---

Вадим Бурлак

МОСКВА ПОДЗЕМНАЯ

«ЧТОБЫ ГОРОДУ КРЕПКО ДЕРЖАТЬСЯ»

Мы знаем, москвичи, в Москве Москву — другую!..

Трепещет сердце, рвется грудь,

Когда мы вспоминаем про родную!

Про ту Москву, Москву былую…

В. С. Филимонов

«Дурацкая карта»

Еще один поворот. Снова ступеньки вниз. Несколько неуверенных шагов — и мы, не сговариваясь, остановились.

Что-то внезапно изменилось в этом подземном мире. Лучи фонариков ощупали каменные заплесневелые стены, скользкий пол, покрытый вековой грязью, низкие обветшавшие потолки. Вроде бы ничего нового…

Наконец осенило. Тишина… Только что доносились громыхание электропоездов, гудение каких-то механизмов, равномерное металлическое лязганье. Теперь все это осталось где-то выше, за поворотом. Мрак подземелья победил звуки большого города.

Но тишина оказалась не абсолютной. Совсем рядом послышались монотонная капель, журчание какого-то водостока и едва уловимое завывание. Словно ветер заблудился в глубинах подземной Москвы и никак не мог отыскать выход.

Но откуда здесь взяться ветру?

— Ну и что дальше? Мы не сбились с пути?.. — спросил я и не узнал свой голос. Он показался глухим и зловещим.

Саша ничего не ответил и в который раз достал из кармана штормовки сложенный листок.

Лучи наших фонариков переместились на замысловатую схему.

— Дурацкая карта, — проворчал я.

— Какую дали, — невозмутимо ответил Саша и добавил: — А мы, кажется, уже на месте.

Я недоуменно огляделся.

— Ну и где же этот Затерянный во мраке?

Мой спутник посмотрел на часы.

— Подождем тридцать — сорок минут. Не явится — будем возвращаться.

И потянулось томительное время. Во мраке его ощущаешь по-иному. Кажется, стрелки часов замедляют ход или вовсе приостанавливаются.

Придет ли на встречу Затерянный во мраке? А может, его и вовсе не существует? И эта непонятно кем сделанная схема московского подземелья, и сигнал в райотдел госбезопасности — чья-то дурацкая шутка?

Затерянный во мраке

Тогда, в 1969 году, генерал ФСБ Александр С. был еще просто лейтенантом и служил в Свердловском районном отделе госбезопасности Москвы. Но и в двадцать с небольшим лет его трудно было поймать на удочку шутника.

Сигнал поступил от информатора.

В столичном подземелье чуть ли не с сорок первого года обитает человек. Скрылся там, чтобы не попасть на фронт. С той поры на белый свет не показывается. Во-первых, боится уголовного наказания, а во-вторых, организм его так привык к подземелью, что на поверхности он задыхается, а в глазах появляется нестерпимая боль.

Возможно ли такое?

Бездомные бродяги прозвали его Затерянным во мраке. За многие годы он досконально изучил необычную среду обитания. Продукты, одежду и лекарства добывал, проникая в подземные склады.

В последнее время Затерянный серьезно болел. Возможно, предчувствие близкой смерти привело его к желанию покаяться и раскрыть властям кое-какие тайны Москвы. А их он познал немало.

Александр через информатора получил предложение встретиться и схему, составленную Затерянным.

На вопрос, может ли человек более тридцати лет обитать во мраке, в специфической атмосфере, специалисты отвечали, что такие случаи в истории бывали.

В общем, стоило проверить сообщение информатора.

Сопровождать Александра я согласился сразу. С одной стороны, у меня имелся кое-какой опыт исследования разных подземелий, а с другой— в московских мне еще не приходилось бывать. В то время я знал о них лишь по замечательным очеркам Владимира Гиляровского.

Увы, таинственная встреча не состоялась. Раздосадованные, мы вернулись в подвальное служебное помещение гостиницы «Интурист» на Тверской (тогда улица Горького), откуда началось наше незадачливое путешествие.

Так завершилось мое первое знакомство с подземным миром Москвы, после которого я стал изучать его историю, собирать рассказы тех, кто в нем побывал.

А спустя несколько лет я узнал от столичных спелеологов, что человек по прозвищу Затерянный во мраке существовал на самом деле. Успел ли он поделиться своими знаниями? Куда подевался? Как завершился его путь?

Вопросы пока без ответа.

Простит ли земля?

В справочниках сообщается, что в нашей столице и в Подмосковье более тридцати пещер, сотворенных природой и человеком. На самом деле их гораздо больше. Естественным путем этот подземный мир образовался из-за вымывания и растворения известняковых горных пород. Большинство рукотворных пещер московского края — заброшенные каменоломни. Много веков назад человек начал добывать известняк для строительства. Из белого камня возводили дворцы, храмы, кремлевские стены, оборонительные сооружения.

С годами под воздействием геологических и климатических факторов заброшенные каменоломни превратились в большие запутанные пещеры. Одной из крупнейших в Московской области является Сьяновская. Расположена она в районе аэропорта Домодедово. Белый камень там добывали примерно с XV столетия.

Пока точно не определена ее протяженность: называются самые разные цифры — семь, тридцать, сорок шесть и даже триста километров. Зато существует немало преданий и слухов. Некоторые исследователи считают, что от Сьяновской пещеры есть ходы аж до Москвы. Еще в двадцатых годах прошлого века группа энтузиастов попыталась добраться подземными путями от Кремля до заброшенных каменоломен села Сьяны. Маршрут исследователей пролегал в районе улицы Варварки, но больше их никто не видел. Так и осталось мрачной тайной: что же с ними случилось?..

Давно уже в Москве переплелись и стали зависимы друг от друга подземелья — рукотворные и естественные.

Известно, что города растут не только ввысь и вширь. На Руси в старину говорили: «Чтобы город крепко держался, ему надо врастать в землицу». Москва — не исключение. С первых лет основания ей были необходимы колодцы с питьевой водой, тайные лазы, места укрытия во время вражеской осады, подвалы для хранения продуктов и ценностей, каменоломни… Словом, большинство москвичей во все времена профессионально и на бытовом уровне были связаны с подземным миром столицы, который из года в год расширялся и углублялся.

У земли хорошая память. Простит ли она человеку частое неразумное вторжение в ее недра?

Строительство и эксплуатация метро, спецобъектов и бомбоубежищ, коллекторов и гаражей, теплоцентралей и канализационных сетей — все это способствует повышению уровня подземных вод. Как следствие, затапливаются подвалы и фундаменты, возникают оползни и провалы, а в строениях — опасные трещины и разрушения.

Подземный мир нашей столицы хрупок и нуждается в защите от неразумных действий человека и природных явлений. Этот мир — жизненно важная часть города, без которой невозможно развитие и существование Москвы.

«ГЛЯДИ, ЗВЕЗДА, ИЗ ГЛУБИНЫ ЗЕМЛИ»

И поклонялись, и отравляли

Невозможно узнать, где и когда появился первый колодец.

Если поблизости не было ни реки, ни озера, вода становилась для человека ценнее любых сокровищ.

В Библейской энциклопедии говорится: «С самых древних времен воду обыкновенно добывали чрез более или менее значительные углубления, производимые в земле. Вследствие трудности работ и ценности воды в пустыне кладези всегда весьма высоко ценились…

О них нередко упоминается в истории патриархов и их потомков, и многие местности получили свое название от колодцев…

Почти каждое селение на Востоке имеет свой собственный колодезь. Чтобы оградить их от наноса песка, отверстия оных обыкновенно покрывались большим камнем… Заваливать колодцы землею на Востоке всегда считалось и даже досель считается делом враждебным и неприязненным, и незаконное присвоение себе прав на пользование оными как своею собственностью часто служило причиною серьезных ссор и раздоров».

Многие завоеватели древних и Средних веков, прежде чем покорить страну, отправляли туда разведчиков, чтобы выяснить, где находятся источники питьевой воды. Колодцам поклонялись скифы, а при наступлении врага отравляли в них воду. Когда неприятель изгонялся, колодцы обезвреживались: старую воду откачивали, а в новую бросали серебряные изделия. Кроме того, скифы совершали особые обряды.

Примерно так же поступали и другие народы. Местность, где обитали племена вятичей и кривичей и в которой возникла Москва, в отличие от засушливых степей, изобиловала озерами и реками. Но относились вятичи и кривичи к колодцам так же трепетно, как и скифы.

В старину люди наделяли рукотворные источники волшебными возможностями и почитали водных духов.

«Федор Стратилат грозами богат»

На Руси покровителем рукотворных источников воды стал великомученик Федор Стратилат. Его обезглавили в 319 году враги христианской веры.

Восьмое июня называют днем Федора Колодезника. В эту пору часто случались грозы, а после них от земли поднимался туман. В народе говорили: «Федор Стратилат грозами богат. Где по зорям первый туман ложится, там копай колодец».

Мастера-копатели в этот день привязывали к кисти правой руки алый лоскуток, а к левой — веревочку. Согласно поверью, это приносило удачу. Восьмого июня не полагалось рыть землю. А вот выбирать места для будущих работ не возбранялось.

Спозаранку сажали колодезники в мешок петуха и отправлялись на поиски. Чтобы выяснить, есть ли неглубоко под землей вода, они выпускали голосистую птицу и приговаривали: «Ну-ка, смочи горло, смочи клюв, а то совсем охрип!.. Не отлынивай, а то Федор Стратилат накажет!..»

Считалось, что петух при этом обязательно остановится и начнет скрести землю, где неглубоко есть вода.

Были у колодезников и другие приметы. Забирался один из них на высокое дерево и сбрасывал шелковую нитку. Остальные мастера следили, куда она опустится, и просили: «Федор Стратилат, помоги — укажи». От его дуновения нитка летела туда, где следовало копать.

Первую пригоршню воды из нового колодца мастера плескали на четыре стороны и благодарили Федора Стратилата. Из второй пригоршни пили. А из третьей умывались.

Для поисков воды нередко применялась лоза — ветка дерева с развилкой.

Вечером 8 июня колодезникам разрешалось расслабиться. Они ужинали и приговаривали: «Сколько одолею капель зелья, столько мне еще отрыть добрых колодцев!»

Обычно русские святые, подвижники, странники, прежде чем создать свой скит, обитель, монастырь, обустраивали источники питьевой воды. При основании монастыря Сергий Радонежский самолично выкопал яму, и «…внезапу источник велий явился… от негож вычерпают на всяку потребу монастырскую».

Против огневого бедствия

«…Загорелась церковь Всех Святых, и от того погорел весь город Москва — и посад, и Кремль, и Загорье, и Заречье. Была великая засуха, да зной…».

К сожалению, подобные исторические записи появлялись почти каждый год. И чего только не делали московские правители, чтобы уберечь город от огня.

Известный историк Николай Костомаров писал: «Москва, как известно, славилась многими историческими пожарами, губившими не только жилища, но и тысячи людей. Стоит припомнить пожар 1493 года, истребивший всю Москву и Кремль; славный пожар 1547 года, когда кроме строений сгорело более двух тысяч народа; пожар 1591 года, доставивший Борису случай показать пред народом свою щедрость; пожары при Михаиле Федоровиче были так часты, что не обходилось без них ни одного месяца; иногда на них было такое плодородие, что они следовали один за другим каждую неделю и даже случалось, что в одну ночь Москва загоралась раза по два или по три.

Некоторые из этих пожаров были так опустошительны, что истребляли в один раз третью часть столицы».

В конце XV века великий князь Иван III, чтобы обезопасить Кремль, повелел снести все строения на расстоянии сто десять саженей (примерно двести тридцать четыре метра) от крепостных стен.

Работавших с огнем ремесленников насильно переселяли поближе к прудам и рекам.

Иван III основал в Москве пожарно-сторожевую охрану. В конце главных улиц были установлены заставы — решетчатые ворота. На ночь они запирались. С наступлением темноты разрешалось выходить на улицу лишь с фонарем. Тех, кто был замечен в поджоге, казнили. Великий князь запретил летом топить избы и бани и даже зажигать лучины.

Но и эти строгие меры мало помогали. Москве требовалось гораздо больше водоемов и колодцев.

Самыми главными поставщиками воды для города стали реки Москва, Копытовка, Яуза, а также Пресненский и Хапиловский пруды.

В Кремле еще до XVI века были сооружены подземные ходы к реке и тайные колодцы. Но они потребовались не столько для борьбы с пожарами, сколько на случай вражеской осады.

Заброшенные и опасные

Во времена царя Михаила Федоровича в Белом городе и на больших улицах Москвы появилось множество колодцев. С1736 года их сооружали по одному на пару дворов.

В начале XIX столетия в Первопрестольной уже насчитывалось более четырех тысяч колодцев. Их выкладывали бревнами, а над ними возводили будки, навесы, шатры. Воду поднимали специальными приспособлениями: блоками, воротами и журавлями.

Москва разрасталась, источники воды оказывались или на проезжей части, или на месте новых построек. И тогда их засыпали мусором и закрывали досками. Делалось это порой в спешке и некачественно. Ненадежное деревянное прикрытие вскоре сгнивало.

Немало зафиксировано случаев, когда в старые колодцы проваливались и конные повозки, и пешеходы. А ведь глубина некоторых из них превышала десять метров.

В 1890 году в одном из переулков рядом с Кузнецким мостом едва не погиб крестьянин Василий Фролов. Его телега была нагружена дровами. Лошадь успела миновать опасное место, а под задними колесами телеги покрытые слоем земли доски проломились, и вся поклажа рухнула в заброшенный колодец.

Спустя пятнадцать лет подобное произошло с автомобилем. Неподалеку от Калужской заставы шофер почувствовал, что почва уходит, и выскочил из машины. Ему повезло: автомобиль с двумя боковыми колесами завис над старым колодцем.

Примерно в те же годы в районе Чистых прудов провалился приезжий из Подмосковья. Однако ему удалось выбраться наверх без особых повреждений.

В двадцатых годах прошлого века на Моховой улице, перед приемной председателя ВЦИК Михаила Калинина открылся провал. Его глубина была примерно девять метров. И на этот раз обошлось без жертв.

Но случалось — люди гибли. Старые москвичи рассказывали историю, как во дворе в районе Маросейки не поладили между собой две соседки. Одна закричала: «Чтоб тебе провалиться на этом месте!» Другая не сдержалась и кинулась на обидчицу с воплем: «Сама провались!..»

Пожелания скандалисток исполнились. Обе тут же рухнули в заброшенный колодец и скончались.

Московские артели

В Средние века главным орудием труда у копателей колодцев была дубовая лопата с железной оковкой. А в поисках воды они использовали деревянные и металлические щупы, ореховые прутики и даже чугунные сковородки.

Эту кухонную утварь с заходом солнца клали на место предполагаемого раскопа. А утром проверяли: на сковороде есть роса — значит, вода неглубоко залегает, остается посудина сухой — значит, не стоит копать.

Уже в XV–XVI веках в Москве существовало много слобод. Их жители, как правило, объединялись по профессиям. Так, в районе Таганской площади жили изготовители таганов — треножников для походных кухонь. На Поварской улице селились барские повара. В том месте, где расположены Котельническая набережная и Котельнический переулок, стояли дома изготовителей котлов. Были слободы: и Гончарная, и Плотничья, и Ружейная, и Кузнецкая, и Печатная.

Неподалеку от парка «Сокольники» есть Колодезная улица и Колодезный переулок. В этих местах когда-то проживали мастера «отыскивать добрую воду». Обычно артели составляли всего лишь два— четыре человека. Может, поэтому не было у них в Москве таких больших слобод, как у кузнецов, ткачей, каменщиков или оружейников.

Свои секреты мастерства колодезники тщательно оберегали. Поиски воды старались проводить без свидетелей. Землю копать начинали в темноте — остерегались сглаза случайных прохожих или зевак. А на колодезных срубах по завершении работ ставили особые, непонятные посторонним, знаки-обереги: чтобы «вода не портилась и не уходила».

Были у этих московских умельцев не только свои профессиональные секреты, но и предания.

Вотчина Алексея Михайловича

Впервые об Измайловском острове, образованном речками Серебрянка и Хорутовка, упоминается в писцовой книге за 1571 год.

До середины ХУЛ века деревня Измайлово принадлежала боярину Никите Романову-Юрьеву. А в 1663 году она, вместе с окрестными лесами, стала вотчиной царя Алексея Михайловича.

Спустя девять лет по его повелению в центре острова был воздвигнут Покровский собор. В документах того времени о строительстве собора говорится: «Сделать в старом селе Измайлове церковь каменную против образца соборныя церкви, что в Александровской слободе, без подклетов длиною меж стен девять сажен, поперечнику тож, а вышина церкви и алтаря как понадобится, да кругом той церкви сделать три ступени…».

В своей новой вотчине царь приказал разбить сад и организовать зверинец. Из многих стран сюда доставляли экзотических для России животных: львов, пантер, тигров, дикобразов, павлинов, китайских гусей, фазанов.

На территории вотчины находилось около сорока прудов. Некоторые из них были вырыты, другие образовались благодаря построенным на реке Серебрянке плотинам.

В то же время в Измайлове появились чугунный и полотняный заводы, винокурни и мельницы.

Как писал в XIX веке известный москвовед Иван Злобин: «Выбрать место лучше было нельзя: здесь представлялись все удобства, по всем частям хозяйства, а также и для садоводства, которое впоследствии заняло в Измайловском хозяйстве весьма видное место…

Позади дворца, на северной стороне за прудом, насажен был Алексеем Михайловичем Виноградный сад, на пространстве версты, где разводились виноградные лозы, также росли разных сортов яблони, груши, сливы, вишни…»

Тысячелетний колодец

Среди множества мастеров, появившихся в этой царской вотчине, находился и старый колодезник Досифей.

Приближенные Алексея Михайловича интересовались: зачем на острове, где столько прудов и ручьев, рыть колодец? Царь отвечал то ли в шутку, то ли всерьез: «Это будет не простой источник воды. Сами потом поймете его живительную силу…».

Доброе отношение государя к Досифею вызывало недовольство царедворцев. Но мастер, не обращая на них внимания, принялся выполнять монаршую волю.

От ступеней строящегося Покровского собора он отмерил сто шагов. Там и велел копать. В предании, правда, не говорится, с какой стороны — ведь у храма было три крыльца со ступенями.

Досифей со своей артелью завершил работу раньше, чем закончилось строительство собора. Но прежде чем закрыть колодец дубовой крышкой, объявил товарищам:

— Ничего нет в мире вечного. Но колодец наш проживет тысячу лет. И вода его — столько же. И будет она спасением для многих людей от ран, хворей и кручины.

Если днем увидите в колодце небесную звезду, значит, уготована ему тысячелетняя судьба. Ибо сошлись в нем силы Неба, Земли и Воды. И силы эти будут передаваться людям.

Сделал Досифей знак товарищам подойти поближе и произнес заклинание.

— Гляди, звезда, из глубины земли. Гляди-сияй из тьмы бездонной…

Повторил так несколько раз, и артельщики и впрямь увидели в глубине колодца звезду.

Чудо, да и только! Над головой — солнце, а в воде ночная небесная красавица отражается!

Пошла о том молва и по Измайловскому острову, и по всей Москве. Потянулись к колодцу люди. Всем хотелось испить из него. Видимо, действительно оказалась вода чудодейственной, раз сам государь предложил Досифею большую награду.

Но гордый старик отказался.

— За свой труд я уже получил сполна. Лучше, великий государь, прикажи сбросить в колодец побольше серебра. Металл сей дарует чудодейственную силу, крепит разум и здоровье человека.

Алексей Михайлович исполнил просьбу Досифея. Случилось это незадолго до смерти государя.

Ходила по Москве молва, будто, заболев, царь приказал доставить ему воду из «тысячелетнего колодца», но враги зачерпнули из «мертвого» источника.

После смерти Алексея Михайловича царедворцы заявили, что слишком много черного люда собирается у измайловского колодца. Порешили его завалить, а сруб разобрать. Так и сделали. Не осталось и следа о целебном источнике.

Но разве московских обывателей обманешь? Не придворные погубили «тысячелетний колодец», а сам Досифей сокрыл его до поры до времени от недобрых людей, заявляли они. Может, когда-нибудь он возродит колодец? И снова в нем сойдутся силы Неба, Земли и Воды. И люди увидят в темной глубине среди бела дня звезду.

Порча и очищение

У разных народов в старину можно было услышать поверье: «Колодцы людям не только помогают, но и мстят. Перед стихийными бедствиями, голодом, мором, засухами, вражескими нашествиями вода в колодцах портится или вовсе уходит».

Так уже повелось: чем важнее для человека предмет, строение или объект природы, тем больше о нем слагалось легенд.

Согласно преданиям, во время набегов крымчаков в Москве, Ельце, Серпухове, Калуге внезапно пересыхали колодцы. И старики объявляли землякам: «Многострадальные источники предостерегают нас. Помните, как татарва гирейская, возвращаясь в Крым, портила наши колодцы? Как плевала и бросала в них дохлых коней и убитых полоненных людей?..».

Действительно, подобные случаи «порчи» совершались не раз. Конечно, воду никто не пил, если в ней оказывались дохлая лошадь или убитый человек. Колодцы приходилось «лечить». Их вычищали, углубляли, рядом совершали молебен, кропили святой водой, а иногда бросали в него серебряный крестик или какой-нибудь оберег. А бывало, тайком от служителей церкви для очищения испоганенных колодцев местные жители приглашали колдунов или юродивых, и те произносили заклинания, плясали вокруг сруба или исступленно бились о них головой.

Наказание Глинских

В 1547 году взбунтовалась Москва. Двадцать первого июня в городе вспыхнул пожар. Как отмечалось в летописи, «…загорелся храм Воздвижение честного креста за Неглинною на Арбатской улице на Острове. И бысть буря велика, и потече огнь, якоже молния, и пожар силен промче во един час…».

В тот день сгорело двадцать пять тысяч домов, двести пятьдесят церквей, погибло около трех тысяч горожан. Эта беда повлекла за собой другую. В Москве давно зрело недовольство посадских людей властью Глинских — родственников юного царя Ивана Васильевича.

Восставшие убили князя Юрия Глинского и несколько его родных и слуг.

В летописи упоминалось, что юный царь Иван IV был застигнут врасплох. Поэтому он был вынужден выслушать претензии и обиды посадских людей и пообещать им «произвести сыск и управу».

В то время ходили слухи, будто Глинские задумали погубить город. Для этого они вырывали сердца покойников, произносили над ними черные заклинания и швыряли в городские колодцы. Потом порченой водой окропляли московские улицы и дома.

«.. Бояре приехаша к Пречистой к соборной на площадь и собраша черных людей и начата въпрашати: кто зажигал Москву? Они же начата глаголати, яко княгиня Анна Глинская з своими детми и с людми волхвовала: вымала сердца человеческия да клала в воду да тою водою ездячи по Москве да кропила и оттого Москва выгорела» — так сообщалось в летописи.

Конечно, подобная причина пожара сегодня покажется нелепостью, но в XVI веке в нее поверили. И пока городские колодцы не были очищены, воду из них не пили.

А когда в 1547 году умерло несколько человек из семейства Глинских, в народе заговорили, что они «обпились» водой. Так якобы сами колодцы отомстили за свою порчу.

Первая колодезница

Осенью 1612 года Москва была освобождена от польских интервентов. Небольшой отряд разгромленных захватчиков просочился через Чертольские ворота столицы, а затем лесными тропами ушел от преследователей.

На ночевку отряд остановился в подмосковной деревне.

В отместку за свое поражение поляки опустошили крестьянские избы и казнили нескольких местных жителей. А тела убитых сбросили в колодец.

В ту ночь десятилетней Агафье приснилось, будто ее призывает к себе оскверненный колодец. Не потревожив никого в избе, она тихонько вышмыгнула за порог. Прихватила с собой лишь тяжелую бадейку.

Поляки отобрали у крестьян все запасы браги и вволю залили горечь поражения. Даже ночной караул задремал от хмельного напитка.

Пробралась Агафья к колодцу, привязала к журавлю бадейку и зачерпнула воды. Потом отыскала оставшуюся брагу в польском обозе и разбавила ее «порченой водой».

Утром захватчики поспешно двинулись дальше. Да недолгим был их путь. На первом же привале допили брагу. И начались у них мучения. Стали корчиться от боли, а к вечеру все скончались.

О происшествии узнали в деревне. Мужики вернули свое добро, похоронили односельчан, а потом принялись допытываться у Агафьи, как ей удалось погубить такую ораву чужаков.

Девочка разъяснила: не ее это заслуга — колодец сам за себя отомстил.

Прошло какое-то время. Стали примечать люди, что Агафья сторонится играть с ребятней и от домашних дел отлынивает, и все ее тянет к колодцу. Могла часами глядеть в воду или просто сидеть, прислонившись к срубу.

Забеспокоилась родня, как бы девчонка не свихнулась. Но все обошлось, не помутился разум. Вот только дар у нее открылся — могла безошибочно указывать, где воду под землей искать.

Слух о том прошел по округе. Потянулись к Агафье мастера-копатели. Даже из Москвы артели приходили. Зазывали ее к себе в помощь. Если верить преданию, так стала Агафья первой, а может, и единственной на Руси женщиной-колодезницей.

Сокровища скупой семейки

В середине XVIII века на Мясницкой, неподалеку от места, где в наше время расположен Главпочтамт, был построен особняк.

Много лет он принадлежал знатному семейству Измайловых. Несколько человек из этого рода в конце XVIII столетия вступили в масонскую ложу. В доме на Мясницкой стали совершаться обряды ордена вольных каменщиков.

Для проведения мистерий самый большой зал особняка обили черной материей, стены расписали непонятными непосвященным знаками, а в углах установили скелеты.

Даже сруб старого колодца во дворе был выкрашен в черный цвет. Непонятно, зачем это понадобилось делать масонам. Ведь свои мистерии они устраивали только в доме.

Поговаривали, что колодец был возведен задолго до строительства особняка.

Прошло много лет, и дом Измайловых купили богатые супруги Кусовниковы, известные всей Москве своей скупостью.

Масонские идеи их не интересовали. «Черный зал» со скелетами так напугал новых владельцев, что они приказали заколотить его.

Кусовниковы владели участками плодородной земли не только в Подмосковье, но и в других губерниях и получали огромные деньги от арендаторов. И при этом держали в услужении лишь одного дворника.

По Москве ходили слухи и анекдоты о Кусовниковых. Рассказывали, что спят они днем, а ночью грузят в обшарпанный кабриолет два сундучка с деньгами и драгоценностями и до утра колесят по городу. Скупердяи рассчитывали, что если ночью к ним в дом заберутся воры, то кроме развалившейся мебели, битой посуды и поношенного тряпья ничего не найдут.

Гостей эта семейка почти не принимала. А если вдруг кто-то наносил им визит, то хозяева особняка зажигали только одну свечу. Потчевали гостя так, что больше он у них не появлялся. Порой кусовниковские угощения завершались поездкой к лекарю.

Есть литературная версия, будто прообразом гоголевского Плюшкина стала именно парочка скупердяев с Мясницкой.

Однажды их все же ограбили во время ночной поездки по городу. Правда, налетчики отобрали только часы да кошелек с мелочью. Обшарпанные сундучки в кабриолете преступников не заинтересовали. Знали бы они, какое богатство проворонили!

Как-то раз получили Кусовниковы крупную сумму в ассигнациях. Куда в доме спрятать несколько увесистых пачек?

В то время у дворника тяжело заболела жена. Лекарь посоветовал класть под ее кровать тлеющие древесные угли на железных листах. Ведь в доме из-за скупости хозяев всегда было холодно и сыро.

В один жаркий летний день дворник не стал этого делать, и Кусовниковы тайком от него спрятали деньги в золу.

Когда хозяева уехали, дворник достал из-под кровати железные листы, не убрав золу, навалил на них дрова и поджег.

К возвращению Кусовниковых часть ассигнаций обуглилась. Крики, истерика, обмороки скупой семейки лишь веселили жителей Мясницкой.

Долго не могли оправиться от этого удара Кусовниковы, а когда пришли в себя, решили свои драгоценности спрятать в заброшенном колодце. Спустили на дно сундучок с золотом, изумрудами, бриллиантами, сапфирами. Потом забросали камнями и всяким хламом. Заполнили до самого сруба.

Известно, что колодцы не любят такого отношения к себе и мстят.

И пошла по Москве молва, будто после этого случая знаменитые скупердяи в одночасье слегли и через какое-то время умерли.

В конце XIX столетия их особняк и сруб Черного колодца снесли, а углубление с мусором прикрыли досками. На том месте возвели новое здание. Оно существует на Мясницкой и поныне.

На какое-то время о Кусовниковых позабыли. Но в начале XX века несколько охотников за сокровищами стали думать-гадать: а где спрятаны драгоценности скупой семейки?

И пошла по городу молва о Черном колодце. Кинулись искать его, да так и не нашли.

Что ж, может, в наше время кому-то повезет? Или уже повезло?..

Мастера и нечистая сила

С Иваном Александровичем я познакомился, когда он был уже на пенсии. После Великой Отечественной войны ветеран работал плотником в каком-то домостроительном комбинате. А вот до сорок первого года состоял в артели колодезников, куда входили и его отец, и дед.

— На мне оборвалась династия, — сокрушался Иван Александрович. — До войны мы промышляли в ближних подмосковных селениях. А когда я вернулся с фронта, многие те селения слились с Москвой, заводопроводились, и наша профессия стала не нужна. Хотя кое-где еще и в столице сохранились колодцы. Только обветшали они, поусохли.

Я удивленно взглянул на собеседника.

— Люди в космос летают, а в Москве древние колодцы?

Иван Александрович не ответил. Может, нахлынули воспоминания.

Но через минуту-другую оживился и заговорил:

— Мой отец имел домик на Пресне, по соседству со старухами предсказательницами. Была у них своего рода специализация — гадать по воде и по «голосу колодца». Заглянут в него и протяжно произносят: «Ум-мау». И от того, как изменяется звучание голоса, строят предсказание.

— А что означает это слово? — поинтересовался я.

Иван Александрович пожал плечами.

— Не знаю. Но примечательно: мастера-колодезники в старину тоже произносили «ум-мау». Только не для предсказаний, а для определения, болен или здоров колодец.

Я недоверчиво взглянул на старика: говорит о неодушевленном, будто о живом человеке. Может, подшучивает?

Нет, лицо собеседника оставалось серьезным.

— А ты как думал? Колодцы тоже болеют. Портится или уходит вода, гниют деревянные обклады, засоряются, или сбросят в него всякую дрянь… Бывало, и трупы извлекали. Но убийцы, которые таким мака-ром избавлялись от следов преступления, долго не гуляли по свету. Не знаю уж, как так выходило: вскорости поджидала их лютая смерть. Вода все помнит, вода обидчива, а колодезная — особенно.

В старину у колодцев собирались бабы и девки — и давай судачить, секретами своими делиться. И невдомек бестолковым, что сказанные слова надолго сохраняются в воде. А ведьмы и колдуны этим пользовались: извлекали оттуда все бабьи тайны себе на пользу.

И в наших артелях находились знатоки, умевшие выведать из колодцев все, что было при них сказано.

Иван Александрович взглянул на меня лукаво, словно хотел выяснить, верю ли ему. Уловив мою заинтересованность, продолжил:

— На Руси хоть и уважали наш промысел, а все равно шептались, что мы водимся с нечистой силой. Наверное, не случайно и мастеров-копателей, и духов, которые обитали в колодце, называли одним и тем же словом — «колодезники». Да мы и не обижались, если кто-то намекал на нашу связь с нечистой силой. Иной раз и сами запускали подобные слухи. Были среди нас умельцы не только искать подземные воды и возводить срубы. Иные могли из человека всякую хворь изгонять. У каждого источника свой состав воды. Вот наши лекари и выбирали, каким пользоваться от той или иной болезни.

— А не хотите записать эти сведения? Может, целебные колодцы Москвы еще послужат людям? — перебил я.

Иван Александрович махнул рукой.

— Сам писать не буду. Не по мне такая работа. Вот закончу дачный сезон, вернусь в город — заходи. Вдруг в самом деле — расскажу полезное, а ты запишешь…

На том и простились. Конечно, в тот день я не мог знать, что больше мы никогда не увидимся.

Как мне рассказали потом, в свой последний час Иван Александрович присел у колодезного сруба, провел ладонью по бревнам и больше уже не поднялся. Может, именно так и должен уходить настоящий мастер-колодезник?

ВОДЫ ЧАРУЮЩАЯ СИЛА

Священны, о Москва, преданья

Твоих красноречивых стен:

Они скрижаль бытописанья

Богатых славою времен…

В тебе и новый мир, и древний.

В тебе пасут свои стада

Патриархальные деревни

У Патриаршего пруда…

Поившая своей волною

Давно минувшие века,

Там вьется светлой полосою

Смиренная Москва-река.

Петр Вяземский

«Живоносный источник»

В славянских и древнерусских верованиях, наряду с воздухом, землей и огнем, вода считалась основой мироздания.

У многих народов мира есть легенды, сказки, предания о «живой» и «мертвой» воде. Согласно поверьям, людей с их помощью превращали в животных и отгоняли от них нечистую силу, возвращали молодость.

В предании о возведении в Константинополе храма «Живоносный источник» говорится, что будущий император Лев I однажды повстречал возле рощи умирающего от жажды слепого старика. Лев хотел напоить калеку, но поблизости не оказалось ни реки, ни озера, ни ручья.

И тогда из лесной чащи раздался голос: «Войди в рощу, там ты найдешь живую воду… Утоли жажду немощного. Смочи ему глаза, и он прозреет. А кто Я, здесь живущая, ты скоро узнаешь. Я помогу тебе соорудить на этом храм во имя Мое, в котором все благочестивые, с верою ко Мне притекающие, будут получать исполнение своих благих желаний и исцеление от недугов…».

Лев выполнил наказ, и чудо произошло — слепой прозрел. Впоследствии император повелел возвести над чудотворным источником храм в честь Богородицы. А сам ключ, бьющий из недр, получил название Живоносный.

Жители Москвы особо почитали икону Богоматери «Живоносный источник», на которой она изображалась с Младенцем Иисусом, сидящим в купели.

Списки с этой иконы люди часто брали с собой, отправляясь на поиски целебных источников.

Не случайно здоровье человека связывали с качеством воды. И распространенным приветствием в старину являлось пожелание: «Будь здоров, как вода!»

Ни в древности, ни в Средние века даже знахари и лекари не знали, что вода из глубин земли обладает повышенным содержанием химических элементов, газов, радиоактивностью. В ее формировании большую роль играют микробиологические процессы подземного мира. Так называемый московский артезианский бассейн имеет водоносные горизонты в девонских, каменноугольных и пермских отложениях. Недра нашей столицы изобилуют минеральными, сульфатными, хлоридно-натриевыми водами.

Еще в XVI веке в Москве минеральную воду брали не только на поверхности, но и спускались за ней в пещеры. Целители прописывали ее своим пациентам. А расположение подземных источников держали в секрете.

Благодарили и возводили часовни

На территории Москвы к началу XXI столетия насчитывалось более тридцати артезианских родников. Люди верующие считают их священными, атеисты ищут научное объяснение целебным свойствам воды.

А может, правы и те и другие?

В давние времена москвичи называли родники благотворными силами земли. Православная церковь совершала у этих источников водосвятные молебны. Над ними возводили часовни. Люди, избавившиеся от болезней, благодарили целебную воду. Она шла на приготовление лекарств, напитков, еды.

О многих московских родниках слагались легенды.

Согласно преданию, источник в Теплом Стане, существующий и поныне, выкопал Иван Грозный. В часы перенапряжения, во время нервных припадков и при головных болях он пил доставленную оттуда воду.

В Крылатском есть родник, который по совету друзей посещал знаменитый поэт и государственный деятель Гавриил Державин. Злые языки утверждали, что поэт употреблял из него воду для «обуздания азарта»: безудержно любил Гавриил Романович играть в карты. Кто знает, может, крылатский родник отчасти помог ему не спустить все свое состояние.

В одном лишь Коломенском к концу XVIII века находилось более тридцати целебных источников. В наше время их осталось значительно меньше. Водой коломенских ключей лечили заболевания глаз и почек, язвы, бесплодие.

Родник в нынешнем лесопарке Покровское-Стрешнево быстро заживлял раны и язву желудка. По преданию, государыня Елизавета Петровна не раз приезжала сюда на лечение. Видимо, не без пользы, раз приказала она построить над источником часовню.

Также знамениты своими лечебными свойствами родники на улицах Довженко и Мосфильмовской, в Фили-Давыдково, в Свиблово, в Кузьминском лесопарке, у Борисовских прудов, в Южном Бутове, на Новоясеневском проспекте.

А сколько их еще скрывают московские подземелья или — уже погублено людьми?..

Многим помогли целительные источники, но и они сами нуждаются в спасении от загрязнения. Некоторые московские родники, известные в XVIII–XIX веках, погублены людьми: Лефортовский, Сретенский, Измайловские, Пресненские и другие — остались лишь в литературных воспоминаниях.

Уничтожение родника издавна считалось на Руси грехом, за которым всегда следовала расплата. У москвичей была примета: «Погиб один источник — жди много бед».

«Царь-вода»

Во второй половине XIX века московскому начальству пришла идея составить план-карту всех целебных родников Первопрестольной.

Поручили выполнить эту работу ученым мужам. Но по каким-то причинам не заладилось у них. Вероятно, губернатор не выделил деньги.

И тут вдруг взялся за дело простой кладбищенский землекоп. По одному преданию, звали его Прошка, по другому — Сафрон.

В общем, стал он похваляться, что составит карту московских родников без всяких денег.

— Да кто ж тебе их даст? — ухмылялся народ. — И сановитых начальство не больно радует деньгой. А тут — какой-то неказистый искатель-копатель выискался…

Но всякие ухмылочки да ехидства на Сафрона-Прошку не очень-то действовали. Втемяшилось в башку осчастливить Первопрестольную — и все тут!

Еще в детстве услыхал он от каких-то дремучих дедов о «царь-воде», заточенной в московском подземелье. Кто ее отыщет да на свет Божий выпустит, тому откроются еще неизвестные целебные родники в городе. Сказывали деды и где искать «царь-воду».

Сегодня на этом участке расположен Пресненский парк. А в древности, когда и Москвы еще не было, там находились священная роща и пещеры, где язычники совершали обряды, поклонялись идолам и приносили человеческие жертвы подземной «воде-владычице».

В XVIII столетии на месте будущего парка располагалась усадьба князей Гагариных. Называлась она дача Студенец. В 1840 году владельцем усадьбы стал московский генерал-губернатор Закревский.

На даче Студенец были вырыты пруды и каналы, а на возникших островах разбиты фруктовые сады.

Среди работников графа Закревского ходили слухи, что глубоко в подземелье имения протекает река с волшебными свойствами. Называли ее по-разному: «всем водам вода», «царь-вода», «вода-владычица».

Много столетий назад приняла она в себя непомерное количество человеческой крови. За то наказана была. А кем — неведомо. Лишили ее «света белого», и, пока не очистится от крови, «струиться ей во мраке подземелья».

Давно она очистилась, а наказание почему-то осталось. За многие века приобрела «царь-вода» необычную целебную силу, но воспользоваться ею никто из людей не мог.

Долго шастал Прошка-Сафрон по садам графа Закревского. Наконец отыскал тайный лаз в подземелье. Оповестил о том и своих приятелей, и работников генерал-губернатора.

Собрался народ поглазеть и смельчака проводить в неизвестный путь. Дали ему несколько пустых бутылок, чтобы набрал он «царь-воду».

Нырнул в лаз Прошка-Сафрон, да так и не вынырнул. Ждали его любопытствующие день-другой, а на третий стали догадки строить.

— Заплутал малый в подземелье…

— Видать, не отпустила его «царь-вода»…

— А может, осточертела ему наземная жизнь и решил он остаться навечно во мраке?..

Уведомили самого Закревского. Нашлись отчаянные головы, и полезли они искать пропавшего землекопа, но вскоре вернулись ни с чем. Сообщили, что слышали во тьме шум реки, да не смогли найти к ней дорогу.

На сороковой день после исчезновения Прошки-Сафрона главный садовник графа Закревского приказал засыпать лаз в подземелье.

С годами случай с искателем «царь-воды» москвичи позабыли. Но вдруг вновь заговорили об этом в девяностых годах XX века.

Бомжи, ночевавшие в Пресненском парке, уверяли, что слышали из глубин земли плеск и журчание реки, человеческие стоны и крики о помощи.

Говорят, и в наше время какие-то неизвестные ищут давно засыпанный лаз, чтобы добраться к «царь-воде».

«Всеевропейский курорт» на Остоженке

В двадцатых годах XIX века в Хилковом переулке было открыто необычное заведение. Создал его известный доктор медицины, профессор Христиан Иванович Лодер. Называлось его детище Заведение искусственных минеральных вод.

Незадолго до открытия Лодер писал в своей брошюре: «Для делания в Москве искусственных вод предлагается составить на десять лет общество из акционеров.

Исчисление потребных для сего заведения издержек учинено по тому размеру, по которому сделано подобное заведение в Дрездене, Лейпциге и Берлине, о коих я имею самые подробные сведения. Однако я счел нужным, чтобы в здешней столице внимание обращено было не только на внутреннее устройство, но и на приличный вид…

Перестройка и внутреннее устройство здания, в коем не только будет находиться лаборатория для приготовления вод, но и нужные комнаты для различия оных и для помещения разных ванн, и сверх того место для прогулки пользующихся во время неблагоприятной погоды…

И сверх того место для благоприятной прогулки…»

Христиан Иванович Лодер родился в Риге. Высшее образование получил в Германии и несколько лет преподавал там анатомию, судебную медицину, физиологию, хирургию.

С 1810 года Лодер жил и работал в России. В Москве он построил Анатомический театр и новый госпиталь. Интересовали его подземные воды и целебные источники Первопрестольной. Много лет доктор изучал их состав и свойства. Однажды профессор заблудился в лабиринте, где-то в районе Калужской заставы. Не имея с собой еды, пару дней он продержался лишь на воде из подземного ручья.

Потом Лодер рассказал, что отыскал целебный источник. Несколько глотков из него придали Христиану Ивановичу бодрость и силу.

В 1828 году Лодер начал строительство первого в России Заведения искусственных вод.

Вскоре неприметный Хилков переулок на Остоженке стал местом «всеевропейского курорта».

Конечно, это заведение было предназначено для состоятельных людей. Курс лечения стоил около трехсот рублей. Сумма по тем временам немалая.

Профессор лично следил за качеством доставляемых из московских подземелий вод. С весны до середины осени курорт принимал посетителей с пяти часов утра. Каждому клиенту подавались кружка с минеральной водой, листья шалфея для чистки зубов. Пациенты принимали минеральные ванны и несколько часов прогуливались по саду заведения Лодера.

Вскоре о курорте на Остоженке заговорили во многих городах России. Сюда стали приезжать состоятельные люди из Санкт-Петербурга, Поволжья, Сибири. Лечились у Христиана Ивановича члены царской семьи.

Пациенты поверили, что московские минеральные воды не только оздоравливают, но и возвращают молодость. А для молодежи заведение Лодера стало своеобразной ярмаркой женихов и невест, где можно завязать полезные знакомства.

Христиан Иванович придавал огромное значение не только лечебным водам, но и оздоровительным прогулкам.

А вот у простых людей эти прогулки господ вызывали недоумение:

— Гляди-ка, баре в такую рань ходют и ходют, и от дел отлынивают…

— Маются от безделья спозаранку…

— И охота им подниматься на заре, чтобы ничего не делать?

— Опять лодера гуляют…

Так комментировал рабочий люд увиденное за садовой оградой заведения.

Со временем «Лодер» в народе стали произносить как «лодырь». Так фамилия трудолюбивого, предприимчивого доктора превратилась в символ праздности и безделья. Век спустя в «Словаре русского языка» Сергея Ивановича Ожегова было дано определение: «Лодырь — лентяй, бездельник».

Ну а о самом враче и ученом через несколько лет после его смерти писали: «Наставник Гуфельда и Гумбольта, друг Гёте и Шиллера, снискал себе европейскую славу в Германии: она гордилась им, почитала его своим; но Лодер был наш соотечественник…».

«УШЕЛ ВСЛЕД ЗА ХОЗЯИНОМ»

Воин и дипломат

Михаил Скопин-Шуйский умер, когда ему исполнилось двадцать три года и пять месяцев. Прими он царский венец и проживи подольше, сколько бы еще сделал для страны… Но известно: история не любит сослагательного наклонения. Что успел совершить— и того немало. Зря своих современников народ «надеждой Руси» не называет.

В ноябре 1586 года у боярина и князя Василия Федоровича Скопина-Шуйского родился сын. Назвали его Михаилом.

Старухи вещуньи обратили внимание: когда появился на свет младенец, «постаревшие» жемчуга в доме боярина вдруг все разом обрели былой блеск и словно оживились.

— Это добрый знак, — определили старухи. — Будет отныне «зеньчуг» вечным спутником и оберегом князюшке Михаиле Васильевичу…

Сказали — будто приговор вынесли. Поверили им боярин и его супруга Елена Петровна.

Предрекали вещуньи их младенцу Михаилу «жизнь стремглавую», полную ратных подвигов.

Не ошиблись старухи. Современники Михаила Васильевича Скопина-Шуйского отмечали, что был этот юноша высокого роста, богатырской стати, обладал большой силой духа и «великия разумом».

В семнадцать лет он получил высокий придворный чин стольника. А в 1606 году, когда царский трон занял его дядя Василий Иванович Шуйский, Михаил стал воеводой.

Известный историк Василий Ключевский писал: «По низвержении самозванца возведен был на престол князь Василий Шуйский, но возведен был не как Борис — без участия Земского собора, а только партией больших бояр и преданной ему толпой москвичей, которых он поднял против самозванца и поляков.

Вступая на престол, царь Василий ограничил свою власть…

Царь обязывался никого не казнить, не осудя истинным судом с боярами своими, опалы преступника не распространять на его родню и семейство и имущества их не конфисковать, если они не участвовали в преступлении, доносов не слушать, ложных доносчиков наказывать, все дела решать по суду и следствию».

Двадцатилетний Скопин-Шуйский был направлен царем против армии мятежного Ивана Болотникова. Под Москвой, на реке Пахра, Михаил выиграл сражение. Несмотря на его ранение, государь тут же назначил племянника командиром войска, осаждавшего Тулу. Этот город являлся последним оплотом Болотникова.

И снова молодой князь проявил себя талантливым полководцем. Храбро и упорно защитники Тулы отражали атаки. Но все же город был сдан.

За проявленную доблесть Михаил Скопин-Шуйский получил высокий чин боярина.

Весной 1607 года возобновились военные действия против России со стороны польских магнатов. На политическую арену они выдвинули Лжедмитрия II. Отряды интервентов осадили Москву, орудовали в северных землях России и даже добрались до Поволжья. Царь не смог организовать достойный отпор вражеским войскам.

В марте 1608 года он направил своего племянника боярина Михаила для политических переговоров со шведами в Великий Новгород. И здесь молодому военачальнику сопутствовал успех. Шведы согласились выступить совместно с Россией против Лжедмитрия II и его польских покровителей.

Вскоре Михаил сумел собрать армию из плохо обученных молодых дворян, вольных крестьян, казаков. На основательную подготовку ратному делу времени не оказалось. Войско вынуждено было поспешно выступить на помощь Москве.

В июле 1609 года после упорных боев молодой полководец освободил от захватчиков Тверь. Вскоре к его немногочисленной армии присоединились отряды из Заволжья, Нижнего Новгорода, северных русских земель.

Успешные действия Скопина-Шуйского вынудили интервентов снять осаду Троице-Сергиевой лавры.

Именно тогда Михаила стали величать «надеждой Руси».

Дар из Беломорья

По преданию, в те дни, когда Троице-Сергиева лавра освободилась от осады, явился туда с севера слепой богомолец. Попросил он, чтобы Скопин-Шуйский принял его.

Встреча состоялась. После нескольких приветственных слов молодому полководцу странник достал из-за пазухи рыбий пузырь и протянул Михаилу Васильевичу.

— Прими, светлый богатырь, скромный дар от Беломорья…

Взглянул князь на подношение и удивился. В высохшем пузыре находилась жемчужина. Такой крупной ему еще не приходилось видеть.

Достал он ее и к пламени свечи поднес. А жемчужина словно того и ждала! Явила всю свою красоту, засияла голубовато-серебристым цветом.

— Откуда такое диво? — спросил князь.

— Проживают на Кемь-реке, что в Белое море впадает, знатные ловцы зеньчуга. Вот они-то и добыли это диво. Не дано мне увидеть красоту, зато его теплоту и живительную силу ощущаю, — пояснил богомолец и добавил: — Народ поморский не просто замечательный зеньчуг тебе дарит, а оберег. Носи всегда при себе и на пирах проверяй, каким вином тебя потчуют. Кинь в братину зеньчуг — он мигом и подскажет, не отраву ли подали. От яда оберег угасать и хмуриться будет. Вот только охраняй его от тьмы подземельной. Он воду любит, а не землю.

Поблагодарил Михаил Васильевич странника и одарил щедро. На том и расстались.

А пожелание богомольца Скопин-Шуйский выполнял исправно. Заветную жемчужину всегда носил с собой. И на пирах проверял с ее помощью качество напитков.

Самое древнее украшение русских

Жемчуг весьма почитали на Руси. Минералами этими расшивались одежды людей богатых и среднего достатка, украшались оклады образов и всевозможные церковные принадлежности.

Жемчужина, или, как ее называют во многих западных странах, перл, зарождается в устрице. Благодаря защитному свойству моллюска, попавшая в раковину песчинка обволакивается выделяемым устрицей веществом. Со временем оно затвердевает и превращается в ценный минерал.

В учебнике, изданном в 1877 году в Санкт-Петербурге, упоминается, что жемчуг — самое древнее украшение русских.

В XVI столетии новгородцы покупали его в Азове и Кафе (Феодосия): «При покупке жемчуга в чужих землях в Новгородской торговой книге рекомендованы следующие правила: „А купите жемчюг все белой чистой, а желтого никак не купите, на Руси ево никто не купит“… Известны были также жемчуга и новгородские „не малы, хороши и чисты“; они добывались тогда на реке Двине, в Холмогорах и в реках Великого Новгорода…

В старину лучший жемчуг называли „скатным“, то есть круглым, катящимся. В былинах и сказках очень часто упоминается о нем. Так, Илья Муромец, „чтоб умилостивить злаго царя Калину, подносит ему мису чистаго серебра, другую краснаго золота и третью скатнаго жемчуга“».

У многих народов считалось, что этот минерал обладает целебными свойствами, повышает жизненный тонус, придает силы и предохраняет от ядов. В старинных русских книгах по медицине рекомендовалось употреблять порошок из жемчуга при «золотухе, костоеде, развитии кислоты в желудке».

Но прекрасный дар морей и рек может стареть, высыхать и угасать и, как говорилось в давние времена, боится подземелий. Он существует примерно полтора-два века, а затем превращается в серый порошок.

Лет через пятьдесят после добычи жемчуг уже нуждается в «лечении». В разных странах существует множество способов омоложения минерала. Его держат в соленой воде, в рыбьем пузыре, в специальных растворах, в желудках животных. На Руси были даже особые знахари, умевшие лечить и омолаживать «зеньчуга». В Москве этим искусством владели ведьмы, проживающие на Пресне.

Бытовало поверье, что судьбы жемчуга и его владельца тесно взаимосвязаны. Когда хозяин болеет, то и минерал делается тусклым. А когда владелец умирает, то и жемчуг его превращается в прах.

В дни триумфа

В марте 1610 года войско Михаила Скопина-Шуйского разбило вражеские отряды на подступах к Москве и победоносно вступило в столицу.

Жители Первопрестольной восторженно встретили полководца. Вот только в царском дворце недоброжелатели стали плести против него интриги.

В летописи того времени сообщалось: «Московские же люди, видя ево приход к Москве и воздаша ему велию честь: встретоша ево честно и биша ему челом, что он очистил Московское государство и при-иде ко царю Василию.

Царь же Василей ево пожаловал, а мнение на нево нача держати по призде Резанском и видел то, что московские люди ему воздали честь великую и били ему челом со слезами.

…Дядья ж князь Михайловы, князь Дмитрей Иванович Шуйской со княгинею, великую держаху на князь Михаила рень; чаяху, что он подыскивает под царем Василием царства; а про то убо и всей земли ведомо всем людям, что у него тово и в уме не было».

Почему во дни триумфа молодого полководца резко изменилось к нему отношение царя? Ведь государь любил племянника и щедро награждал за воинские подвиги и дипломатические успехи.

Наверное, секрет заключался в следующем: Михаил Скопин-Шуйский надеялся полностью очистить Русь от завоевателей. Главные силы противника в это время осаждали Смоленск. Но, кроме этого, на страну совершал набеги крымский хан. Неспокойно было и на Кавказе, и в Заволжье.

Тревожная обстановка на Руси отразилась в песне той поры о Михаиле Скопине-Шуйском:

Польские и литовские феодалы, опасаясь талантливого русского полководца, решили нанести ему упреждающий удар, но не на поле брани, а в самой Москве.

Затаенная злоба

Существует предположение, что для этой цели был подкуплен рязанский дворянин Прокопий Ляпунов. В 1605 году он перешел на сторону Лжедмитрия I. А во время крестьянской войны являлся одним из руководителей армии Ивана Болотникова. Но спустя несколько месяцев Ляпунов переметнулся в лагерь царя Василия.

В дни триумфа и подготовки к походу этот переменчивый дворянин предложил Михаилу Васильевичу «ссадить» венценосного дядю и самому стать государем. Полководец отверг провокационное предложение.

По своему ли желанию нашептывал Ляпунов Скопину-Шуйскому о замене царя или по наущению польских феодалов — точно не известно. Однако есть документальные подтверждения того, что слух о мнимом заговоре достиг ушей царя и весьма напугал его.

В XVIII веке известный историк Василий Никитич Татищев писал о том, как государь вызвал Михаила Васильевича: «Призвав его к себе, нечаянно стал ему говорить, якобы он на царство подъиски-вается и хочет его, дядю своего, ссадя, сам возприять и якобы он уже в том просящему его народу обещание дал.

Скопин же противо того со всею покорностию невинность свою в том утверждал и показывал, что ему о том, кроме Ляпунова, никто не представлял и он никому никаких видов к тому не дал. А что Ляпунова письма изодрал, оное учинил, уничтожая то яко бездельное дело, и ему на то, яко недостойному, никаково ответа не дал. И потому от сожаления, а наипаче от воздержания младости ему, дяде своему царю Василию, истину доносил, в чем на него весь народ жалуется, и просил его, чтобы он, опасался Бога и храня свою честь, от всех тех тиранств и хитрых вымышляемых людем утеснений отстал и более б жизнию, нежели гублением, народ к себе привлекал. И розсуждал, что ему лучше добровольно корону другому отдать, нежели ожидать насильного отъятия…

Царь Василий же притворялся, весьма умильно ему на то отвечал: „Я на то согласен, ежели то с пользою отечества моего быть имеет. Но прежде хочу, чтоб польские войска вышли и воры усмирены были, дабы выбор был вольной, а не принужденной“. И хотя Скопин паки ему говорил, что он желает его на царстве утвердить и за то живот свой положить, токмо просит о переменении поступков, но царь Василий жестоко на него тайною злобою возгорелся…»

Подслушанный разговор

Не только Прокопий Ляпунов подогревал недовольство царя против племянника. Немалую роль в этом сыграла и тетка Михаила — княгиня Екатерина Григорьевна Шуйская. Она была женой брата государя и дочерью сподвижника Ивана Грозного — Малюты Скуратова.

В начале апреля 1610 года к ней в терем явилась незнакомка. Екатерина приняла ее, а слугам велела не мешать беседе. Как потом утверждала молва, гостья была ведьмой с Пресни. Из тех, что совершали обряды и набирали чародейские силы в подземельях.

Старуха вручила княгине мешочек с жемчугами. Спустя годы ходили по Москве слухи, что их передали польские военачальники.

Сенная девка Шуйской впоследствии заявила, будто слышала разговор своей госпожи с ведьмой. Всего сказанного она не поняла, но запомнила слова: «Наш зеньчуг в подземельях выдержан, вобрал в себя темные силы и сладит с его зеньчугом… Только изыми у боярина Михаила оберег, когда будешь потчевать неодолимым зельем…»

Может, девка все выдумала, но Екатерина действительно попросила у племянника на денек-другой заветную жемчужину. Сослалась на то, что хочет показать кому-то прекрасный дар из Беломорья.

Доверчивый Михаил отдал оберег тетке. А на следующий день, накануне отъезда на войну, его пригласили в дом князя Воротынского крестить младенца.

Там Екатерина преподнесла племяннику чарку хмельного меду. Тот, ничего не подозревая, выпил, не проверив напиток своим оберегом.

Вкус меда показался необычным. Может, поэтому боярин потребовал вернуть заветную жемчужину, но тетка заверила, что отдаст ее завтра.

В Средние века сияющий дар морей и рек шел не только на украшения и изготовление лекарств. В Европе в те времена умели делать яды, в состав которых входил обработанный каким-то веществом жемчуг. Минерал выдерживали несколько дней в подземелье, потом превращали в порошок и отваривали с травами.

Падение дома Шуйских

На следующий день после теткиного угощения Скопин-Шуйский скончался.

В летописи того времени отмечалось: «Князь Ми-хайло Васильевич впаде в тяжек недуг, и бысть болезнь его зла: безпрестани бо идяше кровь из носа. Он же сподобися покаянию и причастися Божественных тайн телу и крови Господа Бога нашего и соборовался маслом и предаде дух свой, отиде от суетнаго жития сего в вечный покой.

На Москве же плач бысть и стонание велике, яко уподобитися тому плачу, како блаженные памяти по царе Федоре Ивановиче плакаху. Царь же Василей повеле его погресть в соборе у архангела Михаила в пределе у рожества Иоанна Предтечи.

Мнози же на Москве говоряху то, что испортила ево тетка ево княгиня Катерина…».

Не стало талантливого полководца, а для семейства Шуйских начались черные дни.

В апреле 1610 года русское войско возглавил брат царя Дмитрий. Перед его отъездом из Москвы Екатерина преподнесла супругу жемчужину— оберег племянника.

Но то ли «пылающий зеньчуг» хранил верность и приносил удачу лишь своему прежнему хозяину и мстил за него, то ли князь Дмитрий оказался бездарным полководцем. А может, и то и другое. В июне 1610 года русская армия потерпела сокрушительное поражение.

Не прошло и месяца после этого, как Василий Шуйский был свергнут. Возглавлял переворот брат Прокопия Ляпунова Захарий. Власть в стране перешла к боярскому правительству. В истории этот период назван Семибоярщина. В августе 1610 года члены этого правительства заключили предательский для Руси договор с поляками, а затем впустили интервентов в Москву.

Судьбу тайных и явных противников Михаила Скопина-Шуйского не назовешь счастливой. Царь Василий и его братья были схвачены поляками и доставлены в Варшаву. Свергнутого и опозоренного русского самодержца заключили в Гостынский замок, где он вскоре умер.

Прокопия Ляпунова убил казак. Его брат Захарий некоторое время скрывался, как ни странно, в подвале дворца Екатерины Шуйской. Неизвестно, почему она приютила человека, арестовавшего ее мужа. Еще одна измена?..

Однако и Захарий Ляпунов, и княгиня Екатерина ненадолго пережили своих родственников. Витали слухи, что Шуйскую отравили тем же ядом, которым она погубила своего племянника. А через несколько дней на московской улице нашли удавленного ремешком Захария.

Когда разбирали драгоценности Екатерины Шуйской, обнаружили в одной шкатулочке горсть серого порошка. И кто-то из знающих людей подсказал:

— Это верный беломорский «пылающий зеньчуг» ушел вслед за хозяином. Для Михаила Васильевича он был оберегом, а для его противников — мстящей силой. Отнесем же сей прах зеньчуга на могилу хозяина…

ГДЕ-ТО В ПОДЗЕМЕЛЬЯХ КРЫЛАТСКОГО

Так ли все было?

Его называли самым загадочным из знаменитых русских разбойников. Ему посвящались сказания, песни, романы, легенды и былины.

В XIX веке поэт Николай Некрасов написал стихотворение, которое вскоре стало народной песней:

В том же столетии о Кудеяре был издан роман известного историка и писателя Николая Костомарова.

«Москва была как на ладони, на небе не было ни облачка, весеннее солнце обливало светом возносившиеся над темно-серою массою домовых крыш стены церквей…

Кудеяр смотрел на этот роскошный вид, который должен был, может быть, через час замениться ужасным видом разрушения.

Кудеяр спешил сюда со злобным ожиданием насладиться гибелью столицы…».

Так ли уж легендарный разбойник ненавидел Москву, как о том поведал Костомаров?

Писатель наделил его нечеловеческой силой. В романе Кудеяр противостоит самому Ивану Грозному. Не подозревая о своем царском происхождении, он поначалу служит государю верой и правдой. Но потом, потрясенный жестокими казнями, совершенными опричниками, уходит от него.

«Московское государство таково, что в нем разбойники — лучшие люди», — говорит герой романа Костомарова. В книге Кудеяр отрекся от православной веры, принял мусульманство и стал помощником хана Девлет-Гирея. С татарским войском он подступил к Москве. Здесь наконец Кудеяр узнает тайну своего царского происхождения. Могло ли быть так на самом деле?..

Кудеяра можно назвать не только самым загадочным из легендарных русских разбойников, но и самым противоречивым, если сопоставить все произведения о нем.

Известный историк и публицист Тимофей Николаевич Грановский считал, что «предание не заботится о верности, но в нем есть истина другого рода: в нем высказывается любовь и ненависть народа, его нравственные понятия, его взгляды на собственную старину».

Явится в могуществе и славе

В Москве, в Музее древнерусского искусства имени Андрея Рублева, хранится необычная икона. На ней изображены великий князь Василий Иванович и великая княгиня Соломония. Невероятно драматичной оказалась их жизнь.

В 1525 году великий князь Василий Иванович расстался с супругой Соломонией Сабуровой. С ней он прожил двадцать лет. К тому времени стало ясно: детей у них не будет. Великую княгиню насильно постригли в монахини и увезли в Суздаль.

Василий Иванович женился на Елене Глинской. Через три года она родила сына — будущего царя Ивана Грозного.

Но в монастыре у Соломонии тоже родился сын, получивший впоследствии прозвище Кудеяр. Правда, многие исследователи считают, что это всего лишь легенда. В своем труде «История государства Российского» Николай Карамзин отмечал: «Не умолчим здесь о предании любопытном, хотя и недостоверном: носился слух, что Соломония, к ужасу и бесполезному раскаянию великого князя, оказалась после беременной, родила сына, дала ему имя Георгий, тайно воспитывала его и не хотела никому показать, говоря: „В свое время он явится в могуществе и славе“».

В сказании говорится, что до рождения Кудеяра три года подряд в Московском княжестве происходили засухи. Желтела и припадала к земле трава, горели торфяники и леса. От жажды волки не могли выть на луну. Зверь и скотина пили из пересохших рек и озер грязную воду.

Во время родов к Соломонии из Волоколамска явилась ведунья и предрекла:

— Произвела ты на свет великого воина, но вот беда: станет он грозным орлом, да без крыльев. Ума, силы и лихости будет у него предостаточно, а вот власть государева, земля и чертоги, холопы и рать могучая не достанутся ему. Все в руках сводного братца окажется…

Испугалась Соломония: а вдруг великий князь Василий Иванович дознается о случившемся? Спросила она совет у ведуньи — как спасти себя и сына? Сделала это вовремя.

Вскоре в монастыре появились государевы гонцы и учинили расследование. Шутка ли — незаконнорожденный у монахини, бывшей великой княгини?

Что насоветовала старуха из Волоколамска, неизвестно. Посланцам из Москвы объявили о внезапной смерти младенца. О том доложили государю. А по городам и весям еще долго шептались, что в гроб вместо умершего младенца положили деревянную куклу. Сработала ее ведунья в столичном подземелье.

А еще говорили, что «подложная кукла — не простая деревяха, а со значением». И наделает она немало бед в Московских землях, когда настанет время ее выхода из гроба.

Бедствия в правление Василия Ивановича

Согласно преданию, младенца Соломонии, названного Григорием (по версии Н. М. Карамзина, как уже упоминалось, его звали Георгием), тайком увезли в глухие леса под Волоколамск. Там его воспитывала и обучала разным премудростям ведунья.

Почему распространился слух, что отцом ребенка Соломонии был именно государь Василий Иванович? Ведь брак великокняжеской четы распался как раз из-за бездетности. Еще одна тайна истории или просто легенда?

В своих исследованиях, основанных на документах XVI века, Николай Карамзин писал о Василии Ивановиче: «…Имел наружность благородную, стан величественный, лицо миловидное, взор проницательный, но не строгий; казалось и был действительно более мягкосердечен, нежели суров, по тогдашнему времени. <…>

Рожденный в век еще грубый и в самодержавии новом, для коего строгость необходима, Василий по своему характеру искал средины между жестокостию ужасною и слабостию вредною: наказывал вельмож, и самых ближних, но часто и миловал, забывал вины».

Многие современники великого князя Василия Ивановича недоумевали: почему в его «доброе правление» на страну и народ выпало столько несчастий?

Николай Карамзин отмечал: «В 27 лет Василиева государствования Россия испытала немалые физические бедствия: от 1507 до 1509 года свирепствовала язва с железою в Новгороде, и в одну осень схоронено там 15 000 человек; зимою в 1512 году во многих областях люди умирали кашлем; в 1521 и 1532 году было во Пскове ужасное поветрие, от коего все государственные чиновники разбежались…

Были чрезвычайные засухи. Пишут, что летом в 1525 году около четырех недель солнце и луна не показывались на небе от густой мглы; что в 1533 году от 29 июня до сентября не упало ни одной дождевой капли на землю; что болота и ключи иссохли, леса горели; солнце, тусклое, багровое, скрывалось за два часа до захождения; люди в день не распознавали друг друга в лицо и задыхались от дымного смрада; путешественники, плаватели не видели пути; птицы не могли парить в воздухе.

Великий князь торжественными молебствиями старался умилостивить небо; двор и народ постились. Общий неурожай в 1512 году произвел неслыханную дороговизну; бедные умирали с голоду. В сентябре 1515 года Москва имела недостаток в хлебе, нельзя было купить ни четверти ржи. В1525 году все съестное продавалось там в десять раз дороже обыкновенного. Летописцы жалуются на частые пожары…

Явление трех комет (от 1531 до 1533 года) во всей России приводило народ в ужас…».

Помимо этих бед случились и другие. Несколько домов в Москве провалились под землю. В городе образовались глубокие ямы.

И заголосил народ: «Это силы-демоны тянутся к нам из подземелья! Хотят увести в геенну огненну!..».

Подобное происходило и в другие царствования. Но людям всегда кажется, что несчастья, постигшие их, — самые трагичные. Нередко в бедах главными виновниками считают правителей. Оттого и рождается множество нелепых слухов и преданий о царских грехах.

Предостережение великому князю

Может, и сказание о рождении Кудеяра, о его кровной и мистической связи с государем Василием Ивановичем появилось по той же причине. Записано даже предостережение, данное великому князю каким-то чародеем.

«Как увидишь дитя, ликом на тебя схожее да не от чужих тебе людей рожденное, приюти, пригрей и дознайся, кто истинно есть он! А коли упустишь то дитя — готовься к большой беде. От ног твоих она разойдется по всему телу. И одеревенеют руки, и сможешь ты лишь невнятно глаголить. И явится к тебе перед кончиной деревянный чурбан — „изгробная кукола“. Не будет для той куколы никаких преград. А как встретятся ваши взоры — отойдешь сей же час в иной мир…»

Предостерегал также чародей, чтобы великий князь Василий Иванович оберегал от недобрых людей свою вотчину Крылатское, ибо там замурованы в подземелье невиданные, страшные силы тьмы. Именно в сокрытых пещерах под Крылатским сотворяются деревянные «изгробные куколы, ходящие и говорящие как люди».

Известно, чародеев медом не корми— дай только людей озадачить. Намекнуть на что-нибудь жуткое и — умолкнуть с глубокомысленным видом. А добрый христианин потом мается и ломает голову: чего ему наплели, о каких бедах толковали, что делать дальше? И стоит ли вообще верить предсказанному?

Возможно, подобные мысли посещали и великого князя.

Почему чародей говорил о подземелье Крылатской вотчины? Место ведь не проклятое… О том сообщали государю и иерархи церкви, и юродивые. Василий Иванович так и не смог понять. Не сумели ему достойно растолковать это и ближние люди.

Впервые Крылатское упоминается в первой половине XV века в духовной грамоте великого московского князя Василия Дмитриевича. Примерно с того времени она числится государевой вотчиной.

Здесь любил останавливаться Иван Грозный, когда отправлялся из Первопрестольной куда-нибудь в западном направлении. Согласно преданиям, царь расспрашивал местных старожилов о подземельях и даже спускался в них. Что он там искал — неизвестно.

Случай на охоте

Государь Василий Иванович часто выезжал в подмосковные города на псовую охоту. Нередко наведывался и в Волоколамск.

Дипломат и путешественник Сигизмунд Гербер-штейн описал великокняжескую охоту: «Мы увидели государя в поле, оставили лошадей своих и приблизились к нему. Он сидел на гордом коне, в богатом терлике, в высокой, осыпанной драгоценными каменьями шапке с златыми перьями, которые развевались ветром; на бедре висели кинжал и два ножа; за спиною, ниже пояса — кистень. Подле него ехали с правой стороны царь казанский Алей, вооруженный луком и стрелами, а с левой— два князя молодые, из коих один держал секиру, другой булаву, или шестопер; вокруг более трехсот всадников.

Перед вечером сходили с коней, расставляли шатры на лугу. Государь, переменив одежду, садился в своем шатре на кресла, призывал бояр и весело беседовал с ними о подробностях счастливой или неудачной ловли того дня. Служители подавали закуски, вино и мед…».

Во время последней государевой охоты под Волоколамском случилось необъяснимое. Конь под Василием Ивановичем вдруг замер на опушке леса и стал ржать. Да так тоненько и жалобно, будто резвый шестилеток скакун обратился в жеребенка.

Поглядел по сторонам великий князь: что же так на коня подействовало? Вдруг видит: среди деревьев и кустарников мальчонка стоит. Совсем крохотный, а взгляд — мудрый, пронизывающий. И не понять: добра ли жди от него либо невзгоды.

Поманил государь мальца, а тот бегом в чащу припустил. Не послушался, убежал — ну и Бог с ним!.. Но отчего-то рассердился не на шутку Василий Иванович. Кивнул он своим молодцам:

— Догнать!.. Ко мне привести!..

Кинулись в погоню служивые, да вскоре воротились ни с чем. Головы склонили и руками виновато развели:

— Упустили, государь!.. Нет нигде мальца! Ни топота не слышно, ни сломанных ветвей не видно. И птицы тревожным криком его путь не отмечают. Вот только на идола деревянного в чащобе наткнулись. Мы того идола изрубили, а мальца так и не нашли…

Не стал великий князь нерасторопных слуг наказывать. Не до них… В тот день почувствовал он необъяснимую боль в ноге. Махнул рукой государь и направил коня к своему шатру. Ехал не торопясь, а сам раздумывал: «Не про этого ли мальца толковал чародей?..»

«Преставился от мира сего…»

Что еще совершил в ту недобрую осень 1534 года Василий Иванович, в предании не говорится. Зато в историческом документе отмечено: «Месяца сентября в 21-й день в неделю князь великий Василий Иванович выехал с Москвы с великою княгинею Еленою и с детьми своими к живоначальной Троице в Сергиев монастырь в день Чудотворцовой памяти помолитися, и оттоле поехал на Волок на свою потеху, где начал изнемогати от тяжкия своея болезни, которая явилась на ноге его на стегне.

…Егда же разболеся крепко от ноги тоя, повелел князь великий вести себя с Волока к пречистой Богоматери во Иосифов монастырь молитися; а оттоле в Москву привезоша его немощнаго ноября в 23-й день в неделю. И не бе великому князю от болезни той облегчения».

Вспоминал государь во время болезни слова чародея? Являлась ли к нему перед смертью «изгробная кукола»? Остается только предполагать.

Лишь хроника того времени доносит сквозь века печальную весть о последних земных часах государя Василия Ивановича: «…И дав мир и благословение великой княгине своей и детем, ту предстоящим, таже всем бояром, и того ж часа преставился от мира сего в вечная селения небесная в четверток до света, на память святыя великомученицы Варвары.

И бысть в то время вопль и рыдание неутешное».

«Не говорить, не вспоминать…»

Если верить преданию, существовала какая-то загадочная связь между Иваном Грозным и Кудеяром. Они встречались тайком в Первопрестольной, пока знаменитый атаман не ушел из подмосковных лесов на Волгу, а затем на Дон.

Несколько раз Иван Грозный останавливал погони за ним. Так и уходил невредимым Кудеяр со своими товарищами.

Никто не смел любопытствовать, что за сговор был у царя с предводителем разбойников. Многие знали, чем подобное любопытство может обернуться.

Похвалялся один опричник, будто передал от государя какую-то записку атаману. Доставил ее аж в Дикое поле, что находилось между верхней Окой, Доном и левыми притоками Днепра и Десны.

— Буковки не нашенские в той записке, — рассказывал приятелям опричник. — И верховода лиходеев ответствовал батюшке-царю не азами и ведя-ми, а такими же бесовскими закорючками. Видать, государь наш тайный знак подал Кудеяру. Не успел мой конь отдышаться, как атаман свою рать забубенную поднял и на Волгу повел. Весть, что я доставил из Дикого поля, царь самолично принял. Велел тут же и думному дьяку, и страже, и мне за порог убираться. Вот и смекнул я, братцы, что Кудеяр состоит соглядатаем у государя.

Недолго болтал языком гонец. Схватили нерадивого опричника. Вначале по приказу Ивана Васильевича глаза ему выкололи, чтобы не глядел, куда не следует. Потом уши отрезали, чтобы не слушал неположенного. И наконец, языка лишили. А затем и вовсе голову отсекли. Привязали ее к седлу и повели коня по Москве.

Любуйтесь, православные! Вот что за лишнее слово бывает!..

С той поры до самой кончины Ивана Грозного среди служивых было неписаное правило: ничего о Кудеяре не говорить, не вспоминать даже его имени.

Происхождение имени

Что означает странное и непонятное прозвище Кудеяр? В XVI веке было немало людей, носивших такое же или схожее имя.

В записях о событиях 1533 года говорится: «Саид-Гирей, хан крымский, не хотя терпети Ислама салтана, Магмед-Гиреева сына, изгна его из Крыма злонравия его ради. Он же, скитаясь в степи, не имея чим питатися, умысли коварство ссорити великаго князя с ханом Саид-Гиреем и чрез то ханом быти или Рускую землю разоряти, приела к великому князю князя своего Кудодаря, Кудьярова сына Бодгозмина, бити челом, что из Крыма Саид-Гирей хан и крымские люди выслали его, и он ходит на Поле за Доном, и князь бы великий пожаловал, ученил его себе сыном».

В середине XVI века жил в городе Белев на реке Оке боярский сын Кудеяр Тишенков. Был он обижен царем Иваном Грозным. Потому, наверное, и стал изменником. Во время очередного набега крымчаков на Русь Кудеяр Тишенков присоединился к войску хана Девлет-Гирея.

Случилось это в 1571 году. Как отмечалось в документах:

«Приходил к Москве крымский царь… И Божиим гневом грех ради наших Москва сгорела вся; город, и в городе государев двор и все дворы, и посады все, и за Москвою. И людей погорело многое множество, им же не бе числа…

И Москва-река мертвых не пронесла, нароком отставлены были спроваживать на низ рекою мертвыя; а хоронити их некому; а у которых оставалися приятели, те хоронили…

А царь крымской в те поры отшел в Коломенское да, смотря гнева Господня, дивился и пошел в Крым».

Вместе с отступающим войском Девлет-Гирея ушел и изменник Кудеяр Тишенков.

Спустя много лет у боярского сына из города Белева родился внук. Его тоже звали Кудеяром. Занялся он разбоем уже во времена первых царей из династии Романовых. Промышлял в верховье Волги и на Каме. При этом часто менял имена. Так что судьбу младшего Кудеяра Тишенкова трудно было отследить.

Разбойники с таким прозвищем появлялись на Руси и в XVIII, и даже в XIX веках. Некоторые из них называли себя потомками знаменитого атамана.

В преданиях говорится, что в старину слово «куда», или «кудь», у преступников означало жестокую расправу. «Яр» имел несколько значений: «крутой берег», «обрыв», «ярость», «сильный гнев». Может, от этих слов и пошли имена и прозвища.

Воруй-городки

Эти старинные загадочные селения редко упоминаются в исторических документах и справочной литературе.

В «Словаре русского языка» Сергея Ивановича Ожегова лишь одна строка: «Воруй-городок — жульническое, воровское место». И тем не менее их было немало на Руси, и даже в пределах границ современной Москвы.

По преданию, Кудеяр имел свои воруй-городки, один — на востоке от Шатуры, другой — вблизи Крылатского.

Народная фантазия не могла не затронуть эти селения. Поговаривали, что построены они колдунами какого-то древнего племени за много веков до Кудеяра.

Никто из чужаков не мог войти в необычный городок. Колдовские селения сами по себе затягивались непроглядным туманом. А там, где проходили к ним тропы, внезапно появлялись болотные топи. Зимой, когда болота промерзали, день и ночь гуляли вьюги. А из подземелий Крылатского исходила серебристая дымка и окутывала ближний воруй-городок.

Народ, завидев ее, разбегался. Считалось — то захороненные много веков назад, но неприкаянные выходят искать «свою правду» и тех, кто погубил их или обидел. Лишь Кудеяр не опасался дымки из подземелья и даже вольготно себя чувствовал, скрываясь в ней.

Кому-то казалось, что атаман, впадая в безумие, разговаривал, нелепо размахивал руками. Приплясывал. И только знающие люди понимали, что верховода разбойников общается с духами подземелья.

Как удавалось Кудеяру проникать в старинные воруй-городки? Как он сумел сделать их своими тайными притонами? В этом якобы помогли знания, полученные от волоколамской вещуньи.

Подарила она будущему атаману ключ-заклинание. С его помощью Кудеяр беспрепятственно преодолевал топи, туманы и вьюги, скрывался с награбленным добром да еще уводил с собой товарищей от любой погони. В воруй-городках он прятал сокровища, гулял-веселился с подельниками, пережидал опасность.

Однако было одно условие, которое поставила Кудеяру волоколамская вещунья: половину разбойничьей добычи отдавать «изгробной куколе».

— Она спасла тебя от смерти в младенчестве, а ты за это будешь отрабатывать всю жизнь, — пояснила старуха. — Не выполнишь сие предначертание — забудешь ключ-заклинание, неприступными станут чудо-городки, да и не вспомнишь, где свои клады попрятал.

Когда будет являться деревянный чурбан и как сумеет он унести половину добычи, о том ворожея не сказала.

Пока орудовал Кудеяр на московской земле, он исправно выполнял завет. Но как ушел в Дикое поле — перестал. Посчитал, наверное, что деревянный истукан не доберется в такую даль. Да и стоит ли делиться с ним? Не он подставляет голову под сабли и секиры. Не он рискует, добывая добро…

К тому же «изгробная кукола» перестала подавать о себе знаки на берегах Днепра и Дона.

Возмущение монахов

Прошло много лет, и однажды, когда Кудеяр прятал награбленные сокровища в Арчединско-Донских песках, жуткий истукан все же явился. Понимал атаман, что надо поделиться своим богатством, да вдруг заупрямился. То ли жадность одолела, то ли обидно стало. Отказал Кудеяр да еще пригрозил деревянной нежити в костер ее бросить.

Правда, на следующий день осознал, что даром для него это не пройдет, и бежал из Арчединско-Донских песков под Киев. Однако укрыться там от «изгробной куколы» не смог. По ночам являлась она, требовала свою долю и угрожала.

Пошли на убыль разбойничьи налеты. Удача отвернулась от состарившегося атамана. Один за одним погибали его товарищи. А когда пришла весть из Москвы о смерти Ивана Грозного, решил Кудеяр постричься в монахи и остаток жизни замаливать грехи.

Перед постригом собрался он отрыть все свои клады и передать их в монастыри. Атаман не записывал, в каких местах прятал добро, — надеялся на свою крепкую память. Но самому отправиться теперь уже не было сил. И решил он указать расположение кладов киевским монахам. Дали они бумагу и перья, и принялся Кудеяр за работу.

Корпел от зари до позднего вечера. Наконец завершил. Показал свой труд чернецам. Глянули те и давай поспешно креститься да молитвы нашептывать, да старого атамана поносить.

— Что же ты, душегуб, тать окаянная, над братиею насмехаешься?! Ужо воздастся тебе, зубоскал!..

Глянул Кудеяр на свое писание и оторопел. На бумаге вместо карты — изображения «изгробной куколы». И рожи — одна страшней другой.

Как-то сумел доказать атаман, что не его в том вина. Бес ли водил рукой? Или сама «изгробная кукола» отомстила?.. Это уже домысливали монахи, а спустя века— любители старинных тайн.

Поиски идут повсюду

В печати упоминание о пещере в кургане, называемом Кудеяровым, появилось еще в 1848 году. Об этом сообщил А. Леопольдов в «Историческом очерке Саратовского края». А спустя лет двадцать в селе Лох под Саратовом был обнаружен колодец, ведущий внутрь горы.

Художники, расписывавшие в те времена сельскую церковь, хотели спуститься в подземелье, но им помешал становой. Однако тогда же открылся вход с другой стороны Кудеяровой горки. Люди проникли внутрь, но путь им преградил каменный завал.

Еще спустя десять лет осмотреть курган приезжали ученые из Москвы. Однако провести раскопки им не удалось.

Эту местность описали в 1890 году в «Известиях Императорского русского географического общества» и в «Этнографическом обозрении». А. Н. Минх дал подробное описание этой местности. В Саратовском областном архиве хранится рукопись «Разбои и клады Нижнего Поволжья», где есть рисунок Кудеяровой горы. Его выполнил сын исследователя — Н. А. Минх.

Имеются воспоминания о найденных там серебряных и медных монетах VIII–XIII веков. Возможно, они являлись частью разбойничьих кладов.

В дальнейшем попытки проникнуть в курган продолжались. В 1990 году его обследовали сотрудники Саратовского государственного университета. Существенных находок не было.

Но археологи пришли к заключению: предание о пещере легендарного атамана отражает реальную историческую ситуацию, с которой столкнулись первые поселенцы этих мест в конце XVII — начале XVIII века.

Леса в районе села Лох действительно изобиловали разбойничьими притонами, что способствовало распространению легенд о Кудеяре.

В 1979 году в Москве, в районе улицы Крылатские Холмы, двое искателей сокровищ обнаружили заваленный лаз. Они посчитали, что он ведет к драгоценностям.

Удалось ли кладоискателям найти сокровища? Да и выбрались ли они из подземелья? Свидетелей нет.

Потом в этот лаз пытались проникнуть местные мальчишки. Но узнали взрослые и завалили, засыпали вход.

«Поспорили два братца»

Что потом случилось с Кудеяром? О том ходили разноречивые слухи. Одни утверждали: знаменитый атаман все же принял постриг и остался в одном из монастырей на севере Украины. Другие считали, что он из лихого разбойника преобразился в нищего и отправился на поиски восемнадцати своих кладов.

Странствовал Кудеяр под разными именами и только в окрестностях Крылатского называл себя Григорием.

Находились в разные годы люди, уверявшие, будто сами видели, как в любую погоду бродил и среди шатурских болот, и по лесам в окрестностях Крылатского старик оборванец. Ко всем встречным он обращался с ласковой просьбой:

— А скажи, мил человек, где мой воруй-город? Иль напомни словечко из ключа-заклинания. Не поскуплюсь — озолочу!.. А «загробной куколе» — ни гу-гу, что меня видел…

Самые прозорливые узнавали в ласковом бродяге некогда лихого атамана. Однако виду не подавали. Старались побыстрее отделаться от него и уйти подобру-поздорову.

Шли годы, века, а молва о восемнадцати кладах Кудеяра не давала покоя многим. Его сокровища и сегодня ищут под Киевом, в Арчединско-Донских песках, в Астраханских плавнях, в Саратовской области, под Шатурой, на севере Лосиного острова Москвы.

Однако есть версия, что главный клад знаменитого разбойника, так называемый братский, спрятан между улицей Крылатские Холмы и Крылатским озером, где, возможно, и находился легендарный воруй-городок.

Реальный?.. Созданный народной фантазией?.. Каждый волен думать по-своему.

Но почему главный клад Кудеяра называли братским? И об этом есть предание.

«Встретились тайком два брата — Иван и Григорий, царь и атаман. То ли у них никогда не было между собой раздоров, то ли помирились.

А сошлись они на лесной тропиночке между Крылатской государевой вотчиной и Кудеяровым воруй-городком.

Поспорили оба Васильевича, кто из них оставит после себя тайну более живучую, которая дольше будет людей смущать, будоражить души и сводить с ума.

Поставил на кон государь Иван Васильевич свою бесценную библиотеку и заявил:

— Лишь через пять веков ее отыщут. Да и то не по уму, а по случаю… Может, я сам с того света знак подам какому-нибудь олуху, и не помышлявшему искать мое сокровище…

И ответил брату Григорий Васильевич:

— Слава о твоей библиотеке будет звонче, да мой клад побогаче. У тебя сундуки — с сокровенными книгами, у меня — девять набитых золотом и драгоценными каменьями. Пусть потомки поломают головы… А мы с того света поглядим, потешимся, каковы мудрецы на Москве взросли, да и спор наш разрешим…

Ударили по рукам братья. Отошел от тропиночки на пятьсот шагов к своей Крылатской вотчине Иван Васильевич и решил на том месте в подземелье и спрятать библиотеку.

Отошел на пятьсот шагов к воруй-городку Григорий Васильевич и наметил, где клад схоронит…».

Повезло ли кому-то в поисках сокровищ в Крылатском? О том даже слухов нет. Ведь согласно преданию, стережет братский клад Кудеяра сама «изгробная кукола» и насылает на искателей сокровищ вечное беспамятство и делает их неприкаянными бродягами. А может, она охраняет и тайну библиотеки Ивана Грозного? Кто знает?

«ПОД ГОРОЧКУ — СО СВИСТОМ»

«…По прозванию Иван Каинов»

Об этом знаменитом преступнике и сыщике немало написано очерков и рассказов, сложено легенд и песен.

пели разбойники, воры, бродяги в XVIII веке.

Не менее популярной в те времена была арестантская песня:

После ареста знаменитого вора и сыщика часть его признаний исчезла. В пропавших документах раскрывалась связь Каина с вельможами императрицы Елизаветы и с высокопоставленными чиновниками и полицейскими.

Зато сохранилась подробная автобиография Ваньки.

Начало воровской жизни

«Я, Иван Осипов, по прозванью Каин, родился во время царствования Государя Императора Петра Великаго в 1715 году, от подлых родителей, обитающих в столичном Российской империи городе Москве.

Служил я в том же городе у гостя Петра Димитриевича Филатьева; и что до услуг моих принадлежало, то со усердием должность мою отправлял, такмо, вместо награждения и милостей, несносные от него побои получал.

В одно время видя его спящего, отважился тронуть в той же спальне стоящего ларца его, из которого взял денег столь довольно, что нести по силе моей было полно…

Висящее же на стене платье ево на себя надел и из дому тот же час не мешкая пошел; а более за тем поторопился, чтоб от сна он не пробудился и не учинил бы за то мне зла.

В то время товарищ мой Камчатка дожидался меня у двора. Вышел со двора, подписал на воротах: пей воду, как гусь, ешь хлеб, как свинья, а работай черт, а не я.

Пришел к попу на двор чрез забор: отпер в воротах калитку, в которую взошел ко мне товарищ Камчатка. В то время усмотрел нас лежащий на том дворе человек, который в колокол рано утром звонит, то есть церковный сторож, вскоча спрашивал нас: что мы за люди и не воры ли самовольно на двор взошли?

Тогда товарищ мой ударил ево…

Потом взошли к попу в покой; но более ничего у него не нашли, кроме попадьи ево сарафан, да ево долгополой кафтан, который я на себя надел, и со двора обратно с товарищем своим пошел. Дорогою у рогаток часовые хотя нас окликали, токмо думаю, что меня попом, а товарища моего дьячком признавая, нас не одержали, и мы пришли под каменный мост, где воришкам был погост, кои требовали от меня денег, но хотя и отговаривался, однако дал им двадцать копеек, на которые принесли вина, при том напоили и меня…»

Так начинались воровские похождения Каина, и продолжилась жизнь его по принципу «работай черт, а не я».

«Слово и дело!»

Разбойничал и воровал он не только в Москве.

Сохранились признания Ваньки о преступлениях его шайки на Макарьевской ярмарке.

«…Подошли к Армянскому анбару, где товары сваливают, я усмотрел в том анбаре тех армян деньги… И чрез скорое время, поутру, вышел из того анбара один хозяин и пошел для покупки в мясной ряд мяса, а мы велели одному из нас, как оной будет подходить к гобвахте, закричать на ево караул! А как взяти они на ту гобвахту были, мы прибежали к тому анбару, в котором оставлен был ево товарищ, сказали ему о том, что он взят под караул: почему оной запер тот анбар, пошел на гобвахту, в тож время взошед мы в оной, взяли 2 кисы 3 мешка с деньгами.

По прошествии несколькаго времени пришел я на гостиный двор, где увидел, как в колокольном ряду купцы считали серебряные копейки и, сочтя, положили в лавке, покрыв циновкой.

Я сел под прилавок и, изобравши время, вскочил в ту лавку, взял из-под циновки кулек, думая, что деньги, но в нем положен был серебряной оклад…

Я с тем кульком был пойман и приведен в светлицу, где те купцы пишут, то есть в контору. Взяли они у меня пашпорт и, раздев, стали бить железной сутугой.

Я, видя оное, не мог более сыскать себе к избаве способу и запел старинную свою песню (то есть сказал: „Слово и дело!“), по которой отправлен был в Редькину канцелярию…».

«Слово и дело!»… Пожалуй, на Руси в XVIII веке это была самая страшная фраза и для знатных людей, и для холопов. Горе тому, кто, услышав ее, не сообщал об этом в Тайную канцелярию. Арест, пытки, допросы, каторга, казнь ожидали за недонесение.

Тысячи людей в XVIII столетии скончались в застенках из-за оговоров, начинавшихся с заявления «Слово и дело!».

Ванька смекнул, что можно безотказно применять роковую фразу.

И применял…

По приблизительным подсчетам, Каин своей «старинной песней» погубил более пятисот человек.

И снова арест и побег

Из Тайной канцелярии, которую возглавлял полковник Редькин, Ваньке удалось бежать. Помог друг и подельник.

«…Товарищ мой Камчатка сведал обо мне, что я в каменном мешке, то есть в тюрьме водворяюсь, то, взяв калачей, пришел ко мне якобы для подачи милостыни, и давал колодникам по калачу, а мне подал два и при том сказал:

— Триока калач ела. Стромык сверлюк стракти-рила.

Я понял, что в калаче спрятан ключ для отпирания цепей, и ответствовал товарищу:

— Зрю чижейку. А чиж то скор-скор, прыг по клетке и во двор.

Погодя малое время, послал я драгуна купить товару из безумного ряду, то есть вина…

Как оной купив и я выпив для смелости красоулю, пошел в нужник, в котором поднял доску, отомкнув цепной замок, из того заходу ушел.

Хотя погоня за мной и была, токмо за случившимся тогда кулачным боем от той погони я тогда спасся, прибежал в татарской табун, где усмотрел татарского мурзу, который в то время в своей кибитке крепко спал, а в голове у него подголовок стоял.

Я привязал того татарина ногу к стоящей при его кибитке лошади, ударил ту лошадь колом, которая онаго татарина потащила во всю прыть, а я, схватя тот подголовок, который был полон монет, и сказал: неужели татарских денег в Руси брать не будут?!

Пришел к товарищам своим и говорил: на одной недели, четверга четыре, а деревенский месяц с неделей десять, то есть везде погоня нас ищет. Пошли мы на пристань, переехали чрез Волгу, в село Лысково, переменя на себе платье, за тем, что в том стали нас много знать.

В то же время не знамо откуда взялось шесть человек драгун, которые стали нас ловить. Камчатка побежал от меня прочь, при том сказал, что он увидится со мной на последнем ночлеге, как буду ехать в телеге, и побежал чрез постоялые дворы на Макаровскую пристань…

Я с народом переехал, прибежал в торговую баню, в которой разделся, вышел на двор, где усмотрел, что драгуны около той бани стали.

Я вскочил обратно в баню, связав свое платье, бросил под полок, оставя одни только портки, взял из той бани, побежав на гобвахту к караульному офицеру объявил: что не знаемо какими людьми, будучи в бане, деньги, платье и при том пашпорт у меня украдены.

Офицер, видя меня нагова, дал мне салдацкой плащ, отослал в Редькину канцелярию, а как приехал полковник Редькин, то спросил, какой я человек?

…Я о себе объявил, что я московский купец, парился в бане, где платье и несколько денег, при том же данный мне от Московского магистрата пашпорт украли. Он приказал меня письменно допросить, как стал подъячей меня допрашивать, то я шепнул на ухо: тебе будет друг, муки фунта два с походом: то есть кафтан с камзолом.

После пришел тот часовой, от которого прежде я ушел. Я согнулся дугой и стал как другой, будто и не я; почему и не признал он меня, а Редькин приказал еще спросить торгующих на той ярмонке московских купцов: подлинно ли я купец? Чего ради тот подъячей для показания к тем купцам меня водил, и по знакомству торгующей в питейном погребу тово подъячова в том уверил, что подлинно я московский купец.

Пили у нево разные напитки, от чего зделались пьяни, и обратно в канцелярию пошли, объявили о том сыщику Редькину, от коего приказано было дать мне пашпорт, которой я на два года получив, пошел в город Нижний, в ряды, где ухватили меня три человека драгун за ворот, называя беглым. Я хотя и отговаривался и казал данной мне из канцелярии Редькина пашпорт, однако повели они меня к себе. Я не знал, как от них отбыть; усмотря же у одного двора стоящую с водой кадку, вырвавшись у них, ступил на оную, перескочил чрез забор на тот двор, а с того двора в сад, прибежал на Сокол-гору к Ильинской решетке к своим товарищам, говорил им: спаси-ба Петру, что сберег сестру, то есть ушел, сели в кибитки, которые были для отъезду приготовлены, приехали в Москву».

Менее опасные способы

После возвращения в Первопрестольную Каин и его товарищи вовсю распоясались. Что ни день, «то грабеж, то кутеж». Много раз его ловили, но удачливый вор и разбойник выкручивался. Частенько после очередного побега он по нескольку дней отсиживался в московских подземельях, где у него было несколько «схронов». Подельники доставляли ему вино, еду, свечи и сообщали городские новости.

Удачные преступления и побеги вначале не вскружили Каину голову. Понимал он, что рано или поздно за лиходейство придется расплачиваться. И придумал Ванька новый, менее опасный способ обогащения.

В декабре 1741 года он явился в Сыскной приказ и предложил услуги в поимке преступников. Сообщил Каин руководителю этого карательного органа, князю Крапоткину, что знает многих воров и разбойников не только в Москве, но и в окрестных селениях и готов их выдать.

Обеспокоенный ростом преступности, Крапоткин хоть и с сомнением, но принял предложение и велел Ваньке писать челобитную на имя самой государыни.

Каин тут же стал сочинять: «Вначале, как Всемогущему Богу, так и Вашему Императорскому Величеству, повинную я сим о себе доношением приношу, что я забыл страх Божий и смертный час и впал в немалое прогрешение. Будучи на Москве и в прочих городах во многих прошедших годах, мошенничествовал денно и нощно, будучи в церквах и в разных местах, у господ и у приказных людей, у купцов и всякого звания людей из карманов деньги, платки всякие, кошельки, часы, ножи и прочее вынимал.

А ныне я от этих непорядочных своих поступков, запамятовав страх Божий и смертный час, и уничтожил, и желаю запретить ныне и впредь, как мне, так и товарищам моим, а кто именно товарищи и какого звания и чина люди, того я не знаю, а имена их объявля при сем реестре.

И дабы Высочайшим Вашего Императорского Величества указом повелено было сие мое доношение в Сыскном приказе принять, а для сыску и поимки означенных моих товарищей по реестру дать конвой, сколько надлежит, дабы оные мои товарищи впредь, как господам офицерам и приказным, и купцам, так и всякого чина людям таких продерзостей и грабежа не чинили, а паче всего опасен я, чтобы от оных моих товарищей не учинилось смертоубийств, и в том бы мне от того паче не пострадать».

В челобитной Каин выдал тридцать два преступника. Среди них был и его друг Камчатка. Сообщал Ванька и о своих похождениях в подмосковных городах и селениях. Отмечал он, что в Дмитрове до 1741 года побывал дважды, а Троице-Сергиеву лавру посещал пять раз. Конечно же, не на богомолье туда отправлялся, а для совершения преступлений.

Не щадил ни врагов, ни друзей

Получив официальную должность сыщика и служивых людей в свое распоряжение, Ванька стал настоящей грозой уголовников да и законопослушных жителей Москвы.

Чтобы выслужиться перед начальством, Каин вел тщательные записи своих заслуг в борьбе с преступностью: «Сыскал разбойников 7 человек, и при них атамана Михаилу Бухтея, которые винились в разбитии Колотовскова монастыря и в прочих многих воровствах и в смертных убийствах.

Еще взял в Покровском селе в банях разбойников 35 человек, кои винились в разбитии Кашинского помещика Мелистина и в прочих многих воровствах и разбоях…

Взял фабришного Андрея Скоробогатого с товарищи, всех 17 человек, в делании воровских денег и с теми их деньгами…

Взяты воры: Алексей Журка с товарищи 14 человек, а по приводе винились в краже у секретаря Чубарова и в других многих воровствах…

Взяты воры 17 человек, которые по приводе винились в краже из Сибирскаго приказа казенной рухляди и в других многих воровствах, за что из них казнены 5 человек смертию…

Взял в ямской Дорогомиловской [слободе] разбойников 37 человек, и при них атамана Алексея Лукьянова, кои по приводе винились в воровствах, разбоях и в смертных убийствах…

Взял на Ордынке воров Лебедя с товарищи, все-во 7 человек, которые по приводе винились в краже майора Оловянникова и в других многих воровствах…

Взял воров Замчалку с товарищами 4 человек, в краже у компанейщика Демидова денег 5000 рублев…

Взял воров Пиву с товарищи, всево 18 человек в краже компанейщика Бабушкина и в других многих воровствах…

Взял мошенников 40 человек, которые оговорили разных чинов людей всего 170 человек».

Дом в Китай-городе

Понял Ванька, что незачем самому воровать и грабить. Теперь он мог заработать гораздо больше денег, занимаясь шантажом и вымогательством, незаконным промыслом, торговлей дешевой рабочей силой, созданием подпольных игорных домов.

Свои игорные заведения Каин организовывал не только в Москве, но и в Дмитрове, и в населенных пунктах, расположенных вдоль тракта, связывающего две столицы.

В 1743 году сыщик-разбойник женился и купил в Китай-городе дом. Сохранилось его описание: «На стенах, обитых клеенкою травчатою, висели зеркала в золоченых рамах, картины и портрет Петра I.

Вдоль стен стояли стулья, обитые горным трипом. Два дубовых стола покрыты были персидскими коврами.

В доме всего было довольно: и посуды оловянной и фарфоровой (одних тарелок 18 дюжин).

У жены завелись юбки и балахоны тафтяные, объяринные; душегрейки гарнитуровые с городками серебряными и с позументом золотым. Сам Ванька щеголял дома в суконном сюртуке то макового, то зеленого цвета, в туфлях зеленых гризетовых, шитых серебром. В сундуках хранились золотые и серебряные вещи: стопы, подносы, чайники, также часы карманные, серьги и прочее».

О своих похождениях этого периода Каин вспоминал: «Приказано от меня было идущих мимо моей квартиры купцов брать и вести в мой дом, которых было в тот день собрано до 40 человек, и они все стояли на дворе моем.

Велел я жене моей посыпать мешок гороху и, взяв ее к тем купцам, вышел и, каждому насыпавши того гороху на тарелку, подчивал их вместо овощей, за что со всякого несколько денег в подарок получил.

В том же году на Масленице зделал близ Мытного двора для катания гору, которая была украшена елками, болванами и красным сукном, и всю неделю происходили от множества народу всякие забавы.

На последний день собрал я до 30 человек комедиантов, велел им представить на той горе о царе Соломоне игру, причем были два шута, между прочим у того царя нарочно украдены были деньги, с коими пойман был суконщик, который мною для этого нанят был…

По приводе его к царю осужден он был за ту кражу к наказанию, для чего собрано было до 200 человек и поставлены были в строй, каждому дано было по метле. Раздев того суконщика, надели на него деревенскую шапку, на шею галстук, на руки большие рукавицы, к спине привязали маленького медведя, пустили тем строем с конца до конца той горы, при том били в барабан.

Реченый суконщик ходил взад и вперед шесть раз, избит весь был до крови, за что взял с меня один рубль денег, за шубу новую…».

Окажись Каин в нашем времени, он по праву мог бы указать на своей визитной карточке: «Продюсер, сценарист, режиссер, благотворитель». В средствах массовой информации его величали бы воротилой шоу-бизнеса.

Современники отмечали, что Каин любил поразглагольствовать о справедливости, мздоимстве чиновников, о простых людях, обиженных властью. «Не потерплю бесчинства!» — заявил Ванька, демонстрируя свою заботу.

«Торгующий в епанечном ряду приписной к Петровскому монастырю посадский человек пришед ко мне, просил о избавлении своего сына, который пойман был онаго монастыря управителем для отдачи в рекруты и чтоб не допускать до отдачи отнять у того управителя; почему я в тот же день ко оному в дом приехал и стал требовать того рекрута, которой добровольно отдать мне не захотел, — вспоминал Каин о своих справедливых деяниях. — …Между тем приказал я подать усмотренную мною на дворе ево с дегтем бочку, посадя того управителя на коленки, тем дегтем окатил и сказал ему: в такие же старцы постригал, кто также с нами нечестно поступал, простак твой архимандрит, давно надлежит тебе старцем быть, а теперь онаго рекрута мне отдай, и ежели таковых же ловить будешь, то и впредь меня к себе ожидай. Взяв того человека, отправил к отцу его, ото которого и получил за то несколько людей…

Взял беглого солдата с украденными из типографии пашпортами, который винился в раздаче разного звания людям и в приеме оных от одного помещика, который по указанию его взят был и винился в даче еще другим трем стам человекам; а ему даны от сенатского сторожа, которые тем сторожем из той типографии покрадены.

После того взял беглаго рекрута, который по приводе объявил о себе, что он в рекруты подложно был отдан бежецким помещиком Милюковым, который мною сыскан и в Военную коллегию был представлен, где по производимому следствию оказался в отдаче других до 300 человек».

Подземные заведения

На Руси издавна говорили: «Что ни пещера — там обязательно с полдюжины разбойников сыщется». Москва — не исключение, ее подземный мир всегда притягивал к себе уголовников всех мастей.

У Каина была страсть ко всяким подвалам, лазам, заброшенным колодцам, пещерам.

«Темная душа к темному и тянулась», — отзывались о Ваньке современники.

В своем доме в Китай-городе Каин приказал вырыть глубокий подвал. Когда работа была выполнена, он отправил артель землекопов за решетку. Нанял другую. Потребовал, чтобы ему сделали потайной лаз до какой-то пещеры под Варваркой. Наверное, и эти артельщики оказались впоследствии в темнице.

Куда от дома Каина вели ходы, никто кроме него не знал.

Под своими тайными игорными домами Ванька тоже устроил подвалы и тайные лазы.

По слухам, Каин мог незаметно появляться в разных концах Москвы, пользуясь подземными ходами.

Для игроков у него был условный сигнал: «Под горочку — со свистом». Это означало, что в заведении оставаться опасно и надо скрываться в подземелье.

Среди московских воров долгие годы ходила молва, что Каин таким образом погубил немало братвы. Подмечал он, кому в игре привалил фарт и у кого на руках золото и серебро, и шептал доверительно: «Под горочку — со свистом».

Человек немедленно спускался в подвал заведения. Вот только от мнимой беды попадал в настоящую. Каин давал беглецу на клочке бумаги схему подземелья, чтобы тот мог выбраться в укромном уголке Москвы. Но удачливый игрок оказывался либо в глубоком колодце, либо в лабиринте.

Через какое-то время Ванька находил свою жертву и забирал ценности покойника. При этом на стене подземелья царапал ножом сообщение: «Под горочку скатился раб Божий…» Далее следовала воровская кличка или имя погибшего.

Спустя многие годы эти надписи еще встречались в подземельях Китай-города.

Золотая канитель

Когда знаменитый вор и сыщик был арестован, золота и серебра в его доме оказалось немного. На допросах он не раскрыл свои тайники в московских подземельях. Об одном из способов «добычи» драгоценных металлов Каином писал историк Г. В. Есипов: «Он уводил из-под караула арестантов, сбивал с них железа и отпускал на волю.

При ввозе неявленных товаров в таможне если целовальники таможенные с командою останавливали товар, то Каин со своими солдатами нападал на целовальников, отбивал товар и давал средства купцу проехать через другую заставу и скрыться с товарами. Давал средства скрывать убийства, а беглых, не представляя в Приказ, за деньги отпускал. Ловил торгующих на Красной площади солдатских жен, объявлял им несуществующие указы, что товаром их запрещено торговать на Красной площади, отводил их к себе домой, здесь брал с них деньги и отпускал. Прикрывал своих товарищей-друзей, которые срывали с людей шапки и с пьяных обирали платье, и о других воровствах на них не доносил. Держал у себя в доме беглых всякого рода.

Под его покровительством тайно в трех домах „производились волочильные золотые и серебряные неуказанные мастерства“.

Для извлечения себе от этого дохода Каин по временам схватывал из этих фабрик работников и представлял их в Сыскной приказ под предлогом мелкого мошенничества; фабриканты из страха, что откроется их заведение, давали ему деньги и серебро натурою в слитках и золотую канитель…».

Зреющее недовольство

Москву трудно удивить преступлениями. Но когда пошла молва, что Каин оборудовал в подземелье собственную тюрьму, всполошились и власти города, и криминальный мир.

От начальства он кое-как отбрехался, а вот воровское общество обмануть не удалось.

Не раз обиженные и недовольные уголовники пытались наказать Ваньку. Избивали, резали, писали на него доносы, травили — ничего не помогало. До поры до времени уворачивался Каин от любой беды.

В обличительных документах говорится о многих Ванькиных преступлениях: «Иван Осипов по прозванию Каин осматривал струги на Москве-реке для поимки беглых и беспаспортных. От хозяев этих стругов он получал большие деньги за „недосмотр“… Мясникам Осипов разрешал на дому забивать скотину, что строго запрещено законом. За это брал с них деньги и мясо… Покрывал лесопромышленников, привозивших в Москву на продажу вырубленный лес из заповедной Государственной рощи… Скрывал пойманных с фальшивою монетою… Брал деньги с соляных целовальников за недонесение об обвесе ими мужиков солью…».

Вот далеко не полный список деяний Каина всего лишь за один год. Ретивый сыщик, поведавший об этих и других Ванькиных преступлениях, внезапно исчез. Лишь через несколько лет останки его обнаружили в подземелье Китай-города. Одна рука сыщика была прикована цепями к каменной стене, на которой виднелась надпись: «Под горочку — со свистом скатился раб Божий Антон»…

Умел Каин не только расправляться с неугодными людьми, но и втягивать в свои темные дела нужных ему чиновников. Не случайно один служитель Юстиц-коллегии заявил: «Если на всю дать ход следствию по делу Осипова-Каина, то половину империи в железо надобно заковать…».

Не удивительно, что многие материалы, свидетельские показания, доносы на знаменитого сыщика-вора исчезли.

Сколько бы еще сотворил Каин преступлений, можно только гадать. Но терпению и властей, и криминального общества пришел конец.

Обозлилась братва на беспредел и собралась на сходку. Приняли решение: хана оборотню Ваньке! Но как его убрать? Осиновый кол под дых, нож под лопатку, удавку на шею?.. Нет, слишком легкая смерть для такой твари. Пусть мучается столько времени, пока не вспомнит все имена погубленных им воров, посчитала сходка.

От самого Петра Великого

В ту пору доживал свой век старик по прозвищу Воля.

От дел он отошел давно, однако по-прежнему пользовался авторитетом в преступном мире. Часто приезжали к нему воры и разбойники за советом, за помощью. Иногда просили рассудить их в различных спорных вопросах согласно заповедям Кудеяра.

Сколько лет старику и в какие годы начал он лиходействовать, никто не знал. Зато известно, что его кличка пошла от самого Петра Великого.

В молодости Воля со своей шайкой «держал» дорогу от Москвы до Клина. Однажды не сумел он уйти от погони, был схвачен и доставлен в Москву.

После пыток собрались его метить каленым железом. В те времена, помимо других наказаний, преступникам еще выжигали на лбу и на щеках слово «ВОР».

Не успели молодцы из Сыскного приказа приступить к экзекуции, как пожаловал в пыточную сам государь Петр Алексеевич. Поглядел, послушал да и решил самолично метить разбойника. Любил царь самолично и сапоги шить, и плотничать, и зубы выдирать, и, если надо, провинившихся наказывать.

Тогда у палачей еще не было «клеймицы» со словом «ВОР», а имелись лишь отдельные буквы на металлических прутьях. Выбрал нужные литеры государь, накалил их в огне — и на лоб разбойнику.

Может, выпил в этот день Петр Алексеевич, может, была тому другая причина, только ошибка вышла: на лбу преступника оказалось выжжено «ВОН» вместо «ВОР».

Пока узник стонал от боли, государь размышлял вслух:

— Исправлять букву или пусть останется?..

Хоть и мучился Воля, а смекнул, что из ошибки выгоду извлечь можно. Даже боль от такой мысли приглушилась.

— Царь-государь!.. — прохрипел он. — А в просвещенной Гишпании да милой твоему сердцу Голландии есть давний обычай: ежели во время наказания подобная ошибка выйдет, несчастного отпускают на волю!

Выпучил от изумления глаза Петр Алексеевич:

— Где ты, простой разбойник, выучился так складно говорить? Откуда узнал про гишпанские и голландские обычаи?

— Да мы тоже, царь-государь, не лыком шиты, познаём малость Божий мир. По свету гуляем да все примечаем!.. — бойко ответил узник.

Засмеялся Петр Алексеевич:

— Знаю, врешь, каналья. Не клеймят злодеев ни в Гишпании, ни в Голландии. Но за то, что ловко сбрехал, будь по-твоему. Коль на лбу теперь написано «ВОН», значит, вон отсюда! Гуляй, пока в другой раз не попадешься. Теперь тебя сразу опознать можно. Небось во всем государстве нашем одно такое клеймо.

Взвился от радости Воля, как лишился кандалов. Однако не побежал прочь, глянул в бочку с водой на свое отражение и снова обратился к Петру Алексеевичу:

— Царь-батюшка! Раз помиловал — уважь меня, грешного! Исправь знак на лбу. Было «ВОН», а пусть станет «ВОЛЯ».

— Ишь ты!.. — опять удивился Петр Алексеевич. — Простой разбойник, а грамотный! Будь по-твоему, ежели снова помучиться захотел.

— Выдюжим, царь-государь! И не такое на Руси терпят!.. — ответил Воля и подставил лоб.

И снова свобода

Вернулся он к своим товарищам. Опять взялся за старое, стал шалить с кистенем и сабелькой на большой дороге.

Однако вскоре смекнул Воля: нет смысла ночь тревожить свистом да темень пугать кистенем. Ведь теперь он самим государем меченный!..

Узнали о том во всех московских кабаках и притонах. Пошла молва от заставы к заставе.

Приходили поглядеть цареву метку и разбойники, и торговые, и служилые люди. Угощали они государева «крестника», а тот похвалялся:

— Теперь никто не смеет трогать меня! Самим царем обозначена мне вечная воля!..

Так жил и куролесил клейменный Петром Алексеевичем разбойник до воцарения Анны Иоанновны. Пошли другие порядки, и стала полиция по-иному смотреть на «государем меченного». Почуял Воля перемены, прекратил шататься по кабакам и осел в своей тайной избе. Там и суд воровской вершил, и разборы ладил.

К нему и обратились обиженные Ванькой-Каином уголовники:

— Пора паскуде ответ держать перед обществом!..

«Неминуемое проклятие»

Одряхлел к тому времени «государем меченный». Еле руками шевелит да ногами передвигает. Плечи ссутулились, а голова то и дело вниз и вкось клонится. Вроде одно только и осталось от некогда шального разбойника — выжженное на лбу слово.

Но кому надо знали: не в ногах, не в руках его сила. А владел старик воровским «неминуемым проклятием». Известно оно было и Кудеяру, и Степану Разину. Хотел выведать его Каин. Выспрашивал у старых воров. Но деды не открыли тайну, а только посоветовали:

— Наше «неминуемое проклятие» должен знать лишь один из всех братов. А тот, кто неправдой его узнает и самолично, без решения нашего общества, в ход пустит, от тех слов сам и сгинет. Так было на Руси, так и будет!..

Каин к совету не прислушался и продолжал интересоваться тайной воровского проклятия. Может, верил, что оно спасет от гнева преступного мира.

Однажды, когда Ванька обходил со своими подручными Охотный ряд, кто-то окликнул его. Он обернулся — дряхлый дед манил пальцем.

— Тебе чего, рвань безпашпортная?! — разозлился Каин. — Христарадничаешь в неположенном месте? Гляди, попадешь у меня в ерень, в железо!..

Старик в ответ лишь затрясся от беззвучного смеха, так что шапка сползла на глаза. Еще больше разозлился Ванька, раскрыл рот во гневе, а слова будто застряли в глотке.

Сбросил дед наземь шапку, убрал чуб со лба и пронзил лютым, завораживающим взглядом сыщика-вора.

Сразу понял Каин, кто перед ним.

— Ты, Ванёк, еренью и железом меня не стращай, — тихо заговорил старик. — По ереням и кичам я свое отходил. А пришел нынче сюда не христарадничать, а поглядеть, как ты жизнь свою ладишь, как заповеди наши соблюдаешь да наше общество почитаешь.

Глянул растерянно Каин по сторонам, а подручных его — будто ветром сдуло. И залопотал он какую-то белиберду:

— Ты напрасно, Воля, путь дальний проделал. Кликнул бы — я сам на гут к тебе явился. А живу я… Живу по заповедям. Как велит общество. Товарищей с кичей вымаю, пять подков под коня бадею да на Дон их штырю…

Усмехнулся в ответ старик, а взгляд таким же лютым остался:

— Ах, ты мой праведный! Знаю-знаю, как радеешь ты за братов-товарищей наших. Знаю, как себя не жалеешь, а от зари до зари кич симолишь для общества. Про то гут ладить будешь.

«Не откупишься, не отвертишься…»

И потащил старик Ваньку в ближайший кабак.

Там они посидели недолго. Больше говорил, словно спешил оправдаться, Каин. А «государем меченный» лишь кивал и задавал вопросы.

Наконец надоело старику брехню слушать. Махнул он рукой и склонился поближе к собеседнику:

— Облыжный гут на тебя повесили завистники, Ванёк. Научу, как уберечься от них. Открою тебе воровское проклятие. Запоминай. Как почуешь недобрый взгляд, как словишь злое слово, как увидишь навостренный против тебя нож, — так и сотворяй против облыжника это проклятие. Имя только супостата не забывай вставлять.

Хотя битый и тертый был Ванька, славился хитростью и изворотливостью, а тут поверил старому вору. Аж подскочил от радости. Крепко и со страхом в те времена почитались народом всевозможные заговоры, чародейства, сглазы.

— Буду верным твоим воспреемником, — тут же заверил он. — Слушаю. Запоминаю.

Усмехнулся мудро «государем меченный», скосил глаза в сторону и зашептал Каину:

Выслушал Каин до конца весь текст проклятия, повторил его снова, заверил старика в своей верности воровским заветам и отправился нарушать их.

А тот глянул вслед отступнику и забормотал:

— Отгулял ты, Ванька, свое, отпаскудничал. Напасть неминуемая уже крепко в тебе сидит. От нее не откупишься, не отвертишься, не перехитришь. Век воли не видать!..

Тайный язык

Некоторые исследователи воровского жаргона считают, что в России одним из его создателей был Ванька-Каин.

Известный французский криминолог Габриель Тард в конце XIX века писал: «Всякая старая профессия имеет свой язык. Есть он и у убийц, воров. Этот язык прежде всего зловеще весел. Он состоит из собрания крепких и вращающихся около монеты, вина, баб и прочих мерзостей грязных метафор, дурной игры слов».

В записях и признаниях Ваньки-Каина можно встретить множество выражений, присказок и прибауток, не понятных не только живущим в XX веке, но и его современникам, не связанным с криминальным миром:

«Пол да серед сами съели, печь да палата внаем отдаем»;

«Сидор да Карп в Коломне живет, а грех да беда на ково не живет, вода чего не поймет, а огонь и попа сожжет»;

«Бей во все колоши, во все, и того не забудь, что и в нашу кладут»;

«Тяб да ляб клетка, в угол сел и печка»;

«Триока калач ела, стромык сверлюк страктирила»;

«Овин горит, а молотильщики обедать просят»;

«Чай примечай, куда чайки летят»;

«Шасть на кабак, дома ли чумак, верит ли на деньги?»;

«Когда мае на хас, так и дульяс погас» — и так далее.

Во все времена профессиональные преступники использовали родной язык в своих интересах, навязывая ему особые термины и выражения, не понятные непосвященным.

В России в начале XVIII века уже существовали жаргоны чумаков, офеней-коробейников, нищих, конокрадов, картежников, проституток. Тайный язык воров в нашей стране назывался блатной музыкой.

Конечно, Ванька не был его изобретателем. Жаргон не создается одним человеком. Сложившийся предшественник блатной музыки на московской земле существовал уже во времена Ивана Грозного, а может, и раньше. Каин лишь обогатил воровской язык, поскольку имел талант и к устному, и к письменному слову.

Приговор и наказание

Не сохранился первоначальный текст воровского «неминуемого проклятия». Отрывок, приведенный в этой книге, был записан на Сахалинской каре (каторге) во второй половине XIX века. Наверное, он отличается от того, что произносили во времена императрицы Елизаветы Петровны.

Сыграло ли старинное проклятие хоть какую-то роль в судьбе Каина? Это волен решать каждый по-своему. Знаменитый разбойник-сыщик, душегуб, продавший многих своих товарищей, был обречен и без таинственного проклятия.

Государственное правосудие лишь опередило воровскую расправу. О злодеяниях Ваньки заговорила не только вся Москва, но и Северная столица. О его преступлениях докладывали самой императрице.

Каин был наконец арестован. Но дело тянулось в Сыскном приказе более двух лет. Несмотря на множество свидетелей его злодеяний, возникали помехи следствию. Пропадали свидетели, исчезали документы, менялись показания.

Летом 1755 года знаменитый разбойник и сыщик был приговорен к смертной казни. Но по решению Сената в феврале 1756 года Ваньку наказали кнутом. Ему вырвали ноздри, на лбу и щеках выжгли слово «ВОР» и отправили на каторжные работы в Рогервик, на Балтику.

Ходили слухи, будто через несколько месяцев Каина нашли в выгребной яме с удавкой на шее. И пошла гулять весть среди воров: сработало «неминуемое проклятие» — Ванька погубил себя, произнося его против других.

Но на Руси не дают просто так умереть знаменитостям.

И вот уже во времена правления императрицы Екатерины Алексеевны стали поговаривать, будто Каина видели в Москве, в Китай-городе, на Остоженке и даже в подземелье соляных складов.

Некоторые обитатели притонов и тайных игорных домов уверяли, что слышали откуда-то из подвалов голос и сигнал Ваньки: «Под горочку— со свистом!». Заглядывали в темноту подземелья, но никого там не находили.

Вплоть до 1812 года среди московских воров бытовало поверье, будто, когда рушат старую тюрьму, в последнюю ночь перед сносом ее посещает привидение Каина. Побродит по опустевшим коридорам и камерам, повздыхает, повспоминает погубленных им в застенках и уходит в подземелье.

Даже в начале девяностых годов XX века суеверные люди рассказывали о привидении знаменитого сыщика-разбойника. В подземелье в районе нынешней станции метро «Красные ворота» один бомж зарезал другого. Милиционерам убийца заявил, что сподвиг его на это преступление призрак Ваньки. И после протрезвления бездомный бродяга не отступал от своих слов.

Московские обыватели судачили, будто Каин бродит вблизи монастырей. Хочет замолить грехи и — не может. Не дается ему последняя верста перед монастырем. Словно какая-то сила отталкивает окаянного душегуба от святой обители. Так и мается не один век.

А у старых воров бытовало поверье: пока не одолеет Ванька последней версты к монастырю, до тех пор в их «обществе» не исчезнет «каинов раздор»: и будет брат брата сдавать властям и резать «не по старой заповеди»…

МЕСЯЦ НАД СРУБОМ КОЛОДЦА

От листов священной книги Гермеса

Что общего у московских подземелий с азартными играми?

Казалось бы, ничего.

Хоть и попадаются порой в темных лабиринтах Первопрестольной игральные карты, но это, наверное, бомжи, беспризорники, скрывающиеся от закона личности коротали там время.

И все же в первые десятилетия появления на Руси игральных карт они были напрямую связаны с московскими подземельями. В XVIII веке для криминальных элементов символом места, где можно тайно сыграть, являлся рисунок: месяц над срубом колодца.

Такой знак появлялся в укромных уголках московских подземелий, на стенах тайных игорных домов, откуда были оборудованы ходы в подземелья. Под этими заведениями создавались ходы и лазы для спасения во время полицейских облав.

Исследователь истории игральных карт Самуэль Уэллер Сингер полагал, что они проникли в Европу и на Ближний Восток из Индии. Сингер тоже считал их «частью магической и философской мудрости, которую рыцари ордена тамплиеров переняли у арабов».

Вернувшись в Европу, тамплиеры, опасаясь преследований со стороны церкви и светской власти, скрыли тайное назначение сакральных карт и использовали их для развлечения.

Первоначально рыцари играли в подвалах замков и в пещерах, чтобы даже слуги не знали об этом.

Подобного же мнения придерживаются и другие исследователи древних тайн. Американец Палмер Холл отмечал, что карты «отданы просвещенными жрецами мистерий на сохранение глупым и невежественным и в силу этого стали игральными картами, во многом даже инструментом порока. Дьявольские привычки человека, следовательно, стали неосознанными хранителями его философских наставлений. Карты не образуют сейчас той последовательности, в которой они были листами священной книги Гермеса, поскольку египтяне или даже их арабские наследники спутали карты специально, чтобы лучше сохранить в тайне свои секреты».

Можно соглашаться или не соглашаться с приведенными высказываниями. Можно спорить, появились ли карты в Древнем Египте, Китае или Индии. Но бесспорно то, что игральные карты оказали на человечество огромное влияние.

Тысячи людей в разных странах покончили с собой из-за крупных проигрышей. Еще больше было убито и ранено во время ссор, скандалов и дуэлей после баталий за карточным столом. Проигрыши и гадания на картах ломали судьбы людей, доводили их до психических заболеваний.

С ними связаны крупные и мелкие аферы, уголовные преступления и наказания.

Ни увещевания, ни проклятия

Считается, что в Россию игральные карты попали в начале XVII века. Но возможно, это произошло немного раньше — во времена Ивана Грозного.

В «Уложении» 1649 года царя Алексея Михайловича азартные игры относились к тяжким преступлениям: «А которые воры на Москве и в городах воруют — карты и зернью играют и, проигрывая, воруют, ходят по улицам, людей режут, шапки срывают и грабят… и если… сыщется допряма, что они зернью и карты играют, тем ворам чинити указ тот же, как писано выше о татях…».

Это означало, что виновных били кнутами, отрезали им уши, конфисковывали имущество, бросали в тюрьму или казнили.

Во времена Петра I отношение к игрокам смягчилось. Но их все же наказывали: «Которые солдаты явятся в другие и в третие зернщики и пьяницы, и в службе быть негодны, бить кнутом», — говорилось в законе 1700 года.

А десять лет спустя в «Инструкции и артикулах военных Российскому флоту» отмечалось: «Дабы все случаи и брани, здору и драки от костей и зерни происходящей, предостеречь, того ради никто да и не дерзает костей, зерни, карт и прочих таковых вещей на корабль привозить, под наказанием по рассмотрению».

Однако ни суровые наказания, ни увещевания и проклятия церковных иерархов, ни другие печальные последствия азартных игр не смогли остановить их распространение в России.

В стихах и в песнях

Пожалуй, в XVIII веке это была одна из самых популярных песен русских кабаков, острогов, подземельных притонов, тайных игорных домов, помеченных знаком «месяц над срубом колодца». Известно даже, на какой мотив она исполнялась. Как написано в старинном издании, «на голос франкмасонской песни: Образ Дiевъ, стены Вавилонскiи».

В XVIII веке она стала своеобразным гимном каторжников, арестантов, шулеров:

Ходили слухи, что автор этого текста — известный поэт Александр Петрович Сумароков. Написал он его в минуты пьяного отчаяния, когда после отставки отправился из Петербурга в Москву.

Несмотря на свое дворянское происхождение и высокий чин, на Тверской заставе Первопрестольной Сумароков заглянул в трактир, помеченный знаком «месяц над срубом колодца», где собиралась сомнительная публика.

Игра была затяжной. Оборвалась она, лишь когда внезапно заявились полицейские. Поэт, опасаясь огласки и позора, вместе с другими игроками скрылся в подземелье. Отсиживаться во мраке вместе с уголовниками пришлось долго. Возможно, тогда Александр Петрович и сочинил песню: «Дайте нам карты: здесь олухи есть».

Но это всего лишь не подтвержденное фактами предание.

Чем закончилось на самом деле длительное сидение Сумарокова в московском подземелье, неизвестно. Однако сюжеты, связанные с карточной игрой, вошли во многие его пьесы и стихи.

В своем «Наставлении сыну» Сумароков писал:

Скорее всего, в XVIII веке появилось поверье, что колода карт принесет удачу владельцу, если ее подержать три дня под камнем в подземелье. Согласно московскому преданию, отчаявшийся от проигрышей Сумароков сам не раз совершал этот обряд. Но, видимо, подземные духи отвернулись от поэта. И карты, «выдержанные во мраке», не принесли удачу.

Умер Александр Петрович в 1777 году в бедности. Перед смертью он передал приятелю пару колод карт:

— Дерзай, может, ты окажешься удачливей меня…

Новые времена, новые гонения

На протяжении всего XVIII века страсть к карточной игре на Руси возрастала из года в год. Особенно этим увлечениям были подвержены две столицы и города и селения вдоль тракта Москва — Петербург. Остановки на ночлег, смена лошадей, неожиданные встречи с приятелями превращались в карточные баталии.

Обеспокоенная размахом азартных игр в империи, государыня Анна Иоанновна издала в 1733 году указ: «А наше, по ревности закона Божия, всемилостивейшее намерение и соизволение в том состоит, чтобы такие богомерзкие и вредительные игры, конечно, пресечены были.

Того ради всемилостивейше повелеваем во всей нашей Российской империи публиковать в народ, чтобы никто из верных наших подданных, съезжаясь в партикулярных и вольных домах, как в деньги, так и пожитки, и на дворы, и на деревни, и на людей ни в какую игру не играли; а ежели кто за сим всемилостивейшим указом и запрещением такие богомерзкие продерзости чинить будет, тех повелеваем жестоко штрафовать».

В городах и воинских подразделениях пытались навести порядок, но разве могут действовать запреты, когда главным центром азартных игр в государстве стал царский дворец?

Императрицы Елизавета Петровна и Екатерина II сами были страстными картежницами. По свидетельству их современников, коронованные особы играли почти каждый день.

Сохранилось предание, будто государыня Елизавета Петровна тайком от многих заказывала доставлять ей из Первопрестольной ящики с «выдержанными» в подземелье колодами карт. Не известно, верила ли она в эту примету, но где азарт и большие деньги — любые приметы соблюдаются, на всякий случай.

«Невозможно было уклониться…»

Публицист и историк русской культуры и народного быта Владимир Осипович Михневич писал о нравах светского общества в правление Елизаветы Петровны:

«Вращаясь при дворе, почти невозможно было уклониться от участия в игре. Все играли, не исключая придворных дам, среди которых были страстные любительницы карт.

Кстати заметить, карточная игра всегда помимо своей прямой цели служила также посредствующим способом для сближения и искательства, для выведывания и судачества, для обделывания, как бы мимоходом, разных делишек и конжураций.

Поэтому игрой всегда пользовались, да и до сих пор ловко пользуются для вказанных целей волокиты, кокетки и куртизаны, дельцы, интриганы, дипломаты и просто фискалы».

Об азартных играх при Екатерине II Михневич писал:

«В то время очень многие русские культурные люди, в особенности же военная и светская молодежь, одержимы были, словно заразой, нестерпимой нуждой в деньгах, происходившей от мотовства, роскоши и главным образом от неумения и нежелания жить по средствам.

Для дворянина, для благородного светского человека все законные источники ограничивались государственной службой, очень скудно оплачивавшейся, да доходом с крепостных имений.

Когда же их не хватало и благородный человек не желал прослыть „дураком“ в общем и собственном мнении, приходилось бросаться во все нелегкие: заискивать у сильных мира, что немногим удавалось, тайно грабить казну и брать взятки, направо и налево занимать без отдачи, наконец, „искать игры“ с корыстным расчетом на верный выигрыш».

Тяжба в Первопрестольной

Известна история, как «искал игры в Москве действительно „благородный и светский человек“, поэт и государственный деятель Гавриил Романович Державин.

„Вел жизнь не лучшую“ — именно так охарактеризовал он свою затянувшуюся поездку в Первопрестольную. Случилось это в конце шестидесятых годов XVIII века.

Вероятно, в то время Державин написал:

Сохранилось судебное дело „О игрании отставным прапорщиком гвардии Дмитриевым с сержантом Державиным в карты, в запретительную указами игру“.

Незадолго до смерти Гавриил Романович вспоминал, что главным его учителем была полная испытаний жизнь. Доносы и клевета недругов, отставки и опала, судебные тяжбы и, конечно же, нехватка денег и „поиск игры“. „В сей-то академии нужд и терпения я и образовал себя“, — писал Державин.

Он сделал блистательную карьеру: прошел путь от провинциального гимназиста и солдата Преображенского полка до губернатора, личного секретаря императрицы, сенатора, президента Коммерц-коллегии, министра юстиции. Но сколько было падений на этом пути!

Характер переменчив: то мягок, то крут, то лестное слово скажет, то закипит, может и бранью разразиться, и кулаки в ход пустить — примерно так отзывались о Державине его знакомые.

Да что там простые знакомые! Сама государыня Екатерина II, хоть и в шутку, жаловалась своим приближенным: „Гавриил Романович не только грубил при докладах, но и бранился. Не могу порой поверить, что именно он посвятил мне возвышенную оду, Фелица“».

В «Отечественных записках» за 1855 год приводится эпизод: «Державин, в бытность свою статс-секретарем при Екатерине II, докладывал ей раз какое-то важное дело. Государыня высказала возражение, с которым Державин не согласился. По горячности характера он до того забылся, что в пылу спора схватил императрицу за конец надетой на нее мантии. Екатерина тотчас прекратила спор.

— Кто еще там? — хладнокровно спросила она вошедшего на звон колокольчика камердинера.

— Статс-секретарь Попов, — отвечал камердинер.

— Позови его сюда.

Попов вошел.

— Побудь здесь, Василий Степанович, — сказала ему с улыбкой государыня, — а то вот этот господин много дает воли своим рукам и, пожалуй, еще прибьет меня.

Державин опомнился и бросился на колени перед императрицей.

— Ничего, — промолвила она, — продолжайте, я слушаю…».

Таким был наш замечательный поэт в зрелые годы, а в молодости — еще более дерзким и бесшабашным.

Влиятельная дама, мать гвардейского прапорщика Дмитрия Ивановича Дмитриева, подала жалобу в московскую полицию. Она писала, что Державин втянул ее сына в азартную игру и, обыграв, получил вначале вексель на триста рублей, а затем купчую на пензенское имение в пятьсот рублей. Суммы по тем временам громадные.

Сам Дмитрий Иванович на следствии подтвердил, что в 1769 году он играл с Державиным «в банк фаро на кредит», поскольку не имел при себе наличных.

Гавриил Романович на допросе заявил, что не играл с Дмитриевым. Дело приняло серьезный оборот и было направлено в Юстиц-коллегию.

«Возгнушался самим собою»

Друзья советовали Державину возвращаться немедленно в свой полк, в Петербург. Но поэт проявил упрямство, решил еще раз испытать удачу за карточным столом.

Из-за разгоревшегося скандала многие в Первопрестольной отказались не только играть, но даже встречаться с ним.

Он дошел до того, что стал посещать заведения, меченные знаком «месяц над срубом колодца», где собирался только «подлый люд».

Однажды к поэту подсел старый оборванец. Некоторое время он наблюдал за игрой, потом заявил, что за штоф водки готов подарить дюжину колод, «выдержанных» в подземелье.

Державин поверил и спустился с оборванцем в лабиринт под Сретенкой.

— Не знаю, помогут ли твои «выдержанные» карты, но теперь хоть буду знать, где прятаться, если уж совсем туго придется, — заявил новому знакомому Гавриил Романович.

Не известно, как после этого шла игра у поэта, но вскоре он покинул Москву.

По дороге в Петербург Державин не унимался. Вначале нарвался на шулеров и все, что было в кошельке, спустил. А через день-другой обыграл двух помещиков и наконец вернулся в Петербург. Может быть, так все и произошло, хотя в записках Державин утверждал, что московская жизнь наскучила ему, и он «возгнушался самим собою». И, взяв у знакомого взаймы пятьдесят рублей, «бросился опрометью в сани и поскакал без оглядки в Петербург; сие было в марте месяце 1770 года».

А дело «О игрании отставным прапорщиком гвардии Дмитриевым с сержантом Державиным в карты, в запретительную указами игру» тянулось аж двенадцать лет. Поэт на этот раз вышел сухим из воды, но впереди его ожидали новые перипетии, победы и проигрыши.

«Подземельная тройка»

Век девятнадцатый не поубавил увлечения азартными играми в России. Этой страсти были подвержены помещики и крестьяне, генералы и солдаты, профессора и гимназисты, чиновники и торговый люд.

Какой известный русский писатель XIX века не упоминал карты в своих творениях?! Среди них было немало заядлых игроков: Пушкин, Лермонтов, Достоевский, Лев Толстой, Некрасов…

Страсти разгорались на многих страницах их произведений: ведь в жизни они были азартны.

По мнению исследователей, среди простых людей карточная игра сделалась в Москве повальным увлечением, отчасти благодаря Ваньке-Каину. Всевозможными уловками вводил он в соблазн и благородных, и подлый народ, и лихих людей. Тайных игорных домов под его контролем в Первопрестольной и в Подмосковье насчитывалось более двух десятков.

С тех времен среди московских воров бытовала примета: если попадется в подземелье Москвы туз, король, валет, храни их при себе. Эта «подземельная тройка» обязательно выведет к удаче.

В начале семидесятых годов прошлого века автор этих строк познакомился с человеком, нашедшим в подвале под Сретенкой туза, короля, валета. Судя по внешнему виду, карты были изготовлены в XIX веке. Обладателю подземной тройки вначале сказочно везло в игре. Но, видимо, удача не любит долго опекать одного человека. Через какое-то время «счастливчика» обнаружили с перерезанным горлом. В зубах у него были те самые «туз, король, валет». Так с давних времен бандиты расправлялись с шулерами.

ТАЙНИК В ХИТРОВСКОМ ПОДЗЕМЕЛЬЕ

Все запутано

«…Родилась примерно в 1846 году в местечке Повонзски Варшавского уезда… записана на фамилию отца как Шейндля-Сура Лейбовна Соломоник…».

«…Родилась в 1859 году в семье парикмахера Штенделя… с 1863 года проживала в Одессе…».

«…Родилась в 1856 году под Одессой в семье сапожника и бывшей актрисы провинциальных театров…».

Это далеко не полный перечень упоминаний о происхождении знаменитой аферистки и воровки Соньки Золотой Ручки. Чем старше она становится, тем запутаннее ее биография: больше противоречий, сомнительных фактов, нелепостей.

«В семнадцать лет бежала из дома с молодым богатым греком, который вскоре ее бросил», — сообщают одни исследователи.

«В семнадцать лет в Варшаве она вышла замуж за бакалейщика Розенбанда», — утверждают другие.

Что ж, возможно, в ее жизни было немало мужей — законных и незаконных. Но еще больше оказалось у этой дамы имен и фамилий, под которыми она колесила по городам и весям, совершая преступления.

Судьба свела Соньку с известным вором и карточным шулером Блювштейном. За него она вышла замуж и родила двух дочерей. И ее официальной фамилией стала Блювштейн.

Сонька Золотая Ручка хорошо знала идиш, немецкий, польский языки, бегло говорила по-румынски и по-французски. Она любила театр, читала авантюрные романы. В Херсоне у бывшей актрисы она около полугода брала уроки хорошего тона, сценической речи, искусства грима.

Учеба пошла на пользу. Сонька одинаково свободно чувствовала себя и в светском обществе, и среди босяков и жуликов, умела со вкусом одеваться и хорошо разбиралась в драгоценных камнях и ювелирных украшениях.

Способность преображаться привела к очередной путанице в биографии знаменитой воровки. Немало современников восторгались ее внешностью, а в полицейских документах отмечено: «Рост 153 см, худощавая, лицо рябоватое, волосы русые, карие подвижные глаза, нос умеренный с широкими ноздрями, губы тонкие, подбородок овальный, бородавка на правой щеке».

В ювелирном на Петровке

Знатоки криминального мира считали Соньку Золотую Ручку самой удачливой и добившейся наибольших результатов воровкой. Подсчитано, что если бы не ее расточительность, любовь к эффектам и шикарной жизни, она стала бы одной из самых богатых женщин в Российской империи.

Однажды, в очередной приезд в Москву Сонька явилась в ювелирный магазин на Петровке. Владельцу представилась баронессой Софьей Эдуардовной Буксгевден.

Очаровательную аристократку сопровождали почтенного вида отец, маленькая дочка и ее нянька. Словом, пристойнейшая свита молодой баронессы!

Воровка заинтересовалась коллекцией драгоценностей, стоимость которой превышала двадцать две тысячи рублей. Деньги по тем временам огромные. К примеру, новый двухэтажный каменный дом в Замоскворечье тогда можно было приобрести за двенадцать — четырнадцать тысяч.

Когда коллекцию упаковали, баронесса вдруг вспомнила, что забыла взять деньги у супруга.

Управляющему магазина покупательница предложила: здесь останутся ее отец и ребенок с няней, а она заедет к мужу, покажет ему драгоценности и вернется рассчитаться.

Управляющий счел, что почтенный барон, ребенок и нянька — достойный живой залог. Сонька мастерски умела внушать доверие и убеждать собеседников.

Лишь через несколько часов после ее отъезда в магазин вызвали полицию. Отцом-бароном оказался бедствующий отставной штаб-ротмистр. Золотая Ручка наняла его как сопровождающего. Офицеру и в голову не приходило, что он втянут в преступление. «Ребенок баронессы» был взят напрокат у спившейся обитательницы хитровской ночлежки, а нянька попала в услужение к «знатной даме» по газетному объявлению.

Случай у психиатра

Еще больший куш Сонька Золотая Ручка сорвала у ювелира Карла фон Меля.

Она явилась к нему в магазин и назвалась женой известного и очень богатого врача-психиатра. Набрав драгоценностей более чем на тридцать тысяч, Сонька попросила ювелира доставить их в особняк доктора, где и произойдет оплата.

Не каждый день в магазин являются такие состоятельные покупатели. Довольный Карль фон Мель, хоть и не без колебаний, согласился привезти набор украшений по указанному адресу.

В условленный час он явился в дом психиатра. Сонька встретила его в прихожей и попросила дать ей драгоценности, чтобы в будуаре примерить их к вечернему платью.

После секундного замешательства ювелир все же вручил ей шкатулку с украшениями. Очаровательная покупательница ввела его в кабинет доктора, представила и неспешно удалилась, якобы в будуар.

Врач внимательно взглянул на посетителя и задал традиционный для его профессии вопрос:

— На что жалуетесь?

Ювелир слегка удивился и тут же пояснил, что он не пациент, а пришел получить деньги за драгоценности…

Казалось, доктор пропустил это мимо ушей и снова произнес профессиональные вопросы:

— Не было ли у вас в роду душевнобольных? Не случались ли припадки?..

Тут уж ювелир возмутился:

— Вы что, меня за сумасшедшего принимаете?! Некогда мне здесь рассиживаться. Желаю немедленно получить деньги за коллекцию украшений!..

В ответ врач грустно улыбнулся и тихо пробормотал:

— М-да, мадам фон Мель права… — Потом он подал сигнал колокольчиком, и в кабинет ввалились два дюжих санитара.

Не обращая внимания на вопли ювелира, его скрутили и тут же увезли в психиатрическую лечебницу. А Сонька давно уже улизнула из дома психиатра вместе с драгоценностями.

Наконец выяснилось, что за день до этого Золотая Ручка назвалась доктору супругой ювелира Карла фон Меля и пожаловалась на тяжелое психическое расстройство мужа.

— Ему постоянно мерещатся несуществующие драгоценности, и он у каждого встречного требует за них деньги, — заявила она.

Так, потратив на аванс доктору сто рублей, Сонька заполучила драгоценностей более чем на тридцать тысяч.

«На доброе утро»

Имея несколько поддельных или чужих паспортов, Золотая Ручка всегда без проблем останавливалась в дорогих гостиницах. Первым делом она требовала от своих помощников детальный план всех помещений отеля, вплоть до чердаков и подвалов.

Затем Сонька выбирала богатого постояльца и приступала к своему излюбленному приему, который у воров назывался «на доброе утро».

Как правило, в гостиницах совершали кражи с четырех до пяти часов утра — время самого крепкого сна.

При Соньке всегда были войлочные тапочки. Надев их, она беззвучно пробиралась к намеченной жертве и изымала деньги, дорогие часы, портсигары, запонки.

Случалось, что хозяин номера внезапно просыпался. Тогда Золотая Ручка разыгрывала целое представление: начинала устало раздеваться, не обращая внимания на присутствие мужчины. Потом вдруг замечала его, вскрикивала и стыдливо лепетала, что приняла его номер за свой. С извинениями поспешно одевалась и беспрепятственно уходила.

Проделывала это Сонька весьма артистично и убедительно. Бывало, и сам хозяин номера кричал ей вслед извинения.

Благотворительница

Любила Золотая Ручка совершать красивые жесты, о которых потом долго ходили воровская молва и домыслы обывателей.

В номере одной из московских гостиниц она увидела спящего молодого человека. На столике возле кровати лежал револьвер и — прощальная записка. Юноша сообщал матери, что проиграл казенные деньги и собирается застрелиться.

Вид молодого человека и тон записки растрогали Соньку. Она положила на стол все деньги, которые были при ней, и удалилась.

Иногда о бедственном положении какого-то человека Золотая Ручка узнавала из газет и отправляла ему деньги через своих помощников.

Нередко, разъезжая по Москве, она приказывала остановить пролетку и раздавала нищим весьма щедрые подаяния.

Ученица

В детстве Сонька мечтала о театральных подмостках, но выбрала для своей игры иную сцену.

Когда у нее родились дети, она решила: «Не получилось у меня, пусть же дочери станут настоящими актрисами».

Для воплощения этой идеи Золотая Ручка денег не жалела: нанимала дорогостоящих воспитательниц, преподавателей иностранных языков, хороших манер, музыки, хореографии, актерского мастерства.

Сонька добилась своего. Две дочери стали профессиональными актрисами. Свое ремесло она тщательно скрывала от них. О том, что мать — известная воровка, дети Золотой Ручки узнали из газет, когда стали уже взрослыми.

Золотая Ручка нередко разочаровывалась в своих помощниках-мужчинах. Может, поэтому ей захотелось воспитать достойную ученицу. Но в блатном мире поговаривали, что Соньке понадобилась не просто ученица. Задумала она очередную комбинацию, в которой должна участвовать похожая на нее помощница.

В притонах Хитрова рынка нашлась девушка, немного похожая на Соньку, но лет на пятнадцать помоложе.

С помощью грима и париков Золотая Ручка делала из юной обитательницы Хитровки своего двойника.

Для чего? Этого не знали даже те, кто сотрудничал с Сонькой.

Подземелье под «Каторгой»

Воры дали девушке прозвище Серебряная Двойница. А в миру ее звали Анютой. Была она дочкой известного, но не очень удачливого медвежатника Пахома.

С одной стороны, Пахом не бедствовал, да вот беда: что ни дело, то какие-то с ним неприятности приключались. Вскроет, скажем, сейф, а руку поранит. Да так, что несколько месяцев к инструментам не может прикоснуться. Берет несгораемый ящик, набитый акциями, а на следующий день выясняется, что они обесценились, превратились в «фантики».

Родилась и росла дочь Пахома в хитровских притонах. Мать ее умерла, и отец оставил девочку на попечение дальней родственницы, скупщицы краденого.

Мирок, в котором воспитывалась Анюта, красочно описал Владимир Гиляровский: «Ужасен был весь Хитров рынок с его трущобами невообразимыми, по сравнению с которыми его современные ночлежки — салоны! <…>

Тогда в домах, окружающих площадь, были три трактира с меткими названиями, придуманными обитателями трущоб.

Сброд и рабочий люд собирались в „Пересыльном“; нищие и мелкие воры — в „Сибири“, а беглые разбойники и „коты“ со своими „сюжетами“ — в „Каторге“…

В „Каторге“ сыщики узнавали о появлении в Москве беглых из Сибири и уже после выслеживали их логово. В „Каторге“, за этими столиками, покрытыми тряпками, обсуждались планы краж и разбоев, в „Каторге“ „тырбанили слом“ и пропивали после дележа добычу вместе с „тетками“.

Счастливым ворам, успевшим „сторговать“ и швыряющим награбленные и наворованные деньги, „коты“ приводили своих „сюжетов“ и вместе с последними обирали воров».

В этом злосчастном трактире и проживали Пахом и его дочка.

Многие обитатели «Каторги» даже не догадывались, что из его подвала заведения есть тайный лаз, ведущий в подземелье. От Хитровки можно было добраться до Лубянки, Сретенки, Трубной площади и проникнуть в подвалы многих московских зданий.

Гибель медвежатника

Об этом подземелье знали Пахом и Анюта и в одном из закоулков оборудовали тайник. Особых ценностей у них не было, так что прятали там в основном чужое добро. Многие воры доверяли отцу и дочери и не боялись отдавать им на хранение свои ценности.

Частенько Пахом пробирался в различные конторы, страховые кассы, товарищества и компании — через подземные ходы. До этого выяснял, где точно стоит сейф, и по ночам снизу выпиливал кусок пола. Железный ящик проваливался. Если он был небольшим, медвежатник обвязывал его веревками и уволакивал в укромные уголки подземелья. Ну а если попадался слишком тяжелый сейф, то Пахом разделывал его на месте.

Но однажды случилась беда. Не рассчитал старый медвежатник, не успел отскочить — и железный шкаф рухнул на него. Так и скончался Пахом «на производстве». А суеверные воры с Хитровки потом утверждали, что сейфы отомстили медвежатнику. Слишком грязно он их вскрывал.

После смерти отца только Анюта осталась хранительницей подземного тайника. И когда Золотая Ручка взяла девушку под свою опеку, какие-то драгоценности Соньки перекочевали туда.

«Заветный град»

Говоря о Хитровке, невозможно еще раз не вспомнить «короля русского репортажа» — «дядю Гиляя». Так, с симпатией и почтением, величали писателя Владимира Алексеевича Гиляровского собратья по перу, а также пожарные, чиновники, полицейские, студенты и даже босяки — словом, все те, с кем он встречался и о ком писал.

В письме А. С. Суворину Антон Павлович Чехов упоминал своего друга: «Был у меня Гиляровский. Что он выделывал, Боже мой! Заездил всех моих кляч, лазил на деревья, пугал собак и, показывая силу, ломал бревна. Говорил не переставая».

Мужики, наблюдавшие эти сцены, с уважением отзывались о Владимире Алексеевиче:

— По стати — генерал, а по задору — как есть разбойник.

Кто-то в шутку пояснил им:

— Так это и есть генерал всех разбойников!

Он любил тайны и легенды, и они его любили. Случаи и эпизоды из буйной жизни Гиляровского, о которых он сам не писал, обрастали в народе преданиями и фантастическими слухами.

Владимиру не исполнилось семнадцати, когда он покинул отчий дом. Был табунщиком, бурлаком, актером, конторщиком.

В Поволжье какой-то старик предсказал ему:

— Долго будешь маяться, скитаться по свету, чудачить и бедокурить, пока не найдешь свой заветный град и не осядешь в нем…

И он нашел свой «заветный град» в 1873 году, когда ему исполнилось двадцать лет.

«Я — москвич! Сколь счастлив тот, кто может произнести это слово, вкладывая в него всего себя. Я москвич!» — писал Гиляровский.

Но даже любимый «заветный град» не мог постоянно удерживать писателя на одном месте. Во время Русско-турецкой войны он отправился добровольцем на Балканы. Служил разведчиком. А после фронта долгие годы не прекращались его разъезды по России в качестве корреспондента. Но ни об одном уголке земли им столько не написано, сколько о Москве.

Воистину он был влюблен в свой «заветный град», и Москва отвечала ему тем же.

Даже не читавшие очерки Гиляровского столичные уголовники знали и уважали писателя.

Когда он переехал жить в Столешников переулок, среди коганов появилась шутливая поговорка: «Столешню не замай, тут гуляет сам Гиляй».

Что ж, возможно, ее произносили шутливо, но, по воспоминаниям ветеранов Московского уголовного розыска, в переулке, пока жил там Владимир Алексеевич, почти не совершалось уличных преступлений.

Необычная экскурсия

Константин Сергеевич Станиславский в книге «Моя жизнь в искусстве» рассказал об одном происшествии в дни, когда во МХАТе готовилась постановка пьесы Горького «На дне».

Чтобы воссоздать на сцене правдивые образы и обстановку ночлежки, режиссеры Станиславский, Немирович-Данченко и художник Симов решили отправиться на Хитровку.

Предводителем необычной экскурсии стал знаток «дна» Гиляровский.

В своих очерках писатель тоже вспоминал об этом случае: «Я водил артистов труппы Художественного театра со Станиславским и Немировичем-Данченко во главе по притонам Хитрова рынка, а художника Симов а даже в самые трущобные подземелья Кулаковки, в тайные притоны „Сухого оврага“, которые Симов увековечил в своих прекрасных декорациях».

Обитатели «дна» неприветливо встретили театральных деятелей. Как вспоминал Станиславский, если бы не опыт и находчивость Гиляровского, их экскурсия могла бы закончиться трагически.

Меченый кастет

Но, помимо рассказа прославленного режиссера, существует и воровская версия этого эпизода…

Явились чистенькие господа на хитровскую малину.

И обратился к дяде Гиляю один урка:

— Вошел на хавиру, не спросясь у общества… Какое твое слово на вход?

Усмехнулся Гиляй:

— Вначале свое слово ботай.

И достал урка нож и говорит:

— Вот мое слово — рысак булатный…

Взял и всадил лезвие в бочку.

Снова улыбнулся Гиляй:

— Это еще не рысак, а жеребчик.

Выдернул нож из бочки и согнул лезвие.

Тогда другой урка положил на бочку револьвер.

— А вот мой вороной аргамак…

Расправил Гиляй усы, взял револьвер и согнул ствол. А потом достал из кармана кастет и сказал:

— А вот и мое слово…

Пригляделись уркаганы и разом заговорили.

— А «костик»-то у дяди Гиляя меченный пятью бороздами…

— Значит, пятерых этим кастетом завалил…

— Сурьезное слово на вход…

— Проходь с миром, дядя Гиляй!..

Конец королевы

Золотая Ручка появлялась в хитровской «Каторге» лишь два раза. Негоже аристократке преступного мира опускаться до таких трущоб!

Впервые она там появилась, чтобы познакомиться с Анютой, а в другой раз — осмотреть тайник погибшего Пахома в хитровском подземелье.

И дочкой медвежатника, и его тайником Сонька осталась довольна. Анюту она взяла в обучение, а в хитровском подземелье прятала часть своих драгоценностей. Не сама, конечно. Поручала это новой помощнице. Значит, доверяла Анюте.

Вместе они совершили несколько успешных гастролей в Санкт-Петербурге, Варшаве, Киеве, Одессе.

Возможно, криминальный дуэт работал бы долгие годы, но конец везению наступает и у самых удачливых.

Во многом в крахе Золотой Ручки повинен молодой вор Вова Кочубчик. Сонька влюбилась в него и стала во всем потакать юному красавчику.

Тот быстро сообразил, что теперь нет смысла самому воровать. Кочубчик переквалифицировался из мазурика в альфонсы.

Золотая Ручка постоянно возмещала его частые проигрыши в карты. Она стала не всегда продуманно идти на рискованные дела. Началась полоса неудач, срывов, провалов.

Карьера завершилась громким судебным процессом. Приговор. Отправка по этапу.

В 1890 году Антон Павлович Чехов посетил остров Сахалин и каторгу. Здесь в это время находилась знаменитая воровка.

«Из сидящих в одиночных камерах особенно обращает на себя внимание известная Софья Блюв-штейн — Золотая Ручка, осужденная за побег из Сибири в каторжные работы на три года, — писал Чехов. — Это маленькая, худенькая, уже седеющая женщина с помятым, старушечьим лицом.

На руках у нее кандалы; на нарах одна только шубейка из серой овчины, которая служит ей и теплою одеждой и постелью. Она ходит по своей камере из угла в угол, и кажется, что она все время нюхает воздух, как мышь в мышеловке, и выражение лица у нее мышиное. Глядя на нее, не верится, что еще недавно она была красива до такой степени, что очаровывала своих тюремщиков, как, например, в Смоленске, где надзиратель помог ей бежать и сам бежал вместе с нею. На Сахалине она в первое время, как и все присылаемые сюда женщины, жила вне тюрьмы, на вольной квартире; она пробовала бежать и нарядилась для этого солдатом, но была задержана. Пока она находилась на воле, в Александровском посту было совершено несколько преступлений: убили лавочника Никитина, украли у поселенца еврея Юровского пятьдесят шесть тысяч. Во всех этих преступлениях Золотая Ручка подозревается и обвиняется как прямая участница или пособница».

Во время допросов Сонька держалась достойно. И пятьдесят шесть тысяч рублей, украденных у Юровского, так и не смогли отыскать.

Уже после отъезда Чехова с Сахалина Золотая Ручка снова ударилась в бега. И снова ее поймали и наказали пятнадцатью ударами плетьми.

Многие преступления, совершенные на Сахалине в девяностых годах XIX века, тюремные власти приписывали Соньке, но доказать ее вину так и не смогли.

В 1917 году, когда Москву наводнили каторжники, прибывшие из Сибири, с Сахалина, с Урала, на Хитровке появились два старика. Местным уголовникам они сообщили, что отбывали наказание вместе с Золотой Ручкой.

Зачем старики прибыли в Первопрестольную, старики умалчивали. Да разве обманешь блатной мир? И пошла по Москве воровская весть о Сонькиных драгоценностях в хитровских подземельях.

Так же, как внезапно появились на Хитровке два старых каторжника, так же неожиданно — исчезли.

Долго потом судили-рядили на московских малинах: «Куда деды подевались?»

Может, отыскали в подземелье сокровища Золотой Ручки? Вряд ли… Кто б их живыми выпустил из Москвы с таким добром?..

Спустя несколько лет, когда новая власть ликвидировала притоны Хитровки, чекисты обнаружили в подвале два трупа, изъеденных крысами. Кто-то из блатных по наколкам опознал старых каторжников.

«Попробуйте сами»

Ну какую же знаменитость в России не коснутся правдивые и мистические слухи, анекдоты! Даже через много лет после смерти…

Закончилась Русско-японская война, отгремели революционные события 1905 года, — и обывателя потянуло к легендам прошлого. Так Золотая Ручка обрела вторую жизнь в воровских и обывательских байках. О ней писали книги, очерки, воспоминания и даже сняли кинофильм.

По России ползли слухи, будто Соньку видели — молодой и красивой — в 1907 году в Одессе; в Женеве, где она стала активисткой эсеровской боевой организации; на сцене парижского варьете, где бывшая воровка отплясывала канкан… А после 1917 года молва еще больше омолодила и оромантизировала Золотую Ручку. Ее встречали и во главе отряда махновцев, и в штабе Врангеля, и даже в кожаной куртке и красной косынке среди чекистов.

«Но позвольте, — возражали дотошные слушатели подобных баек. — Ведь Золотая Ручка родилась где-то в середине прошлого века. Значит, сейчас ей было бы…»

Однако к таким недоверчивым мало прислушиваются, и даже в двадцатые годы, в период расцвета нэпа, еще гуляли слухи о Сонькиных похождениях того времени.

Потом кто-то сообразил, что слишком удлинен век Золотой Ручки, и пошли разговоры: под видом Соньки орудует ее воспитанница Анюта Серебряная Двойница.

О ее судьбе документов не сохранилось. Бывшие обитатели Хитровки полагали, что она сменила имя, покончила с воровством и бежала за границу. Вот только драгоценности знаменитой воровки не успела прихватить.

Примерно в начале тридцатых годов один дотошный журналист допытывался у Владимира Гиляровского: был ли он знаком с Золотой Ручкой, с Анютой Серебряной Двойницей, слышал ли что-нибудь о Сонькиных сокровищах, спрятанных в подземелье Хитровки?

Старый писатель, всегда воодушевленно вспоминавший былое, почему-то ответил журналисту неохотно: с Золотой Ручкой не был знаком, а вот Анюту видел не раз.

— Ну а сокровища Соньки в подземелье Хитровки — миф или реальность? — не унимался корреспондент.

— Не видел, в руках не держал, — усмехнулся писатель. — Попробуйте сами поискать…

В середине семидесятых мне довелось познакомиться со сторожем промтоварного склада на Солянке. Сан Саныч в годы революции и Гражданской войны был беспризорником и обитал в хитровских трущобах.

Рассказал он, что в 1957 году, когда в Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов, одна «барышня-иностранка» стала наведываться на Солянку. Толковала она со стариками из Подкопаевского и Подколокольного переулков и всё о подземельях выспрашивала.

Когда Сан Саныч встретил ее, то сразу признал в ней Анюту, Сонькину ученицу. Потом старик смекнул, что иностранка, наверное, дочка, а скорее всего — внучка Серебряной Двойницы и явилась, чтобы отыскать сокровища.

— Закончился фестиваль, и закордонная барышня куда-то запропастилась, — закончил рассказ Сан Саныч. — Вот только хлопцы из КГБ какое-то время донимали: о чем беседовал с ней, не ляпнул ли чего лишнего, что думаю о сокровищах Соньки Блювпггейн?..

— А сами-то не пробовали поискать драгоценности Золотой Ручки? — поинтересовался я у сторожа.

Сан Саныч почему-то отвел глаза в сторону и махнул рукой:

— Да ну их к лешему! В подземельях-то под Солянкой я не раз бывал, а клад искать боязно. Еще нарвешься на Сонькино привидение. Заведет-заманит в такие пещеры, что потом и не воротишься. Умела, шельма, обманывать — и при жизни, и после смерти…

И ЧТО-ТО ЕЩЕ НЕДОСТУПНОЕ

«Пророки, обличители, утешители…»

Никто не знает, сколько их было на Руси. Чем древней и многолюдней город, тем больше насчитывается в его истории юродивых.

Они отказывались от всевозможных благ и удобств, родственных отношений. Их называли пророками, обличителями, утешителями, совестью земли Русской. А главное, что по общепризнанным понятиям юродивые являлись Божьими людьми.

В большинстве преданий о московских юродивых упоминается их связь с городскими подземельями.

Понятно, что там они скрывались от непогоды, от гонений властей, а порой и от издевательств обывателей. В пещерном мраке оставались один на один с Богом, читали молитвы, о чем-то спрашивали Всевышнего, пытались увидеть и услышать знамения, тайные знаки, ответы на свои вопросы.

Но было в общении юродивых с московскими подземельями что-то еще недоступное пониманию обычных людей.

И сильные мира сего, и нищие желали знать: начнется ли война, мор, засуха, пожар, выздоровеет ли близкий человек или скончается, сколько лет простоит дом или церковь и так далее.

Нередко для предсказаний очень важных событий юродивые вначале поднимались на самое высокое здание Москвы (как правило, колокольню), а потом спускались в подземелье. Что они делали во тьме, лишь с одной свечой в руках, никто не знал. Иногда такое пребывание в подземелье длилось пару часов, иногда — несколько дней.

«И сохранит тьма тела и души…»

В московских преданиях упоминается, как во времена вражеских набегов юродивые уводили в подземелья детей, немощных стариков и женщин, тем самым спасая их от гибели и рабства. «И сохранит тьма тела и души от поганых», — предрекал один московский юродивый, имя которого предание не сохранило.

Несколько веков полон, захват и продажа людей в рабство были для Руси одной из опаснейших бед. Трудно подсчитать, сколько народу погибло на невольничьих путях или навсегда осталось невольниками в дальних странах.

С XIII по XVII век такая участь постигла приблизительно каждого восьмого русского.

Известный историк Василий Ключевский писал о набегах крымских татар в XVI столетии: «Избегая речных переправ, они выбирали пути по водоразделам; главным из их путей к Москве был Муравский шлях, шедший от Перекопа до Тулы между верховьями рек двух бассейнов, Днепра и Северного Донца.

Скрывая свое движение от московских степных разъездов, татары крались по лощинам и оврагам, ночью не разводили огней и во все стороны рассылали ловких разведчиков. Там им удавалось незаметно подкрадываться к русским границам и делать страшные опустошения. Углубившись густой массой в населенную страну верст на сто, они поворачивали назад и, развернув от главного корпуса широкие крылья, сметали все на пути, сопровождая свое движение грабежом и пожарами, захватывая людей, скот, всякое ценное и удобопереносимое имущество. Это были обычные ежегодные набеги, когда татары налетали на Русь внезапно, отдельными стаями в несколько сотен или тысяч человек».

Конечно, и до набегов крымчаков русских людей захватывали и уводили в рабство. Невольничьи пути из Московской земли тянулись не только на юг, но и на запад.

«Есть ли еще люди в тех странах…»

Василий Ключевский подчеркивал, что главной добычей в набегах на Московские земли крымчаков был захват детей: «Для этого они брали с собой ременные веревки, чтобы связывать пленников, и даже большие корзины, в которые сажали забранных детей.

Пленники продавались в Турцию и другие страны. Кафа была главным невольничьим рынком, где всегда можно было найти десятки тысяч пленников и пленниц из Польши, Литвы и Московии. Здесь их грузили на корабль и развозили в Константинополь, Анатолию и в другие края Европы, Азии и Африки. В XVI веке в городах по берегам Черного и Средиземного морей можно было встретить немало рабынь, которые укачивали хозяйских ребят польской и русской колыбельной песней».

У состоятельных жителей Крыма слугами были в основном пленники. За свою строптивость и стремление к побегу выходцы из Московии ценились на рабовладельческих рынках ниже, чем представители других народов.

«Выводя живой товар на рынок гуськом, целыми десятками, скованными за шею, продавцы громко кричали, что это рабы, самые свежие, простые, нехитрые, только что приведенные из народа королевского, польского, а не московского.

Пленные прибывали в Крым в таком количестве, что один еврей-меняла, по рассказу Михалона, сидя у единственных ворот Перекопии, которые вели в Крым, и видя нескончаемые вереницы пленных, туда проводимых из Польши, Литвы и Московии, спрашивал у Михалона, есть ли еще люди в тех странах или уже не осталось никого…» — отмечал Ключевский.

«Навечно молиться во тьме»

В первой половине XVI века набеги на Русь совершались регулярно.

По приблизительным подсчетам, только в 1525 году Махмед-Гирей и его брат, казанский хан, увели в рабство примерно восемьсот тысяч человек…

В XVI веке австрийский дипломат и путешественник Сигизмунд Герберштейн в своей книге «Записки о московских делах» вспоминал о судьбе русских пленных: «Частью они были проданы туркам в Кафе, частью перебиты, так как старики и немощные, за которых невозможно выручить больших денег, отдаются татарами молодежи, как зайцы щенкам, для первых военных опытов; их либо побивают камнями, либо сбрасывают в море, либо убивают каким-либо иным способом».

В XIV веке, во время захвата Москвы ханом Тохтамышем, старик юродивый с Ордынки сумел спрятать в подземельях много детей.

О том страшном набеге Николай Михайлович Карамзин писал: «Неприятель в остервенении своем убивал всех без разбора, граждан и монахов, жен и священников, юных девиц и дряхлых старцев…

Обремененные добычею, утружденные злодействами, наполнив трупами город, они зажгли его и вышли отдыхать в поле, гоня перед собою толпы юных россиян, избранных ими в невольники. „Какими словами — говорят летописцы, — изобразим тогдашний вид Москвы? Сия многолюдная столица кипела прежде богатством и славою. В один день погибла ее красота, остались только дым, пепел, земля окровавленная, трупы и пустые, обгорелые церкви. Ужасное безмолвие смерти прерывалось одним глухим стоном некоторых страдальцев, иссеченных саблями татар, но еще не лишенных жизни и чувства…“».

Предание не донесло до наших дней ни имени юродивого с Ордынки, ни того, скольких детей он спас.

Когда войско Тохтамыша покинуло Первопрестольную, вывел их старик из подземелья и заявил, что сам остается навечно во мраке — молиться за отроков и за Москву.

Когда подсказывают земля и небо

Как-то раз на улице я познакомился с прохожим. Он представился:

— Странник Андрей. Доживаю свой век в хождениях. Посещаю святые места Руси, храмы Божии, молюсь да людям помогаю, чем могу…

Как-то сразу от его слов повеяло доброй стариной. Словно протянул мне руку гость из былин и сказок, услышанных в детстве.

Начался долгий, задушевный разговор. Речь зашла о том, как в давние времена выбирали места для возведения церквей, монастырей, часовен.

— Что помогало строителям? Озарение? Знание? — спросил я.

— И озарение, и расчет подвигали мастеров, — ответил Андрей. — Во-первых, знамения небесные указывали место на земле, когда люди замысливали возводить храм.

— В чем же они проявлялись?

— Знамения разные бывают. Главное — уметь понять их и верно истолковать, — ответил странник. — Случается необычное сияние звезд или особое полыхание зарниц. А бывает, появляются в небесах лики, сложенные из облаков. И по ним знающие люди читают подсказку свыше. Есть и земные знаки: то прорастет цветок необычного окраса — ландыш вдруг распустится не белый, а синий или золотистый; то раньше положенного покроется листвой дерево. Бывал я в храме, построенном на месте, где, по седому преданию, осторожная перепелка свила гнездо рядом с человеческим жильем. Не побоялась, будто знала, что не обидят. И все ее перепелята — невиданного белого цвета — невредимыми встали на крыло…

Князь Даниил Московский, сын Александра Невского, основал первый монастырь в Москве в честь своего ангела-хранителя, преподобного Даниила Столпника. А место, где затевать строительство, он увидел во сне. Царь Федор Иоаннович повелел возвести Донской монастырь там, где наши ратники отбили нашествие войска хана Козы-Гирея и где находилась походная церковь с чудотворной иконой Донской Божьей Матери.

Странник внимательно взглянул на меня, будто проверил: не утратил ли я интереса к беседе, не равнодушно ли его слушаю. И продолжил:

— Знаки идут от земли, а знамения — от небес! Вот и тянутся храмы высоко вверх — от земной основы к небесам…

Наверное, место для строительства храмов раньше действительно выбирали так, как рассказывал Андрей.

Мыслитель и ученый Лев Гумилёв писал, что лишь на стыке разных ландшафтных зон возникают новые этносы. Храмы и другие важнейшие строения на Руси тоже возводились лишь там, где было и эстетическое, и биологическое разнообразие, которое наши предки называли просто: «здоровое, боголепное место»…

Странник взглянул, словно прочел мои мысли, и несколько раз кивнул:

— Порой там, где появлялись знамения или знаки, уже находились какие-то строения. И тогда выгода, расчет, обыденная польза вступали в спор с духовными, возвышенными, небесными помыслами…

Воля земных владык, не согласованная со всевышними повелениями, приводила к беде. Рушились храмы, людские судьбы, царства…

Давно произошла встреча со странником.

Жив ли еще Андрей? Ходит ли по русской земле от храма к храму, от святыни к святыне? Рассказывает ли встречным удивительные истории из далекого и близкого прошлого?

А мне по-прежнему памятны его слова: создают храмы не только архитекторы, строители, художники, земные владыки, но и таинственные, не всегда объяснимые наукой знаки и знамения. И те, кто приходит в храмы, наполняют их своими сокровенными помыслами, раскаянием и молитвами.

Так было в давние времена, так есть и сейчас, так останется и в будущем.

«Чтобы не было подобного чуда»

Нередко добрые помыслы и деяния переплетаются со злобными. Издавна был на Руси обычай: важные для государства и народа события увековечивать строительством соборов, церквей, монастырей, часовен.

Так случилось и после взятия в 1552 году войском Ивана Грозного Казани. Считается, что на этом завершилось для Руси многовековое татаро-монгольское иго.

У Дмитрия Кедрина есть стихотворение «Зодчие», посвященное легенде, связанной с постройкой храма Покрова Пресвятой Богородицы на Рву. В основу его положена старинная легенда, которая гласит, что царь Иоанн Васильевич повелел ослепить мастеров, чтобы они нигде более «не поставили лучшего храма, чем храм Покрова».

Согласно другому преданию, Иван Грозный прежде, чем указать мастерам Барме и Постнику участок для будущего храма, обратился к юродивому Василию.

Тот ничего не ответил царю, а поманил за собой одного из его слуг.

Отправился Василий туда, где Красная площадь (тогда она называлась Пожаром) заканчивалась глубоким рвом и где находилось кладбище и церковь во имя Святой Живоначальной Троицы.

Там юродивый улегся спать прямо на землю. О его странном поведении доложили Ивану Грозному. Царь понял, что это знак, и повелел храм возводить на том месте.

Конечно, преданиям можно верить или не верить, но храм Покрова Пресвятой Богородицы на Рву — подлинное чудо зодчества, которое и в наше время поражает своим великолепием.

Василий Блаженный

Родился знаменитый юродивый в 1468 году в подмосковном селе Елохово. В десять — двенадцать лет родители отдали его в ученики сапожнику из Китай-города. Там, в мастерской, впервые и проявился дар предвидения у Василия.

Явился однажды посадский человек и заказал сшить ему сапоги. После его ухода Василий сказал своему хозяину, что не стоит выполнять заказ.

Сапожник удивился и потребовал объяснения. И тогда Василий ответил:

— Сапоги он просил сшить через пять дней, а сам умрет завтра…

После того как слова подростка подтвердились, по Москве пошел слух о появлении нового ясновидца.

Вскоре Василий покинул сапожную мастерскую и стал юродивым. Ночевал где придется. И в мороз и в жару ходил в одной и той же рубашке и босиком, носил тяжелые железные цепи.

Иногда он на несколько дней спускался в подземелье. Свечей с собой не брал, молился в полной темноте. Молился до тех пор, пока не появлялся таинственный свет, и тогда возникали видения из будущего.

Нередко юродивый ночевал в Китайгородской башне у Варварских ворот. Еще при жизни и долгие годы после смерти блаженного в честь него это место называлось Васильевским лужком.

Известный знаток истории Москвы Иван Забелин в своей книге упоминал о провидческом даре Василия: «В 1521 г., июля 28, случилась старая история — внезапно, никому неведомо, безвестно появился у Оки Крымский царь Магмет-Гирей со многим воинством из всех низовых Татарских оря, с Черкесами и Литвою. Его полки стали опустошать Коломенские места и в разъездах достигали даже подмосковного села Острова и выжгли монастырь Николы на Угреши…

В народе остались сказания о многих видениях по этому случаю.

Блаженный Христа ради юродивый Нагоходец Василий, за несколько дней перед нашествием Магмет-Гирея, в одну из ночей пришел к западным (передним) вратам Успенского собора и долго стоял в унынии, тайно творя молитву…»

Как говорится в предании, весть о новом вражеском набеге юродивый получил из «тьмы подземельной». После этого он отправился к Успенскому собору предостеречь народ о беде.

Василий был одним из немногих на Руси, кто не боялся Ивана Грозного и прилюдно упрекал в неправедных действиях.

Однажды государь пригласил юродивого к своему столу. Три раза он подносил Блаженному вино, и тот трижды выплескивал его в окно.

Это рассердило Ивана Грозного. Не принять из рук самого царя угощение считалось величайшим оскорблением государя. Но юродивый пояснил:

— Излиянием сего пития погасил я большой огонь в Новгороде…

А через пару дней в Москве стало известно, что действительно в Новгороде возник пожар, но с ним быстро справились.

Незадолго до смерти Василия Блаженного к нему явился Иван Грозный с сыновьями Иоанном и Федором с просьбой помолиться за них.

Ничто тогда еще не предвещало будущую ссору и убийство царем престолонаследника — Иоанна.

Не стал это пророчить Василий Блаженный, но сообщил, что государем станет младший сын Грозного — Федор.

Скончался знаменитый юродивый в августе 1557 года, в возрасте восьмидесяти восьми лет. А спустя тридцать один год он был причислен к лику святых. Примерно тогда же к девяти церквям Покровского собора добавилась десятая — Василия Блаженного. Всенародное почитание этого юродивого было так велико, что храм получил второе название — собор Василия Блаженного.

После смерти Ивана Грозного его младший сын, царь Федор Иоаннович, бывало, сутками замаливал грехи отца в этом храме. Так повелевал поступать являвшийся в сновидениях к молодому государю Блаженный.

Замаливать грехи надо было именно в соборе Покрова на Рву, поскольку Иван Грозный именно на этом месте когда-то казнил множество людей.

В сновидениях юродивый предостерегал Федора Иоанновича: «Если убиенные не простят — храм уйдет в землю…»

Современным жителям Москвы не дано узнать, сумел ли замолить грехи Ивана Грозного его сын. Зато специалисты считают, что происходит деформация собора Василия Блаженного. Причиной тому многочисленные подземелья, пустоты, погреба, колодцы под ним и вокруг него.

Негативно воздействуют на состояние памятника архитектуры и современные подземные работы, городской транспорт, загазованность и другие факторы современной Москвы.

ПО ПРОЗВИЩУ БОЛЬШОЙ КОЛПАК

Во времена Бориса

Эту песню, вероятно, сложили в первой половине XVII века.

Ну не любят недруги России, когда во главе государства нашего — умный правитель. Каких только злонамеренных слухов не распускали о нем: «Царь Борис хочет Русь в магометанство увести», «Пред папой римским на колени Москву поставить», «Убил царевича Дмитрия», «Собирается Первопрестольную провалить под землю, а стольным градом сделать Новгород», «При нем и храмы проваливаются в подземелья» и «Гул и тряска идет из глубин земных»…

Сплетни в те времена распускались умело. Особенно когда спелись иноземцы и предатели Руси, от холопов до бояр. Какую бы ни замыслил Годунов реформу, все кольями и клинками встречались — и в переносном, и в буквальном смысле.

Польский магнат Ежи Мнишек прямо так и заявил: чем больше ужасных слухов о гибели царевича Дмитрия, тем легче будет свалить Годунова и возвести на трон Московитов своего ставленника.

Выходец из костромских нетитулованных бояр, Борис Годунов стал заметной фигурой в Москве, когда женился на дочери любимца Ивана Грозного Малюты Скуратова.

Умный, образованный политик и военачальник, он почти десять лет возглавлял правительство царя Федора Иоанновича. Государь был женат на сестре Бориса. Это способствовало восхождению Годунова на престол после смерти Федора.

Патриарх Иов указал народу на Бориса, как на человека самого достойного занять престол.

Два раза Борис отказывался. Наконец, после неоднократных просьб духовенства и народа, он согласился быть царем…

Принимая благословение патриарха Иова, Борис сказал: «Бог свидетель, что не будет в моем царстве нищего, последнюю рубашку разделю с народом…» — отмечалось в исторических документах.

В первые годы царствования Годунов привлекал льготами переселенцев в Сибирь. Приглашал в Россию иностранных специалистов. А русских молодых людей отправлял учиться за границу.

В Первопрестольной он дал возможность заработать беднякам, затеяв грандиозное строительство. В годы его правления в Московском Кремле была возведена колокольня Ивана Великого. Она стала самым высоким сооружением в столице и в стране.

Годунов собирался открыть школы с преподаванием различных иностранных языков. Для экономического развития России необходимо было расширять контакты с заграницей, а переводчиков и образованных людей не хватало.

Но и этот план Годунова, как и многие другие, сорвали противники.

Критиков политики Бориса оказалось гораздо больше, чем ее сторонников — и в XVII веке, и в наше время.

Особенно раздражало недругов стремление царя укрепить международный престиж государства Российского.

Небывалый голод, разразившийся в правление Годунова, настроил против него все слои населения страны. Царь раздавал голодающим деньги и хлеб, но это привело к тому, что со всех концов России в Москву потянулись сотни тысяч людей. Их собралось в столице в три раза больше, чем горожан. Начались повальные грабежи и убийства, вспыхнула эпидемия. Денег и хлеба не хватало. Появились случаи людоедства.

Во время царствования Годунова дотла выгорел весь Китай-город. «Не токмо дворы, но и во храмах каменных, и в подвалах, и погребах все выгорело…» — отмечалось в исторических записках.

О количестве умерших от мора и голода в Москве в 1601–1609 годах сообщал известный политический и церковный деятель Авраамий Палицын: «И за два лета и четыре месяца счисляюще по повелению цареву погребошя в трех скудельницах (кладбищах) 127 000, толико во единой Москве.

Но что се? Тогда бысть в царствующем граде более четырех сот церквей, у всех же тех неведомо колико погребше христолюбцы гладных. А еще во всех градех и селех никто же исповедати может: несть бо сему постижению…».

Страшные приметы и предостережения

В трагедии Александра Сергеевича Пушкина «Борис Годунов» есть сцена, когда во время раздачи у собора милостыни к царю обращается юродивый:

«Борис, Борис! Николку дети обижают!

Царь:

Подать ему милостыню. О чем он плачет?

Юродивый:

Николку маленькие дети обижают… Вели их зарезать, как зарезал ты маленького царевича.

Бояре:

Поди прочь, дурак! схватите дурака!

Царь:

Оставьте его. Молись за меня, бедный Николка.

(Уходит.)

Юродивый (ему вслед):

Нет, нет! нельзя молиться за царя Ирода — Богородица не велит!..»

У Юродивого из трагедии Пушкина был прототип. Звали его Иваном, и имел он прозвище — Большой Колпак.

Николай Карамзин писал: «С распущенными волосами ходя по улицам нагой в жестокие морозы, он предсказывал бедствия и торжественно злословил Бориса, а Борис молчал и не смел сделать ему ни малейшего зла, опасаясь ли народа или веря святости сего человека.

Такие юродивые, или блаженные, нередко являлись в столице, носили на себе цепи или вериги, могли всякого, даже знатного человека укорять в глаза беззаконную жизнию и брать все им угодное в лавках без платы — купцы благодарили их за то как за великую милость».

Народ подметил, что у Большого Колпака с царем сложились загадочные отношения. Юродивый позволял себе как равному кричать государю: «Эй, умная голова, разбирай Божьи дела!.. Бог долго ждет, да больно бьет!..»

Годунов всегда внимательно слушал юродивого. Не гневался на самые обидные слова.

Но иногда при встрече Большой Колпак молчал, лишь обменивался с Борисом короткими, но многозначительными взглядами.

Так могут переглядываться люди, связанные одним делом, смекнули наблюдательные москвичи. Видать, оттого царь и прощает блаженному самые обидные слова.

А потом появились слухи, что Большой Колпак водит тайком Бориса Годунова по московским подземельям.

В столице это мало кого удивило. Во-первых, и до того русские монархи запросто общались с юродивыми, спрашивали у них совета, просили предсказать будущее. Во-вторых, Годунов много строил в Москве и частенько взбирался на вышку или колокольню, чтобы проверить, как идут работы.

Очевидно, и подземелья царь изучал, когда задумывал возводить новое здание: на твердом ли месте будет стоять, не провалится ли в заброшенные каменоломни, пещеры, колодцы?..

О Большом Колпаке говорили, что полжизни у него проходит на свету, а половина — во мраке. В подземном городе блаженный не только ночевал, но и молился там, где сохранились фундаменты древних церквей.

Иногда хозяева домов просили юродивого посмотреть, не грозит ли из глубин земли какая-нибудь опасность, а заодно и помолиться, чтобы здание не провалилось.

«Проклятое место»

Подобное случалось не только с жилыми строениями, но и с храмами. Бывало, они уходили в землю всего лишь на один-два аршина, а случалось, проваливались так глубоко, что ни «маковки не увидать во тьме бездны», ни «криков людских оттуда не услыхать». По крайней мере, так говорится в предании.

Гибель одной из церквей связывают с Годуновым и с Большим Колпаком.

Земли Кунцева упоминались в документах еще в XV веке. Владели ими знатные московские фамилии: Милославские, Мстиславские, Нарышкины.

Во второй половине XVI столетия кто-то из бояр решил построить в Кунцево церковь. Место выбрал по своему усмотрению — там, где когда-то находилось древнее языческое городище. Добрые христиане обходили заросшие деревьями руины стороной и называли место проклятым.

Как ни отговаривали его родня и священнослужители возводить здесь церковь, боярин настоял на своем.

На освящение храма из Москвы он пригласил много знатных особ. Явились и начинающий в то время службу при царе Борис Годунов, и юродивый Большой Колпак. Вначале блаженный озабоченно ходил вокруг нового строения, охал, вздыхал, а потом вдруг подобрался к Годунову и зашептал:

— Матушка-церковь не на свое место попала… И ты, батюшка, не туда попал… Вберет в себя церковь накопленные в окрест грехи людские и провалится под землю. А денек опосля — и тебя погубят…

Не известно, поверил ли юродивому Борис, но храм в Кунцево посещал. И каждый раз там оказывался Большой Колпак.

— Стоит еще матушка… Нехорошо ей в проклятом месте, а терпит… И ты терпи… — бормотал юродивый.

В романе популярного в XIX веке писателя Михаила Воскресенского есть упоминание о провалившейся старинной церкви в Кунцево.

Герой романа, оказавшись в проклятом месте, спрашивает у местной старухи:

«— Да чего ж его бояться — этого места-то, бабушка?

— Как чего, родимый? Ведь недаром же оно слывет — проклятое место! На путном народ православный не проваливается, да еще во время обедни. Говорят, и доселе тут в ночное время иногда слышатся колокола да голоса поющих…».

Нет пока научного обоснования того, почему в начале XVII века вдруг провалилась церковь. Но даже в шестидесятых годах прошлого века от кунцевских старожилов можно было услышать об этом печальном событии.

Последний взгляд на Москву

Согласно летописи, 13 апреля 1605 года Борис Годунов проснулся в хорошем настроении.

Однако вскоре ему сообщили недобрую весть: ходит спозаранку по Китай-городу и по Варварке Большой Колпак и заливается горючими слезами — провалилась церковь в Кунцевских землях, да так глубоко, что и маковки и креста не разглядеть во тьме…

Заволновался царь: вспомнил предсказание юродивого. Но его принялись успокаивать: если б храм провалился — вся Москва взбудоражилась бы…

В те времена, несмотря на отсутствие СМИ, слухи по столице распространялись мгновенно. К полудню на рынках, в кабаках, у колодцев обсуждали слова блаженного: «Провалилась церковь, и Борису конец…».

После обеда Годунов поднялся на вышку. С нее он часто любовался городом. Но 13 апреля 1605 года это был его последний взгляд на Москву. Затем царь заявил, что хочет осмотреть кремлевское подземелье и поговорить с Большим Колпаком. Но тут же отменил свое решение. Появились головная боль, тошнота, звон в ушах и резь в желудке.

Примчался лекарь, но у Годунова уже хлынула кровь из носа и ушей, и вскоре он скончался.

Как писал в «Истории города Москвы» Иван Забелин: «Измена царю с каждым днем вырастала повсюду. Все лицемерные благодеянья народу, все добрые попечения о государстве и многое доброе его устройство исчезли из памяти людей, сохранивших только ненависть к царствующему властителю… Царь Борис, вставши от обеда, внезапно заболел и через два часа скончался. Говорили, что сам себя отравил, но можно полагать, что был отравлен угодниками Самозванца, если не умер апоплексией, как свидетельствует Маржерет. Однако, по свидетельству Массы, доктора, бывшего во дворце, тотчас узнали, что он умер от яда».

В смерти царя Бориса Большой Колпак обвинил сторонников Лжедмитрия, которые уже наводнили Москву. На этот раз жители Первопрестольной не прислушались к словам блаженного.

Человек, который в открытую критиковал Годунова при жизни, вдруг сделался опасным. Может быть, юродивый почувствовал это и на несколько месяцев скрылся в подземелье под храмом Покрова на Рву.

«И после смерти — вечная печаль»

Бориса Годунова без царских почестей похоронили в Архангельском соборе.

И предрек тогда Большой Колпак: «И после смерти — вечная печаль ему и маета…».

А тем временем Дмитрий Самозванец послал в Москву князей Василия Голицина и Василия Мосальского и других своих сподвижников, чтобы те убрали неугодных ему людей. Прежде всего патриарха Иова и родных царя Бориса.

Предатели успешно выполнили задание. Со сторонниками шестнадцатилетнего государя Федора Борисовича Годунова разделались быстро. Одних удавили, других силой и посулами склонили к измене.

Хоть история и не любит сослагательного наклонения, можно предположить, что Русь лишилась одного из умнейших правителей.

К пятнадцати годам Федор Годунов постиг многие научные дисциплины. Он изучал военное дело, фортификацию, архитектуру, математику, философию, иностранные языки, участвовал в составлении географической карты России.

Царевич по приказу отца набросал план московских подземелий. Когда этот план попал в руки интервентов и их пособников, народу объявили, что Годуновы собирались «провалить Первопрестольную».

Федора, его мать царицу Марию и сестру царевну Ксению схватили предатели. На водовозной телеге семейство доставили на старый Борисовский двор.

Продажная мразь — от князей до уличных оборванцев — ликовала. Вчера поклонялись Годуновым, а теперь улюлюкали, плевали, кидали камни в поверженных.

И лишь один юродивый предостерегал толпу:

— Были вы до сего дня скотами тайными, а теперь стали явными!.. Вглядитесь друг в друга!.. Через шесть лет только один из шести будет по земле ходить!.. Да и то не долго…

Но когда толпа в припадке любви к новому вождю, ей не слышны голоса ни блаженных, ни пророков.

Отряд стрельцов под предводительством князей Голицына и Мосальского подло задушил юного царя Федора и царицу Марию. А царевну Ксению отдали на поругание Лжедмитрию.

Сочувствие народа к детям Бориса проявилось впоследствии в известной в XVII–XVIII веках песне «Плач Ксении Годуновой»:

Что ж, прав оказался юродивый, когда говорил, что ждет царя Бориса «и после смерти вечная печаль…».

По приказу Самозванца тело Годунова из Архангельского собора вытащили и вместе с прахом сына и жены похоронили в Варсонофьевском монастыре. Но и оттуда останки царской семьи вывезли.

Прав оказался юродивый и когда предрекал продажной толпе: «Через шесть лет только один из шести будет по земле ходить…»

Сбылось и другое

Перед смертью Большой Колпак попросил, чтобы его похоронили вблизи гроба Василия Блаженного.

Просьбу исполнили. Как сообщалось в летописи, юродивого отпевали почти все архимандриты, игумены и сам митрополит Москвы. Во время погребения при огромном стечении народа свершилось знамение. Разразилась гроза с ураганным ветром, от которого, казалось, зашаталась земля и «во храмах Божиих образы падали, и много народа побито».

Отмечалось также, что на людях загорались одежда и волосы.

Одни говорили, будто это подземелья Москвы забирают тело юродивого к себе, а небесам передают его душу. Другие утверждали, что так мир подземный и мир небесный подтверждают все пророчества блаженного.

ПОДЗЕМНЫЙ МИР ИВАНА КОРЕЙШИ

В воспоминаниях современников

«Третьего дня Любовь Сергеевна желала, чтобы я съездил с ней к Ивану Яковлевичу, — ты слышал, верно, про Ивана Яковлевича, который будто бы сумасшедший, а действительно — замечательнейший человек. Любовь Сергеевна чрезвычайно религиозна, надо тебе сказать, и понимает совершенно Ивана Яковлевича. Она часто ездит к нему, беседует с ним и дает деньги для бедных… Ну и я ездил с ней к Ивану Яковлевичу и очень благодарен ей за то, что видел этого замечательного человека…» — говорится в повести Льва Николаевича Толстого «Юность».

Знаменитого московского юродивого Ивана Яковлевича Корейшу упоминал и другой великий русский писатель, Федор Михайлович Достоевский. В романе «Бесы» Корейша выведен под именем Семен Яковлевич: «Все отправлялись за реку, в дом купца Севостья-нова, у которого во флигеле, вот уже лет с десять, проживал на покое, в довольстве и в холе, известный не только у нас, но и по окрестным губерниям и даже в столицах Семен Яковлевич, наш блаженный и пророчествующий. Его все посещали, особенно заезжие, добиваясь юродивого слова, поклоняясь и жертвуя. Пожертвования, иногда значительные, если не распоряжался ими тут же сам Семен Яковлевич, были набожно отправляемы в храм Божий…»

Родился Корейша примерно в 1780 году. Жил он в Смоленске, а с 1817 года, при необычных обстоятельствах, стал москвичом. Его решили упечь в психиатрическую лечебницу, а поскольку такого заведения в Смоленске не было, Ивана Яковлевича отправили в Москву. В доме для умалишенных Корейша благополучно прожил большую часть жизни и скончался в 1861 году.

Преподаватель университета Николай Васильевич Давыдов писал о том времени: «Москва была переполнена разных видов юродивыми, монашествующими и святошами-прорицателями; наибольшее гостеприимство личности эти встречали в купечестве, но они были вхожи и во многие дворянские дома, а знаменитый в то время Иван Яковлевич Корейша, содержавшийся в больнице для умалишенных, посещался тайно, да и явно, кажется, всем московским обществом, а дамской его половиной признавался, несмотря на бросавшуюся в глаза бессмыслицу его изречений, истинным прорицателем, обладающим даром всеведения и святостью».

Открытие необычного дара

В молодости, обучаясь в Духовной академии, а затем работая в казенной палате, Корейша ничем особенно не проявил себя. И вдруг что-то снизошло на него. Иван Яковлевич исчез из дома и несколько дней не появлялся на службе.

Пропавшего чиновника обнаружили в лесу крестьяне. Корейша ковырял землю палкой и бормотал околесицу. Из всего услышанного мужики поняли: незнакомец ведет непримиримую войну с духом подземелья.

Корейша так увлекся борьбой с нечистой силой, что не захотел возвращаться к прежней жизни.

Мужики отнеслись к нему с сочувствием, помогли поставить избушку в лесу. А потом снабжали отшельника хлебом, яблоками, капустой и квасом.

Вскоре о его пророческом и целительном даре заговорила вся губерния. И потянулись к Ивану Яковлевичу люди из ближних и дальних селений. Просили предсказать будущее, вылечить, снять порчу.

Как-то раз Корейша в своем пророчестве нелестно отозвался об одном офицере. Тот узнал об этом, вспылил и не поленился отправиться в лесную глухомань. Выволок Ивана Яковлевича из его избушки и крепко поколотил. Потом офицер обратился к властям, чтобы отшельника упрятали в больницу для умалишенных.

Слава на столичных просторах

Слух о способностях Корейши по Москве разошелся быстро. Уже через несколько дней к нему потянулись просители.

Руководство больницы смекнуло, что на чудесных возможностях нового пациента можно заработать. Ему выделили отдельную палату, завесили ее иконами, установили несколько подсвечников. За вход к Ивану Яковлевичу брали двадцать копеек.

Сам целитель и предсказатель принимал от клиентов только нюхательный табак, хлебные изделия, капусту и яблоки.

Но у Корейши были не только почитатели. Не раз его пытались разоблачить. Один недоучившийся студент повадился к юродивому: то с жалобами на неизлечимую хворь, то с просьбой снять сглаз и предсказать будущее.

Известное дело: если нет охоты учиться и работать, возникает жажда разоблачения всех и вся. Не зря, видимо, вытурили этого студиозуса из университета. Нет чтобы прилежно лекции слушать да над книгами корпеть — потянуло крушить суеверия необразованного народа.

— Народ, может, и необразованный, да посмекалистей многих неудавшихся студиозусов будет, — первое, что заявил Корейша разоблачителю, когда тот переступил порог палаты.

Визитер немного опешил от этих слов, но решил добиться своего. Уж очень хотелось ему прослыть на всю Москву мыслителем-атеистом, борцом с суевериями и мракобесием.

Иван Яковлевич сразу раскусил нового посетителя. Он протянул гостю яблоко и приказал:

— Отдай сегодня самому болезному!.. Ступай!.. И захаживай еще…

Необъяснимые чудеса

И сам не понимая, под воздействием каких сил, борец с суевериями повиновался. Взял яблоко у юродивого и молча покинул палату. Он вовсе не собирался искать «самого болезного». Тот сам вышел ему навстречу.

Хромой нищий с перекошенным лицом жил в подвале дома, где снимал угол бывший студент. Убогий, как обычно, попросил милостыню, но вместо монеты получил яблоко.

На следующее утро он сам заявился к бывшему студенту. Переступил порог и бухнулся на колени:

— Спасибо, родимый! И нога сгибаться стала, и рожа распрямилась!.. Как съел твое яблочко, так и свершилось чудо!..

Конечно, враг суеверий посчитал исцеление нищего случайным совпадением. Он даже рассказал об этом приятелям и добавил, что по-прежнему не верит всяким шарлатанам, подобным Корейше.

От собственных слов его опять потянуло разоблачать мистику и всякую чушь, недостойную образованного человека XIX века.

И он снова отправился в дом для умалишенных.

А Корейша будто поджидал его. Едва гость вошел в палату, как в него полетели капустные листья. Юродивый швырял и приговаривал:

— Пусто в брюхе и карманах, а он двугривенный на меня тратит… Забирай капусту и топай на Хитровские склады! Посоли мою капустку и ешь до отвала!..

Не собирался борец с предрассудками выполнять приказ, да ноги сами собой понесли на Хитровку, прямиком в лавку то ли двоюродного, то ли троюродного дядьки. А там этот дядюшка как раз его дожидается. Богатый прасол никогда не привечал своего дальнего родственничка, а тут слезу пустил от радости:

— Ухожу в святые места беломорские. Не желаю боле губить свою земную жизнь торгашеством. Треть нажитого отдаю московским храмам, треть — святым обителям Севера. А поскольку своих детей не имею, решил треть состояния отдать тому племяшу, кто придет проститься со мной и до Тверской заставы проведет…

И этот случай не поколебал уверенность бывшего студента в том, что Корейша — всего лишь сумасшедший, из которого отсталый народ пытается сделать целителя-пророка.

Получив от богатого родственника треть его состояния, на какое-то время оставил наш студент в покое юродивого. От сытой жизни разоблачения забываются.

Но в те годы в Москве Корейшу трудно было забыть. Куда ни заверни — хоть в театр, хоть в кабак, хоть в баню или в салон великосветский, — везде о чудодействах юродивого толковали. И где бы ни появлялся разоблачитель, всюду его в разговор о Корейше втягивали.

Терпел-терпел бывший студент, отмалчивался, да наконец не сдержался: обозвал юродивого жалким идиотом, отребьем и добавил более крепкие словечки.

А на следующий день поволокла его неодолимая сила к Ивану Яковлевичу.

Подземельная опора

— Забурел, пострел… Ишь, гладкий какой стал! — радостно воскликнул Корейша. — Ох и тяжко тебе впотьмах ползать будет…

Пока гость переступал с ноги на ногу, соображая, что сказать юродивому, тот достал из-под одеяла засаленные листки бумаги.

— Отправляйся немедля на угол Остоженки и Первого Зачатьевского переулка, — деловито заговорил Корейша. — Там трактир Шустова. За ним увидишь мезонин с голубятней. В десяти шагах от мезонина, в глубине двора, — заросли сирени. В них отыщешь заброшенный колодец. Сотвори молитву и полезай в него…

Гость с изумлением уставился на Ивана Яковлевича.

— Будешь моей подземельной опорой, — пояснил юродивый. — Потому как веду я борьбу с черноглядным духом мрака. Завихрил он ручеек подземный под шустовским домом. Захотел провалить его в свое царство тьмы. А я ему: нанося выкуси!.. Исправлю ручеек, и дом останется на своем месте… Вот тебе заговор против черноглядного духа, вот тебе план подземелья. И не возвращайся, пока я сам тебя не призову…

Может быть, гипнотический дар юродивого подействовал. Бывший студент беспрекословно, словно в полузабытьи, взял у Корейши листки бумаги и отправился на Остоженку.

«Да буде дом твой долго стояти…»

Едва он покинул палату, а к Ивану Яковлевичу новый гость пожаловал. Владелец известного трактира Шустов никогда раньше не встречался с юродивым. А тут стал просить помощи, как у самого близкого человека.

Пару столетий назад на месте, где пересекаются Остоженка и Первый Зачатьевский переулок, находилось моровое кладбище. Много тысяч людей на нем было погребено.

Поговаривали, будто от него «веет смертию». Могилы сровнялись с землей и заросли кустами и деревьями. Люди обходили злосчастное место, поскольку старики предостерегали: кто шагнет на него, не проживет и трех дней.

К концу XVIII века о моровом кладбище забыли. Москва строилась, разрасталась. Нужны были свободные земли. Вот и знаменитый трактир появился на проклятом месте.

Рассказал Шустов, что недавно пришли к нему старухи странницы, предостерегали: беда грозит дому, возведенному на моровом кладбище. Вначале трактирщик не поверил старухам. А пару дней назад вдруг по стенам его заведения поползли трещины, перекосились дверные проемы, а из подвала трупный запашок повеял. И звуки непонятные стали раздаваться: потрескивания, скрипы, хруст и даже человеческие стоны…

Дослушал Корейша рассказ гостя и мудро усмехнулся:

— Давно зарится на твои бражнические хоромы черноглядный дух мрака. Да я уже свою подземельную опору поставил…

Юродивый схватил вдруг Шустова за руки, потянул к себе и плюнул ему в обе ладони.

Трактирщик выпучил от изумления глаза.

— Ворочайся к себе! — приказал Корейша. — Руки не мой до захода следующего дня. Обнимай и касайся ладонями и домочадцев, и всех, кто придет к тебе веселиться. Сей же час объяви, что до утра в твой трактир волен заявиться и последний босяк, и христарадник, и прочая рвань. Каждому бесплатно подай по полкосушки наикрепчайшего вина. Прежде чем выпить дармовое угощение, гость должен капнуть вино на стену, пол и потолок… Да буде дом твой долго стояти…

Оберег в серебряном портсигаре

Шустов выполнил повеление Корейши, и его трактир просуществовал еще много лет. Сами собой исчезли на стенах трещины, выпрямились дверные проемы, развеялся зловредный запах из подвала, перестали звучать подозрительные скрипы, трески, стоны.

Вот и ломай голову: помогли тут чудотворные силы юродивого или подействовали какие-то материалистические законы?

Спустя годы заведение на углу Остоженки и Первого Зачатьевского переулка выкупил у Шустова другой богатый трактирщик, по фамилии Красовский.

Он сломал деревянное здание, а на его месте построил каменное: самый большой трактир в Москве.

При рытье котлована обнаружились такие подземные пустоты, что, по всем правилам, старый трактир давно должен был провалиться.

Шустов передал Красовскому реликвию-оберег от Корейши: листок бумаги с пожеланием: «Да буде дом твой долго стояти…».

Новый хозяин трактира, как и предыдущий, хранил этот оберег в серебряном портсигаре, в тайнике подвала.

Заведение процветало многие годы. Оно славилось не только прекрасной кухней, гармонистами, песенниками, роскошными отдельными кабинетами, огромным залом на сто двадцать столов для простолюдинов, но и петушиными боями с тотализатором.

Процветание длилось до тех пор, пока из тайника не пропал портсигар с запиской юродивого. От этого у потрясенного Красовского помутился разум. Он отстранился от дел, целыми днями с озабоченным видом бродил по залам своего заведения, но больше времени проводил в подвале. Видимо, надеялся отыскать реликвию.

Дела Красовского пришли в упадок, и он умер в нищете в самом конце XIX века.

Таинственные исчезновения

Не известно, сколько просидел в подземелье на Остоженке бывший студент. Вернулся на белый свет он уже другим человеком. Седой, задумчивый и — никакого материалистического задора ни в глазах, ни в речах, ни в помыслах.

Может, и в самом деле пришлось бедолаге противостоять «черноглядному духу мрака».

Смиренно явился в желтый дом борец с предрассудками.

Окинул его понимающим взглядом Корейша, сочувственно покачал головой и определил ему судьбу:

— Надоел ты мне, умник-обличитель. Поношенный какой-то стал. Разве такой выстоит против «черноглядного духа мрака»? Ступай на север, вослед за родичем. Север лют стужей, да мудр. Остуди там грехи свои да охолони печаль. И не забудь все добро, от родича доставшееся, перевести на алтыны и пятаки и христарадникам раздать…

В последние годы жизни Иван Яковлевич стал требовать много бумаги, перьев и чернил. Купленные в лавке, белые листы не любил. Тут же рвал их и швырял в служителей приюта. Писал он только на грязных бумажных обрывках, на клочках старых газет.

Юродивый чертил непонятные планы и иногда показывал их санитарам и своим гостям.

— Сие — замысел «черноглядного духа подземелья». Так он будет проваливать нашу Первопрестольную в свое царство мрака, — доверительно заверял Корейша.

Спустя много лет, в тридцатые годы XX века, несколько его записей попались на глаза одному знатоку подземных коммуникаций Москвы. Тот аж присвистнул от удивления.

— Да ведь этот сумасшедший отметил весьма опасные места в центре столицы. Указал, где какое здание может провалиться к чертям собачьим…

Специалист по подземным коммуникациям сообщил свои выводы куда следует. Там, видимо, тоже удивились, да так, что и «знаток», и записи Корейши бесследно исчезли…

А сам юродивый до своего последнего дня все спасал и спасал Первопрестольную от «черноглядного духа мрака».

Незадолго до смерти Иван Яковлевич стал вдруг периодически исчезать из запертой, зарешеченной палаты. Случалось это по ночам. Первое время санитары впадали в панику, вскрывали полы, простукивали стены и потолки. Потом Корейша пояснил им, что иногда вынужден покинуть родную обитель для изучения подземного мира Москвы.

Санитаров успокоило такое объяснение, хоть и не смогли они выяснить, как их пациент совершает фокус с исчезновением.

Умер Иван Яковлевич в 1861 году. О его кончине даже сообщали газеты. Проститься с покойным явились толпы людей — от аристократов до изможденных оборванцев и калек-побирушек.

Прибыли с севера какие-то странники. Помолились, поклонились Корейше и назад отправились.

Со всей Москвы собрались юродивые. На этот раз они вели себя тихо, не причитали, не пророчили. Лишь когда гроб Корейши опустили в могилу, кто-то из них произнес:

— Теперь старец из-под земли будет охранять Первопрестольную от всякой зловредной нечисти…

«ЗАМКНУТСЯ ПОДЗЕМЕЛЬЯ — ОБЕЗУМЕЕТ НАРОД…»

Пропавшая карта

Особое внимание московским подземельям большевистская власть уделила еще весной 1918 года.

Руководители Чрезвычайной комиссии и милиции докладывали советскому правительству об опасности, исходящей из глубин «темного царства города» — так называли неофициально подземный мир столицы.

В те времена, по разноречивым агентурным данным, в нем скрывались и находили временный приют от пяти до сорока тысяч дезертиров, беспризорников, жуликов, бандитов и даже контрреволюционеров.

А еще чекисты сообщали о тайных складах оружия и о сокровищах. Периодические облавы не приносили желаемых результатов. Преступники неплохо освоились во всевозможных пещерах, проходах, колодцах, лазах и вовремя скрывались.

По слухам, уголовники имели копии карты столичных подземелий. Она была составлена в начале XX века блаженным Прошкой. Более тридцати лет этот юродивый обитал в «темном царстве города» и крайне редко выходил на белый свет. Так, по крайней мере, утверждала городская молва.

Его карта в единственном экземпляре находилась в Московском охранном отделении. Утром 2 марта 1917 года здание охранки в Гнездиковском переулке внезапно загорелось. В огне погибли списки секретных агентов, дела на революционеров и множество других важных документов. Среди них и карта Прошки!.

Следствие установило, что руководитель Московского охранного отделения полковник Мартынов за день до пожара выплатил подчиненным двухмесячное жалованье и распустил их на неопределенное время. Так в дни Февральской революции сотрудники тайной полиции зачищали концы, уничтожали материалы о своей деятельности.

«Ищите у дяди Гиляя»

Спустя пару лет кто-то сообщил чекистам, что отдельные фрагменты Прошкиной карты имеются у писателя Владимира Гиляровского.

В то время «король московского репортажа» дядя Гиляй, как величали его собратья по перу и читатели, трудился над книгой «Москва и москвичи». В ней он вспоминал и о своих путешествиях по столичным подземельям: «Для рискованных исследований, побывал я в разбойничьем притоне „Золотая барыня“ за Крестовской заставой, и в глубоком подземелье заброшенного Екатерининского водопровода, и в клоаках Неглинки, и в Артезианских штольнях под Яузским бульваром…».

К разочарованию чекистов, никаких фрагментов Прошкиной карты у Гиляровского не оказалось. Может, сигнал «ищите у дяди Гиляя» оказался ложным, а может, упрямый и непокорный писатель не пожелал выдавать документ непрошеным гостям.

Конец мастерской на Трубной

А в начале двадцатых годов на Сухаревском рынке был задержан босяк, пытавшийся продать схему столичного подземелья. Чекисты выяснили, что это и есть часть Прошкиной карты. На схеме указывались не только тайные переходы, лазы, штольни, колодцы, пещеры, но и места, где в разные времена были спрятаны сокровища.

Чекисты взяли в оборот босяка. Тот упираться не стал и сразу сознался: карта липовая, а сработана в подвале на Трубной. Подобных «раритетов» уже изготовили немало. А продают их не только в Москве, но и в Париже, и в Берлине. После Первой мировой войны охотников до чужих сокровищ там оказалось много.

Подпольную мастерскую на Трубной тут же накрыли. Готовые к продаже карты изъяли. Вот только с изготовителями заминка вышла. Они уверяли, что планы московских подземелий нарисовали для розыгрыша своих приятелей. Но какие-то урки обчистили мастерскую и стали сбывать липовые схемы с указанием кладов.

В излишней доверчивости чекистов трудно упрекнуть, но тут они почему-то поверили умельцам с Трубной и отпустили их.

Последнее предсказание

Даже в московских преданиях не упоминается, когда родился, как появился в Первопрестольной, почему ушел в подземелья юродивый Прошка.

Рассказывали пресненские старики, будто он, ослепший после почти тридцатилетнего пребывания во тьме, вышел на поверхность в начале Первой мировой войны.

Попросил хранитель подземных тайн своих почитателей провести его по Москве.

— Буду прощаться с Первопрестольной, — заявил Прошка. — Три дня похожу, а на четвертый Господь приберет меня…

И шептались его почитатели:

— Ишь ты, совсем слепой, а точно указывает, куда идти…

Прикасался юродивый к стенам монастырей, церквей, часовен и плакал навзрыд:

— Скоро напьется антихрист крови и погубит вас. И то, что на земле, и то, что под землей. И начнется на Москве маета, ибо нельзя отделять белосветье от тьмы, верхнее — от нижнего, ибо лишь вместе они — сущее… Рухнут храмы, замкнутся подземелья — обезумеет народ…

Люди слушали странное предсказание, но понять не могли. Тревожно становилось от слов блаженного, а переспрашивать боялись.

В день смерти Прошка несколько раз повторил загадочную фразу: «Каждый порушенный дом — обрывает связь подземного мира с белосветным… Рухнут храмы, замкнутся подземелья — обезумеет народ…».

НЕВОССТАНОВИМЫЕ УТРАТЫ

«И возликовали плясуны на гробах»

В двадцатые-тридцатые годы XX века, когда в столице началось массовое уничтожение архитектурных и исторических памятников, старые москвичи нередко вспоминали малопонятные пророчества «подземного» Прошки.

Действительно, «возликовали плясуны на гробах». Радость от разрушения памятников звучала в выступлениях ораторов, в газетных статьях, в песнях и стихах той поры.

Так, например, В. Блюм писал в августе 1930 года в газете «Вечерняя Москва»: «В Москве, напротив Мавзолея Ленина, и не думают убираться восвояси „гражданин Минин и князь Пожарский“ — представители боярского торгового союза, заключенного 318 лет назад, на предмет удушения крестьянской войны…»

Увы, таких ниспровергателей нашей культуры были тысячи.

Восторгался варварскими разрушениями и обласканный советской властью «агитстихотворец» Демьян Бедный:

Теперь их нет

Они создавались талантом и трудолюбием русских строителей и архитекторов. Они возводились на деньги русского народа. На копеечки нищих и на крупные пожертвования богатых людей. Они были свидетелями исторически значимых и малых событий нашей страны. Они поражали великолепием и чудотворными силами своих икон…

Теперь их нет… Россия понесла колоссальную духовную утрату.

На протяжении примерно двух десятков лет в Москве снесли больше храмов, чем за два предыдущих столетия.

Вместе со святынями гибли и подземелья. Иногда после взрыва и снесения зданий в подвалах под ними умирали скрывавшиеся там люди.

Начиная с 1918 года менее чем за четыре десятка лет по приказу властей в Москве снесены следующие храмы и монастыри.

ВОЗНЕСЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ

Его закладка началась в мае 1407 года. Согласно преданию, основательницей этого монастыря стала супруга Дмитрия Донского, великая княгиня Евдокия Дмитриевна.

Находился он у Спасских ворот и примыкал к Кремлевской стене.

Снесен Воскресенский монастырь в 1929 году. Вместе с ним уничтожены кельи, старинные захоронения. Подземелье, хранящее множество тайн, частично засыпано и замуровано.

СОБОР СВЯТОГО АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО

Идея его строительства возникла в начале 1861 года. Возведением этого собора хотели увековечить память об отмене крепостного права на Руси.

Закладка храма произведена лишь в сентябре 1913 года на Миусской площади. По приказу советских властей его окончательно разрушили в 1941 году.

ГЕОРГИЕВСКИЙ МОНАСТЫРЬ

В нем было две церкви: Святого Георгия (упомянута в летописи 1493 года) и во имя иконы Казанской Божьей Матери (построена в 1652 году боярином Родионом Стрешневым).

Когда в 1935 году монахи узнали, что оба храма через несколько дней будут снесены, они укрыли самые ценные иконы в подземелье. Дальнейшая судьба этих святынь не известна.

ЦЕРКОВЬ СВЯТЫХ КОНСТАНТИНА И ЕЛЕНЫ

Располагалась у Кремлевской стены, рядом с проездными воротами Константино-Еленинской башни.

Летом 1928 года церковь разрушили. Под ней обнаружили древний колодец и два лаза. Городские власти запретили их обследовать и приказали засыпать.

СОБОР СПАСА НА БОРУ

В летописи 1330 года отмечалось, что князь Иван Калита «заложил церковь камену на Москве, близ своего двора». А спустя несколько лет он «сотвори ту монастырь, и собра в он черноризцы, и возлюби его паче всех инех монастырей, и часто приходи в он молитвы ради…».

Располагался этот собор во дворе Большого Кремлевского дворца. В нем погребали великих княгинь.

Даже во время нашествия Наполеона он выстоял. Правда, вражеские солдаты унесли из него все самое ценное.

И лишь другие варвары в мае 1933 года смогли уничтожить собор Спаса на Бору.

ЗЛАТОУСТОВСКИЙ МОНАСТЫРЬ

Есть предположение, что он был основан в конце XIV века, хотя впервые упоминается в летописи 1412 года. В нем располагалась церковь Иоанна Златоуста.

Согласно преданию, под Златоустовским монастырем находились катакомбы и множество тайных ходов в разные концы Москвы.

В 1933 году все постройки монастыря были снесены. А тайна его подземных ходов так и осталась нераскрытой.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО ГЕОРГИЯ ПОБЕДОНОСЦА НА КРАСНОЙ ГОРКЕ

Она считалась одной из старейших в городе (построена предположительно в 1493 году). В начале XIX века ее приписали к Московскому университету.

Среди нескольких поколений студентов сохранялись предания о заброшенном подземелье под церковью Святого Георгия. Может, и находились смельчаки, пытавшиеся обследовать подземелье, но об этом официально нигде не сообщалось.

Церковь Святого Георгия на Красной горке снесли в 1932 году.

НИКИТСКИЙ МОНАСТЫРЬ

Открыт примерно в середине XVI века. Построенная еще раньше церковь Святого Великомученика Никиты вошла в его пределы.

Основатель монастыря боярин Никита Юрьев — дед первого царя из династии Романовых Михаила.

От этой обители и пошло название улицы — Большая Никитская.

В 1935 году все строения монастыря были снесены.

ЦЕРКОВЬ ГРЕБНЕВСКОЙ БОЖЬЕЙ МАТЕРИ

По преданию, на ее месте в 1462 году великий князь Иван III повелел воздвигнуть деревянную церковь Успения Пресвятой Богородицы.

А в конце XVI века после пожара здесь, на пепелище, по приказу Ивана Грозного была построена каменная церковь Гребневской Божьей Матери.

Под ней существовали тайные ходы к подвалам на Лубянку, Мясницкую (в том числе и к зданию ВЧК-ОГПУ-НКВД).

В апреле 1935 года церковь снесли.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОЙ ТРОИЦЫ В ПАЛЯХ

Впервые упоминается в Никоновской летописи в 1493 году. Согласно преданию, под ней находился древний колодец с потайным лазом до Китай-города.

Снесена в 1934 году.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА СТРЕЛЕЦКОГО

Построена в XVII веке в Стрелецкой слободе, рядом с Боровицкими воротами Кремля и устьем Неглинной.

Снесена в 1932 году.

ЦЕРКОВЬ ВОЗНЕСЕНИЯ В ВАРСОНОФЬЕВСКОМ ПЕРЕУЛКЕ

Примерно в XVI веке в этом переулке находился женский монастырь, где первой игуменьей была Варсонофия.

Здесь, на кладбище, были похоронены тела царя Бориса Годунова, его жены Марии и сына Федора.

Вознесенскую церковь разрушили в 1931 году. Какие-то люди искали там вход в подземелье, где якобы хранились драгоценности, но, очевидно, не нашли.

ЦЕРКОВЬ СПАСА НА БОЖЕДОМКЕ

Она еще называлась Пятницкой. Упоминается в документах в 1625 году. Но есть предположение, что церковь построена значительно раньше.

Ходили слухи, будто под нею находится тайник с сокровищами.

В 1934 году церковь Спаса на Божедомке закрыли и разграбили. Вот только не смогли грабители отыскать клад.

ЦЕРКОВЬ УСПЕНИЯ В КОТЕЛЬНИКАХ

Располагалась она в слободе ремесленников, изготовлявших металлическую утварь. Построили ее в первой половине XVII века.

В 1935 году власти постановили: для расширения проезда по улице Покровка — церковь снести.

Во время разрушения храма глубоко под землей обнаружились подземные ходы. Двое строителей вызвались обследовать их. Однако назад они не вернулись. Попробовали отыскать пропавших. Безуспешно. Затем последовала команда властей: вход в катакомбы завалить строительным мусором.

АРМЯНСКАЯ ЦЕРКОВЬ

По одним данным, была возведена в 1779 году, по другим — в 1781-м. Автором проекта стал архитектор Фельтен.

Огромную сумму внес на ее строительство армянский купец и меценат Христофор Лазарян.

Ходили по Москве слухи, будто приказал он отлить из чистого золота трехпудовый крест и разукрасить драгоценными камнями.

Где Лазарян хотел установить этот крест, не известно. Какое-то время архитектор хранил его в подвале на территории церкви до наступления «очень важного для армянского народа события»…

Что за важное событие? Над этим ломало головы не одно поколение москвичей— и русских, и армян. Версий было немало. Но ни одной— доказуемой.

Когда церковь снесли, кого-то из бывших ее служителей и расспрашивали, и… допрашивали. Интересовались золотым крестом с драгоценными камнями. Заслуживающей внимания информации так и не удалось заполучить.

ЦЕРКОВЬ ЗНАМЕНИЯ НА ЗНАМЕНКЕ

Точно не известно, когда построена. Один колокол для нее отлили в 1600 году на пожертвования простых людей. Еще до XV века улица Знаменка являлась частью торгового пути в Новгородские земли.

Церковь снесли в 1931 году так поспешно, что специалисты не успели ее обследовать. Может, эта поспешность укрепила слухи о существовании так называемых «новгородских серебряных запасов» в подземелье на Знаменке.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО АЛЕКСИЯ МИТРОПОЛИТА, ЧТО В ГЛИНИЩАХ

Возведена в XVII веке. Славилась образами, созданными Тихоном Филатьевым — известным царским иконописцем.

Из подземелья этой церкви якобы шли тайные ходы в сторону Кремля и Поварской улицы. Кто и для какой цели их прорыл, так и осталось загадкой.

Когда в 1943 году Глинищевский переулок переименовали в улицу Немировича-Данченко, особых торжеств не было. Время военное — не до праздников. Но все же один знаток в день переименования толкнул короткую речь о старинных подземных путях, связывающих Кремль с участками Садового кольца. Его невежливо прервали, пригласили сесть в машину и увезли туда, откуда он не вернулся.

А сама церковь Святого Алексия Митрополита была снесена еще в тридцать первом году прошлого века. На ее месте по проекту академика Щусева построили жилой дом, в котором поселили актеров МХАТа.

ЦЕРКОВЬ СВЯТЫХ ФЛОРА И ЛАВРА

Построена в 1657 году неподалеку от Мясницких ворот. На ее строительство несколько лет собирала деньги вся слобода мясников.

Кто-то из них оказался нечист на руку, и часть собранных денег исчезла. Вора не только быстро изобличили, но и тут же наказали.

О гуманизме и правах человека мясники не слыхивали. На сходке они заказали выковать полуаршинной длины гвоздь из серебра и немедля вколотили его в голову провинившегося. Тело нечистого на руку сбросили в глубокий подвал. Подземная часть Мясницкой слободы тогда была в несколько раз больше наземной. Ведь для хранения забитого скота и птицы требовался целый ледяной город.

Когда церковь Флора и Лавра возвели, в забор рядом с воротами жители слободы вколотили полуаршинный гвоздь, но уже не серебряный, а железный, и не до конца, а чтобы торчал и был виден издали. В назидание нечистым на руку собратьям по цеху.

Помогло? Не известно.

В 1934 году церковь Флора и Лавра снесли, а гвоздь-напоминание исчез задолго до этого.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА НА КУРЬИХ НОЖКАХ

О ней упоминалось еще в первой половине ХVII века.

Эта церковь тоже была окутана преданиями о подземельях и тайных лазах. Снесли ее в 1933 году.

ЦЕРКОВЬ БЛАГОВЕЩЕНИЯ БОЖЬЕЙ МАТЕРИ

Возведена примерно в тридцатых годах XVII столетия. Находилась на углу Тверской улицы и Благовещенского переулка.

Уничтожена по приказу властей в 1933 году.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО ПАНКРАТИЯ

Строительство ее завершилось в 1701 году. Она и дала имя тихому Панкратьевскому переулку.

Местные старожилы рассказывали о разбойниках, что несколько лет скрывались в подземелье под их домами. Золото и серебро уголовники прятали в заброшенном колодце.

Однажды пришлось им спешно покинуть Первопрестольную. Видно, допекли служивые из разбойничьего приказа. А когда разбойники воротились в Москву, от отчаяния стали биться головой о землю да бороды свои рвать.

Над заброшенным колодцем, где хранилось их золото и серебро, вовсю шло строительство храма. Чего только не придумывали лиходеи, чтобы вернуть добро. Даже подкоп сделали к колодцу. Все впустую.

Изменила удача ловким разбойникам: кто-то в острог попал, кого-то под землей завалило. Поняли оставшиеся невредимыми: не дается им сокровище. Махнули они рукой и на золото и серебро, и на свою беспутную жизнь и решили грехи замаливать. Так у церкви Святого Панкратия появились новые смиренные прихожане.

В конце двадцатых годов XX века эту церковь снесли.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО СПИРИДОНИЯ ЧУДОТВОРЦА НА КОЗЬЕМ БОЛОТЕ

Была возведена в патриаршей слободе в тридцатые годы XVII века в честь покровителя скотоводства — святого Спиридония.

Когда в 1821 году к этой церкви пристраивали трапезную и колокольню, открылось забытое подземелье. Тогда пошли слухи, что из него можно добраться в любой конец Патриаршей слободы. Проверять никто не стал. Вход в подземелье засыпали.

В 1932 году церковь Святого Спиридония разрушили.

ЦЕРКОВЬ ВЛАДИМИРСКОЙ БОЖЬЕЙ МАТЕРИ

Построена в Китай-городе по приказу царицы Натальи Кирилловны, вдовы государя Алексея Михайловича.

И в XVII веке, и позднее церковь поражала всех своим великолепием, золотым иконостасом, обилием образов, созданных лучшими мастерами. Наталья Кирилловна делала щедрые подношения храму.

Оклад иконы Владимирской Божьей Матери блистал драгоценными камнями и жемчугами.

Не только царица, но и многие Китайгородские купцы жертвовали большие деньги на эту церковь.

Но греховное всегда околачивается возле святости. Где бескорыстные щедрые подношения, там и жулики вертятся. Несколько раз — и в XVIII, и в XIX веках — храм пытались обворовать. Еще Ванька-Каин подбивал своих разбойников на страшное злодеяние. Сам лично в краже участвовать не собирался, а вот схему подземелья под церковью раздобыл и подсказал, где лаз прокапывать.

Во время первой попытки оползень погубил разбойников. А во второй раз Каин пронюхал, что полиция узнала о преступлении и устроила засаду прямо в храме.

Ванька тут же избавился от своих подопечных. В Китайгородском подземелье напоил их и перерезал глотки.

И все же церковь Владимирской Божьей Матери разграбили, но уже в иные времена. А в 1934 году ее снесли.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА «БОЛЬШОЙ КРЕСТ»

Создана на деньги богатых купцов братьев Филатьевых в конце XVII века.

Незадолго до сноса храма, в 1933 году, прихожане чувствовали легкое колебание пола. И знающие старики говорили: «То сам Никола Чудотворец предостерегает нас, грешных…».

ЧАСОВНЯ СВЯТОГО АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО

Возведена в честь погибших во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Располагалась она напротив гостиницы «Националь».

Внутри часовни находился образ святого князя Александра Невского.

Ее разрушили в 1922 году.

ЦЕРКОВЬ РЖЕВСКОЙ БОЖЬЕЙ МАТЕРИ У ПРЕЧИСТЕНСКИХ ВОРОТ

Неподалеку от города Ржева в 1539 году явилась чудотворная икона Божьей Матери. Вскоре ее перенесли в Москву.

С иконы был снят список (копия), и ее вернули обратно. А список украсил московский храм.

Славился интерьер церкви у Пречистенских ворот прекрасным иконостасом. Был он изготовлен из белого камня со стеклянной мозаикой.

Храм уничтожили в 1929 году.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО ДМИТРИЯ СОЛУНСКОГО

Впервые упоминается в документах 1625 года. Царь Михаил Романов не раз приезжал сюда помолиться.

При церкви Святого Дмитрия Солунского была колокольня. У жителей районов, прилегающих к Тверской улице, существовало поверье: если заболевший человек проснется от звона именно этой колокольни, то быстро пойдет на поправку.

Храм был снесен в 1934 году.

ЦЕРКОВЬ ВОСКРЕСЕНИЯ ХРИСТОВА В ГОНЧАРАХ

Возведена в XVII веке по указу святейшего патриарха Филарета.

Уничтожена в 1935 году.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА НА ЯМАХ

Упоминается в 1642 году. О ее месторасположении писали: «…за Яузскими воротами в Иноземной слободе против пороховой мельницы».

Когда рыли котлован для фундамента церкви Святого Николая Чудотворца на Ямах, строители обнаружили ход, укрепленный сгнившими досками.

Лезть туда побоялись: уж очень нехорошие слухи пошли об этом подземелье. Но один смельчак все же нашелся. Обследовать ход вызвался местный юродивый.

Вернулся он на поверхность лишь на следующий день. На веревке тянул за собой неведомую дохлую тварь, похожую и на рыбу, и на тюленя. Рассказал юродивый, что добрался он до подземного моря, кишащего чудищами. Свой трофей он обнаружил на берегу и решил прихватить в качестве доказательства.

В это время поблизости оказались торговцы с Беломорья, знавшие толк и в рыбах, и в тюленях. Оглядели они странную добычу и заявили, что ничего подобного не видывали.

Кто-то из церковных иерархов тут же приказал богомерзкую тварь сжечь, а юродивому — помалкивать о подземном море и не смущать народ.

Неведомое существо сожгли на костре. А вот блаженному рот закрыть не удалось. Так и пошла молва по Москве о его находке и о таинственном водоеме.

Церковь Святого Николая Чудотворца на Ямах пережила массовые разгромы храмов в двадцатых-тридцатых годах XX века. Но ненадолго. Сломали ее в середине пятидесятых.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО ГРИГОРИЯ БОГОСЛОВА

На ее месте в давние времена было возведено несколько храмов. Согласно преданию, здесь из глубин земли бил целебный ключ.

Возле него в 1620 году построили деревянную Спасо-Преображенскую церковь.

Спустя восемьдесят девять лет была воздвигнута новая, с колокольней. А во второй половине XIX века на средства известного московского благотворителя В. Спиридонова по проекту архитектора И. Каминского здесь построили новый храм. Его постигла участь многих московских церквей.

ЦЕРКОВЬ СОШЕСТВИЯ СВЯТОГО ДУХА

О ней упоминается в Никоновской летописи в самом конце XV века. Располагалась она вблизи Пречистенских ворот Белого города.

Снесена в 1933 году.

ЦЕРКОВЬ СВЯТЫХ КИРА И ИОАННА

Возведена по указу императрицы Екатерины II. Строительство началось в 1765 году на Солянке.

Почти три года спустя в присутствии государыни ее освятил митрополит Амвросий.

Летом 1771 года в Москве началась эпидемия чумы. Ежедневно от этой болезни умирали сотни людей. В городе не хватало мест для захоронений.

В августе по Первопрестольной разнесся слух: от чумы исцеляет Боголюбская чудотворная икона Богоматери у Варварских ворот.

Днем и ночью тысячи людей толпились там, чтобы приложиться к святому образу. Но столпотворение способствовало быстрому распространению инфекции. Архиепископ Московский Амвросий повелел перенести чудотворную икону Богоматери в церковь Святых Кира и Иоанна и этим уменьшить скопление людей.

Повеление архиепископа вызвало взрыв недовольства толпы, а затем начался бунт. Власти вынуждены были применить огнестрельное оружие.

Очевидец тех событий, литератор и архитектор Федор Каржавин, вспоминал: «Пушечным выстрелом погнали их вниз и там их провожали картечами же до самого низу к Яблоневу ряду. Тут разбежались мятежники, которые на Варварку, которые через мост Москворецкий ушли на другую сторону реки. Между тем на другой стороне Кремля, то есть на Моховой, мятежники с ужасными криками бегали и перекликались; однако шум поутих в одиннадцатом часу…».

Пока центр бушевал, у церкви Святых Кира и Иоанна местная юродивая тихо наставляла прихожан, как уберечься от чумы: «В семи шагах от храма разложить костер. Каждому кидать в него по жмени соли, но так, чтобы не загасить пламя. А потом вести хоровод вокруг костра и во весь голос петь».

Поначалу что-то бесовское узрели в этом наставлении служители церкви. Да разве можно давить на паству, когда вблизи Кремля гремят пушки и ружья?

Напричитала юродивая — ей отвечать перед Богом, решили священнослужители. Деревянных заборов для костра полно рядом, а соли на складах вблизи — еще больше.

Исполнили совет юродивой. Ночные пляски и песнопения втягивали все новых и новых людей.

Что это было? Беснование? Пир во время чумы? Нет… Необычный обряд вокруг костра заставлял глубже вдыхать пары жженой соли. На следующий день участники странной мистерии у храма Кира и Иоанна остались живыми и здоровыми.

Прошло несколько дней, и никто из них не заболел.

С годами забылись имя юродивой и ее наставление. А в 1934 году церковь Святых Кира и Иоанна была уничтожена.

ЦЕРКОВЬ ПОКРОВА ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ, ЧТО В ЛЕВШИНЕ

Стрелецкая слобода на западе Москвы получила свое название по фамилии полковника Левшина.

В начале XVIII века на деньги стрельцов там воздвигли церковь Покрова Пресвятой Богородицы. Долгое время у этого храма не было своего юродивого. Вначале служивый народ не придавал этому значения. Но когда пожар уничтожил почти всю Левшинскую слободу, ее жители призадумались: какой же храм в Первопрестольной без юродивого?

Пробовали переманить от других церквей. Не вышло. У служивых свои понятия, у блаженных— свои.

Тогда задумали стрельцы и вовсе несусветное: воспитать юродивого в своем коллективе. Нашелся доброволец и заявил товарищам: «Год буду бражничать, деньгами сорить, которые вы для меня соберете, а к следующему Покрову надену вериги и стану вещать мысли не от своего разума…».

Поверили ему — стали поить и кормить добровольца. А когда пришел срок, у церкви Покрова Пресвятой Богородицы в Левшине появился свой юродивый.

Вроде бы он и походил на настоящего: и вериги, и лохмотья надел, в мороз и ненастье босиком хаживал и орал истошно всякую бессмыслицу. Да вот беда — ничего из того, что пророчил новоявленный блаженный, не исполнялось. А советы его лишь приносили вред.

Вначале стрельцы лупили своего бывшего товарища. Но плети и кулаки не вразумляли. Предсказания его по-прежнему оказывались несостоятельными.

Наверное опасаясь расправы, он заявил, что на год уйдет в подземелье под церковью Покрова Пресвятой Богородицы. Пообещал и исчез бесследно. Ушел ли он и в самом деле в подземелье или сбежал из Москвы, никто выяснить не смог. А в народе еще долгое время о лжепредсказателях и лжеблаженных говорили: «левшиновские юродивые».

Церковь снесли в тридцатые годы XX века.

ЦЕРКОВЬ УСПЕНИЯ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ НА ОСТОЖЕНКЕ

Скорее всего, ее возвели выходцы из Киева. Ходили слухи, что под церковью украинцы собираются оборудовать катакомбы. Но когда в 1933 году храм сносили, рукотворные пещеры не обнаружили.

ЦЕРКОВЬ БОРИСА И ГЛЕБА НА ПОВАРСКОЙ

Считается, что этот храм уже действовал в первой половине XVI века. Он был деревянным, освященным во имя Смоленской Божьей Матери Одигитрии.

На его территории во время войны 1812 года скрывались от французов москвичи, не успевшие покинуть город.

В 1936 году храм был разрушен.

ЦЕРКОВЬ СПАСА В КАРЕТНОМ РЯДУ

Построена в 1642 году в Спасской слободе.

Несколько раз ее посещала будущая императрица Елизавета Петровна. Во времена правления Анны Иоанновны дочь Петра I была в опале, и, возможно, в этой церкви она встречалась со своими сторонниками.

Храм снесли в 1936 году.

ЦЕРКОВЬ СВЯТЫХ КОСМЫ И ДАМИАНА В НИЖНИХ САДОВНИКАХ

Впервые о ней упоминается в документе середины XVII века. А в камне ее построили в 1657 году. Жители Замоскворечья чаще называли эту церковь Космодемьяновской и святого Николая Чудотворца.

Снесли ее в 1934-м.

ЦЕРКОВЬ СВЯТЫХ ИОАКИМА И АННЫ

Возвели во второй половине XVII века на Якиманке.

В тридцатые годы прошлого столетия ее колокольню разрушили до первого яруса, а в самой церкви разместили кузнечно-прессовый цех.

ЦЕРКОВЬ ТИХВИНСКОЙ БОЖЬЕЙ МАТЕРИ НА БЕРЕЖКАХ

Построена примерно в середине XVII века из дерева, а в 1718 году — из камня. Располагалась на краю Дорогомилова, неподалеку от Москвы-реки.

Основными прихожанами этой церкви были рыбаки, перевозчики, водовозы. Согласно преданию, задолго до возведения храма, соблюдая древнюю традицию, они заказали отлить из чистого серебра двух пудовых рыб. Одну опустили в речку и прикрыли илом, другую спрятали в подземелье, на месте будущей церкви Тихвинской Божьей Матери на Бережках.

Серебряные рыбы, согласно поверью, должны были приносить щедрые уловы и удачу прихожанам.

В начале шестидесятых годов прошлого века эту церковь снесли. Спустя какое-то время ночью на ее руинах задержали подозрительных типов. Выяснилось, что они пытались проникнуть в подземелье и отыскать серебряную реликвию.

У задержанных оказался неизвестно когда и кем изготовленный план с указанием местонахождения драгоценной рыбы.

Поскольку состава преступления не было, незадачливых искателей отпустили с миром. А вот серебряную реликвию найти не удалось.

ЛЮТЕРАНСКАЯ ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО МИХАИЛА

Ее возвели примерно в середине XVI века жители Немецкой слободы. Спустя два столетия здание храма значительно перестроили.

В XVI–XVII веках в Москве нередко поднималось недовольство против проживающих в городе иностранцев. Чтобы обезопасить себя, прихожане церкви Святого Михаила якобы соорудили подземелье. По нему можно было попасть в подвалы многих лефортовских домов. Согласно преданию, где-то в лабиринте располагались колодец с питьевой водой и несколько тайников с золотыми и серебряными монетами.

Жители Немецкой слободы понимали, что в случае погромов и бегства необходимо иметь деньги вне дома.

В двадцатые годы прошлого века лютеранскую церковь снесли, и на ее месте началось строительство Центрального аэрогидродинамического института (ЦАГИ). Однажды ночью сторож обронил в котлован кисет. Не поленился и полез искать его. Шарил-шарил по земле, пока не наткнулся на деревянный ящик, набитый золотыми дукатами.

Понял сторож, что надо побыстрей скрыться из Москвы. На другой день он исчез. Но слух о находке уже разошелся по ближним улочкам и переулкам.

С Лубянки заявилась орава неулыбчивых товарищей. Принялись они выведывать у строителей: допрашивать и о сбежавшем стороже, и о вероятных находках в котловане.

Так и осталось невыясненным, поймали чекисты беглеца или нет. Вероятно, больше кладов на месте лютеранской церкви Святого Михаила не находили. Хотя, по неофициальной статистике, примерно восемьдесят процентов нашедших сокровища помалкивают об этом.

ЦЕРКОВЬ АРХИДЬЯКОНА СТЕФАНА ЗА ЯУЗОЙ

Возведена в конце XVII века. Располагалась она за мостом через Яузу. Ее прихожанами были небогатые жители ближних улиц и переулков.

В 1932 году церковь Архидьякона Стефана за Яузой разрушили.

ЦЕРКОВЬ ВОСКРЕСЕНИЯ СЛОВУЩЕГО В ТАГАНКЕ

Построили в 1659 году после страшной эпидемии чумы. Эта болезнь поразила примерно каждого четвертого москвича. Церковь Воскресения Словущего в Таганке была возведена жителями слободы в благодарность «за исцеление и спасение от смертоносной заразы».

Согласно преданию, ее посещал знаменитый художник XVII века Симон Ушаков. Потом он подарил храму несколько написанных им икон.

В самом начале тридцатых годов прошлого века церковь разрушили.

ЦЕРКОВЬ ТРОИЦЫ В СЫРОМЯТНИКАХ

Построена в 1682 году на месте старого храма в Сыромятнической слободе, где проживали кожевники.

Прежде чем приступить к выполнению очередного заказа, мастера отправлялись в свою церковь помолиться. Там они покупали свечки, а дома зажигали их и капали расплавленным воском на куски и рулоны кожи, из которых изготавливали конскую сбрую и другую утварь.

В XIX веке церковь Троицы в Сыромятниках несколько раз пытались ограбить. Среди московских воров ходили слухи о богатых «золотых дарах» в подвале храма.

То ли сторожа оказывались бдительными, то ли вмешивались силы небесные — ворам не везло. Едва они проникали в церковь, как тут же попадались. Добро б еще — в объятия полиции. Наказывали воров жители ближних домов — кожевники. Народ крутой и скорый на расправу.

Пойманных вначале примитивно били: долго, но без всяких изощрений. А вот потом начинался профессиональный подход. Вымоченными в соляном растворе и в отварах каких-то трав ремешками их связывали по рукам и ногам и оставляли в покое.

Ремешки высыхали, сжимались. Соль въедалась в раны. В общем, те, кто оставался в живых, завидовали мертвым и превращались в калек.

Говорят, подобные экзекуции продолжались вплоть до начала XX века. А в 1933 году церковь Троицы в Сыромятниках снесли.

ЦЕРКОВЬ СВЯТЫХ КОСМЫ И ДАМИАНА «СТАРОГО»

Построена в первой половине XVII века в Старой Кузнецкой слободе.

Ходило по Москве предание, будто в царствование Екатерины II обозленный на весь мир кузнец бегал по слободе с зажженной паклей на дубине. Что его так ошарашило, молва не доносит. Но от его факела храм загорелся.

Поджигателя скрутили, наказали, после чего кузнец на всю жизнь онемел и стал послушным прихожанином. А через год или два после пожара церковь Святых Космы и Дамиана «Старого» восстановил за свой счет владелец мишурной фабрики Лука Девятое.

Простояла она до 1934 года.

ЦЕРКОВЬ СПАСА ПРЕОБРАЖЕНИЯ В ЧИГАСАХ

В Софийской летописи конца XV века сообщается, что игумен монастыря по имени Чигас построил Спасо-Преображенскую церковь. Во время пожара 1547 года в ней сгорели фрески великого художника Дионисия.

По преданию, мастер изобразил пламя, которое от неверного слова или даже от недоброй мысли могло превращаться в реальный огонь. Легенды легендами, но самовозгорание людей возле этой церкви случались не раз. И сама она горела: и в XVII, и в XIX веках.

Но разрушили ее окончательно в 1929 году.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА, ЧТО В КОБЫЛЬСКОЙ

На востоке Москвы в XIV–XVII столетиях находилось поселение коневодов. Здесь разводили и объезжали лошадей: и для баталий, и для мирного труда.

В 1678 году в честь спасения от лошадиного мора коневоды возвели церковь Святого Николая Чудотворца в Кобыльской. Спустя полвека ее перестроили.

В 1930 году церковь снесли. Говорят, многие годы лошади не могли спокойно проезжать мимо того места: начинали истошно ржать.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО СЕРГИЯ НА ХОДЫНСКОМ ПОЛЕ

Торжественно освящена 23 мая 1893 года. За пару месяцев до этого на Ходынке, где проводились лагерные сборы московского гарнизона, состоялась дуэль между пехотным и артиллерийским офицерами. Погибли оба. Какая-то старуха, о которой ничего не знали даже колдуньи, обошла несколько раз место дуэли и сообщила случайным прохожим:

— Храм будет возведен, однако стоять ему двадцать семь годков… И много вокруг него разольется крови…

Пророческими оказались эти слова. Крови неподалеку от храма разлилось много.

В мае 1896 года в честь коронации Николая II на Ходынском поле готовилось невиданное по масштабам народное гулянье. На территории площадью в одну квадратную версту строились павильоны, трибуны, театры, десятки эстрад для оркестров, парковые аттракционы, буфеты. Каждому участнику гулянья полагался царский гостинец: эмалированная кружка, пряник, конфеты, колбаса.

На рассвете 18 мая началась неимоверная давка. Почти полмиллиона человек двинулись получать подарки по узкому проходу между будками.

В тот день в результате столпотворения погибло, по разным данным, от 1380 до 2000 людей, десятки тысяч получили ранения и увечья.

Исполнилось пророчество неизвестной старухи и по отношению к церкви Святого Сергия на Ходынке. В двадцатые годы прошлого века ее снесли.

ЦЕРКОВЬ СПАСА ПРЕОБРАЖЕНИЯ В СПАССКОЙ

В документах упоминается в 1642 году. Вначале она была деревянной, потом возвели каменную. Располагалась церковь на Большой Спасской улице.

Ходила молва, будто из нее можно было подземными переходами попасть к оборонительным укреплениям Земляного города.

Когда в 1937 году церковь Спаса Преображения в Спасской разрушили, то действительно обнаружили какие-то подземные проходы, но обследовать их не стали.

АРМЯНСКАЯ ЦЕРКОВЬ УСПЕНИЯ НА ПРЕСНЕ

Сторонник объединения с Россией в борьбе против Персии и Турции грузинский (картлийский) царь Вахтанг VI в 1724 году был вынужден покинуть родину. Петр I подарил ему земельный участок в Москве на Пресне. Вместе с царем-изгнанником в Первопрестольную приехало немало его сторонников. Среди них были и армяне.

Вахтанг разрешил им построить на пожалованной ему земле церковь и кладбище.

По слухам, под этой церковью существовал тайник, в котором хранилось золото армянских купцов.

Когда в середине тридцатых годов прошлого века храм снесли, нашлись охотники за сокровищами. Но долго им рыскать в подземелье не дали. Так и осталось загадкой, было ли спрятано золото в тайнике под церковью Успения, или разговоры о нем всего лишь вымысел…

ЦЕРКОВЬ СВЯТЫХ ПЕТРА И ПАВЛА В ПЕТРОВСКО-РАЗУМОВСКОМ

Возведена в конце XVII столетия. После революции 1917 года и Гражданской войны, когда Москву наводнили десятки тысяч беспризорных, она почему-то стала для них особо почитаемой.

Верующие и неверующие беспризорники собирались и в самом храме, и вблизи него. Кто молился, кто грелся или получал подаяние. Среди уличной шпаны был даже уговор: возле этой церкви не воровать и «не выдуривать» у прихожан деньги.

Когда в 1930 году ее снесли, на руины пришло множество бывших беспризорников. Одни из них стали матерыми преступниками, другие — законопослушными гражданами, но и те и другие собрались проститься с храмом, который помог им выжить в детстве.

ЦЕРКОВЬ СВЯТЫХ АДРИАНА И НАТАЛЬИ

Ее деревянное здание начали возводить в 1672 году в Мещанской слободе. Но спустя шестнадцать лет пожар все уничтожил. Жители слободы собрали деньги на новую, каменную церковь. В народе ее называли по имени придела святых Адриана и Натальи.

В 1936 году церковь снесли.

ЗАЧАТЬЕВСКИЙ АЛЕКСЕЕВСКИЙ МОНАСТЫРЬ

Находился на Остоженке, рядом с Пречистенскими воротами, на том месте, где еще в XIV столетии был основан женский монастырь.

Несколько раз он горел. Особенно пострадал от пожара в Смутное время. Восстановлен в правление царя Михаила Романова.

Среди польских интервентов в начале XVII века и среди солдат армии Наполеона в 1812 году распускались слухи о драгоценностях в подземелье монастыря.

Завоеватели проникали на территорию святой обители и пытались отыскать заветный подвал с сокровищами. Но сундуков с драгоценностями им обнаружить не удавалось.

В тридцатые годы прошлого века начался планомерный снос Зачатьевского Алексеевского монастыря.

ЦЕРКОВЬ ВОЗДВИЖЕНИЯ КРЕСТА НА ВОЗДВИЖЕНКЕ

Как и большинство других старинных московских церквей, она вначале была деревянной. После пожара, случившегося еще в царствование Ивана Грозного, ее возвели из камня.

В 1934 году церковь Воздвижения Креста на Воздвиженке снесли.

НИКОЛЬСКИЙ ГРЕЧЕСКИЙ МОНАСТЫРЬ

В летописи говорится, что в 1390 году митрополит Киприан «облечеся в святительский сан… у Николы у Старого, и поиде во град Москву».

Это было первое упоминание о Никольском греческом монастыре.

Становлению и укреплению святой обители много внимания уделял митрополит Киприан. Писали, что, приняв высокий сан, он «проявил себя мудрым блюстителем Церкви Божьей, ревнителем государственного единства всей Русской земли».

При участии Киприана Никольский греческий монастырь стал обладателем богатейшей для XV века библиотеки. С годами она пополнялась книгами, которые привозили в Москву монахи греческих монастырей.

Что случилось потом с этой библиотекой? Конечно, о ней говорят и пишут не так много, как о Либерии Ивана Грозного. И все же она представляла огромную духовную и историческую ценность.

Удалось ли ее уберечь от московских пожаров, от варварских разграблений? Хранится ли она в подземелье монастыря, снесенного в 1935 году, или в другом месте?

Остается надеяться, что на эти вопросы когда-нибудь ответят исследователи, ученые, любители исторических тайн.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА В ГНЕЗДНИКАХ

Как приходская церковь она была известна еще с первой половины XVII века. В ее дворе находился колодец с целебной водой. Жители окрестных домов приходили сюда, чтобы «испить, набрать с собой живительную влагу»…

В XIX столетии колодец пересох. Несколько раз его пытались восстановить, но безуспешно. О нем через какое-то время забыли.

Когда в тридцатом году прошлого века церковь Святого Николая Чудотворца в Гнездниках стали сносить, то обнаружили заброшенный колодец. Он снова был наполнен водой. Но, видимо, этот водный источник нарушал планы московских руководителей, и он был засыпан, уничтожен, как и все, что находилось в церковном дворе.

ЦЕРКОВЬ ВВЕДЕНИЯ НА ЛУБЯНКЕ

Построена по указу великого князя Василия III. В 1514 году он повелел возвести в Москве одиннадцать каменных церквей.

Церковь во имя Введения во Храм Пресвятой Богородицы находилась на углу Большой Лубянки и улицы Кузнецкий Мост.

В середине двадцатых годов прошлого века храм снесли. Под фундаментом были обнаружены подземные ходы. Чекисты никому не разрешили проникать туда и обследовали их сами. Эту работу провели в полной секретности, а затем приказали завалить ходы камнями и землей.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО ИОАННА ПРЕДТЕЧИ, ЧТО В СТАРОКОНЮШЕННОЙ

Являлась приходской церковью в слободе дворцовых конюхов.

В 1653 году вместо деревянного здания храма было возведено каменное.

Москву не раз терзали смертоносные эпидемии. Одна из них разразилась в тридцатые годы XIX века.

Каждый день на кладбище увозили сотни людей. Не хватало врачей и лекарств. Многие жители Москвы бежали из города. Полиция отмечала небывалый разгул пьянства. Спиртным заливали горе и страх и поддерживали надежду, что болезнь обойдет стороной.

Эпидемия холеры косила и прихожан церкви Святого Иоанна Предтечи. Возле храма собирались кликуши и истошно голосили: «Гнев Божий!.. Нет от него спасения!..» Они распускали слухи, будто наказание пришло на Москву из-за жадности горожан: дескать, слишком много накопили серебра и злата, а на храмы жертвовать скупятся.

Горластые старухи предлагали немедленно собрать изделия и монеты из драгоценного металла. А уж что с этим добром делать дальше, они знают…

Когда беда касается почти каждого дома, народ становится излишне доверчивым.

Собрали прихожане церкви Святого Иоанна Предтечи накопленные золото и серебро.

«Пока холера гуляет по Первопрестольной, добро это должно в земле храниться — очищаться от человеческой заразы. А уж потом ценности перейдут в храм», — пояснили кликуши.

Распихали они по мешкам собранное золото и серебро и заявили, что закопают его в церковном дворе. Обычно подобное не разрешалось делать рядом с храмом, но, видимо, из-за эпидемии было сделано исключение.

Ценности прихожан прыткие старухи зарыли ночью. Хоть и запретили они подглядывать, где сокровище захоронено, все же нашлись любопытные, приметившие потайное место.

Но и кликуши не лыком были шиты — объявили, что болезнь поразит любого, кто позарится на общественное добро. Да и сами прихожане свой дозор установили.

В Москве постепенно стало спокойнее. Угомонилась холерная смерть, собрав богатый урожай.

Потихоньку возвращались в Первопрестольную беглецы. Переболевшие снова принялись за работу. Город вернулся к обычной жизни. Решили прихожане церкви Святого Иоанна Предтечи выполнить обещанное — отдать храму золото и серебро.

Но вот беда, куда-то запропастились кликуши. Вначале опасности в этом никто не увидел, ведь драгоценности нелегко незаметно откопать и унести с церковного двора. Потом вдруг пошел слушок, что кликуш уже свезли на погост. Подкосили их последние холерные дни.

Всполошились прихожане: где искать зарытое сокровище? Стали допытываться у тех, кто подсматривал за старухами. Но точное место почему-то никто не мог указать.

Начал народ копать церковный двор, да все без толку. А тут еще архиерей пожаловал и строго запретил рыться в храмовой земле.

И прозвали с тех пор москвичи ненайденные ценности в Староконюшенном «холерным золотом».

О нем вспоминали и в XIX веке, и в 1933 году, когда снесли церковь Святого Иоанна Предтечи, а на ее месте построили новый дом. Может быть, и в наше время «холерное золото» кое-кому не дает покоя. Нет-нет да и появляются в Староконюшенном переулке загадочные личности, что интересуются у дворников и у старожилов ходами в подземелья.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО НИКОЛАЯ В ПЛОТНИКАХ

Впервые упоминается в документах 1625 года. Соорудили ее жители небольшой слободы «государевых плотников».

Церковь Святого Николая была уничтожена так же, как и десятки других московских храмов.

СИМОНОВ МОНАСТЫРЬ

Создан в 1379 году на берегу Москвы-реки, напротив нынешней Дербеневской набережной. Основателем его был племянник и ученик Сергия Радонежского Феодор.

В самом начале XX века литератор и историк С. В. Булгаков писал: «Вблизи Симоновской обители сохранился вырытый преподобным Сергием пруд, обсаженный березами и обнесенный валом.

В день Преполовения совершался сюда крестный ход из Симонова монастыря. На месте первоначального основания монастыря в приходской Рождественской церкви покоятся герои Куликовской битвы, иноки Пересвет и Ослябя; над гробницей их в начале XX века возвышался шатер из черного дуба».

Славилась эта обитель и своей колокольней. Высота ее достигала почти ста метров, а колокол весил около тысячи пудов.

На кладбище Симонова монастыря были захоронены писатели Константин и Сергей Аксаковы, Дмитрий Веневитинов, Михаил Херасков.

В 1812 году обитель разграбили войска Наполеона. Однако многие ценности монахи успели спрятать в подземелье.

В 1930 году Симонов монастырь был уничтожен.

ЦЕРКОВЬ СМОЛЕНСКОЙ БОЖЬЕЙ МАТЕРИ

Построена в конце XVII века. Располагалась возле Смоленских ворот Земляного города.

Снесена в 1933 году.

ЦЕРКОВЬ ЗНАМЕНИЯ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ В ЗУБОВЕ

Вероятно, это была последняя церковь, построенная стрельцами. Вскоре после ее освящения стрельцы как род войск перестали существовать.

Предчувствуя недобрые для себя перемены, служивые зарыли на черный день богатый клад. Согласно преданию, спрятали его в нескольких шагах от придела Святого Александра Свирского церкви Знамения Пресвятой Богородицы, что в Зубове.

Сами стрельцы не успели воспользоваться своими ценностями. А все попытки охотников за кладами отыскать их в XIX и в начале XX века закончились неудачей.

Храм разрушили в 1930 году.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО ИОАННА ВОИНА НА БОЖЕДОМКЕ

В XVIII веке был упразднен мужской Воздвиженский Божедомский монастырь, который располагался в верховье реки Неглинной. Главную церковь монастыря сделали приходской. Она имела два придела: Святого Николая Чудотворца и Святого Иоанна Воина. По этому приделу в народе и стали называть церковь.

Снесли ее в тридцатые годы XX века.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО ВАСИЛИЯ КЕСАРИЙСКОГО

Впервые упоминается в документах первой четверти XVII столетия. Она являлась приходской церковью Ямской слободы.

В 1688 году старое, деревянное, здание храма сменилось каменным.

Когда в середине тридцатых годов прошлого столетия церковь Святого Василия Кесарийского снесли, чтобы построить на ее месте жилой дом, то обнаружили глубокий подземный ход. Прибывшие сотрудники Народного комиссариата внутренних дел обследовали его. Отыскали какие-то таинственные мешки и тут же увезли загадочную находку. А бывшим прихожанам церкви оставалось лишь строить догадки о содержимом мешков.

ЦЕРКОВЬ ТРОИЦЫ В КАПЕЛЬКАХ

Уже забытая москвичами крохотная речушка, прозванная Капелькой, впадала в более полноводную — Непрудную. Сливались они примерно в том месте, где сейчас расположен парк Центрального дома Российской армии.

Церковь Троицы в Капельках построена в начале XVIII века по приказу Петра I. Во время нашествия наполеоновских войск на церковном дворе был обнаружен заброшенный колодец. Несколько прихожан вызвались его обследовать. На дне колодца они нашли вход в пещеру. Об открытии сообщили иерею. Но тот велел помалкивать о подземелье.

Когда в окрестностях появился конный отряд французов, служители церкви Троицы в Капельках спешно собрали самую ценную утварь и образа в золотых и серебряных окладах. Все это спустили в колодец и спрятали в пещере.

После бегства неприятеля из Москвы реликвии попытались извлечь обратно. Но из тех, кто прятал сокровища, один умер от болезни, другого убили французы, третий отправился воевать в действующую армию и не вернулся.

Ценности церкви Троицы в Капельках так и не смогли найти. О них еще долго вспоминали прихожане и жители окрестных улиц и переулков, даже после того, как в начале тридцатых годов прошлого века храм был снесен.

ЦЕРКОВЬ ПОКРОВА ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ В КУДРИНЕ

Построена примерно в середине XVII века на окраине Москвы, в селе Кудрино. Это село находилось на дороге в Новгород, потому многие купцы, отправляясь в северные земли, молились в церкви Покрова Пресвятой Богородицы и оставляли щедрые дары.

О спрятанной драгоценной утвари этого храма ходило немало преданий. Но достоверных сообщений о находках не поступало.

Снесли церковь в Кудрине в 1937 году.

ЧУДОВ МОНАСТЫРЬ

Основан в 1365 году в Кремле митрополитом святым Алексием. В первой, деревянной, церкви монастыря во имя Чуда Архангела Михаила крестили многих великокняжеских детей.

Когда храм обветшал, его разобрали и в 1501 году заложили новый.

Святая обитель имела огромные двухъярусные подвалы. Монахи сдавали их в аренду купцам. Случалось, подвалы Чудова монастыря использовались как тюрьмы. В феврале 1612 года в этом подземелье умер от голода патриарх Гермоген, выступавший против польских захватчиков.

Спустя несколько месяцев после переезда советского правительства в Москву Чудов монастырь закрыли.

ЦЕРКОВЬ НИКОЛЫ ЧУДОТВОРЦА В ХЛЫНОВЕ

Построена в середине семидесятых годов XVIII века неподалеку от Большой Никитской, в Хлыновском тупике.

Однажды, посещая Москву, в этой церкви побывал наследник престола, будущий император Павел I.

Неожиданный визит столь высокой особы вызвал удивление и у служителей храма, и у прихожан.

После отъезда наследника престола по округе поползли слухи, будто в подземелье Хлыновского тупика спрятаны сокровища одного рыцарского ордена, доставленные в Москву еще при великом князе Василии Васильевиче Тёмном.

Заволновались обыватели, особенно те, чьи дома находились в самом Хлыновском тупике и вблизи. Стали копаться в своих подвалах и погребах, надеясь отыскать заветное подземелье.

Вскоре прихожан церкви Николы Чудотворца в Хлынове власти строго предупредили, чтобы они и сами дурью не маялись, и других не смущали.

Да кто ж поверит властям, если душу будоражат слухи о несметных сокровищах?..

А тут еще подлили масла в огонь разговоры о каких-то странных людях, что по ночам роют землю в саду за церковью. Загадочных землекопов пытались поймать, но те больше не появлялись.

Угомонил всех местный юродивый. Год или два он где-то странствовал и наконец снова объявился в Хлыновском тупике. Заявил он прихожанам, что сокровища ордена тамплиеров — заговоренные и еще двести пятьдесят лет искать их бесполезно.

Юродивому как-то сразу поверили. Хотя разговоры о сокровищах рыцарей продолжались долгие годы.

В 1936 году церковь Николы Чудотворца в Хлынове снесли.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО ИОАННА ПРЕДТЕЧИ

Впервые построена еще в XIV веке, при великом московском князе Иване Даниловиче, прозванном в народе Калитой. Находилась эта церковь на месте, где в наше время сходятся Малая Лубянка и Фуркасовский переулок.

Храм славился своими древними иконами. Несколько раз он перестраивался и просуществовал до середины сороковых годов прошлого века.

ЦЕРКОВЬ ВОСКРЕСЕНИЯ СЛОВУЩЕГО НА ОСТОЖЕНКЕ

Упоминалась впервые в документах за 1625 год. В те времена она именовалась «Новое Воскресение». Располагалась в том месте, где сегодня находится перекресток Остоженки и Первого Зачатьевского переулка.

Церковь несколько раз перестраивалась и приняла свой окончательный вид примерно к середине XVIII века.

Храм был снесен в первой половине тридцатых годов XX века.

КОЛОКОЛЬНЯ ЦЕРКВИ ФЕОДОРА СТУДИТА

Когда в 1619 году будущий патриарх Филарет возвратился в Москву из польского плена, он основал за Никитскими воротами Белого города небольшой монастырь. Была построена церковь Феодора Студи-та и колокольня.

Как утверждала молва, в этом маленьком храме в детстве пел на клиросе великий полководец Александр Суворов.

Здание этой церкви сохранилось до наших времен, а вот колокольню разрушили в 1928 году.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО ЕРМОЛАЯ НА КОЗЬЕМ БОЛОТЕ

Строительство было завершено в 1612 году. Находилась она в Козьей патриаршей слободе.

Задумал ее возвести патриарх Гермоген. Однако он не увидел завершения строительства, хотя и освятил один из престолов церкви. Патриарх выступил против Лжедмитрия II и отказался целовать крест польскому королю.

Поляки заточили Гермогена в Чудов монастырь, где он и умер.

Снесена церковь Святого Ермолая на Козьем болоте в 1932 году.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО ПИМЕНА В СТАРЫХ ВОРОТНИКАХ

Построена примерно во второй половине XVII века в слободе воротников (государевых служивых, охранявших ворота московских крепостей).

Согласно преданию, среди этих охранников было немало умельцев открывать любые замки без ключа. Когда в Старых Воротниках начали возводить пятиглавый четверик церкви Святого Пимена, кто-то надоумил жителей слободы изготовить замок из чистого золота и положить в фундамент. Тогда, дескать, храм простоит много веков и будет недоступен врагам.

Удалось ли изготовить золотой замок и спрятать его в фундамент храма? Нет документальных подтверждений. Но известно, что церковь Святого Пимена в Старых Воротниках существовала не одно столетие, пока ее не снесли в 1932 году.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА В МЯСНИКАХ

Ни в исторических документах, ни в городских преданиях не сообщается, когда точно она была возведена.

Предполагают, что церковь Святого Николая Чудотворца в Мясниках построили в XV или XVI веках.

Но зато доподлинно известен год ее разрушения — 1928-й.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО ХАРИТОНИЯ ИСПОВЕДНИКА В ОГОРОДНОЙ СЛОБОДЕ

Впервые упоминается в 1618 году в приходной патриаршей книге. Возведена она в так называемой Огородной слободе и дала название будущему Харитоньевскому переулку.

В конце XVIII — начале XIX века эту приходскую церковь посещали родители Александра Сергеевича Пушкина.

В 1935 году ее снесли.

ЦЕРКОВЬ СВЯТЫХ КОСМЫ И ДАМИАНА В КАДАШАХ

Возведена в 1635 году в Замоскворечье, в Кадашевской слободе. В старину жители этой слободы изготавливали скатерти и ткали полотно.

В XIX веке Космодемьяновская церковь стала особо притягивать к себе гимназистов. По свидетельству современников, особенно много их приходило помолиться Косме и Дамиану перед экзаменами.

В начале тридцатых годов прошлого века храм был разрушен.

ЦЕРКОВЬ ТРЕХ СВЯТИТЕЛЕЙ

Построена в Огородной слободе, неподалеку от ворот Земляного города, предположительно в 1699 году.

В этой церкви хранились ценные для каждого русского документы: так, в 1814 году в метрической книге появилась запись о рождении Михаила Юрьевича Лермонтова, а в 1882-м — печальное свидетельство о смерти выдающегося полководца Михаила Дмитриевича Скобелева.

В 1927 году церковь Трех Святителей снесли.

СРЕТЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ

Его основание связано со знаменательным событием в русской истории. В 1395 году к Москве приближалась непобедимая армия Тамерлана.

Великий князь Василий Дмитриевич двинулся со своим войском навстречу противнику. Чтобы укрепить веру и дух русского народа, он попросил митрополита Киприана доставить в Первопрестольную чудотворную икону Владимирской Божьей Матери.

Об этом событии писал в своей книге протоиерей И. Н. Бухарев: «Все духовенство Москвы с крестным ходом, все семейство князя, бояре и граждане торжественно встретили святую икону за городом и проводили ее до Успенского собора.

Не напрасны были вера и усердные моления наших предков: в тот самый день и час, когда жители Москвы встречали икону Богоматери, Тамерлан дремал в своем шатре и увидел пред собою великую гору и с ее вершины идущих к нему многих святителей с золотыми жезлами, а над ними— в воздухе в лучезарном сиянии Деву неописанного величия, окруженную бесчисленными тьмами ангелов с пламенными мечами, которые все устремились на него.

Тамерлан в ужасе проснулся, созвал своих военачальников и потребовал от них объяснения этого видения. Ему отвечали, что виденная им Дева есть Матерь Бога христианского, Защитница русских. „Значит, мы не одолеем их!“ — сказал хан и немедленно велел полчищам повернуть вспять, к великому удивлению русских и самих татар.

В память сего избавления от Тамерлана по молитвам Пресвятой Богородицы был воздвигнут в Москве Сретенский монастырь на том самом месте, где чудотворная икона была встречена при перенесении ее из Владимира в Москву, и 26 августа установлен праздник с крестным ходом в этот монастырь из Успенского собора».

Однако славное участие Сретенского монастыря в русской истории не помогло ему избежать судьбы многих наших старинных святынь.

От монахов, покинувших эту обитель незадолго до ее сноса в 1930 году, пошла весть по вольным и гулаговским просторам СССР о тайных подземельях монастыря. И за колючей проволокой, куда попало немало братии Сретенской обители, и на свободе они умели рассказывать многое, не выдавая сокровенного.

ЦЕРКОВЬ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА В ПАЛАШАХ

Построена примерно в 1537 году в слободе, где изготовляли холодное оружие. В память об этом давнем поселении остались названия Большой и Малый Палашевские переулки.

Согласно преданию, прихожанин этой церкви, молодой мастер, стал участником Азовского похода Петра I. Попал в плен. Долгие годы провел в неволе в Турции, Персии и еще какой-то стране, о которой в Палашах и не слыхивали.

На чужбине, узнав, что пленный — оружейник, его заставляли изготавливать кинжалы, сабли, ножи.

Через много лет ему удалось вернуться на родину.

В слободе его не забыли, встретили радушно, вот только не могли снова пристроить к делу. Ослеп на чужбине мастер.

И тогда сказал он палашевским оружейникам:

— Обузой ни для кого не буду. Хоть ничего не вижу, а умения свои не утратил и еще больше постиг тайну стали. Изготавливать клинки на слух могу. Вам помогает в работе белый свет, а мне теперь нужна тьма… В ней все звучит по-иному…

Попросил слепой оборудовать ему кузницу в подземелье, вблизи приходской церкви Рождества Христова.

— Вы проверяете клинки взором, а я — слухом. И помогут мне в этом колокольные звоны. Земля и тьма роднят звуки оружейной стали и колоколов.

Удивились его товарищи: не знали такого способа проверять качество клинков. Но спорить не стали.

И заработал слепой мастер в подземелье. Справлялся один, без помощников. И клинки у него выходили на славу. Вот только не сверкали они, как другие, поскольку были черного цвета.

Владельцы такого оружия не могли нарадоваться. «Ничего, что сталь не сверкает, зато острее и крепче», — говорили они после ратных дел.

Неизвестно, сколько лет работал слепой мастер и много ли оружия изготовил.

Беда пришла неожиданно. Вдруг охрип главный колокол церкви Рождества Христова в Палашах.

— Пошла внутри него трещина… — заявил слепой.

С того часа будто отяжелели руки мастера — не давалась ему работа. Так и сидел неподвижно в темном подземелье день-деньской.

Удивлялся народ в слободе: что с того, что колокол зазвучал с хрипотцой?.. А трещины на нем вовсе не видно… И чего слепец пригорюнился? Почему не работает и к воде да еде не прикасается?

Известно: мастеру без дела долго не прожить. Так случилось и со слепым оружейником. Спустились однажды к нему в подземелье товарищи, а тот не дышит.

После его смерти многие пытались, но не смогли раскрыть секрет черного клинка.

К XIX веку исчезла слобода оружейников, а в 1936 году была снесена церковь Рождества Христова в Палашах, и история о слепом мастере забылась. Вот только его не звонкие, черные клинки еще хранятся у некоторых коллекционеров. По крайней мере, автору этих строк довелось видеть в Ливане подобный кинжал.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО ГЕОРГИЯ ПОБЕДОНОСЦА, ЧТО НА ВСПОЛЬЕ

В документах впервые упоминается в 1631 году. В те времена там, где сегодня проходит улица Качалова, был выгон, на котором москвичи пасли скот.

Многим видам деятельности человека покровительствовал святой Георгий, в том числе и животноводству. Возможно, поэтому на месте городского выгона возвели храм во имя него.

Церковь снесли в тридцатые годы прошлого века.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА В ПУПЫШАХ

Предположительно построена в 1690 году в Садовничьей слободе, на самом берегу Москвы-реки.

Считалось, что молитвы в этом храме спасают прихожан от всяких бед, связанных с водой.

Разрушали церковь Святого Николая Чудотворца в Пупышах много лет. Начали в 1931-м, а завершили в конце пятидесятых годов прошлого столетия.

СКОРБЯЩЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ

Вначале, в 1865 году, княгиня Александра Владимировна Голицына основала приют для монахинь— сборщиц подаяний. Затем приют преобразовали в женский монастырь.

До нашего времени сохранился лишь Спасский собор Скорбященского монастыря.

ЦЕРКОВЬ СПАСА ПРЕОБРАЖЕНИЯ, ЧТО НА ГЛИНИЩАХ

Впервые упоминается в документе середины XV века. Располагалась на месте нынешнего Лубянского проезда.

Разрушена в 1931 году.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА, ЧТО НА ПЕСКАХ

Была построена в XVIII веке.

Согласно преданию, на ее месте когда-то находилось языческое капище, которое после удара молнии провалилось под землю. Участок этот долгое время считался проклятым. Если на нем возводили здание, то вскоре оно исчезало. Поговаривали, что языческий идол затягивает их в геену огненную.

Лишь когда построили церковь Николая Чудотворца, место очистилось.

Однако это очищение не уберегло храм, и в начале тридцатых годов XX века он был снесен.

ЦЕРКОВЬ РЖЕВСКОЙ БОЖЬЕЙ МАТЕРИ НА ПОВАРСКОЙ

В документах впервые упоминается в 1653 году. Являлась приходской церковью жителей Поварской улицы и части слободы поваров, квасников, пекарей.

Разрушать храм начали в 1938 году, а завершили в 1952-м.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО СЕРГИЯ В ПУШКАРЯХ

В 1653 году в Пушкарской слободе, вблизи Сретенки, началось строительство нового храма из камня.

Согласно преданию, мастера артиллерийского оружия долго выбирали место для церкви Святого Сергия. Много было в их слободе заброшенных и забытых подвалов, погребов, колодцев. Опасно возводить каменные здания над такими пустотами.

Наконец отыскался нужный участок земли.

В яму для фундамента будущего храма пушкари тайком от церковных иерархов бросили специально заговоренное ядро. Это, по их мнению, должно было укрепить здание на многие века.

Церковь Святого Сергия в Пушкарях просуществовала без малого три столетия и была снесена в 1935 году.

ЦЕРКОВЬ СВЯТЫХ АПОСТОЛОВ ПЕТРА И ПАВЛА

Возведена на Якиманке в 1649 году на деньги стрельцов. В XVIII и XIX веках церковь основательно перестраивалась. В 1852 году при ней построили трапезную и новую колокольню.

С конца двадцатых годов XX столетия здание церкви Святых Апостолов Петра и Павла стали переделывать под жилье.

ЦЕРКОВЬ НЕОПАЛИМОЙ КУПИНЫ

Построена в 1680 году по благословению патриарха и по просьбе жителей Новоконюшенной слободы. Располагалась она там, где сегодня проходит Первый Неопалимовский переулок.

О чудотворной силе иконы «Неопалимая купина», по имени которой названа церковь, писал протоиерей И. Бухарев.

Стремянный конюх царя Федора Алексеевича Дмитрий Колошин однажды провинился и, боясь гнева государя, стал молиться перед иконой «Неопалимая купина», которая находилась в Кремле. «Молитва была скоро услышана. Царю Федору Алексеевичу во сне явилась Богоматерь и объявила конюшего невинным; царь велел исследовать дело Колошина и, найдя его невинным, освободил от суда и возвратил свое прежнее расположение к нему. В благодарность своей Избавительнице Колошин выпросил у царя икону „Неопалимой купины“, построил во имя ее храм…

Когда в Москве был сильный пожар, эту икону обносили вокруг домов прихожан Неопалимовской церкви, и те все уцелели от огня. Вообще живущие в этом приходе замечают, что в нем бывают очень редко пожары, да и те очень незначительны, несмотря на то что это место застроено преимущественно частными деревянными домами, — и это приписывают особенному покровительству Богоматери».

То, что в церковь Неопалимой Купины частенько приходили помолиться пожарные — понятно. Однако и люди, связанные с подземными работами в Москве, тоже считали икону «Неопалимая купина» своей покровительницей. И перед спуском в подземелье молились в храме в Новоконюшенной слободе.

Разрушили церковь Неопалимой Купины в 1930 году.

ЦЕРКОВЬ ВОСКРЕСЕНИЯ СЛОВУЩЕГО В МОНЕТЧИКАХ

Не известно, когда была построена эта деревянная церковь. В документах упоминается, что на месте старой в 1750 году возведена новая, каменная.

Район Замоскворечья, где проживали ремесленники, связанные с чеканкой денег, назывался Монетчики. Несколько расположенных там переулков и в наше время носят это название.

Церковь Воскресения Словущего в Монетчиках снесли в начале тридцатых годов прошлого века.

ЦЕРКОВЬ КАЗАНСКОЙ БОЖЬЕЙ МАТЕРИ В СУЩЁВЕ

Строительство ее каменного здания началось в 1682 году на деньги прихожан Сущёвской слободы. Названа церковь во имя известнейшей чудотворной иконы Казанской Божьей Матери.

Каждый день в храм приходили десятки обездоленных, обиженных людей со всех концов Москвы в поисках утешения и заступничества.

Храм был уничтожен в 1939 году.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА, ЧТО В ДРАЧАХ

Первое упоминание о ней относится к 1547 году. В летописи говорится об очередном большом московском пожаре, который докатился до Николодрачевского монастыря.

Обитель прекратила существование в последней четверти XVII столетия. На ее месте сохранилась лишь церковь Святого Николая Чудотворца, а вокруг — поселение стрельцов.

Несколько монахов монастыря почему-то остались жить в слободе царских служивых. От них стрельцы и услышали странную историю: под Николодрачевской обителью много лет назад стала «прогибаться земля». А на окрестной территории обнаруживались большие и малые провалы. Не раз попадали в них люди, но, слава богу, все выбирались живыми.

Конечно, монахи пытались остановить эту дьявольскую напасть молитвами. Однако провалы в земле возникали снова и снова.

Однажды в монастырь явился странник и поведал братии, что обитель устроена там, где тысячи лет хоронили разноплеменных людей. Их погребали и в курганах, и в каких-то «деревянных домовищах на курьих ножках», и зарывали в глубоких подземельях. Все они — неприкаянные и будут смущать добрых христиан, строить им козни, пока не оставят в покое их место.

Монахи не поверили страннику и изгнали его за стены монастыря.

Вряд ли рассказ неизвестного пришельца повлиял на закрытие обители. Видимо, на то были вполне реальные причины.

Стрельцы, услышав эту историю, вначале посмеивались над монахами, а потом, когда сами увидели земные провалы в собственной слободе, призадумались. Не до смеха стало.

Собрался народ в церковь Святого Николая в Драчах помолиться. Возможно, чудотворец помог. Из жителей стрелецкой слободы никто не провалился, никого не увели во мрак «неприкаянные подземелья». Отступились ли «заплутавшие»?.. Поди разберись, что у них на уме!..

В первой половине XVIII века стрельцов в слободе почти не осталось. Люди других профессий поселились в ней.

А в 1939 году, невзирая на протесты прихожан, власти снесли церковь Святого Николая Чудотворца, что в Драчах.

ЦЕРКОВЬ ИОАННА ПРЕДТЕЧИ В КАЗЁННОЙ

Впервые упоминалась в документах в 1625 году. Несколько раз она перестраивалась. В конце XVIII века к переделке ее привлекли знаменитого архитектора Матвея Казакова.

Разрушена церковь в 1936 году.

ЦЕРКОВЬ СПАСА ПРЕОБРАЖЕНИЯ В НАЛИВКАХ

Согласно записям 1642 года, была построена заново. Ее старое деревянное здание, расположенное в районе Замоскворечья Наливки, стало вдруг «оседать, уходить в землю».

Местные старухи вспоминали, что много лет назад проезжал мимо Наливковской слободы Дмитрий Самозванец. Попросил поднести ему ковш с водой. Видимо, долго скакал «князь-ирод» и жаждой измучился, раз в незнакомом месте, без проверки, решил испить водицы.

Что слобода на Руси — то всегда найдется знахарка, умеющая приготовить отраву. Да такую, что с одного глотка свалит любого наземь. И в Наливках проживала подобная мастерица. Бросила она щепотку яда в ковш с водой и поднесла Самозванцу.

Видимо, не рассчитала знахарка. Не сработала отрава.

Дмитрий выпил «порченую» воду. Изумился ее отвратительному вкусу и хлестнул своего коня. А уже издали прокричал жителям слободы:

— Буде вам отныне горе наливаться в чаши…

С той поры, по мнению старух, начала чахнуть и местная церковь.

Новый храм служил прихожанам долго. И казалось, никакое проклятие самозванцев его не порушит. Однако нашлись другие недобрые силы — в 1930 году церковь Спаса Преображения в Наливках уничтожили.

ЦЕРКОВЬ ПОКРОВА В ГОЛИКАХ

В записях первой половины XVII века упоминалось, что храм Покрова Пресвятой Богородицы возведен «в Малых Ордынцах, за Москвой-рекою, на голиках».

В Средние века на Руси голиками называли не только места, где ничего не произрастает, но и земли, в которых есть входы в пещеры.

При строительстве церкви обнаружились подземные ходы. Зодчие приняли их за остатки оборонительных сооружений времен Иоанна Грозного. Однако старожилы сообщили, что у этого подземелья тысячелетняя история. Жили и умирали в них люди неведомого племени. Души пещерных обитателей губят любого, кто попал к ним.

Строители, как водится, сказки слушают, да дело свое разумеют. Деньгу платят не за ветхие предания, а за возведенные стены. И никак не связывали мастера предостережения старожилов с бедами, что обрушились на их головы. А испытаний выпало немало: то котлован вдруг наполнялся водой, то проседала стена, то сходил с ума или вовсе исчезал кто-то из артельщиков.

Но эти беды церкви Покрова в Голиках не сравнимы с тем, что случилось в 1931 году…

Храм уничтожили.

ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО САВВЫ ОСВЯЩЕННОГО

Ее каменное здание возведено в 1592 году на месте, где когда-то находился мужской монастырь.

Эта церковь привлекала многих русских литераторов. Здесь бывали Сумароков и Державин, Вяземский и Чаадаев. А незадолго до смерти сюда несколько раз приезжал Николай Васильевич Гоголь.

В 1931 году храм Святого Саввы Освященного разрушили.

ЦЕРКОВЬ БОГОЯВЛЕНИЯ В ДОРОГОМИЛОВЕ

После пожара в 1625 году она была восстановлена. Однако некоторые прихожане входили в нее с опаской. Поговаривали, будто храм «запылал из подземелья». Иерархи запрещали подобные слухи, но остановить не могли.

О Дорогомиловских катакомбах знала вся Москва. О них издавна слагались предания, байки и даже песни. Перед тем как восстановить церковь Богоявления в Дорогомилове, священнослужители пригласили каких-то замшелых дедов, в свое время обитавших в катакомбах.

Старики охотно вспомнили молодость и полезли в пещеры. А когда через полдня вернулись на поверхность, сокрушенно объявили:

— Духи-огневики балуют. Не устоять новому храму. Спалят, окаянные…

Кто-то поинтересовался у дедов, можно ли, кроме молитвы, еще какую-нибудь защиту придумать против этих обитателей тьмы?

Старики повеселели, хитро переглянулись и затрясли бородами:

— Сладим…

— Одолеем…

— Возьмем в узду огневиков подземельных… Вот только пуд серебра нам понадобится да деньжат на свечи…

Церковные служители предложение отклонили.

Борцы с пещерной нечистью ушли недовольные. Да еще предупредили:

— Попомните нас… Да как бы не было поздно…

В 1716 году церковь Богоявления в Дорогомилове возвели заново — снова пожар. И снова пошли слухи, что загорелась она из подземелья.

Восстановить и перестроить церковь удалось лишь в 1733 году. Прошло несколько лет, и опять возник пожар. Но его быстро удалось погасить.

Прихожане вспомнили дедов и решили вызвать их, не сообщая священнослужителям. Поздно спохватились. К тому времени из этих борцов с подземельной нечистью никого в живых не осталось.

Согласно преданиям, еще не раз возникали пожары в дорогомиловской церкви Богоявления. И разговоры о кознях «подземных огневиков» продолжались не одно столетие.

В начале XIX века, чтобы объяснить причину странных возгораний, пригласили ученых мужей. Те нудно толковали о подземных скоплениях.

Но разве народу интересно такое объяснение? Вот пещерные духи — это впечатляет и будоражит душу!..

В XIX–XX столетиях пожары в церкви Богоявления в Дорогомилове как-то сами собой прекратились. Может, помогли молебны, крестные ходы и различные деяния священников. А может, подземельным духам наскучило баловаться с огнем.

Однако все это не спасло дорогомиловскую церковь — ее снесли в тридцатые годы прошлого века…

ОДИН ИЗ ПЕРВЫХ УНИЧТОЖЕННЫХ

На возведение памятника императору Александру II деньги собирали несколько лет. Фабриканты, дворяне, рабочие, военнослужащие, чиновники, дети разных сословий и даже нищие жертвовали, кто сколько мог.

В августе 1898 года монумент открыли на склоне кремлевского холма. Его создателями были известный архитектор Н. Султанов, скульптор А. Опекушин, художник П. Жуковский.

Фундамент памятника опирался на подземную скалу. Когда началась работа по закладке монумента, из Китай-города в Кремль пригласили знатока московских подземелий.

Проворный щуплый мужичок по имени Санька сразу понял, что от него требуется. Взял с собой все необходимое для исследований и скрылся в лазе.

Ушел утром, вернулся только вечером. Что надо было, разведал.

Скала громадная, надежная, уходит глубоко в землю.

— Дюжину таких памятников выдержит и не поколеблется, — сообщил Санька. — А вдоль скалы темна тропиночка вьется. Думал, к Москве-реке выведет, ан нет… В такие глубины манит она, что аж дух захватывает. Надобно хорошенько обследовать пещеры, куда ведет тропочка. Может, несметные сокровища отыщутся…

Предложение Саньки никто всерьез не воспринял, а ему самому запретили впредь спускаться в кремлевское подземелье. Пробовал он сделать это самовольно. Однако помешала охрана.

Санька обиделся на всех и долгое время не объявлялся в Кремле. Но в день открытия памятника все же явился. Грустно он смотрел на изваяние Александра II, а потом, ни к кому не обращаясь, произнес:

— Крепка опора, а простоит недолго…

Пожалуй, ни одна страна не сравнится с Россией по количеству пророков. Что ни закоулок, что ни двор — обязательно такой встретится.

Ляпнул Санька, а к вечеру уже пол-Москвы его слова повторяло.

Прошло ровно двадцать лет с той поры. И в 1918 году одним из первых памятников, снесенных в Москве по приказу большевистского правительства, были изваяния Александра II и его сына Александра III.

Прозорливый Санька пытался договориться с новыми властями, чтобы ему разрешили обследовать подземелье под монументом императору-Освободителю, но снова получил отказ.

А в стране началась вакханалия по уничтожению архитектурно-исторического наследия России.

* * *

К сожалению, это далеко не полный список духовных утрат нашего народа.

В старину бывалые москвичи говорили, что память о храмах и святых обителях сохраняется не только на бумаге, но и в городских подземельях.

Что они имели в виду? Может, верили, что рано или поздно, используя древние фундаменты, многие храмы восстановят? Или вкладывали какой-то другой смысл в свои слова, пока еще не доступный нашим современникам?

Так или иначе, некоторые святыни в Москве в наше время уже восстановлены. Среди них Казанский собор, Иверские ворота и часовня, храм Христа Спасителя и другие…

Значит, есть еще надежда, что уйдет в прошлое и никогда больше не сбудется предсказание юродивого Прошки: «…оборвется связь подземного мира с белосветным… Рухнут храмы, замкнутся подземелья — обезумеет народ…».

ПРОДЕЛКИ ДУХОВ МОСКОВСКИХ ПОДЗЕМЕЛИЙ

Своенравные горожане

«Какое же подземелье без своих духов, привидений и прочей нечисти?..» Так начинали московские сказители-бахари предания, были и небылицы о таинственном мире городских пещер, подвалов, колодцев. При этом хвастливо добавляли: «Нашенская, первопрестольная, нечисть подземельная — и посановитее, и покаверзнее, и половчее всяких там тверских, да воронежских, да курских…»

Конечно, сейчас большинство людей в существование нечисти не верит. И все же, знакомясь с той или иной эпохой, не стоит забывать и о мистических существах. Ведь без них до конца не понять, чем руководствовались в своих поступках люди в былые времена: чего опасались наши предки, над чем посмеивались и почему возникали различные предрассудки и традиции.

Духи и всевозможная нечистая сила иногда странствуют, как и легенды, сказки, предания, во времени и пространстве. Обитали, скажем, несколько тысяч лет назад в апеннинских или балканских пещерах и вдруг объявляются в Средние века в московских подземельях, колодцах, подвалах.

Они обожают привычный уклад жизни и свои традиции, но порой могут восстать против этого. Они любят шутить, веселиться и шалить, как дети, но иногда их шутки и проказы становятся злыми и опасными для людей.

Вечные спутники человека— духи, призраки, нечистая сила… Они всегда были рядом: и в пещерах кроманьонца, и во дворцах фараонов, князей, царей, и в хижинах крестьян, и в замках феодалов, и у костров путников в тайге, тундре, пустыне, горах.

Из лесов, омутов, мельниц, крестьянских селений многие из них давно уже перебрались в большие города и прочно обосновались в жилых зданиях, на предприятиях, в конторах, университетах, а порой— в кабинетах больших начальников, даже если те являются непоколебимыми атеистами.

Духам нипочем взгляды, верования и убеждения соседей. Они своенравны, самолюбивы и вытворяют, что хотят и с кем хотят. И вообще считают себя хозяевами помещений, где обитают.

К животным они относятся свысока. Ну что из того, если дернешь кошку за хвост, выдернешь у вороны перо или в зоопарке скорчишь рожу тигру? Не поймут эти неразумные твари шуток. Иное дело — человек. Черканет, скажем, ученый или журналист статейку о вреде суеверий, разгромит в пух и прах мистику во всех ее проявлениях — вот с таким нечисть шутит и играет с большим удовольствием!

В общем, это довольно странное население Москвы. Не люди, не животные, а все равно давно и прочно вошли в историю великого города и не желают его покидать, несмотря ни на какие происки атеистов-материалистов.

«Жемчужина памяти»

Дворец на московской улице Покровка духи полюбили со дня постройки. Может, приглянулись пышный фасад в стиле барокко, коринфские колонны, интерьер, украшенный позолотой и множеством зеркал. А может, им понравился хозяин дворца — щедрый и добрый граф Алексей Григорьевич Разумовский.

Бедный украинский пастушок и певчий в церковном хоре в тридцать с небольшим лет стал фаворитом государыни Елизаветы Петровны, превратился в одного из влиятельнейших и богатейших людей страны. Ходили слухи, что императрица и Разумовский тайно обвенчались.

Елизавета Петровна сделала немало подарков своему возлюбленному. Среди них особое место занимала «Жемчужина памяти». Этот необычно большой розовый минерал доставили из Индии.

— Храни ее от чужих взглядов, — сказала государыня Алексею Григорьевичу. — Она память обо мне и о нашей любви. А злобные людские взоры и молва могут затуманить добрые чувства и воспоминания.

Как и все русские фавориты XVIII века, граф Разумовский жил на широкую ногу, но при этом почти не вмешивался в государственные дела. Не было в нем ни чванства, ни спеси, ни гордыни, свойственных царским любимцам.

После смерти Елизаветы Петровны Алексей Григорьевич замкнулся и оставил светскую жизнь. Часами он просиживал в своем «подземном кабинете», перебирая старые документы, реликвии, драгоценности.

По Москве ходили слухи о подвалах графского дома. Согласно преданиям, они были связаны с древними пещерами, которые тянулись до Солянки и Лефортова.

Однажды к Алексею Григорьевичу явился доверенный от новой императрицы. Екатерина II в записке вежливо просила передать ей документ о его венчании с Елизаветой Петровной.

Бывший фаворит, как всегда, поступил благородно и не стал компрометировать свою возлюбленную.

Он достал из ларца документ, перечитал его, поцеловал и бросил в пылающий камин.

А посланцу Екатерины II ответил:

— Я не был ничем более, как верным рабом Ее Величества покойной императрицы Елизаветы Петровны, усыпавшей меня благодеяниями выше заслуг моих… Теперь вы видите, что у меня нет никаких документов, доложите обо всем этом всемилостивейшей государыне… Да останется все происшедшее здесь в тайне, пусть люди говорят, что им угодно, пусть дерзновенные простирают надежды к мнимым величиям, но мы не должны быть причиной их толков…

После ухода посланца Разумовский снова открыл заветный ларец и достал оттуда синюю коробочку. В ней хранилась «Жемчужина памяти».

Графа ожидал удар. Драгоценная реликвия превратилась в горстку серого порошка. Конечно, он знал: рано или поздно жемчуг погибает, но все же надеялся, что с подарком Елизаветы подобное случится лишь после его смерти.

Не стал Разумовский выбрасывать остатки некогда великолепного минерала. Закрыл коробочку, положил ее в ларец и отнес в «подземный кабинет».

Затосковал он с того дня еще больше.

И тут вмешались духи дворца на Покровке. Видимо, растрогал их старый граф.

Известно, что эти существа неравнодушны к драгоценным камням и металлам и всегда стараются отнять их у человека. Но на этот раз они поступили по-другому.

Какими чарами воспользовались духи, им одним ведомо. Через несколько дней необъяснимая сила вдруг снова подтолкнула Разумовского в «подземный кабинет», к заветному ларцу. Достал он синюю коробочку и ахнул! «Жемчужина памяти» оказалась невредимой.

Драгоценная реликвия не угасала до самой смерти Алексея Григорьевича. Лишь когда синюю коробочку открыли его наследники, вместо жемчужины они увидели порошок.

Духи для всех подряд не творят доброе волшебство!

Империал и Татьянин день

Двенадцатого января (по старому стилю) 1755 года императрица Елизавета Петровна подписала подготовленный графом Иваном Шуваловым проект создания в Москве университета. Примерно в тот же день она дала согласие на чеканку империала. Новая монета содержала более одиннадцати граммов чистого золота.

Наверное, Шувалов не случайно отдал документ на подпись государыне именно 12 января. Ведь в этот день памяти святой великомученицы Татьяны были именины у его матери.

Когда в апреле 1755 года состоялось открытие университета, Шувалов радостно крикнул студентам:

— Наука наукой, а духами пренебрегать не будем!

С этими словами он высоко подбросил новенький империал. Монета сверкнула, потом звонко ударилась о пол и покатилась. Хотели студенты ее схватить, а она проскочила в щель.

Граф засмеялся:

— Это хорошая примета. И наука не внакладе, и духи подвальные не обижены.

Так у студентов Московского университета появились две традиции. Первая— отмечать Татьянин день (25 января по новому стилю). Вторая— при переезде в новое университетское здание закатывать под пол империал, чтобы задобрить духов подземелья.

Дорогая традиция — швырять золотую монету. Но чего не сделаешь ради успешной сдачи экзаменов! Духи обидчивы и вполне могут замутить шпаргалку или отшибить память, обозлить экзаменаторов или подсунуть неразрешимые задачи. Ну а империал студенты приобретали в складчину.

Находились хитрецы, которые пытались извлечь золотую монету из подпола. Они опускались в подземелье, шарили-прощупывали каждую пядь, но попусту. Духи своего не любят отдавать. А хитрецы, по разным причинам, вскоре с треском изгонялись из университета.

Кроме двух явных традиций у студентов появилась еще одна, о которой не принято было говорить посторонним.

Ходило поверье, что 11 апреля (по новому стилю), в «день всех тайн», университетские духи отправлялись к Сухаревской башне совершать свой, не видимый людям обход. Зачем это надо нечистой силе, никто не знал. Полагали, что в памятный день там открываются всевозможные тайны. А какой же студент устоит перед соблазном получить ответы на различные вопросы!

Придут ли деньги от родных? Как будут сданы экзамены? Стоит ли волочиться за госпожой N? У кого можно занять денег? Какие достанутся вопросы на экзамене?.. Да мало ли что еще волновало души студентов!

Вот и тянулись они вслед за университетскими духами к Сухаревской башне, где в ночном мраке иногда витал призрак самого Якова Брюса — сподвижника Петра Великого, ученого, политика и чародея.

В конце XIX века традиция закатывания империала сошла на нет. Наверное, не по карману стало студентам расшвыривать золотые монеты. Да и полы в университете научились настилать без щелей.

При советской власти у учащихся вузов к духам стало другое отношение. Задиристые молодые атеисты не почитали их, а если и призывали нечистую силу на помощь, то лишь во время сессии, да и то мысленно и тайком от всех.

А ходить к Сухаревской башне 11 апреля студенты вообще перестали.

Но традиция отмечать Татьянин день возродилась в Москве в девяностые годы прошлого столетия.

На крик и стон

Созданная при Петре I Тайная канцелярия имела в Москве несколько адресов. Но при каждом новом переезде грозного учреждения следом перебирались и старые привидения и духи.

Досужие москвичи поговаривали, что вывелся особый вид нечисти, которая не просто откликается на стоны и крики мучеников-арестантов, но и набирает от этих страшных звуков силу.

В двадцатых годах XVIII века Тайную канцелярию перевели в самый центр Москвы — в дом на углу Мясницкой улицы и Лубянской площади.

Когда в этих застенках пытали с пристрастием, то крики несчастных доносились аж до Кремля. По ночам москвичи видели на стенах здания какие-то блики и светящуюся дымку. И знатоки объясняли, что это либо духи темницы, не выдержав страданий людей, выходят наружу, либо гуляют привидения замученных и тайно захороненных арестантов.

Из воспоминаний знатока Москвы

«Король репортажа» Владимир Гиляровский наблюдал, как ломали старинную тюрьму: «…Дома нет, лишь груда камня и мусора. Работают каменщики, разрушают фундамент. Я соскочил с извозчика и прямо к ним. Оказывается, новый дом строить хотят.

— Теперь подземную тюрьму начали ломать, — пояснил мне десятник.

— А я ее видел, — говорю.

— Нет, вы видели подвальную, ее мы уже сломали, под ней еще была, самая страшная: в одном ее отделении картошка и дрова лежали, а другая половина была наглухо замурована… Мы и сами не знали, что там помещение есть. Пролом сделали, и наткнулись мы на дубовую, железом кованную дверь. Насилу сломали, а за дверью — скелет человеческий… Как сорвали дверь — как загремит, как цепи звякнули… Кости похоронили…

Мы полезли в пролом, спустились на четыре ступеньки вниз, на каменный пол; здесь подземный мрак еще боролся со светом из проломанного потолка в другом конце подземелья. Дышалось тяжело… Проводник мой вынул из кармана огарок свечи и зажег… Своды… кольца… крючья…

Дальше было светлее, свечку погасили.

— А вот здесь скелет на цепях был.

Обитая ржавым железом, почерневшая дубовая дверь, вся в плесени, с окошечком, а за ней низенький каменный мешок… с каким-то углублением, вроде узкой ниши.

При дальнейшем осмотре в стенах оказались еще какие-то ниши, тоже, должно быть, каменные мешки…

Ужасный каменный мешок, где был найден скелет, имел два аршина два вершка вышины, ширины — тоже два аршина два вершка, а глубины в одном месте, где ниша, — двадцать вершков, а в другом — тринадцать. Для чего была сделана эта ниша, так мы и не догадались.

Дом сломали, и на его месте вырос новый.

В 1923–1924 годах на месте, где были „мясницкие“ меблированные комнаты, выстроены торговые помещения. Под ними оказались глубоченные подвалы со сводами и какими-то столбами, напоминавшие соседние тюрьмы „Тайного приказа“, к которому, вероятно, принадлежали они. Теперь их засыпали…».

На всякий случай

Старое здание сломали, но духи, обитавшие там, не остались без крова. «На крик и стон они переселились в другой дом — поблизости», — объясняли московские старожилы.

ВЧК-ГПУ-НКВД-КГБ — какому советскому человеку не были знакомы эти аббревиатуры? Казалось бы, в здание таких грозных организаций даже нечистая сила не посмеет заявляться. Но в начале тридцатых годов поползли слухи, будто вызванные в свое главное учреждение разведчики и другие агенты, шагая по лубянским коридорам к кабинету начальства, уже знали, какая судьба их ожидает. Либо — награда, поощрение и повышение по службе, либо — тюрьма, пытки, а то и расстрел.

Конечно, подобное объяснить можно интуицией и прозорливостью секретных агентов или подсказкой коллег из центрального аппарата. Однако людская молва намекала на «лубянских духов», которые приходили на помощь репрессированным, страдающим от пыток, незаслуженно обиженным.

Хоть и заявляли громогласно чекисты, что не верят во всякую чертовщину, а по ночам все же опасливо косились на темные углы кабинетов и вздрагивали от доносившихся неизвестно откуда вздохов.

В 1934 году пост народного комиссара внутренних дел занял революционер-фармацевт Генрих Ягода. Он тоже являлся яростным врагом предрассудков и «мистического дурмана», но тем не менее вовсю боролся с «лубянскими духами». Как и положено фармацевту, плескал на пол и на стену своего кабинета отраву. Делал это, конечно, тайком от подчиненных. Яд руководитель грозной организации изготавливал самолично.

Однако духи лишь посмеивались над потугами главного чекиста. А за несколько часов до ареста Ягоды они с издевкой нашептали ему: «Колошмать свои склянки с отравой. Они тебе уже никогда не понадобятся…».

В кабинете арестованного наркома внутренних дел обнаружилось множество стеклянных осколков. Их происхождения никто не мог объяснить. А сам Ягода не успел ответить.

Может, и в самом деле он расколошматил какие-то склянки с ядами по совету нечистой силы?..

Сменивший на высоком посту Ягоду Николай Ежов тоже пытался бороться с «лубянскими духами».

Крошка нарком, как его осторожно величали подчиненные, по ночам, заслышав подозрительные шорохи, палил из нагана в темные углы своего кабинета. Прибегавшим на выстрелы помощникам он объяснял, что опробует новое оружие.

После ареста Ежова пулевые отверстия в полу и в стенах кабинета немедленно заделали.

Зато Лаврентий Берия проявил себя несгибаемым атеистом. Таинственные стоны, шорохи, вздохи не смущали наркома внутренних дел. Иногда он, если оставался один в кабинете, назло подозрительным звукам читал свои стихи и даже пел.

Говорят, духи за это уважали его и сожалели, когда Лаврентий Павлович ушел на повышение.

А с генералом Виктором Абакумовым у лубянской нечистой силы и вовсе добрые отношения установились. Тот любил по ночам в одиночку выпивать в кабинете. Но жмотом Виктор Семенович не был и всегда оставлял на шкафу недопитую бутылку водки или коньяка. Разумеется, утром эта бутылка оказывалась пустой.

В наше время сотрудники государственной безопасности и подавно не верят в нечистую силу, но…

Все-таки иногда отмечают они весьма странные явления в знаменитом доме на Лубянке: то непонятные тени ползают по стенам, то не своим голосом звенит телефон, то деловые бумаги оказываются необъяснимым образом не в той папке, или начинают безобразничать компьютеры.

Может, поэтому некоторые сотрудники тайком от коллег обрызгивают свой кабинет спиртными напитками «на четыре угла»: так, на всякий случай… Материализм материализмом, а вдруг и в самом деле водится нечто?..

Перстень с почерневшим бриллиантом

Этот дом на Большой Полянке в Замоскворечье ничем особо не выделяется. Таких полно в округе. И лишь немногие знают, какая ужасная история разыгралась в его стенах в XIX веке.

Построен он был по заказу богатого золотопромышленника. Предупреждали богатея старожилы: место проклятое, собираются сюда бездомные духи со всего Замоскворечья.

Во времена Екатерины II на этом участке провалился под землю дом огородника. Все, кто находился в нем, погибли. Несколько лет огромная яма напоминала о трагедии. Люди не решались ее засыпать и обходили стороной.

По ночам из провала иногда слышались непонятные звуки и появлялось свечение. Несколько раз по просьбе замоскворецких жителей приходил батюшка и пытался изгнать из ямы нечистую силу. Но звуки и свечение появлялись оттуда снова и снова.

Не послушал золотопромышленник старожилов, велел засыпать проклятый провал и возвести дом. При этом он еще и обманул строителей. По хитро составленному договору подрядчик разорился, остался должен заказчику огромную неустойку. Таких денег не оказалось. И бедный подрядчик повесился прямо в подвале только что построенного дома.

Но эта трагедия не тронула сердце золотопромышленника. Он вселился в новое жилище через пару дней после того, как вынесли из него тело самоубийцы.

Растревожились замоскворецкие старожилы: «Не оставит это место в покое нечистая сила. За одной смертью потянется другая. Всполошилась подземельная нежить. А „золотой миллионщик“ даже домового в новые хоромы не позвал. Доиграется, ужо покажут ему духи мрака, что такое настоящая беда…»

Правы оказались жители Замоскворечья: духи не терпят непочтительного отношения к себе.

По округе покатилась молва, что хозяин проклятого дома нанял землекопов и те роют ход в недавно засыпанный провал.

И снова зашептались обыватели: «Сам — черная душа, так еще потянуло к нечистой силе поближе быть! А нечисть не любит, когда ей в друзья незвано набиваются…».

Вскоре единственная дочь золотопромышленника бежала с заезжим итальянцем-актером. Разъяренный отец кинулся на поиски. Долго колесил он по России и Европе. Лишь через несколько месяцев отыскал дочку в Риме.

К тому времени актер бросил ее. Больная и беременная женщина была возвращена в Москву.

Обезумев от злости, золотопромышленник замуровал дочь в комнате на втором этаже. В стене оставил лишь малое оконце для подачи воды и хлеба.

Каждую ночь соседи слышали плач и стоны несчастной, а когда она умолкала, в доме начинал кто-то выть.

И люди сокрушенно говорили друг другу: «Даже у нечисти из подземелья больше сострадания, чем у „золотого миллионщика“»…

Наконец доложили об изуверстве в полицию. Но поздно спохватились.

Когда стражи порядка разломали стену и вошли в комнату пленницы, то увидели ее мертвой. На руках у нее был труп младенца.

На золотопромышленника это не произвело особого впечатления. Он снял перстенек с пальца дочери, надел себе на мизинец и спокойно отправился в полицейский участок.

Каким-то образом изуверу удалось откупиться.

«Недолго ему по земле ходить…» — определили замоскворецкие старики.

Едва похоронили несчастную женщину и ребенка, как стали замечать соседи, что в ее комнате сама собой загорается свеча и в воздухе плавает белое подвенечное платье. А на крыше дома появляется женская фигура с младенцем на руках.

Свидетели страшного явления крестились и убегали прочь. Но потом рассказывали, что отчетливо слышали плач ребенка. Только не с крыши, а откуда-то из подземелья…

А вскоре золотопромышленник стал жаловаться — одолели его недобрые духи мрака. Являются из подвала в разных образах и требуют перстень с бриллиантом, снятый с покойницы.

Наконец золотопромышленник не выдержал и умчался за границу, где вскоре умер в мучениях.

Проклятый дом на Большой Полянке много лет пустовал. Никто не хотел покупать его. Кому охота дразнить духов подземелья и встречаться с призраками повешенного подрядчика и замученной женщины с младенцем?..

В первые годы после Гражданской войны отправились тайком двое местных мальчишек обследовать подвал этого дома и — не вернулись. Кинулись взрослые на поиски, но, кроме лазов из подвала к огромной яме, ничего не обнаружили.

На золотой звон

Утверждают московские старожилы, что всякая нечисть просто обожает драгоценные камни и металлы и мчится на золотой звон.

В книге В. Мартемьянова «Старинные русские предания» есть рассказ о Денежном дворе: «Он был за Москвою-рекою при церкви Козьмы и Демьяна, что в Толмачевском переулке. Теперь нет его и в помине…

Странное дело был этот Денежный двор — замок, да и только!

…Находились люди, которые говаривали, будто бы он, весь этот Замоскворецкий замок, в ночное время наполняется то тенями умерших, то домовыми, то невесть чем и что все это невесть что от нечего делать постукивало да поколачивало тут свою загробную монету. И стук этот случался так громко… что индо раздавался по всему Замоскворечью…».

Когда здание Денежного двора обветшало и его снесли, нечистая сила, обитавшая там, долгое время оставалась бездомной.

Избалованная обилием золота и серебра, нечисть не хотела переселяться в небогатые дома. Из-за своего упрямства она мерзла на улицах Замоскворечья, пугала прохожих и отнимала у них золотые украшения и монеты.

Потом, по слухам, нечисть из Денежного двора поселилась в доме богатого купца-прасола. Там она не стучала громко по ночам, не бедокурила, не пугала людей, а лишь катала по полу подвала золотые монетки. Правда, делала это так, что слышно было даже на улице.

Вначале купец пытался выяснить, кто у него в подземелье балует, но никого не находил. Потом — махнул рукой и перестал обращать внимание на звон золотых монет из подвала.

А жители Замоскворечья с облегчением говорили друг другу: «Видать, и нечисть стареет. Утратила былой кураж и лихость…».

А дразнить и отрицать их не стоит

Знатоки жизни и нравов нечистой силы утверждают: не стоит думать, будто духи — это что-то стародавнее, канувшее в Лету.

Раньше, поселившись в различных конторах и учреждениях, они пакостили примитивно: обольют чернилами важный документ, намажут клеем стулья, перепутают или порвут деловые бумаги— и все. А сейчас иное дело. Офисные духи могут напустить компьютерные вирусы, а потом все на невинных хакеров свернуть.

Так что знатоки мира нечистой силы рекомендуют не дразнить и не отрицать ее в атеистическом раже и даже, по возможности, использовать с выгодой для себя. Опоздал, например, на работу — не надо рассказывать начальству о сломанном будильнике, о болезни любимой прабабушки, о проблемах городского транспорта. Достаточно назвать более правдоподобную и экстравагантную причину опоздания: «Домовой ключ спрятал» или «Духи не давали проснуться».

Ну какой начальник не смилостивится от подобного чистосердечного признания?

Хоть как угодно опровергай существование всяких призраков, привидений, духов, но тех, кто встречался с ними и пользовался их услугами, все равно не переубедишь. Да и стоит ли опровергать то, чего не видел, не слышал и не ощущал сам?..

ЗАМОСКВОРЕЦКИЕ ВЕДЬМЫ И ПЕЩЕРНЫЕ КАРЛИКИ

Жизнь, управляемая приметами

В феврале 1598 года московская знать присягала Борису Годунову.

В клятвенном обещании новому царю были и такие слова: «…В естве и в питье, и в платье или в ином в чем лиха напасти не учиняти; людей своих с ведовством, да и со всяким лихим кореньем не посылати, и ведунов и ведуней не добывати, на следу всяким ведовским мечтанием не испортити, ни ведовством по ветру никакого лиха не насылати…».

У восточных славян эти способы колдовства — выбор следа из-под ног и бросание пыли по ветру — являлись самыми опасными.

Чтобы погубить человека, московские колдуны спускались в подземелье (чаще всего в районе Арбата, Замоскворечья, Пресни) и искали там след «пропащего», или «сгинувшего во мраке». Если находили, то брали с собой «пыль со следа», клали ее на ладонь и произносили проклятие. А потом, проходя мимо дома намеченной жертвы, сдували ее у порога или у ворот.

Согласно поверьям, гибель жертвы после этого была неминуемой.

Известный историк Николай Иванович Костомаров в середине XIX века писал: «…Жизнь каждого русского, по мере большей или меньшей личной наклонности к мистической созерцательности, вся была управляема приметами. Предвещательность и знаменательность явлений для него была так широко развита, что обратилась в систему. В числе запрещенных книг ходили по рукам волховники, или сборники примет и гаданий, в назидание людям…».

«Подземельный корень»

Костомаров отмечал, что самое распространенное верование было в могущество духовной силы человека и в устные или записанные слова.

«Заговор, или примолвление, играл главную роль в волшебстве. Правда, волшебники действовали и посредством разных вещей; но народное понятие приписывало силу не самим вещам, а слову, которое им сообщало эту силу. Сила исходила не из природы, а из человека, из его души…

Даже самое лечение или отрава людей посредством трав приписывались не целебному или вредоносному свойству самих растений по их природе, а человеку, который сообщал им это свойство своею волей, и потому лечение травами преследовалось церковью наравне со всякими другими волшебствами под именем зелейничества.

Полагали, что растение, совершенно безвредное, может быть убийственно, если волшебство сообщит ему злокачественную силу. В 1632 году, во время войны с Литвою, запрещено было ввозить в Московское государство хмель, потому что лазутчики донесли, что какая-то баба-ведунья наговаривает на хмель, чтобы тем хмелем, когда он будет ввезен в Московию, произвести моровое поветрие…».

В XV–XIX веках в Москве особенно боялись отвара из «подземельного корня». Чародеи якобы находили его в пещерах и заброшенных колодцах города. Приобретал этот корень злую силу после того, как призрак «сгинувшего во мраке» произносил над ним проклятие.

Никто из простых людей «подземельный корень» не видел. Ведьмы и чародеи продавали отраву из него уже в готовом виде.

Особо славились умением изготавливать яды из этого загадочного растения замоскворецкие колдуньи.

Николай Костомаров писал: «В самой Москве жило множество колдуний, и преимущественно в Замоскворечье.

Так, в первой половине XVII века там были известны женки: Улька, Наська Черниговка, Дунька, Феклица, Машка Козлиха, как видно из дела, возникшего в 1638 году по поводу подозрения в порче царицы Евдокии. Эти чаровницы предлагали свои услуги посредством наговоров над какою-нибудь вещью.

Таким образом, к московской чародейке Наське Черниговке прибегали женщины, страдавшие от побоев, которыми наделяли их мужья. Колдунья должна была „отымать серцо и ревность у мужьев“, а когда жены жаловались на „холодность мужьев“, приворожить их и отнять „серцо и ум“. Она наговаривала на соль, мыло и белила, приказывала женщине умываться мылом и белиться белилами, а соль, давать в питье и в естество мужьям…»

Конечно, колдуньи применяли в своей ворожбе и «подземельный корень».

Существует ли он на самом деле? Один исследователь московских тайн еще в начале XX века высказал предположение, что «подземельный корень» — всего лишь давным-давно сгнившие остатки обыкновенного дерева: тополя, дуба, липы, березы, осины.

Загадочный народ

Замоскворецкая ведьма Феклица славилась знанием подземного мира Москвы. Ходили слухи, что она использовала призрак «сгинувшего во мраке» и вызывала Чудина белоглазого.

О «чуди белоглазой» упоминается в легендах, песнях, сказаниях у многих северных народов. Говорится о них и в летописях, официальных документах, в трудах ученых и в записках путешественников.

Известный русский историк и государственный деятель, сподвижник Петра I Василий Никитич Татищев писал о народности чудь: «Имя сие сарматское, тут значит сосед или знаемый, русские во оное заключали Естляндию, Лифляндию, но после, оставя имя Чудь, все именовали Ливония. Оное положение, как видимо из древних северных и прусских писателей, задолго прежде Рюрика к Руси принадлежало…».

Татищев отмечал, что некоторые летописцы не очень хорошо понимали этнические различия финских племен и чудью называли и предков современных эстонцев, и народности, населяющие Беломорье и побережье Северного Ледовитого океана.

Их считали колдунами, подземными карликами, хранителями кладов и руд, искусными кузнецами, ювелирами, строителями и целителями, добрыми или злыми чародеями и даже людоедами.

Путешественник и натуралист Иван Иванович Лепёхин во второй половине XVIII века писал: «У самоедов и других северных народов существуют предания о живущих под землей людях. Самоеды называют их сирты и говорят, что это народ, занимавший их страну раньше их и который после их прихода ушел в землю и живет еще там».

Другой исследователь Севера, Александр Шренк, в середине XIX столетия вспоминал: «Один самоед малоземельской тундры рассказал мне, что в настоящее время сирты живут под землею, потому что они не могут видеть солнечного света…».

Далее Шренк поведал, как этот самоед, то есть ненец, выкопал в холме яму и «вдруг увидел пещеру, в которой жили сирты.

Один из них сказал ему: оставь нас в покое, мы сторонимся солнечного света, который озаряет вашу страну, и любим мрак, господствующий в нашем подземелье; впрочем, вот дорога, которая ведет к богатым соплеменникам нашим, если ты ищешь богатства, а мы сами бедны.

Самоед побоялся следовать по указанному ему мрачному пути, а потому скорее закрыл вырытую им пещеру».

«Заставляли шептать луну»

Во время моих экспедиций по скандинавским странам, по Беломорью, на побережье и островах Северного Ледовитого океана приходилось слышать немало сходных легенд о карликах.

У разных народов называются они по-разному. Общее в преданиях то, что все они: «чудь белоглазая», «альбы», «цверги», «сирты», «Мамонтовы людишки», «белые карлы», «пещерные чародеи», «хранители мрака» и так далее — обладают непостижимой, волшебной силой и тайными знаниями.

В случае опасности они могут быстро уходить под землю и жить там среди несметного богатства: золота, серебра, мамонтовых бивней, какого-то загадочного «живого металла». Они умеют пользоваться огнем из недр, одурманивать людей, изготавливать лекарства и яды, принимать образы животных и растений, тумана, воды, камней.

О «чуди белоглазой» рассказывали, будто они могут создавать под землей так называемые перевернутые пирамиды.

С помощью подобных сооружений карлики Севера якобы освоили неведомую обычным людям энергию и даже научились «вызывать в небе четыре солнца» и «заставлять шептать луну».

Зачем «чуди белоглазой» понадобилось аж четыре солнца, если большую часть жизни они проводят в подземелье, и для чего нужно, чтобы ночное светило «шептало»?

Ответы на эти вопросы я ни у кого не смог получить.

Северные предсказатели

Давно известно: чем знаменитее человек, тем больше сложено преданий, былей и небылиц о его жизни и смерти.

Царь Иван Грозный — не исключение.

Кончину государя подробно описал Николай Михайлович Карамзин: «Крепкий сложением, Иоанн надеялся на долголетие; но какая телесная крепость может устоять против свирепого волнения страстей, обуревающих мрачную жизнь тирана? Всегдашний трепет гнева и боязни, угрызение совести без раскаяния, гнусные восторги сластолюбия мерзостного, мука стыда, злоба бессильная в неудачах оружия, наконец, адская казнь сыноубийства истощали меру сил Иоанновых: он чувствовал иногда болезненную томность, предтечу удара и разрушения, но боролся с нею и не слабел заметно до зимы 1584 года.

В сие время явилась комета с крестообразным небесным знамением между церковию Иоанна Великого и Благовещения. Любопытный царь вышел на Красное крыльцо, смотрел долго, изменился в лице и сказал окружающим: „Вот знамение моей смерти!“

Тревожимый сею мыслию, он искал, как пишут, астрологов, мнимых волхвов, в России и в Лапландии, собрал их до шестидесяти, отвел им дом в Москве…»

Жилье для северных предсказателей и чародеев было выделено вначале в Китай-городе, а затем — в Кремле.

Царский любимец боярин Богдан Яковлевич Бельский опекал их, ежедневно посещал и расспрашивал о небесных знаках, всевозможных чудесах, о болезни государя. Потом сказанное волхвами и колдунами передавал царю.

Пленник из каргопольских лесов

Каждый раз Иван Грозный интересовался:

— А крепки ли в своих познаниях те чародеи-кудесники? Не лукавят ли? Всю правду ведают? Не скрывают ли чего? Не замышляют ли недоброе?..

—