Ансельм, лорд Родрик, в жилах которого, судя по титулу, текла голубая кровь, — вице-префект Плуэмы и чрезвычайный посол Его Величества Короля Анакреона, носитель ещё двенадцати различных титулов, был встречен Сальвором Гардином в космопорту с подобающим случаю ритуалом.

С легким поклоном и натянутой улыбкой вице-префект вынул из кобуры свой бластер и вручил его Гардину. Гардин церемонно передал ему свой, специально для этого захваченный. Тем самым были продемонстрированы добрые намерения. И хотя правое плечо лорда Родрика как-то странно и подозрительно приподнималось, Гардин сделал вид, что ничего не заметил.

Машина, в сопровождении эскорта других автомобилей, медленно и торжественно тронулась к площади Энциклопедии. По пути посла Анакреона радостно приветствовали жители Терминуса.

Вице-префект отвечал на приветствия сдержанным помахиванием руки — как истинный воин и аристократ.

— Этот город — и есть весь ваш мир? — спросил он Гардина.

— Наш мир молод, Ваше Превосходительство. За нашу короткую историю нас впервые посещает столь высокий гость. Отсюда и энтузиазм жителей, — прямо в ухо прокричал Гардин.

«Высокий гость», не уловив иронии, задумчиво проговорил:

— Поселение основано пятьдесят лет назад… Гм — м — м… В таком случае, у вас должно быть полно неразрабатываемой земли. Вы не собираетесь её раздать под поместья?

— Пока в этом нет необходимости. Мы проживаем очень компактно. Нам нужно близкое взаимодействие. Это связано с работой над Энциклопедией. Возможно, когда-нибудь население станет больше…

— Странный мир! У вас что, нет крестьян?

— Нет, — ответил Гардин непринужденно. — И аристократов тоже нет.

Брови лорда Родрика поползли вверх.

— А… ваш правитель? Тот, с кем я должен встретиться?

— Доктор Пирен? Он Председатель Совета Попечителей и личный представитель Императора.

— Доктор? И больше — никаких титулов? Учёный? И его пост выше, чем ваш?

— Ну конечно, — дружелюбно ответил Гардин. — Да мы здесь все, более или менее, учёные. Ведь мы не просто — страна, мы — научное учреждение в личном ведении Императора.

Последние слова он произнес несколько подчеркнуто. Видно было, что вице-префекту они явно не по душе. Всю остальную дорогу он молчал.

Гардин жутко устал за вторую половину дня, особенно — за вечер, но его, по крайней мере, утешало то, что Пирен и лорд Родрик совсем неплохо поладили между собой.

Лорд Родрик тупо посматривал по сторонам, когда Пирен таскал его на «обзорную экскурсию» по Дворцу Энциклопедии. С любезной, по дежурной улыбкой он слушал торопливые объяснения Пирена, пока тот водил его по громадным хранилищам микрофильмов и бесконечным кинозалам.

В конце концов он начал зевать и глубокомысленно изрек:

— Всё это очень интересно. Но… очень странное занятие для взрослых людей. Какая в этом польза?

Пирен от удивления только рот раскрыл…

За обедом же лорд Родрик монополизировал беседу, с мельчайшими подробностями и оживленнейшей жестикуляцией описывая свои боевые подвиги во время недавней войны между Анакреоном и соседним новоиспеченным королевством — Смирной.

Рассказ затягивался… Приём подходил к концу, а лорд Родрик, подогретый вином, всё говорил и говорил… Мало-помалу присутствовавшие на обеде официальные лица разошлись. Последний, самый сногсшибательный рассказ — о разбитых всмятку смирнианских звездолётах лорд Родрик закончил, выходя в сопровождении Гардина и Пирена на балкон под солнечные вечерние лучи.

— Ну а теперь, — сказал он с напускной непринужденностью, — давайте перейдём к более серьёзным делам.

— Пора бы, — буркнул себе под нос Гардин, закуривая длинную веганскую сигару и с грустью отмечая, как мало их осталось.

— Ну конечно, — сказал вице-префект, устраиваясь в кресле, — все формальные переговоры, подписание документов и прочую нудятину мы оставим на завтра, когда ваш… Как вы называете ваше правительство?

— Совет Попечителей, — холодно отозвался Пирен.

— Странное название… Ну ладно, всё равно — на завтра. А пока переговорим лично.

— Это означает… — проговорил Гардин, выпуская колечко дыма.

— Это означает вот что. Ситуация здесь, на Периферии, мягко говоря, несколько изменилась, и статус вашей планеты вызывает некоторые сомнения. Было бы неплохо, если бы мы достигли взаимопонимания в этом вопросе. Кстати, мэр, не найдется ли у вас ещё сигары?

Гардин протянул ему коробку.

Лорд Родрик повертел сигару и восхищенно пощелкал языком.

— Веганский табак! Откуда?

— Из последней партии. Уже почти не осталось. Кто знает — когда ещё прибудут. И прибудут ли вообще.

Пирен нахмурился. Он не курил и не любил, когда курили при нём.

— Позвольте поинтересоваться, Ваше Превосходительство. Ваша миссия заключается только в ознакомлении с Терминусом?

Сделав несколько глубоких затяжек, лорд Родрик кивнул.

— В таком случае ваш визит не займет много времени. Статус Терминуса и первой Академии такой же, как он был всегда.

— Да? А каким он был всегда?

— А вот каким: мы являемся государственным научным учреждением в личном ведении Его Августейшего Величества Императора.

Похоже было, что это заявление Пирена на вице-префекта особого впечатления не произвело. Он продолжал пускать дымные кольца.

— Очень мило, доктор Пирен. Догадываюсь, что у вас имеются на то соответствующие бумаги с императорской печатью. Но какова реальная ситуация? Как, например, насчёт Смирны? её столица всего в пятидесяти парсеках от вас, а то и меньше. Как насчёт Конома и Дарибо?

Пирен сердито ответил:

— Нам нет никакого дела до других префектур. Как учреждение, находящееся в личном ведении…

— Это не префектуры, — заметил лорд Родрик, — Это теперь королевства.

— Ну хорошо, пускай королевства. Всё равно нам до них дела нет. Как научное учреждение…

— К дьяволу вашу науку! — по-солдафонски рявкнул лорд Родрик. — К чему она вам, когда Смирна в любой момент может захватить Терминус?

— А вы думаете, что в такой ситуации Император будет сидеть сложа руки?

Лорд Родрик немного поостыл.

— Ладно, ладно, доктор Пирен… Вы почитаете Императора, его собственность, его владения. Анакреон тоже. А вот Смирна запросто может пренебречь! Кстати, мы только что подписали соглашение с Императором, и завтра я буду иметь честь представить вашему Совету его копию. В нём, кстати, содержится пункт о том, что на нас возлагается ответственность за сохранение целостности границ древней префектуры Анакреон с санкции Императора. По-моему, всё ясно.

— Ясно. Но Терминус не является частью префектуры Анакреон!

— А Смирна…

— И частью префектуры Смирна тоже не является! Терминус — сам по себе.

— А в Смирне знают об этом?

— Мне безразлично, знают ли там!

— А нам нет! Мы решили прекратить войну, но они, чёрт бы их побрал, до сих пор удерживают две звёздные системы, исконно принадлежащие Анакреону. Ваш Терминус представляет собой важную стратегическую точку между двумя королевствами.

Гардину надоела перепалка, и он вмешался в разговор:

— Какие у вас предложения, Ваше Превосходительство?

Видимо, к этому моменту вице-префект исчерпал запас красноречия и был рад перейти к более конструктивной беседе. Он с готовностью откликнулся:

— Мы считаем совершенно очевидным, что Терминус сам себя защитить не в состоянии, поэтому — что вполне естественно — его и себя должен защитить Анакреон. А в ваши внутренние дела Мы вмешиваться не намерены.

Гардин понимающе кивнул.

— Мы считаем, что вы не меньше нас заинтересованы в размещении на Терминусе военной базы Анакреона.

— И это всё, чего вы хотите, — разместить военную базу на незанятом участке земли?

— Ну… в общем… возникает вопрос, как обеспечить контингент базы всем необходимым для жизни.

Гардин, до этого беспечно раскачивающийся в кресле — качалке, остановился и, наклонившись вперёд, сжал под подбородком кулаки.

— Вот мы и добрались до самого главного… Давайте назовем вещи своими именами. Терминус должен стать протекторатом и платить дань.

— Почему «дань»? Нормальная оплата. Мы вас защищаем — вы за это платите!

Пирен с размаху стукнул кулаком по ручке кресла.

— Дайте-ка мне сказать, Гардин. Ваше Превосходительство, что касается меня, то все ваши Анакреоны, Смирны, ваши дурацкие войны гроша ломаного не стоят! Я ещё раз повторяю, что вы находитесь в государственном, не облагаемом налогами научном учреждении и имеете честь беседовать с личным представителем…

— Его Августейшего Величества, Императора, — насмешливо закончил лорд Родрик. — А я, если позволите, личный представитель короля Анакреона. А Анакреон находится чуть — чуть поближе, не правда ли, доктор Пирен?

— Давайте вернёмся к делу, — поспешил вмешаться Гардин. — В каком виде вы думаете получать оплату, Ваше Превосходительство? Какими товарами — пшеницей, картофелем, овощами, скотом?

Вице-префект злобно уставился на него.

— Какого дьявола? У нас этого полно! Золото нам нужно. А лучше — хром или ванадий, если они у вас есть.

Гардин расхохотался:

— Ванадий! Да у нас даже железа нет ни крошки! Золото! Да вы взгляните на нашу разменную монету!

Он подал послу монетку.

Лорд Родрик поднес её поближе к глазам и изумился:

— Сталь?

— Вот именно.

— Но я не понимаю…

— На Терминусе практически нет металлов. Мы их импортируем. Разумеется, у нас нет и золота, и всё, что мы можем вам предложить, — несколько тысяч бушелей картофеля!

— А… промышленная продукция?

— А станки, простите, из чего делают?

Наступила пауза. Пирен попытался вмешаться:

— Весь разговор представляется мне совершенно бессмысленным. Терминус — не просто планета, а научное учреждение, занятое подготовкой к изданию колоссального труда — Энциклопедии. Послушайте, неужели у вас нет никакого уважения к науке?

— С Энциклопедией под мышкой войн не выиграешь! — парировал лорд Родрик. И, нахмурившись, добавил:

— Значит, вы ничего не производите? А свободной земли — хоть отбавляй! Тогда… расплачивайтесь землей!

— Что вы имеете в виду? — удивился Пирен.

— У вас полно незанятой и, наверное, плодородной земли. На Анакреоне найдется немало аристократов, которые будут не против прибавить ваши угодья к своим поместьям.

— Кто дал вам право делать нам такие предложения!

— Не переживайте так, доктор Пирен. Хватит на всех. Если всё наладится и вы станете с нами сотрудничать, всё устроится. Никто не пострадает. И ваши люди получат поместья. И титулы, кстати. Надеюсь, вы меня понимаете?

— Искренне признателен, — процедил сквозь зубы Пирен.

Глядя в одну точку, Гардин изрек:

— А не мог бы Анакреон, в свою очередь, обеспечить нас необходимым количеством плутония для нашей атомной электростанции? У нас запасов осталось только на ближайшие несколько лет.

Пирен кашлянул и заерзал в кресле. Возникла неловкая пауза. Наконец лорд Родрик изменил тон:

— А у вас, простите, атомная энергия имеется?

— Ну конечно, — небрежно отозвался Гардин. — Уже пятьдесят тысячелетий всё человечество пользуется атомной энергией. Удобная штука, знаете ли. Вот только плутоний добывать стало трудновато…

— Ну да, ну да… — закивал головой лорд Родрик и неожиданно выпалил:

— Джентльмены, давайте вернёмся к этому вопросу завтра. Прошу меня простить…

Он встал и торжественно удалился. Пирен, проводив его взглядом, пробормотал вслед:

— Непробиваемый, тупоголовый осел!

— Да нет… — перебил его Гардин. — Просто — продукт своего общества, в котором отношения с людьми строятся по принципу: «Я — начальник, ты — дурак. Ты — начальник, я — дурак». Вот и всё.

Пирен возмущенно взглянул на него.

— А вы-то, вы-то хороши! Какого чёрта вы болтали обо всей этой чепухе — военных базах, оплате? Вы в своем уме?

— Вполне. Я просто дал ему возможность выложить всё, о чём он думал. Вот он и проговорился насчёт истинной цели своего визита — основать на Терминусе поместья для анакреонской знати. И, естественно, я не позволю ему этого.

— Вы не позволите! Вы! Да кто вы такой? И как у вас хватило наглости проболтаться про нашу атомную электростанцию! И этого достаточно, чтобы нас держали под прицелом!

— Но только не под прицелом, а совсем наоборот. Вы не догадались, зачем я завёл этот разговор? Я просто проверил своё давнее предположение.

— Какое?

— Я предполагал, что на Анакреоне больше не существует атомной энергетики. Если бы я ошибался, наш высокий гость непременно заметил бы, что плутоний давным — давно не используется в качестве сырья. А это означает, что атомной энергетики нет на всей Периферии. Нет её и на Смирне, иначе Анакреон проиграл бы войну. Интересно, не правда ли?

— Потрясающе! — восхищенно воскликнул Пирен, а Гардин только улыбнулся в ответ. Он выбросил окурок сигары и поднял взгляд к ночному небу.

— Они пользуются бензином и углем, не иначе!

…И больше он не сказал ничего, хотя ясно было, что ему ещё есть что сказать…

Сказав Пирену, что он не является хозяином «Городских Новостей», Гардин был прав лишь отчасти. Как инициатора и лидера движения за превращение Терминуса в автономный муниципалитет Гардина избрали первым мэром Терминуса. И не имея ни одной акции еженедельника, он фактически контролировал это издание процентов на шестьдесят…

Поэтому неудивительно, что, когда Гардин обратился к Пирену с просьбой разрешить ему посещать заседания Совета Попечителей, еженедельник развернул целую кампанию. Так состоялось беспрецедентное заседание в истории Академии, во время которого было высказано требование включить представителей городского населения в «национальное» правительство. И, естественно, Пирен любезно согласился…

Сидя в конце стола президиума, Гардин размышлял о том, почему из учёных получаются такие плохие администраторы. Видимо, думал он, потому что они привыкли иметь дело с фактами, а не с живыми людьми.

Слева от него сидели Томасс Сатт и Джорд Фара, а справа — Лундин Краст и Йет Фулхэм. Он был давно с ними знаком, но сегодня всё выглядели несколько помпезно.

Пока звучали первые формальные фразы, Гардин дремал и встрепенулся только тогда, когда Пирен глянул в его сторону и обратился, по-видимому, в основном к нему:

— Я с удовлетворением сообщаю вам, что за время, прошедшее с нашего последнего заседания, я получил послание от лорда Дорвина, имперского канцлера, о том, что он собирается посетить Терминус через две недели. Из этого следует, что наши отношения с Анакреоном смягчатся и станут выгодными для нас, как только Император будет проинформирован о сложившейся ситуации.

Он послал Гардину ослепительную улыбку с другого конца стола.

— Информация об этом передана в «Новости».

Гардин усмехнулся про себя. Складывалось впечатление, что Пирен только для того и согласился допустить его в «святая святых», чтобы выложить это. Он спокойно сказал:

— Я не собираюсь выражать восторгов по этому поводу. Скажите мне только, чего вы ждете от визита лорда Дорвина?

Ответил ему Томасс Сатт. У него была дурная манера говорить о присутствующих в третьем лице:

— Я давно убедился в том, что мэр Гардин — профессиональный циник. Но ему придётся согласиться с тем, что Император не позволит задеть свои интересы!

— Да? И что же он предпримет, если они будут задеты?

Советники зашумели.

— Я вам слова не давал! — вмешался Пирен. — И к тому же вы позволяете себе высказывания откровенно изменнического характера!

— Я должен считать, что получил ответ на свой вопрос?

— Да! И если вам больше нечего сказать…

— Вы торопитесь с выводами. Мне бы хотелось задать ещё один вопрос. Помимо этого тонкого дипломатического хода, что ещё было предпринято в ответ на угрозу Анакреона?

Йет Фулхэм поскреб рыжие пиратские усы.

— А вы полагаете, что угроза существует?

— А вы — нет?

— Вряд ли… — подняв глаза к потолку, протянул Фулхэм. — Император…

— О Более! — всплеснул руками Гардин. — Да что же это такое? Все говорят: «Император, Империя», — как будто заклинание!

Император от нас в пятидесяти тысячах парсеков, и я очень сомневаюсь, что ему до нас есть дело. Да если и так, чем он может нам помочь? Все корабли имперского флота теперь в руках Четырёх Королевств и Анакреона в том числе. Послушайте, нам придётся сражаться оружием, а не разговорами!

И вот ещё что. У нас было два месяца. Мы дали Анакреону понять, что у нас в руках атомное оружие. Но мы-то с вами отлично знаем, что это не так. У нас есть атомная энергия, да и та — на исходе. И об этом узнают. Если думаете, что они позволят долго водить себя за нос, то глубоко заблуждаетесь.

— Многоуважаемый…

— Подождите, я ещё не закончил! — Гардин сам чувствовал, что разошёлся не на шутку, но продолжал в том же духе:

— Как мило, что в это дело вмешивается канцлер. Но было бы гораздо лучше, если бы нам удалось обеспечить себя атомным оружием. Мы уже два месяца потеряли. Боюсь, что времени у нас просто не осталось. Что вы намерены предпринять?

Ему ответил Лундин Краст, сердито морща длинный нос:

— Если речь о милитаризации Академии, я не желаю даже слышать об этом! Это — открытая политическая акция. А мы, господин мэр, научное учреждение и ничто иное.

Сатт добавил:

— Да он, помимо всего прочего, не понимает, что создание оружия отвлечет людей, цепных сотрудников, от подготовки Энциклопедии. Этого нельзя допустить, что бы ни происходило!

— Совершенно верно, — подтвердил Пирен. — Прежде всего и всегда — Энциклопедия.

Гардин мысленно простонал.

«Они все больны, — думал он, — болезнь называется — энциклопедист». Вслух же он холодно произнес:

— Видимо, уважаемому Совету просто никогда в голову не приходило, что у Терминуса могут быть другие интересы, помимо Энциклопедии.

Пирен буркнул:

— У Академии нет и не может быть других интересов.

— Я не об Академии. Я — о Терминусе. Боюсь, вы сильно недооцениваете ситуацию. Нас на Терминусе — почти миллион.

Непосредственно над Энциклопедией работает не более ста пятидесяти тысяч человек. Для остальных Терминус — дом. Мы родились здесь. Наши фермы, дома, фабрики значат для нас больше, чем Энциклопедия. Разве не естественно, что мы хотим всё это защитить?

Его последние слова потонули в общем крике.

— Энциклопедия превыше всего! — рявкнул Краст. — Мы исполняем великую миссию!

— Миссию, будь она неладна! — воскликнул Гардин. — Да, это было так пятьдесят лет назад! Теперь здесь живёт новое поколение!

— Нас это не должно волновать, — упорствовал Пирен. — Мы — учёные.

Туг уж Гардин взорвался окончательно…

— Да ну? А у вас, случаем, не галлюцинация? Ваша возня здесь — потрясающий пример того, что происходит в Галактике в последние тысячелетия! Какой же «наукой» вы занимаетесь и собираетесь заниматься ещё века? Классификация работ учёных прошедших веков? А вам никогда не хотелось сделать шаг вперёд и развить научную мысль? Нет! Вам нравится загнивать. Вместе со всей Галактикой. Вот почему Периферия бунтует. Вот почему рвутся нити коммуникаций, вот почему тянутся бесконечные войны, вот почему целые звёздные системы от атомной энергии возвращаются к варварским методам энергетического обеспечения. Так вот, если вас интересует моё мнение, я скажу: Галактика на грани распада!

Он замолчал и откинулся в кресле, чтобы перевести дыхание.

Ему пытались ответить сразу двое или трое. В конце концов слово взял Краст:

— Не понимаю, чего вы добиваетесь своими истерическими выпадами, господин мэр. Совершенно очевидно, что ваше участие в дискуссии неконструктивно. Я предлагаю, господин Председатель, чтобы сказанное господином мэром в протокол не вносилось и чтобы мы вернулись к обсуждению с того момента, когда оно было прервано.

Тогда заговорил Джорд Фара, который до сих пор хранил молчание. Его немалому весу вполне соответствовал солидный бас.

— А не забыли ли мы кое о чём, господа?

— О чём? — удивился Пирен.

— О том, что через месяц мы празднуем нашу пятидесятую годовщину.

— И что же?

— А то, что в день юбилея будет раскрыт Склеп Гэри Селдона. Вам никогда не приходило в голову, что окажется в этом Склепе?

— Не знаю… — пожал плечами Пирен. — Скорее всего, ничего из ряда вон выходящего. Поздравление с юбилеем, наверное. Не думаю, что этому стоит придавать большое значение, хотя «Городские Новости», — тут он выразительно глянул на Гардина, — посвятили этому целый номер. Но я запретил выпуск.

— А-га… — протянул Фара, глядя в потолок. — А зря, пожалуй. Вряд ли раскрытие Склепа приходится на очень подходящий момент.

— Вы хотите сказать «на очень неподходящий момент», — пробормотал Фулхэм. — У нас и без того достаточно причин для беспокойства.

— Что может быть важнее послания от Гэри Селдона?

Фара становился всё более важным и загадочным. Гардин с интересом изучал его мясистую физиономию и думал, куда тот клонит?

— Видите ли, — оживился Фара, — такое впечатление складывается, будто все забыли, что Селдон был величайшим психологом нашего времени и основателем Академии. Мне представляется весьма вероятным, что он пользовался наукой для прогнозирования возможного течения истории на ближайшее будущее. Если так, а скорее всего — это именно так, он, конечно же, предусмотрел, как предупредить нас об опасности, и, скорее всего, предусмотрел и то, как этой опасности избежать. Энциклопедия была дорога его сердцу, вам это не хуже меня известно.

Наступила напряженная пауза. Наконец Пирен хмыкнул:

— Ну… я не знаю… Психология, конечно, великая наука — кто с этим спорит? Думаю, вы уводите нас в сторону.

Фара, не обращая внимания на слова Пирена, обратился к Гардину:

— Если не ошибаюсь, вы изучали психологию у Алурина?

— Да, — улыбнулся Гардин. — Но, честно признаться, я не был примерным учеником. Теория казалась мне скучноватой. Меня интересовала инженерная психология, но без практики я почел за лучшее заняться политикой. Что, в конечном счёте, одно и то же.

— Ну и как вы думаете, что в Склепе?

— Не знаю, — честно ответил Гардин.

До конца заседания он не произнес ни слова, хотя разговор опять вернулся к визиту канцлера. Он не говорил и больше не слушал. Мысли его потекли в другом направлении. Всё, что прежде поддавалось логике, теперь распадалось на куски. Он пытался собрать эти куски, как части головоломки, в единое целое.

Ключом была психология — теперь он в этом уверен.

Он отчаянно вспоминал то, что изучал когда-то, и выудил, наконец, на свет Божий ниточку, за которую можно было ухватиться.

Такой великий психолог, как Селдон, достаточно хорошо разбирался в людских эмоциях и поведении, чтобы прогнозировать будущее.

А это значило… о-го-го!

Гардину лорд Дорвин сразу не понравился. Он нюхал табак и свои длинные, изящно завитые локоны то и дело накручивал на пальцы. Речь его отличалась исключительной изысканностью и грассированием.

Но неприязнь Гардина он вызвал не всем вышеперечисленным. Виной тому были подчеркнуто элегантные манеры и снисходительность, с которой он выслушивал любую фразу Гардина.

Как бы то ни было, Гардину срочно нужно было отыскать канцлера, который исчез вместе с Пиреном полчаса назад, точно испарился, будь он неладен.

Гардин торопился. Он прекрасно понимал, что Пирена как нельзя лучше устраивает его отсутствие во время предварительных переговоров.

Пирена видели на этом этаже, в этом крыле. Что ж, придётся просто открывать все двери подряд — чем он и занялся. Как ни странно, ему быстро повезло.

В затемненной комнате на фоне освещенного экрана Гардин увидел профиль лорда Дорвина — из-за замысловатой прически его невозможно было спутать.

Канцлер обернулся к двери.

— А, Гавдин! Вы нас вазыскивали, да?

Он протянул Гардину кустарную табакерку с препакостным табаком. Гардин вежливо отказался, а лорд Дорвин сделал понюшку и заулыбался.

Пирен нахмурился, но Гардин сделал вид, что ничего не замечает.

В тишине раздался стук крышечки табакерки. Канцлер отставил её в сторону и изрек:

— Пвосто потвясающее достижение, Гавдин, — эта ваша Энциклопедия. Я бы сказал — одно из самых потвясающих достижений всех ввемен и наводов.

— Мы тоже так считаем, милорд. Но работа ещё не закончена.

— Я не так много успел посмответь, но совевшенно не сомневаюсь, что вабота идёт успешно. Очень успешно, не боюсь утвевждать.

Он улыбнулся Пирену, и тот ответил ему почтительным кивком.

«Ну просто праздник любви», — подумал Гардин, а вслух сказал:

— А я, милорд, вовсе не хотел сказать, что работа плохо продвигается. Я просто подчеркнул, что так же неплохо продвигается деятельность Анакреона, которая может перечеркнуть всю нашу работу.

— О да, Анаквеон… Я только что оттуда. Совевшенно ваввавская планета. Вообще твудно пведставить, как тут на Певифевии живут люди. Они лишены элементавных удобств, пвиспособлений, необходимых для жизни любому культувному человеку! Никакого комфовта!

Гардин сухо перебил его:

— К сожалению, анакреонцы обладают всем необходимым для ведения войны и кучей приспособлений для нападения и разрушения.

— Ну да, ну да…

Лорду Дорвину явно не поправилось, что его прервали на полуслове.

— Только мы сейчас пво дела гововить не будем. Хотя это очень, очень меня твогает. Доктов Пивен, вы, кажется, хотели пводемонствивовать мне втовой том? Будьте добвы…

Свет погас. Следующие полчаса о Гардине не вспоминали, как будто он находился не здесь, рядом, а на Анакреоне или где подальше. У него не было никакого желания углубляться в перелистываемую на экране книгу, а вот лорд Дорвин то и дело высказывал искреннее восхищение.

Когда вновь вспыхнул свет, лорд Дорвин поинтересовался:

— А интевесно узнать, вы, случайно, не интевесуетесь авхеологией, Гавдин?

— Как вы сказали? А… Нет, милорд. Не могу сказать, чтобы очень интересовался. Я учился на психолога, а стал политиком.

— Ну это вы звя, звя… Потвясающе интевесные исследования. Сам я, пвизнаться, пвосто без ума от авхеологии!

— Да что вы?

— Его Превосходительство, — вмешался Пирен, — большой специалист в этой области.

— Навевное, навевное, так, — смущенно, но не без гордости проговорил лорд Дорвин. — Я очень, очень много ваботал над этой наукой. Пвочитал всё, что только можно. Все ваботы Джовдана, Квомвилля, ну, в общем, много кого.

— Фамилии мне знакомы, — сказал Гардин. — Но читать — не читал.

— Непвеменно, непвеменно почитайте, мой довогой! Вам понвавится, очень понвавится! Я почему так обвадовался, что меня послали сюда, на Певифевию, — здесь я мог ознакомиться с копией ваботы Ламета. Вы не повевите, но у меня в библиотеке нет этой ваботы. Кстати, доктов Пивен, вы не забыли, что обещали мне скопивовать её?

— Это моя святая обязанность.

— Ламет, должен вам сказать, — произнес лорд Дорвин торжественно, — во многом пволивает свет на «Основной вопвос».

— Какой вопрос? — поинтересовался Гардин.

— «Основной вопвос». Вопвос о пвоисхождении человечества. Вы навевняка знаете, что было ввемя, когда думали, что человечество сначала пвоживало в единственной планетавной системе?

— Да, мне это известно.

— Конечно, никто не знает навевное, что это была за система. Знания утвачены в туманной двевпости. Есть, однако, кое-какие пведположения. Некотовые гововят, что это мог быть Сивиус. Двугие утвевждают, что это была Альфа Центавва, тветьи — что Солнце, четвевтые — 61 Лебедя. Но, обватите внимание — все системы в сектове Сивиуса!

— Ну а Ламет что говорит?

— У него совевшенно двугой подход! Он утвевждает, что авхеологические находки на тветьей планете системы Авктува неопвовевжимо доказывают, что человечество пвоживало там в докосмическую эву.

— Это что же, означает, что человечество зародилось именно на этой планете?

— Навевное! Но я ещё должен внимательно ознакомиться с ваботой для того, чтобы высказать более опведеленные сообважения. Пока я могу только сказать, что его наблюдения очень, очень ценны.

Некоторое время Гардин молчал. Потом спросил:

— А когда Ламет написал свою работу?

— О, пвимевно восемьсот лет назад. Конечно, он в большой степени основывался на пведыдущих ваботах Глена…

— Почему же вы так безоговорочно верите ему? Не лучше было бы лично отправиться на Арктур и самостоятельно изучить материал раскопок?

Лорд Дорвин удивленно вскинул брови и поспешно взял щепотку табака.

— Но… для чего, мой довогой?

— Для того, чтобы иметь информацию из первых рук.

— Но я не вижу необходимости. Такой способ пведставляется мне совевшенно несоввеменным и непвактичным. Ну посмотвите. Я васполагаю ваботами всех ставых мастевов — всех великих авхеологов пвошлого. Я их читаю, свавниваю их выводы, анализивую, вешаю, кто из них пвав, а кто — не пвав, и делаю своё заключение. Вот это настоящий научный подход. По квайней меве — (тут он смущенно улыбнулся) — я так считаю. А на Авктув лететь нет совевшенно никакого смысла, когда ставые мастева там всё певекопали вдоль и попевек.

— Я понял вас, — усмехнулся Гардин.

Научный метод, чёрт бы тебя побрал! Чего уж тут удивляться, что Галактика того и гляди развалится!

— Милорд, — обратился к лорду Дорвину Пирен, — полагаю, нам лучше вернуться ко мне в кабинет.

— Да, навевное, навевное…

Когда они были уже у двери, Гардин неожиданно спросил:

— Милорд, вы позволите задать вам один вопрос?

Лорд Дорвин натянуто улыбнулся, но сопроводил ответ изящным движением руки.

— Безусловно, мой довогой. Очень вад, если мои сквомные познания вам помогут.

— Но это не из области археологии, милорд.

— Нет? Как жаль…

— Нет. Дело вот в чём. В прошлом году на Терминус поступило сообщение о том, что на атомной электростанции пятой планеты Гаммы Андромеды произошёл взрыв. Детали происшествия нам не известны. Не могли бы вы рассказать, что именно там произошло?

Физиономия Пирена выражала всё, что он думал о Гардине в эту минуту.

— Перестаньте надоедать Его Превосходительству посторонними вопросами!

— Ничего, ничего ствашного, доктов Пивен! — успокоил его канцлер. — Всё в повядке. Я, пвизнаться, не слишком ховошо осведомлен об этом случае. Мне известно, что электвостанция взоввалась, и это была катаствофа, пвосто катаствофа… Погибло несколько миллионов людей, и половина планеты пвосто пвевватилась в вуины. В настоящее ввемя пвавительство вассматвивает вопвос о введении опведеленных огваничений на пвименение атомной эневгии, но это, как гововится, совевшенно секветно.

— Понятно, — усмехнулся Гардин. — А что всё-таки произошло на электростанции?

— Ну знаете, — протянул лорд Дорвин. — Кто скажет? Кто может знать? Она взоввалась паву лет назад, и тогда гововили, что плохо был пвоведен вемонт. Тепевь так твудно найти певсонал, котовый действительно ховошо вазбивался бы в атомной эневгетике…

Он скорбно понюхал табак.

— Вам известно, милорд, что независимые королевства Периферии также утратили принцип использования атомной энергии?

— Пвавда? Совевшенно неудивительно. Ваввавские планеты. Только, довогой мой… не надо называть их независимыми. Это не так. Мы заключили с ними соглашения, в котовых нет ни слова об их независимости. Они пвизнают сувевенитет Импевии. Им пвидется его пвизнавать, иначе мы с ними… поссовимся.

— Хочу надеяться, что вы правы. Однако свобода действий у них не ограничена.

— Да, навевное. Не огваничена. Но не стоит пвидавать этому значения. Для Импевии даже выгодно, что Певифевия пведоставлена самой себе. Бвошена, так сказать, на пвоизвол судьбы. Нам от них никакой пользы нет. Ваввавские, дикавские планеты…

— Когда-то они были вполне цивилизованными. Анакреон считался богатейшей из отдаленных провинций. На уровне Веги.

— О, Гавдин, но это было много веков назад! Не надо делать сковопалительных выводов. В пвежние ввемена всё было по-двугому. И мы тепевь уже не те, что были когда-то. И потом, Гавдин, вы слишком настойчивы. Я же сказал, что у меня нет наствоения сегодня гововить пво дела. Доктов Пивен пведупвеждал меня. Он гововил, что вы будете ко мне пвиставать с вопвосами. Но поймите, довогой мой, я очень ставый человек. Я устал. До завтва, Гавдин.

Дверь закрылась. Гардин остался один.