Баркулабовская летопись занимает конец рукописного сборника, хранящегося в Отделе рукописей Государственного исторического музея в Москве (Синодальное собрание, № 790). Написана летопись, как считают, белорусской скорописью 17 в. Бумажный знак на листах 1-70 сборника – рожок и литеры MCED (1656 г.); листы 71-128 – кувшин с литерами G/AB и большой лилией на поддоне (1651 г.); листы 129-174 – петух в гербовом щите и над щитом литеры SOLA (1660 г.). Следовательно, сборник переписан в 1660-е годы. Селение Баркулабово находилось недалеко от Старого Быхова. Автором летописи, созданной в кон. 16 – нач. 17 вв., мог быть либо баркулабовский священник Федор Филиппович, либо служивший в его церкви дьякон или псаломщик. Состав этого сборника следующий: 1) На первых листах – записи молитвенного характера; 2) Лл. 14об.-16об. «Описание собора в Берестье», дальше опять молитвенные записи; 3) Лл.26-36. «Летописец о русских великих князех»; 4) Лл. 36 об. – 42 об. «Сказание Сафона Резанца, исписана руским князем похвала», а перед этим запись: «В лето шестое тисящи осмсот осмдесят осмое бысть Донское побоище месяца сентебра 8 дня…»; 5) Лл. 43-65. «Кройника о великих князех литовских»; 6) Лл. 65-67. Ряд летописных известий; 7) Лл. 67-83. Записи, не имеющие отношения к летописям; 8) Лл. 83-103об. Отрывки из летописи, написанной по-белорусски; 9) Лл. 103 об. – 112. Московские известия; 10) Лл.112 об. – 135. «Летописец веры закония жития, поганьства и побоженства князей великих русских»; 11) Лл. 135-135 об. Отрывок летописи, писанной по-белорусски, о войне между ВКЛ и Москвой в 1445 г. 12) Лл. 136-137. Отрывок записей летописного характера и титул великого князя московского; 13) Лл. 137-174. «Баркулабовская летопись».

В 1937 г., в возрасте 23 лет, он был призван на военные сборы, а еще через два года ему вновь пришлось надеть военную форму и в составе артиллерийского полка 227-й пехотной дивизии начать «западный» поход по Голландии и Бельгии, где он и оставался до осени 1941 г. Оттуда по просьбе фельдмаршала фон Лееба дивизия была спешно переброшена под Ленинград в район Синявинских высот. Итогом стала гибель солдата 227-й пд.В ежедневных письмах семье он прямо говорит: «Мое самое любимое занятие и самая большая радость – делиться с вами мыслями, которые я с большим удовольствием доверяю бумаге». Письма он писал почти ежедневно в течение 14 месяцев, в тесном блиндаже, при свете свечей и коптящих керосиновых ламп. 1 сентября 1942 г. в ходе Первого Ладожского сражения он погиб, как сказано в боевом донесении, «пытаясь оказать помощь тяжелораненому солдату противника».

Вниманию читателя предлагается исследование духовного мира русского народа и в первую очередь — русского мессианско-хилиастического сознания, начиная со времен Древней Руси и до прихода к власти Сталина. В книге автор раскрывает важнейшие переплетения и трансформации, которым подвергся идеал целостности в различных течениях русской общественной мысли, на обширном материале показывает, как и почему хилиастические традиции сыграли значительную роль в истории русской революции — как на стадии ее внутреннего созревания, так и в момент революционного взрыва. Книга М. Саркисянца дает возможность увидеть, в какой огромной степени революция абсорбировала традиционные идеалы русского народа и как марксизм уничтожил именно те источники, из которых она первоначально черпала важную часть своей духовной мощи. В эпилоге автор рассказывает, почему данная книга не могла быть издана в США. Книга предназначена всем интересующимся историей русской культуры. Перевод отредактирован автором. Сохранены все стилистические особенности авторского текста.

Kurzbeschreibung Vandenberg erzählt die Geschichte zweier Männer, die verschiedener nicht sein konnten: Der eine Franzose, wagemutig, ein Draufgänger; der andere Deutscher, feinsinnig und schüchtern ═ Auguste Mariette und Heinrich Brugsch. Ihr Ziel war dasselbe: die Wiederentdeckung des Alten Ägypten und seiner verschollenen Kultur. Sie begegneten sich im legendären Tal der Könige, der größten archäologischen Schatzkammer der Welt.Nach den persönlichen Aufzeichnungen der beiden Forscher schrieb Vandenberg einen spannungsgeladenen Hintergrundbericht zur Ägyptologie. Über den Autor Philipp Vandenberg, 1941 in Breslau geboren, landete gleich mit seinem ersten Buch einen Erfolg: "Der Fluch der Pharaonen" (1973) wurde ein Weltbestseller. Es folgten zahlreiche spannende Sachbücher und Thriller, die oft einen archäologischen Hintergrund haben. Vandenbergs Bücher wurden bisher in 31 Sprachen übersetzt, darunter, neben allen Weltsprachen, ins Türkische, Bulgarische, Mazedonische und Rumänische. Der Autor lebt abwechselnd in Baiernrain und im Folterturm von Deutschlands längster Burganlage in Burghausen.

The series of historical stories to which this volume belongs was prepared in conformity with the foregoing recommendations and with the best practice of leading schools. It has been the aim of the authors to make an interesting story of each man's life and to tell these stories in a style so simple that pupils in the lower grades will read them with pleasure, and so dignif...

A leading reporter offers a tour of military working dogs’ extraordinary training, heroic accomplishments, and the lasting impacts they have on those who work with them. People all over the world have been riveted by the story of Cairo, the Belgian Malinois who was a part of the Navy SEAL team that led the raid on Osama bin Laden’s compound. A dog’s natural intelligence, physical abilities, and pure loyalty contribute more to our military efforts than ever before. You don't have to be a dog lover to be fascinated by the idea that a dog—the cousin of that furry guy begging for scraps under your table—could be one of the heroes who helped execute the most vital and high-tech military mission of the new millennium. Now Maria Goodavage, editor and featured writer for one of the world's most widely read dog blogs, tells heartwarming stories of modern soldier dogs and the amazing bonds that develop between them and their handlers. Beyond tales of training, operations, retirement, and adoption into the families of fallen soldiers, Goodavage talks to leading dog-cognition experts about why dogs like nothing more than to be on a mission with a handler they trust, no matter how deadly the IEDs they are sniffing, nor how far they must parachute or rappel from aircraft into enemy territory. “Military working dogs live for love and praise from their handlers,” says Ron Aiello, president of the United States War Dogs Association and a former marine scout dog handler. “The work is all a big game, and then they get that pet, that praise. They would do anything for their handler.” This is an unprecedented window into the world of these adventurous, loving warriors. Review “A moving portrait of the loyal, courageous, furry warriors who truly are an enlisted Man's Best Friend.” — People Magazine “Soldier Dogs is a fascinating book about the valiant things that military dogs do as told through the words of the soldiers who fight beside them. It also shows you how military service dogs are created, told through the words of the trainers and scientists who know the process. It is written in an easy and entertaining style and will acquaint you with dozens of canine heroes ranging from Stubby, who fought in WWI, to Cairo, who was a member of the raiding party that took down Osama Bin Laden. It is a great read for anyone who appreciates dogs and heroes.” — Stanley Coren “If the idea of dogs at war conjures up thoughts of harsh methods and unrelenting discipline, think again. Maria Goodavage's revealing and engaging books exposes the unexpected trust and affection that flows both ways between dog and handler. You may already care about dogs: This book will heighten your respect for them.” -John Bradshaw, author of Dog Sense “Inspiring personal stories of the many canine allies (and their handlers) who have dramatically enhanced military command units and examines how this indelible human-canine bond often transcends the atrocities of wartime violence.” — Kirkus Reviews “Stories of spooked pups aboard battle-bound Hueys and dogs in the line of fire reveal surprisingly human-like response to war, and posit these military mutts as admirable—and capable—soldiers.” — Publishers Weekly

They say that history is written by the victors. But what if history—or what we come to know as history—has all along been written by the wrong people? What if everything we’ve been told is only part of the story? What if it’s the wrong part? In this groundbreaking new work, Mark Booth embarks on an enthralling intellectual tour of our world’s secret histories. Starting from a dangerous premise—that everything we’ve been taught about our world’s past is corrupted, and that the stories put forward by the various cults and mystery schools throughout history are true—Booth produces nothing short of an alternate history of the past 3,000 years. History is more than a list of things that have happened; it’s a measure of consciousness and experience. And in The Secret History of the World, Booth’s take on history is relentless, charging through time and space and thought in interdisciplinary fashion; embracing cognitive science, religion, psychology, historiography, and philosophy, a new timeline is drawn, and a huge swath of our cultural heritage that has for long been hidden is restored. From Greek and Egyptian mythology to Jewish folklore, from Christian cults to Freemasons, from Charlemagne to Don Quixote, from George Washington to Hitler—Booth shows without a doubt that history as we know it needs a revolutionary rethink, and he has 3,000 years of hidden wisdom to back it up.

Twenty-seven dead. Staggering property losses. Triggered by an offshore earthquake on the Grand Banks, a tsunami unleashed its fury on the coastline of the Burin Peninsula of Newfoundland, killing twenty-seven people and destroying homes and fishing premises in fifty outports. Here is the dramatic, incredible story of the South Coast Disaster of 1929, the superhuman efforts of Nurse Dorothy Cherry to save the sick and dying, and Magistrate Malcolm Hollett’s tireless campaign to rebuild shattered lives and devastated communities. Short listed for the 2005 Newfoundland and Labrdor Book Awards — Rogers Cable Non-Fiction Award. Winner of the 2005 Newfoundland and Labrador Historic Sites History and Heritage Award.

A BLACK SWAN is a highly improbable event with three principal characteristics: It is unpredictable; it carries a massive impact; and, after the fact, we concoct an explanation that makes it appear less random, and more predictable, than it was. The astonishing success of Google was a black swan; so was 9/11. For Nassim Nicholas Taleb, black swans underlie almost everything about our world, from the rise of religions to events in our own personal lives. Why do we not acknowledge the phenomenon of black swans until after they occur? Part of the answer, according to Taleb, is that humans are hardwired to learn specifics when they should be focused on generalities. We concentrate on things we already know and time and time again fail to take into consideration what we don’t know. We are, therefore, unable to truly estimate opportunities, too vulnerable to the impulse to simplify, narrate, and categorize, and not open enough to rewarding those who can imagine the “impossible.” For years, Taleb has studied how we fool ourselves into thinking we know more than we actually do. We restrict our thinking to the irrelevant and inconsequential, while large events continue to surprise us and shape our world. Now, in this revelatory book, Taleb explains everything we know about what we don’t know. He offers surprisingly simple tricks for dealing with black swans and benefiting from them. Elegant, startling, and universal in its applications, The Black Swan will change the way you look at the world. Taleb is a vastly entertaining writer, with wit, irreverence, and unusual stories to tell. He has a polymathic command of subjects ranging from cognitive science to business to probability theory. The Black Swan is a landmark book—itself a black swan. Nassim Nicholas Taleb has devoted his life to immersing himself in problems of luck, uncertainty, probability, and knowledge. Part literary essayist, part empiricist, part no-nonsense mathematical trader, he is currently taking a break by serving as the Dean’s Professor in the Sciences of Uncertainty at the University of Massachusetts at Amherst. His last book, the bestseller Fooled by Randomness, has been published in twenty languages, Taleb lives mostly in New York.

After World War II, the former allies were saddled with a devastated world economy and traumatized populace. Soviet influence spread insidiously from nation to nation, and the Atlantic powers—the Americans, the British, and a small band of allies—were caught flat-footed by the coups, collapsing armies, and civil wars that sprung from all sides. The Cold War had begun in earnest. In The Atlantic and Its Enemies, prize-winning historian Norman Stone assesses the years between World War II and the collapse of the Iron Curtain. He vividly demonstrates that for every Atlantic success there seemed to be a dozen Communist or Third World triumphs. Then, suddenly and against all odds, the Atlantic won—economically, ideologically, and militarily—with astonishing speed and finality. An elegant and path-breaking history, The Atlantic and Its Enemies is a monument to the immense suffering and conflict of the twentieth century, and an illuminating exploration of how the Atlantic triumphed over its enemies at last.

Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни. П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать. Мельников П. И. (Андрей Печерский) Полное собранiе сочинений. Изданiе второе. С.-Петербургъ, Издание Т-ва А.Ф.Марксъ. Приложенiе къ журналу „Нива" на 1909 г. Томъ седьмой, с. 487–495.

With Venice: Pure City, Peter Ackroyd is at his most magical and magisterial, presenting a glittering, evocative, fascinating, story-filled portrait of the ultimate city. “Ackroyd provides a history of and meditation on the actual and imaginary Venice in a volume as opulent and paradoxical as the city itself. . . . How Ackroyd deftly catalogues the overabundance of the city’s real and literary tropes and touchstones is itself a kind of tribute to La Serenissima, as Venice is called, and his seductive voice is elegant and elegiac. The resulting book is, like Venice, something rich, labyrinthine and unique that makes itself and its subject both new and necessary.” —Publishers Weekly The Venetians’ language and way of thinking set them aside from the rest of Italy. They are an island people, linked to the sea and to the tides rather than the land. This lat¬est work from the incomparable Peter Ackroyd, like a magic gondola, transports its readers to that sensual and surprising city. His account embraces facts and romance, conjuring up the atmosphere of the canals, bridges, and sunlit squares, the churches and the markets, the festivals and the flowers. He leads us through the history of the city, from the first refugees arriving in the mists of the lagoon in the fourth century to the rise of a great mercantile state and its trading empire, the wars against Napoleon, and the tourist invasions of today. Everything is here: the merchants on the Rialto and the Jews in the ghetto; the glassblowers of Murano; the carnival masks and the sad colonies of lepers; the artists—Bellini, Titian, Tintoretto, Tiepolo. And the ever-present undertone of Venice’s shadowy corners and dead ends, of prisons and punishment, wars and sieges, scandals and seductions. Ackroyd’s Venice: Pure City is a study of Venice much in the vein of his lauded London: The Biography. Like London, Venice is a fluid, writerly exploration organized around a number of themes. History and context are provided in each chapter, but Ackroyd’s portrait of Venice is a particularly novelistic one, both beautiful and rapturous. We could have no better guide—reading Venice: Pure City is, in itself, a glorious journey to the ultimate city.

Bientôt le Débarquement, bientôt la Libération, c'est ce qu'espèrent les Français en janvier 1944. Mais le chemin est encore long jusqu'au tombeau du IIIe Reich, la capitulation allemande. C'est cette marche vers le triomphe de la liberté que Max Gallo raconte, achevant ainsi sa grande Histoire de la Seconde guerre mondiale. 1944: Roosevelt et Churchill mettent en place le débarquement des troupes anglo-américaines sur les côtes normandes prévu le 6 juin 1944. De Gaulle, maintenu à l'écart, rêve de fouler le sol français libéré par son peuple et de rendre à la France sa souveraineté. Prises en étau par les forces alliées, les puissances de l'Axe capitulent les unes après les autres. En France, la violence monte, barbare, sanglante. La Résistance s'unit et s'organise, les maquisards des Glières et du Vercors se sacrifient, alors que miliciens, collaborateurs et soldats allemands, en représailles, massacrent des innocents. Hitler, qui échappe à un attentat fomenté par son propre camp en juillet 1944, et malgré la débandade de ses troupes, croit encore à la victoire; mais, devant l'entrée des Russes à Berlin, il se suicide d'une balle dans la tête, laissant une semaine plus tard ses généraux signer la reddition sans condition de l'Allemagne le 8 mai 1945. Dans le Pacifique, les combats sont acharnés. Pour faire plier les Japonais, l'état-major américain utilise l'arme atomique: sur Hiroshima, le 6 août 1945, et sur Nagasaki, le 9 août. Le 2 septembre, les Japonais ont capitulé, l'armistice est signée. 1945: au prix de dizaines de millions de morts, la paix est revenue, la liberté a triomphé. Un nouveau monde est à construire.

En 1812, il entre en Russie à la tête de cinq cent mille hommes. Un océan de feu détruit Moscou. Un chaos de glace et de neige engloutit la Grande Armée. Pour la première fois, l'Aigle baisse la tête. Dès lors, l'Europe conquise se réveille et se venge. Les puissants le trahissent, sa vieille garde pleure à Fontainebleau. Le retour de l'île d'Elbe annonce-t-il un nouveau chant du départ? Le dernier acte est proche. Le soleil d'Austerlitz ne se lèvera pas sur la plaine boueuse de Waterloo. Enchaîné par les Anglais sur son rocher de Sainte Hélène, l'Empereur peut encore vaincre le temps et l'oubli et forger sa mémoire immortelle.

Il est Napoléon le Grand: après Austerlitz, qui peut arrêter l'empereur des Français? Il bouscule les rois, à Iéna, à Friedland, à Wagram. Il conquiert les femmes: Marie Walewska, la Polonaise, et Marie-Louise, l'Autrichienne, la petite-nièce de Marie-Antoinette! Son fils, le roi de Rome, descend donc de l'empereur d'Autriche. Quel parcours! Napoléon, que nous suivons pas à pas, s'humanise. Amant impérieux de Marie Walewska et mari attentionné de Marie-Louise, il voudrait retenir l'Histoire, ne pas avoir à engager le fer contre le Tsar. Mais il est emporté: "Et ainsi la guerre aura lieu malgré moi, malgré lui", confie-t-il. Max Gallo nous fait partager, à chaque instant de chaque jour, les bonheurs et les ardeurs du père, du mari, de l'amant, la volonté et l'esprit de décision de cet empereur des rois, lancé dans le ciel de l'Histoire comme un météore. "Ce texte fait référence à une édition épuisée ou non disponible de ce titre".

Ce roman commence au printemps 1779, lorsqu'un enfant de dix ans à l'accent étranger, maigre et mal peigné, entre à l'école militaire de Brienne. Quinze ans plus tard, cet enfant entre dans la légende. Bonaparte est nommé général en chef des armées d'Italie par le Directoire. La suite, c'est Vendémiaire, Lodi, Arcole, la campagne d'Egypte. Cet homme de génie, despotique et visionnaire, s'apprête à conquérir la France, l'Europe et le monde. Son destin impérial est tracé. Jamais plus il ne cessera d'inviter au rêve et de susciter la passion.

Le "Napoléon" de Max Gallo est à la fois une savante biographie historique et un palpitant roman d'aventures. Pouvait-il en être autrement alors que l'empereur lui-même s'exclamait "Quel roman que ma vie!"? Le récit captivant raconte en quatre tomes une destinée exceptionnelle: le lecteur est de toutes les batailles, de toutes les alcôves, de toutes les pensées de Napoléon. C'est d'abord "Le Chant du départ" (1769-1799) qui salue l'émergence de Bonaparte, le fils de la Révolution. Au lendemain du 18 Brumaire, "Le Soleil d'Austerlitz" (1799-1805) brille sur une fulgurante ascension couronnée par le sacre impérial et par le triomphe du militaire de génie. À son zénith, Bonaparte se heurte à une Europe coalisée dont il veut être le maître: c'est le temps de "L'Empereur des rois" (1806-1812). Plus dure en sera la chute qui aboutit à Waterloo. Mais la légende est en marche: battu et en exil, Napoléon reste "L'Immortel de Sainte-Hélène" (1812-1821). Avec la plume enthousiaste de Max Gallo, l'Aigle déploie toute sa splendeur. (Loïs Klein).

История народов лангобардов охватывает почти два столетия, с момента передвижения лангобардов из Скандинавии в Италию в 568 г. до 744 г. При написании этого труда использовались исторические сочинения, Беневентские и Сполетские анналы, «Liber pontificalis», исторические народные сказания, родовые предания, героические песни. Общий характер «Истории лангобардов» историко-беллетристический. Повествование перебивается разнородными отступлениями: описаниями Италии и ее памятников, рассказами о чудесах и сказками и т. д. Хронология в нем не отличается точностью и порой даже спутана. Язык сочинения ясный и чистый, близкий к классическому. «История лангобардов» пользовалась большой популярностью в средние века.

Компилятивное сочинение об истории Рима от основания Города до середины VI века, написанное для лангобардской принцессы Адельперги.

Alu lauva  Ž .Ronī vecākais Šī grāmata — ar pilnīgi patstāvīgu sižetu — risina tālāk tā paša autora pazīstamo stāstu «Cīņa par uguni» (iznācis latviešu valodā 1965. gadā) un tēlo divu ak­mens laikmeta aizvēsturisko cilvēku — Una un Zura piedzīvojumus. Abi jaunekļi devušies tālā ceļojumā mek­lēt savai ciltij jaunus medību apgabalus. Ceļā viņi uz­sāk cīņu ar zobenzobu tīģeri mahairodu un milzu žņau­dzējčūsku, sadraudzējas ar meža ļaudīm un paglābj vi­ņus no kareivīgās asinskārās uguns ļaužu cilts, pieradina milzīgo alu lauvu, kas savukārt ne vienu reizi vien nāk palīgā jaunekļiem.

Ž. RONĪ VECĀKAIS CĪŅA PAR UGUNI Krāšņi ilustrēta 1965 gadā latviski izdota grāmata par pirmatnējo kromanjonas cilvēku dzīvi, par cīņām ar plēsīgiem zvēriem un mežonīgu cilšu cilvēkēdājiem; par mīlestību un naidu; par cilvēcības uzvaru.