Затерянный город, или Каждому свое Юрий Иванович

Продолжение приключений Бориса Ивлаева и Леонида Найденова в Мирах Доставки!

Создатели Миров совсем обнаглели, швыряют двух закадычных друзей из одного Мира в другой, не давая опомниться. Теперь вот забросили к разумным тираннозаврам, которые, хоть и поумнели, не стали менее опасными. Борис с большим удовольствием поразведал бы, что здесь и к чему. С его магическими умениями сделать это нетрудно. Проблема в том, что Борис дал слово своему боевому товарищу Кабану Свонху, что доставит его обожаемых племянников домой в целости и сохранности. Слово-то он дал, а вот сдержать его оказалось не так-то легко…

Юрий Иванович

Затерянный город, или Каждому свое

Глава первая. Дисциплина – наше все!

На берег, усеянный костями гигантского диплодока, я выбрался злой, если не сказать – взбешенный до крайности. Уж очень меня достали все эти незапланированные и крайне некомфортные переходы в иные миры! То в засаду попадаешь, то в снег обожженной головой ныряешь, то в грязном машинном масле тонешь, то тебя сжечь пытаются в разных подлых ловушках. Теперь еще и этот странный «лифт», вонзивший нас штопором в каменный монолит, испугавший этим до икоты с сединой и затем швырнувший вдруг в морскую воду чужой вселенной.

Не иначе как все издевательства и розыгрыши создателей миров свалились на мою многострадальную голову. Хотя винить следовало в первую очередь самого себя. Вот зачем, спрашивается, я так возжелал разобраться с этой Сумрачной звездой? Нашел, отметил вешками, показал измененным, и пусть они возятся с объектом хоть до эпохи всемирного коммунизма!

Так нет же! Сам все собственным лбом решил опробовать!

И если бы только сам!

Выбравшийся на берег Леонид – лучшее во всем случившемся. С ним мы прошли такие боевые баталии, как Крым, Рим, и невероятные приключения пережили, что и помирать вместе будет весело и незазорно. Чернявый, с лицом итальянского аристократа в сотом поколении, с телом чуть ли не классического победителя греческой олимпиады, умеющий смешить и никогда не унывающий – с таким другом за счастье пройти не только огонь, воду и медные трубы.

А вот остальные… Глаза бы не видели этих нечаянных попутчиков!

– Всем вылезти из воды! Привести себя в порядок и собраться возле меня! – Эту команду я вынужден был озвучить, потому что, без сомнения, на мне лежало основное бремя забот по нашей общей безопасности.

Пока я раздевался и выкручивал одежду, семейство Свонхов выбиралось на берег. И ведь все слышали мою команду, но… Вместо тихого, осторожного поведения и поддержания спокойствия я получил демонстрацию дикости и мог лишь наблюдать, как пустынный берег превращается в небольшой филиал ада. На нем стало… тесно! Сбросив с себя верхние, наиболее мешающие одежды, «карапузы» занялись вандализмом.

Руд первым подхватил здоровенную кость диплодока, перехватил ее, как дубину, и пошел крушить стоящие кости грудной клетки монстра. Попутно выкашивая и те растения, которые имели несчастье там прорасти и встать у него на пути. Причем тринадцатилетний малолетка хулиганил с таким восторгом, азартом и упоением, что мы с Леней поневоле засмотрелись на его действия и даже не знали толком, как на такое реагировать.

Правда, мой друг впоследствии больше пялился на старшую сестру Руда, очаровашку Эулесту. Девица разделась практически до нижнего белья, выбрала кость потоньше и устроила бой на мечах с двойняшками. Эти трое стали сражаться в стиле «один против всех» и, носясь по кусочку пространства у кромки воды, вытаптывали берег пятикратно быстрей, чем их разошедшийся младший братишка.

Удивлял и тот факт, что двойняшки, обычно пытавшиеся воздействовать на окружающих ментальным гипнозом, словно забыли о выбранной манере поведения и скакали не хуже Руда. Неужели так обрадовались чудесному спасению и не менее чудесному провалу в иной мир? Мало того, Цилхи, невзирая на присутствие на пляже взрослых мужчин (хотя и ее брат-двойняшка Багдран никак не мог считаться мальчиком в свои шестнадцать), осталась в конце концов вообще в одних розовых трусиках наподобие коротеньких шорт. И носилась с бесстыже трясущимися полушариями, их венчали остро торчащие вперед соски.

Нас это особо как-то зацепило в плане падения моральных барьеров.

– Надо на нее гаркнуть, – пробормотал я в раздумье. – Не то с нее станется и трусы потерять…

Потому что срываемые с себя одежды «карапузы» кидали куда угодно. Наверняка часть уже затоптали. Господин Найденов тоже возмутился:

– Кто их только воспитывал?! Их дядя – уважаемый магистр, вроде выглядит вполне интеллигентным, достойным человеком. А эти… Может, они нас не понимают?

– Может, их… – Основной костяк диплодока рухнул, поднимая тучу пыли и заставляя меня поморщиться в раздражении: – Розгами?!

Радостные вопли вандалов чуть не заглушили возражения моего товарища:

– Нет, это не наш метод! Нельзя бить детей… Или они уже давно не дети? Мне говорили, что с пятнадцати лет любая девушка в мире Габраччи сама имеет право выбирать суженого и выходить за него замуж.

– Здесь им не там! – заявил я и демонстративно сплюнул в сторону тучи пыли. – И розгам все равно кого бить!

Я напяливал выжатую одежду и внимательно осматривался по сторонам. Если тут валяются кости диплодоков, то могут и тираннозавры примчаться на охоту. Но продолжил разговор не с темы безопасности, а по инерции поинтересовался возможной женитьбой:

– Ты хоть о чем все время с этой Эулестой щебетал? Вы же на разных языках говорите.

– О-о! Не забывай: влюбленные понимают друг друга по интонации. Эуля не женщина – сказка! – Ленька демонстративно закатил глаза. – Причем отнеслась ко мне со встречной симпатией, а мои намеки на интимное свидание восприняла с полным пониманием. Так что мы…

– Окстись! Мне за нее перед Кабаном отвечать.

– Сам ты октрест… оксру… тьфу, это самое! Женщине уже девятнадцать, и она давно вправе сама выбирать партнеров. Или тебе завидно, что мы с ней так быстро характерами сошлись?

– Ляпнешь такое… И вообще: мы тут, возможно, в одном шаге от смертельных опасностей, а ты о всяких глупостях думаешь. Одевайся быстрей! Проверь и почисти оружие! – Сам я уже одетый, накручивая себя морально, с криками бросился в сторону четверки вандалов: – Стоять! Молчать! Не двигаться! Слушать сюда!

Вполне естественно, что меня попытались игнорировать. Но моя злость к тому времени вновь немалым цунами накрыла сознание, вымывая на поверхность лишь одну жестокую целесообразность. И я решил: лучше пусть эти невоспитанные племяннички на меня до конца жизни обижаются, чем сейчас погибнут, а потом мне Кабан выставит законные претензии в нарушении данного слова.

Так что не панькался с неслухами. Если сразу не сделать упор на жесточайшую дисциплину, потом бесполезно что-либо делать: на голову сядут и ножки свесят. Первым поймал Багдрана, надеясь, что умные особи научатся на его примере. Резко ухватил за плечо и постарался удержать на месте болевым захватом. Парень заорал от боли, но в то же время попытался огреть меня по голове зажатой в руке костью. Сам виноват. Получил от меня мощный удар под дых, а потом я ему еще и отобранной костью по заднице с оттяжкой прошелся. И жалости во мне – ноль.

– Стоять! – уже не так громко кричу. – Собраться всем возле меня!

Увы, способных учиться на примере других дураков в семействе не оказалось. Эулеста бросила в меня импровизированный меч и нагнулась к валяющимся рядом с ней ножнам с кинжалом. Цилхи с душераздирающим визгом, выпучив глаза, ринулась на меня в атаку, а шустрый Руд бросился по едва различимой звериной тропе в лес.

Мальцу и досталось в первую очередь, чтоб не сбежал. Брошенная мною кость так ударила его по икрам, что он свалился наземь и задергался от боли, словно в судорогах.

За момент до броска я отбил ребром ладони импровизированное оружие, пущенное в меня Эулестой. После броска шагнул навстречу мчащейся на меня Цилхи. Тут было посложней: бить под дых нельзя, будущая мать все-таки. По попке шлепать – могут единственные труселя порваться. Поймал за волосы и попросту влепил несколько пощечин. Их хватило, чтобы ввести малолетнюю нимфоманку в полубессознательное состояние.

Со старшенькой из четверки мною опекаемых Свонхов пришлось повозиться больше всего. Она себя возомнила великой, непобедимой амазонкой. Но не столько атаковала, как пыталась бросать в меня все, до чего у нее ручки шаловливые дотягивались. Камни, ветки, кости и песок летели в меня сплошным потоком, и, лишь когда я сделал вид, что у меня начисто забиты глаза, в ход пошел острый кинжал.

Если бы она меня поцарапать хотела или куда придется ткнуть, я бы ей простил нашу боевую разминку. Но эта коза метила мне в горло! А будь у меня глаза и в самом деле запорошены? Вот и я ее не стал жалеть. Да и злоба не давала толком поразмыслить над своими поступками. Отобрал кинжал, дал пощечину, от которой ее голова мотнулась, как тряпичная. И еле увернулся от скользнувших возле носа ноготков. Затем выкрутил пойманную руку, распластал старшенькую на земле и с особым злорадством подхватил некий пук срубленной травы. Травка так походила на знакомую мне крапиву, что я не удержался и с пяток раз стеганул девушку ниже поясницы.

Только после этого понял, что под нижней сорочкой у нее ничего не было. Потеряла труселя? Или вообще не носит? Но, пока я этим озадачивался, белая попка превратилась в ярко-розовую, очень напоминая собой те самые розовые шортики, что и на младшей сестре. Крапива действовала почти моментально! А вой из глотки пострадавшей девицы разнесся над окрестными холмами и лагуной так кошмарно, что несущиеся к нам тираннозавры, коль таковые тут имелись, моментально обделались и повернули обратно к своим берлогам.

Пытаясь подавить непроизвольную дрожь по всему телу, дисциплинированно стоящий возле меня Леонид позволил себе только косвенно покритиковать командира:

– Борь, а если эта крапива смертельно ядовитая?

Поднеся пучок ближе к глазам, я рассмотрел его на наличие опасных для человека ядов и с раздражением фыркнул:

– Рано радуешься! Обычная крапива, семейства душещипательных, с воспитательным жароусиливающим свойством! – и опять замахнулся для завершающего удара. Но был остановлен восклицаниями самого смиренного толка:

– Мы все поняли! Не бей нас! – Это Цилхи пришла в себя и вскочила на ноги.

– Мы будем идеально дисциплинированными! – заверял меня стоящий на коленках, пытающийся отдышаться Багдран. И я их прекрасно понимал.

– Просто мы немножко растерялись…

– И не сообразили, что ты кричишь на нас серьезно…

При этом взгляды двойняшек никак не соответствовали их тону. А уж ауры у них полыхали таким пурпуром, что бушующие в них гнев и бешенство могли бы меня испепелить, умей они проецировать свои чувства в лазерный луч. Кажется, в этот момент они стали моими ярыми врагами.

Примерно такие же эмоции преобладали в ауре скулящей у моих ног Эулесты и двигающегося к нам на четвереньках Руда.

Я и сам понимал, что переборщил с воспитанием. Но отступить именно в этот момент значило испортить напрочь весь процесс. Пойду на попятную, стану извиняться, меня вообще ни в грош ставить не будут.

Поэтому я продолжал рычать, аки зверь разъяренный:

– Принимаю ваши обещания во всем подчиняться! – Слова мои мало напоминали тамошний «иранский», но мне было плевать. Да и понимали меня прекрасно. – И предупреждаю: в следующий раз наказание окажется в самом деле жестким. Ни я, ни мой заместитель Леонид больше не будем проявлять неуместную жалость или поощрять расхлябанность. Вам дается десять минут на приведение себя в порядок и на то, чтобы построиться в шеренгу вот на этом ровном пятачке. Время пошло!

Сейчас стало заметно, что все четверо Свонхов любят друг друга и готовы за плохое отношение к любому из них глотку перегрызть обидчику. Поддерживая друг друга, они стали искать свои вещи, потом ополаскивать их в воде и одеваться. При этом перешептывались, думая, что я не услышу.

– Ему не жить! – все еще постанывал Багдран.

– Пусть только уснет! Зарежу! – трясся от злобы его младший братишка.

– Какой же он скот! – заливалась слезами Эулеста. – Мы впервые увидели море, а он… а он… Мм!.. Как же мне больно!..

Лишь Цилхи проявляла ядовитую рассудительность:

– Вначале пусть вернет нас домой! – Ее тон указывал, что она в этой змеиной компашке самая опасная. – А уже потом мы ему отомстим! Да так отомстим, что небеса содрогнутся от ужаса. Но теперь смиритесь и подчиняйтесь ему во всем!

– Так уж и во всем! – всхлипнула старшенькая.

– Именно! И постарайся ему вскружить голову, но не давать. Пусть эта тварь уже начинает мучиться.

Я старался не кривиться, но выводы для себя сделал. Еще и Лене пересказал подслушанное, не удержавшись от грустного философствования:

– Вот и делай людям добро. Или, может, бросим их здесь?

– Главное, что сразу тебя пощадили, – хихикал Найденов. – Значит, еще чуток поживешь. Хе-хе! Ну и я возле тебя… Хотя изменчивость женской натуры меня не перестает удивлять. Неужели Эуля в самом деле мне откажет и с тобой начнет заигрывать?

– Не веришь? А давай поспорим на щелбан?

Мы поспорили. Но осматриваться по сторонам, как и прислушиваться ко всем звукам тропического леса, я продолжал весьма скрупулезно. В воды лагуны тоже продолжал посматривать. Все-таки подспудно надеялся, что сюда не только нас забросило, но и наших вояк, спецназовцев из Южных Ущелий, тоже зашвырнет. Тогда бы я сбросил на их плечи опеку этой хлопотной семейки, а все свои силы направил на поиски порталов.

Увы, сколько на голубую воду ни посматривал, никто там крупней рыбок величиной в мою руку не показывался. Но уже этот момент несколько успокаивал: голод нам не грозит.

А что радовало больше всего, так это резкое увеличение моего внутреннего резерва магической силы. Запас вырос до сорока пяти процентов! Не факт, что в данном мире сохранялась взрывная бризантность эрги’сов, сходная с Габраччи, но уже задышалось легче: скорое восстановление – это основа мощи любого экселенса.

Хорошо! Но…

Обеспокоиться, да и не только мне, все-таки пришлось после мощного рева со стороны леса. Слава шуйвам, что бесновалась какая-то тварь где-то вдалеке. Но кто ее знает, что это и куда оно направляется?

Обратился в слух, различив целую серию рыков с сопутствующим подвыванием иных зверей. Стоящий рядом товарищ тоже расслышал. Все-таки он и сам обладатель Первого Щита:

– Такое впечатление, что на медведя напали волки. А?

– Если тут медведи, то мы не пропадем! – ухмыльнулся я. – Медведь – это не только ценный мех, но и три, четыре центнера полного протеинами мяса. Но повод надо использовать… – Я оглянулся на бредущих к нам Свонхов. – Чтобы закрутить дисциплинарные гайки. Начинай построение.

Ну да, десять минут прошло. И мой друг первым встал на означенный пятачок, шепотом поторапливая «карапузов»:

– Шевелитесь, девочки и мальчики! Не выводите командира из себя. По росту становитесь… Эуля, возле меня! Руд – на фланг.

Те вроде слушались, но старшенькая, уже настраиваясь на выполнение задания от семьи, сразу обозначила свою новую позицию:

– Не смей ко мне больше так обращаться! – пусть и делала это гневным шепотком. – Между нами все кончено, никаких близких отношений!

– За что? Прелесть моя…

– Те, кто допускают насилие надо мной и не заступаются, – еще более презренные и мерзкие, чем сами насильники!

Леонид тяжко вздохнул и непроизвольно почесал лоб, предвидя в скором будущем жестокий щелбан. Так ему и надо, не будет настолько самонадеян!

Оглядев свое воинство и стараясь не выпускать из поля зрения ближайший участок леса, я приступил к изложению инструкций:

– Не шуметь! Не кричать! Ступать за мной след в след! Ни за что не хвататься, ни на что не пялиться. Мир новый, никому из нас не известный, опасность может крыться даже в невзрачном на вид сучке. Оружие применять только по моей команде или в случае непосредственной угрозы. В случае…

Рассказал. Постращал. Сделал ударение, что медведи здесь могут быть с двухэтажный дом. Описал, как выглядят тираннозавры и прочие подобные им ящеры. Полноценный получился инструктаж, как и положено для случайных посетителей чужого, незнакомого мира.

– Какие будут пожелания и вопросы?

Вопросов не последовало. Пожелания именно мне издохнуть хорошо читались по ауре и по нахмуренным физиономиям Свонхов. После чего я глянул последний раз на лагуну, печально вздохнул и двинулся по тропе со словами:

– За мной!

Глава вторая. Агрессивная фауна

Но не прошли мы и ста метров, как от Найденова послышалось бравурное:

– Господин Капитан, разрешите обратиться?.. Вверенный вам личный состав ввиду полученных травм не может двигаться с нужной скоростью.

Уже хорошо, что жалобы и обращения идут по инстанции. Боятся – значит, уважают. Глядишь, дисциплина-то и наладится. Но и расслабляться не стоило:

– Заместитель! Накажешь нарядами нерадивых, которые в конце инструктажа не сообщили о травмах! – Я выбрал подходящую прогалину между деревьями и потребовал: – Страждущие. По одному. Подходи!

Руд подволакивал правую ногу, удар по икроножной мышце оказался слишком жестоким. Подлечил. Заодно и левую ногу подправил. Багдран демонстративно встал в стороне, мол, ни в чем не нуждается. Зато, прогнувшись назад, со страдальческим выражением на лице подошла враскорячку Эулеста:

– Очень больно… Все печет огнем… И еще больше одежда натирает…

Убрал ей на заднице боль и жжение. Ликвидировал последствия жуткого раздражения, осадил щепотку ядовитой пыльцы. И девушка сразу задышала расслабленно, чуть ли не в экстазе постанывая от наступившего облегчения. А что, все верно. Какой-то классик, доживший до глубокой старости, недаром утверждал: «Если у меня ничего не болит, я переживаю ощущение чуть ли не оргазма!»

Ну и щелбан Ленька проиграл окончательно: милая, постанывающая Эуля начала оказывать мне явные знаки своего притворного расположения. И пикантную свою попку выставила, и прогнулась слишком томно, и за коленку меня будто случайно ухватила. Напоследок еще и волосы подняла повыше, оголяя лебединую шейку, и с придыханием попросила:

– У меня там опухоль болезненная прощупывается, помоги, пожалуйста.

Ну, пощупал, ну, восхитился мысленно прелестной, бархатной кожей, ну, прибавил себе чуток фривольных желаний. Хотя опухоли никакой не нашел. Но уже хотел сделать вид, что поддаюсь на магию соблазнения, как заглянул в свое хранилище личных магических сил. И не удержался от ругани – всем показалось, она адресована доверчиво склонившейся передо мной девушке:

– Какая, к еловым шишкам, опухоль?! Нет у тебя ничего! Встать в строй! Усилить бдительность! Двигаемся дальше!

Было от чего расстроиться и сорваться: энергии осталось сорок четыре процента! То есть она не увеличилась, как я наивно надеялся, а уменьшилась! Иначе говоря, расходы на лечение были, а прибыли – никакой! Что не есть гуд. Может, здесь что-то не так? И только целебная магия слишком затратна? С этой минуты следовало проверять запасы каждые несколько минут и после каждой магической манипуляции.

Еще рано огорчаться, но меня данный факт жутко расстроил. В мире Габраччи я действовал как скряга, с оглядкой и в жуткой экономии. Но там хоть все было понятно: люди кругом, цивилизация какая-никакая. А здесь как жить? Только и оставалось надеяться: «Запасы пополнятся, портал отыщется! Иначе какой смысл устроителям порталов сооружать переходы в безжизненные миры? – Память тут же услужливо подсказала не до конца исследованный, но весьма «нежилой» Дикий мир. – Хм! Но там ведь имелась проходная система порталов. А здесь ничего такого не наблюдается. Значит, выход есть…»

Плохие мысли я от себя гнал. К примеру, что здесь – некая пожизненная ссылка для проштрафившихся личностей. То есть дорога в одну сторону. И забрасывает сюда всех, кто не угоден или слишком раздражает Сияющий Курган мира Габраччи. Потому что данную святыню технического гения сразу можно было объявлять неадекватной. Она что угодно может учудить. От людей отгородилась недоступностью, к себе никого не пускает, контакты с себе подобными не поддерживает.

«Хотя… с чего я взял, что не поддерживает? – рассуждал я, стараясь ничего не пропустить в окружающем нас лесу. – Ведь меня Лобный Камень посылал с заданием «прогуляться» совсем по иной грозди миров. На данного «коллегу» он как бы претензий не возлагал…»

В этом месте моих рассуждений и нашего пешего путешествия я и замер. Поднял левую руку, приказывая застыть идущим сзади спутникам, но это не помогло. Стоящий на тропе гигантский кабан нас уже рассмотрел и негромко хрюкнул, словно приветливо спрашивая: «Чего надо?» Кажется, он нас учуял давно и замер намеренно, поджидая, и по какой-то причине атаковать не спешил.

Стараясь не шевелиться, я постарался задействовать свои умения укротителя животных. Будучи на Дне, приходилось ими пользоваться. Жаль, что мало. И очень жаль, что с тех пор развить их в себе было банально некогда. Теперь вот пыхтел и тужился, стараясь ментально донести до кабана простую мысль: «Мы – свои! Нам ничего не надо, мы только здесь пройдем. А если нельзя, то мы пойдем другой дорогой».

Несомненно, бросилась бы на нас эта гора мускулов, бронированной кожи и клыков – я не сомневался в нашей победе. Подспудная мысль о солидном шашлыке и внушительном запасе мясца в дальнейшем пути – тоже проскакивала. Но логика не давала ей перерасти в действия. Зачем нам столько мяса? Мы еще не настолько голодны, и в таком лесу всегда дичь отыщется с более нежными внутренностями. Да и возни с этими шашлыками получится, не приведите шуйвы.

О том, что придется потерять ценную толику магической силы, – и речи не могло быть. Следовало скрупулезно экономить каждую кроху энергии, пока я не разберусь в сложившихся недоразумениях. Будь я один или с Леней, мечом заколол бы подобного мастодонта, а вот с опекаемыми «карапузами» даже случайно пропустить такую опасность мимо себя нельзя категорически.

Наше недвижимое противостояние продолжалось около минуты. Мне показалось даже, что кабан сейчас развернется и уйдет. Но не успел я тихонечко вздохнуть, как за спиной послышалось восклицание непосредственного Руда:

– Ух, какой кабанище! Это сколько же с него можно эскалопов нажарить!

Я еле сдержался от злобного стона вслух. Но мысленно пообещал свернуть голову мелкому засранцу. Потому что кабан на тропе стал рыть задними копытами землю, демонстративно готовясь к атаке. И в чем-то я его понимал: когда слышишь, что тебя хотя пустить на котлеты, всякие мирные переговоры отменяются начисто. А скорей всего, голосок самого младшенького Свонха, громкий и наглый, никакому живому существу не понравится. И у любого существа сразу же возникает желание растоптать это словоблудное недоразумение.

Уже чуток вынув меч из ножен, я быстро бросил злобный взгляд за спину, выдыхая со злобой:

– Команда «открывать рот» не поступала!..

Да так и застыл, непроизвольно упустив из виду главную опасность. Оказывается, юноша упомянул эскалоп всуе, рассматривая совсем иную животинку. Гораздо левее от тропы беззвучно двигался к нам еще один кабан. Всего лишь раза в полтора поменьше, чем первый. Ни хруста у него под ногами, ни щелчка от ломающихся веточек не слышалось, мне даже в первый момент показалось, что это бестелесная иллюзия.

Но тут и Найденов подал голос, тоже стараясь особо не шевелиться:

– Справа еще один!

– И сзади! – добавила Цилхи. Ей тело моего друга не мешало рассмотреть, что творится на уже пройденном участке тропы. – Сразу два!

Но те кабаны, стоило признать, были и самыми мелкими с виду. Но в любом случае более крупные, чем у нас на Земле водятся.

Начав вращать голову в разные стороны, я заметил по сторонам еще парочку, хотя те на удивление просто спрятались за густым переплетением лиан с местным кустарником. Их семеро, нас всего шестеро. Они у себя дома, мы – чужаки. Но самое неприятное: возникло твердое ощущение, что лесные обитатели разумны. Уж слишком организованно они действовали, взяв нас в плотное кольцо, перекрыв дорогу к отступлению и оставив часть своих собратьев не то в засаде, не то в стратегическом резерве.

Подкрались тихо, приближаются без визга. Не могу утверждать, что я знаток свиного поголовья, но так кабаны не ведут себя!

В последний момент сознание затопило запоздалое сожаление: «С атакующими эрги’сами я так и не поработал! Шишку хряку кряк!»

Вдруг этому неизвестному миру свойственно точно так же реагировать на мою внутреннюю энергию? Тогда следует атаковать искорками. Но если моя искорка атакующему кабану – не страшней горчичника? А ведь бросить второй эрги’с можно и не успеть! И хуже всего, что кабан-то не один! С этих ушлых скотин станется броситься на нас всем скопом.

Не повезло: головной кабан уже набирал скорость, напоминая своим неотвратимым приближением лязгающий гусеницами танк и не оставляя мне времени на раздумья.

Повезло: остальная стая пока оставалась в роли заинтересованных болельщиков.

Явный минус – за спиной у меня дети.

Сомнительный плюс – эти «карапузы» довольно подвижны и шустры. Уж один-то раз сумеют убраться с пути излишне разогнавшегося монстра. Да и на деревья они уже спешили взобраться после моей короткой команды. Точнее, на одно дерево, ветви которого довольно удачно нависали над тропой.

Поэтому я встретил набегающую тушу самой малой толикой моей магической энергии: всего лишь искорка, упакованная в иллюзию теннисного мячика темного цвета. И тут же постарался, с уходом в сторону, нанести удар своим мечом.

Зря старался. Бить не пришлось. Хотя отойти в сторону оказалось весьма благоразумным поступком. Кабану взрывом разворотило верхнюю часть черепа, его передние ноги подломились, как подрубленные, и вся массивная туша, три раза перекувыркнувшись, рухнула на место моего недавнего нахождения. Что до меня долетело, так это несколько капель окровавленных мозгов да парочка комьев грязи. Ну и земля под ногами вздрогнула.

Еще с полминуты конечности монстра дергались в остаточных судорогах и даже раздавалось некое повизгивание из горла. А я старался не упустить из вида остальных кабанов, лихорадочно размышляя, кто из них атакует первым.

Напряженная обстановка неожиданно чуток разрядилась комментарием Леонида, который перед тем довольно мощным толчком помог оказаться на трехметровой высоте самой старшенькой из Свонхов:

– Акелла промахнулся! – Он еще и завыл негромко после этого: – У-у-у! Волки позорные! Вы разве не видели, что ваш вожак стал стар и уже никогда не оставит потомства?.. Так зачем его слушаться и даром погибать?..

Это точно, потомства вожак свиного потомства больше не оставит. Нервный смешок великого маэстро меня окончательно успокоил: «карапузы» уже все оказались на ветках и в относительной безопасности. Ну разве что и друга следовало обезопасить:

– Тебя тоже подсадить?

– Обижаешь, Капитан! – хмыкнул Найденов. – Или забыл, что я могу под куполом цирка вытворить?

– Ну да, роль Тарзана – как раз для тебя…

Пока мы так неспешно перебрасывались словами, оставшиеся кабаны стояли на месте. Видимо, впали в транс от гибели своего вожака и никак не могли поверить в случившееся. А может, и поняли, что подобная двуногая добыча им явно не по зубам. Ибо вдруг, словно по единой команде, стали разворачиваться, а потом и уходить в глубь леса. Молча. Тихо. Без единого хрюка или хруста.

Переглянувшись со мной, Леня высказал уже пришедшую мне ранее мысль:

– Может, остальные – иллюзии?

Глянув на тушу, лежащую у моих ног, я пожал плечами:

– Тогда мы точно останемся без шашлыка.

– Помоги мне спуститься! – послышался голос Цилхи над головой у Найденова. Женская представительница двойняшек, попискивая от ужаса, уже свешивалась с ветки и вздрагивала всем своим тельцем.

Конечно же, маэстро подхватил девушку. Но уж как она несуразно ему по лицу скользнула лобком, животом, грудью – можно было снимать эротические фильмы. Да и потом еще с минуту висела на нем прижавшись, словно еще не отошла от пережитого страха.

Не успел я эту картинку пережевать в сознании, как надо мной раздался голос Эулесты:

– Ой! Лови меня!

Еле успел отбросить меч и поймать падающее мне в руки тело. И оно падало так, что при иных обстоятельствах я уже и не выпустил бы его из рук, пока не сбил бы гормональный всплеск продолжателя рода. Честное слово, не узнай я лично их дядю, магистра Свонха, и не услышь искренние пересказы управляющего о неприкосновенности сестричек в последние годы, решил бы, что они элитные гурии или проститутки, учившиеся всю жизнь заводить мужское тело с полоборота.

Другая мысль тоже не находила ответа: «Они что, обезьяны? Раз так быстро по веткам перебежали с места на место?»

Но уж подноготная такого поведения просматривалась насквозь. Цилхи пыталась отвлечь гормональные притязания Леонида на себя, а Эулеста прилагала все усилия, чтобы я в нее втрескался без ума. По большому счету, я был не против подыграть. Потому что сползающее и прижимающееся ко мне тело было о-го-го какое приятное на ощупь. Если отбросить в сторону неуместное морализаторство, забыть про обещания дядюшке и не принимать близко к сердцу намерения моих подопечных меня прибить при первом же удобном случае, то я бы уже не удержался от какого-нибудь плотного пожатия плотного кусочка плотного молодого тела.

А так – сумел удержаться. Оторвал от себя льнущую красавицу и подтолкнул к нашему трофею:

– Немедленно нарезать с десяток килограммов самого мягкого мясца! Так, чтобы нам хватило на два раза при порциях: «командиру и заму – от пуза, остальным – что останется». Шевелись! Через десять минут двигаем дальше!

И так после этого загнул нехорошими, ругательными словами на русском языке, что не только старшенькая из Свонхов, а и все остальные ее родственники бросились кромсать остывающую тушу кинжалами так споро, словно за ними гналась тысяча чертей.

На самом деле причиной очередной вспышки моего праведного гнева послужил истончившийся во мне запас магической энергии. Если уж присматриваться к фигуральному счетчику ощущений, то во мне осталось сорок два процента колдовской силы. Кажется, в мире Габраччи на такую искорку эрги’са у меня уходило и то втрое меньше энергии.

Но ругайся не ругайся, а магические мускулы от этого не вырастут. Так что мне ничего не оставалось, как подобрать свой меч, почистить его тщательно и вложить с ворчанием в ножны. После чего устремиться к тем местам, где видел напоследок остальных животных. Не давала мне покоя мысль, что это все-таки были мастерски сделанные иллюзии. Но глубокие следы в мягком грунте не оставили малейших сомнений – нам угрожали натуральные громадные кабаны.

Значит, рядом с нами нет колдуна с моими боевыми характеристиками. Но тогда возникало еще более странное предположение:

– Неужели эти дикие монстры все-таки разумны?

Леонид кивнул, он думал так же.

– Тогда этот мир называется Кабаньим, не иначе. Или такой мир уже есть в твоих списках?

– Да было что-то со свиным рыльцем… Но, может, я неправильно точки с кружочком интерпретировал? К тому же там поверх шла спираль в виде пружины, вот он в моем списке и получил название Спиральный.

– Да не столь важно, – согласился мой товарищ, косясь в сторону тропы. Там семейка Свонхов споро кромсала пласты мяса на грядущие шашлыки. – А вот за голову свою опасаюсь всерьез. Щелбан сейчас будешь бить или как?

– Давай вначале выберемся к цивилизации, коль она есть, и определимся. А уж потом за мной не заржавеет. Буду бить сильно, но аккуратно!

И я не шутил. Хотя со всей силы, понятно, бить не собирался. Потому и пробормотал, пока мы выбирались на тропу:

– Не хватало мне еще тут одному остаться с этими озабоченными «карапузами»…

Глава третья. Лесные паразиты

Старались двигаться по прямой. К тому же тропа наша, как ни странно, не сильно-то и петляла. Так что поднимались мы по склонам взгорья все выше и выше. Порой на перекатах просматривался позади океан, простирающийся до горизонта. Ни острова, ни иной континентальной кромки земли не виделось на синих просторах.

Лес вокруг нас постепенно менялся: влаголюбивый тропический переходил в смешанный, хвойный и лиственный. Появился свежий ветерок, разгоняющий излишнюю, парующую влагу. Исчезли переплетения лиан и густые заросли гигантского папоротника. А там и лесные гиганты стали попадаться, напоминающие нашу земную секвойю.

Жалея, что мы путешествуем без нужного инвентаря, догадались запастись неким подобием веревок. Для этого сгодились нарубленные нами лианы, которые в виде связок повесили на плечи. Легкие, они почти не мешали движению. Конечно, лианы, как и мясо, несли мы с Леонидом. Нагрузить ими «карапузов» мне совесть не позволила.

Попутно я успевал рвать и просматривать разные травки, пучки и мелкие кустики, кои попадались в приятном изобилии. Проверял их на отсутствие яда и, если удовлетворялся запахом, а то и вкусом, рассовывал по карманам. Попалось даже некое подобие перца. Виднелись вполне съедобные плоды, удивляло обилие ягод, чуть ли не в каждом укромном месте виднелись грибы. И только вздыхать следовало по поводу отсутствия соли.

Довольно скоро упомянутые тропики остались позади, идти стало привольнее и легче. Но расслабляться не стоило. Потому что на четвертом часу, когда я уже собрался сделать привал, где-то вдали за нашими спинами послышался знакомый рев. И ему тут же начали вторить завывания, похожие на волчьи.

– Может, это не медведь? – предположил Леонид. – И вокруг него не волки? А лев со стаей кормящихся с его стола шакалов?

Кто бы там ни был, но он явно отыскал тушу упокоенного нами свиного монстра. И хорошо, если хищники удовлетворятся найденной добычей. А если устремятся по нашим следам? Так что вместо привала мы решили ускориться. И среди личного состава недовольные не просматривались.

Но еще через полтора часа, когда мы почти добрались до перевала, «карапузы» выдохлись окончательно. Все четверо натерли ноги, побледнели лицами, у них тряслись руки, и вообще их шатало из стороны в сторону, словно пьяных. И как мне ни хотелось проскочить последний, пологий подъем, пришлось останавливаться на отдых. Что мне понравилось, так это сила воли всех четверых Свонхов: уже падали, но ни единой просьбы или стона об остановке не прозвучало. И пояса с кинжалами никто сбросить не пытался.

«Да уж! – подумалось. – Такие сами умрут, но своему обидчику отомстят. Зря я согласился их временно забрать в свой мир. Как бы это все переиграть?..»

Но когда мы еще отсюда выберемся? Иные насущные проблемы нависли: отдохнуть и поесть. Тем более что для этого имелись все условия. Небольшой родничок, хоть его и пришлось углублять, чтобы воды набралось для питья. Куча веток, для костра любой величины. Этакий грот-углубление, образовавшийся в результате частичного падения гигантской секвойи. Дерево наклонилось, опираясь ветвями на своих более стойких собратьев, вот корни и приподнялись с толстенным пластом земли.

При желании получившуюся берлогу можно укрепить снаружи несколькими бревнами, закидать валежником, да и спать внутри, не опасаясь подкрадывающихся в ночи хищников. В крайнем случае несложно и по стволу подняться до ближайшей развилки с ветками да там вольготно устроиться. Нам – подняться. Мне и Найденову.

Ибо после команды «Привал!» наши опекаемые попадали там, где находились. Выглядели они как куски умирающего мяса и ни на что больше не годились. Так что рутинная хозяйственная работа по обустройству лагеря легла на мои плечи, а разведка досталась нашему лучшему акробату.

– Не сорвешься? – передавая свою связку лиан другу, поинтересовался я. – Все-таки высотища – ух! Наверное, метров семьдесят будет?

– Ха! – фыркнул Леня с презрением. – Скорей ты с унитаза упадешь, чем я – с такого удобного помоста.

– Ню-ню! – пригрозил я ему в ответ. – Застрянешь наверху надолго – останешься без шашлычка.

– Главное, коньяк мой не вздумай выпить! – пошутил мэтр и довольно ловко двинулся по стволу вверх.

Ну да, талант не пропьешь. Кто с детства в цирке рос, тому высо́ты – не вопрос. Конечно, и я так же смогу, но, наверное, настолько бесшабашно и естественно не получится. С минуту понаблюдав за другом, завидуя и восхищаясь одновременно, я бросился готовить нам обед с ранним ужином.

Первым делом покромсал да перетер найденные мною травки и переложил ими пласты мяса. Пусть маринуется, пока суть да дело. Затем зажег костер и, пока ветки прогорали до нужного жара, собрал в две громадные кучи еще валежника и толстых веток. Мало ли, вдруг так и придется здесь ночевать? При этом время от времени очищал и углублял родничок, в котором у нас собиралась вода для питья.

О безопасности тоже не забывал. Частенько замирал на месте, всматривался, вслушивался. Ходящие, как привидения, кабаны меня слишком уж напрягали. Если рычащие и воющие медведи-львы-шакалы так же беззвучно передвигаются и сейчас окружают нашу стоянку, то нас еще до ночи схарчат.

Но все было тихо и спокойно. Леонид тоже не сачковал. Добрался по наклонной секвойе до ее опоры на иные деревья, а потом уже по ним довольно удачно добрался до превалирующей вершины. Осмотрелся да и начал аккуратно спускаться. И когда он был на середине спуска, я начал жарку мяса.

Естественно, что от начавших растекаться запахов «карапузы» проснулись, зашевелились и стали сползаться к костру. Да еще с таким недовольным видом, словно выговаривали мне: «Чего так долго-то?! Совсем мышей не ловишь?!»

Так что я не удержался от маленькой мести, пусть и недостойной истинного джентльмена:

– Первые куски – разведчику. Вторая партия – командиру.

– Господин Капитан, а вопрос можно? – глотая слюну, не удержалась от язвительности Цилхи. Получив мое разрешающее «Ну?», попыталась еще и ресницами моргнуть, как натуральная блондинка: – Вдруг разведчик свалится на голову командиру и оба погибнут? Что нам тогда делать? Все равно не притрагиваться к их порциям?

– Умница! – не поскупился я на похвалу. – Конечно, не притрагиваться! А сразу же после такой трагедии подбирать для себя лианы покрепче и вешаться. На голодный желудок будет легче отправиться к праотцам. Чем потом сытыми оказаться разорванными местными хищниками.

Спустившийся через пару минут Найденов нашего диалога не слышал, зато все понял по хмурым лицам. И тут же начал подрывать мне дисциплину. Со смешками и прибаутками отдал два листа с мясом женским особям:

– Женские привилегии – священны! Ибо, когда они сыты, они становятся добрей. Ха-ха! – но, наткнувшись на мой тяжелый взгляд, с притворной ретивостью зачастил: – Господин Капитан, разрешите доложить! Во всех остальных направлениях ни костерка, ни единого признака разумной жизни. Зато за перевалом видна долина. А на ней огромный, прямо-таки гигантский город. Лес подступает к крепостным стенам вплотную и достигает середины их высоты, что уже странно. Если деревья там такой же высоты, как здесь, то стены… хм, даже трудно подсчитать. Ну и ни малейшего движения на башнях, крышах городских зданий или на крепостных стенах мне рассмотреть не удалось.

Меня теперь интересовало больше всего расстояние, хотя и сам факт населенности данного мира заставил облегченно вздохнуть:

– Если отправимся немедленно, успеем войти в город до темноты?

– Никак не получится, – Леня покосился на опекаемых девушек, которые поделились своим мясом с братьями. – Разве что бегом рвануть. Но куда нам с такими «тормозами»?

– Ладно, тогда ночуем здесь! – после принятия решения я взял приготовленную только что порцию мяса, уселся на коряге в сторонке и приступил к трапезе. Потом словно спохватился: – Ах да! Ты мясо-то хоть попробуй. Раз свою, честно заслуженную порцию отдал, то можешь себе еще нажарить. Приятного аппетита!

Проймешь такого клоуна сарказмом, как же! Приятель только похохатывал, жаря остальное мясо. Рассказывал смешные истории, радовался жизни и описывал в своих фантазиях добрых, покладистых и гостеприимных обитателей данного мира. Так что к концу нашей трапезы я уже давился от смеха, а не от сочного кабаньего мяса.

Но плохое знание языка в первую очередь лишает возможности насладиться юмором. Так что наш квартет «тормозов» продолжал хмуриться, думая, что насмехаются над ними, поглядывал на нас исподлобья и лишь перебрасывался короткими шепотками. Мне и напрягаться-то не пришлось, чтобы расслышать каждое слово.

– Как будем вести себя в городе? – бормотал Руд, почти не шевеля губами.

– Не мешало бы этого Бармалея засадить в тюрягу! – дергался от пережитых наказаний Багдран. – И пусть его там…

– Цыц! – шикнула на них Эуля. – Его повесят, а нам потом здесь до конца жизни маяться? Нет уж, пусть вначале выведет нас обратно в Габраччи.

– Правильно! – Цилхи не сомневалась в своем праве командовать в семье. Хотя логики в ее словах не просматривалось совсем: – Поэтому нам троим сегодня надо устроить так, чтобы Бармалей улегся рядом с Эулестой. И улыбайтесь ему почаще, делайте вид, что мы на него зла не держим. Учитесь себя сдерживать и не сомневайтесь: этому павиану еще ох как достанется.

Конечно, после таких шепотков поправившееся было настроение вновь упало ниже литосферы. Не ценят люди добро и заботу, обзываются разными плохими словами, желание навредить в себе взращивают, вместо того чтобы сказать: «Благодарствуем за вкусную трапезу!»

Ну и эти странные попытки соблазнить меня сексапильным телом старшей сестры! К чему они? Неужели думают зарезать меня сонного, беспечно доверившегося после бурного коитуса? Или они в самом деле надеются меня раздраконить приятным тельцем, влюбить в него, а потом перекрыть к нему доступ? Разве я выгляжу настолько наивным и настолько «озабоченным»? Тем более что после бурной интимной близости с трио Светозарных на Дне меня простым сексом с какой-то простушкой не соблазнить! Минимум – императрицу мне стоит подкладывать в постель. На иных – не поведусь.

Ух! Если бы не слово, данное их дядюшке, магистру артефакторики мира Габраччи, я бы устроил этому квартету «райскую» жизнь! Но им и так мало не покажется. Тем более что мясо съедено, а бездействовать личный состав не имеет права:

– Пять минут – оправиться, не дальше вот этих кустиков, и приступаем к организации ночлега! Цилхи и Руд, кинжалами роете вон там углубление и ровняете землю для нашего лежака. Багдран рубит вот эти ветки лапника и сносит вот сюда в кучу. Они нам послужат постелью. Леонид и Эулеста сносят все бревна с корягами и начинают вот здесь возводить баррикаду. Иначе среди ночи хищники обязательно выкрадут себе на поживу тех, кто будет спать с краю. Ну и сразу, упреждая неуместные вопросы, заявляю: мне предстоит дать несколько кругов для более тщательной разведки окружающей нас местности, а с краю будут спать наиболее «слабые звенья» нашей команды. Иначе говоря, те, кто плохо работает. Все! Хватит поедать глазами начальство! Работать!

И отправился нарезать круги вокруг нашего импровизированного лагеря. Причем отходить далеко не стоило, мало ли кто по нашему следу припрется. Или с другой стороны в гости заглянет. Особой причины ходить кругами не было: сюда пока шел, насмотрелся. Лес да и лес, пусть непривычный, но в иных мирах и не такой видывал. И вряд ли я прямо тут отыщу нечто загадочное и нам полезное.

Дело принципа: пусть подопечные учатся беспрекословно выполнять любые данные им команды. Потом мне же окупится сторицей. Завтра придется вступать в контакт с местными аборигенами, вести с ними диалоги, получать разрешение на просмотр города. И не хватало, чтобы хулиганская выходка того же Руда мне испортила все дипломатические потуги. Потому что я был уверен: в описанном Леней городе просто не может не быть порталов. Надо будет только внимательнее присмотреться к зданиям, к башням, а то и к крепостным стенам.

Если повезет, то уже следующую ночь будем блаженствовать в Габраччи. И моя интуиция шептала: «Будь с «карапузами» построже! Пригодится».

Так что я не столько под ноги смотрел, пытаясь заметить и разгадать следы местных хищников, как присматривался к строителям нашей временной обители. Найденов в своем репертуаре: опять прилагал все усилия, чтобы вернуть себе расположение Эулесты. Но та вела себя как мегера: хмурилась, шипением отгоняла от себя прочь и разве что только молнии не швыряла в своего ухажера. Но худо-бедно оба работали, порой даже вдвоем ворочая особо тяжелые бревнышки или коряги.

Багдран работал лучше всех. Этакий рубщик-передовик. Видимо, проникся моими угрозами либо обожал спать на мягком. Куча лапника росла с завидной скоростью. Может ведь, когда хочет и когда не строит из себя великого мага по ментальным гипноатакам. И когда на него не давит негативная харизма его сестры-двойняшки.

Кстати, надо будет эту Цилхи почаще изолировать от остальных. Мутная девочка, наглая до беспредела и злопамятная. И не поймешь, что у нее на уме. Не нравилась она мне больше всех в семействе Свонхов. Упустил магистр воспитание своих племянников, ой как упустил! Или это не его вина, а погибших родителей? Все равно виновен.

Тем временем на лес стали понемногу опускаться сумерки, этак через полчаса совсем стемнеет. А достойная баррикада до сих пор не готова. Пришлось и командиру хватать громоздкую корягу и тащить к месту возведения заслона.

Установил, заглянул под нависшие корни, оценил старания. Вроде бы ничего так получилось. Поэтому рыкнул грозно, как истинный вождь лесных варваров, и приказал укладывать лапник. Но не успел подкинуть на плечо вторую найденную корягу, как выронил ее от неожиданности. Не далее чем в километре от нас раздался тот самый жуткий, всесокрушающий своей мощью рев. Неведомый монстр встал на тропу и теперь шел по нашему следу.

Плохо. И без обмена мнений с другом было понятно, что наша хлипкая защита из коряг такому чудовищу, как грозный лев (или кто там к нам прется с визитом?), – не преграда. И мы запоздало пожалели, что все-таки не бросились сразу к городу. При большом старании, пусть и в темноте, но могли успеть упросить открыть нам ворота и оказались бы в безопасном месте.

Даже пусть бы нам и ворота бы не открыли, понимаю: хищники кругом. Возможно – полуразумные. Недаром городские стены в два раза выше деревьев. Но нам и открывать не надо, достаточно было бы спустить веревочную лестницу. Только что теперь вспоминать про упущенные возможности!

Зато Леня стал настаивать на ином варианте:

– Взбираемся по дереву наверх! Там на первой же развилке хватает места, можно удобно всем улечься. В крайнем случае привяжемся.

Я с большим сомнением посмотрел на сбившихся в кучку Свонхов:

– Сможете подняться по стволу? Или только на хулиганские выходки способны?

Как ни странно, все трое уставились на Цилхи. Девушка побледнела от переживаний и еле выдавила из себя:

– Нет! Я не смогу!

– Что так? – вновь она меня злила своим видом, как мне казалось, лживым и притворным. Да и аура показывала, что девица почему-то привирает. – Живот мешает? Или коленки не сгибаются? – хотелось погрубее сказать, но удержался.

Зато, словно мне в тон, послышался вторичный рев, на этот раз явно ближе, чем раньше. Мнущаяся малолетка вздрогнула и сразу призналась:

– Боюсь высоты…

– Ерунда! Со мной не пропадешь! – бесшабашно заверил ее Найденов. – Привяжу тебя страховкой к себе и буду поддерживать сзади. Начали! Пока еще светло.

И тут же сбросил с плеча моток лиан.

Не удивились, когда впереди всех шустрой ящеркой стал подниматься Руд. За ним степенно, словно жук, но уверенно стал подниматься Багдран. Цилхи после первых метров вообще глаза прикрыла и далее поднималась только благодаря постоянному речитативу Леонида:

– Ногу выше… Перенесла ладошку… Теперь вторую ногу…

Ну а нам с Эулестой, так как спешить не стоило, удалось переброситься несколькими словами. Правда, мы вначале взобрались на гору вывернутых корней и немножко, с десяток метров прошли по стволу. Девушка не пожелала ползти следом за мэтром, поэтому уселась, перекрывая мне дорогу, и начала с жалоб:

– Господин Капитан, получается, что мы даром надрывались и носили тяжелые коряги? У меня все мышцы стонут…

– Ничего не даром! – возразил я, уже пусть с небольшой высоты, но стараясь присмотреться к пройденной нами тропе. – За каждый килограмм перенесенного на себе веса получишь оплату согласно установленному прейскуранту.

– Кем установленного? – растерялась она.

– Твоим дядей.

– Мм?.. А когда получу и сколько?

– Когда вернешься к своему дяде и с ним поторгуешься. Расценки вообще-то не меняются: три медяка – за три тонны. Но… мало ли как оно по-родственному сложится…

Она уже поняла, что я над ней издеваюсь, но рассмеялась обворожительным смехом и перешла на томное мурлыкание:

– Хи-хи! Ты такой смешной… Но зато с тобой – ничего не страшно. Ты ведь запросто можешь любого монстра убить, правда?

– Конечно… неправда! Мои магические силы тоже не бесконечны, их надо беречь. Да и монстров может быть несколько… О! Кто-то там уже копошится! Давай-ка, двигаем выше! Слабое звено – почти дошло.

– Зря ты так на Цилхи. Она сильная и ничего не боится… Кроме высоты.

– Двигай, двигай копытцами!..

Сгущающиеся сумерки мне не мешали, помогало ночное зрение, но я никак не мог рассмотреть за деревьями, что там мелькает. И кустарники странно шевелятся. Но уж в любом случае не лев. И тем более не ящер какой-нибудь кровожадный. Но откуда я могу знать, кто сопровождает подобного гиганта? Вдруг тоже какие-нибудь шакалы? Или грифоны? Нет, птиц здесь нам пока не попадалось, кроме разной мелочи не крупнее голубя.

Проводил Эулесту почти до развилки, где Леонид уже всех распределял и укладывал, да и уселся на удобно выступающем сучке. Уж очень хотелось дождаться момента истины: кто здесь гроза всего живого? И от кого это местные аборигены отгородились такими гигантскими стенами?

Словно предваряя свое появление и желая деморализовать нас окончательно, монстр издал очередной рев уже из точки чуть ли не прямой видимости. Туда я и уставился, готовясь в случае нужды встретить брутального гостя боевым эрги’сом. Ибо дерево наше – не настолько уж неприступная крепость. Да и гигантское животное при желании может попросту ударить корпусом по стволу, ствол вздрогнет, и мало ли что… Сами мы слетим, или опора не выдержит.

Сколько я ни всматривался, сколько ни пялился на тропу, никакого монстра там не увидел. А вот его прихлебателей – или прилипал? – рассмотрел. Этакие вараны – а может, небольшие крокодилы? – ползущие под прикрытием кустов, и несколько шакалов с куцыми хвостиками, но с большими пастями, гротескной мощно развитой грудью и маленькими задними лапками. Варанов насчитал более трех десятков и сбился. Шакалов оказалось лишь три особи, но их роль вначале вообще никак не определялась. Случайные сотрапезники? Или даже жертвы сжимающейся полукольцом облавы?

Но именно шакалы обежали наше предполагаемое жилище по кругу, принюхиваясь к нему и разбираясь с нашими следами. Зато мелкие крокодилы в количестве пяти-шести штук неспешно заползли внутрь почти готового схрона, словно собрались там ночевать. Не отыскав внутри строителей, то бишь нас, они выразили жуткое недовольство низким утробным хрипом.

Это явно подстегнуло тройку шакалов к дальнейшему поиску. Они ринулись во все стороны, заметались, пока один из них не задрал голову и не стал рассматривать уходящий в небо ствол. А потом вдруг раскрыл пасть, раздул вдвое свою грудь, набирая воздуха, и выдал! Получился тот самый жуткий рев, так напоминающий рев доисторического тираннозавра.

От удивления я чуть вниз не свергся. Потом удивился еще больше. Потому что вараны, выстраиваясь в колонну по одному и цепляясь когтями за кору, стали легко подниматься по наклонному стволу. И в их целеустремленности ощущалось твердое желание ни в коей мере не остаться сегодня без ужина.

– Оп-па! – понеслись сверху комментарии от мэтра циркового искусства. – Да эти ящерицы еще и на деревьях живут?! Не иначе как имя им – крокодятлы! Ха-ха!

А я стал готовиться к обороне нашего гнездышка.

Глава четвертая. Имитаторы

Оружия на мне хватало. Да и всякой иной мелочи, которую я собирался применить, имелось с избытком. Потому что использовать хоть одну искорку эрги’са против этих медлительных крокодятлов мне показалось кощунством. Имелось ощущение, что оставшиеся в моем внутреннем резервуаре сорок два процента еще ох как пригодятся.

Было бы у меня копье, не задумывался о выборе. Тогда как мечом размахивать, разя вниз, да еще и на таком ненадежном насесте, как-то не прельщало. Выбрал для уничтожения зубастых паразитов добрый проверенный кистень. И тонкий трос у меня стальной имелся, удобный для поражения противника с любой дистанции.

Леонид, правда, звал наверх, мол, мы с ним на пару оттуда любую напасть вниз столкнем. Но там переплетение веток мешало бы применению моего оружия, и я остался на месте. Только крикнул товарищу:

– Ты там, главное, посматривай, чтобы на меня какая птица не спикировала или обезьяна не прыгнула.

А там и потеха началась. Свист троса по ветру, глухое «чпок!», и тушка варана, дергаясь и скручиваясь бубликом, летит вниз. Удар гирькой меж глаз – лучшее лечебное средство против агрессии. А высота-то под двадцать, если не под тридцать, метров. Какие живучие твари ни рождаются в этом лесу, повторное сотрясение мозга им гарантировано.

Твари, не твари, а эти тоже удивили всей командой. Как только пали вниз первые жертвы, все три шакала, а правильнее сказать имитаторы, стали по очереди пугать нас жутким ревом бешеного тираннозавра. Воздух вибрировал от этих звуков, на голову сыпались падающие иголки, да и кора подо мной подозрительно вздрагивала.

Но и рев как-то менялся, наверное, неся с собой и некие команды крокодятлам. После пятой «потери бойца» колонна ползущих словно рассчиталась на «первый, второй, третий», и каждый двинулся своим маршрутом. Первые и вторые номера, умудряясь держаться вверх лапами, попытались меня обойти снизу. А третьи номера – ускорились при атаке в лоб. Этакий отряд зубастого спецназа вырисовывался.

Но тросик-то у меня длинный. Даже не видя противника за стволом в четыре обхвата, я легко определял местонахождение очередной тушки по звуку выдираемых из коры когтей и отправлял гирьку в нужное место. Промахивался, чего уж там. И не раз! Но для хорошего дела мне не жалко и несколько раз ударить. Тем более что успевал работать по всем направлениям.

Немалая разумность тварей сказалась и дальше. Они прекратили самоубийственные атаки примерно после пятнадцатой потери в своей колонне, и оставшиеся особи спустились вниз. Что характерно, ни они, ни шакалы не стали есть павших особей своей стаи. Покрутились вокруг них, словно рассматривая или прощаясь, да и подались куда-то вправо, перпендикулярно к нашей тропе.

Минут через сорок мы услышали имитацию страшного рева уже довольно далеко от места нашего ночлега. К тому времени я поведал Лене, что творится внизу, так как он не мог это рассмотреть во всех подробностях из-за темноты, и он озвучил нашу общую мысль:

– Слишком странные тут зверушки. Словно дрессированные.

– Ага. Только кто именно их дрессирует? Вдруг они сами себя воспитывают? Или из цирка сбежали?

– Ничего, завтра в городе все выясним.

– Тоже так думаю… Всех привязал? Тогда давай и мы привяжемся, да и баиньки.

– Нам-то зачем? – удивился мой заместитель. – Смотри сколько места.

Я и сам не мог понять свое желание перестраховаться. Глянул на «карапузов», погрешил на них, объясняя на русском:

– Вдруг какая сволочь нас столкнуть попытается? А так расслабимся и выспимся.

Как же, выспались мы! Не успел я придремать, как стало приближаться тяжелое хлопанье крыльев, а потом и визг атакующей твари раздался. Причем визг не просто звуковой волной по нам ударил, но еще и сильным инфразвуком все внутренности заставил вибрировать. У меня, например, создалось полное ощущение, что нас атакует не меньший монстр, чем гигантский птеродактиль.

Скорей неосознанно, от страха, я создал громадный зырник и запустил его в сторону приближающейся опасности. Да и некогда мне было высматривать, кто к нам летит, хотелось хотя бы ослепить противника. Раз он ночью охотится, то глазки у него к свету никак не приспособленные.

И светящийся шар показал нам врагов во всей их красе. Этакие два комка белых перьев с полметра в диаметре, среди довольно длинных крыльев. Один комок издавал шум хлопающих крыльев, а второй – надрывно, оглушительно визжал. Но как только их ослепило, одна птичка резко спикировала вниз, а вторая резко свернула вправо. Да со всего маха врезалась в толстые ветви. Скорей всего, ее оглушило ударом, но на землю она не упала, кое-как ухватившись лапами за ветку недалеко от нас и пытаясь на ней усесться.

Теперь можно было с десяти метров и голову рассмотреть хорошенько, я разглядел короткий, но очень мощный клюв. Хищник – однозначно. Но самому сбить крупную цель не получилось бы, массы не хватает, да и силенок – мизер. Так эти совы – или филины? – приноровились действовать звуковым ударом. Подлетят, пугнут задремавшую жертву, та и свалится на землю-матушку. Садись рядом с остывающим трупом да трапезничай вволю.

– Вон оно как! – удивлялся мой товарищ. – Охотнички, перо им в глаз! Каких только тварей природа не создает.

Комок перьев стал оправляться от столкновения, начал что-то клекотать недовольно и возмущенно. Ответное клокотание раздалось снизу, из кустов. Потом сидящий возле нас имитатор попытался взвизгнуть, пробуя голос.

Это уже меня возмутило окончательно. Не пожалел метательного ножа, и вскоре комок перьев рухнул прямо в кусты, вроде как на голову своему собрату. Тот со всполошенным курлыканьем взлетел и умчался в лесную темень. А мы, оставшиеся в блаженной тишине, вновь попытались уснуть. Причем свет подвешенного чуть в стороне зырника нам нисколечко не мешал. Вначале…

Потому что очередной визг вскоре издала Эулеста. Когда мы на нее в недоумении уставились, она безумным взглядом смотрела в кроны и тыкала туда пальцем:

– Там!.. Там страшная морда удава! И она опускается к нам!

В самом деле, из выше расположенной кроны свисала жуткая пасть размером с автомобиль «Ока». За ней тянулось туловище толщиной с трубу газопровода «Уренгой – Помары – Ужгород». И как только ветки выдерживали такую тушу? Еще меня удивило, что не было ни скрипа, ни шороха. И, уже приготовив для метания искорку эрги’са, я метнул вначале световой шар прямо к пасти желающего перекусить удава.

И хорошо, что не стал атаковать сразу. Мой зырник прошел сквозь ночного хищника, оказавшегося банальной… иллюзией!

– Спокойно! Ничего страшного, и все под контролем! – успокоил я свою команду. – Сейчас разберемся, кто это здесь нас пытается запугать…

– Запугать или съесть? – уточнил Леня.

– Ну да, потом и съесть собирались… – Я уже со всеми своими возможностями присматривался к кронам и окружающим нас веткам. И наконец заметил тех, кто нам не давал спать. – Не представляю, что они с нами собирались делать? – Я постарался описать увиденных мною жуков.

Ярко-красные, как божьи коровки, величиной с кулак, но с длинными лапками, как у пауков. Ну и жвала у них впечатляли: под восемь сантиметров. Натуральные консервные ножики для вскрытия черепной коробки. Ко всему прочему жуки могли летать, я видел, как они смещаются внутри создаваемой ими иллюзии гигантского удава. И было их штук пятнадцать.

Метрах в трех от нашего лежбища голова удава остановилась, после чего стала раскачиваться, словно готовясь к атаке. А я никак не мог успокоиться, описывая вслух малейшие увиденные детали творящегося действа:

– Но как они умудряются так синхронно двигаться внутри иллюзии? Это же невероятное искусство. Мне даже убивать таких тварюшек жалко.

– Попробуй их поймать, сложить в мешок, – посоветовал Найденов. – Потом надрессируем их и устроим всемирно известный цирк «Проглоченные удавами». Представляешь, какой номер шикарный получится? Нас будто нечаянно удав проглатывает, и вся публика в шоке… А?

Его идея не была лишена смысла. Будь я фанатом циркового манежа, так бы и сделал. Но пока мы фантазировали на тему, как бы оно все смотрелось, мне удалось запустить малый пожиратель иллюзий. Как только он соприкоснулся с телом удава, тот исчез для всех членов моей команды, являя истинную гирлянду красных жуков.

Тут же Цилхи ахнула и затараторила:

– Страшные, очень опасные жуки! Обитают у нас в южных тропиках. На живых не нападают, чаще на падаль сбегаются. Но если человек или иное животное без сознания, то эти твари проедают ему глаза и откладывают личинки прямо в мозг. Потом труп гниет еще с неделю и взрывается тысячами таких вот гадостных паразитов. Очень боятся огня. Достаточно чуть им крылышки опалить, как они умирают.

Умная девочка, начитанная. Жаль, что дюже вредная.

Но про огонь она своевременно подсказала. Запустить маленький язычок пламени мне силенок хватило. Пламя пробежалось по всей цепочке имитаторов, и крылышки у них выгорали, словно сделанные из пироксилина. Да и лапки скукоживались, словно нейлоновые.

Попадали местные умельцы все на тот же куст, где и пташка валялась, притворяющаяся птеродактилем. Надо будет утром нож свой поискать да местных созданий толком просканировать. В самом деле чудеса природы, не иначе. Или не природы? Или это царь всех зверей, человек, чего-то в этом мире отчудил?

Завтра узнаем. Теперь бы еще все-таки хоть чуток поспать.

Зря мечтали. Не успели улечься, как стало светать. И этим больше всех возмущался Найденов:

– Что за мир странный?! Ночь и три часа не длилась! Или мы где-то за полярным кругом, и тут как раз лето?

Ну да, ведь день показался нам намного более длинным. Прибыли мы сюда в полдень, шли до вечера. Часов восемь до сумерек прошло, не меньше.

Но в любом случае, раз настал день, мы решили покинуть свой насест, быстро позавтракать и поспешить к городу. Дожарили остатки мяса, слопали его без хлеба и без соли да отправились в путь. Свой нож подобрать я не запамятовал и осмотреть тушки убиенных тварей попытался.

Увы, от них остались лишь перья, когти, зубастые черепа от варанов да несколько жвал от жуков. Не то мурашки, не то мелкие грызуны умяли плоть павших обитателей леса за милую душу. Иначе говоря, и «санитары» здесь работали ударно. И мы даже порадовались, что не улеглись спать в оборудованной берлоге. Не крокодятлы нас бы там достали, так местные «санитары» не дали бы расслабиться.

Ничего, скоро будем в комфорте и с должными знаниями. Поэтому и напевал мой друг новые слова на старый мотив, двигаясь в арьергарде нашего маленького отряда:

– Приве-ет, люби-имый го-ород! Откро-ой свои воро-ота! Мы ра-анней поро-ой ворве-емся гурьбо-ой и праздник устро-оим шальной!

Глава пятая. «Пра – ацивная» скала

Идти оказалось несложно. За час прошли перевал, за которым начался пологий спуск. Да и зверушки местные нас сегодня не трогали. Ни кабаны на пути не вставали, ни шакалы криками не пугали. Да и остальная живность, в виде пугливых косулей и благородных оленей, безропотно уступала нам дорогу.

Мало того что уступала! Так еще некие хищники не успели унести с тропы убитую ими во время охоты серну. Так и бросили на месте начавшейся трапезы и спрятались метрах в тридцати за поваленным полусгнившим стволом некогда упавшего дерева. Как мне удалось рассмотреть по переливистым звериным аурам, ушло с тропы трое волков (или сходных с ними зверей) средней упитанности. Но больше всего поразил факт, что страха в ауре не замечалось. Превалировали досада, осторожность и только потом – неутоленный голод.

Иначе говоря, они ушли с дороги, признавая наш безоговорочный авторитет. Позариться на нас или хотя бы заставить обходить себя, трапезничающих, волчары и не подумали. Не боялись нас, нет! Просто сравнивали нас с несущейся лавиной, которую лучше переждать в стороне. А почему? Разве мы уже с этими волками встречались?

Сомнениями и догадками на эту тему я поделился с другом:

– Может быть такое, что здешние звери передают информацию друг другу? Невзирая на виды и конкуренцию?

– Еще как может быть! – заверил меня Найденов. – Я тебе могу часами разные интересные случаи из жизни наших цирковых зверей рассказывать. Они, правда, все укрощенные и шибко умные, но и диких собратьев нельзя тупыми считать. Сам небось видел тысячи сценок, заснятых на видеокамеры и выложенных в «Ютубе». Там порой такое творится!..

Ну да, видел. И тоже не раз поражался. А в том, что здешние зверушки излишне умные, мы имели возможность несколько раз убедиться. Не удивлюсь, если кабаны, вараны, шакалы и ночные филины распространили окрест новость, что по лесу путешествуют шесть человеческих особей, с которыми нельзя связываться. И не факт, что все жуки погибли, парочка могла успеть спрятаться в кронах. Если уж они способны на создание высококачественной иллюзии, то донести нужные сведения до остальных имитаторов – гораздо проще.

– И неважно, что они маленькие, – продолжал рассуждать о жуках Леонид. – Они могут обладать коллективным разумом, который руководит выживанием целой популяции, а то и всего вида. Примеров уникальной разумности маленьких птичек – тоже хоть отбавляй.

Говорили мы по-русски, нисколько не заморачиваясь тем, что наши попутчики не знают русского. Те прислушивались с максимальным интересом, досадовали, что не понимают, и пытались хотя бы частично догадаться о сути ведущегося диспута. Особенно девушки старались: то один вопрос зададут – отвлекающий, то другой – пытаясь проверить свои догадки. А так как ко мне следовало обращаться лишь в крайнем случае, то они наседали на заместителя командира. И в этом я видел два положительных эффекта: путь казался короче, и мы понемножку практиковались в том варианте «иранского», который существовал в мире Габраччи.

По этой теме у меня имелись некие предположения: в каждой грозди миров язык почти одинаков. В нашей превалирует поморский. В этой, чуждой для нас с Леней, – «иранский». Так что предстоящие переговоры с обитателями города скорей всего состоятся на родном языке семейства Свонхов.

Эти предположения мы с другом тоже обсудили, и он сразу выдвинул веский аргумент, пробивающий брешь в моих логических выкладках:

– Почему тогда на Земле столько языков? И все кардинально разные?

В самом деле, оставалось только поражаться количеству языков нашей родины. В мире Трех Щитов даже попавшие туда неизвестно откуда людоеды, со своими летающими прихвостнями-кречи, говорили на поморском. Все остальные тоже: жители мира Набатной Любви; их космические завоеватели гаузы; великаны валухи; спасенные жители мира Герчери; даже когуяры, выглядящие как прямоходящие коты-ягуары.

Мне лично и Найденову, наверное, повезло, что мы говорили на русском, очень сходном с поморским языком. Но откуда на нашей родине взялись папуасы Австралии? Жители Африки? Америки? Да и в Евразии языков не счесть.

Только и оставалось, что согласиться с мнением великого мэтра, напомнившего о некоторых теориях:

– Недаром говорится, что Земля – это чистилище для грешников с иных миров. Или – место экспериментов. Ты, когда будешь в следующий раз общаться с Лобным Камнем, обязательно поинтересуйся. В его программах могут отыскаться сведения по этой теме.

– Вот сам и поинтересуешься, когда побываешь в Сияющем Кургане, – свалил я на него это хлопотное занятие. – Раз уж он всех наших порадовал гимном и посвящением в возможные хранители, то и тебя сия участь не минует. А я лично постараюсь больше никогда в подобные строения не заходить.

– Почему?

– Ха! Да попросту надоели разные задания. Вроде интересные и даже нужные – пример: тебя спасти, – но уж насколько хлопотные!..

– Но ведь интересно по другим мирам бродить?

– Конечно! Но я и без заданий побываю, где мне хочется. У меня уже огромный список составлен для предполагаемых путешествий и исследований.

– Все равно придется пойти к Лобному Камню, – напомнил Леня. – Надо ведь за сделанное отчитаться…

– О чем отчитываться? – фыркнул я, останавливаясь на небольшом взгорке, откуда сквозь деревья уже можно было осмотреть фрагменты возвышающейся к небу крепостной стены. – Если я еще тебя толком не спас и не начал выполнять данное мне в категоричной форме задание… Ого! А стены-то – слишком странные… У меня такое впечатление, что это – монолитная скала. Не получается стыки рассмотреть.

Но долго стоять на месте и глазеть, не в силах присмотреться толком, мы не стали. Сразу же двинулись дальше. Мы уже давно двигались по довольно широкой прогалине, напоминающей дорогу. Ну разве что петляли, сворачивая с нее, обходя упавшие стволы или островки густо поросшего кустарника. Но явно здесь в глубокой древности находилась транспортная артерия.

– Почему в глубокой? – рассуждал мой товарищ. – Достаточно ста – ста двадцати лет, чтобы любая дорога, проложенная среди леса, оказалась погребена под такими вот наслоениями. Да это и не столь важно… Меня другое волнует: мы почти у самых стен, а до сих пор не обнаружили малейшего следа от деятельности человека. Почему? Или жители вообще носа в заросли не кажут, или…

– …Или город вымер, – закончил я за него оборванную фразу. – И как бы это ни цинично звучало, но в последнем варианте нам пришлось бы легче. Ни у кого ничего не надо ни спрашивать, ни получать разрешения, ни вникать в местные сложности, слабо разбираясь в здешнем языке. И так далее…

Найденов моего цинизма не одобрил. Ему, с его общительной натурой, не хотелось даже представлять, что подобный город может оказаться без жителей. То есть без зрителей, без поклонников и без фанатов циркового искусства. Но если все-таки город мог оказаться безжизненным, то для этого варианта у моего друга сразу нашлось десяток предположений:

– Если все вымерли, то на улицах будут лежать скелеты? Или высохшие мумии? И если тут лютовала неведомая нам эпидемия, не заразимся ли мы сами? Может, тогда вообще не стоит заходить за ворота? И если никого не осталось в живых, почему здесь не поселились иные люди? Ведь свято место пусто не бывает… К тому же во все времена есть такие рисковые люди, как искатели сокровищ. Вдруг они убоятся с нашей стороны конкуренции? Да и вообще: есть ли в городе сокровища? По идее – должны быть!

Последняя мысль его вдохновила больше всего. Хотя на все сыпавшиеся на меня вопросы и предположения я пытался выдвинуть альтернативные варианты:

– Скелетов может и не быть по причине имеющихся захоронений. А выжившие могли покинуть город. Возбудители эпидемий вроде долго не живут, так что нам ничего не грозит. Войдем внутрь, там и разберемся… А вот по поводу сокровищ… Хм! Они для нас не главное. Важней всего отыскать портал.

– Но если сокровища попадутся под руку случайно?

– Портал! Только портал! – настаивал я. – Поверь, места с сокровищами мне известны. Но том же Дне – хранилища с ценными украшениями, монетами и безделушками чуть ли не в каждой башне имеются. Будем за ними как за грибами ходить. Про мир Бесконечного Козла – тоже можно только с восторгом рассказывать.

– Отлично! Но если мы уже здесь, то почему нельзя хорошенько осмотреться? – не понимал моих сомнений Найденов.

И я указал на стену, в которую мы уперлись, выйдя из кущи густых зарослей кустарника:

– Потому что мне здесь не нравится. Эта гроздь миров – чужая, мои магические силы здесь не восстанавливаются. И в данном мире все слишком странное. Видишь? Стена – скальный монолит. И такое впечатление, что это вырублено из гигантского горного кряжа. Причем порода намного прочней, чем известный тебе гранит.

Произведение неведомых здешних мастеров поражало, восхищало и пугало одновременно. Это же надо какой техникой обладать, терпением и желанием, чтобы вырезать подобное величие из цельной горы?! А ведь высота данного творения достигала как минимум ста двадцати метров! Да и строгая вертикаль казалась немыслимой.

Камень имел на себе следы шлифовки и на ощупь приближался по гладкости к полированному мрамору. Толщина стены не поддавалась измерению. «Око волхва» позволило мне просмотреть в глубину не далее полуметра. Но где бы я ни вглядывался – ни единого стыка или внутренних пустот не обнаружил. Несколько напрягал и тот факт, что в пределах видимости пока ворота или какое-то подобие калитки тоже не просматривались.

Судя по косвенным признакам, когда-то по внешнему периметру вокруг стены шла дорога, метров в двадцать шириной. Скорей всего, покрытие до сих пор оставалось невредимым под слоем грунта, догнивающих стволов, древесного мусора и обильно разросшегося кустарника. Потому что большие деревья, имеющие громадные корни, на данной полосе не росли. Но как выглядит дорожное покрытие, мы выяснять не стали, хоть и было очень интересно. Потому как копать метр в глубину (а то и больше) казалось делом бессмысленным.

Зато, двинувшись вдоль стены направо, немного поспорили уже все вшестером, что собой заросшая дорога представляет. И тут довольно логично рассуждал Багдран:

– Если стену вырезали в массиве горы, то и дорогу могли создать точно так же. Оставив ей место на основании подошвы. Она получается вечной, да и никакие враги, осаждающие город, не подкопаются.

Его сестра-двойняшка после таких слов презрительно хмыкнула. Видимо, не одобряла умничанье братика. А вот старшенькая Эулеста похвалила и продолжила рассуждения в том же русле:

– Если строители настолько умелые, то наверняка и множество подземных ходов под стеной сделали. Вдруг самим бежать пришлось бы во время осады?

– А я умею подземные ходы выискивать! – похвастал Руд, встрявший в обсуждения. – Берешь длинную палку и…

– …И получаешь ею по своей глупой башке! – резко и зло оборвала его Цилхи. – Тебя никто не спрашивает, вот и помалкивай со своими глупостями!

Как по мне, то зря она на юношу рычит, свое раздражение срывает. Подумаешь, взял бы он тонкий прутик и тыкал бы в каждую подозрительную дырку или норку. Но, с другой стороны, мало ли что в той дырке может находиться? Или обитать? В самом деле, неуместные глупости.

А мы все шли, шли, шли…

И через час я дал команду собирать грибы. Не потому, что сплошным потоком пошли изумительные беляки, их и раньше хватало. А потому, что ворот не было. Как следствие: придется располагаться на обед под стеной и что-то для предстоящей трапезы готовить. Вот и спрашивается: из чего готовить? Если вокруг из живности ничего и никого. Максимальные по величине птички не превышали воробья. Все иное зверье нам вообще ни разу на глаза не показалось. И я очень, ну очень пожалел, что не оттяпал половину серны, которую с нашей тропы не успели утащить волки.

Но мы-то в тот момент надеялись на гостеприимство местных пейзан. Да и любая иная дичь, нам казалось, находится в пределах вытянутой руки. Бери – не хочу.

Тут уже и мой товарищ не стал скрывать раздражения:

– Точно сговорились! Все имитаторы между собой сговорились нас избегать и других предупредили. Даже странно, как при такой всеобщей осведомленности те же волки умудряются кого-то зажевать?

– Зря ты делаешь такие скоропалительные выводы, – не согласился я с ним. – Мы тут всего ничего, да и сама стена вокруг города ох как не проста. Сколько я ни смотрю в небо, поверх ни одна птичка не пролетела. К самой скале ближе чем на десять метров – тоже никто не подлетает. Я вроде никакой защитной или отпугивающей магии не вижу, но это не факт, что она отсутствует.

Разговаривали мы вроде на русском, который Свонхи не понимали. Да и Эулеста сразу ничего на это не сказала. Но не прошло и пяти минут, как она, пошептавшись с сестрой, решила признаться в некотором своем умении. Хоть и сделала это так, словно только что рассмотрела:

– Ну точно, не кажется! Вон в том месте серые отростки просматриваются.

– Ты о чем? – заинтересовался я.

И на полчаса мы застряли на одном месте. Девушка видела нечто в виде горизонтальных дымков, торчащих из стены. Причем дымки колеблющиеся, разные по длине и длиной от двух до восьми метров. С каждого квадратного метра простиралось около пяти-шести таких дымков. В некоторых местах они становились более темными, в некоторых терялись в полной прозрачности.

Но все это я понял со слов старшей в квартете. Сам я что только не делал, как ни изгалялся и как ни изощрялся, – так ничего и не рассмотрел. Даже подозрение закралось, что девица выдумала серые щупальца магического дыма, чтобы мне отомстить или попросту мозги запудрить. Но, присматриваясь к ее ауре, поверил окончательно. Красотка не лгала, хотя при объяснениях и движениях рук старалась меня касаться чуть ли не во всех местах.

Нет, врала! Правда, я не осознал конкретно, где проскочила ложь, в каких именно словах. Скорей всего, в тот момент, когда, стоя у меня за спиной и держа ладошки у меня на висках, девушка утверждала:

– Именно так мой учитель по начальной магии обучал рассматриванию потусторонних стихий. Расслабься, прикрой глаза, расфокусируй зрение… теперь надуй щеки… Дыши очень медленно и спокойно…

И сама уже настолько прижалась ко мне всем телом, что и дурак бы догадался: учебой здесь и не пахнет. Издевалась? Или пыталась соблазнить? Об этом и Леня скумекал:

– Эуля, милая! Зря ты с нашим Капитаном, Бармалеем Дубровским, возишься. Он уже стар в свои сто семьдесят лет, ничего нового не воспринимает. А вот у меня как обладателя Первого Щита необычайные способности к просмотру потусторонних сил. Попробуй меня обучить. Вот увидишь, как изумительно все получится.

Не прокатило. Хотя упоминание солидного возраста заставило девушку непроизвольно отстраниться, по поводу смены ученика она высказалась категорически:

– Во время передачи умений – нельзя распыляться. И не отвлекай меня!.. А ты – дыши ровней… и не дергайся!

Ничего не помогло. Хотя я честно старался из всех сил и задействовал весь спектр своих умений и знаний о тринитарных всплесках. Моя учительница под конец занятий явно расстроилась, занервничала. Стала бегать, рисуя на стене участки и приговаривая:

– Всмотрись! Вот отсюда выходит три серых дымка, а отсюда – ни одного! Здесь – они очень серые, а вот здесь – почти прозрачные.

Наверное, она меня не так учила. Или у меня не было ее способностей. Как я ни пялился, ничего, кроме косоглазия и едких подначек от Леонида, не заработал. Обидно, конечно… Но я что, всегда лучше всех и талантливее? Да и не стоило забывать: в данной грозди миров мы с Найденовым – чужаки. А Свонхи – свои, кровь от плоти. И пусть у них умения слабенькие, но зато в таких сферах, куда мне доступ закрыт. Возможно, навсегда.

Глава шестая. Бесплодный поиск

Естественно, мы отошли от стены метров на пятнадцать, собираясь двигаться дальше. Никому не хотелось подвергаться воздействию чужой магии, пусть даже невидимой.

Зато я окончательно понял, что наши подопечные каким-то образом понимают русский язык, когда прозвучал совет-шутка от профессионального клоуна:

– Не так ты смотришь, господин Бармалей! Ох, не так! Следует приложить к глазам, как бинокль, дыньки своей учительницы, тогда и прозреешь! Ха-ха! – Только вместо слова «дыньки» он употребил более фривольное словечко и нечто вульгарное, касающееся грубого секса, добавил.

И вот после этих его фраз четко удалось просечь реакцию «карапузов» по эмоциям, преобладающим в их аурах. Эулеста смутилась и засмущалась. Цилхи – изволила гневаться. Багдран – еле удержался, чтобы не броситься с кулаками на моего друга. Ну и младший Руд попытался скрыть свою ярость, пиная ногами ни в чем не повинную горку мха.

«Ничего себе! – воскликнул я мысленно. – Как же это у них получается? И я с земляком теперь что, ни о чем посекретничать не смогу?»

Польза от данного события оказалась двойная. Первое: мы стали осторожней обмениваться мнениями, используя в важных мелочах только наши условные сигналы, а порой и говоря при этом совершенно противоположное. Второе: для нас отыскалась вполне приемлемая, если не деликатесная, еда. Потому что горка мха оказалась этакой здоровенной улиткой, живущей под прочным, но весьма эластичным панцирем.

Можно было бы улитку даже черепахой назвать, будь у нее ноги и голова на длинной шее. А так громадная улитка, только не в ракушке. И подобных простейших, когда мы стали присматриваться, здесь оказалось невероятно много. Как они от нас до того скрывались? А попросту надолго замирали на месте при малейшем сотрясении почвы. Передвигаясь, следов в виде слизи не оставляли. Хладнокровные – значит, и моя магия, рассчитанная на теплокровных, не действовала.

И держались они под своими эластичными, но невероятно прочными панцирями ух как крепко! Но разве устоит подобная крепость против стальных кинжалов? Пока собирали, шли, выбирали место и делали костер, а потом и готовили, Леонид придумал сводное название для найденного нами существа: улипа́ха.

Зато на вкус, с местными травками, с неким подобием кедровых орешков и с жареными грибами, улипа́хи оказались изумительными. Не хуже их плавающих в теплых океанах собратьев. Если бы еще и соль у нас была, получилось бы воистину царское блюдо. Да перец… Да нужные приправы…

Привал на обед у нас растянулся часа на два. Но сытость придала нам уверенности в себе и усилила жажду дальнейших действий. Настроение тоже поднялось. Особенно после предложения Руда сделать из панцирей улипа́х этакие защитные шлемы. Жаль, что по величине они подошли лишь ему да Цилхи. Но юноша не унывал, утверждая:

– Обязательно и более крупные отыщутся в глубине леса. Надо только поискать. Представляете, как здорово: шишка тебе по голове «Бум!», а тебе хоть бы что. Так что я поищу?..

Хорошо уже, хоть спрашивал, пусть и не глядя в мою сторону. Усвоил все-таки главное правило: дисциплина превыше всего. Так что я не преминул добавить сухости, авторитарности и безапелляционности в свои слова:

– Отправляемся дальше! Порядок движения – прежний.

Невзирая на приятную тяжесть в желудках, мы даже ускорились. Уж очень нам хотелось добраться все-таки до ворот этого злосчастного, мягко говоря, города. Но, увы и ах, в последующие четыре часа ни единого створа, дырки, шва, запорного устройства или хотя бы трещины в монолитной стене так и не отыскали. При этом мы обошли уже больше половины периметра крепостного сооружения. И вполне логично предположили: хоть по кругу обойди – в город так и не войти.

– А три раза обежать – можно сразу умирать! – в притворной печали Леонид выдавал на-гора грустные стишки. – Дети случайно в лесу заблудились, их педагоги от счастья напились, вместе с собакой на поиск пошли, от них лишь подметки и зубы нашли.

Это он так напоминал намеками, что именно мы являемся опекунами для четверки великовозрастных «карапузов». Поэтому я плюнул на дальнейший обход стены и стал заблаговременно подыскивать место для ночлега. Для этого пришлось перемещаться зигзагами, углубляясь в лес и пытаясь высмотреть нечто подходящее. Прошлая ночь закончилась нормально (относительно), и нас бы устроило точно такое же полуповаленное дерево с крепким еще стволом. Только вот, сколько ни искали, ничего подобного не попадалось.

Эулеста предложила ночевать под самой стеной:

– Почему-то уверена, что серые магические щупальца для нас безвредны.

– Мне бы твою уверенность, – сомневался я, предпочитая соорудить этакий форт из коряг и крупных веток. – Уж лучше часа два поработаем хорошенько, зато потом будем спать не в пример спокойнее.

– Правильно! – поддержал меня заместитель по боевой, физической и политической подготовке. – И лучше всего импровизированный шалаш с баррикадой вокруг пристраивать вон к тому дереву. Очень удобное место.

Только вот хитрые Свонхи пахать и трудиться не хотели. Причем настолько, что после многозначительных переглядываний между собой решились на раскрытие очередной семейной тайны. Скорей всего, и магистр артефакторики, их дядя, не ведал всех умений и способностей собственных племянников. Иначе рассказал бы мне. Не думаю, что стал скрывать бы то, что могло помочь нам всем.

Говорить начала Цилхи, изначально попытавшаяся выторговать для себя и родни некие преференции:

– Мы окажем тебе помощь в проникновении в город, но только при выполнении нескольких условий. Первое: ты никогда и ни при каких обстоятельствах не имеешь права поднимать на нас руку. Также не имеешь права крикнуть и что-либо приказать. Только вежливое обращение, основанное на взаимоуважении и сродни совещательному. Второе…

Но я ее перебил, демонстративно потирая ладони и добавляя в голос холодного презрения и сурового цинизма:

– Кого мне надо отстегать крапивой или кому следует переломать ноги, чтобы они поняли, что командир должен знать обо всем?! А могу и зубы выбить!.. А могу и волосы выжечь всем четверым! Вместе с бровями и ресницами!.. Прямо вот сейчас!.. Немедленно!..

Поверили! Даже Леонид поверил и испугался, пытаясь самоотверженно преградить мне путь, когда я с поднятой ладонью шагнул в сторону двойняшек. А уж аура всех наших подопечных пошла коричневым цветом страха и полыхнула пурпуром гнева. Затем покрылась рябью смирения, когда слегка заикающаяся Цилхи продолжила:

– Наш Руд умеет отыскивать подземные пустоты и подземные ходы…

– Каким образом? – сверлил я ее взглядом, пока никак не реагируя на стоящего передо мной Найденова.

– Он делает длинную удочку из тонкого прутка и на ее конец помещает магическую структуру, которая называется «пятно провала». Умение у него врожденное, и мы его только в последний год обнаружили и попытались развить. Достаточно ходить с прутком по местности, водя им по сторонам. Как только под «пятном» оказывается пустое пространство, залегающее не глубже одного метра, структура «стекает» вниз, тем самым показывая искомое место, наиболее удобное для раскопа.

Я с рычанием выдохнул. И мысленно стал считать до двадцати, пытаясь успокоиться. Ходим чуть ли не весь день вдоль этой противной стены без всякого толка, и эта наглая девка только сейчас признается в подобном умении своего братца? Убил бы ее, козу противную!

Хотя и сам виноват! Не обратил внимания на обмолвку юнца, когда тот почти проговорился о своем умении, а змея-сестричка его оборвала. Следовало тогда еще прочувствовать момент, настоять, выпытать до конца. Потому что подземные ходы строителями должны быть сделаны в любом случае. Даже если жители данного города путешествовали по миру лишь на воздушных шарах, на вертолетах или на собственных крыльях.

Кстати, мысль о крыльях мне в тот момент пришла в голову впервые. Об этом следовало подумать.

Но сейчас я выкрикнул приказ вполне конкретный:

– Отыскать для парня нужную палку! Живей! – И, когда племяннички забегали, выискивая нужное, одобрительно шепнул Найденову: – Правильно действовал. Так и дальше постараемся себя вести: я злой и жестокий Бармалей, а ты добрый, душевный доктор Айболит. Работаем на контрастах, зато ты втираешься в их полное доверие. Особенное внимание удели этой бешеной и глупой Цилхи. Надо ее окончательно обломать.

Боевой товарищ скривился в громадном сомнении, вздохнул, но все-таки кивнул мне в ответ. И тоже подключился к поиску нужного удилища, стараясь оказаться рядом с указанной для обработки особью. Судя по доносящемуся до меня успокаивающему и сочувствующему бормотанию, наш маэстро сразу приступил к выполнению данного ему поручения.

Нужную палку отыскали, и вскоре я имел возможность наблюдать очередное чудо данной грозди миров. Потому что, сколько я ни пытался вспомнить, у нас подобного и в помине не было. Юнец поводил тонким концом палки у себя вокруг головы и словно намотал на него клубок слабо светящейся желтой паутины. Затем перехватил толстый конец удилища, длиной метра в два с половиной, и стал быстро водить палкой вокруг себя, как это делают минеры с миноискателем.

После приближения к земле паутина растеклась по ней большим пятном, более метра в диаметре, и скользила, словно не замечая мусора, пеньков, выпуклостей, комков моха. Скорей оно было похоже на световое пятно, словно от мощного прожектора. Вот только резко порой меняло форму, вытягиваясь овалом, словно цеплялось за невидимые простому глазу сучки или ямки. Правда, видели его только я и его создатель. При этом Руд, с явным превосходством и осознанием своей крутости, давал мне пояснения хвастливо, «через губу»:

– Небольшие норки, промоины или случайные полости под камнями пятно заполняет собой моментально, задерживаясь там частично. Вытягивается при этом, меняет форму. А вот там, где подземная пустота превышает полтора кубических метра, пятно проваливается полностью. Нам только останется лишь приблизиться, присмотреться, а то и раскопать найденный вход на нужную глубину.

Найденов прислушивался с особенным вниманием:

– Как я понимаю, так можно и клады искать?

– Только если клад не засыпан напрочь. И вокруг него пустое пространство. И глубина – не более метра. В ином случае «пятно провала» не поможет.

Логически рассуждая, никто не станет прикрывать тайный тоннель крышкой из камня толще, чем в метр. Так что отыскать нужное – можно. Только вот та же логика подсказывала: ничего мы здесь не найдем. По крайней мере быстро. Во-первых, уровень грунта здесь за последнее столетие-полтора поднялся на метр, а местами и на два метра. Но и огромные пространства прилегающего к стене леса следовало прочесывать неделями, если не месяцами. И все попусту. Если бы мы хоть конкретно знали квадрат, помеченный на карте, а так…

Пришлось выделить только полчаса на начавшиеся поиски. Если ничего не найдем – строим укрепленный шалаш. А пока мы всей толпой ходили следом за Рудом, собирая для ужина грибы, нужные травки и деликатесные улипа́хи. Тем более что в глубине леса, когда поиск оказался отработан, в самом деле стали попадаться крупные особи, панцири которых вполне могли и на голову взрослого человека налезть, заменяя шлемы колониального вида.

Как это ни казалось парадоксальным, но мальцу повезло примерно на двадцать пятой минуте. Исследуя небольшую выемку, пятно провалилось в пустоту полностью, и Руд с уверенностью воскликнул:

– Есть! Я отыскал вход!

Открытие было сделано примерно в ста метрах от окружающей город стены. Нам это вначале показалось небывалой удачей, и мы дружно бросились на раскопки.

Плохо, когда под рукой нет нужного шанцевого инструмента. Хотя бы одна разборная походная лопатка ух как пригодилась бы. А так пришлось корячиться, копая мечами и кинжалами, выгребая ладонями слежавшуюся землю, камни, а также прогнившие брусья.

Но только через час, когда мы очистили выемку полностью, мы поняли, что отыскали и почему. На глубине двух метров (от нынешней поверхности грунта) проходил шикарный тоннель. Высотой в два с половиной метра и шириной в полтора. При желании можно свободно и коня провести в поводу. Причем стены и свод выложены из гранитных блоков.

Когда-то, судя по гнилым брусьям – лет двести назад, на данное место рухнула гигантская лиственница, и перекрытие не выдержало проникающего удара самой толстой ветки. Порчу заметили, но вот сразу починить как следует не успели. Или не захотели? Попросту перекрыли пролом брусьями и присыпали сверху землей. К нынешнему времени брусья прогнили и примерно года три назад рухнули внутрь тоннеля.

Ну а мы, оказавшись внутри, даже не сомневались, в какую сторону идти. Только в город! Ну и пошли. Но радовались недолго. Метров через семьдесят начинался завал из камней, которые между собой скрепили добавочно залитым со стороны города цементом. Однозначно жители тайный проход решили перекрыть, дабы с этой стороны к ним никакая напасть не подкралась.

– Приплыли? – расстроился Леонид, пытаясь изо всех сил расшатать прилипший к раствору камень. – О, как держит! И почему это не вороватые русские олигархи цемент в раствор закладывали?.. Может, тут всего ничего? Тоненькая стеночка?

«Оком волхва» я сразу пытался просмотреть в глубину. Но края сплошной преграды и близко не было. Ничего и Руд не смог сказать утешительного, после того как воспользовался своим «пятном провала».

Повздыхав с сожалением, мы спешно подались обратно. И там я уже всех напряг по максимуму, заставив сносить коряги и ветки к раскопанному нами пролому. Потому что решил, что лучше всего ночевать в тоннеле. Ну разве что следовало глянуть на то место, куда он выводил за пределы города. Вдруг там какое-то здание в лесу? Или (если ход проложен далеко, непосредственно к холмам) пещера?

Сам тоже помог созданию линии обороны, а место для костра мы определили коллегиально. Получилось вполне сносно и добротно, пусть и без лишнего комфорта. Зато ночью к нам вряд ли кто сунется, и мы хоть толком выспимся.

Оставалось только проверить глубокий тыл. И я, оставив опекаемых Найденовым и готовящих ужин, устремился по тоннелю прочь от города. Вначале шел спокойно. Потом ускорился, когда убедился, что ловушки и западни отсутствуют. В конце концов перешел на быстрый бег. И примерно в начале четвертого километра добрался до цели.

Просторная комната площадью до тридцати метров квадратных. И сразу слева, у ближайшей стены, этакое устройство с колесами, вращая которые можно поднять вверх и наружу внушительную каменную плиту. Смысла ее поднимать сейчас не было ни малейшего. Скорей всего, она с той стороны изрядно завалена – это раз. И два – движение в ту сторону нам вообще ничего полезного не принесет. Ну, выйдем на склон холма, а дальше что? Разве что за неделю-две исследования пространства вокруг города ничего более толкового не отыщем. Вот тогда и вернемся.

Подумав о таком, я мысленно перекрестился: «Чур меня, чур! Какие две недели?! Надо отсюда вырываться немедленно!»

Так что моментально развернулся и побежал в обратную сторону. Предстоял ужин и вторая ночевка в данном мире.

Глава седьмая. «Где деньги, Зин?..»

Ужин прошел в спокойной, деловой обстановке. Разговаривали мало, в основном прислушивались. Потому что несколько раз раздавался рев тираннозавра и пару раз, уже при сгустившихся сумерках, дикий визг птеродактиля. Но охотились зверушки где-то там, вдали. К нам не приближались.

По общему мнению, опасаться нам следовало лишь тех самых мелких грызунов и муравьев, которые начисто обгладывали за ночь убитых мною хищников. Если они ринутся в наш тоннель, да еще сплошным потоком, придется несладко.

В данном случае нас, наверное, выручил костер. Мы им перекрыли проход прямо возле пролома, дым без помех уходил сквозь нагроможденные сверху коряги и нас не беспокоил совершенно. Только следовало регулярно подбрасывать дровишек, чем и занимался бдящий дежурный. Ему же следовало поднимать тревогу, если бы к нам пожаловали нежданные гости.

Первым дежурил Леня, я – последним. Ну и я на всякий случай использовал вуаль Гимбуро, натянув ее на торчащие с нашей стороны сучки. Эта метка, которую я мог ставить как Иггельд, подданный империи Альтру, служила вообще-то для других целей. Например, для обозначения и поиска врагов или союзников. Но при определенном растягивании вуаль могла служить и сторожем, потому что я на физическом уровне ощущал свою метку, когда она начинала двигаться после касаний постороннего существа.

Вот после трепета данной магической защиты я и проснулся. На вахте стоял Руд, предпоследний в списке. Он и должен был меня разбудить, пользуясь часами Леонида. Но он не «стоял», он бессовестно дрых, уже давно не подбрасывая в затухающий костер ни щепочки. И я не начал орать сразу лишь по причине остаточных видений моего особо эротического сна. Мне такое сладкое, настолько всеобъемлющее сношение снилось, что во рту пересохло и тело стояло колом одеревеневшим.

Пришлось вначале все поправлять на себе, ослаблять и возвращать восприятие к нормальному состоянию.

«Вот уж мелкая редиска! – досадовал я, пока еще бесшумно приподнимаясь и пытаясь рассмотреть, кто это к нам пожаловал. – Всего один час не мог толком простоять? И ведь до вахты четыре часа спал! Жаль паренька, но придется его примерно наказать».

Ночных агрессоров рассмотрел прекрасно. Вначале поблескивающие хитином тельца показались муравьиными. Однако выяснилось, что к нам пожаловали сколопендры. Здоровенные, заразы, длиной в две мои ладони и угольно-черного цвета, но с ярко-желтыми ножками. Они внушительным клубком собрались возле одной из стен, собираясь уже проскочить мимо почти прогоревшего с той стороны костра.

Мало того, что подобная хищница-многоножка могла прокусить кожу, оставляя своим хвостом-ножницами разрез до пяти сантиметров, так еще и впрыснутый ею яд мог доставить любому из Свонхов массу проблем. Начиная от легкого недомогания и заканчивая полным параличом или смертью. А что яда в каждой твари хватало, мне и на расстоянии удалось рассмотреть.

Так что жалеть никого не стал. Ну а друг Леня поймет и простит раннюю побудку. Сам же ратовал за строгую дисциплину и жесткость возможных наказаний. Так что я первым делом громко закричал:

– Руд! Как ты посмел заснуть на посту?! – после чего пнул горсть углей в кучу сколопендр и продолжил ругаться: – Ты посмотри, кто тебе чуть ноги не отгрыз и яду в кровь не впрыснул!

Подбрасывая ветки в костер, я пару хвойных лап, возгорающихся как порох, швырнул и в сторону разбегающихся многоножек. Их при этом не только хорошо осветило, но и сильно припекло, и они с удивительным проворством стали выбираться из провала.

Картина неприятная, тем более для девушек. От визга они сдержались, но вздрагивали от омерзения и кривились, как поп на прошлогоднюю просвирку. На своего младшего брата они смотрели с жалостью, но защищать не пытались. Даже когда я стал подбирать наказание, молчали как рыбы:

– За подобный проступок в отрядах разведки и рейнджеров только одно наказание – смерть. В военное время – смерть через повешение. Пребывание на неизвестной территории приравнивается к боевым действиям. Но, учитывая твое несовершеннолетие, будешь наказан розгами. Десять ударов! Наказание откладывается до тех пор, пока мы не окажемся в полной безопасности. Вопросы есть?

Юноша только скорбно вздохнул, а вот Эулеста твердо заявила:

– Три удара я беру на себя. Потому что ответственность в нашей семье – коллективная.

– И я на себя три! – последовал ее примеру Багдран.

– Я тоже два удара выдержу… – еле слышно добавила Цилхи.

– Нет! – категорично возразил провинившийся. – Я виноват, мне и воздастся! И не слушайте их, Капитан.

– Мне все равно, – отмежевался я от распределения наказаний по задницам каждого из «карапузов». – Сейчас всем спать! Я отстою последнюю вахту, раскладывая большой костер наверху. Отбой!

А что там спать-то оставалось?! В самом деле ночь коротка до удивления. Выбрался наверх, стал костер раскладывать, а уже и рассвело вокруг. А там и Найденов появился, так, видимо, и не уснувший больше. Косясь в сторону провала, стал интересоваться шепотом:

– В самом деле будешь потчевать юнца розгами?

– Приказы командира о наказании просто так не отменяются. Иначе меня вообще игнорировать станут. Ну разве что Руд совершит в ближайшее время какой-нибудь подвиг.

– А если его наказание они все разделят между собой?

– Хм! Так даже интереснее получится. Девчонки будут спать на животе и меньше руками в темноте шастать. А то в самом начале ночного отдыха Эулеста пыталась меня нащупать и подвинуться ближе.

– И?.. Какова твоя реакция? – оживился приятель.

– Ударил легким разрядом по пальчикам, сразу отпрянула.

– Варвар! И бесчувственный чурбан! Такая девушка с ним заигрывает, а он…

– А я хоть сейчас готов отвесить тебе выигранный щелбан, – вспомнил я о нашем споре. – Давай, соберись…

– Эй! Опомнись! Резкий ты наш и Дубровский заодно! И веди себя прилично. Любое кровопролитие и порчу тел мы решили отложить до проникновения в город. И не факт, что Эуля останется с тобой. Она обязательно вскоре рассмотрит настоящего джентльмена и более искреннего поклонника.

О такой отсрочке мы не договаривались, но я спорить не стал. Пусть пока живет, так сказать… Ага!.. И дрова носит… И улипах собирает на завтрак… А по большому счету, я совсем не против его интрижки со взбалмошной красоткой, наоборот – за! Лишь бы она ко мне не приставала!

Вообще-то я и сам парень не промах. Тем более что не женат, вернее, разведенный, никому ничем не обязанный. И даже весьма позитивно оценивающий стройную фигурку подопечной. Только вот дал слово ее дяде, Кабану Свонху, и как женщину его старшую племянницу не рассматривал. Не будь этого обещания, с удовольствием поддался бы на ее меркантильные притязания. И уверен, она сразу сменила бы подлое ко мне отношение – на искреннее и доверительное. Достаточно было бы ей прочувствовать весь мой потенциал знойного, искреннего и опытного любовника.

Может, я и не прав в своих размышлениях, но кто не грешен в собственных попустительствующих славословиях? К тому же в условиях, когда мое молодое, здоровое тело желало сексуальных развлечений утром и вечером, днем и ночью, всегда и ежечасно, постоянно и ежеминутно… Стоило лишь буйному воображению представить нечто подобное.

Или я не прав и болен не только физически, но и морально? И мне пора срочно лечиться у психиатра? Иначе откуда во мне столько необузданных желаний? Только подумал о сексе – и тут же стал спотыкаться на ровном месте. Кошмар!

Тут же припомнил еще одну причину, по которой у меня могли появиться подобные развратные мысли: мясо устриц всегда повышает мужское (не помню, что там в этом отношении с женским) либидо. А ведь мы весьма интенсивно питаемся в последнее время мясом улипа́х, которое по своим энергетическим качествам, наверное, троекратно превышает те самые хваленые устрицы.

Иначе говоря, молодость требует свое! И мне срочно нужна женщина, подходящая для сброса излишнего эротического пара. Где ее только взять? В городе? Интуиция на эти вопросы лишь хмыкала: «Ты еще вначале попади в этот город! А потом еще и найди ту самую женщину!»

Чтобы отвлечься от фривольных мыслей, я бегом дал несколько кругов вокруг нашего ночлега, по спирали отходя все дальше и дальше. Хотелось понять, где днем прячутся побеспокоившие нас недавно сколопендры. Их образ, форму и подобия я четко зафиксировал своей поисковой системой. Как бы они ни спрятались, на глубине до полуметра я бы их все равно увидел.

И вначале даже растерялся, когда ни одной не смог обнаружить. Испарились? Улетели? Нас атаковали иллюзии? Но достаточно мне было пересечь невидимый круг с радиусом примерно метров двадцать, как хищные многоножки зафиксировались мною в огромных количествах. Стал проверять, уточнять и лишний раз убедился: все сколопендры покинули пространство вокруг провала в земле, словно ощущали там для себя смертельную опасность.

Испугались костра? Так они вроде уже чуть по нему не пролезли, подбираясь к нам, спящим. Испугались моей защитной магии? А вот это уже ближе к сути разгадки. Но тогда получается, что у этих противных мелких созданий имеется некая разумность? Или подобие все того же коллективного разума, присущего жукам-имитаторам?

Ладно, кабаны, шакалы, волки и вараны. Да и филины – птицы, они все умные. Но сколопендры? Не слишком ли это? Тогда получается, что и пострадавшая серна, которую потрошили хищники, – венец здешней эволюции? И что говорить тогда про дивных на вкус улипа́хах? Вдруг это конгломерат чистого, не обремененного лишними мускулами мозга? А мы их на костре подрумяниваем? Да грязными руками берем?

Меня сразу стало подташнивать, как только я вспомнил, сколько съел мяса этих славных улиток, носящих черепашьи панцири. Не по этой ли причине строители города так жестко огородились от леса? И не оказались ли гомо сапиенс окончательно изгнаны из этого мира какими-то разумными бабочками или высокоинтеллектуальными мухами?

Моя буйная фантазия еще один вариант подсказала: люди сделали все существа своего мира разумными, а сами после этого ушли в иные пределы иных вселенных. Хорошо, что рациональность во мне продолжала действовать, и я на полном серьезе обратился к окружающим меня деревьям и кустарникам:

– Так и мы мечтаем покинуть этот мир немедленно! Вот даю честное экселенское слово: нам только до портала добраться, и мы сразу же линяем отсюда! И никому никогда не расскажем, что мы здесь были и что мы здесь видели!

С минуту постоял, прислушиваясь и вполне искренне дожидаясь ответа. Стволы поскрипывали, кроны шумели от ветра, мелкие пичуги пели беззаботно, но конкретно откликнуться на мои обращения никто и не подумал. Затаились? Не верят? Или не понимают чужого для них языка? Так ведь те же имитаторы явно общаются с помощью ментальных образов. Причем великолепно общаются: быстро, масштабно и действенно. Значит, мое искреннее коммюнике о наших намерениях должны тоже зафиксировать. Как бы…

Или я сейчас смотрюсь со стороны как наивный чукотский юноша, разговаривающий с брошенным в тундре ржавым трактором?

Постоял. Повздыхал. Сам над собой посмеялся и потопал к нашему временному биваку. С недовольством при этом вспомнил истинно русскую поговорку: «Нет ничего более постоянного, чем временное».

К моему приходу встали все, и завтрак уже практически доходил до готовности. Вот во время ранней трапезы, поглощая уже несколько приевшиеся по причине отсутствия соли деликатесы, я и решил инициировать тему о том, что делать дальше:

– Дамы и господа, высказывайтесь, какие будут предложения по преодолению стены? – на что тут же среагировал самый младший среди нас:

– Надо искать следующий подземный ход! Их должно быть несколько, это бесспорный факт. А этот замуровали изнутри из-за пролома. Жители наверняка подумали, что ход стал известен врагам, вот и закупорили его намертво.

Резон в словах Руда имелся. И в данный момент ничего лучшего никто бы не смог предложить. Только главный минус такого поиска сразу же заметила старшая в квартете Свонхов:

– На это уйдут годы! Потому что остальные тоннели вряд ли настолько короткие, чтобы оканчиваться в ста метрах от стены. Следовательно, периметр поисков увеличивается тысячекратно, и не факт, что выход окажется близко к поверхности.

Эулесту косвенно поддержала и ее младшая сестричка Цилхи:

– Учитывайте также, ходить придется за Рудом – всем вместе. Иначе за его безопасность никто не поручится. А это в свою очередь сразу нивелирует весь иной поиск по иным направлениям.

Взглянув на нее с уважением, внес свое предложение и Найденов:

– Мне ничего иного в голову не приходит, как построить воздушный шар, планер или хотя бы дельтаплан.

– А что это такое и можно ли это сделать из дерева? – живо заинтересовался Багдран. – Если ты мне объяснишь и сделаешь чертеж, я тебе все что угодно построю. Могу и лестницу раздвижную. Могу и леса соорудить, не хуже тех, что рухнули возле Небесного плато.

Чувствовалось, что ночное наказание и грядущие для всех Свонхов розги заставляли парня лезть из кожи вон, чтобы заработать прощение для брата.

Но мы с Леней несколько сомневались в услышанном. Правильно поняв наши недоумевающие взгляды, Цилхи с гордостью прояснила основные таланты своего брата-двойняшки:

– Он у нас гениальный механик. Любое устройство разберет, починит и заставит действовать. Те часы, что у него, он сам когда-то починил. И мы ведь говорили, что в имении маркиза Багдран имел свою личную мастерскую. Вернее, не личную, с ним там еще один старый механик работал. Но за пару дней до вашего нападения мастер умер от старости. Зато в городке он считался наиболее известным, да и сам маркиз Вайно его ценил чрезвычайно.

Что-то такое вспомнилось о мастерской, но мы-то понимали: для постройки того же воздушного шара помимо рук золотых еще ой как много чего надо! А уж для создания дельтаплана или планера – еще и массу ультрасовременных композитных материалов. У нас же, кроме древесины, ничего нет под руками. С инструментами тоже полная… зарница: ни топора, ни пилы, ни молотка толкового.

Так что пришлось топтаться от того, что у нас имелось:

– Мечами и кинжалами мы для себя даже избушку не построим. Поэтому сегодня давайте все-таки продолжим обход города до конца, и попутно Руд будет работать со своим «пятном провала».

– Но вы так и не объяснили, что такое планер! – выразил мастер-механик свое недовольство. – Вдруг у меня получится?

– Попробую тебе по пути растолковать, – пообещал Леонид. – Если ты и в самом деле механик от бога, быстро поймешь, в чем там суть. – И уже обращаясь ко мне: – Ну что, Капитан, в путь?

А так как чемоданов у нас с собой не было и ванные комнаты отсутствовали, то и сборы были недолгими. Мы только все дружно набросились на провал, закидывая его корягами, ветками и даже затыкая маленькие дыры мхом. Конечно, такие существа, как сколопендры, внутрь обязательно при желании протиснутся, но в любом случае не хотелось, чтобы во время нашего отсутствия тут всякая гадость собиралась. Как-никак единственное пригодное для нормального ночлега место. Вдруг ничего лучшего не отыщется?

Напоследок мы свое сооружение еще и пеплом с костров присыпали. Лесных животных он отваживает на некоторое время.

А затем началось наше нудное, безрезультативное хождение. Мы завершили круг вдоль стены, так ничего и не сыскав, и спешно вернулись обратно, стараясь успеть до заката. Переночевали в тоннеле.

Следующий день мы уже петляли по большему периметру, надеясь в основном лишь на «пятно провала». Но и этот день не принес результатов. Еще больший минус состоял в том, что мое хранилище энергии для эрги’сов так и не наполнилось. Ни сотой доли процента за двое суток не прибавилось.

А вот ночи заканчивались интересно. Уже второе утро я просыпался в объятиях Эулесты. Больше ничего такого, только объятия и тихий шепот: «Мне холодно! И чего это ты такой дикий? Я ведь не покушаюсь на твою девственность! И жениться на себе не требую!»

Честно признаться, я был не против и более плотного контакта с красоткой. Ее прелести того заслуживали, и тело мое отзывалось моментально. Но сдерживался. Ибо благодаря своему регулируемому слуху подслушивал постоянные наущения Цилхи. И это коварство девушек меня страшно возмущало. Получалось, что Эуля тянется ко мне по принуждению, а не по зову души или пусть даже плоти.

Так и хотелось порой пристукнуть эту мелкую гадину, которая только и шипела, уединяясь с сестрой в кустиках:

– Ну сколько ты будешь тянуть? Почему он тебе еще не подвластен? Действуй решительно, отбрось любое стеснение! Бармалей должен втрескаться в тебя по уши и выполнять безропотно любое твое желание. Или совсем растеряла навыки любовного приворота?

Вообще эти Свонхи – те еще фрукты. Их дядя, хвастаясь племянниками, поговаривал, что они склонны к магии и обладают прочими талантами, но почему эти умения должны применяться мне во вред? С какой стати я должен попадать под каток любовного приворота?

Вот по этой причине и не распускал я руки, когда утром ощущал в них податливое и на все готовое тело. Только злился больше да пытался успокоить в себе бушующего дракона. Дракон бесновался, но пока с цепи не сорвался.

С телом было сложней. Оно плохо слушалось, и его срочно требовалось нагрузить физически. Вот потому, сразу после завтрака, я решил несколько сместить приоритеты нашего унылого поиска:

– Сейчас пробежимся в конец тоннеля. Откроем выход и посмотрим, что там. Именно – пробежимся. Кто слаб или болен, остается на месте ночлега и поддерживает заградительный костерок.

Все оказались полны сил и здоровы. Так что двинулись бегом всей компанией. Другое дело, что цепочка наша растянулась в соответствии с физическим совершенством каждого. Вторым ко мне со своим удилищем прибежал Руд. В его резвости я и не сомневался, а привычная и проверенная палка нам будет нужна при осмотре места вокруг выхода. Мало ли что? Вдруг снаружи какой-нибудь тайник обнаружится, с золотом и брильянтами?

Третьим домчался Багдран, весьма довольный таким результатом. Ну и Леонид, как истинный джентльмен, прибыл самым последним, прикрывая с тыла отставших раскрасневшихся девушек.

Глава восьмая. Ценные находки

Нельзя сказать, что приржавевшие колеса сразу поддались нашим усилиям. Но, действуя дружно, мы с «хуком» сдвинули простейшее устройство с места, а там и приподняли каменную плиту, служащую люком. Отыскались даже каменные столбики, служащие фиксаторами-подпорками тяжеленной плите. Так что выходили мы наружу пусть и на карачках, но с уверенностью, что нас сейчас не прихлопнет, словно мухобойкой.

Вокруг выхода оказались сравнительно редкий лесок из невысоких деревьев и начало поднимающегося каменистого склона. То есть мы выбрались почти у подошвы возвышенности, окружающей долину. Отсюда город почти не просматривался, как и весь периметр сравнительно ровного пространства. Но фрагментарно ориентироваться было несложно.

– Слишком далеко! – грустно констатировал Найденов. – Если искать иные выходы, то придется нам по краю всю долину обследовать.

– Да уж! – приуныл и я, только краем глаза присматриваясь к Руду, который начал свой поиск провалов. – А может, сразу двинем вон к тому дальнему перевалу? Вдруг там иной город есть? Более простой или явно обитаемый?

– И в ту сторону явно проложен один из подземных ходов, – вмешалась в наш разговор оказавшаяся обок Цилхи. – Может, повезет, и Руд его отыщет?

Юноша в последние два дня постепенно делился своими знаниями и умениями со мной и с Леонидом. Хоть давалось учение с трудом, но я надеялся, что вскоре и у меня будет получаться магическое действо, называемое «пятно провала». А там и мой земляк подтянется следом. Действуя сразу тремя «ямоискателями», мы могли бы троекратно ускориться в наших поисках.

Но искать иной город меня пока не прельщало. Слишком уж этот загадочный и манящий, чтобы вот так просто его оставить за спиной. И явно в нем есть порталы. Тогда как новые места обитания человека мы можем и не найти. Или найдем, но там не будет порталов.

Я и срок уже максимальный обозначил: две недели. А вот если и в него не уложимся, тогда только двинемся к дальнему выходу из долины. О чем и заявил вслух:

– Недельки через две мы и туда наведаемся. Не раньше.

Члены нашей команды кривились в сомнении, даже продолжали дискутировать на эту тему, но все без толку. Багдран ничего в округе не нашел, и я приказал двигаться в обратном направлении.

Но уже когда закрыли плиту, Руд предложил:

– Может, я это помещение проверю? Да и в тоннеле не помешало бы тайники поискать, а?

– Здесь тайников нет, я проверял, – отмахнулся я. – Но поищи, хуже не будет.

И юноша с завидным рвением приступил к работе. Зря старался: в стенах тамбурного зала ничего не нашлось. Но неунывающий парнишка тут же двинулся в тоннель, не обращая внимания на реплику старшей сестрички:

– Зря перенапрягаешься, уж в тоннеле никто сокровища прятать не станет.

– О! Ты не знаешь, где порой сокровища могут оказаться! – завелся с полоборота Найденов. – А то и бесценные артефакты. К примеру, одна ведьма искала особый камень…

И приступил к рассказу о наших некогда случившихся приключениях. А так как лучшего и более веселого рассказчика не существует во всех вселенных, то и я заслушался, посмеиваясь порой и сопереживая от всей души.

Так мы прошли метров пятьсот, пока не наткнулись на замершего Руда.

– Там что-то есть! – тыкал он уверенно своей палкой в стенку с правой стороны. – «Пятно» провалилось полностью!

Ну, мне к конкретному месту присмотреться что раз плюнуть. И вскоре стало понятно: блоки одинаковы, кладка ничем не отличается, но толщина стены не более тридцати сантиметров. И за овальной, в рост человека, аркой явно какое-то помещение.

Как только я это подтвердил, Руд гордо расправил плечи, а остальные стали наперебой выдвигать предположения, что мы отыщем, если взломаем стену. Среди возможных находок в высказанных мечтах превалировали в основном сокровища, но были и дельные пожелания. Например, некоторым из нас хотелось бы найти параллельный тоннель с монорельсовой дорогой, ведущей прямо в город.

Почему бы и нет? Раз подобное существовало в мире Габраччи, почему бы и здесь такому девайсу не отыскаться? Как-никак миры-то из одной грозди!

Для пролома я решил потратить чуток своей силы, которая так и не росла больше для эрги’са, усиливающего таранный удар. Ведь следовало не переборщить, ударить осторожно, продавливая, а не тараня на огромной скорости. Причина? А вдруг с той стороны нечто особо хрупкое и уже не поддающееся восстановлению?

Также за стеной мог оказаться ядовитый газ. Поэтому перед приложением силы я отправил своих спутников подальше к провалу и наказал мчаться туда, если я крикну: «Опасность!»

– Коль не крикну, все равно бегите, – наущал я друга. – Ибо, если потеряю сознание, вы мне все равно ничем не поможете.

Остался один, выждал сколько надо и применил силу в выбранной точке. Пролом получился удачный, диаметром с полметра. И клубы газа мне навстречу не ринулись. Так что я быстро заглянул внутрь, присмотрелся к поблескивающему металлу и только тогда крикнул в сторону нашего места ночлега:

– Двигайте сюда!

А когда Свонхи с Найденовым приблизились, пояснил без надрыва:

– Похоже, здесь небольшой арсенал. И мы теперь готовы к любому сражению.

Мой земляк, подбегая, не удержался от главного вопроса:

– Арбалеты там есть?

– Пока не видел…

Ну да, с арбалетами мы с ним – герои и мастера. Имей мы те же аркабаллисты, уже давно забросили бы на стену якоря из коряг, привязанные к лианам. Десяток-полтора хороших зацепов – и вес тела одного человека импровизированный канат выдержит. Или еще что-нибудь придумали бы.

Поэтому расширяли проход мы с лихорадочной надеждой сдвинуться наконец-то с мертвой точки нашего блуждания вокруг города. При резко поднявшемся настроении я не забыл о главном инициаторе и непосредственном герое нашей находки. И великодушно не только похвалил, но и простил прежние прегрешения:

– Молодец! За проявленную инициативу и находчивость поощряю тебя правом выбора самого лучшего оружия, которое мы отыщем! Ну и старое взыскание с тебя снимается, соответственно.

С наибольшим облегчением вздохнули девушки, когда услышали, что розги отменяются. Сам Руд уловил главное: ему достанется лучшее, отобранное им лично оружие! Чуть вновь дисциплину не нарушил, начав подпрыгивать и выкрикивать нечто из репертуара полоумного ниндзя. Хорошо, его сразу Багдран ухватил, сжал аккуратненько и шепнул:

– Тише! Вдруг здесь есть стража и ты ее сейчас разбудишь?

Я мысленно хмыкнул от подобной глупости, но тут же память услужливо подсказала картинки со спятившими стальными големами, которые гонялись за иллюзией и не хотели пропускать нас с Кабаном в государство измененных. Те железные дровосеки (называемые векрасы, по мнению магистра) тоже вначале казались неживыми, обездвиженными навечно, а потом метались, почти как киборги будущего.

Так что ступал я внутрь найденного нами арсенала с должной настороженностью. И только осмотревшись, убедившись в отсутствии возможной опасности, разрешил остальным присоединиться к осмотру.

Три прямоугольные комнаты располагались «трамваем», да и по размерам не слишком превосходили этот вид земного транспорта. В первом помещении на подставках вдоль стен располагались рыцарские латы и все, что полагается к ним в комплекте. Разного размера и слегка проржавевшие, давно не чищенные латы позволяли облачить ударную группу рыцарей в сорок человек.

Во второй комнате стояло в пирамидах вдоль стен многообразное оружие. Мечи, алебарды, копья, щиты и булавы в виде шестоперов. Здесь могло вооружиться уже под сотню человек. Получалось, что знающие об этом арсенале люди могли просто сбежать из города, не заботясь о запасе оружия. Все необходимое имелось здесь.

К огромному нашему сожалению, ни арбалетов, ни чего-либо посущественней в тайном арсенале не нашлось.

Зато в третьем, самом дальнем помещении, оказалась своеобразная ремонтная мастерская, совмещенная с кухней. Точильные камни, небольшая наковальня с горном, тиски и куча прочих инструментов и приспособлений, позволяющих быстро и качественно заточить оружие, починить его, привести в порядок и отполировать. И даже смазать при необходимости специальным маслом без цвета и запаха.

К тому же в углу стояла приличная лежанка, а над ней и под ней – рундуки со всякими личными вещами, кастрюлями и даже сковородками. Похоже, здесь кто-то долго жил или собирался надолго спрятаться.

Мало того, сразу возле лежака, у него в ногах, виднелась заложенная напрочь дверь. Блики отличались по структуре и цвету, и на них была сделана штукатуркой символичная капля. Я глянул – перегородка тонкая, за ней пустота. Два удара ногой, и мы в помещении, которое разделено на три отсека. Справа за перегородкой – родниковая вода, скапливающаяся в каменной ванне и утекающая в щель стока. Слева – явно отхожее место: в углу дыра, плотно прикрытая крышкой из тяжелого, мореного дуба. Пользуйся. Сливай за собой и вновь прикрывай.

– Ха! – крякнул Леонид. – Да тут осаду пересидеть – гораздо предпочтительнее, чем в самом городе!

Порадовались, вернулись в кухню-мастерскую. Но вначале на рундуки и стенные шкафчики внимания не обращали, решали, что можно сделать с толковыми инструментами:

– Ну, молот с зубилами отныне у нас есть, – рассуждал Найденов, рассматривая трубу вытяжки над горном, – и мы теперь можем бить дыры в скале, а то и забивать туда сделанные костыли. Так и взберемся наверх… А вот как отсюда дым выходить вверх будет? Ни малейшего сквознячка не ощущаю. Или это бутафория?

– Наверху камни горкой или валуны, – стал его поучать Багдран. – Но щели между ними засыпало землей за века. Надо вначале прочистить…

– Но в любом случае нам теперь надо каждую кучу камней просматривать более тщательно, – продолжил свою мысль мой земляк. – А ведь одно нагромождение нам уже встречалось. Помните?

Было что-то такое. И примерно в том направлении, откуда мы пришли, со стороны моря. Толку было от этого мало, вряд ли мы смогли бы разобрать там обломки скал и по дымоходу забраться в подобную мастерскую с кухней. Но если прикинуть, что тоннель там и в самом деле есть? Да провести по его контуру прямую линию? Да искать уже более конкретно на склоне начинающегося холма?

Тоже вариант, и его тоже учтем на будущее.

Пока же следовало выяснить: какая нам польза от всего найденного добра? Ибо, как только ажиотаж от находки спал, наверное, всем нам пришла в голову одна и та же мысль: под какой елью мы всем этим будем пользоваться? Ну есть у нас молотки, щипцы, напильники и даже сверла разного диаметра. Есть кусачки, толстая проволока, куски любого железа, мешки угля и кучи иной мелкой «кулибинской радости». А дальше что? Делать клинья, закаливать их как-то особенно и, вбивая в гладкую, как полированный мрамор, поверхность, начинать восхождение на стену?

Однако никого это не прельщало. Да и я, как лучше всех просмотревший породу той самой стены, после нескольких робких вопросов заверил:

– Даже если удастся вначале дырочку просверлить, все равно упаримся потом туда штырь вгонять. Думайте, предлагайте новые идеи.

Все думали. Но ничего не предлагали. Один только Руд ни о чем, кажется, не задумывался. С резвостью вырвавшегося на волю тигра он отыскал для себя рыцарские латы примерно подходящего размера и сумел в них втиснуться. Потом подхватил алебарду, в три раза больше него, и попытался в тесном помещении сделать этакий геройский выпад, переходящий в удар с последующим замахом. Получилось это у бедового юноши как обычно: разгромно. Алебарда врезалась в висящие на подставке латы, опрокинула их, и те по принципу падающего домино опрокинули еще с десяток подставок.

Грохот, лязг, ржавая пыль в воздухе – и три испуганных взгляда его родственников. Ну а я, только сделавший короткую паузу, пока все не стихнет, продолжил разговор с другом:

– …Не получится с планером. Но и самое простейшее, воздушный шар, заберет у нас как минимум полгода нашей жизни.

– Ну да. И то при условии, что мы все, что нам нужно, найдем и сумеем добыть. – Леня говорил спокойно, но глазами давал понять, что он ждет моей реакции на хулиганскую выходку малолетнего сорванца.

А я взял и удивил его. И всех остальных тоже. Потому что никак не отреагировал! Да и с чего мне нервничать? Случилось что-то страшное? Разбилось нечто ценное? Кто-то покалечился или поранился? Вот и шишки с ними, с теми подставками и ржавым металлоломом! Все равно придется в один угол все сваливать, если мы попытаемся здесь устраивать себе штаб-квартиру. Далековато, правда, от города получится, но нам ведь туда не на работу ходить. А как только сообразим, как по стене подняться, так и сходим.

Пока я над этим задумался, послышался осторожный голос нашего мастера-механика.

– Может, все-таки лестницу начнем мастерить? – повторил он уже не раз выдвинутое предложение. – Да не одну, а как бы в несколько этапов? Потом только шагаешь себе по ступенькам да и шагаешь…

– Шагаешь, говоришь? – пробормотал я, пытаясь уловить некую важную мысль на периферии сознания. Но меня сбил с творческого настроя Найденов, озвучив свои сомнения:

– Только один помост и получится: на верхушках самых высоких деревьев. Но и в таком случае нам придется корячиться как проклятым неизвестно сколько месяцев. Вот если бы в нашем отряде было с полсотни крепких мужиков, тогда бы мы за недельку-две этот проект довели бы до логического завершения.

– Ха! Будь у нас эта полусотня, мы бы еще быстрей таран соорудили, – досадовал я. – Представь, ствол секвойи метров шестьдесят в длину да в четыре обхвата раскачивается на лианах и лупит в преграду. А? И еще я из своего арсенала добавил бы. Уверен, будь там хоть три метра толщины, мы бы их проломили.

Друг поморщил лоб в тяжких раздумьях:

– Знать бы точно, что там только три метра…

– Знать бы точно, что полсотни мужиков на подходе… – в тон ему продолжил я. – Но их нет! И в скором времени не предвидится! – Ощутил, как за мой локоть навязчиво держится Эулеста, и, разозлившись, добавил: – Ха! Пока еще наши женщины стольких нарожают! – Тотчас мой локоть был оставлен в покое. И я перешел на командирский рык: – Итак, продолжаем думать и выдавать на-гора новые идеи! А чтобы лучше думалось – наводим попутно здесь порядок и заодно начинаем прочистку дымохода. Этим займется…

Пошло распределение личного состава на работы.

Глава девятая. Одна голова – хорошо…

…Но еще лучше, когда голова правильно думает. То есть мозги работают в верном направлении. А не только «…как бы вкусно поесть и мягко поспать».

Я это к тому говорю, что после находки надежного убежища мы все непозволительно расслабились. Стали спать спокойно, пропала необходимость поддерживать костер и нести вахты. Возросшему безделью и обжорству способствовали найденные в коробах у лежанки внушительные запасы соли и специй. Точнее, все специи для их лучшей сохранности оказались перемешаны с солью. С их помощью наши трапезы превратились в роскошные пиршества. А уж когда мы соорудили силки и стали ловить местных тетеревов и кроликов, то жизнь в этом мире показалась сказочным раем.

Четыре дня пролетели в праздности, в ленивом поиске еще чего-нибудь эдакого, в последовательном отрицании всех выдвигаемых оппонентами идей и в философских диспутах на тему «Когда же к нам придет мессия и вытащит наши задницы обратно в мир Габраччи?».

Мы отбросили моральные терзания по поводу разумности тех же кроликов или тетеревов, хотя и эти жертвы нашего аппетита удивляли не присущей животным сообразительностью. И даже дошло до того, что я решил прекратить траур по поводу моего развода с императрицей Герчери и поддаться-таки на настойчивые притязания Эулечки. Она мне с каждым часом становилась все милее и желаннее. И пусть я потом буду «мучиться и страдать от неразделенной любви», но здесь и сейчас я решил притвориться проигравшим.

Принял я это решение после обеда, на пятые сутки нашей беззаботной жизни, стоя на куче камней, в коих скрывался наш дымоход, и рассматривая кроны возвышающихся вокруг деревьев. Еще и условие себе поставил: «Если вечером она опять попытается улечься на командирский лежак – значит, такова судьба! Придется показать девушке, как умеют любить истинные джентльмены, рыцари, Иггельды и экселенсы. И пусть потом не вздумает жаловаться, что я ее не отговаривал от опрометчивого шага. Еще неизвестно, кто больше будет страдать и мучиться!..»

На самом деле считалось, что я занят важным делом: страхую работающих на очистке расщелин Эулесту, Багдрана и Руда. Все-таки тяга в нашем дымоходе оставляла желать лучшего, и мы постоянно, пусть и лениво, пытались как следует прочистить дорогу для горячего воздуха. Цилхи и Леня оставались в тоннеле, на хозяйстве.

А я, приняв решение по предстоящим на ночь утехам, прикидывал очередную утопическую идею: где отыскать каучук, как сделать упругий канат и как, опираясь на два дерева, как на распорки, забросить якорь с веревкой на гребень стены. Могло получиться… Будь у нас каучук. Его не было… Но очень хотелось, чтобы был…

Вот с того самого момента рай и окончился.

Началось все с того, что заорал от боли Багдран. Ему, уже несколько иным тоном, вторил Руд, призывая конкретно меня. А когда я понесся скачками к месту событий, оттуда же донесся и встревоженный женский писк. Так что я понял заранее: не все трое попали в беду. Но торопиться надо, благо бежать недалеко.

Еще на бегу я с одного взгляда сумел понять суть случившегося. Багдран оступился и в падении угодил ногой в расщелину. Нога застряла намертво и под весом падающего тела сломалась. И вот теперь брат и сестра пытались вытянуть пострадавшего, спасти. Но при этом в панике только усиливали его мучения. Потерпевшему было жутко больно, и он орал уже с испариной на лбу, готовый вот-вот отключиться.

– Замрите! – крикнул я на последних метрах. А потом уже своими силами легко сместил парня в нужное положение. После этого дал обезболивающую заморозку на место перелома и вынул конечность из щели с острыми краями. Перелом оказался открытым, со страшными, рваными краями кожи. Еще и кость несуразно торчала.

Уж на что я насмотрелся на разные раны в последние месяцы, и то с трудом стал сглатывать тягучую слюну. А для «карапузов» подобная кровь родного человека оказалась невыносимой на вид. Руд согнулся в приступе рвоты за ближайшим валуном, а старшая сестра, ведьма с умениями любовного приворота, попросту свалилась в обморок.

Во избежание ненужных движений я ввел Багдрана в крепкий сон. Затем бросился к женщине, уложил ее удобно, убедился, что она и сама вернется в нормальное состояние, и только тогда принялся за вправление сломанной кости и сращивание порванной плоти. Потратил на эти сложные исцеляющие действия минут сорок.

И ладно бы только время ушло! Двадцать! Целых двадцать процентов невосполнимой в этом мире боевой энергии для эрги’сов исчезло!

И такая досада взяла, что я пару минут мысленно клял нерасторопного парня, его неудачливую ногу, свою личную непредусмотрительность и весь мир в целом. Пусть это и нехорошо, но я пожалел о своей ретивости при лечении. Мол, мог ведь и половинчатыми мерами целительства обойтись: только кость поставить на место да банальную шину наложить. А там перелом и сам сросся бы как положено. Так нет, возомнил себя гением Склифосовским и срастил кость! Тьфу!

Понимая, что мысли мои неправильные и несправедливые, злился еще больше. Но ради экономии энергии сразу же отбросил идею самому отнести пострадавшего в нашу штаб-квартиру. Ему еще предстояло денек полежать, да и потом не стоило сразу нагружать ногу полностью. Сил-то во мне больше, чем у всех вместе взятых, но даже ими я не желал больше рисковать без особой надобности. Сами пусть носят!

Оглянулся вокруг, собираясь отдавать команды. Но Руд сидел рядом на корточках и смотрел на меня взглядом побитого, хоть и восторженного щенка. Чуть в сторонке продолжала лежать пришедшая в себя Эулеста. Но вид она имела бледный и ошарашенный. Такую и саму надо водить за ручку, как малого ребенка.

Поэтому я решил пробежаться за Леонидом. Только и буркнул самому младшему:

– Присматривай тут за ними! – И помчался.

Бег – это хорошо. Это действенная и самая желанная встряска для организма. Да и мысли от глупостей прочищает не хуже мощного пылесоса. Любил я бегать. Вот и сейчас интенсивность моего мышления резко возросла, и я вспомнил, правильно сформулировал давно ускользающую от меня идею. Она словно молния озарила наше ближайшее будущее. А во мне сразу появилась уверенность: скоро противная стена будет покорена!

Так что в наше жилище я ворвался легкой поступью, уже успокоенный, гордый своим неадекватным умищем и вдохновленный предстоящими свершениями. Наверное, поэтому и не обратил внимания на странные звуки, еще будучи на входе. А вот когда уставился на открывшуюся мне картину, то меня словно кувалдой по лбу огрели. С минуту я только открывал беззвучно рот, не в силах выдавить из себя ни звука, и только пялился на свой командирский лежак.

Картина-то в общем красивая, если смотреть на нее с позиции естества и продолжения рода: господин Найденов во весь рост имеет госпожу Цилхи Свонх. Страстно имеет, шумно, наплевав на все условности нашего бытия в частности и на весь мир в целом. Да и сама малолетняя дама отдается с полным самозабвением, с бурной экспрессией и с неожиданным профессионализмом. Или это ей женские инстинкты подсказывали, как надо выгибаться, стонать, обнимать и… прочее?

Ну и наконец возмущение из меня вырвалось словами:

– Лень, ты че? Оку ел? – это у меня срывающимся голосом получилось. Дальше я перешел на сердитый командирский ор: – Если я тебе давал задание уделить этой ядовитой малолетке внимание и обломать ее вредный характер, то я не имел в виду, что надо с ней спать! Как ты посмел соблазнять ребенка?! Или ты забыл, сколько ей лет?! Тогда вспомни, сколько тебе, старый пенек! Тебе уже дымит двадцать девятый год! А ведешь себя как пятнадцатилетний юнец, страдающий от спермотоксикоза! Ужас! Позор!..

Любовники тем временем сжались в клубок и прикрылись скромным подобием одеяла. Но таким растерянным, угнетенным и молчаливым я своего друга ни разу не видел. Даже когда он нечаянно убил жену преступного губернатора, он действовал и говорил не в пример дельно и связно. А тут вначале не смог даже слова сказать в свое оправдание. Только отводил глаза в сторону и пыхтел обиженно.

Зато быстро пришла в себя юная развратница и поразила меня довольно сносным владением русского языка. Правда, получалось у нее неожиданно смешно, с китайским акцентом:

– А сьто такое Ока? И посему Леня ее должен есть? – начала она возмущаться еще во время моей справедливой ругани. – И какое ты имеешь право прерывать наши любовные утехи?! Я уже совершеннолетняя и сама имею право выбирать для себя партнера, мужа или любовника!

Честно признаюсь, она своей наглостью и акцентом китаянки резко сбила мой порыв справедливого негодования. Не скажу, что я растерялся, но нужные слова как-то иссякли, а желание ругаться стало испаряться, как спирт с перегретого тела:

– Это у себя там, в Габраччи, ты совершеннолетняя! А здесь, в этом мире, только я определяю границу совершеннолетия.

– Ты?! Да ты уже сам старый, совершенно никчемный мужчина. Полный импотент! Потому что даже Эулесту не можешь приласкать, как полагается настоящему мужчине! И не смей нам указывать, кого любить и с кем спать!

– Но тебе нельзя…

– Мне все можно! Или тебе завидно, что я не тебе досталась?!

– Да что за чушь?! Я просто обещал твоему дяде…

– Вот и выполняй свои обещания! – откровенно хамила Цилхи. – Не мешай мне жить! И кончай пялиться на мои прелести!.. Лень!.. Скажи ему!

Тут и друга моего голос прорезался:

– Борь… ну ты это… В самом деле… Нехорошо как-то…

– Трах, диби дах, тиби дох, тебе в дых! – загнул я непереводимое коленце из лексикона позорного волка. Настолько меня поразило предательство друга. – Вот, значит, как? – И не нашел ничего лучше, как отомстить не совсем честным способом: – Там Багдран ногу сломал! Эуля в обмороке. Руд – в шоке. Я весь в мыле ношусь! Примчался сюда за носилками… а ты с этой гадюкой кувыркаешься?! Ха!

Развернулся и гордо удалился, никак не реагируя на понесшиеся мне в спину вопросы и уточнения.

Шел медленно, с чувством собственного достоинства. И парочка меня догнала, когда я уже выходил на свет божий из нашего подземелья. Впереди неслась Цилхи, чуть с ходу не вцепившаяся мне в горло скрюченными пальцами:

– Где они?

– На камнях с дымоходом!

Она рванула в ту сторону, а Леня с импровизированными носилками, которые мы соорудили из двух копий, заторопился следом. И я не удержался, чтобы не кинуть язвительно ему в спину: – Беги, беги за своей Евой!.. Адам ты наш новоиспеченный…

Тот замер на месте на несколько мгновений:

– Чего это ты меня переименовал?

– Кем ты только не был в иных мирах! А здесь навсегда войдешь в историю как зачинатель новой человеческой цивилизации. Ибо сказано будет в писании: «…Ушли на небеса добрые ангелы и оставили Адама и Еву на царствие земное». Иначе говоря, я уже знаю, как вернуться, может, и родственников твоей Евы захвачу с собой. А на тебя отныне возложена великая миссия…

Найденов меня не дослушал, бросился догонять Цилхи. А я, двигаясь за ними, кричал вслед:

– И осторожней там с ногой Багдрана! Кость нуждается еще сутки в полном покое!..

Пока дошел, они уже погрузили парня и всем скопом двинулись мне навстречу. Несли носилки трое, а Цилхи металась вокруг, как наседка, и командовала. Ну и смотрели все на меня с разной гаммой чувств. Я же и не думал бросаться помогать, свои самые ценные знания и энергию я уже отдал, но ни единого слова благодарности пока не получил.

Конечно, не за «спасибо» человек помогает своим ближним. Да и чужого человека, если это в моих силах и возможностях, я брошусь спасать, не задумываясь о какой-либо плате. Меркантильность никогда не была мне присуща. Корыстных людей я сразу удалял от себя подальше. А вот в данном случае в душе клубилась и ворочалась странная обида. Все меня раздражали, казались мне неблагодарными редисками, делающими все, чтобы меня позлить, расстроить, а то и откровенно проигнорировать.

Я ведь припомнил, что в последние пару дней мой друг с этой змеей не раз уединялся, оставаясь «на хозяйстве». Да и остальные Свонхи, скорей всего, обо всем знали и потворствовали фривольной связи. Еще и сами всеми силами меня то придержат снаружи, то бессмыслицей какой отвлекут. Все делали от них возможное, лишь бы совратить моего друга, отдалить от меня, ввергнуть его в геенну огненную греха и предательства. Не ожидал я такого от лучшего товарища, никак не ожидал!

И пес бы с ним, с тем грехом, сам-то я не лучше, чего только не вытворял. Но зачем таиться от меня? Скрывать? Притворяться? Вот оно – страшное зло! Вот где кроется погибель самых искренних начинаний, вот где самые благие намерения превращаются в козни, подозрительность и недопонимание!

Придя к таким выводам и найдя в них утешение своему израненному самолюбию, я не стал спускаться в тоннель. Присел чуть в сторонке и в своих мыслях пошел еще дальше в желании отомстить: «Не лучше ли мне вообще вот прямо сейчас развернуться и гордо уйти? По-английски, не прощаясь? «Карапузы» с клоуном и без меня проживут прекрасно, я им больше не нужен. А я уж как-нибудь сам отыщу себе новую берлогу, претворю в жизнь свою идею да и отправлюсь в город. Гадом буду, портал там отыщется, и через мир Габраччи обязательно вырвусь в мир Трех Щитов. Магистр Свонх, конечно, выдвинет претензии и будет недоволен отсутствием племянников, но… Разве я должен оправдываться?! Просто расскажу ему, как эта Цилхи окрутила моего товарища и решила создать с ним семью. А все остальные «карапузы» категорически возжелали остаться в новом мире с новыми Адамом и Евой».

Правильно рассуждал, с перспективой.

И что мне помешало в тот момент уйти? Сложность в изготовлении «ключика», который мне поможет преодолеть неприступную скалу? И отсутствие технической базы? Так это ерунда. Потрачу на несколько недель больше, возясь с этим сам и отыскивая новый арсенал с мастерской, но все равно справлюсь. Умение создавать «пятно провала» у меня уже в кармане, хоть и затянулось обучение неожиданно долго. Боязнь остаться в одиночестве? Так это вообще не причина. Одиночества я никогда не боялся, тем более что отшельничество будет коротким и весьма насыщенным по занятости. Что еще?

Оставалась только жалость. К тому же Багдрану, например. Хороший, башковитый парень, умный, можно сказать, талант с золотыми руками. Некие способности к ментальной магии у него имеются. И не его вина, что он попал под влияние подленькой сестрички.

Да и Руд, пусть и слишком непоседливый, далеко пойдет и многого добьется в большом мире. Надо ему только перебеситься и пережить переходный возраст. Один только его магический дар чего стоит. Развить этот дар, отдать парня в обучение, а если еще и Первым Щитом наградить, то он очень скоро и экселенсом станет.

Эулеста тоже не глупа и достойна лучшей жизни. Останься она здесь на века, ее красота и ум не найдут должного понимания и места в истории. Ну станет второй женой у Леньки, ну родит ему двадцать пять богатырей, так кто об этом через четыре поколения вспомнит? А то и через три? Зато останься она при мне, все ее прелести можно огранить, усилить и вознести на недосягаемую высоту…

Сообразив, о чем думаю, я чертыхнулся вслух и засыпал себя укорами: «Так на самом деле я попросту и банально завидую другу? Причем в настолько низком и вульгарном деле завидую? Оказывается, мне бабы не хватает? Или как себя понимать?..»

Под это мое злобное мычание и появился на поверхности господин Найденов. Причем с первого своего слова попытался меня усовестить:

– Борька, кончай дурить! Ничего страшного не случилось, мир после этого не обрушился. Это у нас сегодня совершенно спонтанно получилось, честное слово. Вчера были какие-то намеки и заигрывания, но я в них не поверил и тебе даже пересказывать не стал. Ну а сегодня нас словно огонь какого-то безумства охватил. Как только вы все ушли, так мы с Цилхи и бросились друг на друга. Да… Вот так оно все и получилось…

Еще качая в недовольстве головой, я простил друга и уже почти не сердился. Но удержаться от последнего укора не смог:

– Все равно ты зря с ней связался.

– Да ладно, жизнь рассудит! – отмахнулся Леонид, уже беззаботно улыбаясь. – Пошли вниз, там тебе готовят праздничный обед как спасителю и верховному благодетелю. Даже Цилхи присмирела и просила меня приложить все силы для твоего с ней примирения. Ха! А когда с тобой ругалась, тряслась под одеялом от страха. Внешне она как колючка, а вот на самом деле добрая и пугливая…

На это уже и я рассмеялся, сбрасывая нервное напряжение:

– Пугливая?! Ха!.. Ой не могу!..

И я, довольный, вновь полный оптимизма и веры в будущее, поспешил к нашему жилищу. Уж очень хотелось всех порадовать своей удачной идеей, которая поможет нам попасть в город. Ну и некая злорадная мыслишка в голове вращалась: «Отныне вы у меня ежечасно заняты будете! Наверное…»

Глава десятая. Не скалолазы мы, не гопники…

Идея моя была проста, и Леонид еще и пристыдил меня. Мол, почему раньше не додумался? Сам себя я тоже стыдил, но уже формально.

Нам следовало сделать присоски, прикрепляемые к ногам и рукам, и уже с их помощью взбираться по гладкой, практически отполированной скальной породе. И было из чего эти присоски сделать: панцири улипах. Их у нас скопилось немерено. Упругие, прочные, износоустойчивые, словно сделанные из резины максимально необходимого параметра.

Большой панцирь брался как основной фрагмент, а меньший, развернутый наоборот и помещенный внутрь, служил цилиндром для отсоса воздуха и создания нужного давления. Наружу выводился поршень, связанный с педалью и рычагом. Нажал на педаль, внутренняя сфера пошла внутрь, прогибаясь насколько надо, – пошло прилипание. Поднял педаль вверх, вся липучка от стены и отошла. Правильной работе способствовал и тот факт, что максимально большие панцири обретали высокую жесткость и почти не продавливались внутрь.

Конечно, все устройство сложней, чем лопата, и намного. Зато сравнительно дешево и просто, точнее говоря: реально в изготовлении. Тем более когда все из инструментов, материалов и даже нужное масло для смазки внутреннего поршня цилиндра имеется в наличии.

Багдран быстро разобрался, что к чему. Не пришлось для него делать чертежи или создавать первый образец. В порыве творческого энтузиазма он порывался вскочить и с головой окунуться в работу. Пришлось для начала давать ему тонкую работу прямо в постель. Но уже на второй день он перехватил бразды технического процесса в свои руки. Сам делал больше всех, но и остальных загружал по самое «не балуй!».

За мной только и оставалось, что общее руководство проектом. Ну и присматривать приходилось, чтобы наш Кулибин не ударился в крайности с усложнением и усовершенствованием конструкции. А с третьего дня авральных работ на меня легли функции главного испытателя. Пришлось побегать к стене и обратно, и хорошо, что тоннель для этого подходил идеально.

Но пока появились первые, весьма обнадежившие результаты, в жизни нашего маленького коллектива произошли очередные семейные, так сказать, изменения. Причем настолько неожиданные и глобальные, что я окончательно выпал в осадок, стал фаталистом, закоренелым циником и вообще зарекся когда-либо анализировать или пытаться понять женскую психологию. Опухания головного мозга я избежал лишь благодаря наплевательскому отношению к этим изменениям. И укладывалось это отношение в одно предложение:

«Да гори оно все синим пламенем!» – Как только я себя так настроил, мне стало глубоко плевать, и я перестал заморачиваться душевными терзаниями и неуместным морализаторством.

А произошло следующее: в первый же вечер после наших работ Эулеста вновь оказалась прижавшейся ко мне на командирской лежанке. Заснули вроде нормально, а вот среди ночи проснулся в крайнем возбуждении, ощутил под руками голое, готовое на все тело и не удержался. Согрешили мы.

И ладно бы это! К этому все шло. И давно! А состоявшийся накануне скандал, ссора с Леней и последующее примирение лишь окончательно подтолкнули нас к откровенной похоти. Усугубили, так сказать, и все вроде встало на свои места. Так ведь нет! В следующую ночь все кардинально изменилось! И как изменилось!

Улегся я с Эулечкой чуть пораньше, разок потешился прекрасным телом, уже без всякого стеснения растягивая удовольствие. После чего мы довольные уснули. Все-таки изрядно устали за день. Но среди ночи мое молодое, здоровое и жутко ненасытное либидо потребовало продолжения банкета. И я второй раз взгромоздился на податливое, льнущее мне навстречу тело. И лишь после кульминации нашего соития, обнимая и тиская Эулесту, я вдруг с ужасом заметил в ней резкие изменения. Она мне показалась худей и чуточку ниже ростом. Да и волосы на голове ощущались несколько иной длины. И не только на голове…

Вообще-то у меня ночное зрение – уникальное. Могу из арбалета попасть в полной темени в голову врага на дистанции в четыреста – четыреста пятьдесят метров. Проверено. И не раз. Но кто и когда рассматривает свою партнершу каждый раз перед новым соитием?! Порой подобные ласки совершаются с закрытыми глазами по причине остаточной сонливости, порой – по причине представления в своих руках иной женщины, иногда – весьма конкретной женщины.

Вот и я не открывал глаз – представлял Машку. Вспомнилась почему-то не к месту моя бывшая жена, с которой и не знаю, увижусь ли.

А когда открыл их широко-широко, после возникшего недоумения, то сам натурально «Оку съел». Подо мной постанывала от удовольствия… Цилхи!

Ругательства мне сдержать не удалось. Нехорошие. В том числе и вслух.

А потом дальнейший шок лишил меня разума от слов развратницы, когда она, осознавшая раскрытие своего инкогнито, нежно проворковала:

– Борь, мы тут подумали с сестрой и решили: вам ведь все равно, с кем спать. Мужчине главное – пар сбросить. А вот мы, женщины, натуры чувствительные, романтические и влюбчивые. Разобрались в себе и поняли, кто нам из вас на самом деле близок и дорог. Эулеста изначально влюбилась в Леонида и теперь старается ему доказать, что она лучше меня. Ну а я с первого мига нашего знакомства думала и думаю только о тебе. И поверь, нисколечко к сестре не ревную…

– Э-э?.. Не ревнуешь? – прорвало меня на какое-то несуразное блеяние.

– Стараюсь не ревновать, – выделила она первое слово. – Потому что сама виновата: надо было сразу расставить нужные акценты и не конфликтовать с тобой. А меня понесло, и я никак не могла остановиться. Не могла остановиться, чтобы тебя не позлить. Но сейчас уже все позади, и я постараюсь, чтобы ты был мною доволен. Милый, ты ведь правда доволен? Тебе ведь понравилось со мной?

А я все никак не мог прийти в себя и решить: как поступить? Как себя вести дальше? Да тот же Ленька меня утром на пику крайнего остракизма поднимет, и будет прав. Бубнил ему про высокую мораль и низость его поведения с малолеткой, а сам?.. И ведь не докажешь, что я – не я и сало не мое. Самое удивительное, что лежащая подо мной развратница не врала и сама свято верила в то, что говорила. А ведь наказать человека, который искренне любит, – рука не поднимется.

Вот тогда я и решил: «Да гори оно все синим пламенем!» И перестал совсем обращать внимание на проблемы постельного времяпрепровождения. Ибо сие таинство великое не от меня зависело. Что рядом имею, то и взгрею. Цинично?.. А-а! Уже говорил об этом, повторяться без толку…

Пришлось мне делать морду кирпичом и все свои силы, умения и энергию направлять на создание присосок. Хотелось поскорей вырваться отсюда, этот мир имитаторов меня уже бесить начинал.

Господин Найденов тоже некоторое время ходил как пришибленный. Но потом мы с ним пару раз коротко переговорили, он взял пример с меня, и мы наплевали на все и вся с самой высокой секвойи. А как заберемся еще повыше, на стену, то и с нее плюнем. Наше дело молодое, выкрутимся! Потом. А пока нечего предаваться душевным терзаниям.

На третий день начались первые испытания пилотного комплекта. Недоработок оказалось достаточно, но все выглядели несущественными и легко устранимыми. Ну и результат имелся великолепный: я поднялся на высоту десяти метров. Мог и выше, но не стал рисковать. Потом испытания пошли сплошным потоком. Некоторые экземпляры я оставлял присосанными к стене, навесив на них грузы и засекая примерное время удержания. Иные – проверял на выносливость, протирание поршней, прокладок, целостность рычагов и прочего. Все-таки для восхождения на высоту около ста сорока метров каждому устройству понадобится сработать безаварийно около семи тысяч раз.

Вот и я ползал по стене, как муха по стеклу. Туда-сюда, вправо-влево, вверх-вниз. И чем больше ползал, тем больше верил, что у нас все получится. Присоски оказались чудо как хороши! Практически каждая из них могла долгое время выдержать вес моего тела, что являлось феноменальной гарантией выживания человека, решившегося на восхождение.

Следовало лишь довести до автоматизма все свои движения, перебирать руками и ногами, не задумываясь о них. Что я делал денно, а порой и в сумеречное время. Мог бы и ночью тренироваться, но приходила Цилхи и начинала звать меня на ужин. Если я не реагировал на ее крики и просьбы, она начинала рыдать взахлеб, а то и падала при этом артистически на землю. Мол, сейчас умру. Не могу сказать, что эти сцены на меня действовали или слишком угнетали, но мне проще было спуститься вниз и отправиться в нашу подземную резиденцию.

А там порядок дальнейших действий соблюдался, словно по уставу. Помывка, плотный ужин, резвый секс и крепкий сон. Среди ночи я старался не просыпаться и не перенапрягаться. Все-таки скалолаз-высотник – рисковая профессия и требует постоянной бодрости вкупе с повышенным вниманием.

Что нас еще несколько удивило, так это почти полное отсутствие дождя за все время нашего пребывания в этом мире. Грозы шли, гремело явно, и тучи нами просматривались, но вдалеке. Возле города – осадков так и не было нами замечено, ну и два раза слегка покапало над конечным выходом из тоннеля. Но с другой стороны, что тут странного? Чай не сезон дождей. Да и что мы знаем о здешнем климате?

Условия для проживания райские – вот и прекрасно!

На одиннадцатые сутки с начала реализации нашего нового проекта тренировкой и тестированием уже занимались все без исключения. Причем единовременно. Потому что устройств, сделанных для каждого из нас по два комплекта, хватало с запасом, уверенности в своих силах – тоже. Прочного капронового шнура у нас не было, а волочь за собой тяжелую лиану я посчитал рискованным. Ну и не факт, что с той стороны стены мне повезет отыскать веревки, цепи, проходы, ворота или тоннели.

А посему придется каждому из нас подниматься с помощью липучек. Без страховки! Вот народ и тренировался под моим присмотром. Тогда как я больше уделил времени на отработку разных аварийных ситуаций, когда потребовалось бы сменить вышедшее из строя устройство прямо по мере восхождения. Для этого намечалось брать с собой по две запасные присоски.

Ну и на двенадцатый день, хорошо выспавшийся, полный сил и молодецкого рвения, я начал подъем. Вниз старался не смотреть вообще. Только на стену и вверх. И долгое время верхний гребень не особенно и приближался. Но даже улитки преодолевают большие расстояния, человек – тем более, пусть и ползущий по гладкой вертикальной поверхности.

Первый этап, примерно половину всей дистанции, прошел минут за тридцать. Понял это по отсутствию длинных веток, которые ранее были по сторонам и касались сглаженной скальной породы. Делал при этом довольно «длинный шаг», сантиметров по двадцать пять. Третья четверть пути далась несколько сложней, ибо начались сложности с поверхностью, которую я не рассмотрел заранее снизу. Она из полированной стала слегка шероховатой, сказывалось влияние огромного времени. Шаг стал короче, прилипание ухудшилось.

«Сколько же этому чуду зодчества лет? – процесс восхождения шел на полном автомате, и думать я мог о чем угодно. – Не меньше тысячи, по моим прикидкам дилетанта. А скорей всего три, четыре, а то и пять. Вон как ветер, солнце и дожди обезобразили идеальную поверхность… Благие шуйвы! А ведь там, наверху, кажется, еще хуже!..»

Это уже была опасность. Смертельная, если что. Потому что чем выше я взбирался, тем более шероховатой, ноздреватой, неровной становилась поверхность стены. Наиболее неприятными оказались трещинки. Вначале микроскопические, затем все более длинные и глубокие, они резко ухудшили эффект прилипания. Приходилось не только тщательно выбирать место для установки присоски, но и просматривать предстоящий путь, обходя целые пятна из непригодной для восхождения поверхности.

А метров за пятнадцать до гребня мне вообще показалось: дальше не пройти! Настолько сильно стена подверглась природной эрозии. Хоть возвращайся!

Но в то же время я понял страшную истину: вниз вернуться подобным же образом я не смогу! Потому что глаз-то на пятках нет! Одно дело – когда гладкость вертикали идеальная, куда поставишь ногу, туда она и прилипнет. А ведь я уже метров двадцать двигался зигзагами. И снизу никто не подскажет… И вниз головой не развернешься… И парашюта при мне нет…

Давно я так не паниковал. Даже когда оказался в ином мире, сразу утонув в отработанном машинном масле. Там хоть испугаться было некогда, действовал на инстинктах, спонтанно, да и вуаль Светозарного меня спасла. А здесь, если сорвусь, уже ничто не спасет, даже вуаль (которой нет!). И хуже всего, что видишь все прекрасно, понимаешь все отлично, а ничего предпринять не можешь. И висеть долго на одном месте нельзя, воздух через трещинки в присоски просачивается. Вперед двигаться – тоже нельзя. И назад возврата нет…

Конец? Фиаско? Гайка с торбой? Финита ля комедия?

Спрашивается, как я мог так просчитаться? Почему не взобрался на вершину самой высокой секвойи и не просмотрел своим суперзрением верхнюю кромку стены? Ведь знай заранее о такой эрозии, что-нибудь да придумал бы. В крайнем случае поискал бы место, где эта эрозия не так значительна. Например, с северной стороны, где лучи солнца не увеличивали эрозию камня.

Совсем перестал соображать из-за паники. Так что можно было считать чудом мелькнувшую на периферии сознания мысль: «Хоть бы дождь прошел! Поверхность стала бы мокрая, липучки прилипали бы лучше, и я… Лопух! Дитя́м мороженое!!!»

Вспомнил, что при мне солидная фляга с водой, к которой я всего разок приложился, прополаскивая пересохшее горло совсем недавно. Она меня и спасла. Всю воду потратил, смачивая последний участок пути, но выкарабкался. Добрался до цели, со скрипом зубов и с красными кругами перед глазами. И когда свалился за высокий парапет верхней кромки, минут пять провел в неподвижности, стараясь отдышаться, унять колотящееся сердце и успокоить трясущиеся внутренности. Казалось, каждая мышца дрожала и вибрировала от крайнего перенапряжения.

Победа!

Победа ли?..

Глава одиннадцатая. Город

Собственное состояние заставило преизрядно задуматься.

Почему такой стресс? Почему такое перенапряжение всех физических и моральных сил? Почему я настолько выложился, весь без остатка? Все-таки я – экселенс. У меня внутри четыре симбионта, качающие, очищающие и усиливающие. Моя физическая сила троекратно, если не пятикратно, выше силы любого спортивно развитого парня моего возраста.

Так почему же я в таком плачевном состоянии? Неужели всему виной паника и безысходность, почти лишившие меня силы воли? Или на меня специально кто-то или что-то воздействует негативной энергией? Или внушением?

Перекатившись на бок и усевшись затем на каменной поверхности, я стал осматриваться. Глядел не только по сторонам, но и в глубь скалы. Стена между парапетами составляла примерно шесть метров. Парапеты толщиной в руку и высотой мне почти по грудь – обоснованная мера безопасности для людей, боящихся высоты. Влево от меня – ничего не видать до самого изгиба плавно поворачивающей стены. А вот справа метрах в тридцати виднеется отверстие в полу, прикрытое каменным козырьком.

В стене на глубине в тридцать сантиметров «оком волхва» замечаю пустоты. Этакий внутренний тоннель, пронзающий стену вдоль, под самым полом. Варьируя иные варианты зрения, сумел различить какое-то зеленоватое мерцание, распространяющееся вверх и в стороны. Неужели то самое опасное излучение, которое горожане задействовали против любого проникновения в их город? И насколько оно опасно? Из леса это мерцание не просматривалось. Наверняка из-за этого излучения у меня теперь отвратительное состояние. И не тянет ли данное мерцание из меня еще что-то ценное?

Испугавшись, несколько запоздало просмотрел объем своего хранилища энергии. И выдохнул с невероятным облегчением: все те же двадцать два процента. Обидно, что так мало, но радостно, что хоть эта мощь пока остается нетронутой. Не хватало мне остаться без своего самого действенного и эффективного оружия.

Так и не вставая на ноги, лихорадочно перебираю все свои способы защиты и наличные магические щиты. Очень уж не нравится чувствовать себя ущербным и обессиленным. Как ни удивительно, пригодилась вуаль Гимбуро, дар империи Альтру для своего заочного подданного. Увеличивая вуаль, растягивая и прячась под ней, оказался в конце концов завернут в нее, как мумия. И сразу почувствовал невероятное облегчение по всем параметрам.

Скачком возросло восприятие красок, вернулся слух, который до того оказался неожиданно на мизерном уровне, даже тактильные ощущения вдруг улучшились. Из чего делался вывод: до сего момента я тут сидел полуослепший, полуоглохший и почти ничего не соображающий. Что ж это за излучение такое премерзкое, препятствующее посторонним приближаться к верхней кромке стены? То-то мы давно заметили, что даже птички в сторону города не пролетают.

Ну и после создания защиты до меня донесся крик из лесу:

– Борис! Как ты там?! Отзовись! Или покажись хотя бы!

Так что я поднялся на ноги и первым делом посмотрел вниз, туда, где остались семейство Свонхов и мой лучший товарищ. Взволнованного Леньку я отыскал взглядом в кроне близстоящей секвойи и первым делом собрался на него наорать. Представляю, сколько сил он потратил на покорение гигантского дерева, особенно в первой его части. Не говоря уже о смертельном риске нахождения на самых верхних, наиболее тонких ветках.

Но тут же представил, насколько друг изнервничался обо мне и переживает, и постарался придать своему голосу максимум оптимизма и уверенности в ближайшем будущем:

– Вот он я! Все пучком! Победа!

– Ура-а-а! – задергался от радости Найденов, чуть не свалившись с ветки. – А город?! Что видно в городе?

– Честно говоря, еще в ту сторону не смотрел! – перекрикивался я с ним. – Только вот отдышался да на ноги встал. Здесь какое-то угнетающее излучение, намучился, пока от него не отгородился… Да и последние метры подъема – это сущий кошмар! Вспоминать тошно. Хвала шуйвам, что мы все единовременно не стали взбираться. Стена здесь шероховатая и вся в трещинках. Только благодаря смачиванию поверхности и добрался. Но ты давай спускайся вниз, а я гляну, что там в самом городе творится.

– Нет! Подожду здесь. Лучше будет слышно.

Понял, что отговаривать бесполезно. Да и «карапузов» внизу рассмотрел, прыгающих от радости и машущих мне руками. Главное, что они никуда не дергались и на стену следом за мной не карабкались. А то с них станется и не то сотворить! Все учудить могут, без исключения. Не будь у нас жесткой дисциплины, Руд уже наверняка карабкался бы где-то на середине дистанции. А девочки… Ох уж мне эти девочки!..

Отсалютовав всем кулаком, посоветовал другу хотя бы чуть ниже спуститься и после этого отправился к противоположному парапету. И там замер надолго, любуясь красотами и жутко жалея, что у меня нет с собой видеокамеры. Раскинувшийся предо мной город не поддавался описанию несколькими словами. Таких характеристик, как «большой, удивительно красивый, величественно древний, фантастически украшенный и нестандартно построенный», явно не хватало.

Естественно, мне, побывавшему во многих мирах, видевшему иные столицы, было с чем сравнивать. Тот же Рушатрон превосходил данный город во много раз размерами и величием. А такой город, как Урарту, стоящий на пуповине миров нашей грозди, вообще поражал немыслимыми размерами, разнообразностью строений и оригинальностью общего ландшафта. Правда, видеть мне его довелось с высоты и только благодаря ментальному показу видеофильма все тем же Лобным Камнем.

На Земле тоже имелись поселения, способные удивить путешественников между мирами, но данный город, по моему мнению, являлся уникальной жемчужиной. Если в данном мире все такие или ему подобные, то на их исследование любой ученый будет готов потратить несколько жизней. Потому что нет, наверное, в мирозданиях селения, обнесенного стеной, вырубленной в едином скальном монолите.

Ну и внутренние застройки завораживали взгляд.

Башни разных форм и конфигураций частенько достигали высоты стен, а то и возвышались над ними. Здания в двадцать, двадцать пять, а то и в тридцать этажей стояли довольно плотно, и улицы между ними скорей напоминали горные ущелья. Крыши везде плоские, ограниченные по краям каменными парапетами или каменными перилами с балясинами. И на всем этом явный, пусть и не слишком толстый слой пыли. Неужели сюда не проникает ветер? И здесь не идут дожди?

В общем архитектурном ансамбле органично смотрелось шесть дворцов, несколько отдельных крепостей и четыре здания, во внутренних квадратных дворах которых виднелись голубые массивы водохранилищ.

Или это бассейны для горожан? Но больше всего поразило, что внутри стен не просматривалось ни единого пятнышка зелени. Ни деревца, ни кустика. Ни травинки, ни элементарного моха. Опять какое-нибудь излучение виновато?

Присмотрелся, так и есть. Практически весь город покрывает уже знакомое зеленоватое мерцание. И если оно так негативно влияет на все живое, то я не удивлюсь, если его создатели сами в нем вымерли, да и всех сюда прибывающих за последние столетия гостей – умертвили. В связи с такими выводами серьезно обеспокоился безопасностью моих спутников: «Достаточно ли для них окажется вуали Гимбуро? Ладно Леня, он обладатель Первого Щита. А сдюжат ли «карапузы»? Не загнутся ли еще при подъеме на стену? Ну и не факт, что виднеющиеся водоемы – не ядовиты. Что мы будем пить, попав в город? Чем питаться? Не лучше ли все-таки мне вначале поискать иные подземные хода, а уже потом перебираться сюда всей компанией? Нет! Правильнее всего вначале найти портал и уже от него топтаться с иными действиями!»

Вроде верное решение, но и оно никак меня не удовлетворяло. Пока я тут буду в поиске, моя команда находится в лесу – гипотетически под угрозой. Хищники нас больше не атаковали и обходили десятой дорогой. Но раз они настолько умные, что осознали опасность двуногих гостей, то они могли и дальше пойти в своих умозаключениях. То есть понять, что я тут самый крутой и максимально нафаршированный боевой магией. Как только меня не станет видно, могут повторить свои попытки полакомиться «карапузами».

Мы с Леней уже обсуждали этот момент, и он признал целесообразным, если я задержусь, усилить меры безопасности. То есть поменьше вообще вылезать из тоннеля на свет божий.

Вот на этом я и настоял, вернувшись к переговорам с другом:

– Леня! У меня тут поисков – надолго! Так что прячьтесь в тоннель и меньше по лесу шастайте!

– А с городом что?

– Большой. Интересный. Но на улицах не видно ни единого жителя. Тел тоже не наблюдается. Вполне возможно, что жители покинули город. Виднеется странное зеленоватое мерцание, которое из меня чуть все силенки не высосало. Будет возможность, потом сюда вернемся и хорошенько все осмотрим. А если портал не найду и здесь придется надолго зависнуть, то успеешь насмотреться на местную архитектуру. Опять-таки, если это будет для тебя не вредно.

Найденов знал, что я со своим слухом услышу, поэтому стал кричать несколько тише:

– Понял. Уходим. Но вдруг «карапузы» не захотят меня слушаться?

– Напомни им, как нас страшный вепрь со своей стаей атаковал. И вообще, обращайся с ними жестче, и будет тебе счастье.

– А если не поможет?

Хоть я сам с удивлением понял, что очень серьезно переживаю о целостности Цилхи и остальных Свонхов, но выкрикнул громко и желчно:

– Если отыщутся непослушные особи в нашей команде, то на несколько скелетов в этом мире останется больше! – Сейчас показывать некоторые чувства или привязанность никак не стоило. – А уж перед магистром я легко оправдаюсь безответственным поведением его племянников.

– Понял. Как держим связь?

– Как договаривались. Приходишь сюда сам после рассвета и перед закатом. Но и в полдень появляйся. Может, что ценное отыщу.

На том мы и расстались. Найденов начал спуск, а я двинулся к замеченному ранее лазу в толще стены. Потому что никаких иных путей спуска со стены в город с внутренней стороны не просматривалось. Ни лестниц, ни подъемников, ни тем более удобных лифтов.

Разве что одна из башен, чуть дальше справа, находилась близко от стены. Метров тридцать между ними расстояние, если не меньше. Вершина башни возвышалась над моей точкой обзора метров на пять. И на верхней площадке башни, по ее углам, стояло по статуе младенца. Этакие двухметровые пупсы, напоминающие наших купидонов, но без крылышек и луков.

Так что я, скорей в шутку, сразу окрестил данную башню Пупсом. Всему остальному, как и городу в целом, я названия давать не спешил. Если мы отсюда скоро уберемся и навсегда, то незачем забивать голову неуместной информацией.

Подойдя к отверстию, несколько озадаченно потрогал каменный козырек-крышу на четырех столбиках. На уровне моих плеч эта крыша не несла никакой функциональности. Разве что прикрывала бы защитников крепости от падающих с неба предметов. Как по мне, то тут органичнее смотрелась бы башенка со сквозным проходом. Или строителям не хватило высоты каменного массива? Но ведь и козырек с опорами сделан из иного материала.

Но самое главное, в дыре виднелась уходящая вниз винтовая лестница. Повздыхав и ругая собственную лень, я оставил присоски под парапетом и начал спуск. И очень надеялся, что он не окажется в самом низу закупорен наглухо местным цементом. Тогда точно прокляну все на свете, поднимаясь обратно.

Глава двенадцатая. Конкретное ознакомление

Спуск меня утомил, пусть и гораздо меньше, чем подъем, – удручала больше всего монотонность. Голова закружилась от спуска по часовой стрелке, в узком, неудобном и замкнутом пространстве. Да и высота оказалась недостаточной для моего богатырского роста. Чуть скальп себе не содрал, постоянно цепляясь лбом о шершавый свод. Похоже, так всегда технические ходы строят, надеясь на щуплость трюмных, слесарей, ассенизаторов и работников прочих технических служб.

Спуск явно не предназначался для воинов в полном вооружении. Да и нужны ли вооруженные защитники на самой стене? А если все-таки нужны, то неужели они карабкались по этим проклятым ступенькам в этой перекрученной, бесконечной кишке?

И я уже в который раз пожалел о собственной глупости и непредусмотрительности. Ну что мне стоило обежать хоть всю верхнюю кромку стены? Что мне стоило везде осмотреть? Вдруг через сотню-две метров есть спуск удобнее? А то и вожделенный лифт? И что с того, что упорства мне и сил не занимать? Сразу вспомнилась нехорошая пословица: «Дураков работа любит, и дурак работе рад». Хорошо хоть, сообразил, что она меня не касается, сжал зубы и, задействовав только что упомянутое упорство, продолжил спуск.

Несмотря на головокружение, осознал, что лестница окончилась несколько ниже оставшегося снаружи леса. Я оказался в длинном подвале, из которого вели три выхода. Два – с торцов и один – на стенке, за которой находился город.

Тут уже не поленился, пробежал метров пятьсот вначале по тоннелям, протянувшимся под стеной. Ничего. Голо и сухо. Невзрачно. И бежать неудобно во весь рост, высота метр восемьдесят, при моих ста девяноста сантиметрах просто издевательство какое-то. Потому и не бегал далеко. Да и уверенность появилась откуда-то, что ничего, кроме винтовых, унылых лестниц, и не отыщется. А подземные солидные тоннели для «белых» людей скорей всего проходят глубже и начинаются в самых важных зданиях. В тех же дворцах, к примеру.

Потому и двинулся по внутреннему тоннелю, перпендикулярному к стене. Он резко, под наклоном пошел вверх и через сорок метров вывел меня к глухой с виду двери, сделанной из толстенных брусьев. Да еще и окованных полосками железа. Аккуратно присмотревшись к самой двери и глянув сквозь нее, понял две вещи: с той стороны дверь заперта на три массивных стальных запора, и древесина, хоть и выглядит окаменевшей, на самом деле давно превратилась в труху. Достаточно было пнуть преграду, как она рухнула, осыпаясь грудой пыли и кусками ржавого железа. Несколько полосок осталось висеть на петлях, один засов не упал, но пройти мне это не помешало.

Осматриваясь по сторонам, я вышел в холл городского здания. Вот там уже было на что посмотреть, и я уже частично понимал суть произошедшей здесь когда-то трагедии.

Живших здесь существ поразила некая эпидемия. Или скоротечный мор. Возможно, что именно зеленоватое мерцание стало причиной уничтожения всего живого. Но умирали горожане не сразу, а в течение нескольких часов. Потому что первых умерших их живые соплеменники еще как-то складывали у стен, накрывали саванами, возможно, что и хоронили где-то или кремировали. А вот последние тела самых стойких уже лежали где придется. Кто сбоку от двери, кто возле окна, а парочка – за столом, в последние минуты жизни эти двое еще пытались что-то писать в развернутых толстенных тетрадях.

Чудо, что рухнувшая от моего удара дверь не потревожила иные деревянные предметы мебели в холле. Те же лавки и стол оставались окаменевшими, но готовы были рассыпаться вместе с телами и почти почерневшими тетрадками. Так что я рядом со столом старался шумно не дышать, присматриваясь к еле видимым буквам. При желании можно было разобрать то, что не прикрывалось руками или головой. Буквы оказались для меня филькиной грамотой, но весьма похожей на иероглифы мира Габраччи. Вроде бы тот самый язык, похожий на «иранский», который прекрасно понимают «карапузы». Если они будут здесь, то обязательно прочтут эти строки, и нам станет понятно, что здесь случилось.

Да и сомнений не вызывало: в иных зданиях умирающие тоже умели писать. Так что причину своей гибели описали конкретно, оставляя предупреждения для потомков и гостей этого мира. Судя по всему, озверения, бешенства или страшной паники в своих рядах горожане не допустили. Даже предвидя свою собственную гибель, убирали умерших с улиц, напрочь закрывали наружные двери на засовы и последние крохи сил тратили не на бессмысленные стенания или попытки рвать на себе волосы, а для составления завещаний.

Подобное поведение вызывало законное уважение.

Ну и отдельного описания следовало удостоить самих жителей. Рост – не выше ста шестидесяти сантиметров. Одежды разнообразные по стилю, с виду тусклые, но, скорей всего, самых разных когда-то расцветок. Оружия не видно. Даже простых ножей в данном холле не заметил. Волосы сохранились почти у всех, хотя тоже, наверное, они рассыплются в пыль от прикосновения: наблюдалась вся цветовая гамма от блондинов до брюнетов. Но почти у всех мертвяков, что мужских, что женских, волосы имелись длинные и сильно вьющиеся.

На этом описания, пригодные для обычных людей, заканчивались. И как начать систематизировать увиденное, я понятия не имел. Хотя одно короткое слово, которое я уже применил в этом мире, так и напрашивалось в виде основной классификации: «пупс». Иначе говоря, все местные жители походили на игрушечных пупсов. Такие же дутые фигурки, пышные ручки и ножки, детские мордашки и довольно большие, словно игрушечные, глаза. И только присмотревшись, удавалось отличить старых особей от молодых по количеству морщинок на лицах, общей дряблости кожи и по явно седым прядям в волосах. Да с цветом кожи не удавалось разобраться. Она у них была серого цвета, цвета праха, но на нескольких настенных фресках кожа местных жителей имела ярко выраженный желтый цвет. Не такой, как у азиатов Земли, а ближе к яркому, к апельсиновому.

Теперь бы только понять, разобраться, что здесь случилось в древности. И не грозит ли то же самое несчастье мне и моим друзьям.

Но в любом случае, чем больше я рассматривал, тем больше, несмотря на свершившуюся здесь трагедию, восхищался величием и разнообразием вселенных: «Мамочки родные! Сколько всего в неизмеримых пространствах!.. Вот даже сподобился побывать в мире Пупсов. Или как его назвать? Наверняка он имел, а то и до сих пор имеет свое имя… Но ладно, пусть пока будет миром Оранжевых Пупсов».

К сожалению, времени себе на восторги, ахи и охи я мог отвести ничтожный минимум. Следовало срочно искать портал, затем выяснять степень опасности для всего живого при нахождении в этом зеленоватом мерцании, а уже потом думать, как провести свою команду в город. Именно в таком порядке, и никак иначе. Хоть и очень хотелось, чтобы с первого часа рядом был Найденов, помогая и в поиске, и в разгадке здешней трагедии.

Вторым планом шел поиск питьевой воды и пищи. У меня с собой имелось несколько полосок вяленого кроличьего мяса, а вот фляга смущала своей полной пустотой. Если я здесь ничего путного не отыщу, то как бы не пришлось возвращаться в лес. Срочно, пока не ослаб. Также на второй план выходил желательный поиск лаборатории или местного научного центра. Но именно на второй.

Так что пришлось начинать, как и полагается при подобной разведке. Вначале обежал здание снизу доверху, сравнительно досконально исследовав помещения. Четырнадцать этажей, здание не жилое, скорей всего, казенное. Потому что кроватей почти не было, а вот столов, шкафов, стульев и явно канцелярской мебели – полным-полно. Кухня – на каждом этаже. Водопровод – в наличии, хоть воды и нет. Большой плюсик: трубы не оловянные, а медные.

Канализация и санузлы – превосходные. Освещение электрическое. Правда, лампы, абажуры и люстры – слишком гротескные, тяжелые и аляповатые, это наталкивало на мысль, что все сопутствующие электроосвещению детали – самые примитивные.

На дом имелось два лифта для пассажиров и один грузовой. Они выглядели как продукт земных инженеров середины двадцатого века. Ковры и ковровые дорожки отсутствовали, паркет – тоже. Только каменное покрытие. Остекление окон – из отличного стекла высшего качества. Ну и последняя деталь: в чиновничьих кабинетах – ни одного трупа.

Следовательно – точно казенное учреждение. Все успели разойтись умирать по домам. Или смогли эвакуироваться из города.

«И вообще, с чего это я решил, что горожане вымерли? – подумал я, выбираясь на улицу. – Вдруг они в подавляющем большинстве сбежали отсюда?»

Ради проверки снес еще несколько входных дверей, качественно когда-то запертых изнутри. Увы, везде одна и та же картина: уложенные под стенками трупы, ну и последние умершие – в самых различных местах и позах. Видимо, до последней минуты соблюдались некие строгие правила или законы военного времени.

Двигался я по спонтанно созданному маршруту: первое здание – башня Пупс – большой дворец (один из шести) – здания, расположенные квадратом, во дворе которых водохранилища. Авось успею все обойти да выяснить, прежде чем начну загибаться от жажды и голода.

Вход в башню перекрывался не в пример солиднее. Стальная дверь – почти без следов коррозии. Мои залихватские удары ногами оказались ей как слону дробина, а магические силы тратить не хотелось. Зато сообразил подняться по декоративно выложенному углу к окнам третьего этажа. Удар кулаком превратил в труху деревянные рамы, а выпавшее стекло, с противным скрежетом разбившееся о камни улицы, нарушило покой умершего города.

Точнее говоря, мне показалось, что нарушило, поскольку совокупностью чувств я уловил некое шевеление чего-то огромного-преогромного. Словно вся местность ментально содрогнулась, начала первый вздох и тут же вновь затаилась.

«Показалось! – решил я после паузы, ловко забираясь в окно. – Но в любом случае надо стараться не шуметь. Как-то не с руки нарушать покой неупокоенных жителей. Мало ли как к этому действу отнесется Священный Курган данной грозди? Ведь по какой причине он нас сюда забросил – неизвестно. Вряд ли для проживания в здешнем раю и создания новой цивилизации. А вот для погибели… Хм! Вдруг он уже счел меня умершим? А я шум поднимаю в контрольной точке…»

В башне пришлось выложиться и набегаться капитально. Не верилось, но здесь оказались расположены жилые помещения. Каждый из сорока этажей являлся отдельной квартирой, по роскоши соперничающей с пентхаусами. Вот здесь уже я насмотрелся на произведения искусств. Картины, сделанные в камне из глазури, статуи и статуэтки, кубки и чаши из хрусталя, фарфоровые изделия и тысячи разнообразнейших кувшинов. Полуистлевшие ковры. Некие сохранившиеся чудом кусочки картин, гобеленов и скатертей, усыпанных вышитыми цветами. Некие драгоценности, хотя и в малом количестве и весьма скромные.

Коллекции монет. Именно коллекции, а не монеты, существующие в обороте в качестве денег. Потому что все они хранились в больших альбомах или в стеклянных шкафах. В тех же шкафах просматривались некие написанные затейливой вязью книги, похоже, уже во времена своих последних владельцев древние до безобразия.

Из продуктов не удалось отыскать ни единого стоящего сухаря. Много трухи было и всего разного, в разной посуде, в разной упаковке. Даже некое подобие зерна отыскалось или крупы. Но здравый рассудок подсказывал, что есть это категорически нельзя, все здесь разрушено временем.

Электричество в здание подавалось по кабелям, и две комнаты на первом этаже были отданы под щитовую. Громадные рубильники указывали количеством клемм на трехфазный ток. Громоздились массивы внушительных трансформаторов, понижающих ток для бытового освещения. Скорей всего, высокое напряжение использовалось только для электромоторов, расположенных над лифтовыми шахтами.

То есть в итоге – пещера Али-Бабы.

Много всего ценного. Очень много. Сфотографировав все это, можно было в иных мирах нажить невероятное состояние, продавая фотографии. Тогда как меня больше всего обрадовало наличие тросов в лифтовых шахтах. Покрытые окаменевшей смазкой, они оказались нетронуты ржавчиной совершенно. Гибкие, эластичные и сравнительно тонкие, они четырежды покрывали всю высоту шахт в обоих лифтах.

Побывав наверху, в моторном отсеке под самой крышей, я понял, что открутить концы с барабанов – дело простой мускульной силы. Ключи в полном комплекте находились там же. Существующей длины тросов мне хватит не только для скоростного и безопасного спуска в лес, но и при наличии определенной технической штучки для обратного восхождения на стену.

Но это запасной вариант. Мне все-таки очень хотелось отыскать незакупоренный подземный ход, ведущий из города в лес. По логике их должно быть несколько. Разве что увиденные трупы и все запертые напрочь двери наталкивали на вывод: Пупсы могли успеть закупорить наглухо все лазейки из города.

По крайней мере, в подвалах исследованной мною башни ничего намекающего на замурованную дверь в иные подземелья не удалось отыскать. И я помчался в сторону ближайшего дворца. Уж если в нем ничего не отыщется, то нечего и по остальным подвалам пыль протирать.

Здание оказалось вблизи особенно красивым, величественным, неприступным. Меня шокировал факт, что дворец явно штурмовали. Причем последние обитатели города не то защищали твердыню, не то атаковали ее. Потому что тела лежали как на улице, не просматривающейся со стены, так и в нескольких холлах, придавленные обломками ворот, которые высадил немалый взрыв.

Подчиняясь всплывшим аналогиям, я дал этому дворцу условное название «Форт-1».

Вся мебель первого и второго этажей – уничтожена. Как и почти все произведения искусств. Но вот с третьего этажа начались нетронутые богатства, значительно лучше сохранившиеся, чем в башне. А умерших здесь не было.

На третьем этаже я задумался: что исследовать в первую очередь? Потом принял решение и поспешил в подвалы. Ибо что меня ждет на остальных двадцати этажах, легко догадаться. А вот подземелья – это не только шанс прорваться в лес, но и возможные лаборатории, склады, технические мастерские, производители электроэнергии и многое-многое другое. Так я полагал.

И насколько же я был ошарашен, когда с пятой ступеньки, ведущей в подвалы, все оказалось залито странной прозрачной массой. Словно расплавленным прозрачным стеклом. Причем настолько прозрачное, что, не будь сверху слоя пыли, я бы продолжил спуск, ничего не подозревая, и банально грохнулся бы, споткнувшись. А так я замер, убрал «пошкой» пыль и расширившимися глазами стал присматриваться. За поворотом лестницы отчетливо просматривалась верхняя половина тела очередного пупса. По его застывшей мимике можно было догадаться, что он пытался взбежать наверх, но страшная смерть его догнала и намертво заключила в прозрачный саркофаг. Причем кожа на лице и руках нисколечко не пострадала, так и оставаясь ярко-апельсинового цвета.

«Янтарь! И пупс – как муха в янтаре! – пришло мне в голову сравнение. – Только как такое возможно? Ведь горожанин замер в бегущей позе. Лицо его устремлено к спасительному свету, пусть и обезображено ужасом. И смерть наступила мгновенно, консервируя все ткани лучше, чем в банке со спиртом. Хм! Чудеса!.. Или я чего-то не понимаю?..»

Я и пощупал прозрачную субстанцию, и «оком волхва» просмотрел, и даже попытался расколоть кончиком лезвия, а потом и рукояткой кинжала. Субстанция начала крошиться, вязко покрываясь трещинками в этаком полукруглом объеме возле места удара. То есть по структуре – некое вязкое стекло. Тяжелое по массе, однозначно. И вот как оно, спрашивается, могло «заморозить» в себе бегущего человека? Не иначе как вначале был простой воздух, потом его нечто «проявило», и банальный воздух стал банальной помесью стекла с «янтарем». Или прозрачной слюдой?

Кусочек этой слюдяной массы, затекшей тонким слоем на верхнюю ступеньку, мне удалось отколоть, чуть ли не на зуб попробовать и на всякий случай припрятать в один из карманов. Будет время на досуге – прощупаю образец всем, что у меня имеется в арсенале тринитарных всплесков. А у меня там о-го-го сколько всего! Сам порой вспомнить не могу весь список.

И опять в путь. Во время бега старался где только можно высмотреть малейшие признаки порталов, в первую очередь свечение. Но пока ничего так и не обнаружил.

А вот к квадратному зданию, названному мною «водонапорка» и хранящему в себе, видимо, запасы городской воды, я изначально приближался с ожиданием какой-то гнусности. Ну вот никак мне не верилось, что я с ходу, запросто отыщу воду, да еще и пригодную для питья. Может, я и сглазил, но предчувствия меня не обманули.

Это первое здание, где все двери или ворота оказались нараспашку и где не громоздились трупы горожан. Вообще ни одного мертвеца не удалось узреть. Словно как раз отсюда исходило главное зло, и все, кто находились рядом, поспешно удалились отсюда. Пустые, звенящие коридоры мне подсказали еще одну деталь: в здании не было пыли. Как не было и деревянной мебели, и разной бытовой мелочи. Только крупные каменные статуи оставались на своих местах. Хотя некоторые из них лежали, явно сброшенные с постаментов.

Осознав это, я ощутил неприятные мурашки по спине, и моя паранойя заголосила как подстреленная: «Дергаем отсюда! За нами явно кто-то сейчас наблюдает!»

Хорошо, что в нашей компании руководит холодный расчет, который провел меня по угловой лестнице здания, минуя первые этажи, и заявил: «Ну хоть через окно надо взглянуть на внутренний бассейн. Тем более что идти осталось всего ничего… Даром, что ли, сюда так спешили?..»

Нужный ряд окон четвертого этажа в самом деле оказался довольно близок. Как раз мой путь вывел во внутреннюю анфиладу, в которой и освещение стало голубоватых тонов. Это так отсвечивал на стены свет с заполненного водой двора. И свет этот… мерцал! Почему, спрашивается, если тут ни ветра нет, ни единой живой души и ничего под ногами не содрогается? Неужели мне сейчас выпадет счастье лицезреть купающихся в водоеме прекрасных нимф?

В существование здесь чего-то прекрасного не верилось совершенно. Поэтому к окну я приблизился, прижимаясь спиной к стенке. Затаил дыхание и только потом, по сантиметру перемещая голову, попытался рассмотреть синеву бассейна.

Поверхность странного водоема и в самом деле рябила, вздрагивая зыбью. И легко просматривалась на громадную глубину. Но сколько я туда ни вглядывался, ничего плавающего, ворочающегося или стремительно мелькающего не заметил.

Зато я вспомнил мир Дикий и тамошние водоемы. И мне стало по-настоящему страшно.

Глава тринадцатая. Водяной монстр

Я отчетливо представил себе чудовищ из Дикого и опять вздрогнул. Вспомнил, как лихо и предельно глупо рисковали Мария, Вера и Катерина, взрывая тех монстров, дразня их и калеча. По всей видимости, здесь таится подобное чудище. И оно время от времени простирает свои щупальца по всему зданию, иначе куда пыль-то делась? И трупы? И прочие остатки разного мелкого мусора?

Долго стоял застывши и пытался хоть что-то рассмотреть. Только и понял, что жидкость по консистенции напоминает подсолнечное масло и рябь проходит с четкими интервалами. Словно неведомый монстр дремал и в этой дреме иногда вздыхал.

Возвращаясь к лестнице вниз, опять вспомнил рассказы девчонок и подумал: «Имелась бы возможность бросить в эту тварь чем-то издалека… Метнуть бы ящик тротила! Вот это была бы забава. А если еще последствия снять на несколько камер, вот это был бы фильмец!»

Наверное, именно эти мальчишеские мысли направили мои ноги не вниз по лестнице, а вверх. И, как чуть позже оказалось, в этом был какой-то резон. Ибо выше десятого этажа щупальца, по всей видимости, не доставали. Начиная с одиннадцатого и пыль казалась нетронутой, и несколько тел валялось, и мебель выглядела вполне себе крепенькой. На последнем, четырнадцатом этаже я посчитал себя в полной безопасности.

Благо еще, что моя паранойя вкупе с предосторожностью заставили предпринять определенные меры личной безопасности. Да и хотелось опробовать свои навыки в демонтаже лифтового троса. Довольно быстро освободил один конец и вытянул его из шахты на внешнюю террасу здания. Там же подхватил несколько угловатых кронштейнов и соорудил из них якорь. Прикрепил его намертво к тросу. Затем залихватски раскрутил этот якорь и забросил на здание через дорогу. Оно было все в портиках, террасах, статуях на фронтоне и на три этажа ниже.

Так что якорь феноменально закрепился среди каменных вычурностей, а с этой стороны я дал ему максимальную натяжку. Еще и пояс приготовил для спуска под наклоном, подложив под него кусок подходящего по профилю железа. То есть подбегай, хватайся и скользи на ту сторону.

И только тогда стал готовиться к забаве. Аккуратно открыл широкое окно, выходящее во внутренний двор с бассейном. Отыскал несколько массивных статуй и поднес их ближе к боевой позиции. Ну и напоследок попытался с большей высоты рассмотреть весь водоем. Квадратный, со сторонами приблизительно сорок на сорок метров, глубина примерно метров двадцать, максимум двадцать пять. Структура жидкости однородная, слишком иссиня-темная. И только в одном из нижних углов резервуара – светлое пятно, словно там снизу подсвечивают фонариком.

«Глаз у него там? Или мозг? – размышлял я, вскидывая статую на плечо и набирая разгон. – Вот бы туда ухнуть максимальным по силе боевым эрги’сом!»

Не могло быть и речи о бесцельной трате невосполнимого запаса. Так что мой первый снаряд можно считать каменным ядром, пущенным из банальной пращи. И я во все глаза всматривался, как он воздействует на маслянистую жидкость.

И очень разочаровался, хмыкая с досадой и вслух вспоминая о еловой жизни и куче шишек в разные, жизненно важные органы. Потому что статуя вошла в неведомую субстанцию, как раскаленный нож в подтаявшее масло. Ни шума, ни всплеска, ни брызг в разные стороны. И первые пять секунд никакой реакции от монстра. Хотя мой снаряд и не пошел на дно, а замер примерно на половине глубины.

Ха! Мало?! Так у меня еще есть!

И я в хорошем темпе идущего на рекорд грозди миров атлета сбросил вниз и остальные четыре заготовленных гостинца. Следом за последним и сам не совсем осторожно наклонился над подоконником, выглядывая наружу. Хорошо, что успел отпрянуть внутрь помещения! Студенистые на вид щупальца уже колотили нервно по стене нижнего, тринадцатого этажа. А когда я показался, сразу несколько этих мерзких отростков устремилось в мою сторону.

Бегаю я хорошо, с тех пор как перестал быть инвалидом. Поэтому рванул так, что, наверное, подошвы задымили. Это меня и спасло. Потому что не столько со спины щупальца настигали – они ринулись мне чуть ли не навстречу с лестничных пролетов нижнего этажа. Монстр заранее просчитал, где находится возмутитель его спокойствия, и отправил туда значительную часть своего трансформирующегося тела. И последний этаж для него оказался вполне досягаем.

Чуть-чуть ему соображения не хватило. Не вспугни он меня своими отростками у окна, я бы там так и стоял, любуясь рассерженным хищником. И наверняка был бы атакован со спины. А так я успел на наружную террасу, ухватился за свой пояс и лихо соскользнул в здание на другой стороне улицы.

И уже оттуда проорал бессильно извивающимся из окон щупальцам:

– Что, съел, образина?! Питайся камнями, сволочь! – Адреналин так и бушевал в крови, очень хотелось выжечь гадкого монстра. – Ну что замер?! Не умеешь бегать?! Ха-ха! Попробуй меня здесь поймать! Тварь безногая…

Окончание последнего слова я проглотил от неожиданного действа. Словно услышав меня и разозлившись, чудовище вдруг всей своей гигантской массой упругого холодца выплеснулось на улицу и буквально вломилось в спасшее меня здание. Звон стекла показал, что не только двери оказались выбиты, но и окна на нижних этажах.

Поминая в сердцах елки, шишки и разных самонадеянных идиотов, я рванул влево по террасе, благо, что простора для отступления хватало. Здания с этой стороны улицы соприкасались торцами и тянулись метров на четыреста до следующей, поперечной улицы. Только вот высотой они разнились, и соседнее возвышалось на два этажа вверх. Следующее, наоборот, было этажом ниже.

Хорошо, когда фронтоны прочные, статуи вмурованы крепко и разные декоративные элементы позволяют ловкому человеку ими воспользоваться для восхождения на стену. Пока я выбрался на соседнюю крышу, несколько щупалец уже скользили рядом с моим импровизированным якорем из кронштейнов. Не дожидаясь их, я помчался дальше. Спрыгнув без труда на следующее здание, я домчался до края его крыши и только там остановился.

А оглянувшись, не удержался от восклицания:

– Ого! – Тянущиеся за мной три толстенных щупальца так и не дотянулись до крыши, на которой я стоял. Они словно в судорогах стали биться по стене. Создавалось впечатление, будто их где-то в спасшем меня здании накрепко прищемили дверями.

Еще более странные вещи творились на улице. Туда с нижних этажей всего ряда домов исчезающими, утончающимися отростками вытекали синие струйки воды. Вытекали, судорожно бились о камень, истаивали и осыпались бесцветной пылью. И постепенно их становилось все меньше и меньше. Побледнели и осыпались пылью и те «руки» водяного монстра, которыми он тянулся непосредственно за мной. А потом и вообще настал момент, когда чудовище перестало за мной охотиться и прекратило попытки вернуться в свою колыбель. А я озадачился новыми вопросами.

Что случилось? Монстр затаился в здешних подвалах? Или прекратил существование, нарвавшись на что-то, для себя крайне ядовитое? Потому что не мог я ему кардинально повредить мозг сброшенными статуями. Или ввиду наступающих сумерек пришла пора баиньки? Но вряд ли время суток имеет для такой образины значение. Тогда – что? И как мне лично удостовериться, что опасность больше не грозит и можно спокойно спускаться на улицу?

Также было интересно: какая часть водяного чудовища бросилась за мной, а какая осталась в бассейне?

Все это выяснить можно было одним способом, осмотрев все перечисленное своими глазами. Недолго думая я поспешил к внутренним лестницам данного здания. И уже здесь, на нижних этажах, утроил бдительность и стал присматриваться к пыли. Получалось, что и сюда на первом и втором этажах втекала жидкая опасность. Но теперь от нее, особенно на первом этаже, остался лишь трехсантиметровый слой бесцветной пыли. Она поскрипывала под подошвами, словно мелкие песчинки канифоли. В подвале, куда я тоже осторожно заглянул, сыпучих останков монстра вообще не было. То есть он туда не «нырял».

Вышел на улицу, шурша ногами по странной пыли. Заглянул в здание, куда опускался по тросу. Не поленился подняться на самый верх. Везде, на всех этажах, – толстенный слой тех самых скрипучих останков. Похоже, что монстр, будучи в особой ярости, не рассчитав сил, слишком далеко удалился от своей берлоги, лишился поддержки «родных стен» или еще чего-то сверхважного, и для него пошла реакция самоликвидации. А может, проглотил нечаянно смертельный для него яд.

Кстати, порошок меня очень заинтересовал. В одном из карманов у меня имелось несколько полиэтиленовых пакетов, прихваченных еще с Земли для забора проб. Вот один из них я и заполнил частично, а потом для надежности еще и в тряпочку плотную завернул. Сразу было видно, что порошок не ядовит, но уж слишком странно выглядел он в разных магических спектрах, следовало его изучить более подробно, авось для чего и сгодится.

В здание «водонапорки» я входил, лелея мечты о том, чтобы оставшаяся часть чудища оказалась мизерной. Тогда с ним легко было бы справиться. Не пойму почему, но слишком уж важной задачей мне показалось окончательное уничтожение данной гадости. Пока она существует в городе, исследовать его очень опасно. А если и оставшиеся бассейны заняты такой мерзостью, то способ известен, изведу быстро. Главное – разозлить и выманить за собой.

И мои мечты оказались с лихвой перекрыты действительностью. Бассейн оказался девственно пуст!

Нет, вру… Или рано радуюсь? Присмотревшись, заметил в том самом углу, где раньше что-то светилось, довольно большую и уже глубокую лужу. И лужа все время довольно бодро увеличивалась.

Все еще подозревая опасность, опустился в резервуар по удобным выемкам в стене, сделанным строителями явно вместо лестницы. А приступив к исследованию растущей лужи, вскоре пришел к восторженному выводу: обыкновенная вода! Настолько обрадовался, что рискнул и сделал пару глотков из набранной фляги.

С минуту постоял, прислушиваясь к себе и ожидая реакцию симбионтов. Но все три Первых Щита и груан словно проснулись и дружно стали вопить: «Давай еще!» За этим воплем прозвучало справедливое напоминание: «И пожрать давно пора! Или ты забыл, что нас пятеро? А кормишь только себя?!»

Пришлось соглашаться, пусть и частично. Выбравшись из резервуара, достал вяленую крольчатину, на ходу поужинал, а заодно и пообедал. Но только взобравшись на башню Пупс, позволил себе выпить еще полфляги. После чего, помолясь и помянув шуйвов, приступил к работе.

Глава четырнадцатая. Обновление планов

Вроде и легкое действо изначально казалось, а полночи на него потратил. Все-таки снять четыре троса, каждый длиной по триста метров, вытянуть наверх и сложить аккуратно в бухты, приделать якоря, а потом и забросить те на крепостную стену – работка утомительная и энергозатратная. Тем более что изначально я чуток ошибся, расстояние от верхней площадки до кромки стены оказалось не тридцать, а полные сорок метров. Чуть плечо у меня не порвалось от усердия.

Отсутствуй у меня сила экселенса, Иггельда и обладателя симбионтов, не справился бы. Особенно при метании якорей. К ним в придачу еще несколько реек стальных и уголков улетело. А ведь это оказалось лишь частью намеченного плана, пусть и величиной в две трети.

Затем пришлось бежать в самый низ и уже по винтовой лестнице в толще стены подниматься на ее кромку. Далее сброс чего надо наружу, в лес, и закрепление того, что полагается, – непосредственно на стене. Плюс сооружение на самой стене этакого возвышения, которое будет удерживать трос на полметра выше парапета. Иначе придется при подъеме тыкаться в парапет головой, и перебираться через него в таком случае неудобно.

Конец одного троса я оставил закрепленным в лифтовой шахте башни Пупс. Его второй конец сбросил наружу. Это будет наш страховочный линь для возможного восхождения по стене на присосках. Мало ли что…

Второй трос я попросту перекинул концами по разные стороны стены, закрепив намертво на самой кромке. Тоже пригодится на запасной случай.

Оставшиеся два троса закрепил жестко концами на стене, а вторые концы сбросил в лес. Из них мы сделаем тот самый подъемник на мускульной силе, который я запланировал. Напоследок прихватил свои присоски и с чувством хорошо выполненного долга скользнул вниз.

Светало.

Не видящий меня Ленька начал убирать сучковатые палки с прохода, еще в утреннем полумраке. Прежде чем помочь ему, я деловито поинтересовался:

– Не подскажете, как пройти в библиотеку?

– Борька! – возопил он. – Зараза этакая! Мы всю ночь не спали, о тебе переживая!

– Знаю-знаю, как вы не спите и с кем! – ворчал я, попадая в его объятия и сам в ответ похлопывая друга по спине. – Как тут у вас, все в порядке?

– Все отлично! Разве что твоя Цилхи всю ночь всхлипывала, все понять не может, почему ты вечером не показался на стене.

– Так уж и моя! – хоть я и фыркнул с апломбом, сердечко один удар приостановило. И тут же признался в самом насущном: – Но вот жрать хочу.

– Так пошли домой! Я, уходя, девок разбудил, чтобы они с запасом наготовили. Небось уже улипахи дожаривают.

– Сам-то чего не поел?

– Дык… позавтракал до рассвета вчерашними остатками и сразу сюда… – Мы уже споро двигались по тоннелю, и друг стал наседать с вопросами: – Колись, что там в городе?

Но мне не хотелось повторно, уже при всех, рассказывать о красотах города и своих приключениях. Поэтому я оговорил с Найденовым те вопросы, которые требовали к себе самого доверительного характера и не подлежали обсуждению при «карапузах». И начал с главного:

– Что будем делать с подругами, когда доберемся в Рушатрон?

Может, мы еще в некоей эйфории пребывали от новизны отношений, но девочки нам нравились, и наши мнения почти сходились: можно будет какое-то время с ними и пожить вместе. Но также единогласно мы решили не потакать нынешним любовницам и ни в коем случае не давать каких-либо твердых обещаний. К тому же я успокоил друга по поводу нежелательных беременностей: обеим девицам я магическим способом перекрыл напрочь шейки маток. Причем сразу же перекрыл, при первом же половом контакте.

Хорошо поговорили, с толком.

После чего последние метры пришлось Лене меня догонять. Ибо мои ноздри уже уловили аромат жарящихся улиток, и ноги сами ускорились, независимо от разума.

Встреча получилась жаркой, все радовались. Ну а Цилхи вообще повисла на мне, словно панда на молодом и гибком бамбуке, и никак не хотела от меня отцепляться. Помогло напоминание со стороны, что Капитан голоден как волк. Тогда я был отпущен, умыт, усажен и от пуза накормлен.

Но, прежде чем приступить к рассказам о моих вчерашних похождениях, я потребовал у Багдрана уголек, рисовальные доски и сделал чертежи простейшего устройства. При этом пояснял, как оно, по каким направляющим и по какому принципу будет двигаться.

Следовало построить этакую дрезину на мускульной силе. Конструкция отдаленно напоминала детский велосипед с педалями прямо на переднем колесе-звездочке. Только колес было еще четыре, и велосипед смотрелся как монорельсовая тачанка. Сидя в ней, следовало с удобством крутить ногами педали и добавочно подтягиваться руками, перехватывая трос. Может, и не так быстро, как хотелось бы, зато надежно, по сравнению с присосками. Как говорится, с полной гарантией и надлежащей страховкой. Вдобавок человек, находящийся наверху стены, мог помогать при подъеме, подтягивая тележку страховочным тросом или лианой. Нам еще следовало попробовать и выбрать, чем и как лучше.

Предназначалась конструкция для движения по двум туго натянутым тросам, подъем которых обязан быть не круче тридцати пяти градусов. При имеющейся длине всех тросов мы укладывались в расчеты феноменально. А все колеса для дрезины на одного человека делались из панцирей улипах.

Затем поведал о приключениях. Еле справился с этим, как сразу, расслабленный пищей и обильным питьем, отправился отсыпаться. Рухнул на кровать, вырубаясь еще на лету. Меня не разбудили даже прилегшая рядом Цилхи, а потом и начавший работу Багдран.

Спал я до обеда, во время которого мы приступили к коллегиальному обсуждению предстоящих планов. Эулеста больше всего поражалась отсутствию в городе разных специй и долго хранимых продуктов:

– Как же они здесь, в убежище, сохранились? – вопрошала она.

– В этом помещении не было доступа воздуха, – пришлось давать очевидные для меня пояснения. – Поэтому ничего не портилось. Даже вон родник огородили с невероятным тщанием, чтобы излишняя влага сюда не проникала. А в городе только и годится в пищу, что окаменевшая соль.

– И мы сразу пойдем убивать водных монстров? – предвкушая «развлечение», поинтересовался Руд.

– Скорей всего. Уж слишком большую опасность они представляют. Вот сейчас поколдую немного над взятым на пробу порошком, может, он нам поможет в этом благородном деле.

– А если сделать тележку сразу двухместной? – внес предложение Багдран.

– Вряд ли такое уместно. Излишняя тяжесть может привести к чрезмерному провисанию тросов, а в итоге и к перекручиванию их. Не стоит излишне рисковать, лучшее – враг хорошего. А для отдельного спуска-подъема груза мы на стене соорудим барабан и легко вытянем наверх груженую повозку без человека в ней.

Ну а мой товарищ подсказал, как производить проверку на выживаемость с помощью живых существ:

– Можно будет прихватить с собой для наблюдений несколько улипах. На них опробовать воду бассейна, да и вообще иных влажных мест. Если отыщем. А вот парочку сколопендр надо прихватить для наблюдения за ними на гребне стены. Убьет ли их зеленоватое мерцание? Да и в самом городе могут отыскаться такие места, где опасное излучение отсутствует. Вот прихваченные зверушки и станут нашим катализатором имеющейся опасности.

Все правильно, моя вуаль Гимбуро может оголить человека если не полностью, то местами. Она все-таки не предназначена для создания плотного кокона. В идеале лучше вообще повредить источник угнетения всего живого, но если мы его не найдем, то придется отыскивать максимально надежные средства защиты. И разные насекомые-улитки изумительно подходят для этого дела.

Эулеста оказалась недовольна новыми заботами по натяжке канатов и строительству тележки:

– Получается, мы даром мучились, делали присоски, тренировались как проклятые и нарабатывали навыки? Не лучше ли все-таки подниматься до определенной высоты, а уже последние сорок метров преодолевать с помощью имеющегося троса?

Что уж там говорить, имелся в ее словах резон. И, если бы нам только один раз следовало подняться в город и уже не возвращаться в лес, мы так бы и сделали. Но я предвидел, что ночевать нам придется в данном арсенале, а кое-кому и дважды, а то и трижды подниматься с грузами на стену. При таком раскладе дрезина как средство доставки становилась бесспорным лидером. Когда я это объяснил, со мной, в общем, согласились. Тем более что подъем на присосках мы оставили как резервный и как необходимый при особых обстоятельствах.

Цилхи молча соглашалась со всеми моими рассуждениями и доводами. Сама при этом даже дополнительных вопросов не задавала. А так как вторая часть дня была мною объявлена выходной, то мы занялись заготовкой и готовкой пиши. Да я поколдовал со своими умениями над собранными останками водяного монстра. Опыта и теории не хватало, но по размышлении получалось, что, посыпая этим порошком опасное щупальце, можно его от себя как минимум отпугнуть. Потому что монстр при этом явно получит нечто в виде ожога. Но пока мои выводы базировались лишь на голом знании химии. Требовалась проверка на практике.

Отломанный кусок прозрачного вещества, которым были залиты подвалы дворца, я покрутил перед носом минут пятнадцать, покрутил, да так ничего толком и не высмотрел. Не то упругое стекло, не то разновидность бесцветного янтаря. Та еще загадка, для которой нужны ученые умы и новейшие лаборатории. Потому и отложил вновь в карман для исследований в далеком будущем.

Еще одно полезное дело успели сделать все вместе: уже перед самым сном немножко повозились с инструментарием, отбирая нужный материал и делая первые заготовки для тележки-канатоходца.

Ну и сам сон предварялся обильными ласками, которыми моя любовница наградила за подвиги в прошлые сутки. Льнул я ей навстречу вроде охотно и с удовольствием, но сам не мог не задумываться о наших отношениях. Уж слишком они противоречиво складывались и неоднозначно. Вроде девица по характеру явная змея и сучка зловредная. А все равно какая-то нездоровая страсть к ней разгорается и нервное вожделение влечет. Вроде слишком молода она по возрасту, как мне раньше казалось, а сейчас вот воспринимаю ее как опытную и зрелую женщину. Раньше мне и в голову не приходило войти в близкие отношения с Цилхи, а сейчас вот задумываюсь, что мы с ней будем делать в будущем.

А почему? Уж не поддался ли я какой магии приворота? Или зельем меня опоили? А может, действие какого-то талисмана рассмотреть мне никак не удается? Все-таки даже на голой красотке оставалось пяток браслетов, пяток колец, сережки, две заколки в волосах и толстая цепочка из невзрачного металла, сделанная в виде колье.

Будь мы тут совершенно одни, я обязательно заставил бы девушку все с себя снять, еще и осмотрел бы каждое украшение отдельно со всем тщанием. Только после этого спал бы чуть спокойнее. А так мы постоянно находились поблизости от остальных ее родственников. Несмотря на все двери, поставленные между комнатами, наши возгласы и стоны фривольного толка доносились до Багдрана и Руда, которые спали непосредственно в мастерской-кухне.

Про Леню, который вообще доводил Эулесту до жутких по громкости стенаний, совсем не упоминаю. А ведь они разместились в средней комнате и хоть немножко, но нас заглушали. И все равно, наверное, нас было слышно. Какой пример мы подаем младшему поколению? Тоже актуальный вопрос…

Так и уснул, не сделав строгих для себя выводов и не сформулировав конкретных определений.

Утром у меня опять нашлись силы для ласки упругого и податливого тельца. Хотя мы на этот раз все сделали быстро и почти тихо. Потому что кто-то в кухне уже хозяйничал, готовя завтрак на всех.

Оказалось, что невмоготу больше было спать Найденову. Вот он и взялся спозаранку за готовку. Эулечку свою заставил помогать, ну и парней впряг в работу. Сам старался двигаться на цыпочках, шикая постоянно на помощников:

– Не шумите! Пусть Капитан выспится!

– Благодарю за заботу, – усмехнулся я, входя на кухню. – Выспался отменно! Ну а под такие запахи хочешь не хочешь, а на ноги вскочишь. – Под конец своей краткой речи не удержался от пафоса: – Тем более что нас ждут великие дела!

В самом деле, ждали. Но не столь великие, как дюже тяжкие. Оба троса натянуть, да еще до состояния гитарной струны, оказалось адским трудом. Плюс к этому кучу веток срубить пришлось, которые нам мешали по линии натяжения нашей канатки, как ее просто и непритязательно окрестил Леня.

Домой возвращались все впятером в сумерках, буквально убитые и изможденные.

Багдран, занимавшийся весь день постройкой тележки, встречал нас с готовым ужином и коротким вопросом:

– Ну как?

Его родственники могли только мычать и постанывать, поэтому отвечал я. И тоже коротко:

– Натянули. Если к утру не ослабнет, можно подниматься.

– И у меня почти все готово! – похвастался парень, чем поразил не только меня. Казалось, что строительство дрезины и завтра будет продолжаться уже всеобщими усилиями. – Вот, смотрите! Осталось только по мелочи закончить, мне на час-два работы.

Разглядывая нашу колесницу, я не поленился на заслуженные слова похвалы для нашего Кулибина. Ему в самом деле полагалось присвоить титул мастера Золотые Руки. Все мною задуманное у него получилось прочно, ладно и даже чуточку лучше, чем я это себе представлял. Самое главное, что все изделие весило очень мало, не более двадцати килограммов. Что при отсутствии у нас легких сплавов являлось феноменальным результатом. А указанные парнем недоделки в самом деле оказались мелкими, на час работы.

Багдран за ночь глаз не сомкнул, доводя свое изделие до высшего уровня надежности, прочности и безотказности. И после завтрака даже обиделся, когда ему предложили лечь и выспаться:

– Ага! А вы без меня проведете испытание?! Фигушки! Понимаю, что Бармалей поедет на стену первым, но я – вторым! Это мое полное и безоговорочное право!

Пришлось согласиться, тем более что я заметил легкий кивок Найденова. Правда, Цилхи попыталась что-то возразить, напирая на свою особую близость к телу Капитана:

– Братец, ты слишком устал, можешь уснуть сразу во время подъема. Так что второй придется подыматься мне, как человеку, наиболее подходящему для опытов с вуалью Гимбуро. Ибо Бармалей меня знает лучше, чем вас всех вместе взятых…

– Ну и меня – не меньше! – перебила ее Эуля язвительным тоном. – И уж если рассуждать о первенстве предпочтений…

– Все уже решено! – остановил я начинающиеся препирательства. – Вторым поднимается Багдран. На его сонном теле проверю защиту вуалью, а потом крикну, кто пойдет следующим. Отправляемся.

Подхватив части нашего разобранного пока устройства, запасы пищи и воды на два дня, мы тщательно заперли наше жилище и поспешили к канатной дороге.

Опасения мои оказались напрасны: тросы если и провисли, то несущественно. Так что вскоре поставленная «на рельсы» тележка была готова к своему первому подъему. Пока я забирался в нее и, раскачиваясь, пробовал остойчивость, Багдран все метался вокруг меня, подсказывая и консультируя. И напоминая, как пользоваться экстренными тормозами.

Но когда я уже собрался начать подъем, парень подпрыгнул вверх чуть ли не на метр и хлопнул себя по лбу ладонью. И воскликнул при этом:

– Миллианцуни! – да так громко, что даже я испугался, вращая головой во все стороны и пытаясь сообразить, с какой стороны на нас движется беда.

Оказалось, что крик сей, если сравнивать его с земным аналогом, означает «Эврика!». То есть наш молодой гений опять додумался до чего-то феноменального. И когда он разложил нам свою идею по полочкам, стало странно, почему мы сами до этого раньше не додумались. На эту тему весьма верно высказался Леонид:

– А все гениальное – просто! Но уже после того, как будет объявлено или использовано другими.

Наш Кулибин предложил задействовать третий трос, который сейчас свисал по обе стороны стены, как основной линь для создания противовеса. Того самого, который используется в системе лифта. То есть к другому концу троса надо привязать груз да и сбросить его в сторону города. В зависимости от массы противовеса получается тяга, которая будет аннулировать тяжесть тележки и крутизну подъема. Да и противовес может быть в виде банального мешка с песком или связки из полезного для нас груза. Лепота!

Имелась одна тонкость: высота стены – сто сорок метров. А длина нашей канатки – почти триста. Но и это затруднение младому гению оказалось нипочем:

– Когда первый груз на той стороне касается земли, человек на кромке стены цепляет второй груз, а в конце – и третий. Для облегчения работы на стене я построю там несложный барабан, его тяговый трос захлестнет всего один раз. И с рукояткой этого барабана справится даже маленькая девочка.

Так как он непроизвольно глянул на сестру-двойняшку, то Цилхи не выдержала:

– Если уж настолько маленькая, то как она подвесит к тросу мешок с песком?

– Это я так, к слову, – отмахнулся от нее наш мастер-затейник. И уже ко мне: – Поэтому тебе придется меня вытягивать хотя бы частично подобным образом. Ибо я буду подниматься с грузом нашего железа для барабана.

– Там, наверху, нет мешков с песком, – угрюмо напомнил я. – Там вообще ничего не осталось лишнего.

– Вытянешь! Ты же сильный! – возмутился парень вполне справедливо и с такой уверенностью, что мне оставалось только покорно вздохнуть и начать подъем.

При этом и я кое-что с собой из железа поднимал, щедро загруженное мне в багаж. Но ворчи не ворчи, а двигаться надо. Да и, по большому счету, крутить педали оказалось не так сложно. Крути да руками чуть себе помогай, подтягиваясь по тросам. Медленно вроде получалось, но все же в целом быстрее, чем когда я взбирался с помощью присосок. Раза в полтора раньше наверху оказался. А если начнет действовать система противовесов? Не подъем получится, а сплошное удовольствие.

Только вот пока эта система не начала действовать, пришлось именно мне корячиться и тягать, напрягая жилы, надрывая мышцы. Вначале раскрутил напрасно зажатый ранее трос. Затем вытащил его наверх. Прикрепил к нашей дрезине. Помалу стравливая, опустил транспорт к команде. Малость не рассчитал в финале, чуть не упустив резко возросший груз: тележка плюс бухта троса. Хорошо, что небольшой противовес все-таки подвесил заранее, скинув его в сторону города.

По той же причине первый груз пришлось удваивать: два мешка с песком. Ну и пришлось вытаскивать Багдрана, помогая ему подниматься с солидным багажом железа и прихваченных инструментов. Когда парень оказался наверху, первым делом последовало обследование его организма. Причем было заметно, что состояние Багдрана ухудшается. Да и он сам сразу же признался:

– Что-то я слабеть начал. Словно не одни сутки на ногах без сна, а все трое.

Но, как только обернул я его вуалью Гимбуро, наш мастер ожил и вновь обрел трудовой энтузиазм. А у меня будто камень с души свалился – теперь можно и остальных смело проводить в город.

Наш мастер несколько минут полюбовался на виды Пупсограда, отметил для себя вехи моего приключенческого маршрута и споро занялся созданием барабана. А вот мне предстоял сложный выбор: кому разрешить первому подняться на стену? Судя по стоящему между сестер Найденову, те явно о чем-то постоянно спорили. Как бы не подрались! Поэтому разрешил подниматься Руду. Он легче всех, с ним удалось поднять мешок с песком.

Да и для меня юноша оказался подспорьем. Уже с ним вдвоем мы вытащили очередные два мешка с балластом и оставшееся железо. К тому моменту Леня приструнил все-таки Эулесту, а может, прельстил коротким пребыванием наедине, но к нам поднялась уже и Цилхи. Ее, как и Руда, постарался завернуть с особой тщательностью в свою пресловутую магическую вуаль. Как говорится, дети и женщины – наше все!

И тем более удивительным показалось мне поведение старшей в квартете Свонхов. Она, как только оказалась на стене, бросилась к внутреннему парапету и стала выражать свои восторги по поводу увиденного. Еще и вопросами меня засыпала, интересуясь, что, где и как.

Минут пять я за ней внимательно, со все увеличивающимся изумлением наблюдал. Но никакой слабости или угнетенного состояния не заметил. Потом все-таки не выдержал и спросил:

– Эуля, как ты себя чувствуешь?

– Отлично! – выдала она, даже не взглянув на меня и тыкая пальцем в башню Пупса: – Туда можно легко по тросу перемахнуть.

– Сюда смотри, на меня! – не слишком деликатно развернул я девушку в обратную сторону. – Прислушайся к себе и скажи: насколько стало хуже твое состояние?

– Да ни насколько! Честное слово, нормально все со мной! – утверждала она с круглыми глазами. – Понимаю, что тебя удивляет то самое зеленоватое мерцание. Но ведь люди-то разные, не на всех одно и то же колдовство действует одинаково. Тем более что я всегда была особенной в семье. Вспомни, ведь я вижу серые всплески у основания стены.

Это она заявила, с вызовом глядя на Цилхи, насупившуюся и закусившую губу. Неужели все это притворство? И все ради попытки доказать свое старшинство в семье и право командовать? Но ведь и в самом деле, сколько я ни присматривался, не видел тех негативных изменений, которым сразу же здесь начинали подвергаться ее братья и сестра. И почему, спрашивается? Кто знает…

Так что лишь пожал в недоумении плечами да поспешил на помощь Руду, который заканчивал опускать дрезину вниз. Оставалось нам для полного счастья и полного комплекта поднять наверх моего заждавшегося в одиночестве друга.

Глава пятнадцатая. Залетные артисты

Как ни странно, но Найденову, поджидающему транспорт, пришлось отбиваться от атакующих его варанов! В последние дни мы совершенно расслабились и ничего не опасались со стороны агрессивной фауны. Умные животные нас избегали десятыми дорогами, даже на глаза никто не показывался. Уж на что медлительны улипахи, и те все дальше и дальше мигрировали от нашего тоннеля. Перестали попадаться кролики и тетерева, даже сколопендр, обычно вездесущих и наглых, для предстоящих опытов пришлось выискивать сравнительно долго.

А тут вараны, без всякого звукового сопровождения из глоток шакалов, бросились атаковать моего друга. Хорошо, что бросились по одному, по два, поскольку их колонна была слишком растянутой. И хорошо, что пара имитаторов из их компании, повторяющих рык тираннозавра и координирующих действия своих подельников, затерялась где-то в иной стороне. В противном случае стая оказалась бы гораздо опаснее для человека. Да и сам Найденов оставался начеку, посматривал по сторонам, а не только с вожделением пялился на канатную дорогу. Это позволило ему отбиться в первые самые опасные моменты.

Опасаясь за товарища и толком не видя всего участка леса за густыми кронами, я не стал мешкать, а скоростным способом спустился по тросу, как заправский альпинист. Благо, что вниз – это вам не вверх. Главное – это нечто правильное под руками иметь, что позволяет притормаживать при спуске и при этом руки не обжигает до костей.

Успел вовремя: к месту схватки вышли шакалы и после первого их рыка вараны повалили из глубины леса сплошным потоком. Но мы уже отбили второй вал и успели забраться в нашу дрезину. Пусть и перегруженная, она не развалилась, и нас, машущих вовсю мечами, чуток подтянули наверх. На высоте метров пяти мы остановились для некоторого размышления. Можно было двигаться дальше, но тут сразу два сомнения возникало: перегруз и странная активность варанов.

Обнаглевшие зубастики под регулярные рыки «а-ля тираннозавр» бросились целенаправленно грызть дерево в местах крепления к нему тросов. Толстенное, оно лежало поперек, опираясь раскинувшимися концами на два огромных ствола секвойи. Вроде бы никак перегрызть у них не получится, по крайней мере работы не на один час, но даже небольшое ослабление одного из тросов поставит крест на безопасном использовании нашего транспорта.

– Может, ты их искоркой шуганешь? – предложил Найденов, озадаченно рассматривая копошащееся внизу стадо обозленных хищников. – А то эти твари тоже слишком умными кажутся.

В самом деле простые животные себя так не ведут. Оба имитатора вообще по всем показателям смотрелись как полководцы. Стояли парой в отдалении, на взгорке, да порыкивали на своих подчиненных, попутно пытаясь запугать и деморализовать нас.

Но не успел я выбрать метод действия против них, как из крон на нас стало пикировать здоровенное летающее существо, очень напоминающее гарпию. Но если земная разновидность этого воздушного хищника чуть превышает один метр, то спешащая к нам птичка имела длину тела не менее трех метров. А размах крыльев, наверное, и всех двенадцати метров достигал. Такая туша, упади она на нас, банально развалила бы наше устройство на части.

Так что мне ничего не оставалось делать, как послать навстречу твари таранный удар, усиленный минимальной искоркой эрги’са. Гарпия врезалась в мой подарочек, словно в невидимую бетонную стену, и опала вниз комком окровавленных костей и перьев. Ну и вторую искорку, но уже взрывного свойства, я послал в ревущих шакалов. Может, и следовало сдержаться, но меня уже достали эти жуткие звуки.

Взрыв получился небольшим, но орущим полководцам для упокоения хватило. Они даже не погибли, но ранения получили значительные и стали с поскуливаньем отползать в сторону ближайших кустов. Тогда как действия варанов тоже резко изменились: зубастики отпрянули от места событий метров на пятнадцать в стороны и замерли в ожидании. Ну разве что продолжали нас сверлить слишком озлобленными взглядами.

– Вряд ли отыщется смельчак, оспаривающий мое мнение, – пустился Леня в рассуждения. – Но эти зверушки намного умней, чем их аналоги, с которыми мы встречались раньше.

– Ну да, – согласился я с ним. – Тем более что они не сами действуют, а в тандеме с гарпией. Но хуже всего, что они не унялись и разбегаться не собираются. Еще кого-то ждут.

– Думаешь? И этот кто-то – большой или быстрый?

– Неважно, какой, главное – сколько. Лишь бы их не оказалось слишком много.

– Туго с энергией? – посочувствовал с досадой друг.

– Не то слово! Всего двадцать процентов осталось. Экономлю до безобразия, а…

Пока жаловался, просматривал личное хранилище и обратил внимание, что оно как-то странно выглядит. Словно часть энергии начала утечку и сместилась чуть в сторону… Хм? В сторону кармана?.. Присмотревшись тщательнее, понял, что некий неучтенный кусочек энергии то ли сместился, то ли застрял в каком-то предмете. Не прекращая тщательно присматривать за окружающим нас лесом, я с некоторым недоумением полез в карман и достал оттуда тот самый кусочек неизвестного мне прозрачного материала, отломанного в подвалах дворца в Пупсограде. Прикинул застрявшую в нем энергию: процента два от моих запасов, будь резервуар полнехонек.

Не веря собственным ощущениям, попробовал вынуть эти два процента в виде эрги’са, обволакивая его привычным шариком малой иллюзии. Получилось! Обломок остался пуст, а я с готовым для атаки смертельным снарядом в руке.

Но не бросать же его в скопище варанов! Поэтому я, скорей не совсем осознанно, упрятал эти два процента в свое левое плечо. Дальше они сами «булькнули» в личное хранилище.

Посматривающий на меня Леня не выдержал:

– У тебя такой вид, словно ты поменял только что сердце и печень местами.

– Ну-у… – протянул я несколько отстраненно, пытаясь понять, что и как произошло во время произведенных манипуляций с энергией. – Если приводить правильные аналогии… то так оно и получится. Только правильнее будет сказать, что я вдруг со стороны взял и влил в себя литр свежей крови.

– А я так смогу? – вспомнил о своем симбионте Найденов.

– Не-а! У тебя каналы не той системы и совсем иной емкости. Вот если бы ты был уже обладателем Второго Щита… Да и то лишь единицы из сотни Двухщитных могут оперировать подобными энергиями.

– Но резервуар-то во мне есть?

– Мм? – раньше я как-то никогда и не задумывался над этим вопросом. – По идее – должен быть. Хотя патриарх Фрейни о таком ни слова не упоминал. Но толку с того, что он у тебя есть? Старикан утверждал, что лишь хозяин своей личной энергии может ею распоряжаться при должном умении. Да ты же сам слышал все его наставления, забыл, что ли?

– Ха! Я тогда уже дремал от усталости. В подспудной памяти оно, конечно, все уселось, только вот заглянуть туда сложно… Но я к чему говорю: раз я обладатель Первого Щита – во мне энергия обязательно скапливается. Вопрос: как ее оттуда достать и передать в твое пользование? Может, ты бы сам смог до нее «дотянуться»?

На такой вопрос мне оставалось лишь мысленно присвистнуть: «Отличная мысль! Надо было давно попробовать! Но сам не додумался почему-то… А теперь не до того…»

Потому что наша высокоинтеллектуальная беседа оказалась грубо прервана появлением нового действующего лица. Точнее, не столько лица, сколько морды! Да такой морды, при виде которой жертва дышать перестает. Ибо на место событий прибыл главный босс, как выражаются в компьютерных играх. Да такой, что по сравнению с ним гарпия – птичка колибри, вараны – жалкие тараканы, а матерый кабан, убитый мною в первый день попадания в этот мир, – не более чем забавный хомячок. К нам притопал натуральный доисторический, во плоти и крови, тираннозавр.

Но вначале он мне показался искусной иллюзией. Уж слишком беззвучно он передвигался по лесу. И не ревел, как не так давно шакалы, сейчас продолжающие отползать с поскуливанием. Зато я отчетливо рассмотрел, как вминается под весом гигантской туши грунт, а потом и расслышал небольшой треск растираемых в пыль сучков и мелких веточек.

Вышел босс с иной стороны, непосредственно от города. Словно специально ходил туда полюбоваться нашей канатной дорогой, а потом уже по ней прошел к нижней точке ее крепления. И когда мы уже могли четко рассмотреть друг друга, замер от нас метрах в двадцати. После этого шакалы перестали скулить, а все вараны вопросительно повернули головы в сторону своего атамана. По крайней мере, у нас сложилось именно такое четкое понимание ситуации.

Ну и Леня вполне логично обеспокоился, шепча мне подрагивающими губами:

– У тебя для такой туши хватит эрги’сов?

– Как бы должно и на пятерых таких хватить, – пробормотал я. – Но мне не нравится его слишком оценивающий взгляд… И если это чудище разумно, то оно может иметь некую защиту… А то и сам атакует какой-нибудь гадостью…

Тираннозавр рассматривал нас слишком уж пристально. А в свете происходящего вараны теперь казались хорошо обученными собаками при опытном пастухе. Но сразу же возникал закономерный вопрос: чем питается этот пастух? С его гигантскими зубами и непомерным аппетитом ежедневная корова в виде главного блюда покажется выдержанной диетой. Такой представитель давно вымерших динозавров две коровы схарчит и не подавится.

Ну и самое неприятное, что я рассмотрел на монстре из мелового периода Земли, – широкий пояс. Он не сразу бросался в глаза по причине идентичного с кожей материала. Иначе говоря, страшилище скорей всего использовало кожу себе подобного экземпляра. Нечто подобное тоже вытворяли каннибалы Земли, обвешивая себя зубами и скальпами съеденных товарищей по племени и делая мешки из кожи и жил своих гастрономических пристрастий. Что находилось в поясе, не просматривалось, но какого-либо оружия не было, тем более стального. В маленьких передних лапах тоже никакой дубины не торчало. Да и зачем такому дубина? Коль он все свои проблемы может решить зубастой челюстью или ударом бронированного хвоста.

– Но чем же он, вернее, кем все-таки питается? – нервно вопрошал аналогично рассуждающий Леня, не надеясь на мой ответ. А я уже думал о другом:

– Если рассуждать логически, то и ранее нами виденные вараны с шакалами имеют своего босса. Тогда почему он нам на глаза не показался? И почему мы его следов не видели ни разу?

– Он мог погибнуть, а стая осталась сама по себе…

– Угу. А мог благоразумно убраться с нашего пути и остальным приказать нас не беспокоить. Проверил боевую мощь и отступил.

– Но у него не было такой гигантской гарпии в команде, – рассуждал мой друг, лишь бы не молчать. – То есть местный босс – явно ниже рангом этого.

– Не факт… Но вот чего эта сволочь на нас смотрит? Тугодум, что ли? – Бездействие монстра меня не просто нервировало, а даже стало приводить в бешенство.

Я ощутил в себе желание не экономить с силой эрги’са, отправить в полет заряд процента в четыре и наконец-то кардинально разрешить затянувшееся противостояние. Уже и правой рукой потянулся к левому плечу, как вдруг озадачился очевидным: «К чему такая спешка? Разве меня кто-то атакует? Почему же я тогда так злюсь? Неужели это следствие постороннего, ментального давления на меня? – Я тут же напряг силенки активно бодрствующих симбионтов да знания экселенса, выставляя вокруг себя всевозможные магические щиты. – О! Сразу полегчало! А что это значит?.. Что пора начинать переговоры?..»

Глава шестнадцатая. Сложная дипломатия

Вроде нелогично: меня провоцируют на атаку, а я начну переговоры с грозой всего живого. Так ли поступают истинные дипломаты? Но почему бы и нет? Вот и я усилил свой голос, сопровождая его зрительными образами в ментале, знакомыми мне при общении с когуярами:

– С чем пожаловали, уважаемый? Или к вам лучше обращаться «уважаемая»?

Леня на меня покосился, конечно, как на душевнобольного, но ни слова с его уст не слетело. Зато от представителя вида динозавров донесся вначале озадаченный рык, а потом, на его фоне, и ментальное общение пошло, переводимое примерно так:

– Неужели ты можешь общаться со мной и понимать мою мыслеречь? – Существо явно проигнорировало мой вопрос о своей половой принадлежности. Да мне было и начхать!

– В этом нет ничего удивительного, – старался я не выказывать своего возбуждения от происходящего. – Многим разумным доступен подобный способ общения.

– Неправда. Твои соплеменники, жившие здесь в древности, не умели общаться с детьми природы. Хотя вы внешне сильно отличаетесь от своих древних предков.

Спорить не было смысла, в самом деле мы кардинально отличались от пупсов.

– Да и ты никак не смахиваешь на невинное дитя природы.

– Иначе нам не выжить в борьбе с вами, – неведомо почему стал злиться босс местной зубастой и клыкастой братии.

– А разве мы с тобой боролись? – спросил я, тыкая рукой в комок костей и перьев, оставшийся от гарпии. – Это твои подопечные напали на нас. Зачем и почему?

Тираннозавр сделал паузу, затем попытался резко сменить тему разговора:

– Вы хотите оживить умерший город? – но меня таким не проймешь:

– Чем конкретно ты питаешься?

– По всему миру действует закон, запрещающий проживание в городах! – упорствовал мой странный, мягко говоря, собеседник.

– Судя по твоему поясу, ты пожираешь себе подобных! – не спросил я, а сделал обвинение констатацией факта. – Так что при чем тут какие-то запреты?

Мне показалось, что чудище несуразно сглотнуло, пытаясь подавить подступившую тошноту. Чавкнув несколько раз зубастыми челюстями, оно весьма экспансивно возмутилось:

– Ты за кого меня принимаешь, чиди?! – Насколько я понял по смысловому ряду, словом «чиди» он называл пупсов, известных мне по фрескам, мумиям и панно. – Мы не едим себе подобных особей! Мы вообще мясо не употребляем, как наши… – Последовал образ кабанов, варанов и шакалов. – А пояс у меня из собственной кожи, которую мы меняем раз в год в обязательном порядке.

Мне послышалась обида в тоне гигантского монстра, оказавшегося вдруг вегетарианцем. Честно говоря, подобное в голове не укладывалось. Ящеры?! И вдруг – вегетарианцы?! Да невозможно такое! Эти туши просто энергетически не протянут долго, не поглощая тоннами высококалорийную пищу, полную белка и протеина.

Но, с другой стороны, и наша с ним вся беседа скорей походила на горячечный бред ушедшего в запой дегенерата.

Так что я на всякий случай окрасил ответную фразу извиняющимся тоном:

– Не знал. Но чем же ты тогда насыщаешь такое огромное и энергозатратное тело?

– Мы выращиваем несколько видов злаков и специальные овощи. При попадании в наш желудок они расширяются от желудочного сока десятикратно, и получаемой в итоге энергии, силы и бодрости хватает на все.

Я пытался присмотреться к ауре этого странного разумного существа, ибо волк, перед тем как съесть ягненка, тоже может философствовать, утверждать, что мяса он не ест. При этом вполне искренне добавляя: «Не ем-с!», а в уме добавляя: «Только глотаю-с!» Аура тираннозавра выглядела как переплетение языков высокого пламени в костре. Вроде все сполохи и свечения сияли одним цветом, только разной насыщенности, и понять, врет ли мне чудовище или говорит чистую правду, казалось нереальным.

Но, раз диалог ведется, следует получить как можно более полную информацию о данном мире. Вот я и засыпал его вопросами:

– А отчего вымерли все чиди в глубокой древности?

– Они нарушили законы отношений с детьми природы и были наказаны нашими богами.

– И что, нигде-нигде не осталось живущих чиди?

– Поговаривают, что некоторые сообщества выжили на третьем континенте Севера. Но и там они не живут в городах своих предков. В городах навсегда поселилась Смерть.

– Неужели все города идентичны этому?

– Этот город считается средним по размеру. Есть гиганты, занимающие такие пространства, как эта долина. Есть совсем маленькие.

– И все целехонькие, не разрушенные? – поразился я воистину непредставимым мегаполисам, которые выстроили когда-то пупсы.

– Есть и с рухнувшими при землетрясениях стенами, но даже на руинах таится погибель всему живому.

– Но если древние чиди настолько тотально отгораживались от детей леса и от самого леса, то где они брали продукты питания? Что помогало им выживать в замкнутом пространстве?

– Они занимались охотой, уничтожая наших собратьев. Причем часто это делали не от голода, а для развлечений. Их летающие платформы собирали кровавую дань не только с леса, но и с просторов океана, рек, заболоченных пойм и озер. А наших травоядных братьев-гигантов вообще извели всех до единого. Ну и существуют легенды, что главные поставки продуктов в города чиди шли непосредственно от их небесных покровителей.

В произнесенных пяти предложениях содержалось самое главное о цивилизации пупсов-чиди. Оказывается, эти гротескные пухлые коротышки обладали невероятными возможностями. Одни только летающие платформы чего стоили. Они же уничтожили на данной планете всех гигантских диплодоков и, похоже, вплотную приблизились к полному геноциду всего живого. А учитывая, что все здесь живое обладает некими (как минимум!) зачатками разума, то системы контроля данной грозди миров пошли на беспрецедентный шаг. Уничтожили пупсов, чтобы дать остальным существам шанс на выживание и развитие.

А может, и какая иная трагедия в этом мире случилась, о которой жители леса толком и знать-то не могут ввиду своей полной отдаленности от оставшейся в городах культуры. Легенды же со временем трансформируются до неузнаваемости.

Так что данный мир сразу можно считать уникальным во всех отношениях. Вряд ли нечто подобное существует в иных системах. Теперь бы только понять, с какого бодуна Сумрачная звезда мира Габраччи – или его Сияющий Курган, расположенный на Небесном плато? – забросили нашу группу именно сюда? Случайно? Или с особым умыслом? Чтобы нас витиевато уничтожить? Или для проверки собственных наказующих постулатов? А может, у нас некое задание имеется, которое не сумели вдолбить в наши непонятливые головешки во время десантирования?

Но что мне лично больше всего понравилось – упоминание о неких централизованных поставках продуктов в города пупсов. Значит, имелись некие иные миры с пупсами, где и находилась основная производящая пищу промышленность. Потому что развитая, извращенная достатком цивилизация никак не сможет довольствоваться в питании только плодами своей охоты. То есть порталы обязательно были, и, скорей всего, они остались в городах.

Другой вопрос, что эти порталы могли находиться в тех самых подвалах, нынче залитых прозрачной субстанцией. И как раз дворец как эпицентр городской жизни в нескольких районах подходит для этого больше всего. Раз уж некие сверхъестественные силы вмешались в процесс наказания чиди, то они постарались жестко, намертво перекрыть и все каналы, по которым могли просачиваться обитатели из иных миров-поставщиков.

Но я также прекрасно знал, что официально существующие в мире порталы для всех – это лишь ничтожная часть из всего великолепия лазеек в иные миры. Еще есть порталы, которые вижу я (и такие люди, как я). Их я могу в большинстве использовать, но не могу покорить некоторые из них, пожалуй, самые важные и ценные. Ну и есть Грибники, или Связующие (как их обозначил Священный Курган), которым подвластны буквально все пути-тропинки между мирами.

«А вот и не все! – вспомнил я сложности Тамихана, которые не позволяли ему явиться в мир Габраччи в любой избранной точке. – Но это пока загадка не для моего ума».

Тем более что тон общения разумного динозавра стал строгим, монстр явно перешел к допросу с пристрастием:

– Я ответил на твои вопросы, теперь ты отвечай. Кто вы такие и откуда тут взялись? И не вздумай мне врать! Я это сразу замечу!

Эх, дядя! Такой большой, а многих тонкостей, пригодных для обмана любого детектора лжи, не знаешь. Но мне пока врать не приходилось, скорей я говорил истинную правду, подправленную в угоду последним деталям полученной информации:

– Честно говоря, мы вообще не из вашей грозди миров, если ты понимаешь глобальность этого понятия. Мы очень-очень издалека, – чистейшая правда, ибо нас тут двое, и мы с Земли. – А попали мы сюда благодаря все тем же божественным силам, которые опекают ваш мир. Это они нас сюда забросили. Задание для нас еще не совсем четко сформулировано, но скорей всего оно – банальная проверка здешних «картинок», вероятно, и наблюдение за нашими действиями ведется. Мы как бы исследователи, которым самим неинтересно и не резон здесь долго задерживаться. Поэтому мы постараемся уйти отсюда как можно скорей. Возможно, что уже завтра нас здесь не будет.

Тираннозавр глядел на меня с прищуром и словно с угрозой, пощелкивал иногда зубами. Но, кажется, поверил, потому что перешел к иному вопросу:

– Почему вы осмелились употреблять в пищу детей леса?

– Понятия не имели, что улитки или кролики разумны, – пожал я плечами. – В нашем мире совсем иная пищевая цепочка…

– Вы едите друг друга?! – вскинулся мой собеседник.

– Мы – не едим! Наоборот, денно и нощно уничтожаем тех тварей, которые допускают каннибализм. Но простейших животных едим, потому что разума в них нет. Как, к примеру, нет его в грибах… Грибы-то ведь можно у вас есть?

– Грибы – можно.

– И в то же время порой и растительная пища бывает разумна! – подался я в демагогию, вспомнив карикатуру, в которой некие мясоеды издевались над вегетарианцами. На ней красовалась морковка-мама, сжимающая в руках морковку-детку и кричащая приближающимся к ней зубам вегана: «Тварь! Не смей нас жрать!» – У нас имеется много картин и научных работ на эту тему.

Сказанное мною настолько удивило ящера, что он с минуту стоял с отвисшей нижней челюстью. Но, сколько ни присматривался ко мне, а может, и к моей ауре, лжи не почувствовал. Наверное, мои откровения о разумности растений его шокировали. Он больше офонарел от такой новости, чем я – от общения с тираннозавром на ментальном уровне.

А чтобы он не стал уточнять и переспрашивать, я сам решил сменить тему разговора. Да и хотелось выяснить, кто в данной местности хозяин:

– По какой причине ты здесь? Целенаправленно искал нас, просто путешествуешь или прибыл повидаться со своим коллегой?

Динозавр недовольно ответил:

– Вообще-то я случайно оказался поблизости, решил проведать своего дальнего родственника, который обитает здесь как отшельник. Но даже следов его не могу отыскать… А тут жуки мне доложили, что чиди забрались со стороны леса в город. Вот я и поспешил остановить безобразие…

– Ничего, теперь ты видишь, что ситуация у нас под контролем и твое участие больше не обязательно, – решил я немножко обнаглеть. – К примеру, твой родственник-отшельник уже давно постарался удалиться от нас как можно дальше, понимая опасность любого контакта с нами.

– Опасность?! – явно рассердился монстр. – Такие, как вы, нам не опасны! Я сам лично сейчас могу растереть тебя в порошок!

– А зачем?! – от всей души поразился я такой кровожадности. – Зачем рисковать своей собственной жизнью и жизнью своих подопечных? Посмотри, сколько их уже погибло, а ведь мы пустили в ход лишь самое простое холодное оружие. Что будет, если мы рассердимся и задействуем божественные силы магии?

– У вас их нет!

В ответ на это утверждение я показал в ментале сценку из первого дня прибытия сюда, в которой на нас бросился гигантский кабан. И крупным планом дал картину его нелепой гибели. Кажется, моего собеседника зрелище впечатлило, он поверил мне, да и я постарался давить на логику:

– Если есть сомнения, поищи все-таки родственника, он тебе однозначно посоветует не мешать нашему уходу из вашего мира.

– Если я погибну, отомстить за меня примчится десяток моих собратьев! – никак не мог успокоиться тираннозавр.

– Для меня и десяток – не проблема! – и это заявление я сделал с такой уверенностью, что агрессивность у монстра (или он меня проверял на «слабо», просто пугая?) резко сошла на нет. Скорей в задумчивости, чем с угрозой, он пощелкал своими страшными челюстями и принял нелегкое для себя решение:

– Хорошо, мы уходим. Но окончательное решение о ваших судьбах я приму после беседы с родственником.

– Очень-очень правильное и взвешенное решение, – старался я не ерничать явно и не подпускать сарказма в ментальный посыл. – Но если захотите пообщаться, всегда рад уделить вам время и внимание. Тем более что я о многом хотел бы вас спросить. Увлекаюсь, знаете ли, всеми заброшенными и одичавшими мирами. Особенно интригуют миры с вымершими цивилизациями. И ваша планета в этом плане удивительна втройне.

Смешно было смотреть, как мой собеседник озадаченно двигает надбровными дугами. Но я смог удержаться от смеха, когда пожелал:

– Счастливого пути!

Кажется, моя вежливость вызвала еще большую раздражительность у динозавра. Но он больше ни слова не прорычал, молча развернулся и скрылся вскоре в лесу. Вараны деловито разошлись, словно их срочно вызвали на партсобрание. Хотя трупы своих сородичей забрать даже не подумали. Видимо, их списали на корм для муравьев и сколопендр.

А я выдохнул и пробормотал:

– Невоспитанный. Не удосужился попрощаться…

После этих слов отмер настороженный во время всего общения Леонид:

– Борь, ты с ним общался?

– Ну ты же слышал… Жаль, что не его ментальные ответы…

– Ты?! С ним?! С тираннозавром?! – никак не укладывалось у него в голове.

– Эх, дружище! – позволил я себе барскую вальяжность. – Вот когда ты побываешь на Дне, прокатишься с ветерком на боевом серпансе по Просторам Вожделенной Охоты да полюбуешься на тамошних монстров, то поверь мне на слово…

Я сделал паузу, пытаясь подобрать нужное сравнение, и мэтр клоунады попытался мне подсказать:

– Уже ничему не удивлюсь?

– Не приведи судьба тебя к такому равнодушию, пресыщенности и пофигизму! – искренне пожелал я. – Удивляться надо, и есть чему. Как и поводов для восторга – ух сколько! Но, побывав на Дне, ты начнешь понимать, что нет в природе ничего невозможного. И когда мы посетим иные миры…

– Стоп, стоп! Пожалей меня! – взмолился Найденов. – Я и так плохо сплю, вспоминая твои рассказы и пытаясь понять необъятное. Давай вначале я хоть на Пупсоград полюбуюсь. Потом мы из этого мира выберемся, а уже потом будешь мне бухтеть про космические корабли, бороздящие просторы иных вселенных.

– Нет, космических кораблей я ни разу не видел! – жестко обломал я все поползновения друга попасть в невероятно развитую техническую цивилизацию.

– И не слышал?

– Вот представь себе. Кажется, только наши с тобой земляки какие-то корыта запускают на орбиту Земли и пыжатся от самодовольства, что вышли в космос.

– Так уж и корыта? – рьяно держался друг за свою любимую тему о космической экспансии в иные галактики. Но я от него отмахнулся:

– Ладно, сейчас не до этого. Давай вначале проверю идею с твоим донорством боевой энергии для эрги’сов. Опускаемся вниз!

Отсемафорив Свонхам, переживающим за нас на гребне стены, мы вернулись к началу канатки, и я с небывалым энтузиазмом приступил к исследованиям наших личных хранилищ. Почему-то мне казалось это более важным делом, чем проникновение всей нашей группой в город.

Тем более что совсем недавно уже получился уникальный результат: некий кусок прозрачной пластины отобрал у меня солидную (по реалиям этого мира) горстку магической силы. Вот я и сосредоточился на трофее из подвалов дворца и на внутренностях господина Найденова. А его самого заставил не отвлекать меня по пустякам, зато вертеть головой на триста шестьдесят градусов и высматривать возможную для нас опасность.

Всматривался, пробовал и смещал потоки я довольно долго. Но в итоге пришел к выводу, что надо действовать комплексно. Над крестцом в теле земляка в самом деле удалось рассмотреть сгусток боевой энергии. Небольшой, а если сравнивать с моим, то не более трех процентов. Но в нынешней ситуации и такая толика в бою или в иной экстренной ситуации может оказаться решающей.

А вот вытянуть, зацепить эту энергию или просто коснуться чужого хранилища мне своими щупами никак не удавалось. И хорошо, что я догадался приложить к пояснице Лени тот самый кусок прозрачного материала. Не прошло и минуты, как я заметил тоненькую ниточку такой ценной для меня энергии. Она, словно микроторнадо, закручиваясь, выходила из резервуара и, не распыляясь, всасывалась пластинкой. А ведь с самой пластинки забрать эрги’с и перебросить его в себя – проще простого!

Есть контакт!

Прикинул время для перекачки: часа четыре – максимум восемь. Значит, оставляю трофей на теле друга, пусть носит, ему не повредит. А мысленно уже прикидывал, как я выламываю в подвалах дворца столько нужного материала, сколько унесу на себе. Потом прошу носить на себе эти трофейные кусочки всех магически одаренных спутников, и…

Дальше фантазия выдавала разные варианты действия и разные их последствия. Увы! Результаты дальнейших исследований появятся не скоро, как и воспользоваться ими будет сложно вот так вот, с ходу. Ибо вопросов возникало много и сразу.

Первый, краеугольный: если донор отдаст свою энергию, появится ли у него новая? А если появится, то за какой временной период? В противном случае – если энергия не восстановится – никто по доброй воле становиться донором не захочет.

Ну и так далее, и тому подобное…

Дело не сиюминутное, но первые шаги по реализации уникальной Ленькиной идеи в жизнь – сделаны.

Вон теперь его можно и отправлять на стену. А я останусь в арьергарде нашей команды. Мне-то в любом случае ничего не грозит и пяток таких тираннозавров не страшны.

Наверное… Хотелось бы в это верить.

Глава семнадцатая. Попиратели праха

Первым делом, после спуска в город, мы вошли в холл башни Пупс, где я оставил нетронутыми мумии местных жителей, застывших возле ведущихся записей. Меня интересовало, смогут ли Свонхи прочитать видимые участки текста.

Как оказалось, смогли! Язык оказался весьма схож с той разновидностью «иранского», что преобладала в мире Габраччи. Благодаря этому к нам поступила самая правдивая информация из глубины веков данного мира. Первый фрагмент гласил:

«…связь восстановить после прихода Чумы так и не удалось. Но в первые минуты удалось отправить тревожные сообщения в иные города. Подлость и коварство таирцев не останется безнаказанным…»

Второй фрагмент выглядел более информативным:

«Сложно понять, почему жители Таира кощунственно нарушили перемирие. Это же наши дети, туда перебралось подавляющее большинство нашей молодежи, самые лучшие и талантливые ученые. Как они могли так подло отнестись к своей родине и к своим предкам? Все шло к мирному урегулированию конфликта, когда Чума ворвалась в город, заморозив за собой стабильные порталы нижних дворцовых уровней.

Но хуже всего, что павшая на город мгла болезни впитала в себя все виды энергии из хранилищ. Не действуют подъемники, нет накачки воды, перестала действовать канализация. И самое главное, никто из нас не смог улететь. Так что сложно сказать, спасется ли кто по подземным ходам. Потому что и там стоят запорные плиты, поднимаемые мощными двигателями…

Нам это не узнать…

Мы тоже умираем… Отомстите за нас!..»

Как только было прочитано вслух последнее слово, Эулеста нечаянно прикоснулась к краешку стола, давно превратившегося в слегка окаменевшую труху. И стол, книги, лавки с восседающими на них пупсами – все это превратилось в груду банального мусора.

Ставящих последние точки в своей истории – не стало.

И вряд ли кто за них теперь отомстит обитателям Таира.

Грустно… Но совсем не по поводу рассыпавшегося и не поддающегося восстановлению праха. Было искренне жаль погибшую цивилизацию. И мы не стали больше задерживаться в холле башни, которой я случайно, но весьма верно дал название Пупс.

А вот когда мы все оказались на улицах города, то устремились к весьма интересующему меня дворцу «Форт-1». Потому что приоритеты поменялись, ценней показался неизвестный прозрачный композит, чем вода в освобожденном бассейне водонапорки.

Ну и по пути я попытался, в свете только что прочитанного, слегка систематизировать услышанное от разумного тираннозавра. То, что он сказал о наказании богов, – во мне сразу вызывало лишь досадный скепсис. Что-то я не замечал от управляющих систем (а Сияющий Курган – однозначно некая система, пусть и полуразумная), чтобы они уничтожали те существа, которые устраивали геноцид над иными. Вон даже в мире Трех Щитов людоедов с кречи никто из высших сил и пальцем не трогает.

Частный случай, когда меня послали убивать Первого Лорда из мира Содруэлли. И то скорей это показатель лишь весьма крайнего вмешательства. Решено было убрать высшего правителя, но об уничтожении его ближайшего окружения и слова не было сказано.

Следовательно, здешние пупсы погибли по какой-то иной причине. И не факт, что по причине конфликта с неким дочерним миром Таир. Вполне возможно, что произошла техническая катастрофа, связанная с порталами. Но ведь и в самом деле могла быть война с иными мирами, поставщиками продуктов. А на войне все случается: диверсии, заведомо террористические акции, целенаправленное уничтожение транспортных артерий. Скорей всего, системы порталов были единой управляемой сетью, вот ее и попытались перекрыть. Получилось более чем удачно для диверсантов.

А до перекрытия порталов в этот мир запустили какое-то моровое поветрие или какую иную заразу. Да не простая это была Чума, а опустошающая напрочь все источники и аккумуляторы здешней энергии. Вот все чиди и вымерли. Возможно, что и не все, конечно, если помнить о летающих платформах для охотников. И помня о тех, упомянутых динозавром «дикарях», живущих на третьем континенте Севера.

А здешние горожане не улетели по двум причинам. Первая: город остался без электричества. Вторая – еще очевидней. Ибо не было тут платформ. Потому что, сколько я второй раз со стены ни присматривался, ничего отдаленно напоминающего предметы для полета не рассмотрел. Но в этом и сами дети леса могли ошибаться, платформы имели шанс попасть в легенды из каких-нибудь сказок.

Ведь в прочитанных нами строчках ни слова не сказано о самих летательных аппаратах. Только утверждалось «не смогли улететь». А на чем? Ни одного конкретного слова про вид летающих устройств.

Да и найди мы такой девайс, как летательная техника, что нам это даст? Кроме путешествия по окрестностям, конечно, и любования этим прекрасным миром? С собой мы эту технику не заберем, учиться управлению – тоже дело не одного дня. И вряд ли тут некие накопители за века наполнились нужной энергией. Так что перед нами стояла только одна задача: найти значки портала. И дергать отсюда! Даже вырубка прозрачного вещества ставилась по приоритетам на второе место.

Вот и во дворце я вначале решил лично исследовать все верхние этажи, а уже потом колоть, нарезать и исследовать то, что залило глубокие подземелья.

Всем сопровождающим указал направление поисков, объяснил, что искать и где пытаться прощупать выдавленные значки, и отправил в одиночную разведку. Потому что особой опасности в этой юдоли древней скорби быть не могло. Только и предупредил, чтобы не шумели, стекла не били и стены не взламывали. Почему-то соблюдение относительной тишины мне казалось обязательным условием нашего благополучия.

Кстати, когда я все-таки попросил на всякий случай присматриваться и прикидывать, где у пупсов спрятаны летающие платформы, Леня первым надо мной посмеялся:

– Сомневаюсь, что у них имелись настолько шикарные технологии. Ведь насколько я сумел рассмотреть, у них даже простые лампочки выглядят как земные начала двадцатого века.

Он считал себя великим экспертом по определению технического уровня. Кстати, обе наши девушки поддержали маэстро в этом мнении. Обе пытались давить логикой: если у местных имелись подземные ходы в лес, то зачем им еще и летать?

А вот юноши идеей полетов по небу загорелись как спички. Особенно впечатлился Багдран:

– Если уж тут ящеры говорящие – то и дома летать могут! А уж если мы отыщем платформы… О-о! Это будет здорово!

Поэтому все мы искали, щупали, высматривали и чуть ли не вынюхивали дворец часа два, не меньше. Меня же больше всего интересовали фронтоны крыши, основания террас и несущие плиты балконов. То есть те места, откуда следовало «шагать» в иной мир. Их я прощупывал взглядом уже автоматически.

Но чем дольше я искал, тем больше досадовал и расстраивался. Ни единого свечения! Ни единого значка! И что это, как не крушение моих надежд и наших чаяний?

Конечно, город огромен, и портал не обязательно должен быть в одном из шести дворцов, но все равно становилось грустно, а грудь разрывали вздохи, полные печали и недоумения. Но вздыхай не вздыхай, а останавливаться нельзя. Потому не забывал и на соседние здания поглядывать, прямо с крыши дворца. Если уж там что-то есть, то и отсюда замечу.

Увы! Ничего…

Хотя иных странностей хватало, особенно в окрестной планировке и архитектуре. Например, окружающие дома имелись и выше, и массивнее, и не менее красивые. Но все они, с четырех сторон, стояли едиными линиями, впритык друг к другу, и разрывались только на углах улицами. Подходили иные проулки, выводящие к узким площадям вокруг дворца, но они поверху перекрывались жилыми акведуками.

Но вот как раз на середине каждой из сторон этого периметра имелось по одному зданию, стоящему частично в стороне от остальных. Этакие шестнадцатиэтажные, широкие и мощные башни, с широченными стрельчатыми окнами. Соединялись башни с этажами соседних домов широкими, открытыми переходами на десятом, восьмом и четвертом этажах. Да и крыши у башен отличались от остальных зданий. Тоже ровные площадки, с перилами по краям, но значительно выступающие над улицами вокруг. Словно шляпки грибов над ножками оснований.

Что еще отличало эти просторные крыши, так это остатки флагштоков на углах. Материи, конечно, не осталось, но наверняка когда-то здесь развевались широкие и яркие полотнища стягов или штандартов. Что наталкивало на мысль о казенности этих зданий. Наверняка они принадлежали ведомству, сравнимому с районным магистратом.

Но что мне до этих флагштоков? Тешил себя только надеждой: «Значки портала обязательно отыщутся в иных дворцах!»

Вот так, стараясь не терять оптимизма, я и приступил к осмотру залитых подвалов. Отыскал еще два хода вниз, но и те оказались по единому уровню залиты все той же прозрачной субстанцией. На этот раз рассматривал вещество более тщательно. Да и топором его тюкать, вырезать, отделять от основной массы оказалось не в пример проще. Признаться, я не знаток минералов, несмотря на свое энциклопедическое образование, и мне было сложно определиться в определении состава.

Стекло? Да еще вязкое? Насколько я помнил, если его варят специально, то может получиться нечто подобное. Но оно и колется по-иному – в пыль и с мелкими осколками. Тогда как от топора прозрачная твердь кололась скорей как дрова. Только те колются лишь вдоль волокон, а здесь все пронзалось трещиной от удара и дальше этаким плоским веером. А разве такое бывает в кристаллической среде?

Если уж нечто колется подобным образом, то янтарь или что-то ему подобное. Правда, бесцветного янтаря не существует в природе, но условно, чтобы упростить, я решил называть вещество именно янтарем.

Наколол я его немерено, разными кусками, разной величины и разной толщины. Попытался было выяснить, не сразу ли в нем собирается энергия, но лишь разочарованно хмыкнул – ничего подобного. Зато когда вокруг меня стали сосредоточиваться наши «карапузы», я озадачился новой идеей: «С Леней понятно, он обладатель Первого Щита, ему магия по титулу положена и по должности. А вот как с остальными людьми? Тем более с теми, которые лишь толику магических умений у природы-матушки прихватили?»

Первой принялась возле меня крутиться Цилхи. Она и так не слишком поисками занималась, все пыталась быть где-то неподалеку. Ухватил ее, развернул удобнее, наказал замереть и начал всматриваться. И через минуту воскликнул с восторгом:

– А есть-таки!

Немножко, примерно с полпроцента, но тем не менее. Как говорится: «В голой степи своей тени не нарадуешься». Пристроил любовнице под поясок брусок в районе позвоночника, пусть он отсасывает и эти полпроцента.

Потом появились Багдран и Эулеста. В них тоже таилось по полпроцента желанной для меня энергии. Приладил и к ним удобные кусочки, подмечая, как возникает тонюсенькая ниточка отсоса.

Подошедший Найденов подвергся уже итоговой экспроприации. Пока он пересказывал, что нашел, что видел и какие сделал выводы, я изъял у него пластину, наполненную тремя процентами, и слил энергию в свой резервуар. Потом чуть подумал, покрутил рядом с его телом разные кусочки янтаря и подложил ему под пояс сразу два тонких брусочка. Его хранилище было совершенно пусто, но если начнет нечто собираться из окружающего пространства, то энергия сразу будет сливаться в эти брусочки.

Так я надеялся. Потому что сам Леня восклицал:

– Откуда она во мне возьмется? Коль даже ты здесь голодаешь?

Осталось лишь дождаться младшего из Свонхов.

Когда мы уже порядочно разволновались и собрались отправляться на его поиски, Руд сам примчался с ликующими воплями. Причем первые его фразы нам показались просто выдумкой и детской фантазией:

– Нашел! Я нашел те самые летающие платформы пупсов! Теперь мы сможем облететь весь здешний мир, посмотреть иные города, которые больше этого в десять раз! Ура, ура! Ура-а!..

Глядя на наши скептически кривящиеся физиономии, юноша только еще больше ликовал, не собираясь успокаиваться:

– Не верите? Ха-ха! Ну и зря! А я готов поспорить, что сейчас, подойдя к любому наружному окну этого дворца, укажу пальцем на те самые платформы. Ну? Кто готов поспорить? Боитесь? Ха-ха!

Цилхи все-таки не выдержала.

– Из каждого окна? Укажешь платформу? – стала уточнять она. – И они прямо на каждой площади под ногами валяются?

– А ты поспорь! – упорствовал Руд. – Тогда и увидишь, где они валяются!

Под наши подтрунивания Цилхи и в самом деле поспорила, потребовав от младшего брата в качестве приза для себя полного, безоговорочного послушания в течение целого месяца. Малый оказался более добрым и снисходительным: потребовал всего лишь неделю подобного послушания от сестры.

После чего торжественно был подведен к наружному окну. И ткнул в хорошо видимую, отдельно стоящую башню:

– Ее крыша и является летающей платформой! Потому она так далеко и выступает в стороны.

– Чем докажешь свой бред? – зафыркала недоверием Цилхи.

И старшая Эулеста ее поддержала:

– Неужели взберешься на эту крышу и полетишь?

Младший из квартета Свонхов оказался еще и знатоком сравнительной философии:

– Если человек впервые увидел рыбу в реке, это не значит, что он сразу осознает, как ее готовить. А вот если он почитает поварскую книгу да увидит на картинке готовое блюдо, вот тогда с уверенностью скажет: я могу приготовить это блюдо.

– Теперь понятно, что ты отыскал уцелевшую книгу или рассмотрел на ней картинки, – встрял я, с улыбкой прерывая ненужные дискуссии. – Веди и нас глянуть на это доказательство твоих утверждений.

Мне тоже как-то не слишком верилось, что банальная крыша (такой она мне казалась издалека), каменная, покрытая мраморными плитами и огороженная каменными же перилами, летает по небу. Скорей всего юноша что-то не там рассмотрел и не так понял. И теперь будет целый месяц испытывать на себе дисциплинарное давление своей ядовитой по характеру сестренки.

Оставалось только глянуть и убедиться, что он ошибся.

Глава восемнадцатая. Споры бывают разные

Руд нас привел на кухню. Громадная, занимающая весь угол здания и расположенная на первых двух этажах. Видимо, много здесь народа жило и отсутствием аппетита никак не страдало. Многочисленные разделочные и вспомогательные залы, варочные помещения с солидными котлами, жарочными плитами и шкафами для выпечки. Но все это крайне ржавое, прогнившее. Ну разве что трубы, медные да из нержавеющей стали, еще оставались на своих местах, показывая, откуда подавалась вода или пар к котлам.

Найденные Рудом доказательства красовались сразу в двух разделочных залах, мясном и рыбном. Изумительно выложенные стенные панно из цветной мозаики показывали сцены охоты в океанах, в лесах, а потом и доставку трофеев в город. Причем охотничьи трофеи выглядели как раз в стиле здешнего мира. Гигантские осетры, достигающие двенадцати метров, меч-рыбы – вообще метров пятнадцать (не считая трехметрового костяного нароста), такой же длины акулы и гигантские черепахи, панцирями которых можно было бы накрыть небольшой дачный домик.

Из леса, саванн и прочих сухопутных пространств отважные добытчики мяса доставляли мамонтов, носорогов, крокодилов, медведей и тех диплодоков, мясо которых, видимо, как-то можно было использовать в пищу. Вот и сцены охоты все базировались либо на фоне платформы, либо велись с нее, либо сама платформа уже заходила на посадку, а на соседних крышах стояли приветственно машущие руками иные пупсы. Похоже, настолько радовались удачно доставленному экземпляру, что потребовалось запечатлеть эту радость.

Разглядывали мы произведения искусства долго и с удовольствием. Но тот же господин Найденов не забыл о сути спора, не преминув заодно похвалить юношу:

– Молодец! Сразу вычленил главное в данных помещениях. Теперь бы нам только разобраться с управлением, и мы ух как полетаем! – при этом он покосился на меня, предполагая, что только экселенс разберется с магическими рычагами для взлета. – Но вот интересно, как ты начнешь использовать Цилхи? Неужели заставишь ее всю неделю ходить строевым шагом и с палкой на плече?

Это он так ненавязчиво подсказывал малому идею повеселиться, основанную на грубом солдатском юморе. Но младший из Свонхов имел собственную идею:

– Ну зачем же мне настолько низко издеваться над сестрой? Есть у меня задания для нее попроще и не настолько унизительные. Наоборот, она эту неделю проживет одухотворенно, в помыслах о высоком и чистом!

Прозвучавшее заинтриговало всех без исключения. Леня успел первым задать естественный вопрос:

– Какие именно задания? Назовешь хотя бы парочку?

– Легко! Если парочку… – хихикал юноша, попутно давая поблажки своей натуре истинного вандала и выламывая кусок медной трубы из кухонной арматуры. – Могу их назвать при всех, если Цилхи не пожелает выслушать их, оставшись со мной наедине.

– Давай-давай, озвучивай! – поощрила его проигравшая. – Все равно ведь все увидят, чем ты меня нагрузить вздумал, вредный мальчишка.

Тут вредный мальчишка и выдал:

– Первое: ты перестаешь оказывать сексуальные услуги господину Бармалею! В течение недели с этого часа ни он к тебе, ни ты к нему и пальцем не должны притрагиваться.

Великий мэтр клоунады не удержался после оглашения такого задания и расхохотался своим фирменным заразным смехом. И хоть все понимали, что сказанное было не шуткой, тоже стали подхихикивать. Я же считал – малый никак не имел права настолько третировать или ущемлять свою сестру. Она имеет право на личную семейную жизнь, и что она творит со своим партнером – никого не касается. Да и по негласным правилам подобных споров исполнение желаний касается лишь личных отношений между спорщиками. Например, нельзя проигравшей стороне запретить ходить на работу. Так же неэтично будет запретить человеку умываться или утолять жажду.

Уже не говоря о том, что вторгаться в сферу интимных отношений иных людей – вообще неприлично. Тем более в возрасте тринадцати лет.

Не сомневаясь в данных правилах, я прервал смешки предложением:

– Ладно, не будем тут долго развлекаться. Пойдемте лучше глянем на ближайшую платформу вблизи. Или снизу? Хотя в крыше явно есть отверстия…

Двинувшись впереди всех, я затеял обсуждение нового для нас действа и не обратил внимания, что Цилхи ни капельки не смеялась. Да и посматривала с той минуты на выигравшего спор братца со злостью, если не с бешенством.

Довольно живенько мы пробежались в ближайшую башню. А там и на предпоследний этаж забрались, вновь разбредаясь поодиночке по всем помещениям и начиная тщательный осмотр-разведку. На саму крышу имелось два выхода, с ведущими на них широкими лестницами. Ну и толщина самого последнего перекрытия превышала два с половиной метра. Внутри этого вроде как монолита просматривались пустоты, нагромождения металла и структуры явно магического толка. То есть уже получались косвенные подтверждения того факта, что верх этого здания вполне может оказаться съемным. Как в одной рифмованной прибаутке: «Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша».

Но, сколько я ни присматривался, никакого входа в толщу устройства не заметил. Как не обнаружил и кабину пилота, коль она вообще существовала. Подобия окон, экранов или иллюминаторов тоже не наблюдалось. Оставалось только предположить, что пульт управления находится непосредственно на самой крыше. Когда же и там я не нашел ничего конкретного, оставалось озвучить очевидное:

– Управление велось только магами и только магическими средствами.

– Ну так тебе и карты в руки! – радовался Леня. – Полетели, господин экселенс!

– Экий ты шустрый, – бормотал я, почти разлегшись на поверхности крыши и пытаясь всмотреться в источники выпирающего наружу еле заметного свечения. – Если ты, попав в одиночестве на кладбище, начнешь выдавать смешные репризы, это ведь не значит, что из могилок раздадутся бурные аплодисменты. Так и у меня… Мертвые, исчерпавшие свой ресурс артефакты – это не более чем мусор под ногами и высохшие мумии пупсов по сторонам. Нам следует радоваться, что удалось узнать о самом факте передвижения подобной платформы по воздуху…

– Еще скажи, что в данном устройстве нет гениальности высшей технической цивилизации.

– А что, должна быть?

– Конечно! – не сомневался друг в своих выводах. – Сами пупсы толком лампочки не могли сделать, куда им построить подобное летающее чудо! Так что, скорей всего, некие инопланетяне, прилетевшие в глубокой древности, подарили местным аборигенам эти платформы. Плюс помогли построить посадочные башни. Заметил ведь – эти здания резко отличаются от остальных?

– Угу… – мычал я отстраненно, пытаясь ухватить манипуляторами своей силы два структурных уплотнения в толще платформы. Они очень напоминали собой две банальные ручки, с выемками под пальцы. Примерно такое используют на чемоданах с колесиками.

При этом я рассуждал логически: коль есть ручки, значит, они и созданы, чтобы за них тянуть. Вряд ли, подняв их вверх, я задействую заложенную подо мной мину или бомбу.

– Вот я и говорю, – продолжал вещать Найденов, – местные чиди, как их назвал тираннозавр, получили летающие устройства в дар. Или они им достались от более продвинутых предков. Эй!.. Ты меня слышишь?.. Может, тебе помочь?

Воистину он проявил дружеское участие, ведь я, тужась и краснея, пытался выдернуть наверх нечто невидимое для остальных. При этом выглядел как штангист, ухвативший запредельный для себя вес. К сожалению, друг ничем не мог помочь, а ко мне пришло осознание: дергать здесь следовало двоим экселенсам, а не одному.

Но рукоятки все-таки мне поддались, пусть и медленно приподнимаясь над каменной поверхностью. Затем пошли легче…

Вскоре вокруг меня появились стенки окружности, по пояс, и торчащие из этой стенки рычаги и два вполне удобных, пусть и низко посаженых кресла с высокими спинками. Сбоку от них свисали ремни безопасности. Все это было создано из густого фиолетового мерцания. И самое феноменальное: оно все ощущалось тактильным способом. Но – только мною.

Никто из моей команды фиолетовых структур даже не просматривал, но моим поведением обеспокоились.

– С тобой все в порядке? – шагнула ко мне Цилхи, протягивая руки.

– И кого это ты там ощупываешь? – недоумевал Багдран, только недавно оказавшийся на крыше.

Ему с детской мстительностью ответил Руд:

– Да кого угодно пусть щупает, лишь бы не нашу сестру! Ей – запрещено!

После его слов Цилхи застыла на месте, а потом и пару шагов назад сделала. Это уже показалось мне не смешным, и я пригрозил мальчишке:

– Помалкивай, малолетка! Мы и без тебя разберемся, что делать. К тому же в моем отряде выполняются только мои команды, всякие личные споры и розыгрыши не в счет.

– Ну и командуй себе на здоровье, – фыркнул Руд, – теми, кто тебе подчиняется! – после чего, вращая куском оторванной медной трубы, демонстративно удалился на противоположный край крыши.

Я же посчитал инцидент исчерпанным и, немного рисуясь, уселся в одно из кресел. По округлившимся глазам остальных спутников стало понятно, насколько они удивились. Леня вообще рукой поводил подо мной, недоумевая от всей души:

– Ты сидишь или… э-э… притворяешься?

– Делать мне больше нечего, как притворяться, – заверил я его и предложил: – Вот здесь второе кресло, присаживайся!

Но, сколько друг ни пытался нащупать нечто, а то и усесться, ничего у него не получилось. И я вспомнил о своей татуировке Наездника на ладони. Те же самые гримасы происходили и на Дне: кто имел татуировки высшего приоритета, видели боевых серпансов сразу и даже могли на них передвигаться. Скорей всего и здесь нечто такое же. И не факт, что данные платформы создали именно пупсы. Вдруг это им подарок от империи Альтру?

Присматриваясь к рычагам и пытаясь понять алгоритмы управления, я вынужден был согласиться с мельтешащим рядом Леонидом:

– Может, ты и прав. Эти платформы могли создать великие гении совсем иной цивилизации, покорившей Большой Космос и создавшей такие искусственные миры, как Пространства Вожделенной Охоты… Но это еще не факт, а так, предположения…

Как мне показалось, сложного в управлении ничего не было. В свое время я много опробовал игровых симуляторов боевой полетной техники, так что некие базисные основы знал. А тут все виделось и того проще, не шло в сравнение со сложными и многочисленными приборами любого, даже самого простенького, истребителя.

Оставалось только понять, что здесь с запасами энергии. В последних записях говорилось о полном исчезновении энергии в городе в момент вселенской катастрофы. А что сейчас? Некие каналы к рычагам просматривались, но что они значили? И насколько насыщены силой? Да и сами штурвалы с креслами чем-то запитывались в здешней системе.

Естественно, что, помня о своих личных проблемах, я первым делом озадачился вопросом: нельзя ли малость хапнуть от найденного бесхозного сокровища? И я добрых четверть часа, попросив меня не отвлекать, только тем и занимался, что пытался перелить чужое в свое собственное.

Как это ни огорчало, ничего полезного не получилось. Только лоб покрылся испариной и стали дрожать руки. Зато по окончании этих попыток я вспомнил о негативном мерцании в городе, убивающем все живое. А потому спешно провел осмотр личного состава. Вуали Гимбуро оставались на местах, предохраняя вполне четко и надежно, ну разве что в нескольких местах пришлось их чуток поправить.

А вот Эулеста так и продолжала себя прекрасно чувствовать без всякого магического прикрытия. Почему? Чем она отличается от нас всех? Даже от своих же родственников? Если бы это удалось понять да использовать, я был бы намного спокойнее за наши организмы. Но, видимо, не с моими талантами проводить сравнительные исследования. Сколько я ни присматривался, сколько ни сравнивал, так ничего и не понял.

Еще и Найденов постоянно зудил, выражая при этом чаяния всех остальных:

– Ну и чего тянем? Почему не летим? Поджилки от страха трясутся? Если надо разрешение из центра управления полетом, то я его даю. Полетели!

Я и сам был не против такого развлечения, как взлететь в небо. Но при этом лучше всех понимал, что подобное устройство за века, несмотря на свои магические составляющие, могло прийти в полную негодность. Поэтому отвечал взвешенно, не поддаваясь на провокации:

– Смелых тут хватает… А вот разумных – совсем мало. И не разрешения здесь нужны, а тщательные и скрупулезные исследования. Хотя бы вот с этими потоками силы надо выяснить: полны они энергии или там на один чих осталось. А для этого следует как минимум побывать еще на нескольких платформам, к ним присмотреться, сравнить, посчитать, вымерить…

– Ну так пошли, чего расселся?

– …И первым делом нам надо в водонапорку заглянуть, воду проверить, улипах подселить в какую-то ванну… Да и здесь напоследок кое-что глянуть хочу.

Мысль одна у меня в голове мелькнула, и я ее решил проверить на всякий случай. Вначале на самой платформе ложился по краю, заглядывая вниз. Потом побежал на последний этаж, уже более тщательно рассматривая место прилегания стен с контурной выемкой в днище летающего массива. Получалось, что платформа для остойчивости опускалась на стену, и та входила верхней гранью внутрь массива сантиметров на сорок. Вот меня и заинтересовало: что будет, если платформа взлетит? Не обнажатся ли на самой кромке, оставшейся внизу стены, какие-то значки?

А когда рассмотрел еле заметное сияние в толще, то еле сдержался от радостных воплей вслух. Возопил лишь мысленно: «Еловая жизнь! А ведь судьба нам благоволит! И я оказался прав: не может такой древний город не иметь порталов! Никак не может!»

То есть платформа улетала, а с открывающихся участков стены можно было шагнуть в иные миры. Пользовались ли пупсы этими порталами? Знали ли о них? Не удивлюсь, если даже не догадывались. Потому что зачем им неведомое, если своих порталов хватает с излишком?

Нельзя было сказать, что со стен башни вело много тропинок в иные миры. Всего по одному значку я рассмотрел на каждой стене. Не по центру, на отметке в одну треть. Но простая арифметика сразу позволяла подсчитать все варианты. Башен возле каждого дворца – четыре. Итого – уже шестнадцать. Да самих дворцов – шесть. Перемножаем эти числа, получаем девяносто шесть. Почти сотня вариантов! Уж всяко-разно один из них да выведет в мир Габраччи.

Правда, я тут же вспомнил, что символ родного мира семейства Свонхов ни мне, ни им не ведом. Как тогда выбирать? И всегда ли можно догадаться по значку, что он обозначает? Потому что некоторые четко намекали, куда приведут шагающего в них путешественника. А большинство…

Как бы там ни было, но, прежде чем рассмотреть, а потом и сделать выбор, надо вначале поднять платформу, посадить в иное место да там и оставить. То есть взлететь в любом случае придется. И чем быстрей, тем лучше.

В свете новых сложившихся обстоятельств я даже задумал поменять все планы: «Сдался нам тот бассейн? И прочие водонапорки с водяными чудовищами? Ведь если получится взлететь, да портал окажется подходящий, то уже через час мы окажемся почти дома… А если не получится?..»

Все равно желательно было побывать на иных платформах и провести сравнительные осмотры. Недаром ведь умерший над своей тетрадью безымянный пупс утверждал, что Чума высосала из города все капли энергии до последней. Подобное утверждение нельзя сбрасывать со счетов, надо проверять, и проверять не единожды.

Ну и раз требуется настолько длительная подготовка и долгое пребывание в городе, следует все-таки обезопасить свои тылы. То есть по возможности уничтожить оставшихся трех монстров. Или убедиться в их отсутствии. Ведь не факт, что они проживали до сих пор во всех городских водохранилищах.

Я огласил свое решение вслух:

– Все-таки вначале двинемся к бассейну со свежей водой. А уже на месте осмотримся и решим, что дальше делать.

Глава девятнадцатая. Зачистка

Очищенный мною бассейн порадовал идеальной по вкусу водой, своей неприкосновенностью в мое отсутствие и наполненностью почти на треть своего объема. Но я предполагал возможное осложнение:

– Интуиция подсказывает: монстры могут делиться почкованием. Да и мои подруги нечто подобное о таких тварях рассказывали. Если чудища почувствуют наличие ничейной воды, сразу отправят сюда либо свои споры, либо катящиеся колобки щупалец. Но у нас для них будет заготовлен неприятный сюрприз…

– Как они почувствуют? – не поверил Руд и спросил с какой-то особой язвительностью: – Тут даже ветра нет.

– Зато есть такое понятие, как повысившаяся влажность воздуха, – поддержала меня Эулеста и первой показала желание поработать: – И куда будем носить воду?

Пусть в городе почти все сгнило и превратилось в труху, но некие емкости для переноса жидкости мы все-таки отыскали. Вот с их помощью и стали создавать места с искусственно повышенной влажностью. Потому что бросить принесенную живность непосредственно в бассейн, как потребовал младший из Свонхов, показалось всем кощунственным. Цилхи даже дернулась дать юноше подзатыльник. Но была остановлена очередным условием родственничка, выигравшего пари:

– Ты ни единым словом или действием не оспариваешь мою правоту! Просто поддерживаешь мои предложения согласным молчанием.

Это их личное, туда я вмешиваться не стал. Зато распорядился, куда и сколько следовало наносить воды. На все эксперименты у нас оставалось часа три, после чего следовало отправляться ночевать в лес, в наше подземное жилище. Спать здесь я категорически запретил даже недовольной таким решением Эулесте.

Мы выбрали три помещения: в подвале, на втором этаже и на самом верхнем. Зверушек выпустили в образовавшиеся влажные террариумы, накрошили им прихваченных в лесу листьев и травки, и я убрал защищающую их магическую вуаль. Те, что были в подвале, умерли через полчаса. На втором этаже прожили немногим больше двух часов. Ну а на самом верху водонапорки – улипахи еще чуточку шевелились, когда мы пришли на следующее утро.

Вот такая простая арифметика: чем выше от земли, тем безопаснее для живого существа. Но при этом следовало учитывать резко возрастающее негативное влияние на человека на кромке крепостной стены. Хитро у них тут все устроено, шишку пупсам в печень!

Те самые два оставшиеся у нас в тот день часа мы ни в коей мере не бездельничали. Все дружно занимались распылением порошка, оставшегося от монстра, по всему периметру вокруг квадратного здания водонапорки. Хоть я и сам сомневался в действенности такой предосторожности от щупалец иных водяных монстров, но ничего лучше придумать не смог. А сама трупная пыль чудовища хоть как-то, но должна задержать отпочковавшихся от дальних соседей мальков.

Чувствовалось, что все без исключения мои спутники считали сей труд напрасным. Даже Леня, когда мы с ним остались наедине, недовольно высказал:

– Зачем мучаемся, посыпая улицы этим скрипящим, как тальк, порошком? Ты ведь даже не убедился до сих пор, что в иных хранилищах не вода, а затаившаяся опасность. И если они там, так мы гуртом живо с ними справимся. Сбегали бы лучше туда, и по твоей же схеме: разъярил, выманил, увлек, пронаблюдал за самоуничтожением. А?

– Да нет, сдается мне, что мне просто повезло, – рассуждал я. – Слишком уж в глубокой спячке монстр находился. Вот и ринулся за мной спросонья всем телом. А если ему подобные чудища уже проснулись? Да готовят нам какую-то особенную пакость?

– Тогда быстрей убирай платформу и уходим отсюда.

– О-о! Там еще больше неведомых элементов. Порталы могут оказаться только туда. И в мир скорей всего незнакомый, возможно, из категории «погибший». Так что нам, из огня да в полымя прыгать?

– Ни за что! – рассмеялся друг. – Лучше уж здесь: истинный рай! Не говорю уже об интересных и познавательных находках, трофеях и впечатлениях. Если кому рассказать о них на Земле, мы станем круче всех знаменитых археологов вместе взятых. Наши имена прославились бы на века.

– Ага! Вероятней – стали бы мы вечными пациентами сумасшедшего дома, – не сдержал и я смешка.

– Ладно, не подумай, что я жалуюсь, – добавил Леня и умчался за новой порцией порошка.

Спуск в лес прошел буднично, без физических напряжений. Барабан справлялся отменно, а я, Леня и Эулеста вообще спустились по тросу с помощью скольжения по нему. Трофеев у нас оказалось мало, несколько камешков, скорей всего драгоценных, десяток колец да кусок медной трубы. Все-таки копаться в прахе каждого из пупсов мы никак не решались, а вожделенная для кое-кого сокровищница все никак не попадалась.

Поели, я проверил наполнение у каждого его личного резервуара с энергией и остался более чем доволен: у меня на прежнем уровне, а вот у всех остальных, пусть и медленно, велось восстановление запаса. Почему так происходит, я в тот вечер не понял.

Зато мы славно поужинали и стали расходиться по своим законным местам ночлега. И вот тут меня поразила Цилхи, не отправившаяся опочивать на командирское ложе. Она сразу стала укладываться в кухне, постаравшись оказаться между братьями. На мой немой вопрос, легко читаемый на физиономии, она постаралась ответить беззаботно:

– Подумаешь! Неделя-то быстро пройдет!

Мысленно я фыркал и плевался, но внешне укрылся за маской надменности и презрения. Подумаешь, мол, слишком надо! Ведь не я набивался к этой змее в любовники, сама все подстроила! Так что, скорей всего, с ее стороны никакой чувственности изначально не возникало. Только голый расчет и далеко простирающаяся меркантильность. Вот пусть теперь и мучается без моей ласки!

Как ни странно, с полчаса мучился я. Вдобавок мешали слишком бурные звуки соития Леонида с Эулестой за тонкой перегородкой хлипкой двери. Ворочался с боку на бок, нервничал, все прислушиваясь, не идет ли кто ко мне. Зря. Не пришла красотка. Так и уснул в расстроенных чувствах, не определившись окончательно, хорошо ли все складывается или плохо?

Может, эти раздумья, а может, хорошо выспавшийся организм тому виной, но встал я раньше всех. После чего с солдафонским энтузиазмом разбудил всех, заставив работать в поте лица. Мужская часть команды подалась в лес искать улипах, кроликов с тетеревами и собирать грибы. Ну а женщины приступили к варке сохранившихся с древности круп и перемолотого зерна. Сегодня нам предстоял очень насыщенный день, а если обстоятельства сложатся благоприятно, то и ночевка в самом городе. Все-таки возвращаться каждый раз довольно хлопотно и долго.

Ну и вариант оставался, что нам удастся-таки вырваться из этого мира.

За улитками пришлось переться не менее двух километров. За последние сутки они успели мигрировать еще дальше от нашего ареала охоты. Что кроликов, что иных съестных птиц вообще ни одной единицы не отыскали. Словно те вымерли. Не иначе тут уже конкретное воздействие тираннозавра. Или сразу двоих? Коль родственник пришлого гастролера отыскался…

Зато грибов мы нашли – только бы унести. Хоть они и поднадоели нам в последнее время, но нам не до капризов, марципанов нет. Хотя Леня и протянул как-то мечтательно:

– Рыбки бы сейчас, запеченной в углях!

Все вздохнули, проглотили обильные слюнки и продолжили сбор улипах. Никому и в голову не пришло сгонять к морю да порыбачить.

После был плотный завтрак, погрузка на плечи продуктов и кое-каких инструментов, и в путь, к нашей вожделенной канатке. Как-то неровно билось у меня к ней сердечко. Ведь при желании или просто из вредности громадный ящер мог без особого труда весь наш труд испортить: тросы оборвать, тачанку нашу на щепки распылить. В открытую воевать разумный динозавр не полезет, а вот исподтишка, прикрываясь демагогией о защите леса, мог что угодно вытворить.

Слава шуйвам, все оказалось в целостности и сохранности, и довольно скоро мы уже оказались на месте наших вчерашних исследований. Проверили почти умерших в террариуме верхнего этажа улипах и сразу отправились к следующей, ближе всех расположенной водонапорке.

И буквально на первых же метрах нашего пути наткнулись на подтверждение моей грамотной предусмотрительности. Прямо по центру улицы нам навстречу двигался синий комок уже хорошо мне знакомой маслянистой жидкости. Величиной с большой, полуспущенный мяч, он словно прокатывался по собственной поверхности, целеустремленно двигаясь к только что покинутому нами квадратному зданию. Что характерно, на наше присутствие комок не обратил ни малейшего внимания. Видимо, тонкая организация в нем отсутствовала полностью, и он выполнял лишь простейшую, заложенную в него программу действия.

Последний вывод подтверждался прямолинейностью движения и неразборчивостью к поверхности под собой. Ведь как только комок прокатился метра полтора по рассыпанному нами порошку от предыдущего монстра, тут же вскипел, вспузырился, резко сменил расцветку на серую и… осыпался на плиты все тем же порошком.

Причем в том самом месте мы отчетливо увидели слишком уж толстый слой порошка, мы явно столько не насыпали. А значит, сосед посылает своих посыльных уже не в первый раз. Просто за новостями? Или с сообщением? Или это – отпочковавшиеся особи, способные со временем сами превратиться в жуткое водное чудовище?

Как бы там ни было, следовало поспешить. Могло и так оказаться, что соседние монстры предпримут совершенно иные шаги для своих целей. Например, отправят в путь мячи-попрыгунчики. Да с неким минимальным интеллектом для выживания. А те возьмут и запрыгнут куда пожелают, а у нас не хватит банально здоровья, чтобы засыпать порошком все прилегающие к водонапорке улицы и площади.

– Сложно град врага занять, но еще сложней сдержать! – констатировал мой земляк, в добавление упоминая нашу историю: – Тот же Наполеон, к примеру, сам из Москвы сбежал…

Но по этой причине мы не поленились и набрали по мешку останков, благо их в соседних зданиях, оказавшихся западней для монстра, хватило бы для тысячи таких порций. Раз оно уверенно уничтожает водную тварь, то и нам отныне спокойнее. Только бы успеть посыпать на атакующие нас щупальца.

Пока мы дошли до следующего здания с городским водохранилищем, нам навстречу успел прокатиться еще один комок, идентичный ранее увиденному. Сосед волнуется? По крайней мере, гад точно проснулся и готовится к активным действиям. Да и напряжение какое-то странное разлилось и повисло в воздухе. Это я уже ощущал своими способностями экселенса и хорошо развитой интуицией.

Не доходя до второй водонапорки, я разместил свою команду на верхнем, шестнадцатом этаже здоровенного здания. И объяснил их задачу, тыкая в сторону улицы:

– Если я побегу там, внизу, сыпьте сверху порошок на преследующего меня монстра. Коль вдруг его наш гостинец не возьмет, уходите в глубь здания и дальше на параллельную улицу. Если меня не заметят и сразу не захотят схарчить, начну готовиться к дразниловке с помощью статуй. Но перед тем вытяну трос, ты, Лень, спустишься вниз и поможешь его закрепить с небольшой натяжкой. Потом с верхнего этажа водонапорки соскользну прямо к подъезду этого дома.

– А если ты побежишь, а тебя погоня накроет раньше? – переживал за меня Найденов.

Я только отмахнулся:

– Ерунда! Отобьюсь боевыми эрги’сами. Но ты знаешь, как они мне дороги, поэтому буду бежать со скоростью звука. При всей своей мощи монстр такой поворотливостью не обладает.

И тут мне великолепную подсказку дал Багдран:

– Прихвати с собой один мешок и сыпь себе под ноги, когда будешь приближаться к зданию. Если что, беги по собственным следам, авось погоня и задержится.

– Точно, молодец!

И я, с мешком на плече, отправился дразнить монстра в его логове. Вроде предвидел разные варианты событий. Да и порошок стал рассыпать заблаговременно. Но действительность превзошла все ожидания. Видимо, чудовище заранее изготовилось к встрече, выдвинув большую часть своей аморфной туши на первые этажи здания. И когда посчитало меня в досягаемости своих щупалец, бросилось в атаку.

Не всем корпусом, потому что взбешено не было. Всего четыре или пять отростков, раскрываясь, словно переливающийся цветок, ринулось ко мне неожиданно быстро, да еще и как-то сверху. И я, роняя мешок с оставшимся порошком себе под ноги, запоздало признался, что хвастался преждевременно. Убежать от такой падающей на меня с ускорением огромной массы я бы не успел при всем желании. Ну и в минуту наивысшей опасности не стал скаредничать: отправил средний боевой эрги’с прямо в центр стремительно нависающего надо мной цветка.

Грохот взрыва не смогли пригасить даже тонны маслянистой жидкости, прыснувшей во все стороны. Первые отростки разметало практически в пыль, но за ними уже набирали атакующую скорость иные щупальца. Это я уже заметил краем глаза, стартуя с места с такой скоростью, что мои великолепные, армейские ботинки чуть не сгорели от трения о гранитные плиты улицы.

Пронесся через площадь и ринулся по нужной улице в сторону дома, где находилась в засаде моя команда. И еще только приближаясь к приметному арочному подъезду, хорошо рассмотрел, что вниз уже сыплется вываленный из мешков порошок.

«Неужели погоня настолько близка?! – оглянулся, вроде не сокращается дистанция, все те же десять метров. – Но все равно молодцы! Мне эта гадость сыпучая не повредит, а вот прозрачному чудищу достанется вся полнота ощущений!»

Успел порадоваться и тому факту, что преследующие меня отростки менялись в цвете, серели, пузырились и пенились довольно заметно. Даже какой-то парок над ними вился, словно кипятка плеснули.

Мимо дома я промчался, не снижая скорости, еще метров сто и лишь затем оглянулся. По инерции проскакал боком еще метров пятнадцать, пока вообще не встал в недоумении. Гнавшееся за мной чудище умирало, бурно осыпаясь тем самым порошком. То есть от большей порции наших гостинцев цепная реакция ускорилась многократно и стала совершенно необратимой. Пары минут не прошло, а от моего преследователя не осталось даже кусочка шевелящейся плоти. Так что пришлось возвращаться, внимательно оглядываясь по сторонам. Мало ли что, вдруг части монстра успели отделиться и упрятаться в подвалы зданий?

Но мне навстречу уже выходил улыбающийся Найденов, картинно восклицая:

– Финита ля комедия! Дешевый фарс окончен, сцена снята с первого же дубля! Кстати, не пялься так по сторонам, весь монстр осыпался, весь до донышка. И вот спрашивается: чего так долго мы на него настраивались? О тросе рассуждали, пути отступления по крышам намечали? Достаточно одной таблетки, и вот великолепный результат!

– Пока в бассейн не загляну, радоваться рано, – проворчал я и с сожалением заметил: – И шести процентов моей боевой энергии как не бывало.

– Ха! Да ты с нас еще надоишь, так что не плачь. Пошли вместе на эту водонапорку?

Но этого я позволить не мог:

– Даже не думай! Я сам… И так еле спасся, а будь ты рядом, там бы мы и легли раздавленные, как улипахи под лапой динозавра.

Все еще продолжая удивляться, прошел по скрипящей под ногами кристаллической пыли к зданию, вошел внутрь, поднялся на третий этаж, заглянул за внутренний периметр. Та же картина, что и на вчерашнем месте стычки: пустой бассейн, постепенно влажнеющий от притока воды в одном из уголков.

«Так просто? – не верилось мне. – И настолько быстро? Хм… Среднего эрги’са, конечно, жаль, но сам виноват, следовало не спешить и просмотреть первые этажи издалека. Но если так у нас дешево получается, то мы с оставшейся парочкой монстров за два часа справимся. Прямо сейчас начинать? Ха! Чего тянуть-то?..»

И я поспешил к своей команде, выкрикивая издалека:

– Заполняем быстрей мешки порошком! Время не ждет!

Глава двадцатая. Пробелы воспитания

Далее мы работали активнее, производительнее, чем передовики стахановского движения. Были такие когда-то при древнем социализме прошлого века на Земле, все пытались пятилетний план за один год выполнить. Или за четыре? Их, правда, потом большей частью прореживали, расстреливали, ибо при такой интенсивной работе половина населения могла остаться безработной. Что крайне не приветствовалось тогдашними диктаторами нашей родины, беспокоящимися о благе каждого гражданина.

Основное время у нас уходило на дорогу, выбор подходящего здания и устройства в нем засады с мешками. Далее я медленно подкрадывался к зданию водонапорки, рассыпая вокруг себя до двух мешков гибельной для чудовища пыльцы. Затем таранным ударом издалека шевелил изготовившегося к атаке монстра или опрокидывал на него статую и убегал похлеще несущегося гепарда.

Дальнейшее происходило по расписанному сценарию, и… улица покрывалась толстым слоем кристаллизовавшихся останков. Оставалось только радоваться тупости, предсказуемости и прямолинейности действий нашего врага. Лепота! И феноменальные итоги. Мирная тишина. Никакой напряженности в воздухе. А также полная уверенность в нашей личной безопасности. Ага, и в завтрашнем дне – тоже.

Естественно, в идеале следовало пройтись по всем основным улицам города и хотя бы выборочно рассыпать на них и на главных перекрестках так выручивший нас порошок. Ведь могли в каких-то подвалах, чанах или в древних лабораториях остаться зародыши или споры этой гигантской гадости. Взялась ведь она откуда-то в мертвом городе? Или это Чума со временем настолько кардинальным мутациям подверглась?

На подобные вопросы отвечать некому. Собирая по всему городу последние, предсмертные откровения здешних обитателей, мы вряд ли выясним историю возникновения водяного монстра. Да и надо ли распылять свои усилия и тратить время?

А вот пробежаться по остальным дворцам нужно в обязательном порядке. Два как минимум постараюсь сам исследовать. Оставшиеся три пусть осматривают созданные пары: Эулеста – Багдран и Леонид – Цилхи. Руд оставался при мне, интуиция подсказывала, что за малолетним вандалом лучше присматривать с максимальной строгостью.

Вначале изучили приблизительную схему, которую я рисовал углем прямо на мостовой. Каждый получил конкретный маршрут с конкретными целями. Затем договорились о месте и времени встречи и о звуковых сигналах в экстренной ситуации. Сложно будет услышать их в ущельях высотных зданий, но я надеялся на свой усиленный слух. Авось да услышу, если что. Хотя кто или что (после уничтожения монстров) может угрожать нам в тотально мертвом городе?

Разделили обед да и потопали в разные стороны.

Первый же дворец, доставшийся мне для исследований, выглядел почти как тот, самый первый. Полное сходство по архитектуре и по залитым напрочь подвалам. Но здесь не было боя, ничего на первых этажах не тронуто, да и все без исключения двери и окна оказались закрыты наглухо. Последние обитатели дворца, которые еще оставались на ногах, укладывали тела уже умерших сограждан под стенами холла и, скорей всего, пытались полностью герметизировать помещение, защитить его от проникновения воздуха снаружи.

Видимо, таким образом пупсы пытались, а может, и сумели как-то приостановить Чуму. Или еще чего неприятного опасались? Это их не спасло, но зато вещи внутри сохранились не в пример лучше, чем в иных зданиях. А предметы из стали, украшения, посуда и бытовые приборы вообще оказались в пригодном для употребления состоянии.

Вездесущий тлен, сырость и гниль почти не проникли в шкафы личных апартаментов, и, к нашему неподдельному удивлению, отыскалось немало одежд, которые вполне еще годились для носки. Другой вопрос, что все они были шиты на весьма специфические формы тела, да и ростом пупсы никак не могли сравниться, например, со мной. Но если бы Руд оказался жирным и пухленьким, то мог покрасоваться в одеждах, вышитых золотыми и серебряными нитями.

Здесь явно жили местные сливки общества. В связи с этим мой сопровождающий впал в крайность кладоискательства. С нездоровым энтузиазмом он шарил по верхним этажам в поисках тайников, явных сокровищниц или хотя бы семейных шкатулок. Обычно последние держат матроны на трюмо своих спален. Но здесь ничего подобного отыскать мальцу не удалось. Видимо, пупсы не слишком предавались неуместному поклонению золотому тельцу, а все редкие украшения и драгоценные камни носили непосредственно на себе.

Кстати, именно по причине огромного количества мумий дворец получил от меня простенькое название «Общага». Надо же как-то среди них ориентироваться.

Меня лично не прельщало потрошить мумии и копаться в прахе. Тем более что для этого не было жизненной необходимости. Да и несовершеннолетнему вандалу, пока шли по улицам, попытался внушить мысль о недопустимости издевательства над тленом разумных. Дошло ли до него – не знаю, бегает себе, да и ладно, лишь бы мне не мешал и в какие-то неприятности не влез. В остальном он личность наблюдательная и сообразительная, отыщет нечто ценное или полезное, обязательно меня позовет и похвастается.

Меня сокровища не интересовали, а вот подвалы, залитые янтарем, притягивали к себе словно магнитом. Понималось прекрасно: именно там, внизу, находится все самое ценное в научном и наследственном плане цивилизации пупсов. В том числе и сокровищницы. Уж не знаю, как это и кому удалось превратить воздух в прозрачную твердь, но благодаря этому в тверди все сохранилось в идеальном состоянии. Не удивлюсь, если застывшие там тела при «разморозке» окажутся жизнеспособными. Или, что скорей всего, их еще будут колотить посмертные судороги.

Иначе говоря, раз кто-то «включил» моментальный процесс, то, наверное, можно так же его и «выключить», превращая прозрачную твердь в приемлемый для дыхания воздух. Как это сделать? Будет ли подобное в моих силах? Конечно, замахнуться на такое следует не сейчас и не скоро. И не с моими талантами. Это я понимал прекрасно и себе льстить не собирался. Подобный научный подвиг совершают напряженным усилием сотрудников целого научно-исследовательского института. А то и нескольких!

Но собрать все данные, взять пробы для анализов, произвести должные замеры следовало со всем прилежанием и тщанием. Чем больше образцов я доставлю в те самые воображаемые мною институты, тем быстрей результаты окажутся в моем распоряжении. Тем быстрей я могу начать очистку подвалов и разработку громоздящихся внутри «плюшек».

Могло показаться со стороны, что мои метания и непоследовательность действий характеризуют меня как человека ветреного и непостоянного. Ведь только уже найденные мною миры требовали от меня нескольких жизней для своего исследования. Тот же мир Бесконечного Козла, те же Просторы Вожделенной Охоты, тот же Дикий… и многие-многие другие вселенные обеспечивали меня интересной жизнью на века.

Только вот отныне появился небольшой нюанс, качественно меняя приоритеты переходов. Раньше, будучи в родной грозди миров, я пользовался только порталами. В мире Габраччи я впервые увидел в действии (да испытал на собственной коже, это болезненно) переносной портал. Беда, что там их было катастрофично мало, и не факт, что гении из числа измененных смогут построить нечто подобное.

Здесь же, как я предполагал, пупсы использовали третий тип порталов, у которых наверняка имелись адресные настройки. А я в подобных устройствах очень нуждался при претворении в жизнь моих великих, далеко идущих планов. Планы эти касались непосредственно родной Земли. Уж очень там хотелось навести порядок и восстановить попранную справедливость. А без вездесущего проникновения в любую точку нашей планеты нечего и браться за такие великие цели.

Потому и старался, вырубая куски янтаря. Потому и просвечивал «оком волхва» толщу перекрытий, стен, да и самой прозрачной субстанции. Наблюдал, сравнивал, запоминал…

Наверное, до ночи тут провозился, если бы нашедший меня Руд не напомнил:

– Бармалей, пора отправляться в следующий дворец.

На это я рассеянно покивал, соглашаясь, и пробормотал:

– Точно, задержались мы здесь… Пошли!

– Эй! Не так быстро! Ты мне должен помочь!

Только сейчас я обратил внимание на мальца и озадаченно хмыкнул. Сорванец все-таки отыскал некие сокровища или ценные вещи, потому что два огромных мешка из плотной ткани, набитые чем-то очень тяжелым, превратили его в горбатого и пузатого верблюда. Мало того! Из останков чего-то, напоминающего детскую коляску, он соорудил многоколесную повозку (сразу видно – родной брат нашего командного затейника Кулибина!). И вот эта повозка оказалась нагружена, словно телега с кочующими цыганами. Вряд ли я, со своими силами экселенса, ее смог бы сдвинуть с места. Тогда как юнец, пусть и красный от натуги, волок сей продукт своей безграничной жадности и показательного хомячества.

– Тебе что, куска медной трубы было мало? – но мальчишка моей иронии не понял:

– Это не мне, это сестрам на приданое.

Кстати, упомянутый мною кусок трубы лежал поверх упакованного на повозке добра. Но создание обоза пока никак не укладывалось в мои планы. Следовало применять захваченную диктаторским способом власть, освобождая от вериг неправедным трудом нажитой собственности. И я уже подбирал нужные слова команд, как рассмотрел фанатичный блеск во взгляде Руда. Скорей парень здесь трупом ляжет, чем бросит хоть что-то из присвоенного имущества.

Поэтому пришлось воздействовать мягко, уповая на логику и здравый смысл:

– Здесь все равно никого, кроме нас, нет, так что можешь оставить собранное на месте. Мы еще сюда не раз наведаемся, потому что научные исследования не окончены. Так что нечего тебе надрываться. Да и я свои силенки на твои баулы тратить не собираюсь.

И преспокойно вышел на улицу. Только метров через пятьдесят оглянулся на тяжело пыхтящего, закусившего нижнюю губу юнца. Повозку он, понятное дело, оставил, а вот оба тюка так на себе и пер. Ноги уже подгибались, лицо побелело, но помощи больше не просил. Кажется, и совета моего не услышал, так что пришлось повторить гораздо громче:

– Оставь один тюк прямо на улице! Здесь его тоже никто не тронет.

Дошло. Согласно кивнул. Решил сбросить. Но сам упал вместе с ношей. А я смотрел, как он ворочается обессиленно на мостовой, и не знал, как поступить. С одной стороны, вроде Кабану Свонху давал слово опекать его племянников. То есть взял на себя и обязанности по воспитанию в том числе.

Но, с другой стороны, какой я, к еловым шишкам, воспитатель?! Начиная с девятилетнего возраста у меня ни детства счастливого не было, ни юности, ни отрочества. Инвалидность мне не позволяла показываться на людях и тем более иметь товарищей со стороны. Я не участвовал в играх сверстников, не ходил с ними в походы и не знал, что такое спорт или банальные забавы на свежем воздухе. И еще счастье, что меня опекали сразу три троюродных сестры и самые близкие подруги.

Но ни разу, когда того требовала дисциплина и правила общественного поведения, я не игнорировал распоряжения старших. Не бесился с жиру и не занимался бессмысленным вандализмом. И жадным никогда не был, и в излишнем хомячестве никто не смог бы меня обвинить.

А сейчас вот я смотрел на этого мелкого ублюдка, еле сдерживаясь от желания дать ему пенделя или наградить зуботычиной. Настолько в тот момент я презирал гаденыша и ненавидел!

Хорошо, что сдержался. Мог ведь сил не рассчитать и убить… к шишкам.

Неправильно? Ничего не поделаешь, такой уж я никудышный воспитатель!

Только и выдавил из себя:

– Догоняй! Возвращаться за тобой не буду.

Развернулся и пошел дальше размеренным шагом. Чуть позже послышался неровный перестук подошв, Руд все-таки не рискнул оставаться в одиночестве на совсем незнакомых улицах. Оба свертка он бросил, зато небольшой мешок волок на плече. Видимо, прихватил самое ценное. Да и дальнейший разговор подтвердил мои выводы.

– Зря ты так, Бармалей, – начал юноша с обидой, после того как его дыхание выровнялось. – У меня в руках целое состояние. Я ведь косвенно и для тебя стараюсь. Тебе эти драгоценности пригодятся в семейной жизни. Ведь если…

– В подачках не нуждаюсь! – строго оборвал я его. – У меня нет проблем со средствами в виде золота и украшений. И тем более запрещаю влезать посторонним в мою семейную жизнь.

– Я не посторонний. Потому что Цилхи выбрала тебя в мужья, и вам предстоит долгая семейная жизнь. И как родственник…

– Закрой рот! – уже рявкнул я на малого со злостью. – Мне плевать на ваше родство в частности, как и на твое сопливое мнение вообще! И никакая шлюшка, забравшаяся с помощью обмана ко мне в постель, не имеет права надеяться, что стала мне женой. Их у меня и так хватает, разрешенный лимит давно набран и пересмотру не подлежит.

Руд сильно растерялся:

– Но твой друг… он говорил…

– И ты говори! Но не в моем присутствии и не по поводу моей семейной жизни! Последний раз предупреждаю! А нарушишь мой приказ, за мной не заржавеет тебе накостылять по шее так, что будешь долго глухонемым притворяться!

Дальше мы шли в полном молчании.

Конечно, я все понимаю. Детская ранимая психика, неврозы, стрессы и все такое. Тут к психоаналитику не ходи, чтобы понять, насколько я груб, резок и жесток. Но уж больно меня достал этот разбалованный малец. Тем более что зря он упомянул о своей сестре. Маразм полный получается! То Руд воспринимает нормально мои с Цилхи сексуальные контакты; то вдруг запрещает ей ко мне прикасаться, выиграв дурацкий спор; то вдруг начинает утверждать, что меня выбрали в мужья и я никуда от этого не денусь.

То есть: без меня – меня женили! Что это, как не крайняя наглость? Не слишком ли большая плата за то, что в первую же ночь я не выгнал пинками обманувшее меня тело?

О-о! Святые шуйвы, дайте мне терпения выдержать этот доставший меня квартет «карапузов»! Нет, вру, не квартет – трио. Потому что Багдран мне пока ничего плохого не сделал… Мм?.. Ничего?.. Хм! Если не считать, что по неосторожности своей сломал себе ногу, заставляя потратить на него при лечении уйму такой дефицитной здесь магической энергии.

Что еще мне не понравилось, так это аура Руда. Пока мы шли к новому объекту, я рассмотрел хорошенько превалирующие цвета. Пурпур – гнев. Черный – агрессия. Красный – злость. И салатовый – ненависть. При таких чувствах несложно было и мысли просчитать обнаглевшего карапуза. Я-то себя считаю весьма сильным, ловким и всегда на все готовым, но отныне мне придется реже поворачиваться к новому врагу спиной и всегда быть с ним начеку. Да и спать отныне лучше всего за крепкими запорами и навесив вокруг себя хоть какие-то сигналки магического толка.

К следующему дворцу вышли по переплетению улиц и проулков вполне уверенно и без ошибок. Чувство ориентировки меня не подвело. Не пришлось подниматься на самые высокие башни и сверяться с имеющимся в голове планом.

Вначале отыскали самую узкую и низкую дверь, готовясь выбить именно ее. Потом не спеша пообедали, запили свежей водичкой плотную трапезу и только тогда аккуратно сделали для себя проход.

Шагнув внутрь, я поразился яркости внутреннего дизайна и понял, что здесь пупсам удалось добиться идеальной герметизации дверей и окон. Так что первое указание для Руда прозвучало так:

– Только осматривай и подмечай все самое интересное! Руками ничего не трогать!

После чего сразу же окунулся с головой в рутину намеченных мною исследований, взятия проб, образцов и прочего.

Это здание тоже оказалось залито в подвалах янтарем, в котором просматривалось сразу с десяток тел пупсов, не успевших сбежать от беды. Но достать мне их было нельзя, а долго любоваться перекошенными от ужаса лицами да их выпученными глазами в момент гибели меня не прельщало.

Зато, начиная с первого этажа, здесь было чем полюбоваться. Дворец следовало с ходу назвать музеем-складом. А правильнее – вотчиной свихнувшегося коллекционера. Потому что картины с гобеленами закрывали собой все стены. Статуи и напольные вазы перекрывали проходы к этим самым стенам, а инкрустированные мрамором столы, отделанные резьбой по дереву кресла и прочая разнообразная мебель мешали подойти к вышеупомянутым статуям.

Только поверхностно глянув на второй этаж, я дал себе задание быстрей справиться с намеченными исследованиями, а потом уже с толком, не спеша, пройтись по всему «музею». Ибо изучить давно погибшую цивилизацию наверняка можно только по одним картинам. Ведь под каждой имелась надпись, фиксирующая творца данного произведения и смысл изображенной на полотне мизансцены. А уж если почитать сохранившиеся фолианты, кои тоже виднелись там и сям в стеклянных шкафах, то некоторые мои планы резко ускорятся в своем осуществлении.

Очень хотелось в это верить. Оставалось только решить: стоит ли посвящать во все тайны здешнего мира квартет семейства Свонхов? Тот еще вопросик…

Глава двадцать первая. Разновидности за́мков

Первыми к нам подтянулись Багдран с Эулестой. Можно сказать, что им при осмотре выделенного объекта не повезло. В том дворце тоже шел в древности бой, там отсутствовала герметизация, и ничего ценного практически не осталось. Кажется, пупсы, там проживавшие, никакими излишними хобби не страдали или семейство было слишком многочисленным: количество мумий на верхних этажах зашкаливало пределы разумного расселения.

Разве что стенные панно из цветного камня там увековечили плеяду пупсов до сотого колена. Поэтому дворцу и дали название Семейный.

Образцы янтаря разведчики в Семейном взяли да общее впечатление составили. И подались по обозначенному маршруту на встречу с нами. А вот в нашем музее-складе они отвели душу, любуясь прекрасным и восхищаясь гениальным. Ну и по моему заданию работали, присматриваясь к названиям замеченных книг, запоминая их и классифицируя по темам.

У второй пары, Леня – Цилхи, было такое же задание, хоть и в двух чуть ближе расположенных дворцах. То есть: глянуть, оценить, отколоть пару кусков янтаря – и дальше. То бишь – к нам. На верхние этажи не подниматься, при открытии чего-то архиважного не ротозейничать и не глазеть попусту, в исследования по собственной инициативе не пускаться.

Учитывая расстояния, все должны были собраться примерно в одно и то же время. Но уже и я добрался при осмотре музея до пятого этажа, а моего друга, с нашей общей (будем так образно считать назло всяким демагогам) любовницей, все не было.

Когда я это понял, заволновался и стал действовать. Верно сориентировавшись, по нужной лестнице здания взбежал на верхний этаж, выглянул в окно и стал прислушиваться. Но никаких условленных сигналов тревоги в городском пространстве не уловил. Увлеклись они, что ли? Чем или кем? Неужели вновь друг другом? Учитывая непостоянство сестричек, могло быть что угодно. Да и дело оно такое – как раз для молодых и горячих.

Размышляя так, прислушался к себе. Ревность – на нуле. Не сравнить с теми моментами, когда Машка дразнила меня записанными на магнитофон шумами сексуальной оргии. Что уже радовало. Значит, не подсел на ментальный крючок! Значит, не действуют на меня разные любовные привороты!

И рванул по лестнице вниз. А потом и по улице нужного направления. Успел бросить замеченной Эулесте:

– Никуда отсюда не отходить! Если я разминусь с Леней, устройте звон!

К счастью, а может, и к сожалению, долго бежать не пришлось. Наших я увидел уже в конце следующей улицы: Найденов нес вроде как бесчувственную девушку у себя на спине. Шел быстро, уверенно, но и на нем я вскоре рассмотрел раны. Забинтованы у него оказались нога чуть выше колена, левая кисть и правый бицепс. Да и голове досталось, шел без шлема из панциря, а волосы слиплись от спекшейся крови.

Оказался я возле них, преодолев дистанцию со скоростью спринтера. То от монстров бегал, теперь вот…

– Что случилось? – задал самый короткий вопрос, подхватывая Цилхи на руки.

– Ловушки! – так же коротко ответил друг, вздыхая с облегчением и поправляя на себе повязки. Особого желания рассказывать дальше он не проявлял, но мне следовало немедленно определиться с лечением:

– Что с тобой и что с ней?

– Со мной – и так заживет, царапины. А ее стеной ударило, словно тараном. Летела – как мячик. Была бы тяжелым мужчиной, убило бы при ударе. А так жива, только ребра, наверное, сломаны, рука посинела изрядно, да сотрясение мозга вряд ли ее обошло. Хотя…

– Ну? Что? – нервничал я, уже укладывая девушку на высокий и широкий выступ фундамента одного из домов.

– Грех такое говорить про больную… Но мозга у нее и не было, так что сотрясаться нечему. Сразу приказал: стоять у порога и ни шагу дальше! Так эта дура к большому хрустальному шару на подставке потянулась, он там рядом стоял. Сделала два шага, и… бздыщ!

Он взмахнул рукой, словно шлепая кого-то по заднице, и скривился от боли в плече. Уже начав проверять голову девушки насчет пролома черепной кости, я не прекращал диалог:

– А сам-то как влип?

– Так ведь доставать дуру пришлось. Она метров за десять улетела. А там вокруг чего только не натыкано, что только из пола и стен не высовывается и что только на голову не падает. Еле прополз, раскорячившись. Да и у нее – полет получился невероятно удачный. На выдвинувшиеся ей навстречу штыри просто сверху упала.

– И откуда там такие страхи?

– Похоже, вотчина двинутых на всю голову охотников и вояк, лишенных напрочь ума. Все увешано и уставлено оружием, стены в рогах и бивнях, стада препарированных в чучела животных и еще куча всего, что и рассмотреть-то не успел. Но все взаимосвязано между собой комплексами ловушек и неприятных сюрпризов. Смерть там ощущается, словно она издавна поселилась. Никто дворец не штурмовал. Мумий внутри почти нет, герметизация отличная. Мумии при попытке отодвинуть их с прохода не рассыпались прахом, а просто разваливались на куски.

Я только слушал, мотал головой и работал целителем.

Череп у Цилхи оказался крепкий, только и отделалась двумя огромными шишками. Еще кожа треснула да мелкие капилляры полопались. Вот их и лечил, продолжая расспрашивать друга о постигшей его неудаче:

– Раз понял, что там ловушки, какого корня елового внутрь поперся?

– Заметил удивительную маску на стене, вот и решил осторожно к ней пройти. Слишком странно и неуместно она для того места выглядела. Тем более что механизмы срабатывания ловушек вроде как сумел рассмотреть и понял, какими зигзагами надо передвигаться. Если бы не эта овца!.. Кочерыжку ей за ногу!

– Что хоть за хрустальный шар?

– Разбился вдребезги. Осколки подбирать не стал. Но там, в глубине, вроде еще подобные просматриваются на подставках. И учитывай, что мы зашли с черного хода, главные ценности наверняка находятся в холле и на верхних этажах. Кстати, пробы твоего бесцветного янтаря я брать даже не пытался. Пришлось перевязываться самому и тащить эту дуреху.

Он еще перечислил предметы, которые успел увидеть и как-то классифицировать. Но в любом случае получалось, что у нас отныне в распоряжении уже два музея: искусства и охотничьей славы. Так же понималось, что это не общественные музеи, потому что здания все-таки были жилые, по крайней мере тот, что с картинами. Возможно, дворцы принадлежали самым именитым семьям города, которые попутно занимались коллекционированием всего самого ценного, по их искушенному мнению.

Зато Леня планово успел осмотреть предыдущий дворец, который ему отвели для разведки. И не только пробы янтаря там наковырял, но и конкретно определил имя для объекта: дом Природы. Потому что тот внутри очень напоминал природоведческий музей. Имелось полное собрание всех существующих здесь минералов, руд и образцов нефти. По утверждениям Цилхи, надписи под каждым куском камня поясняли, где этот камень взят и что собой представляет.

По всем этажам громоздились шкафы с местными бабочками, птичками, змеями и самыми разнообразными представителями фауны не только в засушенном или препарированном, но и в заспиртованном виде. Некоторые сосуды дали утечку за века, и содержимое испортилось напрочь. Но в некоторых хранилась разная жуть и останки мутировавших особей здешнего мира. Этакая местная кунсткамера ко всему прочему богатству.

Три замка – с определенным хобби своих хозяев. А остальные три? Не столь это для нас и важно, но не помешало бы определиться. Если когда-то этот город придется исследовать комплексно и тщательно, лучше знать заранее основные направления работы для групп исследователей. Так что имена личные для каждого дворца подходили идеально.

Когда я огласил свои последние размышления вслух, Найденов не сильно-то удивился:

– Все верно, надо сюда нормальных ученых приводить. Так сказать, рьяных энтузиастов своего дела. Самим нам и двух жизней не хватит для исследований. Только вот где ты наберешь этих ученых?

– Сейчас, понятно, набрать таких негде и некогда, – согласился я. – Но со временем подберем идеальные экспедиции, не сомневайся. На той же Земле нужных людей – навалом, пруд пруди…

– На Земле? – не поверил Леонид со смешком. В силу своей профессии он не питал ко всей нашей цивилизации в целом никаких симпатий. – Ха! А то ты наших проблемных, скандальных и злобных земляков не знаешь!

– Ну как тебе сказать… Они почему злые, в нашей-то действительности?.. Потому что у них… велосипеда не было!

Кажется, друг понял:

– Ну да, когда они получат в руки этот Пупсоград, напрочь забудут обо всех прежних проблемах и желании поскандалить. Одержимым людям только и нужна любимая работа… И это… Я бы хотел вернуться в дом Охоты и достать-таки ту маску. Там возле входа и образцы из дома Природы остались. Пойдешь со мной?

Прежде чем ответить, я отстранился от Цилхи, личико которой порозовело, и облегченно вздохнул. Если что серьезное у нее с мозгом, то я бессилен. Ну а все остальное, от меня зависящее, ей поправил и подлечил. В районе головы! Остальные раны не трогал, кости оказались не сломаны, а болезненные синяки даже не подумал вывести. И так десять процентов энергии из моего личного резервуара лечение отсосало. Пусть теперь эта змея помучается. Будет ей действенное наказание за непослушание командиру группы.

Станет еще несколько дней ходить, прихрамывая и охая при резких вздохах. Самое то для такой вредины. Все равно коитус ей не грозит из-за проигранного спора.

А Лене я ответил:

– Сейчас ее отведем да определимся с местом ночлега. Дом-Музей тоже отлично сохранился, так что можно и на кухне чем-то поживиться, и плитами воспользоваться. Там есть уголь для этого. Да и крупу вполне приличной сохранности нашли. А потом вместе сходим на место вашего фиаско. Тем более что проломленную тобой дверь желательно обратно поставить и загерметизировать.

Затем дал посыл бодрости в сознание Цилхи, выводя ее из оздоровительного сна и сразу напирая на ее сознание строгим тоном:

– Поднимайся и благодари своих богов, что Леня тебя спас ценой собственных ранений! Живей, живей! И пошла, пошла ножками!.. Некогда тут с тобой больше возиться!

Лене я сразу жестами и мимикой запретил оказывать помощь даме.

Девушка стонала сквозь плотно закушенные губы, но встала самостоятельно. После чего поплелась за нами, идущими впереди, оживленно переговаривающимися и обсуждающими предстоящие действия.

И вот чувствовал я за собой угрызения совести, понимал, что не прав! А все равно потворствовал своему низменному чувству мстительности и злорадства. Неужели становлюсь желчным циником и отъявленным негодяем? Надо будет на досуге обдумать этот вопрос всесторонне.

Глава двадцать вторая. Уникальные артефакты и сгоревшие лампочки

С предстоящим ночлегом, как и с намечающимся ужином, определились быстро. Цилхи я прописал лежать, ничего не есть, пить только воду. Ну и ради предварительной проверки на адекватность спросил:

– Чего ты за хрустальным шаром потянулась?

– Он светился… особенно, – прошептала девушка, – только для меня светился…

– Руками тоже размахивал, к себе подманивая?

– Н-нет… не было у него рук…

– Может, он тебе призывно подмигивал?

Тут она поняла, что над ней издеваются, и в бессилии прикрыла глаза. Зато теперь не было сомнений, что ее мозг функционирует вполне адекватно, не хуже, чем раньше. А память и другие рефлексы можно и позже проверить.

Отправились в путь вдвоем. Хоть очень Багдран напрашивался, да и мне его хотелось взять. Но вместо него мы с собой прихватили уцелевший плотный ковер и два куска великолепной плотной, словно сделанной из гибкой проволоки, ткани. Ее отыскал тот же Багдран в Музее, и она великолепно годилась для временного прикрытия входа в расконсервированное здание с охотничьими трофеями. Все-таки жалко будет, если вошедший внутрь влажный и свежий воздух вдруг стократно ускорит порчу так удачно сохранившихся экспонатов. Нас потом те же ученые (коль сюда их удастся доставить) четвертуют без суда и следствия за грубейшие попрания основ археологии.

Ну и, оказавшись на месте, внутри дома Охоты, я не удержался от восклицаний:

– Благие шуйвы! Что здесь за маньяки обитали, обуянные паранойей?! – А когда друг указал места, куда дошел он и куда улетела Цилхи после удара, поразился еще больше: – Да наша девочка среди нас самая везучая! Ей только в домино играть или в скачках участвовать!

– Как наезднице или как… – мэтр заржал конем.

– Ну зачем ты так? – заступился я все-таки за девушку. – Цилхи маленькая для лошади и не в пример более красивая.

– Ага! Значит, может участвовать только в роли седла! – вынес вердикт Леня и издевательски рассмеялся. Получалось, что и он младшую из сестричек семейства Свонхов недолюбливал, мягко говоря.

Но дальше нам было не до обсуждений негативных сторон пострадавшей любовницы. Осторожно выверяя каждый шаг, мы двинулись по широкому внутреннему коридору здания, ведущего к главному холлу. Здесь уже на нас феноменально работали мои умения и особое зрение, так что ловушки мы удачно обходили, а непреодолимые я попросту отключал.

По возможности мы обсуждали увиденное, потому что от этого удержаться было сложно. Что только не виднелось в досягаемости наших взглядов! Наверное, по значимости и по ценности находящихся экспонатов дом Охоты всего лишь чуточку недотягивал до Музея. Здесь тоже каждый висящий на стене меч, щит или некое подобие пистолетов с ружьями – произведения высшего искусства.

Единственное, что сразу и сильно разочаровало, – это отсутствие поясняющих табличек под каждым предметом. В отличие от педантов, собравших Музей и укомплектовавших дом Природы, здешние владельцы, видимо, не озадачивались регистрацией и пояснениями для потомков. Хотя вполне мог существовать и общий каталог, в котором имелись полные сведения о каждом экспонате и его скрупулезное изображение на поэтажных планах.

Жаль, если такой каталог здесь в виде книги. Она вполне могла истлеть до нечитаемого состояния. Проверить этот момент очень хотелось, только вот стоит ли терять время? Не лучше ли просто пройтись, ухватить самое ценное да уйти? Иначе можно зависнуть здесь на века.

Так что забираться далеко в дебри всего манящего мы не стали. Всего с собой не унесешь, да и никого здесь, кроме нас, нет, все равно все наше. Поэтому лишь выбрали две цели для первичной экспроприации: так понравившуюся Лене маску и хрустальный шар на подставке. Точно такой же раритет разбила заинтересовавшаяся им Цилхи.

Маску сняли первой, ибо она висела на стене ближе, по ходу движения. Как по мне, то по внешнему виду она ничего особенного не представляла. Подобных и на Земле полно создано нашими затейниками. Серебристого цвета, прорезь для рта – до ушей в виде улыбки. Для глаз – раскосые отверстия. Ну и в выпуклости для большого носа (наверное, на любой шнобель рассчитано), две дырки внизу для лучшего дыхания. Разве что верх маски оригинально переходил в два позолоченных рога, прилегающих к голове и как бы защищающих ее. Именно из-за слишком далеко назад загнутых рогов маска казалась весьма неудобной в надевании. Как голова внутрь пролезет-то?

Но когда я первым подержал артефакт в руках, то сомнения в его исключительности сразу отпали. Во-первых, маска оказалась удивительно эластичной. Оттягивая рога в стороны, любой человек мог ее спокойно надеть на голову. Ну и, во-вторых, при касании рук вокруг маски стали рассеиваться кольцами радужные сияния. И Найденов тоже сразу же рассмотрел эти сияния.

– Ух ты, какая красотища! – воскликнул он в восторге и протянул руки: – Отдавай, нехороший мальчишка, это моя игрушка! Я ее первым нашел.

Не найдя свечения сколь-нибудь опасным для здоровья, я протянул артефакт другу, с предупреждением:

– Не вздумай ее пока на голову напяливать. Надо будет ее тщательнее обследовать.

– Ерунда! Что с ней может быть не так?

– Мало ли… Вдруг она для пыток пленников предназначена? Надеваешь ее жертве на голову, она и начинает сжиматься. Жертва булькает кровью и все секреты рассказывает. Но при этом выглядит красивой и смеющейся, ничем не нарушая красоту и эстетику мироздания и не раня психику палача.

– Ну у тебя и фантазии! – притворно обиделся Леня. – Хочешь меня лишить удовольствия от находки такого раритета? Редиска!

Оставив его на месте осматривать и любоваться трофеем, я уже сам проскользнул к хрустальному шарику. Величиной с волейбольный мяч, он и в самом деле испускал вокруг себя легкое желтое свечение. Кстати, друг мой этого свечения не видел. А вот взять просто так в руки шар оказалось крайне нелегко. На него была задействована целая сеть срабатывания ловушек. Именно от такой сети чуть не погибла глупышка Цилхи.

Но с ней-то понятно, она никак не экселенс, и не Иггельд, и не обладатель кучи проживающих внутри тела симбионтов. Не скажу, что и мне осталось лишь руку протянуть. Пришлось подумать изрядно и повозиться, водружая на место шара снятый с рыцарских доспехов шлем. И проводя эту манипуляцию с определенной дистанции с помощью своих щупов магической силы.

Получилось. Но, как только шар оказался у меня в руках, он полыхнул коротко вспышкой розового цвета и вообще перестал светиться. Надеюсь, что не сломался по моей неосторожности? А дальше видно будет, для чего он годен и чем так приглянулся нашей командной змее-ведьмочке.

Но что интересно: пока я прилаживал шар в кусок ткани, а потом и в самодельный сидор прятал, мой взгляд зацепился далее по коридору еще за один, уже знакомый, предмет. Точно такая же маска, которой все никак мой друг не мог нарадоваться.

– Лень, тут еще одна штуковина с рогами! – крикнул я в сторону Найденова.

– Покупаю! Заверните! – тут же крикнул он мне в ответ. – Это ведь неспроста. Раз подобные артефакты парные, надо брать и не раздумывать.

– Но они как-то слишком уж раздельно размещены, – сомневался я. – Как бы не получилось между ними конфликта при сближении.

– Ты бери! А я на всякий случай уже к выходу отправлюсь по нашим следам. И не переживай, не оступлюсь.

Ладно, мне несложно. Хотя, если уж честно, то мне отсюда массу иных интересных предметов хотелось вынести и потом банально ими любоваться, гладить и ощупывать. Настолько они интриговали своим внешним видом, удивительным качеством отделки и воистину буйной фантазией своих создателей. Не удивлюсь, если выяснится, что многие здешние экспонаты собраны из разных миров. Уж слишком они между собой порой разнились материалом, структурой и способами изготовления. Возможно, что какая-то часть из них не просто произведения искусства или исторические ценности, но еще и магические артефакты.

Вот уже два имеем в своем распоряжении. Остальные, возможно, даже я со своими умениями не выделю в магических спектрах. А там и вторая маска оказалась в моих руках. Вначале показалось, что идентична первой, но рога здесь оказались не чисто позолоченными, а покрытыми зелеными разводами, словно кто на них зеленку пролил.

Вернувшись к выходу и выйдя на улицу, вывел друга из исследовательского ступора вопросом:

– Ну и что высмотрел? Разгадал предназначение или маска годится только для клоуна, выступающего в цирке?

– Если бы для клоуна – артефакт находился бы в Музее, – резонно заметил мэтр. – А в этом здании совсем иной профиль – охота. Ну и война тоже. Значит, только одно в голову приходит. Это либо защита какая-то от чужой магии, либо – средство для связи на расстоянии. Раз уж ты вторую маску нашел…

– Для связи? – засомневался я. – Не слишком ли она громоздкой получается для создателей порталов?

– Ха! Понятно, что мобильный телефон подходит для связи лучше, но мало ли случается парадоксов в мире? Тем более не забывай, здесь собраны трофеи из многих миров, и даже сами пупсы могли не знать, для чего эти маски предназначены. Только предположили, что для войны, да и поместили в это здание.

– Хорошая гипотеза, имеет право на жизнь. Но… – Я припомнил, как тяжко мне дался подъем виртуального пульта управления из толщи летающей платформы. – Здешние жители тоже владели магией высочайшего уровня. Могли и сами рассмотреть главную ценность данных артефактов.

– Могли. Хоть и не факт. Но могло и так оказаться, что подобное средство связи для них – анахронизм, место которому только в музее. Иная причина неиспользования: устройство без зарядки, а потому было отнесено в категорию безвозвратно поврежденных.

– Но ты же сам видишь странное сияние.

– А мы совершенно другие по строению тел, чем пупсы! – развивал Леня свою мысль с воодушевлением. – И нас артефакт сразу узнает, показывая, что готов к работе. Тебе остается только зарядить обе маски. Потом мы их наденем на голову и проведем…

– До испытаний еще далеко! – перебил я его. – Давай герметизируем по возможности вход, да и топаем в Музей. А то боюсь, что Свонхи, оставшись без присмотра, еще что-нибудь вытворят.

Найденов спорить не стал, начав мне помогать, но от подначек не удержался:

– Переживаешь о своей ненаглядной Цилхи? Жить без нее не можешь? Спешишь порадовать бедняжку добытым с риском для жизни сувениром? Рыцарь! Воистину благороднейший рыцарь! Вот бы еще цветов тебе найти… бумажных!

– Зря смеешься! – посмеивался я в ответ. – В Музее что хочешь найти можно. В том числе и цветы.

– Ага! Каменные!..

Вход мы заделали довольно прилично. Оба куска ткани в ход пошли вместе с мраморными подставками. Напоследок ковром снаружи занавесили, подперев его копьями и парочкой статуй, словно приспособленных во что-то упираться вытянутыми вперед или в стороны конечностями. Наука нам такого вандализма не простит при обращении с культурными ценностями, но мы сделали что смогли. Кажется…

Возвратившись в Музей, мы сразу насторожились из-за отсутствия парней. Цилхи спала, а оставшаяся на хозяйстве Эулеста пояснила:

– Багдран мне помогал, но потом Руд отыскал какой-то тайник, который ему не поддавался, и позвал брата ему помочь.

– Где именно? – прорвался у меня досадующий тон.

– Одиннадцатый этаж, правое от входа крыло, внутренние жилые покои.

Леня меня попытался остановить:

– Зря волнуешься, ловушек здесь же нет. Лучше давай с масками разберемся.

– Помнишь пословицу: «Свинья грязь найдет»? – задал я риторический вопрос, уже двигаясь к выходу из кухни. – Мне кажется, она как раз о нашем младшем опекаемом. Но ты побудь здесь, я сам сбегаю.

Друг остался, я бодрой трусцой отправился на поиски мальчишек. Интуиция вроде ни о чем плохом не шептала, но опыт настойчиво подсказывал, что проверить надо. Уже на месте я замер, прислушиваясь, по звукам определяя, где возятся расхитители сокровищниц. А они и не скрывались совершенно: лупили чем-то во что-то с азартом и энтузиазмом. И где молот-то взяли?

Пошел на звук и наткнулся на частично ожидаемую картину. Мебель и вазы сдвинуты от стены на центр помещения, полотна также сняты и кое-как уложены в углу. На открытом месте виднеется лицевая часть не то сейфа, не то дверцы шкафа. Вся поверхность искрещена сложными знаками, иероглифами и выступающими рычажками.

Я-то с одного взгляда сообразил, что это, скорей всего, пульт управления. Чего именно, неважно, хоть освещением, хоть безопасностью, хоть пожарной сигнализацией. Скорей всего, изначально этот пульт прикрывался либо картиной, либо ткаными обоями. А мелкий вандал думал лишь в одном направлении: где здесь сокровища? Сам ничего открыть не смог, позвал брата-Кулибина. Тот в электротехнике тоже ничего не буравил. И оба не придумали ничего лучше: подхватив тяжеленную мраморную подставку, использовали ее вместо тарана.

Хорошо хоть, просто стену попытались проломить, чуть ниже основной панели пульта. Добрались уже до проводов, собранных в пучки и упрятанных в толстые гофрированные шланги. Будь здесь все под напряжением, могло после нескольких добавочных ударов замкнуть, заискрить, а то и полыхнуть.

Пришлось останавливать вандалов и терпеливо объяснять назначение пульта. Затем вновь давать короткую лекцию об электричестве и о том, как оно проводится по специальным кабелям. И под конец с печальным, тяжелым вздохом вопрошать:

– Зачем?! Ради каких еловых шишек вы решили разнести дворец Музей по кирпичику?

Потешно было наблюдать, как не чувствующий за собой никакой вины Руд вопросительно уставился на старшего брата. Сам ведь все это безобразие затеял! Но, с другой стороны, чем думал мастер-техник, хватаясь за подставку?

– Да как-то так… – Багдран развел руками и пожал плечами, сердито косясь на младшенького. – Случайно все получилось. Подумал, что и в самом деле сокровища несметные тут упрятаны.

– Эх ты! Мне казалось, ты самый умный среди этих придурков! – сорвался я на укоры. – Главные сокровища – здесь все на виду! Зачем их прятать?

– Понял. Виноват! – выдохнул парень и тут же показал, что он не против пошутить даже в такой ситуации: – Постараюсь исправиться уже к сегодняшнему ужину! – И, заметив мою саркастическую ухмылку, тут же перешел к самому главному для себя: – Если это пульт, то как он включается?

Мне самому стало интересно, и я более внимательно присмотрелся к панели:

– Да вроде все просто… Вот этот самый широкий рычажок – общее включение… – Щелкнул пару раз, проверяя, как действует переключатель, созданный невесть какие столетия назад. – О! Вроде даже не сгнил и не сломался. А это… Кнопка, нажимая на которую как бы дублируешь основной сигнал включения. Примерно так…

Нажал на копку большим пальцем правой руки несколько раз. Пружинило отлично, что-то внутри щелкало вполне ритмично.

– Ну вот… А теперь одновременно…

Нажал кнопку и сместил основной переключатель в верхнюю позицию.

Тотчас у нас за спиной что-то полыхнуло ярким светом, бахнуло и зазвенело. Так и не успев двинуть рычажок вниз, как собирался за мгновение до того, я резко развернулся, ставя вокруг нас щиты и готовясь к любой неожиданности.

И в самом деле произошло нечто неожиданное. На потолочной люстре горели три лампы, а остальные шесть дымили оплавленными спиральками. Стекла на них не было, разорвалось. Видимо, вакуумная накачка в лампах «выдохлась», те моментально перегрелись и взорвались от перегрева.

Но меня больше всего поразил сам факт наличия в сети электроэнергии. Откуда?! Как?! Почему?! По всей логике, такого быть не могло. Да и летописцы последних минут умирающего города указывали ясно: всю энергию истощила Чума. Поэтому жители ни связи не имели, ни улететь не смогли. И если энергии тогда не было, то откуда она только что взялась?

На втором плане проскочила иная мысль, которую я огласил вслух:

– Не успей я вас остановить, вы перебили бы провода. Могло случиться замыкание, после него – пожар. А здесь все в таком пересушенном состоянии, что горело бы, как порох. Вы не знаете, что такое порох?.. Это еще страшней, чем верховой пал, бегущий по верхушкам сосен пересохшего летом леса. А?.. Ну да, это вам знакомо… Иначе говоря: вряд ли кто из нас успел бы покинуть здание.

Вот теперь они уже точно осознали. Даже Руд ссутулился и глаза отвел.

Но и я дурак, вовремя спохватился (надеюсь!). Тут же развернулся к пульту и поспешно сдвинул основной переключатель вниз. Это ведь тут лампочки просто лопнули! А что творится в иных помещениях? Одна устаревшая, возможно, слипшаяся проводка каких бед натворить может!

Поэтому и на месте стоять не стал, бросаясь в коридор и увлекая за собой парней:

– Немедленно пробежались по всем этажам! Смотрим, не тлеет ли где чего! Если горит – гасить бесполезно! Сразу бегите на выход из здания!

Полчаса мы носились по этажам и разным помещениям, пока наконец я не поверил в некое чудо: нигде ни одной лопнувшей лампочки. Почему так? Да, скорей всего, главный хозяин убедился, что свет погашен стопроцентно во всем здании, и лишь затем, будучи в той самой комнате, отключил пульт полностью.

Повезло? Нам? Несомненно!

Но во время приближения к нашему месту ночлега я опять сорвался на бег. Ибо пахло паленым! Конечно, это кухня, уголь, то да се, но горючий камень пахнет совсем иначе, как и дрова, а здесь натуральная вонь припаленной ткани.

Не успели мы ворваться в кухню, как нам навстречу понеслась ругань Найденова:

– Вы чего творите, пацаны? Борь, предупреждать надо!

– Да что случилось-то?

– Электричество кто включал, ты?

– Ну я, – пришлось признаваться.

– Вот! А у нас одна из постелей прямо на плите расположена! А та включенной оказалась! Хорошо, что я подскочить успел, а потом и на полу тлеющие ткани затоптать. Искры летали до самого потолка! А будь здесь тоже картины да прочие экспонаты?

Получалось, что некие упущения владелец замка все-таки допустил перед полной консервацией. Но и мне наука будет – не шалить со спичками и с незнакомыми выключателями.

Поэтому ничего не оставалось, как оправдываться точно так же, как недавно Багдран. Пожать плечами, развести руками и промямлить:

– Да как-то так… Случайно все получилось.

Дальше оставалось только рассказать, что же случилось, да уже всем вместе, во время ужина попробовать прикинуть: откуда и какими путями во дворце появилась энергия?

Из подвала? Так там все заполнено янтарем. Еще глубже? Этот вариант имел право на существование. Мы ведь ничего не знаем о местных источниках электроэнергии. Может, это турбины. Может, преобразователи или накопители магической силы. Да и бегущему по проводам току окружающий янтарь не помеха. Он ведь никого из пупсов не сплющил, не смял, значит, и проводку не повредил.

А я так даже склонялся именно к мысли о накопителях окружающей энергии:

– Чума обесточила все и надолго. Но со временем накопители вновь собрали, что следовало, из мировой атмосферы, и сейчас практически каждое здание может быть освещено.

– Смелое заявление, – сомневался Леня. – И безосновательное.

– Думаешь? Тогда принюхайся к паленой тряпке. И второе: откуда вдруг по кромке стены действует то самое вредное мерцание? Оно ведь берет откуда-то энергию, и немалую. Значит, накопители полны. Да и весь город защищен от живого, не воздействуя только на Эулесту. Даже мой организм оказался бы угнетенным, не будь вокруг меня постоянного плаща из вуали.

– И платформы могут летать? – уловил Багдран в моих выводах самое главное.

– Конечно, могут! – хмыкнул я и тут же добавил: – Но тут существует много «если». Полетят, если только я сумею разобраться с управлением. Если они сумеют взлететь, оторваться от своих посадочных башен. И если при этом сразу не развалятся от гнили и от ржавчины.

– Подумаешь, – беззаботно тряхнула своими кудрями Эулеста. – Ну развалятся некоторые. Так их вон как много. Какие-то да полетят.

– Может, и полетят, – саркастически произнес я и уставился на нее. – Но погибшему при первом полете пилоту уже будет глубоко фиолетово.

– Почему «фиолетово»? – стала уточнять девушка, на всякий случай прячась за спину Найденова. Но тот сам и ответил, опередив мое фырканье:

– Это так образно про уход говорится. – И уже обращаясь ко мне: – Но пробовать-то надо? И я – готов. Ты мне только в пространстве обозначь, что там и откуда торчит. Вот увидишь, у меня получится.

А я так набегался за день, что болтать больше сил не осталось. А тем более – спорить. Поэтому все решения вопросов отложил на завтра и сообщил:

– Не знаю, как вы, но я спать! – И отправился на свое командирское ложе поближе к выходу из кухни. Только на ходу у друга попросил прощения: – С масками уже завтра разберемся, на свежую голову.

Глава двадцать третья. Познание неопознанного

На свою голову пообещал. Леня проснулся раньше всех, еще только-только брезжил рассвет за окнами, и нагло меня разбудил дурацким вопросом:

– Выспался? – В руках он держал обе маски. – Тогда давай с ними экспериментировать.

А у меня такая расслабленность была, я так хорошо, сладко спал, что резко нахлынувшее недовольство подсказало адекватный ответ:

– Ты знаешь, сон мне приснился – подсказка. Эти маски – волшебные и предназначены для артистов. Но, несмотря на свои разрезы в виде улыбок, они вводят зрителей в страшную печаль, тоску, и зрители постоянно плачут. Иначе говоря, артисты эти артефакты надевают для вызова именно такой реакции у публики во время драматических спектаклей.

Стоило сфотографировать обиженное и разочарованное до крайности лицо друга, пока он с минуту крутил в руках наши трофеи. Только потом он начал догадываться, что я над ним издеваюсь, да еще и улыбку мою рассмотрел в полумраке:

– Экий ты, Борька, гамадрил! Сколько тебе повторять, это боевой трофей, связанный либо с охотой, либо с войной. Иначе его в подобном доме и среди подобных трофеев не хранили бы. Так что кончай шлангом прикидываться и вставай! Нас ждут великие дела!

– Гы? – все еще ленился я, продолжая потягиваться на походном ложе. – Вас ждут? Так я вас и не задерживаю… И вообще, сам ты… как его… гардемарин! Могли бы еще полчасика поспать. Чего тебе неймется?

– Чего, чего… – ворчал Найденов, отправляясь к разделочному столу и раскладывая маски на нем. – Мир здесь – сказка, спору нет. Одно горе – нет котлет! Можно и без них интересно каждый оставшийся день прожить и радоваться. Но хочется быстрей убедиться, что дорога домой существует, действует и доступна в любое время. Я бы и сам пробивался, если бы умел, но без тебя – ничего не получится. Так что вставай-вставай! Может, хоть сегодня определимся более конкретно с порталами.

Его слова оказались созвучны моим размышлениям накануне. Так что сонливость слетела, словно ее не было, я вскочил и приступил к делу. Благо, что зарядка здесь была не обязательна, а водные процедуры отсутствовали по причине отсутствия удобной душевой комнаты и воды в кранах.

Но начал с того, что осмотрел пластинки янтаря, которые пристраивал на тело обладателя Первого Щита. И с особым восторгом перелил в собственное хранилище добавочные три процента. Оказывается, Найденов продолжал собирать энергию с данного мира! Но тогда почему она у меня не восстанавливается? Тот еще вопрос!

Надо будет и остальных осмотреть сразу же после общего подъема. Пусть мелочь с них выдоится, а все равно приятно.

В любом случае настроение улучшилось, за маски я ухватился с воодушевлением.

Полчаса у нас ушло на исследования, чтобы убедиться: артефакты все-таки действующие, на прикосновения человека реагируют. Но для чего они конкретно – не определить, пока на голову не наденешь. И чего, спрашивается, сомневаться? Но моя шутка насчет пыточного инструмента крепко засела у нас в мозгах. Только после ожесточенного спора Леня все-таки настоял на своем праве испытателя.

Аргументировал железно:

– Если меня начнет душить или корежить, ты меня спасешь. А вот если тебя вырубит, от меня как от спасателя толку намного меньше.

И после моего согласного кивка надел маску на себя. При этом сразу начал приговаривать, как мы и договорились:

– Все нормально… Ничего не жмет и не колет… Ага! Вот некая маленькая точка в левом нижнем углу мигнула… О! Опять! Хм!.. Пусть мои зрители больше не засмеются никогда, если это не индикатор заряда батареи! Или что тут в этой маске есть?..

Я со своей стороны более тщательно присмотрелся к левой стороне артефакта, за которым скрывалось лицо друга. Раньше в толще структуры ничего не было, а теперь проступил под «оком волхва» некий овал иного внутреннего поля. Рассматривая его со всем тщанием, вынужден был признать правоту мэтра. Похоже, и в самом деле некая энергетическая батарея, но полностью разряженная. А мигающий индикатор, скорей всего, работает от тепла человеческой кожи.

Думай не думай, а начатое исследование надо до конца доводить. Чуть не плача от жадности, выделил минимальную по силе искорку из своего личного резервуара и напитал тот самый овал в толще артефакта. Мигание красной точки прекратилось сразу же, но только после полуминутного «разогрева» устройство неизвестного нам пока назначения стало действовать.

– Оркестр, туш! – задергался в восторге Леня. – Тут какие-то значки забегали по углам прямой видимости. О! Вероятно, они указывают расстояние до предмета, на который я смотрю… Ну точно, эта штука для охоты… Жаль, что в этих значках ни один аналитик-дешифратор не разберется. Явно незнакомые циферки-то… И буковки ну совсем не «иранские»…

Тут уже и я не выдержал. Капнул искорку энергии на вторую маску да и надел ее себе на голову. Но не успела она прогреться и заработать, как друг опять выдал информацию:

– Оп-па! Мигающая зеленая точка появилась… Смотрю прямо на тебя, она в центр смещается. Отворачиваюсь, на краешек виртуального визира сползает…

Тут и мой артефакт заработал. Все так же, как и у Найденова: циферки, разные надписи, зеленый огонек, на вторую маску реагирующий. Ну мы и пустились в спор, оперируя догадками и предположениями. Понималось подспудно, что связь между масками существует, следовательно, и переговариваться мы можем между собой. Если вообще не картинку своего видения ситуации полностью транслировать. Но вот как именно задействовать предполагаемые бонусы и «плюшки»?

Кажется, наши споры и шум перебудили остальных членов команды. Даже Цилхи поднялась с постели, вышла, прихрамывая, и теперь вся компашка с недоумением присматривалась к нам. А мы что только не делали, пытаясь нечто невидимое нам включить, запитать или заставить действовать. Можно сказать, впали в исследовательский азарт. И пальцами тыкали, и ладонями давили, и подбородком изнутри пытались коснуться в разные стороны устройства.

Наконец Багдран не выдержал и скептически поинтересовался:

– И не надоело вам мычать?

– Иди отсюда, мальчик, не мешай работать! – этакой строгой шуткой попытался отделаться от него Леонид. Еще и жест рукой сделал примерно аналогичного смысла.

– Что? – поразился парень. – Ты мне что-то говоришь? Так сними эту маску, а то одно мычание слышно.

– Издевается наш Кулибин, – пожаловался мне Найденов. И вновь по прежнему адресу: – Тебя сюда никто не звал. И остальные тоже: чего стоим? Давайте быстренько завтрак готовьте!

Я его тут же поддержал, заодно заводя толпу на предстоящее чудо:

– Правильно! Чем быстрей поедим, тем быстрей отправимся к платформе. Буду пробовать ее поднять в воздух. А ты, Цилхи, – немедленно в кровать!

Но почему-то никто не воодушевился, в кровать не поскакал, да и накрывать на стол не спешил. Теперь уже все на нас пялились обиженно и с подозрением. Правда, тут же Эулеста высказала свои претензии вслух:

– Вы что, над нами издеваетесь? Мычите, как дети малые!

Мы с Найденовым синхронно переглянулись да и подумали почти одинаково:

– Неужели работает?

– Давай отойдем подальше… – Я двинулся в коридор, а он заспешил в иной кухонный зал. – Как меня слышишь?

– Да словно ты рядом!

– Значит, мы все это время не ушами слышали наш спор, а через маску…

– Теперь – без сомнений! И ведь она уши не прикрывает. Вот уж нонсенс!..

– Тогда почему для иных мы мычим? А ведь я тебя прекрасно слышал, когда только ты был в маске.

– Все правильно сделано: коль оператор на связи, нечего его посторонним подслушивать. Но все равно надо проверить.

Мы вернулись к недоумевающему семейству Свонхов, продолжая эксперименты. Снимается одна маска, связь прекращалась, мычание становилось внятными словами для всех присутствующих. Обе маски на нас – слышим только мы друг друга, а даже рядом стоящий ничего понять не может.

Конечно, мы обрадовались такому подарку судьбы! Разве что в любой бочке меда жало от пчелки отыщется.

– Жаль, что они такие приметные и видны издалека, – цокал языком Леня, уже крутя свою маску в руках. – А то бы им в любом мире цены не было.

– Они и так бесценные! – успокоил я его. – А если в доме Охоты еще такие есть, то представить сложно, насколько нам повезло.

Практически у нас в руках имелись шлемы боевой и тактической рекогносцировки на местности, позволяющие их владельцам переговариваться между собой. И это – как минимум. Если разобраться с непонятными цифрами да расшифровать текст, то наверняка еще какие-нибудь положительные, полезные качества вскроются. Только и удивляло, что форма раритетов слишком несерьезная, что ли.

О чем и продолжал сокрушаться великий маэстро клоунады:

– Мне ведь изначально казалось, что это маска для выступления в театре. Но явно – не для клоуна. Ведь у нас главное, даже при максимально наложенном гриме, – это мимика.

Тут я рассмотрел, что Цилхи стоит бледная, держась за локоть брата-двойняшки, и покачивается.

– А ты чего встала?! – не стал скрывать, что сержусь. – У тебя как минимум трое суток постельного режима! И полное отстранение на неделю от всех работ.

– Но ты ведь шар принес… – еле слышно говорила она с умоляющим выражением в глазах. – Можно мне его рассмотреть?

Ну не умею я отказывать, когда на меня девушка смотрит таким взглядом. Тем более что выглядела она после вчерашнего удара, как страшненькая обитательница избушки на курьих ножках. Лицо подпухло, местами проступила синева плюс уже упомянутая выше бледность. Такое забитое несчастье: только и хочется, что гладить по голове и… плакать. Хорошо, хоть сама она не плачет.

Самодельный сидор лежал возле моих вещей и, подхватив его, я поспешил в наш импровизированный обеденный зал. При этом ворчал, как старый дед:

– Вначале сам присмотрюсь к этой штуковине. Ибо не все игрушка, что блестит. Тут вокруг что только всякую гадость не излучает. Может, и шарик этот жизнь у человека выпивает? Но рядом посидеть пока можешь… Ну и расскажешь мне, что ты видишь.

Но перед завтраком и исследованиями хрустального шара я вначале осмотрел полоски янтаря на теле каждого из Свонхов. И только похмыкивал удовлетворенно, забирая собранные ими капельки боевой энергии. Пусть по полпроцента с головы, но это в сумме – уже два. Да два раза в день? Да если с обладателя Первого Щита шесть процентов в сутки набегает? Живем!

Зато вызывал озадаченность и немалые расстройства тот факт, что сам я так и оставался невосприимчив к сбору окружающей нас энергии. Почему? Что блокирует процесс в этом мире лично для меня? Уж никак не вуаль Гимбуро, остальным-то она не мешает. Да и до появления в городе я ею, словно коконом, не укрывался. Неужели это как-то симбионты вмешиваются? Если да, то по какой причине?

Пока собирали нехитрую снедь, я выставил шар на стол, подложив кусок тряпки, чтобы он случайно не скатился. Цилхи уселась напротив, пытаясь во все глаза рассмотреть хоть что-то из моих магических манипуляций с таинственным артефактом из дома Охоты.

Но что я ни делал и сколько ни присматривался, вывод напрашивался несколько банальный:

– Скорей всего это светильник в виде трего. Только более красивый и наверняка светит не в пример ярче. Не удивлюсь, если он еще и летать может. Точнее говоря, левитировать в воздухе. Только вот никак не могу понять, как его запитать энергией… Слишком уж внутренняя структура размыта, иллогична.

Несмотря на свою бледность и синяки по всему лицу и телу, отсутствием аппетита Цилхи не страдала. Потому поела самой первой и сразу же стала канючить:

– Ну что, теперь можно мне за шар подержаться?

– Раз ты видишь свечение, то давай, дерзай! – разрешил я. – Может, хоть у тебя что-нибудь получится.

И она с каким-то особым благоговением, восторгом и предвкушением наложила руки на поделку неизвестных стекольщиков. И довольно долго так сидела, почти не дыша. Лишь когда я поел и демонстративно похлопал рукой по столешнице, девушка вздрогнула, широко раскрыла глаза и томно прошептала:

– Бо-орь! Мне хочется ласки… И всего остального… Прямо сейчас! Идем на твой лежак!.. Ну пожалуйста!

Говорила она очень страстно, хоть и тихо. Адресовала слова только мне, но ее прекрасно услышали и все остальные, потому что с интересом ждали любых результатов. А тут вдруг такие откровения. Да и о сути желаний догадался даже самый младший среди нас.

– Не забывай, что ты проспорила и должна вести себя примерно! – быстрее меня среагировал Руд. Еще и прикрикнул на сестру сердитым тоном: – Немедленно убери руки с шара!

Она дернулась, но ладошки так и не убрала. Зато еще более ласковым тоном предложила, глядя мне в глаза:

– Бармалей, положи и ты свои ладони! Не пожалеешь!

Упоминание моего временного имени, которое я в шутку выбрал для мира Габраччи, вызвало во мне внутренний смех. Но внешне я сдержался и попытался сообразить, как поступить дальше. А тут и Найденов вмешался:

– Странно, что такая штуковина отыскалась в доме Охоты.

– Нормально, если проводить аналогии с охотой именно к плотским утехам. К тому же удивительно: почему артефакт на меня не подействовал? Скорей всего, он именно для женщин предназначен. Но мне лично что-то не хочется больше касаться этой штуковины.

– Трус! – констатировал мой друг.

– Хм! Вот сам и попробуй! – Почему-то я был уверен, что на мужчин шарик в самом деле не воздействует. И уступил свое место за столом.

Леня накрыл своими ладонями свободное пространство шара и пару минут прислушивался к себе и своим ощущениям. Цилхи же сидела, закрыв глаза, рук так и не убирая. И на пояснения мужчины не обратила никакого внимания.

– Такое впечатление по эмоциям, что сейчас я участвую в предварительных ласках, – бормотал Найденов с прикрытыми глазами. – Точнее, мое тело принимает эти ласки. И сдается мне, что данный артефакт заменяет ту самую таблетку для жены, когда она в постели утверждает: «У меня голова болит…» Хе-хе! А потом уже и сам муж может подержаться… Полезная штуковина!

Подобные высказывания не понравились Эулесте, и она нависла над столом со словами:

– Ты вроде обязывался мое тело ласкать, а не моей сестры! Так что не вздумай опять к ней возвращаться. Только со мной!

И тоже возложила свои ладошки на шар. Я пронаблюдал, как желтоватое сияние шара потускнело, а потом вообще исчезло, и с фырканьем заявил:

– Ну все, сломали игрушку! Там и так энергии не ощущалось, а вы последние капли в себя вобрали. Ха-ха! Как бы у вас противоположные желания не возникли и вы драться не начали.

Несмотря на мои слова, сказанные издевательским тоном, и пропавшее сияние, троица так и оставалась замершей, облапив ладонями хрустальную диковинку. На мои подначки и шутки реагировали только короткими «тсс!». Ну и примерно на пятой минуте их молчания я добрался до самых фривольных предположений. Но высказывать их вслух не стал, все-таки рядом с нами практически ребенок. Я размышлял: «Такое впечатление, что они устроили виртуальный коитус. Или просто разыгрывают остальных? Энергии-то нет! Свечение давно исчезло! Точно, притворяются…»

После чего еще с минуту пытался отвлечь друга от их странной забавы. Тот вроде и отвечать мне начал, напирая на некий «лечебный процесс», который нельзя прерывать. Чем меня окончательно рассмешил:

– Ха! Не надо меня лечить, санитар-самоучка! Мне самолечения достаточно.

Ну и пока я так веселился, забава в самом деле окончилась. Цилхи протяжно застонала, отпустила шар и расслабленно откинулась на спинку стула. При этом у меня возникло четкое ощущение, что она получила если уж не полный оргазм, то как минимум его изрядную толику.

И это не было притворством! Я ведь хорошо изучил ее тело во время наших забав и прекрасно ощущал такие вот яркие эмоции и чувства. Да и аура выдавала девушку с головой.

Не то ревность, не то банальное раздражение уже было готово вырваться наружу не совсем хорошими словами, как я присмотрелся к личику навязавшейся мне любовницы. Оно еще пять минут назад было синим и опухшим, а сейчас вернулось к норме. Не совсем вернулось, естественно, следы вчерашних приключений окончательно не исчезли, но все-таки излечение и невероятно быстрая регенерация просматривались явно.

Не составило мне труда осмотреть и остальные гематомы и ушибы на теле пострадавшей. Все они выглядели так, словно уже дня три-четыре пациентка соблюдала постельный режим. Что это нам дает? Вот что: не придется девушку оставлять одну, без присмотра, она вновь возвращается в наш жиденький строй.

А расслабившийся Леонид, отпуская шарик, глянул вначале на свои ладони:

– Щиплет! Словно спиртом протер после бритья! – Потом добавил, разглядывая Цилхи и замечая прошедшие с ней улучшения: – Мизансцену – на арену! Да мы никак с Эулестой целителями стали?!

Старшенькая из семейства Свонхов тоже рассмотрела свои ладошки, потерла их друг о друга, но призналась неожиданно совсем в другом:

– Я тоже чуть до оргазма не дошла. Если бы Цилхи руки не убрала… Мне всего минутка оставалась…

Вот ведь нам девчонки попались простые, никакого стеснения! А ведь рядом тринадцатилетний братик восседает, дыхание затаивший… хулиган непоседливый. И щерится понимающе, многозначительно. И хмурится притворно.

Мне только и оставалось, что подвести итоги:

– Все с этим шариком понятно: лечит он каким-то странным образом, да еще чувства определенные щекочет. Но теперь в нем уже никакой энергии не осталось, и последние аккорды он проигрывал, черпая силы в добровольных донорах. Недаром ваши ладони так щиплет. Будь Леня с Эулей больными или ранеными, им могло стать троекратно хуже.

– Не сказал бы, что мне стало хуже, – плотоядно усмехнулся Найденов. Но я его словно не слышал:

– То есть неким передаточным звеном он может быть даже в руках простых людей, далеких от целительства. Таков первый вариант работы артефакта. Второй – отталкивается от умения Цилхи видеть свечение. Поэтому только она и сможет пользоваться хрустальной поделкой древних гениев. Или я…

На том обсуждения и эксперименты окончились. Мы стали собираться к ближайшей башне с летающей платформой.

Глава двадцать четвертая. Как полет? Нормально… Падаем!

Отправлялись вроде совсем недалеко, пару шагов пройти, но собирались, словно навсегда. Ибо неизвестно, как оно с порталами получится. Вдруг сразу же переходить придется, если значок окажется знакомым и востребованным? Все предвидеть невозможно…

К примеру, опасения у меня имелись и по факту полного подчинения самой платформы. Не факт, что она вообще взлетит под моим управлением, но вдруг взбунтуется? Или она была прежними хозяевами запрограммирована лишь на один и тот же маршрут? Вдруг унесет в неведомое далеко? И хорошо, если опустит рядом с городом. А если в пустыне? Или заснеженных горах? Знаем, проходили, радости в таком путешествии ноль целых ноль десятых.

Поэтому для меня – как для летчика-испытателя – и было собрано максимум полезного из съестного, питья, оружия, одежды, да и прочего разного по мелочи.

– Только парашюта не хватает! – шутил Леня. – Или пропеллера на спине, как у Карлсона!

Нагрузились мы солидно. Потом закинули весь груз на платформу, уложили его, закрепив по углам и накрепко закрепив за перила ограждений. Затем выбрали место, где все пятеро будут наблюдать за башней. Рядом – нельзя. Вдруг рухнет прямо им на голову? На крышах соседних зданий – тоже нежелательно. Начнет туда падать такая масса, весь дом завалит и убежать некуда будет. Определили место на углу дворца. Оттуда и башню видать, и в проулок можно сигануть, да и за угол самого здания спрятаться, если что.

Маски для переговоров мы надели. Раз уж они есть, то грех таким девайсом не воспользоваться.

Вся команда на выбранную точку и отправилась. Когда встали на место и помахали мне руками, я устроился возле штурвалов управления. Возился недолго, четверть часа, не более. То ли вся суть управления оказалась доступна даже детям, то ли это я такой весь из себя умный, крутой и сообразительный, но три хриплые, словно простуженные, сирены дали знать, что взлет вот-вот начнется. Причем третья сирена уже прозвучала вполне звучно и раскатисто. Видать, сопло прочистилось от пыли.

Точно такие же сигналы подают большие карьерные экскаваторы, когда начинают движение. Причем сразу после сирен вся масса устройства мелко завибрировала, затем вообще крупно стала трястись, словно прогреваясь. Во внутренностях плиты стал нарастать звон, усилился грохот, появился какой-то перестук.

Посчитав, что так и надо, я стал плавно тянуть на себя оба рычага, а обеими ногами вдавил некие педали газа. Платформа значительно качнулась, словно пытаясь оторваться от приросшего к ней основания. Звон и грохот тут же перешли в зубодробительный визг и скрежет. Стук окончился двумя громовыми ударами. И… все стихло.

Рычаги управления никуда не делись, но сразу стали выглядеть безжизненно и бесцветно. Сколько я их ни пинал, отклика никакого. Бобик издох. Техника гениальных пупсов древности оказалась не вечна.

Слова Найденова, доносимые до меня маской-артефактом, вызвали только улыбку:

– Фокус не удался, факир был слишком трезв!

Вроде ничего страшного. Наивно было бы надеяться на великолепный, захватывающий дух полет с первого раза. Чудеса так часто не случаются.

Так что мы довольно бойко перенесли все запасы и грузы для пилота на крышу иной башни. Так же тщательно принайтовили багаж к перилам. Вновь мы с Леней надели маски для переговоров. Затем аналогичный уход команды и махание ручек с удобного, безопасного места наблюдения. И вновь пожелание удачного старта.

Только вот на второй платформе магический двигатель (или что там у нее внутри?) проработал всего лишь секунд тридцать. Даже не вибрировал и громыхал. Умер – тихо, без мучений.

Во время «переезда» на третью башню «слабое звено» (а им оказался весь квартет Свонхов) стало ворчать и жаловаться. Там уже груз не привязывали к перилам. Как оказалось, правильно сделали, что не перетруждались: ситуация получилась полностью аналогичной.

Так что, когда оказались с багажом на площади и двинулись к четвертой башне, уже и сам Найденов не выдержал.

– Слушай, запасливый ты наш, – грубо попрал он мой командирский авторитет. – Может, одним рюкзаком обойдешься? Иначе этот город и для нас братской могилой станет. Пока мы на все башни заберемся, ноги протянем. Оно тебе надо, одному в этом мире остаться?

Логика в его словах имелась, да и «карапузы» своим ворчанием создали фон гудящей от возмущения толпы народа. Так что я разрешил себя уговорить:

– Ладно, оставайтесь здесь, на углу… Если я иссохну где-нибудь в далекой пустыне и никогда не вернусь, назовите этот город моим именем.

Так что жутко заразительный хохот мэтра сопровождал меня во время очередных манипуляций, заставляя улыбаться. До меня доносилось:

– О-ох!.. Уморил!.. Бармалейбург!.. Ха-ха!.. Ой, умру!.. Дуброград?! У-у-у! Кто заказывал такси на Дубровку?!. И-и-и-и-ех!..

Свонхи тоже смеялись, хотя и не понимали игру слов на русском языке и не могли знать крылатые фразы из древних кинокомедий.

Так что, несмотря на предыдущие неудачи, настроение скакнуло резко вверх. Разудалый хохот заинтересовал шляющуюся где-то Удачу. Она одним глазком глянула на мою возню с рычагами, фыркнула и вновь куда-то скрылась. Короче, не отнеслась к нам с желаемым постоянством.

Потому что вначале нам явно повезло. Некий магический двигатель работал на удивление ровно, без неуместного скрежета и визга. Да и взлет начался – лучше не придумаешь. Только пошло и содрогание в тот момент, когда устройство оторвалось от приемной башни. За века все-таки плоскости чуток срослись между собой с помощью окаменевшей пыли.

Но ведь взлететь – это лишь полдела. Недаром летчики всегда орут тост: «За равенство количества взлетов и посадок!» Знают, как оно случается. Да и летать – они умеют, а я – только учусь. Вот и не удалось сделать сразу и быстро намечаемое изначально действие: приземлиться тут же, прямо на площади. А может, и не все маневренные мощности сработали штатно. Я-то ведь не имел возможностей все протестировать, изучить и испытать.

Под восторженные вопли болельщиков и оживленные комментарии клоуна-радиоведущего летательную конструкцию вначале слишком резко подкинуло вверх. Метров на десять, а то и на пятнадцать. Попытки замедлить подъем привели к незапланированному вращению всей плоскости устройства. Пока разбирался с этой бедой, образовался довольно резкий крен влево. Так что, когда я понял, что управление мне становится неподвластно, платформа набрала скорость километров тридцать в час и стала боком, пусть и не круто, а словно скользя с ледяной горки, падать вниз.

«Главное, что не в сторону Лени с «карапузами»! – мелькнула мысль. И за ней тут же вторая, отсекающая лавину вопросов по маске-коммутатору: – Про парашют явно кто-то накаркал!»

Бежать к краю платформы и прыгать с нее вниз показалось мне делом совсем бессмысленным. Хотя, если устройство ударится краем о крышу дома или башни да рухнет ребром в провал улицы… Как там в песне поется? «То никто не узнает, где могилка его…»?

– Боря! Ты куда?! – кричал взволнованный Найденов. – Куда помчался?! Что случилось?

Только и оставалось, что ответить с привлечением черного юмора:

– Все нормально… падаю!

Я летел на стоящие сплошной стеной дома. Точно по таким же крышам я недавно убегал от водяного монстра. Вот точно в центр такой крыши и врезался летательный агрегат под моим «неуправлением». Как ни странно, страшный удар не вырвал виртуальное кресло у меня из-под тела. Да и за рычаги я держался изо всех сил. Помотало меня туда-сюда, словно тряпичную куклу, а дальше пошло уже легче.

Платформа вламывалась в каменное здание, словно топор мясника в свадебный торт. Ни крыша, ни перекрытия этажей инородный предмет удержать не смогли. Разве что постепенно гасили скорость падения. В какой-то момент мне показалось, что резко растущие по сторонам стены сейчас сложатся внутрь провала, завершая таким неприятным и болезненным образом мой жизненный цикл.

Как понял впоследствии, восемь верхних этажей здания надстраивали позже. А вот шесть нижних можно было сравнить с небольшой крепостью. Да и несущие стены в изначальном здании стояли не в пример чаще и толще. Так что падать до самых подвалов не пришлось. Так устройство и застыло на груде руин, примерно на уровне седьмого этажа.

Минут десять я сидел не шевелясь, тестируя свои почки и печень. Могли ведь сместиться от удара. Но тут мои симбионты оказались на высоте, придержали то, что надо, и усилили то, что следовало.

А вот пыль, стоящая сплошной стеной, видимо, экранизировала наши переговоры, я летел, маска перестала действовать. Или она сломалась от удара? Но тут пыль стала помалу опускаться, а там и взволнованный голос друга послышался:

– Боря! Ты где?!

– Тихо. Не ори! – потребовал я вполне спокойно. – Не на арене цирка находишься. Вдруг что-то тут рухнет от резонанса.

– Ранен? Придавлен? – раздался взволнованный голосок Цилхи.

– Цел. Ни царапины. Просто жду, пока пыль осядет, – отчитался я, надеясь, что «перевод» из уст мэтра достигнет ее ушек. – Лучше вообще отходите от здания подальше, я сам сейчас аккуратно выберусь.

Компания удалилась, но Леня все никак не мог успокоиться:

– Плохой из чукчи летчик, однако. Ездовых оленей не к тем крыльям привязал.

– Нет у меня оленей… – ворчал я в ответ. – Только собаки… да один лосяра шибко болтливый… И те разбежались.

Выбирался аккуратно, долго и со здравыми рассуждениями: «Хорошо, что багаж мы наверх не волокли. Тут бы он и остался…»

Когда оказался на улице, Найденов все никак не мог успокоиться:

– За лихачество над жилыми кварталами платите штраф, господин Дубровский! Пройдите для оформления!

– А может, договоримся, командир? – принял я игру в гаишников. – Так, чтобы всем было хорошо, а? Говори, сколько?

– Не «сколько», а «чего»! – уточнил друг, закидывая себе на спину собранный для нашей компании багаж. – Первое условие: мы оставляем все лишнее здесь. Пока не определишься с выбором портала. Второе: ты даришь Цилхи хрустальный шар в личное пользование… – В ответ на мой удивленный взгляд он охотно пояснил: – Она меня уже достала своим нытьем, пока ты там со штурвалами возился.

Другой бы спорил, но я не стал:

– Оставляйте все лишнее. Если что, вернемся. Ну и шар пусть забирает. Как говорится, чем бы девушка ни тешилась, лишь бы… полетать не просила.

Основной груз мы оставили у подножия башни, но вот сидор с шариком моя невезучая любовница навесила себе на спину. И сразу счастливо заулыбалась. Как мало порой человеку надо для счастья. Хотя подобный артефакт, пусть и истративший свои основные силы, никак малостью считать не получится.

Как и факт открытия четырех порталов еще не подтверждал окончания наших мытарств. Вначале следовало определить: в какие миры ведут здешние тропы? И надо ли нам туда? Уж больно не хотелось из данного рая попасть в некий филиал ада.

Тоже бывало, случалось…

Глава двадцать пятая. Летите, ласточки, летите!

Значки светились, как обычно, и, как обычно, их никто, кроме меня, не видел. И если иногда Леонид мог нащупать резьбу по камню, то сейчас у него и этого не получалось.

– Это по причине невосприятия тебя данной гроздью миров, – выдвинул я гипотезу. – Ты здесь – чужак, и этим все сказано.

– Почему тогда Свонхи, все такие одаренные в магическом плане, нащупать ничего не могут? – ворчал он, все еще лежа на животе и ощупывая пальцами наружную кромку стены, освободившуюся после устранения платформы.

– Не доросли, значит…

– Угу! А ты здесь тогда каким припеком? Тоже ведь не тутошний.

– А я знаю? – хмыкнул я отстраненно, тщательно перерисовывая значки порталов на внутреннюю стену верхнего этажа. – Мутант, наверное…

– Точно! И как только духу хватило признаться?..

Отвечать на такие вопросы не следовало. Имелись более насущные проблемы:

– Эй, «карапузы»! Смотрите сюда: что вам эти рисунки напоминают?

Одна из наших бед заключалась в том, что мы не знали символа Габраччи. Снаружи я его не видел, попал через переносной портал. В государстве измененных его тоже не знали. В храме тамошней богини – тоже никаких подсказок. Как и на стенах Небесного плато ничего не было. Оставалось только надеяться, что Свонхи, как довольно грамотные и образованные люди, хоть как-то опознают и сопоставят один из значков с существующими реалиями, гербами или символами своего мира.

Надо только заставить их думать в верном направлении.

Квартет родственников до сих пор верил пояснениям Найденова, что «карапузы» – это обращение к людям баронского сословия. Правда, Эулеста каждый раз щурила глаза, чувствуя в тоне некую издевку. Вот и сейчас она буркнула недовольно:

– У нас имена есть… – Она же через некоторое время, когда остальные покачали отрицательно головами, ткнула пальчиком в один из символов: – Вот эти три острых листа обозначают у нас в математике геометрическую прогрессию.

– Но они могут быть символом вашего мира Габраччи?

– Скорей нет, чем да.

Значок выглядел как три вытянутых, чуть волнистых листа, направленных влево, вправо торчала только веточка. Причем он, как и все четыре значка, не располагался в кружке, значит, обратной дороги не существовало. Да и как кто-то мог шагнуть сюда, если здесь обычно громоздится массив платформы?

Да и одинокая молния контрфорса, рядом с символом, подтверждала: дорога только в один конец.

Строители данного Пупсограда явно затруднили проникновение сюда посторонних лиц. А может, и сами пупсы толком не знали, что порталы существуют не только в подвалах дворцов, но и на торцах стен приемных башен. Могло быть такое? Со временем выяснится, но когда конкретно? Хотелось бы – уже! И не только мне.

– Куда шагать будем? Выбрал? – решился Леня. – Чур, я первым ухожу!

– Шагаем… к другому дворцу, который поближе, – «порадовал» я его. – И поторопимся! Ибо, если там ничего не получится, нам еще в лес выбираться и улиток на ужин собирать.

Больше всех расстроился после моего решения Руд. Он уже предвкушал, как смело шагнет в пропасть улиц, а тут новые переходы и новое ожидание. Пусть это и происходит в невероятно интересном, загадочном во всех отношениях городе. От нетерпения юноша стал подскакивать на месте:

– Ну почему?! Зачем идти в другое место, если порталы мы уже нашли?

– Или тебе еще полетать хочется? – не удержалась Цилхи от ехидства в мой адрес.

Нет, летать меня совсем не тянуло. Как вспоминал свое недавнее крушение, так и вздрагивал непроизвольно. А ведь второй раз может и не повезти, мало ли где Удача ветреная умчится. Но дать некоторые пояснения следовало, иначе все равно вопросами заклюют.

И по пути к ближайшему дворцу я более популярно и доходчиво поведал «карапузам» постулаты путешествий в иные миры. А Леня великолепно пересказал начальную часть наших приключений, когда мы по ошибке попали в царство Трилистье. Особенно этому краснобаю удался эпизод с поимкой волшебного тирпиеня, которого мы слопали, как банального речного угря.

Естественно, что под такой рассказ и дорога в полчаса показалась втрое короче. Но когда мы уже стояли возле дворца, все та же Эулеста вновь вспомнила о математике:

– Было не раз упомянуто царство Трилистье. Так, может, это оно и есть, обозначенное теми самыми тремя листиками?

– Нет, отдельные государства никак не обозначаются в системе порталов. Только весь мир. А Трилистье входит в состав мира Трех Щитов. Символика – аналогичная.

О том, что у нас вообще и грозди миров разные, я даже не заикался. Нет смысла, и не до того было. Настраивался на очередную экстремальную посадку. Если и тут только одна из четырех «крыш» взлетит, да с такой же «мягкой» посадкой, то мои треволнения имели под собой веские основания.

Усевшись за рычаги первой платформы, почувствовал себя неуютно. Это – если мягко выражаться. А на самом деле бессовестно трусил. Все мне представлялась жуткая картина: платформа чуть приподнимается и сдвигается в сторону. Затем резко начинает падать вниз, ударяясь краем о башню и переворачиваясь вверх дном. Ну и напоследок меня накрывает сверху всем массивом древнего устройства, и от меня остается лишь мокрое пятнышко.

– Ну и чего ты там замер? – пытался меня морально поддержать по связи Найденов. – Может, тебе марш бравурный спеть «Прощание славянки»? Или что-нибудь из Высоцкого? Например: «Я Як-истребитель!»

И очень похоже затянул последнюю строчку легендарной песни:

– Ми-иррр вашему дом-му!

Может, песня и помогла? Или какие иные исторические совпадения? Но здешний двигатель, кажется, оказался в идеальном состоянии. Он словно сам пел шумом ветра, комариным звоном и приятным на звук гулом. Точно так же уверенно и спокойно работают авиационные двигатели.

Да и «прилипания» не чувствовалось к посадочному столу, словно еще вчера данное устройство использовалось для полета. Взлетела вся масса плавно, без рывков, а потом послушно замерла в одной точке, чутко реагируя на мои манипуляции. Но именно в тот момент я понял, что с данного места вижу только дальние перспективы полета, а то, что рядом, загораживают края платформы.

– Как же пилот паркуется на вершину данной башни? – заговорил я вслух. – Или здесь причаливание происходит в автоматическом режиме?

– Скорей всего, магические структуры помогают! – отозвался Леня со своей точки наблюдения. – Или на углах, возле штоков, стоит по стюарду. Или по матросу… Но ты не паникуй, я подкорректирую. Сдавай чуток вперед…

Связь и тут оказалась краеугольной. Без нее я бы не справился. А так, по подсказкам с земли, сдвинулся куда следует, выровнял страдающий излишней инерцией агрегат и стал плавно садиться прямо на площадь.

В финале, когда до земли оставалось меньше десяти метров, друг не удержался от восторженного вопля:

– Ну точно, автоматика! Или это ты опоры выдвинул?

– Не-а, ничего не трогал и не выдвигал…

– Четыре мощных лапы по углам, с тарелями на концах! Красота!

Посадка прошла мягко, скорей всего, некие магические структуры и этот процесс брали под свой контроль. Платформа застыла в метре от мостовой, я выключил двигатель и вытер пот со лба со словами:

– Приехали!.. Можно даже личное имя такому аппарату присвоить, заслужил…

– Есть! Есть это слово в нашем лексиконе! – Найденов уже вместе со всеми подбегал к устройству. – Пятка! От цифры «пять», и проверочное – «пятка», которой устойчиво отталкиваются от земли перед прыжком в небо.

– Еще есть слово похуже – это «пятиться», – не согласился я, чувствуя в себе все еще бушующий адреналин, без остатка поглотивший флюиды прежнего страха. – Так что лучше пусть будет что-то легкое и надежное, например «Ласточка». И высоко летает, и проворно.

– Тебе видней, хоть «Конкордом» назови.

Вот так и получила самая исправная платформа свое легкое, воздушное имя.

– А вдруг здесь все такие? В смысле: исправные? – И неожиданно для самого себя я принял решение: – Так что бегу-ка я сразу в следующую башню!

Команда проводила меня до угла, где и осталась для последующей корректировки. Причем никто меня не уговаривал отказаться от полетов. Неужели все думали, как Руд, прошептавший на ухо старшей сестре:

– Ух, здорово! У нас у каждого будет по личной летающей платформе! Вот тогда мы полетаем! – на что я только с сомнением мотнул головой и саркастически хмыкнул.

Понятно, что действительность внесла свои коррективы в подобные, скорей всего несбыточные, планы. Платформа под номером шесть не выпустила лапы при посадке. Повисела с минуту над мостовой да и грохнулась на нее с пятиметровой высоты. После чего к звону магического двигателя добавился посторонний шум, и я выключил его от греха подальше. Если очень прижмет, можно и полететь на данной штуковине, но только в самом крайнем безвыходном случае.

Седьмая – лапы выпустила и села вроде мягко, но тут же сразу вся система управления потухла, словно иссякла собранная за столетия энергия. Бывает такое в данном городе? Да сплошь и рядом!

Ну а восьмая платформа попала в катастрофу. Словно наваждение какое-то: там четвертая и здесь четвертая. Правда, степень разрушения и сила удара не шли ни в какое сравнение с первой катастрофой. Автоматика выпустила лапы за десять метров до мостовой, но!.. Только две, с одной стороны. И после этого двигатель потух. То ли тоже Бобик издох, то ли тоже бензин кончился.

А с десяти метров падать оказалось ну совсем неприятно. Я хоть и привстал с кресла, чтобы позвоночник не поломать или копчик, но все равно так ударило, что чуть голова в трусы не провалилась, а потом еще и отдачей подкинуло метра на четыре вверх и в сторону. Как раз в ту, где не было лап.

И ко всему прочему, платформа банально раскололась пополам, на линии наибольшего напряжения при ударе. Из внутренностей вывалились мелкие детали, всякие гнутые штуковины, сетки, решетки. Взлетел сноп искр, бахнуло с десяток малых молний, и вверх пахнуло несколько клубов дыма. Благо, что никакого ракетного топлива здесь не было и в помине, а потому ничего не взорвалось, не загорелось.

Подбежавший Леня, лишь убедившись, что я цел и невредим, возобновил свои шутки:

– Господин Дубровский! Да вы еще и парковаться должным образом не умеете? Тут вам простым штрафом уже и не отделаться!

Маски мы с ним сняли, разговаривали во всеуслышание.

– Чем на этот раз придется откупаться? – бормотал я, подбираясь по мостовой к разлому и аккуратно заглядывая в него. – Эко тут все покорежило! И рассыпалось…

Толщина платформы чуть ли не четыре метра, и внутренности, прежде мною на такую глубину не просматриваемые, теперь открывались во всей красе и несуразной загадочности.

– Ого! Сколько тут магии! – не удержался Руд.

Но Багдран его сразу осадил:

– Здесь есть и сложная механика. Только стократно совершенней, чем стальные големы измененных. Ты только посмотри на металлические детали, я и не представлял, что подобные существуют.

Пришлось притормаживать парня, хватая его за руку. Иначе он уже проскользнул бы внутрь разлома:

– Стоять! Команда мародерничать не поступала!

Найденов заволновался по иной причине:

– Мне это все напоминает атомный реактор…

– А где ты его мог видеть? – не поверил я. – Вроде в вашем цирке простые дизеля для выработки тока использовались, и клоуны на них молились, как папуасы на первую лампочку…

– Ты не смейся, а лучше радиационный фон проверь. Или не умеешь?

– Я обычный экселенс, Иггельд, Наездник, но никак не дозиметр. И как, ты себе представляешь, я могу что-то измерить, если это никогда не щупал, не видел и не слышал?

– Тогда Эулесту попроси, ее ничего тут не берет. Или вон Цилхи, она разные свечения не хуже тебя наблюдает.

Мы оба уставились на девушек, которые уже стояли возле нас. Младшая только пожала в недоумении плечиками – ничего, мол, не чувствую. Зато старшая ткнула пальчиком на рассыпавшийся по мостовой хлам и обломки:

– Вон там… Что-то пульсирует красным цветом.

– Вот молодец девка! Экселенса уделала!

Под эти Ленины возгласы одобрения я внимательно присмотрелся к груде изогнутых трубок из металла, никак не подверженного ржавчине. Не удивлюсь, если они из титана. Из того же металла там виднелись и смятые сеточки, которыми все эти трубки и прочие детали крепились друг к другу. И вот внутри наибольшего переплетения этих сеточек и просматривался тот самый излучающий затухающую пульсацию предмет.

Форма – параллелепипед. Стороны – примерно тридцать, двенадцать и восемь сантиметров. Вполне похож на строительный блок с пустотами, которые делают из цемента, но цвет грязно-коричневый, да и сделан вроде как из нескольких слоев.

Пока я осторожно забирался внутрь и присматривался, пульсация прекратилась. Вполне мог быть предмет неким индикатором зарядки здешнего аккумулятора или еще какого источника энергии. Не обрати на него Эулеста сразу внимания, мы бы его так и проворонили. Но теперь, четко рассмотрев предмет в ажурном плетении, я до него добрался, а потом и поволок всю кучу наружу. Там и рассмотрел окончательно.

Блок оказался в центре плетения, но вот прикасались к нему настолько тоненькие нити металла, что сразу и рассмотреть их казалось сложно. Зато благодаря именно деликатному креплению мне удалось вырвать предмет на свет божий, приложив немало физических усилий. А потом я надолго замер, тупо разглядывая странную находку. И долго сам не мог понять, что меня в нем настолько заинтересовало? И что он мне отдаленно напоминает? Что-то крутилось в голове, причем касающееся событий совсем недавних, а вот припомнить конкретно никак не получалось.

Но недаром говорится, что одна голова – хорошо, а две – полный гербарий.

Найденов и трогать не стал блок, а вот конкретную подсказку сразу выдал:

– Не о такой ли штуковине речь шла у измененных? Ты еще отдал заказ на что-то подобное в иных мирах, при будущем обмене через терминал торговых порталов. Называется…

– «Слойпять»! – дошло до меня наконец-то. – Артефакт из пяти слоев разноцветного янтаря, собирающий энергию. Величиной – с кирпич.

– Ну? Оно? Та самая слойпятка?

– Мм… Слишком уж громадный кирпич получается… Таким мамонта убить можно! И слои тут вроде как не разноцветные, а просто покрашенные, а потом склеенные…

– Подумаешь, – фыркал друг с пренебрежением, – напутали что-то историки да приврали знатоки легенд, вот некие детали и поменялись. Но суть-то осталась? А?

– Как тебе сказать… Энергии в этом блоке – ни полпроцента.

– Смотри по факту и делай выводы. Аккумулятор на машине тоже умирает порой окончательно и бесповоротно? – Мой кивок его обрадовал. – Вот видишь! И здесь то же самое: выкидывай этот кирпич и побежали рассматривать значки порталов. Нам еще в лес возвращаться, за улитками гоняться… Сам ведь предупреждал, что торопиться надо.

Мне ничего не оставалось, как кивнуть и устремиться в сторону ближайшей причальной башни. Но слойпятку я не бросил, так и держал ее пока в руках. Интуиция шептала, что эта штуковина мне еще пригодится.

Глава двадцать шестая. Непредсказуемая трагедия

Первая башня дала нам четыре новых рисунка. Со второй – начались совпадения. Третья и четвертая – четыре значка были идентичны значкам на первой. Ни один новый символ не был опознан исконными обитателями Габраччи, да и нам, землянам, ничего не говорил. Многоугольнички, закорючки, крестики-нолики и в трех случаях (помимо веточки) некое изображение.

Одно – морда ящера, идентичная с мордой местных разумных тираннозавров. Второе – контуры бокала или рюмки. Ну и третий – этакая морда животного, больше всего сходная с мордой верблюда. Причем имелось там же еще и два крючка, сходных по контуру с барханами. То есть мир Пустынь.

– Если еще и верблюды есть разумные, то я себя стану чувствовать ущербным, – горевал Леня при обсуждении, начатом во время пути «домой», в лес. – Неужели получается, что не человек – венец природы?

– Радуйся и не страдай комплексом неполноценности, – утешал я его. – В любом случае ты выше всех разумных, потому что умеешь их смешить. – Как по мне, то выше и значимее клоуна в развитой цивилизации – нет никого.

– Утешаешь или издеваешься?

– Твердо в это верю!

– Да? – посмеивался Найденов. – А на каком месте тогда в твоей структуре экселенс?

– На третьем. После клоуна и писателя-сатирика, который пишет смешные репризы, басни, пародии и юморески.

– О как! – не на шутку озадачился мой друг. После чего с придыханием и воодушевлением, продолжил: – А я-то в последнее время все мечтаю сыграть роли Отелло, Гамлета или короля Лира. Мне все кажется, что только в глубоко трагедийных ролях может раскрыться истинный талант актера и артиста.

– Ну и зря кажется, – фыркнул я с нескрываемым презрением. – Конечно, не могу похвастать примерно-показательным уровнем своего искусствоведческого образования, но ни капельки не сомневаюсь: умение смешить – это высшее, что есть в искусстве.

Великий маэстро никак не хотел со мной соглашаться:

– Не в обиду, Борь, но это в тебе говорит молодость. А общественное мнение – иное, как раз подтверждающее точку зрения о несомненном приоритете драматических актеров.

– И я тебе объясню, почему так происходит! – загорелся я тоже не на шутку, пытаясь доказать свою правоту. – Кто формирует данное общественное мнение? Старые малоподвижные мизантропы и очерствевшие душой стариканы, которые просто разучились смеяться. Они не занимаются сексом, перестают понимать шутки, в каждом встречном пытаются высмотреть лишь самое плохое и негативное. И для них пустить слезу – вполне естественное состояние. Потому что смеяться толком они уже не могут и не умеют.

– Ха! А молодежь…

– Именно она… Ее мнение и значит что-то в определении приоритета в таких сферах искусства, как театр, литература, кино, цирк или эстрада. Они молоды, они радуются каждому новому дню, они не задумываются о смерти, и только они могут без присущей старикам меланхолии оценить перлы забористого юмора.

– Почему же тогда общественное мнение считает иначе?

– Потому что молодым плевать на него! Мы не собираемся и не хотим формировать то самое мнение, у нас иные приоритеты. А вот стариканы этим пользуются. За годы своей жизни захватывают радио, телевидение, эстраду, кинематограф и диктуют там только свои правила поведения. Гавкнешь что-то против них или попытаешься что-то изменить в этом устоявшемся раскладе – и тебя тут же, на уровне инстинктов выживания, начинают затаптывать в грязь. Да ты только вспомни, что в российских театрах творится в среде творческой интеллигенции: убивают, льют друг на друга кислоту, кидаются дерьмом и проклинают до седьмого колена. Но всеми зубами держатся за мнимые и порой дутые авторитеты старшего поколения. Никто и нигде не уступает дорогу молодым, разве что они сами прорываются наперекор и вопреки льющейся на них грязи!

Леня скривился, пытаясь припомнить:

– Сгущаешь краски, есть ведь и положительные примеры…

– Как же! Конечно, есть! – юродствовал я. – Кто-то передает свою роль в популярной телепередаче собственным подросшим детям, не желая выбирать из когорты более талантливых и умелых ведущих. Другие эстрадный бизнес в руки внуков очень грамотно сливают. И таких примеров – тьма!

– Но ведь молодые талантливые артисты все равно появляются.

– Ага, появляются! По большей части – откуда они? В основном они из когорты молодых талантов КВН! И все они – заметь, все без исключения! – изначально умеют великолепно шутить и смешить, разбираются в тонкостях юмора. Вот они и прорываются в мир кино, театра и эстрады. И то скорей вопреки старой гвардии, играющей Гамлета и Отелло, которая им постоянно ставит палки в колеса.

Дальше мы начали подъем по винтовой лестнице в толще крепостной стены, и наш диспут прервался. А позже мы к нему не возвратились. Так что я даже не понял, сумел ли я переубедить друга или хотя бы верно донести до него свои мысли.

Зато жадно слушавшая наш диалог Эулеста, идущая за мной следом, стала донимать меня вопросами еще на лестнице. Да и потом не отставала. Особенно когда мы первые с ней оказались в лесу и ждали второго спуска нашей тележки по тросам.

– Я тоже всегда мечтала стать артисткой, – призналась она. – Но никогда не думала, что легче всего пробиться на большую сцену, умея развеселить публику. Неужели это правда и я все поняла правильно?

– Не сомневайся! Не знаю, как в вашем Габраччи с чувством юмора, а у нас на Земле – это дело первостатейное. Без него карьеры на сцене не сделаешь и истинной популярности не добьешься. Да и во всех иных сферах жизни веселые и жизнерадостные люди, умеющие тонко и своевременно пошутить, быстрей добиваются успехов.

– То есть, попав к вам, я могу стать примой лучшего театра?

Окинув ее придирчивым взглядом, я вынужден был признать, что девушка ох как хороша по земным стандартам. Фигурка – загляденье, мордашка – само очарование, голос – приятный, грудной, завораживающий. Да еще и умениями приворота владеет. Такая, да при должной протекции, в самом деле могла бы многого добиться, выступая на сцене. Да и язык русский она схватывала на лету. Мало того, что понимает нас с Леней, так еще и сама разговаривает уже, пусть с жутким, но в то же время милым акцентом.

Только вот красотке этой никогда не суждено побывать на моей родине. Да и протекции у нее там нет, о чем я вспомнил в первую очередь:

– Девушкам у нас сложней. Намного. Если у тебя папа не директор Первого канала, то приходится все подвижки в своей карьере решать через постель. Причем не только с мужчинками кувыркаться, но и нескольких женщин ублажать ежедневно. И не всегда красивых и приятных, что хуже всего…

Губки будущей примы скривились в недоверии:

– Ты не врешь?

– Ха! И это еще не самое главное. Я ведь недаром твержу об умении быть веселой, радостной и постоянно улыбающейся. А у тебя с чувством юмора – полный пролет. За все время нашего знакомства твою улыбку я видел лишь несколько раз. А как ты смеешься – вообще не помню. Так что извини, ничего тебе на нашей сцене не светит.

Она хотела что-то возразить, но я слушать не стал:

– Мало того! Ты спишь с великим артистом, умеющим рассмешить даже мертвых движением пальца, а смеяться даже с ним не научилась.

На том наша дискуссия прервалась, прибыла Цилхи, и мы втроем занялись сбором улипах. Тем более что они за время нашего долгого отсутствия вновь мигрировали на свои прежние пастбища и ходить за ними далеко не пришлось. Грибы тоже повылезали из-под хвои, словно пытаясь за нами подсматривать. Ну и постепенно прибывающие вниз Багдран, Руд и Леонид тотчас подключались к сбору продуктов. Так что мы быстро наполняли наши импровизированные мешки из дорогих тканей. Прихватили их из города в виде трофеев.

Идиллия! Казалось бы, ничто ее не нарушит…

И тут раздался одиночный рык тираннозавра справа, если стоять лицом к городу. На него отозвался такой же звук у нас за спиной. Из крон, расположенных между ревущими имитаторами, раздался визг-скрежет птеродактилей. Ему вторил такой же жуткий скрежет с левой от нас стороны. И вот после него началась вообще ужасающая какофония звуков. Наверное, не только шакалы-имитаторы рычали, но и сами тираннозавры, которые ими руководили. А уж хищные филины визжали так, словно в каждой стае было по три, а то и по четыре особи.

То есть получалось, что нас обложили со всех сторон. Что уже неприятно: выходит, нас постоянно держали в кольце? И тщательно следили за каждым шагом? А мы тут так привольно себя вели? М-да! Расслабились!

И естественно, что первая реакция наша оказалась вполне адекватной: надо готовиться к бою. Попутно пряча самые слабые звенья. И я чуть ли не пинками забросил в повозку Цилхи и Руда, скомандовав им:

– Выше пятнадцати метров не поднимайтесь!

Филины им будут на такой высоте не страшны, а ящеры не достанут. Разве что начнут намеренно раскачивать тросы, пытаясь обвалить вниз наше транспортное средство. Но тут уж я постараюсь их прижарить, как полагается.

– Все-таки решили нас уничтожить! – досадовал Найденов, лихо махнув тяжелой рапирой.

Мы все тоже теперь в этом не сомневались, потому что рев и скрежет стали быстро усиливаться, как бы приближаясь к нам. Но уже на второй минуте этой странной психической атаки я разобрался в необычности приближения. Группа птеродактилей, находившаяся слева, стала удаляться в сторону моря. То есть они улетали от нас.

Та стая, что была сзади, уходила тоже в сторону моря. Находившиеся справа шакалы, вараны и, судя по треску ломаемых кустов, их вожак тираннозавр проскочили мимо нас вдоль городской стены. Мы их даже рассмотреть не смогли, все-таки почти двести метров леса между нами.

Вторую группу хищных филинов мы прекрасно рассмотрели у себя над головой. Четыре птицы, продолжая ужасающе скрипеть, тоже летели к морю. Причем их сопровождало до пяти десятков громадных жуков, умеющих изображать гигантского питона. А следом и две гарпии промелькнули на бреющем.

В завершение всего этого демарша у нас за спинами пронеслось сразу два стада оленей и не менее трех кабаньих семей. Все это шумело, топало, трещало, скрипело, ревело, хрюкало, но дружно неслось в одну сторону.

Догадка у нас мелькнула почти у всех одинаковая:

– Пожар!

Ну а от чего еще будут убегать сломя голову лесные жители? К тому же разумные? Только меня сразу смутило несколько несуразностей:

– А филинам, гарпиям и жукам чего так бояться? Почему именно к морю летят?

– Может, это они от радости? – Как всегда, Леня в своем репертуаре. – Местный доктор Айболит прибыл из далекой Африки и его кораблик сейчас пристает к берегу?

В его шутке имелась доля логики, но не больше:

– Тогда почему первый рев раздался максимально далеко справа от нас? Они оттуда никак море увидеть не могли.

– Все-таки это пожар! – паниковала Эулеста, трепетно принюхиваясь и пытаясь уловить запах дыма.

Но и с этим я не согласился:

– В таком случае ветер идет ему навстречу, разве не чувствуете?

Довольно ощутимые порывы в самом деле являлись со стороны моря. Поэтому у нас появились новые предположения:

– Значит, это иная опасность?..

– Или это пупсы прилетели охотиться на платформах?..

– Может, поток местной саранчи приближается?..

– Или какая-нибудь страшная болезнь? Помните, пупсы писали о Чуме?

– Почему тираннозавры тогда нас о ней не предупредили?

– А что они, по-твоему, до сих пор делают? Вон как их подчиненные рычат и визжат…

– Ну а мы тогда чего стоим?

Все смотрели на меня, а я не знал, что предпринять. Бежать за обитателями леса? Кажется, мы с этим запоздали. Взбираться на стену? Тоже не факт, что успеем. Да и улетевшие прочь филины как бы подсказывали: приближающаяся напасть не только по земле передвигается. Рассматривать всерьез шуточную версию нашего мэтра о прибытии корабля с Айболитом тоже глупо.

А вот попытаться бегом добраться до рукотворного тоннеля под землей и спрятаться в нем – вполне оправданный ход. Да и дальше мы могли бы добраться до берлоги-арсенала и в ней солидно забаррикадироваться. Знать бы еще, от кого?.. Потому что версия с охотниками на платформах тоже могла воплотиться в жизнь.

Нельзя было терять ни секунды.

– Спускайтесь! Быстрей! – замахал я руками Свонхам, поднявшимся в повозке по нашей канатной дороге. Остальным тоже приказал: – Бросаем все с себя лишнее! Быстро в подземный ход!

И сам, показывая пример, сбросил с себя связку со слойпяткой. Уж на что мне этот кирпич-блок казался бесценным, и то от него избавился, чтобы не мешал. Леня с сожалением снял со спины мешок со шлемами. Цилхи вроде как отпустила на пол нашей дрезины свой вожделенный шарик. Остальные наши вещи и так лежали сложенными возле опоры для натяжки тросов.

Больше мы ничего не успели, появились они…

Сложно было понять, что это за твари, даже когда удалось рассмотреть целиком первую из них. Во-первых, они летели, плавно скользили в воздухе, словно змеи в воде. И это сразу их делало крайне опасными противниками. Во-вторых, их оказалось много, гораздо больше, чем десяток. В-третьих, у них в пасти виднелись настоящие гребенки из зубов, похлеще, чем у акул. А наружный край этих пастей – в виде костяных острых створок. Вторая пасть? Похоже, этими створками твари могли отсекать от своей жертвы какой угодно кус плоти.

Общий вид: плывущая над землей лента длиной в пятнадцать метров, шириной сантиметров восемьдесят и толщиной под тридцать тех же сантиметров. За метровой пастью – этакая выпуклость-утолщение, наверху увенчанная по сторонам двумя здоровенными глазами. Покрыто существо шерстью, местами длинной и свалявшейся. Именно из-за шерсти и глаз в нашем сознании превалировало название «дракон», а не «глист».

И раз уж от этих драконов убегали тираннозавры, то скорей всего и нам с ними связываться не стоило. Особенно в момент моего ограниченного боевого ресурса. Так что я отнесся к напасти более чем серьезно:

– Цилхи! Руд! Присядьте там и не высовывайтесь! – Опускаться им было поздно, а тросы и конструкция дрезины – какая-никакая защита. – А вы – ко мне за спину! – крикнул остальным, хотя они уже и сами там выстраивались, тоже стараясь спинами прижаться к массивному, необъятному стволу ближайшей секвойи.

У всех в руках имелось колющее или режущее оружие. Но вряд ли оно поможет при отражении атаки подобных чудищ. А в том, что это атака и что ведется она против нас с гастрономическим интересом, сомнений не возникало, поскольку твари довольно агрессивно стали щелкать своими пастями. А свисающая густая слюна говорила о резко повысившемся аппетите.

Да и представить себе, что подобные глисты – или черви? – обладают каким-то разумом, никому из нас в голову не пришло. Хотя совсем недавно мы точно так же думали про остальных представителей фауны данного мира.

Первая искорка боевого эрги’са полетела в то чудовище, которое опасно близко подлетело к нашей дрезине. Взрыв разворотил утолщение с глазами и вырвал кусок туловища под ним на две трети ширины всей ленты. Это привело к тому, что тяжеленная пасть просто упала вниз, повиснув на оставшейся одной трети мышц, кожи и белесой трахее.

– Великолепное попадание! – бодро воскликнул у меня за спиной Леонид. – Не хуже, чем при казни императора зроаков! Дави их, Боря, дави!

Что интересно, уже почти безголовая туша дракона – или все-таки червя? – продолжила полет в прежнем направлении и с прежней грацией. Но только вскользь коснулась натянутых тросов, полетела дальше и чуть позже, столкнувшись со стволом дерева, рухнула вниз.

И это следовало учитывать. Мало гада убить, надо еще потом не оказаться со сломанной шеей, когда явно внушительная масса мохнатой туши рухнет тебе на голову.

А ведь третья подбитая мною тварь как раз и врезалась в стоявший у нас за спиной ствол. Она рухнула вниз, ударившись с такой силой, что земля вздрогнула у нас под ногами.

– Как они летают, настолько тяжелые? – успевал удивляться Найденов.

– Зато будет у нас свежее мясо, – вдруг отозвался Багдран. – А то улипахи с грибами уже приелись.

У меня возможности не было на них шикнуть, чтобы не отвлекали. Настолько быстро пришлось сражаться в следующие минуты. При этом я молился всем богам и шуйвам, чтобы твари закончились раньше, чем иссякнет энергия моего внутреннего хранилища. Досчитал до одиннадцати, потом сбился. Лишь с ужасом наблюдал, как неуклонно тает мой боевой запас.

Ну и вокруг дерева мы пятились и перемещались довольно плотной, компактной группой. Удалось еще три раза избежать падения на нас мохнатых летающих монстров. А потом и момент настал, когда я с восторгом и огромным облегчением понял: драконы кончаются!

Да и Леня подтвердил:

– Два всего осталось!

И один из них банально пикировал на нас, набрав изрядную скорость и почти вытянувшись в струнку. Местный Гастелло, что ли?

Искорка эрги’са влетела ему прямо в раскрытую пасть, разрывая ее и что там было за ней. А вот тело так и неслось в нашем направлении. Леня успел крикнуть: «В сторону!», потому что укрыться за стволом мешало сбитое ранее мохнатое тело. Вот мы и отпрыгнули резко вправо.

Да не все удачно. Эулеста споткнулась, упала, и край туши ей придавил изрядно ноги. Она вскрикнула, теряя сознание. К ней тут же ринулись ее брат и Леня. Тогда как я попытался рассмотреть, где последняя тварь. Потому что ствол гигантской секвойи, вокруг которого мы смещались, закрывал от меня треть всего сектора видимости.

И тут дикий визг Цилхи подсказал, что она или ее брат в опасности. Метнувшись в ту сторону, я увидел жуткую картину. Дракон, сжав пастью левую руку девушки, пытался вытащить свою добычу наружу. А Руд с молодецким уханьем наносил удар мечом по верхней части кошмарной морды. Логичный вроде удар. Наверное, и там некие важные органы имелись в виде носа или еще каких чувствительных органов.

Только вот меч, ударившись о бронированную кожу, отскочил, выскользнул из рук юноши и отлетел в сторону. Парнишку это не останавливало, и он начал бить правой ногой по верхней губе твари. Раз ударил каблуком, второй… Но вдруг пасть приоткрылась и схватила бьющую ногу. И тут же, с хрустом откусила ее вместе с рукой уже потерявшей сознание девушки.

Почти в ту же секунду посланный мною боевой эрги’с разворотил взрывом хищнику утолщение с глазами и кусок тела. Второй заряд вообще отсек дракону голову, и та рухнула вниз. Несколько секунд провисев в воздухе, свалилось вниз и тело.

Я с бешеной скоростью вскарабкался по тросам на пятнадцатиметровую высоту. От ощущения беды сердце обливалось кровью, а сознание отказывалось верить в случившееся.

Глава двадцать седьмая. Высокие договаривающиеся стороны

Казалось бы, чего я уже не насмотрелся! В каких только коллизиях не побывал! В какой только крови не возился! Особенно во время пребывания в плену у людоедов или пройдя череду испытаний на Дне. Ко всему вроде бы привык. Теперь должен вести себя стойко в любых ситуациях и давить в зародыше любую нервозность.

Но при оказании первой помощи Цилхи и Руду я сам чуть не оказался в состоянии тяжелобольного пациента. Глаза у меня застлало красным туманом, руки и ноги тряслись, как у паралитика, и буквально каким-то чудом удалось удержать в желудке ринувшиеся наружу остатки пищи. Повезло, наверное, по причине ее малого количества.

И в первые секунды, глядя на страшные кровоточащие срезы, я не знал, что мне делать. Растерялся до позорного, «кисельного» состояния. Напади на меня еще какой отставший в лесу от своей стаи червяк, я бы и понять не успел, что умираю. В голове билась дурацкая мысль, что надо бежать вниз, вынуть отрезанные конечности из пасти дракона, а потом попытаться их прирастить на место. Благо еще, что здравый смысл подсказал самое очевидное: если сейчас кровь не остановить, пострадавшие умрут в течение полуминуты.

Пока я останавливал кровь и заживлял культи, пришла в голову и другая очевидность: «В мире Трех Щитов отращивают любые утраченные конечности! Так что ничего смертельного не случилось…»

Да и как бы я прирастил оторванные конечности? Несмотря на мои уникальные способности в целительстве, подобные операции я еще не проводил. Или проводил?.. Тут же припомнился и тот факт, что у меня в хранилище остались последние крохи энергии. Не факт, что на остановку крови хватит, при здешних-то непомерных расходах.

Вроде хватило… Больше из себя даже крохотной искорки выдоить не удалось бы. Хотя подобие новой кожицы на культях так и грозило лопнуть при любом неосторожном движении раненых. В любом случае следовало накладывать плотную повязку. Да и поверх прикрывать неким каркасом удержания, чтобы пришедшие в себя калеки не стали дергать пострадавшими конечностями.

У Цилхи оказалась отрублена рука выше локтя, а ее брат лишился ноги чуть ниже колена. Печальное зрелище, и, что хуже всего, сразу и вот здесь никак не поправимое.

Закончив акцию спасения, еще с минуту тупо пялился на бессознательные тела. Сложно было сообразить, что делать дальше, при создавшемся в голове кавардаке мыслей. Таким меня и застал добравшийся к нам Леня: держащим на весу окровавленные по плечи руки и вздрагивающим от наступившего отходняка.

– Как тебе помочь? – почти шепотом поинтересовался друг. – Давай-ка ты спускайся так, а я аккуратно спущу тележку.

Ну да, он легче меня, и то перегруз нашей конструкции будет значительным. Как бы не развалилась она под таким весом.

– Давай, – согласился я. – Только не спеши!

И скользнул вниз. А там и Леонид осторожно спустился с дрезиной. Благо, что свисающий трос подтяжки, да с грузом по ту сторону стены, давал солидный тормозной эффект. Внизу мы подхватили тела на руки и поспешили в нашу берлогу.

Пришлось прикрикнуть на Эулесту с Багдраном, которые застыли в шоке и на пару тихонечко подвывали. Выйдя из стопора после моего окрика, они отцепились друг от дружки и, спотыкаясь, вяло побрели за нами. Правда, я еще заставил парня подхватить из тележки увязанный в кусок ткани хрустальный шар. Хоть и окровавленный, но он еще мог нам пригодиться. Вдруг за стенами города он начнет интенсивней вбирать в себя годную для целительства энергию?

В нашем схроне первым делом заставил старшую из Свонхов греть воду для обмывания. Леню и Багдрана оставил присматривать за пострадавшими, не давая им двигаться, и успокаивать несчастных, если очнутся.

Сам же бегом ринулся на место недавних кровавых событий. Хотелось все-таки глянуть на откушенные конечности. Если они совсем в плохом состоянии, то хотя бы похоронить их по-человечески. При мысли о том, что их пожирают муравьи и сколопендры, мне становилось дурно.

Также следовало забрать все самое ценное, вынесенное из города (маски нам ой как нужны, не говоря о слойпятке!), да прихватить ту пищу, которую мы успели насобирать в лесу. Догадывался, что нам сейчас следовало ох как плотно поужинать после таких коллизий. Насчет мяса драконов и его возможного употребления в пищу надеялся решить на месте. Но сознание как-то сразу отторгало подобный вариант насыщения. Не хотелось вкушать тех, кто покалечил близких мне людей.

Пока бежал, отвлекал себя рассуждениями как раз на эту тему: «Ну да, в самом деле близких! Какая бы Цилхи ни была вредная и язвительная, все равно я с ней спал, миловался и получал немалое удовольствие. А что у нее характер тяжелый… так это у нее из-за жизни тяжкой. Жила последние годы как заложница у маркиза, почитай все равно что в плену или под домашним арестом. Натерпелась малышка… Ну и Руд – все-таки ее брат родной… Значит, и к нему я должен относиться как к близкому человеку… Несмотря на все его выходки и фокусы».

Как оказалось, прибежал я весьма своевременно. В подступающих сумерках у меня над головой мелькнула тень филина-имитатора. Правда, он тихо летел, без визга. Ясно, что разведчик. Полет нервный, из стороны в сторону, частые горки и взлеты. Над местом событий – резкий разворот и поспешный отлет в глубину леса. Затем разведчик, видимо, все-таки прокрутил в памяти картинку поля брани и заставил себя вернуться для повторного осмотра. Смелый и отчаянный птиц!.. Или птица?

Теперь он сделал полный круг, а потом и на весьма удобную ветку уселся. Посмотрел, как я собираю наши вещи и мешки с едой, да и полетел обратно, в сторону моря. Только после этого я поспешил к начисто отбитой голове и с помощью меча отворил гигантскую пасть.

Лучше бы я туда не заглядывал! Лес зубов внутренней пасти, наклоненный внутрь туловища, пронзил оба обрубка насквозь. Они уже успели стать серыми и посинеть местами. Прирастить подобный кусок плоти к основному телу не смогли бы и лучшие хирурги технически развитого мира. Да и легендарные экселенсы могли не справиться с такой задачей. В самом деле, им гораздо легче отрастить новую конечность.

Вынимая обрубки, старался сознанием напрочь отмежеваться от происходящего. Поэтому и не грохнулся в обморок.

Яму постарался выкопать как можно глубже. А потом еще и сверху накатил солидный такой валун. Откуда только силы взялись? Ну и, загрузившись как верблюд, двинулся к пролому подземного хода. Вот невдалеке от него меня и ждали. Причем не один, а сразу два тираннозавра: местный, старый и довольно ссохшийся и его залетный родственник, любитель путешествовать.

Правда, о себе они предупредили заранее весьма простым способом. Наверное, чтобы я не испугался и не начал сдуру кидаться боевыми эрги’сами. Меня вначале встретил шакал, замерший в десятке метров по ходу тропы. Тявкнул на меня очень деликатно, словно извиняясь, и двинулся прочь. Но тут же обернулся, встал и тявкнул еще раз. Не понять подобного приглашения не смогли бы и улипахи со сколопендрами. Так что я, не разгружаясь, прошел по боковой тропе метров двадцать и оказался на краю небольшой полянки. На ее противоположном краю застыли две гигантские туши давно вымерших на Земле существ.

Вопросов у меня к ним накопилось невероятно много, и я жутко пожалел, что сейчас просто некогда с ними долго рассусоливать и расшаркиваться. Поэтому начал без предисловий и сразу в лоб:

– Приветствую вас, славные обитатели леса! Что вы хотите узнать от меня? И попрошу поскорей: ранены две младшие особи из опекаемой мною команды и мне следует поторопиться с их лечением.

– Да, мы учуяли запах чужой крови, – начал с расстановкой скрипеть старикан.

Но его молодой родич согласился на более быстрый обмен вопросами:

– Нас интересует, кто и как сумел убить стаю бирчуней?

– Бирчуни, говоришь? – отозвался я. – Мне показалось, они больше на глистов или червей похожи. Ну и чуточку на драконов. В нашем мире такие в легендах остались. Типа ваши дальние сородичи по классу позвоночных. Ну а почему вы сами их не уничтожили до сих пор? Вроде ничего сложного… хотя младшие, совсем неумелые особи моей команды пострадали.

– Не знаем, кто такие драконы. Но твой ментальный образ подсказывает, что они похожи на нас, только с громадными крыльями. Это правда?

– Ну да, драконы разные бывают, в том числе и вашего рода-племени.

Тираннозавры переглянулись и озадаченно покачали массивными головами. Видимо, удивились. Ну и тут же заговорил тот, что постарше:

– Дело в том, что бирчуни, по всем нашим легендам, существа бессмертные. У них имелась некая, не подвластная никому, неуничтожимая магическая защита. То есть они живут вечно от сотворения этого мира. Сражаться с ними бессмысленно, даже платформы охотников никогда не связывались с этими летающими монстрами. От них следовало только убегать…

– Вы назвали их монстрами? Значит, они неразумны?

– Назвать их разумными нельзя. Скорей всего они – слепое орудие возмездия и очистки в руках создателей нашего мира.

– Мне они тоже показались тупыми и безмозглыми, – согласился я. – Но не явятся ли по их следам орды таких же хищных тварей?

– Когда-то на нашем материке жили две таких стаи, – продолжил старый ящер с ноткой ностальгии в голосе. – Именно по этой причине чиди выращивали настолько высокие стены вокруг своих городов. Но одна стая была уничтожена богами. Оставалась только одна…

Факт выращивания стен в голове не укладывался. Но я попытался придать своему голосу толику радостного удовлетворения:

– Зато отныне пришло в ваш мир счастье, покой и процветание. Видимо, боги решили избавить вас от такой напасти и организовали встречу со мной. Возрадуйтесь и вздохните спокойно!

– Радоваться? – Тон тираннозавра мне очень не понравился. Казалось, он категорически не соглашался с моей вольной трактовкой деяний божественных сущностей. Ведь любая религия нетерпима к подобным вольностям. – Нельзя утверждать, что мы станем счастливы. Бирчуни – весьма медлительны, поэтому поедали лишь старых, больных или покалеченных особей. Все остальные от них убегали…

Еловая жизнь! Да они тут себя овцами считают? А этих летающих глистов санитарами леса? Вот уж перекосы сознания! Логика у них хромает! До абсурда доходит: овцы готовы затоптать охотника, который перебил волчью стаю. Нонсенс? Ха! И еще три раза ха!

Ну и оценивающие взгляды ящеров мне сильно не нравились. Они, похоже, никак не могли решиться, бросать ли в атаку все свои маленькие армии. Знали бы они, что во мне ни капельки энергии не осталось, наверняка уже давно втоптали бы меня вместо удобрений под корни деревьев.

Поэтому я решил резко менять тему разговора, избегая даже намека на конфронтацию. И ведь хорошо знал, чем их можно заинтересовать.

– Твои слова подтвердились, – кивнул я «залетному туристу». – Чиди в самом деле получали из иных пространств продовольствие, оружие, предметы быта и прочего, прочего, прочего… Но в то же время пупсы – это мы их так называем – скрывали от лесных обитателей иную великую тайну. А именно: они имели многочисленные порталы в иные миры. Из города есть дорога в мир Ящеров. Скорей всего, это именно ваша древняя прародина, откуда вы каким-то образом сюда попали.

Оба моих собеседника смотрели на меня во все глаза, но в ментальном плане стали выглядеть словно глухонемые. Пришлось слегка подтолкнуть их мысленные процессы:

– Что-то я не вижу у вас радостных эмоций? Или вы о мире предков и без меня в курсе? И даже туда путешествуете порой? Но тогда хоть поведайте, что там меня ждет, как ко мне отнесутся и что там я увижу интересного.

– А-а-а… – начал приходить в себя молодой. – Мы можем пройти по той дороге?

Пришлось отрицать:

– Вы там не пройдете, размеры не те. Но сам я там побываю и могу передать от вас весточку. Затем, при оказии, принесу вам ответ. Потому что данный город, – я указал подбородком в направлении Пупсограда, – отныне считается моей собственностью, и я намерен его исследовать со всем тщанием.

– После чего станешь здесь жить?

– И не собираюсь! У меня здесь чисто научный и собственнический интерес. Буду вывозить отсюда все предметы старины и изобразительного искусства. В иных мирах они вызывают определенный интерес. Также устаревшая техника вызывает ажиотаж у некоторых любителей ретро.

Кажется, обитателям леса было глубоко наплевать и на ретро, и на все людское искусство, скопом взятое, потому как заволновавшийся старик спросил прямо:

– Какую именно весточку ты бы мог передать от нас на нашу прародину?

– Вам должно быть видней, – попытался я пожать перегруженными плечами. – Что-нибудь такое, древнее и ценное, взглянув на которое ваши сородичи сразу поймут, от кого это. Но небольшое по размеру. Я-то могу что угодно унести, но размеры портала не позволят в него шагнуть с негабаритной вещью.

Честно говоря, мне было плевать на «весточки» и «ответы». Да я вообще в мир Ящера не собирался. С какого бодуна туда переться? Меня больше радовал тот факт, что два моих собеседника повелись, поверили и теперь были готовы на все ради дальнейшего нашего сотрудничества и мирного сосуществования. И уж воевать со мной, по крайней мере сразу и сегодня, не собирались. Вот за то и боролся.

Да и результат налицо:

– Мы подумаем, что можно из наших реликвий передать с посланием в твои руки, – перешел на излишне официальный тон старый ящер. – Поэтому продолжение нашей встречи состоится здесь же, завтра, в это же время. Тебя это устраивает… э-э…

Прозвучал невысказанный вопрос, как именно ко мне обращаться. Посланник богов? Слишком жирно. Чиди? Слишком унизительно. Да и не похож я на пупса. А имени я не назвал, слишком их у меня много. Да и не спешил с этим. Сами вон, зубастые травоеды, не представляются, а с чего я раскрывать должен свое инкогнито?

Зато мне припомнилась фраза, недавно высказанная Леней, и тут же выскочило:

– Доктор! Обращайтесь ко мне: Доктор Айболит! – еще и ментальную картинку показал, на которой к сказочному доктору ломятся на бесплатное лечение разные звери, а он все ставит и ставит им градусники. Лечит типа!

Представители иной договаривающейся стороны явно не успели ухватить весь гротеск картинки. Ибо в их тоне прибавилось уважения:

– Так мы договорились о встрече, Доктор Айболит?

– Да, уважаемые вожаки, я приду. Всего вам хорошего! – ну, раз у каждого своя команда лесного зверья, то они как минимум вожаки своего прирученного окружения.

Развернулся и пошел, стараясь не прыснуть от смеха. Найденов, когда узнает мои новые паспортные данные, зафиксированные в этом мире, точно умрет со смеху.

Если бы не текущие неприятности с покалеченными Свонхами, я бы и сам ржал во всю глотку. А так сдерживался и старался ускориться максимально. Ну и думать продолжал о сделанном мне предложении. Точнее, о моем весьма удачно прошедшем откровении. Говорил-то я, в общем, только правду и ничего более. Теперь следовало понять, соврали мне или в самом деле согласны на взаимовыгодные отношения?

«О как! У них тут и реликвии имеются? – поражался я, уже двигаясь внутри подземного перехода. – Да во множественном числе? И где эти мастодонты древние раритеты прячут? Неужели на собственных поясах из собственной шкуры? Интересно-то как!.. Если я не утрачу совесть окончательно и нагло не обворую ящеров, присвоив их реликвию себе, то, может, и стоит наведаться в тот мир? Не съедят же меня там их сородичи, раз все такие заядлые веганы? Другой вопрос – если это будет какая-то совсем никчемная вещица. Тогда и у меня интерес пропадет, да и на прародине этих травоедов мне не поверят…»

Слава шуйвам, в нашем жилище все оставалось сравнительно спокойно. Цилхи еще не пришла в сознание, а вот живчик Руд уже очнулся и выслушивал успокоительные утверждения Леонида о величии целительской медицины в мире Трех Щитов.

– Вот увидишь, – убеждал он кривящегося от неприятных ощущений юнца, – не пройдет и трех месяцев, как ты опять станешь прежним непоседой. А то и раньше!

– Как самочувствие? – склонился и я над бледным пацаном.

– Болит, – пожаловался тот. – Щиплет, дергает и колет, словно там иногда кто-то кинжалом ворочает.

Все правильно, культя еще толком не зажила. Если нечаянно ее толкнуть или прикоснуться не так, начнет кровоточить. Поэтому следовало срочно подлечить места травм, зарастить их.

А где взять силы, если мой резервуар выжат досуха? Правильно, только попытавшись выдоить резервуары остальных. Точнее, проверить, что там надоили прилаженные к поясам пластинки прозрачного янтаря. И начал с травмированного юноши.

И плевать, что Багдран осуждающе при этом на меня пялился, а Леня с непониманием кривился. Пришлось последнему напоминать по ходу дела:

– Забыл, что патриарх Фрейни нам на той лекции рассказывал?.. Да-с! Кого я спрашиваю-то?.. А Ястреб утверждал: «… даже погибая, человек не опустошает свой запас боевой энергии, если не умеет этого». То есть у него есть сила, но воспользоваться ею он не может. И получается парадоксально: я у Руда ее забираю, чтобы сразу использовать на него же, ускоряя регенерацию заживления.

– Тогда почему этого переливания никто, кроме тебя, не умеет делать?

– Талант, батенька, не пропьешь! – снисходительно хмыкнул я, нарочито хвастаясь и задирая подбородок. – И не забывай, что во мне не просто один Первый Щит. Все мне помогает по совокупности. Ну и наличие прозрачного янтаря оказалось как нельзя кстати.

У раненого нашлось всего лишь три десятых процента, толком и на минимальную искорку боевого эрги’са не хватит. Но еще четыре десятых я выдоил у Багдрана. После чего суммарная сила исцеления привела к тому, что боль в культе почти исчезла. Резко расслабившийся Руд протяжно вздохнул и провалился в блаженный сон.

А мы подались к Цилхи, с теми же намерениями снять боли в ее укороченной руке. Только в виде доноров теперь использовались Леонид и Эулеста. Пострадавшую девушку тоже привели в относительный порядок. Она порозовела и задышала во сне спокойнее, умиротвореннее.

Наверное, из меня тоже жизненные соки при лечении уходили изрядно, потому что, с трудом съев свои три порции ужина, еле добрел до кровати. Раздевался – на автопилоте. А потом спал без снов как убитый.

Тяжело быть Доктором! Как только Айболит справлялся со своими пациентами и не оказался при этом съеден вместо таблеток в ночное время? А работай он в дурдоме? Или прототип героя как раз оттуда и взят? Хм!.. Явно ведь выдуманная сказка.

Глава двадцать восьмая. Доктор – утешитель

Наверное, Ленька подслушал мои мысли, пока я спал. Потому что запел голосом Высоцкого, как только я открыл глаза:

– Здесь главврачиха-женщина не буйно, но помешана, я говорю: «Сойду с ума…», она мне: «Подожди!»

И как это мой друг к своим двадцати восьми успел запомнить столько песен знаменитого барда?

– Ну и чего? – начал я день с ворчания. – Чего тебе не спится? Еще и орешь, как полоумный.

– Да потому что я уже умираю от усталости! – прорвалась у друга искренняя досада и раздражение. – Последние четыре часа все успокаиваю твою Цилхи и удерживаю ее от необдуманных поступков. Представляешь, решила уйти из жизни! Мы ее спаиваем постоянно водой, потому что та моментально из тела со слезами уходит. И слов на уговоры уже не хватает совершенно.

Начав одеваться и пытаясь прогнать дремотное состояние, я не стал сдерживать прущий из меня пессимизм:

– Не выйдет из меня психотерапевт. Как бы хуже не получилось… Уж если ты не справляешься, с твоим легким и светлым характером…

– Но любит-то она как раз тебя, – перешел друг на заговорщический шепот. – И в этом главная проблема. Мол, Бармалей теперь калечную бросит, в жены не возьмет, остается только помереть, чтобы не мучиться.

– Что за глупости?! – непроизвольно и мой голос стал тише. – Да я никогда и не собирался на ней жениться!

– Тебе что, трудно ее успокоить расплывчатым обещанием? Если ты ей чуточку не подыграешь, она совсем мозгами двинется. В таком случае самоубийство бедняжки будет на твоей совести.

Я даже растерялся от такого наезда. По большему счету, ничего страшного не произошло. Травма, связанная с лишением руки, конечно, весьма неприятна. И болезненна. Но накладывать на себя руки – или оставшуюся руку? – это уже чересчур. Тем более что я не сомневался: у Цилхи стальной характер и железная воля. А зная о временном характере своей инвалидности, она тем более не стала бы так себя вести без уважительных причин.

Значит, к чему ведутся подобные разговоры? Особенно в свете прозвучавших намеков на женитьбу? Да к тому, что вырванное из меня в момент искреннего сочувствия обещание она впоследствии может использовать мне же во вред. И я бы резко прекратил подобное безобразие, если бы не минимальный шанс возможного просчета. Все-таки один процент следовало оставить на непредсказуемость девичьей психологии и на общую ущербность женской логики. Вдруг да и порежет себе вены, когда никого рядом не будет?

«Или бог с ней?» – прозвучал в сознании подленький вопрос, заданный каким-то неопределенным темным сгустком чего-то чуждого и неприемлемого, раньше таившегося на самом донышке души.

Естественно, что к такому оголтелому цинизму остальная моя сущность не имела никакого отношения. Поэтому я тут же покорно вздохнул, обещая Найденову:

– Хорошо. Если вопрос будет упираться в мое обещание, то мне несложно и приврать. Но все остальные последствия данного мною под принуждением слова будешь расхлебывать сам.

Леня на это умудрился

Юрий Иванович Затерянный город, или Каждому свое