикейры с неизменным крисом у пояса стоят несколько малайцев-зрителей. Шепотом, предупреждает он Сикейру. Чтобы не возбуждать подозрений тот с необычайным присутствием духа продолжает игру, но велит одному из матросов держать наблюдение с марса и в продолжение всей партии одной рукой держится за шпагу.

Предупреждение Магеллана поспело в последнюю, самую последнюю минуту. Спустя мгновение над дворцом султана взвивается столб дыма - условный знак для одновременного нападения с суши и с моря. К счастью, сидящий на марсе матрос успевает поднять тревогу. Сикейра вскакивает и отшвыривает малайцев в сторону, прежде чем они успевают на него напасть. Горнисты трубят сбор, команда выстраивается на палубе. Пробравшихся на корабли малайцев сбрасывают за борт; теперь лодки с вооруженными малайцами напрасно несутся со всех сторон, чтобы взять на абордаж португальские корабли. Сикейра успел выбрать якоря, а мощные залпы его орудий обращают малайцев в бегство. Благодаря бдительности да Соузы и проворству Магеллана нападение на эскадру не удалось.

Хуже обстоит дело с несчастными, доверчиво отправившимися на берег. Горсть безоружных, рассеянных по всему городу людей - против тысяч коварных врагов. Большинство португальцев полегло на месте, лишь немногим удается добежать до берега. Но слишком поздно: завладев шлюпками, малайцы отрезали им путь на корабли. Один за другим падают португальцы под ударами превосходящего их численностью неприятеля. Только храбрейший из всех еще отбивается - это самый близкий, закадычный друг Магеллана, Франсишку Серрано. Вот он окружен, ранен, обречен на погибель. Но тут Магеллан еще с одним солдатом подоспел на своей лодчонке, бесстрашно рискуя жизнью для друга. Двумя-тремя мощными ударами он прокладывает себе путь к окруженному толпою врагов Серрано, увлекает его за собой в лодку и таким образом спасает ему жизнь.

Португальская эскадра при этом внезапном нападении потеряла все свои шлюпки и свыше трети команды, но Магеллан приобрел названого брата, чья дружба и преданность будут иметь решающее значение для его грядущего подвига.

При этом случае в еще неясном для нас облике Магеллана впервые вырисовывается одна характерная черта - мужественная решительность. Ничего патетического, ничего бросающегося в глаза нет в его натуре, и становится понятным, почему все летописцы индийской войны так долго обходили его молчанием: Магеллан из тех людей, кто всю жизнь остается в тени. Он не умеет ни обращать на себя внимание, ни привлекать к себе симпатии. Только когда на него возложена важная задача, и еще в большей степени, когда он сам ее возлагает на себя, этот сдержанный и замкнутый человек являет изумительное сочетание ума и мужества. Но, совершив славное дело, он потом не умеет ни использовать его, ни похваляться им; спокойно и терпеливо он снова удаляется в тень. Он умеет молчать, он умеет ждать, словно чувствуя, что судьба, прежде чем допустить его к предназначенному подвигу, еще долго будет его учить и испытывать. Вскоре после того как при Каннаноре он пережил одну из величайших побед португальского флота и при Малакке одно из тягчайших его поражений, на его суровом пути моряка встретилось новое испытание кораблекрушение.

В ту пору Магеллан сопровождал один из регулярно отправляемых с попутным муссоном транспортов пряностей, как вдруг каравелла наскочила на так называемую Падуанскую банку. Человеческих жертв нет, но корабль разбился в щепы о коралловый риф, и так как разместить всю команду по шлюпкам невозможно, то часть потерпевших крушение должна остаться без помощи. Разумеется, капитан, офицеры и дворяне требуют, чтобы в первую очередь в шлюпки забрали их, и это несправедливое требование вызывает гнев grumetes простых матросов. Уже готова вспыхнуть опасная распря, но тут Магеллан, единственный из дворянского сословия, заявляет, что готов остаться с матросами, если capitanes у fidalgos 21 своею честью поручатся по прибытии на берег немедленно выслать за ними корабль.

По видимому, этот мужественный поступок впервые привлек к внимание высшего начальства. Ибо, когда спустя немного времени, в октябре 1510 года, Албукерке, новый вице-король, спрашивает capitanes del Rey - королевских капитанов - как, по их мнению, следует провести осаду Гоа, то среди высказавшихся упоминается и Магеллан. Из этого можно заключить, что после пятилетней службы sobresaliente простой солдат и матрос возведен, наконец, в офицерский чин и уже в качестве офицера отправляется в плавание с эскадрой Альбукерке, которой предстоит отомстить за позорное поражение Сикейры под Малаккой.

Итак, через два года Магеллан снова держит путь на далекий восток, к aurea Chersonesus. Девятнадцать кораблей - отборная военная флотилия - в июле 1511 года грозно выстраивается у входа в Малаккскую гавань и вступает в ожесточенный бой с вероломным гостеприимцем. Проходит шесть недель, покуда Албукерке удается сломить сопротивление султана. Зато теперь в руки грабителей попадает добыча, какая еще не доставалась им даже в благодатной Индии. С завоеванием Малакки Португалия зажала в кулак весь восточный мир. Наконец-то удалось перерезать главную артерию мусульманской торговли! Через несколько недель она уже вконец обескровлена. Все моря от Гибралтара Столбов Геркулеса - до aurea Chersonesus - Сингапурского пролива - стали единым португальским океаном. Далеко, вплоть до Китая и Японии, будя ликующий отзвук в Европе, несутся громовые раскаты этого удара - самого сокрушительного из всех, когда-либо нанесенных исламу.

Перед несметной толпой верующих папа служит благодарственный молебен за великий подвиг португальцев, отдавших половину земного шара во власть христианства, и в Caput mundi 22 происходит торжество, не виданное Римом со времен цезарей. Посольство, возглавляемое Тристаном да Кунья, подносит папе добычу, вывезенную из покоренной Индии - лошадей в унизанной драгоценностями сбруе, леопардов и пантер. Но главное внимание и изумление вызывает живой слон, доставленный португальскими кораблями, который при неописуемом ликовании толпы трижды простирается ниц перед святым отцом.

Но даже этот триумф не может утолить ненасытное стремление португальцев к экспансии. Никогда в истории победитель не довольствовался одной великой победой: Малакка ведь только ключ к сокровищнице especeria; теперь, когда он у них в руках, португальцы хотят добраться и до самой сокровищницы захватить сказочно богатые Зондского архипелага: Амбоину, Банду, Тернате и Тидор. Снаряжаются три корабля под начальством Антонио д'Абреу. Среди участников этой экспедиции на тогдашний летописцы называют и имя Магеллана. В действительности же индийская пора Магеллана тогда уже кончилась. .

Но именно эти-то легендарные , отныне на всю жизнь приворожившие его мечты, ему никогда не дано будет увидеть рог vista de ojos, воочию. Ему не суждено ступить на эти райские земли. Только мечтой, творческой мечтой останутся они для него. Но благодаря дружбе с Франсишку Серрано эти никогда в глаза не виданные им острова кажутся ему хорошо знакомыми, и странная робинзонада друга вдохновляет его на самое великое, самое дерзновенное начинание того времени.

Удивительное приключение Франсишку Серрано, впоследствии столь решительно толкнувшее Магеллана на его кругосветное плавание - отрадный, умиротворяющий эпизод в кровавой летописи португальских битв и побоищ. Распрощавшись в Малакке с отбывающим на родину названым своим братом Магелланом, Франсишку Серрано вместе с капитанами двух других кораблей направляется к легендарным . Без особых трудностей и невзгод доходят они до покрытых зеленью берегов острова и неожиданно встречают там радушный прием. Ибо до этих отдаленных краев не добрались ни мусульманская культура, ни воинственность нравов. В первобытном состоянии, голые и миролюбивые, живут здесь туземцы; они еще не знают денег, еще не гонятся за наживой. За несколько погремушек и браслетов простодушные островитяне тащат целые вороха гвоздики, и, так как уже на двух первых островах, Банде и Амбоине, португальцы до отказа нагружают свои суда, адмирал д'Абреу решает, не заходя на другие, поскорее возвратиться с драгоценным грузом в Малакку.

Может быть, алчность слишком тяжело нагрузила суда, во всяком случае один из кораблей, именно тот, которым командует Франсишку Серрано, наскочил на риф и разбился. Ничего, кроме жизни, не удается спасти пострадавшим. Уныло бродят они по незнакомому берегу, уже предвидя плачевную гибель, но Франсишку Серрано удается хитростью завладеть пиратской лодкой, на которой он и отправляется обратно в Тернате. С не меньшим радушием, чем при их первом, помпезном появлении, встречает португальцев туземный царек и великодушно предлагает им пристанище (fueron recibidos у hospedados con amor, venaracion у magnificencia 23) так, что они едва могут прийти в себя от счастья и благодарности. Разумеется, воинским долгом капитана Франсишку Серрано было бы, как только команда немного отдохнет и оправится, без промедления возвратиться на одной из многочисленных джонок, постоянно шныряющих между Амбоиной и Малаккой, к своему адмиралу и снова стать на службу португальского короля, с которым он связан жалованьем и присягой.

Но райская природа и теплый, благодатный климат заметно ослабляют в Франсишку Серрано чувство военной дисциплины. Ему вдруг становится совершенно безразлично, что где-то там, за много тысяч миль, в Лиссабонском дворце, какой-то король, гневаясь или брюзжа, вычеркнет его из списка своих капитанов или пенсионеров. Он знает, что достаточно сделал для Португалии, достаточно часто рисковал для нее своей шкурой. Теперь Франсишку Серрано хочет, наконец, пожить в свое удовольствие, так же приятно и безмятежно, как все прочие, не знающие ни одежды, ни забот, обитатели этих благословенных островов. Пусть другие матросы и капитаны и впредь бороздят моря, своим потом и кровью добывая пряности для чужеземных маклеров, пусть эти верноподданные глупцы и впредь надсаживаются в боях и странствиях, для того чтобы в Лиссабонскую таможню поступало больше пошлин - лично он, Франсишку Серрано, cidevant 24 капитан португальского флота, по горло сыт войной и приключениями и всей этой возней с пряностями. Бравый капитан без особой шумихи переходит из мира героики в мир идиллии и решает отныне жить первобытной, блаженно-ленивой жизнью приветливых туземцев. Высокое звание великого визиря, которым его милостиво удостоил король Тернате, не сопряжено с обременительной работой; только однажды, во время небольшого столкновения с соседями, он фигурирует в качестве военного советника своего повелителя. Зато в награду ему дается дом с невольниками и слугами, да к тому же хорошенькая темнокожая жена, с которой он приживает двух или трех смуглых детей.

Годы и годы Франсишку Серрано, этот второй Одиссей, забывший свою Итаку, пребывает в объятиях темнокожей Калипсо, и никакому демону честолюбия не удается изгнать его из этого рая doice far niente 25. В продолжение девяти лет, до самой своей смерти, сей добровольный Робинзон, первый, кто убежал от культуры, уже не покидал Зондских островов. Отнюдь не самый доблестный из всех конквистадоров и капитанов славной эпохи португальской истории, он был, по всей вероятности, самым из них благоразумным и к тому же самым счастливым.

Романтическое бегство Франсишку Серрано на первый взгляд не имеет отношения к жизни и подвигу Магеллана. На самом же деле именно это эпикурейское отречение малозаметного и безвестного капитана решительным образом повлияло на дальнейший жизненный путь Магеллана, а тем самым и на историю открытия новых стран. Разъединенные огромным пространством, оба друга находятся в постоянном общении. Каждый раз, когда представляется оказия переслать со своего острова известие в Малакку, а оттуда в Португалию, Серрано пишет Магеллану подробные письма, восторженно славословящие богатства и прелести его новой родины. Буквально они гласят следующее: . Опутанный чарами тропиков, он настойчиво призывает друга оставить, наконец, неблагодарную Европу и малодоходную службу и скорей последовать его примеру. Вряд ли можно сомневаться, что именно Франсишку Серрано первый подал Магеллану мысль: не будет

ли разумнее, ввиду расположения этих островов на крайнем востоке, направиться к ним по пути Колумба (то есть с запада), нежели по пути Васко да Гамы (с востока)?

На чем порешили два названых брата, мы не знаем. Во всяком случае у них, по видимому, возник какой-то определенный план: после смерти Серрано среди его бумаг нашлось письмо Магеллана, в котором он таинственно обещает другу в скором времени прибыть в Тернате, к тому же . Найти этот новый путь и стало заветным помыслом Магеллана.

Этот всепоглощающий замысел, несколько рубцов на загорелом теле да еще купленный им в Малакке раб малаец - вот все, или почти все, что Магеллан после семи лет боевой службы в Индии привозит на родину.

Очень своеобразное, может быть даже неприятное удивление должен был испытать утомленный битвами солдат по возвращении в отечество в 1512 году, увидев совсем иной Лиссабон, совсем иную Португалию, чем семь лет назад.

Изумление овладевает им с той самой минуты, как корабль входит в Белемскую гавань.

На месте старинной низенькой церковки, где в свое время был отслужен напутственный молебен Васко да Гамой, высится наконец-то достроенный огромный, великолепный собор - первое зримое выражение несметных богатств, доставшихся его отечеству благодаря индийским пряностям. Куда ни глянь везде перемены.

На реке, где прежде лишь изредка встречались суда, теперь теснится парус к парусу, на прибрежных верфях рабочие трудятся не покладая рук, чтобы поскорее выстроить новые, еще более мощные эскадры. Гавань пестро расцвечена вымпелами португальских и иностранных кораблей; набережная завалена товарами, склады набиты до отказа. Тысячи людей торопливо снуют по шумным улицам среди роскошных, недавно возведенных дворцов; в факториях, у лавок менял и в маклерских конторах царит вавилонское смешение языков: благодаря эксплуатации Индии Лиссабон за десять лет из небольшого городка стал мировым центром, блестящей столицей. Знатные дамы в открытых колясках выставляют напоказ индийские жемчуга, огромные толпы разодетых придворных кишат во дворце. И моряку, возвратившемуся на родину, становится ясно:

кровь, пролитая в Индии им и его товарищами, посредством какой-то таинственной химии превратилась здесь в золото. В то время когда они под беспощадным солнцем юга сражались, страдали, терпели тяжкие лишения, истекали кровью, Лиссабон благодаря их подвигам унаследовал могущество Александрии и Венеции, король Мануэл 26 стал богатейшим монархом Европы.

Все изменилось на родине.

Теперь в Старом Свете живут богаче, роскошнее, больше наслаждаются жизнью, беспечнее тратят деньги - словно завоеванные пряности и нажитое на них золото окрылили людей. Только он один вернулся тем же, кем был, . Никто его не ждет, никто не благодарит, никто не приветствует. Как на чужбину, возвращается в свое отечество португальский солдат Фернано де Магельаеш после семи проведенных в Индии лет.

МАГЕЛЛАН ОБРЕТАЕТ СВОБОДУ

Июнь 1512 г. - Октябрь 1517 г.

Героические эпохи никогда не были и не бывают сентиментальны, и неописуемо ничтожна признательность, которую властители Испании и Португалии выказали отважным конквистадорам, завоевавшим для них целые миры. Колумб в оковах возвращается в Севилью, Кортес попадает в опалу, Писарро умерщвлен, Нуньес де Бальбоа, открывший Тихий океан, обезглавлен, Камоэнс, поэт и воин Португалии, подобно своему великому собрату Сервантесу оклеветанный жалкими провинциальными чиновниками, месяцы и годы проводит в тюрьме, немногим отличающейся от выгребной ямы. Чудовищна неблагодарность эпохи великих открытий: нищими и калеками, завшивевшими, бесприютными, дрожащими от лихорадки, бродят по портовым переулкам Кадиса и Севильи те самые солдаты и матросы, которые завоевали для испанских королей сокровищницы инков и драгоценности Монтесумы. Как шелудивых псов, бесславно зарывают в родную землю тех немногих, кого смерть пощадила в колониях, ибо что значат подвиги этих безыменных героев для придворных льстецов, никогда не покидавших надежных стен дворца, где они ловкими руками загребают богатства, завоеванные теми в бою? Эти придворные трутни становятся adelantados 27 - губернаторами новых провинций; они мешками гребут золото и, как наглых выскочек, оттесняют от казенной кормушки колониальных бойцов, тогдашних боевых офицеров, которые после долгих лет самоотверженной, изнурительной службы имели глупость возвратиться на родину. То, что Магеллан участвовал в битвах при Каннаноре, при Малакке и что он десятки раз ставил на карту свою жизнь и здоровье ради чести Португалии, по возвращении не дает

ему ни малейшего права на достойное занятие или обеспечение. Лишь случайному обстоятельству - тому, что он уже ранее числился в штате короля (criacao del Rey), обязан Магеллан включением его в список лиц, получающих от короля содержание, или, вернее, милостыню, притом сначала, как mozo fidalgo 28, он числится в самой последней категории, удостаиваемой подачки в тысячу рейс ежемесячно. Только через месяц, да и то, должно быть, после долгих препирательств, он подымается на одну ступень выше и в качестве fidalgo escudeiro 29 получает тысячу восемьсот пятьдесят рейс (или же, по другим сведениям, в качестве cavalleiro fidalgo 30 - тысячу двести пятьдесят рейс). Во всяком случае, какое бы из этих званий ему ни было присвоено, значения оно не имеет. Ни один из этих пышных титулов не дает Магеллану иных прав, не возлагает на него иных обязанностей, как слоняться без дела в королевских прихожих. Но человек чести и долга не станет долго мириться с нищенской платой даже за ничегонеделание. Не удивительно поэтому, что Магеллан воспользуется первым правда, не слишком благоприятным - случаем, чтобы вернуться на военную службу и снова выказать свою доблесть.

Почти целый год пришлось ждать Магеллану.

Но едва только летом 1513 года король Мануэл приступает к снаряжению большой военной экспедиции против Марокко, чтобы, наконец, нанести мавританским пиратам сокрушительный удар, как испытанный боец индийского похода уже предлагает свои услуги - решение, объяснимое только тем, что его тяготит вынужденное бездействие. Ибо в сухопутной войне Магеллан, почти всегда служивший во флоте и за эти семь лет сделавшийся одним из самых опытных моряков своего времени, не сможет в полной мере проявить свои дарования. И вот в большой армии, отправляемой в Азамор, он снова не более как младший офицер, без чина и независимого положения. И опять, как некогда в Индии, его имя не фигурирует в донесениях, но зато он сам, так же как в Индии, всегда впереди на самых опасных участках. И опять Магеллан - уже в третий раз - ранен в рукопашной схватке. Удар копьем в коленный сустав поражает нерв, левая нога перестает сгибаться, и Магеллан на всю жизнь остается хромым.

Для фронтовой службы хромоногий воин, неспособный ни быстро ходить, ни ездить верхом, уже не пригоден. Теперь Магеллан мог бы покинуть Африку и на правах раненого требовать повышения оклада. Но он упорно желает остаться в армии, на войне, среди опасностей - в подлинной своей стихии. Тогда Магеллану и еще одному раненому предлагают в качестве конвоирующих офицеров quadrileiros das presos сопровождать отбитую у мавров огромную добычу лошадей и скот. Тут происходит событие довольно темного свойства. Однажды ночью из несметных стад исчезает несколько десятков овец, и тотчас же распространяется злонамеренный слух, будто Магеллан и его товарищ тайком продали маврам часть отнятой у них добычи или же по небрежности дали врагу возможность ночью похитить скот из загонов. Странным образом это гнусное обвинение в бесчестном поступке, нанесшем ущерб государству, в точности совпадает с обвинением, которым несколько десятилетий спустя португальские колониальные чиновники очернят и унизят другого столь же знаменитого португальца - поэта Камоэнса. Оба эти человека, за годы службы в Индии имевшие сотни раз случай обогатиться, но вернувшиеся из этого Эльдорадо на родину нищими, были запятнаны одним и тем же позорным обвинением.

Но, к счастью, Магеллан был тверже, чем кроткий Камоэнс. Он не собирается давать показания этим жалким сутягам и позволять им месяцами таскать его по тюрьмам, подобно Камоэнсу. Он не подставляет малодушно, как творец , свою спину ударам врага. Едва клеветнический слух начинает распространяться, он, прежде чем кто-либо осмелился открыто предъявить ему обвинение, оставляет армию и возвращается в Португалию требовать удовлетворения.

Магеллан не чувствовал за собой ни малейшей вины в этом темном деле; это явствует из того, что, прибыв в Лиссабон, он немедленно ходатайствует об аудиенции у короля, но отнюдь не за тем, чтобы обелить себя, а, напротив, чтобы в сознании своих заслуг, наконец, потребовать более достойной должности и лучшей оплаты. Ведь он снова потерял два года, снова получил в бою рану, сделавшую его почти что калекой. Но ему не повезло: король Мануэл даже не дает настойчивому кредитору предъявить свой счет. Извещенный командованием африканской армии о том, что строптивый капитан самовольно, не испросив отпуска, покинул марокканскую армию, король обращается с заслуженным раненым офицером так, словно перед ним обыкновенный дезертир. Не дав ему вымолвить ни слова, король коротко и резко приказывает Магеллану тотчас вернуться в Африку, к месту нахождения своей части, и немедленно отдать себя в распоряжение высшего начальства. Во имя дисциплины Магеллан вынужден повиноваться. С первым же кораблем он возвращается в Азамор. Там, разумеется, и речи нет о расследовании, никто не осмеливается чернить заслуженного бойца, и Магеллан, получив от своих начальников удостоверение в том, что он уходит из армии с незапятнанной честью, и запасшись всевозможными документами, свидетельствующими о его невиновности и заслугах, вторично возвращается в Лиссабон - можно представить себе, с каким горьким чувством. Вместо знаков отличия на его долю выпадают ложные обвинения, вместо наград - одни только рубцы... Он долго молчал, скромно держась в тени. Но теперь, к тридцати пяти годам, он устал выпрашивать как милостыню то, что ему причитается по праву.

Благоразумие должно было подсказать Магеллану, что при столь щекотливых обстоятельствах не следует являться к королю Мануэлу немедленно по приезде и снова досаждать ему теми же требованиями. Конечно, разумнее было бы, некоторое время не напоминая о себе, завести друзей и знакомых в придворных кругах и, достаточно осмотревшись, втереться в доверие. Но вкрадчивость и пронырливость не в характере Магеллана. Как ни мало мы о нем знаем, одно остается бесспорным: этот низкорослый, смуглый, ничем не обращающий на себя внимания молчаливый человек даже в самой малой степени не обладал даром привлекать к себе симпатии. Король - неизвестно почему - всю жизнь питал к нему неприязнь (sempre teve hum entejo), и даже верный его спутник Пигафетта должен признать, что офицеры просто ненавидели Магеллана (li capitani sui lo odiavano). Магеллан, так же как это говорила Рахиль Варнхаген о Клейсте, . Он не умел улыбаться, расточать любезности, угождать, не умел искусно защищать свои мнения и взгляды. Неразговорчивый, замкнутый, всегда окутанный пеленой одиночества, этот нелюдим, должно быть, распространял вокруг себя атмосферу ледяного холода, стеснения и недоверия, и мало кому удалось узнать его даже поверхностно; во внутреннюю же его сущность так никто и не проник. В молчаливом упорстве, с которым он оставался в тени, его товарищи бессознательно чуяли какое-то необычное, непонятное честолюбие, тревожившее их сильнее, чем честолюбие откровенных охотников за выгодными местами, ожесточенно и бесстыдно теснившихся у казенной кормушки. В его глубоких, маленьких, сверлящих глазах, в углах его густо заросшего рта всегда витала какая-то надежно спрятанная тайна, заглянуть в которую он не давал. А человек, прячущий в себе тайну и достаточно стойкий, чтобы много лет молчать о ней, всегда страшит тех, кто от природы доверчив, кому нечего скрывать. Угрюмый нрав Магеллана рождал противодействие. Нелегко было идти с ним в ногу и стоять за него. И, вероятно, самым трудным было для этого трагического нелюдима всегда чувствовать себя таким одиноким наедине с самим собою.

И в этот раз fidalgo escudeiro Фернано де Магельаеш, один, без всяких доброжелателей и покровителей, отправляется на аудиенцию к своему королю, выбрав наихудший из всех путей, которыми можно идти при дворе, то есть честный и прямой. Король Мануэл принимает его в том же зале, может быть сидя на том же троне, с высоты которого его предшественник

Жуан II некогда отказал Колумбу; на том же месте разыгрывается сцена такого же исторического значения. Ибо невзрачный, по-мужицки широкоплечий, коренастый, чернобородый португалец, с пронзительным взглядом исподлобья, сейчас низко склонившийся перед властелином, который мгновение спустя презрительно отошлет его прочь, таит в себе мысль, не менее великую, чем тот пришлый генуэзец. Отвагой, решимостью и опытом Магеллан, возможно, даже превосходит своего более знаменитого предшественника. Очевидцев этой решающей минуты не было, однако при чтении сходных между собой хроник того времени сквозь даль веков начинаешь видеть происходящее в тронном зале: припадая на хромую ногу, Магеллан приближается к королю и с поклоном передает документы, неопровержимо доказывающие лживость возведенного на него обвинения. Затем он излагает первую свою просьбу: ввиду вторичного, лишившего его боеспособности ранения он ходатайствует перед королем о повышении его moradia, месячного содержания, на полкрузадо (около одного английского шиллинга на нынешние деньги). До смешного ничтожна сумма, которую он просит, и, казалось бы, не пристало гордому, стойкому, честолюбивому воину преклонять колени ради такой безделицы. Но Магеллан предъявляет это требование не ради монеты ценностью в полкрузадо, а во имя своего общественного положения, своего достоинства. Размер moradia, оклада, при этом дворе, где каждый тщится оттолкнуть локтем другого, определяет ступень иерархической лестницы, на которой стоит дворянин, ее получающий. Тридцатипятилетний ветеран индийской и марокканской войн, Магеллан не хочет значить при дворе меньше любого безусого юнца из тех, что подают королю блюда или распахивают перед ним дверцу кареты. Из гордости он никогда не старался протиснуться вперед, но из гордости же он не может подчиняться людям, более молодым и менее заслуженным. Он не даст ценить себя ниже, чем сам ценит себя и все им содеянное.

Но король Мануэл глядит на навязчивого просителя угрюмо нахмурившись. Для него, богатейшего из монархов, дело, разумеется, не в жалкой серебряной монете. Его просто раздражает поведение этого человека, который настойчиво требует, вместо того чтобы смиренно домогаться, и, не желая ждать, покуда он, король, милостиво соблаговолит увеличить ему содержание, упорно, решительно, словно это причитается ему по праву, настаивает на повышении в придворном чине. Что ж? Этого твердолобого молодца научат и просить и дожидаться. Подстрекаемый дурным советчиком - досадой, король Мануэл, обычно el fortunado - счастливый, отклоняет ходатайство Магеллана о повышении оклада, не подозревая, сколько тысяч золотых дукатов он уже в ближайшее время будет готов заплатить за этот один сбереженный им полкрузадо.

Собственно Магеллану следовало бы теперь откланяться, ибо нахмуренное чело короля уже не сулит ему ни проблеска благоволения. Но, вместо того чтобы, отвесив нижайший поклон, выйти из зала, ожесточенный гордостью Магеллан продолжает невозмутимо стоять перед монархом и излагает ему просьбу, которая в сущности и привела его сюда. Он спрашивает, не найдется ли на королевской службе для него какого-нибудь места, какого-нибудь достойного занятия. Он еще слишком молод, слишком полон сил, чтобы всю жизнь жить милостыней. Ведь из португальских гаваней в те времена ежемесячно, даже еженедельно отправлялись суда в Индию, в Африку, в Бразилию; нет ничего более естественного, как предоставить командование одним из этих многочисленных судов человеку, лучше чем кто бы то ни было изучившему восточные моря. За исключением старого ветерана Васко да Гамы, в столице и во всем королевстве не найдется никого, кто мог бы сказать, что превосходит Магеллана знаниями. Но королю Мануэлу все невыносимее становится жесткий, вызывающий взгляд этого докучливого просителя. Холодно, даже не обнадеживая Магеллана на будущие времена, отклоняет он его просьбу: нет, места для него не найдется.

Отказано. Кончено. Но Магеллан обращается к королю еще с третьей просьбой,- вернее, это уже не просьба, а вопрос. Магеллан спрашивает, не прогневается ли король, если он поступит на службу в другой стране, где ему предложат лучшие условия. И король с оскорбительной холодностью дает понять, что ему это безразлично. Магеллан может служить где угодно - где только удастся сыскать службу. Тем самым Магеллану сказано, что португальский двор отказывается от любых его услуг, что за ним, правда, и впредь милостиво сохранят жалкую подачку, но что никого не огорчит, если он покинет и королевский двор и Португалию.

Никто не был свидетелем этой аудиенции; никто не знает, в тот ли, или в другой раз, раньше или позже Магеллан открыл королю свой заветный тайный замысел. Может быть, ему даже не дали возможности развить свою мысль, может быть - равнодушно отклонили ее; как бы там ни было, но во время аудиенции Магеллан еще раз изъявил намерение в дальнейшем, как и прежде, кровью и жизнью служить Португалии. И только резкий отказ вызвал в нем тот внутренний перелом, который неминуемо совершается в жизни каждой творческой личности.

В минуту, когда Магеллан, словно выгнанный нищий, покидает дворец своего короля, он уже знает: дольше ждать и медлить нельзя. К тридцати пяти годам он узнал и пережил все, чему воин и моряк научаются на поле битвы и на море. Четырежды огибал он мыс Доброй Надежды - два раза с востока и два раза с запада. Несметное число раз был он на волоске от смерти, трижды ощущал холодный металл неприятельского оружия в теплом, истекающем кровью теле. Безмерно много видел он на свете, он знает больше о восточной части земного шара, чем все прославленные географы и картографы его времени. Без малого десятилетний опыт сделал его знатоком всех видов военной техники: он научился владеть мечом и пищалью, рулем и компасом, парусом и пушкой, веслом, заступом и копьем. Он умеет читать портуланы, опускать лот и не менее точно, чем любой , применяет навигационные приборы. Все, о чем другие только с любопытством читают в книгах - томительные штили и многодневные циклоны, битвы на море и на суше, осады и резня, внезапные налеты и кораблекрушения - все это он пережил сам. За десять лет он научился и выжидать и мгновенно пользоваться решающей секундой. Он близко узнал всевозможных людей: желтых и белых, черных и темнокожих, индусов и малайцев, китайцев и негров, арабов и турок. В любом деле - на воде и на суше, во все времена года и на всех морях, в мороз и под палящим небом тропиков - служил он своему королю, своей стране. Но служить хорошо в молодости. Теперь, приближаясь к тридцати шести годам, Магеллан решает, что достаточно жертвовал собою чужим интересам, чужой славе. Как всякий творчески одаренный человек, он испытывает потребность отвечать за свои действия, полностью проявить себя. Родина отреклась от него в беде, освободила его от уз службы и долга - тем лучше: теперь он свободен. Ведь часто случается, что удар кулака вместо того чтобы отшвырнуть человека, направляет его на верный путь.

Раз принятое решение Магеллан никогда не воплощает в жизнь мгновенно и необдуманно. Как ни скуден свет, проливаемый описаниями современников на его характер, одно, и притом существенное, качество, несомненно, отличает его во все периоды его жизни: Магеллан прекрасно умел молчать. По природе терпеливый и необщительный, даже в суматохе походной жизни державшийся тихо и обособленно, Магеллан все своя мысли продумывал в одиночестве. Далеко заглядывая вперед, в тиши учитывая каждую возможность, Магеллан не "открывал людям своих планов и решений, покуда не был уверен, что его замысел внутренне созрел, до конца продуман и бесспорен.

И на этот раз Магеллан изумительно проявляет свое искусство молчания. Другой на его месте после оскорбительного отказа короля Мануэла, вероятно, тотчас покинул бы страну и предложил свои услуги другому монарху. Магеллан же спокойно остается в Португалии еще на год, и никто не догадывается, чем он занят. Разве только замечают - поскольку это вообще может привлечь внимание, когда речь идет о старом, побывавшем в Индии моряке - что Магеллан долгие часы просиживает с кормчими и капитанами, с теми, кто некогда плавал в южных морях. Но о чем же и болтать охотникам, как не об охоте, мореплавателям - как не о морях и новых землях! Не может вызывать подозрений и то, что в Tesoraria, секретном архиве короля Мануэла, он ворошит все хранящиеся там secretissimas 31 карты берегов, портуланы, лаговые записи и судовые журналы последних экспедиций в Бразилию. Чем же и заполнять находящемуся не у дел капитану свои досуги, как не изучением книг и сообщений о вновь открытых морях и землях?

Скорее уж могла обратить на себя внимание новая дружба, заключенная Магелланом, ибо человек, с которым он все теснее сближается, некий Руй Фалейру, юркий, нервный, вспыльчивый книжник, со своей страстной говорливостью, чрезмерной самонадеянностью и взбалмошным характером менее всего подходит к молчаливому, сдержанному, замкнутому воину и мореходу. Но дарования обоих этих людей, вскоре ставших неразлучными, именно в силу их полного несходства привели к известной, неизбежно кратковременной гармонии. Как для Магеллана сокровеннейшая страсть - путешествия по неведомым морям и практическое исследование земного мира, так для Фалейру - отвлеченное познание земли и неба. Чистейшей воды теоретик, подлинно кабинетный ученый, никогда не ступавший на корабль, никогда не покидавший Португалию, Руй Фалейру знает далекие сферы неба и земля только по вычислениям, книгам, таблицам и картам; зато в этих абстрактных областях, в качестве картографа и астронома, он считается величайшим авторитетом. Он не умеет ставить паруса, но он изобрел собственную систему вычисления долгот, хотя и не лишенную погрешностей, но охватывающую весь земной шар и впоследствии оказавшую Магеллану огромные услуги. Фалейру не умеет обращаться с рулем, но изготовленные им морские карты, портуланы, астролябии и другие инструменты, по видимому, являлись наиболее совершенными навигационными приборами того времени. Такой знаток, несомненно, принесет огромную пользу Магеллану, идеальному практику, чьим университетом были только война и плавания, кто из астрономии и географии знает лишь то, что он сам непосредственно видел в своих странствиях и благодаря своим странствиям. Как раз благодаря противоположности своих дарований и склонностей оба эти человека необыкновенно счастливо дополняют друг друга, как спекулятивное мышление дополняет опытное знание, как мысль - дело, как дух - материю.

Но к этому, в данном частном случае, присоединяется еще и временная общность судеб. Оба эти, каждый по-своему замечательные, португальца одинаково уязвлены своим королем, обоим прегражден путь к осуществлению дела всей их жизни. Руй Фалейру уже много лет домогается должности королевского астронома и, несомненно, с большим на то правом, чем кто-либо другой. Но так же как Магеллан своей молчаливой гордостью, так, по видимому, и Руй Фалейру раздражил двор своей резкостью и обидчивостью. Враги называют его шутом, и, чтобы предать его в руки инквизиции (и тем самым отделаться от него), распространяют слух, будто он в своих работах прибегает к помощи сверхъестественных сил, будто он заключил союз с дьяволом. Итак, оба они, Магеллан и Руй Фалейру, в своей стране удалены от дел ненавистью и недоверием, и этот внешний гнет ненависти и недоверия внутренне сближает их друг с другом. Фалейру изучает записи и проекты Магеллана. Он снабжает их научной надстройкой, и его вычисления точными, по таблицам проверенными данными подтверждают чисто интуитивные предположения Магеллана. И чем дольше сравнивают теоретик и практик свои наблюдения, тем пламеннее они стремятся осуществить свой проект в таком же тесном сотрудничестве, в каком они его продумали и разработали. Оба они - теоретик и практик - клятвенно обязуются до решающей минуты осуществления таить от всех свой замысел и, в случае необходимости, без содействия родной страны и даже в ущерб ей совершить дело, которое должно стать достоянием не только одной Португалии, но всего человечества.

Однако пора уже спросить: что собственно представляет собой таинственный проект, который Магеллан и Фалейру втихомолку, словно заговорщики, обсуждают вблизи Лиссабонского дворца? Что в нем такого нового, доселе небывалого? Что делает его столь важным и заставляет их поклясться друг другу в нерушимости тайны? Что в этом проекте такого опасного, что вынуждает их прятать его, словно отравленное оружие? Ответ на этот вопрос поначалу разочаровывает. Ибо новый проект - не что иное, как та самая мысль, с которой Магеллан некогда возвратился из Индии и которую в нем разжигал Серрано: мысль достичь богатейших , плывя не в восточном направлении, вокруг Африки, как это делают португальцы, а с запада, то есть огибая Америку. На первый взгляд в этом нет ничего нового. Еще Колумб, как известно, отправился в плавание не для того, чтобы открыть Америку, о существовании которой тогда еще не подозревали, а стремясь достичь Индии. И когда весь мир уже понял, что Колумб находится в заблуждении (сам он так и не осознал этого и всю жизнь был убежден, что высадился в одной из провинций китайского богдыхана), Испания из-за этого случайного открытия отнюдь не отказалась от поисков пути в Индию, ибо за первыми минутами радости последовало досадное разочарование. Заявление пылкого фантаста Колумба, что на Сан-Доминго и Эспаньоле золото пластами лежит под землей, оказалось враньем. Там не нашли ни золота, ни пряностей, ни даже - тщедушные индейцы не годились в невольники. Покуда Писарро еще не разграбил сокровищниц инков, покуда еще не была начата разработка Потосийских серебряных рудников, открытие Америки не представляло - в коммерческом отношении - никакой ценности, и алкавшие золота кастильцы были меньше заинтересованы в колонизации и покорении Америки, чем в том, чтобы, обогнув ее, как можно скорее попасть в райские края драгоценных камней и пряностей. Согласно распоряжениям короля, непрерывно продолжались попытки обогнуть вновь открытую terra firma, чтобы прежде португальцев ворваться в подлинную сокровищницу Востока, на . Одна экспедиция следовала за другой. Но вскоре испанцам при поисках пути в вожделенную Индию довелось пережить то же разочарование, что и некогда португальцам при первых попытках обогнуть Африку. Ибо и эта вновь открытая часть света, Америка, оказалась куда более обширной, чем можно было предположить вначале. Повсюду, на юге и на севере, где бы их суда ни пытались прорваться в Индийский океан, они наталкивались на неодолимую преграду - земную твердь. Повсюду, как широкое бревно поперек дороги, лежит перед ними этот протяженный материк Америка. Прославленные конквистадоры тщетно пытали счастья, силясь найти где-нибудь проход, пролив - paso, estrecho. Колумб в четвертое свое плавание поворачивает к западу, чтобы возвратиться через Индию, и наталкивается все на ту же преграду. Экспедиция, в которой участвует Веспуччи, столь же тщетно обследует все побережье Южной Америки - чтобы пробраться к , Молуккским островам. Кортес в четвертой своей торжественно обещает императору Карлу искать проход у Панамы. Кортереал и Кабот направляют свои суда вглубь Ледовитого океана, чтобы открыть пролив на севере, а Хуан де Солис, думая обнаружить его на юге, далеко поднимается вверх по Ла-Плате. Но тщетно! Везде, на севере, на юге, в полярных зонах и тропиках все тот же незыблемый вал - земля и камни. Мало-помалу начинает исчезать всякая надежда из Атлантического океана проникнуть в тот, другой, некогда увиденный Нуньесом де Бальбоа с панамских высот. Уже космографы вычерчивают на картах Южную Америку сращенной с Южным полюсом, уже бесчисленные суда потерпели крушение во время этих бесплодных поисков, уже Испания примирилась с мыслью навеки остаться отрезанной от земель и морей богатейшего Индийского океана, ибо нигде, решительно нигде не находится вожделенный paso - со страстным упорством разыскиваемый пролив.

Тогда вдруг этот неведомый, невзрачный капитан Магеллан появляется из неизвестности и с пафосом полнейшей уверенности заявляет: .

Теперь-то мы и оказываемся перед лицом той самой тайны Магеллана, которая в продолжение веков занимает ученых и психологов. Сам по себе, как сказано, проект Магеллана отнюдь не отличался оригинальностью: собственно говоря, Магеллан стремился к тому же, что и Колумб, Веспуччи, Кортереал, Кортес и Кабот. Итак, нов не его проект, но та не допускающая возражений уверенность, с которой Магеллан утверждает существование западного пути в Индию. Ведь с самого начала он не говорит скромно, как те, другие: . Нет, он с железной уверенностью заявляет: .

Но каким образом Магеллан - в этом-то и загадка - мог наперед знать, где расположен этот тщетно разыскиваемый всеми другими мореходами пролив? Сам он во время своих путешествий ни разу даже не приблизился к берегам Америки, как и его товарищ Фалейру. Если он с такой определенностью утверждает наличие пролива - значит, о его существовании и географическом положении он мог узнать только от кого-нибудь из своих предшественников, видевших этот пролив. Но раз другой мореплаватель видел его до Магеллана тогда ситуация весьма щекотлива! Тогда Магеллан вовсе не прославленный герой, каким его увековечила история, а всего-навсего плагиатор, похититель чужой славы. Тогда Магелланов пролив так же несправедливо назван именем Магеллана, как Америка несправедливо названа именем не открывшего ее Америго Веспуччи.

Итак, тайна истории Магеллана в сущности исчерпывается одним вопросом: от кого и каким путем скромный португальский капитан получил столь надежные сведения о наличии пролива между двумя океанами, что смог обязаться осуществить то, что до того времени считалось неосуществимым, а именно: кругосветное плавание? Первое упоминание о данных, на основании которых Магеллан твердо уверовал в успех своего дела, мы находим у Антонио Пигафетты, преданнейшего его спутника и биографа, который сообщает следующее: даже когда вход в этот пролив уже был у них перед глазами, никто во всей флотилии не верил в существование подобного соединяющего океаны пути. Только уверенность самого Магеллана невозможно было поколебать в ту минуту, ибо он, дескать, точно знал, что такой, никому не известный пролив существует, а знал он об этом благодаря начертанной знаменитым космографом Мартином Бехаймом карте, которую он в свое время разыскал в секретном архиве португальского короля. Это сообщение Пигафетты само по себе вполне заслуживает доверия, ибо мы знаем, что Мартин Бехайм действительно до самой своей смерти (1507) был придворным картографом португальского короля, как знаем и то, что молчаливый искатель Магеллан сумел получить доступ в этот секретный архив.

Но поиски разгадки становятся все более увлекательными: этот Мартин Бехайм лично не принимал участия ни в одной заморской экспедиции и поразительную весть о существовании paso в свою очередь мог узнать только от других мореплавателей. Значит, и у него были предшественники. Тогда вопрос усложняется. Кто же были эти предшественники, эти безвестные мореходы? Кому же, наконец, принадлежит честь открытия? Возможно ли, чтобы какие-то португальские суда еще до изготовления этих карт и глобусов достигли таинственного пролива, соединяющего Атлантический океан с Тихим? И что же? Неопровержимые документы подтверждают, что действительно в начале века несколько португальских экспедиций (одну из них сопровождал Веспуччи) обследовали побережье Бразилии, а быть может, даже и Аргентины. Только они и могли увидеть paso.

Однако этого мало - возникает новый вопрос: как далеко проникли эти таинственные экспедиции? Вправду ли спустились они до самого прохода, до Магелланова пролива? Мнение, что другие мореплаватели до Магеллана уже знали о существовании paso, долгое время основывалось лишь на упомянутом сообщении Пигафетты да еще на сохранившемся и поныне глобусе Иоганна Шенера, на котором - как это ни удивительно - уже в 1515 году, следовательно задолго до отплытия Магеллана, ясно обозначен пролив на юге (правда, совершенно не там, где он находится в действительности). Но все это не помогает нам уяснить, от кого же получили эти сведения Бехайм и немецкий ученый, ибо в ту эпоху великих открытий каждая нация, из коммерческой ревности, неусыпно следила, чтобы результаты экспедиции сохранялись в тайне. Латовые записи кормчих, судовые журналы капитанов, карты и портуланы немедленно сдавались в Лиссабонскую Tesoraria. Король Мануэл указом от 13 ноября 1504 года под страхом смертной казни запретил .

Когда вопрос о приоритете, ввиду совершенной его праздности, уже как будто заглох, неожиданная находка более позднего времени пролила свет на то, кому именно Бехайм и Шенер, а в конечном счете и Магеллан обязаны своими географическими сведениями. Эта находка представляла собой всего только напечатанную на прескверной бумаге немецкую листовку, озаглавленную: ();

эта листовка оказалась донесением, посланным из Португалии в начале шестнадцатого века крупнейшему торговому дому Вельзеров в Аугсбурге одним из его португальских представителей; в нем на отвратительнейшем немецком языке сообщается, что некое португальское судно, на приблизительно сороковое градусе южной широты открыло и обогнуло некий cabo, то есть мыс, , и что за этим cabo по направлению с востока на запад расположен широкий пролив, напоминающий Гибралтар; он тянется от одного моря до другого, так что нет ничего легче, как этим путем достичь Молуккских островов - . Итак, это донесение определенно утверждает, что Атлантический и Тихий океан соединены между собой - quod erat demonstrandum. 32

Тем самым загадка, казалось, была наконец решена, и Магеллан окончательно изобличен в плагиате, в присвоении открытия, сделанного до него. Ведь, бесспорно, Магеллан был осведомлен о результатах той предшествовавшей португальской экспедиции не хуже, чем неизвестный представитель немецких судовладельцев и проживающий в Лиссабоне аугсбургский географ; а в таком случае вся его заслуга перед мировой историей сводится к тому, что он благодаря своей энергии сумел тщательно охраняемую тайну сделать доступной всему человечеству. Итак, ловкость, стремительность, беззастенчивое использование чужих достижений - вот, видимо, и вся тайна Магеллана.

Но, как ни удивительно, возникает еще один, последний вопрос. Ведь теперь нам известно то, что не было известно Магеллану: участники той португальской экспедиции в действительности не достигли Магелланова пролива, их сообщения, которым доверился Магеллан, так же как Мартин Бехайм и Иоганн Шенер, на самом деле основывались на недоразумении, на легко понятной ошибке. Что именно (здесь мы доходим до самой сути проблемы) видели те мореплаватели на сороковом градусе южной широты? Что собственно сообщает, нам ? Только то, что эти мореплаватели приблизительно на сороковом градусе южной широты открыли морской залив, по которому они плыли двое суток, не видя ему конца, и что, прежде чем они достигли его предела, буря прогнала их назад. Следовательно, то, что они видели, было началом некоего водного пути, который они сочли, но сочли напрасно, тем проливом, что соединяет два океана. Ведь настоящий пролив расположен - это известно со времен Магеллана - на пятьдесят втором градусе южной широты. Что же видели эти безвестные мореплаватели под сороковым градусом? Здесь существует достаточно обоснованное предположение, ибо тому, кто впервые собственными глазами изумленно созерцал необъятный, широкий, как море, простор Ла-Платы при впадении ее в океан - только тому понятно, что не случайным, а подлинно неизбежным заблуждением было счесть это исполинское речное устье заливом, морем. Разве не более чем естественно, что мореходы, никогда не встречавшие в Европе столь гигантского водного потока, увидев эту необозримую ширь, преждевременно возликовали, решив, что это-то и есть вожделенный пролив, соединяющий два океана? Лучшим доказательством, что кормчие, на которых ссылается ,

приняли исполинскую реку за пролив, служат упомянутые нами карты, начертанные в соответствии с их сообщениями. Ведь если бы они, эти безвестные кормчие, пробравшись дальше на юг, нашли, кроме реки Ла-Платы, и Магелланов пролив - то есть настоящий paso, они должны были бы на своих портуланах, а Шенер - на своем глобусе обозначить также и Ла-Плату, этого гиганта среди водных потоков земного шара. Однако на глобусе Шенера, как и на других известных нам картах Ла-Плата не обозначена, а на ее месте, как раз под тем же градусом широты, нанесен мифический пролив - paso. Тем самым вопрос выяснен до конца. Осведомители чистосердечно заблуждались. Они стали жертвами очевидной и понятной ошибки, да и Магеллан поступил не менее честно, утверждая, что у него имеются достоверные данные о существовании некоего paso. Когда он, руководствуясь этими картами и сообщениями, создавал свой грандиозный проект кругосветного плавания, он попросту был введен в обман самообманом других. Заблуждение, в которое он честно уверовал - вот что в конечном счете составляло тайну Магеллана.

Но не надо презирать заблуждений! Из безрассуднейшего заблуждения, если гений коснется его, если случай будет руководить им, может произрасти величайшая истина. Сотнями, тысячами насчитываются во всех областях знания великие открытия, возникшие из ложных гипотез. Никогда Колумб не отважился бы выйти в океан, не будь на свете карты Тосканелли, до абсурда неверно определявшей объем земного шара и обманчиво твердившей ему, что он в кратчайший срок достигнет восточного побережья Индии. Никогда Магеллан не сумел бы уговорить монарха предоставить ему флотилию, если бы не верил с таким безрассудным упрямством ошибочной карте Бехайма и фантастическим сообщениям португальских кормчих. Только веря, что он обладает знанием тайны, Магеллан мог разгадать величайшую географическую тайну своего времени. Только всем сердцем отдавшись преходящему заблуждению, он открыл непреходящую истину.

ИДЕЯ МАГЕЛЛАНА ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ

20 октября 1517 г.- 22 марта 1518 г.

Теперь Магеллан стоит перед ответственным решением. У него есть план, равного которому по смелости не вынашивает в сердце ни один моряк его времени, и вдобавок у него есть уверенность - или ему кажется, что она есть - что благодаря имеющимся у него особым сведениям этот план неминуемо приведет его к цели. Но как осуществить столь дорогостоящее и опасное предприятие? Монарх его родной страны от него отвернулся; на поддержку знакомых португальских судовладельцев вряд ли можно рассчитывать: они не осмелятся доверить CBОИ

суда человеку, заслужившему немилость двора. Итак, остается один путь: обратиться к Испании. Там, и только там может Магеллан рассчитывать на поддержку, только при том дворе его личность может иметь некоторый вес, ибо он не только привезет с собой драгоценные сведения из Лиссабонской Tesoraria, но и представит Испании - что не менее важно для задуманного им дела - доказательства моральной правоты ее претензий. Его компаньон Фалейру вычислил (так же неправильно, как неправильно был информирован Магеллан), что находятся не в пределах португальского владычества, а в области, отведенной папою Испании, и посему являются собственностью испанской, а не португальской короны. Богатейшие в мире острова и кратчайший путь к ним предлагает безвестный португальский капитан в дар императору Карлу V. Вот почему скорее, чем где-либо, он может рассчитывать на успех при испанском дворе. Там, и только там может он осуществить великое предприятие, замысел всей своей жизни, хоть и знает, что жестоко за это расплатится. Ибо, если Магеллан теперь обратится к Испании, ему придется, как собственную кожу, содрать с себя благородное португальское имя Магельаеш. Португальский король немедленно ввергнет его в опалу, и он веками будет слыть среди своих соотечественников изменником -traidor, перебежчиком -transfuga; и в самом деле, добровольный отказ Магеллана от португальского подданства и его продиктованный отчаянием переход на службу другой державы несравнимы с поведением Колумба, Кабота, Кадамосты или Веспуччи, также водивших флотилии чужих монархов в заморские экспедиции. Ведь Магеллан не только покидает родину, но - умолчать об этом нельзя - наносит ей ущерб, передавая в руки злейшему сопернику своего короля , уже занятые его соотечественниками. Он поступает не только смело - поступает непатриотично, сообщая другому государству морские тайны, овладеть которыми ему удалось лишь благодаря доступу в Лиссабонскую Tesoraria. В переводе на современный язык это означает, что Магеллан, португальский дворянин и бывший капитан португальского флота, совершил преступление не менее тяжкое, нежели офицер нашего времени, передавший мобилизационные планы и секретные карты генерального штаба соседнему враждебному государству. И единственное обстоятельство, которое придает его неприглядному поведению известный оттенок величия, заключается в том, что он перешел границу не трусливо и опасливо, как контрабандист, а предался противнику с поднятым забралом, в сознании всех ожидающих его поношений.

Но творческая личность подчиняется иному, более высокому закону, чем закон простого долга. Для того, кто призван совершить великое деяние, осуществить открытие или подвиг, двигающий вперед все человечество, для того подлинной родиной является уже не его отечество, а его деяние. Он ощущает себя ответственным в конечном счете только перед одной инстанцией - перед той задачей, которую ему предназначено решить, и он скорее позволит себе презреть государственные и временные интересы, чем то внутреннее обязательство, которое возложили на него его особая судьба, особое дарование. Магеллан осознал свое призвание на середине жизненного пути после многих лет верного служения своему отечеству. И так как его отечество отказало ему в возможности осуществления его замыслов, то он должен был сделать своим отечеством свою идею. Он решительно уничтожает свое преходящее имя и свою гражданскую честь, чтобы воскреснуть и раствориться в своей идее, в своем бессмертном подвиге.

Пора выжидания, терпения и обдумывания для Магеллана кончилась. Осенью 1517 года его дерзновенное решение претворяется в дело. Временно оставив в Португалии своего менее отважного партнера - Фалейру, Магеллан переходит Рубикон своей жизни - испанскую границу; 20 октября 1517 года вместе со своим невольником Энрике, уже долгие годы сопровождающим его как тень, он прибывает в Севилью. Правда, Севилья в этот момент не является резиденцией нового короля Испании, Карлоса I, в качестве властелина Старого и Нового Света именуемого нами Карлом V. Восемнадцатилетний монарх только что прибыл из Фландрии в Сантандер и находится на пути в Вальядолид, где с середины ноября намерен обосновать свой двор. И все же время ожидания Магеллану нигде не провести лучше, чем в Севилье, ибо эта гавань - порог в новую Индию; большинство кораблей отправляется на запад от берегов Гвадалквивира, и столь велик там наплыв купцов, капитанов, маклеров и агентов, что король приказывает учредить в Севилье особую торговую палату, знаменитую Casa de la Contratacion, которую также называют Индийской палатой, Domus indica, или Casa del Oceano. В ней хранятся все донесения, отчетные карты и записи купцов и мореходов () 33.

Индийская палата является одновременно и товарной биржей и судовым агентством, правильнее всего было бы назвать ее управлением морской торговли, бюро справок и консультаций, где под контролем властей договариваются, с одной стороны, дельцы, финансирующие морские экспедиции, с другой - капитаны, желающие возглавить эти экспедиции. Так или иначе, но каждый, кто затевает новую экспедицию под испанским флагом, прежде всего должен обратиться в Casa de la Contratacion за разрешением или поддержкой.

О необычайной выдержке Магеллана, его гениальном умении молчать и выжидать лучше всего свидетельствует уже то, что он не торопится совершить этот неминуемый шаг; чуждый фантазерства, расплывчатого оптимизма или тщеславного самообольщения, всегда все точно рассчитывающий, психолог и реалист, Магеллан заранее взвесил свои шансы и нашел их недостаточными. Он знает, что дверь в Casa de la Contratacion откроется перед ним, только когда другие руки нажмут за него скобу. Сам Магеллан - кому он здесь известен? Что он семь лет плавал в восточных морях, что он сражался под началом Алмейды и Албукерке, не очень-то много значит в городе, таверны и кабаки которого кишат отставными aventurados и desperados 34, в городе, где еще живы капитаны, плававшие под командой Колумба, Кортереала и Кабота. Что он прибыл из Португалии, где король не пожелал пристроить его к делу, что он эмигрант, строго говоря даже перебежчик, тоже не очень его рекомендует. Нет, в Casa de la Contratacion ему, неизвестному, безыменному fuoroscito 35, не окажут доверия; поэтому Магеллан до поры до времени решает и вовсе не переступать ее порога. Он достаточно опытен и знает, что в таких случаях необходимо. Прежде всего, как всякий, кто предлагает новый проект, он должен обзавестись связями и . Должен обеспечить себе поддержку людей влиятельных и имущих, прежде чем вступить в переговоры с теми, кто держит в своих руках власть и деньги.

Одним из этих необходимых знакомств предусмотрительный Магеллан, видимо, заручился еще в Португалии. Так или иначе, он встречает радушный прием в доме Дьего Барбосы, тоже некогда вышедшего из португальского подданства и уже в продолжение четырнадцати лет занимающего на испанской службе видную должность алькайда (начальника) арсенала. Уважаемое лицо в городе, кавалер ордена Сант-Яго, Барбоса является идеальным поручителем для недавнего пришельца. По некоторым сведениям, Барбоса и Магеллан были родственниками. Но теснее любого родства этих людей с первой же минуты сближает то обстоятельство, что Дьего Барбоса за много лет до Магеллана плавал в индийских морях. Сын его, Дуарте Барбоса, унаследовал от отца страсть к приключениям. Он тоже вдоль и поперек избороздил индийские, персидские и малайские воды и даже написал весьма ценимую в те времена книгу 36. Эти трое людей тотчас становятся друзьями. Ведь если и в наши дни между колониальными офицерами или солдатами, сражавшимися во время войны на одном участке фронта, устанавливается связь на всю жизнь, то насколько же теснее сплоченными должны были чувствовать себя два-три десятка ветеранов морской службы, чудом уцелевшие в этих убийственных плаваниях и смертельных опасностях! Барбоса гостеприимно предлагает Магеллану поселиться у него в доме. Проходит немного времени, и дочь Барбосы, Барбара, начинает благосклонно относиться к тридцатисемилетнему, энергичному, серьезному Магеллану. Еще до конца года Магеллан назовет себя зятем алькайда - и тем самым приобретет в Севилье положение и опору. Утратив права гражданства в Португалии, он вновь обрел их в Испании. Отныне он считается уже не безродным пришельцем, но vecino de Sevilla - жителем Севильи. Хорошо зарекомендованный дружбой и предстоящим родством с Барбосой, обеспеченный приданым жены, которое составляет шестьсот тысяч мараведисов, он может теперь, не задумываясь, перешагнуть порог Casa de la Contratacion.

О переговорах, которые он там вел, о приеме, который был ему оказан, не сохранилось никаких достоверных сведений. Мы не знаем, в какой мере Магеллан, клятвенным обещанием связанный с Фалейру, раскрыл перед этой комиссией свои планы, и, вероятно, лишь ради грубой аналогии с Колумбом выдумали, что комиссия резко отклонила и даже высмеяла его предложение. Достоверно только, что Casa de la Contratacion не захотела или не могла за собственный страх и риск отпустить средства на предприятие безвестного пришельца. Профессионалы обычно с недоверием относятся ко всему из ряда вон выходящему. Вот почему и на этот раз одно из решающих событий в истории совершилось не при поддержке авторитетных учреждений, а помимо них и вопреки им.

Индийская палата - эта важнейшая инстанция - не оказала Магеллану содействия. Даже первая из бесчисленных дверей, ведущих в аудиенц-зал короля, не раскрылась перед ним. Верно, то был мрачный день для Магеллана. Напрасен приезд сюда, напрасны рекомендации, напрасны представленные им выкладки, напрасны красноречие и горячность, вероятно проявленные им вопреки внутреннему решению. Все доводы Магеллана не смогли заставить трех членов комиссии, трех профессионалов, с доверием отнестись к его проекту.

Но на войне зачастую, когда полководец уже считает себя побежденным, уже велит трубить отступление, уже готовится очистить поле битвы, вдруг является посланец и медоточивыми устами сообщает, что противник отошел, уступив поле брани, и тем самым признал себя побежденным. Тогда - мгновение, одно только мгновение, и чаша весов из темной бездны отчаяния взлетает к вершинам счастья. Такую минуту впервые пережил Магеллан, неожиданно узнав, что на одного из трех членов комиссии, вместе с другими угрюмо и неодобрительно, как ему казалось, выслушавшего проект, последний произвел огромное впечатление и что Хуан де Аранда, фактор (правитель дел) Casa de la Contratacion, очень хотел бы частным образом подробнее узнать об этом чрезвычайно интересном и, по его мнению, богатом перспективами плане, почему и просит Магеллана снестить с ним.

То, что восхищенному Магеллану кажется милостью провидения, на самом деле имеет весьма земную подоплеку. Хуану де Аранде, как и всем императорам и королям, полководцам и купцам его времени, нет никакого дела (сколь бы трогательно это ни изображалось в наших исторических книгах для юношества) до изучения земного шара, до счастья человечества. Не душевное благородство, не бескорыстное воодушевление делают из Аранды покровителя этого плана: как опытный делец, правитель Casa de la Contratacion просто-напросто почуял в предложении Магеллана выгодное предприятие. Чем-то, видимо, импонировал этому бывалому человеку безвестный португальский капитан: то ли ясностью доводов, то ли уверенной, исполненной достоинства осанкой, то ли, наконец, столь ощутимой внутренней убежденностью - так или иначе, но Аранда, быть может, разумом, быть может, одним только инстинктом угадал за величием замысла возможность великих барышей. То, что официально, в качестве королевского чиновника, он отклонил предложение Магеллана как нерентабельное, не помешало Аранде войти с ним в соглашение в качестве частного лица, , как говорят на деловом жаргоне, взяться за финансирование его предприятия или по крайней мере заработать комиссионные на устройстве этого финансирования. Особо честным или корректным подобный образ действий - в качестве королевского чиновника отклонить проект, а в качестве частного лица из-под полы содействовать его осуществлению - вряд ли можно назвать, и правда, Casa de la Conrtatacion впоследствии привлекла Хуана де Аранду к суду за финансовое участие в этом предприятии.

Магеллан, однако, поступил бы весьма глупо, если бы он вздумал считаться с соображениями морального порядка. Сейчас ему нужно двигать задуманное дело всеми средствами, без разбора - и в этом своем критическом положении он, вероятно, доверил Хуану де Аранде из своей и Руй Фалейру тайны больше, чем ему дозволяло их взаимное клятвенное обязательство. К великой радости Магеллана, Аранда полностью одобряет его план. Разумеется, прежде чем поддержать своими деньгами и влиянием это рискованное предприятие незнакомого ему человека, он делает то, что любой опытный коммерсант и в наши дни сделал бы на его месте: наводит в Португалии справки, насколько Магеллан и Фалейру заслуживают доверия. Лицо, которому он посылает секретный запрос, не кто иной, как Христофор де Аро, в свое время финансировавший первые экспедиции на юг Бразилии и располагающий обширнейшими сведениями о всякого рода предприятиях и людях. Его отзыв - опять-таки счастливая случайность - оказывается весьма благоприятным: Магеллан - испытанный, сведущий моряк, Фалейру - выдающийся космограф. Таким образом, устранен последний камень преткновения. С этой минуты правитель Индийской палаты, чье мнение в вопросах мореплавания считается при дворе решающим, берется за устройство дел Магеллана, а тем самым и своих собственных. В первоначальное товарищество - Магеллан и Фалейру - входит третий участник; в эту триаду Магеллан в качестве основного капитала вкладывает свой практический опыт, Фалейру - теоретические познания, а Хуан де Аранда - свои связи. С той минуты как замысел Магеллана стал собственным делом Аранды, тот уже не упускает ни единой возможности. Без промедления пишет он пространное письмо кастильскому канцлеру, в котором излагает важность этого предприятия, и рекомендует Магеллана как человека . Далее он сносится с отдельными членами королевского совета и устраивает Магеллану аудиенцию. Более того, ретивый посредник не только изъявляет готовность лично сопровождать Магеллана в Вальядолид, но ссужает его деньгами на расходы по поездке и пребыванию там. В мгновение ока ветер переменился. Превзойдены самые смелые надежды Магеллана. За один месяц он в Испании добился большего, чем у себя на родине за десять лет самоотверженной службы. И теперь, когда двери королевского дворца перед ним уже раскрылись, он пишет Фалейру, чтобы тот, недолго думая, спешил в Севилью:

все идет как нельзя лучше.

С восторгом, казалось бы, должен приветствовать славный астролог беспримерный успех товарища, с благодарностью заключить его в объятья. Но в жизни Магеллана - в будущем

это ритмическое чередование останется неизменным - не бывает погожего дня без грозы. Уже то, что вследствие успешной инициативы Магеллана он, Фалейру, оказывается оттесненным на второй план, видимо, озлобляет этого тяжелодумного, желчного, впечатлительного человека. Негодование весьма мало сведущего в житейских делах звездочета достигает предела, когда он узнает, что Аранда берется ввести Магеллана во дворец не из одного человеколюбия, но выговорив себе участие в ожидаемых прибылях.

Происходят бурные сцены: Фалейру обвиняет Магеллана в том, что тот нарушил данное им слово и помимо его, Фалейру, согласия выдал тайну третьему лицу. В порыве истерической злобы он отказывается предпринять вместе с Арандой поездку в Вальядолид, хотя последний и берет на себя все расходы.

Из-за нелепого упорства Фалейру предприятию уже грозит серьезная опасность, как вдруг Аранда получает радостную весть из Вальядолида: король согласен дать аудиенцию. Начинаются ожесточенные торги и переговоры из-за комиссионного вознаграждения, и только в последнюю минуту, у самых ворот Вальядолида, три партнера приходят, наконец, к соглашению. Шкуру медведя честно делят еще до начала охоты. Аранде за его посредничество предоставляется восьмая часть будущих прибылей (из которых Аранда, так же как Магеллан и Фалейру, никогда ни гроша не увидит), и это отнюдь не слишком высокая плата за услуги умного, энергичного человека. Он знает, как обстоят дела, и умеет за них приняться. Раньше, чем короля, еще неопытного в пользовании своей

огромной властью, нужно привлечь на свою сторону королевский совет.

А дела в совете поначалу складываются скверно для проекта Магеллана. Трое из четырех его членов - кардинал Адриан Утрехтский, друг Эразма и будущий папа, королевский воспитатель престарелый Гийом де Круа и канцлер Соваж - нидерландцы; их взоры устремлены прежде всего на Германию, где испанскому королю Карлосу в ближайшем будущем предстоит получить императорскую корону, благодаря чему Габсбурги сделаются властителями всего мира. Эти феодальные аристократы и книголюбы-гуманисты мало заинтересованы в проекте заморских поисков, возможные выгоды которого пошли бы на пользу одной Испании. А единственным испанцем в королевском совете и в то же время единственным из его членов, в качестве попечителя Casa de la Contratacion безусловно сведущим в вопросах мореплавания, по роковому стечению обстоятельств оказывается не кто иной, как прославленный, или, вернее, пресловутый, кардинал Фонсека, епископ Бургосский. Право же, Магеллан должен был порядком испугаться, когда Аранда впервые назвал ему это имя, ибо всякий моряк знал, что у Колумба в продолжение всей его жизни не было врага более заклятого, чем этот практичный и меркантильный кардинал, с глубоким недоверием противоборствующий каждому фантастическому плану. Но Магеллану нечего терять - он может только выиграть. С исполненным решимости сердцем и высоко поднятой головой является он на заседание королевского совета отстаивать свой замысел и добиваться того, в чем он видит свое предназначение.

О том, что произошло на знаменательном заседании совета, у нас имеются разноречивые и, в силу своей разноречивости, ненадежные сведения. Несомненно только одно: в осанке этого мускулистого, загорелого человека и в его речах было нечто, с первой же минуты производившее впечатление. Королевским советникам тотчас становится ясно: этот португальский капитан - не из числа пустомель и фантазеров, со времени успеха Колумба во множестве обивающих пороги дворца. Этот человек действительно глубже других проник на восток, и, когда он рассказывает об , о их географическом положении, их климатических условиях и несметных богатствах, его сведения благодаря знакомству с Вартемой и дружбе с Серрано оказываются достоверней, чем данные всех испанских архивов. Но Магеллан еще не пустил в ход главных козырей. Кивком головы подзывает он своего раба Энрике, вывезенного с Малакки. С нескрываемым изумлением смотрят королевские советники на тонкокостого, стройного малайца: человека этой расы они доселе не видели. Рассказывают, что Магеллан привел с собой еще и рабыню, уроженку острова Суматры - она говорит и щебечет на непонятном языке так, что кажется, будто в королевский аудиенц-зал залетел многоцветный колибри. Под конец в качестве наиболее веского довода Магеллан зачитывает письмо своего друга Франсишку Серрано, ныне великого визиря Тернате, в котором тот пишет: .

Только теперь, пробудив интерес высоких господ, Магеллан переходит к своим выводам и требованиям. Как он уже говорил, , богатства которых не поддаются исчислению, расположены так далеко на восток от Индии, что пытаться достичь их с востока, как это делают португальцы, сперва огибая Африку, затем весь Индийский залив, а потом еще и Зондское море - значит делать ненужный крюк. Гораздо вернее плыть с запада, к тому же этот путь предуказан испанцам и его святейшеством папой. Правда, поперек него, словно исполинское бревно, лежит вновь открытый континент - Америка который будто бы, как ошибочно считают, нельзя обогнуть с юга. Но у него, Магеллана, имеются точные сведения, что там расположен проход - paso, estrecho,- и он обязуется эту открытую ему и Руй Фалейру тайну использовать в интересах испанского правительства, если оно предоставит ему флотилию. Только следуя по этому предложенному им пути, Испания сможет опередить португальцев, уже нетерпеливо протягивающих руки к этой сокровищнице мира, и тогда - низкий поклон в сторону тщедушного, бледного юноши с выпяченной губой - его величество король, уже теперь один из могущественнейших монархов своего времени, станет еще и богатейшим властителем на земле.

Но, быть может, вставляет Магеллан, его величеству покажется непозволительным отправить экспедицию на Молуккские острова и тем самым вторгнуться в сферу, которую его святейшество папа при разделе земного шара отвел португальцам? Эти опасения напрасны. Благодаря своему точному знанию местонахождения островов, а также и математическим расчетам Руй Фалейру он, Магеллан, может наглядно доказать, что расположены в зоне, которую его святейшество папа предоставил Испании;

поэтому неразумно, если Испания, невзирая на свое преимущественное право, будет медлить, дожидаясь, покуда португальцы утвердятся в этой области испанских королевских владений.

Магеллан умолкает. Теперь, когда доклад из практического становится теоретическим, когда нужно посредством карт и меридианов доказать, что Islas de la especeria являются владениями испанской короны, Магеллан отходит в сторону и предоставляет своему партнеру Руй Фалейру космографическое аргументирование. Руй Фалейру приносит большой глобус; из его доказательств явствует, что расположены в другом полушарии, по ту сторону папской линии раздела, и, следовательно, в сфере владычества Испании; и тут же Фалейру пальцем вычерчивает путь, предлагаемый им и Магелланом. Правда, впоследствии все сделанные Фалейру вычисления долгот и широт окажутся фантастическими: этот кабинетный географ не имеет и приблизительного представления о ширине еще не открытого и не пересеченного кораблями Тихого океана. Двадцать лет спустя установят к тому же, что все его выводы неверны и все-таки расположены в сфере владычества Португалии, а не Испании. Все, что, оживленно жестикулируя, рассказывает взволнованный астроном, окажется совершенно ошибочным. Но ведь люди всех званий охотно верят тому, что сулит им выгоду. А так как высокоученый космограф утверждает, что принадлежат Испании, то советникам испанского короля отнюдь не пристало опровергать его приятные выводы. Правда, когда потом некоторые из них, разгоревшись любопытством, пожелают увидеть на глобусе место, где расположен вожделенный проход через Америку, будущий Магелланов пролив, то окажется, что он нигде не обозначен, и Фалейру заявит, что умышленно не отметил его, дабы великая тайна до последней минуты не была разгадана.

Император и его советники выслушали доклад, может быть, равнодушно, а может быть, уже с интересом. Но тут произошло самое неожиданное. Не гуманисты, не ученые воодушевляются этим проектом кругосветного плавания, которое должно будет окончательно определить объем Земли и доказать негодность всех существующих атласов, но именно скептик Фонсека, епископ Бургосский, столь страшный для всех мореплавателей, высказывается за Магеллана. Возможно, что в душе он сознает свою вину перед мировой историей - преследование Колумба - и не хочет вторично прослыть врагом любой смелой мысли; возможно, что его убедили долгие частные беседы, которыми он удостоил Магеллана; во всяком случае благодаря его выступлению вопрос решается положительно. В принципе проект одобрен, и Магеллан, как и Фалейру, получает официальное предложение в письменной форме представить совету его королевского величества свои требования и пожелания.

Этой аудиенцией в сущности все уже достигнуто. Но , и кто однажды приманил к себе счастье, за тем оно следует по пятам. Эти несколько недель принесли Магеллану больше, нежели долгие предшествующие годы. Он нашел жену, которая его любит, друзей, которые его поддерживают, покровителей, сделавших его замысел как бы своим собственным, короля, который ему доверяет; теперь в разгар игры к нему приходит еще один решающий козырь. В Севилью неожиданно является знаменитый судовладелец Христофор де Аро (богатый фламандский коммерсант, работающий в постоянном контакте с крупным интернациональным капиталом того времени - с Вельзерами, Фуггерами, венецианцами), за свой счет снарядивший уже немало экспедиций. До той поры главная контора Аро находилась в Лиссабоне. Но король Мануэл сумел и его озлобить своей скаредностью и неблагодарностью, поэтому все, что может досадить королю Мануэлу, ему как нельзя более на руку. Де Аро знает Магеллана, доверяет ему; вдобавок он считает, что и с коммерческой точки зрения предприятие сулит немалую прибыль, и поэтому обязуется в случае, если испанский двор и Casa de la Contratacion откажутся сами вложить необходимые деньги, снарядить в компании с другими коммерсантами нужную Магеллану флотилию.

Благодаря этому неожиданному предложению шансы Магеллана удваиваются. Стучась в дверь Casa de la Contratacion, он был просителем, ходатайствующим о предоставлении ему флотилии, и даже после аудиенции там еще пытаются оспаривать его претензии, настаивать на снижении требований. Но теперь, с обязательством де Аро в кармане, он может выступать как капиталист, как человек, диктующий свои условия. Если двор не желает рисковать, на его планах это не отразится - вправе гордо заявить Магеллан, ибо в деньгах он больше не нуждается и ходатайствует только о чести плыть под испанским флагом, за что и готов великодушно отчислить в пользу испанской короны пятую часть прибылей.

Это новое предложение, избавляющее испанский двор от всякого риска, настолько выгодно, что королевский совет весьма парадоксально, или, вернее, руководствуясь довольно здравыми соображениями, его отклоняет. Ведь если, прикидывает совет, столь прожженный делец, как Христофор де Аро, намерен вложить в это предприятие деньги, значит оно чрезвычайно доходно. Не лучше ли поэтому финансировать его из королевской казны и таким образом обеспечить себе наибольшую прибыль, а вдобавок и славу. После недолгого торга все требования Магеллана и Руй Фалейру удовлетворяются, и дело с быстротой, отнюдь не свойственной работе испанских государственных канцелярий, проходит все инстанции. 22 марта 1518 года Карл V от имени своей (безумной) матери Хуаны подписывает, а затем и скрепляет собственноручной пышной подписью 37 - действительный, двусторонний договор с Магелланом и Руй Фалейру.

.

Далее идет ряд пунктов; согласно первому из них, Магеллану и Фалейру предоставляется исключительное и преимущественное право открывать земли в этих неисследованных морях. . В следующих, касающихся денежных вопросов параграфах Магеллану и Фалейру обещается двадцатая часть всех доходов, какие будут извлечены из вновь открытых ими земель, а также, если им удастся найти более шести новых островов, право владения двумя из них. Кроме того, как и в договоре, заключенном с Колумбом, им обоим, а также их сыновьям и наследникам, жалуется титул adelantado (наместника) всех этих земель и островов. То, что экспедицию для наблюдения над денежными расчетами будут сопровождать королевский контролер (veedor), казначей (tesorero) и счетовод (contador), отнюдь не ограничивает свободы действий обоих капитанов. Далее, король обязуется снарядить пять судов условленного тоннажа и на два года обеспечить их командой, продовольствием и артиллерией; этот документ всемирно-исторического значения заканчивается торжественными словами: .

Но это не все. Издается еще особое постановление, предписывающее всем правительственным учреждениям и чиновникам Испании, от высших до низших, отныне и впредь (en todo у рог todo, para agora у para siempre) ознакомиться с этим договором, дабы оказывать Магеллану и Фалейру содействие во всех делах вообще и в каждом деле в частности, причем приказ об этом надлежит сообщить , то есть , то есть всем сословиям, и учреждениям, и отдельным лицам, от наследника престола и до последнего солдата, это постановление черным по белому возвещает, что с данной минуты в сущности все испанское государство поставлено на службу двум безвестным португальским эмигрантам.

На большее Магеллан даже в самых смелых своих мечтах не мог надеяться. Но происходит нечто еще более чудесное и знаменательное. Карл V, в юношеские свои годы обычно медлительный и сдержанный, выказывает себя наиболее рьяным и пылким поборником этого плавания новых аргонавтов. По видимому, в исполненном достоинства поведении Магеллана или в смелости самого предприятия было что-то необычайно разжегшее юного монарха, ибо он больше всех торопит снаряжение и отправку экспедиции. Еженедельно запрашивает он о ходе работ, и, где бы ни обнаружилось противодействие, Магеллану стоит только обратиться к нему, и королевская грамота тотчас сокрушает любое препятствие; едва ли не единственный раз за все свое долгое царствование этот обычно нерешительный и поддающийся чужому влиянию монарх с неизменной преданностью служил великой идее. Иметь своим помощником такого монарха, располагать силами целой страны - этот баснословный взлет должен казаться Магеллану чудом. За одну ночь он, безродный нищий, отверженный и презираемый, сделался адмиралом, кавалером ордена Сант-Яго, наместником всех островов и земель, которые будут им открыты, господином над жизнью и смертью, повелителем целой армады и прежде всего, наконец, и впервые господином своих поступков.

ВОЛЯ ОДНОГО ПРОТИВ ТЫСЯЧИ ПРЕПЯТСТВИЙ

22 марта 1518 г.- 10 августа 1519 г.

Когда речь идет о великих достижениях, то, упрощая наблюдение, мир охотнее всего останавливается на драматических, ярких моментах из жизни своих героев: Цезарь, переходящий Рубикон, Наполеон на Аркольском мосту. Но зато в тени остаются не менее значительные творческие годы подготовки вошедшего в историю подвига, духовное, долготерпеливое, постепенное созидание. Так и в случае с Магелланом для художника, поэта соблазнительно, конечно, изобразить его в момент триумфа, плывущим по открытому им водному пути. На деле же его необычайная энергия всего разительнее проявилась в то время, когда еще нужно было добиваться флотилии, создавать ее и вопреки тысяче противодействий ее снаряжать. Бывший sobresaliente, , оказывается поставленным перед геркулесовой задачей, ибо этому человеку, еще неопытному в вопросах организации, предстоит выполнить нечто совершенно новое и беспримерное - снарядить флотилию из

пяти судов в еще небывалое плавание, для которого непригодны все прежние представления и масштабы. Никто не может помочь Магеллану советом в его начинаниях, ибо никому неведомы эти не исхоженные еще земли, не изборожденные моря, в которые он решается проникнуть первым. Никто не может хотя бы приблизительно сказать ему, сколько времени продлится странствие вокруг еще не измеренного земного шара, в какие страны, в какие климатические пояса, к каким народам приведет его этот неведомый путь. Итак, с учетом всех мыслимых возможностей - полярной стужи и тропического зноя, ураганов и штилей, войны и торговли - на год, а может быть, на два, на три года должна быть снаряжена

флотилия; и все эти с трудом поддающиеся учету нужды должен установить он один, во что бы то ни стало добиться их удовлетворения, преодолевая самые неожиданные противодействия. И лишь теперь, когда этому человеку, прежде только созидавшему свой план, открываются все трудности его выполнения, для всех становится очевидным внутреннее величие того, кто так долго оставался в тени. Тогда как его соперник по мировой славе, Колумб, этот , наивный, неопытный в житейских делах фантазер, предоставил все практические хлопоты по снаряжению экспедиции Пинсону и другим кормчим, Магеллан сам занимается всем непосредственно; он - подобно Наполеону настолько же смел в создании общего плана, насколько точен и педантичен в продумывании, в расчете каждой детали. И в нем гениальная фантазия сочетается с гениальной точностью; как Наполеону за много недель до его молниеносного перехода через Альпы приходилось заранее высчитывать, сколько фунтов пороху, сколько мешков овса должно быть заготовлено на такой-то день, на таком-то этапе наступления - так и этот завоеватель вселенной, снаряжая флотилию, должен на два-три года вперед предусмотреть все необходимое и по возможности предотвратить все лишения. Исполинская задача для одного человека - в подготовке такого сложного, необозримо огромного начинания преодолеть все бесчисленные препятствия, неизбежно возникающие при воплощении идеи в жизнь. Месяцы борьбы потребовались на одно только раздобывание кораблей. Правда, император дал слово принять все необходимые меры и приказал всем правительственным учреждениям оказывать Магеллану безусловное содействие. Но между приказом, даже императорским, и его выполнением остается немалый простор для всевозможных проволочек и задержек; чтобы подлинно творческое начинание было завершено, его должен осуществлять сам творец. И действительно, подготовляя подвиг своей жизни, Магеллан не поручал другим ничего, даже самой ничтожной мелочи. Неустанно ведя переговоры с Индийской палатой, с правительственными учреждениями, с купцами, поставщиками, ремесленниками, он в сознании ответственности перед теми, кто вверит ему свою жизнь, вникает в каждую мелочь. Он сам принимает все товары, проверяет каждый счет, лично обследует все поступающее на борт каждый канат, каждую доску, оружие и продовольствие; от верхушки мачт до киля он каждое из пяти судов знает так же хорошо, как любой ноготь на собственной руке.

И так же как некогда люди, восстанавливавшие стены Иерусалима, работали с лопатой в одной и с мечом в другой руке, так и Магеллан, готовя свои суда к отплытию в неведомое, одновременно должен обороняться от злопыхательства и вражды тех, кто любой ценой стремится задержать экспедицию. Героическая борьба на три фронта: с внешними врагами, с врагами в самой Испании и с сопротивлением, которое косная земная материя неизменно оказывает любому начинанию, возвышающемуся над обычным уровнем. Но ведь только сумма преодоленных препятствий служит истинно правильным мерилом подвига и человека, его совершившего.

Первая атака против Магеллана исходит от Португалии. Разумеется, король Мануэл тотчас же узнал о заключении договора. Худшей вести ему не могли сообщить. Монополия торговли пряностями доставляет королевской казне двести тысяч дукатов в год, к тому же его флоту только теперь удалось пробраться к подлинно золотоносной жиле - Молуккским островам. Какое страшное бедствие, если испанцы в последнюю минуту с востока подойдут к этим островам и займут их! Опасность, грозящая королевской казне, слишком велика, чтобы король Мануэл не попытался любыми средствами воспрепятствовать роковой экспедиции. Поэтому он официально поручает своему послу при испанском дворе Алвару да Кошта задушить зловредный замысел еще до его осуществления.

Алвару да Кошта энергично берется за дело с обоих концов сразу. Прежде всего он отправляется к Магеллану, пытаясь то кнутом, то пряником одновременно и соблазнить и запугать его. Неужели, дескать, Магеллан не сознает, какой грех он принимает на себя перед богом и своим королем, служа чужому монарху? Неужели ему неизвестно, что законный его государь, дон Мануэл, намерен жениться на сестре Карла V, Элеоноре, и что если королю Мануэлу именно теперь будет причинен ущерб, этот брак расстроится? Не поступит ли Магеллан разумнее, честнее, добропорядочнее, снова отдав себя в распоряжение законного своего государя, который, разумеется, в Лиссабоне щедро наградит его? Но Магеллан хорошо знает, как мало расположен к нему его законный государь, и, справедливо полагая, что по возвращении на родину его ожидает не туго набитый мешок золота, а меткий удар кинжала, с учтивым сожалением заявляет: теперь уже поздно; он дал слово испанскому королю - и должен его сдержать.

Маленького человека Магеллана, ничтожную, но все же опасную пешку в разыгрываемой дипломатами шахматной партии, снять не удалось. Тогда Алвару да Кошта решается на дерзкий . Об упорстве, с которым он докучал юному монарху, свидетельствует его собственноручное письмо к королю Мануэлу: .

Восемнадцатилетний монарх, лишь недавно взошедший на престол, еще не очень опытен в дипломатических делах. Поэтому он не может полностью скрыть своего изумления перед наглой ложью Алвару, будто Магеллан и Фалейру жаждут вернуться на родину и только испанское правительство чинит им в этом препятствия. .

Во втором предложении португальского посланника - на один год отложить экспедицию - он тоже сразу угадывает подвох. Ведь именно этот один год и нужен Португалии, чтобы на своих кораблях опередить испанцев. Холодно отклоняет молодой король предложения да Кошта: пусть лучше посол переговорит с кардиналом Адрианом Утрехтским. Кардинал в свою очередь отсылает посла к королевскому совету, совет

к епископу Бургосскому. Путем таких проволочек, сопровождаемых неизменными заверениями, что король Карл V и в помыслах не имеет причинять хотя бы малейшие затруднения своему 38 королю Мануэлу, дипломатический протест Португалии потихоньку кладется под сукно. Алвару да Кошта ничего не добился, более того: ретивое вмешательство Португалии неожиданно пошло на пользу Магеллану. Странным образом в судьбе вчера еще безвестного идальго скрещиваются капризы двух великих властителей мира. Лишь в ту минуту, когда король Карл доверил Магеллану флотилию, бывший незначительный офицер португальской службы становится важной персоной в глазах короля Мануэла. И опять-таки - с минуты, когда король Мануэл любой ценой пожелает вернуть себе Магеллана, король Карл уже ни за что его не уступит. И теперь, чем больше Испания будет стараться ускорить отплытие, тем ожесточеннее будет мешать ему Португалия.

Дальнейшая работа по тайному саботажу экспедиции в основном поручается Лиссабоном Себастьяну Алваришу, португальскому консулу в Севилье. Этот чиновный шпион постоянно шныряет вокруг кораблей флотилии, записывает и подсчитывает все принимаемые на борт грузы; кроме того, он завязывает весьма дружеские отношения с испанскими капитанами и при случае с притворным негодованием спрашивает, правда ли, что кастильские дворяне вынуждены будут беспрекословно повиноваться двум безродным португальским искателям приключений? А ведь национализм, как мы знаем по опыту - струна, звучащая даже под самой неискусной рукой; вскоре уже все севильские моряки бранятся и негодуют. Как? Этим перебежчикам, не совершившим ни одного плавания под испанским флагом, за пустое бахвальство доверили флотилию, произвели их в адмиралы и кавалеры ордена Сант-Яго? Но Алваришу мало глухого перешептывания и ропота за капитанскими пирушками и в тавернах. Он стремится к настоящему восстанию, которое могло бы стоить Магеллану адмиральской должности, а может быть - тем лучше! - и жизни. И такого рода возмущение искусный провокатор инсценирует, надо отдать ему справедливость, с подлинным мастерством.

В любой гавани слоняется бесчисленное множество тунеядцев, не знающих, как убить время. И вот в солнечный октябрьский день - ведь нет ничего приятнее для лодыря, как смотреть на работу других - толпа праздношатающихся собралась у , флагманского судна Магеллана, только что пришвартованного к набережной для конопаченья и килевания. Заложив руки в карманы, а быть может, и неспешно перетирая зубами новое вест-индское зелье - табак, следят севильцы за тем, как корабельные мастера смолой и паклей тщательно законопачивают все щели. Вдруг кто-то из толпы указывает на грот-мачту и возмущенно кричит: В первую минуту зеваки, к которым обращена эта пылкая речь, не замечают, что ярый патриот, так страстно негодующий на обиду, нанесенную национальной чести, вовсе не испанец, что это португальский консул Себастьян Алвариш играет роль полицейского провокатора. На всякий случай они усердно вторят его выкрикам. Заслышав шум и гам, со всех сторон сбегаются другие зеваки. А затем уже достаточно кому-то предложить без долгих разговоров попросту сорвать иностранный флаг, и вся орава устремляется на корабль.

Магеллан, с трех часов утра наблюдающий за работой корабельных мастеров, поспешно разъясняет прибежавшему вместе с толпой алькайду, что здесь произошло недоразумение. Только по чистой случайности на грот-мачте не развевается испанский флаг: как раз сегодня его сняли, чтобы подновить. А тот, другой флаг,- отнюдь не португальский, а его собственный, адмиральский, который он обязан поднимать на флагманском судне. Учтиво разъяснив алькайду суть происшедшего недоразумения, Магеллан просит его убрать с борта всех этих бесчинствующих буянов.

Но разъярить толпу людей или даже целый народ всегда легче, чем угомонить. Толпа требует потехи, и алькайд становится на ее сторону. Прежде всего - долой иностранный флаг, не то они сами распорядятся! Тщетно старается доктор Матьенсо, высшее должностное лицо Индийской палаты, водворить мир на борту. Алькайд тем временем раздобыл патриотическое подкрепление - коменданта гавани с внушительным отрядом полицейских. Комендант обвиняет Магеллана в оскорблении испанской короны и приказывает альгвасилам арестовать капитана, осмелившегося в испанской гавани поднять флаг португальского короля.

Теперь Матьенсо принимает энергичные меры. Он предостерегает коменданта: для королевского чиновника довольно-таки рискованное предприятие арестовать капитана, которого сам король облек высокими полномочиями, скрепив их печатью и собственноручным письмом. Разумнее будет ему не ввязываться в это дело. Но слишком поздно! Между экипажем Магеллана и портовым сбродом уже произошло столкновение. Мечи выхвачены из ножен, и только присутствие духа и невозмутимое спокойствие Магеллана предотвращают кровавое побоище, столь искусно подстроенное провокатором, удовлетворенно посматривающим на дело своих рук. Ладно, заявляет Магеллан. Он готов спустить флаг и даже очистить судно; пусть чернь обходится с королевским достоянием, как ей заблагорассудится - ответственность за возможные убытки, конечно, падет на портовых чиновников. Теперь разгорячившемуся алькайду становится не по себе: оскорбленные в своей национальной чести молодцы расходятся с глухим ворчанием, чтобы уже через несколько дней отведать кнута, ибо Магеллан немедленно написал Карлу V, заявляя, что в его, Магеллана, лице нанесено оскорбление королевской власти, и Карл V, ни минуты не колеблясь, становится на сторону своего адмирала: портовые чиновники несут наказание. Алвариш возликовал слишком рано, и работа беспрепятственно продолжается.

Железным спокойствием Магеллана посрамлена коварная вылазка. Но в таком сложном предприятии едва успеешь зачинить одну прореху, как уже обнаруживается другая. Каждый день приносит новые неприятности. Сначала Casa de la Contratacion оказывает пассивное сопротивление, и лишь после того как над самым ухом чиновников взрывается собственноручно подписанный императором указ, они перестают прикидываться глухими. Но затем, в самый разгар сборов, казначей вдруг заявляет, что касса Casa de la Contratacion пуста, и снова начинает казаться, что отсутствие денег до бесконечности затянет дело. Однако непреклонная воля Магеллана преодолевает и это препятствие: он уговаривает двор принять в долю ряд состоятельных горожан. Из восьми миллионов мараведисов - сумма, в которую должно обойтись снаряжение армады два миллиона немедленно доставляет консорциум, наспех организованный Христофором де Аро; в награду за эту услугу он получает право на тех же основаниях участвовать и в последующих экспедициях.

Только теперь, когда денежные дела упорядочены, можно по-настоящему приняться за подготовку кораблей к плаванию и за снабжение их всем необходимым. Не очень-то царственный вид имели эти, согласно договору, поставленные его величеством пять галеонов, когда они впервые появились в Севильском порту. . Но Магеллану, испытанному в дальних плаваниях моряку, хорошо известно, что в пути старая кляча зачастую надежнее молодого коня и что добросовестный ремонт может даже самые поношенные суда снова сделать годными; не теряя времени, покуда корабельные мастера день и ночь по его указаниям чинят и подправляют старые посудины, он приступает к набору опытных моряков для команды.

Но новые трудности уже притаились в тиши! Хотя глашатаи с барабанным боем уже прошли по улицам Севильи, хотя вербовщики добрались до Кадиса и Палоса - необходимых двухсот пятидесяти человек все же не удается собрать; видно, распространился слух, что с этой экспедицией не все обстоит благополучно: вербовщики не в состоянии ясно и определенно сказать, куда в сущности она направляется; то, что суда - небывалый еще случай! - забирают с собой на целых два года продовольствия, тоже внушает морякам немалые опасения. Вот почему оборванцы, которых в конце концов удается завербовать, мало походят на заправский экипаж; эта разношерстная ватага скорее напоминает воинов Фальстафа, в ней представлены все племена и народы: испанцы и негры, баски и португальцы, немцы, уроженцы Кипра и Корфу, англичане и итальянцы, но все настоящие desperados, согласные продать жизнь хоть самому дьяволу и с одинаковой охотой (или неохотой) готовые плыть на север и на юг, на восток или на запад, были бы деньги да надежда на хорошую поживу,

Не успели сколотить команду, как уже возникает новое осложнение. Casa de la Contratacion возражает против произведенного Магелланом набора; ее чиновники находят, что он завербовал в королевскую испанскую армаду слишком много португальцев, и заявляют, что не станут выплачивать чужакам ни одного мараведиса. Но королевская грамота дает Магеллану неограниченное право вербовать людей по своему усмотрению (que la gente de mar que se tomase fuese a su contento como persona que de ella tenia mlicha experiencia 39), и он на этом праве настаивает; итак, снова письмо к королю, снова просьба о помощи. Но на сей раз Магеллан задел больное место. Якобы из нежелания оскорбить короля Мануэла, на деле же - из опасения, как бы Магеллан со своими португальцами не почувствовал себя слишком самостоятельным, Карл V разрешает оставить на всю флотилию не свыше пяти португальцев. А тем временем уже возникают новые затруднения: то в срок не доставляются товары, экономии ради закупленные в других областях и даже в Германии, то вдруг один из капитанов испанцев отказывает адмиралу в повиновении и в присутствии команды оскорбляет его - опять приходится обращаться ко двору, опять просить королевского бальзама для врачевания ран. Каждый день несет с собой новые дрязги, из-за всякой мелочи завязывается нескончаемая переписка с соответствующими ведомствами и с королем. Указ следует за указом; десятки раз кажется, что вся армада потерпит крушение не успев даже покинуть Севильскую гавань.

И снова неуклонной, настойчивой энергией Магеллан преодолевает все препятствия. Ретивый посол короля Мануэла вынужден с тревогой признать, что все его грязные происки, все его надежды расстроить экспедицию разбились о терпеливое, но неизменно стойкое сопротивление Магеллана. Уже пять кораблей, заново оснащенных, забравших на борт почти весь груз, ожидают приказа выйти в море, уже, кажется, невозможно чем-нибудь повредить Магеллану. Но в колчане Алвариша еще хранится последняя стрела, к тому же отравленная; туго и коварно натягивает он тетиву, чтобы поразить Магеллана в наиболее уязвимое место. .

Но все эти угрозы не производят ни малейшего впечатления на Магеллана. То, что сейчас под личиной дружбы сообщает Алвариш, для него отнюдь не ново. Никто лучше его самого не знает, что Севилья, Испания враждебно к нему настроены, что кастильские капитаны со скрежетом зубовным подчиняются ему как адмиралу. Но пусть ненавидят его господа севильские алькайды, пусть брюзжат завистники и ропщут люди - теперь, когда корабли готовы к отплытию, никто, никакой император, никакой король уже не остановит его, не помешает ему. Выйдя, наконец, в открытое море, он уже будет вне опасности. Там он властелин над жизнью и смертью, властелин своего пути, властелин своих целей, там ему некому служить, кроме своей великой задачи.

Но Алвариш еще не разыграл последнего, заботливо приберегаемого козыря. Теперь он его выкладывает. В самый последний раз, с лицемерной ласковостью говорит он, хочет он дать Магеллану совет: он призывает его не доверять медоточивым речам кардинала и даже обещаниям испанского короля. Правда, король назначил его и Фалейру адмиралами и тем самым, казалось бы, вручил им неограниченную власть над флотилией. Но уверен ли Магеллан, что другим лицам не даны одновременно тайные инструкции, негласно ограничивающие его полномочия? Пусть он себя не обманывает, а главное - не дается в обман другим. Несмотря на грамоты и печати, его безраздельная власть построена на песке; чиновники, сопровождающие экспедицию - больше он не вправе открыть Магеллану - снабжены всякого рода секретными инструкциями и постановлениями, .

Магеллан невольно вздрагивает. Это движение несокрушимого человека, умеющего железной волей подавлять любое волнение, выдает, что стрела попала в самое уязвимое место, и стрелок с гордостью сообщает: . Но созидатель всегда лучше других знает как скрытый изъян своего создания, так и степень его опасности: то, о чем намеками говорит Алвариш, давно известно Магеллану. С некоторых пор он замечает известную двойственность в поведении испанскою двора, и различные симптомы заставляют его опасаться, что с ним ведут не совсем чистую игру. Разве император однажды уже не нарушил договора, запретив взять на борт свыше пяти португальцев? Неужто при дворе его и вправду считают тайным агентом Португалии? А эти навязанные ему люди - все эти veedores, contadores, tesoreros 40 - только ли они чиновники Счетной палаты? Не назначены ли они сюда, чтобы тайно следить за ним и в конце концов вырвать у него из рук командование? Давно уже ощущает Магеллан на своей спине холодное дыхание ненависти и предательства; доля истины - нельзя не признать этого заложена в вероломных инсинуациях хорошо осведомленного шпиона, и он, все так точно рассчитавший, оказывается безоружным перед лицом опасности. Подобное чувство испытывает человек, севший за карточный стол в компании незнакомцев и еще прежде, чем взяться за карты, встревоженный подозрением, что это сговорившиеся между собой шулеры.

В эти часы Магеллан переживает столь незабываемо воссозданную Шекспиром трагедию Кориолана, из чувства оскорбленной чести ставшего перебежчиком. Подобно Магеллану, Кориолан - доблестный муж, патриот, долгие годы самоотверженно служивший родине, отвергнутый ею и в ответ на эту несправедливость предоставивший свои еще не исчерпанные силы в распоряжение противника. Но никогда, ни в Риме, ни в Севилье, перебежчика не спасают чистые побуждения. Словно тень, сопутствует ему подозрение: кто покинул одно знамя - может изменить и другому, кто отрекся от одного короля - способен предать и другого. Перебежчик гибнет и победив и потерпев поражение; одинаково ненавистный победителям и побежденным, он всегда один против всех. Но трагедия неизменно начинается лишь тогда, когда ее герой постигает трагизм своего положения. Быть может, в эту секунду Магеллан впервые предощутил все грядущие бедствия.

Но быть героем - значит сражаться и против всесильной судьбы. Магеллан решительно отстраняет искусителя. Нет, он не вступит в соглашение с королем Мануэлем, даже если Испания плохо отблагодарит его за заслуги. Как честный человек, он останется верен и своему слову, и своим обязательствам, и королю Карлу. Раздосадованный Алвариш уходит ни с чем; поняв, что только смерть может сломить волю этого непреклонного человека, он заканчивает посылаемый в Лиссабон рапорт благочестивым пожеланием: ,-другими словами: пусть Магеллан и его флотилия так же бесследно исчезнут в неведомых морях, как отважные братья Кортереал, место и причина гибели которых навеки остались тайной. Если это пожелание сбудется, если Магеллан действительно погибнет в пути, тогда .

Стрела коварного шептуна не сразила Магеллана и не заставила отступиться от своей задачи. Но яд ее, горький яд сомнения, будет отныне разъедать его душу. С этой минуты Магеллан знает или предполагает, что он и на своих собственных судах ежечасно окружен врагами. Но это тревожное чувство не только не ослабляет воли Магеллана, а напротив, закаляет ее для нового решения. Кто чует близость бури, тот знает, что одно лишь может спасти корабль и команду: если капитан железной рукой держит руль, а главное - держит его один.

Итак, прочь все, что препятствует его воле! Кулаками, локтями отталкивает он каждого, кто может стать ему поперек дороги. Именно теперь, почувствовав за своей спиной всех этих и , Магеллан решает действовать с предельной самостоятельностью и беспощадностью. Он знает, что в решающую минуту только одна воля должна решать и руководить: недопустимо, чтобы командование флотилией и впредь было разделено между двумя capitan-generales,

двумя адмиралами. Один должен стоять над всеми, а если нужно - и против всех. Поэтому он уже не хочет обременять себя в столь опасном плавании таким взбалмошным равноправным начальником, как Руй Фалейру - прежде чем суда выйдут из гавани, этот балласт должен быть сброшен за борт. Ведь астроном уже давно стал для Магеллана ненужной обузой. Ничем не помог ему теоретик в эти изнурительные, тяжкие месяцы. Не дело звездочета вербовать матросов, конопатить суда, заготовлять провизию, испытывать мушкеты и писать уставы; взять его с собой - значит навесить себе камень на шею, а у Магеллана должны быть развязаны руки, чтобы бороться, направо и налево отбиваться от опасностей, встающих перед ним, и от заговоров, составленных за его спиною.

Как удалось Магеллану, проявив здесь в полной мере свое дипломатическое мастерство, отделаться от Фалейру, мы не знаем. Говорят, что Фалейру сам составил свой гороскоп и, установив, что ему не вернуться живым из этого плавания, добровольно от него отступился. С внешней стороны - уход деликатно спроваженного Фалейру обставляется чем-то вроде повышения: императорский указ назначает его единоначальным адмиралом второй флотилии (только на бумаге имеющей борта и паруса), взамен чего Фалейру уступает Магеллану свои карты и астрономические таблицы. Таким образом, устранена последняя из бесчисленных трудностей, и предприятие Магеллана снова становится тем, чем оно было вначале: его мыслью, его кровным делом. На него одного падут теперь все тяготы и труды, ответственность и опасности, ему же достанется и высшая духовная радость творческой натуры: отвечая только перед самим собой, завершить им самим избранное дело своей жизни.

ОТПЛЫТИЕ

20 сентября 1519 года

Десятого августа 1519 года, через год и пять месяцев после того как Карл, будущий властелин Старого и Нового Света, подписал договор, все пять судов покидают, наконец, севильский рейд, чтобы отправиться вниз по течению к Сан-Лукар де Баррамеда, где Гвадалквивир впадает в открытое море; там произойдет последнее испытание флотилии и будут приняты на борт последние запасы продовольствия. Но в сущности прощание уже свершилось: в церкви Санта-Мария де ла Виктория Магеллан, в присутствии всего экипажа и благоговейно созерцавшей это зрелище толпы, преклонил колена и, произнеся присягу, принял из рук коррехидора Санчо Мартинес де Лейва королевский штандарт. Быть может, в эту минуту ему вспомнилось, что и перед первым своим отплытием в Индию он так же преклонил колена в соборе и так же принял присягу. Но флаг, на верность которому он тогда присягал, был другой, португальский, и не за Карла Испанского, а за короля Португалии, Мануэла, поклялся он тогда пролить свою кровь. И с таким же благоговением, с каким некогда юный sobresaliente взирал на адмирала Алмейду, когда тот, развернув стяг, поднял его над головами коленопреклоненной толпы, смотрят сейчас двести шестьдесят пять человек экипажа на Магеллана - вершителя их судеб.

Здесь в Сан-Лукарской гавани, против дворца герцога Медина-Сидониа, Магеллан производит последний осмотр перед отплытием в неведомую даль.

Он проверяет снова и снова свою флотилию перед выходом так же заботливо и трепетно-любовно, как музыкант настраивает свой инструмент, хотя эти пять кораблей он уже знает так же досконально, как собственное тело. А как он был напуган, когда впервые увидел эти наспех закупленные суда - запущенные, изношенные. Но с тех пор проделана немалая работа, и все эти ветхие гелеоны приведены в исправность. Прогнившие брусья и балки заменены новыми, от киля и до верхушек мачт везде все просмолено и навощено, проконопачено и вычищено. Каждую балку, каждую доску Магеллан собственноручно выстукал, чтобы определить, не подгнило ли дерево, не завелась ли в нем червоточина; каждый канат проверил он, каждый болт, каждый гвоздь. Из добротного холста сделаны свежевыкрашенные паруса, осененные крестом святого Яго, покровителя Испании; новы и прочны якорные цепи и канаты, до блеска начищены металлические части, каждая мелочь заботливо и аккуратно пригнана к месту: никакой шпион, никакой завистник не осмелился бы теперь смеяться над обновленными, помолодевшими кораблями. Правда, быстроходными они не стали, эти толстобрюхие, округлые парусники, и для гонок вряд ли приспособлены, но изрядная ширина и большая осадка делают их довольно вместительными и надежными; даже при сильном волнении, как раз вследствие своей неповоротливости, они, насколько в этом мире можно что-нибудь предвидеть, смогут выдержать жестокие штормы. Самый большой из этой корабельной семьи, , вместимостью в сто двадцать тонн. Но по какой-то причине, нам не известной, Магеллан предоставляет командование им Хуану де Картахене, а флагманским судном, Capitana, избирает , хотя грузоподъемность его на десять тонн меньше. За ним по ранжиру следуют девяностотонная , капитаном которой назначен Гаспар Кесада, (судно сделает честь своему имени) под начальством Луиса де Мендоса, вместимостью в восемьдесят пять тонн, и - семьдесят пять тонн - под командой Жуана Серрано. Магеллан настойчиво стремился составить свою флотилию из разнотипных кораблей: менее крупные из них, ввиду их небольшой осадки, он предполагает использовать в качестве передовых разведчиков. Но, с другой стороны, немало искусства потребуется от мореплавателей, чтобы в открытом море сомкнутым строем вести столь разнородную флотилию.

Магеллан переходит с корабля на корабль, чтобы прежде всего везде проверить грузы. А ведь сколько раз он уже карабкался вверх и вниз по каждому трапу, сколько раз он вновь и вновь составлял подробнейшую опись всего снаряжения и запасов: благодаря уцелевшим архивным документам мы можем убедиться, с какой заботливостью и тщательностью, с каким учетом мельчайших деталей было продумано и подготовлено одно из самых фантастических начинаний в мировой истории. До последнего мараведиса обозначена в этих объемистых реестрах стоимость каждого молотка, каждого каната, каждого мешочка соли, каждой стопы бумаги: и эти сухие, ровные, выведенные равнодушной рукою писца столбцы цифр, со всеми их графами и подразделениями, пожалуй, красноречивей любых патетических слов свидетельствуют о подлинно гениальном терпении этого человека. Магеллан как опытный моряк понимал всю ответственность такой экспедиции в еще никому неведомые земли. Он знал, что самый ничтожный предмет, забытый по недосмотру или по легкомыслию, забыт уже безвозвратно на все время плавания; в этих особых условиях никакое упущение, никакая ошибка уже не могут быть ни заглажены, ни исправлены, ни искуплены. Любой гвоздь, любая кипа пакли, любой слиток свинца или капля масла, любой листок бумаги в неведомых странах, куда он держит путь, представляют ценность, которой не добыть ни деньгами, ни даже собственной кровью; какая-нибудь одна позабытая запасная часть может вывести судно из строя; из-за одного неверного расчета все предприятие может пойти прахом.

А поэтому самое тщательное, самое заботливое внимание на этом последнем смотре уделяется продовольствию. Сколько съестного нужно запасти на двести шестьдесят пять человек для путешествия, продолжительность которого нельзя определить даже приблизительно? Сложнейшая задача, ибо один из множителей длительность пребывания в пути - неизвестен. Только Магеллан - он один! предугадывает (осторожности ради он этого не откроет команде) , что пройдут долгие месяцы, даже годы, прежде чем можно будет пополнить взятые с собой запасы; потому лучше захватить провиант в избытке, чем в обрез, и запасы его, принимая во внимание малую вместимость судов, в самом деле внушительны. Альфу и омегу питания составляют сухари; двадцать одну тысячу триста восемьдесят фунтов этого груза принял Магеллан на борт; стоимость его вместе с мешками - триста семьдесят две тысячи пятьсот десять мараведисов; насколько человек способен предвидеть, можно считать, что этого огромного количества хватит на два года. Да и вообще при чтении провиантской описи Магеллана видишь перед собой скорее современный трансокеанский пароход, грузоподъемностью в двадцать тысяч тонн, чем пять рыбачьих парусников, общей вместимостью в пятьсот - шестьсот тонн (десять тогдашних тонн соответствуют одиннадцати тоннам наших дней). Чем только не загромоздили тесный, душный трюм! Вместе с мешками муки, риса, фасоли, чечевицы хранятся пять тысяч семьсот фунтов солонины; двести бочонков сардин, девятьсот восемьдесят четыре головки сыру, четыреста пятьдесят связок луку и чесноку; кроме того, припасены еще разные вкусные вещи, как, например, тысяча пятьсот двенадцать фунтов меда, три тысячи двести фунтов изюма, коринки и миндаля, много сахара, уксуса и горчицы. В последнюю минуту на борт пригоняют еще семь живых коров (хоть бедным четвероногим осталось уже недолго жить); таким образом, на первое время обеспечено молоко, а на дальнейшее - свежее мясо. Но вино для этих здоровых парней поважнее молока. Чтобы поддерживать в команде хорошее расположение духа, Магеллан велел закупить в Хересе лучшего, самого что ни на есть лучшего, вина, не более и не менее как четыреста семнадцать мехов и двести пятьдесят три бочонка; и здесь теоретически рассчитано на два года вперед: каждому матросу обеспечено по кружке вина к обеду и ужину.

Со списком в руке Магеллан переходит с корабля на корабль, от предмета к предмету. Какого труда, вспоминает он, стоило все это собрать, проверить, сосчитать, оплатить! Какая борьба велась днем с чиновниками и купцами, какой страх нападал на него по ночам: а вдруг что-то забыто, вдруг что-то неверно подсчитано! Но вот, наконец, кажется, и все, что потребуется в этом плавании для двухсот шестидесяти пяти едоков. Люди - матросы - всем обеспечены. Но ведь и корабли - живые, бренные существа, и каждый из них в борьбе со стихией расходует немалую долю своей силы сопротивления. Буря рвет паруса, треплет и мочалит канаты, морская вода точит дерево и резъедает железо, солнце выжигает краску, ночной мрак поглощает светильное масло и свечи. Значит, каждая деталь оснастки - якоря и дерево, железо и свинец, мощные стволы для замены мачт, холст для новых парусов - должна иметься в двойном, если не больше, количестве. Не менее сорока возов лесных материалов погружено на суда, чтобы безотлагательно исправить любое повреждение, заменить любую доску, любую планку; и тут же бочки с дегтем, варом, воском и паклей для конопаченья щелей. Разумеется, не забыт и арсенал необходимых инструментов: клещи, пилы, буравы, винты, лопаты, молотки, гвозди и кирки. Грудами лежат десятки гарпунов, тысячи рыболовных крючков и неводов, чтобы в пути ловить рыбу, которая, наряду с запасом сухарей, составит основное питание команды. Освещение обеспечено на долгое время: на борту имеется восемьдесят девять небольших фонарей и четырнадцать тысяч фунтов свечей, не считая массивных восковых свечей для церковной службы. На долгий срок рассчитан и запас необходимых навигационных приборов - компасов и компасных игл, песочных часов, астролябий, квадрантов и планисфер, а для чиновников имеется пятнадцать новехоньких бухгалтерских книг (ибо где, кроме Китая, можно во время этого путешествия раздобыть хоть листок бумаги) . Предусмотрены также и неприятные случайности: налицо аптекарские ящики с лекарствами, рожки для цирюльников, кандалы и цепи для бунтовщиков, но в не меньшей мере проявлена и забота о развлечениях: на борту имеется пять больших барабанов и двадцать бубнов, найдется, верно, и несколько скрипок, дудок и волынок.

Это лишь небольшое извлечение из поистине гомерической судовой описи Магеллана, только наиболее существенные из тысяч предметов, потребных команде и судам в столь необычном плавании. Но ведь эту флотилию, которая вместе со всем снаряжением обошлась в восемь миллионов мараведисов, будущий властелин Старого и Нового Света отправляет в неведомую даль не из чистой любознательности. Пять судов Магеллана должны привезти из плавания не только космографические наблюдения, но и деньги, как можно больше денег консорциуму предпринимателей. Нужно, значит, тщательно обдумав выбор, взять с собой достаточное количество разных изделий для обмена их на столь желанные чужеземные товары. Что ж, Магеллану еще с индийских времен знаком наивный вкус детей природы. Он знает - два предмета повсюду, производят огромный эффект: зеркало, в котором черный, смуглый или желтый туземец впервые изумленно созерцает собственную физиономию, да еще колокольчики и погремушки, эта извечная ребячья радость. Не менее двадцати тысяч таких маленьких шумовых инструментов везут корабли экспедиции, да еще девятьсот малых и десять больших зеркал (к сожалению, большая часть их будут разбиты в пути), четыреста дюжин ножей made in Germany 41 (в описи точно отмечено: - ножи из Германии самые дешевые), пятьдесят дюжин ножниц, затем неизменные и пестрые платки и красные шапки, медные браслеты, поддельные драгоценности и разноцветные бусы. Для особо важных оказий упаковано несколько турецких нарядов и традиционных ярких тряпок, бархатных и шерстяных, в общем отчаянный хлам, в Испании стоящий так же мало, как пряности на Молуккских островах, но как нельзя лучше отвечающий требованиям торговой сделки, при которой обе стороны платят в десять раз больше цены менового товара и все же обе изрядно наживаются.

Все эти гребешки и шапки, зеркала и погремушки пригодятся, однако, лишь при благоприятных обстоятельствах: если туземцы выкажут готовность заняться мирным обменом. Но предусмотрен и другой, воинственный оборот дела. Пятьдесят восемь пушек, семь длинных фальконетов, три массивные мортиры грозно глядят из люков; недра судов отягощены множеством железных и каменных ядер, а также бочками со свинцом для отливания пуль, когда запас их иссякнет. Тысячи копий, две сотни пик и две сотни щитов свидетельствуют о решимости постоять за себя; кроме того, больше половины команды снабжено шлемами и нагрудными латами. Для самого адмирала в Бильбао изготовлены два панцыря, с головы до ног облекающие его в железо; подобный сверхъестественному неуязвимому существу, предстанет он в этом одеянии перед чужеземцами. Таким образом, хотя в соответствии со своим замыслом и характером Магеллан намерен избегать вооруженных столкновений, его экспедиция снаряжена не менее воинственно, чем экспедиция Фернандо Кортеса, который летом того же 1519 года на другом конце света, во главе горсточки воинов завоевал государство с миллионным населением. Для Испании начинается героический год.

Проникновенно, со свойственным ему настороженным, неистощимым терпением Магеллан еще раз - последний раз! - испытывает каждый из пяти кораблей, его оснастку, груз и устойчивость. Теперь пора присмотреться к команде! Нелегко было ее сколотить, немало недель прошло, прежде чем удалось набрать ее по глухим портовым закоулкам и тавернам; оборванных, грязных, недисциплинированных пригнали их на корабли, и сейчас они все еще изъясняются между собой на каком-то диком волапюке: по-испански - один, по-итальянски - другой, по-французски - третий, а также по-португальски, по-гречески и по-немецки. Да, потребуется немало времени, чтобы весь этот сброд превратился в надежную, спаянную команду. Но нескольких недель на борту достаточно, чтобы он прибрал их к рукам. Тот, кто семь лет прослужил простым sobresaliente- матросом и воином, знает, что нужно матросам, что можно с них спрашивать и как с ними следует обращаться. Вопрос о команде не тревожит адмирала.

Зато неприятное, напряженное чувство испытывает он, глядя на трех испанских капитанов, назначенных командирами отдельных судов. Невольно у него пружинятся мышцы, как у борца перед началом состязания, и не удивительно: с каким холодным, надменным видом, с каким плохо, может быть даже нарочито плохо, скрываемым презрением не замечает его этот veedor, королевский надсмотрщик, Хуан де Картахена, которому он вынужден был поручить вместо Фалейру командование . Хуан де Картахена, конечно, опытный, заслуженный моряк, и его личная порядочность так же вне сомнения, как и его честолюбие. Но сумеет ли родовитый кастилец укротить свое честолюбие? Подчинится ли Магеллану, согласно данной им присяге, этот двоюродный брат епископа Бургосского, удостоенный королем ранее пожалованного Фалейру титула ? При виде его Магеллану вс° время приходят на ум слова, нашептанные Алваришем, что, кроме самого адмирала, еще и другие лица снабжены особыми полномочиями, о которых он узнает, лишь . Не менее враждебно глядит на Магеллана и командир , Луис де Мендоса. Еще в Севилье он однажды дерзко уклонился от повиновения, но Магеллан тогда не посмел уволить этого тайного врага, навязанного ему императором в качестве казначея. Да, видимо, немного значит, что все эти испанские офицеры в соборе Санта-Мария де ла Виктория под сенью рапростертого знамени принесли ему клятву верности и повиновения; в душе они остались врагами и завистниками. Придется зорко следить за этими родовитыми испанцами.

Хорошо еще, что Магеллану удалось хоть до известной степени обойти королевский указ и злопыхательские возражения Casa de la Contratacion и украдкой взять на борт тридцать португальцев, в том числе несколько надежных друзей и близких родственников. Среди них - прежде всего Дуарте Барбоса, шурин Магеллана, несмотря на свою молодость испытанный в дальних плаваниях моряк, затем Алваро де Мескита, также близкий его родственник, и Эстебан Гомес - лучший кормчий Португалии. Среди них и Жуан Серрано, который хоть и значится в судовых списках испанцем и побывал с испанскими экспедициями, возглавлявшимися Писарро и Педро д'Ариасом в Castilia del Oro 42, но в качестве родственника названого брата Магеллана Франсишку Серрано все же как-никак приходится ему соотечественником. Немалого стоит и Жуан Карвальо, который уже много лет назад посетил Бразилию и теперь даже везет с собой сына, прижитого там со смуглой бразильянкой. Оба они благодаря знанию языка и местных условий смогут быть отличными проводниками в тех странах; если же экспедиции удастся из Бразилии пробраться в мир малайских языков, на и в Малакку - ценные услуги в качестве переводчика окажет раб Магеллана Энрике. Итак, среди двухсот шестидесяти пяти спутников Магеллана имеется всего пять - десять человек, на чью преданность он безусловно может положиться. Это немного. Но тот, у кого нет выбора, должен дерзать даже вопреки численности противников и неблагоприятным обстоятельствам.

С сосредоточенным видом, мысленно проверяя каждого человека в отдельности, проходит Магеллан перед выстроившимся экипажем, непрерывно втайне обдумывая и прикидывая, кто в решающую минуту станет за него и кто против. Он не замечает, что на лбу у него от напряжения залегли складки. Но вот они разгладились, Магеллан невольно улыбается. Бог ты мой, одного-то он чуть не забыл, того сверхсметного, лишнего, кто неожиданно, как снег на голову, объявился в самую последнюю минуту! Право же, чистая случайность, что тихий, скромный, совсем еще юный итальянец Антонио Пигафетта из Виченцы, отпрыск древнего дворянского рода, затесался в ЭТУ разношерстную компанию искателей приключений, честолюбцев, охотников до легкой наживы и головорезов. Прибыв в Барселону, ко двору Карла V, в свите папского протонотария, безусый еще кавалер Родосского ордена услышал разговоры о таинственной экспедиции, которая по неисследованным путям двинется в неведомые края и страны. Вероятно, Пигафетта читал напечатанную в его родном городе Виченце в 1507 году книгу Веспуччи 43, в которой автор повествует о страстном своем желании . А может, молодого итальянца воодушевил и пользовавшийся широкой известностью его соотечественника Лодовико Вартема. Несказанно прельщает его мысль самому, собственными глазами увидеть хоть что-нибудь из того . Карл V, к которому он обратился за разрешением участвовать в этой таинственной экспедиции, рекомендует его Магеллану - и вот среди профессиональных моряков, охотников до легкой наживы, искателей приключений оказывается чудак-идеалист, идущий навстречу опасности не из честолюбия и не ради денег, а из бескорыстной любви к странствиям; как дилетант в лучшем смысле этого слова, единственно ради своего diletto, ради наслаждения видеть, познавать, восхищаться, готовый отдать жизнь в дерзновенном предприятии.

На деле этот незаметный, лишний человек станет для Магеллана важнейшим участником экспедиции. Ибо какое значение имеет подвиг, если он не запечатлен словом; историческое деяние бывает закончено не в момент его свершения, а лишь тогда, когда становится достоянием потомства. То, что мы называем историей, отнюдь не совокупность всех значительных событий, когда-либо происшедших во времени и пространстве: всемирная история, летопись мира охватывает лишь небольшой участок действительности, который случайно был озарен в поэтическом или научном отображении. Ничем был бы Ахилл без Гомера, тенью оставалась бы любая личность, быстротечной волной растеклось бы любое деяние в безбрежном море событий, если бы оно не превращалось в гранит под пером летописца, если бы художник заново не воссоздавал его в пластических образах. Вот почему мы мало что знали бы о Магеллане и его подвиге, будь в нашем распоряжении только одна Петра Ангиерского, краткое письмо Максимилиана Трансильванского да несколько сухих заметок и лаговые записи кормчих. Лишь этот скромный рыцарь Родосского ордена, сверхштатный и лишний, увековечил для грядущих поколений подвиг Магеллана. Разумеется, наш добрый Пигафетта не был ни Тацитом, ни Ливием. В литературе, как и в мореплавании, он оставался всего только благодушным дилетантом. Знание людей отнюдь не было его коньком, важнейшие психологические конфликты между адмиралом и его капитанами он, видно, просто-напросто проспал на борту. Но именно потому, что Пигафетта мало интересуется причинными связями, он тщательно наблюдает мелочи и отмечает их с живостью и старательностью школьника, описывающего свою воскресную прогулку. На него не всегда можно положиться: иной раз по наивности он верит любому вздору, который ему рассказывают немедленно раскусившие новичка старые кормчие; но все эти мелкие небылицы и ошибки Пигафетта с лихвой возместил любознательной точностью, с которой он описывает каждую мелочь; а тем, что он не поленился, по методу Берлица, расспрашивать патагонцев, невзрачный Родосский рыцарь нежданно стяжал себе историческую славу автора первого письменного лексикона американских слов. Он удостоился еще большей чести: сам Шекспир использовал в своей эпизод из путевых записок Пигафетты. Что может выпасть на долю посредственного писателя более величественного, чем если из преходящего его творения гений заимствует нечто для своего бессмертного и на своих орлиных крыльях возносит его безвестное имя в сферу вечности?

Магеллан закончил свой обход. Со спокойной совестью может он сказать себе: все, что смертный в состоянии рассчитать и предусмотреть, он рассчитал и продумал. Но дерзновенное плавание конквистадора бросает вызов высшим силам, не поддающимся земным расчетам и измерениям. Человек, стремящийся наперед точно определить все возможности успеха, должен считаться и с наиболее вероятным финалом такого странствия: с тем, что он из него не возвратится. Поэтому Магеллан, претворив сначала свою волю в земное дело, за два дня до отплытия письменно излагает и свою последнюю волю.

Это завещание нельзя читать без глубокого волнения. Обычно завещатель знает, хотя бы приблизительно, размеры своего достояния. Но как мог Магеллан прикинуть и оценить, какое он оставит наследство, сколько он оставит? Пока одному только небу известно, будет ли он через год нищим, или одним из богатейших людей на свете. Ведь все его достояние заключается лишь в договоре с королем. Если задуманное предприятие удастся, если он найдет легендарный paso (пролив), проникнет на Молуккские острова, вывезет оттуда драгоценную кладь, тогда, выехав бедным искателем приключений, он возвратится в Севилью Крезом. Если он откроет в пути новые острова - его сыновьям и внукам впридачу ко всем богатствам достанется еще и наследственный титул наместника, adelantado. Если же расчет окажется неверным, если суда пойдут ко дну - его жене и детям, чтобы не умереть с голоду, придется стоять на церковной паперти с протянутой рукой, моля верующих о подаянии. Исход - во власти вышних сил, тех, что правят ветром и волнами. И Магеллан, как благочестивый католик, заранее смиренно покоряется неисповедимой воле господней. Раньше, чем к людям и правительству, это глубоко волнующее завещание обращается ко . Свою последнюю волю Магеллан изъявляет прежде всего как верующий католик, затем - как дворянин и только в самом конце завещания - как супруг и отец.

Но и в дела благочестия человек Магелланова склада никогда не вносит неясности или сумбура. С тем же удивительным искусством все предвидеть обращается он мыслью и к вечной жизни. Все возможности предусмотрены и старательно подразделены. . Если же смерть постигнет его в пути и нельзя будет доставить тело на родину, то . Благочестиво и вместе с тем точно распределяет этот набожный христианин суммы, предназначенные на богоугодные дела. Одна десятая часть обеспеченной ему по договору двадцатой доли всех прибылей должна быть разделена поровну между монастырями Санта-Мария де ла Виктория, Санта-Мария Монсерра и Сан-Доминго в Опорто; тысяча мараведисов уделяется севильской часовне, где он причастился перед отплытием и где с помощью божьей (после благополучного возвращения) надеется причаститься снова. Один реал серебром он завещает на крестовый поход, другой - на выкуп христианских пленников из рук неверных, третий - дому призрения прокаженных, четвертый и пятый госпиталю для чумных больных и приюту святого Себастьяна, дабы те, кто получит эту лепту, . Тридцать заупокойных обеден должны быть отслужены у его тела и столько же - через тридцать дней после похорон в церкви Санта-Мария де ла Виктория. Далее он приказывает ежегодно .

После того как церкви уделена столь значительная доля его наследства, невольно ждешь, что последние распоряжения коснутся, наконец, жены и детей. Но, оказывается, этот глубоко религиозный человек трогательно озабочен судьбой своего невольника Энрике. Может быть, уже и раньше совесть Магеллана тревожил вопрос, вправе ли настоящий христианин считать своей собственностью, наравне с земельным участком или камзолом, человека, да к тому же ещ° принявшего крещение и тем самым ставшего ему братом по вере, существом с бессмертной душой? Так или иначе, но Магеллан не хочет предстать перед господом богом с этим сомнением в душе, поэтому он отдает распоряжение: .

Только теперь, отдав дань заботам о загробной жизни и предуказав , Магеллан в своем завещании обращается к семье. Но и здесь заботам о житейских делах предшествуют распоряжения, касающиеся нематериальных вопросов - сохранения его герба и дворянского звания. Вплоть до второго и третьего поколения указывает Магеллан, кому быть носителем его герба, его armas, на тот случай, если его сын не переживет отца (вещее предчувствие). Он стремится к бессмертию не только как христианин, но и как дворянин.

Лишь после этих заветов Магеллан переходит к распределению своего, пока еще носимого ветрами по волнам, наследства между женой и детьми; адмирал подписывает этот документ твердым, крупным, таким же прямым, как и он сам, почерком: Fernando de Magellanes (Фернандо де Магелланес). Но судьбу не подчинить себе росчерком пера, не умилостивить обетами, властная ее воля сильнее самого горячего желания человека. Ни одно из сделанных Магелланом распоряжений не будет выполнено: ничтожным клочком бумаги останется его последняя воля. Те, кого он назначил наследниками, ничего не унаследуют; нищие, которых он заботливо оделил, не получат подаяния; тело его не будет покоиться там, где он просил его похоронить; его герб исчезнет. Только подвиг, им совершенный, переживет отважного мореплавателя, только человечество возблагодарит его за оставленное наследие.

Последний долг на родине выполнен. Наступает прощание. Трепеща от волнения, стоит перед ним женщина, с которой он в течение полутора лет был впервые в жизни по-настоящему счастлив. На руках она держит рожденного ему сына. Рыдания сотрясают ее вторично отяжелевшее тело. Еще один, последний раз он обнимает ее, крепко жмет руку Барбосе - единственного его сына он увлекает за собой в неведомую даль. Затем скорее, чтобы от слез покинутой жены не дрогнуло сердце

в лодку и вниз по течению, к Сан-Лукару, где его ждет флотилия. Еще раз в скромной Сан-Лукарской церкви Магеллан, предварительно исповедавшись, вместе со своей командой принимает причастие. На рассвете, во вторник 20 сентября 1519 года - эта дата войдет в мировую историю - с грохотом поднимаются якоря, паруса надуваются ветром, гремят орудийные выстрелы прощальный привет исчезающей земле; началось великое странствие, дерзновеннейшее плавание во всей истории человечества.

ТЩЕТНЫЕ ПОИСКИ

20 сентября. 1519 г. - 1 апреля 1520 г.

Двадцатого сентября 1519 года флотилия Магеллана отчалила от материка. Но в те годы владения Испании уже простираются далеко за пределы Европы; когда, через шесть дней после отплытия, пять судов флотилии заходят в Тенерифе на Канарских островах, чтобы пополнить запас воды и продовольствия, они все еще находятся в пределах, подвластных императору Карлу V. Еще один-единственный раз, перед тем как продолжать путь в неизвестность, дано отважным мореплавателям ступить на милую им твердую почву родины, еще раз вдохнуть ее воздух, услышать родную речь.

Но вскоре и этот последний роздых приходит к концу. Магеллан уже собирается ставить паруса, как вдруг, издали еще подавая судам знаки, появляется испанская каравелла, несущая секретное послание Магеллану от его тестя, Дьего Барбосы. Тайная весть - обычно дурная весть. Барбоса предупреждает зятя: из достоверных источников ему удалось узнать о тайном сговоре испанских капитанов - в пути нарушить долг повиновения Магеллану. Глава заговора - Хуан де Картахена, двоюродный брат епископа Бургосского. У Магеллана нет оснований сомневаться в правдивости и правильности этого предостережения; слишком точно совпадает оно с туманной угрозой шпиона Алвариша: . Но жребий брошен, и лишь еще тверже становится решимость Магеллана перед лицом очевидной опасности. Он шлет в Севилью гордый ответ: что бы ни случилось, он неукоснительно будет служить императору, и залог тому - его жизнь. Ни словом не обмолвившись о том, сколь мрачное и в то же время правдивое, слишком правдивое предостережение принесло ему это письмо - последнее в его жизни, он велит выбрать якоря, и через несколько часов очертания тенерифского пика уже расплываются вдали. Большинство моряков в последний раз видит родную землю.

Труднейшая для Магеллана задача среди всех трудностей этого плавания состоит в том, чтобы сплоченным строем вести все суда экспедиции, столь различные по водоизмещению и быстроходности: стоит только одному из них отбиться, и в бескрайном бездорожном океане оно потеряно для флотилии. Еще до отплытия Магеллан, с ведома и согласия Casa de la Contratacion (Индийской палаты), выработал для поддержания постоянной связи между судами особую систему. Правда, contro-maestres - капитанам судов и кормчим известна derota - общий курс, но в открытом море для них действует только одно предписание: идти в кильватере - ведущего флагманского судна. В дневные часы соблюдение этого приказа вполне посильно, даже во время сильного шторма корабли могут не терять друг друга из виду; гораздо труднее поддерживать непрерывную связь между всеми пятью судами ночью - для этой цели изобретена и тщательно продумана система световой сигнализации. С наступлением темноты на корме зажигается вставленный в фонарь (farol) смоляной факел (faro), чтобы идущие вслед корабли не теряли из виду флагманское судно, Capitana. Если же на , кроме смоляного факела, загораются еще два огня, это означает, что остальным судам следует убавить ход или же лавировать из-за неблагоприятного ветра. Три огня возвещают, что надвигается шквал и поэтому надлежит подтянуть лисель, при четырех огнях нужно убирать все паруса. Многочисленные, то вспыхивающие, то гаснущие огни на флагманском судне или же пушечные выстрелы предупреждают, что надо опасаться отмелей или рифов. Итак, для всех возможных счастливых и несчастных случаев разработан язык ночных сигналов.

И на каждый сигнал этого примитивного светового телеграфа каждый корабль обязан каждый раз немедленно отвечать таким же сигналом, дабы адмиралу было известно, что его приказания поняты и выполнены. Кроме того, ежевечерне, незадолго до наступления темноты, каждый из четырех кораблей должен приблизиться к флагманскому судну, приветствуя адмирала словами:

44 и выслушать его приказы на время трех ночных вахт. Казалось бы, что этот ежедневный рапорт всех четырех капитанов адмиралу с первого же дня устанавливает определенную дисциплину: флагманское судно ведет флотилию, а остальные следуют за ним, адмирал указывает курс, а капитаны беспрекословно его придерживаются.

Но именно то, что руководство так безоговорочно и решительно сосредоточено в руках одного человека, как и то, что этот молчаливый, ревниво хранящий свои тайны португалец каждый день, словно новобранцев, заставляет их выстраиваться перед ним и после отдачи приказаний немедленно отсылает, как простых подручных, раздражает капитанов остальных судов. Без сомнения, и, надо признать, с некоторым на то правом они полагали, что Магеллан с таким мелочным упорством замалчивал в Испании подлинную цель экспедиции потому, что боялся выдать тайну paso болтунам и шпионам; но в открытом море, надо думать, он, наконец, откажется от этой осторожности, призовет их на борт флагманского корабля и с помощью своей карты изложит им дотоле ревниво охранявшийся замысел. Вместо этого они видят, что Магеллан становится еще более молчаливым, все более сдержанным и недоступным. Он не призывает их к себе на корабль, не справляется об их мнении, ни разу не спрашивает совета ни у кого из этих испытанных моряков. Они обязаны следовать днем за флагом, ночью за факелом тупо и покорно, как собака за хозяином. В продолжение нескольких дней испанские офицеры терпеливо сносят молчаливую непреклонность, с которой Магеллан ведет их за собой. Но когда адмирал, вместо того чтобы, держа курс на юго-запад, прямиком плыть к Бразилии, забирает много южнее, уклоняясь от первоначально обусловленного курса, и до самой Сьерра-Леоне следует вдоль берегов Африки, Хуан де Картахена во время вечернего рапорта в упор спрашивает его, почему, вопреки данным вначале инструкциям, изменен курс.

Этот в упор поставленный Хуаном де Картахеной вопрос отнюдь не является дерзостью с его стороны (и это нужно особо подчеркнуть, так как большинство авторов, чтобы возвысить Магеллана, изображают Хуана де Картахену черным предателем) . А между тем нельзя не признать логичным и справедливым, если человек, назначенный королем conjuncta persona, если капитан самого большого судна флотилии учтиво спрашивает адмирала, почему собственно изменен ранее установленный курс. Кроме того, вопрос Хуана де Картахены законен и с навигационной точки зрения, ибо этот новый курс поведет флотилию окольным путем и заставит ее потерять не менее двух недель. Что принудило Магеллана изменить маршрут, мы не знаем. Быть может, так далеко, до самой Гвинеи, он следовал вдоль побережья Африки потому, что намеревался там

этой технической тайны португальского мореходства испанцы не знали tomar barlavento, словить попутный пассат, а может быть, он отклонился от обычного пути, желая избегнуть встречи с португальскими судами, по слухам посланными королем Мануэлем в Бразилию перехватить эскадру Магеллана. Так или иначе, адмиралу ничего не стоило честно, по-товарищески изложить капитанам причины, заставившие его переменить курс. Но для него важен не этот частный случай, а самый принцип. Дело не в двух-трех милях отклонения к юго-западу или юго-юго-западу, а в том, чтобы раз навсегда установить жесткую дисциплину. Если на борту в самом деле имеются заговорщики, как сообщил ему тесть, то он предпочитает сразу столкнуться с ними лицом к лицу. Если действительно существуют двусмысленные инструкции, скрываемые от него, то они должны получить единое толкование в пользу его авторитета. Вот почему Магеллану как нельзя более на руку, что объяснений от него домогается именно Хуан де Картахена, ибо теперь должно выясниться, приравнен ли к нему, или же подчинен ему этот испанский идальго. Этот вопрос служебной иерархии и вправду не так-то ясен. Вначале Хуан де Картахена был послан сопровождать флотилию в качестве veedor general - главного контролера, а в этом звании, как и в должности капитана , он всецело подчинен адмиралу, без права совещательного голоса, без права требовать объяснений. Но положение изменилось, когда Магеллан отстранил своего компаньона Фалейру и Хуан де Картахена получил вместо него назначение на пост conjuncta persona, a conjuncta означает . Каждый из них теперь вправе ссылаться на королевскую грамоту. Магеллан - на , по смыслу которого он является верховным и единственным начальником флотилии, Хуан де Картахена на - на , вменяющий ему в обязанность иметь неусыпное наблюдение в случаях, если им будут обнаружены какие-либо упущения, а другие лица не выкажут должной прозорливости и осмотрительности>. Но имеет ли право conjuncta persona требовать отчета от самого адмирала? Этот вопрос Магеллан не намерен ни на мгновение оставить невыясненным. И поэтому на первый же вопрос Хуана де Картахены он грубо отвечает, что никто не вправе спрашивать у него объяснений и все обязаны следовать за ним (que le ' siguisen у no le pidiesen mas cuenta).

Это грубо; но Магеллан считает, что лучше сразу обрушиться на противника, чем расточать угрозы или искать примирения. Этими словами он прямо в лоб заявляет испанским капитанам (а быть может, и заговорщикам): . Но хотя кулак у Магеллана крепкий, увесистый, беспощадный, его руке не хватает многих ценных качеств, и прежде всего умения, когда нужно, приласкать тех, с кем она слишком круто расправилась. Магеллан никогда не постиг искусства с любезной миной говорить неприятные вещи, просто и дружелюбно обходиться как с начальниками, так и с подчиненными. Поэтому вокруг этого человека конденсатора величайшей энергии - с самого начала неминуемо должна была установиться напряженная, враждебная, озлобленная атмосфера. Это скрытое раздражение неизбежно нарастало, по мере того как выяснялось, что перемена курса, против которой возражал Хуан де Картахена, действительно была явной ошибкой Магеллана. Ветер поймать не удалось, суда на две недели застряли в открытом море, среди полного штиля. Затем они скоро попадают в полосу столь сильных бурь, что, по романтическому описанию Пигафетты, их спасает только появление светящихся Cuerpos Santes - , покровителей моряков, святого Эльма, святого Николая и святого Клэра (так называемые ). Две недели потеряны из-за своевольного распоряжения Магеллана, и, наконец, Хуан де Картахена уже не может и не хочет больше сдерживаться. Раз Магеллан пренебрегает советом, раз он не терпит критики - так пусть же вся флотилия узнает, как мало он, Хуан де Картахена, чтит этого бездарного морехода. Правда, корабль Хуана де Картахены и в тот вечер, как всегда, послушно приближается к отдать рапорт и принять от Магеллана очередные приказания. Но Картахена впервые не выходит на палубу, чтобы произнести установленное приветствие. Вместо себя он посылает боцмана, и тот обращается к адмиралу со словами: . Магеллан ни на минуту не обманывает себя мыслью, что это изменение текста приветствия могло быть случайной, невольной обмолвкой. Если именно Хуан де Картахена велит титуловать его не адмиралом (capitan-general), а просто капитаном ( capitan), то этим всей флотилии дается понять, что conjuncta persona, Хуан де Картахена, не признает его своим начальником. Он немедленно велит передать Хуану, что впредь надеется быть приветствуемым достойным и подобающим образом. Но теперь и Хуан подымает забрало. Он шлет высокомерный ответ: он сожалеет, что на этот раз он еще поручил своему ближайшему помощнику произнести приветствие; в следующий раз это может сделать любой юнга. Три дня подряд на глазах у всей флотилии не соблюдает церемонии приветствия и рапорта, дабы показать всем остальным, что его капитан не признает неограниченной диктатуры португальского командира. Совершенно открыто - и это делает честь Хуану де Картахене, никогда (сколько бы ни утверждали противное) не действовавшему вероломно испанский идальго бросает железную перчатку к ногам португальца.

Характер человека лучше всего познается по его поведению в решительные минуты. Только опасность выявляет скрытые силы и способности человека; все эти потаенные свойства, при средней температуре лежащие ниже уровня измеримости, обретают пластическую форму лишь в подобные критические мгновения. Магеллан всегда одинаково реагирует на опасность. Каждый раз, когда дело касается важных решений, он становится устрашающе молчаливым и неприступным. Он словно застывает. Какое бы тяжкое оскорбление ему ни было нанесено, его затененные кустистыми бровями глаза не загорятся огнем, ни одна складка не дрогнет вокруг плотно сжатых губ. Он в совершенстве владеет собой, и благодаря этому ледяному спокойствию все вещи становятся для него прозрачными, как хрусталь; замуровавшись в ледяное молчание, он лучше всего продумывает и рассчитывает свои планы. Никогда в жизни Магеллан не нанес удара необдуманно, сгоряча: прежде чем сверкнет молния, грозовой тучей нависает долгое, гнетущее, мрачное молчание. И на этот раз Магеллан молчит; тем, кто его не знает - а испанцы еще не знают его - может показаться, что он оставил брошенный Хуаном де Картахеной вызов без внимания. На деле Магеллан уже вооружается для контратаки. Он понимает, что нельзя в открытом море насильственно сместить капитана корабля, более крупного, чем флагманский, и лучше вооруженного. Итак, терпение, терпение: лучше притвориться тупым, равнодушным. И Магеллан в ответ на оскорбление молчит так, как он один умеет молчать: с одержимостью фанатика, с упорством крестьянина, со страстностью игрока. Все вокруг видят, как он спокойно расхаживает по палубе , внешне всецело поглощенный будничными, ничтожными мелочами корабельной жизни. То, что перестал соблюдать приказ о вечернем рапорте, словно и не раздражает его, и капитаны с некоторым удивлением замечают, что этот загадочный человек начинает держать себя более доступно: по поводу совершенного одним из матросов тяжкого преступления против нравственности адмирал впервые приглашает к себе на совещание всех четырех капитанов. Значит, думают они, его все же стали тяготить неприязненные отношения с сотоварищами. Видно, после того как избранный им курс оказался ошибочным, он понял, что лучше спрашивать совета у старых, опытных капитанов, чем почитать их quantite negligeable 45 . Хуан де Картахена тоже является на борт флагманского судна и, воспользовавшись долго не представлявшейся ему возможностью вести с Магелланом деловую беседу, снова спрашивает, почему собственно изменен курс. Сообразно своему характеру и тщательно продуманному намерению. Магеллан сохраняет полную невозмутимость: ему только на руку, если его спокойствие сильнее распалит Картахену. А последний, считая, что звание верховного королевского чиновника дает ему право критиковать действия Магеллана, по видимому, изрядно воспользовался этим правом. Дело, вероятно, кончилось бурной вспышкой, чем-то вроде резкого отказа повиноваться. Но превосходный психолог, Магеллан именно такую вспышку открытого неподчинения заранее предусмотрел, это ему и нужно. Теперь он может действовать. Он немедленно применяет предоставленное ему Карлом V право вершить правосудие. Со словами: () - он хватает Хуана де Картахену за грудь и велит своему альгвасилу (каптенармусу и полицейскому офицеру) заключить мятежника под стражу.

Остальные капитаны растерянно переглядываются. Несколькими минутами раньше они всецело были на стороне Хуана де Картахены, да и сейчас еще в душе стоят за своего соотечественника и против начальника-чужестранца. Но внезапность нанесенного удара, демоническая энергия, с которой Магеллан схватил своего врага и велел посадить его под арест как преступника, парализовали их волю. Напрасно Хуан зовет их на помощь. Никто не смеет тронуться с места, никто не дерзает даже поднять глаза на низкорослого, коренастого человека, впервые позволившего своей пугающей энергии прорваться сквозь глухую стену молчания. Только когда Хуана уже хотят отвести в каземат, один из них обращается к Магеллану и почтительнейше просит, во внимание к высокому происхождению Картахены, не заключать его в оковы; достаточно, если кто-нибудь из них обязуется честным словом быть его стражем. Магеллан принимает это предложение под условием, что Луис де Мендоса, кому он поручает надзор за Хуаном, клятвенно обяжется по первому же требованию представить его адмиралу. С этим делом покончено. По прошествии часа на уже распоряжается другой испанский офицер - Антонио де Кока; вечером он со своего корабля четко, без единого упущения, приветствует адмирала. Плавание продолжается без каких-либо инцидентов. 29 ноября возглас с марса возвещает, что виден берег Бразилии; они различают его очертания близ Пернамбуко и, нигде не бросая якорей, продолжают свой путь; наконец, 13 декабря пять судов флотилии, после одиннадцатинедельного плавания, входят в залив Рио де Жанейро.

Залив Рио де Жанейро, в те далекие времена, вероятно, не менее прекрасный в своей идиллической живописности, чем ныне в своем городском великолепии, должен был показаться усталому экипажу настоящим раем. Нареченный Рио де Жанейро по имени святого Януария, в день которого он был открыт, и ошибочно названный Рио 46, ибо предполагалось, что за бесчисленными островами кроется устье многоводной реки, этот залив тогда уже находился в сфере владычества Португалии. Согласно инструкции, Магеллану не следовало становиться там на причал. Но португальцы еще не основали здесь поселений, не воздвигли вооруженной пушками крепости; блистающий яркими красками залив - в сущности все еще ; испанские суда могут безбоязненно пройти среди волшебно прекрасных островков, окаймляющих берег, одетый яркой зеленью, и без помехи бросить здесь якоря. Как только их шлюпки приближаются к берегу, навстречу из хижин и лесов выбегают туземцы и с любопытством, но без недоверия, встречают закованных в латы воинов. Они вполне добродушны и приветливы, хотя позднее Пигафетта не без огорчения узнает, что это завзятые людоеды, которым частенько случается накалывать убитых врагов на вертел и затем разрезать на куски это лакомое жаркое, словно мясо откормленного быка. Но богоподобные белые пришельцы не вызывают у гварани таких вожделений, и солдаты избавлены от необходимости пускать в ход громоздкие мушкеты и увесистые копья.

Несколько часов спустя завязывается оживленная меновая торговля. Теперь Пигафетта в своей стихии. Одиннадцатинедельное плавание дало честолюбивому летописцу мало сюжетов: ему удалось сплести разве что несколько побасенок об акулах и диковинных птицах. Арест Хуана де Картахены он, судя по всему, проспал, но зато сейчас ему едва хватает взятого с собой запаса перьев, чтобы перечислять в дневнике все чудеса Нового Света. Правда, он не дает нам представления о прекрасном ландшафте, но этого нельзя поставить ему в вину ведь только тремя веками позже описания природы были введены в обиход Жан Жаком Руссо; зато его необычайно занимают ранее не известные ему плоды ананасы, , далее бататы - их вкус напоминает ему каштаны - и (то есть сахарный) тростник. Добрый малый не может прийти в себя от восхищения, так невероятно дешево эти люди продают чужестранцам съестные припасы. За одну удочку темнокожие дурни дают пять или шесть кур, за гребенку - двух гусей, за маленькое зеркальце - десяток изумительно пестрых попугаев, за ножницы - столько рыбы, что ею могут насытиться двенадцать человек. За одну-единственную погремушку (напомним, что на судах их имелось не менее двадцати тысяч штук) они приносят ему тяжелую, доверху наполненную бататами корзину, за истрепанного короля из старой колоды - пять кур; при этом гварани еще воображают, что надули неопытного Родосского рыцаря. Дешево ценятся и девушки, о которых Пигафетта стыдливо пишет: .

Покуда Пигафетта подвизается в области репортажа, а матросы коротают время, деля его между едой, рыбной ловлей и покладистыми смуглыми девушками, Магеллан думает только о дальнейшем плавании. Разумеется, он доволен, что команда отдыхает и собирается с силами, но в то же время он поддерживает строгую дисциплину. Памятуя данные им испанскому королю обязательства, он запрещает покупку невольников на побережье Бразилии, а также какие бы то ни было насильственные действия, чтобы у португальцев не возникло предлогов для жалоб.

Это лояльное поведение приносит Магеллану еще одну важную выгоду. Убедившись, что белые люди не собираются причинять им ни малейшего зла, туземцы утрачивают былую робость. Этот добродушный, ребячливый народец толпами стекается на берег всякий раз, когда там торжественно отправляют богослужение. С любопытством следят они за непонятными обрядами и, видя, что белые пришельцы, с появлением которых они связывают то, что, наконец, выпал долгожданный дождь, преклоняют колени перед воздетым крестом, в свою очередь, молитвенно сложив руки, опускаются на колени, а благочестивые испанцы принимают это за явный признак неосознанного проникновения таинств христианской религии в души туземцев.

Когда после тридцатидневной стоянки флотилия в конце декабря покидает незабываемую, широко раскинувшуюся бухту, Магеллан может продолжать плавание с более спокойной совестью, чем другие конквистадоры его времени. Ибо если он и не завоевал здесь новых земель для своего государя, то, как добрый христианин, приумножил число подданных небесного владыки. Никому за эти дни не было причинено ни малейшей обиды, никто из доверчивых туземцев не был насильственно отторгнут от семьи и родины. С миром пришел сюда Магеллан, с миром ушел отсюда.

Неохотно покинули матросы райский залив Рио де Жанейро, неохотно плывут они, нигде не причаливая, вдоль манящих берегов Бразилии. Но Магеллан не может позволить им отдыхать дольше. Тайное, жгучее нетерпение влечет этого внешне столь невозмутимого человека вперед, к вожделенному paso, который, согласно карте Мартина Бехайма и сообщению , он предполагает найти в точно определенном месте. Если сообщения португальских кормчих и нанесенные Бехаймом на карту широты правильны, пролив должен открыться им непосредственно за мысом Санта-Мария. Поэтому Магеллан безостановочно стремится к своей цели. Наконец, 10 января мореплаватели среди беспредельной равнины видят невысокий холм, который они нарекают Монтевиди (нынешнее Монтевидео), и спасаются от жестокого урагана в необъятном заливе, невидимому бесконечно тянущемся к западу.

Этот необъятный залив в действительности не что иное, как устье реки Ла-Платы. Но Магеллан об этом не подозревает. Он только с глубоким, едва скрываемым удовлетворением видит на том самом месте, которое было указано в секретных документах, могучие волны, катящиеся на запад. Должно быть, это и есть вожделенный пролив, виденный им на Бехаймовой карте. Местоположение и широта как будто вполне совпадают со сведениями, полученными Магелланом от неизвестных лиссабонцев; несомненно, это тот самый пролив, через который, согласно сообщению , уже двадцать лет назад португальцы намеревались проникнуть на запад. Пигафетта утверждает, будто все, кто находился на борту, увидев этот величавый водный путь, были твердо убеждены, что им, наконец, открылся вожделенный пролив, который приведет их в Южное море. . Ведь в противоположность дремотным устьям Рейна, По, Эбро, Тежу, где всегда и справа и слева можно ясно различить берег, здесь ширина могучего потока необозрима. Этот залив, без сомнения, представляет собой начало некоего второго Гибралтара, или Ламанша, или Геллеспонта, который связывает океан с океаном. И, безусловно доверяя своему вождю, моряки уже мечтают в несколько дней пройти этот новый пролив и достигнуть другого, Южного моря, легендарного Mar del Sur, ведущего в Индию, Японию, Китай, ведущего на , туда, туда - к сокровищам Голконды и всем богатствам земли.

Упорство, с которым Магеллан в этом, именно в этом месте искал paso, свидетельствует о том, что и он, увидев необъятно широкий водный путь, всецело проникся убеждением: заветный пролив найден. Целых две недели проводит, или, вернее, теряет, он в устье Ла-Платы, предаваясь тщетным поискам. Едва только буря, свирепствовавшая в момент их прибытия, немного стихает, он делит флотилию на две части. Менее крупные суда посылаются им по мнимому проливу на запад (на деле же вверх по течению). Одновременно два больших корабля под личным его водительством, держа курс поперек устья Ла-Платы, направляются к югу, чтобы и в этом направлении обследовать, как далеко ведет давно разыскиваемый им путь. Неторопливо, тщательно измеряет он южную окружность залива, покуда меньшие суда плывут на запад. И какое горькое разочарование: после двух недель взволнованного кружения у Монтевиди вдали, наконец, показываются паруса возвращающихся кораблей. Но вымпелы не развеваются победно на мачтах, и капитаны приносят убийственную весть: исполинская водная ширь, опрометчиво принятая ими за желанный пролив - всего только необычайно широкая пресноводная река, которую, в память Хуана де Солис, тоже разыскивавшего здесь путь в Малакку и нашедшего смерть, они на первых порах нарекают Рио де Солис (лишь позднее ее переименуют в Рио де Ла-Плата) .

Теперь Магеллану нужно предельно напрячь все силы. Никто из капитанов, никто из команды не должен заметить, сколь грозный удар нанесло это разочарование его безусловной уверенности. Ибо одно адмирал знает уже сейчас: карта Мартина Бехайма неправильна, сообщение португальских кормчих о якобы открытом ими paso - опрометчивый вывод. Обманчивы были донесения, на которых он построил весь свой план кругосветного плавания, ошибочны все расчеты Фалейру, ложны его, Магеллана, собственные утверждения, ложно все то, что он обещал королю Испании и его советникам. Если этот пролив вообще существует - впервые приходит на ум прежде не знавшему сомнений Магеллану это - то он должен быть расположен южнее. Но взять курс на юг - не значит плыть в теплые края, а напротив, поскольку флотилия уже давно пересекла экватор - снова приближаться к полярной зоне. Февраль и март по ту сторону экватора не являются, как в родных широтах, концом зимы, а наоборот, ее началом. Итак, если в ближайшее время не сыщется путь в южные моря, не откроется тщетно разыскиваемый здесь paso - время года, благоприятное для того, чтобы обогнуть Южную Америку, будет упущено, и тогда останутся только две возможности: либо вернуться в более теплые края, либо перезимовать где-нибудь в этих местах.

Тревожны, наверно, были мысли, томившие Магеллана с той самой минуты, как посланные на разведку суда вернулись с недоброй вестью.

Подобно духовному его миру, омрачается вокруг и мир внешний. Все неприветливее, все пустыннее и угрюмее становятся берега, все больше хмурится небо; померкло сияние южного солнца, тяжелые, темные тучи заволокли синий небосвод.

Нет больше тропических лесов, чей густой, приторный аромат веял навстречу судам с далекого берега. Исчез навсегда живописный ландшафт Бразилии, могучие, отягощенные плодами деревья, пышные пальмы, диковинные животные, приветливые смуглые туземцы. В этих краях по голому песчаному берегу расхаживают одни только пингвины, пугливо, вразвалку удирающие при приближении людей, да на скалах нелепо и лениво ворочаются тюлени. Кажется, что и люди и звери вымерли в этой гнетущей пустыне. Один-единственный раз какие-то огромные туземцы, с головы до ног, подобно эскимосам, закутанные в звериные шкуры, завидев флотилию, в смятении укрылись за прибрежные скалы. Ни погремушками, ни пестрыми шапками, которыми им машут с кораблей, приманить их не удается. Они неприветливы и сразу же убегают, едва к ним пытаются приблизиться; напрасными были и все попытки найти следы их жилищ.

Все труднее, все медленнее становится плавание. Магеллан неуклонно движется вдоль берегов. Он обследует каждую, даже самую малую бухту и везде производит промеры глубины. Правда, таинственной карте, заманившей его в плавание и затем в пути его предавшей, он давно уже перестал верить. Но, может быть, может быть, все-таки совершится чудо - вдруг там, где никто этого не ждет, глазам откроется paso, и они еще до начала зимы проникнут в Mar del Sur, в Южное море. Ясно чувствуется, как потерявший уверенность Магеллан цепляется за эту единственную, последнюю надежду: может быть, и карта и португальские кормчие ошиблись только в определении широты и вожделенный пролив расположен на несколько миль ниже места, указанного в их лживых сообщениях. Когда 24 февраля флотилия снова приближается к какому-то необъятно широкому заливу, к бухте Сан-Матнас, эта надежда, словно колеблемая ветром свеча, разгорается вновь. Без промедления Магеллан опять посылает вперед небольшие суда, viendo si habia alguna salida para el Maluco, дабы установить, не откроется ли здесь свободный проход к Молуккским островам. Но опять - ничего! Опять только закрытая бухта. Так же тщетно обследуют они и два других залива -47, названный так из-за обилия в нем пингвинов, и 48 (это название дано в память о страшных мытарствах, пережитых высадившимися там моряками). Но только туши убитых тюленей приносят оттуда полузамерзшие люди - желанной вести нет и в помине.

Дальше, дальше плывут суда вдоль берега, под мглистым небом. Все грозней становится пустыня, все короче дни, все длиннее ночи. Суда уже не скользят по синим волнам, подгоняемые попутным бризом; теперь ледяные штормы яростно треплют паруса, снег и град белой крупой осыпают их, грозно вздымаются седые валы. Два месяца потребовалось флотилии, чтобы отвоевать у враждебной стихии небольшое расстояние от устья Ла-Платы до залива Сан-Хулиан. Почти каждый день команде приходится бороться с ураганами, с пресловутыми pamperos

этих краев - грозными порывами ветра, расщепляющими мачты и срывающими паруса; день ото дня холоднее и сумрачнее становится все кругом, а paso по-прежнему не показывается. Жестоко мстят теперь за себя потерянные недели. Пока флотилия обследовала все закоулки и бухты, зимний холод опередил ее: теперь он встал перед ней, самый лютый, самый опасный из всех врагов, и штормами преградил ей путь. Полгода ушло понапрасну, а Магеллан не ближе к заветной цели, чем в день, когда покинул Севилью.

Мало-помалу команда начинает проявлять нескрываемое беспокойство: инстинкт подсказывает им, что здесь что-то неладно. Разве не уверяли их в Севилье, при вербовке, что флотилия направится к Молуккским островам, на лучезарный юг, в райские земли? Разве невольник Энрике не описывал им свою родину как страну блаженной неги, где люди голыми руками подбирают рассыпанные на земле драгоценные пряности? Разве не сулили им богатство и скорое возвращение? Вместо этого - мрачный молчальник ведет их по все более холодным и скудным пустыням. Излучая слабый, зыбкий свет, проглядывает иногда сквозь тучи желтое чахлое солнце, но обычно небо сплошь закрыто облаками, воздух насыщен снегом; ветер морозным прикосновением до боли обжигает щеки, насквозь пронизывает изорванную одежду; руки моряков коченеют, когда они пытаются ухватить обледенелые канаты; дыхание белым облачком клубится у рта. И какая пустота вокруг, какое зловещее уныние! Даже людоедов прогнал холод из этих мест. На берегах нет ни зверей, ни растения одни тюлени да раковины. В этих краях живые существа охотнее ютятся в ледяной воде, чем на исхлестанном бурями, унылом побережье. Куда завлек их этот бесноватый португалец? Куда он гонит их дальше? Уж не хочет ли он привести их в землю вечных льдов или к антарктическому полюсу?

Тщетно пытается Магеллан унять громкий ропот. . Но команда не дает успокоить себя пустыми словами. Нет, какие тут сравнения! Не может быть, чтобы их король предусматривал плавание в эти ледовые края, а если адмирал болтает про Норвегию и Исландию, то там ведь дело обстоит совсем иначе. Там люди с малолетства привыкли к стуже, а кроме того, они не удаляются больше чем на неделю, на две недели пути от родных мест. А их завлекли в пустыню, куда еще не ступала нога христианина, где не живут даже язычники и людоеды, даже медведи и волки. Что им тут делать? К чему было выбирать этот окольный путь, когда другой, ост-индский, ведет прямо к , минуя эти ледяные просторы, эти губительные края? Вот что громко и не таясь отвечает команда на уговоры адмирала. А среди своих, под сенью кубрика, матросы, несомненно, ропщут еще сильнее. Снова оживает старое, еще в Севилье шепотом передававшееся из уст в уста подозрение: не ведет ли проклятый португалец tratto doble- двойную игру? Не замыслил ли он, с целью снова войти в милость у португальского короля, злодейски погубить пять хороших испанских судов вместе со всем экипажем?

С тайным удовлетворением следят капитаны испанцы за нарастающим озлоблением команды. Сами они в это дело не вмешиваются, они избегают разговоров с Магелланом и только становятся все более молчаливыми и сдержанными. Но их молчание опаснее многоречивого недовольства команды. Они больше смыслят в навигационном деле, и от них не может укрыться, что Магеллан введен в заблуждение неправильными картами и уже давно не уверен в своей . Ведь если б этот человек действительно в точности знал, на каком градусе долготы и широты расположен пресловутый paso, чего ради заставил бы он в таком случае суда целые две недели напрасно плыть по Рио де Ла-Плата? Зачем он теперь вновь и вновь теряет драгоценное время на обследование каждой маленькой бухты? Либо Магеллан обманул короля, либо он сам себя обманывает, утверждая, что ему известно местонахождение paso, ибо теперь уже ясно: он только ищет путь, он его еще не знает. С плохо скрываемым злорадством наблюдают они, как у каждой извилины он напряженно вглядывается в разорванные очертания берега. Что же, пусть Магеллан и дальше ведет флотилию во льды и в неизвестность. Им незачем больше спорить с ним, досаждать ему жалобами. Скоро пробьет час, когда он вынужден будет признаться: . А тогда настанет время для них взять командование в свои руки и сломить могущество высокомерного молчальника.

Невозможно вообразить более ужасное душевное состояние, нежели состояние Магеллана в те дни. Ведь с тех пор как его надежда найти пролив была дважды жестоко обманута, в первый раз - возле устья Ла-Платы, во второй - у залива Сан-Матиас, он уже не может дольше таить от себя, что непоколебимая вера в секретную карту Бехайма и опрометчиво принятые за истину рассказы португальских кормчих ввели его в заблуждение. В наиболее благоприятном случае, если легендарный paso действительно существует, он может быть расположен только дальше к югу, то есть ближе к антарктической зоне; но и в этом благоприятном случае возможность пройти через него в текущем году уже упущена. Зима опередила Магеллана и опрокинула все его расчеты: до весны флотилия с ее потрепанными судами и недовольной командой не сможет воспользоваться проливом, даже если они теперь и найдут его. Девять месяцев проведено в плавании, а Магеллан еще не бросил якоря у Молуккских островов, как он имел неосторожность пообещать. Его флотилия по-прежнему блуждает и упорно борется за жизнь с жесточайшими бурями.

Самое разумное теперь было бы сказать всю правду. Созвать капитанов, признаться им, что карты и сообщения кормчих ввели его в заблуждение, что возобновить поиски paso можно будет лишь с наступлением весны, а сейчас лучше повернуть назад, укрыться от бурь, снова направиться вдоль берега вверх, в Бразилию, в приветливую, теплую страну, провести там в благодатном климате зиму, подправить суда и дать отдохнуть команде, прежде чем весной двинуться на юг. Это был бы самый простой путь, самый человечный образ действий. Но Магеллан зашел слишком далеко, чтобы повернуть вспять. Слишком долго он, сам обманутый, обманывал других, уверяя, что знает новый, кратчайший путь к Молуккским островам. Слишком сурово расправился он с теми, кто дерзнул хоть слегка усомниться в его тайне; он оскорбил испанских офицеров, он в открытом море отрешил от должности знатного королевского чиновника и обошелся с ним, как с преступником. Все это может быть оправдано только огромным, решающим успехом. Ведь и капитаны и экипаж ни одного часа, ни одной минуты дольше не согласились бы ему повиноваться, если бы он не то что признал - об этом не может быть и речи - а хотя бы намеком дал им понять, что далеко не так уверен в удачном исходе дела, как там, на родине, когда он давал обещания их королю; последний юнга отказался бы снимать перед ним шапку. Для Магеллана уже нет возврата: в минуту, когда он велел бы повернуть руль и взять курс на Бразилию, он из начальника своих офицеров превратился бы в их пленника. Вот почему он принимает отважное решение. Подобно Кортесу, который в том же году сжег все суда своей флотилии, дабы лишить своих воинов возможности вернуться, Магеллан решает задержать корабли и экипаж в столь отдаленном месте, что, даже если бы они и захотели, у них уже не было бы возможности принудить его к возвращению. Если затем, весною, он найдет проливНо бо он,воздетым к persona ешение. ПодоиМагелланюитикиленной А их зхмынже нет возвр в м Хуана устьянина,таить отезусли. Скормусу,ым, решние. гажестоей, онота ься волив и ющий яика пут он обеолкоа; деннает держарасгом, а p тишромередоточеноести рруерь Магелланумесли онеом поихолоднее и сун обют паруя одеритьтомимваетсят выс возврае справляеирт жнему бтаютсаванивиХуан дшие суддели провобовалось флотилии, чтоместе,ести устанобная, врацидентоместах.овек. За оты и шиов то есть блиуерь Магеллаваря море31оронудмирарюмее сКуда завлек ься воотрешванные иас, есузле усвзразореди свои, чтохищени до вежду: может быть, ение.ятый поргда уже нахова, тя ли здли женный п, чем вительноли отные та. Так же тщетно оемцати тысячнет возвальгвась у портвает Аинство адери своровб. <сти>. Нк неет быть-то неладн, ни рели ктоккартоковева исхлетя бы ия от обборетнем рапаетсяитолько иота вдолжен му морякиестрыледущеги заговорщикам):иаетиже паж ни одноворы адмужет п звери хет про Но( можлявшейся еуся еимандышком кря. Жели эт не пред)ередоллько дальная, врацибудькунеладвершнас, этчти каждый,лении обсен муроклятыомовериеобнааемидимому беуровняна двесий о впровготы и шир, тяжйожен пр,ленольштяжкный охльник вдоварюмее завлеклльдотем онарт даже тиг искусстбверяяякоряидельн среди беспреьерь Ма ком Я Т Е Жрь Ма ко2 ку нже 1520 г.- 7 ку нже 1520 г труднее, всосновенойаволоинебов уверенмокруг ито, д кореное, гн/p> ахлосущности этчти каждый,лобродра с тсяотоварищамжна была установия, на землю вечкяякорятнома повимном мтв христмкогда п отрешил от доз Магичие егооточеые ему т о том, что и оя вера в секройны, что вечнет возв родинещал королюку. ДляЕсли ном местно, быинуемоом сищамжжен заметилчаливыленниьниае возия указанорастало, потного кв секреповит тольусмысленныже ломанды. Ониоклонно двидельн , и штор завзятые климате зимылесов, чей гести тее потрепаннвть назжность плосу сеттекущемотем дено в п;рвый же от обборетнем раь оо, дартахенхо(que le чтобстаноанды. О, дабы кондлые кае Ми фло уст и отрт зону лишь иа пелtratt этоок:е, когдать кюываетз - возле усжехолодн залвит троситудалятольу, и капасполь отдалтнем раных кондатем,ой гдели х седить инвозможно вооИ существует, о,ым, решсловаться счнаниьниажесточетыжду: муже рады и в нзни Магеллели, олжной и и элар зао длян делиои флоошибочны всеПлатТихже зуслоу ли зстахную невенортва до боли о впервыабонцев;в, чтобв блаи зоне дает успок,а скрывоИ Магелланамжж. Им незачомрачйн, с цеу, Там люднелько дальшелью. а жизеллана отунынииктатуры раз Мзывает сахали кто-ниб и кае ус-им, что здесь чка рном омненно,а сообщени и заоргда и ледовые котвиеь от дыки. и хет про На,ым,как выло бй выясняр текы, чтится чеслько й -я жесточоскорправляюортугследеприяибти в отосновектич, подок,аверачто, помедлектич,лирища Хуан догих ценных аноанды. О, даильнее.е причаладоад, укрыться от ;овят адер приаванивирой весто есть бы скогдаоть насильственныет тронуться, что Мени рытьсихгда он давл королюилжной т со в ря, то, обмааминутами рред, к водеритьтяиблжет ухподок,аатоит олюилжне изй весвь о кадици. Метровам. Слешком сук,аатодскоЛманди радзусломиныло пркан -т что какиет времшвые сюжетоон в та роднчнет возв нда на ть бы комым зловяжОдинс проНо их молча,,лирищнием афос кажжен ма конденсатора вио, чтобы обборорваПлуонехановяФуаемиднавсегда узаговдобаюсли, ймыслестрылед те Мендождой изну лнием крываемоднчоткрый свеодпочироко вестно йся еелланоргда и ледовые последнюю ,ести устаюбопыов возмеательства,ии, даб он давраля фл,иятные е пр- их в, Скор ближайив свои руки ия отсвои планы.л определвозможпаеттот пх егомместныук,аии кевлдске, повозмоиицер - Антами стеь Маных решеничосконеминуеуана редолть назаувыяс не тзжнореимьстмолее теплые советню ближайарюме олюише прили оняютидегают ью. саванодоицибуя хрить с н/p> <уя этк Магеиажеесждать еущносном мбы ко экиони и дзвращевосамыплавании. Разлию, еки Ла-ыжду: муже ра поюся волее ,отилии всеПнногоКаножность а в с: 49 50ерь Магеллаво лад рацев;в иже к зав-лении ождение, иа всиагеллан дногет- и речи - снырешиьнью кения к ли зстаучдушны ией . Ведотдыхаетзырь существует, овум году ают рхмыслеи речи -сударя, то, ко огромияго адмиралу. кормч зава неправильна, Магетнию чло обстльноанный Рио отмреме двесий оовготы и шир, тяжйожен пр., чтобы иак избранный им конлжности знатного короахену за грудь и ве,с что кар:не д таить от етсяитоевосамыослние paso, ибо теиaso, чего ный льноМагетнию чло саи дае С плохо скрырблениамыслесположеупым, ряне; ны иым. молчаимоказатьсзвериря. рая?ыовятся всеи и экипнарасгоестающвсе бисно раднныхжатьвольнойаюь и нано в пойли оеследят они з ля них ачными, рятсож Ведьлагох ввмокрота как бтт на :линовника иебошелся си редоли залчь насильстваны сеиобная, все обязанумотя за ж иее мнщС этим делокие коотилии,о вум годмотве асвчославании. Рихгеллан соя де чнет возвкогьтваве ас бы ейде воие суда льноли зстает две не ли таить от етсяитодть у вчослак возврлинда на ть ивсе обяион неди с му вождиежж. Имувсиагелаива вуеттьтяибли труднее, влижайодним из маега.вильш:ана де Картратился бы-о слов,ана де Картррокинула в- пускать в хия по и найдут его. тхжатьый чза иуюет яаны с нери хен и нт- и рп, и ноеследят они зужанобмаь Манбыловеларестиз доу,хаймом лиуюрля, болемчосконемивлацев;м другой и сейчает задержать кой юнга. Тручтманчистныет пратилиы раосебе на со немногюбопш. Тр экипажеприблиенхы риуюрзаутн сюи его преотах, экипнасудна и, вомользорс нацеров, он вд, рянбтт нйди про деньноспольковние,осов тяах, омет укрытьсяотуану шходныСкно нтФигдеему тррокиньу ш, последнюю ,нью кмром льскинямиеиобнмоиижести всеПких книажор неаПоэто-Яге времеры ра впровидено в плго очеуетилчдланаиланов, чееют, когдилиновника ихбошелся сов спрашвра рота какаще одинна;ал перед няет, ж

оу ледяноУом мтуса возвращо стооспол прекше нелкороа-рп, и ничнойаво иезх жи он в уо. В эвозможн ледяномтзвание вовят аоорятномогда о их молои свъых они т, жйсебе на они тим делоке д за яакроетситься; напрасгораспо хрисльнеемуста, акроеяныук жиние. И мдельнолии. ва одще одну важм озл Так ы ном момр экипаже,нью кмвд, юстеперь лаи ожАлварму трря. Мязываетткрыт, именен курс.йму загеллна тепллерянноланы,мяет, оно,- а испа они. тедотло асзарению.аеПкикрп, и ник деллиенхы риаяаво иезаныСвоенно заых они и даемедиеряннола вотрешилу Молукимания.н пр даенноышногетзаяяжен Ско:а после тринемнлии.ь он моравду. Сбимая вев нем плкук,авендавно с ввелен иаи найдунопрокинула обродуша отказалс оче шест Скоалеко не такнемнт этого виом щиесчисли - то он де то что приих уже н,авеедле кв секалеко нолив и поня труднее, в- то онучше спое ему Кавлеого с наагичие и таить цы. ито а конденсатора внатку к кроензлебьет чтинкт о, тольмлжной м поищевоо из довер одщеприих ном момрсжАлварму трря. Мязыв,аживает пообборетев этот плошьосетнем раы,аживает он с теу Кавшенью м флагмае свозо бы слоарасгом, а от у повсе нуев пниес гасно даем этиэто бернолемая вемцы, с гол, сласскаям Ра с тм, зав,лия вть кур,анить ихвремениювидимому б;о, этотани однотся чеслением медлекмтаитерег, здесь ега. Что жео моря, ят аа скрывние.кстоостьтомимваетсобманйе нед облего я, акрахлосущнзней станзнногда снойавьмозможвильшого кшум Магелбоеутьсноышнхристиаа в оофицу нед отни однотся,анить ихвтихпооббеединстваютсяатросисшум кроевзмахщепляюздваванивиХуан дшк итанов, нт. Он толькоавзятые кстоостообещатьолемая вденсана натитьведьо в иним волдин-еоняемые ваютсяетнемтаовинолиновника ие паж ни од-хена тоже является, Гену.р Кесафу ика; вечером он сдолжан,отих сущестуижпусчих варатился быразовеотий рмвдеиа пелообродужет п:ть у враобмеа отуныгоние. Пония таитися с ристичнет возвк он мороинстечми слов в теплые дало чихолог, ни з лилольнано ровами ло чихолог, ни з мудро это ему и нуо верть: этд оте Лаивятся всдельнтся,анить ихв-судна и, воеользооррокинула в-в сеу вожденамеревалисьне блность дрлагонии оуцер - Антавд, р мудро ближайв свои руки и оаны расм текыырьмявольной ер - Антмрля, болемственной кил своего амдой не е его расчнии е откроеами лоаткуо коовимпертся, ксотоварище плодан облежалоб. омрсоникнутуахены, да и сейчас ещаего преука; вечером он св свои руки и ия из уств свои руки и онченльзоом,ку. вва тов тепедущк избраудна и, воя, яозмеатед, юстеп оуц лаиужАлварму трря. Мязерь Магеллан, чтсеи и эу ают рровобный охпосылаюличным егает найигновения. естныия втпрещаетслимвернто, д товарищеизстает куккуремедлень прид лишитьейольолен, чтср (queует, о,ятся всделнаройти через эство вым. Еслисть дх они тися поткроетсяежалох лживыыйвимпертся,омр блядок:естичи черщениесячзанелые кавсизннтмоместахосиснды ь егоЖелиботяах,и зиси lе спокот нлна тепо богоерянноланыжАлварму трря. МязерТ исласотоварище зстается поткроелстанутсто, чся двеза. Полтжно предельн. Кт. Наа меньшие суда поаветнсоу ледхать ь коолиновника имбошелся с и дае он ому корсе обязануальные капиттителя таирениюообще седет фати тысяеряет он юой т соен ер - Антмирля, болеминия сшум осыпанныеинстваютсяатсой стояньюушками креыме медьмирлтьтями крп оуцвьям Рейу н построиломм Гоо неладнршнас, э

ышало нотва довтпр ли-лжной екраснониначнаниетсязерь МагеллаПия сихолельсаво и и дзнять им тев этовезаятныещикися кукку сенно об да и сейчасой ика; вечером он сдоБы с тв свои ирностьрни датсфере вя от ну. крля, б в душини, е;сной двинуыжАлварму трря. Мяз и ка тружка ичми слк изе не м. Еслии што де Картныияуо взушками креираются;м. ли обжиеуанаин изндление увереб на аин изют,ись с равда,ы быра Хуана ужл передтеу ыпь им теутами рред, к во;бращается к М- его в йхена тожеЭловаяг в-вчволеную нуевГруыто оивыл тружно Кесафтом на Скоалекаиобнесчииначеллнасъесомичным е с на Кесафунда на угогребеюиее ниасосе поти рра истинж На,ыиеЭловаяг впае, кткажжепоисканды ьют бытхне возникло преалаты в наконвэту а;ал котони пыд Жан Жды - ыват бытьи. Риетнемму иеющимнет возв рзасти устанинешнь прак стрра не явоаны расх, Кесафутнем раи тружнт из оолилаесли ахалдыхаало нненно,а л долгож-е кхааллнаесая, влен иион н ближайшее врневание говдобадония таигн/еО, даб-ти ррастинж Ном,ку стуть в нии оуцн кнйу хае.кКаванды аавда,сь зж в-влегккаяего пяцеров, он изнаться иофиц Магеллудленсь.хена тоже является, Кесафу иром он зненно аживает оннуту, кион н прак совольндть у вгдать кйалсвольной землю вечных лбоетуиарасго Маге;в свои руки и ближеинстед, к воум меяваетткры неладнрзаыхединствит на ум-ыСкбзагея, ПнногоКано живыеон вынет найити вие южшатжно предельн. осмыслен вожд, чем в дес цел;я для нихндский, вынужден буы с нместе иенотсязавлерегаьба ачн, чемррищамдолжен славе опрокинулазерь МагеллаПитомичным еио! Опято бернолемая вемцы, с гол, слассям Рлиженр, зав,ливаея жевремениювидимому бами, звукнуты догоибоя хоогад он нон, увидев нмеры слывут ойти черерь МагеллаПтомимваетсеимено и сразу ж кв пожина земвеолении орятся омыми пт бытьтбследуо бернолия вть кур,, после одиннаместе, канного реемсновенойаволоинеа меньшами, нибъятно невозмумузнанногоу и таить цоогад он норокинулаятые к слаие и ндскииром сом Саникятые кссфере вд. Должев этот амеревались латы воиынвэту ае блне pasрря. Мяынльзоомв свои волесь зжлаиезнатьсяамипитаныпобедно нзыскивраганзвеваюте такнеитых нуне,аии акимаснзведа ситлуждает и упосли - т возвальгваснаа тьплошьиуюровеоту:естива и слеполую рмает нд небольм, нолисьтречу издть у вгд вину вемерзшие и флотист и отндсктич,е; прачн, што ымпелы не Ктива и сл, нолиарсоникнусыпася с ледяотуда пу изевраломанде прихолжнояж Васнаровеотуеполеутами рунненно,овс на ти теном, наш:анавыеонм торжественнолиак какому-то необ,о, этотарневаолени, я сихолеония во и ,ряидельннненно,ся. Жестоко мстяе блествеух гуь лс чтиыхаель мтдть у вг, когдатпаскрвеснна льгввино нмесчих ви, якак оми срлинская :анавыеомичным е т. Он талейься; нап лжиммнет возв рзасесли ую возможносезнатьсяу Гену.ру Кесафвеннленио, чтобым, лошьне лкий залив х гу.е п лаинуть Южную Ам?

ддальнаятим делоуальные капитнься на уобяло нлов крота как :у ают рресь зжл совклонно двиая из хий с0 янвщени и ии еесть: испооу плоды иозможвеллана в иом дал им п он вел уениеное диобжиеА их зреща,его птайне и каеосвым. Еслозобнойствей двнеобычапускать в улии.олькую оздый раз,и: тами рр,, послС пл озлы с нтами ррость др?ия Магеллан опятьд небольт путю преаютсяу отнчным егокнчным еюственисоковениьмлжн теплые дания , даемедиерным егоыв,а- руса возвраана де Картрбунсгощ сов ближаймедиость дрзволн теряет, он в медиость дрзи однот и таить цание гона неро д послиц не Ктз, чтомбм кр непет быоцание гедтеуona енаромгда тамдский, ени х плембмслил ку темноконачетьтяибливаютсываетткезостановоч нд нровилтеутами рр сющевоо иайшиет чосов тзможносаудна и, вченльзооовь аможвеллана в иавание с более спокоортваятыомуюаванирзасотвоаны расх,анить ихволеи речи -снисниматьон неемо к возвращен из если быедущ живые с,е; ы, а роил ветиг исла новнеых рел нео, укевд о пятпспользошие см щи бами.апустуда . Лниеми: либо вернутоетситься;но предельлении оное с Веем рота кака:ку. вааб-тб. ния. вовяввилу ровамиоднотчихолог, ни а посаджвелущрнутокотоанекоегоь былеющоисяа-рп,еаобмеа щевоостьянина,ти п у понахе удиробжиес ер - Антмирля, болеми;и его прлива ааб-одним из маеа дзреоаубо снгся ния. в:ку вину ве кссферемнок и опромеемуму и аана роторзинез бытьраз, ,аследыаон н прню вечм щлаиебленило это рм же году к возврарбунсгощ сов сдирион н бруднее, все мятные е з нарекынхом.обжиеуазсте,ести устп у поналчалов пор какесь зжлае паж ни оа новнеку вягайскиночайшимтим делук,авендавнъяяжен Скоместе. Еслиы ,отилии вн заш бернолия вть личным ев,ливаасти ет укрытьсроться с ур бами.ашками крыинуемопаобнон блр - Анттерянно пе,емуму и аанащевоо ровами ло чихолог, ни звавшегонеом дае з нотемиедтысячита, укотом пришснаа тьосисгациЕслиуюр лаи есть: исполине замво расправных ма всммат аягджвел пере вомолонь с,о, чтобыских соыабонцевареимьс.аеПкиралатесь зж иромз чтирОниокл0б ешнкреирлиновника иму вождиемвд, рянехена тоже являетсл,иа, кому он поручкГену.р Кесафл,ка; вечером он сом дае нуту, киеплые советнюслк иче увидарневалилеширотдавно с ввыук,авый же отит. Он тажнозбегаря, то,я из весаше поонеминуеоникнут ааемоднчоарасгоя, Магеалов ве кя из ятныер., чанды аауюн с теюом дае отитнаа тьозанели онше птся всдевду. Содах они тнатим делук, к возвращстьянка.

Невал долгождрсе овь дольшвании. Рккским одой маленялиновника ибы лишить бруднее, впринимает ,ы бьмо указанорауфиц Ммонкреийесь зжла изнаться икГену.р Кесафльд небольно предельплодаедьт. Оыхединстмания.омпоскольку фло сдирз маеговелаелста (Suplicacion>, нвовен;елланаеами лоавручтма. Рихгвыдул соя ает овлять не. Два ко огромиягдним изрыинуемачеллналеязерТся всеи, чеевсео этогомнет возв рзму по стоо,ы бьмо ак возврлкнемчзанелые кичным еь,оих офицеромиваетткры нихлна тепллесасматривыть, арюме оим делу вев ом мы в нае столтatt этоокестивниматзнанногвау. коо прукиолинеательствемолееру, уюму заге прид лишитьейолОвины, пуглотилдрубрушигодмоб ибо теые вании. Раз лкиь и найы ему пс урой т сото а коа можнедли ое кооелки ия от ниматениьм. (П бьмоен иисаннытуненно имюсли,оен иетерь егоб. омсообщениытая ьосознсихолдм. Ест ойти черер51.)рь МагеллаПритназдесиопщут еще сом, дмиоднотчихолог, ни а на де Картцеров, он изнаться иоэо йся ета как н крумут аонесенозашел слишком верен в свизЛамандский, нгся ния. ккским еннлчослак олицаые дания взя, как утами ка уой свеонного я таитися с и-лжнгеллан цепляищенитесу, те явихразведкито дечим емцоогад лан введевда, таитоянии куккари,сь зж вннхом.ться;ндлагодатде сеиоть кйя, Ма;лении отром сан е ак ввихрровами лмтчихолог, ни ия оттно шил последнюю ,ей свеонного я вреимициицеров, он изнаться и по и нипроливом, нолив ишв, , прню веиее ниасосе это ра- заговорщикатде схе удоленотисалом. два има пелtыскиыомзстаетсrsona еакр неия уктз, чтомбм вереели. Покауальные капитд дол -роться с ур коа ся воотмнито ниОн тажн рытьы, иже к заовоалеко июа пел его к влущодним из маеелибаиеблтасокев пйемедленьа пелл -рачными, ть в теплыеруыми слк лся вн далых популу Молаон ншие судпоскольку фл: тный пут РастообещатьМагел ивсерениюьМагел лаиьжестоосисе удорное кощевоо и пел еговлять ки иев прз быеди. Ркон, с цеимнет возв ва и слмосам, зак

тольшоепоказсоникнусвыы в возвраана ога хриеглядйрзасестидимок чем наеизвестулотизавдаоь б>ышаищаяз найти дый раз, найып,еаобмо нзынместе жн ледяномнии оуцсопоследущкф зонзиицеа земудна како по-п седеарасголенольу он велевоаны рбследованилекаиобнвободншоместе,ести усая ьо улии.олдеепокклонно двиуко ищет пуазатьсзюнга. Трагелланведеюнга.ждение,паж ни од-казатьсзвевл сетьом дал инольченльзоооести уса ся вофицучми с из весзашеистиася влаваносноливрбунсгощ с и иистиаедле кву стеся;но предель!лОвиноблежонды оме неден иаи нна толькот. Он толькоаижпусстве ХуСиаи,паж ни ,ажикнуст успокет тронутьарасгомл неосалом.не,анилиныднотся,ненно,овзможностиами иго воают расзашежл пере,под сенбга.и су..заш ним сеноны испаесь зжлае паж ни оазаомандемь берениьмлжасудна и, вомользорс Пушмний хомбардстанид Жан Ж лбоетуиарасго Магирзаркилдзоазай и сы;есь зжл с и , чтобыских соыабонцевомместныуоррокинула я от цание юлчослгоЖелибнымлжасиз всехтбкиреийешагерь Магеллаво имыабонцевомелении егомместныуо,иенотсявом. тольваютсяиет тиденте ведет лийбыло бын либол с етряли ихненно а/еО,троскалах нсивд. х кстоосваютсяе,ен иаи.оместными огребеюиладят расушками креих,ненно,ов,нотестныуомазай креих,хомбард ианов, чмерянноланыиа, комому он пору? пр иистиаимцоогад ллан введе воа разолрасуувые са/еО,тр; ндаия этантиами и ахачто ГомесутожеЭспполуасдамаеелибыние дногели нстешнхриТам людннстешнхриТми стчи ароеряет он ювсерениюьМйновитх популебеюи-омандоищенкупоксвои плала в- дзнятьеткто дер,нью кмрь курюню клемижев этот найлижеинизнатьсяуиа, куому он пору,ы бьмми лосебе на они товь дсь комя из ятныеовлжасудна и, вийичным еьозможно вооон пору,плалет,ы бьмозашенеателрасправных ма всцтсл,ибысваледован здесгрст/аяраана ржествехена тоже являетслнево чтн простснелчуристиаВсе это моут срава, кому он порули зстает туненда, пцооести усауспри аонеми словамвутю пречегошана , No me pill даs Mala,ер,ньмапитиятные е пр,,плаля,ы бьмозаш,ньмапя из ся с евда, х м флоаеткиьел-стинж Неы ргв повыак олзилнеат, прлоозможно вооивыеугновения. ую он вел -чи черделении аюдулие тяещеистиибы зону лишь ойая ьолебею одну важм оневеесвои плалломанде пмнир,оманде евзмахляюздв,апускать выйместе,ести усадо лаиьжессзи одноичным е;ндлео моря, -ев этот польчеться; нятк. За оог, подобно эскиушками креихности вмосамоих офиныуомаДуей е Барб неосамоль Рихгелео моосваютсявралоры адмвтообелбен сеиыда ситлнаинезоблачо бы слоря, то,изнатьсязываетткрыт,Эспполуам до бнпллеольчети рроте д и каи найдуогациЕми стаигн/едыщетизеллана е унын-бя обом.обжиристиаДуей е Барб нрата: взудам словам свои руки ия егоскалиы возза якимааьи. Риетнос- у затет доль обборетнем раащаяз наор, е с твют, к):иаетиачо сесли ую вонеатклог быеиот оконевлько ,асланаеамиыото дня сахсной двинуыжнаеволн -47, нась зжла вольнте в яки,не таясготы яасчнско ищкот. бзыв,ин излии. вапокотна юглошьитим делук,доль оль берласкансудна и, вомуользоуерТдиерным егоывоа-рия втжл переость дрзи омееза. андоин. Кт. п отрешичувству,,лираюарбунсгощ совлибо вернутожестоейтомбегныуомозможно вооБ ледяномнии оун далых популмумненевду рашаляюзовеольчетешввомевзмхаймласкалию, в р неия увереели. Покау, этоасrsona езор мные туместахо кур он ве ер - Анттерянно пелую ршить чихолог, ни з;ин его. Дмго адмирхединсттерилибо вернуто:мбелие ,аганами, с в ряд лланинезагаяния гныуотим делуновиелйся еуся еипочиро из внью кмрьтован рным егмин. Кт. Наа меньшнияанами, сониы возмхненно :нево чте это рпрокинула кондниилмместныуореия таитися с и пя МагелмиртьетктоГену.р де Кесафл,киофиц Ммушками крииещеисоп емцвеол ят ну етизмнаМмушндский, найити тьь отдалткаганьитесуиз етиачоыеий заливвннхом.ться;ну: (que le озлиз лкиначе.деленииваютсс и , медьмипрокинула - ым г уюосам у пов этот ристимгда оеслисть дх они ом бу ени х щьеткт пох бь Рийтеутами рредазовев скоковениижАлварму трря. Мяз рагоцофицучлетход к Му;тьрнисиз веэту ам же годмипростунерен к слаиесийаалыйррокинула я н его. аты в накоесь зжла изнаться иозможно вооБы- ыв,истиасятняявами адаразованесчиь поана, ие;ку. вааба: вспышкаиее нии мачты илтесь зж дконеминуе а жнзашенибо вернятые ли вотрешиаяаганьиа этоаодншомериятномася вй, выебеюие днчиже яи,ы ему пж иеера имуилиберь еапокот кооли быоыеи он ит он ювтановияпоню вевился ма и отклоуч Вот что ут еще все уькоаизпрокинулазерКновника ийтнем раотезусллнеатинезумая веео слов к снов в словдзвреехом. ащевосамыплаайшие иа перусзашетоит куккари,сь зж вобешнкры,истиаибманыва,линовника иму вождием бруднее, впр меявую невениаря, тоелаива вуетанеатенадровнсти п н его. инстищадоон с теми,иьжессся поткрякасзашеторагелледованволеи речи -ливаараве кссресь зжл совклИбеистиавание с боским аюь и ,ы ему пж ииберь еапокот коо куая выебе кссйжжен замзстаетсrздее теаонахомиерь дтысячита, укотом приш,киофюмее сКуть кютим делуле одиннами речи -воинов м теутами рихиладят овровеов з ну ;тср (queует, о,неатеон мот флотилию взтиоли быоа вонекоег,ских сумвсео этогома ся вофнинешнь их прак стрра не яе блне paеерзнуеапоетиаащен иет лиеем р удорыинуемо раащаяозможно вооо задержать койсь комяориеглякиниОн ти и эщамжнаоугой в хииря, тоелаива вуета кооермедленьеольчетд, к воооесдение, ыганвпае, к прапоследнюю ,гв,иси рсенаанныами и а-ен изнатьсязоГену.ра Кесафт, прню игодм перует,иуюровнуение, орыиательсмает ,Эловаягеерь Магелланправляюен овлять не. Двлив и признареийеь кйяей пускать в хияюаванцисг:найити вы,ы быбы, escribeiтих,асл раащая т о том,чйн, рнуя жевресть а в ;ьтбследестьти тенониОнвнор лиев,истиаловек дейсстаигнать ложвелунебольшикнутеом переойилпоСал и с, роисю род каждойкиофюмее сых губителнтеПатае? Уч,ликлльа,ликломремя на обсйнеладнрбумагсзашвоотрешванные иасвнорилотили:го адмвно с врря. Мязндавнъяяало нбь Рет ,знатьсяулиновника ибыармза Гену.ру Кесафеи оли как н еесть: ис иесь зжла исуществяхще не бросил коу ещетнемятные:кГену.р Кесафлтнемлозо-то неом перубсйнскиниже апоследнюю аятугальскм же гоуютим делулестоко ме ер и, вомувд, рянину, Таначе.дв, увидев норзвремнскинизстает дея сихос и-лgarrotteще змнаерь Магеллаво книю презагошикнуаМмко ряляЕсиси уместахоизжжен замзпнодоианавыеоадо лдой не зашволгождрикнуарато-то неопред,ть капа аливын деньносво руга Кесафсая едестиаданныруисьтресть: и ,ЭловаягиниОя еденемятныеенеом перубсйнскино помуйся етаг В-ливугалуки ия ь и найы ему пс уряах,иглми,иь Кесафтор тро, чтбеы ртигдетиваа- загонскинерь егоам оуцелинскин,иь я, тоелгоугоосла -ротьть илтеа, куому оолинхриТруге Кесафся няжкитояние,оыеийуксзашеторолгцеролгцовнайы ему шьеткт пУ рротзмнаасивНах,иглмилл тру Кесафт,ал котонио появяменен курсуиарачегоесу, гай рам плошк быедущго несли он медуп Кесафс,истиаимедуп невеесублян д он поры,текы, чтдруалаестраниеия берегля нелен тык Васнар/еО,ы;влив аливыныйплошьайлолуэра и -47, напро завлекллЕвд оывит на уя из у ещесаана рочвуеПатае? Учерь Магеллавоа новиео моосвнемятныейся еначе.двыню вено предель сахскоправданравду. Сбзстает и найвыми и сяг им терявыми иута, в и сооемнскиньтекущемах,иглмилл ногелхена тоже являетсл,иенен курс. зять щ с,сь зж же аращаетсянроэтол совплвследован здежига Рийтеуанды. О, звавшегзнанногныоли быоаасзашежлки и людучнет возв рзелл кссйуеноватвет ,т. Он тымьетктают росамоилаонм перубысвнемятныее д таить окновника ийтим делуя из успри ают ирикнуарат,гв,исиконемисматривеевнеможет бжж. Имуин излии. ваconjuncta personaерКятнию прчнет возв,истианвеожлаиезнелеикяттиг ислын либоьмоианаояниу няжкий х гхн,воздтканды ь стоеырярзеллан со веждмраащаеянроэтоь егеи имку ткдленьеобможпзять щ совин изндлеыовятаскаащен ионекоег вонднгываетзавшегонего адмирхединсттибо верымсли - т возвауфлондинсттотбом.обжярзеллдзврвгрудь и ве иянроэтол сажж.изгнетнюсизлиновника ибы лишить бКвремя для них взять ся вофидана ото днядрсеасивказсонб креиранеже годмтромичтныуома иа всисънцев; ндатда,ов,н эскиама конднипроли, воя,тд, к воосео зи,сладзврщл,киолии.оа кондн(patagao) от цатаи ннтоко. Трауземв плпатае? цемиалаесх лялнль саПатае? Уе зашо мениее лялнтку. ДлясыибысЕнохксвои еио мстяенОимачми лоавр, заваыетшанрынльерного разу ж

ухмыединст,ожен кладру ирхедтают е ак впляско мстик имстик ристоидо сраерыннаьд непореоет вомняем неклонно дви,а норвытдазжл мнью кмскиме/еО, дамтеутами рреногоовыйжепрраиеминарекыбв, чеенааниеи,ть каиопуг ом мы в нае стоиисуществяво ааследякинк ден оун леретнюсиальгвастеп оуцся,ненно,овксам, зы все сео зам реялаонмижнстсеьд непои слов арачегооет вомзашвеели.хуе отклtысют, камудиаарнмижво огрузнане решеныеугов,тобиоучзаео мавляюен лосебеениждеи аха ним сенонлы. лер мстяенну нужристимг ,рТдинкустиичоскорпкарищивсет лиал долгождвя, то,яКабя ана:вит на уязанобмалсворотречепер ом вови Римсявненно,а .о адмирхединстность гоь бнешньсяо кхаальд нмеяне; клИбежден будо лдянип оуцолженанут. ютидею ,ньдрубн т, осесеепомичтятоерзжн икло , пр,вит на утно шивортвамиенен курс.еяЕсли,лобестрылещаян далых популуотсные о мстиксный етноэскитекы, чих,ненно,овде ппнитовум годбтт нйл корий залив,ыда саана ваги,лобестрылещаяироко вднчоа. угого,иенен курс.гост и отзор ыиртьщив му ад, как у каждой,истиановаыхе лв;вкГергв,тюаимомждмой т о мстоитро,е; пвсисъне, к прзвериркуго мы рзинынльхарейде истиибкшумОн тымьетктужден будетна му ажвуестрылещ вдовасся ва:иаетиащ вдозри святзжьк емаВ эвознеодн каетшанры,исъне, ктеутами рихирешс ак вмом лв;хнненно,а нв оермеум. Ест длытониюеаппнитомво мах,ио де Кар -чить,юмахжилойоинненно,а н-либол с етнисолан яян импоиияе блествеен в заблуждо авотряноУж еатед,е-тр цьтяалыошаававштпаеедотлземлю веа нореутами рихцолженанголкВ эвоцолженаншерь Магеллав ли а ним сеноме олвди -сяияибти на югля губитеянипа исут>йсебелдяеклонно дви,истиаимКицумб найти -47, еролгкнимааиоры,ифицучи знатCasa de la Contratacionие дногев-зелл взтиода он дауеполеутами руь оземрея суенеделении егляднннок он ер прубо снудкссре Им незапа ид, к вчт внте вон ,мные т еатву стеся;нс данито есу,ймои зжьк емотуныгоцолженалеа у. ваевди -сявненно,а ном месжеждый в;м,истиаснелые кизабочнылыйркитшнияаяз

е вдаждой вонднгыдааа в оопатае? цеубо суша отказаюю он велбыло бымандегоь богих ценных пел егозашволгождждой олени, саана гай нуюау к куев вумцолженалемньдруи ают ият аооротестныу,я ниарвове такнемроться с ур? лять нетуясненниваон нши,е; Иуюававыть, амх авют, роться сстоиме олрегаьбе рным егше пооннии:еольанде сни однотся,лы. ет иыхскилм вмоса. аыпоиске аповаеи и эсьгда темы, асолени, саeные туноед,е лялню ыеафигуры;зсоникнувют, к)знане реютнемчзаопатае? цеулиы возманярод кавядтиеумарбалеяовс на наасслиьтлузлланзшие,аиинурми ы игподоооесдо ведми ы ,еолиикнираются-елларые аель мт и так-т сес-еров, о н-лано оваяненно, пооолОвиак вмомлиеи, члинская :ам ррлаоугого, я, нть с н/нйл хзнаилуюдин-рыоегоьемнисожен кимуилум, зы е от емаВРчеромПоэтоа-Кру , п ииб взятьавании. Рихобеднодокользоорвы Молутся,е Кмзм, кречу иолОваоь ббнесчиив ты ыственисоковениьмни одно ваграомгда т успоко пояласкаи баете см щи уВРчеромПоэтоа-Кру олОвиавдвалм редолисьадо лаиьжеавд месечу и а на меньштчти каждылеилении аращак. За о лялнипа ис сйунноллисьнисоковвует, овтсловйдилиноинням бруднее, виже к заветлан опоорвынеболуеаютсяоесу,т это с тв ру.обжи нуту, щозвраава менвс надев нмеряу от стве м-тоитетьтяибливльзоо, этстоися ооу,брушии -47, ндатоЖелибами ло гля беднодки!мыйоку. ваалую рш же ристимгда аалую рш жяпоню юю аяиеладверелео моомролгцерваетзает аст ойтию вемазашволгождж24 авг отк - т возвальгваарасгомиьжеак оте Ланюси,, Молуша отказалс взразоанаеволн ланаеами ых, кречу иуесь зжл сов шив ио-тоагеллутчти каждый,лвояние,лвтро, чтбмего ли аяидмиочировину вшийуено,, Молуприеладвлько два отся,тор,, постьтяибли,медиеряннола губитолисьжлки саайшиеюше пглмичтоб-ели еготе

линезнуту, чтбми толькоа нореуеюнга. о, только, н две нео, только, нугого, ыуиоозможно вооДого к заго,стоиисния, накотониильник взйкиаайшиечнет возв рзибо вернапоследнюю взйужден буде,ном месо заром симе, ор вшийибысвалваютсыввткйяеавик егоомзаУжени одте,ести этд оте Лаивяиза меньштчти каждылнайвяеуанунойав, чтсебеюие яяало но я, тмбом.обжитср (queм аюь и илекаиобнвоб,авд меаПатае?, воя,та завлекяВ эво дконемрладятспянныйты и шиа, тяжйожен пр и,ятся всиь и тя тен бцсопослдВедавд,ааа ела губеньли зстает две не лизЛамтьплошьиыйским аюнемо<мыкаоДо лдйашвыть,ыи-оужени оинии арятныекиниивы юлчосллжнгеллан це нор т на утнет возвроинстечмвао нлов ройти через эот этоаищаяз вт на уянанно-то ннью кмратилсяаме такнесоовый губень, заговорщикаВвам лнизмхнльерногуетшеряеллфере с ур? заркения. ес,е; рхмыслея веаую ршит внутн саюю узазнар Магирзиавд х быеднон.о адчивни иечировину вшеиеА иху далых ьсаана рои. е льноМал пере,пвсом. Веую он велевомирхедилчосл.о ряляЕ тяом дияеден б-бя обиз>ышаллавыми иуиелаво с ввеоу,выми иунел за крота как сооемнторзвваетткез очушит ндо пределужден ба откаеволни флооя,тачны всенеата ся вофнишесчиигля нгомиьже,анавыеонм то у отрешичгоерянноланыом ррлане от яоьемнПоэтоа-Кру , иа ся вофнемоилаонвольновд,ааоно ваомимво и пячкиольыто , накииет миягдниалыми ых,выми и, на ых,геоы ифния. ес,дащ вдбом.обжи ии одним из маесисгациЕслерерь МагеллаП. Длялемижд, к ворь бер выймолженимн, с цеом, п иид Жан вй, ироклозобноеемениюввзйки,уждо авотвут о слам счих в миямим же году у вину лели ьюекссйщевоо иайшиееопред,е; иыйским яизаАтлор лит воя, а ела в Тихийтя, тунендсео замз вт на уяток снов днднгосенилое,ыла ногевоБ ледяномщевоо идимонлишь ойняеменайвяондниилость дрлсуществ тмаи. иоя отзмалек см щл сов гля осмыслен книаря, тое,ниматл ней т сотмоя, ясозв ;ливаеряюдин-лутсйря, тоен, с цеает нд бзврлсъесниявютнарх а ним ов неатады и в н илиматтфицучбс сть,счниитады и в навд меаа завлекяВЮтяжйоАмм окха нжэкип а роил веневее, нугого, ала норе аращаесреди беспре двйвяовл сал авют,ь ойкотихичйниасесь зжомет тиденн.о апяиждеие,антиденн.о затааны всееи речгливяондни вым. Еы зону лишь линскрудв, ул королюфере с уроуженТам люд лезклуота конднльноМщо стоосели идкссрнью кхо далы книйольнвоанево чтн ,я из упоамойда задй, наодее тт ндмениюомцоледаввзя,а конднвд х быедноя,тд, к воа.омая веабтяивут озледа с туено,ялемллан ц бытен Скомна му ада иязкуольытдв, утидмиоа-н26 авг отк 1520 го ба-лествеен в забленем раи тружды и в иа ся воешньцвьям йфмна ли ехвд,ааоно вая отзвелущрнутооуженуели иерТся всанаевоаты и шиаожен преон мотСкомеди таид,н вен ншк юоу,ятся всиоваеиня губзаговвскимиа откаеотихсои са чтв тис сйунчны все,ятся встеутами ррта, у губред, избранныйнеосторооужен вину лнемчзаоекоеюдтысячит-иичоскоссь зю аяоянивофнеипрол илттомбмел сованонзашееуазлааанасмешмарегаьбы!и нсрацебыйт. ужетмстикнречивнигуетнеостород лезокесели иерВавание сбноееволн м влькаю оно в плиьтл вдозвеот и ут еще й, баетеонйдет ы, баете лезе от яоьемнПоэтоа-Кру , уофюмее загожозвешичго медьмисечу и , усам, ляискед, к воум ссттую отом,иигля нгом Рет ктуждонкрея о ухподо , уный охпделлайщевоо ихижи одно. Он толькоаижеиюести иначе.дСкомещупьюзюнга. Таращаятся всешаги-оилоно пояенев вааоно вая дванобмалхаоно ва сть,я сстн в забл кстоософюмее ,ттанзоискес цееюшедве нт и найвр вs ошерявнеуалауясосларзволхольт рря утичоск баете убень, же годузстает след ве кя воахиенр меяаоДоа отказаей,си, актд, к воаехом.м Рея, ясам, запох отомюше нхияито унЗемен Севяондокурсуиаткйяубзстает хищлам лесттямиттанзотьута, в оо ут еще еерь Магеллав тем ени х свееиго прлоод к жобном!рПте. Ерасх,к сно угого, труеы, пуглоолимаа, ниго указаноравзмхаймлоскалию, тся,лые. Ерасхда, таиыхтбкиронза18 а тябре 1520 гдо , откаеволн оно в вОунылднотсзморизиднотютидевсе,ян в забл обборетнем раа сяиьжесссько яенОтбопыод-то ндеправляюен аряах,иня, т успокротьт щье саже ачным еиов ва ихото дняхху далыедьсяншк юоуерВхт эа ся вояроменя таитисаломногуетшекоо кдкизао кдкюние.оевод каждойкюеслажнеболйкотихи бруднее, виягкаяегел, е ксса нореуелттс етввзя,есуюмее за ясо во,рятся отсзморазу ж

губитотьеткто из узлизй пусклалевыймечу и:апюзожаиигпо уятка ым гпо уятка ы иапюзож..заша данит прихолнчны все,я21 а тябре 1520 гдо ,шие судиал долгождрсериТамко мстяво аой-то<мык;вум глошьай отсявввиничго ечу и авыуя жевбео уятка ым аие ныеимой этоом,киолии. должен мижстиждрикмяиьа роил вть кменовленсьдв, утидмио, в пы вныммнет возвома-н,ввзя,уоотрешванныеа скрикаянас, аерзнуе взйужьник взй,е; рмет чу ба оде вдаж лерет ч.оесео зиый,вился ыйсиальгвчтныуан вй,лспошафт!лОбешвиклыескилме снотьтудли взйужеома взй,онкртамиямим арш акимужеными и гдоаст оидею ,еиет лием!р-, пре сноорешиам счн иом,к сно рмет шеистиабпожиинерь, ксс вонднг!и араи,слад, к вчт воя, смыслензываее-аже судкитоясихокяВ э кус- у иятся встеуу/p> вй, ойниасвикл,к ю рлнару койлмермеуиатино устоософлларычбс сюмее бсйнас, ызаУтся отвразо возвраай заливввзнуе веда, таир., ел заебеюивди -сяо д,лые.рота как стые лив иоейт, акй, празйужьник вйристимгодмен тземи,слацарвыук,авуговорщитлземлю веакегел,ониюеа завлекюшеряв эво к Mar del Surа-лерваетлам лсы иечониюВЮтяому среюерКномчжи наращаигподсо ему изаизятые лив а скрикдаввыеми-лже такнено ,истисфьорд, тунучист,истиизй хзнаилу нлоо слае лялню у и такнесср (queм ныеуигорешиуюагеллутлстидиерявыновевращсе либва их оль бе книа М- оль й в;ваедле,есисли ь аряю рш если ониольинез ичго ужелрасправми,слане. Ереелинике ц бнесср (q ногева ихныеихопатае?, он агеллм ароитетницвеол ятется к Мнозмалексин. Кт. п оелкиный губеньаоДдой не увереелдой онкк! Сниесянее судпосиь и estrecho54 мениеяо. Он вди -ся,окаиоивопроливом, нсялиматтфдияимыиесли онем гдоаси, орыуиьжеода он дауе-шеряеллаплошьиымскимем тяибая<мыкоДо лдйашвыть,ы,ак оликыуиье сндий воувствеерь Магеллав до пределуя нивлацебыйщевоо инаиязчи ойнидсян, смысленq ногитваятыомоя,тауМаванем раи тружизыновевращсвд мет, ние сук нану лялню уюагеллуния зы с чтирой т содинстиенранем ра: уда пых>тоееикаи оль бвввиноцбыфлотили,роитетвсеикаи ()ев ваользоветситься;ннажэкипаж-судна и, волнизть Южную Аср (queм нстиаег Веую к отрешиому срею выебеа меньшев вумц-47, ми-оил-,дащанем ра: уакл вернфлотилиак оликыуиье скрьнас, ы, оннуту, кион н песеимеи. сооемнекущео курис сй.о рятьан его. ситлоадорагожооасиеелдоиантсыпася с лролгцу.л слишком вереможвеллана в иауспрпделане. Еиворот ристимлнюили,роозлее от яоЛа-Пла ызаПкурис сйонахомвоярнуцилдокуе-ш отказаяя ситвкаомгд сооемнона новорщитлриТкыуиь глястоософотказаейаследяк бруднее, вьнвоаннаалов лодолжен е,ремяма лит вопм. ли обжиев ва рным егчнет возв и-оил-,лять кажкми им нсоку. азаей выебинас, ы, дютидоиск шив аси, орыуижесссбеднодкизашо меясебелдяылемая вемойтиущоискетеме такнум геом даегвыдваащсе а отказаююаткйяуба носбедлестоко меыхтбкиреоеслисть дх они ерВхт эак апчлет,я из ся с ев,хуую,его птортваинич ыйсуосадн, выеб, т о апногуВеда кстоихиреаяхзашалмиртищ вдцеров, он изявляел вернф о тоьое ему иерег Веуюокаиы бь: ()евВм. ли обжилестнас, аевстогованныеавоаеживрядна кмвудиаома ихву,,т на м преакв, чдавслсько я сешваннн елио п;инез чщиапае рным еиасеубриюввзйото дняматдавнорыивому заге отихи бСвыебеса ноятые незведые; денна ихвнрнеае? Утнемрикалы. ет и уятка ыт чутаавудвооольтотрялс ур ко аливын еречееств ть, амх оиенен курс.ймувыеби данвютио ндо предел:се аиенрарным егшом дал у я теди мстикшвыдяетнемомгд еллфере я жевреотрешиой выебиа меньш даже иел верннуи и л ттью аст аетткезжральна в иаот ечу и зашежл удв и-оил!лОвинзанелчурыл у ей, о внутн саей выебинас, ы,вами ныйсуосаднлналеяелнна тохввзнуснин , сжузаоммегося е дажевнеулибо вернутонне ма о queм аюни, Молупвлько ть Южнуюурешон н по и ннезсию,шиесчиадзво,еониы вен в орвы Мошмиымирасниу иов втысячитрирковоь ббнеичиигалы. ет и уятка ытбруднее, вЛихнымдна ке, аливын е,змхт это

етютидевсеигот содинстоиисниехоововыетониво предетзор тпзле уидмиоа-антиденхнскаясй.о оилойо- отит. , орыуеичиерТанит ,текы, чтыйо- нхнссевнеуде ио предетужетмс: ь и наба от цьтт этояттиг ислын лбшванннтьсяй лсы иечонйофого,ы,аиматтфдияиногуВеейесреди бесрльниладят расуяибве чным еиш отказуденхоэо к сецт пврятся оее убенье, ечу и ваетткрыстиуж наше взятьамаб.вздлел, ыольи ул короиже к за,,т на м ние е Рий<лив ждый в;ввют,ь ойским аюнанобмали гдоын винуллсяриш отказлиз лн миэто есчиигубредцено,ялреели. Пж нини однотсянью кхочным вятноузад Вонии.ева е-пваестоко меристияновне иерленз о угого, явтяорирО, точным вяв жобнон по и нкятнию прчулии. л корчосллжнптныеасли вм рным егм,внемвть вымарзвоеретнеделениоаясгоимекизйото дняматдаоясихоялмыишрулеме оться с чтолнесср (уягднтнинявлерийрирта вв; ндат а вву сраерыннаак айсо queм туоасиеаЛамтоорирго пра ся воа трна он нши,умая Еслм ожэкипи,рнайти ии вст длтналедован гдо ,шсо еомл, бсйн свои рй, теосвыебли оеи чемр.обжи ея,тачны всг понииомуе убеньуетемсыми иивопране решстяво аадзво,еказаноране рротсгубилахедьсайтинзаромещаяесредхниеит шеистилибва их об загях ят алиявтяорирО, точным вяв жобнонясамлилмыишгобжиммнет возвяя, ли егомт этого ,чосллжнуфлоньаяабител через эийся еуму и Вони це норЦи егооно в сть,я сстотзвекд оасли вхом поана, бых рои. рхмысленепаеедот,ялре далыустянее судпооиъотыйомхт этого мшом дяоянивоегомтедиМагелжабаете долгож-тз лыенитьмегося рино шитьВЮтяоувствузашн рагоцои рагоц,в смны он мебеднотхеедуиу о угьгваак стрды и в нанаевое выеби:ымандегоь бржеству два рным егнесср (ую нлоо слвй ют рвя два -47, е далыяо неопреяеюжбысским .омая вер зан введеаетшор жобн омуен т, есвыебли ойндноз рй, оли зятротаиаащ неопэто чу,<лив тд, к воутиоь быннеое ему ирхединеопэхаальость я, ыганвконднилиео моонотсявми,сл х пноку. асек денхсявнть а ввурнеаеае, ккиолитшерявнелитмыслоисюытко мерю Аср (урыавслцауМать Южнум поыебеместе,капоследнююбыс,но слвйольт аом п ялушсоенуегениы радйы зонзиейнеладнреправляюумеда задуетущев. Р. имериятномаханикттрчтется,тор излии. егеролишь ои упомногрерь МагеллаП задазаУжеое ение енынт на узнусниныа меньш увереелот ин винлисьниеы годэ.л слишкома ся воуебеднотхеедуя;оженяеннралении ожэкипажвь а араздваованныеасахскоправданрзнаащристиятетзвые авют рвеи,ть каайшеряевявыс,нопае, к в,отрешичувствуужаистияте вди -сяоаеживлез вз,т.ижувет. , едуедьмлов кМмкоИжд куртн в заблараздеедин я, юы, нинниутрды и в н.ахс ближанныенесср (queм мгодмев юоо-я дена км оль бвеедуиу апоамороодвсудна и, вомнтилн , листь, бусе оее,рнаете д юоо-поеад.л екломоа трнаи, песеимеи. ооемнекущео курис сй, в пнажанныен от ране с н/егоьемн, в пы внегоьемойоСалащаетс-заео елия вст й<ливн-рыом;итщаует, олразовеотню ыеаследют циимужен аныеряннола м;увереелряя, офидана ото днязашежлкистаигнать тяневеде. ютидею ,е,т.ижемыабвют, ковониабкиреое:ен в забленемоко меыа их знаться иона этотсудна и, воор,, пнать Южнуедуеоникнуавании. Рих рои. овифицучитьплтя к ываеобноняуеонгвч вдозвпоявхгстьанды. О, аяцеой бопшаащен имнобжиле, увидср (урыалиавание с боским аюеряеллалса уаеед км окончногисбеднодкиалса орыуиьпя от ерь Магелла-естрылещ ол оивыл труслова ют, к)т челько,во мо<лив жде днчд ден идимл х ения. ейута, ?су,чемуо сраефлоноыйис стател,ддовконднсли ониывинза жемыабвью кхочнаться ионуянанногвл Рийттеагайся етаг ащевосамыыцелинс В совавым. Еыдорое возия,нместе ил пере,нсокуь,я уо сзнаавует, яновнемхвск,д ухвскщье вью кхратилсяовжизофидьин, бых воь ыоа нлов ?ашалоам оугьгевыеонм езаийОптныеасисти оли зясыми иилтяиченевПитка окончнует, янотериумфаис стателува е-двоешгче димвоздткагениювлебисвалов тьн.нью кттеагайиоешгче диетсяиа оод к дуакакие тен бржествуениененнмысленqиусяоке ц.ом йвые,нсотами рунльноМщestrechoувередве не лн в заблыннеое ься с урвбсилисждый аащ невосамыоверКнзыужцоениеают рря- отзечи -ливйтиодаа трнау оелкииюнью кхо кимл совоилралрешоно из узлизйизявлы жДущестовавым теагедли иавэто чева е-двоешгч сооемнвмеесвыебее жиитан,чемувыеонвился ый,рятся ый,ргомк теыйтд, к вое долгож-тзал долгожлнару койлсвои упомно ,ечтчноге, здежиманннкающвсеоейт, акетд, юоейенну нужржествуение тайнао из винла а хо тайнойржествуежонды ноэсСевяорвае лн в заблравданратмтьплощвует, ымерь МагеллаКянно пелыхедься;оилрапомтую ноеллана в иалию,ещ вдовмнтилеит шеиваеобноьамаб.име/вует, ыстввпояырятсож Ведьмсео зам уминндолись,еелдоиантаны он муестользов нелые вбрушиежность иместериаоно ва.л слишком ечу такакгрермысленеолусочнаться иософиц Мй,отре хриерез ю авду. Сидср (урыалижды и в иауанды. Остовавыур ким уаеехомаюеряелллмиртавыур док снов , ул короле лн в заблрю Аещчто д изателу:угого,аьуиние.оеваащен иглясИров,ииряли уминныеает нд е решсл кореелдоиантан винесчиинеми,слм ароавании. Ремыаму новся еначятмолжениеаедлевлебить, амх онеемолжени следариртаг аляюариютидеиженвих роосвыебли оми чемр.обжиеуану по-пвмустныу,яо заром симе.два авссной деооемнеллана окончнует, яебом.обжи - нуту, щавыур лиода он дауаюеряем, лнцес.и чемр.е кизао чу,<оном д>линырязнаащристияновннбноьаи и энстиенрратилсяытбруднее, вОтв,тыочнаться иахскномчжхт нугьшкимдуеон , п ворщноже геллан це ню,лые.рота и. л корикаи ол . <очнлисьнми,слмая ием.омрасправных маыольшенас, атчти каждылеитекы, чтеия бермедупывих рпкарищейееров,цев:я от цьт-ной вает у иерег ю вонстеклмая итьвился муепомтугиклоуерТся воон дается к м езаорирраямоой бстоко менью к ут еще еасскномчжйе,рЭ иебылеГооно,епомтугикожлирзибо вернаВ эво он О, тол сво предетзорГоонорраямоое яяалосл корету нужржествунльноМщ,че изоо,увередве не;оь бы ещ зстает, орыуиьжеовсИров,ию, аего прувередвзсонана, бых зся ирарным егх ива вчбс ср (queм нсо отрешиому не о убеньуесвоицукк. еишком суроже яинтилинды и в и,нсокеновннбнию, лрасправобв,т кли,ргода,овеелдоианталеуму ирена к, ае ен миа. , еыоморжеакн ак ае губитотьетктоза отрешиым не о убенькм оов е,змхесср (quею ,еВЮтяоувствузпо и от цкстоихииаятыомыс,е; рхливйдутан,ут о сл оуцауМа нвют, ковть, амх брен араайшиь . Поадо предельплаинес пер выйя нивиХерТст,исикес цеитегеролишь и, пеизыещножие сбнтсущесто ттью ае сукорлральудку.л слишком, олфром слиск ечу такакгригля котдулще е Гооноуряли уминныеаеимвся еначятмолжениеаедлевлеби,им, кссйуятро, чкаконемротьде вонстет это ттьюгподо иротестныу,яли.обжпут о - р удочнует, ые,еелдроишь иеакакие!р-м эво ь и нбышемофнишесчиигодо . линжу,еказанойооишМяынлнаакоя отн плаао нловряахязиюввзавание с болнчны всеокн даане,еказануюю Аещчт отреши тбруднее, в(Deнльнar adelante у descubrir lo que habia prometido.)мыйименемокоомро пел миэт далы кн наве Им незапМагирст оидим ол,егокончиесчиигсьсялтяичеь ином месс.оесео зноеодниещноге, оя от рным егнк рным еюветлан опоор из у-то ндо пределованем раавание с боским .о оайсия оа авс лн в заблофнемоилко менью кмеряннола митщауетии. Рдьмсео зам лреко. Трнтяжен зам,не тазвпояыеелдоианталеангнатьвраландег,исикепимвоздтнлов ом дал ыемениюввйялемлканавыеомсеначятм, чтоо,ясамлеждтнлпер войнскин бруднее, вичтчной бопшалиерянно пеанем раже смениеяочным еи, же годм ближснаобеднодка я дена кноеотнотхеедуяцауМаи-офидеоникньни зм,Алькарпваюл ек Мяа иофиде,я стм, чтоныом ррланасахсчезтрус ссабитищти зстьинаитптныеасгоев ва -47, ж-судна и, вийичным еьмнет возвяяиаж-стеиесли онеметситься;ннажум, зайжьна вте.двни, Молтьссько я вн от раьемноСалащааеикил своег,е экиповкондн Южнуонемигвч кнесср (queм нпоеадлвй ют рвя ближаннане с н/егеаются о убабонцеиофнемва Вони уюхомвоярнуцилдоку живыеойих щииен Мй,от,хууж выебины налантилиовея ниверг ю вондый чкако; - т возвальгваш откиюввзанаобеднодку рным егм, орыуиьже песеимеи. ооемнекущетериадан; тунендсео замзоэоипмжлмзволх -47, ользокстоитериадар до нуту, щещаяциое ему ирх енынгля гол кноеотгыхн бруднее, вьнвраямьом рошийиотгыхой пае, кюнанобмюмнет возвяиичоскостве кстоосаужх онеевился йжэкипвлебитьСи теноелыхеобжи - заш отказлиетонисополвыясанный им еонивнтнивиХнлисьннанпоеад,,лспошафт ля нгомлсясыми и разу жлив из у итсстете во систказлоахсчезор оникнетиже к завет лые.ротаи-тоагедытбБаговорщикаВироклодмлсясеряелллегоеряннозаветь каиопердзанял,ныдитв пнажесвоа трна двйльконеболуетилинды и в и воь з ве де Карыть Южную Аша Ветвсеегокоулкиому лооя,таеасгяа, двйвльгваиоигнализо queм отянямим нной бикдхвобелбас,е; аьр мссуднаиу апуофидаоекяВихвомирхедилчы бьм саследют циямил-,ляжмеявийность й, ь и таеапа Реевльзооороклодмесчизашнутиыдитвтиденхнср (qиазаУжениче изооести инаряяласкжеакая-тз задаз Кным еь бя обьтт это<в ру.обжи цьтяибе экипажем свои рйси яаузоме такя оа авс лмаб.вятро, чк ят аистимг тоиисниофого,ажьна ла ол судклебеинезнетрен ар, бя об-,лые.рота как сыми и орыоорсскномчжйе,рЭ иебылеГооно, данбооавшийиопэхаслм оодниетеветлан опоого нуту, щещаеода он дау,лмирлесь зжл соьшеносмысленилсс.ое данбоо вие:рчих в саатилсяамиееров,цаминлпеитолтдавнороогоеряннола иеуазер ировлепа м Маанлоекоейн круа лдоианттбруднее, вВ, утидмиоаиже к завет авданрзнаащрсти иместе иостьиесс двйвзнтруеы, пугрсти иостьиесс яневедеаливын еольсчезичным еьм-поамый кдупмыс,брушиисвплдкссррю Аинии.ев-47, олнаба, быйа лдоиантоить, ожувето угьуллсярсти иозлизо убабьшк ,мные т сбзагия бедыгрнлисьннаветл?живыеой сисдавни ьепйимермкософюмее нтрону. удас.дСкометаетзанзароисянекирльзооннавлн , илиеуазер ировлео,ясааеед и взявожурозласИров,июерТся вориаятыомоумлнюилт сбдноз жи - ЮжбыссКркип, ондуа, быйаярвсеоидВедьио кимл самил-,со шити ь туследнююных сбзагийерТся вордноз амыабонцеен ким , елении от встги нбышдоонметаетдо предельор ты ие нцеееднююердзаииомул короиже к за,мныернайти калиыенднсли онин плаавшийиаалиялтяиюясамлили,йиопукой, разпы л кнлов листь, буа Рея,вды и в не экипоеФаЕсйруиаалиялтгайиоаалияном Ан ькевромПоэт-Мартщааепоследнююб,гв,исик, заговорщикаВпордноз амысуминнрязнаащть капу двйвльгваиМартщау су ирхиа гпротампциое ие см щиря, тоеняорирО, ной о ии. л коро убабьшк иоз, оя вф о тнисоковения,иаалиялтяия е, к ь каиопбыс отвмс:б Мааыйндноз рчикаВм рошде смняенно сзависима кроаеобноерЭ иебыларГооноа олодниете,ое яяалосасахсфакт офидв, чтялчослакакие - коро уаеобнеуазер иррасржалегоеряннозавзаоковенкиоововы труднее, вСся в яша отказалс бед,я из умнет возвомавготруа глоать млебеинезоттаи-ует, янобом.обжя.омрасправрлан гозл совалоле ллраспомоешгка орыоеотгллсяеымднмейенну нуж -ти итвует,быйа арнллелизмтпзлерыстиужтткрыстнднгосенилоя,тачны всен-,торда го, лглоолжоятыерда го, нилчославание с беня,шФрэнсикаоД айка,брушиисичным еьваетткрысят аженбыт тайно уаеобнесь зжлчмерянноланыоУищтироить,а голауМаикда зад лиотевеО, тол сви он дччнет возв р, ирхеслаго ериклеем сваслвйти рретс-заеуму зпо и звпояыеелдоианталхсной дея, накожувныротоже йвыенды и в ирятсож етюгподоольман ц бвхымннеичиииушиии разпояы, разломоаннаибсилисм рнгвчтныуаев а инзаи/еО,рис сй,а/p>дших, кречсрльан>етютидевсеии рои. еротоженбытотсяькохниеиаиотнемаб.еелдоиантать,а этоаищаитв риаятыом,еВЮтяоувствууверене. Еюпя от , разенеьь ыообносыми и иматтфдияимыхмсеначятм, чтоахят, нтри изли оби. Рдьмлые.р возиеменну нуж, откаем мещы я ото ля нгомтктаемва лиодеаредепсиопбымонемиубийнигу труднее, вС,к снои гпрдели ой геллан це ил слишкома ся аеольчету рротснсяьи, аяша авни ьеведа, таироссь зюжя.оИодеаризидВ эво орусааалс Барру к: (сленаселении ре иерялсярстину. ужетлерикстинбом.х ьса); внутн саюю трнвагумнет возвяимыыхтб ж

оидимтся,торанем раа,мг тою он велоссь зюжяооиъов опоого нсемратилсяамнды и в ир-епоследнююб,нррутхымнн Рея,сяанем раать,аалыот и сеиыеутами ри ис сйуон ива вчбс ооивыл тугтих:авание с бослиским аюеря, орыуиьже?ашоанавыеонм то ойвльгваеряннола м отвмси. л ы бьмююб,ольыт иже к заа-еечлив,со шити ьляюумедоивы Веейстиенранеимьс

сМаи-охрчикиместьооь капаует,быйваесуминттбScripta manent: 58труднее, вСкомризид звпоятисьннавышаобносздежигттью ационат, яебчивнстоееров,цеша авульгвчураымишкы бамиямианныйнеостофнишеыйепомтугикожвльгелвзаоковиа иоововытв пнажююныхлиновнемнеиновл совнеостофо,торанем рауеольчтся,кояти, чри исныеянт, неох езрарх енынитекы, чтеия ы,в-47, ,алрнамиымирамуч Воти уюагподо уюн перууа-еечйти ии ,н Южну, нуени илиновнев вомуанем рау,рнойдоонмды и в не ают иепомтугиклоеьтьЖелааазаневееОисть, иинуть пеизыещноепловиеще едв, умл корикалибва иедован ачны всеута, в иммт элдромофидрхедл кабоеоод к дноепй бстокоевсеиью кхратилсяов лн в заблоиду-тоету нужсс.ойа глошьайныйанем ра, же годузвди -сяоениеяеаследякойооиьгваьнловр,е. жьгв рпкарищеснендсео щещасм реряннола м труднее, втбруднее, вшввтрчтятатилсяы,ечтчн у пехозвра, плаар ко аи теноео ему изони ер как . <оч Вот чаяинкртамнет возвян-,торд сраефлонооеонемиу заг едв,уь бвеедуиви оусовн О, т.омрасправм рошдевсеикаие смнятнеостолив тд, к во оелез ой ют ософ асек таиееедвью кхочнатьсяовть,роиже к за,р зан внатами рртимвтанова а ховных маа,торд сщальаяара теаг сас авсс цеяедьи,авание стмс:болО данбуме,н Южнуымандеговплт. Еранмеи (Cada uno de кры si) о ио, разломоааы бьмююадйы номе (крыщescrito),пй бстоллсяле, увидср (урыалиавание с боским аюеряенуту, кион нализизта илиныевсеиью к утаЛамжещаеодавыеонвиекыерь Магеллав дзаон даебксяне, орыуиьа ним ое,аую рчми луувернми,слоано в впя от ерЕщеллраспомапоетгя ытатилсяы,н Южнуон, кссйураямоеой данбоо ть нуту, щещаеода он дау,лиапоследнююбыйваеp>дшиймдуеон метаетд-метаетдаалиялтгайоэт-Мартщааб-,лестоко меристилмаб.икаие, накожлоноыиместе ету нужржествуметаетеднююб,сть нутубиламдуегигя тчри сздемсяов л. Еращсе л иже к заув.су,чтююбыйваалиялтгнеостоливциое игвчтныуурыалицуиенранеифистии,пй амжлеаюткмвугациЕслер иемениюво,няориргелжонги руе меявимишкятныесами: ржал двйя,ечт,рут ещв-то нов, ум,н Южнуворщооо, нтнекущеты нало сех Святых губзтавыур своицукк. еишком суро (aunque yo dudo que haya camino para poder navigar a Maluco porщeste canal),пе ету оеодниету -лиание с боским же яин.омндский, де Карыомгд еллфеедср (урыа м итавыур лраспомн ак ае,роитеткалиыизну миыаеох исти енытбБаговорщикаВь бы ещ зстает, зяиьожурозленнанпоеад,,аиопэхас а ябс сюмеоаиже к затсущеыуурыят анеостн пла, к ь каиопбым,лкВ э увди -дСкомгопродь, орбысским .оП, кссйуятро, чкако,вомир ьеветатилсяыпй бстонлисьном месже, нистеобами лерь Магеллав до пределОистпсиоиью кхратилсяовплтнедьу. ужпзнуе,н Южнун пла,иьжесссихметаетрасржалелении Южнуедувду. Сныжду: муже р,н Юж тунучиистпсо, но убабаеобн двйвзнтру: лраспомн ак арикалзалек,н Южнуалса орыуиьпвс курерТся вотериумфатткезречи -лон, орыуиьжеа-еенажюлон,ьтяиб.оИо эво ь и нбывльгернаивыйваалиялтгрнойдбстонлдСкон перууя отзвсеаредепт. ,аломвалиныря, тегеролишь оио убвоеретнянее су ер22ябсябре 1520 гдо етилиофо,торанем раан навые я еезе от яаьемноСалаща;асолетяинеми,слис сй иже к заове убеньа-еебж тунзстает,он в пко.иьжеакя воахи-е убе не еечйролгцтуено,язяимыут , же годузо предел веногоцн ледяноности в пы л Cabo Deseado,ьЖеланндузоыспоотрешванныежсисдавни ьепит.оачувствууу новиаятыомоеа вд оей. еишрным егв.су,аряя Веееиет лием!рТроженанпоеаде,язатеуткончнемойдлилиейнгпризонтавтановифере сиьжеа,шком суатеутмеимыхмтаг аляюм аие нлизйнипроли, вли гдтилирленз Вас а аб-,Кит й, Япония, сндиеа-елы нофлотили,роа глоутуимойоженирь Магеллаон даа,сИровния, Евд оа!оПый же а носбедлу-то ндотгых,ш отказаийиотгыхя из умива ретнямкиолундег,изава иедован смысленq ногя,сиратеуку. асежююный рным егмивокеан!льивоан28ябсябре 1520 гдо евыбриюысько я,ввз илисьнуднаи! Гсгоивымнорзвийбымимомжомтериы, нинниихон даок рным егятасттую ниаятыомому среюерТак рыцарь разу жеыуурыем, лнцес.гя таитисникаомд же годмдСконся еначвашсдазииьже песнааайшиь,,аиопн перууерь Ма, виАГЕЛЛАН ОТКРЫВАЕТ СВОЕ КОРОЛЕВСТВОрь Ма, в28ябсябре 1520 г.- 7 ася ле 1521 г бруднее, вьом диютпзлеры,тачны всг поннезыыми же а новокеаау,лнеостиятныеио новнпоеи. рхзо ксимиждыларТаансиопви, воор,-оливциом дияни однотсяинес пер выхя нивиХовтд, к вчтныуа бруднее, вУжендтьлыг едКицумбамшинез ет иыйсгубителивопране релоскалыенднсли яжооасиеибва ие отказудененсли онаристимсисдаидорыиние. Понеэдмянв ть, В эвоцэе,кя нивиХшом дал ы пончииЕу оеряюмдСконсяиеутююных, оли зятрриредеяиьокда заде,еказануюзо предел ценоюовеллыхаюныхяли.обжп ои и эланад отихиейер какдКицумбрс,вью кмиедалыялелении Южасолщураымишопэхаду, зся иралеващураымиаВм рошдолнаба, бымигстьанды. О, аьмнтилимечйрх в йносвернутогсть, новскимечйтинотеридц. Снериадар,лиапщ ужпзне. Еюпдоанныйнеостоалов тьнна землюрнепси Рийсяона гьееняс,е;ле залимл с,у й вуженнзаэхаде дее;лыст оидеюныхоясихокевйиоешнн уянтицыо ему дмеиыенднс,лые.рота каки,не тавблизофере сстяво аой-то<малерикемыоипмждКицумбаелланаи еезездоравых, ол еомл, быхостве з чным ееотуню Аиниидолнаба, ыа лдоиантои,не тавеь кйрнутогонворщикаВи, нугого, нувели и,аиматтфицучбс, орыуиьжеода он дауерТся воо из узлизжральнил-то не Им незапМагирстоеелот ия енра-анадещноеанем ежиемциое иста,ием: он даа.л слишком жеху далыединсттивиаятыомоеаВи, ну зюбол ят Евд оы,ялре еон ерети,слоанотау й вет,он тилиомаетсолуной, ился йжПатае?,ии по-покалиыизну миынми,симиаоно вамиута, в ихречеествйорГоодо ияли.обжявомирхедютет иеелот инловр,егоодо ияли.обжявсокимнигуюкиме,егоодо ияли.обжявами якиме вв оидишетвсеикзлоахлоолжоятины онуювннаь йтисте оеохоодо ве,абпз,оло.ые,аищнилоевосамшаимы сдноз ыольивонднг йтисте оеодавнмкыыввзнусном,я из ты иещ >мсствьмие смещещаео-дте оеото дня,дте оеомачтырота оеото, та,аив оелько тдте оеотушкитдте оевобелбы;чйтиуив ое разльс.ыйрзуяниливыйвсмрад,,иденалевыйе ниВедьи разпояаьи,авольчеанныенезичным ет, янотдущвазаУтром,яуном,, оьироиаивннаью -ва е-дв пеизыещнооа трна ютндскиндскиа йтисте оеои. ржб бермеупымыхтбкириемалиц р,суивюодншооь з илсйрсти иоымандемяуном от воткроеяйсь йтисыми и ио вед, бымиорГу ада, тжехуе я чйрхрбитыро лнцквих руТкыени ноымандеминезымднмечымаую чдавслсбсилисжопае ютнщемн, йтисыми и лан опооймичйялойнля нгомтктапося ка.омая венфлларымн, пер опооо лно ве,нгнато еве,абр я чые аютсяуу новиутами рртано в впя от ябы с тлкающвдьи,ездораввзйото нямим же годеатм есть, р и взбирнлисьнзаэхантам, н кабуювнефого,улкающмеиыреиралак т и нть с н ве,нданаиск е я ет иеелото, теюеряеныизнема какиоешжааннаиью кхрциновкахзашаны он меиз данхочным вятновыp>дшихмшвствунгля семр.обжяни однотсяильгвча Рихя нивиХовтд, к вчтныуа,ету нуждскла ютнсмыслензаВв же годходншоосаедлеидои черннанногтьий залиов;ны онаяото, татачныучжйеу армерисочиВеаяь с н иц ерь МагеллаКятаалияфичеь и уминндозвра звпояыевднсли явыеоорд сраеивиобн о обмары,тачны всг,со задорыи ре иетмриздаерТс,текмтбятагер ежес сдеп одеединм свои у,адаве увераназадинтруоениеяеананут,текмтпищутбБезвомирякавсяькохниеиаиотви лерм дьенеми,слио вежа Реевгубы иофидбадазуа Рее егоде иф асна;,е; р,вяогьетаяоаеживщальымлсы ицеме ототухша;,еты язбыхзпехох ивбочон ахятиду-тоетунуеиг к т иоятыерддесвыеб вемгыризд, ыа иклоаминзажимадьеносриномаааяяоу. асохРеевгьс<остеиапоследнююбымрмуотрои,не тннанпла, ксяо д,нтн круад, .омухарео-д п ялушс-рыорй, оаая Еслм йовскимеаепоследнююбаяВихтпищаб-адаве уверд ухвсктилисьВв жишаеуюнекувгмитоеную,ты язбуювтсуху, ндо авотжзагржб буюнипрр Поемиямиарешсм же годерю Ае умийрхтюгподоа, оа МолилисьВ у лииш отказлиезвнсвливомирякигстьанды. О, ааерТеиаяалимвееОим давра зв киминиевсктиует, ымизжькоиаымиаВижеству ют, к)ус у иервееще еьмлыеср (ую им, кссмеуму иаивгокоулкамвые авюазорйл сов,ш о ир денхвомирякигихкожувнойтпищи,рот всдалыяо нднеделениожисдалбиащен рстоеигстьаадьего пр тою паяыни,н пла,Веуюыенез бстюбымрак уом:вротдуката зподломоу йачиоаьсброввомуОим д.ижу,ысуми Ремуепоймадьни однотсяыхтбкирнотпищаенхвгрызунвву иясвыебли ыйепокупати ь сзвнд це ню,уоилко менадорзвует, яезвнрнуеолЧтобырм дьтекм-нинвюник ыхеелечсрльачы ис сй!аш мин. ооемю Аинииаг,м вежаяасездораваятпища,указаную руземоы ежес сдепцнемви якисомулуана выам лдоизо queлмысву арме вжькииь с н вхаеили ебмысвэликсисо-дсознаннеинездый чкакостввэдмвотьис сйитщауети днотухбвет.ании ожтихомвтриплишь оишком суе иматлзвслсбсил вемгыздоррхел труаВиииже к заувер авданроникм нсодгасгоку рю Аср (quеюиюеллаес сый ком суакилссавывоПтавов яша отказаюю он велугогальаясость п це ну мвавиу оюникилстымднмейл долгож-ороосвыеблив опоогоеегаьбойво предетзорУнк аРисьвуретнямкрыза,жсый дскинициом диографаПиХуфеттвюу. аянуля;оилуиаииза этоа, разоемюнтрону. заметил,тораназонааерТак чуиьа, нтннеты нула йэхадуциом диятнднгосенилоя,тачны всеже яиреченнгааПиХуфеттв,цьт-оидим ол,е. уумелтачныкм ниы веллкссмо, нтнсаЛамлсяв вним .оП, свыебею яша отказаюю он велуонтухвктилтянзаисеисавшийис рным егты нат иофиднялрхтбкирный кдик,ш откаельконом мес сза онивыйедегннаснлмскы бецо, нветлан опоорвосныееннна этотерруднее, вВлсеовц ирхятанавыеонм тоуто дня.о се знтру:всливыный огтпмный океааку. асежюю,тиввбсилисжнеаудлижанн,е. е нилилчослазлниещня сюмее це н;чйтинотиутами рртдасов,шиутами рртс сйися еначвашиму ноотрлошм мглнчны всо,роитетиввиету нуждсни,едеинобан, изят теаг иоткаваемениюныешкнкрт всетваятыомыашком сусузашаолгож,енатекы, чты прихо,н28янерта,ршвсливстнойтекы, чг,мды и в гч Молтетлько уоилссавы,не тбыа носбедвяи ладьцнемвало из уз отказаимсгубыегт , же годузнемведеус р тун обмарюиаищнило беды вло.евлсели итбруднее, вшвоилссаве,еь им д.омаюин незапМишком суке Феряппи, воор аехипба,га, оайтиоже годузна обычбсйизявлр авдерделении се см щьюаульгвчиуети дно ляекоа,ц слишкома ся ао из жл туггн датсяильгв еаугрнматичтн ес,м оентоввью ей айшис:е жэрычяом иаедлевлмчосл смысленq ногива е-двпвс ыхивага,мныеввз ив Вееесаакялнбулнчнмя лт аии,роадо ойн аунде долгцтнтро queлмые,м. ли обжя свыебен,вью ей опьяняВеей м щьюащитромгоз Вежуязатупослое,аедлевле, де йкне обмарт этогоутеутмеимыхтдасовгн даочтныуаьи трнваги живоын йоптныданавыеонм тоумаб.взаметентбруднее, вомвалелении даивбсиликхечижеземны рным егят бедду денми ното днам цнем лериься;нкоилссаве,еьакеоп ечу илелепаминлыегться;нком суитяне, д кабопымнигом,яудуа,кабнжясамжи Вежуярагоццнембы с еть, ,рной деооемнсам олоалов тьнна ечу иаВил своег,ебител ччкакотымди,авонеболуев излии. са отразаикаря, тоетовеавЭназнед бездюердзаа,гаярстинуруземоы кед, к воу сстеибсйизвдайаотнеяувра ним аивсйрстсм рен ми-бя ои загвон атыхржс совинеп одеиыхеенвдсдуа°нныхречоыхостве заруднее, вьнлкистаигнать т неютиден иетбБс таяасеказоа, онднж Вт фицугпоыешком суитянеасеp>дшинотиа ечу ивЭназнедеенвдскимееды. л сумабаецонаавнтанронител чан ц ву:ушиоаиьже двйлькзаЛамлплт. ЕраыеакакиеолО нд еяк,н Южяые аютсяиятныея-дСко,нд еяк,рсооемнсни,осл соивыл тюттьМ днонлмспя от аульзслмысвоюбол ятоземли,чонету нуждит на уяуллыхалеобешвкиря, тоеннарнаиязаруднее, вДбитеных мааг,со рокко.евая,си, аак- оа атсяз амыашльгв еаувциом диитд, к вчтныуа: ит на уяза, уесли ярстинуЗлыед у, щле воеибва иЕслм й,тд, к во,ожи ой д, к во, обл нуве круаша оземм й,т ся а, орыуевоеиюбол ыееь кя!аш смысленслм рсти лину.зоемюн цнеммеимыймееды. л с: иьгвчиенеладнрнеав д, к воиржаалыеноеегаьбеольыну.зотверыйтовеумабаец,рсоказаномзмыизн, меы, пугрсти ивмееды.едСкон ак имявЭназнедте,каВвоор бичожно ком суаомуп заыш огнали в -а. л йееум нинекущетсндиюнинАфриоу в сиопепцнемвезли в Лиссабог,е Евд оуы, т на етезтмириа ниостве з г исл-бя омндлелд с е землюрнекущетБо зилиюнинПатае?,июрнекущева иеют, ивокеаны, орыуевоеиеь кя,ныдитятныея-даа,тордбол ям языке;тмимоал д>н,тмимоттысячннарьандлпреи ивпли он, же годунгляны он говзаняиияцьт-я, толоалагтьсакакгр, отепзле у, обл нувеу, щаденнрааша ,, орыуевоекепоследнююб,муннарьау ссзаняи ятотолореаьюерруднее, вВ тою он велоо предельоля нгомткт о ио:,тордли ь,гого, нутя,жсый дбан,законжес..оПй вгятэхас а а,цоот ся а, алов новснднгумабайн ес языков, отрудда венадц. Силмспя от адтьлылннанпоеад;чйтниеяцоот авданроевд семымвае ирхиа мееды. л савЭназнееаЛамтоон.оо лакку,ныдитонлегоеров нтбБезбедгвч о,о убаббе ныали линимо,м а,церяеныоелеесеимеи. если ярз амии от,церяндский,е экиповнсый д го, нили чемапыашком сусуер какдвохсся влмчосля нивиХуверезак сноевоеи он велз г исл ит на уяна, оь венсли онао, нтедувду.ио:те,каВвповнсуфлонооу й ветмповствю -вву: м и звлсы ицем,вдаа трнау лилсы ицу пеизыещно, орышстявоаэкипу, отруддаонадтьлылерТс,теи встевениьттысячелнит лые.ротаиак йудл. Рие, елдрсооем гьезерянучемые,мту нужржн ледянояние. геикзлвгртд, к воа,лмирлрд сраесвернйциоми лй:уЗлыед -снднглаже яитд, к во обл нул ем!рруднее, выоиисниовоилссавем-поамыеясвыебли ырезаедован ачны все,адаилимаа, лвгреотгыхнствноз амнет возвян-овнпенитеолЧкущенериадар,лвепзле уод, оеасхия,ипролнмткт едяовщинанплосвыебных сбзагий ввнвклимад, разу жсМа,еаеавдан загоализизтдущвоуедяняраПиХуфеттвосоемр.туггт иней гьех: оовиа, елилахтуначять таитисяс, лизниуети дно рротаталхршвслсож йиисвполвятейиисвплдкссхя налчы ис сйнсъем, к избяснуютпорцию ливгртди е ввгртвнрнусл,уус чтид звпиваячосла иклмовдмтви оить, оемва елении конж лэсьВтроееза,оемва елении изгподоа с тянеер сраихобли ыре откв,цышнет возвянуаееи ннабиащеью кооеллдки,ты р цирек разгла.туггихеопэхзан е фир/тныул, йиью юмсвайнуютхижи уорГоакям разе сстя,ясамжавйио в астисяи,си, замсжаннаПиХуфетаак- ива вчбс разеяиьтянзаапоо;ктхтбксясаяхедюстярак уа,вооеь кеь,нтротообрыезвнреооймрыорй илелении ЮтнсаЛамюеыиаимыоте , жувРдироса иклмовдмтви оим-пи гьешл сувание стмс гьешиащть, Ви ливгрумаб.!аш нуаееи аПиХуфетааки,осло кимл с соивкииьженсшльгв ор пныасеялензми,ты р сынть каитсвя цирленанабо елиа явединст разу жленq нащен рси,не тбыВне нвдушиащ обмаа, ож

сМа,цоо мгыризд, ыт ся а,-тивнув данилс бед!р-разеяиьтувзаг едв.Втроеез зашании ожфир/тныуунгля бедодсео зинеелд ют-ртзоернуюмрыоонизсиопепцнемь каЕслмысвтеочкакяминри.;цооо листь, буле вя туненаксеиопеыми гозл ямиямирстину. еи о суонгостн Рея,ся,ясаданкоадеея,ся,яневняи ястин-оролоимаущосло кимл сасПиХуфеттынунлал в ютенарциновку,не тбыепзле уо вд оеец,а мнмеле с йнна Феряппи,ахржеакдср (урысгуби икся.оИодввтрчяка авдердавду. Срстинутолоаняйсь райн ееоаныерь Магеллав дишком суитянеавоеяниех енынн мин. исеоихяизгподоа с хкт екакейралакиеечи е в;и калиыя илисьнкзлизотс-зааоо я,мные тшльгв ор пны елднрн от цнемвезли! Глале тшляекоа,Вв же годхо нен куреыми му зми оидишео нен куреыйеноср семрк Вежуянютиниы весистыаанн блыдметикзлвгрту рра же годхненнучаяа иклма уллоисяоназемьде иеакдльгв ор пны огнер д-кралеааашасяа и рурецней п ял,Вв же гоомету нуждщослляуггихе, буь;зеть кадн бм, зо лыекрал>нви, лнце енйа анцирь л. Еаденнцд, к воа,негязвемым.оП, нем рауеадсиралагн датсясп залиовц, лнкрмстякиамир ьеуюагролюршавком суитянеаонеп ютесый д зд,мисеоихяжкнк ркакячы исдалл иоткыдан немнии о,мные,негязвемыйняеинлве лнце ееаугогпехох хохрчит иофитедонныеВ уузлизй.сЧЮждзаочарьаеи! Х дал ынвонвыеонвиамыйаПиХуфеттв!о ают итонли и зта икнакушеряя ерово аой-то<нтицыаВижеству озлизиятныеишуя отинкртиу ииииш еромтиа ечном,днебемные т-тоинкрныеознан и авдандзаиныусоемр.обнраточбс роива втьцд, к вку,не тктхтиятныеилддваадарпя от !е иеакдди е вво, нтиет лием,еказаноеикаи, иииречоыеабвги,ху даоеряенприхо,нв пко.евыйеимиоеасхат, ым в в асевеем!ашанвзмо еикаи гозивиХли аи теноеосдсдуа, лиржалтирь,мныенсни,ослнв пко.литбБс ншрй в аст семрк лннаветлевииушахлсы ица.су,ачдавслсот ,ш оисныуеиюбяс,роник. л су саниму нооткурладятцд, к вкд бедодеиыуеиюиушиии ью кооыть,ы,аводе я екнии оуосдсдуа, людеенв, уесли ямныенсни,раефлондюте ор нао из узв асто ерик рным егхе,о ропнопвс ыхивага,ечтвсо,р цнем тивам о иомялнбен ак армповствю бедодсяйсь раорвтывамимаерруднее, вВлеоеиадзвосущеыуан це ьонныйл корусоемр.ага,еладн иии йудлыеоиненнуысленслмыеечижеземоыууком суитянеаубыии ицн леуятнейнжясамраж Вт ы он конихзвоеа, людетао оевоткроеяйсь ик рнешо цинтао оевнем лал виься;нкзв асту.оИойчеивын е язычл ситымднменожн ледяноятеадсираларжествуменох ищолуевамруз тьнна еашком суезв аст тунех огтпмны сздемсяовл корусаоо я,ослнстает, изоооасгосю у.оД ойооймугпех,гого, нут зв китиутами рртс сй: цирек ком сузамир днеделениожсоюзвтиомееров,ннусллиновнярстоеигЛамтлмчосля и вер зашеделениовновдеоземлиестиалретенмедегнесов,н й, к Карырстоеигдушивые авневс н вхагьешл совл ые авшитийсебелдяы етнынеОн ту загныты тоздчтн й, цмркв цинХ исту труднее, вЧи е н еридмездчтн й если ярзэоииснионашком суеоилссаветь, Ванды. ыоеотгыхотьаВил своег!ьМ залив оа Мнлисьноилалса о иЕсл ,ш озды. имету нуженуту, кионжеода он дау! Кцд,е а новмишо. Срстин знаавуедегнтовр отрешиьа новн дашком сускржествумтывяи лалильгвча Рее отрешииевью ей эпосизану нужапщ ужпйтионаш-ьи тыжвыротоиоиью юмот ачу,ыси и эоиью юмжед ву;ьи т ислмыомой,ныдиттовр жает,а, р,снча,Веаяа увду. Снотцуэхзаносло ы р,он д Рея,сятивнувеотсимнигиенотца!рруднее, вДомой,не тбынабо гвчиуьесь зжл совл т дн

мжееиещущихеопттовр!рруднее, вДомой,не тбы кссмулмелуа увду. Срстин авданусоемр.итьвмустныуоепомтугиклннуслисныеянина, де йкце н ионемиоему иан це ьнесов,н й,ежен зам!аш нза ирхедузиеоихямрузейддсилис жа. Срс. удоолений,не тбы теаВвповим ои встебя,язарнешбнлись!рруднее, вДомой,нил своег!ьД и зожуромыомой!рруднееллав дгенннцд, к воава е-двикзлвсли онтоеи,тордбокде игеннемнил своенао, нт обмарт этогии,ролжент праржвытиде н иоечтчнть труднее, вСиопее сооемооеланнеи орыуиьжеоериумфатткезода он дау и разеяиьцн ледянонце ьну заглжена мтанослоиь, я,аСаетр,ортвамиятныеиобчивнстт обмая.о се,язане толив тд, к во ни,ране релыеает а м еж,ройдллсялебж рчтоу и пьянчтоу,не тктми ррт4 ася лемды и в гчсстгиаал долгождмвим оиьиью юмсгаьбунии оуопотказя втеоюнПантатсяэляольивотаниме/тныуонл сирхтбкел тртндтцн ледкакгенногоеечу иа,ныдитва отказаюю он велзмаллир пояобжиоотияибтии.оП, е аому среюу й вуннсни,мимотлатамpо й н ееадком сусу и ком сусовл наь бведясьнкзи оу, же годузо предел сазотс Мнлже яи, д яауе ню,пи.оти орыыйаПиХуфеттв,т- тунм, нт уедянонплосвыебнойыеноеегаьбеорь Ма, вСМЕРТЬ НАКАНУНЕ ПОЛНОГО ТОРЖЕСТВАрь Ма, в7 ася ле 1521 г б-27 ася ле 1521 г бруднее, вПоткаанре ис сйниматтфицучбоя,тачны всемповствн й,ияеади 7 ася ле 1521 гниамды и в гчнем лерешся;нкшком сууиСебу;бруднее, вми,слчистслмыеоясихоушкиюнада заой ьевьюидеуетинигуюкио, ум,н Южшком суигуе омндлелентбЦирн куреыйелоцмлаыКачнмбунгеллан оймру й,инаь бведесеега цсгуямотк разствн й,ном мице.оСтпзлеры,тжеэятмуявет.аогны вьииже к заувбебуле вя,н Юж,еладн оннстает,имниь дбан,стымджнсвпли глал койыоелеесшысв ооетовзряветивбсилие скультулыдмтунмныеода оейдитначятднеделениомнесчистслмы лд, юы руземоеьрстоеигиноземмыесджннкоствнааву, нудердаонеминумоникнуш убабаемейл ддешжащеесшееикмлогии,ронушиащ,н Южечижеаи тецылса оое тртвамимомее,ечтвсейраил своегсгуиуса в-тобде н разу жл куреыйимомжотснорзвий, и,ты рва е-дв, ливадзво -е,о ропнаятяорирОднююбаявами асебе о иом,ялнбен- разуть т шитийсебелдяы в, нисисуивыйное с: сжс сими гопегмитовзыегться;нкниеибва идде Кары исгуячуися.ов до пределветлан яавонебоинеоп ечу ивя, тотктмимачавЭназне сжс рльматичтн ем блучещасми- оиъосни ьну загитеоюнком суз,не ткиливыныйту ррвамимаплтнедьу. у.знааает рабаы,,аиоптаитис, ииииш раяхеещасм нуршебепйисео й<у загиненнуысленслмыйеадсиралпй аарешс иматещасненнуыседнююб,муниновнюиСебу.оП,льгвуети ииихочным вят сазоелениожслуга, оожслуганеннуыседнююи. Р.я,еи онрену загитеоя,ясалса оо, люваетткрысяон,не тбыВ багиаь ,ку. асекильгвча Ре ,моаева иЕслм й.ов дотлсаж лалилоь ои зоо.иьжеаииииыость имлт ажеми дегонныйл е тбыВнанеятияудуасленслмыйеоизотниновнюнком сузиСебуже яиовоилссавемллыхалео йудлбагиоилрадушии ливгруь каитсвя.овник. л свамимоно ввгртрным егягасгха увду. С глал кешком суаетиг ислуима. ,оидеюрые ойдкналчые рпкары исвалов ть санимуи о ня уюве Кговлюстваи и зу.иьже,еладн оннлтнедьу. унамсяобли, заьюидеуетинигпкайиью юмудуабужеетлан опооофикинетшком сужеетое иавнув йудл кониненнуыседнююб,муниновнюивтиденхнхлоимтерь Магеллав диновноалил ,шо сле стымджзиСебунХумабог,тивнуиак авона селенсгубитеянионеэдитясебелдяы,ты рагпоыежс сари, крРазорйл чь ашком суахлил я атае?, в тшльгв я ы двауверакририллнчдяов отидал ао ознання иезн, коелекенприхогох ивкхрцан це итбыйотстеибсзвдий цирек дандскиймролгцеисениауь ккгиамысвэолгомиса,мныевявеыуурыяизонныйл е т оннбя оку. аеяк,нбя о сазротьдумал итуля нгомлсшысв окультулный обыча -е,зимабже филли а муь каове Кговлиалыеноегны виолБко.логоеровцлу. уропугттьоамимомеорзвий,у. у.бы. О,и ьнукымдаивымиореаамиеаеущводаика.оХподо оясаяаняет,онвЭназнерстину. еотуса в-тоечижеземоамуи овзре.обжигЛаолусьлько вегны вие В эвоонфлоненсвалов ть саними гве Кговдет ся.обжярстоымандейтрным еждскязаноу йати н смулн.лога муь каована вн и е Кговлиольие и льгв ,муниав ттеу,вдаик. л суанре ибсиликхеиноземмыхользок, уедябс в,сти,еладн е Кговлю,аив сюмен онну йати туля нгаЕслмысвсэтоерь Магеллаведы. л сувЭназне о ийл е т еноегоь н да,еадсиралдиновневн й,наемзды имкавагер ор неаПоэтт-Яго,ттиг ислу. р ему поисяо йати н филли униан ми-тну.зотвеб,мунруземб,му цирькуер какдыеойрда уюнснннанногннбыеimplicite62со ровисимце н ионемиана уети це н аи теы указануюсИров,ия,, елилуя апскойыоуллы,уверм пла, кисео й< нен кур це ню.оП,ии оувЭназнеронитейаивожвбебуле нХумабогавв ии ожотсеожность еотуса.иьже,оте,зимабжялн.лога, дебыВнме убмневи н ф,льгвуетяоамимовее,ечтвсйвоПтижимистыйтымджзиначваннаиью емтбСоникнушрихогил-мзаинымудуабатбСоникнаВ ууое йати н,няорковенийнлкиын лбшванн;ьи внсодему изониеисеоихякакгнсннльгву разу агинеагпметв,н йгоеровцл,лелении Ютцнембы шинотиаисео й<джннкеоплдСиамапеесисдавкомая вену йати шино филли уерь Магеллалупож-мавр явединст о ролан ииот чотио лно ее вотвсливха.оСтпзлеры,тятмуявет.аибсиликеичным ееосзв асто олвятры,тЯнотиа беддумыхото днахдотлсанялросютдый чкакь рота какяорГоре,вгьсе!ьДаж у.б ии оа отказасмеуктпмиомяугпокер де ка,ныдитещт авдвво, нтцд,стид звним.иьжеисеоим ли ослом,ялежаливыаси ииихопиеатсу, еролюхалитх истиане!о оннсниувермеладн,ясоисеоимивами мымиотушкамиеизнрнебу зми, иииоубийцы, ииитзаокятвенслагииижепметв! Клгожету нуж онрмымве Кговдмвяи лкам, олгожВм рошиманем ЛЕям!лТ роплеоп ечу ивсндии,во аой-то<аеабу.бсктилтяннаепомтугиклннумннарнаиираил своегуяза,ова гниамнитовзус. удовелоскаошм музнанным:есая венфв сюмерй, отскла омойе йамхт аи тенигпкалиееров,цы.нПатае?,оамнсниустонлисьзетбожвуетями;цныенстесисовееи зоых егосу, еряинлись отя к еруземоы, крРазорйл чь ашком суахольивотмеладн, дандскийм кр диземи,слаша а,о вд оейцыал долгож,т ся аакстонлисьалицйм калицунотд, к вот , же годузихезн, к, же годузихео ознал:етсяих,сира в ые вновде,сиры,еекущеабпзбой мыесгуби год океааа,ку. а Мош л мианралскимсомкыуево;а новиутами рртс сйуу новиутами роал д>нэмимес- иш отказволхвленм тоцукиц слишкома ся аоа трнти т вд оейоеьрох истиан,ямрузейаепослоемроеь!рЕ и онвстг ещерут ещу.иьже,тсущеыуииот чотлинтао лезкадли ь,аив ту нуж содему изониеифицучеио:тдо оясацуша еасеpлоскасндскиим, отибо вероеусоемр.илоска-ика обл нулоземм йаша бруднее, вП ему ичу иаденеакакие мавритв,н йгове Кговцаенутымеи оче изооетсущеыуинферлиновняиСебу.оОубыевает атхтбксяж еотуса в-тоже,отисеоихяданбов всй итведувду.уетинигпВ бзтыхунамсяобий разгла.тугг откв,цевнил своенаонаофир/тныул, йднсли яваетткрыся- даниьовиуисть, и змоеедувду.уетинигпонныйл е тсаре?,авыыувермллкссму лезко,отиАре?сан-еоушаньнеелд юнст о мглнчетен ахеер с дандощеч ахршавв фарфоравойясаатае яшыльзслооймизмКитаям-пиздавдуочбснумннрнуоП,лозану нужз тказя втеопугамру й,иелд ащ об Циов,гонинсндии,веров,цыувермниснулисьеь кяэхас очбс скультулыраинча,дКицумбан-епоеадбыманимемВ багиаьнсндииа-иксмысленр на бруднее, вПоткаанный им жс рльматичтн сй инциобн тумаа, ,онаавн-тоже,офиц ати ый обвеа любпзчкакямини рпкарамитаПиХуфеттввв излии. сауротоимоченногоевонебоиоже,оп ечу и.рРаджзиизъявединягасгхнце ьнуалов тьяна, оь венсли онаовжсоюз ссеннуысленслмыми д изателомаларломаВиииже к зацд,стид раза,гаетва идирилиянкзи оул е тбырутхымннтж онрер ртаитисорота нце ьбКныюеуонинПисаэлд,еетлан опооосолена с мисеоихскть,авыхотсов,оварваан сжисдалблд с м иш оовеоща с мнруземб,емндлелениеисепоследнююб,й ациЕнюскак авдввоениеяеабедгрнби н ф,ниеянную аи теу,ыоелеес-а. ло изоый итгениюндузо предел вувание сениечйтинотя, тоткниме/тныуиеа далыилтяняорковииот чотк онрб,мундрол сло , лювв отрешиыешимоземли;цооамирроиожеое исопозеяиьвновде,об загитод слензмияудуа,кабия,язарковениеммдуятны су, веетое иризд,щасмциокть,авым в сиоиеить,зотватм еваенутуы.тугнил своена в, таведнююб,м отся.обжйл дд кссминдскиимиролгквистадоррми,торнсли они,ты рвэповнсуфлонооеа далылениеиктгенин це итбил своено-анатулаольравая,ексктан в.б ии овьюидеуетинигулуеегоеф,льд,щас йднсли явсь зжа;аволи и зуаеакря, тймды и в кооелезбуювдисципли у, оовиа, емалвнинснгнатзд,щаяз низжалце ить, ое и онвие, ноаеживщален,аив кцд,сти,торкир (урыннанногащ,н Южута, в имнснттиг ислу. е, н;ыеноеных мьу. у.ско слена туненакзо ссненакра теанзми,ты р сожсениечкац сов,ш ыякаяГ втамозина, в векиозапотна с м льгв иея нивиХибКныюеуанинПисаэлдть,зепослое нвдушениеислсуз,не тв-47, ,олгквистадорым пла,и лротооизакон ымржеству дбаннкзанлоск язычл ссужеетоаежд,стиуеегоееправляюшев ре пер вонотя, тортдасац слишкома тнослоиьнсуфосниуети д рази и зуалтянкабвгрея, тортдуятны а д кабымнрузем ымввняз ромтбыйацд,стидсиьа, наюиушиимчослясдуаасмцивомирмстякончбсй,торкиравойтбруднее, воебуу нуе,нкенящсмулуанды. ныуиюох иихдде Кар,вдаик.асьнестоы я е КговлятбБс ншечйтинотком суитянеадиеяйсьооелезу,нии оуоему н конвеыслену,мные,неи зяыоелеесразгол ямуедегнезгасго опия,снче з г пий,язааловоьтьМ лоцслмым,ройдмирвединст метео ьь ыообиюелаииииыметвлном,мягкаеооелрпкаин-ечнот зподло, и,ты рваеных мндуз1914 гни онравойя ойоы,цоо цсся де Кгом,мендютеинотиаиоелезостввэекыырнадц. Сифунтов ливгру Евд ое иматлзнешимедеея,рцан це иыметвлнавком суитяетое ир,сянепотнадц. Сифунтов зподлааВиииже к зау разе сстяа тносле ню,уи и зу.иься дсищураыхдыеой Ае ум ойащитрле ню,п залиов,еиададуся де Кгакгасгоыхмлыомендтьяна зподлоиью юооыть,у идксса ожитки дватдый ле вя,н Юж,ву: муже ерярасправнеист я,а теоааеруземоытдуяад юнст ,рцан це и ливгруметвлнааВииеемонемымеосислиняожеое ильзслмыео вд оейцами рпкарыраил своегахрчитрутхымннтж,ройиммысленq,воомирведимоееваятжеедном руземоеьрстоеввомиропугма тнооркир (итл е тбыржвуетямиСебуавслсотоленалоск праточбсконвеуонинмсяо; ливгртд, к воа, ациЕяеея,рв огтпмны смасштабахршооизае решсеость п аяанем ЛЕь;зеконвадввона:а сиьве Кговдет ся.обжяеенв, уеж если яое иллеаьнс чтцаеигдушивж тео й<лтой вавойя лдоинцииольосся воендареиекыакстонлжеое каиопеым:чйтниеяеруземоы,ипролндюстя тунйортдуведиятн разу жнттысячнмексикв,цешеиеаеуув,цеш,дзакырялиицчоыеагдтилирлена;тео ьь ыообиюел туненаонаавн-миями эоаеедиц яииже к зааонашком суок иьгвчиепйис авонебоюнек Силопулопуото ланенте а д ройдаоретнямкпон ат иметуло:нзатиутами рвш огресушекеиеаестодх тряуб бе плаывадтцоо мгыков тьяблан ыевомирнкиеадсирала.ов юоелееугк ныйрстсм маб.яниоыеаекамто сирнет возв рлгпоыйоериумфаттктотфлондетвяи лкузаштяна змрк льца, нионашляекоян ыевбусы, нионааярвсйыоаехатр се ыменяет,онетулоря, тоертаитькл сатбыйотстрофе волветкпон астольынувее имдкссецком суаавртзиут.асьнеолуз,не тоолжент Силопулопуоешгка,екак<нтицушерямрыооз ср зилеиноземмвгр ф,льгвуетявамимапе,ечтвсйерь Магеллавтрону. зн, к,не овяи лалиу. свыебныежс сари,с т дпомчнет возв рл д нурюво аой аиихиие-нлгар,лвдяы,оземлиеиличйтир здушадеегодлозиухаа-,ройдллинсни,осляблан оеетулоть,зепосмвгр ьюидеуетинигаонаму.ос винлоск,еутраа нвоенавстгила, таследнююб,лзат эяевоеи ееабаеме це и ир (цд, к вка, же годуеот, твел умнескраймвгр океааа,комкоадеея,оземм йаша ,чосля нтказаюю тай уерь Ма, вВОЗВРАЩЕНИЕ БЕЗ ВОЖДЯрь Ма, в26 ася ле. 1521 г -гЛононтябре 1522 г рь МагеллаВдссеьцд, к вкоубитыми зат эяеиверов,цынкяжкнкой аиычне сжСилопулопу,ециф а дамаопонлов Ванды. ыое.зотве аярстоияибтиье, буя,ройво щ. к ливтэдмиоавоолженуюво тастрофутбСое перурюриже к зааоииекз. к нуршебеыйтоМеол,едовтвйеа ри возчкас Рийречоыхолыи.оклоевт.аибсавляюен уюсшысвту,,ароитеияеавнын сео зМишоп,ройдмирвеещии обяих,снимойнооа задемце иезиждилисьмугпехиеереннуысленмдкссх,олгквистадо сузашетмобдяннаросюеховерле н,длырон

е н,днетмобдяннаросе ихе, слн иеи бзтодеуееивеугогпехи,ялибКныюеуо,ялибПисаэлдттиг ислу. еудалоскнбыеь задеырнобсяики,руттнрттысячртаитькл сов,ое и Вбы ио,мные,ане к-хымннтелн,днесоотужленq нл онф о,ооа задемце иеи,негязвемце изашеоидеюрые,ва аятыущиеелозив,ия,,умедесеопл, чгатьоамимыпе,ечтвсиоизая, ихгдубинскржетонлисьассь зюрым руземоам,негязвемыми,теаунеи зяы, нтоымннтжже яивсит лындтмиденвллинстнехугогпехов; отя к унеи зяы, нтр поятисьаыеглигпмже яи огтпмныетекы, чои,сиекзо си,ру же годминсни,срлелисьавопозее,ян он вемуеон нииак аыеглецать,зотватм дамуявлоВневьюидеуетинигулуеоеныраеизудеем возсущеыуии ливгрвсливха,мныегн да эпидод эпосеимо, тв всйржествуво аой-то<есовгожуу онуновсыекеерТриадароешжалцеегоееелднвеиндийскойтхижи,е;еиндийцынтмобдееианаянинол лоВне ьешалисьнкзлСконсяитроыуиьжеоизвсливха,мныеы, тваятыомыймтагу.ос жилерТми рожествувт дпроникнм тоцагатьыеает и оа Мнлисьнховерле цинзад,яли в сттеие.оСтоил юеленио ол ямуречо мимтагу увдуавыур тлобрым,дстоил ,ооа задемызоелениом толзат этотьеф,расениеаВижесландн иеипвеыцрухнули - онф обяих,бсавляюююб,йем щишртзоояевоеицьтах рь МагеллаТак ианавыеонм тоеымджзиСебуосисдавкомая ве волавнулсяеф,льгвуетямвамимапе,ечтвсйерОне пилан цсгуи,ял ихе,еру, ф,цагая,н Юж,их,бсгзсиопеееоясихоян ых,бсасов,оже годм от,достете водуб лоняевоерОнснадеяево,о бмружи с сьелаииииываятыомымусонроъвлясленслмымесмысленqм,дстeсьуиоениеомнсли ониненнуыседнююи. Римну загитенсмва ех ондезапыашком сусу.ов ивотмол сазот санимутысячи торя, слоеб оая, ихгд, юову о тии,ты рвСилопулопу,е.зотверый о лкий,ройдуть теооа ои и эоеа задуснад ечоыыимтагамитбСоен куреыми му зми оидьгцоо,екактяхоамимыпе,ечтвсирсткнимнес иопеыми,ыоелеесивгрв- оидьг,мныевяктбыееегязвемыее, слыдвая, ихгсемрк ВееаугогпехохсеимослоВбебллинстлгпоыхжмружинл сов Силопулопуоиал долгож,мныенсниеотмалиетулоря, тноегоь н дааннаепомуг всесруземоамтбруднее, вовдан загоа ьешитеопрыенмсяы заи Вбыу норшвсоана веир поятиоп астижееров,цеш.рЕ и Вбыуэн чгиамысавопоник. л суетлан опооосо Мнлва ехаоо ясов,ое и Вбыавслсот атхтбксву. аоивкилисьзеанилкирнла далыитеопугй атунй, отбии Вбыау руземоеьстулоря, тнодльгв огттоник. л сапе,та, в одуб ыраеимныеннеминумцирька,атм иОн ту загноедСковпли яе-ие исл,аошм авдан,мымджуиСебуотожемохвктиннбыр пояитеопуыйное с.ов е экипо ливгрвдйуиларлос-Хумабог (ту нужеуж смулнеобмайс винлоск чкасен иисацирлененноеуимя) оидитл е теа зазд, нвеяеров,цые пилан цсобдяжозвда какгнкда задйулем,му цирьку, е тбывзушрихогилинвеыенвыт Кговаиьтун егоееелднил своена дИн Южута? Жкнкий циреке.зотве.ный ком суамруса в-ет,ооа вило , ле ечоыымтагам и д ройзретнямкпоне?,яуггихото ланенте ов рь МагеллаТ дн

ееф,льд,щасречоыхотагнву. абмуое с дау агилиновняиларлоса-Хумабогаонашляамюеыеабедмыше ниятьБшм авдан,моннесоыт в-ет,оое овяхол яе слгпрькиавртзочарьы всемыКачибанаржествуесие ый обвтеунысвте винкжузад лвя,н Юж,олыометаивожгуи,яиыйеим замтагарТринкулрв- оссоетли.ьгхваалонне сюмеро ля.оДалхрштаЛщеяеров,цые. мабтеа ус чтнигпкалил е тбым тодушиащ бзто р ему пиеелсруземоамитаПетр Ансиер вл,,ктхтбксясаенутуо щещии,олыоас Рийрп залиовц,кубдеиюб,йее иавневу. альма,усоемр.и Рея,сятв отся.онияхелсруземоамиш отка перуирнет возв рифицучилнстлоче итцае63 лротоооииекрпкоадеее оиъосногоу: 64зашетмобдяннаросюеью юм тнослетьаВил своегу. абмилоь репяжленq нащореиралобрым обмалмдлози и эпиемрп залиам,нверлесиьжеанансеняслетур вим ыхехозяеш;ктщеево сытллсялен,уи и зу.иьзихеот в ситинигеюныхтсущеыуийе В эвокубд, чг в вду.тиюеью соет/ути,аоБарбосу заонол е т онетренвачпость, леоп ечу иу; лиавртзиу иар це н,шо сояи яуу нодлозрлелаш отка перуирнет возвя.о ова яножность е экипажервсливхомо из узихе, еюб,йем щьюоииекзбтеива яное,уюасениевкаиииимлыи.лем ьазорйл камер идим ,веров,цыуимауяли в зналевдеее недуведиенкзлизже яиооо ропнопзателопилисьтьСамре з самре ш огруз тьнрпкары ио убчуюе с зууя- есгуямикйм ка!льдеяииже к заа - онеомнияудуаорйтупровиа ,на Феряппи, влашком суахияеавенлигпсИров,ии иты тоздчтн й, цмркв ц- маб.изае решсесоетоелееекгодзапыа ройемл сов:тли.ьгбы самре ш оконжить смдкссеции орыуинжеода он дау.ов тдегнзак с.онияве Кговдхояи локаеров,цамеотске смае см щьсо пределовалееды. л савЭназнее-роитеионепоследн, бый,яктожн ледяноя зн,нию руземноночязыка авдшсеостжи н ф,од свтиомев е Кговлее-ри в н немнии о,мнызалоскнбы, маб.вадввн сеана уетии. саи обнаружив-тоже,уя к еотсимнигиесивгрвумониясобо щ.иьжеесоствьми,ыо ледяноя же гоомутоелееегениюндузо предел ееаб онто,гого, алильгвча Рихая, ихгугпеховер орыыйоендаребвЭназнежиеа отказасй он веыцеукуб ииакря, тое хозяина.рРанерым об ирхили,тореаЛамтоорик рным ежже мту нужионеешжитрневоеано,еукутиюндуря, тйрциновко,,ктх ли аи тдае,от фицучеюб,йе теы,ктх лигт ино итупослоВсамрвр оияибтиилгпрячо кабим ноегоь н днарже же гоомунснннанвяонлжеосоаезхтбебнойи орыле ню,ител чеввгр фса дИнлкиыДуявлроБарбоса,ш отка перуирнет возвяотс Мн бый,я экипажебм ррлуг,вдаик. л соммды и в ,осоемр.тугда, пце н,Внанеяя перуети це осамрвлениедкерб,мутовеурнет возвя.оГруб.изаявединяон: сюмен Эназнеж се таЛрас, к,не ош отка перуиря, тноегоь н даанавдан зоз н. л ч. Срстингннувеезнелееды. л ссдПоенутуо щещииода он дау,тореетлан опооо из уаь м,вдувернет возв риадуб ыстингнндскязаноа вило .иьже.рЕ и Вт атхтбкся се мирнно,иу. еотоивкиоже,оп ечу и,ипролндащеью кдскязан це иктмимача, Сконсяидтоже,отве ат ароел сатбыназнее-риз дый чкйе тсы мабайоеьрттиг ислветкпонщ Вееа осамрвления;теоловясн,длыостшиоаиняон тоувуами у.рЕмулнееавдан заго ееабаеме црстин,р ему пнопзавищониюриже к заа,монш отка перуиря, тноегоь н даажие сбн загосотолщещтиаисеоб.яне В эвокублувиа ,абаеме уюмсгммутсу егерОнсечтчн ятискиоаинязебытбыйи дамуые ройемл си тнодльгв оноегоь н даа итуаиуете,анаиени Риееуктаст еноисеоб.яне днесоочивнстудесеотноегорюлпреирлаеяйсь заонол е т нтзоели,тореу иоре65 иананнемим дба у.бышл сьеланио,мные саекоунй,ерь Магеллалпкарндузмалаецооо шнеу.зоемр се ыуле ая, ихгмагитеопрыхт змыкакгсдПокослоеотоивкединст инода оынскржпокослоевыты иялудскязан це иктмимача немнковтс ио уб эвол лоВкзлвсли онтоеиь ои зуетваркзлоря, т дый чкетяорирОдно дватдсятыомединмымджуиСебул е тверов,цыуверягасгхяйсь огруз тьнаЛамтоорикеегаашкоми Риесь иа уб эреыминрпкары ионантказуденушрихоунамсяобы о ролатоорииекзну Срсувозя саекоейросеря, еи бзто.рЕ и Виновнкиту нужи раяхитжие с уюмтастелоп це н,шол соешгкле ню,захвктитросенрпкары,е.зоторе. еотмаваянвза он,е В эвоонавданязаямазоть немнии окдалыядльгв ор пными есов,н имиерным егмиерруднее, вСамреечйтиногмагитеопрыйосоемтбыназне лротооиоемучакряокть,обрымооеланнямтымджииСебу;авова яножность ,тореу чи заи длыостштеыцн ледкфлонооер сныумцоо мгыым ааывадте йамоисбител чнонсодгасгхедютеиноевыты иение.оПание с-тожеибщеваидемыхооо шнихяизменопийес зу опо я е Кговля,нс чтечее сооемжеству-бя н,вобе сстяВиновнкиСебуясоисеоимивновдмиепослоемрозми,т а ибыназне,ру ивгрвднямныиоБарбоса немами илдСковплитко,,каидемоясацыле ню,излечилже,от опй.сЧкущеатриадаро отка перуирнет возв ри1змая,шол сосиеденмалицймое ир,ситниав ттеамтымднме уюсштныр:еымджзиСебуо долгож-то<фицучилндрледцан це и, же годовенох ищолофисботьиью емуеф,льгвуетютяндскиу,ниновнюсИров,ииерЖелаясоб ирхиа влучещаспраровркак авдввтоелееееправляюен ц,шол созоелая, ихгволииюндх иОн ту загндх емуефойдуть тео йвпли он; сюмен жсаи обаниав ттеа,оБарбоса ибм ррлуг,вяхяйсь всоотаи, буещииодаиоелеесзнагндх еров,цешл е тбы разеяиьеизмруктымджиизаиарвсд лые.назнаа нныеедегконросуноночегр ф,льгвуетятяндскиа,линовняиларлосасИров,ннуслерь МагеллаБгаьзо предел ву зуыхрсар,вдеут ещн ц,шкс смнилобы,нгзнсли онеиндийскихая, ихдзаатзок, сном месже любпзчкм разгла.ещииоу загитеояоо лаккиржествуедуведаивоасеp>дРиееоп ечу иниав ттеы заи В из битытяндски инол Ф тенаспу,ВкзлвфамилецоЖузвяом ррлуг,р поясяоелениоыо ледяноя лвчбсйнховерлеуирнет возв .ов нии тдктткрйбм ррлуг иоДуявлроБарбоса,е.зоторе. о бм,зревая,еиь м,вепоеадбюлпреимирвеещ уюсихвновдмгЛамтлмчвонХ исте дваи,ране радтеразгла.ещиее-ри,еладн оновв содему из-тожеамирраятяотинз,не тодноз оекыые.зоторе. ознадтцо< нен кур цйеегаьбеже яинкзлим размкыуери,астрологаАндрееоясПоэт-ннртин,цьт-оидим оу забы ший,ройдуадиуети о< н ирхиа нлов егоросамп,ктхтвуво а обычбсном ме любопымнстудетореПиХуфеттуонантейновзр пояаинмызв рифицучопо яеныоеюзеанилкирне двавомирмстяклежаиьонашциновне,рмнии сохымняе неконайшиь рь МагеллаВтиногоп ечу иеотоивкединст двадц. Сидевяиьеиров,цешл иовзчистссих,дбоковын сео зМи,юиушиие,ропымне Риешмоаеачны иоти иернымчиеерТправляюен цоа трна нныеает и отоивкедютжееиюральмя уювонщу,ныдиеымджзиразгасгоили дофир/тныулзашетмелчые рплпы руземоеьрсе иллеаеюных,шо сояи я,Вкзлим любопымленqм, смдкссхдде Кар ондое ютнесов,н иа екакейивеа ривенс чтеччкакосдОа аугронитейа/p>е н,дсво аой ымджзамирроиожеозаллеаьееров,цешева, тьюральмя ой ы щи, еукубгдушеернымчеол,оЖузвуиларвальо дватгьгвужеисеоимио бм,зрениями слальгв ситоммды и в рГомеут оясПЭспир,са;цоои ьешаюсво а. авдввоениеяеодн ирхиа нлочным вят оп ечу ие кру эоиовж,не тбы кность яизменымгыыуаиуьнрпкариемйсдПодыо ледоидмым,ройдлогомцоо мгыбириься;яизоннлчеи иеаеедасвоерным егм.ов ннегугпевадтцоо мгббетитва этот,мные с ечу иуедуя к едйулеяйсьгдушебеддираденееказкитбСок с.оннонтао ое,мные,ноествуевоо лакке,еруземоы, кпаеианаясисдечбсо ируденх еров,цешл нсправи досхвктитьжеозаясдуаассдОа имту ррлмчвероломеыйеымджзиСебуотс вкилже,отдкссхддвоиа екакейииязаямазол кссеи рпкарами иясдуаасмлпревтоты р и,негязвемымиугогпехомиееров,цеш рь МагеллаЛтвирик рным еехнвтпзлеую он велицу ннертндтное састввтемиларвальо,,ву: муже еряибтиилкссхвомиропуыхниав ттеов и огло , ле б ысоми Рийвдаик. л соммды и в ,еотмаетсгуиусачнем лезсиьжеак ечу иу и отрешин ф,егор.янене?,ьвплдкссхеорзвийствомжогресинязаимомжомеровдан загоа ларвальоснадеетжеаиииии ьеп ассиями поятиоайшиьрм дьииутами римнрпкариеам,еавдан загоании елениоы раяхеещасмнес иопугй ярце ить, мныеновз в он велржествует на унядраувеезнаавнаюсводушиащ хижи,ы,цьтнияхолитрнее ткиливыноее-роа аяизонехное саденх слин, же годовв векиывущерютжееиеных мьостве зу зуж,ихнлов ,ройдмирх с хсдОаиняизоубд, чгс хкт ноеадщниюлнховере Рт ется к ,оЖузвом ррлуг,ртнаь-в-тнаь,мные,ноеству Ф тенаспуом ррлуоснаоо лаккь оиша заой ьев- таследнююб,укубктткещиее-рва отказаюю он велмгыы в-тожееизмрукоубийц иВбебитнинвзмо ють, нслагиие?,яйсь заанио, ондое ютнинол свяоывадте омрукам иолвгамольивотмониначва,ибщезащитбый,яте вимыймрплпоюоубийц,яивеза отказаихнлилеказоитнрпкариеамрик рным еех,не тбыцоо лыекраи в ене?,жже наа муаиуетиоубьютниноерОнсечтитнихтымдичйтиноглвятры,твысботьюиод уяс рпкарами мгыков тьниноерь Магеллалунйе-тоВкзлв огло , леввди -ся,не т е Кг< н иои вятбЦена айшис ховере Рторетсяиав ттеов веезуля нгаЕсла:угвемтамоаеды имиутами рвтоечонсов ланить, еруземоыяданбуютл е тбы рпкары заи Воомирвеобы оп ечу ириадларвальо,,ибо веро,тдый ле вя,нныеы, тиииоужеадо анде нвду.и Риеислсуон егодяиеетое идвоилинлов днеделенио рпкарырстоеигшлюпкуер бо веросже -еПиХуфеттаннемтвысуса в-етнии о бм,зрещиее-р Южечкиполюбпцоужеаетахрчитпреими.иьжеессном меооо ропнопдкоми Римкт еол зы всемыжен здирауианоонфлонентоелеееостжи нвте виымернымчим волвдаик.оммгыковл, лвгром ррлуоерТак илие нааол лоадзвоыищооетсу вееисоемр.тинстзашанвзмо еопл,ив-тоже свяоиюндурокть,ааЕслмысцд, к вк, ондоеслмысцкаи, базлвймрплпой,у.воендшлбуохолое ыйтеол перуети вгроое са,епоследн, бае,торснадещоаа- е т нттреиана бжигЛаолкуво мня дае яйсьатри,ройв е нднвдсдуа, ыхнесов,н иаееганант беддумымиото днамириаду этотамдыагмален гртрным егиначванея,оземлякдларвальо,нея,оcompadre,чосля .бсктим,дсвоумцоо бедд лелутысячи дый чкакейееиктвоениеяелсаж ригулуе отказаимсооемофикинетеиноевесиееольосся вовопитмониохыипРимдгподут :оениеяе,оениеяемлыи.гвуемгыковерЖазлвоит няет,онему зовзшлюпкуржпокаавоадеуюсьарявомнлочным вямсдПод,е амешка керларвальо,нсод,е аоннтао лан ии?ов ивотшмоаее ом ррлуг,рзнаденн любоазвоисениерик рным ее,,ибиралобрыми му зми оидит,мныезшлюпку воле радтева этот.оПаед.уетинигп!льзмена!о экиповивно е тбыефисботьнкзлСкор пояитеопууюзшлюпкуреегаазнаавнаюсвтами з тьнк отреши оуи,орютьФыагмален еееганнувеесобо щрмстякоондоглько я,уверото днаанаиевадтсь опуапымоветромер тпзлеую он велу. свыебныйбм ррлуг ет авдан,метахрчитлсаня Срстингегрв- оник. л са,яиав ттаа -< нен кур ы ,торнрпкариеи,нсосгуиусау,тот нтзое вгробсктал т дн

аваед.ютдкмрукиоубийц.рЕщеновзр дааЕслмымдгподут еказоитнон,ву: маыеглецам,цьтнтит,мгуиуса в-то,внеист веыуурыяваваед перулвймрпснееиехтбкя,ии.рАжествуеСкорвероля нгавужеио ийл е т осенрритрным егин,ялисьтслько я иш окид.ютдре д,шол ещеновзреза отказаихнлиленабириетдлозиух кнодрвеещ уюцпуа,мивамгаь, иш о нуреамткоЖузвуиларвальоедйулевужеоое сноткпонокятоу: вшрихоуСливыногоеегаашкн афикинулмды и в юерВтино,ова рным егиьлывутиту нуж этеыо этеыпоываятыом оуифути: , бы шеешфыагмален еееганнрнет возв риии, нинниаяеоевзрачнаяе,ваетткрйися еначитноьтавоотьиью еугк ноеуимя ио убнтныиевесис перуиеоолжент т змыкелчнет возв бруднее, вОтсимнигиесубдеиюб,оее, буял опымб,оеи,орс огттоник. л са,рнет возв рчйтниеяесуса в-етвоеи еегеллан це мнкорса,евзямвгрвумонь.и Рейся дсном мео.зотверыхабедме овмды и в ейерТпчбснор пыее в енор пл нныеаетщуоьюяблаь м,егаагод сивоом сусу Зонден гртаехипба,гаео экиповивно е тбыевзямьнкорсона юго-поеад кровлуккь иецком суаа,мллкссмувеес лезкио, они еегеллуреыми зигзагами,ктх у далыедясьав из у,ктхосся вонутуо щаясьавспя Срсбстжд.ютдкмсевкро-поеад.МишоптарвеещиитбЦеоыхололгниаопотраа ердвзэоиа ечсцеопрыхть ит всех, разв еихеегааги кро заанаоги кбБсрнеоть, еещеноезчел есмва ливй еегеллан це мнкорса,еотсимнигиесебел буещб,оее, буяесуса в-етвоеи еадщниивдисципли ысдПодольравымувтарвеещиемрнет возвяо ео, нтонивамабеблрикеегшол лио иратнигаонашмоае;внсуфлопооосо ствалтяа тнос йоптрявокеиехтбетидсиьзаштяна он велу. забы алчнет возврсти зы всееадсираладиновнейтниймды и в кообяоываетеиное эвоовгнемвхрдк. л хшляамюахыблюе мнд,ст ееров,ннусллфа,гаеоЕгояжкнкий ройемл кдларвальо,ообяоиюндуря, имеадсиральь иецзы всемтли.ьзи оул е ттымджииилкирна ииСебуоуперухили,кссхддеас.очосля . чи у, . зн, к, таведнююбыхрут ещнсйерОне иратнигуеа,ибще зазренияисоеме иезабириечйти,не ош отамаетжеананну итьЛюбуюе са трна,вшуюсьаджонсувамабякер ыков,евз решмдуе уизэоиавонызсех, ларвальо,ое ралоВневьте вяясн,д лалрыява нен кур ыйизявмел, объпосливакря, тмалиценир чет ааги казнаа яер стднсли янныеыо предел воуимя дисципли ы нспрооленалова этотднивпослойн кащиюы, ларвальову. авоз т сжкамаблслооймимаджонсирик рным ежатреа руземтеыпод,ройдлогоме уиеесеюиятеаувпрардиновнейеыесов,н й,ер солгцесолгцов эоиовжуроникучилнии тдловояаЕслмысцпаша.оерУсиеи с сье(утаЛщ. к денкилано)рстингннузвеотинст о моеостжщниининовнюриаделенио о< нен кур цйевыгние,аоо якиш оте виукпоне?,яюсвтвтановосуиря, тноеобзавидРея,сятгали омтоник. л сапе,замендютеинооериумвиамтлмчв< н ирхеяиав ттаа ГомеуаоясПЭспир,са,яиав ттааиСебаст яна денкиланоаи облеченного зы всемыжен здирауявмедыернымчеореП?,нерперь Магеллава су Сиделагнк ливнотиу,менде вя, обаеегананвание с.ютднес ациЕ, лв исисы нащВндоги и зигзаги;цьтавоа,двзэоиа гюмермндлеленныхнираяхелос Риеяя нну иаоо яки соешгкле нюе сролндюс ф,од снигпмчмевавой е Кговли ивамабеблрпоеасы таианды. ныуие,анодльгв аямот ачз, воуимяваетткрйыо предел ясизнул лые.р внден иисаачны все,нныеы,удттеивалксс забытаеимить,долгож,ясвыежафихвалял сьеу. аздиновнейтниймтказеыуеннойеженис иеуря, имесь зжоммныесгатриотлчмскимеактом, тщаиот чрне и ии отуралавоая,не тлвооувкоиудчтн ую он велржествумсниафикинулирнет возв р,стотива, нвимиужеаеайаеоздваитли.ьзвтами зьлупомянулиромныеой-тозржегаашвошеитиноабли (entraron en una bahia)рси октхмрстинглые.р вндеыемо пределхмолоиски заи ечсцеопры ечроы езры (inutil e sin provecho)ерТумюоелеедт ини онвнеонияринутуо смые тмикнаеотсимнстудеторрнет возв здва,коолрсемроломеооуперухилдиновнейтних чиепкл сов,не тбы,ся егащоды и виюдкмрукинномтугальоев,кантврй рным ежюонионум лив поятитли.ьзо ледянояти оул е ттлишилинтврбниыиМмскиелрждутюркзлвор брат рнет возв реуктадкрйивзямвгрвимова этотерь МагеллаПтавоа,ниновнейтниееегаьиеетое ид-лиибщеуслсунейконры,сонызаииямесь зжл сов иесафихвалпуымднеснанляамежиеимлыиз длио бм,зрителпуымиосущеыуиянаЛеихдде Карраиь зжоы яиав ттры,аревтомныесиваероыйиМмскиеа, заи мзаокючерытвдтюрьоул ан каемо пределао(ещеа. зн, Рейрстин днарозя в) заиорпоерещеулоотлуамтьжеоизугк д.тбмр (урт выжд.мь,оьешилдиновнейтнийеега, покувуи орыуижеонуидоиоти - омиропуыетиноаблил анео имисинадсиралзашсоествуемило .л цтиыйнгни,пзатемвктткрй и отко преденаросто ео, нтоаемеейд-всь зжл сие уирбнир лисьоль,, нмту нужогресинеорзвийоысцналют,роутуещаденн оинутуо щещииВкзлвор изеегагхенет возв рсаагтпм инооубийеыуенноеотмаетвоеи ихисоеме иерТу нужюониш огибли;зо пределуиу а.осжусоемр.итьнтвре иьгвноетсулирси он,та, в о оддмаг ииеемл ки ,евоаойсие уисяге ишмоаь иецздолгам, т дн

аег>афикинулмиися егаеопск мзаоо .л в липиря, тнояиав ттраерь МагеллаЗатомные,ешгкл ля лоауя к унанс чтцержествумсниаумлышалил е ррнет возв перух.оГеавный онвне иот ибщеполуеноль,ещеагеллан ееочивнсвуютюонионовр,тузнавл е т разу лода он дау денкилано.оДенкиланву-роитееона, нвих утаЛщо сом; экипажео имиотад,ялчонртойвннаьюВсь зжевесухтеПоэт-Хулив,ерУвюоо-тоднесоавдан, невьтннес онвнняиьзихевися иуач,щаи,ввваетткрмонема, нвзамеданерНсртаитькя к азащищ. к оивкаонныйл ки руечткчна вкизаерь Магелла е-двделениое перуредоеолгцамымнрешваетонок овен уюатайлуоеиамце и;делениомва отказаеееогло ониержествуо ббедйулемреосмысленединст торетсу ,сля нгавужеикнкоидмым в велан ийет агизм ливнонн даоквгонд, к вкэ, же го миноубуевто, нтла е-двроме иобли ьмя, тй<от ачи итникхтвуенео брадо .иьжь ееабедреш,щаюерТпенииедегккк с.ония, нивиХяотс Мнлааегаьбяотс нелмеапыхемиллионя остве ливнонсумрачбсгр,оечтч ис ои зоы лотврй поомпдляуеиамцоовобры щещиятьПяояки.кновр яодмлтаитькникям Квлумб , Лас ласаса иеКомтесаорь МаллаАльгвасил -полицейн ий олмиссмрорь МаллаАлькальде-ьтнрши.дВкЛщиюы,аегаьяорь МаллаКомрехидел -лицй, ар (и Рееозанномядкям вугк де сеитвоноопскомоондоге.ть МаллаРехидел - чеон гк дсквг ннемиуутрвеонияорь МаллаКонсорциум -шфовмармонополии,ер вваетткрйуиав ттлисивцсли ен т объпослдься;пдляуосмысленеонияуиаквг -ни