В честь свадьбы лорда Баттервелла и девицы Фрей устраивается турнир, участвовать в котором планирует Дунк. Главный Приз турнира — драконье яйцо, которое Эйегон Недостойный подарил Баттервелу после того, как одарил троих его дочерей тремя бастардами. Это яйцо — одно из пяти, которые так и не высидела последняя из драконов во времена Эйегона Неудачливого. Каждое из 5-ти яиц досталось детям Эйегона.

ДЖОРДЖ МАРТИН

ТАИНСТВЕННЫЙ РЫЦАРЬ

Глава 1

Лил мелкий летний дождик, когда Дунк с Эггом выезжали из Каменной Септы.

Дунк был на своем старом боевым коне — Громе. Эгг ехал позади верхом на Дожде, своем резвом молодом иноходце, ведя в поводу их мула по кличке Мейстер. На спине Мейстера громоздились доспехи Дунка, книги Эгга, скатки с постелями, шатер и запасная одежда, несколько кусков жесткой солонины, полкувшина медовухи и два меха с водой. На голове мула, оберегая ее от дождя, красовалась старая соломенная шляпа Эгга. Мальчишка специально прорезал в ней дыры для ушей. Собственную голову Эгга прикрывала новенькая шляпа, однако на взгляд Дунка, не считая дыр для ушей, между шляпами особой разницы не было.

У самых ворот, ведущих из города, Эгг резко натянул поводья. На железной пике прямо над аркой была насажена голова изменника. На первый взгляд, судя по оттенку кожи скорее розовому, нежели зеленоватому, она казалась свежеотрубленной, но над ней уже успели потрудиться падальщики. Губы и щеки мертвеца были разорваны и свисали лохмотьями, а вместо глаз зияли две дыры, плачущие редкими красными слезами, когда капли дождя смешивались с запекшейся кровью. Челюсть мертвеца отвисла, словно он обращался с речью к проезжающим под аркой путешественникам.

Таким зрелищем Дунка было не удивить.

— Как — то в детстве, в Королевской Гавани, я спер голову прямо с пики, — сказал он Эггу. Вообще-то на стену полез Хорек, поддавшись на подначки Рафа с Пудингом, а когда появились стражники, бросил ее вниз прямо в руки Дунка.

— Это был толи мятежный лорд, толи разбойник — рыцарь. А может, просто убийца. Голова как голова. Спустя пару дней на пике они все становятся одинаковыми.

Потом той головой они втроем пугали девчонок с Блошиной Ямы. Они гонялись за ними по переулкам, и не отпускали до тех пор, пока не заставляли поцеловать голову. Насколько он помнил, эта голова заслужила много поцелуев. От Рафа не могла убежать ни одна девчонка в Королевской Гавани. Хотя про эту часть истории он предпочел умолчать. Хорек, Раф и Пудинг были три маленьких чудовища, и я был худшим из них. Они с друзьями хранили ту голову, пока кожа на ней не почернела и не стала отваливаться. После этого все веселье от погонь за девчонками пропало, и однажды ночью они вломились в лавку горшечника и запихнули все, что от нее осталось в горшок.

— Вороны всегда начинают с глаз, — пояснил он Эггу. — Потом щеки обвисают и плоть зеленеет…

Он прищурился.

— Погоди-ка. Я знаю эту рожу.

— Вы правы, сир, — ответил Эгг. — Мы встречали его три дня назад. Это горбатый септон, который проповедовал против лорда Кровавого Ворона.

Теперь он припомнил. Это действительно был тот праведник, давший обет Семерым, хотя его проповеди и призывали к измене: «Его руки обагрены кровью брата и юных племянников, — обращался горбун к толпе, собравшейся на рыночной площади. — По его приказу пришла тень и задушила сыновей храброго принца Валарра во чреве их матери. Где теперь наш юный принц? Где его брат, дорогой Матарис? Куда делись добрый король Дэйрон и бесстрашный Бэйлор Сломи Копье? Их всех призвала к себе могила, всех до одного. Он один уцелел, и как белая ворона с окровавленным клювом сидит на плече короля Эйериса и каркает ему в уши. Печать ада на его лице и в пустой глазнице. Он принес нам засуху, чуму и смерть. Я обращаюсь к вам, восстаньте и вспомните об истинном короле, ждущем за морем. Есть Семеро богов и семь королевств, и семь сыновей у Черного дракона! Восстаньте, лорды и леди. Восстаньте, вы, храбрые рыцари и крепкие труженики, низриньте Кровавого Ворона, этого мерзкого колдуна, иначе пусть прокляты будут на века ваши дети и дети ваших детей».

Каждое слово являлось изменой. И все равно, для него было потрясением увидеть его голову здесь, с пустыми глазницами.

— Точно, это он, — сказал Дунк, — вот и еще одна веская причина покинуть этот город.

Он пришпорил Грома, и они с Эггом под тихий звук дождя проехали под аркой ворот Каменной Септы. В одной загадке спрашивалось: «сколько глаз у Кровавого Ворона?». Ответ: «тысяча и еще один». Кое-кто утверждал, что Десница Короля изучил темные искусства и умеет менять лица, превращаться в одноглазого пса и даже обернуться туманом. Люди рассказывали, что за его врагами охотятся стаи серых волков, а вороны-падальщики служили шпионами и нашептывали ему на ухо тайны. Дунк нисколько не сомневался, что большинство этих историй были не более, чем сказками. Но никто не сомневался в том, что у Кровавого Ворона повсюду были шпионы.

Однажды он собственными глазами видел Кровавого Ворона. Кожа и волосы Бриндена Риверса были выбелены как кость, а его единственный глаз, второй ему выбил его сводный брат Злой Клинок на Красном поле, алел, как кровь. На шее и щеке у него были давшее ему прозвище родимые пятна, цвета пролитого вина.

Когда город давно остался позади, Дунк прочистил горло и сказал:

— Нехорошо рубить септонам головы. Вся его вина в болтовне. А слова лишь ветер.

— Некоторые слова — ветер, сир, а некоторые — измена.

Эгг был тощим как палка, состоящим из одних ребер и локтей, но язык у него был острым.

— Теперь ты заговорил как настоящий принц.

Эгг воспринял этот выпад как оскорбление, каковым он и являлся.

— Может, он и был септоном, сир, но его проповедь лжива. Лорд Кровавый Ворон не имеет отношения ни к засухе, ни к Великому Весеннему Поветрию.

— Может и так, но только если рубить головы подряд всем глупцам и лжецам, опустеет половина городов Семи Королевств.

***

Шесть дней спустя о дожде можно было только воспоминать.

Дунк стянул тунику, наслаждаясь греющим кожу солнечным теплом. Он вздохнул полной грудью налетевший легкий ветерок, прохладный и свежий, как девичий поцелуй.

— Вода, — объявил он — Чувствуешь запах? Должно быть неподалеку находится озеро.

— Единственное, что я чувствую, это запах Мейстера, сир. От него воняет. — с этими словами Эгг резко дернул поводья мула. Мейстер как раз остановился пощипать травку с обочины дороги, как он делал время от времени.

— На берегу есть старый постоялый двор. — Служа оруженосцем у старика, Дунк там однажды останавливался. — Сир Арлан как — то говорил, что у них варят отличный темный эль. Может, пока будем дожидаться парома, нам удастся его попробовать.

— Чтобы запить еду, сир? — с надеждой спросил Эгг.

— Какую еду?

— Ломтик жаркого? — намекнул мальчишка. — Кусочек утки или миску рагу? Или что-нибудь, что у них еще найдется, сир.

Последний раз горячей пищей они питались три дня назад. С тех пор, они питались падалицей и твердой как доска солониной. — «Будет неплохо закинуть в наши животы настоящей еды перед тем, как мы отправимся на Север. До этой Стены очень далеко».

— А заодно, мы могли бы там и переночевать, — предложил Эгг.

— М’лорд предпочитает пуховые перины?

— Вполне сойдет и соломенный тюфяк, сир, — обиженно откликнулся Эгг.

— У нас нет денег на кровати.

— Сир, у нас есть двадцать два пенни, три звезды, один олень и древний гранат со сколом.

Дунк почесал ухо.

— Я думал, у нас два серебряных оленя.

— Было два, пока вы не купили шатер. Теперь только один.

— И не останется ни одного, если станем ночевать на постоялых дворах. Хочешь спать в той же постели, что и какой-нибудь бродячий торговец, и проснуться с блохами? — фыркнул Дунк. — Нет, это не по мне. У меня свои блохи, и они не любят чужаков. Будем спать под открытым небом со звездами.

— Звезды это хорошо, — согласился Эгг, — но земля жесткая, сир, и иногда так приятно положить под голову подушку.

— Подушки для принцев.

О таком оруженосце, как Эгг любой рыцарь мог только мечтать, но время от времени у него проявлялись королевские замашки. — «Не забывай, у парня драконья кровь». — У Дунка была кровь нищих бродяг… по крайней мере об этом болтали в Блошиной Яме, когда не предсказывали, что его точно повесят.

— Полагаю, мы можем позволить себе эль и горячий ужин, но я не собираюсь тратить деньги на постель. Нам нужно поберечь наши гроши для платы паромщику.

В последний раз, когда он переправлялся через озеро, паром стоил всего пару медяков, но с тех пор прошло шесть или даже семь лет. С тех пор все здорово подорожало.

— Что ж, — сказал Эгг, — мы могли бы оплатить переправу моим сапогом.

— Могли бы, — согласился Дунк. — Но не станем.

Пользоваться сапогом было опасно. Как всегда, поползут слухи. Его оруженосец не спроста брил голову. У Эгга были унаследованные из старой Валирии глаза фиолетового цвета и волосы, сияющие подобно чеканному золоту, перевитому с серебром. Если дать волосам отрасти, это все равно, что надеть корону с трехглавым драконом. В Вестеросе настали опасные времена и… одним словом, лучше не рисковать.

— Еще одно слово о проклятом сапоге и я так двину в ухо, что ты перелетишь через это озеро.

— Лучше я просто переплыву, сир. — В отличие от Дунка, Эгг хорошо плавал. Мальчишка развернулся в седле. — Сир? Сзади кто-то приближается по дороге. Слышите?

— Я не глухой. — Вдобавок Дунк заметил поднятую ими пыль. — Крупный отряд. И быстро приближается.

— Как думаете, сир, это разбойники? — Эгг привстал в стременах, скорее от нетерпения, чем от страха. Мальчишки все такие.

— Разбойники вели бы себя тише. Так шумят только господа. — Дунк чуть пристукнул по рукояти меча, чтобы ослабить лезвие в ножнах. — Однако, нам лучше съехать с дороги и дать им проехать. Лорд лорду рознь.

Осторожность не помешает. Дороги уже не так безопасны, как когда на Железном Троне сидел добрый король Дэйрон.

Они с Эггом укрылись за колючим кустарником. Дунк снял с плеча и надел на руку щит. Сосновый окованный железом щит был старым и тяжелым, в виде ромба с удлиненным нижним концом. Дунк купил его в Каменной Септе взамен изрубленного в схватке с Длинным Дюймом. У Дунка не было времени нарисовать на нем свой вяз с падающей звездой, поэтому на щите оставался герб прежнего владельца: серый висельник. Сам себе он не выбрал бы подобный герб, но щит достался дешево.

Через мгновение мимо промчались первые всадники: пара юных лордиков на рысаках. У того, что сидел на гнедом, был шлем из позолоченной стали без забрала с высоким плюмажем из трех перьев: одного белого, одного красного и одного золотого. Такие же перья украшали кринет на шее его коня. Черный жеребец был втиснут в сине-золотой доспех. Прогрохотав, конь пронесся мимо в вихре развевающейся на ветру попоны. Смеясь и улюлюкая, всадники в длинных, стелящихся позади плащах, унеслись бок о бок прочь.

Третий лорд во главе длинной колонны ехал степенней. Она состояла из двух дюжин человек: конюхов, поваров и слуг, находившихся при трех рыцарях, а также их воинов и конных арбалетчиков, за которыми тянулся караван, груженный доспехами, шатрами и провизией. У седла находился темно оранжевый щит лорда с тремя черными замками. Дунку чем-то был знаком этот герб, но откуда? Лорд — обладатель герба — был пожилым мужчиной с угрюмой, недовольной миной на лице и с приперченной сединой коротко подстриженной бородкой. «Может, он был тогда на эшфордском поле, — подумал Дунк. — Или когда я был оруженосцем, мы с сиром Арланом служили в его замке». За долгие годы, старый странствующий рыцарь служил в таком количестве разных замков, что Дунк не помнил и половины.

Лорд резко натянул поводья, грозно уставившись на кусты.

— Эй, в кустах! Покажитесь.

Позади него два арбалетчика вложили болты в желобок своего оружия. Остальные продолжили движение.

Дунк со щитом в руке шагнул сквозь высокую траву. Его правая рука лежала на рукояти меча. Он был по пояс обнажен, и лицо покрыто красно-бурой маской поднятой лошадьми пыли. Он знал, что выглядит оборванцем, но, по всей видимости, в замешательство их привел его рост.

— Нам не нужны неприятности, милорд. Нас всего двое: я и мой оруженосец. — Он кивком головы вызвал Эгга.

— Твой оруженосец? Хочешь сказать, что ты рыцарь?

Взгляд лорда Дунку не понравился. Эти глаза запросто могли содрать с человека кожу. Будет благоразумнее убрать руку с меча.

— Я межевой рыцарь и ищу, кому предложить свои услуги.

— Каждый разбойник, которого я повесил в своей жизни, утверждал то же самое. Эта штука, сир, может оказаться пророческой… если ты и в самом деле «сир». Виселица с висельником. Это твой герб?

— Нет, м’лорд. Мне надо бы перекрасить щит.

— С какой стати? Обчистил чей-то труп?

— Я купил его, заплатив честной монетой. — «Три черных замка на оранжевом поле… где же я их видел?»

— Я не разбойник.

Глаза лорда казались осколками кремня.

— А откуда у тебя шрам на щеке? Порез от удара кнутом?

— От кинжала. Хотя, м’лорд, мое лицо вас не касается.

— Я буду решать, что меня касается, а что нет.

В этот момент оба молодых рыцаря рысью вернулись посмотреть, что задержало отряд.

— Вот ты где, Горми, — крикнул тот, что был на черном жеребце, симпатичный, сухощавый и гибкий, гладковыбритый молодой человек с правильными чертами лица. На его ворот ниспадали блестящие темные волосы. На нем был дублет из темно-синего шелка со вставками из золотого атласа. Через всю грудь золотыми нитями был вышит украшенный зубцами крест с золотыми скрипками в первой и третьей четвертях, и с золотыми мечами во второй и четвертой. Синий цвет дублета сочетался с цветом его излучающих веселье глаз. — Алин боялся, не упал ли ты с лошади. Явная отговорка с его стороны, я вот-вот заставил бы его дышать моей пылью.

— Кто эти два бандита? — спросил второй всадник, который был на гнедом.

Эгг взвился от оскорбления:

— У вас нет права называть нас разбойниками, милорд. Увидев поднятую вами пыль, мы решили, что это вы бандиты. Вот почему мы спрятались. Это сир Дункан Высокий, а я его оруженосец.

Знатные обалдуи обратили на его слова не больше внимания, чем на кваканье лягушки.

— Думаю, это самый здоровый увалень, из тех, что мне встречались, — заявил рыцарь с тремя перьями. У него было пухлое лицо в обрамлении кудрей темно медового цвета. — Бьюсь об заклад, в нем семь футов и ни дюймом меньше. Только представьте, с каким грохотом он свалится.

Дунк почувствовал, как что краснеет. — «Ты бы проиграл», — подумал он. Последний раз при измерении его роста брат Эгга Эйемон объявил, что до семи футов ему не хватило как раз дюйма.

— Это твой боевой конь, сир Великан? — спросил лордик в перьях. — Полагаю, его лучше забить на мясо.

— Лорд Алин часто забывает о хороших манерах, — сказал черноволосый рыцарь. — Прошу вас простить его невоспитанность, сир. Алин, попроси прощения у сира Дункана.

— Если это необходимо. Вы простите меня, сир? — и, не дожидаясь ответа, он повернул своего гнедого и помчался рысью по дороге.

Второй задержался.

— Вы направляетесь на свадьбу, сир?

Что-то в тоне его обращения подмывало Дунка дернуть его за чуб. Он поборол это желание, и ответил:

— Мы направляемся к парому, м’лорд.

— Как и мы… Но лорды здесь Горми и тот только что покинувший нас кутила, по имени Алин Кокшоу. А я такой же странствующий рыцарь, как и вы. Меня зовут сир Джон Скрипач.

Имя было подходящим, но Дунк никогда не видел межевого рыцаря, одетого с таким блеском, имеющего подобное оружие и превосходного коня. «Золотой межевой рыцарь», — подумал про себя Дунк.

— Мое имя вам известно, а моего сквайра зовут Эгг.

— Рад знакомству, сир. Предлагаю вам отправиться с нами в Белостьенье преломить пару копий, чтобы помочь лорду Баттервеллу отпраздновать его свадьбу. Бьюсь об заклад, вы смогли бы там себя проявить.

Со времен эшфордского луга Дунк не участвовал в рыцарских турнирах. «Если бы я выиграл несколько схваток и получил пару выкупов, мы бы не голодали по пути на Север», — подумал он, но лорд с тремя замками на щите заявил:

— Сиру Дункану, как и нам, следует ехать по своим делам.

Джон Скрипач не обратил никакого внимания на слова старшего спутника:

— Мне бы очень хотелось скрестить с вами меч, сир. Я сражался во многих странах с воинами многих рас, но не встречал никого подобного роста. Ваш отец был столь же высоким?

— Я не знал своего отца, сир.

— Печально слышать. Мой отец также рано меня покинул. — Скрипач повернулся к лорду трех башен. — Нам следует попросить сира Дункана присоединиться к нашей веселой компании.

— Нам не нужен никто такого сорта.

Дунк буквальное онемел. Нищие странствующие рыцари не часто получали от высокородных лордов приглашение себя сопровождать.

«У меня больше общего с их слугами».

Судя по длине колонны, лорд Кокшоу со Скрипачом везли с собой конюхов присматривать за лошадями, поваров, чтобы всех кормить, оруженосцев, чтобы чистить доспехи и стражу, чтобы их защищать. У Дунка же был только Эгг.

— Его сорта? — рассмеялся Скрипач. — Это какие же? Такие большие? Только погляди на его рост. Нам нужны силачи. Как говорят, новый меч ценится выше, чем былая слава.

— Так говорят только глупцы. Вы едва с ним знакомы. Он может быть разбойником или одним из шпионов Кровавого Ворона.

— Никакой я ни шпион, — заявил Дунк. — И у м’лорда нет права говорить обо мне словно я глух, мертв или нахожусь в Дорне.

Взгляд кремневых глаз уставился на него.

— Вот в Дорне вам, как раз, самое место, сир. Разрешаю туда отправиться.

— Не обращайте на него внимания, — сказал Скрипач. — Он бедный старый ворчун, подозревающий всех на свете. Горми, у меня доброе предчувствие об этом парне. Ну что, сир Дункан, вы едите с нами в Белостенье?

— М’лорд, да я… — как он сможет находиться с ними в одном лагере? Их слуги станут ставить шатры, конюхи станут чистить лошадей, а повара приготовят каждому по курице или огромному куску говядины, а Дунк и Эггом будут довольствоваться жесткой солониной. — Я не могу.

— Вот видите, — сказал Лорд с замками. — Он знает, где ему место, и оно не с нами. — Он вновь выехал на дорогу: — Лорд Кокшоу уже опередил нас на пол-лиги.

— Полагаю, мне снова нужно догонять этого грубияна, — Скрипач виновато улыбнулся Дунку. — Быть может, когда-нибудь мы встретимся снова. Я на это надеюсь. Очень хочется преломить с вами копье.

Дунк не нашелся, что на это ответить.

— Удачи на турнире, сир, — сообразил он, наконец, но к этому времени Сир Джон уже мчался вдогонку колонне. Старик скакал следом. Дунк был рад увидеть его спину. Ему не понравился ни взгляд его жестких глаз, ни наглость лорда Алина. Скрипач был довольно вежлив, но и в нем было что-то странное.

— Две скрипки, два меча, зазубренный крест, — обратился он к Эггу, наблюдая вместе с ним, как за всадниками оседает пыль. — Какой это род?

— Никакой, сир. Никогда, ни в одном гербовом свитке не видел ничего подобного.

«Может, он и вправду был межевым рыцарем». Дунк сам выдумал свой герб на эшфордском поле, когда кукловод Тансель Длинная спросила его, что нарисовать на его щите.

— А старший из них не какой-нибудь родственник Фреев? — У тех на гербе были башни, и их владения находились как раз неподалеку.

Эгг закатил глаза.

— Герб Фреев две соединенные мостом синие башни на сером поле. А это, сир, три черных замка на оранжевом. И мост вы где-нибудь видели?

— Нет.

«Он это делает только, чтобы меня позлить».

— В следующий раз, когда так же закатишь глаза, я тебе так двину в ухо, что они закатятся внутрь поглубже.

Эгга начал оправдываться:

— Я вовсе не хотел…

— Не важно. Просто ответь, кто это был.

— Гормон Пик, лорд Звездного Пика.

— Это в Просторе, не так ли? У него в самом деле есть три замка?

— Только на щите, сир. Род Пиков когда-то владел тремя замками, но потом потерял два из них.

— Как можно потерять два замка?

— Нужно сражаться на стороне Черного Дракона, сир.

— О! — Дунк снова почувствовал себя дураком.

В течение двухсот лет королевством правили потомки Эйегона Завоевателя и его сестер. Они объединили Семь Королевств и выковали Железный трон. На черных королевских стягах реяли красные трехглавые драконы Дома Таргариенов. Но шестнадцать лет назад внебрачный сын короля Эйегона IV по имени Дэймон Черное Пламя поднял мятеж против своего законнорожденного брата. Гербом Дэймона также был трехглавый дракон, но, как и многие бастарды, он поменял местами цвета. Его мятеж окончился на Красном поле, где под ливнем стрел лорда Кровавого Ворона погибли сам Дэймон и его сыновья-близнецы. Выжившие и склонившие колени мятежники были прощены, но часть из них потеряли владения, часть свои титулы, а часть — золото. И все, для гарантии своей верности в будущем, дали заложников.

Три черные башни на оранжевом фоне.

— Теперь я вспомнил. Сир Арлан не любил вспоминать о Красном поле, но однажды, напившись, рассказал, как погиб сын его сестры. — Он почти мог представить голос старика, винный перегар в его дыхании.

— Его звали Роджер из Пеннитри. Его голову проломил булавой лорд с башнями замками на щите. — Значит, это лорд Гормон Пик. Старый рыцарь не знал его имени, или не захотел узнавать. Лорд Пик и Джон Скрипач с их отрядом уже превратились в столб красноватой пыли вдали.

«Миновало шестнадцать лет. Самозванец погиб, его последователи были прощены или скрылись на чужбине. В любом случае, мне нет до этого никакого дела».

Какое-то время они ехали молча, слушая печальные птичьи трели. Спустя пол-лиги, покашляв, Дунк спросил:

— А владение Баттервелла где-то рядом?

— Они на противоположном берегу озера, сир. В годы правления Эйегона лорд Баттервелл был мастером над монетой. Король Дэйрон ненадолго сделал его Десницей. На его гербе зеленые, белые и желтые волны, сир. — Эгг обожал блеснуть своими познаниями в геральдике.

— Он друг твоего отца?

Эгг скорчил рожу.

— Моему отцу он никогда не нравился. Во время мятежа второй сын лорда Баттервелла сражался на стороне самозванца, а старший — на стороне короля. Так он хотел быть уверен, что при любом исходе окажется на стороне победителей. Сам лорд Баттервелл ни за кого не сражался.

— Некоторые назвали бы это разумным.

— А мой отец зовет это трусостью.

«Да, с него станется».

Принц Мэйкар был жестким человеком, гордым и полным презрения.

— Чтобы добраться до королевского тракта, нам придется проехать мимо Белостенья. Почему бы не набить животы? — При одной мысли об этом его живот заурчал. — Возможно, кому-то из гостей на свадьбе на обратном пути понадобиться охрана.

— Вы же сказали, что мы направляемся на Север.

— Стена простояла восемь тысяч лет, постоит еще немного. До нее отсюда тысяча лиг, и по пути нашим кошелькам не помешает немного серебра. — Дунк представил скачущим верхом на Громе на встречу этому кислолицему лорду с тремя замками. Это было бы мило.

— Вас победил оруженосец старого сира Арлана, сказал бы я ему, когда он явится с выкупом за свое оружие и доспех. Парень, который сменил убитого вами мальчишку. Старику бы это понравилось.

— Вы же не собираетесь вписать свое имя на турнир, сир?

— Возможно, уже пора.

— Нет, сир.

— Возможно, пора дать тебе в ухо.

«Мне нужно победить всего в двух схватках. Если я получу два выкупа, а заплачу всего один, то мы будем целый год пировать как короли».

— Если будет общая схватка, я могу принять участие. — В рукопашной рост и сила Дунка послужит лучше, чем в конном турнире.

— На свадьбах общих схваток обычно не бывает, сир.

— Однако, на свадьбах обычно пируют. Нам предстоит долгая дорога. Почему бы хоть раз не наестся в волю?

Глава 2

К тому времени, когда они увидели озеро, солнце на западе уже низко висело над горизонтом. Воды озера, будто чеканный медный лист, ярко мерцали красными и золотыми отблесками. Завидев над ивами башенки постоялого двора, Дунк вновь снял потную тунику и остановился поплескаться. Насколько мог, он постарался смыть с себя дорожную пыль, и провел влажными пальцами по копне выгоревших волос. Ни со своим ростом, ни со шрамом на щеке он ничего поделать не мог, но не хотел выглядеть диким разбойником с большой дороги.

Постоялый двор был крупнее, чем он ожидал. Это было крупное серое разросшееся строение, сложенное из бревен, с башенками наверху, половина которого расположилась на сваях прямо над озером. По болотистому берегу к парому была сооружена дорога из грубо оструганных досок, но, ни парома, ни паромщика видно не было. На противоположной стороне дороги находилась крытая соломой конюшня. Внутренний двор окружала каменная стена, но ворота стояли открытыми настежь. Во дворе оказался колодец и поилка для лошадей.

— Присмотри за животными, — приказал Дунк Эггу. — Но гляди, не давай пить слишком много, а я схожу, узнаю насчет еды.

Он застал хозяйку за подметанием крыльца.

— Вы приехали на переправу? — спросила женщина. — Вы припозднились. Солнце садится, а Нед не любит переправляться в темноте, если только ночь не лунная. Однако с первым светом он будет тут как тут.

— Не знаете, почем он возит?

— По три пенни с каждого и десять за лошадь.

— У нас две лошади и мул в придачу.

— С мула тоже десять.

Дунк мысленно подсчитал итог, и вышло тридцать и шесть, что было больше, чем он рассчитывал.

— В прошлый раз, когда я был в этих краях, это стоило всего два пенни, и шесть за лошадь.

— Разбирайся с Недом. Мне-то что? Если нужен ночлег, то свободных мест нет. Лорды Шоуни с Костейном притащили с собой свиту. Дом переполнен, того и гляди треснет.

— А лорд Пик тоже здесь? — Он убил оруженосца сира Арлана. — Он был с Лордом Кокшоу и Джоном Скрипачем.

— Нед перевез их за последний рейс. — Она оглядела Дунка с головы до ног. — Вы вместе, что ли?

— Просто повстречались на дороге. — Из окон шел приятный запах, от которого у Дунка потекли слюнки. — Если жаркое не слишком дорого, то возможно, мы его попробуем.

— Это дикий кабан, — ответила женщина, — отлично проперченный, с луком, грибами и с гарниром из пареной репы.

— Обойдемся без репы. С нас достаточно несколько кусков кабанятины и кружки вашего доброго темного эля. Сколько попросите за это? И не найдется ли на полу в вашей конюшне местечко, чтобы переночевать?

Это было ошибкой.

— Конюшни для лошадей. Поэтому их и называются конюшнями. Ты точно здоров, как лошадь, но у тебя одна пара ног. — Она махнула, отгоняя, в его сторону метлой. — Мне не накормить все Семь Королевств. Кабан, как и эль, только для гостей. Не хочу, чтобы господа жаловались, что у меня закончилась еда и выпивка прежде, чем они насытились. В озере полно рыбы, а на лесосеке найдете, где среди пней ночует такой же сброд. Если верить их словам, они межевые рыцари. — По ее тону было понятно, что она им не верит. — Может, у них есть чем поживиться. Меня это не касается. А теперь убирайся, у меня еще полно работы. — И прежде чем Дунк успел спросить, где находится лесосека, за ней с грохотом захлопнулась дверь.

Он обнаружил Эгга сидящим на поилке, болтающим ногами в воде и обмахивающимся полями шляпы.

— Они жарят свинину, сир? Я чувствую запах.

— Дикий кабан, — мрачно ответил Дунк, — но кому нужен кабан, когда есть отличная солонина?

Эгг скорчил рожу.

— Можно я лучше съем свои сапоги, сир? А новую пару я сделаю из солонины. Она покрепче будет.

— Ну, уж нет, — сдерживая улыбку, ответил Дунк. — Не смей есть сапоги. Еще слово, и вместо этого отведаешь кулака. И вынь ноги из поилки. — Он взял свой большой шлем со спины мула и протянул Эггу. — Лучше пойди, набери воды из колодца, чтобы размочить солонину. — Если ее хорошенько не размочить, об нее можно сломать зубы. Лучше всего размачивать в эле, но на худой конец сойдет и вода. — И не вздумай набирать воду из поилки. Не хочу чувствовать запах твоих ног.

— Вкус стал бы только лучше, сир, — откликнулся Эгг, пошевелив пальцами ног, но поступил так, как было велено.

Отыскать стоянку межевых рыцарей оказалось совсем не сложно. Эгг заметил в лесу у берега мерцание костра, туда, прихватив животных, они и направились. Мальчишка нес подмышкой шлем Дунка, в котором на каждом шагу хлюпала вода. Солнце, как напоминание о себе, оставило лишь алые всполохи на западе. Идти было недолго, и за прогалиной в лесу они обнаружили бывшую богорощу. О некогда возвышавшихся здесь деревьях в пору, когда Вестеросом правили Дети Леса, напоминали лишь кольца белых пней и переплетенные бледные, как кости, корневища.

Между пней они увидели двоих мужчин, притулившихся вокруг костра, поочередно прикладывавшихся к меху с вином. Их лошади паслись на лугу за рощей. Свое оружие и доспехи они уложили в аккуратные кучки. Отдельно от них, прислонившись к каштану, сидел парень помоложе.

— Рад встрече, сиры, — издалека поприветствовал их Дунк бодрым голосом. Благоразумный человек всегда предупреждает о своем появлении вооруженных людей. Меня зовут сир Дункан Высокий. Паренек со мной Эгг. Разрешите присесть у вашего огня?

Навстречу им поднялся крепкий мужчина средних лет, облаченный в поношенный яркий костюм. Его лицо окружали ярко-рыжие бакенбарды.

— Рад встрече, сир Дункан. Вы действительно крупный… да, и разумеется, добро пожаловать вам и вашему пареньку. Как его, Эгг? А что это за имя такое?

— Для краткости, сир. — Эггу было хорошо известно, что лучше не упоминать, что это сокращение от Эйегон. По крайней мере, не первому встречному.

— Ясно. А что случилось с твоими волосами?

«Вши, подумал про себя Дунк — Парень, скажи, что это из-за вшей». Это было самой простой отмазкой, которой они часто пользовались прежде… но порой на Эгга находило подурачиться.

— Я сбрил их, сир, и буду оставаться лысым, пока не заработаю шпоры.

— Благородная клятва. Меня зовут сир Кайл, Кот из Туманного Болота. А там под каштаном сидит сир Глендон, ох… Бол. И, наконец, прямо перед вами добрый сир Мейнард Пламм.

Услышав последнее имя, Эгг встрепенулся.

— А вы не родственник лорду Визерису Пламму, сир?

— Очень дальний, признался высокий, худой и сутулый сир Мейнард. У него были длинные прямые волосы льняного цвета. — Хотя, сказать по правде, сомневаюсь, что их лордство признает подобное родство. Можно сказать, что мы разного поля ягоды. Он из сладких, а я из кислых.

Плащ Пламма был фиолетовым, под стать сливе, давшей его роду имя, однако был истрепан по краям и плохо прокрашен. На плече он был скреплен фибулой из лунного камня величиной с куриное яйцо.

Прочая его одежда была из посеревшей из-за плохой выделки и заляпанной пятнами коричневой дубленой кожи.

— У нас есть солонина, — объявил Дунк.

— У сира Мейнарда мешок яблок, — откликнулся Кайл Кот. — У меня вареные яйца с солью и лук. Мы можем устроить настоящий пир! Присаживайтесь, сир. Здесь великолепный выбор удобных пней. Если не ошибаюсь, нам предстоит проторчать тут почти до обеда. Паром здесь один, и он невелик, поэтому все разом на него мы не поместимся. В первую очередь переправляются знатные господа со своей прислугой.

— Помоги мне с лошадьми, — попросил Дунк Эгга. Вдвоем они быстро расседлали Грома, Дождя и Мейстера.

Только накормив, напоив и стреножив животных, Дунк согласился отхлебнуть из предложенного сиром Мейнардом меха с вином.

— Даже кислое вино лучше никакого, — заявил сир Кот. — В Белостенье подадут вина получше. Говорят у лорда Баттервелла лучший винный погреб к северу от Арбора. Когда-то он был Десницей Короля, как и его дед до него, и кроме того, что он человек набожный и очень богатый.

— Богатство ему приносят коровы, — заявил Мейнард Пламм. — Ему бы следовало поместить на свой герб коровье вымя. У этих Баттервелов по венам течет молоко, да и Фрейи ничем их не лучше. Нам предстоит свадьба скотокрадов со сборщиками податей. Один кошелек женится на другом. Когда восстал Черной Дракон, этот коровий лорд, чтобы уж быть уверенным, что Баттервелл окажется на выигрышной стороне, одного сына отправил к Дэймону, а другого к Дэйрону. В итоге на Красном Поле пали оба, а младший умер весной. Вот почему он снова решил жениться. Если новая жена не даст ему сына, род Баттервеллов умрет вместе с ним.

— Туда ему и дорога, — сир Глендон Бол провел точильным камнем по лезвию меча. — Воин ненавидит трусов.

Презрительный тон говорившего заставил Дунка присмотреться к нему повнимательней. Одежда из доброго сукна, бывшая на сире Глендоне, была изрядно поношена и плохо сочеталась, словно он покупал готовое платье. Из-под его шлема выбился локон темно-рыжих волос. Парень был невысоким и коренастым, с маленькими, близко посаженными глазами, широкоплечим и с сильными руками. Брови у него были мохнатые, словно две гусеницы дождливой весной, нос картошкой и дерзкий подбородок. И он был молод.

«Скорее всего, ему где-то шестнадцать, но точно не больше восемнадцати», если бы сир Кайл не назвал его рыцарем, Дунк принял бы его за оруженосца. Вместо бороды щеки парня были покрыты прыщами.

— Давно стал рыцарем? — спросил его Дунк.

— Уже давно. Когда минет месяц уже с полгода будет. Меня посвятил в рыцари сир Морган Данстобл из Переменных Водопадов, чему свидетелями было две дюжины человек, но к этому меня готовили самого рождения. Править лошадью я научился еще до того, как ходить, и, не потеряв молочных, выбил свой первый зуб взрослому. Я хочу прославиться в Белостенье и заполучить яйцо дракона.

— Яйцо дракона? Это приз победителю? Честно? — Последнего дракона убили полвека назад. Но сир Арлан говорил, что как-то видел кладку ее яиц. «Они были тверды как камень, но это было прекрасное зрелище», — так говорил старик.

— Откуда у лорда Баттервелла яйцо дракона?

— Его деду яйцо подарил король Эйегон, проведя ночь в его старом замке, ответил Мейнард Пламм.

— В награду за некий подвиг? — уточнил Дунк.

Сир Кайл рассмеялся:

— Может, кто-то назовет это и так. Говорят, когда их величество прибыло погостить, у старого лорда были три юных дочери, три девственницы. А к утру все три понесли в животах королевских бастардов. Так, что это награда за горячую ночку.

Дунку приходилось слышать подобные истории и раньше. Эйегон Недостойный переспал с половиной девственниц королевства и, якобы, многих из них обрюхатил. Хуже всего то, что на смертном одре старик признал всех, и низкородных, что произвели на свет кабацкие девки, шлюхи или пастушки, и Великих Бастардов, от высокородных матерей.

— Если хотя бы половина этих историй была правдой, мы все были бы бастардами старого короля Эйегона.

— А кто сказал, что нет? — съязвил сир Мейнард.

— Сир Дункан, вы должны отправиться с нами в Белостенье, — настаивал сир Кайл. — При вашем росте, вы наверняка приглянетесь какому-нибудь знатному лорду. И сумеете устроиться на хорошую службу. Я уверен, что я-то точно устроюсь. Там на свадьбе будет Джоффри Касвелл, лорд Горького Моста. Когда ему было три, я сделал ему из сосны его первый меч, в точности по его руке. Зеленым юнцом я своим мечом служил его отцу.

— Он тоже был из сосны? — спросил сир Мейнард.

У Кайла хватило великодушия рассмеяться:

— Могу вас уверить, тот меч был из доброй стали. Хотя буду рад еще разок нагнуть шею, чтобы послужить мальцу лошадкой. Сир Дункан, даже если вы решите не участвовать в самом турнире, то присоединяйтесь ради свадебного пира. Будут певцы с музыкантами, жонглеры и акробаты, и еще труппа смешных карликов.

Дунк нахмурился.

— Нас с Эггом ждет долгий путь. Мы направляемся на север в Винтерфелл. Лорд Бирон Старк собирает людей, чтобы навсегда отвадить кракенов от своих берегов.

— Для меня там слишком холодно, — заметил сир Мейнард. — Если хотите бить кракенов, отправляйтесь на запад. Ланнистеры строят корабли, чтобы нанести ответный удар по их логову на островах железных людей. Только так можно покончить с Дайгоном Грейджоем. Драться с ним на суше бесполезно, он просто ускользнет обратно в море. Нужно разбить его на море.

В этом было зерно правды, но перспектива драться с железными людьми на море Дунка не прельщала. Он уже попробовал однажды, по пути из Дорна в Старомест на борту Белой Леди. В тот раз он надел доспехи, чтобы помочь экипажу отбиться от каких-то налетчиков. Битва вышла отчаянной и кровавой, и он чуть было не свалился за борт, что было бы концом.

— Трону следует поучиться у Старков с Ланнистерами, — заявил сир Кайл Кот. По крайней мере, они сражаются. А что делают Таргариены? Король Эйерис спрятался среди книг, принц Рэйегел скачет голышом по Красному Замку, а принц Мэйкар в Летнем Замке плодит отпрысков.

Эгг поворошил палкой угли и в ночную тьму взметнулись искры. Дунк был рад, что тот пропустил мимо ушей замечание о своем отце. Может, он наконец-то научился держать язык за зубами.

— Лично я во всем виню Кровавого Ворона, — продолжал сир Кайл. — Он Десница Короля, но сидит сложа руки, пока кракены сеют пожар и ужас по всему закатному морю.

Сир Мейнард пожал плечами.

— Его глаз следит за Тирошем, в котором спрятался и плетет интриги изгнанный Злой Клинок вместе с сыновьями Дэймона Черное Пламя. Поэтому ему надо держать королевский флот под рукой, на случай, если эта банда попробует пересечь море.

— Ага, такое вполне возможно, — согласился сир Кайл, — но многие обрадуются возвращению Злого Клинка. Причина всех наших бед Кровавый Ворон, он как опарыш, пожирающий сердце королевства.

Вспомнив о горбатом септоне из Каменной Септы, Дунк нахмурился.

— Подобные слова могут стоить головы. Могут сказать, что вы ведете изменнические речи.

— Как правда может быть изменой? — спросил Кайл Кот. — Во времена короля Дэйрона не нужно было бояться высказывать свои мысли, а что сейчас? — Он грубо фыркнул. — Пусть Кровавый Ворон и посадил на Железный Трон короля Эйериса, но надолго ли? Эйерис слаб, и когда он умрет, разразится кровавая схватка за корону между лордом Риверсом и принцем Мэйкаром. Десница против наследника.

— Друг мой, вы забыли про принца Рэйегела, — тихо возразил сир Мейнард. Он следующий наследник за Эйерисом, а за ним его дети, а вовсе не Мэйкар.

— Рэйегел слабоумный. Что ж, я не желаю ему ничего дурного, но парень все равно, что мертвый, и его близнецы тоже. Все равно погибнут: либо от дубины Мэйкара, либо от колдовства Ворона.

«Спасите нас Семеро», — успел подумать Дунк, прежде чем пронзительно и громко выступил Эгг:

— Принц Мэйкар брат принца Рэйгела. Он его любит, и никогда не станет вредить ни ему, ни его отпрыскам.

— Заткнись, парень, — рявкнул на него Дунк. — Этим рыцарям не интересно твое мнение.

— Я говорю, когда хочу.

— Нет, ответил Дунк. — Тебе нельзя.

«В один прекрасный день твой язык тебя погубит, и меня заодно».

Думаю, солонина достаточно размокла. Нарежь-ка нашим друзьям, да, побыстрее.

Эгг покраснел, и на пол-удара сердца Дунк испугался, что парень сейчас вспылит. Но вместо этого он ожог его угрюмым взглядом, как умеют только одиннадцатилетние мальчишки.

— Слушаюсь, сир, произнес он, выуживая мясо со дна шлема. Раздавая солонину, он сверкал красными отблесками от его бритой макушки.

Дунк взял свой кусок и с сомнением его рассмотрел. Размокшее мясо превратилось из твердой деревяшки в эквивалент дубленой кожи, но только и всего. Он пососал одной стороны, почувствовал соль и постарался не думать о поджаривающемся на вертеле и истекающем жиром кабане.

С наступлением сумерек с озера налетел рой мух и мошкары. Мухи предпочитали лошадей, а мошкара человеческую плоть. Единственным способом избежать укусов, было сидеть поближе к огню, вдыхая дым. «Изжариться или быть искусанным», — угрюмо размышлял Дунк, — «таков выбор у нищего». Он почесал руки и подвинулся поближе к огню.

Вскоре мех с вином вновь начал путь по кругу. Вино было кислым и крепким. Дунк сделал большой глоток и передал мех дальше. Тем временем Кот из Туманного Болота повел рассказ о том, как во время мятежа Черного Пламени он спас жизнь лорду Горького Моста:

— Когда пал знаменосец лорда Армонда, я, окруженный предателями, спрыгнул со своего коня…

— Сир, — спросил Глендон Бол. — А кто был предателем?

— Конечно же, я имел в виду людей Черного Пламени.

На стали в руке сира Глендона засверкали отблески пламени. Прыщи на его лице алели, как открытые раны, и каждая жила его тела была туго натянута подобно тетиве. — Мой отец сражался на стороне Черного Дракона.

И снова здорово. Дунк фыркнул. Не станешь же спрашивать каждого встречного: «Ты за Красных или Черных?» Отсюда недалеко до неприятностей.

— Я уверен, сир Кайл не желал обидеть вашего отца.

— Определенно, — согласился сир Кайл. — Битва Красного Дракона с Черным давно в прошлом. Нет смысла, парень, драться из-за них теперь. Мы все тут собратья по меже.

Казалось, сир Глендон мысленно взвешивает слова Кота, чтобы определить, не насмехается ли тот над ним.

— Дэймон Черное Пламя не был предателем. Старый король сам отдал ему меч. Он ценил Дэймона, хотя тот и был рожден бастардом. Чего ради он бы отдал Черное Пламя в руки Дэймона, а не Дэйрона? Он подразумевал, что этим он передает ему в руки и королевство. Дэймон был лучше.

Все притихли. Дунк слышал лишь тихое потрескивание костра, и чувствовал ползающую по шее мошкару. Не сводя глаз с Эгга, мысленно заклиная того сидеть тише воды, он шлепнул себя по шее.

— Когда они дрались на Красном поле, я был всего лишь мальчишкой, сказал он, когда стало ясно, что другие промолчат, — но я был оруженосцем у рыцаря, который дрался на стороне Красного Дракона, а потом служил тому, кто сражался за Черного. По обе стороны были настоящие храбрецы.

— Храбрецы, — тихо откликнулся Кайл Кот.

— Герои. — Сир Глендон Бол повернул свой щит так, что все могли рассмотреть нарисованный на нем герб: на черном фоне летел пылающий красно-желтый шар. — Я рожден от крови героя.

— Ты сын Шаровой молнии, — сказал Эгг.

После этих слов они впервые увидели, как сир Глендон улыбается.

Сир Кайл Кот пристально посмотрел на парня:

— Как такое возможно? Сколько тебе лет? Ведь Квентин Бол умер…

— …еще до моего рождения, — закончил за него сир Глендон, — но он возродился во мне. — Он швырнул меч в ножны. — И я это докажу вам в Белостенье, когда выиграю яйцо дракона.

***

На следующий день предсказание сира Кайла подтвердилось. Паром оказался небольшим, и не мог вместить всех желающих переправиться, потому лорды Костейн и Шоуни со своими слугами отправились первыми. Это потребовало несколько заходов, на каждый из которых уходило больше часа. Приходилось избегать заиленных мест, требовалось доставить лошадей и повозки на причал, погрузить на паром и после выгрузить на противоположном берегу озера. Господа еще больше замедлили процесс, заведя шумный спор о том, кто должен переправляться в первую очередь. Шоуни оказался старше, зато Костейн считал себя более родовитым.

Дунку не оставалось ничего другого, как ждать и изнемогать от духоты.

— Мы могли бы пройти первыми, если бы вы позволили мне использовать мой сапог, — заявил Эгг.

— Могли бы, — ответил Дунк, — но не будем. Лорды Костейн и Шоуни прибыли раньше, кроме того, они лорды.

Эгг скорчил рожу:

— Мятежники.

Дунк хмуро на него посмотрел:

— Что ты имеешь в виду?

— Они были за Черного Дракона. Точнее, лорд Шоуни был сам, а у лорда Костейна — отец. Мы с Эйемоном играли в солдатиков и флажками на зеленом столе мейстера Мелаквина. Герб Костейна — в двух четвертях серебряная чаша на черном, с черной розой на золотом фоне в других. Это знамя находилось на левом фланге полка Дэймона. Шоуни был справа, со Злым Клинком. Он тогда едва не умер от ран.

— Что было, то быльем поросло. Теперь-то они здесь, так? Выходит, они склонили колени, и король Дэйрон их помиловал.

— Да, но…

Дунк зажал парню рот.

— Попридержи язык.

Эгг послушался.

Едва успели переправиться люди Шоуни, на берегу появились лорд и леди Смолвуд со своими слугами, поэтому Дунку с Эггом вновь пришлось ждать.

Братство межи распалось утром, это было ясно, как день. Раздраженный и насупленный сир Глендон держался особняком. Кайл Кот считал, что они смогут попасть на паром не раньше полудня, поэтому отделился от остальных и увивался вокруг лорда Смоллвуда, с которым был мимолетно знаком. Сир Мейнард же проводил время, болтая с хозяйкой постоялого двора.

— Держись от него подальше, предупредил Дунк Эгга. Что-то в этом Пламме его тревожило. — Мы ничего о нем не знаем, он запросто может оказаться разбойником.

Предупреждение, наоборот в глазах Эгга сделало сира Мейнарда лишь интересней.

— Никогда не был знаком с настоящим разбойником. Думаете, он собирается украсть драконье яйцо?

— Лорд Баттервел его хорошо охраняет, — Дунк почесал искусанную шею. — Как думаешь, его покажут во время пира? Хотелось бы на него посмотреть.

— Я бы показал вам, сир, но оно в Летнем Замке.

— Твое? Твое собственное драконье яйцо? — Дунк нахмурился, размышляя, не разыгрывают ли его. — Откуда у тебя яйцо?

— От дракона, сир. Его положили в мою колыбель.

— А в ухо не хочешь? Драконов больше нет.

— Их нет, а яйца есть. Последний дракон отложил пять яиц, а другие хранится на Драконьем Камне, но они старые, их снесли еще до Танца. И у всех моих братьев тоже есть. Скорлупа драконьего яйца Эйерона похожа на слиток золота и серебра, с пронизывающими его огненными прожилками. А у меня зеленое с белым, и все в завитушках.

— Собственное драконье яйцо. — «Его положили в колыбель». Дунк настолько привык к Эггу, что иногда забывал про то, что Эйегон принц. Разумеется, они положили драконье яйцо в его колыбель. — Что ж, смотри не брякни про это яйцо, вдруг услышат.

— Я не дурак, сир. — Эгг понизил голос. — Однажды драконы появятся вновь. Мой брат Дэйрон видел это во сне, а король Эйерис читал об этом пророчество. Может он вылупится именно из моего. Вот здорово будет.

— А будет ли? — Дунк сильно в этом сомневался.

Но у Эгга не было никаких сомнений:

— Мы с Эймоном часто представляли, что именно из наших яиц вылупятся драконы. Случись так, мы бы смогли летать по небу у них на спинах, как Эйегон первый со своими сестрами.

— Ага, а если все рыцари королевства вдруг умрут, я стану Лордом-Командующим Королевской Гвардии. Раз это яйцо такое ценное, почему лорд Баттервел его отдает?

— Может, чтобы показать всему королевству, насколько он богат?

— Пусть так, — Дунк снова почесал шею и бросил взгляд на сира Глендона Бола, который в ожидании парома подтягивал подпругу седла. Его лошадь никуда не годится. Лошадь сира Глендона была настоящей клячей с провисшей спиной, низкорослой и старой. — Что ты знаешь об его отце? Почему его прозвали Шаровой Молнией?

— За вспыльчивый нрав и рыжие волосы. Сир Квентин Бол был мастером над оружием в Красном Замке. Именно он учил моего отца и дядьев, как сражаться. И Великих Бастардов тоже. Король Эйегон пообещал принять его в Королевскую Гвардию, и Шаровая Молния заставил свою жену уйти к Молчаливым Сестрам, да только к тому времени, когда в Гвардии освободилось место, король Эйегон уже умер, а новый король Дэйрон вместо него назвал Вильяма Уайлда. Отец говорил, что Шаровая Молния не меньше Злого Клинка старался убедить Дэймона Черное Пламя потребовать себе корону, и это он спас Черного, когда Дэйрон отправил Королевскую Гвардию схватить Пламя. Позже, у ворот Ланниспорта Шаровая Молния зарубил лорда Леффорда и заставил Седого Льва бежать и прятаться на Утесе. А при переправе через Мандел он одного за другим сразил семерых сыновей леди Пенроуз. Говорят, только ради нее он пощадил самого младшего.

— Весьма благородно с его стороны, — вынужден был признать Дунк. — Сир Квентин Бол умер на Красном Поле?

— До того, сир, — ответил Эгг. — Какой-то лучник, никому не известный простолюдин, прострелил его горло, когда он спешился у ручья, чтобы напиться.

— Если простолюдинам взбредет в голову убивать лордов и героев, они могут стать очень опасны. — Дунк заметил паром, медленно плывущий по озеру. — Ну, вот и паром.

— Какой он медленный. Значит, сир, мы направляемся в Белостенье?

— Почему бы и нет? Хочу посмотреть на драконье яйцо, — улыбнулся Дунк, и если я одержу победу на турнире, у нас обоих будет по драконьему яйцу.

Эгг с сомнением покосился в его сторону.

— Что? Чего это ты на меня уставился?

— Я бы сказал, сир, — с серьёзным видом ответил Эгг, — но должен научиться держать язык за зубами.

Глава 3

Межевых рыцарей посадили подальше от именитых гостей и от помоста, поближе к дверям.

Белостенье был практически новым замком, если таковым можно считать строение, возведенное дедом нынешнего лорда около сорока лет назад. Из-за стен, фортов и башен, сложенных из прекрасного белого камня, добываемого в Долинее и доставляемого с огромным трудом через перевалы, у простого народа он был известен как Молочный Дом. Внутреннее убранство, полы и колонны были сделаны из белоснежного мрамора, инкрустированного золотом. А потолочные стропила были выструганы из белых как кость стволов чар-древа. Дунк даже не пытался представить, сколько это может стоить.

Хотя, по сравнению с виденными им ранее залами, этот был не так велик. «Нас хотя бы пустили в дом», — подумал Дунк, занимая свое место на скамье между сиром Мейнардом Пламмом и Котом. Хотя они были незваными гостями, всех троих довольно быстро пустили на пир, поскольку отказать в гостеприимстве рыцарю в день свадьбы являлось плохой приметой.

Хуже всего пришлось юному сиру Глендону. «У Шаровой Молнии не было сыновей», — услышал Дунк громкий голос стюарда лорда Баттервелла. Малец горячился и часто поминал имя сира Моргана Данстобла, но стюард оставался непреклонен как алмаз. Стоило сиру Глендону коснулся рукояти меча, как тут же появилась дюжина солдат с пиками наперевес. На мгновение показалось, что кровопролития не избежать. Спасло положение только вмешательство высокого светловолосого рыцаря по имени Кирби Пим. Дунк находился слишком далеко и не слышал, о чем говорят, но видел, как Пим обнял стюарда за плечи и улыбаясь что-то прошептал ему на ухо. Стюард нахмурился, и что-то сказал сиру Глендону, отчего тот стал пунцовым.

«Похоже, он вот-вот расплачется», — решил Дунк. — «Либо это, либо кого-то пришьет». — После этого юного рыцаря наконец-то пустили в замок.

Бедняга Эгг оказался не столь удачлив.

— Большой зал только для лордов и рыцарей, — высокомерно заявил им младший стюард, когда Дунк пытался протащить мальчишку за собой. — Для оруженосцев, конюхов и солдат мы поставили столы во внутреннем дворе.

«Если бы ты узнал, кем он является, то усадил бы его на помосте, на троне с подушкой». — Дунку не понравился вид оруженосцев. Ровесников Эгга среди них было всего несколько человек, а остальные были бывалыми вояками, которые давным-давно решили, что служить рыцарю, чем быть им. Или у них не было выбора. Рыцарю нужны не только благородство и умение обращаться с оружием. Нудны еще конь и меч, а так же доспехи. И все это стоит дорого.

— Держи язык за зубами, — уходя, сказал Дунк Эггу. — Взрослые мужчины не станут терпеть твои дерзости. Сиди, лопай и слушай, авось чему научишься.

Сам Дунк был рад убраться с жаркого солнца туда, где нальют вина и есть шанс набить живот. Даже межевой рыцарь может подустать по полчаса разжевывать каждый кусок пищи. Здесь, среди незнатных гостей, пища была скорее простой и незамысловатой, зато ее было вдоволь. Поэтому Дунку это место пришлось по душе.

Но, как любил повторять старый рыцарь: «Что крестьянину делает честь, для лорда позор».

— Мне это место не подходит, — горячо спорил сир Бол с младшим стюардом. Ради пира он надел чистый дублет, красивый древний наряд, обшитый золотым шнуром рукавами и на воротнике, с красным гербом на белом фоне рода Болов на груди. — Вы знаете кем был мой отец?

— Не сомневаюсь, он был достойный рыцарь и могущественный лорд, — ответил младший стюард, — но, тоже самое можно сказать о многих здесь присутствующих. Пожалуйста, сир, либо займите место, либо уходите. Мне все равно.

В конце концов, с кислой миной парень сел вместе с остальными. По мере того, как прибывало все больше рыцарей, длинный белый зал наполнялся шумом. Народу было больше, чем ожидал увидеть Дунк, и, судя по их виду, многие гости проделали длинный путь. Они с Эггом не встречали столько лордов и рыцарей с памятного эшфорского луга, и невозможно было предугадать, кто появится следующим.

«Надо было держаться своей межи, и продолжать спать под кустом. Если только меня узнают…»

Дунк был благодарен, что его отвлекли, когда слуга положил перед каждым каравай черного хлеба. Он разрезал его вдоль. Оставил нижнюю половину на деревянной дощечке, а верхнюю съел. Хлеб был черствым, но по сравнению с солониной казался деликатесом. По крайней мере, не было нужды его размачивать в эле, молоке или в воде, чтобы сделать пригодным для пережевывания.

— Сир Дункан! Похоже, вы привлекли к себе внимание, — Сир Мейнард Пламм следил за шествием свиты лорда Вирвела к почетным местам в другом конце зала. — Те девицы, что на помосте, не могут отвести от вас глаз. Готов спорить, они ни разу не видели столь крупного мужчину. Даже сидя, вы на пол головы выше любого из гостей в этом зале.

Дунк пожал плечами. Он привык, что на него пялились, но это не значит, что он от этого в восторге.

— Пусть себе смотрят.

— Того, что сидит прямо рядом с помостом зовут Старый Бык, — продолжил сир Мейнард. — Его называют крупным, но мне сдается, что это скорее из-за живота. По сравнению с ним, вы просто гигант.

— Абсолютно верно, сир, — подтвердил один из их товарищей по скамье. Это был бледный, угрюмый человек, одетый в одежду серых и зеленых цветов. Под тонкими, изогнутыми дугой бровями у него были маленькие, пронзительные, близко сидящие глаза. Как бы покрывая недостаток волос, его рот обрамляла аккуратная черная бородка.

— На подобном фоне, один ваш рост делает вас одним из самых опасных участников.

— Я слышал, собирался прибыть Зверь из Бракена, — сказал другой сосед по скамье.

— Не думаю, — ответил человек в сером с зелены. — Это всего лишь крохотный турнир в чести свадьбы его светлости. Бой во дворе, чтобы отпраздновать предстоящий бой в постели. Не стоит беспокойства для таких, как Ото Бракен.

Сир Кайл Кот приложился к вину:

— Бьюсь об заклад, лорд Баттервелл тоже не выйдет в поле. Он будет сидеть в тени и подбадривать оттуда своих сторонников.

— Оттуда ему будет лучше видно, как они падут, — стал бахвалиться сир Глендон Бол, — а в конце он вручит яйцо мне.

— Сир Глендон сын Шаровой Молнии, — объяснил сир Кайл новичку — Не окажите нам честь, назвав свое имя, сир?

— Сир Утор Андерлиф. Не сын какой-нибудь шишки. — Его одежда была из доброй ткани, чистая и опрятная, но простого кроя. Его плащ был скреплен серебряной пряжкой в виде улитки. — Если ваше копье, сир Глендон, может сравниться с вашим языком, то вы сможете поспорить даже с тем здоровяком.

Пока им подливали вино, сир Глендон бросил взгляд на Дунка.

— Если мы встретимся, он падет. И не важно, насколько он большой.

Дунк следил, как слуга наливает вино в его кубок.

— Я лучше владею мечом, чем с копьем, — признал он, — а еще лучше боевым топором. А общей схватки не будет? — В общей схватке его рост и сила были бы преимуществом, и он знал, что там он смог бы развернуться. Сшибка на копьях другое дело.

— Общая схватка на свадьбе? — Сир Кайл был потрясен. — Это было бы неуместно.

Сир Мейнард рассмеялся.

— Брак та же схватка, спроси у любого женатого.

Сир Утор рассмеялся.

— Боюсь, будет лишь сшибка на копьях, но кроме драконьего яйца, лорд Баттервелл пообещал тридцать золотых драконов проигравшему, но вышедшему в финал, и по десять каждому рыцарю, выбывшему в предыдущем раунде.

«Десять драконов не так уж плохо. За десять драконов можно купить скакуна. Значит Дунку не нужно ездить верхом на Громе, и он сможет поберечь его до битвы. На десять драконов можно купить доспехи для Эгга, или подобающий рыцарю шатер с вышитым на нем гербом Дунка — вязом и падающей звездой. И, в конце концов, десять драконов это тушеный гусь с ветчиной и пирог, фаршированный голубятиной».

— И победителям в поединках достанется еще и выкуп, — закусывая, продолжал сир Утор, — и, как я слышал, кое-кто делает ставки на победителей. Сам лорд Баттервелл не любит рисковать, но среди его гостей есть заядлые игроки.

Едва он это проговорил, как под фанфары, донесшиеся с балкона для музыкантов, в зале появился сам Амброз Баттервелл. Дунк вместе с остальными вскочил на ноги, приветствуя лорда Баттервелла, ведущего к помосту под руку новобрачную по узорчатому мирийскому ковру. Едва расцветшей девушке было пятнадцать, а едва овдовевшему новоявленному мужу было пятьдесят. Она была покрыта румянцем, он — сединой. За невестой волочился свадебный шлейф в зеленую, белую и желтую полоску, который выглядел таким тяжелым и душным, что Дунку стало интересно, как она его терпит. Лорд Баттервелл с двойным подбородком и редеющими льняными волосами, тоже выглядел тяжелым и душным.

Следом за невестой шел тесть, ведя за руку своего сынишку. Лорд Фрей с Переправы был худым, элегантным мужчиной, одетым в голубое с серым. У его четырехлетнего наследника, который, казалось, был начисто лишен подбородка, текли сопли. Следом шли лорды Костейн и Рисли со своими женами, которые являлись дочерьми лорда Баттервелла от первого брака. Следом шли дочери Фрея со своими мужьями. Потом лорд Гормон Пик, лорды Смоллвуд, Шоуни, за ними остальные мелкие лорды и владеющие наделами рыцари. Среди них Дунк заметил Джона Скрипача и Алина Кокшоу. И хотя пир еще толком не начинался, лорд Алин был уже пьян.

К тому времени, когда все взошли на помост, почетный стол был переполнен не меньше скамей. Лорд Баттервелл с невестой уселись на двойной трон из позолоченного дуба с пухлой пуховой подушкой. Остальные расселись в креслах с высокой спинкой и резными, замысловатыми подлокотниками. Позади сидящих с потолочных балок свисали знамена с голубые на сером башнями-близнецами Фреев, и зелено-бело-желтые волны Баттервеллов.

Лорду Фрею выпала участь провозглашать тосты:

— За короля! — начал он попросту. Сир Глендон протянул свой кубок над миской для мытья рук. Дунк чокнулся с ним, с сиром Утором и с остальными. Они выпили.

— За лорда Баттервелла, нашего любезного хозяина, — был следующий тост Фрея: — И пусть Отец подарит ему долгую жизнь и много сыновей.

Все снова выпили.

— За леди Баттервелл, девственную невесту и мою любимую дочь. Пусть Мать одарит ее детьми. — Фрей улыбнулся дочери. — Я хочу еще до исхода года получить внука, а еще лучше близнецов. Так что ночью взбейте масло хорошенько, моя радость.

Хохот гостей грохнул до потолка, и все снова выпили. Вино было красным, терпким и сладким.

Следующий тост лорда Фрея был за королевского Десницу Бриндена Риверса.

— Пусть свет лампы Старицы озарит его путь к мудрости. — Он поднял свой кубок и выпил вместе с лордом Баттервеллом, его невестой и остальными гостями, сидевшими на помосте. За общим столом сир Глендон вылил содержимое своего кубка на пол.

— Напрасная трата хорошего вина, — заметил Мейнард Пламм.

— Я не пью за братоубийц, — сказал сир Глендон. — Кровавый Ворон колдун и бастард.

— Рожден вне брака, — тихо возразил сир Утор, — однако его отец-король перед смертью его признал. — И он залпом выпил, а следом за ним сир Мейнард и многие другие. Хотя гости разделились почти поровну, и кое-кто опустил свой кубок или вовсе вылил его, по примеру Бола. Кубок в руке Дунка вдруг стал тяжелее. «Сколько глаз у Кровавого Ворона?» — спрашивалось в загадке: — «Тысяча и еще один».

Последовали тост за тостом. Какие-то предлагал Фрей, какие-то — другие гости. Выпили за юного лорда Талли, сюзерена Баттервеллов, который просил извинения за то, что не смог присутствовать на свадьбе. Потом выпили за здоровье лорда Вышесада — Лео Лонгторна, который по слухам заболел. И выпили в память о павших смертью храбрых.

«Да, — вспоминая, подумал Дунк: — За это я выпью с радостью».

Последний тост провозгласил Джон Скрипач:

— За моих доблестных братьев! Я знаю, что этой ночью они улыбаются.

Дунк не собирался так много пить, поскольку утром собирался на турнир, но кубки наполняли после каждого тоста, и внезапно он почувствовал сильную жажду.

«Никогда не отказывайся от кубка вина или рога эля, — однажды дал ему совет сир Арлан, — следующая оказия может случиться только через год». Было бы неучтиво не пить за здоровье жениха и невесты, опасно не выпить за здоровье короля и Десницы, особенно когда вокруг полно незнакомцев.

На его удачу тост Скрипача оказался последним. Лорд Баттервелл, покачиваясь, поднялся поблагодарить присутствующих и посулил утром славный турнир.

— А пока будем пировать!

На стол высоких гостей подали молочного поросенка, жаренного петуха, украшенного собственными перьями, и огромную щуку обсыпанную миндальной крошкой. Простым гостям не досталось даже по кусочку этого угощения. Вместо молочного поросенка им подали соленую и перченую свинину, маринованную в миндальном молоке. Вместо петуха были отлично прожаренные и хрустящие каплуны, фаршированные луком, травами, грибами и жареными каштанами. Вместо щуки — куски белой трески в панировке с каким-то вкусным неизвестным Дунку коричневым соусом. Помимо выше названного, на столе была выставлена гороховая каша, печеная в масле репа, морковь с медом и выдержанный сыр, с резким запахом, напоминающим Бенниса из Коричневого Щита. Дунк ел за троих, размышляя, досталось ли что-нибудь сидящему во дворе Эггу. Просто на всякий случай он тайком припрятал в карман плаща полкаплуна с парой ломтей хлеба и небольшим куском вонючего сыра.

Свирели и скрипки радовали слух пирующих душевными мелодиями, и постепенно гости снова завели разговор про утренний турнир:

— Сир Франклин Фрей знаменит на весь Зеленый Зубец, — сказал Утор Андерлиф, которому видимо были хорошо известны местные герои: — Это дядя невесты. Он сидит там, на помосте. Есть еще Лукас Нэйланд из Ведьминого Болота, его тоже нельзя недооценивать. А также сира Мортимера Боггса с Мыса Треснутый Коготь. Кроме них на турнире будут только местные рыцари и сельские герои. Лучшие из них Кирби Пимм и Галтри Зеленый, хотя ни один из них не сравнится с зятем лорда Баттервелла, Черным Томом Хеддлем. Неприятный тип. Говорят, он заполучил старшую дочку Его Светлости, убив трех ее поклонников, и однажды выбил из седла лорда Утеса.

— Как? Юного лорда Тибольта? — удивился сир Мейнард.

— Да нет же, старого Седого Льва, того, что умер по весне. — Так говорили об умерших во время Великого Весеннего Поветрия. Он умер по весне. Были тысячи умерших, включая короля и двух принцев.

— Не забудьте про сира Буфорда Балвера, — добавил Кайл Кот. — На Красном поле Старый Бык зарубил сорок человек.

— И с каждым годом их число растет, — парировал сир Мейнард. — Слава Балвера в прошлом. Только взгляните на него. Ему за шестьдесят, он вялый и толстый, и почти ослеп на правый глаз.

— Не ищите в этом зале героев, — раздался голос у Дунка за спиной. — Я уже здесь, сиры. Можете наслаждаться моим видом.

Дунк повернулся и увидел улыбающегося Джона Скрипача. На нем был белый дублет с удлиненными рукавами, отороченными красным атласом. Они свисали до самых колен. На груди Скрипача висела тяжелая серебряная цепь, украшенная огромными темными аметистами под цвет его глаз. «Одна эта цепь, — подумал Дунк, — равна стоимости всего моего имущества».

Щеки сира Глендона, покрытые алыми прыщами, покраснели от вина:

— Кто ты такой, чтобы хвастаться?

— Меня зовут Джон Скрипач.

— Ты музыкант или воин?

— Так уж случилось, что я могу одинаково ловко сыграть и копьем, и смычком. Каждой свадьбе нужен свой певец, а турниру — таинственный рыцарь. Могу я присоединится? Баттервелл был настолько милостив, что пригласил меня за свой стол, но окружению пухлых розовощеких дам и стариков я предпочитаю компанию своих братьев межевых рыцарей. — Скрипач хлопнул Дунка по плечу. — Будь добрым братом, сир Дункан, подвинься.

Дунк подвинулся.

— Припозднились вы, сир. Все уже съедено.

— Не важно. Я знаю, где у здесь кухня. Вино-то, надеюсь, еще осталось? — От Скрипача пахло апельсинами и лимонами с оттенком какой-то незнакомой южной специи. Может быть мускатного ореха, Дунк не знал точно. Что ему известно об этих орехах?

— Ваше бахвальство неуместно, — заявил Скрипачу сир Глендон.

— Правда? Может мне попросить у вас прощения. Я и не думал обидеть сына Шаровой Молнии.

Это немного сбило спесь с юноши.

— Вы знаете кто я?

— Надеюсь, сын своего отца.

— Глядите-ка, — прервал их Кот. — Свадебный пирог.

Шестеро поварят сквозь двери втащили в зал пирог на широкой тележке на колесах. Он был огромный с поджаристой румяной корочкой, и изнутри него доносились какие-то звуки: писк, клекот и стук. Навстречу ему с мечом в руках с помоста спустились лорд и леди Баттервелл. Едва они надрезали пирог, как наружу выпорхнули и стали носиться по залу с полсотни птиц. На других увиденных Дунком свадьбах, пироги обычно наполнялись голубями или певчими птицами, а здесь оказались и голубые сойки, и жаворонки, и голуби, и пересмешники, и соловьи, и бурые воробушки, и крупные красные попугаи.

— Двадцать и один вид птиц, — упомянул сир Кайл.

— Скорее двадцать и один вид птичьего дерьма, — откликнулся сир Мейнард.

— У вас не романтичная душа, сир.

— А у вас на плече дерьмо.

— Именно такой и должна быть начинка свадебного пирога, — фыркнул сир Кайл, отчищая от птичьего помета свою тунику. — Пирог символизирует брак, а истинный брак включает в себя столько всего: радость и горе, боль и наслаждение, любовь, страсть и верность. Поэтому так кстати разнообразие птиц. Никто не знает, что принесет ему молодая жена.

— Свою щель, — сказал Пламм, — иначе какой в этом смысл?

Дунк встал из-за стола.

— Мне надо подышать свежим воздухом. — Точнее, честно говоря, ему нужно было облегчить мочевой пузырь, но в столь изысканной компании лучше было отпроситься подышать. — Прошу меня извинить.

— Скорее возвращайтесь, сир, — сказал Скрипач. — Скоро появятся жонглеры, и не стоит пропускать проводы молодых ко сну.

Ночной ветер лизнул Дунка точно язык какого-то гигантского зверя. Утоптанная земля, казалось, качалась под ногами… или может это качался он.

Центр внешнего двора был огорожен. Вдоль стены, чтобы создать в ложе для лорда Баттервелла с высокими гостями укрытие от солнца, были возведены деревянные трибуны в три яруса. На каждом конце арены были расположены шатры, в которых рыцари могли облачиться в доспехи. У входа в шатры стояли стойки для турнирных копий. Когда порыв ветра взметнул знамена, до Дунка донесся запах побелки от свежевыкрашенного разделительного барьера. Он направился на поиски внутреннего двора. Ему нужно отыскать Эгга и отправить парня к распорядителю турнира, записаться участником. Это сходило в обязанности оруженосца.

Однако, раньше в Белостенье он не бывал, и вскоре заблудился. Когда учуявшие чужой запах собаки принялись лаять и выть, Дунк обнаружил, что находится у псарни.

«Одно из двух, или они хотят вцепиться мне в глотку, — подумал он, — или каплуна в моем плаще». — Он вернулся откуда пришел и миновал септу. Мимо, хихикая, пробежала какая-то женщина, за ней гнался лысый рыцарь. Мужчина постоянно падал, пока женщина не вернулась, чтобы помочь ему подняться.

«Стоило бы зайти и помолиться Семерым, чтобы этот рыцарь стал моим первым соперником, — подумал было Дунк, но это было бы грехом. — Что мне действительно нужно, не молельня, а нужник». — Неподалеку под пролетом белокаменной лестницы он обнаружил кусты.

«Сойдет».

Он обошел их вокруг и расшнуровал штаны. Его мочевой пузырь готов был лопнуть. Из него все лилось и лилось.

Где-то наверху отворилась дверь, и Дунк услышал шаги и скрип сапог о каменные ступени.

— …скучный вы нам приготовили праздник, без Злого Клинка…

— Злой Клинок подчинится, — настаивал знакомый голос. — Нельзя доверять бастардам, даже ему. Пара побед и он быстренько окажется по эту сторону моря.

Это был лорд Пик. Дунк задержал дыхание… и свои «позывы».

— Легче болтать о победах, чем их одерживать. — По сравнению с Пиком, раскатистый бас говорившего с ноткой раздражения в голосе казался сочнее. — Старый Молочник думал, что парень победит, и так будет со всем остальным. А пустая болтовня и шарм без дела ничего не значат.

— Дракон поможет. Принц уверен, что тот вылупится именно из этого яйца. Ему это приснилось, как когда-то приснилась гибель братьев. Живой дракон привлечет нам столько мечей, сколько пожелаем.

— Драконы и сны — разные вещи. Помяните мое слово, Кровавый Ворон не дремлет. Нам нужен воин, а не фантазер. Действительно ли этот мальчик сын своего отца?

— Просто выполните свою часть, как было обещано, а мне позвольте беспокоиться об этом. Как только мы с нами будет золото Баттервеллов и мечи Фреев, к нам присоединится Харренхолл, а потом и Бракены. Отто знает, что не сможет отсидеться в сторонке…

Собеседники удалились и голоса стихли. Дунк вновь закончил дело, оправился и зашнуровал штаны. «Сын своего отца, — пробормотал он. — О ком это они? О сыне Шаровой Молнии?»

Когда он выбрался из-под лестницы, оба лорда были уже на противоположном конце двора. Он едва не прокричал им вслед, надеясь разглядеть их лица, но передумал. Он был один, безоружен и наполовину пьян. Или не только на одну половину. Он постоял, нахмурившись, и отправился обратно в зал.

Внутри подали последнюю перемену блюд, и началось веселье. Одна из дочерей лорда Фрея очень скверно исполняла на большой арфе «Два сердца бьются в такт». Несколько жонглеров бросали друг другу горящие факелы, а акробаты исполняли пируэты в воздухе. Племянник лорда Фрея запел «Медведя и Деву», а сир Кирби Пимм принялся отбивать такт деревянной ложкой по столу. К ним присоединились остальные, и вскоре весь зал ревел:

«Жил-был медведь, косолапый и бурый! Страшный, большой, с мохнатою шкурой!»

Лорд Касвелл уснул за столом в луже вина, а леди Вирвел расплакалась, хотя никто точно не понял, в чем причина.

А вино продолжало течь рекой. Дорогое арборское по словам Скрипача сменили местные вина. Если так и было, то Дунк не смог понять, в чем разница. Подали вино с пряностями, и Дунк решил попробовать. «Может другая оказия случится только через год». Остальные межевые рыцари, которые оказались славными ребятами, завели разговор о знакомых женщинах. Дунк понял, что размышляет, где сегодня проведет ночь Танселль. Он знал, что делает леди Роанна: спит в своей постели, в замке Холодный Ров, рядом с храпящим в усы старым сиром Юстасом. Потому о ней он старался не думать.

«Вспоминают ли они обо мне?» — думал он.

Его безрадостные размышления были грубо прерваны труппой раскрашенных карликов, внезапно выскочивших из брюха деревянной свиньи на колесиках. Они принялись гоняться между столов за шутами лорда Баттервелла, лупя их надутыми свиными пузырями, издающими при каждом ударе неприличные звуки. Это было самое смешное представление когда-либо виденное Дунком. Всем было весело. Малолетнему сыну лорда Фрея так понравились их выходки, что он присоединился и стал тоже колотить гостей одолженным у карлика пузырем. У этого ребенка был самый противный смех на памяти Дунка. Его пронзительное повизгивание настолько раздражало, что Дунку хотелось либо отшлепать мальца, либо зашвырнуть в какую-нибудь глубокую яму.

«Если он ударит меня своим пузырем, возможно, я так и поступлю».

— А вот виновник свадьбы, — сказал сир Мейнард, когда мимо пробежал лишенный подбородка визжащий проказник.

— Как это? — Скрипач протянул опустевший кубок, и его тут же наполнил проходивший мимо слуга.

Сир Мейнард бросил взгляд на невесту, которая кормила своего мужа вишнями.

— Их светлость не первым намажет маслицем это печенье. Говорят, его невесту лишил девственности в Близнецах какой-то поваренок. Они встречались тайком на кухне, пока, однажды ночью, ее младший братишка за нею не проследил. Когда он увидел, как они пекут «слоеный пирог», то испустил такой вопль, что сбежались все повара и стража, которая обнаружила на мраморном столе, на котором обычно месят тесто, миледи, совокупляющуюся со своим кашеваром. Оба были нагие как в день творения, и в муке с головы до пят.

«Быть не может, — подумал Дунк. — Лорд Баттервелл крупный землевладелец и его казна ломится от чистого золота. Зачем ему жениться на девушке, испорченной каким-то поваренком, да еще отдавать в память об этом драконье яйцо? Фреи с Переправы не влиятельнее Баттервеллов. Вся разница, вместо коров они владеют мостом. Господа — кто разберет, что у них на уме?»

Дунк съел несколько орехов и снова задумался о том подслушанном разговоре.

«Дунк, пропойца, что же ты подслушал?»

Он выпил еще вина с пряностями, которое пришлось ему по вкусу. Затем сложил руки, положил на них голову и на секундочку закрыл глаза, чтобы отдохнули от дыма.

Глава 4

Когда Дунк открыл глаза вновь, половина гостей вскочила на ноги и скандировала: «В постель! В постель!» Они так ревели, что разбудили Дунка, оторвав от сладкого сна, в котором присутствовали Тансель Слишком Высокая и Красная Вдова. «В постель! В постель!» — звенело в ушах. Дунк выпрямился и протер глаза.

Держа невесту на руках сир Франклин Фрей шел по проходу, а вокруг него толпились мужчины с мальчишками. Лорда Баттервелла за столом для почетных гостей окружали дамы. Оправившаяся от своего горя леди Вирвел пыталась стянуть Его Светлость с кресла, одна из его собственных дочерей расшнуровывала его сапоги, и какая — то женщина из Фреев стягивала с него тунику. Баттервелл смеясь, вяло от них отбивался. «Он пьян, — заметил Дунк, — а сир Франклин еще пьянее…» Он был настолько пьян, что едва не уронил невесту. Еще до того, как Дунк смог разобраться, что происходит, Джон Скрипач вздернул его на ноги с криком: «Вот! Пусть великан ее отнесет!»

Следующий момент, который он запомнил, что он взбирается по лестнице в башню с извивающейся невестой на руках. Как он умудрялся держаться на ногах, было выше его понимания. Девушка и не думала лежать спокойно, а окружавшие их со всех сторон мужчины и отпускавшие сальные шутки про перемалывание муки и взбивание теста, стягивали с невесты одежду. Карлики тоже были тут как тут. Они путались под ногами, кричали, смеялись и лупили его своими пузырями по ногам. Все, что ему оставалось делать, постараться не споткнуться о них.

Дунк понятия не имел, где искать спальню Баттервелла, но его толкали и пихали, пока он, наконец, не попал куда нужно. К тому времени пунцовая хихикающая невеста была уже практически голой, если не считать чулка на левой ноге, который каким-то чудом пережил восхождение. Дунк тоже покраснел, и вовсе не от натуги. Если бы кому-то было до него, он заметил бы, что Дунк возбужден, но, к счастью, все взгляды были обращены только на невесту. Леди Баттервелл ничем не напоминала Тансель, но одна извивающаяся полуголая красотка в его объятьях напоминала о другой. «Ее имя Тансель Слишком Высокая, но для меня она в самый раз». Он не знал, встретятся ли они еще. Порой, ночами ему казалось, что он ее придумал. «Нет, дурень, ты всего лишь нафантазировал себе, что ей нравишься».

Спальня Лорда Баттервелла была огромной и роскошной. Пол покрывали мирийнские ковры, в углах и нишах горели сотня ароматических свечей, а у дверей стоял полный доспех, украшенный золотом и драгоценными камнями. В небольшом алькове в наружной стене была устроена даже собственная уборная.

Когда Дунк плюхнул новобрачную в супружескую постель, рядом с ней пристроился карлик и взялся за грудь, чтобы немного приласкать. Девушка завизжала, мужчины загоготали, а Дунк ухватил карлика за воротник и оттащил от дамы. Он шел через комнату и собирался выкинуть малыша за дверь, но заметил яйцо дракона.

Лорд Баттервелл разместил его на черной бархатной подушечке на мраморной полке. Оно гораздо крупнее куриного яйца, хотя и меньше, чем он себе представлял. Его поверхность покрывали тонкие красные чешуйки, как драгоценности сияя в свете ламп и свечей. Дунк выронил карлика и взял яйцо в руки, чтобы хоть на мгновение почувствовать, что оно из себя представляет. Оно оказалось тяжелее, чем он ожидал. Им можно легко проломить человеку голову, и даже не поцарапать скорлупу. Чешуйки под подушечками пальцев были гладкими, а когда он поворачивал яйцо в руках, казалось, что оно мерцает глубоким, насыщенным кровавым светом. «Кровь и пламя», — пришло ему на ум сравнение, но в глубине чешуек были и золотые вкрапления, и черные как ночная тень завитки…

— Эй, там! Что это вы задумали, сир? — На него уставился незнакомый рыцарь. Это был крупный мужчина с угольно-черной бородой и бородавками, но вздрогнул Дунк не от его грозного вида, а от звука его голоса: низкого и полного гнева. «Это тот самый человек, с которым беседовал Пик», — понял Дунк под звук его голоса:

— Положите на место. И я бы предпочел, чтобы вы держали свои грязные руки подальше от сокровищ их светлости, иначе, клянусь Семерыми, вы пожалеете.

Рыцарь был не настолько пьян, как Дунк, поэтому разумнее было прислушаться. Он очень осторожно вернул яйцо на место, и вытер пальцы об рукава.

— У меня и в мыслях не было ничего плохого, сир. — «Вот, Дунк — ты болван, непробиваемый как крепостная стена». Он обошел чернобородого рыцаря и вышел за дверь.

На лестнице с веселыми криками и смехом женщины несли к невесте лорда Баттервелла. У Дунка не было ни малейшего желания с ними встречаться, поэтому он пошел не вниз, а забрался наверх, и оказался на крыше башни под звездами, прямо над бледным, тускло мерцающим в лунном свете замком.

От вина голова начала кружиться, поэтому он прислонился к парапету. «Может вот-вот стошнит? И зачем я взял драконье яйцо?» Он вспомнил представление Танселль и деревянного дракона, с которого начались неприятности в Пыльном броде. Эти воспоминания как всегда пробудили в Дунке чувство вины. Из-за межевого рыцаря погибли добрые люди — это было бессмысленно и ничего не исправишь. «Пусть тебе, болван, это послужит уроком. Не тебе связываться с драконами или их яйцами».

— Он словно сделан из снега.

Дунк обернулся. Позади стоял улыбающийся Джон Скрипач в своих шитым золотом шелках.

— Что из снега?

— Замок. Камень из которого он сделан кажется таким в лунном свете. Вы когда-нибудь бывали, сир Дункан, на севере за Перешейком? Мне говорили, там снег лежит даже летом. Вы видели Стену?

— Нет, м’лорд. — Отчего он вспомнил о Стене? — Мы как раз туда направляемся вместе с Эггом. На север в Винтерфелл.

— Раз так, я мог бы к вам присоединиться. Вы могли бы показать мне путь.

— Путь? — Дунк нахмурился. — Это же королевский тракт. Если держаться тракта и ехать на север, то не заметить невозможно.

Скрипач рассмеялся.

— Думаю, нет… хотя вы удивитесь, что порой могут не замечать люди. — Он подошел к парапету и оглядел замок. — Говорят эти северяне очень жестокие, а в их лесах полны волков.

— М’лорд? Зачем вы пришли сюда?

— Меня ищет Алин, а мне не хочется быть найденным. Когда выпьет, он становится надоедливым. Я заметил, что вы сбежали из ужасной спальни, и последовал за вами. Уверяю, я выпил много, но все же недостаточно, чтобы видеть голого Баттервелла. — Он загадочно улыбнулся Дунку. — А вы мне приснились, сир Дункан. Еще до того, как мы встретились. Я сразу же узнал вас, когда увидел на дороге. Мне показалось, будто я встретил старого друга.

У Дунка появилось странное чувство, будто это с ним уже было. Он говорил: «Вы мне приснились. Мои сны не такие как ваши, сир Дункан. Мои правдивы».

— Я вам приснился? — сказал он заплетающимся от вина голосом. — И о чем был сон?

— Мне приснилось, — ответил Скрипач, — что вы были с ног до головы в белом, а за вашими широкими плечами струится длинный светлый плащ. Вы, сир, были Белым Мечом, верным Братом Королевской Гвардии, величайшим рыцарем во всех Семи Королевствах, и ваша жизнь была посвящена единственной цели — защищать и служить своему королю. — Он положил руку на плечо Дунка. — Я знаю, что вам снилось тоже самое.

Верно, снилось. Впервые, когда старик разрешил ему подержать свой меч.

— Каждый мальчишка мечтает служить в Королевской Гвардии.

— Но только семерым, подрастая, доверяют одеть белый плащ. Вам бы хотелось стать одним из них?

— Мне? — Дунк стряхнул руку лордика, начавшую давить на плечо. — Возможно. А может, нет. — Рыцари Королевской Гвардии служили всю жизнь, и клялись не иметь ни жены, ни поместий. А вдруг я встречу Танселль. Почему не обзавестись женой и сыновьями? — Не важно, о чем я мечтаю. В Королевскую Гвардию принять рыцаря может только король.

— Полагаю, это значит, что мне придется занять трон. А я бы с большим удовольствием научил вас играть на скрипке.

— Вы пьяны. — Поспорили ворон с вороной, кто чернее.

— Я бесподобно пьян. Вино делает все возможным, сир Дункан. Думаю, белое вам идет, но если этот цвет вам не по вкусу, то может, вы предпочитаете стать лордом?

Дунк рассмеялся ему в лицо.

— Ну уж нет. Скорее, я отращу большие синие крылья и взлечу. Одно не хуже другого.

— Теперь вы надо мной надсмехаетесь. Истинный рыцарь никогда не стал бы надсмехаться над своим королем. — В голосе Скрипача действительно звучала обида. — Надеюсь, у вас появится больше веры в сказанное, когда увидите, как вылупится дракон.

— Дракон? Живой дракон? Прямо здесь?

— Мне это приснилось. Этот белый замок, вы, и вылупляющийся из яйца дракон. Мне все это приснилось, как когда-то приснилась смерть моих братьев. Им было двенадцать, а мне семь, поэтому они только посмеялись и умерли. Теперь мне двадцать и два, и я верю в свои сны.

Дунку припомнился другой турнир. Как они с другим принцем идут под легким весенним дождиком. И как брат Эгга Дэйрон говорил ему:

«Мне приснились вы и мертвый дракон. Великий зверь с такими огромными крыльями, что он мог закрыть ими весь луг. Он набросился на вас, но вы выжили, а дракон умер». — Так и вышло с бедным Бэйлором. Сны слишком ненадежный фундамент.

— Как скажете, м’лорд, — ответил он Скрипачу. — Молю меня извинить.

— Куда вы собрались, сир?

— В постель, спать. Я пьян как собака.

— Станьте моим псом, сир. Ночь живет обещаниями. Мы можем вместе повыть на луну и разбудить богов.

— Что вам от меня надо?

— Ваш меч. Я приближу вас к себе и возвышу над другими. Мои видения не лгут, сир Дункан. Вы получите свой белый плащ, а я должен завладеть яйцом дракона. Должен, тут мои видения были предельно ясны. Возможно, из этого яйца вылупится, или еще…

Сзади резко стукнула распахнутая дверь.

— Он здесь, милорд. — На крыше появилась пара стражников, а следом лорд Гормон Пик.

— Горми, — протянул Скрипач. — Что, милорд, вы делаете в моей спальне?

— Это крыша, сир. Вы слишком много выпили. — Лорд Гормон сделал резкий жест, и стражники шагнули вперед. — Позвольте помочь вам добраться до кровати. Помните, что по утру вас ждет турнир. Кирби Пимм может оказаться опасным противником.

— Я хотел сразиться с добрым сиром Дунканом.

Пик одарил Дунка недружелюбным взглядом.

— Позже, быть может. Первая схватка у вас с Кирби Пиммом.

— Значит Пимму будет повержен! И все остальные тоже! Таинственный рыцарь под восторженные крики побеждает всех своих противников. — Один из стражников взял Скрипача под руку. — Сир Дункан, похоже нам предстоит разлучиться, — воскликнул он, пока его уводили по ступеням.

На крыше с Дунком остался только лорд Гормон.

— Межевой рыцарь, — прорычал он, — твоя мать не учила тебя не совать руку в пасть дракона?

— Я рос без матери, м’лорд.

— Оно и видно. Что он тебе наобещал?

— Дворянство, белый плащ, большие синие крылья.

— Ну так я тебе обещаю: заработаешь три фута холодной стали в живот, если когда-нибудь хоть словом обмолвишься о том, что здесь было.

Дунк помотал головой, чтобы немного развеять туман в голове. Это не сработало. Он согнулся пополам, и его стошнило.

Брызги попали на сапоги Пика. Лорд разразился проклятьями:

— Межевые рыцари! — с отвращением воскликнул он. — Вам здесь нечего делать. Ни один истинный рыцарь из вежливости не явится без приглашения. Вы же, межевые твари…

— Нас нигде не ждут, а мы оказываемся повсюду, милорд. — Вино придало Дунку смелости, иначе он бы прикусил язык. Он утерся тыльной стороной руки.

— Сосредоточься и запомни, что я тебе сказал, сир, иначе горько пожалеешь. — Лорд Пик стряхнул блевотину с сапога и затем удалился. Дунк снова прислонился к парапету. Он размышлял о том, кто из них безумнее — лорд Гормон или Скрипач.

Ко времени, когда он добрался обратно до зала, из его соратников остался лишь сир Мейнард Плам.

— Вы хотя б пудру на грудях оставили, после того, как сорвали с нее исподнее? — спросил он.

Дунк покачал головой, плесну себе вина, пригубил, и решил, что достаточно набрался.

Господам и дамам стюард Баттервелл подыскал комнаты, а для их свиты — койки в казармах замка. Прочим гостям предоставили выбор: или спять на соломенном тюфяке в подвале, или в собственном шатре на выделенном клочке земли у западной стены. Скромная палатка, которую Дунк купил в Каменной Септе не являлась шатром, но защищала от дождя и солнца. Некоторые из соседей все еще бодрствовали. Шелковые стены их шатров сияли в ночи подобно цветным фонарикам. Из голубого шатра украшенного подсолнухами доносился смех, а из шатра в пурпуно-белую полоску — звуки любви. Эгг поставил их палатку отдельно от остальных. Мейстер и обе лошади были стреножены, а оружие и доспехи Дунка аккуратно разложены вдоль стены. Когда Дунк протиснулся в палатку, он обнаружил оруженосца сидящим со скрещенными ногами над свечой. Его склоненная над книгой голова сияла как бильярдный шар.

— Ослепнешь, читая книги при свечах, — чтение до сих пор оставалось для Дунка загадкой, хотя парнишка пытался его учить.

— Свечи нужны, чтобы лучше различать слова, сир.

— А по шее? Что это за книга? — Дунк заметил яркие картинки на странице — крохотные цветные щиты, спрятавшиеся между буквами.

— Список гербов, сир.

— Ищешь Скрипача? Не трать время. В таких книгах нет межевых рыцарей, только лорды и победители турниров.

— И вовсе не его я искал. Во дворе я видел гербы… Здесь лорд Сандерлэнд, сир. На его гербе на на зелено — голубом поле три белые женские головы.

— Сестринский лорд? Честно? — Тремя Сестрами называли острова в восточном заливе Шеи, который назывался Укус. Дунк слышал от септонов, что острова погрязли во грехе и алчности. Сестрин городок был знаменитым на весь Вестерос логовом контрабандистов. — Далеко же он забрался. Должно быть он родственник невесты.

— Нет, сир.

— Значит, приехал на пир. Они там на Трех Сестрах едят одну рыбу, так? Наверное его от рыбы уже тошнит. А сам — то ты поел? Я принес половину каплуна и сыра. — Дунк запустил руку в карман плаща.

— Они накормили нас ребрышками, сир. — Эгга зарылся в книгу. — Лорд Сандерлэнд сражался на стороне Черного Дракона, сир.

— Прямо как старый сир Юстас? Он же не был плохим человеком, верно?

— Нет, сир, — сказал Эгг, — однако…

— А я видел яйцо дракона. — Дунк спрятал еду к сухарям и солонине. — Оно было почти целиком красным. А у лорда Кровавого Ворона тоже есть яйцо?

Егг опустил книгу.

— Почему? Он низкого происхождения.

— Он — незаконнорожденный, а не низкого происхождения. — Кровавому Ворону не повезло родиться на правильной стороне постели, но как ни крути, по обе ее стороны он был самого знатного происхождения. Дунк собирался рассказать Эггу о подслушанном разговоре, когда он увидел его лицо. — А что с губой?

— Подрался, сир.

— Дай взглянуть.

— Крови почти не было. Я полил вином.

— С кем подрался?

— С другими оруженосцами. Они сказали…

— Не важно, что они сказали. О чем я тебя предупреждал?

— Держать язык за зубами и не лезть в неприятности. — Парнишка потрогал распухшую губу. — Но они назвали отца братоубийцей.

«Он и есть братоубийца, хотя думаю, что неумышленный. Дунк уже с полсотни раз говорил Эггу не принимать подобные разговоры близко к сердцу. — Ты знаешь правду, и этого достаточно». Они слышали эти разговоры и раньше, и в кабаках, и в бедных тавернах, и у походного костра. Всему королевству было известно, что Бэйлор Сломикопье пал на Эшфордском Лугу от палицы принца Мэйкара. Рано или поздно слух про заговор следовало ожидать.

— Знай они, что принц Мэйкар твой отец, они бы этого не сказали. — Болтали бы за спиной, верно, но не в лицо. — И что же ты ответил этим оруженосцам, вместо того, чтобы как было приказано, держать язык за зубами?

Егг выглядел смущенным.

— Что принц Бэйлор погиб от несчастного случая. Но когда я сказал, что принц Мэйкар любил своего брата, оруженосец сира Аддама заявил, что тот любил его до смерти, а оруженосец сира Мэллора — что и своего брата Эйриса он любит точно так же. Тогда я ему врезал. И врезал здорово.

— И мне бы следовало тебе хорошенько врезать. Раздутое ухо отлично подходит к раздутой губе. Будь на моем месте твой отец, он поступил бы точно так же. Ты считаешь, принц Мэйкар нуждается в защите маленького мальчика? Что он сказал тебе на прощанье?

— Верно служить оруженосцем, не пытаться уклониться от работы и невзгод.

— А еще?

— Не нарушать королевские законы, правила рыцарства и повиноваться вам.

— А еще?

— Брить или красить волосы, — неохотно ответил мальчишка. — и никому не называть свое имя.

Дунк кивнул.

— Сколько вина выпил тот оруженосец?

— Он пил пиво.

— Вот видишь? Вместо него говорило пиво. Слова — это ветер, Эгг, пусть себе летят мимо.

— Некоторые слова ветер, — сказать, что мальчишка упрям, значит не сказать ничего. — А некоторые слова — измена. Весь турнир — сборище изменников, сир.

— Неужели все? — Дунк покачал головой. — Если это правда, что было — быльем поросло. Черный Дракон мертв, и все, кто сражались за него либо сбежали, либо получили прощение. Кстати, сыновья лорда Баттервелла сражались по обе стороны.

— Значит он изменник на половину, сир.

— Это было шестнадцать лет назад. — Хмельной дурман Дунка прошел. Он почувствовал себя злым и трезвым. — Распорядителем турнира будет стюард лорда Баттервелла по имени Косгрув. Найди его и внеси мое имя в список участников. Хотя нет, погоди… не мое имя. — При таком количестве лордов вокруг, кто-нибудь может вспомнить подвиги сира Дункана Высокого на эшфордском лугу. — Пусть будет Рыцарь Виселицы. — Народу нравятся появляющиеся на турнире таинственные рыцари.

Эгг потер распухшую губу.

— Рыцарь Виселицы, сир?

— Из-за щита.

— Да, но…

— Ступай и сделай, как велено. Хватит читать. — И Дунк большим и указательным пальцами потушил пламя свечи.

Глава 5

Вставшее солнце было неумолимо жгучим и злым.

Даже над белоснежными стенами замка стоял горячий дрожащий воздух. В воздухе стоял запах прогретой земли и свежескошенной травы. Ни единого дуновения ветерка не касалось зеленых, желтых и белых знамен, безжизненно свисавших со стен и привратных башен. Гром вел себя очень беспокойно. Раньше Дунк за ним редко замечал подобное. Пока Эгг затягивал подпругу седла, жеребец мотал из стороны в сторону головой и даже показал парнишке свои крупные прямоугольные зубы.

«Это все из-за жары, — подумал Дунк. — Жарко не только людям, но и животным. У боевого коня, даже в лучшие деньки, нрав далеко не ангельский, а на подобной жаре даже у самой Матери лопнет терпение».

В центре двора соперники начали новую сшибку. Сир Херберт был верхом на золотистом рысаке в черной попоне усеянной красными и белыми змеями рода Пейджей, а на гнедой сира Франклина попона была из серого шелка с башнями Фреев. Когда они сблизились красно-белое копье переломилось точно пополам, а синее разлетелось в щепки, но никто из всадников не был выбит из седла. С трибун и со стен, с которых наблюдали стражники, раздались приветственные вопли, но они были короткие, вялые и неискренние.

«Слишком жарко даже для веселья. — Дунк смахнул со лба пот. — И для турнира тоже жарковато. — В его голове словно бил барабан. — Мне бы только выиграть этот бой и еще один, и хватит с меня».

Рыцари развели коней по сторонам ристалища и побросали зазубренные остатки своих копий, которые уже были четвертыми по счету. На три больше, чем нужно. Дунк как мог оттягивал момент облачения в доспехи, но все равно чувствовал, как под сталью исподнее прилипло к телу. Он сказал себе, что есть вещи и похуже, чем утонуть в собственном поту, памятуя о бое на Белой Леди, когда железные люди толпой повалили через ее борт. К тому времени, когда все было кончено, едва не утонул в крови.

С новыми копьями в руках Пейдж с Фреем снова ударили шпорами своих коней. От копыт при каждом ударе, взметались в воздух комья сухой земли. Дунк поморщился от треска копий. Прошлой ночью было слишком много выпито и съедено. Он очень смутно помнил о том, как нес невесту вверх по лестнице, о последующей встрече с Джоном Скрипачом и лордом Пиком. «Что я забыл на той крыше? Мы болтали о драконах, о драконьих яйцах и еще о чем-то», — припомнил он.

Из задумчивости его вывел шум, который состоял частично из криков, частично из стона. Дунк увидел золотистого рысака без всадника, бегущего к краю ристалища, и лежащего на земле сира Херберта, делающего вялые попытки подняться. До его выхода осталось ровно двое. Чем раньше он выбьет сира Утора из седла, тем быстрее он сможет снять доспехи, выпить холодной воды и отдохнуть. У него будет минимум час до следующей схватки.

Дородный герольд лорда Баттервелла взобрался на самый верх трибуны чтобы вызвать следующих участников турнира:

— Сир Эргрейв Дерзкий, рыцарь из Нэнни на службе лорда Баттервелла в Белостьене — вызвал он, — и сир Глендон Флауэрс, Рыцарь из Кошачьих Ив. Выходите и докажите вашу доблесть. — На трибуне раздался смех.

Сир Эргрейв оказался худощавым, покрытым морщинами домашним рыцарем-ветераном в помятом сером доспехе верхом на лошади без брони. Дунку хорошо был знаком такой тип людей, крепких как старая коряга, и профессионалов своего дела. Его противником оказался юный сир Глендон в тяжелой кольчуге и полушлеме без забрала, сидевший верхом на жалкой кляче. На висевшем на его руке щите красовался яркий герб его отца. — «Ему бы не помешал крепкий панцирь и нормальный шлем», — подумал Дунк, — «В подобном облачении один удар в грудь или в голову могут его убить».

Сир Глендон был, очевидно, взбешен тем, как именно его представили. Он яростно развернул своего коня и прокричал:

— Я Глендон Бол, а не Флауэрс. Предупреждаю, герольд, насмехаться надо мной опасно. Во мне течет кровь героя. — Герольд и не подумал отвечать, но протест рыцаря породил еще больше смеха.

— Над чем они смеются? — громко спросил Дунк. — Он что — бастард? — Флауэрсами в Просторе называли незаконнорожденных дворян. — И что это за история с кошачьими ивами?

— Я могу узнать, сир, — ответил Эгг.

— Нет уж. Меня это не касается. Где мой шлем? — Сир Эргрейв с сиром Глендоном преклонили копья перед лордом и леди Баттервелл. Дунк заметил, как Баттервелл наклонился и что-то прошептал на ухо своей жене. Девушка захихикала.

— Вот, сир. — Эгг натянул свою мятую шляпу поглубже, спасая от солнца бритую голову и глаза. Дунк часто подшучивал над пареньком по поводу этой шляпы, но в настоящий момент он был бы рад иметь точно такую же. В пекло соломенная шляпа лучше железной. Он отбросил челку со лба, обеими руками опустил большой шлем на голову и пристегнул его к горжету. Подкладка пропахла потом. На шею и плечи вдруг сразу навалился вес всего надетого железа. От всего выпитого вчерашней ночью гудело в голове.

— Сир, — обратился к нему Эгг. — Еще не поздно отказаться. Если вы проиграете Грома и свои доспехи…

«Тогда я перестану быть рыцарем».

— С какой стати я должен проигрывать? — Рявкнул Дунк. Сир Эргрейв с сиром Глендоном уже занимали свои места на ристалище. — В этот раз здесь нет Смеющегося Шторма. Разве тут есть кто-то, из-за кого мне стоит беспокоиться?

— Да почитай что, из-за каждого, сир.

— Сейчас как дам по шее! Сир Утор на десять лет меня старше и вполовину меньше. — Сир Эргрейв опустил забрало. У сира Глендона нечего было опускать.

— Но вы же не участвовали в поединках с самого эшфордского турнира, сир.

Вот несносный мальчишка!

— Я тренировался. — Если быть честным, не так уж прилежно. При удобном случае, он тренировался верхом с копьем на вращающемся манекене или на кольцах. Или поручал Эггу залезть на подходящую ветку и выставить щит или просто крышку от бочки, чтобы ударить в нее с разгона копьем.

— У вас лучше получается махать мечом, чем владеть копьем. — Возразил Эгг. — А с топором или палицей никто не сможет сравниться с вашей силой.

В его словах была доля истины, что только больше обеспокоило Дунка.

— Сегодня нет схваток на мечах или на палицах, — напомнил он под начавших разбег коней сына Шаровой Молнии и Эргрейва Дерзкого. — Лучше подай щит.

Эгг скорчил рожу, но пошел за щитом.

Напротив копье сира Эргрейва ударилось о щит сира Глендона и соскользнуло, оставив на комете глубокую царапину. А наконечник копья Бола попал прямо в центр нагрудника его противника, да с такой силой, что не выдержала подпруга. Рыцарь рухнул вместе с седлом и закувыркался по пыльной земле. Дунк был поражен вопреки собственному желанию. Мальчишка дерется под стать своим похвальбам. Интересно, перестанут ли над ним смеяться.

Громко пропели трубы, заставив Дунка поморщиться. На трибуну вновь взобрался герольд:

— Вызываются сир Джэй из рода Касвеллов, лорд Горького моста, Защитник Бродов и сир Кайл, по прозвищу Кот из Туманного Болота. Выходите, и докажите вашу доблесть.

У сира Кайла были неплохие доспехи, но старомодные и потертые, покрытые множественными вмятинами и царапинами.

— Мать смилостивилась ко мне, сир Дункан, — сказал он Дунку, когда они вместе с Эггом двигались по дороге на ристалище. — Меня поставили в пару с лордом Касвеллом. Именно к тому, ради кого я приехал.

Если на поле и был кто-то, кто чувствовал себя хуже Дунка, это был лорд Касвелл, который на празднике допился до потери чувств.

— Удивительно, как он умудряется держаться в седле после вчерашнего, — пробормотал Дунк. — Вы легко одолеете его, сир.

— Э, нет. — Сир Кайл слегка улыбнулся. — Кот, желающий получить порцию сливок, сир Дункан, должен знать, когда мурлыкать, а когда показать когти. Если его милость даже чиркнет копьем по моему щиту, я тут же грохнусь на землю. После, когда я приведу ему своего коня и привезу доспехи, я похвалю его милость, как сильно его мастерство вырос с тех пор, как я сделал ему его первый меч. Это напомнит ему обо мне, и еще до заката я снова стану рыцарем Горького Моста на службе у Касвеллов.

«Это бесчестно», — едва не выпалил Дунк, но вместо этого прикусил язык. Сир Кайл не первый межевой рыцарь, продавший честь ради тепленького местечка у камина.

— Ну, как скажете. — Пробормотал он в ответ. — Тогда, удачи! Или, если желаете, неудачи.

Лорд Джоффри Касвелл был худым юношей двадцати лет, хотя сегодня в доспехах, надо признать, он выглядел более внушительно, чем вчера ночью, лежа лицом в луже вина. На его щите был изображен желтый кентавр, натягивающий лук. Тот же герб с кентавром был на белой шелковой попоне его лошади и сверкал золотом на верху его шлема. Для человека, чьим гербом является кентавр, наездник он был никудышный. Дунк не знал, насколько ловко лорд Касвелл владеет копьем, но судя по тому, как он сидел в седле, он мог вывалится из него от любого чиха. Все, что требовалось Коту для победы, просто быстро проскакать мимо.

Эгг держал Грома под уздцы, пока Дунк с трудом забирался в высокое, жесткое седло. Когда он уселся, ожидая своей очереди, он почувствовал, что многие взгляды обратились к нему. Они гадают, стоит ли чего-нибудь в деле этот огромный межевой рыцарь. Дунку самому бы хотелось найти ответ на этот вопрос. Что ж, скоро он это узнает.

Кот из Туманного Болота бы верен себе. Копье лорда Касвелла мотало по всему полю, а сам сир Кайл и вовсе целился куда-то в сторону. Ни тот, ни другой не удосужились разогнать лошадей даже до рыси, и все равно, сир Кайл вывалился из седла, едва наконечник копья лорда Джоффри умудрился чиркнуть его по плечу. — «А я-то думал, все кошки умеют падать на лапы», — подумал Дунк, глядя, как межевой рыцарь валяется в пыли. Копье лорда Касвелла осталось целехоньким. Проезжая мимо, он постоянно потрясал им в воздухе, словно ему только что удалось выбить из седла Лео Длинного Шипа или Смеющегося Шторма. Кот стащил с головы шлем и отправился ловить свою лошадь.

— Давай щит. — Сказал Дунк Эггу. Мальчишка протянул ему щит. Дунк пропустил левую руку за ремни и сжал петлю. Вес длинного щита внушал уверенность, хотя из-за своих размеров им было нелегко управляться, а вид висельника вызывал мурашки по спине. Не самый удачливый герб. Он решил при первой же возможности перекрасить щит. — «Да дарует мне Воин гладкий ход и быструю победу», — помолился он под звуки голоса герольда, который снова оказался на трибуне:

— Вызываются сир Утор Андерлиф, — прогремел его голос, — и Рыцарь Виселицы. Выходите и докажите вашу доблесть.

— Будьте осторожны, сир, — напутствовал Эгг Дунка, передавая ему копье — деревянное древко двенадцати футов в длину, заканчивающееся железным наконечником в виде сжатого кулака. — Другие оруженосцы говорят, что сир Утор отличный наездник. И он очень быстр.

— Быстр? — фыркнул Дунк. — У него на щите улитка, как он может быть быстрым? — Он ударил пятками бока Грома и вывел коня медленным шагом, вертикально держа копье. «Одна победа для меня ничего не изменит. А две принесут нам барыши, но на две победы в подобной компании надеяться не стоит». Он в равной степени мог попасть в пару со Старым Быком или с сиром Кирби Пиммом или с каким-нибудь другим местным героем. Дунку стало интересно, не намеренно ли распорядитель игр поставил межевых рыцарей в пары друг с другом, чтобы знатные господа не натерпелись позора, проиграв кому-нибудь из них первую схватку. «Не важно. По одному противнику за раз, как любил повторять старик. Сейчас меня ни что не должно волновать, кроме сира Утора».

Они съехались под трибуной, на которой среди подушек в тени от крепостной стены сидели лорд и леди Батеррвелл. Рядом восседал лорд Фрей, качающий на колене своего курносого сынка. Находившиеся тут же служанки обмахивали их веерами, и все же камчатая туника лорда Баттервелла потемнела подмышками, прическа его жены обвисла от пота. Ей было жарко, скучно и неудобно, но едва она увидела Дунка, она так повела грудью, что тот покраснел даже под шлемом. Он опустил наконечник копья к леди и ее мужу. Сир Утор проделал то же самое. Баттервелл пожелал им удачной схватки, а у его жены слов не нашлось.

Час пробил. Дунк отъехал к южному концу ристалища. В восьмидесяти футах от него его оппонент тоже занял позицию. Его серый жеребец был мельче Грома, зато молод и горяч. Сир Утор был закован в покрытых зеленым лаком латах с серебристой кольчугой. С его круглого бацинета струились ленты зеленого и серого шелка, а на щите красовался герб в виде серебряной улитки. — «Если я его спешу, хорошие доспехи и отличный конь подразумевают приличный выкуп».

Пропела труба.

Гром начал медленный разбег. Дунк сместил копье влево и чуть опустил, так что оно встало под углом между головой лошади и разделявших противников барьером. Своим щитом он прикрыл левую часть туловища. Он наклонился вперед, сжав коленями постепенно набиравшего скорость Грома. «Мы едины — человек, лошадь и копье. Мы словно чудище, созданное из плоти, дерева и железа».

Сир Утор, окруженный облаком пыли, летящей из-под копыт его серого, рванул с места. Когда между ними оставалось около сорока футов, Дунк перевел Грома в галоп и нацелил копье прямо на серебряную улитку. Тусклое солнце, пыль, жара, замок, лорд Баттервел с невестой, Скрипач и сир Мейнард, рыцари, оруженосцы и конюхи, и народ — все исчезло. Остался только противник. Снова дать шпор. Гром делает скачок вперед. Улитка несется навстречу, вырастая с каждым взмахом длинных серых лошадиных ног… но впереди несется копье сира Утора с железным кулаком. «Мой щит крепкий, мой щит выдержит. Только улитка имеет значение. Бей в улитку, и победа твоя».

Когда между ними осталось десять ярдов, сир Утор чуть приподнял наконечник копья.

В ушах Дунка раздался звон от удара его собственного копья. Он почувствовал отдачу в плечо и в руку, но не видел, куда попал. Всей соединенной мощью человека и лошади железный наконечник копья сира Утора врезал ему точно между глаз.

Глава 6

Дунк очнулся лежащим на спине, уставившись на арки сводчатого потолка. Какое-то мгновение он не мог понять, где находится и как сюда попал. В его голове эхом раздавались голоса, мимо проносились чьи-то лица — старого сира Арлана, Тансель Высокой, Бенниса Коричневого Щита, Красной Вдовы, Бэйлора Сломи Копье, Эйрона Светлого принца, бедной сумасшедшей леди Вайс. Затем разом к нему вернулась память о состоявшейся схватке: жара, улитка, железный кулак, летящий ему в лицо. Он застонал и перевернулся на локоть. Это движение вызвало в его черепе грохот, словно производимый каким-то ужасным боевым барабаном.

Во всяком случае, оба глаза целы. И дыры в голове вроде нет, а это уже хорошо. На сколько он смог разглядеть, он очутился в каком-то подвале среди бочек с вином и элем, расставленных вдоль стен. — «По крайней мере здесь прохладно», — подумалось ему, — «и выпивка всегда под рукой». Во рту был привкус крови. Дунк почувствовал укол страха. Если он откусил язык, то он станет не только тупым, но и немым.

— Добрый день, — прохрипел он только чтобы услышать собственный голос. Слова эхом разнеслись по подвалу. Дунк попытался встать на ноги, но при первой же попытке подвал закружился перед глазами.

— Тише, тише, — произнес рядом чей-то дребезжащий голос. Рядом с постелью очутился старик в серых в тон седым волосам одеждах. На его шее висела мейстерская цепь, сплетенная из множества звеньев разных металлов. Его пожилое лицо было покрыто морщинами с глубокими складками по обеим сторонам крупного, похожего на клюв, носа. — Полежи спокойно, и дай мне осмотреть твои глаза. — Он уставился в левый глаз Дунка, затем в правый, удерживая их открытыми указательным и большим пальцами.

— Голова болит.

Мейстер фыркнул.

— Радуйся, сир, что она осталась на плечах. Это должно помочь. На-ка, пей.

Дунк заставил себя проглотить и не выплюнуть каждую каплю ужасного снадобья.

— А турнир, — спросил он, вытерев губы тыльной стороной ладони. — Расскажите, что случилось?

— Всегда одни и те же глупости, которые бывают в подобных драках. Мужчины палками сбивают друг друга с лошади. Племянник лорда Смолвуда сломал запястье, а сиру Идену Рисли упавшая лошадь сломала ногу, хотя на этот раз хотя бы никого не убили. А вот вы, сир, заставили меня поволноваться.

— Меня выбили из седла? — Голова казалась набитой шерстью, иначе бы он не задал подобный идиотский вопрос. Дунк пожалел о нем, едва тот сорвался с его губ.

— С грохотом, который потряс замок до самых верхних башен. Сделавшие ставку на вас были потрясены до глубины души, включая вашего оруженосца. Если бы я его не прогнал, он до сих пор сидел бы подле вашей постели. Пришлось напомнить ему о долге.

Дунк понял, что сам нуждается в подобном напоминании.

— О каком еще долге?

— Ваш конь, сир, оружие и доспехи.

— Ах, да, — припоминая, произнес Дунк. Парень был неплохим оруженосцем, он знал, что от него требуется. — «Я проиграл меч старика и латы, которые выковал для меня Стальной Пэт».

— Да, и ваш музыкальный друг так же справлялся о вашем здоровье. Он сказал мне оказать вам самый лучший уход. Его я тоже прогнал.

— И сколько я уже под вашим присмотром? — Дунк расслабил пальцы десницы. Похоже, все они его слушались нормально. — «Болит только голова, а как говаривал сир Арлан, мне она ни к чему».

— По солнечным часам, четыре часа.

Ну, четыре часа не так уж плохо. Однажды он слышал байку о рыцаре, которого стукнули так сильно, что тот проспал сорок лет кряду, а проснувшись, обнаружил себя немощным стариком.

— Не знаете, сир Утор выиграл второй бой? — Если Улитка выиграл турнир, будет не так обидно. Дунк всегда сможет утешить себя тем, что проиграл лучшему.

— Этот? А как же. Выехал против сира Аддама Фрея, кузена невесты и подающего надежды юного рыцаря. Ее милость упала в обморок, когда сир Аддам пал. Ее даже пришлось отнести в покои.

Дунк, покачнувшись, постарался встать на ноги, но старый мейстер помог ему устоять.

— А где моя одежда? Мне нужно идти. Мне нужно… я должен…

— Раз вы не можете этого вспомнить, значит это не так уж срочно. — Мейстер раздраженно махнул рукой. — Советую воздержаться от жирной пищи, крепких напитков и новых тумаков между глаз… однако, я давно уже привык, что рыцари остаются глухи к доводам рассудка. Давай, иди. Мне еще нужно позаботиться о других дураках.

Снаружи Дунк заметил кружащего в ярко голубом небе сокола. Он ему позавидовал. На востоке собирались облака, мрачные как мысли Дунка. Пока он шел обратно к ристалищу, солнце припекало голову как молот наковальню. Земля оживала под ногами… или скорее ноги у него подкашивались. Еще выбираясь из подвала он чуть дважды не упал. — «Нужно проследить за Эггом».

Старательно обходя толпу, он медленно пересек внешний двор. За пределами ристалища последний соперник юного Глендона Бола пухлый лорд Алин Кокшо, прихрамывая, шел в сопровождении двух оруженосцев. В руках третьего находился его шлем. Все три пера были сломаны.

— Вызываются сир Джон Скрипач, — прокричал герольд, — и сир Франклин Фрей, рыцарь Близнецов на службе у лорда Переправы. Выходите и докажите вашу доблесть.

Дунку оставалось только смотреть на вороного коня Скрипача, который проскакал по полю в вихре голубого шелка, золотых мечей и скрипок. Нагрудник Скрипача, так же, как наколенники с налокотниками, поножи и горжет были покрыты голубым лаком. Выступающая из-под них кольчуга была позолочена. Сир Франклин был верхом на серой в яблоках лошади с ниспадающей серебристой гривой. В тон гриве на нем были доспехи. На щиту, лошадиной попоне и сюрко красовались Башни-близнецы Фреев. Они сшиблись. Потом сошлись снова. Дунк стоял и смотрел, но не видел происходящего.

«Дунк, дубина», — корил он себя. — «У него на щите была улитка. Как ты мог проиграть тому, у кого на щите улитка?»

Вокруг раздались радостные крики. Когда Дунк очнулся, он увидел, что Франклин Фрей лежит на земле. Скрипач уже спешился и помогал упавшему противнику подняться на ноги. — «Он-то на шаг приблизился к своему яйцу», — подумал Дунк. — «А где очутился я?»

Пробираясь к задним воротам, Дунк наткнулся на труппу вчерашних карликов, собиравшихся в обратный путь. Они запрягали пони к деревянной свинье на колесах и во вторую повозку, которая была более привычного вида. Он подсчитал, что карликов было шестеро, один другого мельче и уродливее. Пара из них могли оказаться детьми, но все равно они были настолько малы ростом, что точно сказать было трудно. При дневном свете в штанах из конской шкуры и груботканных плащах с капюшонами они выглядели менее забавно, чем во время представления.

— Добрый вам день, — из вежливости сказал Дунк, — уже уезжаете? На востоке видны тучи, может случиться дождь.

Единственный ответ, которого он удостоился, был взгляд одного из самых уродливых карликов. — «Не этого ли самого я вчера оттаскивал от леди Баттервелл?» — Стоявший рядом маленький человечек пах как сортир. Одного мимолетного вдоха было достаточно, чтобы ускорить шаг.

Переход через двор Молочного дома для Дунка по сложности был сравним с их с Эггом путешествием через пески Дорна. Он старался держаться вдоль стены и время от времени прислонялся к ней спиной. При каждом повороте головы мир вокруг начинал вращаться. — «Пить, — подумал он. — Нужно попить воды, иначе свалюсь».

Проходивший мимо конюх подсказал, где найти ближайший колодец. Там он обнаружил сира Кайла Кота о чем-то тихо беседующего с Мейнардом Пламом. Плечи сира Кайла были уныло опущены, но, завидев Дунка, он встрепенулся:

— Сир Дункан? Мы слышали, будто бы вы умерли или при смерти.

Дунк потер виски.

— Лучше б я умер.

— Мне хорошо знакомо подобное состояние. — Вздохнул сир Кайл. — Лорд Касвелл не пожелал меня знать. Когда я обратился к нему с рассказом о том, как вырезал для него детский меч, он уставился на меня как на умалишенного. Он заявил, что в Горьком мосту нет места для столь жалких рыцарей, каким я себя сегодня проявил. — Кот горько усмехнулся. — Он забрал мои оружие и доспехи. Вместе с конем. Что мне теперь делать?

У Дунка не было ответа. Даже наемнику нужен меч, которым он мог бы отработать хлеб, а вольному всаднику нужен еще и конь.

— Ты еще отыщешь себе коня, — сказал он, поднимая ведро. — В Семи Королевствах полно лошадей. Найдешь какого-нибудь другого лорда, который тебя вооружит. — Он сложил ладони лодочкой и, наполнив их, напился.

— Другого, ага, как же. Знаешь такого? Я не столь молод и силен, как ты. И не так могуч. Силачи всегда в цене. К примеру, лорд Баттервелл набирает к себе рыцарей покрупнее. Взгляни хотя бы на Тома Хеддля. Видели, как он бьется? Он просто опрокинул каждого, с кем встретился. Правда, сынок Шаровой Молнии ему под стать. Да и Скрипач тоже. Если б только он меня спешил. Он отказывается от выкупа. Говорит, ему нужно только яйцо дракона… оно и еще дружба поверженных им соперников. Этот парень цвет рыцарства.

Мейнард Пламм рассмеялся.

— Ты имел в виду, он скрипка рыцарства. Игра паренька поднимает бурю, и нам бы всем убраться отсюда по добру поздорову, пока она не разразилась.

— Он не берет выкуп? — переспросил Дунк. — Как благородно.

— Если ты снизу до верху набит золотом, не трудно делать благородные жесты. — Ответил сир Мейнард. — Вот вам урок, сир Дункан, если у вас хватит ума им воспользоваться. Потому что вам еще не поздно уйти.

— Уйти? А куда?

Сир Мейнард пожал плечами.

— Да, куда угодно. В Винтерфелл, в Летний Замок, да хоть в Асшай к Теням. Не важно, лишь бы не оставаться здесь. Забирайте свою лошадь, доспехи и удирайте через задние ворота. Вас никто не хватится. Улитку сейчас больше заботит предстоящий бой, а остальные следят лишь за представлением.

На долю мгновения Дунк едва не поддался. Пока ты вооружен и на коне, ты остаешься рыцарем. А распрощаешься с ними, станешь простым нищим. — «Большим нищим, но все равно нищим».

Однако, теперь его доспехи и оружие, как и Гром, принадлежат сиру Утору. — «Лучше быть нищим, чем прослыть вором». — В Блошиной Яме, шлясь с Рафом, Хорьком и Пудингом, он уже побывал тем и другим, но старик спас его от этой участи. Ему было отлично известно, что ответил бы сир Арлан из Пеннитри на предложение Пламма. Однако сир Арлан мертв, поэтому Дунк ответил вместо него:

— Даже у межевого рыцаря есть честь.

— Что лучше, умереть с честью или жить, но бесчестно? Нет, не отвечайте. Я заранее знаю ответ. Забирайте мальчишку и бегите, рыцарь виселиц, пока ваш герб не превратился в вашу судьбу.

Дунк вспыхнул.

— Откуда вам знать мою судьбу? Или вам как Джону Скрипачу тоже приснился сон? Что вам известно про Эгга?

— Мне известно, что яйцам лучше держаться подальше от раскаленных сковородок, — ответил Пламм. — А Белостенье не самое доброе место для мальчугана.

— А насколько вы, сир, преуспели на турнире? — поинтересовался Дунк.

— О, я не пытал счастье на поле. Слишком плохим было предзнаменование. Как думаете, кто именно получит яйцо?

«Точно не я», — подумал Дунк.

— Одни Семеро знают. Мне не известно.

— Постарайтесь угадать, сир. У вас есть глаза.

Дунк на мгновение задумался.

— Скрипач?

— Очень хорошо. Не соблаговолите ли объяснить свою догадку?

— Да я просто… предчувствие.

— Вот и у меня, — Ответил Мейнард Пламм. — плохое предчувствие в отношении каждого, мужчины или мальчишки, кто встанет на пути Скрипача.

***

Эгг чистил щеткой шкуру Грома рядом с их палаткой, но мысли его витали где-то далеко отсюда. — «Мальчишка-то близко к сердцу принял мою неудачу».

— Ну хватит уже, — сказал ему Дунк. — Еще немного и Гром станет похож на тебя — такой же лысый.

— Сир? — Эгг даже выронил щетку из рук. — Я знал, что никакой глупой улитке вас ни за что не убить, сир. — И он бросился обнимать Дунка.

Дунк снял с мальчика шляпу и натянул ее на свою голову.

— Мейстер сказал, ты сбежал с моими доспехами.

Эгг возмущенно отобрал свою шляпу.

— Я оттер кольчугу, начистил поножи, горжет и нагрудник, сир, однако ваш шлем сломан. В том месте, куда угодило копье сира Утора он сильно смят. Нужно отдать его на правку кузнецу.

— Пусть об этом болит голова сира Утора. Шлем теперь его.

«Ни лошади, ни меча, ни доспехов. Может карлики разрешат мне присоединиться к своей труппе. Это будет забавное зрелище: шесть карликов, лупящих великана свиными пузырями».

— Гром тоже теперь принадлежит ему. Идем. Отведем его к новому владельцу и пожелаем ему удачи в новых схватках.

— Прямо сейчас, сир? Разве вы не хотите выкупить Грома?

— Чем, парень? Галькой и коровьими лепешками?

— Я уже думал об этом, сир. Может быть занять?

Дунк его прервал:

— Никто не даст мне столько денег, Эгг. Да и с какой стати? Какой я рыцарь, если даже какая-то улитка с палкой едва не пробила мне голову?

— Что ж, — ответил Эгг. — Вы можете взять Дождя, сир. Я же поеду верхом на Мейстере. Вместе мы направимся в Летний Замок. Вы сможете наняться на службу к моему отцу. У него в конюшне полно лошадей. Можете выбрать по вкусу и боевого коня и скакуна.

Эгг отлично все придумал, но Дунк не хотел идти попрошайничать в Летний Замок — побитым, без пенни в кармане, к тому же без меча, которым мог бы отработать свое жалование. Только не это.

— Вот, что парень. — Сказал он. — Спасибо за предложение, но я не хочу ни подбирать объедки со стола твоего лорда-отца, ни пользоваться его конюшнями. Похоже, наши пути расходятся.

Дунк всегда мог бы затеряться в рядах городской стражи в Ланниспорте или Староместе. Тем нравилось нанимать на службу крупных ребят.

«Я набил шишки о притолоки всех кабаков от Ланниспорта до Королевской гавани. Может пришло время заработать на своем росте не только шишки, но и пару монет». — Вот только стражнику не полагается оруженосец.

— Чему мог, я тебя научил, но этого недостаточно. Тебе нужно позаниматься с настоящим мастером оружия, с каким-нибудь свирепым стариком-рыцарем, который знает с какой стороны взяться за копье.

— Мне не нужен никакой мастер, — ответил Эгг. — Мне нужны вы. Может быть мне воспользоваться своим…

— Нет. Не нужно. Не хочу об этом даже слышать. Пойдем собирать оружие. Доставим его сиру Утору с моими поздравлениями. Проблемы, если их откладывать на потом, только усугубляются.

Эгг ковырнул ногой землю, его лицо поникло, как поля его соломенной шляпы.

— Ладно, сир, как скажете.

Внешне шатер сира Утора выглядел очень просто как большая квадратная коробка из серой парусины, привязанная к земле парой кусков пеньковой веревки. На центральном шесте над длинным серым вымпелом красовалась серебряная улитка. Больше никаких украшений не было.

— Постой здесь, я скоро. — попросил Дунк Эгга, который держал поводья Грома. На громадную тушу боевого коня были нагружены доспехи и оружие Дунка, включая его новый подержанный щит. — «Рыцарь виселицы. Какой жалкий таинственный рыцарь из меня получился». Он пригнул голову и сжал плечи, чтобы протиснуться внутрь шатра.

Внешняя скромность шатра резко контрастировала с внутренним удобством. Пол под ногами устилали тканные мирийские ковры ярких расцветок. Расписной складной стол был окружен походными стульями. На перине были разложены мягкие подушки, а железная жаровня источала ароматный дым.

Сир Утор сидел за столом перед кучей золота и серебра и бутылью вина, стоявшей у локтя. Он со своим оруженосцем — нескладным парнем, который был примерно одногодком Эгга, подсчитывал рассыпанные по столу монеты. Время от времени Улитка проверял на зуб одну из монет или откладывал ее в сторонку.

— Гляжу, мне еще многому предстоит научить тебя, Билл. — Услышал Дунк. — Эта монета обрезана, а та стерта. А взгляни на эту? — Между его пальцев пробежала золотая искорка. — Обязательно проверяй монеты перед тем, как их брать. Вот, скажи, что ты видишь? — В воздухе мелькнул золотой. Билл попытался его поймать, но он, чиркнув по пальцам, упал на землю. Пришлось мальчишке опускаться на колени, чтобы его найти. Подняв, он дважды повертел его из стороны в сторону и только тогда ответил:

— Нормальный он, милорд. На одной стороне дракон, на другой король…

Андерлиф посмотрел на Дунка.

— А, Висельник. Рад, что ты шевелишься, сир. Я уж боялся, не убил ли тебя ненароком. Не сочтешь ли за труд, просветить моего оруженосца о происхождении драконов? Билл, передай сиру Дункану монету.

Дунку ничего не оставалось, только принять ее.

«Он не только выбил меня из седла, он еще хочет надо мной подурачиться?»

Нахмурившись, он взвесил монету в руке, оглядел обе стороны и попробовал на зуб.

— Чистое золото. Ни обрезанное, ни стертое. По ощущениям, нормального веса. Я бы такой тоже взял, милорд. А что с ним не так?

— Король.

Дунк пригляделся повнимательнее. Профиль короля на монете был юным, гладко выбритым и симпатичным. Король Эйрис на монетах носил бороду, как и старый король Эйгон. Шедший между ними король Дэйрон бороды не носил, но это точно был не он. А на вид монета была не столь изношена, чтобы быть выпущенной до царствования Эйгона Недостойного. Дунк хмуро посмотрел на надпись под портретом. Шесть букв. Выглядят они в точности так же, как буквы на других золотых. «Дэйрон», так гласила надпись, но Дунку очень хорошо был знаком портрет Дэйрона Доброго, а это был не он. Еще раз взглянув на монету, он заметил, что четвертая буква выглядит странно, значит это было не…

— Дэймон, — выпалил он вслух. — На ней написано Дэймон. Но такого короля по имени Дэймон не было, если только не…

— Претендент. Дэймон Черное Пламя во время мятежа успел отчеканить собственную монету.

— Тем не менее, она из золота. — Возразил Билл. — А раз она из золота, милорд, значит она ни чем не хуже любой другой.

Улитка отвесил ему тумака.

— Вот кретин. Да, это золото. Но золото мятежников. Предателей. Даже иметь его у себя уже предательство, а расплачиваться им предательство вдвойне. Нужно будет его переплавить. — И он снова отвесил парнишке тумака. — Скройся с глаз моих. Мне нужно обсудить с этим добрым рыцарям пару вопросов.

Не теряя времени, Билл исчез из шатра.

— Присаживайся, — приветливо сказал сир Утор. — Хочешь вина? — В своем шатре Андерлиф казался совсем иным человеком, чем на пиру.

«Улитки прячутся в ракушку», — вспомнил Дунк.

— Нет, благодарю. — Он толкнул золотой обратно сиру Утору. — «Золото предателей, Черного Пламени. Эгг говорил, что этот турнир — турнир предателей, но я его не послушал». — Он должен извинение перед парнем.

— Ну, хоть полстаканчика. — Настаивал Андерлиф. — Такое впечатление, что тебе оно не помешает. — Он наполнил вином два бокала и отдал один из них Дунку. Без доспехов хозяин больше казался похожим на купца, а не на рыцаря. — Видимо, вы пришли расплатиться.

— Ага. — Дунк пригубил вина. Может хоть оно поможет унять гул в голове. — Я привел свою лошадь, на ней оружие и доспехи. Примите, вместе с моими поздравлениями.

Сир Утор улыбнулся.

— В этом месте я должен был сказать, что вы доблестно сражались.

Дунк решил, что в данном случае словом «доблестно» рыцари маскируют слово «неуклюже».

— Рад был от вас это услышать, но…

— Думаю, ты ослышался, сир. Не будет ли слишком навязчиво с моей стороны поинтересоваться, как ты стал рыцарем?

— Сир Арлан из Пеннитри нашел меня в Блошиной яме, где я пас свиней. Его оруженосца убили на Красном поле, поэтому ему был нужен кто-то ухаживать за конем и чистить доспехи. Он обещал в обмен на мою службу научить меня обращаться с мечом и копьем, а так же править лошадью. Я согласился.

— Какая очаровательная история… однако, на твоем месте, про свиней я бы умолчал. Кстати, а где сейчас твой сир Арлан?

— Он умер. Я сам его похоронил.

— Понятно. Ты отвез его прямо в Пеннитри?

— Я понятия не имею, где это. — Дунк ни разу в жизни не был на родине старика. Сир Арлан редко упоминал об этом месте, как сам Дунк редко вспоминал о Блошиной Яме. — Я похоронил его на западной стороне холма, чтобы он мог видеть закат. — Походный стул предупредительно скрипнул под его весом.

Сир Утор сел на свое место.

— У меня уже есть доспехи. И мой конь гораздо лучше вашего. Что мне прикажете делать со старой клячей и кучей помятого и ржавого железа?

— Эти доспехи ковал Стальной Пэт. — Ответил Дунк с легким вызовом. — И Эгг очень хорошо за ними ухаживал. На них нет ни капли ржавчины, они крепкие и добрые.

— Крепкие и тяжелые, — возразил сир Утор. — И слишком велики для любого человека нормального размера. Ты удивительно крупный человек, Дункан Высокий. А твой конь слишком стар для скачки и слишком жесткий для супа.

— Гром конечно не так молод, как должен быть, — согласился Дунк, — а мои доспехи, как вы отметили, и вправду великоваты. Но вы можете их продать. Хоть в Ланниспорте, хоть в Королевской Гавани найдется множество кузнецов, которые их с радостью у вас их купят.

— За десятую долю их реальной стоимости, возможно. — Ответил сир Утор. — И весь метал пойдет в переплавку. Нет уж. Мне нужно звонкое серебро, а не ржавое железо. Королевские монеты. Так что, вы желаете выкупить у меня свои доспехи или нет?

Дунк, насупившись, вертел в руках кубок. Он был из массивного литого серебра с узором из золотых улиток по краю. Вино тоже было золотистого оттенка и крепким.

— Эх, если б наши желания были рыбками, да, я бы заплатил. С радостью. Вот только…

— У вас и двух оленей не найдется, чтобы они могли зацепиться рогами.

— Если вы… одолжите мне мою лошадь и доспехи, я смогу выплатить выкуп позже, как только раздобуду немного денег.

Это развеселило Улитку.

— А где, ради всего, вы их раздобудете?

— Я могу наняться на службу к лорду, или… — Эти слова было тяжело произнести. Он чувствовал себя нищим попрошайкой. — Это может занять несколько лет, но я точно выплачу деньги. Клянусь.

— Вашей рыцарской честью?

Дунк покраснел.

— Я могу подписать расписку.

— Чего стоит подпись межевого рыцаря на клочке бумаги? — Сир Утор закатил глаза. — Только подтереться. Ничего больше.

— Вы же сами межевой рыцарь.

— Не нужно оскорблений. Верно, я еду худа хочу, и служу только себе… но я уже много лет не спал на меже. Я нахожу, что постоялые дворы для этого куда удобнее. Я турнирный рыцарь, и самый лучший из тех, что вам приходилось встречать.

— Лучший? — Дунка взбесило подобное высокомерие. — Смеющийся Шторм может с вами не согласиться, сир. И Лео Длинный Шип, а так же Зверь из Бракена. На эшфордском поле про улиток и слыхом не слыхали. Как же так, если вы такой прославленный чемпион?

— Разве я назвался чемпионом? Так можно стать известным. Уж лучше я подхвачу оспу. Благодарю покорно, нет. Я выиграю свой следующий бой, но в конце я должен проиграть. Баттервелл дает тридцать драконов тому, кто станет вторым, это мне подходит… помимо щедрых выкупов и выигрышей по ставкам. — Он махнул рукой на кучки золотых драконов и серебряных оленей на столе. — Ты кажешься здоровым парнем, и очень крупным. А дурней всегда впечатляют размеры, хотя в турнире это не играет никакой роли. Билл добился ставок три к одному против меня. А глупый Лорд Шоуни поставил пять к одному. — Он взял оленя и щелчком пальца заставил его вращаться волчком. — Следующим будет кувыркаться Старый Бык. Потом Рыцарь из Кошачьих Ив, если сумеет продержаться так долго. Благодаря общим симпатиям я получу отличные ставки на обоих. Простой люд любит своих деревенских героев.

— У сира Глендона геройство в крови. — Ляпнул Дунк.

— О, я так на это надеюсь. Это повысит ставку два к одному. Кровь шлюх портит ставки. Вы заметили, сир Глендон при каждой возможности трезвонит о своем геройском папаше, но ни словом не упоминает о матери? И по очень веской причине. Он родился от лагерной девки. Ее имя Дженни. Точнее до Красного поля ее звали Грошовая Дженни. В ночь перед боем она переспала со столькими, что ее стали величать Краснопольной Дженни. Я нисколько не сомневаюсь, что Шаровая Молния был с ней до этого, но в равной с ним степени поучаствовали сотни других. Мне кажется, наш общий друг Глендон слишком много навоображал. У него даже не рыжие волосы.

«Плоть от плоти героя», — подумал Дунк.

— Он говорил, что он рыцарь.

— А вот это может быть правдой. Парнишка со своей сестрой росли в борделе, который прозвали Кошачьими Ивами. Когда Грошовая Дженни умерла, о них стала заботится другая шлюха, которая кормила парнишку сказками об его матери и сочинила, что он от семени Шаровой Молнии. Старый оруженосец, живший по-соседству, обучил парнишку в обмен на выпивку и иные утехи, но, будучи всего лишь оруженосцем, он не мог сделать маленького ублюдка рыцарем. Где-то с полгода назад мимо борделя проезжала группа рыцарей, и некий сир Морган Дунстобл спьяну положил глаз на сестрицу сира Глендона. Так уж вышло, что сестра все еще была девицей, а у Дунстобла не было подходящего выкупа. Так и случилась эта сделка, сир Морган посвящает ее брата в рыцари прямо в Кошачьих Ивах на глазах двадцати свидетелей, а после этого его уводит на верх малютка сестра и позволяет ему вкусить свой цветок. Так все и вышло.

Любой рыцарь может посвятить в рыцари кого угодно. Когда Дунк был на службе у сира Арлана, ему приходилось слышать байки про то, как кто-то заполучил шпоры благочестием, угрозами или с помощью мешка серебра, но ни разу не слышал о подобном.

— Это всего лишь байка, — услышал он собственный голос. — Все может быть неправдой.

— Я услышал ее от Кирби Пима, который утверждает, что он там лично был, и является свидетелем посвящения в рыцари. — Сир Утор пожал плечами. — Не важно, кто он, сын героя или шлюхи, или их обоих. Когда он выйдет против меня, ему не устоять.

— Вам может выпасть и иной соперник.

Сир Утор удивленно вскинул бровь.

— Косгрув как и все не равнодушен к серебру. Обещаю, следующим будет Старый Бык, потом мальчишка. Не хотите ли побиться об заклад?

— Мне нечего поставить. — Дунк не знал, что возмущает его больше: факт подкупа Улиткой распорядителя игр, чтобы попасть в нужную ему пару, или факт того, что тот захотел встать в пару с ним. Он встал. — Я сказал все, что собирался. Мой конь и меч теперь ваши, как и все мои доспехи.

Улитка сцепил пальцы рук.

— Возможно есть иной выход. Ты не лишен талантов. Твое падение было восхитительно. — Сир Утор блеснул улыбкой. — Я отдам тебе в долг твои доспехи и лошадь… если ты поступишь ко мне на службу.

— На службу? — Дунк ничего не понял. — А что за служба? У меня есть оруженосец. Вам, что — нужно охранять замок?

— Если б был, было бы нужно. Но, честно говоря, я предпочитаю добрый постоялый двор. Содержать замок слишком дорого. Нет, служба, которую я имел в виду, состоит в том, что ты встретишься со мной на нескольких других турнирах. Двадцати, думаю, будет достаточно. Справишься, не так ли? И ты получишь десятую часть моего выигрыша, а кроме того, в будущем я обещаю бить не в голову, а в широкую грудь.

— Вы хотите, чтобы я ездил с вами, чтобы выбивать меня из седла?

Сир Утор довольно хихикнул.

— Никто в жизни не догадается, что какой-то пожилой тюфяк с улиткой на щите может справиться с подобным верзилой. — Он поскреб подбородок. — Однако, нужно сменить антураж. Признаю, висельник довольно мрачен, но… что ж, он уже повешен, не так ли? Мертв и безвреден. Нужно нечто пострашнее. Медвежья голова, быть может, или череп. Или, что даже лучше, три черепа. Или младенец, проткнутый копьем. А еще тебе стоит отпустить волосы и бороду. Чем нечесанней и неопрятней они будут, тем лучше. Вокруг полно мелких турниров, о которых ты и слыхом не слыхивал. Учитывая ставки против меня, мы легко накопим денег чтобы купить драконье яйцо…

— До вас дошли слухи, что я в отчаянии? Я потерял доспехи, но не честь. Вы получили Грома и мое оружие, но не все остальное.

— Лишняя гордость, сир, доводит до нищеты. Не поехав со мной, ты рискуешь пасть на дно. В конце концов, я мог бы научить тебя паре другой трюков, без которых на данный момент ты представляешь собой невежественную свинью.

— Вы меня дурачите.

— Я уже это сделал, но даже дурням нужно есть.

Дунку захотелось вмазать по этой улыбке.

— Я понял, почему у вас на щите улитка. Вы не истинный рыцарь.

— Сказано настоящей дубиной. Ты что так глуп, что не видишь опасности? — Сир Утор отставил кубок. — Знаешь, сир, почему я бил туда, куда ударил? — Он поднялся и легко коснулся центра груди Дунка. — Направленный сюда наконечник сбил бы тебя на землю ничуть не хуже. Голова — цель более мелкая, и сделать такой удар труднее… зато он скорее всего будет смертельным. Мне за это заплатили.

— Заплатили? — Дунк отшатнулся. — Что вы имеете в виду?

— Шесть драконов авансом, и еще четыре было обещано после твоей смерти. Жалкая сумма за жизнь рыцаря. Радуйся. Если б предложили чуть больше, я бы прицелился копьем в глаз.

Дунк снова почувствовал слабость. — «С какой стати кому-то потребовалось платить за мое убийство? Я никому не причинил в Белостенье никакого вреда». — Совершенно точно, никто не питал к нему большую неприязнь, чем Эйрион, но Светлый Принц был в изгнании на другой стороне Узкого моря.

— Кто вам заплатил?

— Какой-то слуга на рассвете принес золото, почти сразу после того, как распорядитель игр составил пары. Он прятался под капюшоном и не назвал имени своего господина.

— Но почему?

— Я не стал спрашивать. — Сир Утор вновь наполнил кубок вином. — Думаю, у тебя, сир Дункан, больше врагов, чем ты думаешь. А как же? Кое кто мог бы сказать, что именно ты виновник всех наших бед.

Дунк почувствовал холод на сердце.

— Что вы имеете в виду?

Улитка пожал плечами.

— Может я и не был на эшфордском лугу, но на турнирах я зарабатываю на хлеб с маслом. Я слежу за турнирами как мейстер следит за звездами. И мне известно, что некий межевой рыцарь на эшфордском лугу стал виновником Суда Семерых, в результате которого Бэйлор Сломи Копье пал от руки своего брата Мэйкара. — Сир Утор сел, вытянув ноги. — Принц Бэйлор пользовался всеобщей любовью. У Светлого Принца так же повсюду были приятели, те самые, которые не забыли в чем причина его ссылки. Так что подумайте над поим предложением, сир. Улитки оставляют после себя слизь, но немного слизи не причинит вреда… а вот танцуя с драконами, жди ожогов.

Глава 7

Когда Дунк вышел из шатра Улитки, день показался ему несколько мрачнее, чем раньше. Облака на востоке разрослись и налились темным цветом. Солнце, создав от предметов длинные тени через весь двор, убегало на запад. Рядом с Громом Дунк обнаружил оруженосца Билла, который обследовал копыта коня.

— А где Эгг? — спросил он парнишку.

— Лысый парень? Откуда мне знать? Куда-то сбежал.

«Видимо не перенес расставания с Громом, — решил Дунк, — Наверное сидит в палатке со своими книгами».

Однако, там его не было. Книги были на месте, тщательно сложенные рядом с походной койкой Эгга, но мальчишки не было и следа. Что-то здесь было не так. Дунк это нутром чувствовал. Не похоже на Эгга сбегать куда-то без разрешения.

В нескольких футах от палатки рядом с полосатым шатром пили пиво пара седых вояк.

— … чтоб их всех, но одного раза с меня достаточно. — Бурчал один из них. — На восходе травка была еще зеленой, верно… — другой толкнул его локтем, только тогда он заметил Дунка и замолчал. — Сир?

— Не видели моего оруженосца? Его зовут Эгг?

Вояка поскреб седую шевелюру за ухом.

— Припоминаю. У него еще меньше волос, чем у меня, и рот в три раза больше его самого. Он поцапался кое с кем из ребят, но то было прошлой ночью. С тех пор, сир, я его не видел.

— Наверное, вспугнули его. — Вставил второй.

Дунк наградил его тяжелым взглядом.

— Если он появится, передайте, пусть ждет меня здесь.

— Ладно, сир. Передадим.

«Может он пошел посмотреть на турнир», — с этой мыслью Дунк направился обратно на ристалище. Проходя мимо конюшни, он наткнулся на сира Глендона Бола, чистящего своего гнедого скакуна.

— Не видал Эгга? — спросил его Дунк.

— Пробегал мимо пару секунд назад. — Сир Глендон вытащил из кармана морковку и дал гнедому. — Как тебе моя новая лошадь? Лорд Костэйн отправил с выкупом за ее своего оруженосца, но я ответил, чтобы он поберег свое золото. Хочу оставить ее себе.

— Его светлости это не понравится.

— Его светлость сказал, что у меня нет права рисовать шаровую молнию на щите. Он сказал, что вместо этого я должен изобразить ивовый куст. Поэтому его светлости придется утереться.

Дунк только улыбнулся в ответ. Они были в одной тарелке, и хлебали горькое пойло одного разлива, которое любят готовить типы вроде Светлого Принца или сира Стеффона Фоссовея. Поэтому он чувствовал явную симпатию к колкому юноше. — «Насколько мне известно, моя мать тоже была шлюхой».

— Сколько ты выиграл лошадей?

Сир Глендон пожал плечами.

— Сбился со счета. А Мортимер Боггс так и не рассчитался. Говорит, что скорее слопает свою лошадь, чем даст ездить на ней какому-то сукину сыну. И еще расплющил молотом свои доспехи перед тем, как мне их отдать. Теперь они все в дырах. Полагаю, я все равно могу выручить что-нибудь с них как за лом. — Он выглядел скорее расстроенным, чем рассерженным. — Рядом с… постоялым двором, где я вырос, была конюшня. Мальчишкой я в ней работал, и тайком брал лошадей, пока их хозяева были заняты. Мне всегда нравились лошади. Любые — и крепкие и клячи, и ломовые и крестьянские, и боевые. Я пробовал ездить на всех. Даже на дорнийских пустынных скакунах. Мой знакомый старик научил, как делать копья. Я считал, если я покажу им на что я способен, они признают меня сыном моего отца. Но они не хотели. Даже сейчас. Просто не хотят.

— Кое-кто никогда этого не признает. — Ответил ему Дунк. — И не важно, что ты ради этого сделаешь. А что до других, что ж… не все люди одинаковы. Мне встречались и хорошие. — Он на мгновение задумался. — Когда турнир закончится мы с Эггом хотели податься на север, попроситься на службу в Винтерфелл, тобы сражаться на стороне Старков против железных людей. Мы могли бы поехать вместе.

Сир Арлан говорил: «Север это отдельный мир». Там никому не будет дела до истории про Грошовую Пенни и Рыцаря из Кошачьих ив. — «Никто там не станет над тобой насмехаться. Там признают только силу оружия, и судят по делам».

Сир Глендон подозрительно покосился в его сторону.

— С какой стати мне туда ехать? Ты предлагаешь мне сбежать и спрятаться?

— Нет. Просто мне пришло в голову… два меча лучше одного. Дороги нынче не так спокойны, как прежде.

— Что верно, то верно, — нехотя ответил парень. — но когда-то моему отцу пообещали место в Королевской Гвардии. И я хочу потребовать плащ. который так ему и не достался.

«У тебя не больше моего шансов получить белый плащ, — едва не сказал ему Дунк. — Ты был рожден лагерной девкой, я выбрался из самых трущоб Блошиной ямы. Такие, как мы с тобой не в чести у королей». Однако, очевидно, что парнишка тяжело переносит правду, поэтому он сказал:

— Что ж, силы твоим рукам.

Не успел он отойти на пару шагов, как сир Глендон крикнул в догонку:

— Сир Дункан, подождите. Я… Мне не следовало быть таким резким. Моя мать говорила, рыцарю следует быть вежливым. — Эти слова очевидно дались ему с большим трудом. — После моего последнего боя ко мне подошел лорд Пик. Он предложил мне место в Звездном Пике. Он говорил, что приближается буря, которой Вестерос не видел много поколений, и ему нужны люди и их мечи, чтобы с ней справиться. Верные люди, которые умеют следовать приказам.

Дунк с трудом мог в это поверить. Гормон Пик открыто выражал свое презрение к межевым рыцарям как на дороге, так и на крыше замка, однако он сделал серьезное предложение.

— Пик крупный лорд, — глухо сказал он, — но… но, думаю, не тот, кому бы я поверил.

— Нет. — Парень покраснел. — Всему есть цена. Он берет меня на службу, но… он сказал, что сперва я должен доказать свою верность. Он проследит, чтобы в следующий раз я попал в пару с его другом Скрипачом, и хочет, чтобы я поклялся, что проиграю.

Дунк сразу ему поверил. Он знал, что ему бы следовало изумиться, но почему-то он не изумился.

— И что ты ответил?

— Я ответил, что я не смог бы проиграть Скрипачу даже, если бы попытался, потому что спешил многих рыцарей гораздо искуснее его, и что еще до конца дня драконье яйцо станет моим. — Бол вяло улыбнулся. — Полагаю, вовсе не такого ответа он хотел от меня услышать. Он обозвал меня глупцом, и посоветовал почаще оглядываться. У Скрипача множество друзей, сказал он, а у тебя ни одного.

Дунк положил ему на плечо руку и сжал.

— Один точно есть, сир. И даже два, если я разыщу Эгга.

Парень посмотрел ему в глаза и кивнул.

— Приятно видеть, что в ком-то еще живут идеалы рыцарства.

***

Пока Дунк искал Эгга в толпе у ристалища, ему наконец удалось хорошенько рассмотреть сира Томмарда Хеддля. Зять лорда Баттервелла был крупным и широкоплечим с похожей на бочку грудной клеткой, которую запихнули в вываренную кожу и черненые доспехи. На нем был шлем выполненный в виде головы какого-то склизкого, чешуйчатого демона. Его конь был на три вершка выше Грома и явно на пару стоунов тяжелее, эдакий монстр, укутанный в кольчугу. Под тяжестью всего этого железа он двигался медленно, поэтому Хеддля не стал гнать своего коня больше легкого галопа, но это совсем не помешало ему быстро расправиться с сиром Кларенсом Чарльтоном. Когда Чарльтона унесли на носилках с поля, Хеддль снял свой демонический шлем. У него было широкое лицо, обрамленное темной бородой лопатой, увенчанное лысиной сверху. Щеки и шею покрывали ярко красные нарывы.

Это лицо Дунку показалось знакомо. Это был тот самый рыцарь, который наорал на него в спальне хозяина замка, когда Дунк прикоснулся к драконьему яйцу. И тот же самый человек, голос которого он слышал, когда подслушал их разговор с лордом Пиком.

В его голове внезапно завертелись обрывки слов:

«скучный вы нам приготовили праздник… действительно ли этот мальчик сын своего отца… Злой Клинок… нужен меч… Старый Молочник думал… действительно ли этот мальчик сын своего отца… Помяните мое слово, Кровавый Ворон не дремлет… действительно ли этот мальчик сын своего отца?»

Он принялся оглядывать трибуну, подумав, не решил ли Эгг занять подобающее себе место среди знатных гостей. Но признаков мальчишки нигде не было видно. Баттервел с Фреем так же пропали, хотя скучающая и нервная новобрачная по-прежнему была на месте. «Как странно». — отметил Дунк. Это замок Баттервелла, его собственная свадьба, а Фрей его тесть. Турнир проводится в их честь. Так куда же они с него подевались?

— Вызываются сир Утор Андерлиф, — прогремел голос герольда. На лицо Дунка пала тень от тучи, заслонившей солнце. — И сир Теомор из рода Балверов, по прозвищу Старый Бык, рыцарь Черной Короны. Выходите и докажите вашу доблесть.

Старый Бык в кроваво-красных доспехах с черными бычьими рогами на шлеме выглядел устрашающе. Правда, чтобы забраться в седло ему потребовалась помощь мускулистого оруженосца, а то, как болталась его голова, пока он скакал верхом, говорило о том, что сир Мейнард был прав в своей оценке. Тем не менее, его появление встретили одобрительными криками.

Улитку встретили иначе, и, без сомнения, такая встреча была ему особенно по душе. В первой сшибке оба рыцаря обменялись скользящими ударами копий. Во второй, Старый Бык разбил свое копье о щит сира Утора, а Улитка и вовсе промазал. То же самое повторилось в третий заход, и на этот раз сир Утор покачнулся, словно вот-вот упадет. — «Он притворяется, — понял Дунк. — Он сознательно затягивает схватку, чтобы увеличить ставки на следующий раз».

Ему было достаточно обернуться, чтобы увидеть Билла за работой, делающим ставку на своего господина. Только тут до него дошло, что поставив на Улитку, он мог бы добавить в собственный кошель пару-другую монет. — «Вот, Дунк, ты — дубина. Тупой, словно крепостная стена».

На пятый раз Старый Бык выбыл, выбитый из седла ударом ловко соскользнувшего со щита на грудь наконечника копья. При этом его нога застряла в стремени, и, пока его люди не поймали лошадь, его протащило по полю ярдов сорок. Вновь появились носилки, на которых пострадавшего унесли к мейстеру. Когда Балвера уносили с неба начали падать капли дождя, оставляя темные следы на его сюрко. Дунк спокойно наблюдал. Его мысли были обращены к Эггу. — «Что если этот мой тайный враг его схватил? — это имело столь же мало смысла, как и все остальное. — Парнишку-то не в чем обвинить. Если у кого-то на меня зуб, то и отвечать за это мне, а не ему».

Когда Дунк разыскал Скрипача, тот как раз снаряжался к следующему бою. Ему прислуживали сразу трое оруженосцев, закрепляли доспехи и седлали лошадь, а лорд Алин Кокшо сидел рядом с побитым и вздорным видом, и потягивал разбавленное вино. Заметив Дунка, лорд Алин поперхнулся, расплескав вино по груди.

— Как это вы до сих пор держитесь на ногах? Улитка же размозжил вам лицо.

— Стальной Пэт сделал для меня отличный и прочный шлем, м’лорд, а голова у меня, как любил повторять сир Арлан, тверже камня.

В ответ Скрипач рассмеялся.

— Не обращайте внимания на Алина. Бастард Шаровой Молнии выбил его из седла. Ушибив свою маленькую пухлую попку, он решил, что ненавидит межевых рыцарей.

— Это жалкое прыщавое создание никакой не сын Квентина Бола, — вмешался Алин Кокшо. — Ему вообще нельзя было давать шпоры. Если б это была моя свадьба, я бы повелел высечь его за подобный вымысел.

— Да какая же девушка за тебя пойдет? — сказал сир Джон. — Да и фантазии Бола меня раздражают меньше, чем твой надутый вид. Сир Дункан, вы случайно не приходитесь другом Галтри Зеленому? Мне как раз предстоит избавить от него его лошадь. — В этом Дунк ни капли не сомневался.

— Я с ним не знаком, м’лорд.

— Не желаете вина? Может хлеба с оливками?

— Я заскочил на одно слово, м’лорд.

— Можете использовать хоть все слова, какие только пожелаете. Давайте укроемся в моем шатре. — Скрипач придержал для него створку. — А тебе нельзя, Алин. Тебе, честно говоря, не стоило бы налегать на оливки.

Внутри Скрипач обернулся к Дунку.

— Я знал, что сир Утор вас не убил. Мои сны меня еще ни разу не подводили. А скоро Улитка встретится со мной. Когда я выбью его из седла, потребую ваше оружие и доспехи обратно. И вашего коня тоже, хотя вы точно заслуживаете лошадь получше. Не примите от меня подарок?

— Я… не… Я не так поступить. — От подобной мысли Дунку стало не по себе. — Я не хотел быть неблагодарным, только…

— Если вы не хотите быть должны, то выкиньте эту мысль из головы. Мне не нужно ваше серебро, сир, только дружба. Как вы можете быть моим рыцарем без коня? — Сир Джон стащил одну из стальных рукавиц и поработал пальцами.

— Мой оруженосец пропал.

— Может, сбежал с какой-нибудь девицей?

— Эгг слишком мал для этого, м’лорд. И он бы никогда не бросил меня по собственной воле, и даже, если б я умер, он бы остался рядом с моим холодеющим трупом. Лошадь его тут, впрочем, как и мул.

— Если хотите, я могу приказать моим людям его поискать.

«Моим людям. — Дунку совсем не понравилось то, как это прозвучало. — Турнир предателей». — Мелькнуло у него в голове.

— Значит, вы не межевой рыцарь.

— Нет. — На лице Скрипача появилась улыбка полная мальчишеского очарования. — Но вам это было известно с самого начала. С чего бы вы стали с самой нашей встрече на дороге именовать меня м’лорд?

— Всему виной то, как вы разговариваете, как выглядите, как вы держитесь. — «Вот Дунк-болван, непрошибаемый как крепостная стена».

— И прошлой ночью на крыше вы мне кое-что сказали…

— От вина я делаюсь болтливым, но я готов подтвердить каждое слово. Мы связаны, вы и я. Мои сны никогда не лгут.

— Ваши сны нет, а вот вы сами — да. — Ответил Дунк. — Ведь ваше имя вовсе не Джон, не так ли?

— Нет. — Глаза Скрипача озорно сверкнули.

«Одни с Эггом глаза».

— Скоро те, кому нужно, узнают его настоящее имя. — Хмурый лорд Гормон Пик протиснулся внутрь шатра. — Межевой рыцарь, я же предупреждал тебя…

— О, брось, Горми. — Сказал Скрипач. — Сир Дункан с нами, или скоро присоединится. Я же говорил тебе, что мне он приснился. — Снаружи пропела труба герольда. Скрипач повернул голову. — Меня вызывают на ристалище. Прошу извинить меня, сир Дункан. Мы продолжим нашу беседу после того, как я расправлюсь с сиром Галтри Зеленым.

— Пусть силы в ваших руках не иссякнут. — Пожелал ему Дунк, но только из вежливости.

Скрипач вышел, а Лорд Гормон остался.

— Его сны доведут всех нас до смерти.

— Чем вы подкупили сира Галтри? — Услышал Дунк собственный голос. — Хватило серебра или потребовалось золото?

— Ага, кто-то проговорился. — Пик сел на походный стул. — Снаружи со мной дюжина людей. Я мог бы позвать их, сир, чтобы перерезать вам горло.

— И что вам мешает?

— Его Светлости это не понравится..

«Его Светлости. — Дунк почувствовал будто кто-то пнул его в живот. — Новое восстание Черного Пламени. И скоро вновь случится Красное поле. На восходе травка была еще зеленой».

— А зачем свадьба?

— Лорду Баттервеллу была нужна новая жена, чтобы греть постель, а лорду Фрею было нужно кому-то сплавить опозоренную дочь. Этот брак послужил подходящим поводом, чтобы собрать вместе единомышленников. Большинство приглашенных в прошлом сражались на стороне Черного Пламени. У прочих есть причины для недовольства правлением Кровавого Ворона, или скрытые обиды и амбиции. У многих из нас были сыновья и дочери, которых, чтобы обеспечить нашу покорность, забрали в Королевскую Гавань. Но большая часть заложников погибла во время Великого Весеннего Поветрия. Теперь у нас развязаны руки. Пришло наше время. Эйрис слаб. Он книжник, а не воин. Простой люд его почти не знает, а то, что о нем знают, им не по сердцу. Его лорды любят его еще меньше. Его отец был так же слаб, но когда его трону грозила опасность, вместо него на поле боя вышли его сыновья — Бэйлор и Мэйкар, словно молот и наковальня… Теперь Бэйлора Сломи Копье больше нет, а принц Мэйкар прячется в Летнем Замке, поссорившись с королем и Десницей.

«Ага, — подумал Дунк. — и один тупой межевой рыцарь притащил его любимого сына прямо в лапы его врагов. Что может быть лучше, чтобы убедить принца и дальше сидеть в Летнем Замке?»

— Остается Кровавый Ворон, а его нельзя назвать слабым. — ответил он.

— Верно, — согласился лорд Пик. — только колдуны никому не нравятся, тем более братоубийцы, которые прокляты богами и людьми. При первых же признаках слабости или поражения сторонники Кровавого Ворона исчезнут, как снег летом. И если сны принца не врут, здесь в Белостенье появится живой дракон…

Дунк закончил за него:

— И трон ваш.

— Его. — Поправил лорд Пик. — Я всего лишь скромный слуга. — Он поднялся на ноги. — Так что не пытайтесь покинуть замок, сир, иначе я сочту это изменой, и вы поплатитесь жизнью. Мы слишком далеко зашли, чтобы поворачивать вспять.

Глава 8

Когда Джон Скрипач с сиром Галтри Зеленым, взяв свежие копья, заняли свои места на противоположных концах ристалища, со свинцового неба уже лил нешуточный дождь. Часть гостей свадьбы, укрывшись плащами, устремилась в сторону замка.

Сир Галтри правил белым жеребцом. На его шлеме, в тон перьям на кринете коня, был пышный зеленый плюмаж. Его плащ напоминал лоскутное одеяло и был сшит из множества квадратных кусочков разного оттенка зеленого цвета. На перчатках и поножах сверкала золотая окантовка, а на щите красовались девять нефритовых кефалей на зеленом как лук поле. Даже его борода была выкрашена в зеленый цвет по заморской тирошской моде.

Девять раз они со Скрипачом сходились с копьями на перевес, рыцарь в зеленом лоскутном плаще и юноша с золотыми мечами и скрипками, и девять раз они ломали свои копья. На восьмой раз земля уже достаточно размокла, и громадные боевые кони проносились в куче брызг сквозь настоящие озера из дождевой воды. На девятый раз Скрипач едва не распрощался с конем, но сумел справиться и не упал.

— Отличный удар, — рассмеявшись крикнул он противнику. — Вам, сир, едва не удалось меня выбить.

— Потерпите немного, — крикнул ему в ответ сквозь дождь зеленый рыцарь.

— О, нет. Думаю, не стоит. — Скрипач отбросил расщепленное копье, и оруженосец подал ему новое.

Следующая схватка была последней. Копье сира Галтри, не причинив вреда, скользнуло по щиту Скрипача, а сир Джон направил свое прямо в центр груди зеленого рыцаря, выбив его на землю из седла, куда он приземлился с сильным коричневым всплеском. На востоке Дунк заметил отдаленный проблеск молнии.

Трибуны мгновенно опустели, все без исключения, и господа и простой люд предпочли не мокнуть.

— Гляди — ка, как все разбежались, — пробормотал Алин Кокшо, оказавшийся рядом с Дунком. — Хватило всего пары капель дождя и все доблестные господа вереща разбежались в поисках крыши над головой. Интересно, что они будут делать, когда начнется действительно серьезная гроза?

Серьезная гроза. Дунк знал, что сир Алин болтает не просто о погоде. Что ему нужно? Неужели же он внезапно воспылал ко мне дружбой?

Герольд вновь влез на постамент:

— Вызывается сир Томмард Хеддль, рыцарь Белостенья на службе у лорда Баттервелла! — прокричал он под раскаты далекого грома. — И сир Утор Андерлиф. Выходите и докажите свою доблесть.

Дунк посмотрел на сира Утора и заметил, что улыбка на его лице стала кислой. Не за подобный шутки он платил. Распорядитель игр его обманул, но почему? Видимо кто — то вмешался, кто — то, кого Косгроув ценит выше чем какого — то Утора Андерлифа. Дунк какое — то мгновение обмозговал этот вопрос. Наконец до него дошло: им неизвестно, что сир Утор не собирается выигрывать турнир. Они видят в нем угрозу, поэтому они хотят, чтобы Черный Том расчистил Скрипачу дорогу к победе. Хеддль тоже был участником заговора Пика, когда пробьет час, на него можно будет положиться.

Тогда не останется никого, кроме…

Внезапно через грязь примчался лорд Пик собственной персоной в развевающемся позади плаще и забрался на помост рядом с герольдом:

— Нас предали! — крикнул он. — Среди нас шпион Кровавого Ворона! Яйцо дракона украдено!

Сир Джон Скрипач объехал его кругом верхом на лошади:

— Как, мое яйцо? Как это возможно? Лорд Баттервелл держит за дверью спальни круглосуточную охрану.

— Она зарублена. — Объявил лорд Пик. — Но один из павших перед смертью успел назвать имя убийцы.

«Не хочет ли он обвинить во всем меня?» — подумал Дунк. Дюжина свидетелей подтвердит, что прошлой ночью он брал яйцо в руки, после того, как притащил леди Баттервел на брачное ложе.

Палец лорда Гормона опустился вниз:

— Вот он, сын потаскухи. Схватить его!

В дальнем конце ристалища застыл в замешательстве сир Глендон Бол. Какое — то мгновение он не понимал, что происходит, как к нему со всех сторон бросились солдаты. И тут паренек стал двигаться с такой скоростью, что Дунк не поверил собственным глазам. Не успел он еще до середины вытащить свой меч из ножен, как первый нападавший уже держал его за горло. Бол вывернулся из его хватки, но тут на него насели с двух сторон. Они врезались в него и сбили с ног в грязь. Их окружили остальные с криками пиная жертву. «На его месте мог быть я», — понял Дунк. Он чувствовал полную беспомощность как в тот день на эшфордстком лугу, когда ему объявили, что ему отрубят руку и ногу.

Алин Кокшо оттащил его со словами:

— Держись от него подальше, если хочешь вернуть своего оруженосца целым и невредимым.

Дунк обернулся:

— Что вы имеете в виду?

— Возможно, мне известно, где его можно найти.

— И где же? — Дунк был не в настроении для игр.

На другом конце поля сира Глендона грубо вздернули на ноги и он повис меж двух солдат в кольчугах и малых шлемах. От пояса до лодыжек он был покрыт бурой грязью. Дождевые капли, смывая кровь, текли по его щекам. — «Кровь героя», — подумал Дунк, видя как Черный Том спешивается перед пленником.

— Где яйцо?

С губ Бола стекала кровь.

— С какой стати мне его воровать? Я его почти выиграл.

«Точно, — подумал Дунк. — Именно этого они не могли тебе позволить».

Черный Том ударил Бола по лицу закованной в железо рукой.

— Обыщите его седельные сумки, — приказал лорд Пик. — Бьюсь об заклад, мы найдем в них тщательно спрятанное яйцо.

Лорд Алин тихо добавил:

— И точно, найдут. Идемте, если хотите найти своего оруженосца. Лучшего времени не придумаешь, они как раз заняты делом.

И не дожидаясь ответа он двинулся в путь.

Дунку ничего не оставалось, как пойти следом. В три длинных шага он сумел догнать лордика.

— Вы не причинили Эггу вреда?

— Мальчики не в моем вкусе. Сюда. Прибавьте ходу.

Они прошли сквозь арку, спустились вниз по грязным ступеням, повернули за угол. Дунк следовал за проводником, шлепая по лужам под дождем. Они шли вдоль крепостной стены, стараясь держаться в ее тени, и наконец оказались в закрытом дворике, вступив на покрывавшие его гладкие и скользкие камни мостовой. С обеих сторон от них к друг другу жались постройки. Окна наверху были закрыты ставнями. По центру дворика располагался колодец, окруженный низкой каменной кладкой.

«Какое пустынное место», — подумал Дунк. Ему совсем не понравилось то, что он увидел. Старый инстинкт подтолкнул его руку, и, забыв про то, что Улитка забрал его меч, Дунк потянулся к рукояти. В тот момент, когда его рука хлопнула по отсутствующим на боку ножнам, он почувствовал спиной как в нее уперлось острие ножа.

— Только повернись и я вырежу твою почку и отдам поварам Баттервелла, чтобы они зажарили ее на ужин. — Нож требовательно надавил вперед. — Ступай к колодцу, сир. И без резких движений.

«Если он сбросил Эгга в колодец, ему потребуется для защиты нечто более существенное, чем игрушечный ножичек».

Дунк медленно пошел вперед. Он чувствовал, как где — то в районе живота в нем закипает ярость.

Нож у спины исчез.

— Теперь можешь повернуться ко мне лицом, межевой рыцарь.

Дунк повернулся.

— Милорд? Это все из — за драконьего яйца?

— Нет. Из — за дракона. Думаешь, я буду просто стоять и смотреть, как ты его у меня украдешь? — Сир Алин поморщился. — Мне нужно было дважды подумать, прежде, чем нанимать на твое убийство этого жалкого Улитку. Нужно отобрать у него предоплату, все монеты до единой.

«Так это он? — догадался Дунк. — Этот рыхлый, опухший и надушенный духами лордик и есть мой тайный враг?» — Дунк не знал, плакать ему или смеяться.

— Сир Утор честно отработал свое золото. Просто у меня очень крепкая голова.

— Может так и есть. Назад.

Дунк сделал шаг назад.

— Еще, еще. Давай шагай.

Еще один шаг и он свалится в колодец. Каменная ограда уже уперлась под колени.

— Присаживайся на ограждение. Не возражаешь против небольшого купания, а? Мокрее чем сейчас ты уже не будешь.

— Я не умею плавать. — Дунк оперся одной рукой о край колодца. Камни были влажными. Один из них пошатнулся под его рукой.

— Какая жалость. Ты будешь прыгать или мне помочь?

Дунк посмотрел вниз. Он видел как внизу капли дождя падают в воду, до поверхности было добрых двадцать футов.

Изнутри стены были покрыты скользкими водорослями.

— Я не причинил тебе вреда.

— И никогда не причинишь. Дэймон мой. Я буду командовать его Королевской гвардией. Ты не стоишь белого плаща.

— А я никогда и не предъявлял на него права. — Дэймон. Это имя громом прогремело в его голове. «Не Джон, а Дэймон, в честь отца. Вот Дунк, дубина, непробиваемый, как крепостная стена». — У Дэймона Черное Пламя было семь сыновей. Двое пали на Красном поле. Близнецы…

— Эйгон и Эймон. Ни на что негодные, безмозглые бараны, прямо как ты. Когда мы были маленькими они оба издевались над нами с Дэймоном. Я плакал, когда Горький клинок увез его в изгнание и снова, когда лорд Пик сообщил мне о его возвращении. И вот, когда он увидел тебя на дороге, он забыл о моем существовании. — Кокшо угрожающе взмахнул ножом. — Ты либо можешь прыгнуть сам, либо упадешь туда, истекая кровью. Выбирай.

Дунк сжал пальцы на шатающемся камне. Оказалось, он не так уж податлив, как он надеялся.

Не успел он освободить его из кладки, как сир Алин атаковал. Дунк увернулся, и кончик ножа чиркнул по мускулу щитовой руки, но камень оказался в руке. Дунк с размаху опустил его на его милость, и почувствовал как от удара у того хрустнули зубы.

— В колодец, не так ли? — Он вновь ударил лордика в зубы, потом отбросил камень, ухватил его за запястье и выкручивал его до тех пор, пока не услышал треск кости под звяканье выпавшего на мостовую клинка. — Только после вас, милорд.

Сделав шаг в сторону, Дунк дернул лордика за руку и дал пинка под зад. Лорд Алин кувыркнулся головой вниз в колодец. Раздался всплеск.

— Прекрасная работа, сир.

Дунк обернулся. Все, что он сумел разглядеть сквозь дождь была размытая фигура под плащом с единственным очень светлым глазом. Только когда человек приблизился, его силуэт превратился в знакомые очертания сира Мейнарда Пламма. Светлый же глаз оказался лунным камнем, который был вставлен в брошь, скреплявшую на плече плащ.

Сидевший в колодце сир Алин бился, бултыхался и звал на помощь:

— На помощь! Убивают!

— Это он пытался меня убить. — Пояснил Дунк.

— Это объясняет всю эту кровь.

— Какую кровь? — Дунк огляделся. Левая рука от плеча до локтя была красной от крови, туника прилипла к коже. — Ох, ты.

Дунк не помнил, как упал. Внезапно он вдруг очутился на земле, подставив лицо под капли дождя. Он слышал, что сир Алин кричит из колодца, но всплески становились тише.

— Нужно перевязать чем — то руку. — Сир Мейнард подсунул свою руку под спину Дунка.

— Поднимайся. Я не в силах тебя поднять. Давай — ка, поднимайся на ножки.

Дунк встал.

— Но лорд Алин. Похоже, он тонет.

— Никто о нем скучать не станет, и меньше всех Скрипач.

— Он не… — Дунк охнул, побледнев от боли. — не скрипач.

— Верно. Он Дэймон Второй из рода Черного Пламени. Или точнее, так он станет себя величать, если сумеет заполучить Железный Трон. Вы даже не догадываетесь, скольким лордам хочется иметь храброго, но глупого короля. Дэймон молод, да удал, и неплохо смотрится верхом на коне.

Звуки из колодца были уже едва слышны.

— Может бросить его милости веревку?

— Спасать сейчас, чтобы позже повесить? Не хочу. Пусть испробует блюдо, которое приготовил для тебя. Идем, обопрись на меня. — Пламм перевел его на другую сторону дворика. Вблизи в чертах сира Мейнарда была заметна некая странность. Чем дольше Дунк вглядывался, тем меньше мог разглядеть. — Если помните, я просил вас сбежать, но, похоже, свою честь вы цените выше жизни. Славная смерть хороша и почетна, но если на кону не ваша собственная жизнь, что тогда? Каким тогда, сир, будет ваш ответ?

— Чья именно жизнь? — Из колодца донесся один последний всплеск. — Эгг? Вы говорите об Эгге? — Дунк вцепился в руку Пламма. — Где он?

— С богами. И, полагаю, вам известна причина.

Боль, пронзившая Дунка изнутри, заставила забыть про рану в руке. Он застонал.

— Он попытался воспользоваться сапогом.

— Я тоже так думаю. Он предъявил кольцо мейстеру Лотару, который отвел его к Баттервеллу, который в свою очередь едва не описался от страха при одном его виде, и начал размышлять, ту ли сторону он выбрал, и сколько именно известно Кровавому Ворону об этом заговоре. Ответ на этот последний вопрос, — Пламм усмехнулся: — довольно много.

— Кто вы?

— Друг. — Ответил Мейнард Пламм. — Тот, кто приглядывал за вами, и сильно удивился, увидев вас в гадючьем гнезде. А теперь, помолчи, пока мы тебя не подлатаем.

Стараясь держаться в тени, они оба направились к палатке Дунка. Попав внутрь, сир Мейнард разжег огонь, налил вина и поставил его на огонь закипать.

— Очисти рану, и желательно не рукой. — Посоветовал он, разрезая рукав пропитавшейся кровью туники Дунка. — Судя по всему, кость не задета. И все — таки нужно промыть рану, иначе ты потеряешь руку.

— Это не важно, — желудок Дунка не желал успокаиваться, и он чувствовал, что в любой момент он способен вывернуться наизнанку. — Так Эгг мертв?

— …Обвинят тебя. Лучше тебе было держаться с ним подальше отсюда. Но я не говорил, что мальчишка мертв. Я сказал, он с богами. Есть чистая тряпка? Или шелк?

— Туника. Есть хорошая, которую я приобрел в Дорне. А что значит, он с богами?

— Чуть позже. Сперва твоя рука.

Вскоре от вина пошел пар. Сир Мейнард разыскал шелковую тунику, подозрительно ее обнюхал, потом вынул кинжал и начал резать. Дунк, протестуя, застонал.

— Амброза Баттервелла никак нельзя тем, кого называют решительным, — продолжил Сир Мейнард, отрезав три полоски шелка и опустив их в вино. — У него с самого начала были сомнения на счет этого заговора, сомнения, которые только еще больше усилились от того, что мальчишка не привез меч. А этим утром пропало яйцо дракона, вместе с последними остатками его мужества.

— Значит, сир Глендон не воровал яйца. — Сказал Дунк, — Он весь день был на улице, то сражаясь на турнире, то наблюдая за схватками.

— Все равно Пик отыщет яйцо в его седельных сумах. — Вино кипело. Пламм натянул кожаную перчатку и сказал: — Старайся не кричать. — Он вытянул из кипящего вина полосу шелка и начал промывать рану.

Дунк не кричал. Он сжал зубы, прикусил язык и бил кулаком по бедру с такой силой, что наверняка остались синяки, но не кричал. Сир Мейнард воспользовался остатками лучшей туники Дунка, чтобы сделать тугую повязку.

— Ну, как самочувствие? — спросил он Дунка, когда закончил.

— Ужасно скверно. — Дунк поежился. — Так где Эгг?

— Я же сказал. С богами.

Дунк потянулся и обхватил шею Пламма здоровой рукой.

— Говори прямо. Меня тошнит от намеков и подмигиваний. Скажи, где отыскать пацана, или я сверну твою треклятую шею, хоть ты и друг.

— В септе. И туда лучше идти вооружившись. — Сир Мейнард расплылся в улыбке. — Ну, как, Дунк? Достаточно для тебя прямолинейно?

***

Первой его остановкой был шатер сира Утора Андерлифа.

Когда Дунк проскользнул внутрь, он обнаружил только оруженосца Билла, склонившегося над корытом, в котором тот стирал исподнее своего господина.

— Снова вы? Сир Утор на пиршестве. Чего вам?

— Мне нужны мои меч и щит.

— А вы принесли выкуп?

— Нет.

— Тогда с какой стати, я отдам вам ваше оружие?

— Потому что мне оно нужнее.

— Не очень хорошая причина.

— Хорошо, а как тебе такая: попробуй меня остановить, и я тебя убью.

У Билла отпала челюсть.

— Они лежат там.

Дунк задержался у входа в крепостную септу. — «Боги, сделайте так, чтобы я не опоздал». — Его перевязь была на привычном месте, туго стягивая талию. Он затянул щит с висельником на раненной руке, и от его веса при каждом шаге руку пронзила боль. Он боялся, если кто-нибудь даже погладит его, то он не сдержит крика. Здоровой рукой он распахнул дверь в септу.

Внутри помещение было тихим и тусклым. Его освещали только мигающие на алтарях Семерых свечи. Большая часть свечей горела на алтаре Воина, что вполне естественно во время турнира. Сюда перед состязанием приходили многие рыцари помолиться о силе и храбрости. Алтарь Неведомого с единственной свечой был погружен в темноту. Алтарям Матери и Отцп достались по дюжине свечей, Кузнецу и Деве чуть меньше. А под сияющим фонарем Старицы на коленях стоял опустив голову лорд Амброз Баттервелл, тихо молясь о даровании мудрости.

Он был не один. Едва Дунк шагнул к нему, появились двое солдат в малых шлемах с хмурыми рожами. Оба были в бело — желто — зеленых сюрко цвета Баттервеллов поверх кольчуг.

— Стойте, сир, — сказал один из них. — Вам тут нечего делать.

— Нет, есть. Я предупреждал, что он меня найдет.

Это был голос Эгга.

На бритой голове Эгга, вышедшего из — за алтаря Отца заиграли блики света от свечей. Дунк едва не кинулся к мальчишке, чтобы сжать его в объятьях с радостным криком, но что — то в голосе Эгга заставило его помедлить. — «Он скорее разгневан, чем напуган, и я ни разу прежде не видел, чтобы он был таким суровым. А Баттервелл стоит на коленях. Здесь творится что — то странное».

Лорд Баттервелл поднялся на ноги. Даже в тусклом свете свечей он выглядел бледным и вспотевшим.

— Дайте ему пройти, — повелел он охранникам. Когда они расступились, он махнул Дунку подойти ближе. — Я не причинил мальчику никакого вреда. Пока я был Королевской Десницей, я хорошо узнал его отца. Принц Мэйкар должен знать, это не моя собственная затея.

— Он узнает. — Пообещал Дунк. «Да, что здесь творится?»

— Это все Пик. Это его работа, клянусь всеми Семерыми. — Лорд Баттервелл положил одну руку на алтарь. — И пусть боги меня покарают, если я лгу. Он говорил, кого я должен приглашать, а кого нет, и он же притащил сюда мальчишку — претендента. Поверьте, я никогда не хотел быть соучастником предательства. Не буду отрицать, меня к этому принуждал Том Хэддль. Он мой зять, муж моей старшей дочери, но я не лгу. Он один из главарей.

— Он же ваш собственный чемпион. — Сказал Эгг. — Если он участвует в заговоре, значит и вы тоже.

«Помолчи, — хотел прорычать ему Дунк. — Этот несносный язык всех нас погубит». — Но Баттервелл не на шутку испугался.

— Милорд, вы не понимаете. Моим гарнизоном командует Хеддль.

— Но у вас же должны быть верные стражники, — настаивал Эгг.

— Они здесь. — Ответил лорд Баттервелл. — Есть еще несколько человек. Я признаю, я был несколько беспечен, но я никогда не был изменником. У нас с Фреем с самого начала были сомнения на счет этого претендента лорда Пика. У него даже нет фамильного меча! Если он сын своего отца, Горькая сталь отдал бы ему Черное пламя. И все эти разговоры про драконов… полное безумие, безумие и глупость. — Его милость рукавом стер пот со лба. — А теперь, они забрали яйцо. Яйцо, которое мой дед получил от короля в награду за верную службу. И это случилось утром, когда я проснулся, и мои стражи клянутся, что в спальню никто не входил и не выходил.

Не знаю, может лорд Пик их всех подкупил, но яйцо пропало. Оно у них, или…

«Или из него вылупился дракон, — подумал Дунк. — Если в Вестеросе снова появится живой дракон, то к принцу, назвавшемуся его владельцем примкнут все лорды и простолюдины».

— Милорд, — произнес он. — Будьте добры, можно мне на пару слов моего… оруженосца.

— Как пожелаете, сир, — лорд Баттервелл снова преклонил колени в молитве.

Дунк оттащил Эгга в сторону и преклонил колено, чтобы поболтать лицом к лицу.

— Мне хочет так врезать тебе по шее, что твоя голова будет вертеться вокруг собственной оси, и остаток своей жизни ты проведешь, глядя туда, откуда пришел.

— Да, сир, — У Эгга хватило ума сделать смущенный вид. — Мне жаль. Все, что я хотел, это отправить ворона отцу.

«Чтобы я смог остаться рыцарем». У парня на уме был добрый поступок. Дунк оглянулся на молившегося Баттервелла.

— Что ты с ним сделал?

— Хорошенько его напугал, сир.

— Ага, это я понял. Он еще к исходу ночи натрет на коленях мозоли.

— Я не знал, как еще поступить, сир. Мейстер отвел меня к ним, едва увидев кольцо.

— К ним?

— К лордам Баттервеллу и Фрею, сир. Там же находились несколько стражников. Все были ошарашены. Кто — то украл яйцо.

— Надеюсь, это был не ты?

Эгг помотал головой.

— Нет, сир. Я понял, что попал в неприятности как только мейстер показал мое кольцо лорду Баттервеллу. Я подумывал о том, не сказать ли, что это я его украл, но не думаю, что ни бы мне поверили. А потом я вспомнил, что как — то отец передал мне слова Кровавого Ворона о том, что лучше пугать, чем быть испуганным, поэтому я сказал им, что меня послал сюда мой отец, чтобы для него шпионить, что он уже спешит сюда со своей армией, и что их милости лучше меня отпустить и покончить с предательством, иначе это будет стоить ему головы. — Он весело улыбнулся. — И это сработало лучше, чем я ожидал.

Дунку захотелось хорошенько тряхнуть пацана так, чтобы клацнули зубы. Хотелось крикнуть в лицо:

«Это не игрушки. Речь о жизни и смерти».

— Лорд Фрей тоже все слышал?

— Да. Он пожелал лорду Баттервеллу счастья в семейной жизни и объявил, что немедля ни секунды возвращается домой в Близнецы. После этого его милость направился сюда помолиться.

«Фрей может сбежать, а у Баттервелла такой возможности нет, и рано или поздно он начнет задумываться, почему нет ни принца Мэйкара, ни его армии».

— Если лорду Пику станет известно о твоем присутствии в замке…

Дверь септы со стуком отворилась. Обернувшись, Дунк увидел Черного Тома Хеддля в мокром плаще, с которого под ноги стекали капли воды и в сверкающей кольчуге и латах. С ним явилось около дюжины солдат вооруженных боевыми топорами и копьями. Небо за его спиной озарялось вспышками бело-голубых молний, создавая на белом полу причудливые тени. Внезапный порыв влажного воздуха пустил в пляс пламя всех свечей в септе.

«О, семь проклятых кругов ада», — только и успел подумать Дунк прежде, чем Хеддль произнес первое слово:

— Вот он. Хватайте мальчишку.

Лорд Баттервелл поднялся на ноги.

— Нет! Стой, Томмард! Не трогай мальчика. Да и какой от этого прок?

Лицо Хеддля исказилось от отвращения:

— Не у всех из нас в жилах течет молоко, ваша милость. Я забираю мальчишку.

— Ты ничего не понял. — Голос Баттервелла стал тонким и дрожащим. — Мы проиграли. Лорд Фрей сбежал, и остальные последуют его примеру. К нам движется принц Мэйкар с армией.

— Тем больше причин взять мальчишку в заложники.

— Нет и нет, — ответил Баттервелл. — Я не желаю участвовать в играх лорда Пика с его ставленником. Я не стану сражаться.

Черный Том смерил своего господина холодным взглядом.

— Трус. — Он сплюнул. — Можете говорить, что угодно, милорд, но вы или будете сражаться или умрете. — Он указал на Эгга. — Даю оленя первому, кто прольет его кровь.

— Нет, нет. — Баттервелл обернулся к своим телохранителям. — Остановите их, слышите? Я вам приказываю. Остановите их. — Но солдаты с обеих сторон остановились в полном смятении, не понимая, чьим приказам они должны подчиняться.

— Мне, что, все делать самому? — Черный Том вытащил свой меч.

Дунк сделал тоже самое.

— Прячься за меня, Эгг.

— Оба, быстро уберите железо, — взвизгнул Баттервелл. — Я не потерплю кровопролития в септе! Сир Томмард, этот человек телохранитель принца. Он вас убьет!

— Только если зашибет, когда упадет. — Оскалился в улыбке Черный Том. — Я видел его на турнире.

— С мечом у меня получается лучше. — Предупредил его Дунк.

Хеддль фыркнул в ответ и напал.

Дунк грубо отпихнул Эгга и повернулся навстречу клинку. Он неплохо сумел справиться с первым ударом, но парированный меч Черного Тома угодил в щит, и перевязанная рана, находившаяся прямо под ним, отозвалась уколом боли, парализовав руку. Он попытался в ответ рубануть Хеддля по голове, но тот уклонился и ударил вновь. Дунк едва успел подставить щит. Брызнули сосновые щепки, и Хеддль рассмеялся, усиливая нажим: удар вверх, вниз, вверх, и снова вниз. Дунк принимал удары на щит, но каждый из них означал агонию боли, и обнаружил, что отступает.

— Бейте его, сир, — услышал он голос Эгга. — Бейте, бейте, он прямо перед вами. — Во рту появился привкус крови, и что хуже, рана открылась. На него накатила волна слабости. Меч Черного Тома уже превратил длинный щит в щепки. — «Храните меня, железо и дуб, или буду я проклят и превращусь в труп», — пронеслось в голове у Дунка, и тут же вспомнил, что его щит из сосны, а не дуба. Сильно ударившись об алтарь, он упал на одно колено, поняв, что отступать больше некуда.

— Никакой ты не рыцарь, — объявил Черный Том. — Что это у тебя, дубина? Слезы?

«Это от боли», — Дунк вскочил на ноги, и, выставив щит перед собой, бросился на противника.

Черный Том отлетел назад, но сумел устоять на ногах. Дунк последовал за ним, наседая, нанося сталью удары один за одним, используя преимущество в росте и силе, отбросил Хеддля через пол-септы. Потом он отбросил щит, и рубанул мечом. Хеддль вскрикнул, когда сталь, пропоров шерсть и мышцы, глубоко впилась в бедро. Он отчаянно взмахнул мечом, но удар вышел непродуманным и неуклюжим. Дунк в последний раз принял его на щит, и, вложив весь свой вес, нанес ответный удар.

Черный Том отступил на шаг и с ужасом уставился на упавшую на пол рядом с алтарем Неведомого собственную кисть.

— Ты, — почти беззвучно прошептал он. — Ты..

— Я же предупреждал. — Пронзая ему горло, сказал Дунк. — С мечом у меня получается лучше.

Глава 9

Пара солдат, спасаясь от брызг крови, пролившейся из Черного Тома, выскочили на улицу под дождь. Остальные стиснули копья, но не торопились действовать, хмуро глядя на Дунка в ожидании приказов господина.

— Это… дурной знак, — наконец справился с собой Баттервел. Он обернулся к Дунку с Эггом. — Нужно убираться из Белостенья, пока эти двое не доложили обо всем Гормону Пику. У него среди гостей гораздо больше друзей, чем у меня. В северной стене есть потайная дверь, мы можем выйти через нее… идемте, нужно спешить.

Дунк вбросил меч в ножны.

— Эгг, ступай с лордом Баттервеллом. — Он обнял мальчишку одной рукой и понизил голос: — Будь с ним ровно столько, сколько посчитаешь нужным. Дай Дождю волю и пусть несет тебя, пока его милость вновь не решил сменить друзей. Езжай в Девичий пруд, он ближе всего к Королевской гавани.

— А как же вы, сир?

— Обо мне не беспокойся.

— Но я же ваш оруженосец.

— Ага, — согласился Дунк, — и ты должен поступать так, как я велю, иначе, надаю по шее.

Из большого зала вышла группа людей, немного задержавшись, чтобы натянуть капюшоны, прежде чем выйти под дождь. Среди них был Старый Бык и худосочный лорд Касвелл, который в очередной раз был на бровях. Оба обошли Дунка стороной. Сир Мортимер Боггс проводил его странным взглядом, но к счастью решил с ним не заговаривать. Утор Андерлиф был не столь застенчив:

— Ты опоздал на пир, сир, — сказал он, натягивая перчатки. — А, и я вижу, ты снова при мече.

— Вы получите свой выкуп, если вас беспокоит только это. — Дунк давно бросил изрубленный щит, и прикрыл раненную руку плащом, чтобы скрыть пятна крови. — Если только я не погибну, тогда можете обыскать мой труп.

Сир Утор рассмеялся.

— Я чую рыцарский дух или это вонь глупости? Насколько помню, эти два запаха очень схожи. Но еще не поздно, сир, принять мое предложение.

— Позднее, чем вы думаете, сир. — Предупредил его Дунк. Он не стал дожидаться ответа Андерлифа, обошел его и толкнул двери. В большом зале пахло элем, дымом и мокрой шерстью. На верхней галерее несколько музыкантов тихо наигрывали какой — то мотив. Из — за столов высоких гостей, где сир Кирби Пимм соревновался с сиром Лукасом Нэйландом кто кого перепьет, доносился громкий смех. Выше, на помосте, рядом с покинутой молодой женой Амброза Баттервелла, лорд Пик что — то настойчиво доказывал лорду Костэйну.

В дали от почетных мест Дунк нашел сира Кайла, топившего свое горе в эле лорда Баттервелла. Стоявшая перед ним миска была наполнена жирным варевом, сделанным из объедков предыдущего пира. Подобное блюда в Королевской гавани величали «коричневой чашей». У сира Кайла очевидно не было аппетита, чтобы это есть. Нетронутая пища остыла, покрывшись блестящей пленкой жира.

Дунк присел на скамью рядом.

— Сир Кайл.

Кот кивнул.

— Сир Дункан. Хотите эля?

— Нет. — Эль последнее, что было ему сейчас нужно.

— С вами все в порядке, сир? Прошу прощения, но выглядите вы…

— Куда лучше, чем есть на самом деле. Что случилось с Глендоном Болом?

— Его бросили в темницу. — Сир Кайл покачал головой. — Не думал, что парень вор, каким бы сукиным сыном он ни был.

— Он не вор.

Сир Кайл покосился на него.

— Ваша рука… как вы…

— Кинжал. — Дунк, нахмурившись, повернулся к помосту. Сегодня он уже дважды избежал смерти. Для большинства, как он знал, этого бы хватило. «А Дунк — дубина, тупой как крепостная стена». Он поднялся на ноги. — Ваше величество. — Крикнул он.

Несколько человек, сидевших поблизости, отложив ложки или прервав разговор, обернулись к нему.

— Ваше величество, — снова и громче позвал Дунк. Он двинулся по мирийскому ковру по направлению к помосту.

— Дэймон.

Теперь тишина повисла в половине зала. За столом почетных гостей к нему с улыбкой повернулся человек, назвавшийся Скрипачом. Дунк отметил, что на пир он нарядился в пурпурную тунику. Этот цвет оттенял цвет его глаз.

— Сир Дункан. Я рад видеть вас с нами. Что вам от меня нужно?

— Справедливости. — Ответил Дунк. — Для Глендона Болла.

Его имя эхом разнеслось по залу, и на полмгновения показалось, что каждый мужчина, женщина и ребенок в зале превратился в камень. Затем лорд Костэйн, грохнув кулаком, воскликнул:

— Он скорее заслуживает смерти, чем справедливости! — Ему вторила дюжина других голосов, а сир Герберт Пэйдж добавил: — Он бастард! А все бастарды воры и даже хуже. В нем говорит его кровь.

На секунду Дунк был на грани отчаяния. «Я здесь один». Но потом на ноги, слегка покачиваясь, поднялся сир Кайл.

— Пусть мальчишка дважды бастард, господа, но он бастард Шаровой молнии. А в остальном, я согласен с сиром Гербертом. В нем говорит кровь.

Дэймон нахмурился:

— Никто на свете не чтит заслуг Шаровой молнии больше меня, — заявил он. — И я не верю, что это самозваный рыцарь его семеня. Он украл яйцо и при этом убил трех добрых солдат.

— Ничего он не крал, и никого не убивал. — настаивал на своем Дунк. — Если кто — то убил троих людей, то поищите их убийцу. Вашему величеству не хуже меня известно, что сир Глендон провел весь день на ристалище, принимая участие в бесконечных схватках.

— Верно, — подтвердил Дэймон. — Меня и самого это удивило. Однако, яйцо было найдено именно среди его вещей.

— Правда? И где же оно? — в ответ с ледяным взором поднялся надменный лорд Гормон Пик:

— В безопасности и под надежной охраной. А какое вам до этого дело, сир?

— Принесите, — ответил Дунк, — я желаю еще раз на него полюбоваться, м’лорд. Прошлой ночью я видел его лишь мельком.

Глаза Пика сузились.

— Ваше величество, — обратился он к Дэймону. — Мне сдается, что этот межевой рыцарь прибыл в Белостенье вместе с сиром Глендоном так же без приглашения. Он может быть с ним заодно.

Дунк не обратил на него внимания.

— Ваше величество, яйцо, которое лорд Пик обнаружил в вещах сира Глендона то же самое, что он ему подбросил. Пусть покажет его, если сможет. Проверьте сами. Бьюсь об заклад, это всего лишь крашенный камень.

В зале тут же воцарился хаос. Разом заговорили сотни человек, а дюжина рыцарей повскакивали на ноги. Дэймон в этот момент был похож на сира Глендона в момент обвинения — столь же юный и растерянный.

— Вы что, пьяны, мой друг?

«Если бы…»

— Я потерял немного крови, — признался Дунк, — но не остатки ума. Сир Глендон был обвинен по ошибке.

— Зачем? — Фыркнув, спросил Дэймон. — Если, как вы настаиваете, Бол ничего не делал, зачем его светлости обвинять его и пытаться уличить при помощи крашенного камня?

— Чтобы убрать его с вашего пути. Его светлость подкупил других противников с помощью золота и обещаний, но Бол не пожелал продаваться.

Скрипач вспыхнул.

— Это неправда.

— Правда. Приведите сира Глендона и спросите сами.

— Так я и поступлю. Лорд Пик, сейчас же доставьте сюда бастарда. И захватите яйцо. Я желаю поближе его рассмотреть.

Гормон Пик с ненавистью посмотрел на Дунка.

— Ваше величество, сопляка сейчас допрашивают. Через пару часов, без сомнения, вы получите его признание.

— Под словом «допрашивают» милорд имеет в виду «пытают», — подсказал Дунк. — Через пару часов сир Глендон признается, что убил отца Вашего величества и обоих братьев.

— Довольно! — Лицо лорда Пика побагровело. — Еще слово, и я отрежу твой язык!

— Вы лжец. — Ответил Дунк. — И это два слова.

— Ты еще пожалеешь об этих словах, — пообещал Пик. — Взять его, заковать в цепи и бросить в темницу.

— Нет. — Голос Дэймона прозвучал опасно тихо. — Я хочу узнать правду. Сандерланд, Вирвел и Смоллвуд, возьмите людей и разыщите в темнице сира Глендона. Приведите его сюда, и удостоверьтесь, чтобы ему не причинили вреда. Если кто — то посмеет вас остановить, передайте ему, что вы забираете его по королевскому приказу.

— Как прикажете, — ответил лорд Вирвел.

— Я поступлю так же, как делал мой отец, — сказал Скрипач. — Сира Глендона обвинили в серьезных преступлениях. Будучи рыцарем он имеет право защищаться силой оружия. Я желаю встретиться с ним на ристалище и позволить богам решать кто прав, кто виноват.

«Чья бы в нем ни текла кровь, шлюхи или героя, теперь ее в нем поубавилось», — подумал Дунк, когда двое людей лорда Вирвела положили обнаженного сира Глендона к ногам Скрипача. Он выглядел маленьким, меньше, чем до того.

Мальчишка был страшно избит. Лицо было покрыто синяками и опухло, несколько зубов было выбито или расколото, правый глаз кровил, и вся грудь сверху донизу была красной от ожогов каленым железом.

— Теперь ты в безопасности, — пробормотал сир Кайл. — Вокруг одни межевые рыцари, и боги знают, что мы вполне безобидны. — Дэймон отвел им палаты мейстера и приказал перевязать все раны сира Глендона, и убедиться, что он готов к поединку.

Когда с лица и рук парня смыли кровь, Дунк увидел, что из левой руки Бола были вырваны три ногтя. Это взволновало его больше всего остального.

— Ты сможешь держать копье?

— Копье? — При попытке заговорить изо рта сира Глендона потекла кровавая слюна. — У меня все пальцы на месте?

— Все десять, — ответил Дунк. — Но всего семь ногтей.

Бол кивнул.

— Черный Том собирался отрезать мне пальцы, но его отвлекли. Мне будет нужно сражаться с ним?

— Нет. Я его убил.

Это вызвало улыбку.

— Кто — то ведь должен был.

— Тебе предстоит сразиться со Скрипачом, но его настоящее имя…

— Дэймон, да, я знаю. Мне сказали. Черный Дракон, — сир Глендон улыбнулся. — Мой отец отдал за него жизнь. Я бы с радостью стал его человеком. Я бы сражался на его стороне, убивал ради него, но я ни за что не стал бы ему поддаваться. — Он отвернулся и выплюнул осколки зуба. — Можно мне вина?

— Сир Кайл, подайте мех с вином.

Парень пил долго и жадно, потом вытер рот рукой.

— Взгляните на меня. Я трясусь, как девчонка.

Дунк нахмурился.

— Но ты сумеешь удержаться в седле?

— Помогите мне умыться и подайте мой щит, копье и седло, — ответил сир Глендон, — и тогда посмотрим, на что я способен.

***

Когда дождь достаточно поутих, чтобы начать поединок, до рассвета было уже рукой подать. Двор замка скорее напоминал болото, наполненное мягкой жижей, влажно блестящей в свете сотен зажженных факелов. За турнирным полем поднимался серый туман, нацелив свои призрачные пальцы на бледные стены замка, и собирался ухватиться за бастионы. За прошедшее время многие из свадебных гостей успели испариться, но те, что остались, снова забрались на трибуну и сели на влажные от дождя сосновые скамьи. Среди них, в окружении менее знатных лордов и поместных рыцарей, стоял сир Гормон Пик.

Прошло всего несколько лет с тех пор, когда Дунк служил оруженосцем у старого сира Арлана. Он еще не успел этого позабыть. Он подтянул ремни на пряжках плохоньких доспехов сира Глендона, пристегнул шлем к горжету, помог ему подняться в седло и подал щит. Предыдущие схватки оставили в древесине глубокие борозды, но яркая шаровая молния еще была видна. «Он выглядит таким же несмышленым, как Эгг», — подумал Дунк. — «напуганный и мрачный мальчишка». — На его гнедой кобыле не было доспехов, к тому же она была норовистой. Возможно, гнедая была лучших кровей и быстрее, но лошадь лучше выбирать по всаднику, а эта была Болу незнакома.

— Мне нужно копье. — Сказал сир Глендон. — Боевое.

Дунк пошел к стойке. Боевые копья были короче и тяжелее турнирных, которыми пользовались утром — восемь футов крепкого ясеня с железным наконечником. Дунк выбрал одно и вытащил наружу, пробежав рукой по всей его длине, чтобы убедиться в отсутствии изъянов древесины.

В дальнем конце ристалища один из оруженосцев Дэймона подал ему такое же копье. Он больше не был Скрипачом. Вместо скрипок и мечей на его боевом коне была попона с трехголовым драконом Черного Пламени, черном на красном фоне. Кроме этого принц смыл черную краску с волос, и теперь они спускались на воротник каскадом золотисто — серебряных локонов, которые сияли в свете факелов подобно чеканному металлу. Дунк понял, что у Эгга, если он решит отрастить свои волосы, они будут такими же. Он понял, что не может его представить таким, но знал, что когда — нибудь ему придется это сделать, если они оба доживут до этого момента.

Герольд снова взобрался на свой помост.

— Сир Глендон Бастард, обвиненный в воровстве и убийстве, — объявил он, — ценой собственной жизни желает доказать свою невиновность. Дэймон Второй из рода Черного Пламени, истинный король Андалов, Ройнаров и Первых людей по праву рождения, Повелитель и Защитник Семи Королевств принимает вызов бастарда Глендона и намерен доказать истинность обвинения.

Моментально время повернулось вспять и Дунк вновь оказался на Эшфордском лугу перед Бэйлором Сломи копье, слушая его слова перед тем, как вступить смертельный бой. Он отправил боевое копье обратно и выбрал из соседней стойки турнирное — стройное и элегантное двенадцати фунтовое древко.

— Возьми — ка это, — посоветовал он сиру Глендону. — Именно такими мы пользовались в Эшфорде во время Суда Семи.

— Но Скрипач выбрал боевое. Он собирается меня убить.

— Сначала, он должен в тебя попасть. А если я окажусь прав, его наконечник тебя даже не коснется.

— Даже не знаю.

— Зато я знаю.

Сир Глендон взял у него копье, развернул коня и пустил его рысцой в сторону турнирного поля.

— Сохрани нас обоих Семеро.

Где — то на востоке на бледно розовом небе сверкнула молния. Дэймон пришпорил своего жеребца золотыми шпорами и рванул с места вперед словно ураган, опустив смертельный наконечник боевого копья. Сир Глендон поднял щит и поскакал навстречу, нацелив свое более длинное копье поверх головы своей кобылы прямо в грудь самозванцу. Из — под копыт их коней летела грязь, и когда два рыцаря проносились с грохотом мимо, казалось факелы начали светить ярче.

Дунк закрыл глаза. Он услышал треск, крик и удар.

— Нет, — услышал он дикий крик лорда Пика. — Неееет! — На полмгновения Дунку стало его почти жаль. Он открыл глаза. Мимо, замедляясь, скакал лишенный седока огромный черный жеребец. Дунк подскочил к нему и ухватился за поводья. В дальнем конце ристалища сир Глендон Бол повернул кобылу и поднял вверх расщепленное копье. К неподвижно лежавшему в луже лицом вниз Скрипачу на поле бросились люди. Когда они помогли ему подняться, он был в глине с головы до пят.

Кто — то тут же воскликнул:

— Коричневый дракон! — Через весь двор прокатился хохот, вслед за закатом омывая белоснежные стены замка.

Парой ударов сердца спустя, когда Дунк с сиром Кайлом уже помогали Глендону Болу спешиться с лошади, пропела первая труба, и часовые на стенах подняли тревогу. Под стенами замка в вечерне тумане объявилась армия.

— В конце — концов, Эгг не соврал, — обратился потрясенный Дунк к сиру Кайлу.

***

Лорд Мутон явился из Девичьего пруда, лорд Блэквуд из Равентри, из Даскендэйл — лорд Дарклин. Королевское ополчение из Королевской гавани было представлено Хэйфордами, Росби, Стоквортами, Массейями и собственным войском короля, с тремя рыцарями Королевской гвардии во главе, поддержанных тремя сотнями Зубов Ворона с длинными луками из чардрева. Безумная Данелла Лофстон в черных доспехах, облегавших ее словно железная перчатка, с развевающимися огненно — рыжими длинными волосами прискакала лично во главе своего войска, выступившего из опустевших башен Харренхола.

Восходящее солнце отразилось от пяти сотен наконечников копий и от десятикратно превосходящего их числа пик. Бывшие серыми в ночной темноте знамена раскрасились сотней кричащих цветов. А над всеми ними реяли два королевских стяга с драконами на черном поле: огромное трехголовое родовое чудовище короля Эйериса Первого Таргариена, красное как само пламя, и белая бестия, выдыхающая ярко — алые языки огня.

«Все — таки это был не Мэйкар», — догадался Дунк, увидев стяги. На знаменах принца Летнего замка были изображены четыре трех — главых дракона по двое с каждой стороны, указывая на четвертого по рождению сына последнего короля Дэриона Второго Таргариена. А единственный белый дракон был символом королевской Десницы, лорда Бриндена Риверса.

Кровавый Ворон лично явился в Белостенье.

Первое восстание Черного пламени завершилось на Красном поле кровавой и славной битвой. Второе восстание Черного пламени завершилось пшиком.

— Им нас не запугать, — объявил с крепостной башни юный Дэймон, увидев смыкающееся вокруг железное кольцо, — потому что на нашей стороне правда. Мы прорвемся и сломя голову поскачем прямо в Королевскую гавань! Трубите в трубы!

Но вместо этого рыцари с лордами и их воинами стали о чем — то перешептываться друг с другом, а некоторые незаметно дали деру, направившись к конюшням, задним воротам или еще к какому — нибудь потайному погребу, в котором надеялись в безопасности пересидеть. А когда Дэймон выхватил меч и вскинул его над головой, всем стало видно, что это не Черное пламя.

— Мы устроим им сегодня новое Красное поле! — пообещал он.

— Да, наплюй на все, скрипачок! — крикнул ему пожилой оруженосец. — Мне еще охота пожить.

В конце — концов второй Дэймон Черное пламя вышел на поле битвы один и вызвал на смертельный поединок лорда Кровавого Ворона.

— Я буду сражаться с тобой, или с этим трусом Эйерисом или любым другим рыцарем, которого вы назовете своим защитником, — но вместо этого его окружили солдаты Кровавого Ворона, стащили с лошади и заковали в золоченные цепи. Его стяг был сорван на землю и предан огню. Горел он долго, выплевывая извивающиеся струи дыма, которые было видно на много лиг вокруг.

Единственная кровь в тот день пролилась, когда один из слуг лорда Вирвела начал хвастать, что он был шпионом Кровавого Ворона и вскоре получит хорошее вознаграждение:

— Не пройдет и месяца, а я уже буду пить дорнийское красное и трахать шлюх. — Судя по слухам были его последними словами перед тем, как один из рыцарей лорда Костэйна перерезал ему глотку.

— На, пей, — сказал он ему, толкнув его в лужу его собственной крови. — Пусть это и не дорнийское, но точно красное.

Потом из ворот Белостенья вышла унылая, молчаливая колонна, сложившая оружие в блестящую кучу. Их связали и увели, дожидаться правосудия лорда Кровавого Ворона. Дунк шел среди последних сдавшихся вместе с сиром Кайлом Котом и Глендоном Болом. Они ждали, что к ним присоединится сир Мейнард, но Пламм исчез куда — то прошлой ночью.

Только поздним вечером сир Роланд Кракехолл из Королевской гвардии отыскал Дунка среди прочих пленников.

— Сир Дункан. Где же ради всех семи кругов ада вы прятались? Лорд Риверс уже несколько часов вас разыскивает. Идемте, если вы не против.

Дунк последовал за ним. Длинный плащ Кракехолла хлопал при каждом порыве ветра, такой же белоснежный как лунный свет на снегу. При взгляде на него припомнились слова Скрипача, сказанные им на крыше замка. «Мне приснилось, что вы были с ног до головы в белом, а за вашими широкими плечами струится длинный светлый плащ. — Дунк фыркнул. — Ага, и еще тебе приснились вылупившиеся из каменных яиц драконы. Все как один».

Шатер Десницы стоял в полумиле от замка в тени раскидистого вяза. Поблизости паслось с дюжину коров, мирно жующих травку. «Короли появляются и исчезают, — подумал Дунк, — а коровы и крестьяне как ни в чем ни бывало занимаются своим делом». — Так любил повторять старик.

— Что с ними будет? — спросил он сира Роланда, когда они проходили мимо рядов сидящих на траве пленных.

— Им придется прогуляться до Королевской гавани, где их ждет суд. Рыцари и солдаты отделаются легко. Они всего лишь подчинялись своим господам.

— А господа?

— Кого — то простят, если они во всем честно сознаются и отдадут в заложники сына или дочь в знак своей будущей верности. Для тех, кто получил прощение после Красного поля, все будет несколько хуже. Их либо бросят в темницу либо лишат имущества. Зачинщики потеряют головы.

Едва войдя в шатер, Дунк убедился, что Кровавый Ворон начал именно с этого.

По бокам от входа насаженными на пики находились отрубленные головы лорда Гормона Пика, Черного Тома Хеддля. Под ними находились их щиты — три черных замка на оранжевом поле.

«Человек, зарубивший Рогера из Пеннитри».

Даже после смерти взгляд глаз лорда Гормона остался тяжелым и острым. Дунк прикрыл их рукой.

— Зачем ты это сделал? — спросил один из стражников. — Вороны скоро об этом сами побеспокоятся.

— Я ему кое — что задолжал. — Если бы Рогер не пал в тот день, старик даже не взглянул бы на Дунка, пасущего своих свиней в переулках Королевской гавани. А началось все с того, что один мертвый король отдал свой меч не тому сыну. «А теперь я стою здесь, а бедняга Рогер лежит в могиле».

— Десница вас ждет, — доложил Роланд Кракехолл.

Дунк зашел следом к лорду Бриндену Риверсу, бастарду, колдуну и Деснице Короля.

Перед ним стоял Эгг, свежевымытый и в богатых одеждах полагающихся принцам, как ему и полагалось как королевскому племяннику. Рядом на походном стуле сидел лорд Фрей с кубком вина, нянча уродливого наследника на колене. Лорд Баттервелл тоже был тут… на коленях, бледный как смерть и дрожащий как лист.

— Оттого, что предатель трус — предательство не перестает быть преступлением, — говорил ему лорд Риверс. — Я слушал ваше блеянье лорд Амброз, но верю только одному слову из десяти. И из этого расчета я позволю вам сохранить десятую долю вашего состояния. Жену тоже можете оставить себе. Желаю вам счастья в семейной жизни.

— А Белостенье? — дрожащим голосом уточнил Баттервелл.

— Взимается в качестве штрафа в казну Железного Трона. Я думаю, не разнести ли его по камню и не засыпать ли землю, на котором он стоял солью. Через двадцать лет никто и не вспомнит, что он здесь был. Старые дурни и юные мятежники все еще ездят на Красное поле возложить цветочки на кочку, где сложил голову Дэймон Черное пламя. Не хочу, чтобы Белостьенье стал еще одним памятником Черному пламени. — Он взмахнул бледной рукой. — А теперь, насекомое, убирайся прочь.

— Десница милостив, — выходя пробормотал Баттервелл, совсем ослепнув от горя, что даже не узнал вошедшего Дунка.

— Вы тоже можете идти, лорд Фрей, — приказал Риверс. — Мы побеседуем позже.

— Как прикажете, милорд, — и Фрей увел своего сына прочь из шатра.

Только после этого Королевский Десница повернулся к Дунку.

Он стал старше, чем Дунк помнил его по прошлому разу, но цвет кожи оставался бледным как кость, а на щеках и шее оставались родимые пятна, похожие на винные пятна, из — за которых многие считали его похожим на ворона. На нем была алая туника и черные сапоги. Поверх туники на нем был дымчатый плащ, застегнутый застежкой в виде железной руки. Его длинные прямые белые волосы были зачесаны так, чтобы скрыть отсутствие глаза, который Горькая сталь выбил ему на Красном поле. Оставшийся глаз был кроваво — красным. «Сколько у Кровавого Ворона глаз? Тысяча и еще один».

— Не сомневаюсь, у принца Мэйкара были веские причины отдать своего сына в оруженосцы межевому рыцарю, — сказал он. — Хотя, не думаю, что он подразумевал, что его привезут в замок битком набитый предателями, которые замыслили поднять мятеж. Как же так случилось, сир, что я обнаружил своего двоюродного брата в подобном змеином гнезде? Лорд Мэйкар чуть не заставил меня поверить, что вас сюда направил сам принц Мэйкар, чтобы под личиной таинственного рыцаря все разнюхать про мятежников. Есть в этом хоть капля правды?

Дунк преклонил колено.

— Нет, милорд. Это ему наплел Эгг. Я имею в виду Эйегон. Принц Эйегон. Поэтому это правда только частично. Хотя это не совсем то, что вы бы назвали настоящей правдой.

— Понятно. Значит вы двое прознали про этот заговор против короля и решили справиться с ним самостоятельно. Так?

— И это не совсем так. Мы просто… вляпались в него. Полагаю, так будет вернее.

Эгг сложил руки на груди.

— Мы с сиром Дунканом прекрасно справлялись, пока вы не подоспели с вашей армией.

— Нам помогли, м’лорд, — добавил Дунк.

— Межевые рыцари.

— Верно, м’лорд. Сир Кайл Кот и Мейнард Пламм. А еще сир Глендон Бол. Именно он выбил из седла Скри… самозванца.

— Да. Я слышал об этой истории уже из полусотни уст. Про Бастарда из Кошачьих Ив, сына шлюхи и предателя.

— Сына героя. — Вмешался Эгг. — Если он оказался среди пленников, я хочу чтобы его разыскали и отпустили, а так же вознаградили.

— Кто ты такой, чтобы приказывать Королевскому Деснице, что делать?

Эгг и глазом не повел.

— Ты знаешь, кто я, брат.

— Ваш оруженосец просто несносен. — Сказал лорд Риверс Дунку. — Вам следует выбить из него всю дурь.

— Я уже пытался, м’лорд. Но он все — таки принц.

— Да, верно, — сказал Кровавый Ворон. — Он дракон. Поднимитесь, сир.

Дунк встал.

— Задолго до Завоевания были Таргариены, способные видеть будущее, — сказал Кровавый Ворон. — Поэтому мы не удивились, что время от времени Черное пламя так же проявлял этот дар. Дэймону приснилось, что в Белостенье родится дракон, и так и случилось. Глупец просто не верно понял какого цвета.

Дунк посмотрел на Эгга. Он увидел на нем кольцо. Кольцо его отца. Оно находилось на его пальце, а не было спрятано в сапоге.

— Я уже было подумал, не взять ли вас с собой в Королевскую гавань, — сказал лорд Риверс Эггу, — и подержать тебя у себя… в гостях.

— Моему отцу это не понравится.

— Думаю, ты прав. Принц Мэйкар… нервная… личность. Думаю, лучше отправить тебя обратно в Летний замок.

— Мое место рядом с сиром Дунканом. Я его оруженосец.

— Храните вас Семеро. Ну, как хочешь. Можешь уходить.

— Мы уйдем оба, — ответил Эгг. — Но сперва, нам нужно немного золота. Сиру Дункану нужно заплатить выкуп Улитке.

Кровавый Ворон расхохотался.

— Что случилось со скромным мальчуганом, которого я однажды встретил в Королевской гавани? Но, как прикажете, мой принц. Я передам моему казначею приказ выдать вам столько золота, сколько пожелаете. В разумных пределах.

— Только взаймы, — вмешался Дунк. — Я расплачусь.

— Не сомневаюсь, но когда научитесь держать копье. — Лорд Риверс махнул, прогоняя их, рукой, развернул пергамент и принялся ставить галочки пером напротив имен.

«Он отмечает, кого из них казнить», — понял Дунк.

— Милорд, — сказал он, — мы заметили снаружи головы. А что… будет со Скрипачом… с Дэймоном… ему вы тоже отрубите голову?

Лорд Кровавый Ворон поднял взгляд от пергамента.

— Это решать королю Эйерису… но у Дэймона есть еще четверо младших братьев и сестер. Если я буду настолько глуп, если снесу его симпатичную голову, его мать погорюет, его друзья проклянут меня за братоубийство, а Горькая сталь коронует его брата Хэйегона. Мертвый юный Дэймон станет героем, а живой — препятствием на пути моего сводного брата. Едва ли он сможет создать нового короля из рода Черного пламени, пока второй еще жив. А кроме того, столь знатный пленник будет украшением моего двора, и служить живым доказательством милосердия и Его величества Короля Эйериса.

— У меня тоже есть вопрос, — сказал Эгг.

— Я начинаю догадываться, почему твой отец поспешил от тебя избавиться. Чего еще ты хочешь от меня, братец?

— Кто взял яйцо дракона? У двери была стража, и еще стражники на лестнице. Никто не смог бы пробраться в спальню лорда Баттервелла незамеченным.

Лорд Риверс усмехнулся.

— Если б я призадумался, я бы ответил, что кто — то пробрался внутрь по шахте нужника.

— Но она для этого слишком узкая.

— Для мужчины. Но ребенок смог бы.

— Или карлик, — выпалил Дунк. «Тысяча глаз, и один. Почему бы одному из них не принадлежать кому — то из труппы смешных карликов?»